Засылка шпиона — не будем бояться этого неприятного слова, — засылка шпиона в чужую страну всегда дело очень непростое, требующее затраты больших усилий многих опытных и умных людей.
Десятки сотрудников разведки, люди самых разнообразных специальностей, занимаются практической реализацией операции. Разработка маршрута, техническое оснащение, измышление легенды, и на всякий случай даже не одной, изготовление документов, способы связи — все должно быть предусмотрено и осуществлено в кратчайший срок, хотя многие из тех, кто занимается подготовкой подобных операций, не знают ни в чем она заключается, ни кто ее будет выполнять.
Наконец все определено, согласовано, доложено и одобрено высшим начальством…
Для Джергера был избран верный и, можно сказать, наиболее безопасный способ переброски. С некоторых пор специальные разведывательные самолеты, недосягаемые ни для зенитной артиллерии, ни для истребительной авиации, проникали в воздушное пространство различных стран и на больших высотах совершали полеты над их территорией. На одном из таких самолетов и решено было забросить Джергера. Если даже радарные установки засекут самолет и будут за ним следить, приземление парашютиста должно было остаться незамеченным, а дальше все уже зависело от самого Джергера, от его выдержки, осторожности, ловкости и. хотя этот фактор специалистами не учитывается, от его счастья.
В общем, полет Джергера мало чем отличался от полета лейтенанта Пауэрса, сбитого над Уралом 1 мая 1960 года.
Восстановим в памяти обстоятельства этого полета. Пауэрс тщательно готовился к выполнению своего задания. Много раз летал вдоль советской границы, изучая условия посадки, заранее побывал в Норвегии, предусмотрел все детали…
Прибыл в Турцию, находился некоторое время на американской военно-воздушной базе Инджирлик, ждал соответствующей команды, дождался, перелетел в Пакистан на аэродром в Пешаваре, откуда и отправился в полет над советской территорией…
Скучновата жизнь в восточных глухих городах. Пыль и жара, грязные базары, старые фильмы… А тут никуда даже не пускают. Забор из проволочной сетки, через которую пропущен электрический ток. Специальная охрана. Не только никуда, но даже от товарищей по работе приказано держаться подальше. Пользуйся только тем, что специально предназначено для тебя: офицерская столовая, офицерская лавка, офицерская парикмахерская… Торчи на базе и жди отпуска! Одно утешение — приличный оклад.
Изучаешь инструкции, тренируешься на земле и в воздухе, вечером заводишь радиолу, а по ночам слушаешь, как где-то вдали кашляют и взвизгивают шакалы…
Но зато есть надежда, вернувшись домой, сразу пробиться сквозь толпу конкурентов…
Накануне ночи, в которую планировался вылет Джергера, начальник особого подразделения ОТ-57/6 полковник Скотт пригласил к себе и самого мистера Джергера и капитана Хаусона, пилота специального самолета.
— Все в порядке, ребята, — сообщил он. — Санкция Метеорологического управления на полет в высшие слои атмосферы получена. Погода благоприятствует, готовьтесь. Проверьте кислородные приборы. Хаусон подает сигнал, выключает мотор и затем продолжает полет по заданному курсу. Сегодня можете выпить, хотя лично я не советую, лично я предпочитаю перед выполнением задания помолиться, а выпить после. Молитва успокаивает, виски возбуждает, а вам надо быть очень осторожными. Еще раз: проверьте все, выспитесь, и желаю вам успеха.
“Ребята” поблагодарили полковника за добрые пожелания, проверили приборы, выспались и поднялись в указанное им время.
Друг с другом Хаусон и Джергер попрощались еще на земле, в воздухе не остается времени для выражения каких бы то ни было чувств.
Ночь. Тьма. Самолет парит в высоких слоях атмосферы…
Джергер камнем летит в темную бездну. Беспокоиться не приходилось — сработает автоматическое устройство, парашют раскроется в пятистах метрах от земли…
Беспокоиться действительно не приходилось — если парашют не раскроется, сработает взрывное устройство и при ударе о землю сгорят и парашют, и все “остальное”.
Однако автоматическое устройство не подвело…
Смутно белея в темноте, шелковый купол бесшумно опадает на мокром черном поле.
С этого момента Джергера больше не существует. Мистер Джергер не так-то скоро возродится теперь к жизни.
Темно. Но все-таки можно кое-что рассмотреть. Надо обезвредить взрывное устройство, уничтожить взрывчатку и идти…
Где-то вдалеке урчит мотор. По всей вероятности, трактор. Лучше всего идти в противоположную сторону.
Мрак постепенно редеет, начинается рассвет. Повсюду черная вязкая земля. Он приземлился как раз там, где намечено. Хаусон неплохой штурман. Вокруг ни возвышенностей, ни строений. По-видимому, это и есть степь.
Небольшая ложбинка напоминает воронку от крупного снаряда. Шерстистая прошлогодняя травка. На дне нерастаявший снежок. Самое подходящее место.
Парашют. Кислородный прибор. Маска. Шлем. Комбинезон. Вынуть из прорезиненного мешка костюм, кепи, легкое пальто из шерстяной ткани и отложить в сторону. Мешок в общую кучу. Проверить все на себе. Паспорт. “Александр Тихонович Прилуцкий”. Деньги. Только советские деньги. Корреспондентский билет. Он — корреспондент одной из московских газет. Это только до Москвы. Там он получит от Харбери все, что нужно. Пистолет… Минуту он колеблется, но закапывает и пистолет. Если его вздумают обыскать, оружие может погубить. Есть еще один предмет, который тревожит Джергера: игла с ядом. На тот случай… Но таких случаев быть не должно, и не будет. Такие случаи исключаются. Пусть этими иглами пользуются авторы детективных романов! Джергер втаптывает ее в землю. Он хочет жить и будет жить. Теперь вскрыть баллон с воспламеняющейся смесью, облить и сжечь. Останутся только металлические части, поди разберись в них…
Все происходит как положено. Вещи тлеют почти без пламени. Ткань парашюта, стропы, комбинезон пропитаны особым составом. Все превратилось в рыжую труху. От Роберта Джергера не осталось никакого следа.
Из вещей, которые как-то могут его скомпрометировать, сохранились только компас и карта. Компас и карта, купленные в картографическом магазине в Москве. Компас, сделанный на московском заводе, и карта, напечатанная в московской типографии.
Так вот какая она, южноуральская степь!
Ранняя весна, недавно сошел снег, пахнет свежестью, сыростью, дождем…
Надо еще выждать. Любой встречный заинтересуется, каким ветром занесло его с утра в степь.
Он видит ложбинку, где склоны посуше, и ложится. Просыпается после полудня, когда солнце греет уже вовсю.
Вскоре находит полевую дорогу. Хотя она и немощеная, но сухая, хорошо накатанная, — видно, по ней много ездят.
Вскоре его нагоняет грузовик.
Джергер поднимает руку.
Шофер, молодой парень с хитрыми черными глазами и в синем ватничке, распахивает дверцу кабинки и с интересом рассматривает незнакомца.
— Подвезти?
— Пожалуйста, — говорит Джергер. — Добрый день.
— Садитесь.
Он ждет, пока Джергер сядет, и включает мотор.
— Вы куда? — спрашивает Джергер.
— А вам куда?
— Мне на станцию, — наугад говорит Джергер.
— Куда? — удивляется шофер. — Так это же в обратную сторону!
— А сколько до нее?
— Да километров двадцать!
— Я шел от нее и заблудился, — объясняет Джергер.
— Как так?
— Вылез на станции и пошел. И немножко запутался.
— А куда шли? — спрашивает шофер.
— Куда-нибудь.
— Как “куда-нибудь”?
— Я — журналист, — объясняет Джергер. — Хотелось побывать в этих местах, мне не нужен какой-нибудь определенный пункт.
— И пошли в степь?
— И пошел в степь.
— Эдак можно далеко зайти…
— Не рассчитал… — Джергер достает свой корреспондентский билет. — Вот мое удостоверение.
Шофер даже не взглядывает.
— На что оно мне!
— А вы куда? — снова спрашивает Джергер.
— В совхоз, в Завидово, — объясняет шофер.
— А это далеко?
— Километров двенадцать еще.
— Пожалуй, я выйду, — говорит Джергер. — Я не думал, что так далеко.
— Вы же говорите, вам все равно! Едемте!
— Нет, я не думал, что так далеко, — упрямо повторяет Джергер. — Я не успею вернуться сегодня на станцию.
— Это конечно, — соглашается шофер и останавливает машину.
— Спасибо, — говорит Джергер и протягивает деньги.
— За что? — удивляется шофер.
— Берите-берите!
— Ну спасибо…
В это время на дороге показывается встречная машина. Шофер машет рукой, и она останавливается.
— Генка, ты на станцию? — спрашивает шофер, поглядывая на Джергера.
— Ага.
— Захвати вот товарища.
— С полдороги?
— Да не рассчитал он…
— Пожалуйста!
Вокруг расстилается степь. Еще черная, парная, слегка пригретая солнцем. Это не просто тысячи акров распаханной земли, а живое пространство, имеющее свою неповторимую душу. Здешние русские парни, несущиеся на своих грузовиках, удивительно простодушны и тоже чем-то сродни своей степи. Джергер рассказывает Генке, что он корреспондент, что проездом ему хотелось побывать в Завидове, но вот не рассчитал времени, а Генка, в свою очередь, рассказывает что-то о Завидове и о себе…
Так, за разговорами, они доезжают до станции.
Джергер и этому шоферу дает деньги, приобретает билет на ближайший поезд.
В ожидании поезда он заходит в уборную, рвет карту и бросает обрывки и компас в нечистоты.
Без всяких приключений доезжает до узловой станции, пересаживается в московский поезд и через двое суток вылезает на Казанском вокзале.
Для того чтобы его появление выглядело естественнее, покупает чемодан, и не проходит нескольких часов, как он становится обладателем комфортабельного номера в одной из недавно выстроенных столичных гостиниц.
Все в порядке. Как будто никто им не интересуется. Да и с какой стати стали бы им интересоваться…
Звонить из своего номера опасно. Джергер спускается в вестибюль. Там несколько телефонов-автоматов, но он не решается звонить даже оттуда.
Он выходит на улицу, ищет будку с телефоном-автоматом. Если даже разговоры Харбери подслушиваются, пусть попробуют угадать, с кем тот разговаривал!
Джергер набирает номер, который помнит лучше, чем “Отче наш…”.
— Да! — слышит он негромкий, сипловатый голос.
— Мистер Харбери?
— Да!
Джергер меняет интонацию:
— Билл, дружище, здорово! Это говорит Робби… Привет от Чарли!
— Здравствуйте, Робби! — В голосе Харбери тоже появляются приветливые интонации. — Где вы пропали? Жду… Завтра в шесть часов у меня дома…
Они обмениваются еще несколькими незначительными фразами.
Джергер выскальзывает из будки и спешит отойти подальше.
План их первой встречи разработан далеко от Москвы, и Харбери своевременно о нем осведомлен.
По приезде в Москву Джергер звонит Харбери по его домашнему телефону, и тот называет день и час встречи. Место определено заранее. Теперь Джергер должен лишь свериться с расписанием и выбрать поезд, который подойдет к перрону станции Клязьма в названное Харбери время.
Северная железная дорога… Джергер должен находиться в поезде, идущем со стороны Загорска. В третьем вагоне с хвоста, на третьей скамейке от заднего входа, с правой стороны, у окна. В руке он должен держать коробку с папиросами “Казбек”.
Еще месяца за два до появления Джергера в Москве Харбери начал получать предписания: “Окажите полное содействие… Ознакомьте с условиями работы… Обеспечьте успех операции…”
Формально Харбери подчинен генералу Доннове-ну. Военное разведывательное управление, вот кому он подчинен, и все остальные могут убираться ко всем чертям! А Джергер едет по заданию SSI. Но шифровка за шифровкой предлагала Харбери обеспечить успех операции…
Шифровка за шифровкой: Джергер, Джергер, Джергер…
Откуда он только взялся на его голову, этот Роберт Джергер?!
Харбери даже не очень ясно представлял себе, кто кому будет подчинен: он Джергеру или наоборот.
Военное разведывательное управление и SSI действовали независимо друг от друга, но все это было до тех пор, пока во главе SSI не встал мистер Нобл. С его приходом все полетело вверх тормашками. Сперва он принялся только координировать деятельность смежных ведомств, а затем подмял всех под себя, и, как говорят, даже президент иногда не в силах противостоять его воле…
Донновен ценит майора Харбери, но Харбери известно, что SSI считает его слишком осторожным и недостаточно расторопным…
Попробовали бы они поработать с русскими! Они не понимают, что все испытанные средства, какие годны в любой другой стране, в России слишком часто дают осечку.
Лично Харбери предпочел бы действовать иначе, солидно, продуманно, спокойно, но… служба есть служба.
Поэтому все произошло так, как заранее было определено высшим начальством.
— В шесть часов, — сказал Харбери, — у меня дома.
Если его подслушивают, пусть поинтересуются, кто явится к нему домой!
Он с утра отправился в свой “офис”, в свою контору, или канцелярию, как говорят русские, и прямо оттуда поехал в своем “шевроле” в Клязьму.
По дороге одна из попутных машин показалась ему подозрительной. Он велел Антонио — шофер у него из американских итальянцев — остановиться и пропустить голубую “Волгу” вперед. В ней ехали трое молодых людей. Харбери даже кивнул им, и один из них в ответ помахал рукой. Но в Клязьме эта машина не попалась больше ему на глаза.
Харбери отпустил Антонио и отправился на станцию.
Но когда в восемнадцать часов две минуты к перрону подошел поезд из Загорска, он лишь в самый последний момент вскочил в третий вагон.
На третьей скамейке справа у окна сидел молодой человек. Ничем не примечательный молодой человек в кепи, в легком сером пальто. Сидел и посматривал в окно.
Харбери подошел поближе. Левая рука лежит на колене, в руке папиросная коробка. “Казбек”!
Харбери наклоняется и слегка притрагивается к плечу этого человека…
Узковатое лицо, серые глаза, белесые брови…
Так вот он каков, этот Джергер!
Не очень красивое, самое обыкновенное лицо, без каких-либо особых примет. Хорошее лицо для разведчика.
— У вас не найдется спички?
— Пойдемте, я тоже хочу курить, — небрежно произносит в ответ человек с папиросной коробкой.
Он поднимается и выходит вслед за Харбери в тамбур.
Там — трое каких-то парней и женщина с клеенчатой сумкой.
Человек с папиросной коробкой раскрывает ее, достает папиросу, но Харбери папиросу не предлагает, тот достает сигарету. Человек с папиросной коробкой зажигает спичку, дает прикурить Харбери и закуривает сам.
— Гостиница “Москва”, номер пятьсот сорок три, завтра и послезавтра, после шести вечера, входите без стука и смотрите, чтобы никого не было в коридоре, — негромко скороговоркой произносит Харбери.
Понять его слова может только тот, кто их ждет.
— Не угостите папироской? — нерешительно спрашивает один из парней, обращаясь к Джергеру.
Джергер раскрывает коробку, парень берет папиросу, благодарит…
Харбери уже нет в тамбуре.
Осторожен этот майор! Джергер не успел даже как следует его разглядеть…
“Ничего, мистер Харбери, ничего, завтра мы вас рассмотрим, завтра нам придется поговорить подольше! Гостиница “Москва”, пятьсот сорок три, после шести, и чтобы никого в коридоре… А пока что желаю вам счастливого возвращения!”