Вы — сраные идиоты! Так вот зачем вы направили сюда вторую мобильную группу! Отдать приказ на уничтожение всей деревни, прекрасно зная, что там только мирное население?! Мало того, что вы потратили на чертово кочевье чертов термобарический заряд, вы чуть не сожгли наш разъезд! Два десятка убито! Больше сорока раненых!! Какого хрена вы долбанули по пастухам ракетой? И почему предупредили меня об атаке только после ее запуска? И хватит уже мне затирать про затерянный в этом районе довоенный бункер... Ладно... Как же мне надоели все эти подковерные игры... Да, я знал, что она хотела бросить Легион. И никогда, черт возьми, не стал бы удерживать ее силой! Я на собственной шкуре испытал, что вы делаете, когда ты слишком много знаешь, чтобы тебе дали уйти, но слишком силен, чтобы убрать тебя по— тихому. Так вот, вы, драные, позорящие знамя штабные крысы, поздравляю! Вы обгадились! Впрочем, как и всегда! Она выжила. Черт знает как, но выжила. А вы, ублюдки, сами обрубили последний конец, удерживающий ее в Легионе. Теперь даже идиот не поверит в ваше блеянье о высшем благе и мире для всех. Отбой!

Из сообщения 14.7/29-279. Ст. Паладин Ваймс.

АРХИВ операции "ПЕСКИ"

— Вот, дерьмо, — поморщившись, наемница отпихнула с дороги покачивающуюся на крюке тушу и, поправив прикрывающий нижнюю половину лица шарф, поудобнее перехватила вибромеч. — Склад жратвы. И какого хрена они охраннику пароль дали? Чтобы он сам от обжорства сдох?

— Ну, почему? — Пожал плечами инженер, и аккуратно отодвинув концом трости свисающий перед лицом крюк, уверено зашагал в глубину открывшегося путешественникам за дверью широкого и длинного, освещенного редкими тусклыми лампами, уходящего во тьму коридора. — Во-первых, в функции охранника, наверняка, входили не только, собственно, охрана прохода, но и обеспечение доступа на склад для поваров и добытчиков. Ну, и слежка, конечно, чтобы другие лишнего не забрали. Во-вторых, ты же видела — он из молодняка, даже шкура толком не огрубела. Точно не посмеет жрать без приказа. К тому же... — Выдохнув изо рта облачко пара, Эвенко усмехнулся. — Здесь холодно. Мясо промерзло. Пока оторвешь, пока отогреешь, чтоб прожевать можно было... Всяко кто-то заметит.

— Гадость. — Передернув плечами то ли от холода, то ли от отвращения, наемница с нескрываемым подозрением покосилась на низкий, проросший путаницей разнокалиберных кабелей и труб потолок. — И вообще, мне это не нравится. Это неправильные серокожие...

— И что, по-твоему, в них неправильного? Рожи страшные, кулаки тяжелые, шкура крепкая. — Лениво поинтересовался Ставро, догнав остальных и растянув губы в довольной улыбке, продемонстрировал наемнице покрытые кровавыми разводам ладони. — Кстати, ты мне должна. Я из-за тебя испачкался. И спину потянул.

— Вот ещё, — выпятила губы Элеум.

— Дверь за собой закрыл? — Прищурился Эвенко. — И куда труп спрятал?

— Да не прятал я... — Отмахнулся от старика охотник за головами. — Куда такую дуру спрячешь, в нём центнера три! Просто у входа в бункер положил... с нашей стороны. А кровь мусором присыпал. Сразу и не разглядишь. Даже если у них разводящий есть, в чем я лично сомневаюсь... — Усмехнувшись, Эрик достал платок и принялся оттирать кровь с пальцев. — Скорее всего, подумает, что караульщик посикать сбежал. В любом случае, вряд ли у этих уродов достанет ума открыть дверь без бумажки.

— А ты считаешь, подсказка существует в единственном экземпляре? — Буркнул, дошедший до окончания рядов с промороженными тушками Эвенко и с интересом покосился в сторону плавно заворачивающего влево, теряющегося в далеком мигающем полумраке тоннеля, и похлопал по утопающей в стене, несущей на себе следы множества ударов, защитной плите массивной гермодвери, с усмешкой покачал головой. — Помогите лучше... — Ловко подцепил кончиками пальцев край защитного колпака чуть выступающей из стального листа консоли, Эвенко легко придавив еле заметное углубление, дернул измятый и искореженный щит вверх и в сторону. — Генераторы еще работают, но боюсь, мощности им не хватит...

— А что делать-то? — Почесала в затылке, с изумлением разглядывая обнажившуюся панель замка Элеум. — Когтями скрести? Тут сканер присобачен. Без генетической метки не пройти.

— Сам вижу, — презрительно фыркнул Эвенко, постучав концом трости по двум обнаружившимся под защитным колпаком рычагам, испустил тяжелый вздох. — Сейчас. — Зачем-то размяв руку, старик с некоторой опаской посмотрел на слабо помаргивающую внутренним светом, расположенную между рычагов консоль и, резко выдохнув, сунул ладонь в узкую, неприятно напоминающую пасть неведомого хищного существа щель сканера.

— Семнадцать сорок три шестьдесят восемь. — Громко произнес он в пустоту. — Прошу разрешить доступ.

Неожиданно висящая над приемником сканера, покрытая пылью панель, посветлела, несколько раз моргнула и внезапно окрасилась приглашающим зеленым цветом. Лампы над головой потускнели, раздался гул, гермодверь чуть дрогнула. С потолка посыпались пыль и штукатурка.

— Рычаги! — Крикнул Эвенко.

— Поняла. — Перехватив клинок обратным хватом, наемница схватилась за окрашенный в бледно-желтый цвет стальной стержень, попыталась потянуть его на себя, но скривившись, отступила в сторону. — Слишком тяжело, — пробормотала она и повернулась к Ставро. — Не выручишь старика и слабую женщину?

— Дохлятина, — усмехнулся охотник за головами и, схватив рычаг, легко дернул его вверх.

Гермодверь скрипнула и отворилась, открывая проход в длинный и узкий коридор. В промороженном воздухе заклубился пар. Снизу пахнуло теплом, сыростью и мокрицами.

— Шикарно. — Выдохнула Ллойс и удостоверившись, что на неё никто не смотрит, украдкой помассировала помятые ребра, вытащила из кармана комбинезона контейнер с капсулами, после чего, бросив очередной взгляд на спутников, вытряхнув из него сразу две пилюли, забросила их в рот. — Обожаю такие места. Пауки, тараканы, здоровый запах плесени, сыплющаяся за пазуху ржавчина с пауками и темень, хоть глаз выколи. Какая романтика...

— Ты не ответила, почему серокожие неправильные? — Завороженно смотря в глубину теряющегося во тьме, уходящего, казалось, в бесконечность коридора, осведомился Ставро.

— Слишком одинаковые. — Пожала плечами Ллойс и, нервно огладив макушку, несколько раз крутанула меч в руке. — Обычно они... — Прищелкнув пальцами, наемница скривилась в попытке подобрать нужное слово. — Ну... У одного губищи чуть ли не до пупа свисают, у второго башка раздута, у третьего одна рука больше, чем все тулово. Двухголовые, бывает, встречаются... А эти... Сам видел. Двое на воротах, тот, которого ты у стены зарезал, этот охранник у пролома. Черт. Да они словно близнецы. Будто глиняные болванчики из одной формы. А еще тут их малышни нет. В гнездах серокожих всегда полно их детенышей. Бегают, везде лазят, режут друг друга, чем и за что, ни попадя. Они ведь, плодятся — хуже кроликов. Период беременности меньше полутора месяцев, в половине случаев — двойня, а то и тройня. Период взросления три-четыре года...

— Неплохое знание вопроса, — проскрипел Эвенко... — Значит, ты считаешь отсутствие внешних дефектов неестественным?

— Не знаю. — Нахмурилась Ллойс. — Но мне это не нравится.

— Повторяешься, — хмыкнул охотник за головами. — А то, что у ублюдка на воротах вместо одного члена целая гроздь, это нормально? Черт, надо было с того, что у стены крутился, тоже штаны содрать. Кстати, я тебе говорил, что ты мне должна? — Зачем-то похлопав себя по оттопыренному карману плаща, Эрик снова устремил взгляд в простирающийся во тьму тоннель, достал из-за пазухи пистолет. — А девка права. — Проворчал он спустя минуту. — Здесь кто-то есть. И это не серокожий.

— Глупости, — фыркнул Эвенко, перешагнув через порог, и зашагал во тьму. — Не отставайте. Тут недалеко.

— Срань. — Выдохнула Элеум.

— Знаешь, — губы Ставро изогнулись в многообещающей ухмылке. — Не могу с тобой не согласиться.... Не поможешь дверку прикрыть? — Ткнув пальцем в сторону расположенных за гермоворотами механизмов, Эрик неожиданно заговорщически подмигнул наемнице и, прищелкнув пальцами, изобразил будто что-то крутит. — А то у меня ощущение, будто за нами кто-то следит...

****

— Вкусно! Ты, Магда, прямо кудесница, — громко хлюпнув содержимым ложки, Болт, сыто рыгнув, отвалился на жалобно скрипнувшую спинку стула и почесал выглядывающий из расстегнутого до пояса затертого рабочего комбинезона волосатый пупок. — Супец-то просто шикарный удался.

— Это не совсем суп. Скорее, консоме. — Недовольно поджатые губы женщины тронула слабая тень улыбки. — Зелень, куриный бульон, сливки, чеснок, овощи и филе зобика. На самом деле ничего сложного. — Аккуратно положив ложку на дно опустевшей тарелки, женщина окинула карлика критическим взглядом и осуждающе вздохнула.

— Зобик? — Неподдельно удивился Болт. — Так это был зобик? Да его ведь, есть невозможно, эта дрянь хуже полыни горчит. Я один раз купил, чтобы похлебку сварганить, так два дня потом думал, что на луну сейчас... — механик осекся и покраснел. — Плохо было мне, в общем...

— Надо просто знать, как готовить. И брать только филе, со спины. — Беззлобно усмехнулась повариха. — С брюшка и хвоста — мясо ядовитое. Можно отравиться. Но вы, господин Максимус, как и любой мужчина в подобные тонкости обычно не вникаете. Выпотрошили, наверное, да целиком в котел и бросили.

— Не, на куски ещё порезал, — довольно хохотнул явно чем-то польщенный Болт. — Ну, что, как говорится, век живи, век учись и, всё равно, дураком помрешь. — Вздохнул он и принялся остервенело скрести лысую макушку. — Черт. Похоже, я от Пиклса заразился... — озабоченно вздохнул он, покосившись на с унылом видом сидящего на заднем конце стола, подростка. — Ты, кстати, как, зассанец?

— Я не зассанец. — Обиженно произнес сидящий за столом мальчишка и, поморщившись, приложил к глазу наполненный водой пластиковый пакет. — Она меня тогда сожрать хотела, тут бы любой испугался.

— Зассанец, зассанец. — Неожиданно проворчал, отодвигая от себя тарелку, Майло. — Не знаю, кто кого есть хотел, но сегодня ты, конечно, выдал... Как суперкостюмчик-то свой отмывать будешь? Воду-то экономить надо...

— Это не от страха, — еще больше обиделся подросток, — это всё, эта... эта... — настороженно покосившись на упершую руки в бока с подозрением глядящую на него кухарку, Пиклс смешался... — плохая женщина...

— Пф-ф... — С трудом сдержав смешок, механик с веселым прищуром уставился на подростка.

— Эта... плохая женщина... — с улыбкой пояснил он, — просто подсыпала тебе в костюмчик немного перца. Повезло тебе. Пару лет назад она за такие штуки глотку бритвой перехватывала... Патроны, кстати, купил?

— Купил... — Вздохнул подросток и, покопавшись в кармане, брякнул на стол металлически звякнувший мешочек. — На пятьдесят штук хватило. Кстати, переснаряженные впятеро дешевле продавались....

— Да что ты понимаешь, малолетка, — отмахнулся от подростка механик. — Самокрут, может, и дешевле, но из него хорошо, разве что, по бутылкам стрелять. Никогда не угадаешь, какой там порох, капсюли и хорошо ли запрессована пуля. Это, как лотерея, понимаешь? А в драке лотерее места нет. В бою и так сплошной бардак.

— Я не малолетка. — Буркнул Пиклс и, с разочарованием побултыхав содержимым пакета, положил его на стол. — Сильно заметно? — Поинтересовался он, с шипением прикасаясь пальцем к заплывшему глазу.

— Как будто с боевой фурой бодаться решил. — Радостно сообщил ему Майло, некоторое время полюбовавшись синяком, занимающим всю правую часть лица подростка. — Ты компресс-то держи, а то еще хуже станет.

— Злой ты... — Пробурчал подросток. — И подцепив слегка дрожащей рукой пакет, снова приложил его к лицу. — Переносицу больно. И холодно. Так можно мозги застудить, а от этого дураками становятся. — Сообщил он жалостливо.

— Ага. — Безучастно кивнул охранник. — Доедай, давай. Нам ещё фуру чинить... И прошу тебя, сходи оденься. Смотреть больно...

— Никуда я не пойду. — Поправив на плечах простыню, в которую он был замотан, подросток обиженно выпятил губу. — Может, у меня ожоги. Может, я ходить не могу... Ай...

— Сходишь. Оденешься. И поможешь господину Максимусу с фургоном. — Отчеканила кухарка и, погрозив подростку половником, скрестила на груди руки. — И если я услышу хоть одно слово недовольства, то ударю тебя целым набором ложек.

— Мама... Ой...

— Я предупреждала. — Хмыкнула, критически оглядывая слегка погнувшуюся от удара поварешку Магда. — Ты мой сын, Пиклс, и я тебя люблю, каким бы ты ни был, но то, как ты поступил с госпожой Ллойс и ее подругой... Это низко, сынок. Хорошо еще, что господин Айоро оказался честным человеком и уничтожил планшет с записью.

— Да он совсем крышей поехал! Всегда другие записи у меня покупал, а от этой... — Еще раз потрогав синяк, Пиклс болезненно сморщился. — И вам наябедничал... Никогда больше к нему не пойду...

— Конечно не пойдешь, у тебя в костюмчике все карты памяти кончились... — Фыркнул Механик. — И камеры я, кстати, тоже все забрал.

— В Доброй книге... Ай... — Снова замолкнув, подросток болезненно сморщился и прижал руку к пострадавшему уху.

— Замолчи! И хватит приводить в пример библию Чистильщиков. Тем более, я уже сожгла эту дрянь...

— Мама! — Глаза подростка расширились от ужаса. — Ты сожгла Добрую книгу?!

— Это не Добрая книга, — покачала головой повариха и, тяжело вздохнув, села рядом с подростком. — Распятый учит нас любви и прощению. Мутанты не похожи на нас, но и им доступен Свет истины... Чистильщики же несут только разрушение...

— Неправда, — насупился Пиклс. — Святой человек на улице...

— Это не святой человек, это вообще не человек, а тварь проклятого. Именно из-за таких, как он, мы бежали из нашей деревни, — вздохнула кухарка и отвернувшись, поджала губы. — Я больше не хочу об этом говорить. Главное, что мне от тебя нужно — ты больше не будешь подглядывать за госпожой Ллойс и ее подругой. Ты вообще, больше ни за кем не будешь подглядывать... Понял?

— Понял. — Тяжело вздохнув, поджал губы подросток. — Только, если нельзя, кто теперь зараба... Ой!..

— Господь не оставит, — проворчала разглядывающая появившуюся на половнике очередную вмятину кухарка.

— Вот это дело. — Хмыкнул механик. — Теперь скажи, кто у тебя батарею-то отобрал?

— Шерифы, — вздохнул Пиклс. — Как увидели, так сразу и погнались. Думал через переулок уйти, а там... Сказали, что все ядерные батареи идут в пользу города. Но так как, я сбежать хотел, то компенсации мне не положено. — Мальчишка обреченно махнул рукой. — Ладно... Пойду — оденусь. — Кряхтя при каждом движении, подросток сполз со скамьи, и неловко переваливаясь с ноги на ногу, скрылся за стеллажами.

— Мне его даже немного жаль... — Отставив в сторону опустевшую тарелку, карлик вытащил из-за пазухи помятую самокрутку и щелкнув зажигалкой, выпустил в потолок неопрятный клуб остро пахнущего прелым табаком дыма. — На рынке купил. — Виновато пояснил он с осуждением смотрящей на него поварихе. — Это всё из-за нервов. Ну, и Искра тоже... Вечно с таким смаком... Аж завидно.

— Ллойс страдает от зависимости. — Хмыкнула повариха. — И я крепко подозреваю, что зависимость у нее не только от табака.

— Великолепно. — Неожиданно хмыкнул охранник. И раздраженно хлопнув ложкой о стол, громко скрипнул зубами. — Я что, только один здесь за них волнуюсь?

— Доедай, Майло. Поможешь мне с фурой. Я в одиночку движок установить не смогу — тяжелый зараза. — Проворчал карлик и, посмотрев на кусающую губы Магду, скривил губы в понимающей ухмылке. — Я тоже за нее волнуюсь, парень. В конце концов, она моя лучшая подруга. Единственная подруга, если точно. — Нервно почесав шею, коротышка, глубоко затянувшись, с отвращением раздавил недокуренную сигарету в пепельнице. — И девчонку её мне тоже жалко. Но пока что всё, что мы можем для неё сделать — это чинить им фуру. И надеяться, что она выпутается. Что мы все выпутаемся.

— Аминь. — Неожиданно произнесла кухарка и широко перекрестилась.

****

— Вот здесь, думаю, в самый раз будет, — усмехнулся великан, и осторожно приподняв обмотанную одолженным ему Кити шарфом голову, аккуратно срезал когтем с колючего куста пару веточек. — Для обзора, — пояснил он никак не могущей отдышаться девушке. — Что, устала?

Кити кивнула, и отвалившись на спину, принялась хватать воздух ртом. Она понимала, что ползти по степи будет трудно. Но что это будет настолько тяжело... Пыльная, твердая, как подметка, казалось, никогда не знавшая влаги земля, обдавала жаром, редкие, желто-зеленые листья невесть как взошедшей на этой бесплодной почве, короткой и жесткой, словно стальная проволока, травы резали ладони и предплечья, вездесущая пыль забивалась в каждую щель и прореху, запорашивая глаза и стискивая горло с трудом сдерживаемыми приступами кашля. Отдых давали лишь редкие заросли кустарника. Лишь в них Зеро разрешал ей немного отдохнуть и сделать несколько глотков воды. Девушка вздохнула и поправила упорно сползающий с плеча ремень винтовки. Когда-то давным-давно, всего несколько дней назад она сказала Ллойс, что винтовка тяжелая. Теперь она понимала, насколько она тяжела. Оружие пригибало к земле неподъемным грузом. Липло к потной спине и впивалось в тело, видимо, специально отросшими за последний час, чтобы сделать её жизнь совершенно невыносимой, острыми углами. Торчащее в зените солнце нещадно жгло, заставляя чувствовать себя муравьем, попавшим в руки злого мальчишки с увеличительным стеклом.

— Где-то километра полтора. Ближе нельзя. Мне время на разгон нужно. Попадешь? — Неожиданно прогудел гигант и с беспокойством посмотрел не хватающую ртом воздух девушку.

— Пос-тараюсь. — В два приема выдохнула Кити и, тяжело вздохнув, покосилась на бывшего гладиатора. Великан ей не нравился. Если быть честной до конца, то он её пугал. Находясь рядом с ним, она чувствовала, что стоит в тени огромного хищного зверя, готового в любой момент сорваться с поводка. Она почти кожей чувствовала распространяющуюся вокруг Зеро ауру ярости и с трудом сдерживаемого гнева. Подобные ощущения, хотя и не настолько яркие, она испытывала только рядом с Ллойс. Особенно последнее время. С Элеум что-то происходило. И это что-то было очень-очень нехорошим. Этот бой на арене... Он будто бы сломал ее. Ллойс перестала улыбаться. Вернее, не так, она перестала улыбаться искренне. А этот винт... Почему она не сказала правду? Ллойс же ее прямо спросила. Впустив в легкие очередную порцию воздуха, девушка с трудом подавила накативший кашель. Она знала ответ. Просто потому, что она трусиха. Она боится. Но ничего не может с этим поделать. Ну, почему она так боится? Ведь, Зеро на самом деле, не такой уж и страшный.

Взять хотя бы Ставро... Как-то раз в трактир Хряка привезли несколько живых карпов-мутантов. Рыбы были крупными, длинной почти с руку взрослого человека. И удивительно красивыми. Кити даже несколько раз приходила посмотреть, как они лениво плавают в здоровенной бочке, специально по такому случаю наполненной чистой водой. Просто, чтобы полюбоваться зеркально красноватым узором чешуи. Ей было жалко несчастных рыб. Очень жалко. До тех пор, пока повариха Лайла не решила приготовить одного из карпов для гостей. Лайла выжила. Но руку женщине спасти не удалось. Превратившиеся под действием мутаций в жестоких хищников, твари не только почти начисто обглодали ей кисти и предплечья, но и успели сильно порвать лицо. Хряк тогда очень переживал. Лайла была девицей довольно красивой, хотя и несколько глуповатой, и пользовалась у шахтеров большим спросом. К счастью, жадный трактирщик не выкинул покалеченную девушку на улицу, а оставил ее на готовке. И даже заплатил местному хирургу, чтобы тот сделал для женщины протез. Так вот Ставро чем-то напоминал девушке тех карпов. Под притягательной внешностью охотника за головами бушевала тьма. Это не было ни сдерживаемой злостью, ни жестокостью, просто каждый раз сталкиваясь с молодым человеком взглядом, она чувствовала, как в животе растекается жидкий лед, а на языке появляется вкус гнили, будто она откусила и пережевывает огромный кусок сырой, перемерзшей за долгую зиму, гнилой, расползающейся в руках картошки. Да. Ставро был страшен. Больше всего в молодом человеке девушку нервировало то, что он буквально не спускал с нее глаз. Нет, за недолгое путешествие он к ней не подходил, даже ни разу не обратился напрямую, но Кити постоянно чувствовала на себе его взгляд. Острый, холодный, оценивающий. Так повариха смотрит на приглянувшийся ей кусок мяса, прикидывая, отправить его в суп или сделать жаркое.

Но хуже всех был Эвенко. Старик буквально истекал злостью, но пугало в нем не это. Под налетом опыта и холодного расчета, Кити явно видела медленно пробивающиеся ростки неправильности. Такое чувство она испытывала только рядом с Кригом, первым кулачным бойцом в селе — покладистый, незлобливый и даже по-своему добрый мужик попал под "хлопок" — взрыв скопившегося в угольной шахте газа. Криг выжил чудом не потому, что довольно сильно обгорел, а потому, что ему в голову попал здоровенный, крепежный костыль. Железку вытащили, череп сросся. Но после этого Криг стал неправильным. До взрыва он приходил к Кити только для того, чтобы, как он выражался "отдохнуть башкой", он даже с ней не спал, просто валился в кровать и начинал жаловаться на свою жизнь пока она массировала ему сведенные судорогой от непрерывного махания кайлом в забое плечи. Но после... После ему стало нравиться причинять боль... Так что, Зеро не худший вариант, в конце концов, если бы он захотел её убить, она бы уже была мертва. Он ведь даже не запыхался, пока полз. И если честно, большую часть времени тащил на себе её и её оружие.

— Не торопись. — Неожиданно прервал мысли девушки великан. — Лучше отдышись. В сумке сколько патронов?

— Сорок два, — выдохнула Кити.

— Сорок два... — Эхом отозвался колосс. — Если твоя подруга не обманула, и ты действительно классный стрелок... Двоих-троих ты положишь...

— Можно вопрос? — Приподнявшись на локте, Кити со стоном перевернулась на живот и, скинув с плеча винтовку, оттянув назад тяжелый затвор, дослала патрон в патронник.

— Валяй. — Пожал плечами великан. — Только не спрашивай про жену и детишек, ладно? Терпеть не могу, когда бабы о таком говорят... Тем более, такие мелкие.

— Вы похожи... — Невольно улыбнулась девушка. — Ллойс тоже шутит, когда не хочет говорить. Я хотела спросить о другом.

— О чем, — пристально вглядываясь в просвет между колючими ветками, поинтересовался Зеро. — О Ставро? О Эвенко?

— Ллойс... — девушка сделала паузу. — Почему ты думаешь, что она не прайм? Дядя Болт вот, верит, что она Фурия. И остальные тоже.

— Потому, что она лжет. — Лицо гиганта потемнело. Со скрежетом выдвинувшиеся из пальцев на полную длину когти скребанули по земле, оставляя в ней глубокие борозды. — Я один раз видел Фурию. Видел её бой. Давно. Я сам был мальчишкой, а она ещё не была праймом, но я её видел. Эта... — скрипнув зубами гладиатор, явно с трудом удержавшись от плевка, тяжело вздохнул. — Твоя подруга... Она не такая. Очень похожа, но не такая. Она двигается по-другому. Это сложно объяснить, но, если ты всю жизнь дерешься, то привыкаешь замечать подобные вещи. Плевать, что на тебе одето, плевать, какого цвета твои волосы или глаза, но Фурия просто двигалась по-другому. И дралась тоже. Ей было плевать, на все плевать. На себя, на напарников, на зрителей. Всё, что ей было важно, это — вырвать горло противнику. Она была сумасшедшая, понимаешь? Совершенно поехавшая, безбашенная сука. Прыгала по арене, как обколовшийся стимуляторами берсерк Стаи. Оторвала голову просто попавшемуся ей на пути партнеру по команде. А последнего из выживших, она просто разделала на куски. Медленно. Он был еще жив, когда она вырвала ему кишки и, выбросив на песок, станцевала на них самую настоящую джигу. Я до сих пор помню её смех.

Наклонившись к побледневшей девушке, гладиатор покачал головой.

— Я его на всю жизнь запомнил. Знаешь, — тяжело вздохнув, великан, отвернувшись, прикусил губу. — Меня тяжело назвать праведником. Всю жизнь я только и делал, что дрался, пил, трахался и снова дрался. И на арене, и после нее. Но Фурия... У таких, как она, не бывает друзей. Тем более таких, ради которых она будет рисковать жизнью и терпеть унижения... Так что, она не Фурия. И это к лучшему, потому что будь она ею, я бы сделал всё, чтобы убить эту суку.

— Люди меняются, — зажмурившись, Кити смахнула со щеки непрошеную слезу и шмыгнула носом. — Ты её не знаешь. Не знаешь, почему она, такая... Почему была такая...

— Я знаю достаточно. — Покачал головой гигант. — И завидую.

— Что? — Кити удивленно моргнула.

— Вы — неплохая парочка. — Фыркнул великан.

— Я не... — Девушка покраснела. — Я... Это не то, что ты думаешь...

— Возможно, — задумчиво почесав ссадину на скуле, гигант улыбнулся, продемонстрировав Кити полный набор стальных зубов. — Но, когда к костру выбежал этот кабан-переросток, она могла отпрыгнуть в сторону, но предпочла остаться на месте и отвлечь тварь от тебя. А ты сейчас готова ввязаться в драку с самыми опасными тварями пустоши, чтобы прикрыть её. А как ты в нашу первую встречу чуть с кулаками на меня не кинулась? Да ты бы, как пить дать, в меня и второй раз бы пальнула, но за подружку испугалась...

— Это... — Покраснев еще больше, девушка отвернулась. — Это другое... совсем...

— Да плевать, — покачал головой гигант. — Ну что, отдышалась? А то мы от графика на три минуты отстаем.

— Готова, — прикусила губу Кити и, прижав приклад к плечу, чуть прищурилась. — Первого того, что с большим ружьем, да?

— Это не ружье, а пулемет, девочка, — закатил глаза гигант. — Но, в целом, да.

— Хорошо. — Кивнула Кити и выстрелила.

— Какого... — Ты же...

Громыхнул следующий выстрел, и голова второго серокожего дернулась, окутавшись облаком кровяной взвеси.

— Всё, валим! — Вскочив на корточки, великан протянул к девушке руки.

— Подожди, пожалуйста, — прошептала Кити бесцветным голосом и снова выстрелила.

Раз, другой, третий... У Зеро от удивления отвалилась челюсть. Только что дрожащая от неуверенности и страха соплячка на его глазах превратилась в настоящую машину для убийства. Выбегая из ворот, серокожие, не успевая понять, что происходит, просто валились в пыль.

— Девять. — Чуть довернув ствол, девушка на секунду плотнее прижала приклад к плечу и выбрала слабину спускового крючка.

Снова раздался грохот, и здоровенный серокожий, разворачивающий в их сторону станину установленного на вышке станкового пулемета, полетел вниз безжизненной грудой мяса. То, что мутант мертв, Зеро не сомневался. Каким-то удивительным образом пули девушки ложились точно в головы серокожим. Гладиатор мог даже поклясться, что Кити стреляет точно между глаз мутантов, но подтвердить свою гипотезу не мог, мощь пятидесятого калибра просто расплескивала черепа монстров кровавым крошевом.

— Десять, — выдохнула Кити и, повернувшись к гиганту, требовательно протянула руку. — Магазин.

— Не выпендривайся, — прохрипел Зеро и, подхватив пискнувшую девушку, перекинул её через плечо.

— На. В дороге поменяешь. — Сурово бросил он, подав Кити тяжелый, глухо звякнувший содержимым стальной короб, и сделал первый шаг. Наноускорители, это неплохо. Это даже хорошо. Проросшие через мясо и кости, оплетающие мышечные волокна углеродные трубки не только дублировали сигналы нервной системы, но и сами могли сокращаться, увеличивая мышечное усилие в несколько раз. Но вот беда, если сразу втопить на полную силу, можно порвать связку или повредить сустав. Большинство связок и суставов у Зеро тоже были искусственны, но гладиатор предпочитал не рисковать. В конце концов, сегодня от него зависит не только его жизнь. Ощущение было новым. И странным. И почему-то очень ему нравилось.

— Держись, девочка, — прогудел он и, оглянувшись на вываливающуюся в полуоткрытые ворота плотную волну мутантов, захохотал. — Пора прокатиться, девочка, но учти, поездочка будет жесткой!

****

— Ого... — Постучав ногтем по покрытому пылью пластику наемница с подозрением вгляделась в заполняющую довольно объемный, не меньше метра в диаметре и трех в высоту бак, мутноватую жидкость. — Что это такое, Эвенко? — Разогнувшись, Элеум в очередной раз окинула взглядом заполняющие обширный зал ряды разнокалиберных чанов и нахмурилась. — И что это, вообще, за место?

— Биоинженерная лаборатория. — Отстраненно проворчал старик и, смахнув с сенсорной консоли слой налипшей пыли, склонился над помаргивающим экраном. — Надо же... До сих пор функционирует. Умели раньше строить. А то, что плавает в баках — образцы.

— Образцы? — Снова нагнувшись к стеклу, Ллойс уставилась на зависший в полупрозрачной взвеси, опутанный паутиной шлангов и проводов многолапый конгломерат костяных наростов, шипов, зубов и щупалец. — Больше напоминает скрещенного с ежом, ужом и пауком кентавра с Костяного хребта...

— Вполне возможно... — пожал плечами инженер и, набрав на панели длинную комбинацию букв и цифр, принялся быстро просматривать всплывающие на экране окна с данными и хитрыми графиками, — что это второе или третье поколение. Исправлено с учетом недостатков.

— А тут Атомный кот! — Восхищенно вскрикнула, буквально прилипнув к следующему баку, наемница. — Матерый, сука... Клычищи-то какие... Стоп.

Брови Элеум сошлись к переносице. — У него руки человеческие... — Осторожно отойдя от чана, наемница повернулась к соседней гигантской колбе и прикусила губу. В баке поддерживаемая слоем мутноватой жидкости висела женщина. Неестественно длинные волосы ореолом окутывали тело, не скрывая впрочем, ни странного глянцевитого сияния белой, словно алебастр, кожи, ни несколько неестественной, слишком уж длиннорукой и длинноногой, не лишенной многочисленных притягательных изгибов фигуры. Приглядевшись лучше, Элеум заметно побледнев, отступила на шаг и громко сглотнула слюну. На кукольном, неестественно гладком, будто наполненном внутренним цветом лице женщины, резко контрастировали глаза. Черные и неподвижные. Самые большие, неприятно напоминающие человеческие, находились там, где и положено. Еще два круглых, мелких, словно речной жемчуг, примостились чуть выше и дальше к вискам. Последняя пара располагалась на скулах. Раздвинутые уходящими куда-то вглубь организма пластиковыми трубками, пухлые, неестественно алые губы приоткрывали два ряда острых, словно иголки, клыков.

— Черт. — Чуть слышно выдохнула Элеум, приоткрыв рот, провела кончиком пальцев по собственным зубам. — Черт, — повторила она, заворожено смотря на чан.

— А неплохо. Я бы вдул. — Хихикнул, будто соткавшийся из воздуха Ставро, и хлопнув в ладоши, подмигнул наемнице. — А вы немного похожи...

— Отвали, — устало покачала головой Элеум и повернулась к следующему чану. — Видала я таких. Ты бы и муравьиной матке вдул, сладенький.

— Фу... Как грубо. — Капризно надул губы охотник за головами. И приникнув к баку с женщиной, постучал по нему пальцем. — Цыпа, цыпа, цыпа... Там дальше, кстати, еще интересней.

— Я так и подумала, — протянула, отворачиваясь от, казалось, готового вот-вот треснуть под напором бугрящихся мышц, какого-то многорукого и многоногого, чем-то напоминающего отрастившего огромные когти и пасть комок свалявшейся шерсти чудища, чана, Элеум ссутулив плечи, вяло махнула в дальний угол тянущегося до самой стены ряда. — Эй Эвенко! Тут, по-моему, кто-то сбежал...

— Чушь! — Пробормотал себе под нос, с головой погрузившийся в поток всплывающих на экране данных инженер, — Биор отключен от жизнеобеспечения. Образцы не активированы, и наверняка, сгнили. Жаль... Судя по всему здесь были неплохие наработки. Анимал-модификации [95] — быстро, эффективно, дешево. Жаль, что проект так быстро закрыли... Вроде бы какие-то проблемы с контролем и немотивированной агрессией... Или диета у них, почти как у наших друзей из Стаи... Не помню.

— Срань. — Болезненно скривилась наемница, подойдя к очередному чану, принялась со смесью удивления и отвращения вглядываться в плавающую в мутном рассоле массивную фигуру. — А тут серокожий, только у него руки не две, а четыре... Фу... — Поморщившись, наемница брезгливо отстранилась от чана.

— Знакомые черты, да? Там дальше таких целый десяток. — Хмыкнул, всё ещё разглядывая женщину, Ставро. — Эй, Эвенко, кого сливать будем? Давай её, а? — Охотник за головами многозначительно подмигнул старику. — Если она хорошо заспиртована, я её с собой возьму. Чучело сделаю и дома в углу поставлю.

— Не советую. — Фыркнул старик, пригнувшись, принялся вглядываться в пестрящий формулами и графиками экран. — Обычно насекомоподобные модификанты ядовиты. К тому же, зачем сливать? Достаточно демонтировать вон ту штуку. — Не отрываясь от консоли, Эвенко, не глядя, ткнул на венчающий ближайший к нему бак массивный, увитый пучком трубок и кабелей, покрытый потеками ржавчины стальной короб.

— А? — Непонимающе моргнул Эрик.

— Я, конечно, с первого взгляда поняла, что ты больной, но что настолько... — Покачав головой, Элеум презрительно фыркнула. — Так баба понравилась, что кровь от ушей отлила, сладенький? Старичела четко же сказал — баба ядовитая. Решишь некрофилить — отравишься. А биор — это не вот эта дура, — брезгливо пнув отозвавшийся обиженным гулом бак, наемница повернулась к Ставро и неприязненно оскалившись, сплюнула под ноги. — А вон та хрень наверху...

Неожиданно в чане что-то произошло. Лениво булькающая полупрозрачная масса биораствора колыхнулась, раздался звук, будто кто-то встряхнул огромный кипящий чайник, и в стекло врезалась огромная ладонь.

— Черт!!! — Испуганно взвизгнув, Элеум вскинула меч, отступив от чана на несколько шагов, бросила испуганный взгляд на Эвенко. — Ты же говорил, что они дохлые...

— Не дохлые, а неактивные. — Раздражено фыркнул продолжающий копаться в компьютере старик. — И скорее всего, испорченные. Мозговая и сердечная деятельность на нуле. Просто, побочный эффект перезапуска системы, остаточные явления...

— Да какие, к чертям, явления! Эта тварь на меня смотрела!

— Да? — Удивленно вскинув брови, старик с сожалением оторвался от консоли и неторопливо подойдя к наемнице, принялся внимательно всматриваться в поднявшуюся в чане муть. — Тебе точно не показалось?

— Считаешь меня дурой? — Покрепче перехватив вибромеч, Ллойс с явной опаской шагнула к чану и, склонившись к стеклу, непонимающе нахмурилась. — Он, что... растворился?

— Я же сказал — перезагрузка... — Пожал плечами Эвенко и, неожиданно перехватив трость, легко ткнул её концом в основание шеи наемницы. — Просто, освободил место... Для тебя.

— Круто. — Усмехнулся Ставро, посмотрев на бессильно распростершуюся на полу Элеум, в восхищении хлопнул себя по бедрам. — Просто, четко, эффективно. Ни сопротивления, ни криков. Не думал, что ты так умеешь...

— А ты хотел драку? — Вскинув бровь, старик развернул плечи и, резким движением выдернув трость из шеи Элеум, принялся разглядывать торчащий из дерева хищно выгнутый, покрытый кровью клинок. — Тащи её в лабораторию. Это третья дверь справа...

— Может, сначала лапки ей сломать? — Вопросительно поглядев на старика, Стваро нервно дернул подбородком и, облизав губы, склонившись над безучастно лежащей на бетонном полу наемницей, содрал с нее карабин, кобуру с пистолетом и вибромеч. — Видел, как у нее раны заживают? Вчера её свинотавр лягнул, ребра в крошку, пол рожи в кашу, а сегодня даже синяков почти нет. — Довольно осклабившись, охотник за головами резко разогнулся, широко размахнувшись, впечатал носок сапога в бок неподвижно лежащей на полу Ллойс. — Сраная подделка! Дрянь! Сука! — Сопровождая каждое слово очередным пинком, прошипел он.

— Хватит! — Предостерегающе вскинул руку старик и, с неожиданной легкостью оттолкнув охотника за головами в сторону, насмешливо погрозил ему пальцем. — Не порти мне образец. Лучше иди, поищи инструменты. Нам ещё биор потом демонтировать. И до машины тащить...

— Пару секунд... — Задумчиво покрутив в руках виброклинок наемницы, охотник за головами сунул его за пояс, и подхватив прислоненный к чану биорегенератора карабин, с размаху опустил его на бетонный пол. Во все стороны брызнули осколки металла и пластика.

— Силен... Вот только зачем? — Удивился Эвенко.

— Оружие восточников. — Пожал плечами охотник за головами. — Раздражает. Ну и таскать не хочется. А, ты что, действительно собираешься отдавать биор Финку? Мне казалось, что Брокер...

— Заткнись и иди. Ничего она не сделает. — Склонившись над неподвижно лежащей наемницей, Эвенко легким, выдающей богатую практику движением подхватил её за плечо и, перевернув лицом вверх, окинул девушку оценивающим взглядом. — Даже не пытайся. — Хмыкнул он, и ткнув наемницу в щеку узловатым пальцем, издал довольный смешок. — У тебя позвоночник перерезан. Разрыв спинного мозга. Тут даже твоя бешеная регенерация не поможет. Кстати. — Ловко подхватив Элеум на руки, старик, кряхтя разогнул спину и зашагал вдоль рядов чанов, — мне тебя, конечно, жаль, и всё такое, но понимаешь ли... Твоя смерть послужит высшему благу. К тому же, я тебя Cтавро обещал. И твою подружку тоже. — А пока мне нужны некоторые образцы. Ты, надеюсь, не возражаешь?

Губы наемницы чуть приоткрылись, ненавидяще прожигающие переносицу старика глаза яростно сверкнули.

— Ну-ну. Будет тебе. — Хохотнул Эвенко, удобней перехватив безвольное тело, усмехнулся. — А ты тяжелая.

****

Финк застонал. Превратившееся в агонизирующий кусок истерзанного мяса сердце, словно давило тисками и одновременно жгло огнем. Боль растекалась по телу сгустками густой, вязкой смолы, охватывала грудину, отдавала в лопатку и превращала левую руку в стремительно немеющий кусок плоти. Ставший невыносимо пустым, разреженным воздух с шипением затекал в легкие, но отказывался делиться с организмом таким желанным сейчас кислородом. В глазах плавали цветные круги. С трудом оттолкнувшись от столешницы, Джебедайя откинулся на спинку кресла. Черт. Как же не вовремя. И куда запропастился Зэд? Подходящего для переливания раба подобрали еще час назад. Губы Финка исказились в полной боли и обиды усмешке. Чистота. Он всегда был поклонником чистой крови. И во что это вылилось? Устроитель боев скрипнул зубами. Ну, да. Он тоже был чистым. Почти. И никогда не уважал тех, кто излишне усиливал себя имплантантами и наномодификациями. Жизнь в пустошах трудна, но человек сам должен нести свой крест. Возможно, он получил это от матери. Она была кочевницей. Рабыней со Сломанных холмов. И как все степняки с опаской относилась к технологиям. Могла ли она мечтать, что её сын заберется так высоко? Станет правителем собственного города? Кто знает. Когда он видел её в последний раз, она уже почти ничего не понимала. Слишком много переваренного макового сока. Слишком много опиумной отравы. Слишком много удовольствий.

Отца он не знал. Да и как можно было различить родную кровь в том бесконечном потоке клиентов, идущих к матери? Финк родился в борделе. Мало кто в Бойне знал, что Джебедайя Финк, Устроитель боев, Барон Бойни был сыном обычной шлюхи. Еще меньше отваживалось говорить об этом вслух. А те, кто решались... что же, его арене всегда было нужно свежее мясо. Он стал свободным в возрасте восьми лет. Ловкие пальцы и живость ума позволили ни разу не попасться на воровстве, и он достаточно быстро скопил нужную сумму серебра. В двенадцать он уже возглавлял небольшую банду. Подростки, такие же, как он, они занимались тем, что обчищали карманы подвыпивших клиентов кабаков. Когда ему было четырнадцать, его волки вышли на тракт. Грабить репоедов было довольно выгодно, а разбойничья жизнь сулила намного больше воли, чем судьба малолетнего карманника, но Финк не позволил своей команде превратиться в одну из множества рыщущих по пустошам крысиных стай. Он всегда стремился к большему. И не останавливался ни перед чем. В скором времени его люди стали охранять караваны. Неожиданно, договариваться с другими рейдерами о свободном проезде, оказалось намного выгодней, чем самим грабить грузовики, и в один прекрасный день Финк понял, что у него намного больше денег, чем он может потратить в пустоши. Джебедайя начал открывать лавки. Организовывать места под торги. Не полноценные ярмарки, а просто места обмена, но караванщики с удовольствием пользовались его стоянками. А потом судьба дала ему шанс. Шанс звали Телма. Огромный, закутанный в пахнущие кровью и гниющим мясом шкуры рейдер не только не убил присланного к нему гонца, но и выразил желание встретиться лично. Финк не боялся. Он никогда ничего не боялся, ведь еще малолетним мальчишкой он понял — короли не любят договариваться, но еще меньше любят лить кровь. Мир всегда лучше войны, и даже стая диких зверей понимает, что глупо закапывать родник, приносящий чистую воду.

Они встретились через неделю. Гигант, окруженный почти осязаемой аурой боли и страха, и тощий, болезненный подросток. Разговор вышел долгий. Костер успел прогореть, а угли рассыпаться в пепел, но, когда солнце показало свой острый расплавленный край из-за горизонта, они пришли к согласию. И родилась Бойня. Финк помнил, как всё начиналось. Пара дюжин палаток, несколько стоящих у подножья холма лачуг, переделанный из древнего, дышащего на ладан двигателя какой-то военной техники генератор и первая укрытая рваным полиэтиленом теплица. Техники не хватало. Не выдерживающие неподъемной работы рабы дохли, как мухи. Их даже не хоронили, просто оставляли в выкопанных под фундамент будущих строений ямах и заливали цементом. Деньги уходили, как вода сквозь пальцы. Но Финк выдержал. Выдержал, несмотря ни на что. Через десять лет, когда появилась стена, он сумел организовать первую настоящую ярмарку. Перекроить тонкий узор рассекающих пустошь торговых путей, отбить город от сбежавшихся на запах серебра стай падальщиков. Сумел стать бароном. Город рос и креп, обрастал паутиной связей и договоренностей. Пускал корни в глубину неподатливой, отравленной радиацией и химикатами степи. Менялся. Эволюционировал, словно какой-то чудовищный спрут, охватывая холм. Становясь год от года все сильнее и сильнее. Людей тоже становилось все больше, и они несли с собой грязь. Людской мусор оказался самым стойким. Он въедался в улицы, проникал в дома и на торжища, забивал артерии денежных потоков. Поначалу молодой барон не обращал на это внимания, потом... Потом он совершил ошибку. Большую ошибку. Болезнь надо было выжигать сразу, безжалостно, беспощадно, но окрыленный успехами Джебедайя решил, что подобная чистка слишком сильно повредит репутации, что надо проявить милосердие, и ему достаточно просто вымести мусор за стены. Нищие и попрошайки, мелкие банды рэкетиров и не желающих платить свою долю в казну шлюх, а также большая часть мутантов. Тогда это казалось верным решением. Таким же верным, как и создать ополчение из работающих на заводах и в теплицах крепких мужчин. Теперь...

Спустя почти сорок лет, Финк понимал, что поступил глупо. Недальновидно. Раскинувшийся под стенами Мусорный город разросся и теперь душил Бойню, словно ядовитый лишайник дерево. Жадно сосал воду и серебро. Отпугивал караванщиков и служил источником постоянной головной боли. Лаборатория... Скрипнув зубами от нового приступа боли, опалившей грудь изнутри, устроитель боев невольно растянул губы в слабой улыбке. Даже в мыслях он называет это лабораторией. Они наткнулись на нее несколько лет назад. Совершенно случайно. Когда появились первые признаки истощения водоносного слоя, и Финк приказал бурить еще одну, более глубокую скважину. Они не нашли воду. Зато нашли нечто другое. То, о чем никто и помыслить не мог. Сколько же усилий было приложено, чтобы достать нужных специалистов. Сколько серебра потрачено на то, чтобы в тайне закупить недостающие части... Сколько времени и труда ушло на то, чтобы оживить мертвые механизмы...Но оно того стоило. Это был шанс. Очередной шанс, позволяющий очистить доску и начать почти проигранную партию заново...

Но где же Зэд? Где это чертово ведро с болтами? Надо кого-нибудь позвать. Пусть принесут отвара ивовой коры. А может, лучше медшот? Чертова наноотрава точно купирует приступ. И, возможно, даже восстановит истерзанное избытком жирной пищи и других излишеств сердце... С другой стороны, даже намек на нанитов может... Но об этом нельзя даже в мыслях... Ну почему он отпустил охрану... Застонав, устроитель боев потянулся к стоящему на столе колокольчику... Еще чуть-чуть...

Дверь кабинета отворилась.

— Зэд... — На лице толстяка отразилось облегчение. — Ты вовремя... Чертова... Жара... Она меня... доконала...

— Извини. Задержался внизу. — Прошелестел киборг, мазнув по развалившемуся в кресле толстяку, ничего не выражающим взглядом глаз камер, громко лязгая, просеменил к окну. Переводил репликаторы в форсированный режим. Загружал биоматериал...

— Значит, время... пришло?.. — Со смесью страха и облегчения выдохнул толстяк и скривился от очередного приступа боли.

— Нет. Но твой организм не выдержит следующего переливания. — Совершенно по-человечески пожав плечами, киборг развернулся к устроителю боев. Глаза камеры Зэда налились внутренним желто-красным цветом, шторки диафрагм схлопнулись, превратив лицо врача в жутковатую стальную маску.

— Так или иначе, конструкт почти готов. Возможно, мы не получили всего, чего мы изначально хотели, но ждать нельзя. Даже если твоя затея с биорегенерационными баками выгорит...

— Понимаю... — Прохрипел устроитель боев. Лицо толстяка и без того бледно-желтое, стало похожим на круг молодого ноздреватого сыра.

— Один вопрос, — киборг, с громким щелчком соединив манипуляторы перед грудью, приподнялся над полом, сделав несколько шагов, завис над толстяком. — Оно этого стоит? А, Джебедайя? Все эти жертвы, вивисекции, исследования. Вся эта чертова мясорубка, которая нас ждет, и неизвестно, выберемся ли мы из нее... Оно этого стоит?

— Думаю... — Собрав последние силы, толстяк с трудом выдавил из себя улыбку. — Никогда не узнаешь, если не попробуешь, да, Зэд?

— Возможно, — кивнул киборг. — Тогда начнем? Прощай, Джебедайя. Ты был отличным хозяином, и, если что-то пойдет не так, я буду очень и очень расстроен. Не подведи меня.

— Ты никогда не называл меня хозяи... — Договорить устроитель боев не успел, неуловимым взгляду движением киборг, выпустив из манипулятора длинную иглу, воткнул ее в шею Финка. Раздался громкий сосущий и хлюпающий звук. Толстяк дернулся и захрипев, засучил ногами.

— Фарм. — Выдернув иглу из шеи толстяка, чуть слышно прошелестел Зэд в пространство и отвернулся от сползающего с кресла уже мертвого, но всё ещё упорно не осознающего это тела.

— Мы начинаем. Готовь носилки и начинай прогрев реактора. И предупреди вояк. Особенно Мрака. В ближайшие пару часов наверху могут быть небольшие перебои с энергией.

****

Секционный зал был небольшим. Скорее, даже меленьким. Безликая, отделанная кафелем комната с заменяющим одну стену металлизированным зеркалом, десятком вмонтированных в потолок ярких люминесцентных ламп, пара секционных столов, несколько стеллажей и полок, уставленных зловеще выглядящими инструментами, банками с реактивами и разнообразной посудой, пяток непонятного назначения приборов и сиротливо притулившийся умывальник.

— Если честно, я не слишком люблю работать с живым материалом, — проворчал Эвенко и, вытащив из-за голенища сапога распростертой на столе Элеум очередной нож, брезгливо отбросив его в угол комнаты, принялся возиться с застежками нагрудника наемницы. — Это варварство. Даже в университете, когда лягушек вскрывал, противно было. Но... — справившись, наконец, с креплениями, старик, довольно хмыкнув, аккуратно отложил его в сторону. — Иногда нужно переступить через принципы. Кстати, как я понял, ты довольно болезненно относишься к вопросу своей видовой принадлежности. Так вот, я тебя просвещу. Если верить данным, что из тебя получил Зэд, ты — искусственный организм, имеющий с человеком меньше общего, чем, например, обыкновенный таракан. Суррагат, подделка. Биоробот с подсаженной памятью... — Прищурившись, старик усмехнулся и, покачав головой, прищелкнул пальцами. Желтая бочка... Ха... Узнаю подчерк. Так и знал, что старик выжил. Такие, как он не дохнут...

Губы наемницы еле заметно дрогнули, в уголках рта запузырилась пена.

— Зря стараешься... — Покачал головой старик, и обернувшись к стене, со скрипом пододвинул поближе небольшой столик с лежащим на нем пластиковым боксом. — Чтобы говорить, нужна полноценная работа легких, а в твоем слeчае... лучше сосредоточиться на дыхании.

Положив ладонь на грудь наемницы, Эвенко сильно и резко надавил вниз.

— Вот так, видишь... — Хихикнул он. — А вдохнуть-то почти не получается... Знаешь, сначала я даже не поверил. — Привычным, наработанным годами практики движением инженер дернул за пломбу, вскрыл пластиковый контейнер, и чуть подвинув зависший над столом штатив операционного светильника, щелкнул выключателем. Секционную залил яркий свет.

— Думал, проект заморозили на начальной стадии. Слишком дорого. Слишком амбициозно. Активация некодирующей [96] части ДНК, метаморфизм, приспособляемость, кража чужого генома... Надо же. Мне даже пришлось испортить сканер на воротах, чтобы копии данных не утекли к Финку. Кстати, если ты еще не поняла, толстяку сканер для того и нужен — выявлять перспективных мутантов.

Достав из кейса небольшой поблескивающий металлом прибор, Эвенко, сдвинув крышку, вытащил из открывшейся на боку аппарата ниши несколько небольших, опутанных проводами пластиковых пластин-присосок и прикрепил их к макушке наемницы, щелкнул тумблером. — Как я и думал. — Поморщился он. — Аномальное строение кортикально-таламовых волокон, нехарактерная активность продолговатого мозга, утолщения в магистральных нервах. Соматосенсорная зона и зона восприятия письменной речи повреждены, видны металлические осколки. Великолепно... Видимо, у тебя в черепе побывала пуля... Судя по остаточным следам соединительной ткани, смертельное ранение даже для серокожего. Просто великолепно. — Довольно потерев руки, инженер склонился над экраном прибора. — А вот это уже любопытно — декстрокардия... Интересно, врожденная или приобретенная? Куча осколков в сердечной сумке. Крупные. Похоже на куски шрапнели... Бывала под артобстрелом? Или прыгнула пузом на гранату? Странно... Организм так и не вытолкнул металл... Похоже, твоя способность к регенерации всё же не настолько развита... Или работает неравномерно... Так... Признаки токсического и радиационного поражения... А-а-а... Вот в чем дело... Наши маленькие друзья нано... Надо же — очаги заражения серой хмарью... — Восхищенно цокнув языком, старик расхохотался.

— Здорово, просто здорово. Кто-то активировал рабское клеймо. Не то первое, что ты прячешь под татуировками, а второе, скрытое вот здесь. — Постучав по середине груди наемницы, Эвенко довольно кивнул. — Алмаз. Легионерские штучки. Эти засранцы всегда перестраховываются. Но ты выжила. Впечатляет. Такой выносливостью можно только восхититься. Впрочем, наноколония никуда не делась. Она всё ещё жрет тебя изнутри. Терпеть такую боль постоянно... Врагу не пожелаешь... — Расплывшись в широкой улыбке, Эвенко, фыркнув, по-отечески потрепал неотрывно следящую за ним взглядом наемницу по щеке. — Ну, ладно, ладно. Не дуйся... Я не со зла... Просто восхищен работой твоего создателя. — Отложив в сторону прибор, Эвенко отлепил датчики от кожи Элеум, и в предвкушении потер руки.

— Извини, что так много болтаю. — Пожал плечами он, покопавшись в боксе, извлек из него упаковку с резиновыми перчатками. — Старая привычка. Самый приятный собеседник это тот, кто не перебивает. — Разорвав пакет, старик извлек перчатки, осмотрев их на свету, брезгливо отбросил в сторону. — Рассохлись, — пояснил он наемнице. — Да и кому нужна эта гигиена, правда? Хорошо ещё, что электричество есть. Умели раньше строить... Не то, что сейчас. Знаешь, — снова наклонившись над коробкой, инженер принялся копаться в ее содержимом. — С войны прошло больше семидесяти лет. И никакого прогресса. Лишь деградация. Медленное сползание обратно в дикость. К камням и палкам. Мягкая посадка. Я понимаю, что большая часть знаний была утеряна во время войны и еще больше после, когда выжившие громили сохранившиеся дата-центры и жгли последние библиотеки, понимаю, что во время ядерной зимы мало кто задумывался о том, что будет завтра, но всё же... — Старик поморщился. — Идиоты. Меня окружают сплошные идиоты. Даже Финк. — Инженер хмыкнул. — Он был талантлив, этот мальчик. Умел слушать. Умел делать выводы. Правильные выводы. Был способен продуманно распоряжаться ресурсами. И вести переговоры. Но потом испортился. Как и все остальные. Слишком много власти. Захотел пойти легким путем, не понимая, что это тупик. Серокожие...

Щелкнув пальцами, Эвенко горестно покачал головой.

— Бедные создания. Ты права, без генетической корректировки на стадии беременности присутствует просто огромная вероятность возникновения патологий. А законы эволюции и естественного отбора к ним неприменимы — слишком высокий процент выживаемости, я бы даже сказал, прискорбно высокий — генетические солдаты делались с большим запасом прочности. Вот и плодятся уроды. К тому же идиоты. — Эвенко ненадолго задумался. — Ну, почти идиоты, — поправился он. — И именно поэтому их старшие, те, кто еще из первого или второго поколения, готовы отдать всё, что угодно, за коррекцию. Зэду почти удалось. Вернее, нам почти удалось, хотя стальной болван до сих пор искренне считает, что я обычный любитель. Смешно. Полевой хирург работает бок о бок с настоящим биоинженером и считает его чернорабочим... Этот болван даже не подозревает, что я постоянно чищу его логи.

Постучав пальцем по укрепленному на запястье планшету, старик хохотнул.

— Блеск. Ты не представляешь, как часто мне приходилось подделывать его записи, чтобы этот идиот начал продвигаться в правильном направлении. К сожалению, Финк и Операторы решили пойти другим путем. Примкнуть к другой силе... Неверной силе... — Вытащив из коробки несколько пластиковых контейнеров для сбора биоматериала, Эвенко, сняв с них крышки и аккуратно поставив на край секционного стола, широко улыбнулся. — Поэтому мне пришлось чуть-чуть поработать с Финком. Слово там, молчание здесь, и жирдяй возомнил, что для дальнейших исследований ему нужна самая малость. Боевые звери. Не ДНК, не кусочек, а полноценная вивисекция. Тесный контакт, почти как у нас с тобой. Зэд пока не в курсе. А вот Мрак, похоже, поддержал эту идею. Он тоже хочет свою армию. Дурак даже не осознал, что боевые звери не больше, чем те прижизненные анимодификанты, типа тех, что плавают в банках за соседней стеной. Дешевый трюк конца войны, когда терять было нечего, и генералы решили просто клонировать солдат. Сильные, быстрые, выносливые. И главное, действительно дешевые. Ты сейчас, наверное, подумаешь, ну, ладно, клонирование, но репликация взрослого организма даст на выходе особь с памятью и навыками младенца...

Жестом фокусника выхватив из пластикового бокса одноразовый скальпель, Эвенко сорвал с него упаковку и полюбовавшись матово блеснувшим в свете люимнисцентных ламп тонким до прозрачности полимерным лезвием, усмехнулся. — А вот тут в дело вступает магия нейрокодировки. В твоем, кстати, случае, — наклонившись к лицу наемницы, старик положил руку на лоб Элеум и сочувственно покачав головой, выпятил губу. — Всё немного сложнее. Судя по следам на коре головного мозга, твоя настоящая память была подменена. Один раз добротно, профессионально. И минимум, еще четыре или пять, кем-то с мозгами макаки, первый раз увидевшей компьютер. Сейчас, — постучав указательным пальцем по лбу наемницы, Эвенко насмешливо фыркнул, — у тебя в голове, наверняка, настоящая адова каша. Первый слой воспоминаний, истинная память, второй слой ложных воспоминания, смешанная память... Много слоев. Это даже удивительно, что ты до сих пор не сошла с ума. Ладно, что-то я заболтался.

Тяжело вздохнув, старик наклонился чуть ниже и, зажав скальпель между большим и указательным пальцами улыбнулся. — Думаю, начнем с глаза. С левого. Меня интересует строение твоего тапетума... Похоже, там есть дополнительный активируемый слой клеток, сокращающий длину инфракрасных волн и переводящий их в видимую часть спектра... Очень интересно... Хотя подожди, срежу для начало веко, а то могу повредить склеру, и придется начинать все заново... У нас еще примерно час, пока Эрик не разберется с биором. Так что, поторопимся. А то вечно лезет с советами. И откровенно уже не поговоришь...

****

Кивнув проворно отступившему в сторону охраннику-шерифу, Ликана потянула на себя тяжелую, окованную сталью дверь и с трудом удержалась от долгого страдальческого вздоха. Эту часть работы она просто ненавидела. Допрос. Зачем кого-то допрашивать, если последний месяц любой попавший в околоток бедолага, отправлялся вниз? Чертов Зэд с каждым днем требовал всё больше и больше. Поначалу, когда он отбирал для своих экспериментов рабов, она не особо напрягалась. В Бойне этой швали было навалом. И всё стараниями Финка. Обычно первое, что делают с рабыней, это перевязывают трубы. А его идеи об общих клетках и запрет абортов? В результате эти скоты плодились быстрее кроликов. К тому же, киборг редко забирал чистых, так что Ликана с легким сердцем смотрела на то, как чертова железяка прореживает популяцию. Но потом требования Зэда приобрели более зловещий характер. Ему потребовались свободные. Причем, всегда строго определенные свободные.

На секунду застыв перед истертыми ступеньками, женщина поморщилась и принялась шарить по стене в поисках выключателя. Чертова дежурная лампа опять перегорела. А олухи ополченцы в очередной раз не обратили на это внимание. Наконец, ее старания были вознаграждены, раздался щелчок, и из-за угла лестницы вырвался поток тусклого света. Нервно дернув щекой, Ликана принялась, не торопясь спускаться по истертым ступенькам. Раз в неделю чертова железяка просто передавала ей планшет с именами и фотографиями и назначала сроки, когда ей нужен тот или иной образец. Образец... ха. К счастью, большей частью это были работники из теплиц. По большому счету, работая бок о бок с рабами за горсть серебра или дозу морфия отребье, практически ничем не отличались от скота в ошейниках и мало кто интересовался, куда пропал тот или иной бедолага, но иногда в списках проскакивали имена жителей Верхнего города, и тогда, чтобы скрывать исчезновения, приходилось прилагать определенные усилия. Часть, конечно, списывали на засилье так или иначе просачивающихся из предместий мутантов и мелкие уличные банды. В конце концов, даже в таком спокойном городке, как Бойня, ни дня не проходило, чтобы шерифам не пришлось вытаскивать из канавы очередной обглоданный до неузнаваемости расплодившимися в последнее время крысами труп с перерезанной глоткой или пулей в башке. Еще часть проблему решало серебро. "Ваш муж попал под давильный пресс. Извините. Вот компенсация".

Некоторым заказам приходилось придавать вид законности, забирая нужных железяке людей в рабство за истинные или мнимые долги. Хуже всего было с детьми. Слишком часто их родители начинали сходить с ума и искать своих пропавших без вести чад. Это нервировало. Расшатывало и без того тревожную обстановку. Ведь, как Ликана не старалась, по городу всё равно ползли слухи. Нехорошие слухи. И ей, опытнейшему оперативнику Операторов, специалисту по "тихому контакту", с каждым днем требовалось прилагать все больше и больше усилий, чтобы с этим бороться. А в последние несколько недель, когда чертовы инженеры запустили-таки свою "штуку", аппетиты Зэда и толстяка возросли еще больше. Все преступники независимо от тяжести преступления отправлялись вниз. Железяке было плевать, кто. Залетный рейдер, мутант из-за стены, мелкий проигравшийся и устроивший в кабаке дебош, купчина с пустоши. Главное, чтобы их никто не хватился. Ликане это не нравилось. Не то, чтобы она сильно переживала по поводу того, что отправляет людей в мясорубку. От подобных рефлексий женщина отвыкла, когда была еще сопливой девчонкой. Но она не любила умников. Именно из-за них она стала такой, какая есть. Она не была из наследных. Операторы купили ее еще в младенчестве. Абсолютно чистая от генетических сбоев, радиационной, химической и биологической заразы девчонка — довольно редкий товар. Настолько редкий, что ей помимо устанавливаемого по окончанию первого этапа обучения стандартного набора соответствующих специализации и склонностям культур и имплантатов установили еще несколько особых модуляторов. Или не несколько. Научный отдел не мог на нее намолиться. Мозголомы радовались, как дети, а её организм принимал одну наноколонию за другой. Глотал нанороботов, словно ребенок сладости. Жадно, много, почти без последствий.

Покачав головой, Ликана помассировала грудь и привалилась к стене. Почти. Вот именно что, почти. Надо всё-таки взять пару дней отдыха и заставить киборга отрегулировать ей чертовы адреналиновые модуляторы. Так и инфаркт схватить недолго. А то, что руки трясутся — вообще ни в какие ворота. Женщина усмехнулась. Мрак считал её обычным специалистом-оперативником. Пусть и талантливым, но не хватающим с неба звезд специалистом по разведке и тайным операциям. Она его не разубеждала. В конце концов, еще будучи подростком она потратила целых пять лет, чтобы выкупить и протрахать себе путь к центральной базе данных. К той самой заветной записи о внеплановом эксперименте. Она успела, как раз к концу второго этапа обучения. А потом случилось несчастье. Прямо в день финальных испытаний кто-то из высоколобых напрочь забыл о технике безопасности. Решил покурить рядом с пропановым баллоном. Взрыв вызвал цепную реакцию. Лабораторию и большую часть учебных корпусов разнесло к чертовой матери. Умники и боевики-наставники погибли все. А из курсантов выжил только один. Вернее, одна. Тощая низкорослая девчонка со злым лицом и затравленным взглядом. Кураторы цокали языками и удивлялись. Согласно резервным записям, девчонка, с трудом набирающая на средний бал, каким-то образом умудрилась выжить в огненном аду, там, где погибли одни из лучших оперативников организации. Так родилась Ликана. Сначала ее отправляли то туда, то сюда, а потом как-то так случилась, что она вошла в группу Мрака. В принципе, Мрак ей нравился. Толковый лидер группы, способный выбраться практически из любой ситуации. Одинаково искусный, как в ведении силовых операций, так и в тонкой игре переговоров, а еще очень и очень привлекательный, как мужчина, он... Почувствовав, как к щекам приливает краска, Ликана с трудом сдержала улыбку и, спустившись еще на несколько ступеней, повернулась ко второй перекрывающей проход к камерам двери. Да уж. Мрак был более, чем привлекателен... И искусен... Особенно... в переговорах. Она бы не отказалась переговорить с ним еще раз. Напоследок. В конце концов, расставаться нужно на позитивной ноте. Потащив с пояса связку ключей, операторша покачала головой и, всё же не удержавшись, испустила тяжелый вздох. Да, расставаться. Решение уходить пришло к ней сегодня ночью вместе с известиями о том, что в её доме нашли несколько трупов стайников. Не то, чтобы она испугалась чертовых зверей, просто...

Просто она устала. От всего. Ей осточертели бесконечные интриги, допросы, разговоры со стукачами, перекупка шпионов и информаторов, грязь, предательство и остальные неотъемлемые атрибуты работы оперативника, с которыми ей приходилось встречаться каждый адов день. К тому же, она понимала: последнюю игру ей не выиграть. Кто бы ни был этот Брокер, либо он был настоящим гением, либо просто достаточно умным, чтобы привлечь на свою сторону специалиста, покруче Ликаны. Настоящего зубра разведки и диверсий, обходящего её по всем фронтам. Иногда женщине казалось, что она почти распутала этот узел, почти разгадала загадку, почти поймала невидимого противника Финка за хвост, но каждая иллюзия победы оборачивалась следующей неудачей. Пока что ей удавалось сглаживать последствия провалов, но это "пока что" не могло продолжаться долго. А теперь, когда Финк, решил устроить небольшую войну... Она устала. Впрочем, она никогда не была амбициозной. Подобрав нужный ключ, Ликана с хрустом провернула его в замочной скважине и потянула дверь на себя. Пару недель назад ей стукнуло тридцать четыре. И что у нее за спиной? Ни друзей, ни детей, ни даже места, которое она может назвать домом. Есть, конечно, пара счетов в банках Сити, что эти счета помогут ей начать новую жизнь, но...

Шагнув в открывшийся низкий и тесный, остро пахнущий плесенью коридор, Ликана привычным движением захлопнула за собой дверь и на мгновение прикрыла глаза. Хватит. Решение принято. Последний дорос. Последний отправленный в мясорубку пленник. Заставить Зэда отрегулировать эти чертовы имплантаты, а потом её ждет загодя приготовленный для подобного случая байк с электродвигателем и бросок через степь. На Север. В Сити. Там её будут искать в последнюю очередь. Пара пластических операций. Подчистка хвостов и...

В затылок Ликане уперся холодный срез ствола.

— Ты задержалась... — Произнес за ее спиной хриплый голос. — Я уже думала, что ты не придешь.

— Не убивай! — Медленно потянувшись к висящему на бедре ножу, операторша позволила своему голосу чуть дрогнуть. Только бы дотянуться до клинка, только бы...

— Не дергайся. — Давление на затылок чуть усилилось, чья-то невероятно сильная рука грубо рванула ремень, и нож, жалобно звякнув, загремел по бетону. Вслед за ремнем отправился пистолет. — Повернись, — прохрипел незнакомец, вернее, незнакомка. Ликана была уверена, что с ней говорит женщина.

— Зачем? — Спросила операторша, отчаянно пытаясь прокачать ситуацию.

— Хочу посмотреть в лицо убийце моего сына. — Прохрипела женщина.

Ликана болезненно скривилась. Дерьмо. Самая дрянная ситуация, в которую только можно попасть. Эти мамашки становятся по-настоящему сумасшедшими, когда понимают, что кто-то обидел их драгоценное чадо...

— Слушай, я не понимаю, о чем ты... — Не договорив, Ликана рванулась вбок и, запустив руку за пазуху, крутанулась на пятке. Эта баба попала сюда явно не случайно. И умудрилась притащить с собой пушку. Вряд ли что-то серьезное, а её измененная кожа способна выдержать даже заряд из винтовки...

Два выстрела слились в один. Ликана пошатнулась, с удивлением коснулась переносицы и повалилась на пол. "Композитные пули комплексного поражения" — мелькнула последняя оформившаяся в разорванных лобных долях догадка. Но легче от этого Ликане не стало. Ноги женщины подогнулись. Из горла вырвалось чуть слышное шипение, и она замертво повалилась на пол.

— Черт. — Прошипела Шип, посмотрев на медленно расползающееся по майке кровавое пятно и болезненно сморщившись, приложила руки к животу. Всё-таки попалась. Наклонившись над содрогающимся в конвульсиях, пускающим слюни, телом, Шип брезгливо ткнула стволом своего пистолета в лежащий на полу окровавленный кусочек плоти, судя по всему, кончик откушенного операторшей перед смертью языка, и растянула губы в понимающей ухмылке. Она уже видела такие раны. Даже если эта сука выживет, то останется овощем на всю жизнь. Впрочем, рисковать Шип не собиралась. Перевернув Ликану на спину, Верука быстро и умело обыскав женщину, извлекла на свет небольшую пластиковую карточку и довольно кивнула. Именно так, как она и рассчитывала. Ключ-карта. Её пропуск в подвалы арены. Осталось только отсюда выйти, но это уже дело техники. Не зря же она почти два часа пилила решетку вентиляции пилой джигли. Вообще-то, она припрятала эту штуку в надежде задушить стерву, но и так вышло довольно неплохо. Бросив взгляд на глядящую на нее непонимающим взглядом операторшу, Верука Сей с нежностью погладила женщину по голове и приставив ствол пистолета к ее макушке спустила курок. Раз, другой, третий... Задушенные интегрированным в ствол компактным глушителем звуки выстрелов были не громче хлопков в ладоши. Впрочем, стены узилища околотка были достаточно толсты, чтобы палить тут хоть из пушки. Всё равно, никто не услышит.

****

— Ну вот, а ты боялась. Обычная пункция. Подумаешь — немного спинномозговой жидкости. — Продемонстрировав наемнице заполненный на две трети огромный шприц, Эвенко глумливо усмехнулся. — Я бы, конечно, сделал забор в районе крестца, но мне лень возиться с одеждой. Так что, пока мы не дойдем до образцов и срезов органов брюшной полости, можешь быть спокойна. Ты ведь, насколько я понял, довольно трепетно относишься к своей наготе, так? — Похлопав Элеум по щеке, старик погрозил ей пальцем. — И не вздумай терять сознание. Всего двести грамм ликвора... Тьфу и растереть.

— Так, на чём мы остановились... — аккуратно отложив шприц, инженер всплеснул окровавленными ладонями. — Так вот, Финк решил заполучить боевых зверей. И не придумал ничего лучшего, как начать войну со Стаей. Сжег собственный грузовик с товаром. Конечно, поддельным, но всё же... Вырезал пару патрулей и постарался свалить всё на мутантов из предместий. Самый дурацкий план на моей памяти. К тому же, бездарно исполненный. Я, конечно, понимаю, что если дело выгорит, — отступив от секционного стола на пару шагов, Эвенко, склонив голову набок, принялся любоваться делом своих рук, — то Финк действительно решит большинство проблем Бойни. Да и его новые друзья заинтересованы... Но я что-то опять много болтаю... Возьму у тебя, пожалуй, еще несколько зубов. А то прошлые два раскрошились. Интересное строение, кстати, как у акулы, новый, выдвигается на место старого. А жевать тебе, как, удобно? А? Чего молчишь? — Хихикнув, старик, ткнул наемницу в скулу пальцем. Голова Ллойс мотнулась из стороны в сторону, по щекам и подбородку побежали новые кровавые струйки, но сама Элеум никак не отреагировала, продолжая тупо смотреть перед собой единственным сохранившимся глазом.

— Шок. — Почесав мочку уха, Эвенко недовольно цыкнул зубом. — Рановато, я думал ты доживешь вот до этого... — Запустив руку за пазуху, Эвенко извлек из-под халата маленький, не больше детской ладони, револьвер. — Моя собственная разработка. — Пояснил он с улыбкой. — Настоящий смертельный коктейль из векторов и боевых вирусов. Ураганные мутации, обычно не совместимы с жизнью. Пробирает даже серокожих, а в их генокод против таких штук с десяток стабилизационных векторов заложено... Вот мне и интересно — а ты выдержишь стресс-тест? Кстати, если выживешь, я и, правда, отдам тебя Ставро. Мне он нравится. Хороший мальчик. Почти себя не контролирует. Что, впрочем, неудивительно с его-то набором... Считай меня старомодным, но я предпочитаю полагаться на химию и имплантаты второго-третьего поколения. Все эти появившиеся перед самой войной якобы прорывные новинки... Считаю, что они просто-напросто опасны. Никогда не знаешь, как аукнется. А тем более, новоделы от Дома Сильвер. Любители. Даже на моем уровне могу сказать, их поделки — бездарная вкусовщина. Но Ставро неплох. Для пустоши, конечно. Работа грубая, но... отвечает требованиям заказчика. А больше всего мне нравится его исполнительность и нелюбовь к лишним вопросам. Кстати, по поводу имплантатов, — прищелкнув пальцами, Эвенко снова подошел к столу и принялся, не торопясь расстегивать завязки защитного комбинезона наемницы.

— У железа огромное преимущество, например, твои... — изобразив в воздухе неопределенную фигуру, старик брезгливо поморщился, — способности завязаны на физическую мнемонику, когда для вызова эффекта используется отработанный жест. Имитация броска при вызове разряда. Щелчок пальцами для того, чтобы прикурить... Я, кстати, так и не понял, как ты вырабатываешь заряд и провоцируешь пробой... Датчики не зафиксировали ни измененной кожи, ни электрических органов... Думаю, мы это поймем позже, когда дойдем до брюшной полости, — вновь щелкнув пальцами, старик, откинув нагрудный клапан костюма, потянул за собачку замка.

— А вот, Эрику костыли не нужны. Достаточно мысленной команды, и вшитый в предплечье имплантат выстрелит в цель псевдобелковой нитью и передаст по ней такой заряд, какой тебе и не снился. Кстати, — довольно похлопав по оголившемуся животу наемницы, Эвенко усмехнулся. — Думаю, сделаем небольшой перерыв. Я тебя трахну. Понимаю, конечно, что это не столько мое желание, сколько действие столь щедро вырабатываемых твоим организмом в стрессовой ситуации феромонов, и отсутствия здесь нормальной вентиляции, но, ничего не могу с собой поделать. Хорошая, кстати, штука — "Белая грань". Всё, как у молодого. А за сердце не беспокойся, оно у меня искусственное, и не такое выдержит. — Эвенко захихикал. — Кстати. Глаз я тебе вытащил не просто так. Еще одна дырка, понимаешь...

В смех старика добавились визгливые нотки. — Еще одна... — Неожиданно старик замер и, с неодобрением уставившись на Элеум, недовольно покачал головой.

— Надо же. Ожила... О-о... — Глаза старика страдальчески закатились. — Только не делай вид, что у меня за спиной что-то страшное. Сейчас твой кошмар — это я.

Шагнув к столу, Эвенко принялся возиться с поясом своего стеганого халата.

— Это хорошо, что ты очнулась, милочка, так намного интере... — Договорить Эвенко не успел, раздался сдвоенный грохот, и голова старика брызнула мешаниной осколков, щедро залив своим содержимым стены и потолок комнаты.

— Извини. — Пожал плечами Эрик Ставро и, демонстративно покрутив свой Twenty Eleven на пальце, спрятал его в нагрудную кобуру. — Он мне надоел. Болтает, болтает, болтает. К тому же, врёт, как дышит. А это Анита, — кивнув в сторону стоящей у него за спиной обнаженной, кутающейся в собственные волосы женщины-паука, Эрик довольно хохотнув, хлопнул в ладоши. — Мы с ней подружились. И она согласилась мне помочь. Эти программы активации такие простые... Милая, ты ведь, голодная? — Кивнув в сторону распростертого на полу инженера, охотник за головами усмехнулся, — угощайся, он весь твой.

— Я хоч-чу её... — Прошелестела Анита и, указав на наемницу пальцем, громко щелкнула зубами. — Не хоч-чу дохлятину. Старый... Отравленный... Стимуляторы... Падаль...

— Хм... — На секунду задумавшись, охотник за головами обреченно махнул рукой. — Как пожелаешь. Эвенко её испортил. А я так рассчитывал на настоящий бой...

— Благод-дарю. — Кивнула женщина и, растянув неестественно алые губы в кровожадной ухмылке шагнула к столу. — С-смотришь? С-страшно? — Прошелестела она, склоняясь к наемнице. — Н-не бойся. Я кусаюсь б-без б-боли.

— Жаль. — Неожиданно прохрипела наемница, — я люблю боль, — и неуловимым движением вбив пальцы в подреберье анимодификантки, дернула её на себя.

-А-х-х...г-х... — Захлебнувшаяся собственной кровью, паучиха попыталась оттолкнуть от себя девушку, но было уже поздно: зубы Элеум уже впились ей в скулу.

Черты залитого кровью лица наемницы обострились, поплыли, превратив его в звериную маску. Рот растянулся до ушей, послышался громкий клокочуще-хлюпающий звук, вторая рука Ллойс обхватила затылок вяло отбивающейся женщины, раздался влажный треск, и паучиха затихла.

— Что за!.. — Комната огласилась звуками выстрелов и треском электрических разрядов. — Дерьмо... — Со смесью восхищения и удивления оглядев перевернутый, покрытый копотью и залитый кровью, запекшейся от нестерпимого жара, секционный стол, Эрик перевел взгляд на лежащий под ногами обгорелый труп Эвенко, посмотрел на зияющую, оплавленную дыру в огромном зеркале, перезарядил пистолет и двинулся к выходу.

Хитрая сука. Терпеливая и хитрая. А какая скорость! Полторы секунды огневого контакта и ни одного попадания. Все пули ушли в бедную Аниту. Жаль. Паучиха ему понравилась. Всегда мечтал о такой зверушке. Эта база — просто чудо. Настоящее чудо... И зачем Финк отдал её серокожим? Правда, Эвенко что-то говорил про то, что восстание мутантов — это не более, чем отвлекающий маневр, и он решит все вопросы, как только они с Брокером закончат с толстяком, но Эрик в это не особо верил. Одно дело — заложенный вместе с навыками боя и ложной памятью механизм подчинения клонированной полу-паучихи полу-бабы, в которой сразу и не понять, чего больше: человека или зверя. Её и создавали-то, как он понял из спецификаций, которые прочел, пока с протоколами реанимации возился, в качестве служанки-телохранительницы. А подчинить себе больше двух сотен созданных только для того, чтобы убивать, солдат, это совсем другое. Но с этим он разберется позже. Время ещё есть. А сейчас... Усмехнувшись, Эрик довольно кивнул собственным мыслям. Видимо, его молитвы кто-то услышал... Он получит свой бой с праймом.

— Мышка, мышка, раз, два, три. Кот в нору залез — смотри... — Фальшиво пропел Эрик, чихнув от щекочущего ноздри дыма, с ухмылкой поддел носком сапога прозрачный стеклянный контейнер с перекатывающимся внутри, поблескивающим зеленым, словно хризолит зрачком, глазом. — Ну что, мышка, поиграем? — Фыркнул охотник за головами и, почесав кровоточащее, видимо, задетое то ли шальной пулей, то ли осколком разбитой кафельной плитки предплечье, шагнул в коридор.

— Эвенко, какой же ты дурак — решил удивить кого-то тростью с шилом и детским револьвером двадцать второго калибра... Обычно в таких игрушках семь пуль. Сучка выстрелила шесть. От четырех он уклонился, пятая застряла в кевларовой подкладке плаща, шестая слегка царапнула кисть. У девки остался один патрон, которым и кусачего пса не убить. Разве что, в упор и в голову... Шансы неравные, но будь он проклят, если сойдется с этой бабой в рукопашную. — Эрик покосился на дыру на месте лица паучихи и из его горла вырвался невольный смешок. — Высосала мозги... Эта сучка сожрала ей мозги...

****

Согнувшись над лежащим у входа в длинный, полутемный тоннель телом, Шип, издав приглушенный болезненный стон, принялась стаскивать с охранника бронежилет. Чертова пуля в кишках. Как же больно. Но сейчас не время заниматься раной. Слишком мало времени. Еще полчаса, и наверняка, кто-нибудь спустится в подвал околотка проведать слишком уж задержавшуюся операторшу. Или разводящий решит проверить этого придурка-охранника. Так что, надо терпеть. Уж что-что, а терпеть она умеет. Ей не в первой. В дикой пустоши всегда что-то болит. Один раз она проползла на сломанных ногах почти двести километров. Вот это было по-настоящему больно. Да и все конечности тогда сохранила чудом. А пуля в брюхе — мелочь. Главное, что толстяк получит своё так или иначе. Ладно, первым делом оружие. И одежда. Не стоит привлекать лишнего внимания. Камер, вроде бы, нигде не видно, но маскировка никогда не бывает лишней. Одежда всё ещё булькающего разорванным горлом парня была маловата. Да и кровавые пятна вызывали подозрения. Но на первый взгляд не очень заметно, так что... Быстро стащив с охранника штаны и куртку, Верука принялась натягивать форму. А что у нас с оружием? Усмехнувшись, женщина застегнула на поясе ремень портупеи. Глок. Восемнадцатый. Хорошая машинка. Пара магазинов. Короткий, ухватистый Tavor, запасных патронов нет. Длинный и толстый, явно выкованный вручную нож. Парень либо тупой, либо просто повернут на острых игрушках. И на хрена ему было таскать с собой этот свинорез? В нем же килограмм, не меньше... Так, дальше... За пазухой маленький револьвер двадцать второго калибра. Оружие последнего шанса, надо же. Не пригодился он тебе, мальчик. Слишком уж ты был самоуверен. Слишком доверчив. Слишком много было в тебе злости и похоти. Даже обожженная рожа не отпугнула. Впрочем, все мужчины до определенного возраста думают одним местом. Ласково похлопав по натянутой на широкой груди залитой кровью футболке всё никак не желающего умирать боевика, Шип склонилась к уху парня.

— Спасибо, милый. Ты очень помог. — Прошептала она и резким движением ткнула оператора пальцем в глаз. Пропитанный армирующим составом, заточенный лучше самого острого ножа ноготь с легкостью пробил стекловидное тело и проник в нижнюю глазничную щель. Густо проросшие сверхпрочными, полимерно-белковыми нитями связки чуть напряглись, принимая на себя первую волну отдачи. Большое крыло клиновидной кости хрустнуло, и палец с мерзким хлюпаньем прошел дальше, превращая содержимое правой лобной доли мозга боевика в кашу. Парень содрогнулся. Из зияющей на горле раны вырвался целый фонтан крови. Взбрыкнув напоследок ногами, молодой оператор затих. Верука оглянулась и, задумчиво облизав заляпанной красно-белой жижей ноготь, растянула рот в широкой улыбке. Биоимплантат "когти", сколько она на него копила? Год. Вроде бы, год. А потом, после двух недель агонии, когда чертова армирующая структура прижилась, он ни разу ей не пригодился. Ни разу за все эти годы. Верука никогда не любила рукопашный бой. Черт, да она вообще старалась обходиться без драк, предпочитая потасовке разговор и хорошую выпивку, но сегодня...

Чуть слышно фыркнув, Шип с громким клацаньем передернула затвор автомата и зашагала по коридору. Операторы... Она всегда считала их профи, а тут... Всего один пост и одна серьезная дверь. Неужели толстяк настолько полагался на электронные пропуска? Или нет? Шип на мгновенье задумалась. Последние дни в Бойне происходило что-то странное. В колонках кончилась вода, караванщики уезжали. Кто-то вроде бы говорил что-то о нападении рейдеров... Видимо, у Операторов и шерифов и без неё полно проблем. Неважно. Главное, не зарываться и не завалить дело. Шип, не торопясь, огляделась. Нет ни камер, ни сканеров. Но лучше сохранять осторожность. Финк трус. Если он узнает, что кто-то проник на арену без его ведома, он наверняка, попытается сбежать. Залечь на дно. Зароется, как рак в речной песок. Неожиданно коридор повернул влево, раздался вширь, и Шип, невольно замедлив шаг, открыв рот, уставилась на стоящие вдоль стен ряды цистерн. Газ... Пропан. Зачем Финку столько горючего? Отапливать эту махину? Чушь. В Бойне почти не бывает холодов. Разве что, в сезон бурь. Неважно. Главное, что ей повезло. В последние дни ей вообще везло. Чего стоит только поджог борделя. А оставленная в канаве около околотка сумка со снаряжением? Она её конечно, замаскировала, но всё равно, имелся вполне реальный шанс, что на её рюкзак наткнется какой-нибудь не в меру любопытный мальчишка или охотник за крысами. А этот крутящийся около складов урод с уже знакомой татуировкой ящерицы на шее? Если бы не он, пришлось бы искать другой вход. И не факт, что она его бы нашла. А так... Сооруженная из бутылки с зажигательной смесью глицерина и марганцовки бомба рванет минут через пятнадцать. И всё будет выглядеть, как неудавшийся саботаж, унесший и охранника и нападавшего... Ладно, не время отвлекаться, полоса удачи не может быть бесконечной, так что, не стоит терять время на бесполезные размышления.

Стряхнув с плеча увесистую сумку, Верука наклонилась над баллонами. Да, вот сюда — в стык бетонных плит. Если не искать сканером, никто и не заметит. Да и сканер, наверняка, не поможет, металл прекрасно рассеивает излучение... Закончив работу, Шип, поморщившись от прострелившей живот боли, забросила сумку обратно на плечо и огляделась по сторонам. Где-то здесь хранятся запасы Финка. Не касса арены, нет. Серебро жирдяй, наверняка, держит наверху. К тому же, сейчас её не слишком интересует серебро, а вот богатства несколько иного рода... Задержав дыхание, Шип прикрыла глаза. По коридору плыли знакомые запахи. Она буквально кожей ощущала тонкий пряный аромат упакованного в пластиковые корпуса тола. Хищные отблески чуть заметного фимиама термопасты смешивались со злыми нотками олова и начищенных контактов электроники. Тяжелый, латунный амбре покоящихся в коробах патронов, и довлеющая над всем этим вонь оружейной смазки. Оружейная где-то совсем близко. Склады боеприпасов. Боевые дроны, которыми так гордится толстяк.

Чуть заметно кивнув, Верука обошла ряды цистерн и змеей скользнула в отходящий от основного тоннеля коридор. Гулкий бетонный пол жадно прижимался к залитым кровью подошвам. Склад боеприпасов. То, что доктор прописал... В унисон шагам женщины в голове у неё тикал таймер. Девять минут сорок две секунды. Вполне достаточно, чтобы завершить дело, а потом уйти отдохнуть и приготовиться занять место в первом ряду. Это будет просто прекрасное представление.

*****

Откашлявшись, Эрик сплюнул под ноги огромный комок напитанной гноем слизи и, покачнувшись, тяжело оперся на стену. Ну и куда теперь? Налево? Направо? Очередная чертова развилка и оба хода выглядят совершенно одинаковыми. И что с ним происходит? Его отравили? Кто? Когда? Неужели, старый пердун был прав, и эта паучиха ядовита? Черт, да он её только один раз коснулся. Самыми кончиками пальцев. Хотел почувствовать, какая у нее кожа. Ну и проверил заодно зубы у нее во рту. Оказалось, там сплошная обманка. Жесткий, как надкрылья жука, хитин. Фарфоровая маска. А два ряда зубов скрывали за собой самые обычные жвалы насекомого и были настолько острыми, что он тут же оцарапал о них палец. Но ведь, совсем чуть-чуть. Черт. А может, это убежище не так просто, и система защиты включила подачу какого-нибудь хитрого газа? Он слышал историю, как отряд искателей Легиона наткнулся на подобный военный бункер. И что с ними стало. Тот газ не убивал. А сводил с ума, превращая людей в диких, жаждущих крови и плоти, нечувствительных к боли монстров. Да нет, всё это чушь...

Его организм надежно защищен от почти любых ядов и токсинов. Особые, плавающие в крови нанороботы давно уже подали бы сигнал искусственным органам, погнали бы частицы отравы в усиленную нанофильтрами печень, выбросили бы в кровь антидоты и защитные гормоны. Нет... Это не отравление... Скорее... Эрик снова кашлянул, и его вырвало желчью. Пол под ногами качнулся, чтобы остаться на ногах, охотнику за головами пришлось схватиться за стену. Руку прострелило неожиданной болью. С недоумением посмотрев на воспаленную, покрывшуюся волдырями и язвами кожу предплечья, Эрик, глупо хихикнув, втянул носом влажный, пахнущий перепревшей пылью воздух, растянул рот в широкой больше смахивающей на оскал улыбке.

— Мышка, мышка... — прохрипел он и, захохотав в голос, шагнул во тьму. — Мышка, мышка, я иду искать...

Отравление, болезнь, вызванный неизвестно чем сбой в одном из имплантатов — неважно. Сбежавшая дрянь слишком опасна, чтобы оставлять её за спиной. Она обманула Зеро. Поддалась, позволила себя унизить. Потом играла в поддавки с Финком. А под конец обвела вокруг пальца Эвенко, чертового пророка Эвенко, способного по дуновению ветра и следу плевка случайного прохожего определить цену на патроны на следующую неделю. Судя по всему, эта дрянь просто обожала притворяться слабой, ждать подходящего момента, а потом бить наверняка. Опасная сволочь. Вон как с паучихой разобралась. Раз, и всё. Хрум, и нет больше боевого мутанта. Громко шмыгнув носом, Эрик выплюнул на пол очередную порцию слизи и, прикрыв глаза, прислушался к окружающей его тишине. Сначала он разберется с татуированной сучкой. А потом уже займется остальным. Покрутив головой из стороны в сторону, Эрик отлип от стены, повернув направо, и скрылся в темноте. Кожа на его предплечье бурлила и шевелилась, вспухала, покрываясь язвами, но Эрик этого не чувствовал. Выброшенный десятком медленно сходящих с ума и отказывающих один за другим имплантатов коктейль из гормонов и боевых наркотиков исключал из сознания само понятие боли.

****

Подземелье казалось бесконечным, тоннели, проходы и коридоры пересекались, сливались и уходили вдаль, сменяя друг друга в сумасшедшем калейдоскопе. Огромные, освещенные неверным светом моргающих ламп, заставленные непонятного назначения аппаратурой залы. Тесные, заваленные мусором до самого потолка коморки, остатки жилых комнат, обломки прожженных и взорванных гермодверей, обрывки и осколки инженерных коммуникаций, с умопомрачительной скоростью проносились мимо взгляда наемницы. Голова пульсировала болью, желудок будто залили кислотой и затянули узлом. Мысли скакали и разбегались в стороны, словно стая напуганных зайцев. Финк, Эвенко. Серокожие. Ставро. Во что она опять вляпалась? Замедлив шаг, Ллойс привалилась к стене, выдернула засевший в основании шеи длинный и острый, словно нож, осколок зеркала и согнулась в жестоком приступе рвоты. Железячники. Сраные легионеры. Вот зачем им нужна была база в этой дыре. Они искали бункер. Чертов бункер. Не зря же так усердно нанимали местных копать тоннели. Уголь. Три раза ха. Бензин и уголь — дело, конечно, нужное, но не настолько, чтобы отгрызать у кочевников кусок пустоши с парой развалин и держаться за него зубами. Репликаторы. Чертовы биологические репликаторы. Ну да. Легион всегда испытывал нехватку солдат. Нет, пушечного мяса хватало, а вот обученных, готовых к любой передряге, безраздельно верных профи было мало. Серокожие... Три-четыре мутанта с легкостью разорвут даже паладина в механизированной броне. А, учитывая с какой скоростью, они плодятся... Черт. Отрыгнув очередную порцию щедро замешанной на крови желчи, Элеум со стоном повалилась на колени. Что с ней происходит? Что она, черт возьми, только что сделала? Она, ведь, буквально, сожрала эту тварь. Прокусила ей череп и высосала мозги или что там у этой твари. Что, черт возьми... Перед глазами заплясали черные точки, пол под ногами качнулся, и наемница, с трудом избежав падения в лужу собственной рвоты, скорчилась на полу. Боль была невероятной, казалось, что каждую кость, каждый сустав, каждую клеточку тела ошпарило кипятком. Из носа брызнула кровь, в иссеченной скальпелем Эвенко глазнице, влажно захлюпало. По ногам потекло что-то горячее. Выгнувшись дугой, наемница бессильно распростерлась на полу, и уставилась в потолок единственным побелевшим от боли глазом.

— Ну, что, вспомнила? — Раздался у нее над ухом противный, полный ехидства голосок. — Или и дальше будешь себе врать?

— Кто... — С трудом повернув голову, наемница уперлась взглядом в носки тяжелых, надраенных до блеска, окованных по носу серебром сапог, подняла взгляд выше и застонала. — Нет...

— Да... — Кивнула обладательница обуви и, брезгливо отступив от наемницы на пару шагов, присела на корточки. — Так удобней?

— Уйди... — Простонала Элеум и попыталась отвернуться.

— Не могу, — пожала плечами женщина и, огладив вызывающе торчащую на макушке жесткую щетку выкрашенного в невообразимо яркий фиолетовый цвет ирокеза, ухмыльнулась во все тридцать два острых, словно у волка, зуба. — Давно бы бросила такую тряпку, как ты, но не могу.

— Я не сумасшедшая...

— Конечно, нет. Ты просто бесхребетное, сопливое чучело, только и способное бояться и ныть. Ты позволила этому престарелому придурку вытащить из тебя глаз, высосать половину спинномозговой жидкости, и выдернуть большую часть зубов. И если бы я не вмешалась, то он бы тебя оттрахал, выпотрошил, рассовал в банки и снова оттрахал. Знаешь, мне уже это начинает надоедать — вытаскивать тебя из очередной задницы...

— Ты...

— Не строй из себя невинную овечку, — фыркнула женщина. — И кстати, даже не думай сваливать свое состояние на то, что мы пообедали этим многоглазым пугалом. Организм уже почти вывел яд. Лучше скажи, спасибо.

— Да пошла ты...

— Фу. — Обиженно поджав губы, женщина, тяжело вздохнув, облокотилась на стену, и вытянув ноги, привалилась затылком к стене. — Выслушивать оскорбления от обоссавшейся, свихнувшейся девки... Как унизительно. Я тебя спасла. Будь благодарной.

— Ты меня не спасла...

— Не ври. — Дурашливо погрозила наемнице пальцем собеседница. — Спасла. Иначе бы меня здесь не было. И хватит уже рефлексировать, ты не первый раз пробуешь плоть.

— Я никогда...

— Ну да, конечно. — Раздраженно закатив глаза, женщина вытянула губы трубочкой и метко плюнула наемнице в лицо. — Извини. Просто накопилось, — пожала плечами она.

— Ты же знаешь, я терпеть не могу врунов и трусов. А еще больше слабаков. Кстати, насчет слабаков, ты в курсе, что Ставро тебя ищет? Собираешься справиться с ним вот той пукалкой? — Покосившись на зажатый в побелевшей от напряжения руке Элеум револьвер, женщина презрительно фыркнула и снова сплюнула, на этот раз под ноги.

— Ну, что, будешь и дальше строить из себя жертву или, может, всё-таки прекратишь ломать комедию, возьмешь себя в руки и пойдешь искать оружейку? Это, кстати, недалеко. — Кивнула она подбородком в сторону схемы, закрепленной на растрескавшейся от времени штукатурке. — Я бы даже сказала, близко. Я бы помогла тебе справиться со Ставро, но ведь, остается проблема, третьего... Ты же его чувствуешь, так? Или ты настолько слепа, что не ощущаешь его присутствия? Да... Третий.

Причмокнув губами, женщина хохотнула.

— Он спал, но вы его разбудили. Случайно или нет, не знаю. Как и не знаю, сколько лет он тут бродит. Один во тьме. Злой и очень-очень голодный. Потому я, всё-таки, советую тебе поискать оружие.

Склонив набок голову, женщина смерила наемницу, судорожно хватающую воздух ртом, презрительным взглядом. — Ах, да. Твоя дислексия... Ты даже читать не можешь. Я же говорю: тряпка. Ну, неужели нельзя немного сосредоточиться и вытолкнуть из себя всю эту дрянь? Клеймо! — Она неожиданно запищала тоненьким голоском. — Они активировали мое клеймо, как же мне больно... О, меня снова изнасиловали. О, меня опять пытали и заставляли жрать дерьмо. О, они опять вскипятили мне мозги и стерли память. Как же это невыносимо. О нет, они забрали у меня всё, что есть... Ой-ой, меня снова поимели и со мной обращаются, как с мусором... ОЙ! ОЙ! ОЙ! Больно! Больно! Больно! — Гневно раздув ноздри, женщина наклонилась к наемнице, — а тебе не кажется, что ты этого заслуживаешь?! По одной простой причине: ты позволяешь обращаться с собой, как с дерьмом. Может, пришла пора заканчивать?

— Уходи...

— А... — Женщина, понимающе усмехнувшись, снова привалилась к стене и звонко щелкнула пальцами. — Тебя слишком задели слова этого древнего довоенного козотраха? Ты считаешь, что быть клоном или биороботом унизительно? Тогда тебе тем более стоит перестать рефлексировать. Ты уникальна. Других таких нет. Этот старый урод надеялся тебя повторить? Клонировать? И ты даже не попыталась разъяснить ему, что к чему? А насчет искусственности... Ты ведь, знаешь, что это не так. Этому уроду, просто, не хватает воображения понять, что ты такое, и поэтому он посчитал тебя гомункулом. Вот взять, например, серокожих. Они тоже были суррогатами. Во всяком случае, первое поколение. А вот второе появилось уже естественным путем. Это эволюция. Выживает сильнейший. Кстати, насчет серокожих. Ты уже придумала, как решить эту проблему? Или, как всегда, положишься на удачу, а потом будишь ныть оттого, что судьба снова окунула тебя башкой в говно? Вижу, ты об этом даже не думала. — Недовольно цокнув языком, женщина раздраженно поморщилась. — Знаешь, милочка, вот это меня в тебе и бесит больше всего. Ты никогда не думаешь о том, что действительно важно. И вечно загоняешь себя в рамки. Цепляешься за свою гребаную "человечность". Все эти медитации и дыхательные упражнения... — Недовольно сморщившись, женщина покачала головой. — Ты никогда не задумывалась о том, кто тебя этому научил? Кто тебе постоянно твердил: держи себя в руках, контролируй эмоции... Кто все эти годы... К счастью, ты, всё же, так и не слезла с этих маленьких красных пилюль... Винт. Винт. Винт. — Женщина, сопровождая каждое слово громким щелчком пальцев, бешено оскалилась. — На самом деле, только он и не давал тебе сдохнуть...

— Иди в задни... — не договорив, Элеум снова выгнулась дугой, из ее ушей потекли струйки густой, почти черной крови.

— Да, да... — С серьезным видом покивала женщина. — Обязательно, только носки постираю и сразу пойду. Ты что, действительно считаешь, что проще сдохнуть, чем...

— Я никогда... не ела... людей. Никогда. Специально не ела...

— Лжешь... — Женщина перебила наемницу и, пошарив за пазухой щегольски блестящей силиконовой смазкой куртки, извлекла оттуда длинную сигарету с золотым тиснением на фильтре. — Огонька не найдется?.. Ладно, сама справлюсь. — Громко прищелкнув острыми ногтями, женщина прикурила от возникшего на кончике пальцев язычка пламени и, глубоко затянувшись, выпустила в потолок несколько тугих колечек ароматного дыма. — Впрочем, оставим эту тему. Как, насчет Кити?

— Я... хотела её спасти... Она страдала... — В очередной раз содрогнувшись всем телом, Элеум выплюнула на пол огромный кровяной сгусток.

— Да знаю я, — отмахнулась женщина. — Только вот почему именно её? Может потому, что она напоминает тебе...

— Заткнись!! — Зарычала наемница и скорчилась в приступе кашля.

— И не подумаю. — Женщина прищурилась. — Кити-Кити, кисонька. А что, действительно, похожа. Эти глазки... Такой редкий цвет...

— ЗАМОЛЧИ!! — Со стоном перевернувшись на живот, Элеум с трудом встала на четвереньки с ором: — ЗАТКНИСЬ!! ЗАТКНИСЬ!! ЗАТКНИСЬ!!

— Это было перед последней промывкой мозгов. Они решили, что ты уже выдохлась. Что ты не сможешь восстановиться. И решили поэкспериментировать. Посмотреть, что будет. — Не обращая никакого внимания на крик Элеум, женщина, растопырив пальцы, принялась с преувеличенным интересом рассматривать ногти. — Решили не выскребать тебя, как обычно. Не брать материал на опыты. Довести процесс до конца. Но ребенок оказалась сплошным разочарованием. Твоя дочка оказалась пустышкой. Полной пустышкой. И они её убили. Ты помнишь, как они это сделали, да? Конечно, помнишь. Это ведь, было еще одним наказанием, еще одним уроком. Они показали тебе, что бывает, если активировать клеймо. Ты, кстати, знаешь, зачем создавалась эта наноколония, что используют Легионеры? Для того, чтобы убирать биологический мусор. Вот именно, мусор — твоя дочь была для них мусором, впрочем, как и ты, слишком слабая, чтобы...

— НЕТ!!! НЕТ!! НЕТ!! — Встав на колени, наемница, обхватив руками голову, принялась раскачиваться из стороны в сторону.

— А помнишь Райка? — Сделав очередную глубокую затяжку, женщина, лениво стряхнув под ноги пепел, выпустила в потолок тугую струю дыма и растянула рот в кривой ухмылке. — Помнишь, как он попытался тебя защитить? Помнишь, как он вытащил тебя оттуда? Тупую, полусумасшедшую, ничего не понимающую. Помнишь, как он тебя выхаживал? Как заново учил говорить и есть ложкой, а не руками. А помнишь его аудиозапись, которую он тебе оставил, прежде чем уйти и дать тебе возможность сбежать? Про дом, что он для тебя построил бы... Про теплое море...

— Нет... — слабо простонала продолжающая тщетно зажимать уши Ллойс. — Не надо.

— Да-да. Нежный и доверчивый малыш Райк умер. Из-за тебя. Самое смешное, что умер напрасно, ведь, ты не воспользовалась его подарком и не сбежала, а как дура решила вернуться за ним... — Женщина сардонически хмыкнула и, отбросив окурок, покачала головой. — И в результате тебе жестко прополоскали мозги. Опять. К сожалению, что-то пошло не так, и процедуру решили повторить. Ещё и ещё, и ещё... — Женщина хихикнула. — Обидно, правда? Ты так рассчитывала на то, что нашла свой дом. Так долго за них цеплялась. Так упорно предпочитала не замечать таких очевидных вещей... Все твои друзья умирают, да, Ллойс? Все. Твои. Друзья. А знаешь почему? — громко хрустнув костяшками пальцев, женщина, не торопясь поднялась на ноги, аккуратно обошла стоящую на коленях в луже рвоты, мочи и крови наемницу и цокнула языком. — Все потому. Что ты. Слабая.

— Я... — согнувшись в очередном выворачивающем внутренности приступе, Ллойс застонав, подобрала с пола револьвер и, зло оскалившись, направила оружие в голову собеседницы, — не слабая...

— Да? — Иронично вскинув брови, женщина, ухмыльнувшись, огладила задорно торчащий на выбритой голове ярко фиолетовый ирокез, одернула полы куртки и улыбнулась. — И я должна в это поверить? — Желтые, похожие на две чаши расплавленного золота глаза презрительно прищурились, рука обхватила дрожащий ствол револьвера. — Ты обоссанная тряпка, способная только ныть и смиряться, ты — подстилка с протухшей маткой, разлагающийся ходячий кусок дерьма, не способный даже сдохнуть по-человечески. Сраный, обожравшийся мусорным геномом мутант-метаморф. Тупая рабыня, так и не снявшая ошейник. Ты...

— Зови меня Фурия, — выдохнула наемница и спустила курок.

Раздался выстрел. Женщина покачнулась и, недоуменно моргнув, уставилась на простреленную ладонь. — Черт, — побормотала она и, вновь пошатнувшись, упала на колени. — Что ты наделала...

— Я? — Зло ухмыльнулась Элеум и, отбросив пистолет в сторону, расхохоталась. — Ты же сама этого хотела.

— Я? — С удивлением прохрипела женщина и, согнувшись в приступе рвоты, опустилась на четвереньки.

— Конечно, — фыркнула Ллойс и, с кряхтением пододвинувшись к своей мучительнице, положила ей руки на плечи. — Помнишь, что сказал этот старый козотрах? Коктейль из несовместимых нанокультур, генетических векторов и боевых вирусов. Даже серокожие не выдерживают. А еще он сказал, что я способна красть чужой генокод. Поэтому сейчас ты выберешь: сдохнуть или стать сильнее.

— О-о... — С удивлением посмотрев на сменивший щегольскую куртку потрепанный бронекомбинезон, женщина понимающе усмехнулась, — пан или пропал, да?

— Да, — кивнула наемница, коснувшись горла с улыбкой, продемонстрировала своей собеседнице пальцы, испачканные текущей из раны ярко-алой кровью. — Как в старые времена. Ведь, теперь...

— Мы...

— ЕДИНЫ...

Не торопясь поднявшись с колен, Элеум Ллойс по кличке Нежить, с усмешкой посмотрела на стремительно затягивающуюся дыру в ладони и, с отвращением стерев с кожи кровавый след, сплюнула под ноги огромный сгусток щедро приправленного осколками металла и едва различимо подрагивающей черно-серой массой гноя. Кожа вокруг раны двигалась и бугрилась, будто под ней извивались огромные черви, но уже через пару минут движение прекратилось. Поплывшие было линии татуировок, корчась, словно напуганные огнем змеи, вновь расцветили ладонь сложным узором. Наемница довольно кивнула. Может, Эвенко и был уродом, но дело своё знал туго. Спрятанный в пуле состав действительно работал. Только вот она, всё равно, оказалась сильнее. Она знала, что будет сильнее, потому что ее "создатель" не раз кричал, что её генокод просто невозможно изменить. Как говорят желтые монахи — мягкое побеждает твердое. Глупость, конечно. Обычно. Но не в её случае. Адская смесь из боевых вирусов и катализаторов мутаций не только запустила "аварийный протокол", который вымел из неё всю накопившуюся за последние годы грязь, но и, судя по всему, одарил её чем-то новым.

Элеум чувствовала, как внутри неё что-то происходит. Как что-то меняется, делая её более сильной, более опасной и более... цельной. Сплюнув на пол осколки зубов, треснувших под напором инструментов сумасшедшего биоинженера, Ллойс провела языком по занимающим их место новым клыкам, коснувшись провала на месте левого глаза, слегка поморщилась. Плохо. Но это поправимо. Не так быстро, как всё остальное, но аварийные протоколы восстанавливают только то, что считают важным. Она, всё равно, вернет себе глаз. Рано или поздно. Она умеет ждать. Всегда умела. С хрустом разогнув спину, наемница наклонилась в одну сторону, потом в другую, потянулась так, что позвонки затрещали, словно горсть брошенных в костер петард, и приглушенно хохотнула. Боль. Чертова боль, что грызла её тело несколько последних лет, исчезала. Истаивала, словно лед под ярким весенним солнцем. По жилам тек жидкий огонь. Забивающий голову, мешающий мыслить туман рассеивался. Наконец-то, она вспомнила. Вспомнила всё. И кто-то за это заплатит. С хрустом сжав кулак, Элеум Ллойс, по кличке Фурия, шагнула к висящему на стене плану бункера и, пригладив непослушный ежик волос, склонила голову... Ну, и где здесь оружейка?

****

Пройдясь по комнате, Мэл Кайло с треском впечатал покрытый ссадинами кулак в жалобно затрещавшие доски рабочего стола. Чертова баба. Как он мог так опростоволоситься? Чертова девка убила Ликану и чуть не сожгла околоток. Хорошо ещё, что в подвале шлюз. Иначе бы точно сгорели, как пить дать, сгорели... Черт. Финк с него шкуру спустит. Точно спустит.

В очередной раз измерив шагами периметр кабинета, Мэл скрипнул зубами. Ведь наверняка, это диверсия Стаи. И сколько ещё таких "баб" в городе, никому неизвестно. Черт. Ну, что Звери не поделили с толстяком? Он ведь, сам следил за погрузкой. Чтобы не было недовеса, как в прошлый раз. Невольно сглотнув ком в горле, мужчина испустил тяжелый вздох. Прошлый раз... Тогда они ещё легко отделались. Отдали зверям пятьдесят рабов, по штуке за каждый недополученный килограмм. А теперь... Оглянувшись на висящую над столом карту, Мэл устало прикрыл глаза. Карта. Она всегда его успокаивала. Хорошая всё же была задумка. Такие карты, вроде как, в секрете должны храниться, подальше от любопытных глаз, но эту он сам придумал. Больше месяца работал. Немного измененное расположение улиц, несколько лишних тупиков в переулках, чуть-чуть сдвинутые площади и перекрестки. И конечно, неверное расположение основных укреплений. Нет, не зря он, всё-таки, столько времени голову ломал. Вон как Аладдин её глазами жрал, пока с ним разговаривал. При воспоминании о лидере отряда наемников Мэл поморщился. Аладдин. Если Финк раскошелился на таких волчар, дело действительно пахнет жареным. То, что он слышал об омегах... Хорошо, что эти парни на их стороне... С другой стороны... "Я не обязан выполнять твои приказы. Меня нанял не ты, а Финк". Надо же. Пафоса-то сколько. А и всего-то попросил пару десятков людей, чтобы пулеметы помочь на стены затащить.

Не удержавшись, главный шериф сплюнул под ноги и, растерев плевок сапогом, с тоской посмотрел на грязный, покрытый застарелыми пыльными следами и растоптанными окурками пол кабинета. Надо кому-нибудь сказать, пусть подметут, что ли. Мысль оказалась настолько неожиданной, что Кайло расхохотался. Не сегодня, так завтра бой, а он о чистоте пола думает. Надо же. Это всё от усталости. Он уже четвертый день по три-четыре часа в сутки спит. Вот башка и не варит. Зато всё готово к нападению. Умоется Стая кровью, ох, умоется...

В дверь постучали.

— Кого там ещё несет? — Недовольно буркнул шериф и, торопливо обойдя заваленный бумагами стол, уселся в старое, покрытое сальными пятнами скрипучее кресло.

Дверь чуть приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась патлатая голова.

— Это я, босс! Можно?

— Проходи, — облегченно махнул рукой шериф и, выдернув из толстой стопки первое попавшееся донесение сделал вид, что внимательно вглядывается в исписанные мелким корявым подчерком строчки.

— Мы, это... — Вошедший юноша робко шаркнул ногой. — Марк говорит: всё. Всех из нижнего города вывели.

— Всех? — С искренним сожалением отложив в сторону бумагу, оказавшейся жалобой хозяйки борделя на не в меру ретивого посетителя, Мэл откинулся на потертую, покрытую заплатами спинку своего сиденья, достал из кармана завернутую в остро пахнущую маслом хрусткую бумагу пластинку прессованных табачных листьев и, откусив от нее кусок, неспешно заработал челюстями.

— Ну... — Молодой человек смешался. — В смысле всех, кто согласился. — Неуверенно уточнил он после минутной паузы. — Всё равно, бараки в районе складов под завязку. Церковь Распятого тоже часть людей приняла, но всё равно, места мало... Кое-где даже драки начались, мы это дело, конечно, пресекаем, но, если дальше так пойдет дубьем работать придется, а то и стрелять.

— Да расслабься ты, — махнул рукой предводитель ополченцев, усмехнувшись, громко хрюкнув, сплюнул табачную массу в стоящую рядом с креслом жестяную банку. — Где толпа — всегда драки. Будут сильно бузить, пусть ребята в воздух шмальнут для острастки. Сколько эвакуировали?

— Около трех тысяч. — Пожал плечами юноша. — Могли бы больше, но, ты сам сказал, не настаивать. Многие отказались покидать свои дома, босс. Видимо, мародерства боятся.

— А оно есть? — Брови маршала поползли вверх.

— Не так, чтобы есть... — неуверенно протянул молодой человек и, перехватив острый взгляд главного шерифа, опустил глаза в пол.

— Говори уж, — недовольно поморщился Кайло. — Вечно из тебя всё клещами тащить приходится.

— Мы усилили патрули, но ребята, всё равно, странные вещи замечают. Говорят, кто-то по переулкам шмыгает. И по крышам лазит. Сунешься, а никого уже нет. Парочку всё же словили. Оказалось, мутанты из предместий... — Юноша вздохнул. — Давно надо было этих уродов за стену выкинуть, ещё когда ворота закрыли... Я вот подумал, босс, может, вместо патрулей посты на улицах, лучше, расставить?

— И где ты столько народу наберешь? — Прищурился глава ополчения.

— Ну... — Юноша задумался. — Можно...

— Нельзя! — Отрезал Кайло и пристукнул по столу широкой ладонью. — Нельзя, понял! Пусть сидят и не рыпаются. Патроны всем раздали?

— Всем, босс, — поспешно кивнул парень. — У некоторых, правда, только двустволки старые, но я велел и ружейные распределить. Из последней партии. Не волнуйся, босс, — юноша успокаивающе вскинул руку. — Я им инструкции к боеприпасам тоже раздал. А тех, кто читать не умеет, ребята сейчас снарягой пользоваться учат.

— Научат они, — слегка раздраженно буркнул шериф и забарабанил по столу толстыми, мозолистыми, покрытыми желтоватыми пятнами табака пальцами. — Хорошо, если до завтра друг другу задницы не поотстреливают... Ладно, ты в принципе, молодец, что без меня справился, но в следующий раз, всё же, спрашивай.

— Конечно, босс. — Кивнул парень. — Как скажешь. И, это... — почесав кончик носа, юноша вымученно улыбнулся. — Можно я домой пойду? Спать охота страшно. Да и... ждут меня уже.

— Знаю я, кто тебя ждет, — гадливо, будто заглянул в выгребную яму, поморщился шериф. — Глиномес малолетний. Если бы не твоя серебряная башка...

— Босс... — Обиженно надул губы парень и слегка покраснел. — Вы же обещали больше об этом не вспоминать.

— Такое забудешь... — Насмешливо хмыкнул шериф. — Ладно бы дома, втихаря, а тут, прямо у меня на столе... Я потом неделю кабинет после вас, уродов, проветривал. Ладно. — Медленно встав, Мэл сплюнул остатки табачной каши в жестянку, смерив побледневшего юношу оценивающим взглядом, и усмехнулся. — Можешь валить. Но, чтобы за час до рассвета был здесь. Звери, скорее всего, поутру нападут, так что, денек будет жарким. Поворкуйте там... напоследок, так сказать. — Невесело хохотнул маршал и, обойдя стол, шагнул к выходу. — А я стены обойду. Ребят проверю. Только это... перед тем, как уйти, — кивнув подбородком вглубь кабинета, шериф задумчиво подкрутил ус и вздохнул, — приберись здесь немного, а то работаем, как в хлеву, блин...

— Конечно, босс, — кивнул юноша и широко улыбнулся. — Спасибо.

— Да не за что. — Проворчал шериф и, взявшись за дверную ручку, обернулся. — Себе-то патроны взял? — Бросил он через плечо.

— Взял, — после некоторой паузы кивнул молодой человек.

— Ну, вот и хорошо, — кивнул Кайло своим мыслям. — Хотя, будем надеяться, стрелять тебе не придется. Во-первых, мне твоя башка ещё пригодится. А во-вторых, всё равно, из тебя боец, как из говна геликоптер.

— Я на стрельбище хожу, — слегка обиженно поджал губы юноша. — Как и все.

— Ага. Ходишь. — Покачал головой шериф. — Только ты даже пьяному в морду дать не можешь, сразу трястись, как кролик, начинаешь. А человек — это тебе не мишень...

Громко хлопнув дверью, Мэл вышел из кабинета.

— То — люди... — Запоздало уронил молодой человек, со вздохом оглядывая, захламленное пространство, — а то — рейдеры.

****

Ставро зарычал и с размаху впечатал кулак в бетонную стену. Что-то было тут не так. Зло дернув за ворот ставшего тесным, трещащего на спине при каждом неосторожном движении плаща, Эрик покосился на левую руку. Ему нужен медик. И чем скорее, чем лучше. Рука выглядела отвратительно, опухшая так, что ему пришлось разорвать рукав. Толстая как бревно, оплетенная густой сеткой иссиня-черных, казалось, готовых вот-вот прорвать кожу пульсирующих жил, она горела, будто в ней поселилась целая колония муравьев-маслят. Из проступивших на коже язв сочился гной и сукровица. Сердце бухало где-то в горле. Язык распух и не помещался во рту. В позвоночник словно вколотили десяток раскаленных гвоздей. Со зрением тоже творилось что-то странное. Уже знакомый зал со спящими в реактивах чудищами будто стал ниже и растянулся вширь. Тусклый свет ламп резал глаза, словно скальпель. Но хуже всего был голод. Поднявшийся откуда-то из глубины всепожирающий голод скручивал внутренности болезненными спазмами, туманил разум и заставлял вновь и вновь возвращаться к чанам. Надо поесть. Да.

Но сначала... с отвращением содрав с ног ставшие слишком тесными сапоги, охотник за головами, со злостью сорвав с себя остатки плаща, с рычанием принялся стягивать с себя жилет, штаны и рубаху. Дорогая ткань трещала, глухо скрипела тисненая кожа, серебряные нити жалобно тренькали. Эрик застонал. Чертово тряпье скребло кожу, словно наждак. Избавившись от остатков одежды, Ставро с облегчением вздохнул. Да. Так-то лучше. Всё равно, эти тряпки только мешались. А теперь он поест. Пищевые концентраты давно кончились, но он слишком голоден, чтобы привередничать. Подойдя к ближайшему баку, охотник прижался лицом к прохладному стеклу. С губ потянулись нити вязкой слюны. Да. Мясо... Вот что ему нужно. Сладкое, сладкое мясо. Много мяса. Впиться в плоть и питаться, питаться, питаться... Изо рта Эрика вырвалось глухое рычание. Что с ним происходит? Он отравлен? Нет, глупости. У него иммунитет ото всех видов ядов. Он даже позаботился о стабилизации генома. Давно, еще десять лет назад, когда в моду у наемных убийц вошли иглы и пули с мутагенами. Стабилизация стоила дорого. Очень дорого. Но Ставро мог себе это позволить.

Тогда он мог позволить себе всё, что хотел. В конце концов, он был из Дома Сильвер. А Сильвер обязан всегда и везде держать марку. Так что, немного манипуляций, и его ДНК заимела несколько дополнительных промотров [97]. Он даже заказал себе несколько пар косметических изменений, более мужественный на его взгляд подбородок и изменил цвет глаз. Напоследок, так сказать. А все дальнейшие апгрейды проводил только с помощью искусственных дополнительных органов и имплантатов. Потому вариант с отравлением отпадал. Содрогнувшись от нахлынувшей волны боли, Эрик тяжело опустился на четвереньки. Стало немного легче. Боль в позвоночнике слегка ослабла, голова перестала кружиться, и лишь голод напомнил о себе с новой силой. Жрать. Точно. Он хотел жрать. А потом поймать ту татуированную суку и... Эрик моргнул. Зачем? Ах, да... бой... Вызов... Его детская мечта... Сколько раз он представлял себя на арене. Сколько раз он почти видел, как толпа аплодирует его мастерству, его искусству. Сколько раз представлял себя одним из них — чемпионов...

— Привет, сладенький. — Раздался у него за спиной насмешливый звонкий голос. — Не заскучал? А ты, прям, похорошел.

— Ты-ы... — С трудом развернувшись, охотник за головами с ненавистью уставился на вошедшую в помещение наемницу и с удивлением моргнул.

В чертовой татуированной суке что-то изменилось. Нет, она по-прежнему оставалась чертовой татуированной сукой. Но что-то в ней было не так. Движение. Она двигалась по-другому. Более плавно, более экономно. Если раньше наемница походила на натянутую до предела пружину, то сейчас больше напоминала ожившую молнию. Да, именно молнию, до времени сдерживаемый поток ярости богов, способный смести всё на своем пути. Ставро недоверчиво фыркнул. Это было неправильно. Неверно. Почему эта одноглазая стерва ещё держится на ногах? Почему не бежит и не прячется? Почему вышла к нему сама? Неужели она не понимает... Эрик удивленно моргнул и расплылся в улыбке. Нет. Не так. Она понимает. Точно понимает. И тоже хочет боя. Вызова. Поединка. Мышка захотела поединка с кошкой. Ха. Покосившись в сторону отброшенного плаща, охотник за головами чуть заметно нахмурился. Черт. Его оружие. Он сам только что выбросил свой пистолет и виброклинок этой сучки. Поддался порыву. У него не осталось даже ножа... Впрочем, вновь окинув стоящую в паре десятков шагов наемницу оценивающим взглядом Ставро удовлетворенно кивнул. Похоже, она тоже безоружна. Честный бой.

— Поединок. Дуэль. — Эрик с трудом протолкнул слова через ставшее неожиданно узким и тесным для членораздельных звуков горло, и выжидающе уставился на скрестившую руки на груди наемницу. — Хочу. — Добавил он спустя минуту.

— Поединок, говоришь. — С хрустом размяв плечи, Ллойс сжала кулаки и по её коже побежали искры. — Как хочешь, сладенький.

— Без обмана. Честно. — Прохрипел Ставро, уронив на пол несколько капель слюны, облизал лицо кончиком свешивающегося почти на грудь языка и с удивлением уставился на упавший к его ногам клок волос. Его волос.

— Это от радиации, — растянула губы в ухмылке наемница. — Я реакторную открыла, так что, здесь сейчас не слишком безопасно. А может, от галлюциногенного газа, которым мы с тобой дышим. Похоже, чертова дрянь потихоньку сводит нас с ума. Повезло нам, что вентиляция повреждена, и большая часть этой дряни уже выветрилась. А может, всё из-за пули Эвенко. Они были отравлены, если ты не в курсе. Или из-за яда дряни, которой я недавно перекусила... Она, кстати, тебя не трогала? Не расстраивайся, милый, учитывая, во что превратилась твоя рожа...

— Разорву... — Прохрипел Эрик и, с некоторым недоумением поглядев на упирающиеся в пол кулаки, внутренне содрогнулся.

Ему нужен врач. Срочно. Но сначала он убьет эту суку. И поест. Да... Ему нужно поесть...

— Так и будешь сиськи мять, сладенький? Или всё-таки, потанцуем? — Склонив голову, наемница вытянула губы трубочкой, сплюнула и развела руки в приглашающем жесте. — Вот она я — давай!

— Ха... — Выдохнул Эрик и прыгнул.

Это был отличный прыжок. Просто великолепная в своем совершенстве атака. Взвившись в воздух, охотник за головами выставил вперед правую ладонь. Выстрелившие из микроскопических сопел тут же превращающиеся в перегретую плазму псевдобелковые нити, раскинувшись веером и опустошая батареи почти до граничных отметок, покрыли зону в добрый десяток метров. Вырвавшийся из встроенного в предплечье имплантата рой острых, способных с легкостью пробить полуметровую бетонную стену вольфрамово-титановых игл, ударил в облако пламени, щедро засыпая свистящей в воздухе смертью возможные сектора отхода, с треском разодрав кожу на костяшках пальцев левой, выдвинулась тонкая до прозрачности, но способная резать сталь, словно бумагу, полимерная коса. Каждое движение было идеально. Каждый миллиметр, вдох, взгляд, намеренье, мысль...

Встроенный в основание черепа микрокомпьютер мгновенно перегрелся от потока информации, выдавая тысячи возможных вариантов ответной реакции противника, услужливо подсказывая своему хозяину наиболее оптимальные комбинации последующих действий... Раздался грохот. Загудевшие от резкого перепада температур и ударной волны чаны с чудищами с треском лопнули, заливая пол тут же вскипевшими реактивами. В воздухе засвистели осколки плавящегося на лету стекла. Чуть слышно гудящие под потолком лампы на миг вспыхнув, взорвались, засыпая зал кусками пластика. Погрузившуюся во мрак комнату заволокло едким паром. Нестерпимо запахло перегретым металлом и горелым мясом. С хохотом обрушившись на то место, где должно по его расчетам находиться то, что осталось от наемницы, охотник за головами резко полоснул косой заволокший зал горячий туман.

Послышался треск и лязг. Руку рвануло болью. Неожиданно под потолком раздалась серия приглушенных хлопков, помещение озарилось тусклым светом аварийного освещения, в лицо Эрику дохнул порыв ветра, показавшегося ледяным. Всасывающийся в открывшиеся вентиляционные шахты туман дрогнул, истончился, и глаза Эрика расширились от удивления. В шаге от того места, где по всем мыслимым и немыслимым законам природы должен был лежать обожженный до костей труп, в центре огромного пятна сажи стояла совершенно невредимая наемница. Отбросив в сторону зажатый в руке обломок полимерного клинка, Элеум поглядела на распоротую до кости ладонь, испустила тяжелый вздох и неодобрительно покачала головой.

— Моя очередь, — буркнула она чуть слышно и неуловимым движением достав из-за пазухи тонкий, плоский армейский игломет, выпустила в охотника за головами длинную очередь.

Эрик мог уклониться, он должен был уклониться. Успевший обработать новые данные боевой чип уже рассчитал добрых два десятка вариантов контратаки, каждый из которых даже с учетом поправок на продемонстрированные способности противника, с вероятностью девяносто семь и три десятых процента приводили к уничтожению цели. Проросшие псевдобелковыми нитями и углеродными трубками мышцы затрещали от напряжения, уводя его тело с траектории огня, но неожиданно ноги Ставро разъехались, и под аккомпанемент хруста и треска ломающихся костей и выворачиваемых суставов он с рычанием повалился в крошево стекла и пластика. В нос Эрика ударил запах паленой плоти. Его плоти. Несмотря на многочисленные подавители и бурлящий в крови адреналин, боль была такой, что охотник за головами на мгновение потерял всякую ориентацию в пространстве. Засучив неожиданно отказавшими нижними конечностями, Ставро попытался откатиться в сторону, но было уже поздно. Поток закаленных ураново-осмиевых игл ударил в основание шеи, с хрустом перемолол зашитую под кожу полимерную мембрану и, разодрав позвоночник, отделил голову от тела.

— Так-то лучше, красавчик, — хмыкнула Элеум и, пнув никак не желающую умирать судорожно скребущую когтями пол тушу, сплюнула под ноги, после чего перезарядив оружие, повесила его на плечо.

— Вот тебе честный поединок, мразь, — фыркнула она, вытянув вперед руку с рычанием, сжала ее в кулак.

Тело Эрика мерзко хлюпнуло, сморщилось, будто придавленное невидимым прессом. Во все стороны брызнула кровь.

— Вот тебе, сука, — повторила наемница, и ловко перехватив игломет, выдвинула из него телескопический приклад и прижала оружие к плечу — Ну, а тебе, красавчик, особое приглашение нужно? — Неожиданно крикнула она, оскалившись, повернулась к медленно протискивающейся в помещение, массивной туше, чем-то напоминающей отрастившего зубы, лапы и щупальца гигантского слизняка. — Мы слишком сильно шумели, да?

Вползшая в зал тварь, будто в нерешительности переступила с ноги на ногу, скосила глаза на разбросанные по полу тела, и зашипела.

— А ты, случайно, Клавикусу не родственник? — Элеум продемонстрировала монстру острозубую улыбку, сделав шаг назад, чуть качнула стволом оружия. — Знаешь, что это? Это — "Марк 4", усиленный армейский импульсный игломет. Что-то типа гауссовки, но заточено на ближний бой. Скорость игл поменьше, импульс, конечно, слабее, зато самих иголок просто до хрена. Им можно грузовик распилить при желании... Тебе и без меня тут мяса на год хватит. А еще я проход наверх тебе могу открыть. Любишь серокожих? Ну, и зря. Они вкусные. Прямо, ням-ням... А главное, их много. В одной туше килограмм триста мяса... А во мне что? Кости да жилы. К тому же, я столько за свою жизнь чеснока сожрала... Так что, не передумал?

Тварь зарычала и, припав к бетонному полу жирным брюхом, уставилась на Элеум злобным взглядом налитых кровью глаз.

— Ну и дурак, — покачала головой наемница и, украдкой покосившись на моргнувшую приветливым зеленым цветом лампочку заряда игломета, растянула губы в ухмылке.