Очередной мешок с ушами. Килограмм пятьдесят, не вру. А мои ребята уже потихоньку начинают привыкать к ее разрисованной роже. Нежить... Ей подходит... Не знаю, что вы с ней сделали, но мне это не нравится. У человека должны быть друзья. Или хотя бы приятели. Даже у такой, как она. Кстати, решил посадить ее за офицерский стол в столовой. Девчонка здесь уже три месяца, а до сих пор никто с ней больше, чем парой слов не перекинулся. Подам пример парням. Пусть видят, что я не считаю ее человеком второго сорта. В конце концов, это не дело, когда лучший боец в лагере ужинает у себя в палатке.

Из сообщения 14.7/28-234. Ст. Паладин Ваймс.

АРХИВ операции "ПЕСКИ"

— Так, теперь большим пальцем давишь вот сюда, а потом поворачиваешь во-он ту торчащую фигню... — С чуть слышным металлическим щелчком отделив от карабина крышку ствольной коробки, Ллойс, пыхнув торчащей из уголка рта сигаретой, продемонстрировала Кити открывшийся механизм оружия. — Давай теперь потроха разбирать, тут на самом деле, ничего сложного, даже макака справится... О, я ведь, говорила — ничего сложного. Пока я болтаю, ты сама уже сообразила, что с пружинкой и палкой делать...

— А что такое макака? — Заинтересованно спросила Кити.

— Не знаю, если честно. Просто выражение такое... Где-то слышала. — Немного неуверенно пожав плечами, Элеум небрежным движением перекинула сигарету из одного угла рта в другой и ненадолго задумалась. — А макака, это, вроде как, мутант довоенный. Если по картинкам судить — на помесь человека и хватня смахивает. Ну, знаешь, хватни — уроды такие волосатые, четырехрукие, в лесах водятся. С виду, если лапы не считать, на человека немного похожи, только горбатые, морды страшные и шерстью все покрыты. Но макаки, вроде как, помельче...

— А-а-а... — понимающе кивнула девушка и вернулась к своему занятию.

— Ну, чего болтаешь... Не мутант, а обыкновенная зверушка. В теплых краях до войны жила, — возвел очи горе механик. — Кстати, эта, с твоего позволения, "фигня" флажок чеки называется, а "пружинка с палкой" — возвратным механизмом. — С тоской поглядев на аккуратно разложенные на столе детали снайперской винтовки, Болт с тяжким вздохом подтянул к себе кусок толстой проволоки и, повертев его в руках, начал аккуратно наматывать на загнутый конец обрывок замусоленной ветоши.

— Вот скажи, на хрена ствол смазкой так заливать? Закоксовалось все, напрочь...

— Да какая разница, как эту фиговину называть? — Выпустив из носа две струйки остро пахнущего ментолом дыма, Элеум вытащила затвор и, критически оглядев механизм, отложила его в сторону. — Черт, а тут действительно потроха из пластика. Теперь понятно, почему такой легкий.

— Не из пластика, а из полимера. И не ной. Тем более, сама знаешь — эта штука по надежности получше любой стали будет. — Вытянув из ствола импровизированный шомпол, механик внимательно оглядел тряпку и, страдальчески сморщившись, цокнул языком. — Точно, засохло, чтоб умника, который ствол этой дрянью забить придумал, серокожий во все щели с песочком драл... Где у меня тут водичка?..

Протянув руку, карлик, не глядя подхватил стоящий на столе, маслянисто посверкивающий слегка помятым боком, исходящий паром пузатый медный чайник и, наклонив массивный, почти с коротышку длиной ствол оружия щедро плеснул внутрь воды.

— Пластик, полимер... да какая разница... Варварство, какое... кипятком отливать, — тяжело вздохнула наемница. — Смотри, ружье мне не запори [41].

— Не запорю, не бойся, — хитро улыбнувшись, коротышка, слегка отставив винтовку в сторону, снова принялся лить парящую воду внутрь ствола. — Сама знаешь, эта штука не ржавеет. Продешевил твой торговец, как есть, продешевил. Карабины, как и винтарь, по всему видать, перед самой войной делали. Может, для охотников, может, для коллекционеров... Углепластик и полимеры хитрые, с маскировкой под дерево и сталь... Нанотех, конечно, вшивый, без восстанавливающей паутинки [42], но, чую я — эта штука, — отставив в сторону чайник, механик ласково похлопал ладонью по громоздкому, слегка угловатому цевью, — еще нас двоих переживет..

— Не каркай, — метко сплюнув окурок в стоящую на столе мятую жестяную банку, наемница звонко постучала костяшками пальцев по исцарапанным доскам стола и, подцепив ногтем замыкатель газовой трубки, отделила его от оружия. — Если пальцами не получается, вон, выколотку возьми, — подсказала она безуспешно пытающейся повторять ее движения Кити.

— Ага, — кивнула девушка, дотронувшись до скрывающего нижнюю часть лица платка, несмело улыбнулась. — Ллойс, а правда, зачем было солидолом покрывать? Это ведь, только для железа нужно — чтоб не ржавело.

— Ну, знаешь, кисонька, тут как посмотреть. — Молниеносным движением выхватив кусок ветоши из рук механика, сосредоточенно рассматривающего вытащенную из винтовки массивную пружину, Элеум принялась сноровисто очищать внутренний механизм карабина от густо усеивающих его застывших потеков ружейного масла. — С одной стороны, вроде как, незачем. С другой, как мне подсказывает мой довольно богатый опыт, без смазки даже самый крутой нанотех отказать может. Или патрон не дошлет или заклинит не вовремя. А то и рванет прямо в руках...

Оглядев результат своего труда, Ллойс, довольно хмыкнув, принялась ловко крутить между пальцев длинную спицу толкателя.

— Так что, запомни, кисонька: огнестрел, да и любое другое оружие — в чистоте и смазке. Всегда. Сама хоть пудом грязи зарасти, а оружие должно быть чистым.

— На сухую, рыбонька, всё хуже идет. И не только стрельба. — В полголоса хохотнул внимательно изучающий результаты своей работы коротышка и снова потянулся за шомполом. — Только это не солидол должен быть, как здесь, а масло специальное, ружейное, для консервации. Еб... — карлик осекся и недовольно пожевал губами. — Электрическая сила... как же все засохло...

— Не ной. Сам помогать взялся, — ворчливо заметила Элеум, продолжая разборку оружия. — Подумаешь, чуть прихватилось... Да и какая разница — сало и есть сало. На дальних хуторах вообще ружья топленым жиром смазывают.

— Э-э, нет, — покачал головой коротышка. — Неправа ты тут. Машина без правильной смазки — это как баба без мужика. Вот взять тебя, ясно ведь, почему ты такая злая... — неожиданно закашлявшись, карлик опасливо покосился на меланхолично протирающую возвратную пружину Элеум.

— Не бойся, сладенький, я тебе не больно язык вырву. — Прокомментировала, не отрываясь от своего занятия Ллойс. — Потом. Когда винтарь драить закончишь. — Добавила она после недолгого раздумья.

— Вот и я об этом. — Весело улыбнулся, демонстрируя всем желающим устрашающий набор кривых, желтых, щедро покрытых черными точками зубов Болт. — А язык... За правду, Фурия, языка не жалко. Особенно, если твоими рученьками...

— Дурак, — беззлобно фыркнула наемница.

— Я, вообще-то, серьезно. — Склонив голову набок, карлик принялся задумчиво разглядывать, казалось бы, полностью сосредоточившуюся на оружии Элеум. — Нельзя одной, как боевой зверь, от Стайников сбежавший, жить. Одичаешь.

— Что, сладенький, совсем берега потерял? — Неожиданно перехватив штифт газового толкателя, Ллойс, неуловимым рывком придвинувшись, схватила коротышку за шиворот жалобно затрещавшей курточки и прижала его к кадыку испуганно крякнувшего Максимуса.

Лицо наемницы исказилось от с трудом сдерживаемой ярости.

— Так я тебе направление укажу. Во-первых, с дерьмом звериным меня не сравнивай. Как бы худого не вышло. А во-вторых — ты не оборзел в конец? — Грубо встряхнув карлика, Элеум сплюнула под ноги... — Урод мелкий.

— Да ладно, ладно. — Казалось бы, даже дыша через раз, просипел маленький механик и с опаской скосил глаза на подрагивающую в опасной близости от его лица стальную спицу. — Я же так... Просто, к слову пришлось. Ты ведь, меня знаешь, Дохлая. Я — дурак контуженный. Мозгов нет. Что на уме, то и на языке... Виноват. Исправлюсь...

— Поаккуратней бы ты со словами, Мотыль. — Медленно разжав пальцы, наемница отпихнула от себя облегченно выдохнувшего Максимуса и, отведя в сторону слегка виноватый взгляд, принялась недовольно жевать губу.

— Дольше проживешь, — буркнула она через минуту.

— Вот я и говорю. Нельзя тебе одной. — Поняв, что буря пронеслась мимо, маленький механик облегченно вздохнул и, обиженно надув щеки, принялся громко лязгать тяжелым затвором крупнокалиберной винтовки. — Сам бобылем живу. Хоть и в городе, народу вокруг полно, да без близких, всё равно, тяжко.

— А кто тебе сказал, что я одна, сладенький? — Весело и легко, будто и не было секунду назад вспышки гнева, расхохоталась наемница. — У меня вот кисонька есть. А я у нее. Мы друг у друга близкие, понял?

— Да понял, понял... — Уныло понурив голову, Болт, в очередной раз лязгнув механизмом оружия, и снова потянулся за чайником.

Прислушивающаяся к разговору Кити, покраснев до кончиков ушей, открыла было рот, чтобы что-то сказать, но перехватив взгляд наемницы, поспешно отвернулась и сосредоточенно заработала тряпкой. За столом воцарилось молчание, прерываемое лишь чуть слышным позвякиванием деталей оружия.

— Да ладно, я что, осуждаю что ли? — Не выдержал, наконец, буквально раздувшийся от обиды карлик. — Расскажи лучше, почем взяла? Эти три ствола как твой грузовик стоят, если не больше... Снайперка, конечно, без оптики... и компенсатор с сошками куда-то делись, но всё же... После того, как братство весь крупный калибр на корню скупать стало, даже копанные винтари меньше, чем за кило серебра, не найдешь... Или ты их на соль обменяла?

Вытащив из лежащей на столе пачки сигарету, наемница громко щелкнула пальцами. Над столом заклубились облачка дыма.

— Не обменяла, — чуть заметно поморщилась Элеум, перевернув карабин, поочередно заглянула в дульный срез сначала правым, потом левым глазом. — А о соли, — положив оружие на колени, наемница, с лязгом загнав на место затвор, вставила возвратную пружину и с громким щелчком захлопнула крышку смертоносного механизма, — кроме нас троих вообще никто не знает. Пока... И, между нами говоря, я очень надеюсь, что это "пока" наступит, как можно позже.

— Ты ведь знаешь: я — могила. — Поспешно выставил ладошки в защитном жесте коротышка. — Только остается всё тот же вопрос: как ты за это богатство расплатилась?

— А тебя это, вообще, колышет? — С прищуром посмотрев на продолжающего обиженно сопеть коротышку, Элеум глубоко затянулась, сложив губы трубочкой, и принялась выпускать изо рта ровные колечки дыма. — Мотыль, ну почему ты такой любопытный?

— Мама таким родила. — Окончательно разобиделся карлик. — На вопрос-то ответь. Я ведь знаю, у тебя спереть или ограбить — не заржавеет... А задницу мою под молотки подставлять тебе не впервой...

— Да нормально всё, — проворчала после долгой паузы Элеум, явно смутившаяся от заявления коротышки. — Просто, купчине грузовик нужен и водитель. Нам оказалось по пути.

— Правдоподобно... — Задумчиво почесал в затылке карлик. — Только подумай вот над чем. Я, конечно, свой городишко люблю, но Бойня — это тебе не Рино. Откуда у этого торгаша целых три хайтековских ствола? Ну... почти хайтековских... — Коротко глянув в сторону карабинов, поправился механик и, сложив руки на груди, уставился на наемницу маленькими, блестящими словно бусинки, глазками. — Даже до войны такие игрушки редкостью были. А сейчас... И он, блин, их решил продать? Здесь? Да тут и покупателя на такой товар не найти.

Губы наемницы изогнулись в кривоватой улыбке.

— Во-первых, покупателя он нашел. Меня. — Почесав предплечьем покрытый разводами масла подбородок, Элеум глубоко вздохнула и с какой-то потаенной нежностью огладила приклад оружия. — Во-вторых... Пусть Бойня и дыра, но народ здесь, как я уже заметила, довольно богатый. В-третьих, что-то мне подсказывает, что этих стволов у него добрый десяток. А может, и не один...

— Э-э-э, — позабыв про обиду, карлик с удивлением уставился на наемницу.

— Из Каракутов торгаш. Тех, которые к баронам под конец переметнулись. — Коротко кивнув каким-то своим мыслям, Элеум отложила в сторону наполовину разобранный карабин и, раздавив окурок в пепельнице, в третий раз за последние десять минут потянулась к лежащей на столе сигаретной пачке.

— Он мне, конечно, усиленно втирал, что эти стволы от Железнолобых контрабанда, но зуб даю: его клан их сам клепает. Купили или сперли где-то пару годных образцов и гонят. Ты разве не заметил, сладенький? У винтарей номера одинаковые, а в смазку он их окунает для того, чтобы они на складские походили. Не удивлюсь, если действительно, в печку сует, чтоб масло быстрее ссохлось.

— Да не-е, — с подозрением поглядев на винтовку, карлик покачал головой. — Все установки либо уничтожены, либо у Легиона. Да и сама посуди. Это тебе не кирпичи обжигать. Копир [43], это же до ху... э-э-э, художником своего дела надо быть, мастером. Это ведь, спецы высшего класса, инженеры, энергия... Или ты думаешь, что у него в грузовике десяток программистов и атомный реактор? Брось. Скорее всего, это, правда, что-то из старых запасов.

— Запа-сов, — скривившись, наемница передразнила коротышку. — Много ты понимаешь... Механик хренов. Новодел от довоенного производства не отличил.

— Да уж побольше твоего, Дохлая. — Не на шутку начал заводиться Максимус. — Тьфу... Обзывает, шомполом в глотку тычет, а я к твоему сведению, такие дела под ареной... Е-е... ж... его медь. Ладно. — Неожиданно осекся карлик и бессильно махнул рукой. — Лучше скажи, какого хрена ты с этим степняком связалась?

— А почему нет? — Щелчком, отправив окурок в пепельницу, наемница с ленивым интересом проследила за его полетом и потянулась за очередной порцией никотина.

— Мне он понравился. — Прикурив, Элеум, откинувшись на спинку стула и жадно затянувшись, выдохнула в потолок тугую струю дыма. — А его охранник вообще душка. Такой симпатичный, молодой, улыбчивый... Шкурка мягонькая, гладенькая, волосики кучерявенькие. И ходит эдак вразвалочку, будто ему что-то мешает...

Мечтательно закатив глаза, Элеум довольно хохотнула и неожиданно подмигнула недовольно нахмурившейся, красной, как хорошо проваренный рак, Кити.

— А не боишься, что, если он действительно контрабандист, тебе на площади заживо кишки вытянут? Если вас вместе накроют, вряд ли Легионеры будут разбираться: кто виноват, а кто просто мимо проходил. Или, например, он в определенный момент вдруг решит, что грузовик ему нужен больше, чем тебе... В незнакомый караван... Двум девкам... Безопасней к кустарю-коллектору в подвал в кандалах зайти... — Осуждающе покачав головой, коротышка снова потянулся к чайнику.

— Не безопасней, — отрицательно покачала головой Элеум. — Он знает, кто я. Я знаю, кто он. Делить нам нечего. Грузовик? — Кивнув в сторону высящейся за спиной громады фургона, Ллойс расплылась в довольной улыбке. — Сколько я, думаешь, с этим "малышом" по разным караванам ходок делала? И с кем? Даже в Бъорк заезжала, и ничего. Главное, не нарываться и сразу объяснить — если я умру, то фургон никуда не поедет. И никогда. Видишь? — в очередной раз, отложив в сторону оружие, Элеум продемонстрировала коротышке браслет мультианализатора.

— Мне его немного доработали: тут измеритель пульса, а еще небольшой передатчик. Десять минут без сигнала — и бах... — Наемница с улыбкой растопырила пальцы. — Пара зажигательных гранат в нужных местах много, что решают. Что касается Легионеров — да пошли эти Железнолобые в задницу. Надоели. Это нельзя, то нельзя. Ядерные батареи, если найдешь, им сдавай; все оружие, что посложней лупары, — демонстративно похлопав по висящему на поясе исшарканному обрезу, наемница, резко выпустив дым через ноздри, втянула плотное, пахнущее ментолом облачко обратно в рот, зажмурилась, — тоже им неси. По селениям их с разряженным стволом ходи, ножи длиннее двадцати сантиметров в рюкзак складывай, да печать ставь... Пропуска каждые двадцать-тридцать метров предъявляй. Свихнутые они на своем порядке. В их фортах даже бухло запрещено. Представляешь себе — кабак без бухла, а Мотыль? И еще патрули по улицам. Как же без них... Как в деревню рейдеры пожалуют, так их днем с огнем не сыщешь, а как беззащитную девушку в переулке впятером зажать, так они тут как тут...

Внезапно растерявшая всю свою напускную дурашливость, Ллойс сноровисто собрала карабин и, приложив к плечу, поводила стволом из стороны в сторону.

— Извращенцы гребаные... Я одному нос сломала, так их там такая толпа набежала... А ничего так, прикладистый. Умели раньше делать. Только одно плохо, в челюсть как надо не двинешь: легковат.

— А прикладом и не надо: штык-то под стволом тебе не просто так придуман. — Невесело усмехнулся коротышка. — Значит, как я понял, у тебя теперь и на Железнозадых зуб... Что, крупно влетела? На ферме отрабатывала или выпороли?

— Десять ударов, чёрт... — Болезненно поморщилась Элеум. — И нет, чтоб по-тихому, прямо в кутузке, куда меня уволокли, к скамье пристегнуть да отсчитать удары плёткой; нет, надо им все с помпой обставить. В центр поселка отвели, одежку почти новую порвали... Так и ушла от них с распаханной спиной да голой задницей. Суки... — Перехватив оружие, наемница пристегнула к карабину штык, ловко закрутила в воздухе и звонко грохнув напоследок об пол прикладом, прислонила оружие к столешнице. — Встречу тех гадов ещё раз — яйца поотстреливаю.

— Мстительная ты... — протянул, защелкивая крышку ствольной коробки, карлик. — Злая. Ну, получила десяток розог — легко отделалась, считай...

— Не розги, блин. Меня кнутом били, — перебила механика Ллойс и злобно ощерилась. — Проволочным...

— Черт... — голос коротышки ощутимо дрогнул. — Да это же...

Изо всех сил делающая вид, что полностью занята чисткой оружия и совсем не прислушивается к разговору, Кити, чуть слышно охнув, сглотнула слюну и еще быстрее заработала тряпкой.

— Я — мутантка, Мотыль, не забывай. — Лицо наемницы исказилось от еле сдерживаемой обиды и гнева. Губы истончились, разошлись в стороны, приподнялись, словно у скалящегося пса. В свете висящей над столом керосинки блеснули острые треугольные зубы.

— Железнолобые могут сколько угодно говорить о равенстве, но я, всё равно, мутантка. Мусор. Недочеловек. Будь я нормальной девкой, мне бы приготовили розги. А может, вообще бы, только штрафом отделалась. С другой стороны, нормальная девчонка осталась бы в том переулке с порванной задницей, а то и со свернутой шеей. Но я — не человек, и поэтому меня хотели убить. Забить до смерти просто за то, что я сумела дать отпор и сломала харю придурку, который решил, что сможет со мной...

Элеум на мгновенье запнулась, подбирая подходящее слово...

— Поиграть, а может, им понравился мой фургон. Сам ведь знаешь — Железячники жадные. Вполне могли устроить подставу... Не знаю. Но ты бы видел их рожи, когда они поняли, что я не только пережила порку, но и до сих пор стою на ногах... Их командор начал что-то вякать о пересмотре приговора и "прочих нарушениях порядка", но в пришедшей поглазеть на представление толпе оказалось достаточно мутов, чтобы он заткнулся. Понял, что еще пара слов — и ему придется положить половину репоедов. — Неожиданно успокоившись, Элеум, скрестив на груди руки, принялась раскачиваться на слегка поскрипывающем под ее весом стуле.

— Хороший поселок попался. Мутов много и держатся они вместе крепко. И чего только под Легионеров легли... Не люблю я Железнолобых, в общем... Не нравятся они мне... А особенно их побасенки про справедливость и равенство.

— Черт, — повторил карлик и горестно покачал головой. -Я всегда говорил, у тебя талант, Искра. Талант вляпываться в самое вонючее дерьмо.

— Может и так, — пожала плечами Ллойс. — А может и нет. И не называй меня Искрой. Я теперь Дохлая. Или Нежить. Как тебе больше нравится, сладенький?

— Никак не нравится, — буркнул коротышка. — Он тебя узнал? Понял, кто ты такая?

— Кто? — удивленно вскинула бровь наемница.

— Не включай дурочку... Дохлая. — Криво усмехнулся Болт. — О себе не думаешь, о подружке своей подумай...

— Всё же, любопытный ты, Мотыль, не в меру. — Недовольно цыкнув зубом, Ллойс механически поскребла ногтями покрытое татуировками предплечье. — Нанокраска... Своди не своди — всё равно, рано или поздно проступит. Каждый месяц шкуру драть приходится, а всё равно, видно...

— Значит, Легионер из какого-то заштатного городишки не побоялся связаться с человеком Аладдина. Пусть и бывшим... — Прикусил губу коротышка. — Интересно... А насчет татуировки... Электричеством жахнуть пробовала? Только посильнее так, чтобы искры из глаз. — Неожиданно сменил он тему.

— Электричеством, кислотой, лазером, каленым железом — всё равно, проступает. Как и клеймо. Лучше всего шкуру срезать — месяца на три помогает...

— К Зэду сходи. Он поможет. Такого коновала даже в Сити не найдешь. — Слегка рассеянно предложил Максимус.

— Хоть сведет, хоть новую наколет. У него тоже нанокраска есть... — Блуждающий взгляд механика, остановился на карабине. — Вот, скажи на милость, зачем было на такие пукалки ценный ресурс тратить? — Задумчиво протянул он, глядя куда-то перед собой. — Схема ствола до Черных дней еще лет за сто устарела, патрон слабый [44]. Да с таким стволом только полный лох ходить будет, лучше уж дробовик нормальный купить, чем такое убожество...

— Это ты меня сейчас дурой назвал, милый? — Ласково улыбнулась наемница.

— Да я вообще... — Поспешно отодвинувшись подальше от Элеум, и так сидящий почти на краю скамьи, коротышка поднял руки в примирительном жесте:

— Снайперка, не спорю — вещь, а вот СКС — для лохов. Против человека, может, еще потянет, если без бронника, а вот против твари какой... Как по мне, лучше с голыми руками ходить, чем с такой штукой, хотя бы соблазна выстрелить не будет.

— А вот тут ты, Мотыль, неправ. — Неожиданно резко встав, Элеум перевернула стул и, оседлав его, положила подбородок на высокую спинку. — Классный винтарь, кто бы что ни говорил. Мне почти таким же в том же Бъорке довелось попользоваться. Потому неправ ты — хорошая машинка, легкая, точная, ухватистая. Отдачи почти нет. Схема полуавтомат, что, как по мне, огромный плюс. А патрон... Да нормальный патрон. Триста восьмому [45], конечно, уступает, зато дешевый. И найти легко. Почти как двенадцатый.

— Ну и что, что легко, — фыркнул механик, — у этого окурка даже на волколака мощи не хватит.

— У моего папы такое ружье было, — неожиданно подала голос Кити, — он с ним на охоту ходил. Говорил, что им можно любого зверя брать — потому как, пуля мощная, но мяса почти не портит.

— Во-о-от. — Наставительно подняла палец Ллойс. — Даже кисонька согласна. А я с такой штукой на снежного ящера ходила. Хватило. Причем, с запасом. — Громко хрустнув суставами, наемница выплюнула окурок и, недовольно зашипев, скорчив брезгливую гримасу, принялась ковырять во рту кончиком острого, слегка пожелтевшего от никотина ногтя. — Просто стрелять уметь надо. — Вытащив застрявшее между зубов волоконце мяса, Элеум, внимательно разглядела его со всех сторон, после чего, видимо, сочтя слишком крупным для утилизации, отправила его обратно в рот.

— А в Сломанных холмах СКС — вообще оружие больших боссов. И берегут эти карабины, как зеницу ока — достают только, когда большая война. Кочевники из них серокожих валят, что с песков прут. И даже паладинов Железнолобых случается. Вот смотри, что у меня есть. — Покопавшись в нагрудном кармане своего жилета, наемница аккуратно поставила на край стола блеснувший латунным боком патрон. — Против такой штуки даже броня Легионера слабовата будет... Если в упор.

— Ух-ты, черно-красный [46]... — Восхищенно цокнул языком Болт. — Тоже у Каракута взяла? Или это у Легионеров такие маслята в ходу?

— Не-а, — глаза наемницы озорно прищурилась, превратившись в две сверкающие хризолитовой зеленью щелочки. — Этими штуками со мной стайники поделились. Такие щедрые мальчики... Все такие грозные, сильные... и главное, щедрые. Подошли к фургону, и давай делиться. Я говорю, хватит-хватит, а они: да ты бери, нам не жалко, у нас еще есть. Один мне даже ботинки подарил. — Вытянув ногу, Ллойс продемонстрировала карлику грубо сшитый из обрезков покрышек, полусапог с окованным сталью рантом подошвы.

— Стайники? Да у них такого добра отродясь не было... — Нервно прикусил губу коротышка. — Или подделка?

— Вот и мне любопытно стало, Мотыль. — Сладко потянувшись, Ллойс обхватила спинку стула руками и принялась неторопливо раскачиваться на протестующе поскрипывающем сиденье. — Ты ведь знаешь, я девушка ранимая, нежная, если до чего не дознаюсь, так даже ночами спать не смогу. Ну не выдержала в конце концов, взяла один и вскрыла. — Неожиданно перестав насиловать стул, Элеум, наклонилась вперед и, подмигнув непонимающе переводящей взгляд с механика на наемницу Кити, аккуратно затушила догоревшую до фильтра сигарету в стоящей посреди стола жестяной банке. — И знаешь — самый настоящий бронебой. Без дураков. Только вот маркировки на гильзах странные...

— Странные? — Вскинул брови Болт.

— Ну... — Несколько смутившись, Ллойс принялась задумчиво щелкать костяшками пальцев, — я не очень в этих штуках разбираюсь, но таких точно никогда не видела...

— А ну-ка, — вскочив с табурета, карлик споро обошел стол и, схватив патрон, поднес его к глазам.

— Ну-ка, ну-ка... — Брови механика сошлись к переносице. — Гильза ровная. Перекосов и горбов нет. Центровка пули тоже неплохая, а это еще что за еба... кхм... непонятка. Чёрт, это не довоенные клейма.

— Я тоже раньше не видела, чтоб довоенные патроны так маркировали — даже без закорючек совсем видала, а такие вот — нет... — Согласно кивнула Элеум. — Вот теперь и думаю... Что же это такое?.. Не знаешь, кто любит на своем добре кресты и шестеренки рисовать, а, сладенький? И кто сможет бронебойные патроны сделать?

— Чёрт, чёрт... — Сглотнув слюну, Болт, поспешно отложив патрон, принялся нервно вытирать руки о комбинезон. — Да не-е... не могла Стая с ними снюхаться. Они, ведь, друг друга ненавидят. Может, конвой перехватили... Или караван...

— Может и так. — Индифферентно пожала плечами Ллойс. — Только вот сам посуди. Ярмарка, монах-анафем, отряд Стайников с бронебойными патронами — не слишком ли много совпадений, как думаешь?

— Чистильщики храм здесь строить хотят. — Максимус скривился так, будто целиком разжевал недозрелый лимон. — Финк пока против, но, сама знаешь, как оно бывает... Проповедники каждый день на площадях орут. Пару раз уже погромы мутантов были... С другой стороны, святоши всегда так действуют. А Звери часть бизнеса тут держат. Так что, зря ты, Дохлая, так напрягаешься. Паранойя еще никого до добра не доводила...

— Не путай паранойю и осторожность, сладенький. Советую тебе держать ушки на макушке... А как только ты починишь мой грузовик, мы с Кити свалим отсюда со всей возможной скоростью. — Неожиданно склонив голову набок, Элеум с шумом втянула воздух ноздрями и нахмурилась.

— Рискнешь кинуть степняка? — Неодобрительно покачав головой, коротышка, переваливаясь, словно утка на коротеньких кривых ногах вернулся к своему месту. Запрыгнул на стул, поелозил, устраиваясь поудобней. И со вздохом навалившись локтями на стол, принялся наблюдать за медленно и неуверенно собирающей карабин Кити. — Он, ведь, тебя искать будет. И найдет.

— Найдет — его проблемы, — жестко усмехнулась наемница.

— Пауки мстительные... — Поморщился Максимус. — Не отвяжутся. Даже от омеги. Ты и с торговцами поссориться решила?

— Мне не в первой, — пожала плечами Элеум, напряженно к чему-то прислушиваясь. — И я не омега.

— Что? — Насторожился Болт.

— Яйца в кулак, Мотыль, всё пучком, просто кто-то сюда топает. Пятеро... — Распрямившись, Элеум, высоко задрав подбородок и по-черепашьи вытянув шею, со скрежетом развернула спинку стула ко входу в ангар.

Рука наемницы опустилась на рукоять обреза, ноздри хищно раздулись, на лице заиграла бешеная улыбка.

— Нет, шестеро, — уточнила она. — Воняют кровью, порохом и сивухой так, что даже запах твоих портянок забивают. А вот шериф, что за твоим гаражом присматривает, куда-то ушел. У него ключи на цепочке при ходьбе звякают, и сбруя со стволом гремит. Все утро вокруг шастал, на нервы действовал. А сейчас не слышу.

— Принял, — коротко кивнул Болт, в руке механика как по волшебству появился маленький, не больше ладошки механика сверкающий хромом пистолет.

— Слышь, Мотыль, а кто про калибры мне затирал? — Коротко хохотнула наемница.

— Если в башку, плевать какой калибр. — Зашипел карлик. — И двадцать второго за глаза хватит... Точно. Идут.

Словно подтверждая его слова, в воротах ангара появилась тень.

****

Осторожно оттянув затвор, Маркус Кинкейд привычным движением загнал патрон в патронник винтовки и пригнулся к прицелу. Цель... чуть выше его немного, метров на двадцать. Расстояние метров шестьсот. Ветер справа, равномерный, без порывов. Уверенно взяв необходимые поправки, он чуть плотнее прижал приклад к плечу и невольно улыбнулся. Молодежь всё больше тянется ко всяким высокотехнологичным штучкам. К сложным, псевдоразумным системам наведения, продвинутым, подстраивающимся под владельца ложам и к прочему нанотеху. Кинкейду же всегда хватало верного глаза и старой охотничьей винтовки. Осторожно выбрав слабину спусковой скобы, Маркус облизал растрескавшиеся губы и чуть заметно кивнул. Его цель — рослый волколак, покрытый шрамами, дожирающий остатки измочаленной тушки жирного по осеннему времени двухголового кролика-мутанта, будто что-то почувствовал, неожиданно поднял голову и уставился имеющимися на месте глаз гноящимися провалами, казалось, прямо в лицо своего убийцы. Сухо щелкнул выстрел. Зверь дернулся так, словно его ударило молотом, и огромным прыжком вломился в кустарник. Прикрыв глаза, Кинкейд перевернулся на спину, привалился к стволу дерева, за которым до недавнего момента прятался и, сорвав травинку, принялся жевать ее кончик.

Он не беспокоился. Пуля попала куда надо, в одно из немногих уязвимых мест твари, прямо туда, где мощные костяные пластины широкой груди зверя истончаются, чтобы дать подвижность длинным жилистым лапам. Но волколаки довольно живучи, и даже с разорванным сердцем тварь может пробежать не один километр прежде, чем поймет, что мертва. А почувствовав, что ее догоняют, может решить дать загонщику бой. Маркус считал себя слишком старым, чтобы драться. Да и не пристало искателю [47] Железного Легиона с улюлюканьем скакать по лесу, будто сопливый юнец. К тому же, можно воспользоваться паузой и хорошенько все обдумать.

Кинкейд вздохнул. Пауза. Чертова пауза. Он и поохотиться-то на волколака согласился ради того, чтобы потянуть время. С одной стороны, он знал, что это совершенно бесполезно, с другой... Пройти мимо несчастных фермеров и проигнорировать их просьбу разобраться с монстром, вырезавшим большую часть их скота? И какой же он после этого Легионер? Дерьмо. Скрипнув зубами, мужчина, оттянув затвор винтовки, ловко подхватил вылетевшую из патронника всё ещё теплую гильзу и бережно спрятал ее в карман. Латунная. Еще раз десять переснарядить можно. Чего добру пропадать. Да уж...

Он помнил время, когда на такие вещи и внимания-то не обращали, а сейчас... Маркус испустил очередной вздох. Легион изменился. И дело было не в том, что несмотря на все старания командоров, в распоряжении некогда могучей организации оставалось все меньше и меньше ресурсов. Не в том, что всё больше и больше паладинов носили подобное звание лишь номинально, поскольку символа их паладинства и, по большому счету, самого Железного Легиона, бронированных механизированных экзоскелетов на всех уже катастрофически не хватало. Дело было в другом. Изменилась сама идея. Исчез тот дух, который объединял кучку выживших ученых и военных. Тот стержень, что превращал их в то, что они есть. Вернее, были. А ведь, Кинкейд помнил времена, когда их встречали с цветами. Протягивали пришедшим в поселки паладинам для благословления детей. Детей.

Черт... Искатель скривился. Дети... Вот дерьмо. Теперь Совету нужны дети. Не добровольцы, как раньше, не выкупленные и освобожденные рабы, а дети. Почти как чертовым Операторам. Дерьмо, дерьмо, дерьмо... Не совладав с эмоциями, старый Легионер, заскрипев зубами, саданул ладонью по стволу так, что на его голову посыпались сухие листья и лесной мусор. Срань... Легион медленно, но верно превращается в банду. Обыкновенную банду, обкладывающую подконтрольные земли данью. Забирающих всё, что им приглянется у подонков, жиреющих на безответном, забитом и запуганном "скоте"... Нет, они и раньше забирали у фермеров часть припасов, солдатам надо было что-то есть, но они никогда не опускались до того, чтобы...

Маркус моргнул. А ведь, он помнил. Помнил, как это всё началось. Потихоньку... Исподволь... И что стало с теми, кто был против? Старший паладин Ваймс. Старейшина Абрахам. Старейшина Хаммер... Честные вояки и старые друзья. Хлебнувшие вдоволь пороху и дерьма боевые офицеры, еще помнящие, что такое долг и честь. Все, как один, мертвы. Засунуты под благовидными предлогами в такие дыры, из которых они возвращаются преданные и забытые в Легионе. Черт. Как же стыдно... Как же, черт возьми, стыдно. Он ведь, был не один такой. Из тех, кто молчал и прятал глаза. Из тех, кто думал, что пусть не он, пусть кто-то другой, а он уж тогда... И вот. Дождался. Приказ ясен и недвусмысленнен. К концу сезона он должен собрать по окрестным хуторам и привести в условленное место и передать курьерам не меньше десяти детей. Мальчиков от пяти до семи. И девочек от восьми до десяти лет. Желательно без генетических дефектов. Мужчина снова в сердцах долбанул кулаком по столу. Без генетических дефектов. Ха. До Мертвого языка рукой подать, тут все с "дефектами". Но если Легион начал собирать детей в такой глуши, значит, в более "цивилизованных" землях они уже давно... Кинкейд застонал.

Вот дерьмо... А может... уйти? Раздобыть где-нибудь байк, а лучше багги, перейти зараженные земли и рвануть к кочевникам в степь? Вряд ли там его будут искать. Его вообще вряд ли будут искать... Кому нужен старый, взбалмошный рейнджер, упрямо продолжающий патрулировать территории, исполняя приказы и инструкции, о которых все забыли уже лет десять назад. Маркус давно подозревал, что на его "чудачества" просто закрывают глаза. Считают выжившим из ума стариком... Выжившим из ума. Да весь мир давно уже съехал с катушек. Вот здесь, например, лес, дожди, зверье, скоро холода начнутся, а за Мертвым языком, наверняка, самое настоящее пекло, изнывающая от зноя и нехватки воды степь, прерываемая редкими зарослями буша. Черт... Надо будет озаботиться какой-нибудь канистрой. А лучше двумя... Маркус моргнул: он что, всерьез обдумывает дезертирство? Неожиданно старик понял, что на его глаза наворачиваются слезы. Значит, он тоже... он тоже... сгнил. Забыл, что такое слово паладина, присяга и долг, забыл, что значит...

— Смори, какой забавный! — Неожиданно раздался, казалось бы, из ниоткуда, звонкий молодой голос. — И откуда такой красивый на нашей земле взялся?

Кинкейд достаточно времени провел в лесах, чтобы понять, откуда исходит голос. Может, глаза его сейчас и обманывали, но вот слух... Развернув винтовку в сторону растущих по правую руку от его засидки кустов, Маркус ухмыльнулся. Трое. Может, четверо. Один подал голос, остальные пытаются обойти его со стороны...

— Смотри-ка, какой шустрый! — Ветки кустарника дрогнули, и на окружающую дерево поляну вышли несколько туманных, казавшимися прозрачными фигур.

— Извини, старичок, но тебе здесь не рады. — Сгустившись, одна из теней обрела неожиданно материальность и плоть. — Теперь у тебя два выхода. Первый. Ты сейчас берешь свою пукалку, приставляешь ее к башке и отстреливаешь ее ко всем херам. Быстро, чисто и, главное, не больно. Второй. Ты пытаешься бежать, а мы тебя догоняем. Форы, правда, много не дадим, минут пятнадцать, не больше.

Чёрная, будто ночь, с ног до головы закованная в блестящий пластик фигура, не обращая никакого внимания на направленный на нее ствол оружия, развела руки в глумливо извиняющемся жесте.

— Но сам понимаешь, старик, это лучше, чем ничего. Кстати, если будешь хорошо прятаться, то мы тебя просто повесим...

— Что вы здесь делаете? — Медленно встав, Кинкейд окинул окруживших его людей взглядом, и с трудом удержался от того, чтобы сглотнуть набежавшую кислую слюну.

Операторы. Разведчики, как и он. В защитных маскировочных, боевых костюмах. Будь у него механизированная броня и, хотя бы, автомат, будь он лет на двадцать помоложе, он бы еще имел шанс побарахтаться, но сейчас, имея только пару ножей и старую охотничью винтовку с двумя десятками патронов... Даже пистолета с собой не взял, старый дурень. Учитывая встроенные в их костюмчики усилители мышечных сокращений и активную кинетическую броню, любой из этих уродов в состоянии порвать его, как дворовая шавка старую тряпку. Дерьмо...

Неожиданно Маркус понял, что улыбается. Отложив в сторону бесполезное, слишком громоздкое оружие, Кинкейд отбросил в сторону полу широкого плаща и вытащил из ножен длинный, почти с локоть, тяжелый тесак.

— Ты чего задумал, старик? — Хохотнул один из мужчин. — Решил поиграть в Чича-следопыта? Думаешь, мы испугаемся твоей зубочистки?

— Да он точно сумасшедший, — хрипло выдохнул второй, наблюдая, как старый Легионер, расстегнув застежку плаща, наматывает его на свободную руку. — Предлагает нам поиграть. Надо же...

Старший искатель Маркус Кинкейд улыбался. Пролетело почти семьдесят знойных лет и холодных зим, больше пяти десятков из которых он провел в подобных лесах. Что же, вполне неплохо. Кто же знал, что его последним рейдом окажется охота на волколака?.. К черту. Ему не жить, и в аду для него уже, наверняка, готовят здоровенный котел с расплавленной серой. Но будь он проклят, если не придержит дверь на тот свет хотя бы одному молокососу... А лучше — нескольким. Скрытая плащом рука нежно огладила кольцо выкатившейся из рукава гранаты. Старая гвардия всегда держала такие штуки поближе. Как последний шанс.

Резануть того, кто справа, набросить ткань на голову второму, а потом дернуть кольцо... Граната хорошая, довоенная, с хитрой начинкой. Радиус гарантированного поражения — пятьдесят метров. Главное, не волноваться, а сосредоточиться. В конце концов, не всем в Пустошах выпадает шанс умереть честно...

****

Первым в ворота эллинга вошел высоченный, хорошо за два метра ростом, с ног до головы запакованный в тяжелую броню последнего довоенного поколения мужчина, с длинной заплетенной в три косы бородой. Тяжелый Mark 48 [48] в руках громилы выглядел игрушечным. Вторым, а вернее, второй оказалась женщина, тонкая, гибкая, легкая, держащая затянутой в "тактическую", лишенную пальцев перчатку руку на ствольной коробке футуристического вида FN P90 [49]. Лицо женщины периодически пробивал нервный тик. Неожиданно ухоженные, с тщательно наманикюренными ногтями пальцы механически оглаживали сероватый пластик оружия.

Быстро рассредоточившись по мастерской, парочка, не выпуская механика и путешественниц с линии прицела, наскоро обшарили помещение. Закончив беглый осмотр, громила, коротко глянув на напарницу, еле заметно кивнул и беззвучно пробурчал что-то в микрофон закрепленного на могучей шее переговорника. Раздались шаркающие шаги, и в ангар, отчаянно косолапя, переваливаясь с ноги на ногу, будто вставшая на задние лапы гигантская грязевая жаба, тяжело отдуваясь при каждом шаге, вошел толстяк, поддерживаемый с двух сторон облаченными в массивные штурмовые бронежилеты шестого класса, казавшимися одинаковыми, будто близнецы бойцами. Стряхнув с себя руки телохранителей, Жирдяй одернул воротник рубахи, щедро расшитой серебряной нитью, туго натянувшейся на огромном, свисающем почти до колен животе. Не торопясь, по-хозяйски оглядел мастерскую. Задержал взгляд на поспешно бросившем на стол свой пистолет механике, коротко зыркнул на медленно убравшую руку с рукояти обреза наемницу, вытащил из нагрудного кармана не первой свежести платок и, утерев покрытое жирной, липкой даже на вид испариной лицо, широко улыбнулся.

— Я тут прогуливался неподалеку... Ах...о-о-о... И вот решил проведать старого друга... — Отдышливо прохрипел он. — Вижу, у тебя гости, Максимус?

— Здравствуйте, господин Финк. — Нервно пригладив неопрятно топорщащиеся вокруг плеши космы, механик, соскочив со стула, поспешно подвинул его в сторону хрипящего и свистящего толстяка. — Не хотите присесть? А то жарко сегодня. У меня и пиво есть... Холодное.

— Не стоит. — Бессильно махнув рукой, жирдяй, с трудом сделав несколько самостоятельных шагов, грузно плюхнулся на предложенное сиденье. — Ох... Всегда удивлялся, Болт, зачем тебе столько места? Снести бы твою мастерскую, и можно целый жилой квартал застроить...

— Да как же снести? — Ощутимо забеспокоился коротышка. — А куда мне тогда грузовики купцов загонять? В обычный гараж их фургоны не влезут. А яма? А стенд для прокатки? И площадка перед ангаром мне нужна — иначе не разъедутся. Вы же знаете, господин Финк, я за аренду земли тройную цену плачу. Да и караванщики довольны. К тому же...

— Караванщики как раз и недовольны. — Перебил карлика толстяк. — Говорят, ты все работы по ремонту на неделю отодвинул.

Блеклые, будто гладкие речные окатыши, ничего не выражающие глазки толстяка вперились в переносицу карлика.

— С одной стороны, это хорошо, чем дольше они задержатся на моем рынке, тем больше пойдет в казну. С другой стороны, под стенами уже яблоку упасть негде, и скоро они начнут продавать свой товар в мусорном городе. Трактиры, ночлежки и питейные дома тоже забиты под завязку. Те, кто попал в город, уже выкупил партии мака, те же, кому не хватило здесь места... — Жирдяй недовольно пожевал пухлыми губами. — Караванщики обидчивы, мой маленький друг. Цена на опий начала ползти вниз. Я терплю убытки, Максимус, а ты знаешь, как я этого не люблю.

— Большой заказ, господин Финк. Очень большой. — Так и оставшийся стоять механик с извиняющимся видом покосился в сторону оставившей в покое оружие и теперь самозабвенно ковыряющейся в носу Ллойс. — С премией за срочность. Вы не подумайте, ваша доля будет увеличена до двадцати пяти процентов.

— Думаешь, эти гроши покроют все расходы? — Иронично вскинул брови толстяк.

— Но... — Немного опешил Болт. — Разве...

— Брось, — жирдяй звонко припечатал ладонь к доскам стола и хрипло рассмеялся. — Учитывая, сколько ты сделал для моего города, эти убытки — капля в море. Заставлю старого пердуна Эвенко немного напрячься. Не буду же я, в конце концов, выставлять счета старому другу, э?

— Конечно, господин Финк, — с облегчением выдохнул коротышка. — Спасибо.

— Не за что, Максимус. Только постарайся меня больше не подводить. А то действительно велю снести твой гараж и поставить здесь церковь Чистых. Они предлагают мне уже тридцать процентов пожертвований... Какая наглость, а? Тридцать процентов, моих же денег... — Толстяк прищелкнул пальцами и, неуклюже заколыхав необъятным брюхом, сопя при каждом телодвижении, будто выброшенный на берег речной слизень-мутант, развернулся к внимательно изучающей извлеченный из носа палец наемнице.

— На самом деле я пришел познакомиться с причиной всего этого переполоха. — Скептически протянул он после долгой паузы. — Правда — прайм. Девка прайм — надо же... Дикарка с побережья Светящегося моря, э? А эта красавица, — толстый, рыхлый, будто переваренная сарделька, покрытый старческими пятнами, перст жирдяя небрежным жестом ткнул в сторону Кити, сжавшейся за спиной Элеум. — Твоя?.. Симпатичная... Подкормить, носик подправить и хоть ханам Южных степей продавай... Пять тысяч.

— Она не рабыня, а друзей я не продаю. — Брезгливо отряхнув пальцы, Ллойс снова навалилась грудью на спинку жалобно заскрипевшего стула и принялась с громким скрежетом царапать ногтями рассохшиеся от времени доски. — Ты только за этим пришел, сладенький?

— Ллойс, — предостерегающе было вскинул голову механик, но тут же замолк под тяжелым взглядом толстяка.

— Шесть... — Позволил причмокнуть губами устроитель боев, — за шесть кило серебра возьму. На эти деньги трех первоклассных девок купить можно. Уже обученных.

— Я же сказала, стройняшка, друзей не продаю. — Слегка прищурившись, процедила наемница.

— Стройняшка... — Весело булькнув, толстяк нежно огладил дрожащий и бултыхающийся, будто огромная порция желе, массивный живот. — У тебя острый язычок, девочка. Ты со всеми так разговариваешь?

— Думаешь, хватит здоровья укоротить? — Неожиданно жестко усмехнулась в ответ Элеум.

— А ты думаешь по-другому? — Вернул наемнице усмешку жирдяй.

— Хм... — Устроившись поудобнее, Элеум огладила поросшую короткой щетиной макушку, по очереди смерила взглядом каждого из телохранителей, и неожиданно громко расхохоталась. — Думаю, первым делом я вырву тебе челюсть. — Пояснила она, продолжая слегка истерично хихикать, вежливо-удивленно вскинувшему бровь толстяку. — Нижнюю. А потом запихаю ее в задницу той сучке, что сейчас тычет в меня своей тарахтелкой.

Блеснувшая рыжей порослью голова наемницы коротко качнулась в сторону нервно перехватившей свое оружие телохранительницы.

— У злюки, кстати, норадреналиновые ускорители сбоить начали, аж поджелудочную за собой оттянули — сахар скачет. От пота ацетоном за километр прет, даже хуже, чем от тебя, сладенький. Потому и рожа у нее дергается. Если диагностику не сделать, через пару месяцев сама ласты склеит. Сорвется, кучу народу покрошит и сдохнет. Не от пули, так сердце не выдержит. Кстати, ее башку я оторву и запихаю в задницу вон того малыша, — палец Ллойс медленно переместился в сторону усмехнувшегося в ответ громилы с пулеметом. — Нравится он мне, конечно; люблю я таких больших, но... жизнь полна разочарований.

— А остальные? — С интересом полюбопытствовал Финк, продолжая неотрывно наблюдать за наемницей.

— А что с остальными? — Плавно протянув руку, Элеум вытянула из лежащей на столе пачки сигарету, сунула ее в угол рта, не обращая никакого внимания на подобравшихся телохранителей, прикурила от на мгновение возникшего на ладони огненного шара. — Этих дебилов я просто изжарю, всего-то делов.

— Ха-а... — Довольно булькнул толстяк. — Будь ты мужиком, сказал бы, что у тебя стальные яйца. Хотя... Нынешняя молодежь... — жирдяй сделал паузу. — Вы все такие самоуверенные и возомнившие о себе невесть что ухорезы. Пыжатся, пытаются из себя что-то изобразить, а потом дохнут в канавах... Но, не будем ссориться, — широкая ладонь устроителя боев, на мгновение отлипнув от стола, поднялась в примиряющем жесте. — Предлагаю начать сначала. Меня зовут Джебедайя Финк. Для друзей — просто Финк. Я здешний хозяин арены и, как ты наверняка догадалась, этого города. Официально, конечно, Бойней управляет Совет наиболее уважаемых инженеров и купцов, но, думаю, тебе не стоит объяснять, как всё обстоит на деле. — Глаза жирдяя довольно прищурились, практически утонув в кожных складках.

— Я осознала, сладенький. — Глубоко затянувшись, Элеум стряхнула под ноги пепел с наполовину укоротившейся сигареты и начала демонстративно разглядывать ногти. — И чем скромная и беззащитная девушка привлекла внимание столь важного и занятого человека? Любопытно посмотреть на заплывшую в твою лужу рыбешку? Понадобилась новая чесальщица пяток? Или ищешь замену этой дерганной? — Коротко глянув на перекосившееся от злобы лицо вооруженной пистолетом-пулеметом телохранительницы, наемница сплюнула под ноги и снова устремила взгляд на сложившего руки на груди Финка.

— Пятки... — Толстяк моргнул. — Пятки... Пятки... — Устроитель боев хрюкнул, раз, другой, третий и внезапно зашелся в приступе булькающего тяжелого смеха...

— А ты действительно забавная. Нет, девочка, мне не нужны ни наложницы, ни слуги. Что касается охраны... — Неожиданно прекратив смеяться, толстяк выбил по столешнице пальцами замысловатый ритм и, утерев лоб, повернул голову в сторону стоящей у него по правую руку телохранительницы. — Ликана меня вполне устраивает. Потом, единственное, что я твердо усвоил за последние пару десятков лет, это то, что боевые рабы, типа тебя, отличные убийцы, но плохие солдаты и просто отвратительные телохранители. Убийца у меня уже есть. Так что... даже не проси, девочка.

— А что значит — как я? — Вскинула бровь наемница.

— Самоуверенные сучки с острым язычком. — Пояснил неожиданно растерявший всю веселость толстяк. — Терпеть не могу баб, которые не могут заткнуться и на все имеют собственное мнение.

— Занятно. Если честно, не ожидала. — Повертев в пальцах дымящийся окурок, Ллойс неожиданно широко открыла рот, затушив его об вывалившийся на добрую ладонь ниже подбородка неестественно длинный язык, небрежным метким щелчком отправила в стоящую на столе жестяную пепельницу. — Это радует, Джебедайя Финк. Очень радует. Потому как, у меня уже есть работа. И я не собираюсь ее бросать. Отказ от контракта вредит репутации, знаешь ли. К тому же, я задаток успела взять...

— Скажу тебе две вещи, острый язычок. — Перебил наемницу устроитель боев. — Можешь принять их, как мое пожелание. Первое. Не бузи. Устроишь неприятности в моем городе — тебя не спасут ни друзья, ни наниматели, ни твои замечательные... способности. Будь ты хоть трижды прайм, в чем лично я, если честно, всё больше сомневаюсь — поставлю тебя к стенке и не пожалею десятка пуль. Или брошу тебя на арену. Голую. И натравлю стаю псов. Или прикажу распять тебя на воротах и снимать шкуру ломтями. Ты выглядишь крепкой. В любом случае, выдержишь долго. Это понятно?

Ллойс невесело усмехнулась и, сложив на груди руки, принялась раскачиваться на стуле снова.

— Я не ищу неприятностей, — проворчала она после долгой паузы, — это они меня находят, сладенький. Так что, если несчастную девушку начнут прессовать, она будет защищаться.

— Я не об этом говорю, — раздраженно дернул щекой Финк. — И ежу ясно, что, если какие-то шакалы решат тебя задеть, ты попытаешься выпустить им кишки. Знаешь, я даже обрадуюсь, если перед отъездом ты оставишь за собой пару трупов отребья из-за стены. Могу даже подсказать имена...

— У меня уже есть работа. — Покачав головой, наемница принялась щелкать костяками пальцев.

— А кто говорил о работе? — Удивился толстяк. — Отдохни, развейся. Прогуляйся по городу... Что до остального... Можешь расценивать это, как дружескую услугу.

— Я подумаю, сладенький. — Скучающе протянула, не прекращая своего занятия Элеум. — Но прошу, во избежание недоразумений, не расценивай это, как "Да".

— Хорошо. — Утерев с лица очередную порцию испарины, толстяк устало прикрыл глаза. — А пока думаешь... Запомни правила. Не задирай шерифов. Не лезь не в свои дела. Не трогай чужую собственность... — Холодный взгляд устроителя боев на секунду скользнул в сторону старающейся стать, как можно незаметней, Кити. — На эту малость я могу рассчитывать? Ради нашего общего спокойствия?

— Вполне. — Медленно кивнула наемница. — Звучит не слишком сложно. Даже для возомнившей о себе невесть что суки.

— Тогда второе, — утвердив на столе локти, толстяк, сложив пальцы домиком, принялся внимательно изучать лицо Элеум. — У меня есть... работник. Способный юноша, хотя и не слишком сдержанный. Мальчик ищет себе вызов, испытание...

— Нет. — Сухо отрезала Ллойс.

— Ты не дослушала, — многочисленные подбородки толстяка слегка дрогнули, выдавая раздражение владельца. — Когда он придет к тебе... Я хочу, чтобы ты ему отказала. Мягко, ненавязчиво отказала. Даже если он будет... настаивать. А потом сразу сообщила об этом мне.

На лице наемницы на мгновение проступило выражение искреннего удивления.

— Он тебе нравится? Не хочешь, чтоб я сломала твою игрушку? Ты меня удивил, сладенький. Думала, ты больше девочек любишь.

— Я люблю порядок, острый язычок. — Скрипнул зубами Финк. — А если вы сцепитесь, то, как пить дать, разнесете половину города. Моего города.

— А если без разрушений? — Неожиданно озорно улыбнулась Элеум. — Тогда можно?

Устроитель боев прикрыл глаза и беззвучно зашевелил губами.

— Знаешь, — заявил он после минутной паузы.

Толстые пальцы жирдяя принялись выбивать по доскам стола замысловатую дробь.

— С одной стороны, у меня есть большое желание тебя пристрелить. Прямо здесь и сейчас. Просто, чтобы подстраховаться. Или приказать Мраку сломать твою игрушку, чтобы немного придержать твой длинный, глупый сучий язычок. — Повернув голову к настороженно прислушивающемуся к разговору механику, Финк чуть заметно улыбнулся. — К твоему счастью, все в городе знают, что у меня есть принципы. Я никогда не нарушаю слова и не убиваю друзей моих друзей без веской на то причины. Не давай мне повод, девочка, и все будет в порядке. Возможно, через пару дней, мы даже подружимся. Кстати, ты живешь здесь? Могу организовать для тебя и твоей зверушки более приличное место.

— Мы обойдемся, сладенький. — С довольным видом Элеум пригладила ярко-рыжий ежик на голове. — Поживем у "друзей друзей". К тому же, Болт прекрасно готовит.

— Ха! — Задушено хрюкнув, толстяк навалился пузом на жалобно скрипнувший под его весом стол и, зажмурившись от усилий, воздвиг себя на ноги. — Никак не могу понять, то ли ты меня раздражаешь, то ли нравишься, острый язычок. Похоже, ты немного умней, чем кажется... Немного... Но все эти твои ужимки и попытки казаться крутой... Будь я лет на двадцать моложе... — управитель боев глумливо усмехнулся... — Уже выкинул бы тебя на арену. И велел спустить псов. Просто, чтобы пообломать. И проверить свою догадку.

— Меня зовут Нежить. — Громко скрежетнув ногтями по спинке стула, наемница оскалилась в бешенной ухмылке. — Для друзей просто Ллойс или Дохлая. И не советую пытаться меня обломать.

— Уф... Думаю, мы всё же, с тобой подружимся, Нежить. — Сделав пару шагов, толстяк слегка покачнулся, но был тут же подхвачен охранниками-близнецами. — Ох-х... Чертова жара. Кстати, завтра начинаются бои. Начало сезона. Приглашаю тебя и твою подругу в свою ложу, девочка. Развеешься, оценишь моих гладиаторов. Выскажешь свое мнение. С точки зрения профессионала. Оценишь качество, так сказать. Отказ... меня обидит. Сильно. — Задохнувшись от своей речи, жирдяй снова полез за платком. — Чертова... жара...

— А пиво наливать будут? — Неожиданно поинтересовалась Элеум с невинным видом.

— Будут, — буркнул толстяк. — Только оденьтесь поприличней. Негоже, чтобы на официальном мероприятии рядом со мной сидели такие оборванцы. Вредит репутации. Если не во что — сходи к портному. Ликана, дай ей пропуск в ложу.

Неохотно отведя в сторону от спины Элеум ствол своего оружия, телохранительница ломаным, злым движением запустила руку в карман разгрузки и раздраженно метнула на стол серебристо блеснувшую пластиковую карточку.

— С этим тебя пропустят на бои, а если покажешь любому торговцу одеждой в верхнем городе, он, уф-ф... сделает всё бесплатно. — Совершив еще пару шагов в сторону входа, Финк с трудом обернулся. — Это — типа подарка. В знак... уф... нашей будущей дружбы, острый язычок. Беспроцентный кредит в пять тысяч.

Протянув руку, Элеум осторожно подняла карточку и с интересом повертела ее между пальцев.

— Не сделаешь мне еще одно одолжение, Финк? — С милой улыбкой повернувшись к устроителю боев, наемница невинно захлопала глазами. — В знак будущей дружбы.

— Какое? — Вяло поинтересовался устроитель боев. — Бочку пива? Чесальщика пяток?

— Не оставишь мне этого мальчика? Часа на два. Может, на три. — Кивнув в сторону громилы с пулеметом, Элеум хищно облизнулась и задорно подмигнула телохранителю. — Научу паренька паре новеньких трюков. А то он какой-то у тебя зажатый. Пятьсот серебром за каждый час, что скажешь?

Брови здоровяка-телохранителя сошлись к переносице. Нервно переступив с ноги на ногу, пулеметчик на мгновение скосил слегка растерянный взгляд на толстяка, но тут же взяв себя в руки, перехватив поудобней оружие, уставился на Элеум с каменным выражением лица.

— Еще один принцип, Нежить. Вся Бойня знает, что я не продаю своих людей. — Покачал головой толстяк. — Даже на время. Но могу прислать тебе кого-нибудь из местного борделя.

— Не... — ненатурально вздохнула Элеум. — Мне этот понравился. Большой. Сильный. А задница какая — орехи можно колоть. Спорим, у него наноколония типа "Али" [50] стоит? И какой-то ускоритель реакций: "Искра" [51] или "Экспресс" [52].

— "Лайт" [53], — неожиданно подал голос охранник. — У меня "Лайт" второй модели, стерва. Форсированный. Так что, даже не думай дернуться — пополам порву раньше, чем со стула слезешь.

— Фу... — расстроенно покачав головой, наемница брезгливо сплюнула под ноги. — "Лайт"... Какой облом. Снимаю просьбу, Финк. У "Светлячков" от нестабильности гормонов вся нижняя палуба скукоживается. Даже синие таблетки не помогут. Так что, машинку свою этот здоровяк из-за комплексов таскает. Жаль...

На скулах телохранителя заиграли желваки. Ствол пулемета слегка качнулся, но тут же вернулся на место.

— Не ищешь неприятностей, говоришь. — Тяжело вздохнул Финк. — Ну-ну. С таким языком их и искать не нужно. Пойдем, Мрак, девочка просто дразнится...

Коротко кивнув, здоровяк ожег напоследок путешественниц многообещающим взглядом и, перевесив пулемет на плечо, двинулся к выходу. Легко обогнав хозяина, громила выскользнул за дверь. Через пару секунд на запястье одного из сопровождающих толстяка близнецов коротко тренькнул зуммер. Джебедайя Финк глубоко вздохнул.

— Сладенький, ну зачем ты себя так мучаешь? — Небрежно спрятав карточку пропуска в карман жилетки, наемница снова принялась изучать ногти. — Заказал бы паланкин. Представь, шелка, небольшой кондиционер и всё такое. Человек двадцать твою тушу вполне осилят. Ну... Или мототележку можно купить... грузовую.

— Гулять полезно для сердца. — Буркнул поддерживаемый с двух сторон толстяк и, с кряхтением подняв ногу, переступил через невысокий порожек эллинга. — До встречи, острый язычок. Первый бой завтра в полдень.

— Я приду, сладенький, — буквально пропела вслед толстяку Ллойс. — Обязательно приду.

Сосредоточившийся на перенесении через порог второй тумбообразной ноги Финк не удостоил наемницу ответом.

****

— Признайся Эмми, тебе это нравится. — Проворчал Зеро и, манерно оттопырив в сторону мизинец, отхлебнул из слегка помятого тускло блестящего облезлой позолотой, не слишком практичного бокала глоток исходящей паром черной, будто деготь жидкости. По комнате разнесся терпкий запах безумно дорогого, еще довоенного кофе.

Эмми искоса глянула в сторону собеседника и подавив невольный смешок, продолжила одеваться. Развалившийся на широкой застланной щелком кровати мужчина действительно выглядел довольно забавно. Огромный, будто северный урсус, напичканный имплантатами до такой степени, что было непонятно, больше в нем стали или живой плоти, с кожей представляющей собой густую сеть наползающих друг на друга каверн и шрамов, стальными зубами, посверкивающими хромом между губ, превращенных в небрежно сшитые лохмотья, Зеро с упорством старающейся перевернуться обратно на брюхо черепахи, отставлял мизинчик, когда пил свой кофе. То, что этот самый мизинец мог по толщине поспорить с запястьем нормального человека, его совершенно не беспокоило. Зеро был страшен. Не габаритами, шрамами и железом. За свою недолгую, но богатую событиями жизнь Эмми повидала достаточно горлорезов и громил, чтобы относиться к таким вещам более или менее равнодушно. Проблема была в его руках. Руки Зеро были неприятными. Непропорционально огромные даже для такого гиганта, с неестественно длинными фалангами пальцев, из-под ногтей которых торчали кончики блестящих, стальных вызывающих дрожь одним своим видом лезвий. А еще вокруг великана постоянно витала аура крови, страха и боли. Даже сейчас расслабленно лежащий он производил впечатление готового вот-вот броситься на жертву хищника. Впрочем, возможно, так оно и было.

— Твоя татуировка. — Мужчина, разглядывающий натягивающую цветастую юбку девушку, отвлек от мыслей, осуждающе при этом покачав головой. В прорывающихся через небрежно зашторенное шелковой занавеской, густо забранного решеткой окно, лучах света сверкнула покрывающая морщинистый затылок, блестящая, будто покрытая маслом, кожа. — Мне не нравится.

— А мне нравится, — мягко улыбнулась справившаяся, наконец-то, с последней застежкой тугого корсета девушка, и потянулась за небрежно висящей на подлокотнике огромного, обшитого кожаными подушками кресла расшитой яркой бахромой кофточкой. — Видишь, какая нарядная...

— Погоди. — Отставив в сторону наполовину опустевшую тару с кофе, гигант лениво почесал грудь и оскалился. — Повернись. Хочу еще раз на тебя посмотреть.

С трудом сохраняя безразличное выражение лица, девушка отбросила в сторону куртку и несколько раз повернулась вокруг своей оси.

— Насмотрелся? Можно я оденусь? — Наигранно ворчливо заметила она и снова потянулась за одеждой.

— Нет. — Лениво проворчал, продолжая с бесстрастным видом разглядывать слегка полноватую, но при этом удивительно грациозную и привлекательную фигуру собеседницы. — Иди сюда.

— Ты только за час заплатил. Мамаша будет злиться.

— Не будет. — Отрезал великан. — Иди. Сюда.

Девушка чуть заметно улыбнулась и принялась расстегивать крючки. Эмми Старр, некогда старшая дочь Бигла Старра — владельца крупнейшего свободного хутора в регионе, а теперь восходящая звезда самого дорогого борделя Бойни рассмеялась и позволила утянуть себя в бездну шелковых простыней. Многие девушки предпочли бы обслужить десяток клиентов за ночь, только бы держаться от Зеро подальше. Многие вооруженные до зубов, далеко не новички, как в кабацкой драке, так и в настоящем бою мужчины бледнели и готовы были напрудить в штаны при одном виде этого огромного, постоянно пахнущего так, будто он только что вышел из забойного цеха гиганта. Многие считали его не более, чем вставшим на задние лапы зверем. Но многие были глупы. Зеро Хенсес, недавно освободившийся чемпион арены Сити, был настоящим джентльменом и вел себя намного обходительней, чем остальные. Во всяком случае, с ней.

****

— Черт, Искра, ты, специально на неприятности нарываешься? — Нервно прошипел Болт, когда жирдяй и телохранители покинули ангар. — Ты что, не понимаешь, если Джебедайя разозлится — от тебя и мокрого места не останется?

— Не разозлится, — не торопясь встав, наемница отодвинула в сторону многострадальный стул, присела на корточки, выпрямилась, потянулась, изогнувшись всем телом и заложив руки за спину, принялась расхаживать вокруг стола. — Не разозлится. — Повторила она, поравнявшись с нервно топчущимся на месте карликом и, положив ладонь механику на плечо, слегка сжала пальцы. — Он пришел меня проверить, сладенький, и похоже, что я эту проверку прошла.

— Что проверить? — С трудом выдавила из себя, пытающаяся унять дрожь во всём теле, Кити.

— Не знаю, — пожала плечами Элеум, оставив коротышку в покое, снова обогнула стол. — Скорее всего, не успела ли я уже вписаться в местные расклады. Да и какая разница? Твой ангар не пострадал? — Не пострадал. Прогиб твой он принял? — принял. Вот и радуйся. — Прикрыв глаза, наемница сделала глубокий вдох и принялась чуть слышно что-то шептать себе под нос.

— Ты его выбесила, Ллойс, — обреченно взмахнув рукой, механик снова пододвинул к себе табурет и, утвердившись на сиденье, потянулся к лежащей на столе пачке. — Как есть, выбесила. Прикурить дай...

— Девять... Десять... — Элеум с удивлением посмотрела на карлика, хмыкнула и, запалив на кончике пальца небольшой огонек, поднесла его к гуляющему из стороны в сторону кончику зажатой в трясущихся губах механика сигареты. — Нервишки бы тебе подлечить, сладенький. — Неодобрительно проворчала она, стряхивая с ладони табачные крошки. — Раньше ты, бывало, без патронов, с одним рубилом на серокожего голым пузом прыгал. И то потом грабки так не колбасились.

— Раньше мне терять было нечего. — Раздраженно буркнул коротышка, и жадно затянувшись измятой о ладонь Элеум сигаретой, надсадно закашлялся. — А сейчас у меня свой дом, дело — вот ведь... бросил же...

— Как бросил, так и начал, сладенький, — с улыбкой протянула Элеум. — Это дерьмо просто так не отлипает. Кстати, насчет дерьма. Как думаешь, этот жирный хрен от меня отстанет?

— Финк просто так задуманное не бросает. Не та порода, — отрицательно качнув головой, механик осторожно сделал следующую затяжку и слегка покачнулся. — Черт. Даже в ноги дало... Это точно табак?

— Не знаю. — Помассировав переносицу, Элеум, опершись одной рукой на столешницу, принялась с увлечением катать туда-сюда одинокий патрон от карабина. — Пачка довоенная, запакованная, пахнет вкусно.

— Дерьмом жженым она пахнет. — Злобно буркнул механик, — как и твоя будущая работа.

— А с чего ты взял, что я соглашусь, сладенький? — Иронично вскинув бровь, наемница, подцепив ногтем боеприпас, подкинула его на ладони.

Механик скривился.

— А куда ты денешься, — кивнув в сторону обхватившей себя за плечи, всё ещё сотрясаемой мелкой дрожью Кити, проворчал он после долгой паузы. — Себя не жалеешь, девчонку пожалей.

— До завтра грузовик не починишь? — Поинтересовалась Элеум, с надеждой посмотрев в сторону застывшего в пяти метрах громады фургона, перевела взгляд на сосредоточенно пыхтящего сигаретой механика. — Хотя бы так, чтобы я до следующей мастерской дотянула. Я тебе помогу.

— Ты чем слушала, Дохлая? — Возвел очи горе Максимус. — Думаешь я тебе про неделю работы просто так сказал? Ты движок напрочь убила, понимаешь. У-би-ла! — Выделив интонацией каждый слог раздельно, проворчал он, растопырив пальцы. И без того выкаченные глаза коротышки выпучились ещё, став похожими на две гигантские, готовые в любую секунду лопнуть жабьи икринки. — Тут либо блок цилиндров целиком менять, либо новые стаканы точить, но это только Эвенко со своей техникой осилит. К тому же, стоить будет — проще новый грузовик купить. Так что, я пока за него даже не берусь, жду, когда караваны из Аламо в город придут... А сам пока подвеской занимаюсь. И системой подкачки...

— Но сюда я, ведь, как-то доехала? — Пожала плечами Элеум.

— Я могу, конечно, собрать все обратно... — После долгой паузы протянул механик. — И даже помочь тебе его завести... Но, во-первых, если твоя фура проедет, хотя бы, десяток километров, это будет настоящее чудо, а во-вторых, неужели ты думаешь, что тебя так просто выпустят?

— Черт, — высоко подкинув патрон, наемница, поймав его на тыльную сторону ладони, принялась ловко вертеть между пальцами.

Поблескивающая в свете доживающих свой век электрических ламп латунная гильза то исчезала, то появлялась, то словно обретя собственную жизнь, скользила и крутилась между мозолистыми, покрытыми полузажившими ссадинами костяшками. Выглядело это завораживающе.

— Черт, черт, черт. — Раздраженно отбросив свою игрушку в сторону, Элеум нервно пристукнула ладонью по оструганным доскам стола.

— Дрянь, а не сигареты, — бросив окурок на пол, карлик принялся со злобой топтать его каблуком разношенного ботинка. — И нюх отбивает. Раньше ты запахи круче иной псины чуяла, мы с ребятами даже спорили, что за имплантат у тебя стоит, а сейчас... Пятеро их, всё-таки, было.

— Это точно, Болт. Курить — здоровью вредить, — радостно оскалилась Ллойс и, неожиданно подхватив сиротливо стоявший на углу стола чайник, с силой небольшой катапульты метнула его в темный угол эллинга.

Кити икнула. Глаза девушки расширились от удивления. Просвистевший в паре сантиметров над ее головой снаряд вместо того, чтобы расплющиться о стену, на секунду завис в воздухе и, обдав своим изрядно подостывшим содержимым всё в радиусе добрых пяти метров, с жалобным звоном отлетел в сторону.

— Ай! — Темнота дрогнула, распалась, пошла изломанными гранями, и в мастерской прямо из воздуха соткалась невысокая, чуть выше Болта, ломкая, какая-то нескладная фигурка.

-Ой-ой-ой! — Заголосил незнакомец, прижав руки к лицу, упал на колени. — Больно же!! — Голос у неизвестного был странный, ломкий, высокий и щедро наполненный механическими обертонами.

— Шестеро, — довольно прокомментировала, с щелчком загоняющая патрон в патронник уже сжимающая в руках карабин наемница. — Вставай, болезный, и мордашку нам покажи. — Кити, что застыла, будто Красного Норриса [54] увидала, хватай лупару!

На колени ошарашено моргающей девушки упал обрез, с грохотом прокатившийся по залитым кипятком доскам стола.

Бывшая рабыня снова икнула, намертво вцепившись в оружие, словно утопающий за соломинку, и неловко наставила стволы в сторону катающейся по полу фигуры.

— "Спектр"... Боевой разведывательный комплекс высшего уровня... Я о таком только в боевых наставлениях читал. — Ошарашено выдохнул коротышка, поспешно подхватывая свой "дамский" пистолет. — Это, ведь... это... — Не найдя подходящих слов, механик звонко щелкнул предохранителем.

— Ы-ы-ы-ы... — Выл катающийся по полу незнакомец.

— Операторы. — Пожала плечами, беря пойманного невидимку на мушку Элеум. — Они всегда круто упакованы. Корпорации, чтоб их... И до Черных дней в ништяках, говорят, купались и сейчас. Телохранителей видал? Минимум по три комплексных боевых культур на брата. У того здоровяка помимо "Али" и "Светлячка" еще какой-то бланк есть. Что-то совсем хитрое, я такого даже на арене не встречала. А у девки, даром, что тощая, помимо адреналиновых ускорителей — "Свинцовый гурман" и "Стальная кожа". Совмещенные, прикинь. Откалиброванные под генокод, значит. Чтоб я так жила... Эту сучку даже без брони, разве что, из пятидесятки брать... Ну или только в башку целиться. А те, которые однояйцевые: "Гризли", "Тень зверя" и, по-моему, "Хват" или, может быть, "Клещи"... — наемница на несколько секунд задумалась, — нет, всё таки, "Хват". Уж больно пот у них... вязкий.

— Много болтаешь, — обеспокоенно оглянувшись на открытые ворота Эллинга, буркнул механик. — С этим что?

— А этот чистенький... Но это не точно... Мне через броню унюхать трудно. — Слегка нахмурившись, Элеум грозно тряхнула карабином. — Сладенький, может, хватит комедию ломать? Всё равно ведь, убежать не сможешь. Или думаешь, что тебя твой чудо-костюмчик защитит? Зря думаешь. Мы — дураки: как непонятки — стреляем сразу, а с такого расстояния даже Кити не промахнётся.

Вой стих, как отрезало. Перестав кататься по полу, незнакомец, с ног до головы затянутый в странный, будто сшитый из наклеенной на пористую резину рыбью чешую комбинезон, потряс головой, не торопясь, поднялся, сложив на груди тонкие, будто спички, руки, склонил голову набок. На покрытой капельками влаги маске из зеркального оранопластика блеснули яркие световые зайчики.

— Допустим, я побегу. Она в меня выстрелит. — Произнес невидимка механическим голосом. — Броня третьего класса. Выдержит. Я уйду. И через полчаса вы умрете. Плохо умрете.

Элеум моргнула и, повторив жест незнакомца, склонила голову набок. На лице наемницы расцвела неестественно широкая, радостная улыбка.

— Допустим. Но понимаешь ли, сладенький: у девочки, на которую ты так внимательно пялишься, в руках обрез двенадцатого калибра с заряженными в оба ствола супермагнумами. — Дурашливо растягивая слова, пояснила она. — И она выстрелит, даже если ты резко дернешься. Защита третьего класса дробовой патрон, конечно, остановит. Только вот с ног тебя, точно, снесет. Потом, броня у тебя мягкая, так что, всю требуху, милый, у тебя отобьет напрочь. Ты наверняка, упадешь, начнешь выть и звать мамочку, и тогда добавлю уже я. Выстрел, как ты, наверняка, заметил, у меня всего один, зато пуля бронебойная. И всажу я тебе его не в голову и даже не в брюхо, а прямо промеж твоих тощих ляжек. Такой карабин, к твоему сведению, с пятидесяти метров сантиметр стали, как масло, шьет... Ну, а потом... Мы начнем разговаривать... — Элеум кровожадно усмехнулась. — Плохо разговаривать...

— Ты умрешь медленно, — чуть заметно наклонил голову невидимка.

Голос незнакомца явственно дрогнул.

— Так тебе-то до этого какое дело, милый? — Искренне удивилась наемница. -Может, и умру... Все мы умрем, рано или поздно. Только это уже мои проблемы, а мы сейчас твои обсуждаем. Потому как ты сдохнешь первым, усек? Кити, пальни ему по ногам. Пусть пару недель похромает.

— Эй! Эй! — Поднял, было, руки в примирительном жесте незнакомец... — Остынь... Я, ведь...

БА-БАХ!! Звук дуплета эхом разнесся по эллингу и ударил по ушам присутствующих с силой средних размеров кувалды. Откинутая зверской отдачей кустарно укороченного двуствольного дробовика Кити, не удержавшись на ногах, отлетела назад к столу. Дернувшийся было в сторону выхода из гаража, отброшенный силой удара на добрых полтора метра незнакомец, обхватив руками бедро и завыв в голос покатился по полу.

— Черт, Искра. Теперь Финк нам всем, точно, головы пооткручивает. — Болезненно скривился Болт.

— Не пооткручивает, — отрицательно помотала головой Элеум. — Зуб даю, это не Финковский. Зато слышишь, как воет? Прямо музыка для ушей... Вот теперь ему, действительно, больно.

— А чей, тогда? — Удивился механик.

— А вот сейчас и поглядим, что это за крендель такой, — проворчала наемница и повернулась к баюкающей ушибленную ладонь девушке.

— Сладенькая, я вообще-то, пошутила...

— Извини... — Простонала продолжающая растирать кисть и запястье Кити. — Я не поняла...

— Проехали. — Опустив карабин, Ллойс потрясла головой, не торопясь, поковыряла пальцем в ухе, после чего задумчиво почесав в затылке, забросила оружие на плечо и шагнула к незнакомцу. — Малыш, ты как? Сильно бо-бо?

— У-у-у... — Подтвердил невидимка.

Его маска неожиданно дрогнула и, распавшись словно цветочный бутон, втянулась в массивный ворот бронекостюма, явив миру пухлое и бледное, совершенно детское лицо с размазанными дорожками слез. — Сука мутантская. Все расскажу... Тебя... тебя... — видимо, не найдя подходящих слов, мальчишка с шипением разогнул пострадавшую конечность.

— Еще и ребенка обидела... — С досадой проворчал механик, пряча свой пистолет в нагрудный карман просторного рабочего комбинезона. — Теперь Операторы с тебя точно спросят. И с меня спросят. Ну, зачем я только с тобой связался, а? — Вцепившись в торчащие на голове венчиком лохмы, карлик буквально рухнул на скамью. — Ну, на хрена ты приехала именно ко мне...

На вид шпиону было лет двенадцать — тринадцать.

— Как зовут-то, болезный? — Небрежно отбросив в сторону вскинутые в защитном жесте руки подростка, наемница склонилась над мальчишкой и ткнула в бедро двумя пальцами.

— О-о-О-О! — Завыл неудавшийся разведчик.

— Кучно пошло... Весь заряд словил. Кость целая, просто ушиб. Может, трещинка небольшая. — Прокомментировала Элеум. — Через пару-тройку недель будет, как новенький.

— Прости, Ллойс... Я действительно не хотела... — Извиняющимся тоном повторила Кити, осторожно, словно это ядовитая змея, кладя обрез на стол. — Ты сказала: стреляй, я и...

— Не рефлексируй, принцесса. Ты молодец. — Чуть повернув голову, наемница ободряюще подмигнула девушке.

— Во-первых, не струсила и выстрелила. Во-вторых, сразу среагировала на мои слова, а уже потом испугалась. Что до этого долбоклюя, — неожиданно сложив пальцы в горсть, наемница кротко клюнула разведчика в пострадавшую ногу, — это даже хорошо, разговорчивей теперь станет. Ты чего сюда влез, извращенец мелкий? Подглядывать? Воровать? А!?

— А-А-А!! — В голос заорал подросток и, скорчившись, обхватил бедро руками. — Тва-арь! Мутантка ублюдочная! Да чтоб тебя твои дружки-стайники живьем сожрали!

— Почти угадал, сладенький. Умненький мальчик, жаль только, упрямый. Видимо, придется, всё-таки, по-плохому...

Не торопясь опустив руку, Элеум вытянула из-за высокого голенища ботинка длинный, хищно выгнутый, сверкающий любовно отполированным лезвием нож и поднесла его к лицу подростка. — Как думаешь, Болт, с первого раза в стык брони загоню?

— Ты? Даже спорить не буду. — Безразлично отмахнулся погрузившийся в меланхолию механик. — Даже если не попадешь, пластину, всё равно, проколешь... Лучше скажи, куда нам труп потом прятать?

— А чего его прятать? Разделаем и сожрем. — Оскалила острые зубы Элеум. — Давненько я сладкого мяса не ела. Скучный у вас город — весь рынок оббегала, человечинки ни грамма. А мальчишка-то, смотри какой пухленький. Наверняка, мягонький, нежный. Только мошонку надо сначала отрезать, а то горчить будет и козлятиной вонять. — Хитро закрутив в воздухе нож, Элеум прищурилась, вывалив изо рта неестественно длинный язык, медленно облизнула им зеркально поблескивающее лезвие.

— Не надо!! — Неожиданно всхлипнул подросток. — Всё скажу.

— Конечно, скажешь, — с серьезным видом кивнула наемница, как бы невзначай придавив коленом к полу ногу пытающегося отползти разведчика. — А потом я, наконец-то, пожру от пуза.

— Пожалуйста... — В очередной раз безуспешно попытавшись отодвинуться от застывшего в сантиметре от лица кончика ножа, подросток снова громко всхлипнул, выпустил из носа огромный пузырь и зажмурился. — Я... я откуплюсь... Я отработаю.

— А чем ты отработаешь, сладенький? — Приставив кончик ножа к скуле мальчишки, наемница медленно провела лезвием по измазанной смесью слез и содержимого носа щеке. На коже заскулившего мальчишки выступила одинокая капелька крови. — Денег у тебя нет, а рабов я не держу... В бордель здесь тебя тоже не продашь, хотя жаль — ты вроде, смазливенький. Может, на рынке попробовать... Кочевники таких мягоньких да гладеньких мальчиков любят...

— Я... Я шпионить могу... Рассказывать...

— А с чего ты взял, что мне в этом городе стукачек нужен? — Хмыкнула Элеум. — Починюсь и уеду. Дались мне ваши разборки. Плевать мне, что Операторы за спиной у Финка мутят.

— Я... Я не на Операторов работаю, — неожиданно выпалил подросток.

— А ну-ка повтори. — Нахмурилась наемница.

— Я не работаю на Операторов. Просто костюм в их цветах ... Чтоб, если поймают...

Сунув нож обратно в ботинок, Элеум неуловимо быстрым движением схватила подростка за волосы и подтянула к себе. — Повтори. Еще. Раз. — Раздельно прорычала она в лицо неудавшегося разведчика.

— Ты полегче, а то у меня самого мурашки от твоего рыка. — Простонал продолжающий баюкать голову в ладонях механик.

— ЕЩЕ!! РАЗ!! — Во всю мощь легких гаркнула Элеум, не обратив никакого внимания на замечание коротышки, и немилосердно тряхнула жалобно заскулившего подростка. — ЕЩЕ!! СУКА!! РАЗ!!

Максимус болезненно застонал и прижал ладони к ушам. Кити икнула и медленно попятилась к стоящему в отдалении наполовину разобранному грузовику.

— НУ?!.. — Немилосердно тряхнула подростка Элеум. — МНЕ ДОЛГО ЖДАТЬ!? — Голос охотницы окончательно ушел в инфразвук.

— Я... не работаю... на Операторов... — Еле слышно просипел малолетний шпион, — меня Брокер послал.

Ноздри наемницы хищно затрепетали. Дернув подростка на себя так, что почти уткнулась носом в шею несчастного, Ллойс с шумом втянула в себя воздух.

— Вроде не врешь, — заключила она и, распрямившись, брезгливо оттолкнула от себя побелевшего, как снег, мальчишку. — А теперь остальное. Только медленно и четко. С чувством, с толком, с расстановкой. Чтобы я прониклась и поверила, понял?

Дождавшись судорожного кивка неудавшегося разведчика, Элеум довольно осклабилась.

— Вот и ладушки, сладенький. — Пропела она, плотоядно облизываясь. — Только ты учти: ври поинтересней, чтоб мне понравилось.

— Меня послал Брокер. Сказал следить за татуированной баб... женщиной и ее подругой. Сказал, что к ней придет Финк, и мне надо будет запомнить разговор. Слово в слово.

— Запомнил? — Склонила голову набок Элеум. — Или тебе напомнить, сладенький?

— Нет... То есть, да... — Отчаянно затряс головой юноша. Кровь отлила от его лица, превратив его в пергаментную маску. — Не надо напоминать. Я запомнил. Все запомнил, мамой клянусь.

— Мамой... — Болезненно поморщившись, Ллойс бросила полный тоски взгляд в сторону лежащей на столе сигаретной пачки и глубоко вздохнула. — Как зовут-то, сынок?

— Пиклс, Пиклс меня зовут. Я у Брокера уже год работаю. Он меня нанял. Костюм невидимый дал. Раньше я карманником был, а теперь он меня следить часто посылает или украсть чего... — Зачастил подросток. На лицо шпиона постепенно начал возвращаться румянец.

— Украсть? — Глаза Элеум опасно сузились.

— Я не брал. Ничего не брал. — Поспешно вскинув руки, мальчишка рывком отодвинулся от наемницы. — Только в грузовике чуть-чуть пошарить хотел, посмотреть, что вы прячете, но там то Болт, то безносая...

— Я тебе дам, "безносая", — грозно оскалилась наемница и замахнулась на скорчившегося от страха мальчишку. — Как дам в ухо...

От лица подростка отхлынули последние капли крови.

— Не отвлекайся, давай, дальше ври. — Неожиданно сменила гнев на милость Элеум. — И шустрее, шустрее, а то мне уже скучно становится.

— Да я не вру...

— Дальше, я сказала, — снова прикрикнула на шпиона наемница. — Пока я терпенье не потеряла и не начала твой язык на кулак наматывать!

— Дальше... Да... Да... — Поспешно забормотал мальчишка. — Брокер сказал, что, если ты с Финком не поладишь, надо будет передать тебе послание.

— И почему не передал? — Насмешливо изогнула бровь Элеум. — Забыл? Потерял? Пропил? Или старшие мальчики отобрали?

— Не успел, — слегка обиженно всхлипнул подросток и почему-то покосился в сторону уже добравшейся до фургона и теперь опасливо выглядывающей из-за массивного бампера Кити, — мне сказали: незаметно в постель подложить, а там эта... Вот, — щелкнув еле заметным со стороны клапаном брони, мальчишка запустил руку за пазуху и протянул наемнице запакованный в прозрачную пластиковую капсулу свернутый в трубочку кривоватый обрывок бумаги.

— Сколько уже следишь? — Взяв капсулу, Элеум повертела ее в руках, сунула во внутренний карман жилета и вновь посмотрела в сторону лежащей на столе сигаретной пачки. — День? Два? — Глубоко вздохнула она.

— Почти с приезда... — покачал головой разведчик. — Я сразу понял, что у тебя нюх острый. Больно много головой крутишь и носом шмыгаешь. Так у тех, кто себе "Песью радость" вкалывает, бывает. Поэтому на крыше прятался... Костюм запахов пропускать не должен, но мало ли... Три дня наверху жил. Но там слышно совсем плохо. Я и не понял почти ничего. Бубните вечно себе под нос...

Неожиданно подняв заплаканные глаза на наемницу, мальчишка принялся вытирать с лица слезы. — Тетенька, отпусти, а я никому не скажу, что ты меня обижала. А если что наговорил, ты прости. Это я со страху...

— А я думала — вороны, — задумчиво протянула Элеум. — Кстати, Кити, у тебя ведь трусы вчера пропали... Ну, когда ты наше барахло после стирки развесила...

— Это не я... клянусь, не я... — Поспешно замотал головой побледневший, как мел, шпион. — Я че, совсем дурной, чужие труселя красть?

— Врешь... Эротоман несчастный... — Довольно осклабилась Ллойс. — Как есть, врешь, извращенец малолетний.

Раздался громкий треск, и ладонь наемницы окутало яркое пламя. В ангаре остро запахло озоном.

— Я... Я... — Глаза подростка остекленели, на покрытых полупрозрачными чешуйками брони штанах подростка проявилось и медленно разошлось темное пятно.

— Смотри-ка, Болт. Работает потоотведение. — Расхохоталась Элеум. — И даже запаховые фильтры справляются. Это хорошо. Такой костюмчик тысячи три стоит, не меньше.

— Зря ты мне соврал, пацан. Ох, зря. — Покачав головой, Ллойс слегка наклонилась вперед. — Но не бойся. Будет быстро и без боли. Почти.

— Ллойс... — Несмело подала голос всё ещё прячущаяся за грузовиком Кити. — Те трусики... я их нашла потом. Их просто сквозняком унесло... Прищепок-то нету...

— А майку мою? — Приостановилась наемница.

— И майку, — часто-часто закивала Кити. — Просто... она такая рваная была, что я ее на тряпки пустила. Дяде Болту железки всякие оттирать. А когда ты искать ее стала... Я испугалась, что она... ну, что ты расстроилась. Подумала — она твоя любимая...

— Ну... Ладно... Наверное... — Пожала плечами Элеум. — Только этого ссыкуна, всё равно, живым отпускать нельзя... Это он сейчас такой хороший да славненький, а уйдет — быстро старшим наябедничает. А трупик мы потом охране Финка сдадим: поймали, мол, супостата; глядишь, и зачтется...

— А дело говоришь, — внезапно оживился коротышка. — Но, может, лучше тогда живым отдать?

— Хм... Можно и так. — Погасив мерцающее на ладони пламя, Элеум принялась с глубокомысленным видом скрести макушку. — Порадуем пухляка... Только яйца я ему, всё равно, отрежу... Давно маринованных яичек не ела... И ногу... Хотя бы одну... Говорить-то ему отсутствие лапок не помешает? А то мне твоя гусятина как-то не очень... Жестковата... Сладкого мяса хочу. Настоящего, свежего мяса... Вот такого, дитячьего. Чтоб с жирком мягким, с поджаристой корочкой...

— Э-э-э... Ну у нас в городе это, вроде как, не особо одобряется, — несколько озадаченно развел руками, не отрывая пристального взгляда от мальчишки Болт. На лице механика проступила тень еле сдерживаемой улыбки. — Но, если ты так хочешь... Только надо будет...

Что надо, осталось неизвестным, потому что подросток неожиданно перевернулся на четвереньки и бросился наутек. Несмотря на довольно необычный для нормального представителя Homo sapiens способ передвижения, скорость шпион продемонстрировал умопомрачительную. Мелькнув серо-черным сполохом, чуть слышно зашуршавшего по бетону пола бронированными коленками костюма, подросток, чудом избежав столкновения с воротами, змеей выскользнул из эллинга, петляя как заяц, пересек площадку стоянки и нырнул в ближайшую подворотню. Вслед ему несся заливистый хохот механика и издевательский свист наемницы.

— Шустер, зараза... — Отсмеявшись, Элеум утерла выступившие на глазах слезы, и убрав клинок обратно за голенище ботинка, повернулась к утирающему выступившие слезы Болту. — Но на голову туговат... Был бы умным, минуты две как уже сбежал, когда я бумажку его прятала.

— Да ты так орала, Фурия... Я сам чуть в штаны не наделал, — отмахнулся от наемницы коротышка. — Но эмоции, блин, ты изображаешь хуже, чем мой папаша Красного Клауса [55] на Рождество. Будь он чуть постарше и поопытней...

— Пришлось бы действительно зарезать, — закончила за механика Элеум.

— Эй, — нахмурился Болт.

— А что? — Недоуменно захлопала глазами Элеум. — Что такого-то?

— Да ничего... — Проворчал в миг растерявший всю веселость коротышка и потянулся к лежащей на столе сигаретной пачке. — А форма-то всё же операторская. — Задумчиво протянул он и, благодарно кивнув, прикурил от на мгновение вспыхнувшей на ладони наемницы искры, сосредоточенно запыхтел сигаретой. — Может, набрехал пацан, а мы и повелись.

— Не набрехал, — беспечно отмахнулась от механика наемница.

— Да? — Скептически хмыкнув, маленький механик стряхнул пепел под ноги и принялся ожесточенно скрести поросший клочковатой щетиной подбородок. — Нюх у тебя, конечно, классный, только вот не слышал я, чтобы по запаху правду от лжи отличать можно было.

— Да не... — Улыбнулась Элеум, — это я так. Сопляки в такие сказки обычно верят. Костюм хорошо осмотреть успел? Это переделка. Причем, бездарная. На женщину сначала шили, а потом на пацана перекраивали. Задница и грудь утянуты. Рукава укорочены. На бедре и на пузе прямо под сердцем небольшая кустарная латка... Я его только потому и заметила. Запахи-то действительно костюмчик держит. Блик на краю зрения пошел. Сбоит немного маскировка — диагностику, видать, давно-о не делали.

— Все равно, — упрямо покачал головой разминающий сигарету механик, — эта штука стоит... Явно не три кило... Даже не знаю... как нанокультура-модулятор... новый...

— Больше, сладенький, — сев на скамью, наемница принялась устало массировать переносицу. — Намного больше. Ну, что за день такой...

— Ллойс... — неожиданно подала голос вылезающая из своего укрытия Кити. — Извини... я нечаянно... я не сразу поняла, что ты притворяешься...

— Да правильно ты всё сделала, милая. Иди-ка сюда. — Дождавшись пока девушка примостится на скамью, Элеум подсела к бывшей рабыне поближе и обняла ее за плечи. — Испугалась?

— Ну... — Кити громко сглотнула слюну, и покосившись на лежащую у нее на плече руку залилась краской. — Тот дядька, бородатый... Мрак... Он похож... на того... на того... — Кити зажмурилась. — Которые мою ферму сожгли... Они в такой же одежде были... Их даже пулемет дяди Накса не взял... А большой... У того, кто мою маму убил, тоже борода была в три косы скручена. И с ним была женщина, только не как эта с дергающимся лицом, а большая, больше тебя. Почти как бородатый... это она меня... это она меня заставила... со всеми... А потом... — Всхлипнув, девушка спрятала лицо в ладони...

— Понятно, — чуть слышно скрипнула зубами Элеум. — Только не они это, понимаешь? У Операторов боевиков полно, а бороды заплетать... Мода такая в Сити была... лет этак... — Наемница на секунду задумалась, — лет пять назад. Или больше. Смешно было до жути, куда ни глянь, у любого мужика на роже по три косички. И эти... как их... Штуки такие с жижей вместо нормальных сигарет курили. Те, кто позволить себе мог. Тоже, типа круто считалось.

— Вейп. — Подсказал карлик.

— Да плевать, — отмахнулась наемница и повернулась к Кити. — Не они это. Понимаешь? Не они.

— Я понимаю, — снова всхлипнув, Кити украдкой смахнула с глаз проступившую влагу и с надеждой посмотрела на наемницу. — Но ты, ведь, их сильнее, правда? Ты бы справилась? Да... конечно бы, справилась... — Кити закивала, убеждая саму себя... — Тех бандитов на дороге... Ты... Как, как будто они не живые, а куклы соломенные...

— Это, как посмотреть. — Рассеянно протянула Ллойс, явно задумавшись о чем-то своем. — В дерганую стрелять почти бесполезно, разве что, если в башку... нет, надежней было бы рубилом... Здоровяк... "Светлячки" быстрые, но хватает их обычно ненадолго. Правда, у него "Али", поэтому в рукопашную лучше к нему действительно не соваться... Если только... Точно, девку первую — пузо проткнуть и тушкой от пулеметчика прикрыться, а громилу — из ее тарахтелки... Там в магазине сколько, полтинник? Калибр мелковат, но, если точно в башку и грудь положить — с запасом хватит. Оставшиеся двое — мясо. Не бойцы. У них специализация — хозяина прикрыть и уйти. Так что, сдюжила бы как-нибудь, наверное. А если бы ты помогла, тогда бы точно справилась.

— Но... Как? — Округлив глаза, Кити удивленно посмотрела на Элеум. — Они, ведь, такие... такие... А я...

— А ты только что сделала трещину в бедре парню в полном разведывательно-боевом комплексе "Спектр", — широко улыбнувшись, наемница потрепала девушку по волосам. — То, что сопляк, не смотри. Не растеряйся молокосос и вруби встроенные усилители, раскидал бы нас, как кутят. А умела бы ты стрелять, и тех четверых бы положила... Собирайся давай.

— Куда? — Удивилась Кити.

— В город. Куда же еще? — Пожала плечами Элеум. — Ты же, вроде как, сама погулять просилась? Но сначала за ворота, оружие пристреливать будем. Не посерди города, ведь, палить. Потом, завтра же нам предстоит выход в свет. Финк прав — ходим, как ободранцы.

— Вам, бабам, только тряпки и подавай. — Проворчал механик. — Что, приключений не хватило? Посидели бы, выпили. После стресса-то...

— Десять утра, сладенький, — хохотнула Элеум, бросив короткий взгляд на запястье — Не рановато? — И отпустив девушку, двинулась к грузовику. — Это ты с самого с ранья бухать привычный, а мы — натуры нежные, тонкие. — Схватившись за высокий борт фургона, наемница рывком запрыгнула в кузов и, нырнув под тент, принялась громко греметь какими-то железками.

— Ага. — Возвел очи горе механик. — Еще и алкашом обозвала. Вот она благодарность. — Затушив так и не докуренную сигарету в импровизированной пепельнице, коротышка спрыгнул со скамьи и покосился на утирающую остатки слез Кити. — Не повезло тебе, девка. — Сочувственно покачал он головой.

— А? — Кити подняла вопросительный взгляд на маленького механика.

— Да я так, — отмахнулся Болт. — Просто, к слову пришлось. Искра — не плохая. Просто, никогда бы не поверил, что она к кому-то привязаться может...

— Опять мне кости перемываешь? — Выпрыгнувшая из грузовика Ллойс поправила чуть сползший со спины рюкзак и, подойдя к столу, поджала губы. — Так... Эники, беники...

Закинув на плечо снайперку и оба карабина, Ллойс повернулась к Кити. — Чур, пока правый мой, а потом как-нибудь пометим... Готова? — Критически оглядев девушку, наемница поморщилась и прикусила губу. — Нет, так не пойдет, — после минутного раздумья проворчала она и, сбросив с плеча оружие, принялась разматывать прикрывающий жилистую шею шарф. — Возьми, наверти на голову типа капюшона и мордашку прикрой. Очки бы, где раздобыть...

— У меня есть, — буркнул так и не сдвинувшийся с места механик. — В моей кандейке — верхняя полка справа.

— Что бы я без тебя делала, сладенький, — всплеснула руками Элеум, — прям, благодетель наш.

— Самогона на обратном пути купи. — Поморщился в ответ механик. — А я пока с охраной разберусь... Не хочу, чтобы этот... Пиклс или еще кто мне во сне глотку перерезал. За твой счет, кстати, встанет.

— Другого и не ожидала, сладенький, — недовольно скривилась наемница. — Только взвод нанимать не надо. Меньше народа — больше кислорода.

— Я сама возьму. — Сжимая в руках шарф, девушка упорхнула за стеллажи.

— Ага... — Проводив бывшую рабыню долгим взглядом, Элеум неожиданно улыбнулась. — Хорошая девочка, правда?

— Хорошая, хорошая... — буркнул механик. — Не понимаю только, что она в тебе нашла...

— Мотыль, вот ты, вроде, до седых волос дожил, а такие вопросы задаешь. — Почесав переносицу, Ллойс с усмешкой глянула на смутившегося коротышку. — Это ты у нее труселя стащил, да?

— Да пошла ты, — раздраженно махнул ладошкой карлик.

— Погоди немного, видишь же — почти ушла. — Расхохоталась наемница и с размаху хлопнула механика по плечу.

— Дылда, нежнее не можешь? — потер отбитое место карлик.

— Мелочь вонючая, — не осталась в долгу Элеум.

— Садистка лысая, — оскалился карлик.

— Хрепень мелкий. — Оскалилась Ллойс. — Левозакрученный, — добавила она, подумав.

— Сучка рыжая, — хмыкнул механик.

— Пузырь поносный...

— Эвон как, — не выдержав, хихикнул коротышка.

— Труселя... Всё-таки, ты стащил? — Прищурилась Элеум.

— Нет, — покачал головой Болт. — Их действительно ветром унесло.

— И ты думаешь, я поверю? — Вскинула бровь наемница.

— Люди меняются, — тяжело вздохнув, карлик с сочувствием поглядел на наемницу. — И некоторые становятся лучше. Она еще совсем ребенок, Ллойс. Я, что, по-твоему, совсем отмороженный?

— Да? — Фыркнув, Элеум поправила сползшую с плеча лямку рюкзака. — Максимус, кого ты лечишь? Я знаю, что ты при желании можешь держать себя в руках. Но это не значит, что ты изменился, а тем более, вдруг стал лучше.

— Когда ты скажешь девочке, Искра? — Грустно улыбнулся маленький механик. — Когда ты ей скажешь, кто ты такая? Сколько ты уже держишься, недели две? Три? Ты не смогла бы скрыть от нее, что приняла дозу, так что, думаю, это продолжается уже больше месяца... Раньше твой предел был пара суток... И ты будешь мне говорить, что люди не меняются?

— Люди не меняются, Мотыль. Меняются обстоятельства. А если ты насчет моей... привычки. — Ллойс криво усмехнулась, сплюнув под ноги, растерла плевок подошвой тяжелого ботинка. — Я уже год, как в завязке...

— Я готова... — Робко выглянув из-за стеллажа, Кити с недоумением перевела взгляд с хмуро сопящего коротышку на довольно скалящуюся Элеум. — Что-то случилось?

— Не бери в голову, кисонька. — Смерив Кити с ног до головы, наемница неодобрительно цокнула языком. — Всё равно, красивая, — пробормотала она с непонятным выражением и тяжело вздохнула. — Ладно, пошли.

Кити почувствовала, как её уши наливаются жаром, а к щекам снова прилила краска. "Под шарфом не видно", — промелькнула в голове девушки заполошная мысль.

Но легче от этого почему-то не стало. Взглянув в сторону удаляющейся спины наемницы, Кити вздохнула и, поспешно подхватив оставленную на столе винтовку, заторопилась следом. Стрелять, так стрелять. Элеум пока еще ни разу не дала ей плохого совета. И хотя за последние несколько дней ее предплечья и ноги покрылись множеством синяков, а забытая было боль в покалеченном колене принялась грызть сустав с новой силой, девушка с удивлением поняла, что ей хватило всего пары уроков и она уже вполне уверенно справляется, как с ножом, так и с коротким, почему-то называемым Элеум то пилумом, то дротиком, копьем. А вот стрелять из пистолета у нее не слишком получалось. Вернее, стреляла она уже четыре раза... Вчера. За гаражом Болта, по пустым бутылкам. Предупредив перед этим странного дядьку, шерифа. Наемница сама набивала магазин, после чего долго учила ее, как правильно стоять, как держать оружие и как целиться. А потом Кити стреляла, пока в пистолете не кончались патроны. И один раз она даже попала. Элеум тогда ее похвалила. Сказала, что для новичка у нее очень хорошо получается. Но при этом у наемницы было такое разочарованное лицо, что было и без слов понятно: стреляет девушка из рук вон плохо.

— Ллойс?

— Чего тебе, милая? — Чуть сбавив шаг, охотница повернулась к девушке.

— А... Если бы... мы его убили. Мальчишку, в смысле. Ты... ты правду про... мясо говорила?

— Кисонька, ты что, дура? Я людей не жру. Даже года три назад, когда в Аламо голод был, не ела. — Аж взвилась от возмущения Ллойс. — Я что, по-твоему, похожа на каннибала?

— Н-нет... — Неуверенно протянула Кити.

— То-то же, — улыбнулась Элеум во все тридцать два треугольных, острых, словно у хищной рыбы, зуба. — И еще раз, не забивай свою красивую головку ненужными мыслями, лады?

— Лады, — тяжело вздохнула девушка.