Бензина в машине Миражу хватило на два часа ходу. Когда пикап, чихнув несколько раз мотором, все же заглох, и наступила тишина, до него дошло, что он остался один, непонятно где, непонятно зачем. Миражу впервые стало страшно по–настоящему. Он уже привык быть в окружении защитников, расслабился, занимаясь одним планированием.

Ему хотелось бежать подальше от тех мест, где его могли узнать. В один миг слава обернулась таким поражением, что территория, где он устанавливал свою власть, стала для него проклятой землёй. Ему захотелось изменить внешность, имя и даже стереть из памяти этот период жизни. Он чувствовал свой позор физически, как вторую шкуру, намертво приклеенную к телу. От неё хотелось избавиться и единственный рецепт, который Мираж знал, это снова стать другим и в первую очередь, поверить в это самому.

Мираж снял пулемёт с пикапа, потому что другого оружия у него не было. Он был в состоянии аффекта, когда прыгнул за баранку пикапа, позабыв снять оружие с трупов. Тяжеленный пулемёт мешал идти. Вскоре начался «живцовый» голод и силы заканчивались на глазах. К вечеру пулемёт пришлось бросить. Мираж остался совсем без оружия и мог рассчитывать только на свою внимательность и осторожность. Как назло, открытая местность кишела мутантами.

Миражу несколько раз приходилось прятаться просто посреди ровного поля. Он зажимался в какую–нибудь балку и был готов выпустить своего фантома, если его обнаружат. Мутанты, в этот раз, все как один куда–то спешили, проносились мимо, сотрясая землю. Миражу хотелось скулить от страха, а когда топот проносился совсем близко, вскочить и бежать, бежать. Нервы на фоне нехватки живца расшатались совсем.

Когда опустилась ночь, начались первые спазмы. Мираж нашёл густой кустарник, забрался в него и свернулся колечком. Его колени во время сильных колик ударяли в лицо и разбили губы в кровь. К утру начали приходить суицидальные мысли.

Когда Мираж вдруг услышал топот человеческих шагов, он был готов получить пулю в лоб, ломка была сильнее страха. Группа рейдеров из трех человек, гружёная тяжелыми рюкзаками была удивлена неожиданно возникшей фигурой.

— Мужики, дайте живца, подохну.

Мираж, скрюченный в пояснице, с вжатой в плечи шеей, был похож на алкоголика после двухнедельного запоя. Рейдеры подняли на него оружие, но когда увидели, что человек не опасен, убрали.

— Как ты здесь очутился? Ты же на «мёртвой дороге», как тебя ещё не сожрали?

— Все мои товарищи погибли. Я остался один, укрылся, но без живца скоро стало ломать. Дайте глоток, пожалуйста.

Миража напоили. Состояние мгновенно улучшилось. Мираж расправил плечи.

— Тебя как зовут?

Тут для него наступил переломный момент. Старым именем называться было категорически нельзя, а быстро придумать новое, он не смог.

— Рэб, — ответил Мираж первое, что пришло на ум.

— Рэб? Ясно. Что умеешь?

— Да, ничего такого, — он испугался признаваться в том, что умеет создавать фантомов. Такое умение было редкостью, и его могли вычислить.

— Ладно, не хитри. Мысли что ли читаешь? Обычно всякие телепаты не любят в этом признаваться.

— Нет, я не телепат.

— Идём с нами, по дороге отойдёшь, разговоришься, может и пригодишься.

К Миражу отнеслись без всякого уважения. Никто не счел нужным назвать свое имя, не предложил перекусить. Когда он проглядел мутантов, его сбили на землю ударом ноги в спину и даже не соизволили извиниться. Напротив, обозвали и пригрозили в следующий раз сделать наживкой. Как ни странно, Миражу казалось, что он заслужил такое отношение к себе. Он молчал и стойко принимал угрозы и оскорбления.

Ему по очереди сбагривали свои рюкзаки новые товарищи, а он безропотно нёс их без перерыва. Два дня они провели в пути. За это время ему дали сделать четыре глотка живца и покормили всего два раза. Есть хотелось невыносимо. На третий день они попали в стаб. Странный посёлок, построенный из готовых панелей для многоэтажных домов. Выглядел он монументально, но инородно.

Защита в посёлке была что надо. Большое количество «зэушек» по периметру и на крышах домов. Только народ в посёлке ему показался не слишком счастливым. Миража рейдеры тут же продали в работники за пригорошню споранов. Никто не стал задавать ему никаких вопросов по поводу происхождения, имени или способностей. Отправили в подвал местного бара, где он должен был работать на разгрузке угля, вывозе нечистот и прочих малопривлекательных и тяжелых физических работах.

Кормили здесь просто отвратительно. Для таких же работников как и он оставалась только та еда, которую не доели клиенты бара. Живец давали сильно разбавленный и только раз в день, чтобы они могли хоть как–то выполнять свою работу. Через неделю, когда Мираж успел немного остыть от содеянного, убогость того положения, в котором он оказался, стала более очевидной.

Работая в подвале, Мираж тоже представлялся всем Рэбом, и тут случилось так, что нашёлся человек, слышавший это имя. Его звали Штормом, и он рассказал, что был ранен в одном городском кластере какими–то ребятами Миража. В их группе был новенький на «бардаке» с пацанёнком. Его тоже звали Рэбом. Странный такой, выглядел, как новичок, но по поступкам был похож на опытного.

Мираж несколько раз переспросил Шторма о местонахождении того самого городского кластера, и о приметах якобы своего тезки. Сомнений быть не могло — настоящий Рэб воспользовался шансом и снова перенёсся в Улей.

— А он точно не погиб? — Миражу хотелось твердо знать, чтобы принять важное для себя решение.

— Не знаю, как там дальше у него сложилось, но из ловушки он сбежал. Его «бардака» там не было. Хитрожопый он, это я сразу понял.

Мираж решил, раз Рэб вернулся в Улей и не встретил его, как, наверное, рассчитывал, то должен направиться в сторону «Затерянного мира». Единственная карта, которая сейчас была у Миража, это только то, что сохранилось в памяти. Затерянный мир находился севернее и довольно далеко от этих мест. Чтобы добраться до него, требовалось много смелости и столько же безрассудства. Мираж знал, что этого добра у настоящего Рэба достаточно, как и знаний об Улье, чтобы не сгинуть по дороге.

Мираж снова почувствовал себя несмышлёным ребенком на фоне Рэба. Несмотря на проведённые годы в Улье, он не уловил чего–то важного. Чего именно, следовало узнать у самого Рэба. Он готов был покаяться ему во всех своих страшных грехах, рассказать все без утайки, очистить совесть, чтобы снова внимать ему, но уже с учетом пережитого в Улье опыта.

Мираж решил уходить в одиночку. Его не держали намеренно в стабе, но для похода нужно было сделать запас продуктов и живца, которого никак не сделать, работая в подвале. Проще всего было почистить склад, расположенный так же под землёй, но в другом помещении. Решение было простым, но как говорил опыт, все нужное просто. Для выполнения плана ему требовался напарник.

Шторм попытался отказаться, напуганный перспективой быть пойманным и наказанным по все строгости, но Мираж уговорил его, обещая взять с собой. Правда, он не был до конца уверен в том, нужен ли ему напарник в дальней дороге. К своей миссии Мираж отнёсся, как к монашескому пути, который он должен выстрадать в одиночестве. Но раз не было иного варианта ограбить склад, как с напарником, то путь к просветлению можно было проделать и вдвоём.

Обычно активность на складе спадала к раннему утру, когда гуляки уходили спать, а рейдеры с добычей были ещё далеко. Мираж дождался, когда его и Шторма отпустят отдыхать.

— Ничему не удивляйся, — предупредил Мираж Шторма.

Предупреждение озадачило его, даже напугало, а когда Мираж на его глазах раздвоился, превратившись ещё и в начальника склада, то вообще готов был закричать.

— Иди с начальником и делай вид, что это он тебе приказывает складывать продукты в сумку. У вас две минуты, максимум, пока я выдохнусь.

Шторм послушно потрусил за начальником склада. У единственного работника, задремавшего на столе с весами и бухгалтерскими костяшками, деловой вид начальника не вызвал подозрений, как и работник в его распоряжении. Напротив, он даже был напуган тем, что его застали спящим и всем видом пытался показать, как он быстро умеет приходить в себя.

Начальник прошёл мимо него, не обращая внимания. Шторм поздоровался кивком головы. Фантом остановился у стеллажа с банками тушенки и показал рукой складывать их в сумку. Шторм смел полтора десятка. С полки с алкоголем взяли три бутылки водки. Дальше прошли и набрали споранов три горсти, без счета. Шторм по времени и по тому, как фантом начал терять цвет, понял, что пора возвращаться.

Быстрым шагом прошли мимо кладовщика и только скрылись из его глаз, как фантом растаял.

— Мне записать в книгу? — донёсся голос из полумрака склада.

— Нет, — Шторм попытался изобразить голос его босса.

— Ладно.

— Твою мать, с этой диетой даже на пару минут не хватило, — пожаловался Мираж, имея ввиду продолжительность удержания призрака.

Времени у Миража со Штормом было всего два часа на то, чтобы уйти. Собираться им не надо было, так что, выйдя из бара, они сразу направились на околицу посёлка. Выходящих охрана никогда не досматривала, поэтому их пропустили без вопросов, подивившись тому, что у них нет никакого оружия.

— Наша сила тут, — Шторм постучал себя костяшкой указательного пальца по голове. — В мозгах.

— Да–да, расскажите это тварям.

Мираж выдохнул облегчённо, когда забор посёлка исчез из зоны видимости. Теперь его будто и не существовало. Шторм достал банку тушенки, и умело сломал её на две половины, одну оставил себе, вторую передал Миражу.

— Ого, этому ты в Улье научился? — удивился он.

— Нет, там ещё, на ютубе ролики смотрел, — Шторм залез в банку пальцем и помог куску мяса попасть в рот. — Скажи, а ты с жемчугом такое умение открыл или сам дошёл?

— С жемчугом.

— Класс. Я тоже хочу жемчужину проглотить, а то, как дурак, ничего не умею путём. А у тебя дар редкий, я полгода тут, а про такой не слышал ещё.

— Поэтому я и получил прозвище Мираж, — Мираж понял, что ляпнул лишнего и замолчал.

Шторм вдруг подавился куском мяса и закашлялся.

В группу охотников на скребберов отобрали Дизеля за его ночное зрение, Ломтя, за развитые ментальные способности, за это же и Черепа. А так же Петлю и Шаткого Тростника, но этих, как сказал Ван Хельсинг, на вырост. Остальные, кто не вошёл в группу, остались в заложниках. Всех принятых заставили проглотить по черной жемчужине, чтобы ещё больше усилить свои способности. Демонстрация умения, имеющегося у Ван Хельсинга, дала понять, что расти есть куда. Опытный менталист мог запросто парализовать волю рубера, а в паре с таким же развитым, как он — и элитника.

Пятёрку избранных отправили на обучение в «зверинец», лагерь, в котором в неволе жили мутанты для тренировки новеньких. Место поистине жуткое из–за большой концентрации тварей всех форм и размеров. Одно дело сталкиваться с ними на открытом пространстве с оружием в руках, и другое — проходить мимо клеток на расстоянии вытянутой руки от стальных прутьев, на которые бросались твари. Рев в зверинце стоял невообразимый.

Ходить мимо клеток заставляли, чтобы потерять страх от вида мутанта. В первые дни казалось, что наоборот, от такой процедуры может выработаться совсем противоположное чувство, неконтролируемая фобия, но нет, через неделю страх притупился. Мутанты начали восприниматься, как животные в зоопарке, даже их зловонные рыки сквозь решетки больше не пугали.

За неделю обучения Ван Хельсинг поведал о тактике, которую надо применять для контроля мутантов и их настрела. Основная роль отводилась менталистам, способным снизить потенциал главного мутанта в стае и, соответственно, посеять в её рядах хаос. Как понял Дизель, их роль в охоте сводилась к тому, чтобы завести мутантов на засаду, которая уже положила бы их из обыкновенного оружия. Про скребберов Ван Хельсинг пока и речи не вёл.

Черный жемчуг сделал свое дело. Дизель научился видеть ночью ещё лучше и зрением стало возможно управлять, выбирая определённый спектр, более подходящий обстановке. Он мог видеть в темноте нагретый предмет, либо отличить железо от камня, либо живую плоть от всего остального. Ломоть запросто вскрывал «черепушку» лотерейщика, заставляя его терять сознание. Череп проделывал такой фокус, пятёрка учеников спокойно проходила между рядами клеток мутантов, оставаясь незамеченной. Петля вскрывал замки, гнул ложки, занимался бесполезным делом, пока его не заставили повредить мозг мутанту. У него получилось. Тварь, обливаясь черной кровью из глазниц, носа и рта издохла на глазах у всех. Но расстояние, на котором он мог применять свой телекинез, нельзя было назвать безопасным. Шаткий Тростник стал лучше чувствовать людей и тварей, но особого прогресса у него не наблюдалось.

От теории неожиданно перешли к практике. Группу вывезли на полигон. Вначале на них выпустили одинокого топтуна. Тварь, заметив безоружную пищу, без раздумий ринулась на её добычу. Череп взял группу под свой колпак, сбив топтуна с толку. Группа, пока у него были силы, двинулась навстречу топтуну, чтобы Ломоть успел дезориентировать тварь. Действовать надо было быстро, а скорость, как известно, хороша только при ловле блох.

Череп оступился, упал и потерял контроль. Обрадованная тварь, снова увидев добычу, стремглав бросилась к горстке перепуганных людей. Ломоть раньше времени попытался сбить её с толку, но начал быстро терять силы. Одно дело воздействовать на тварь, сидящую в клетке, другое, на бегущую сожрать тебя. Страх и неуверенность отбирали половину умения.

Череп снова накрыл группу колпаком, но топутн просек её местоположение и, не сбавляя скорости, нёсся тем же курсом. Дизелю в этой ситуации оставалась роль наблюдателя. Он ничем не мог помочь. Петля тоже ждал, когда тварь окажется совсем близко, чтобы попытаться повредить ей внутренности.

Кучка людей отошла в сторону, но тварь кажется, уже видела их. Топтун выправил курс. Тогда Ломоть, чтобы спасти товарищей, побежал ей навстречу. В десяти шагах от твари он замер и напряжённо сжался, будто всем телом пытался повлиять на неё. Топтун взревел, сделал пару неуверенных прыжков, и его повело как пьяного. От Ломтя он прошёл в одном метре, но тот будто ничего не видел вокруг.

Дизель пнул Петлю.

— Бегом, прикончи его!

Петля будто того и ждал, рванул навстречу «захмелевшему» топтуну, обошёл его стороной и попытался сделать так, чтобы тело мутанта оказалось между его ладонями. Это было очень опасно. Любое неловкое движение мутанта могло стоить ему жизни. Тварь снова завопила благим матом, когда Петле все же удалось зацепить его. Ноги у него подогнулись и топтун рухнул на землю. Петля подскочил и приложил руки к безобразной башке. Тварь взвыла, дёрнулась конвульсивно, и даже попала лапой по Петле, отбросив его на три метра в сторону, и сразу затихла, уставившись замершими глазами в небо.

Дизель бросился к Петле. Удар топтуна разворотил ему бок. Шипастая лапа прошлась вскользь по ребрам, вырвала кусок плоти и, кажется, сломала их. Дизель отвёл в сторону порванные куски одежды и увидел выступившие из мяса сломанные ребра, двигающиеся во время дыхания.

— О, черт! — Дизеля замутило от вида растерзанного бока Петли. — Тебе в лазарет надо.

— Откуда они здесь? — Петля, скорчился от боли. — Страшно выглядит?

— Нет, выглядит прекрасно. Героя такими мелочами не запугать, — откуда ни возьмись, появился Ван Хельсинг.

— Страховал, что ли? — Дизель был уверен, что до нападения его не было рядом.

— Да, но вы справились самостоятельно. Почти без помарок. Смотреть под ноги надо, но с вашим опытом это пока сложно. В следующий раз следите за тем, куда наступает Череп. Ломоть, конечно, молодчина, решил спасти друзей, но на будущее, всё–таки, лучше встречать тварей на месте, объединив усилия.

— Ладно, мы поняли. Петлю бы подлечить.

— Вон, вскрывайте черепок топтуна, больничка — пять споранов в день.

Дизель не понял, сколько в ироничном ответе Ван Хельсинга было правды.

— Я серьезно. У нас солидная коммерческая организация, и все услуги, не касающиеся обучения и выполнения прямых должностных обязанностей, являются платными.

— Ну, хоть похороны за ваш счет будут? — Петля со страдальческим видом придерживал рукой повреждённый бок.

— В нашем бизнесе хоронить обычно нечего.

В итоге, Петлю забрали в лазарет, палатку в которой лежали такие же пострадавшие бедняги. У многих были такие раны, что Петля с развороченными ребрами выглядел, как самый легкораненый боец. Некоторые лишились конечностей, больших кусков плоти, отхваченных огромной пастью мутанта. В лазарете всем командовал человек–рентген, умеющий благодаря своей способности видеть процесс восстановления плоти насквозь. Он любил приговаривать у кушетки с раненым: «Ну, многоразовый кусок мяса, отрастать будем или нет?».

Обучение продолжалось какое–то время без Петли, и каждый новый урок был сложнее и опаснее предыдущего. Нападения мутантов каждый раз случались внезапно, но Ломоть, прогрессирующий на глазах, научился предчувствовать их заранее. До того, как они появлялись в поле зрения, он знал их количество и уровень развития. Самым большим нападением была атака из десяти лотерейщиков, тупых и чрезвычайно прямолинейных. Ещё до того, как они увидели людей, Ломоть сделал так, что они начали грызть друг друга. Те, что выжили в драке, были сильно повреждены и их добили из снайперского оружия наблюдатели, незримо контролирующие процесс обучения.

Умение Дизеля пригодилось во время ночной тревоги. К тому времени Петля уже находился в строю. Его бок зажил, и даже не напоминал о себе. Внезапно в ночи взвыла сирена, по периметру лагеря зашарили прожекторы и стали раздаваться вначале одиночные выстрелы, но вскоре поднялась канонада. Во тьму летели трассеры, бились о землю и взлетали в небо.

— Всем на оборону западной стороны периметра! Атака мутантов! — несколько раз раздалось из громкоговорителей.

Дизель решил, что настала пора для более серьезных уроков. Его команда заняла позицию позади огрызающихся огнём «зэушек». Короткая очередь из обоих стволов и потом стук падающих гильз. Где–то далеко во тьме загорались разрывы фугасных снарядов. Объяснить никто толком не мог: стрельба ведётся для создания пиротехнического шоу или же там на самом деле бежит ватага мутантов.

Ломоть почувствовал приближение тварей, когда они уже показались в свете медленно опускающихся «люстр» осветительных ракет. В жёлтых пятнах света возникло неясное шевеление. Сотни трассеров врезАлись в него и тонули, но масса пёрла безостановочно. Даже Шаткий Тростник самым несовершенным чутьем из всех товарищей, почувствовал это коллективное яростное чувство.

Один ствол в «зэушке» заклинило из–за перегрева. Стрелок заметался, когда отстрелял короб «живого» ствола. С перезарядкой возникла заминка. Он покричал на товарищей, но те почему–то замешкались. В этот момент огромная тварь в лучах прожекторов прорвалась сквозь заслон и кинулась на сетку периметра. Её тут же разорвало на части крупнокалиберными попаданиями. Стрелок бросил орудие, и не помня себя от страха, умчался в сторону палаток.

Дизель решил, что наступил его час. Он отдал распоряжение группе находиться рядом и придерживать яростный порыв тварей, пока он будет их отстреливать. Умение позволило ему разглядеть поле боя таким, каким его никто не видел. В фиолетовом спектре тьмы не существовало. Свет прожекторов стал зелёным. Когда он попадал на морды мутантам, то отражался в их глазах дьявольским ртутным блеском. Тела мутантов были черными, но выделялись хорошо.

Дизель был уверен, что пастух–элитник идёт позади стада, но он оказался неправ. Пастух был не один. По крайней мере, три крупных фигуры маячили на заднем плане. Они и должны были стать его целью. Расчет орудия кое–как зарядил оба короба. Кажется, страх сводил им конечности, из–за чего они двигались слишком медленно и неуклюже.

Дизель имел общие представления о стрельбе из «зэушки». Теоретически он наблюдал за теми, кто стрелял, но на месте стрелка оказался впервые. Рычаги вертикальной и горизонтальной наводки сами легли в руки, потому что находились там, где должны были находиться. Правая скула уперлась в резиновый кругляш, а правый глаз в окуляр прицела. Чтобы понять, что в него было видно, Дизелю пришлось смотреть вперёд обоими глазами.

Здоровый мутант, подгоняющий стаю, размахивал лапами, чем сразу привлёк к себе внимание. Дизель подогнал рукоятками прицел на его внушительную фигуру и коротко ударил по педали открытия огня. Орудие резко дёрнулось. Трассеры показали, что получился серьезный недолёт. Второй выстрел ушел над головой мутанта. Тому и невдомёк было, что кто–то пристреливает его фигуру. Элитник раздавал оплеухи налево и направо и рычал так, что было слышно в лагере.

Дизель взял чуть выше головы мутанта и выпустил в него четыре снаряда. Два из них достигли цели. Мутант упал, как подкошенный. Успех надо было закрепить. Следующая очередь вошла в черную шевелящуюся тушу, выбив из неё фонтан крови и куски плоти. Дизеля результат стрельбы удовлетворил, и он переключился на новую жертву. Теперь он знал вертикальную поправку и зацепил следующего элитника первой же очередью. Кажется, снаряд попал ему в лапу, потому что после попадания было видно, что часть её болтается, как привязанная верёвочкой. Тварь забегала по полю, так что попасть в неё было почти невозможно. Дизель сделал несколько коротких очередей в мутантов, добежавших до лагеря. Каждый его выстрел был результативным, в отличие от остальных, молотивших просто в темноту.

Снаряды быстро закончились. Пока меняли короба с лентами, Дизель оглянулся на своих друзей. Ломоть стоял в двух метрах позади. Напряжённое лицо его блестело от пота. Шаткий Тростник тоже пытался влиять на сознание приближающихся мутантов. Петля и Череп просто всматривались во тьму. Никто из них не видел того, что сделал Дизель.

— Попал? — спросил Череп.

— Двоих элитников подстрелил и мелочи без счета.

Ломоть открыл глаза.

— Да, я чувствую, что задор у них поутих.

— Готово! — выкрикнул боец из расчета орудия.

Дизель снова приложился к прицелу и понял, что картинку уже немного ведёт из–за перенапряжения. Пока он ещё что–то мог разглядеть, поспешил выпустить весь боекомплект. Один ствол в самом конце снова заклинило. Дизель покинул место стрелка. Настоящий стрелок, сбежавший от страха, вернулся и мялся в сторонке, как застенчивая девица.

— Иди, доделывай, — пригласил его Дизель.

Теперь от него, потерявшего до восстановления способность видеть в темноте, толку было столько же, а то и меньше, чем от остальных.

Твари без командования быстро потеряли боевой задор. На поле боя выехала «пожарная» команда, чтобы добить раненых мутантов и почистить споровые сумки. Когда рассвело, стало понятно, что урожай удалось собрать огромный. Однако ни одного убитого элитника на поле боя не осталось. Тварям удалось сбежать, несмотря на серьезные ранения.

Западная сторона лагеря была усеяна разнокалиберными гильзами. В воздухе ещё долго стоял запах порохового дыма. Дизеля с напарниками заставили убирать территорию от стрелянных гильз, вместо того, чтобы дать отдохнуть. Для некоторых начальников в лагере они были «духами», которых можно было когда угодно привлекать к любой работе.

Впрочем, поработать так и не пришлось. Прибежал, в самом прямом смысле слова, Ван Хельсинг.

— Бросайте дурью маяться, — приказал он резко. — Там вас уже отобрали в отряд, завтра поедете. На вас хотят посмотреть. Бросайте.

Ван Хельсинг пнул звонкую гильзу ботинком. Она покатилась по жёсткому грунту и докатилась до ног какого–то надсмотрщика, контролирующего процесс уборки. Он раскрыл рот, чтобы начать орать, но увидев Ван Хельсинга, сразу замолк.

— Я забираю этих, а ты тут как–нибудь сам.

— Хорошо, я понял, — надсмотрщик согласился с большей охотой, чем от него ждали.

Дизеля с товарищами привели в дом на колёсах, выполненный на базе трехосного полноприводного грузовика. Изнутри дом оказался командным центром строгого утилитарного дизайна. Внутри него находились двое мужчин. Одному на вид было за сорок, другому около тридцати, и женщина, возраст которой Дизель оценил с разбросом в пятнадцать лет. Женщина была одета в военную форму, строгость которой будто накидывала ей лет.

Троица отсматривала записанные кадры ночного боя. Черно–белая картинка, снятая камерой с ночным видением с высокой точки обзора, достаточно подробно передавала картину боя. Яркие пятна трассеров уносились в сторону тварей, попадали в них, в землю, рикошетили в небо. Дизель узнал себя в кадре, когда находился на месте стрелка. Его орудие делало короткие очереди. Результата его стрельбы не было видно. Камере не хватало сил пробить темноту, в которой скрывались элитники. Но тут экран поделился на две половины, и стала видна картина боя сверху, снятая дроном.

Трассер в замедленной съемке попал в черное пятно, от которого в разные стороны полетели ошмётки плоти. Пятно упало и превратилось в элитника. Второй трассер утонул в его туше, снова выбив из него фонтан брызг. Картинка снова перешла к единому общему плану.

Мужчина постарше, развернулся и посмотрел на вошедших.

— Третий раз смотрим. Такого кина нам давно не показывали. Молодцы, изоляторы!

— Вы кто? — Дизель не стал краснеть от комплиментов тех, о ком он не имел понятия. По той же причине он не посчитал нужным пользоваться субординацией.

— Гордые горцы? — усмехнулся тот, что помладше.

— А мы, главные бенефициары этой компании, — женщина поднялась, показав, как на ней хорошо сидит военная форма. — Ваши работодатели.

— Ну, нанимали вы нас не совсем по трудовому кодексу, — Ломоть подал голос из–за спины Дизеля. — Мы бы с удовольствием уволились прямо сейчас без выходного пособия.

Мужчина постарше зыркнул на Ван Хельсинга. Его взгляд можно было понять, как осуждающий.

— Они выдрючиваются просто. Их положение им хорошо понятно, — ответил Ван Хельсинг на немой вопрос.

— Ясно, может, это и к лучшему, — мужчина вынул из ящика стола стеклянный куб размером с кулак. В нем, в блестящей металлической «лапке», была зажата белая жемчужина. Никто из «Затерянного мира» никогда раньше её не видел, но точно знали, что белая жемчужина из споровой сумки мифического скреббера. Мужчина поставил куб на стол. — Вот, это наш бизнес, в котором мы, без сомнения, являемся лучшими во всем Улье. И главная наша заслуга в том, что этот бизнес процветает, это терпение. Мы терпим, ожидая, когда охотники вырастут и станут настолько умелыми, что сумеют голыми руками придушить скреббера. Терпим неожиданные убытки, после многих лет вложений сил и средств. Терпим клиентов, пытающихся хитрить или откровенно сбивать цену до смешного уровня. Терпим периодически возникающих конкурентов, самонадеянно уверенных в том, что им удастся подвинуть нас на рынке. Одним словом, мы научились терпеть, пока нам это выгодно. Советую и вам научиться этому.

— Извините! — Петля поднял руку. — Я все понимаю, проникновенно, но где у вас тут туалет. Я почти наложил в штаны после сегодняшней мясорубки.

Женщина надула щеки, чтобы не рассмеяться вслух.

— Здесь туалет только для нас. Терпи, дружище.

Ван Хельсинг послал Петле ментальный разряд. Петля сморщился.

— Простите, что перебил. Пойдёт запах, не удивляйтесь.

На этот раз Дизель сунул Петле в бок кулаком. Товарищ молча перенёс экзекуцию.

— Извините, годы изоляции отучили нас от хороших манер.

— Хорошо, я понял, что вам неинтересно слушать наши разглагольствования, перейду к делу. Вы прошли курс молодого бойца достойно, и теперь готовы отправиться на настоящую охоту.

— На скреббера?

— Да. На скребберов.