Дизеля с товарищами держали в тесном и душном вагончике, усиленном металлическими прутьями. Отхожее место находилось в углу и представляло из себя простую дыру в полу. Вагончик возился на прицепе мощным пикапом «Доджем». Сквозь зарешеченное окно можно было видеть только горы и узкий серпантин, по которому их возили с места на место.

До беседы с ними никто не снизошел, так что удержание в плену пока было необъяснимым. Неопределённость мучила. Хотелось понять, с кем имеешь дело. Ради чего им оставили жизни, радоваться этому или ждать смерти?

По тому, что удалось разглядеть, группировка, взявшая в плен, по структуре походила на «орден Тиамат», полурелигиозную организацию, занимающуюся поставкой органов «внешникам». Однообразная экипировка, одинаковое оружие, только на машинах не было никаких надписей или рисунков, подобных тем, которыми были разрисованы вся техника Ордена.

Дизель решил, что организация выполняет наёмнические функции, только в интересах кого, ему было совершенно непонятно. Давний случай с тайным исчезновением Рэба, разросшегося до внушительного мутанта, подсознательно всегда держал в напряжении. Кто–то прекрасно знал про затерянный в горах стаб и мог спокойно напасть на него. Удалось же им по–тихому вытащить тушу мутанта весом не меньше тонны.

Однако, любое предположение не давало ответа на вопрос, зачем они кому–то понадобились живьём. Неслыханное явление для Улья, в котором жизнь не стоит ничего. И что мешало им напрямую напасть на «Затерянный мир» не устраивая хитрые ловушки. А провели они Дизеля с товарищами, как детей. Сильный менталист выдал себя за раненого человека и так легко внушил всем жалость к нему, что никто и не понял, как легко ему удалось нейтрализовать группу. Он спокойно отправлял в бессознательное состояние одного бойца за другим, заставляя оставшихся верить в то, что они видят перед собой члена группы.

«Додж» остановился у ворот лагеря, обнесённого «колючкой». Дизель и товарищи пытались в узкое окно, мешая друг другу, разглядеть место, в котором, возможно, решится их судьба. Вышки по периметру, внутри техника, задравшая стволы пушек и пулемётов в сторону нависающих гор. Народу не много, и все, кто есть, заняты делом. Для банды, промышляющей органами, слишком деловая атмосфера.

Вагончик открыли и сразу в него зашёл свежий горный воздух.

— Выходи по одному! — приказал человек с автоматом в руках. — Руки перед собой!

Дизелю уступили право первого. Он вышел из вагончика, огляделся и дал надеть на себя наручники. Помимо того, что теперь у него были связаны руки, между ними ещё пропустили в палец толщиной стальной трос, натянутый между двумя столбами. Передвигаться можно было только вдоль этого троса, как собака на привязи.

За Дизелем вышел Шаткий Тростник, тощий боец из его отряда, получивший индейское прозвище за свою субтильную конституцию. Его грубо приковали к тросу и оттолкнули так, что он едва не упал. Дизель едва успел подставить свою спину, чтобы поймать товарища.

Пока его бойцов нанизывали на трос, Дизель рассмотрел лагерь. Он сразу понял, что это «времянка». Ничего капитального в нем не было, свернуть лагерь было делом пары часов. Да и не похож был здешний кластер на стаб. Скорее всего, у владельцев лагеря имелись сведения о частоте его перезагрузки, чтобы вовремя свернуться.

Отряд из шести человек, нанизанный как мясо на шапмурах, запекался под палящим солнцем. Ясности изменившееся положение не добавило. Разъяснить ситуацию к ним так никто и не подошёл. Спустя два часа принесли баланду, типа окрошки, в которую добавили живец. Отряду полегчало физически, но не морально. Здешняя охрана оказалась неразговорчивой, игнорировала любые вопросы, касающиеся дальнейшей судьбы пленников.

— Сто к одному, что нас готовят к какой–то демонстрационной казни, — поделился соображениями Шаткий Тростник.

— А не слишком ли было геморно ловить нас. Вон, куча кластеров с новичками, хоть тысячами казни каждый день.

— Может, он и прав, — поддержал Шаткого Тростника Дизель. — Мы, ведь, отшельники в каком–то смысле, отказавшиеся играть по общим правилам. Нам этого могут не простить.

В этот момент он подумал про дочь. Очень не хотелось, чтобы она осталась одна. Её дар, чувствовать людей, имел обратную сторону, она не могла ни с кем сблизиться. Понимая искренние чувства людей, начинаешь точно знать их отношение к тебе. Для девочки это было сложным испытанием знать, что люди тебя недолюбливают, как раз за то, что ты видишь их изнутри.

— Дизель, нам надо сбежать отсюда, — предложил Петля, обладающий способностями кинетика. — Я смогу силой мысли открыть наручники без ключа.

— Куда бежать? — Дизель не имел представления о том, где они находятся.

— Все равно куда, дорогу потом найдём.

— В принципе, я с тобой согласен, бежать надо, только с оружием.

— У нас все получится. Их одарённый менталист там, в горах остался, а тут мы со своим Ломтём сами кому хочешь глаза замылим. Скажи?

Ломоть, сенс из отряда Дизеля, неуверенно качнул головой. Он попал в Затерянный мир больше двух лет назад и успел развить свой дар за это время довольно сильно, но он не имел боевого опыта его использования, потому был не уверен в своих силах.

— Не порите горячку, мужики, это хуже всего без подготовки. Давайте осмотримся, узнаем, что здесь и как, если уж поймём, что нас собрались того, ну, вы поняли, тогда точно, без подготовки рванем, — Дизель сел на камни, а руки его остались вверху, зацепленные за трос. — Шаткий Тростник, скажи, ты ведь понимаешь, кто сколько времени пробыл в Улье, здешняя охрана ветераны?

Шаткий Тростник напрягся, разглядывая ближайшего к ним человека в камуфляже.

— Этот — меньше полгода.

— Вот! — довольно произнёс Петля. — А у нас самому молодому больше двух лет. Они же щенки против нас.

— Тростник, ты проверяй каждого, кто будет рядом, а ты, Ломоть, попробуй понять, у кого какие способности.

— Хорошо.

Все, кто подходил к пленникам, имели срок нахождения в Улье меньше года. Тот, что подчищал нечистоты, вообще попал сюда пару месяцев назад. Судя по дисциплинированности, в оборот этой компании они попали сразу. Вели себя как проникшиеся пониманием суровых правил выживания, которые до многих доходят через больший срок.

Вечером к пленникам подкатили переносную автомобильную мойку с бочкой воды и не церемонясь, как покойников, помыли мыльной водой под большим напором. После водных процедур стало легче дышать.

— Массаж опять же перед сном полезен, — пошутил Петля.

— Ты как спать собрался, сидя? — Шаткий Тростник изобразил единственную позу в которой можно было уснуть, сидя на заднице, задрав руки вверх.

— Все равно, и так усну.

Спать сидя не пришлось. Трос опустили вниз и выдали шесть мягких туристических ковриков. Отряд лёг в один ряд. Сон, несмотря на переживания, сморил быстро. Дизель пытался крепиться, но уснул, будто кто–то намеренно заставил его сделать это. Проснулись все утром, перед самым рассветом, поёживаясь от холода.

Охрана лагеря не спала, исправно неся службу.

— Что мужики, как спали? — спросил Дизель товарищей.

— Нормально.

— Дрых, как дома.

— Я просыпался один раз, — Ломоть произнёс тихо и осмотрелся по сторонам.

— И что? — Дизель понял, что тот видел больше остальных.

— Я почувствовал здесь человека, который очень давно живёт в Улье. Очень давно. Он подошёл, а я пытался прикинуться спящим. Он не сразу понял, что я не сплю, а когда понял, тут же отключил. Вмиг, как будто я вообще не мог сопротивляться.

— Он понял, что ты его просек?

— Конечно.

— Значит, нам скоро объяснят, за что мы тут нанизаны, как караси на прутик.

Утро опять началось с мытья, после того, как отряд дружно сходил по малой нужде. Работник подтащил мойку, смыл с камней мочу и прошёлся по каждому бойцу тугой струей. Утренняя прохлада заставила ёжиться от холода. К счастью, принесли горячую баланду и напиток с живцом. Пока отряд завтракал, поднялось и обогрело округу солнце.

В течение дня так никто и не снизошел до объяснений или же какого–то изменения положения. Снова мойка, смывающая пыль и пот, и сон, явно усиленный со стороны мощного менталиста.

— Я понял, нас хотят оскотинить, — предположил Петля. — Мы, как животные, как коровы в стойле.

— Зачем? — спросил Дизель.

— Почём я знаю. Коров доят, а потом режут.

— Думаешь, мы попали в руки к каннибалам?

— Почему бы и нет, ради извращений люди готовы идти на многие вещи, поэтому потрудились поймать нас, о которых никто не слышал.

— Во, вторая часть твоего предположения мне очень понравилась. Наш изолированный образ жизни однозначно стал причиной, по которой нас поймали, вопрос в том, что они собираются с этим делать, — Дизелю стало легче от мысли, что понял часть причины пленения отряда. — Мы, в каком–то плане, уникальное явление для Улья, так ведь? Может, это ученые?

— Конечно, как в «Джентльменах удачи», Хмырь, Доцент и Василий Алибабаевич. Ты, рожи их видел?

— А что, наши лучше?

— Конечно, у меня точно интеллигентность какая–никакая на лице отображается, — Петля постарался мимикой соответствовать интеллигентному образу.

— Ладно, хватит утомлять пустыми предположениями. Сейчас пустят ток по тросу и прекратятся ваши мучительные предположения, — Ломоть был не в настроении.

— А ты чего такой злой? — Дизель удивился, не часто заставая товарища в таком состоянии.

— А чего радоваться? Вы–то не чувствуете, а я чувствую нездоровую атмосферу, поэтому и не радуюсь.

— А что конкретно ты чувствуешь?

— Внимание. Нас наблюдают.

— Ну, разумеется, они будут это делать, а с их–то способностями, это вообще просто.

— Я же не о том говорю. Я вот, к примеру, чувствую Дизель, как ты относишься ко мне, или Петля, и это обыкновенные чувства, даже я если вы недовольны мной. Чувства понятные у вас, а у того, кто наблюдает нас, они какие–то чужие, непонятные, как у пришельца, наверное.

— Ты загнул, Ломоть, про пришельца. Просто человек так давно в Улье, что тронулся умом, — ответил ему Шаткий Тростник. — Нас это тоже ждёт, если мы ещё пару лет здесь протянем. Дизель научится смотреть сквозь стены за это время. Ты станешь управлять людьми по своему желанию, а я буду знать все, что происходит от меня за километры, а такое, знаешь ли, на психику может повлиять.

— Думаешь, это утилизация ветеранов Улья, — Дизелю ход мыслей Тростника понравился. — Почему не убили сразу?

— Я вдруг подумал, что есть другой уровень Улья, где мы со своими способностями опять будем новичками, а мутанты там, от скреббера и выше. Что, если нас туда?

— Хорош, мужики, накручивать, — Петле явно не по душе были предположения товарищей.

— Да тут накручивай на накручивай, а молчать если, то быстрее умом тронемся, — подал голос обычно молчаливый Сапфир, бывший ювелир, а теперь начинающий пирокинетик. — Я им точно не нужен. Моя способность только начала развиваться.

— А нечего было ждать жемчужину, записался бы в отряд, а не стоял в очереди, как баба, — Петля недолюбливал Сапфира за его мягкотелость.

— Мешаться только? — ответил Сапфир.

— Хватит, мужики, раскудахтались как куры, — остановил готовую начаться перепалку Дизель, — вас будто подначивает.

Отряд затих, но волны недовольства раздражали чувствительного к этому Ломтя и Шаткого Тростника. Так же Ломоть время от времени ощущал на себе внешнее влияние, мягкое, пытавшееся быть скрытным. Оно и было таким для всех, но только не для него, матёрого телепата и полиграфа, открывшего в себе дар с первых дней.

К отряду снова за целый день никто не подошёл, кроме уборщиков. После традиционной вечерней мойки крепкий сон сморил их, несмотря на обещания крепиться. Утром первым проснулся Дизель и сразу заметил, что в отряде стало на одного человека меньше. Ломоть исчез.

— Шесть негритят пошли на пасеку гулять, одного ужалил шмель и их осталось пять, — Петля вспомнил считалку, популяризованную Агатой Кристи.

— Он слишком много знал, — Шаткий Тростник вздохнул.

Весь день прошёл под гнетущим сознание пониманием собственного бесправного положения. Не хотелось разговаривать, строить бесполезные планы на побег. Казалось, что каждая мысль сканируется кем–то невидимым, и любая тайна становится для него известной сразу же. Отряд приуныл, совершенно не представляя выхода из ситуации.

— Если бы я знал, что делать, то поднял бы восстание, — признался Петля.

— А ты замок на наручниках сперва научись открывать? — посоветовал ему Шаткий Тростник.

— Легко, а что дальше?

— Попробуй открой, а там видно будет.

Петля хмыкнул через губы, будто его просили о совершенно элементарной вещи, закрыл глаза и попытался открыть замок силой мысли. Прошло несколько секунд, замок на самом деле щелкнул, но Петля не спешил открывать глаза. Прошла минута, он сидел неподвижно, и как будто совсем не напрягался. Пошла вторая. Дизель заметил, что товарищ не дышит.

— Эй, Петля! — он ткнул его ногой в бок.

Петля покачнулся, как деревянный идол.

— Что с ним? — испугался Сапфир.

— Не осилил медвежатник простого замка.

Внезапно Петля обмяк и сделал глубокий вдох. Его глаза в первые мгновения выражали полную дезориентацию. Он глубоко дышал, восстанавливая дыхание.

— Что это было? — спросил Дизель, когда дыхание товарища восстановилось.

— Я замок открыл? — Петля подёргал наручники. — Нет. Вы поняли, эта скотина просто не дала мне это сделать.

— Какая скотина? — Шаткий Тростник не сразу понял о ком идёт речь.

— Эта, которого Ломоть учуял. Это он остановил меня.

— Ты превратился в чурбак, деревяшку, не дышал.

— Серьезно? В крестце ломит.

— Это нам знак, предупреждающий о бесполезности любых попыток сопротивления, — Дизель сплюнул на горячий камень.

— А что делать? — спросил Тростник.

— Ждать, или не думать.

А через неделю у ворот показался тот же «Додж» с вагончиком на прицепе. Из него вывели пятерых пленников, среди которых была женщина. Когда их подвели ближе, отряд Дизеля изумлённо ахнул, это была Мэрша и ещё четверо из «Затерянного мира».

— Что за урод этот Мираж, — Рэб не переставал думать о человеке, отдавшем дикий по жестокости приказ.

— Без понятия. Это имя всплыло совсем недавно.

Квазирог и Рэб закопали трупы обезглавленных жителей стаба и убрали за правление трупы остальных и только после этого разрешили Бубке выйти их машины. Мальчишка выбрался наружу и первым делом обратил внимание на сваленные в кучу автоматы. Нападавшие не польстились стрелковым оружием.

— Ого, а мне можно один? — глаза у мальчишки загорелись.

— Можно. Мы возьмём с собой парочку.

— Ага, для меня и этого, — Бубка махнул в сторону «бардака» подразумевая, что в нем находится страдающий новичок.

— Тому не знай, когда он понадобится, — засомневался Квазирог.

Он проверил несколько автоматов и выбрал самый свежий.

— Держи. Отныне, это твое оружие, твой Финист, меч–кладенец и прочее, — Квазирог протянул автомат Бубке. — Не вынимай без нужды, не вкладывай без славы.

— Бубка, мы сейчас с дядей Квазирогом проверим это здание, а ты сиди в бардаке с открытым люком, если увидишь опасность, мутантов или людей, сразу стреляй.

— В них?

— Можно и в них, но сразу, как только увидишь, чтобы мы смогли вернуться. Понял?

— Понял, чего сложного, увидел — стреляй.

— Молодец. Да, и за новеньким присматривай, держи от него оружие подальше.

— Угу.

Квазирог дал Бубке ещё два снаряженных магазина. Мальчишка, преисполненный важности, забрался в бардак через верхний люк и закрутился в нем, держа на прицеле местность.

— Слушай, а чего ты меня при нем дядей Квазирогом назвал?

— Сам не знаю, слетело, как–то само собой, будто я своего сына приучаю к вежливости.

— Ладно, дядя Вася какой–нибудь, но дядя Квазирог совсем не звучит.

— Хорошо, больше не буду называть при нем тебя дядей.

Они вошли в правление, ещё не проветрившееся от порохового дыма. Он висел сизым туманом в лучах солнца, бьющего в окна. Везде на полу имелись лужи крови либо растянутые кровавые следы волочения. На стенах отметины от попадания пуль и гильзы под ногами. Квазирог зашёл в кабинет Председателя, подошёл к портрету Ленина, сдвинул его. За портретом на гвозде висел ключ. Квазирог снял его, опустился на пол, отодвинул полосу линолеума, обнажив дверцу. Открыл ключом дверцу. Заинтригованный тайником Рэб нагнулся, чтобы разглядеть его содержимое. В нише, выложенной красным кирпичом, находился склад оружия и споранов.

Квазирог спрыгнул вниз. Первым делом он начал вываливать на пол патроны к КПВТ и пустые звенья.

— Блин, реально с патронами к нашему пулемёту не густо, — Квазирог пересчитал все патроны и насчитал чуть больше ста штук. — Стрелять буду я и только одиночными.

— Как скажешь, у Бубки теперь автомат.

— Точно, не каждому ребенку на девять лет такое дарят.

— Ага. Балуешь ты его, дядя Квазирог.

Квазирог скорчил сердитое лицо.

— Всё, последний раз, — усмехнулся Рэб.

Хотя, на душе скребли кошки и кровь бурлила после увиденного, Рэб нашёл в себе силы пошутить.

Итого в заначке Председателя нашлось больше сотни патронов к крупнокалиберному пулемёту, два целых цинка к автомату калибром «пять–сорок пять» и россыпью больше трехсот к автомату «семь–шестьдесят два». К СВД тоже нашлось около двухсот патронов, правда снаряженных в ленту и упакованных в короб для ПКМ. Семь гранат Ф-один, и две противотанковые мины. Споранов в термосумке насчитали под двести штук и гороха пятнадцать шариков. Колхоз оказался небогат в этом плане.

С улицы раздалась стрельба. Рэб пулей вылетел во двор. Бубка стрелял куда–то вдоль улицы. Рэб заскочил на крышу «бардака» и только тогда увидел медленно бегущего, как старичок спасенного новичка и почуявшего его мутанта, бегущего к посёлку.

— Куда этот дебил ломанулся? — Рэб прыгнул за руль и услышал, как следом на «бардак» вскочил Квазирог.

Рыбак не видел молодого топтуна до последнего. Семенил себе, как тронувшийся умом, мелкими шажками. Тварь выскочила из–за дома внезапно и в пару прыжков настигла новичка. Свирепый вид твари на мгновение до того, как её зубы впились в плоть, как будто образумил рыбака. Он вскрикнул и сделал вполне резкое движение, чтобы уклониться. Но куда ему было до реакции могучего мутанта, приспособленного для охоты. Тварь впилась в него своей пастью и когтями. Рыбак попытался крикнуть, но не смог это сделать, потому что лёгкие уже были разорваны.

Квазирог выстрелил из СКС несколько раз, ранив топтуна. Тварь бросила свирепый взгляд на машину, вырвала из тела ногу и скрылась с ней в густых зарослях. Только сейчас Рэб заметил, что Бубка смотрел за происходящей ужасной сценой в лобовое стекло, не сводя глаз.

— Ты это, не переживай так. Здесь надо психику покрепче, чем у этого мужика.

— Я понял, Рэб, что он не сможет здесь, слабый какой–то. В туалет у меня отпросился, как будто я старше его.

— А чего ты его отпустил?

— А, в кино одном видел, там мужик–танкист сказал, в танке главное — не обосраться. Вот я и подумал, что этот не удержит в себе.

— Ладно, плохо конечно, что первого же новичка мы не смогли спасти, но куда деваться.

Рэб вернулся к правлению. Они загрузили все запасы Председателя в машину, взяли даже противотанковые мины, хотя Квазирог возражал, опасаясь детонации в случае попадания в них пули. Рэб настоял, делая упор на том, что противник использует тяжелую технику, против которой мины будут очень эффективны. Солярку из канистр перелили в бак, а пустые канистры вывесили наружу, чтобы освободить место под патроны.

— Ну, и куда теперь? — спросил Квазирог, оглядывая подготовленный к дороге транспорт.

— Мне, да и Бубке, надо попасть в стаб «Затерянный мир».

— Далеко отсюда?

— Без понятия.

— А зачем тебе туда? Он что, как Эльдорадо, манит?

— Там мои товарищи живут, Дизель, Скорняк, Крофт, Мэрша.

— А как так получилось, что ты здесь и не знаешь, как добраться до своего стаба?

— Как–нибудь расскажу, при случае? — Рэб посчитал, что Квазирог ещё не готов услышать правду.

— Это, давайте глянем, что с Варваркой, может сбежала? — предложил Квазирог.

— Давай.

БРДМ тронулся в сторону, где жила Варвара с как бы мужем Дворником. Их ухоженный двор был испорчен следами гусениц тяжелой техники. Рэб остановил машину рядом со двором. Квазирог и он выбрались из машины и прошли к дому. Дворник, с развороченной попаданием пули спиной, лежал на Варваре. Квазирог осторожно приподнял мужчину, чтобы понять, как была ранена женщина. Похоже, они были убиты одним снарядом тридцатимиллиметровой пушки, пробившим их насквозь.

У Варвары зияла сквозная кровавая рана в правом боку.

— Блин, жалко бабу, — Квазирог опустил тело Дворника назад.

— А ты говоришь, Дворник ей не муж? Смотри, прикрывал её.

— Бежать надо было, а не прикрывать.

Вдруг Варвара издала хриплый звук непонятно чем. Рэбу показалось, что он вышел из пробитого лёгкого. На всякий случай он приложил пальцы к яремной вене на шее, чтобы проверить пульс. Ему показалось, что он почувствовал слабое биение под пальцами.

— А ну, давай, откинем его, — Рэб взялся за ноги Дворника.

Квазирог схватил за одежду и помог убрать его с Варвары. Рэб пригляделся к ране и заметил, что из неё ещё раздуваются кровавые пузыри.

— Живец, быстро, она ещё жива! — приказал Рэб.

Квазирог стрелой метнулся к машине, нашёл свою бутылку ядреного живца и вернулся.

— Ты уверен? — спросил Рэб, опасаясь, что ослабленный организм не перенесёт такого надругательства из чистого спирта.

— Уверен, — твердо ответил Квазирог.

Он приподнял голову Варвары и приставил к губам горлышко бутылки. Рэбу пришлось сжать женщине челюсти, чтобы у неё открылся рот. Грязная на вид жидкость залилась ей в рот. Варвара никак не отреагировала на это, не закашлялась, не подавилась. Бубка, вооружённый автоматом, смотрел по сторонам, но время от времени кидал взгляд на то, что делали взрослые мужики.

Квазирог положил Варвару назад на землю. Все, что мог сделать для спасения, он сделал.

— Теперь ждать, помрёт или нет, — Рэб сел рядом, на крыльцо дома.

Порванный материал, которым был накрыт дом, трепало ветром, усиливая ощущение опустошения. Варвара, ни живая, ни мёртвая, как царевна из сказки Пушкина, добавляла в общий унылый антураж свою долю тоски. Рэб пытался понять, к чему была эта жестокость, что заставляет людей вмиг превращаться в бесчувственных садистов–убийц, как только они осваиваются в Улье? Не все, конечно, но многие. Подумал про Валеру, отца Бубки и глянул на пацана. Ребенок заметил его взгляд, улыбнулся, поправил автомат и снова с серьезным видом принялся лупиться по сторонам. Рэбу стало интересно, как часто его отец вызывал на лице сына улыбку. Почему–то он был уверен, что совсем не часто.

Слабый стон донёсся сквозь сжатые губы Варвары. Рэб подскочил к ней и заметил, что в её лицо вернулась краска.

— Жива, пойдёт на поправку, — решил Квазирог.

— Надо её на одеяло и в «бардак», — распорядился Рэб.

Квазирог принёс одеяло. Варвару аккуратно положили на него и отнесли к машине. Варваре отвели место на полу под сиденьем стрелка. Бубку назначили главным Айболитом экипажа, чтобы он присматривал за раненой. Квазирог снарядил КПВТ лентой на пятьдесят патронов и остался на месте стрелка.

— И куда же теперь ехать? — Рэб занёс руку над рычагом переключения передач и замер в нерешительности.

— В твою сказку, в «Затерянный мир».

— Я не знаю, где он находится.

— А это и не важно. У людей, в сложной ситуации, всегда должна быть светлая идея, в которую надо верить, чтобы жить дальше.

— Ты хочешь сказать, я выдумал «Затерянный мир», посёлок, который я основал вот этими руками, — Рэб глянул на свои руки, — ну, не совсем этими.

— Ну, да, тогда у тебя были другие руки, которые могли основать посёлок, а не только вертеть баранку.

— Ох, ты и ехидный, Квазирог. Я отвезу тебя в «Затерянный мир», чего бы мне это не стоило.