Как будто ясно
Что же передает буква? Например — д? или о? или м? Как будто ясно: звук она передает.
Вот слово дом.
Звук [д] — и буква Д.
Звук [о] — и буква О.
Звук [м] — и буква М.
(В квадратных скобках у нас будут обозначения звуков; так легче отличить их от букв. Если написано [о], в квадратных скобках — это не буква О, в виде баранки, а звук, который произносится с округленными губами.)
Нет, не ясно
Итак, буква — передатчик звука. Решено. Например:
домой
Снова начнем: буква Д — и звук [д].
Буква О — и звук … Какой же звук? Послушайте. Ведь [а] произносится! Звуки вот какие: [дамо́й]. Буква О передает звук… [а]!
Или так:
нос — носы
А звуки-то: [нос] — [насы́]. Буква О, а звук: то он [о], а то, как ни кинь, [а]!
Этого мало. Произнесем: Уроки заданы на дом. Он меня водит за нос. Ударение здесь падает на предлог: на́ дом, за́ нос.
А что произносится на месте буквы О? Странный какой-то звук. И на [а] непохож, и на [о] непохож. Явно не [о]. И кажется, что не [а] … Какой же он?
Языковеды говорят: может быть так, что звук мы хорошо, легко произносим, но сказать, какой он, не можем. Так бывает, если этот звук мы не привыкли произносить отдельно. Давайте поучимся наш таинственный звук в словах на дом, зй нос произносить отдельно.
Произнесите: [а] … Тяните, тяните его. Теперь произнесите [ы]. Тоже протяжно. Запоминайте мускульным чувством положение языка. Медленно пройзносите, переходя от [а] к [ы]:
— [а] … [ы] … [а] … [ы] …
Несколько раз.
Теперь самое главное: отправляйтесь от [а] к [ы] и остановите язык посредине пути! На равном расстоянии от [а] и от [ы]! А гласный произносите! Слышите, какой звук? Тот, который между [а] и [ы]? На полдороге? Это он и есть! Искомый звук.
Мы его искали — и нашли. В фонетике его обычно передают знаком [ъ]. В этом случае он уже не «твердый знак», а знак гласного… Какого? Того самого: на полпути от [а] к [ы]. Гласного [ъ].
Нехорошее междометие
Тот самый гласный, который вы научились произносить отдельно (а в составе слов произносили его каждый день множество раз), всегда бывает безударным. Это делает его особенно неуловимым, трудноузнаваемым: безударные гласные кратки, изменчивы, умеют хитро скрываться от наблюдения.
Хоть бы разок его послушать под ударением! Один разок, пожалуй, можно. Есть одно плохое междометие. Рассердится один человек на другого, да как крикнет: «Ах, чтоб тебя!..» А иной еще в сердцах добавит: «Ах, чтоб тебя разорвало!» Кричать-то незачем. Как будто криком делу поможешь… Но нам нужно послушать, как произносится это междометие. Поэтому давайте его разок прокричим.
Вот как произносится оно: Ах, [штъ́п] тебя! (Конечно, вы смогли верно его произнести, если слышали его. Тогда можете наблюдать свое произношение и делать выводы.) Под ударением — [ъ] произносится. Только в одном этом слове. Здесь наш неуловимый гласный легко расслышать.
Познакомились
А теперь слушайте такие слова (сами их произносите и слушайте): подбежал… хорошо… тосковать… золотой… колбаса… крокодил… докажи… возвратясь… пропустил…
Замечаете? Во всех этих словах в первом слоге произносится гласный [ъ]: п[ъ]дбежа́л, х[ъ]рошо́. Вы его должны узнать. Вы с ним теперь познакомились. Вы и раньше с ним все время имели дело: он — один из самых частых звуков в русской речи. Но вам его не представили. И вы с ним знакомы не были.
А теперь — замечаете, что он тот же самый, что в междометии [штъп]. И тот, который вы нашли, двигаясь из пункта [а] в пункт [ы].
Значит, буква О передает звуки [о], [а], [ъ] … и еще другие, о которых мы не говорили.
Многоликий согласный
Или вот буква С. Иногда она передает звук [с]: сколотить, сколочу. А иногда — [з]: сгладить, сглажу. Теперь послушайте: здесь. Какой согласный в начале? Вы думаете — [з]? Послушайте внимательнее. Мягкий согласный [зь] — именно он шествует в начале этого слова! Еще: понаблюдайте, какой согласный у слова сжать самый первый. Только произносите просто, естественно, как обычно его произносите. Наверное, вы смогли заметить, что здесь первый согласный — [ж]. Произносится: [жжать]. Именно так.
Если постараться
Один читатель, шустрый, расторопный, дотошный, мне и говорит:
— Еще чего придумали — [жжать]! Я вам вот как произнесу: [сжать]. У меня в самом начале — [с]. Слушайте…
И он с усердием произносит: с! жать!
Произнести, конечно, можно. Если постараться. Искусственно. Следя, чтобы непременно был [с]. Но у нас-то речь о другом: не о том, как можно со старанием исказить русское слово, а о том, что произносится обычно в речи культурных людей.
В обычной речи, когда не хотят «доказать», что буква равна звуку, а просто говорят, произносится: [жжать] или [ж̄ать] (записано по-разному, но звуки обозначены те же). Так все и говорят — если не кривляются, стараясь произнести почуднее или по какой-либо другой причине.
А мой знакомый, Иван Семенович Полупшённый, кричит (я ему дал прочесть то, что сейчас написал).
— Это безобразие! Кто смеет произносить не по буквам? Не допущу! Буду считать невыполнением буквы!
Ну, Полупшённый — известный буквоед. Что ему законы русского языка, правила произношения? Он их и знать не хочет. Он ото всего загородился своим самодовольством.
Пусть покричит. Толку от его крика никакого нет, но и вреда большого нет.
Точно следуя за звуком
Ученые-лингвисты любят фонетическую транскрипцию — точную запись того, что произносится. Счастливый — обычное наше письмо, [шьисьльи́вый] — его фонетическая транскрипция. В транскрипции не буквы, а транскрипционные знаки. Хотя они очертаниями и похожи на буквы, все-таки они не буквы: их дело — быть точнейшими передатчиками звучания, а буквы такого назначения не имеют.
Посмотрите на транскрипцию, составленную известным лингвистом Василием Алексеевичем Богородицким:
Транскрибирован такой текст (начало сказки В. И. Даля «Ось и чека»): «Ехал извозчик Семен с кладью глухой дорогой, по голому ровному степному месту. Беда не по лесу ходит; а найдет беда, растворяй ворота, так одно за другим на тебя и валится. Задымилась у извозчика ось, а до деревни далеко. Как ни бился, сердечный, что ни делал — нет, ничем не уймет; кладь тяжелая, а как уж раз загорелась ось, то, известно, хоть брось…»
Здесь каждое различие в знаках передает определенное различие в произношении. Например, слабое произношение звуков передано мелким шрифтом, если слог дан жирным шрифтом, он особенно сильный, паузы между словами выражены большими или меньшими промежутками — смотря по длительности — и т. д.
Если речь бытовая, бегло-небрежная, ее особенно трудно транскрибировать. Вот эта речь (четные строки — орфографическая «разгадка» транскрипции):
Как видно, транскрипция очень далека от нашего письма. А письмо, значит, далеко от транскрипции, от того, чтобы передавать произношение.
Однако это все очень точные транскрипции. А если взять неточную? Самую простую? Даже примитивную? Посмотрим, не совпадет ли она с нашим письмом.
Много ли?
Может быть, все-таки звук и буква большей частью совпадают, а не совпадают только изредка. Может быть, буква о обычно передает звук [о] и только изредка — другие звуки. Тогда ничего, терпимо. Все-таки можно считать, что буква — передатчица звука, а если с ней изредка и случится такая оплошность — не свой звук обозначила — можно ей и простить. Кто не ошибается!
Чтобы это проверить, возьмем какой-нибудь сплошной текст и посмотрим, много ли несовпадений. Пушкина возьмем:
[как-услы́шъл царь атьэ́ц,
што-даньо́с йиму́ ганьэ́ц,
в гньэ́вьи на́чьил-он чьудьэ́сьить
и-ганца́ хатьэ́л павьэ́сьить;
но-сьмьихчьи́фшысь на-сьэй-ра́с,
дал ганцу́ тако́й прьика́с:
жда́ть царьо́ва възвращэ́ньйа
дльъ-зако́ннъва рьишэ́ньйа]
Видно, что несовпадений много. Буква О передает звук [о] 6 раз, и 10 раз — какоц-нибудь звук «не [о]» (либо [а], либо [ъ]). Нет, не изредка буква передает «не свою» букву. Посмотрите на транскрипцию: таких случаев полным-полно.
Поставим мысленный опыт
Когда говорят: буква передает звук, то предполагается, что одна буква передает один звук. Оказалось — не так. Что ж, разве нельзя считать, что одна буква передает разные звуки?
Может быть, это ничего? Пусть буква показывает звуки, хотя бы разные.
Поставим мысленный опыт.
Предположим, у нас есть три буквы:
□ может обозначать т, д, с.
∨ — о или а.
* — м или н.
Тогда сочетание □∨* можно прочитать на много разных ладов: том — дом — сом — там — дам — сам — тон — дон — сон — дан — сан … Почему это сочетание можно прочитать как тон? По условию задачи. Буква □ передает т? Передает. А буква ∨ передает о? Сказано в условиях задачи (то есть нашего эксперимента), что передает. Буква * годится для обозначения н? Годится, смотрите условие. Итак, □∨* — это тон. Но на тех же основаниях, то есть по условиям задачи, сочетание □∨* — это сам. И еще много других слов.
Да, если каждая буква станет передатчиком нескольких звуков, то, пожалуй, хорошего письма не получится. Мы-то предположили (в нашем мысленном опыте) — всего по два, по три звука стоит за каждой буквой, а на самом деле их гораздо больше. Например, буква С имеет 8 звуковых соответствий.
Что-то не так
Мы как-то запутались. Буквы у нас передают звуки. Каждая буква — по нескольку разных звуков. И письмо у нас неплохое, понятное. Но если каждая буква передает несколько звуков, то понятного письма быть не может. Мы только что в этом убедились.
В нашем рассуждении где-то ошибка. А где?
Мы неверно предположили, что буква передает звук. Нет, не звук.
Василии Кириллович Тредиаковский (1703–1768)
Услышав фамилию Тредиаковский, многие начинают смеяться. И вспоминают плохие стишки, будто бы написанные Тредиаковским.
У него и в самом деле есть плохие стихи, но и есть и удачные. Пушкин называл прекрасными такие строчки:
Верно ведь: стихи плавные и сильные, они хорошо рисуют бег корабля по могучему морю.
Но главным делом всей жизни Тредиаковского была филология, учение о человеческом слове. «Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны», — писал Пушкин.
Он открыл законы русского стихосложения. После этого открытия поэты стали писать хореем и ямбом — теми размерами, которыми пишут и сейчас. И другое было у него большое дело: он много думал о законах русского языка. И написал замечательную книгу: «Разговор о русской ортографии» (то есть об орфографии), 1748 год. Это — первое глубокое, многогранное исследование о русском письме. Книга большая, в ней 300 с лишним страниц.
Тредиаковский боялся, что читатель не одолеет научную книгу: не было еще привычки у людей читать длинные исследования. И он построил свой «Разговор» в виде диалога. Спорят, соглашаются, дополняют и опровергают друг друга два человека — Россиянин и Чужестранец. Речь Россиянина особенно жива, полна шуток, взволнованна, убедительна, — видно, что для Россиянина достоинства русского письма не постороннее дело. Так же как и для автора книги.
Тредиаковский так объясняет, почему он об орфографии пишет шутливо, забавно, образно: он хочет смягчить «мрачность материи»… В глазах читателя XVIII века теория письма была «мрачной материей», скучным предметом. И Тредиаковский идет навстречу читателю — развлекает его и учит размышлять над филологическими вопросами.
Тредиаковский был сторонником — горячим, упорным сторонником — письма «по звонам», то есть по звукам. Как произносят— так и надо писать. Он предвидит возражения: есть много омонимов, они звучат одинаково, а значат разное. Что же, и их писать одинаково? Тогда слова плот и плод, молот и молод, рот и род и многие другие придется писать одинаково. Нехорошо!
Тредиаковский возражает: по окружению, по контексту всегда будет ясно, какое слово употреблено. «Так, не имеет, кажется, быть никакого замешания в содержании, когда напишется слово плод по звону (то есть по звучанию): Плот, который в моем саду вырос сего лета, я сам оный и съел; Плот бревен сплавлен рекою».
Находчиво, изобретательно доказывал Тредиаковский: лучше всего писать «по звонам». Многое придется ломать в русском письме? Тредиаковского это не смущало.
И все-таки не смог он доказать, что писать по звукам хорошо. Для русского языка это и невозможно доказать. Но, рассуждая о письме, Тредиаковский сделал ценные наблюдения, прояснил много неясностей — достойно начал созидание теории русского письма.