Глава 79

Теперь я располагал тремя именами — именами троих мужчин, которые были заброшены в долину Ан Лао, чтобы прекратить там истребление мирных жителей. Обращаться с полученной информацией требовалось крайне осмотрительно, и у нас с Сэмпсоном заняло еще неделю, чтобы выследить этих людей и выяснить о них как можно больше. Последнее необходимое мне подтверждение поступило из ФБР, от Рона Бернса. Он сообщил, что Бюро уже имело некоторые подозрения в отношении этих мужчин в связи с двумя другими профессионально обставленными убийствами. Одной из жертв стал государственный деятель из Цинциннати, другой — жена профсоюзного лидера из Санта-Барбары, штат Калифорния.

Имена убийц были таковы: Томас Старки, Браунли Харрис, Уоррен Гриффин. Трое слепых мышат.

К концу недели, в пятницу, после работы, мы с Сэмпсоном отправились на машине в городок Роки-Маунт, штат Северная Каролина. Целью нашего рейда было найти людей, сыгравших какую-то важную роль в таинственных акциях насилия в долине Ан Лао тридцать лет назад. Что же, черт побери, произошло там, в конце концов? Почему и по сей день гибнут люди?

Менее чем в пяти милях от границы Роки-Маунта в окружающем пейзаже все еще преобладали фермерские угодья и проселочные дороги с бакалейными лавками на перекрестках. От города мы проехали сначала вглубь сельской местности, затем снова возвратились в город. Промежуточными пунктами на пути стали для нас роки-маунтский аэропорт имени Уилсона, больница «Нэш», а также офисы компании «Хеклер и Кох», где Старки, Харрис и Уоррен работали в качестве торговых агентов, обслуживая несколько военных баз, включая Форт-Брэгг.

Примерно часов около шести мы с Сэмпсоном зашли в местный бар «Хилз», посещаемый любителями спорта. Завсегдатаями бара были автогонщики, а также несколько игроков из «Шарлотских шершней» — баскетбольной команды города Шарлота, штат Северная Каролина. Стало быть, в расовом отношении тут собиралась разношерстная публика. Мы вполне вписывались в эту толпу, шумную и энергичную. Со специальных возвышений громко ревело не менее десятка телевизоров.

Спортивный бар находился меньше чем в миле от фирмы «Хеклер и Кох», где работали многие из присутствующих здесь мужчин и женщин. Фирма являлась не только процветающей корпорацией в сфере высоких технологий — «Хеклер и Кох» была также одним из крупнейших в городе работодателей, уступая в этом лишь компаниям «Эббот лэбраториз» и «Консолидейтед дизель». Я спрашивал себя, может ли фирма по производству оружия иметь какое-то отношение к преступлениям. По всей вероятности, нет, но полностью исключать этого было нельзя.

В баре я завязал разговор с заводским руководителем низшего звена из корпорации «Хеклер и Кох». Мы поговорили о сложном положении «Каролинских пантер», а затем я затронул тему фирмы-производителя оружия. Он положительно отозвался о своей компании, употребляя выражения: «как одна семья» и «безусловно, одно из лучших мест работы в Северной Каролине — штате, где дела с рабочими местами вообще обстоят хорошо». Потом мы поговорили об оружии, в частности о пистолете-автомате «МР5». Он рассказал мне, что «МР5» применялся в спецподразделениях ВМС и некоторых других, но что эти игрушки также нашли дорогу и в гангстерскую среду. А вот эта область применения «МР5» была мне уже известна.

Я вскользь упомянул Старки, Харриса и Гриффина.

— Я удивлен, что Тома и Браунли до сих пор нет. Они обычно заходят сюда по пятницам. Откуда вы знаете этих парней? — спросил он, но вовсе не проявил удивления по этому поводу.

— Когда-то служили вместе, — сказал Сэмпсон. — Давно, в шестьдесят девятом и семидесятом.

Заводской начальник кивнул.

— Вы тоже служили в рейнджерах? — спросил он.

— Нет, просто в регулярной армии. Всего лишь в пехоте.

Мы поболтали еще с некоторыми сотрудниками, и все они говорили о компании только хорошее. Парни, с которыми мы беседовали, знали Старки, Харриса и Гриффина, и также знали, что они служили в десантном диверсионно-разведывательном подразделении. У меня сложилось впечатление, что эти трое пользуются популярностью и, возможно, даже являются местными героями.

Примерно в четверть седьмого Сэмпсон наклонился ко мне и шепнул на ухо:

— Передняя дверь. Взгляни, кого только что принесло. Трое в деловых костюмах. Не очень-то похожи на головорезов.

Я медленно повернулся и посмотрел. Нет, они вовсе не походили на убийц.

— Но именно ими они являются, — отозвался я. — Наемники-террористы, которые выглядят как милейшие парни во всем баре. Может, даже во всей Северной Каролине.

Остаток вечера мы провели, наблюдая за этой троицей — просто изучали трио профессионалов, которые запросто умерщвляют людей.

 

Глава 80

Мы с Сэмпсоном остановились в гостинице «Холидей инн», рядом с шоссе, соединяющим разные штаты. На следующее утро, к шести, мы были уже на ногах.

Мы позавтракали потенциально губительной для сердца, но довольно вкусной едой в ближайшей точке фирмы «У Денни»: омлет и тушеное мясо по-домашнему. Потом распланировали день, которому предстояло быть насыщенным. Накануне вечером мы узнали, что «Хеклер и Кох» устраивает в этот день большой корпоративный пикник в семейном духе. В наши планы входило заявиться туда без приглашения. Внести, если удастся, некоторое смятение в ряды противника.

После завтрака мы совершили краткую обзорную экскурсию вокруг мест проживания троих подозреваемых. Из автомобильного CD-плейера лилась легкая развлекательная музыка любимой нами группы «Мейз». Приятная антитеза фольклорным мотивам Роки-Маунта. Так сказать, соприкосновение города с деревней.

Дома́ убийц располагались в очень приличных районах городской застройки; Ноб-Хилл, Фоллинг-Ривер-Уок и Грейстоун. Как мы поняли, там проживало много семей молодых, преуспевающих работников умственного труда. Вот таков он, новый Юг. Тихий, спокойный, со вкусом обустроенный — чертовски цивилизованный.

— Умеют они гармонично вписаться в окружающую среду, — заметил Сэмпсон, когда мы проезжали мимо принадлежащего Уоррену Гриффину двухэтажного, с мезонином, дома в колониальном стиле. — Я имею в виду наших троих приятелей-убийц.

— Все, что делают, они делают качественно, — откликнулся я. — Ни разу не прокололись. Я, право же, не прочь перекинуться парой слов с этими ребятами.

Около восьми мы двинулись обратно, в «Холидей инн», чтобы подготовиться к пикнику и ко всему прочему, что может произойти в этот день. Просто не верилось, что трое бандитов могли так хорошо вписаться в жизнь Роки-Маунта. Это заставило меня задуматься о маленьких, ухоженных, безобидных с виду городках и о том, что, возможно, таится за их симпатичными фасадами. Может, ничего особенного, а может, и все, что угодно.

И я, и Сэмпсон были родом из Северной Каролины, но в сознательном возрасте провели здесь не так много времени, и, к сожалению, большая его часть прошла за расследованием нескольких нашумевших убийств.

Корпоративный пикник оружейной компании начинался в одиннадцать, и мы сочли, что нам следует появиться там где-то в час, когда народу соберется побольше. Из вчерашних разговоров мы узнали, что практически все сотрудники «Хеклер и Кох» — от приемщиков почты и кладовщиков до руководителей высшего звена — будут присутствовать с семьями на этом крупном и радостном мероприятии.

А стало быть, Старки, Харрис и Гриффин тоже.

Ну и, конечно, мы с Сэмпсоном.

Настало время получить кое-что по счету.

 

Глава 81

День стоял жаркий и влажный, и даже повара на корпоративном пикнике, облаченные в фартуки с надписью «Божественное барбекю», не часто подходили к грилю. Гораздо больше им нравилось стоять в тенечке и потягивать безалкогольные напитки «Доктор Пеппер». Похоже, все пребывали в спокойном и расслабленном состоянии, просто наслаждаясь жизнью в этот чудесный субботний день. Вот и еще одного красивого мраморного шарика как не бывало.

Мы с Сэмпсоном сидели под старым тенистым дубом и слушали симфонию птичьих голосов, попивая ледяной чай из пластиковых стаканов, похожих на настоящие, стеклянные. В майках с надписью «„X. и К.“ ВСЕГДА ПЕРВЫЕ» мы выглядели как истинные и давние члены этого сообщества.

В воздухе стоял густой аромат жареных ребрышек. Дым от грилей отгонял мошкару, не позволяя ей испортить праздник.

— Чувствуется, что они знают, как готовить эти ребрышки, — обронил Сэмпсон.

Они знали, но и я тоже знал. Для правильного их приготовления требуется непрямой огонь. Вот и здесь тоже жар поступал от двух горок древесного угля, расположенных по краям, а не под самыми решетками с мясом. Я узнал эту хитрость и набрался прочих кулинарных премудростей от Наны. Она хотела, чтобы я стал таким же асом на кухне, как и она. До этого мне было еще далеко, но по крайней мере я выучил все, как положено. Могу встать на замену, если понадобится.

Я даже знал, что среди мастеров гриля существует дежурный спор о сравнительных достоинствах двух методов подготовки мяса: так называемых сухого и мокрого. Смесь для сухого натирания состоит из соли, перца, красного стручкового перца и желтого сахарного песка и, как утверждают, обладает и достаточной остротой, и достаточной сладостью, чтобы выявить истинный аромат мяса. Основой мокрой смеси служит яблочный сидр с добавлением лука-шалота, очень острого мексиканского перчика «халапеньо», кетчупа, желтого сахара и томатной пасты. Мне одинаково нравятся и сухая, и мокрая смесь — лишь бы только мясо было прожарено до такой степени, когда уже вот-вот отвалится от кости.

— Все наслаждаются так полно, от всей души, истинно по-американски, — произнес Сэмпсон, посиживая под деревом и поглядывая на протекающую вокруг жизнь. — Напомни, чтобы я рассказал тебе о Билли из Джерси.

— Билли? — переспросил я. — Кто это — Билли?

— Расскажу позже, коллега. Сейчас мы на работе. Выслеживаем троих хладнокровных убийц.

Именно так оно и было. С безопасного расстояния мы непрерывно держали под наблюдением семейства Старки, Харрисов и Гриффинов. Я заметил, что Томас Старки раз или два глянул в нашу сторону. Вычислил он нас или нет? Если так, не похоже было, что его это особенно занимает или тревожит.

— Как ты думаешь, это они убили полковника Хэндлера? И как по-твоему, они догадываются, кто мы такие, дружище? — спросил Сэмпсон.

— Если и нет, то наверняка скоро догадаются.

Сэмпсон, похоже, не особенно встревожился.

— Так это и есть твой грандиозный план? Дать им себя прихлопнуть прямо здесь, в Роки-Маунте?

— Они не станут ничего делать в присутствии своих домашних, — возразил я.

— Ты уверен?

— Нет, не уверен. Но так подсказывает мне мое шестое чувство.

— Они же убийцы, Алекс.

— Профессиональные убийцы. Не волнуйся, они своего не упустят.

— Да я и не волнуюсь, — сказал Сэмпсон. — У меня душа горит приняться за этих гадов.

Во второй половине дня вечеринка продолжала набирать силу, и мы как бы невзначай поболтали еще с несколькими сотрудниками «Хеклер и Кох» и с членами их семей. Люди охотно вступали в разговор, и мы перешли с ними на дружескую ногу. Большинство утверждали, что им очень нравится их место работы. Мы с Джоном представились вновь поступившими сотрудниками, и никто не думал подвергать это сомнению. Напротив, почти все отнеслись к нам с сердечным радушием, даже, пожалуй, чрезмерным. Трудно было не проникнуться расположением к людям из Роки-Маунта, во всяком случае, к большинству из них.

За ленчем последовали командные спортивные игры и другие состязания: по плаванию, волейболу, софтболу, а также разные спортивные конкурсы для детей.

В конце концов Старки, Харрис и Гриффин снялись с места и потянулись в сторону одного из прилегающих софтбольных полей.

Мы с Сэмпсоном на некотором расстоянии последовали за ними.

Игра началась.

 

Глава 82

— Нам нужна еще парочка игроков — укомплектовать команду. Вы, здоровяки, в мячик играете? — обратился к нам старик в пыльной футболке с эмблемой команды «Атланта брейвз» и бейсбольной кепке. — Присоединяйтесь к нам. У нас тут намечается небольшая дружеская встреча.

Я бросил беглый взгляд на Сэмпсона. Мой друг улыбнулся и сказал:

— Конечно, мы с удовольствием сыграем.

Оба мы оказались в одной команде, в которую, похоже, подобрался всякий сброд, с бору по сосенке, и которая потому больше нуждалась в подкреплении в виде нас двоих. Старки, Харрис и Гриффин были в другой. Наши весомые противники в этом товарищеском матче.

— Кажется, мы попали в команду бедолаг, которой суждено продуть, — заметил Сэмпсон.

— Мы здесь не затем, чтобы выиграть матч по софтболу.

— Конечно, но и не затем, чтобы его проиграть, — с усмешкой возразил Джон.

Игра вроде бы носила вполне добродушный характер, но все карты были стасованы совершенно не в нашу пользу. Старки и Харрис были отличными спортсменами, и все остальные в их команде тоже выглядели весьма пристойно и явно разбирались в игре. Наша же команда была чертовски неоднородной, несбалансированной, и противники умело использовали эту нашу слабость. После первого иннинга мы отставали от них на две перебежки, а после третьего — на все четыре.

Когда настал наш черед нападать и мы трусцой перебегали через поле, чтобы, в свою очередь, взяться за биту, Сэмпсон ободряюще похлопал меня по заду:

— Здесь уж точно не оплошаем.

В этом иннинге очередь Сэмпсона орудовать битой была третьей. Если кто-нибудь добежит до базы, то моя очередь отбивать будет четвертой. Худой как щепка старый мексиканец начал намеренно коротким одиночным ударом и был поднят на смех нашими противниками-мачо. Они дружно осмеяли его за то, что он, дескать, не мужик и у него кишка тонка. Следующий бэттер, пузатый бухгалтер, своим одиночным ударом сильно выбил мяч за пределы внутреннего поля, через голову стоящего на второй базе игрока. От наших противников посыпались новые полушутливые-полуязвительные насмешки.

— Главное — удача, а не умение! — похлопывая себя по пузу, прокричал, обернувшись, наш парень от первой базы.

Теперь в «дом» шагнул Сэмпсон. Он не стал производить тренировочного замаха — лишь коснулся резиновой плитки кончиком самой длинной и самой тяжелой биты, какую только смог отыскать в сетке.

— Большой мастер мощного удара. Отодвиньте-ка лучше назад заграждения! — крикнул Старки с места шортстопа. Сам он выглядел как заправский бейсболист, двигался легко и плавно, подвижный как ртуть — и с битой, и в качестве полевого игрока. Торчащий козырек его бейсболки так и мелькал, изогнутый точно как полагается.

Сэмпсон спокойно стоял, не реагируя, с битой на плече. Никто, кроме меня, не знал, чего ожидать от гиганта, но даже я не всегда могу сказать это наверняка, когда дело касается его. В детстве мы вместе немало поиграли в бейсбол. Вообще-то еще школьником, играя в футбол за юниоров, Сэмпсон был известным на весь город нападающим, всегда открытым для получения паса. Однако в старшем классе Джон уже ни разу не вышел на футбольное поле. Бейсболистом он был даже лучшим, но после Малой лиги тоже никогда не играл в организованный бейсбол. Я стоял наготове в ожидании своей очереди отбивать, пытаясь вычислить, как он сыграет. В действительности на поле не было никаких барьеров, так что он не мог бы выбить мяч за пределы поля, даже если бы захотел.

Первый питч пролетел в воздухе в направлении «дома» — увесистый и аппетитный, но Сэмпсон даже не подумал сорвать биту с плеча. Трудно было себе представить, что какой-то еще более соблазнительный питч может полететь в его сторону.

Броски за свою команду выполнял Уоррен Гриффин. Он тоже был очень неплохим атлетом и занял удачную позицию на поле.

— Что, не понравился бросок? — крикнул он Сэмпсону. — Чем же он плох?

— Ничего интересного.

Гриффин улыбнулся. Он сделал знак Харрису, чтобы тот вышел на возвышение для питчера. Браун Харрис выполнял функции кэтчера и был похож на слегка укороченную версию великого «старика» команды «Ред сокс» Карлтона Фиска. Коренастый коротышка.

Выполняя следующий питч, Гриффин закрутился и, взмахнув битой, как мельница крыльями, послал быстрый мяч в направлении «дома». Бросок по-настоящему легкий и стремительный, что называется, «по-змеиному коварный».

Но и Сэмпсон был не промах.

Он резко опустил, словно уронил, биту и, отбив мяч, отправил его, можно сказать, идеальным броском вдоль линии третьей базы. Противники были настолько изумлены, что он мог бы прошагать до первой базы практически пешком, что и проделал.

— Твоя очередь, золотко, — крикнул оттуда Джон, улыбаясь мне во весь рот, подмигивая и тыча в мою сторону воображаемым шестизарядным пистолетом.

Я тоже заулыбался и шагнул к «дому». В полном соответствии со своими планами Джон обеспечил мне фронт решительных действий.

— Ты тоже любишь подачи позаковырестее? — крикнул Уоррен Гриффин со своего возвышения питчера.

— Ты спец по коротким ударам или любишь лупить на всю катушку? — поддразнил Старки с шортстопа.

Кэтчер, Браунли Харрис, водворился у меня за спиной.

— Что это будет, лихач? Как ты предпочитаешь?

— Удиви меня, — откликнулся я, оборачиваясь к нему.

Уоррен изготовился к «мельничному» замаху, из чего я заключил, что он разошелся не на шутку. Какого черта? Ничего себе дружеская встреча!

Быстрый мяч был пущен чуть высоковато, но пролетал достаточно близко от моей рулевой рубки, так что я не смог устоять перед искушением отбить удар. Бита треснула, а отбитый мяч пулей пронесся прямо над головой питчера и продолжал лететь, набирая скорость и высоту. Он пронесся также и над головой центрального полевого игрока. Наша команда инвалидов разразилась со скамейки сумасшедшими воплями и аплодисментами. Нежданная радость в нашей скромной деревеньке.

Я уже пустился обегать базы. Дотронувшись до второй и проносясь на полном скаку мимо Старки, я поймал его косой, но выразительный взгляд. Было ощущение, что ему известно что-то. Так ли это на самом деле?

Я добежал до третьей базы и увидел впереди по курсу Сэмпсона; он махал мне, чтобы я бежал к «дому». Я даже забыл взглянуть в сторону дальней части поля — мчался на всех парах, не принимая во внимание, что происходит там, ничего не замечая.

Обежал вокруг третьей базы, затем еще наддал жару. Пожалуй, так быстро я не бегал уже многие годы. Вот уж действительно — летел сломя голову.

Браунли Харрис поджидал меня у «дома» — но где же мяч? Я двигался, как сорвавшийся с тормозов скорый поезд, когда вдруг углядел мяч, летящий с дальней части поля. В два подскока он преодолел внутреннее поле. Дьявол, он разобьет меня у «дома»! Проклятие!

Харрис утвердился на своем плацдарме, приняв этот великолепный мяч, переброшенный ему центровым игроком. Теперь я у него в руках. Он получит меня со всеми потрохами — не отвертеться.

А я тем временем все продолжал приближаться к нему, как паровоз. Своим мясистым телом Харрис заблокировал «дом». Если я сильно ударюсь в него, мячик может выкатиться у него из рук. Его темные глаза с набрякшими веками были прикованы ко мне. Он на все сто был готов к столкновению любой силы, какое я только мог бы ему преподнести. По его виду можно было заключить, что он, пожалуй, играл и в футбол — крепкий, упругий, в отличной физической форме. Армейский рейнджер. Киллер. В выражении его глаз было что-то подловатое.

Я целенаправленно мчался на Харриса и, приблизившись, выставил вперед плечо. Пусть видит, что на него движется.

Затем в самый последний миг распрямил плечи и одновременно ринулся вниз. Ловко изогнувшись, я скользнул телом вокруг кэтчера и левой рукой дотронулся до резиновой пластинки «дома» между его крепкими ногами и ее заляпанными грязью креплениями.

— Есть! — воскликнул арбитр, широко раскидывая руки в стороны.

Поднимаясь на ноги, я краем глаза увидел Харриса. Он быстро надвигался на меня. Дело грозило неприятностью. Дружеская игра закончилась, шутки в сторону.

Внезапно он выбросил вперед правую руку и хлопнул пятерней по моей ладони.

— Славная игра! — произнес он. — На сей раз вы нас переиграли, партнер. Будьте готовы в следующий раз к нашему реваншу. Черт, мы ведь теперь с вами в одной команде, верно? Все мы в команде «Хеклер и Кох».

Господи Иисусе, он действительно казался сейчас вполне симпатичным, даже мировым парнем.

Для киллера, конечно.

 

Глава 83

— Ты бегаешь вполне прилично для потрепанного жизнью копа сорока с лишним лет, — заметил Сэмпсон, когда мы шагали через пыльную автостоянку, заполненную в основном фургончиками и грузовичками. На корпоративном пикнике мы увидели уже достаточно. А после демонстрации своей респектабельности проиграли матч по софтболу в семи перебежках — и могло быть хуже.

— По крайней мере мне не требуется делать намеренно короткие удары, чтобы добраться до базы, — ответил я.

— Ничего такого от тебя и не ожидали, приятель. Сработало, не так ли? Вдобавок мы их разозлили до чертиков.

— Но матч мы им все-таки проиграли.

— Но не войну, — возразил Сэмпсон.

— Это правда. Не войну. Пока, во всяком случае.

Я отъехал от места пикника, держа курс на жилой массив Фоллинг-Ривер-Уок. Там припарковался прямо за углом дома Томаса Старки. Дом был из красного кирпича, с белой отделкой на окнах и черными ставнями. Участок занимал площадь примерно в акр и был засажен рододендронами, тсугой и горным лавром. Содержался он в большом порядке. Мимо буйных зарослей желтых хризантем мы пробрались к боковой двери.

— Значит, вот так оно будет выглядеть отныне? — уточнил Сэмпсон. — Проникновение со взломом средь бела дня?

— Вероятно, они все равно догадались, кто мы такие, — сказал я. — Поняли, что мы здесь из-за них.

— Вероятно. Рейнджеры — элитное подразделение армейской легкой пехоты. Многие из них отличные парни. «Рейнджеры возглавляют путь». Это было их девизом со времен высадки на участке «Омаха», в Нормандской десантной операции 1944 года. Они всегда являлись острием копья.

— Как насчет Вьетнама? — спросил я.

— Много рейнджеров воевало и там. Они выполняли разведывательные задачи. Семьдесят пятая пехотная дивизия. Отборные войска, образцовые солдаты, самые лучшие. Во всяком случае, большинство из них. Вероятно, и киллеры из их числа тоже самые лучшие.

Мне потребовалось меньше минуты, чтобы вскрыть боковую дверь дома Старки, которая вела в небольшую прачечную комнату, пропахшую отбеливателем и стиральным порошком. Мы не услышали воя звуковой сигнализации, однако это вовсе не было гарантией ее отсутствия.

— Как ты думаешь, могли бы они втроем все еще состоять в армии? Выполнять специальное задание? — спросил я.

— Эта мысль приходила мне в голову. Я надеюсь, что это не связано с чем-то таким, что армия пытается скрыть.

— А ты полагаешь, такое в принципе возможно?

— Я уже сказал: надеюсь, что нет. Я действительно люблю армию, мой сладкий. Ур-ра!

Сравнительно новенький дом — не старше нескольких лет — содержался в безукоризненной чистоте и порядке. На первом этаже мы увидели два сложенных из камня камина, сводчатые потолки, игровую комнату с баром и бильярдным столом. Я прикинул, что дом занимает площадь, вероятно, около пяти тысяч квадратных футов и стоит тысяч четыреста. Томас Старки был весьма состоятельным для торгового агента. То же относилось и к Гриффину с Харрисом, судя по виду их новеньких жилищ.

Все было чисто и опрятно; все детские игрушки тщательно и аккуратно разложены по полкам. Старки и его жена определенно воспитывали детей в строгости и дисциплине.

Кухня была обставлена в стиле хайтек и оснащена морозильником. Сияли развешанные над плитой и рабочим столом фирменные котелки и кастрюли из нержавеющей стали. Гигантская чугунная сковорода с длинной ручкой занимала почетное место на правой дальней конфорке.

Рядом с хозяйской спальней располагалась маленькая комната, оказавшаяся кабинетом, так сказать, «берлогой» самого главы семейства. Кабинет украшало множество военных сувениров и фотографий. Я оглядел развешанные по стенам фотоснимки, узнал на некоторых Харриса и Гриффина. Но ни одного из подставленных ими военнослужащих. Честно говоря, я особенно и не рассчитывал найти на стене у Томаса Старки портрет Эллиса Купера, но все равно подсознательно надеялся.

Сэмпсон выдвигал ящики и изучал содержимое нескольких встроенных в стену шкафчиков. Он подошел к шкафу-нише, запертому на висячий замок. Выразительно взглянул на меня.

Я пожал плечами:

— Приступай. За этим мы и пришли.

— Теперь нам уже нет пути назад.

Джон вытащил пистолет фирмы «Глок» и рукояткой ударил по замку. Замок устоял, но петля выскочила из стены. Запор явно предназначался лишь для защиты от хозяйских детишек, да, может, еще от жены.

— Непристойные картинки, — сообщил Сэмпсон, тщательно просматривая содержимое. — Эротические журналы, мерзкие картинки со сценами садомазохизма. Одна — с участием настоящих малолеток. Здесь женщины обриты. Много изображений девушек-азиаток. Этот тип явно любит такие штучки. Возможно, все-таки они прикончили тех девушек в Нью-Йорке.

Сэмпсон проверил шкафчик на предмет двойных стенок.

— Ничего. Просто грязная коллекция порнухи. Его, конечно, не назовешь образчиком добродетели, но, думаю, мы и без того это знали.

Я продолжал искать, но по-настоящему не верил, что найду что-то изобличающее.

— Очевидно, настоящие улики он хранит не дома, а где-то еще. Думаю, нам пора уходить. Оставим все как есть. Я хочу, чтобы Старки знал, что мы тут побывали.

— Могли бы устроить Тому кое-какие неприятности с девочками, — подмигнул Сэмпсон.

— Да еще как! По нему давно уже плачут какие-нибудь неприятности.

Джон и я прежним маршрутом прошли через весь дом обратно и так же, через боковую дверь, выбрались на свет Божий. Птички щебетали в кронах деревьев. Так весело и невинно! В небесной синеве радостно сиял бело-золотой диск солнца. Славный городок Роки-Маунт…

Перед домом, со стороны парадного входа, стоял припаркованный синий «субурбан». Стоящие возле него Старки, Харрис и Гриффин поджидали нас.

Трое слепых мышат.

Снова трое против двоих.

 

Глава 84

В утонченных церемониях смысла не было. Мы с Сэмпсоном вынули пистолеты. Держали мы их стволами вниз, ни в кого не целясь. Похоже, эти трое не были вооружены. Всего лишь маленький товарищеский матч.

— Здесь никаких эксцессов! — крикнул нам Старки. — Здесь живут моя жена и мои дети. Это респектабельный район. На всей улице, в оба конца, проживают приличные люди.

— И здесь же вы храните свою порнографическую коллекцию, — сказал я. — Садомазохистские картинки. На память о своих военных подружках.

Он тускло улыбнулся и кивнул:

— И это тоже. Вы ведь сыщики, не так ли? Из округа Колумбия? Друзья сержанта Купера? Сдается мне, далековато вы заехали от дома. Не вернуться ли вам обратно, в Вашингтон? Там вам будет гораздо безопаснее, чем здесь, в Роки-Маунте. Уж можете мне поверить.

— Мы знаем о ваших подвигах, — сказал я. — О большей их части, во всяком случае. Пока, правда, еще не знаем причин. Но это вопрос времени. Мы близки к разгадке. Долина Ан Лао во Вьетнаме — что там случилось, полковник Старки? Что-то действительно скверное, верно? Ситуация вышла из-под контроля. Почему «Трое слепых мышат» все еще в действии?

Старки не отрицал убийств, и вообще ничего из мной сказанного.

— Вы ничем не можете нам повредить. Как я уже сказал, думаю, вам лучше вернуться восвояси. Считайте это дружеским предостережением. Мы не какие-нибудь там «плохие парни». Мы просто делаем свою работу.

— А что, если не уедем? — спросил Сэмпсон. — Что, если продолжим расследование здесь, в Роки-Маунте? Вы убили моего друга.

Старки соединил ладони и посмотрел на Харриса и Гриффина. Я мог с уверенностью сказать: они не были склонны к дружеским предостережениям.

— Не смейте приближаться к нашим домам, ни к одному из них! — бросил Старки. Глаза его были холодны и жестоки. Глаза наемного убийцы. — Мы не какие-нибудь «плохие парни». Мы много, много хуже.

Браунли Харрис, который стоял, привалившись к капоту, оттолкнулся от него.

— Слышали, что сказал этот человек? Вы, пара ниггеров! Уразумели, что вам говорят? Советую уразуметь. Ну а теперь валите отсюда на хрен и чтобы ноги вашей тут больше не было! Только попробуйте еще раз сунуться в чужой дом с этой вашей туфтой. Только попробуйте! Вы меня слышите, мать вашу?

Я улыбнулся:

— Ты лихач, горячая голова, из тех, кто горазд лезть в бутылку. Отлично, будем знать. Старки — вожак. Что же остается на твою долю, Гриффин? Ты просто грубая мускульная сила?

Уоррен Гриффин громко расхохотался:

— Точно. Я просто грубая сила. И тяжелая артиллерия. Я тот, кто кушает ребяток вроде тебя на завтрак.

Я не дрогнул ни единым мускулом. Сэмпсон — тоже. Мы продолжали спокойно и в упор смотреть на них троих.

— Меня интересует одна вещь, Старки. Как вы о нас узнали? Кто вам сказал?

Его ответ поразил меня до глубины души.

— Пехотинец, — ответил он.

Потом полковник Томас Старки усмехнулся и легонько дотронулся до своей бейсболки, как бы отсалютовав.

 

Глава 85

Во второй половине дня старым маршрутом мы опять возвращались в Вашингтон. Я уже начинал тихо ненавидеть или, во всяком случае, уставать от магистрали I-95, с ее громыхающими, пыхтящими и изрыгающими дым трейлерами.

— Дела могли бы идти и получше, но мне приятно лишний раз побыть с тобой, — сказал я Джону, пока мы тащились в длинном ряду машин. — Ты, однако же, как-то притих. Что стряслось? Тебя что-то гнетет?

Он бросил взгляд в мою строну:

— Ты помнишь тот раз — нам было лет по одиннадцать, — когда я к вам переехал? Провел несколько недель с тобой и Наной?

— Я помню много таких случаев, — отозвался я. — Нана всегда говорила, что мы с тобой братья, разве что не по крови. Ты постоянно был у нас в доме.

— Тот раз был особенный, приятель. Я даже знаю, почему ты его не помнишь. Позволь, я расскажу.

— Валяй.

— Понимаешь, я никогда не имел привычки из школы возвращаться домой. Зачем? Все равно там, как правило, никого не было. В тот вечер я добрался до дома только часов в девять-полдесятого. Покрошил себе солонины на обед. Уселся смотреть телик. Я тогда любил смотреть «Миссия невыполнима», ждал всю неделю. И тут кто-то постучал в дверь. Я пошел посмотреть, кто это, и увидел, что это Нана. Она крепко обняла меня — точь-в-точь как делает до сих пор, когда меня встречает. Потом спросила, не найдется ли и для нее солонины. Сказала, что любит, когда ее заливают яйцом. Потом добродушно захихикала — ну, ты знаешь, как она это умеет.

— Я ничего такого не помню. Почему она оказалась у твоего дома в такой поздний час?

Сэмпсон продолжил свой рассказ:

— Отец тогда сидел в тюрьме — обычная история. А мать в тот день как раз обвинили в хранении героина с намерением продать. Сразу же вынесли приговор. За мной приходили из Службы социального обеспечения, но не застали дома. Кто-то позвонил маме Нане.

— Ну вот, Нана и пришла. Действительно поела немного солянки, что я приготовил. Сказала, что очень вкусно. Что, может, когда-нибудь я стану знаменитым шеф-поваром. Потом объявила, что я некоторое время поживу у вас в доме. Объяснила почему. Каким-то своим, волшебным, образом она сумела уладить вопрос со Службой детского соцобеспечения. Это был первый случай из тех, когда Нана меня спасала. Первый, но не последний.

Я кивнул, продолжая слушать. Сэмпсон еще не закончил своего повествования.

— Именно она помогла мне после школы определиться в армию. Потом, после окончания службы, в полицейскую академию. Она твоя бабушка, но мне она ближе, чем родная мать. И у меня никогда по-настоящему не было отца. Мы оба росли без отцов. Я всегда считал, что поначалу это нас и сблизило.

Это было совсем не в духе Сэмпсона — откровенничать и изливать душу. Я по-прежнему молчал. Не имея представления, куда он клонит, я, однако, давал ему возможность выговориться.

— Так что я всегда знал: не смогу я быть хорошим отцом или хорошим мужем, нет во мне этой жилки. Просто нутром чуял. А ты?

— У меня были некоторые страхи, пока я не повстречал Марию, — сказал я. — Потом они как-то ушли сами собой. Большая часть по крайней мере. Я узнавал Марию — и чувствовал, что мне хорошо с ней. А в тот день, когда я впервые взял на руки Дэймона, остаток страхов почти полностью улетучился.

Сэмпсон вдруг заулыбался, потом начал смеяться:

— Знаешь, Алекс, я познакомился с одной женщиной. Странная штука, но с ней я чувствую себя счастливым и могу доверить ей все свои секреты. Посмотри на меня — я сияю, точно чертова тыква на Хэллоуин.

Теперь мы уже оба смеялись. А почему бы и нет? Я впервые видел Сэмпсона таким, а мы дружили бог знает сколько времени.

— Конечно же, я обязательно как-нибудь все испорчу, — добавил он, но все равно продолжал счастливо смеяться. Почти весь остаток пути мы пробалагурили. Мать честная, Джон Сэмпсон влюбился!

Ей звали Билли.

 

Глава 86

Мама Нана всегда говаривала: «До завтрака смех, к ужину слезы». Если у вас есть семейство, то вы знаете: как бы нелепо эти слова ни звучали, в них есть своя правда.

Когда я в тот вечер приехал домой, то увидел перед нашим домом, на Пятой улице, красно-белый автомобиль «скорой помощи».

Поспешно заглушив мотор моего «порше», я пулей выскочил из машины.

Шел дождь, и резкий, холодный ветер пополам с водой ударил мне в лицо. Почти ничего не видя за пеленой дождя, я, грохоча башмаками, взбежал по ступеням и ворвался в дом. Сердце мое колотилось, как молот, а голос внутри твердил: «Нет, нет, нет».

Я услышал доносившиеся из гостиной голоса и ринулся туда, ожидая самого худшего.

Мама Нана и дети сидели на нашем старом диване. Все они держались за руки.

Напротив них сидела женщина в белом врачебном халате. Я узнал доктора Кайлу Коулз, которая в ту памятную ночь хлопотала над попавшим в беду Рамоном.

— Ты пропустил самое увлекательное, — сказала Нана, увидев, как я вхожу в комнату.

— Можешь себе такое представить, папа, — вступила в разговор Дженни, — ты — и вдруг пропустил что-то захватывающее.

Я перевел взгляд на доктора, сидевшую в мягком кресле.

— Здравствуйте, доктор.

У нее была хорошая улыбка.

— Рада снова вас видеть.

Я опять повернулся к Нане:

— Так что же такое захватывающее я пропустил? Для начала скажи, что делает у дверей машина «скорой помощи»?

Она пожала плечами:

— Я решила, что у меня сердечный приступ, Алекс. Оказалось, это был просто легкий обморок.

— Нана не помнит, как потеряла сознание, — пояснила доктор Коулз. — В это время я как раз была неподалеку, на вашей улице. Я работаю с группой семейных врачей, которые предоставляют медицинское обслуживание жителям Юго-Восточного Вашингтона. Так некоторым людям легче получать медицинскую помощь. Больше персонала и, безусловно, большая доступность.

— Мама Нана потеряла сознание? — перебил я. — И что же потом?

— Дэймон увидел машину «скорой помощи», побежал и привел меня. Нана к тому времени уже пришла в себя. У нее было нарушение сердечного ритма. Это означает, что сердце бьется часто и очень слабо. Частота пульса на руке была меньше реальной частоты биений сердца, а значит, могла быть снижена циркуляция крови. Мы возили ее в больницу сделать некоторые анализы.

Нана передернула плечами, как бы отказываясь воспринимать ситуацию всерьез.

— Потеряла равновесие, грохнулась на кухне. Всегда ожидала, что это случится именно там. Дэймон и Дженни оказались на высоте, Алекс. Вовремя подхватили выпавшее из рук знамя. Теперь для разнообразия они обо мне заботятся.

Она засмеялась, а вслед за ней — и доктор Коулз. Я порадовался, что обе способны находить что-то смешное в этой истории.

— Мы вас задерживаем. Уже поздно, — сказал я доктору.

Доктор Кайла улыбнулась. Оптимистичной, ободряющей улыбкой врача у постели больного.

— Нам было так хорошо вместе, что я решила немного посидеть. Мне действительно нужно навестить еще одного пациента, но мистер Брайант вернется с работы не раньше десяти.

— И поэтому вы решили дождаться моего возвращения, — догадался я.

— Да, я сочла, что так будет лучше. Нана говорит, вы большей частью возвращаетесь поздно. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

 

Глава 87

Мы с ней вдвоем вышли на крыльцо. Дождь лил как из ведра, с шумом обрушиваясь на козырек, и воздух был сырым и холодным. Доктор накинула на себя серый свитер.

— С вашей бабушкой мы уже поболтали об этом, — сказала она. — Нана попросила, чтобы я побеседовала и с вами, ответила на все ваши вопросы. Я бы никогда не позволила себе действовать у нее за спиной или вести себя по отношению к ней снисходительно.

— Это вы правильно рассудили, — отозвался я. — Думаю, вы скоро обнаружите, что по отношению к ней очень трудно держаться снисходительно.

Кайла вдруг засмеялась:

— О, мне-то это хорошо известно. Миссис Реджина Хоуп Кросс учила меня в восьмом классе. Для меня, пожалуй, она до сих пор остается самым вдохновляющим преподавателем из всех, что у меня были. Включая студенческие годы в университете Брандейса и на медицинском факультете в Тафтсе. Подумала, что должна представить вам свое резюме.

— О'кей, оно впечатляет. Так что же такое с Наной?

Кайла вздохнула:

— Она стареет, Алекс. Она сама признает, что чувствует себя на свои восемьдесят два года. Результаты анализов, проведенных нами в Сент-Энтониз, будут готовы не раньше чем завтра или послезавтра. Ребята из лаборатории позвонят мне, и тогда я сама загляну к Нане. Что меня тревожит? У нее уже несколько дней учащенное сердцебиение, слабость, головокружение, одышка. Она вам рассказывала?

Я покачал головой. Неожиданно я почувствовал себя не на шутку смущенным.

— Я и понятия не имел. Она говорила, что чувствует себя прекрасно. Пару недель назад было тяжелое утро, но с тех пор я не слышал от нее никаких жалоб.

— Она не хочет, чтобы вы из-за нее беспокоились. Сегодня в больнице мы сняли электрокардиограмму, эхокардиограмму, сделали обычные лабораторные анализы. Как я уже упоминала, у вашей бабушки нарушение сердечного ритма. Из положительного отмечу, что отсутствуют признаки отека легких. Легкие у нее чистые. Нет признаков, что она когда-либо переносила инсульт, даже самый легкий. Общая мускульная сила у Наны очень хорошая для человека ее возраста, и даже для более молодого.

— Так что же с ней? У вас есть какие-то соображения?

— Через день мы получим результаты анализов. Доктор Редд, сотрудник лаборатории, тоже когда-то учился у нее в классе. Если бы мне позволили высказать догадку, я бы остановилась на диагнозе «мерцательная аритмия». Это заболевание захватывает две малых сердечных камеры, они называются предсердиями. Вместо того чтобы как положено эффективно сокращаться, они скорее подрагивают. Поэтому существует определенный риск сгущения крови.

— Вы уверены, что ей не вредно оставаться дома? — спросил я. — Мне бы не хотелось, чтобы ее упрямство помешало поместить ее в больницу, если требуется. Деньги не проблема.

Кайла Коулз кивнула.

— Алекс, мое мнение таково, что сейчас ей находиться дома вполне безопасно. Она сказала, что завтра из Мэриленда приезжает ее сестра. Я думаю, это мудрая предосторожность. Хорошо, если будет кому присмотреть за детьми и домом.

— Я буду помогать ей ухаживать за детьми. И по хозяйству тоже.

Моя собеседница вскинула одну бровь:

— Полагаю, мы уже установили, что вы слишком заняты на работе.

Я вздохнул и на несколько секунд прикрыл глаза. Все эти последние события, свалившиеся как снег на голову, здорово меня подкосили. Теперь предстояло заставить себя сконцентрироваться, чтобы справиться и с новыми реалиями. Нане за восемьдесят, и она больна.

Кайла дружески-ободряюще похлопала меня по руке:

— Она, конечно, выкинула небольшой фокус, но она сильная, и в ней также сильно желание еще долго пробыть с вами. А это очень важно. Алекс, Нана убеждена, что вы с детьми в ней нуждаетесь.

Я наконец сумел выдавить слабую улыбку:

— Что ж, тут она права.

— Не позволяйте ей сейчас излишне напрягаться.

— Ее трудно удержать в бездействии, в кресле или в постели.

— Ну так привяжите ее, если понадобится, — сказала Кайла Коулз и засмеялась.

Что до меня, то мне в этот момент было совершенно не до смеха. Я знал достаточно о сердечных заболеваниях еще со студенческих лет в университете Джонса Хопкинса. Непременно буду теперь внимательнее приглядывать за Наной.

— А вы-то сами, доктор Коулз? Что у вас с рабочим графиком? Сейчас уже почти десять, а у вас еще вызовы.

Она пожала плечами, как будто слегка смущенная моим вопросом.

— Я молодая, сильная и твердо знаю: люди в этой округе нуждаются в качественной и доступной медицинской помощи. Вот я ее и обеспечиваю, во всяком случае, стараюсь, Спокойной ночи, Алекс. Хорошенько ухаживайте за вашей бабушкой.

— О, непременно. Обещаю.

— Благими намерениями… — проговорила она.

— Вымощена дорога в ад, — продолжил я.

Доктор Коулз кивнула и сбежала крыльца.

— Попрощайтесь со всеми от моего имени, — крикнула она и зашагала по улице к месту своего последнего за этот день вызова.

 

Глава 88

На следующий день я проделал еще кое-какую вспомогательную работу по «Трем слепым мышатам», пришпилил к стене в моем кабинете под крышей новые памятные записки, но мне не удавалось толком проникнуть в суть, никак не удавалось сосредоточиться. После обеда пришли результаты анализов, и Кайла Коулз, как и обещала, сама заглянула к нам. После того как она поговорила с Наной, я имел с ней беседу по телефону.

— Я просто хотел поблагодарить вас за помощь, — сказал я, услышав в трубке ее голос. — Прошу прощения, если был груб вчера вечером в гостиной.

— С чего вы взяли? Вы были немного испуганы, только и всего. Не думаю, что так называемая грубость — это часть вашего характера. Как бы то ни было, позвольте я расскажу о состоянии вашей бабушки. Она страдает предсердной фибрилляцией, или так называемой мерцательной аритмией, но, учитывая обстоятельства, это не такой уж плохой вариант.

— Объясните, почему мне следует ему радоваться, — попросил я.

— Не радоваться. Просто болезнь не требует инвазивного метода лечения, и процент излечивания высок. Я думаю, мы сможем вылечить ее методом катетеризации сердца. Начнем с этого. Она сможет вернуться домой на следующий день после этой процедуры, и, надеюсь, через неделю к ней вернется ее нормальное самочувствие.

— Когда ей надо явиться на эту процедуру? — спросил я.

— Пусть сама решает. Я бы на ее месте не стала ждать больше недели-другой. Она проявила некоторую неуступчивость, когда я заговорила о больнице. Сказала, что слишком занята.

— Я поговорю с ней. Посмотрим, подействуют ли мои уговоры. А какие меры и лекарства нам следует принимать до тех пор?

— Только детский аспирин, не удивляйтесь. Одна восьмидесятимиллиграммовая таблетка в день. Также ей следует ограничить употребление кофеина — будь то кофе или чай. И еще: Нане следует избегать стрессовых ситуаций. Тут хотелось бы пожелать вам удачи.

— Это все? — спросил я.

— На сегодняшний день — да. Пожалуйста, проследите, чтобы она не волновалась. Я всегда к ее услугам, если она захочет меня видеть.

— Знаю, что захочет.

Кайла Коулз засмеялась:

— Прекрасно. Она мудрая, остроумная женщина, светлая голова, не правда ли? Надо постараться, чтобы она встретила свое столетие.

Я рассмеялся:

— Хорошо бы мне дожить до этого момента. Итак, значит, до этой процедуры никаких особых мер предосторожности?

— Да, именно так. Просто постарайтесь не привносить в ее жизнь слишком много волнений.

— Сделаю все, что в моих силах.

— И еще постарайтесь сделать так, чтобы вас не застрелили, — прибавила Кайла Коулз, давая отбой.

 

Глава 89

Вряд ли меня могли застрелить дома — во всяком случае, так мне казалось. Пару-тройку дней спустя после разговора с доктором Кайлой я, как обычно, спустился в кухню пораньше, чтобы приготовить детям завтрак. Нана сидела за столом, на своем излюбленном месте, а перед ней стояла большая коричневая кружка с дымящимся напитком.

— Ага! — уличающе указал я пальцем.

— Без кофеина, — парировала она. — Не надо на меня накидываться, Алекс.

— Не буду. Даже слова не скажу о том, что сегодня утром ты немного взвинчена. Как спалось, хорошо?

— В моем возрасте никому хорошо не спится. Я назначила день проведения операции. Отправляюсь туда через неделю. Доволен?

— Очень доволен, — сказал я и стиснул ее в объятиях, и Нана ответила мне тем же. Доктор Кайла была права — старушка сильна для своих лет.

В то же утро я имел содержательную беседу с директором ФБР Бернсом. Он сообщил, что поручил кое-кому заняться моей электронной почтой, чтобы выйти на Пехотинца, но пока все было безрезультатно. Бернс также спросил, обдумал ли я серьезно и всесторонне его предложение перейти на работу в Бюро. Я ожидал этого вопроса.

— Я размышлял об этом. Моя жизнь вдруг несколько усложнилась. В первую очередь я хочу каким-то образом завершить это дело, связанное с армией.

— Они помогают или путаются под ногами? Я имею в виду военных, — спросил Бернс.

— И то и другое понемногу. Я познакомился там с несколькими хорошими людьми. Впрочем, военные такие же люди, как и все. Они любят сами разбираться со своими проблемами. У этого дела об убийствах какая-то невообразимо мерзкая подоплека. Они это понимают, и я тоже. Просто печенкой чую: будут еще убийства, они будут продолжаться. Вот чего я боюсь.

— Если я чем-то могу помочь… — сказал Бернс. — Не хочу тебя подгонять, Алекс. Это крупное дело. И такое же важное, полагаю.

— Спасибо, я ценю твое отношение.

Положив трубку, я пошел искать Нану. Она, как обычно, с чем-то возилась на кухне. На своей любимой кухне, в своем доме. В своей вотчине.

— Мне требуется отдых. И тебе тоже, — сказал я ей. — Куда ты хочешь поехать после своей процедуры?

— В Париж, — ответила Нана, не моргнув глазом. — Потом, может быть, в Рим. Конечно же, в Венецию. Просто замечательно было бы побывать во Флоренции. Потом вернуться домой через Лондон. Погостить там и повидать королеву. Что ты на это скажешь? Не слишком жирно, на твой взгляд? Может, ты имел в виду поездку на поезде до Балтимора? — спросила она и засмеялась собственной шутке. Она была уморительная леди, всегда такой была.

— У меня отложены кое-какие деньги, — сказал я ей.

— У меня тоже, — ответила она. — Заначка. Что слышно о Джамилле? Как твоя работа?

— Если бы Джамилле удалось выкроить немного времени, это было бы здорово. Хотя она любит свою работу.

— Знакомо звучит, ты не находишь? Как там твоя коллекция камушков? Может, тебе стоит купить пару кувшинов и для нее?

Я засмеялся. Потом подошел и снова заключил Нану в объятия. В последнее время на меня словно что-то нашло — просто ничего не мог с собой поделать.

— Я люблю тебя, старушка. Я недостаточно говорю тебе об этом, а если и говорю, то это не может полностью выразить моих чувств.

— Как приятно это слышать, — промолвила она. — Иногда ты умеешь быть таким милым. Я тоже тебя люблю, и я всегда признаюсь в этом с полным чувством.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Сегодня хорошо. Завтра — кто знает? — пожала она плечами. — Вот готовлю кое-что на ленч. Не спрашивай, не помочь ли мне. Я прекрасно себя чувствую. Я все еще пока по эту сторону земной поверхности.

После ленча я поднялся к себе в кабинет, чтобы обдумать следующие шаги. Меня дожидался факс. Я радостно погрозил ему пальцем: ага-а!

То была копия газетной заметки из «Майами геральд». Я прочел о свершившейся прошлой ночью казни. Человек по имени Тичтер был казнен в тюрьме штата Флорида. Абрахам Тичтер воевал во Вьетнаме. В войсках специального назначения.

Внизу факса было нацарапано:

«Был неповинен во вменяемых ему убийствах. Осужден и казнен по ложному обвинению. С Абрахамом Тичтером их уже шестеро. На тот случай, если вы не ведете подсчет.

Пехотинец».

Но я вел.

 

Глава 90

Все то время, пока Нана была нездорова, я делал продовольственные закупки и большую часть работы по дому. Обычно я ходил в небольшой филиал супермаркета «Сейфвей» — очень крупный магазин, торгующий в основном едой, но также одеждой и товарами для дома — и брал с собой маленького Алекса. Этим я занимался сразу после полудня.

Я сажал его к себе на плечи, мы выходили из дома через кухонную дверь и по подъездной дорожке шли к машине.

Алекс хихикал и ворковал на свой обычный манер. Этот мальчишка никогда не умолкает и ни секунды не может посидеть на месте. Настоящий прыгающий мячик, чистейший сгусток энергии, и я просто не могу на него нарадоваться. Так бы и проводил с ним все время.

Я рассеянно размышлял над последним посланием Пехотинца, поэтому не смог бы толком объяснить, почему обратил внимание на движущийся по Пятой улице черный джип.

Он ехал со скоростью миль около тридцати, не выходя за установленный предел.

Не знаю, почему он вдруг привлек мое особое внимание, однако это так. Я ни на миг не спускал с него глаз, пока он приближался к нам.

Внезапно из бокового окна джипа высунулся черный ствол. Я стащил вниз ребенка, потом сам упал на землю, стараясь бросить тело вбок, чтобы не придавить маленького Алекса.

В следующую секунду началась пальба.

Поп-поп-поп-поп-поп.

Я пополз на животе по газону, как крылом прикрывая левой рукой моего малыша, а потом потянул его за тенистое дерево. Мне требовалось какое-то укрытие между мной и стрелявшим.

Я не вглядывался пристально в глубь джипа, но заметил, что и водитель, и стрелок были белыми. И их было двое — двое, а не трое.

Я не мог наверняка сказать, были ли то люди из Роки-Маунта. С другой стороны, кто еще это мог быть? Или это те, что стреляли из машины в Вест-Пойнте? Что происходит сейчас на Пятой улице? Кто заказчик?

Поп-поп-поп-поп-поп.

Поп-поп-поп-поп-поп.

Пули ударялись о стену дома, и окно на фасаде разлетелось вдребезги. Мне необходимо было как-то прекратить налет. Но как? Я пополз к крыльцу и достиг его как раз перед тем, как последовала третья очередь выстрелов.

Поп-поп-поп-поп-поп.

Невероятно, даже для Юго-Восточного района.

Я втолкнул Алекса под крыльцо. К этому моменту он уже кричал как резаный. Бедный перепуганный малыш. Я прижимал его к земле, не давая двигаться. Потом приподнял голову и украдкой бросил быстрый взгляд в сторону джипа, приостановившегося перед моим домом.

Поп-поп-поп-поп-поп-поп-поп.

Я выстрелил в ответ. Дал три прицельных выстрела — так, чтобы не задеть никого вокруг. Потом еще два. Есть! Я понял, что попал в стрелка. Кажется, в грудь, но, может, и в горло. Увидел, как он дернулся назад, а затем обмяк на сиденье. Больше выстрелов не последовало.

В следующую секунду джип, визжа шинами, рванул с места и, виляя из стороны в сторону, скрылся за углом.

Я внес Алекса в дом и загнал их с Наной в ее комнату. Велел оставаться на полу и не подниматься. Потом позвонил Сэмпсону, и уже через несколько минут тот подскочил к нашему дому. Я уже оправился от шока и безумного страха за семью и теперь взбеленился, как никогда. Меня просто трясло от ярости и жажды мести.

— Много разбитых окон, несколько дырок от пуль в стенах. Никто не пострадал, — подвел итог Сэмпсон, быстро обойдя дом с инспекционными целями.

— Это было предупреждение. Иначе, думаю, они бы меня убили. Они приехали к моему дому, чтобы донести это сообщение. Точно так же, как и мы у дома Старки в Роки-Маунте.

 

Глава 91

Было только начало пятого утра, когда Томас Старки неслышно выскользнул из кухонной двери своего дома. Пройдя по блестящей от росы лужайке, он забрался в свой синий «субурбан». Автомобиль завелся с ходу. Старки всегда содержал машину в превосходном состоянии и даже самолично проводил ее технический осмотр и ремонт.

— С каким бы удовольствием я пальнул по этому козлу прямо сейчас, — пробормотал сбоку от меня Сэмпсон. Мы сидели в машине, припаркованной в густой тени в конце улицы. — Вышиб пару-тройку стекол в его доме. Устроил бы маленький ад в его собственном духе.

— Сдержи это желание, — сказал я, потихоньку трогая следом.

Несколькими минутами позже «субурбан» остановился и подхватил Уоррена Гриффина, жившего неподалеку, в жилом массиве Грейстоун. Затем машина двинулась к застройке Ноб-Хилл, где в нее сел Браунли Харрис. Потом автомобиль, набирая скорость, выбежал из Роки-Маунта на 64-е шоссе федерального значения, направляясь в сторону Роли.

— Никто из них не выглядит раненым, — заметил Сэмпсон. — Кого же ты подстрелил на Пятой улице?

— Понятия не имею. Хотя это осложняет дело, ты не находишь? Так или иначе, эти трое что-то знают. Они состоят в этом сговоре, о котором мы постоянно слышим.

— Серая стена недомолвок?

— Вот именно. И похоже, система эта действует безотказно.

Мне не было нужды следовать за синей машиной в непосредственной близости, и даже вообще держать «субурбан» в поле зрения. Чуть раньше, этим же утром, я прикрепил к днищу их автомобиля радиопеленгаторное устройство. Рон Бернс помогал мне всеми доступными ему средствами. Я рассказал ему о стрельбе перед своим домом.

Таким образом, я держался за киллерами на порядочном расстоянии. «Субурбан», не сворачивая с 64-го шоссе, проехал Зебулон, потом по магистрали I-40 выехал на шоссе «85-Юг». Мы проехали Берлингтон, Гринсборо, Шарлот, Гастонию и, наконец, въехали в Южную Каролину.

Но Сэмпсон, сидевший рядом со мной на переднем сиденье, уснул еще прежде, чем мы добрались до соседнего штата. Накануне он отработал суточную смену и был здорово вымотан. Наконец, уже в Джорджии, он открыл глаза, зевнул и потянулся — насколько позволяли его габариты и стесненное пространство салона.

— Где мы? — спросил он.

— В Лавонии.

— О, приятно знать. А где это?

— Возле Сэнди-Кросса. Мы в Джорджии. Все еще идем по их горячим следам.

— Ты думаешь, намечается еще убийство?

— Увидим.

В Доравилле мы сделали остановку, чтобы перекусить. Прикрепленное к «субурбану» подслушивающее устройство исправно держало след. Представлялось маловероятным, что они могли обнаружить его на данный момент.

Завтрак: омлет с сыром, деревенская ветчина и мамалыга — несколько разочаровывал. Закусочная выглядела вполне прилично и даже запах там стоял очень аппетитный, но щедрые порции оказались не ахти — за исключением, пожалуй, деревенской ветчины, которая, на мой вкус, тоже была солоноватой.

— Вижу, ты продолжаешь развивать отношения с Бернсом? Может, даже поступишь на службу в ФБР? — спросил Сэмпсон после второй чашки кофе. Я почувствовал, что он наконец начал просыпаться.

— Пока сам точно не знаю. Спроси меня этак через недельку. Пока я совершенно не в той кондиции. Как эта еда.

Сэмпсон кивнул:

— Ладно. Прости, что втянул тебя во все это, Алекс. Я даже не знаю, сможем ли мы их осилить. Они дерзкие и наглые, но, когда им надо, действуют очень осторожно.

Я согласился.

— Думаю, они совершают свои преступления исключительно ради денег. Но это только половина объяснения. Что послужило исходным импульсом? Кто стоит за ними? Кто оплачивает счета?

Глаза Сэмпсона сузились.

— Эти трое пристрастились убивать во время войны. Вошли во вкус. Такое иногда случается. Мне приходилось это видеть.

Я положил нож с вилкой и отодвинул тарелку. Я был совершенно не в состоянии прикончить ни омлет, ни ветчину. Едва притронулся к мамалыге, в которой явно чего-то не хватало. Может, «чеддера»? Или жареного лука с грибами?

— Я перед тобой в долгу, Алекс. Это крупный долг, — произнес Сэмпсон.

Я покачал головой:

— Ты мне ничего не должен. Хотя, вероятно, я все-таки что-то получу с этого.

Мы вернулись к машине и в течение еще двух часов следовали за поступающим сигналом. Поездка затянулась с раннего утра до середины дня.

Автостраду I-75 мы сменили на федеральное шоссе 41, а его — на старое 41-е. Потом оказались на какой-то узкой, извилистой деревенской дороге на территории Национального парка «Кеннесо-Маунтин». Начав путь в Роки-Маунте, мы сейчас преследовали трех киллеров по северной части штата Джорджия, потратив в общей сложности восемь часов и преодолев около пятисот миль.

Вначале я пропустил съезд на боковую дорогу и вынужден был вернуться. Недалеко от поворота сидел гриф-стервятник и следил за нами. Окрестные леса представляли собой сплошную чащу, даже густая листва выглядела зловеще.

Радиопеленгатор показал, что синий «субурбан» больше не движется.

— Нам надо оставить машину где-нибудь у главной дороги. Спрятать как можно лучше. И дальше идти через лес пешком, — сказал я.

— Звучит как настоящий план военной операции, хоть я и сыт по горло этими проклятыми лесами.

Я отыскал маленькую ответвляющуюся тропу, где можно было укрыть машину. Мы открыли багажник и вытащили вещевой мешок, а также пистолеты, патроны к ним и по паре очков ночного видения. Потом, пройдя с полмили через густые заросли, увидели небольшую бревенчатую хижину. Из каменной трубы вился дым.

Уютное местечко. Для чего оно, однако, предназначено? Для каких-то тайных сборищ? Кто там сейчас находится?

Хижина стояла на берегу небольшого озера, питаемого водами реки Джеке, по крайней мере так значилось на карте. Опушку обрамлял плотный темно-зеленый пояс из тсуги, берез и кленов. Толщину некоторых деревьев можно было свободно оценить футов в шесть.

У хижины был припаркован синий «субурбан», но здесь же, рядом, мы увидели и серебряный многоместный «мерседес» с номерными знаками Северной Каролины.

— У них гости. Кто бы это мог быть, черт возьми? — пробормотал Сэмпсон. — Что это — удар судьбы или подарок?

Мы увидели, как дверь хижины открывается. На пороге появился Томас Старки. На нем были зеленая футболка и мешковатые, обтрепанные брюки.

Следом за ним в дверном проеме возник Марк Шерман, окружной прокурор округа Камберленд. Силы небесные!

Это был тот самый юрист, который выступал обвинителем и осудил на смерть Эллиса Купера за три убийства, которые тот не совершал.

 

Глава 92

— А это еще что за черт? Ты знаешь этого типа? — спросил Сэмпсон. Его внутренний накал стремительно повышался.

— Я его помню. Как ты сказал, возможно, это маленький подарок судьбы. Только вот что делает здесь Марк Шерман?

Мы с Сэмпсоном, скрючившись, припали к земле за группой старых берез ярдах в ста от хижины. Обступавший нас темный лес был зловеще-мрачен и выглядел почти первобытным. Переплетающиеся под ногами корни гигантских деревьев покрывал мелкий папоротник. По дороге сюда мы изрядно исцарапали себе ноги, продираясь сквозь заросли шиповника и ежевики.

— Мы в глубокой заднице, где-то в окрестностях Кеннесо, штат Джорджия. У нас заняло чертову уйму времени сюда добраться. Что дальше? — спросил Сэмпсон.

— Дальше будем ждать. И слушать, — ответил я.

Я запустил руку в матерчатый вещевой мешок и вытащил черную коробку, к которой было приделано что-то вроде серебристого прутика. Аппарат представлял собой микрофон для подслушивания на дальних расстояниях — спасибо моим новым добрым приятелям из Федерального бюро расследований.

Распознав, что это такое, Сэмпсон кивнул:

— Да, чувствуется, что ФБР жаждет тебя заполучить не на шутку.

Я кивнул:

— Так оно и есть. Это новейшая техника. Но лучше подобраться чуть ближе.

Мы еще немного приблизились к хижине, ползя на четвереньках между огромными стволами смыкающихся над нами деревьев. Помимо микрофона дальнего действия, мы с Джоном были оснащены винтовками и девятимиллиметровыми пистолетами фирмы «Глок».

— Возьми вот это. На тот случай, если тебе не нравятся очки ночного видения, — сказал я, вручая ему карманную оптическую трубку, приспособленную для работы и днем и ночью. Полностью выдвинутая, она имела в длину меньше шести дюймов. Еще один ценный предмет, временно предоставленный мне ФБР.

— Думаю, это будет только справедливо, — отреагировал Сэмпсон. — Наверняка у этих ребяток в их скромной бревенчатой хижине тоже есть пара-тройка таких военных игрушек.

— Вот и я так рассудил. И именно этот аргумент использовал в разговоре с Бернсом. Да еще тот факт, что они выследили меня до моего собственного дома. У Бернса у самого трое детей. Он проявил полное понимание.

Сэмпсон бросил на меня взгляд:

— Я думал, ты не был уверен, что в Вашингтоне стреляли именно они, — прошептал он.

— А я и не был. И сейчас не уверен. Но надо же было что-то сказать Бернсу. Я ведь не уверен и в обратном.

Сэмпсон хихикнул и покачал головой:

— Тебя голыми руками не возьмешь.

Оставаясь как можно ближе к земле, я принялся наводить один конец микрофона на хижину. Сейчас мы находились от нее всего в пятидесяти ярдах. Я вертел микрофоном, пока голоса не сделались так отчетливы, словно говорящие находились на расстоянии всего нескольких футов.

Я узнал голос Старки.

— Я решил, что неплохо бы устроить сегодня небольшую вечеринку, советник. Завтра мы едем в горы охотиться на оленей. Вы с нами?

— Мне сегодня же необходимо вернуться, — ответил Марк Шерман. — Боюсь, для меня охота исключается.

Наступило короткое молчание, затем последовал взрыв смеха. В нем участвовали трое из четверых мужчин.

Тут в разговор вступил Браунли Харрис:

— Прекрасно, Шерман. Забирайте ваши замазанные кровью деньги и сматывайтесь. Почему бы нет? Слыхали такой анекдот? Дьявол встречается со своим адвокатом.

— Я его слышал, — сказал Шерман.

— Забавно, Марк. Ладно, все равно расскажу. Дьявол же, он хитер как черт, сами знаете. Я хочу сказать: вам, советник, это отлично известно. И вот дьявол говорит молодому юристу: «Я готов немедленно, прямо сейчас, сделать тебя старшим партнером. Сегодня же». Этот паршивец спрашивает: «Что я должен сделать?» Дьявол говорит: «Хочу получить твою бессмертную душу». Ладно, заметано. «А также бессмертные души всех твоих близких». Тот застывает, обдумывая услышанное, а сам довольно свирепо поедает дьявола глазами. Потом говорит: «Не пойму, а в чем подвох?»

В хижине раздался новый взрыв хриплого смеха. Даже Шерман к нему присоединился.

— Это действительно смешно, даже в четвертый раз. У вас действительно с собой оставшаяся часть моих денег? — спросил он, когда смех стих.

— Ну разумеется. Нам заплатили, и вы тоже должны сполна получить свою долю. Мы соблюдаем условия сделки, мистер Шерман. Можете нам доверять. Мы люди чести.

Неожиданно я услышал громкий шум слева от того места, где, согнувшись, сидели мы с Сэмпсоном. Оба мы проворно обернулись. Это еще что? По грунтовой дороге быстро приближалась красная спортивная машина. Слишком быстро.

— Кого еще черти принесли? — прошептал Сэмпсон. — Очередные киллеры? Может, те снайперы из Вашингтона?

— Кто бы ни были, они подъезжают.

Мы наблюдали, как красный автомобиль подскакивает на ухабистой лесной дороге. Он подкатил к «субурбану» и, визжа тормозами, остановился позади.

Дверь хижины открылась. Старки, а за ним и Харрис вывалились на крыльцо.

Одновременно распахнулись и дверцы спортивной машины. Оба действия произошли с танцевальной синхронностью, точно специально срежиссированные.

Из машины выпорхнули две темноволосые женщины. Азиатки, очень хорошенькие. На обеих были крохотные топики и короткие шорты. А также поражающие воображение туфли на чудовищно высоких каблуках. Водитель вытащил бутылку в серебряной обертке, улыбнулся и помахал Старки.

— Чао мунг да ден вой ам куа чунг той! — крикнул Старки с крыльца.

— Вьетнамки, — пояснил Сэмпсон. — Старки сказал что-то вроде: «Добро пожаловать на наш выпивон».

 

Глава 93

Мы уже больше двух часов сидели в засаде перед грубой бревенчатой хижиной и теперь увидели, как солнце скрывается за горами. Сильно похолодало, тело у меня изрядно затекло, и сказывалась усталость после долгого сидения за баранкой. В лесу начал свистеть и даже временами завывать ветер. Было ощущение, что он дует прямо сквозь меня.

— Все равно мы их возьмем, — хриплым шепотом произнес Сэмпсон. Думаю, он хотел меня приободрить. — Сегодня или немного позже. Они делают ошибки, Алекс.

Я не мог с этим не согласиться:

— Да, это так. Они не боги. Я даже не уверен, что они сами владеют всей картиной целиком. Они только ее часть.

Нам было слышно, что происходит в хижине — каждое слово. Марк Шерман, по-видимому, решил остаться на вечеринку. Изнутри доносились звуки рок-музыки. Надрывалась Дженис Джоплин, и одна из азиаток ей подпевала. Это было похоже на плохое караоке, но никто не жаловался. Потом зазвучала группа «Дорз». Воспоминание о Вьетнаме, полагаю. «This is the end…» — неслось оттуда.

Время от времени кто-нибудь подходил к окну. Обе азиатки сняли свои топы. Та, что повыше, вышла наружу подышать. Она постояла на крыльце, выкурила косячок, выпуская густые клубы дыма.

Вышел Харрис и присоединился к ней. Стоя на крыльце, они несколько минут поболтали по-английски.

— Я знавал твою маму-сан, — хихикая, сказал Харрис.

— Шутишь? — засмеялась девушка и выпустила струйку дыма. — Конечно, шутишь. Я поняла. Это шутка. — На вид ей было лет двадцать, может, чуть больше. Груди у нее были большие и чересчур круглые, искусственно наращенные. Она слегка покачивалась на своих высоких каблуках.

— Да нет, я ее знал. Я знался с ней во Вьетнаме. Я делал это с ней, а теперь буду делать с тобой. Улавливаешь иронию?

Девушка снова засмеялась:

— Вижу, что ты под кайфом.

— Ну, и это тоже, моя смазливая глупышка. Фокус в том, что ты, может, моя дочь.

Я перестал прислушиваться к их разговору и уставился в очертание двускатной крыши хижины на фоне неба. Домик был похож на какой-нибудь милый домашний коттедж, где семья проводит отпуск. Мы уже услышали, что их троица пользуется этим убежищем несколько лет. Они уже поболтали о совершенных в этих лесах убийствах, но было неясно, кого именно убили и почему. А также где зарыты тела.

Джим Моррисон все еще пел песню «The End». Телевизор тоже работал, передавали футбольный матч. Команда университета штата Джорджия играла против команды города Оберна. Уоррен Гриффин громко и вызывающе болел за Оберн. Марк Шерман, судя по всему, держал сторону Джорджии, и Гриффин осыпал его насмешками и оскорблениями.

Мы с Сэмпсоном продолжали лежать в канавке на безопасном расстоянии. Сделалось еще холоднее, и ветер раскачивал кроны громадных елей и берез.

— Похоже, Старки не участвует в этом веселье, — в конце концов произнес Сэмпсон. — Ты заметил? Чем он там занимается?

— Старки любит быть начеку, за всем присматривать. Он осторожный тип, вожак. Я хочу подползти поближе. Мы уже довольно долго не видим и не слышим другой девушки. Это мне не нравится.

Как раз в этот момент мы услышали восклицание Марка Шермана:

— Господи, не режьте ее! Осторожнее! Эй, парень! Опусти нож!

— Какого дьявола? Почему это мне ее не резать? — во всю глотку заорал Харрис. — На кой ляд она тебе сдалась? А ну давай тогда сам ее режь. Попробуй, тебе понравится! Ну же, прирежь ее, советник! Замарай и свои ручки для разнообразия!

— Я предупреждаю вас, Харрис. Положите свой проклятый нож.

— Ты меня предупреждаешь? Это забавно! Вот тебе, держи свой нож! Получай!

Судейский громко застонал. У меня не было никаких сомнений, что его пырнули.

Девушки подняли визг.

Шерман продолжал стонать, корчась от мучительной боли. В хижине воцарился хаос.

— Кокадау! — вдруг заголосил по-вьетнамски Харрис.

Это было похоже на вопль сумасшедшего.

— «Кокадау» означает «убивать», — перевел мне Сэмпсон.

 

Глава 94

В мгновение ока мы с Сэмпсоном вскочили и во весь опор понеслись к хижине. Мы достигли передней двери одновременно. Он ворвался первым с пистолетом в руках.

— Стоять! Полиция! — заревел он, перекрывая ревущую рок-музыку и телевизор. — Руки вверх! Быстро!

Я был как раз позади Сэмпсона, когда Старки выхватил свой «МР5». Одновременно с другого конца комнаты Гриффин принялся палить из пистолета. Обе девушки-вьетнамки, пронзительно визжа, бросились к задней двери. У них было достаточно уличного опыта и здравого смысла, чтобы спешно ретироваться. У той, что пониже, я заметил на щеке глубокий порез. По лицу ее текла кровь.

Марк Шерман неподвижно лежал на полу. Стена за телом законника была забрызгана кровью. Он был мертв.

Здоровенный пистолет-автомат вновь взорвался огнем, наполняя комнату дымом и грохотом. В ушах у меня звенело.

— Уходим! — крикнул Старки остальным.

— Ди ди мау! — дурным голосом заорал Харрис и захохотал.

Он что, совсем спятил, этот ублюдок? Вообще в уме ли они? Или это просто шайка помешанных?

Трое убийц выскочили через заднюю дверь и захлопнули ее за собой. Уоррен Гриффин прикрывал отход яростным огнем. Они не хотели устраивать финальной разборки внутри хижины. Старки имел для своей команды какие-то иные планы.

Мы с Сэмпсоном тоже лупили по отступающим бандитам, но им удалось уйти. Медленно и осторожно мы приблизились к задней двери. Никто нас там не поджидал, все было тихо.

Внезапно где-то в стороне раздались выстрелы. С полдюжины глухих хлопков. Пронзительные женские вопли прорезали тишину леса.

Я осторожно выглянул из-за угла хижины. То, что я увидел, было отвратительно. Девушки не успели добежать до своей машины. Обе лежали на грунтовой дороге, сраженные выстрелами в спину. Ни та, ни другая не шевелились.

Я обернулся к Сэмпсону:

— Сейчас вернутся за нами. Они хотят расправиться с нами прямо здесь, в лесу.

Мой друг покачал головой:

— Нет. Это мы с ними расправимся. Как только покажутся — стреляем. Без предупреждения, Алекс. Пленных не брать. Никаких пленных. Ты понимаешь, что я говорю?

Я понимал. Это будет битва не на жизнь, а на смерть. Не полицейская операция, а чистая война. И мы должны играть по тем же правилам, что и враги.

 

Глава 95

Неожиданно сделалось ужасно тихо. Словно ничего не произошло, словно мы были одни в этих лесах. Стали слышны отдаленный рокот реки и щебет птиц на деревьях. Белка резво пронеслась вверх по стволу тсуги.

И все. И кроме этого — никакого движения. Во всяком случае, ничего, что я бы мог заметить.

Это мертвое затишье отдавало потусторонним ужасом.

У меня начало появляться по-настоящему скверное чувство: мы были в ловушке. Они наверняка знали, что мы последуем сюда за ними, а как иначе? И это была их подконтрольная территория, а не наша. Они чувствовали себя здесь как рыба в воде. Сэмпсон прав: это война. Мы находились в зоне боевых действий, в стане противника, в ожидании неминуемой схватки с врагом. Командовал вражескими силами Томас Старки, а он прекрасно знал свое дело. Все трое были классными профессионалами.

— Мне кажется, одна из женщин шевельнулась, — сказал Сэмпсон. — Я пойду проверю, что с ней, Алекс.

— Мы пойдем вместе, — ответил я, но Сэмпсон уже осторожно выбирался из-под спасительной сени деревьев.

— Джон, — позвал я, но он не оглянулся.

Я наблюдал, как он бежит, низко пригнувшись. Сэмпсон умел быстро передвигаться, согнувшись практически в три погибели. У него это здорово получалось — армейская выучка. Он тоже был там.

Мой друг пробежал почти половину пути до того места, где лежали женщины, когда из чащи, справа от него, прогремел ружейный выстрел.

Никаких стрелявших видно не было — ничего, кроме клочьев дыма, поднимающихся вверх тремя струйками.

Сраженный пулей Сэмпсон тяжело упал наземь. Я увидел его ноги и поверженный торс, повалившийся прямо на куст ежевики. Одна нога конвульсивно дернулась. И все. Ничего больше.

Сэмпсон больше не двигался.

Необходимо было как-то к нему подобраться. Но как? Я пополз на животе к ближайшему дереву. Я ощущал себя невесомо и нереально. Абсолютно нереально, будто во сне. Раздались новые выстрелы. Пули отскакивали от камней, с глухим стуком вбивались в стволы соседних деревьев. Кажется, меня не задело, но они подобрались чертовски близко, обрушивая вокруг шквал огня.

Я увидел с правой стороны поднимающиеся клочья дыма от винтовок и почуял в воздухе сильный запах пороха.

Мне пришло в голову, что нам не выбраться из этой передряги. С моего места было прекрасно видно лежащего Сэмпсона. Он не двигался. Даже не дергался больше. Я не мог к нему подобраться. Они пригвоздили меня к месту. Мое последнее расследование… Я ведь так и говорил с самого начала.

— Джон! — позвал я. — Джон! Ты меня слышишь?

Я подождал несколько секунд, потом снова крикнул:

— Джон, дай знать, шевельнись как-нибудь. Джон? Пожалуйста, откликнись. Пожалуйста, шевельнись.

Но я не получил никакого ответа.

Кроме нового шквала яростного огня из лесной чащи.

 

Глава 96

Я никогда не испытывал ничего похожего на тот взрыв исступленного бешенства, пополам со страхом, что нахлынул на меня в этот момент. Я понял, что такое случается в бою, и на собственной шкуре оценил весь драматизм таких ситуаций. Солдаты теряли на поле брани товарищей и зверели, слегка трогаясь рассудком. А может, и не слегка.

Не это ли самое имело место в долине Ан Лао? В голове у меня громко гудело, перед глазами вспыхивали яркие разноцветные круги. Весь окружающий мир воспринимался абсолютно сюрреалистично.

— Джон! — опять позвал я. — Если ты меня слышишь, шевельнись хоть немного. Подвигай ногой.

«Не умирай у меня на руках. Не умирай вот так. Не здесь».

Но он не двигался, не вздрагивал, не отвечал. Не было ни малейшего признака, что он жив.

Вообще ничего.

Из лесу снова посыпался град пуль, и я вжался в землю, стараясь как можно теснее слиться с ней, зарываясь лицом в листья и грунт.

Я постарался выбросить из головы погибшего Сэмпсона. Если я этого не сделаю, то все попросту закончится моей смертью, они в конце концов доберутся до меня. На миг возникла душераздирающая мысль о Джоне и Билли. Я резко отогнал и ее. Это было необходимо. Не то я бы сдох от горя прямо на месте.

Беда состояла в том, что я не представлял, как мне перехитрить в лесу троих армейских рейнджеров, особенно на местности, с которой они были хорошо знакомы. Мне противостояла троица испытанных боевых ветеранов. Потому они и не спешили приближаться ко мне, не желая попусту рисковать. Они дождутся, когда окончательно стемнеет.

И ждать им оставалось совсем недолго. Может, с полчаса. После этого меня, очевидно, ждала смерть.

Я лежал за большой тсугой, и масса отрывочных, бессвязных мыслей теснились в моей голове. Я думал о детях. О том, как некстати я их оставляю; как не ко времени эта моя гибель; о том, что никогда их больше не увижу. Я получил от судьбы столько предостережений, столько раз был на волосок от гибели, но тем не менее все равно угодил в эту западню.

Я снова бросил взгляд на Сэмпсона — он лежал все так же неподвижно. Пару раз я осторожно поднимал голову — буквально на секунду. По-змеиному стремительно вытягивал шею, вглядываясь в просветы между деревьями.

В лесу было незаметно никаких движущихся теней. Тем не менее я знал, что эти люди рядом. Трое армейских головорезов под командованием Томаса Старки.

Они бывали здесь прежде и наизусть знают эти места. Они умеют ждать терпеливо, как сама смерть.

Они уже убили уйму людей — и на войне, и в мирной жизни.

Я вспомнил слова Сэмпсона, сказанные перед тем, как он бросился на помощь этим двум женщинам. Как только покажутся — стреляем. Без предупреждения, Алекс. Пленных не брать. Ты понимаешь, что я говорю?

Я это отлично понимал.

 

Глава 97

Терпение. Это была игра на тактику выжидания, игра под девизом «Кто кого пересидит?», и никак иначе. Вот все, что я понимал о настоящем моменте. Я даже знал военный термин для того, что мне предстояло делать дальше.

«Ускользнуть и спастись». Я осмотрел неровную ухабистую местность позади себя и понял, что могу потихоньку перебраться пониже, в некую впадину на поверхности — что-то вроде маленького овражка, — которая обеспечит мне кое-какое прикрытие, а также позволит перемещаться в боковом направлении, к востоку или к западу. Я мог бы менять свое местонахождение, не обнаруживая себя при этом.

Это дало бы мне маленькое преимущество.

А я готов был сейчас уцепиться за любую соломинку. Я чувствовал себя уже почти покойником. На данный момент я не видел из создавшегося положения никакого выхода. Поэтому та впадина, или ложбина, выглядела для меня ужасно привлекательно.

Я подумал о Старки, Гриффине и Харрисе. О том, как хорошо они натасканы в своем страшном деле, и о том, как страшно хочется мне их свалить, в особенности Старки. Недаром он был лидером — самый хитроумный и жестокий из них троих. Потом мне опять вспомнились слова Сэмпсона: «Пленных не брать». Но только и они думали точно так же.

Я начал потихоньку отползать назад. Я называю это «отползать», но на самом деле я почти вгрызался, кротом вкапывался в мокрые листья и мягкую землю.

Как бы там ни было, но мне удалось добраться до впадины не подстреленным, практически в целости и сохранности. Все ноги и грудь у меня были утыканы колючками и шипами. Я не был уверен, но надеялся, что из леса меня не заметно. Так или иначе, никто не пустил пулю мне в голову. Во всяком случае, пока. Это ведь хороший знак, не так ли? Само по себе уже победа.

Я пополз по ложбине в сторону — медленно, плотно вжимая лицо в холодную землю и листья. Не имея даже возможности толком дышать. Так я продвигался до тех пор, пока не оказался в добрых пятнадцати или двадцати ярдах от моей первоначальной позиции. Я не рисковал поднять голову, но знал, что угол моего местоположения относительно леса и хижины значительно изменился.

Могли они наблюдать за мной откуда-нибудь, прямо из-под бока? Я считал, что нет. Но прав ли я был?

Я прислушался.

Ни хруста веточки, ни шороха отодвигаемого кустарника. Один только ровный шум ветра.

Я прижал ухо к земле, надеясь, что такой маневр даст мне преимущество. Но это не помогло.

Тогда я подождал еще немного.

Терпение.

В голове моей в виде отдельных фактов всплывало некогда слышанное от Сэмпсона о десантниках спецназа. Во время войны во Вьетнаме рейнджеры истребили предположительно по пятьдесят пять вьетконговцев на каждого. Во всяком случае, так гласит история. И они умели позаботиться о себе. Лишь один рейнджер на вьетнамской войне пропал без вести. Все остальные остались в живых, все до единого.

Может, они уже ушли, незаметно скрылись из леса? Но нет, я в этом сомневался. Зачем им оставлять меня здесь живым? Они на это не пойдут. Старки такого не допустит.

Я чувствовал вину за то, что оставил Сэмпсона лежать там, но я не собирался на этом чувстве зацикливаться. Сейчас мне нельзя об этом думать. Только не сейчас. После. Если когда-нибудь наступит это после.

Как увидишь — стреляй.

Без предупреждения.

Понимаешь?

Тем же манером я двинулся дальше, заворачивая, по моим расчетам, к северо-востоку. Перемещались ли и они вместе с мной?

Остановка.

Новое местоположение.

В этом новом положении я переждал некоторое время. Время сделалось страшно емким, каждая секунда тянулась, как целый десяток. Вдруг я заметил что-то движущееся. Господи Иисусе! Что это? Но то оказалась всего лишь рыжая рысь, поедающая собственный помет. Ярдах в двадцати — двадцати пяти от меня. Она не обращала на меня ровно никакого внимания, пребывая в своем, совершенно отдельном мире.

Затем я услышал, как кто-то приближается, и этот кто-то — проклятие! — был совсем рядом!

Как ему удалось подобраться так близко, не будучи услышанным?

Мать честная, он был почти надо мной!

 

Глава 98

Услышал ли и он меня?

Знал ли, что я прямо здесь, в нескольких футах?

Я затаил дыхание, боясь даже моргнуть.

Он двинулся снова.

Очень медленно, очень осторожно. Как профессиональный солдат. Нет, как профессиональный убийца. Здесь ведь имеется большая разница. Или все-таки нет?

Я не переместился ни на дюйм.

Терпение.

Никаких пленных.

Он был очень близко — почти у самой впадины, в которой я лежал. Он шел прямо на меня, он пришел за мной. Он определенно знал о моем местонахождении.

Который из них? Старки? Гриффин? Харрис, сокрушительного столкновения с которым я избежал во время игры в софтбол? Это он угробит меня сейчас? Или я его?

Кому-то суждено умереть меньше чем через минуту.

Кто это будет?

Кто стоит сейчас там, над моей головой?

Я чуть изменил положение тела — так, чтобы увидеть его в тот самый момент, когда он подберется к краю впадины. Собирается ли он поступить именно так? Что подскажет ему его инстинкт убийцы? Ему уже случалось подобным образом выслеживать дичь. Мне — нет. Не в лесу, во всяком случае. И не на войне.

Он опять передвинулся. Он перемещался понемножку, по нескольку дюймов зараз.

Куда, черт возьми, он направляется? Он был практически у меня над головой.

Я впился взглядом в неровный край впадины и затаил дыхание. Старался даже не моргать. Я чувствовал, как пот катится сквозь мои волосы и стекает по шее и спине. Невообразимо холодный пот. Шум у меня в ушах возобновился.

Кто-то перевалился через край канавы.

Браунли Харрис! Глаза его расширились при виде меня. Мой пистолет уперся ему в лицо.

Я сделал только один выстрел. Бум! И на том месте, где только что был его нос, образовалась темная дыра. Из самой середины его лица струёй забила кровь. Винтовка «M-16» выпала у Харриса из рук.

— Без предупреждения, — прошептал я, подбирая винтовку. Двигались ли вслед за ним и остальные? Находились ли они поблизости? Я ждал встречи с ними, готовый, как никогда, к стремительной дуэли.

Сержант Уоррен Гриффин.

Полковник Томас Старки.

Лес стоял мрачный и зловещий, тая в себе гибель. Его вновь окутала мертвая тишина. Я поспешил отползти прочь, ныряя под покров темноты.

 

Глава 99

На небо выплыла полная луна, и это было одновременно и хорошо и плохо. Мне было ясно, что теперь они за меня возьмутся. Это представлялось логичным, но совпадала ли моя логика с логикой убийц?

Сейчас я находился где-то вблизи своей первоначальной позиции. Во всяком случае, так мне казалось.

Затем я почувствовал безошибочную уверенность.

Глаза мои непроизвольно наполнились слезами. Я увидел Сэмпсона, все еще лежащего на том самом месте, где был подстрелен. В лунном свете мне было отчетливо видно его тело. И меня вдруг начало трясти. Случившееся наконец обрушилось на меня во всем своем ужасе. Я провел рукой по глазам. Мне казалось, что сердце мое кто-то сжал железным кулаком и не отпускает.

Я увидел мертвых женщин, лежащих на грязной, немощеной дороге. Мухи жужжали над их телами. С дерева неподалеку прокричала сова. Я вздрогнул. Вероятно, утром ястребы или грифы прилетят клевать их тела.

Я надел привезенные с собой очки ночного видения, надеясь, что они дадут мне преимущество. Может, и нет. Вполне вероятно, что нет. У Старки с Гриффином тоже есть все самое лучшее. Ведь они работают в компании, выпускающей высокотехнологичное военное оборудование, не так ли?

Я не уставал напоминать себе, что вывел из строя Браунли Харриса. Это придавало мне уверенности. Ведь он был вроде бы крайне удивлен, увидев меня. Теперь он был мертв, и вся его заносчивость испарилась, разнесенная моей пулей.

Но смогу ли я так же застать врасплох и Старки с Гриффином? Несомненно, они слышали выстрел. Может, они подумали, что это выстрел Харриса? Нет, они должны были понять, что он погиб.

Несколько минут я рассматривал вариант откровенного бегства. Что, если просто припуститься со всех ног? Возможно, мне удастся достичь дороги. Впрочем, я сомневался. Более вероятно, что меня застрелят при попытке.

Они были знатоками своего дела, но ведь и Харрис был знатоком. Он был тертый калач, но тем не менее лежал сейчас мертвый в канаве. И у меня в руках была его винтовка.

Терпение. Переждать, пересидеть. У них тоже имеются вопросы и сомнения.

Я еще несколько секунд смотрел на тело Сэмпсона, потом отвернулся. Я не мог себе позволить думать сейчас о нем. Не имею права, не то погибну тоже.

Я так и не понял, откуда она взялась — оглушительная очередь оружейного огня. Кажется, кто-то из них, или оба, оказались между мной и хижиной. Я стремительно обернулся в направлении выстрелов. И тут из темноты раздался голос. Он звучал прямо у меня за спиной:

— Опусти оружие. Кросс. Я не хочу тебя убивать. Не сейчас.

Уоррен Гриффин был рядом со мной, в ложбине. Теперь-то я его увидел. Его винтовка была нацелена мне в грудь. В очках ночного видения он выглядел незнакомцем.

Потом возник Томас Старки, так же в очках. Он стоял над канавой, глядя в упор сверху вниз. «М-16» в его руках была наведена мне в лицо, и он улыбался отвратительной и страшной улыбкой. Улыбкой победителя.

— Что, не мог оставить это дело в покое, козел. Ну вот, теперь Браунли мертв. Как и твой напарник, — проговорил Старки. — Ты наконец доволен?

— Ты забыл о двух женщинах. И о законнике, — сказал я.

Было странно смотреть на Гриффина и Старки через очки ночного видения, зная, что они видят меня в том же виде. Мне так сильно, просто до боли, хотелось сокрушить их. К сожалению, этому уже не суждено сбыться.

— Что за чертовщина происходила тогда во Вьетнаме? — спросил я у Старки. — Какой механизм запустил все нынешние убийства? Что это было?

— Все, кто там был, знают. Но никто не хочет говорить об этом. Ситуация вышла из-под контроля.

— Конкретно, Старки? Как оно могло дойти до такого состояния?

— Все началось с одного непутевого взвода, сорвавшегося с катушек. Во всяком случае, так нам было сказано. Мы были направлены в долину Ан Лао, чтобы их остановить. Навести там порядок. Вернуть ситуацию под контроль.

— Вы имеете в виду убийство своих же солдат? Таковы были полученные вами инструкции, Старки? Кто, черт возьми, стоит за этим? Почему убийства продолжаются?

Мне предстояло умереть, но я все равно хотел знать ответ. Мне нужно было знать правду. Адская эпитафия: «Алекс Кросс. Умер в поисках правды».

— А, чтоб я сам понимал! — прошипел Старки. — Хрен их разберет. Мне тоже не все известно. И я не намерен больше болтать об этом! А что я намерен, так это разрезать тебя на мелкие на кусочки. Такое там тоже бывало. Я на деле, предметно, покажу тебе, что делалось в долине Ан Лао. Видишь этот нож? Это армейский нож, он называется спасательным. И я им отлично владею. Не так давно практиковался.

— Это я знаю. Я видел некоторые из твоих зверств.

И тут произошла поразительнейшая вещь, какую даже невозможно было представить. У меня буквально снесло крышу, и мозги рассыпались на тысячу кусков.

Я тупо глядел куда-то мимо Старки. Но теперь что-то изменилось там, у него за спиной. Сначала я не мог сообразить, что именно, потом понял, и у меня ноги стали как ватные.

Сэмпсон исчез!

Я больше не видел его лежащего тела. Сначала я подумал, что просто потерял ориентацию. Но потом убедился, что нет. Его тело только что было там — под березой. Но теперь его там не было.

«Без предупреждения, Алекс». «Пленных не брать». «Ты понимаешь, что я говорю?»

Я услышал его слова, эхом отдающиеся у меня в голове. Я буквально слышал самый их звук.

— Опустите оружие, — сказал я Старки и Гриффину. — Положите на землю. Быстро!

Они были слегка озадачены, но и тот и другой продолжали в меня целиться.

— Я изрежу тебя на кусочки, — произнес Старки. — Это будет длиться часами. Мы останемся здесь до утра. Обещаю.

— Бросай оружие! — прозвучал голос Сэмпсона, а в следующий миг и сам он шагнул из-за березы. — И нож тоже! Ты никого не изрежешь, Старки.

Уоррен Гриффин стремительно развернулся в ту сторону. И в тот же миг два выстрела поразили его в горло и верхнюю часть груди. Он дернулся, пистолет выпал у него из рук, а сам он повалился навзничь. Алая артериальная кровь хлынула из ран его мертвого тела.

Томас Старки наводил на меня пистолет.

— Старки, нет! — крикнул я. — Нет!

Пуля угодила ему в верхнюю часть груди. Но его это не остановило. Второй выстрел поразил Старки в бок, развернув вокруг своей оси. Третья пробила лоб, и он затих навсегда, свалившись бесформенной кучей. Его пистолет и спасательный нож упали в канаву к моим ногам. Пустые, мертвые глаза уставились в ночное небо.

Никаких пленных.

Сэмпсон, пошатываясь, шел ко мне. Приблизившись, он прохрипел отрывисто:

— Я живой, я живой.

И без сил рухнул мне на руки.