Глава 22

Никто не мог понять, что и почему происходит.

Ему это очень нравилось: ни с чем не сравнимое ощущение собственного превосходства. Все вокруг представлялись какими-то дрожащими дураками. По принятой им шкале результат 9,999 из 10 пока что не давал осечек. Дирижер был уверен, что не допустил еще ни одного серьезного промаха. Ему принесло огромное удовлетворение ограбление в Фоллз-Черч, не говоря уже о четырех озадачивающих всех убийствах.

Он смаковал каждый эпизод кровавого преступления, словно лично находился одновременно и в банке, и в доме менеджера вместе со счастливчиками Красным, Белым, Синим и мисс Зеленой. Он воочию представлял себе сцену, разыгравшуюся в семье Бартлеттов, и происходившее в помещении банка, испытывая при этом самое искреннее удовольствие. Дирижер снова и снова воссоздавал в мозгу все подробности, и это занятие ему не приедалось, особенно в том, что касалось убийств. Символичность и артистизм осуществленного наполняли его уверенностью в мощи своего интеллекта и потрясающем даре предвидения.

Дирижер не мог без улыбки вспоминать звонок в полицию, предупреждавший о том, что ограбление банка идет полным ходом. Звонил он, естественно, сам. Ему хотелось, чтобы служащие «Ферст Юнион» были убиты. На этом-то и строился весь план. Неужели еще никто до этого не додумался?

Теперь ему придется подбирать новую команду: самую профессиональную, которую почти невозможно будет отыскать. Эта группа должна быть исключительно способной, непредсказуемой и самостоятельной, настолько, что сможет представлять угрозу даже для него самого. Дирижер ясно сознавал, что одаренные люди обладают эго, которое не так-то легко подчиняется чужой воле. Сам он, во всяком случае, принадлежал именно к таким индивидуумам.

Он вывел имена и фамилии потенциальных кандидатов на экран компьютера. Дирижер тщательно изучал их полицейские характеристики и отчеты о криминальном прошлом, словно знакомился с резюме при приеме на работу. И, наконец, тем самым унылым дождливым днем он все-таки отыскал достойные кандидатуры, которые отличались от всех прочих так же, как сам Дирижер от всего человечества.

Доказательства? На этих людей отсутствовали полицейские досье. Они никогда не привлекались к ответственности и даже не подозревались в чем-либо предосудительном. Вот почему Дирижеру пришлось затратить столько труда, чтобы отыскать их. Для его идеального плана — для его шедевра — эта команда представлялась настоящим совершенством.

Неужели кто-нибудь сможет догадаться, что вскоре произойдет?

 

Глава 23

В девять часов утра я встретился с неврологом Томасом Петито, который долго и терпеливо объяснял мне, какие процедуры должна будет пройти в этот день Дженни. В первую очередь ему хотелось исключить некоторые возможные причины ее приступов. Он добавил, что волнение ни к чему хорошему не приведет, так как Дженни находится в очень опытных руках (доктор имел в виду себя), и что в настоящее время самое лучшее, что я могу сделать, — это отправиться на работу.

— Я не хочу, чтобы вы беспокоились без видимых на то причин, — уверенно произнес Петито. — И, кроме того, было бы нежелательно, если бы вы часто вставали на моем пути.

После того как мы пообедали с Дженни, я отправился по магистрали I-95 в Куонтико. Мне требовалось встретиться с лучшими работниками ФБР в области составления психологических портретов преступников, а также техническими экспертами. Мне очень не хотелось оставлять дочурку в больнице, но теперь с ней была Нана, а до следующего утра доктор не назначил Дженни никаких серьезных процедур и анализов.

Кайл Крэйг звонил мне в больницу и справлялся относительно самочувствия Дженни. Он был серьезно озабочен ее состоянием. Затем Кайл добавил, что на него со всех сторон уже наседают и Министерство юстиции, и представители банковской сферы, и, конечно же, пресса. Целая сеть агентов ФБР прочесывала часть восточного побережья, но, к сожалению, ничто не приносило результатов. Кайл даже включил в команду одного из тех сотрудников, которому в середине 80-х удалось напасть на след такого специалиста по ограблению банков, как Джозеф Дагерти, выделив агенту специальный самолет.

Кайл сообщил также, что сейчас старший агент Кавальерр возглавила временную оперативную группу для решения нашей проблемы. Впрочем, меня его новость не удивила. Эта женщина с первого взгляда приятно поразила меня своим умом и энергией. Пожалуй, я еще не встречал настолько эффективных агентов в ФБР, если, конечно, не считать самого Кайла.

Агента, который в свое время охотился за Дагерти, звали Сэм Уитерз. Кайл, агент Кавальерр и я встретились с ним в конференц-зале в Куонтико. Сейчас Уитерз вышел на пенсию: ему давно перевалило за шестьдесят, и бывший агент поведал нам о том, что уделяет много времени игре в гольф в районе Скоттсдейл. Он признался и в том, что вот уже много лет даже не вспоминал о банковских ограблениях, но именно события последних дней привлекли его пристальное внимание.

Бетси Кавальерр сразу приступила к делу:

— Сэм, вам удалось прочитать подробные отчеты о том, что происходило в «Ситибэнк» и «Ферст Юнион»?

— Разумеется. Пока добирался сюда, я успел изучить все документы, предоставленные мне, — быстро ответил Уитерз, проводя рукой по своему короткому «ежику». Это был крепкий, коренастый мужчина, весил он, наверняка, не менее ста сорока фунтов, а может, и более, и здорово напоминал мне таких известных в прошлом бейсболистов, как Тед Клузевски и Ральф Кайнер.

— Можно спросить о ваших первых впечатлениях? — поинтересовалась Бетси у бывшего агента. — Что вы думаете обо всем этом, Сэм? Не находите ли какой-либо связи с нынешней кутерьмой?

— Слишком уж велика разница между этими преступлениями и теми, что мне приходилось расследовать, — вздохнул Уитерз. — Ни Дагерти, ни Коннор не были столь агрессивными по натуре. Эти парни росли в мелких провинциальных городишках и мыслили в таких же масштабах. Ну, в общем, у них была так называемая «старая школа», представителей которой до сих пор можно увидеть в фильмах, демонстрируемых по некоторым телеканалам. Даже их заложники характеризовали этих преступников как «близких нам по духу», «в чем-то даже благородных» и «симпатичных». Коннор, например, каждый раз пространно объяснял, что у него никогда и в мыслях не было своровать что-то из дома заложника. При этом он неизменно добавлял, что не испытывал желания причинить кому-то хоть какой-то вред. Они с Дагерти просто ненавидели сами банки, а также страховые компании. Может быть, вот это последнее утверждение как-то поможет вам выйти на ваших преступников.

Уитерз продолжал предаваться воспоминаниям, строить всевозможные догадки, и по залу разносился его приятный тягучий говор, столь типичный для жителя Среднего Запада. Я откинулся на спинку кресла и принялся размышлять над только что услышанным. Возможно, действительно кто-то еще настолько же яростно ненавидел и банки, и страховые компании? А, может быть, эти люди презирали банкиров вместе с их семьями, имея для этого какую-то тайную, пока никому не понятную причину? За грабителями и убийцами, в самом деле, мог стоять некто, кто уже издавна «точит зуб» на банкиров. Пожалуй, за это стоило зацепиться. Как, впрочем, и за все то малое, что мы имели на сегодняшний день.

После того как Сэм Уитерз покинул конференц-зал, мы еще долгое время вспоминали другие ограбления, которые каким-то образом могли быть связаны с нашим расследованием. Одно из них сразу же привлекло мое внимание. В январе произошло крупное ограбление банка неподалеку от Филадельфии. Двое преступников похитили мужа исполнительного директора банка и их маленького сына. Они заявили, что имеют при себе бомбу, и угрожали взорвать заложников, если им немедленно не будет открыт доступ к хранилищу.

— Они держали связь при помощи переносных раций «уоки-токи». И, кроме того, использовали полицейские сканеры. Примерно так же, как это произошло в банке «Ферст Юнион», — сообщила Бетси, сверившись со своими пространными записями. — Не исключено, что это были те же самые грабители, которые орудовали и в «Ферст Юнион».

— А какое-нибудь насилие было совершено в пригороде Филадельфии? — тут же поинтересовался я.

Бетси отрицательно покачала головой, и ее блестящие волосы скрыли, словно занавеской, половину лица.

— Ничего подобного там не происходило.

В расследовании были задействованы многочисленные силы ФБР и сотни местных полицейских участков, однако, до сих пор нам не удалось продвинуться ни на шаг. Что-то определенно шло не так. Мы никак не могли поставить себя на место преступников и постараться рассуждать так же, как они.

 

Глава 24

Примерно в половине пятого я вернулся в больницу Святого Антония. Дженни не оказалось в палате, что сразу же насторожило меня. Правда, здесь оставались Нана и Дэймон, которые спокойно читали какие-то журналы. Бабуля объяснила мне, что Дженни забрал невролог доктор Петито, чтобы сделать дополнительные анализы.

Без четверти пять моя дочурка вернулась в палату. Она выглядела уставшей, и я тут же подумал о том, что Дженни еще слишком мала для таких серьезных испытаний. Они с Дэймоном считались крепкими и здоровыми ребятишками и практически никогда не болели, даже в младенчестве. И это пугало меня еще больше.

Когда Дженни ввезли в палату на кресле-каталке, Дэймон неожиданно закашлялся. У меня тоже почему-то сдавило горло.

— Обними нас, папочка, только покрепче, как тогда, когда мы с Дэймоном были совсем маленькими, — попросила Дженни, глядя на меня и брата.

Яркие воспоминания нахлынули на меня, захватив все мое воображение. Я тут же вспомнил, как, бывало, сжимал их сразу обоих в своих ручищах, когда мои дети были совсем крошечными. Сейчас я поступил именно так, как попросила Дженни: с любовью обхватил их обоих и нежно сдавил в объятиях.

Пока мы обнимались втроем, получая от этого немалое удовольствие, из коридора вернулась Нана, но бабуля оказалась не одна: она вела за собой еще кого-то.

Сразу вслед за ней в палату вошла Кристина Джонсон. Сегодня она была одета в серебристо-серую кофточку, темно-синюю юбку и такие же изящные туфли. Скорее всего, она пришла в больницу сразу после того, как закончила работу в школе. И если в отношении меня Кристина продолжала оставаться далекой и недоступной, по крайней мере, она явилась сюда хотя бы ради Дженни.

Я оставил себе мысленное напоминание позже выяснить, кто в это время находился с маленьким Алексом.

— Оказывается, тут все в сборе, — как можно спокойней произнесла Кристина, при этом, однако, упорно избегая моего взгляда. — Жаль, что я не захватила свой фотоаппарат.

— А мы всегда стараемся быть вместе, — тут же отреагировала Дженни. — Просто у нас такая дружная семья.

Мы поговорили о какой-то ерунде, но, в основном, все слушали Дженни: она рассказывала о своем длинном и неприятном дне. Внезапно дочь показалась мне чересчур уж маленькой и абсолютно беззащитной. В пять часов ей принесли в палату обед. Однако вместо того, чтобы пожаловаться на скудную больничную еду, Дженни неожиданно начала расхваливать ее, причем далеко не в пользу своих любимых блюд, которые так искусно умела готовить Нана.

Такого поворота событий никто не ожидал, поэтому мы все весело рассмеялись. Все, кроме бабули, которая притворилась, что смертельно обиделась на девочку.

— Ну, что ж, — стрельнула она глазами в сторону Дженни, — значит, когда ты вернешься домой, то будешь заказывать себе обеды прямо из больницы. Заодно избавишь меня от лишних домашних хлопот.

Дженни расхохоталась:

— По-моему, для тебя, чем больше хлопот по дому, тем лучше! Да ты же обожаешь работать!

— А ты, как мне кажется, обожаешь постоянно поддразнивать меня, — сразу же нашлась бабуля.

Когда Кристина уже собиралась уходить, сестра принесла из ординаторской радиотелефон, сразу же объявив при этом, что кому-то срочно потребовался детектив Кросс. Я застонал и с досады мотнул головой. Все молча уставились на меня, и мне пришлось взять эту проклятущую трубку.

— Ничего, папа, все нормально, — поддержала меня Дженни.

Звонил Кайл Крэйг. Его новости оказались далеко не из приятных:

— Я сейчас направляюсь в Росслин, в филиал «Ферст Вирджиния», — сразу же начал он. — Совершено еще одно ограбление, Алекс.

Нана буквально пронзала меня своим взглядом, испускавшим почти осязаемые отравленные стрелы. Кристина по-прежнему не смотрела на меня. Я чувствовал себя неловко, будто совершил что-то предосудительное.

— Мне придется покинуть вас на час или два, — произнес я, когда разговор был закончен. — Простите…

 

Глава 25

Ограбления банков происходили слишком быстро, одно за другим: так падают умело выстроенные в ряд костяшки домино. Тот, кто стоял за всем этим, явно не был намерен давать нам время на размышление, передышку или возможность собраться и хорошенько организовать само расследование.

Росслин находился всего в пятнадцати минутах езды от больницы Святого Антония. Пока я даже не мог себе представить, что ждет меня там, какие свидетельства изощренной жестокости преступников, или хотя бы число жертв.

Филиал «Ферст Вирджиния» располагался в квартале от штаб-квартиры «Белл Атлантик». Здание банка стояло отдельно от других строений. Может быть, это тоже имело какое-то особое значение для преступников? Но какое? Те ничтожные догадки и зацепки, которые мы имели, пока что ни к чему не приводили. Ни меня, ни остальных сотрудников полиции и ФБР.

Прямо через улицу я заметил здание пончиковой «Данкин Донатс» и небольшого видеозала, показывающего блокбастеры. Люди входили внутрь здания и выходили назад. Здесь жизнь шла полным ходом, словно ничего и не произошло в этом уютном столичном пригороде.

И все же здесь случилось нечто страшное.

На парковке возле банка я приметил четыре черных седана. Скорее всего, машины принадлежали ФБР, и я остановил свой «порше» рядом с ними. Полицейские автомобили еще не подъехали к месту происшествия. Хотя Кайл позвонил мне, он, скорее всего, пока еще не удосужился поставить в известность о случившемся полицию Росслина. Это показалось мне недобрым знаком.

Я предъявил свой значок детектива долговязому агенту, дежурившему у входа в банк. Парню на вид было около тридцати лет, и по его лицу я сразу понял, что он здорово нервничает и прилично напуган.

— Помощник директора уже там и ожидает вас, детектив Кросс, — сообщил мне агент, и я сразу же отметил, что его голос с вирджинским акцентом чем-то схож с выговором самого Кайла.

— Потерпевшие есть?

Агент лишь отрицательно покачал коротко стриженной головой. Он изо всех сил старался оставаться спокойным:

— Мы только что прибыли, сэр, и поэтому я не в курсе того, что происходило при ограблении. Старший агент Кавальерр оставила меня дежурить здесь, у входа. Она ведет расследование этого дела.

— Да, я знаю.

Я открыл стеклянную дверь и сразу же остановился на пару секунд возле банкоматов, чтобы сосредоточиться и собраться с мыслями. Кайл и Бетси Кавальерр находились в дальнем конце вестибюля.

Они оживленно беседовали с каким-то седовласым господином, очевидно, менеджером или помощником менеджера банка. Похоже, здесь никто не пострадал. Но возможно ли такое?!

Как только Кайл приметил меня, то сразу же направился в мою сторону. Агент Кавальерр не отставала от него ни на шаг, и мне почему-то даже почудилось, что они срослись вместе, как сиамские близнецы.

— Просто чудо какое-то! — воскликнул Кайл. — Они никому не причинили вреда! Правда, успели все-таки забрать деньги и смыться. Сейчас надо навестить дом менеджера. Они держали в заложниках его жену и дочь, Алекс, а теперь в доме почему-то не отвечает телефон.

— Позвони в полицию Росслина, Кайл. Их машины прибудут туда быстрее.

— Мы сами находимся в трех минутах езды от этого дома. Вперед! — рявкнул Кайл, и они вместе с агентом Кавальерр рванулись в сторону входной двери.

 

Глава 26

Кайл достаточно ясно дал мне понять, что данным расследованием занимается исключительно ФБР. Мое присутствие и помощь приветствовались, но если меня при этом что-то не устраивало, мне могли в любой момент «указать на дверь». Пока что я решил оставаться с ними. Впрочем, раз уж расследованием занимались Кайл и Кавальерр, то наступило их время попариться в скороварке и заиметь серьезную головную боль.

Пока мы мчались по Росслину в одном из фэбээровских седанов, никто не произнес ни слова. Единственной общей деталью при всех ограблениях оставалось следующее: если происходил налет на банк, обязательно кто-то из невинных людей должен был погибнуть. Можно было бы даже предположить, что в ограблениях принимал участие типичный серийный убийца.

— Неужели сработала сигнализация в банке, и поэтому ФБР было сразу же оповещено о случившемся? — наконец, не выдержал я. Этот вопрос мучил меня с той самой секунды, когда Кайл позвонил мне в больницу Святого Антония и сообщил о преступлении.

Бетси, сидевшая спереди, обернулась ко мне.

— Дело в том, что в последнее время несколько банков, и среди них «Ферст Юнион», «Чейз», «Ферст Вирджиния» и «Ситибэнк», были непосредственно связаны с нами. Причем к такому решению пришли сами банкиры и нам даже не пришлось оказывать на них никакого давления. К тому же, мы перевели на работу в район Вашингтона дополнительно несколько десятков своих агентов, чтобы быть готовыми к действиям в любую минуту, как только поступит сигнал об ограблении. В филиал Росслина мы прибыли менее чем за десять минут после поступления такого сигнала. Тем не менее, преступникам уже удалось скрыться.

— Так вы позвонили в полицию Росслина? — не сдавался я.

— Позвонили, Алекс, — устало отозвался Кайл. — Мы не хотим ни у кого стоять на дороге, если в этом нет особой необходимости. Они уже на пути к банку.

Я только покачал головой и закатил глаза вверх:

— К банку, но не к дому менеджера, насколько я тебя понял.

— Мы хотим проверить этот дом первыми, — ответила за шефа Бетси. — Убийцы до сих пор не совершили ни единой промашки. И мы тоже не имеем права на ошибку. — Мне показалось, что она вела себя со мной слишком резко и бесцеремонно. Мне не понравился ее тон, но ей, как я догадался, мое мнение было безразлично.

— В Росслине весьма способные сотрудники полиции, — сообщил я. — Мне приходилось несколько раз работать с ними. А вам? — Я чувствовал своим долгом защитить людей, которых я хорошо знал и считал эффективными работниками.

Кайл снова вздохнул:

— Понимаешь, все зависит от того, кто первым отреагирует на ограбление. Вот в чем дело. Бетси совершенно права. Мы не можем позволить себе ошибиться. Они ведь не ошибаются.

Мы свернули на Хай-стрит. Этот район казался мирным и спокойным: все те же ухоженные лужайки, цветущие сады, гаражи на два автомобиля и большие особняки, как старые, так и только что отстроенные.

«Каждый раз они обязательно кого-нибудь убивают, — мучила меня одна и та же мысль. — Именно так они поступили с целой семьей».

Мы затормозили у большого красного дома с номером «315» на бледно-желтом почтовом ящике. Через несколько секунд за нами остановился точно такой же седан. Подъехала очередная группа фэбээровцев. Что ж, чем больше, тем, наверное, страшнее.

— Преступники, скорее всего, уже покинули дом, — заговорил в рацию Кайл. — Только не забывайте, что мы не можем ничего исключать. Эти ребята — безжалостные и непредсказуемые убийцы. Похоже, им даже нравится убивать…

 

Глава 27

«Безжалостные и непредсказуемые», — мысленно повторил я слова Кайла. Как это точно подмечено, и каким ужасом может обернуться!

А может быть, это и есть именно то, что удерживает меня на работе? Тот самый неповторимый поток адреналина, мощными толчками вливающийся в кровь, когда такое состояние невозможно ни описать, ни предвидеть. Когда каждый раз ты ничего не можешь сказать об очередном расследовании и подчас находишься в полном неведении относительно того, за кем ты все-таки охотишься, но одновременно все же ощущаешь своеобразный охотничий азарт. Неужели все это и есть моя «темная сторона», та часть моей сущности, с которой незнакомо мое собственное сознание? Что же именно должно здесь особенно волновать и возбуждать меня? Добро, иногда побеждающее зло? Или зло, которое куда чаще одерживает победу над добром?..

Расстегнув кобуру и вынув свой «Глок», я попытался отбросить в сторону все ненужные мысли, которые могли сыграть со мной злую шутку в последующие несколько минут, когда все придется делать, основываясь на инстинктах и рефлексах. Кайл, Кавальерр и я поспешили к входной двери с оружием наготове. Все мы со стороны выглядели достаточно уверенными в себе. По движениям можно было понять, что сейчас начнут действовать настоящие профессионалы. И это несмотря на то, что каждый из нас, безусловно, достаточно нервничал.

Они непредсказуемы…

Снаружи дом выглядел мирным и безобидным. Где-то неподалеку завыла собака. Через несколько секунд заплакал ребенок, но по звуку было очевидно, что малыш находится не в доме менеджера.

В результате первых двух ограблений каждый раз погибали невинные люди. Пока что, пожалуй, только этот факт объединял преступления. Что это? Особый ритуал, который каждый раз намерен выполнять преступник? Может быть, это своего рода предупреждение? Только о чем? Может, все-таки за всем этим стоит серийный убийца? Что же тут происходит, ради всего святого?!

— Я иду первым, — сообщил я Кайлу тоном, не допускающим возражений. Мне не требовалось получать от него разрешений. — Мы в Вашингтоне, — пояснил я свое намерение. — Ну, по крайней мере, в его окрестностях.

Кайл решил не спорить со мной. Агент Кавальерр тоже промолчала. Ее темные глаза внимательно изучали меня. «Интересно, приходилось ли ей раньше бывать на передовой? — почему-то подумалось мне. — Что она сейчас испытывает? И вообще, случалось ли ей использовать оружие?»

Дверь в дом оказалась незапертой. Преступники решили оставить ее в таком виде. Умышленно ли? Или они торопились, и у них просто не оставалось времени?

Я проник в дом быстро и бесшумно, надеясь на лучшее, но ожидая, как всегда, самого худшего. Прихожая, гостиная и кухня — все было погружено в темноту. Только на плите неясно мерцали красные цифры электронных часов. Гудение работающего холодильника оказалось здесь единственным звуком.

Агент Кавальерр жестом предложила нам троим разделиться, посчитав, что перешептываться не следует. Положение дел пока что мне не нравилось. Куда подевалась семья менеджера?

Я низко пригнулся и, добравшись до кухни, убедился в том, что она пуста.

Затем я открыл дверь, находившуюся в дальней части комнаты. За ней оказался шкафчик, из которого резко пахнуло смесью специй и всевозможных приправ.

Я отворил следующую дверь: за ней находилась черная лестница, ведущая на второй этаж. За третьей дверью скрывалась лестница в подвал.

Подвал необходимо было проверить в первую очередь. Я щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Проклятье!

— Полиция! — громко объявил я о своем присутствии, но ответа не получил.

Только теперь я немного перевел дух. Непосредственной угрозы для себя я пока что не видел и страшился теперь одного: того, что мне предстоит увидеть там, внизу, в подвале дома. Выждав еще пару секунд, я сделал первый шаг и начал спускаться по скрипучим ступенькам вниз. Ненавижу подвалы! Это у меня осталось с детства.

— Полиция! — еще раз предупредил я. И снова мой голос встретила тишина. Проверка вот таких темных мест в пустынном доме, как правило, никому не доставляет большого удовольствия. И это даже при условии, что у вас имеется при себе надежное оружие, которым вы великолепно владеете. Я включил фонарь. Ну что ж, надо двигаться дальше.

Я поспешил вниз по лестнице, чувствуя, как бешено колотится сердце. Пистолет я держал наготове. В самом низу я пригнул голову и осмотрел помещение. О Господи!

Я увидел их сразу же, как только высунулся из-под нависающего деревянного козырька, тут же ощутив новый прилив адреналина в кровь.

— Я детектив Кросс из полиции!

И жена, и ребенок находились в подвале. Мать оказалась связанной. Она задыхалась, поскольку рот ее был надежно заклеен черной липкой лентой и предварительно набит разноцветными лоскутьями ткани. Глаза женщины сверкали, наверное, не хуже, чем мой фонарь. Рот ребенка тоже оказался заклеенным. Грудь девочки резко вздымалась и опускалась: ребенок беззвучно плакал.

Но они, по крайней мере, оказались живы! И в банке тоже не пострадал ни один человек.

Но почему?!

Преступники изменили своим принципам!

— Что там происходит, Алекс? С тобой все в порядке? — донесся до меня голос Кайла Крэйга.

Я направил луч фонаря вверх, и увидел, что Кайл и Бетси стоят на верхней ступеньке лестницы.

— Они здесь. Все живы, — коротко сообщил я.

Что же, черт возьми, происходит?

 

Глава 28

ДИРИЖЕР — какое эксцентричное и совершенно абсурдное прозвище. Просто извращение какое-то. Но оно ему нравилось и по этой причине тоже.

Он наблюдал за всем, что происходило в доме менеджера банка, и при этом чувствовал себя так, словно вышел из собственного тела и находился в стороне от него. Ему вспомнилось старое телевизионное шоу, которое он любил смотреть, будучи еще юношей: «Ты находишься там». А ведь он там и находился, разве не так?

Он почувствовал приятное волнение, когда увидел, как в дом заходят технические сотрудники ФБР со своими «волшебными» черными чемоданчиками. Он прекрасно знал, кто и чем занимается в этой группе по Чрезвычайным Ситуациям.

Он внимательно изучал всех мрачных агентов с серьезными лицами, пока они орудовали внутри помещения.

Затем к зданию подъехали росслинские полицейские в огромном количестве. Примчалось не менее полудюжины автомобилей, и у всех на крышах сверкали красно-синие огни. Это тоже доставило ему немалое удовольствие.

И вот, наконец, из дома вышел сам детектив Алекс Кросс. Высокий, прекрасно сложенный мужчина лет сорока с небольшим, он даже чем-то напоминал Мухаммеда Али в его лучшие годы. Правда, лицо Кросса не было таким же плоским. Его карие глаза так и сверкали от гнева. Он определенно был куда симпатичней Али.

Кросс считался одним из его главных противников, с которым Дирижер решил вести борьбу не на жизнь, а на смерть. Это была напряженная битва умов, и даже более того, сражение между двумя силами воли.

Дирижер был абсолютно уверен в том, что победит именно он. А если произойдет что-то непредвиденное, то это будет лишь временным недоразумением. Ведь Дирижер побеждал всегда и везде, не так ли? И все же, на этот раз в душе его шевельнулось какое-то неясное сомнение. Кросс буквально излучал уверенность, и это начинало сердить Дирижера. Да как он смеет? Что вообще о себе воображает этот детектив?

Он наблюдал за происходящим в доме еще некоторое время, зная, что находится в совершенной безопасности.

В абсолютной безопасности.

По его шкале успеха 9,999 из 10.

Затем Дирижера посетила безумная мысль, и он сразу догадался, откуда она возникла. Еще мальчиком он обожал вестерны и всяческие телефильмы о ковбоях и индейцах, причем «болел» неизменно за краснокожих. Особенно ему нравился один их хитрый прием. Они прокрадывались ночью в лагерь противника и просто дотрагивались до спящего врага. Как помнилось Дирижеру, они считали, что это обязательно принесет успех задуманному делу.

В этот момент ему очень хотелось повторить подвиг индейца и как-нибудь дотронуться до Алекса Кросса.

 

Глава 29

Как только мы окончательно выяснили, что в доме банковского менеджера никто не пострадал, я сразу же позвонил в больницу Святого Антония, чтобы справиться о здоровье Дженни. Меня одолевало чувство вины и долга вкупе с паранойей. Ярость и бешенство зажали меня в своих тисках. Итак, семья менеджера осталась целой и невредимой. А как насчет моей собственной семьи?

Меня соединили с постом дежурной медсестры на этаже, где лежала Дженни. Я переговорил с Джульеттой Ньютон. Она частенько заходила к Дженни, когда я находился в палате. Джульетта напоминала мне одну мою старую знакомую — медсестру Нину Чайлдз, погибшую год назад.

— Говорит Алекс Кросс. Простите, Джульетта, что отвлекаю вас, но я пытаюсь связаться со своей бабушкой. Или с дочерью, с Дженни.

— Наны сейчас на этаже нет, — пояснила Джульетта. — А Дженни только что отвезли вниз на томографию. Там в лаборатории оказалось «окно», и доктор Петито решил этим воспользоваться. А ваша бабушка согласилась сопровождать внучку.

— Я еду к вам. Скажите, как себя чувствует Дженни?

Медсестра помолчала несколько секунд, но затем все же призналась:

— У нее был еще один приступ, детектив. Правда, сейчас все прекратилось, и состояние у нее стабильное.

Я домчался из Росслина до больницы за пятнадцать минут. Добравшись до главного входа, я сразу же отыскал указатель к диагностическому корпусу. Было уже поздно, часы показывали без нескольких минут десять, и за столом администратора никого не оказалось. Мне пришлось некоторое время бесцельно бродить по коридору, освещенному голубоватыми лампами, от которых здесь становилось жутковато, а в голову начинали лезть самые неприятные мысли.

Наконец, мне на глаза попалась табличка на двери «компьютерная томография», и в этот же момент в коридоре появился сотрудник больницы. Я даже вздрогнул при его виде, потому что бродил здесь, как в тумане. Я думал о Дженни и сильно переживал за нее.

— Чем могу помочь? Вы, наверное, кого-то ищете?

— Я отец Дженни Кросс. Я детектив Кросс, а моя дочь сейчас проходит диагностику. У нее сегодня вечером был еще один приступ.

Мужчина понимающе закивал:

— Да, она сейчас тут. Я провожу вас. Процедура уже скоро должна закончиться. Ваша дочь на сегодня — наша последняя пациентка.

 

Глава 30

Медик проводил меня в лабораторию томографии, где я сразу же увидел Нану. Она, как могла, старалась выглядеть спокойной. Правда, ей это не слишком хорошо удавалось. Я заметил и страх в ее глазах, и сомнения. А может быть, я просто проецировал на нее свои собственные переживания?

Я взглянул на внушительный томограф и по достоинству оценил достижения современной медицины. Эта модель была более открытой и менее ограничивающей движения больного, чем те, которые мне приходилось видеть ранее. Поскольку сам я дважды проходил томографию, процедура была мне знакома. Дженни поместили на специальную платформу и зафиксировали голову двумя мягкими захватами, напоминающими продолговатые подушки. Вид Дженни, беспомощно лежащей внутри этого громоздкого агрегата, волновал меня не меньше, чем ее третий приступ.

— Она слышит нас? — поинтересовался я.

Нана приложила руки к ушам:

— Она сейчас слушает музыку, но ты можешь взять ее за руку, Алекс. Она узнает твое прикосновение.

Я нежно сдавил ладошку Дженни, и ощутил ответное пожатие: дочка действительно меня узнала.

— Что происходило, пока я отсутствовал? — негромко спросил я Нану.

— Нам повезло, нам просто повезло, — быстро заговорила бабуля. — Доктор Петито зашел в палату, когда совершал очередной обход, и пока разговаривал с Дженни, как раз и начался этот проклятый тоникоклонический припадок. Он сразу же договорился с врачами, чтобы ей сделали томографию. Собственно, для нее и запустили эту машину так поздно.

Я присел, потому что почувствовал, что не в силах стоять. День выдался на удивление длинным и напряженным, и, кажется, пока что не собирался заканчиваться. Сердце мое бешено колотилось, в голове с такой же стремительной скоростью одна мысль сменяла другую. Остальные части тела пытались поддерживать этот безумный ритм.

— Только не вздумай ни в чем снова винить себя, — предупредила Нана. — Я уже объяснила тебе, что нам здорово повезло. В нужный момент в палате Дженни оказался самый лучший доктор во всей больнице.

— А я никого и не собирался обвинять, — забормотал я, понимая, что говорю неправду.

Нана нахмурилась:

— Если бы ты никуда не поехал и присутствовал при припадке, все равно именно сейчас Дженни бы находилась вот тут, и ей бы делали томографию. А если ты считаешь, что причиной всему — ваши уроки по боксу, то доктор Петито почти что на сто процентов уверен, что они не имеют никакого отношения к тому, что произошло. Слишком незначительным был удар, чтобы вызвать подобные последствия. Здесь что-то совсем другое, Алекс.

Вот именно этого-то я и боялся больше всего. Мы ждали результатов обследования, и это было долгое, очень долгое ожидание. Наконец Дженни выскользнула из агрегата. При виде меня, лицо ее озарилось радостной улыбкой.

— Послушай, кто там играет, — с этими словами она сняла наушники и протянула их мне. — «Убивая меня своей песней…» — подпевала она в такт музыке. — Ну, привет, папуля. Ты ведь сказал, что вернешься, и сдержал свое обещание.

— Конечно. — Я нагнулся и поцеловал ее. — Ну как ты, моя милая? Теперь с тобой все в порядке?

— Там звучала самая хорошая музыка, — прощебетала Дженни. — Я держусь папочка, держусь и не сдаюсь. Правда, мне хочется быстрее увидеть снимки моего мозга.

В этом наши желания полностью совпадали. Доктор Петито тоже не уходил и ждал, когда снимки будут готовы. Мне показалось, что он вообще никогда не покидает здание больницы. В половине двенадцатого мы встретились у него в кабинете. Я не чувствовал под собой ног от усталости. Впрочем, как, наверное, и доктор.

— У вас выдался сложный день, — заметил я. Но у доктора все дни были такими. Невролог начинал работу в половине восьмого утра, но в десять вечера его еще можно было застать в больнице. А иногда и позже. Он даже разрешал своим пациентам звонить ему домой ночью, если возникали какие-то проблемы, или когда им попросту становилось страшно.

— Такова вся моя жизнь. — Он неопределенно пожал плечами. — Что и способствовало моему благополучному разводу несколько лет назад. — Он зевнул. — Из-за работы я теперь стал одиноким. А еще, наверное, из-за того, что боюсь сильной привязанности. Но такая жизнь меня вполне устраивает.

Я кивнул, мне показалось, что я понял его. Затем я задал тот самый вопрос, который буквально прожигал мне мозги:

— Что вам удалось обнаружить? Что с девочкой? Она здорова?

Он медленно покачал головой, а затем произнес страшные слова, которые мне так не хотелось услышать.

— Боюсь, что у нее опухоль. Я уверен, что это пилоядная астроцитома, разновидность опухоли, которая появляется в раннем возрасте. После операции, конечно, все будет подтверждено окончательно. Опухоль расположена в области мозжечка. Она имеет достаточно большие размеры, а потому опасна для жизни Дженни. Поймите, мне очень неприятно сообщать вам такие неутешительные новости.

Эту ночь я опять провел в больнице рядом с Дженни. Она заснула, нежно сжимая мою ладонь.

 

Глава 31

Рано утром сработал мой «бипер». Когда я перезвонил по указанному номеру, то снова должен был огорчиться. Со мной хотела связаться Сэнди Гринберг, моя подруга из Интерпола, которая работала в штаб-квартире в Лионе.

Сэнди сразу же сообщила мне, что в лондонском супермаркете была жестоко убита женщина по имени Люси Рис-Кузин. Убийство произошло на глазах ее детей. Сэнди добавила, что, по мнению лондонских полицейских, с Люси разделался ее собственный муж, Джеффри Шефер, тот самый человек, которого я знал под кличкой «Ласка».

Я не мог поверить собственным ушам. Только не сейчас! И только не Ласка!

— Так все же это был Шефер или нет? — взволнованно крикнул я в трубку. — Ты можешь мне сказать с уверенностью?

— Это он, Алекс, хотя, конечно, этим стервятникам из прессы мы таких сведений передавать ни в коем случае не станем. Дети узнали его, своего сумасшедшего папулечку! Представляешь, он зарезал мать на глазах у собственных малышей!

Джеффри Шефер в свое время был причастен к похищению Кристины. Кроме того, он совершил несколько отвратительных жестоких убийств на юго-востоке Вашингтона. Он охотился за бедными и беззащитными людьми. Новость о том, что он жив и может снова начать свою «деятельность» сразила меня не хуже мощного удара ниже пояса. Кроме того, я знал, что если до Кристины дойдут эти сведения, ей станет совсем плохо.

Я сразу же позвонил ей из больницы, но наткнулся на автоответчик. Тем не менее, я стал спокойно разговаривать с аппаратом:

— Кристина, если ты дома, пожалуйста, сними трубку. Это Алекс. Пожалуйста, сними трубку. Мне очень нужно немедленно поговорить с тобой.

Но трубку так и не сняли. Я понимал, что Шефер сейчас никаким образом не может оказаться в Вашингтоне, и все же меня терзала мысль о том, что я ошибаюсь. Он всегда появлялся в самый неожиданный момент. Такова была его тактика. Проклятый, ненавистный Ласка!

Я посмотрел на часы. Ровно семь утра. Иногда Кристина по субботам уезжала в школу. Я тут же принял решение отправиться туда же. Тем более, что школа Соджорнер Трут находилась неподалеку от больницы.

 

Глава 32

По дороге к школе, я упрямо повторял про себя: «Этого не должно случиться! Только не это! Господи, не допусти, чтобы кошмар повторился! Ты не позволишь этому случиться еще раз! Нет! Ни за что!»

Я припарковал машину возле школы и стрелой выскочил из своего «порше». В следующий момент я уже мчался по коридору к кабинету Кристины, расположенному в самом его конце, на углу. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, ноги подкашивались. Еще не успев добежать до нужной мне двери, я уже услышал, как работает компьютер в кабинете директора.

Я заглянул внутрь и сразу же успокоился. Кристина была на месте, в своей уютной, теплой комнате, заставленной всевозможными художественными творениями ее учеников. Я знал, что когда она серьезно занята, то погружается в работу с головой, не замечая ничего вокруг. Не желая пугать ее, я молча постоял еще несколько секунд, приходя в себя от быстрого бега, и только потом осторожно постучал по дверному косяку.

— Это я, — тихим голосом произнес я.

Кристина перестала печатать и повернулась. На какую-то долю секунды ее взгляд был таким же теплым и дружелюбным, как прежде. Мое сердце моментально растаяло. Сегодня на ней были темно-синие брюки и модная желтая шелковая кофточка. По виду этой женщины никак нельзя было сказать, что она переживает трудные времена, хотя я знал, что это именно так.

— Что ты здесь делаешь? — нахмурилась Кристина. — Я уже все слышала утром на «Си-эн-эн», — продолжала она. — И даже видела это знаменитое место происшествия в Лондоне. — Она встряхнула головой и закрыла глаза.

— С тобой все в порядке? — заволновался я.

— Нет, не все! — неожиданно громко крикнула Кристина. — Мне еще очень далеко до того, чтобы быть в порядке. И эти новости ничуть меня не успокоили. Я все равно не могу нормально спать по ночам. Меня постоянно мучают кошмары. Я не могу сосредоточиться днем. Я начинаю представлять себе самые ужасные вещи, которые могут случиться с маленьким Алексом, с Дэймоном, с Дженни, с Наной и с тобой. И я ничего не могу с собой поделать! Это выше моих сил!

Ее слова поразили меня в самое сердце. Я ничем не мог помочь ей, и это было самое страшное.

— Не думаю, чтобы он осмелился вернуться сюда, — тихо произнес я.

В глазах Кристины вспыхнула злоба:

— Ты ни в чем не можешь быть уверен.

— Шефер считает себя гораздо выше нас. Мы не нужны его фантастическому миру. Для него было важно разделаться с женой. Меня только удивляет то, что он оставил в живых детей.

— Вот видишь, кое-что тебя все-таки удивляет. Но ведь никто не может поручиться за то, что взбредет в голову такого безжалостного и безумного маньяка! А теперь ты еще занят в расследовании, связанном с такими же извращенцами, которые убивают заложников безо всяких причин. Они делают это потому, что просто имеют возможность убивать.

Я сделал шаг вперед, намереваясь войти в кабинет, но Кристина тут же предостерегающе подняла руку.

— Не надо. Пожалуйста, не приближайся ко мне.

Затем она поднялась со своего кресла и прошла мимо меня, направляясь в учительский туалет, и исчезла за дверью, даже не оглянувшись.

Я знал, что она выйдет оттуда не скоро — только после того, как убедится что я покинул школу. Когда, наконец, я двинулся по коридору к выходу, то вспомнил о том, что она даже не спросила меня о самочувствии Дженни.

 

Глава 33

Перед тем как отправиться на работу, я снова заехал в больницу Святого Антония. Дженни уже поднялась, и мы вместе позавтракали. Она сообщила мне о том, что я — самый лучший папуля во всем мире, а я, в свою очередь, ответил ей, что она, в таком случае, несомненно, является самой замечательной дочуркой. Потом мне пришлось рассказать ей и об опухоли, и о том, что необходимо сделать операцию. Дженни кинулась ко мне в объятия и расплакалась.

Приехала Нана, и Дженни снова отвезли на какие-то дополнительные обследования и анализы. В течение нескольких часов делать в больнице мне было абсолютно нечего, поэтому я отправился на встречу с сотрудниками ФБР. Работы мне хватало всегда. Как-то раз Кристина сказала мне, что моя работа заключается в том, чтобы «гоняться за равнодушными сумасшедшими убийцами». И конца этому занятию не предвиделось.

Старший агент Кавальерр прибыла на временный командный пункт ФБР, развернутый на Четвертой улице на северо-западе столицы, ровно в одиннадцать. Для участия в брифинге здесь собралось, на мой взгляд, не меньше половины всех сотрудников. Зрелище было впечатляющим и обнадеживающим.

Мне еще раз напомнили, что грабители в каждом случае требовали неукоснительно четкого выполнения их приказаний. Может быть, именно поэтому Кайл Крэйг считал, что агенту Кавальерр в группе самое место. Еще раньше он рассказывал мне, что она всегда отличалась точностью и скрупулезностью, и считал ее одним из самых профессиональных сотрудников, которых он повидал за время своей службы. Я все время думал о выдающихся банковских грабителях и убийцах. Почему всем им постоянно требовалась известность и шумиха, даже если она связана с их позором и бесчестьем? Может быть, таким образом, они заранее подготавливали к возможным налетам другие банки и их служащих? Запугивали их до такой степени, что в дальнейшем уже и речи не могло быть ни о каком сопротивлении преступникам? Или же эти убийства имели некое отношение к мести? Мы не исключали возможности, что один из грабителей сам когда-то служил в банке, и всячески проверяли эту версию.

Я оглядел оперативную комнату, заполненную до предела. На одной стене были развешаны подробные отчеты о происшедшем, вырезки из газет и фотографии свидетелей, а также предполагаемых подозреваемых. К сожалению, ни одну из этих фотографий нельзя было назвать серьезной зацепкой. Под ними виднелись надписи: «Толстяк», «Супруга менеджера», «Подружка мужа», «Усатый».

Почему же до сих пор мы не можем выйти на одного-единственного подозреваемого? О чем это говорит? Наверняка, все мы упускаем из виду что-то очень важное.

— Доброе утро всем присутствующим! Хочу заранее поблагодарить вас за то, что вы согласились пожертвовать своим уик-эндом ради работы, — объявила агент Кавальерр, вложив в свои слова приветствия ровно столько юмора, сколько требовалось в сложившейся ситуации. Сегодня она явилась в брюках цвета хаки и светло-сиреневой рубашке с короткими рукавами. На голове у нее красовался крошечный фиолетовый берет. Бетси выглядела уверенной и на удивление спокойной, почти расслабленной.

— Тот, кто не пришел в субботу, — заметил из дальнего угла комнаты агент с обвислыми усами, — может сделать это и в воскресенье.

— Вы обратили внимание, что самые мудрые задницы прячутся где-то в последних рядах? — тут же парировала Кавальерр и улыбнулась. Какие бы ядовитые замечания ни раздавались, она моментально реагировала на них.

Бетси подняла над головой толстую синюю папку:

— Каждый из вас обладает такой же жуткой коллекцией, где собраны материалы о прошлых делах, которые, возможно, имеют отношение к настоящим. Например, ограбления, совершенные Джозефом Дагерти на Среднем Западе в 80-х имеют определенное сходство. Тут есть материалы и на Дэвида Грандстаффа, который спланировал ограбление, до сих пор считающееся самым крупным за всю историю Америки. К слову сказать, именно ФБР арестовало Грандстаффа. Однако в наших рьяных попытках засадить его за решетку зачастую использовались сомнительные методы. После шестинедельного суда присяжные, посовещавшись отведенные им законом десять минут, отпустили Грандстаффа на свободу. До сих пор банк «Таксон Ферст Нэшнл» не может оправиться от потери трех миллионов долларов.

В передних рядах поднялась чья-то рука:

— А где сейчас находится мистер Грандстафф?

— Он давно упокоился на глубине шести футов под землей, агент Дауд, и к нашим ограблениям никакого отношения не имеет. Но, возможно, его пример оказался вдохновляющим. То же самое касается и Джозефа Дагерти. Кто бы ни стоял за нынешними ограблениями, он наверняка знаком с их подвигами. Как сказали в каком-то фильме: «В каждой игре находятся способные ученики».

Через полчаса после начала собрания агент Кавальерр представила меня остальным сотрудникам:

— Кое-кто из вас уже знаком с Алексом Кроссом, представляющим вашингтонскую полицию. Он занимается расследованиями убийств, имеет степень доктора психологии и одновременно выполняет обязанности судебного психолога. Между прочим, он является близким другом Кайла Крэйга. Они представляют собой одно целое, так что если у кого-то возникнут определенные мысли относительно Крэйга или столичной полиции, лучше держать их при себе.

Бетси взглянула на меня.

— Кстати, именно доктор Кросс обнаружил тела Брайаны и Эррола Паркеров в Вашингтоне. И это пока что единственный прорыв в нашем расследовании. Все обратили внимание, насколько осторожно я поцеловала зад доктору Кроссу?

Я поднялся, оглядел зал и обратился к собравшимся:

— Как мне кажется, Паркеры тоже отдыхают на глубине шести футов под землей. — В комнате послышались смешки. — Брайана и Эррол были всего лишь мелкой сошкой, но свою роль в ограблении сыграли. Сейчас мы проверяем всех тех, с кем они могли контактировать в Лортонской тюрьме. Пока, к сожалению, безрезультатно. Из того, что мы сделали на данный момент, ничего путного слепить нельзя, и это тревожит меня больше всего.

Паркеры были опытными ворами, но не талантливыми организаторами, как тот, кто направлял их, а затем решил избавиться от этой парочки. Кстати, Паркеры были отравлены. Похоже на то, что убийца наблюдал за их кончиной, а она, судя по всему, была ужасной. Вероятно, преступник вступил с Брайаной в половую связь уже после смерти женщины. Пока это только моя догадка, но мне кажется, что за всей теперешней кутерьмой скрывается нечто большее, чем просто ограбления банков.

 

Глава 34

Дирижер не мог заснуть! Слишком много недобрых мыслей, подобных стае злобных ос, роилось в его и без того переутомленном мозгу. Он сам стал жертвой, его довели до невыносимого состояния. Ему требовалось отомстить. Он посвятил своему делу всю жизнь: каждый момент бодрствования был подчинен этому вот уже целых четыре года.

Наконец Дирижер поднялся с кровати и, сгорбившись, сел за стол. Пришлось подождать, пока уймется подкатывающая тошнота, и проклятые руки перестанут трястись. «Вот она, моя жалкая жизнь, — думал он. — Я презираю ее, каждый ее миг, каждое ее проявление».

Затем он взялся за письмо, содержание которого продумывал вот уже некоторое время.

Президенту «Ситибэнк».

Это только начало, и очень серьезное. Последствия для «Ситибэнк» могут быть ужасны.

Вы считаете себя вполне защищенным от маленьких людей, хотя на самом деле беззащитны.

Моя рука дрожит, выводя эти строки, все мое тело вибрирует от негодования.

Мой банкир пока бездействует. Назвать ее «личным банкиром» нельзя, поскольку она безлика, словно серая дверца в депозитарии банка. Я всегда считал банкиров умными, собранными, что называется «застегнутыми на все пуговицы». Как же случилось так, что я никак не могу смириться с раздражающими, безумными, вопиющими ошибками, допущенными в отношении моего счета?

Я просил о простом переводе денег из одного фонда в другой, причем не в наличности. Этого вовремя не было сделано.

Недавно я сменил место жительства, но перемена моего адреса также не была своевременно оформлена. Прошло три месяца, а я до сих пор не получил ни одного уведомления. Выходит, что вы проигнорировали перемену места жительства, и то, что мне причитается, продолжает идти по неверному адресу.

После всех ошибок и оскорблений, нанесенных мне вашими бездельничающими сотрудниками, ваш банк еще имеет наглость отказать мне в личном займе. Это невыносимо: сидеть здесь и слушать, как ничтожная мисс Ханжа Принстон отказывает мне, а в голосе ее звучит столько неискренности и снисходительности, что они буквально сочатся из трубки.

Я привык оценивать организацию обслуживания по десятибалльной шкале. Я ожидаю результат не ниже, чем 9,999 из 10. Ваш банк, к сожалению, на такое не способен.

Для маленьких людей наступит их день.

Он перечитал письмо и остался доволен содержанием, особенно если учесть, что писалось оно в два часа ночи. Нет, даже очень доволен.

Потом он его, конечно, отредактирует, подпишет и отложит туда, где обычно хранит свои письма до определенного времени. Они слишком опасны, чтобы доверить их обычной почте.

Господи, как же он ненавидел банки! Эти проклятые заведения, облеченные слишком большой властью! Наглые Интернет-провайдеры! Правительство! Большим мальчикам и девочкам пора надрать задницы. И он это сделает. Для маленьких людей наступит их день.

 

Глава 35

В то утро, уходя из больницы, я кое-что пообещал привезти Дженни. Она заставила меня поклясться, что я обязательно остановлюсь у «Биг Майк Джордано» и привезу ей большую пиццу.

Горячая коробка обжигала ладони, и я перебрасывал ее с руки на руку, как заправский жонглер, входя в палату к дочери. Конечно, много она бы все равно не съела, но доктор Петито уверил меня, что кусочек любимого кушанья ей не повредит.

— Доставка заказа! — объявил я, вальсируя по палате.

— Ура! Ура! — захлопала в ладоши Дженни, сидя на кровати. — Ты избавил меня от необходимости съесть этот ужасный, противный больничный ужин! Спасибо, папочка. Ты самый хороший!

Дженни вовсе не выглядела больной, и казалось странным, что сейчас ей необходимо оставаться здесь, в больнице Святого Антония. Как бы мне хотелось, чтобы ее внешность соответствовала ее самочувствию. К этому времени я уже знал почти все о предстоящей операции. Вместе с подготовкой она должна была занять примерно от восьми до десяти часов. Затем хирургу следовало рассечь вырезанную опухоль и отправить ее маленький кусочек на биопсию. До операции состояние Дженни стабилизировали при помощи дилантина. Сама операция была назначена на завтра и должна была начаться ровно в восемь утра.

— Тебе, наверняка, хочется попробовать и оливки, и анчоусы, верно? — поддразнивал я дочурку, открывая коробку с пиццей.

— Вот и нет, мистер Рассыльный. Вы ошиблись. Если на вашем пироге есть эти противные скользкие анчоусы, можете отправляться назад в свой магазин. Меня они не интересуют, — парировала Дженни и бросила на меня такой хитрющий взгляд, которому могла научиться только у бабули.

— Да он просто издевается над тобой! — решительно заявила Нана и поглядела на меня более ласково.

Дженни пожала плечами:

— Я понимаю, Нана, но я тоже хочу немного подразнить его в ответ. «Это наше дело, чу-чу-чу, буду делать, что хочу», — запела она какую-то старую песенку и тут же рассмеялась.

— А я, наоборот, обожаю анчоусы, — вступил в разговор Дэймон только ради того, чтобы хоть в чем-то противоречить сестре. — Они такие соленые!

— Ничего странного в этом нет, — нахмурилась Дженни. — Я даже думаю, что в прошлой жизни ты сам был анчоусом.

Тут уже мы расхохотались все вчетвером, а потом с аппетитом принялись за пиццу с добавочной порцией сыра, запивая ее молоком. Мы вкратце обменялись новостями, но главной рассказчицей, конечно, снова выступила Дженни. Она подробно описывала, как ей проводили повторную томографию, при этом сеанс длился целых полчаса. Затем она торжественно объявила:

— Я решила стать врачом, и это решение окончательное. Скорее всего, я буду учиться, как папочка, в университете Джонса Хопкинса.

Около восьми часов Нана и Дэймон стали собираться домой. Они находились в больнице уже с трех дня.

— А папуля еще немного задержится у меня, — заявила Дженни. — Он весь день работал, и я его почти сегодня не видела. — Она жестом поманила к себе Нану, они крепко обнялись, и так стояли несколько секунд, не в силах разжать объятья. Нана шепнула Дженни на ушко что-то, наверное, очень личное и важное, и моя дочурка понимающе кивнула.

Затем Дженни подозвала к себе Дэймона:

— А теперь ты обними меня и поцелуй, — почти по-взрослому скомандовала она.

Перед тем как уйти, Бабуля Нана и Дэймон еще долго махали Дженни руками, посылали бесконечные воздушные поцелуи и обещали прийти завтра при первой же возможности, при этом ободряюще улыбаясь. Дженни сидела на кровати, щеки ее были мокрыми от слез: она одновременно смеялась и плакала от избытка чувств.

— Мне это даже немного нравится, — призналась она Нане и Дэймону. — Теперь я просто обязана быть всеобщим центром внимания и забот. Но скоро все ваши волнения прекратятся, потому что я на самом деле стану врачом. Кстати, начиная с сегодняшнего дня вы все можете начать называть меня доктор Дженни.

— Спокойной ночи, доктор Дженни. Приятных тебе сновидений, — ласково проговорила от двери Нана. — Увидимся завтра, дорогая моя девочка.

— Спокойной ночи, — повторил Дэймон и уже повернулся, чтобы уйти, но неожиданно спохватился и быстро добавил: — Ах, да, чуть не забыл: спокойной ночи, доктор Дженни!

После того как Нана и Дэймон, наконец, ушли, мы несколько минут просто молча посидели с Дженни рядом. Я обнял ее за плечи. Мне показалось, что долгая сцена прощания глубоко тронула нас обоих. Я сидел на краешке больничной койки и держал свою дочурку так осторожно, словно она могла расколоться, как самый тонкий фарфор. Так просидели мы с ней довольно долго, потом о чем-то поговорили, но в основном молчали.

Я даже удивился, когда вдруг заметил, что Дженни уже крепко спит у меня на руках. Вот только тогда слезы крупными каплями потекли у меня по щекам.

 

Глава 36

Я оставался с Дженни в больнице всю ночь. Мне было грустно и страшно одновременно. Никогда еще я не испытывал такого ужаса: он словно превратился в живое существо и крепко стиснул мою грудь. Иногда я начинал дремать, но сразу же просыпался. Временами я старался думать о банковских ограблениях, чтобы переключиться хоть на что-то другое. Кто-то жестоко убивал невинных людей, и мне это было знакомо и близко, как, впрочем, наверное, и всем остальным людям.

А еще я думал о Кристине. Я любил ее и ничего не мог с собой поделать, но я знал, что она уже приняла окончательное решение относительно нас обоих. И здесь я тоже был не в силах что-либо изменить. Она не хотела жить с детективом по расследованию убийств, а я, наверное, уже не мог стать никем иным.

На следующее утро мы с Дженни проснулись около пяти часов. Ее палата напоминала одновременно огромную плоскую крышу для принятия солнечных ванн и маленький цветущий сад. Мы молча наблюдали за восходом солнца. Все вокруг казалось таким спокойным и безмятежным, что мне снова стало очень грустно. А вдруг это наш последний рассвет, который мы встречаем вместе? Я попытался отбросить эти глупые мысли, но они так и лезли в голову.

— Ни о чем не беспокойся, папочка, — убедительно произнесла Дженни, словно прочитала все на моем лице. Впрочем, эта маленькая волшебница иногда действительно умеет творить чудеса. — В моей жизни будет еще очень много чудесных рассветов. Хотя, мне тоже немного страшновато. Если уж говорить честно.

— Если уж говорить честно, — повторил я. — А между нами по-другому и быть не может.

— Ну, хорошо. На самом деле мне очень даже страшно, — заявила она тоненьким голосом.

— И мне тоже, моя малютка.

Мы взялись за руки и стали наблюдать за великолепным оранжево-красным солнцем. Дженни вела себя очень тихо. От меня потребовалось огромное усилие воли, чтобы не сломаться в такой серьезный момент. Горло сдавило, и я притворился, что зеваю, хотя мою дочурку обмануть было невозможно.

— Что будет сегодня утром? — наконец шепотом спросила меня Дженни.

— Какие-нибудь подготовительные процедуры перед операцией, — ответил я. — Может быть, еще один анализ крови.

Она наморщила носик:

— Они тут просто вампиры какие-то. Вот почему я попросила тебя остаться со мной на ночь.

— И правильно сделала. Я сумел отразить несколько их подлых нападений как раз под самое утро, — поддержал я дочурку. — Просто не хотелось тебя будить. А может быть, сегодня тебя побреют впервые в твоей жизни.

Дженни обхватила голову обеими ручонками:

— Ни за что!

— Только немножко, на затылке. Это сейчас считается очень модным.

Но она продолжала смотреть на меня перепуганными глазенками:

— В общем, наверное, ты прав. Ты действительно так считаешь? Тогда почему бы тебе тоже не побрить себе затылок, а? Тогда мы оба будем выглядеть очень модно.

Я усмехнулся:

— Ну, если ты так хочешь, я обязательно побреюсь.

В палату вошел доктор Петито и услышал, как мы наперебой стараемся подбодрить друг друга.

— А ты у нас сегодня идешь под номером один, — сообщил он Дженни и улыбнулся.

Дженни выпятила грудь и заважничала.

— Вот видишь? Я не кто-нибудь, а номер один!

В пять минут восьмого Дженни увезли из палаты.

 

Глава 37

Я старался удерживать в голове образ Дженни, танцующей с кошкой Рози и напевающей «Розы красные». Я проигрывал эту сцену снова и снова, бесчисленное количество раз в тот страшный день в больнице Святого Антония. Мне кажется, что вот такое ожидание больше всего напоминает преждевременное пребывание в аду или, по крайней мере, в чистилище. Все это время я, Нана и Дэймон почти не разговаривали. В больницу на несколько минут заходили Сэмпсон и тетушки Дженни. Все они выглядели измученными и взволнованными. Все это было так ужасно! Никогда еще я не испытывал подобного кошмара.

Сэмпсон отвел Нану и Дэймона в ближайший кафетерий, чтобы они хоть немного перекусили, но я не мог заставить себя уйти из больницы. Пока что мы оставались в полном неведении относительно хода операции. Все в больнице стало казаться мне каким-то нереальным. Несколько раз вспышками вспоминалась смерть Марии. После того, как случайный преступник выстрелил в мою жену из проезжавшего автомобиля, ее тоже привезли сюда, в больницу Святого Антония.

В начале шестого в зал ожидания, где мы все собрались, вошел доктор Петито. Я увидел его первым, еще до того, как он поднял на нас глаза. Мне почему-то сразу стало плохо. Мое сердце внезапно бешено заколотилось. По лицу доктора я ничего не мог определить, кроме, разве того, что он очень устал. Наконец невролог заметил нас, помахал рукой и направился в нашу сторону.

Он улыбнулся, и тогда я понял, что операция прошла успешно.

— Все хорошо, — сразу же сообщил приятную весть доктор, как только приблизился к нам. Он пожал руку сначала мне, потом бабуле и Дэймону: — Примите мои поздравления.

— Спасибо вам, — прошептал я, крепко сжимая его ладонь, — за все ваши усилия.

Примерно через пятнадцать минут мне и Нане было позволено зайти в палату для выздоравливающих. Неожиданно ко мне вернулась жизнерадостность, и я даже ощутил приятное головокружение. Дженни находилась в палате одна. Мы тихонько, чуть ли не на цыпочках, подошли к ее кровати. Ее маленькую голову покрывал тюрбан из бинтов. Рядом стояли мониторы сложной аппаратуры, а сама Дженни лежала с капельницей.

Я осторожно взял ее за одну руку, а Бабуля Нана — за другую. С нашей девочкой теперь все было в порядке. Врачи победили!

— Я чувствую себя так, как будто я когда-то жила, а вот сейчас нахожусь в раю, — улыбнулась мне Нана. — А ты?

Дженни зашевелилась и начала приходить в себя примерно через двадцать пять минут после того, как ее перевезли в палату для выздоравливающих. Доктора Петито кто-то вызвал на несколько минут, но очень скоро он снова вернулся к нам. Он попросил Дженни несколько раз глубоко вдохнуть, а потом попробовать кашлянуть.

— Голова болит? — поинтересовался он.

— Немного.

Потом она посмотрела на Нану и меня. Сначала Дженни прищурилась, потом попробовала раскрыть глаза шире. Очевидно, она еще не совсем отошла от наркоза:

— Привет, папочка. Привет, Нана. Я так и знала, что вы тоже окажетесь на небесах, — наконец, высказалась она.

Я повернулся так, чтобы Дженни увидела кое-что.

Я выбрил себе затылок. Теперь он был у меня точно такой же, как и у нее.

 

Глава 38

Через два дня я вернулся к расследованию ограблений и убийств: к делу, которое одновременно и завораживало меня, и вызывало во мне отвращение. Работа оставалась работой, разве не так? Однако расследование без меня не замерло и шло своим ходом. С другой стороны, за это время никого еще не схватили. Мне на ум пришло одно из любимых высказываний Наны: «Если ты постоянно ходишь кругами, может быть, все дело в том, что ты просто срезаешь углы?» Возможно, это и была та проблема, из-за которой наше расследование пока что так и не сдвинулось с мертвой точки.

В офисе ФБР на Четвертой улице я встретил Бетси Кавальерр. Она поманила меня к себе пальцем, одновременно дружелюбно улыбнувшись. Сегодня она оделась в бежевый блейзер, рубашку с короткими рукавами и джинсы. Одним словом, Бетси выглядела довольно привлекательно. Я был искренне рад видеть ее. И эта улыбка, как мне показалось, наконец-то растопила лед, выросший было между нами.

— Ты должен был рассказать мне о своей девочке. Я имею в виду операцию. Теперь все в порядке, Алекс? Похоже, в последние дни тебе не удавалось хорошенько высыпаться. Я угадала?

— Доктор говорит, что все прошло благополучно. Она у меня очень крепкая. А сегодня утром Дженни спросила, когда мы сможем возобновить наши занятия боксом. Прости, что раньше ничего тебе не рассказывал о ней. Я был не в себе.

Но она только махнула рукой, услышав мою последнюю фразу:

— Я просто счастлива, что с твоей дочкой уже все в порядке. По твоему лицу видно, что теперь стало лучше и тебе самому.

Я улыбнулся.

— Да, я это чувствую. А вообще, за эти дни мне пришлось о многом подумать. Ну что ж, приступим к работе?

— Чем я и занимаюсь здесь с шести утра, — подмигнула мне Бетси.

— Выпендриваешься?

Я сел за стол, выделенный специально для меня, и начал просматривать груду документов, скопившихся за время моего отсутствия. Агент Кавальерр занимала стол напротив моего. Я был рад снова оказаться «в строю». Ведь где-то рядом на свободе разгуливали преступники, которые убивали банковских кассиров, менеджеров и членов их семей. И я хотел помочь положить этому конец.

Примерно через час я оторвался от бумаг и увидел, что агент Кавальерр смотрит в мою сторону совершенно пустыми глазами. По-видимому, она глубоко погрузилась в свои собственные мысли.

— Мне нужно кое с кем повидаться, — громко произнес я. — Мне следовало бы вспомнить об этом человеке раньше. Правда, он на некоторое время уезжал из Вашингтона. Успел побывать в Филадельфии, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе. Но теперь он вернулся. Он в свое время ограбил множество банков и склонен к насилию.

Бетси кивнула:

— Я бы тоже с удовольствием познакомилась с ним. Похоже, этот парень — что надо.

Вероятно, отсутствие каких-либо ниточек и зацепок вынудило Бетси проехаться в то утро вместе со мной. Мы отправились в ее машине в одну из дешевых гостиниц на Нью-Йорк-авеню. «Дорал», старое покосившееся здание с облупленной краской, скорее можно было назвать ночлежкой, нежели отелем. Когда мы подъезжали к нему, из дверей гостиницы выпорхнула троица худощавых обтрепанных проституток в мини-юбках. Какой-то сутенер, вырядившийся в нелепый парчовый костюм в стиле «ретро» облокотился на желтый «кадиллак» с открытым верхом и ковырял в зубах спичкой.

— Ты приглашаешь меня в самые изысканные места столицы, — заявила агент Кавальерр, выбираясь из машины. Я успел заметить на ее лодыжке ремешок кобуры. Эта дама, по всей видимости, всегда одевалась так, словно собиралась на войну.

 

Глава 39

Тони Брофи вел сумасшедший образ жизни и обитал на четвертом этаже гостиницы «Дорал». Администратор объяснил, что Тони снял номер на неделю, и охарактеризовал его как «озабоченного неприятного субъекта, с которым противно иметь дело».

— Не думаю, что это местечко имеет хоть какое-то отношение к «Доралу» в Майами, — заметила Бетси, когда мы начали подниматься по черной лестнице. — Тут просто настоящая помойка.

— Подожди, ты еще не видела Брофи. Ему здесь самое место.

О нашем прибытии Тони никто не объявил. Подходя к его номеру, мы уже держали оружие наготове. Брофи считался официальным подозреваемым в убийствах и ограблениях и как нельзя лучше подходил на роль разыскиваемого нами преступника. Я постучал костяшками пальцев по изрезанной деревянной двери.

— Чего? — раздался изнутри хриплый сердитый голос. — Чего надо, говорю?

— Полиция Вашингтона, — выкрикнул я. — Откройте!

В комнате послышалось какое-то движение, затем несколько раз щелкнули отпираемые замки, и наконец, в дверном проеме, заполнив его целиком, появился Брофи. При росте в шесть футов и четыре дюйма он весил не менее двухсот шестидесяти фунтов и весь бугрился мышцами. Его темные волосы были выбриты аккуратными полосками.

— Ты, я полагаю, легавая задница, — обратился он ко мне, не вынимая торчащей в углу рта сигареты без фильтра. — А что это за симпатичная задница рядом с тобой?

— В общем, я могу представиться сама, — бросила Бетси.

Тони довольно осклабился: ему нравилось, когда на его грубость реагируют должным образом:

— О'кей. Гавкни что-нибудь.

— Я старший агент ФБР Бетси Кавальерр.

— Стра-а-арший агент! Как говорят в полицейских сериалах, существуют две возможности разойтись: быстро и не очень. — Он широко улыбнулся, демонстрируя удивительно ровные ослепительные зубы. На нем были темные штаны военного покроя с белыми подтяжками. Голый торс и руки, покрытые курчавыми черными волосами, украшали многочисленные тюремные татуировки.

— Очевидно, придется проголосовать за то, чтобы разойтись не сразу, — заявила Бетси. — Но это мое личное мнение.

Брофи повернулся к худощавой блондинке, сидевшей на старинной кушетке светло-зеленого цвета возле телевизора. Поверх нижнего белья на девушке была накинута широченная рубаха.

— Она тебе так же понравилась, как и мне, Нора? — обратился Тони к подружке.

Та лишь безразлично пожала плечами. Похоже, ее больше интересовала выступавшая на экране Рози О'Доннелл. К тому же, девица, видимо, находилась «под кайфом». Впечатление еще больше усиливала неопрятная прическа с «сосульками» вместо челки. На обоих запястьях, горле и щиколотках она носила татуировку в виде колец колючей проволоки.

Брофи снова повернулся ко мне и Бетси Кавальерр.

— Если я правильно вас понял, то нам нужно кое-что обсудить. Ну что ж, таинственная леди из ФБР, меня это даже устраивает. Выходит, вы можете позволить себе расплатиться за ту информацию, которой я располагаю и могу с вами поделиться.

Бетси отрицательно покачала головой:

— Не совсем так. Я готова вышибить ее из вас всеми известными мне способами.

Темные глаза Тони заблестели:

— Нет, она мне определенно нравится!

Мы последовали за Брофи на крошечную кухню, где стоял кривоногий, покосившийся набок стол. Сам Тони уселся верхом на стуле так, что его спинка вклинилась между грудью и животом этого великана. Однако прежде чем Тони начал делиться информацией, он все же хотел решить финансовый вопрос. В одном он оказался прав: бюджет Бетси Кавальерр был куда больше моего.

— Но это должна быть ценная и достоверная информация, — предупредила Бетси.

Он самодовольно кивнул:

— Это лучшее из того, что ты можешь приобрести, крошка. Товар высшего качества. Понимаешь ли, я встречался с человеком, который стоит за этими грязными ограблениями в Вирджинии и Мэриленде. Хочешь знать, каков он из себя? Он из тех, кого называют «хладнокровный сукин сын». И учти, кто тебе говорит об этом.

Брофи уперся взглядом в меня и Бетси. Он определенно заинтересовал нас.

— Сам он называл себя Виртуо-озом — с флоридским выговором протянул Тони. — И говорил это на полном серьезе. Дирижер! Можете себе такое представить?

— Мы встретились с ним с глазу на глаз в гостинице «Шератон Аэропорт», — продолжал Брофи. — Меня свел с ним один парень, знакомый мне по Нью-Йорку. Тот, кто называл себя Дирижером, оказался очень осведомленным типом. Он рассказал мне сначала о моих сильных качествах, потом о слабостях. Короче, знал всю мою подноготную. Он упомянул даже, что я встречаюсь с Норой, описав при этом все ее привычки и пристрастия.

— Ты считаешь, что он — полицейский, раз владеет такой информацией о тебе? — поинтересовался я.

Брофи вновь широко улыбнулся:

— Нет. Для копа он слишком умен. Возможно, он общался с полицейскими, чтобы получить интересующие его данные. Поэтому-то я и не ушел сразу, а решил выслушать, что скажет мне этот хрен. К тому же он назвал такую шестизначную цифру, которая сразу же меня увлекла.

Теперь мне и агенту Кавальерр оставалось лишь внимать тому, что сейчас нам поведает Тони. Раз уж он заговорил, то выскажется до конца.

— Так как он выглядел? — настаивал я.

— Тебя интересует его внешность? Это вопрос на миллион долларов. Давай-ка я расскажу, как происходила наша встреча. Когда я вошел в номер гостиницы, то оказался залитым светом ярких прожекторов. Как на презентации в Голливуде. Я ни черта не видел.

— Даже очертания фигуры? Что-то ты ведь должен был запомнить.

— Его силуэт. Длинные волосы. Хотя это мог быть и парик. Большой нос и большие уши. Ну, как машина с открытыми дверями. Мы побеседовали, и он пообещал связаться со мной. Больше я ничего о нем не слышал. Наверное, я не подошел для его команды.

— Почему, Брофи? — Этот вопрос показался мне очень серьезным. — Почему он отказался от такого парня, как ты?

Брофи сложил ладони в форме пистолета и «выстрелил» в меня:

— Его интересуют только убийцы, парень. А я не убийца. Я любовник. Верно, Бетси?

 

Глава 40

То, что рассказал нам Брофи, было пугающим, и ни в коем случае не должно было просочиться в прессу. Некто, называющий себя Дирижером, проводил собеседования и вербовал профессиональных убийц. Только убийц. Каковы его планы на будущее? Снова банк и заложники? О чем, черт возьми, он думает?

Закончив работу, вечером я отправился в больницу Святого Антония. Дженни чувствовала себя хорошо, но на всякий случай я остался на ночь с ней. Дом вдали от дома. Дженни даже стала обращаться ко мне, как к подружке, с которой делят комнату.

На следующее утро я изучил личные дела сотрудников «Ситибэнк», «Ферст Юнион» и «Ферст Вирджиния», которые имели основания считать себя обиженными. Заодно пришлось проверить материалы на тех, кто допускал серьезные угрозы в адрес банков. Во временной штаб-квартире ФБР царила атмосфера тихого отчаяния. Не было ни шума, ни возбуждения, обычно сопровождающих появление новых версий и продвижения в расследовании. У нас до сих пор не было реального подозреваемого.

Угрозы и прочая «грязная почта» обрабатываются, как правило, силами отделов безопасности банков. Подобная корреспонденция чаще всего исходит от людей, которым отказано либо в займе, либо в праве выкупа закладной вследствие просрочки. Авторами писем могут быть как мужчины, так и женщины. Судя по психологическим портретам, это люди, испытывающие затруднения с работой, финансами или имеющие проблемы в семье. Иногда встречаются и очень серьезные угрозы, обусловленные практикой набора сотрудников в филиалы банков, расположенных в Южной Африке, Ираке или Северной Ирландии. В крупных банках существуют специальные помещения для проверки почты с помощью рентгена.

Поздравительная музыкальная открытка вполне может оказаться небольшой бомбой.

Эта часть моей работы была утомительна, но необходима. Я посмотрел на Бетси Кавальерр. Она находилась тут же, но ее почти не было видно из-за огромной кипы документов, лежащих перед ней.

— Мне снова придется отлучиться, — сообщил я. — Есть еще один парень, которого не мешало бы проверить. Он неоднократно угрожал «Ситибэнк». И живет, кстати, неподалеку.

Она отложила ручку:

— Я поеду с тобой. Если ты не возражаешь. Кайл говорил, что всегда верит всплескам твоей интуиции.

— Вот и посмотри, до чего это Кайла довело, — улыбнулся я.

— Вот именно, — подмигнула мне Бетси. — Поехали.

Я несколько раз перечитал материалы на некоего Джозефа Петрилло. Они сильно отличались от других. Каждые две недели в течение последних двух лет президент «Ситибэнк» в Нью-Йорке получал сердитые и даже злобные письма от Петрилло. С января 1990 года и до недавнего времени он работал охранником банка, пока не был уволен по сокращению штатов. Случай, надо сказать, типичный для многих банковских филиалов в связи с урезанием бюджета. Петрилло не внял этим доводам и решил, что банк вознамерился избавиться именно от него.

Что-то в тоне его писем меня настораживало. Они были составлены грамотно и корректно, но в них явно прослеживались элементы паранойи, а может быть, и шизофрении. До работы в банке Петрилло служил во Вьетнаме в чине капитана. Он видел войну. Полиция была в курсе посылаемых им угроз, но никаких обвинений ему не предъявили.

— Это, наверное, одно из проявлений твоего знаменитого чутья, — заметила Бетси, когда мы подъезжали к дому подозреваемого на Пятой авеню.

— Частенько это приводит к неприятным последствиям. У детектива, который беседовал с Петрилло несколько месяцев назад, тоже возникло нехорошее предчувствие, но банк проигнорировал его заключение и отказался разбираться с бывшим сотрудником.

В отличие от своей нью-йоркской тезки, Пятая авеню Вашингтона представляет собой вереницу дешевых домов, сдаваемых внаем и расположенных не на подступах к Капитолийскому Холму. Раньше улицу заселяли в основном эмигранты-итальянцы, но со временем все нации здесь перемешались. Вдоль обочины стояли старые проржавевшие машины. Среди других автомобилей выделялся битком набитый народом седан «БМВ», скорее всего, принадлежащий наркодилеру.

— А здесь все как всегда, — вздохнула Бетси.

— Ты знаешь этот район? — спросил я, сворачивая в переулок, где жил Петрилло.

Она кивнула, и ее темные глаза сузились:

— Энное количество лет назад, не будем уточнять, сколько именно, я имела счастье родиться неподалеку отсюда. А если конкретно, то в четырех кварталах.

Взглянув на Бетси, я заметил, с каким мрачным выражением лица она осматривается вокруг. Только что она впустила меня в маленький уголок своего прошлого. Она выросла совсем не в той части Вашингтона, хотя внешне это на ней не отразилось.

— Собственно, не обязательно именно сейчас следовать моей интуиции, — сказал я. — Можно заглянуть сюда и попозже. Скорее всего, это пустой номер, да и Петрилло живет недалеко от штаб-квартиры.

Бетси покачала головой и пожала плечами:

— Ты сегодня перелопатил целую кучу документов, но именно этот бросился тебе в глаза. Проверить надо обязательно, и не обращай внимания на мое настроение. Я чувствую себя здесь отлично.

Мы остановились возле углового газетного магазина — места, служившего для развлечения вот уже многим поколениям детей. Собравшаяся здесь сегодня компания подростков выглядела несколько старомодно: широкие джинсы, темные рубашки и зализанные назад волосы. Все они оказались белыми.

Мы пересекли улицу и направились в конец квартала. Я указал на маленький желтый дом.

— Петрилло обитает здесь.

— Давай побеседуем с ним, — предложила Бетси, — и выясним, не он ли грабит банки.

Выщербленные бетонные ступени привели нас к металлической двери. Я постучался и крикнул:

— Полиция Вашингтона. Мы хотели бы поговорить с Джозефом Петрилло.

Я повернулся к Бетси, которая стояла на ступеньку ниже слева от меня, хотя еще не сообразил, что именно хочу ей сказать.

Что бы это ни было — я не успел произнести ни слова.

Раздался оглушительный грохот выстрела. Возможно, стреляли из винтовки. Это было страшнее, чем неожиданный удар грома. По звуку можно было определить, что стрелявший стоял вплотную к двери.

Бетси пронзительно вскрикнула.

 

Глава 41

Я нырнул головой вперед с крыльца, увлекая Бетси за собой. Через секунду мы уже лежали на лужайке, вытаскивая оружие и с трудом переводя дух.

— Господи! О Господи! — задыхалась Бетси. Никто из нас не пострадал, но мы были чертовски перепуганы.

Я проклинал себя за неосторожность.

— Дьявол! Вот уж никак не ожидал, что он откроет по нам стрельбу!

— Это последний раз, когда я усомнилась в твоей интуиции, — прошептала Бетси. — Я вызову подкрепление.

— Сначала столичную полицию. Это все-таки наш город, — напомнил я ей.

Мы скрючились за неухоженной живой изгородью и разросшимися розовыми кустами. Оружие мы держали наизготовку. Я прижал ствол своего «Глока» к щеке. Неужели там, внутри, Дирижер? Неужели мы нашли его?

Подростки на противоположной стороне улицы с вызывающей наглостью наблюдали за нашими действиями. После выстрела интерес их заметно возрос. Широко раскрыв глаза, они пялились на нас, словно здесь снимался очередной эпизод телесериала «Нью-йоркская полиция: Закон и порядок».

— Сумасшедший кретин Джо! — сложив ладони рупором, выкрикнул кто-то из тинэйджеров.

— По крайней мере, он перестал стрелять, — констатировала Бетси. — Это сумасшедший кретин Джо.

— К сожалению, оружие все еще при нем. Так что, при желании, он может продолжить в любой момент.

Я перекатился по земле, чтобы увеличить себе обзор. В двери дома отверстия от пули не было.

— Джозеф Петрилло! — снова выкрикнул я.

Никакого ответа изнутри дома не последовало.

— Вашингтонская полиция! — продолжал я. Ты хочешь, чтобы я высунулся, сумасшедший Джо? Хочешь получить более удобную мишень?

Я приблизился еще на несколько дюймов ближе к крыльцу, оставаясь прикрытым его поручнями.

Дети на той стороне улицы принялись вторить мне.

— Мистер Петрилло! Сумасшедший мистер Петрилло! С вами все в порядке, кретин психованный?

Через несколько минут прибыла подмога. Сначала две полицейских машины с сиренами и мигалками, потом еще две и, наконец, пара седанов ФБР. Все явившиеся были вооружены до зубов и готовы к сражению. Улицу заблокировали с обеих сторон. Жителей близлежащих домов и всех находившихся в угловом магазине, эвакуировали в безопасное место. Неожиданно откуда-то незваным гостем возник вертолет теленовостей.

Мне приходилось участвовать в подобных «спектаклях» чаще, чем хотелось бы, и мне это не нравилось. Через двадцать минут прибыла группа захвата. Синие рыцари. Они были в полном боевом облачении и тащили тяжеленный таран, чтобы вышибить дверь. Потом мы вошли внутрь.

Мое присутствие было не обязательным, но я все равно пошел. На мне и на агенте Кавальерр уже были надеты кевларовые бронежилеты. Мне понравилось, что она последовала за мной.

В доме было не просто жутко, а очень жутко. Жилая комната выглядела как чердак старой библиотеки: на семь футов в высоту громоздились покрытые плесенью книги без обложек, мятые журналы и кипы пожелтевших газет. И повсюду сновали кошки. Дюжинами. Они громко мяукали и выглядели совершенно оголодавшими.

Здесь же находился и Джозеф Петрилло. Он лежал среди пачек старых журналов «Ньюсуик», «Лайф», «Тайм» и «Пипл». Очевидно, падая назад, он обрушил их. Его рот был открыт, и казалось, что он улыбается. По крайней мере, наполовину.

Он застрелился из винтовки, которая валялась рядом с его окровавленной головой. Большая часть правой стороны лица была снесена напрочь. Кровь забрызгала кресло, стены и книги. Одна из кошек с жадностью лизала окровавленную руку.

Осмотрев книги и бумаги, лежавшие рядом с телом, я обнаружил проспект «Ситибэнк» и несколько банковских книжек на имя Петрилло. Три года назад его баланс составлял 7 тысяч и 711 долларов, а на настоящий момент на счету оставался всего шестьдесят один доллар.

Бетси Кавальерр нагнулась над телом. Я почувствовал, что она изо всех сил борется с подступившей тошнотой. Пара блохастых драных кошек терлись о ее ноги, но Бетси, казалось, не замечала этого.

— Это не Дирижер, — выдавила она.

Взглянув в ее глаза, я увидел в них страх и грусть одновременно.

— Да, Бетси, это уж точно не он. Не бедняга Петрилло с его голодающими кошками.

 

Глава 42

Наконец-то я добрался до дома, чтобы выспаться в собственной кровати. Дженни пожалела мою бедную спину, на которой стали образовываться чуть ли не пролежни от того, что я постоянно спал на стуле в ее палате. Я сразу же погрузился в сон, едва добравшись до постели, но вскоре меня разбудил телефон. После пары громких звонков я поднял трубку.

И тут же услышал голос Кристины:

— Алекс, в мой дом кто-то забрался. Мне кажется, это Шефер. Он приехал, чтобы разделаться со мной. Пожалуйста, помоги мне!

— Вызывай полицию, а я уже выезжаю, — крикнул я в телефон. — И немедленно уходите из дома вместе с Алексом!

Обычно для того, чтобы добраться до Митчелвилла, мне требовалось где-то около получаса. В эту ночь я долетел туда за пятнадцать минут. Вдоль всей улицы ярко горели фонари. Шел сильный дождь. Перед домом Кристины уже стояли две полицейских машины.

Я выпрыгнул из своего «порше» и в долю секунды оказался у входной двери. Дородный патрульный в темно-синем непромокаемом плаще жестом остановил меня.

— Детектив Кросс, полиция Вашингтона. Я старый друг Кристины Джонсон, — сразу же представился я.

Он понимающе кивнул и не стал заставлять меня предъявлять служебный значок.

— Она в доме с другими офицерами. С мисс Джонсон все в порядке, детектив. И с мальчиком тоже.

Мне даже показалось, что я с улицы слышу, как плачет малыш. Войдя в гостиную, я увидел двух патрульных, сидевших рядом с Кристиной. Она рыдала и одновременно умудрялась громко разговаривать с полицейскими:

— Он где-то здесь! Я же говорю вам! Джеффри Шефер — Ласка! Он где-то тут, в доме! — истошно возопила она и обеими руками провела по волосам.

Ребенок лежал в корзине для перевозки детей и хныкал. Я подошел ближе и взял его на руки. В тот же момент мальчик успокоился. Я приблизился к Кристине и полицейским.

— Расскажи им про Джеффри Шефера, — умоляюще взглянула на меня Кристина. — Расскажи им все то, что уже случилось. Они ведь не знают, насколько он безумен!

Я представился и вкратце поведал патрульным о том страшном похищении Кристины на Бермудах, которое произошло более года назад. Я старался упомянуть только о самом главном, и когда закончил, они оба кивнули. Видимо, теперь картина становилась им ясна.

— Да, я помню тот случай по газетным статьям, — покачал головой один из полицейских. — Вся беда только в том, что у нас нет никаких доказательств того, что кто-то побывал здесь, в этом доме, сегодня вечером. Мы тщательно проверили все двери, окна, обшарили территорию.

— Вы не возражаете, если я обойду участок и дом? — предложил я свою помощь.

— Будьте так добры. А мы пока что останемся рядом с мисс Джонсон. Можете не торопиться, детектив.

Я передал ребенка Кристине и самым тщательным образом исследовал весь дом. Я не забыл ни единого уголка, но так и не нашел никаких следов проникновения в дом постороннего. Потом я вышел на улицу. Даже несмотря на то, что было сыро, свежих следов вокруг также не наблюдалось. Я сильно сомневался в том, что Шефер действительно успел побывать здесь.

Когда я вернулся в гостиную, Кристина притихла и сидела на кушетке, обнявшись с малышом. Полицейские вышли на крыльцо. Я присоединился к ним.

— Можно быть с вами откровенным? — начал один из патрульных. — Вы не можете исключить того, что мисс Джонсон просто приснился плохой сон? Мне вся эта история напоминает ночной кошмар, не более того. Она уверена в том, что этот тип по фамилии Шефер был у нее в доме. Мало того, он будто бы даже заходил к ней в спальню. Но никаких улик мы не нашли. Ничто не свидетельствует о том, что там кто-то находился, кроме нее самой. Двери оставались заперты. Сигнализация осталась нетронутой. Скажите, ее, случайно, не мучают кошмары?

— Иногда. Особенно, в последнее время. Спасибо вам за помощь. Теперь заботу о ней я возьму на себя.

После того как полицейские машины уехали, я вернулся в дом, чтобы посидеть с Кристиной и успокоить ее. Она выглядела уже не такой взволнованной, хотя глаза ее оставались по-прежнему грустными.

— Что со мной происходит? — печально произнесла она. — Я хочу вернуть себе свою прошлую жизнь. Я никак не могу отделаться от него.

Она не позволила мне обнять ее, даже при таких обстоятельствах. Кристина и слышать не хотела о том, что, возможно, Джеффри Шефер — Ласка — ей только приснился. Она лишь поблагодарила меня за то, что я приехал, а затем сразу же потребовала, чтобы я отправлялся домой.

— Все равно ты бессилен что-либо сделать, — добавила она.

Я поцеловал ребенка и уехал.

 

Глава 43

Ровно в 7 часов утра мистер Синий занял свое место в густом кустарнике за домом в районе Вудли-Парк в Вашингтоне.

Как это уже повторялось три предыдущих утра, банковский менеджер Мартин Кассельман вышел из своего дома примерно в двадцать минут восьмого. Прежде чем сесть в машину, Мартин опасливо оглядел окрестности. Возможно, он был напуган недавними ограблениями банков в Мэриленде и Вирджинии. И все же, большинство людей почему-то считают, что именно с ними ничего подобного произойти не может.

Жена Кассельмана работала учительницей в средней школе «Дамбартон Оукс». Она преподавала английский, предмет, который мистер Синий всегда ненавидел. Миссис К. пойдет на работу около восьми. Кассельманы были людьми исполнительными и дисциплинированными, что значительно упрощало задачу Синего.

Он пригнулся возле старого засыхающего вяза и замер в ожидании звонка по мобильному телефону. Пока что все шло точно по расписанию, так что причин для волнения у него не было. Приблизительно через восемь минут после того, как Мартин Кассельман отъехал от дома, телефон зазвонил. Синий нажал на кнопку для связи.

— Мистер Синий слушает. Докладывайте.

— К. прибыл на встречу с нами. В данный момент он находится на парковочной стоянке. Слушаю вас.

— Вас понял. Все идет нормально, скоро состоится моя встреча с миссис К.

Как только мистер Синий нажал на кнопку «конец связи», он увидел, как из дома вышла Виктория Кассельман и тщательно заперла входную дверь. Она была одета в нежно-розовый костюм и напомнила ему Фарру Фосетт, когда та была на вершине своей славы.

— Куда это она собралась, черт возьми? — удивленно проговорил Синий. В его работе не предполагалось никаких неожиданностей. Дирижер рассчитал все точно, до минуты. Все должно происходить идеально, а это уже далеко не идеал! Мистер Синий быстрым шагом пересек участок высоких сорняков, отделяющий его от дома Кассельманов. Он уже понимал, что ему не удастся выполнить свое задание вовремя.

Ошибка.

С моей стороны или с ее?

С обеих! Она сегодня вышла раньше, и я ничего не могу с этим поделать!

Он бросился бежать на Готорн-стрит, но Виктория уже находилась в своей черной «тойоте» и выруливала на улицу. Если сейчас она свернет направо, вся операция будет провалена. Если налево, у него еще остается шанс исправить положение.

Ну, же, Фарра, милая, сворачивай налево!

Мистер Синий уже думал о том, что бы такое ей крикнуть, чтобы она остановилась. Но что же? Думай! Соображай быстрее!

Умница! Она свернула налево, но у Синего все равно не оставалось времени, чтобы добежать до нее по этой кривой неровной дороге.

Он бросился вперед со всей скоростью, на которую был способен, низко пригнув голову. Неожиданно какой-то жар словно разорвал его грудь. Он уже не мог вспомнить, когда в последний раз ему приходилось мчаться во весь опор, так как сейчас.

— Эй! Эй! Помогите мне! — изо всех сил закричал он. — Пожалуйста, помогите мне! На помощь!

Услышав истошные вопли, Виктория Кассельман инстинктивно повернула голову в сторону. Пышноволосая блондинка немного затормозила, но совсем останавливаться и не думала.

Ему надо было во что бы то ни стало заставить ее сделать это!

— Моя жена рожает! — продолжал орать Синий. — Пожалуйста, помогите мне! Моя жена сейчас рожает!

Увидев, что черный седан остановился посреди дороги, Синий облегченно вздохнул. Теперь он надеялся только на то, что в данный момент никто из любопытных соседей не наблюдает за ними из окон домов, выстроившихся по обе стороны улицы. Впрочем, это не имело значения. Ему все равно пришлось бы останавливать ее: не таким способом, так любым другим. Он подбежал к машине, но все еще никак не мог перевести дух.

— Что с вами? Где ваша жена? — обратилась к Синему Виктория Кассельман через опущенное стекло.

Синий продолжал хрипеть, пока не подошел вплотную к автомобилю. Затем он вынул пистолет «Зиг Зауэр» и хладнокровно ударил ее со всего размаху стволом по челюсти. Голова Виктории запрокинулась на сторону, и женщина закричала от резкой и внезапной боли.

— Мы едем назад к тебе домой! — приказал Синий, ловко запрыгивая в машину, при этом наставляя ствол пистолета прямо в лоб Виктории. — Куда ты намылилась без двадцати восемь, чтоб тебя?! Хотя плевать мне на это. Просто заткнись и веди себя тихо. Ты совершила большую ошибку, Виктория. Причем роковую. — Это было все, что мог сказать и сделать мистер Синий, не считая возможности пристрелить ее тут же, прямо на переднем сиденье ее же собственного автомобиля.

 

Глава 44

Возле отеля «Омни Шорхэм» в Вашингтоне ограбление филиала банка «Чейз Манхэттен» шло полным ходом. Во время поездки от офиса ФБР к банку мы с Кавальерр не обменялись ни словом, с ужасом представляя, что нас там ожидает.

Бетси вела себя собранно и по-деловому: поставив на крышу сирену, она на полной скорости мчалась по городу. Снова зарядил дождь, и потоки воды колотили по крыше, заливая лобовое стекло. Вашингтон плакал. Кошмар все усугублялся и, казалось, набирал обороты. Все было так же страшно и непредсказуемо, как и при многих других преступлениях, сопровождаемых убийствами, которые мне приходилось расследовать. Я перестал что-либо понимать. Группа банковских грабителей, а возможно, две группы, поступали, словно банда убийц. Пресса освещала происходящее, не жалея бумаги, публика была напугана и имела на это полное право. Банковская сфера услуг справедливо возмущалась тем, что никто не в силах положить конец ограблениям и убийствам.

От моих невеселых мыслей меня оторвал звук полицейских сирен где-то впереди. Их пронзительных хор заставил волосы на моем затылке ощетиниться. Затем я увидел бело-голубой символ самого банка «Чейз».

Бетси остановилась в квартале от филиала, на 28-й улице: ближе мы просто не смогли подъехать. Несмотря на ливень, на улице толпилось полно зевак, здесь же находилось с дюжину карет скорой помощи, множество полицейских автомобилей и даже пожарная машина.

Мы побежали сквозь шипящие струи ливня к скромному красному кирпичному зданию на углу Калверт. Хотя я опережал Бетси на несколько шагов, она передвигалась достаточно быстро.

— Столичная полиция. Детектив Кросс. — Я махнул значком патрульному, пытавшемуся не пропустить меня на банковскую парковку. При виде золотого щита тот отступил в сторону.

Полицейские и санитарные сирены завывали на все голоса, и я подумал о том, зачем сейчас все это нужно, и лишь войдя в вестибюль банка, понял, что голосят они не напрасно. Я насчитал пять тел. Кассиры и администраторы: три женщины и двое мужчин. Все они были застрелены наповал. Еще одна бойня, возможно, самая кровавая.

— Зачем? О Господи! — бормотала рядом со мной Кавальерр. На секунду она схватила меня за руку, но затем, опомнившись, тут же отпустила ее.

Навстречу нам спешил агент ФБР Джеймс Уолш, которого я встречал раньше в штаб-квартире.

— Пятеро убитых. Все — банковские служащие, — сообщил он.

— Есть заложники в доме кого-нибудь из них? — спросила Бетси.

Уолш покачал головой:

— Жена менеджера мертва. Застрелена в упор. Ее убили по совершенно непонятным мотивам. Бетси, они оставили в банке одного в живых. У него послание для вас и детектива Кросса. От некоего типа, называющего себя Дирижером.

 

Глава 45

Уцелевшего звали Артур Стрикленд. Сейчас он находился в офисе убитого менеджера вне досягаемости прессы. В банке он служил охранником.

Стрикленд оказался высоким, хорошо сложенным мужчиной лет пятидесяти. Физически внушительный, сейчас он пребывал в состоянии шока. Капли пота покрывали его лицо и даже густые усы. Он взмок так, что светло-голубая форменная рубашка потемнела.

Подойдя к нему, Бетси мягко, с состраданием заговорила:

— Я старший агент ФБР Кавальерр. Я занимаюсь данным делом, мистер Стрикленд. А это детектив Кросс из вашингтонской полиции. У вас есть для нас какое-то сообщение?

Крепкий на вид мужчина буквально переломился пополам и зарыдал в голос, закрыв лицо руками. Ему потребовалось не меньше минуты на то, чтобы собраться и начать говорить:

— Те, которых убили сегодня… Они были такие милые люди… Они были моими друзьями… А я должен был защищать их. И наших клиентов, конечно.

— То, что случилось — ужасно, но в этом нет вашей вины, — попробовала успокоить охранника Бетси. Она старалась быть доброй, и у нее это неплохо получалось: — Но почему же нападавшие застрелили их? И как удалось уцелеть вам?

Охранник в ужасе затряс головой:

— Я и не пытался уцелеть. Они держали меня в вестибюле вместе с другими. Деньги забирали двое, а нам приказали лечь на пол лицом вниз и предупредили, что они должны покинуть банк ровно в 8.15. Не позже. Никаких ошибок, никаких попыток поднять тревогу. Это они повторили несколько раз.

— Так они вышли из банка позже? — спросил я Артура.

— Да нет же, сэр! Они все могли успеть вовремя, но, похоже, ничуть к этому не стремились. Потом мне приказали встать. Я подумал, что меня тут же застрелят. Я служил во Вьетнаме, но никогда не испытывал такого страха.

— Они оставили вам послание для нас? — напомнил я.

— Да, сэр. Для вас обоих. «Вы любите банки?» — спросил один из грабителей. Я ответил, что люблю свою работу. Он обозвал меня дубиной и идиотом, потом добавил, что мне придется выступить в роли их посланника. Я должен был передать агенту ФБР Кавальерр и детективу Кроссу, что в банке была допущена ошибка. Он подчеркнул, что больше ошибок быть не должно, причем повторил это несколько раз. «Чтобы больше никаких ошибок, — сказал он. — И передай, что это послание от Дирижера». Потом они перестреляли всех остальных. Они совершенно хладнокровно стреляли в лежащих на полу людей. Я виноват. Ведь это было мое дежурство, и я — охранник. Я не должен был этого допустить.

— Нет, мистер Стрикленд, — тихо произнесла Бетси. — Вашей вины в произошедшем нет. Виноваты, скорее, мы.

 

Глава 46

Ошибок больше не должно быть.

Дирижер знал все и об агенте ФБР Бетси Кавальерр, и о детективе Кроссе. Он находился на самой вершине пирамиды, и ему было известно буквально все, включая личные дела полицейских, которые участвовали в расследовании. Теперь они также являлись частью его плана.

Для экскурсии в пригород Вашингтона денек выдался великолепный. Повсюду цвели лилии, нарциссы и подсолнухи, а небо своей прозрачностью напоминало китайский фарфор. Только пара маленьких, пушистых, как комочки ваты, облачков, симметрично расположились на востоке и западе небосклона.

Группа грабителей расположилась на ферме чуть южнее Хэйфилда, штат Вирджиния — в восьмидесяти милях от столицы, почти в Западной Вирджинии.

Он миновал поворот, выехал на грунтовую дорогу и сразу же увидел зад принадлежащего мистеру Синему фургона, торчащий из выцветшего красного амбара. Пара собак бродила по двору, огрызаясь на докучавших им слепней. Он еще не видел никого из членов банды и их подружек, но звуки рок-н-ролла до него доносились отчетливо: надоедливые гитары и южные мотивы, которые компания слушала без конца.

Он зашел в гостиную дома, которая после перепланировки смахивала на чердак. Здесь он и увидел Синего, Белого, Красного и их подружек, включая мисс Зеленую. Пахло свежесваренным кофе. К стене была прислонена метла, а это означало, что они успели прибраться к его приезду. Рядом с метлой в ряд выстроились винтовки.

— Всем привет, — сказал он, сопроводив свои слова едва заметным движением руки. Он улыбнулся им, хотя прекрасно знал, что вся компания считает его дегенератом. Пусть их. При этом мисс Зеленая относилась к нему, как к дегенерату, положившему на нее глаз.

— Привет, мой профессор, — мистер Синий осклабился так неискренне, что было противно смотреть. Дирижера невозможно одурачить. Мистер Синий был хладнокровным убийцей. Вот почему его выбрали для операции в «Ферст Юнион», «Ферст Вирджиния» и «Чейз». Впрочем, здесь все были убийцами, не исключая и девиц.

— Пицца! — Он поднял вверх две коробки и бумажный пакет. — Я купил две пиццы и бутылку исключительного кьянти.

 

Глава 47

«Убивай и радуйся, — думал он. — Радуйся, убивая. Машина для убийства. Время для убийства. Мысли об убийстве. Место для убийства…»

Дирижер едва заметно улыбнулся хороводу словосочетаний, навязчиво кружащихся в его голове. Однако такая улыбка не шла ему. Она выглядела одновременно и фальшивой, и вымученной. Противоестественной. Часы показывали начало пятого, на улице было по-прежнему тепло и солнечно. Он успел вволю прогуляться по полям и все тщательно продумать. Теперь он возвращался в фермерский дом.

Он вошел через главный вход и лениво осмотрел тела. Вся его команда уже погибла, все шестеро. Трупы были неестественно скрючены. Так выглядит расплавленный металл, выплеснутый из горнила. Ему однажды приходилось видеть нечто подобное, после пожара, бушевавшего в горах пригорода Беркли, в Калифорнии.

Зрелище ему понравилось: исключительная природная красота настоящей катастрофы.

Он остановился и принялся изучать убитых. Они и сами были убийцами, вот теперь и пострадали за это. На этот раз он использовал марплан в качестве яда. Забавно, что антидепрессант начинает исключительно сильно действовать в сочетании с сыром или красным вином, особенно с кьянти. Эта необычная комбинация химических элементов вызывала резкое повышение кровяного давления, последствием которого неизбежно становилось кровоизлияние в мозг и, естественно, коллапс. Вуаля!

Он стал более пристально разглядывать убитых, и это доставило ему неописуемое удовольствие. Зрачки у всех были расширены, а рты перекошены в немом вопле. Распухшие посиневшие языки вывалились наружу. Ну, а теперь надо навсегда избавиться от тел. Они должны попросту исчезнуть, будто и не существовали вовсе.

Девушка по имени Герш Адамсон распласталась на полу возле самой двери. Наверное, бедняжка пыталась вырваться отсюда наружу, верно? Молодец! Это ее звали мисс Зеленая, миниатюрную блондинку, заявившую, что ей уже исполнился двадцать один год, хотя на вид ей нельзя было дать больше пятнадцати. Ее рот распахнулся в последнем крике боли, что вошедшему особенно понравилось. Он просто не мог оторвать взгляда от изумительных губ Герш Адамсон.

Он рассчитал, что она будет самой легкой из всех: девушка весила не более ста фунтов.

— Привет, мисс Зеленая. Вы мне всегда нравились, как вам это известно. Хотя я чувствую себя рядом с вами робко. Вернее, надо было бы сказать, что я обычно застенчив с такими, как вы. Но теперь я совладаю с собой.

Он вытянул руку вперед и дотронулся до ее маленьких грудей, сразу же удивившись тому, что мисс Зеленая под блузкой, как выяснилось, носила бюстгальтер с поролоновыми вкладками, внешне увеличивающими объем груди. Вот тебе и хиппи, которой наплевать на свою фигуру! Он аккуратно расстегнул кофточку, снял ее и уставился на ее грудь.

Затем он, так же не спеша, расстегнул молнию на джинсах мертвой девушки, после чего вставил палец под ткань ее трусиков. Плоть оказалась немного прохладной. В пупке мисс Зеленая носила маленькое серебряное колечко. Он дотронулся до него и потянул так, как открывают за похожие колечки банки с пивом и газировкой.

На ногах у мисс Зеленой были серебристые туфли на платформе и высоких каблуках. Он осторожно разул ее. Плотно обтягивающие ее ножки джинсы также были сняты и отброшены прочь. Сейчас он обнаружил, что ногти на ногах мисс Зеленая красила ярко-синим лаком.

Дирижер щелчком расстегнул застежку на бюстгальтере и принялся ласкать маленькие груди девушки. Сначала он тер их ладонями, затем начал щипать крошечные, аппетитные соски. Ему хотелось этого с самого первого раза, когда он только увидел мисс Адамсон. Он ждал того момента, когда причинит ей хоть чуточку боли. А может, вовсе и не чуточку.

Он выглянул из окна фермерского домика, а затем снова бросил взгляд на мертвые тела:

— Надеюсь, я не слишком грубо обошелся с вами? — вежливым тоном поинтересовался он.

После этого он оттащил мисс Зеленую за ноги на середину комнаты, где лежал линялый старый ковер, и снял брюки, чувствуя, что начинает возбуждаться. Это должно было произойти в последний раз. Получается, что в ФБР правы: в конце концов, он действительно серийный убийца. Возможно, только сейчас он по-настоящему задумался о том, кто же он такой на самом деле.

— Я упырь, — прорычал Дирижер, стянул с девушки трусики и глубоко вошел во влагалище мертвого тела. — Я абсолютно сумасшедший, мисс Зеленая, и в этом заключается самая невероятная шутка. Именно я безумен. Если бы только полиция смогла догадаться об этом! Вот тогда они получили бы неплохую зацепку!