Плохое самочувствие беспокоит ровно до тех пор, пока о нем думаешь. Как только отвлекаешься на что-то интересное или начинаешь сильно переживать о какой-то проблеме, то автоматически выздоравливаешь. Хотя бы кратковременно.

Виктор покинул жрецов настолько озадаченный, что о слабости и головной боли, которые у него были с утра, даже не помышлял. Он выскочил во двор, нашел там Риксту, собрался было вернуться к себе в комнату, чтобы в тишине обдумать напрашивающуюся идею похищения графини, но внезапно столкнулся с обладателем самой крупнозубой улыбки из всех, виденных ранее. С Менелом.

Доблестный герой был одет в свой прежний коричневый жилет, белую рубаху и, встретившись с Виктором в парадных дверях замка, обрадовался ему как родному.

– Ба, сын барона! – воскликнул Менел, широко разводя руки в стороны, чтобы то ли показать радушие, то ли поразить собеседника размахом конечностей. – Оклемался наконец?

Антипов хотел было пробурчать что-то невразумительное и пройти мимо, но быстро вспомнил о своих планах пообщаться с героем.

– Оклемался, – ответил он. – А ты, Менел, нашел хорошее место для своей лошади в этом замке? Сколько конюхов повесил? Дуэли из-за овса тоже были?

Собеседник почему-то прищурил один левый глаз и внимательно посмотрел на Виктора. Герой стоял в дверях, загораживая проход, а за его спиной начали накапливаться слуги, пытаясь выйти, но опасаясь протискиваться между дверной рамой и широкой спиной. Менела это не волновало.

– Задирист ты, сын барона, как посмотрю, – благодушно ухмыльнулся он. – Ничему жизнь таких как ты не учит! Но скажу прямо, мне жаль, что помешал тебе схватиться с ан-Суа. Если бы знал, то отсрочил бы драку с тобой. Интересно узнать, чем бы у вас все кончилось!

– Мне тоже интересно, – ответил Виктор. – Знаешь, о чем думаю? Ты ведь лишил меня законной победы. То, что голову чуть не проломил, я еще могу понять. Но лишить победы… право же, Менел, это как-то нехорошо выглядит. Вот убил бы меня и дело с концом. Но ты же оставил в живых. И я теперь ни туда ни сюда. Ни на тот свет, ни на первое место как лучший фехтовальщик с мечом и щитом. Обидно!

Герой задумчиво потрогал закрытую створку двери, отчего та зашаталась.

– Ты не лучший, сын барона. Я – лучший, – сообщил он. – И сказал уже, что нехорошо получилось с турниром… что теперь поделаешь? Хотя… знаешь, сын барона, ан-Суа ведь еще здесь…

– Что ты имеешь в виду, Менел? – Виктор понял, куда движется разговор, и это ему совсем не понравилось. Все-таки самочувствие не позволяло сразиться с 'черным' бароном достойно. – Турнир окончен. Все! Доблестные участники драпают перед королевской армией. Бегут хваленые чемпионы, бароны, их дети, графы, дважды графы или даже трижды…

– Пойдем со мной, ан-Орреант, – герой пропустил последние слова Виктора мимо ушей. – Я все устрою.

– Что устроишь, Менел? – встревожился Антипов.

– Будет тебе последний бой. Пошли!

Виктор хотел было возразить, но собеседник уже широко шагал вдоль серой стены. Молодой воин, поколебавшись, устремился следом. Когда кто-то что-то пытается устроить, то нужно дать ему шанс. Конечно, люди любят больше совершать благородные поступки, чем полезные и разумные, но все же иногда встречаются исключения.

Однако на этот раз никаких исключений не было. Менел остановился только на тренировочном поле, где, как обычно, находился ан-Суа и несколько дворян, пытающихся улучшить свое мастерство, сражаясь с 'черным' бароном. При виде героя тренировки тут же прекратились, а присутствующие все как один повернули головы и замерли в таком положении. Виктору показалось забавным, как разношерстная толпа, одетая в серые, темные, даже ярко желтые или красные накидки, а иногда даже просто в неприкрытые ничем кольчуги, реагирует столь одинаково.

– Ан-Суа, приятель, – герой обратился к барону подчеркнуто фамильярно, – сдается мне, что турнир-то рановато заканчивать. В нем не случилось самого главного!

– О чем ты, Менел? – человек в черных доспехах тоже не утруждал себя вежливостью, пытаясь соответствовать странной манере общения непобедимого воина.

– Я о щите и мече, ан-Суа, – охотно пояснил герой, подходя к барону почти вплотную. – Из-за королевских выкрутасов турнир получился скомканным. Но одно состязание все же почти состоялось. Почти! И тут моя вина…

Ан-Суа медленно снял черный шлем, закрывающий верхнюю часть лица, и посмотрел на Виктора.

– Приветствую, господин ан-Орреант! Рад, что вы опять в строю, – и, вновь обернувшись к герою, добавил. – Менел, ты хочешь переиграть финал? Я правильно понял?

– Что тут понимать, ан-Суа? Я же сказал – моя вина! Сразись с сыном барона.

Виктор поднял бы глаза к небу, если бы за ним не наблюдали. Меньше всего ему сейчас хотелось сражаться. Лучше – завтра или послезавтра, когда он придет в форму. Но, похоже, его состояние тут никого не интересует. Люди часто бывают настолько упоены своими 'добрыми' поступками, что забывают спросить, нужны ли они кому-то, кроме их. Но отказаться-то нельзя! Если воину предлагают сражаться, то он должен сражаться, а не вступать в дискуссии. Тут даже бытовала оригинальная точка зрения, что обычные люди могут вести умные споры, и это никак не мешает им совершать после глупые поступки. А вот хорошо тренированный воин способен только на правильные действия. Ему не нужно дискутировать.

– Менел, я могу сразиться с ан-Орреантом просто так, интереса ради, – ответил ан-Суа. – Но зачем мне ставить под сомнение свою победу? Турнир получился скомканным, да. Но одно состязание было нормальным. Победил в нем я.

Антипов понял, что имеет в виду 'черный' барон. Каждая победа идет в личный зачет рыцаря. Сейчас одно-единственное сражение символизировало весь турнир. И сражение выиграл именно ан-Суа.

– Приятель, я же говорю, что здесь моя вина, – повторил Менел, постучав себя рукой в грудь. – Я ненавижу, когда из-за меня портится бой или драка. Свои сражения выигрываю сам, но не мешаю и другим побеждать в том, что меня не касается. Это мой принцип! Поэтому с тобой договоримся так: я ставлю на победу те кольчужные перчатки с прочными пластинами, которые тебе понравились вчера. Кто выигрывает, тот их получает. Ты или сын барона.

Ан-Суа на секунду задумался. Мыслительный процесс отражался на его лице: нужно ли рискнуть почетной победой ради шанса получить перчатки? Конечно, материальная сторона вопроса победила.

– Я согласен! – прозвучал ответ.

– Тогда можно начинать, – снова улыбнулся Менел.

– Но я не согласен, – раздался голос позади героя.

Все тут же уставились на ан-Орреанта.

– В чем дело, сын барона? – осведомился Менел. – Ты разве не понял, что я предложил? Это ведь хорошо для тебя! Ты можешь все переиграть!

Виктору никогда не нравилось, если его принимали за большего глупца, чем он хотел показаться. Причем, с течением времени это ухудшалось. Когда Антипов сильно валял дурака в детстве, то окружающие считали, что он – маленький глупец, но теперь, когда он вырос, стоило ему хоть чуть-чуть притвориться непонимающим, как все дружно думали, что он – большой глупец. С возрастом растет не только сам человек, но и мнение людей о нем.

– Послушай, Менен, мне все ясно, – ответил Виктор. – Ан-Суа желает получить перчатки, а тебе по какой-то причине хочется навести порядок… как ты его понимаешь. Я бы никогда не подумал, что герои так щепетильны в отношении боев, но, с другой стороны, вам же надо быть хоть в чем-то щепетильными? Но мне перчатки не нужны, Менел. Если ан-Суа хочет быть победителем в несостоявшемся турнире, то пусть будет. Мне другое нужно.

Воцарилось молчание. Все смотрели на Виктора и было ясно, что каждый думает об одном и том же. Ветер раскачивал плюмажи на шлемах в такт неторопливым воинским мыслям. Забавная картина единодушия существовала ровно до ответа Менела:

– Что же тебе нужно, сын барона?

– Если для тебя так важно переиграть турнир, то просто вручи перчатки ан-Суа при любом исходе. А мне дай несколько уроков после, – это было единственное, что пришло в голову Виктора, чтобы избежать позора. Он чувствовал себя не очень хорошо для того, чтобы сразиться с 'черным' бароном. Даже проигрыши бывают разными. Многих из них стыдишься, но иногда можно и гордиться своим поражением. Сейчас Антипову гордиться было бы нечем.

– Я так и знал, что тебе палец в рот не клади, сын барона, – ухмыльнулся герой. – Еще два дня назад понял! Хорошо же… пусть ан-Суа забирает перчатки, а тебе дам один урок. Все согласны?

– Да! – громко объявил барон.

Виктор уныло кивнул. Похоже, что рьяный молодчик в жилете припер его к стене. Не торговаться же из-за количества уроков?

– Мне нужно разогреться, – пробормотал Антипов.

– Сколько угодно, – галантно ответил ан-Суа. – Я подожду.

Добрая душа в виде брата Ипика предложила Ролту щит, который он повесил на руку, потом подобрал один из тренировочных мечей и начал разминаться. Его бы Виктор смотрел по сторонам, то заметил бы как 'черный' барон вытянул шею, а Менел удивленно приподнял одну бровь. Но Антипов не обращал внимания ни на что, кроме своих движений, пытаясь сконцентрироваться, чтобы хотя бы проиграть более-менее достойно.

– А ведь сын барона пытается подражать мне! – вскричал герой, хлопая себя по бедрам. – Вы только посмотрите!

– Н-да, – подтвердил ан-Суа, сосредоточенно разглядывая будущего противника. – У него даже что-то получается.

Виктор тем временем закончил разминку. Ему стало ясно, что он не способен скопировать как следует стиль Менела. На это нет надежды в будущем бою. Если бы у Антипова было побольше времени, тогда возможно… но все равно он проигрывал герою в скорости.

– Я готов, – сказал молодой воин, оборачиваясь.- Можно начинать.

– Может быть наденете кольчугу, господин ан-Орреант? – осведомился барон.

– Обойдусь шлемом, – отказался Виктор. – Удар в корпус я точно не пропущу…

Антипов питал слабую надежду, что отсутствие брони слегка увеличит его скорость. Если бы у барона не было щита, то тогда можно попробовать 'рапирный' вариант фехтования, придуманный Пекстой по подсказке своего ученика. Но, увы, щит был.

Дворяне расположились на краю тренировочного поля. Их не было много, человек десять, поэтому можно сказать, что последняя часть турнира проходила при малом числе зрителей. Молодой воин увидел, как прибежал запыхавшийся Ипика, одетый в какой-то темный плащ. Этот любопытный юноша не пропускал ничего интересного. Почему-то никому не пришло в голову позвать графиню, и Виктор решил об этом не напоминать. Пусть хотя бы Ласана не видит неравной схватки с предсказуемым концом. Мужчина должен показывать себя женщине с лучшей стороны, чтобы она сама отыскивала недостатки и не утрачивала поэтому интереса к мужчине.

– Начинайте уже! – нетерпеливо распорядился Менел. – А то у меня ученик появился. Нужно до обеда успеть от него избавиться.

Антипов и ан-Суа сошлись. Виктор разыгрывал свою партию чрезвычайно осторожно, не ввязываясь в 'длинные' атаки и отступая по малейшему поводу и без. Теперь он сам себе напоминал ан-Ретеса, мастера выжидательного боя. Однако ан-Суа, судя по всему, затягивать сражение не собирался. Он решительно наседал, его меч то и дело свистел в опасной близости от ноги или руки противника. Уже через несколько секунд после начала схватки Виктор вспотел. Ему не приходилось раньше сражаться с 'черным' бароном, но теперь видел, что тот значительно превосходит в мастерстве. Робкие надежды Антипова на случайный выигрыш испарялись вместе с мелкими капельками пота, покрывшими лоб.

'Чем отличается честный воин от такой изворотливой личности, как я, господин Ланселот? – думал Виктор, в очередной рад уворачиваясь от удара. – Тем, что воин стремится к достойной победе, а я – к достойному поражению'.

Антипов, даже отступая, почувствовал, что скоро не сможет поддерживать темп, навязанный противником. Слабость все еще сказывалась. Виктор попытался жестко блокировать удары щитом, чтобы сохранить силы, но после того, как меч барона чуть не достал до незащищенного живота, отказался от этой идеи и возобновил изматывающий танец.

– Сын барона, что с тобой?! – воскликнул Менел, раздражая молодого воина одним звуком своего голоса. – Два дня назад ты вел себя активней. Нападай! Атакуй!

'Буду звать тебя 'дуболом', – с гневом подумал Виктор, продолжая отскакивать. – Потому что когда героя бьют по куполу, то дубинки наверняка ломаются. А моя голова – чувствительная, думающая, пользующаяся успехом у женщин… по ней нельзя бить. Она предназначена, чтобы извергать умные мысли… вот, например, как удачно спровоцировать и пропустить хороший неотразимый удар… кстати, как? Что-то в голове заклинило… кстати, она еще петь отлично может'.

Меч ан-Суа просвистел около щеки Антипова так близко, что кожа даже ощутила ветер. Молодой воин понял, что если задержка с контратаками продлится еще немного, то репутация в глазах присутствующих начнет снижаться. Как нормально проиграть? Он же финалист, а не какой-нибудь желторотый юнец. Будет обидно, если барон поразит его простым ударом, а дело идет именно к этому.

Виктор спешно перебирал идеи, пытаясь провести аналогии с известными случаями. Хороший проигрыш в теннисе – борьба до последнего, в хоккее – буллиты после основного времени, в шахматах – сердечный приступ, в боксе – ухо, откушенное у противника, в прыжках в воду – болельщик, одетый в балетную пачку, прыгающий перед тобой, в фехтовании -… ничего не приходило в голову.

– Сын барона, мой первый урок – ткни мечом в ан-Суа! – снова закричал Менел. – Прицелься как следует и бей!

Этот выкрик окончательно разозлил Виктора, на какое-то мгновение вернув уходящие силы. Молодой воин уже хотел было действительно перейти в контратаку, обреченную на бездарный проигрыш, как отличная идея посетила его.

'Спортивное фехтование – великая вещь, господин Атос, – чуть ли не с ликованием подумал Антипов. – Никто не ждет, что спортсмен падет, пронзенный насквозь. Воспользуемся этим. Пора вводить спортивный дух в средневековье'.

Теперь маневры Виктора резко упорядочились. Он отступал вдохновенно, с выдумкой, зорко следя за противником и подмечая удобный момент. Ан-Суа что-то почуял и стал нападать более осторожно, словно пытаясь понять, что задумал непредсказуемый новичок. Менел тоже перестал кричать и с интересом следил за сражающимися. Он чуял, что развязка близка.

И точно – ан-Суа слегка раскрылся, выставив вперед ногу. В обычном сражении Виктор ни за что не решился бы атаковать, это был бы самоубийственный шаг, но сейчас-то просто состязание. Все можно!

Антипов мгновенно бросился вперед. Он забыл обо всем, сосредоточившись лишь на том, чтобы достать мечом ногу. Резкий удар обжег лоб, но Виктор перед тем как отшатнуться, все-таки сумел поразить бедро соперника. И замер, выронив меч и зажимая рукой рану над глазом, заливающую кровью лицо.

– Одновременный удар! – прокомментировал Менел. – Ну и ну… на это стоило посмотреть… Однако, сын барона, ты все равно проиграл. Любой судья скажет. Удар ан-Суа лучше. Ты слегка задел его ногу, а он бы рассек тебе череп, если бы держал настоящий меч. Будешь спорить?

– Нет, – слегка качнул головой Виктор. – Все понятно. Он и так рассек.

– Тогда иди в замок, там тебя перевяжут, – распорядился герой. – А то тут уже все кровью залил. Оклемайся и приходи. Поучу тебя, как договаривались.

Вскоре Виктор в сопровождении Риксты шел по коридорам замка. Его лоб был перевязан желтоватой тряпкой, на которой выделялось темно-красное запекшееся пятно.

Антипов выглядел очень озабоченным. Он уже забыл и думать о своем неожиданном ранении, потому что его беспокоили иные проблемы. Молодой воин двигался молча, лишь иногда замедляясь, словно обдумывая что-то, но потом снова ускорялся. Рикста семенил за ним, зная о том, что господина лучше не отвлекать, когда у него выражение лица, какое слуга называл про себя 'философским'.

Но на этот раз Виктор сам прервал молчание.

– Слушай, Рикста, – внезапно спросил он, остановившись в угловой башенке, – вот у тебя голова забита всякой ерундой, поэтому ты можешь знать кое-что, что меня интересует…

– Конечно, ваша милость, я все знаю о ерунде, – отозвался слуга, подражая господину. – Даже в бытность мою учеником скульптора, хозяин мне говорил часто: Рикста, ты несешь ерунду. И ни разу, ни единого раза, не сказал: Рикста, ты рассказываешь умные и полезные вещи. Какой из этого вывод, ваша милость? Простой. Я говорю либо ерунду, которая привлекает внимание, либо ерунду, которая не привлекает. И больше ничего.

Они находились в интересном помещении, где две стены слились в полукруг, зато остальные стены были нормальные, четырехугольные. Узкое окно башни позволяло обозревать двор и Антипов подошел к нему, чтобы оглядеться. Пылкую речь слуги он проигнорировал.

Посмотрев на двор, забитый повозками, и не обнаружив там ничего интересного, Виктор повернулся к Риксте.

– Вот скажи, ты знаешь что-нибудь о том, как нужно красть женщин? Ну, какие-нибудь общие принципы… или традиции… хоть что-то! А то, понимаешь, не могу даже приблизительно сообразить, как это все провернуть.

Для слуги вопрос не явился открытием. Ролт уже пару раз обмолвился, что рассматривает такой вариант решения проблемы с Ласаной. Рикста его целиком поддерживал, полагая, что это – поступок настоящего мужчины, который действует грубой силой, убедившись, что больше ничего не помогает.

– Не знаю, господин, – после небольшого раздумья ответил паренек. – Вот мелких животных красть очень просто: ударил по голове, чтобы не кричало, и – в мешок. А женщин… ну, не знаю… они ведь тоже громко кричат? Может и их по голове и в мешок?

– Тут дело не в крике, Рикста, – наставительно сказал Виктор. – Если женщина кричит, то это хорошо даже. Означает, что она хочет с тобой общаться. А вот если молчит, то все, начались проблемы. И что-то мне подсказывает, что Ласана будет именно молчать после того, как мы ее по голове и в мешок. Женщины все-таки существа хрупкие, склонные к душевным травмам, и похищать их нужно галантно, нежно… желательно, заручившись их предварительным согласием… но не обязательно, конечно. Я давно понял главный принцип обращения с женщинами: ты можешь делать с ними все, что угодно, если будешь точно знать, что они тебя простят. А если не знаешь, то даже не берись.

– А как же вы собираетесь поступить, господин? – поинтересовался Рикста. – Или графиня согласна?

– Не знаю, не знаю…, – произнес Антипов, устремляясь к выходу из башенки, – сейчас я это выясню.

Виктор со слугой спустились по узкой лестнице с выщербленными ступенями, прошли немного по коридору, застеленному затоптанным ковром-дорожкой, и оказались перед дверью, ведущей в комнату графини. Антипов знал, что Ласана сейчас там. После разговора со жрецами она изъявила желание отправиться к себе, чтобы подумать. Было ли это просто вежливой отговоркой или нет – неважно. Девушка должна отсидеть в своих апартаментах положенное время.

– Я быстро поговорю с графиней, потом пойду к Менелу, а ты займись чем-нибудь, – сказал Виктор, обращаясь к Риксте. – Или нет… постарайся узнать у кого-нибудь путь королевской армии, которая скоро будет здесь.

– Путь? – переспросил слуга, почесывая нос.

– Ну да. Они же не по воздуху прилетят. А придут из одного пункта в другой. С остановками! Вот их путь мне и нужен. Откуда вышли и через что прошли. Хотя бы приблизительно.

– Будет сделано, ваша милость. А зачем это? – Рикста никогда не упускал случая чему-нибудь научиться у господина, пользующегося безусловным авторитетом в делах необычного свойства.

– Потом узнаешь. Иди.

Виктор негромко постучал в дверь. Была еще одна причина, по которой он не опасался занятости графини: ее поклонники больше не выстраивались в очередь, чтобы добиться хоть толики внимания. Часть из них уже сбежала, а остальные собирались это сделать. Возможно, если бы Ласана подарила хоть одному из них немного надежды на взаимность, то тот человек изъявил бы желание ее защищать. Но девушка с поклонниками не заигрывала, демонстрируя редкую выдержку перед лицом такого соблазна.

– Войдите! – раздался голос Виреты.

Антипова не нужно было просить дважды, он взялся за ручку двери, повернул ее и оказался в знакомой комнате. Графиня, одетая в прежнее бело-синее платье, сидела за столом перед кипой бумаг, но, заметив вошедшего, подвинула их, освободив перед собой место.

– Ваше сиятельство, разрешите просить об аудиенции, – Виктор поклонился. У него мелькнула мысль, что такое начало лучше всего подходит к ситуации. Оно гораздо мягче вводит в курс дела девушек, чем, например, вопрос 'а не пожениться ли нам прямо сейчас?', заданный в лоб.

– Что с вашей головой, господин ан-Орреант? – осведомилась Ласана. Ее голос был лишен теплоты, но и не казался отчужденным. Настороженность – вот верное слово.

– Я сразился с ан-Суа, госпожа графиня, чтобы выяснить, как сложилось бы дело, если бы финал состоялся. Менел судил. Я поразил ногу барона и проиграл, потому что он рассек мне бровь.

– Рассек бровь? Вот как? – Ласана отчего-то необычайно оживилась, в глазах блеснули знакомые искорки. – Будет шрам?

– Полагаю, что да, ваше сиятельство. Мне предложили снять ресстр и попросить магов о помощи, но я ни за что на это не пойду. Маги для меня неприятны. А шрамы украшают почтенного воина, показывая новичкам, берущих с него пример, что и он когда-то был таким же неумехой, как и они.

Графиня посмотрела на гостя совершенно серьезно, тронув один из своих белокурых локонов, свисающих на грудь.

– Значит, шрам… интересно, господин ан-Орреант. В далеком детстве мне однажды нагадала старушка-прорицательница, чтобы я остерегалась мужчину со шрамом вместо брови. Она сказала, что этот мужчина будет могущественным магом, которому подчиняются даже высшие силы. И если я встречусь с ним и одарю своим вниманием, то в бой против богов пойдут легионы демонов. Вот так и сказала… словно все от меня зависит.

Виктор поперхнулся и закашлялся.

– Не волнуйтесь, господин ан-Орреант, я не верю в это, – Ласана неправильно истолковала замешательство собеседника. – Ведь как глупо звучит! Я и легионы демонов… нелепость. Просто большие глупости хорошо запоминаются. Тут уж ничего не поделаешь. Да и на мага вы не похожи, если на то пошло. А предсказания той старушки часто не сбывались. Например, она сказала, что ее принесут в жертву, а на самом деле погибла от зубов арнепов.

– Ваше сиятельство, я тоже не верю в то, что можно знать свое будущее, – ответил Антипов, быстро взяв себя в руки и изо всех сил пытаясь отвлечь собеседницу от скользкой темы. – Если бы человеку было досконально известно ближайшее будущее, то он и жил бы в нем, а не в настоящем. А если бы знал и о далеком будущем, то не жил бы вовсе, даже двигаясь и разговаривая. Жизнь – это познание.

Графиня встала, повернулась спиной к столу и изучающе взглянула на посетителя.

– Очень мудрая мысль, господин ан-Орреант. Но что вас привело ко мне? Вы все-таки решили попрощаться?

Виктор посмотрел на оконный проем сквозь волосы Ласаны. Ему понравилось так смотреть.

– Я не собираюсь прощаться, ваше сиятельство. Вы предлагали дворянам остаться. Так вот, остаюсь.

– Почему? – быстро спросила графиня. – Вы приняли всерьез заявления жрецов о том, что мне нужно выйти замуж?

Антипов сделал полшага вперед и остановился. Он подумал о том, что случится, если немедленно схватит Ласану, перебросит ее через плечо и попытается вырваться из замка. План был явно плохим. Тогда Виктор кинул взгляд на изящные руки графини и представил, что он приходит ночью, когда девушка спит, завязывает ей рот, пеленает в одеяло и уносит с собой. Эта идея выглядела лучше.

– Нет, ваше сиятельство, хотя должен признать, что они в чем-то правы. Зачем вам оставаться в замке? Ваш дядя все равно возьмет его. К чему рисковать жизнью? Вы можете поехать со мной и обещаю, что отец приютит вас.

– В качестве вашей жены? – слегка улыбнулась Ласана. – Оригинальное предложение руки и сердца.

– В любом качестве. Не понимаю, почему все бросили вас перед лицом опасности, но я этого делать не собираюсь. Если вы откажетесь уехать со мной, то останусь здесь и попытаюсь настоятельно убедить вас покинуть замок.

Графиня отошла немного в сторону, теперь Виктор не мог смотреть на свет через ее прическу.

– Я ничего вам не обещала, господин ан-Орреант, – сказала она. – И вы, несмотря на это, остаетесь, чтобы разделить судьбу обитателей моего замка? Я правильно поняла? Если даже считаете, что стены падут и почти все люди погибнут?

Антипов не был идиотом, чтобы пойти на такое, но ответил в лучших традициях земного рыцарства, предписывающих изо всех сил обманывать дам:

– Лучше смерть в приятной компании, чем жизнь в неприятной.

Сейчас графиня смотрела на него почти ласково. Виктор так и знал, что ей польстит найти поклонника, который ни на что не претендует, кроме возможности погибнуть, защищая предмет своих воздыханий. Молодой воин твердо решил дождаться удобного момента и последовать советам Ареса и Кеаля. Во имя спасения самой девушки, разумеется.

– Я подумаю о вашем оригинальном предложении, господин ан-Орреант, – произнесла Ласана. – Подумаю даже лучше, чем о предложении ан-Котеа. Теперь мне бы хотелось проститься с вами до обеда, у меня мало времени, но… скажите, вы ведь полагаете, что я совершаю огромную глупость, принимая бой? Честно ответьте!

Вопрос был удивительно точным. Виктор именно так и полагал.

– Что вы, госпожа графиня! – патетически воскликнул он. – Нет и еще раз нет! Любое ваше решение – олицетворение мудрости и разума. Я восхищаюсь вашими замечательными начинаниями, поддерживаю их, готов им скрупулезно следовать!

– Значит, полагаете, что я делаю глупость, – подытожила Ласана, печально вздохнув. – Очень жаль. Чем больше мужчина хвалит женщину, тем меньше говорит лично о ней.

– Но, ваше сиятельство…, – Виктор всегда отрицал упреки во лжи, будучи убежден, что только признание в обмане сделает ложь настоящей ложью.

– Не нужно спорить, господин ан-Орреант, – графиня нетерпеливо махнула рукой. – Не хотелось бы, чтобы вы думали дурно обо мне, поэтому я вам скажу кое-что… Мой дядя… не выиграет бой. Я это точно знаю. У меня есть план. Очень удачный и выполнимый. Предположу, что вы не станете об этом никому рассказывать. До свидания, господин ан-Орреант.

Виктор стоически выдержал удар, когда его намерения относительно Ласаны в очередной раз рухнули. Он поклонился, развернулся и пошел прочь, думая о том, что еще бывают на свете женщины, с которыми не скучно.