Как объяснить волну русофобии, охватившую Европу

(из интервью Марин Ле Пен изданию «Однако», 8 августа 2013 г.)

Год назад на президентских выборах во Франции победу одержал безликий лидер социалистов Франсуа Олланд — политик, страдающий отсутствием харизмы, которого даже однопартийцы прозвали «Пустышкой». Однако очень неплохие шансы в схватке за Елисейский дворец имела дочь легендарного Жан-Мари Ле Пена Марин, унаследовавшая от отца пост руководителя ультраправой партии Национальный фронт. Корреспонденту «Однако» Александру Терентьеву-мл. удалось побеседовать с первой леди французской политики (не отдавать же, в конце концов, этот титул подружке Олланда, скандальной журналистке Валери Триервейлер) во время ее визита в Москву. Ле Пен — 42-летняя блондинка, телегеничная и импульсивная. В отличие от отца, который разговаривает в простонародном стиле, она любит демонстрировать свою принадлежность к высшему свету. В правых СМИ ее сравнивают с Жанной д’Арк, изображение которой, как известно, является эмблемой Национального фронта. Как и Орлеанская дева, Ле Пен сражается за «традиционную Францию», которую стремится разрушить собственная элита, находящаяся под влиянием англосаксов.

— Начнем с французской политики. Что, на ваш взгляд, изменилось с приходом нового президента — социалиста Франсуа Олланда?

— По характеру, конечно, флегматик Олланд не имеет ничего общего с гиперактивным Саркози. Но в политическом смысле он его наследник. Только посмотрите: ни в вопросах миграции, ни в отношениях с Евросоюзом не произошло никаких изменений. Франция по-прежнему зависит от исламских фундаменталистов, обосновавшихся в Париже и других городах страны, и еврократов, призывающих закрывать глаза на то, что творится в арабских кварталах. Не меняется и политическая система Пятой республики. Национальный фронт, который получил на президентских выборах 17 % голосов, в парламенте имеет всего двоих представителей. Такой вот парадокс французской демократии. Во Франции на самом деле нет партии Олланда и партии Саркози, есть одна правящая партия, которая разыгрывает перед избирателями театральную пьесу, изображая жаркие предвыборные баталии. В реальности ничего не меняется. Взять хотя бы историю с однополыми браками. Да, легализовали их социалисты, но они лишь продолжили линию Саркози, который ввел лобби геев и лесбиянок в школы, навязывая ученикам так называемую теорию людей, согласно которой в мире нет мужчин и женщин, а есть лишь бесполые люди. Странная идеология… Очень характерно также, что, по словам голлистов, в случае если они вернутся к власти, закон об однополых браках никто пересматривать не будет.

— Почему вообще борьба за права геев стала сейчас темой № 1 для западной элиты?

— Нынешняя волна гомофилии — это один из элементов глобализации. Глобалисты пытаются превратить мир в огромный безликий рынок и уничтожают все преграды на своем пути. Такой преградой является национальное суверенное государство, такой преградой являются и другие традиционные институты, в первую очередь семья. Ведь семья позволяет человеку обрести индивидуальность, а индивидуальность — это то, чему нет места в новой всемирной империи, зараженной вирусом коммерциализации.

— В международной политике, пожалуй, самый острый вопрос сейчас — сирийский кризис. Какова ваша позиция по Сирии? Согласны ли вы с популярным на Западе тезисом, что «Асад должен уйти»?

— Я искренне рада, что Россия заняла твердую позицию в сирийском вопросе и всеми силами препятствует интервенции в эту страну. Национальный фронт — единственная партия во Франции, которая также противостоит планам США. Мы, кстати, были категорически против и интервенции в Ливию. В июне на саммите «восьмерки» Путин заставил отступить других лидеров, и это вызвало резонанс в европейском обществе. Теперь, возможно, европейцы будут иначе смотреть на ситуацию в Сирии. Россия не одинока, точно так же как не одинок и Национальный фронт. И хотя, кроме нас, ни одна политическая сила во Франции не противится американской экспансии, мы знаем, что отражаем мнение европейских народов, обманутых элитами и только сейчас начинающих пробуждаться ото сна.

— Почему западные элиты так настойчиво добиваются смены режима в Дамаске?

— Западные страны, к сожалению, все больше попадают под влияние таких государств, как Катар и Саудовская Аравия. Именно они поддерживают исламских фундаменталистов на Ближнем Востоке и, когда те приходят к власти, манипулируют ими, продвигая собственные экономические интересы. Через территорию Сирии, как известно, катарцы хотели провести газопровод и нефтепровод, чтобы транспортировать свои углеводороды в Европу. Друг России Башар Асад им в этом отказал и за свою несговорчивость дорого поплатился. Что касается конкретно Франции — наша элита давно уже пляшет под дудку Катара. Мы с распростертыми объятиями принимаем гостей из этой страны, предоставляем Дохе налоговые преференции. Недели не проходит, чтобы какой-нибудь высокопоставленный французский чиновник не ездил в Катар. А ведь это государство, поддерживающее террористов, на территории которого расположена штаб-квартира радикального афганского движения «Талибан». Политика Франции на Ближнем Востоке становится все более противоречивой. Вот, к примеру, ситуация в Мали: французы ввели войска, чтобы прекратить выступления исламских фундаменталистов, которым они сами же поставляли оружие. Это словно утка, которую просят взлететь, предварительно оторвав ей голову.

— Чем вызваны такие противоречия?

— Нужно, чтобы вы понимали, что Франция давно уже несвободная страна. Массовая миграция из мусульманского мира привела к тому, что мы постоянно живем в страхе: как бы наши геополитические или геостратегические интересы не вошли в противоречие с ценностями новых граждан. Мы теряем независимость в суждениях, мы боимся быть неверно понятыми на нашей же собственной территории. Сегодня исламский фундаментализм — это не только религия. Это политика. Политико-религиозные группы исламского толка пытаются сейчас изменить французские законы так, чтобы они отражали их образ жизни, их взгляды, которые совершенно отличаются от наших. Французы пытаются этому противостоять. Но они преданы своими элитами, которые находятся в плену политкорректных заблуждений. А тем временем в стране становится все больше людей, исповедующих ценности исламского фундаментализма, которые противоречат индивидуальной и общественной свободе. В частности, растет приток мигрантов из стран Магриба. До тех пор пока на вопрос о национальной принадлежности жители парижских пригородов будут отвечать «я мусульманин», нам не удастся возродить французское величие.

— Что вы думаете о кризисе еврозоны?

— Кризис еврозоны — это не катастрофа, не цунами, не ураган, который вдруг ни с того ни сего налетел на европейские страны. Это — следствие довольно тяжелых политических и экономических ошибок, за которыми стоят крупные банки и корпорации, а зачастую и государства, до неприличных размеров раздувшие свои долги. Это — следствие перекоса в сторону финансового сектора. Соединенные Штаты, которые добились для доллара привилегированного положения в мировой валютной системе, заполнили планету виртуальными деньгами, создавая финансовые пузыри, которые убивают настоящую экономику, рабочие места. И теперь банки и финансовые институты предлагают самим гражданам «платить за кризис». Мы видели это на Кипре. Это настоящее ограбление по-европейски. Европейские элиты на корню куплены глобалистским лобби и не желают учитывать интересы народов. Уровень коррупции небывалый. У нас каждый день какое-нибудь громкое коррупционное дело, в котором оказываются замешаны судьи, высшие чиновники, политики, министры… И думаю, это только начало.

— Многие в Европе считают, что кризис позволит ФРГ выстроить «четвертый рейх»…

— Я занимаю довольно умеренную позицию и не склонна демонизировать Германию. ФРГ защищает свои интересы, и каждая страна имеет на это полное право. Единственное, чего я не понимаю, — почему руководители французского государства не делают то же самое. И когда национальные интересы Франции противоречат немецким интересам, постоянно уступают Берлину. А ведь мы — независимая страна и не должны позволять мадам Меркель диктовать нам свои условия. Посмотрите, как ведет себя Вашингтон.

— Как объяснить волну русофобии, которая охватила современную Европу?

— Вы абсолютно правы. Это настоящая холодная война, которую ЕС ведет против России. Это политическая, экономическая, пропагандистская война. Мы слишком требовательны по отношению к России, намного требовательнее, чем по отношению к тому же Китаю, который, безусловно, не является демократическим государством. Это настоящие двойные стандарты. Чем же это объясняется? Думаю, Европа, к сожалению, окончательно склонилась перед Америкой, превратилась в маленькую законную дочку Вашингтона. Мы почему-то решили, что можем оказывать влияние на остальной мир только с помощью НАТО и Соединенных Штатов. А американцы категорически не приемлют российской модели, которая является альтернативой, своеобразным вызовом англосаксонской системе. Русские пытаются построить «стратегическое государство», защитить свою национальную индустрию, сохранить свои ценности, свою идентичность, не хотят, чтобы им кто-то диктовал, определял их поведение на мировой арене. У Москвы есть свобода и в том, что касается монетарной, денежной политики. Она весьма успешно отстаивает свой суверенитет, и это вызывает раздражение в Вашингтоне. Это не имеет ничего общего ни с нарушениями прав человека, ни с преследованием оппозиции. США волнует лишь то, что Россия совершенно не похожа на остальные страны.

— Как в дальнейшем будут развиваться франко-российские отношения?

— Все будет зависеть от того, кто станет следующим французским президентом. Если этот пост займу я, связи между Парижем и Москвой будут углубляться. Мы сможем более тесно сотрудничать в области научных исследований, развивать совместные медицинские, военные, аэродинамические проекты. У нас общие стратегические интересы, общая история. Франция не раз заключала тесный политический альянс с Россией. И могла бы сделать это снова. Вместо того чтобы сохранять неестественные отношения с англосаксонскими странами, культура которых нам не так близка, как культура России.

— В одном из выступлений вы подчеркнули важность работы националистической партии с ее электоратом. Почему вы и все, кто разделяет ваше мнение, уверены, что сможете обновить Европу?

— Я думаю, что Европейский союз показал свою несостоятельность и не может привести к расцвету Европы, защитить безопасность и идентичность народов Европы. Думаю, что ветра истории надувают паруса патриотических движений, которые хотят сохранить суверенность народов. Эта суверенность сегодня совершенно разрушена, поскольку Европейский союз лишил нас территориальной суверенности, экономической суверенности, бюджетной суверенности, законотворческой суверенности.

Я защищаю свободу и демократию. Я думаю, что свобода и демократия в обязательном порядке сочетаются с суверенностью европейских народов. Я уверена, что европейские выборы продемонстрируют очень сильный подъем патриотических движений, как это происходит в Австрии, Швеции, Бельгии, во Франции или Италии.

— Почему вы думаете, что Объединенная Европа — это некая аномалия? И что ее распад не вызовет хаоса? Вы также заявили, что ничего не ждете от Европейского союза, кроме его распада. На чем основываются эти заключения?

— Я думаю, что Европейский союз похож на Советский Союз. Его невозможно преобразовать, поскольку он опирается на заложенный в его основе порок: исчезновение суверенности различных европейских наций. Невозможно построить империю, лишая народы независимости. Вместе с этим их вырывают из демократического процесса. А я верю в демократию.

Не знаю, на какие из необходимых важнейших изменений согласится Европейский союз. Я говорила о четырех больших реформах, необходимых для ЕС: вернуть каждому народу суверенность в законотворчестве, чтобы национальные законы были выше европейских директив; вернуть народам экономическую свободу с возможностью установления «экономического патриотизма», а также экономической защиты на своих границах; вновь обрести территориальную суверенность, то есть абсолютный контроль над национальными границами; и вновь обрести свободу денежной системы, то есть возвращение к национальной денежной системе.

Поскольку я абсолютно уверена, что Европейский союз никогда не согласится на эти изменения, я делаю вывод, что его совершенно невозможно реформировать. Единственный выход — оставить его в покое и смотреть, как он сам рухнет. А затем восстановить великую Европу наций и сотрудничества, которую я вижу.

— Каковы ваши прогнозы по результатам выборов? Как вы оцениваете шансы «Национального Фронта» на этих выборах в Европейский парламент?

— Моя цель — победить на этих европейских выборах. Другая моя цель — убедительная победа нашей партии, патриотических движений, депутатов-патриотов в Европейском парламенте. Мы способны представлять блокирующее меньшинство, чтобы помешать Европейскому союзу продолжать политику федерализма. Мы видим сегодня, что нет ни одной области, где жизнь наших народов улучшилась. То есть нужно заблокировать этот федерализм и сделать все, чтобы вернуться назад, влиться в рамки отдельных наций, возвращая каждой ее собственную мощь.

— Вы часто выражали мнение о негативных последствиях подпольной иммиграции, как в Европе, так и во Франции. Какие проблемы она вызывает?

— Проблем тысячи. Их вызывает массовая иммиграция, как легальная, так и подпольная.

Во-первых, нужно говорить об экономических проблемах. Когда вы позволяете тысячам иностранцев въехать в страну, где уже есть некоторое количество безработных, то они либо становятся новыми безработными и отяжеляют финансовую систему, либо потенциально становятся прямыми конкурентами вашим собственным работникам. Ведь они часто соглашаются работать за меньшие деньги, чем и вызывают недобросовестную конкуренцию.

Во-вторых, естественно, они влияют на долю социальной поддержки. Поскольку для вновь прибывших существует программа объединения семей, то они приезжают с женами и детьми, а затем пользуются щедростью государства в области социальной поддержки. Во Франции это касается, например, бесплатной школы, бесплатного здравоохранения… Для них бесплатного, не для французов!

Следующая проблема — проблема культуры. Когда иммигранты приезжают массово, они прибывают со своими кодами поведения, со своими нравами, со своей, отличной от нашей, культурой. Во многих кварталах это представляет собой настоящую революцию, за этим следуют требования, цель которых — изменения в нашей стране, изменение наших законов, наших привычек. То есть цель этих требований — возможность напрямую влиять на национальную идентичность.

— Европа часто упрекает Россию в несоблюдении прав человека. Но Франция в этой области находится чуть выше Турции. Во французских тюрьмах содержится больше заключенных, чем в тюрьмах Соединенных Штатов. Можете ли вы прокомментировать это?

— Я не ждала заявлений Комитета по правам человека, чтобы понять, что французская демократия далека от совершенства. В частности, в области свободы слова. Мне кажется, что из последних событий запрещение спектакля (автора-сатирика Дьедонне, NDT.) высвечивает глубинную проблему. Я считаю, что свобода слова — это право, за которое нужно бороться каждый день. Правда и то, что в этой области Франция была осуждена чаще, чем Россия. Обе наши страны должны бороться, чтобы свобода слова была достигнута, поскольку это — важнейшая составляющая демократии. Это — одна из составляющих, которая отличает демократию от режима цензоров.

Я часто слышу от французских руководителей упреки в адрес России в несоблюдении основных демократических прав. В ответ я вынуждена заявлять перед телевизионными камерами, что Франция, которая учит весь мир, должна бы «на себя оборотиться».

— В то же время, если взглянуть на последние судебные разбирательства в России, связанные со свободой выражения, что бы вы могли сказать? Вызывают ли они беспокойство? И если сравнить это с аннулированным во Франции спектаклем…

— Я думаю, что злоупотребление свободой выражения — лучше, чем злоупотребление цензурой. Независимо от расплаты за нее. Это — цена демократии. Я считаю, что это справедливо для всех стран. В первую очередь для моей страны, потому что меня она интересует в первую очередь.

— Но думаете ли вы, что Россия может стать примером?

— Как же я могу сказать, что Россия может служить примером, ведь она в этом списке следует за нами? Я считаю, что все должны прилагать усилия при любых обстоятельствах. Одно лишь отличие: Россия не поучает Францию, а Франция поучает Россию, хоть и сама находится в шатком положении.

— По мнению некоторых экспертов, реакция Французской Республики на откровения Сноудена была недостаточно ясна. Какова, по вашему мнению, причина такой осторожности? И что вы думаете о Сноудене?

— Я была первым человеком, который предложил, чтобы Франция предоставила политическое убежище господину Сноудену. Здесь все ясно. Вы правы, когда говорите, что позицию Франции в этой области стоит подвергнуть критике. Франция высказывалась с предельной осторожностью перед лицом Соединенных Штатов.

Проблема в том, что Франция, как и Европейский союз, зависима от США. Что она следует за Америкой при любых обстоятельствах, в том числе, на международном уровне, уже несколько десятков лет. Она подыгрывает всем ее геостратегическим решениям. Пора Франции стать свободной, суверенной, обрести свой особый путь. И перестать подчиняться требованиям Штатов.

Именно поэтому я непримиримо возражала против договора о свободном обмене между Европейским союзом и Соединенными Штатами Америки. Я считаю, что он не только не соответствует нашим экономическим интересам, но может навеки привязать нас к Америке в части экономики, денежной системы и политики.

— Поговорим теперь о президенте Республики… О скандале, который разворачивается на наших глазах… Как будет развиваться этот скандал из личной жизни президента? Как вы смотрите на его возможную отставку? Может быть, будут проведены досрочные выборы?

— Я ни в коем случае не думаю, что президент подаст в отставку! Я думаю, что любой гражданин Франции имеет право на защиту личной жизни, что не помешает французам дать оценку самой личности, после того как дадут оценку президенту Республики. Мы не можем запретить народу иметь мнение о поведении своего правителя. Повторюсь, упреки в адрес господина Олланда возникли задолго до ныне создавшейся ситуации. Напомню, что есть «ситуация» с первой леди Франции, которая проживает в Елисейском дворце, ее расходы оплачивает государство, ей придан личный секретариат, хотя она не имеет законного статуса. И это представляло собой проблему с самого момента прихода к власти президента. Вы знаете, что во Франции говорят, что Франсуа Олланд не умеет выбирать… и он лишний раз это доказал.

— Ранее вы критиковали позицию правительства Олланда и Саркози в сирийском вопросе. Вы упрекали их в поддержке исламских фундаменталистов. Вы сказали, что это «является моральной и исторической ошибкой наших правителей». Можете ли вы прокомментировать эти слова? Какова, по-вашему, роль России в нынешней ситуации в регионе?

— Я просто вижу, что была права! Каждому ясно сегодня, что повстанцы, которых выставляли как «защитников» демократии, принадлежат, в большинстве своем, к группировкам «Аль-Каиды». И я была права как относительно Сирии, так и относительно Ливии! Я была права, когда говорила, что мы ввязываемся в конфликт, поскольку хотим привести к власти исламских фундаменталистов! И что мы дорого заплатим за эту ситуацию. Что и случилось! Оружие, которое «всплыло» в Мали, это — то, что мы поставили в Ливию! И с каждым днем моя позиция все больше подтверждается.

Очевидно, что участие и мудрость России, которая с блеском вернулась на политическую арену и позволила избежать военного вмешательства, нужно оценить позитивно. Я думаю, что благодаря России мы избежали нового разочарования. Я надеюсь, что эта ситуация не зашла слишком далеко и мы сможем выйти из нее. Поскольку, конечно же, мы думаем о сирийском народе, продолжающем жить во времена гражданской войны.

 

Запад не вправе критиковать Россию за Крым

(из интервью Эмерика Шопрада, советника Марин Ле Пен по международным делам, газете «Взгляд», 12 марта 2014 г.)

ВЗГЛЯД: Каково мнение «Национального фронта» относительно референдума в Крыму 16 марта?

Эмерик Шопрад (далее Э.Ш.): «Национальный фронт» считает, что обращение к народу Крыма относительно его будущего легитимно.

Парламент Крыма уже постановил о независимости подавляющим большинством. Референдум 16-го марта позволит населению Крыма решить демократическим путем свое будущее. Мы полагаем, что процесс является легитимным, исходя из того, что посредством государственного переворота, силой, к власти в Киеве были приведены не избранные правители, которые уничтожили лингвистические права русскоговорящего населения Украины и угрожают автономии Крыма.

ВЗГЛЯД: Но западные страны намерение крымских властей активно критикуют.

Э. Ш.: Соединенные Штаты и подчиненные им европейские правительства не имеют ни малейшей кредитоспособности критиковать референдум о самоопределении Крыма, поскольку сами они вели многочисленные войны с вмешательством во внутренние дела других стран и создали в Европе искусственное государство, Косово, которое было историческим сердцем Сербии.

ВЗГЛЯД: Намеревается ли «Национальный фронт» направить своих наблюдателей на референдум в Крыму?

Э. Ш.: В качестве советника Марин Ле Пен по международным вопросам и в качестве геополитика, известного своей свободной позицией, я буду 16-го марта наблюдателем в Симферополе.

Марин Ле Пен очень внимательно следит за ситуацией. Она признаёт право России защищать свои стратегические интересы и безопасность русскоязычного населения. Марин Ле Пен также заверяет в своей дружбе жителей Украины, постоянно повторяя, что речь для нее не идет о том, чтоб быть за Россию против Украины, но за Украину и Россию вместе, поскольку обеим странам суждено жить вместе в мире.

Мы выступаем против американского плана, нацеленного на создание разлома между Европейским союзом и Россией, играя на слабости национального единства Украины.

 

Народ Крыма бросился в объятия России

(из заявления Марин Ле Пен для агентства «France-Presse», 18 марта 2014 г.)

На мой взгляд, результаты референдума не вызывают никаких споров. Это было ожидаемо. И народ (Крыма), живший в страхе, бросился в объятья той страны, откуда появился, поскольку вы знаете, что Крым является частью Украины только в течение 60-и лет.

В настоящий момент Евросоюз должен сделать выбор, невозможно оставаться непоследовательными. Либо он выступает за единство и конституцию Украины, и тогда Виктор Янукович по-прежнему остается президентом и необходимо организовать новые выборы. Либо больше нет ни конституции, ни Конституционного суда, а действующее правительство является правительством революционным, и тогда сложно отрицать, что Крым может вести себя так же, как часть Украины вела себя на Майдане.

 

Санкции являются контрпродуктивной мерой

(из заявления Марин Ле Пен, приводимого ИТАР-ТАСС, 12 апреля 2014 г.)

Лидер французской партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен на встрече с председателем Госдумы Сергеем Нарышкиным с удивлением узнала, что французским депутатам запретили с ним встречаться.

Санкции и даже сама их угроза является контрпродуктивной мерой. Решения всегда можно достичь за столом переговоров, а не запрещать.

Санкции дают обратный эффект, они лишь радикализуют позиции, причем это происходит в тот самый момент, когда мы все ищем какого-то дипломатического решения этого конфликта.

В наших интересах укреплять отношения между Россией и Францией. Я очень удивлена тем, что сейчас в ЕС была объявлена, своего рода, холодная война России, что совершенно не соответствует тем традиционным дружеским отношениям, которые складывались между нашими странами, не соответствует интересам экономики, нашей страны и стран ЕС и вредит дальнейшему развитию отношений между нашими странами.

 

Россия является частью нашей цивилизации

(из интервью Марин Ле Пен для РГРК «Голос России», 23 мая 2014 г.)

Россия является частью нашей цивилизации. У нас общие корни, долгая история великолепной дружбы (…) Мы должны повернуться лицом к России и развивать экономическое и энергетическое партнерство. Думаю, что та «холодная война», которую устроила Америка в отношениях с Россией, — это огромная ошибка. В интересах Франции — развернуться в направлении Европы. Большой Европы, которая сотрудничает с Россией в духе партнерства (…) Я имею в виду всю Европу. Прежде всего, следует теснее сотрудничать с Россией….

Говоря о «Большой Европе», я, разумеется, имею в виду не Европу регионов, управляемую из Брюсселя наднациональными структурами ЕС, а Европу суверенных государств, Европу наций, о которой говорил еще генерал и президент Пятой республики Шарль де Голль, — Европу «от Атлантики до Урала».

Целями нашей партии являются выход Франции из НАТО, приостановление действия Шенгенских соглашений, выход Франции из еврозоны — все этого для того, чтобы серьезно продумать ликвидацию Европейского Союза, а также тесное, партнерское сотрудничество с Россией. Поэтому сопротивление наднациональным структурам ЕС, ограничивающим и постепенно ликвидирующим суверенитет государств-членов (единая валюта, открытие границ), и обещание выхода Франции из них — это один из двух постулатов Национального фронта.

Второй — это антиамериканизм. С самого начала НФ был против членства Франции в трансатлантических структурах. Америка использует Североатлантический альянс в качестве инструмента постоянной борьбы с Россией, даже после окончания «холодной войны», распада СССР и фактической, хотя и не «западной», демократизации этой страны.

Россия является частью Европы, оставаясь практически последним ее суверенным и самостоятельным элементом, имеющим вес на международной арене.

 

Для Франции глупо вести холодную войну с Россией

(из заявления Марин Ле Пен, приводимого ИТАР-ТАСС, 3 июня 2014 г.)

Как для Франции, так и для всей Европы выгодно укрепление отношений с Россией, но сейчас Европа сильно зависит от воли Вашингтона.

Я всегда призывала к укреплению отношений Франции с Россией. Пытаться вести холодную войну и занимать жесткую позицию в отношениях с Россией было бы глупо. Негативный вариант развития событий противоречил бы интересам не только Франции, но и Европы в целом. На самом деле, мы все стремимся развивать экономические, стратегические отношения с Россией, а также связи в сфере энергетики.

Сейчас, несомненно, зарождается что-то наподобие холодной войны и, в частности, войны экономической. В мире существуют две экономические модели — ультралиберальная, навязываемая Соединенными Штатами всему миру, и патриотическая, практикуемая Россией. Однако мир больше не замкнут на одних лишь США, он теперь многополярен, чему я рада. Я неоднократно высказывалась против единоличного диктата Америки.

…Нынешняя ситуация на Украине является достаточно критичной и опасной. Но при этом мы не перестаем надеяться, что недавно избранный президент Украины Петр Порошенко изберет путь разума и откажется от военной операции, о которой говорят США, а иногда — и ЕС. Я надеюсь на то, что эскалации гражданской войны удастся избежать.

Необходимо, чтобы недавно избранный президент Украины отмежевался от крайне правых экстремистов. Мы не поддерживаем насилие, которое происходило на майдане, — мы, как и Россия, считаем, что подобные действия неправомерны.

Я по-прежнему считаю возможной федерализацию Украины. Для этого необходимо лишь, чтобы все стороны сели за стол переговоров.

 

Отказ Франции от контракта по «Мистралям» стал бы абсурдом

(из заявления Марин Ле Пен, приводимого ИТАР-ТАСС, 8 июня 2014 г.)

Франция не должна отказываться от выполнения контракта на поставку России вертолетоносцев класса «Мистраль», поскольку это было бы «абсолютной глупостью», считает депутат Европейского парламента, лидер французского «Национального фронта» Марин Ле Пен.

Отказ от поставок «Мистралей» был бы абсолютной глупостью. Это было бы экономическим абсурдом и проявлением ненадежности в торговых связях.

Срыв контракта был бы крайне предосудительным для Франции. Мы предстали бы как партнер, не соблюдающий своих обязательств и способный в одночасье отказаться от ранее данных обещаний.

И это притом, что половина стоимости контракта по «Мистралям» уже выплачена Россией, а у нас — огромные экономические проблемы и полным ходом идет деиндустриализация. В таких условиях подобный отказ лишен всякого смысла.

Давление США в этом вопросе неприемлемо. Франция должна быть свободной, независимой страной, которая не принимает приказов ни от кого — ни от Вашингтона, ни от Берлина, ни от кого-либо еще. Поэтому я выступаю за то, что чтобы этот контракт был выполнен.

 

Передачу «Мистралей» отложили исключительно из-за политического давления

(интервью Эмерика Шопрада, советника Марин Ле Пен по внешней политике, телеканалу RT, 27 ноября 2014 г.)

RT: Несколько миллиардов евро и сокращение сотен рабочих мест — эти и другие возможные потери сейчас обдумывает Франция в случае срыва поставки первого из вертолётоносцев «Мистраль» в Россию. В начале этой недели поставка была в очередной раз отложена. В чём же на самом деле заключается проблема?

Эмерик Шопрад (далее Э.Ш.): На самом деле проблема, к сожалению, политическая, и истоки её — давление, исходящее от США и стран НАТО, таких как, к примеру, Польша. ЕС и США оказывают сильное давление на Францию, чтобы та не выполнила поставку кораблей «Мистраль», и именно поэтому президент Олланд принял решение отложить поставку, что, с моей точки зрения, просто катастрофа для Франции в экономическом аспекте. Но главное — это потеря доверия к слову Франции. Если мы не сдержим свое слово, это будет иметь плохие последствия и для самой Франции, и для других стран.

RT: Вы только что упомянули о проблеме невыполнения контрактных обязательств, доверия данному слову, но Вы также затронули и экономический аспект. Это контракт на огромную сумму — более трех миллиардов евро! Может ли Франция отказаться от такой сделки?

Э.Ш.: Да, речь идёт о трёх миллиардах, и к этой цифре ещё следует добавить социальные расходы, потому что над созданием этих двух кораблей трудятся сотни рабочих в Сен-Назере, поэтому остановка контракта будет иметь тяжёлые последствия и для города Сен-Назер, и его рабочих.

Поэтому три миллиарда евро — это минимум, скорее всего больше. Я думаю, это ещё не конечное решение. Возможно, речь идёт только об отсрочке. Но, как я уже говорил, главное — это тот сигнал, который мы посылаем миру, что мы не держим своё слово. И, например, если речь зайдёт о поставке истребителей «Рафаль» в Индию, надёжность оборонного контракта, подписанного французской стороной, может быть поставлена под сомнение.

RT: Если предположить, что Франция действительно заключила с Индией контракт на поставку истребителей «Рафаль», и Индия чем-то разгневала бы Вашингтон — получается, Вашингтону достаточно было бы просто надавить на Париж?

Э.Ш.: Да. Вашингтон на протяжении нескольких недель давил на президента Олланда и его правительство, убеждая не передавать России «Мистрали». Проблема в том, что все вокруг видят, что Франция выполняет указания США, а не решает сама, как независимое государство.

RT: В прессе сейчас ходят всевозможные сообщения о сделке с «Мистралями» — в некоторых из них утверждается, что российским морякам не разрешили даже подняться на борт судна из опасения, что они могут его захватить. Похоже, в СМИ царит нешуточный ажиотаж. Вы не могли бы прояснить ситуацию?

Э.Ш.: Думаю, продать эти суда другим государствам невозможно, поскольку они были спроектированы и оснащены непосредственно под российские стандарты. Так что кому-либо из членов НАТО продать их не получится. Что касается российских моряков, мы не знаем точно, что там имело место.

Мне кажется, в действительности сотрудничество между нашими странами остаётся на довольно высоком уровне — как вы знаете, между российскими моряками и французскими военными установились очень хорошие отношения. Передачу «Мистралей» решили отложить исключительно из-за политического давления.

RT: Вы сказали, что это результат политического давления. А что думают об этой ситуации рядовые французы?

Э.Ш.: Собственно говоря, на эту тему во Франции проводился опрос общественного мнения, и 78 % высказались за передачу «Мистралей» России. Получается, решение правительства не отражает французское общественное мнение. Французы — люди независимые; они считают, что Франции необходимо хорошо развитое сотрудничество с Россией.

Подавляющее большинство французов не верят американской пропаганде относительно Украины и многих других тем.

 

Не надо представлять Россию как склеротическое государство!

(из интервью Марин Ле Пен «Миру новостей», 19 июля 2014 г.)

Для одних она — воплощение дьявола, для других — новая Жанна д’Арк, спасительница французской нации.

Сначала в Израиле, а на днях и во Франции певица Мадонна во время концерта выставила ее портрет со свастикой на лбу. Мари Ле Пен, кто же она — носительница прогрессивных идей или вируса коричневой чумы? «Мир новостей» постарался узнать это из первых уст.

Ее политическая программа вызывает, мягко говоря, полемику. Ее обвиняют в расизме и прочих грехах, но на фоне политического маразма и экономического кризиса во Франции идеи Мари встречают все большую поддержку.

Дочь и наследница самого колоритного французского политического лидера, главы ультраправых Жана-Мари Ле Пена, став президентом FN (Национального фронта), завоевала рекордное количество голосов на первом туре президентских выборов (17,9 %), став номером 3 французской политической жизни и альтернативой традиционного альянса право-левых.

В то время как левые (PS) во главе с Франсуа Олландом еще не остыли от победы на президентских выборах (большинство в Национальной ассамблее тоже их), правые (UMP), лишившись своего лидера Николя Саркози, занимаются сведением счетов и борьбой за партийное лидерство. Это позволяет Мари (пресса наградила ее титулом «третьего мужчины») занять место лидера оппозиции, самого влиятельного политика после президента Франции. То есть стать «вторым мужчиной» в государстве.

— Если завтра вы станете президентом, что вы сделаете в первую очередь?

— Я наложу мораторий на эмиграцию! Исходя из принципа, что мы можем принять не больше 10-и тысяч человек в год, — только тех, кто обладает исключительными качествами, талантом и компетентностью в той области, где своих специалистов нам не хватает.

— Своего рода сливки?

— Совершенно верно. Мы имеем право выбирать. И первое условие заключается в том, чтобы каждый избранный был в состоянии обеспечить свое существование. Мы не можем продолжать принимать с открытыми объятиями толпы мигрантов, в то время как в стране насчитывается 8,5 миллиона бедных!

— Объясните, чем ваша позиция в этом вопросе радикально отличается от позиции ведущих партий?

— В периоды экономического процветания эмиграция вполне допустима — в разумных пределах. Но первым условием допуска должно стать полное согласие и желание подчиняться законам этой страны, ее нравам, морали, культурным традициям и обычаям. Это то, что называется ассимиляцией. В настоящее время происходит прямо противоположное, а именно эмиграция эксцессивная и криминальная.

— Что вы имеете в виду?

— Принимать в страну легально по 200 тысяч человек в год, в то время как у нас насчитывается 1,5 миллиона безработных и десятки тысяч французов живут в ужасных условиях, чуть ли не на улице, это преступление против нации! К сожалению, мы не можем предложить новоприбывшим ничего лучшего. Когда их приходится загонять в гетто, не надо удивляться росту криминала. Это дополнительные безработные, которым надо выплачивать пособия, отдавать их детей в школу и обеспечивать почти бесплатное медицинское обслуживание. Не надо забывать, что Франция вся в долгах и их выплата — задача номер один. И отчасти это следствие самоубийственной эмиграционной политики.

— Чем вы объясняете тот факт, что ведущие партии уже в течение многих лет проводят такую «самоубийственную» политику?

— Первая причина заключается в том, что политические партии находятся целиком и полностью в руках гигантов промышленности и финансов. Эти влиятельные компании и банки заинтересованы в притоке иностранцев, которые создают повышенную конкуренцию, позволяют снижать заработную плату и извлекать колоссальные доходы. Вторая причина в том, что со временем политики столкнулись с конфронтацией и оппозицией коммун, сформировавшихся в результате беспорядочной миграции. Если сейчас они начнут принимать антиэмиграционные законы, это может привести к бунтам и насилию.

Проблема еще и в том, что во Франции власти проводят политику интеграции. Это означает, что разные национальности могут продолжать жить здесь согласно собственным культурным обычаям и религиозным догмам. Это приводит к образованию коммун, которые благодаря своей многочисленности могут влиять на результаты выборов. Именно поэтому политики смирились с ситуацией, считая, что изменить что-либо уже невозможно.

— Эта проблема касается Франции или всей Западной Европы?

— Ситуация везде примерно одинаковая, и, возможно, она уже необратима. Но особенность Франции в том, что здесь сосредоточилось колоссальное количество людей, обуреваемых жаждой мести и реванша, — следствие колониального периода. Яркий пример — французская футбольная команда, которая на каждом международном чемпионате делает все, чтобы ухудшить имидж Франции. Нежелание петь наш гимн («Марсельезу»), публичное сведение счетов с прессой, скандалы в раздевалках, неповиновение тренеру — все это дурной пример для молодежи. И вина в этом наших руководителей, которые уже многие годы твердят, что Франция — это страна предателей, фашистских пособников, расистов и колонизаторов. Это возбуждает у многих жажду мести и реванша.

— Почему мусульманская религия стала во Франции проблемой?

— Потому что наплыв мусульман укрепил религиозно-политические группировки, цель которых — заставить отступить французские законы, подменив их религиозными. Особенность ислама в том, что он смешивает политику с религией. Все эти требования — установить особые часы работы в бассейнах для женщин, раздельное питание в школах, не говоря уже о ношении бурки и никаба в публичных местах — деформируют социальную жизнь французского населения. Над нами нависла серьезная угроза того, что ислам начнет доминировать и в общественной жизни.

— Французская пресса часто критиковала Россию за отсутствие демократии и ее манеру решать конфликты с мусульманскими республиками.

— Меня поражает то представление о России, которое создалось у нас благодаря влиянию политических лидеров и французской прессы. В этой связи я часто повторяла, что Берлинская стена не была разрушена, а всего лишь переместилась в другое место. Этот феномен — следствие интеллектуальной и политической подчиненности Франции Соединенным Штатам, которые продолжают вести холодную войну. Разница только в том, что в наши дни война экономическая превратилась в войну коммуникации и пропаганды. Она заключается в том, чтобы систематически представлять Россию как государство отсталое и склеротическое. На мой взгляд, это не имеет ничего общего с действительностью.

— Я слышала, что вы поддерживаете позицию Путина в отношении конфликта в Сирии…

— Разумеется. И, кстати, очень жаль, что он не оказал такого же сопротивления в момент конфликта в Ливии. Потому что проблема в Ливии идентична. Эта ситуация повторяется в странах Ближнего и Среднего Востока и заслуживает серьезного анализа, потому что везде, где происходит прямое или косвенное вмешательство США, к власти приходят радикальные исламисты.

— Вы верите в спасение евро?

— О, этот трагикомический сериал спасения евро! Это абсурдная ситуация, когда нас вынуждают понапрасну тратить миллиарды, которых у нас нет. В результате, вместо того чтобы выйти из Евросоюза организованно, без паники и с минимумом потерь, это произойдет в атмосфере паники и хаоса. Я глубоко убеждена в том, что это вопрос ближайшего будущего.

— Ваши идеи, в общем и целом реалистичны и не лишены здравого смысла. Почему же для многих ваша партия остается символом зла и виновником всех бед?

— Для того чтобы следовать здравому смыслу, надо совершить настоящую революцию и порвать с общественно-политической моделью, которая была навязана Европе после Второй мировой войны американцами. Это модель Бреттон Вудс — принцип ультралиберализма и законов свободного рынка. Я же считаю, что любой обмен должен быть справедливым и эквивалентным и не идти во вред национальным интересам. Именно поэтому я для США что-то вроде дьявола. Если большинство стран порвут с их влиянием, станут практиковать разумный протекционизм и функционировать согласно национальным интересам, им удастся избавиться от терроризма финансовых рынков.

— Как вы реагируете, когда вам бросают обвинения в следовании фашистской идеологии? Как, например, Мадонна…

— Я не выношу эту категорию богатых и знаменитых, которые воображают, что им все позволено. Она не имеет права оскорблять 6,5 миллиона французов, которые разделяют идеи Национального фронта, партии вполне легальной. И если она повторит этот номер во Франции, обещаю вам, ей придется отвечать за последствия! (Марин Ле Пен в итоге подала на Мадонну в суд. — Ред.)

— Вы согласны, что «дьявольской» репутацией ваша партия во многом обязана вашему отцу?

— Я допускаю, что в пылу энтузиазма он часто грешил излишней откровенностью, не осознавая, насколько наши идеи и позиции контрастируют с установленным порядком вещей. К сожалению, его блестящие, но излишне агрессивные выступления дали оружие нашим врагам. С другой стороны, его незаурядная личность и талант позволили нашим идеям быть услышанными.

— Вы слушаете его советы?

— Было бы глупо не использовать опыт политического лидера с 60-летним опытом. Напомню, что он был первым депутатом Национального фронта в Национальной ассамблее.

— В свое время Национальный фронт и его лидер провоцировали такую ненависть, что ваш дом в Сен-Клу даже подорвали. Вы не боитесь рецидива?

— Три года назад в меня стреляли, но я об этом почти не вспоминаю. В жизни надо следовать своим путем и быть фаталистом!

 

Разрыв связей с Россией ослабляет Европу

(из заявления Марин Ле Пен, приводимого телеканалом «Россия 24», 30 ноября 2014 г.)

29 ноября 2014 года прошло ежегодное собрание французской оппозиционной партии — «Национального фронта». По его итогам лидер движения Марин Ле Пен заявила, что в рамках своей внешней политики собирается укреплять отношения с Россией.

Мы обсуждаем, как сблизиться с Россией, которая является другом Франции.

Мы думаем, как скоординировать наши энергетические стратегии и наладить экономические связи, которые, несомненно, усилят Европу. А вместо этого Европа разрывает все связи с Россией по указке США.

И это ослабляет нас.

 

Кто толкает Россию в объятия Китая?

(из интервью Марин Ле Пен каналу Царьград ТВ, 1 декабря 2014 г.)

…Что такое европейские ценности? Деньги, корысть, алчность, защита интересов крупного капитала, покорность внешней политике США — вот к чему сводятся сегодня так называемые европейские ценности. Это входит в противоречие с тем, что мы называем подлинными традиционными ценностями: семья, достоинство личности, честное партнерство, культурная идентичность, уважение к корням народа и к истории. Меня не покидает ощущение, что чиновники ЕС специально стараются все это разрушить, но народ не готов так легко отказаться от себя самого.

Во Франции сегодня совершенно неверно понимают принципы светскости и государства. Будто он состоит в том, чтобы ставить в один ряд религию, которую здесь исповедовали тысячу лет, и религию, которая пришла сюда менее 30-и лет назад. Но это же бессмысленно. И цель тех, кто поддерживает такую светскость, это форсированная исламизация Франции. Но я убеждена, что французы этого не приемлют. Среди них есть верующие и неверующие, но все они, безусловно, выросли в христианской культуре. Христианство заложило те основы, на которых до сих пор строится наше общество. И даже идеи, которые принято связывать с французской революцией (свобода, равенство, братство) берут начало именно в наших христианских корнях. В демократических странах народ сам решает свою судьбу, а французы заявляют свою позицию вполне четко.

Европейский Союз провалил абсолютно все свои обещания. Вместе с ЕС в нашу страну пришли безработица и бедность. Нас будто заперли в тюрьме, лишили суверенитета. И теперь настал момент, когда народ Франции хочет вернуть себе свободу. Европейский союз задумывали как содружество независимых стран, но в итоге сегодня он превратился в абсолютно тоталитарную систему.

Да, выход Франции из ЕС будет скандалом, но что делать. Посмотрите, Великобритания уже тоже на пороге выхода. Это не мы, а чиновники ЕС должны задаваться вопросом: не пора ли признать, что эксперименты, в которых народ используют как подопытных кроликов, полностью провалились? Не пора ли начать с чистого листа строить Европу наций, Европу сотрудничества, которая могла бы расти и развиваться…

Я считаю, что Европейский Союз несет свою долю ответственности за обострение конфликта на Украине. Чиновники ЕС в каком-то смысле шантажируют власти Украины, и это усиливает раскол внутри страны. Понятное дело, что он и так существовал: одна часть страны смотрела на Запад, а другая — на Россию. И сегодня нужно всем сесть за стол переговоров. И в любом случае, искать какое бы то ни было решение проблемы без дипломатического и дружественного участия России немыслимо. Ведь именно отношение к России определяет то, как ведет себя ЕС на Украине, следуя инструкциям в США.

Когда ЕС провоцирует конфликт, который раскалывает Украину надвое, то это для того, чтобы поразить Россию. Много лет они вели против России холодную войну, но возвращаться к ней сегодня глупо.

Это глупо вдвойне еще и потому, что толкает Россию в объятия Китая, и это вовсе не в интересах европейцев. И сегодня надо заново наладить контакт с Россией, строить стратегические отношения. Это странно, что мы сегодня относится к России хуже, чем когда-то относились к Советскому Союзу.