Gabriella Pierce

LOST SOUL

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Rights People, London и The Van Lear Agency.

Copyright © 2011 by Alloy Entertainment.

All rights reserved.

© Фельдман Е., перевод, 2014

© ООО «Издательство АСТ»

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru )

 

Глава 1

Первое, что пришло ей в голову при взгляде на огонь, – пламя прекрасно.

В сумрачном пыльном воздухе оно казалось ослепительным живым существом, которое пылало ярче всего, что ей доводилось видеть. Джейн охватило страстное желание прикоснуться к нему, взять в руки, ощутить его жар на коже. Однако стоило ей податься вперед, как из угла на нее бросилась резко очерченная тень, внезапно выросшая от пола до потолка. Джейн не замечала острых сверкающих копыт, пока одно из них не обрушилось прямиком на нее, разом выдавив из легких весь воздух.

Билли?Старый добрый конь – ее единственный настоящий друг в этом холодном неприветливом доме – словно обезумел от страха и ярости. Воздух возвращался в грудь обжигающими толчками, и Джейн не удержалась от сдавленного рыдания. Билли в панике скосил на нее глаза и шарахнулся в сторону, бешено крутясь на привязи и стуча копытами о заднюю стену.

Она уже открыла рот, чтобы его успокоить – животные всегда слушались ее охотнее, чем даже собственных хозяев, – как вдруг осознала, насколько переменилась конюшня за те несколько секунд, пока она беспомощно хватала ртом воздух. Крохотный язычок огня превратился в маленькое деревце, которое тут же расцвело золотыми сполохами и теперь неуклонно росло, стремясь к потолку. Слишком быстро. Слишком, слишком быстро.Огонь тянул к ней жадные руки, заставляя затхлый воздух конюшни дрожать от нестерпимого жара. Билли, теперь совершенно скрытый за фонтаном янтарных искр, испустил долгий пронзительный вопль, и Джейн почувствовала, как горло снова сжимается – на этот раз от слез жалости. Пламя уже охватило дальние стены и теперь ползло обратно к ней. Пылающие щупальца проворно двигались по грубым половицам; еще пара секунд – и на покрасневших ногах начали стремительно вздуваться волдыри.

Словно сквозь туман пришла мысль о спасительной двери. Где-то за стеной были солнце и воздух. Она забралась сюда, в тихую темную конюшню, чтобы подумать о своем секрете – так что ей мешало выйти обратно? Джейн отпрянула от надвигающихся языков пламени, и ее пальцы судорожно заскребли по деревянным доскам. В ладонях тут же вспыхнула острая боль, но сейчас у нее не было времени думать о таких пустяках. Занозы можно вытащить и потом. Зато жизнь в предыдущей семье научила ее, что огонь не дает второго шанса. Сквозь треск пламени прорвался новый крик – на этот раз низкий, человеческий, он доносился из глубины конюшни. Мистер Уоллер. Может, он доил коров с другой стороны? Теперь она не могла вспомнить. Перед мысленным взглядом закружились лица, искаженные ало-золотым сиянием. Ее новые родители, новые сестры, новая жизнь теперь казались такими смутными, будто она и правда лишь увидела их во сне.

Наконец ее пальцы наткнулись на доску, которая прилегала к соседним не так плотно. Джейн задержала дыхание, и обожженные легкие моментально отозвались саднящей болью. За доской было пустое пространство. Она закрыла глаза и, воскресив в памяти единственную молитву, которую знала, всем весом навалилась на дверь. Щеки тут же коснулся прохладный свежий воздух – хотя в затылок ей по-прежнему дышало пламя доменной печи, в которую за считаные минуты обратилась конюшня.

Чьи-то мозолистые руки ухватили ее за плечо, и Джейн с трудом разлепила ресницы, склеившиеся от сажи. Перед ней стояла миссис Уоллер. Лицо женщины было искажено яростью.

– Где Джон? – заорала она, сжимая воротник рубашки Джейн и почти вздергивая ее над землей. – Аннетт, идиотка, просто скажи – он там?

Джейн скорее почувствовала, чем увидела, как двор заполняется людьми.

– Том, беги на другой конец! Бог с ними, с лошадьми, ищи отца. Люси, беги следом и помоги ему!

Миссис Уоллер обернулась к Джейн, и она ощутила, как глубоко посаженные синие глаза проникают в самые ее мысли. Затем женщина подняла ладонь – неспешно, словно в замедленной съемке – и впечатала ее в лицо падчерицы. Та мешком свалилась ей под ноги. Обжигающая пощечина словно разъяла кожу щеки и теперь горела прямо на черепе.

– Дьявольское отродье! – завопила миссис Уоллер. – Зачем мы только тебя взяли? Ты только что убила моего мужа!

* * *

Девушка резко открыла глаза. Несколько секунд она растерянно моргала, глядя на прямоугольник оранжевого света над головой и пытаясь вспомнить, где она и как ее зовут. Джейн Бойл, с некоторым запозданием подсказала память. Лежит в своей постели, в квартире у парка на Вашингтон-сквер.

Мутная оранжевая дымка за окном вызвала у нее мимолетный приступ ностальгии по огромному чистому небу из недавнего сна; небу с миллионами звезд, которых не затмевали уличные огни. Правда, в тех местах не было универмага «Сакс». И пирожных из булочной «Магнолия». Зато в них теснились болезненные истории и пугающие секреты: ее, Джейн, и Аннетт – если настоящим адресатом кошмаров действительно была младшая Доран. Джейн начала видеть эти странные сны примерно неделю назад, после столкновения с Аннетт – сны, подозрительно похожие на вытесненные воспоминания. Неужели все это произошло на самом деле?

Джейн моргнула, пытаясь прогнать наваждение, и рывком села в кровати. Большую часть жизни Аннетт Доран считала себя Анной Локсли – потерявшей память сиротой из британского приюта, которую неотступно преследовали загадочные пожары. Джейн открыла ей истинное положение дел: Аннетт была не только давно пропавшей наследницей одного из самых богатых семейств Нью-Йорка, но и последней в роду могущественных ведьм. Девушка приложила все усилия, чтобы вернуть ее матери, а по совместительству – своей бывшей свекрови и самому заклятому врагу. Джейн надеялась, что избежит мести Линн, оказав ей эту услугу.

Однако непростительно просчиталась. Когда девушка обнаружила, что планы Линн на Аннетт были куда более зловещими, чем ей представлялось, глава Доранов уже убедила дочь, что Джейн – враг их семьи. Аннетт напала, прежде чем девушка успела сказать хоть слово в свое оправдание, и ее неконтролируемая сила превратила в пепелище три верхних этажа особняка на Парк-авеню – как сжигала множество домов до этого.

Джейн покосилась на окно. До наступления настоящего дня было еще далеко, но она чувствовала, что уснуть больше не получится. Так что девушка свесила ноги с кровати и зарылась пальцами в густой белый ворс ковра, ища точку равновесия. Правая нога, неделю назад придавленная бильярдным столом в стычке с Аннетт, до сих пор ныла. Джейн ощупала повязку, пытаясь вспомнить, когда меняла ее в последний раз.

Хромая до кухни, она в который раз пожалела, что не найдет там ни Ди, ни ее фирменного завтрака. Подруги краткое время жили вместе, но Джейн понимала, что само ее соседство подвергает Ди огромному риску. Так что она настояла, чтобы булочница переселилась к Монтегю – ее единственным в Нью-Йорке магическим союзникам. Теперь Джейн слонялась по огромной квартире совершенно одна. И, признаться, ей до смерти надоело прятаться.

«Кофе, – решила она. – Душ и огромная кружка кофе – для начала». Следующим пунктом программы значилось разыскать Аннетт Доран и убедиться, что та понимает: ее новообретенная матушка не имеет никакого отношения к добрым феям.

 

Глава 2

Джейн с недовольством покосилась на бледное весеннее солнце, которое, насилу вскарабкавшись на небо, словно замерло в зените. От момента пробуждения девушку отделяли семь часов и неприличное количество кофеина. Она сузила глаза и конспиративно поправила солнечные очки, чей размер никак не согласовывался с яркостью светила. На секунду Джейн показалось, что резные ворота пресвитерианской церкви над ней насмехаются.

– Ну же, – яростно прошептала она, вращая правой лодыжкой на почти детском, но все-таки причиняющем неудобства каблуке. Тяжелые двери начали открываться, и Джейн вздрогнула, испугавшись, что невольно применила магию. Однако в следующую секунду на крыльцо шагнул коренастый, одетый с иголочки мужчина и помог своей пожилой спутнице в Chanelпреодолеть порог.

– Наконец-то, – пробормотала девушка, напряженно вглядываясь в вереницу прихожан.

С тех пор как вечеринка в честь возвращения Аннетт закончилась разрушительным пожаром, Линн ни на шаг не отходила от дочери, следя, чтобы та не учинила еще какого-нибудь погрома. А учитывая, что старшая Доран была одной из самых видных светских львиц Манхэттена, это означало, что они почти ежедневно появлялись на публике – разумеется, с ног до головы от-кутюр и только на таких мероприятиях, которые пошли бы на пользу их репутации. Джейн даже нашла их фото с собрания Американского общества защиты животных: между улыбающимися лицами красовался умилительный щенок. Девушка рассудила, что Линн не упустит случая изобразить ретивую прихожанку, а потому притаилась в переулке напротив церкви. Царившая в нем тень как нельзя лучше годилась для засады.

Джейн судорожно вздохнула, когда на крыльце показалась высокая женщина с темно-русыми волосами, – однако незнакомка была по меньшей мере на десять лет старше Аннетт. И Линн точно не выпустила бы ее из дома в сандалиях.По улице пронесся свежий ветер, но Джейн он показался жарким и резким – точь-в-точь огнистое марево из недавнего сна.

Девушка понимала, что рискует, выслеживая Аннетт и тем более пытаясь ее вразумить, но у нее не было другого выхода. Если она заставит Аннетт выслушать правду – всюправду, – то, возможно, сумеет вырвать ее из цепких когтей Линн. Сейчас та была уверена, что семья Джейн всю жизнь строила против нее козни. И хотя Ба действительно помогла похитить четырехлетнюю Аннетт, а затем собственноручно наложила на нее чары забвения, это было сделано с единственной целью: защитить девочку от далеко не добрых помыслов ее матери. Ба знала то, что Джейн выяснила всего несколько дней назад: женщина, известная под именем Линн Доран, служила лишь пристанищем для одной из первых в мире ведьм, Хасины. Вот уже тысячелетие та избегала смерти, последовательно занимая тела своих потомков и переселяясь из одного поколения в другое, когда прежняя оболочка начинала стареть. «Линн Доран» была так одержима поисками дочери вовсе не из-за материнских чувств: Хасине требовалось новое тело. И теперь перед Джейн стояла непростая задача – довести это до сведения Аннетт и убедить ее, что рядом с матерью она отнюдь не в безопасности. Малкольм, старший брат Аннетт и несостоявшийся муж Джейн, уже бежал от своей психованной родительницы. Конечно, он будет только счастлив, если сестра к нему присоединится.

Наконец на пороге церкви показалась Аннетт – разумеется, в сопровождении Линн. Женщины составляли на редкость эффектную пару. Цвета их одежды не сочетались друг с другом, и коренастая Аннетт была заметно ниже своей гибкой, как тростинка, матери – однако достоинство, с которым они вышагивали в нарочито скромных воскресных костюмах, безошибочно выдавало в них семью. «И деньги, и генетика – всем бог наградил», – с горечью подумала Джейн, отступая чуть глубже в тень. Обычные прихожане толпились вокруг матери и дочери, словно бабочки возле диковинных цветов. Линн приветствовала их изящными кивками и строго дозированными улыбками. Аннетт тщательно копировала жесты и выражение мамы, хотя от скептического взгляда Джейн не укрылось, что девушка чувствует себя немного не в своей тарелке.

Неожиданно рука Линн скользнула в сумочку – и задержалась там, по-видимому, отправляя текстовое сообщение водителю. А я думала, они пойдут пешком. До особняка было всего несколько домов, но Джейн не пришло в голову, что после церкви у них могут быть и другие планы. Через Парк-авеню пролегал густо засаженный деревьями разделитель, однако теперь девушка засомневалась, сможет ли без риска покинуть укрытие и поймать такси.

Пока она колебалась, чья-то сильная рука схватила ее за плечо и силой втащила в переулок. Через секунду хватка так же стремительно разжалась. Джейн сделала несколько неуверенных шагов, но тут больная правая нога подвела ее, и девушка повалилась на асфальт. Падая, она выставила вперед руки, чтобы защитить лицо, и щебень взметнулся вокруг нее маленьким яростным торнадо.

Джейн ждала, что он вот-вот обрушится на землю, однако вместо этого камни отрывисто застучали по кирпичной стене у нее за спиной. Девушка обернулась. Перед ней молча возвышалась пожилая дама – знакомые седые волосы, холодные свинцовые глаза, острые черты лица. Джейн не смогла сдержать злорадства, когда заметила, что из-под рукава кардигана выглядывает плотная белая повязка. Огонь Аннетт достал как минимум одну из тетушек. Девушка догадалась, что перед ней Кора, и усилием воли приструнила магию, которая безудержно рвалась из ее тела во все стороны.

– Ты не должна здесь быть, – почти прорычала женщина, и Джейн почувствовала, как магия Коры агрессивно продавливает ее собственную.

– Ушла бы, да вы перегородили дорогу, – процедила девушка, поднимаясь на ноги и ощупывая темноту переулка мысленными вибриссами. Через несколько секунд ей удалось найти что-то плотное, но не слишком тяжелое. Джейн задержала дыхание и что есть силы потянула предмет на себя.

Кора почти презрительно взмахнула рукой, и пустая мусорная урна с гулким лязгом впечаталась в стену.

– Отсюда далеко не один выход, – фыркнула она. Давление магии стало сильнее – словно девушку теснили большой плотной подушкой. Только вот по этой подушке пробегали электрические разряды, и в целом она ощущалась весьма недружелюбной.

Джейн инстинктивно выставила щит. Малкольм и Ба говорили, что она обладает исключительной силой – только вот узнала она о своих способностях всего несколько месяцев назад. Что она могла противопоставить ведьме, которая практиковала десятилетиями? Сырую неуправляемую силу?

– Ты просила Линн, чтобы тебя оставили в покое, – продолжала Кора так невозмутимо, будто они вели светскую беседу за чашкой чая. – Но не упоминала, что собираешься совать свой нос, куда не следует. Честно говоря, не понимаю, почему ты до сих пор в этом полушарии. Но позволь дать добрый совет: держись от нас подальше.

– А вы не возражали против моего общества, пока собирались меня использовать, – заметила Джейн.

Кора отрывисто рассмеялась.

– У тебя было то, в чем мы нуждались. Больше не нуждаемся. Теперь у нас есть Аннетт, и ей совершенно ни к чему, чтобы всякие параноики увивались за ней хвостом и забивали голову шизофреническими бреднями. Ей предстоит унаследовать сокровище более драгоценное, чем ты способна вообразить, и твое вмешательство здесь крайненежелательно.

Им нужна была магия. И кровь Линн. Джейн владела одним из двух – и Линн подстроила женитьбу Малкольма, чтобы Джейн родила ему дочь, которая обладала бы обоими качествами. Однако изящная многоходовка сорвалась прямо в день свадьбы, когда девушка узнала страшную правду о будущих родственниках. Обнаружив Аннетт – которая, разумеется, идеально отвечала всем требованиям, – Джейн поняла, что может вернуть Линн давно пропавшую дочь и таким образом купить себе вожделенную свободу.

– О да, со стороны у вас семейная идиллия, – не без ехидства признала девушка. – Должно быть, Аннетт очень повезло.

Тонкие губы Коры изогнулись в призрачном подобии улыбки.

– Ты даже не представляешь, насколько, – почти промурлыкала ведьма, и в свинцовых глазах мелькнуло нечто, напоминающее восхищение. Джейн остолбенела. Кора МакКэрролл знала, какая участь уготована Аннетт, и считала это честью.

На секунду давление ее магии ослабло, и девушка инстинктивно толкнула щит, отвоевав себе еще немного пространства. Кора отступила на шаг и нахмурилась.

– Это семейные дела, – отрезала она, плотнее запахивая кардиган и подбирая концы магического полотна. – Ты вне семьи. Вот и не лезь.

Она эффектно развернулась и зашагала прочь по улице, поднимая за собой маленькие вихри из мусора и обрывков газет.

Джейн даже не попыталась за ней последовать. Наверняка Линн уже увезла Аннетт в следующее место, служащее лишь декорациями для новой фотосессии. Девушка отыскала более-менее чистый участок стены и прислонилась к нему, наблюдая, как щупальца магии возвращаются обратно в ее тело. Девушка провела несколько месяцев, учась использовать и контролировать эту дикую мощь, и теперь на ее губах играла усталая, но самодовольная улыбка: она с честью выдержала напор Коры и все-таки не лишилась последних сил.

– Семья, – задумчиво повторила она, будто пробуя слово на вкус.

Чисто технически, все ведьмы составляли одну большую семью: проследив до истоков свое генеалогическое древо, каждая из них могла отыскать в предках одну из семи дочерей легендарной Амбики. Конечно, в более современном смысле Джейн была вне семьи… Но это не означало, что у Аннетт не осталось по-настоящему любящих и заботливых родственников.

Джейн расстегнула клатч из искусственного крокодила и вытащила смартфон. На дисплее тут же вспыхнуло письмо, которое она до бесконечности перечитывала в последнюю неделю – последний из фальшивых «рекламных» е-мейлов Малкольма. Девушка промотала его до конца и набрала номер, указанный в последней строчке.

В трубке послышались длинные гудки. Тональность была непривычной, будто Джейн звонила за границу. Наконец она услышала характерный сигнал голосовой почты, за которым последовала вязкая, ожидающая тишина.

– Это я, – коротко сказала девушка. – Я хотела выйти на контакт, когда снова станет безопасно. И это почти так. По крайней мере, для тебя. Но Аннетт жива, она в опасности, и я не знаю, что делать дальше. Малкольм, думаю, тебе пора вернуться.

Джейн вдавила кнопку отбоя, сунула телефон обратно в клатч и, отряхнув пальто, вышла из переулка.

 

Глава 3

С тех пор как Джейн в последний раз была в отеле «Лоуэлл», тот заметно преобразился. Девушка помедлила перед величественным зданием, глядя на три верхних этажа: вместо окон на улицу смотрели темные обугленные провалы в обрамлении битых стекол. Джейн сделала глубокий вздох и решительно направилась к золоченым дверям. Одетая с иголочки портье на ресепшене казалась подавленной. По мраморному полу вестибюля безостановочно сновали рабочие в респираторах.

Джейн обеспокоенно покосилась на портье через большие солнечные очки: на секунду девушка испугалась, что та ее узнает. «Теперь у меня другое лицо и тело», – успокоила она себя. В прошлый раз она была здесь под именем Эллы Медейрос, наследницы загадочного состояния. Тогда ей пришлось прибегнуть к чарам, изменяющим внешность, чтобы укрыться от Линн.

Девушка как можно быстрее прошмыгнула через вестибюль и направилась к бару. Единственный человек, которого она надеялась там застать, был на месте – так что она не сдержала вздоха облегчения.

– Ну здравствуй, враг, – почти выплюнул Андре Далкеску и отсалютовал ей хрустальным бокалом, в котором плескалась темно-янтарная жидкость. С прошлой встречи его румынский акцент словно бы стал отчетливее. Присмотревшись, Джейн поняла, что изменилось не только это: полунасмешливая улыбка, которую она так хорошо успела изучить за последний месяц, казалась… немного перекошенной.

Джейн сняла очки и растерянно заморгала. Глаза медленно привыкали к мягкому освещению бара. Теперь она отчетливо различала длинный воспаленный шрам, который пересекал всю правую щеку Андре и заканчивался аккурат в углу рта. Эта деталь странным образом добавляла мужчине загадочности, и Джейн подумала, что когда шрам зарубцуется, то будет выглядеть даже щегольски. Впрочем, сейчас он явно причинял Андре боль, и девушка едва сдержала порыв коснуться обезображенной щеки.

Разумеется, это было бы верхом глупости – так что Джейн просто помолчала, оглядывая холл в поисках Катрин, старшей сестры Андре. Той нигде не было видно, и она наконец бросила свою красную кожаную сумку «хобо» в пустое кресло. Тихо звякнула цепь на ремешке. Девушка присела рядом.

– Ты за мной охотился, – напомнила она мужчине и едва не залилась краской, опять наткнувшись взглядом на его шрам. Когда Джейн заговорила снова, ее голос звучал куда мягче. – Это дело рук Аннетт?

– Она заявилась в мой номер – бывший номер, я имею в виду.

От девушки не укрылось, как тщательно Андре подбирает слова.

– Ее разозлило, что я помог тебе сбежать. Конечно, Катрин была рядом, но… – он вздрогнул и опустил голову.

– Их сила не идет ни в какое сравнение, – закончила за него Джейн.

– Мы пытались убедить Аннетт, что лишь хотели защитить ее, что у нас не было другого выхода…

Судьба обделила род Далкеску колдовской силой, так что румынам приходилось искать другие лазейки, чтобы удержаться на магической арене. Много лет назад родители Андре и Катрин помогли Ба похитить Аннетт и спрятать ее за океаном, надеясь таким образом положить конец неестественно долгой жизни Хасины – и ее зловещей власти. Расчет казался безупречным: Линн лишилась единственной молодой и здоровой родственницы. Так Аннетт и оказалась в английском приюте. Родители велели Андре и Катрин, которые в то время сами были детьми, втереться к ней в доверие. Для одинокой, оставшейся без воспоминаний девочки их внимание значило все; впрочем, сами Далкеску испытывали к ней куда менее теплые чувства. Для них Аннетт была лишь бомбой замедленного действия, заложником и самым страшным секретом. Селин Бойл настояла на том, чтобы сохранить девочке жизнь. Но Далкеску отнюдь не подписывались делать эту жизнь счастливой. Аннетт дышала и была избавлена от общества Доранов; на этом их часть сделки была выполнена.

– Она вам не поверила, – заключила Джейн, когда в баре повисла тишина.

Андре вздохнул.

– Катрин сняла щит с моего сознания, и она увидела все.

Ведьмы обладают способностью читать мысли обычных людей, а также мужчин из магических династий, в чьих жилах тоже разлито колдовство – увы, совершенно для них бесполезное. Большинство ведьм защищают разум своих родственников, стремясь избежать огласки семейных тайн.

– Я хотел, чтобы она поняла – ей грозила смерть. Но она увидела и все остальное, – черные глаза снова прикрылись от боли, которая на этот раз не имела ничего общего с ожогами.

– Увидела, что Ба и ваши родители отобрали ее у матери, когда она была совсем крохой, – с горечью подытожила Джейн. – Что она всегда была для вас обузой, а не другом. Что вы все это время знали, где ее настоящая семья, и могли бы прекратить пожары одним движением пальца – если бы захотели. Она увидела, что была для вас просто пешкой.

Андре кивнул.

– Мы так старались защитить ее от Хасины – и где она теперь?

– Ну, лично я по-прежнему намерена ее защищать, – возразила девушка. – Я не позволю Хасине завладеть ее телом. Подготовка ритуала требует минимум месяц. У нас есть время, пока переход не завершен, но я почти ничего не знаю о Хасине и ее магии. Поэтому мне нужна ваша помощь – твоя и Катрин. Где она, кстати?

– Обнаружила поблизости спортзал, – в темных глазах мужчины промелькнула усмешка. – Думаю, гребной тренажер обречен… Так вот зачем ты здесь – вербуешь наемников?

– Слушай, я же не прошу вас наряжаться в клубные футболки, – разозлилась Джейн. Румыны были известными торгашами. Пока девушка скрывалась под личиной Эллы Медейрос, их с Андре интересы ненадолго совпали, однако вскоре она выяснила, что мужчина охотится на нее саму. – Ваша семья приложила столько усилий, чтобы лишить Хасину нового тела! А Аннетт исполосовала тебе лицо и впридачу сожгла три этажа гостиницы. Я не взываю к вашему альтруизму, я просто говорю, что мы на одной стороне – хотим того или нет.

– Кажется, ты и раньше заявляла нечто подобное, – ехидно возразил Андре, и в памяти Джейн вспыхнуло непрошенное воспоминание: руки мужчины, проворно скользящие по ее бедрам. «Нет, – строго поправила она себя, – по бедрам Эллы».

Она откашлялась и опустила взгляд, стараясь скрыть внезапное возбуждение. Впрочем, наивно было надеяться, что оно избегнет острых глаз Андре. Джейн решительно вскинула голову.

– Если честно, я не большой знаток в области пожаров, – мужчина слегка вздрогнул, и она старательно сделала вид, что ничего не заметила. – Но некоторые мои друзья наверняка сказали бы, что мне нужно просто потренироваться. Думаю, если бы я как следует за тебя взялась – и поверь, ты оценишь мою тщательность, – то смогла бы завершить начатое Аннетт. Она явно пропустила несколько кусков кожи.

Пару секунд Андре смотрел на нее в потрясении, и Джейн подумала, что впервые видит его онемевшим. Разумеется, она не собиралась пытать его ради информации – однако сама мысль, что в перспективе она на это способна, вызывала приятное головокружение. Девушка больше не относилась к числу его «милых», а потому безобидных знакомых.

Андре все еще вглядывался в ее лицо, когда на периферии зрения мелькнули знакомые острые скулы и высокая худая фигура. В спортивном костюме Катрин казалась куда менее опасной, чем в роскошном вечернем туалете, однако выражение ее лица оставалось таким же убийственным. В следующую секунду Джейн краем глаза заметила стеклянный проблеск и поняла, что в нее летит стакан.

– Стой, – выдохнула она. Однако магия, бурлящая в ее крови, отреагировала быстрее разума.

Не успело сердце девушки пропустить и двух ударов, как Катрин оказалась пришпилена к свободному креслу. Возле ее горла покачивался осколок разбитого бокала из-под шампанского; острые края едва касались кожи. Прочие осколки густо усеивали ковер – безжизненные, как и положено по закону гравитации. Джейн бдительно оглянулась по сторонам, но, к счастью, они были единственными посетителями бара.

– Я пришла с миром, – веско сказала девушка. – Мы с твоим братом как раз нашли общий язык. Если хочешь, можешь остаться, но держи себя в руках.

Катрин кивнула, боязливо косясь на осколок, и Джейн позволила ему с тихим звоном упасть на пол.

Несколько секунд Андре смотрел на сестру с откровенным весельем. Затем смеющийся черный взгляд вернулся к собеседнице.

– Похоже, Линн не представляет твоей истинной силы, – одобрительно заметил он, и Джейн почувствовала, как напрягаются мышцы шеи.

Однажды Линн сказала невестке, что та напоминает ей ее в молодости; чуть позже это впечатление подтвердил и отец Малкольма. Так вот что значит быть ведьмой? Тебя дурачат, унижают и преследуют, пока не убьют – или же пока ты не научишься убивать сама?Разумеется, с той поправкой, что в годы Джейн Линн еще владела собственным телом. У дочерей Хасины изначально была не лучшая наследственность, а воспитание бессмертной прародительницы вряд ли улучшало картину. Но все же… Если бы Линн осталась собой, у нее был бы шанс вырасти в такую женщину, которой когда-нибудь надеялась стать и сама Джейн. «И Аннетт заслуживает такого шанса, – ожесточенно подумала девушка. – Мы просто обязаны дать ей эту возможность».

– Анна – помеха, – прервал ее мысли Андре. Джейн метнула в него быстрый взгляд. Похоже, мужчина был готов рассказать ей многое – если не все, что знает. – Она всегда была злой девчонкой. Вцеплялась в людей, возводила их на пьедестал как своих спасителей, а затем, стоило им ее огорчить, разыгрывала оскорбленную невинность – будто они нарочно втерлись к ней в доверие, чтобы потом ударить побольнее. Я знаю, ты невысокого мнения о нашем опекунстве, – и он обратил кривую улыбку к сестре, которая тяжело дышала и смотрела в сторону. – Но если учесть, сколько времени мы провели с этим маленьким пироманьяком, так и не вызвав ее гнева… Думаю, нам не за что извиняться.

– Она себя не контролировала, – нахмурилась Джейн, чувствуя, как на нее снова наваливаются жар и ужас чужих кошмаров. Сперва она не заметила, что воздух вестибюля несет привкус пепла, но теперь ей казалось, будто весь рот забит золой. Девушка нервно откинула с лица несколько светлых прядей. – Разве вы не знаете, на что способна магия, если тебя никто не учил ею управлять?

Словно подтверждая ее горестный вопрос, лампы в баре неожиданно вспыхнули на полную мощность, и портье бросила в их сторону обеспокоенный взгляд. Джейн проглотила комок в горле и представила, как щупальца магии втягиваются обратно в ее грудь. Лампы вернулись к обычной яркости.

В детстве, когда Джейн жила во французской глубинке с бабушкой-затворницей, она думала, что ей просто не везет с электроприборами. Только узнав о своих магических способностях, она поняла, что люстры и компьютеры откликались на искры магии в ее крови. А еще – почему Ба столько лет прятала ее от всего мира.

– Видишь ли, – резко сказала Катрин с сильным акцентом, – мы знаем, что тебя никто не учил. Но разве ты взрывала лампы, когда читала книги? Или когда напевала себе под нос? Или подстригала ногти на ногах? – Джейн открыла было рот, но Катрин ее опередила: – Нет. Магия вырывалась на волю, только когда ты злилась или была испугана. Когда выходила из себя. Анна вызывала пожары в каждой семье, потому что была вне себя все время.

– Она была ребенком, – возразила Джейн, но без особой уверенности в голосе. В подростковом возрасте она то и дело становилась причиной коротких замыканий, однако последствия этих происшествий были минимальны: перегоревшая лампочка, помехи в радиоэфире, самовольно ушедший в перезагрузку компьютер. Настоящие фейерверки начались, только когда ее жизнь окончательно покатилась под откос. В какой же ярости была Аннетт, чтобы поджечь дом с четырьмя членами своей новой семьи?Джейн вздрогнула. Пожар, который устроила месяц назад младшая Доран, оказался даже еще более разрушительным. Аннетт не разменивалась на поджоги мусорной корзины или неестественную жару в комнате. Ее детство прошло на фоне смертоносных пожаров – и они продолжались до сих пор.

– Но теперь она выросла, – мягко заметил Андре. – И это может сыграть нам на руку. Ее нестабильность.

Джейн нахмурилась, не понимая, к чему он клонит. Сложно сосредоточиться, когда всякие мачо поглаживают перед тобой ножку бокала.

– В смысле – сыграть на руку?

Катрин в нетерпении прищелкнула языком.

– Братец боится, что ты не захочешь убивать Аннетт – даже если это разом решит все наши проблемы. Думаю, не нужно напоминать, скольких ведьм истребила Хасина. Но он, – и женщина ткнула в Андре костлявым пальцем, – считает, что тебе этого мало. Что ты не поднимешь руку на Аннетт, пока она не будет угрожать непосредственно твоей жизни.

И Катрин закатила глаза, показывая, что она думает о таком позорном альтруизме.

Убить Аннетт?Неужели до этого все-таки дошло? Ба согласилась помочь Далкеску при условии, что они не тронут девочку, и Джейн не собиралась менять правила игры.

– Я хочу изгнать Хасину, – сказала она. – А если это будет невозможно – принудить ее к перемирию. Договориться, что эта ее жизнь будет последней. Я не допущу ничьей смерти. Я обещала спасти Аннетт, и я ее спасу.

Румыны обменялись многозначительными взглядами.

– Хасина не пойдет на перемирие, – наконец возразил Андре и поднял руку, предупреждая ответную реплику Джейн. – Ты сказала, что ничего о ней не знаешь – так позволь, я тебе расскажу. Хасина прожила слишком долго, чтобы остаться человеком. Что бы ни делали люди, они всегда оглядываются на могилу. Но Хасина тысячелетиямисмотрела на собственный прах. Мы для нее мошки, живущие от силы день. В мире ей нет равных. Она никогда не сдержит слово.

Плечи мужчины дернулись, словно от внезапного холода – или жара?

– Изгони ее, если сумеешь. Но в случае неудачи другого шанса не будет. Она выследит и уничтожит нас, тебя и твоих детей и внуков – если, конечно, тебе повезет до них дожить. Как думаешь, почему в мире осталось так мало ведьм? Мы не знаем, зачем она это делает. Развлекается, избавляется от соперниц или еще по какой-то нечеловеческой причине. Мы знаем только одно: с ней не может быть договоров и перемирий.

Джейн вздохнула. В глубине души она понимала, что Хасина не пойдет на компромиссы – но это во много раз усложняло ее задачу.

– Значит, я ее изгоню. Кто-нибудь знает, как это сделать?

Катрин фыркнула и, выудив из спортивной сумки энергетический батончик, принялась обдирать с него целлофан.

– Уничтожь ее человеческий сосуд. И сыновей – для надежности. Если хочешь, мы избавим тебя от мук совести и возьмем этих двоих на себя. Но это наше последнее предложение, баронесса.

– Значит, говорить больше не о чем, – Джейн резко поднялась и перебросила через плечо ремень красной «хобо». – Я справлюсь сама.

Она несколько секунд смотрела на Далкеску, пока каждый из них не отвел глаза первым.

– Я сделаю все возможное, чтобы спасти Аннетт. И зарубите себе на носу: ее братья – оба брата, я имею в виду – под моей защитой. Троньте любого из них, и у вас будут проблемы посерьезнее Хасины.

Джейн развернулась, но, прежде чем выйти из бара, заметила тень улыбки на губах Андре.

 

Глава 4

Когда Джейн добралась до своей квартиры на Вашингтон-сквер, правая нога почти перестала работать. Голова раскалывалась. Карабкаясь по лестнице, девушка в тысячный раз задумалась, какое затмение на нее нашло, когда она отказалась переселиться вместе с Ди в особняк Монтегю в Верхнем Ист-Сайде. Прямо сейчас ей не помешала бы хорошая компания. Однако Джейн понимала, что за ней по пятам следует опасность, а она не была уверена, имеет ли право втягивать семью Мейв в разборки с Хасиной. Конечно, если ту удастся изгнать, все магические династии вздохнут с облегчением, но стоит ли ради этого рисковать друзьями, которым и так досталось?

– Мой дом – моя одиночная камера, – мрачно пошутила девушка, шаря по дну сумки в поисках брелока. Внезапно за дверью послышался какой-то шум, и Джейн оцепенела. Конечно, у Ди был запасной ключ, но она не наведывалась сюда с тех самых пор, как переехала к Харрису.

Джейн провела мысленную ревизию оставшейся магии: та ощущалась такой же усталой и растрепанной, как хозяйка. Пару секунд девушка пыталась привести ее в подобие стройной электросистемы, но искры легкомысленно плясали на самой границе ауры, не подчиняясь приказам истощенного разума. «Возьми себя в руки!» – сердито скомандовала Джейн и повернула ключ в замке. Кто бы ни решил застать ее врасплох, его самого ждет сюрприз.

– Эй! – девушка нарочито громко хлопнула дверью. – Я знаю, что вы здесь!

Повисла пауза. Затем на кухне что-то звякнуло. Джейн с облегчением выдохнула. Ну конечно, это Ди. Готовит что-то умопомрачительное…

– Подожди минуту, – донесся до ее слуха знакомый голос. Однако он принадлежал отнюдь не подруге. – А то твой омлет сгорит.

Джейн пересекла коридор с такой скоростью, что ее пятки едва ли пару раз коснулись пола. Возле плиты стоял Малкольм. На смуглом лице красовалась широкая улыбка. Девушка схватила его за руку и потащила в гостиную.

– Забудь про омлет. Главное, что ты в порядке.

– Как скажешь, – он упал рядом на кожаный диван и беспомощно развел руками. – Все равно повар из меня никудышный.

– Можешь не рассказывать, – Джейн сморщила нос, до которого как раз доплыл запах сгоревших яиц. – Но спасибо за заботу.

– Ты позвала, и я приехал, – просто ответил Малкольм. – И не с пустыми руками.

Он протянул ей квадратный ящичек из нескольких сортов дерева, которые сходились на крышке в пятиконечную звезду. Хотя на вид открыть ящик было проще простого, он казался запечатанным.

Джейн с любопытством взяла его в руки, и ладони тут же пронзил электрический разряд. Девушка чуть не подпрыгнула.

– Красивый, – выдохнула она, хотя и без объяснений Малкольма понимала, что тот привез ей отнюдь не безделушку на полку.

– Это спиритическая шкатулка, – темные глаза мужчины испытующе остановились на ее лице. – Для людей, которые… кого-то потеряли. Чем больше ты с ней контактируешь, тем больше обращенных к тебе эмоций она запоминает. Намерения людей, их желания и любовь… Что-то вроде холодильника, где можно законсервировать живые чувства. По крайней мере, так утверждала ведьма, которая мне ее продала, – Малкольм нахмурился, словно боясь, что девушка ему не поверит. – Я имею в виду, настоящаяведьма.

– Она сказала правду, – пробормотала Джейн, стискивая ладони на гладком дереве. – Я это чувствую.

Она глубоко вздохнула и наконец заставила себя отложить шкатулку на кофейный столик. У девушки не было сомнений в ее силе. Оставалось только догадываться, как сложно будет выпустить подарок Малкольма из рук, когда он начнет воссоздавать «чувство присутствия» бабушки. А может быть, и родителей Джейн, погибших так рано, что она их даже не помнила.

– Где ты ее нашел?

– В Эквадоре, – мужчина метнул быстрый взгляд на ящик. – Искал тебя на каждом углу. Кажется, целый год не виделись.

Малкольм поднял руку, словно та действовала по собственной воле, и отвел с лица Джейн непослушную прядь. Девушка невольно вздрогнула, и он поспешно отдернул ладонь.

– Год не виделись, – извиняющимся тоном повторила Джейн, и Малкольм, понимающе кивнув, снова потянулся за шкатулкой.

– Надеюсь, она тебя не расстроила, – заметил он, указывая на подарок. – Я знаю, что она никогда не заменит и не возместит то, что я у тебя отнял, но… Мне хотелось, чтобы у тебя была такая штука.

– Спасибо, – машинально ответила девушка. Мысли ее лихорадочно метались.

Их отношения с Малкольмом с самого начала были сложными. Линн вынудила его убить бабушку Джейн: та наложила на внучку защитные чары, сделавшие ее невидимой для других ведьм. Со смертью Ба заклинание утратило силу, Малкольм без труда выследил Джейн в Париже и увлек в головокружительный роман, который окончился пышной свадьбой пару месяцев назад. Разумеется, все это было обманом – по крайней мере, сначала. Никто не ожидал, что Малкольм влюбится в нее по-настоящему и будет рисковать жизнью, пытаясь вытащить Джейн из когтей своей ополоумевшей матери. Даже когда она решила остаться в городе под личиной Эллы Медейрос, мужчина доказал свою преданность, поставив крест на будущем манхэттенского миллионера и скитаясь между материками – лишь бы не дать Линн использовать его воспоминания против жены. Однако мать манипулировала им все тридцать два года до встречи с Джейн. Он вполне мог верить, что изменился – но какая сторона Малкольма возьмет верх, если дело дойдет до выбора между ней и Линн?

– Расскажи, что ты делал эти два месяца, – наконец предложила девушка.

Мужчина безошибочно – впрочем, как и всегда – уловил ее настроение и с легкостью перешел к интонации рассказчика. Сперва он отправился в Европу, где находилась большая часть «убежищ», которые он надеялся разделить с Джейн. Однако уже через пару недель его начало мучить ощущение слежки, а на каждом углу стали чудиться знакомые тени.

– Возможно, это были Далкеску, – предположила Джейн, надеясь, что Малкольм узнает фамилию так называемых «союзников» своей матери.

– Скорее всего, – рассеянно кивнул он в ответ. – Хотя мама всегда говорила, что румыны умеют только торговать.

«Не только», – подумала Джейн, с неодобрением припомнив, сколько лет Андре и Катрин водили Доранов за нос. Малкольм объяснил, что сменил несколько круизных судов и наконец высадился в Южной Африке. Его школьные познания в испанском оказались там скорее помехой, чем преимуществом, однако деньги ожидаемо сгладили проблемы в общении – как и многие другие. В итоге Малкольм расположился со всем возможным удобством и, осмелев, начал задавать осторожные вопросы: о себе, матери и магии в целом. Разведку осложняло то обстоятельство, что ему нельзя было выдать причину своего интереса.

Рассказывая, Малкольм машинально вертел в руках спиритическую шкатулку. Эта картина воскресила в памяти Джейн другую – как она проникла в его мысли при выходе из церкви и обнаружила там страшную правду о смерти Ба. Девушка вздрогнула. Малкольм обратил на нее вопросительный взгляд, однако она так и не нашлась с ответом – а потому просто забрала ящик и бережно поставила на стол. Джейн была почти готова ему довериться. Если он что-то от нее и утаивал, то она, по-видимому, осталась столь же наивна, как в начале их знакомства.

– И за все это время никто не заподозрил, кто ты и почему спрашиваешь о таких вещах? – усомнилась девушка и собрала магические импульсы в сияющую точку над переносицей, надеясь хоть таким образом проникнуть в помыслы мужчины.

– Ни разу, – твердо ответил он. В широко распахнутых глазах читалась непоколебимая уверенность. – Я бы никогда не подверг тебя такому риску.

Джейн кивнула. Малкольм определенно верил в свои слова: всю его сущность пронизывала искренность. «Можно даже не читать его мысли», – поняла Джейн, чувствуя, как разделяющий их воздух наполняется крохотными электрическими вихрями и уже знакомым потрескиванием. Просто я его знаю.После сказочного сватовства, тревожной помолвки и ужасающей свадьбы она наконец поняла Малкольма Дорана.

– Я так долго не получал правдивых новостей из Нью-Йорка. Не знал, что тут у вас творится, как ты. Чуть не сошел с ума от неизвестности. А потом еще эти рассказы в газетах… Оказывается, я наркоман со стажем, который похитил тебя и прикончил семейного водителя!

– Ну, допустим, водителя я взяла на себя, – призналась Джейн, только теперь осознав, сколько же всего произошло за время их разлуки. Она быстро описала сцену в переулке, когда Ди пыталась защитить ее от Юрия – семейного шофера Доранов и по совместительству личного киллера Линн. В памяти, словно мутный ил со дна пруда, всплыли отвратительные картины, которые Джейн успела увидеть в сознании Юрия, прежде чем тот на нее напал. Линн годами покрывала преступления своего ручного головореза.

– Он начал душить Ди, – заключила она, – а я не успевала до них добраться. Но у него была монтировка, а у меня – магия, вот и…

И она беспомощно развела руками. Даже учитывая, что она защищала безоружную женщину от самого настоящего психопата, свыкнуться с кровью на своих руках оказалось не так просто. Джейн понимала, что поступила в той ситуации наилучшим образом из возможных, однако не могла избавиться от мучительных – и, увы, риторических вопросов. Что, если бы она чуть лучше контролировала свою силу? Неужели нельзя было просто отправить Юрия в отключку? Но сделанного было не вернуть. Девушка почувствовала, как к глазам подступают горячие слезы, и яростно заморгала.

«Ба не успела мне ничего рассказать, – подумала она в тысячный раз за эти месяцы. – Она умерла, прежде чем я узнала, какие вопросы задавать».

Мужчина бережно заключил ее руку в свои ладони, и Джейн ощутила, как по телу стремительно разливается тепло. Впервые со дня свадьбы она смогла примирить в своем сердце образы Ба и Малкольма. Единственная слеза обожгла глаза девушки и проложила блестящую дорожку по щеке. Пару секунд в глазах мужчины читалось желание осушить ее поцелуем – однако после недолгого колебания он лишь снял каплю подушечкой пальца.

– Поверь, если бы Юрий на тебя напал, в живых остался бы только один. То же самое случилось бы с… Ди – так ее зовут?

– Она моя подруга, – подтвердила Джейн, сердито хлюпая носом. – Пекла наш свадебный торт.

Малкольм нахмурился, припоминая.

– Это она перехватила меня в дверях? Перед церемонией?

Джейн не выдержала и рассмеялась. Ди знала, что ей не стоит соваться на свадьбу, полную ведьм с телепатическими способностями: ее мысли буквально кишели компроматом. Так что она подкараулила Малкольма, когда тот возвращался из аэропорта, и передала подруге пакетик со «свадебным печеньем». Джейн вспоминала его как единственный светлый момент свадьбы – не считая, конечно, предвкушения, что вскоре они с Малкольмом окажутся в безопасности (и, скорее всего, на другом континенте). Увы, надежды и печенье закончились одинаково быстро.

– Она кондитер, – сказала девушка, успокоившись. – На самом деле, когда она уволилась из пекарни, ее сразу же наняла Катрин Далкеску. Притворилась, что ищет сотрудников для новой фирмы ресторанного обслуживания.

Малкольм растерянно заморгал, пытаясь сложить кусочки пазла. Джейн объяснила, что Катрин увидела ее в компании Ди, но потеряла след с появлением загадочной Эллы. Так что Катрин решила подобраться поближе к Ди, пока Андре выслеживал ее другими путями – не подозревая, что все это время Джейн была у него под носом. Девушка предусмотрительно опустила некоторые детали, но все же оказалась недостаточно тактична – судя по тому, как напряглись плечи мужчины. «Ну да, я убила человека и месяц спала с врагом, – раздраженно подумала Джейн. – Будто он сам никогда не делал того, о чем жалел!»

Самым сложным было рассказать про Аннетт. Малкольм всю жизнь винил себя в смерти младшей сестры – и Линн умело использовала это чувство, чтобы манипулировать сыном, – так что теперь он ловил каждое слово Джейн. Кажется, он вовсе перестал дышать, пока она вела рассказ от своего первого, случайного видения «Анны Локсли» до их разрушительного столкновения в бильярдной комнате Доранов. К ее удивлению – и облегчению, – он ни разу не задал ни одного вопроса, даже когда она осторожно перешла к части про Линн и ее истинную зловещую природу.

– Мальчишкой я слышал какие-то слухи, – признал Малкольм. – А в бегах окончательно понял, что должен узнать все о своих преследователях – особенно если ты когда-нибудь решишь ко мне присоединиться, – Джейн была готова поклясться, что загорелые щеки слегка окрасились румянцем. – Я проверял каждую оккультную зацепку, беседовал с каждой самопровозглашенной «ведьмой». Большинство из них несли бред, а то, что походило на правду, почти всегда было бесполезно. Но порой они упоминали ту женщину из нашего генеалогического древа, и тогда я держал ухо востро. Конечно, они не говорили ничего определенного, но даже по этим намекам… Словом, я не удивлен, что Аннетт в опасности.

Мужчина опустил голову – так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Я больше ничем не обязан Линн. Мать она мне, или нет, но сущность, которая завладела ее телом, использовала меня годами. Хасина играет только на своей стороне, – темные глаза испытующе остановились на лице Джейн. – А я – на твоей.

– Я знаю, – выпалила девушка прежде, чем успела обдумать ответ. Малкольм чуть сильнее сжал ее ладонь, и тело охватил знакомый жар. – Я рада, что ты приехал, – импульсивно добавила она.

– Я скучал, – мягко ответил мужчина, и уголки его губ изогнулись в подобии улыбки. – Если бы ты не позвала сама, я бы не тревожил тебя до конца жизни – и неважно, что говорят газеты. Ничто на свете не заставило бы меня рисковать этими отношениями. Рисковать тобой, – Малкольм закрыл глаза, но даже вслепую безошибочно переплел смуглые пальцы с пальцами Джейн. – Если я чему-то и научился – и, возможно, это единственная вещь, которую я умею по-настоящему, – так это быть верным.

Девушка быстро перегнулась через диван и легко коснулась его лба поцелуем; на коже тотчас заплясали электрические искры.

– У тебя еще будет возможность это доказать, – пообещала она. – Но если хочешь знать, я верю тебе и так.

 

Глава 5

Величественный особняк Монтегю в Верхнем Ист-Сайде оказался еще красивее, чем помнилось Джейн. Высыпавшие в коридор домочадцы встретили их одинаково радушными улыбками – по крайней мере, пока не заметили Малкольма.

– Он на нашей стороне, – быстро сказала Джейн. Малкольм Доран и Харрис Монтегю играли не последнюю роль в противостоянии своих семей, и между ними никогда не замечалось особенной симпатии. Джейн боролась с влечением к Харрису с тех самых пор, как их познакомила Мейв Монтегю – ее первый настоящий друг в Нью-Йорке. Впрочем, это чувство имело не совсем естественную природу: магия, бурлящая в их крови, неизбежно притягивалась к своему подобию. К тому же сейчас Харрис встречался с Ди, и Джейн решительно отмела эти мысли в сторону.

– Тогда он желанный гость в этом доме, – послышалось откуда-то из-за Харриса. Тот посторонился с машинальным выражением почтения, и на вошедших взглянула пара живых, ярко-зеленых глаз.

– Меня зовут Эмер, – с теплой улыбкой представилась их миниатюрная, хрупкая, как тростинка, обладательница. – А ты, должно быть, Джейн. Как не стыдно было убежать в прошлый раз так быстро – мы даже не успели познакомиться! Впрочем, ты привела еще одного очаровательного гостя, так что вы оба прощены и приглашены на чай.

При слове «очаровательный» Харрис отчетливо фыркнул, но перечить Эмер не стал. «Это их бабушка, – сообразила Джейн. – Его и Мейв». Пожилая женщина шествовала с величием, вполне подобающим матриарху магической династии. Джейн мысленно сравнивала ее с Линн все время, пока семейство не разместилось в гостиной на диванах легкомысленной леденцовой расцветки. Обеих женщин окружала безмолвная аура власти, а жесты выглядели одинаково царственными, несмотря на комическую разницу в росте. Однако эти сходства только подчеркивали теплоту Эмер, и Джейн мгновенно прониклась к ней всеобъемлющим и безоговорочным доверием, которого ни разу не испытывала к свекрови.

– Харрис, будь добр, завари нам чаю, – мягко попросила Эмер, и он послушно направился к двери на кухню.

– Я помогу, – хрипло сказала Ди и улыбнулась сперва Малкольму, а затем – более многозначительно – Джейн.

– А ты, Диана, пожалуйста, останься, – заметила Эмер тем же ласковым тоном, и девушка замерла на полдороге к кухне. – Что-то подсказывает мне, что Джейн пришла поговорить о магии. Хотя в твоей родословной не было ведьм, ты знаешь о колдовстве больше, чем многие из нас.

И старуха качнула белоснежной головой в сторону Мейв, которая вжималась в диван с таким рвением, словно надеялась с ним слиться.

Мейв всю жизнь пренебрегала своей магической наследственностью и старалась держаться подальше от колдовства – пока судьба не свела ее с Джейн. Поняв, что новая подруга ничего не знает о своих способностях и даже не подозревает о коварстве Доранов, Мейв попыталась ее предупредить – и расплатилась за благородство автомобильной аварией, главным виновником которой оказался не рассеянный таксист, а гибельные чары Линн. К удивлению Джейн, месяц в больнице переменил отношение Мейв к колдовству. Но еще удивительнее было то, что в ее жилах тоже обнаружилась искра волшебства – хотя Мейв унаследовала ее от отца, который должен был стать тупиком магической ветви.

Ди, напротив, была начисто лишена способностей к магии, зато интересовалась ею задолго до встречи с настоящими ведьмами. Если бы не ее помощь, Джейн вряд ли научилась бы управлять своей силой. Теперь Ди опустилась на диван рядом с Мейв, украдкой пожав ее тонкую бледную руку.

– Надеюсь, вы пришли с хорошими новостями? – беспечно поинтересовалась она, изгибая пушистую смоляную бровь.

– Ну, Малкольм вернулся, – отчиталась Джейн с кривой усмешкой.

– И лично для меня это необычайно хорошая новость, – почти пропела Эмер, и Джейн почувствовала, как ее недавнее напряжение рассеивается. – В этой гостиной всегда рады красивым юношам.

Мейв демонстративно закатила ореховые глаза – хотя губы ее при этом улыбались.

– Ты, наверное, счастлив, что сестра нашлась, – обратилась она к Малкольму.

– Конечно, – подтвердил он. – Хотя после рассказов Джейн я уже не уверен, что это такая хорошая новость.

Эмер веско кивнула:

– Хасина до сих пор жива. Я даже не думала, что такое возможно, но это многое объясняет. Наши семьи никогда не водили особенной дружбы, но я не знала, что дело в близости смерти.

– Это что-то вроде специализации нашей семьи, – объяснила Мейв в ответ на удивленный взгляд Джейн. – Спиритические сеансы, упокоение мертвецов, изгнание особенно злобных духов.

– Естественно, это делает нас врагами ведьмы, которая век за веком избегает собственной смерти, – добавила Эмер.

Харрис одной рукой распахнул дверь в гостиную; другой он удерживал вишневый поднос. Из хрупкого чайника, вручную расписанного анютиными глазками, вырывались завитки ароматного пара. Джейн с благодарностью приняла фарфоровую чашку, до краев наполненную горячей золотисто-зеленой жидкостью. На вкус она оказалась сладкой и слегка вяжущей, и девушка не смогла остановиться, пока не опустошила всю чашку, а кончик языка не онемел от кипятка.

– Хасина убивает ведьм, – наконец произнесла она. – Мой, гм, доверенный источник не знает причин, но, похоже, она занимается этим столетиями. Он сказал, что магические династии выродились именно поэтому.

– «Он»? – резко переспросил Харрис, присаживаясь рядом с бабушкой и кивая в сторону Малкольма. – Ну, если такие источники теперь называются доверенными…

– Это был Андре Далкеску, – призналась Джейн, упорно разглядывая дно чашки. В комнате сгустилось ощутимое напряжение. – Мы вчера виделись.

– Тогда слово «доверие» здесь неуместно, – многозначительно сказал Малкольм, встряхивая темно-золотой гривой.

Джейн внутренне поморщилась. К счастью, следующей взяла слово Эмер.

– Мне всегда говорили, что Дораны известные хищники. Но мы не подозревали, что это один хищник в разных обличьях.

– А больше он ничего не сказал? – скептически уточнила Мейв, отправляя в чашку один сахарный кубик и протягивая руку за вторым. Стоило ей сморщить нос от пара, как созвездия веснушек собрались в рыжую кляксу. – Как часто она это делает, или по какому принципу выбирает жертв – если, конечно, у нее вообще есть принципы?

– Я понимаю, что принесла вам разрозненные кусочки мозаики, – честно сказала Джейн. – Но теперь у нас есть Малкольм, а у него – новая информация. Я подумала, что если мы соберемся и подумаем все вместе, то что-нибудь поймем. О Хасине, о том, как она меняет тела, вообще об этой ситуации.

Харрис открыл было рот, но, к счастью, Ди его опередила.

– Я копалась в книгах всю последнюю неделю. Искала заклинания, которые препятствуют старению или воскрешают мертвецов, но, похоже, они по большей части фальшивые.

– Они бы не сработали, – твердо сказала Эмер. – Такие фокусы – удел шарлатанов и отчаявшихся людей.

– Логично, – кивнула Джейн. – Но мне кажется, что заклинание Хасины… особенное. В дневнике бабушки говорилось, что она изобрела его сама, а не переняла от кого-то еще. И я сомневаюсь, что она позволила бы своему открытию разойтись по чужим гримуарам. Ба сказала, это очень сложные и опасные чары. На одну подготовку требуется месяц.

Харрис запустил пальцы в жесткие медные кудри и рассмеялся.

– И это все, что нам известно? Да мы во всеоружии, как я погляжу!

Мейв бросила на брата уничижительный взгляд, и тот слегка покраснел.

– Двадцать восемь дней, – пробормотала Эмер, не обратив внимания на его реплику. – Ведьмы считают лунными месяцами. Жесткие временные рамки предполагают ежедневные ритуалы. Она наверняка использует кровь, а может, и что похуже. Жертвоприношения?

– Чтобы уравнять чаши весов? – предположила Мейв. – Нельзя создать жизнь из ничего. Даже при помощи магии.

– А ей и не требуется, – задумчиво откликнулась Джейн. – Хасине довольно собственной жизни. А оставленное тело вполне может выступить в качестве жертвы. Да, что происходит с бывшими вместилищами? – резко обернулась она к Малкольму, который ответил ей не менее смущенным взглядом.

– Я… я не знаю. Я старался что-нибудь узнать о своей семье, пока был в бегах, но эта часть истории меня никогда особенно не прельщала. Насколько я понял, Хасина не вытесняет хозяина полностью. Они… словно делят оболочку. Две души в одном теле. Конечно, управляет им Хасина, но прежний владелец не исчезает совсем. Он не контролирует тело, но, наверное, может иногда на него влиять. А может, его вообще не видно и не слышно.

Эмер нахмурилась.

– Душа, лишенная собственного тела и запертая в чужом… Омерзительно. Это против законов природы. Должно быть, Хасина с самого начала разрушает порабощенную душу, а со временем от нее не остается даже тени.

Малкольм сглотнул, и Джейн почувствовала прилив жалости. В конце концов, речь шла о судьбе его матери – и сестры, если они не найдут способа остановить Хасину.

– Гадательница на Таро из Куэнки сказала, что от настоящей хозяйки остается лишь набор привычек, бледный призрак в глубине разума. Я не уверен, что прежняя душа сможет вернуться, даже если Хасина покинет тело добровольно. В нашей семье нередки были случаи слабоумия – по крайней мере, среди женщин. Я никогда раньше об этом не задумывался, но, похоже, это бывшие вместилища Хасины, в которых осталось слишком мало жизни, чтобы продолжать нормальное существование.

Джейн вцепилась в обивку дивана.

– Может, Аннетт нужно сделать что-то вроде магической прививки, – предположила она, – чтобы Хасина не смогла вселиться в ее тело. Если бы мы только убедили ее бежать… Хотя Линн, кажется, не оставляет ее ни на секунду.

– Не поможет, – твердо ответила Ди. – Ради нового тела Хасина преодолеет любое расстояние. К тому же она наверняка пометила жертву. Думаю, когда дойдет до чар, ее не остановит даже океан.

– Океан нам и не нужен, – пробормотала Эмер, в задумчивости глядя на внучку. Мейв растерянно заморгала – по-видимому, озадаченная не меньше Джейн. – Главное, чтобы расстояние было физическим. Часть пути ей придется проделать по воздуху. Другого способа нет.

– Она имеет в виду, что чары не моментальны, – перевела Мейв. – Все в мире занимает какое-то пространство – даже душа Хасины. Чтобы вселиться в новое тело, ей придется покинуть старое, а это значит, что ее не будет ни в одном… ну, скажем, полсекунды. В этот момент она уязвима.

– Полсекунды уязвимости? – усмехнулся Харрис. – То есть мы можем похитить Линн, привязать ее к кухонному столу, и она все равно перепрыгнет в другое тело, если мы случайно моргнем?

– Не перепрыгнет, – медленно ответила Мейв, бросая взгляд на бабушку в поисках одобрения. Эмер кивком велела ей продолжать, причем в ярко-зеленых глазах светилась гордость. – Это сложные и опасные чары со строгими временными границами. Момент перехода четко определен и зависит от того, когда она начала ритуал. А начала она, скорее всего, в тот же день, когда узнала, что Аннетт жива. Так что мы можем сузить временные рамки до одного-единственного вечера.

Джейн мгновенно вспомнилась встреча с Линн в Центральном парке. Та заключила свое последнее дыхание ведьмы в атаме и отдала его Джейн в обмен на сведения о дочери, поклявшись никогда больше не преследовать невестку. Разумеется, сразу после этого она бросилась домой и начала ритуал – в то время как Джейн беспечно шагала в противоположную сторону, радуясь, что все ее проблемы наконец закончились.

– Андре хотел, чтобы я убила Аннетт, – тихо сказала она. – Он считает, что только так мы будем в безопасности.

Девушка вскинула голову и медленно обвела взглядом гостиную, задержавшись на лице каждого Монтегю.

– Я тоже хочу вашей безопасности. Не знаю, смогу ли я сражаться с Хасиной в теле Аннетт, когда на ее стороне будет целая новая жизнь в придачу к собственной магии. Но у нас есть полторы недели, чтобы не дать этому случиться. Это я втянула беднягу в заварушку. И если мы можем ее спасти, я хочу – нет, обязана– попытаться.

– А мы все поможем, – быстро кивнула Ди и бросила многозначительный взгляд на Харриса, который выглядел так, словно прикусил язык.

– Большое спасибо, – искренне произнес Малкольм. – Наша семья ничем не заслужила вашего расположения – и для меня очень важно, что вы согласились помочь сестре. Надеюсь, когда с Хасиной будет покончено, мы сможем стать друзьями – или, по крайней мере, никогда больше не будем враждовать.

И мужчина обратил к Эмер улыбку, которая могла бы растопить лед. Даже Харрис казался растроганным.

Джейн обвела собравшихся одобрительным взглядом. Это начало.

 

Глава 6

Джейн секунду помедлила на крыльце особняка Монтегю: энергия и эмоции, бурлившие в девушке все время встречи, почти вынесли ее за дверь. Только оказавшись на улице и вдохнув прохладный весенний воздух, она перешла на спокойный шаг и вспомнила про Малкольма. Разумеется, он был здесь, в шаге позади нее. Солнце уютно расположилось в темно-золотой шевелюре, переплетя собственные лучи с густыми волосами.

Джейн улыбнулась – машинально, но искренне. После недели вынужденного одиночества постоянное присутствие Малкольма было… странным. Строго говоря, они остались наедине впервые со дня свадьбы – а та отгремела больше месяца назад. С одной стороны, общество мужчины ее немного смущало, а с другой – казалось необъяснимо естественным.

– Куда пойдем? – с любопытством спросила Джейн. Ее планы на день не имели даже примерных очертаний, и она надеялась, что у Малкольма есть какие-нибудь идеи на этот счет.

– А куда ты обычно ходишь после полудня? – поинтересовался он в ответ, подставив локоть под ее руку так ловко, будто проделывал это ежедневно последние несколько лет. – Кажется, когда ты вставала с дивана, то собиралась проведать мою сестру.

Точно, вспомнила Джейн.

– Я несу ответственность за то, что с ней случилось, – признала девушка и вдруг заметила, что Малкольм мягко, но неуклонно увлекает ее вниз по улице. – Подожди минуту! – и она решительно потянула его к забегаловке на углу. – Мы не можем просто так ошиваться возле особняка, это будет верхом идиотизма. Знаешь ли, доверенные источникисообщили мне, что твоя семья не поощряет мой интерес к Аннетт.

Мужчина засомневался было, но тут же кивнул и услужливо придержал перед ней дверь закусочной.

– Ты права. Надо взять тайм-аут и разработать какой-то план. К тому же я скучал по черничным блинчикам с той самой минуты, как сошел с трапа самолета.

– Ди отлично их печет, – с теплотой вспомнила Джейн, устраиваясь на диване в зеленой трехсторонней кабинке.

– Ди отлично делает что угодно, – покладисто согласился Малкольм, – но у меня такое чувство, что в ее исполнении «черничные блинчики» будут скорее сливочными оладьями с черничным кремом. Я чрезвычайно уважаю ее таланты, но иногда хочется… гм, еды из пакетика.

Джейн озадаченно взглянула на мужчину.

– А, знаменитая американская ментальность! – наконец догадалась она и была вознаграждена смущенной улыбкой.

– Тебе просто нужно попробовать, – заверил ее Малкольм и сделал заказ примерно на шестерых человек.

Когда официант скрылся на кухне, Джейн облокотилась о стол и в задумчивости переплела пальцы.

– Когда мы виделись в прошлый раз, твоя сестра пыталась меня убить, – твердо начала она, решив, что сейчас не время для деликатных иносказаний. – И я не могу предугадать ее реакцию, если мы столкнемся на улице.

– Я хотел бы сказать, что она спокойно нас выслушает, – осторожно ответил Малкольм, – но боюсь, теперь это совсем не знакомый мне человек.

Джейн ощутила мимолетный укол вины. До этого момента она не задумывалась, какие чувства переполняют мужчину. Аннетт нашлась, тут же оказалась в смертельной опасности, да еще и попыталась убить его жену. Не самые однозначные новости – учитывая, что он до сих пор не виделся с сестрой.

Официант поставил между ними стопку пропитанных сиропом блинчиков, и повисшее за столом оцепенение рассеялось.

– Я нашел на борту самолета кое-что любопытное, – заметил Малкольм, когда стопка несколько уменьшилась, а официант водрузил на стол еще три тарелки с жареным, восхитительно промасленным фастфудом.

Джейн постаралась изобразить искреннюю заинтересованность, что оказалось чрезвычайно трудно с набитым беконом ртом. К счастью, Малкольм верно истолковал ее выражение и, вытащив из кармана несколько глянцевых обрывков, разложил их на столе перед девушкой. Наклонившись, Джейн поняла, что перед ней шестая страница газеты «National Enquirer», повествующая о пожаре в доме 665 по Парк-авеню.

– Во всех репортажах, которые мне удалось достать, говорится, что происшествие обошлось без жертв. Однако они также сходятся в том, что больше всего пострадали два верхних этажа… и чердак.

Джейн вздрогнула. Младший брат Малкольма, Чарльз, всю жизнь провел взаперти на чердаке. Таков был исход самой поздней беременности Линн – и ее отчаянной попытки возместить потерю дочери. Она накачивала ребенка магией почти с момента зачатия, и в конце концов недоразвитый хрупкий мозг не выдержал. Но еще больше Линн подкосило то обстоятельство, что младенец оказался мальчиком. На свое счастье, она провела большую часть беременности в постели, якобы оплакивая утрату дочери, а потому без труда сумела сохранить рождение Чарльза в тайне.

За то время, что Джейн обитала в доме 665 на правах невесты Малкольма, Чарльз несколько раз выбирался с чердака и отправлялся на ее поиски, влекомый все той же магической кровью – кровью, которая доставила девушке столько хлопот. Он пугал ее до полусмерти. Однако, когда Линн заперла их вдвоем в надежде, что Чарльз изнасилует Джейн и хотя бы таким образом обеспечит ей долгожданную внучку, девушке удалось проникнуть сквозь сумятицу шизофренических мыслей и разглядеть под ними маленького одинокого мальчика. С тех пор она испытывала к нему искреннюю жалость и симпатию – хотя и не без опаски. Когда Джейн понадобилось отыскать для заклинания личные вещи Аннетт, Чарльз помог ей снова – и единственный узнал под маской Эллы, что странным образом усилило ее теплоту к бедняге.

И я даже не задумалась, как он пережил пожар…Джейн поджала губы и проследила за указательным пальцем Малкольма, который остановился на боковой врезке.

– «Слухи о сквоттере из Верхнего Ист-Сайда распространяются, несмотря на опровержения», – зачитала она вслух. – В каком смысле?

– Там все написано.

Газета не располагала ни доказательствами, ни комментариями властей, однако утверждала, что в особняке проживал бездомный мужчина, которому на протяжении многих лет удавалось водить за нос домочадцев – по крайней мере, до пожара. «Это огромный дом», – заверил репортера неназванный источник, хотя Джейн не понимала, что страшного в таком очевидном высказывании. Впрочем, когда имеешь дело с Линн, осторожность лишней не бывает. По версии газеты, «загадочный мужчина» столкнулся с прислугой, после чего пропал из виду. Из этого Джейн заключила, что Чарльза отловили и спрятали до того, как его кто-нибудь заметил. Что ж, по крайней мере, он не пострадал при пожаре.

– И слава богу, – сказала Джейн. Малкольм тут же недоверчиво изогнул бровь. – Нет, серьезно. Я знаю, что он просто жертва твоей матери. Как ты и Аннетт.

За столом повисла пауза – хотя девушка понимала, что скоро им придется вернуться к тревожащей теме.

– Я должен с ней встретиться, – начал Малкольм в сомнительном подобии светской беседы.

«Конечно, должен», – подумала Джейн. Учитывая, что они с сестрой не виделись двадцать лет, его вряд ли могли удовлетворить фотографии в таблоидах.

– А я все-таки должна ее предупредить, – задумчиво произнесла девушка. – В тот вечер Аннетт была в ярости. Линн увидела, что я увиваюсь поблизости, и рассказала ей только половину правды, чтобы она меня возненавидела. Надеюсь, за это время она остыла. Может, ей запали в память какие-то мои слова. Может, ей станет любопытно.

Малкольм поджал губы.

– А может, она так распалилась к нынешнему моменту, что убьет нас обоих на месте.

– Не исключено, – горько признала Джейн. Она была готова пойти на риск, чтобы исправить то, что натворила – но даже не представляла, насколько рискованной может оказаться ее затея на самом деле.

– А что, если… – Малкольм неуверенно повозил вилкой по опустевшей тарелке. – Что, если мы немного понаблюдаем за Аннетт, прежде чем выходить на контакт? Не то чтобы я плохо о ней думал, – быстро добавил он, – но сейчас безопасность мне важнее, чем доказательства братской преданности. Во-первых, я обещал защищать тебя любой ценой, а во-вторых, я пока не готов превратиться в шашлык.

– У тебя случайно не припрятана пара биноклей? – криво усмехнулась Джейн, вспомнив, чем закончилось ее «наблюдение» возле церкви. – Или ты захватил из дома телескоп?

– К сожалению, они не влезли в чемодан, – со вздохом признал мужчина. – Однако на обратном пути я нашел кое-что получше. Ведьму.

В темных глазах блеснула искорка веселья, и Джейн невольно залилась румянцем.

Ну конечно. Магия.Когда Джейн понадобилось проникнуть в тыл к Доранам, она использовала сложные чары, чтобы на двадцать восемь дней превратиться в другого человека. Однако для разовой слежки подойдет и простая иллюзия из числа тех, в которых они упражнялись с Ди. Аннетт даже не знала их в лицо: когда они встречались в последний раз, Малкольму было двенадцать, а Джейн носила имя Эллы Медейрос. Конечно, Аннетт видела фотографии, но… Думаю, достаточно изменить пару черт.

На лице девушки последовательно отразилось понимание, затем согласие. Малкольм усмехнулся и попросил счет.

– Ну как, мне удалось обратить тебя в фастфудную религию? – весело поинтересовался он.

Джейн постаралась, чтобы ее ответ прозвучал столь же легкомысленно – хотя в животе уже начал затягиваться тревожный узел.

– Это было божественно. Только не передавай Ди мои слова.

Малкольм заговорщицки огляделся по сторонам.

– Буду нем, как рыба. Да, если уж на то пошло… – и он кивнул на высокие стенки кабинки и почти пустой зал ресторана. Никто не обращал на них ни малейшего внимания.

– Можно и сейчас, – кивнула Джейн и, положив руки на белый пластиковый стол, принялась изучать их форму. Затем ее мысленный взгляд проник чуть глубже, различив под бледной кожей ток крови и пульсирующие в ней искры. Девушка сосредоточилась на их движении и начала накачивать магию, словно мышцу, пока не почувствовала, как все ее тело наполняется характерным покалыванием.

Наконец затуманенный колдовством взгляд заскользил по Малкольму – от ворота черной рубашки, в котором явственно билась голубая жилка, до адамова яблока и знакомой квадратной челюсти. Джейн задышала чаще, когда крохотные ручейки магии удлинили и заострили мощный подбородок. Теперь нос выглядел немного непропорциональным – и девушка сузила его, хотя так и не смогла заставить себя коснуться влажных черных глаз. Вместо этого она выпрямила и «перекрасила» волосы, которые темными волнами спустились до самых плеч Малкольма.

Джейн откинулась на спинку дивана и придирчиво изучила результат. Теперь мужчина казался менее привлекательным – но это как раз означало, что эксперимент удался. Сидящий перед ней человек походил на кого угодно, но только не на Малкольма Дорана. Пожалуй, если бы она вглядывалась в его лицо достаточно долго, то смогла различить пару знакомых черт – но в итоге приняла бы за бывшего мужа троюродной сестры.

Теперь я.

Вторая попытка оказалась труднее – за неимением зеркала Джейн пришлось действовать наугад. Поэтому она решила сосредоточиться на цветотипе: мысленно перекрасила волосы в каштановый, затемнила серые глаза и позолотила кожу, чтобы та наводила на мысли о солярии. В какой-то момент Джейн засомневалась, будет ли этого достаточно, и на всякий случай по-кошачьи заострила скулы. При этом девушку не покидало неуютное чувство, что процесс вот-вот выйдет из-под контроля. Иллюзия не ощущалась на коже, и Джейн боялась, что в итоге будет напоминать жертву пластической хирургии.

Однако Малкольм так и не отшатнулся в ужасе, и она сочла перевоплощение удачным. К тому же… Пожалуй, сейчас я немного напоминаю его бывшую из Barney's. Джейн усилием воли прогнала эти мысли и постаралась придать взгляду уверенность, которой пока не ощущала.

– Пора проведать Аннетт, – улыбнулась она, и из закусочной вышли двое человек, которые туда не заходили.

 

Глава 7

Подкараулить Аннетт у особняка оказалось несложно – но, разумеется, она была не одна.

– Пригнись, – прошипел Малкольм и быстро развернулся спиной к массивным деревянным дверям, загораживая спутницу.

Джейн выглянула у него из-за руки как раз вовремя, чтобы заметить высокую элегантную фигуру Линн Доран, которая царственно усаживалась в легковой автомобиль. Сегодня на ней был серый пиджак с норковым воротником, который удачно оттенял блестящие каштановые волосы. В заднем окне мелькнули темно-золотистые локоны Аннетт, и автомобиль заскользил прочь.

Джейн высвободилась из хватки Малкольма, который до сих пор сжимал ее за плечи, и остановила такси прежде, чем испугалась своей смелости.

– Мы на себя не похожи, – успокоила она мужчину, ныряя на заднее сиденье. – Нужно просто за ними проследить и дождаться, пока они разделятся.

К несчастью, мать и дочь даже не думали разлучаться. Джейн опасалась, что они направляются на поздний завтрак – длительное и чрезвычайно неудобное для шпионажа мероприятие, учитывая, что ее желудок был до отказа набит фастфудом. Однако через час выяснилось, что «Bendel» годится для слежки еще меньше. Похоже, Дораны вознамерились торчать в магазине до тех пор, пока не перенюхают все флаконы с духами до единого.

– Думаю, тебе не помешала бы такая штука, – весело заметил Малкольм, проводя по щеке Джейн пуховкой в ретро-стиле.

Девушка содрогнулась от чиха прежде, чем успела придумать остроумный ответ. Продавщица в черной форме смерила их долгим взглядом, и мужчина с виноватым видом вернул пуховку на место.

– Они идут наверх, – Джейн поспешно отвернулась от винтовой лестницы и изобразила бурный интерес к стенду с сотнями едва различимых оттенков Laura Mercier. – Понятия не имею, «лето» я теперь или «зима», – мрачно добавила девушка, мысленно считая ступеньки. Наконец Линн и Аннетт добрались до второго этажа, и Джейн вздохнула свободнее.

– А там меньше хлама? – уныло поинтересовался Малкольм, вытягивая шею. Мать с дочерью провели на первом этаже почти час. Щебечущая между стендами толпа служила отличным прикрытием, но у Джейн от энергичной музыки уже начала болеть голова, а Малкольм выглядел даже еще более измученным.

– Не надейся, – отрезала девушка, хотя он наверняка понимал это и сам. – Слушай, мы уже замаскировались. Глупо сдаваться сейчас. К тому же в здании есть ателье – может, они еще разделятся.

– Или будут ходить весь день под ручку, укрепляя родственные узы, – пробурчал Малкольм. – Кстати, а что случится, если я подстригу эти волосы? Мои тоже укоротятся? Или парикмахер вообще не сможет их коснуться, потому что они не насто…

– Пошли, – перебила Джейн. Лестница опустела, и она нигде не могла заметить признаков Линн или Аннетт. – Нельзя упускать их из виду.

Малкольм что-то недовольно пробормотал, но Джейн решила не обращать на него внимания. «Просто шпионаж – не его конек, – снисходительно напомнила она себе. – И лучше бы ему никогда не становиться моим…» Малкольм променял безоблачное существование светского льва на полную опасностей неопределенность – лишь потому, что не мог поступить иначе. Было бы слишком жестоко требовать от него еще и наслаждаться этой новой жизнью в бегах.

«Похоже, наслаждаются здесь только двое», – мрачно подумала Джейн, завидев впереди знакомую каштановую шевелюру и рядом с ней вторую, светлую. Аннетт. Строгий яблочно-зеленый костюм от Diorбыл ей немного не по возрасту: видимо, дочь изо всех сил копировала стиль матери. Сейчас младшая Доран осторожно прилаживала к растрепанным волосам инкрустированный самоцветами гребень. В позе Линн, которая наклонилась помочь дочери, читалась такая забота, что Джейн на секунду забыла об осторожности. Темные глаза свекрови мазнули по ее лицу, и девушка окаменела.

Не успела она решить, что делать дальше, как перед ней вырос Малкольм и приложил к ее испуганному лицу блестящую карнавальную маску.

– Мы в двух сотнях ярдов, – напомнил он спокойно, – и под прикрытием.

– Она узнала меня под личиной Эллы, – прошептала Джейн. – До сих пор не могу понять, как.

Оставаться посреди прохода было неуютно, и девушка увлекла спутника к огромным окнам, украшавшим фасад магазина. Судя по смутным университетским воспоминаниям, они принадлежали руке самого Лалика. В иных обстоятельствах Джейн не преминула бы отдать дань уважения прославленному мастеру, но сейчас ее мысли были заняты другим. Как бы я ни старалась, она занимается магией гораздо дольше. Сравнение было настолько не в пользу Джейн, что вызывало отчаяние. Возможно, Эллу выдал Чарльз. Или она сама скомпрометировала себя каким-то словом или жестом. А может, Хасина действительно владела особыми чарами, о которых Джейн никогда не слышала и, скорее всего, не услышит до конца своих дней. Неужели ни одна ведьма не может рассчитывать на спокойную жизнь, пока этот вурдалак не успокоится?

Малкольм легко сжал ее руку. Девушка вскинула голову – на лице мужчины читалось искреннее сочувствие.

– Я могу чем-то помочь?

– Просто держи ухо востро, – попросила она с вымученной улыбкой. Джейн еще никогда не удерживала чары в публичном месте так долго, а сейчас ей приходилось тратить силы сразу на две иллюзии. Руки начинали мелко дрожать. По какой-то причине – возможно, потому, что она еще никогда не пробовала зачаровывать другого человека – маскировка Малкольма казалась особенно замысловатой, и Джейн не могла избавиться от ощущения, что она вот-вот соскользнет. «Хотя я рада, что он здесь, – подумала она с благодарностью. – В его присутствии эта игра становится почти забавной».

Внезапно темные глаза мужчины расширились, и Джейн инстинктивно обернулась в направлении его взгляда. Линн и Аннетт беззаботно примеряли кашемировые шарфы Loro Piana.

– Мама брала меня сюда несколько раз, – неуклюже объяснил Малкольм. – Кажется, на третьем этаже… отдел дамского белья? Если они туда пойдут, нам понадобится новый план.

– Какая жалость, ведь старый работает безупречно! – саркастически заметила Джейн, примеряя пару больших солнечных очков Roberto Cavalli. – Давай не будем выдумывать себе трудности, ладно? – продолжила она через несколько секунд более серьезно. – Возможно, сегодня просто не наш день.

Малкольм в задумчивости поджал губы.

– Даже если бы он был «нашим», что бы это изменило? Если мама скажет Аннетт, что это сказочное право, передающееся по наследству от матери к дочери, а мы станем убеждать ее в прямо противоположном – кому она скорее поверит?

В этих словах был резон. Перспектива завтра и послезавтра ходить за ними по пятам не имела ничего общего с фортуной, злой или доброй. Со стороны Линн было чрезвычайно умно позаботиться о том, чтобы в оставшиеся полторы недели Аннетт была как можно ближе к ней – и как можно счастливее. В конце концов, от этого зависела ее жизнь. Наивно полагать, что Хасина позволит своему новому телу разгуливать без присмотра – а старшая Доран всегда славилась вниманием к деталям.

– Она знает, как отчаянно Аннетт хочет быть частью семьи, – пробормотала Джейн, примеряя пару Ray-Ban.

Малкольм серьезно кивнул и поправил очки у нее на носу.

– Как ты собираешься убедить Аннетт, что ее заветная мечта – совсем не то, чем кажется?

«Горький опыт – отличный учитель», – печально подумала девушка. К сожалению, сейчас они не могли позволить Аннетт роскошь учиться на собственных ошибках.

– Малкольм, – внезапно прошептала она, яростно крутя головой по сторонам. – Ты где-нибудь видишь Линн?

Яблочно-зеленый ансамбль Аннетт по-прежнему маячил в отделе эксклюзивных аксессуаров, однако серого жакета свекрови нигде не было заметно. Джейн обернулась, на секунду испугавшись, что старшая Доран умудрилась подкрасться к ним сзади, но за спиной были только панорамные окна и забитая машинами Пятая авеню.

Это наш шанс. Впрочем, надолго ли? Линн с равной вероятностью могла уйти в ателье до обеда или на минуту отлучиться попудрить носик.

– Иди к сестре, – выпалила девушка. – Тебя она скорее послушает. Я останусь здесь и прикрою тебя со спины.

Джейн приподнялась на носках и провела рукой перед лицом Малкольма, стирая иллюзию. Сложнее всего оказалось одновременно удержать собственную маску – ощущение диссонанса в магической ауре было таким ярким, что девушка на секунду прикрыла глаза.

– Давай, – выдохнула она, убедившись, что мужчина выглядит в точности как раньше. – И поторапливайся.

Малкольм развернулся на каблуках и в несколько длинных шагов пересек магазин. «Ему не терпится повидаться с Аннетт», – поняла Джейн, чувствуя себя немного глупо. Пока она изображала разведчика, Малкольм был в мучительной близости от давно потерянной сестры, но не имел даже шанса к ней прикоснуться.

Джейн с беспокойством наблюдала, как мужчина подходит к Аннетт, которая в это время разглядывала браслет от Herme1 s. Любопытство, отразившееся на лице девушки, мгновенно сменилось потрясением, а то – неприкрытым восторгом, и Джейн позволила себе немного расслабиться. Конечно, Аннетт – буйная голова, но вряд ли она станет нападать на брата в публичном месте, даже если услышит что-то неприятное.

Внезапно лицо младшей Доран стало сумрачным, челюсти напряглись. Джейн инстинктивно сжала кулаки и позволила иллюзии соскользнуть, чтобы освободившаяся магия влилась в поток силы, струящийся по ее венам вместе с кровью. Однако легковоспламеняющийся кашемир так и не вспыхнул; в голосе Малкольма, который доносился до Джейн через ряды пестрых стендов, слышались настойчивость и даже бесстрашие. Девушка привстала на цыпочки и быстро обвела зал взглядом. Линн нигде не было видно. Впрочем, вокруг толпилось такое множество высоких и элегантно одетых дам, что Джейн даже примерно не могла предположить, сколько времени отпущено Малкольму для разговора с сестрой.

– Торопись, – шепнула она, надеясь, что магия каким-то образом донесет ее слова до мужчины.

Внезапно Джейн краем глаза уловила знакомый каштановый проблеск и обернулась как раз вовремя, чтобы заметить Линн, которая поднималась по винтовой лестнице. Девушка с трудом подавила приступ паники и, собрав всю оставшуюся магию, что есть силы дернула Малкольма за руку, будто на самом деле стояла рядом с ним. Тот с удивлением обернулся – но поймал отчаянный взгляд Джейн, и на лице мужчины начало проступать понимание. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы вытащить из кармана ручку, что-то торопливо нацарапать на визитке и сунуть ее Аннетт. Затем Малкольм низко опустил голову и заспешил прочь.

Джейн мысленно обернула его в кокон магии, на ходу затемняя волосы и сужая плечи – теперь его было бы затруднительно узнать со спины. Только завершив его перевоплощение, девушка сообразила, что для начала стоило озаботиться собственной маскировкой – учитывая, что она стояла прямо напротив лестницы, в полной видимости Линн. К счастью, не успела та заметить невестку, как Аннетт бросилась к матери и с щебетанием увлекла ее в отдел дамского белья. В следующую секунду Малкольм крепко обнял Джейн со спины, и ее окутал знакомый запах шампанского с пряностями.

– Спасибо, – выдохнул он ей в затылок. – Не знаю, удалось ли мне до нее достучаться, но спасибо, что дала этот шанс.

 

Глава 8

Через несколько часов короткого и столь необходимого ей сна Джейн выбралась из кровати и на автопилоте поплелась на кухню. В отсутствие Ди содержимое холодильника почему-то перестало казаться ей съедобным. Девушка помедлила перед наполовину заставленными полками и побрела обратно, гадая, куда мог запропаститься Малкольм. Она не была уверена, заботится он о ее спокойствии или своем собственном, – но в груди постепенно начал затягиваться тревожный узел.

Джейн скинула туфли и бесшумно прокралась по отделанному темным деревом коридору. Приоткрытая дверь в спальню ее обнадежила, но Малкольма не было и там. Девушка уже почти направилась в ванную, прислушиваясь, не раздастся ли за стеной шум воды, – как вдруг поняла, где может быть мужчина. Дверь в спальню Ди – по крайней мере, так привыкла думать об этой комнате Джейн – была закрыта, но за ней явственно ощущалось чье-то присутствие. Девушка чувствовала его так же отчетливо, как слышала бы дыхание Малкольма, если бы приложила ухо к его груди.

Джейн толкнула дверь, не удосужившись постучаться, и тут же залилась румянцем. Малкольм отжимался посреди комнаты, на свободном от ковров участке пола. Мужчина был обнажен до пояса, гладкую кожу усеивали капельки пота. Судя по всему, это был не первый подход и даже не пятнадцатый. Малкольм никогда не отличался худосочностью, а за время путешествий нарастил еще добрых десять фунтов мышц. «Не спальня, а тренажерный зал», – подумала Джейн. В этот момент мужчина наконец заметил ее присутствие, и она покраснела еще сильнее.

– Прости, что помешала, – пробормотала девушка, переступая порог комнаты и закрывая за собой дверь. Ладони неожиданно вспотели, и Джейн потребовалось дважды проворачивать эмалированную ручку, прежде чем замок отозвался характерным щелчком. Когда она обернулась к Малкольму, тот уже натягивал тонкую серую футболку, и Джейн не сумела сдержать вздох разочарования.

– Ты выглядишь усталой, – заметил он, отбрасывая со лба несколько влажных прядей. – Не хотелось бы стеснять тебя в твоем собственном доме.

– Это был долгий месяц, – уклончиво ответила Джейн и словно невзначай бросила взгляд на гладкие грудные мышцы, рельефно обозначившиеся под тканью футболки. – Время на исходе, а я не уверена, что Аннетт сумеет связаться с тобой вовремя, и не представляю, как ей помочь, если она нам даже и поверит.

Малкольм невесело улыбнулся и опустился в низкое белое кресло. Джейн показалось невежливым присаживаться на кровать без приглашения ее временного хозяина, и она по-турецки уселась на вязаный коврик в центре комнаты.

– Мы оба устали.

Малкольм не стал ни возражать, ни ободрять ее – просто кивнул.

– Я могу чем-нибудь помочь?

И мужчина подался вперед, причем вся его поза и тон лучились такой согревающей заботой, что Джейн на секунду прикрыла глаза, будто вышла из тени на яркое солнце.

– Помоги мне придумать план, – попросила она, и Малкольм снова кивнул.

Они начали с ближайшего источника силы – атаме Линн Доран, который сейчас был заперт в банковской ячейке. Мужчина остался странно безучастен к этому известию – хотя технически магию Линн должна была унаследовать Аннетт. Впрочем, учитывая обстоятельства, сейчас даже это казалось мелочью. Аннетт располагала собственной – и немалой – силой, а Джейн завладела атаме совершенно честно. По словам Малкольма, магию регулярно крали – не говоря уж о том, что она нередко оказывалась замурована под могильными плитами вместе с бывшим владельцем. Аура такой мощи могла бы привлечь к Джейн ненужный интерес ведьм, которые в жизни не рассчитывали встретить столь лакомую добычу. За время разговора мужчина даже не заикнулся о том, что атаме хорошо бы забрать и использовать в собственных целях – и Джейн задумалась, не разделяет ли он ее опасения по поводу заключенной в ноже магии. У него есть масса причин не доверять вещам и силам, которые когда-то принадлежали его матери. Возможно, он знает то, чего не знаю я.

– В крайнем случае, атаме можно расплавить, – предложил Малкольм, практически озвучив недавние мысли девушки. – Есть особые чары, Эмер должна их знать. Нужно расплавить нож и превратить серебро в цинк или ртуть – любой металл, не пригодный для хранения магии. Тогда она просто рассеется.

Джейн кивнула, хотя мысль об уничтожении атаме внезапно показалась ей ничуть не более привлекательной, чем перспектива до конца дней хранить эту часовую бомбу.

– Может быть, он нам когда-нибудь понадобится, – объяснила она, машинально крутя на пальце бабушкино кольцо. – Например, чтобы спасти Аннетт. Или… позже.

В темных глазах Малкольма шевельнулась тревога, но он не уточнил, что Джейн имеет в виду под этим «позже». А он здорово повзрослел за эту пару месяцев, внезапно поняла девушка. Когда они впервые встретились, ее привлекли непосредственность и обаяние мужчины. Находясь рядом с ним, Джейн хотелось и самой вкусить той сказочной жизни, которая заставляет людей вести себя так открыто и уверенно. Конечно, на самом деле ему и раньше жилось не сладко, но разница все-таки была ощутимой. «Просто он вырос, – наконец решила девушка. – Теперь, когда он порвал с матерью, он сам себе хозяин». У Джейн не было сомнений, что этот новый Малкольм куда привлекательней – хотя у него осталось очень мало общего с тем легкомысленным юнцом, в которого она когда-то влюбилась.

– Надо попросить помощи у других ведьм, – продолжила размышлять Джейн. – Все только и говорят о том, как мало их осталось – но ведь остались же! И явно больше, чем я встречала.

Перед мысленным взглядом тут же вспыхнули встопорщенные каштановые волосы, широко расставленные карие глаза и нос кнопкой. Впрочем, теперь все это не имело значения. Почти сразу после возвращения Аннетт викканский ковен Ди ушел в подполье, а похожая на ежика Брук даже не подозревала о своих ведьминских способностях, пока магия Джейн случайно не соприкоснулась с ее. Нам нужны опытные ведьмы, а не кучка зеленых новобранцев.

– Я встретил нескольких ведьм, пока путешествовал, – задумчиво откликнулся Малкольм. – Но они точно не поедут в Нью-Йорк ради сомнительного удовольствия поплясать на костях моей матери. От большинства все равно не было бы никакого толку. А действительно могущественные колдуньи предпочитают не лезть в чужие разборки.

– Значит, остаются Андре и Катрин. Они уже впутались в эту историю.

– Вы с Андре… – тихо начал мужчина. – Когда ты впервые о нем заговорила, я подумал, что у вас… Пока меня не было… – и он поднял ладони, которые почти сразу же беспомощно упали на колени.

Джейн с усилием сглотнула.

– У нас… были отношения, – наконец признала она, хотя и не была уверена, что это слово здесь годится. Целый месяц они занимались любовью и бесстыдно водили друг друга за нос. Связь, возникшая в порыве страсти, оказалась неплохим источником информации – хотя, бросаясь в объятия Андре, Джейн думала не совсем об этом. – Но это уже неважно. Все закончилось с исчезновением Эллы Медейрос.

– Далкеску – наемники, – в голосе Малкольма прорезалось напряжение. – Если мать их купила, нам ничего не светит. Даже когда их не будет связывать контракт, они перережут тебе горло, едва усмотрят в эту малейшую выгоду. И неважно, какие отношенияу вас были. Послушай доброго совета, держись от не… них подальше.

«Поздно», – уныло подумала Джейн.

– Слушай, – начала она примирительно, – я понимаю, что тебя расстраивает эта ситуация. К тому же Далкеску уговаривали меня убить Аннетт…

Малкольм оборвал ее сердитым взмахом руки.

– Джейн, черт возьми, я прекрасно понимаю, что Анни может не пережить эту заварушку. Мы все можем ее не пережить. Поверь, мне это известно лучше, чем кому бы то ни было. И черт возьми, я злюсь не поэтому, – мужчина набрал в легкие воздуха, словно готовясь нырнуть с пирса. – Одна мысль о том, что тебя касался этот мерзавец…

– Ты что, ревнуешь? – изумилась девушка.

Малкольм бросился перед ней на колени так резко, что кресло по инерции откатилось назад. Когда мужчина заговорил снова, его голос дрожал от страсти и ярости.

– Да, ревную. Что он тебя целовал, касался, смотрел, как ты спишь. Ревную, что он просто стоял рядом и дышал тем же воздухом. Я тебя люблю, Джейн, и мне плевать, имею я на это право или нет. Я всегда буду ревновать к мужчинам, которым повезло стать частью твоей жизни. И неважно, что мне там больше нет места.

На одну долгую секунду мир погрузился в безмолвие, и это безмолвие было до краев наполнено Малкольмом. Теплый электрический свет превратил каждую его прядь в расплавленное золото; то же солнечное сияние исходило от лица мужчины. Это сияние освободило Джейн от необходимости думать, взвешивать «за» и «против», принимать сложные решения. Все, что ей оставалось – наклониться и его поцеловать, и именно это она и сделала. От их прежних отношений осталась горстка пепла, а потому поцелуй казался первым – хотя, разумеется, это было не так, и губы Малкольма приникли к ее губам с уверенностью не просто знания, но привычки.

Мужчина секунду помедлил, прежде чем ответить на поцелуй – словно давал Джейн шанс передумать и остановиться. Но как раз этого она делать и не собиралась. Теперь уже она стремилась к Малкольму – ртом, руками, всем своим существом.

Его пальцы проворно стянули тонкую футболку, и она, пролетев полкомнаты, повисла на спинке кресла наподобие серого флага. Следом отправилась и одежда Джейн. Видимо, Малкольм решил, что сдерживался достаточно – и теперь энергично избавлял девушку от предметов гардероба, прерываясь лишь на то, чтобы поцеловать обнажавшиеся участки тела. В движениях мужчины читалась жадность утопающего, которому великодушно позволили глотнуть воздуха напоследок.

Каждое касание его рук или губ отзывалось в теле Джейн крохотными уколами наслаждения – знакомый электромагнетизм, который притягивал их друг к другу с поистине нечеловеческой силой. «Снова магия, – подумала она с кривой усмешкой. – Лучшая разновидность любовной химии». Но это влечение не имело ничего общего с темной, жгучей страстью к Андре или дрожью, которая охватывала ее в присутствии Харриса. «С ним все по-другому», – внезапно поняла она. Между ней и Малкольмом всегда была особая связь, но после открывшейся правды о Доранах девушка цинично приравняла ее к томным взглядам и предательскому шепоту магии в крови. Ее кровь действительно стремилась к Малкольму – так же, как и его, – но теперь к этому зову присоединились тело и сердце. Вместе они создавали притяжение такой мощи, что оно уже не могло объясняться столь банальными причинами.

Добраться до кровати им оказалось не под силу. Вместо этого Джейн подтянулась вперед, схватившись за ремень Малкольма, и заодно избавила его от брюк. В следующий момент он обвил руками ее талию, и Джейн, одним плавным движением впустив в себя мужчину, удобно устроилась у него на бедрах. Пару секунд они сидели неподвижно. Теперь их лица разделяли считаные миллиметры, а между телами не осталось ни малейшего зазора. Затем девушка начала двигаться. Малкольм придерживал ее за бедра, направляя точные глубокие толчки, пока стоны одновременно не прервались судорожным вздохом, а тот – новыми жадными поцелуями.

Наконец Джейн уронила голову ему на плечо, притихшая и опустошенная. Светлые волосы свесились на спину мужчине, блестя в свете лампы, будто драгоценное шитье. Через несколько минут они бережно – чтобы не нарушить возникшей близости – отстранились друг от друга и, переплетя руки и ноги, уснули на ковре, там же, где лежали.

 

Глава 9

Сквозь алые шторы пробивался солнечный свет, но Джейн сразу поняла, что разбудило ее не это. Откуда-то слева доносилось приглушенное жужжание. Девушка поднялась и, стараясь не обращать внимания на соблазнительные формы спящего рядом Малкольма, направилась к заваленному одеждой креслу. Жужжание стало громче. Джейн отбросила в сторону мятые джинсы и безразмерный свитер от Theory и обнаружила под ними сумку, которая и издавала загадочные звуки. Натянуть свитер одной рукой – учитывая, что в другой вибрировал розово-золотистый смартфон, – оказалось делом нелегким, однако в конце концов Джейн справилась с этой задачей и вышла в коридор почти полностью (хотя и не очень опрятно) одетая.

«Мобильный Эллы», – нахмурилась она, запоздало поняв свою оплошность. Баронессы Медейрос больше не существовало, но игрушка оказалась так хороша, что у девушки не поднялась рука ее выбросить. Обычно она успевала переводить входящие вызовы в режим голосовой почты, но на экране уже минуту высвечивался номер с манхэттенским кодом – и Джейн морально приготовилась услышать новую порцию плохих новостей от Андре. Она бросила последний тоскливый взгляд в комнату, но из-за двери была видна лишь позолоченная лучами рука Малкольма. Девушка вздохнула и направилась в свою спальню.

– Алло?

Солнце едва поднялось над линией крыш, и паркет в коридоре неприятно холодил босые ноги. Джейн успокоила себя, что он хотя бы не скрипит – ей бы не хотелось, чтобы Малкольм обнаружил ее дезертирство раньше срока.

– Алло? – торопливо откликнулся женский голос на другом конце провода. – Мисс Ме… Гм, Ваша светлость? Медейрос?

«Глупые колонисты, – подумала Джейн с надменной усмешкой. – За триста лет так и не смогли выучить титулы». Тот факт, что Элла была чистейшей воды самозванкой, ее почему-то не смутил.

– Слушаю, – ответила она, стараясь воспроизвести загадочный акцент баронессы. Джейн боялась, что ее алиби не выдержит встречи с выходцем из тех краев, откуда предположительно приехала Элла, а потому наградила свое длинноногое альтер-эго чрезвычайно запутанной биографией, на проверку которой явно ушло бы больше месяца.

– Вас беспокоит Мелани Габриэль из отеля «Лоуэлл», – заверили ее в трубке. – По поводу недавнего пожара. Мы хотели сообщить, что некоторые из ваших вещей уцелели. Сейчас они в камере хранения, но мы отправим их, куда пожелаете. Разумеется, хранение и пересылка за наш счет, – торопливо добавила портье, и Джейн задумалась, сколько угроз – или настоящих повесток в суд – уже получило руководство гостиницы по вине Аннетт.

– Благодарю, – как можно вежливее ответила девушка, стараясь собрать лихорадочно скачущие мысли. «Некоторые из вещей уцелели». Платья? Туфли? Лак для ногтей? Нет, вряд ли лак для ногтей.В свое время она постаралась, чтобы имущество баронессы было максимально обезличенным – любая улика могла сорвать маскировку. Однако в номере было и кое-что ценное – например, коробка с вещами Ба, приехавшая из Парижа от бывшей коллеги Джейн. Она тут же представила покрытое копотью папье-маше и очки для чтения, чья знакомая серая оправа наверняка превратилась от жара в пластиковую кляксу. Куда неприятней оказались видения пламени, пожирающего страницы бабушкиного дневника. Девушка понимала, что образ Ба, спрятанный между обманчиво чистых страниц, был всего лишь воспоминанием, бездушной проекцией – но страх потерять его отозвался в ней внезапной болью. Впрочем, если что-то из посылки Элоди и уцелело, вряд ли это были предметы из бумаги, картона или ткани.

После некоторого раздумья Джейн продиктовала портье адрес. Любая бабушкина вещь могла стать зацепкой и подспорьем в ее поисках. Сувениры – это, конечно, хорошо, но сейчас мне скорее пригодился бы совет от Ба. Девушка с таким отчаянием стиснула телефон, что сперва даже не заметила короткие гудки в динамике.

– Ну и ладно, – пробормотала она, захлопывая одновременно «раскладушку» и дверь в свою спальню.

Мятая одежда снова превратилась в кучу – на этот раз на кровати. Джейн сдернула с крючка на двери махровый халат и направилась в соседнюю ванную комнату.

Горячий пар и тугой напор воды постепенно привели ее мысли в порядок, и девушка позволила им течь, как заблагорассудится. Первым ей в голову пришел Малкольм, и некоторое время Джейн с удовольствием смаковала каждый вздох, прикосновение и улыбку минувшей ночи. Затем она мягко отодвинула эти воспоминания в сторону. Как бы ни были они важны лично для нее, им не следовало заслонять их главную – и общую с Малкольмом – цель.

«Осталось меньше двух недель», – мрачно подумала девушка, нанося благоухающий бергамотом кондиционер на кончики спутанных светлых волос. Когда она рассказала Линн об Аннетт, стоял ранний вечер. Как наивно было полагать, что на этом ее проблемы с Доранами наконец-то закончатся! Значит, до финального этапа заклятия всего одиннадцать дней. Одиннадцать дней, чтобы придумать, как остановить Хасину.

Джейн страшно хотелось спросить совета у бабушки: у Селин Бойл всегда было твердое мнение по любому вопросу, и вряд ли такая мелочь, как смерть, могла поколебать эту ее привычку. К сожалению, из смущенных объяснений Мелани Габриэль девушка заключила, что на пересылку вещей уйдет некоторое время – а у нее по-прежнему не было никакой уверенности, что дневник Ба уцелел в пожаре. К тому времени, как Джейн смыла с кожи последнее пенное облачко, посылка Элоди окончательно вылетела у нее из головы. У нее было не так много времени, чтобы строить догадки и предположения. Ситуация требовала решительных действий, а обсудить их девушка могла только с одним человеком.

Джейн рассеянно натянула свежую одежду, собрала еще влажные волосы в высокий конский хвост и вышла из ванной, беспокоясь только по одному поводу: не слишком ли рано для дружеских визитов?

* * *

– Ты должна это увидеть, – радостно выдохнула Ди, увлекая подругу по головокружительной и почти бесконечной лестнице к железной двери безо всяких обозначений.

Как та и ожидала, переезд к Монтегю ничуть не изменил режима Ди. Голос, ответивший Джейн в телефонной трубке, был исполнен бодрости; когда же девушка добралась до особняка в Верхнем Ист-Сайде, на крыльце ее встретило живое воплощение энтузиазма. Булочница выглядела так, словно проснулась много часов назад – и у Джейн были основания подозревать, что это чистая правда.

Ди сделала мелодраматическую паузу, прежде чем распахнуть дверь, но Джейн сразу же поняла, почему. Открывшаяся ее взгляду картина вызывала в равной мере восторг и изумление.

Монтегю подошли к отделке крыши с незаурядной фантазией и превратили ее в идиллический сад. Увитые виноградом сетки и арки образовывали один альков за другим; между живыми стенами оранжереи проглядывали кованые скамейки и маленькие изящные статуи. Воздух наполнял густой запах перегноя и цветов, к которым примешивались сотни острых, чуть горьковатых ароматов – по-видимому, от целебных трав. Дальний конец крыши демонстрировал победу современной практичности над ведьминским консерватизмом: небольшой прудик, сверкающий под ясным весенним небом наподобие бирюзовой чаши, был окаймлен гладкими бетонными бортиками.

Ди скинула туфли и прошлась по густой зеленой траве к скамейке, которая странно гармонировала с этим буйным, диким садом. Джейн охотно последовала ее примеру.

– Мы уже все обдумали, – без предисловия начала подруга, по-кошачьи вытягивая длинные ноги.

Джейн вскинула бровь. То, что Монтегю размышляли о сопротивлении Хасине даже в ее отсутствие, удивляло и обнадеживало.

– Эмер считает, что чем дальше Аннетт окажется от Линн во время ритуала, тем больше времени у нас будет, чтобы ей помешать. Конечно, это может быть разница в три секунды – но это большаяразница, если у тебя, так сказать, всего одна пуля в барабане. Я знаю, ты хочешь сначала переговорить по этому поводу с Аннетт, так что рассматривай наш план как один из вариантов… – Джейн открыла было рот, но Ди взмахом руки попросила ее помолчать. – Сколько бы времени у тебя ни было, в момент заклинания ты должна находиться рядом с Линн. Ты просто не поймешь, что нужный момент настал, пока не увидишь происходящее своими глазами. Вряд ли она станет проводить такой важный ритуал вне дома. Мы можем вычислить приблизительное место, чтобы тебе не пришлось бегать по всем восьми этажам. Но сперва тебе придется как-то попасть внутрь.

Джейн выпрямилась от неожиданности.

– Дверь зачарована от чужого колдовства, – вспомнила она с невольным содроганием. Ее входной код наверняка больше не работает, и было бы глупо ожидать, что Линн забудет аннулировать доступы Малкольма. Без нужного сочетания цифр массивная деревянная дверь и наложенные на нее защитные чары становились непреодолимым препятствием. Если они не смогут сорвать ритуал загодя, делать это придется непосредственно в момент его проведения – но, опять-таки, в стенах дома 665.

– С дверью мы как-нибудь разберемся, – беспечно заявила Ди. – В конце концов, это просто дверь.

Джейн кивнула, жалея, что не может позаимствовать у подруги хоть часть ее самоуверенности.

– Я вчера спала с Малкольмом, – выпалила она неожиданно для самой себя, и на лице Ди отразились минимум три разные эмоции.

– Это хорошая новость? – осторожно поинтересовалась она, все-таки не сдержав ухмылки. – Ты так говоришь, будто хорошая.

– Гм… Наверное, – признала Джейн, чувствуя, как губы растягивает ответная улыбка. – Хотя все по-прежнему сложно.

После побега из особняка она покинула Малкольма не в последнюю очередь потому, что ее чувства к мужчине изменились. В ту минуту она искренне думала, что никогда не сможет простить его преступление. Малкольма не оправдывали на интриги Линн, которая манипулировала сыном, ставя ему в вину смерть сестры, ни то обстоятельство, что он порвал с матерью, лишь бы защитить невесту. Он убил Ба, и этого было не исправить и не искупить.

Но когда он вернулся в ее жизнь, объясняла Джейн внимательно слушавшей Ди, его словно подменили. Малкольм не просто раскаялся в содеянном; теперь это был человек, который физически не мог совершить ничего подобного. Прежним Малкольмом руководило чувство вины. Новым – благородство.

– По крайней мере, я так чувствую, – закончила она смущенно и слегка покраснела. Только завершив рассказ, девушка вспомнила, что подруга тоже недешево поплатилась за ложь Малкольма: впутавшись в эту историю, она потеряла квартиру, работу, весь круг друзей – и чуть не лишилась жизни. – Ужасно глупо звучит, да?

К ее облегчению, Ди оказалась слишком захвачена амурными делами подруги, чтобы сожалеть об утраченных котелках и пентаклях.

– Должно быть, ты и правда дурочка, – откликнулась она скептически. – Джейн, вы с Малкольмом прошли через такое, что простым смертным и не снилось. Об этом не пишут в книгах по психологической самопомощи, и обычные правила тут не действуют. Если ты смогла его простить – если ты смогла ему довериться, – не отталкивай его только потому, что это глупо звучит.

Ди нахмурилась и сковырнула облупившийся лак, по всей видимости, очень тщательно подбирая следующие слова.

– Даже самые лучшие отношения не похожи на сказку, – наконец мягко заключила она.

Джейн закинула ноги на скамейку и, подтянув колени к груди, уткнулась в них лбом. Харрис. Разумеется, Ди была слишком наблюдательна, чтобы не заметить неуклюжую ревность подруги к их паре.

– Знаешь, у меня никогда не было таких бескорыстных и верных друзей, – пробормотала она в колени и чуть не свалилась со скамейки, когда Ди пихнула ее в бок.

– Заткнись, – велела она весело, почти по-родственному, и Джейн рискнула поднять глаза. На лице подруги не было ни гнева, ни огорчения – лишь задумчивость. – Это ты нас свела, – продолжила она чуть более хриплым голосом, чем обычно. – Мы сблизились, пока тебе помогали, скучали, тряслись от беспокойства. Помнишь, я уговаривала тебя сказать Харрису, что ты осталась в Нью-Йорке после свадьбы? На самом деле я знала, что ты не согласишься.

– Я хотела, – смущенно призналась Джейн. Толстый черный муравей деловито пополз через скамейку, и девушка убрала ноги с его пути.

Ди философски пожала плечами.

– Если бы он узнал, все могло быть иначе. Между вами, между нами. Я уверена. Видела бы ты его лицо, когда он понял, что ты была в тот вечер на приеме Доранов, а он уехал и просто так оставил тебя с ними. Я не думала, что мальчики из высшего общества знают хоть половину таких слов.

Джейн невольно улыбнулась, вспомнив, какие тоскливые взгляды бросала на Харриса в тот день. Но предупредить Аннетт было важнее.

– Я решила, он пришел меня поддержать, – призналась она. – Но потом узнал Катрин и бросился к тебе на выручку.

– Если честно, в душе я надеялась, что мне придется уговаривать его за тобой вернуться, – Ди опустила голову, уклоняясь от бьющего в лицо солнца, и ее глаза окончательно скрылись в лиственной тени. – Знаешь, ты мне как сестра. Но мне было непросто наблюдать за этой связью.

– Не было там никакой связи, – искренне возразила Джейн. Даже если бы Малкольм не вернулся, она никогда бы не стала добиваться Харриса. Поезд ушел в тот момент, когда она металась по городу, пытаясь спасти собственную шкуру, и девушка знала, что другого шанса не будет.

– Он отличный парень, – подтвердила она, стараясь найти единственно верные слова. – А магия слегка затуманивает мозги… Иногда. Но он с детства учился игнорировать это притяжение, а я учусь сейчас. К тому же я испытала все виды магической химии – и знаешь что? Она не может заменить доверие, и понимание, и общие взгляды. Это просто вспышка, а для отношений нужно постоянное притяжение. Только так создаются настоящие узы.

– Это правда, – легко согласилась Ди, и Джейн поразилась ее откровенности. – С чего бы ни начались наши с Харрисом отношения, они переросли в настоящие узы. Не представляешь, как я рада, что мы наконец все обсудили. Я измучилась ходить и гадать, какая драма разворачивается у меня за спиной.

– Никакой, – заверила ее Джейн и со вздохом подняла глаза к небу. – Наверное, надо было поговорить еще сто лет назад, но я наивно полагала, что если не заводить неудобных бесед, проблема рассосется сама собой.

– Глупая европейка, – фыркнула Ди. – Мы в Новом свете, забыла? Здесь проблемы молчанием не решаются. Нужно проговаривать все.

– Ох уж этот американский менталитет, – мрачно пробормотала Джейн. – И моргнуть нельзя, чтобы кого-нибудь не обидеть.

Блестящий коричневый жук повторил извилистую траекторию муравья, и Ди тактично, но настойчиво согнала его со скамейки.

– Не слышала, чтобы Малкольм жаловался, – заметила она с лукавой улыбкой. На этот раз Джейн пихнула подругу в бок, и обе с облегчением рассмеялись. Внезапно Ди замерла, глядя в сторону лестницы. – Кажется, кто-то идет.

Булочница проворно вскочила на ноги и протянула Джейн руку, помогая подняться.

– Пора показать, зачем я здесь на самом деле.

– Чтобы обеспечить им всем ожирение? – догадалась та, отряхивая брюки.

– Чтобы обеспечить вам всеможирение, – весело поправила ее подруга, увлекая за собой к выходу из сада.

 

Глава 10

Когда они преодолели три верхних этажа, остальные домочадцы уже проснулись и собрались в кухне, дорого, но гостеприимно отделанной в черно-белой гамме. При виде Джейн Мейв растерянно заморгала, но тут же вынула из шкафчика еще пару белых кружек, до краев наполнила их дымящимся кофе и протянула новоприбывшим. Ди едва сделала глоток и нырнула за черную мраморную столешницу. Не успела Джейн моргнуть, как о плиту звякнули три сковородки.

– Она нас избаловала, – с улыбкой пожаловалась Эмер, бросая ласковый взгляд сперва на Ди, потом на Харриса. – Сто раз ей говорила, что совсем необязательно так утруждаться – все равно нам привозят еду на дом…

– Мне правда нравится готовить, – радостно заверила ее Ди, вынимая из духовки ароматный золотистый кекс и подмигивая изумленной Джейн. – Это что-то вроде медитации – особенно когда просыпаешься раньше всех. А еще готовкой удобно занять руки, пока плетешь интриги.

– Так вот что я делаю неправильно, – протянула Мейв, высыпая в кофе добрую половину сахарницы. – Никак не могу выкроить время, чтобы от души поплести интриги.

Джейн крадучись двинулась вдоль мраморного прилавка, завороженная рассыпчатой верхушкой кекса, и Ди шутливо стукнула ее по носу резиновой лопаткой.

– Пусть остынет. Все равно у тебя скоро не останется места в желудке, – и девушка принялась ловко разбивать в кастрюлю одно яйцо за другим, умудряясь второй рукой помешивать жидкое тесто в стеклянной плошке. – Кстати, мы с Джейн сейчас обсуждали, как ей добраться до Хасины.

Джейн тут же уткнулась в кружку, стараясь скрыть увядшую улыбку.

– Вы говорили, что занимаетесь магией смерти, – неожиданно обернулась она к Эмер, которая молча кивнула белоснежной головой. – Просто я подумала… Мне бы очень хотелось поговорить с бабушкой, если это возможно. В прошлый раз вы упоминали о спиритических сеансах, и я… – девушка беспомощно развела руками, и Ди тут же сунула в одну из них промасленный тост.

Эмер уклончиво вздохнула.

– Иногда это возможно – хотя мы работаем скорее с душами, чем с призраками. После смерти личность человека начинает разрушаться, пока не остается одна чистая душа, свободная от меток прежней жизни. Чем больше времени прошло со дня смерти, чем меньше людей помнят покойного и хранят принадлежавшие ему вещи, тем меньше шансов установить контакт с духом, – и ярко-зеленые глаза Эмер остановились на лице Джейн. – Ты хотела услышать не это, верно?

– Не это, – признала девушка и подняла левую руку с простым серебряным обручем на среднем пальце. – Это все, что осталось мне от бабушки.

Она едва сдержалась, чтобы не рассказать про дневник, на спасение которого втайне надеялась. Но тот был наполнен собственной магией.

– Я так понимаю, что прежняя хозяйка кольца похоронена во Франции, – предположила Эмер, еле заметно подаваясь вперед в белом кресле. Джейн кивнула. – Жаль. Тогда оно не годится. Я даже отсюда вижу, что его десятилетиями накачивали магией. Нечего и думать проникнуть сквозь нее. Если бы тело было рядом – другое дело. С костями… – Эмер вздрогнула, и Мейв почему-то тоже поежилась. – Если ты настоящий некромант, и у тебя есть кости, их владельца можно вызвать к жизни. Почти настоящее тело, почти настоящая душа и самая настоящая личность. Опытные колдуньи могут подчинить мертвеца своей воле, заставить выполнять приказы. Поэтому большинство ведьм завещают, чтобы их кремировали. Никому не хочется, чтобы его выдернули из могилы беспринципные враги. Впрочем, в наши дни редко встретишь ведьму, которая хотя бы представляет, что делать со скелетом…

Джейн виновато подумала о бабушке, которая лежала сейчас в холодной земле Эльзаса. Откуда я могла знать?Ба предоставила ей разбираться со всеми проблемами самостоятельно. Девушка в гневе стиснула челюсти.

– Отлично. Значит, сама справлюсь.

– С нашей помощью, – напомнил Харрис. Несмотря на мягкий тон, в словах парня сквозил упрек, и Джейн поджала губы.

– Разумеется, – наконец согласилась она. – И я очень это ценю. Честно говоря, я все меньше понимаю, во что ввязалась. Полгода назад я и не подозревала о существовании магии. Мы с Хасиной в разных весовых категориях. Боже мой, я даже не могу справиться с ее дверью! – и прежде чем с губ Джейн сорвалась еще какая-нибудь жалоба, она вгрызлась в тост так яростно, что зубы клацнули друг о друга и моментально заныли.

– Дверь как дверь, – пожала плечами Мейв, и Джейн поняла, что они с Ди уже обсуждали этот вопрос до ее прихода. – Не без фокусов, конечно – но она же открывается, чтобы впускать и выпускать домочадцев, верно? Мы можем этим воспользоваться.

– Я никогда не попадала внутрь просто так, – возразила Джейн, усаживаясь в кресло с черно-белыми подушками. – Сперва у меня был гостевой код, потом свой собственный – но все они давно заблокированы.

– Но это просто дверь, – и Харрис ожесточенно проткнул вилкой стопку блинчиков.

– Прошу – яйца-пашот! – торжественно объявила Ди, водружая перед подругой восхитительно пахнущую тарелку. Та немедленно набросилась на угощение. В какой-то момент Джейн пришла к выводу, что магические практики должны сжигать калории не хуже тренажерного зала, и теперь охотно пользовалась этой отговоркой, чтобы дегустировать всю стряпню Ди.

–  Просто дверь, – повторила викканка, вручая Эмер разрезанный кекс и наконец опускаясь в кресло. – Получилось один раз, получится снова. Когда Линн преследовала вас с Малкольмом, ее окружал магический щит – но ты ее все-таки достала.

Ответ запоздал: Джейн сосредоточенно жевала десерт.

– Не я, – наконец возразила она. – Клен.

Девушка объяснила, как выкорчевала дерево и устроила аварию, которая отвлекла внимание свекрови. Магической защиты Линн хватило ровно на то, чтобы уцелеть в крушении – однако такси с беглецами она при этом упустила.

Эмер медленно кивнула.

– Линн была неуязвима, но ты магически использовала предметы вокругнее. Это все меняет.

И она вскинула белоснежную бровь, многозначительно глядя на Джейн. Та чувствовала, что от нее ждут какой-то реакции, но при всем желании не могла приложить ту историю к нынешним обстоятельствам. Предполагается, что я буду устраивать аварии, пока Дораны не выйдут посмотреть, что за шум?

Мейв, которую явно не смущали бабушкины загадки, фыркнула и взяла верхнюю салфетку из стопки. Девушка разворачивала ее на столе до тех пор, пока сквозь тонкую бумагу не начали просвечивать узоры на скатерти.

– Бабуль, зачаруй ее, – попросила она Эмер, и старуха тут же принялась сверлить салфетку взглядом. В этот момент ее миниатюрная фигурка словно раздалась, непостижимым образом заполнив полкухни; тонкие губы шевелились, но Джейн не могла расслышать ни слова. Наконец Эмер откинулась в кресле и кивнула Мейв, которая тут же подмигнула подруге.

– Попробуй порвать ее магией, – предложила она, призывно встряхивая салфетку. – Порви или сожги – как угодно.

– Что-то я не в настроении для пожаров, – мрачно откликнулась Джейн, но покорно собрала в ладонях шарик энергии и метнула его в бумагу. В глубине души девушка понимала, что сделала Эмер, но все-таки испытала неподдельный шок, когда салфетка даже не колыхнулась. – Гм… ладно. Похоже, она неуязвима.

– Для магии, – поправила ее Ди и легко проткнула бумагу пальцем с французским маникюром. Джейн снова остолбенела, на этот раз – глядя на вполне материальную дырку.

– Это по-прежнему просто бумага, – произнес Харрис. К облегчению Джейн, в голосе парня звучало искреннее удивление – а значит, роль последнего тугодума на этой кухне была отведена все-таки не ей. – А дверь – просто доски на петлях. Ты не сможешь открыть ее магией, но можешь пробить чем-нибудь тяжелым. Если будешь двигаться достаточно быстро.

– Например, внедорожником, – насмешливо предложила Ди, и Джейн показала ей язык. – Ну ладно, внедорожник великоват, да и ступеньки будут мешаться. У вас в подвале не завалялось тарана? – и Ди, выпрыгнув из кресла, снова направилась к плите, будто та притягивала ее магнитом. – Хорошую мысль полагается отпраздновать беконом!

– Можно выкорчевать еще одно дерево, – пробормотала Джейн и невольно вздрогнула, когда вилка заскребла по пустой тарелке. Харрис с лукавой усмешкой подложил ей кусок кекса, и девушка возвратила ему искреннюю улыбку. До разговора на крыше она даже не подозревала, какое напряжение возникло в их отношениях, и теперь с радостью чувствовала, что оно отступает. Джейн вспомнила, как уютно им было вместе в первую встречу, еще не омраченную этой проклятой магической химией, и с абсолютно счастливым видом вонзила зубы в лакомство.

– Правда, в прошлый раз у меня ушла на это вся энергия, – признала она, усилием воли возвращаясь к теме разговора. – И я не уверена, что смогу броситьчто-нибудь такой тяжести.

– В прошлый раз, прежде чем начать выдергивать деревья, ты совершила еще минимум шестнадцать невозможных вещей, – резонно заметила Мейв. – И действовала в одиночку.

Ди склонилась над плечом Джейн и стряхнула ей на тарелку три идеально прожаренных ломтика бекона.

– Кажется, я забыла тебе сказать, – почти промурлыкала она подруге в ухо. – Мы – твой новый ковен.

– Вы мой что? – девушка резко обернулась, но Ди уже направлялась обратно к плите. – Надеетесь накормить меня до бессознательного состояния, чтобы я позволила вам наделать глупостей?

– Уже позволила, – самодовольно произнес Харрис. – Помнишь, в машине пару недель назад? Ты разрешила нам остаться и помочь, и теперь мы намерены этим воспользоваться.

– Круг гораздо могущественнее, чем одна ведьма, – добавила Эмер. – И куда устойчивее. Если твоя цель действительно так важна, глупо отказываться.

Джейн открыла было рот, но подумала и ничего не сказала. Все ее инстинкты вопили против того, чтобы позволить Монтегю сражаться с Хасиной. Однако в словах Эмер было зерно истины. Если ей не удастся спасти Аннетт самостоятельно, но получится – с помощью друзей, для них всех будет безопаснее действовать сообща. И что я вчера говорила Малкольму о союзе с другими ведьмами?

– Ладно, – наконец вздохнула девушка. – Но если вы полезете на рожон и погибнете – клянусь, я найду способ вас воскресить и придушить собственными руками.

Эмер отложила сэндвич и изящно промокнула уголки губ зачарованной салфеткой.

– Думаю, я смогу одолжить тебе пару книг по этой теме, – любезно предложила она, и Джейн, которую начали было грызть сомнения, не удержалась от смеха.

– Спасибо, – искренне сказала она и улыбнулась шире – так, чтобы ее теплоты хватило каждому в кухне. – Правда, спасибо.

 

Глава 11

Аннетт понадобилась примерно неделя, чтобы связаться с Малкольмом. При этом известии Джейн охватило воодушевление – которое, впрочем, слегка утихло, когда она узнала, какое место выбрала для встречи младшая Доран.

– Не самый удачный вариант, – пробормотала девушка, до подбородка натягивая вишневый шарф.

– Вполне в духе моей матери, – вздохнул Малкольм, придерживая перед ней дверь бара «Эйнсворт». – Господи, тут еще и телевизоры! Я в шоке, что Аннетт вообще знает о существовании этого места.

Джейн предпочла бы что-нибудь более укромное, в идеале – темный переулок или скамейку в глубине парка, но у нью-йоркцев были своеобразные представления об уединенности. Впрочем, внутри бар оказался темным и уютным, а оживленно болтающие посетители не обратили на вошедших никакого внимания. С потолка свешивались большие плоские экраны, на которых транслировался бейсбольный матч. Когда Джейн с Малкольмом добрались до коричневого кожаного дивана в дальнем углу, девушка почувствовала себя более или менее невидимой.

– Она сказала маме, что всегда мечтала покататься на лодках возле статуи Свободы, – рассеянно объяснил Малкольм. Его пальцы выбивали чечетку на столешнице. – Умно, правда? Аннетт разыграла настоящий энтузиазм, так что мама оказалась перед выбором – разбить ей сердце, тоже залезть в лодку или отпустить в одиночку, а первые два варианта для нее были неприемлемы, сама понимаешь.

Джейн слушала эту историю в четвертый раз. Сперва Малкольм изложил ее, когда Аннетт только-только с ним связалась, затем еще дважды – по дороге в бар. Девушка понимала, какая сумятица творится у него в душе, так что просто накрыла его руку своей. Некоторое время они сидели молча.

– Попробуйте бобовые бургеры, – проурчал над ухом низкий голос, и Аннетт скользнула на диван рядом с Малкольмом. Он тут же перестал стучать по столу, а Джейн рефлексивно отдернула руку. Аннетт смерила ее оценивающим взглядом, который пугающе напоминал взгляд Линн, и добавила: – Если попросишь, они сделают без булочки.

Девушка прикусила язык. Ответный сарказм – не лучшее начало для мирных переговоров.

Всю последнюю неделю они с Монтегю пытались выяснить, каким образом Хасина вселяется в новое тело. Эмер считала, что успех предприятия зависит от того, как далеко Аннетт будет находиться от Линн в момент заклинания. Само по себе расстояние ее бы не спасло, но могло выиграть для Джейн несколько драгоценных секунд, чтобы сорвать ритуал. Эта часть плана вызывала больше всего вопросов – никто в точности не представлял, что нужно сделать для изгнания Хасины.

Аннетт с Малкольмом обменялись неловкими взглядами, и Джейн отчетливо почувствовала себя лишней. Не зная, куда деть глаза, девушка принялась разглядывать других посетителей бара, которые беспечно потягивали пестрые коктейли и дорогое пиво, и вдруг пожалела, что не может к ним присоединиться. Они выглядели такими счастливыми и нормальными– ничего общего с магическим союзом, который пытается загнать в могилу кровожадного тысячелетнего демона. «Хотя на магический союз мы тоже не тянем», – уныло подумала Джейн и демонстративно уткнулась в меню, чтобы не мешать проявлению братско-сестринских чувств. Малкольм прочистил горло, глубоко вздохнул и принялся объяснять Аннетт, какое наследство готовит ей Линн на самом деле.

– Представляю, как неприятно тебе это слышать – учитывая, сколько лет ты искала свою настоящую мать, – закончил он. – Но я здесь ради тебя, и я на твоей стороне. Поверь, ты заслуживаешь лучшего, чем такая семья.

– Это онатебе сказала? – резко спросила Аннетт, кивая на Джейн.

– Ей не пришлось, – Малкольм мягко сжал руку сестры, и та с неохотой перевела взгляд обратно. – Подсказки были повсюду. Разговоры о Хасине ходили давно, Джейн просто собрала мозаику воедино. И слава богу, потому что ты только нашлась, и я не хочу терять тебя снова.

Джейн сглотнула. Голос Малкольма дрожал от страсти и горечи, но лицо Аннетт казалось высеченным из камня.

– Я верю, что для тебя эти двадцать лет были нелегкими, – отрезала она. – Но как насчет нее?

Ну вот, опять. Влияние Линн на дочь было несомненно. Похоже, она убедила Аннетт, что Джейн повинна во всех бедах в ее жизни – даже в тех, которые случились, когда сама Джейн еще пешком под стол ходила.

– Я ничего не знала, – торопливо ответила она и тут же умолкла: официант с подносом опасно приблизился к их столику. – И даже не подозревала, что Ба причастна к твоему похищению, пока снова тебя не нашла. Я вообще ничего не знала о магии до ее смерти. Бабушка ничего мне не рассказывала. Мое детство было похоже на твое гораздо больше, чем ты думаешь.

Джейн осеклась, поняв, что последние слова могут быть истолкованы неверно, однако Аннетт казалась скорее заинтересованной, чем оскорбленной.

– А твоя магия… тоже все портит?

– Иначе, чем твоя, – признала Джейн, – но в целом да. У нас в доме постоянно что-нибудь ломалось, Ба ужасно расстраивалась и злилась, а я не могла понять, почему. Она казалась такой испуганной. Конечно, теперь я понимаю ее мотивы, но это не отменяет всего случившегося – и того, как одиноко и обидно мне было в детстве. Я думала, что никогда не смогу стать частью общества.

Девушка тряхнула головой, пытаясь отогнать воспоминания, но они вились вокруг, словно сигаретный дым.

– Похоже, что и не стала.

– Наша мать отняла у Джейн практически все, – добавил Малкольм, когда за столиком повисла тишина. – Теперь она хочет отнять все у тебя. Подумай хорошенько: у тебя не возникало никаких сомнений в последние несколько недель?

Аннетт сжала губы. Мощно вытесанная челюсть напряглась, сразу придав ей сходство с упрямым ребенком.

– Она разрешает тебе заводить друзей? – вклинилась Джейн. – Ходить в клубы, заниматься благотворительностью? Ты пробовала заговаривать с ней о работе или продолжении образования?

Аннетт не ответила, и Малкольм взглядом попросил Джейн прекратить допрос.

– Конечно, вам сейчас хочется наверстать все, чего ты была лишена эти годы. Но скажи, она позволяет тебе общаться хоть с кем-нибудь, кроме нее?

– То, что мама боится похитителей и вымогателей, – страстно начала Аннетт, смерив собеседников пылающим взглядом, – еще не означает, что она сумасшедший некромант.

– Ну да, если отбросить то незначительное обстоятельство, что она собирается через пять дней вселиться в твое тело… – пробормотала Джейн, в отчаянии сжимая кожаное меню. Похоже, я возлагала излишние надежды на эту встречу. Девушка надеялась, что Аннетт примет истинное положение дел как нечто очевидное и не требующее доказательств – но теперь, когда правда была произнесена вслух, она показалась смехотворной даже ей самой.

За время разговора в баре стало заметно жарче; Джейн сморщила нос, чувствуя, как воздух наполняется запахом горелых листьев. Внезапно свеча на столе вспыхнула сама собой. Глаза Аннетт превратились в пару бездонных черных провалов, и пламя взвилось чуть ли не до потолка. Джейн сузила глаза в ответ и, сосредоточившись на свече, заставила огонек вернуться к нормальному размеру.

– Аннетт, послушай, – быстро сказал Малкольм, бросая встревоженные взгляды то на одну ведьму, то на другую. – Это ритуал с четкими временными рамками. Мы попробуем его предотвратить, конечно, но чем дальше ты окажешься в этот момент, тем больше у нас шансов на успех. Если ты сможешь разузнать точное время – замечательно. Но проблема в том, что если вы с мамой будете в одной комнате, переселение займет долю секунды. Самое разумное – через пять дней ненадолго покинуть город. Уезжай так далеко, как получится, а утром возвращайся. Если окажется, что мы зря развели панику – клянусь, я больше никогда не подниму эту тему.

Аннетт нерешительно взглянула на Джейн, словно ища подтверждения словам брата. Свеча погасла.

– Мы никогда не заставим тебя причинять боль маме, – кивнула девушка. – Мы не просим тебя на нее нападать, сбегать из дома или делать что-нибудь такое, что повредит вашим отношениям. Это только на одну ночь. И вот увидишь, эта ночь спасет тебе жизнь.

Повисло молчание. Аннетт опустила голову и принялась теребить пальцы.

– Для этого ритуала… – наконец произнесла она так тихо, что Джейн пришлось наклониться, – как вы думаете, ей могли понадобиться мои волосы?

Малкольм мягко расплел ее пальцы и заключил одну руку в свои ладони. Эмер и Ди предупреждали, что Хасина наверняка «пометила» будущую жертву, но по спине Джейн все равно пробежал холодок. Девушка отложила меню и принялась сверлить взглядом трещины на столешнице.

– Я уеду сейчас же, – прошептала Аннетт. – Так я окажусь дальше. Вы же этого хотите?

Низкий голос Малкольма звучал спокойно и рассудительно.

– Она не согласится отпустить тебя сейчас, когда до ритуала остались считаные дни. А если ты исчезнешь без предупреждения, она поймет, что ты ее раскусила, найдет и вернет силой. Хотя сначала выследит Джейн и всех, кто пытается нам помочь. Тогда на твоей стороне не останется никого. Я знаю, это страшно, но сейчас лучше выждать.

– Ни в коем случае не давай ей повода для подозрений, – добавила Джейн, когда Аннетт не проронила ни слова. – По ее мнению, ты безоговорочно веришь в сказку о счастливом воссоединении семьи. Это единственная причина, по которой она отпустила тебя гулять в одиночку, а не связала на следующие пять дней.

– Причем в буквальном смысле, – добавил Малкольм, сжимая руку сестры. – С нами она такое уже проделывала. Теперь она не остановится ни перед чем – учитывая, что на кону ее собственная жизнь. Она должна абсолютно верить в твою преданность, иначе ты просто не сможешь в нужный момент выбраться из дома.

– Так вот через что вам пришлось пройти? – жалобно спросила Аннетт. На этот раз, когда она обратила взгляд на Джейн, в нем не было негодования – только растерянность и горечь. – Тогда, перед побегом… вам тоже пришлось притворяться?

Джейн с Малкольмом переглянулись, вспоминая, как тщательно они планировали побег от Линн. В тот раз он провалился чуть более, чем полностью, и теперь девушка не могла думать о предстоящем ритуале с таким же оптимизмом. Однако Аннетт была и без того напугана и явно не заслужила, чтобы на нее разом вывалили всю неприятную правду.

– Вроде того, – наконец признала девушка. – Но теперь у нас есть союзники, и мы гораздо лучше представляем, с чем сражаемся. Конечно, нам все равно страшно, и мы по-прежнему должны быть очень осторожны. Но теперь у нас хорошие шансы вытащить тебя из этой переделки.

Малкольм кивнул, и на лице Аннетт проступила нерешительная улыбка. Джейн улыбнулась в ответ, почти физически ощущая, как призрачная надежда обретает вес и очертания. «Все налаживается, – повторила она себе, и внезапно эти слова прозвучали не так уж невероятно. – Теперь Аннетт на нашей стороне, а значит, у нас все получится».

 

Глава 12

Энтузиазм Монтегю, приугасший было от неопределенности в планах, разгорелся с новой силой при известии, что Малкольму удалось склонить Аннетт на свою сторону. Джейн летала целых три дня. Однако затем ею снова завладели сомнения, и в предположительное утро битвы девушка почувствовала себя совершенно обескураженной. Перед ней стояла огромная задача, а путей разрешения не было и не предвиделось. Допустим, они смогут проникнуть в особняк, и Аннетт к этому времени даже уедет из города – но они по-прежнему не представляли, что ожидает их по ту сторону двери.

Джейн понимала: что бы ни понадобилось Хасине для заклинания, оно уже было в особняке. Дом Линн был ее крепостью. Разумеется, она не стала бы проводить столь важный ритуал в любом другом месте. Однако Монтегю не знали, в чем он заключается – или как охраняются нужные для него ингредиенты. Темная магия требовала темных материй, и Джейн снова начали посещать кошмары. Теперь их неизменными атрибутами были скалящиеся черепа, лужи крови и огонь – всегда огонь.

Беспокойство девушки усугублял тот факт, что время штурма оставалось мучительно неясным. Аннетт сообщила, что подслушала разговор матери с кузинами, в котором та упоминала «полночь» – однако встреча в Центральном парке состоялась немногим позже полудня, а значит, Линн с легкостью могла провести ритуал на несколько часов раньше. Информация Аннетт разделила Монтегю и их союзников на два лагеря, поселив в доме пугающее чувство неуверенности. В конце концов Джейн рассудила, что явиться раньше – лучше, чем опоздать, хотя Малкольм отнесся к ее решению с изрядным скептицизмом.

В результате, когда утром он выразил желание охранять Аннетт вместо того, чтобы атаковать с ними особняк, девушка вздохнула с облегчением. Их отношения с Малкольмом по-прежнему оставались сложными, а Джейн предпочла бы, чтобы в такой момент ничто не отвлекало ее от главной задачи. Сейчас место мужчины было рядом с сестрой. Ему следовало увезти ее из города, а Джейн – сделать их возвращение безопасным.

К тому же главная польза от Малкольма заключалась в том, что он досконально помнил планировку своего бывшего дома, – а кропотливая слежка Мейв и Ди и так снабдила заговорщиков более чем подробными картами. Девушки переделали зелье, которое когда-то привело Джейн к личным вещам Аннетт – теперь оно должно было указать ей путь к ингредиентам для ритуала. Эксперимент обошелся недешево: Харрис лишился половины брови, а Мейв целый день объяснялась знаками, потому что внезапно заговорила по-гэльски. Впрочем, Ди поклялась, что в итоге зелье сработает как следует, а Аннетт в эту минуту нуждалась в Малкольме гораздо больше.

Однако пробраться в особняк и разыскать нужные ингредиенты было только первым шагом. Оказавшись внутри, союзники неизбежно столкнулись бы со зловещими сестрами Линн – и с ней самой. Джейн не обольщалась пустыми надеждами: даже лишенная магической силы, Линн Доран оставалась самым опасным, что ждало их на Парк-авеню, 665.

«Ничего, один раз я это уже делала, – мысленно утешила себя девушка. – И, по крайней мере, финальный пункт плана известен точно». Эмер две недели не вставала из-за рабочего стола, но в итоге все-таки вручила Джейн деревянный ящичек. Хотя внешне он ничем не напоминал подаренную Малкольмом спиритическую шкатулку, девушка сразу почувствовала между артефактами смутное родство. Возможно, дело было в том, что оба служили вместилищами душ. Шкатулка Эмер должна была поймать и запереть душу Хасины, когда та покинет тело Линн, но еще не успеет вселиться в Аннетт. Джейн оставалось лишь выбрать верный момент. Сущие пустяки – если не считать километрового списка других препятствий, которые множились всякий раз, когда девушка проводила их мысленную ревизию.

Пытаясь отвлечься от предстоящей битвы, Джейн мерила шагами сад на крыше, медитировала в сауне и чашка за чашкой опрокидывала в себя восхитительные травяные сборы Эмер. Однако суетливые приготовления друзей, от которых было не укрыться ни в одной комнате, заставляли девушку чувствовать себя загнанным зверем. В голове неотвязно крутилась одна мысль: нельзя, чтобы они увидели мой страх. Монтегю совершили невозможное, превратив ее смутный план в подобие работающей стратегии. Было бы нечестно смущать их своими сомнениями сейчас, когда весь дом трудился на единой волне энтузиазма, а приготовления близились к финалу. «То есть к минуте, когда я взломаю теоретически неприступную дверь и окажусь прямо в логове злобных ведьм, разозлив их еще сильнее», – ехидно поправил внутренний голос. Джейн поднялась из-за стола, сунула кружку в посудомоечную машину и почти выбежала из кухни.

Впрочем, в гостиной оказалось не лучше: воздух там почти потрескивал от напряжения, и Джейн с порога почувствовала приближение мигрени.

– Я даже не знаю, как эта штука работает, – пожаловался Харрис, бросая на кофейный столик сверток из вощеной бумаги. Последовала яркая вспышка, посреди комнаты взвился столб дыма, и Мейв с Ди синхронно нырнули за полосатый диван.

– Там же был эдельвейс и щепоть базилика! – укоризненно заметила Эмер из другого конца гостиной, где возилась с маленьким серебряным ножом и какими-то веревками.

– Ну, я его немного усовершенствовала, – призналась Ди, закатывая глаза и театрально размахивая руками. – Надо еще таких наделать.

Харрис смерил ее удаляющуюся спину долгим взглядом. Затем ярко-зеленые глаза обратились к Джейн.

– А где герой дня? – поинтересовался он почти без сарказма. – Я думал, он сейчас с тобой.

Девушка глубоко вздохнула. Последние две недели Монтегю демонстрировали чудеса гостеприимства, однако Малкольм все равно ощущался в их доме чужаком. Джейн до сих пор не собралась с духом, чтобы сообщить союзникам о его отъезде. Конечно, это было малодушно, но она откладывала разговор, понимая, что это разобьет хрупкое ощущение мира, которое только-только воцарилось в особняке.

– Сегодня его с нами не будет, – наконец медленно произнесла она.

– Он с сестрой, – догадалась Мейв, когда в гостиной повисла неловкая пауза.

– Она была в отчаянии, – быстро сказала Джейн, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Малкольм читал ей сообщения Аннетт, каждое из которых было истеричнее предыдущего, пока Джейн не попросила его остановиться: от этих смс разило такой паникой, что девушку саму начинало колотить, а сейчас ей требовалась кристально ясная голова. – Линн сказала, что сегодня ночью в особняке готовится какой-то сверхсекретный обряд посвящения в семью, и Аннетт пришла в ужас. Малкольм пытался ее успокоить, но она умоляла, чтобы он встретил ее возле дома и помог выбраться из города.

Эмер понимающе кивнула. Впрочем, ее спокойствие разделяли не все: когда Харрис заговорил, его голосом можно было резать камни.

– Интересно, что рассказал Малкольм, чтобы ее успокоить? – Джейн нахмурилась, не понимая, почему его взбудоражила такая невинная фраза. – Что мы придумали, как взломать их дверь? Что мы сможем найти ее мать – или хотя бы ее ритуальное барахло – как только попадем внутрь? Что мы знаем предположительное время обряда, потому что заручились поддержкой «Эллы»? Что бабушка выяснила, как поймать душу Хасины?

– Другими словами, весь наш план, – перевела Ди, прислоняясь к дверному косяку и задумчиво складывая руки на груди.

Джейн окаменела. Язык внезапно стал непослушным и с трудом ворочался во рту.

– Она была…

– В отчаянии, – закончила за нее Эмер. – Слала испуганные сообщения.

Голос женщины был ровным, лицо – лишено всякого выражения.

– Д-да, – подтвердила Джейн, стараясь подавить визгливую ноту в голосе. Она знала правду – та была отчетливо написана на лице Аннетт пять дней назад. Но, конечно, у Харриса были основания для подозрений. Он не видел ужаса, который медленно охватывал Аннетт в баре, не знал, как паника постепенно искажала ее черты. Джейн пожалела, что не может поделиться с ним своими воспоминаниями. – Слушайте, я не знаю, что именно Малкольм ей рассказал, но сейчас он с сестрой. Если бы что-то пошло не так, он бы давно сообщил.

Последние слова девушки были встречены молчанием столь гробовым, что ей невольно вспомнилось детство – и тишина, обычно предварявшая грозу.

Однако, когда гром наконец грянул, он оказался обманчиво тихим.

– Все отменяется, – прорычал Харрис, оборачиваясь к домочадцам. – Все провалено, можно начинать с начала.

– Поздно, – засомневалась Мейв, но Харриса было уже не остановить.

– Джейн. Можешь с ним связаться? Он в машине с новым телом Хасины. Значит, он либо на ее стороне, либо в опасности. Ему придется выбирать. Скажи, чтобы немедленно вывозил сестру с острова – или его нога больше не переступит порог этого дома.

Эмер предупреждающе откашлялась, напоминая, кто в этом доме настоящий хозяин, однако Джейн перехватила инициативу первой.

– Никто ничего не отменяет, – твердо сказала она, жалея, что так долго откладывала этот разговор.

Харрис развернулся на пятках.

– Ну разумеется, – ядовито парировал он. – Ведь они нас уже ждут! Должно быть, ты окончательно съехала с катушек, если думаешь, что кто-нибудь из нас купится на ловушку твоего приятеля и его сестрички.

– Харрис, – пробормотала Ди. Взгляд викканки лихорадочно метался между ним и Джейн. – Мы можем просто ее выслушать?

Парень сердито замолчал и, скрестив руки на мускулистой груди, демонстративно приготовился слушать объяснения. «Ну спасибо, Ди», – мысленно откликнулась девушка, хотя не была уверена, сколько в этих словах настоящей благодарности, а сколько – сарказма.

– Это не ловушка, – начала она, лихорадочно подбирая слова. Вряд ли аргумент «я его люблю» хотя бы войдет в десятку приемлемых объяснений. – Малкольм окончательно порвал с семьей. Он показывал мне сообщения сестры, и я… Я читала их сама, о’кей? – послания Аннетт внушали Джейн странную смесь смущения и уверенности. – Малкольм впервые вышел на ее след, только когда мыего об этом попросили. Больше никаких контактов с Доранами. Он не хочет иметь с ними ничего общего.

– Не похоже на обман, – кивнула Мейв, примирительно касаясь рукава Харриса. Тот раздраженно стряхнул ее ладонь.

– Или они опять расставили нам капканов, прикрыв их магией, – и он яростно кивнул на кучку женщин, столпившихся у порога. – Вы можете исключить такой вариант? Положа руку на сердце?

В комнате повисла густая тишина.

– Не знаю, – наконец пробормотала Ди, которая сверлила взглядом ковер. Когда она подняла глаза, Джейн увидела, сколько мучений причиняли ей собственные сомнения. – Я не говорю, что это ловушка, – поспешно добавила она. – Если ты веришь Малкольму, я тоже верю. Просто… В словах Харриса есть некоторый резон, вот и все.

– Да она вышла за Малкольма Дорана! – взорвался парень, и Ди машинально отшатнулась. Руки Харриса были сжаты в кулаки, глаза закрыты. Когда он снова обратил взгляд на Джейн, девушка поняла, что он по большей части совладал с эмоциями, но под маской внешней невозмутимости продолжали кипеть страх и ярость. – Похоже, я единственный понимаю, что мы не можем полагаться только на мнение Джейн, когда дело доходит до этих людей?

– Он жил с нами целую неделю, – напомнила Мейв.

«Всего-то?» – невольно удивилась Джейн. По ее ощущениям, прошло намного больше времени. Разумеется, она безоговорочно доверяла Малкольму – но рассуждения друзей посеяли зерна сомнений и в ее душе. В конце концов, его не было в Нью-Йорке очень долго.

– И он всегда старался ей помочь, – веско добавила Мейв. – Даже когда увидел, чем закончились такие попытки для меня.

В комнате снова воцарилась тишина, и Джейн почувствовала, как желание спорить пропадает. Она знала, что не ошибается в отношении Малкольма – но стоило ли ради этого подвергать риску друзей? «А ведь я могла просто уехать из Нью-Йорка, – с горечью подумала девушка. – И теперь нам не пришлось бы ломать голову, на чьей стороне Малкольм. Я была бы далеко отсюда, а Монтегю спорили только о том, куда пойти на ланч и на какую бродвейскую премьеру купить билеты».

Однако подобные мысли были ложью и малодушием, и Джейн это понимала. «Она убивает ведьм, – вспомнились ей слова Андре. – С ней не может быть договоров и перемирий». Бегство от Хасины не имело смысла: она разыскала даже Селин Бойл, которая провела всю жизнь затворницей во французской глуши. И послала Малкольма убить ее.

– Я ему верю, – выпалила Джейн и на секунду схлестнулась взглядами с Харрисом. Девушка не добавила «хотя и раньше ему верила», но знала, что все в комнате подумали именно это. – Я ему верю, – повторила она тверже. – И пойду сегодня вечером на Парк-авеню. Даже одна. Вы же знаете, я голову сломала, придумывая, как бы от вас отделаться.

И Джейн постаралась изобразить торжествующую улыбку, хотя попытка провалилась даже по ее ощущениям.

– Не глупи, – вздохнула Эмер, взмахом руки пресекая готовящиеся возражения, и обернулась к Харрису, который явно занервничал под ярко-зеленым взглядом бабушки. – Если это и ловушка, то никудышная. Ритуал должен состояться сегодня. Если бы они знали, что мы готовим нападение, то не подпустили бы к дому на пушечный выстрел. Куда разумнее выждать несколько часов и расправиться с нами, когда Хасина обретет новое тело. Им нет смысла использовать Малкольма, чтобы подманить нас сейчас.

Харрис открыл было рот, но так и не произнес ни слова. Джейн знала: как бы ни раздражал его Малкольм, врожденное чувство справедливости было сильнее. Наконец парень поднял руки, показывая, что не собирается спорить, и Джейн не сдержала вздоха облегчения.

– Как только разберемся с Хасиной, запишусь на курсы софистики, – шутливо пообещала она, хотя голос все-таки дал петуха.

Эмер резко обернулась к девушке. Настал ее черед вздрагивать.

– Я не сказала, что мы в безопасности, – сухо заметила старшая Монтегю. – Аннетт нельзя было посвящать в детали нашего плана. Я понимаю твои чувства к бедной девочке, но это был чудовищный риск, и теперь она даже в большей опасности – как и все мы. Нам придется действовать очень, очень осторожно. Джейн, сохрани в черновик смс-сообщение Малкольму с приказом немедленно убить сестру. Если мы ошиблись, и Дораны нас ждут, тебе придется его отправить. Хотя я надеюсь, что твоя вера в Малкольма имеет почву, и сегодня он станет нашей последней линией обороны.

Похоже, разговор был окончен. Монтегю постепенно вернулись каждый к своей работе, хотя Харрис так и остался стоять посреди комнаты, сунув руки в карманы и чуть заметно покачиваясь на носках. Домочадцы то и дело бросали на них косые взгляды, исполненные плохо скрываемого любопытства.

– Прости, – наконец выдавил Харрис, и Джейн поняла, что он не издевается. – Ты знаешь, я не большой фанат этого парня, но в ваши с ним отношения намешано много личного. В наши – тоже. Возможно, сегодня моей семье придется рисковать жизнью. Так что я надеюсь, что ты насчет него не ошибаешься, – неожиданно в зеленых глазах блеснуло лукавство. – Если все получится, обещаю даже прийти на твою следующую свадьбу.

– Поверь, если я и соберусь замуж, – ответила Джейн, стараясь убрать из голоса все эмоции, – то венчание будет тайным.

– Я могу напечь печенья! – крикнула Ди из кухни. Мгновением позже она появилась на пороге, сжимая охапку зеленых ветвей с листьями самых причудливых форм.

– Будто тебе здесь не хватает дегустаторов, – Эмер торопливо пересекла комнату и, выбрав из букета Ди две веточки, как можно дальше развела руки. Теперь, когда непосредственная опасность миновала или хотя бы стала более призрачной, в голос женщины вернулись обычные шутливые нотки. – Что ты говорила о «стимулирующих» чарах, юная леди? Я решительно намерена пережить сегодняшнюю ночь.

– Возьмите лучше можжевельник, – запротестовала Ди. Джейн с возрастающим весельем следила, как темноволосая викканка спорит с «настоящими» ведьмами, защищая свой выбор трав при помощи импровизированных острот и школьного курса ботаники.

Буря, поднятая отъездом Малкольма, явно улеглась, и Джейн вернулась к изучению магических боеприпасов. Девушка дважды проверила кисеты с порошком, который Ди называла «волшебными тенями для век». Сейчас они переливались на свету сусальным золотом, но подруга пообещала, что к вечеру порошок выцветет до бледно-розового оттенка и будет сочетаться с чем угодно. Это было весьма кстати: для финальной битвы с Доранами Джейн выбрала скромный, но стильный вязаный берет, джинсы и тонкий черный свитер, который изначально покупался для «Эллы», но неожиданно сел и по ее фигуре.

Девушка сверилась с циферблатом своих Cartier(еще одно наследство Эллы), убрала кисеты в рюкзак, немного подумала, переложила их в карман и снова взглянула на часы. Из разных концов гостиной неслась добродушная перепалка, ничем не напоминающая те дикие обвинения, которые еще недавно летали по комнате, словно снаряды.

«Разве может у них что-то не получиться?» – с нежностью подумала Джейн.

– Так, ребята, – громко произнесла она вслух, и болтовня тут же стихла. – Сегодня Хасина не украдет ни одного тела.

На лицах, обращенных к девушке, отразился один и тот же порыв, и Джейн с трудом удержалась, чтобы немедленно не обнять каждого из союзников.

– Пора отправить эту стерву в преисподнюю.

 

Глава 13

Не по сезону холодный ветер нырнул в приспущенное окно автомобиля и легко куснул Джейн за мочку уха. Хотя на латунной табличке, возле которой они припарковались, была выбита цифра «665», особняк располагался точно между домами 664 и 668. Хоть бы оставили правильный номер, чтобы не вводить в заблуждение добрых людей. Над мостовой нависали восемь громоздких этажей из серо-зеленого камня. Окна, похожие на пустые бездушные глазницы, были совершенно черны, и сердце Джейн забилось чаще.

Девушка краем глаза заметила, как Эмер и Мейв выбираются из противоположной двери синего «мустанга». Ди на переднем сиденье даже не шелохнулась. Джейн вздохнула и сосредоточилась на разложенных на коленях мешочках, в каждом из которых мерцал колдовской порошок. После некоторого размышления Джейн выбрала самый большой, ссыпала туда содержимое остальных четырех и закрыла глаза.

«Mian an chroí an Hasina», – с ожесточением подумала она. Mian an chroí an Hasina. В этот раз ей предстояло не просто найти вещи Хасины, как было в случае с Аннетт. Каждая мелочь в особняке – да и сам особняк, все его стены, потолки и колонны – принадлежали Хасине. Усложнившаяся задача требовала более серьезных чар, и ведьмы Монтегю потратили не один день, совершенствуя состав порошка. Mian an chroí an Hasina. Mian an chroí an Hasina. Mian an chroí an Hasina.Джейн невольно порадовалась, что Эмер разрешила ей читать заговор про себя: даже мысли на гэльском создавали впечатление, будто она сунула в рот пригоршню стеклянных шариков, а когда Мейв записала заклинание на бумажку, Джейн стало дурно от одного его вида. Mian an chroí an Hasina. Девушка сжала кулаки, красочно вспоминая древнюю злобу, которая то и дело вспыхивала в пустых темных глазах Линн. Затем ей пришли на ум кошмары, неведомым образом связавшие ее с Аннетт после пожара в особняке. Интересно, подозревает ли Хасина, какой подарок получит в придачу к новому телу? Mian an chroí an Hasina.Джейн запустила пальцы в получившуюся смесь и щедро нанесла ее на закрытые веки.

– Все готово, – раздался с переднего сиденья хриплый голос Ди. Кожа кресла скрипнула, когда викканка обернулась к подруге. – Джейн, они начали.

Последовал тихий шорох, и рядом с девушкой упало что-то мягкое. Джейн медленно открыла глаза и с величайшими предосторожностями повернула голову – однако дом выглядел в точности, как раньше. «Ну, так нам нужен и не весь дом», – успокоила она себя.

Ведьмы Монтегю стояли на засаженной кленами разделительной полосе, по обеим сторонам дерева, которое росло точно напротив особняка. Ветви его уже начали пьяно раскачиваться. В свете уличных фонарей руки женщин отливали белым золотом, и Джейн догадалась, почему они интуитивно сняли пиджаки и свитера, прежде чем приступить к работе. Хотя вечер был прохладным, девушка отчетливо видела капельки пота, сверкающие на лбу Мейв.

Джейн рассеянно коснулась красной толстовки, которую Ди бросила на заднее сиденье, и принялась выбираться из машины.

– Держитесь позади, – велела она подруге и Харрису, которые тут же выскочили следом. Впрочем, ей не было нужды оборачиваться, чтобы понять: они собираются следовать за ней по пятам, несмотря на любые предупреждения. Эмер и Мейв тоже вынырнули из тени дерева, отчего оно принялось раскачиваться так яростно, что Джейн пришлось придержать его магией.

Наконец друзья широким полукругом выстроились перед дверью особняка. Джейн, стоявшая в центре, бросила быстрый взгляд через плечо: хотя союзники не могли соединить руки, она почти видела потоки магии, которые замыкали их в пульсирующую энергией цепь. В следующую секунду на девушку обратились четыре пары глаз, и их хозяева принялись накачивать Круг силой. На Джейн обрушился магический шквал такой мощи, что у нее моментально подкосились колени, а мысли словно стали резиновыми. Избыток силы оказался очень похож на алкогольное опьянение. Девушку удержали от падения только жесткие границы Круга. Джейн выждала несколько секунд, пока к улице не вернулась обычная четкость, и сосредоточилась на следующей цели – дереве.

Монтегю его уже отчасти расшатали: девушка видела обнажившиеся корни в густой черной грязи. Ветви с еще миниатюрными листочками мелко подрагивали. Хотя соседние клены тоже раскачивались, внимательный взгляд сразу уловил бы, что дерево, на которое смотрела Джейн, откликалось какой-то иной силе, не имевшей ничего общего с холодным весенним ветром. Девушка мысленно коснулась серого ствола и тут же поморщилась, словно нащупала во рту шатающийся зуб.

Напор магии в Круге усилился, и Джейн решительно обхватила ею грубый ствол. Теперь она уже не могла разобрать, сок ли это струится под корой – или кровь бежит по ее венам; треплет ветер крону – или выбившиеся из-под берета волосы. Магия, разлитая в ее жилах, изменилась, и вместе с ней изменилась и сама Джейн. Теперь ей было под силу поднять и развернуть такую тяжесть, с которой она никогда не справилась бы в одиночку. Оказалось, что пять человек вполне способны удержать в загустевшем воздухе выкорчеванное дерево, и девушка поразилась, с какой легкостью им это удается. Обрушив тот первый клен, она осталась практически без магии; теперь же она чувствовала в себе достаточно сил, чтобы еще и швырнуть его.

Неуловимая вибрация охватила Круг, воспламеняя каждое нервное окончание и побуждая к действию руки и мозг Джейн. Сейчас. Мысль принадлежала ей, однако девушка также слышала в ней голос Ди, отдаленный баритон Харриса и бессловесное гулкое эхо, которое, по всей видимости, принадлежало ведьмам Монтегю.

Одну мучительную секунду ничего не происходило; дерево стонало и скрипело, стиснутое со всех сторон магическими щупальцами. Затем мысленная хватка разжалась, и ствол рванулся вперед, будто стрела из туго натянутого лука. Джейн едва успела почувствовать, как прилипают к коже свитер и волосы, когда клен просвистел мимо ее лица и с грохотом врезался в парадную дверь. Та отозвалась тоскливым скрипом, но устояла. Дерево отскочило от преграды и снова зависло в воздухе, покачивая изуродованными ветками. Джейн краем глаза видела, что дверь изрядно повреждена, но сейчас у нее не было времени подойти и взглянуть поближе. Даже разделенная между пятью союзниками, тяжесть клена начинала ощутимо давить на плечи и голову. Девушка прищурилась, собирая силы для второй попытки, и тут же почувствовала, как потекла к ней ответная магия Круга.

«Еще раз», – мысленно приказала она (или все они подумали одновременно?), и ствол опять рванулся к двери. На этот раз он двигался чуть медленнее, но все же достиг цели: толстые латунные петли со стоном вылетели из креплений, и разбитые створки обрушились внутрь фойе.

«Добро пожаловать в логово льва», – мрачно подумала Джейн и тут же поразилась, как гулко и бесприютно заметались мысли в ее опустевшем сознании. Понимание, что Круг размокнут, отозвалось в ней неожиданной печалью. Девушка помотала головой и заставила себя приблизиться к груде обломков, в которую превратился некогда роскошный парадный вход Доранов. Ди и Монтегю уже суетились на крыльце, не решаясь переступить порог. Джейн знала, что усилия Круга достигли цели, и в ближайшие минуты им предстоит немало работы, но все же не могла избавиться от внезапно охватившего ее чувства одиночества.

Девушка поднялась по ступенькам, и союзники машинально расступились, пропуская ее вперед. Люстры едва освещали знакомый вестибюль, богато отделанный золотом и мрамором. Джейн заметила фигурку в униформе, распростертую на панели управления, и мгновенно собрала магию для атаки – но это был всего лишь неподвижный Гунтер, который, по-видимому, был без сознания. «Снесло ударной волной», – снисходительно подумала девушка, хотя в глубине души понимала, что полуглухой дворецкий просто заснул так крепко, что пропустил все вражеское вторжение. Спина старичка мерно поднималась и опускалась, и Джейн, решив больше не обращать на него внимания, осторожно переступила груду лакированных щепок.

Туфли без каблуков неожиданно громко застучали по белому, в серых прожилках, мрамору. Следом раздались шаги союзников.

– Вы знаете, что делать, – прошептала девушка, не оборачиваясь, и все тут же пришло в движение.

Ди с Харрисом бегом обогнули лифт и центральную лестницу и направились к неприметной деревянной двери, за которой скрывался служебный ход. «Волшебных теней» хватило только на Джейн, так что друзья решили бегло осмотреть нижние этажи без помощи магии. Впрочем, девушка была уверена, что ритуал должен состояться где-то наверху, а потому собиралась начать поиски с восьмого этажа и при необходимости спускаться ниже.

Мейв бросилась к обшитому деревянными панелями лифту. Ореховые глаза сверкали от возбуждения. Эмер последовала было за ней, но тут же нахмурилась и вытянула пергаментную руку, мешая закрыться автоматической двери. Джейн осторожно обошла ее и присоединилась к подруге, не отрывая от старшей Монтегю встревоженного взгляда.

– Предоставьте это мне, – горделиво произнесла та, и Джейн незаметно перевела дух. Эмер вытащила из-за пазухи шелковый мешочек с амулетом и, стиснув его, быстро достала из заплечной сумки маленький голубой кристалл. Затем она поцеловала камень – или выдохнула заклинание на идеально отполированные грани? – и приложила его к панели управления. Лифт немедленно ожил.

– Давай, бабуль, – горячо прошептала Мейв, но Эмер только улыбнулась и принялась беззвучно читать заговор. Джейн изо всех сил напрягала слух, но так и не смогла разобрать ни слова. Секреты производства. Даже сражаясь на одной стороне, ведьмы предпочитали хранить свои тайны друг от друга.

Конечно, Джейн не сомневалась, что Эмер сумеет совладать с лифтом и без знания электронных кодов, но все же испытала изрядное облегчение, когда увидела ее магию в деле. Кабинка послушно заскользила вверх – кажется, даже быстрее обычного. Пятый… Шестой… Седьмой…Атриум, который значился на панели последней остановкой, располагался на уровень ниже чердака, где когда-то обитал Чарльз. «Интересно, они уже восстановили его комнату? – подумала Джейн, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Иначе он целые сутки будет бродить по коридорам». На фоне недавнего успешного вторжения эта мысль была особенно отрезвляющей. Если чердак пострадал в пожаре слишком сильно, Чарльз может сейчас оказаться где угодно. В том числе – прямо на пути Ди и Харриса, которые поднимались по служебной лестнице.

«С ними все будет в порядке», – успокоила себя Джейн, так яростно стиснув края широкого ремня, что на ладонях отпечатался узор кожи. Чарльз не владел магией. Даже учитывая его непредсказуемую, иногда агрессивную натуру, он вряд ли стал бы серьезной помехой для изобретательной викканки и ее атлетического спутника.

Девушка закрыла глаза и провела ревизию оставшейся магии. Та ощущалась нетерпеливым зверем, который жаждал вырваться из хрупкой клетки ее тела. Джейн мысленно его приструнила и принялась лихорадочно вспоминать заклинания, которые могли использовать близнецы при первой атаке. В следующую секунду пол под ее ногами дрогнул, и над дверью загорелась изящная цифра «8». «Уже? – растерялась половина ее сознания, в то время как другая половина с облегчением выдохнула: – Наконец-то».

Дверь сама собой отъехала в сторону, и Джейн следом за старшей Монтегю ступила в атриум. Ее глазам предстала закопченная, изуродованная тень былого великолепия, и девушке невольно вспомнились шрамы Андре. Однако времени на сантименты не было: несмотря на разруху, атриум отнюдь не пустовал. Ну конечно, угадали с первой попытки.На один мучительный миг Джейн задумалась, затем поручила союзникам обыскать особняк, хотя в глубине души понимала, что ритуал может состояться здесь и только здесь.

Белинда Хелдинг и Кора МакКэрролл затаились в сумраке по обеим сторонам лифта. Джейн не могла определить, где кто, но сейчас это было неважно. Близнецы словно обратились в серых призраков, неразличимых под длинными седыми волосами; две пары свинцовых глаз тускло мерцали в слабом свете атриума. Еще две фигуры казались не более чем тенями на фоне дальних панорамных окон, но Джейн не было нужды вглядываться в их лица. Длинный худой силуэт с идеально уложенным шиньоном мог принадлежать только Линн. Однако все внимание Джейн было приковано к ее спутнице – не такой высокой, коренастой, с туго завитыми локонами до плеч.

– Здравствуй, Джейн, – промурлыкала Аннетт Доран, и голос ее был холодным и острым, как битое стекло. – Добро пожаловать домой.

 

Глава 14

Лифт словно охватило огнем. Языков пламени не было видно, но стоило Джейн открыть рот, как нестерпимый жар выжег из ее легких весь воздух. Девушка метнулась вперед и вбок, туда, где было темней и прохладней. Чья-то рука ухватила ее сзади за свитер, и Джейн инстинктивно рванулась прочь, пока не почувствовала, что снова свободна. Через несколько секунд она остановилась, кашляя, задыхаясь и потеряв всякую ориентацию в пространстве.

– Джейн! – донесся до нее отчаянный вопль Мейв, и девушка запоздало сообразила, чьюруку скинула.

«Я ошиблась, – пронеслась в голове паническая мысль. – Надо возвращаться в лифт». Однако дрожащие ноги тут же подкосились, и Джейн рухнула на пол – почти ослепшая и беззащитная.

– Джейн! – окликнул ее другой голос, искаженный неестественным жаром. Девушка не могла понять, с какой стороны идет эта удушливая волна, но точно знала, что оставаться здесь дольше нельзя. Аннетт заманила нас в ловушку. Предательство младшей Доран потрясло Джейн даже сильнее, чем ее первая внезапная атака. Почему Малкольм не предупредил, что они с сестрой не встретились? В какой момент все пошло не так?

Загустевший воздух атриума наполнился запахом дыма, но на этот раз Джейн была готова. Собрав разлитую в жилах магию, девушка принялась накачивать ее, словно мышцу, пока та не проступила сквозь кожу и окружила ее невидимым электрическим облаком. Теперь Джейн защищал кокон чистого воздуха, за которым дрожало раскаленное марево. А еще – шла битва не на жизнь, а на смерть.

Мейв и Эмер с двух сторон отступали к лифту, почти вслепую швыряя заклинания и амулеты; женщин было едва видно за вспышками и густой завесой дыма. Близнецы успешно отбивали их атаки, тесня к открытой двери. Джейн понимала, что под таким натиском Монтегю продержатся недолго, но ничем не могла помочь загнанным в угол ведьмам: Аннетт уже шагала к ней по закопченному полу. Младшую Доран окружала аура такой мощи, что Джейн почти видела ее физическими глазами. Стоило девушке открыть рот, как на языке осел незнакомый металлический привкус, и она поспешно решила дышать через нос.

Страхи Далкеску оправдались: Аннетт отнюдь не была невинной жертвой, которая нуждалась в спасении. Перед Джейн стояла неуравновешенная, ненормальная, жаждущая мести убийца.

– Должно быть, ты сочла меня полной идиоткой, – фыркнула Аннетт. Линн по-прежнему стояла у окна, даже не пытаясь вмешаться в драку. Да и зачем? Своей магии у нее не осталось, а сестры и дочь сделают всю грязную работу за нее. – Неужели ты думала, что мама не расскажет мне о нашем наследии? Или что я позволю завистливому братцу меня одурачить?

– Малкольм, – каркнула Джейн, постаравшись придать охрипшему голосу вопросительную интонацию.

– Он ревновал ко мне, еще когда «потерял» на пляже, – прорычала Аннетт, направляя в противницу новую волну жара. – А теперь пытается снова лишить семьи. К счастью, на этот раз я могу дать сдачи.

На краткий миг Джейн задумалась, какой стала бы Аннетт, если бы Далкеску с бабушкой не похитили ее тогда в Хемптоне. Превратилась бы она в миниатюрную Линн – или такой брат, как Малкольм, помог бы ей вырасти более душевным и отзывчивым человеком? Джейн хотелось верить в последний вариант, но что-то подсказывало ей, что с Аннетт все равно были бы проблемы – независимо от воспитания.

Внезапно девушка заметила окружавшее Линн сияние, которое слабо, но отчетливо выделялось на фоне огромных окон. Джейн вскинула магический щит и скосила глаза, пытаясь определить источник света. Без сомнения, он находился в комнате. Однако в следующий момент Аннетт шагнула вперед, и иссушенный воздух почти затрещал, расставаясь с последними каплями влаги. «А она быстро учится», – подумала Джейн, заходясь в надсадном кашле.

Девушка сконцентрировалась и попыталась отделить от потока магии, который подпитывал ее щит, второй ручеек энергии. Сперва у нее возникло ощущение, будто она пытается смотреть двумя парами глаз одновременно, – однако затем ей удалось высвободить сгусток чистой силы, мощный достаточно, чтобы швырнуть его в…

– Стоит ли так утруждаться, Аннетт? – внезапно донесся до них голос Линн. Джейн отвлеклась, и шар энергии тут же прильнул обратно к ее груди. – Скоро ты будешь слишком сильна, чтобы размениваться на месть этим насекомым. Они не достойны твоего гнева. Сделай одолжение, убей их, и займемся делом.

Сгусток темной энергии, зиявший в сумраке атриума наподобие черной дыры, скользнул по защитному кокону Джейн и резко ударил ее в плечо – хотя метил явно в спину. Девушка сжала зубы. Белинда. Плечо тут же онемело и начало наливаться тяжестью, а Аннетт почти достала край ее щита. Жар усилился, и Джейн с отчаянием поняла, что если она не удержит магический барьер, битва будет окончена здесь и сейчас. Девушка схватила концы магического поля и обернулась в него, точно во вторую кожу.

– А я-то думала, что тебе уже надоело срывать вечеринки, – донеслось до нее смертоносное урчание Линн. – Неужели ты так по нам соскучилась, что не смогла подождать один вечер?

– Заткнись, – прохрипела Джейн, собирая остатки магии и выставляя перед собой непроницаемую стену. Аннетт споткнулась, и девушка воспользовалась моментом, чтобы глотнуть относительно чистого воздуха.

Комната обрела четкость, однако странное свечение, исходившее от Линн, оставалось таким же расплывчатым. Рядом с ней возникла громоздкая тень, и Джейн постепенно узнала жидкие волосы и сутулые плечи Чарльза Дорана. Он беспокойно расхаживал перед… «Перед чем?» – озадачилась девушка. Что бы ни излучало этот мерцающий свет, его источник был надежно скрыт от взгляда Джейн. Внезапно на периферии ее сознания мелькнула какая-то мысль, но не успела девушка ее сформулировать, как Аннетт восстановила равновесие и снова ринулась в атаку.

– Пожалуй, мама права, – прошипела младшая Доран. – Через несколько минут я буду слишком сильна, чтобы беспокоиться о твоей жизни или смерти Малкольма. Ты или дура, или неудачница. А я контролирую все.

Откуда-то сзади донесся оглушительный треск, а затем истошный вопль одной из близнецов. Боль? Ярость? Торжество?Чтобы узнать наверняка, Джейн пришлось бы отвести глаза от Аннетт, но она знала, что этот поступок станет последним в ее жизни. Девушка глубоко вздохнула и собрала жалкие лохмотья щита в один плотный узел возле сердца. Теперь она чувствовала себя совершенно голой и беззащитной, но другого пути не было: она не могла одновременнонападать, защищаться и бросать подозрительные взгляды в сторону Линн и Чарльза, которые вышагивали у дальних окон.

Джейн с отчаянием воскресила в памяти снежные шапки, ледяные долины и пронизывающие ветра в горах Сент-Круа-сюр-Амори. Конечно, она не надеялась, что простая визуализация уравновесит сверхъестественную пиротехнику Аннетт, однако в атриуме заметно похолодало, а долговязая фигура противницы словно уменьшилась. Возле лифта вспыхнуло ярко-зеленое пламя, и мощно вытесанное лицо Аннетт исказилось от боли. Она сделала несколько шатких шагов к Джейн, и та, собрав остатки магии, поспешно выставила истрепанный щит.

Внезапно у окна что-то мелькнуло. Джейн инстинктивно пригнулась, и вовремя: там, где секундой ранее была ее голова, просвистело тяжелое серебряное блюдо. Следующий удар керамическим кувшином оказался точнее: мощная посудина прилетела девушке прямо в грудь. Она тут же согнулась, глотая ртом воздух. Комната принялась вращаться, и Джейн повалилась на бок, больно стукнувшись коленом о грязный пол. На одну лихорадочную секунду ей показалось, что все потеряно: битва за лифт шла где-то немыслимо далеко и больше не имела к ней никакого отношения. Эмер удерживала дверь в почти закрытом состоянии, а Мейв отстреливалась через щель дымовухами и заклинаниями. Близнецы, похожие на две длинные серые тени, неуклонно приближались к лифту, и на их лицах не было заметно ни следа усталости.

И без того истерзанное плечо Джейн обожгло искрами; свитер загорелся, кончики светлых волос стремительно почернели. Девушка попыталась обернуться, но в эту секунду боль наконец достигла ее сознания и снова согнула пополам. Мучительно долгое время она не представляла, где Аннетт, Мейв или ее собственная магия; мир схлопнулся до задымленного квадрата атриума, в котором не было ничего, кроме огня и ужаса. А через секунду на осколки разлетелся и он. Джейн содрогнулась от тупого удара в копчик, но на этот раз он не имел ничего общего с колдовством. Аннетт снова впечатала ботинок ей в спину, и девушка инстинктивно подтянула колени к груди, стараясь выиграть еще хоть несколько минут. От ее магии остались лишь рваные тени по углам сознания; Джейн едва могла их нащупать – не говоря уж о том, чтобы использовать.

В следующий момент ее настигло озарение поразительной ясности: у окна могло мерцать только зелье Хасины – точнее, его аура, проявленная «волшебными тенями». И Линн начала швыряться посудой, когда подумала, что я одолеваю Аннетт. Следом в сознании Джейн вспыхнули другие картины: изумление Линн в Центральном парке, когда она узнала, что Аннетт жива, и ужас, отразившийся на лице младшей Доран при известии, что самый дорогой ей человек – на самом деле ее заклятый враг. Затем Джейн вспомнила Малкольма – глубокие озера глаз, густые волосы, пронизанные солнечными лучами, уголки губ, едва заметно приподнятые в усмешке, – и почувствовала, что пока не готова сдаться.

Девушка инстинктивно перекатилась на бок, и следующий удар Аннетт пришелся по воздуху. Джейн с трудом поднялась на ноги, стараясь не обращать внимания на тошноту и головокружение, и попыталась сфокусировать взгляд на неприметной двери в углу. В первую минуту девушке показалось, что она бредит – но две тени, одна за другой скользнувшие в атриум, даже не думали исчезать. А вот и конница. Тусклая лампа со служебной лестницы бросила краткий отблеск на вороные волосы Ди; следом промчался Харрис. Кора МакКэрролл рухнула на пол, судорожно извиваясь, и Джейн рискнула обернуться к Аннетт. Младшая Доран по-кошачьи подбиралась к ней, не сводя глаз с лица противницы.

– Поверить не могу, что ты подумала, будто у нас есть что-то общее, – процедила она низким голосом, который напоминал искаженную версию голоса Малкольма. – Ты – никто. Я – часть семьи.

Джейн краем глаза заметила, как Ди крадется вдоль панорамных окон. Волосы викканки развевались на фоне оплавленного витража. Джейн не знала, что на уме у подруги, но была уверена: Дораны не должны ее заметить.

– И это сведет тебя в могилу, – возразила девушка. – Хотя, если ты склонна к самоубийству – вперед и с песней. Я вполне могу расправиться с Хасиной, когда она влезет в твою шкуру. Жаль, ты не предупредила, что не заинтересована в ее сохранности.

Вместо ответа Аннетт молча атаковала. Четыре острых ногтя рассекли воздух, оставляя за собой пламенеющий след. Джейн уклонилась – и тут же оцепенела от хриплого крика, который отозвался в каждом углу атриума. Возле лифта словно запустили фейерверк. Некоторое время девушка не могла ничего разглядеть за фонтаном искр и вспышек. Затем ей удалось различить фигурку Ди, которая сжимала в руках тот самый мерцающий свет и яростно извивалась, стараясь сбросить руку Линн. Старшая Доран вцепилась костлявыми пальцами ей в волосы, явно не собираясь расставаться с плодами месячных трудов. «Зелье у нее», – поняла Джейн с тенью надежды. Первоначальный план провалился, но союзники все еще могли сорвать ритуал.

Девушка ждала, что Аннетт вот-вот бросится в атаку, однако та словно потеряла к ней интерес. Младшая Доран была всецело поглощена схваткой Линн и Ди. Стоило ей направиться к витражным окнам, как Джейн собрала остатки магии и захлестнула вокруг лодыжек Аннетт мысленное лассо. Та тяжело покачнулась и, не удержав равновесия, рухнула на пол. Джейн воспользовалась моментом, чтобы встать живым щитом между ней и Ди, и снова выставила магический барьер – точнее, его жалкое подобие. На этот раз она почти физически ощущала дыры и трещины в своей защите.

Аннетт медленно поднялась на ноги. По тяжелому подбородку сочилась струйка крови. Джейн рискнула бросить быстрый взгляд на Ди, которой удалось-таки высвободиться из хватки Линн. Когда она обернулась к Аннетт, на лице той читалась неестественная улыбка. Губы младшей Доран начали двигаться, но Джейн не могла разобрать ни слова. «Я вообще ничего не слышу», – запоздало поняла девушка, но даже эта мысль пробилась к ней словно сквозь ватную стену. Аннетт широко развела руки. Джейн не знала, какое заклинание готовит противница, но была уверена в его смертоносности. Затем Аннетт резко соединила ладони, и атриум начал заваливаться вбок.

Все померкло.

 

Глава 15

Сперва вернулись звуки, потом свет – слишком много света. Джейн знала, что какие-то из звуков были голосами, но у нее не было сил вспоминать человеческую речь. Голова девушки покоилась на чем-то мягком, но устойчивом. Сейчас ей больше всего хотелось замереть и не шевелиться. Джейн зажмурилась, чтобы свет не колол глаза, и снова провалилась в беспамятство.

Однако уже через несколько секунд – или часов? – ее грубо вздернули на ноги, держа за плечи и что-то крича в лицо. Девушка разлепила ресницы и постепенно узнала Харриса. В следующую секунду ее охватило чувство дежавю, но на этот раз что-то было не так, и эта неестественность начинала ее беспокоить. Из разбитого дверного проема выскользнули две фигуры. Джейн попыталась сфокусировать взгляд, но смогла различить их только по цвету волос. Рыжие, белоснежные. Первая, вторая.

Что-то в этой картине было неправильным. Джейн хотела спросить об этом Харриса, но губы отказались ей повиноваться. Впрочем, парню тоже было не до разговоров: совершив неуловимое движение у нее за спиной, Монтегю наполовину усадил, наполовину втолкнул девушку на прохладное кожаное кресло. «Машина», – подумала она с детским самодовольством, но радость от вспоминания нужного слова тут же сменилась тревожным ощущением, что им полагается быть совсем в другом месте.

– Я… пойду, – с трудом выдавила она, пока Харрис забирался на соседнее водительское сиденье. Речь Джейн стала более отчетливой, однако на то, чтобы прояснить свою мысль, ее уже не хватило. Девушка качнулась, пытаясь обернуться к Мейв. На периферии зрения мелькнула и тут же пропала красная толстовка.

Харрис сжал зубы и повернул ключ зажигания. Челюсть парня беззвучно ходила взад-вперед, и Джейн замерла, на секунду сбитая с толку.

– Нам пришлось убираться, – отрезал он. – Мы не могли… Нам пришлось уйти.

Машина рванула с места, и Джейн вдавило в сиденье. Не мое.

– Ди, – выдохнула она.

Толстовка; волосы; высокая фигура на полу атриума.

– Ее загнали в дальний угол, и нам пришлось уйти, – повторил Харрис. Теперь Джейн отчетливо различала надломленную ноту в его голосе. – Я смог вытащить только тебя, – добавил он, но в этом утверждении не было ни облегчения, ни участия – лишь констатация факта, как если бы он вычеркивал пункты из списка продуктов.

– Поворачивай назад, – прохрипела Джейн. До этого момента она и не подозревала, что простая попытка обернуться может потребовать таких усилий. – Они думают, что мы сбежали.

Девушка опасливо обратила внутрь себя мысленный взгляд: нервная система грозила вот-вот отказать. Вибрация магии в крови была едва различимой, но, к счастью, никуда не делась. Пульс постепенно успокаивался. Джейн знала, что сила вернется – так же, как координация и самообладание. Это был только вопрос времени.

– Поворачивай, – повторила она, но Харрис даже не замедлил ход.

– Они знают, что она с нами, – ответил он глухо. – Знают, что мы… Они будут торговаться. Назначат за нее выкуп. Нужно просто убраться подальше. Они назовут цену и вернут ее.

Джейн взглянула на него с состраданием.

– Харрис, – мягко начала она, но тут же умолкла, заметив, как побелели костяшки стиснутых на руле пальцев.

– Они не решатся атаковать, пока ты с нами, – продолжил он так терпеливо и рассудительно, что у девушки не осталось сомнений: еще минута, и он сорвется на истеричный крик. – Они возьмут ее в плен. Ради выкупа.

Джейн наконец поняла, что способность к суждению вернулась к ней в полной мере. Это Харрис пребывал в тумане.

– Нам нечего им предложить, – выдавила она, но Харрис, похоже, ее не услышал. «Или есть?» – неожиданно задумалась девушка, вспомнив про серебряный атаме, в котором была заперта магия Линн. Вряд ли он представлял для Хасины такую уж большую ценность, но ее алчность могла сохранить Ди жизнь.

Джейн снова обернулась и сфокусировала взгляд на заднем сиденье. Толстовка Ди багровела между Мейв и Эмер, точно лужа крови. Девушка осторожно протянула руку и ухватила мягкую ткань. Монтегю наверняка понимали, что она собирается делать дальше, но никто даже не попытался ей помочь. Взгляд Харриса был прикован к дороге.

Из складок балахона с мягким стуком выпал телефон. Ударившись о сиденье, экран на секунду вспыхнул: ни одного сообщения или пропущенного вызова. Джейн вздрогнула. Куда же пропал Малкольм? Судя по словам Аннетт, он был жив, но это молчание в радиоэфире скорее свидетельствовало об обратном. Девушка так и не притронулась к мобильному.

– Попробую выяснить, где она, – объяснила она Харрису. На лице парня не дрогнул ни один мускул.

Джейн уже дважды проделывала этот фокус: в первый раз – с тщательной подготовкой, во второй – с переизбытком энергии. Сейчас у нее не было ни того, ни другого, но теперь сознание девушки было привычно к состоянию транса, и она надеялась, что этого окажется достаточно. Расшатанный разум мог даже сыграть ей на руку. Джейн сжала толстовку и представила, как ее душа отделяется от тела, словно воздушный шар с перерезанной ниткой. «Покажи мне ее», – взмолилась она, заискивающе гладя завитки магической ауры. Когда та откликнулась знакомым электрическим покалыванием, Джейн перенаправила возникший поток на смятую на коленях толстовку. Дай мне увидеть то, что видит она.В памяти тут же вспыхнули янтарные глаза Ди, ее длинные мозолистые пальцы, хриплый низкий смех. Измученная, горящая от ожогов и усталости оболочка не желала расставаться с сознанием, но Ди не могла ждать, и Джейн принялась буквально выдавливать себя из тела.

Еще один тошнотворный рывок – и она оказалась на свободе. Правда, опутанная веревками.

«Не я, – сообразила она мгновением позже, – Ди». Викканка сидела на обугленном полу, связанная по рукам и ногам. Видимо, ее прислонили к одному из панорамных окон. Огромный атриум казался неестественно притихшим после разгрома, который царил тут несколько минут назад. Чарльза нигде не было видно, и Джейн догадалась, что его привели на драку исключительно в качестве запасной грубой силы. Теперь же, когда битва была позади, в атриуме остались только самые важные члены семейства.

Аннетт, Кора и Белинда тесным кругом сидели вокруг чего-то, что шипело и побулькивало. Линн вышагивала рядом, то и дело бросая нетерпеливые взгляды им через плечо. «Зелье для ритуала, – поняла Джейн. – Почти готово». Должно быть, четверка ведьм провела за этим занятием все предыдущие двадцать семь ночей. Как наивно было полагать, что Аннетт пойдет против матери, которая избавила ее от жалкого нищенского существования. Ничто так не укрепляет семью, как совместные преступления.

– Тебе все еще нравится магия? – неожиданно спросила Линн. Джейн чуть не подпрыгнула, но свекровь, разумеется, обращалась не к ней, а к Ди. – Знаешь, ты не первый профан, который лезет в дела ведьм, но твои предшественницы не отличались суицидальными наклонностями… Чуть медленнее, – приказала она сестрам, и Джейн заметила, как темно-золотые локоны Аннетт качнулись в знак согласия. – Ритм должен совпадать с биением сердца.

Ди ничего не ответила, и Джейн задумалась, заткнули ей рот или просто напугали до смерти. После минутного размышления девушка решила, что не обошлось без кляпа: Ди ни за что не оставила бы происходящее без остроумной ремарки.

– Ты должна понимать, что тебе оказана невероятная честь, – продолжила Линн, по-видимому, удовлетворенная действиями дочери. – Обычно это… семейное дело. Но Джейн, можно сказать, часть семьи, а я не сомневаюсь, что вскоре она к нам присоединится.

Линн склонилась к самому лицу Ди и внимательно заглянула ей в глаза.

– Или ты уже здесь, дорогая?

«Я здесь», – с ожесточением подумала Джейн, стремясь скорее успокоить подругу, нежели досадить свекрови. Однако никто из них ее не услышал. Все, что могла девушка – это яростно повторять свою мысль. Я здесь, Ди, я с тобой.

– Такое часто случается, – вздохнула Линн. – Наверное, они сказали тебе, что я не привязываюсь к бывшим оболочкам, но это неправда. Потомки – другое дело. После семидесятого ребенка просто перестаешь их различать. К тому же большинство из них умирают так быстро, а новые совсем на меня не похожи. Я уже много лет не узнаю в них свои черты – настоящие черты, я имею в виду. Но кожа, которую я ношу, разум, в котором обитаю… Я довольно сентиментальна в таких мелочах. Конечно, мне будет неприятно смотреть на смерть Линн Доран, но оставить ее жить было бы слишком жестоко.

Джейн вздрогнула, но Ди даже не шелохнулась.

– Хотя насекомым вроде тебя этого не понять, – и женщина продолжила мерить шагами атриум. Джейн увидела, как дернулись ноги Ди – видимо, в попытке пнуть Линн или подставить ей подножку. Если старшая Доран и заметила эти притязания, то оставила их без внимания. Зелье источало бледный свет, который озарял остекленевшие глаза и истощенные лица сидящих вокруг ведьм. Аннетт хмурилась. Густо выступившая на лбу испарина мерцала в неестественном сиянии котла.

«Я пыталась помочь, сука ты психованная, – с ненавистью подумала Джейн. – Ди стоит двадцать таких, как ты, но она тоже пришла с помощью. Если бы она сейчас была с нами, я бы посадила тебя на кол и ушла, не оглядываясь».

Внезапно все тело Линн сотрясла крупная дрожь; через мгновение Аннетт тоже тряхнуло – причем так яростно, что Джейн не удивилась бы, если бы она прикусила язык. Линн вытащила из кармана неизменной Chanelмаленький стеклянный пузырек и обратила к Ди рассеянную улыбку. Впрочем, взгляд женщины блуждал так далеко, что Джейн засомневалась, видит ли она что-нибудь, кроме шипящего зелья и пустого лица дочери.

– Обычно я оставляю выбор за магией, – пробормотала она, окидывая взглядом свой маленький ковен. – К счастью, исход почти всегда смертельный. Не большое удовольствие смотреть, как твое прежнее тело разгуливает без владельца. Но ты и твои назойливые друзья сделали так, что в этот раз я не могу принять участие в ритуале. Без собственной магии риск для оболочки минимален, так что я оставила право выбора за собой, – в темных глазах сверкнуло раздражение, но Линн тут же отвернулась к Аннетт и сестрам. – Вкус этого пойла – полностью на вашей ответственности.

Женщина откупорила пузырек и, зачерпнув из котла багряную жидкость, одним махом опрокинула себе в рот. Сперва ее лицо исказилось гримасой; затем тело снова сотрясла дрожь, и опустевшая склянка со звоном покатилась по полу.

Однако этот звук тут же был заглушен странным гулом, похожим на шум крови в ушах. Джейн поняла, что слышит его уже давно, но окончательно осознала только теперь, когда его громкость постепенно наросла. Девушка в оцепенении наблюдала, как Линн хватается за сердце и падает к ногам Ди. Тело старшей Доран извивалось еще несколько секунд, грудь рывками поднималась и опускалась, но глаза уже закатились, а губы под слоем персиковой помады приняли неестественный синий оттенок.

Внезапно Ди повернула голову – и Джейн пришлось сделать то же самое. Аннетт поднималась. Не вставала со стула, а поднималась в воздух, будто ее тащила за шиворот огромная невидимая рука. Близнецы остались на земле, но то, что происходило с Аннетт, каким-то образом затронуло и их. Маленькие серые женщины съежились еще больше, словно неведомая сила выпивала их изнутри. Через несколько секунд Джейн уже могла различить под пергаментной кожей очертания костей – а затем ее взгляд проник еще глубже. По мере того, как закипало и разгоралось зелье, близнецы все уменьшались, и девушка поняла, что они переливают в котел собственную жизненную силу, но этого глаза Ди увидеть уже не могли. Одна из сестер пустым мешком свалилась на пол, и в то же мгновение через глазницы, нос, пальцы, каждый видимый участок кожи Аннетт хлынуло призрачное зеленое сияние. На какую-то секунду свет стал невыносимым, и Ди зажмурилась, низко свесив голову. «Сейчас мы должны быть там, – подумала Джейн и сжала кулаки так ожесточенно, что почувствовала их словно наяву. – Нам нужно было еще десять минут, но Аннетт их у нас отобрала».

Когда Ди снова подняла голову, потустороннее свечение погасло, котел перестал шипеть, а ноги младшей Доран твердо стояли на обугленном паркете. Вокруг нее лежали три трупа, но сейчас у Ди не было времени ужасаться этой картине. Джейн вместе с викканкой заглянула в лицо Аннетт – и содрогнулась, поняв, как изменились ее глаза. Радужки сохранили прежний темный оттенок, но теперь в них появилось что-то еще. Разница была заметна даже в тусклом свете атриума. «Будто она надела линзы», – подумала Джейн, вспомнив, что уже видела это раньше. Какая бы сила ни искажала взгляд Линн, теперь она смотрела через глаза Аннетт.

– Так-то лучше, – промурлыкала Хасина полными губами дочери. Затем она повращала плечами, качнулась на носках и наконец приподняла уголки рта в непривычной умиротворенной улыбке. – Думаю, теперь Джейн увидела достаточно? Наконец-то она может успокоиться и перестать спасать бедную несчастную Аннетт. Пожалуй, от необходимости спасать тебяее тоже стоит избавить, – и губы девушки кровожадно изогнулись. – Дурочка, вера в магию ничего не значит. Важно лишь то, владеешь ты ей или нет.

Ведьма подняла руку и нацелила красный ноготь прямо на горло Ди. Прежде чем та успела вскрикнуть или Джейн смогла хотя бы вздохнуть, Аннетт дернула рукой, и ноготь с мягким свистом рассек воздух. Последовала горячая боль, на рубашку Ди хлынуло что-то густое и липкое, комната померкла, и Джейн выбросило из атриума вбок и вверх.

Несколько долгих ударов сердца она была лишена тела, запертая в абсолютной темноте без эмоций и мыслей. Это не ее рот заходился в беззвучном крике; не ее ноги содрогались в последний раз; не ее сердце разрывалось на тысячу частей.

А еще через секунду она оказалась на переднем сиденье «мустанга». На коленях лежал балахон Ди. Пальцы Джейн машинально стиснули мягкую ткань, но она была холодной и безжизненной и не несла утешения. Девушка сложилась пополам и взвыла, уткнувшись лицом в толстовку. По щекам катились горячие слезы, грудь словно придавило катком.

Мира больше не существовало – но Джейн все же почувствовала, как машина замедляет ход и сворачивает на обочину. Наконец «мустанг» замер, и с соседнего кресла, которое теперь было в тысяче миль, донеслись рыдания Харриса.

 

Глава 16

Харрис свернул с шоссе на проезжую дорогу, и в свете фар показались плоские, тесно уложенные камни. Джейн растерянно заморгала, пытаясь понять, куда он их везет. На фоне звездного неба чернели силуэты каких-то зданий. Впереди мелькнули окованные железом ворота, и по бокам «мустанга» потянулись длинные ряды деревянных стойл. «Конюшня, – поняла Джейн. – Мы в конюшне».

– Это семейная ферма, – тихо пояснила Мейв с заднего сиденья, и Джейн машинально кивнула. Туман в голове постепенно рассеивался. Видимо, Харрис привез их в частные владения Монтегю в Хемптоне.

Стойла по левую руку были закрыты, справа – распахнуты настежь. Фары то и дело выхватывали из сумрака очертания автомобилей, так что Джейн не удивилась, когда Харрис, преодолев примерно две трети коридора, свернул в пустое стойло и заглушил мотор. Осторожно выбравшись наружу, девушка услышала с другой стороны мягкое фырканье и тяжелый перестук копыт. Слева лошади, справа тачки. Как современно.

Пока они шли через мощенный камнем внутренний дворик, не было сказано ни слова. Мейв сжимала толстовку Ди, будто проигранное знамя. В главном здании горел свет, и когда Джейн переступила порог, то на секунду замерла, не в силах поверить в увиденное. Малкольм, как никогда более похожий на запертого в клетку льва, яростно мерил шагами огромную комнату. Смуглая кожа и темно-золотая копна волос мягко мерцали в свете люстры. Джейн еще медлила, пытаясь осмыслить этот факт, когда Харрис одним плавным движением обогнул ее и бросился на Малкольма.

Девушка хотела вмешаться, хотя бы крикнуть в знак протеста, но короткая прогулка от машины отняла у нее последние силы. Голова налилась свинцовой тяжестью. Сейчас Джейн хотелось только сползти по косяку и уснуть прямо тут. Атака Харриса застигла Малкольма врасплох, и они, не удержавшись на ногах, покатились по полу за диваном.

Внезапно сверху донесся скрип лестницы. Джейн даже не стала поднимать голову: разумеется, это были новые, еще не знакомые ей члены семейства Монтегю. Девушка сжала зубы и заставила себя выпрямиться, хотя от этого крохотного усилия комната тут же качнулась и пошла черными точками.

– Прекратите, – велела она дрожащим голосом. – Харрис, довольно.

Джейн осторожно шагнула вперед, и из-за дивана показалась голова Малкольма. Они едва успели встретиться взглядами, когда Харрис со всей силы съездил ему по уху, и противники снова скрылись из поля зрения. Джейн нерешительно потянулась к оставшейся магии, но та ускользнула от хозяйки, словно вода сквозь пальцы. Разумеется, это было бесполезно.

Она едва не подпрыгнула, когда кто-то осторожно коснулся ее плеча. На девушку с беспокойством смотрела пара больших карих глаз. Их обладательницей оказалась царственная дама с облаком ярко-рыжих волос. Из-за ее спины выглядывала угрюмая девочка-подросток, которой явно не терпелось присоединиться к драке.

Джейн глубоко вздохнула, и грудь тут же свело от ноющей боли.

– Хасина убила Ди, – коротко объяснила она новым знакомым. По всей видимости, это были Шарлотта и Ли, дочь и внучка Эмер по другой линии. Ди пару раз их упоминала. Конечно, Джейн предпочла бы сообщить эту новость более тактично, но густо посаженные веснушки и рыжие кудри уже начинали расплываться у нее перед глазами, и она хотела прояснить ключевые моменты, прежде чем воссоединится с ковром. – А Харрис хочет убить Малкольма.

Джейн попыталась махнуть в сторону содрогающегося дивана, и плечо тут же мстительно напомнило ей о стычке с Аннетт.

– Ну, это вряд ли, – твердо ответила Шарлотта и пропала из виду. Последовал звук новых тумаков, пара отрывистых приказов, и задыхающийся Харрис выпрямился под бдительным взглядом тети. Малкольм, украшенный еще несколькими шрамами и синяками, счел за лучшее отползти к камину, и постепенно все союзники с большим или меньшим удобством разместились в гостиной.

– Я только что его подлатала! – пожаловалась Ли, касаясь заплывшего глаза Малкольма. – Харрис, посмотри, что ты натворил!

– Что янатворил? – заорал парень, и даже Мейв вздрогнула. – Ее убили из-за него!

– Он сам чуть не погиб, – примирительно заметила Шарлотта, опуская ладонь на плечо племянника. – Эта проклятая сестра не только не пришла на встречу, но и прислала своих головорезов. Чудо, что мы нашли его вовремя, – женщина нахмурилась, и высокий лоб рассекла глубокая морщина беспокойства. – Думаю, ему лучше сейчас же покинуть город.

Джейн нерешительно шагнула вперед, чтобы взглянуть на его раны. «Через несколько минут я буду слишком сильна, чтобы беспокоиться о твоей жизни или смерти Малкольма». Аннетт хотела отомстить брату; Хасина его просто убила бы.

– Нашли?.. – эхом откликнулась девушка, рассеянно проводя пальцем по разорванной рубашке мужчины.

– В твоей квартире, – тихо ответил он, и Ли испустила театральный вздох.

– Когда вы не вернулись в срок, мы подумали, что вы решили перегруппироваться, – произнесла она с явным упреком в голосе. – Но нашли там только его. И выглядел он гораздо, гораздо хуже, чем сейчас.

– Они первым делом отобрали телефон, – объяснил Малкольм извиняющимся тоном и развел пустыми руками, словно пытаясь это продемонстрировать.

– Ну конечно, – прорычал Харрис. – У тебя была замечательная отговорка, чтобы не лезть под пули. А таинственные незнакомцы очень удачно помешали предупредить нас, что твоя дорогая сестрица все знает и готовит ловушку. Потому что тыей рассказал!

Шарлотта и Ли утверждали, что Малкольм не лжет: слишком тяжелы были его раны. Харрис возражал, что именно так он и намеревался запудрить им мозги. Выдающиеся целительные способности Шарлотты неожиданно обернулись против Малкольма: ни Харрис, ни даже Джейн не могли заметить тех ужасных ран, о которых толковали ведьмы. В конце концов все опять свелось к противостоянию Монтегю и Доранов. Эмер не спешила осадить разъяренного внука, а Мейв до сих пор была слишком потрясена смертью Ди, чтобы принять полноценное участие в споре.

– Хватит, – наконец произнесла Джейн, удивленная железной нотой в собственном голосе. Ругань моментально стихла, и на нее обратились все взгляды до единого.

– Я правда ничего не знал, – пробормотал Малкольм. Сейчас девушке больше всего хотелось броситься к нему, положить голову на плечо и услышать, что все будет хорошо. Но этого не будет. Что бы он ни сказал. – Пожалуйста, позволь мне все исправить…

– Как? – прошипел Харрис, и обычно привлекательное лицо обезобразилось безумной усмешкой. – Опять хочешь купить себе прощение? Ну, и во сколько ты оценишь ее смерть?

Джейн заметила, что с тех пор, как они покинули особняк, Харрис ни разу не произнес имя Ди. И она понимала его чувства. Она тоже боялась боли, которую несло с собой это короткое слово.

– Он имел в виду не это, – встряла Ли, делая шаг к кузену, но Шарлотта тут же притянула дочь обратно.

«Разве?» – подумала Джейн. Лица вокруг дрожали и расплывались, словно она смотрела на них сквозь мутное стекло. Кажется, ей давно стоило прислониться к чему-нибудь твердому. Внезапно в памяти всплыли злые слова Харриса, брошенные им перед штурмом особняка Доранов. Как я вообще могу судить объективно, когда дело доходит до Малкольма?Джейн никогда не хотела верить в худшую сторону его натуры, но что, если она действительно была слепа?

– Я сделаю все, что скажете, – просто ответил Малкольм, примирительно поднимая руки. – Я знаю, что мне никогда не возместить эту потерю. Моя последняя просьба стоила одной из вас жизни. Если хотите, заберите взамен мою.

На лице Харриса отобразился явный интерес к этому предложению, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, Эмер осадила внука разъяренным взглядом.

– Хватит смертей, – устало возразила Джейн. – Достаточно с нас трупов.

– Недостаточно, – пробормотала Мейв так тихо, что ее почему-то услышали все в комнате.

– Хасина жива, – кивнул Малкольм. Джейн подумала, что толковать последнюю ремарку таким образом было довольно самонадеянно, но не стала поправлять мужчину, и Мейв тоже промолчала. – Теперь у нее лицо моей сестры, и она убила вашего друга. Позвольте мне убить ее взамен.

В гостиной воцарилась пугающая тишина. Взгляды Монтегю с тревогой заметались между Джейн и Малкольмом. «Андре с самого начала предлагал убить Аннетт, – вспомнила девушка, борясь с внезапным приступом тошноты. – Даже Эмер рассматривала такой вариант. Если бы я их послушалась…» Она так упорно игнорировала каждый намек, каждый повод не доверять Аннетт. Это она втянула Монтегю в опасную махинацию, успех которой зависел от совершенно незнакомого им человека – и в итоге та обошлась им намного дороже той цены, которую Джейн была готова заплатить изначально. Но даже если убийство Аннетт было последним выходом, могла ли она позволить Малкольму принести такую жертву?

– Я подберусь к ней в каком-нибудь людном месте, – торопливо пояснил мужчина, и на этот раз его предложением заинтересовался не только Харрис. – На благотворительном мероприятии или вечеринке. Для всех остальных я по-прежнему ее брат. Даже если она заметит, как я подхожу, то не станет поднимать шумиху на публике. Она же помешана на приличиях.

Джейн знала, что в словах Малкольма есть резон: в прошлый раз девушка вырвалась из когтей Хасины только благодаря ее оголтелому желанию устроить свадьбу века и поразить воображение манхэттенской элиты.

– По-твоему, все так легко, – пробормотала она, лихорадочно обдумывая варианты.

– Я не пытаюсь купить себе прощение, – пожал плечами мужчина. – Просто гораздо легче убить кого-то, когда он не подозревает о готовящемся нападении.

– Я не об этом, – покачала головой Джейн и отступила на шаг назад. Теперь комната расплывалась еще сильнее, но ноги пока что держали хозяйку. – Я думала, ты изменился.

Малкольм открыл было рот для возражений, но подумал и ничего не сказал. Темно-золотые брови сошлись к переносице в глубоком замешательстве. Казалось, он не мог подобрать слов.

– Ты что, тоже считаешь его предателем? – требовательно спросила Ли, вскидывая голову. Светло-рыжие волосы блестящим каскадом рассыпались по плечам.

– Нет, – быстро ответила Джейн и обвела присутствующих пристальным взглядом. Ей была неприятна сама мысль, что кто-нибудь из Монтегю может усомниться в ее доверии к Малкольму. – Вы можете оставить нас на минуту?

Эмер, Шарлотта, Ли, Мейв и наконец очень недовольный Харрис медленно покинули комнату. Джейн подождала, пока за последним из них закроется дверь, и только тогда заговорила снова.

– Нельзя решать все проблемы, устраняя неудобных тебе людей, – начала она, и темные глаза Малкольма расширились в изумлении.

– Но я не… Я не думал, что ты…

Лицо мужчины исказилось от боли, но Джейн не имела права поддаваться чувствам – даже если испытывала то же самое. Однажды она уже доверилась Малкольму, и это доверие стоило Ди жизни.

– Ты совершил ошибку и думаешь, что можешь исправить ее, как обычно, – продолжила она после неловкого молчания. – Тебя не волнуют последствия. Ты просто хочешь избавиться от чувства вины, чтобы вернуться к своей красивой безоблачной жизни. Я думала, что ты повзрослел, но я ошибалась.

– Я повзрослел, – в низком голосе Малкольма слышалась настоящая убежденность.

Джейн прикрыла глаза, раздираемая противоположными желаниями. Когда она снова взглянула на мужчину, тот стоял всего в нескольких дюймах от нее и протягивал руки, словно не решался ее обнять.

– Тебе нельзя оставаться здесь с ними. С нами.

Малкольм беспомощно уронил ладони.

– Я хочу, чтобы ты уехал. Ты думаешь, что можешь нам помочь. Но это не так. Я больше не в состоянии давать тебе попытки и терять любимых людей, только чтобы ты мог заглушить свое чувство вины. Если тебе нужно прощение, тебе придется отыскать его в другом месте.

Джейн ждала, что он примется возражать, приводить аргументы. Но Малкольм просто с минуту смотрел ей в глаза, пока не нашел там ответ на какой-то незаданный вопрос. Затем он наклонился и легко поцеловал ее в лоб. Теплые губы задержались на коже лишь мгновением дольше, чем требовал дружеский жест. Еще через секунду он развернулся и вышел из дома.

Джейн пошатнулась и торопливо приложила ладонь к стене цвета слоновой кости. «Он даже не стал спорить», – подумала она отстраненно. Означало ли это, что Малкольм признал ее правоту? Или же счел разговоры бесполезными, видя, как глубоко она заблуждается?

С кухни донесся негромкий шум, затем приглушенные голоса. Джейн не могла заставить себя к ним присоединиться. Возможно, она вообще больше не сможет зайти на кухню, не ощущая отсутствие Ди, словно физическую рану. После недолгого колебания девушка направилась в другую сторону: через темный зимний сад и столовую – к лестнице на второй этаж. Прежде чем поставить ногу на нижнюю ступеньку, Джейн сняла туфли. Сейчас ей не хотелось привлекать ничьего внимания.

Завтра ей придется встретиться с Монтегю. Обсудить, что и когда пошло не так. Пересказать последние минуты Ди, увиденные в трансе. Решить, что делать дальше. И все это – захлебываясь в скорби Харриса, окружавшей ее, словно мутная озерная вода. Девушка не могла сделать вздоха, чтобы не ощутить его боль, к которой примешивалось ее собственное чувство потери. И она не торопилась снова увидеть горе на лицах друзей.

Джейн зашла в первую попавшуюся спальню, стянула джинсы и нырнула под одеяло прямо в свитере, мимоходом отметив, что потеряла где-то берет. «Все равно он не был моим, и моим не стал», – успокоила себя девушка. Вещи хранили энергетический след владельца и могли указать дорожку к нему – как, например, проделала Джейн с толстовкой Ди. В мире ведьм к имуществу относились легче.

Но одна вещь все-таки представляла для девушки большую ценность – и она знала, что со временем эта ценность только возрастет. Она свесилась с кровати и принялась шарить в рюкзаке, пока пальцы не сомкнулись на гладком дереве спиритической шкатулки. Перед глазами Джейн тут же промелькнули большие мозолистые руки Ба, хотя она не могла сказать наверняка, магия это или проделки ее воспаленного разума. «Интересно, когда она начнет напоминать мне о Ди? – печально подумала девушка, снова зарываясь в норку из одеял и прижимая шкатулку к груди, словно возлюбленного. – Захочет ли она вообще мне явиться – после всего случившегося?»

Джейн ворочалась среди подушек, пока не заехала локтем во что-то мягкое и пушистое. Раздался возмущенный мяв, и на девушку уставилась пара ярко-зеленых глаз. «Никогда не видела таких огромных котов», – озадачилась Джейн, деликатно отодвигаясь к стене. Кот снова закрыл глаза, и девушка решила, что он не против мирного сосуществования. Как бы там ни было, его теплое присутствие несло крупицу утешения. Сейчас Джейн была рада молчаливой компании – учитывая, сколько слов ей предстояло произнести и выслушать утром.

По крайней мере, теперь их не будет злить Малкольм. Эта мысль отозвалась в девушке тупой болью, и она со стоном зарылась лицом в подушки.

Ди мертва. Широкая улыбка подруги вспыхнула под опущенными веками с такой ясностью, словно та и вправду сидела в комнате. Джейн почувствовала, как снова начинает щипать глаза. Рядом на одеяле мирно сопел кот, но мимолетное ощущение покоя бесследно исчезло. Она осталась одна со своими иллюзиями и слезами.

Это была не ее битва, но я попросила ее сражаться на моей стороне. А теперь она мертва, и я даже не могу попросить прощения.

 

Глава 17

Кот зашипел, и Джейн, очнувшись от кошмарного сна, рывком села в кровати.

– Ой, – Мейв торопливо поставила кружку с чаем на тумбочку и слизнула с руки несколько горячих капель.

– Прости, – пробормотала Джейн, хотя вредная и невыспавшаяся часть ее сознания так и норовила съязвить, что это Мейв стоило бы извиниться за вторжение без стука. Вместо этого девушка принялась молча собирать грязные волосы в пучок на затылке. Обиженный кот сделал пару кругов по кровати и снова плюхнулся ей на ноги.

Теперь Джейн могла разглядеть два темно-синих вязаных коврика, покрывавших беленые половицы. Постельное белье и подушки на кресле-качалке тоже отливали белизной, а вся деревянная мебель была выкрашена в глубокий, богатый синий, который перекликался с изящными лепными украшениями под потолком. Все вместе создавало впечатление, будто девушка заснула внутри фарфорового чайника – хотя здесь было явно удобнее.

– Проклятый кот, – пожала плечами Мейв, снова берясь за кружку. – Кстати, его зовут Маки. Это Ли придумала. Она все детство гонялась за ним по полям, пытаясь нарядить в дурацкие кошачьи одежки, пока он не вырос в такого угрюмого здоровяка.

Маки дернул ухом, и Мейв замерла возле кровати, не решаясь приблизиться. Однако затем кот снова прикрыл глаза, и девушка проворно сунула Джейн напиток.

– Эгле мармеладная, – перечислила она, – лимонное сорго и ри… радиола?

Веснушчатое личико сморщилось в гримасе.

– По правде сказать, не знаю, что там. Это бабуля готовила.

– Надеюсь, чай отравлен, – Джейн приняла из рук подруги высокую, расписанную плющом кружку и сделала глоток прежде, чем Мейв нашлась с ответом. Наградой ей стал ошпаренный язык и очень неодобрительный ореховый взгляд.

Наконец Монтегю присела на кровать, рассеянно поглаживая толстое стеганое одеяло. Маки тут же издал нечто среднее между рычанием и урчанием. При солнечном свете он оказался самым большим и пушистым серым котом, которого Джейн видела в жизни.

– Собираешься прятаться здесь до скончания дней?

Джейн возмутил такой несправедливый упрек – особенно учитывая, что Мейв располагала минимум десятком других, справедливых. Однако, когда девушка закатала рукав свитера и взглянула на серебристый циферблат, тот показывал час дня.

– О боже, – пробормотала она и, снова откинувшись на подушки, уставилась в потолок. – Я вообще не выспалась.

Это была чистая правда. Если бы Мейв оставила ее в покое, она проспала бы еще пару суток – но и тогда вряд ли набралась сил, чтобы принять душ, одеться и спуститься на кухню. И встретиться с Монтегю… Нет уж, лучше спать.

– Мне тоже больно, – тихо сказала Мейв. – Нам всем больно. Мы говорили о ней всю ночь и утро. Если хочешь, спускайся, и поговорим вместе.

«Потому что разговоры приносят облегчение, – с горечью подумала Джейн. – Мы можем до бесконечности пересказывать, как она нам помогала, как любила шутить. Мы будем предаваться воспоминаниям и делать вид, что она погибла не из-за меня».

Похоже, Мейв прочитала ответ на ее лице – и это, по крайней мере, избавило Джейн от необходимости его произносить. После вчерашней битвы она чувствовала себя так, будто каждый сантиметр кожи был покрыт синяками – причем как снаружи, так и внутри.

– Она вышла против Линн с голыми руками, – сказала Мейв, и Джейн зажмурилась. – Это была отчаянная храбрость. Мне хотелось бы быть хоть вполовину такой храброй. Но я пряталась в лифте вместе с бабушкой.

Голос Мейв дрогнул, и Джейн с удивлением повернула голову. В глазах Монтегю стояли слезы. Джейн снова пригубила чай, не зная, что ответить, но Мейв сумела продолжить без ее помощи.

– Я только хочу сказать, что она сама бросилась на Линн. Хотя рядом ошивался Чарльз, хотя они все были готовы умереть за это чертово зелье, и хотя это значило, что между нами окажутся три психованные ведьмы.

– Я в курсе, – пробубнила Джейн в кружку. Чай ее успокаивал. Компания Мейв – нет.

– Боже мой, – едко откликнулась та, вытирая слезы рукавом. – Тогда ты должна понимать, что она все равно бы погибла. Что бы мы ни делали.

Для начала – мы могли не вести ее на убой. Но Джейн понимала, что хочет сказать Мейв, и подозревала, что подруга не оставит ее в покое, пока не услышит желаемого ответа.

– Я не думала о случившемся в таком ракурсе, – громко произнесла она и тут же скривилась – так фальшиво прозвучала фраза. – Наверное, ты права.

Глаза Мейв превратились в щелки, и Джейн вздохнула.

– У них было преимущество, – холодно заметила подруга. – Мы можем до бесконечности строить предположения, что и когда пошло не так. Моя версия такова: нам просто не повезло. Мы не знали, что Аннетт – психопатка-смертница, которой плевать на собственную жизнь. Линн это знала. Но дело даже не в этом. Тогда, в атриуме, Ди решила сыграть в отчаянную игру. Все остальные отступали, только и думая, как бы спасти свою шкуру. Но не ты. И не она. В итоге ты нашла одни проблемы на свою задницу, она – другие. Но в одном я уверена наверняка: Ди посинела бы от злости, увидев, как ты сидишь тут и куксишься – и это после того, как она выкинула такой фортель!

В рассуждениях Мейв было разумное зерно – однако в сердце Джейн оставался окаменевший, болезненный угол, которого не могла достичь даже правда.

– Я знаю, ты хочешь, чтобы я спустилась в кухню и обсудила нашу дальнейшую стра…

– Я хочу, чтобы ты помогла организовать похороны своей подруги, – отрезала Мейв. – Но вместо этого вынуждена сидеть тут и уговаривать тебя принять душ.

Похороны. Джейн словно обожгло этим словом. Похороны родителей она не помнила, а Ба не дружила ни с кем из сельчан до такой степени, чтобы ее звали на поминки. Первые похороны, на которых Джейн присутствовала по-настоящему, были бабушкиными. На мне было дешевое черное платье. А Малкольм сновал вокруг и контролировал каждую мелочь, чтобы мне не пришлось ни о чем беспокоиться. Девушка вспомнила пересуды и косые взгляды соседей – особенно сердитого старика, который заметил Малкольма еще в первый приезд в городок. Но больше всего ей запомнились темные краски, соленый вкус слез, приглушенные голоса и густой сладкий запах ладана в душном воздухе. Для Джейн тот день стал сущим мучением, и она уехала в Париж, как только это позволили приличия. Или чуть раньше – если поинтересоваться мнением соседей. И уж точно – задолго до того, как я узнала, что Ба погибла из-за меня…В случае с Ди правда была очевидна с самого начала. Насколько труднее окажется смотреть в холодную могилу, зная, что та открылась по ее вине?

– Это не твоя вина, – тихо сказала Мейв, и Джейн яростно заморгала, силясь сдержать слезы.

– Ты так говоришь только потому, что считаешь, будто так нужно, – откликнулась она беспомощно, и первая слеза все-таки проложила блестящую дорожку по щеке. Кожу мгновенно обожгло, и Джейн вспомнила про пламенеющие царапины, оставленные ногтями Аннетт.

– Ничего я не считаю, – Мейв с еле заметной улыбкой перебросила через плечо рыжие кудри, и Джейн тоже не удержалась от полусмешка-полувсхлипа. Ребра тут же заныли.

– Конечно, я ни в чем не виновата – если не считать пары маленьких промашек. Например, того, что я втянула Ди в ведьминские разборки, а когда она чуть не погибла, продолжила просить о помощи и наконец придумала блистательный план: отправиться в западню и рискнуть жизнью, чтобы спасти врага от себя самого. Знаешь, есть разница между Хасиной и теми, кто ей служит. Кто выбралее сторону, несмотря на все предупреждения. И что же? Мой бывший муж собирается исправитьслучившееся, как ни в чем не бывало. Как будто здесь можно что-то исправить. Как будто он никогда меня не подводил, – Джейн сделала большой глоток и поставила почти пустую кружку на тумбочку, рядом со спиритической шкатулкой.

– Знаешь, а я все равно верю Малкольму, – задумчиво произнесла Мейв, и Джейн нахмурилась при смене темы.

«Я тоже», – подумала она, но вслух ничего не сказала.

– В любом случае, можете расслабиться по этому поводу, потому что я его вчера прогнала, и…

– Ты его что? – Мейв почти сорвалась на крик. – Джейн, послушай. Я знаю, что ты до сих пор бичуешь себя за глупости, которые якобы совершила. Но если ты отказалась от помощи единственного человека, который полностью, исключительно, безоговорочнона твоей стороне, я вынуждена признать: ты и правда дура.

Этот внезапный поворот на сто восемьдесят градусов ошеломил Джейн даже сильнее, чем неуклюжие попытки Мейв ее развеселить.

– Думаю, некоторые твои родственники все-таки разделяют мою точку зрения, – проворчала она.

– Послушай, мы тебя любим, – рассердилась Мейв. – Мы с тобой на одной стороне, и ты это знаешь. Но Малкольм – на твоейстороне, какой бы она ни была. Думаю, ты способна уловить разницу.

Джейн вовремя прикусила язык: разница и правда была очевидна.

– Не знаю, хочу ли я видеть его на своей стороне, – наконец тихо сказала она. – Я не уверена, что ему удалось стать таким партнером – таким человеком, я имею в виду – каким я его считала. Каким он сам хотел быть. Не знаю, возможно ли это вообще.

Мейв помедлила, затем пожала худенькими плечиками.

– Нам казалось, что вы нашли общий язык.

Мне тоже так казалось. По правде говоря, в свете вчерашних событий последние две недели выглядели весьма противоречиво. Джейн была уверена, что узнала Малкольма по-настоящему – по крайней мере, ее первое впечатление о мужчине в итоге подтвердилось. Их отношения с первого дня не были ни нормальными, ни простыми – но все, что предшествовало свадьбе, на поверку оказалось ложью. Почему же она так легко доверилась их новому роману, начавшемуся после разрыва?

– Ну, мы все выяснили… в конце концов, – уклончиво ответила она.

Мейв медленно кивнула.

– И оказалось, что лучше бы не выясняли.

Джейн поджала губы.

– Я ужасный человек. Говорю о Малкольме в утро после… после…

– Все сложно, – мягко прервала ее подруга, избавив от необходимости заканчивать фразу. Одно имя Ди отзывалось в Джейн ноющей болью, а упоминать ее смерть вот так, в обычной беседе, было все равно что тереть наждачкой открытую рану. – На тебя свалилось слишком много всего. И когда ты пытаешься в этом разобраться, становится только хуже. Так что хватит строить надутого отшельника. Это никому не помогает, и тебе – в первую очередь.

Джейн выбралась из хитросплетения одеял и бросила многозначительный взгляд на кружку.

– Если на кухне еще остался такой чай, то я, пожалуй, спущусь, – наконец уступила она. – И даже приму душ.

Губы Мейв изогнулись в озорной усмешке, но она тут же сменилась печальной улыбкой.

– Пойду поставлю воду.

Джейн не было нужды заглядывать в голову к подруге, чтобы догадаться, о чем она думает. Ди единственная в доме могла приготовить что-нибудь сложнее чая. И теперь ее нет. Боль от этой мысли была почти нестерпимой… но только почти.

Жизнь неизбежно продолжалась.

 

Глава 18

Ли молча обошла вкопанный в землю камень. Спутанные рыжие волосы окутывали черную блузу наподобие огненного плаща. На взгляд Джейн, младшей Монтегю удалось описать идеальный круг. Обходя надгробие, она рассыпала соль из маленького кожаного мешочка, и та алмазно вспыхивала в солнечных лучах, прежде чем исчезнуть в траве. Завершив первый круг, Ли тут же начала второй – на этот раз оставляя за собой дорожку колодезной воды.

Эмер, накинувшая длинный зеленый плащ поверх обычного строгого платья, выступила вперед и воздела руки к небу.

– Колесо повернулось, – торжественно начала она. – Наша сестра поднялась к солнцу и вместе с ним вступила в новый день. Наши сердца покрыты мраком скорби, но ликуют при мысли, что теперь она ступает в свете. Ее путь в Страну Вечного Лета был оплачен кровью, но сегодня мы собрались, чтобы успокоить ее душу и указать ей дорогу…

Речитатив Эмер напоминал текст для релаксации – или колыбельную. «Песня, убаюкивающая мертвых», – отстраненно подумала Джейн, хотя Эмер наверняка сказала бы, что цель ритуала – помочь Ди возродиться. Только в другом теле… И уже не с нами.

Похоже, старшая Монтегю искренне верила в загробную жизнь и последующую реинкарнацию. Хотя она была глубоко опечалена смертью Ди, в ее голосе слышалась еле заметная зависть девушке, которая стоит на пороге Страны Вечного Лета, мифического рая из ее детских снов. Джейн понимала, что ей следует взять пример со старшей ведьмы и постараться отыскать в уходе Ди хоть что-то хорошее, но сейчас у нее просто не было на это сил. Прекрасный мир из молитв Эмер стал бы достойным завершением этой чересчур короткой жизни – и Ди его, без сомнения, заслужила – но могла ли одна их вера сделать его реальным?

«А вдруг она заблудится? – подумала Джейн с тревогой. – Испугается и собьется с пути… А может, ее вообще уже нигде нет».

Эмер плеснула на землю вином из глазурованного провансальского кувшина. Утром она объяснила Джейн, что отсутствие тела не имеет значения, а физических расстояний для Ди больше не существует. Ритуал предназначался для ее души и тех, кто ее оплакивал, а потому достиг бы цели даже без традиционного захоронения.

И все-таки Джейн не могла не думать о том, какая участь постигла тело подруги. Оно составляло такую важную часть Ди – ее мозолистые руки, волосы цвета воронова крыла, горло, из которого то и дело вырывался хриплый смех… Все это осталось у Аннетт. Последнюю пару дней они внимательно просматривали все криминальные сводки, но так и не нашли ни одной зацепки. Рациональная часть Джейн понимала, что Аннетт просто сожгла тело до золы, но сердце отказывалось верить, что подругу постигла такая неприглядная участь.

А еще Джейн не могла перестать сравнивать их импровизированный викканский ритуал с пышными тройными похоронами, состоявшимися в тот же день в Верхнем Ист-Сайде. По всеобщему мнению, светская львица Линн Доран и две ее кузины трагически погибли в авиакатастрофе, пересекая на личном самолете Атлантический океан. В истории явно читался почерк Хасины – среди обломков обнаружили даже пилота. Еще одна невинная жертва этого чудовища. Джейн не сомневалась, что церемония прошла с помпой, которая больше пристала бы главе государства. Три родственницы Хасины отдали жизни добровольно; у Ди ее отняли силой. И все же Доранов оплакивал весь город, а Ди достался лишь безымянной камень в густой траве. Джейн честно постаралась обзвонить всех, кто знал подругу в прежней жизни, еще не омраченной знакомством с ведьмами: коллег по пекарне в Сохо, викканский ковен, бывших соседей по комнате, – но безуспешно. Об уходе Ди скорбели лишь несколько человек, ставшие ее семьей в последние месяцы.

Мейв мягко сжала ладонь Джейн, но лицо Харриса, сидевшего по другую сторону от нее, казалось высеченным из мрамора. Девушка предпочла бы, чтобы он снова на нее кричал, проклинал, швырялся вещами. Но он молчал, и Джейн начинало казаться, что он никогда больше не вспомнит о ее существовании. «Мне тоже больно, – мысленно призналась она его каменному профилю. – Мы могли бы об этом поговорить. Возможно, это чуть-чуть нас сблизило бы». Однако зеленые глаза, прикованные к Эмер, так ни разу и не обратились в ее сторону.

Старшая Монтегю склонилась с легкостью, которую от нее никак нельзя было ожидать, и принялась чертить руны по четырем сторонам надгробия. Напевный монолог не прекращался ни на секунду. Теперь она пересказывала историю Ди, выплетая из ее жизни прекрасный, исполненный смысла гобелен, но Джейн слушала вполуха. Вместо этого она вглядывалась в пустоту в сердце. Эта пустота имела очертания Ди и при каждом касании отзывалась новыми волнами боли.

После ухода Ди отсутствие Малкольма стало еще более ощутимым. Джейн знала, что отослала его справедливо – по крайней мере, ей хотелось так думать. Однако теперь она осталась единственным человеком на ферме, который не входил в род Монтегю, и эта чуждость начинала вызывать неловкость. По сути, у нее больше не было причин здесь находиться – не считая, конечно, того обстоятельства, что ей просто некуда было идти.

Часть ее стремилась вернуться во Францию, к старой жизни, но девушка понимала, что это невозможно. Хасина разгуливала на свободе и имела десяток причин охотиться за ее головой. Даже если Джейн окончательно откажется от мысли изгнать ее из тела Аннетт, у той будет почти бесконечность, чтобы выпестовать месть и нанести решающий удар. Вернувшись во Францию, она только подставила бы множество невинных людей. Элоди, Антуана, Марджори, ту женщину с первого этажа, которая всегда просила купить ей булочку, когда я шла мимо ее офиса на обед…У Джейн оставалось достаточно средств с «секретных» счетов Малкольма, чтобы снять небольшую студию где-нибудь на окраине – и, возможно, это было бы наилучшим выходом. Чары изменения внешности выторговали бы ей еще немного времени. Однако сейчас девушка даже не могла помыслить о том, чтобы уехать – просто уехать, неважно куда. Это означало бы закрыть ту главу ее жизни, в которой была Ди, а она пока не была к этому готова… Возможно, в отличие от самой Ди.

«Ее больше нет», – подумала Джейн тупо. Как такое возможно? Ди всегда переполнял жар, жизнь и жажда действий. Что останется от нее без этого вечного движения и страстной энергии? Что произойдет с пустотой, образовавшейся в их жизнях? Затянется ли она со временем, утоленная новыми знакомствами и впечатлениями, или превратится в бездонную черную дыру, которая поглотит и весь остальной мир Джейн? Если ее душа уйдет в Страну Вечного Лета и забудет нас, а тела не осталось, что произойдет с той Ди, которую мы знали? Что случится с ее воспоминаниями и теми маленькими черточками, которые и составляли ее личность?

Эмер говорила об этом несколько недель назад. «Чем больше времени прошло со дня смерти… чем меньше человек помнят покойного и хранят принадлежавшие ему вещи…» Тогда она перечисляла причины, которые делают невозможным контакт с Селин Бойл – но ведь с Ди все обстояло с точностью до наоборот! Эта мысль обожгла Джейн, точно огнем. Теперь ей приходилось сдерживаться, чтобы не броситься прочь из этого скорбного Круга, взлететь по лестнице и начать рыться в личных вещах Ди, которые вернут подругу к жизни. «Только тень, и лишь на пару часов, – напомнила себе Джейн, но в ушах уже нарастал горячий шум. – Я смогу сказать, как сожалею… И дам ему шанс проститься с ней по-настоящему».

Девушка сжала кулаки, борясь с порывом немедленно покинуть церемонию. Но рядом раздавались всхлипывания, чьи-нибудь руки то и дело утирали слезы, и она чувствовала, что должна как следует проводить Ди в это последнее путешествие. Трудность заключалась в том, что на самом деле она не хотела ухода подруги – может быть, и не должна была хотеть. Не вполне.

При звуках заключительной молитвы Джейн послушно склонила голову – и тут же почувствовала электрический разряд, когда Эмер разомкнула созданный Ли Круг. «Счастливого пути», – искренне шепнула она душе Ди, где бы та сейчас ни находилась. Зная характер подруги, Джейн не сомневалась, что она не задержится в Стране Вечного Лета надолго. Девушка подумала о десятках приключений, которые предстоят Ди в новом теле, и невольно улыбнулась.

Похоже, я начинаю во все это верить. Несмотря на печальную атмосферу ритуала, теперь Джейн чувствовала себя гораздо лучше, почти обновленной. Конечно, он не мог сравниться с пышными проводами Линн, Коры и Белинды, но эта камерная церемония явно справилась со своими задачами – и, если уж на то пошло, гораздо больше отвечала духу Ди.

Участники ритуала постепенно начали возвращаться в дом, погруженные каждый в свои мысли. Однако Харрис направился в другую сторону – в дюны, окаймляющие пляж. Джейн молча двинулась следом. Когда она догнала парня, тот снял ботинки и стоял босыми ногами на песке, глядя на мерно набегающие волны.

– Привет, – начала девушка тихо.

Харрис едва повернул голову, по-прежнему не отрывая глаз от океана. При звуке ее голоса он даже не вздрогнул, и Джейн решила, что он услышал ее шаги или как-то догадался, что она пойдет следом.

– Я тоже по ней скучаю, – девушка изо всех сил старалась говорить ровно, хотя в ее голосе то и дело звучали слезы. – Я знаю, что случившегося не исправить, но мы могли бы кое-что сделать. Немногое, но все-таки.

Харрис переступил с ноги на ногу, но ничего не ответил. Джейн выждала несколько секунд и сделала еще пару шагов, стараясь попасть в поле его зрения. Она с таким же успехом могла быть невидимой.

Девушка вздохнула, раздумывая, не лучше ли бросить эту затею.

– Мне кажется, нам стоит с ней поговорить, – наконец решилась она, и на этот раз в ее словах слышалась искренняя убежденность. – Она не могла уйти далеко. Твоя бабушка говорила, что…

– Иди домой, Джейн, – из голоса Харриса словно вырезали все эмоции. Если не считать мимолетного движения губ, он даже не шелохнулся.

«Он просто еще не понял», – заверила себя девушка, приглаживая вставшие дыбом волоски на руках. День выдался теплым, но неожиданная холодность Харриса словно распространилась и на ту часть пляжа, где они стояли.

– Твоя семья занимается этим веками, – мягко продолжила Джейн, не обращая внимания на его реплику. – Ее душа ушла из этого мира, но часть личности, часть, которая хранит воспоминания, еще осталась. Мы могли бы с ней попрощаться, сказать, как ее любим. Мы…

–  Уходи, Джейн, – и Харрис снова стиснул зубы. На этот раз девушка явственно видела, как дернулся его кадык. Должно быть, он боролся с собой с той минуты, когда она впервые к нему обратилась.

Джейн почувствовала, как сжимаются кулаки.

– Ты правда думаешь, что я поверю, будто тебе нечего ей сказать?

Харрис наконец обратил на нее взгляд. Девушка ожидала ярости, но в глубине зеленых глаз читалась только боль. Впрочем, когда парень заговорил снова, в его голосе звенел металл.

– Я в любой момент могу поговорить с ней безо всякого колдовства, и хотя это не твое дело – я знаю, что она меня слышит. Это тебенужно, чтобы она поговорила с тобой. А твоинужды меня не касаются.

И он отвернулся к воде. Джейн лишилась дара речи. Последовала мучительная секунда, полная такого абсолютного безмолвия, что оно казалось истошным воплем. Затем девушка развернулась и зашагала к дому, оставив босоногого Харриса на песке.

 

Глава 19

Стоило Джейн распахнуть широкие витражные двери в гостиную, как из смежной столовой донеслись приглушенные голоса. Кто-то тихо что-то рассказывал; кто-то плакал; время от времени слышался печальный смех. Джейн хотелось присоединиться к этому утешительному кругу, но в голове до сих пор звучали обличающие слова Харриса, и девушка внезапно почувствовала себя бесконечно чужой и неуместной в этой компании.

Она сделала шаг к столовой, пытаясь убедить себя, что дружеский разговор будет сейчас наилучшим лекарством, как вдруг ее взгляд задержался на большой картонной коробке у порога. В графе «Кому» черным маркером было выведено имя Эллы Медейрос. Наклейка с эмблемой почты свидетельствовала, что сперва посылка побывала на Вашингтон-сквер, затем ее переправили в особняк Монтегю, а уж оттуда – в Хемптон. Джейн на ватных ногах подошла к коробке. «Я столького лишилась, – промелькнула в голове горькая мысль. – Неужели судьба соизволила вернуть мне хоть что-то?» Девушка неуклюже обхватила посылку одной рукой и принялась карабкаться по лестнице. Ей не терпелось узнать, что уцелело в пожаре – даже если там всего пара туфель, которые ей больше не по ноге.

Едва Джейн водрузила коробку на кровать и отодрала первый слой скотча, в ноздри ударил едкий запах гари. Сердце отчаянно заколотилось. «Что бы там ни было, оно должно быть изуродовано до неузнаваемости», – мысленно предупредила себя девушка. Однако, когда посылка распахнула картонные крылья, все страхи мигом вылетели у Джейн из головы.

Первым делом ее пальцы окунулись в тонкий кирпично-красный шелк. В этой блузе Элла пересекала океан на личном самолете Андре Далкеску. Джейн встряхнула ткань: от нее несло гарью, но сам наряд казался невредимым. На черно-белом фоне комнаты блуза пылала, точно факел. «Жаль, теперь она на меня не налезет», – с противоречивыми чувствами подумала девушка. Если Элла по большей части была плоской, Джейн целиком состояла из округлостей. Под блузой нашлись замшевые полусапожки на пару размеров больше нужного. Когда девушка доставала их из коробки, на одеяло с веселым звоном выпали эмалированные серьги от Van Cleef. «Ну, хоть эти подойдут», – подумала она почти с радостью. Посылка оказалась слабым, но утешением. Тоска по Ди была столь отчаянной, что если бы Джейн вполне ей отдалась, то свернулась калачиком под одеялом и провела там остаток дней.

Еще в коробке обнаружились огромные солнечные очки в черепаховой оправе (увы, оплавленные), на первый взгляд невредимая подводка для глаз и несколько легкомысленных кофточек с небольшими подпалинами там и тут. Джейн решила, что хороший портной вполне с ними справится, и сделала мысленную пометку – после починки отдать наряды в благотворительные учреждения.

Наконец девушка нащупала ткань, которая была заметно грубее обновок Эллы и словно обтягивала что-то плоское и твердое. Джейн ухватила находку за края и, почти не дыша, вытащила на свет. Пустая коробка отлетела в сторону. На коленях девушки лежала книга в старомодной тканевой обложке с цветочным узором. Обрез пожелтел от времени, но пламя не сумело тронуть страницы. Джейн поднесла дневник к лицу и осторожно вдохнула. Даже после пожара и долгого путешествия в компании закопченных блузок он пах только старой бумагой и пылью. Девушка почти не удивилась, что бабушкино наследство выбралось с пепелища невредимым: должно быть, Селин Бойл наложила на него такие защитные чары, о которых Джейн не знала и вряд ли уже когда-то узнает.

В глубине души она понимала, что Харрис верно истолковал ее мотивы. Хрупкое ощущение мира, которое подарила участникам ритуала Эмер, следовало лелеять, а не разрушать. Джейн отчаянно нуждалась в друге, которому можно было бы излить душу, но Ди более чем заслужила покой. Было бы нечестно беспокоить ее своими проблемами еще и в посмертии.

Но образ, заключенный в этом дневнике, не знал смерти. Это была лишь тень Ба, воспоминание, оживленное магией Селин Бойл. Джейн не боялась нарушить его покой – а еще, в качестве приятного бонуса, никогда не причиняла ему боль. Постоянное чувство вины, преследующее девушку во снах и наяву, усиливалось с каждым неверным выбором. Сама возможность поговорить с кем-то, перед кем она еще не провинилась, была огромным облегчением.

Джейн открыла книгу и принялась листать девственно чистые страницы, пока на периферии зрения не проступили невидимые письмена. Кожу тотчас кольнуло: магия, заключенная в крови девушки, отзывалась на хитроумные чары дневника. «Покажи мне ее, – попросила она, чувствуя, как мысли странным образом впитываются в пожелтевшие страницы. – Покажи мне свою хозяйку. Покажи, что она в тебя вложила».

В следующую секунду мир качнулся, и тело Джейн осталось внизу и далеко позади. Вокруг замелькали какие-то картинки, но их мельтешение было столь стремительным, что все образы сливались в пеструю мешанину цвета и света. На этот раз Джейн знала, чего ожидать, и зорко вглядывалась в этот калейдоскоп, надеясь отыскать знакомые лица. Увы, прежде чем ей удалось узнать хоть что-то, мысленное слайд-шоу прекратилось, и девушка оказалась в темноте, в пустоте, лицом к лицу с двойником Ба.

– Опять ты, – проворчала она таким знакомым тоном, что Джейн захотелось то ли смеяться, то ли плакать.

– Опять я, – покорно согласилась она.

Это проекция Селин Бойл впервые рассказала ей о Хасине. Именно от нее Джейн узнала, что Ба затеяла охоту на ведьму, которую подозревала в убийстве своей дочери – Линн Доран, – но неожиданно выяснила, что та служила лишь сосудом для души своей древней и злобной прародительницы. Когда родители Андре и Катрин Далкеску похитили Аннетт прямо из-под носа матери, Ба помогла им спрятать девочку в надежде, что преступно долгая жизнь Хасины наконец оборвется. К несчастью, Джейн узнала обо всем этом уже после того, как своими руками разрушила многолетний кропотливый труд Селин Бойл.

– Я не смогла ее остановить, – призналась она. – Хасина вселилась в тело Аннетт.

Двойник Ба пару раз быстро моргнул. Это было не человеческое удивление – скорее реакция робота, обрабатывающего новую информацию. Как ни странно, это придало Джейн уверенности. Она последовательно описала возвращение Малкольма, их встречи с Аннетт, намерение помешать Хасине во время ритуала и финальный провал в атриуме.

– Аннетт двадцать четыре года, – закончила она с отчаянием. – Думаю, она не упустит шанс нарожать себе толпу преемников.

– Пожалуй, – признала бабушка строгим, но подозрительно невозмутимым тоном. – Даже если она не найдет новое тело, этот ритуал обеспечил ей еще несколько десятилетий. Пока она жива, ведьмы будут умирать. Боюсь, сейчас ты даже в большей опасности, чем раньше.

– Может, она остановится теперь, когда о ней узнали столько человек, – неуверенно предположила Джейн, хотя с самого начала понимала, как нелепа эта надежда.

– Не остановится, – отчеканила Ба, и девушка задумалась, действительно ли в знакомом голосе проскользнуло удивление. – Ей нужно подкреплять силу.

– Не понимаю… Неужели ведьмы представляют для нее угрозу?

Учитывая, как успешно Хасина изводила другие династии, в это верилось с трудом.

– Если бы, – и Ба принялась объяснять, что магия Хасины начала покидать ее после смерти самого первого тела. Магия отзывалась на жизнь: ей нужна была органическая энергия в качестве топлива. Неважно, насколько опустошенной чувствовала себя Джейн – а после битвы в атриуме ей казалось, что силы выпиты досуха, – дар все равно вернулся бы к ней в прежнем объеме. Это был лишь вопрос времени и отдыха. «И полного холодильника», – уточнила про себя девушка. Если же магию заключали в неодушевленный носитель – например, серебряный атаме, – она цепенела в ожидании нового хозяина. А еще медленно утекала в мир, пока не испарялась окончательно.

Конечно, Хасина не считалась неодушевленным предметом, но и вполне живой тоже не была. Сила, которая удерживала ее в этом мире, не принадлежала телу-хозяину. Душа прежнего владельца им больше не управляла, а потому стремительно слабела и истончалась, пока не теряла право называться «личностью». Чем дольше Хасина обитала в новом теле, тем сложнее ему становилось концентрировать магию. Но гордая дочь Амбики никогда не смирилась бы со слабостью.

– Значит, ей приходитсяубивать других ведьм, чтобы пополнить запасы магии, – медленно подытожила Джейн, и Ба кивнула. У девушки щелкнуло в голове: она так зациклилась на последних неприятностях, что совсем забыла причину, по которой Селин Бойл начала копаться в семейных тайнах Линн Доран.

– Так вот почему… Ты думаешь, с моими родителями случилось то же самое? Она хотела забрать их силы?

После едва заметного колебания Ба снова ответила кивком.

– Думаю, она соблазнилась магией твоей мамы.

В том, как спокойно она это произнесла, было что-то пугающее. Джейн поежилась.

– Моя мама… – повторила она тихо. В детстве она сотни раз воображала ту автокатастрофу, словно мозаику, собирая ее из разрозненных кусочков информации, которые случалось обронить бабушке. Отдельные детали могли варьироваться или меняться местами, но главное оставалось неизменным: горный серпантин в Северной Каролине; внезапная гроза; разрушительная авария. Джейн знала, что ее спас счастливый случай – добрый сосед согласился посидеть с десятимесячной малышкой. Иначе ее сейчас не было бы, как и родителей. В тот вечер они оба находились в машине.

– Хасина могла убить ее одну, – наконец произнесла проекция Ба, – но у нее была давняя тяжба с твоим отцом. Так что она решила украсть магию и заодно рассчитаться с врагом. На самом деле, я напала на след Хасины, именно когда углубилась в истоки этой вендетты.

У Джейн перехватило дыхание. Настоящая Ба наотрез отказывалась говорить об отце. Женившись на Аджелине, он взял фамилию «Бойл» и тем лишил Джейн последней возможности выяснить что-нибудь о его жизни. Упрямое нежелание Ба отвечать на вопросы по этому поводу было еще одной причиной, по которой юная Джейн то и дело заходилась в приступах беспомощной ярости. Но как бы она ни кричала, взывала к доводам рассудка или грозила голодовкой, бабушка упорно хранила молчание. «Однако ее память может ответить мне на все вопросы», – осенило девушку. Бездушная проекция не знала страхов и упрямства настоящей Селин Бойл. Джейн сделала глубокий вдох и решительно вскинула голову.

– Расскажи о вендетте. Кем приходился мой отец Хасине?

– Этот узел завязался задолго до его рождения, – покачала головой проекция. – Память Хасины так же стара, как и она сама. Ей ничего не стоит пронести вражду сквозь многие поколения. Все началось с процессов над салемскими ведьмами – ты их, конечно, помнишь. – Джейн решила не утруждать себя ответом: бабушка обучала ее на дому, так что была прекрасно осведомлена о ее познаниях. – А вот чего ты знать не можешь – так это того, что судьи и обвинители были всего лишь марионетками в руках настоящих ведьм. Последние выжившие потомки Анилы бежали в Новый Свет и обрели здесь относительный покой и безопасность. К несчастью, дочери Хасины вскоре пересекли океан и вторглись в их владения. Когда роду Анилы удалось раскрыть тайну Хасины, они поняли, что угроза серьезнее, чем они полагали, а само их выживание зависит от ее гибели.

– И они решили свалить всю грязную работу на обычных людей? – задохнулась от возмущения Джейн. В ее представлении, это было все равно что забрасывать пожар плюшевыми игрушками. С другой стороны, она не могла не оценить изящество плана. Хасина была одержима идеей вписаться в человеческое общество, и погоня за статусом «элиты» вполне могла привести ее в умело расставленную ловушку.

– Они использовали местных как прикрытие, – подтвердила бабушка. – Или пытались. Некоторые родственники Хасины действительно угодили в сеть, но сама она, разумеется, ускользнула. Когда она узнала, что за охотой стояла семья Анилы, то уничтожила всех ведьм в роду.

Джейн медленно выдохнула.

– Малкольм говорил, что несколько династий исчезли совсем.

Проекция Ба кивнула, но внучка знала ее слишком хорошо, чтобы безоговорочно поверить этому жесту.

– По крайней мере, ведьмы в них. Хасина несколько поколений охотилась за детьми Анилы, пока не убедилась, что малейшая искра магии в их роду потухла. Но несколько детей – дальние родственники, преимущественно мальчики – не удостоились ее внимания.

– Пока один из них не женился на ведьме, – закончила за нее Джейн. Хотя семья ее отца давно не имела отношения к настоящему волшебству, нескольких капель магической крови оказалось достаточно, чтобы создать притяжение между ним и Анджелиной – слабое, но все-таки. Конечно, Ба знала, кем был поклонник ее дочери – даже если он сам об этом не подозревал, – и понимала, что такой брак привлечет нежелательное внимание. Она пыталась препятствовать этим отношениям, но своевольная Анджелина все равно вышла за отца Джейн. У Ба не осталось выбора, и она употребила все свои силы и знания, чтобы спрятать молодую пару. С этой же целью она убедила зятя сменить фамилию. Маленькая Джейн стала наследницей не одной, а сразу двух магических династий – может быть, даже более могущественной, чем Аннетт. Хасина не успокоилась бы, пока не отыскала такого ребенка и не отняла у нее всю силу… вместе с жизнью.

Однако Анджелина хотела обеспечить дочери «нормальную» жизнь, непричастную к миру волшебства и его опасностям. Для этого она перевезла семью в Северную Каролину, надеясь оставить прошлое позади, и Ба с уважением отнеслась к ее желанию. «Так они и погибли», – поняла Джейн.

– Расскажи мне все, – попросила она бабушку. – С самого начала. Пожалуйста.

Проекция с едва заметным раздражением вздохнула, и девушка с трудом поборола порыв заключить ее в объятия. Разумеется, это было невозможно. Внезапно окружающая их темнота дрогнула, просветлела – и рассеялась. Джейн увидела молодого русоволосого мужчину в элегантном, хотя и поношенном костюме. Он сидел на пластмассовом стуле возле огромного окна, за которым рядами выстроились круглоносые самолеты. В руке мужчина сжимал посадочный талон и то и дело сверялся с указанными в нем номерами.

– Твоего отца звали Мэтью Винсент, – начал голос Ба, и Джейн обратилась в слух.

 

Глава 20

Когда Джейн вынырнула из бабушкиного дневника, солнце стояло низко над горизонтом. Девушка чувствовала себя совершенно обессиленной. Голова гудела от обилия информации, которая обрушилась на нее в этот вечер. Открытий оказалось так много, что теперь Джейн было тесно в спальне, тесно во всем доме. Сейчас ей было жизненно необходимо выйти под открытое небо – казалось, она вот-вот задохнется в четырех стенах. Девушка быстро набросила на плечи шерстяную шаль и выскользнула из особняка.

Она машинально пересекла лужайку на заднем дворе – единственный зеленый оазис посреди прибрежных барханов – и чуть не налетела на скромное надгробие Ди. Джейн снова задумалась, где Монтегю успели раздобыть его в такой короткий срок – но семья Эмер веками занималась упокоением мертвецов и, должно быть, держала в закромах не один атрибут загробного мира. В узком камне было не больше фута, и хотя его установили только что, края памятника казались чуть потертыми, словно уже испытали на себе капризы погоды. На гладкой лицевой стороне был выгравирован пентакль; с других боков камень оставили неотесанным. Разумеется, Ди сказала бы, что это то, что надо. При этой мысли глаза Джейн снова наполнились слезами.

– Я по тебе скучаю, – шепнула она, опускаясь на колени в упругую мокрую траву. Шифоновая юбка мгновенно пропиталась влагой, но, во-первых, этот наряд все равно ей не принадлежал, а во-вторых, сейчас ее мало занимали такие пустяки. Сердце снова сдавило от горечи и непонятного желания. Джейн казалось, еще немного, и нервы не выдержат.

Ди, Ба, мама, папа… даже Малкольм – по крайней мере, та его сторона, в которую я хотела верить. Харрис, который мог стать мне больше, чем другом, а теперь даже не друг.

– Я скучаю, – повторила она, проводя пальцами по надгробию Ди, но в глубине души обращаясь к ним всем. Камень еще хранил остатки дневного тепла, хотя солнце давно скрылось за домом, и в сиреневой дымке над океаном нежно засияли первые звезды. «Он живой, – промелькнула в голове безумная мысль. – Он хранит частицу ее страсти и энергии».

– Я узнала, чем так опасна Хасина, – тихо поделилась она с камнем, опуская взгляд и переплетая пальцы. – Она как вампир, только вместо крови поглощает магию. Сама она ее больше не излучает, поэтому вынуждена отбирать у других. Она пыталась украсть магию Ба и, похоже, забрала силу моей матери, когда столкнула с дороги ее автомобиль.

Простое повторение этих истин делало их более настоящими – и пугающими, но одновременно успокаивало разброд в мыслях Джейн. Поэтому она продолжила рассказ, стараясь не упустить ни одной детали и даже используя те самые слова, к которым прибегала проекция Ба. Они перемежались ее собственными умозаключениями, а также вопросами, которые пока оставались без ответа. В конце концов девушка просто отдалась потоку сознания и принялась проговаривать все, что занимало ее мысли в эти первые, самые тяжелые дни после смерти подруги.

Когда она закончила, на лиловом бархате неба густо высыпали звезды, а по воде пролегла дрожащая дорожка – след молочной, почти полной луны. Одним концом она упиралась в пляж, и Джейн показалось, что если она сейчас пересечет дюны и ступит в мерцающее море, то сможет перебраться через океан по этому мосту.

– Ты бы подсказала, что теперь делать, – вздохнула она. – Жаль, я не следовала твоим советам с самого начала. Помнишь день, когда я случайно показала Линн, что управляю своей магией, и она прислала за мной Юрия? Ты предложила бежать, но я заявила, что знаю лучше, и ты ни разу меня не упрекнула. А ведь я могла просто убраться из города. И ты бы по-прежнему работала в пекарне Хетти, а Аннетт была безвестной лондонской официанткой. Но я думала, что перехитрила Линн, что смогу сыграть на ее слабостях. Я знала, что она не станет рисковать накануне свадьбы, и наивно сочла это залогом безопасности. Мне казалось, что Малкольм прекрасно изучил свою семью и сможет нас от нее спрятать. Я верила, что ничего не добьюсь в одиночку. А надо было слушать тебя – потому что это ты научила меня всему, что я знаю о магии, и лучше всех понимала, что я жива только до тех пор, пока не бросаю открытого вызова Линн Доран.

Но я тебя не слушала. Джейн даже не звонила Ди в те первые кошмарные недели после свадьбы. Нет, она упрямо хотела сложить мозаику сама, отталкивая руку единственного человека, который действительно мог помочь. Единственного, который был счастлив помочь. Ди была беззаветно ей предана, а Джейн все отдалялась и отдалялась от нее, даже не подозревая, как мало времени им отпущено.

– Я ревновала, – шепнула она и тут же машинально бросила взгляд через плечо – проверить, не последовал ли за ней кто-то из дома. Однако тщательно подстриженная, залитая лунным светом лужайка была совершенно пуста. – Конечно, ничего глупее и придумать было нельзя, но я злилась, глядя, как вы сближаетесь, как между вами возникает настоящая связь. Я позволила своему дурацкому увлечению омрачить нашу дружбу. А еще думала, что если не обращать внимания на проблему, все как-нибудь уладится само собой, – и Джейн горько рассмеялась. – Ну хорошо, в глубине души я надеялась, что ты отступишь, Харрис переключится на меня, и ты смиришься. Я считала, что у нас впереди годы – даже десятилетия – чтобы снова стать закадычными друзьями.

И они стали бы. Их разговор на крыше пару недель назад служил тому наилучшим подтверждением. Но девушка знала это и без доказательств. Подлинная дружба рождала подлинное доверие, а у нее никогда не было такого настоящегодруга, как Ди.

– Мне хотелось бы быть другом получше, – искренне признала она. – Тогда ты сидела бы сейчас рядом и дала мне совет. И я бы послушалась, – и Джейн внезапно умолкла, теребя подол юбки. – Я больше не могу сбегать. И зачем я только полезла спасать Аннетт? Мне так стыдно, Ди, ты не представляешь. Мне казалось, я делаю хорошую, правильную вещь – но если бы я на самом деле понимала, чем рискую, что ставлю на кон не только свою жизнь… Я бы никогда вас туда не повела. Но я больше не собираюсь ее защищать. Прости, что не поняла всего этого раньше, когда ты была с нами.

И девушка сжала зубы, словно наяву чувствуя смертельные чары Аннетт. Горло снова рассекло пронзительной болью, и на грудь хлынула горячая, хоть и невидимая кровь. Когда Джейн пришла в себя, каждый дюйм ее кожи пылал.

– Я буду драться. Я не могу прятаться в надежде, что Хасина заберет кого-нибудь другого, а потом шестьдесят лет вздрагивать от каждого шороха и наконец умереть в одиночестве, под чужим именем… Если очень повезет.

Но что она могла? Даже с помощью Монтегю, на которую она теперь не особо рассчитывала, открытое противостояние было чистой воды безумием. Как быть, если бороться невозможно, а бежать – бессмысленно?Наверное, Ди и Ба что-нибудь придумали бы, но теперь Джейн осталась одна.

Маленькое надгробие почти сияло в лунном свете, и девушка, поддавшись порыву, опустила на него ладонь. Камень по-прежнему казался нагретым, и она задумалась, могло ли солнечное тепло сохраниться спустя столько времени. Должно быть, Эмер его зачаровала.Возможно, старшая Монтегю владела той же магией, что и ведьма, продавшая Малкольму спиритическую шкатулку. Не могла ли она заставить камень каким-то образом отражать сущность Ди? Джейн хотелось думать, что в этом мире есть человек, который освещает душам путь во тьму – учитывая, скольких близких она проводила за грань. Надо будет расспросить Эмер. И попросить ее научить меня этим чарам.

И все же крохотная часть девушки надеялась, что жар, излучаемый камнем, не имеет ничего общего с магией Монтегю. Ей хотелось верить, что это энергия самой Ди, которая таким образом показывает, что услышала ее признания. Дикая неразбериха в мыслях наконец улеглась; странно, но Джейн чувствовала себя почти обновленной. Она продолжает мне помогать – даже после всего случившегося.

– Я вернусь, – произнесла она неуверенно, словно опасалась, что надгробие сейчас оживет и примется возражать. – То есть я постараюсь. Если бы я могла хоть что-то исправить…

Глаза снова наполнились слезами, и на этот раз Джейн не стала их удерживать. Соленые капли катились по щекам и бесшумно исчезали в траве.

Когда девушка поднялась с колен, все конечности одеревенели, а мышцы нещадно ныли. Джейн попыталась разгладить юбку, но вскоре бросила эту напрасную затею и принялась карабкаться обратно по склону. Случайно подняв взгляд, она заметила в одном из верхних окон чье-то лицо и огненно-рыжий сполох. Конечно, рыжие волосы на этой ферме не были редкостью, но Джейн внутренним чутьем знала, что это Харрис. Однако у нее не было ни малейшего желания с ним разговаривать, так что она сделала вид, что ничего не заметила, и молча вернулась в свою комнату.

 

Глава 21

Стоило Джейн переступить порог, как ее внимание привлек тусклый проблеск в глубине спальни. Через секунду он погас. Это еще что такое?..Свечение разгорелось снова, и на этот раз девушка узнала телефон Эллы. Должно быть, он выпал на покрывало утром, когда она перевернула сумку в отчаянных поисках помады. Джейн выставила перед собой руки и на ощупь двинулась по угольно-черной комнате. Вскоре она врезалась коленом в решетку кровати и, выругавшись сквозь зубы, принялась шарить по одеялу. Наконец пальцы коснулись прохладного металлического корпуса, и экран вспыхнул снова. «2 пропущенных звонка».

Джейн с недоумением откинула крышку, и короткий гудок оборвался на середине, сменившись вязкой тишиной. Таймер отсчитал целых пять секунд, прежде чем девушка сообразила, что случайно ответила на чей-то вызов, и настороженно приблизила динамик к уху.

– Алло?

– Слава богу, – прорычал Андре. Впрочем, в его голосе не было и намека на благодарность высшим силам. – Где тебя черти носили?

Джейн смерила трубку негодующим взглядом, хотя прекрасно сознавала бессмысленность этого жеста.

– Хоронила подругу, – огрызнулась она в ответ. Да что он о себе возомнил? Она не отчитывалась ему, даже когда носила имя Эллы – и уж тем более не собиралась делать этого сейчас.

Похоже, ее гнев не вызвал у Андре ни удивления, ни смущения.

– По крайней мере, ты смогла ее похоронить, – возразил он с прежней резкостью. – А я даже не знаю, что случилось с телом моей сестры.

Девушка с размаху опустилась на кровать. Катрин?Джейн никогда ее не любила – и знала, что это чувство взаимно, – но не могла не уважать суровую румынскую ведьму. Возможно, та была не особенно сильна в магии, зато с лихвой восполняла этот недостаток умом, жестокостью и абсолютной преданностью семье. Не говоря уже о виртуозном умении плести интриги.

Джейн окаменела, когда вместо новых грубостей из трубки донеслись почти рыдания.

– Эта психованная сука ее прикончила. В гостиничном номере воронка, как от взрыва. Джейн, ты же собиралась остановить Хасину. Твою мать, что ты сделала?

–  Ничего, – то ли прокричала, то ли простонала девушка. Она даже не смогла защитить своих союзников.

– И не пыталась? – презрительно бросил Андре, и Джейн закрыла глаза.

– Конечно, я пыталась. Мы даже проникли в особняк, но Аннетт меня вырубила. Может, если бы нас было больше… Не знаю. Мы проиграли. Аннетт убила мою подругу, отправила меня в отключку и превратилась в Хасину. – Строго говоря, порядок событий был несколько иным, но сейчас это волновало Джейн меньше всего. – И, если уж на то пошло, мы тоже не смогли забрать тело.

– Соболезную, – голос Андре оставался равнодушным, но девушку удивил сам факт, что он снизошел до сочувствия.

– А я соболезную по поводу Катрин, – откликнулась она тихо, и в трубке на несколько мгновений воцарилась неловкая тишина.

Наконец Андре хрипло откашлялся.

– Все равно это не имеет смысла.

«А смерть вообще не имеет смысла», – подумала Джейн угрюмо.

– Аннетт очень, очень сильна. Будь Катрин хоть семи пядей во лбу – если Аннетт вознамерилась ее убить, ее ничто не спасло бы.

– В том-то и дело, – в голосе Андре прорезалось нетерпение. – Аннетт – Хасина– переполнена силой. Дораны поколениями пестовали магию в своем роду. Хасине пока незачем убивать других ведьм. Она должна была выйти на охоту через годы, может, десятилетия.

Джейн принялась лихорадочно соображать. Андре был прав: магия утекала из тела Хасины, но медленно. Он подумал, что я украла силу Аннетт, как проделала это с Линн, и тем вынудила ее пойти на убийство. Неудивительно, что он так взбесился.Однако через секунду девушку посетила другая мысль.

– Ты сказал, что не знаешь, зачем Хасина убивает ведьм, – напомнила она с упреком. – Но ты знал. С самого начала.

Трубка снова замолчала – на этот раз куда менее сочувственно.

– Дорогая Джейн, – наконец едко ответил Андре, – учитывая наши отношения, наивно было ждать полной открытости и доверия.

– Я ждала взаимовыгодного сотрудничества. Возможно, если бы ты раньше рассказал мне о маленьком энергетическом затруднении Хасины…

– А толку? – прошипел мужчина. – Ничего бы не изменилось. Я сказал, что она убивает ведьм. Большего тебе не требовалось. Катрин считала, что даже это было чересчур. Что без этого знания ты вела бы себя безрассуднее, Хасина сразу бы тебя прикончила и подарила остальным еще немного времени. Моя семья – первая в очереди на заклание, и я подвергаю их риску, сообщая тебе что угодно.

Джейн набрала воздуха, готовясь разразиться возмущенной тирадой, но внезапно передумала. В словах Андре был резон. Отказалась бы она от своей затеи, если бы знала об истинных мотивах Хасины? Пожалуй, что нет: злобную ведьму следовало остановить любой ценой, а другого плана у нее все равно не было.

– Ладно, – медленно признала она. – Это не умаляет твоей вины, но я согласна, что знание всей правды ничего не изменило бы.

– Ого! А ты до сих пор не опустила руки? – теперь Андре открыто над ней смеялся, но, по крайней мере, из голоса мужчины исчезла прежняя ярость. – Не думала бросить общественное служение? Поверь, общество не возражало бы.

Джейн закрыла глаза и упала на кровать. В то же мгновение над ухом раздался возмущенный вопль Маки, и девушка поспешно освободила прищемленный хвост. Мятая подушка еще хранила тепло кошачьего тела, и Джейн равнодушно подумала, что утром ей предстоит вычесать из волос не один клок шерсти.

– Знаешь, держаться от греха подальше – не так выгодно, как многие расписывают.

К ее облегчению, Андре не стал спорить.

– В Нью-Йорке это вообще невозможно. Для таких, как мы, вся эта страна – гиблое место. Когда наши родители похитили Аннетт, им чертовски повезло. Глупо было рассчитывать, что нам улыбнется такая же удача, – и мужчина фыркнул. – Американская мечта! Если у кого она и сбылась, так уж точно не у ведьм.

В глубине души Джейн понимала, что он прав. Хасина истребила семью моего отца, запугала Монтегю, вынудила Ба уехать из страны, а потом убила маму, когда та посмела вернуться. В Париже девушка строго придерживалась правила не встречаться с американцами – правила, в итоге нарушенного ради Малкольма. Похоже, оно было умнее, чем ей казалось.

– Ты уезжаешь, – поняла она. Лезть на рожон вообще было не в характере Андре, но теперь Джейн не могла его в этом винить. Она и раньше знала, что быть ведьмой опасно, но только сейчас начала осознавать истинный масштаб этой опасности.

– У меня остались племянницы, – ответил он твердо. Внезапно прорезавшийся румынский акцент так исказил последнее слово, что девушке понадобилась пара секунд, чтобы вникнуть в смысл фразы. – Их больше некому защитить, а Катрин даже не успела передать им свою магию. Без матери это просто пара напуганных зверьков. Раньше я бы сказал, что Хасина поленится марать о них руки, но теперь ни в чем не уверен.

Она могла бы не затевать охоту еще многие годы. Кровавые жертвы Хасины совершались так редко и точечно, что большинству ведьм просто не приходило в голову увязать их в систему – и уж тем более задуматься о мотивах. Что же изменилось? Только тело… И дух прежнего хозяина, затаившийся в глубине сознания.

– Ты думаешь, это Аннетт толкает ее на убийства?

Андре молчал так долго, что если бы не помехи на линии, Джейн подумала бы, что связь оборвалась.

– Я говорил, она психически нестабильна, – наконец ответил мужчина.

Девушка кивнула, на мгновение забыв, что он не увидит этого жеста. Отрицать очевидное было невозможно. Джейн и Андре могли обзавестись сединами и ревматизмом, прежде чем Хасине понадобилась бы новая жертва. И все же она убила ведьму – причем ту, которая не участвовала в недавнем покушении. Катрин просто подвернулась под горячую руку. Это было беспощадное, бессмысленное убийство, и его единственный мотив принадлежал отнюдь не Хасине. Когда маленькую, потерявшую память Аннетт привезли в лондонский приют, Катрин стала ее первым и самым близким другом, а еще – единственным якорем в кочевьях между приемными семьями. Узнав о корыстной подоплеке этой заботы, Аннетт попыталась убить Андре, а теперь завершила месть, забрав жизнь его сестры.

– Неуравновешенность Аннетт влияет и на Хасину, – простое озвучивание этой истины сделало ее еще более очевидной. – Теперь она опаснее, чем когда-либо.

Андре горько рассмеялся.

– Если хочешь, возвращайся со мной в Европу, – предложил он с деланым равнодушием. – Моим девочкам понадобится наставница. Кто-то, кто научит их управляться со своей силой.

«То есть наложит на дом защитные чары и будет холодными ночами согревать тебе постель», – цинично перевела Джейн. Впрочем, что бы он ни имел в виду, это было невозможно, так что девушка решила оставить свой скепсис при себе.

– Мне нельзя, – спокойно ответила она и тут же услышала в трубке тяжелый вздох. – Может, у меня и нет призвания к общественному служению – или как ты сказал? – зато совершенно точно есть талант влипать в разные неприятности. Рано или поздно нам с Хасиной придется встретиться, а я не хочу провести остаток жизни, поминутно оглядываясь через плечо. Я не смогу жить под одной крышей с твоими племянницами, зная, что этим навлекаю на них еще большую опасность. С таким везением я буду крутить головой, высматривая наемников Хасины, и как раз угожу в расставленный ей капкан.

На этот раз в смехе Андре слышалась искренняя теплота.

– Надеюсь, у тебя все получится. Нет, правда. Пожалуй, если бы не девочки Катрин, тебе даже удалось бы завербовать меня в свою армию смертников. Такая храбрость подкупает.

– А мы с тобой похожи, – произнесла Джейн и вдруг поняла, что это правда. – Для нас обоих семья стоит на первом месте. Просто мы вкладываем в это слово разный смысл.

– Ты мне льстишь, – почти проурчал мужчина. – Мне точно не удастся тебя переубедить? Сейчас для ведьм наступает паршивое время, и если с тобой что-нибудь случится, я серьезно расстроюсь.

– Спасибо, – ответила девушка после колебания. Спорить дальше было бессмысленно. Андре следовало вернуться в Румынию, а Джейн следовало остаться в Нью-Йорке. Ему нужно было спрятать племянниц, а ей – сделать так, чтобы в один прекрасный день они смогли выйти из подполья. Или умереть, сражаясь за это.

– Прощай, Джейн, – сказал Андре с грустью.

Она на мгновение прикрыла глаза, попрощалась и захлопнула «раскладушку». Комната погрузилась в кромешную темноту, но у девушки не осталось сил, чтобы дойти до окна и раздвинуть шторы. Так что она свернулась калачиком и заснула прямо на покрывале, в одежде, стиснув в руке безмолвный телефон.

 

Глава 22

Джейн озадаченно взглянула на коренастую смуглую женщину, перегородившую дверной проем. Шею и запястья незнакомки украшали массивные украшения, на веках мерцал густой слой теней, а макушку венчал тугой пучок угольно-черных волос. При этом глаза гостьи сияли такой ледяной голубизной, что казались двумя плитками акварели.

– Прошу прощения, – медленно повторила Джейн, жалея, что не выспалась получше. – Вы сказали, что знаете Эмер?

– Да, но приехала я к тебе, – снова терпеливо объяснила незнакомка. Слова женщины искажал сильный акцент, и Джейн подумала, что слышит в нем отзвуки минимум полудюжины наречий.

– Гм, она скоро проснется, наверное… – засомневалась девушка, в глубине души надеясь, что незнакомка избавит ее от мучений и предложит зайти попозже. После новостей о Катрин Далкеску пускать в дом чужака было не просто невежливо, а смертельно опасно.

Джейн быстро коснулась гостьи мысленным щупальцем, пытаясь выяснить, кто она и чего хочет. Однако сознание женщины представляло глухую стену, и по тому, как сузились голубые глаза за стеклами очков, Джейн поняла, что ее вторжение не осталось незамеченным.

Девушка так растерялась, что спросила первое, что пришло на ум:

– А вы добрая ведьма или злая?

Незнакомка разразилась низким каркающим смехом и провела по щеке Джейн мозолистым пальцем.

– Ты здесь новичок, Блонди. Я – нет. Спасибо, я помню дорогу на кухню. Может, ты будешь так любезна и поставишь чайник?

К счастью, в эту секунду за спиной Джейн послышались шаги, и она с облегчением отступила в сторону. К ее изумлению, Эмер Монтегю разве что не бросилась на незнакомку с поцелуями. Последовали горячие объятия, перемежаемые возгласами радостного изумления. Наконец Эмер отдышалась и обратила к девушке восторженный взгляд:

– Джейн, милая, для меня огромная честь представить тебе Пенелопу Лотума.

– Я здесь по работе, – быстро предупредила та. На морщинистом лице Эмер отразилось глубокое недоумение, и Джейн, которая и раньше ничего не понимала, запуталась окончательно.

– Извините, – девушка не видела ни малейшего повода просить прощения, но решила, что дипломатичность не повредит. – Я не знала, кто это.

И до сих пор не знаю.Джейн могла поклясться, что слышит это имя впервые, но Эмер выдохнула его с таким благоговением, словно представляла члена королевской семьи.

– Пен, в этом доме ты всегда желанный гость, но боюсь, прямо сейчас мы не можем позволить себе твои услуги, – осторожно заметила Эмер. – Здесь должно быть какое-то недоразумение.

– Моя работа предоплачена, – заверила ее гостья, втаскивая через порог большой чемодан на колесиках и на ходу разматывая узорчатый шелковый шарф. – Скажите спасибо дружку Блонди. Надо признать, он не поскупился, – и женщина с силой сжала руку Джейн. – Сам он не приедет. Сказал, что уважает твое желание, или что-то в этом духе.

И она промчалась по коридору, словно разноцветное шелковое торнадо. Джейн застыла с открытым ртом. Малкольм.Ну конечно. Он каким-то образом уговорил ведьму – причем, судя по всему, очень именитую ведьму – им помочь. Но как? Эмер и Пенелопа явно были на короткой ноге, но если последняя выступала на их стороне, почему ее появление на ферме Монтегю произвело такой фурор?

– Кто вы? – не удержалась девушка.

Пенелопа застыла на плетеном коврике посреди гостиной.

– Не тормози, девочка. Наши пути пересекаются уже второй раз – мой, твой и этого очаровательного мальчика. У тебя хранится одна из моих поделок. Я вижу ее тень даже сквозь потолок.

Джейн машинально вскинула голову, но увидела только люстру. Понимание пришло постепенно. Спиритическая шкатулка. Пенелопа общается с мертвецами, как Эмер. Малкольм с ней уже встречался.Ведьма довольно кивнула, словно девушка произнесла эти мысли вслух, и продолжила шествие через огромную гостиную.

– Она жила у нас в семидесятых, – тихо пояснила Эмер, когда Пенелопа скрылась на кухне. – И научила… много чему. Хотя я подозреваю, что это лишь крохотная часть ее знаний. Сама Пен не любит об этом говорить, но я почти уверена, что она потомок Йоти, как и твои румынские друзья. Все как один – торговцы и мошенники. Сложно найти и почти невозможно нанять. Даже представить не могу… – Эмер осеклась и вдруг натужно улыбнулась. – Такая удача редко кому выпадает. Поверь, более полезного человека в нашем положении и вообразить нельзя.

– Мы в большой беде, Пен, – открыто признала Эмер, когда они переступили порог кухни. Маленькая колдунья угнездилась на табурете, словно экзотическая птица. Короткие толстые пальцы сжимали керамическую кружку, и хотя прошло меньше минуты, над ней уже клубился ароматный пар. – Хасина нашла новое тело. Джейн сделала все возможное, чтобы ее остановить, но мы потерпели неудачу. Похоже, Хасина еще и жаждет мести, потому что продолжает убивать ведьм.

– Ей приходится, – встряла Джейн, усилием воли отводя взгляд от кружки. На нее тут же обратились две пары любопытных глаз, и девушка быстро описала свое общение с проекцией Ба. После краткого колебания она дополнила его пересказом разговора с Андре. Если Пенелопа действительно собиралась сражаться на их стороне, ей следовало знать полный расклад. Как ни странно, гостья вызывала у Джейн беспричинное доверие. Ее мотивы изначально были корыстны, а потому прозрачны. После предательства Аннетт девушке было легче довериться наемнице, которую очевидно интересовала только собственная выгода. По крайней мере, Джейн не приходилось гадать, с какой стати она воспылала к ним симпатией.

По мере рассказа ярко-зеленые глаза Эмер все расширялись от изумления, но лицо Пенелопы выражало только глубокую задумчивость.

– Я могу научить тебя, как выторговать время, – предложила она наконец. Смуглые пальцы рассеянно перебирали странное ожерелье – тонкую черную цепочку, на которой висели по меньшей мере пятнадцать стеклянных пузырьков. – Но из объяснений твоего приятеля я поняла, что тебе нужно не это.

– Не это, – подтвердила Джейн.

В углу пронзительно свистнул чайник, и Эмер бросилась снимать его с огня. Девушка подозрительно взглянула сперва на него, затем на Пенелопу, которая тут же отсалютовала ей дымящейся чашкой.

– Это для тебя, – заметила она, качнув вороным пучком в направлении плиты.

– Ройбуш и Пенелопа! – пропел из коридора чей-то голос, и на пороге возникла Шарлотта. Янтарные волосы ведьмы были собраны в свободный узел на затылке. – Боже мой, чем я заслужила такое счастье?

– Она сказала, что ее прислал Малкольм, – пояснила Джейн и тут же подозрительно обернулась к колдунье. – Вы ведь так сказали?

– Ну, если Малкольм – это смуглый молодой человек, помешанный на своей сестре… – и Пенелопа подула на чай, только что не хлопая ресницами.

– Он самый, – усмехнулась Эмер.

– Как он убедил вас приехать? – насторожилась девушка. Похоже, Малкольм сел на самолет в ту же ночь, когда она прогнала его с фермы. А еще, видимо, изучил ее достаточно хорошо, раз предпочел остаться в стороне даже после того, как преподнес союзникам такой ценный подарок.

Эмер и Шарлотта уставились на колдунью с плохо скрываемым любопытством, но та продолжала потягивать чай, словно не замечая воцарившейся на кухне тишины.

– Детали сделки являются закрытой информацией, – наконец лукаво ответила она. – Хотя могу тебя заверить: мои услуги стоят недешево. Ты везучая.

– О, – Джейн заметила, что теперь взгляды всех трех ведьм обращены на нее, и залилась краской. – Гм… Так что вы знаете об изгнании ведьм, которые отказываются умирать?

– Изгнание, – медленно повторила Пенелопа, словно пробуя каждый слог на вкус. – Как гуманно. Гораздо гуманнее того, что заслужила Хасина за тысячи лет обмана и убийств, – и она многозначительно взглянула на Эмер. – Тот мальчик предупреждал, что она высокоморальна.

Девушка открыла было рот, но Шарлотта ее опередила.

– Джейн не щепетильна в этом вопросе, – заверила она Пенелопу. – Чем болезненнее будет изгнание, тем лучше. Если для закрепления результата потребуется убрать носителя – что ж, пожалуйста. Главная задача – избавиться от Хасины навсегда. Остальное – детали.

Колдунья быстро кивнула.

– Так почему бы не убить ее прямо сейчас?

– У нас недостаточно сил, – тихо сказала Эмер. – Когда мы выступили против Хасины в прошлый раз, то потеряли сестру.

Джейн кивнула, растроганная выбором слов. В жилах Ди не текла магическая кровь, и все же она была одной из них.

– Ну что ж, дружок Блонди оплатил полный набор, – беспечно пожала плечами Пенелопа. – Я могу помочь с разработкой плана, тренировками или сражением. Просто решите, что вам нужно, – и колдунья резко обернулась к Джейн. – Знаешь, он безумно тебя любит. По крайней мере, этот мальчик ведет себя так, словно потерял голову от любви. Настоящий рыцарь, сражающийся за благосклонность дамы. Сейчас редко встретишь такие чувства. Позор нынешнему поколению.

У Джейн перехватило дыхание. «Это неважно, – сурово напомнила она себе. – Он не может до бесконечности отделываться щедрыми жестами. Мне нужно сосредоточиться на главной цели». Но если Малкольм не собирался возвращаться за положенной благодарностью, о каких «жестах» могла идти речь?

Пенелопа смерила ее долгим взглядом.

– Меня нелегко найти. Тем более – найти дважды. На этот раз мы встретились в Каракасе, – голос колдуньи стал еще более тягучим, а слова внезапно исказил сильный акцент. – А в прошлом месяце – в Венесуэле. Твой рыцарь напал на след самопровозглашенного «охотника на ведьм» и чрезвычайно любезно меня предупредил. Наградой ему стал тот маленький сувенир – поверь, весьма выгодная для него сделка. На этом наши пути разошлись. Увы, ковен, к которому я собиралась примкнуть, не оправдал моих ожиданий. Я бы и дня там не задержалась, если бы знала, что эти сплетницы не могут вчетвером зажечь лампочку.

– Ну, их же было четверо, – фыркнула Эмер, и Шарлотта с Пенелопой охотно залились смехом. Джейн единственная не поняла шутку и терпеливо скрестила руки на груди, пережидая взрыв веселья.

– Круг с четным числом участников самый слабый, – великодушно объяснила ей Шарлотта. – Лучше колдовать втроем или впятером. Семь – идеальный вариант. Двенадцать тоже подходит, потому что делится на три… Одиннадцать считается несчастливым числом, такой Круг самый неустойчивый… Работа в связке зависит от множества правил.

Ведьма пожала плечами, словно извиняясь, и Джейн снова охватила тоска по Ди. Обычно та переводила ей с магического на человеческий. В особняке нас было нечетное число. И что, это кому-нибудь помогло?

– Все сложно, – мягко сказала Эмер, накрывая руку девушки своей ладонью. – Но только когда ты сама усложняешь. Твоя сила принадлежит лишь тебе – и ограничена тоже твоими способностями. Но если ты прибегаешь к помощи Круга или особому ритуалу, энергетическая структура усложняется. Иногда это помогает, иногда становится помехой.

– Вы можете выражаться нормально? – жалобно спросила Джейн. Она ждала, что ведьмы снова зальются хохотом, но Пенелопа лишь пристально посмотрела ей в глаза, отчего девушка словно примерзла к полу. Она почти чувствовала, как замедляется стук сердца.

– Это все равно что построить машину вокруг двигателя с неограниченной мощностью, – спокойно объяснила колдунья. – Теперь, когда этот вопрос прояснен, мы можем перейти к делу? Я вижу у тебя за спиной мертвецов, Блонди. И хочу знать, чему ты у них научилась.

 

Глава 23

Пока Джейн рассказывала Пенелопе о последнем видении Ди, бабушкином дневнике и разговоре с Андре, их компания по кухне несколько раз сменилась. Сперва, отчаянно зевая и шаркая пушистыми тапками, пришла Мейв. Она мирно клевала носом за столом, пока Ли без приглашения не ворвалась на кухню и не учинила там обычный переполох. Мать безжалостно вывела ее в гостиную, но тут на лестнице раздались шаги Харриса, Шарлотта отвлеклась, и младшая ведьмочка, улучив момент, юркнула обратно. Последовало второе, более суровое выдворение из кухни, и наконец Джейн с Пенелопой остались одни.

– Хасина, – задумчиво протянула колдунья. – Возможно, ты будешь удивлена, но до встречи с твоим рыцарем я искренне полагала, что ее бессмертие – не более чем миф.

Джейн нахмурилась. Не самое обнадеживающее начало.

– Ты, разумеется, знаешь о семи дочерях Амбики, – невозмутимо продолжала Пенелопа.

– В общих чертах. Но что-то мне подсказывает, что вам известно гораздо больше.

Женщина улыбнулась, обнажив ряд маленьких белых зубов.

– Амбика была первой ведьмой, – охотно начала она. – Унаследовав царство от отца-полководца, она навлекла гнев жрецов, которые не хотели видеть своим повелителем женщину. Тогда они отвели ее в хижину, воскурили благовония и вознесли молитвы к богам, дабы те указали, кто должен стать настоящим правителем. Когда дым рассеялся, перед ними стояла Амбика. Но она изменилась.

– Так это жрецы превратили ее в ведьму?

Можно ли вообще «превратить» в ведьму? Это шло вразрез со всем, что знала Джейн о колдовстве.

– Нет, конечно, – фыркнула Пенелопа. – Ведьмой ее сделали боги. Они повелели жрецам, чтобы те признали Амбику своей царицей, и люди упали перед ней на колени и поклонялись ей до конца жизни.

– Гм. Да, так звучит лучше. Насколько я понимаю, вместе с магической силой боги наделили ее необычайной плодовитостью?

– Семь сыновей и семь дочерей, – подтвердила Пенелопа. – Памятуя о мытарствах, через которые ей пришлось пройти, Амбика заранее разделила царство между сыновьями. Большего они не заслуживали. История даже не сохранила их имен. Зато ведьмы помнят и чтят имена дочерей. Именно им Амбика завещала свое главное сокровище, разделив его на семь равных частей.

– Йоти, Хасина, Анила – та, чью семью Хасина истребила во время салемских процессов… – Джейн нахмурилась, пытаясь припомнить другие четыре имени, вычитанные в дневниках Розали Годдард. – Анулет?

– Амунет. Редкая паршивка. Еще Майя – но ее род тоже пресекся. Шестой была Сумитра – ей мы так или иначе обязаны, что сидим сейчас на этой милой кухне. Младшую звали Адити. Это она дала начало твоему роди, Блонди. Хрупкая, как тростинка – сплошные глаза. И переизбыток сострадания.

Джейн подалась вперед на стуле.

– Вы их знаете? Вы с ними разговаривали?

Пенелопа улыбнулась и слегка откинулась в маленьком деревянном кресле. Девушка запоздало сообразила, что почти нависла над низенькой колдуньей, но та словно не заметила ее дерзости.

– Я говорю с мертвецами, – подтвердила она, – порой с утра до ночи. Я дышу одним с ними воздухом, смотрю их глазами, ношу их судьбы, будто ожерелья. Все они известны мне по меньшей мере понаслышке. Даже те, кто жил на заре эпох.

У Джейн вертелась на языке тысяча вопросов, но Пенелопа приехала сюда ради одной конкретной задачи, и девушка почла за лучшее сосредоточиться на ней.

– Я тут подумала… – начала она медленно. – За все эти поколения никто не смог остановить Хасину – даже когда ведьмы знали, кто она такая и каким образом продлевает себе жизнь. Но ее сестры были столь же сильны, а их мать – еще сильнее. Бьюсь об заклад, если бы они узнали о ее намерениях, то не позволили бы вселиться еще в самое первое тело.

Пенелопа задумчиво кивнула.

– Возможно. Они могли бы дать нам подсказку – если бы у нас получилось с ними связаться.

Джейн открыла рот, подумала и снова закрыла. Когда тревожащая ее идея наконец облеклась в слова, девушка явственно различила в своем голосе просительную ноту.

– А разве вы не этим занимаетесь?

Пенелопу ни капли не смутил ее скептицизм.

– Даже мастера не всемогущи. Или ты хочешь сказать, что знаешь, где захоронена Амбика с дочерьми? И нашла никому не известное заклинание, которое позволит восстановить их скелеты – учитывая, что в те времена герметичные гробницы еще не придумали? К нынешнему моменту они должны были обратиться в пыль, и бог знает, что это за пыль.

«Конечно, лучше иметь под рукой все тело, – сказала как-то Эмер. – Но главное – кости. Они могут возместить все остальное…» Джейн напрягла память. «Если ты настоящий некромант, и у тебя есть кости, их владельца можно вызвать к жизни». Но у них не было ни костей, ни чего бы то ни было другого. Вещи, которых касались руки первых ведьм, давно рассыпались в прах, а от тех, кто их знал, не осталось даже имен. Будь Пенелопа хоть трижды так хороша, как утверждала молва, она не могла творить чудеса из ничего.

– Фамильные ценности тоже не подойдут, – рассеянно подытожила свои размышления Джейн. – Учитывая, сколько времени прошло, сгодится только скелет. Даже если мы найдем вещицу, которая принадлежала одной из ведьм, этого будет мало.

– Мало, – голос Пенелопы, искаженный экзотическим акцентом, был совершенно спокоен.

«Для нее это не проблема, – мрачно поняла девушка. – Просто еще одна работа. Погибни мы все в битве с Хасиной, она заберет свою плату и помашет ручкой».

К счастью, колдунья заговорила прежде, чем Джейн успела выразить свое недовольство.

– Я допускаю, что ты права и дочери Амбики действительно могли бы нам помочь. Но без костей мы не только не поднимем их из могилы – мы даже не вызовем их тень. Так что придется поискать другие варианты.

– Как будто они у вас есть.

– Конечно, они у меня есть, – невозмутимо откликнулась Пенелопа. – Хасина меняет тела при помощи заклинания. Это сложные чары, которые требуют огромного напряжения сил и ювелирной работы с энергетическими каналами. Но тем не менее, это чары. Они не разрушаются после завершения перехода. Хасине приходится все время прикладывать усилия, чтобы удерживаться в чужом теле. Ритуал проводится один раз, но заклинание нужно подпитывать постоянно и до самой смерти «хозяина».

Джейн помедлила, обдумывая информацию. Примерно по такому же принципу работал шар, благодаря которому она превратилась в Эллу Медейрос. Целых двадцать восемь дней он подпитывал ее маскировку, после чего пропал – сгорел, взорвался или просто растворился в небытии. Джейн точно не знала. Когда чары спали, она была на улице с Андре Далкеску и с ужасом смотрела, как его лицо искажается сперва изумлением, а затем гримасой ярости. Чары Хасины работали иначе: однажды запущенный ритуал черпал энергию из неведомого источника до тех пор, пока не наставало время проводить его заново.

– Ладно, – наконец согласилась Джейн. – Но мы пытались помешать ритуалу и потерпели провал. Хасина останется в теле Аннетт до тех пор, пока не решит провести его заново. А учитывая, что она наверняка обзаведется наследниками, мы даже примерно не можем предположить, когда это будет. Значит, мы не сможем подготовиться заранее, а даже если бы и могли, у нас, судя по опыту, все равно ничего не…

– Так я тебе нужна или нет? – перебила Пенелопа. Джейн осеклась, и колдунья, выдержав паузу, веско продолжила: – Ритуал совершен, но действует до сих пор. Если мы поймем, как работает заклинание, то сможем его нарушить.

– Разорвать связь, – сообразила Джейн.

Пенелопа предостерегающе подняла руку.

– Возможно. Но для этого нам нужно знать каждую деталь ритуала, а на это способна только Хасина. Поэтому ты должна в подробностях рассказать мне все, что видела и слышала. Затем я опрошу Эмер и ее семью. Не упускай ни одной мелочи. Если ты не помнишь, какие в точности выражения использовала тень твоей бабки, мне придется побеседовать и с ней.

– Я помню.

Слова Ба намертво отпечатались в памяти Джейн, а ритуал, если уж на то пошло, она видела своими глазами. То есть почти своими… Внезапно обоняния девушки коснулся едкий дым, а кожу опалил жар невидимого пламени. Джейн зажмурилась, но под закрытыми веками продолжали плясать языки огня. Мозг надрывался в истерике, требуя немедленно это прекратить, но девушку словно парализовало. «Тогда используй эту боль с умом, – шепнула ей рациональная часть сознания. – Вспомни, что видела она». В памяти беспорядочно замелькали кадры в красных и черных тонах: пламя, тьма, высокая фигура Линн на фоне витражей, странный свет, мерцающий у нее за спиной…

Я ничего не видела.Весь обзор закрыло искаженное ненавистью лицо Аннетт. Темные глаза пылали, удары сыпались будто со всех сторон сразу. Оглушенная и перепуганная Джейн снова лежала на грязном полу, и легкие пылали от ядовитого дыма.

Затем раздался грохот двери, и в атриум ворвалась Ди – гневная, с разметавшимися волосами, настоящая амазонка. «Зато Ди видела», – с облегчением подумала Джейн, и картинка, дрогнув, начала перестраиваться. Теперь Джейн смотрела чужими глазами, глазами цвета расплавленного янтаря. Аннетт и две ее тети сидели вокруг чего-то, что шипело и излучало неестественный свет. Где-то очень далеко, в другом месте и времени, губы парализованной Джейн силились сложиться в слово, которое описало бы эту странную субстанцию. Но она давилась кляпом вместе с Ди и могла только слушать нарастающий шум, смотреть, как выпитые досуха Белинда и Кора валятся на пол, а еще – беспомощно жмуриться от нестерпимого сияния, которое охватило распростертую в воздухе Аннетт.

Следом пришла боль, и на рубашку снова хлынуло что-то горячее и мокрое – как множество раз до этого, как каждую ночь с момента убийства Ди. Девушка захлебнулась кровью и с хрипом принялась выбираться из темноты, но та обрушивала на нее все новые удушливые волны, быстрей и быстрей, жарче и жарче, пока все тело Джейн не превратилось в факел.

Откуда-то из немыслимой дали доносились крики, грохот дверей, топот множества ног. Затем лба девушки коснулось что-то мягкое и теплое, и она вспомнила, что жива. Первое, что она увидела, открыв глаза – пронзительно-зеленый взгляд Эмер и маленькую сухопарую руку с влажной тряпицей.

– Не знаю, в какие игры вы здесь играете, – с подчеркнутым равнодушием заявила Пенелопа, – но у девочки, похоже, тот самый посттравматический стресс, о котором так любит толковать нынешняя молодежь. Блонди, тебе лучше пойти наверх и прилечь, – обратилась она к Джейн уже более мягко. – А я пока побеседую с остальными.

Девушка поднялась на нетвердые ноги – и почти обиделась, заметив, какими взглядами пожирают ее Мейв, Шарлотта, Ли и Харрис. Голова раскалывалась, но Джейн все-таки изобразила вымученную улыбку и даже слегка помахала им рукой, прежде чем отправиться в постель.

Поднимаясь по лестнице, она снова услышала за спиной голос Пенелопы. На этот раз он был тише, но Джейн все-таки смогла различить сердитые интонации. Маленькая колдунья распекала Эмер.

– Почему вы не предупредили, что девочка пережила смерть? Пусть даже заочно? Ты же знаешь, такое не проходит даром, – ответа Джейн не разобрала. Одолев лестничный пролет, она задержалась на верхней площадке, переводя дыхание – и случайно услышала следующие слова Пенелопы: – Слава богу, я приехала вовремя. Подумать боюсь, каких дел вы бы тут натворили без моей помощи.

 

Глава 24

Когда Джейн спустилась на кухню следующим утром, атмосфера на ферме ощутимо изменилась. За столом собрались все домочадцы, за исключением Пенелопы. Сперва Джейн подумала, что у колдуньи очередной сеанс общения с мертвецами, но Монтегю так усердно отводили глаза при ее появлении, что девушка быстро сообразила, в чем дело. «Они ее отослали, – поняла она с необъяснимой уверенностью. – Это семейная встреча, и мы не приглашены».

– Извините, – неловко начала Джейн, и к ней обратились несколько бледных лиц. – Я лучше…

И она неопределенно махнула в сторону столовой. Подожду за дверью, пока вы не закончите. Съезжу в город за пончиками. Исчезну с лица земли.

– Спасибо, Джейн, – сухо ответила Шарлотта, и девушка почувствовала, как заливается краской. Однако, не успела она сделать и шага к двери, как ее остановила Мейв.

– Подожди, – голос подруги дрожал от негодования, и Джейн невольно задумалась, сколько времени они уже спорят. – Это касается ее точно так же, как и нас.

– Не так же, – пробормотал Харрис в кружку так глухо, что девушка едва разобрала его слова.

– Это нечестно, и вы это знаете, – вскипела Мейв, но тут Шарлотта цыкнула языком, и оба племянника умолкли – впрочем, ни на секунду не прекращая гневной пикировки взглядами.

– Аннетт Доран, она же Хасина, связалась с нами сегодня утром, – объявила Шарлотта, чересчур усердно разглаживая подол красного шелкового халата. – Как видишь, это произвело в доме некоторый переполох.

Джейн натянуто улыбнулась.

– Связалась с нами, – повторила она с вопросительной интонацией, но смущенные взгляды Монтегю тут же указали ей на ошибку. Ну конечно. Не с «нами», а с «ними».Что бы ни сказала Аннетт, ее звонок явно разделил домочадцев на два лагеря.

– У нее есть предложение, – продолжил Харрис. Мейв открыла было рот, и он быстро обернулся к сестре: – А что? Скажешь, не так?

– Это по мнению нашего знаменитого мистера Все-На-Свете-Ловушка, – пробубнила Ли, ожесточенно кромсая салфетку ногтями. На столе перед ней возвышался уже целый сугроб бумажных обрывков.

– Кто-нибудь может нормально объяснить, что происходит? – Джейн было неловко допрашивать Монтегю на явно болезненную тему, но эта иносказательная перепалка начинала действовать ей на нервы.

– Аннетт предлагает сделку, – наконец решилась Шарлотта. – Если ты встретишься с ней завтра вечером, она оставит нас в покое.

Эмер с печалью взглянула на девушку.

– Она предлагает моей семье столетнюю амнистию.

Джейн с минуту обдумывала эту новость. Андре считал, что договоры с Хасиной невозможны, поскольку та прожила слишком долго, чтобы всерьез относиться к простым смертным. И все же, несмотря на неуравновешенность Аннетт, колдунья могла сдержать слово – раз соглашение планировалось на какое-то жалкое столетие. Конечно, сейчас в мире было меньше ведьм, чем раньше – благодаря ее собственным охотам и естественному вырождению магических династий, – но все же их оставалось достаточно, чтобы Хасина могла продержаться сотню лет, не трогая семью Эмер. Если злобная, мстительная натура Аннетт не возьмет верх, для Монтегю такая сделка действительно могла стать спасением. Я же хотела, чтобы они были в безопасности. Суть всей затеи была в этом.

– Звучит неплохо, – наконец сказала Джейн и тут же откашлялась, явственно слыша фальшь в собственном голосе. – Надеюсь, вы ответили, что я приду.

– Разумеется, мы ответили, что она может катиться к чертям, – саркастично откликнулась Мейв. – Хотя нет, погоди-ка. Мы ответили, что подумаем над этим предложением. Обсудим его с тобой. Потому что Кэрри – ты ее не знаешь, это наша кузина, талантливый хирург – как раз начала делать операции по удалению совести, и вчера мы дружно воспользовались ее услугами.

В кухне воцарилась напряженная тишина, и Джейн догадалась, что это не первый выпад Мейв за сегодня.

– Гм. Да, это хорошо, что вы не дали ей прямого ответа, – заверила девушка союзников, стараясь не встречаться взглядом с разъяренной подругой. – Все-таки Мейв права, это касается и меня тоже. Спасибо, что решили меня дождаться и обсудить все вместе, – неуклюже добавила она после паузы, опустив то обстоятельство, что Монтегю были отнюдь не в восторге от ее прихода.

– То есть ты не прочь сунуть голову в львиную пасть? – оживилась Ли. На лице ведьмочки читался искренний интерес. – Потому что если бы ты сказала это два часа назад, то сохранила бы нам изрядное количество нервов.

– Ну что ты, у нас же было тайноесемейное совещание, – едко напомнила Мейв. – Которое, как я и предсказывала два часа назад, ни к чему не привело. Надо было просто послать Аннетт к чертям и разбудить Джейн к позднему завтраку, как обычно.

Несмотря на праведное негодование, Мейв то и дело бросала взгляды на стоявшую перед ней тарелку с перепелиными яйцами.

– Эта «встреча» с Аннетт – просто ловушка, – спокойно напомнила Шарлотта, причем по тону ведьмы было понятно, что фраза произносится не в первый и даже не во второй раз.

– Сейчас все – ловушка, – пробормотал Харрис.

– Да, все, – пожала плечами Джейн. – Но в данном случае это ловушка только для меня. А для вас – выгодная сделка.

– Какая догадливость, – съязвила Мейв. – Представляешь, а некоторые благородные члены нашего собрания предлагали вообще ничего тебе не говорить, – и она снова возмущенно обернулась к брату, который молча сверлил взглядом стол.

– Линчевать собеседника – не лучший способ склонить его на свою сторону, – строго заметила Эмер. – Не искушай меня порекомендовать твоему отцу закрытую школу волшебства. Ты знаешь, в таких делах никогда не поздно начать.

Джейн не удержалась от улыбки и тут же почувствовала острый приступ сожаления. Ей всегда хотелось быть частью большого любящего семейства. Особенно – такого семейства, как Монтегю.

– Я знаю, что ты за меня беспокоишься, – мягко обратилась она к Мейв, – но я тоже беспокоюсь за вас. Именно я принесла в вашу жизнь весь этот хаос, и сейчас у меня появился хороший шанс с ним покончить.

Последние три слова эхом заметались у нее в ушах, и девушка с трудом подавила дрожь. «Неужели я действительно стою вековой амнистии?» – усомнилась крохотная рациональная часть ее сознания. Такое щедрое предложение нельзя было объяснить исключительно местью Аннетт. Нет, Хасина тоже нуждалась в Джейн. Наследница двух магических родов и дочь ее заклятого врага. Все-таки у меня есть семья.Девушка не знала, что больше привлекает Хасину – ее собственная немалая сила или то обстоятельство, что она единственный выживший потомок Анилы, – но сочетание этих двух «достоинств», несомненно, делало ее лакомым кусочком.

– Я не сомневалась, что ты имеешь право знать, но… – Эмер умолкла и, протянув Джейн дымящуюся кружку, молча сжала ее ладони, словно надеялась, что этот жест возместит нехватку слов.

Девушка с благодарностью сделала глоток чая. Она не хочет отправлять меня на заклание, но несет ответственность за свою семью.Это противоречие должно было быть мучительным; неудивительно, что Эмер так долго хранила молчание.

– Аннетт лишь собирается меня убить, – напомнила Джейн. – Это еще не значит, что ей это удастся.

Шарлотта скептически поджала губы, но не стала напоминать, что весь их предыдущий опыт говорил об обратном. Аннетт с самого начала обладала огромной силой, а теперь стала только могущественнее. Было бы верхом идиотизма поднести ей на блюдечке еще и магию Джейн – пускай Хасина обещала не использовать ее против Монтегю. Что-то в этой мысли царапало девушку, но сейчас у нее не было возможности спокойно поразмыслить и отыскать источник беспокойства.

– Речь идет о моей жизни, так что решать тоже мне, – спокойно сказала она, глядя в особенности на Эмер. – Хотя я в вашем доме только гость, так что, если вам не нравится мое решение, можете выставить меня на улицу. Можете даже попробовать меня вырубить и связать. Правда, за последствия не отвечаю, – и Джейн приподняла бровь, в точности копируя выражение Линн Доран. Обычно свекровь таким образом прибавляла себе три лишних дюйма росту.

Ответа не последовало, так что девушка поставила кружку на стол и направилась к двери, ведущей на задний двор. Мейв привстала было следом, но Джейн предупреждающе сузила глаза, и та словно примерзла к стулу. Пробираясь по росистой траве к увитой плющом беседке, девушка то и дело ожидала окрика или шагов подруги, но Мейв, к ее большому удивлению и облегчению, осталась на кухне.

Даже не взглянув на скамейки вдоль стен, Джейн растянулась прямо на каменном полу и попыталась поймать отзвук недавней мысли. Озарение было подобно вспышке. Предложение Аннетт касалось Джейн, но сама Джейн была всего лишь человеком. Она родилась с магией в крови и стала еще сильнее, унаследовав бабушкину долю, но магия не была неотъемлемой частью ее существа. Ба заключила силу в кольцо, которое девушка сейчас крутила на пальце, и точно так же Линн заперла свою магию в серебряный, испещренный рунами атаме.

Джейн было совершенно необязательно совать голову в капкан и делать Аннетт еще более могущественной. Она вполне может оставить силу друзьям и перестать быть ведьмой здесь и сейчас. И тогда, возможно, через сто лет внучки Мейв и Ли накопят достаточно магии, чтобы справиться с Хасиной самостоятельно.

Девушка почти ощущала, как вращается планета. То, что поначалу казалось ей тишиной, рассыпалось на мириады тихих, но отчетливых звуков. Сперва она слышала только гудение ветра, запутавшегося в побегах плюща, затем начала различать приглушенный плеск волн. Где-то в отдалении стрекотала газонокосилка, на крыше беседки беззаботно чирикала птица. Когда она снялась с деревянного настила, девушка ясно услышала хлопанье маленьких крыльев. Земля под щекой Джейн тоже полнилась звуками: где-то копошились черви, скреблись мыши, муравьи усердно тащили крохи еды по темным слепым туннелям.

Некоторое время девушка просто лежала, прислушиваясь к миру вокруг. Источник ее силы тоже заключался в природе; магия была частью этого безостановочного многоголосого круговорота. Если Джейн расстанется со своим даром и уничтожит кольцо и атаме, в мир вернется огромное количество силы – очищенной и безвредной. Изменится ли что-нибудь после этого? Возможно, планета чуть ускорит свои обороты, или в беге горных рек прибавится кипучей энергии? А может, освобожденная магия перейдет к новорожденным ведьмам, наполняя их сердца завистью, алчностью и неизбывной жаждой власти? Джейн мучительно боялась сделать неверный выбор, чувствуя, что до сих пор не знает чего-то важного.

Меня убьют.Сама эта мысль казалась неправдоподобной, словно принадлежала кому-то другому, но девушка понимала, что пора взглянуть правде в лицо. Это случится завтра вечером.Солнце сядет за крышу дома Монтегю, а затем снова поднимется над океаном, к шуму которого она сейчас прислушивается. И это будет ее последний рассвет.

Разумеется, она будет сражаться. Не в ее характере стоять и покорно ждать неизбежного конца. Крохотная негодующая часть ее сознания до сих пор просчитывала варианты: можно использовать магию Линн, можно устроить Аннетт ловушку, можно напасть первой и нанести хотя бы один, но сокрушительный удар. Конечно, она сделает все возможное. Но она проиграет, и ее поражение повлияет на мир в той же степени, что и возможная победа. Ничего. Главное, чтобы они были в безопасности. Я не хочу умирать, но если так суждено – что ж…Внезапно девушка поняла, что в этом и заключается ее первое и самое важное отличие от Хасины.

Она перевела мысленный взгляд с океана на саму себя и прислушалась к размеренному стуку сердца. Заметит ли она его последний удар, когда вокруг будет царить безумие битвы? Эта мысль откликнулась в Джейн неожиданной грустью. «Я запомню, – пообещала она себе сонно. – Запомню и не пропущу…» На мгновение ее пульс ускорился, словно отвечая мыслям хозяйки, а затем снова вернулся к обычному неспешному ритму.

Наконец девушка вытащила из кармана свой старый айфон, открыла чистую страницу email-сообщения и быстро напечатала: «Малкольм».

Не представляю, как ты уговорил Пенелопу сюда приехать, но она стала для нас настоящим спасением. Мы отлично сработались, и думаю, скоро нас ждет прорыв. Так что спасибо тебе за этот подарок – и прости за ту сцену на ферме. Жаль, что у нас было так мало времени, и я не смогла объяснить свои чувства лучше. Я очень за тебя волнуюсь и надеюсь, что ты по-прежнему стремишься стать тем человеком, которым всегда хотел быть. Самое большое мое желание – когда-нибудь с ним встретиться.

Курсор замер в начале новой строки, и Джейн нахмурилась, перечитывая написанное. Звучит неплохо, наконец решила она; почти оптимистично. Сформулировать следующую мысль так, чтобы она не вызвала подозрений, оказалось труднее.

Спасибо, что не сдаешься. Мне следовало бы догадаться, когда ты так быстро уехал с фермы, что у тебя уже зреет новая идея, как нам помочь. Поверь, я очень ценю это твое стремление. Оно заставляет меня думать, что в ту ночь я поторопилась с выводами. Надеюсь, это действительно так. Пожалуйста, где бы ты ни был, что бы ни делал – каждым своим шагом доказывай мне мою ошибку.

Джейн

После секундного колебания девушка стерла последнюю строку и набрала: «Я тебя люблю». Она чуть не написала: «Я всегда буду тебя любить», но это было слишком рискованно. Неважно, что она хотела сказать Малкольму на самом деле. Главное – он не должен был догадаться, что она с ним прощается.

 

Глава 25

– Да они просто кучка трусов, – прошипела Мейв, влетая в беседку и с размаху опускаясь на каменную скамейку.

Джейн подумала, что сейчас она выглядит в точности как Ли, но благоразумно оставила это наблюдение при себе. Внезапно девушка заметила какую-то странность в золотистых лучах, скользящих по волосам Мейв. Через мгновение она сообразила, в чем дело: пока она лежала в беседке, солнце успело проделать изрядный путь по небосклону и теперь светило с другой стороны.

– Сколько времени? – поинтересовалась она, вытягивая руки над головой.

Колючие узелки, проклюнувшиеся в затекших мышцах спины и шеи, послужили лучшим ответом на вопрос.

– Уже три, – спокойно откликнулась Мейв и тут же нахмурилась. – Так ты все это время сидела здесь? Просто сидела и ничего не делала?

– Почему, я еще лежала, – возразила Джейн, хотя и не надеялась, что это улучшит ситуацию. – Подремала немножко. Помедитировала.

Она действительно могла уснуть, но была уверена, что не спала. И уж конечно, не медитировала. Нет, она неподвижно лежала на темном каменном полу, не испытывая ни малейшего желания шевелиться. Еще рано. А когда придет время, я не стану мешкать.

– А я-то надеялась, что ты смылась из города, – скривилась Мейв, покачивая изящными лодыжками. – И что у тебя хватит ума держаться подальше от кучки неудачников, которые с радостью сдадут тебя злобной архисучке, только бы на пару лет обезопасить собственную шкуру.

– Не на пару лет, а на столетие, – сухо поправила ее Джейн. Пол беседки внезапно показался ей холодным и жестким, и она присела неподалеку от Мейв. Скамейка тоже была сложена из камня, но хотя бы позволяла вытянуть ноги. – И все же ты первым делом кинулась искать меня здесь.

– То, что я понадеялась на твой ум, не значит, что я перестала пользоваться своим. Достаточно было представить самый идиотский поступок, хотя бы с натяжкой претендующий на благородство, и… вуаля, в яблочко.

Джейн усмехнулась, и губы Мейв едва заметно дрогнули в ответ. Тем не менее, взгляд ореховых глаз оставался жестким и сердитым.

– И они меня не «сдадут», Мейв, – мягко напомнила ей Джейн. – Я знаю, ты предпочла бы сделать вид, что Аннетт никогда не звонила. Но она звонила, и я должна с ней встретиться. Твоя семья в этом не виновата.

Рыжая ведьма фыркнула и ненадолго умолкла. Когда она заговорила снова, в ее голосе слышалась искренняя мольба.

– Джейн, позволь нам тебе помочь. Через Шамоникс мы можем переправить тебя куда пожелаешь.

– Лучше расскажи о звонке Аннетт, – попросила девушка, никак не отреагировав на предложение подруги, хотя оно тронуло ее до глубины души. Я никогда не попаду в Шамоникс. Это было ясно с самого начала.Джейн видела, что злость Мейв постепенно сходит на нет; к тому же у нее было достаточно проблем, чтобы спорить еще и по этому поводу. – Что именно она сказала?

– Ты ведь не можешь читать мои мысли? – насторожилась Мейв. – Во всяком случае, теперь не можешь.

Она вдруг нахмурилась и наклонила голову к плечу. Этот жест был таким знакомым, что Джейн чуть не расплакалась.

– А ты когда-нибудь их читала? – спросила Мейв. – Например, что я думаю про младшего смотрителя музея из «Drawings»?

Девушка улыбнулась и замотала головой.

– Нет, но рано или поздно тебе придется о нем рассказать. Давай послезавтра вечером? Боюсь, до тех пор голова у меня будет забита другими делами, но хорошо, когда впереди есть, чего ждать.

Мейв, словно расшалившийся ребенок, показала ей язык.

– И все-таки убирайся из города, – посоветовала она, вновь становясь серьезной. – Ты видела, сколько машин простаивает в гараже у Харриса? Он, конечно, терпеть не может, когда их кто-нибудь берет, но – между нами девочками – мы без проблем стащим у него ключи.

– Ты же знаешь, я не стану этого делать. Если я не приду, Хасина отыграется на вашей семье. Она вам уже угрожала.

Мейв вскочила и с перекошенным от ярости лицом кинулась прочь из беседки. Впрочем, не прошло и пары минут, как она вернулась и снова села рядом с подругой. Джейн спокойно наблюдала за этой беготней.

– Само существованиеХасины угрожает нашей семье, – рассердилась Мейв. – Так было всегда, и ее слова мало что изменили.

– Ты не права, – мягко возразила Джейн. – Есть большая разница между убийством случайных ведьм и целенаправленной местью семье, которая насолила Хасине.

– Нет никакой разницы, – вскипела Мейв, но девушка видела, что больше той нечего сказать.

– Есть, – твердо произнесла она. – Но это уже неважно, ведь я хотела сразиться с Хасиной еще до того, как узнала, что она вас шантажирует.

Мейв прикусила губу.

– Я знала, что ты скажешь нечто подобное, но принять не могу. Все это время ты хотела бросить вызов Линн. Торчала в Нью-Йорке дольше, намного дольше, чем следовало, убедила бабушку и даже Харриса выступить против врага, которого они боялись всю свою жизнь. Мы давно уже свыклись с тем, что нас считают самым слабым ведьмовским семейством Манхэттена, смирились, что жалкое второе место – наш потолок. И тут появляешься ты – и обращаешься с нами, как… – Мейв замялась и побарабанила пальцами по скамейке. – Как с равными, – наконец закончила она, и ее голос был тише ветра над дюнами.

Джейн молчала. Любое сказанное слово прозвучало бы покровительственно, а ей этого не хотелось. С тех самых пор, как она узнала о своей силе, Джейн считала себя неудачницей. Остальные ведьмы на голову опережали ее в мастерстве. Но в глубине души девушка понимала, что со временем не только сравняется с ними, но и превзойдет. Она даже представить себе не могла, каково это – всю жизнь чувствовать себя второсортной ведьмой и зависеть от воли более сильных.

Мейв первая нарушила молчание.

– Не понимаю, почему тебе не терпится пойти в этот ужасный дом, навстречу верной смерти.

– Не думаю, что все так страшно, – пожалуй, эти слова Джейн прозвучали несколько самонадеянно, но тут она ничего не могла поделать.

Мейв перебросила кудри через плечо, и ее глаза вдруг загорелись.

– Значит, ты собираешься драться.

Девушка уловила нотку удовлетворения в голосе подруги и улыбнулась.

– Ну, я точно не собираюсь ждать на крыльце, пока кто-нибудь не выйдет и не прикончит меня.

Медные глаза снова сузились, и Джейн почувствовала себя не в своей тарелке.

– Ты же знаешь, Хасине плевать на обещания. Думаешь, если ты выберешься из особняка живой, она будет соблюдать столетнее соглашение? Поверь мне, не будет. Неважно, как она обставила сделку – эта сволочь не успокоится, пока тебя не убьет.

Джейн нахмурилась. Она надеялась, что перемирие хоть немного свяжет Хасине руки, но, видимо, напрасно. Не говоря уже о том, что неспокойный разум, которым она завладела, сам по себе мог в любой момент сорваться с катушек. В какой степени поведение Хасины будет зависеть от безумия Аннетт?

– Может, я и не выйду оттуда живой, – заметила Джейн. – Так что…

Мейв сердито сунула руку в карман помятого блейзера, вытащила какой-то серый комок и бросила его подруге. Та не сразу сообразила, что делать – ловить или уворачиваться – и в результате непонятный предмет отскочил от рук девушки и упал ей на колени.

– Держи крепче! – предупредила Мейв.

Джейн с недоумением взглянула на комок: выглядел он неопасным, но кто знает?

– Это дымовая бомба, – пояснила ведьмочка, убедившись, что «страшное» оружие не собирается взрываться. – Ли их целую кучу налепила. Вообще-то, она хотела сотворить чары невидимости, но получилось то, что получилось. Я бы на твоем месте эту штуку глотать не стала – мало ли что!

Джейн погладила тряпичную поверхность дымовой бомбы; неожиданный подарок вызвал у нее целую бурю чувств.

– Спасибо тебе, – тихо сказала она. – И спасибо Ли.

– Лучше пойди в дом и поблагодари ее лично, – отмахнулась Мейв. – Она все утро собирает тебе боеприпасы. Ты хоть понимаешь масштаб трагедии? Ради тебя пожертвовали перепиской с мальчиками!

Джейн подавила смешок и откинулась на скамейку, чтобы затолкать тряпичный комок в карман джинсов – но пухлой бомбе там явно было неудобно. Пришлось оставить ее в руке; прикосновение мягкой пыльной поверхности к коже действовало успокаивающе.

– Я серьезно, – продолжила Мейв, поднимаясь со скамьи. – Если собираешься драться, хотя бы составь план действий. И позволь нам помочь. Пенелопа сейчас пытается разобраться, как Хасине удается захватывать чужие тела, но до завтрашнего вечера она вряд ли что-нибудь выяснит. Бьюсь об заклад, Аннетт об этом прекрасно известно. Она хочет нас опередить – так давай разумно распорядимся хотя бы тем, что имеем. Скажи Пенелопе, пусть прекращает заниматься ерундой, тебе нужно оружие. А у нее есть, чем поделиться, – и Мейв заговорщицки понизила голос: – Тетя Шарлотта говорит, что Пенелопа растирает человеческие черепа в порошок, потом смешивает его с ликером, настоянном на апельсиновом цвете, и получает зелье, которое удваивает ее силу. А может, и утраивает: если выпьешь достаточно, надерешь Аннетт задницу, не выходя с фермы. В любом случае, все сейчас над чем-то работают, пусть от этого и мало проку. Но они хотя бы не медитируют в беседке!

Джейн открыла было рот, но Мейв ее опередила, испуганно ткнув в побочный результат экспериментов с невидимостью:

– И я не шучу, поосторожнее с этой штукой! Некоторые из дымовух по совместительству еще и бомбы-вонючки.

Джейн улыбнулась и позволила подруге увлечь себя к дому.

– Знаешь, у Ли настоящий дар доводить окружающих, – почти жизнерадостно заметила она. – Если она с таким же успехом будет выносить мозг Аннетт, думаю, мне не о чем беспокоиться.

Мейв пихнула ее ногой. В шутку, конечно, но девушка все равно споткнулась.

– Тебе будет не о чем беспокоиться, если ты прекратишь отказываться от нашей помощи! Пока ты лежишь в беседке и притворяешься мертвой, мы, между прочим, делаем все, чтобы ты пошла на встречу максимально подготовленной.

«Неужели это правда?» – задумалась Джейн, но вслух, конечно, разразилась протестами. После письма Малкольму ей казалось, что она прощается и со всем остальным миром – хотя большую часть времени ощущала себя очень даже живой. Когда они приблизились к садику с целебными травами, девушка постаралась выглядеть как можно более уверенной.

Эмер подрезала странное растение с багровыми листьями. На руках женщины были перчатки, и она внимательно следила, чтобы сок не попал на кожу. Больше в саду никого не было, но до Джейн долетали отголоски магической активности, которую развела в доме Пенелопа. «Нужно разработать план действий, – решительно напомнила себе девушка, вскидывая подбородок. – Они тоже хотят, чтобы я пережила завтрашний вечер».

 

Глава 26

Джейн стояла перед гардеробом и придирчиво изучала его содержимое. Что надевают в предположительный день смерти?В первый раз на ней было свадебное платье от-кутюр, затем – миниатюрное коктейльное платье и украшенные кристаллами сандалии, потом мягкий черный свитер и вязаный берет. Но тогда она не знала, что ее ждет, а теперь получила возможность с умом подобрать наряд.

Все утро Джейн расхаживала по дому в старом шелковом халате Шарлотты, подметая полы фиолетово-желтым подолом и обходя шкаф с одеждой стороной. Но солнце поднялось высоко над горизонтом, даже Ли выбралась на кухню, чтобы сообразить себе обед, и девушка поняла, что дальше тянуть нельзя.

Маки увивался возле ее ног – точнее, возле коленей. Горделиво задранный хвост доставал Джейн почти до пояса, и она невольно порадовалась, что в такой ответственный момент хотя бы кот решил составить ей компанию.

– Что думаешь, киса? – тихо спросила она, почесывая его за ухом. – Дело серьезное, так что яркие варианты отпадают. И никаких блесток. Но если я собираюсь сражаться, то должна чувствовать себя уверенно…

Она вытащила кремовые кожаные брюки, приложила к бедрам и покрутилась перед зеркалом.

– С другой стороны, если я буду выглядеть готовой к бою, пропадет эффект неожиданности.

Маки грузно вспрыгнул на кровать и посмотрел на девушку бездонными зелеными глазами.

– Ты прав, – вздохнула она. – О какой неожиданности я говорю? И все же кожаные штаны не годятся. Я же не Элла, в конце концов.

Кот свернулся в клубок и закрыл глаза, ясно давая понять, что он обо всем этом думает.

– Да, помощи от тебя… – укоризненно заметила Джейн, но тот лишь лениво взмахнул хвостом. – Ладно, сама разберусь.

Она потянулась к дальней вешалке, где висело бело-синее платье от Каролины Эррера. V-образный вырез опускался чуть… хорошо, не чуть, а очень даже ниже допустимого, а узор с ирисами больше подходил для пикника в саду, чем для смертельной битвы. Но Джейн доставляла удовольствие сама мысль о том, чтобы досадить Хасине – да и сидело платье идеально. Девушка вытащила его из шкафа; мягкая ткань заскользила по лицу, рукам, груди, животу и остановилась на бедрах. На ней платье выглядело еще более легкомысленным, чем на вешалке. То, что надо.

– Помочь застегнуть?

Джейн вздрогнула и с размаху заехала локтем по зеркальной дверце гардероба. Сине-голубое отражение ирисов дрогнуло и сменилось знакомыми золотыми бликами. Малкольм.

Девушка заморгала, не веря своим глазам.

– Что ты здесь делаешь?

Он робко протянул ей телефон. С такого расстояния Джейн не могла разглядеть, что там, но это и не требовалось.

– Я получил твое письмо, – подтвердил ее догадку мужчина.

А я-то вообразила, что такая умная и неоднозначная…Естественно, он без труда прочел все, что нужно, между строк. Малкольм знал ее куда лучше, чем она думала.

– Ты перемещаешься со скоростью света, – буркнула Джейн. Прежде она не встречала людей, готовых из-за электронного письма бросить все и помчаться на другую сторону земного шара. – Сначала в Венесуэлу за подкреплением, теперь сюда…

Малкольм замялся.

– Я помню, что обещал оставить тебя в покое. И уйду, как только мы поговорим. Но я хочу понять, почему ты думаешь о смерти и чем я могу тебе помочь.

– Ты уже помог, – искренне ответила девушка. – И я написала то письмо, чтобы ты знал о моей благодарности.

– Но?..

Но. Всегда есть но.Джейн неохотно рассказала ему о звонке Аннетт и своем решении – на всякий случай опустив тот факт, что Харриса оно, кажется, полностью устраивало. «А может, и не только его, – неохотно признала она про себя. – Может, другие просто лучше контролируют свои чувства». Эмер, Шарлотта, Мейв и Ли трудились не покладая рук, чтобы помочь ей пережить встречу с Аннетт, но даже Мейв перестала ее отговаривать. А Пенелопа и не начинала. Колдунья всю ночь провела на лужайке перед домом, строя из тумана невесомые призмы и составляя их в самых невообразимых комбинациях. Джейн сочла за лучшее не лезть к ней с вопросами.

– Все случилось раньше, чем я рассчитывала, – пробормотала она, стараясь не встречаться взглядом с Малкольмом. Когда она закончила объяснять, почему согласилась на встречу с Аннетт, воздух в комнате почти дрожал от его ярости. – Мы сейчас собираем оружие, – примирительно заметила она. – А Пенелопа готовит… честно говоря, я не знаю, что она там готовит. Но тоже вносит свою лепту. Так что не все потеряно.

– Не все потеряно, – эхом отозвался Малкольм, и Джейн стало не по себе от его голоса. – Другими словами, есть мизерный шанс, что ты не умрешь в ближайшую пару часов.

– Я устала это обсуждать, – честно призналась девушка. – Сперва я убедила в успехе себя, потом Мейв и других, так что на тебя сил не осталось, извини.

– И долго их пришлось убеждать? – саркастично поинтересовался Малкольм. Но Джейн видела, что он просто за нее волнуется, поэтому из последних сил вымучила улыбку.

– Мейв оказалась крепким орешком, – заверила она его. – Слушай, я правда не думаю, что кто-то из них рад происходящему.

– Я точно не в восторге, – просто ответил Малкольм.

Кулаки мужчины машинально сжимались и разжимались; Джейн не выдержала и взяла его за руку.

– Ты ведь сам все понимаешь, – мягко начала она. – Тебе может не нравиться мое решение, но ты знаешь, почему я так поступаю. И вместо того, чтобы выматывать меня бессмысленными спорами, пожелай удачи. Потому что на самом деле мне чертовски страшно, и она бы мне очень пригодилась.

Малкольм высвободил руку, развернулся к двери и тут же застыл. Девушка видела, как ходят под рубашкой мышцы.

– Пойдем вместе, – произнес он дрожащим от напряжения голосом. – Я проберусь в дом, пока она будет тебя ждать. Или войду следом с пистолетом в руке. Или…

– По-моему, хватит с нас и одного героя, – остановила его Джейн. – Ты правда хочешь, чтобы я чувствовала во время битвы то же, что ты чувствуешь сейчас?

Плечи Малкольма дрогнули, но он не обернулся.

– Я просто хочу помочь.

Джейн опустила ладонь ему на спину – кожа словно горела сквозь тонкую ткань рубашки.

– Решение принято. Хасина хочет моей магии, а твоя сестра – мести. Если изгнать Хасину не получится, мне придется либо убить Аннетт, либо погибнуть самой. Но я устала делать вид, что существует идеальный план, по которому мы все будем жить долго и счастливо. Достаточно смерти Ди. Хасина больше не получит никого из вас. Ты же знаешь, она меня все равно достанет – какой бы силой я ни обладала, сколько бы союзников ни привлекла на свою сторону.

Малкольм резко обернулся и сжал ее руку. Во взгляде мужчины читалось отчаяние, и Джейн не удивилась, услышав следующий аргумент.

– Если ты проиграешь, она не остановится. Она придет за следующей жертвой, и в конце концов уничтожит нас всех.

Девушка грустно улыбнулась.

– Ты ее брат. Когда мы пытались напасть на Аннетт в прошлый раз, ты невольно ей помог. Думаю, если ты больше не будешь выступать против сестры, она тебя простит или хотя бы сделает вид, что простила. А остальные получат отсрочку на сто лет. Этого вполне достаточно.

Она шутливо ткнула его в ребра и хихикнула, когда он подпрыгнул.

– Почему-то никто и мысли не допускает, что я, в конце концов, могу победить!

На лице Малкольма отразилась сложная гамма чувств.

– Можешь, – неожиданно согласился он после паузы. – Когда мы тебя искали, мама все время твердила, что ты обязательно станешь могущественной ведьмой. В тебе сошлись две магические линии, что встречается нечасто, учитывая, как ведьмовские семьи сторонятся друг друга. Но дело даже не в этом. Ты – прямой потомок Амбики через непрерывную линию практикующих ведьм, то есть пусть и отдаленная, но истинная наследница. И это делает тебя сильнее.

Перед мысленным взглядом Джейн вспыхнула мраморная стена в гостиной Линн: сотни женских имен, тысячи лет истории Доранов. Потомство сыновей никого не интересовало: они служили лишь бесполезным придатком к своим сестрам-ведьмам. Но одна яркая непрерывная линия выделялась среди прочих – линия, в конце которой стояла Аннетт Доран.

– Она тоже прямая наследница Амбики, – задумчиво произнесла Джейн. – Возможно, между нами даже одинаковое число поколений. Конечно, Хасина все эти годы копила чужую магию, но одновременно теряла силы. Так что есть шанс, что мы равны.

Правда, у Хасины за плечами века магической практики, а у меня – всего пара месяцев.Девушка слишком хорошо помнила, как Аннетт выжигала воздух у нее из легких, как заставляла биться на полу в приступе удушья. А ведь это было еще до вселения Хасины! На что же она способна теперь? Судя по лицу Малкольма, его тоже занимал этот вопрос.

– Хотя бы позволь Пенелопе тебя подготовить, – сдался он. – Она профи в вопросах выживания.

– Само собой, – кивнула Джейн, хотя мысль о том, чтобы провести последние часы жизни в компании колдуньи, не слишком ее воодушевляла. Та смотрела на нее, как на мертвого зверька, которого собирается вскрыть и внимательно изучить. Девушка поежилась. Ладно, я не в том положении, чтобы капризничать.

– И возьми вот это, – Малкольм сунул ей в руки длинный шелковый сверток, и Джейн мгновенно ощутила под тканью холод металла. – Думаю, ты давно поняла, что прятаться бесполезно. Никому от этого лучше не становится – ни ведьмам, ни их силе. Магия нужна для того, чтобы ей пользовались. А ты достойна владеть ей, как никто другой.

И, прежде чем Джейн успела произнести хоть слово, мужчина наклонился и поцеловал ее в губы. Волоски на руках тут же встали дыбом, а в жилах разлилось знакомое электрическое покалывание. Малкольм здесь, с ней, совсем рядом… По телу прокатилась волна жара, и Джейн шагнула вперед, чтобы он смог заключить ее в объятия. Поцелуй стал глубже, к нежности примешались нотки страсти, но прежде чем это вылилось во что-то большее, мужчина решительно отступил назад.

– Борись, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Мне невыносима сама мысль о мире без тебя. Ты – моя путеводная звезда, ты ведешь меня вперед и помогаешь быть лучше.

«Ты гораздо лучше, чем думаешь», – мысленно ответила Джейн. Она знала, что если произнесет это вслух, Малкольм отправится на Парк-авеню вместе с ней, и никакие уговоры не помогут. Когда он советовал убить Аннетт, надо было слушаться. Я выставила его за дверь, а он продолжал думать только о моей безопасности.Эта мысль навела девушку на другую – и она жадно впилась взглядом в его лицо, силясь вобрать в память темные глаза, смуглую кожу и мощную челюсть.

– Что ты ей пообещал? – прошептала она. – Если верить Эмер, мало кто решается просить о помощи Пенелопу. Слишком велика будет плата. Как ты ее уговорил?

Джейн затаила дыхание в ожидании ответа. Она до последней секунды надеялась, что все неправильно поняла, и Пенелопа принимает кредитки. Но часть ее души – крохотная, потаенная часть – умоляла: «Скажи, что ты бросил ребенка в колодец или отправил в Страну Вечного Лета еще какую-нибудь невинную душу. Докажи, что я опять в тебе ошиблась. Так мне будет легче с тобой проститься».

Но Малкольм лишь одарил ее знакомой угловатой полуулыбкой, которую она так любила.

– Глупышка, – вздохнул он. – Разве ты не понимаешь? Я бы все отдал, чтобы тебе помочь. Моя жизнь принадлежит тебе.

И прежде чем она успела потребовать от него более четкого ответа, мужчина поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты. Маки проводил его задумчивым взглядом. Джейн посмотрела на сверток, раздумывая, стоит ли его разворачивать. Он поехал в Венесуэлу, отыскал там для меня Пенелопу, затем отправился в Финансовый квартал и принес атаме Линн.Джейн не могла выразить словами, как много значит для нее эта помощь. Когда секунду спустя она шагнула вперед и оказалась на том месте, где еще недавно стоял Малкольм, воздух по-прежнему хранил тепло его тела.

 

Глава 27

– Это линия, которая проходит через твой третий глаз, голову, сердце, желудок – и возвращается, замыкая круг, – наставительно произнесла Пенелопа, и Джейн закрыла глаза, безуспешно пытаясь вообразить эту чертовщину.

«Ди, конечно, была строгим учителем, но ее я хотя бы понимала, – подумала она, снова отчетливо ощущая утрату подруги. – И она в меня верила и поддерживала». А Пенелопу неудачи ученицы раздражали, и она не считала нужным это скрывать. После двух часов магических практик под ее руководством Джейн уже мечтала о том, чтобы поскорее отправиться навстречу гибели.

«Ее нашел для меня Малкольм», – в сотый раз напомнила она себе. И какую бы цену он за это ни заплатил, вряд ли дешево отделался.

– А можете нарисовать еще раз? – смиренно попросила девушка и сделала вид, что не заметила, как Пенелопа закатила глаза за толстыми стеклами очков.

Колдунья снова занесла карандаш над листом с надписью «Список продуктов», жизнерадостно отпечатанной сверху синими чернилами. Бумага уже была расчерчена на десятки квадратиков, в каждом из которых теснились диаграммы, какие-то загадочные слова и даже уравнения. Джейн могла поклясться, что встречала одно из них в курсе продвинутой физики. Впрочем, это не сильно ей помогло…

– Линия. Проходит. Вот. Так.

Короткие обрывистые фразы сопровождались резкими движениями карандашом. Увы, сколько Джейн ни вглядывалась в рисунок, смысл его оставался туманным.

– Может, я просто помедитирую? – с надеждой предложила она.

Слышала бы меня Ди!Медитация и медленные, связанные с концентрацией области магии всегда были слабым местом Джейн и казались ей невозможно скучными. Но лучше уж медитировать, чем терпеть, как тебя снова и снова тычут носом в собственную никчемность. К тому же Джейн неоднократно убеждалась: чем лучше у нее с нервами, тем легче ей сладить со своей силой.

– Это и есть медитация! – вскипела Пенелопа, стукнув карандашом по рисунку. Грифель не выдержал такого напора и отломился. Колдунья воззрилась на него с искренним удивлением.

– С моей головой сейчас случится то же самое, – призналась Джейн, выразительно поднимая брови.

– Ладно, – буркнула Пенелопа и, тяжело вздохнув, воткнула карандаш в растрепанный пучок на затылке. – Тогда вернемся к агату. Скажи, что ты чувствуешь.

Она протянула Джейн тонкий каменный спил. Шершавые края отливали серебром, который затем переходил в полуночную синеву, бледнел до ясно-голубого и к центру выцветал до абсолютной белизны. Толстый ноготь Пенелопы указывал как раз на синий участок, чей цвет живо напомнил Джейн о серьгах, подаренных Малкольмом в честь трех месяцев отношений. Из-за ее светлой кожи и волос камни в них казались почти черными…

Джейн уставилась на камень и честно попыталась к нему обратиться. Но мысли ее по-прежнему утекали куда-то в сторону, и голова упорно отказывалась сосредоточиваться на задаче.

Интересно, куда Линн дела те сережки? И остальные вещи, которые пришлось у нее оставить…Убегая из комнаты, которую она делила с Малкольмом, Джейн успела схватить только дорожную сумку и накинуть пальто поверх свадебного платья. Кажется, с тех пор я только и делаю, что теряю пожитки…

– Очень одиноко, – прошептала она и лишь затем поняла, что произнесла это вслух.

В глазах Пенелопы, чей цвет перекликался с переливами камня, промелькнуло одобрение.

– А здесь?

«Правильно, зачем хвалить учеников?» – недовольно подумала Джейн. Впрочем, она понимала, что сюсюкаться с ней никто не будет. Перед Пенелопой стояла конкретная задача: подготовить ее к встрече с Аннетт. На этот раз колдунья ткнула в дымчатую точку на краю камня; цветом она напоминала бомбы Ли – Джейн на всякий случай положила в сумку четыре штуки.

– Верность, – ответила она, даже не усомнившись в своей правоте. – Неожиданный, но преданный союзник.

Луч солнца пронзил густую облачную пелену, нависшую над стеклянной крышей оранжереи, и упал точно на камень, который лежал между ведьмами. У Джейн забилось сердце.

– Смотри, как радуется, – заметила Пенелопа, и глаза за стеклами очков лукаво блеснули. – Профаны думают, что кристаллы лишь помогают сконцентрировать магическую силу, но эти камни себе на уме. Как и у каждой сущности в мире, у них есть свои чувства и намерения. Можно сказать, душа.

– То есть мы можем с ними разговаривать и отдавать приказы? – с любопытством спросила Джейн и тут же поняла, что сморозила какую-то глупость. Пенелопа сердито поджала губы и вернулась к несчастному листку бумаги.

– Сегодня ты возьмешь с собой яшму.

Женщина прочистила горло и положила перед Джейн кроваво-красный камень с туманными прожилками и одинокой белой полосой по краю. На девушке уже были сережки с яшмами поменьше, а Эмер подобрала для нее серебряный браслет-цепочку с необработанными камнями, похожими на осколки кирпича.

Джейн с нетерпением уставилась на яшму, ожидая, когда же она с ней заговорит. «Кровь и кирпич, – подумала она. – И черный дым, пронзенный молнией». Но то были образы, рожденные ее воображением, а не камнем. Возможно, он просто отразил ее страхи?

– Сейчас чаще используют желтую яшму, – заметила Пенелопа. – В наши дни мало кто ввязывается в настоящие сражения.

Акцент колдуньи снова усилился. Теперь Джейн приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова наставницы.

– Желтый годится для повседневных битв, красный – для истинных. Надевай красную яшму, если собираешься строить пирамиды или прорубаться с мечом сквозь полчища врагов. Ты возьмешь с собой этот камень – и все остальные, которые успеет найти мальчик.

«Кровь и кирпич», – снова со странной убежденностью подумала Джейн. Вряд ли Харрис обрадуется, когда его заставят перерывать дом в поисках яшмы. Впрочем, он, наверное, привык делать за ведьм грязную работу. Магические семьи никогда не были склонны к патриархату. Джейн вдохнула – и резко выдохнула.

– Я поняла. Если хочешь, можем вернуться к кругу.

Пенелопа кивнула. Многострадальный листок снова был извлечен на свет.

– Яшма расширяет силовые каналы, проходящие через нижнюю половину тела. Это материя земли. Дух камня тоже принадлежит земле, так что равновесие нарушается. Твоя задача – обеспечить силу в верхних каналах и сбалансировать магию. Представь, что ты катаешься на ярмарочной карусели с поднятыми руками.

Джейн нахмурилась. Она надеялась, что прорыв в понимании камней сделает эту часть более… прозрачной, но ничего подобного не произошло.

– То есть линия, замкнутая в круг – это карусель? – с надеждой переспросила она, пытаясь подстроить свой словарь под загадочные метафоры Пенелопы. – Как колесо обозрения?

Колдунья негодующе фыркнула.

– Ты меня вообще не слушаешь! Какое колесо обозрения? Если я говорю про «круг», не нужно думать, что речь идет о чем-то круглом. По-твоему, магия – это геометрия?

– Нет, конечно, – заверила ее Джейн, хотя не могла с уверенностью сказать, сколько в ее словах искренности, а сколько сарказма. – Это круг, только он не круглый.

– То-то же, – проворчала Пенелопа, подозрительно поглядывая на ученицу. – Готова работать или опять придуриваешься?

– Придуриваюсь, – призналась девушка. – Расскажите о моей прабабке. Вы говорили, что ее звали Адити, и вроде бы она была чересчур совестливая.

– Да? – как только речь зашла о чем-то действительно интересном, глаза старшей ведьмы затуманились. – Ну что ж… В те времена, когда не было законных судов и полиции, и люди не задумывались про ад и вечные муки, никто не утруждал себя добропорядочным поведением. Или почти никто.

– Хасина, – сообразила Джейн, хотя имя напрашивалось само собой.

К счастью, погруженная в воспоминания Пенелопа не стала сердиться, что ее перебили.

– Поначалу она хотела жить вечно, поскольку думала, будто последняя из оставшихся сестер унаследует всю силу их матери. В то время они не знали, что магия – это воздух, земля и огонь в сердце человека. Когда плоть ведьмы перестает ее удерживать, она возвращается в стихию, чтобы возродиться в новой ведьме. Сейчас нас стало меньше, и в воздухе разлито больше магии. Ты пропускаешь ее, подобно струне, через голову, потом горло и рот – и наконец возвращаешь земле, где она снова становится воздухом.

Пенелопа с надеждой подняла подведенную черным карандашом бровь, но Джейн, которая по-прежнему ничего не понимала, упрямо замотала головой.

– Адити.

Колдунья вздохнула.

– Когда у Амбики появились внучки, до Хасины начало доходить, что она неверно истолковала природу колдовского дара. Дочери ведьм были столь же сильны, как и матери, но сами матери при этом не становились слабее. Магию Амбики с трудом удерживали семь могучих сосудов, хотя не исключено, что за ее плечами стоял истинный хозяин силы, которую Амбика только объявила своей. Так или иначе, внучки Амбики тоже были ведьмами, и Хасина поняла, что чем больше их будет, тем меньше магии достанется ей. Она имела право только на свое наследие. Но не собиралась этим ограничиваться.

– И пошла на убийство.

Джейн внутренне содрогнулась, ведь жертвой Хасины стала не просто ведьма, но ее ближайшая родственница – других обладательниц силы в то время просто не было.

– Йоти, – Пенелопа взяла яшму и принялась задумчиво перекладывать ее из ладони в ладонь. Глаза ее не отрывались от поверхности камня, но мысли блуждали в далеком прошлом. Эмер как-то предположила, что Йоти приходится общим предком Пенелопе и Далкеску. Наверное, она принимает это близко к сердцу, ведь мертвые для нее столь же реальны, как и живые… И старые преступления причиняют боль, несмотря на разделяющие их века.Впрочем, Джейн понимала, что такие мысли лучше держать при себе.

– Йоти всегда была беспокойной душой, и поначалу многие думали, что она сама накликала беду. Но поползли слухи, люди начали что-то подозревать, и в конце концов Сумитра провела ритуал, который позволил ей войти в землю мертвых. Там она нашла сестру – и Хасина поняла, что таиться дальше нет смысла. Амунет охотно к ней присоединилась: она всегда радовалась возможности заполучить что-то, чего нет у других. Но когда она обнаружила, что сил у Хасины не больше, чем у остальных, они поссорились.

– Погоди, – перебила ее Джейн. – Что значит не больше, чем у остальных? Она же убила ведьму!

– Да, но за всю историю Йоти была лишь второй умершей ведьмой, так что ее сила растворилась в воздухе, и Хасина осталась с носом. И только после битвы с Амунет она вспомнила, как ее мать вдохнула свое наследие в семь серебряных кинжалов, один из которых Хасина всегда держала при себе. Этим кинжалом она ударила Амунет, а затем прижала лезвие к ее губам, чтобы поймать последнее дыхание сестры.

– Так ведьмы научились красть силу друг у друга, – медленно заключила Джейн. Насколько проще стала бы ее жизнь, если бы дочери Амбики унесли это страшное знание с собой в могилу…

– Именно. Хасина, конечно, всех превзошла, но не думай, что ее сестры были невинными овечками. Первое, что они сделали после смерти Амунет – это взяли дочь Хасины в заложники. Они хотели заманить ее в ловушку и убить. Но твоя Адити выступила против сестер. Она сказала, что магия лишь недавно пришла в этот мир, и еще не все научились обращаться с ней мудро. Адити хотела, чтобы Хасине дали шанс исправиться. Три дня она убеждала сестер, и наконец они отправили Хасине послание, в котором говорилось, что если она не вернет похищенную силу и не отправится в ссылку, ее дочери перережут горло.

Джейн вздохнула – сценарий казался до боли знакомым.

– Но у них ничего не получилось?

Пенелопа фыркнула:

– Естественно! Будешь слишком совестливой, Блонди, и все, кого ты любишь, погибнут, крича от боли.

Ди даже вскрикнуть не успела. И бабушка тоже. Интересно, а родители? И Катрин…

– Я должна разорвать этот круг. Пора покончить с наследием Адити, – твердо сказала девушка. Собственные слова показались ей достаточно весомыми, но Пенелопа лишь рассмеялась в ответ.

– Этот «круг» разрывали уже сотни раз. Думаешь, если приходишься кому-то родственником, можешь считать себя этим человеком? В наших семьях хватает хороших и плохих ведьм. И только Хасина ничуть не изменилась. В конце концов, все мы – потомки одного человека. В тебе столько же от Адити, сколько от Амбики. И во мне. Мы – ее плоть и кость.

– Плоть и кровь, – рассеянно поправила наставницу Джейн, вспоминая недавние слова Малкольма. Потом заметила недовольный взгляд Пенелопы и покраснела. – Но так тоже можно говорить, просто есть устойчивое выражение.

Последовало напряженное молчание; две фразы крутились у Джейн в голове все быстрее и быстрее, пока не рассыпались на ничего не значащие буквы. Плоть и кровь. Плоть и кость.

– Займемся кругом, – вернула ее на землю Пенелопа. Слова Джейн явно задели старшую ведьму, но теперь это мало волновало девушку.

– Нет, – возразила она, чувствуя, как колотится сердце. Может ли магия проникнуть через лазейку? «Конечно! – шепнула собственная магия Джейн. – Чары – всего лишь форма, а сила остается силой. Главное – ею владеть».

Пенелопа вскинула голову. Глаза за толстыми стеклами очков превратились в синие ледышки. Но женщина видела, что с ее ученицей что-то происходит, и молчала.

– Соберите всех на кухне, – наконец решилась Джейн. – И начинайте готовиться. Будем проводить ритуал.

 

Глава 28

Джейн насчитала шесть пар обращенных на нее глаз и глубоко вздохнула, пытаясь отыскать в душе хоть тень страха. Но ее переполняла только абсолютная, леденящая уверенность. Монтегю выстроились вдоль кухонной стойки, словно маленькая армия. Пенелопа замерла между ними и Джейн, не сводя с ученицы внимательного взгляда.

– Мы воскресим мертвеца, – без предисловий начала девушка, стараясь не думать, что означает разнообразная гамма эмоций на лицах союзников. – Мы вызовем Амбику, и она заберет свою дочь в страну мертвых, где ее давно заждались.

По кухне пробежал шепоток. Ни одного открытого протеста не прозвучало, но скепсис друзей был очевиден и без этого.

– У нас не получится, – наконец произнесла Мейв так тихо, что Джейн догадалась – подруга опасается за ее рассудок. – Ты же знаешь, для этого нужны ее вещи или люди, которые…

– Я знаю, – взгляд Пенелопы стал еще тяжелее, и Джейн предпочла сосредоточиться на остальных союзниках. – Эмер, я полагаю, все необходимое для ритуала у вас уже есть? И у нас еще осталась пара часов. Думаю, мы можем воспользоваться оранжереей. Если сдвинуть мебель к углам, в центре можно устроить отличный Круг, – и девушка смерила Харриса взглядом таким пристальным, что парень вздрогнул. – Это и тебя касается. Мне понадобится вся ваша энергия. Амбика пролежала в земле слишком долго. Нам в любом случае придется попотеть, чтобы ее вызвать – каким бы ее наследием мы ни владели.

– Но у нас нет никакого, – прохныкала Ли. На секунду Джейн показалось, что девочка сейчас топнет ногой – но та сдержалась. – Нельзя вот так запросто исключить главный компонент ритуала!

– Джейн, послушай, – примирительно начала ее мать. – Я буду счастлива помочь тебе в любом начинании, но без костей мы не сможем вызвать даже тень Амбики. А она не сможет дать нам совет – мы ее просто не услышим. Мне больно видеть, как ты возлагаешь последние надежды на сеанс, который даже невозможно провести. Нужен более реальный вариант.

– Этот вариант достаточно реален, – спокойно возразила Джейн, – и я говорю не о спиритическом сеансе. Эмер как-то сказала, что при наличии костей настоящий профессионал – такой, как Пенелопа – может вызвать к жизни почти полноценную личность. Бесплотный дух нам не поможет. Значит, будем воскрешать саму Амбику.

Харрис поджал губы и уставился в пол. Впрочем, ему не было нужды высказывать свои опасения, чтобы Джейн поняла: он подозревает худшее. Наверняка он решил, что она тронулась умом под давлением обстоятельств – или задумала какую-то сложную интригу, чтобы в последний момент улизнуть от встречи с Аннетт. Девушка понимала, что пока ее объяснения звучат на редкость бессвязно, но одна мысль о том, чтобы перейти к деталям, в буквальном смысле вызывала у нее тошноту.

– При наличии костей, – медленно повторила Пенелопа голосом, который наводил на мысли о ледяных ветрах во французских высокогорьях. – Если ты достаточно сильна, то можешь сделать почти что угодно. Но ты не всемогуща, Блонди.

Джейн глубоко вздохнула. Она вплотную приблизилась к самой неприятной части и понимала, что с каждой минутой промедления ей будет становиться только труднее. Девушка подняла руку и сомкнула пальцы на рукоятке восьмидюймового кухонного ножа. Помнится, Ди орудовала такими особенно виртуозно. В деревянном чехле нож выглядел громоздким, почти неуклюжим, но Джейн знала, насколько острый он в действительности.

– Пенелопа чрезвычайно любезно напомнила мне, что все мы – часть тени, которую отбросила на мир Амбика. Мы – часть нее, а она – часть нас. Мы… – и девушка вытащила нож, – ее плоть и кость.

Мейв рванулась вперед, налетела на Ли, и на краю стойки образовалась куча-мала. Джейн воспользовалась этим замешательством, чтобы тщательно пристроить левую ладонь на прохладной гранитной столешнице. Большой, указательный, кольцо, безымянный, мизинец. У нее был всего один вариант, который позволял не искалечить руку – и тем лишить ее маневренности в бою с Аннетт. К тому же девушка чувствовала, что если будет выбирать слишком долго, у нее сдадут нервы. Последовала металлическая вспышка, и по кухне прокатился слаженный вопль, причем Джейн была уверена, что в этом хоре ее голоса нет. Когда она отшатнулась от стола, окровавленный нож и один из пальцев – а точнее, указательный палец левой руки – остались на граните.

Руку окатило холодом, но это даже отдаленно не напоминало онемение – скорее крайнюю стадию обморожения, когда в голую кожу впиваются тысячи злых игл. Затем пришел жар, и перед глазами Джейн заплясали черные точки. Она покачнулась, и рыжие волосы слились с алыми брызгами. Но она не могла упасть; нет, не сейчас.

Раз, два, три, четыре. Четыре пальца, четыре стены, четыре угла. Четыре, три, два, один.Туман перед глазами рассеялся, Джейн сосчитала вдохи – от одного до четырех и обратно – и изо всех сил сжала зубы, чтобы не расплакаться. Когда ей наконец удалось выпрямиться и осознать происходящее, Мейв уже прижимала к ее руке багровое кухонное полотенце.

Джейн потянулась к столу и осторожно подняла палец, стараясь особо к нему не приглядываться. Девушке удалось чисто отрубить его почти над самым основанием, и теперь отвратительный чехол из кожи и мяса заключал целых три фаланги бесценной кости.

– Харрис, – прохрипела она, и суета вокруг стола мгновенно замерла.

Теперь на нее были обращены только пять пар глаз – Мейв в отчаянии хлопотала над изувеченной рукой, – и лица союзников были заметно бледнее, чем несколько минут назад. Даже Пенелопа казалась потрясенной: толстые мозолистые пальцы нервно сжимали массивное ожерелье, словно то могло защитить ее от внезапного безумия Джейн.

Стараясь не выдать ни малейшего признака дурноты, девушка бросила палец Харрису так небрежно, словно это был обычный брелок. Тот побледнел еще сильнее, но, к его чести, поймал страшный подарок в воздухе.

– Вывари его, – приказала Джейн голосом, который лишь отдаленно напоминал ее обычный. – До костей. Я не хочу на это смотреть. Пенелопа, объясни Эмер, что нужно для ритуала. А остальные… двигайтесь. Шевелите ногами, черт возьми.

И девушка мягко забрала у Мейв полотенце, чтобы та поняла: эти указания в полной мере относятся и к ней. Ткань была теплой и немного липкой, и Джейн почувствовала, как в горле снова скапливается желчь. Но выбора не было, так что она просто прижала полотенце к руке и зажмурилась, пока шестеро ее союзников рассыпались по дому в поисках необходимых ингредиентов. Им предстояло воскресить мертвеца.

 

Глава 29

Едва переступив порог особняка, Джейн поняла, что Аннетт подготовила его к битве. В доверху покрытом золотом и мрамором фойе не было ни души, а лифт уже стоял открытым, чего на памяти девушки не случалось ни разу. Аннетт не попыталась убить ее ни на улице, ни в вестибюле, и Джейн поняла, что сейчас тело контролирует Хасина. Разумеется, ее страсть к церемониям и красивым жестам требовала настоящего сражения.

Девушка шагнула в лифт, и створки бесшумно сомкнулись у нее за спиной. В конечностях нарастал странный зуд, не похожий на обычное покалывание магии в крови. В левой руке его дополняла болезненная пульсация, которую не смогли унять даже выдающиеся целительные таланты Ли. «Амбика», – подумала Джейн, покачиваясь на носках, но дело, разумеется, было не только в ней. Пенелопа предупредила, что, несмотря на их объединенные усилия и кости Джейн, они не смогут воскресить свою прародительницу надолго. Если Амбика вернется к вечному сну слишком рано, их затея провалится – но по этой же причине Джейн рисковала опоздать с ее вызовом. Девушка сжала массивный серебряный амулет, выданный ей на прощание Пенелопой, и погладила странный темный камень в центре. Лифт плавно отсчитывал этажи.

Когда его двери открылись снова, Джейн ничуть не удивилась, увидев закопченный пол и обугленные окна атриума. В дальнем конце зала – там, где несколькими днями раньше стояла Линн – возвышался силуэт Аннетт, причудливо освещенный уличными фонарями снизу и полной луной сверху. Девушка была одета в винтажный белый костюм Chanel; собранные на затылке локоны оставляли спереди лишь несколько вьющихся прядей. Перед ней нервно выхаживала другая, более громоздкая тень. Джейн присмотрелась – все те же сальные волосы и одутловатое лицо, на котором навсегда застыло выражение замешательства и обиды. Разумеется, это мог быть только Чарльз.

Джейн шагнула вперед, оборачиваясь в магию, точно в саван – и вдруг заметила третью фигуру у окна, где провела последние минуты своей жизни Ди. Магия девушки рвалась в бой с такой силой, что стоило ей пожелать рассмотреть этого человека получше, как атриум затопило прохладное белое сияние без видимого источника. То, что увидела в его свете Джейн, заставило ее сердце пропустить удар.

Вся семья в сборе.У дальнего окна был распят старший из братьев Доранов – бесчувственный, накрепко привязанный к раме какими-то светящимися зелеными нитями.

Конечно, он не мог уйти просто так.Отказавшись от помощи Малкольма, Джейн обрекла его на одиночное, совершенно безнадежное покушение. И, судя по всему, эта попытка обошлась ему недешево. Рот и один глаз заплыли, превратив лицо в гротескную маску, и Джейн содрогнулась при мысли о пытках, через которые пришлось пройти мужчине. Из-за своего отчаянного нападения он оказался в самой гуще отвратительной битвы. Джейн впилась ногтями в ладонь. «Я все исправлю, – пообещала она мысленно, надеясь, что магия каким-то чудом донесет эти слова до Малкольма. – Просто потерпи, и я отправлю эту суку туда, где она никогда не сможет причинить тебе боль».

– Полагаю, нам не следует вмешивать в свои дела посторонних, – громко заявила она, указывая на братьев. При звуках ее голоса Малкольм слабо пошевелился, а Чарльз сделал неуверенное движение ей навстречу. – Им здесь не место.

– Именно это я и сказала, – отрезала Аннетт, сжимая и разжимая кулаки так яростно, что Джейн задумалась, осознает ли она этот жест. – Я велела тебе приходить в одиночку.

Девушка поджала губы, чувствуя, как пульсирует амулет на груди.

– И я пришла, – ответила она спокойно. Чисто технически она сказала правду: Амбики с ними еще не было.

Аннетт сделала пару судорожных шагов к ней. Теперь Джейн явственно различала злобу, исказившую некогда миловидное лицо.

– Тогда что, – почти провизжала она, – делает здесь он?

И она вытянула руку в сторону брата, нацелив ноготь прямо ему на сердце. Джейн набрала воздуха, чтобы объяснить ошибку – она даже не подозревала о планах Малкольма и, разумеется, остановила бы его, если б могла, но прежде чем она успела произнести хоть слово, Аннетт коротко дернула ногтем взад-вперед. Из свежих ран на груди и горле Малкольма хлынула кровь, и слова Джейн умерли нерожденными.

Мужчина очнулся, и на одну краткую, леденящую секунду их взгляды встретились.

– Джейн, – выдавил он, и опухшие губы дрогнули в улыбке, прежде чем темные глаза закрылись снова – на этот раз навсегда.

Нет!Ей хотелось заорать, броситься на тело Малкольма и оплакивать его днями. Но он уже ушел; Джейн почти видела, как покидает его жизнь. Внезапно что-то блеснуло в призрачном свете атриума – не более чем белая искра. Она скользнула по обмякшему телу мужчины, метнулась к разбитой оконной раме и исчезла в ночном воздухе. Мысленно Джейн корчилась от боли, ярости и чувства вины – но это зрелище наполнило ее изумлением. Неужели так и выглядит душа?

– Ты даже представить не можешь, как утомительна эта мелочность, – презрительно бросила Хасина. Ее голос доносился до девушки, словно со дна колодца. – Любовь, предательство, потеря. Разумеется, они потрясают – примерно первые триста раз. Теперь же все это невыносимо скучно. Но ты… Пожалуй, ты достойна удивления. Непрерывная магическая родословная с одной стороны и чистая магия – с другой. Милая, да ты редкий экземпляр.

– Как и Аннетт, – откликнулась Джейн. Интересно, она все еще здесь? Когда Хасина потеряла самообладание, в ее поведении явно читался почерк младшей Доран, но теперь в темных, похожих на линзы глазах не было и намека на прежнюю хозяйку тела. Она его уже забыла.Джейн бросила взгляд на бездыханного, по-прежнему распростертого на окне Малкольма, но это зрелище было слишком мучительно, и она поспешно отвела глаза.

– Твой ребенок с моей кровью стал бы чудом, – продолжила Хасина. – Наследница Анилы, Адити и моя… Весь мир лег бы к моим ногам, если бы я завладела таким телом.

– Миру лучше без тебя, – Джейн стиснула серебряный амулет и почти взмолилась: «Приди, Амбика. Приди сейчас».

Покалывание в руках и ногах стало нестерпимым. Теперь к нему прибавился странный гул, который заставлял мелко вибрировать пол и сотрясал воздух. Чарльз испуганно отступал к стене, пока не уперся в тело брата. Хасина даже не повернула к нему голову – лишь прошипела: «Убери это», и взмахнула рукой, испаряя сияющие нити, которые удерживали Малкольма в подвешенном состоянии.

Тот мгновенно повалился на пол – Чарльз едва успел подхватить его мясистой рукой. Джейн краем глаза видела, с какой надеждой вглядывается он в изувеченное лицо брата. Мой возлюбленный; его единственный друг.

– Унеси его отсюда, – мягко повторила она, и мутные карие глаза Чарльза в нерешительности остановились на ее лице. – Унеси его из дома и не возвращайся.

Должно быть, Хасина что-то прорычала в ответ: девушка видела, как двигаются ее губы, но шум магии в ушах поглотил последние звуки. По всей видимости, Чарльз тоже не расслышал ее протеста, потому что осторожно подхватил Малкольма на руки и, больше не оборачиваясь, зашаркал к открытому лифту.

«Торопись, – мысленно шепнула Джейн ему вслед. – Что-то надвигается».

Похоже, Аннетт тоже наконец это заметила. Джейн почти не удивилась, когда обугленный паркет расцвел языками пламени, и те стремительно поползли к ней, исходя нестерпимым жаром. Как ни странно, все они гасли, даже не добравшись до границы ее магического щита – словно прохладный свет, затопивший атриум, переместил противников на дно сияющего озера.

Джейн на мгновение прикрыла глаза, а когда взглянула на Аннетт снова, та была не одна. Внутри нее – и при этом выходя за границы ее тела – виднелся силуэт другой женщины. Магический свет не позволял разглядеть ее как следует, а сама она, строго говоря, была невидима, но Джейн все-таки удалось различить длинный плоский нос, высокие горделивые скулы и водопад жестких черных волос. Хасина.

Темные глаза Аннетт расширились от страха, и Джейн поняла, что сущность, до этого незримо дремавшая в ее костях, тоже стала видимой.

– Амбика, – шепнула она, чувствуя, как ее собственная магия сливается с немыслимой силой прародительницы, – прошу тебя. Забери свою дочь домой.

И ответ пришел – не словами, но гулом, который наполнил каждую частицу ее тела. Присутствие Хасины в этой реальности была ошибкой, глубинным сбоем, трещиной на ткани мироздания. Ей не было места в этом мире. Девушка почувствовала, как ее наполняет бескрайняя, невозмутимая уверенность: Амбика тоже понимала, что Хасине давно пора умереть.

На этот раз Аннетт направила всю огненную мощь в пол, и в сторону Джейн полетели острые, как нож, осколки пылающего паркета. Девушка наклонилась и метнулась к витражным окнам. Языки пламени преследовали ее по пятам, но она больше не боялась ожогов.

– Какого черта ты задумала? – донесся до нее крик Аннетт, и Джейн явственно различила в нем два голоса, слитые в один.

Девушка бездумно швырнула в ответ сгусток магии, даже не потрудившись придать ей четкую форму – помнится, Ди называла такую энергию «сырой». Но стоило той отделиться от хозяйки, как призрачные пальцы Амбики преобразовали ее в реку потрескивающего электричества, мощного настолько, что волосы на руках у Джейн встали дыбом. Хасина заслонилась от него щитом темноты, который всосал этот поток сверхъестественного света, словно черная дыра. И все-таки Джейн испытала мрачное удовлетворение, увидев, как некогда аккуратные кудри Аннетт превращаются в тусклые, безвольно обвисшие по сторонам лица колтуны.

– Тебе здесь не место, – спокойно сказала она тени, которая на голову возвышалась над младшей Доран. – Мы все это знаем – ты, я и женщина, которая дала тебе жизнь и силу. Возможно, твои потомки хотят, чтобы ты осталась, но остальные требуют, чтобы ты ушла.

Между ладоней Хасины разгорелось жаркое сияние, и Джейн поняла, что переговоры окончены. Следующие несколько минут она только и делала, что отбивала атаки противницы и ожесточенно возвращала ей магические удары. Неожиданно из земли вынырнули призрачные змеи, и ураганный порыв ветра швырнул Аннетт на окно у нее за спиной. Та испустила долгий стон, и по витражному стеклу разбежалась паутина трещин. Не прошло и секунды, как магия Амбики хлынула через яшму, припрятанную в потайном кармане платья Джейн. Девушку сотрясла дрожь такая яростная, что она испугалась, будто сейчас потеряет сознание. Но затем вибрация покинула ее тело, охватила пол, потолок, стены – и все до единого окна со звоном вылетели наружу. Аннетт отбросило на пол силой взрыва, но не успела она подняться, как призрачная рука Хасины начала вытягиваться в сторону Джейн – чудовищная плеть в холодном ночном воздухе. Девушка инстинктивно пригнулась, и вовремя: там, где мгновением раньше была ее голова, просвистела туча зазубренных осколков.

– Моя мать пролежала в земле слишком долго, – прошипела Хасина, и стекла, замерев на лету, рванулись обратно. – За это время я выучила пару трюков.

Несколько осколков жадно впились в руку и плечо Джейн, и она второй раз за день почувствовала, как кожу окатывает багровым жаром. «Надо немедленно замочить платье», – нелепо подумала она. Стекло осыпалось на пол, и девушка пошатнулась на хрустящем паркете, силясь удержать равновесие. В наступившей тишине шепот Амбики был подобен грому. Джейн не могла разобрать слова – язык, на котором говорила ее прародительница, умер тысячи лет назад. Однако замелькавшие в голове картинки безошибочно подсказали ей последовательность действий, и Джейн прижала ладони к закопченному полу, стараясь не смотреть на отрубленный палец и направляя всю доступную магию через остальные девять.

По паркету пошли волны зыби, словно дерево обратилось в воду. Где-то над головой у Джейн Амбика отбивала атаки Хасины; девушка не видела, к каким чарам прибегает ее противница, но явственно ощущала запах опаленных волос. Наконец рябь добралась до Аннетт, и та начала стремительно увязать в полу, будто в трясине, пока не провалилась по грудь. Амбика скомандовала Джейн отнять руки от паркета, и тот немедленно затвердел, приняв обычный вид.

Аннетт оказалась в ловушке, со всех сторон стиснутая обугленным деревом. Руки младшей Доран были прижаты к бокам, и над полом виднелись только плечи и голова. «Вот оно что», – с отстраненным удивлением подумала Джейн, поднимаясь на шаткие ноги и прижимая ладонь к изрезанному предплечью. В следующую секунду в ушах зашумел предупреждающий шепот Амбики, но это было излишне: весь дом задрожал, как при землетрясении.

Глаза Аннетт расширились и превратились в два круглых колодца ужаса. Джейн попыталась свить магическую сеть или цепь вроде той, которой Хасина приковала Малкольма, но девушка не знала в точности, как она должна работать, и воля Амбики мягко перенаправила ее энергию на другую цель, которую Джейн не поняла вовсе. Пол вокруг Аннетт пошел трещинами, словно замерзший пруд на исходе зимы. Сила Джейн вырвалась из-под контроля и теперь живым ураганом металась по атриуму, сотрясая разбитые окна и швыряя в лицо Аннетт давно развившиеся кудри. Неожиданно полные губы плененной ведьмы изогнулись в самодовольной улыбке, и еще через мгновение она пропала.

Джейн не удержалась от разочарованного вопля. Посреди атриума, где еще недавно виднелась растрепанная голова Аннетт, красовалась только неровная дыра. Но Амбика, по всей видимости, подозревала такую возможность – и Джейн послушно воздела руки к небу, призывая Стража Западной башни даровать ей силу своей стихии. Внезапно в дыру хлынула вода; сперва это был тонкий ручеек, затем стремительная река и наконец – яростный водопад, сметающий все на своем пути. Пролом скрылся в бурлящей воронке, и в комнату этажом ниже обрушились тонны, потоки, бездны воды.

Джейн ощутила нетерпеливое покалывание в шее и догадалась, что Амбика ждет, когда волна вынесет противницу обратно. Однако дыра заглатывала все новые потоки, а Аннетт по-прежнему не было видно. «Не сработало, – поняла девушка. – Хасина как-то смогла улизнуть».

Черная заплатка неба за окном дрогнула и начала расплываться. Теперь Джейн приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы удержаться на ногах. Она стояла в разрушенном атриуме, в наивысшей точке громоздкого особняка, где-то над головой у одержимой разъяренной ведьмы – не самый приятный расклад. Дом ходил ходуном, так что вариант с лифтом отпадал. Девушка направилась к двери, ведущей на служебную лестницу, но не успела сделать и пары шагов, как пол перекосился под немыслимым углом, словно палуба корабля при качке. Джейн тяжело упала на колени. Дыра, в которую провалилась Аннетт, расширилась, и к девушке поползла трещина – словно указующий палец непроглядной темноты. Джейн на мгновение оцепенела, обуреваемая противоположными желаниями: ее собственные инстинкты подсказывали перегруппироваться и откатиться в сторону, тогда как Амбика молчаливо советовала подняться на ноги и бежать. Девушка засомневалась; в эту же секунду пол разошелся окончательно, и она рухнула вниз.

Темнота несколько раз стремительно сменилась смазанными огнями, и Джейн с размаху приземлилась на груду обугленной щепы, которая усеивала некогда роскошную кровать. Вокруг стоял едкий туман из пыли и копоти, и как девушка ни крутила головой, ей не удавалось разглядеть за его завесой Аннетт. По крайней мере, тут сухо.У Джейн не было ни одного разумного объяснения, куда подевалась вода, но сейчас ее больше занимали другие вопросы, а еще – нарастающая боль в спине.

Внезапно четыре края кровати одновременно вспыхнули, и деревянные обломки превратились в растопку. За высокими языками пламени Джейн разглядела лицо Хасины – но Аннетт с ней не было. Как такое возможно?Девушка метнула в противницу ручеек потрескивающего электричества, но та даже не обратила на него внимания. В следующую секунду на спину Джейн обрушилось что-то большое и тяжелое, и она повалилась лицом на кровать, чувствуя, как оплавляются кончики разметавшихся волос.

Хасина стояла перед ней, наконец сообразила девушка, а Аннетт – заней.

Джейн торопливо перекатилась на спину и собрала остатки магии в щит. Амбика развернулась в другую сторону, к своей заблудшей дочери, и Джейн показалось, что ей выкручивают конечности. Аннетт уже ждала ее со сломанной половицей в руках. В глазах младшей Доран читалась странная, пугающая пустота.

– Ты ее забрала, – потрясенно выдохнула она. Грудь Аннетт тяжело поднималась и опускалась под запачканным белым пиджаком. – Мою семью, мое наследие. Хасина была для меня всем. Как ты посмела ее отобрать?!

Джейн машинально сунула руку за пазуху и нащупала испещренный рунами атаме. Девушка ухватила его, и кинжал охотно рассек сухой пыльный воздух, словно только этого и ждал. В отполированном до зеркального блеска лезвии мелькнули расплывчатые силуэты призраков и огни занимающегося пожара.

Пол снова сотрясла дрожь, и девушки одновременно обернулись к теням, которые боролись в дальнем углу кровати. Лица ведьм утратили всякое человеческое подобие. Теперь они клубились друг против друга, словно два урагана – взаимопроникая, переплетаясь и теряя последние черты, пока Джейн окончательно не запуталась, где кто.

Внезапно за спиной девушки послышался судорожный вздох. Она обернулась как раз вовремя: Аннетт наконец заметила атаме Линн, подняла обугленную половицу и теперь кралась к Джейн, не сводя глаз с вибрирующего лезвия.

– Это мое, – хрипло предостерегла она.

– Нет, мое, – холодно возразила Джейн. Судя по дрожащему голосу Аннетт, они были истощены в равной мере, но девушка не имела права обнаружить слабость. Только не сейчас. – Я выиграла его честно.

Лицо Аннетт исказилось яростью, и она бросилась на противницу, метя в руку с атаме. Заостренные ногти рассекли воздух, оставляя за собой четыре пламенеющих следа, и Джейн перекатилась на другой бок, силясь защитить хотя бы израненное предплечье. Когда она снова обернулась к Аннетт, ее переполняла ненависть такая лютая, какой она не испытывала никогда в жизни. Она разрасталась и пылала, словно огонь Аннетт. Джейн так отчаянно пыталась ее спасти, так стремилась разглядеть за омертвелым фасадом проблеск живой разумной души. Но ее там не было. Эта дрянь хотелабыть одержимой тысячелетним демоном, а еще она убила Малкольма. Хватит. Довольно вторых шансов.Джейн шепнула гортанное слово, которое прочла в памяти Амбики, и мысленно направила в него всю оставшуюся силу. Заклинание преломило магию, будто призма, и разделило ее на множество сверкающих потоков, которые, тем не менее, оставались частью целого. Некоторые из них устремились вверх, другие просочились сквозь пол, заставляя дом сотрясаться еще сильнее. Но большая часть обвила Аннетт искрящимся коконом. Руки ведьмы оказались прижаты к бокам, а бесполезная теперь магия – замурована под кожей.

По стенам пробежала сеть черных трещин, и Джейн сделала первое, что пришло ей на ум: бросила атаме на пол, сжала пальцы в кулак и со всей силы врезала Аннетт по носу. Голова ведьмы откинулась назад, и некогда белоснежный пиджак оросился алой кровью. Комнату сотряс вопль, который доносился словно со всех сторон одновременно. В следующую секунду Хасина и Амбика исчезли, и то же самое случилось с особняком.

 

Глава 30

Джейн открыла глаза и с изумлением обнаружила, что смотрит на небо. Звезд не было – да и откуда им взяться в мегаполисе, горящем миллионами земных огней? – но прямо над девушкой отчетливо виднелся белый диск луны. Темно-синий квадрат неба был с трех сторон очерчен стенами соседних зданий, которые казались теперь гораздо выше, чем помнилось Джейн. «Я упала, – подумала она неуверенно. – Но откуда?»

Она наугад пошарила по пыльным булыжникам и с неприятным удивлением ощутила отсутствие указательного пальца. На секунду ей вспомнилась досада, с которой она когда-то ощупывала дырки от выпавших молочных зубов. Джейн знала, что вскоре ей предстоит встретиться с другой зияющей дырой, которая будет гораздо более болезненной, но время ее еще не настало, и девушка решительно отодвинула эти мысли в сторону.

Лежа на спине, она видела три стены – две каменные и одну кирпичную, с отделкой из мрамора. С четвертой стороны расстилалось широкое шоссе, разделенное посередине рядом шелестящих кленов. Мимо бесшумно промчалось желтое такси; за ним проследовала пара черных седанов и – через мгновение – грязно-белый грузовик. Без сомнения, это была Парк-авеню. Но куда делся дом, в котором Джейн стояла несколько минут назад?

Девушка уперлась руками в землю и кое-как села, с трудом переводя дыхание и безуспешно пытаясь восстановить картину событий. Воздух вокруг казался затуманенным от пыли и пепла; ветер порой закручивал их в маленькие воронки, и тогда, подсвеченные оранжевыми лучами уличных фонарей, они походили на стайки экзотических рыбок. От шоссе и белой мостовой Джейн отделял минимум этаж. Посмотрев себе под ноги, она поняла, что сидит на груде обломков в добрых десять футов высотой. Что же здесь произошло?

Джейн помотала головой, и воспоминания, беспорядочно мечущиеся в ее сознании, постепенно сложились в цельную мозаику. Мы разрушили дом. Я до сих пор там, просто особняка больше нет.Увиденное скорее напоминало фотографии снесенных зданий. Должно быть, девушку привела в замешательство необычная точка обзора: она смотрела на улицу с огромной груды камня и дерева – вот и все, что осталось от дома 665.

«По крайней мере, ошибка исправлена», – с мрачным удовлетворением подумала Джейн. Латунная табличка с неверным номером погибла вместе с лепным фасадом. Теперь по адресу Парк-авеню, 666 располагалась только внушительная мусорная куча.

Девушка опасливо пошевелила руками и ногами, но, если не считать нескольких синяков, царапин и ожогов, она была невредима. Похоже, больше всего пострадало платье: некогда голубые ирисы едва виднелись на некогда белом шелке. В остальном она не могла отыскать никаких признаков падения с восьмого этажа. Это было чудо – или, что вероятнее, магия.

Джейн покрутила головой, на этот раз внимательнее приглядываясь к обломкам. Нигде не было и намека на доисторических ведьм, и она машинально потянулась к серебряному амулету на груди. Тот был холодным и безжизненным. Какая бы сила ни наполняла его горячей пульсацией, теперь она исчезла безвозвратно. Но девушка шестым чувством знала, что Амбика одержала победу. Да и как иначе? Джейн до сих пор была цела – в отличие от особняка, – и этот факт говорил сам за себя.

Амбика забрала дочь и ушла, а я все еще здесь.Это означало, что где-то под завалами лежит и Аннетт. Джейн еще раз обвела взглядом залитую лунным светом панораму, особенно приглядываясь к выступающим обломкам дерева и гранита, но нигде не было и следа второй ведьмы. «Может, ее раздавило», – неуверенно подумала девушка. Если Аннетт и выжила в землетрясении, не похоже было, что она собирается предъявлять счет за имущественный ущерб. С другой стороны, несмотря на изгнание Хасины, у Джейн оставался могущественный враг – возможно, ничуть не менее опасный. Как бы ей ни хотелось немедленно уйти, самым благоразумным было выяснить судьбу противницы.

Джейн глубоко вздохнула и потянулась к остаткам магии в крови. Разумеется, она была там – девушка слышала ее гул и ощущала едва заметное покалывание, – но нечего было и надеяться, что она поможет хозяйке в поисках. Во время битвы с Аннетт Джейн вкладывала в атаки всю возможную мощь и теперь осталась на мели. «Она вернется, – успокоила себя девушка. – Всегда возвращается».

Джейн поднялась на нетвердые ноги, и каждый дюйм тела мстительно отозвался ноющей болью. Чуть поразмыслив, девушка решила начать с дальней части завала, чтобы никто не смог подкрасться к ней со спины. Однако, не успела она сделать и пары шагов, огромная каменная плита (по всей видимости, фрагмент внутренней стены) опасно накренилась, и нога ухнула в зазор между ней и чем-то, смутно напоминающим останки антикварного шкафа. Джейн зашипела и, с трудом высвободив туфлю, двинулась вперед уже осторожнее.

Через несколько минут она поняла, что по руинам удобнее передвигаться на четвереньках. Прежде чем ступить на очередную плиту или попытаться отодвинуть ее в сторону, девушка аккуратно подталкивала ее ладонью. Некоторые обломки были чересчур тяжелы, но Джейн не собиралась тратить на них остатки магии. Девушка подозревала, что сила ей еще понадобится – когда она обнаружит искомое. Впрочем, пока эти хаотичные зигзагообразные блуждания не приносили видимой пользы.

Ползая по обломкам, Джейн чутко прислушивалась к звукам с улицы – не раздастся ли где крик или топот ног. Но все было тихо. «Как можно не заметить землетрясения?» – озадачилась девушка, отбрасывая в сторону три деревянные ступеньки с по-прежнему прибитыми к ним перилами. Обрушение особняка сопровождалось немыслимым грохотом, который явно должен был привлечь внимание полуночников и разбудить тех, кто спит. Но когда бы Джейн ни оглядывалась на мостовую, она была совершенно пуста – лишь изредка по шоссе проносился запоздалый автомобиль. «Какие-то чары?» – предположила девушка, вспомнив, что их прошлая атака на особняк тоже осталась для прохожих незамеченной. Как бы там ни было, заклинание должно было ослабнуть после исчезновения наложившей его ведьмы. Джейн принялась работать локтями активнее, опять чуть не провалилась в трещину и решила, что будет разбирать завал в обычном темпе.

Неожиданно сзади послышался слабый шум – не более чем скрип или мышиная возня – и девушка замерла на месте. Звук повторился, и она осторожно двинулась ему навстречу.

На несколько метров ушла целая вечность, и Джейн с тревогой задумалась, сколько времени уже ползает по развалинам. Подобравшись к месту, откуда доносился странный шум, она увидела каменную плиту, мимо которой уже проползала, но оставила без внимания, сочтя неподъемной. Камень лежал под небольшим углом, и девушка, упершись руками в верхний край, с трудом перевернула его набок.

Над руинами снова повисло облако пыли. Когда оно рассеялось, Джейн увидела в открывшемся углублении какой-то насыщенно-красный предмет. «У нее был браслет такого цвета, – вспомнила девушка. – В тон туфлям».

Она принялась торопливо отбрасывать мелкие булыжники, пока на свет не показались ноги в прямой юбке. Джейн прикинула на глаз, где должна находиться голова, и перебралась повыше. Судя по всему, Аннетт придавило спинкой кровати. Отвалив ее в сторону, девушка увидела пару перекошенных столбиков из того же гарнитура; вместе они чудом создавали над головой Аннетт защитный купол.

Ведьма открыла темные глаза и тут же поморщилась от ударившего в лицо света.

– Лежать, – скомандовала Джейн.

Глаза Аннетт превратились в щелки, но особого выбора у нее все равно не было. Джейн преувеличенно тщательно смахнула с ее лица щебень и штукатурку, на самом деле лихорадочно размышляя, что делать дальше. Она не могла убить Аннетт вот так, с холодной головой, даже если та более чем этого заслуживала. С другой стороны, оставить ее в живых было верхом идиотизма. Внезапно один из булыжников откатился в сторону, и пальцы Джейн коснулись гладкого теплого металла. Решение пришло мгновенно.

– Не думай, я не собираюсь выкапывать тебя целиком, – буднично заявила она Аннетт. – Возможно, у тебя переломы, и я сделаю только хуже. К тому же ты не вызываешь у меня ни малейшей симпатии. Нет, я позвоню 911, сообщу им твое точное местонахождение и исчезну. Но я уже дважды оставляю тебя в живых, и на этот раз ты сделаешь кое-что взамен.

Джейн стряхнула с атаме последний слой пыли. Зеркальное лезвие алчно блеснуло в лунном свете, и выгравированные на нем письмена словно ожили. Может, это он и есть. Кинжал, в котором Амбика передала силу Хасине – и которым она заколола Амунет.

Аннетт напряженно следила за атаме.

– Дай догадаюсь, – прошептала она, и Джейн поняла, что даже эти два слова стоили ей невероятных усилий.

– Именно, – почти весело кивнула девушка. – Ты прямо сейчас отдашь мне свое последнее дыхание ведьмы, и я заберу этот милый маленький ножик. На этом наши дела будут закончены, – и Джейн направила атаме на горло Аннетт, где явственно билась синеватая жилка. – Конечно, есть и другие варианты, но мне хотелось бы разойтись с миром. Думаю, излишне говорить, что если ты не проявишь благоразумие, я прирежу тебя, как вшивую дворнягу. Здесь и сейчас.

Аннетт колебалась на секунду дольше, чем ожидала Джейн. Наконец она слабо кивнула.

– Подержи его, – прохрипела она и упрямо вскинула квадратную челюсть.

Девушка придвинула лезвие к полным губам Аннетт, та закрыла глаза – и Джейн ощутила тот же напор магии, который помнила по Центральному парку. Но на этот раз она знала, чего ждать, и внимательно прислушивалась к невнятному гулу, с которым вливалась в кинжал плененная сила. Когда последняя вибрация стихла и Аннетт открыла глаза, они горели чистой ненавистью.

– Да-да, ты уже замышляешь месть, – спокойно заметила Джейн, крутя кинжал в пальцах. Теперь она отчетливо слышала его темный шепот – ничейная сила искушала ее, притягивая, словно магнитом. Девушка поднялась на ноги и направила оставшуюся магию в ладонь, которой сжимала атаме. Конечно, это были сущие крохи – но все-таки больше, чем когда она очнулась на развалинах. Должно хватить. – Но для начала послушай, что я тебе скажу. Я не собираюсь прятаться, созывать армию или копить силы в ожидании дня, когда ты явишься по мою душу. Ты умная девочка, а значит, будешь держаться от меня и моих близких подальше. Клянусь, если ты хоть пальцем тронешь тех, кого я люблю – черт возьми, у кого хотя бы есть шанс мне понравиться, – я найду тебя и прикончу. Видишь ли, существует огромная разница между девочкой из хорошей семьи и ведьмой. Сколько бы у тебя ни было денег и связей – твоя настоящаясила потеряна. Навсегда.

Магия Джейн окутала атаме, и он начал стремительно нагреваться. Это Малкольм научил ее, как можно уничтожить заколдованное серебро, и теперь она мысленно сказала ему спасибо. Раскаленное до алого сияния лезвие еще несколько секунд сохраняло форму, а затем провисло посередине, будто не выдержав тяжести заключенной в нем магии. Глянцевый блеск померк, и атаме превратился в струйку жидкой ртути. Она выскользнула из пальцев Джейн и, раскатившись по завалу, бесследно исчезла в трещинах и зазорах. Девушка подняла руку, демонстрируя Аннетт невредимую ладонь, и слегка помахала ей на прощание.

Затем она слезла с груды булыжников и медленно зашагала прочь по улице.

 

Глава 31

Похороны Малкольма Дорана стали событием государственной важности – как и недавние проводы его матери. Даже без свойственной Хасине одержимости приличиями Аннетт сумела известить о церемонии абсолютно всех. В соборе Святого Павла было не протолкнуться, а когда Джейн приехала на кладбище, его до горизонта заполонили черные наряды от-кутюр. Девушка заметила в толпе Мэдисон Эйвери – эффектную брюнетку, бывшую подружку Малкольма. На голове у нее красовалась шляпка, в которой было бы не стыдно появиться и на королевской свадьбе.

Джейн наблюдала за процессией из тени клена, опасаясь, что появление загадочной вдовы Малкольма вызовет у журналистов чересчур большой интерес. Едва узнав о похоронах, девушка решила, что лучше держаться подальше. У нее не было причин сомневаться, что Аннетт восприняла ее угрозы серьезно, но Джейн не хотела лишний раз испытывать их перемирие на прочность. Ей было достаточно находиться здесь, рядом с Малкольмом. Это молчаливое прощание совершенно не требовало становиться героем дня или ввязываться в перепалку с Аннетт.

Девушка машинально сунула руку в сумочку и нащупала гладкий бок спиритической шкатулки. Она надеялась, что близость к останкам Малкольма поможет той лучше сохранить память о нем, однако тепло и любовь, излучаемые артефактом, даже отдаленно не напоминали о мужчине. «Прошло слишком мало времени», – со вздохом поняла Джейн. А с этими чарами совершенно точно не следовало торопиться.

– Это здесь проходят поминки для персон нон грата? – прощебетал знакомый голос над плечом, и девушка чуть не подпрыгнула. – Я принесла икру.

Эльфийское личико и черное платье Мейв выражали глубокую печаль, однако в руке ведьмочка сжимала настоящую плетеную корзинку для пикников. Скорбь Джейн захлестывала ее, подобно мутным водам, и все же она слабо улыбнулась при виде подруги.

– Харрис паркует машину, – добавила Ли, ковыляя по траве на немыслимо высоких каблуках. За ней шли остальные Монтегю.

– Вам было совсем необязательно приходить, – возразила Джейн, чувствуя, как в груди разливается тепло благодарности.

– Большое заблуждение с твоей стороны, – с упреком заметила Шарлотта. В карих глазах читалось искреннее сочувствие. – Моя милая племянница захватила пару бутылок шампанского, и если позволишь, мы почтим память Малкольма вместе с тобой.

Джейн оглянулась на переполненное кладбище: не похоже было, чтобы парад панегириков собирался заканчиваться в ближайший час.

– Думаю, они еще нескоро пойдут обратно, – кивнула она, и Мейв, достав из корзинки зеленую бутылку с этикеткой «Salon 1997», одним тренированным движением вытащила пробку.

Харрис подошел к девушкам и расстелил на траве большой клетчатый плед.

– Мне вчера снилась Ди, – буднично начал он, когда шампанское было разлито в бокалы, и компания разбилась на маленькие группки. Джейн вздрогнула, но ничего не сказала. – Я не… она мне… с тех пор… – Харрис замялся, и девушка инстинктивно положила руку ему на плечо. Он на мгновение накрыл ее своей ладонью и слегка сжал. – Я хочу извиниться. Не помню, что точно она сказала, но разнесла она меня по полной программе. Жаль, я тебя не послушал, когда ты предлагала устроить спиритический сеанс. Возможно, он предотвратил бы эту бессмысленную вражду.

Джейн сочувственно улыбнулась.

– Все случилось так, как должно было. Мне кажется, это правильно, что Ди сама выбрала для нас момент примирения.

Девушка поднесла бокал к губам и вдруг замерла, чувствуя, как пузырьки щекочут кожу. После секундного колебания она вернула его на одеяло нетронутым.

Повисла пауза. Когда Харрис заговорил снова, в его голосе слышалось сомнение.

– Может, это была и не Ди, – наконец признал он. – То есть она была чертовски похожа на Ди, но я так долго злился на Малкольма, тебя и вообще весь мир… Возможно, мое подсознание решило, что с этим пора завязывать.

Джейн задумалась.

– Мне кажется, Ди сейчас обрадовалась бы. И неважно, была это твоя идея или ее.

– Вот и я так думаю, – кивнул парень, и веснушчатое лицо осветила невеселая улыбка. Джейн заметила, что вокруг зеленых глаз прорезались крохотные морщины – следы усталости и боли, но когда он улыбнулся, девушка на мгновение узнала прежнего неунывающего Харриса.

– Я соболезную твоей потере, – тихо закончил он.

– А я соболезную твоей, – эхом откликнулась Джейн и потянулась к нему для мимолетного объятия. Между ними снова проскочила электрическая искра: сила девушки неизменно отзывалась на магию в крови Харриса, но на этот раз ее характер был другим – не влечение, а родственное узнавание. Харрис был частью ее семьи, и их примирение словно положило последний фрагмент в разбитую некогда мозаику.

– Боюсь, для персиков еще рановато, но эти тоже ничего, – и Мейв, устроившись на одеяле рядом с подругой, сунула ей контейнер с фруктовым салатом.

Джейн рассеянно отправила пару кусочков в рот, но даже не заметила вкуса.

– Очень вкусные персики, – легко согласилась она.

Глаза Мейв сузились.

– Но там нетперсиков! – и она со вздохом пристроила голову на плече подруги. – Как ты вообще?

Джейн с минуту вглядывалась в похоронную процессию. На кладбище было негде яблоку упасть, но Аннетт казалась одинокой и будто надломленной. Хасина распоряжалась ее телом совсем недолго, но Джейн не знала, сколько времени требовалось, чтобы нанести разуму хозяина непоправимый ущерб. Что ж, она получила по заслугам.

– Я в порядке, – честно ответила девушка. – Хуже всего сожаления. Я знаю, что некоторые ошибки невозможно исправить, но обычно ты хотя бы можешь попросить прощения.

Харрис бросил на нее быстрый взгляд, словно она обратилась к нему по имени, и тут же вернулся к добродушной перепалке с кузиной, которую не устраивал размер совка для икры. Мейв без тени смущения сунула руку в салат Джейн и выудила оттуда пару виноградин.

– Я понимаю, как тебе тяжело, – спокойно сказала она. – Малкольм был совершенно, безумно, по уши в тебя влюблен. Но… Ты правда думаешь, что он совершил бы хоть половину этих поступков, если бы не знал о твоих чувствах к нему?

Джейн открыла было рот, но вдруг поняла, что не готова сейчас ответить на этот вопрос. Мейв воспользовалась случаем и быстро сунула ей в рот клубнику. На этот раз девушка ощутила вкус.

– Спасибо, – ответила она после молчания. – Да, пожалуй, он знал, но заслуживал слышать эти слова от меня. Чаще, и без наших постоянных драм, испытаний и расставаний. Он сражался за меня, пока это его не убило, а я даже не… – и она беспомощно пожала плечами.

– Вряд ли его сейчас интересуют такие мелочи, а там, где он находится, почти все кажется мелочами, – спокойно откликнулась Эмер, и Джейн залилась румянцем, сообразив, что старшая Монтегю слышала весь разговор.

– Души не ведут счетов, – кивнула Шарлотта, рассеянно поправляя узел на затылке. – Отчасти именно это разрушило личность Хасины. Уйди она вовремя, ей бы не пришло в голову вмешиваться в чужие жизни или веками копить ненависть.

– Сейчас для Малкольма нет преград и тайных помыслов, – снова вступила Эмер. – Так что не кори себя попусту. Он помнит о твоей любви и ощущает ее – даже сейчас.

– Причем о-очень много любви, – насмешливо протянула Ли, кивая на густую толпу плакальщиков. – Почему-то, стоит нам умереть, как мы становимся невероятно популярны!

Шарлотта укоризненно поцокала языком, но Джейн только рассмеялась.

– Я думаю не возвращаться в музей, – шепнула ей Мейв, когда вокруг возобновилась непринужденная беседа. – Мне уже стыдно продлевать больничный – не знаю, как взгляну в глаза Арчи. Похоже, все городские ведьмы резко озаботились работой. Помнишь подругу Ди? Мы с Харрисом недавно проходили мимо ее магазина и заметили, что он снова работает. Так что я тоже решила найти себе какое-нибудь занятие – правда, более колдовское. Раз уж теперь я одна из вас.

– Ну, конкретно этаведьма собирается вернуться к архитектуре, – заметила Джейн. – Но если ты захочешь составить мне компанию, придется сперва получить диплом.

У Мейв вытянулось лицо.

– Честно говоря, я вижу себя скорее организатором свадеб. Разве они не волшебницы – хоть чуть-чуть?

– Да, немного магии в этом деле не помешает, – признала Джейн, вспомнив, как Линн часами сидела на телефоне в месяц перед свадьбой.

– А может, я сначала отправлюсь в путешествие, – задумчиво продолжила ведьмочка. – Пару месяцев поживу у тебя в Париже… Или снимем домик на двоих во Флоренции…

– Звучит заманчиво.

Только произнеся эти слова, Джейн поняла, что сказала правду. Париж действительно звучал заманчиво – как и Флоренция, как и Нью-Йорк. Все эти места могли стать отличной площадкой для нового старта, хотя ни одно из них больше не ассоциировалось у нее с домом. Значит, начну с нуля.

Толпа соболезнующих начала редеть, и Монтегю восприняли это как сигнал к окончанию пикника.

– Я немного задержусь, – сказала Джейн, целуя каждого из них в щеку и сопротивляясь горячим приглашениям в гости, за которыми явственно читался страх оставлять ее одну. – Хочу попрощаться с ним, когда все разойдутся.

Однако пикник завершился куда быстрее официальной церемонии. Прошло уже десять минут с тех пор, как Эмер послала ей прощальный воздушный поцелуй, а Джейн все стояла под кленом, глядя, как Аннетт принимает бесконечные соболезнования от незнакомцев в роскошных траурных одеждах. Наверное, это было чрезвычайно странно для человека, который провел всю жизнь в уверенности, что у него никого нет.

– А теперь весь Манхэттен набивается ей в друзья, – пробормотала Джейн. Впрочем, этого следовало ожидать: никому не известная девочка в одночасье оказалась единственной наследницей одного из самых богатых и влиятельных семейств Нью-Йорка. Ничто не намекало на такой поворот в ее судьбе, и теперь Джейн не могла избавиться от мыслей, как Аннетт справится с этим испытанием. «Малкольм бы ей помог, – подумала девушка с горечью. – Несмотря ни на что. Он всегда давал ей то, в чем она нуждалась, а не чего заслуживала».

– Набивается в друзья кому? – раздался за спиной сильно искаженный акцентом голос, и Джейн подпрыгнула второй раз за день.

С другой стороны серебристого ствола стояла Пенелопа Лотума, одетая во все черное и по торжественному случаю украшенная вдвое помпезнее, чем обычно.

– Просто задумалась вслух, – ответила Джейн, не желая делиться мыслями с колдуньей. Хотя Пенелопа была на их стороне, девушка никогда не чувствовала себя с ней так же легко и непринужденно, как с Монтегю. Что-то в льдистых глазах Пенелопы советовало ей сохранять дистанцию. – Я думала, вы уже уехали.

Колдунья смерила ее пристальным взглядом, но выражение ярко-голубых глаз оставалось загадочным.

– Я оказалась в довольно непривычном положении, Блонди. Самолет через несколько часов, но сперва я хотела с тобой поговорить.

– Я чрезвычайно признательна вам за помощь, – торопливо сказала девушка. – Мы отлично поработали вместе. Жаль, что Малкольм не увидел этого до… Впрочем, неважно. Думаю, сейчас он все знает, – и Джейн с трудом сглотнула комок в горле.

Пальцы Пенелопы рассеянно блуждали по массивному ожерелью, которое всегда возбуждало любопытство девушки. На вид это была простая темная цепочка с подвешенными к ней стеклянными пузырьками. Джейн заметила, что колдунья прикасается к ней в моменты глубокой задумчивости или беспокойства, но так и не поняла, что значит для нее это украшение.

– Ты могла бы его вызвать, – лукаво предложила Пенелопа. – Теперь ты знаешь, как это делается.

– Гм… да, магия многое упрощает, – уклончиво ответила Джейн. Ей не было нужды добавлять, что она никогда не станет воскрешать Малкольма из мертвых. Он заслужил покой, и у нее хватит мужества сделать ему этот подарок.

Колдунья неодобрительно прищелкнула языком.

– Я думала, ты хотя бы попытаешься – раз уж моя безделица не сумела поймать его след. Никак не привыкну к человеческой морали. Что ж, тогда скажу прямо: где бы ты ни искала своего дружка, ты его не найдешь. Теперь он живет здесь, – она коснулась одного из пузырьков на груди, и глаза Джейн расширились в ужасе.

– Малкольм… там? Вот как он с вами расплатился?

– Они меня берегут, – почти с нежностью ответила Пенелопа, поглаживая цепь. – Отводят нежеланные взгляды и преумножают силу, дарованную мне при рождении. Здесь они в безопасности, хотя дальнейший путь им закрыт, конечно. Это была свободная воля твоего рыцаря. Никто его не принуждал. Он просто хотел дать тебе все возможные шансы.

Джейн перестала дышать. Тогда его жизнь и в самом деле закончена – ведь он даже не сможет воплотиться в новом теле.Эмер и Шарлотта ошибались: Малкольм не поднялся к свету, греясь в свете ее любви. Он отказался от будущего. Джейн перевела взгляд на массивный гроб из полированного дерева, который едва виднелся под пестрой горой роз. Сейчас они его опустят, и…Девушка вздрогнула и вдруг ощутила лютый зимний холод посреди весны.

– Я перехожу к приятной части, – сухо сказала Пенелопа. – Видишь ли, я берегла эти души, поскольку всю мою жизнь ведьмы подвергались смертельной опасности. Помимо обычных ссор и свар, было кое-что еще – точнее, кое-кто. Бессмертный демон, который убивал нас одну за другой, из века в век. Но его больше нет.

– Нет, – рассеянно кивнула Джейн, и Пенелопа в раздражении закатила глаза.

– И теперь я испытываю чувство, которого раньше не знала. Пожалуй, ты назвала бы его «долгом».

– Или «благодарностью»? – предположила девушка, с любопытством вскидывая бровь. Чего бы она ни ожидала от Пенелопы, она явно ошиблась.

Та расхохоталась:

– Благодарность – удел дураков. Но факт остается фактом: я забрала душу твоего приятеля для защиты от врага, которого ты уничтожила с моей помощью. Может быть, теперь мне и не нужно столько душ.

Джейн запоздало вспомнила странное сияние, покинувшее тело Малкольма сразу после гибели. Прежде она об этом не задумывалась, но сейчас поняла: это была душа, устремившаяся к Пенелопе согласно их договору.

– Не нужно?

Пенелопа улыбнулась, крутя пузырек в коротких смуглых пальцах.

– Могу с тобой поделиться. Если хочешь, конечно.

– Если…

Предполагалось, что она начнет собирать собственное ожерелье? Или поставит душу Малкольма на полку в качестве сувенира? Одна эта мысль вызывала у девушки дурноту. Человеческая душа была не игрушкой, и Пенелопа понимала это, как никто другой.

– Вы имеете в виду – если я хочу отпустить его перерождаться? Подарить ему свободу?

– Нет. Если я сломаю сосуд, произойдет нечто другое, – Пенелопа сделала паузу, но на этот раз Джейн упрямо хранила молчание. Через несколько секунд колдунья вздохнула и продолжила: – Он умер и потерял тело. Его ждало место в Стране Вечного Лета, для него уже была проложена тропа, но он подписал договор и пошел другим путем. Но такой выбор предлагается лишь раз в жизни, поэтому для начала ему придется снова умереть.

Джейн с трудом подавила желание встряхнуть колдунью.

– Чтобы умереть, нужно сперва прожить жизнь, а для этого – вернуться в новом теле из Страны Вечного Лета. Так говорит Эмер. Что вы предлагаете?

– Все, что могу, Блонди. Я открою сосуд, и твой рыцарь обретет тело. Правда, не новое, а одно из тех, которые готовятся сейчас потерять собственную душу. То, которое соответствует его душе; которое более или менее ему подходит. Но я не могу гарантировать, что он окажется хоть вполовину так привлекателен, как в прошлый раз. Не знаю, имеет ли это для тебя значение…

– Нет, конечно! – выпалила Джейн. – Но он… останется собой?

– Сомневаюсь, что он будет многое помнить – по крайней мере, сперва, – и Пенелопа пожала плечами. – Но его прошлая личность должна быть до сих пор привязана к душе. Некоторые воспоминания вернутся со временем, а если ты не захочешь ждать, можешь рассказать ему сама. Видишь ли, я проделываю это не так часто, чтобы утверждать наверняка.

– Я ему расскажу, – прошептала Джейн и, остановившись взглядом на далекой невидимой точке, машинально прижала ладонь к животу. Аннетт получила шанс начать все сначала. Разве Малкольм не заслуживал того же? Если теперь его не будет отравлять пагубное влияние матери… Если Джейн каждую секунду будет рядом… – Но как я его узнаю? Он же будет в другом теле?

Пенелопа усмехнулась и повернула пузырек так стремительно, что девушка не уследила за ее движением. Теперь, когда его не удерживала цепь, Джейн отчетливо видела, что это стеклянный шарик, заключенный в восьмиугольную клетку из темного металла – такого же, из которого была выкована цепь. В целом он напоминал миниатюрную версию тех шаров, которые используют ведьмы для гадания. В следующую секунду короткие пальцы Пенелопы надавили на стенки сосуда, и он осыпался на землю ручейком хрустального крошева.

Джейн невольно вскрикнула, и к ней тут же обратились несколько недоуменных лиц. Девушка торопливо вытащила из сумки платок и прижала его к глазам, надеясь, что такое проявление чувств не вызовет подозрений. Видимо, это сработало, потому что соболезнующие мгновенно потеряли к ней интерес и вернулись к тихой беседе. Когда Джейн отняла от лица платок, Пенелопа протягивала ей опустевшую клетку.

– Это поможет, – объяснила она, вкладывая восьмиугольник в безвольную руку девушки. – Он будет стремиться к своему прежнему обитателю и приведет тебя к нему, словно компас. Просто держи его при себе и внимательно слушай. Удачи, Блонди.

И Пенелопа зашагала прочь, высоко поднимая черные юбки над росистой травой. Джейн пару минут смотрела ей вслед, а затем перевела взгляд на странный предмет в ладони.

В голове лихорадочно вспыхивали аргументы за и против, но девушка знала, что это чепуха по сравнению с голосом сердца. Свободная рука снова инстинктивно легла на живот, и Джейн поняла, что знает, каким будет ее следующий шаг. Клетка чуть заметно дернулась на запад – и девушка охотно подчинилась ее указаниям. Она найдет Малкольма и расскажет ему о прошлом, а затем они расскажут друг другу о будущем.