Вильям Генрихович Фишер родился 11 июля 1903 года в городе Ньюкасл-апон-Тайн в Великобритании в семье марксистов-политэмигрантов, высланных из России в 1901 году за революционную деятельность. Отец Абеля – Генрих Матвеевич Фишер, уроженец Ярославской губернии, из семьи российских немцев, активный участник революционной деятельности, неоднократно встречался с Лениным и Г.М. Кржижановским, свободно владел немецким, английским и французским языками.

Генрих Фишер (этнический немец), как и Владимир Ульянов, стоял у истоков организованного марксистского движения в России. Уже в 1896 году отец Вильяма был арестован в Санкт-Петербурге за революцинную агатицию и приговорен к трем годам ссылки. В 1901 году он был вынужден эмигрировать в Великобританию, чтобы избежать тюремного заключения за отказ от воинской службы. В Англии Генрих Фишер принимал участие в нелегальной доставке в Россию оружия.

Мать Любовь Фишер – уроженка Саратова, также участвовала в революционном движении. Был назван родителями в честь Шекспира. Вильям был вторым ребенком в семье (старшего брата звали Генри). С детства будущий советский разведчик проявлял особый интерес к естественным наукам, а также играл на пианино, мандолине и гитаре, много рисовал (делал наброски знакомых, писал натюрморты). Родители всячески поощряли склонность Вильяма к музыке, организовав для него уроки фортепиано. В это же время Вильям увлекся радио, что потом и определило его жизненный путь.

В 15 лет Вильям устроился учеником чертежника на судоверфь. В 1920 году он успешно сдал экзамен в Лондонский университет, однако у него не было денег на учебу и с образованием пришлось закончить.

В 1920 году семья Фишеров возвратилась в Россию и приняла советское гражданство, не отказавшись от английского, и вместе с семьями других видных революционеров одно время жила на территории Кремля. Вильям по приезде в СССР первое время работал переводчиком в Исполкоме Коминтерна (он свободно владел английским, немецким, польским и идиш). Затем в 1924 году он поступил на индийское отделение Института востоковедения в Москве и успешно закончил первый курс.

В 1925 году Вильям был призван в РККА в 1-й радиотелеграфный полк Московского военного округа, где получил специальность радиста. Имея природную склонность к технике, стал очень хорошим радистом. После демобилизации работал в НИИ ВВС РККА радиотехником. 7 апреля 1927 года Вильям женился на выпускнице Московской консерватории арфистке Елене Лебедевой. Впоследствии Елена стала профессиональным музыкантом. В 1929 году у Фишеров родилась дочь Эвелин.

На службу в иностранный отдел (ИНО) ОГПУ Вильям Фишер поступил 2 мая 1927 года по рекомендации старшей сестры его жены Серафимы Лебедевой, работавшей там переводчицей. В ОГПУ ему сменили имя и фамилию (Вильям Август Фишер) на более «русские» – Вильям Генрихович Фишер.

В центральном аппарате разведки Вильям работал сначала переводчиком (по английскому направлению), затем – радистом.

В 1930 году Вильям Фишер обратился в британское посольство за разрешением вернуться в Англию, которое было получено. Получив британский паспорт, работал по линии нелегальной разведки (но под своим настоящим именем), исполняя одновременно обязанности радиста резидентур в Норвегии в 1930–1935 годах и в Великобритании в 1935–1937 годах. В Великобритании Фишеру пришлось выполнять поручение склонить к возвращению в СССР физика Петра Капицу, что ему удалось.

Был отозван из Англии после бегства в США резидента НКВД в Испании Александра Орлова (1938 год).

31 декабря 1938 года формально «по сокращению штатов» Фишер был уволен из НКВД (из-за недоверия Берии к кадрам, работавшим с «врагами народа») в звании лейтенанта госбезопасности (соответствовало армейскому званию майора) и работал некоторое время во Всесоюзной торговой палате, а затем на авиационном заводе. Неоднократно обращался с рапортами о восстановлении его в разведке. Обращался к другу отца, тогдашнему секретарю ЦК ВКП(б) Андрееву.

С сентября 1941 года вновь был принят на службу в НКВД, в подразделение, курировавшее партизанскую войну в тылу вермахта. Фишер готовил радистов для партизанских отрядов и разведывательных групп, засылаемых в оккупированные Германией страны. В этот период он познакомился и работал вместе с Рудольфом Абелем, именем и биографией которого он позднее воспользовался. В звании старшего оперуполномоченного, заместителя начальника отделения Четвертого управления НКВД – НКГБ Фишер отвечал за радиотехническое обеспечение связи с зафронтовыми резидентурами на оккупированной противником территории Украины и Белоруссии.

Под руководством Павла Судоплатова Абель принял активное участие в знаменитой впоследствие радиоигре с немцами (операция «Березино»). В августе – октябре 1944 года в ходе операции «Березино» переодетый в форму немецкого офицера Вильям Фишер в составе оперативной группы НКГБ под командованием Наума Эйтингона участвовал в захвате и перевербовке немецких диверсантов в белорусских лесах. Судоплатов считал эту операцию самой успешной радиоигрой советской разведки за все время войны.

Результативная работа Вильяма Фишера в 1941–1945 гг. была отмечена орденами Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды, медалью «Партизану Отечественной войны». В 1945 году майор госбезопасности Фишер перешел на работу в управление нелегаьной разведки. Он стал курировать США, где после бегства Гузенко, предательства Бентли и успехов американцев по линии «Веноны» советская нелегальная разведка фактически прекратила свое существование.

После окончания войны (в 1946 году) было принято решение направить Фишера-Абеля на нелегальную работу в США, в частности, для получения информации от источников, работающих на ядерных объектах. В Москве сделали правильный вывод о том, что после начала массированной антисоветской истерии в США советским разведчикам под крышей официальных дипломатических работников будет трудно поддерживать контакты с источниками среди американских граждан. ФБР не только следило за всеми сотрудниками советских дипломатических учреждений в США, но и перлюстрировало всю почту советского посольства. Поэтому контакт отныне должен был осуществляться через нелегала Фишера-Абеля.

Агентами-связниками для Фишера были выделены супруги Коэн.

Поначалу Абель должен был соуществлять связь с Центром через посылку написанных тайными чернилами на обычных письмах и открытках сообщений. Затем, после окончательной легализации в США, он должен был наладить радиосвязь (по крайней мере прием радиосообщений Центра).

В то время советская разведка называлась Комитетом по информации, и руководил ею второй человек в партийно-государственной иерархии СССР – Вячеслав Молотов. Он лично принял Абеля перед отъездом за океан.

12 октября 1948 года Фишер по советскому паспорту отбыл в Варшаву. Оттуда уже по американскому паспорту он проследовал через Чехословакию и Швейцарию в Париж. Во французскую столицу из Берна приехал уже не Фишер, а Андрей (Андрис) Юрьевич Каютис, американский гражданин, родившийся 10 октября 1895 года в деревне Скальду Дегучаеввской волости Зарасайкого уезда Литовской ССР. Центр решил из-за разумной (но, как оказалось, излишней) предосторожности перебросить «Каютиса» сначала в Канаду, а уже оттуда – в США.

Настоящий Каютис приехал в Литву из Америки навестить родственников, но заболел и умер. Так в руках советской разведки оказались его настоящие документы.

27 октября 1948 года Каютис приобрел билет на пароход «Скифия» и заполнил анкету американских иммиграционных властей. Корабль был битком набит «перемещенными лицами», среди которых были русские, украинцы, румыны, поляки, евреи, латыши, литовцы, венгры. «Каютис» вел себя тихо, в попойках и азартных играх не участвовал, предпочитая прогуливаться по палубе, читать и разгадывать кроссворды.

14 ноября 1948 года Абель (агент «Марк») прибыл в Канаду и в этот же день переехал в Монреаль. Согласно директиве Центра он должен был спрятать паспорт Каютиса и извлечь из специального контейнера новый американский паспорт: туриста, никогда не бывавшего в Европе. В Москве опасались жесткого иммиграционного контроля на американо-канадской границе. Однако Абель видел, что иммиграционный контроль на судне и в порту был весьма поверхностным, и решил рискнуть. Тем более, что его иммиграционная карточка (на имя Каютиса) уже была проверена и заверена чиновниками иммиграционной службы США. Предупредив Центр шифрованным письмом, Марк купил билет Монреаль – Нью-Йорк в вагон третьего класса. На границе, как и предполагал Абель, контроль был беглым. В Нью-Йорке «Каютис» по телефону снял номер в гостинце «Таймс-сквер» и… исчез. Вместо него в отель прибыл уже гражданин США, «свободный художник», Эмиль Роберт Гольдфус, родившийся 2 августа 1902 года в семье немца-маляра. В город «большого яблока» Гольдфус прибыл с Запада США в поисках лучшей доли. В Европе он никогда не бывал.

Настоящий Гольдфус родился 2 августа 1902 года и умер через несколько месяцев после рождения. Так что его свидетельство о рождении было подлинным. Помимо фамилии «Гольдфус» Фишер использовал и имя Мартина Коллинза. Но именно такого «Коллинза» на свете никогда не было, и свидетельство о его рождении было поддельным.

Почти три недели «Гольдфус» подыскивал себе квартиру. Вариант снять номер в гостинице на длительный срок отпал, так как в отелях требовали дополнительные документы типа банковских и иных рекомендаций о платежеспособности клиента. Снять частную квартиру тоже было отнюдь не просто – некоторые хозяева оказались слишком любопытными. Посетив около 40 адресов, Фишер все же сделал выбор.

Эпопея с квартирой показала, в частности, что многие американцы не очень-то доверяют такой легкомысленной профессии, как «свободный художник». Поэтому Абель стал «изобретателем», что для американцев звучало куда более солидно. На случай обыска или излишнего любопытства хозяев «Марк» разложил на своем письменном столе чертежи, чертежную доску, наброски неких приборов, готовальню и линейки.

«Подъемные» средста «Марку» 26 ноября 1948 года передал другой выдающийся советский разведчик-нелегал «Макс» (он же «Артур»). Под этим псевдонимом скрывался Иосиф Ромуальдович Григулевич. Помимо денег (тысяча долларов) «Макс» вручил «Марку» поддельную карточку воинского учета (тогда в Америке существовала воинская повинность) и столь же ненастоящую карточку налогового учета. В «обмен» «Макс» забрал все документы «Каютиса».

По совету сына хозяев Гольдфус приобрел мощный коротковолновый радиоприемник «Националь» и с очередным письмом сообщил в Центр свои координаты, диапазон волн радиоприемника и выразил готовность ждать передачи Москвы на определенной волне в пятницу и понедельник. Спустя три недели «Марк» после мелодии своего позывного LMP принял первую шифрованную радиограмму: «Дорогой друг. Сердечно поздравляем прибытием. Нетерпением ждем подробный отчет. Дома у Вас все нормально. От всех большой привет. Крепко обнимаем. Центр».

30 мая 1949 года «Марк» решил все организационные вопросы и должил в Центр о готовности приступить к работе («аспирантуру закончил»). Работа заключалась в поддержании постоянной связи с группой «Волонтеры» через «Луиса» и его жену «Лесли» (супруги Коэн). Главным источником «Волонтеров» был Тед Холл («Млад»), работавший в Лос-Аламосе. Позднее к «Младу» прибавились физики-ядерщики «Аден» и «Серб».

Центр так инструктировал Абеля: «Разрешаем приступить к работе с Волонтерами. В Вашем лице они должны найти старшего оперативного руководителя и политического воспитателя. Выражаем уверенность, с этой задачей Вы справитесь с честью. В день Вашего рождения просим выйти на встречу с представителем Центра».

11 июля 1949 года, в день своего 46-летия, «Марк» встретился со старшим лейтенантом Соколовым («Клод»). Через пару дней «Клод» сообщил «Лесли» (Леонтине Коэн), что теперь ее связным будет «Марк».

Первая встреча «Марка» и «Лесли» состоялась так. Леонтина Коэн после проверки насчет «хвоста» появилась у кинотеатра «Элмвуд». В правой руке у нее была черная сумочка с золотой отделкой, служившая опознавательным знаком. Посмотрев афиши, «Лесли» прошла к станции подземки «Вудхевен Бульвар», а затем в сквер на Лексингтон-авеню. «Марк» сидел на скамейке и наблюдал за Леонтиной. Проверившись таким образом, «Лесли» и «Марк» встретились в зоопарке в Бронксе у вольера с обезьянами. Место было людное, хотя нервничавшей Леонтине не понравилось, что за их встречей наблюдают… шимпанзе.

Абель произнес пароль: «Хорошенькая женщина с сердитым лицом, очевидно, ждет Джона?» Последовал отзыв: «Да, я жду Джона». «Я его брат. Он не может прийти сегодня и поэтому прислал меня предупредить вас об этом». «О, проклятый Джон! Опять он разочаровал меня!» После этого «Лесли» протянула «Марку» для опознания свою сумочку с золотой отделкой. Это было лишнее – ведь Абель уже «считал» сигнал, когда следил за Леонтиной в сквере.

«Луиса» и «Лесли» вместе «Марк» встретил у клеток с птицами все в том же зоопарке.

В Центр ушло сообщение Абеля: «Мною установлен контакт с Лесли и Луисом. Оба производят хорошее впечатление. Они любят, как я убедился, нашу работу, идейно преданы нам. Работать с ними будет легко. Луис достаточно опытен, серьезен, вдумчив, интеллигентен и образован. Лесли – смелая, находчивая женщина. Неплохо владеет собой в любых обстоятельствах. Ее недостаток в том, что она не любит вникать в мелочи и, по-моему, стремится упрощать конспирацию.

В последующих встречах с ними особое внимание будет обращено на строгое соблюдение конспиративного поведения при передаче информации, а также на освоение фотодела и подготовку к проведению тайниковых операций.

Получаемые мною материалы будут направляться в Центр через Полинезию».

«Луис» и «Лесли» передавали «Марку» сведения либо при личных встречах, либо через тайники. Сам Абель передавал Коэнам задания Центра, написанные невидимыми чернилами на тонких листках бумаги. При проглаживании утюгом на бумаге проступали буквы. После прочтения инструкцию полагалось немедленно сжечь.

За успешную легализацию в США (которая была особенно ценной на фоне предыдущих провалов) Фишер 19 августа 1949 года был награжден орденом Красного Знамени. 20 декабря 1949 года (в День работников органов госбезопасности) ему присвоили звание полковника.

Одинокий пожилой мужчина Гольдфус вел тихий и скромный образ жизни. От изобретений он перешел к живописи и фотографии. В 1950 году Гольдфус переехал в район Риверсайд Драйв и открыл мастерскую по изготовлению увеличенных репродукций с цветных диапозитивов. Он хотел выпустить несколько открыток с видами Нью-Йорка и вел переговоры с некоторыми художниками об использовании для этого их картин. Понадобилось большее помещение, и Гольдфус переехал на Фултон-стрит 252.

«Марк» был человеком очень выдержанным и стремился заранее просчитывать любые возможные варианты развития событий, даже если речь шла о бытовых мелочах. Позднее (в 1966 году) Абель так описывал свое понимание разведки: «Разведка – это не приключенчество, не какое-либо трюкачество, не увлекательные поездки за границу, а прежде всего, кропотливый и тяжелый труд, требующий больших усилий, напряжения, упорства, выдержки, воли, серьезных знаний и большого мастерства».

Напряжениия хватало. В 1950 году ФБР арестовало супругов Розенберг, на связи с которыми была Леонтина Коэн. Примерно в это же время в Великобритании задержали и Клауса Фукса. В случае провала «Лесли» опасность угрожала и «Марку». Коэнов срочно переправили в Мексику, а оттуда – в Москву.

Розенберги ничего не сказали ФБР про «Марка», и он мог продолжать свою работу.

Между тем в Центре решили направить в помощь Абелю радиста, для того чтобы более оперативно получать от «Марка» информацию.

Рейно Хейханен («Виктор», «Вик»), карел по национальности, родился в крестьянской семье под Петроградом в 1920 году. Он получил профессию учителя, но после начала в 1939 году советско-финской войны по путевке комсомола был направлен в НКВД, где сначала работал переводчиком с финского. Став одним из главных специалистов НКВД по «финскому вопросу», Хейханен в 1943 году был принят в ряды ВКП(б).

В 1948 году его отозвали в Москву, где он стал изучать английский, фотодело и методы шифрования. Подполковника Хейханена готовили к нелегальной работе в США. Летом 1949 года он был направлен в Финляндию по документам американского гражданина финского происхождения Юджина (Евгения) Николаи Мяки. Настоящий Мяки родился в 1919 году в США и в 1928 году с родителями из штата Айдахо переехал в Эстонию. Перед отъездом в Финлнядию Хейханена направили в Эстонию, где он получил оригинальное американское свидетельство о рождении Мяки.

3 июля 1951 года «Мяки», проживавший в финском городе Турку, явился в посольство США в Хельсинки и предъявил «свое» свидетельство о рождении, выданное в Айдахо. Затем в присутствии вице-консула США он сделал следующее заявление под присягой: «Я сопровождал свою мать в Эстонию, когда мне было девять лет, и жил с ней до ее смерти в 1941 году. Я уехал из Эстонии в Финляндию в июне 1943 года и жил там с тех пор потому, что у меня не было денег для переезда в Соединенные Штаты». Мяки просил выдать ему американский паспорт, что и было сделано 28 июля 1952 года.

16 октября 1952 года «Мяки» отплыл в США из Саутгемптона на борту лайнера «Квин Мэри».

21 октября 1952 года «Вик» прибыл в США и обосновался в штате Нью-Джерси вблизи Нью-Йорка. Теперь он должен был выйти на связь со своим резидентом, известным ему как «Михаил». Для этого «Вику» следовало прийти в Центральный парк Нью-Йорка и найти там рядом с таверной указатель «Конные повозки». На древко указателя Хейханен должен был прикрепить красную кнопку и тем самым дать знать «Михаилу» о своем прибытии. Если «Вик» чувствовал за собой слежку, то прикрепить следовало белую кнопку.

Позднее ФБР идентифицировало «Михаила» как советского дипломата Михаила Николаевича Свирина, неоднократно работавшего в США под дипоматическим прикрытием с 1939 по 1956 год. Ко времени прибытия «Вика» в США Свирин работал первым секретарем представительства СССР при ООН в Нью-Йорке (с августа 1952 по начало 1954 года). Связь «Вик» и «Михаил» обычно поддерживали через тайники («мертвые почтовые ящики»).

Личные встречи осуществлялись по необходимости в местах, удаленных от квартиры Абеля. Обычно это была станция метро «Проспект Парк». Там же был и один из тайников – дырка в бетонной ступеньке. Туда закладывали полый болт, содержавший информацию. Когда ФБР обнаружило этот болт в 1957 году, выяснилось, что в нем находилось сообщение двухгодичной давности. Просто рабочие-ремонтники замуровали дырку в ступеньке вместе с контейнером. Помимо болта «Вика» в Москве снабдили полыми монетами, батарейками, карандашами и ручками. Некоторые из этих контейнеров были намагничены и могли держаться на вертикальной металлической поверхности.

После «Михаила» «Вик» перешел на связь к «Марку».

Их первая встреча состоялась в конце лета 1954 года в кинотеатре на Лонг-Айленде. В качестве сигнала для опознания «Марком» «Вик» надел галстук в синюю и красную полоску и курил трубку. После этого встречи проходили в том же «Проспект Парке» и на оживленных улицах Нью-Йорка. Вместе «Марк» и «Вик» ездили в Филадельфию, Атлантик-сити, Олбани и некоторые другие города на атлантическом побережье США.

По рекомендации «Марка» он снял помещение для фотолаборатории. Практичный Абель порекомендовал ему заняться цветной фотографией – спрос на качественные снимки в США сильно вырос. «Марк» снабдил помощника необходимой для начала бизнеса аппаратурой – увеличителем, печатными рамами, фильтрами и т. д.

Таким образом, «Вик» поначалу и не знал, где живет «Марк». Хейханену было лишь известно, что резидент – полковник, живет в Нью-Йорке под видом американца, занимающегося живописью и цветной фотографией. Ни легализационных данных, ни настоящего имени, ни адреса «Марка» «Вик» не знал, да и знать ему было это не положено.

Но однажды врожденная осторожность все же покинула Абеля. Во время одной из встреч Хейханен попросил передать ему некоторые фотоматериалы. «Марк» привел его в расположение своего дома в Бруклине и попросил подождать минут пятнадцать. Таким образом, «Вик» понял, где примерно живет «Марк». Абель и не предполагал тогда, что эта неосмотрительность будет означать для него провал.

Кроме примерного района, где проживал «Марк», Хейханен знал, что тот был полковником советской разведки и приехал в США в 1948 или 1949 году нелегально через канадскую границу.

Вскоре после приезда в США Хейханен, что называется, поддался «скромному обаянию буржуазии». Он пристрастился к спиртному, для чего ему требовалось все больше и больше денег. Настал момент, когда он начал тратить на выпивку средства резидентуры. Пьянство приводило к скандалам «Вика» с женой-финкой Ханной, и соседи вызывали полицию. Самого Рейно несколько раз доставляли пьяным в полицию, а однажды он даже потерял «контейнер» – монетку, внутри которой хранилась микроточка (1 кадр микропленки).

Видимо, «Вик» использовал монету для покупки газеты или как жетон в метро. Последущие семь месяцев этот контейнер путешествовал по Нью-Йорку, меняя хозяев. В конце концов 22 июня 1953 года монету в 5 центов («никель», как ее называли американцы) получил за свои услуги 13-летний парнишка-газетчик. Она случайно упала и раскрылась. Парень рассказал о странной монете своей подруге, дочери офицера полиции. Тот проинформировал ФБР. В слове «TRUST» на монете агенты ФБР обнаружили в букве R микроскопическую дырочку. Если вставить туда иголку, то можно было открыть монету. К тому же монета оказалась составной. Аверс был нормальным «никелем» образца 1948 года, а реверс – образца 1942–1945 гг. Тогда, в военное время, никель шел на оборонные нужды и монеты делали из серебряного сплава.

Люди Гувера с 1953 по 1957 год безуспешно пытались расшифровать микропленку или вычислить владельца монеты. Агенты ФБР буквально завалили штаб-квартиру в Вашингтоне разными полыми монетами. Как ни странно, таковых в Америке водилось много. Их часто использовали для своих «сеансов» всяческие экстрасенсы, медиумы и обычные фокусники.

Шифрованное сообщение (колонки цифр) на микропленке было отпечатано на машинке иностранного образца, но ФБР так и не смогло ее отыскать.

Забегая вперед, скажем, что текст шифровки в монете стал известен ФБР только 3 июня 1957 года, уже после предательства Хейханена. «Вику» и было адресовано сообщение Центра в «никеле»:

«1. Мы поздравляем Вас с успешным прибытием. Мы подтверждаем получение Вашего сообщения на адрес V, повторяем V и прочтение письма номер 1.

2. Для организации прикрытия мы дали указание передать Вам три тысячи в местной валюте. Перед тем как тратить их в любой бизнес, проконсультируйтесь с нами.

3. По Вашей просьбе мы передадим инструкции по подготовке мягкой пленки… вместе с письмом Вашей матери….»

Между тем «Вик» присвоил 5000 долларов, которые предназначались для передачи Элен Собелл – жене Нортона Собелла, осужденного по делу Розенбергов. Получив от «Марка» деньги, Хейханен присвоил их, сказав Фишеру, что передал указанную сумму Элен и велел тратить их разумно.

Да и с Центром «Вик» работал, мягко говоря, с прохладцей. За пять лет пребывания в Америке он отправил в Москву 30 сообщений и принял 25.

Абель понял, что «Вик» превратился в реальную опасность, и попросил Москву отозвать помощника.