Американцы считали, что заниматься разведкой в Германии легко. Берлин до августа 1961 года был городом без всяких внутренних пограничных постов, и агенты западноберлинской резидентуры ЦРУ могли проникать в ГДР и возвращаться обратно почти беспрепятственно. Таким образом, можно было обходиться без радиосвязи, которая сама по себе всегда несла риск провала и требовала к тому же кропотливого обучения агентов секретам различных шифров. Отсутствие радиосвязи позволяло ЦРУ использовать для агентурной работы те категории лиц, на которых контрразведка обычно обращала меньше внимания, – женщин и пенсионеров.

Но самым главным плюсом, с точки зрения ЦРУ, было то, что в Германии в руки американской разведки попала прекрасная и вышколенная агентура, обладавшая бесценным опытом работы против СССР, – «организация Гелена».

Райнхард Гелен родился в 1902 году в Эрфурте в семье бывшего офицера (майора артиллериии в отставке), владельца книжного магазина. 20 апреля 1920 года он добровольцем завербовался в рейхсвер, а 1 декабря 1923 был произведен в лейтенанты 3-го артиллерийского полка. В 1926–1928 гг. учился в кавалерийской школе в Ганновере, получив по ее окончании чин старшего лейтенанта.

В 1935 году Гелен прошел обучение в военной академии, что давало ему возможность перейти на штабную работу. С июля 1935 по июль 1936 года Гелен был адъютантом обер-квартирмейстера (отвечал за тыловое обеспечение вермахта) в Генеральном штабе сухопутных войск в военном министерстве. С июля 1937 года – сотрудник 10-го управления Генштаба сухопутных войск. В это время Гелен подчиняся генерал-майору Эриху фон Манштейну. С 10 ноября 1938 года – командир 8-й батареи 18-го артиллерийского полка. Это была единственная командная должность во всей, в общем-то незаметной, военной карьере Гелена.

В 1931 году Гелен женился на девушке из старинной прусской военной фамилии – Герте фон Зейдлитц-Курцбах, приобщившись таким образом к немецкому дворянству.

После начала Второй мировой войны Гелен – старший офицер Генштаба (начальник оперативного отдела) штаба 213-й пехотной дивизии. 25 октября его перевели в Генштаб, где он отвечал за фортификацию. С июня 1940 года Гелен стал адъютантом начальника Генштаба сухопутных войск генерала Гальдера. Осенью 1940 года был назначен руководителем группы «Восток» в Оперативном отделе Генштаба сухопутных войск. Оперативный отдел Генштаба (отвечавший за разработку всех военных операций Германии) возглавлял тогда полковник Адольф Хойзингер – будущий инспектор (военный командующий) бундесвера. Гелен участвовал в разработке плана «Барбаросса». 1 июля 1942 года Гелена произвели в полковники. Он занимался отслеживанием стратегии Красной армии и числился грамотным и интеллектуаланым офицером с хорошими аналитическими способностями.

Вообще стратегической разведкой и анализом планов советской стороны в Генштабе занимался отдел «Иностранные армии Востока» (аналогичный отдел «Иностранные армии Запада» занимался англосаксами). Первым шефом отдела «Иностранные армии Востока» (тогда отдел помимо СССР разрабатывал еще и Польшу) с 1 марта 1939 года был подполковник (с февраля 1941 года – полковник) Эберхард Кинцель.

Перед нападением на СССР отдел Кинцеля подготовил справочник по Красной армии, где военная мощь Советского Союза была сильно недооценена. Однако следует заметить, что так думало после советско-финской войны все политическое и военное руководство Германии и, прежде всего, сам Гитлер. Поэтому Кинцель был вынужден «соответствовать веяниям» в Ставке фюрера.

После провала наступления на Москву Гитлеру был нужен козел отпущения за крах блицкрига, и Кинцель вполне сгодился на эту «должность». Тем более, что шеф Генштаба Гальдер считал Кинцеля ленивым офицером, который уже утром появлялся на рабочем месте с уставшим выражением на лице. Сослуживцы считали, что их шефа выматывают отношения с роскошной блондинкой и на разведку у Кинцеля просто не остается сил.

1 мая 1942 года Кинцеля отправили в «резерв фюрера», а потом назначили начальником штаба 29-го корпуса. Позднее он возглавил Генштаб целой армейской группы «Север» и проявил себя решительным и толковым тактиком.

После отставки Кинцеля Гальдер назначил его преемником тогда еще подполковника Гелена.

Как и Даллес, Гелен был мастером самопиара и прослыл (благодаря собственным весьма неинформативным мемуарам) гениальным разведчиком. Действительность выглядела совсем иным образом.

Бесспорно, что опытный штабист Гелен смог кардинально перестроить работу своего отдела. Он существенно расширил предоставлявшийся отделом ежедневно доклад о силах и намерениях противника. Помимо допросов пленных и данных фронтовой разведки в доклад стали активнее включать данные аэрофотосъемки (для оперативности Гелен добился, чтобы о них ему докладывали по телефону еще до прибытия самих снимков) и информацию абвера (штаб «Валли I»). Руководству Генштаба нравились различные графики и схемы, с помощью которых Гелен демонстрировал, например, боевые порядки Красной армии в обороне или наступлении.

Штат отдела Гелена вырос с 24 до 50 человек. Отдел проводил для офицеров вермахта доклады о различных сторонах советской боевой мощи (теперь уже недооценивать противника было явной глупостью) и даже об истории России. Так, 28 марта 1944 года был прочитан доклад «Петр Великий и европеизация России». Отдел готовил для военного руководства аналитические доклады типа «Урал как экономический и промышленный регион», «Обзор личного состава высшего военного командования Красной Армии» и т. д.

Гелен завел картотеку на высших и старших офицеров Красной армии, которая потом и обсепечила его послевоенное будущее. Была у Гелена и специальная группа картографов, снабжавшая Генштаб картами Советского Союза.

Каждый день с документом «Краткая оценка положения врага» Гелен появлялся на совещании в Генштабе. Вопреки широко распространенному мнению он, как «мелкая сошка», редко видел Гитлера. А фюрер в свою очередь в принятии решений в основном полагался на свой гений и «провидение», которое не может оставить арийскую Германию в беде.

Благодаря тщательной систематизации и анализу поступавших из различных источников сведений Гелену удалось составить и поддерживать достаточно точную картину расположения советских соединений на фронтах. Этот успех признавал Гальдер.

Но вот несравненно слабее дела у Гелена обстояли с главным – он плохо предсказывал планы советской стороны. Например, 18 ноября 1942 года, за день до начала советского контрнаступления под Сталинградом, в «Краткой оценке положения врага» говорилось, что противник усиливает войска на фронте 6-го румынского корпуса южнее Сталинграда. Это говорит о возможности «неожиданной атаки, хотя и с ограниченными целями». Атаки на других участках сталинградского фронта «не исключены». Никакой тревоги в сообщении не просматривалось.

Таким образом, опытный бюрократ Гелен был мастером расплывчатых формулировок, что позволяло трактовать его прогнозы по-разному, а самому Гелену – все время выходить сухим из воды. Наступление русских, приведшее к перелому во всей Второй мировой войне, Гелен хоть и не предсказал, но «не исключил».

На самом деле в ноябре 1942 года Гелен предполагал, что Красная армия начнет масштабное наступление на участке группы армий «Центр» в районе Ржева. Таким образом, будущий самозваный мастер шпионажа вполне попался на советский маневр. Красная армия действительно атаковала ржевскй выступ, но лишь для того, чтобы отвлечь вермахт от Сталинграда. И этот замысел вполне удался. Только 9 декабря 1942 года, когда Красная армия уже укрепила кольцо вокруг группировки Паулюса под Сталинградом, Гелен признал, что не центральный, а южный участок советско-германского фронта является на данный момент главным.

Череда роковых ошибок Гелена после Сталинграда не прерывалась.

25 июля 1943 года, после провала немецкой операции «Цитадель» на Курской дуге, Гелен сделал прогноз о нереальности крупного насутпления Красной армии. Мол, советские войска сильно измотаны. Через 9 дней мощные (и благодаря Гелену неожиданные) удары нескольких советских фронтов обрушились одновременно на группы армий «Центр» и «Юг». Немцы откатились к Днепру и оставили Смоленск и Харьков.

Дальше – больше. 30 марта 1944 года в своем 12-страничном докладе «Всесторонняя оценка ситуации врага на немецком восточном фронте и возможные намерения противника в целом» Гелен предположил, что весеннее наступление русских начнется в Белоруссии в направлении Брест – Люблин. Там для красных гораздо более выгодна конфигурация фронта. На самом деле Красная армия ударила на южном участке фронта и отрезала немецкие и румынские войска в Крыму.

Поздней весной 1944 года Гелен совершил уже поистине роковую ошибку. Он предсказал наступление Красной армии либо на участке группы армий «Север» (с целью отрезать эту группу армий от группы армий «Центр»), либо в направлении на Балканы (южный участок фронта). Северный вариант Гелен отмел по причине тактической слабости командного состава Красной армии и остановился на южном варианте. Он опять просчитался.

22 июня 1944 года в ходе операции «Багратион» «неумелые» русские генералы окружили и практически полностью уничтожили в Белоруссии группу армий «Центр». Гитлер был в ярости – Германия потерпела крупнейшее военное поражение в своей истории. По улицам Москвы провели тысячи немецких пленных, среди которых хватало и генералов.

Гелен сохранял свой пост лишь потому, что ошибался вместе с высшим военным руководством и самим Гитлером. Его «ахиллесовой пятой» была хроническая недооценка оперативного мастерства Красной армии и переоценка мастерства вермахта. Но точно таким же недугом страдали и Манштейн (лучший стратег вермахта) и сам фюрер. Гелен, правда, критикуя в своих тенденционых мемуарах Гитлера, о собственных ошибках скромно умалчивает: «Адольфу Гитлеру недоставало опыта для понимания в полном объеме военных факторов и стратегических возможностей, но он был убежден, что обладает даром военачальника, до самого конца. В этом заблуждении его поддерживали подчиненные – выходцы из партии».

Но еще 31 декабря 1944 года сам Гелен в очередном докладе отмечал, что обстановка на советско-германском фронте не критическая. Но уже начиная с 12 января 1945 года вермахт был за пару недель разгромлен в Польше, и русские стремительно вышли на Одер в 60 километрах от Берлина.

На самом деле Гелену все было ясно. Пришло время задуматься не о судьбе Германии, а о своей собственной. Еще в 1944 году, по данным очевидцев, Гелен утверждал, что союз между Москвой и западными державами вскоре распадется.

Исходя из этого прогноза, генерал-майор Гелен быстро принял решение. Осознав, что данные, накопленные его отделом, впоследствии понадобятся западным державам, в начале марта 1945 года он с несколькими сотрудниками «Иностранных армий Востока» скопировал все документы на микропленку, упаковал их в водонепроницаемые баки и спрятал в нескольких местах в австрийских Альпах. Все эти странные действия стали известны шефу внешней разведки СД РСХА и доверенному лицу Гиммлера Шелленбергу, но предусмотрительный Гелен уже имел заготовленное объяснение – копии важных документов нужны на случай уничтожения оригиналов при бомбежке союзников. Тем более, что с февраля 1945 года Гелен официально отвечал за эвакуацию всех отделов Генштаба (вместе с их документацией) на автотранспорте подальше от Берлина.

В Бад-Эльстере в самом начале апреля 1945 года Гелен в одном из отелей заключил тайное соглашение со своим заместителем Весселем и офицером абвера Бауном. Было решено сохранить кадры абвера и «Иностранных армий Востока» и передать их вместе с документацией американцам. Гелен предсказал скорую войну между США и СССР после разгрома рейха, в которой американцы не смогут обойтись без «немецких специалистов по России». Баун заявил, что у него уже готов оперативный план на такой случай. План предусматривал следующие пункты:

– подготовка и использование диверсантов в советском тылу;

– военный шпионаж против частей Красной армии в Германии;

– создание разведывательно-диверсионных немецких отрядов численностью до 60 человек;

– распространение устной и письменной пропаганды «против большевизма».

Гелен, Баун и Вессель не сомневались, что такой план придется американцам по душе.

9 апреля 1945 года Гелен был заменен на своем посту полковником Герхардом Весселем (участником сговора в Бад-Эльстре). В вину Гелену Гитлер поставил «пораженческую оценку» ситуации на фронтах.

19 апреля, когда советские войска прорвали последний рубеж обороны немцев перед Берлином на Зееловских высотах, Генштаб вермахта получил приказ уходить на еще не оккупированную союзниками территорию. Часть работников пробилась на север в район Фленсбурга, часть – на юг в Баварию. Вессель ринулся на юг, везя с собой 50 стальных чемоданов с откопированными материалами отдела «Иностранные армии Востока». Позднее к Весселю присоединился и Гелен.

28 апреля Гелен, предварительно спрятав свою семью в Баварии, чтобы она не попала в руки советских войск, покинул штаб-квартиру Генштаба в Бад-Райхенхалле (Бавария) и фактически дезертировал. При этом в принципиальном плане следует подчеркнуть, что Гелен не имел никакого отношения к движению Сопротивления и даже не критиковал Гитлера в кругу офицеров, что было нормальным явлением начиная с 1943 года. То есть «хорошим немцем», по классификации Даллеса, он не был.

Как уже упоминалось, Гелен заключил соглашение со своими сотрудниками Весселем и Бауном о переходе к американцам и передаче им всей накопленной отделом информации. Теперь оставалось лишь удачно сдаться в плен.

Гелен и его люди спрятались до лучших времен в горной хижине недалеко от Мисбаха. Еще две группы сотрудников «Иностранных армий Востока» укрылись в других лыжных домиках в горах. Хотя у всех трех групп были рации, наладить связь между собой им не удалось (видимо, мешал горный рельеф местности).

Разведка 7-й американской армии, наступавшей в Баварии, и УСС располагали непроверенной информацией, что где-то в этом районе скрывается генерал Гелен. Но, видимо, эту «птицу» американцы тогда еще не считали слишком важной, и проверять эту информацию (т. е. искать Гелена) не стали. 3 мая 1945 года в район Фишхаузена, где скрывался Гелен вступили американские войска. Им было не до генерала – они все еще искали таинственную «альпийскую крепость» нацистов, о которой столько раз сообщал из Берна «супершпион» Даллес.

Гелен высидел в своем укрытии еще две недели (чтобы не попасть союзникам под горячую руку) и в конце концов 20 мая 1945 года сдался сотрудникам американской армейской разведки. На джипе Гелена даставили в Мисбах, где его допросил офицер контрразведки. Гелен надменно представился: «Я начальник отдела “Иностранные армии Востока” Верховного командования сухопутных войск». В ответ американец процедил сквозь зубы: «Вы были им, генерал». К возмущению Гелена, он американцев особо не заинтересовал. Они проигнорировали его просьбу о встрече с каким-нибудь старшим офицером. Его переводили из одного лагеря в другой, пока он не оказался в Аугсбурге – лагере для военнопленнгых 7-й американской армии.

Тут Гелену крупно повезло. Генерал Билл Квинн (начальник разведки штаба 4-го корпуса) вспомнил, что натыкался на фамилию Гелен, просматривая донесения Даллеса из Берна. Квинн распорядился перевести Гелена из лагеря в специальный центр в Висбадене, где содержали и допрашивали важных пленных. Везение Гелена заключалось том, что тогда американцы в принципе пускали в свои обычные лагеря для пленных советских офицеров, искавших нацистских и военных преступников. В висбаденский центр вход для «Советов» был заказан, а Гелен больше всего боялся именно выдачи советским властям. Искали Гелена и британцы, но и своим английским союзникам американцы не сообщили, что генерал в их руках.

Между тем из своего укрытия в горах вышла и сдалась американцам группа сотруднков Гелена во главе с Герхардом Весселем. И Вессель, как его шеф, больше всего на свете боялся очутиться в Москве, а потом в Сибири. Подполковник Вессель служил в отделе Гелена с 1 января 1943 года и отвечал именно за сбор материалов о Красной армии. И Геленом и Весселем занялся немецкоговорящий офицер американской армии капитан Джон Бокер. Его семья происходила из немецкого Золингена (известного своей сталью) и, переехав в Америку, не перестала торговать прекрасными золингенскими ножами. Мечтой Бокера было поскорее демобилизоваться и вернуться в фамильный бизнес.

Бокер прекрасно понимал, зачем США может понадобиться Гелен – американцам, по мнению капитана, придется противодействать русским в Центральной Европе и на Балканах. Гелен понял, что впервые за много месяцев его прогнозы начинают сбываться.

Именно Бокеру Гелен (живший в Висбадене в так называемом «доме для генералов») изложил свой план: американцы сохраняют костяк отдела «Иностранные армии Востока» с Геленом во главе, и эта «организация» начинает сбор сведений о советских войсках в Германии для нужд американской разведки. Чтобы еще больше заинтересовать американцев, Гелен сообщил, что у него с Бауном есть хорошо законспирированная сеть агентов на территории СССР (здесь Гелен просто наврал для придания себе пущей важности).

Бокер поддержал план Гелена и довел его до сведения генерала Эдвина Зиберта. Зиберт возглавлял всю армейскую разведку (G-2) вооруженных сил США в Европе и подчинялся непосредственно командующему американскими войсками на европейском театре (US Forces European Theatre, USFET) Эйзенхауэру.

Эйзенхауэр в то время крайне негативно относился к высшему немецкому офицерскому корпусу, справедливо считая его соучастником гитлеровских военных преступлений. Такой же подход разделял и начальник штаба Эйзенхауэра генерал Беделл Смит. Любое сотрудничество с немецкими офицерами в американской армии было формально запрещено. Все они должны были пройти через лагеря для военнопленных, где их проверяли на причастность к военным преступлениям. Зиберт, совершая фактически должностное преступление, ничего не сообщил главкому о «группе Гелена». Не поставил он в известность и управление военной разведки министерства обороны США в Вашингтоне.

Итак, Зиберт по предложению Бокера был готов поместить группу Гелена в уютное место в Альпах и дать ей поработать на прежнем поприще. Сотрудничество с Геленом без всякого излишнего творчества окрестили «операцией Х». Но тут в эти планы неожиданно вмешались англичане. Британская разведка «подставила» Зиберта и сообщила в управление разведки Пентагона, что генерал Гелен находится в Висбадене. В министерстве обороны (не зная ничего об играх Гелена с Зибертом) распорядились срочно доставить самолетом Гелена и шестерых его соорудников в Вашингтон для допросов.

Капитан Бокер сопроводил группу Гелена в лагерь для военнопленных Форт-Хант недалеко от Вашингтона. Там геленовцы поначалу содержались в общих бараках, но Бокер выбил им отдельное помещение и некоторые мелкие льготы.

Помимо Бокера ангелом-хранителем Гелена стал капитан Эрик Вальдман из управления разведки министерства обороны США. Вальдман считал Гелена «гуру» по советским делам и охотно слушал лекции бывшего генерала вермахта о Красной армии.

Гелен также уговорил Вальдмана перевезти в Вашингтон своего фактического заместителя Хайнца Херре (будущего опекуна Бандеры). Того активно искали советские власти, так как с января 1944 года Херре возглавлял штаб так называемых восточных добровольческих формирований вермахта – то есть подразделений предателей из числа бывших граждан СССР и белогвардейских эмигрантов. А в конце 1944 года, после создания немцами РОА, Херре стал начальником штаба власовской армии. Советские власти официально попросили у американцев выдать Херре, но тому поначалу удалсь под видом обычного солдата затеряться в лагерях для военнопленных. А потом его тайно самолетом вывезли в США.

Пока Гелена и его бывших подчиненных в Форт-Ханте допрашивала армейская разведка, Зиберт продолжал собирать по лагерям для военнопленных сотрудников «Иностранных армий Востока» и переводил их в специальный лагерь в Оберурзеле. Там геленовцам выделили четыре дома и назвали этот объект «корзиной» (Basket). Таким образом, «операция Х» не останавливалась ни на минуту, хотя ее и переименовали в «операцию Ржавый» (Operation Rusty). Немцам такой термин явно не нравился, и геленовцы скромно и таинственно именовали себя просто «организацией». Во время пребывания Гелена в США организацией под крылышком Зиберта руководил Герхард Вессель.

Зиберт ничего не сообщил о «ржавой операции» даже управлению армейской контрразведки USFET – Корпусу контрразведки (Counter Intelligence Corps, CIC).

В сентябре 1945 года американцы решили включить в операцию Германа Бауна. Баун начиная с июня 1941 года возглавлял специальный штаб армейской разведки Германии (абвера) по работе против СССР – «Валли I». Хотя абвер и снабжал Генштаб (в том числе и отдел Гелена) разведданными, офицеры абвера недолюбливали «штабных крыс» Гелена. Поэтому Баун настаивал, чтобы американцы дали ему возможность работать самостоятельно, а не в составе «организации» Гелена.

Вскоре американцы выделили бывшим геленовцам и сотрудникам абвера уединенный охотничий дом в горах Таунус. Никакого официального статуса у этой группы немцев не было, но к Весселю и Бауну стали стекаться все «специалисты по России» времен Третьего рейха. Кто-то из них жаждал реванша против большевиков, а кто-то всего лишь хотел получить хотя бы сносный американский паек (в Германии было плохо с продуктами). Вскоре в Таунусе появились такие персонажи, как бывший посол Германии в СССР (в 1928–1933 гг.) Герберт фон Дирксен, или уже упоминавшийся выше немецкий дипломат Густав Хильгер, также долго работавший в Москве. Вскоре отхотничий дом оказался слишком мал для «организации», и американцы реквизировали небольшой отель.

Платили немцам дефицитными товарами (например, сигаретами или кофе), которые можно было легко обменять на продукты на черном рынке – обесценившиеся рейхсмарки в послевоенной Германии были пустой бумагой.

Баун при поддержке (а фактически попустительстве) американцев, ибо они в повседневную работу организации поначалу не вмешивались, начал организовывать по всей Германии ячейки агентов якобы для шпионажа против частей Красной армии. На самом деле Баун просто собирал кадры офицеров армейской разведки вермахта на тот случай, если Запад создаст новое немецкое государство, естественно, антисоветское. В этом ни Гелен, ни Вессель, ни Баун не сомневались. Надо было просто переждать послевоенный хаос, выиграть время.

В конце лета 1946 года Баун утверждал, что под контролем его штаба работают как минимум 125 агентов по всей Германии (включая советскую зону оккупации). Эти агенты в основном следили на вокзалах или вдоль дорог за перемещением частей Красной армии. В качестве результата их работы Вессель направил в армейскую разведку USFET более 800 донесений о советских войсках в Германии. Правда, в штабе Эйзенхауэра пока просто не знали, что с этой информацией делать.

Вскоре выяснилось, что в рамках «ржавой операции» фактически работают самостоятельно две немецкие группы – Весселя и Бауна. Группа Весселя (ее называли «Фритц») состояла из бывших сотрудников Генштаба вермахта, прежде всего офицеров отдела «Иностранные армии Востока». Они занимались аналитикой и проявляли больше готовности к повседневной работе с американцами. Люди Бауна (группа «Отто») были бывшими сотрудниками абвера, создавали агентурную сеть на свой страх и риск и не были склонны о каждом своем шаге докладывать американским хозяевам. Баун не знал ни слова по-английски и не проявлял никакого желания выучить этот язык. Американцы не могли отделаться от мысли, что абверовцы просто презирали их как дилетантов в области разведки (впрочем, они были не так уж и далеки от истины).

Между тем американцы «выпотрошили» Гелена в Форт-Ханте и в июле 1946 года перебросили его в Оберурзель. Естественно, что группа Весселя (бышие подчиненные Гелена) сразу же перешла под его начало. С самостоятельным Бауном было посложнее. Опытный бюрократ Гелен пока назначил начальником штаба группы «Отто» своего ставленника, бывшего полковника Ханса-Юргена Динглера. Затем в группу Бауна вошел и спасенный Геленом от советского возмездия Херре.

Между тем «ржавая операция» оказалсь под угрозой срыва, по крайней мере по мнению Гелена. Патрон «организации» генерал Зиберт покидал свой пост и перед отлетом в США 30 августа 1946 года пригласил Гелена на совещание о будущем его «организации». Только тут бывший генерал-майор вермахта понял, за кого его держали американцы.

Едва Гелен стал говорить о своих планах самостоятельной немецкой разведывательной структуры (хотя и под контролем амениканцев), Зиберт прервал его. Никакой самостоятельности – всем членам группы Гелена следует принять американское гражданство, переехать в США и стать обычными сотрудниками армейской разведки США. Гелен был потрясен, но, как всегда, имел заранее приготовленные контраргументы – он-де не против такого варианта, но только в самом наихудшем случае – если «Советы» начнут войну против США. Видимо, Гелен не сомневался, что такой исход событий невероятен. А в мирное время немцам все же лучше иметь собственную разведку, чтобы потом на базе «организации» могла бы вырасти полноценная разведслужба новой Германии.

Зиберт опять прервал Гелена, и пошел лишь на то, чтобы отвезти его план в США и там обсудить его с начальством. Правда, генерал опять напористо говорил о том, что «организация» Гелена должна быть чисто американской: «Это неизбежно, прежде всего, потому, что организация будет выполнять щекотливые задачи. Американцы недоверчивы. Я-то лично нет, но лишь потому, что знаю вас лично. Но я должен обеспечить, чтобы организация работала для Америки, а не против нее. А этого мы добьемся тем, что вы примете американское гражданство. И примите на себя не только права, но и обязанности американских граждан».

Таким образом, стало ясно как белый день, что американцы не доверяют бывшим офицерам вермахта. На вопрос Зиберта, сколько времени надо на подготовку к отъезду группы в США, находившийся в шоке Гелен не смог вымолвить ни слова. Баун сохранил самообладание и попытался выиграть время – он сказал Зиберту, что на сборы к отъезду в Америку «организации» потребуется минимум два месяца.

После беседы с Зибертом Гелен, Вессель и Баун вечером того же дня набросали план дальнейшей работы, выглядевший следующим образом:

– организация будет исключительно американским проектом;

– американцы получают право полного контроля над организацией в любое время;

– организация будет составной частью будущей американской разведслужбы. По форме «крыши» она станет обычной торговой фирмой.

Баун засомневался, что бывшие офицеры абвера, немецкие националисты, согласятся работать на американцев без всяких условий. Гелен на это напомнил о главной миссии «организации», ради которой стоит поприжать национальную гордость: «Ваши возражения могут быть оправданы. Но решающим остается то, что мы будем продолжать борьбу против большевизма. В рамках этой борьбы мы будем должны безусловно выполнять американские требования. Надо выждать, в каком направлении будет развиваться разведывательная деятельность (американцев) против России. Мы можем размышлять над разными темами, но ясно, что мы однозначно встали на сторону Запада и США. Поэтому мы будем поддерживать Америку изо всех сил. Естественно, до тех пор, пока это не нарушает наши личные цели…»

Зиберт улетел в Америку, и еще целый год люди Гелена толком не понимали, что они собой, собственно, представляют. «Ржавую операцию» от армейской разведки США курировали полковник Рассел Филипп, полковник Джон Дин и капитан Эрик Вальдман.

Между тем армейская разведка США все это время усиленно пыталась сбагрить «организацию» Гелена коллегам из возникших на обломках УСС SSU и ЦРГ. Еще 25 октября 1945 года Кросби Льюис, начальник отделения контрразведки SSU в Германии, запросил информацию на Гелена и Бауна – американцы опасались, что у тех может быть нечиста совесть. Ему ответили, что армейская разведка «подхватила» бывших работников отдела «Иностранные армии Востока», по всей видимости, после одобрения из Вашингтона, полученного Зибертом. УСС к Гелену никогда не имела, говорилось в докладной записке, никакого отношения.

В январе 1946 года Льюис, ставший шефом миссии SSU в Германии, сообщил руководству со ссылкой на «конфиденциальные источники», что армейская разведка США укрыла Бауна от советских властей в Оберурзеле. Баун, отмечал Льюис, возрождает свою сеть агентов абвера, направленную против СССР. SSU, основываясь на данных Льюиса, посоветовала армейской разведке прекратить любую разведывательную работу Бауна.

Еще в ноябре 1945 года Зиберт предложил передать всю группу Бауна SSU, но разведка вежливо откзалась иметь дело с бывшими абверовцами. Предложения Бауна о формировании на базе бывшей агентуры абвера мировой (!) разведывательной сети против СССР в SSU сочли «грандиозными, но расплывчатыми». Тогда еще американцев настораживало то, что Гелена и Бауна искали русские.

Между тем Гелен даже и не знал, что в Америке у него появился влиятельный покровитель, большой друг всех «хороших немцев».

Во второй половине 1946 года в гости к Аллену Даллесу зашел молодой полковник армейской разведки Джон Дин, сын главы американской военной миссии в Москве в годы войны. Дин просил совета у «супершпиона», как надо поступить с Геленом и его группой. Дин развернул перед Даллесом схему будущей организации Гелена, замаскированную под план электроснабжения большого здания. Даллес якобы знал о важности Гелена от Кольбе (что довольно сомнительно), но в любом случае он посоветовал Дину, чтобы армейская разведка использовала Гелена и его людей в работе против СССР. Когда Даллесу сказали, что Гелен изрядно скомпрометирован своим нацистским прошлым, будущий директор ЦРУ ответил: «Но ведь не надо же приглашать его в солидные клубы».

После возвращения Зиберта в США состоялась секретная встреча Даллеса, Дина, Зиберта, Уильяма Джексона (будущий коллега Даллеса по комиссии, работавшей над оценкой первых шагов ЦРУ), Ричарда Хелмса и полковника Дональда Галлуэя (сотрудника ЦРГ). Обсуждалось будущее «ржавой операции», которая была горячо одобрена. С тех пор Даллес и Хелмс через свои контакты в ЦРГ (позднее ЦРУ) самым активным образом поддерживали Гелена.

В октябре 1946 года Гелен и Баун доложили своим американским хозяевам, что «организация» имеет 600 активных агентов в советской зоне оккупации Германии. При этом американские контролеры в Оберурзеле практически ничего не знали об этих агентах и, соответственно, не могли проверить правдивость их сведений.

SSU до начала 1947 года по-прежнему не желала иметь с бывшими офицерами вермахта ничего общего. Затем ЦРГ все же направила к Гелену своего эмиссара Сэма Боссарда, говорившего по-немецки. Боссард провел с Геленом и Бауном более двух месяцев, и в своей докладной записке рекомендовал передать «ржавую операцию» от армейской разведки в руки ЦРГ. Хелмс и Галлуэй (участники упомянутого выше совещания у Даллеса) идею Боссарда всецело поддержали, однако руководство ЦРГ ее отвергло.

Мало того. Глава ЦРГ адмирал Хиленкоттер направил в министерство обороны и в госдепартамент меморандум, в котором требовал вообще немедленно прекратить «ржавую операцию». Адмирал, все еще подозрительно относившийся к бывшим офицерам вермахта, видимо, прозевал смену политической розы ветров в Вашингтоне. Ведь после провозглашения «доктрины Трумэна» в марте 1947 года США официально вступили войну против мирового коммунизма. Генерал Стивен Чемберлен, глава армейской разведки сухопутных войск, фактически приказал Хилленкоттеру отозвать свой меморандум, что тот и согласился сделать 19 июня 1947 года.

Между тем Гелен активно пытался привлечь в свою «организацию» генерала Хойзингера, который после 1945 года писал для Исторического отдела сухопутных войск США историю германских операций в годы Второй мировой войны. Американцы дали добро на встречу Гелена и Хойзингера, которая состоялась в сентябре 1947 года в Марбурге. Хотя Хойзингер по-прежнему видел в Гелене подчиненного (хотя бы и бывшего), он согласился перейти в «организацию».

В конце 1947 года армейская разведка США узнала, что на окраине Мюнхена в деревеньке Пуллах недорого продается комплекс зданий. Его построила НСДАП для своих функционеров. Комплекс купили, и 6 декабря 1947 года туда из Оберурзеля перехала первая группа геленовцев. В честь праздника св. Николая (зимнего), отмечавшегося в тот день, объект в Пуллахе назвали «Николаус» («Николай»). Руководство организации (в том числе и квартира Гелена) разместилась в самом большом доме, который местные жители окрестили «домом Бормана». Американцы переименовали штаб-квартиру геленовцев в «Белый дом», чтобы ни у кого не возникало сомнений, кто в Пуллахе хозяин. Над «Белым домом», естественно, развевался американский флаг.

Охрану «Николая» осуществляла специальная воинская часть номер 7821 армии США (десять офицеров и пятнадцать солдат).

Поначалу только что учрежденное ЦРУ относилось к Гелену и его людям прохладно. Американская разведка, как и раньше, опасалась (и справедливо), что люди Гелена ведут свою игру и их сложно контролировать. К тому же было ясно, что среди геленовцев наверняка есть военные преступники (тот же Хайнц Херре), раскрытие которых может скомпрометировать правительство США.

В марте 1948 года на стол руководителя отдела ЦРУ Foreign Branch M Ричарда Хелмса лег меморандум с оценкой «ржавой операции».

Подготовившие документ оперативники ЦРУ в Германии считали, что в организацию Гелена проникли советские агенты. А значит, русские в любой момент могут «раскрыть» «организацию» и скомпрометировать США. В меморандуме недвусмысленно говорилось о «сложных политических последствиях спонсорства в отношении организации, которая, по мнению квалифицированных наблюдателей, представляет собой реактивацию германского абвера под эгидой Америки».

Это мнение подтвердил в своей докладной в августе 1948 года шеф резидентуры ЦРУ в Карлсруэ: «…некоторые из агентов (Бауна) были членами СС с хорошо известным нацистским прошлым, в большинстве случаев они нежелательные для нас люди». К тому же отмечалось (и совершенно правильно), что люди Гелена вербуют агентов без их надлежащей проверки – достаточным является лишь членство завербованных в абвере или подразделениях РСХА. Подозревали Гелена и в двойной игре. Речь идет о «…крайне националистической группе немцев, которые легко могут превратиться в ядро серьезной подрывной деятельности против любой оккупирующей (Германию) державы…».

Примерно такую же точку зрения на «ржавую операцию» высказал в июле 1948 года шеф мюнхенской резидентуры ЦРУ. Он тоже отметил неразборчивость геленовцев при вербовке агентуры, что было чревато большими провалами. Чем конкретно занимаются люди Гелена, было тоже не совсем ясно. Американскую разведку в документе сравнили со слепым человеком, использующим организацию Гелена как собаку-поводыря.

В марте 1948 года Хелмс был вынужден признать, что русские, даже судя по сообщеняим прессы в Восточной Германии, хорошо осведомлены о сотрудничестве американцев с бывшими офицерами абвера и Генштаба вермахта и умело используют этот факт в своей пропаганде.

После краха ЦРУ в Чехословакии в феврале 1948 года американская разведка отбросила свою стыдливость и решила наконец-то формализовать свои отношения с Геленом. В октябре 1948 года в резидентуре ЦРУ в Карлсруэ состоялось совещание под руководством шефа резидентуры Гордона Стюарта. В обсуждении будущего Гелена принял участие и бежавший из Праги Чарльз Катек. Прибывший из штаб-квартиры ЦРУ давний покровитель Гелена полковник Галлуэй приказал резидентуре проверить работу группы Гелена в Пуллахе и высказать свои рекомендации.

Дело было еще и в том, что в октябре 1948 года армия официально уведомила ЦРУ о своем нежелании далее финансировать работу группы Гелена. Геленовцы обходились армии в США в 42 367 долларов и 5000 долларов в виде армейских продовольственных пайков ежемесячно. В 1948 году годовой бюджет организации Гелена составил 1,5 миллиона долларов (примерно 14,7 миллиона в ценах 2015 года).

ЦРУ отправило с инспекцией в Пуллах только что назначенного главу мюнхенской резидентуры Джеймса Критчфилда, который 27 октября 1948 года получил из Вашингтона приказ в течение четырех недель вынести окончательное суждение о цесообразности продолжения «ржавой операции». 18 ноября Критчфилд прибыл в Пуллах и представился Гелену как «Джеймс Маршалл». Гелен тоже был окутан тайной – он отрекомендовался «доктором Шнайдером».

Доклад Критчфилда от 17 декабря 1948 года спас Гелена и его людей. При этом в докладе и не скрывалось, что организация Гелена может стать ядром новой немецкой разведывательной службы. Но после берлинского кризиса США уже и так взяли курс на создание сепаратного западногерманского государства, и этот вывод уже не пугал так, как раньше. Критчфилд прямо указал на этот момент в своем докладе: «Еще одним заслуживающим внимания фактором являются тесные узы “ржавой операции” с бывшими офицерами германского Генштаба по всей Германии. Если в будущем Германия будет играть свою роль в западном военном альянсе, то этот фактор станет особенно важным». Таким образом, минусы организации Гелена Критчфилд превратил в плюсы. Организация, резюмировал Критчфилд, и так состоялась как факт, и ЦРУ стоило взять ее под свою ответственность.

Хилленкоттер нехотя согласился с меморандумом Критчфилда, подчеркнув на всякий случай, что армия фактически навязала геленовцев разведке. Переход организации Гелена под эгиду ЦРУ активно поддержал друг и единомышленник Даллеса Форрестолл (в то время – министр обороны).

1 июля 1949 года Пуллах и его обитатели официально перешли под контроль ЦРУ.

Ободренный Гелен решил, что его организации стоит заниматься шпионажем не только в Восточной, но и в Западной Германии. Там следует выслеживать коммунистов и советских агентов. Кадры для этой новой деятельности Гелен искал среди бывших сотрудников гестапо и РСХА. При этом членство в СС его нисколько не смущало (гестапо и СС были объявлены Международным трибуналом в Нюрнберге преступными организациями).

Среди «новичков» «организации» были бывший начальник отдела в РСХА и один из главных идеологов СД бригадефюрер СС Франц Зикс, оберфюрер СС и высший чин гестапо Вилли Крихбаум (о нем речь впереди), штумбаннфюрер СС Фритц Шмидт (возглавлял отделение гестапо в Киле) и другие. Работу у Гелена получил даже бывший оберштурмфюрер СС Ханс Зоммер, который хотел осенью 1941 года взорвать синагоги в Париже, чтобы разжечь среди французов антисемитские настроения. Но Зоммер работал так неуклюже, что командование вермахта добилось его высылки из Франции. У Гелена Зоммер возглавил подразделение «организации» на севере ФРГ.

Бывших гестаповцев Гелен использовал, прежде всего, для слежки за сотрудниками собственной быстро разраставшейся после 1949 года организации. При этом на ужесточении внутреннего контроля в ведомстве Гелена еще с 1947 года настаивали американцы, которых тоже не сильно заботило прошлое «новых» специалистов по контрразведке.

Но здесь против Гелена еще в 1948 году решительно выступил Баун – нельзя шпионить за немцами по указке американцев. В качестве альтернативы Баун предложил приступить к внедрению в органы безопасности ГДР и советские резидентуры в Восточной Германии собственной агентуры. Так со шпионажем врага можно было бы бороться гораздо эффективнее, пресекая его, что называется, в зародыше.

И Баун (шеф разведки в организации Гелена, отдел III f) продемонстрировал, на что он способен.

После событий в Чехословакии в феврале 1948 года многие прозападно настроенные чехи и словаки бежали в Западную Германию. Там в лагерях для беженцев их с ведома американцев допрашивали геленовцы. 5 марта 1948 года в лагерь Регенсбурга прибыла студентка философии из Праги 19-летняя Божена Гайек. Она хотела эмигрировать в Америку, и для этого в анкете ей пришлось указать всех родственников. Среди родственников обнаружился Войтех Ержабек, на которого имелась карточка в организации Гелена: «Штабс-капитан чехословацкой армии. С 1.6. 1947 года вместе со штабс-капитаном Оттокаром Фейфаром возглавляет отделение чехословацкой военной разведки в Карловых Варах. Информаторы сообщают, что оттуда Ержабек руководит засылкой чешских агентов в Западную Германию. Ержабек женат на Славке, урожденной Гайек».

Сначала геленовцы решили, что Ержабек решил заслать свою родственницу-студентку в США с разведывательной миссией. Но агенты из Праги сообщили, что Божена настроена прозападно и действительно бежала из ЧСР по политическим мотивам. Тогда Баун решил через Божену завербовать штабс-капитана Ержабека.

Операцию поручили агенту «организации», симпатичному чеху по кличке «Ондрей». «Ондрей» быстро очаровал в лагере для беженцев Божену и вскоре выяснил, что штабс-капитан Ержабек во время визитов к родственникам в Прагу выражал недовольство «коммунистическим режимом». 4 августа 1948 года «Ондрей» выехал в Прагу. Там он должен был передать привет от Божены ее родителям и с их помощью выйти на Ержабека. Гелен присвоил операции кодовое наименование «Богемия».

22 октября 1948 года «Ондрей» в Карловых Варах встретился с Ержабеком, сидевшим в черной «татре». Агент Гелена предложил штабс-капитану «делиться» информацией за доллары. Ержабек резонно заметил, что в Чехословакии ему доллары ни к чему. Тогда «Ондрей» прямо сказал, что они могут пригодиться офицеру в Западной Германии.

После этой беседы Ержабек отвез агента обратно на вокзал и приказал ему ждать ответа в Праге. На следующий день в Пуллах ушло написанное невидимыми чернилами донесение «Ондрея» о беседе с Ержабеком. В нем с немецкой педантичностью содержалось даже количество сигарет, выкуренных Ержабеком. Через «мертвый почтовый ящик», размещенный под одной из бесчисленных скамеек чехословацкой столицы, донесение с курьером ушло в Мюнхен.

Чтобы еще больше «замотивировать» Ержабека, ему сообщили, что коммунисты якобы готовят чистку в армии, и штабс-капитан обязательно станет ее жертвой.

Это сообщение «Ондрея» и стало для Ержабека решающим доводом в пользу предательства. В ночь с 8 на 9 ноябоя 1948 года «Ондрей» вместе с Ержабеком тайно перешли границу и оказались в Баварии. Вместе с Ержабеком решили изменить родине штабс-капитан Фейфар и майор Тир из министерства обороны в Праге. Офицеров сопровождали пять членов их семей.

В Нюрнберге Ержабека и его компаньонов уже ждали офицеры американской контрразведки. Перебежчики представили им списки чехословацкой агентуры в Западной Германии и ключи для радиокодов. Через несколько дней контрразведка CIC арестовала 18 чехословацких разведчиков. 28 их связников были поставлены под наблюдение. Главный чехословацкий разведчик Яромир Кочка был приговорен американцами к 20 годам тюрьмы.

Таким образом, американцы с помощью Гелена сумели поквитаться за свое позорное фиаско в Праге в феврале 1948 года. Чехословацкая разведка смогла более или менее восстановить свою сеть в Западной Германии только через два года.

Нанесли геленовцы удар и по югославской разведке, хотя после июня 1948 года Югославию можно было причислить скорее к врагам, чем к друзьям СССР. Тито открыто получал от США военную помощь и не скупился на антисоветские заявления по поводу и без оного.

27 августа 1949 года в Пуллах поступило сообщение от источника во французской контрразведке: «В апреле 1949 года во Фридрихсхафене французской контрразведкой была раскрыта сеть югославских шпионов. Среди прочих был арестован югослав Левеч (9. 4. 1949), который начиная с 1947 года работал на югославскую разведку во французской оккупационной зоне (Германии). Что касается американской зоны оккупации Германии, то Левеч сообщил следующее: «Шефом югославской разведки НД в Германии является некий Топа, он же Мимара, про профессии музейный хранитель. Он входит в состав югославской комиссии по реституции и репарациям в американской зоне оккупации Германии». В настоящее время Топа якобы находился в Мюнхене.

Источник сообщил и имена некоторых других югославских агентов, например, старшего лейтенанта Дорана, члена югославской военной миссии во Франкфурте-на-Майне, и др.

Геленовцы стали следить за югославами и их немецкими источниками. Например, в поле зрения пропал бывший генерал люфтваффе (кличка «Миллер»), который продиктовал стенографистке в югославской военной миссии в январе 1949 года доклад о структуре современных ВВС.

Геленовцы наблюдали за югославами и их контактами примерно полгода, а потом доложили о результатах американцам. Те выслали югославов из своей зоны оккупации.

После образования в сентябре 1949 года ФРГ Гелен всячески пытался перейти на службу в новое немецкое государство, но при этом не потерять связи с американцами и свою «организацию».

В 1949 году он уже осторожно намекал на свои планы в разговорах с министерским директором в министерстве внутренних дел ФРГ Гансом Риттером фон Лексом, а также с министром внутренних дел Густавом Хайнеманном, вице-канцлером Францем Блюхером и министерским советником в ведомстве федерального канцлера Гербертом Бланкенхорном.

Поначалу к Гелену в Бонне относились настороженно. Одних в правительстве ФРГ пугало его прошлое в Генштабе вермахта, других (националистов и бывших «коричневых») – его тесные связи с американцами.

25 июня 1950 года началсь война в Корее, и Гелен решил, что наконец-то пробил его долгожданный час. В июне 1950 года он высказал свои соображения в пользу создания западногерманской службы внешней разведки государственному секретарю в ведомстве федерального канцлера Гансу Глобке, в сентябре того же года, наконец, и самому канцлеру Конраду Аденауэру.

После начала войны в Корее Аденауэр немедленно приступил к реализации своего главного плана – воссозданию германских вооруженных сил. Планы для этого должны были выработать генералы из Пуллаха – Хойзингер, Шпейдель и Фертч.

Первоначально палки в колеса Аденауэру вставляли англичане. Там у власти были лейбористы, и им пока было трудно объяснить своим избирателям, что через 5 лет после окончания тяжелейшей войны против немцев опять возникает германская армия с генералами вермахта во главе. Пока англичане были согласны лишь на создание легко вооруженной западногерманской полиции, якобы для охраны границ от полиции восточногерманской.

Против воссоздания немецкой армии в любом виде категорически была настроена Франция.

Британцы также не доверяли Гелену, который рвался к любому значимому посту в боннском правительстве. Они добились назначения военным советником Аденауэра графа Шверина, который в июле 1950 году завел у себя (фактически в эмбриональном министерстве обороны ФРГ) собственную разведгруппу во главе с бывшим офицером абвера Фридрихом Вильгельмом Хайнцем.

ЦРУ не возражало – американцы были готовы сделать ставку на любого человека, лишь бы он выполнял их указания.

Канцлер Аденауэр 14 июля 1950 года неожиданно выехал в Швейцарию, якобы в отпуск. За время своего отсутствия он поручил своему ближайшему советнику Гансу Глобке подготовить рабочий план по воссозданию немецких силовых структур – армии и политической полиции. Глобке тайно посетил Пуллах 21 июля 1950 года. Там он впервые получил полное представление о работе «организации Гелена».

7 августа 1950 года Шпейдель написал меморандум о ремилитаризации Западной Германии «Размышления относительно внешней безопасности Федеративной республики Германии». Понятно, что, согласно творцу этого документа, угроза этой безопасности исходила от «русских»: «Немецкий народ в федеративной республике принял идеалы западной свободы, но они пока еще не настолько укоренились в народе, чтобы за них были готовы проливать кровь и жертвовать собственностью… Несмотря на поражения коммунистической партии на выборах, люди склонны доверять коммунистическо-большевистской пропаганде. Это не выражается в присоединении к этой идеологии, а скорее в страхе и заботах. “Что мы будем делать, когда придут русские?” Этот вопрос люди задают себе чаще, чем это видно в публичных дискуссиях».

В том, что русские вот-вот придут, Шпейдель и Хойзингер (помогавший составлять меморандум) нисколько не сомневались. Якобы 30 до зубов вооруженных советских дивизий способны в любой момент начать наступление на беззащитную ФРГ.

На основе «летнего моморандума» Аденауэр представил 17 августа 1950 года Верховным комиссарам западных держав перечень своих требований. Главным было воссоздание немецких силовых структур.

Между тем 20 сентября 1950 года Аденауэр впервые принял Гелена, якобы для обмена мнениями о войне в Корее. Встреча проходила после получения предварительного одобрения со стороны ЦРУ. Канцлер твердо обещал Гелену перевести его организацию в систему органов западногерманского госапппарата, «как только это позволят обстоятельства». 25 сентября 1950 года ЦРУ организовало рабочий ужин Хойзингера и Гелена с американским Верховным комиссаром в ФРГ Макклоем (будущим директором ЦРУ). В США уже приняли решение, что Хойзингер возглавит зарождавшуюся западногерманскую армию, а Гелен – разведку ФРГ. Таким образом, эти важнейшие силовые органы оставались бы под надежным контролем Вашингтона.

Так Гелен постепенно вышел из тени.

5—9 октября 1950 года в монастыре Химмероде заседала группа «экспертов» – бывших генералов вермахта (в том числе и «пуллахские генралы» Шпейдель, Фертч и Хойзингер). На базе «летнего меморандума» была принята «докладная записка Химмероде», предусматривавшая скорейшее создание западногерманской армии в составе 12 механизированных дивизий. Командование над армией ФРГ и в мирное время (не говоря уже о состоянии войны) должно было находиться в руках НАТО, то есть США.

После этого 29 октября Аденауэр объявил об учреждении «Ведомства уполномоченного федерального канцлера по вопросам, касающимся усиления союзных частей (на территории ФРГ. – Примечание автора). Ведомство возглавил Теодор Бланк, депутат бундестага от ХДС. Длинное название (для краткости новое учреждение называли просто «ведомством Бланка) никого не смогло обмануть – в нарушение Потсдамских договоренностей США, СССР, Англии и Франции в ФРГ возникло министерство обороны.

22 января 1951 года группу бывших немецких генералов в резиденции Макклоя принял Эйзенхауэр (назначенный командующим вооруженных сил НАТО в Европе). Он «сердечно» пожал им руки и извинился, что раньше относился к германским генералам «предвзято».

Если вопрос о создании западногерманской армии был решен, то с разведкой пока дело обстояло с точки зрения Гелена не так однозначно. 31 марта 1951 года Гелен подробно разъяснил Аденауэру свои представления о структуре будущей западногерманской разведки. Для этой встречи ЦРУ специально предоставило Гелену копию Закона о национальной безопасности США, в соответствии с которым было создано ЦРУ.

Сразу же после встречи Гелен попросил разрешения у своих американских хоязев перейти под контроль правительства ФРГ, правда, при сохранении финансирования со стороны ЦРУ. Но американцы показали Гелену, кто в доме хозяин, – его предложение было отвергнуто.

В мае 1951 года Гелен опять встречался с Аденауэром и просил того о помощи – но канцлер ссориться с Вашингтоном ради бывшего генерал-майора вермахта не желал.

Гелен нервничал – ему не давал покоя тот факт, что разведку в ведомстве Бланка возглавлял не он, а уже упомянутый выше абверовец Фридрих Вильгельм Хайнц. Хайнц создал собственную резидентуру в Берлине и поддерживал тесные контакты с англичанами, а также с Даллесом. Даллес еще с военных времен под влиянием плотных контактов с офицером абвера Гизевиусом считал весь абвер чуть ли не центром Сопротивления в Германии и относился к офицерам германской военной разведки покровительственно (как к «хорошим немцам»).

Гелен отказался иметь с Хайнцем дело, и Бланку пришлось уволить последнего – все-таки за Геленом стояло ЦРУ.

В августе 1951 года в Пуллах официально прибыл Глобке, после чего американская разведка организовала для Гелена поездку в США. В 1945 году Гелен был в Америке на правах военнопленного – теперь его официально принял директор ЦРУ Беделл Смит. Даллеса на встречу не пригласили, но зато он сам пригласил Гелена на частную вечеринку в «Метрополитен Клаб». На 10 минут Гелена принял и Визнер. Беседа носила протокольный характер – Визнер снисходительно пожелал своему немецкому коллеге успехов в работе.

Визит в США должен был успокоить самолюбие Гелена и дать ему догожданный официальный статус.

Между тем Гелен, который хвастался наличием якобы мощной агентуры в советской зоне оккупации, проморгал советских агентов у себя дома.

Первым к Гелену советской разведке удалось внедрить бывшего офицера СС Шнайдера, участвовавшего, вместе с шефом гестапо Мюллером, в разгроме советской разведовательной сети, известной в гестапо как «Красная капелла». Когда Шнайдер попал в плен, его обнаружили в лагере, обучили и пристроили бухгалтером в ХДС Аденауэра, правильно рассчитав, что именно Аденауэр станет первым канцлером ФРГ. Шнайдеру удалось постепенно выйти на Гелена, который предложил ему работу в своем ведомстве. Благодаря новому положению и связям Шнайдер сумел найти работу жене, которая к тому времени тоже стала советским агентом. Причем жена устроилась в министерство обороны ФРГ.

Но главным советским разведчиком в ведомстве Гелена был Хайнц Фельфе.

Фельфе родился в 1918 году в Дрездене. Его отец служил в полиции в отделе наблюдения за нравами. Когда Хайнцу исполнилось 10 лет, отец вышел на пенсию и большую часть своего времени стал уделять воспитанию сына. По натуре мягкий человек, но в тоже время честный и требовательный, он прививал сыну любовь к Германии, ее роли в мировой культуре. В 1933 году 15-летний Хайнц, как и многие юноши и девушки в то время, вступил в молодежную организацию «гитлерюгенд». Через три года он стал членом СС (членский билет номер 286 288). Как вспоминал потом Фельфе, при поступлении в СС главную роль сыграли вовсе не политические соображениия, а возможность изучить автодело.

По окончании в 1934 году школы Хайнц Фельфе начал обучаться точной механике на заводе оптических приборов, однако вскоре осознал, что его призвание – гуманитарные науки. Ему все чаще стали приходить мысли заняться юриспруденцией. Многообещающим началом его карьеры в 1939 году была работа телохранителем высоких чинов НСДАП. Но после начала Второй мировой войны Фельфе призвали в вермахт. На передовой он подватил тяжелое воспаление легких и был комиссован.

В марте 1941 года Фельфе успешно сдал экзамены и получил аттестат зрелости. Охранная полиция, входившая в систему СС, как раз отбирала молодых людей для службы в своих рядах, с предварительной учебой на юридическом факультете Берлинского факультета. Так будущий советский агент в организации Гелена стал полицейским.

Весной 1943 года VI управление (политическая разведка) Главного управления имперской безопасности (РСХА) направило запрос в уголовную полицию о направлении в его распоряжение молодых квалифицированных и перспективных работников. В числе прочих была предложена кандидатура Хайнца Фельфе. Так он оказался в ведомстве шефа внешней разведки СД Вальтера Шелленберга.

К исполнению обязанностей в политической разведке Фельфе приступил в августе 1943 года. Начал он службу в качестве рядового сотрудника отдела, работающего по Швейцарии и Лихтенштейну. Вскоре старание молодого офицера, упорно осваивающего формы и методы разведывательной работы, было замечено. В частности, Фельфе через Швейцарию менял изготовленные в рейхе фальшивые британские фунты.

В 25 лет Хайнц Фельфе был назначен начальником отдела. Вскоре состоялась первая беседа с Шелленбергом, который остался доволен молодым и энергичным сотрудником.

Отдел по СД Швейцарии и Лихтенштейну считался одним из лучших в РСХА. Однако чем больше Фельфе получал доступ к деятельности Главного управления имперской безопасности, тем чаще он задавался вопросом: к чему ведет Германию Гитлер, ради чего уничтожаются в многочисленных концлагерях миллионы людей? Фельфе казалось, что эсэсовская форма и звание оберштурмфюрера СС начинает его делать сопричастным к массовым убийствам. Воспользовавшись реорганизацией РСХА, Фельфе написал рапорт о переводе на службу в вермахт, но получил отказ.

Конец войны Фельфе встретил в Нидерландах, куда прибыл по заданию Шелленберга для подготовки к заброске диверсантов в тыл наступающих войск союзников. На первом же допросе после пленения он рассказал о себе все без утайки. Следующие 18 месяцев Фельфе провел в британском плену. 31 октября 1946 года он получил от лагерной администрации свидетельство, что не является военным преступником и не обвиняется в нарушении прав человека. Затем Фельфе недолгое время работал на британскую секретную службу МI-6 в Мюнстере (сообщал о коммунистической деятельности в Кельнском университете), однако вскоре сотрудничество было приостановлено, так его подозревали в том, что он работает как двойной агент.

После прекращения сотрудничества с англичанами Хайнц Фельфе стал слушателем факультета государства и права Боннского университета (этот же университет когда-то окончил и Шелленберг).

В Бонне Фельфе познакомился с двумя советскими офицерами. Фельфе пришел к выводу, что они – люди эмоциональные и открытые, без претензий на какую-либо исключительность или превосходство, что нередко он замечал у американцев. Вторая встреча с представителями СССР произошла в 1949 году в Веймаре во время празднования 200-летия со дня рождения Гете. Собеседником Хайнца Фельфе на этот раз оказался журналист из Москвы. Как неожиданно выяснилось, их объединяет общий интерес к истории, литературе и творчеству Гете. Позже, во время бесед на политические темы, по ряду вопросов они также высказали общие взгляды.

Все это не осталось без внимания советской разведки. Импонировали острый ум, образованность, эрудиция, склонность Фельфе к аналитическому мышлению, способность легко устанавливать контакты с людьми. Но самое главное, на что в Москве обратили особое внимание, это на искреннее желание Хайнца Фельфе порвать со своим прошлым, его потребность искупить свою вину за причастность к СС. В 1951 году с ним провел беседу советский агент и бывший коллега Фельфе Ганс Клеменс. Так Фельфе стал агентом Комитета информации СССР под псевдонимом «Пауль». Его курировал советский разведчик Коротков.

Центр поставил перед Фельфе задачу заводить полезные связи и искать возможность для проникновения в спецслужбы ФРГ.

После завершения учебы в Боннском университете Фельфе устроился на работу в министерство по общегерманским вопросам (отдел по делам беженцев). Там Фельфе (как бывший полицейский) опрашивал бежавших на Запад сотрудников народной полиции ГДР. Одновременно он пытался выполнить задание советской разведки. Однако две попытки устроиться в полицию и ведомство по охране конституции (контрразведка ФРГ) окончились неудачей. Помог случай.

Однажды Хайнцу Фельфе позвонил старый сослуживец по РСХА штандартенфюрер СС Вилли Крихбаум и предложил встретиться. Крихбаум и Фельфе познакомились в 1944 году, и уже тогда Крихбаум предложил понравившемуся ему оперативнку СД перейти на работу к нему в тайную полевую полицию. Фельфе отказался, но оба сохранили о знакомстве приятные воспоминания.

Крихбаум рассказал Фельфе, что служит в «организации Гелена» (ОГ) – немецкой разведке, созданной по инициативе американцев и работающей под их тесным контролем. Пообещал в случае согласия помочь бывшему сослуживцу вновь вернуться в разведку. Так и случилось. 15 ноября 1951 года Фельфе приступил к работе в «организации Гелена» (псевдоним «Фризен»).

Служба Хайнца в ОГ началась в ее генеральном представительстве в Карлсруэ. На первых порах новичок занимался обыкновенной черновой работой. С раннего утра до позднего вечера приходилось просматривать горы старых дел, выписывая кандидатов в агенты ОГ. Усердие Фельфе, как когда-то в VI управлении РСХА, не осталось незамеченным. Через год он получил доступ к более серьезным документам. Среди них была и картотека геленовских агентов, действовавших в ГДР. Это была первая крупная оперативная удача советского разведчика.

После этого Центр поставил перед Фельфе задачу внедриться непосредственно в штаб-квартиру Гелена в Пуллахе. Настойчивость и целеустремленность Фельфе увенчалась успехом. С 1 октября 1953 года он приступил к работе непосредственно в центре «Организации Гелена» в одном из контрразведывательных подразделений.

Забегая вперед, отметим, что в соответствии с данными ЦРУ, Хайнц Фельфе передал советской разведке более чем 15 тысяч документов и выдал 100 агентов ЦРУ. Сам Фельфе быстро рос в организации Гелена потому, что КГБ и ГРУ активно снабжали его правдоподобной дезинформацией, высоко ценившейся Геленом.

Не будет преувеличением сказать, что Ким Филби и Хайнц Фельфе были самыми ценными источниками советской разведки в спецслужбах противника в первые послевоенные годы.

Но Фельфе был не единственным «советским кротом» в организации Гелена. Еще раньше на советскую разведку стал работать Ганс Клеменс.

Клеменс родился в 1902 году в Дрездене и хотел стать военным музыкантом (его отец был музыкальным директором в Дрездене). Однако проигранная Германией Первая мировая война поставила крест на военной составляющей этой детской мечты. В 1920–1933 гг. Клеменс играл на пианино и скрипке в различных оркестрах. В 1931 году вступил в НСДАП, 1 июня того же года – в СС. На общественных началах с 1932 года работал в разведке областной организации (гау) НСДАП в Дрездене. Участвовал в драках против коммунистов и социал-демократов. В 1933 году вступил в СД, в 1936–1937 гг. возглавлял филиал СД в Дрездене. В это же время он познакомился с Фельфе.

Клеменс отличился во время судетского кризиса 1938 года, организовав засылку на территорию Чехословакии провокаторов из генлейновской судето-немецкой партии. Они должны были устроить погромы в приграничных районах ЧСР, спровоцировать чехословацкие власти на жесткие ответные меры и тем самым создать предлог для военного вторжения вермахта.

В 1941 году судом СС против Клеменса было начато расследование по подозрению к принуждению дачи показаний, но в марте 1941 года оно было закрыто.

В 1942 году Клеменса повысили до гауптштурмфюрера СС и перевели на работу в центральный аппарат РСХА, во внешнюю разведку (СД VI), швейцарский отдел. Там же с августа 1943 года работал Фельфе. С конца 1943 года Клеменс работал в аппарате СД в Италии. Был взят в плен канадцами в апреле 1945 года и позднее выдан итальянцам. В мае 1948 года итальянский суд предъявил ему и другим офицерам СС обвинение в расстреле заложников в Риме в марте 1944 года. Однако Клеменс был оправдан и в июле 1948 года вышел на свободу.

В сентябре 1949 года Клеменс вернулся в Германию, в городок Рендорф на Рейне, где жил Фельфе. Фельфе рассказал другу, что часто по дороге на работу видит Аденауэра (который тоже жил в Рендорфе). Сначала Клеменс устроился на работу в группу музыкантов, потом к своему другу по РСХА Тибелю в строительную фирму. Якобы до 1950 года он сотрудничал с с британской разведкой.

Жена Клеменса Герда жила в Дрездене и часто писала письма на адрес Тибеля, которые тот передавал Клеменсу. Супруга приглашала мужа в Дрезден для важного разговора. Якобы Клеменс еще во время заключения в Италии получил сведения, что его жена поддерживает контакты с советскими офицерами. Клеменс неоднократно советовался с Фельфе, а в январе 1950 года жена сама приехала к нему и опять пригласила его в Дрезден на встречу с «русским другом». В марте 1950 года Клеменс пересек границу с ГДР в Гарце и встретился там с офицером МГБ «Максом».

Чекисты завербовали его в Дрездене и передали на связь офицеру МГБ Ивану Суснину. Именно Клеменс рассказал о Фельфе, подчеркнув антифашистские убеждения своего друга. Уже тогда Фельфе был под наблюдением советской разведки, и сведения Клеменса совпали с оценками чекистов. Клеменс проинформировал советских разведчиков о своем желании устроиться в организацию Гелена и получил на это «добро». Именно Клеменс провел беседы с Фельфе, после чего тот дал согласие тайно встретиться с представителями советской разведки в Восточном Берлине. 11 августа 1951 года Фельфе без долгих раздумий согласился работать на советскую разведку.

Во время поездки на поезде из Бонна в Дюссельдорф Клеменс случайно встретил бывшего знакомого по СС, и тот сообщил, что их общий сослуживец Крихбаум работает на Гелена в Баварии. Клеменс немедленно встретился с Крихбаумом, и тот сразу рекомендовал его на работу в «организацию Гелена» (ОГ). 15 июня 1951 года Клеменс был принят в ОГ и поначалу работал у Крихбаума курьером. Затем Крихбаум, выполняя указание Гелена, поручил Клеменсу вербовать для организации быших офицеров СД. И Клеменс сразу вспомнил о Фельфе.

Проникновение в Пуллах советской разведке облегчил сам Гелен. Именно он вопреки мнению Бауна дал указание актвино привлекать к работе бывших чинов СС и СД. С точки зрения Гелена, сам факт членства в таких организациях был надежной гарантией, своего рода пожизненной прививкой от коммунизма.

Американцы давно упрекали Гелена в небрежности в отношении набора кадров и расхлябанности в плане внутренней контрразведки. Поэтому как минимум в 1952 году армейская контрразведка США в ФРГ (третий округ со штаб-квартирой в Оффенбахе) начала целую операцию «Кампус» по сосбтвенному проникновению в организацию Гелена. При этом агентурная работа велась так, как если бы ОГ была враждебной организацией. Главным источником для армейской контрразведки США был глава контрразведывательной службы ОГ Альфред Бентцингер (по кличке «Толстяк», вывший унтер-офицер тайной полевой полиции). Контрразведка Гелена (ведомство 114) было замаскировано под фирму по торговле жалюзями в Карлсруэ.

«Кампус» прекратили только в 1955 году, хотя и американцы не смогли обнаружить в хозяйстве Гелена советских разведчиков. При этом армейская контрразведка США серьезно интересовалась Фельфе, но только как бывшим сотрудником СД. Правда, американцев, как и прежде, не сильно заботила нечистая совесть многих геленовцев.

Например, одним из ведущих сотрудников геленовской контрразведки был Конрад Фибиг, который во время войны участвовал в истреблении как минимум 11 тысяч евреев на территории Белоруссии (айзатцгруппа Б). Особенно зверствовали Фибиг и его коллеги в Витебске.

Еще один «контрразведчик» Гелена, бывший штурмбаннфюрер СС Вальтер Куррек, был в 1942 году послан в Россию (в айнзатцгруппу Д) для проведения операции «Цеппелин». Целью «Цеппелина» были не только диверсии и саботаж в советсоком тылу, но и поиск и ликвидация «комиссаров» в лагерях для советских военнопленных. В 1945 году Курреку была поручена организация партизанского движения в тылу союзников («Вервольф»). До 1950 года этот человек жил под чужим именем.

Гелен не уставал твердить своим сотрудникам, что война против «Советов» не кончилась. Он предостерегал против «троянских коней большевизма», которые подтачивают ФРГ на случай скорого советского нападения.

Однако искал Гелен этих «троянских коней» не там, где они и правда находились.

Как-то источник «Шорт» сообщил, что бывший обер-лейтенант вермахта, вернувшийся из русского плена, кажется ему подозрительным, так как иногда ездит в ГДР, к своим родителям в Дрезден. При возвращении у него якобы появляются большие суммы денег. Женой бывшего офицера является дочь владельца большого отеля. На этом основании ОГ взяла обер-лейтенанта, его жену и тестя под наблюдение.

Расследованием дела занялись опытные профессионалы из РСХА.

К сожалению, для Гелена никакие агенты с Востока в отеле так и не появились. Большие суммы денег оборотистый экс-обер-лейтенант получал не от русских, а от своей коммерческой деятельности. Он с прибылью продавал в Западном Берлине дрезденские фарфор и серебро. Но на всякий случай карточку этого человека решили сохранить. Это был принцип Гелена – любая информция может когда-нибудь пригодиться.

Пока агенты советской разведки с комфортом устраивались в организации Гелена, сам ее руководитель был озабочен только личными карьерными планами. Он попытался стать директором Ведомства по защите конституции (контрразведка ФРГ), но британцы заблокировали его кандидатуру. Гелен был так раздосадован, что пригрозил американцам распустить свою организацию. Но его пригласили на «откровенную» беседу, и бывший генерал-майор вермахта немедленно взял свои слова обратно. Гелен дождался своего лишь в 1956 году, когда его организация превратилась в Федеральную разведывательную службу (БНД) ФРГ, а сам Гелен стал ее первым директором.

До 1953 года геленовцы занимались в основном шпионажем против ГДР и расположенных там советских войск.

Однако ОГ подключали и к более серьезным делам, например, к операции «Джунгли».