Горячий июнь.часть 1

Побережных Виктор

"Не было дороги Красноярск-Дивногорск, не было Енисея, камней и 'Газели' с пассажирами. Ничего этого НЕ БЫЛО! Зато был лес, лиственный, с дубами. Была небольшая поляна, изрытая воронками . Было несколько разбитых машин и трупы, в советской форме. Много. А я сижу на земле прислонившись спиной к колесу полуторки..." И как написал уважаемый Recensor [Автор прав в своей аннотации: его герой - явно не супермен. Акцентировано "маленький человек", без биографии, образования, профессии, способный только подсыпать информационного песочка в шестеренки истории. Но - этого достаточно, чтобы страна свернула на новый, непроторенный путь. Не менее ухабистый, чем прежний. Ах, да... Хрущева шлепнули с особым цинизмом!

 

  Горячее лето.

 

   Пролог.

   - Сегодня в нашем городе...- жизнерадостным голосом хорошо выспавшейся сволочи, трещала из динамиков ведущая какой-то местной радиостанции. Хороший водитель в 'микрике' попался, не врубил на полную с утра пораньше какой-нибудь очередной ' владимирский централ', подумалось мне. Глядишь и вздремнуть получится, пока до Дивногорска докатим, а то из-за вчерашнего, вернее сегодняшнего футбола ни черта не выспался. И настроение препоганейшее:и спать хочется, и сборная, в очередной раз, облажалась! Блин! Ну вот! Вспомнил про этих 'героев' и сон куда-то смылся. Давно запланировал рыбалку на красноярском 'море', мужики уже два дня как на месте, один я, как последний лох, надеялся на победу этих 'гениев' в бутсах. Думал посмотрю игру и с песней на природу! Посмотрел, ух ты! Забывшись, чуть вслух не высказал всё, что крутилось в голове, но вовремя спохватился и закрыл рот...Представив возможную реакцию соседей по маршрутке неожиданно для самого себя заулыбался.И настроение в гору почему-то само полезло. И хрен с ней, с этой сборной! Зато через какой то час буду уже на месте! Свежий воздух, друзья и сто грамм, что ещё нужно для поднятия настроения? Только спиннинг! Опять улыбнувшись, глянул в окно. О! К 'тёщиному языку' подъезжаем, значит можно попытаться урвать у сна хоть полчасика. Прикрыл глаза, откинулся в кресле и тут раздался истошный женский визг! Дальнейшее отложилось в памяти какими-то стоп-кадрами. Вижу рядом полосатый бетонный блок дорожного ограждения, какой то лоснящийся-красный и почему-то прямо в салоне. Потом потолок вдруг стал правой стенкой, а сквозь новообразованный пол, далеко внизу видно деревья и камни. Последним запомнилась восхитительная лёгкость во всём теле и серая поверхность камня прямо перед лицом. И темнота...

 

   1 глава.

   Чёрт...Как болит голова! Я не мог себе и представить, что боль бывает такой! Вернее БОЛЬ!!!И тут она стала уходить, постепенно, неторопливо, как будто говоря: -помни, я могу вернуться! С уходом боли стали возвращаться чувства. Сначала нахлынули звуки: какой-то далёкий гул, крики каких-то птиц и шелест листьев.Потом появился запах, вернее вонь. Бензин, горелая резина и запах смерти и крови , и темнота. Тут дошло, что у меня просто закрыты глаза, но открыть не получается. Какая-то гадость склеила ресницы, пришлось руками раскрывать веки. Открыл глаза, огляделся и тут же потерял сознание. Не знаю, через какое время я очнулся, скорее всего скоро. Солнце так-же светило как и в первый миг моего 'пробуждения'. Так же где-то, что-то гремело.Те же деревья вокруг, тот же запах. И так же вокруг находилось то, чего не могло быть, и не было того, что быть просто обязано!

   Не было дороги Красноярск-Дивногорск, не было Енисея, камней и 'Газели' с пассажирами. Ничего этого НЕ БЫЛО! Зато был лес, лиственный, с дубами. Была небольшая поляна, изрытая воронками . Было несколько разбитых машин и трупы, в советской форме. Много. А я сижу на земле прислонившись спиной к колесу полуторки. Во второй раз увидав эту картину, моё сознание попыталось снова сбежать, но не смогло, осталось при мне. И тут меня скрутили судороги, словно под действием электрического тока меня то сжимало как пружину, то вытягивало в струну и так раз за разом. Казалось, что это никогда не закончится, но прекратилось и эта пытка. Я лежал обессиленный на траве, казалось, что дрожит каждая жилка в теле, трясётся каждая мышца. Отдышавшись и немного придя в себя, я перевернулся со спины на живот, упёрся руками в землю чтобы встать и тут меня опять накрыло! Руки были не мои! Куда только девалась вся слабость! Сам не поняв как я уже стоял и рассматривал. Себя!? Сапоги, тёмно-синие брюки, зелёная гимнастёрка с накладными нагрудными карманами. Кожаный ремень с портупеей через правое плечо и почему-то жёлтая кобура. Всё изрядно запылённое, на брюках и гимнастёрке пятна грязи, следы от травы и крови. Но самоё главное то, что тело не моё, вернее не совсем моё! В свои сорок лет я изрядно подзапустил себя, да и любовь к пенному напитку давно дала о себе знать. А тут я сам себя видел подтянутым и без малейшего признака пивного брюшка. Ещё бы лицо увидеть! Как только промелькнула эта мысль, я сразу бросился к стоявшей неподалёку легковой машине с разбитыми стёклами и распахнутой дверью. Буквально вырвав изнутри зеркало я со страхом и непонятным азартом уставился в него. Лучше бы я не торопился! Зеркало полетело в одну сторону а я чуть опять не потерял сознание. Оттуда блестя дикими глазами пялилась чёрно-красная, бугристая морда монстра! Только через пару минут, я понял, что это кровь и земля! Успокоившись, я машинально полез в нагрудный карман за сигаретами и уставился на зажатую в руке пачку 'Казбека'. Достав из брюк спички, я закурил и задумался, в первый раз после осознания себя нового что ли? Первое - привести себя в порядок, второе - осмотреть всё, что есть рядом и похоронить бойцов. Что бы кто из моих современников не думал, но живём мы только потому, что они погибали...И, наконец, третье и главное - где я? Вернее когда и где?

   Решив поискать воду, оглядевшись я направился за разбитую легковушку, где мне послышалось какое-то журчание. Отойдя буквально на десяток шагов, я увидел небольшую ложбинку, из которой вытекал ручей. Умывшись и напившись удивительно вкусной воды, я опять направился к зеркалу. Долго не решался взглянуть в него, дрожали руки. Наконец, пересилив себя, я вновь поднёс зеркало к лицу. В первый момент мне показалось, что это моё лицо, только лет на двадцать моложе. Но затем увидел и разницу. У меня (старого?) голубые глаза , светлые волосы и брови, почти незаметные светлые ресницы. А тут, дико было видеть на своём помолодевшем лице синие глаза, тёмные, практически чёрные густые ресницы и почти песочного цвета брови и волосы. "Налюбовавшись" своей физиономией я, наконец, толком разглядел себя. На воротнике гимнастёрки были краповые петлицы с малиновой окантовкой, на которых было по два малиновых кубика, у ворота гимнастёрки и на рукавах малиновый кант, на левом рукаве краповый овал с серебряным мечом с золотой рукоятью и золотыми же серпом и молотом. Блин, я что кгбешник теперь? Вернее НКГБшник получается? Проверив второй карман гимнастёрки я стал обладателем удостоверения, из которого следовало, что теперь я являюсь сержантом НКГБ СССР Стасовым Андреем Алексеевичем, 1918 года рождения. Являюсь я шифровальщиком Львовского управления НКГБ с мая 1941г. Мда... Вот так Дмитрий Николаевич Сергеев. Сорок лет был Димой, теперь стал Андреем..Блин, хоть бы чуть-чуть знать об этом времени! Хоть бы капельку памяти Стасова! На меня опять накатило, только не потеря сознания, а злость, перешедшая в ярость. Несколько минут я бессвязно матерился, выкрикивал неизвестно кому адресованные угрозы и мольбы. Обессилев, уселся прямо на траву и тупо уставился на свои руки. В правой руке был зажат ТТ. Когда я достать-то его успел? Не помню..Машинально выщелкнул обойму и быстро сделал частичную разборку-сборку 'пушки'. Вот тут моя обессиленность и тупость куда-то пропала. Я же никогда ни то что ТТ, 'макарку' в руках не держал и, тем более, не разбирал-собирал. Единственное оружие, с которым я имел дело, это был АКМ во время срочной службы. Да и то, в основном чистил да в караулы таскал, стрелял то за два года раз десять наверное.. Выходит мне от Стасова кое-что перепало, память тела, что ли? Придя в себя огляделся и вспомнил, что собирался делать.Решил похоронить мужиков вместе, в воронках.Почему-то не было ни страха, ни брезгливости-только спокойствие и понимание необходимости своих действий. Было тяжело, но до наступления темноты я справился. Закопал ребят лопатой, взятой в полуторке, постоял возле шести получившихся братских могил и направился к ручью. Умывшись, осмотрел машины и найденные продукты перенёс ближе к воде. Съел банку тушёнки, выпил водки из найденной в легковушке фляжки и отключился.....

   Проснулся от холода, всё тело затекло и болело, но голова была свежая и ясная. Сделал лёгкую зарядку из наклонов и приседаний умылся по пояс, сходил в кустики и сел завтракать. Закончив с едой, как будто напрямую зарядившись энергией, занялся делами. Первым делом собрал в одну кучу всё оружие и боеприпасы. В легковушке нашел три планшетки, в одной была толстая общая тетрадь. В неё переписал данные всех, кого похоронил, все двадцать три молодых мужика уместились на пяти страницах. Отдам тетрадь нашим, хоть не будут пропавшими без вести числиться. Закончив с писаниной документы погибших завернул в клеёнку, найденную в одной из машин, завернул в там же взятое брезентовое ведро и закопал под одним из дубов. Просто я решил, что не нужно тащить с собой все документы, вдруг к немцам попадут, мало ли как их использовать могут. По новой осмотрел все машины, стащил найденное поближе к оружию, решив попозже отобрать всё, что мне может пригодиться. На удивление было мало бумаг, не считая личных документов погибших. Кроме трёх обнаруженных ранее планшеток, других серьёзных находок не было. На десерт стал разбираться с оружием. Пять автоматов, ППШ или ППД, шесть карабинов, похожих на уменьшенный трёхлинейки, один пулемёт, видимо Дегтярёв и четырнадцать винтовок СВТ, причём две с оптическими прицелами. Вот про них я точно знал, что оружие обалденное, только грамотного обхождения требует. Решил попробовать разобрать, всё получилось! Я только наблюдал, как руки сами всё делали, причём со всеми видами оружия имевшегося в наличии! Помимо 'серьёзного' оружия было ещё три нагана, шесть ТТ и два парабеллума. В итоге я 'завис', задавила банальная жаба, ну как хоть что-то из оружия бросить?! В итоге решил, возьму с собой свой ТТ, парабеллум, наган, один автомат и СВТ с оптикой. Остальное оружие стащил в одну из оставшихся воронок, упаковал в брезент с полуторок, сверху накрыл оторванными бортами и закопал...Жалко было, сил нет! Пока закончил со всем этим солнце уже стало клонится к земле, одновременно навалилась и усталость и чувство голода. Разжёг костёр, поставил в найденном котелке чай, вскрыл банку тушенки поставил её поближе к костру и достав из легковушки диван заднего сиденья уселся у костра с картой из одной из планшеток. Уже безо всякого удивления понял, что прекрасно читаю карту и легко смогу по ней сориентироваться на местности, знать бы только текущее своё местоположение! Понятно, что вокруг Западная Украина, но где именно нахожусь я неизвестно, где наши-тоже не понятно. Да и как мне быть дальше? Реалий жизни не знаю, ход войны помню только примерно, вояка из меня тоже не ахти..

  Может застрелиться, чтоб самому не мучится и других не мучить? Обкатав со всех сторон и эту идею решил не торопиться. Сдохнуть я всегда успею, а так, глядишь и пользу какую принесу. Всё, пойду к нашим а дальше, что будет, то будет! Приняв решение поужинал и завалился спать. Проснувшись, отобрал продукты и вещи, которые могли мне пригодиться, собрал боеприпасы, навьючился оружием и, постояв минуту у могил направился на восток.

 

  2 глава.

   Мда, шагать по лесу хорошо только налегке, прогуливаясь. Я же всего через час пути чувствовал себя загнанной лошадью. Хоть тело и молодое, но Андрей явно не утруждал себя прогулками с отягощением. Да и оружие в таких количествах, как оказалось, очень неудобно таскать на себе, тяжёлое, зараза и неудобно жутко! Но человек привыкает ко всему, втянулся и я. Часа через три, наткнувшись на родник, решил сделать привал. Из собранного поблизости сушняка разжёг небольшой костерок, подвесил в котелке вариться кашу и, улёгшись неподалёку, задумался. Теперь, когда никакие внешние раздражители не мешали спокойно размышлять, мне стало окончательно понятно, что скорее всего мне хана! Дело даже не в моей недостаточной подготовке. Судя по всему, я нахожусь уже в глубоком тылу у немцев, даже далёкого громыхания уже не слышно. А западная Украина не то место, где и без фрицев одинокий сотрудник госбезопасности мог чувствовать себя спокойно. А уж теперь и подавно! Ладно, допустим, я вышел к нашим. И что дальше? Рассказать про себя правду? Либо пристрелят как шпиона, либо в дурку. Придётся изображать полную амнезию, но останусь ли тогда в строю? Сплошные вопросы и никаких ответов. Да, и ещё странности. Уничтоженное подразделение госбезопасности... С этим тоже куча вопросов. Когда хоронил ребят, обратил внимание, что примерно у половины погибших не было видно никаких признаков внешнего воздействия. Как будто молодые, здоровые мужики одновременно подхватили 'синдром внезапной смерти'. Поляна и машины выглядели подвергшимися штурмовке с воздуха, но как они туда вообще попали, вернее зачем? Нет, я видел следы , откуда они приехали, и лес там не настолько густой, чтобы служить им преградой. Но зачем? Никаких секретных, да и не секретных тоже, бумаг я не нашёл. Ценностей тоже не было. Боеприпасов было очень мало на такое количество бойцов, даже ни одной гранаты не нашёл! Найденные карты и те были практически чистыми, только обозначения границы и дополнительных постов в тридцатикилометровой зоне вдоль неё. Да и я сам. Всё лицо было в кровищи, волосы как каска от неё стали, а когда отмылся, ни одной царапины, кроме распухшего носа. Не могло же с него так натечь! Пока размышлял обо всём этом, поспела каша. Плотно поев, помыл котелок и опять завалился, уставившись в небо. Казалось, что я просто отправился в небольшой поход. Нет никакой войны вокруг, никакой чертовщины. Просто я и лес. Только успел подумать обо всём этом, как услышал доносящийся откуда то со стороны надсадный рёв мотора. Сразу исчезло расслабленное состояние! Подхватив автомат, я быстро, но осторожно, направился в сторону шума. Метров через триста мне пришлось остановиться. Оказалось, что я находился довольно близко от опушки леса. Но не это было главным! Буквально в двадцати шагах от меня стоял подбитый советский бронеавтомобиль, а на поле, расстилающемся сразу за лесом, было множество повреждённой и сгоревшей техники. И советской, и немецкой. Именно от неё и раздавался рёв, который я слышал. Возле не сильно внешне повреждённого немецкого танка возилась небольшая группа немецких солдат, одетых в чёрные комбинезоны. Что-то друг другу доказывая, они цепляли танк к гусеничному трактору, именно такой я видел в фильме 'Трактористы'. Ползком подобравшись к самой опушке, я с каким-то жадным любопытством уставился на них. Видимо это были солдаты какого-то ремонтного подразделения. Даже оружия у них при себе не было! Вот это меня не удивило, а возмутило. Гады, чувствуют себя как дома! Ну подождите, не долго вам так спокойно себя чувствовать! Оглядевшись я заметил стоявшую неподалёку грузовую машину с большой двойной кабиной. Подобную я как-то видел на сайте, посвящённом военной технике. Если не ошибаюсь, то это был тягач, используемый инженерными частями вермахта. Возле него, в тенёчке, сидел по пояс раздетый немец и что-то увлечённо писал. Прямо перед машиной, составленные пирамидой, стояли винтовки. Тут я не удержался. Сам себе повторяя, что это глупо, опасно и бессмысленно, я ползком, поминутно останавливаясь приблизился к нему. Прицелился ему в грудь и... не смог выстрелить. Палец не сгибался, как будто не мой! Тут немец вдруг поднял голову от своей писанины и его глаза уставились прямо на меня. Такого удивления я не видел никогда в жизни! Мне показалось, что я услышал, как его челюсть ударилась о его же грудь! Тут же выражение его лица стало меняться и понеслось! Короткая очередь из моего автомата буквально прилепила немца к дереву, у которого он сидел. Я вскочил и бросился к грузовику. На моё счастье, ни в грузовике, ни рядом с ним немцев больше не было. В ином случае, на этом мои приключения и закончились бы. Встав в полный рост, я прицелился в солдат, продолжавших возиться с танком. Видимо, они просто не услышали выстрелов из-за рычания трактора. Почему-то я считал, что со своего автомата я с лёгкостью перебью их. Как же я заблуждался! Первая очередь была единственной удачной. Один из немцев схватился за плечо, второго швырнуло лицом прямо на танк, по которому он медленно сполз на землю. Остальные, мгновенно среагировав, нырнули за танк, к ним присоединился и раненый. Сделав ещё несколько выстрелов я, поняв, что ничего этим не добьюсь, собрался подойти к ним ближе, и тут сбоку раздалась гулкая очередь, рядом со мной выросло несколько земляных султанчиков. Бросившись под прикрытие машины, я посмотрел налево. Ну кто мне мешал сделать это раньше?! Прямо по полю в мою сторону пылили какой-то бронетранспортёр и пара мотоциклов с сидящими в люльках пулемётчиками. Видимо один из них и шарахнул по мне, да промахнулся. Тут уже не до жиру! Я развернулся и, как говорила одна моя знакомая, попу в горсть и бегом! За какие-то секунды я долетел до родничка, подхватил оставленные вещи и, не разбирая дороги, ломанулся глубже в лес. На моё счастье немцы за мной не погнались, так, постреляли немного и всё. Я же нёсся как марал во время гона. Остановился только тогда, когда окончательно выдохся. Шмякнувшись на землю как мешок с удобрениями, я пытался отдышаться и одновременно мысленно себя материл. Идиот! Баран! Какого... не осмотревшись толком и всё не продумав, открыл стрельбу? Герой, мля! Не было бы жалко, сам бы себе в лоб зарядил! А после этой пробежки даже поляну, на которой очнулся, не найду теперь! Отдышавшись и немного успокоившись, я осмотрел своё имущество. Да, беглец из меня лучший, чем вояка. Ничего не потерял, даже котелок не забыл! Со стоном собрав своё 'хозяйство', я, посмотрев, где находится солнце, опять поплёлся на восток. На душе было мерзко. Перед глазами стояло лицо немца, убитого мной первым. Оказывается, не так просто убить человека, даже если он враг. Так шагал я, размышляя обо всём произошедшем, когда увидел, что деревья впереди редеют. Аккуратно сложив вещи и винтовку под кустом орешника, я, взяв на изготовку автомат, осторожно направился к опушке. В этот раз не было слышно никаких звуков, выделявшихся бы из общего лесного звукового фона, но я не расслаблялся. На самом краю леса росли какие-то небольшие, но густые кусты, в которые я и аккуратно заполз. Из них открывался прекрасный вид, посмотреть было на что. На довольно большой поляне, в дальнем конце которой виднелась вырубка, находилось несколько строений, огороженных невысоким редким заборчиком. Именно так я себе и представлял лесные хутора. Вот только тихо так почему? Ни людей, ни живности не слышно. Не могу себе представить хозяйство без скотины и, тем более, без собаки! От опушки до хутора было метров пятьдесят и толком рассмотреть его у меня никак не получалось, поэтому мне пришлось вернуться к вещам и сменить автомат на винтовку. При отсутствии бинокля оптика была очень кстати. Выбрав место, с которого я мог бы рассмотреть всё, не выдав себя бликом от прицела, я занялся осмотром. Всё было вроде нормально, но вот тишина эта, будь она неладна! Ещё меня смущала приоткрытая дверь в дом, выглядевший главным. Так ничего и не увидев, вернулся к вещам, опять поменял оружие, заменил диск у автомата на полный и решительно зашагал в сторону хутора. Чем ближе я подходил к дому, тем меньше уверенности у меня оставалось. Вблизи всё выглядело не таким хорошим, как издалека. Потому что добавился запах. Запах крови и смерти. А вот и собака. У самого крыльца дома валялся мёртвый пёс, буквально разорванный выстрелами, кровь уже впиталась в пыльную землю и над останками пса вился целый рой мух. Толкнув дверь стволом автомата, я нерешительно вошёл в дом. Увидел перед собой большую комнату, на полу лежали тканые половички, посреди комнаты стоял простой, большой стол и шесть стульев возле него. В углу комнаты стоял шкаф со стеклянными дверцами, за которыми была видна посуда, рядом с ним дверь, завешенная цветастой занавеской. Над столом, закреплённая к потолку, висела керосиновая лампа. Честная бедность. Именно так можно назвать эту обстановку. Дойдя до внутренней двери я, делая шаг, отвёл левой рукой занавеску и уткнулся взглядом на ствол пистолета, глядящего мне прямо в лицо.

 

  3 глава.

   Оказывается смотреть в дуло направленного на тебя оружия не страшно. Жутко! В голове была гулкая пустота, в которой билась одна мысль-П......котёнку!

  -А-андрей? Т-ты-ии?!!-пистолет медленно опустился,-Но ты ведь убит!

   Вместо бездонного жерла пистолета, перед моим лицом появилось бледное, исцарапанное лицо.

  - Я же сам видел тебя мёртвым! И пульс не прощупывался...-лицо вдруг скривилось в судороге,- как..

  И тут оно исчезло. Несколько секунд я ещё простоял в ступоре, затем я почувствовал, что уже сижу на полу.

  Вытер рукавом вспотевший лоб и, наконец, обратил внимание на того, кто лежал на полу передо мной.

  Это был довольно высокий. худощавый мужчина лет тридцати на вид. одетый в форму, похожую на мою, только на петлицах были не кубики а две шпалы. Его лицо было сильно исцарапано и невероятно бледное. Форма вся в крови, левое плечо и живот кое-как перебинтованы. Дыхание его было очень частым. Только я шевельнулся, собираясь встать, как он открыл глаза и посмотрел на меня.

  -Всё таки это ты..Не показалось...- его голос был слабым и каким-то механическим,-Я уж подумал, что перед смертью бредить начал,- он усмехнулся одними губами.- Хорошо, это к лучшему. Слушай сюда, сержант. Мне конец. Не спорь, у меня в животе осколок и две пули. Так что сам понимаешь,- он сипло откашлялся и продолжил,- уже чудо, что мы с тобой разговариваем. Я надеялся в бою умереть, но не судьба значит. Так, что..,-его лицо неуловимо изменилось, стало жёстким,- слушайте боевой приказ, товарищ сержант государственной безопасности! Любой ценой выйти из окружения, перейти линию фронта и доставить груз особого назначения в особый отдел не ниже дивизионного. Для сотрудников особых отделов любого уровня сообщите код 512, запомни - код 512. Груз закопан на западном краю поляны под приметной берёзой, она как буква Ч растёт, сразу узнаешь. При опасности захвата груза немцами-груз уничтожить! Сделай всё возможное и невозможное, но доставь его к нашим. Понял сержант?

   Я открыл рот, но только кивнул. Ему оказалось достаточно и этого, он продолжил:

  - Иди, выкопай груз и возвращайся.

   Всё ещё ошарашенный я поднялся, вышел на крыльцо и огляделся. Ни хрена себе ситуация! Вот я попал, что же мы везли-то? Решив, что скоро всё равно всё узнаю, направился в указанном направлении. Берёза действительно оказалась приметной и сразу узнаваемой. Когда-то она была надломана, вот и выросла большая буква Ч. Лопату я взять и не подумал, поэтому пришлось копать прямо руками. Но земля была мягкой, закопано то недавно, и справился я быстро. Из ямки я достал небольшой ящичек в килограмма три весом, размером примерно со среднюю обувную коробку, обшитый зелёной тканью с кучей сургучных печатей. Отряхнулся и направился к дому. Зайдя в дом, увидел, что лейтенант скривившись сидит за столом, пистолет лежал перед ним.

  - Нашёл? Молодец! Приказ ясно понят?,-он внимательно посмотрел на меня и недожидаясь ответа продолжил,- Выполняй приказ и прощай!

   Я замер. не зная как поступить, но он решил за меня;

   -Бе-е-го-о-ом!!!

  Не понятно как я оказался на улице. Да такого рёва и от здорового не ожидаешь, не то что от раненого! Я повернулся к дверям и тут раздался выстрел... Кинувшись в дом я увидел то, что и ожидал. Лейтенант застрелился. Осмотрев тело я понял, что так и не узнаю его имени. Никаких документов при нём не было. Видимо он их уничтожил раньше. Жаль мужика. Настоящий был.

   Похоронив лейтенанта на окраине хутора я, вернувшись за вещами, и с тяжёлым сердцем продолжил свой путь. Через пару часов начало смеркаться, я начал уже выбирать место ночлега, когда услышал голоса и плеск. Потихонечку двигаясь в их сторону я наткнулся на заросли ивы. Значит река или озеро совсем рядом. Не успев толком обдумать эту мысль, как услышал голоса и плеск гораздо ближе. Как мне показалось, несколько мужчин разговаривали на польском языке. Ага, этим ребятам мне не с руки на глаза показываться, промелькнула мысль и я быстренько , на полусогнутых, шмыгнул туда, где заросли показались мне погуще. Вовремя! Не успел я снять вещмешок, как метрах в пятнадцати от меня из ивняка гуськом вышли пять вооружённых мужчин, в какой-то полувоенной одежде. На голове идущего первым была какая-то странная то ли кепка, то ли фуражка. И тут я вспомнил, такие назывались конфедератками, они в польской армии были! Не заметив меня группа вояк направилась в сторону, с которой я пришёл. Да, везёт мне, только пугает это. Когда часто везёт по мелочи, может один раз не повезти по-крупному, тогда всё предыдущее везение ни к чему! Несмотря на эти мысли, я опять навьючился своим имуществом и направился в ту часть ивняка, из которой вышли бойцы 'великой польши' и не прогадал. До реки действительно было несколько метров, а в тени ив была привязана небольшая лодка. Я аж матюгнулся на радостях. Перерезал верёвку, уселся в лодку и, стараясь не шуметь, погрёб к другому берегу. Речка была небольшая, метров сорок наверное, поэтому переплыл я быстро. Достигнув нужного берега я оттолкнул лодку, отправив её в свободное плавание, а сам направился дальше. Вскоре стало совсем темно, да и желудок напомнил, что его нужно наполнить, поэтому решил-всё! Привал. нарезал с ближайших деревьев веток. сделал себе лежанку и что-то на вроде небольшого отражающего экрана. Под прикрытием которого развёл небольшой костерок.

   Перекусив, стал внимательно разглядывать загадочный груз. Что же там такого важного? Списки подпольщиков или ещё что? Поиздевавшись над своей головой ещё несколько минут принял решение, вскрывать! Сказано-сделано! Ножом сделал разрез и освободил от ткани небольшой металлический ящичек. Без замка, с одной защёлкой. В нетерпении открыл коробку, убрал лежащую сверху вату и замер... Мне стал понятен приказ лейтенанта и странный маршрут чекистов. Но при этом вопросов стало намного больше, чем было с самого начала, и получу ли я на них ответы знает только Бог. В ящичке, на стопке каких-то бумаг, лежало всего две небольших штучки. Сотовый телефон и КПК.

 

  4 глава

   Не знаю, сколько времени я просидел, глядя на такие знакомые вещи из такой далёкой жизни. Одна мысль сменяла другую, но, по сути, это были одни и те-же вопросы, задаваемые по-разному. Почему? Откуда? Как?

  Достав из коробки старый-добрый N72, привычным движением нажал кнопку включения. Загорелся экран, под мелодию, от которой неожиданно выступили слёзы, произошло рукопожатие и телефон загрузился. Столбик заряда был чуть выше половины, сети, естественно, не было, и я начал просматривать память аппарата. Мда. Пустота! Ничего, кроме стандартного содержимого нового телефона, даже контактов не было! Выключив машинку, снял заднюю крышку и посмотрел 'симку'. Обычная, МТСовская. Отложил телефон и взялся за КПК. Повертел в руках и увидел, что это просто кусок пластмассы. Задняя крышка почти по всей площади была проплавлена. Целой оставалась только лицевая сторона. Чёрт, а я то уже губу раскатал! Переберусь к нашим, дам кучу инфы. Ага, счаз! Нет, для инженеров и учёных эти аппараты даже в сломаном виде - просто клад! Но только в перспективе. А сейчас... Эх, ну не мог КПК целым быть?! Да ещё с кучей информации полезной! Ещё минут пять я продолжал жаловаться на жизнь пока не вспомнил про бумаги. Из них я выяснил, что подарки из будущего были обнаружены в стеклянной банке, с которой неизвестный пытался перебраться на территорию СССР со стороны Генерал-Губернаторства в ночь с 21 на 22 июня. За полтора часа до начала войны. Неизвестный был убит огнём с сопредельной стороны. Никаких особых примет у убитого не было. Помимо стеклянной банки при нём обнаружен только пистолет 'Вальтер' с тремя патронами. Ну а потом началась Война.

   Да. Не повезло кому-то. Светлая память ему. Ну да ладно, что уж теперь. Всё, хватит заниматься ерундой, буду спать!

   Утром еле заставил себя встать, навалилась такая тоска, что хоть волком вой! Освободил один подсумок от СВТ, упаковал в него гаджеты с бумагами и прицепил к ремню. Так будет надёжней, чем в мешке таскать. С этими 'подарками' я теперь и на минуту не расстанусь. Съел последнюю банку тушенки и взялся чистить автомат. А то совсем запустил это дело. Закончив, собрался и опять в путь. Помимо всего прочего теперь возникла ещё одна проблема. Еда! Ну кто мне мешал на хуторе поискать?! С другой стороны, я ведь мог тогда с той пятёркой в лесу столкнуться? Они бы меня влёт уработали! Я бы и чирикнуть не успел! Может и к лучшему, что не догадался еду поискать. Но теперь хоть как к людям нужно. А в качестве оплаты 'Наган' отдам, или 'Парабеллум', или часы. Так и шагал размышляя, пока, сам не заметив как, вышел на дорогу. Благо она была пустая! Но следов на ней хватало, жаль только не те, которые бы мне хотелось видеть. Метрах в десяти от меня, на обочине, стояла разбитая санитарная машина. Казалось, что на ней живого места не было! Кабина и фургон снизу и доверху исклёваны следами пуль. Стенка фургона снизу и земля под ним стали буро-коричневого цвета. Дунул ветерок и меня чуть не вырвало, такой запах навалился! Решив не подходить близко к ставшей братской могилой машине, я по широкой дуге обогнул её и направился по дороге в сторону, куда ехала санитарка. Решил, что, если возникнет опасность, я всегда успею уйти в лес. А так хоть определюсь точно, где я, в конце-концов, нахожусь. Минут через десять пути впереди послышался шум. Сойдя с дороги в кусты, я вскинул автомат и стал ждать. Через пару минут из-за деревьев показалась повозка. Рыжая коняга не спеша тянула за собой погромыхивающую телегу, на которой сидели два примечательных типа. Один, молодой, лет восемнадцати на вид, худющий, напоминающий всем своим видом цаплю. Особенно подходили к этому образу длинный нос и растрёпанные, как перья, чёрные волосы. Одет он был в новенькую красноармейскую гимнастёрку без петлиц, подпоясанную простым ремнём, и серые брюки, заправленные в пыльные, стоптанные сапоги. Второй был постарше. Лет сорока на вид, крепко сбитый детина, одет в незнакомый мне, но явно военного образца, тёмно-зелёный китель, расстёгнутый до груди, благодаря чему была видна белая, с красной вышивкой рубаха. Штаны и сапоги выглядели на нём как единая форма. В отличии от 'цапли' он выглядел солидно. Особенно этому способствовал ремень с портупеей, весь обвешанный какими-то сумочками и чехлами. Объединяло этих типов одно - винтовки, лежавшие рядом с каждым. Интересно, что это за вояки? Не особенно задумываясь о своих действиях, я шагнул на дорогу и скомандовал:

  - Стоять! Руки вверх!

   И понеслось. 'Цапля' сразу поднял руки, а вот второй... Каким-то тягучим, но быстрым движением он, подхватывая свою винтовку, не соскочил, скорее перетёк с телеги на землю и уже почти направил на меня оружие когда я срезал его длинной очередью. Пулями его отшвырнуло к заднему колесу, где он пару раз дёрнулся и замер окончательно. Из под его тела показался тёмный ручеёк, который тут-же стал впитываться в дорожную пыль. Молодой же только поднял руки ещё выше и побледнел, дико вытаращив глаза в мою сторону. Что особенно меня удивило, так это то, что коняга не обратил никакого внимания на стрельбу, только всхрапнул недовольно, да переступил ногами.

  Подойдя к телеге, я держа автомат одной рукой, не отводя ствола от живота молодого, левой рукой бросил его винтовку на землю, к оружию его 'старшого'. Отойдя на пару шагов, поудобнее перехватил автомат и приказал:

  - Ну, давай рассказывай!

  - Что рассказывать? - всё также испуганно тараща на меня глаза переспросил он.

  - Всё рассказывай! Как докатился до такой жизни, где ближайшие немцы, сколько ещё таких как ты? Всё рассказывай!

  Я приподнял автомат и он запел! Оказалось, что он вообще очень хороший парень, зовут его Дмитрий. Убитый, его дядька, Николай, а сами они направлялись из Богданов в сторону Гниличей, где собирались присоединиться к окружённой там части красной армии, а за оружие дядька схватился, так как за бандита меня принял. Меня аж умилило такое красноречие. Неужели он всерьёз решил, что я ему поверю? И что же мне с ним теперь делать? Просто так пристрелить я его не смогу, рука не поднимется. Отпустить? Том же не вариант. Явно же или бандеровец, или ещё какая-нибудь гадость. Тут смотрю, у "цапеля" глаза ещё больше округлились, как будто он чудище лесное увидал. По спине аж мурашки побежали. Вспомнив, как часто я читал про подобное, не очень умело, зато быстро, делаю шаг влево с одновременным поворотом и облегчённо выдыхаю, не один. Из кустов за нами с интересом наблюдали четверо в форме красной армии. Но, в отличии от 'цапеля', со всеми положенными знаками различия, причём один явно командир с двумя шпалами в петлицах. Я аж заулыбался и автомат опустил, такое на меня облегчение свалилось. А забытый мной Дмитрий, в этот момент решил побегать, но неудачно. Один из бойцов, стоявших в кустах, даже не поднимая к плечу винтовки, выстрели и всё. Отбегался. Я же глянув в сторону новообразованного трупа, представился:

  -Сержант НКГБ СССР Стасов, - и вопросительно посмотрел на старшего из бойцов.

  Он не заставил себя ждать:

  - Командир 106 отдельного батальона разведки майор Лятовский, - затем, улыбнувшись одними губами, продолжил,- Документы предъявите, товарищ сержант.

  Двое бойцов ненавязчиво контролировали мои действия, а четвёртый, подобрав валяющиеся винтовки, стал осматривать телегу. Я же, вздохнув, достал из кармана удостоверение и предъявил его майору, тот внимательно его изучив, уже по настоящему улыбнулся и убрал пистолет в кобуру.

  - Один, сержант?, -спросил он.

  - Один, товарищ майор, мне бы с особистами встретиться,- продолжил я, -пообщаться нужно.

  - Будут тебе особисты, если целы,- и тут-же переключился на бойца осматривавшего телегу,- Рахнин, если что полезное-забирай и пошли. Времени мало.

  Потом повернулся ко мне и продолжил:

  - Пойдёмте, сержант, а то действительно мало времени.

  Через два часа я был в расположении 41 стрелковой дивизии.

 

  5 глава

   Пока добирались до наших, поговорить с майором мне не удалось. Сил на это у меня не хватало. С такой скоростью передвижения по лесу, которую развивали эти мужики, я ещё не сталкивался! По дороге встретились ещё с тремя группами, поэтому в расположение дивизии пришли как целый взвод. Меня сразу направили в штаб.

   Штаб располагался в небольшом одноэтажном доме. Суета стояла жуткая, как теперь я узнал, дивизия находилась в окружении, и то, что мы прошли, было просто чудом! Таким-же чудом являлось то, что нет авианалётов и атак. Из разговора с начальником политотдела, батальонным комиссаром Касатоновым, выяснилось, что особого отдела больше нет. Заниматься моей 'великой' персоной ни Касатонову, ни кому-либо другому не было ни времени, ни сил, то комиссар отправил меня к Лятовскому, мол 'уже познакомились вот и шагайте' . Уже шагая с майором 'в расположение' из разговора с ним мне стало более понятно, что происходит вокруг. Наконец-то я узнал число! Сегодня 29 июня!Дивизия приняла бой на 'Львовском выступе' в районе города Рава-Русская. Да ещё как приняла! Они так вломили немцам, что на три километра углубились на территорию Польши! Но на флангах, особенно на левом, дела шли намного хуже и дивизия была вынуждена отступать. Сейчас в строю было меньше половины людей, которые вступили в бой 22 июня. Да, добрался до наших, что-же дальше будет?

   А дальше был первый, в моей жизни, авианалёт. Потом было много всякого, но ЭТО я никогда не забуду. Никода не считал себя героем, но и трусом тоже себя не называл. Но в тот день, я боялся невероятно. Казалось, что каждая бомба, вылетающая из пикирующего самолёта, летит прямо в меня. А этот дикий вой издаваемый немецкими штурмовиками? Казалось, что этот кошмар никогда не прекратится! Я лежал на дне небольшого окопчика, пытался прижаться к земле, но она, как живая, раз за разом отбрасывала меня от себя. Этот вой, рёв самолётных моторов и грохот взрывов слились в какой-то кошмарный концерт. Мне казалось, что это и есть тот самый, много раз обещанный, Армаггеддон! У меня вылетело из головы, что я знаю. что это не конец всему, что мы победим, назло всему победим. Ничего этого я не помнил. Я молился. Не знаю, из каких тайников памяти выскочили эти слова, но я , раз за разом, снова и снова шептал:

   -Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.

  Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.

   Не знаю, может именно молитва спасла меня, но когда я услышал рядом крик к бою, я испытал счастье! Появился враг, с которым я могу бороться, который может убить меня, но и я могу убить его! Пропала тошнотворная слабость, страх и чувство бессилия. На смену им пришли радость и облегчение. А голове одно-наконец-то!

   Поднявшись в окопе, который стал ещё мельче, я посмотрел вперёд. По полю, на котором уже стояло много сгоревших танков и бронетранспортёров шли они, враги. Мне показалось, что всё это я где-то уже видел и, внезапно понял, да видел! В фильмах о Великой Отечественной!

   Пока немцы были далеко, осмотрел своё оружие, всё было в порядке. Наконец-то я проверю свою 'светку' с оптикой! Устроился поудобней, выбрал цель. ею оказался худощавый, молодой немец, с расстёгнутым до середины груди кителем. Вот в этот треугольник, в виднеющуюся там синюю майку, я и влепил пулю. 'Светка' мягко но сильно толкнула в плечо, потом ещё раз и ещё, и ещё. Часто я, торопясь, промахивался. Но и попадал немало. Когда они подошли ближе взялся за автомат. Всё-же, с ППД стрелять намного неудобнее и труднее, чем из 'калаша'. Да и кучность оставляет желать лучшего. Зато боекомплект! Как-то неожиданно быстро, немцы оказались совсем рядом и началась рукопашная схватка. С первым мне просто повезло, я срезал его очередью в упор, а вот второй... Не успел я перевести автомат на него, как он выстрелил и автомат буквально вырвало из моих рук. Поняв, что достать пистолет просто не успею, я кинулся на фрица с голыми руками. Всё-таки мне продолжало везти! Выстрел, которым он разбил мой автомат стал последним для него, пока он передёргивал затвор своей винтовки, я уже был рядом и вцепился ему в горло. Он выпустил из рук превратившуюся в палку винтовку и сдавил моё горло. Упав на землю, мы катались как два зверя, одержимые одной мыслью, убить! Я что-то хрипел задыхаясь, он тоже что-то сипел по своему, то сверху был я, то он. В какой то момент я понял, что могу нормально дышать, а перед моим лицом мутнеющие серые глаза. Я сполз с мёртвого немца и меня вырвало. Кое-как вытерев лицо я огляделся, бой заканчивался. Немцы отступали, наши, собирая оружие и раненых возвращались в окопы. Сил встать на ноги не было и я возвращался в окоп на четвереньках, будто не умел ходить. С немца, убитого мной из автомата, я снял его ременную разгрузку, на которой были закреплены магазины к , теперь моему, МП-38. Буквально свалившись в свои окоп я обессилено откинулся на стену. Жутко захотелось пить, будто поняв моё состояние, сидящий рядом со мной боец протянул мне фляжку. Какая-же вкусная была это тёплая, почти горячая вода! С трудом оторвавшись от фляжки с благодарностью вернул её хозяину. Тот посмотрел на меня и неожиданно спросил:

  - В первый раз в бою?

  Я молча кивнул головой.

  - Ничего, привыкнешь,- продолжил он слегка надтреснутым голосом,- После первого раза всем плохо бывает, а потом ничего, втягиваешься.

  Я с удивлением уставился на него. несмотря на грязь. покрывавшее его лицо было видно, что это молодой парень, примерно моего возраста. На грязном лице блестели зубы и глаза, он подмигнул и сказал:

  -Не тужись, всё нормально будет. Станешь как мы, злобинские, а злобинские на драку всегда злые были. Фашисты это ещё поймут!,- и протянув мне руку представился, - Сергеев Андрей!

  Машинально пожав руку ответил:

  -Тоже Андрей, только Стасов,- и тут всё завертелось перед глазами. Злобинские, Сергеев, Андрей. Это же мой двоюродный дед! Мне же бабка про него рассказывала, что он в начале войны безвести пропал! А родной дед тоже присказку про злобинских повторял! Они же из енисейских казаков, со станицы Злобино, которая сначала превратилась в деревню, а потом частью Свердловского района Красноярска стала.

  - Э! Ты чего!,- я увидел перед собой испуганное лицо своего деда,- ты прекращай помирать, сначала ещё несколько гадов грохни, тогда уж ладно!,-видимо только теперь разглядев мои петлицы, он дёрнулся,-Ой! Товарищ лейтенант, извините!

  - Нормально всё,-сипло прошептал я,- это просто отходняк, сейчас всё пройдёт. И на Вы не нежно!

  В голове был шторм! Он? Не он? Как быть? Что делать? И вдруг пришло спокойствие и понимание. Сделаю всё, что от меня зависит, чтобы этот Андрей Сергеев не сгинул в боях на Украинской земле а выжил. Выжил и вернулся домой, а если я хоть как-то приближу день возвращения домой таких-же Андреев, то проживу свою вторую жизнь не зря!

  - Ну ты даёшь, тёзка,- продолжил он,- побледнел, глазоньки закатил, ну впрямь девка перед первым разом!- и жизнерадостно заржал. Мы сидели и смеялись, когда раздался свист, за которым последовал один взрыв, потом ещё и ещё. Взрывы слились в один грохот, земля опять отталкивала меня от себя, а я лежал и улыбался, сам не зная чему. Потом прилетели самолёты, за ними опять била артиллерия и миномёты, снова атака немцев и так раз за разом. Стало уже темно, а этот бой всё не прекращался. Время от времени передавали какие-то приказы, но все они будто проходили мимо моего сознания. Только последний приказ встряхнул меня, сообщили, что идём на прорыв! Последующие двое суток я почти не помню. Перегруженый мозг просто отказался помнить происходившее, бой, за ним новый бой и так раз за разом. Но мы шли. И вышли. Дивизия, вернее то, что от неё осталось, пробилась из окружения и начала сосредотачиваться в районе г.Струсова.

 

  6 глава.

   Я сидел на крыльце дома и был счастлив. Жив, греет солнце, чистый. Что ещё нужно, что бы считать себя счастливым человеком? Из дома пахло чем то вкусным, значит, скоро ещё и покушаю, совсем хорошо станет. Оглядевшись, решил проверить, высохла ли форма? Пани Ядвига, хозяйка хутора, любезно её постирала, заявив, что 'пану командиру она постирает, а бойцы не маленькие'. Улыбнувшись воспоминаниям стал одеваться, брюки местами были ещё влажными, но сойдёт! В этот момент меня нашёл посыльный. Молодой, невысокий, рыженький парнишка, заполошено вбежал на хутор и заблажил густым басом:

  - Товарищ сержант госбезопасности! Товарищ сержант!

  Охренев от полного несоответствия облика и голоса, в первый момент я не сообразил, что он ищет меня. Тут он оглянулся, увидел мою обалдевшую рожу и радостно пробасил:

  - Товарищ сержант госбезопасности, еле отыскал! Вас товарищ батальонный комиссар вызывает! Срочно!,- и с чувством выполненного долга уставился на меня.

  -Вызывает, значит иду!, - я глянул на себя,-подожди, соберусь.

  Обулся, уже привычно влез в немецкую разгрузку, так же привычно затянул ремень, согнал складки гимнастёрки назад, проверил оружие со своим грузом и, подхватив автомат, направился на выход. Уже в дверях, поблагодарил хозяйку за выстиранную форму, которую он ещё и подшила местами, я вышел к 'басистому'. Шли минут двадцать и время подумать у меня было. Сейчас, вспоминая себя недельной давности, я поневоле ухмылялся. Рембо, мля. Сколько стволов с собой собрал! А сейчас пистолет, автомат и всё! Мне хватает, правда гранат бы неплохо парочку, но чего нет, того нет! И вещмешка нет, в болоте остался, с пушками и тракторами. Даже не помню, когда именно остался без него, хорошо, что догадался 'груз' в подсумок уложить. Он почти сухим у меня остался. Машинально проверив бесценный подсумок рукой, понял, что мы уже пришли. Мой провожатый уже заходил на ещё один хутор, правда больше того, на котором остановился я. Дойдя до большого дома, рыжий пробасив:

  -Вам туда,-направился по каким-то своим делам.

  Удивлённо глянув ему в след, я поднялся на крыльцо и открыл дверь. Пройдя через небольшой коридор и открыв ещё одну дверь оказался в большой, светлой комнате, с уже примелькавшимися вязаными половичками на полу. В центре комнаты стоял стол, на котором лежали бумаги, карты, какие-то папки. У меня аж ностальгия проснулась. До того мне это зрелище напомнило собственный стол в период подготовки годовой сметы, аж слеза навернулась! За столом, сидел невысокий, плотный мужчина без гимнастёрки, с накинутой на плечи рыжей кожаной курткой. Он поднял голову от бумаг, которые внимательно изучал и вопросительно взглянул на меня.

  - Сержант НКГБ Стасов!,- громко начал я, потом сбился и неуверенно продолжил,- прибыл по вашему приказанию, товарищ батальонный комиссар.

  Сморщившись, будто нюхнул чего-то острого, комиссар спросил:

  -Если не ошибаюсь, вы шифровальщик?

  -Так точно, товарищ комиссар!

  Он удивлённо посмотрел на меня, будто увидел неведомого зверя, потом отвёл взгляд и сказал, -Побудьте во дворе, скоро вы мне понадобитесь.

  -Есть!

  И повернувшись я направился во двор. Охренеть! Работа по специальности! Да я же ни черта не умею и не знаю в деле шифрования! Ну что я делать то буду! Ёлки-палки, ну нормально же всё было, не сегодня-завтра добрался бы до особого отдела и всё! Задача-минимум выполнена! Нет же, комиссару шифровальщик понадобился! Куда своих то дели? У штабных не сильно большие потери были, вроде..Эх, жизнь моя жестянка! Закурив, уставился на небо. Блин, какое оно красивое! Сегодня хорошо, с утра ни одного немецкого самолёта не видал. Тут кто-то слегка прикоснулся к плечу. Повернувшись, увидел подтянутого, чистенького, как с картинки, младшего лейтенанта с артиллерийскими эмблемами.

   -Вы Стасов?

   -Я.

  -Пойдёмте, вас ждут.

   Шагая за 'младшим' опять начал лихорадочно думать, как выкрутиться из сложившейся ситуации. В итоге решил, что будет, то будет! Будет день и будет пища. Войдя в первую дверь, мысленно перекрестился и шагнул за провожатым в комнату. За это время в ней почти ничего не изменилось, почти...

   Вместо комиссара, меня встретил улыбающийся здоровенный мужик, в такой же как у меня форме. Отличие было в размерах и петлицах. На петлицах было по три шпалы. Рядом с ним стояли два сержанта, тоже в форме НКВД, оба с ППД в руках. Судя по поскрипыванию пола, сзади-слева тоже кто-то находился. Заканчивалась компания моим провожатым, стоявшим теперь справа от меня и с 'наганом' в руке.

   Видимо оставшийся довольный моим поведением, лейтенант улыбнулся ещё шире. Как только морда не треснет?- промелькнула у меня мысль.

   -Сдайте оружие, только пожалуйста, без глупостей,- мягким тоном доброго дядюшки, нашедшего считавшегося безвозвратно потерянным племянника, сказал он,- аккуратненько, за ремень, положите автомат на пол. Вот и молодец! Теперь так же медленно, расстегните свой ремень и всю сбрую сбросьте на пол сзади. Теперь заведите руки за спину, сложите их вместе ладонями наружу.

   Выполнив последнее действие, я почувствовал, как на моих руках застегнулись наручники. Тут-же раздался облегчённый вздох сразу нескольких человек. Похоже, что сопровождающие лейтенанта, не дышали всё это время.Уже без улыбки, но всё тем же, доброжелательным, голосом, лейтенант продолжил:

  -Присаживайтесь и назовите себя, только прошу, не нужно про Стасова! Это..

  Решив немножко прояснить ситуацию я рискнул спросить не дожидаясь окончания вопроса:

  - Простите, могу Я узнать кто Вы? Вежливые люди, тем более сотрудники органов, всегда представляются,- и полетел кубарем в дальний угол комнаты. Не успев прийти в себя я почувствовал, как меня поднимают и снова садят на стул, хорошо встряхнув перед этим.

   Перед глазами снова появилось лицо лейтенанта, которое продолжало улыбаться, но уже сочувственно:

  - Вам разве никто и никогда не говорил, что перебивать говорящего это неприлично? Надеюсь это мягкое напоминание о хороших манерах будет последним?,- дождавшись моего кивка он продолжил,-Но я выполню вашу просьбу. Лейтенат НКГБ СССР Щукин, сотрудник особого отдела 6-го стрелкового корпуса.

  Я выдохнул, скривился от боли в правом ухе и выдохнул:

  - Код 512,- и уставился на него.

  К моему сожалению, особых перемен не произошло. Единственное, улыбка пропала с лица лейтенанта и взгляд изменился, стал каким-то обиженным.

  -Так-так-так,- пробормотал он,-значит вон оно как. Задумавшись на секунду он крикнул,- Семёнов, срочно машину!

  Подумал ещё с минуту и спросил уже меня:

  -Что-то есть?

  Правильно поняв его вопрос я ответил:

  - Подсумок слева, только не открывать никому, кроме вас и начальника особого отдела.

  Утвердительно кивнув головой он продолжил 'разговор':

  - Наручники снимать пока не будем. Сам понимаешь, пока, ты просто очень подозрительное лицо. Ну а дальше, дальше будет видно.

  Минут через пять, услышав шум мотора, лейтенант приказал:

  - Выдвигаемся!

   Меня, подхватив с двух сторон, вывели на улицу. Во дворе стояла полуторка, в которую погрузили меня и сели все остальные. Лейтенант, забрав подсумок с 'подарками из будущего', сел в кабину, меня посадили на пол возле кабины. Рядом, с оружием в руках, на какие-то мешки сели сержанты, а немного ближе к заднему борту 'младший лейтенант' и здоровенный как медведь старшина, в обычной, пехотной форме. Проскрежетала коробка передач грузовичка, машина дёрнулась и мы поехали.

   Ехать было, прямо скажем, не комфортно. Трясло жутко, через несколько минут неспешной езды, мне уже казалось, что моя 'пятая точка' превращается в один большой синяк. Самое поганое, что даже сменить позу мне не давали. На каждую попытку пошевелиться, меня дёргали сразу с двух сторон, а потом вообще заявили:

  - Будешь дёргаться, во второе ухо получишь!

   Решив, чёрт с ней, с жопой! Голова дороже! Я смирился и затих. Ехали долго, сначала по просёлочной дороге, потом выехали на шоссе, всё забитое красноармейцами и техникой. И без того не быстрая езда превратилась в черепашью. Палило солнце, пыль, шум. Чьи-то маты. Одним словом прифронтовая дорога. И тут раздался чей-то истерический, громкий крик, мгновенно подхваченный ещё десятками голосов:

  - Воздух!!!!!

  Я вскинул голову. С запада, в голубом, без единой тучки небе, приближалось девять точек, превращаясь в уже знакомые Ju-87. Машина встала, лейтенант, открыв дверь, встал на подножку, повернулся к нам и только собрался что-то сказать, как первый из "лаптёжников" свалился на крыло, врубил сирену и началось. Только маленькие капельки бомб отделились от лидера, уже выходящего из пике, только с диким воем сирены "Юнкерса" начал смешиваться пронзительный визг бомб, как ему на смену заступил следующий. Вместе со своими конвоирами я кинулся к обочине, но ,споткнувшись, упал. 'Младший лейтенант' потянул меня, помогая встать и тут бомбы долетели до земли. Первая же попала в нашу полуторку. Близким взрывом меня подбросило вверх, перевернуло и швырнуло опять на землю. Я попытался перевернуться но почувствовал удар, а дальше темнота.

 

   7 глава.

   - Как он? Живой?

   - Да товарищ старший лейтенант. Видимо всё же контузия оказалась серьёзней чем мы считали, да ещё и головой он сильно ударился . Я думаю, что через пару дней он придёт в сознание и вы сможете с ним побеседовать. И ещё, вот записи нашего сотрудника сидевшего.....-голоса удалялись и не было ясно, на самом деле я их слышу или это галлюцинация? Попытка открыть глаза привела к тому, что весь мир, взбесившись, закрутился вокруг меня и моё сознание растворилось в хаотичном мельтешении каких то лиц, звуков и непонятных образов.

   Белый потолок, белые стены, белая дверь. Окно, прикрытое белыми занавесками, белая простыня и наволочка. Только синее, шерстяное, одеяло и блестящая спинка кровати выделялись из этого царства белизны. Та-а-ак.И де я нахожусь, собственно? Судя по всему в госпитале. Но одиночная палата в прифронтовой полосе начала войны? Ага, счаз! Скорее поверю в отступление фрицев, чем в такую благодать! Фрицев, фрицев...Какая то мысль свербила в уголочке сознания, но никак не давалась для осознания. Мля-я-я-я-я! А может я у них? Расхерачили дорогу, потом нашли бесценный подсумок, меня, в форме НКВД но в наручниках. Может и кого из сопровождающих взяли. Вот и лежу в их госпитале, пока не стану пригодным для бесед и сотрудничества? Чёрт, чёрт, чёрт! И тишина вокруг, ничего не слышно, будто вымерли все. Нужно повернуть голову налево, осмотреть вторую часть палаты, может какая-то деталь хоть какую то подсказку даст? С трудом, преодолевая жуткую слабость, поворачиваю голову и упираюсь взглядом в чей то белый халат. У глухой левой стены стояли небольшой столик со стулом. На столе стояли большой, гранёный графин с водой и стакан. Рядом лежала стопка каких то бумаг. На стуле, в накинутом поверх формы, халате сидел молодой, лет тридцати, плотного телосложения мужчина и смотрел на меня. Встретившись с ним взглядом я обалдел. Такого интереса к своей скромной персоне я не чувствовал никогда в жизни! Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг друга, потом он отвёл взгляд и спросил:

  - Пить хотите?

  Я открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. В джунгли пришла великая сушь, закрутилась в голове идиотская фраза. Правильно поняв моё состояние, неизвестный налил в стакан воды из графина и, приподняв мне голову, напоил меня. С жадностью выхлебав стакан, я удовлетворённо прикрыл глаза.

  - Ну так как, вы можете говорить?

  -Да, могу. Где я?

  -Вы в госпитале для сотрудников НКВД, под Житомиром.

  -Как вы можете это доказать?

  -Что именно?,-в голосу мужчины звучал неподдельный интерес,- То, что вы в госпитале НКВД? Или то, что вы рядом с Житомиром?

  -И первое и второе!

  -Мда, молодой человек, такого в моей практике ещё не было!,-в его голосе явственно проскальзывало веселье,- Этот вариант мы тоже рассматривали, так что...Семёнов!

  Дверь палаты мгновенно открылась и на пороге появился крепыш в форме сержанта НКВД.

  - Машину, двух человек, пять минут.

  Сержант молча козырнул и закрыл дверь.

  А 'человек в халате' пройдясь по палате спросил:

  -Есть какое-то место, которое вы сразу узнаете?, -дождавшись ответа удовлетворённо хмыкнул и пробормотал,- Хорошо, очень хорошо.

  Через пять минут дверь снова открылась и в палату вошли два амбала, поверх формы одетые в белые халаты, с носилками в руках одного из них.

  - Ну что покатаемся?,- Мужчина подошёл к дверям и сбросил свой халат на спинку моей кровати, оказавшись старшим лейтенантом,-Карета у подъезда, помощники прибыли, вперёд!

  Амбалы легко, как пушинку, переложили меня на носилки и потопали вслед за старлеем. Несли меня недолго. В конце недлинного коридора повернули налево, вошли в какую то дверь, спустились по лестнице, ещё одна дверь и улица. Осмотреться я просто не успел! Меня практически сразу засунули в санитарную машину, стёкла которой были закрашены белой краской. Амбалы и старлей сели на лавочки рядом, закрыли дверь и мы поехали. Ехали долго, много раз поворачивали, несколько раз менялся тип дороги. Со временем стали слышны другие автомобили. звуки трамвайных звонков, какой то неразборчивый гул голосов, обрывки мелодий. Наконец мы остановились и старший лейтенант приоткрыл одно окно. Без команды, амбалы аккуратно приподняли меня и я выглянул в окно. Да, это был он, памятник Пушкину. В 1990году, дембельнувшись, я поддался на уговоры своего приятеля Жоры Руденко и съездил к нему на родину, в Житомир. Тогда мне запомнилось, что памятник Пушкину поставлен ещё в 19-веке. И уж его-то я точно узнаю, в отличии от всего остального.

   Меня опять уложили на носилки, закрыли окно и автомобиль снова начал движение. Я посмотрел на старлея, открыл рот, но он сделал отрицательное движение рукой и я замолчал, не успев ничего сказать. Постепенно пропали городские звуки, опять мы меняли асфальтированную дорогу на грунтовку и, наконец, приехали назад. Повторилась та же дорога по коридору и я снова оказался в палате. Как только амбалы с носилками вышли, в дверь сразу же вошли два сержанта с подносами, заставленными тарелками от которых шёл одуряюще вкусный запах. Один поднос поставили на столик к старшему лейтенанту, второй мне на живот. Затем один из сержантов помог мне приподняться, подложил под спину подушку и они вышли, прикрыв за собой дверь так и не произнеся ни одного слова. Я повернулся к 'старшому', но он предваряя мой вопрос заявил:

  -Сначала покушать! Все разговоры потом.,- и подал мне пример взявшись за ложку.

  Вообще-то я не люблю борщ. Но этот я смёл за минуту! Густой, наваристый, м-м-м-м. Вкуснотища! На второе была гречка с котлетами. Обалденные! Чёрный хлеб, с которым я умял всё принесённое, неуловимо вкусно пах подсолнечным маслом. Такого вкусного хлеба мне не доводилось есть никогда. Компот был тоже выше всяких похвал. Наконец, сыто отдуваясь, я жалобно взглянул на чекиста и спросил:

  -А закурить нельзя, товарищ старший лейтенант госбезопасности? Чтоб уж совсем счастливым быть?

  Тот понятливо ухмыльнулся и протянул мне пачку 'Казбека' со спичками. Сделав первую затяжку, я закашлялся, но, переборов себя, с наслаждением втянул ароматный дым. Вернув папиросы и спички хозяину я просто наслаждался моментом, ни о чём не думая. Пока мы молча курили, в палату ненавязчиво просочились уже знакомые сержанты, забрали подносы с пустыми тарелками и исчезли за дверью. Старший лейтенант поставил свой стул рядом с кроватью и спросил:

  - Так как вас зовут?

  И я начал говорить. Как будто прорвалась какая-то плотина внутри меня. Слова лились потоком, я говорил, говорил. Наконец, выдохнувшись, я машинально полез рукой себе на грудь, как в карман за куревом. Чекист увидев мой жест опять протянул мне папиросы, поднёс зажжённую спичку, прикурил сам и задумался.

  Затем встал, прошёлся по палате, выглянул в коридор. Дождавшись, когда кто то невидимый мне подойдёт, он отдал какое то распоряжение и снова закрыл дверь. Через несколько минут вошли уже знакомые амбалы с носилками и симпатичная молоденькая медсестра. Она ловко поставила мне какой то укол в 'пятую точку', потом амбалы переложили меня на носилки и я уснул.

   Проснулся я уже в другой, гм, палате. Небольшая комната с выкрашенными ядовито-зелёной краской стенами, под потолком небольшое окно с решёткой, ярко горящая над дверью лампочка забрана сеткой , дверь металлическая, с глазком и кормушкой. Стол, с двумя прибитыми к полу табуретами, в углу унитаз и умывальник. То, что это не простая тюрьма доказывала и кровать. Никелированная, с панцирной сеткой, с белоснежной простынёй и наволочкой. Вот-так, Дмитрий Сергеевич. Добро пожаловать в уютную камеру!

  Тут мой организм напомнил мне о том, что унитаз-великое достижение человечества! Сделав свои дела закинул кровать, лежащим на табурете, одеялом. Улёгся сверху и , уставившись на зарешеченное окно, задумался. Что же произошло с момента бомбёжки? Сколько времени прошло? Почему старший лейтенант уже точно знал, что я не Стасов? Опять вопросы, на которые нет ответов!

   Блин, какое всё таки число сегодня! Твою мать! Не мог спросить у старлея! Идиот! Кретин! Что я помню из чисел то? Киев взяли в сентябре, 18 или 19 числа. Житомир, что то же с ним помнится? Вспоминай скотина! Вспомнил!!! Девятого июля немцы возьмут Житомир, а наши Вавилова к расстрелу приговорят!

   Я кинулся к двери и замолотил по ней кулаками. Через минуту открылась 'кормушка' и на меня уставилось серьёзное лицо одного из уже знакомых мне амбалов.

   -Какое сегодня число?,-едва сдерживаясь от крика прохрипел я.Ничего не ответив он начал снова закрывать окошечко.

  -Позови начальника!,- уже не сдерживаясь заорал я,- Срочно!

  Через несколько минут, показавшихся мне часами, щёлкнул замок и в открывшийся проход шагнул старший лейтенант, с которым я общался.

  -Какое сегодня число?,-повторил я.

  -Восьмое июля, вечер, а что?,- он с недоумением уставился на меня.

  -К завтрашнему вечеру немцы возьмут город!

 

  8 глава

  Как ни странно, он спокойно отнёсся к моему заявлению, только щека дёрнулась, вот и вся реакция. Прикрыв дверь, он сел на один из табуретов и отвернувшись от меня глухо спросил:

  -Вы считаете, что сообщив это, что-то измените?

  -Да, - не совсем уверенно ответил я, - Ведь я вам точно говорю..

  -Да ни черта это не изменит! - взорвался он,- Ни черта! Нет у нас возможности отстоять город! Нет! Биться будем, но не сдюжим! И без тебя было понятно, что городу часы остались!

  По напряжённой спине было видно, как тяжело ему давались эти слова. Я стоял в растерянности, не зная, что можно сказать и тут в камеру вошли всё те же амбалы, теперь вооружённые. Один из них занёс мой ремень с немецкой сбруей и автомат, другой - форму и сапоги.

   Старший лейтенант устало повернулся ко мне и сказал:

  -Собирайтесь, хватит бельём сотрудников запугивать. Через час выезжаем, а без оружия теперь нельзя,-потом глянул на амбалов и добавил,-За объект головами отвечаете. Через десять минут ко мне.

  Проводив его обалдевшим взглядом я начал одеваться и попытался завязать разговор с моими ангелами-хранителями:

  -Мужики, может хоть теперь познакомимся? А то как-то не по-человечески получается, может вместе воевать придётся, а даже имён ваших не знаю? Не шпион же я?

  Тут один заржал:

  -Ага, шпион, которому оружие возвращают и за гибель которого расстрелять обещают!

  Второй добавил:

  - Я Сергей Дорохов, младший сержант, а он Сашка Кошкин, расзвиздяй и сержант, непонятно почему.

  -Ну наконец-то заговорили! Я уж думал вы немые оба.

  -Не положено было разговаривать с тобой. Сам понимаешь. Ну, собрался? А то наш опаздунов не любит, пошли.

  Идя по длинному коридору к лестнице в его конце, я задал давно интересующий меня вопрос:

  - А кто этот 'страшный лейтенант'?

  Гмыкнув на моё определение звания своего начальника, Дорохов пояснил:

  - Это начальник Управления НКВД по Житомирской области Мартынов, Александр Николаевич. Хороший мужик, настоящий. И не старший лейтенант он, а капитан. Переодеться не успел после выезда, вот и ходит не по форме.

  -Ясненько. Буду теперь хоть знать, как обращаться.

  За разговором мы незаметно поднялись по лестнице и вышли в небольшой коридор, в который выходило несколько обитых дерматином дверей.

  -Нам в последнюю,- пояснил 'расзвиздяй', идя передомной,-Щас конфет получим, килограмма по три монпасье, не меньше!

  -За что?!,-возмутился Дорохов.

  -Найдётся за что,-убеждённо заявил Кошкин и мы вошли в кабинет. Кошкин ошибся, конфет не дали.

  В кабинете стоял большой Т-образный стол, покрытый тёмно-вишнёвым сукном, на котором громоздились картонные коробки. Рядом со столом, на полу, стояло несколько опечатанных сургучом мешков. Кроме этого в кабинете было больше десятка стульев, шкаф с книгами и портрет Дзержинского на стене. В тот момент, когда мы зашли, хозяин кабинета кого-то материл по телефону и обещал его пристрелить за саботаж. Вволю наоравшись, Мартынов зло посмотрел на нас и рявкнул:

  -Кошкин, схватили мешки и в машину их! Через десять минут доложите о выполнении! Стасов останься.

  Дорохов и Кошкин, подхватив по мешку испарились как духи, а я, вытянувшись, уставился на хозяина кабинета.

   Тот раздражённо махнул в сторону стула, достал папиросы и закурив протянул пачку мне.

  - Надеюсь ты им не говорил, что из,-тут он поперхнулся и явно пересиливая себя продолжил,-будущего?

  -Н-н-ет. А откуда...

  - Бредил ты сильно, пока без сознания был. Хорошо, что слышал всё это только один человек и тот уже погиб. А после твоего рассказа... Короче, из Москвы приказали доставить тебя в Киев, а уже оттуда в Москву. Для всех, ты остаёшься Стасовым. Понял? Никому не говори, даже мне ничего не рассказывай!

  И тут я понял: он просто боится, боится узнать нечто такое, после чего и жить не стоит и сказал:

  -Мы победим!

  И сразу понял, ЭТО, он и боялся не услышать! Расслабился, даже усталость на его лице стала не так заметна. В это время в кабинет зашло сразу несколько бойцов, котрые стали вытаскивать коробки и мешки. После ухода последнего бойца появился Кошкин, и преувеличенно старательно доложил о завершении погрузки.

   Спустившись по лестнице и пройдя знакомым коридором, через небольшой тамбур вышли в глухой двор с большими железными воротами. Во дворе стояли две 'эмки' и 'полуторка' в которую и погрузили мешки с коробками. Построив людей, Мартынов распределил всех по машинам, определив и порядок движения. Первой едет 'эмка' с четырьмя бойцами, во второй Мартынов, я, Дорохов и Кошкин. Третьей, в колонне, идёт 'полуторка', старшим в ней 'знакомый' мне сержант из госпиталя. Всего получалось семнадцать человек, все вооружены ППД, в 'полуторке' и у Дорохова ещё и по ручнику, плюс гранаты. Сила!

   Расселись по машинам, два бойца открыли ворота и мы отправились в путь.

   Город горел! Основную гарь несло с западной окраины, но и там, где мы проезжали, было много следов взрывов. Так и тянуло повернуться в сторону накатывающегося грохота боя, но толку от этого? Ехали медленно, улицы были забиты людьми, спешащими покинуть город. Изрядно пропетляв по улицам, мы, наконец, выехали на шоссе. Скорость движения сразу увеличилась, но пришлось постоянно наблюдать за небом в ожидании налёта немцев. Через час, без приключений мы доехали до города Коростышева. Там, Мартынов зашёл в городской отдел НКВД, а мы немного размяв ноги около машин пошли в столовую, находившуюся здесь же на площади, оставив часовых охранять транспорт. Быстро перекусив, вернулись к машинам, тут вышел и наш 'Босс', с завистью покосился на последних бойцов, выходивших из столовой, приказал выдвигаться дальше. Примерно ещё через час, мы были вынуждены снизить скорость до минимума и прижаться к обочине. Нам навстречу, во всю ширину дороги, шла большая колонна красноармейцев, с ними пылили два танка БТ. Остановившись, мы выщли из машин, наблюдая за бойцами и тут раздался уже изрядно надоевший крик "Воздух!" Вместе со всеми, я ломанулся к близкому лесу. В голове лихорадочно билась одна мысль-только бы не опять! Упав в кусты на опушке я посмотрел в небо. С клокочущим, хищным рёвом на дорогу заходила пара 'мессеров'. Снизившись почти до верхушек деревьев, они обстреляли брошенные машины и исчезли так же быстро, как и появились. Полежав в кустах ещё немного, все переругиваясь и пересмеиваясь, побрели к дороге. Потерь не было ни у нас, ни у встреченной колонны, машины тоже почти не пострадали. У 'полуторки' разбило задний борт и оторвало левое крыло, да у передней 'эмки' разбило заднее стекло и образовалась пара вентиляционных отверстий в дверях. Быстро осмотрев технику мы погрузились и продолжили путь. До наступления темноты, нам ещё пять раз приходилось бросаться в лес, но всё обходилось. Пока нам всем везло.

   На ночлег остановились в Кочерове, рядом с какой-то частью, направлявшейся на запад. Выехали рано, до рассвета, и ещё до наступления ночи въехали в Киев.

 

  9 глава

   Проснулся я от звука сирены воздушной тревоги. Как же они надоели, их счастье, что 'тунгусок' ещё нет. Хрен бы так полетали спокойно. Правда, читая старые книги о войне, я считал, что у наших вообще авиации не оставалось к этому времени. Оказалось - была, только вот лётчиков подготовленных было мало. Поворчав на надоевших немцев, умылся и стал одеваться. Всё равно уже не усну, да и подъём скоро. Придёт в мою 'комнату' таварища капитана и начнём работу.

   Комната у меня шикарная - камера, в подвале республиканского НКВД, облагороженная правда. Решили, что так я спокойно посижу до отправки в Москву ни с кем 'лишним' не общаясь. В этих стенах ещё не было, наверное, заключенных с телефоном в камере, по которому он может связаться с кем угодно, если дежурный соединит. Вспоминая наш приезд в Киев пять дней назад, я никак не мог отойти от чувства нереальности всего происходящего. Я довольно легко принял, что нахожусь в другом теле и времени, принял и вошёл в эту жизнь. Но встретившись в живую с людьми, которых видел на фотографиях и старых кинохрониках, про которых читал в учебниках и художественной литературе...Это оказалось для меня тяжелее, чем первая рукопашная под Гниличами.

  Когда с Мартыновым я зашёл в кабинет Наркома УССР Сергиенко, я испытал настоящий шок. Реальный человек о котором я читал! Он, видимо заметив моё состояние вышел из-за стола и предложил нам садиться, попросив секретаря принести чаю. Почти упав на стул я уставился на него, Сергиенко, с не меньшим интересом смотрел на меня. Оказался он крупным, высоким мужиком с довольно тяжёлым взглядом. Принесли чай с сушками, Сергиенко предложил угощаться и всё поглядывал на меня. Видимо, ему было жутко любопытно видеть 'пришельца'. Неожиданно для самого себя я брякнул:

  -Товарищ нарком, через два месяца немцы возьмут Киев.

  Сказать, что реакция была бурной, это не сказать ничего! В первый момент я подумал, что вот она, смертушка моя. Вскочив со своего стула, Сергиенко так по нему зарядил ногой, что обломки картечью по стенам простучали. А потом он начал орать. Вернее нет, ОРАТЬ! Какие перлы он выдавал, оставалось только сидеть и восхищаться! Я был и траханым троцкистом, и выкидышем Геббельса, англояпонским паскудником и многим-многим другим. Потом пошёл в ход 'великий и могучий русский мат'. Сначала с сельскохозяйственным уклоном, потом пошёл в ход производственный его вариант, заканчивалась речь смесью этих двух тематик. Внезапно он успокоился, недоуменно посмотрел на охреневшего секретаря, стоявшего в дверях кабинета и устало буркнул ему:

  - Выйди. И принеси ещё чаю.

  Тут уже охренел я. Снова сев передо мной, отхлебнул свежеприготовленного чая и сказал:

  -Рассказывай. Всё, что помнишь, рассказывай! Если хочешь - кури! Ну?

   И я начал. Рассказал, что в той истории, которую я знаю, немцы взяли Киев 18 сентября, после того, как уничтожили в котле почти семьсот тысяч человек, захватив при этом сотни орудий, танков и другого добра. Как непродуманная оборона и 'талант' генералов привели к этой и . последующей за ней, катастрофами. Про будущее предательство Власова, про ставшего его заместителем полковника Баерского. Про многое рассказал. Брякнул и про 'кукурузника', что тварь он. Про Павлова, в действиях которого в наше время нашли столько странного и непонятного, что это выглядело предательством. Окончательно выдохся я часа через два. Большая часть того, что я рассказывал, были эмоции. Слишком мало я помнил имён, дат и цифр. Но, как оказалось, и этого хватило, чтобы Сергиенко воспринял всё серьёзно. Посидев немного с закрытыми глазами, он приказал посидеть пока в приёмной.

   Там мы провели часа три. За это время, мимо нас, в кабинет и из кабинета наркома пробежало человек пятьдесят. И в форме, и в гражданской одежде. Наконец нас вызвали опять. Зайдя в кабинет, мы увидели стоящего перед столом невысокого лейтенанта, кивнув на которого Сергиенко сказал:

  -Это лейтенант Васюткин, он покажет вам место, где будете жить ближайшую неделю. Вы, Стасов, отдыхайте там а ты, Васютин, через час ко мне. Идите.

   Козырнув, мы вышли и дружно потопали в гостиницу. Ага, счаз, гостиницей-то и оказалась камера в подвале. Правда в ней стояла нормальная кровать, с нормальным бельём. Стол, четыре стула, тумбочка, со стоявшим на ней электрическим чайником и, естественно, унитаз и умывальник в углу. Что меня особенно поразило, так это телефон. Васюткин, объяснил, что по аппарату я могу связаться с кем угодно, если соединит дежурный, на которого и выходит линия.Сдав ему оружие и, наконец, оставшись один, я завалился на кровать. Состояние было странным. С одной стороны был страх, из-за наболтанного мною. С другой, чувство облегчения. Теперь, даже если погибну, хоть какая-то инфа попадёт по назначению. С этими мыслями я и уснул.

   Разбудил меня звук открывающейся двери. Это был Мартынов, с которым зашли два бойца с подносами.

   -Освобождай стол, ужинать будем, - жизнерадостно заявил он, - Заодно позавтракаем и пообедаем.

  Живо вскочив с кровати я с энтузиазмом уставился на подносы. С трудом дождавшись, пока бойцы сгрузят тарелки с подносов на стол, я схватился за ложку. Утолив первый голод, спросил:

  -Что дальше?

  - А дальше веселиться. С завтрашнего дня устраиваем здесь филиал академии наук. Ты вспоминаешь всё, что только можно касающееся самой войны и людей, действия которых имели влияние на её ход. Мы это записываем на пронумерованных листах. Потом это всё копируется . опечатывается и...Дальше сам понимаешь. А то мало ли...

  - Понятно. Значит поработаем.

   Следующие четыре дня были настоящим адом! Мало того, что вспоминать не так уж легко, так Мартынов оказался ещё и хорошим следователем! Как он вытягивал из меня информацию, просто песня! Прицепившись к какому-нибудь слову, он заставлял вспомнить меня такие подробности, что я обалдевал. Вот что значит профи. Пару раз заходил и Сергиенко, мельком глядел бумаги, интересовался настроением и исчезал. В некоторые моменты, мы, с Мартыновым, начинали плохо видеть друг друга через табачный дым, стеной висящий в камере, тогда мы делали передышку приоткрыв дверь для вентилирования комнаты. Потом всё начиналось с начала.

   И вот сегодня наступил знаменательный день - мы выезжаем в Москву! Вчера вечером об этом сообщил лично Сергиенко. Он сказал, что из Москвы пришёл приказ, отправить меня поездом, в сопровождении двух сотрудников. Мартынова, с документами, отправить самолётом. Видимо в Москве решили подстраховаться, так больше шансов, что информация не пропадёт.

  Потянувшись, я услышал шаги в коридоре. Ну вот и 'товарища капитана' прибыл, значит поработаем. Но вместо Мартынова зашёл сам Сергиенко. Он сел к столу, снял фуражку. закурил и спросил:

  -Почему, в первую нашу встречу, вы очень плохо отозвались о Хрущёве? Больше вы не разу не задевали эту тему, только пару раз мельком, я проверял все бумаги. Так почему?

  Я уселся на кровать, тоже закурил и начал рассказывать. Рассказал про события после смерти Сталина, про то, как запретили чекистам и милиции вести следствие против высокопоставленных чиновников без санкции политбюро, про постепенный развал армии и флота, да и всего общества. Про съезд и судьбу Берии. Про всё.

   Сергиенко сидел молча, только курил папиросу за папиросой. Потом спросил, совсем про другое:

  - Вы назвали цифры потерь в этой войне, неужели так много?

  Потом посмотрел на моё лицо, махнул рукой и сказал:

  - Через час придут два сотрудника, с которыми вы поедете на вокзал и дальше, в Москву. Прощайте, - и ушёл.

  Через час, пришли два лейтенанта, с которыми мне предстояла долгая дорога в Москву.

  Отъезд прошёл буднично, погрузились в "эмку" и на вокзал. Да, железнодорожный вокзал в прифронтовом городе это нечто! Толпы военных и гражданских, свист паровозов, лязг и треск вагонов. Ужас! А ещё сплошные патрули, которых как магнитом тянуло ко мне с лейтенантами. Видимо их очень интересовал мой МП. Правда рассмотрев форму НКВД и увидев документы, патрульные ещё быстрее стремились от нас. Примерно с час поскитавшись по кабинетам, мы с выделенным провожатым добрались до нашего вагона. Как оказалось, место нам выделили козырное. Купе в мягком вагоне! Класс! Никогда не ездил в подобных. Мягкие диваны, обтянутые красной, бархатистой тканью. Какие-то бронзовые финтифлюшки, блестящие как золото. Одним словом - почувствовал себя большой шишкой. Сопровождающие меня летёхи оказались хорошими ребятами и мы быстро нашли общий язык. Когда поезд пересёк Днепр, мы уже сидели за столом, на которой стояла бутылочка водки и неплохая закуска: сальце, домашние огурчики и горячо любимые мною груши. Поездка началась здорово, надеюсь так и пойдёт дальше.

 

  10 глава.

   Люблю поезда. Конечно, на самолёте быстрее, но и скучнее. Ни тебе нормально пообщаться, ни покурить. Да просто природой не полюбуешься! Вот сейчас стоим с Коляном, одним из лейтенантов, курим в тамбуре, треплемся с хорошенькой попутчицей. Благодать! Как будто и войны нет. Бутылочка на троих, это самое то! И расслабились и при памяти остались. Правда второй лейтенант, Сергей, был против выхода в тамбур и из купе вообще. Мол риск и т.д. А я его спросил - что будет с нами, если купе через дверь прошьют из ППД? Он помялся и согласился, что перестраховщик. А мне просто жалко парней. Если 'кукурузник' узнает, что я рассказал Сергиенко, то меня и рота не спасёт. Да-а-а-а. Писец Никите Сергеичу. Времени теперь достаточно, может и котла у Киева никакого не будет? Дай-то Бог! Как мне повезло, что именно Сергиенко со мной общался! Когда-то меня заинтересовала тема детей первых лиц СССР. Узнал тогда много интересного. И про детей Сталина, и про сына Хрущёва. Как же поливали грязью его сына! Я себе и не представлял! И в сдаче к немцам в плен, и в убийстве, и ещё во многом другом. Поливая грязью погибшего в сорок третьем сына, 'брежневцы' хотели загадить 'хруща'. Вот только дерьмо к дерьму не липнет, оно в нём растворяется. Так вот, когда я рылся в интернетах, то и наткнулся на фамилию Сергиенко. Как же его ненавидел Хрущёв! Как понимаю, 'любовь' этих людей была взаимной. Грех не воспользоваться. Наверняка то, что я ему наговорил уже лежит на столе у Иосифа Виссарионовича. интересно, что он думает по этому поводу? Не думаю, что очень удивлён Хрущёвым, да и ещё парой-тройкой человек из 'ближнего круга'. Наверняка у Берии есть кой-какой материал на Никиту и его 'корешей'. Да и сам Лаврентий Павлович навряд ли простит ему свою 'смерть' и обливание дерьмом. Нет, тут я поступил правильно. Но вот если инфа дошла и до 'кукурузника', то может стать оченнна плохо! Ну да ладно, что сделано, то сделано.

   Затягиваясь очередной папиросой, уже привычно поглядываю в небо. Нет, к счастью самолётов фрицев не видать. Или я плохо смотрю. Только про это подумал, как с диким скрипом колёс об рельсы нас бросило вперёд. Я влип спиной в стенку тамбура, в меня влетела весёлая блондинка Света, а завершил кучу-малу, Колян. По всему вагону слышались стоны и маты, которыми наш человек умеет выражать все чувства, доступные человеку. И тут раздался пронзительный, непрекращающийся свист паровозного гудка. Твою ж! Воздушная тревога! Руки работали быстрее головы! Секунда - и мы несёмся от поезда к близкому лесу, а сверху уже слышен гул приближающихся самолётов. Уже забегая под первые деревья, я оглянулся, и аж упал споткнувшись! От поезда, догоняя нас, вместе с другими пассажирами, неслась жутко смешная фигура. Сергей, с двумя вещмешками, тремя автоматами, сапогами. Всё это он тащил в руках одновременно, жутко матерясь при этом. Несмотря на всю опасность налёта, я начал ржать как ненормальный. Рядом хихикал Николай, так и не отпустивший от себя блондиночку, которая офигевшими глазами смотрела на нас, добавляя нам смеха. Но с первыми взрывами смех прекратился. Слишком страшно было. Улёгшись под прикрытием деревьев, я наблюдал, как рядом с полотном дороги вырастают огромные земляные кусты, вдруг сзади раздалась автоматная очередь. Подхватив свой автомат я перекатился на спину, оказалось вовремя! По тому месту, где я только что был, прошлась ещё одна короткая очередь. Увидев кто стрелял, я аж рот открыл. Блондиночка Света! Широко расставив ноги, искривив в какой-то жуткой гримасе лицо, которое я уже не назвал бы хорошеньким, она наводила на меня ППД. Его хозяин, Николай, скорчившись лежал у её ног. Повернуть автомат в её сторону я не успевал, да и увернуться тоже. Всё, подумалось мне. И тут, прямо на её белом платье, стали появляться быстро увеличивающиеся красные пятна, автомат в её руках стал задираться и длинная очередь раздалась в тот миг, когда она уже падала. Повернув голову я увидел Сергея, который быстро заменив магазин в 'вальтере' , поднял с земли свой автомат и начал подозрительно оглядываться.

  - Вот про такое я и говорил тебе с Колькой,- нервно бросил он мне,- Сидели бы в купе...

  -Сидели бы в купе, нам бы туда гранату бросили и всё! - прервал я его,- Что с Николаем?

  - Готов Колька, эта самка собаки ему в ухо шило загнала! Тварь такая. Что делать будем?

  - Не знаю, Серёга. В поезд вернёмся и на ближайшей станции сойдём. По автодорогам добираться будем.

  -Ладно, по дорогам, так по дорогам. Кольку жалко. Мы с ним вместе в органы работать пришли, вместе к Мартынову попали, он нас и рекомендовал Василию Тимофеевичу. Вот самка собаки-же! ,- он пнул тело 'Светланы' и мы, забрав наши вещи и документы Николая, пошли к поезду. Как ни странно, но ни одна бомба так и не попала в поезд. Всё поле было будто перепахано воронками, а у поезда только стёкла побило, да вагоны осколками посекло. Правда одна бомба попала в пути, но бригада железнодорожников уже меняла повреждённый рельс и через час мы тронулись.

   Открыв дверь купе, мы сели так, чтобы просматривать вагон в обе стороны. Автоматы положили на колени, а вещмешки рядом с собой на полки, чтобы в случае чего, сразу выскочить со всеми вещами. Перед этим, я проверил вещмешок, доставшийся мне от Николая Смирнова. Запасливым был человеком погибший лейтенант. Ой запасливым! Помимо изрядного количества продуктов, в мешке лежали три гранаты, запасной диск к ППД и пара сотен автоматных патронов россыпью. Очень, очень неплохо! Помимо этого были 'рыльно-мыльные' аксессуары и томик стихов Адама Мицкевича. Вот он меня удивил особо! Для поляков, Мицкевич был чем-то вроде Пушкина для русских. Сам я читал его стихи ещё в школьные времена, понравились они тогда мне, не скрою. Увидев у меня книжку, Сергей грустно сказал:

  - Любил Колька стихи очень. Как попадётся книжка со стихами, так и не расстаётся...Не расставался. Тварь! Такого парня убила! Если бы можно было, я бы её ещё раз пристрелил, но в живот, что бы помучилась, паскуда!

   Вздохнув, я убрал книжку назад в мешок и контролируя свою сторону коридора задумался. Ну Никита, ну сукин сын! Молодец! Быстро сработал. Или про мой разговор с Сергиенко узнал, или прикинув хрен к носу понял, что раз я из будущего, то могу про грехи его знать и Сталин всё узнает. Но как же ловко всё у него, собаки! Девчушка-хохотушка. Да хрен подумаешь, что она грохнуть может. Если бы не Сергей, лежали бы сейчас в лесочке. Блин, такого я не ожидал. И так тут мне страшно стало, аж потом покрылся холодным. Ведь опять смерть так близко прошла, что я холод могилы почувствовал. Весело до Москвы добираться будем, раз начало такое. Ну да ладно, будет станция - сойдём и станет проще.

   К станции Боровицы мы подъехали ранним утром. Не знаю, с какой скоростью ходят поезда в мирное время, но сейчас...Пока подъезжали, обратил внимание на перрон вокзала. По нему, целеустремлённо шагали четыре красноармейца вооружённые СВТ под началом высокого, худощавого политрука. Когда тот увидел, что наш вагон проезжает дальше, он что-то сказал бойцам и они трусцой побежали за вагоном, на ходу снимая винтовки с плеч. Переглянувшись с Сергеем понял, что у нас одна и та же мысль - за нами! Не долго думая, мы заскочили в купе, закрыли за собой дверь и изобразили из себя спецназовцев. Короче говоря, вылезли в окно не дожидаясь остановки. В очередной раз я порадовался, что мне опять двадцать три а не сорок. Быстро оглядевшись, мы перебежали через несколько путей и пройдя за вагонами вышли со станции. Устроившись на скамейке в каком-то скверике начали думать как жить дальше. Я окончательно понял, что охота объявлена. Но был очень большой плюс. Система НКВД! Для этих ребят приказ Сергиенко значил больше, чем любые истерики Хрущёва или дружных с ним генералов. Поэтому мы решили добраться до ближайшего отделения НКВД, а дальше будет проще. Остановив чью-то легковушку, мы, козырнув нашими удостоверениями, 'попросили' водителя отвезти нас в городской отдел НКВД. Добрались мы быстро, минут за пятнадцать. Предъявив дежурному свои удостоверения, поднялись на второй этаж, к начальнику. Начальником оказался плотненький, невысокий старший лейтенант Смирнов. Введя его, насколько было можно, в курс дела, Сергей засел за телефонный аппарат. Наконец-то дозвонившись до Сергиенко, он коротко обрисовал создавшуюся ситуацию и попросил дальнейших инструкций. Долго, внимательно слушал, потом передал трубку старшему лейтенанту. Тот ещё более внимательно выслушал распоряжения, попрощался и положив трубку повернулся к нам.

  - Так, товарищи. Ситуёвина следующая. Вы до следующего утра не покидаете здание отдела. Я выделю вам кабинет поблизости. Кроватей нет, но матрацы с одеялами отыщем. Насчёт покушать тоже не беспокойтесь. Завтра, в десять утра, в город прибывает батальон НКВД, идущий в Киев. Вот с этим батальоном вы и отправитесь,-он развёл руками, повторив,-Вот такая ситуёвина, товарищи.

   В выделенном кабинете мы сдвинули столы к окну, вдоль стен бросили принесённые нам матрацы, застелили одеялами и ,в ожидании обещанной еды, завалились на них. Подумать было о чём. Получается, что вернуться в составе части НКВД в Киев, мне было безопасней, чем пытаться добраться до Москвы. Чего-чего, а такого я не ожидал. Хотя определённая логика присутствует. Ведь с точки зрения здравого смысла и безопасности, мне следовало как можно скорее добраться до Москвы, где я был бы в относительной безопасности. Бум надеяться, что так и Хрущёв со товарищи подумает. Да и может быть ещё что-то, о чём я не знаю. За этими размышлениями и не заметил как уснул. Разбудил меня Сергей уже в два часа дня, пообедать. Нет, я положительно влюбляюсь в поваров 1941 года. Как они делают самые обычные блюда такими вкусными? Это просто загадка какая-то! Отдав должное обеду, немного поболтали с Сергеем,потом решили почистить оружие. Пока то, да сё наступил вечер и мы завалились спать. Проснувшись, с удивлением заметил, что у меня начался мандраж. Подрагивали руки, ни минуты не мог просидеть спокойно. Кое-как заставил себя успокоиться. Позавтракав, стали ждать в кабинете старшего лейтенанта. Примерно в одиннадцать, в кабинет зашёл капитан НКВД в запылённой форме. Хозяин кабинета взялся за телефон и , через минуту разговора, передал трубку пришедшему капитану. Из всего разговора, мы слышали только слова капитана:

  -Командир батальона особого назначения НКВД капитан Серёгин. Да, товарищ нарком. Нет товарищ нарком. Хорошо, товарищ нарком. Ясно, товарищ нарком. Спасибо, товарищ нарком. До свидания, Василий Тимофеевич.

  Повернувшись к нам, капитан весело глянув сказал:

  - Ну, давайте знакомиться? Серёгин Степан Андреич, а вы, сироты?

  - Это почему сироты,- возмутился я,- Никакие мы не сироты!

  -Потому, что Василий Тимофеевич сказал, '...возьми двух сироток в местном отделе и привези ко мне, да что бы не обидел их никто по дороге'. Теперь понятно?

  -Понятно товарищ капитан,-вздохнул Серёга,-И понятно теперь, как меня мужики звать будут.

  Тут уж мы дружно заржали, до того уморительная рожа стала у Сергея, причём ржал он громче всех.

  - Ладно, хорош ржать, - капитан стал серьёзным, - насколько я понял, ситуация не ахти. Поэтому слушайте сюда. Батальон следует в Киев автотранспортом, всего 20 машин. Будете в кузове моей, я иду третьим в колонне. Ваша задача - не трепаться и выполнять все мои распоряжения. Если всё понятно, то пошли.

   Попрощавшись с гостеприимным Смирновым, мы потопали за комбатом. Выйдя на улицу, увидели стоявшую перед крыльцом полуторку, возле которой дружно дымила группа бойцов. Посмотрев на них, я понял, что это действительно 'ОСНАЗ'. Такие милые, интеллигентные лица я видел только в передачах, посвящённых спецназу. Ничего не меняется со временем! Такая уверенность в своих силах пёрла от этих парней, что я посочувствовал их будущим противникам. Лучше самому застрелиться, чем с такими в ближний бой пойти! Да и вооружены. Все, кроме одного со снайперской СВТ, вооружены автоматами, помимо этого, у всех кобуры с наганами плюс гранаты и ножи. Глядя на этих парней бесила мысль, что оружия такого мало. Подготовленных настолько бойцов и того меньше. Наскоро познакомившись с ребятами, мы запрыгнули в кузов полуторки и в путь.

   Удовольствие от езды прошло быстро. Нет, так-то оно, вроде как и ничего...Только вот ПЫЛЬ! Поневоле вспомнились ковбои, которые шейными платками себе морды завязывали. Ну не было у нас платков! Поэтому пришлось кушать пыль. Именно кушать, потому что она так быстро набивалась в рот, что хоть заотплёвывайся, всё равно наглотаешься! А мужики ещё и ржали! Говорили, что их количество '...можно вычислить по земляным пирамидкам с вкраплением остатков пищи, оставленным по кустам в местах привалов..'. Причём рассуждали они на эту тему настолько серьёзно, что мы, с Серёгой, засомневались,. А вдруг не шутят? На первом же привале поняли-шутили, гады!

   Следующим вечером, мы уже подъезжали к Киеву. К счастью, по дороге не было никаких приключений и происшествий. Наша и ещё одна машины, на въезде в город вышли из колонны и уже через полчаса мы подъехали к управлению НКВД. Попрощавшись с мужиками, с которыми просто не хотелось расставаться, мы с Сергеем, в сопровождении комбата направились к дверям. Я, повернувшись, хотел махнуть ребятам на прощание, как сильный удар в живот бросил меня на асфальт. Пытаясь перевернуться я приподнял голову, новый удар и уже знакомая восхитительная лёгкость начала завладевать моим телом. Меня куда-то понесли мягкие, тёплые волны, всё быстрее, быстрее. Покачивания превратились в резкие рывки. Пересиливая слабость, я открыл глаза. Надо мной, мелькал белый потолок, рядом что-то говорили о каком-то профессоре. Потом всё поле зрения заняло Серёгино злое лицо, которое увидев мой взгляд заорало:

  - Я тебе сдохну, скотина! Ты....

  и изображение погасло.

 

  11 глава.

   Бу-бу-бу. Бу-бу-бу-бу... Да что такое? Поспать не дадут! Попытался высказать всё, что думаю об этих разговорчивых типах и задохнулся от боли. Бли-и-и-н. Как же больно! Что произошло-то? Открыв глаза, увидел над собой хорошенькую медсестру, с озабоченным видом трогающую мне лоб. Увидев мой взгляд, она вздрогнула и повернувшись в сторону громко закричала:

  - Иван Максимович! Профессор! Он очнулся!

   Через пару минут вокруг моей тушки уже крутился вихрь из белых халатов, озабоченных лиц и кучи непонятных, загадочно звучащих медицинских терминов. Наконец суматоха немного улеглась и перед моими глазами появилось лицо. Я аж зажмурился! Открыл глаза, чёрт, ну до чего же устойчивый глюк! Перед моими глазами было лицо профессора Преображенского, из фильма 'Собачье сердце', которого гениально сыграл Евстигнеев. Роскошным басом 'глюк' пророкотал:

  - Ну, батенька, как вы себя чувствуете? Если вам тяжело говорить моргните два раза. Очень хорошо!

   В последующий час меня замучили вопросами, осмотрами, ощупываниями и покалываниями. Достали! Хорошо, что больше не было приступов одуряющей боли. Так, зудела немного грудь да живот подёргивало. Как только закончились издевательства над моим организмом, появилась та первая, хорошенькая сестрёнка и начала кормить меня с ложечки куриным бульоном. Проглотив несколько ложек, я почувствовал такое желание спать, что уснул в тот момент, когда к моему рту приближалась следующая ложка.

   Проснувшись, не открывая глаз прислушался к своим ощущениям. Боли не было, скорее была её тень в области живота и груди. И слабость. Казалось, что на каждую клеточку моего тела, прикрепили какое-то утяжеление и пошевелиться стало для меня неподъёмной задачей. Открыв глаза, попытался оглядеться. Лежал я в просторной, светлой палате. С трудом повернув голову направо, увидел большое окно с занавескам, через которое были видны ветки дерева с пожелтевшими листьями. Чёрт! Это сколько же я валяюсь? И где? Повернув голову налево, увидел стол, заставленный какими-то баночкам и бутылочками, стул и приоткрытую дверь, через которую послышались чьи-то шаги и тихий разговор. Через минуту в палату вошли две девушки, в одной из которой я узнал мою 'кормилицу'. Заметив мой взгляд, девушки заулыбались, одна из них выскочила обратно в коридор, а 'кормилица' подскочила ко мне. Что-то мило щебеча, она протёрла моё лицо влажной тряпочкой, из маленького стаканчика напоила водой и засунула мне градусник прямо в рот. А я только лупал глазами, даже не пытаясь возмущаться. Через несколько минут, в палату зашёл профессор 'Преображенский' со второй сестричкой. Что-то потихоньку бурча себе под нос, он рассмотрел мои глаза, язык. Потом занялся невидимыми мне животом и грудью. Бурчание становилось довольным, видимо профессору нравилось то, что он видел. Наконец закончив осмотр и глядя на меня заявил:

  -Всё, молодой человек, моя помощь вам больше не требуется. Через недельку снимем швы, а ещё через одну будете скакать как раньше, - и довольно уставился на меня.

  -Профессор,- я словно разучился говорить, настолько трудно мне сначала давалась речь, - А что со мной? Где я и какое сегодня число?

  - Сегодня 3 августа, находитесь вы в Киеве, в госпитале обслуживающем сотрудников НКВД. А что с вами произошло? Вы получили четыре пулевых ранения. Два в живот и два в левую часть груди. А вы, юноша, родились в рубашке! Одна пуля прошла над сердцем, не задев ничего важного, вторая под сердцем, зацепив левое лёгкое. С пулями в живот ещё интересней. Одна вошла чуть выше пупка, вышла со спины не задев ничего важного. Вторая же, от чего-то отрикошетив, потеряв скорость попала прямо в район аппендикса. Так что аппендицит вам теперь не грозит!

  - Спасибо профессор, просветили.

  -Ничего, ничего молодой человек, не нужно меня благодарить. Благодарите свой здоровый организм и удачу! За сим, позвольте откланяться, дела знаете ли! - и профессор ушёл, что-то довольно бася. А я попал в нежные, но крепкие руки сестричек.

   Сначала меня помыли, протерев всё тело влажными полотенцами. Потом накормили густым, мясным бульоном с растёртыми овощами. Самое трудное началось после еды. Мне захотелось в туалет! Обратив внимание на мою покрасневшую физиономию, сестрички быстро поняли причину моего смущения и подставили судно. Блин! Как же мне было неудобно! Но ничего не поделаешь, закончился и этот кошмар. Потом меня заставили выпить какую-то ужасно горькую микстуру с таблетками, поставили укол и я уснул.

   Проснувшись следующим утром, я понял, что начинаю приходить в себя. Очень уж кушать захотелось, да и двигаться получилось. Не вставать конечно, но приподняться и двигать руками я уже мог. Увидев в изголовье кровати тумбочку со стоящим колокольчиком, незамеченные мной раньше, я сообразив для чего это нужно, позвонил. Почти сразу в палату вошла пожилая медсестра, узнав, что хочу кушать, она заулыбалась и быстро утопала, видимо на кухню. Через полчаса, сытый и довольный, я непринуждённо болтал с подошедшей вчерашней 'кормилицей'. Как оказалось, зовут её Олеся, сама она из Белоруссии, в Киев попала с папой, капитаном НКВД, переведённом сюда перед самой войной. Только закончила школу и собиралась поступать в медицинский институт, собираясь стать хирургом. Наш разговор прервал неожиданные посетители. Мартынов и Серёга! Олеся сразу покинула палату, наказав не переутомлять больного и я остался наедине с мужиками. Сергей, аккуратно, будто хрупкую игрушку, приобнял меня а Мартынов просто пожал руку.

  - Ну, как ты? - Серёга пытливо оглядывал меня.

  - Да нормально всё. Лучше расскажите, что вообще произошло?

  Слово взял Мартынов:

  -Просто тебя расстреляли два снайпера. Правда уйти не смогли, одного грохнули сразу, второго взяли почти целым. Осназовцам Серёгина очень не понравилось, что кто-то стреляет по их товарищам. Кстати, мужики просили передать тебе пожелания о скорейшем выздоровлении. Кто инициатор стрельбы не знаю, но дело идёт. По тому, что мы с тобой записали, начались шевеления. Приехала комиссия во главе с Мехлисом. Некоторых командиров уже отозвали в Москву, кое-кто и под конвоем уехал. И говорят, что Хрущёв шибко грустный ходит. И, наконец, самое приятное: за доставленные в расположение наших войск особо важные сведения, за помощь в раскрытии антисоветского заговора и вражеской агентуры, сержант государственной безопасности Стасов награждается орденом Красной звезды и присваивается внеочередное звание лейтенанта государственной безопасности.

  Я, охренев, уставился на Мартынова.

  - Вы чего? За что? Что я сделал-то?

  - Руководству виднее. А орден получишь через десять дней, тебя как раз выпишут!

  Поболтав ещё минут пятнадцать, мужики ушли и я задумался. Да так сильно, что не обратил внимания ни на процедуры, которым меня подвергли, ни на то, чем меня покормили. Получилось!!! Изменения пошли, теперь уже и война будет другая! Похоже не будет разгрома под Киевом, не будет прорыва в Крым, многого не будет! Не зря я сюда попал! Уже не зря. Сколько же жизней теперь сбережётся! Эх, хорошо то как на душе. Значит поверили мне в Москва, поверили. И поблагодарили. Хм. Лейтенант ГБ. Звучит! Приятно, чёрт возьми!

   Девять дней пролетели быстро, во многом благодаря Олесе. Влюбился я, что ли? Наконец наступило 13 августа, хорошо хоть среда а не пятница. За мной приехал Мартынов, за одно и новую форму мне привёз. Быстренько переодевшись, расписался в куче каких-то бумаг, попрощался с врачами и побрёл к машине. Олеси не было, поэтому было грустновато. Только усевшись в "эмку", обратил внимание на петлицы Мартынова. Майор!

  -Александр Николаевич! Поздравляю! Извините, что сразу не заметил!

  -Спасибо. Лучше поздно чем никогда,- и Мартынов легко ткнул меня кулаком в бок.

  Через час мы подъехали к зданию управления. Увидев знакомые двери, я почувствовал, что не хочу туда идти! Боюсь! Меня аж дрожь пробила, будто я снова выстрела ожидаю. Видимо почувствовав моё состояние, Мартынов, на секунду сжал моё плечо и слегка подтолкнул. Как ни стИнтерлюдия 1. Москва, Кремль, 17.07.1941

   Дочитав бумаги Мехлис закрыл папку и ошарашено посмотрел сначала на Берию, сидящего напротив, а потом на Сталина, который внимательно наблюдал за ним.

  -Что это? откуда? - Сказать, что Мехлис был в растерянности, не сказать ничего.

   - А что ви сами об этом думаете?- спросил Сталин, показав на папку трубкой.

  - Провокация немцев? - с надеждой спросил Лев Захарович.

  - Нет. непохоже,- вступил в разговор Берия, - Многое из написанного здесь, подтверждается из других источников. Похоже это правда, как бы не хотелось верить в обратное.

  Сталин раскурив трубку встал и, пройдясь по кабинету сказал:

  - Товарищ Мехлис. Вам поручается сверхважное задание. Завтра вылетаете в Киев, с комиссией. В составе комиссии будут представитель Генштаба и несколько людей Лаврентия. Ваша задача на месте разобраться, насколько возможен вариант событий изложенный в этих бумагах. Присмотреться к командующим, к Павлову и другим, учти, что никакого разговора о предательстве быть не должно! Аресты и отстранения только с моего ведома. Но самое главное, постарайтесь разобраться со Стасовым, тот ли он, за кого себя выдаёт? А Хрущёв. Хрущёва мы отзовём, но только потом. Когда окончательно прояснится ситуация.

 

   12 глава.

   Уже знакомой дорогой прошли к кабинету Сергиенко. Василий Тимофеевич был явно в хорошем настроении: встретил нас улыбкой, много шутил. После того, как попили чаю и поговорили о моём здоровье, нарком прошёл к своему столу, и, повернувшись к нам, стал серьёзным. Заметив перемену мы, с Мартыновым, встали смирно.

  -Сержант ГБ Стасов. За доставленные в расположение Красной армии приборы, имеющие важное государственное значение, за помощь в раскрытии вражеской агентуры и участников антисоветской организации, Вам присваивается внеочередное звание лейтенанта ГБ. Надеюсь, что Вы не опозорите высокое звание сотрудника НКГБ и продолжите в том же духе. Вы награждаетесь орденом Красной звезды,- с этими словами он протянул мне новое удостоверение и коробочку с орденом. Взяв их я рявкнул:

  -Служу Советскому Союзу!- и только потом сообразил, какую глупость сморозил и, зажмурившись, повторил уже правильно,- Служу Трудовому Народу!

  Открыв глаза, понял, никакого наказания за оговорку не будет, Сергиенко глядел на меня с какой-то странной полуулыбкой.

  -Да. Рефлексы, рефлексы. Лейтенант, тебе нужно научиться контролировать свою речь, а то твои старорежимные так точно, есть и многое другое слишком ухо режут. Да и служить не стране нужно, а людям в ней живущим! Ну это ладно, привыкнешь. Садись, поговорим серьёзно.

  Усевшись за стол, я положил на него удостоверение с орденом и, в ожидании продолжения, посмотрел на наркома.

  - Понимаешь, Андрей... Я буду называть тебя этим именем, другого у тебя теперь нет. Так вот, Андрей, первоначально я тебе не поверил. Слишком сильно всё происходящее походило на изощрённую провокацию. Причём непонятно чью. Единственное, что играло за тебя - это загадочные приборы. Но реальную их ценность выяснили только недавно, когда ты был в госпитале. Информация, рассказанная тобой, была, гм, странной. Часть была мне известной, часть фактов я подозревал, но некоторые вещи выходили за рамки не только моей компетенции, но и за возможности каких-либо разведывательных организаций. Но об этом я тоже узнал недавно. Решив посмотреть тебя в обычных, жизненных условиях, я принял решение отправить тебя поездом в Москву. Твои попутчики, считали, что сопровождают до Москвы сотрудника НКВД, узнавшего что-то порочащее Хрущёва. Естественно, что в соседних вагонах находились две группы, которые должны были либо подстраховать вас, либо задержать. Кстати, командиры обеих групп получили строгие выговора за провал своего задания. Они даже не заметили, когда вы выскочили из поезда. Да и в ситуации со 'Светланой' они полностью провалились. Да, настоящего имени её так и не установили. Ищем, но... Честно говоря, когда вы позвонили из Боровиц, камень с души упал, перед этим был звонок с самого верха. Приказали обеспечить тебе максимально возможную безопасность и комфорт до прибытия товарища Мехлиса с комиссией. Повезло, что на подходе был батальон ОСНАЗА, с которым ты и добрался до Киева. а вот с покушениями на тебя никакой ясности. Похоже, что Хрущёв не имел к этому никакого отношения. Одним словом - разбираемся. Как разбираемся и с тем, от кого и куда ушла по тебе информация. И, самое главное, какая? но это уже история, которая тебя не касается. Сейчас сюда придёт человек, от разговора с которым многое зависит. Не только для тебя, поэтому будь искренним, как при нашем разговоре. Тебе всё понятно?

  -Да, товарищ нарком. Понятно, что ничего я не понимаю. Мне казалось, что мне поверили, а на самом деле...-что интересно, не было никакой обиды, грустно мне было и всё.

  -Ничего, лейтенант, ничего. поймёшь со временем, если оно у тебя будет, - и тут в распахнувшуюся дверь, быстро вошёл человек, про которого я слышал очень много и плохого и хорошего - Мехлис.

   Встав со своего места, я с интересом стал рассматривать Льва Захаровича. Он оказался среднего роста, немного полноватый, с крупным, мясистым лицом, тёмные, густые волосы с сединой, тёмные глаза немного навыкат. Мда, непростой мужик. Такой действительно мог сказать, что '...моя национальность-коммунист...'. Подойдя к Сергиенко, Мехлис поздоровался с ним за руку и попросил оставить его со мной наедине. Сев за стол наркома, он жестом предложил мне садиться и стал внимательно меня рассматривать. Мне показалось, что несмотря на всю свою властность, он не знал как начать разговор. Видимо приняв какое то решение, он откинулся на спинку стула и спросил:

  - Расскажите о себе. Где родились, как жили? Только не как в автобиографии, неофициально. Кстати, можете курить.

  Закурив, я на секунду задумался и стал рассказывать.

  - Родился я в 1971 году, в г. Красноярске, в простой семье. отец - инженер на заводе, мать - продавец...

  На протяжении моего рассказа, Мехлис несколько раз просил объяснить некоторые, непонятные ему слова, задавал кучу вопросов. Иногда он начинал материться во весь голос. Очень сильно его задело, когда я рассказал про национализм, развившийся в нашей стране. Про развал Союза он слушал побледнев, плотно сжав губы, молча. Так же молча он слушал про 90-е годы, про нищету одних и роскошь других. Разговор был очень долгим. Несколько раз нам приносили чаю, мне папирос, но, наконец, он прервал меня. Пройдясь по кабинету, Мехлис, сел рядом со мной и спросил:

  - Раньше вы сказали, что потери нашей страны в этой войне просто астрономические. Почему? Можете пояснить?

  - По моему, было очень много причин и не все можно объяснить здраво. Фашисты же не просто воевали, они планомерно приступили к уничтожению народов, к полному уничтожению. Это что касается гражданского населения. С армией же гораздо сложнее. У нас просто легенды рассказывали, как Ваши коллеги, комиссары, в честь какой нибудь 'красной даты' бросали в бессмысленные мясорубки целые полки. Как в честь тех же дат, с огромными потерями захватывали ненужные в стратегическом смысле объекты. Как бросали в атаку на наступающие танки практически безоружных людей. У нас большинство людей, помнят слова Жукова, про то, что '...бабы новых солдат нарожают...'. А про начало войны споры вообще не утихают. Странные приказы Павлова, враньё Жукова, предательство Власова, бардак и дебильные приказы местных чинуш. Бесконечно об этом говорить можно. Вас, товарищ армейский комиссар 1-го ранга, тоже многие обвиняли. В истории которую я знаю, Вас объявили главным виновником разгрома наших войск в районе Керчи. Только вот интересно. одни Вас обливали помоями, другие - не любили, но уважали. Даже Хрущёв.

  - Можете поподробней рассказать, почему у вас такое. м-м-м-м, предвзятое отношение к Никмте Сергеичу?

  - Не предвзятое, товарищ Мехлис, но и объективным не назову. Неоднозначно я к нему отношусь, это да. Да и как к нему относиться-то? Человек так захотел власти, что начал разрушение своей страны. Его потом тоже сожрали, но процесс пошёл. Партия превратилась в чёрт знает что, а потом первое лицо, в партии уничтожил и Союз. По Хрущёву и последующим деятелям, главный виновник всех бед страны и огромных потерь в войне это товарищ Сталин.

  Я говорил долго, сбиваясь, повторяясь, иногда переходил на жаргон середины 90-х. Мехлис слушал молча, не перебивая. Уже потом я понял, что он не столько слушал что я говорю, сколько КАК. Наконец, когда я, выдохнувшись, замолчал, он прихлопнув ладонью по столу сказал:

  - Понятно. Готовьтесь, завтра вылетаем в Москву. А пока отдохните, вам предстоят ещё тяжёлые разговоры.

  Подняв трубку, он позвал секретаря и распорядился, отвести меня отдыхать. Под отдых мне отвели уже знакомую камеру.

   Интерлюдия 2. Москва, кремль, 14.08.1941г.

   Бросив расшифрованное донесение от Мехлиса перед Берией, Сталин раздражённо сказал:

  - Мехлис верит, что Стасов именно тот человек, за которого себя выдаёт. Готовь своих спецов: медиков, всех, кого посчитаешь нужными. Сегодня вечером они прилетят в Москву. Мы должны знать всё. что знает этот человек. Даже то, что он давно забыл! Не подведи, Лаврентий, сам понимаешь, насколько это важно. Проверь всё, что только можно и что нельзя тоже. Не должно остаться никаких сомнений. Не должно остаться никаких сомнений. Всё, иди, работай.

  ранно, страх пропал и я спокойно направился к дверям.

 

  Глава 13.

   Подхожу к открытой двери в камеру, вдруг сильный удар в спину бросает меня вперёд. Не успев выставить руки, падаю лицом в пол. Пытаюсь приподняться и вижу перед собой плохо различимую фигуру в форме НКВД, которая направляет на меня наган. Хочу что-то сказать, но вспышка и я просыпаюсь. Да ёрш твою медь! Это просто ужас какой-то! Всю ночь один и тот же кошмар. Ни черта не выспался. Судя по окну, уже утро наступает. Значит скоро придут будить. Чёрт. Это на меня разговор с Мехлисом повлиял? Наверное да. Нервы сдают. Хоть и ждал развития событий, а страшно. Что будет дальше? Как будет? Неизвестно. Это и пугает. Ладно, как там, герои говорят? Делай что должно и пусть будет, что будет? Когда читаешь, эти слова звучат здорово, а вот когда примеряешь к себе... Ведь не был же трусом никогда, почему же так страшно от предстоящего?!

   Поднявшись с постели умылся. Ледяная вода помогла прогнать муторное состояние. Уже спокойно оделся, сделал лёгкую зарядку, заварил чаю. Пока занимался заваркой, услышал шаги в коридоре, похоже - за мной. Угадал. В дверь, вошёл незнакомый капитан ГБ с Мартыновым. Увидев Александра Николаевича я расслабился. Если он присутствует, то всё нормально. Незнакомый капитан с интересом огляделся и протянув руку представился:

  - Капитан Транеев Дмитрий Сергеевич, по распоряжению Льва Захаровича буду вас всюду сопровождать, - он улыбнулся и добавил, - Кроме уборной.

  Я улыбаясь пожал ему руку и спросил:

  - Ну раз вы мой 'сопровождающий', то имя знаете? Когда отправляемся?

  - Позавтракаем и на аэродром. Пойдёмте?

   Пройдя по уже надоевшему коридору, направились в правое крыло здания. По дороге Мартынов попрощался со мной, дела, а мы с Транеевым добрались до столовой. Плотно позавтракав, сели в машину ещё с парой чекистов и поехали на аэродром. По дороге больше молчали, лишь время от времени, незнакомые командиры перекидывались ничего не значащими фразами. При подъезде к аэродрому и уже на его территории, нас раз пять тормозили для проверки документов. Остановились мы у двух здоровенных бандур, в которых я узнал виденные на картинках ТБ-3. В реале они оказались больше, чем я себе представлял и красивее. Присоединившись к небольшой группе военных, сидящих в тени самолётов, мы тоже примостились на травке. Благодать! Незаметно для себя расслабился и уснул. Разбудили меня в момент, когда подъехал Мехлис. Судя по его лицу, настроение у него было ниже плинтуса! Мне сразу захотелось оказаться от него подальше. Но куда-там! Мехлис громко приказал мне садиться с ним в один самолёт и уже через 15 минут мы взлетели. Да-а-а. ТБ-3 это не 'боинг' и даже не 'АН-2'! Дует со всех сторон одновременно, трясёт, качает, ревут моторы. Полный пипец! Очень быстро мне захотелось воспользоваться бумажным пакетом, но т.к. таковых не было, пришлось терпеть. Не понравился мне полёт, не понравился! Часа через три, мы уже заходили на посадку в Москве.

   Выйдя из самолёта, увидел несколько машин, ожидавших нас. Мехлис подошёл к большой, чёрной машине и, оглянувшись, махнул рукой нам с Транеевым, чтобы садились к нему. Не знаю, что это был за автомобиль, но роскошный! Мягкая кожа, дерево. Почувствуй себя миллионером! Пока ехали, с любопытством смотрел в окно. Я и в старой жизни Москву не знал, а уж теперь-то! Единственное, что я узнал сразу, это место куда мы приехали. Площадь Дзержинского. Зайдя в здание бывшего страхового общества, я ,как на поводке, направился было за Львом Захаровичем, но нет. Вежливо меня придержал какой-то лейтенант и вместе с Транеевым повёл в другую сторону. Спустившись по лестнице, меня подвели к очередной 'гостинице'. Перед тем, как запустить меня внутрь камеры, у меня забрали оружие, ремень и документы. Оставив спички и добавив пачку папирос, мои уже кончались, Транеев пояснил, что мне придётся побыть здесь, пока не будет принято решение о дальнейших действиях в отношении меня. Как я подумал, будут решать где поставить запятую в предложении 'казнить нельзя помиловать'. Мысленно послав всех вождей в дупу и завалился спать.

   Разбудил меня какой-то урод, который начал долбить в дверь и орать, что 'Спать не положено!'. Не долго думая, я послал его на хрен и перевернулся на другой бок. Через минуту, в дверном замке щёлкнуло и в мой 'номер' зашёл примечательный тип. Примерно моего роста, но раза в два пошире. Короткая, под расчёску, причёска, на заплывшем лице выделялся 'армянский' нос. Маленькие, тёмные глаза уставились на меня а толстые, розовые губы выплюнули:

  - Арестованный, ты непонЯл где находисси? Так я тебе объясню, - с этими словами он попытался ударить мне в живот правой рукой.

   Уйдя от удара вправо, я машинально пнул его в левое колено и, когда он начал заваливаться открывая рот, добавил со всей имеющейся дури левым локтём ему по шее. Он как-то странно всхлипнул, упал на пол и затих. А я, я офонарел от непонятности происходящего. Это что, я теперь арестованный? Оказал сопротивление надсмотрщику, или как его назвать правильно? Не убил хоть? Испугавшись последней мысли, проверил пульс у 'пострадавшего на боевом посту'. Фф-у-х! Живой! Хоть и не совсем здоровый теперь. Что теперь делать-то мне? Попытаться бежать? Более идиотской мысли в голову и прийти не могло.

   Примерно через час, дверь опять открылась и на пороге встал Транеев. То, что он ожидал чего-то подобного, было видно невооружённым взглядом. Мельком глянув в угол камеры, где лежал связанный своей собственной формой 'любитель подраться' он с интересом посмотрел на меня. Я же спокойно сидел на своём лежаке и деловито перезаряжал 'трофейный' наган.

  - Товарищ капитан, не стойте столбом. Вы же не могли всерьёз подумать, что я бессловесно дам себя 'воспитывать'? Да и о статусе арестованного могли бы сообщить пораньше,- с этими словами я протянул наган Транееву рукоятью вперед.

  Тот спокойно взял оружие, ещё раз глянул на 'пленного' и выходя в коридор сказал:

  - Пойдёмте, Стасов, вас ждёт интересная работа.

   Так подло врать умеют только сотрудники спецслужб! Меня перевезли в какой-то загородный дом и через пять минут после приезда я оказался в лаборатории 'чокнутого профессора'. С этой минуты для меня начался настоящий кошмар, Да лучше под обстрелом и бомбёжками, чем это! Столько анализов я никогда не сдавал и, надеюсь, сдавать больше не буду! Не было ни одной части тела, которую внимательнейшим образом не осмотрели бы 'садисты' в белых халатах. Когда ,часа через три, меня привели в моё новое жилище, я просто рухнул на кровать и уснул. Самое 'приятное' началось с утра. Допросы, распросы, опросы, беседы. Перерывы делались только на покушать, сходить в туалет и поспать. На десятый день этих 'развлечений', проснувшись, я понял - всё, с меня хватит! Либо я кого-то убъю, либо меня! Так я и заявил пришедшему Транееву. Тот понимающе хмыкнул и заявил:

  - Не нужно никого убивать! Всё закончилось! Давай, одевайся и пошли завтракать, один человек решил с тобой пообщаться.

  Издав нечто среднее, между криком команча и мартовского кота, я кинулся в ванную комнату. Быстро приведя себя в порядок, оделся и с капитаном направился в столовую на первом этаже трёхэтажного дома, где всё и происходило. Настроение поднялось на заоблачную высоту: не будет врачей с добрыми улыбками патологоанатомов, улыбчивых следователей, медсестёр со шприцами для забора крови и баночками под анализы. Это в прошлом, ура!

   С удовольствием позавтракав яичницей с помидорами и луком, поджаренной на сале и запив это хорошей кружкой крепкого, сладкого чая, я вышел во двор с капитаном покурить. Ещё во время завтрака, заметив, что он всё время поглядывает на часы, я подумал, что он куда-то опаздывает. Ошибался. Едва докурив папиросу до половины, он, в очередной раз, глянув на часы скомандовал:

  - Всё! Перекур окончен! Нас ждут,- и направился в глубь двора, к небольшому домику, в котором я ещё не был. Предъявив удостоверение часовому у входа в дом, капитан провёл меня внутрь. Пройдя через небольшой коридор и уютную прихожую мы подошли к массивной, дубовой двери перед которой стоял ещё один сотрудник НКВД. Увидев нас, он приоткрыв дверь что-то спросил, затем показал жестом, что я могу зайти. Транеев остался снаружи. Пройдя в дверь, я оказался в небольшом кабинете, очень скромно обставленном. Там стоял обтянутый зелёным сукном письменный стол, на котором лежало несколько папок и стоял телефонный аппарат да настольная лампа с голубым абажуром, книжный шкаф у стены напротив окна и два кресла. В одном из которых, за столом, сидел Лаврентий Павлович Берия.

  Не сказал бы, что был очень удивлён, увидев его здесь. Чего-то такого я ожидал, но не так быстро. Вспомнив, что я сотрудник его ведомства, вытянулся и поздоровался:

  - Здравия желаю, товарищ народный комиссар!

  Кивнув головой, Лаврентий Павлович предложил мне присесть и, дождавшись пока я устроюсь в кресле, продолжил:

  - Знаете, товарищ Стасов, я долго думал , что с вами делать? Больше всего мне нравилась мысль просто уничтожить вас. Это бы решило множество проблем, - взглянув на моё побледневшее лицо, он снял своё знаменитое пенсне и потирая переносицу продолжил - Не переживайте. Я же сказал, что та мысль осталась в прошлом. Теперь возникло другое затруднение. Скажите, а вы сами задумывались о своём будущем?

  - Знаете, товарищ нар... - тут он меня перебил - Называйте меня товарищ Берия. По должности, когда мы не на службе и наедине, не стоит!

  - Знаете, товарищ Берия. В моём, вернее, во времени из которого я прибыл, над словами 'куда Родина пошлёт' смеялись. Оказавшись здесь, я понял настоящий смысл этих слов. Так, вот, я готов быть там, где смогу принести больше пользы своей Родине, - закончив, я не увидел на лице Берии никаких эмоций кроме одной - удовлетворения.

  - Ну что же, товарищ Стасов, рад слышать, что вы патриот НАШЕЙ страны. Идите, отдыхайте, пока у вас есть такая возможность.

 

  Глава 14

   Ну почему они так любят обманывать?! Отдыхайте, пока у вас есть такая возможность. Счаз, заотдыхался, мля! Нет, кое что конечно изменилось: перестали брать анализы, беседы стали проводиться только до обеда. Но даже такие сокращённые допросы выматывали жутко. А вопросы, которые мне задавали? Смысл некоторых я, сколько ни пытался, так и не понял. Зачем им знать, какие, по моему мнению, самые популярные клички у собак в 'моём' времени? И подобных вопросов было множество. Что они пытались узнать с их помощью?

  Но всё проходит, закончились и мои мучения. Через неделю, после встречи с Лаврентием Павловичем, спустившись вниз, я встретил только Транеева. Поздоровавшись, мы вышли на улицу. Закурив, Транеев сказал:

  - Всё, твои мучения закончились, начинается служба. Сейчас позавтракаем и выезжаем.

   Часа через три, мы зашли в знакомое здание на площади Дзержинского. Для разнообразия, в этот раз направились не в подвал, а на второй этаж. Пройдя по коридору, Транеев открыл дверь, ничем не отличающуюся от других, и предложил заходить. Войдя, я увидел довольно большой кабинет, плотно заставленный столами и стульями. Всего столов было шесть, за четырьмя из которых сидели молодые люди с любопытством принявшиеся меня рассматривать.

   - Знакомьтесь товарищи. Это лейтенант Андрей Стасов, с сегодняшнего дня сотрудник включённый в нашу группу, - начал Транеев, - Андрей, обрати внимание, в левом углу сидит Спиридонов Владимир, старший лейтенант. Математик, физик и, немного, музыкант,- от углового окна мне дружелюбно улыбался классический 'ботаник', только в форме НКВД.

   - Рядом с ним - лейтенант Пётр Сидоров, химик и сапёр, - здоровенный, бритый парень, лет двадцати пяти кивнул и ухмыльнулся.

  - У двери, слева, лейтенант Евгений Анохин. Филолог, специалист по языкам. Иногда он сам путается, знает он какой-либо язык или нет? - единственный в кабинете, кому явно было больше тридцати лет, начинающий лысеть блондин с породистым лицом отсалютовал мне по 'рот фронтовски'.

  - И, наконец, наш специалист по радиоделу и всему, что связано с проводами и лампами - старший лейтенант Яков Зильберман, - худощавый, рыжеватый парень с волнистыми волосами доброжелательно улыбнулся.

  - Здесь нет нашей лучшей половины, но через несколько дней это будет исправлено. Твой стол, Андрей, у второго окна. Как ты, наверное, понял, я являюсь начальником нашей группы. Подчиняемся мы напрямую комиссару государственной безопасности 1-го ранга Меркулову. Сейчас, с тобой, пойдём на доклад и инструктаж, а потом - за работу!

   Встреча с Меркуловым произвела на меня огромное впечатление. Он никак не походил на 'кровавого палача'. Очень приятное, открытое лицо, мягкий, доброжелательный голос, причём было видно, что это не маска - он именно такой, каким я его и увидел. От Меркулова я и услышал, чем буду заниматься.

  - Товарищ Стасов, - негромко говорил он, - По результатам расследования всех обстоятельств вашего, хм, 'появления', было принято решение о создании специальной группы. Задачи группы следующие: искать возможные проявления феноменов, подобных вашему случаю. В адрес группы будет поступать информация о всех непонятных явлениях, предметах и людях, хоть как-то выходящих за рамки общепринятого сейчас. Вы включены в группу в качестве эксперта по 'будущему'. Более конкретно вам всё объяснит капитан Транеев, теперь он ваш непосредственный начальник. По всем возникающим вопросам, обращайтесь к нему. В случае его отсутствия, при возникновении срочной необходимости, обращайтесь прямо ко мне, при моём отсутствии - к товарищу Берия. Вам всё понятно? Ну, тогда приступайте к работе.

   Он пожал нам руки и мы вышли. Да-а-а. Работа у меня, не бей лежачего! Дойдя, до теперь своего, кабинета, на секунду замешкался. Транеев, ухмыльнувшись, подтолкнул меня и мы зашли. Усевшись за выделенный стол я спросил:

  - Товарищ капитан, можно более конкретно узнать о нашей работе?

  - Андрей, между собой мы общаемся по имени, по званию только при посторонних. И не торопись, сейчас всё расскажу. Всесторонне рассмотрев ситуацию, связанную с твоим появлением, руководство пришло к мысли, что людей, подобных тебе могло быть больше. Тем более, что тобой были доставлены и материальные доказательства подобного. Именно поиском таких людей и предметов мы и занимаемся. В группу специально набраны молодые, грамотные сотрудники. Таким проще свыкнуться с мыслью о 'пришельцах', как и заметить что-то выделяющееся за рамки обычного. Ты тоже можешь заметить то, на что мы не обратим внимание. И ещё, в процессе работы, у тебя будут всплывать какие-либо воспоминания. Записывай всё и отдавай мне! Все опросы, которые с тобой проводились - это хорошо, но есть проблема. Тебя расспрашивали о понятных вещах, нам понятных. А сколько существует естественного для тебя, но мы об этом даже не подозреваем. А ведь любая твоя информация очень ценна сама по себе! Ты знаешь, какое сейчас положение на фронте? "Киевским котлом" и не пахнет, у румын огромные проблемы да и в других местах не так, как ты рассказывал. И это благодаря информации, полученной от тебя! Это всего один из множества моментов, связанных с тобой и нашей группой. Теперь о другом. Жить ты будешь пока в служебной квартире, но не один. Твоим соседом по 'гостинице' будет Яша, - Зильберман утвердительно кивнул и Транеев продолжил, - Сейчас слушайте задание. Яша, берёшь напарника и едете к себе, но сначала ведёшь его в финчасть. Там Андрей получит причитающиеся ему деньги. Всё, свободны, как и все остальные.

   Получив 5000 рублей, мою зарплату за два месяца и премиальные, мы с Яковом вышли на улицу.

  - И куда нам теперь, надеюсь не загород?

  - Нет конечно, - рассмеялся Зильберман,- сейчас на машине быстро доберёмся.

  Ну хоть этот не обманул! Уже через час, кое что прикупив в магазине, мы входили в служебную квартиру на Арбате. Поели и, завалившись на кровати, принялись откровенно болтать. Языком трепать пришлось, естественно, мне. Яшу интересовало всё; в чём ходят, как говорят, что едят. Через некоторое время я почувствовал себя так, будто и не прекращались допросы в загородном доме. Кое-как отделавшись от назойливого 'радиолюбителя' я завалился спать.

 

  Глава 15.

   Бумаги, бумаги, бумаги... Ненавижу! Исполнители на местах слишком буквально восприняли приказ '...докладывать обо всём необычном...'. Теперь читаю донесения и рапорта, будто прессу 90-х, только не про 'барабашек' и 'зелёных человечков', а про домовых и других сказочных персонажей. Сколько же 'сказочников', оказывается, живёт в стране. А сколько различных доносов прошло через мои руки за эти дни, море! И подозрительно выглядит кто-то, и говорит как-то 'непонашенски' и т.д. и т.п. Просто идиотизм какой-то, такими темпами раскидают группу на более нужные участки, а меня в академию наук сплавят, на опыты! Две недели перебираем бумаги, которые каждый день приносят, и никакого толку! Нет, кое-какой толк был. Но не от донесений, а от моих воспоминаний. Время от времени мне в голову приходили разные идеи и я, героически, их записывал. Пару раз мне даже благодарность объявили, а один раз сам Берия сказал готовить дырочку под орден. Тогда я вспомнил что читал о наших разведчиках. О Маневиче, о 'Красной капелле' и о предателях. Вспомнил тогда про Ахмедова, бывшего резидентом в Турции и ещё про парочку 'героев'. После этого я пару раз встречался с людьми в 'белых халатах'. Конечно, никаких халатов на этих военврачах не было. Единственное, что я помню из общения с ними, это мягкие голоса говорящие мне, что '...ваши веки наливаются тяжестью...'. Даже о результате этих бесед не знаю. Но Берия был доволен как кот, обожравшийся чего-то сверхвкусного и в огромных количествах. Вспоминалась и разная мелочь, которую я тоже старательно записывал. Про 'ИЛ-2' написал рапорт на имя Берии, сообщив о ошибочном выпуске одноместного штурмовика. Во всём этом 'тёмном царстве' был один 'лучик света'. Вернее не лучик, а целый прожектор - Олеся!

   Как-же я офигел, придя с Яшей в свой первый рабочий день в отдел. Захожу и понимаю - всё, конец, пропал! На меня смотрит моя 'кормилица' - Олеся! Именно она и оказалась "...лучшей частью коллектива...". Я что-то говорил, смеялся. спрашивал и отвечал но, хоть убейте, не помню ни одного слова! Только тогда я окончательно понял, что она мне нужна. Нужна, как сама жизнь. Не будет рядом со мной этой синеглазой белорусской ведьмочки, не будет ничего. Уже потом, мне пришла в голову мысль о том, что мне её банально подставили мои начальники. Ещё в госпитале, а заметив мой интерес к ней, то и здесь. Да и чёрт с ними! Плевать, подставили - не подставили! Она есть и это - главное! Всё остальное - ерунда. Каждый вечер мы гуляли по Москве, ходили в кино, целовались, как школьники на последнем ряду. Как я жалел, что ни в прошлой жизни, ни в этой, господь не дал мне ни голоса, ни слуха! Я бы пел для неё ночи напролёт! Но и без песен всё было чудесно! Такими темпами, я скоро перейду в разряд 'женатиков' я этому рад! Ещё бы не война...

   Очнувшись от приятных воспоминаний заметил, что мне что-то говорит Женька Анохин. Уловив его последнее слово, переспрашиваю:

  - Как, как?

  - Да говорю-же, на станции Золотоноша задержали странного типа. Двигался в сторону фронта. Вещей при себе почти не было, так, мелочь всякая не заслуживающая внимания. Подумали, что он моряк, постоянно 'братву' вспоминал. Когда задержанный понял, что его ведут в особый отдел, то оказал сопротивление. В результате: двое красноармейцев из патруля убиты, тяжело ранен старший патруля, лейтенант Кужегетов а сам неизвестный - убит. При осмотре тела обнаружили несколько наколок, причём цветных, ключи со странным брелком и, прикреплённым к ним цепочкой, непонятным предметом, спрятанные в кармашке на трусах. Вот, посмотри, к донесению рисунки приложены.

   Посмотрев на листок, я обомлел. автомобильные ключи с брелком-пультом и флэшка. 8 гиговая, 'Apaccer'. А на наколках - группа крови с резус-фактором и Хищник.

   Ещё один! Я поднял глаза на Женьку и прошептал:

  - Где Транеев?

  - Не было ещё, а что?

  - Мы ЭТО и искали! Я к Меркулову!

   Подхватив донесение и рисунки я побежал к начальству. Уже выскочив в коридор, спохватился и вернувшись назад убрал все бумаги со стола в железный ящик, заменяющий мне сейф. А то опять Транеев орать будет, про секретность напоминать!

   Меркулова на месте тоже не было. Лейтенант, выполнявший роль его секретаря, сказал, что Меркулова сегодня не будет. Выйдя в коридор, я задумался. Идти к Берии, как мне и говорили? Банально боюсь. При встрече он не показался мне 'палачом'. но... И не пойти не могу. Ясно было приказано, к кому и когда обращаться. Придётся идти. В глубине души надеясь, что наркома не будет на месте, направился к кабинету Берии. Оказалось, что он у себя. Доложился секретарю и уселся на диван в приёмной. Блин, аж подтряхивает. Интересно, сколько же ещё есть 'попаданцев'? И кто был этот? Почему он направлялся к фронту а не обратился в любой отдел НКВД? Почему стал сопротивляться, да ещё так жёстко? Пока размышлял обо всём этом, секретарь зашёл в кабинет Берии и через пять минут пригласил зайти.

   Войдя и закрыв за собой дверь, я доложился:

  - Здравия желаю, товарищ народный комиссар. Согласно полученному приказу, сообщаю вам об обнаружении объекта и предметов из будущего, - и подойдя к столу положил перед ним бумаги. Предложив мне присесть, он внимательно прочитал донесение, рассмотрел рисунки и вопросительно взглянул на меня.

   - Товарищ Берия, одна из наколок, с буквами и цифрами, обозначает группу крови и резус-фактор, в данном случае 2 группа с отрицательным резус-фактором. В моём, вернее в том времени, такие наколки, обычно делали люди профессий, связанных с риском: пожарные, военные, милиция и т.п. Вторая наколка, которая полностью подтверждает происхождение убитого, это вот эта, - показав её на рисунке я продолжил, - Это герой одного очень популярного фантастического фильма. Пришелец с другой планеты, прилетевший на землю поохотиться на людей. Многие делают наколки популярных персонажей фильмов, это именно тот случай. А предметы, прикреплённые к ключам, кстати, ключи от автомобиля, так вот, один -это носитель информации. Подключается к компьютеру. Объём информации, который может поместиться на носитель очень большое, примерно несколько тысяч книг. А второй - пульт дистанционного управления сигнализацией автомобиля. И ещё. Не думаю, что убитый был связан с морем, скорее с преступным миром - закончил я.

   - Поясните ваше предположение о связи убитого с преступниками, - Берия, блеснув стёклами в пенсне, резко наклонился ко мне.

   - Дело в том, товарищ нарком, что в 90-х годах в стране творился откровенный бардак, как я уже рассказывал. 'Блатной' жаргон повсеместно внедрился в жизнь. 'Братками' и 'Братвой' обычно называли друг друга либо преступники, либо люди говорящие о них. Конечно не всегда, но в большинстве случаев это так. Тем более, что к одному из патрульных неизвестный один раз обратился - 'командир'. Это тоже характерно для человека из криминальной или околокриминальной среды. Очень часто именно так они обращались к сотрудникам милиции.Да и наколки... Они не "зоновские", но и не связанные с морем. Скорее погибший был связан с байкерами. Так назвали мотоциклистов, объединённых в клубы,скорее даже в своеобразные банды.

   Лаврентий Павлович задумчиво смотрел на меня. В какой-то момент, я почувствовал себя насекомым, на столе препаратора. Было полное впечатление, что Берия именно сейчас решал, что со мной делать дальше - оставить жить, или... Наконец, приняв решение, он сказал;

  - Хорошо, товарищ Стасов. Очень хорошо. Сейчас идите в отдел, никуда не отлучайтесь. Свободны.

   Вскочив, я на секунду вытянулся и направился к нам в отдел. Сказать, что ребята были в азарте - это не сказать ничего! Весь коллектив дружно перерывал старые донесения в надежде, что могли пропустить ещё что-то. Увидев меня, все так же дружно уставились на меня в ожидании вестей. Рассказал о моём визите к наркому, уселся за стол и достав бумаги тоже принялся пересматривать бумаги со своего стола. Но вникнуть в написанное никак не получалось. В голове крутились идиотские мысли о 'попаданце'. В какой-то момент мне стало жутко. Я представил, что произойдёт в том случае, если кто-то, вроде меня, попадёт к немцам. А если он при этом будет специалистом по истории и технарь, то совсем плохо. Уцепившись за эту мысль, я довёл себя до состояния, больше всего похожее на банальную истерику. Спасло меня от внешних её проявлений только возвращение Транеева. Как оказалось, он уже был у Берии, поэтому с порога заявил:

  - Стасов, Анохин, Сидоров - на выход! Срочно выезжаем на аэродром, летим в Золотоношу . Зильберман - остаёшся за старшего. Всё, пошли.

   Через полчаса мы уже ехали на аэродром. По дороге, Транеев, в общих чертах, рассказал о предстоящем нам. Помимо того, что нам нужно забрать 'артефакты', нам предстоит дополнительно допросить оставшихся живыми патрульных и ещё 'кое-что', как смутно обронил командир. Ещё через час, мы уже лезли в ТБ-3, а к вечеру подъезжали к Золотоноше.

   Интерлюдия 4. Москва, Кремль. 26 сентября 1941г.

   - Лаврентий, потом я это внимательно изучу, а пока поясни своими словами - Сталин, слегка прихлопнув рукой по толстой папке, принялся набивать трубку.

  - Группа уже вылетела на место. По итогам этой поездки можно будет говорить более конкретно. Могу сказать одно - благодаря информации, уже полученной от Стасова, произошло много изменений в лучшую сторону. И на фронте и в тылу. Плохое тоже есть - информация связанная с ходом войны уже не имеет почти никакой ценности. Она уже идёт не по тому пути, о котором сообщал наш 'гость из будущего'. С одной стороны это хорошо, но с другой... Мы оказываемся вновь в полной неизвестности, как и до его появления. В связи с последними событиями, существует реальный шанс на то, что в распоряжении Гитлера окажется подобный носитель информации. Наша агентура уже работает в этом направлении. Пока никаких подтверждений возможному развитию событий нет.

   Информация по технике, полученная от Стасова, остаётся сверхценной. И это не смотря на то, что знания Стасова весьма поверхностны и обрывочны. Разбираясь с приборами, наши специалисты пришли в восторг. Пока мы повторить подобного не можем, но спецы получили такой толчок в развитии, что у некоторых головы закружились. Через полгода обещают первые, пробные, аккумуляторы нового типа, по принципу аккумуляторной батареи из телефона. По остальному пока говорят очень осторожно. Резидентура в САСШ ищет людей, связанных с созданием 'супербомб'. В случае невозможности привлечь их к сотрудничеству рассмотрим вариант ликвидации. Группа Королёва собрана почти в полном составе, уже работают.

   Есть и очень неприятное для меня лично. Стасов сообщил о предателях в моём ведомстве. О тех, кто уже работает на немцев и о тех, кто вот-вот продастся. Меры уже приняты. Со Стасовым ещё поработали психиатры и, с помощью гипноза, вытянули из его памяти немало важной информации. Считаю, что его следует наградить.

   По военным. Среди командного состава проведена точечная 'чистка'. Арестов пока избегаем, как и обвинений в предательстве, просто отзываем с фронта, замещая другими людьми. Военные, называемые Стасовым среди лучших военначальников СССР, находятся под постоянным контролем и дополнительной охраной. Пока информация по ним полностью подтверждается. Особенно это касается Рокосовского и Горбатова. Последнего очень хвалит Мехлис, что для него очень нетипично. Опасения вызывает Жуков. Некоторые его действия выглядят странными, но, возможно, просто я, пока, их не понимаю. С Павловым ситуация более серьёзна. Боюсь, что речь идёт о реальном предательстве. К этому есть все предпосылки., но решение принимать тебе, Коба, - и Берия, сняв пенсне, устало потёр переносицу.

   - Мнэ, мнэ, - раздражённо проворчал Сталин, окутываясь дымом, - Как портачить и гадить, все сами с усами! Ни один шпион столько не натворит, сколько могут сделать наши дураки.Ладно. Примем решение. А что сообщают твои люди о настроениях в войсках и по поводу последнего приказа?

  - Сообщают, что моральное состояние войск улучшилось на всех уровнях. За последнюю неделю снизилось общее число потерь. Особенно это коснулось авиации. Не обошлось и без нарушителей. Дела трёх командиров полков и четырёх политработников рассматриваются в военных трибуналах. Можно смело говорить о том, что последний приказ за номером 120 пошёл только на пользу дела.

  - Хорошо, очэнь хорошо! Именно на такой эффект мы и рассчитывали. Ладно, Лаврентий, иди, работай

 

  Глава 16.

   Эх путь-дорожка, фронтовая... Ага, как же, не страшна бомбёжка! штаны сухими остаются непонятно почему. Грохот, вой, вонючий дым. Филиал ада на земле, не иначе. До этой долбаной Золотоноши, оказалось нелегко добраться. Сели мы в Полтаве. Я наивно полагал, что долетим до самого места, но реальность внесла свои коррективы. Оказалось, что Золотоноша находится совсем недалеко от Черкасс. А от них до линии фронта всего ничего, пара-тройка километров. А по последнему приказу Сталина, не решили излишне рисковать самолётом и людьми. Да уж, приказом ?120 от 13 сентября. Сталин меня не только поразил, убил просто! Согласно этого приказа, за бессмысленную гибель бойцов и техники полностью отвечал командир или политработник отдавший такой приказ. К бессмысленным относились отправка 'бомберов' без истребительного прикрытия средь бела дня и многое другое. Когда читал этот приказ, в голове промелькнула мысль, что теперь не будут в честь 'красных дней' ненужные атаки делать, теперь какой-нибудь бывший райкомовец хрен на бессмысленный убой людей отправит. Чревато!

   Вот и пришлось до Потавы долететь, а потом на машинах. Правда у Золотоноши и аэродрома не было, но поворчать то можно? А вот добираться по земле оказалось тяжело. Такое чувство, будто немцы на нас охоту объявили! Налёт за налётом. Когда эти сволочи успокоятся, наконец?! Достали! Пережив очередной налёт, отряхиваясь от грязи, направился к нашим машинам. Хорошо хоть никого не зацепило и люди целы, а значит через час мы будем на месте. А нас целая колонна, теперь - полуторка и эмка. Кроме нашей группы, ещё шесть автоматчиков и три 'спеца' из Полтавы.

   Немецкие лётчики считают, что мы достойная цель для их тренировок и не могут мимо пролететь, твари! Всё норовят нас расфигачить. Не получается у них, к счастью. Дырок в машинах много понаделали, но все не фатальные. Везёт нам сегодня, не иначе у кого-то в группе ангел-хранитель сильный. Правда в грязи накувыркались за это время! Как хрюши все стали. Но всё заканчивается, закончилось и эта мутотень с дорогой - приехали!

   Зайдя в отдел НКВД узнали, что для нас никакой новой информации не было. Время было позднее, да и за время пути сильно устали, поэтому решили отдыхать до утра. На ночлег нас определили в дом, хозяева которого были эвакуированы с местным заводом. Пусть и в пустом доме, но лучше, чем на улице. Освоившись мы поужинали сухпаем и завалились спать.

   С утра началась работа. Допросили всех живых участников интересующих нас событий, находившихся в городе и убедились - ничего нового нет. Следователь, который проводил первичные допросы поработал качественно. Поэтому Транеев отзвонился в Москву и сообщил нам, что с утра выезжаем ближе к Днепру, в село Чапаевка. Там сейчас находился особист, руководивший тогда допросами. Выехали пораньше, что бы потом, прямо из Чапаевки, успеть до ночи добраться в Полтаву.

   Ещё с вечера, стала слышна сильная канонада, но местные сотрудники успокоили нас, что это в порядке вещей. Немцы каждый день, ближе к вечеру усиливают активность, но прорваться не могут. Выехали рано, ещё светать не начало. Хорошая погода, свежо но не холодно. 'Эмка' со спецами, Транеевым и Петькой за рулём, пылила впереди, а я сел с автоматчиками в кузов полуторки. Не нравится мне в её кабине, пусть ездой там Женька 'наслаждается'. Водитель попался, любитель чеснока и лука, и с животом у него, гм, проблемы определённые. Я уж лучше воздухом в кузове подышу, с бойцами. А Женька пусть в кабине 'наслаждается'! Хорошо Петру! Выпросил у Транеева за рулём посидеть, да ещё и причину этому нашёл. Мол '...можно спокойно разговаривать будет, меньше посвящённых - лучше для дела...'

   А немцы всё не успокоятся, грохочет не переставая. Как не надоест снаряды тратить? Хотя, пускай тратят. Снаряды - это деньги. Вот пусть они их на ветер и кидают. Правда нашим тоже приходиться тратить, но поменьше. О, навстречу, из-за поворота, наши танки показались, наверное в ремонт. И вдруг легковушка разлетелась в облаке взрыва а рядом с нами что-то басовито просвистело. Немцы!!! Голова ещё осознавала что произошло, а ноги, спружинив выбросили меня из кузова. Перекувыркнувшись несколько раз, я увидел медленно разлетающиеся обломки полуторки, чью-то летящую ногу. Вскочив, я кинулся к близкому лесу. Раздавшаяся сзади пулемётная очередь, только подстегнула, прибавила скорости. Проламываясь как лось сквозь кусты, на опушке я споткнулся и покатился кубарем. Над головой процвиркали пули, сбивая ветки и листья. Не вставая, я ползком направился вглубь леса. Минут через пять, поднялся и качаясь пошёл в лес, ускоряясь с каждым шагом и, в конце-концов, перейдя на бег. Раздавшаяся на опушке немецкая речь основательно добавила сил. Мне в очередной раз повезло. Далеко в лес немцы не пошли, видимо у них не было времени на поиски одного противника. Они же не знали, какой 'ценный' кадр от них убегал.

  Выдохнувшись, я рухнул прямо у подножия большого дуба. Навалилась жуткая слабость. Да, всё начинается сначала, только из оружия при себе один 'ТТ'.Блин, ну как же так? Как это всё получилось? И мужики погибли ни за грош! Так глупо и неправильно всё произошло. Может кто ещё жив и ушёл в лес? Подумав об этом поднялся и, достав 'тэтэшку' направился назад. Шёл немного в стороне от своего первоначального пути, мало-ли. вдруг фрицы рядом окажутся. Не встретив никого добрался до опушки. На обочине дороги валялись догорающие, искорёженные обломки полуторки. Виднелись разодранные тела ребят. От 'эмки' вообще мало что осталось. А мимо проходила группа немцев. примерно взвод. С..., п....ы, - маты лились сквозь сжатые зубы не переставая, - Твари, теперь у меня к вам полноценный личный счёт. За Женьку, за командира, за остальных ребят. Кровью умоетесь, падлы! Чувствуя, что ещё чуть-чуть и я открою огонь по гадам из пистолета, я отвернувшись направился в лес, неосознано направляясь на восток. Перед глазами стоял улыбающийся Женька. Петька, любящий помолчать, но знавший кучу интересного. Транеев, просто хороший мужик и командир. Мужики с Полтавы, с которыми я так и не успел толком познакомиться. Выть хочется. Ладно, нужно решать - что делать дальше? Как прорываться к своим? Даже карты нет, толком-то и не знаю, что поблизости находится. Так, нужно уходить вправо от дороги, а я с левой стороны. Если идти по этой стороне, то скоро уткнусь в реку с большим мостом, а мост немцы под контроль возьмут сразу, это и к бабушке ходить не нужно. Значит возвращаемся ближе к дороге, выбираем момент и - на ту сторону! Канонада идёт спереди и слева. Значит немцы прорвались в районе Черкасс. Ладно, сориентируемся. Чёрт, жрать захотелось, спасу нет. На дорогу-то только чаю попили, рассчитывали в Чапаевке поесть плотно. Ничего потерпим.

   Выйдя опять к дороге, устроился за стволом вяза. Да, осенью, даже такой тёплой, скрываться сложнее. Если ты не в камуфляже. И немцев что-то прилично пошло: и танки, и машины, да и пешком немало. Хорошо в прорыв пошли, гады, организованно. Дождавшись, пока пройдёт очередная колонна, я решился и бросился на другую сторону дороги. Уже подбегая к лесу, услышал позади треск мотоцикла, а за ним и очередь из пулемёта. А вот хрен вам во всё рыло! Поздно, я уже в лесу! Только про это подумал, как сильный удар в поясницу с правой стороны, бросил меня на землю, раскручивая как юлу. ух ты-я-я-я! Вскочив, кинулся бежать дальше. Больно-то как, ёлки-палки! Пробежав ещё минут пять остановился. Загнанно дыша, стал осматривать себя. Ну твою-ж мать! Да что же это такое! Теперь вообще без оружия остался! Пуля попала прямо в кобуру и, изуродовав 'ТТ' ушла куда-то в сторону. Вояка, мля. Если что, теперь дубиной отбиваться буду? Или это и начался период тотального невезения? Раньше-то везло... Хотя, если подумать, сегодня тоже повезло не слабо! Хрен с ним, с оружием. Главное жив и не ранен, синяк не в счёт. Почему-то именно эта мысль подняла настроение и я направился дальше уже спокойный и собранный. Примерно через час, я вышел к небольшой речушке. Вдоль реки шла грунтовая дорога, а метров в ста от меня виднелся деревянный мост. Перебираться через реку вплавь не было ни какого желания, поэтому направился к мосту. В поле зрения ни кого не было видно и я рискнул пойти. Перешёл без приключений, отойдя немного от дороги, пошёл дальше вдоль неё. Пока мне с ней по пути, так и буду идти. Километра через два, почувствовал, что ещё немного и я просто свалюсь. Уже решил остановиться, как услышал какой-то шум. Заинтересовавшись, направился в ту сторону. Постепенно стало понятно, что это голоса и смех, причём говорят на немецком языке. Подойдя ближе, я уловил запах дыма и чего-то жареного. Пахло одуряюще вкусно! Желудок решил напомнить о своём существовании и заурчал так, что я испугался. Показалось, что немцы могут услышать эту 'песню'. Посомневавшись, стоит ли подходить ближе, всё-таки решился - любопытство, будь оно неладно. Переходя от дерева к дереву, стараясь не наступать на сучки я подобрался к источнику звуков и запахов.

   На небольшой поляне у дороги, стояли два мотоцикла с колясками. На полянке горел костёр. над которым, смачно истекая жиром, подрумянивался здоровенный гусь. Над ним колдовал невысокий, чернявый фриц в расстёгнутом, мышастом мундире. В стороне, вокруг расстеленной белой простыни с разными банками и овощами, сидело ещё трое немцев, о чём-то весело смеясь. Немного в стороне, стояла 'тумбочка' рации и лежали два автомата и винтовка. У меня аж слюни потекли, но не от гуся и скатерти, а от вида оружия, Но, слишком далеко от меня. Как-же плохо без оружия! Был бы цел пистолет, а так из оружия только сук, валяющийся под ногами. Ладно, живите, и отступив назад я направился дальше. Странно. Прорыв только начался, а фрицы будто в глубоком тылу, пикник, мля, устроили. Неужели у наших дела настолько херовые сейчас? Канонада вроде не стихает, не отдаляется. Ни черта не понимаю. Увидев перед собой заросли орешника, обрадовался невероятно. Еда! Наелся, набил карманы орехами и поплёлся дальше. На сытый желудок мысли более позитивные стали приходить. Вспомнилась Олеся. Как она там, сейчас. Интересно, Берия уже в курсе, что мы пропали? Шуму будет, наверное. Расслабившись, шёл уже не обращая внимания на трещащие под ногами веточки. Заметив впереди просвет, пошёл аккуратней. Дежа-вю, какое-то. Опять просёлочная дорога, речушка и мостик через неё. Вокруг вроде тихо. Ладно, пойдём, идти всё равно нужно и быстрым шагом направился через мост. Перешёл на другую сторону и встал как вкопаный. С широкими улыбками, наставив на меня автоматы из придорожных кустов вышли два немца, с бляхами фельджандармерии на груди. Вот и всё. П....ц котёнку, промелькнула мысль. Никаких шансов. Хана.

  Интерлюдия Москва. Лубянка. Кабинет наркома НКВД Л.П. Берии. 29 сентября

  - ...мать, - Берия обессилено упал в кресло. - Объясни мне, Сева. Какого х... ты разрешил Транееву выехать в эту Чапаевку? Я приказывал, чтобы Стасов ближе десяти километров от линии фронта не появлялся? Так какого х.. ты м...к добро дал на эту поездку? Б..ь, вызвать в город не могли, спецы х...ы? Делай что угодно, как угодно но найди мне следы группы. Три дня даю. Потом, не обессудь. Как мне сейчас к Хозяину идти? Что я ему скажу? Что носители сверхсекретной информации, возможно, в плен попали? Иди и работай. И ещё, вспоминай молитвы, Сева...

 

  Глава 17.

   Да, попал, так попал! И не дёрнешься, вмиг шлёпнут. Подойдя ближе, один из немцев залыбился ещё сильнее. Форму разглядел, падла! Ну как я так лоханулся?! Чёрт, расслабился с прошлого 'путешествия', кретин. Немцы что-то между собой обсуждая подошли ближе и улыбчивый, вдруг резко, без замаха, ткнул меня стволом своего МП прямо в солнечное сплетение. Упав на колени я попытался вдохнуть, но следующий удар, уже в лицо сапогом, отправил меня в темноту.

   Очнулся от холодной воды, хлынувшей в лицо. Захлёбываясь начал хватать воздух ртом,закашлявшись и отплёвываясь. Открыв глаза, увидел над собой те же улыбающиеся рожи. Правда к ним добавилось ещё одно лицо. Худощавое, с тонкими, нервными чертами лица. Именно такой тип лица называют породистым. Прямой, с лёгкой горбинкой нос, серые, почти стальные, глаза. Жёсткий, но не тяжёлый, подбородок и мягко очерченные губы, с ироническими складочками. Тёмно-русые волосы, слегка выбивались из под пилотки. Арийский красавец, блин.

   - Встать можьете? - вдруг спросил он по русски, с сильным акцентом, - Или вас добить, не мучая и не трайтитя своё времья?

  С трудом, ворочаясь, на превратившейся в грязь, дороге я всё же поднялся. 'Породистый' с лёгким прищуром наблюдал за моими мучениями и, дождавшись, когда я встану продолжил:

  - Итак, 'товарищ', что делать московский лейтенант енкаведе в лесу?

  - Гулял, - буркнул я и рухнул, корчась от боли в почках, в грязь.

  - Не верньий ответ, - услышал я сквозь боль, - но ничьего. Времья у нас вперьеди мньёго, вы ещьё поймьёте, что язик дан Богом чьеловьеку для разговора. Совсьем скоро, ви будьете просийть менья выслушайт вас, а я подумайт - стоит ли?

   Продолжая загибаться от боли, мне, вдруг, вспомнились слова одного мужичка. Его, в 'лихие' девяностые прижали братки и спас его тогда сосед, 'старый каторжанин'. При разборках, он унижая своего противника произнёс фразу, после которой тот потерял голову от ярости и, в итоге, проиграл. Я и брякнул:

  - Ты, мразь, можешь мне только на хрен нагадить, а потом языком генеральную уборку сделать!

   Сначала он непонимающе смотрел на меня. Потом, до него дошёл смысл моих слов! Что-то громко крича по немецки стал, с помощниками, пинать меня со всей своей дури. Ударе на четвёртом или пятом, я перестал чувствовать боль. А потом перестал чувствовать что-либо вообще. Уже уходя в тёплую темноту, подумал - Хорошо, вот и закончилось всё...

   Я уже не видел, как уставшие топтаться по мне немцы, отошли в сторонку. Как прикуривая сигарету, один из них осел на землю, как будто из него выдернули скелет. Как второй схватился за автомат и сразу рухнул, корчась от боли и заливая дорожную пыль своей кровью. Как 'породистый' попытался юркнуть в лес, до которого долетело только его пилотка, сопровождаемое облаком из крови, частичек мозга и костей черепа.

   Опять боль. Да что-же такое! Неправильные немцы, которые неправильно меня забили. Я надеялся, что ВСЁ. Забьют и конец. Не думаю, что на реальном допросе я продержался бы долго. А эти не профи из 'гестапо', их можно заставить потерять над собой контроль. Но не получилось. Ну что я за чудак на букву "М"-то такой! Дёрнулся бы на мосту, пристрелили и делов-то? Так ведь нет. Бздёхнул, дятел. Потом погеройствовать решил, ерой, мля! И чего добился? Отпинать - отпинали, только теперь сбежать шансов просто "море" стало, ноль целых - хрен десятых! Мало того, что всё болит, чувствую, что обмочился в придачу. Видно хорошо по почкам попало. Ещё и тошнит жутко да качается всё почему-то. Ветки надо мной, матерится кто-то рядом и немцам выпуклая часть спины порвать обещает. НЕ ПОНЯЛ?!! ЭТО КАК? ЭТО ГДЕ Я?! Тут меня тряхнуло, боль стала просто невыносимой и я застонал. Передо мной появилось лицо красноармейца, чем-то напоминающее молодого Леонова.

  - Товарищ лейтенант, очнулись? Потерпите, скоро остановимся и...- голос и лицо стали отдаляться и я снова отключился.

   Пришёл в себя я уже утром. Или вечером? Нет, всё-таки утром. Пока думал об этом, стало гораздо светлее. Лежал я на ветках, укрытый чьей-то шинелью. Рядом похрапывало несколько бойцов. Попытавшись приподняться, чтобы осмотреться получше, но спину пронзила такая боль, что аж взвыл. Рядом кто-то зашевелился и передо мной появилось уже знакомое лицо красноармейца.

  - Товарищ лейтенант, очнулись? Попить хотите? - и поднёс к моему рту булькнувшую фляжку.

  Сделав несколько глотков, я почувствовал себя немного получше. Взглянув на добродушное лицо бойца, спросил:

  - Где мы?

  - За Деньгами мы находимся, тащ лейтенант.

  - За какими деньгами? - охренел я настолько, что забыв про боль приподнялся, - Ты в своём уме, боец?

  - Село так называется - Деньги. От Золотоноши двенадцать километров. Вот мы недалеко от него и находимся.

  - Ффу. А я уж подумал, что с ума мир сошёл. Кстати, кто вы, и сколько?

  - Четырнадцать человек, товарищ лейтенант. Мы из-под Чапаевки. Я и ещё двое артиллеристы, один танкист остальные пехота. Старший у нас был, старшина Волков, из пехоты. Он сейчас с тремя бойцами в село пошёл, продуктов добыть да обстановку узнать.

  - А почему тогда был? - удивился я.

  - Так вы же пришли в себя, - удивлённо посмотрел на меня боец, - Значит и командовать вам. А я, ефрейтор Золотинцев, Андрей Никанорович, санинструктор , 209 корпусной артиллерийский полк. И вот, товарищ лейтенант, это вам, - и положил мне на грудь кобуру и какие-то бумаги.

  - Тут ваше удостоверение, мы у немцев забрали с их документами и пистолет их старшего. Вашему-то, конец пришёл.

  - Ну спасибо, Андрей Никанорыч, а то как голый без оружия.

  Кривясь от боли, я достал из кобуры пистолет. Это оказался 'вальтер'. Красивая машинка! Умеют всё таки немцы оружие делать.

  - Слушай, ефрейтор, давай попробуем меня поднять, - попросил я его, - Не можете вы меня всё время тащить.

  - Давайте, товарищ лейтенант, только аккуратненько. Уж очень сильно вас избили. Мы когда подошли, подумали что вас насмерть забили.

  - Ладно, давай пробовать.

   Было очень, очень больно. Но гораздо лучше, чем я ожидал. Расхожусь. Вспомнилась родная армия, как схлестнулись после учебки с казахами, 'державшими' полк. У нас тогда не 'дедовщина' рулила а 'землячество'. Почти так же я себя тогда чувствовал. Проковыляв в сторонку, справил малую нужду, внимательно следя за 'процессом'. Слава Богу, крови не было! Значит почки не отбиты. Подташнивать продолжает, но не слишком сильно. Значит - сотрясение не слишком серьёзное. Вернувшись к лежанке, я прицепил на ремень кобуру с 'вальтером'. С оружием начинаешь чувствовать себя человеком. Постепенно встали другие бойцы, посматривая в мою сторону. Ясненько. Нервирую я ребят. Лейтенант из 'органов', это серьёзно. Я бы на их месте тоже нервничал. Ладно, надо знакомиться с бойцами и определяться с дальнейшими действиями. Если честно, то не хочу я сразу через линию фронта идти, не хочу - и всё! Мне за моих поквитаться хочется. Только вот что я могу? Да ничего! Полуинвалид, мля! Придётся засунуть свои хотелки и делать то, что должен, выходить отсюда как можно быстрее. А фрицам я ещё попомню ребят! Кровью умоются и не один раз! Ладно, нужно налаживать контакт с бойцами и уже потом определяться с будущим. Может что-то нужное узнаю.

   - Товарищи красноармейцы, давайте, садитесь поближе, будем знакомиться. Но сначала - спасибо Вам, братцы! Не забуду, что вы мне жизнь спасли. Если когда что-то понадобиться, чем смогу - помогу, - глянув на мужиков заметил, расслабились бойцы, разговорились. Ну и хорошо. Контакт налаживается, дальше будет видно. Из рассказов бойцов картинка складывалась не очень хорошая. Немцы ворвались в Чапаевку неожиданно. Наши не успели оказать никакого серьёзного сопротивления, как всё было уже закончено. Да, херовенько всё получается, сейчас немцам раздолье, открытое пространство впереди. Ладно, не буду забивать себе голову, стратега из меня всё равно не получится, дождусь отсутствующего старшины, тогда всё и решу.

   Минут через пятнадцать, стало почти совсем светло и, наконец, появился старшина с бойцами. Шли не с пустыми руками, значит заморить червячка теперь есть чем. Старшина Волков, оказался крепким мужиком, лет тридцати пяти. По тому, как на нём сидела форма, по всем движениям было ясно - кадровый. Насколько я знаю, часто именно такие старшины командовали взводами, а не лейтенанты. Если установлю контакт с ним, то будет совсем хорошо. Пока ели, заметил, что он постоянно посматривает в мою сторону. Поев и дождавшись, пока старшина тоже закончит 'приём пищи', я предложил: - Старшина, пойдём перекурим, если угостишь?

   Понятливо улыбнувшись он встал а я, кряхтя как старый дед, стал совершать процесс становления на ноги, отказавшись от предложенной помощи. Отойдя шагов на двадцать, сели на ствол упавшей берёзы, я взял у Волкова 'беломорину' и мы дружно задымили. Сделав несколько затяжек, я не глядя на него сказал:

  - Спасибо, старшина. Никогда не забуду этого, слово даю, - и только тогда взглянул на него. Встретившись взглядом, Волков минуту помолчал и ответил:

  - Да не за что, тащ лейтенант. Мы сделали то, что и должны были делать. А можно вопрос?

  - По глупости я попался им. А потом постарался сделать так, что бы они меня на месте порешили. Нельзя мне к их спецам попадать, старшина, нельзя.

  - Да не про это я спросить хотел. Мне интересно, что вы такого сказали их старшему, что он так озверел? - на лице старшины был неподдельный интерес.

  Ну, я и рассказал ему. Ржали мы с ним вместе, только мне больно было, блин.Потом перешли к серьёзному разговору.

  - Думаю, старшина, выходить к нашим. У тебя карта есть?

  - Есть, товарищ лейтенант, - и протянул мне планшетку, - Возьмите, я её у мёртвого майора-артиллериста взял.

   Развернув карту и попросив Волкова показать где мы находимся, я задумался. Получалось так, что я изначально выбрал неверный путь. Направляясь по этой стороне дороги, я выходил к безлесой местности, а без его прикрытия уйти шансов нет. Если верить карте, то нужно идти совсем в другую сторону, на северо-запад и не слишком далеко от Днепра а потом, обойдя Золотоношу, выдвигаться восточнее.

   Обрисовав ситуацию старшине, спросил его мнения. Немного подумав, он согласился, но выдвинул пару идей:

  - Товарищ лейтенант, видите этот мост? Немного ниже его нам было бы лучше всего пройти. Обойдя вот это и это сёла, мы выйдем к окраинам Золотоноши с запада. Заодно и обстановку узнаем. А потом, как вы и показали, тем путём, на Домантово и Дмитровку.

  Посмотрев на предложенный старшиной маршрут согласился, что так будет, как минимум, быстрее.

  - Ладно, старшина, так и поступим, поднимай бойцов.

   Пока я морщась и кряхтя добрёл до полянки, старшина уже построил бойцов. Сообщив, что идём к нашим, но только как 'нормальные герои', т.е. в обход, я проверил вооружение отряда. Вполне прилично! Один ручной пулемёт Дегтярёва, с двумя целыми дисками, три ППД, восемь МП и четыре немецких Kar98. Гранат было 12 штук, четыре 'феньки', остальные 'толкушки'. патронов к карабинам и автоматам было предостаточно. Взяв себе один МП, с шестью магазинами в двух подсумках, я скомандовал выдвигаться.

   Неприятно понимать, что ты 'самое слабое звено'. Идти нормально я ещё не мог, поэтому шли очень медленно. Радовало одно - с каждой минутой чувствовал себя всё лучше. Видимо мышцы, когда работают, быстрее в норму приходят. Только вот синяки всё страшней становились, а левое ухо напоминало, формой и размером, хороший беляш. Через пару часов мы, наконец, вышли в район моста. Оставив большую часть бойцов поглубже в лесу и назначив часовых, я, старшина и ещё один боец выдвинулись к мосту.

   Всё таки умеют немцы быстро наводить порядок! У моста, с обеих сторон, уже были устроены пулемётные гнёзда, обложенные мешками с песком. А поближе к реке, стояло две больших палатки. Насчитали мы семнадцать человек, включая старшего, то ли унтера, то ли фельдфебеля. По дороге одна за другой пылили машины и телеги с немцами. Очень много было санитарных машин, это доставляло мне особенную радость. Хорошенько всё рассмотрев, мы решили возвращаться. В 'лагере', хорошенько поспорив, мы приняли план. Переходить дорогу решили немного подальше, в сумерках. А уж потом, по той стороне дороги, выдвинемся к реке. А пока приказал всем, кроме часовых спать. Поднялись уже в сумерках, покушав, выдвинулись к дороге и тут я растерялся. В сторону моста, неторопливо пилил какой-то шикарный немецкий автомобиль, в сопровождении двух мотоциклов и грузовика. Мама моя родная! Неужели мы пропустим какую-то 'шишку' просто так? Посмотрел на старшину и понял, он думает о том-же. Быстро распределив бойцов, мы приготовились 'поприветствовать' немцев. Открыть огонь решили в момент, когда легковушка поравняется с пулемётным гнездом. Ну, ещё чуть-чуть и начнём!

 

  Глава 18.

   Блин, ладони вспотели так, будто водой полили и трясти начинает как ненормального. Приподняв голову посмотрел на ту сторону моста и вздрогнул. Твою ж мать! С той стороны,из-за поворота, к мосту выходила пешая колонна людей, одетых в нашу форму. Пленных ведут! Да нахер мне не нужна эта машина, пусть живёт п....р! Повернувшись к старшине показываю - отбой и начинаю отползать в лес. Справа и слева слышен шорох, другие мужики тоже отползают, ну всё, достаточно углубился. Поднявшись быстро подхожу к старшине.

  - Волков, хрен с ней, с машиной. Там наших ведут на запад, лучше их освободим. Сейчас быстро несётесь на два километра дальше по дороге и занимаете позицию. Я быстро не могу, поэтому поплетусь потихоньку.Если не успею, действуйте по обстановке. Всё, выполняйте.

   Старшина, кивнув, быстро исчез за деревьями вместе с бойцами, только ветки протрещали. А я, я как старый дед, кряхтя и жалуясь на жизнь, поплёлся за ними. Обидно было жутко! В своих мечтах я уже видел себя героем, который убил чуть-ли не самого Гитлера. Обломитесь, товарищ лейтенант! От меня до дороги было не слишком большое расстояние, поэтому кое-какие звуки до меня доносились и стало понятно - колонна пленных меня догнала. Идут почти с моей скоростью, может немного быстрее. Чёрт, так к месту засады одновременно дойдём. Ну не могу я быстрей! Пока лежали у дороги, было нормально, почти ничего не болело. А как опять начал двигаться, хоть плачь! Как же качественно меня отмудохали те гады! Талантливые, падлы. Каратисты хреновы. О, пока ворчал колонна меня обогнала, ну и хрен с ним. Мужики справятся.

   Пока жаловался на судьбу, колонна дошла до места, я это не увидел, услышал. Несколько длинных очередей, пара коротких и всё. Проковыляв к дороге увидел, толпу человек в пятьдесят, рядом с которыми стояли Волков с остальными бойцами. Ещё толком не выйдя на дорогу я заорал:

  - Какого хрена стоим?! Все с дороги! Туда! - и махнул рукой внужную сторону, - Быстрее!

   Ко мне подскочил Золотинцев с каким-то бойцом и, подхватив под руки, быстро потащили за остальными. Километра через полтора остановились на небольшой полянке и я, наконец, осмотрел освобождённых бойцов. Многие были ранены, избиты. Все были уставшими, но какими-то неестественно весёлыми. Смех, шуточки, по-видимому отходняк у всех начался. Подозвав Волкова поинтересовался, как всё прошло. Оказалось очень просто. Немцев было всего шесть человек. Четверо с винтовками, двое с автоматами. Они даже вякнуть не успели, как перешли в разряд трупов. А потом я появился, вот и вся 'операция'. Ладно, спасли людей и сами ни кого не потеряли, только и план наш менять придётся. Хотя почему менять? Ни одному здравомыслящему немцу и в голову не сможет прийти, что мы перейдём реку рядои с мостом! Так что, план сохраняется.

   - Ясно. Значит так. План менять не будем. Пойдём как запланировали. Сейчас делаем вот-что. Золотинцев пусть осмотрит людей, если нужно окажет посильную помощь. Ты переписываешь всех освобождённых: имена, звания, из каких частей. На всё даю полчаса. Успевай. И сразу выдвигаемся. И пусть кто-нибудь из бойцов, покрепче, будет рядом со мной. А то из меня ходок, - и я скрипнул зубами от злости.

  - Ясно, товарищ лейтенант. Разрешите выполнять?

  - Действуй старшина, действуй.

   Не через полчаса, но мы вышли и уже по темноте были у реки. До моста было метров триста, он скорее угадывался, чем был виден. Только огоньки возле палаток, выдавали присутствие немцев, да проходящая, очередная, колонна техники.

   Да, переходить реку, даже небольшую, ночью и осенью. Бр-р-р. Мне не понравилось! Часа через три, мы были в запланированном месте. Подыскав подходящую полянку, расположились на отдых. Старшина, без напоминания, назначил часовых и распределил дежурства. Сев с ним в сторонке, принялся изучать его записи. Всего освободили сорок семь человек, из них: рядовых - 40, сержантов - 1 и 6 человек оказались гражданскими. То-то мне их вид странным показался! Все рядовые были из одного стрелкового полка, а сержант - сбитый лётчик. С тяжёлыми ранениями нет ни кого, говорят, таких немцы добили. Полностью здоровы 17 человек.

   - Всё ясно. Так, старшина, пригласи мне лётчика, побеседую, а там видно будет.

   Лётчик оказался невысоким, худощавым пареньком, с огромным синяком под заплывшим правым глазом.

  - Старший сержант Павлов, - доложился он подойдя ко мне.

  - Садись, сержант. Как по зовут-то тебя, 'сокол'?

  - Олег, товарищ лейтенант, - вздохнув ответил тот, - да и какой из меня 'сокол', без моего 'ЛАГГа'?

   - Давно из училища?

   - Двадцатого июня в часть прибыл, а потом...Сами понимаете.

  - Да уж, понимаю. Посмотри по карте, что можешь полезного рассказать?

  - Позавчера наши были вот здесь и здесь. А как сейчас всё обстоит я и не знаю.

  - Понятно. А как в плен попал? - увидев, как переменился в лице 'летун', поспешил его успокоить, - Не напрягайся ты так. Всё нормально будет. Мне просто важно знать обстановку.

  - Сопровождали 'бомберов', должны они были переправу бомбить у Черкасс. Навалились 'мессеры' а нас четверо против их двенадцати. Да и 'ЛАГГи' наши, - он махнул рукой,- На высоте мы бы поборолись, а так...! Но троих мы ссадили, а остальные нас. Прыгнул с парашютом, не успел отстегнуться как получил прикладом в морду. Оказалось сел прямо к немцам, а нам говорили что здесь наши. Вот и всё, товарищ лейтенант.

  - Ладно, Олег, иди, - да и что мне ещё мог сообщить этот летун? Ничего.

  Да, грехи мои тяжкие, что же делать? Блин, я ж теперь за всех этих людей отвечаю. Почему пропала уверенность в том, что я поступаю правильно? Делать всё, как и планировали или изменить планы? Нет, луше буду идти согласно плана. Как будет, так и будет!

   Огляделся. Мда, картина Репина 'Приплыли'.Толпа молодых мужиков, почти без оружия, без снаряжения. Пять шинелей на всех, а ведь осень. Благо сейчас нехолодно и сухо. А что будет завтра? Так, нужно узнать обстановку, а поэтому:

  - Старшина! Слушай сюда. Отбери ребят, нужно разведать обстановку и, по возможности, достать продукты. А то сам понимаешь, долго не протянем. Сам не ходи, не нужно. После ухода людей, выставь секреты. Пусть понаблюдают. Да, пусть в городе толком осмотрятся, мало ли что? Времени на всё про всё, не больше четырёх часов. Не вернутся - мы уходим, а отсутствующие переходят в разряд изменников Родины, со всеми вытекающими... Если вопросов нет, то выполняй!

  Через несколько минут увидел, как в лес ущли четверо бойцов, а немного погодя ещё двое. Вот и ладненько. Теперь остаётся ждать и, ближе к вечеру, идти дальше.

   Часа через три, вернулась одна из групп. Это были бойцы ходившие в село Ольхи и ожидавший их в секрете. Пришли они не с пустыми руками и это очень радовало. Подозвав к себе ходивших в село, принялся за расспросы. Ситуация складывалась следующая. Немцев в селе нет. Так, заехали, набрали продуктов, прошлись по улицам и всё. Толком местные ничего не знали, дали продуктов и всё. Единственное что они ещё узнали, что по дороге от села Коробовка постоянно идут немецкие машины на Золотоношу. Так, значит переходить дорогу нужно будет ближе к вечеру, когда движение ослабнет. Хорошо. перекусим, дождёмся посланных в город и будем выдвигаться. Позвав Волкова и летуна обсудили сложившуюся ситуацию и они согласились с моим планом по дальнейшим действиям. Пока мы сидели в сторонке, бойцы позаботились о еде. Порция сала и хлеба, доставшаяся мне была мизерная, но лучше что-то, чем вообще пустой желудок, а три порции отложили для отсутствующих ребят.

   Решил немного подвигаться. Было больно, но если не делать резких движений, то вполне терпимо. Проблемы возникали, когда пытался двигаться быстрей - слишком сильно начинала болеть поясница. Блин, могло быть, конечно и лучше. Но ведь могло и хуже оказаться, так что, не буду гневит Бога. Спасибо, что сохранил мою дурную голову!

   Подсел к бойцам, которые над чем-то дружно похохатывали и только стал вникать в суть веселья, как раздался сигнал треврги - один из часовых заухал филином. На полянку выбежал один из бойцов ходивших в город и тот, которого оставляли в секрете. Найдя меня взглядом, 'горожанин' подбежал ко мне и, задыхаясь выпалил:

  - Товарищ..лейтенант...Семён...падла...к...немцам...утёк...уходить...нужно!

  Зло глянув на старшину я скомандовал:

  - Подъём бойцы! Быстро выходим. Старшина, идём через дорогу прямо сейчас. Двух человек в передовой дозор, двоих в сторону города. В случае чего, в бой не вступат! Сразу идти к отряду. Ясно? Если да, то выполнять!

   Да, спешить в моём состоянии нелегко, но я старался. До дороги добрались быстро, на наше счастье она пустовала, поэтому без проблем оказались на другой стороне. Неприятные минуты испытали только пока дорогу пересекли последние два бойца, которые прикрывали нас со стороны города. И то, только потому, что послышался далёкий гул моторов. Но, слава Богу, обошлось! Уже двигаясь дальше, я подозвал бойца, вернувшегося из Золотоноши, что бы он мне всё рассказал. Из его рассказа получилось следующее.

  Безгачев, такая фамилия была у предателя, и Тарасов, без проблем вошли в город. Подойдя к одному из крайних домов они постучались и им открыл молодой парнишка. Тот накормил их и рассказал, что немцев в городе немного, что в здании городского отдела НКВД расположилась то ли полиция, то ли ещё кто, но форма отличается от обычных солдат. Немцы никого не трогали, только расстреляли нескольких раненых милиционеров и военных, которых назвали комиссарами. С 10 вечера до 6 утра, без специального разрешения по городу ходить нельзя, так комендант объявил. Ещё сказал, что сильного боя в городе не было, только где дорога на Черкасск, там долго наши сопротивлялись, но их перебили. Обсудив новости, бойцы решили, что для полного прояснения им нужно самим получше оглядеться на месте. Немного походили по городу, один раз видели трёх немцев - патрульных. А потом Безгачев сказал. что сходит в туалет и пропал. Не найдя его, Тарасов подумал, что тот просто дезертировал и решил в одиночку посмотреть, что происходит в центре. Выйдя на площадь, он увидел большое здание с фашистским флагом, в которое заходит Безгачев. Тарасов сразу бросился назад. Вот и весь его рассказ, если убрать ругань и обвинения самого себя в близорукости. Поблагодарив разволновавшегося бойца и объяснив , что он ни в чём не виноват, а поступил абсолютно правильно я задумался. А что будут делать немцы, не найдя нас на месте? А проверять донос твари они будут обязательно. Начнут ли они нами заниматься или плюнут, в надежде на то, что в другом месте нас перехватят? Но, в любом случае они сообщат о нашей группе повыше. Наверняка их внимание привлечёт и моя персона. Лейтенант НКВД, из Москвы. Мало ли какой информацией я могу владеть? Мда. А ведь из-за меня они могут и постараться найти наш отряд. Чёрт, не было печали! Ну откуда берутся эти уроды, готовые продаваться врагам твоей страны? Я бы мог его хоть как-то понять, если бы он сломался в лагере, но так просто... Не понимаю. Ладно, лирику по-боку, нужно думать, что делать дальше, да и передохнуть пора. Объявил привал и, подозвав Волкова и летуна сел думать над картой. Как назло, вокруг было много сёл и мало леса, а скоро и без карты останемся. Заканчивается она километров через десять. Но думай не думай, а что-то делать нужно. Заодно решил обговорить одну проблему.

  - Товарищи, есть ещё один момент. Я вам приказываю, в случае, если моё попадание в плен будет неизбежным, а я буду не в состоянии покончить с собой, вы будете должны меня застрелить, - поглядев на их обалдевшие лица, я ,горько усмехнувшись, продолжил. - Мне нельзя попасть в плен, вот здесь, - я постучал себя по лбу, - есть информация, которая ни в коем случае не должна попасть к фашистам. Вам всё понятно? Ну, тогда я рассчитываю на вас.

  - Товарищ лейтенант, если вас ранят, вас можно оставить в какой-либо деревне?

  - Нет, Олег, если не будет возможности взять с собой, то добейте. Я не шучу, это именно приказ. Только вы это, меня прям сейчас не шлёпните, а то решите, что меня прямо сейчас немцы возьмут.

   Невесело посмеявшись, мы подняли бойцов и направились дальше. Судя по всему, идти нам предстояло много и долго.

   Интерлюдия. Москва, Кремль, 1 октября 1941г.

  ....никаких следов, - закончив доклад, Берия закрыл папку.

  - Значит вы говорите, что нет никаких подтверждений того, что он у немцев? Но ведь нет и обратной уверенности, так? - не дожидаясь ответа Сталин продолжил, - Значит и такую возможность мы не должны сбрасывать со счетов. Что ж. будем надеяться на лучшее. А вот по другому вопросу...

 

  Глава 20

   Блин, ну зачем тебе этот овраг? Ну ненужен он тебе! Фу-у-хх. Пронесло! Не спустился. Да, вот бы фриц охренел! Спускается в овраг, а там 60 обросших русских рыл! Вот бы веселуха была! Особенно если учесть то, что в ста метрах от облюбованного нами оврага остановилась немецкая танковая часть. Машин тридцать, плюс грузовики с солдатами и бочками с горючкой. А ведь хотели только 'передневать', идём-то по ночам, в основном. Пришлось нам из леса от Днепра уходить в степи. Видимо та тварь, что в Золотоноше к немцам ушла, что-то красивое им напела. Иначе зачем бы фрицы, не меньше двух рот за нами послали? Хорошо без собак, иначе бы не ушли. Пока драпали, всё думал, как уйти? И решил по-идиотскому, в открытую степь! А что? Оторвались мы не слишком далеко, сёл вокруг полно, чёрт его знает, что впереди быть может? А наш рывок в степь они навряд-ли ожидают. Один, или с ребятами старшины, я бы ушёл спокойно. Но с освобождёнными...Слишком много людей при минимуме оружия, шансов почти нет. Вот и идём четвёртый день по степи. Да ещё погода напомнила, что уже октябрь. Холодина-а-а. Жуть. Все по простывали, один боец, похоже, вообще воспаление лёгких заработал. Второй день несём. Успокаивает, что фронт всё ближе, Похоже день-два и доберёмся. Только собрались вчера выходить, как эти падлы, железные, понаехали. Не могли подальше встать, гады. Ладно, ещё часик и попробуем вылезти. Если останемся на месте, боюсь совсем не дойдём. Последняя еда вчера кончилась, воды почти нет да и холоднее становится, вон и снежинки иногда летают. А из-за этих, и костёр не разожжёшь, отблески увидят. Ну почему, когда до цели всего-ничего, начинаются проблемы? А нам ещё линию фронта переходить. Поползу-ка я в назад, надо поднимать всех, иначе точно замёрзнем, нахрен!

   Оптимист я, блин. один - два дня и у наших. Как-же. Три дня добирались. Но добрались! А теперь странное ощущение - до немцев и до наших одинаковое расстояние, и одни и другие стреляют, причём по нам. А на душе - радость! Бред, но так оно и есть. Добрались, на свои задницы. Если-бы не наш 'сокол', то и стрельбы не было-бы. Так этот 'пернатый' ухитрился выстрелить, когда мы ползли по нейтралке! Щас лежим, наслаждаемся! Хорошо ещё никого не задело, иначе бы я не знаю, что с Олегом бы сделал. Не сокол он а дятел! Причём тот, который бетонные столбы с деревьями, путает! Господи, пронеси, а? Тебе же не трудно. Нам осталось-то всего ничего, каких-то сто метров! Я же не наглею, редко обращаюсь. Помоги, ладно? Господь похоже слышит, потому что стреляют только из лёгкого, ни пушки, ни миномёты не подключались. Ладно, поползём дальше, старшина уже рожи корчить устал, Джим Керри ты наш, заросший. Блин, представляю. как мы выглядим сейчас. Вот особисты охренеют, пытаясь понять, и кто же это такие приползли? Чёрт, колени, локти и брюхо, по моему, уже до мяса стёр! Неее. Доберусь, получу дюлей и больше никуда из кабинета! Ну это всё нахрен! Пусть воюют и командуют те, кто умеет. Хотя, даже я научился. Немного, но научился. Ага. Бруствер вижу. Так, где тут у меня белый клочок от белья был, вот он родненький! Ща увидят...

   - Стой, стрелять буду!

  - Не стреляй! Лежу спокойно. Я лейтенант госбезопасности Стасов с группой. Прорываемся из окружения от Золотоноши. Позови...

  - Лежи я сказал! - и в другую сторону, - Товарищ старшина. С той стороны ползли, чем то белым машут. Говорят от Золотоноши и что лейтенант госбезопасности с группой.

  - Молодца Петров. Щас разберёмся, кто и откуда. Валеев, дуй к ротному, доложи , пусть пришлют людей.

  Б...дь, скорей бы, пришли. Холодно и фрицы опять огонь усилили. О, идут, наконец-то! Родные, побыстрее.

   - Кто здесь? - негромко позвали хриплым, простуженным голосом

   - Лейтенант госбезопасности Стасов с группой.

   - Сколько Вас?

   - Со мной 60 человек, но если не поторопитесь, станет меньше!

   - Ну ты, юморист, - в голосе послышалась злость, - Слушай сюда! Щас по одному подползаете. Руки с имеющимся оружием вытягиваете над окопом. После разрешения, спускаетесь. При малейшем неправильном движении, все будете уничтожены. Понятно?

  - Понятно, понятно.

  - Ну раз понятно, то давай, первый...

   Кое-как расстегнув ремень, обмотал им автомат и пополз. Только вытянул руки вперёд, как оружие забрали и сразу шёпот; - В окоп.

  Спустился и не успев встать, оказался уткнутым в землю лицом и связанными руками.

  - Встать, не выпрямляться, - рывок за связанные руки и толчок чем-то твёрдым в спину,- Вперёд, голову не поднимать.

  Сделав несколько шагов и услышал - 'конвейер' заработал.

   Через час, я сидел в низком блиндаже на деревянном чурбачке, перед столом, накрытым куском брезента, за которым сидел плохо различимый человек. Освещался блиндаж неярко корящим светильником. Пламя постоянно колыхалось и толком рассмотреть что либо не получалось. На столе лежали мои немногие вещи. Автомат с подсумками, 'вальтер' и планшетка, содержимое которой внимательно изучал неизвестный.

  - Итак, вы назвали себя лейтенантом Стасовым? - наконец услышал я голос.

  - Да. Удостоверение в нагрудном кармане гимнастёрки. Ваши бойцы, почему-то не обыскивали меня.

  - Исаков, проверь, - из-за спины вышел невысокий, крепкий сержант, достал моё удостоверение и передал 'дознавателю' . Тот глянул внутрь, потом пулемётной очередью, посыпались вопросы:

  - Старший группы?

  - Транеев.

  - Медик группы?

  - Олеся Богданович.

  - Блондинка из поезда?

  - Света.

  - Любитель чтения?

  - Николай Смирнов.

  - Хорошо. Исаков, выведи задержанного на улицу. Да поаккуратнее, без грубости.

  Эх. И всё равно - хорошо. До своих добрался, теперь можно и расслабиться. Интересно, а где мои бойцы? Блин, как бы с ними чего не было. Сейчас со мной разберутся, нужно будет позаботится. О. уже назад зовёт. Быстренько же разобрались. Или нет?

  - Да, похоже вы именно лейтенант Стасов. Ответы на вопросы вы дали правильные, но, сами понимаете, пока вы под арестом. Я старший лейтенант Чешинский, начальник особого отдела 745 стрелкового полка 141 сд. Сейчас за вами придут. Курите?

  - Уже нет, товарищ старший лейтенант. Пообещал бросить, пока полз, - и невесело улыбнулся.

  - Ясно, - старлей взглянул на меня, - Исаков, сделай нам чайку.

  Через пару минут, я уже грел руки о кружку с горячим, крепким чаем.

  - Товарищ старший лейтенант, что с моими людьми? В планшете полный список, кто из какой части. Они мне жизнь спасли, не хочу, что бы у ребят проблемы были, - и отхлебнул глоток сладкого, до приторности, чая.

  - Не переживай, лейтенант, с ними всё нормально будет, - особист махнул рукой, - Одно то, что они вместе с тобой выходили, говорит в их пользу. Так что, зря волнуешься. Скажи одну вещь, лейтенант. Старшине Волкову и младшему лейтенанту Павлову, ты действительно отдавал приказ, в случае угрозы твоего пленения застрелить тебя?

  - Да, товарищ старший лейтенант,- я ещё хлебнул чая,- Но это в случае, если я сам был-бы не в состоянии это сделать. А что?

  - Ничего, лейтенант. Молодец.

  Тут открылась дверь блиндажа и вошедший спросил у вскочившего особиста:

  - Где он?

  - Вот, товарищ майор?

   Тот резко повернулся ко мне:

  - Стасов?

  - Так точно, - попытавшись вытянуться ответил я и зашипел от боли, облив себя чаем.

  - Собирайтесь. Чешинский, идешь с нами. Давайте быстрей, скоро светает.

  Мда, Стасов-то я Стасов, но ни оружие, ни документы мне не вернули. Да и иду, фактически, под конвоем - два бойца с майором да Исаков со старлеем. Пока шли по окопам да ходам сообщения, заметил интересный момент. Немецкие окопы сделаны лучше, комфортнее для солдат. Тут идёшь, месишь грязь на дне, а у них щиты деревянные, стены укреплены. Пока лезли ночью, насмотрелся. И ведь вроде наступают, а комфорт поддерживают такой, будто долго сидеть хотят, гады. Интересно, наши когда-нибудь научатся такому отношению к своим солдатам? Наверное нет, увы. О, кажись пришли. Поднявшись из последнего хода сообщения, мы обошли небольшой холм и я увидел две стоящие машины: полуторку и 'эмку'. Усадили меня на заднее сиденье 'эмки' 'ласково' зажав плечами бойцов майора. Сам он сел впереди и мы поехали. А полуторка, со старлеем и ещё несколькими бойцами, следом. Вот и начинается 'романтика' общения со своими 'коллегами'. Скорей бы в Москву! Олеську увидеть.

 

   Глава 21.

  Иногда я начинаю всерьёз задумываться, а не зря ли меня спас старшина с бойцами? Может было лучше, для меня, если бы немцы тогда 'затоптали'? Тогда бы не было этих изматывающих допросов, осмотров врачей, анализов и т.д. и т.п. Я уже не знаю, ни какое сегодня число, ни, даже, день или ночь на дворе. Круглые сутки яркий свет в камере и никаких окон. Только лица 'посетителей' меняются, а больше ничего. Сначала я злился, потом просто зверел, был момент, когда хотелось сдохнуть а сейчас - безразличие и вяленькое любопытство. На сколько меня ещё хватит? Сижу, гляжу на лоснящуюся рожу, задающую очередные, идиотские вопросы и думаю. А что мне будет, если я возьму и ткну его в глаз его же собственным карандашом? Только я собрался перейти от теории к практике, как из-за спины раздался голос:

  - Капитан, оставьте нас.

  Морда вскочила и убежала, а передо мной появилось лицо Лаврентия Павловича. Даже не сделав попытки встать, я тупо, без малейшего интереса, смотрел на него. Берия молча меня разглядывал, будто пытался найти во мне какие-то изменения и то, что он видел ему нравилось. Не представляю, как мой нынешний облик может понравиться, да ещё наркому. Почти всесильному человеку. Не понимаю. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что мне что-то говорят, но Лаврентий Павлович, видимо прекрасно понимал моё состояние. Поэтому заметив, что я 'вернулся', он начал с начала:

  - Всё, Андрей Алексеевич, всё. Закончились ваши мучения. Сейчас вас отвезут домой, пару деньков отдохнёте и за работу! К вам больше не имеется вопросов по последним событиям. Во многом вы поступали глупо, но в связи с тем, что главная цель - выйти из окружения, вами выполнена, то получается следующее. Действовали глупо, но верно. И ещё, я редко это говорю, но... Я рад, что не ошибся в вас. Отдыхайте два дня и на службу. Всё.

   Всё так же молча, я проводил его взглядом. И тут меня накрыло. Всё!!! Закончилось! Ура!!! Вскочив со стула, я изобразил какой-то папуасский танец, который прервал вошедший Яша Зильберман. Улыбаясь в 72 зуба, тот обнял меня и проговорил:

  - С возвращением, путешественник! Поехали домой!

   Через двадцать минут, я валялся в горячей ванне и кайфовал! Какое это наслаждение, лежать в горячей ванне и знать, что стоит из неё вылезти, ты переберёшся в мягкую постель, с белыми простынями и тёплым одеялом. Счастье, это так просто! Пахнуло холодом и я открыл глаза посмотреть, с чего бы это и...Олеська!!! Когда безумие схлынуло, я обнаружил, что лежу в постели а рядом, отвернувшись к стене, сладко посапывала моя 'ведьмочка'. Два следующих дня я был самым счастливым человеком на свете! Мы говорили и говорили, потом любили друг друга и так снова и снова, просто безумие какое-то! Но всё хорошее, рано или поздно, заканчивается. Закончились и два дня счастья.

   Проснувшись утром, я обнаружил, что Олеся ушла. Вместо неё, в комнату вошёл Яша, с порога заявивший, что '...лентяям пора собираться на службу..'

  - Слушай, Яш. А какое сегодня число? - поднимаясь, огорошил его я, - А то я 'заблудился'.

  - Да, ну ты даёшь, Андрюха. Сегодня среда, 20 октября. Если более точно, то, - он взглянул на часы, - шесть часов и пять минут утра. Давай быстрее.

  - Куда торопиться-то в такую рань? Нам же всего ничего ехать?

  - Нам за город ехать, Андрей, мне вчера приказали, чтобы мы к семи утра, стояли у подъезда. Так что торопись.

  По быстрому сделав утренние дела, я остановился в затруднении. А где моя форма? В той, которой я приехал домой, только в камеру и можно. Мои затруднения рассеял ехидный Зильберман.

  - Уважаемый товарищ лейтенант. Как сотрудник аналитической группы, вы не могли бы заглянуть в шкаф? По неподтверждённым данным, обычно люди находят одежду именно в них.

  - Гад, не мог сразу сказать, - обиженно проворчал я, глянув на довольную Яшину рожу.

  - А зачем? Ты бы только видел своё озадаченное лицо! Это того стоило!

  В шкафу действительно висела новенькая форма. Быстро одевшись и затянув ремень, я поправил кобуру и нарвался на ехидное замечание:

  - А оружие сейчас под шинелью носят?

  Вот гадство! Сейчас же осень! Твою мать, у меня совсем мозги поплыли? Наконец, полностью собравшись, мы вышли во двор. Пока машины не было я спросил:

  - Слушай, Яш, а куда Олеся исчезла?

  - Да её ещё ночью вызвали. А зачем? Сам понимаешь, у нас о таких вещах не спрашивают.

  Не успел я задать очередной вопрос, как во двор въехала чёрная 'эмка'.

   Да, в городе холодно, но снега нет, а только выехали за пределы Москвы - получите. Не сугробы конечно, но поля уже почти полностью белые. А в машине, скажем, свежо. Вернее очень свежо! Печки у неё нет, что ли? А спрашивать неудобно. Кому хочется идиотом выглядеть? А вот о цели поездки...

  - Яш, а куда едем-то?

  - В Тулу, Андрей. Наши уже там, только мы с тобой 'опаздуны'.

  - А нафига мы там нужны? - обалдел я,- Или у нас задача поменялась? Или там нашли что-то?

  Подумав об этом, я аж задёргался от волнения.

  - Не-е-е. Не переживай. Просто руководство решило, что некоторые разработки обязательно должны быть показаны нам. Может что-то посоветуем путного, - он вздохнул и добавил, - Хотя что может посоветовать человек, который не в состоянии самостоятельно найти свою одежду?. И жизнерадостно заржал, глядя на моё обиженное лицо.

   До Серпухова мы молчали. Не знаю, о чём думал Яша, а я задумался о будущем. Я надеялся, что к информации, полученной от меня, Сталин прислушается. Это произошло, но, опять это долбаное НО! Киевского котла не случилось, масса войск и техники сохранилась, но по тем обрывкам, которые я запомнил из разговоров с Олесей, дела у страны херовые. Не мне судить, лучше или хуже чем в истории, которую я знаю, но пока плохо всё. К Питеру немцы с финнами ломятся как оголтелые. На Юге вообще слоёный пирог какой-то. Под Одессой у немцев ничего не выходит, немного южнее тоже не особо. Часть левого берега Днепра, в районе Днепропетровска и ниже - у нас, выше, к Киеву - у немцев. Севернее тоже полная неясность. Доедем, нужно обязательно у Яши всё разузнать. Передохнув и покушав в Серпухове, до Тулы остановок уже не делали. Я думал, что будем заезжать в управление, но поехали напрямую на завод. Блин. При входе в Управление НКВД меньше проверяют документы, чем здесь! Нет, я понимаю - бдительность и т.д. Но реально достали. Коллеги называются. Одну форму носим, а смотрят как на Гитлера. Обидно даже. Наконец-то проверки закончились и мы присоединились к остальной группе. Вот тут начались сюрпризы. Вернее, Сюрпризы! Первым оказалась личность нового начальника группы - Мартынов! В первый момент я подумал, что у меня глюк! Но Александр Николаевич развеял это опасение самым простым способом - обнял меня так, что рёбра затрещали! Вторым оказалась улыбающаяся рожа Серёги. Повернувшись назад, увидел довольную морду Зильбермана и - обиделся! Гад, сказать не мог!

  ...Что-то не то со мной происходит. Перепады настроения странные. Не прошли даром приключения? Похоже на то. Но хрен я кому скажу про это! Хватит с меня врачей, надолго хватит!

  Всё. Приходим в себя, а то Мартынов странно смотреть на меня стал.

  - Александр Николаевич, за что вас к нам?

  - Потом расскажу, - ухмыльнулся он, - Сейчас некогда, работать нужно. Пошли, покажем тебе кое-что, может что-то умное скажешь?

  - Да куда ему, умное говорить? - влез Яша, - он может...

  - Старший лейтенант Зильберман! - голос Мартынова зазвенел, - У вас работы мало? Бегом на свой участок!

  Хлопнула дверь, а я, офигевший, смотрел на место, где только что стоял Яша. Да, силён Мартынов! Так быстро к порядку приучить этих 'гениев', это что-то!

   Долго предаваться размышлениями мне не дали и. через десять минут, мы вошли в большую, длинную комнату. Большую часть комнаты занимал верстак , сделанный единым столом во всю немалую длину стены. А на верстаке лежало и стояло штук сорок единиц разного вида оружия. Глянув на Мартынова и поняв, что можно, я бросился к этому изобилию. Честное слово, не представляю мужчину, которому бы не нравилось оружие. А уж посмотреть что-то новенькое, сам бог велел. Рассматривая то, что лежало на верстаке я 'потерялся'. Ничего необычного или нового. Те же 'светки', 'тотошки', 'ППШ' и моногое другое. Ничего принципиально нового, кроме одного образца. Здоровенная Дура, которую я принял за противотанковое ружьё. Но посмотрев поближе, понял, что больше это напоминает специальные снайперские винтовки конца 20 века. Главным внешним отличием от противотанкового ружья был магазин. Здоровенная, прямоугольная коробка, торчащая снизу . Приподняв 'минипушку' заранее посочувствовал тем, кто будет таскать подобное. Явно больше двадцати килограммов! Зато если из такой попадёшь, мало не покажется ничему и никому. Повернувшись к Мартынову, я спросил:

  - Так зачем мы здесь нужны? Мягко говоря, я не спец по оружию, хоть и не ровно дышу к таким штукам, - и похлопал ладонью по 'пушке', - Да и остальные не гении оружейного дела. Мешаться под ногами у специалистов?

  - Нет, Андрей мешать никому не нужно, - Мартынов устало улыбнулся и продолжил, - Ваша задача, посмотреть несколько интересных 'вещиц', в происхождении которых есть определённые сомнения. Основное заключение мы уже подготовили. Ждали только тебя. Я знаю, что ты не великий специалист, но может случиться так, что именно ты что-то объяснишь нам.

   Пока мы разговаривали, два бойца занесли небольшой ящик, окрашенный в зелёный цвет, так любимый военными. Поставив ящик на верстак и козырнув Мартынову они удалились. Открыв ящик, Александр Николаевич, отошёл в сторонку и жестом предложил мне посмотреть. Не скрывая любопытство, я заглянул в ящик и , разочарованно оглянулся на командира. В ящике лежал обломок какой-то трубы, несколько гильз и большой пистолет. Или не пистолет? Взяв 'пистолет - не пистолет' в руки, я более внимательно посмотрел на него. Что-то он мне напоминал, но что именно? Вытянув руку, с непонятной штуковиной, я, наконец-то, сообразил. 'Узи'! Ёлки палки, настоящий 'узи', знакомый мне только по компьютерным играм. Ни хрена себе дела.Положив автомат назад, я взял 'трубу'. Больше всего это походило на кусок от использованной 'мухи'. В жизни я с ними не сталкивался, но по 'ящику' и играм знаком. Да, интересно. Отложив трубу я взял гильзы. А вот их я очень хорошо знаю. Обычные гильзы от 'калаша'. Немного 'прихваченные' ржавчиной, но запах сгоревшего пороха ещё чувствуется. Повернувшись к Мартынову я спросил:

  - Только это? А ....

  - Только это. Больше ничего. Ни людей, ни их следов. Можешь что-то пояснить по поводу находок?

  - Могу, - и я начал рассказывать.

 

  Глава 22.

   Мой рассказ много времени не занял. Да и что я мог рассказать? Что 'Узи' израильское оружие созданное Галилом? Что гранатомёт это крутая штука? Что 'АК' лучший автомат в мире по совокупности своих характеристик? Больше-то ничего и не мог. Лучше бы ППС скорей изобрели в Питере, толку больше чем от моего рассказа. Так и сказал Мартынову. Как же много я услышал о себе нового! До киевских выражений Сергиенко было далеко, но тоже ничего, познавательно. Особенно мне понравился пассаж про то, что я '...умею работать только головой, которая в штанах...'. Минут через пять, Мартынов успокоился и, уже нормальным голосом, сказал:

  - Сейчас выезжаем в Москву, по дороге вспоминаешь ВСЁ, что ты только слышал об оружии. По приезду на место, садишься и всё записываешь. После этого, 'добро пожаловать' к врачам. Понял?

  - Понял, товарищ майор! Скажите, а где всё это нашли? Если не великий секрет, конечно.

  - Секрет, как ты говоришь. именно великий и, если бы посчитали нужным, место находки тебе сообщили бы. А раз нет, - он развёл руками, - То нет. Ладно. Пошли в столовую и на выезд. Пусть местное КБ само с ума сходит, без нас.

   В Москве, несмотря на уже позднее время, в оборот меня взяли крупный. Писать я не просто устал, за....я! Хорошо ещё то, что разрешили карандашом писать, а то этими перьями...Бр-р-р-р. Никогда не думал, что пером писать так трудно! Ну его подальше, я лучше карандашиком! Остальных всех отпустили, поэтому мне никто не мешал, только командир, время от времени заглядывал. Проверял наверное, пишу или ерундой занимаюсь. Исписав толстую пачку бумаги, направился к Мартынову. Он сидел в отдельном кабинете, через один от нашего. Ну и накурено же у него! Аж глаза режет! Поэтому, испросив разрешения, добавил и своего дыма. Интересно было наблюдать, как Мартынов читает мой 'опус': то хмыкнет, то недоверчиво глянет на меня. Понять бы ещё, что его больше интересует. Наконец, когда я докуривал уже третью папиросу, Мартынов дочитал. Посидев пару минут с отсутствующим взглядом, он встряхнулся, как большой пёс и вздохнул.

  - Ну что, готов к врачам? - прищурившись, он ехидно усмехнулся.

  - Готов, не готов... Идти-то нужно.

  - Ну, тогда пошли. Тебя давно ждут.

   После сегодняшнего, врачей я люблю ещё меньше! Нет. Не за 'веки наливаются тяжестью'. Это ерунда, я не помню, что и как спрашивали. А вот потом... Эти гады решили, что нужен комбинированный допрос. Вооружившись наговоренным и написанным мной, они устроили блиц-опрос. Ну откуда я могу знать, характеристику зарядов к РПГ? Или марки сталей, из которых делались 'калаши'? А ведь спрашивали так, будто, всего лишь, уточняют небольшие детали! И так больше четырёх часов! Наконец, убедившись, что я больше ничего путного не скажу, меня отпустили. Через час, даже не раздеваясь, я рухнул на свою кровать и уснул не долетев до подушки.

  Интерлюдия. Москва, Лубянка, ночь с 20 на 21 октября 1941г, кабинет Л.П. Берия

  - Значит, много полезного выяснили? - переспросил Берия у Мартынова, - Что говорят специалисты?

  - Много, это не то слово, Лаврентий Павлович, - Мартынов в возбуждении заёрзал на стуле, - Специалисты только начали ознакамливаться с бумагами, но уже чуть не пищат от восторга! Благодаря тому, что Стасов много читал, в голове у него море полезного. Вернее, у него там огромная свалка, в которой можно отыскать это полезное. Сам он этого не помнит, даже под гипнозом мы вытягиваем минимум нужной информации. Но когда предложили пройтись по ассоциациям! Это и дало основной эффект. Мы составили список лиц, которые либо сами создавали, либо были причастны к созданию лучших образцов оружия и не только. В истории, которую знает Стасов, они благополучно дожили до конца войны, но в связи с тем, что ход военных действий значительно изменился, есть опасность их гибели. Поэтому предлагаю, отозвать перечисленных лиц из армии и направить их в КБ. Помимо этого, составлен список наших и иностранных граждан, которые своими действиями в дальнейшем нанесут, либо могут нанести, вред Союзу ССР.

  - Очень хорошо, Александр Николаевич, мне нравятся результаты вашей работы. А над вашими предложениями подумаю. По последним находкам есть что-то новое?

  - Нет, Лаврентий Павлович, никаких новых находок не было. Интереса немцев к тому району не зафиксировано. Так же не смогли вывести никаких закономерностей в проявлениях этих феноменов. Зарегистрированы только эти четыре проявления. Но мы продолжаем работать, возможно что-то и прояснится. Пока же,- и Мартынов развёл руками., - недостаточно информации.

  - Хорошо, товарищ Мартынов, - как только Берия перешёл на официальный тон, Мартынов подобрался, - продолжайте работу.

  - Разрешите идти?- Мартынов встал и вытянулся смирно.

  - Идите майор, идите.

   Проснулся я поздно. Голова трещала, как с глубочайшего похмелья. Блин, не проходят даром общения с медиками-мозговедами. Садисты, им бы так мучиться потом. И всё же интересно, где взяли узи и остальное? Может что-то пропустили коллеги, когда осматривали место находки? Сегодня же подойду к Мартынову, и не просто подойду, напишу служебную записку, с обоснованием моего интереса. А обосновать, обосновать я смогу. Ладно, с этим потом, а сейчас нужно себя в порядок привести, да и голова болеть перестаёт, наконец-то! Через час, чувствуя себя полноценным человеком, я направился на службу. Погода была, мерзкая - ветер, непонятный то ли 'густой' дождь, то ли жидкий снег - неприятно. Людей на улице было мало. Да и кто, в здравом рассудке, без крайней надобности, выйдет на улицу в такую погоду? Разве что извращенец какой-нибудь? Проходя мимо щита с закреплёнными газетами, мазнул по нему взглядом и встал как вкопанный. В первый момент подумал, что мне показалось. Подойдя ближе, перечитал. Нет. Всё точно. Ай да товарищ Сталин! В очередной раз убедился, что этот лидер нашей страны достоин своей славы! На развороте 'Правды' за 1 октября, напечатан некролог Н.С. Хрущёва. Судя по нему, '...проклятые немецко-фашистские захватчики вырвали из жизни продолжателя дела Ленина-Сталина...' и т.д. и т.п. Да-а-а-а. А я, дурак, думал, арестуют и т.д. А решили-то по умному. Зачем устраивать крупный процесс в такое время, людей нервировать? Погиб под авианалётом и 'вечная память'. Красиво! И я теперь могу поспокойней быть. настроение начало карабкаться в гору, поэтому зашёл в кабинет с довольной улыбкой. Настроение не испортил даже Яша, начавший что-то бубнить про время и работу. Получив у Мартынова свою порцию очередных донесений, уселся работать. М-да. Сплошная рутина. Ничего интересного. банальные доносы. Причём многие написаны так называемой 'интеллигенцией'. У работяг проще: - всем дали сапоги, мне не дали сапоги. Петров ругал Советскую власть, прошу дать мне сапоги. У 'интелей' по другому. Умно. Но суть та же. Только речь не о сапогах, а о квартирах, должностях. Читаю всё это и вспоминаю борцов со 'сталинским наследием'. Дай им волю, так же бы закидывали доносами, только на тех, кто против демократии. Противно. Ладно, чёрт с ними! Лучше напишу служебку Мартынову. Испортив кучу бумаги, наконец 'разродился' и побрёл к начальству. Как ни странно, Александр Николаевич оказался на месте. Увидев мою физиономию, он, с видимой радостью, отложил огромную папку в сторону и махнув рукой заявил:

  - Садись, спаситель. От этих бумаг уже не соображаю ничего, хоть отвлекусь немного. С чем пришёл?

  - Да вот, Александр Николаевич. Служебную записку принёс, почитайте.

  Взяв моё творение, Мартынов быстро просмотрел его. Потом перечитал более внимательно и задумчиво уставился на стол.

  - Значит, ты считаешь, что специалисты, проводившие осмотр места последних находок, могли что-то упустить? На чём основаны твои предположения?

  - Они не знали, что и как искать.

  - Хм. А ты, значит, знаешь? - он, прищурившись, посмотрел на меня, - Не преувеличиваешь свои навыки, лейтенант?

  - Никак нет, товарищ майор. Я считаю, что в интересах дела, мне необходимо побывать на месте обнаружения последних находок. Вполне может оказаться так, что я что-то найду. В любом случае, вреда от этого не будет.

  - Не получится посмотреть, не получится, - Мартынов прикрыл глаза, - Там уже немцы. Так что, сам понимать должен.

  - Понимаю, товарищ майор. Разрешите идти?

  - Иди, иди, Андрей.

  Вернувшись к себе, я задумался. А была ли вообще возможность толком осмотреть всё в районе находок? Как-то неуверенно говорил про это Мартынов. Да что уж теперь, от всех этих мыслей никакого толку всё равно нет. Значит будем перебирать бумажки дальше. Незаметно для себя, стал насвистывать какую-то мелодию и, с удивлением, узнал 'Энигму'. Мда, нашёл где и, главное, что исполнять. 'Чингисхана' мне только не хватало. Но до чего же привязчивый мотив, ' Москау, Москау, закидаем бомбами...'. Пропою и в камеру. М-да. Сейчас бы с Олеськой в постельку, но '...она выполняет свою работу там, где нужно...'. Интересно, а сейчас бриллианты продаются? Ведь '...лучшие друзья...'. Твою мать! Идиот!

  Залетаю в кабинет Мартынова и вижу откровенное охреневание начальства! Ради одного этого стоило так бежать!

  - Товарищ майор, скажите, а мы алмазы уже добываем в Якутии?

  - К-ка-какие алмазы?

  - Вспомнил я, товарищ майор! В Якутии было открыто наличие алмазов. А ещё в Архангельской области, в Приморском и Мезенском районах! Вот!

   Мартынов посмотрел на меня, потом от души матюгнулся:

  -...мать! Специалисты! Про что только не спрашивали, а про такое ни один чудак на букву "М" не сообразил! Садись! И молчи!

  После этого он поднял трубку телефона, минутку подождал и произнёс:

  - Товарищ нарком, майор Мартынов. От Стасова поступила важная информация, прошу срочно принять нас. Слушаюсь, товарищ нарком! - и уже мне, - Пошли, быстро!

   У Берии мы задержались ненадолго. Едва вникнув в суть дела, он сразу отправил нас в знакомый подвал. Куда через полчаса примчались 'мозговеды' и ещё какие-то взъерошенные дяди и тёти. И опять - '...ваши веки наливаются...'

 

  Глава 23

   Уже три дня меня пытают врачи со следователями. Блин, сами-то спят нормально, а я из камеры почти не вылажу. Решили на второй круг пройтись по моим знаниям полезных ископаемых. А какие у меня знания? Да никакие! Но ведь тянут и тянут, когда же вытянут-то? Надоело и устал от всего этого. А ничего не поделаешь. Мартынов, когда заходил на второй день, довольный был! И чему радуется? Лучше бы меня отсюда забрал, гад! И ведь понимаю, что так нужно, а 'дерьмо' кипит! И ничего с собой поделать не могу! О, опять замок щёлкает и вот он, лёгок на помине! Товарищ майор, собственной персоной. Только счастья на лице нет, скорее наоборот.

  - Александр Николаевич, что случилось? - от взгляда Мартынова, который он на меня бросил, мне аж не по себе стало.

  - Случилось Андрей, случилось. Пошли, хватит отдыхать. В кабинете расскажу.

   Быстро поднялись в кабинет майора где он меня и огорошил новостями.

  - На, читай, - и протянул мне небольшой листок.

  Оперативное донесение. Прочитав его, я не веря своим глазам уставился на Мартынова, потом опять в листок. Но такого не должно было быть! Как же так? А что дальше-то будет?! В донесении, скупым, канцелярским языком было сообщено, что в ночь с 25 на 26 октября, в результате налёта немецкой авиации на Ленинград, погибли: генерал армии Жуков Г.К., секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Ленинградского областного и городского Комитетов ВКП(б) Жданов А.А., генерал-лейтенант Хозин М.С. и ещё двадцать имён.

  - Это ещё не всё, Андрей. Вот ещё 'радость', - с этими словами Мартынов бросил передо мной ещё листок. Из текста следовало, что в результате действий диверсионной группы немцев, тяжело ранен командующий Южным фронтом генерал-полковник Черевиченко Я.Т., погиб начальник штаба ЮФ генерал-майор Антонов А.И. и ещё десять командиров, сорок три красноармейца и семь сотрудников НКВД. Нападение производила группа из тридцати двух человек. Двадцать девять нападавших уничтожены, трое, тяжело раненые, взяты в плен.

  Я сидел, как пришибленный. Ни хрена себе, помог своим! Всё расскажу, всем помогу! Вот она, помощь в реале! Не будь меня, война шла бы своим чередом. А теперь? Жукова больше нет. Нет ещё нескольких первоклассных военных. Нет Жданова. Допомогался, урод! Кто мне вообще сказал, что информация от меня принесёт благо стране и поможет ей победить с меньшими жертвами?! Книги, прочитанные мной? Как сквозь вату, я слышал, что Мартынов мне что-то говорил, но ни самих слов, ни их смысла я не понимал. В какой-то момент, я обнаружил себя в одиночестве, за столом в кабинете нашей группы, бессмысленно вертящим в руках свой пистолет. Может шарахнуть себе в лоб и всё? Не будет никаких переживаний, никаких забот. Это же так просто, раз - и всё! И не будет никаких проблем. Дослав патрон, я поднёс 'ТТ' к лицу. С минуту поглядев в бездонное дуло, вдруг передёрнулся. А вот хренушки! Не стану я тварью, испугавшейся жизни, не стану! Что бы ни произошло, пройду свой путь до конца, как должно мужчине. Как хорошо, что никого из группы не было на месте! Опозорился бы, до самого не могу! Окончательно придя в себя, я направился к командиру. Мартынов оказался на месте, что-то лихорадочно писал. Не отвлекаясь, махнул рукой, что бы я садился. Минут через пять он закончил с писаниной и позвонил в канцелярию. Через несколько минут, в дверь проскочил сержант-курьер с толстой тетрадью в руках, сделал в тетради какую-то запись, которую заверил Мартынов и испарился, забрав писанину командира. Потянувшись, до хруста в суставах, Александр Николаевич переключился на меня.

  - Что-то случилось, о чём я ещё не знаю? - с подозрением спросил он, - У меня и так голова кругом идёт, а если ты ещё что-то добавишь...

  - Нет, Александр Николаевич. Ничего не случилось. Я узнать пришёл. Чем дальше заниматься буду? В свете последних событий, моя информированность по войне стремится к нулю. По политическим раскладам, та же беда. Что касается экономики, оружия и медицины - из меня вытянули всё, что только можно, да и то, что нельзя - тоже вытянули. Моя ценность как чистого аналитика, не выдерживает никакой критики, она просто нулевая. Подумав обо всём этом, я и пришёл к вам.

   Мартынов спокойно глядел на меня и, казалось, не видел. Встав из-за стола, он прошёлся по кабинету и остановившись у окна, глядя на улицу, сказал:

  - Лейтенант Стасов. Мне понятны ваши сомнения. Пока идите к себе, в случае каких-либо изменений в вашей деятельности, я вас поставлю в известность. Если вам всё понятно, то вы свободны.

  Ну что тут поделаешь? Ничего. И снова доносы, рапорта, донесения. А в голове, общим фоном, крутилась одна и та же мысль - 'Что будет? Как же так?...'

   Через три дня, после памятного разговора с Мартыновым, мы с Зильберманом были снова направлены в Тулу. Если честно, то я очень этому удивился. На сегодняшний день, 30 октября, немцы здорово продвинулись в её направлении. Бои шли в каких-то пятидесяти километрах от окраин города. Получается либо я дурак, либо руководству стало параллельно, до моей дальнейшей судьбы или я, опять, чего-то не понимаю. Ну и хрен с ними, да здравствует - с нами. В этот раз, добирались до Тулы немного дольше. Очень уж интенсивным было движение по дороге, да и немецкие летуны 'пошаливали'. Пару раз пришлось в снег нырять, от этих 'баловников'. Правда наши 'соколы' им быстро объясняли, что '...здесь вам не тут...' и фрицы быстро смывались. Один не успел, и упал недалеко от дороги. Рвануло так, что ой-ой-ой! Хорошо, что мы далеко были, а то мало бы не показалось. Добравшись до места назначения, опять столкнулись с местными 'церберами'. Проверка была ещё жёстче, чем в прошлый раз. Столько нервов вымотали, садисты. Уже зайдя в цех при КБ, я всё ещё пыхтел, как закипающий чайник. А Зильберману хоть бы хны! Идёт, лыбится, да меня подкалывает, вражина. Встретил нас молодой парень, представившийся Ильёй Носовым. Посмотрев наши удостоверения, он превратился в хлебосольного хозяина, хвастающегося перед гостями.

  - Посмотрите, какие игрушки мы делаем! Правда это опытные образцы, но, надеемся, скоро они станут массовыми.

  На верстаках, стеллажах и столах лежало оружие, много. Мама моя родная! Опять я не захочу отсюда уходить...

   Тульская командировка продлилась почти две недели. За это время я узнал об оружии столько, сколько не знал за всю предыдущую жизнь. Чертовски интересно общаться с людьми, которые фанатично увлечены своим делом. Иногда аж завидно становилось, когда глядел слушал и смотрел их споры по поводу какой нибудь пружинки. Хорошо им, а тут сидишь две недели и не понимаешь, зачем ты здесь? 13 ноября, вечером, позвонил Мартынов и приказал, к восьми ноль-ноль четырнадцатого, мы должны быть в его кабинете. Наконец-то! Получается, меня не стали сажать в камеру, а отправили в место, где я под постоянным присмотром и могу, теоретически, принести пользу, а теперь, получается, определились, что со мной дальше делать. Надеюсь не расстреляют.

   В Москву приехали уже под утро, поэтому поехали сразу в наркомат. Попросив дежурного разбудить нас звонком в половине восьмого, завалились спать прямо в кабинете. Женька, по присущей его нации сноровке, 'прихватизировал' стулья, сотворив из них вполне приличное ложе. А я, не долго думая, составил вместе два стола и улёгся на них. Несмотря на все неудобства, заснули мы почти мгновенно. Услышав сквозь сон близкий телефонный звонок, я протянул руку и - грохнулся на пол. Пока я объяснял всему миру своё отношение к столам, полу, телефонам, не дающим спать - Женька, давясь хохотом, благодарил дежурного. Уже пол-восьмого? Ну ни фига себе, время летит...

   Ровно в восемь ноль-ноль, мы вошли в кабинет Мартынова. Глянув на часы, тот одобрительно хмыкнул и заявил, подтверждая мои мысли:

  Первое - через два часа, на моём столе должны лежать два отчёта о командировке в Тулу, второе - с завтрашнего дня отправляетесь в другую командировку, длительную. Вы откомандировываетесь в распоряжение армейского комиссара 1-го ранга Льва Захаровича Мехлиса, который направляется с инспекцией на Южный и Юго-Западные фронта. Дальнейшие инструкции получите после сдачи отчётов, на которые у вас остался один час и пятьдесят минут времени.

   Через минуту, я и Женька, ошалело смотрели друг на друга в нашем кабинете. Ну ни х...себе! Спохватившись, я посмотрел на часы и лихорадочно принялся писать. Шутки кончились.

  Интерлюдия, Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 11.11.1941г.

  - Значит, Лаврентий, ты уверен, что так будет лучше? Ты же знаешь Мехлиса. Он может залезть к чёрту на рога, если посчитает, что это необходимо? А Стасова он наверняка потащит с собой. Ты понимаешь существующий риск? - задумчиво спросил Сталин глядя в окно.

  - Да, товарищ Сталин. Я всё понимаю, - Берия, сидя за столом упрямо вскинул голову, - Мне кажется, что это хорошая идея. Да и без присмотра он не будет, моих людей там достаточно. Мартынов доложил, что узнав о событиях в Ленинграде Стасов впал в шоковое состояние, существовал реальный риск его самоубийства. Хорошо, что он оказался сильней, чем могло показаться и быстро пришёл в себя. Несмотря на коренные изменения хода войны, информация полученная от Стасова не стала менее важной. Огромную ценность для нас имеет и другой аспект его пребывания у нас. Способ мышления Стасова, значительно отличается от большинства наших современников. Он совсем по другому оценивает те или иные события. Особенно хорошо это заметно по его служебным запискам и отчётам. Разница просто бросается в глаза, особенно если сравнивать с отчётами сотрудников, которые выполняли ту же работу, в то же время. Крайне интересны его выводы, сделанные на основе сплава его 'тамошнего' опыта и приобретённого уже здесь.Своеобразная встряска, вызванная поездкой, может пойти на пользу и делу, и Стасову. Кроме того, существует возможность, что он может на месте заметить то, что упустит даже Мехлис и вовремя сообщить ему об этом, тем более, что Лев Захарович знает его лично.

   В свете всего перечисленного, я считаю, что необходимо отправить его в инспекторскую поездку Мехлиса. А риск... риск существует даже в камере, не говоря уж о улицах Москвы.

  - Ну что же, Лаврентий. Оставь мне бумаги по этому вопросу, я, вечерком ещё подумаю.

 

  Глава 24.

   С отчётами успели еле-еле. Когда зашли к Мартынову, он уже тянулся к телефонной трубке, но, увидев нас, отдёрнул руку.

  - Ну, писатели, давайте ваши 'гумаги'.

  Получив ожидаемое, он принялся изучать наши впечатления. Сначала Яшины, потом мои. В конце концов, он положил их рядышком и стал сравнивать. потом озадаченно хмыкнул и откинулся на спинку стула.

  - Ладно, ребятки, хорошо поработали. Теперь слушайте внимательно. Командировка вам предстоит, скажем так, нелёгкая. А если честно, то тяжелейшая. Кто такой товарищ Мехлис и какой у него характер, вам рассказывать не нужно. А в свете последних событий, ситуация может осложниться до нельзя. Временно, командующим фронтом назначен генерал-лейтенант Смирнов. Обстановка там сейчас тяжелейшая. Немцы давят изо всех сил, да ещё эта диверсия, чёрт её возьми! - он раздражённо хлопнул по столу рукой и продолжил, - Ваша задача оказывать всемерную помощь товарищу Мехлису. С момента поступления в его распоряжение, вы выполняете только ЕГО распоряжения. Отменить отданный вам товарищем Мехлисом приказ могут только председатель ГКО и его замы. Естественно, что это распространяется только на период инспекционной поездки. В случае обращения к вам из особых отделов и других органов НКВД, сразу ставите в известность Льва Захаровича, дальнейшие ваши действия будут зависеть от его распоряжений. В общих чертах это всё, более полно инструкции изучите немного позже. Вот, получите, - и протянул нам два толстых пакета, - после изучения сдадите мне. На ознакомление вам даю два часа. Всё, ребята, идите, времени мало.

   Вернувшись в кабинет, мы с Яшей молча вскрыли свои пакеты и принялись за изучение содержимого. Судя по инструкциям, нам предстояло участие не просто в инспекции фронтов, а в чём-то большем. Слишком большими полномочиями наделялся Лев Захарович, если верить нашим инструкциям. Ну что же, товарищу Сталину виднее, какую и кому поручать работу. Будем помогать.

   К исходу второго часа, мозг уже отказывался воспринимать канцелярские обороты инструкций и я, с огромным облегчением услышал Яшино: - Пора.

  Сдав инструкции Мартынову и получив очередную порцию наставлений, уже втроём, направились в канцелярию. Там, к своему удивлению, я получил новое удостоверение - старшего лейтенанта ГБ. Улыбаясь, майор объяснил, что хотел сделать сюрприз, но раз уж так всё сложилось, то и сюрприз такой, не торжественный.

  Заполнив кучу бланков и поставив ещё больше подписей, мы, наконец, отправились домой. Слава богу, хоть дали время помыться и вещи собрать. Но к пятнадцати ноль - ноль, мы должны быть на аэродроме. Иначе попа болеть будет, Мартынов нам это очень ответственно пообещал. Поэтому мы действовали оперативно. В темпе помылись-побрились, переоделись, мне пришлось петлицы переделывать, и направились к летунам.

  Да, реалии сороковых. Сидим, в ожидании высокого начальства, в домике с летунами, треплемся ни о чём. Чаем хорошим балуемся, правда без плюшек, но и так нормально. Наконец, прямо к самолёту, подъехал Мехлис с сопровождающими. Ёлки-пали! Мы же там быть обязаны! Не сговариваясь, подхватили вещмешки и ломанулись туда. Успели, на наше счастье. Вышедший из авто Мехлис, уже начал оглядываться, когда мы оказались позади машины. Увидев меня и Яшу, Мехлис ухмыльнулся и отдал приказ о погрузке.

   В этот раз лететь было комфортней, потому что нам выдали огромные тулупы. Красота! Замотавшись в полученный 'девайс', я, почти сразу, уснул. Сказалась прошедшая бессонная ночь, а проснулся от того, что меня сильно тормошили. Очумело оглядываясь, я увидел Зильбермана, который с диким выражением лица выглядывал из соседнего тулупа. Вокруг стоял здоровый ржач, который возглавлял сам Мехлис. Как оказалось, мы проспали весь полёт, не проснувшись даже тогда, когда садились на дозаправку. Ну и дреманули! И ничего смешного в этом нет, мы почти не спасли сутки. А они ржут, редиски. Естественно, что вслух я этого не сказал, а молча начал выпутываться из недр тулупа.

   Отправляясь в эту поездку, я представлял себе инспекцию так: проверка бумаг в штабе фронта, потом в штабах армий и т.д. Ага, счаз! Может если бы проверяющим был не Мехлис, всё так бы и происходило. А на самом деле... Нет, были и бумаги и штабы. Всё было. Но гораздо больше было лазанья по окопам на передовой, допросы пленных, разговоры с рядовыми бойцами. Мехлис оказался настоящим мужиком, в лучшем смысле этого слова. Генералы и командиры рангом пониже буквально выли от него! Так он их замучил. В принципе, правильно и делал. Только за первую неделю инспекции, четыре полка поменяли командиров, больше десятка интендантов пошли под трибунал. Снабжение бойцов изменилось в лучшую сторону, причём кардинально! А сколько речей произнёс Лев Захарович, уму непостижимо! Причём без бумажек! А ночами, когда положено спать, Мехлис вызывал меня и мы разговаривали. Вернее, сначала я рассказывал о своей жизни, о том, что происходило вокруг, а потом слушал его комментарии - едкие, желчные, злые. Во многом, я не соглашался с мнением Льва Захаровича и начинался спор! Какой это был кайф! Я уже начал забывать, какое это удовольствие, поспорить с умным человеком на тему, которая нас, обоих, волнует. Однажды, в пылу спора, я упомянул 'красный террор' во время гражданской войны. Мол, зачем десятками офицеров и дворян расстреливали? Мехлис помолчал, а потом спокойным, тихим голосом начал рассказывать. Про то, как до революции, почти каждый год мёрли от голода тысячи простых людей. Как, не получая никакой медицинской помощи, умирали десятки тысяч. Про полное бесправие и нищету большей части населения страны. Про то, что творили 'их благородия'. Как их всех ненавидели простые люди. В наше время, принято приукрашивать действия 'белого движения' и рассказывать о зверствах 'обезумевшего быдла'. Но не рассказывают, как они использовали пленных в качестве мешков, для отработки штыкового боя и навыков владения шашкой, как жгли живьём, резали, вешали, травили собаками. От рассказа Мехлиса, мне не один раз становилось плохо. Самое страшное, что всё это он рассказывал спокойно, просто вспоминая свою жизнь и то, что ему доводилось видеть. Очень полезными были эти разговоры, во всяком случае для меня - точно. К тому же я заметил, что отношение Мехлиса ко мне изменилось. Нет, плохим оно не было и раньше, просто он стал смотреть на меня как на дальнего родственника, взявшегося за ум. Именно такие ассоциации возникали у меня, после некоторых его высказываний. Однажды, он заметил, что во время пребывания в окопах, я нервничаю от свиста пуль, пролетающих над нами, а вечером он устроил мне выволочку, причём совместил её с лекцией:

  - Андрей, пойми одну вещь. Боятся все, кто не боится, тот просто идиот. Но ты, старший лейтенант госбезопасности! Ты не имеешь права показывать свой страх бойцам! Это не значит, что ты должен прогуливаться поверх окопов под огнём немцев. Нет! Ты не должен, ты просто обязан при любых обстоятельствах оставаться внешне спокойным и уверенным! От нас, командиров, зависит уверенность бойцов. Если боец увидит слабость и страх командира - он, скорее всего, проиграет бой. Я много раз сам ходил в атаку, поднимал бойцов под огнём. Думаешь мне было не страшно? Ещё как страшно! Но я не имел права показать людям свой страх! Контролируй себя, контролируй свои эмоции и, что ещё важнее, думай, кому и что ты говоришь! Ты знаешь, что на тебя поступило уже больше десятка доносов? Разве тебе не говорили контролировать свою речь? Все эти твои иностранные и жаргонные словечки? А раз говорили, то какого х....ты......не...... Из-за тебя.......в......и........особисты вместо работы отвлекаются на эти бумажки! Если это будет так продолжаться, то до конца инспекции посажу тебя под арест! А перевозить за собой буду в деревянном ящике! Понял меня, старший лейтенант?

  - Так точно, понял, товарищ армейский комиссар 1-го ранга! - охренев от разговора, рявкнул я,- Больше не повторится!

  - Ну а если понял, то иди спать. Надеюсь, что на эту тему больше разговаривать не придётся.

   Выйдя на улицу, я уставился в тёмное, морозное небо и задумался. Ну, товарищ страшный лейтенант, получил? Сколько раз ты слышал слова - язык мой, враг мой. Теперь придётся смотреть за собой всерьёз. Мехлис не тот человек, который бросает слова на ветер. Ладно, пойду спать, а завтра начнётся новая жизнь .

   К концу второй недели командировки, мы были в Новочеркасске. В отличии от той истории, которую я знал, немцы так и не смогли дойти до Ростова, а, тем более, взять его. Вообще, на юге, складывалась интересная ситуация: немцами взято Сталино, но южнее они так и не смогли продвинуться, румынская же армия, вообще непонятно чем занималась. Из документов складывалось впечатление, что они вступают в бой с нашими частями, только чтобы сдаться в плен. У коллег из особых отделов, крыша ехала от идиотизма некоторых командиров противника, правда и наши 'чудили не по детски'. Особенно меня 'убил' один случай, произошедший в районе села Широкая балка, недалеко от Одессы. Начудила там морская пехота. У командира батальона, был День рождения, а недалеко от позиций морячков небольшой винзаводик. Батальон отметил День рождения командира и, уже к концу веселья, вечером, пошёл в атаку на румын. Под сильнейшим пулемётным огнём полёг весь батальон! Многие командиры в тот день готовились к трибуналу, как в наступившей ночи, со стороны румынских окопов, раздалась бешеная стрельба и крики. Выяснилось следующее. Пьяные в дым моряки, залегли под огнём на поле и заснули! Проснувшись уже в темноте, сообразили, что дело пахнет плохо и захватили румынские окопы. Потери батальона составили 17 человек убитыми и 25 ранеными. Охренеть! Когда я читал эти бумаги, то просто обалдевал от идиотизма ситуации. А немецкий инженер - полковник с адъютантом и охраной, заехавший прямо в расположение нашего танкового полка и искренне считавший, что здесь давно штаб немецкой дивизии? Да, бардак был не только у нас.

   Интерлюдия, Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, вечер 20.11.1941

  -....таким образом, по результатам проведённого расследования получен следующий вывод. Одновременная гибель товарищей Жукова, Жданова и других, являются трагической случайностью. Одиночный немецкий самолёт, был принят за разведчика и то, что он может провести бомбометание, да ещё бомбами повышенной мощности, никому не пришло в голову. В кабинете Жданова проходило совещание, на котором Жуков докладывал о своих впечатлениях от осмотра оборонительных рубежей наших войск на Ленинградском направлении. Именно в этот момент и произошли два взрыва, приведшие к такому трагическому финалу. Одна бомба упала перед зданием Смольного, в районе кабинета товарища Жданова, вторая - в ста метрах севернее. По заключению экспертов, это были бомбы повышенной мощности, весом от пятисот килограммов до тонны. Именно первая, более мощная, бомба нанесла серьёзные разрушения зданию, в результате чего и были такие значительные жертвы. За последние три недели, было 16 подобных авианалётов, совершаемых одиночными самолётами в ночное время. Большая их часть закончилась незначительным материальным уроном, но есть и серьёзные жертвы. Комиссия считает, что такие действия немецкой авиации вызваны тем, что за последнее время они понесли значительные потери от средств ПВО и истребительной авиации, а одиночному самолёту в вечерне-ночное время проще сбросить на город боеприпас, не требующий особого прицеливания. Редкость таких налётов мы объясняем недостаточным количеством у противника бомб такого калибра. Комиссия выносит предложение, о запрете единовременного нахождения военных и партийных работников высокого ранга в помещениях, не защищённых от подобного рода случайностей. Вот, в общих чертах и всё, товарищ Сталин. Более полная информация со всеми актами и заключениями будет вам предоставлена завтра, по прилёту комиссии в Москву,- Берия закрыл папку и вопросительно посмотрел на Сталина.

  Тот задумчиво глядел в стол, окутываясь клубами душистого дыма. Наконец, приняв какое-то решение, он посмотрел на Лаврентия Павловича.

  - Хорошо, Лаврентий. Когда прилетает комиссия? - получив ответ, Сталин продолжил, - Значит завтра, на совещании, ознакомишь весь ГКО с результатами работы комиссии по Ленинграду. А что с Южным фронтом?

  - Там ещё работают, товарищ Сталин. Можно осторожно, но с большой долей уверенности говорить о том, что следа 'попаданца' с немецкой стороны не наблюдается.

  - Хорошо, если так. Ладно, Лаврентий, иди, а то Микоян измучился в приёмной.

 

  Глава 25.

   Чёрт, опять кровь пошла, хорошо мне в нос прилетело! Буду ходить как енот, с кругами под глазами, а Яшке ещё больше моего досталось, учитывая потерянные зубы. Три и все верхние! Шура сороковых, мля. Хорошо ещё, что патруль рядом оказался, так бы совсем плохо могло получиться. Как сейчас на глаза Мехлису показаться? Стыдобища! Два старлея ГБ с разбитыми хлебальниками. Вообще, до того всё глупо и неправильно вышло, что хоть стой, хоть падай! 'Великое побоище' в Волновахе, мать их ити! Кто же мог знать, что в городке, находящемся почти на линии фронта, можно получить по морде от своих же красноармейцев?! Ни хрена же себе 'уважение' к НКВД!

   Прибыв в небольшой городок Волноваху, в семидесяти километрах от Сталино, и устроившись на месте, мы, с Яшей, отпросились у Мехлиса 'прогуляться'. Честно говоря, за последние три недели Лев Захарович нас загонял. Как он сам выдерживает эти нагрузки - непонятно. А посмотришь на некоторых типов из нашей 'орды', так плакать хочется: так они не похожи на тех лощёных штабников, прилетевших из Москвы... Так-вот, пошли мы с Зильберманом прогуляться, хотелось найти место, где можно по 'рюмочке чая' выпить, да не из стаканов, а за столом со скатертью. И нашли, на свою голову. Небольшой, аккуратный ресторанчик, даже, скорее даже кафе или маленькая столовая. Но уютненько. А по меркам военного времени так просто шикарно!

   Не успели мы толком порадоваться нашему счастью, как в двери вломилось человек пять. Все одеты в красноармейскую форму, изрядно поддатые и с оружием. Не обращая никакого внимания на двух старлеев ГБ ( полушубки мы сняли, поэтому хорошо было видно - кто мы есть) эта компания направилась к прилавку буфета и стала требовать водки. Растерявшаяся немолодая женщина испугано пыталась им что-то объяснить, но, сильно ребята выпить хотели! Понеслись маты и, даже, раздались щелчки затворов винтовок, которыми были вооружены эти 'махновцы'. Самый 'борзый' из них, громче всех разорялся:

  - Ты чё, курица недотоптанная, не видишь нихера? Мы ....мать....тебя.....защищаем, а ты .....такая.......совсем ..... не даёшь поправить нервы расшатанные? Да мы сейчас тебя ....... всей бригадой ..... а потом.....в...и...в....!

   В первые секунды я тупо смотрел то на происходящее, то на Яшу, отвечающего мне таким же, ничего не понимающим, взглядом. Увидеть за неделю до наступления сорок второго года картинку. прилетевшую из самого начала лихих девяностых я не ожидал! До чего же это напоминало наезд мелких бандюков на кооперативное кафе, просто писец! Это быдло в спортивных штанах и турецких кожанках вело себя точно так же! Даже слова почти такие же использовали!

   Спохватившись, что, вообще-то являемся немаленькими представителями власти, мы направились успокоить бузотёров. Подойдя к самому крикливому, я дёрнул его за плечо, представляясь и разворачивая его к себе:

  - Боец! А ну прекратить бардак! Ты....- и не успел договорить, как в носу у меня взорвалось и полетел на пол, сбивая собой ближайший стол. Попытавшийся схватиться за кобуру Яша, приземлился рядом. Градом посыпались удары ногами и прикладами и всё, что нам оставалось, это пытаться не получить удар по голове и пытаться достать оружие. При этом я понимал - всё! Пи...ц нам! Щас забьют! Тем более, что кто-то из напавших бойцов кричал:

  - Меси лягавых! Иначе нам хана!...

   На наше огромное счастье, мимо проходил патруль, составленный из бойцов морской пехоты, которые услышав шум, быстро навели порядок и оказали нам первую помощь, путём всовывая в наши пострадавшие носы всё новых порций ваты. Если бы не было так больно и я не чувствовал такую злость, я бы, наверно, покатывался со смеху от этой картины. Да-а-а-а. За последние полгода, я столько раз получал дюлей, сколько не получал за всю предыдущую жизнь! Может это и есть главный смысл моего попадания сюда - получать дюли! Да и в голове не укладывается, что такое могло случиться. Ни фига себе, страх перед 'кровавой гебнёй'! Не патруль - забили бы нафиг, и всё!

   Наконец, кое как успокоив кровь и одевшись, мы отправились в комендатуру, захватив с собой перепуганную буфетчицу. Оказалось, что мы зашли не в ресторан или кафе, а в рюмочную.

   Нужно было видеть лицо коменданта, когда старший патруля доложил ему о произошедшем а Зильберман показал своё удостоверение и представил меня! Да-а-а. Шок - это по нашему!

  - Тофарищ кхапфитан. И щасто у фас тахое 'феселье' бойцсы устрхаивают? - оставшись на едине с комендантом спросил Зильберман, который из-за разбитых носа и губ говорил с забавным 'акцентом'.

  - Да вы что?! - капитан, выполнявший обязанности военного коменданта аж задохнулся от возмущения - Первый раз такое! Нет! Я понимаю, всякое бывает. Были случаи мародёрства, убийство было, по пьяной лавочке. Но ТАКОГО ни разу! Поверьте товарищи, подобного я и представить не мог. Чтобы красноармейцы напали на командиров, да ещё и на сотрудников органов! Не могу поверить до сих пор.

  - Вщё быфает ф пферфые - добавил я глубокомысленно - Этих 'орлоф' нушно фсерьёс колоть. Мало ли? Пферетайте их в местхное НКВД. Пфусть пфорапфотают.

  - Хорошо, товарищ старший лейтенант, передадим, - капитан обречённо вздохнул, - Добавили, уроды пьяные, головной боли. - И выдал такую матерную конструкцию, что я аж заслушался! Блин, вот бы ТАК уметь! Это ж искусство настоящее - ТАК уметь ругаться!

   Наконец закончив дела в комендатуре, причём пришлось исписать не один лист бумаги, мы оказались на улице. Переглянувшись, мы, не сговариваясь, заржали. Уж больно смешная рожа была у Яшки! Видимо я выглядел не лучше. Иначе от чего Зильберман бы так ржал, косясь на мою физиономию?! Успокоился первым Яша:

  - Ну фто, тофариш старший лейфенант, - попытался съехидничать он,- Фродолшим знахомстфо с хородом? Фремя ещё есть.

  - Да ну ехо в садницу, этот хород! Пфошли кх нам. Щас только роши болят, а фдрух ещё нархфёмся? Да и Мехлису долхшить нущно, - я вздохнул, представив его реакцию, - Хощё щто фыпфить не усьпели. А то...

  -Да, - Зильберман стал серьёзным, - Мохли пфотумать фто мы финофаты. Мол, пфяные чекисты спфрофасырофали крафноармейсев...

  - Латно, Яф, фто уф феферь пфотелаеш? Пфофли фкорей к нам, а то 'допфрые люти' Льфу Сахарычу такохго напфоют!

  Мехлиса на месте не было, поэтому пошли в свою комнату, попросив дежурного сообщить о прибытии началь-ства и прислать нам медика. А то плоховастенько что-то стало. Подташнивает и вообще...

  Пришедший вскорости пожилой фельдшер только руками всплеснул увидев нашу красоту и сразу взял нас в оборот. Быстро удалил остатки Яшиных резцов, он взялся за наши 'клювы'. Больно, блин! В глазах аж искры летают, но дядька туго дело знает. У Яши кровь быстро остановилась, а у меня - ни в какую! Вроде бы всё, прекратилось кровотечение, так нет! Опять бежит! Пришлось опять вату совать, иначе ни как. Когда дядька уже собирался уходить, в комнату залетел Лев Захарович. Было видно, что он в курсе наших 'приключений', поэтому, как только фельдшер вышел в коридор, приказал:

  - Рассказывайте! Сначала Стасов.

  Выслушав нашу историю в двух вариантах 'исполнения', он задумчиво побарабанил пальцами по спинке кровати, на которой сидел и подытожил:

  - Понятно. Значит так. Сегодня отлежитесь. Толку от вас сейчас, - он внимательно посмотрел на наши лица и махнул рукой, - Немного толка. Я сейчас на передовую, нужно посмотреть в живую, как там обстановка. А завтра займёмся любителями выпить и помахать ногами. Очень мне не нравится происходящее и не только в вас дело.

  - Товарищ комиссар, но комендант сказал, что такое впервые!

  - Комендант многого не знает, - Мехлис раздражённо фыркнул, - Но подобное уже происходило, правда не здесь. Ладно. С этим пока всё. Отлёживайтесь а я поехал.

  Посмотрев на закрывшуюся за Мехлисом дверь, мы переглянулись и выполнили приказ - завалились спать.

 

  Глава 26.

   Проснулся я от сильного удара по многострадальному лицу и грохота. Открыв глаза, обнаружил себя лежащим на полу рядом с перевёрнутой кроватью. Неподалёку матерился Зильберман, безуспешно выпутываясь из одеяла. На улице, не переставая, гремели взрывы и ревел запоздалый сигнал воздушной тревоги. Судя по начавшему светлеть небу, было уже утро. Придя, наконец, в себя, помог Яше выпутаться из одеяла и начал лихорадочно одеваться. Выспаться уже явно не получится! Да и с выбитым окном это сделать проблематично, учитывая мороз, стоявший все эти дни. Справившись с непослушной одеждой, мы выскочили в коридор и обалдели, большей части здания, в котором нас разместили, просто не было! В пяти шагах от нас коридор прерывался и начиналось дикое нагромождение из кирпича, досок и какого-то железа. Видимо, одна из бомб, разрушила большую часть дома и только чудом можно объяснить то, что он не развалился весь. Не обращая внимания на возможную опасность, я кинулся к развалинам. В голове была только одна мысль - 'Мехлис жив. Его не было'. Она крутилась без конца, будто я сам себя уговариваю в этом. Откидывая в сторону обломки досок и кирпичи, я сбил в кровь руки, но продолжал копать. Рядом, что-то глухо рыча, рылся Зильберман.

  - Эй! Вы что там делаете?! Почему не в убежище?

  Раздавшийся крик заставил меня прекратить раскопки и обернуться. Кричал дежурный, хорошо знакомый лейтенант - связист из нашей группы.

  - Наши, кто не уехал с Мехлисом, все в подвале школы, вон там, - он махнул рукой, показывая направление, - А меня отправили проверить, не остался ли кто в здании. Сержант, которого я отправлял вас разбудить, пропал. Я думал вы вместе ушли куда-то, а оказывается...

  Разведя руками, летёха уставился на нас. Вздрагивая и пригибаясь, он то смотрел на нас, то оглядывался на гремевшие взрывы. Матюгнувшись, мы кинулись к нему.

  - Веди, Сусанин! - настроение было поганым, - Только быстрее, мёрзнуть не хочется больше!

  Через пять минут, мы сидели в подвале школы, переоборудованном в бомбоубежище. Правда мне плохо представлялось - от какой бомбы может он защитить? Разве что психологически проще, чувствуешь себя хоть как-то защищённым. Время от времени, бомбы падали совсем близко и тогда, с потолка, сыпалась какая-то пыль и грязь а земля ходила ходуном. В такие минуты трудно было даже сидеть, не то что стоять. Наконец налёт прекратился и раздалась команда об отбое воздушной тревоги. Выйдя из подвала мы окаменели. Города не было! Были сплошные горящие развалины, а уцелевшие здания казались исключениями на фоне этой разрухи. Если честно, то я растерялся. Стоял и молча смотрел, как горят развалины домов, как, крича, бегают люди, как кто-то кого-то тащит. Из ступора меня вывел женский крик, раздавшийся от ближайших развалин, бывших небольшим домиком.

  - Товарищи! Помогите! В подвале детей завалило! - кричала молодая женщина, вся измазанная кирпичной пылью и сажей, - Я точно знаю, что они там!

  Кинувшись к ней, мы лихорадочно начали разбирать развалины. Примерно через полчаса, мы докопались до пола и нашли люк в подвал. К счастью, всё обошлось! Как только мы смогли открыть люк, из него раздался дружный плач и, чей-то дрожащий голосок, гордо заявил:

  - Я же говорил вам, шмакодявки, что всё будет хорошо! А вы разревелись! - и шмыгнул носом.

  Спустившиеся вниз бойцы достали из подвала пятерых детишек. Трёх девочек, лет пяти - шести и двух мальчишек немного постарше. Один из них всё повторял: 'Я вам говорил! Я вам говорил!'. А оказавшись на улице и оглядевшись, кинулся к позвавшей нас женщине, уткнулся ей носом в живот и, в голос, разревелся. Видимо он всё это время жутко боялся, но успокаивал младших, а теперь расслабился. Помимо пожаров, очень напрягала возникшая канонада на северо-востоке. Похоже, что совсем неподалёку начался серьёзный бой. Пока я прислушивался к стрельбе, увидел подъезжающие знакомые машины. Приехал Мехлис и грузовик с бойцами, которые сразу бросились помогать с разбором развалин ближайших домов. Вышедший из "эмки" Мехлис огляделся и направился к нам. Попытавшись привести себя в порядок, я, плюнув, бросил безнадёжное дело и, остановившись перед Львом Захаровичем, коротко доложил ему о произошедшем. Хмуро выслушав доклад, Мехлис снова огляделся и устало сказал:

  - Садитесь ко мне в машину. Срочно едем в штаб дивизии, немцы прорвали фронт восточнее города, похоже, что мы уже в окружении. Остальные подъедут позже, пусть пока помогут людей искать...

  Охренев от известий и всего происходящего вокруг, мы бросились к машине.

   Штаб 136 стрелковой дивизии располагавшийся в здании, где совсем недавно был расположен лесной техникум, встретил нас суматохой. Двери, то и дело хлопая, впускали и выпускали бойцов и командиров, носящихся как угорелые. Приказав нам, чтобы ждали на улице, Мехлис направился в штаб, а мы стали оглядываться. Если происходящее вокруг не было паникой, то считайте меня папой, римским. То, что мы наблюдали, напоминало разворошенный муравейник: бегают, толкаются, таскают мешки и бумаги. Бардак жуткий! Пару раз видел, как какие-то командиры начинали орать друг на друга, хватаясь за оружие. Мрак!

   Минут через пятнадцать, к нам подбежал молодой сержант и, козырнув, передал распоряжение, что я должен явиться к Мехлису. Пройдя в бывший кабинет директора техникума, где обосновался командир дивизии, я доложился о прибытии. В кабинете стоял дым столбом. В углу кабинета двое телефонистов безуспешно пытались докричаться до 'Пятого' и 'Третьего', над картой, расстеленной на большом столе, склонились несколько командиров с Мехлисом. Махнув, чтобы я подошёл к столу, Лев Захарович сразу перешёл к делу:

  - Ваша, с Зильберманом, задача следующая: подготовить наши автомобили к дороге и взять запас горючего, проверить имеющееся вооружение и пополнить боезапас, через сорок минут вы должны быть в полной готовности к выступлению. Всё понятно? Если да, то выполняйте, старший лейтенант, - и отвернулся к карте.

  Козырнув спине Мехлиса, я выскочил из кабинета и побежал к машине. Быстро объяснив Яше ситуацию, я принялся за дело. Первым я проверил оружие и боекомплект у наших сопровождающих. Всё оказалось более чем хорошо - на семнадцать человек ( включая Яшу и меня) 1 ручной пулемёт, 14 автоматов, 2 снайперских винтовки и восемь пистолетов. Боеприпасов было по 4 БК на ствол и два ящика гранат. Хоть сейчас в окопы. Пока я занимался оружием, Зильберман доставал бензин и, через сорок минут, когда из штаба вышел Мехлис - всё было готово. Выслушав мой доклад, при этом ухмыляясь моему 'акценту', Лев Захарович приказал выдвигаться. На окраине города, к нам присоединились ещё два грузовика с бойцами и колонна получилась солидная - две эмки и три полуторки набитые бойцами. Я думал, что мы направимся на юг, что бы выйти из возможного окружения, но просчитался. Как оказалось, Мехлис направился в сторону Трудовского, решив выяснить обстановку в том направлении. Узнав об этом, я одновременно испугался и обрадовался. До жути надоело возиться с бумагами и заниматься разговорами, хотелось реального дела, а испугался возможных последствий и, чего уж перед собой кривить душой, возможной смерти. Вернее появился страх не самой смерти, а бессмысленной, глупой. Почему-то раньше этого страха у меня не было, но мало ли чего не было раньше? Я сидел в машине, ехавшей второй и, краем глаза, наблюдал за Мехлисом. Было заметно, что он очень устал, лицо осунулось, под глазами тени, не уступающие моим синякам. Как только мы выехали из города, он почти сразу задремал, навалившись на левую дверь. Минут через сорок, мы проехали Рыбинское и повернули на Трудовское. Уже отсюда было хорошо слышно звуки приличного боя, разгоревшегося в том направлении. Мда-а. Похоже, что припоздали мы с прояснением обстановки! Судя по всему, бой там не шуточный идёт, уж больно часто орудия палят! Проехав ещё немного, остановились перед небольшим мостом над замёрзшей речушкой. Мехлис подозвал ребят из первой машины и приказал им немного проехать одним, для прояснения ситуации. Козырнув, парни запрыгнули в 'эмку' и рванули через мост, а нам осталось только ждать и гадать - что там происходит? Не успели мы толком размять ноги от дороги, как увидели вылетающую из-за поворота нашу легковушку. Никогда бы не подумал, что эта машинка может так носиться! Скорость была очень приличная и, когда пришло время останавливаться, "эмка" показала своеобразный 'дрифт' - проскользив весь мост боком.

   Выскочивший из 'эмки' старлей, задыхаясь, будто от бега начал докладывать:

  - Немцы...Движутся по дороге...Увидел два бронетранспортёра, четыре грузовика...Танков нет...Впереди мотоциклисты, нас обстреляли но не попали. Минут через пять - семь будут здесь...Видимо, прорвались, теперь идут на Волноваху.

   Мехлис раздражённо врезал по капоту нашей машины и осмотрелся.

  - Слушайте боевой приказ. Приказываю: наличными сил занять оборону на этой стороне реки, полуторки и одну эмку отогнать за поворот, бензин, приготовленный к дороге, использовать для возможного поджога моста. Старшие лейтенанты Стасов и Зильберман отправляетесь в город, доложите о произошедшем и вызовете под-крепление. Я остаюсь на месте, - тут он зло оскалился, - А то, эти.......из штаба не пошевелятся, а, скорее, драпанут. А вы с Зильберманом, - он внимательно посмотрел мне в глаза, - Проследите, чтобы помощь была оказана незамедлительно! Всё! Выполнять!

  Пока он всё это говорил, бойцы уже носились как пчёлки, занимая позиции и деля гранаты. Мы же, поехали назад. Вёл машину Яша (водитель остался в обороне), а водитель он был...посредственный, мягко говоря. Только заехали за поворот, как позади, услышали пулемётную стрельбу - началось!

  - Яша, твою мать! Ты можешь быстрее?!! - мне казалось, что мы еле тащимся,- Я бегом быстрее до города до-бегу!

  - Ну и беги! Спортсмен, ух ты! - Яша тоже был на взводе, - Как в глаза смотреть людям будем? Армейский комиссар остался бой принимать, а старлеи в тыл?!Да ... твою .... В .... За .... На .... Тебя .... Гитлера .... машину....дорога....и...

  Тут мы влетели на центральную площадь Рыбинского, на которую, с другой стороны, выезжал бронетранспор-тёр с серо-белым крестом на борте.

  - Немцы!!! Разворачивайся!!!! - я заорал как ненормальный, что интересно, наша шепелявость куда-то пропала.

  Зря я говорил, что Яшка плохо водит. Ой зря-я-а! Не успел я до орать до конца, как мы уже выносились обрат-но. Похоже на то, что немцы сами офигели от встречи и, первые выстрелы раздались тогда, когда мы уже покинули село. Повернув от села на дорогу к Трудовскому, Яша, вдруг, остановился у заснеженных кустов.

  - Андрей. Я с парой гранат остаюсь здесь, задержу этих падл! Ты доберись до Льва Захаровича, объясни всё, - увидев выражение моего лица и услышав приближающийся надсадный гул моторов, добавил, - Так надо! Всё! Я пошёл!

  Выпрыгнул из машины и, придерживая автомат, бросился к кустам, по пояс проваливаясь в снег. А я, я поехал. Матерясь и не обращая внимания на слёзы. Ну почему? Как же херово понимать, что нас отослали только из-за меня! Что Яшка принял это решение, только чтобы я ушёл! Не успел доехать до поворота, как по машине забарабанили пули, выбивая заднее стекло. Несколько пуль разбили лобовое стекло и в моё лицо хлынул поток ледяного воздуха, выбивая и сразу замораживая слёзы. Что-то горячее ожгло мне шею и тут же, один за другим, раздались два взрыва и пулемёт замолчал, а я скрылся за поворотом, приближаясь к бою, грохотавшему впереди.

 

  Глава 27.

  Первое, что бросилось мне в глаза - горящие мост и два немецких бронетранспортёра на нашей стороне дороги. За небольшим холмом, прикрытые от немцев, стояли наши полуторки и оставшаяся 'эмка', от которой мне махали руками. В тот момент, когда я уже должен был скрыться с глаз немцев, машина дёрнулась и заглохла, а из-под капота потянулось облако белого дыма. Блин! Кто-то у фрицев слишком меткий! В движок влепили, гады. Бросив машину, я схватил автомат и побежал к нашим. Оказалось, что мне махал связист, похоже указы-вать мне направление, становится его обязанностью. Добравшись до укрытых машин, я увидел сидящего на вытащенном из 'эмки' заднем сиденье Мехлиса, который, морщась, ждал окончания перевязки. Один из бойцов умело заканчивал бинтовать комиссару левое плечо.

  - Почему вернулись? Где Зильберман? - было видно, что он раздражён не столько болью от ранения , сколько самим фактом его получения. - Приказ выполнили?

  - Нет, товарищ комиссар. В Рыбинском наткнулись на немецкий бронетранспортёр, приняли решение возвращаться. В начале дороге на Трудовское, Зильберман остался задержать немцев, а я направился дальше. У Зильбермана было две гранаты, я слышал два взрыва, - я замолчал, глядя на изменившегося в лице Мехлиса. Тут любой изменится! Оказаться почти в чистом поле в окружении немцев, да ещё зимой! Приятного мало! К чести Мехлиса, через секунду его лицо снова стало спокойным и уверенным.

  - Перезов! - к нам подбежал молодой боец, вооружённый немецким МП, - Доберись до Чуприна. Передай, пусть выходит из боя и выдвигается сюда. Срочно! Немцы быстро перебраться на нашу сторону не смогут, а вот те что с тыла...с теми серьёзней.

  Он с минуту что-то прикидывал, потом продолжил:

  - Ахундзянов, возьми одного человека и на 'эмке' скатайся, посмотри что за обстановка в стороне Рыбинского. Только аккуратно, особо не высовывайся! - лейтенант-связист козырнул и, взяв закончившего перевязку бойца, запрыгнул в 'эмку', которая сразу сорвалась с места.

   Проводив их взглядом, я бросился помогать Мехлису одеть полушубок. Кивком поблагодарив меня за помощь, Лев Захарович начал рассматривать карту в своём планшете. Что-то ему явно не нравилось, слишком уж кривилось у него лицо. А может просто рана беспокоила. Минуты через три, из-за холма стали появляться наши красноармейцы, впереди которых шёл Перезов, замыкал группу хмурый капитан. Видимо это и был Чуприн, командовавший обороной. Подойдя к нам, он мельком глянул на меня и, повернувшись к Мехлису доложил:

  - Товарищ армейский комиссар 1-го ранга. Сводный отряд отведён с ранее занимаемых позиций. В прикрытии оставлено три бойца с ручным пулемётом. По предварительным подсчётам: уничтожены 2 немецких бронетранспортёра, 1 грузовой автомобиль и 3 мотоцикла. Захвачены трофеи: 2 ручных пулемёта и 4 автомата. Уничтожено до тридцати немецких солдат и два офицера. Наши потери: 13 человек убито, 5 ранено, тяжело раненых нет. В строю 23 человека, включая вас. Основная проблема - недостаточное количество боеприпасов. Вернее их просто нет. Я....

  - Это не главная проблема,- прервал капитана Мехлис, - Главная то, что мы в окружении. В Рыбинском немцы. В сложившейся....

  Тут, из-за поворота, вылетела отправленная в разведку 'эмка' сразу за которой гналось два мотоцикла, из люлек которых стреляли короткими очередями пулемётчики. Но из-за скорости, попаданий не было видно. Только что вышедшие из боя бойцы среагировали мгновенно! Один мотоцикл, чуть вырвавшийся вперёд, загорелся и закувыркался с дороги в снег. Второй же, попытался развернуться, но не успел. Сидящего за рулём немца просто вынесло из седла, а от самого мотоцикла и пассажиров полетели 'клочки по закоулочкам'. Из подъехавшей машины выбрались трое и у меня упал каменюга с души. Яшка! Живой!!! Не слушая, что говорит связист я чуть не сломал в объятьях взъерошенного, как воробей, Зильбермана.

  - Гад! Ещё раз только попробуй такое выкинуть! Я тебя сам грохну, не уступлю это удовольствие немцам! - орал я ему в лицо, - Какой ты молодчина, что уцелел!

  Вырываясь, Яшка что-то бормотал, но я не слушал. Это была самая настоящая истерика, только радостная. Наконец я услышал, что он мне говорит:

  - Да всё нормально. Ты чего? И хватит меня тискать! Я тебе не Олеська! Отстань в конце-концов! Уходить нужно! Там целая колонна показалась, через несколько минут будет поздно!

  Отстранившись от него я оглянулся: дослушавший Ахундзянова Мехлис уже распоряжался о уходе.Только наша небольшая группа зашла за холм, направляясь на юго-восток, как сзади послышался гул моторов. Немец-кая колонна приближалась. Следующие несколько часов были настоящим адом! Нет, немцы нас не преследовали. Но идти зимой, в мороз, по пояс в снегу...Врагу не пожелаешь! Да ещё ветер поднялся, подняв снег в воздух. Разыгрался настоящий буран, под прикрытием которого, через несколько часов, мы вышли к селу Чичерино. Так получилось, что этот ветер нас и спас. Выйдя к домам, мы буквально уткнулись в стоящие немецкие бронетранспортёр и грузовик. Из большого дома, стоящего за ними, раздавались неясные, но явно весёлые голоса немцев. Мехлис, приказал осмотреть соседние дома. Через несколько минут вернувшиеся бойцы доложили, что немцы в двух, соседних домах. Судя по звукам - гуляют. Часовых нет, вернее уже нет. Как сказал один боец, виновато отводя глаза:

  - А что было делать, када этот гад прямо на меня вышел? Ну и пришлось его того, приголубить. Но тихо, в домах ничего не услышали! Часовых трое были, все с запашком, пьяные, одним словом.

  Выслушав бойцов, Мехлис, ни секунды не колеблясь, приказал:

  - Немцев уничтожить! Постараться взять старшего в плен. Остальных, - и махнул рукой, - Командуйте, капитан.

  Быстро распределив людей, попутно послав нас, с Яшей подальше, Чуприн приказал атаковать. Через пять минут всё было кончено. Итог: 15 солдат и один офицер убиты, взят в плен унтер-офицер. Вот тут-то и появилась проблема. Никто не догадался посмотреть документы у снятых часовых. Все считали, что это немцы. Мы ошиблись. Уничтоженное подразделение было румынским! Никто из нас не говорил на румынском, а взятый унтер не понимал ни русского, ни немецкого языков! Попали. Взяли пленного, от которого нет ни какого толку! Нужно было видеть наши лица, когда всё это выяснилось! Мехлис рвал и метал! Досталось всем, кто находился рядом: мне - за вылезшую неуместную улыбку, остальным - за то, что не проверили, с кем мы имеем дело! Наконец, успокоившись, Мехлис осмотрелся и...заржал. Да-а, ситуация действительно идиотская. Отсмеявшись, он приказал:

  - Румына - в расход. Всем отдохнуть час, потом загружаемся в трофейную технику и выдвигаемся в направлении Прохоровки. А пока...Зильберман, Стасов, займитесь опросом местных, может что важное узнаете.

  - Товарищ комиссар, а если кто с нами попросится? - я решил вмешаться, - Не думаю, что немцы и румыны спокойно отнесутся к гибели своих солдат,а чтобы хоть как-то оградить наших граждан от репрессий, нужно вывезти за пределы села трупы румын.

  - Неплохая мысль, - Мехлис потёр лицо и досадливо поморщился, - Чуприн! Назначь четырёх бойцов, пусть закидают трупы в грузовик и вывезут за село, в овраг какой-нибудь. А добровольцы...Принимайте, только так, что бы мы их вооружить могли. Действуйте, товарищи. Времени мало.

   Зильберман предложил, что общаться с людьми лучше в помещении колхозной администрации и мы отправили нескольких вездесущих мальчишек по селу созвать людей для разговора. Минут через пятнадцать, в ком-нату собраний набилось человек сорок, а ещё больше собралось на улице. Переглянувшись, мы решили, сначала поговорить со всеми сразу.Выйдя на крыльцо, Яша начал 'двигать речь'. Послушав его я поморщился - сплошные лозунги! Ну нельзя сейчас так, люди другого ждут! Поэтому, перебив Зильбермана я вышел вперёд:

  - Товарищи! - и замолчал, в горле вдруг пересохло. На меня смотрели десятки глаз, с надеждой, со страхом, ехидно. Не было только безразличия, в этих молодых и старых глазах. Мне показалось, что они мне говорят '..-давай, давай, ври - защитничек!' и именно эта мысль, встряхнула меня, - Товарищи. Не буду говорить вам красивых слов и врать. Вы сами видите - фашисты прорвали фронт, мы вынуждены отступать, отдавая вас во власть врагов. Простите нас и поверьте - это ненадолго! Как бы ни было сейчас тяжело, мы победим! И они ответят за всё! В вашем селе мы уничтожили подразделение румынской армии, что бы не навлечь на вас месть захватчиков, трупы вывезли подальше от села. Пока мы можем только так попытаться сохранить ваши жизни. У нас есть к вам просьба. Именно просьба, не приказ. Может быть, кто-то из вас видел немецкие части или знает важную информацию, придите в контору, расскажите нам об этом. И ещё. Если кто хочет записаться в ряды Красной Армии, прошу туда же. Вот, товарищи и всё, что я хотел вам сказать.

   На площади было тихо, люди молча стали расходиться, лишь изредка переговариваясь между собой. А я пошёл в контору, не обращая внимания на ошалелого Зильбермана. Усевшись за большой стол, я спросил:

  - Яш, а что ты так занервничал?

  - Андрей, ты вообще умеешь думать? - возмущённо, еле сдерживаясь от перехода на крик проговорил тот, - На хрена ты это всё наговорил? Думаешь похвалит тебя Мехлис за эту инициативу? Да, скорее, он тебе по бестолковке настучит, чтобы...

  Яше пришлось прерваться, к нам зашёл предмет разговора, Мехлис. Подойдя к столу, он негромко сказал:

  - Всё правильно. Правильно сказал Стасов и прав ты, Зильберман. Не умеешь говорить с людьми - не берись! Понятно, товарищ старший лейтенант ГБ? А если понятно, то вы, Зильберман, остаётесь здесь общаться с людьми, а Стасов пойдёт со мной.

   Вернувшись в дом, в котором всё началось я стал ждать разноса, но последовало совсем другое.

  - Андрей, пусть Зильберман общается с людьми сам. Ты так и не научился говорить по-нашему, а люди это замечают. Сказал ты всё правильно, по делу, поэтому разноса не будет. Попей чайку, передохни, времени мало осталось и давай помолчим.

   Минут через двадцать вернулся Зильберман с которым пришёл и Чуприн. Пока Яша рассказывал о результатах бесед с колхозниками, я, наконец-то, познакомился с капитаном. Оказалось, что зовут его Александр Николаевич, сам он с Дальнего Востока, из Хабаровска (почти земляк!) и оказался компанейским мужиком. Было ему тридцать лет, среднего роста брюнет, с ранней сединой и 'эльфийскими' глазами, фантастически зелёного цвета. Прихлёбывая чай, он помимо своих 'анкетных данных' успел рассказать, что нашли 'подарки'. В румынском грузовике, обнаружили несколько ящиков оружия, причём советского. Где они только его взяли?

  -...Понимаешь, Андрей, когда бойцы меня позвали, я чуть не сдурел. Да в моём батальоне было меньше ППШ, чем мы нашли в этой тарахтелке. Целых тридцать штук! Да патронов пара ящиков! Каково? Всех, у кого винтовки и немецкие МП перевооружил! Теперь хорошо можно немцам, при встрече, вломить. Да и то, что взяли с румын лишним не будет, мы теперь можем людей вооружить, а это...- от полноты чувств он аж головой закрутил, - Это просто отлично. А с учётом того, что твой товарищ пятнадцать человек привёл, то совсем здорово! Нас теперь почти два взвода! А с бронетранспортёром мы силой стали! Правда горючки меньше, чем хочется... -Грустно закончил он.

  - Вот что, товарищи командиры. В свете последних событий, слушайте приказ. Выдвигаемся в направлении Прохоровка - Старогнатовка - Гранитное. Вооружить призванных бойцов и, - он посмотрел на часы, - через пятнадцать минут построить весь отряд на площади для принятия присяги пополнением. Пусть это не совсем правильно, но так нужно.

   Через двадцать минут, я стоял в строю вместе со всеми и мысленно, вслед за новичками, повторял слова присяги:

  - Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным бойцом, - торжественно повторяли за Мехлисом пятнадцать молодых парней, решивших пойти с нами,-Я всегда готов по приказу Рабоче-Крестьянского Правительства выступить на защиту моей Родины - Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Рабоче-Крестьянской Красной Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

  Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся.

  Второй раз я слушал текст присяги и думал о разнице в текстах военной присяги сейчас и потом, в двадцать первом веке. В той присяге главное - защита 'конституционного строя' а уж потом народа и Отечества. Даже саму суть присяги изуродовали будущие властители страны. Главное - их власть, а остальное потом, если время останется. А военные клянутся, в первую очередь власть. Да, присягу нарушали только выполнять приказы и защищать многие и во все времена. Только в двухтысячных и нарушать не нужно, соблюдай дословно и всё. Для народа хорошего ты мало сделаешь, скорее всего. Для 'отцов-командиров' всегда будет отмазка, ведь защита долбаного 'конституционного строя' первая по важности, всё остальное потом. Хотя, может теперь и не будет той власти, для которой главное 'бабло', а не страна и люди? Дай-то Бог, чтобы я был прав!

 

  Глава 28

   Выехать во время, указанное Мехлисом, не получилось, разгулялся буран. Видимость стала нулевая, поэтому решили не рисковать и выехать только утром. Было заметно, что люди только радовались такой задержке - устали все очень сильно и морально, и физически. Бой, последовавшее за ним бегство по снежной целине, уничтожение румын - всё это даром не прошло. Да и сам Лев Захарович не особенно расстроился из-за непогоды, видимо тоже устал.

   А утром, 20 декабря, мы выдвинулись. Сейчас наше положение было, скажем так - интересным. Хорошо вооружённый отряд, обеспеченный техникой, боеприпасами и продуктами (спасибо колхозникам из Чичерино, снабдили нас очень здорово, причём сами!) но вот где мы находимся? В тылу у немцев? Между немецкими и нашими частями? Или наши опять всё отбили? Полная неизвестность! Да и техника наша...Нет, бронетранспортёр и грузовик - это хорошо и вовремя. Но. Есть это поганое но. При встрече с немцами это здорово нам поможет, а при встрече с нашими? Не расфигачат ли нас с ходу? Всё может быть, поэтому ехали аккуратненько, на цыпочках. Да ещё Чуприн, чудо в перьях! Сначала всем бойцам, у кого были винтовки выдал автоматы, а потом спохватился, блин. В итоге отобрал десять человек очень хороших стрелков, и сделал из них что-то вроде снайперов. Только вот настоящих 'снайперок' у нас всего две было, но и то хлеб! Ребята из Чичерино оказались подготовленными, во всяком случае - стрелять умели все, при этом неплохо. Чуприн разбавил опытных бойцов новичками и получились два неплохих взвода. А по огневой мощи, с учётом автоматов и пулемётов, вообще песня. Как сказал Чуприн '...если бы 22 июня в нашей дивизии взвода были так вооружены, была бы совсем другая история...', а я горько подумал тогда, что вооружение не главное, вернее не самое главное. Гораздо важнее уметь им пользоваться, не только на уровне рядового бойца, но и генеральском. Наши всё ещё учатся воевать, учатся на ходу, у немцев. А немцы учителя жёсткие, либо научишься - либо умрёшь. Третьего не дано.

   Обо всём этом, я думал сидя в тёплой кабине грузовика, мне повезло, что меня и Чуприна Мехлис отправил в 'опеля', а сам остался в 'бронике'. Правда мне кажется, что скоро поменяемся местами. Здесь гораздо комфортнее, и теплее! Телепаемся потихонечку и ладно. Даже в холодном БТРе лучше, чем пилить пешком по такой погоде. Блин, не заметив как задремал, шарахнулся головой о дверь. Не понял! А куда моя шапка делась? Ну Чуприн, гад! Сидит с моей шапкой в руках и лыбится! Снял её с меня. чтоб я гарантированно проснулся, редиска.

  - Просыпайся, Андрей. К Прохоровке подъезжаем, - сказал он протягивая шапку.

  - Что там, немцы?

  - Не похоже. Сейчас разведку отправлю, будет видно, - А пока, давай-ка выбираться на волюшку, ребяткам задание дам.

   Через пару-тройку минут, от остановившихся машин мы наблюдали, как три бойца подходили к селу. На всякий случай, все приготовились к бою, но обошлось. Минут через пять один из бойцов вышел из-за домов и помахал поднятым автоматом. Всё нормально, немцев нет. Не задерживаясь в селе, мы направились дальше по маршруту. Не останавливаясь проскочили Старогнатовку и остановились в Гранитном, где и возникли проблемы. Непонятно каким ветром, но в посёлок занесло две машины с тяжелоранеными красноармейцами и машину с медиками. Отстали от госпиталя, эвакуированного из Волновахи. Как объяснял военфельдшер Смирнюк, оставшийся у них за главного:

  -...у нас-то в машинах тяжёлые. Мы же не можем ехать так, как остальные, вот они и ушли на Тельманово. Мы задержались, а потом слышали сильную стрельбу на той дороге. Вот и не знаем, как теперь быть? - и он растерянно посмотрел на Мехлиса.

  - А что было в Волновахе?

  - Плохо было, товарищ армейский комиссар, очень плохо. Почти сразу после авианалёта, нам приказали эвакуироваться. Из штаба дивизии нам отдали свои грузовики, что бы мы всех забрать могли. Как говорили, немцы в трёх местах фронт прорвали и рванули вперёд, а с ними и румыны с итальянцами. Сам-то я их не видел, но бойцы, которые нам помогали, рассказали именно так, - он развёл руками, - Больше-то и не знаю ничего. Как дальше то теперь?

  - Не переживайте, всех вывезем, - Мехлис ожесточённо потёр лицо руками,- идите к раненым, если что, вас позовут.

  После того, как военфельдшер ушёл из кабинета директора школы, превращённой во временный госпиталь и наш штаб, в кабинете повисла тишина. Наше положение стало прояснятся, но это никакого облегчения не принесло, скорее - наоборот.

  -Ну, товарищи командиры, - первым прервал тишину Лев Захарович, - Давайте решать, как действовать дальше. Мы одни и мы с ранеными, это большая разница и бОльшая ответственность. Жду ваших предложений. - и обвёл нас тяжёлым взглядом. Было видно, как он зол, понять бы ещё, на кого он злится больше - на наших или немцев?

  - Товарищ комиссар. Я считаю, что нужно отправить на БТРе группу бойцов на разведку в район Тельманово. Если Смирнюк действительно слышал стрельбу в том районе, то госпиталя, скорее всего, уже нет. Только вот почему сюда никто не пришёл? Что от Волновахи, что от Троицкого сюда ведёт почти прямая дорога. Или немцы рванули прямо на юг, в направлении Мариуполя? Так для них прямая дорога, а мелочёвка по бокам на потом?

  Мы дружно посмотрели на карту, расстеленную на директорском столе. Похоже, Чуприн прав. Если дело именно так и обстоит, то нам просто повезло. Мы находимся в стороне от основного направления удара. Но где наши части? За время пути мы пару раз видели брошенные оборонительные рубежи, на которых ничего и никого не было.

  - Хорошо. Сделаем так, - Мехлис задумчиво посмотрел на карту,- Капитан, отбери пять бойцов, старшим пойдёт Ахундзянов. Ваша задача, лейтенант, проверить дорогу на Тельманово. В бой не вступайте. Времени вам три часа на всё про всё. Действуйте.

  Проводив взглядом вышедших Чуприна и Ахундзянова, Лев Захарович повернулся к нам.

  - А нам, старлеи, есть о чём подумать. Велика вероятность того, что к немцам в плен попала часть нашей комиссии. Как вы понимаете, я для них ценный приз, да и вы, подарки хорошие. О вас знали, как о доверенных лицах товарища Берии. Как вы считаете, заинтересуются вами немцы, в случае получения такой информации? - посмотрев, на наши лица, он продолжил, - Вижу, что понимаете. Так вот, товарищи чекисты. Приказываю: в случае реальной опасности моего попадания в плен, если я сам буду не в состоянии застрелиться, вы обязаны это сделать. Приказ понятен? Тоже касается и вас. Вижу, что вы поняли всё, поэтому свободны. Идите, отдыхайте.

  Выйдя из кабинета, Яша вздохнул и сказал:

  - Похоже Мехлис что-то нехорошее чувствует. Иначе бы он об этом не говорил, - было видно, что Зильберман подавлен, - Знаешь, Андрей, когда я ждал немцев на дороге - страшно не было. Стало страшно сейчас, от мысли, что придётся...- не договорив он махнул рукой.

  - Успокойся, Яша, мы обязаны думать и о таком варианте. Не помню кто сказал, что - нужно рассчитывать на худшее, лучшее придёт само. А чтобы его поторопить, пошли-ка перекусим, - и я хлопнул его по плечу, - а то кишка кишке песни поёт!

   Ближе к вечеру, вернулась разведка. Вести были плохими. В трёх километрах от Тельманова, они обнаружили расстрелянную санитарную колонну: 8 грузовых автомобилей, три санитарных автобуса и две 'эмки'. По следам было видно, что уцелевших раненых и медработников потом добивали. Твари. Сам город занят противником, толком не понятно, но похоже на то, что там румынская часть. Выслушав разведчиков и отпустив их отдыхать, Мехлис, в задумчивости, отошёл к окну. А мы, 'отцы-командиры', уставились в карту, надеясь обнаружить там выход из сложившейся ситуации. А почему мы должны двигаться именно туда?

  - А почему мы должны двигаться именно в том направлении? - я посмотрел на Чуприна, - Смотри, капитан, а если мы повернём прямо отсюда на север, в сторону Старогнатовки а потом на Каракубстрой и дальше? Или от Старомарьевки, через Ново Марьевку в том же направлении, к тому же, у нас появляется пространство для манёвра.

  Чуприн посмотрел на карту, почесал подбородок и, повернувшись к подошедшему Мехлису, сказал:

  - Товарищ комиссар, а если нам действительно двинуться в направлении, предложенном Стасовым? Или нам нужно именно на юг?

  - Да, пожалуй, именно так и сделаем, - сказал тот, через пару минут глядя на карту, - Я хотел другого, но так будет лучше. Имея при себе столько раненых у нас намного меньше вариантов действий и главное, мы привязаны к дорогам. Решено. С утра выходим на Старомарьевку и дальше на север, северо-восток. Подготовьте людей и технику. Все свободны

   Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Выехать пришлось в ночь. Буквально через час, после принятия решения о маршруте, в село приехали немцы. Выставленные часовые вовремя сообщили о приближающих-ся 'гостях', поэтому угощение им приготовить успели.

   На площадь выехали 'Блитц' (поменьше, чем нам 'подарили' румынские 'друзья'), точная копия нашего бронетранспортёра и 'Опель - капитан' которые остановились, прямо перед зданием правления. Из 'Опеля' вышел высокий немецкий офицер и водитель. Повернувшись к остальной технике, он сделал какой-то знак, и из них, горохом, посыпались солдаты, о чём то громко переговариваясь. Они не успели толком построиться, как площадь будто взорвалась выстрелами. С чердаков домов, из окон и дверей, из палисадников был открыт ураганный огонь из автоматов и пулемётов. Когда стрельба закончилась, по всей площади лежали тела убитых немцев. Больше всего их было у бронетранспортёра, за которым они пытались укрыться от огня. Три минуты, и двадцать немецких солдат уничтожены. Глядя на покрасневший от крови снег, я, вдруг, почувствовал тошноту, как будто в первый раз вижу мёртвых. Пришлось усилием воли привести себя в порядок. Не заметив никаких движений, мы вышли на площадь. Бойцы принялись осматривать немцев, собирая трофеи и добивая тяжело раненых. Ещё через несколько минут итоги боя были подведены. Убито четырнадцать немцев, пятеро, с лёгкими ранениями, взяты в плен. Что особенно хорошо - взят командир подразделения, офицер.

   Перевязав захваченного офицера, его привели к Мехлису. Я с интересом разглядывал стоящего перед нами врага. Высокий, подтянутый, красивый мужик. Породистое лицо выражало что угодно, но только не страх! Перед нами стоял волчара, который не только не боялся нас, он нас всех презирал, тварюка такая! За переводчика у нас был Ахундзянов. Он вопросительно посмотрел на Мехлиса и, дождавшись его кивка начал:

  - Назовите своё имя, звание, номер части.

  -Это вы можете узнать из моих документов, - скривив губы в презрительной гримасе, на хорошем русском языке ответил фриц. Только небольшой, знакомый акцент выдавал, что это не родной язык для него.

  - Прибалт? - невольно вмешался я, подавшись вперёд, не обращая внимания на недовольный взгляд Мехлиса.

  - Нет, - так же презрительно ответил тот, - Я немец, просто жил в Литве и изучил ваш язык. Чтобы не тратить зря время, я, как офицер германской армии, несмотря на расстрел своих солдат, предлагаю вам сдаться.

  - А больше ничего не ... -начал Чуприн, но Мехлис одёрнул его - Капитан!

  - Судя по документам, вы Карл Хольц, Oberstabsintendant (оберштабсинтендант) 108 стрелкового полка, 14-ой танковой дивизии. Всё правильно?

  - Так точно, господин генерал - немец вытянулся, глядя на Мехлиса.

  - Итак, зачем вы приехали в Гранитное?

  - По распоряжению командира полка направлен для сбора продуктов и тёплых вещей у местного населения.

  - Где расквартирован ваш полк и ближайшие немецкие части.? Рекомендую отвечать правдиво и полно, этим вы, возможно, сохраните себе жизнь, - Мехлис повернулся к Ахундзянову, - а вы, лейтенант, идите, пообщайтесь с остальными пленными.

  Проводив взглядом лейтенанта, Хольц вздохнул, и начал говорить. Из его рассказа получалась следующая картина: полк снабженца располагался в Мирное, вместе с 64 мотоциклетным батальоном, входящие в дивизию 36 танковый, 103 мотопехотный и 4 артиллерийский полки, с 40-м разведывательным батальоном - расквартировались в Тельманове. Карта изъятая у него подтверждала его слова. По поводу того, что происходило северо-восточнее, он не знал. Похоже, что сейчас будем 'рвать когти'! Только увели немца, как Мехлис приказал:

  - Срочно подготовить технику к выходу. Раненых погрузить, проверить оружие и боеприпасы. Выезжаем по готовности. Судя по всему, времени у нас совсем нет, этого хлыща быстро хватятся!

   Через два часа, мы выехали в наступающую ночь. В душе было странное спокойствие и уверенность, что всё будет нормально!

 

  Глава 29

  Всё же неплохие машины делали немцы уже в 40-х! Даже в грузовике довольно комфортно, не говоря уж о легковушках. А как мне хотелось проехать в новеньком 'капитане', просто сил нет! Но, увы... Пришлось опять в 'Блитце'. Стараясь как можно дальше убраться от фрицев, которым наверняка не понравится наше 'гостеприимство', колонна шустро двигалась на Северо-Восток. Без проблем проскочив обе 'марьевки' мы вышли на 'оперативный простор', удаляясь от Тельманово. Несмотря на всю серьёзность нашего положения, на лицо лезла улыбка, а в голове крутилось выражение, подхваченное в какой-то книге: ноги, ноги - уносите мою выпуклая часть спины! По сути, именно этим мы и занимались, только уносили наши седалища не ноги, а колёса. Глядя на дорогу я задумался, а не слишком ли мы обнаглели? Ведь идём с включёнными фарами, хоть и со светомаскировкой. Но с другой стороны - немцам и в голову не придёт, что колонна немецкой техники на самом деле - русская. Да и пока нас не начали искать, нужно убежать как можно дальше, а в идеале - к своим. Но до этого ещё ой как далеко!

   Вскоре, даже относительный комфорт 'блитца' порядком надоел, да и усталость навалилась. Мне-то ещё ничего, а вот шофёр стал клевать носом. Пришлось его развлекать анекдотами, а то устроим ДТП, потом хрен отмоемся. В колонне идём предпоследними, перед замыкающим БТРом, а врезаться можем в 'санитарку', а там и без нас мужикам хреново, тяжёлые все. Только из-за анекдотов, чуть было ещё хуже не стало, пару раз едва не слетели с дороги, так водила ржал. Чёрт, и что я раньше про анекдоты не вспомнил? Щас был бы мегапопулярным! А с другой стороны - оно мне надо? Не. Обойдусь я без излишней известности. ух ты-я-я-а. Красота какая впереди! Кто же такие фейерверки запускает? Тьфу, чёрт! Совсем ополоумел от этой дороги, какие в задницу фейерверки?! Это же трассеры и взрывается что-то. Подъезжаем к нашим? Только про это подумал, как впереди вспыхнуло и шарахнул такой взрыв, что я пригнулся, а Сергей, водитель, чуть не выпрыгнул из-за руля. Хорошо не столкнулись. Ни мы, ни с нами...

   Выскочив из кабины, я бросился в начало колонны. Слава Богу, всё обошлось! Как оказалось, на нашем пути взорвалась мина, судя по всему какая-то нестандартная. И сработала она тоже, гм, нестандартно. Непонятно почему, но мина взорвалась тогда, когда БТР уже проехал, а грузовик ещё не доехал. Водитель и пассажир, в кабине, отделались лёгким, 'жидким' испугом. Даже смешно не было, просто представил себя на их месте и, сразу, побежал 'метить' обочину за машиной. Это страшнее, чем атаку отбивать! Посовещавшись, решили - движение продолжать! Только увеличить дистанцию между машинами. От сонливости и следа не осталось, напряжение ощущалось почти физически. Казалось, что вот-вот раздастся новый взрыв, только уже под машиной и, не факт, что не под нашей. В таком настроении проехали через какое-то маленькое сельцо, потом ещё одно и, примерно через час, остановились. В небе, уже давно. не было видно 'фейерверка', да и затихло всё. Только изредка слышалась короткая пулемётная очередь. Собравшись возле машины Мехлиса стали решать, как быть дальше. В итоге, Чуприн отобрал троих бойцов, выдал им три накидки, сделанные из простыней ещё в Гранитном, и отправил вперёд. Разведать - что да как впереди. Главным было то, что, при близости советских позиций, они должны были связаться с командованием.

   Хуже нет, чем ждать и догонять! Да и мороз заметно усилился, просто так долго не постоишь - приходится постоянно пританцовывать, да и машины надолго не заглушишь, а то фиг заведёшь потом. Труднее всего было с раненым, но что могли, мы для них сделали. Уже под утро вернулись наши 'ползуны', да не одни! С ними пришла пятёрка бойцов, во главе с серьёзным старшиной, которые начали согласовывать план нашего прорыва. Уже почти всё обговорили, остались мелкие детали, а я всё всматривался в старшину. Его правую щёку и часть горла пересекал багровый шрам, жуткого вида. С такими приметами я не сталкивался, а вот голос был знаком. Блин, ну где я слышал этот голос?! Тут он повернулся левой стороной и я вспомнил!

  - Золотинцев! Никанорыч, жив!!! - подскочив к растерявшемуся старшине, я стиснул его в объятьях, - Живой чертяка! Неужели не узнаёшь?

  Тот с секунду всматривался в моё лицо и, наконец, узнал, заулыбался.

  - Товарищ лейтенант! Вы! ЗдОрово! - он ухмыльнулся, от чего шрам жутко сморщил его лицо, - Значит опять с вами через передовую, только теперь с комфортом, - и кивнул на машины.

  -Стасов, потом поговорите, - недовольный голос Мехлиса вернул меня в реальность.

   В общих чертах план был таков. В этом месте, линия фронта проходила около села Староласпы, и от нас до немцев было около километра. Мы остановились в небольшом лесочке, в стороне от немецких позиций и тылов, поэтому обнаружить нас могли только случайно. Что было особенно хорошо для нас - в этом месте не было сплошной линии обороны - ни у нас, ни у немцев. Этим и решили воспользоваться. Для корректировки наших действий, с бойцами Золотинцева, отправился Яша. Следующей ночью, наши должны были открыть огонь по позициям немцев, под прикрытием которого мы и должны прорваться на ту сторону. Выглядело это наглой авантюрой, но спасти раненых, трое из которых умерли этой ночью, по другому мы не могли. Нам оставалось только надеяться на удачу и на то, что немцы нас не обнаружат.

   По окончании суеты, связанной с уходом разведчиков и Зильбермана, я уединился с оставшимся с нами Золотинцевым.

  - Ну, рассказывай, старшина. Как жил это время? Что о ребятах знаешь?

  - Да что рассказывать, товарищ старший лейтенант? Как тогда вышли, на нас особисты насели. Правда по хорошему, никаких разговоров про измену не было. Через неделю распределили по частям. Из наших. я никого больше не видел. А я...Ничего особенного. Воюю, в разведку взяли. Старшину дали и орден, Красное Знамя.

  - Поздравляю! - я аж присвистнул и хлопнул его по плечу, - За что дали-то? И как ты такое 'украшение' на лице заработал?

  - Да ну, ерунда, - он смутился, - Нечаянно немецкого полковника в плен взял. А шрам тогда же и получил. Осколок от гранаты так резанул. Да нечего мне рассказывать, товарищ старший лейтенант, ничего особенного я не делал...

  Я слушал Золотинцива, смотрел на его лицо и думал. Да, ничего особенного. Просто взял полковника. Просто осколок резанул. Просто воюет, защищает Родину. Всё просто. А потом, такие как он, уже постаревшие, просто были брошены страной, которую спасли. Преданы потомками, живущими благодаря их сегодняшней 'простоте'. Бритоголовые ублюдки будут поливать их грязью а 'истинные демократы' называть тупым, оболваненным мясом, оккупантами...А вот хренушки им! У Сталина теперь есть достаточно информации, чтобы ничего подобного не произошло. Да и Никиты больше нет. Совсем другое будущее будет. Не знаю, лучше или хуже - но другое.

   Наконец-то наступило оговоренное время. Минута в минуту, ровно в три часа ночи, раздался грохот орудий и немецкие позиции поглотил огонь. Честно, это было страшно! Ночной мрак разрывали вспышки пламени, казалось, что само небо рушится на землю - такой стоял грохот! Мы двинулись вперёд, по оговоренному коридору. Честно говоря, половину дороги я проделал с закрытыми глазами, так было спокойнее и не так жутко. Всё прошло почти так, как и надеялись. Похоже, что расчёт на наглость и внезапность сработал полностью, единственной нашей потерей стал последний БТР с тремя бойцами, накрытый прямым попаданием опомнившимися немецкими артиллеристами.

   А в восемь утра, мы были уже в Новошахтинске.

  И началось! Бумаги, бумаги, бумаги. Я, по своей наивности, думал: раз мы вышли с Мехлисом, да ещё захватили трофеи, особых проблем не будет. Куда там! Нет, совсем уж особых проблем не было, но вот писанины...Развёрнутый рапорт, свои впечатления, дополнения к рапорту и т.д. и т.п. Задрали! А 'разговоры' с коллегами из следственного управления, с их вопросиками? Простейшие звучали так: как вы считаете, старший лейтенант Зильберман не испытывал жалости к уничтоженным в Гранитном немцам? Как себя проявил капитан Чуприн? И так по каждому из нашего отряда! Думаю, что и про меня задавали подобные вопросы. Я понимаю, что нужна бдительность и всё такое, но меру-то нужно знать. Хорошо, что всё кончается, закончились и эти мучения. Утром, 30 декабря, пришёл Лев Захарович и сообщил, что после обеда вылетаем в Москву.

  - Всё, товарищи, руководство решило закончить нашу инспекторскую поездку, - он улыбнулся, - Не хотят больше слышать о наших приключениях. Так что Новый год встретим в Москве. А тебе, Стасов особое сообщение. Некая Олеся вернулась из командировки и ожидает тебя дома.

   После этого он довольно засмеялся, глядя на мою счастливую физиономию. А я действительно был счастлив! Всё последнее время я загонял мысли об Олесе куда-то на самое, самое дно души. Боялся сам себе такого нафантазировать, что потом и жить не захотелось бы. Но теперь! Теперь всё будет хорошо!

  До отлёта время пролетело незаметно и мы уже на аэродроме. Там меня ждал ещё один сюрприз, надо сказать, что сюрприз был приятным. Лететь нам предстояло не на ТБ, как в прошлые разы, а на совсем другом самолёте. Сначала я подумал, что это ЛИ-2, на которые часто натыкался в книгах о партизанах, но лётчик, явно влюблённый в свой самолёт меня просветил. Оказалось, что это новенький 'Lockheed C-60 Lodestar' недавно купленный в САСШ. Попав в салон самолёта, я понял, что лететь будет намного приятней. 10 довольно комфортабельных сидений, и вообще, общее впечатление самое приятное. А уж когда взлетели! Нет, конечно шумновато и болтает немного, но в сравнении с ТБ, это как жигули четвёрка и мерс-универсал. Конечно я преувеличиваю, но не особенно сильно. А вот летели мы дольше. Всё из-за того, что пришлось залетать ещё в пару мест и забирать там важных дяденек, один из которых показался мне смутно знакомым. Его мы забрали в Саратове. Мехлис усадил его рядом с собой и они стали, вполголоса, о чём-то разговаривать. А я всё пытался вспомнить, где же я его видел? В какой-то момент он улыбнулся и я вспомнил - Королёв! Ёлки-палки! Сам Сергей Павлович! Получается он уже не под арестом и не у Туполева? Значит работают по моим 'рассказам', работают! Интересно, если Сергей Павлович уже сейчас плотно занимается ракетами, значит ли это, что и в космос раньше полетят? Блин, у меня аж весь сон пропал. Мне до сих пор было дико встречать людей-легенд. Дай-то Бог, чтобы теперь Королёв подольше прожил, сколько он в известной мне истории не успел, уму непостижимо. Интересно, а Мехлис-то его откуда знает? Ведь с откровенным интересом расспрашивает Королёва о чём-то. И фиг с ним, знает и знает. Буду спать. Пока я определился с этой мыслью, мы уже подлетели к Москве.

   На аэродроме наш самолёт ждали несколько машин. Меня с Зильберманом посадили в привычную 'эмку' и повезли в 'контору'. Как сказал встречающий нас лейтенант - '...товарищ Берия приказал сразу к нему доставить, не задерживаясь..'

   Зайдя к Лаврентию Павловичу, мы козырнули и Яша доложил:

  - Товарищ народный комиссар, старшие лейтенанты государственной безопасности Зильберман и Стасов из служебной командировки прибыли. Готовы к выполнению новых заданий.

  Берия, всё это время стоявший у своего стола, хмыкнул и обошёл вокруг нас. После этого он встал передо мной, посмотрел в глаза и устало спросил:

  - Стасов, скажите, вы раньше тоже собирали вокруг себя неприятности? - и, не дожидаясь моего ответа, продолжил, - Складывается такое впечатление, что там, где вы оказываетесь, рано или поздно что-то произойдёт. Нам что, вас действительно в камере запереть? - помолчав, он сам себе ответил, - Нет. Чего доброго вулкан образуется. Что вы молчите, Стасов? А вы, Зильберман? Вам что было сказано? Как вы должны были действовать в Волновахе? Плюнуть на всё, схватить этого обормота в охапку и, со всех ног, кинуться подальше от фронта. А вы? В войну поиграть захотелось?! Пострелять?! А если бы Стасов к немцам попал?!! Вы пред...

  Тут я решил вмешаться и будь, что будет!

  - Не попал бы, товарищ нарком! Уж застрелиться бы я смог.

  В какой-то момент, мне показалось, что Лаврентий Павлович сейчас плюнет на всё и просто пристрелит меня, такой взгляд у него стал. На моё счастье он сдержался, опять сел за стол и, более спокойно, продолжил:

  - Хм, не попал бы. А если бы ты потерял сознание, или ранен был? Как дети малые! Хорошо, что всё так закончилось, - он потёр грудь с левой стороны, - на вас никакого здоровья не хватит. Ладно. Своё вы ещё получите. А сейчас... Даю вам три дня отпуска и...молодцы, что остались живые. Идите!

  Интерлюдия. 28.12.1941. Юзовка (Сталино), Кабинет руководителя полиции безопасности и СД генерального округа Сталино, начальника Айнзацкоманды 6, штурмбанфюрера СС, доктора Эрхарда Крогера.

  - Бляшке, надеюсь у вас что-то действительно важное? - Крогер был не в настроении. Пять минут назад у него состоялся очень неприятный разговор со своим непосредственным руководителем, начальником Айнзацгруппы Ц, бригаденфюрером СС и генералом полиции, доктором Максом Томасом . Из разговора следовало, что Крогером недовольны, причём была неясна причина этого недовольства. Дело двигалось, работа полиции из местных кадров налаживалась. Коммунистов успешно вылавливали. С 'еврейским вопросом' тоже было всё нормально. Буквально вчера, заместитель бургомистра Юзовки, принёс проект образования еврейского гетто. Так нет же, получил непонятный разнос! Видимо кто-то 'напел' начальству непонятно что! Ну ничего, ничего, разберёмся и с этой проблемой. Старый друг Рейнхард (Рейнхардт Тристан Ойген Гейдрих, временно исполняющий обязанности рейхспротектора Богемии и Моравии, начальник Главного управления имперской Безопасности, обергруппенфюрер СС и генерал полиции) поможет, если к нему обращусь. А пока разберусь сам.

  - Так как, Бляшке, серьёзный вопрос или нет? - один из подчинённых следователей одновременно нравился Крогеру и раздражал его. Нравился профессионализмом, въедливостью и этим же раздражал, особенно в такие минуты.

  - Важное, господин штурмбанфюрер. Один из допрашиваемых коммунистов сообщил, что в окрестностях Волновахи, спрятан раненый сотрудник НКВД, входивший в группу Мехлиса. Якобы он был приставлен лично Берией, для скрытого охранения, но не самого Мехлиса, а какого-то старшего лейтенанта, входившего в группу.

  - Да? Это действительно важно. С каких пор, главный полицейский комиссаров назначает охрану своим сотрудникам невеликого звания? Лично и ,при этом, негласно? Странно, очень странно. Вот что. Срочно направить группу для захвата раненого офицера. Использовать только подразделение СС. В группу включить медиков, он нужен живым. Лично возглавляйте операцию. Вам всё ясно?

  - Так точно, господин штурмбанфюрер, разрешите выполнять?

  - Действуйте, Бляшке, действуйте.

 

  Глава 30.

  Три дня с Олесей, три дня Счастья! Трудно описать словами мои чувства, когда я позвонив в дверь, увидел любимые глаза! Три дня пролетели как один миг, миг любви. Но всё, увы, заканчивается и пришлось возвращаться на службу. Но за эти три дня мы сделали самое главное - поженились. Узнав об этом, Мартынов аж крякнул, а потом...Я думал, что у меня ни одной целой косточки не останется - так он меня сдавил в объятьях, а Зильберман, прыгая вокруг как невоспитанная обезьяна, блажил что-то неразборчивое, но, явно одобрительное! А дополнительного отдыха - не дали! Редиски! Но даже это не мешало мне быть самым счастливым человеком на земле! Вернувшись к старой работе, я обнаружил, что состав группы значительно изменился. Ещё до поездки, в группу прикомандировали нескольких молодых ребят. Я ещё жалел, тогда, что познакомится толком не успели. Оказалось, что это и к лучшему. В группе решили оставить только 'стариков'. Не знаю, какова причина этого, может руководство посчитало новые проявления 'попаданчества' невозможными, может ещё что. Но факт остаётся фактом - новых людей нам не дали. А вот бумаг, пожалуй, прибавилось. 'Убил' меня рапорт одного капитана - лётчика с Северного фронта. В нём он описывал встречу с 'классической' летающей тарелкой, даже нарисовал её! Увидев это - я просто обалдел! Заметив мою реакцию, Яшка и Олеся, подскочили к моему столу выпытывая, что такого интересного я нашёл. Показав им рапорт, мне пришлось им рассказать, почему меня это так поразило, а потом пришлось повторять мой рассказ у Мартынова. Естественно, что-то связное на эту тему я рассказать не мог. Так, мешанина из прочитанного и просмотренного в 'сенсационных' передачках. Итог закономерен - звонок по телефону и - Здравствуй, подвал! Здравствуйте 'люди в белых халатах'! Хорошо, что дома Олеся смогла быстро избавить меня от головной боли, иначе совсем грустно было бы.

   Так, без особых происшествий прошёл весь январь. Если верить сводкам Совинформбюро, то немцам было очень плохо. Только вот на юге, они добились определённого успеха - взяли Мариуполь. Огромная территория оказалась отрезана от основных сил Красной Армии и исправить это положение никак не получалось. А у нас, в группе, работа шла по стандарту. Ужасно надоели все эти рапорта, не говоря уж о доносах. Хотя некоторые были довольно любопытными, написанными на высочайшем уровне. В них, человека впрямую ни в чём не обвиняли, просто сообщали, что его действия вызывают неясные сомнения и всё. Но когда вчитываешься в написанное, складывается картина, что речь идёт о глубоко законспирированном, талантливом агенте. Я больше чем уверен, что по таким доносам люди наверняка арестованы. Талантливый мерзавец писал! Интересно, чего он добивался? Должности? Или, быть может, убирал конкурента в борьбе за женщину? Немного пофантазировав на эту тему, я, вздохнув, взялся за следующую стопку бумаг. Первое, на что я наткнулся, это почти полная копия предыдущего доноса. Поменялись имена , даты и некоторые обстоятельства. Ах, да. Ещё город сменился. Город? Как город? Я достал предыдущую бумагу: разница в три дня, разные города и почерки но один стиль. Доносы были как братья - близнецы, сделавшие разные причёски. Ну не бывает таких совпадений! Позвав ребят, я показал им бумаги и рассказал о своих рассуждениях и через час совместных поисков, передо мной лежали два десятка почти одинаковых бумаг из четырёх городов: Куйбышева, Ленинграда, Свердловска и Тулы. Помимо стиля, их объединял ещё один момент - во всех доносилось на ведущих инженеров оборонных предприятий. Не на генеральных конструкторов и начальников, а, скорее, на их правые руки. Ещё раз просмотрев все бумаги, мы убедились. Что ничего не пропустили. Я сел писать рапорт Мартынову, а Яша и Олеся пошли за папками с уже отработанными материалами, ведь вполне возможно, что найдутся ещё 'сюрпризы.'

   Как всегда, в кабинете Мартынова было жутко накурено.

  - Товарищ майор, разрешите?

  - А, Стасов! Заходи, заходи. Что у тебя? - Мартынов перевернул бумагу, на которой делал какие-то пометки, обратной стороной и вопросительно посмотрел на меня.

  - Вот, Александр Николаевич, нашёл кое что, - протянув бумаги я продолжил, - правда не совсем то, что искал, вернее совсем не то, но..

  Прочитав мой рапорт, Мартынов бегло просмотрел доносы и побарабанив пальцами по столу, спросил.

  - Ты представляешь, что ты накопал, если всё подтвердится?

  -Да, товарищ майор. Очень похоже на то, что минимум на четырёх стратегических предприятиях, в КБ, сидят агенты немецкой разведки. Причём занимают они не самые маленькие должности. Зная работу нашей системы, они, скорее всего, таким способом влияют на развал производственного процесса. Вполне возможно, что по такому же принципу действуют и в других отраслях - от армии до...- мгновение помолчав я продолжил - А доносы наводят мысль на разработанный шаблон, в рамках которого они и работают. Согласитесь, что не будь других бумаг перед глазами, начинаешь если не верить написанному, то, как минимум, сомневаться в человеке, на которого она написана. А значит, на местах, эти люди, скорее всего, уже отстранены от работы. Даже если впоследствии разберутся, что это ложь, вред будет нанесён серьёзный

  Тяжело вздохнув, Мартынов посмотрел на меня и вздохнул.

  - Как хорошо было до твоего появления...- он резко встал, убрал бумаги со стола в сейф, сказал - Пошли - и стремительно вышел в коридор.

  В начале мы направились в кабинет, занимаемый нашей группой. Там нас ожидал сюрприз. За те минуты, что не было меня, Яша с Олеськой нашли ещё три подобных 'письма доброжелателя'. Все они были с Урала, с нового танкового завода. Увидев это, Мартынов аж в лице переменился.

  - Зильберман, бегом к полковнику Бескудникову. Объяснишь ситуацию и мухой назад. А ты, Стасова, - при этом он ухмыльнулся, - Продолжай перелопачивать бумаги. Всё, Андрей, пошли.

  Через пять минут мы заходили в кабинет Берии. Лаврентий Павлович предложил сесть за стол. А потом докладывать. Внимательно выслушав Мартынова, он переключился на меня. На половину его вопросов я не только не смог ответить, они мне и в голову не приходили! О чём-то подумав пару минут, Лаврентий Павлович встал и подытожил, причём по его лицу было заметно, что наше сообщение его очень сильно взволновало.

  - Да, товарищи. Плохие вести вы принесли. Похоже, что вы правы. В таком разрезе на подобные бумаги, - он поморщился, - мы ещё не обращали внимания. Видимо зря! Продолжайте работу, а вам, Стасов, объявляю благодарность.

  - Служу трудовому народу! - я вытянулся.

  - Хорошо служите, товарищ старший лейтенант. Идите, продолжайте работать. А вы, товарищ майор задержитесь.

  Вернувшись к себе, в первый момент подумал, что ошибся кабинетом. Свободный стол был только один - мой. За остальными сидели незнакомые чекисты 'разбавленные' Яшей и Олесей. В кабинете стояла тишина, нарушаемая только шелестом бумаг. Ну ни фига себе! - ошалело подумал я - как быстро в работу людей включили! И сам, достав из сейфа папку, принялся изучать бумаги. Уже поздним вечером пришёл Мартынов - усталый, но довольный! Оглядевшись, он громко сказал.

  - На сегодня всё! Все свободны кроме Стасовых и Зильбермана.

  Дождавшись ухода остальных сотрудников, он уселся прямо на один из столов и потёр руки.

  -Эх-х, закрутилось, завертелось! Завтра, все отбываем в командировки в составах новообразованных комиссий: я в Тулу, Зильберман - в Куйбышев, Стасова в Свердловск, а ейный муж в Ленинград. По поводу последнего назначения я был против, но, руководство решило именно так. Ваша задача - всемерно помогать работе комиссий на месте, используя свои наработки в работах с документами изучить служебные, докладные и другие записки сотрудников предприятий, на которых будете работать. И не только изучить самим, но и, при нужде, подсказать коллегам, на что обратить внимание. Специально для тебя, Андрей. Постарайся никуда не влипнуть. Я тебя как старший товарищ прошу! Уж очень ты неприятности собирать любишь. Как ни странно, но товарищ нарком разрешил тебе, при необходимости, выезжать к линии фронта. Но, - он поднял палец, - Только в случае крайней необходимости и не в первый эшелон. Но будь моя воля, - он аж зажмурился от удовольствия, видимо представив себе эту картину, - Ты бы из этого здания вообще не выходил.

  Тяжело вздохнув, он закончил:- А теперь, давайте по домам. Собирайте всё что нужно, в восемь утра быть здесь, получаем документы и на аэродром, только ты, Олеся, на поезд. Всё, идите.

  Интерлюдия.

   Из донесения начальника Айнзацкоманды 6, штурмбанфюрера СС, доктора Эрхарда Крогера от 10.01.1942г. начальнику Айнзатцгруппы Ц бригаденфюреру СС и генерал-майору полиции, доктору Томасу Максу, одно-временно возглавлявшему полицию безопасности и СД Украины.

  '...Таким образом, по итогам допросов старшего лейтенанта ГБ Спиридонова А.С., можно предположить следующее:

   1. Сталин организовал совершенно новую, подотчётную только ему, но номинально входящую в структуру НКВД, спецслужбу. Что, косвенно, говорит об отсутствии единства в правительстве большевиков.

   2. Если верить показаниям Спиридонова, то сотрудники данной организации пользуются неограниченным доверием как лично Сталина, так и приближённых к нему лиц. Что косвенно подтверждается отношением к Стасову армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса.

   3. По некоторым, внешне незначительным деталям, выявленным в процессе допроса, можно сделать осторожный вывод о том, что сотрудники данной спецслужбы либо сами владеют неустановленными мистическими знаниями, либо используют привлечённых специалистов, обладающими ими. Об этом говорят некоторые детали разговоров, слышанных Спиридоновым.

   4. На сегодняшний день, нам достоверно известен только один сотрудник данной службы, некий старший лейтенант ГБ Стасов Андрей Алексеевич. Мною сделан запрос, на поиск информации о данном сотруднике

   Из телефонного разговора начальника Главного Управления Имперской Безопасности (РСХА), обергруп-пенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха с бригаденфюрером СС, доктором Томасом Максом.

  '...эта информация действительно интересна. Немедленно отправьте в Берлин Крогера с этим русским. Сами же, на месте узнайте всё, что возможно о целях и итогах инспекции русских. Перетрясите всю Украину но найдите информацию о новой службе русских. Я надеюсь на вас, Томас....'

  Приехав с утра в управление, я, как говорится, вмазался 'фейсом об тейбл'. Задёрганный Мартынов мне сообщил:

  - Ты никуда не едешь, Стасов! Не делай возмущённое лицо! Я сам ни черта не понимаю! Пока продолжай заниматься с бумагами и не забыл, кто имеет право тебя куда-либо отправить?

  -Не забыл, товарищ майор! Это товарищи Берия, Меркулов и вы, - мне ТАК стало обидно, что просто затрясло, - Значит вы все работать, а я здесь, хреном груши околачивать?

  - Не забывайтесь, товарищ старший лейтенант! - зло рявкнул Мартынов, - Идите и работайте! Вам всё ясно!

  - Так точно, товарищ майор! Всё ясно! Разрешите идти?

  - Идите.

   Уселся в кабинете над очередной папкой, а сосредоточиться не могу, ну хоть убей! В конце-концов взял себя в руки и зарылся в бумаги. Кстати, я забыл спросить у Мартынова, почему среди бумаг столько доносов стало? Если раньше они попадались довольно редко, то теперь добрая половина! Или мы зарекомендовали себя как реальная аналитическая группа, которая может выловить что-то важное там, где пропустят другие? Если да - то это и льстит и пугает. Ответственность возрастает на порядок, хотя она и так не маленькая. Чёрт, есть захотелось! Посмотрел на часы и чуть не упал со стула - ни фига увлёкся, четыре часа дня! Всё, бегу в столовую, что нибудь да перехвачу. Только убрал бумаги в сейф и подошёл к двери, как зазвонил телефон. Вот же гадство! Пожрать не дадут! Раздражённо взял трубку.

  - Старший лейтенант Стасов, слушаю вас.

  - Стасов, вас вызывает товарищ Берия, срочно!

  - Слушаюсь, - и услышал короткие гудки.

  Чёрт! Поел! Почти бегом добрался до кабинета Лаврентия Павловича. Не успел открыть рот, как мне сказали заходить. Войдя, я доложился о прибытии и остался стоять смирно в ожидании дальнейших распоряжений, осматриваясь одними глазами. В этот раз Лаврентий Павлович был не один. За столом сидели ещё трое незнакомых мне чекистов - майор и два капитана.

  - Присаживайтесь, Стасов, - Берия махнул рукой, - Не изображайте службиста, у вас всё равно не получится.

  Присев за стол я настороженно стал ожидать продолжения разговора, рассматривая соседей, стараясь сделать это незаметно. Майор был плотный, невысокий мужчина лет тридцати пяти на вид, с простым, незапоминающимся лицом. А вот руки у него были примечательными - неестественно крупные предплечья и кисти. Такие кисти рук я видел у некоторых баскетболистов (которые, играючи, обхватывали половину баскетбольного мяча), но, почему-то, мне они показались руками хирурга. Капитаны были немного постарше меня. Крупные, накачанные парни с холодными, уверенными взглядами. Посмотрев на них, я сразу понял, почему некоторых сотрудников спецслужб называют 'волкодавами'. Это были именно 'волкодавы', спецы, способные скрутить любого противника за доли секунды. И на кой я здесь нужен? Не по мою же душеньку эти монстры? Я аж поёжился, до того неуютно мне стало под их взглядами. Недолгое молчание прервал Берия, с интересом разглядывавший всех нас.

  - Стасов. С этой минуты и до окончания выполнения задания, вы поступаете в полное распоряжение майора Иванова. Суть задания и ваши обязанности он разъяснит вам позже. Все свободны!

 

  Глава 31.

   Покинув кабинет Лаврентия Павловича, я вопросительно посмотрел на полковника с 'волкодавами', которые всё это время не произнесли ни слова. Полковник, с отсутствующим взглядом, посмотрел на часы и, неожиданно высоким, 'витасовским' голосом, сказал:

  - Зелёная 'эмка', центральный вход, пять минут, - потом посмотрел на моё непонимающее лицо и, мягко улыбнувшись, продолжил, - Время пошло.

   Только теперь до меня дошло, что это всерьёз. Через пять минут я подбегал к зелёной 'эмке', у которой стоял мой новый начальник.

  - Молодец. Успел,- он открыл переднюю, правую дверь, - Садись вперёд, сейчас двинемся.

  Я ошалел ещё больше. Давным-давно заметил, что советские, а потом и российские, военные любят сидеть на переднем сиденье. Хотя, во всём мире, важнее сидеть на заднем. Как только я захлопнул дверь, машина сразу тронулась, за рулём, сидел один из 'волкодавов'.

  - Гадаешь, почему я сел позади? - голос 'Витаса' заставил меня вздрогнуть, - Чтобы ты не ломал голову, объясню. Хочу вздремнуть, а сзади это делать удобнее. Расслабься, старлей, ехать долго - и замолчал. А через минуту раздалось посвистывание, уснул. Бляха-муха! Да кто он такой? Кто они такие? И нафига я им нужен? Чёрт, гадай, не гадай - всё равно, пока сами не скажут, ничего не пойму. Придя хоть к какому-то выводу, я успокоился и уставился на дорогу.

   Часа через два, когда дорога уже изрядно надоела мы, наконец-то, приехали. Целью нашего путешествия оказалась небольшая база в лесу, охраняемая крепкими ребятами в форме НКВД. Внешне она выглядела какой-то неприметной и несерьёзной: высокий, окрашенный зелёной краской деревянный забор, зелёные же ворота, с красной звездой по середине, немногочисленная охрана. Но мысли о несерьёзности сразу вылетели из головы, когда мы въехали внутрь. Метрах в пятнадцати от ворот, чуть правее продолжающейся дороги, я увидел настоящий ДОТ, вернее его бетонный колпак, из центральной бойницы которого торчал серьёзный ствол, явно не пулемётный. Территория от забора в глубь базы( та её часть, которую я увидел) была вся просто запутана колючей проволокой и 'путанкой', не хватало только 'егозы'. Вдоль этой 'полосы отчуждения' виднелась протоптанная дорожка, по которой шли два бойца вооружённые автоматами со здоровенным овчаром на поводке. Показав документы и наши лица появившемуся будто из под земли сержанту, мы поехали дальше. Дорога петляла между деревьев, каких-то домиков и строений, изредка встречались небольшие группы людей, разномастно одетых, но с оружием в руках или на груди.Чем больше я видел, тем больше мне это всё напоминало базу спецназа. Во всяком случае, такой я себе её и представлял.

  - Товарищ полковник, так вы 'осназ'?- спросил я повернувшись назад.

  - Да, старлей. Осназ. Центр, так сказать, повышения квалификации "горлорезов", - отвечал он голосом, ничем не напоминающим голос 'витаса'. Нормальный, приятный баритон, издевался, что ли?

  - Да и не полковник я, майор, как твоя 'мамка' Мартынов. Некоторое время тебе придётся побыть у нас, кое чему сам поучишься, нас поучишь, если найдёшь чему, - он грустно ухмыльнулся, - Вокруг твоей фамилии начались странные движения, поэтому и решили, что твоё нахождение здесь будет более уместным и безопасным. Ладно, -оборвал он сам себя, - сейчас доедем, перекусим, тогда и поговорим нормально.

   - Запомни. Как минимум на ближайший месяц старший лейтенант Стасов находится в Ленинграде, а ты - лейтенант Иван Васильевич Петров, - разговор с майором продолжился после сытного обеда, в небольшом кабинете, расположенном в длинном доме, напоминающем казарму, - Первоначально хотели просто спрятать тебя 'поглубже', - он усмехнулся, - Но решили, что это не целесообразно. Поэтому ты становишься курсантом центра переподготовки 'осназа'. Будешь учиться сам и учить других.

  - Я-то чему научить могу? - мне стало интересно, - Я ведь, по сравнению с вашими ребятами телёнок!

  -Чему учить? - майор усмехнулся, - А. хотя бы, работе с бумагами. Орлы-то, в основном, только убивать качественно умеют. Вот скажи, какие твои впечатления от центра? Самые первые?

  - Мне кажется, что въезд у вас неправильно сделан.

  -Как это? - майор аж подался вперёд, - Поясни!

  -Можно листок и карандаш? - взяв нужное я принялся черкать на листке схему, - Вот, смотрите, товарищ майор. Вот ворота, вот ДОТ который я заметил. Там ведь орудие и пулемёты? - после его кивка продолжил, - Если кто-то решит прорваться, то особых проблем у него не будет. Набираешь скорость, сносишь ворота и прямая дорога открыта. Машину идущую на прорыв можно и заминировать. Да куча вариантов будет. А если перед воротами и за ними сделать так, - я набросал схему, - то движение транспорта будет с минимальной скоростью и, даже взрыв, не принесёт нападающим никаких дивидендов. А дорожку выставит из бетонных блоков, будет быстро и надёжно.

  Несколько минут майор смотрел на рисунок, что-то прикидывая про себя, потом откинулся на спинку стула и спросил:

  - В будущем все владеют подобной информацией? - а увидев мой ошалевший взгляд засмеялся, - Я в курсе, кто ты, но только я, понял? И всё же, все владеют подобными знаниями?

  - Понимаете, товарищ майор, я, мягко говоря, не специалист. В своё время отслужил срочную, ничего особенного не знаю. Так - что-то читал, что-то слышал. Кое-что видел сам. Никакой системы, нахватался отовсюду помаленьку и всё. А так у нас, вернее у них, - я окончательно запутался и, мысленно плюнув, продолжил, - В том времени так защищаются от террористических атак. Подобного типа змейки и отстойники из бетонных блоков ставят у ворот и проездов в стратегических местах.

  - Ну вот, Иван. А ты спрашивал, чему учить будешь! - майор довольно улыбнулся, - В том числе и таким 'мелочам', нам всё пригодится! И вот ещё что. У нас не принято по званиям обращаться. Либо по имени-отчеству, либо по прозвищу. Меня зовут Сергей Петрович, прозвище 'Бах', - посмотрев на меня улыбнулся и пояснил, - с детства взрывать люблю. Ладно, - он хлопнул ладонью по столу, - Это всё лирика. Сейчас переодеваться, в соответствии с новым званием, обустраиваться и отдыхать. А завтра, добро пожаловать в наш дружный коллектив!

  - Разрешите ещё один вопрос? - дождавшись кивка я продолжил, - А почему у вас голос был, такой, гм, странный?

  - Хотелось посмотреть на твою реакцию в разных ситуациях, - он улыбнулся, - Видел бы ты своё лицо! На то и расчёт - полное несоответствие голоса и внешности, ты и 'потерялся'. Ладно, пошли!

   Уже две недели я находился на базе. Эти дни были, пожалуй, самыми насыщенными в моей жизни. Столько нового и интересного, что голова кругом идёт. Да и тяжело было, чего уж скрывать. Как бы там ни было, и как ни крути, я - кабинетный работник, а 'Бах' нагрузил меня по полной. От стрелковой подготовки до минно-взрывного дела. На мои слабые попытки возражения, Сергей Петрович отвечал с довольной улыбкой:

  - Ничего, ничего, поучишься! Лишними знания и навыки не бывают! Нет, если ты конечно не хочешь заниматься, то да. Я освобожу тебя от занятий и добро пожаловать под домашний арест, без права выхода из дома. Не хочешь? Тогда отставить разговоры и на занятия! Бегом!!!

  Вот и занимался я со всеми. В итоге даже нравиться стало. Даже рукопашный бой, на котором инструктор 'Конь' долбил меня как тренировочное чучело, но прогресс был( так говорили другие 'груши' 'коня'). Кстати, 'Конём' его прозвали за силу удара, говорили - врежет, как конь копытом! В процессе учёбы оказалось, что я довольно много знаю разных 'хитрушек' - спасибо книгам и интернету! Во время занятий вспоминалось то одно, то другое. Приходилось бежать к 'Баху' и рассказывать (он категорически запретил рассказывать такие вещи другим до его одобрения) а потом проверять это на практике. Кое что из моих 'откровений' оказалось чушью, но большая часть пошла 'на ура'. Иногда 'Бах' долго чесал затылок в сомнениях, а иногда - не дослушав нёсся на полигон, где отводил душу с разной взрывчатой гадостью. Один раз приезжали 'люди в халатах' и вытягивали из моей, многострадальной, головы какие-то подробности, необходимые Сергею Петровичу. Короче- мне было очень интересно. Отравляли всё это только мысли о 'шевелениях' вокруг меня. В попытке поговорить об этом, я нарвался на приказ, не забивать себе голову и на дополнительные занятия по ОФП и 'рукомашеству'. Через месяц такой жизни, я почувствовал себя если не 'рембой', то очень близко к нему. Посмеявшись над моими рассуждениями, 'Бах' включил меня в сводную группу выпускников сдающих экзамен. Экзаменаторами оказались коллеги из частей оперативного назначения и охраны спецобъектов, всего батальон. Как я понял, им тоже нужны тренировки, а на ком лучше тренироваться, как не на 'осназе'? Блин. Как же я проклинал свою самоуверенность! По результатам недельных учений я осознал, что из разряда 'телят', за этот месяц перешёл, всего лишь, в разряд 'щенков'. Нет, я не свалился и не хныкал! Мужики из группы тоже ничего не говорили, но я-то всё понял! Поэтому вернувшись на базу, попросил майора продолжить занятия. О своей работе с бумагами я и не вспоминал, до такой степени мне нравилось всё, чем я теперь занимался. Так, 'в трудах и заботах' пролетела зима.

   Единственное, чего мне не хватало, это присутствия Олеси. Чем больше я тосковал о ней, тем больше нагружал себя на тренировках. Я знал, что у неё всё нормально (её письма мне регулярно передавали, как и ей мои) но невозможность увидеть её, прикоснуться, да просто поговорить - выматывала очень сильно. Наконец, 20 марта, когда я, с очередной группой, готовился к прохождению полосы препятствий, меня вызвали к 'Баху'.

  Войдя к нему в кабинет, я увидел сидящего рядом с ним незнакомого капитана, поэтому доложился полуофициально (наедине 'Бах' очень этого не любил)

  - Товарищ майор вызывали?

  Тот покосился на капитана и, улыбнувшись, ответил:

  -Вызывал, вызывал, Андрей. Закончились твои каникулы, вот, за тобой приехали, - он кивнул на капитана, - Иди, переодевайся в свою форму и возвращайся. Лейтенант Петров умер, а Старший лейтенант Стасов - вернулся!

   В каптёрке, куда в специальном мешке я сдал свою форму, возникла неожиданная проблема: форма стала мне мала! Гимнастёрка трещала на груди и в плечах, а брюки отвисали на похудевшей заднице и сваливались без пояса. Старшина, заведовававший не только этой каптёркой, улыбаясь успокоил меня.

  - Ничего, ничего! У нас это не в первый раз, поэтому всё есть,- с этими словами он достал мне новый комплект формы, подошедший мне идеально, - Удачи вам, товарищ старший лейтенант!

  - Спасибо, старшина, и за форму, и за пожелание! - и направился к Сергею Петровичу. Тот, окинув меня оценивающим взглядом, сказал:

  - Ну вот, теперь нормально. Как вижу, ты чем-то понравился 'Хомяку', форму он тебе хорошую подобрал. Ну, давай прощаться, старлей. Надеюсь, что время проведённое у нас, ты не считаешь потерянным!

  - Да ВЫ что? Товарищ майор! Как вы подумать такое могли?! Я вам так благодарен! - аж задохнувшись от обиды, я не знал что ещё сказать.

  - Ладно. Ладно, не обижайся, - майор хлопнул меня по плечу, - Шагай 'Вредло', вас ждут.

  Через полчаса, преодолев сделанную по моим советам змейку, мы уже ехали в Москву на привычной 'эмке'. За рулём сидел сам капитан, который всё косился на меня, а потом спросил:

  - Познакомимся? Я Орлов, Юрий Викторович, новый сотрудник вашей, 'мартыновской', группы. Можно просто - Юра.

  - Стасов Андрей Алексеевич, можно Андрей или 'Вредло'

  Тот улыбнувшись, спросил:

  - А почему осназовцы тебе такое прозвище дали, странное?

  - Да, - я досадливо поморщился. Полученное прозвище меня жутко раздражало, а на базе все тащились, называя меня только так, - Брякнул однажды, вот и прицепилось.

  Вспомнив день обретения прозвища, я улыбнулся. Тогда, я с очередным выпуском бегал по лесу от роты 'конвойников'. Нагрузили нас тогда по-зверски - мешки были больше нас размерами. На одном из привалов, я, вспомнив старый фильм, брякнул, что '...судя по весу мешков, мы временно заняли должность лошади, а сокращённо - ВРЕДЛО.' С того момента, отсмеявшись, ребята только так меня и называли. Когда я пришёл к 'Баху' с просьбой о замене прозвища, он сначала, посмеялся, а потом, став серьёзным, объяснил.

  - Тебе гордиться нужно, а не возмущаться. Ты, теперь, стал своим. Обрати внимание - СВОИМ! Именно так, тебя приняли, можно сказать, в семью и дали 'семейное' имя. Многие его не зарабатывали, а ты приглянулся. Так что, иди, 'Вредло' - и он расхохотался.

  Да, хорошие это были месяца, а теперь - опять к бумагам. Не хочу, а придётся. Болтая о всякой ерунде, мы так и доехали до Москвы. Войдя в кабинет Мартынова, я, с неким форсом, козырнул и доложил:

  - Старший лейтенант Стасов из командировки прибыл! - и заулыбался, увидев удивлённый взгляд Александра Николаевича.

  - Ну ты и кабан стал, Андрей, - он обошёл вокруг меня, - Мне говорили, что ты занимаешься со всеми, но такого результата я не ожидал! Молодец! - он обнял меня, усадил за стол и продолжил - Мы, наконец-то, разобрались с шевелениями вокруг тебя. Коротко говоря, немцы посчитали тебя доверенным лицом самого товарища Сталина и, попытались, собрать информацию о тебе и группе, в целом. У них мало что получилось, но про группу они знают точно. Предателя мы нашли, но один ли он? Теперь продолжим нашу работу, но будем предельно внимательными и аккуратными. А теперь, иди к ребятам, соскучились все по тебе, особенно одна дама!

   Пулей долетев до нашего кабинета, я утонул в глазах любимой, а потом, чуть не помер в объятиях чёртова Зильбермана!

  Интерлюдия. Москва, Лубянка кабинет наркома внутренних дел, вечер 21.03.1942

  - Что можете сказать про Стасова? В первую очередь, меня интересуют личные впечатления, - Берия внимательно посмотрел на майора Иванова, - Вы могли наблюдать его длительное время в специфичной обстановке, поэтому ваше мнение весьма интересно.

  Сидящие напротив майора Мартынов и главный контрразведчик Федотов ( начальник 2-го управления, комиссар государственной безопасности 3-го ранга), с интересом ждали рассказа.

  - За время нахождения в моём центре, - Иванов откашлялся и продолжил, - Стасов зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Курс обучения проходил не просто хорошо, а очень хорошо. Особенно с момента, когда сам осознал степень своей реальной боевой подготовки. Переключение с кабинетной работы на работу 'в поле' принесло ещё немало полезного. Видимо, в очередной раз, сработали определённые ассоциативные ряды. Мы получили значительное количество важной информации, по, как он говорит сам, 'контртеррористической' работе. Сейчас физическое состояние и подготовка Стасова, позволяют, при определённой доле везения, противостоять одному-двум противникам . При обычных условиях его можно включать в любую группу, обедню он не испортит. С точки зрения личностных, моральных качеств с ним, на мой взгляд, тоже всё в порядке. Я бы с ним в разведку пошёл, - Иванов усмехнулся, - прозвище он честно заработал.

  Тут уж улыбнулись все, находящиеся в кабинете, не исключая и Лаврентия Павловича.

  - Да уж, назвали же - Вредло, - Берия усмехнулся снова, - шутники у вас, однако. И всё же, какие рекомендации вы можете дать по Стасову?

  - Мне кажется, товарищ нарком...Нет, я уверен, что Стасову, по его психотипу, полезна периодическая моральная встряска, сопряжённая со сменой обстановки. С помощью этих мер можно значительно повысить КПД его работы.

  Берия повернулся к Мартынову

  -Александр Николаевич, вы согласны с Ивановым?

  - Да, товарищ нарком, полностью согласен. Максимальную пользу в работе с бумагами и медиками он приносил именно после 'приключений' в Волновахе и Золотоноши.

  -Товарищ нарком, - вмешался Иванов, - В отчётах, составленных инструкторами центра, отмечался ещё такой субъективный фактор, как удачливость Стасова. Неоднократно замечены ситуации (во время выполнения Стасовым учебных заданий) когда он выполнял их только с помощью такой эфемерной штуки как удача. Ничем другим объяснить некоторые случаи нельзя. А в нашем деле - удача, не последнее, что требуется. Конечно этот показатель у него не самый высокий из наших спецов, но отметить его мы были обязаны.

  - Интересно, очень интересно, - Берия, в задумчивости, отстукивал пальцами какой-то ритм на подлокотнике кресла.

  - Пётр Васильевич, - обратился он к Федотову, - А что вы скажете?

  - Я согласен с товарищами, - Федотов улыбнулся, - По итогам домашних наблюдений можно подтвердить выводы майора Иванова. Да и осторожней теперь Стасов станет. Завтра он узнает от супруги о беременности, сами понимаете, - и он развёл руками.

  - Да, - Берия кивнул, - Ребёнок - это аргумент. Значит, завтра я докладываю товарищу Сталину, что мы включаем Стасова в предстоящую операцию. Вы сможете обеспечить безопасность, Пётр Васильевич?

  - Стопроцентной гарантии дать невозможно, Лаврентий Павлович, но максимально возможную - обеспечим!

  - Хорошо, на этом и закончим. Всем спасибо товарищи, вы свободны.

 

  Глава 32.

  - Воскресенье, 22 марта чуть не стало для меня последним. Сели с Леськой завтракать и только я откусил от бутерброда приличный кусок, как услышал:

  - Дорогой, у нас будет ребёнок...

  Когда я смог выкашлять хлеб, которым подавился, то схватил Леську в охапку и закружил её по всей кухне, а потом и квартире. Та вырывалась, со смехом кричала, что бы я отпустил её, но... Я был не просто СЧАСТЛИВ, это было какое-то сумасшествие. Так уж вышло, что в прошлой жизни мне не везло с женщинами. Вернее не везло найти такую, с которой хотел бы завести семью. А вот ребёнка хотел. А теперь такая радость! В конце концов уступив требованиям жены, я усадил её на кровать и спросил

  -Когда?

  - Три месяца сейчас, вот и считай, - Олеська потянулась, - докажи, что любишь!

  -Как? - ступил я.

  -Как, как? Действием! - и потянула меня к себе.

  Из постели, в этот день, мы выбирались только покушать и по кое-каким делам.

   В понедельник, поехали на службу уставшие, но довольные! В кабинете, Зильберман, с примкнувшим к нему Орловым, ехидно прокомментировали наше появление, а потом, уже серьёзно, сообщили:

  - Андрей, Мартынов передал, что как только появишься - пулей к нему.

  - А что случилось-то? - я удивился, - Подобные вызовы были не характерны для 'шефа'.

  - Не знаю, но озадачен он был. Так что - поторопись.

   Зайдя к Мартынову, обнаружил его собирающим папку с бумагами, увидев мою физиономию, Александр Николаевич обрадованно заявил:

  -Наконец-то появился! Пошли, товарищ Берия ждать не любит.

  Через несколько минут мы уже сидели в кабинете Лаврентия Павловича.

  - Товарищ Стасов, вы помните причину, по которой вас отправили к майору Иванову? Так вот. Мною принято решение о проведении операции по выявлению немецкой агентуры. Благодаря заинтересованности немцев вашей персоной, - он усмехнулся, - Кое-кого мы нашли. Но больше чем уверен - нашли далеко не всех. Придётся вам поработать сыром в мышеловке. Ваша задача следующая: занимаетесь своей работой как обычно, а вот после неё... Насколько я знаю, вы домосед. Это неплохо, но, в данном случае, вам придётся изменить свои привычки. Теперь, по окончании работы в управлении, вы будете гулять по Москве, заходить по определённым адресам и тому подобное. Проделывать всё это вы будете в определённом порядке. Список адресов и маршруты 'прогулок' по дням недели будут вам предоставлены позднее Александром Николаевичем. Помимо этого, вам придётся изображать встречи с вашими 'информаторами' из разных наркоматов. Список людей и места встреч также получите позднее. Не думаю, что против вас будут произведены какие-то акции, со стороны немецких агентов, хотя возможно всякое. Может быть, мы просто дуем на воду, но...с этой минуты, помимо штатного оружия, вы должны иметь при себе дополнительное . Всегда! Даже когда идёте мыться. Естественно вас будут страховать наши сотрудники, но и вы сами, должны быть готовы к любым неприятным эксцессам. На период операции, вам присваивается звание капитана государственной безопасности и должность начальника новообразованного отдела. В случае наличия немецкой агентуры в наркомате, во что я не верю, это придаст им дополнительную уверенность в существовании 'личной службы товарища Сталина', - тут он заулыбался, широко и искренне, - Забавная вещ - логика. По обрывкам деталей сделаны неправильные выводы, в результате - холостая работа части разведаппарата противника. Если бы этой ситуации не было, её стоило бы придумать! Вам всё понятно? - он пристально посмотрел на меня, - Если есть вопросы, задавайте.

  - Товарищ народный комиссар, а не могут они меня просто, - я замялся, подбирая слова, - пристрелить?

  - Зачем им это? - Берия искренне улыбнулся, да и охрана будет неподалёку.

  - В случае чего, охрана не поможет. Шарахнут из винтовки и всё. В будущем так часто проблемы решали. Почему сейчас не могут? - я пожал плечами, - Всё бывает впервые.

  - А вот об этом поподробнее, - лицо Лаврентия Павловича стало жёстким, голос изменился, стал суше и проявился небольшой, кавказский акцент, - Как решались проблемы?

  И я стал рассказывать. Рассказал, как в какой-то книге, кажется у Бушкова, наткнулся на интересное рассуждение по поводу покушений. Там утверждалось, что несмотря на давнее изобретение длинноствольного оружия, покушения делались по старинке: яд, кинжал, в крайнем случае - пистолет. Исключением было убийство принца Конде, застреленного из аркебузы. Не изменила этого положения даже война. И только в 60-х годах вспомнили о винтовках и убили Кеннеди. А в девяностых, в 'новой России', снайперская винтовка стала очень частым аргументов в борьбе за деньги и власть. Вот я и подумал, не может ли прийти в голову немцам такой вариант?

  Выслушав меня Берия задумался. А посмотрев на Мартынова, я увидел лёгкую растерянность. Чего они так реагируют-то? Ничего необычного я им не рассказал, не считая будущих событий, которые, я надеюсь, теперь не произойдут.

  - Да-а-а, - протянул Лаврентий Павлович, прервав долгое молчание, - интересный человек, этот ваш Бушков. Было бы интересно пообщаться...Хорошо. Мы обдумаем и такой вариант развития событий, а пока идите, изучайте план ваших действий на ближайший, как минимум, месяц. И ещё. От основной вашей работы в качестве аналитика - вас никто не освобождает, товарищ старший лейтенант. Идите товарищи, работайте.

  Интерлюдия. 25. 03.1942, дача И.В. Сталина.

  -...таким образом мы надеемся выявить возможную немецкую агентуру в Москве. Особенно ту, которая, возможно, есть в аппарате моего наркомата и некоторых других. В частности в ГЛАВПУРе, там был зафиксирован интерес проявляемый к Стасову.

  -Хорошо. Я поддерживаю эту идею. Это всё?

  -Нет, товарищ Сталин, - было видно, что Лаврентию Павловичу очень не хочется говорить, но он пересилил себя, - При разговоре со Стасовым, всплыла интересная информация, которая имеет прямое отношение к Вашей безопасности и безопасности остальных руководителей СССР, - и Берия рассказал о разговоре со Стасовым, о проведённых консультациях, о сделанных выводах и своих предложениях по изменениям в работе своего ведомства. Дослушав Берию, Сталин встал, раскурил трубку и задумчиво стал прохаживаться по кабинету, время от времени окутываясь облаками дыма. Наконец он остановился и, повернулся.

  -Значит, Лаврэнтий, ты предлагаешь создать специальные снайперские группы, для ликвидации Высокопоставленных врагов Советского государства? И на эту мысль тебя натолкнул Стасов. Я правильно всё понял, Лаврэнтий? - Иосиф Виссарионович, прищурившись смотрел сквозь клубы ароматного дыма на наркома НКВД, - Ещё ты предлагаешь изменить схему охраны первых лиц нашей страны. Так?

  - Да, товарищ Сталин. Именно так. После разговора со Стасовым я, подключив специалистов, проработал этот вопрос, в том числе и с Власиком. Выяснилось, что ныне существующая система безопасности, не обеспечивает защиты от действий снайперов.

  - Интэрэсно, интэрэсно, - Сталин отложил трубку и холодным, мягким голосом продолжил, - Почему ви и другие товарищи, не подумали о такой возможности, а дожидались 'помощи со стороны'?

  Берия остро почувствовал, что от того, что и как он скажет, будет зависеть очень много, возможно, что сама его жизнь.

  - Товарищ Сталин. Я признаю допущенные мной ошибки. Сработала сила стереотипов, так же обстоят дела и у наших противников и у 'союзников'. Но теперь у нас есть преимущество.

  - Хорошо, Лаврэнтий, я верю тебе. Подготовь список особо важных 'друзей' Советского Союза и учти - Гитлера убирать НЕЛЬЗЯ! Иди, Лаврэнтий, работай.

  После ухода Берии, Сталин подошёл к окну и задумчиво проговорил, очень тихо, почти шёпотом, - Не выпускаем ли мы джинна из бутылки...

 

  Глава 33.

   Придя к Мартынову, получил кучу бумаг и принялся их изучать. Да. Предстоят весёлые дни. Судя по списку мест, в которые мне предстоит ездить и ходить, Москву я узнаю получше. Ладно, всё веселее, чем только бумажки перебирать. Сам постоянно стонал, что хочу реальным делом заниматься. Теперь займусь, в 'штирлица' поиграю. Жаль, что эти бумаги нельзя домой брать - секретность, мать её! А как бы хорошо было: лежишь рядом с Олеськой, учишь 'легенду', благодать! Ан, нет! Придётся на месте всё учить. Бляха муха, докатились! В Столице, сотрудник госбезопасности играет роль живца! Было бы смешно, если бы не было так грустно. Интересно, а кто у немцев занимается моей персоной? Абвер или ведомство Гиммлера?

  - Александр Николаевич, разрешите вопрос? - Мартынов покосился на меня, как на 'врага народа' и оторвался от своих бумаг.

  -Ну? - у меня сложилось полное впечатление, будто он ожидает какой-то пакости с моей стороны. К чему бы это?

  - Александр Николаевич, а кто именно мной интересуется известно? Вернее, какое ведомство? Одно дело, если это люди адмирала Канариса и, совсем другое, если Гиммлера. Они же по разному работают, или я не прав?

  - Прав, прав, - Мартынов довольно заулыбался, - Надо же, ты думать начал не только о бумагах. Неужели Иванов тебе голову поправил? Нужно к нему и других отправлять! - он рассмеялся, а потом продолжил, - Точной информации у нас нет, но, по деталям и коссвенным данным, занимается ведомство рейхсфюрера. Для нас это боольшой плюс! В отличии от людей Канариса, эти действуют более грубо и нагло, их проще выявлять. Но это не касается законспирированных агентов. Те работают не хуже абверовских, а иногда и лучше. Вот такие пироги, Андрей. Всё понял?

  - Да, Александр Николаевич, понял, - я вздохнул и пробормотал, - Будем ждать в Москву эсэсовца с парашютом и 'шмайссером' на перевес.

  - Чего? Какого эсэсовца, какой, на хрен, парашют и автомат? - Мартынов ошалело уставился на меня, - Ты как себя чувствуешь, Андрей?

  - Товарищ майор, я просто анекдот вспомнил, про разведчика. Правда нашего, но всё таки...

  - А что за анекдот? Ну ка, давай, рассказывай! - Мартынов неподдельно заинтересовался, - Давай, давай! Не жмись!

  Ну я и дал. Серию про Штирлица. Как же ржал Мартынов! Я и представить не мог, что довольно плоские анекдоты могут вызвать такую реакцию! А потом пришлось объяснять - кто такой Штирлиц и почему про него анекдоты складывали. Дослушав пересказ 'Семнадцати мгновений весны', Мартынов грустно улыбнулся и сказал.

  - Насколько нам было бы проще, если бы этот Штирлиц существовал в реальности...Ладно Андрей, иди уж к себе, работай.

  И я пошёл. Что интересно - через пару дней, находясь в столовой, я услышал громкое ржанье кушавших сотрудников, в котором уловил знакомую фамилию - Штирлиц! М-да. Теперь легенда о Максиме Максимовиче, появилась задолго до написания книги. И будет ли она теперь?

   Как-то незаметно закончились март и апрель. Наступил Первомай и, наконец, начали проявляться 'заклятые друзья'. Во всяком случае именно так я подумал, а руководство согласилось со мной. Дело в том, что время от времени, я стал замечать пару человек, причём по-разному выглядевших. То в военной форме, то в гражданской одежде. Естественно, что за время операции, мне 'примелькались' лица ребят, страхующих меня, именно поэтому, я и обратил внимание, на периодически появляющиеся новые лица. Одно из них казалось мне смутно знакомым, но где я мог его видеть, хоть убей, не помню! За это даже огрёбся от Лаврентия Павловича. А ещё и в отделе остались только я с Олесей, да Юрик Орлов. Зильбермана отправили в командировку в Сибирь. Интересная информация промелькнула в одной из бумаг. Якобы объявился в Томске странный человек, постоянно бормочущий о будущем и употребляющий разные, непонятные словечки. Его оформили в психбольницу. А один из сотрудников, подстраховавшись, направил сообщение о нём в Москву. Когда я прочитал одно из слов, употребляемых 'психом', меня аж подкинуло - СПАМ! Неужели кто-то всё же проявил себя и спрятался в дурке? Со психа то какой спрос? Протарабанив всё это Мартынову я надеялся, что отправят меня. Фиг вам, товарищ Стасов! Поехал Яша. Вчера разговаривал с ним, говорит 14 числа уже будет в Москве. Обещал, что изрядно посмеюсь над 'загадочным сибирским психом'. Но в чём именно дело, так и не сказал, паразит. Мартынов тоже молчит, хоть и улыбается, при вопросах о Сибири. Сговорились, нехорошие редиски.

   А вообще, жизнь пошла интересная. Во многом, я должен благодарить Олесю. Никогда не думал, что беременная женщина может быть таким садистом! Нет, я понимаю - токсикоз и всё такое, но иногда мне казалось, что она специально взрывает мой мозг своими желаниями. Ещё хорошо, что мы были на спецобслуживании, а если бы нет? А Александр Николаевич откровенно ржал, когда я, в тихую, что бы не знала Олеся, жаловался ему. А вместо сочувствия, получал смех! А ещё отец-командир называется. В пятницу, пятнадцатого мая, уже к концу дня, меня вызвал Мартынов и 'осчастливил' меня известием, что мне срочно нужно ехать к Иванову в центр.

  - Андрей, это не надолго. В воскресенье, семнадцатого, ты должен вернуться в Москву.

  'Обрадовав' Олесю расставанием, я собрался и, на присланной за мной машине с двумя знакомыми 'волкодавами', поехал к 'Баху'. Если быть до конца откровенным, я был даже рад этой поездке. Увидеть знакомых и забыть про постоянное чувство чужого взгляда на спине. А это чувство, за последнюю неделю, успело достать до немогу! А с учётом Олесиных закидонов, то ещё сильнее. Дорога прошла весело. Посмеялись над анекдотами о Штирлице, которых, к моему удивлению, появилось великое множество. Потом посмеялись над анекдотом о 'спецназовце и крокодиловых сапогах для генерала', парням понравилась эта история больше, чем про Штирлица. Специфика, однако! Так, незаметно, мы и добрались до базы.

   Как оказалось, я зря радовался этой поездке. У Иванова меня ждала встреча с 'мозговедами'. 'Бах', как оказалось, очень хотел узнать какие-то специфические вещи, касающиеся его специализации. Уж не знаю, что он надеялся из меня вытянуть, но когда я уезжал, 'Бах' был довольными до нельзя!

  Интерлюдия, 17.05.1942г, Кремль, кабинет И.В.Сталина.

  - Что, Лаврэнтий, обосрался?! Со всеми, своими людьми в штаны навалил?!! Ты, б..ь мне что говорил?!!! Ситуация полностью контролируется, - с громким треском сломалась трубка в руке Сталина, - А на деле?!! Какого х... твои люди не обеспечили надёжное охранение?!! Посреди Москвы, в двух шагах от наркомата НКВД, немецкие агенты убивают твоих сотрудников и уходят! Это обещанный контроль?!! - Сталин со всей силы ударил кулаком по столу, - Ти пониаещ, чито могло получиться? - с прорезавшимся акцентом тихо продолжил Иосиф Виссарионович, чем ещё больше заставил напрячься стоявшего навытяжку Берию. На побледневшем лице наркома выступили бисеринки пота, - Ти понимаищь?! Понимаешь! - Сталин резко успокоился и сел за свой стол,- Иди, Лаврентий. Надеюсь, что это был последний раз, когда ты разочаровал меня!

   Чёрт...Голова раскалывается, тошнит и перед глазами всё плывёт. И фигня вокруг какая-то... Где я нахожусь-то? Камера, или ...палата?! Если судить по зарешеченному окну под потолком, то однозначно - камера. А по остальным деталям окружающего - палата для буйных пациентов, такие я в кино видел. Стены, пол, дверь - всё оббито материало, напоминающим мягкий войлок, светло-серого, почти белого цвета. Лежак, на котором лежу, покрыт тем же материалом. С трудом приняв вертикальное положение, я осмотрел себя. Да-а-а. Веселуха. Из одежды - кальсоны да нижняя рубаха. Всё фланелевое, без завязок и пуговиц. Блин, да что я пил вчера? Ни черта не пом.... Олеся!!! Как я стоял, так и рухнул на пол. Олесю убили! Перед глазами всплыл вчерашний день...

  Быстро добравшись от Иванова до Москвы, я заехал в Управление, но наших на месте не было. Отметился у дежурного и направился домой. Увидел, как подъехал Мартынов, с несколькими крепкими ребятами. Вспомнилось, какое мёртвое лицо было у Александра Николаевича. И ведь не ёкнуло ничего в груди, не почувствовалось! Улыбаясь подхожу к нему, и будто в стену, упираюсь в его взгляд. А там жуткая смесь из боли и вины, что мне стало не по себе. Я открыл рот, хотел что-то сказать, но только беззвучно шевелил губами, уже понимая - случилось что-то страшное! А потом, слова Мартынова. Каждое из которых убивало часть души.

  -Андрей, - срывающимся голосом произнёс он, - Постарайся оставаться спокойным и дослушать меня до конца... Мне трудно об этом говорить, но... - он мотнул головой, словно отгоняя какие-то неприятные мысли, - Олеся погибла, Зильберман и Орлов ранены, нападавшие...

   Я слышал, что он произносит какие-то звуки, но не понимал их смысла. Перед глазами всё плыло и дрожало, лицо Мартынова то увеличивалось до размеров целого мира, то сжималось в точку. А потом...потом толком не помню. Помню что-то кричал, потом бился в чьих-то крепких руках. Потом, помню вкус спирта, который пился как вода и какой-то белый порошок...

   Значит вот как? Понаблюдаем и возьмём всех! Прав был Черномырдин, всё у нас 'как всегда' получается! От нахлынувшей злости и тоски аж застонал, сжав зубы так, что почувствовал крошки эмали, наполнившие рот. Ну как же так?! Как теперь жить буду?! От начинающейся истерики меня спас звук открывающейся двери. В 'камеропалату' вошли Иванов и Мартынов. Спокойные, подтянутые, только у Мартынова губа опухшая, а в остальном - хоть на картинку с подписью, что именно так должен выглядеть сотрудник НКВД. Что-то я не помнил этой детали с губой. Или это я?! Чёрт! Ещё и это!

  - Проспался, Аника-воин? - 'Бах' говорил спокойным, уставшим голосом, - Ну и хорошо, что очухался. Понимаю, как тебе тяжело, но сейчас не время для нюней, как бы ни жестоко это не звучало. Ты - Чекист! Пусть и недавно, но это не меняет ничего! Сожми зубы и терпи! Война идёт! Ты один близких потерял?! Тяжело, но нужно жить, ради памяти ушедших жить и делать всё, что должен. Понял? Вижу, понял. А то начал тут вчера, уроки рукопашного боя демонстрировать! Можешь нормально слушать и понимать, что тебе говорят? Или нам уйти и оставить тебя здесь, к херам собачьим?! Пусть с тобой врачи возятся? Не хочешь так? Тогда слушай. Все вопросы потом. Давай, Николаич, говори, - и он отвернулся.

  - Андрей, - Мартынов говорил какими-то казёнными фразами, будто донесение читал, - Вчера, 17 мая, в 15 часов, на выезде из Москвы в направлении Реутова, на контрольном пункте, был остановлен автомобиль ЗИС-5В, в санитарном исполнении. При проверке, сотрудник НКВД обнаружил признаки подделки документов. При попытке задержания, неизвестными было оказано вооружённое сопротивление. Человек, предъявлявший документы на имя военврача 2-го ранга Синицына Альберта Васильевича, был убит на месте. За автомобилем ЗИС, организовано преследование. Через четыре километра, в результате перестрелки был ранен водитель, управлявший автомобилем ЗИС. Из будки остановившейся машины выскочило пять человек в форме бойцов и командиров РККА, открывшие огонь по преследующим их сотрудникам НКВД. В ходе завязавшейся перестрелки, четверым удалось скрыться, а один был тяжело ранен и умер, не приходя в сознание по дороге в госпиталь. При осмотре будки автомобиля ЗИС, обнаружено тело женщины, с двумя пулевыми ранениями в области груди и головы. При ней находились документы, на имя Стасовой Олеси Сергеевны, лейтенанта ГУГБ НКВД СССР. При получении данной информации, по вашему адресу направлена спецгруппа. Во дворе дома, обнаружен легковой автомобиль ГАЗ М1, закреплённый за нашей группой. В нём обнаружены тяжело раненые старшие лейтенанты ГБ Зильберман и Орлов. Документы находились на месте, личное оружие в кобурах. Стреляли в них по четыре раза, через лобовое стекло. Предположительно использовались приспособления для бесшумной стрельбы. Сотрудники доставлены в госпиталь в бессознательном состоянии. Зильберман, на короткое время придя в себя, попытался что-то сообщить. Разобрали только Волноваха. После вскрытия вашей квартиры, в ней обнаружен труп неизвестного, одетого в форму сотрудника НКВД, документы отсутствовали. Находящаяся в соседней квартире группа прикрытия, никакого подозрительного шума не слышала. Подозрительные лица, при плановом осмотре выявлены не были. Итог операции: убита лейтенант Стасова, тяжело ранены старшие лейтенанты Орлов и Зильберман. Шансы на выживание последнего - минимальны. Так же ранены два рядовых сотрудника передвижного контрольного пункта. Убито трое неизвестных, задержан раненый водитель автомобиля ЗИС. Четверо скрылись. Преследование велось, но... - и Александр Николаевич развёл руками, - К тебе, есть вопросы. Первое - вспомни, максимально возможно и точно, когда, с кем и о чём ты разговаривал в Волновахе и её окрестностях. Второе - постарайся выделить из них людей, которые, хотя бы теоретически, могли знать твой точный адрес. И...Прости...

   Замолчав, Мартынов посмотрел на меня, как будто хотел ещё что-то сказать, но просто встал и вышел, вместе с Ивановым. Через минуту появились 'санитары', забрали табуреты и я остался один. Почему-то теперь, я мог думать спокойно, не сваливаясь в истерику. Тоска и боль остались, но где-то там, на самом дне души. Всё остальное пространство заняла холодная, тяжёлая ненависть. Не к нашим, нет. К немцам и тем, кто им помогает. Если будет малейшая возможность, буду давить этих гадов, как тараканов! От мысли об этом почувствовал, как пальцы рук скрючились, как когти. Подняв руки к лицу, обнаружил, что уже не связан, разогнул сведённые судорогой пальцы, вытянулся и уставился в потолок. Значит, говорите, вспоминай с кем общался? Вспомню! Голова работала спокойно и уверенно, как компьютер. Перед глазами вставали лица людей, слова, которые я произносил. А кто мог знать адрес? Чёрт его знает! Никому не говорил, в гости не приглашал. Думая обо всём этом, я сам не заметил, как уснул.

  Интерлюдия, Москва, кабинет Л.П. Берии, 18.05.1942г.

  - Рассказывай, Александр Николаевич. Как вёл себя Стасов? - Лаврентий Павлович был хмур. Последние события сильно ударили по его самолюбию. А разговор с Хозяином не добавил положительных эмоций. ТАКОЙ реакции от Сталина, на сообщение о нападении на супругу Стасова, нарком не ожидал! Сказать, что Вождь был в ярости, это не сказать ничего!

  - Сотрудники майора Иванова оказались правы, прогнозируя реакцию Стасова на гибель жены, тут, я вынужден признать, они сработали лучше, чем наши аналитики. Благодаря оперативникам всё прошло без особых проблем, - Мартынов непроизвольно потрогал губу, - Один из сотрудников палец вывихнул. А потом лучшее лекарство - спирт, аспирин и сон. После того как Стасов пришёл в себя, я рассказал ему о произошедшем и задал обговоренные вопросы. Он, внешне спокойно, их выслушал, но взгляд у него был, - Мартынов аж передёрнулся, вспомнив пустой, без малейших эмоций взгляд Стасова, - Не мешает его психиатрам показать, товарищ нарком. Взгляд у него, жутковатый стал.

  - Даже так? - Берия хмыкнул, - Раз так смотрит, то готов к работе. Завтра забирайте его, покажите фотографии убитых налётчиков. Чем чёрт не шутит?

   Меня разбудил мягко щёлкнувший замок двери. Открыв глаза, я увидел Мартынова и незнакомого сержанта, который держал в руках форму и сапоги.

  - Одевайся, Андрей. Пошли, работы море, - он присел на лежак, наблюдая, как я одеваюсь. Затягивая ремень, я посмотрел на него и, неожиданно для самого себя, сказал.

  -Командир. Прости за...- не договорив я посмотрел ему в глаза. Тот молча встал, крепко сжал мой плечо и отпустил. Извинения были приняты. Через пару минут я был готов и мы направились на выход. Оказалось, что мы находились в знакомом мне подвале комиссариата, только немного подальше моих обычных 'келий'. На выходе мне вернули моё оружие и мы направились к Мартынову. В кабинете он усадил меня за приставной стол, дал стопку бумаги.

  - Пиши. Пиши всё. Что можешь по заданным вчера вопросам - и ушёл.

  Ясность в голове, накатившая вчера не меня никуда не исчезла. Поэтому я, без малейшего напряжения, записывал имена и, почти дословно, разговоры со всеми. С кем свела меня судьба за последние полгода. Какая-то часть меня понимала, что такое состояние ненормально, но мне было плевать. Не знаю, может я свихнулся или что-то ещё. Но я даже получал странное удовольствие от ощущения жуткой смеси боли и ненависти, поселившихся во мне. Часа через полтора, вернулся Мартынов. Забрав мои бумаги он хмыкнул и, как-то странно посмотрел на меня.

  - Что-то не так, товарищ майор? - я смотрел ему прямо в глаза и видел, что ему неприятен мой взгляд.

  - Нет, всё так, старший лейтенант. Как ты всё это запомнил, - он показал на стопку бумаг, - Ты уверен, что написал всё точно?

  - Уверен, товарищ майор. А как запомнил...Не знаю. Да и не важно это, важен результат, а он перед вами.

  - Ладно, посмотри эти фотографии. Может кого узнаешь- он протянул мне четыре фото и пояснил, - Это те, кто убит при попытке захвата Олеси. Но причём тут Волноваха, про которую Зильберман пытался что-то сказать?

   Задрожавшими от ненависти руками я взял фотографии, краем уха слушая, что продолжает говорить Мартынов. На двух я увидел ранее виденные мною лица возможных агентов, два были совершенно не знакомы. Только я собрался положить фотографии на стол, как Мартынов опять помянул Волноваху. Вернувшись к фотографии со смутно знакомым лицом я, наконец, вспомнил! Это же та мразь из рюмочной в Волновахе! Значит жив тогда остался, самка собаки! Хозяев себе нашёл!

  - Вот этого знаю, Александр Николаевич, - дрожащим голосом сказал я, - Главный из тех, из рюмочной в Волновахе, в наших с Яшей отчётах это есть. Именно его я пару раз видел, но не смог вспомнить. Значит к немцам перешла эта тварь. Наверное его прислали убедиться, что я это я. А потом, встретившись, они с Яшей узнали друг-друга, - голос сорвался и я отвернулся в сторону.

  - Разберёмся, Андрей, разберёмся. Очень похоже на то, что ты прав! Твою мать! Ну кто же знал?! - Мартынов взял в руки фотографию и внимательно посмотрел на неё, - Теперь проще будет. Знаем, с какой стороны ноги растут! Всё. Иди к себе в кабинет, я к товарищу наркому.

  Интерлюдия. Кабинет наркома НКВД, Л.П. Берия, 19.05.1942

  -Значит, говоришь, Стасов опознал одного из убитых? - Лаврентий Павлович откинулся на спинку кресла, - Это точно?

  - Да, Лаврентий Павлович, уверенно опознал вот этого типа, - Мартынов подал фотографию Берии, - В нём Стасов опознал красноармейца, с которым произошёл конфликт в Волновахе. В отчётах Стасова и Зильбермана это было отражено. Именно его имел в виду Стасов, когда не мог вспомнить - где встречал одного из тех, кто стал появляться около него. Судя по всему, этот тип перешёл к немцам. А вот в случайность того, что именно этот человек оказался в группе нападавших я не верю. Стасов выдвинул предположение, что этот тип, направлен для его опознания. А при встрече лицом к лицу, Зильберман узнал его. Видимо об этом Зильберман и пытался сказать, когда приходил в сознание. Вот и ...- Мартынов замолчал.

  - Я тоже не верю, майор. А после слов Стасова и Зильбермана тем более! - Берия нажал кнопку на столе, и, когда в дверь заглянул секретарь, распорядился, - Срочно найти Ахундзянова и ко мне! А после его прихода, конвой в приёмную. Да. Действуйте!

  Затем, поднял трубку телефона, набрал номер.

  - Павел Васильевич, зайди срочно ко мне. Да. Да, по Стасову. Жду, - усмехнувшись, Берия продолжил, - Сейчас подойдёт Федотов, может, в чём-то разберёмся прямо сейчас.

  Минут через десять, атмосфера в кабинете была уже не такой спокойной. Пришедший Федотов, не зря носил прозвище 'Академик'.

  - Лаврентий Павлович, тип с фотографии, мог быть отправлен сюда только с одной целью - опознания Стасова. А значит - либо утечка из управления ( во что я не верю) либо...Либо один из погибших в Волновахе оперативников не погиб а попал к немцам и заговорил. Много он знать не мог, но адрес, круг общения Стасова - вполне. В эту версию укладываются и замеченные передвижения агентов. Они изначально контролировали места возможного появления Стасова: квартиру Зильбермана, Стасовой и самого Стасова.

  - Я склоняюсь к такому же мнению, Лаврентий Павлович, - Мартынов поморщился, - но ведь были точные данные о гибели охраны!

  - Вот сейчас и узнаем, насколько точные. От самого источника информации и узнаем, - Берия поднял трубку и спросил, - Пришёл? Пусть войдёт!

  Если бы Стасов находился в кабинете, он бы очень удивился. В кабинет зашёл подтянутый старший лейтенант ГБ, которого Стасов знал как лейтенанта-связиста Ахундзянова.

  - Товарищ старший лейтенант, подумайте, хорошо подумайте а потом - ответьте. Вы уверены в гибели ваших коллег в Волновахе? Я имею ввиду Спиридонова и Коляду? В отчёте вы написали, что забрали документы у убитых товарищей. Вы знаете, что правду я узнаю всё равно, поэтому подумайте хорошо, прежде чем отвечать.

  Побледневший старший лейтенант, сглотнул и заговорил.

  - Так точно, товарищ нарком, уверен. Лейтенанту Коляде осколком срубило верхнюю часть головы, а Спиридонов, - Ахундзянов, 'дрогнув' взглядом закончил, - Спиридонов получил осколки в грудь, живот и голову. Когда я забирал его документы, было видно, что он вот-вот умрёт.

  - Получается следующее, - голос Лаврентии Павловича был мягким-мягким, - Вы, оставили тяжелораненого сотрудника госбезопасности на территории, переходящей под контроль противника, не попытавшись его спасти либо принять меры к невозможности выдачи им секретной информации. Далее вы ввели руководство органов государственной безопасности СССР в заблуждение ложным рапортом. Я вас правильно понял, гражданин Ахундзянов?

  С каждым словом, произносимым Берией, Ахундзянов бледнел всё сильней и сильней, в конце речи став походить на живой, пока живой, труп. А Федотов, в это же время, краснел и краснел. Именно к его людям относился Ахундзянов и другие охранники. Берия считал, что контрразведчики прекрасно справятся с такой задачей. Сейчас, Павлу Васильевичу было мучительно стыдно, за своего, уже бывшего, сотрудника. Берия нажал кнопку на столе, вошли два немолодых сержанта НКВД и вопросительно посмотрели на наркома.

  - Уведите его. И проследите, что бы он ничего с собой не сделал, - Берия снова поморщился, - Из-за одного гадёныша...

  Тут зазвонил телефон, и Лаврентий Павлович вынужден был прерваться.

  - Да. Да?!Это точно?!! - в голосе наркома появилась нешуточная радость, - Срочно сюда, в управление! И чтобы ни волосок не упал! Жду!!!

  Бросив трубку, Берия с озадаченной улыбкой, посмотрел на Федотова с Мартыновым.

  - Вот так товарищи! Не было ни гроша, а сразу алтын! Звонили из Реутова. Похоже на то, взяли нападавших на Стасову! Один тяжёлый, без сознания, двое убиты, один сдался. Все имели липовые удостоверения сотрудников НКВД, бойцов и командиров РККА и паспорта. Двое из них, были легко ранены ранее! - вскочив из-за стола, он потёр руки и прошептал, - Поговорим...

  От этого шёпота, Мартынов вдруг почувствовал, как по спине пробежала холодная струйка пота, а Федотов улыбнулся так, что вторая струйка не задержалась!

 

  Глава 34

   Ночевать я остался в кабинете. Ну не могу заставить себя идти домой. Поздно вечером зашёл Мартынов, потоптался молча у дверей и ушёл. А я достал из Яшкиного стола папиросы, которые он хранил 'на всякий случай' и закурил, бездумно глядя на своё стол. Хоть и обещал я Тебе, Господи, что не буду курить, но.... Не простишь и не надо! Не стало Олеськи, не стало ни старого Стасова, ни, совсем старого, Дмитрия Николаевича Сергеева. А кто есть? А хрен его знает. Какой-то тип, с пустой душой. Интересно, а водка у нас есть? Проверил столы сослуживцев и нашёл. Как ни странно, в столе Олеси, обнаружил небольшую фляжку с коньяком, почти полную, а в Юркином - солдатскую фляжку со спиртом. Сделал большой глоток коньяка, закурил новую папиросу, закрыл глаза и задумался. Как дальше жить будем, товарищ Стасов? Бдагодаря последним событиям, будет хорошо, если меня не запрут, а оставят 'на коротком поводке'. С какой стороны ни смотри, а люди Лаврентия Павловича облажались. Причём по-крупному! Из этого следует несколько вариантов моей дальнейшей судьбы: первый - самый неприятный для меня, но весьма вероятный - меня закрывают в укромном месте. Не хотелось бы этого, ни в коем случае! Второй - всё остаётся по старому - вероятность поменьше, но есть. Тоже не хочу. Да и не смогу. Третий вариант - что-то придумать своё. А что я могу придумать такого, чего не придумают эти 'зубры'? Ни-че-го! По очереди, то затягиваясь папироской, то отхлёбывая коньяк, я пытался придумать хоть что-то, что могло помочь мне не оказаться взаперти. Спохватившись, закрутил крышку фляжки, и убрал всё спиртное в сейф. Ещё не хватало навести всех на мысли, что спиваться начинаю! Такого счастья мне и нафиг не нужно! Ладно, придётся идти домой. На выходе меня остановил дежурный, сказав, что меня отвезут, мол '...специальное распоряжение...'. Пожав плечами, я, через пять минут сидел в машине с двумя крепкими сержантами, ехал домой. Проверившие квартиру сержанты пожелали доброй ночи и я остался один в пустой квартире. Всюду царил идеальный порядок, полы чисто вымыты, всё аккуратно разложено - прибрались! Плюнув на всё, постелил себе в зале, на диване и завалился спать. Спаслось паршиво, всю ночь снилась всякая ерунда, но что именно не запомнилось. А утром, меня разбудил стук в дверь. Оказалось, что я тупо проспал! Быстро закончил утренние дела и отправился в управление, снова в сопровождении вчерашних сержантов - телохранители, однако.

   На службе меня ожидала крайне неприятная процедура - опознание. Приехав в морг, я вдруг, ощутил иррациональную надежду на то, что произошла ошибка, что Олеся жива, а женщина с её документами мне неизвестна. Я смотрел на любимое лицо, ставшее каким-то неуловимо другим, как в тумане отвечал на вопросы следователя, с которым и приехал. Потом, с полным безразличием, опознал урода из Волновахи и снова отвечал на вопросы. Закончилось всё тем, что в машине, с Мартыновым, мы выпили коньяка и поехали на службу. Почему-то я не чувствовал ни злости, ни тоски. Пустота и безразличие. Я спокойно разговаривал с Мартыновым, что-то спрашивал у него, отвечал сам, не испытывая при этом ни каких эмоций. Как будто атрофировались все чувства разом и, сообщи мне, что сейчас меня расстреляют, я только пожму плечами и спрошу - к какой стенке встать. В таком состоянии я и сел работать с бумагами. Докладные, рапорта, служебные записки и отчёты, все эти бумаги, проходили перед глазами одна за другой. Некоторые я откладывал в сторону, чтобы потом посмотреть ещё раз. Какие-то детали в них 'цепляли' глаз, но что именно в них не так, сразу было не понятно. Последним документом в папке, оказался очередной донос в особый отдел . Прочитав его в первый раз, я положил его в основные, бумаги, но что-то царапнуло глаз и я вновь вернулся к нему. Более внимательно прочитал и понял, что меня насторожило. До боли знакомые слова! В заявлении 'доброжелатель', Кабанов Андрей Фомич, 1901 г.р., беспартийный, работающий слесарем-кочегаром в эвакогоспитале ? 2939 в Москве, по адресу переулок Якоревский, 8. Кабанов сообщал о подозрительном поведении дворника, Минаева Игоря Сергеевича, 1920 г.р., после ранения и тяжёлой контузии частично потерявшего память, не пригодного к дальнейшей службе. Кабанову кажется, что Минаев притворяется и с памятью у него всё хорошо, а ещё '...песенки антисоветские поёт, када ево не слышат. Я случайно слыхал, там слова были - кто за Сталина за Ленина, я ж за всех российских баб...' И ещё много всего в таком стиле. Интересно то, что все проявления нормальности, возникли за неделю до написания заявления. Но самое главное - эти слова из песенки. Это ж 'Любэ', 'Самоволочка'! И дата доноса даёт повод для оптимизма - всего три дня прошло! И куда только делось моё спокойствие! Я залетел в кабинет Мартынова, чуть не вынеся ему дверь.

  - Вот! Нужно срочно ехать! -Мартынов смотрел на меня ошарашенным взглядом.

  -Что вот? Куда ехать? Ты можешь нормально сказать - что случилось?

  - Могу, - я взял себя в руки, - Товарищ майор. При изучении бумаг, выявлен случай полностью подходящий под нашу тематику. Возможно, что этот случай идентичен тому, что произошло со мной. Имеются веские причины полагать, что человек мой современник.

  Пока я докладывал, лицо майора становилось всё серьёзней и серьёзней.

  - Какие доказательства?

  Протянув ему бумагу Кабанова, я уточнил.

  -Песенка, которую напевал Минаев. Это слова из популярной песни 90-х годов 'Самоволочка', группа 'Любэ'. В совпадение я не верю.

  Мартынов хмыкнул и поднял телефонную трубку...

  -самки собаки!!! Палачи!!! Проклятая гебня!!! - я с любопытством рассматривал бьющегося в истерике Минаева. Такое я видел только в фильмах, когда 'плохие дяди', пойманные 'хорошими дядями' очень переживали свой провал. Период конвульсий на полу закончился и начался плач на стуле, с истерическими, невнятными выкриками. С каждой секундой я всё больше убеждался, что перед нами именно мой современник. С не меньшим интересом, за этой картиной наблюдали Мартынов, Федотов и сам главный 'палач' - Лаврентий Павлович. Чуть в стороне от трясущегося на стуле Минаева, стояли обескураженный следователь и врач. Посмотрев на этот цирк ещё пару минут, Лаврентий Павлович спросил.

  - Кто нибудь хоть что-то понимает?

  - Кажется да, товарищ народный комиссар, - Берия повернулся ко мне, вопросительно подняв брови, - Очень похоже на то, что к нам попал, так называемый, 'истинный демократ' и...- Берия прервал меня, махнув рукой.

  - Пойдёмте ко мне, товарищи. Пусть специалисты работают, а вы, Стасов, всё расскажете с самого начала, - покосившись на Минаева он добавил, - Ни х.... себе у меня слава! От одного моего вида люди в истерику впадают!

  В кабинете у Лаврентия Павловича, я договорил.

   - Очень похоже на то, что в тело Минаева попал ярчайший представитель 'истинных демократов'. Только такой человек, с полностью задуренными мозгами, мог обделаться при виде вас и впасть в истерику. Я рассказывал, насколько сильно поливали грязью вас и органы долгие годы, вот и результат, - я развёл руками, - Судя по всему, он здесь чуть больше недели, пытался маскироваться, а тут приехали злобные чекисты и забрали его к палачам....

  -Да. Я читал протоколы ваших допросов и ваши записи. Но одно дело читать об этих людях, и, совсем другое, - Берия поморщился, - Совсем другое дело, увидеть своими глазами. Хорошо. Возможно вы правы, но...не будем торопиться с выводами. Алесандр Николаевич, с завтрашнего дня, вы и Стасов входите в группу, занимающуюся "Минаевым". Руководство возлагаю на вас, Павел Васильевич. Мартынов, Стасов, вы можете идти и...спасибо за работу, товарищи.

  - Ваша Фамилия, Имя, Отчество? - капитан госбезопасности Сергей Петрович Соколов, назначенный следователем к Лже-Минаеву, меньше всего напоминал палача из 'кровавой гебни'. Невысокий, пухленький мужичок, с ямочками на щеках, выдающие его улыбчивость, густые, с благородной сединой, тёмные волосы, зачёсанные назад. Брежневские брови, над ярко синими, весёлыми глазами. Приятный, мягкий голос психоаналитика и экономные, скупые жесты хирурга у операционного стола. При встрече, он напомнил мне, почему-то поросёнка Фунтика, а не следователя 'важняка', одного из лучших в наркомате. И меньше всего он походил на тех уж дегенератов-костоломов, кулаками и сапогами выбивающих нужные показания. Нет, при нужде, как я думаю, за этим не заржавеет, но сейчас явно не тот случай.

  - Минаев...- не дав ему договорить, Сергей Петрович всплеснул руками и и проникновенно сказал:

  - Голубчик! Ну что вы так волнуетесь? Успокойтесь, попейте водички. Она у нас наичистейшая, вкусная, - посмотрев, на жадно пьющего Лже-Минаева, продолжил, - Вы, видимо от волнения, не поняли моего вопроса, - голос Соколова был просто пропитан любовью ко всему миру, - Меня интересует ваше подлинное имя. То, которое вы носили до попадания в тело Минаева.

  -Я...Вы...Мне...Хорошо, - и Лже- Минаев начал отвечать....

  Интерлюдия, 20.05.1942г., Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

  - ...таким образом, работа отдела принесла определённые результаты, главным из которых, можно считать нахождение Лже-Минаева, - Берия закрыл папку.

  - Хорошо, Лаврэнтий, очень хорошо, - Сталин улыбнулся, - Всю новую информацию по этому делу, немедленно ко мне. А что по делу Стасова?

  - Там сложнее, товарищ Сталин, - Берия, вздохнул и продолжил, - Захваченный агент простой боевик, не владеющий важной информацией. Вот раненый... Тот для нас более важен. Со слов пленного агента, именно раненый является заместителем командира группы, убитого в перестрелке. По раненому врачи дают благоприятный прогноз. Надеемся, что уже через неделю сможем приступить к допросам. Положительный прогноз дают и для наших сотрудников, хотя состояние Зильбермана и остаётся тяжёлым, но врачи позитивно оценивают его шансы на выздоровление. Одним словом - ждём, товарищ Сталин.

  - Ну что же, работай, работай, - Сталин встал и прошёлся вдоль стола, - Теперь по другим вопросам. Что у нас с разработками нового вооружения?

  Берия снова открыл папку и начал докладывать....

 

  Глава 35.

   Долго на допросе мне присутствовать не дали. Начальство решило, что на первоначальном этапе расследования, моё присутствие может помешать. В итоге я оказался в своём кабинете, в окружении новой партии бумаг. Заниматься ими было...неинтересно. Все мои мысли крутились вокруг найденного Лже-Минаева. До жути любопытно было, о чём сейчас идёт разговор в так хорошо знакомой мне камере. Но, 'Партия сказала - надо! Комсомол ответил - есть!'. Пришлось заниматься прямыми обязанностями. Просидев до самого вечера над бумагами и так ничего не найдя в них интересного, я уже собрался к Мартынову, как зазвонил телефон.

  - Старший лейтенант Стасов. Слушаю вас.

  - Андрей, это Мартынов. Срочно зайди к Федотову, - и гудки. Трубку положил. На черта я понадобился главному контрразведчику? Да ещё и на ночь глядя? Но делать нечего, сказано идти, значит - пойдём! Убрав бумаги в сейф, замкнув и опечатав кабинет, я направился к Павлу Васильевичу. За весь период моего пребывания в этом времени, я видел Федотова всего пару-тройку раз. Как-то не пересекались наши пути-дорожки. Подумав об этом, я вдруг всполмнил Меркулова и задумался. С момента отъезда с Транеевым, я ни разу не только не видел его, но и не слышал о нём! А ведь он оставался моим шефом. Странная какая-то ситуация складывается, или его отстранили от 'моего тела'? Нужно будет у Мартынова спросить, а то 'незнайкой' хреновастенько быть.

   -Брось тянуться, - Павел Васильевич махнул рукой на мою попытку доложиться, - Садись и слушай. Захочешь курить - закуривай. Вызвал я тебя по делу твоей погибшей супруги... Сегодня заговорил раненый пленный и всё стало проясняться. Вот, читай, - он положил передо мной протокол допроса.

   Чтение получилось занимательным. Во первых - стала понятна наглость немцев. Они оказались 'мальчиками' Гейдриха, а эти скромностью никогда не страдали! Во вторых - стала ясна их цель - Я. Вернее информция в моей голове. Весь сыр бор загорелся из-за того, что под Волновахой, в плен к немцам попал раненый сотрудник НКВД, охранявший меня (естественно негласно). Всё бы ничего, но попал он в руки СД и те смогли получить от него информацию. Какую и в каких количествах пленный не знает. Знает только следующее: уничтоженную группу направили в Москву с заданием попытаться захватить меня. Эти идиоты были уверены, что я являюсь доверенным лицом товарища Сталина и товарища Берии одновременно, при этом занимаю немалый пост в секретной службе Сталина. Опознанный предатель, был включён в группу как единственный человек, способный меня узнать и, судя по всему, узнали о нём при захвате Волновахи. А эта мразь сразу побежала служить гансам. После подготовительных мероприятий, изучения возможных мест операции они решились на захват у меня дома, назначив 17 мая датой операции. В результате немцы допустили ошибку, даже не ошибку а... даже не знаю, как назвать эту череду совпадений. В соседнюю квартиру заехал к родителям сослуживца сотрудник НКВД из Мурманска. Тоже старший лейтенант, чем-то похож на меня внешне и моего телосложения. Один из наблюдателей ошибся и немцы пошли на захват. Когда ошибка стала ясна, было уже поздно! Поэтому решили увести с собой Олесю, предполагая, что от неё тоже получат немало необходимой информации, тем более, что она тоже сотрудник ГБ. Оставшиеся на подстраховке, увидели подъехавших Зильбермана и Орлова. Зильберман, узнал деятеля из Волновахи и чем-то выдал себя, вот и изрешетили их. Толком проверить насмерть или нет у немцев времени не было( основная группа уже выходила) вот и остались живы ребята. Ну а дальше всё ясно - проверка, стрельба. Дочитав до конца, я отложил листы допроса и задумался. Что-то было неправильным, что-то такое, чего не должно было быть. Но что? Посмотрев на Федотова, я заметил его серьёзный взгляд.

  - Вижу тебя тоже кое что насторожило в протоколе? - Павел Васильевич закурил и продолжил, - Уже понял, что именно? Или подсказать?

  Я опять просмотрел показания пленного и до меня, наконец, дошло! А откуда они знали адреса? Мой и Яшкин? Вернее только мой?!

  -Понял! Молодец! - голос Федотова был доволен. Видимо по моему лицу ему всё стало ясным. - Вот и нам стало непонятно, но о-очень интересно - откуда немцы узнали ваши адреса. С адресом Зильбермана понятно - вышли через тебя. Но твой-то адрес они знали изначально! Поэтому сейчас действуем следующим образом. Докуривай, - я осознал, что дымлю как паровоз только после его слов, - и пойдём к медикам. Будем вспоминать - кому, когда и что?

   - Ага. Новая передача на уголовно-правовую тематику - 'Кому? За что? и сколько?' - машинально пробормотал я.

  - Чего, чего? - заинтересовался Павел Васильевич, - Ты о чём?

  Пришлось рассказать эту старую шутку, заодно рассказал и о передачи Ворошило. И передача, и шутка Федотову понравились. Пока мы шли к подвалу, он всё рассуждал на тему использования 'мозгового штурма' в нашей работе. А потом, потом мы пришли и начались очередные мои мучения...

   Через три дня 'пыток', мы, кажется, нашли место возможной утечки информации. Несколько раз, в той командировке с Мехлисом, я писал письма Олесе. Могло получиться так, что какие-то из моих писем могли остаться в разрушенном доме, а немцы, наверняка, проводили осмотр местопребывания нашей группы. Ничего другого мне в голову так и не пришло. На мои высказывания Федотов пожимал плечами и, скептически, говорил, что '...всё возможно...'. Но мне было видно, что в такой вариант Павел Васильевич просто не верит, а больше никаких идей не было. Во всяком случае, не было у меня. Несмотря на все старания врачей, мы так и не нашли никого из моего прошлого, кому я мог сообщить свой адрес. А рассуждать о предателе в аппарате было просто глупо. Тогда бы немцам не пришлось вычислять адреса людей, с которыми я контактирую в Москве. Но самое интересное было то, что Федотов остался доволен! Не знаю чем, но он прямо излучал положительные эмоции. Мд-а. Чего-то я явно не понимаю! Ну и фиг с ними, с этими непонятками! Посчитают нужным - всё сами скажут! А я лучше уйду отсюда. Наконец-то я мог вернуться к работе, а не смотреть в добрые глаза врачей и ребят Федотова.

   А работы стало много! Помимо основных бумаг, которыми меня загрузили по самое не могу, довольный Мартынов притащил копии протоколов допроса Лже-Минаева, заявив, что '...подумай, на что, с твоей точки зрения, нужно обратить особое внимание наших специалистов...'. Если честно, то было очень интересно читать про человека, как и я, сменившего тело. 'Попаданцем' оказался Андрей Викторович Максимов, 1960 года рождения, русский. Ноздрин оказался интересным типом. Инженер по холодильному оборудованию, последние годы работавший в ЦНТИ (центре научно-технической информации) на Урале, в Екатеринбурге. По убеждениям - яростный демократ и антикоммунист. Первые две страницы были заполнены откровенным бредом, который так любят писать 'про-западно' настроенные демократические издания (самое смешное, что других и нет среди демократических изданий, вернее не было в девяностых и двухтысячных) а потом, потом пошла вменяемая речь, а не лозунги о 'кровавых палачах и душителях свободы'. Видимо Соколову надоело всё это слушать и он объяснил Максимову 'политику партии'. Подействовало! Дальше пошла серьёзная беседа, давшая много пищи для размышлений. Первое, что мне бросилось в глаза - схожесть ситуации, благодаря которой он попал в это время - автомобильная катастрофа. И, как ни странно, произошла она тоже в Сибири, только не у Енисея а на Байкале, куда Максимов приехал отдыхать. Второе, и, пожалуй, главное, это 'начинка' Максимова, его знания. А вот с этим было очень хорошо! Не смотря на то, что работал не по специальности, знания у него были очень не маленькими. Это касалось и техники и истории. Работая со справочниками и брошюрами, которые выпускает ЦНТИ, Максимов должен быть настоящим кладом для 'мозговедов'! Не менее интересно было узнать о планах Максимова. Оказывается, что когда он понял, что именно с ним произошло, то в первый момент запаниковал и этим спас себя. Его поведение было очень похожим на поведение Минаева до 'вселения' Максимова, а успокоившись и всё осознав, стал спокойно изучать обстановку, планируя свои дальнейшие действия. Мы должны быть очень благодарны Кабанову, проявившему бдительность, потому что на 20 мая, Максимов назначил своё исчезновение из госпиталя. В дальнейших его планах было выбраться из СССР в 'штаты'. Объясняя свои планы, Максимов заметил, что '... Советский Союз и так победит в этой войне, а он хочет просто нормально пожить, заработав на своих знаниях. Америку он выбрал тоже не из особой любви. Просто он посчитал, что послевоенная Англия, не то место, где бы ему было комфортно, штаты подходят гораздо лучше. То, что своими знаниями он мог принести огромную пользу своей Родине, его не волновало. Как и не волновало то, что его знания могли сохранить немало жизней наших граждан. Читая обо всём этом, я испытывал чувство лёгкой брезгливости. Я никогда не испытывал особого пиетета к КПСС, особенно к той, в какую она превратилась в конце восьмидесятых годов. Но оказавшись в этом времени, у меня и мысли не возникло, поступить не так, как я действовал. Помочь своей стране победить, спасти хоть немного наших людей, а не забиться подальше и жить в своё удовольствие, наслаждаясь новым, молодым телом, как собирался поступить Максимов. Если бы он решил действовать именно таким образом спонтанно, под влиянием каких-то эмоций - это одно дело. Я бы его понял. Но он действовал спокойно и обдуманно, поэтому я могу отнестись к нему только как к предателю. Может я, в чём-то, не прав, но по другому отнестись к нему не могу.

   Всё это я и сказал Мартынову, на его вопрос о Максимове. Хмыкнув, Александр Николаевич закурил, подвинул ко мне папиросы, немного помолчал и сказал.

  - В чём-то ты прав, а в чём-то нет. Предатель, говоришь? С какой стороны поглядеть... Заметь, он ни слова не сказал о том, что перейдёт к немцам или начнёт помогать другим государствам в войне с нами. Неважно в реальной, информационной или ещё какой либо. Он, пусть не сразу, но честно признал - хочу пожить для себя! И всё.

  - Товарищ майор! Давайте все для себя жить и будем? - я даже задохнулся от возмущения, - Вы что говорите-то? Это же хуже, чем простое предательство! В том времени, откуда я 'провалился', многие и стали жить - для себя! Да не многие даже, а большинство! Начинают что-то понимать, только когда беда к ним приходит уже на порог! А до этого момента их ничего не трогает! Бьют ребёнка? Так не моего же. Продают наркоту? Так не мне же. Спаивают, развращают детей? Так не моих же! Разворовывают страну? Так не моё же имущество тащат! А когда спохватываются - уже поздно! Уже ребёнок алкаш или наркоман, или его растлили и убили. Или выкинули из дома, который продали вместе с жителями, а новый хозяин решил в нём гостиницу сделать. И много, много чего ещё! А представьте, что было бы, если бы 22 июня погранцы для себя жить стали? И другие бойцы, насмерть стоявшие ушли, что бы где-то для себя пожить?

  - Успокойся, Андрей! - Мартынов аж по столу стукнул, - Я просто хотел убедиться, что ты сам всё это понимаешь!

  - Знаете, Александр Николаевич, - я снова закурил папиросу, - Сейчас тяжело и люди разные, хватает и порядочных и сволочей, вроде всё как в том времени...А мне лучше здесь! Дышать легче, несмотря ни на что, люди сейчас, - я замялся, не в силах подобрать правильные слова, - честнее, что ли? Или правильнее? Не знаю как объяснить свои чувства, - Я поднял глаза на Мартынова и удивился. Он смотрел на меня понимающе и ...с жалостью?!

  - Эх, Андрей, Андрей, - Мартынов встал, подошёл к сейфу в углу кабинета и достав из него бутылку коньяка со стаканами, вернулся к столу. Налив пол стакана, он протянул его мне и продолжил, - Я только сейчас окончательно понял и поверил твоим рассказам о твоём будущем, которое, я надеюсь, теперь не случится! Это в каком моральном дерьме нужно находиться, что бы вполне благополучная жизнь ( ведь ты не бедствовал, верно?) казалась хуже, чем война. Давай выпьем, что бы то будущее, которое ты знаешь, никогда не наступило! - потом командир убрал всё назад, в сейф и подытожил.

  -Всё! Расслабились и хватит. Иди, Андрей, занимайся дальше бумагами, вдруг ещё кто найдётся...

  Интерлюдия. 25.05.1942г., Москва, Кремль, Кабинет И.В. Сталина.

  - Значит номер два оказался очень важной находкой? Более ценным, чем номер первый? Я правильно тебя понял? - Сталин, отвернувшись от окна, около которого стоял, посмотрел на Берию.

  - В целом да, товарищ Сталин, - Лаврентий Павлович покосился на свои бумаги, - наши специалисты просто пищат от радости, читая отчёты и составляя список интересующих тем. Но есть огромная разница, между Стасовым и этим, Максимовым. Он...

  - Я понимаю, Лаврэнтий, о чём-ты - Сталин махнул трубкой, прерывая наркома, - Стасов НАШ. Он это доказал своими поступками, самого первого дня доказал! А этот, - Сталин поморщился, - приспособленец, но нужный приспособленец. Хорошо Лаврэнтий, работай. С этим, вторым, проблем не возникнет?

  -Никаких, товарищ Сталин. Он трус. И ради своей шкуры сделает всё, что ему скажут. Но мы создали ему нормальные условия, что бы ничто не помешало работе.

  - Хорошо, ещё один момент, Лаврэнтий, - Сталин сел за свой стол и подал Берии листок бумаги, - Вот список пэсен, которыетвои спецы вытянули из Стасова и которые можно выпускать в жизнь уже сейчас. Подбери людей, которые будут числиться авторами. Ладно. Пока всё, иди Лаврэнтий, иди...

  Интерлюдия. 25.05.1942г. Берлин, Главное управление имперской безопасности, 6-ой департамент (СД-Заграница) из разговора и.о. начальника департамента оберштурмбаннфюрера СС доктора Эрвина Вайнманна и начальником отдела С (Восток) оберштурмбаннфюрером СС и оберрегирунгсратом, доктором Хайнцем Грефе.

  -... Хайнц, первого июня шеф прилетит из Праги. Он очень, очень недоволен операцией в Москве. Ты понимаешь, чем это грозит и тебе и мне? Вижу, что понимаешь. Ты подготовил полный отчёт по операции?

  - Да, Эрвин. Не нервничай так. Ситуация неприятна, но не фатальна. Самое главное, что русские не вышли на нашего человека, а это даёт возможность, при необходимости, провести более удачную акцию. Тем более, что мы, теперь, убедились в возможности проведения акций в Москве.

  - Это так, дружище...Но меня беспокоит реакция шефа. Слишком спокойно он разговаривал, узнав о провале операции. Слишком спокойно...

 

  Глава 36.

   Утро началось с сюрприза. Нужно признать, что сюрприз был приятным. Не успел я открыть свой кабинет, как появился Мартынов и заявил.

  - Замыкай и поехали в госпиталь. Врачи разрешили парней навещать!

  До меня не сразу дошло, что речь идёт о Яшке и Орлове. Но поняв, о каких парнях говорит командир, я стартанул так, что он догнал меня только у автомашины и через полчаса мы были уже в палате ребят. Если Юра выглядел нормально, для человека из которого достали три пули (одна прошла на вылет), то Зильберман... Именно про такой внешний вид людей и говорят, что краше в гроб кладут. Врач, который зашёл с нами в палату, шёпотом сказал, что у нас всего минута и что Яше нельзя разговаривать. Мы не успели ничего рассказать ребятам, как снова оказались в коридоре. Попроведовали, мля! Уже в коридоре, врач объяснил, что состояние ребят стабилизировалось, но всё ещё неустойчивое, что запуская нас, даже на эту минуту они очень рисковали, не зная, как волнение скажется на раненых.

   Вернувшись в управление, я вновь засел за бумаги. Снова отчёты, доносы, рапорта...надоели до невозможности! Столько мерзости приходится пропустить через себя, что физически противно становиться! А потом, их дети и внуки, да и сами эти люди, будут рассказывать о преступлениях Сталина и 'кровавой гебни'. М-да. Люди, люди. Что же вы творите! Сам не заметил, как распсиховался от своих рассуждений! Закурив, я со злостью уставился на папку с бумагами. Как же вы меня достали, соотечественники! Война идёт, а вы всё пишите и пишите всякую хрень! Особенно старается 'интеллигенция'. Что зависть и серость делает с людьми? Как можно, обвинив человека во всех смертных грехах, улыбаться и пожимать руку при встрече? В голове не укладывается! Ведь такой писаниной они человека на смерть отправляют! Не всегда, конечно, но очень часто. Окончательно распсиховавшись, я достал фляжку и хлебнул коньяка. Вспомнилось, как иногда, спорили на форумах об этих годах, о нынешних людях и власти в целом. Каким всё было ясным тогда! И какими мы все были балбесами! Только теперь, увидев изнутри часть мутного потока , вливаемого в НКВД советскими гражданами, я начал понимать - как мало мы знали об этом времени, о реальном положении вещей! Вот только не понимаю, как это можно прекратить? Чтобы люди писали только тогда, когда узнавали только о реальных врагах страны, а не сводили какие-то счёты, с помощью органов? Да ну всё это к чёртовой матери! Всё равно, ничего путного в голову не придёт. И работать не могу, устал я от всего этого, что ли? Вспомнился встреченный прадед. Так ничего и не знаю о его судьбе. Просил ещё Транеева разыскать его, тот передал мою просьбу руководству, но до сих пор никаких серьёзных результатов не было. Единственное, что мне сообщили о прадеде, была информация о том, что мой прадед оставался в заслоне, прикрывая наш отход по болотам. Но надежда на лучшее остаётся, всякое бывает. А остальных моих предков мягко охраняют - мало ли? Пока размышлял обо всём этом, время подошло к обеду. Уже привычно убрав бумаги в сейф, я замкнул кабинет и услышал телефонный звонок. Чертыхнувшись, вернулся назад и поднял трубку.

   - Срочно ко мне! - и гудки. Мартынов и, похоже, не в духе. Быстро дойдя до 'начальственных апартаментов', постучался и, после получения разрешения, вошёл. Раз шеф не в духе, изобразим службиста. Может не будет сильно наезжать, тем более, что вроде и не за что?

  - Вызывали, товарищ майор? - я 'ел глазами' начальника, отмечая для себя, что Мартынов не просто зол. Он с трудом контролирует себя.

  - Вызывал, товарищ старший лейтенант, вызывал! - подавшись ко мне из-за стола, он продолжил злым голосом, пытаясь при этом оставаться спокойным. От чего эффект появлялся обратный - я аж прибздёхнул чуть-чуть. Вины своей не знал, но не по себе стало! - Товарищ старший лейтенант государственной безопасности. Скажите мне, пожалуйста, вы идиот? Или удачно претворяетесь?! - Мартынов, перестав сдерживаться, перешёл на крик - Ты совсем о....л Андрей? Ты думаешь, что творишь, б....ь такая?! Сколько тебе говорили следить за языком?!!

  - Товарищ майор! Что случилось-то? - я ни черта не понимающими глазами смотрел на Мартынова.

  - Я тебе сейчас объясню! А потом товарищ нарком добавит объяснений! - Мартынов резко выдохнул и, уже более спокойно, продолжил, бросив на стол какой-то листок, - садись и читай!

   Усевшись, я приступил к чтению. Бумагой оказался рапорт одного из партийных работников, с которыми я пересекался при выполнении последней операции. Согласно рапорту, я представлял из себя ярого антисоветчика, шпиона сразу нескольких государств и извращенца, непонятно как оказавшимся в органах. Подтверждал он эти выводы некоторыми моими выражениями и шуточками. Согласно его выводам, основанным на моих выражениях, я очень разносторонняя натура: педераст (выражение - между нами, девочками, говоря), английский шпион (поговорка про лорда, хозяина своего слова: захотел - дал слово, захотел - забрал обратно), японский шпион и клеветник (за шутку о дорогах на псевдояпонском языке - тоям то канав и выражал недовольство действиями товарища Сталина) и много, много чего ещё. Если честно, то мне стало смешно. Я еле сдержался, что бы не заржать. Поднял глаза на Мартынова и смех куда-то убежал, скуля и поджимая хвост. Лицо Александра Николаевича выражало что угодно, но только не добродушие и понимание моему веселью.

  - Ясно. Ты так ничего и не понял, - к моему удивлению, командир не кричал, а говорил спокойно и устало, -Ладно. Пойдём к Лаврентию Павловичу. Он тебя ждёт. Может хотя бы он сможет починить твою голову? Какой же ты балбес, Стасов!

   Через десять минут, мы заходили в кабинет Лаврентия Павловича, в приёмной которого, я, с холодком в спине, увидел трёх сержантов, знакомых мне по подвалу. Не по себе мне стало от их внимательных взглядов на меня. Тьфу, тьфу, тьфу! Надеюсь не за мной! Берия нас встретил.... матами. К счастью, материл он не нас, а какого-то Целинского, обещая сделать с ним такое, до чего наши родные зэки фиг бы додумались! Махнув, что бы мы садились, Лаврентий Павлович пообещав, что '...если завтра, в 10 часов неведомый Целинский не закончит объект, то будет полировать своей тощей жопой зимники Колымы' и положил трубку. Потерев руки и блеснув знаменитым пенсне, он посмотрел на меня и, обращаясь к Мартынову, сказал.

  - Как я понимаю, наш молодой товарищ не осознал сути возникшей, благодаря его безответственности, проблемы. Что ж. Просвещу я. Старший лейтенант, - голос Берии неуловимо изменился и я, вскочив со стула, вытянулся смирно, - вы понимаете, какую форму носите и, какие обязанности, она на вас накладывает? Судя по всему, ни х.. ты не понимаешь - Берия перешёл на язык, которым он общался с неведомым Целинским. Причём он не переходил на крик, а говорил спокойным, даже скучающим, голосом. Тем не менее, именно это спокойствие напугало меня очень, очень сильно, - Как сотрудник государственной безопасности, ты не должен допускать ни малейших подозрений о своей неблагонадёжности в глазах простых граждан и, тем более, в глазах представителей партийных органов. А что делаешь ты? Своим неуместным 'юмором', - Берия аж скривился, как от лимона, - ты не только позоришь высокое звание чекиста. Ты, что ещё хуже, сеешь среди людей сомнения в правильности политики, проводимой Партией. А это уже очень, очень серьёзно, - слушая негромкий голос Лаврентия Павловича и глядя в его спокойные глаза, я начал понимать - доп...я! Стоя навытяжку, я чувствовал, как струйки холодного пота, бегут по спине, превращаясь в настоящие реки. Было не просто страшно, а... даже не знаю, как назвать своё состояние! Ни когда я стоял глядя в ствол пистолета на хуторе, ни под бомбёжкой, ни стоя под стволами немцев я не испытывал таких ощущений. А Берия продолжал, резко перейдя на Вы - Если вы считаете, что информация, предоставляемая вами, даёт вам право совершать всё это, то вы очень заблуждаетесь. То, что вы находитесь хоть и под присмотром, но на свободе, это добрая воля товарища Сталина, а значит и Партии, им возглавляемой. В вашем поведении, отчасти, виноваты и мы. Не объяснили вам некоторых вещей. Просто посчитали, что вы взрослый, поживший человек, сами всё прекрасно понимаете. Заблуждались! Судя по всему, попадание в здоровое, молодое тело не прошло для вашей психики даром. Что же, как говориться, лучше поздно, чем никогда. Майор, - он посмотрел на Мартынова, - побудь в приёмной, - дождавшись, пока Мартынов закроет за собой дверь, нарком продолжил, - Судя по информации, полученной от вас и Максимова, в вашем, состоявшемся будущем многого так и не поняли ни в действиях товарища Сталина, ни в действиях подчинённых мне органов. Я скажу это только один раз, второго, ТАКОГО разговора, у нас уже не будет. Если вы считаете, что для кардинальных изменений в политике государства достаточно только одного желания товарища Сталина, то вы просто дурак, не имеющий права носить эту форму, а способный только сидеть в комфортабельной камере, жрать и отвечать на вопросы специалистов! Или вы не слышали, в своё время, о внутрипартийных группах и их значении? Я не говорю о 'троцкистах', хотя они тоже относятся к этим группам. Я говорю о группах, поддерживающих политику, проводимую товарищем Сталиным. Но это происходит только до тех пор, пока не задеты их интересы. Судя по всему, в вашем, 1953 году, произошло что-то такое, что заставило некоторые группы начать действовать, что вылилось в смерть товарища Сталина и последующие изменения, приведшие, в итоге, к уничтожению Советского Союза. На основании полученной от вас информации, мы уже начали действия, по недопущению подобного развития событий. А вы...вы своим языком и неразумным поведением, создаёте проблемы, - после этих слов, мне совсем поплохело. Вспомнились знаменитые слова, про отсутствие проблем, в связи с отсутствием человека, их создающего. Видимо поняв всё по моему лицу, Лаврентий Павлович, слегка усмехнувшись, продолжил, - Не пугайтесь. Я это всё вам говорю не перед вашей ликвидацией. Для этого причин нет. Пока нет, - меня аж тряхануло от этого уточнения, - Всё это я рассказал, чтобы вы наконец поняли - пора браться за ум. А для лучшего усваивания моих слов, вы, на неделю, отправляетесь на гауптвахту Московского гарнизона. Там вы будете числиться командированным сержантом - дебоширом, для лучшего восприятия наказания. Ну а в случае рецидива, - Берия развёл руками и нажал кнопку на торце стола. В кабинет вошли виденные мной сержанты и, аккуратно контролируя мой действия, повели меня к новым 'приключениям'.

   Неделя гауптвахты показалась мне адом! В своём времени, мне доводилось познакомиться с 'прелестями' Горьковской 'губы', там был курорт, по сравнению с тем, куда я попал. Половину дня, с другими 'счастливчиками', работал грузчиком на станции, а потом, потом строевая... Хуже всего было не от унижений и усталости, а от размышлений, которые наваливались на меня после отбоя. Лёжа на деревянном полу с закрытыми глазами я пытался понять - что так разозлило начальство в моих словах? Донос то был вроде ерундовый. Но на вторую ночь меня накрыло! Я понял, что из моего трёпа вызвало гнев наркома и, скорее всего, самого Сталина. Урод, написавший донос, был из ведомства Микояна. А вспомнив шапку доноса, я окончательно убедился в своём прогрессирующем идиотизме! Донос был адресован не в НКВД, а на имя Микояна! Хрен его знает, какие выводы мог сделать Анастас Иванович из беседы с этим деятелем и какие последствия это могло иметь! Вспоминая, о чём именно с ним говорил, я аж застонал от злости на себя! Прав, Лаврентий Павлович! Тысячу раз прав! Я безответственный дурак! Расслабился! Свои кругом, ведь 'хруща' убрали! Будто 'хрущ' сам по себе в первые лица вышел. А ведь его кто-то поддерживал, продвигал! Те же Микоян и Каганович. Мать моя женщина! А я при этом гаде, показавшимся нормальным мужиком, пальцы гнул, дятел! Сталина с лордом сравнил - кретин! Перед глазами, как наяву, проявился наш последний разговор с этим типом. Тогда,14 мая, мы встретились у ресторана Москва, Алексей Федин ( так звали этого гада) принёс справку, по обеспечению обмундированием учебных частей на Дальнем востоке, заодно решили вместе пообедать. Вот тогда, за столом и произошёл разговор. Мы выпили по рюмке коньяка и, в ожидании заказа, стали болтать о разной ерунде. Сейчас-то я понимаю, что ерундой там и не пахло, но это сейчас! А тогда мне казалось, что я удачно пошутил над его словами по поводу честного выполнения нами взятых на себя обязательств перед другими странами. Тогда я заметил, что иногда нужно брать пример с англичан, помянул поговорку про лорда и добавил, что '... Сталин повыше любого лорда будет и, если пожелает, так же поступить может, а для недовольных многое найтись может...'. Ещё посмеялись над этим, рассказали друг другу несколько анекдотов. Потом он помянул Хрущёва, а я, не удержался и брякнул про 'товарищей не товарищей' и поворчал на мягкость Сталина, по отношению к высокопоставленным недоумкам. Вот и весь мой 'криминал' вспомнился. Что тогда на меня нашло - не понимаю. Ведь даже с Олесей я себе такого не позволял! Может что-то в коньяке было? Да ну нафиг! Он же тоже пил из этой бутылки. Правда я отвлекался пару раз, со знакомыми здоровался. Но ведь наблюдатели рядом были и увидели бы, если бы что-то не то происходило. Или не увидели? Что-то совсем запутался! Нет. Вспоминая сейчас тот день, я всё же понимаю, что вёл себя в ресторане не совсем адекватно. Слишком раскован я тогда был, никаких тормозов не было. Решено! Вернусь с губы, доложу свои мысли. Пусть у начальников голова болит!

  Интерлюдия. 26.05.1942г, кабинет Л.П. Берии.

   Задумчиво посмотрев на закрывшуюся за Стасов и его 'провожатыми' дверь, Берия вызвал секретаря, попросил принести чая и позвать Мартынова. Дождавшись, пока секретарь, расставив на столе стаканы с чаем и вазочки с печеньем выйдет, Лаврентий Павлович предложил Мартынову угощаться. Сделав несколько глотков, нарком отставил стакан и посмотрел на Мартынова.

  - Александр Николаевич, тебе ничего не показалось странным в истории с доносом? Кроме того, что 'телегу' это Федин накатал своему начальству? Причём обставил как заявления от члена партии члену Политбюро?

  - Показалось, Лаврентий Павлович, очень показалось. Стасов, конечно, расзвиздяй и не научился полностью контролировать свой язык. Но есть один момент. За всё время, что он находится под наблюдением, подобную трепотню он позволял только в кругу своих. Не было отмечено случаев, что бы он позволял себе столько, сколько отмечено в этом заявлении. Я не понимаю, что послужило причиной такой разболтанности Стасова.

  - Вот и я не понимаю, - Берия, на секунду помедлив поднял трубку телефона, - Павел Васильевич, сильно занят? Отлично! Возьми все материалы по операции с 'мальчика Гейдриха' и ко мне. Да, да, именно по этой. Некоторое вопросы появились. Да... Да Берия улыбнулся, - Вот и подумаем вместе. Жду, - положив трубку, он подытожил, - Вот и проверим, насколько три головы лучше двух!

 

  Глава 37.

   Наконец-то закончилась неделя кошмара, по недомыслию названная 'помещением на гауптвахту'! Чтобы я, когда-нибудь ещё попал сюда?! Лучше застрелиться сразу!!! За эту неделю я возненавидел несколько вещей: уголь, рельсы и строевую! Выйдя из камеры по вызову 'коридорного', я был похож на кого угодно, кроме сержанта, помещённого на 'губу' за дебош. И уж точно, не на сотрудника госбезопасности. Забиравший меня Мартынов, не мог сдержать улыбку. Да уж, смешно ему! Чёрные сапоги и белая форма. Вы никогда не пробовали каждый день таскать уголь, рельсы, потом заниматься строевой подготовкой, а на десерт отстирывать в холодной воде одежду? Причём без мыла и порошка! Благо, что выделяли песок, с помощью которого и стирали. Ведь боец красной армии и на гауптической вахте должен поддерживать свой вид согласно устава, в ином случае - срок наказания может увеличиться! Именно это, в первый день ареста, я услышал от заместителя дежурного по 'губе' при поступлении на неё. Как же я их, всех 'комендачей', ненавижу теперь! Садисты долбаные! Но, с другой стороны, воспитательный эффект просто поразительный! А может, именно этого они и добивались такими действиями? Пока думал обо всём этом, мы приехали. Ко мне домой. Удивлённо посмотрел на Мартынова и не успел открыть рот, как получил ответ.

  - У тебя двадцать минут. Помойся, приведи себя в порядок. Форма и остальное дома, - и посмотрел на часы, - Время пошло!

   Через пару минут я был в ванной! С сожалением выключив ГОРЯЧУЮ воду, растёрся жёстким полотенцем, оделся и пошёл к машине. Почему-то форма стала мне велика. Нисебе фига! Килограммов несколько потерял! Да нафига мне такой фитнес нужен?! Окончательно утвердившись в мысли, что на 'губу' больше никогда, сел в машину к улыбающемуся, как крокодил Гена, Мартынову.

   До управления ехали молча - я отходил от недели ареста, а Мартынов...Мартынов тащился от моего нового облика. Лысым то он меня раньше не видел! Предъявляя удостоверение дежурному, получил ещё одну порцию ехидной полуулыбки - сдерживался гад! Блин! Они что, все в курсе где я был?! Не НКВД, а большая деревня, мля! Зайдя к Мартынову, я встал смирно у стола, в ожидании распоряжений. Александр Николаевич не торопясь уселся на своё место, с удовольствием оглядел меня, закурил и заявил.

  - Вот! Настоящий сотрудник органов! Подтянутый, воспитанный. Стоит и молча ждёт распоряжений, - и заржал. Отсмеявшись, Мартынов вздохнул, - Садись, Андрей. Не стой столбом.

  Дождавшись, пока я усядусь поудобнее, он подвинул ко мне папиросы, - Кури. Вижу нелегко тебе далась эта неделя. Теперь то ты всё понимаешь?

  - Понимаю, товарищ майор, - я вздохнул, - очень хорошо понимаю. Действительно - как дурак себя вёл! Больше не повторится подобное.

  -Вот и хорошо, - Мартынов хлопнул по столу, - а то работы полно, а ты прохлаждался целую неделю! Сейчас иди к секретчикам. Получай новые бумаги для анализа.

  - Товарищ майор. Пока я был на гауптвахте, появилась мысль, по поводу Федина. Не мог он мне, в коньяк, чего-нибудь добавить? А то уж слишком я в тот день разговорился, - посмотрев на Мартынова, я обалдел. Он улыбался ещё сильнее, чем в тот момент, когда меня забирал с 'губы'.

  -Да-а. Прав был, Лаврентий Павлович. Ох, как прав! - Мартынов просто сиял, как будто счастлив от того, что нарком такой провидец объяснил причину улыбки, - Он мне вчера сказал, что по возвращению, ты заявишь именно про Федина и коньяк. Нет. Ничего тебе не подмешивали. Контролировавшие обстановку сотрудники дали тысячу процентов гарантии, что это было невозможно! Ты сам, по собственной воле разболтался. Вспомни, сколько ты спал в период с 11 по 14 числа мая? - и сразу ответил сам, - За трое суток, ты спал не больше шести часов! Взрослый мужик, мог бы подумать, как на измотанный организм, наложится даже небольшая доза спиртного! А ты заговор ищешь! Но, в этой ситуации, есть и хорошие моменты. Благодаря твоему расзвиздяйству и Федину, мы такое раскопали! - Александр Николаевич осёкся, - Но это тебя не касается! Иди, работай! Страдалец.

   Уже сидя над бумагами у себя за столом, я продолжал чувствовать жгучий стыд. Нет, ну надо было так обгадиться перед начальством? Стыдобища! Действительно, хватит заниматься ерундой! Язык на замок, плакаты правы, болтун -действительно находка для шпиона! До обеда просидев над бумагами не нашёл ничего интересного. Сходил в столовую, а на обратной дороге, был перехвачен Мартыновым.

  - Покушал? Хорошо, - командир был чем-то озабочен, - Давай за мной.

   Оказалось, что направлялись мы к Берии. В кабинете, кроме самого Лаврентия Павловича, находились 'Бах'(которого я был искренне рад видеть), Меркулов (про которого я опасался спрашивать), Федотов и незнакомый мне полковник. Усадив нас за стол, Лаврентий Павлович представил меня полковнику, который, в свою очередь, с интересом разглядывал меня. Услышав фамилию полковника, я чуть не рухнул со стула. Судоплатов! Сам Павел Анатольевич! Человек-легенда! Он и Старостин. Два человека-легенды, которыми я искренне восхищался. Заметив мою бурную реакцию на свою фамилию, Павел Анатольевич вопросительно покосился на Берию.

  - Павел Анатольевич, всё нормально, - Берия понимающе усмехнулся, - просто увидел очередную легенду и обалдел. Так, товарищ старший лейтенант?

  - Так точно, товарищ народный комиссар. Вы правы. Просто никак не могу привыкнуть к тому, что встречаю ТАКИХ людей наяву! - я, извиняясь, развёл руками, - Я СТОЛЬКО о нём читал и слышал, а теперь...

  -Садитесь, Стасов, садитесь, - Лаврентий Павлович махнул ладонью и усмехнулся, - что-то вы чересчур уставным стали. Раньше вы так не вскакивали.

  - А его хорошо на Московской губе за неделю обучили, - хмыкнул Мартынов.

   И все понимающе заржали, редиски. Посмеявшись, Берия, наконец объяснил, зачем я понадобился.

  - Стасов. Вы хорошо помните события прошлого года под Золотоношей? - нарком был предельно серьёзен.

  - Помню, товарищ народный комиссар. Такое не забудешь, - я передёрнул плечами, как от мороза.

  -Это очень хорошо, что помните. Какова была судьба найденных предметов?

  -Они были в полевой сумке Транеева. Их машина была уничтожена прямым попаданием танкового снаряда, когда мы направлялись в Чапаевку. Я считал, что всё было уничтожено этим взрывом. Или, - я вдруг почувствовал, как холодная волна прокатилась по телу,- или не уничтожено?!

  Берия посмотрел на Меркулова.

  - Всеволод Николаевич, расскажи товарищам последние известия, - и вздохнув, снял пенсне и потёр переносицу.

  - Из последних агентурных сообщений стало известно, что в отделе Абвер 1, подотдел 1-G, изучают поступившие с территории Украины приборы, неустановленного назначения. Согласно полученной информации, это ключи, брелок и флеш-карта.

  Я, переводил взгляд с Федотова на Берию и не знал, что сказать. Мартынов был ошарашен не меньше, чем я.

  -Стасов. Они смогут получить информацию с носителя? - Берия смотрел мне в глаза. Глазами уставшего до невозможности человека.

  - Я не специалист, товарищ нарком, но считаю, что нет, не смогут! Помимо отсутствия технической возможности, нужно ещё и понять, что это вообще. А вот с брелоком, думаю разберутся, если уже не сделали это.

  - Понятно. Будем надеяться на то, что вы правы по поводу информации, - Берия снял пенсне и стал медленно его протирать, - Что им может дать изучение брелока?

  - Помимо года изготовления, микросхема, элементы питания. По более серьёзным моментам могут сказать только специалисты, товарищ нарком.

  - Хорошо, товарищ Стасов. Вы можете идти продолжать свою работу.

   Интерлюдия. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 05.06.1942г.

  -.... наши специалисты убеждены, что немцы не смогут считать информацию с носителя, попавшего к ним в руки. В этом же уверены как Стасов, так и Максимов. А вот по поводу брелока мнения разделились. Большинство специалистов, привлечённых к данной теме, и Максимов считают, что этот прибор может оказать огромное влияние на радио-электронную промышленность Германии. Косвенные данные, полученные от нашей агентуры, уже подтверждают подобные выводы.

  - Вияснили, как к немцам попали эти вещи? - Сталин недовольно посмотрел на Берию, отложив трубку в сторонку.

  - Нет, товарищ Сталин. Пока есть только предположение. Наиболее вероятно, что сумку капитана Транеева нашёл кто-то из немцев. Других версий пока нет.

  - Плохо, Лаврэнтий, очень плохо! - Сталин хлопнул ладонью по столешнице и, резко поменяв тему разговора, спросил - Чем ещё 'обрадуешь'?

  - Вчера, в Праге, убит Гейдрих. В отличии от рассказанного Стасовым, убит на месте. Что интересно - смерть произошла день в день, несмотря на все изменения. Для нас это большой плюс - Гейдрих один из самых опасных руководителей Германии. По, пока не подтверждённым данным, так же 4 июня, тяжело ранен Гудериан. Информация проверяется.

  Сталин, откинувшись на спинку кресла, задумчиво выкрашивал табак из папиросы в трубку.

  - А вот это, если правда, то - очень хорошо! Очень! - прикурив от спички и окутавшись клубами ароматного дыма, он продолжил, - Что с 'самураями'?

  - С ними всё хорошо, товарищ Сталин. Совершенно случайно, - Берия улыбнулся, вторя усмешке Хозяина, - к японцам попала информация о расшифровке американцами их кодов. Времени у них было мало, но они справились. Судя по всему, завтра САСШ ждёт большой сюрприз! Можно с уверенностью говорить, что Япония и САСШ сцепились надолго.

  - Как обстоят дела с производством вооружения и подготовкой пополнения?

  - Всё идёт согласно ранее утверждённого плана. В ближайшие дни, на фронт, начнут поступать модернизированные Т-34 и КВ. По предварительным оценкам - на настоящий момент у немцев нет танков, способных им противостоять. На танковых заводах, основной проблемой остаётся недостаточное количество станков, способных обрабатывать детали больших размеров. Она решается, но время...- Берия вздохнул, - Времени не хватает. Помимо этого, зарегистрировано не менее пятидесяти случаев серьёзного вредительства и диверсий. Местные органы занимаются этой проблемой.

  - Вредительство реальное? Или? - Сталин остро взглянул на наркома, отложив трубку.

  - Увы, товарищ Сталин, именно реальное, - Берия не отвёл взгляд, - Я был бы рад ошибиться, но...факты остаются фактами.

  Из аналитической записки спецгруппы ЦК ВКП(б) от 06.06.1942г. на имя И.В. Сталина.

  '... подтверждена высокая эффективность приказа ГКО ? 312/1 от 10.11.1941г. ' О направлении бойцов и командиров Красной Армии после излечения в части, в которых они проходили службу до ранения'. В частях, в которых высок процент 'старожилов', на 10-15 процентов сократилось количество боевых потерь. Небоевые потери сократились на 70-80 процентов....

  ...а так же введение института штрафных батальонов, полностью оправдало своё назначение, помогая укрепить дисциплину в действующей армии и тыловых подразделениях. Штрафные батальоны специального назначения(ШБСН) подчинённые НКВД, сформированные из осужденных по контрреволюционным статьям УК СССР на добровольной основе, показали высокую эффективность. За три месяца 1942г. 1254 человека из состава ШБСН на Южном фронте переведены в состав частей действующей армии с полным снятием судимости. 2743 человека после излечения в госпитале, так же будут направлены в части Красной Армии. С 8756 человек судимость снята посмертно, как с лиц, полностью искупивших свою вину кровью. 5 человек расстреляно за попытку перейти на сторону противника. В то же время, создание штрафных батальонов на основе осужденных по уголовным статьям не оправдало ожиданий. Зарегистрировано более 200 случаев неповиновения приказам командования. 175 человек расстреляно за попытку оставить позиции, 87 человек сбежало при транспортировке к линии фронта. Боеспособность ШБСН на основе уголовных элементов крайне низка. Предлагаем, в дальнейшем, отказаться от подобной практики....

  ... Не оправдало себя создание дивизий по национальному признаку. Части, сформированные, в основном, уроженцами Средней Азии и Кавказа, показали низкую боеспособность. Отмечены многочисленные случаи паникёрства, дезертирства и попыток сдачи в плен. При расследовании подобных случаев, по решению военных трибуналов расстреляно 312 человек, 816 направлены в штрафные батальоны и роты армейского подчинения. В то же время, следует отметить, высокую моральную стойкость уроженцев Средней Азии и Кавказа, сражающихся в частях сформированных не по национальному признаку....

   Из сводки НКВД СССР

  6 июня 1942 года

  Копия. Совершенно секретно

  ГОКО - товарищу СТАЛИНУ И.В.

  СНК СССР - товарищу МОЛОТОВУ В.М.

  ЦК ВКП(б) - товарищу ЩЕРБАКОВУ

  ГЕНШТАБ КА - товарищу АНТОНОВУ

  ГУК НКО 'СМЕРШ' - товарищу АБАКУМОВУ

  Направляю Вам сводку заслуживающих внимания донесений местных органов НКВД о преступлениях, совершенных военнослужащими в апреле-мае 1942 года.

  НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

  Союза ССР (Л. БЕРИЯ)

  Копия. Совершенно секретно

  СВОДКА

  поступивших в НКВД СССР донесений местных органов НКВД о преступлениях, совершенных военнослужащими за апрель-май 1942 г.

  15 апреля на станции Бологое Октябрьской железной дороги, группа пьяных краснофлотцев учинила дебош на рынке. Один из краснофлотцев - ШЕЛОХВОСТ - вмешался в действия работников милиции, задержавших двух спекулянтов. ШЕЛОХВОСТ был задержан и доставлен в КПЗ.

  Через некоторое время группа краснофлотцев, с целью освобождения ШЕЛОХВОСТ ворвалась в помещение милиции, избила и обезоружила милиционеров и освободила из КПЗ 13 арестованных, в том числе ПРОХОРОВА, осужденного по статье 58 пункт 1 к 15 годам тюремного заключения, отобрала у дежурного по отделению милиции принадлежавшие задержанным документы и, раздав их задержанным, распустила последних.

  Военная комендатура никаких мер к ликвидации бесчинств не приняла. Прибывшими бойцами войск НКВД порядок был восстановлен. Из числа освобожденных арестованных задержано шестеро, остальные разыскиваются. Организаторы бесчинства - краснофлотцы Новороссийской морской базы Черноморского флота ШЕЛОХВОСТ, ИОНЦЕВ и АКСЮТИН - арестованы. Расследование ведет военный прокурор Октябрьской железной дороги.

  12 мая на станции Медовка Воронежской железной дороги на милиционера ОВСЯННИКОВА, снимавшего с поезда 'мешочников', напали 5 военнослужащих и избили его. Обороняясь, ОВСЯННИКОВ убил одного из нападавших, а остальные четверо были арестованы. Следствие ведет военная прокуратура Воронежской железной дороги....

 

  Глава 38.

   Вернувшись к себе, начать работу я смог не сразу - слишком много мыслей крутилось в голове, после совещания у Лаврентия Павловича. Судя по тому, что я услышал на совещании (вернее тому, что там не прозвучало) к немцам попали только сами 'артефакты', без бумаг, которые тоже находились в сумке Транеева. Хоть в этом повезло. В ином случае, трудно представить, куда мог завести 'сумрачный германский гений' специалистов Канариса, при наличии допросных листов и документов нашей группы! Да и моя фамилия в тех бумагах была. Вот был бы сюрприз для немцев! Не! Ну их, на фиг, такие сюрпризы! С трудом, но удалось выкинуть лишние мысли из головы и я, наконец, приступил к работе. После нахождения Максимова, количество бумаг изменилось. К несчастью для меня, в сторону увеличения. Теперь добавились сводки от особистов, контролирующих госпитали и больницы. Особый упор делался на больных потерявших, частично или полностью, память. Я, с ужасом, заметил, что стопка справок из госпиталей, почти превышает все остальные бумаги! Неужели так много случаев, потери памяти? Я даже не представлял, насколько это частое явление! Зарывшись в бумаги, просидел до самого вечера. Ничего интересного, для нас, не нашёл, но чувство удовлетворения присутствовало. Хоть я и один, пока, но - справляюсь. Опечатав кабинет, направился домой. Снова два сержанта сопровождали меня до квартиры и запустили домой, только после того, как один из них дал добро, предварительно осмотрев квартиру. Наскоро перекусив принял душ и завалился спать, в зале.

   Следующая неделя была скучной. Никаких совещаний, находок и происшествий. Рутина. А утром, 12 июня, меня вызвал Мартынов. Александр Николаевич встретил меня в хорошем настроении.

  -Проходи, проходи. Пока присядь, я бумаженцию закончу и пойдём, - таким Мартынова, я ещё не видел. Нет, весёлым и радостным он бывал довольно часто. Но настолько - ни разу!

  - Товарищ майор, а что случилось? По какому поводу такая радость? - я не смог сдержать своего удивления.

  - Не товарищ майор, а товарищ старший майор! - улыбаясь, Мартынов ткнул пальцем в свои петлицы и, не давая мне возможности извиниться за невнимательность, продолжил, - Но это так, приятное дополнение к остальному. Андрей, как давно ты слушал радио?

  От этого вопроса я выпал в осадок и задумался. А действительно, когда я в последний раз слушал радио? Так и не сумев это вспомнить, я пожал плечами и вопросительно посмотрел на сияющего командира.

  - Александр Николаевич. А какое это имеет значение?

  - Какое, какое, - добродушно передразнил тот и ехидно продолжил, - Большое! Ну-ка, старший лейтенант Стасов. Какие песни сейчас популярны у советских людей? Или вот что, расскажите мне о текущем положении дел на фронтах?

  Я опять задумался и...покраснел. Про песни не могу сказать совсем ничего, а по фронтовым новостям... последнее, что я мог сказать по обстановке на фронтах, была информация почти трёхмесячной давности. Запинаясь и краснея ещё сильнее, я, с грехом пополам, объяснил всё это Мартынову. Подняв глаза, я захотел провалиться сквозь землю! Мартынов смотрел на меня, как на неведомую зверюшку - с любопытством и жалостью.

  - Да-а. Удивил ты меня Андрей. Удивил и расстроил. С завтрашнего дня, твоё утро будет начинаться с посещения политинформации, а помимо этого... Ты когда, в последний раз, был на комсомольском собрании? И не смотри на меня телячьим взглядом! Ты комсомолец, с 1938 года! Взносы платишь, как и положено, но вот остальное... Упустили мы этот момент! - Мартынов покачал головой и твёрдо продолжил, - Ничего! Наверстаем. Это не шутки, Андрей. Это очень, очень серьёзно! А пока, - он встал и подошёл к карте СССР, висящей на стене кабинета и утыканной множеством красных и чёрных флажков, - Смотри сюда! Вчера, - голос Мартынова стал торжественным, - частями Красной Армии Южного и Юго-Западного фронтов было начато широкомасштабное наступление. В результате наши части освободили города: Ростов-на-Дону, Донецк, Краснодар. Новороссийск. Окружено огромное количество немецких войск на юге нашей страны!

  В какой-то момент, мне показалось, что он запрыгает, как пацан - такая радость его переполняла!

  -Ты понимаешь, Андрей! Впервые мы не просто по зубам фрицам дали, а окружили несколько немецких и румынских дивизий! Мой Ростов освободили, а ты ни бе, ни ме! - улыбка Мартынова стала ещё шире, - А на Востоке, САСШ ТАК сцепились с Японией, что самураи, почти гарантированно, не полезут на нас! В районе атолла Мидуэй, американский флот потерпел сокрушительное поражение от Японии. Союзники потеряли три авианосца, четыре крейсера, пять эсминцев, около десяти подводных лодок, пять торпедных катеров, более трёхсот самолётов. Японцы потеряли один авианосец, два крейсера, четыре эсминца и один линкор. Вот такие события, Андрей, в мире происходят. А песни любимые, - он включил радиоприёмник, стоявший в углу кабинета и я замер. Вслушиваясь в такие знакомые слова, звучавшие немного не так, как я слышал много раз в 'прошлой жизни', но так же щемяще, как пела их Анна Герман:

   ...И даже в краю, наползающей тьмы

  За гранью смертельного круга

   Я знаю, с тобой не расстанемся мы

  Мы память, мы память, мы звёздная память друг-друга...

  Ещё мальчишкой услышав эту песню, я еле сдерживал слёзы - до такой степени она цепляла мою душу. А сейчас... Сейчас я сидел и чувствовал, как слёзы бегут по лицу, а в груди появилась такая боль, что казалось, сердце с трудом, пытается преодолеть боль и продолжать работать. А перед глазами стояло лицо Олеси. Улыбающееся, что-то мне говорящее родное лицо, оставшееся живым только в моей памяти. В себя я пришёл от ткнувшегося в зубы стакана с коньяком. Машинально сделал несколько глотков и увидел перед собой испуганное лицо командира.

  -Ну ты...Совсем, да?...Ты чего устроил, Андрей? - Мартынов аж запинался, пытаясь высказать мне все свои мысли разом, - Я...А ты... Хоршо...Тьфу ты! - он втянул воздух носом, зажмурился и выдал такую матерную конструкцию, что я моментально и окончательно пришёл в себя. Отведя душу, Мартынов сел на своё место и, уже спокойно спросил:

  - Что случилось с тобой?

  - Накатило, товарищ старший майор. Песня эта, чёрт бы её побрал! Олёська перед глазами, как живая стояла. И так сердце сдавило! - я помотал головой, - Спасибо, Александр Николаевич. Если бы не стакан, который вы мне подсунули...Не знаю. Может и щёлкнул бы ластами, а сейчас я в норме.

  -Чем щёлкнул и, главное, зачем? - по лицу Мартынова стало понятно, что он считает меня не совсем здоровым. Умственно. Через силу улыбнувшись, я ответил:

  -Щёлкнуть ластами, коньки отбросить - всё это значит умереть.

  - Я тебе помру! - выдохнул Мартынов, поняв, что с моей головой всё нормально, - Я когда эту песню впервые услышал, тоже чуть не прослезился.

  О чём-то задумавшись на пару минут, Мартынов встряхнулся, хлопнул ладонью по столу и подытожил:

  -Всё, Андрей. Собирайся. Ничего не изменишь, а жизнь - продолжается. Сейчас перекурим и пойдём к Меркулову.

  - Кстати, товарищ старший майор, - я оживился, - Разрешите вопрос?

  -Разрешаю, - Александр Николаевич насторожился.

  -Я хотел давно спросить, но не решался, - немного помявшись я продолжил, - Я про Меркулова спросить хотел. Я про него не слышал давно, ещё с Золотоноши. Вот и думал, что Всеволода Николаевича...

  - Арестовали? - Мартынов усмехнулся, прикурил папироску, - Нет, Андрей. Насколько я знаю, он был в командировке, в Казахстане. Да и с чего ты взял, что его арестовать могли?

  -Мало ли, - я смущённо пожал плечами.

  -Понятно, - Мартынов захохотал, - опять сказки про 'кровавую гебню' вспомнил?

  После того, как я окончательно пришёл в себя, мы направились к Меркулову.

   Всеволод Николаевич встретил нас гостеприимно - чаем и печеньем. Пока пили чай, говорили о всякой ерунде. Было заметно, что Меркулов в отличном настроении - много шутил, рассуждал о театре. Когда перешли на кинофильмы посвящённые войне и, незаметно для себя увлекшись разговором, я начал тоже рассуждать на эту тему. Как-то само собой получилось, что, забывшись, начал всерьёз с ним спорить. Я считал, что в новых фильмах нельзя показывать немцев слабаками и идиотами.

  -Ведь тогда что получается, Всеволод Николаевич. Если немцы такие идиоты, трусы и не умеют воевать, кто тогда мы с вами? Если немцы смогли так далеко продвинуться в глубь страны? Я считаю, что фашистов нужно показывать умными, жестокими и очень опытными врагами, которых побеждают ещё более умные, мужественные воины и простые Советские люди. Победить дурака - не велика заслуга! А победить матёрого зверя в человеческом облике - это достойно! А то привыкли, шапками закидывать, а потом... - тут вспомнил, с кем разговариваю и прикусил язык. Ёрш твою медь! Опять до п...я! - мелькнуло в голове. Но Меркулов был доволен. Откинувшись на спинку стула, он улыбнулся, сделал глоток чая и подытожил:

   - Успокойтесь, Андрей Алексеевич, никто вас съедать не собирается, - отставив чай он посерьёзнел, - Тем более, что правильно рассуждаете. Но вызвал вас я не за этим. Старший лейтенант Стасов. С сегодняшнего дня, вы назначаетесь заместителем начальника особой аналитической группы, возглавляемой старшим майором Мартыновым. Завтра, в ваше распоряжение поступят три новых сотрудника. Ваша задача: ввести их в курс дела и продолжать работу. Старший майор Мартынов сегодня отбывает, на неделю, в служебную командировку, поэтому, с завтрашнего дня, до 20 часов жду от вас ежедневные отчёты, по проработанным документам. Вам всё понятно, товарищ старший лейтенант? Если да, то можете идти.

   Вернувшись к себе, я задумался. Как ни крути, а сегодня меня повысили. Посчитали, что я полезен не только в роли справочника и специалиста по находкам разных непонятностей? Очень похоже на то. Теперь, главным будет - не опозориться! Поэтому - за работу, товарищ 'страшный лейтенант'!

  Интерлюдия. 7. 06.1942г., Свердловская область, верховья реки Невья, в/ч ?312/1 НКВД СССР.

  - Молодец, Олег Васильевич, хорошо поработали, - Лаврентий Павлович Берия закрыл папку с бумагами и отложил её в сторону и повторил, - Молодец. Но, сам понимаешь, этого недостаточно!

  - Понимаю, Лаврентий Павлович. Всё понимаю, - Олег Васильевич Сухинин, крепкий, сорокалетний майор НКВД, развёл руками, - Вы же сами знаете - людей не хватает! Нормальных специалистов почти нет, а те которые есть - почти без сна работают. Хорошо, что вчера новые бумаги пришли. Мои умники увидев их, чуть с ума от радости не посходили. Пришлось насильно из лабораторий выгонять, что бы выспались.

  - Это хорошо, что они так работать спешат!- Берия потёр руки, - Я ещё 'подарки' привёз. И бумаги и людей! Ты им доппаёк обеспечь и постоянный медицинский контроль. Они с 'Норильлага', ещё не отошли от тамошнего жилья, так что...поаккуратнее с ними. Как оказалось, очень светлые головы, только вот политически они неправильно ориентированы. И ещё, - Берия с минуту помолчал, - Я привёз новые бумаги. Пусть твои 'гении' сразу с ними работают, а не начинают рассуждать о невозможности выполнения задания, как в первый раз, - и рассмеялся, вспомнив свои чувства, когда узнал о том, что вместо прямой работы эти умники начали рассуждать на тему бредовой задачи и идиотских расчётов. Сухинин хмыкнул с наркомом, но не очень весело. Слишком хорошо он запомнил рёв Берии в телефонную трубку и чувство безграничного ужаса, навалившегося на него. Ну их подальше, такие воспоминания!

  -А теперь пойдём, майор. Посмотрим, как строительство у тебя идёт, - Берия поднялся из-за стола.

  -Хорошо идёт, Лаврентий Павлович, график опережаем!

  -Ты мне не опережай, а качество давай! - нарком посерьёзнел и остро взглянул на Сухинина, - В этом случае качество важнее всего!

  - Товарищ нарком! - обиженно вскинулся Сухинин, - Никакой потери качества! Клянусь!

  -Ладно. Пошли посмотрим, - недоверчиво проворчал Лаврентий Павлович, - Как ты строишь, рационализатор...

 

   Глава 39.

   Утро началось с беготни. Не ожидал, что назначение меня заместителем Мартынова повлечёт за собой столько проблем! Оббежал кучу кабинетов (от спецчасти и отдела кадров до бухгалтерии) а от писанины, которой при этом пришлось заниматься, стало сводить руку. Но всё кончается и, к обеду, я освободился. Ошалевший от бюрократических дел, наконец-то добрался до своего кабинета, где меня ждали новые подчинённые. Ещё утром, встретившись с ними в отделе кадров, я отправил их к себе, толком и не поговорив. Теперь пришло время познакомиться. Положив перед собой папки с выпиской из личных дел новичков, с интересом стал разглядывать пополнение. Три молодых сержанта, с виду - пацаны пацанами! В первый момент, мне показалось, что они братья-близнецы, настолько они были похожи между собой: светловолосые, худощавые, с мягкими, округлыми чертами лиц. Дети, блин! Но оказалось, что они не только не братья, но и из разных городов. Олег Яшин - 19 лет, москвич, призван в органы с третьего курса истфака МГУ. Не судьба парню заниматься археологией. Вячеслав Коломийцев - 19 лет, ленинградец, студент Ленинградского инженерно строительного института, призван так же с третьего курса. Степан Мелешин - 21 год, из Казани, выпускник Центральной школы ГУГБ НКВД СССР. Ого! Это уже ' не мальчик, но муж'. Единственный в этом кабинете, кто учился быть чекистом. Вот за этого парня Меркулову отдельное спасибо! Будет кому красиво и правильно всё оформлять! Ладно, бум общаться.

  - Ну что же, товарищи. Будем знакомиться, - я отложил тонкие папочки в сторону. Три пары глаз с интересом и лёгкой настороженностью уставились на меня, - Я старший лейтенант Стасов, Андрей Алексеевич, являюсь заместителем командира специальной аналитической группы ГУГБ НКВД СССР. В состав группы, помимо здесь присутствующих, входят ещё два сотрудника находящихся на излечении в госпитале. Возглавляет группу старший майор ГБ Мартынов Александр Николаевич. С ним вы познакомитесь позднее. Наша группа подчинена комиссару ГБ 3-го ранга Всеволоду Николаевичу Меркулову. Вам уже говорили, чем занимается наша группа?

  - Нет, товарищ старший лейтенант. Сказали, что всё узнаем на месте, - ответил, как я и ожидал, Мелешин. Голос у него оказался приятный, слегка глуховатый.

  - Хорошо. Вы все уже дали подписки о неразглашении и ответственности за нарушение этого обязательства. Так вот. Основная задача нашей группы - поиск людей, предметов и событий. Чьё нахождение в нашем мире противоречит современной науке. В том числе, это касается выходцев из другого времени.

  Чёрт. До чего приятно смотреть на охреневшие лица этих ребят! В их глазах явно читается обида на старшого, который над ними издевается! Ладно, чтобы не доводить до крайностей, продолжу. А то мало ли, что наговорит мОлодёжь, не хочется работу с конфликта начинать.

  - Это не шутка и не розыгрыш! И я не оговорился! Изучите материалы, - я подал Мелешину тонкую папку, которую мне вчера отдал мартынов именно для этого разговора, - А потом... потом поговорим более конкретно. На этом всё!

  Чтобы не мешать новичкам, я вышел из кабинета. Воспользуюсь служебным положением и прогуляюсь немного, пока возможность есть такая. Выйдя на улицу, я глубоко вздохнул и, не обращая внимания на ставших привычными сержантов-охранников, пошёл по тротуару.

  -Стасов!

  Повернувшись на оклик, я понял - прогулялся! Из остановившегося рядом ЗИСа на меня смотрел Судоплатов.

  - Хорошо, что встретил вас, старший лейтенант, - он распахнул дверь, - Садитесь, Стасов, прокатимся. Вы ведь никуда не торопитесь?

  Отрицательно мотнув головой, я сел на свободное заднее сиденье. Растерявшимся охранникам осталось только провожать взглядом машину, в которой я уезжал неизвестно куда. Видимо на такой случай у них не было инструкций, а может просто я не знаю чего-то. Негромко урчал двигатель, молчаливый водитель крутил баранку, а я тихонько паниковал. Господи, ему то я на кой понадобился?! Этому-то, зубру, что от меня нужно? Будто не замечая моего смятённого состояния, Судоплатов разговаривал о погоде, песнях, вспоминал весёлые истории. Я пытался поддерживать разговор, но не особенно получалось. Как-то незаметно, мы выехали за пределы Москвы, свернули в какой-то лесок и остановились у небольшого озерка.

  - Давай перекурим, старлей.

  Не дожидаясь ответа, Павел Анатольевич вышел из машины и направился к невысокой берёзке с густой листвой, наклонившейся к озеру. Вздохнув, я направился за ним. Подойдя к берёзе, Судоплатов похлопал её по стволу, что-то тихонько прошептав. Снял фуражку, расстегнул верхние пуговицы кителя и уселся прямо на траву.

  - Что стоишь? Приглашения ждёшь? - он покосился на меня, Ну так дождался, садись, не маячь!

  Несколько минут, мы молча курили, глядя на воду. Чёрт. Да что он молчит? Покосившись на Судоплатова, я увидел, что он прикрыл глаза. Не покурить же на природе мы приехали?

  - Не переживайте, Андрей Алексеевич. Ничего страшного не происходит, - прервал молчание 'личный диверсант Сталина'.

  - Мне захотелось поговорить с вами в неформальной обстановке. Надоели эти кабинеты, бумаги, столы, - Павел Анатольевич передёрнул плечами, - Мне показали протоколы ваших рассказов, которые касались моей судьбы в вашем варианте будущего. Не очень хорошая судьба меня ожидала, не случись вашего попадания к нам. А я из людей, которые понят добро!

  Помолчав, он прикурил новую папиросу и, сделав пару затяжек, продолжил.

  - Но я хотел поговорить не об этом. Из бумаг, составленных по вашим рассказам, мы немало почерпнули для нашей работы. О многом мы знали, о некоторых вещах догадывались... Но существует множество вещей, которые могут быть нам полезны, но мы просто незнаем о них! У меня к вам просьба, - покосившись на меня, он усмехнулся, - Именно просьба старший лейтенант. Составь максимально возможный список прочитанных тобой книг о войнах или хоть как-то связанных с работой спецслужб. То же самое касается и фильмов - художественных и документальных. А по этим спискам поработаешь со специалистами. По этой теме ты уже работал с Ивановым, но мало и не совсем правильно. Ты сам понимаешь, что даже такая, книжно-киношная информация, чрезвычайно важна для нас. И ещё...

  Замолчав, Павел Анатольевич, уставился невидящим взглядом в воду. Просидев так с минуту он вздохнул и посмотрел на часы.

  - М-да. Времени мало. Ладно. Поехали в управление. Потом поговорим.

   Вернувшись к себе я задумался - зачем Судоплатову я понадобился? Ведь не ради состоявшегося разговора он вывозил меня за город? Но толком подумать мне не дали новички. Не успел я устроиться за своим столом, как три 'брата' оказались передо мной.

  - Так это всё правда, товарищ старший лейтенант? - глаза парней горели от любопытства. Казалось, что они еле сдерживаются, что бы не лопнуть от бурлящих в них вопросов. А может и вправду, еде сдерживались.

  -Да товарищи. Правда. И давайте так. Вопросы потом а сейчас работать! Обращайте внимание на все непонятности в бумагах, на незнакомые слова, предметы, стихи и даже песни и музыку! Лучше пербдеть, чем чем упустить что-то важное. А теперь - в спецчасть, получать свои папки.

  Дождавшись, пока любопытная молодёжь испариться из кабинета, я тяжело вздохнул. Хорошо им1 А тут сиди и гадай - к чему приведёт сегодняшняя прогулка? И от основной работы никто не освобождал. Поэтому ещё раз тяжко вздохнув, углубился в изучение бумаг. Кто бы знал, как они меня достали!

   Через полчаса появились мои сержанты, прижимающие к себе толстые папки. О! Наконец-то не один я мучиться буду! Но ещё через пять минут, вся моя радость исчезла. Они по очереди стали подбегать ко мне с первыми же донесениями. Пришлось прочитать им небольшую лекцию на тему 'непонятного и неместного'. Вроде бы поняли. Но сомнения остались. Пришлось озадачить себя составлением своеобразного словаря, на слова из которого следовало обращать особое внимание. Со словарём я и пропыхтел до самого вечера. А вечером, вместо дороги домой, засел за отчёты по сегодняшнему дню. Сам бы я не вспомнил, но из спецчасти напомнили. Помимо отчёта о работе группы, пришлось писать и о встрече с Судоплатовым. Бляха-муха! Мне же ещё и ему список составлять! Когда я всё успею-то?! Хоть и не приказ, но делать-то быстро нужно. Ведь реально, могут что-то нужное из помойки в моей голове достать! Если долго мучиться то...Вот и я, к полуночи, закончил с отчётами и сдал их секретарю Меркулова (его уже не было на месте). Уже выходя на улицу, вспомнил, что забыл убрать последнюю папку в сейф. Ну его нафиг! Лучше вернусь и приберу, а то мир не без добрых людей! Тут простыми дюлями не отделаешься, тут халатностью пахнет! Поэтому, тихонько матерясь себе под нос, я направился назад. Подойдя к дверям кабинета я замер - из-за закрытой двери слышался какой-то шорох! Опаньки! Неужели кто-то забрался? Ну ни себе фига, дела! И это в наркомате? Я вынул из кобуры свой тэтэшник, дослал патрон в ствол и резко открыв дверь ворвался в кабинет, сразу смещаясь в лево и слегка пригибаясь. Сквозь окно проникало достаточно света из внутреннего двора, чтобы я чётко различал всё происходящее. Какая-то маленькая тень, с пронзительным писком, слетела с моего стола и скрылась в дальний угол, за стоявший в нём большой сейф. Каким-то чудом, я сумел удержаться от выстрела. Да твою же мать! Крыса! Чуть до инфаркта не довела! Представляю, что было бы, выстрели я с перепугу! Сначала тревога в наркомате, а потом я стал бы вечным посмешищем! Отдуши проматерившись, я убрал бумаги, закрыл кабинет и, наконец, отправился домой.

  Интерлюдия.

   Из отчёта командира группы наружного наблюдения и охраны, старшего сержанта ГУГБ Вашкина А.С. работающей по объекту 'Гуляка' от 8.06.1942г.

  '... в 12 часов 17 минут объект покинул здание наркомата и сразу был усажен в автомобиль ЗИС закреплённый за полковником ГБ Судоплатовым П.А. 'Гуляка' вернулся в наркомат, в сопровождении п-ка Судоплатова в 14 часов 13 минут. В соответствии с ранее полученными указаниями, наблюдение за объектом в период с 12ч17мин. До 14ч.13мин. не производилось...'

  7. 06.1942г., Свердловская область, верховья реки Невья, в/ч ?312/1 НКВД СССР.

  '...- Ну что скажете, товарищи? - блеснув стёклами пенсне Берия подался к собеседникам.

  Напротив наркома, за столом сидели два болезненно худых человека в мешковатых, гражданских костюмах изучающие какие-то бумаги.

  - Товарищ нарком, - один из них, светловолосый мужчина лет сорока на вид, поднял слегка косящие глаза от бумаг, - если то что здесь написано действительно сработает...- он помотал головой, - У меня слов не хватает! Это прорыв! Настоящий прорыв в радиотехнике и не только в ней!

  - Через сколько времени вы сможете изготовить опытные образцы?

  -Не раньше октября, товарищ нарком, - мужчина на секунду задумался и, ещё с большей уверенностью, повторил, - В октябре будут опытные образцы. Не раньше.

  - Хорошо, товарищ Нейман. Завтра, к 14-ти часам жду от вас список необходимых материалов. Всё, что вы считаете нужным - будет вам предоставлено! А что скажете вы, Пётр Алексеевич? - Берия переключился на второго специалиста, продолжавшего изучать бумаги.

  Пожилой, лет шестидесяти на вид, мужчина оторвался от бумаг и близоруко посмотрел на наркома.

  -Знаете, Лаврентий Павлович, - он откашлялся, - Если бы эти бумаги мне дали не вы, я бы подумал, что это глупая шутка! Но теперь... Первые результаты можно ожидать к началу следующего года. Разумеется в том случае, если к данной проблематике подключатся специалисты ЦВИРЛ. Возможно, что сроки сместятся в сторону уменьшения.

  -Что ж, Пётр Алексеевич. От вас жду бумагу, как и от товарища Неймана...'

 

  Глава 40.

   Первые три дня, в должности заместителя Мартынова, были одними из самых трудных для меня, за всё время нахождения в новой жизни. Я просто физически ощущал груз ответственности за работу группы. До этих дней, я и не представлял - как чувствовал себя Мартынов, как тяжело ощущать цену возможной ошибки в работе. Да ещё эти пацаны, будь они неладны! Работали они прекрасно, всё понимали с полуслова, но их любопытство! Это нечто! Каждую свободную минуту, кто-то из них докапывался до меня с вопросами. Приходилось крутиться как ужу на вертеле, чтобы не брякнуть лишнего. А не отвечать я не мог. Слишком точные инструкции мне были даны по этому поводу. Да и самому, чего уж скрывать, было приятно выступать в роли этакого эксперта и учителя. Самым трудным для меня в новом качестве, было составление ежедневных отчётов руководству. Опять же из-за высокой цены ошибки. Позориться не хотелось, просто жуть! Да ещё разговор с Судоплатовым! Он никак не выходил у меня из головы, как и спокойная реакция Меркулова на моё сообщение о нём. Ни удивления, ни возмущения. Не было ни какой реакции. Кроме удовлетворения от вовремя предоставленного отчёта. Ну и фиг с ними. Значит всё идёт так, как и должно идти.

   А утром в четверг, 11 июня, я проснулся и, в первый момент, не понял - что не так? А потом вдруг осознал - пропало это надоевшее чувство тяжести! Видимо я просто втянулся и привык к новому положению. Даже мои постоянные спутники, охрана, проявили эмоции - удивлённо переглянулись, увидев мою довольную физиономию. А я, действительно, был доволен. Даже воспоминания об Олесе перешли в какую-то новую стадию - было больно вспоминать, но чернота ушла из груди.

   Привычно устроившись за своим столом, с улыбкой посмотрел на ребят. Бесятся как дети малые. Даже Мелешин, попал под 'дурное' влияние вчерашних студентов! Детский сад, а не сотрудники НКВД! Только что рожки друг другу не ставят. Школота, блин! Наконец они успокоились и началась нудная работа. Привычно просматривая очередной отчёт из госпиталей, я наткнулся на знакомую фамилию - Боннэр. Вчитался и окончательно убедился - она! Так-так-так! И что же здесь у нас? Находится на излечении в Свердловске... А...Понятно... Упомянута как свидетель событий. Всё, неуважаемая! Не быть вам женой академика! Быстро набросав служебную записку, я предупредил ребят и отправился к Меркулову.

   Владислав Николаевич был на месте и сразу принял меня. Передав ему своё 'творение' я стал ожидать решения комиссара. Внимательно прочитав мою записку, Меркулов задумался, при этом он отбивал какой-то ритм пальцами на крышке стола. Неожиданно он встал, несколько раз прошёлся вдоль стола и подошёл к окну. Постояв так с минуту, он повернулся и спросил.

  - Вы считаете, что несмотря на все изменения, уже существующие в нашей жизни, она может принести вред стране?

  - Да, товарищ комиссар государственной безопасности, считаю. Даже не стань она женой Сахарова, она всё равно нагадит. И это не зависит от уровня её жизни или убеждений - реальных или вымышленных. Её отец расстрелян, а мать сослана и этого достаточно. Она мстительный, умный враг! Не мне судить, насколько было справедливым решение по её родителям, но я считаю, что именно это сделало её Врагом.

  -Хорошо, товарищ старший лейтенант. Спасибо, за ваше мнение. Мы обязательно учтём его при принятии решения, - вернувшись за стол с улыбкой спросил, - А как новенькие у вас себя чувствуют?

  - Нормально, товарищ комиссар. Только пацаны они совсем.

  - Это не страшно, - ещё шире улыбнулся Меркулов, - Быстро повзрослеют.

  Поговорив ещё немного о ребятах, я попросил разрешения и направился к себе.

   Только вошёл в кабинет, как Слава Коломийцев 'обрадовал' меня.

  - Товарищ старший лейтенант! Только что звонил полковник Судоплатов! Просил, что бы вы сразу после возращения от товарища Меркулова зашли к нему с каким-то списком.

  - Спасибо, Слава, - я взял из сейфа несколько листов, со списком книг и фильмов, о котором просил Судоплатов и направился к полковнику. Судоплатов не тот человек, чьи просьбы можно игнорировать.

   Павел Анатольевич сидел зарывшись в какие-то бумаги, но увидев меня сразу отложил их в сторону.

  -Товарищ полков..

  - Садись, - прервал он меня и улыбнулся, - Будем считать, что представился. Ну, что за список у тебя?

  Было заметно, что он еле сдерживает нетерпение. Неужели для него действительно так важна эта информация? Уткнувшись в бумаги, он, время от времени, хмыкал, делая пометки. Помимо названий книг и фильмов, в списке были сделаны пометки - о чём то или иное произведение. Естественно только с теми, которые я хорошо помнил. Наконец Судоплатов закончил изучать мой список и откинулся на спинку стула. Пару минут мне казалось, что он смотрит сквозь меня, настолько отсутствующим был взгляд полковника.

  - Спасибо за список, Андрей Алексеевич, - неожиданно заговорил Судоплатов, - Что же, придётся вам потерпеть общение с медиками. Пойдёмте.

  Через десять минут мы были в, до боли знакомой, камере с серьёзными ребятами в белых халатах. Последнее, что я слышал было ненавистное - ваши веки становятся тяжёлыми...

   За последующие три дня, мне ещё дважды приходилось общаться с 'мозговедами'. Не знаю, насколько успешной была работа медиков, но Судоплатов не выглядел разочарованным, скорее наоборот. А вечером, пятнадцатого июня, появился Мартынов. Рассеяно выслушав мой доклад и познакомившись с пополнением, Мартынов направился к себе, приказав следовать за ним. Зайдя в кабинет, Мартынов недовольно покосился на запылившийся стол, вздохнул, достал из сейфа бутылку коньяка с рюмками.

  - Садись, заместитель, - он грустно усмехнулся, - примем по пять капель...

  С удивлением глядя на командира, я послушно сел и взял рюмку. После утвердительного кивка Мартынова выпил и закурил папиросу из его портсигара. Задумчиво затягиваясь ароматным дымом, Александр Николаевич смотрел то на крышку стола, то на стену, стараясь не зацепить взглядом меня. Наконец он принял какое-то решение, налил ещё по 'пять капель'.

  -Андрей. Нашли мы твоего предка...

  Я аж привстал, но сдержался и стал молча ждать продолжения.

  -Нашли, - повторил Мартынов, - Вернее не его, а место его гибели. Погиб он. Геройски погиб. После выхода из окружения и лёгкого ранения, он попал под Смоленск. Прикрывая эвакуацию госпиталя, погиб взвод, возглавляемый старшим сержантом Сергеевым Андреем Николаевичем. По рассказам выживших, взвод твоего предка успел уничтожить до двух взводов немецкой пехоты и три танка, но....Сам понимаешь, Андрей....Давай, помянем старшего сержанта Сергеева.

  Молча выпив коньяк, я закурил и задумался. Судьба, мать её! Но теперь, хоть родня знать будет точно, что с ним произошло. Уйдя в свои мысли, я не сразу понял, что Мартынов что-то продолжает говорить. Спохватившись, я вслушался в его слова.

  -...вот и получается, что он в группу не вернётся.

  -В смысле не вернётся, Александр Николаевич? Кто?

  Мартынов удивлённо посмотрел на меня, но видимо понял, что я думал о своём деде и повторил.

  - Орлов в группу не вернётся. К Абакумову переводят после выздоровления. А с Яшей вообще непонятно... Ухудшилось его состояние вчера. Врачи пока не понимают в чём дело. Вот такие хреновые дела, Андрей.

  Помолчав пару минут, Мартынов убрал коньяк и отошел к окну.

  -Ладно. Иди к ребятам, работай, - тихо сказал он, не поворачиваясь ко мне, - И ещё...Будь повнимательнее. Иди...

  Интерлюдия. 15.06. 1942г.Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

  - Ну, Лаврэнтий. Чем обрадуешь?

  Сталин раскуривая трубку посмотрел на наркома. Настроение у вождя было хорошим - обстановка на фронтах складывалась таким образом, что можно было, с известной долей осторожности, говорить о начале перелома в войне. Очень похоже, что немцы начали выдыхаться. Именно такое впечатление сложилось у Иосифа Виссарионовича по итогам сегодняшних докладов, озвученных на совещании ГКО

  - Есть чем, Иосиф Виссарионович, - Берия тоже был в приподнятом настроении, - Операция 'Оракул' продвигается успешно. Даже лучше, чем ожидалось. Использование групп Мартынова, Петрова и Гоберидзе в качестве первичных фильтров - полностью себя оправдало. Основная аналитическая служба избавлена от массы ненужной, черновой работы, что дало хорошие результаты. За последний два месяц вычислены пять разведывательных сетей немцев в разных районах страны. Три мы вынуждены были уничтожить, а две работают под нашим полным контролем. Помимо этого найдены два шпиона - одиночки. Оба задержаны, ведутся следственные мероприятия. По рекомендациям аналитеческой группы, в том числе благодаря информации Максимова, проводится отбор специалистов. С фронтов отозвано 238 человек, из ГУЛАГ, в специализированные отделы переведены 53 человека. Во многом благодаря этому, можно с уверенностью говорить - наша промышленность выходит на новый уровень! В октябре месяце, будут выпущены опытные образцы аккумуляторов нового типа, а к началу следующего года они уже пойдут в серию.

  -Ти так уверен в их эффективности, что говоришь о серийном производстве? - Сталин приподнял бровь в удивлении и отложил трубку.

  -Да, товарищ Сталин, уверен! Помимо этого имеются огромные подвижки в радиопромышленности, физике, медицине. К концу этого месяца производство пенициллина выходит на промышленный уровень. Нужно признать, что информация Стасова и Максимова не намного, но ускорила работу товарища Ермольевой и позволила быстрее наладить производство пенициллина. Все материалы по этим делам в моём отчёте.

  Лаврентий Павлович подал Сталину папку с бумагами.

  - Хорошо, Лаврэнтий. Я посмотрю попозже. А что с Бомбой у Рузвельта?

  - Не очень, товарищ Сталин. Три дня назад, 12 июня, в автомобильной аварии погибли Ферми и Сциллард. Очень уж быстро едут американские машины, товарищ Сталин, - Берия развёл руками, - В случае аварии - трудно выжить.

  - Да. Вот что значит - учёные - теоретики, - Сталин вздохнул и покачал головой, - аккуратны только в науке, а в обычной жизни... Вечные проблемы с научной интеллигенцией. Что у нас, что у них. А как у англичан дела?

  - С ними хорошо. Из окружения Борна продолжает идти информация, - Лаврентий Павлович вздохнул, - в связи с аварией возможно перемещение нашего человека в САСШ.

  - Это било би нэ плохо, - Сталин опять раскурил трубку, - Что с вариантом 'Купец'?

  - Пока можно говорить только об осторожном оптимизме, товарищ Сталин, - Берия заглянул в свои бумаги, - Наши люди вышли на сотрудников нескольких концлагерей. Выкупить интересующих нас людей возможно и сейчас идёт торг по цене и взаимных гарантиях.

  - Постарайся ускорить процесс, Лаврэнтий. Сам должен понимать - насколько это важно для нас.

  -Понимаю, Иосиф Виссарионович. Работа идёт с максимально возможной скоростью. Но торопиться нельзя - слишком высок риск провала наших людей при таком варианте действий.

  - Ладно, - Сталин махнул ладонью, - Вэрю. Что по эмиграции?

  - Хуже чем хотелось, но лучше - чем ожидалось, Иосиф Виссарионович, - Берия пожал плечами, - Расслоение 'белоэмиграции' оказалось большим, чем мы предполагали, но... Информация от них пошла. Сверхценная информация. Сейчас с ней работает основная аналитическая группа.

  - Хм. Смогли значит, свою нэнависть преодолэть? - задумчиво протянул Сталин, - что-то ещё?

  - Закончилось формирование групп по операции 'Клим', - Берия улыбнулся, - Уже в июле, ожидается серьёзное сокращение старшего комсостава вермахта. Полностью готовы двадцать снайперских групп усиленных бойцами Судоплатова и Старинова. Готовится ещё пятьдесят. Но они будут готовы не раньше сентября - октября.

  - Очень хорошо, Лаврэнтий. Посмотрим, как сработает эта задумка, - отложив трубку в сторону, Сталин достал из стола тонкую папку и подал её наркому, - А тэперь посмотри это, Лаврентий. Очень интэресную бумагу мне товарищ Мехлис прислал. Через неделю я должен знать, насколько соответствует действительности эта информация. И ещё. Разберись, кому так не угоден товарищ Рокоссовский. Слишком много на него бумаг пошло в послэднее врэмя. Работай, Лаврэнтий, работай.....

 

  Глава 41.

   '... освобождены города: Кременчуг, Днепропетровск, Запорожье, Мелитополь! Войсками красной армии уничтожено более 150000 фашистских солдат и офицеров! Более 200 самолётов! Захвачено в плен более 30000 пленных. Захвачено и уничтожено 230 танков, 547 орудий и миномётов...'

   М-да. Все радиоточки разливаются соловьями по итогам нашего наступления на Южном и 3-м Украинском фронтах, но молчат о положении севернее. Да и на лице Лаврентия Павловича, которого видел утром, не замечалось эйфории - скорее серьёзную озабоченность. Как бы не получили мы по сопатке опять! На Юге дела хорошо развиваются, просто загляденье! А вот севернее...севернее дела не очень. Нет, в сводках сообщают о боях на старых рубежах, только вот лица руководства не внушают оптимизма. Правда за последний месяц, я видел Берию всего два раза, мельком. Но мне хватило общения с Меркуловым для понимания - что-то идёт не так, как хотелось! Да и наркомат на усиленный режим службы перевели не просто так. Практически на казарменном положении уже две недели живём. Только какая от этого польза, непонятно. Конечно, начальству виднее, но ... Вон Яшка, неделя как из госпиталя, ему бы отдохнуть нормально, но не судьба. Сидит, зарылся в бумаги. Не узнаю я его! Совсем не тот весёлый парень вернулся из госпиталя. Хмурый, молчаливый. За семь дней так и не поговорили толком. Отмалчивается и всё! Пытался поговорить о произошедшем с ними, объяснить, что он не виноват ни в чём - отмалчивается. Глаза в сторону отводит. Пытался с Мартыновым поговорить на эту тему, то тоже темнит. Мол, всё наладится, не трогай его пока и т.д. и т.п. Хрень какая-то, а не ответы. Ну и чёрт с вами! Если бы не новички, я бы свихнулся, наверное. А с ними как-то легче всё идёт. Парнишки хорошие, внимательные. Врубаются во всё с полуслова! Сейчас дружно шелестят бумагами, работают. А я не могу. Сижу, тупо смотрю в папку, а в голову ничего не лезет. Ч-ч-чёрт!!! Так завис, что от звонка телефона чуть со стула не грохнулся!

  - Слушаю, Стасов.

  - Это Смирнов беспокоит. Товарищ старший лейтенант, зайдите ко мне. Тут для вашей группы передали пакет. Заберите.

  - А Мартынов?

  - Товарищ старший майор на совещании. Приказано передать вам.

  - Хорошо, Игорь Матвеевич. Сейчас подойду.

   Лейтенант Игорь Матвеевич Смирнов. Дежурный из 'секретки'. Каждый раз при общении с ним, я испытывал странный дискомфорт. Вроде нормальный мужик, лет сорока. Приятный, слегка картавящий голос. А в глаза глянешь - мурашки по коже. Ему бы дознавателем быть, на не на спецпочте сидеть! Он бы одним взглядом раскалывал подследственных. Что-то такое, непонятно-жуткое, проглядывало сквозь его глаза и нехотелось лишний раз с ним встречаться. Вздохнув, я направился к нему, предупредив ребят о своём 'маршруте'.

   Пакет был небольшим. Размером с пачку бумаги для принтера формата А4. Проверив целостность пломб и швов, я расписался о получении в специальном журнале и направился к себе. Вскрыв пакет, я обнаружил очередную подборку донесений. Главным отличием от прошлых, был отправитель - Особый отдел Южного фронта. Наверное опять 'пустышка'. Но первая же бумага заставила меня насторожиться. В руки особистов попал портфель какого-то эсэсмана. Вот они, вместе с переводом и лежали передо мной. Особой ценности я в них не видел - обычная, не особенно важная, служебная переписка. Только вот в одной из бумаг я увидел интересное словосочетание - ' как и Стасов'. Бляха-муха! Про однофамильца писали? Сомневаюсь. Очень сомневаюсь. Документ был служебной запиской, вернее справкой, написанной каким-то унтерштурмфюрером Зонтаг для следователя не-то Бляхке, не-то Бляшке (на документе фамилия была нечитаема, вода попала и чернила 'поплыли'). Унтерштурмфюрер сообщал, что в зоне действия его подразделения, '... агенты не сообщали о появлении людей, как и Стасов, охраняемых сотрудниками НКВД. Как и не отмечалось приезда спецкомиссий из Москвы ...'. Да что же они упёрлись-то в меня! Группу потеряли, Гейдрих сдох - а эти всё роют! Плюнув на всё, убрал документы в сейф и закурил, задумавшись о поступивших бумагах. Что прислали документы в Москву - понятно. Но почему в наш отдел? Опять что-то мутят начальнички мои? В ином случае - хрен бы я увидел эти бумаги! Может опять готовят к роли 'подсадной утки'? Не. Навряд ли. Не станут они опять моей башкой рисковать. Хотя... теперь есть Максимов, которого наши доят, как корову-рекордистку! Думай, не думай, от меня ничего не зависит. Как решит руководство, так и будет. Снова достал бумаги и стал их просматривать. Да. Всё же единственной причиной, по которой нам их прислали, остаётся упоминание моей фамилии. Со злостью посмотрел на свою ручку. Достали эти чернила! Когда же появятся нормальные шариковые ручки? Мартынов заикался, что работы ведутся, причём по многим вещам, неизвестным сейчас. Только я начал составлять набросок служебной записки, как снова зазвонил телефон. Мартынов вызвал к себе, с бумагами особистов.

   Через пять минут я уже сидел у Мартынова и ждал, пока он изучит полученные материалы.

  - М-да. Значит не успокоились...продолжают собирать информацию по 'личной спецслужбе', - Мартынов дочитал бумаги и задумчиво посмотрел на меня.

  - А вы бы прекратили сбор информации на их месте, Александр Николаевич?

  - Это были просто мысли в слух, - Мартынов усмехнулся, - Естественно не прекратил бы. Копал бы изо-всех сил. Но над этим будем работать не мы, так что не будем забивать себе голову. Честно говоря, когда я узнал о захваченных документах с твоим упоминанием, я рассчитывал на несколько другие материалы. А эти нам не нужны. Расскажи лучше, как у тебя с новичками дела обстоят?

  - Нормально обстоят. Хорошие ребята, грамотные. Меня больше Зильберман волнует.

  - Всё наладится, Андрей. Всё наладится...- Мартынов вздохнул, тоскливо покосился на свой сейф и спросил, - Что-то новенькое есть?

  - Идея появилась, Александр Николаевич. Правда не по нашему ведомству, но...- и я начал излагать свою мысль о патентах. Вернее о подписании СССР парижской конвенции.

  Мартынов слушал с заметным интересом, при этом задавая вопросы, на некоторые из которых я не мог сразу ответить. В конце концов я выдохся, а Александр Николаевич подумав пару минут подытожил.

  - Даю тебе час на составление служебной записки по этой теме. А я пойду 'вентилировать' этот вопрос к Лаврентию Павловичу. Тема слишком серьёзна, что бы просто отмахнутся от этого. Иди и готовь бумагу. Всё...

  Интерлюдия. Москва, Кремль, Кабинет И.В. Сталина. 12.07.1942г.

   - С этим ясно, - Сталин закрыв папку поднял взгляд на наркома НКВД, - Поработали хорошо. Молодэц! Значит, в сорок пятом бомбы у них не будэт?

  - Не будет, Иосиф Виссарионович, - Берия утвердительно кивнул, - Устранено несколько ключевых учёных. Без них работа американцев замедляется в разы. Но мы продолжаем контролировать ситуацию. Сюрпризы нам не нужны.

  - Точно говоришь - не нужны, - Сталин, кроша папиросный табак набивал трубку, - Что по 'Оракулу'?

  - От привлечённых специалистов получены предварительные результаты касающиеся изучения Стасова и Максимова и их возможного воздействия на окружающих их людей. Особенно интересную информацию, независимо друг от друга, дали товарищи Ананьев, Авдеев и Фейнберг. Выводы, повторюсь, предварительные, но важные для нас.

  -Так-так-так, - Сталин заинтересованно прищурился, раскурил трубку, - Излагай.

  - Первым выводом является полная уверенность специалистов, что Стасов и Максимов, по своему поведению, значительно отличаются от нас, то есть от современных людей. В первую очередь это выражается в более быстром образе жизни. От простой походки, до восприятия информации и реакции на внешние раздражители. По мнению уважаемых экспертов, это связано с более быстрым ритмом жизни в том времени, из которого они к нам попали. Косвенно это подтверждается и рассказами самих объектов изучения о своём 'мире'. Отмечена, определённого рода, подверженность объектов своеобразному состоянию, которое товарищ Фейнберг определил как информационный голод. В своём времени, Стасов и Максимов привыкли к ежедневному потоку информации, который, по сравнению с нашим периодом, просто огромен. Не испытывая привычной информационной нагрузки, они испытывают сильный стресс. Справится с этим Стасову помогает его работа, Максимову - ежедневное общение с нашими техническими специали-

  стами. И именно привычка к оперированию большими потоками информации, сделала их психику более пластичной, что и помогло им сохранить душевное равновесие. Помимо этого отмечено, что и Стасов, и Максимов, увлекались фантастической литературой про 'попаданцев', очень популярной в их времени. Товарищ Ананьев высказал мнение, что это послужило своеобразной тренировкой психики объектов. На уровне подсознания, они были готовы к подобному развитию ситуации. Естественно, это только предположение, но товарищи Фейнберг и Авдеев склоняются к такому же выводу.

  - Интэресно, Лаврэнтий, очень интэресно, - Сталин, выпустив клуб дыма, встал и отошёл к окну кабинета. Помолчав пару секунд, он спросил, - А как себя ведёт Максимов теперь?

  - Знаете, Иосиф Виссарионович, - Берия пожал плечами, - На удивление хорошо. Сейчас о нём можно говорить не только как об объекте изучения и получения информации, но и как о ценном сотруднике. Он дал уже несколько очень ценных советов по работе наших специалистов. Некоторые мы уже внедрили в работу, некоторые изучаются аналитиками. Одно из его предложений я хочу озвучить после основной части доклада.

  - Хорошо, - Сталин вернулся за стол и отложил погасшую трубку, - Продолжай, Лаврэнтий.

  - Второй вывод ещё более интересен, - Берия достал очередной листок из папки, - Все три товарища убеждены, что Стасов и Максимов значительно влияют на поведение контактирующих с ними специалистов. Особенно это заметно на примере Стасова. Отмечено, что сотрудники НКВД, чаще всего общавшиеся с ним, стали более 'ускоренными'. Они стали 'быстрее жить'. То есть - двигаться, говорить, излагать и воспринимать информацию. Для проверки этой версии, в группу Мартынова включено три молодых сотрудника, ранее не задействованных в операции 'Оракул'. Спустя месяц, можно с уверенностью говорить о полном подтверждении версии экспертов. Сами молодые сотрудники, в своих ежедневных отчётах, заметили, что их стала раздражать 'медлительность' основной массы окружающих их людей. И в быту и в работе. Сотрудниками внешнего наблюдения так же отмечено изменение скорости походки у молодых товарищей. Изменения в восприятии окружающих и себя произошли у них через неделю с начала общения со Стасовым. Подобные изменения в поведении сотрудников отмечены и в группе, работающей с Максимовым. Но там это касалось, в основном, работы с информацией.

  - Что нам может дать эта особенность? - Сталин задумчиво посмотрел на наркома.

  - Пока не знаем, - Берия вновь непроизвольно пожал плечами, - Пока специалисты затрудняются ответить на этот вопрос. Недостаточно статистических данных.

  -Хорошо, подождём. Продолжай, - Сталин вновь взялся за трубку.

  - Интересным является ещё такой факт. Несколько раз, у Стасова, проскальзывало недовольство вашей мягкостью, по отношению к врагам. В основном это касалось Кавказа и ВКП(б).

  Сталин, перед этим начавший раскуривать трубку аж поперхнулся и закашлялся. Наконец, справившись с кашлем, он раскурил трубку, помолчал пару мгновений и спросил с нескрываемым интересом.

  - И где же товарищ Сталин должен действовать более жёстко, по мнению вашего сотрудника, товарищ Народный комиссар внутренних дел? - голос вождя стал обманчиво добродушным и мягким, - Поясните мне, товарищ Берия.

  - Конкретики нет, товарищ Сталин, - Лаврентий Павлович прикрыл папку, - Но я разберусь.

  - Разбэритесь, разберитэсь, Лаврэнтий Павлович. Послезавтра, передо мной должен лежать рапорт Стасова с его предложениями и вашими комментариями, - Сталин снова встал и начал ходить по кабинету, - Привыкли говорильни устраивать! Если недоволен - пиши бумагу! Товарищ Сталин не может услэдить за всэм и всё знать!

  Остановившись, он что-то тихо пробурчал себе под нос по грузински и спросил:

  - Всё?

  - В основном да, Иосиф Виссарионович. Осталась только идея Максимова, которую, в целом, одобрили аналитики. Что интересно, сегодня подобную идею изложил и Стасов, в рапорте на имя Мартынова.

  - Ну, давай, послушаем, - Сталин вновь сел на своё место, - Что там за идея?

  - Предлагают присоединиться к парижской конвенции по охране промышленной собственности - патентов.

  - Интэресно. Обоснование есть? Что это даст нам?

  - Деньги, Иосиф Виссарионович. Аналитики утверждают, что многое из того, что нам теперь известно - вот-вот откроют и запатентуют в других странах. Некоторые вещи мы, пока, просто не можем выпускать. Естественно, что это не касается вооружений и оборонных направлений.

  - Этот вопрос очень непростой, Лаврэнтий. Оставь мне все бумаги, я подумаю. Если у тебя всё, то иди. И не забудь - послезавтра рапорт Стасова на моём столе!

 

  Глава 42.

   Утром, 13 июля, я проснулся в прекрасном настроении. Дела шли хорошо, рапорт Мартынову понравился, а ещё, вчера вечером, сняли усиленный режим несения службы и разрешили ночевать дома. А то надоело спать в кабинете, да и как-то, не комфортно это там делать. Выйдя, в привычной компании, из подъезда, я прислушался к музыке, доносящейся из репродуктора и, с удовольствием, стал напевать знакомую песню:

  - Я снова поднимаюсь по трево-о-ге

  И снова в бой, такой, что пулям тесно

  Ты только не взорвись на полдоро-о-ге

  Товарищ сердце! Товарищ сердце!....

   Один из охранников удивлённо покосился на меня а второй явственно поморщился. Подумаешь! Сам знаю, что на моих ушах с медведем ещё и слон потоптался! И голосом моим только - занято!- кричать в общественной уборной! Для себя то я могу мурлыкать? Вот и терпите теперь! Интересно, а как руководство отбирает песни, которые можно исполнять? Да и исполнителей? Песня звучит ещё лучше, чем мне помнилось по прошлой жизни. И голос, у певца, шикарный. Нужно узнать, а пластинки уже есть с новыми песнями?

   Размышляя об этом, доехал до управления и пошёл к себе. Только вошёл в кабинет, как затрещал телефон. Они что, специально рассчитывают момент, когда я войду? Поднял трубку и услышал напряжённый голос Мартынова.

  -Ты, Стасов? Бегом ко мне!

  С удивлением посмотрев на трубку, я пожал плечами и побрёл к командиру. На кой я ему понадобился 'со-сранья пораньше'?

  Встретил меня Мартынов...странно как-то. По иному не могу сказать. Предложил садиться и уставился на меня с непонятной мне жалостью. Я уже начал нервничать, вспоминая все свои реальные и выдуманные грехи, когда он заговорил.

  - Тебе говорили, что ты доп...я? Говорили. Вот и случился великий день, когда твой язык привёл тебя в интересное положение. Либо ты утонешь, либо...- он замолчал и задумчиво уставился на свой сейф. Приняв какое-то решение, Мартынов подошёл к сейфу, налил себе коньяка, выпил и снова убрав всё в сейф, вернулся за стол.

  - Товарищ старший майор! Да что случилось-то? - я всерьёз занервничал.

  - Ничего не случилось, Андрей, ничего. Вчера, Лаврентий Павлович сообщил товарищу Сталину, что сотрудник НКВД Стасов, являющийся пришельцев из будущего, рассуждал на тему излишней доброты товарища Сталина к врагам государства. Особенно в национальных вопросах и структуре Партии.

  П....ц! Я сидел и думал. Сейчас меня грохнут или попозже? Или ограничатся водворением в камеру, без права выхода?

  - Рассуждал, Андрей? - Мартынов смотрел на меня понимающим взглядом.

  - Так когда это было, товарищ старший майор?!

  - Когда бы ни было! Главное то, что это было!!! - Мартынов хлопнул по столу, жёстко взглянув мне в глаза, - Сам был должен понимать, о чём говорить а о чём...

  -Александр Николаевич! Я же правду говорил! А зачем товарищ Берия рассказал об этом?

  -Правду, правду, - проворчал Мартынов, - Пойми, Андрей. Что люди уровня Лаврентия Павловича, в таких делах, НИЧЕГО не делают просто так. Если он сообщил о твоих рассуждениях именно сейчас, значит ТАК НУЖНО! Короче так, товарищ старший лейтенант. К семнадцати ноль-ноль, подготовьте рапорт на имя наркома НКВД товарища Берии. В рапорте, вы должны отразить всё, что вы считаете 'излишней гуманностью товарища Сталина'. Помимо этого, вы должны отразить ваше виденье решения этих же вопросов, желательно с обоснованием ваших гипотетических действий. Вам всё ясно, товарищ старший лейтенант? Выполняйте!

   Сказать, что вернулся к себе я охреневшим, значит не сказать ничего! Отмахнувшись от вопросов ребят, я взялся за рапорт. Не зря говорят, что - п...ть, не кули ворочать! Одно дело болтать о неправильности тех или иных действиях (по твоему мнению) руководителя страны, и, совсем другое, обоснованно предложить своё решение. Ладно. Что будет, то будет! Напишу так, как считаю, а там - как кривая вывезет! Успокоившись и приняв решение, я взялся за ручку. Начнём с внутренней политики. С Кавказа... Блин. Как бы сейчас пригодился интернет! А так...слишком мало помню. Чёрт с ним. Посчитают нужным - вытянут всё на эту тему. Благо, что теперь ещё Максимов есть. Значит начнём с Нагорного Карабаха, вернее включение армяноязычного района в Азербайджан. Теперь о 'великом вайнахском народе'. Пока с ними Иосиф Виссарионович ничего не делал, но я знаю, чем закончилось переселение этих гадов. Горцам будет приятно осваивать плато Путоран. Красиво там, просто сказка! Глядишь, работать научатся. Крымские татары...этих переселить на Новосибирские острова. Остров Котельный просто создан для них! Пусть наслаждаются и дальше морским климатом. Прибалтика. С ними посложней. Хотя... Поселить с вайнахами и все дела! Пусть между собой решают - кто из них круче. А нех было Дудаеву рукоплескать! Теперь что касается самой России. Отменить все национальные образования! Никаких АО, республик и тому подобного. Незаметно для себя увлёкся, вернулся к реальности, когда меня хлопнул по плечу Зильберман.

  - Мартынов звонил, ждёт тебя с бумагами.

  -А? А сколько времени? - я огляделся.

  - Половина пятого, - Яша глянул на часы и покачал головой, - Ну ты заработался...

  - Заработаешься тут. Когда хрен к заднице на толщину трусов подкрадётся, ещё больше пахать будешь, - я глянул на стопку исписанной бумаги, лежащую передо мной. Ни фига понаписал! Ладно, поздно вникать в свою писанину, тем более, что я и так заканчивал. Сложив бумаги в папку, я направился к Мартынову.

   Александр Николаевич взглянул на принесённую папку, хмыкнул, мельком посмотрел несколько листов и вздохнул.

  - Иди домой, Андрей. Выпей водки и ложись спать. Лицо у тебя, - он покачал головой и махнул рукой, давая понять что я свободен.

  Интерлюдия. 13.07.1942г, кабинет наркома НКВД Л.П. Берии.

  - Ты сам-то читал? - Лаврентий Павлович кивнул на папку, - Или не глядя принёс?

  - Мельком посмотрел, Лаврентий Павлович, - Мартынов отставил кружку с чаем и достав папиросы вопросительно взглянул на наркома. Получив разрешение он закурил и, выпустив облако дыма, продолжил, - Много интересного, но и бреда хватает.

  - А что ты понял из прочитанного о Стасове и вообще, - Берия неопределённо покрутил пальцами, будто ловя что-то неуловимое.

  - Что понял? Что Стасову небезразлична судьба страны, - Мартынов пожал плечами, - В чём-то он наивен, в чём-то ошибается, в чём-то прав.

  -Эх, Александр Николаевич. Главного ты не понял. По этим бумагам, - Берия хлопнул по папке и повторил, - Главного не понял. Благодаря этому рапорту, мы больше узнали о том кошмаре, в который провалилась страна в 90-х годах. Больше, чем из всех допросов Стасова и Максимова. Больше, чем накропали наши аналитики. Скажи мне, Александр Николаевич. Как нужно ненавидеть целые народы, чтобы придумать такое переселение? Что должны были делать представители этих народов, чтобы их так возненавидеть? Насколько нужно не верить в честность чиновников любого уровня, чтобы предлагать такие меры по их контролю? Вот посмотри на это.

   Мартынов взял листок, протянутый ему наркомом, и вчитался. М-да. Такого даже при Ежове не было. У Стасова с головой в порядке? Видимо он произнёс это в слух, потому что нарком ответил.

  - Нормально у него с головой. Нормально. И многое из того, что предлагает - вполне действенные меры, которые ведут к одной цели. Исключить возможность уничтожения СССР. Над этим рапортом ещё работать и работать. Давай, Александр Николаевич, иди. А я ещё посижу. Подумаю.

  Интерлюдия. 14.07.1942г. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

  Лаврентий Павлович внимательно наблюдал, как Сталин, прочитав последний лист рапорта Стасова, откинулся на спинку стула. В глубокой задумчивости Вождь открыл коробку папирос, взял трубку, и начал набивать её папиросным табаком, переламывая и разминая папиросы пальцами. Продолжая сохранять молчание, Иосиф Виссарионович раскурил трубку, сделал несколько затяжек и встал. Продолжая окутываться клубами дыма, Сталин стал прохаживаться по кабинету, мягко ступая по ковру. Подойдя к окну, он пару мгновений смотрел в него и, неожиданно для наркома, спросил:

  - А чито с 'Бомбой' у нас?

  Вздрогнувший Берия, не ожидавший подобного вопроса, на пару секунд растерялся. Но сумел взять себя в руки и ответил:

  - Всё идёт согласно графика. Особых успехов пока нет, но перспективы неплохие. Разработка месторождения сырья уже началась. К особо опасным работам привлечены осужденные по особо тяжёлым статьям уголовного кодекса - убийцы, насильники и подобные им лица. В дальнейшем, в соответствии с решением политбюро, будут использоваться и лица, сотрудничавшие с немцами. Главным достижением, на сегодняшний день, является успех в Дании. Удалось убедить Нильса Бора на переезд в СССР. Вместе с ним согласилось переехать ещё двадцать семь молодых математиков с семьями, всего 73 человека. 20 июля они прибывают в Мурманск.

  - И как вам удалось убедить его? - Сталин отвернулся от окна и заинтересованно взглянул на наркома.

  - Сам удивляюсь, Иосиф Виссарионович, - Берия развёл руками, - Как мне сообщили, особых уговоров не потребовалось.

  -Очэнь, очэнь хорошо! - Сталин вернулся за стол, отложил трубку и кивнул на папку с рапортом Стасова, - Чито ты думаешь по этому делу?

  - В первую очередь, Иосиф Виссарионович, я думаю, что дела в его будущем были, - он помялся, - Плохими дела были.

  -Уж скажи прямо - херовые дела там творились, - Сталин раздражённо махнул рукой, - Чито ти думаешь по его предложениям? И насколько они, гм, могут стать необходимыми?

  -Многое из предложенного Стасовым необходимо осуществлять, если мы не хотим оставить, даже малейших шансов, нашим врагам на развал страны в дальнейшем, - Берия твёрдо смотрел в глаза Вождя, - Я просто уверен в этом. Уверенности добавляет и информация, ранее полученная от Стасова и Максимова.

  -Увэренность это хорошо, - Сталин усмехнулся, - Без увэренности не может быть нормальной работы. Что с комиссией, работающей на освобождённой территории?

  - Работают, Иосиф Виссарионович, - с еле заметной паузой ответил Берия, снова не ожидавший подобного переключения темы разговора, - Фиксируются все преступления гитлеровцев на нашей территории. Жуткие факты сообщают. Просто жуткие.

  - Включи в группу, работающую на Юге Стасова и сколько нужно людей охраны. Пусть поработает на воздухе, - Сталин усмехнулся, глядя на выражение растерянности на лице Берии, - Пусть поработает. А ти, Лаврентий, расскажи ка мне, что там за история с Рокоссовским и Андреевым?

  - Ситуация интересная, - оживился нарком, - Выстраивается интересная цепочка...

   Вчера, послушавшись Мартынова, я 'принял' водовки и завалился спать. Правда со 'снотворным' я перестарался, поэтому утром чувствовал себя весьма паршиво. Голова просто раскалывалась, во рту ночевало стадо мамонтов, не меньше! И нахрена я вчера столько выжрал, спрашивается? В ванной, увидев своё отражение в зеркале, я даже вздрогнул. Настолько, в этот момент, я походил на одного знакомого из прошлой жизни. Ещё до армии, подрабатывая на летних каникулах грузчиком на овощной базе, я столкнулся с интересным типом. Не знаю его имени, но все звали его Скупа. Невысокий худощавый мужичёк, весельчак, балагур и 'идейный алкоголик'. Именно так он называл себя. Несколько раз его, за пьянство, отправляли на лечение от алкоголизма в ЛТП (лечебно трудовой профилакторий. По сути - тюрьма для алкоголиков). После загула, он выглядел как моё отражение в зеркале. Вспомнилась одна из его присказок - наша выпуклая часть спины как резина, не боится сульфазина. Не-е. Водка - Зло! Вернее не водка, а неумеренное потребление оной! Определившись, что пить нужно меньше, я привёл себя в порядок, поздаровался с пришедшими за мной сержантами и отправился на службу. Как ни странно, никто меня никуда не дёргал. Ни Мартынов, ни, тем более, Лаврентий Павлович. Мартынова вообще не было на месте, а к наркому я и сам не лез. Поэтому спокойно занимался работой с бумагами. Так же спокойно прошёл и следующий день. Уже вечером, 15 числа, около шести часов, появился Мартынов. Внимательно осмотрев наш коллектив, который дружно уставился на отца-командира в ожидании приказов. Видимо осмотр прошёл нормально, потому что Мартынов удовлетворённо кивнул и объявил.

  - Орлы! Слушай приказ. С завтрашнего дня, временно исполняющим обязанности заместителя специальной группы, то-бишь моим, назначается старший лейтенант Зильберман. Временно, на период служебной командировки старшего лейтенанта Стасова. Все могут идти домой, а ты, Стасов, за мной.

   Придя в кабинет Мартынова, я вопросительно посмотрел на командира. Тот хмыкнул и откинулся на спинку стула.

  - Послезавтра, ты, в составе группы сотрудников госбезопасности, прокуратуры и МУРа, выезжаешь в Ростовскую область. Вы будете участвовать в работе спецкомиссии, по расследованию преступлений фашистов на временно оккупированной территории. Завтра познакомишься с группой, пройдёшь инструктажи и т.д.

  - Товарищ старший майор! Какой из меня дознаватель?! Вы чего?! - я обалдел. Ожидал чего угодно, но только не такого!

  - Это приказ, товарищ старший лейтенант! - Мартынов жёстко пресёк моё возмущение, - Вы свободны!

 

  Глав 43.

   Оказывается, я очень разбаловался за последнее время. Привык летать самолётом, аристократ хренов! Думал, по простоте душевной, что и в этот раз по воздуху до места доберусь. Счаз! Размечтался! А в теплушку не хотите, товарищ старший лейтенант? Как не хотите? А придётся! И пришлось трястись в этом СВ, чёрт бы его побрал! Нет. По началу, первые два дня, было даже прикольно. А вот дальше уже надоело. Причём мы-то, в смысле усиление комиссии, ехали с относительным комфортом, в отличии от остального эшелона. Всего 11 человек на теплушку, так что место было. И всё бы ничего, если бы не старший нашей группы, которым назначили военюриста второго ранга Пуриса. Если бы я не знал его имени и фамилии, ни за чтобы не догадался, что он прибалт. Военюрист Адам Янисович Пурис, был маленький, кругленький, с густыми, жёсткими на вид, волосами на непомерно большой для такого тела голове. Хитрые, немного косящие маленькие глазки, спрятавшиеся в глубине пухлых щёк под низким, скошенным лобиком, казалось, постоянно ощупывают всё окружающее. Весьма отвратный, внешне, тип. Именно так я и подумал в первый момент. Ну ни как он не напоминал знакомых мне прибалтов! Хоть убейте! Этот мелкий живчик, скорее напоминал кавказца или еврея, но не степенного латыша, кем он был на самом деле. При всей своей невзрачной внешности, Адам обладал шикарным, хорошо поставленным баритоном. Услышав который я просто обалдел, вспомнив первую встречу с 'Бахом', а в процессе знакомства, я полностью поменял своё мнение о Пурисе - умница и весельчак! Именно так я стал считать уже через десять минут после знакомства. Энергия и шутки просто били из него во все стороны. Эх, если бы я знал его поближе, то заранее бы застрелился или пристрелил его! Мало того, что он оказался алконавтом, так ещё и трепаться мог круглые сутки, без перерыва! К концу второго дня, вся наша группа, явно мечтала пристрелить его. До того достала его болтовня, водка и бабы. Как он ухитрялся на каждой остановке находить себе новую пассию, просто ума не приложу. И чем он их так очаровывал? Голосом? Или весь в корень ушёл? Вообще, компания подобралась нормальная. Все примерно одного возраста, за исключением Пуриса, которому было уже сорок три года. Звания тоже не сильно различались, да и относились, почти все, к одной 'конторе'. Только Пурис и ещё один военюрист, Смолин Олег, были из прокуратуры. Все остальные - из НКВД: МУРовцы и три ГБешника, считая меня.

   В Ростов мы прибыли утром 25 июля, уже спаянной (или споенной Пурисом?) командой. Дорога, которая в моей прошлой жизни занимала сутки, длилась целую неделю. Дорога была просто перегружена эшелонами, а наш не относился к первостатейным. Вот мы и тормозились почти на каждой станции. Довольным оставался только наш старшой. Мы же искренне обрадовались предстоящему расставанию с нашим 'экспрессом'. Увидев город, в первый момент я впал в откровенный ступор. Таких развалин мне ещё не доводилось видеть! Только в старой кинохронике, посвящённой Великой Отечественной, было что-то похожее. Но, одно дело кадры хроники, на которые ты смотришь сидя в мягком кресле перед телеящиком и, совсем другое, видеть подобное вживую. Поначалу мне показалось, что целых зданий в городе не осталось совсем. Оказалось, что я, к счастью, ошибался. Такая разруха была, в основном, у железнодорожного вокзала. Как нам объяснил встречающий нас капитан, тут отметились и наши соколы и 'птенцы Геринга'. В результате их действий, прилегающей к железной дороге части города просто не было. Были горы кирпича, которые разбирали небольшие группы женщин. Подведя нас к ЗИСу, ожидавшему нас на площади, капитан и Пурис направились к коменданту.А мы остались ждать у машины. Не успели мы выкурить по папироске, как 'начальство' уже вернулось. Быстро погрузились в кузов ЗИСа и двинулись в путь.

  -Адам Янисович, далеко нам ехать? - поинтересовался Серёга Драчёв, рыжий, добродушный здоровяк. Эксперт - криминалист из МУРа.

  - Прилично. Есть тут такой городок - Ейск. Вот в него и направляемся. Капитан, - Пурис кивнул на кабину, - Говорит, что к вечеру будем, если ничто не помешает.

   Интересно, интересно. Пару раз мне доводилось отдыхать в Ейске. Маленький, уютный городок на берегу Азовского моря. М-да. Хорошо там было! Во всяком случае, мне там больше понравилось, чем на Чёрном море. Увлёкшись воспоминаниями, я прослушал, что ещё говорил Адам и вновь стал слушать его, только когда нас хорошо тряхануло на какой-то кочке.

  -...Вот и получается, что работы будет много. Мало того, что там этот детский лагпункт был, нас ещё, возможно, привлекут к работе с пленными. Для которых там устроили временный лагерь.

  - Простите, Адам Янисович, - я решил уточнить, - задумался и прослушал подробности. Что за лагерь в Ейске?

  Пурис хмуро глянул на меня, тяжело вздохнул, но пояснил.

  - е у Ейска лагерь. Из Ейска мы в Мариуполь, морем. А уж у Мариуполя, - он тяжело вздохнул, - в одном из лагерей для военнопленных, немцами был устроен временный концентрационный пункт для детей. После набора определённого количества детей, немцы передавали их в специальные медицинские группы.

  - Зачем? - я начал догадываться, но верить ЭТОЙ догадке не хотелось.

  - Кровь им нужна была. Раненым переливать, - голос Пуриса дрогнул, - Мрази....

  Желание о чём-либо говорить, пропало у всех. Я смотрел в степь и ничего не видел. Перед глазами, сами собой, мелькали кадры кинохроники, на которой были засняты узники концлагерей. Господи! Неужели мне предстоит увидеть нечто подобное своими глазами?! Только теперь до меня окончательно дошло, в КАКОЙ комиссии мне предстоит работать? Да лучше с утра и до вечера с 'мозговедами' общаться, чем это всё видеть! Ну и руководители! За что они меня так? Из-за моего рапорта? Может и так. Задумавшись обо всём этом, я окончательно ушёл в себя.

   До Ейска мы добрались уже глубокой ночью. Слишком оптимистичен был капитан, обещая быструю поездку. Хорошо ещё, что по дороге была возможность остановиться на обед. А то бы совсем грустно было. Разместили нас в небольшом домике, недалеко от центра города. Насколько я помню, в моё время эта улица называлась именем Карла Либкнехта.

   Подняли нас рано, часов в пять, позавтракали и в порт. Плыть нам предстояло на кораблике, размером с 'Метеор', мотающийся по рекам между маленькими городками. Но, в отличии от 'Метеоров', наш кораблик был вооружен пушкой на носу судёнышка, упрятанную в танковую башню, и счетверёнными 'Максимами' на корме. Как я понял, пулемёты являлись зенитной установкой. Мне уже доводилось видеть подобные конструкции, но не знал, насколько они эффективны. Надеюсь, что и не придётся узнать. Вместе с нами, на кораблик, погрузили кучу каких-то ящиков, количество которых отслеживал Пурис. Сверившись со своим списком, он расписался в бумагах сотрудника НКВД, руководившего погрузкой, что-то сказал капитану нашей посудины и, минут через пять, мы стали отходить от причала. Не знаю, как называют такое состояние моря сами моряки, я охарактеризую коротко - задница! Причём полная! Тепло, ветра нет, но море... Какие-то сплошные мелкие волны. От которых кораблик постоянно трясся как припадочный. Хорошо то, что плыть было не далеко. Но и то, когда сходили на берег в Мариуполе, вся наша группа имела бледно-зелёный вид и пустые желудки. На ни в чём не повинный кораблик, мы смотрели с плохо скрываемой ненавистью, которую оттеняли ухмылки экипажа корабля и встречающих нас сотрудников НКВД, а ещё через пару часов, мы были на месте.

   В лагере нас встретил майор госбезопасности Владимирский. Невысокий мужик, лет сорока на вид с желтоватым, измученным лицом человека имеющим проблемы с печенью. Прямо около автомобиля он стал ставить задачи.

  - Товарищи. Работа нам предстоит огромная, а времени на её выполнение, как всегда, мало. Поэтому вынужден сразу включать вас в работу распределяя в уже существующие группы. Военюрист второго ранга Пурис, старший лейтенант НКВД Семин, лейтенанты ГБ Петренко и Гордеев. Вы направляетесь в группу, работающую в 'Stalag ? 190'. Отправляйтесь немедленно, старший - капитан Щапов. Всю необходимую для работы информацию получите на месте от старшего спецгруппы, - подождав, пока перечисленные снова разместятся в грузовике, Владимирский повернулся к нам, - А нам, товарищи, предстоит работать здесь. Здесь располагался 'Dulag ?152'. Именно здесь немцы отсеивали из общего количества пленных командиров от сержантов и солдат. Помимо этого, при этом лагере размещался так называемый 'детский барак'. В нём собирали детей в возрасте от восьми до двенадцати лет, преимущественно из семей командиров красной армии. После набора ста ребятишек с необходимыми им группами крови, дети переправлялись в специальные мобильные госпитальные группы и служили поставщиками крови для немецких госпиталей. На момент освобождения города, в 'детском бараке' находилось 37 детей. Все они переведены в госпитали фронтового подчинения для лечения. В основной части 'дулага' освобождено 17462 человека, с которыми проводится проверка. На сегодняшний день, непроверенными остались 3856 человек. В вашу задачу входит работа по проверке этих лиц и сбору информации по преступлениям гитлеровцев по отношении к нашим гражданам. Все работы вести строго под протокол! Недопустимы никакие, даже самые малые нарушения в оформлении бумаг! Первые три дня вы будете работать в присутствии сотрудников, уже работающих здесь. Далее - самостоятельно. Прошу отнестись максимально ответственно к работе, учтите, что на сегодняшний день выявлено 735 человек, в отношении которых есть серьёзные подозрения считать их изменниками Родины. В то же время не забывайте - это НАШИ люди! Люди, попавшие в плен и испытавшие на себе все 'прелести' нацизма. За грубое, хамское и пренебрежительное отношение к бывшим военнопленным, последуют серьёзные санкции. Руководителю нашей спецкомиссии, товарищу Горшенину, товарищ Сталин сказал, что '...не их позор, а наша общая вина, что столько граждан нашей Великой Страны оказались под пятой немецко-фашистских захватчиков! И не каждый боец и командир, попавшие в плен - предатели. Следует очень осторожно, вдумчиво работать с людьми, оказавшимися в плену и выявлять ТОЛЬКО настоящих изменников...'. Помните эти слова, товарищи! А сейчас пойдёмте знакомится с вашими коллегами на местах.

   Слушая Владимирского я просто выпадал в осадок. Ни фига себе речь! Неужели информация от меня и Максимова, ТАК изменила отношение Сталина к попавшим в плен? Если это действительно так, то всё! Можно помирать и ничего больше ни делать! Это, может быть, важнее чем устранение Хрущёва. Миллионам людей теперь не будут трепать последние нервы и тыкать в лицо несуществующей виной! Вспомнилась бабушка моего приятеля. Во время войны, один из её братьев попал в плен, был перевезён немцами во Францию и вернулся после освобождения американцами. А в семидесятых её не пустили в научную экспедицию от 'Института физики земли' на каком-то из научно-исследовательских судов. Судно должно было заходить в заграничные порта и 'умники' из спецотделов решили, что '...так как близкий родственник находился в плену, во включении в состав экспидиции отказать..'. Не помогло даже ходатайство Гетельзона, тогда ещё не бывшего академиком. Всё таки история меняется очень заметно! И это радует.

  Интерлюдия. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 26.07.1942г.

  -Чито скажешь о комиссии Горшенина? - Сталин стоял у окна кабинета, спитой к Лаврентию Павловичу.

  - Работают успешно, Иосиф Виссарионович. Эффективность работы спецкомиссии оказалась весьма высокой. Образовался ещё один эффект от её работы - политический.

  -Чито за эффект? - Иосиф Виссарионович отвернулся от окна и заинтересовано посмотрел на наркома.

  - Ваши слова, об отношении к пленным и гражданам с временно оккупированных территорий, быстро разошлись в народе. В результате этого, ваш авторитет стал ещё выше, - Берия развёл руками, - Мы ожидали чего-то подобного, но не в таких масштабах. Также, из-за изменений в работе особых отделов и 'Смерш', повысились показатели их работы. Люди более охотно идут на контакт с сотрудниками, дают необходимую информацию. Повысилось количество выявляемых вражеских агентов и лиц, настроенных антисоветским образом. И это только за первые два месяца работы спецкомиссии. Считаю, что в дальнейшем ситуация будет только улучшаться.

  Одобрительно хмыкнув, Сталин раскурил трубку, встал и стал медленно прохаживаться по кабинету.

  - Чито по Рокоссовскому? Выяснили?

  - Да, Иосиф Виссарионович. Предварительные данные подтвердились. В составе ЦК выявлена группа, планирующая смену власти в стране по окончании Войны. Рокоссовского посчитали опасной фигурой, в связи с вашим отношением к нему и решили убрать. Возглавляет заговор...

   Сталин продолжал ходить по кабинету, время от времени выпуская клубы дыма и бросая короткие взгляды на наркома Берию. С последними словами, произнесёнными Лаврентием Павловичем, он вернулся за стол и отложил трубку в сторону.

  - Интэресно Лаврэнтий, очэнь интэресно! Ты полностью уверен в своих выводах? - он пристально посмотрел в глаза наркома.

  - Да, Иосиф Виссарионович. Полностью! - Берия спокойно встретил взгляд вождя, но, через мгновение, отвёл глаза, - Единственное, в чём нет полной уверенности, это в полном перечне лиц, причастных к заговору. В отличии от Хрущёва, эти персонажи ведут себя гораздо умнее и тоньше. Андреев был последним, на кого можно было подумать в этом плане.

  Сталин вздохнул, откинулся на спинку кресла и зло улыбнулся. Лаврентию Павловичу показалось, что в глазах Сталина стал разгораться яростный, жёлтый огонь.

  - Ну вот, Лаврэнтий! А ты прэдлагал Микояна сразу убрать. Видишь, какая зараза полезла? - он хлопнул ладонью по столу, - Что с Молотовым?

  - Он не с ними, товарищ Сталин!

  -Ха-ра-шо, - Сталин с чувством, по слогам продолжил, -Ха-ра-шо, Лаврэнтий. Завтра начинай!

 

  Глава 44.

   -Что, совсем никакого опыта в следствии? - назначенный моей 'нянькой' старлей не скрывал своего разочарования, а ведь пять минут назад он был рад моему появлению. Я его понимал прекрасно - ведь одно дело, подстраховать коллегу, имеющего хоть какой-то опыт в следствии и, совсем другое, контролировать полного профана. После моего представления и ухода Владимирского, старлей улыбнулся:

  - Давай без чинов и на ты. Сергей Туртугешев. Бывший старший следователь Минского УгРо, - улыбчивый, плечистый парень, лет тридцати. Невысокий коллега мне сразу понравился.

  - Андрей Стасов. Оперативник ГУГБ НКВД, - рукопожатие Туртугешева было 'правильным' - крепким, но без намёка на попытку показать своё преимущество, - Сергей ты не из Хакасии?

  - А что, бывать доводилось? - обрадовался тот.

  -Ага. В Абакане, - мысленно я матюгнул себя от души. Какого хрена? Там я бывал только в прошлой жизни! - Не похож ты на хакаса, только вот фамилия...

  - Да я в маму удался, - Туртугешев махнул рукой, - От бати только волосы достались. Ну да ладно. какой у тебя опыт следственной работы?

  -Нулевой, - я развёл руками, чувствуя себя виноватым.

  -Что, совсем, совсем никакого? - повторил он разочарованно, потом встряхнулся и решительно заявил, - И ладно. Справишься! Вам уже сказали, в чём именно заключается наша работа?

  - Проверять бывших пленных, выявлять...- я замолчал, увидев недовольную гримасу на лице Туртугешева.

  -Это конечно тоже, но эти моменты для нас второстепенны. Наша главная задача - выявит и запротоколировать преступления оккупантов по отношению к мирному населению и командирам и бойцам Красной Армии попавшим в плен! Максимально полно собрать информацию по таким случаям, взять показания от свидетелей этих преступлений. Потом немцы ответят за каждый такой факт перед нашим судом. А наша задача, сделать всё, что бы суду были предоставлены факты этих событий. А предателей и шпионов выцепят и потом. Особисты хлеб не даром едят, да и 'Смершевцы' не спят, - он усмехнулся, - Но и если выловим реальных сволочей, нас ругать не будут.

  -Да уж верно - не будут, - я тоже ухмыльнулся, представив орущего Владимирского, который бы возмущался поимкой 'шпиёна'.

  - На вот глянь, - Сергей протянул мне пару листков, - Это мыц набросали примерный перечень вопросов для облегчения работы. Естественно, что это только костяк, на который нужно мясо наращивать. Изучи их, а сейчас мне приведут очередного бойца, а ты понаблюдаешь за процессом 'вживую'.

   Минут через десять, в комнату вошёл пожилой сержант. Мне сразу бросился в глаза способ ношения оружия этим внешне неповоротливым дядькой. Нечто подобное я видел в некоторых фильмах и роликах в интернете, посвящённых фанатам оружия. Во-первых - сама кобура. Она была нестандартная, с клапанной крышкой, а открытая, высоко закреплённая на ремне. И как-то так, само собой получалось, что при каждом движении этого 'дядечки'его рука всегда была неподалёку от рукоятки нагана. Интересные 'старички' здесь конвойниками служат!

  - Временно задержанный Солоухин доставлен. Разрешите заводить? - немного хрипловато пробасил сержант Туртугешеву и покосился на меня.

  - Да, Михеич. Заводи. Но, сначала, познакомься, - Сергей кивнул в мою сторону, - Старший лейтенант Стасов, Андрей. Прислали на усиление. Вначале понаблюдает, а потом к нему отдельно водить будешь.

  Я встал и протянул руку для знакомства.

  - Стасов Андрей - рукопожатие сержанта тоже было правильным.

  - Сержант Прохоров Степан Михеевич. Очень приятно, товарищ старший лейтенант. Поработаем, - и повернулся к Туртугешеву, - Так я завожу?

   Через минуту он вернулся с высоким, болезненно худым человеком, одетым в застиранную красноармейскую форму без ремня и знаков различия, в сопровожении молодого парнишки, вооружённого карабином. Отправив молодого за дверь, сержант усадил доставленного на допрос на стул перед столом Туртугешева.

  -Временно задержанный доставлен. Если что, я в коридоре, товарищ старший лейтенант, - и вышел из комнаты, плотно прикрыв дверь.

   Я с интересом принялся рассматривать доставленного нам человека. Да-а. Потрепало мужика. В первый момент мне показалось, что ему далеко за сорок. Но теперь, рассматривая его внимательней. Я понял, что очень сильно ошибался. Скорее всего он был ровесником меня нынешнего, а может и младше. Возраста ему придавала неестественная худоба, какое-то бледно - серое лицо. Потухшие глаза и седина, блестящая в начинающих отрастать, коротких волосах. Он сидел на стуле скукожившись, упрятав руки между мосластых коленей, отводя взгляд в сторону. Чего он? Боится нас, что ли? Встретился с ним взглядом и понял - боится! Мля! Как же шугаются люди, попав на допрос, да ещё и побывав в плену! Правда, стоит честно признать - если бы не слова Иосифа Виссарионовича, я бы очень не завидовал всем этим людям! Хотя и так завидовать нечему. А Туртугешев уже начал, выложив на стол пачку папирос и спички.

  -Вы курите? Закуривайте, не стесняйтесь и не бойтесь.

  Солоухин недоверчиво глянул в мою сторону, но после повторного предложения Туртугешева, несмело взял папиросу и закурил, сразу согнувшись в приступе кашля. Сергей тут же налил из графина, стоящего на столе воды и подал кружку давящемуся в кашле человеку.

  - Возьмите. Попейте. Это поможет. Я понимаю, что давно не курили. И не нужно так нервничать. Если вы честный советский человек - вам абсолютно нечего бояться! Вам же уже сообщали об изменении политики Партии и Правительства по отношению к лицам, попавшим в плен? Сообщали...И это всё правда. Так что поводов для страха при встрече со мной у вас быть недолжно, - Туртугешев улыбнулся пришедшему в себя человеку с удивлением его слушавшего.

  - Мы следователи спецкомиссии Туртугешев и Стасов. Наша спецкомиссия создана для расследования преступлений совершённых немецко-фашистскими захватчиками в отношении граждан Союза ССР а так же бойцов и командиров Красной Армии, оказавшимся в плену. Сведения о таких преступлениях нас и интересуют в первую очередь. К моему глубокому сожалению, вы ещё не прошли полной проверки нашими сотрудниками, поэтому обращаться к нам вы должны не товарищ, а гражданин следователь. Вам всё понятно? Очень хорошо. Вижу, что вы успокоились и можете отвечать на вопросы, - Сергей повернулся ко мне, -товарищ Стасов. Если у вас, в процессе беседы возникнут вопросы - дайте знать. Хорошо?

   Я утвердительно кивнул и, с всё возрастающим удивлением, продолжал наблюдать за Туртугешевым. За пару минут успокоил человека. Разговаривает мягко, уважительно, без малейшего унижения допрашиваемого. Скорее, всей манерой разговора он возвращает Солоухина в нормальную жизнь, вытаскивает его из ямы отчаянья и страха. А Сергей продолжал.

  - И так. Назовите свои имя, фамилию и отчество.

  - Солоухин Аркадий Митрофанович.

  - Год, дата и место рождения?

  - 1918, 13 сентября, Смоленск.

  - Звание, должность, номер части в которой проходили службу до попадания в плен.

  - Младший лейтенант, штурман, 459-ый ночной скоростной бомбардировочный авиационный полк, в составе 218-ой ночной бомбардировочной дивизии.

  - Расскажите обстоятельства вашего попадания в плен. Прошу вас не нервничать. Закуривайте и рассказывайте.

  Солоухин дрожжащими руками взял папиросу, прикурил и, сделав пару глубоких затяжек, начал рассказывать.

  - В соответствии с полученным приказом, мы производили ночную бомбардировку немецких войск на левом берегу Днепра в районе Днепропетровска. Основной целью был склад топлива. При постановке на боевой курс, были обнаружены и подверглись сильному зенитному противодействию. Бомбы мы сбросили, но наш самолёт был подбит. Я видел, что горел ещё кто-то, но кто именно не знаю. Уходя от зенитного огня, мы были вынуждены углубиться на территорию занятую немцами. В результате полученных повреждений самолёт загорелся и нам пришлось прыгать. На земле я смог найти только своего командира, лейтенанта Часовских, хотя парашютов видел три. Мы пытались найти нашего стрелка Амбросимова, но не смогли. А на следующий день, нас захватили полицаи, - лицо Солоухина перекосилось, а голос задрожал от ненависти, - Вы бы видели, гражданин следователь, что они творили! Что делали эти гады!!!

  -Попейте воды, успокойтесь, - Туртугещев подал Солоухину кружку, - С момента встречи с полицаями поподробнее.

  - Хорошо, гражданин следователь, - Солоухин поставил опустевшую кружку на стол и начал медленно, с тоской рассказывать дальше.

  - Не найдя Амбросимова, мы решили идти к фронту. На лесной дороге увидели телегу, с двумя мужиками. Решили у них уточнить, где именно мы находимся. А мужики оказались, - он скрипнул зубами, - шавками немецкими. Не успели мы начать с ними разговор, как увидели стволы автоматов, направленные на нас, даже дёрнутся не успели. А потом...После того, как нас разоружили и связали, стали бить. Привезли на какой-то хутор. Там было ещё три полицая. Все по именам друг друга называли, только одного толи по кличке, толи по фамилии - Болта. Болта Виктор. Такой рыхловатого телосложения, высокий мужик лет сорока. Голос у него такой...женственный. Мягкость какая-то не мужская и улыбочка поганая на лице постоянно. Реденькие усики аж топорщатся, когда лыбиться начинал. А как он стелился перед немцами! Это видеть нужно было! Просто так не опишешь. На следующий день они приехали, трое. Двое солдат, а один эсэсовец, шарфюрер Клозе. Форма чёрная, сам лощёный такой, на окружающих как на больных смотрит. С этаким брезгливым любопытством. Этот Клозе, узнав, что командир еврей, приказал его расстрелять, а Болт... Тот развлечься захотел... Сожгли они его...Только не в костре, а на вертеле здоровом, из трубы сделанном...привязали и крутили над костром, пока не зажарили...Я толком не помню, что происходило...В себя пришёл, когда мы уже сюда подъезжали в машине с ещё несколькими нашими... А полицаи эти в лагерь частенько приезжали. Уже в форме немецкой, причём петлицы эсэсовские были. Они раз в неделю несколько человек куда-то забирали, но что с ними я не знаю. Назад не возвращали, никого. А в лагере...

   Часа через два, Туртугешев решил, что достаточно вытянул из Солоухина и закруглил допрос.

  - Ну, гражданин Солоухин, на сегодня всё. Вот, распишитесь здесь, здесь и здесь... Да, именно здесь.

   После того, как того увели, Сергей закурил и повернулся ко мне.

  - Вот такие пироги у нас, Андрей. Уже от двенадцати освобождённых слышим об этом Клозе и толи полицаях, толи эсэсовцев Болта. Не меньше четырёх случаев сжигания людей заживо. Про расстрелы, забивания до смерти и другое я вообще молчу, - делая глубокие, нечастые затяжки он задумчиво смотрел на меня.

  - Смотри, Андрей, какая интересная ситуация складывается вокруг полицаев-эсэсовцев, - он постучал карандашом по карте, на которой Солоухин показывал свои злоключения, - До сегодняшнего дня, действия Клозе и его садистов отмечены были только вот в этих районах. А в районе Новопокровки, где взяли лётчиков, про них ничего не было слышно. Кроме того есть ещё один момент - до показаний Солоухина, все говорили именно об эсэсовцах, а не о полицаях. Всё время, они были в форме, а не в полугражданской одежде. Ну с этим пусть наши коллеги разбираются.

  Свернув карту, он убрал её в стол и подытожил.

  , - Смершевцам работы море. Именно они реально проверяют всех этих людей, мы так - первичный осмотр и фиксация. Ладно. Со следующим -сам. Я понаблюдаю, если что - подскажу. Давай, работай Андрей.

   Из отчёта группы анализа и наблюдения Г-12 от 01.08.1942г.

  '... таким образом подтвердилась неспособность использования объекта 'Гуляка' осуществлять обязанности следователя. Помимо отсутствия специальных навыков и знаний, объекту мешает излишняя эмоциональность...

  ....Предлагается включить объект в группу, занимающуюся непосредственным поиском лиц, сотрудничавших с оккупационными властями в качестве заместителя командира одной из групп....

  Интерлюдия, Москва, Кремль, Кабинет И.В. Сталина, 02.08.1942г.

  - Коба, но это же ерунда какая-то, - Молотов оторвался от бумаг и с удивлением посмотрел сначала на Берию, а затем на Сталина, - Не могут они быть ТАКИМИ идиотами! Они что, реально не понимают всей бедовости своей затеи?!

  - Всё они понимают, Вячеслав Михайлович, - Берия снял пенсне и потёр переносицу, - Просто сильно власти хотят. Полной власти. Сначала я тоже не поверил в полученную информацию, а потом, потом было время убедится в её подлинности.

  - Вот ти говориш, что они не могут быть ТАКИМИ идиотами, - вмешался Сталин, взмахнув рукой с дымящейся трубкой, - А посмотри с другой стороны. Какие же они идиоты? Постепенно, потихоньку их люди становятся вторыми лицами районов, краёв, областей и республик. У сэбя Лаврэнтий тоже их людей нашёл. Ещё пара-тройка лет, и было бы поздно! А ти говориш - идиоты!

  Сталин, остановился у окна, что-то рассержено буркнул себе под нос и продолжил.

  - Пока ми их трогать нэ будем, - заметив, что и Берия, и Молотов вскинулись, он жёстко повторил, - Нэ будем! Сэчас есть другой вопрос. Лаврэнтий. Что у нас по второй папке?

  Лаврентий Павлович вздохнул, потёр переносицу и начал доклад.

  - Основная аналитическая группа полностью обработала данные, полученные нами от объектов 'Гуляка' и 'Певец'. Выводы, полученные на основании имеющихся данных, следующие, он замолчал, не решаясь продолжить, но, уловив недовольный взгляд вождя, продолжил, - Если мы не изменим политику Партии и правительства в ближайший год - два, развал Советского государства в течении 30-40 лет неизбежен....

 

  Глава 45.

   М-да. Не получился из меня следователь... Посмотрев на моё 'искусство допроса' в течении трёх дней, Туртугешев схватился за голову. Нет, я понимаю, что не учился на следователя, но и полным незнайкой не был. Зачем сразу идиотом и бараном-то называть? Самого много раз допрашивали, читал много. Когда я брякнул про это Сергею, он прекратил ругаться, посмотрел на меня как на конченого идиота, вздохнул, прекратил ругаться и повёл меня к Владимирскому. После 'бурной, но непродолжительной дискуссии' Туртугешев ушёл, а я остался ёжиться под взглядом майора. Наконец ему надоело меня рассматривать, и я дождался начальственного решения.

  -Очень жаль, товарищ старший лейтенант, что вы не смогли выполнять возложенные на вас обязанности...

  Я аж поёжился от такой формулировки. Несколько подобных фраз и я из разряда сотрудников ГБ перейду в менее приятное состояние. Чёрт его знает, какие инструкции есть по моему поводу. Не быть их просто не может. Да ещё моё тявканье про доброту товарища Сталина. Мало ли?

  - Жаль, но ничего не поделаешь. Если Туртугешев сказал, что вы не можете выполнять функции следователя, значит не можете! Вы переводитесь в мобильную группу спецкомиссии нашего района. В задачу группы входит сбор дополнительной информации в районах, освобождённых от оккупантов. Старшим группы является капитан государственной безопасности Купцов. Где его найти, узнайте у коменданта. Идите, товарищ старший лейтенант!

   Через пятнадцать минут я стоял перед своим новым командиром. Купцов оказался невысоким, худощавым блондином лет тридцати с каким-то незапоминающимся лицом. С таким лицом нужно либо следить за кем-то, либо в разведке работать - настолько непримечательна его внешность. Посмотрел и, через пять минут, не вспомнишь. Только голос подкачал, такой не забудешь! Натуральный волк из мультика, в озвучке Джигарханяна! И этот 'волк' сейчас объяснял мне чем мы будем заниматься.

  -...работа скучная и рутинная. Объезжать посёлки и хутора собирая всю возможную информацию о действиях фрицев. В первую очередь, нас интересуют их действия по отношению к гражданскому населению, - он поморщился, как от лёгкой боли, - Далеко не всё просто в этом вопросе. Немало есть тех, кто если не открыто поддерживал немцев, то, как минимум, не мешал им устанавливать свой порядок. Про полицаев слышал уже?

  - Да, товарищ капитан, слышал. Только вот некоторых вещей не понял.

  - Каких? - он с усмешкой глянул на меня.

  - Да группа Болта выбивается из общей картины. Не похожи они на других, известных нам немецких подстилок.

  - А кто сказал, что они простые полицаи? - удивлённо перебил меня Купцов, - Уже с полной уверенностью установлено, что они относятся к новому подразделению в Айнзатцгруппах. В феврале этого года, было создано пять групп, подобных той, которую возглавляет Виктор Болта. Главная задача этих групп, розыск и уничтожение партизанских отрядов, армейских разведгрупп, захват командиров Красной Армии, оказавшихся в окружении и участие в 'акциях устрашения'. Разносторонние ребятки, мля. А 'засветившийся' Клозе - один из кураторов.

  - А почему...

  - Только вчера пришла информация по ним, - снова перебил Купцов, - Так что никакие они не полицаи. Гораздо хуже эти твари, чем казались изначально. Известно, что к каждому крупному отделению СД прикреплено подобное подразделение. Количество людей в них разное, но не превышает двадцати человек. Но более полной, достоверной информации по ним у нас нет. Пока нет. С документами ознакомишься позже, а сейчас нужно решить другой вопрос. Какое у тебя оружие?

  - Тэтэ, - я удивлённо пожал плечами, - ну и 'Вальтер', как дополнительный ствол.

  - Понятно-о, - протянул капитан, - Значит так. Сейчас пойдём к коменданту, получишь автомат и всякие мелочи. Мы мотаемся по разным местам, случиться может всякое, а твои пукалки не всегда могут помочь. А работа хоть и рутинная у нас, но мало-ли?

   Ещё через час я сидел в комнате, отведённой под жильё нашей группе и возился с полученными автоматом и 'мелочами'. Автомат оказался новеньким ППСом. Уже не раз видел их у бойцов, но самому попользоваться пока не доводилось. На мой взгляд машинка интересная. Простая в изготовлении, надёжная штукенция для качественной и быстрой отправки врагов в землю. Но гораздо больше меня заинтересовали полученные 'мелочи'. Главной 'мелочью' оказалась самая настоящая разгрузка. Как мне объяснил Купцов, они только-только стали поступать в войска. С помощью капитана разобравшись с ремешками, я стал себя рассматривать. Сама разгрузка была сделана из толстого брезента, с кожаными вставками, подсумки располагались на поясе по бокам и сзади. На нагрудных ремнях были закреплены карманы для гранат и чехол для ножа. В принципе, довольно удобная штука.

  - А почему на груди не сделали под рожки подсумки?

  Купцов ухмыльнулся, ещё раз довольным взглядом окинул меня и ответил.

  - Представь, насколько ты будешь возвышаться над землёй, имея на груди запасные рожки?

  А ведь действительно. При таком варианте становишься более заметным, а значит больше шансов помереть.

  - Налюбовался? - капитан чуть не ржал, глядя как я кручусь - верчусь пытаясь себя рассмотреть, - Скидывай всё добро с себя и пошли знакомиться с остальными. Через час выезжаем.

  Блин. Покайфовать не дал! Ещё помню, как трахался с немецкими подсумками, пытаясь поудобнее всё закрепить. А тут? Пять минут и всё! Удобно, всё под рукой, да и вес не так сильно чувствуется.

   Как оказалось, группа Купцова состояла из пяти человек, включая и меня. Зайдя в кабинет, выполняющий функции штабного, я попал под прицел трёх пар глаз.

  - Знакомьтесь, товарищи, - Купцов опять ухмыльнулся, - Выгнал Туртугешев человека, пришлось подобрать.

  - Ай, Сидор Артемич, как хорошо, - пробасил здоровенный, чернявый военюрист, - Нам люди нужны.

  И улыбаясь протянув громадную ручищу:

  - Военюрист Кучербаев Разяп Саитгалеевич. Можно просто Разяп.

  Я, немного ошалев протянул ему руку. На удивление, рукопожатие этой глыбы было очень аккуратным. Ещё бы! Такой забудется, а ты в гипсе ходи. Вторым представился молодой парень с лейтенантскими кубарями.

  - Стюсин Вадим Петрович. Лейтенант милиции.

  - Ты не смотри Стасов, что Вадик самый молодой у нас, - добавил Купцов, оказавшийся 'почти мешком', - Опер он классный! Я его с бо-о-ольшим трудом выцарапал.

  Сидевший в углу кабинета сержант, всё это время ухмылялся, наблюдая за процессом знакомства. Капитан повернулся к нему, внимательно осмотрел с ног до головы и грустно продолжил.

  - А вот это, так называемый водятел. Молчи Грищенко, молчи, - он вскинул руку, не давая сказать возмущённо открывшему рот сержанту, - Кто ты, если не водятел? Кто ухитрился машину вскипятить? Кто красуясь перед хуторскими красавицами чуть порося и владельца хутора не раскатал? Ты? Значит водятел! Так вот...Это наш водятел, а по совместительству кормилец, поилец, мастер на все руки - сержант Грищенко Тарас максимович. Можешь говорить.

  -Товарищ капитан! Я же не виноват, что трубка лопнула и вода убежала! А хуторянин сам виноват! Гонялся за свином не глядючи а я...

  Я ошалело глядел на всё это, еле сдерживаясь, что бы не заржать, а разошедшийся сержант не переставая оправдывался за различные прегрешения. Остановился он только тогда, когда ржать начала вся группа, включая самого капитана. Отсмеявшись, Купцов повернулся ко мне и подытожил.

  -Вот такая группа у нас, Андрей. При необходимости берём бойцов, но в основном все здесь. А сейчас, рассаживайтесь и слушайте задачу. Выезжаем в Тельманово. Нужно проверить кое-какую информацию по тому району. Говорят, что прошедшей зимой, в том районе очень сильно отметились союзнички фрицев - румыны. Наша задача, как всегда проста и понятна. Проверить поступившую информацию, в случае её подтверждения собрать доказательную базу. При необходимости - вызываем помощь.

   Услышав знакомое название, я застыл, вспомнив, как мы выбирались из Волновахи и что случилось в дальнейшем. Снова, от воспоминаний об Олесе заболело сердце.

  -Стасов. Что с тобой?

  Вздрогнув, я огляделся. Все ребята с беспокойством смотрели на меня.

  -Ничего. Просто вспомнилось, как прошлой зимой выходили из окружения, как раз в тех местах. И с румынами сталкивались там же.

  - О как, - Купцов озадачено почесал лоб и пригласил меня к карте, - Что можешь сказать?

  -Мы шли вот этим маршрутом. А примерно здесь, немцы или румыны уничтожили эвакуирующийся госпиталь. Раненых и медперсонал. Всех.

  -Так ты ещё и свидетель?! - Разяп серьёзно взглянул на меня, - Вспоминай всё, что только можно. Особенно людей, которые были с тобой. Готовься, буду тебя допрашивать по тем событиям.

  - Да мы тогда писали про это. Отчёты составляли. С нами сам Мехлис тогда был, - не удержался я.

  -Отчёты это хорошо. Даже очень! Но вы же не составляли протокол осмотра места преступления? - прищурился Разяп, - Да и не могли вы толком ничего описать. Этим профессионалы заниматься должны. Вот и займёмся!

  Интерлюдия, 05.08.1942г., Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

  -Клим. Ви с Сэмёном меня в гроб вогнать решили? Объясни глюпому товарищу Сталину и остальным товарищам, зачэм ви попёрлись на передовую? Молодость вспомнили? Или решили, что у Советского государства лишних маршалов много стало? Как этот дурак выпишется из госпиталя я ему устрою наступлэние 1-ой Конной! Он у мэня, - поперхнувшись, Сталин закашлялся и поневоле прервался. Откашлявшись, он сел за стол и уже спокойно продолжил, - Зачем это било нужно, Клим?

  - Нужно было. Очень нужно, - повторил он, - Слишком сильным был удар немцев. Началась паника. Мы приняли решение на месте разобраться с ситуацией., потому что информация, поступающая в штаб была противоречивой и неточной. Если бы мы не выехали на место, то немцы не только бы Петродворец взяли и Лугу...

  - А за пулемётом лежать тоже нэобходимость была? - вкрадчиво начал Сталин, постепенно повышая голос - А лично в атаку ходить?!! Ну, с тем что случилось на Ленинградском направлении мы ещё разберёмся, завтра разберёмся.

  Открыв коробку и. ломая папиросы, стал набивать табаком трубку, уминая его большим пальцем. Потом покосился на всё ещё стоявшего Ворошилова и досадливо махнул трубкой, - Да садись ты Клим! Вот же, два старых дурака! Не навоевались?

  Снова махнув рукой, раскурил трубку и спросил улыбающегося Молотова.

  - А ты чем порадуешь? Чито союзники?

  - Воюют, - хмыкнул тот, покосившись на улыбнувшегося Берию и смурного Ворошилова, - С большим интересом восприняли наши шаги, по подписанию соглашения по авторским правам. Очень им стало любопытно, что же мы патентовать будем? Надеемся в ноябре уже подписать все необходимые документы. Согласно аналитической справке, предоставленной товарищем Берией, до трети всех поставок по договору ленд-лиза будут покрываться за счёт отчислений авторских прав. И это по самым осторожным и скромным подсчётам. Сами же поставки идут согласно договорённости.

  Сталин удовлетворённо кивнул и, слегка растягивая слова, медленно, словно с ленцой спросил:

  - А что с Литвиновым? Информация подтверждается?

  Молотов покосился на Лаврентия Павловича и тот, утвердительно кивнув, сказал:

  -Да, товарищ Сталин. К сожалению подтверждается.

  - Кого ви предлагаете на его место?- так же мягко спросил Сталин.

  - Товарища Громыко, Андрея Андреевича. Несмотря на свою молодость, он является одним из лучших работников дипломатического корпуса Союза ССР. Я уверен, что он является лучшей кандидатурой на эту должность, - мгновенно ответил Молотов. Покосившись на насупленного Ворошилова он продолжил, - Да и другие, кх-м, данные это подтверждают.

  -Хорошо. Согласен. Ми так и сделаем, - Сталин раскурил давно набитую трубку. Сделав несколько затяжек, он встал из-за стола и, медленно прохаживаясь по кабинету, продолжил.

  - Объясни мнэ такие момэнты, Лаврэнтий, - Сталин постучал черенком трубки по папке, лежащей перед ним, - Почэму я только тэперь узнаю о том, чито вмэсто харошего истребителя Поликарпова, випускался... Как там лётчики говорят? Лакированный гарантированный гроб?! Пачему? Пачему я получал столько недостоверной информации? И нэ только по авиации. Пачему наши, советские конструкторы ведут себя хуже проклятых империалистов и гадят друг другу, а значит и Стране изо-всех сил?

  Сталин бросил давно погасшую трубку на стол, встал и медленно стал прохаживаться по кабинету. Побледневший Берия, молча следил за ним взглядом, не пытаясь ничего сказать.

  - Лаврентий. Разбэрись с этим вопросом, только по НАСТОЯЩЕМУ разбэрись. Чэрез нэделю у меня должэн быть полный отчёт, с твоими прэдложениями по решению проблэмы. Тебя, Клим, это тоже касается!

 

  Глава 46.

   Как оказалось, мои новые коллеги не упустили из виду моё поминание Мехлиса. Как только мы выехали из города, на меня насел Разяп.

  - Слушай, Андрей. А как получилось, что ты выходил из окружения с Мехлисом? Или тайна великая?

  - Да нет никакой тайны. Я тогда был в комиссии Мехлиса. Изучали обстановку на Юго-Западном и Южном фронтах. Так получилось, что оказались в Волновахе накануне немецкого наступления. Чудом не влипли по-полной! Повезло нам тогда. Если бы не разрывы между немецкими частями, хрен бы мы выбрались! Плюс к этому, немцы и румыны с нами техникой поделились, не пешком пилили.

  Парни хохотнули. Находясь в кузове трофейной 'Татры', легко было представить обстоятельства, при которых с нами делились транспортом.

  - По дороге к фронту, мы и наткнулись на остатки госпиталя. Вернее мы только потом поняли, что на остатки, - вспоминать те события было не очень приятно, но я постарался рассказать всё, что помню. И Разяп и Вадим слушали внимательно, время от времени задавая вопросы.

  -Понятненько, - подытожил Кучербаев. - Весело было вам тогда. Слушай. А расскажи о Мехлисе? А то всякое слышать доводилось. Что он за человек?

  Я задумался. Что за человек Мехлис? Отношение к нему у меня было, гм, неоднозначным. Он мне и нравился, и нет. Нравился храбростью, честностью, умением добиваться поставленных целей. Не нравился своей упёртостью, излишней жёсткостью, иногда переходящей в жестокость. В своё время, читая о нём, я представлял себе какого-то монстра, только и ищущего - кого бы расстрелять. А пообщавшись с ним лично, посмотрев на его работу, его поведение, стал больше понимать его. Естественно, что ангелом он не был. И ошибок совершал порядочно. Генералитет он, гм, недолюбливал. Да и было за что! Не всегда, но очень часто. И в то же время, уважал по-настоящему хороших командиров. Того же Горбатова он ценил и искренне уважал. Не любил очковтирателей, вранья. Свои рапорта, которые впоследствии называли доносами на цвет советской армии, писал жёстко, ничего не скрывая и не приукрашивая. А в то же время, из-за недостаточности знаний в военной науке (которая с времён гражданской войны значительно изменилась) он совершал и глупейшие ошибки, перехватывая управление у слабохарактерных вояк.

  - Что за человек Лев Захарович? - я закурил и медленно, стараясь не сбиться на словечки из прошлой жизни, рассказал свои размышления, подытожив, - Разный он, Мехлис.

  Помолчав, Разяп усмехнулся, покосился на Вадима и спросил.

  - А не боишься открыто говорить о нём? Да ещё так, гм, развёрнуто?

  -Не-а. Не боюсь, - я бросил окурок на дорогу, - Я и Льву Захаровичу тоже самое говорил. Он сначала матюгнул меня, потом посмеялся.

  Поговорив ещё о всякой ерунде, мы замолчали. Я сидел и думал, что не стану же объяснять парням про то, что могу немного поборзеть, порассуждав о людях уровня Мехлиса. Про Лаврентия Павловича или Самого, хрен бы я что стал рассказывать! Здоровье дороже!

   Последующие три недели слились для меня в сплошное серое пятно. Не от отсутствия событий, а от их переизбытка. Пришлось и полазать по окрестностям дороги, в поисках каких-либо следов расстрелянного госпиталя, и пообщаться с местными, в поисках необходимой информации. Морально это выматывало просто нечеловечески. Иногда хотелось тупо нажраться водки вусмерть, что бы не слышать рассказы о 'доблестных' немецких солдатах, и не менее 'героичных' румынских. Покуражились они в этих местах, показали свою власть вволю. Только в районе нашей работы, мы описали и запротоколировали факты расстрелов и повешений более пятисот мирных жителей. А среди них ведь и дети были! Как хотелось, записывая очередной рассказ о подобном оказаться на фронте, где можно самому уничтожать этих тварей, почему-то называемым людьми! Мечты, мечты...

   Вечером, 27 августа, мы получили приказ выдвигаться в Сталино, а уже тридцатого, я 'пугал' брезентовое ведёрко, сидя в 'Ли-2' летящем в Москву - руководство решило, что я достаточно 'отдохнул' от столицы и пора возвращаться.

  - Как добрался? - улыбающийся Мартынов недоумённо посмотрел на моё позеленевшее лицо и ухмыляющегося Яшу. А я еле удержал свой желудок, от попытки выпрыгнуть наружу. Никогда не представлял, что меня может ТАК укачать в самолёте! Весь полёт до Москвы, слился для меня в одну сплошную 'арию рыголетто'. Когда встречающий меня Зильберман увидел моё нежно-зелёное личико, показавшееся из дверей самолёта, мне вспомнился дебильный рекламный слоган, про шок, который по-нашему. Настолько охреневшее выражение лица было у Яшки. В первый момент он даже подумал, что меня опять ранило, а его забыли предупредить, но разобравшись в ситуации, он меня просто задрал. Хихикал всю дорогу до управления, время от времени останавливая машину у подходящих кустов, в которые я 'с радостью', заскакивал. Сопровождающие нас сержант и летёха тоже подозрительно подрагивали плечами, старательно отворачиваясь от меня. Да пошли они все! Им бы так! Оказывается, плохо может стать и от воспоминаний о качке!

   Поняв причину моего взбледнения и веселья Зильбермана благодаря его красочному рассказу о моей встрече, Мартынов весело гыгыкнул.

  - Ничего, пройдёт. А теперь о деле. Отчёт о командировке дашь позже, позже и обменяемся новостями, а сейчас, - он посмотрел на часы, - сейчас нам к товарищу Берии. Хорошо, что вы не сильно много времени на 'кустики' потратили.

   Под горячий, душистый чай, Лаврентий Павлович расспрашивал о моих личных впечатлениях от закончившейся командировки. Вот только вопросы были какие-то необязательные, дежурные. Мне показалось, что ему было интересно не о чём я рассказываю, а как. Наконец, когда чашки опустели, он вздохнул, снял своё знаменитое пенсне, потёр переносицу и спросил.

  - Андрей Алексеевич. Вы слышали что-нибудь связанное с Катынью?

  Я подобрался, поняв - вот оно! Берия обманчиво-спокойно смотрел на меня, ожидая ответа.

  - Да Лаврентий Павлович. Слышал. И много. Не сейчас конечно, а тогда, - я пожал плечами, - в прошлой жизни, так сказать.

  - Расскажите всё, что вы помните, - Берия слегка подался ко мне, - это очень важно, Андрей Алексеевич.

  - Понимаю, товарищ народный комиссар.

  Помолчав, собираясь с мыслями, я начал рассказывать.

  - В своё время, мне довелось многое прочитать о так называемой 'Катынской трагедии'...

  - А почему так называемой? - переспросил Лаврентий Павлович.

  - Да сделали из расстрела людей шоу на долгие года, вот почему! Куча уродов, называющих себя политиками, историками и журналистами, делали на этом деньги, зарабатывали себе политический капитал и тому подобное. Да и с чей точки зрения трагедия? С точки зрения поляков? Они враги. В моём времени, уже забыли, как 'нежно и добро' относились поляки к красноармейцам, захваченным в плен благодаря 'гениальности' Тухачевского в 20-х годах. Да и позже тоже. С точки зрения 'демократической общественности'? Так эта 'демократическая общественность' хлопала, когда чеченцы резали головы русским пацанам, когда по всему бывшему СССР 'братские народы' убивали русских, когда в Прибалтике эсэсовцев делали национальными героями, борцами за независимость. Актрисы визжали в экстазе, когда расстреливали 'Белый дом', поддерживали уничтожение сербов в Косово и войну в Югославии. Именно демократы прятали нацистов в США и других странах, уничтожали тысячи людей ради нефти на Ближнем востоке и многое, многое другое. Даже если действительно мы расстреляли пленных польских офицеров в 40-м году, я не считаю это трагедией. Извините, товарищ народный комиссар, меня немного занесло не в ту сторону, но..

  - Ничего, ничего, - Берия откинулся на спинку кресла и махнул рукой, отметая мои извинения. - Продолжайте. Рассказывайте с самого начала всё, что вам известно по данному вопросу.

  - Насколько я помню, в том мире, в 1943г. в районе Катыни, под Смоленском, немцами были якобы обнаружены могилы с расстрелянными поляками. Гитлеровцами была создана специальная комиссия с привлечением международного Красного креста и поляков. В их присутствии была вскрыта часть захоронений. По результатам их работы, был поднят шум о преступлениях большевиков и тому подобное. Что якобы летом 1940 года, органами НКВД были расстреляны десятки тысяч пленных поляков. Уже в 90-х годах, правительство 'демократической России', целуя польские зады заговорило о признании факта расстрела поляков, публиковало якобы подлинные документы.

  -Значит у вас есть сомнения, что именно НАШЕ ведомство причастно к уничтожению пленных польских офицеров? Я правильно вас понял, Андрей Алексеевич? На чём основаны ваши сомнения?

  Было заметно, что Берия искренне заинтересовался моим мнением. Мартынов смотрел на меня с не меньшим интересом, ожидая продолжения.

  - Правильно, Лаврентий Павлович. Именно сомневаюсь. Я считаю, что какое-то количество поляков действительно расстреляно нами. Но основная масса - дело рук немцев.

  - На чём основаны ваши сомнения?

  - Много разных моментов, Лаврентий Павлович. Во-первых оружие, которым производилась казнь поляков. Гильзы были от немецкого оружия. Многие тогда доказывали, что НКВД закупало оружие в Германии. Но я сомневаюсь, что на эти цели пустили бы недешёвые боеприпасы и оружие. Гораздо логичнее и надёжнее использовать обычные наганы. Да и дешевле это бы обошлось. Во-вторых это то, что было найдено в могилах. За время нахождения здесь, я убедился в профессионализме сотрудников государственной безопасности. Насколько я понимаю, для подобного рода акций, существуют определённого рода инструкции и правила. Сомневаюсь, что инструкции допускали сохранения у расстреливаемых офицеров документов, писем и тому подобных вещей найденных в захоронениях. Но если предположить, что немцам попал в руки лагерь с пленными поляками, то всё становится более похожим на правду. Немцам пленные пшеки и даром не нужны были, они и 'решили' эту проблему кардинально. Да и сохранность трупов на момент вскрытия могил косвенно работает на эту версию. А в 1943, когда в войне наступил коренной перелом, немцы решили разыграть польскую карту, пытаясь внести разлад в антигитлеровскую коалицию. А учитывая 'любовь' поляков к России, немудрено, что версия гитлеровцев им наиболее близка.

  - М-да, - Берия в задумчивости повертел в руках карандаш, - Интересно, интересно. Как-то упустили мы эту часть нашей жизни из виду.

  Помолчал пару минут и приняв решение продолжил.

  -Александр Николаевич. Через час подъедут специалисты, пусть они пообщаются с Андреем Алексеевичем. А вы, товарищ Стасов, постарайтесь максимально подробно ответить на вопросы. Я знаю, что вы не очень любите общаться с нашими врачами, но придётся потерпеть. Всё товарищи. До свидания.

  - До свидания, товарищ народный комиссар, - почти хором ответили мы и отправились к Мартынову.

  Пока мы шли до мартыновского кабинета, Александр Николаевич молчал. У меня тоже не было особого желания говорить о чём-либо. В голове всё крутились мысли о Катыни. Бляха-муха! Интересно ведь! Кто же там отметился, наши или немцы? Да и сам факт вызова к Берии по этому вопросу может говорить о разном. Как о том, что немцы что-то раскопали, так и о том, что наши что-то нашли. Если повезёт, то скоро и так всё узнаю, так что гадать не буду. Размышляя об этом, машинально взял рюмку с коньяком и, только тогда заметил, что уже сижу за столом у Мартынова, который внимательно смотрел на меня.

  - Вернулся в мир? - Александр Николаевич усмехнулся.

  -Хорошо. Давай-ка Андрей выпьем за твоё возвращение и побеседуем. Я вижу, что кое-что тебе нужно объяснить.

  Выпив коньяк и закусив кусочком шоколада, я вопросительно уставился на командира.

  - Ситуация следующая. Как ты знаешь из сводок, две недели назад Красная Армия отбросила немцев от Смоленска. Вернее от места, на котором когда-то был город Смоленск.

  - Почему был, Александр Николаевич? - я удивлённо посмотрел на него.

  - Потому, что его больше нет! Ни одного здания не осталось. Горы разбитого, обожжённого кирпича и бетона, вот что осталось от города. Сейчас рассматривается вопрос о целесообразности восстановления города на старом месте. Вот такие дела, Андрей. Но это частности. Для нас гораздо важнее другое - сотрудниками контрразведки было обнаружено массовое захоронение. При вскрытии одной из могил, найдены расстрелянные поляки. Ещё до начала войны с немцами, я участвовал в некоторых мероприятиях, связанных с польскими пленными. Поэтому могу ответственно заявить - к этим захоронениям мы не имеем никакого отношения. Вернее не так, - он откинулся на стуле и раздражённо передёрнул плечами, - Интересная история получается. Действительно, часть пленных, по решению особого совещания была расстреляна. Но сейчас речь идёт о гораздо больших цифрах. На порядок больших....

  Интерлюдия. 02.09.1942г., Москва, Кремль, Кабинет И.В. Сталина.

  -...таким образом, показания Стасова и Максимова совпадают по основным моментам, за исключением личной интерпретации событий и небольшим деталям. Различия в деталях, объясняются разной информированностью фигурантов по данному делу.

  Внимательно слушавший доклад Берии Сталин вернулся к столу от окна, у которого он слушал отчёт. Взяв со стола трубку, он покрутил её в руках и положил назад.

  - Какие есть прэдложения, Лаврэнтий? - негромко спросил он.

  - Аналитики предложили привлечь для расследования данного дела иностранных специалистов и поляков.

  - То есть ви предлагаете поступать как немцы тогда?

  - Почти так, Иосиф Виссарионович. И предоставить им документы о принятых решениях по полякам в 1940 году.

  Сталин вновь взялся за трубку, медленно, не торопясь, он набил её табаком, раскурил и стал прохаживаться по кабинету.

  - А что ти думаешь, Вячеслав? - неожиданно спросил он.

  Молотов, немного помедлив, покосился на Лаврентия Павловича и твёрдо ответил.

  - Я поддерживаю мнение товарища Берии и аналитической группы. Привлечение иностранных специалистов благотворно скажется на отношениях между нашими странами. Только я предлагаю не ограничиваться привлечением иностранных специалистов только к этому делу, а привлечь и к расследованию других преступлений немцев.

 

  Глава 47.

   -Полгода плохая погода

   Полгода совсем никуда...

  М-да. Крутится в голове эта песенка бесконечно. Сижу, смотрю в окно на двор, заливаемый дождём, и слушаю вертящуюся в голове песню. Какое-то странное состояние у меня. Месяц, после разговора с Берией носился с взмокшей задницей от медиков к следователям, а в итоге? В итоге - тишина. Уже третий день сижу дома, никуда не выхожу - Мартынов запретил. Запретили и на службу ходить. Вернувшиеся ко мне охранники, время от времени заходят, интересуются, мол, не нужно ли чего? А что мне нужно может быть, кроме ясности? А с ней у меня напряженка. Такое впечатление, что я стал не нужен. Почти все знания выкачали, да и от Максимова гораздо больше получили, следов новых попаданцев не обнаружилось. Да и вообще... Мельком услышал часть разговора Мартынова по телефону, так тоже настроения не прибавило. Как я понял из него, полностью изучено моё воздействие на людей этого мира. Вроде радоваться нужно или паниковать, а мне всё равно. Какое-то безразличие навалилось непонятное. Если сейчас зайдут и скажут, что поведут расстреливать - просто сдам оружие и пойду с ними, не сопротивляясь. Ничего не хочется, ни жить, ни умирать. Депрессия, что-ли? Напиться и то неохота, блин. Подумав про водку, вспомнился старый анекдот. Стоит мужик у вино-водочного, а лицо грустное - грустное! Подходит к нему ханыга местный.

  -Чё грустишь, на выпивку нехватает?

  -Нет, - отвечает, - полный карман денег.

  -Водки в магазине нет?

  -Полно, как и вина с коньяком.

  - Компанию найти не можешь?

  -Нет, - говорит, - Только свистни - толпа набежит.

  -А что же тогда? - охреневает мужичок.

  -Неохота, блин!

  Вот и мне. Ни черта неохота. И паршиво от этого, слов нет! О, телефон затрещал...

  - Старший лейтенант Стасов? - голос показался знакомым, кто именно я не понял, но явно коллега из органов.

  - Да. А кто спрашивает?

  - Майор Влодзимирский. Узнали, Андрей Алексеевич?

  -Так точно, товарищ майор! Узнал.

  -Через десять минут за вами заедет машина, собирайтесь..- и гудки.

  Да. И куда всё безразличие пропало? Как ошпаренный ломанулся в ванную - увидит не бритым, пистон точно вставит! Уж чьего звонка я точно не ожидал, так это Влодзимерского! Нафига я понадобился начальнику следственной части по особо важным делам НКВД СССР? Встречался то с ним только три раза, два из них на прошлой неделе. Но мужик серьёзный, даже слишком. Честно говоря, я его побаиваться стал. Особенно когда узнал, что все, по настоящему серьёзные дела идут через него. Да и взгляд у Льва Емельяновича, я аж передёрнулся вспомнив. Вроде нормальный, молодой мужик. Плотный такой. Но в глаза ему глянул, и херовастенько стало. Он на меня как на бабочку, которую в морилку запихивают, смотрел. Чисто профессиональный взгляд, не палача, но кого-то очень близкого к этому. Ну его подальше! Лучше приведу себя в порядок.

   Поэтому, к моменту, когда раздался звонок в дверь, я был же полностью готов.

  - Старший лейтенант Стасов? - за дверью стоял молодой парень, в форме сержанта ГБ. Чуть поодаль, ближе к лестнице стояли мои 'ангелы-хранители'.

  -Да, это я.

  -Сержант Самойлов. Мне поручено сопровождать вас к товарищу Влодзимерскому. Вы готовы?

  -Да, пойдёмте сержант.

  Через пару минут наша эмка уже выезжала со двора.

  - Разрешите товарищ майор? Старший лейтенант...

  -Не нужно, Андрей Алексеевич, - Влодзимерский прервал меня, - проходите, присаживайтесь. Чай будете?

  - Не откажусь, товарищ майор.

  - Давайте по имени отчеству. Хорошо? - он поднял телефонную трубку, - Дима, сделай нам чаю.

  Через пару минут зашёл уже знакомый мне сержант с подносом, на котором стояло два стакана чая в подстаканниках, сахарница и блюдце с печеньем. Вот странно. У кого из руководителей не окажись, у всех есть в наличии кипяток. Тэны что-ли стоят у всех? В том времени и то дольше ждать приходилось, несмотря на всю навороченную технику. Пока он расставлял всё это на столе, я, стараясь делать это незаметно, огляделся. Кабинет немного побольще чем у Мартынова, за спиной Льва Емельяновича, на стене два портрета. Иосифа Виссарионовича и, немного пониже, Дзержинского. Большую част кабинета занимал Т-образный стол, в углу, недалеко от окна, большой сейф со стоящим на нём радиоприёмником, шкаф. С какими-то книгами и карта СССР на стене. Шесть стульев, не считая того, на котором сидел хозяин кабинета, вот и вся обстановка.

  - Осмотрелись, Андрей Алексеевич, - я наткнулся взглядом на улыбающееся лицо Влодзимерского, - Да вы не смущайтесь, не смущайтесь. Это ведь абсолютно нормально, когда человек осматривается попав в незнакомую обстановку. И как вам, мой кабинет?

  -Строго, Лев Емельянович. Ничего лишнего.

  -А что, служебный кабинет может по другому выглядеть? - явно удивитлся майор.

  Я мысленно хмыкнул, вспомнив кабинеты чиновников из прошлой жизни. Те точно не знали, что такое скромность в оформлении своих апартаментов.

  - Ну да ладно. Андрей Алексеевич, пригласил я вас вот по какому делу... Да вы пейте чай, пейте. Вы включены в состав комиссии, по расследованию военного преступления, совершённого немецко-фашистскими войсками под Смоленском, в районе Катыни. Совместно с нашей следственной группой, возглавляемой мною, будут работать приглашённые иностранные специалисты. Четыре представителя следственных органов САСШ, два представителя международного красного креста из Швейцарии, два представителя Англии и три представителя польского правительства в изгнании, - упомянув поляков, он презрительно усмехнулся.

  -Как видите, компания собирается любопытная. Вы будете одним из сотрудников, осуществляющих, скажем так, ненавязчивый контроль приглашённых специалистов. За вами закрепляется один из американцев. Каждый день, вы будете составлять отчёт о его действиях. Особенно нас интересует субъективная оценка, ваши ощущения и впечатления от его действий. Конечно же, если вы заметите какой-то момент в ходе расследования, показавшийся вам необычным или заслуживающим внимания - сразу сообщайте об этом мне. Вы ещё получите дополнительные инструкции от своего непосредственного руководителя, но основные положения я вам перечислил. А пригласил я вас вот ещё по какому вопросу.

   Он поднялся, достал из сейфа папку и сел напротив меня за приставную часть стола.

  - я внимательно изучил информацию, полученную от вас и от Максимова. При этом возникла пара вопросов. Нет. Я не думаю, что вы сможете на них ответить, но в вашей работе в составе комиссии, возможно, это сможет помочь. Возможно, что непосредственно на месте работы, что-то сможет вас натолкнуть на дополнительную информацию. И Максимов, и вы упоминали одни и те же документы по Катынскому делу. Скажите, вас не насторожило, что в вашем варианте документа, в назначенный состав тройки включены товарищи, наиболее близкие к товарищу Берии? Второй момент. Как действующий сотрудник госбезопасности вы знаете, что тройки отменены с 17 ноября 1938 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) ?П65/116.Как вы считаете, товарищ Сталин пошёл бы на прямое нарушение закона?

  Посмотрев на моё ошарашенное лицо, он понимающе усмехнулся.

  - Что ж, вижу. Что вы всё понимаете. Ладно, Андрей Алексеевич, идите. Как только начнётся работа комиссии, мы с вами встретимся.

   Малость обалдевший, я шёл к Мартынову и прокручивал в голове разговор с Влодзимерским. Во что я влез? Вернее, во что меня суют? И до этого я был опутан подписками и запретами, а теперь? Мартынов был у себя. Выслушав меня он вздохнул и поднял трубку телефона.

  - Всеволод Николаевич? Это Мартынов беспокоит. Разрешите к вам зайти. Да. Да, со Стасовым, - Алесандр Николаевич усмехнулся. - Сидит передо мной с дикими глазами. Вы были правы, Лев Емельянович любого до истерики доведёт, самим фактом беседы. Хорошо, через пять минут будем у вас.

  Положив трубку, Мартынов вздохнул.

  - Пошли Андрей. Нас ждут.

   Меркулов выглядел очень уставшим. Осунувшееся лицо, воспалённые глаза. Но нас встретил радушно, улыбаясь. Выслушав меня, он несколько минут помолчал, полуприкрыв глаза и поглаживая ладонью правой руки стол.

  - А что вас так напрягло в этом разговоре, Андрей Алексеевич. Ничего особого Влодзимерский вам не сказал. А не использовать вас, тем или иным способом, в расследовании Катынского дела, было бы неправильно. То, что упоминавшийся вами документ фальшивка, вы ещё в своём времени подозревали. Судя по всему, вы просто морально вымотались за прошедшие месяцы. Но ничего страшного. А работа вам предстоит не особо сложная, но ответственная. Главная ваша задача, отслеживать реакции наших 'друзей' из-за океана и... их возможные контакты. Это в общих чертах. А более конкретно...

  Меркулов поднял трубку и вызвал какого-то Петренко. Минут через пять, в кабинет вошёл невысокий, полноватый капитан и начался мой инструктаж...

  Интерлюдия. 10.10.2010г., пос. Удачный, г.Красноярском.

  - Слушай, профессор. Ты что нам обещал? А?

   Молодой, симпатичный парень лет тридцати, сидящий в удобном кресле у камина, прищурясь смотрел на стоящего перед ним пожилого человека с разбитым лицом. Тот был одет в мятые чёрные брюки и серую толстовку, всю покрытую свежими и уже засохшими пятнами крови. Стоя перед креслом, тот старался не поднимать взгляд на сидящего в кресле человека.

  - Кому молчим, профессор? - парень взял со стоящего рядом столика стакан с апельсиновым соком, сделал глоток и продолжил.

  -Не хочешь говорить? Странно, странно. Ещё полгода назад ты так красиво рассказывал мне о перспективах своего изобретения, клялся и божился в успехе, обещая золотые горы. А теперь? Молчишь? Лицо воротишь? Заур. Объясни этому глупцу, когда нужно не молчать, а говорить.

  Подошедший из глубины комнаты высокий, подтянутый кавказец, одетый в чёрные джинсы и футболку, ткнул большим пальцем правой руки под рёбра стоящего человека, отчего тот, весь скрутившись от боли, со стоном упал на колени.

  - Когда камандыр сыпращивает, надо отвечат, - хрипло, с заметным акцентом сказал он, - Ти понял, собака?

  -П-п-о-онял, - с трудом выдохнул пожилой.

  - Ну так отвечай, профессор, - молодой махнул рукой, отправляя Заура подальше, - Или нужно повторить урок?

  -Нет, нет, не нужно, - пожилой со страхом покосился в сторону отошедшего кавказца и стал медленно подниматься.

  - Я жду ответ на свой первый вопрос, - в голосе молодого проявился лёгкий акцент, видимо от злости, - И так?

  - Я обещал создать 'машину времени' - торопливо, захлёбываясь словами, зачастил пожилой, - Но вы же знаете, господин Дадашев, я не виноват в произошедших сбоях!

  - Не виноват, не виноват...А кто виноват? Я, тот, кто давал тебе деньги и обеспечил всем необходимым?! Так по твоему, да?!! Четыре попытки провалились! Два моих человека погибли а один пропал! И ти не виноват?!! А твой помощник?! Какого иблиса он залез в установку?!! И во всём виноват не ти а я?!!!

  С рычанием выплёвывающий слова Дадашев вскочил из кресла, отбросив в сторону стакан с остатками сока, и подойдя к пожилому, взял его двумя пальцами за горло:

   - Так. Да?!

  - Нет! Господин Дадашев! Вы неправильно меня поняли! Я не это имел ввиду! - задыхаясь, почти прохрипел пожилой.

  Отпустив его горло, Дадашев брезгливо вытер пальцы о чистое место на толстовке пожилого и вернулся в кресло.

  - Ну объясняй. Только хорошо объясняй. Сейчас мы говорим с тобой по хорошему. Не заставляй переходить к плохому. Ведь у тебя дочери семнадцать лет, да и жена ещё не старая, - он хмыкнул, глядя на смертельно побледневшего пожилого, - Ты же не хочешь, что бы Заур и его друзья стали с ними знакомиться поближе? Нет?

  - Господин Дадашев, не нужно...- начал пожилой, но Дадашев его оборвал.

  - Я решаю - нужно или нет! А ты объясняй, почему провалились испытания? Почему ты обманул моё доверие? Почему погибли мои люди и что сотворил твой ублюдочный студент?

 

   Глава 48.

  - Андрей, а ты когда в последний раз в кино ходил?

  От неожиданного вопроса Яшки я 'завис'. Представьте - сидите вы за столом полностью зарывшись в изучение новых инструкций, готовитесь к работе с иностранными коллегами и на тебе! Ни с того, ни с сего тебя про кино спрашивают. В первый момент я подумал, что кино - это какой-то руководитель, с которым я ещё не пообщался по поводу предстоящей работы. Только потом до меня дошло, что под кино, он имеет в виду именно кино, и ничего больше. Оторвавшись от бумаг, я, наконец-то понял, о чём меня спросили и задумался. Действительно, а когда я в кино ходил? С Олеськой кажется, ли ещё в той, в прошлой жизни? Так и не вспомнив, я раздражённо пожал плечами.

  - Не помню я. А что это тебя вдруг заинтересовало?

  За последнее время, Яша полностью отошёл от последствий ранения и превратился почти в того-же вредного, болтливого и хитрого Зильбермана, который и стал моим другом. И если уж он спросил меня про кино, значит этот гад что-то задумал! Только вот что? Да и некогда мне глупостями заниматься! Мне ещё кучу бумаг изучить нужно! Так я ему и заявил.

  - А вот фиг тебе, товарищ заместитель начальнига группы, - Яшка довольно улыбался. - Фиг тебе, а не дальнейшее изучение документации! Пока ты тут сидел, не слыша и не видя ничего вокруг себя, меня вызывал командир и дал важное поручение, почти государственной важности. Он сказавл, чтобы я '...брал этого балбеса за шкирку и уводил его с работы, а то он стал похож не на сотрудника государственной безопасности, а на его пародию. Бледная кожа, красные глаза - упырь из сказок, а не сотрудник органов!..'. Вот я и приказываю вам, товарищ старший лейтенант, следовать за мной!

  Выслушав Яшу, я посмотрелся в маленькое зеркало. И ни чего я не похож на упыря! Ну немного бледный, ну покраснели немного глаза! Да я за последнюю неделю столько бумаг разных изучил, столько инструкций вызубрил! И вообще! Мне через три дня американца своего встречать! А я ещё не готов!

   Несмотря на всё моё бурчание, возмущённое трепыхание, Зильберман победил. Правда только после того, как появился Мартынов и выслушав мои рассуждения не вставил мне пистон, за доведение себя почти до нерабочего состояния.

  - Или ты хочешь выглядеть перед американцем загнанной лошадью, бросая своим внешним видам тень на органы государственной безопасности? - Мартынов как-то так прищурил глаз, что я почти поверил, что он мне 'клеит' статью.

  - Товарищ старший майор! Александр Николаевич, вы чего?

  - А ничего Андрей! Просто нефиг, ибо нафиг нужно! Понял! Тогда иди с Яшей. А если не понял, всё равно иди. Это приказ! - и улыбаясь как Чеширский кот, свалил куда-то по коридору. А я, а я вздохнув, стал собираться, под хихиканье 'молодняка' и комментарии Зильбермана. Куда денешся, если Мартынов так наезжает. Может я правда немного увлёкся с работой? После разговора у Меркулова и инструктажа я с головой зарылся в выданные мне бумаги. Инструкции были настолько разнообразны, что голова кругом шла. Некоторые были явно написаны ненормальными для ещё больших идиотов! Особенно это касалось правил поведения с иностранцами. Можно подумать, что сотрудники органов, которым предстояло общаться с зарубежными специалистами не советские люди, а представители какого нибудь тумба-юмбовского племени, только что вышедшего из глухих джунглей! Настолько анекдотичны были некоторые распоряжения. Но потом до меня дошло, что это для меня, человека из двадцать первого века, это кажется смешным. А для советских людей сороковых... Что они знали о 'Бубль-гуме', виски и 'горячих собаках'? Да и о многом, многом другом. Вспомнив о хот-доге, мне почему-то жутко захотелось оказаться у ларёчка, продающего горячие бутерброды, взять бутылочку холодного пива, присесть на лавочку под деревьями и глядя на Енисей, слопать парочку хот-догов. Мля! Никогда не любил, а сейчас аж скулы свело от желания и слюной чуть не захлебнулся! Видимо поэтому, выходя на улицу предложил.

  - Яш. А давай по пивку? Так захотелось...

  Зильберман удивлённо покосился на меня, подумал пару секунд и утвердительно кивнул. Через час, я довольный и слегка хмельной шагал за Яшей. Интересно, что в старой жизни, что в новой, я одинаково хмелел от пива. Пара кружек и всё, достаточно. Причём водки или вина мог выпить приличное количество. А вот с пива, с пива хмелел всегда быстро. Благо, что так же быстро и приходил в норму. Размышляя о странностях своего организма и наслаждаясь ощущением лёгкого опьянения, я не смотрел куда меня ведёт Зильберман. Что-то отвечал на его вопросы, что-то сам спрашивал. Но всё это происходило будто не со мной, а с кем-то другим, словно я сам находился где-то совсем в другом месте. Это странное, но довольно приятное состояние прошло, когда вокруг стало темно и я обнаружил, что сижу в переполненном зале кинотеатра, а на экране появился киножурнал, посвящённый событиям с фронта. Без особого интереса я посмотрел на колонны пленных немцев, видимо снятых ещё летом, на юге. Всё равно правды не покажут. Не расскажут, как мы опять получили по морде и немцы снова рвутся в южном направлении, намазано им там, что ли? Под Ленинградом нормализовалось, но не от того, что мы там здорово воюем, хотя и это есть, а немцы направление удара поменяли, опять к Москве идут. Откуда у них только силы берутся? Уже столько перемололи их, а меньше не становиться и не ослабевают. Вон, Семён Михалыч и Ворошилов, навели порядок на Ленинградском направлении. Говорят, что Сталин им пистоны вставлял, за излишнюю храбрость. Мол чуть ли не сами атаки отражали. Не верится в это, но говорят так. И ведь не смогли фрицы Ленинград блокировать, хотя старались очень!

  -Блин! Ты чё! - я, получив болезненный тычёк в бок возмущённо уставился на Зильбермана.

  -Не спи, начинается, - ухмыльнулся тот.

  -Я не спал!

  - Ага. Только глаза закрыты и посапывать начал, - прошептал Яшка отворачиваясь.

  Зло глянув на него, я повернулся к экрану и... Нет, шок, это слабо сказано. В голове крутилась сплошная нецензурщина и восхищение. Ну Иосиф Виссарионович! Молодец! А Режиссёры и актёры ещё большие молодцы! Следующий час с лишним я со всем залом хохотал, жалел Петруху и стискивал зубы при взрыве баркаса. Насколько же гениален был оригинал, что даже по рассказу, вытянутому из моей памяти, смогли так здорово снять 'Белое солнце пустыни'! Фильм был другим и в то же время знакомым до боли, а 'Ваше благородие', спетая Бернесом, была потрясающей!

  - Ну что, не пожалел, что в кино тебя вытащил? - голос Зильбермана вырмал меня из воспоминаний, связанных с фильмом.

  - Нет Яша, не жалею. Фильм просто потрясающий!

  - Это Мартынов порекомендовал сходить. Он уже видел, говорит, что всем нам понравится, особенно тебе.

  Я хмыкнул. Ещё бы! Александр Николаевич и так знал, что это один из моих любимейших фильмов.

  - Знаешь Андрей, кто мне понравился в этом фильме больше всех? - не умолкал Яшка.

  - Сухов?

  -Нет. Не угадал, таможенник Верещагин. Если бы многие из беляков были такими как он, - Яша махнул рукой, - А эти слова? Я мзды не беру, мне за державу обидно! Никогда бы такие как он не пошли против своего народа. И форму немецкую бы не нацепили!

  - А как тебе гранаты не той модели? - я решил сбить Зильбермана с неприятной темы. Тот покосился на меня, хмыкнул и заржал. Оставшееся время до моего дома, мы так и шли, перебивая друг - друга и хохоча над моментами из фильма. Попрощавшись с Яшкой, я поздоровался с как из под земли появившимися 'ангелами хранителями' и пошёл спать.

  Интерлюдия 11.10.1942г., Москва, Кремль, Кабинет И.В. Сталина.

  -... окончательно определились с 'принадлежностью' Стасова и Максимова. Они не только иновременники но и, так сказать, иномиряне. Один из молодых сотрудников спецгруппы в Свердловской области, производя дополнителную проверку показаний фигурантов дела выявил отличия в некоторых контрольных точках истории, между нашими мирами. Например, в мире 'Стасова-Максимова' В.И. Ленин умер не 27 января 1924 года, а на шесть дней раньше, 21 января. В настоящее время с Максимовым ведётся работа по выявлению максимального количества подобных фактов. Ведётся внутренняя проверка по выяснению. Почему на это обратили внимание только теперь, более чем через год, с начала работы. О результатах проверки будет доложено незамедлительно. - Берия закрыл папку и посмотрел на Вождя. За всё время доклада наркома, Сталин не произнёс ни одного слова. Молча слушал. Крутя в руках трубку, которую набил, но так и не раскурил. По его лицу было невозможно понять, как он относится к докладу Берии. А вот Молотов, сидящий напротив наркома не скрывал своих эмоций. Было заметно, что известие о иномирном происхождении Стасова и Максимова его очень задело. Наконец, ещё немного помолчав, Сталин усмехнулся.

  - Что хотел сказать, Вячеслав Михайлович?

  - Получаетс так, что миров много? Как минимум два?

  - Получается так, - Берия покосился на папку и повторил, -Да, как минимум два.

  Сталин наконец раскурил трубку, поднялся из-за стола и неожиданно добродушно спросил Берию.

  -Что там говорили наши гэнии о путешествии во врэмени?

  - Что будущего ещё нет, а про прошлое, узнав о 'феномене' затруднились ответить. Но работают и над этим вопросом, параллельно с работой над 'Подарком'.

  - Пусть, не забрасывая эти изыскания, они обратятся к вопросу множественности миров. Ведь если к нам попали эти люди, то и от нас, - он замолчал и отошёл к окну. Постояв пару минут перед ним, Сталин развернулся, пыхнул трубкой и закончил.

  - Пусть поработают. И разберись, Лаврэнтий со своими аналитиками. Серьёзно разбэрись...

   Вернувшись за стол, Сталин выколотил трубку в пепельницу и спросил.

  -Что по Катыни?

  Первым ответил Молотов.

  - Несмотря на первоначально возникшие сложности, удалось добиться решения вопроса. Сегодня прибыли специалисты Красного креста и англичане, завтра прилетают американцы. Громыко сообщает, что правительство САСШ очень положительно оценивает нашу инициативу. В деловых кругах авторитет Советского Союза тоже вырос. Особенно этому поспособствовали, - он усмехнулся, посмотрев на Берию, - работники товарища Берии. Очень понравились промышленникам переданные патенты и технологии.

   Все трое понимающе улыбнулись. За права на производство некоторых вещей, бизнес элита САСШ чуть не устроила драку между собой!

  - С нашей стороны всё готово к началу работ в Катыни. Для обеспечения безопасности на месте работ выделен охранный батальон НКВД. Для непосредственной работы на раскопках - сапёрная рота из состава войск НКВД. Сотрудники, назначенные контактировать с иностранными специалистами прошли все инструктажи и проинструктированы. Накладок в работе быть не должно. Спецкомиссия полностью оснащена фото-кино аппаратурой, закуплены и доставлены на место предстоящих работ цветные фото и киноплёнка производства САСШ. Закуплено и доставлено на место спецоборудование криминалистической лаборатории. Для проживания комиссии построены дома, создана дополнительная инфраструктура.

   Слушая Берию, Сталин кивал, словно одобрял всё перечисляемое наркомом. Хотя, именно одобрял. Всё это неоднократно обсуждалось, согласовывалось и утверждалось.

  - Лаврэнтий. А как Стасов? Он готов к работе? Не подведёт? А то есть сигналы...- не договорив, Сталин пристально посмотрел в глаза Берии. Лаврентий Павлович выдержав прямой взгляд вождя встал.

  - Уверен, Иосиф Виссарионович, что Стасов готов к этой операции и не подведёт. Напротив, если его отстранить, несмотря на всю подготовительную работу, это сможет отрицательно сказаться на нём. А сигналы... Они всегда будут, Иосиф Виссарионович, - Сталин понимающе усмехнулся.

  -Хорошо. Операция продолжается...

  Интерлюдия, 20.10. 2010г., пос.Удачный, г. Красноярск

   - Вы хотели меня видеть профессор? - Дадашев стремительно вошёл в большую комнату, заставленную аппаратурой и стойками с бумагами, - Что у вас? Надеюсь что-то серьёзное?

  - Да, господин Дадашев, - по поведению пожилого 'профессора' было заметно, что он еле удержался от рабского поклона при появлении визитёра.

  - Мною выявлены все условия перехода.

  - Очень интересно, - Дадашев сел в стоящее около стола кресло, достал из кармана пачку 'парламета' и простую, непритязательную металлическую зажигалку. Прикурив, он поощряюще кивнул учёному, - продолжайте..

  - Так вот. Наша аппаратура переносит нас в 1941 год, со смещением относительно нашего времени на два месяца. Другие временные точки не открываются. С чем это связано пока не ясно. Проникнуть в то время нам удаётся в относительно небольшом диапазоне по расстоянию. От территории Польши в районе Бяло Подляски, до Омска. Шириной примерно в 600-700 километров. Почему происходит именно так, я пока не могу дать ответ, слишком мало данных. Почему погибли два ваших сотрудника при запусках, пока не выяснено.

  - Хорошо, профессор, очень хорошо! - Дадашев довольно улыбнулся, - Продолжайте работать. Вы уже начали стирать то недоверие, родившееся между нами. Сегодня, вы сможете воссоединиться с семьёй и убедиться, что Дадашев всегда выполняет обещания.

 

  Глава 49

   - Знаешь Андрей, я представлял вас совсем другими людьми, - мой 'подопечный' тяжело вздохнул, отворачиваясь от раскопа и доставая свой 'Кэмел', - Нет, я конечно знал, что у вас нет рогов и копыт, но что вы настолько похожи на нас - не ожидал.

   Хм. Не ожидал он. А я ожидал, что 'мой' американец окажется с русскими корнями и прекрасно говорит по-русски и сам окажется почти русским? Нет, к белой эмиграции он не имел никакого отношения! Его семья уехала в штаты ещё до первой мировой и жила в штате Айдахо. Как с улыбкой рассказывал сам Александер, его отец, горный инженер из тогдашнего Екатеринбурга, уехал в Америку по каким-то личным причинам. Как мне подумалось при этом, причины были криминального характера. Но почему я подумал именно так, не смог бы объяснить никому, показалось так, и всё! Специалистом тот был хорошим, язык знал, поэтому работу нашёл быстро. Был инженером на серебряных шахтах, сколотил небольшое состояние и женился на дочери одного из владельцев шахты, перейдя из высокооплачиваемых специалистов в разряд хозяев. Так и появился на свет летом 1918 года, будущий джимен (прозвище агентов ФБР) Александер Садович. Всё это я узнал за неделю от самого Алесандера, или Алекса, как он попросил себя называть.

  - Андрей, Александер это слишком официально, а мы коллеги, делаем одно дело, - заявил он в первый же день нашего знакомства. - Конечно ты 'комми' а я 'империалистический наймит', правильно я сказал? Но у нас один враг, совместная работа, поэтому давай говорить как нормальные люди.

   Честно говоря, он мне понравился. Ничем не напоминал мне американцев из моей прошлой жизни. Молодой, весёлый парень, занимавшийся в ФБР поиском пропавших людей. И нет этой вечной, дебильной, фальшивой улыбки! Правда насчёт его специальности у меня были о-о-очень большие сомнения! Вроде бы ничего особенного, но какие-то мелочи в поведении, в манере вести себя, говорить, просто кричали о том, что никакой он не розыскник. Скорее он походил на выпускника 'Баха', только с американской спецификой. Может именно потому мне и было легко сойтись с этим парнем, что позанимавшись с 'мальчиками Судоплатова', мне было комфортно общаться с такими ребятами. Они стали для меня своими. Как я написал в одном из отчётов, посвящённых Алексу, у меня сложилось мнение, что он был своеобразным охранником одного из приехавших специалистов. На это указывало и то, что Садович, старался держаться неподалёку от пожилого, хмурого толстяка, старшего среди американцев. Вот тот был настоящий следователь! При знакомстве, когда нас представляли друг другу, я поразился сходству во взглядах этого американца и Влодзимерского. Видимо, у профессионалов из разных стран есть много общего, в том числе и холодный, цепкий, изучающий взгляд. Да и посматривал на него Алекс с нескрываемым уважением и даже лёгким если не страхом, то опаской точно. Как мне объяснил Влодзимерский, это был Генри Мак-Дауэл. Следователь по 'скользким' и особо-важным делам в ФБР. Человек, пользующийся доверием самого Гувера и, как и тот, ярый антикоммунист. Но при всём этом, работал он классно! Даже я, профан в этом деле заметил это. А наши следаки с нескрываемым уважением общались с мистером Мак-Дауэлом.

   Вообще, эти раскопки оказались совсем не такими, как я себе представлял. Одно дело читать о вскрытии больших захоронений и, совсем другое, участвовать в этом непосредственно. Во время работы на Юге, я участвовал в вскрытии захоронений. Но они даже близко не стояли с тем, что предстояло здесь. Во-первых - количество могил в, практически, одном месте, во-вторых - количество тел в них. Жутко было. Наблюдать, как из земли появляются ряды трупов...Бр-р-р.

   Комиссия работала а я наблюдал, общался с Алексом и другими иностранцами, а вечерами мы дружно пили. То у нас в домике, то в домике американцев. Самыми неприятными были англичане, уж больно заносчивые ребятки. Смотрят на нас, как на дикарей, одно слово - наглы! На исходе второй недели работы международной комиссии, одним из них, Дэвидом Банчем, у меня чуть до драки не дошло, даже не до драки. Скорее всего, я бы просто покалечил этого дятла. Довёл ур-род! С наглой рожей заявил, что немцы не способны на подобные действия, это мол, только Восточно-Азиатские варвары способны уничтожать беззащитных людей. И скалиться тварь! Спасла его от инвалидности только реакция Алекса, который успел отвести мой удар в стену, а потом, ещё пару минут успешно блокировать остальные удары. А прекратил это всё сам Влодзимерский, на которого, прогуливающегося с Мак-Дауэлом, наткнулся верещащий Банч, полураздетый несущийся по морозу. Получив заслуженную дозу люлей, я направился к себе, а за мной увязался Алекс.

  - Андрей. А что ты так взъелся? Ну болтает этот островитянин и что? Да и сам посуди, какие слухи ходят про твоё энкаведе? - спросил он меня перед самым домом.

  -Зайдёшь? - я открыл дверь и приглашающе кивнул.

  - Если нальёшь, - усмехнулся тот.

  Через пару минут, мы сидели за столом, с коньяком. Выпив свою порцию, я закурил и попытался объяснить Алексу.

  - Скажи Алекс. У вас существуют определённые инструкции по отношению к приговорённым к смерти? Я имею ввиду по транспортировке, самой казни и захоронению казнимых?

  - Конечно, - слегка удивлённо ответил тот доставая свои сигареты.

  - Так вот. Всё, что я пока видел на этих трёх могилах, просто кричит мне о том, что всё это дело рук не моей организации. Слишком много среди найденного просто не могло оказаться в могилах, если бы расстреливали именно сотрудники, как ты говоришь, энкаведе. Хочешь - верь, не хочешь - не верь. Но я говорю то, что думаю.

  Затягиваясь сигаретой, Алекс задумчиво смотрел на меня. А я взял бутылку и налил ещё. Погано было на душе, словами не передать! Погано и стыдно. Опозорился, млять! Завтра скажут собирать манатки и уматывать в Москву, и всё из-за той сволочи! И моей несдержанности.

  -Знаешь Андрей, а я тебе верю, - неожиданно сказал Алекс спокойно встретив мой взгляд, - Шеф тоже говорил, что слишком непрофессионально всё сделано. Не чувствуется работы специалистов. Подход не тот, не спецслужб.

  Я аж ошалел от его слов. Ни себе фига! Янкесы, похоже, врубились в происходящее! Любят или не любят Советскую власть, но профессионалами остаются!

  - Ладно Андрей, пойду я спать, - Алекс встал, застёгивая свою тёплую куртку, чем-то напоминающую знакомые мне 'аляски', - До завтра.

  -До завтра Алекс, - я вздохнув пожал ему руку. Какое он будет, это завтра?

   А 'завтра' это было грустным. Для меня. С утра, в десять часов, у советской части комиссии, всегда было отдельное совещание, на котором Влодзимерский перечислял предстоящие работы и распределял людей по работам. Всё прошло быстро, по уже отработанной схеме, попутно решили пару мелких проблем. Проблемы, в основном, касались наступивших морозов и возникших, в связи с этим, проблемами с раскопками. Решив все вопросы, Лев Емельянович подытожил:

  - Всё товарищи, приступаем к работе а вы, товарищ старший дейтенант государственной безопасности, задержитесь.

  Про себя вздохнув я понял - началось! Дождавшись, пока все выйдут из дома, приспособленного под штаб, Влодзимерский прошёлся передо мной, вздохнул и спокойно спросил.

  - Товарищ старший лейтенант, скажите мне пожалуйста, у вас мозг в голове присутствует или вы в неё только кушаете и шапку одеваете? Вы вообще понимаете, ЧТО творите?! Вы знаете, что от представителей Англии поступила официальная жалоба на ваши действия? Причём не только на моё имя, как председателю совместной комиссии, но и отправлена на имя товарища Сталина! Вы соображаете, чем может закончиться ваша вчерашняя выходка? Вижу, что не совсем, - он уселся на своё место и махнул, - Садись, балбес, закуривай если хочешь. Своим вчерашним рукомашеством, ты поставил под угрозу работу всей комиссии и, даже, отношения наших стран. Теперь тебе понятней стало?

  Куда уж понятней! От подобных перспектив и так хреновое настроение стало ещё хреновей. А Лев Емельянович продолжал.

  - Вижу понятней. Ладно. Мне уже доложили, в общих чертах, о произошедшем. Давай рассказывай, и отчёт давай. Потом посмотрю.

  - А что рассказывать товарищ майор? Собрались вчера у американцев. Сами же добро давали на посиделки эти. Подошли швейцарцы, неплохие мужики оказались, - тут Влодзимерский непонятно усмехнулся, но прерывать не стал, - И этот припёрся, Банч. Сидели, выпивали помаленьку, общались. Говорили о всякой-всячине, про свою жизнь рассказывали. Разные истории по своей деятельности вспоминали. Я про работу на Юге рассказал, про лагеря, про зверства немцев. Зашёл разговор о нынешних раскопках. Все согласились, что хотя вскрыта меньшая часть могил, но определённые выводы уже можно сделать. И тут этот Банч заявляет: - мол немцы цивилизованная нация, великий Европейский народ и они не способны безжалостно уничтожать беззащитных людей. На это способны только Восточно-Азиатские варвары, и улыбнулся мне в лицо. Вот я и не сдержался. Хорошо ещё, что Алекс оказался хорошим рукопашником, не дал мне прибить этого гада!

  - Ты понимаешь, Андрей, что поддался банальной провокации?

  - Теперь понимаю, товарищ майор, - я вздохнул, - А американцы верят, что это не наших рук дело.

  - Почему ты так решил, - Влодзимерский подобрался.

  - Вчера, уже после произошедшего, Садович проводил меня до дома и сам сказал об этом. Мол его шеф тоже в этом уверен. Я в отчёте всё отразил, товарищ майор.

  - Хорошо, почитаю, - Лев Емельянович вздохнул, - Создал ты проблем, старлей. Ладно. Иди работай. Дальше видно будет.

   После обеда, когда мы с Алексом перекуривали возле столовой, к нам подскочил посыльный.

  - Товарищ старший лейтенант государственной безопасности, вас начальник спецкомиссии, товарищ майор государственной безопасности, к себе вызывает, - молодой, смахивающий на бурята боец, аж светился от осознания выполняемого поручения. Усмехнувшись, я попрощался с Садовичем и пошёл за бойцом.

  - Несколько новостей для тебя, Стасов, - Влодзимерский начал, как только я зашёл к нему, - Не знаю, насколько вторая хорошая, но первая, точно тебя порадует. Американцы и швейцарец полностью подтвердили твой рассказ. Причём представитель Международного Красного креста был очень возмущён поведением представителя англичан. Помимо всего прочего, и американцы, и швейцарец дали письменные показания, оправдывая и понимая твою реакцию на слова Банча.

  А я вспомнил, как с самого утра меня поддерживал Алекс. Как подошёл и пробурчал что-то одобряющее Мак-Дауэл. Как швейцарец, маленький, чернявый, сильно смахивающий на итальянца Жюль Тьери, через переводчика заявил мне, что он сам, с огромным удовольствием, набил бы морду этому островному дерьму. Из его речи, самостоятельно я понял только про дерьмо - merde.

  - Это были хорошие известия. А теперь, - майор помолчал,- Не знаю какое. Пришёл приказ. Тебя отзывают в Москву. На твоё место прибывает новый сотрудник. Так что собирайся и...удачи!

  Интерлюдия. 03.07.1942г., Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

  - Значит прямо так и кинулся на англичанина? - переспросил Берию Сталин.

  - Да, Иосиф Виссарионович. Хорошо американец вмешался, не дал ему до этого наглеца добраться, - Берия заглянул в бумагу, лежащую перед ним, - Заодно полностью подтвердилась версия Стасова о том, что этот Садович является высококлассным боевиком и выполняет, по всей видимости, функции охраны Мак-Дауэла.

  - И американцы на стороне нашего сотрудника? - Сталин раскурил трубку и, сквозь облако дыма, посмотрел на наркома.

  - Не только американцы, но и представитель Красного креста Тьери. Причём они дали письменные показания в защиту Стасова.

  - М-да. Похоже на то, что в отношениях САСШ и Англии что-то происходит, нужно выяснить что, Лаврэнтий. А по Стасову, - он усмехнулся и сделал очередную затяжку,- Пусть работает в Москве. Наказывать не будем - ещё неопытный, горячий. Со временем пройдёт!

 

  Глава 50.

   В Москву я вернулся, скажем так, в не особенно радужном настроении. Да с чего ему быть другим? По сути дела, я опозорился по полной! Поддавшись на провокацию этого ублюдка, подвёл всех. За себя особенно не переживал, максимум, что грозит - отправка в компанию к Максимову, да и то маловероятно. А вот про последствия стычки думал постоянно. Успокаивала только реакция американцев и швейцарца, не ожидал, что они поступят настолько порядочно. Что-то за этим скрывается, только вот что? Между британцами и американцами должна была какая-то кошка проскочить, что бы доверенное лицо Гувера, встал на сторону красных, а не бриттов. А может я просто усложняю, а американцы просто порядочные люди. Но в это, несмотря на всю мою веру в человечество, я не верю. Политика и порядочность рядом быть не могут. В любой стране. С этими мыслями я и зашёл в наркомат. Отметился у дежурного, попрощался с сопровождавшими ребятами и направился к кадровикам - отметиться о возвращении из командировки. Освободившись через час, направился к себе в группу. Понимаю, что нужно будет идти к Мартынову, а не хочу, хоть убей, не хочу и всё! Но, как сказал кто-то умный: '...на свете слишком мало тех, кого интересуют наши желания...'. Не успел я скинуть полушубок после того, как меня хорошенько потискали ребята, зазвонил телефон.

  - Старший лейтенант Стасов, слушаю вас, - предчувствия меня не обманули.

  - Срочно ко мне, - Мартынов был краток как, как не знаю кто.

  С тоской посмотрев на трубку, я привёл себя в порядок и нехотя поплёлся к начальству.

  - Разрешите, товарищ старший майор?

  В кабинете Мартынова было жутко накурено, как будто он со вчерашнего дня там сидит и дымит не переставая. Подняв голову от бумаг, лежащих перед ним, Мартынов махнул рукой.

  -Заходи, заходи, 'герой'. И не изображай вселенскую скорбь! Сам виноват! Поддался на провокацию му..ка! А если уж поддался, не должен был позорить госбезопасность, а разбить ему всё поганое хайло! - ухмыльнувшись, глядя на мою офигевшую физиономию, Мартынов продолжил. - Всё нормально, Андрей. Радости от твоих действий никто не испытывает, но и наказывать тебя особо не за что. Рановато тебя в подобные дела запускать, как оказалось. А этого говорливого англичанина попросили покинуть пределы страны - англы согласились.

  Прикурив чёрт его знает какую папиросу, Александр Николаевич откинулся на спинку стула, ещё мгновение полюбовался моим лицом и продолжил.

  -Ладно. Эта тема пока закрыта. Позже составишь отчёт по командировке, тогда и поговорим более предметно. А сейчас...

   Сейчас у нас есть более важное дело? - он взялся за телефон, - Павел Анатольевич? Это Мартынов. Да, уже прибыл и у меня. Нет, пока не в курсе. Да, я тоже так считаю. Через несколько минут будем.

  Я с недоумением слушал разговор и не мог понять, почему он так странно посматривает на меня? Закончив разговор, Мартынов поднялся из-за стола, сложил лежавшие перед ним документы в папку и удивлённо взглянул на меня.

  -Кому сидим? Пошли. Работа не ждёт!

  Чувствуя себя проводницей из рассказа Задорнова о втором 9-м вагоне, я потопал за командиром. Направлялись мы в хорошо знакомый мне подвал управления. От мысли, что мне опять предстоят беседы с медиками, я передёрнулся. Вё таки, ощущать себя подопытным кроликом весьма неприятно, а иногда и просто больно. Но никуда не денешся, служба, мля!

   Как оказалось, с выводами я поторопился. Направились мы совсем не в ту сторону, где обычно со мной 'беседовали'. По дороге пришлось, пару раз, предъявлять свои документы часовым, стоящими перед решётчатыми дверями. А перед последней дверью, полностью металлической и с глазком в центре ещё и сдать оружие, сложив его в выдвинувшийся из стены металлический ящик. Пройдя в дверь я увидел небольшой, ярко освещённый коридор, с шестью металлическими дверями окрашенными в привычный тёмно-зелёный цвет. У самой двери стоял стол, за которым сидел плотный, лысый кавказец в форме сержанта ГБ, с другой стороны был полукруглый выступ с узкой амбразурой. Ещё одна амбразура виднелась в конце коридора, в его торцевой стене. М-да. Зайдёт суда тот, кому не положено и - привет семье! Даже чирикнуть не успеешь! Хмуро посмотрев на нас, сержант нажал кнопку на столе и, через несколько минут, с левой стороны открылась дальняя дверь. К нам вышел ещё один сержант, здоровенный белобрысый парень с холодными, какими-то рыбьими глазами. Козырнув, он пригласил нас следовать за ним. Я покосился на Мартынова, но он совершенно спокойно реагировал на всё происходящее. Явно бывал здесь и раньше, не то что я. Через минуту мы оказались ещё в одном коридоре. Он сильно отличался от того, из которого мы только что пришли. Кирпичная кладка и сводчатый потолок просто кричали о его старости, в придачу, он постоянно изгибался то в право, то в лево. Через каждые двадцать-тридцать метров пути, встречались закрытые стальные двери. Несколько раз проходили мимо амбразур. Да-а-а. Видимо, когда расширяли подвалы, нашли старые подземелья и приспособили их для работы. По хозяйственному поступили однако. Наконец, минут через пять, мы пришли. Дойдя до очередной двери, сержант нажал на кнопку звонка, справа от неё. Ещё через пару минут дверь открылась и мы прошли в большое помещение, заставленное столами и шкафами. Ещё идя по коридору, я заметил, что воздух в нём не спёртый, а вполне нормальный. Заходя в помещение, я ощутил явственный поток свежего воздуха и заметил вентиляционные отдушины. Несмотря на то, что помещение было тоже старинной постройки, переделки всё же были.

  - Здравствуйте, Андрей Алексеевич, - на меня смотрели улыбающиеся Меркулов и Судоплатов. Помимо них, в комнате было ещё несколько незнакомых мне сотрудников ГБ и гражданских, возившихся у дальней стены.

  - Здравия желаю, товарищ комиссар государственной безопасности. Здравия желаю, товарищ полковник - я козырнул.

  - Давайте без формальностей, - поморщился Меркулов. - наверно голову ломаете, куда попали и зачем? - он хмыкнул. - Сейчас поймёте, - он направился к той самой группе у дальней стены. Увидев нас, те расступились, открыв обзору большой стол на котором лежало несколько предметов, один из которых мне доводилось видеть в фильмах и играх, а один раз и 'в живую'. Передо мной, на деревянном столе, лежал самый настоящий 'МР5К'.

  - Что-то можете сказать про эту 'игрушку'? - голос Меркулова вывел меня из ступора.

  -Да, Всеволод Николаевич. Только очень немного, я же не занимался этими делами там... Насколько я помню, это пистолет-пулемёт фирмы Кехлер и Хок 'МР5к'. Есть куча разных модификаций, поэтому могу ошибаться. Выпускают их в Германии, Австрии и где-то ещё, точно не знаю. Такими вооружаются спецподразделения полиции и другие спецслужбы, подразделения охраны. В армии, насколько знаю, тоже используется. Не в нашей конечно, в западно-европейской и у амеров. Патроны используются 9х19, парабеллумовские. Это я точно помню. Устанавливается глушитель. Знаю, что есть ещё куча разных приспособлений, прицелов. Вот пожалуй и всё, что могу сказать о нём. В руках мне его довелось подержать один раз. Стрелять не доводилось, - я помолчал и спросил. - Опять 'гости' были?

  И тут Меркулов Меня не просто удивил, поразил! Он завернул такую матерную конструкцию, что я сразу вспомнил Украину и сорок первый. Излив душу, Меркулов передёрнул плечами.

  - Таких гостей - за ноги, да об угол! Но обо всём этом - попозже! Сейчас посмотрите остальное.

  Остальное было мне совершенно незнакомыми фиговинами. Покрутив их в руках, я опознал только сильно повреждённый МР3-плеер. Только вот марку не смог опознать, о чём и сказал. Выслушав ещё кучу вопросов и ответив едва ли на половину, я, с Мартыновым, Меркуловым и Судоплатовым пошёл назад.

   В кабинете Меркулова, дождавшись традиционного чая разговор продолжился.

  - Плохие вещи происходят, Андрей Алексеевич. За последние десять дней, совершено три нападения на музеи и церкви. И. если бы не последний случай, всё посчитали бы обычным бандитизмом. Но, как выяснилось, дело намного серьёзнее. По распоряжению товарища Берии, создана спецгруппа, по расследованию этих дел и попытке предотвращения подобных преступлений. Хотя как это сделать? Ума не приложу...- Меркулов вздохнул и продолжил уже официальным, жёстким тоном - Спецгруппу возглавляю я. Моими заместителями являются полковник Судоплатов и старший майор Мартынов. Вы, Стасов, привлекаетесь в качестве консультанта. Напомню товарищи, что от основной работы вас никто не освобождал. Павел Анатольевич. Ознакомьте Стасова с готовыми материалами дела. К вечеру жду от вас первых предложений. Все свободны.

   У Судоплатова в кабинете мы дружно закурили. Честно говоря, в голове творилось чёрт знает что! Мысли не просто скакали как ненормальные, они толком и формироваться не успевали, под напором новых. Даже когда я осознал, что попал в другое тело и время, я чувствовал себя более вменяемым, чем теперь. Пока я пытался прийти в норму, Павел Анатольевич вытащил из сейфа папку приличных размеров.

  - Вот. Посмотри на это, - он подал мне несколько листов. - Начни сразу с этого.

  Покосившись на Мартынова я понял, что он уже изучал эти бумаги и ему было просто интересно, как я отреагирую на всё происходящее. Что ж, почитаем. Так, 1 ноября 1942 года, в г. Свердловске, неизвестными, предположительно группой в десять-двенадцать человек, произведено нападение на музей изобразительного искусства, где хранилась часть эвакуированных ценностей из... Эрмитажа?!! В результате действий неустановленных лиц погибли: пять сотрудников музея, четыре сотрудника органов госбезопасности, шесть милиционеров, семнадцать красноармейцев из учебного полка, привлечённых к операции по обезвреживанию налётчиков. Ранено три сотрудника музея, один милиционер, семь сотрудников ГБ, двадцать пять красноармейцев и капитан, командовавший привлечённым отрядом. С момента обнаружения преступников, до окончания операции прошло почти три часа. По окончании боестолкновения, в местах, где занимали оборону преступники обнаружены значительные следы крови. Только по этому можно сделать вывод о том, что среди нападавших имеются раненые или убитые. Судя по количеству и местам нахождения следов, раненых или убитых как минимум трое. Тел мёртвых или раненых преступников не обнаружено. Каким образом бандиты покинули музей и вынесли ценности неизвестно. Похищено.... Ну ни хрена себе! Больше тысячи предметов! Картины, статуэтки, книги и иконы, старое оружие, посуда - чего только не было в этом списке, который был предварительным. На месте преступления обнаружены: так...автомат или пистолет-пулемёт неустановленной марки. Ну, с этим теперь ясно...Гильзы от неустановленного оружия трёх видов...Боеприпасы к неустановленному оружию - 123 единицы разных калибров... одна граната неустановленной марки и многое, многое другое. Описание налётчиков: на головах чёрные маски с прорезями для глаз и рта, мешковатые чёрные комбинезоны с множеством карманов, разгрузки - напоминающие те, что сейчас стали использовать в Красной Армии и органах ГБ, миниатюрные переговорные устройства, неизвестное, преимущественно бесшумное, оружие. Зданию, внутренним помещениям и некоторым экспонатам нанесён значительный ущерб. М-да. Ну и погуляли мои современники! Мля! А если они по Кремлю погулять захотят?! Последнюю мысль я произнёс вслух и Мартынов сразу отреагировал.

  - Мы тоже об этом подумали и приняли меры. Значит ты тоже считаешь, что эти мрази из твоего мира могут и на такое пойти?

  - Похоже да, - я снова уставился в бумаги и тут до меня дошёл полный смысл фразы Мартынова. - Что значит из моего мира?

  Мартынов досадливо поморщился, затушил в переполненной пепельнице папиросу, покосился на Судоплатова и ответил.

  - То и значит. Установлено, что вы с Максимовым попали к нам не из будущего. Вернее не так. Из будущего, но не нашего мира, какого-то другого. Очень сильно похожего, но другого. Есть незначительные отличия в некоторых моментах развития, но, в основном, миры идентичны. Скажи Андрей. Для тебя это очень важно, что Страна, в которую ты принёс множество изменений, не совсем твоя? - и Александр Николаевич, и Павел Анатольевич спокойно смотрели на меня, ожидая ответа. Важно ли это для меня? Чёрт его знает. Почему-то меня не сильно удивило заявление, что я попал не в своё прошлое, а совсем в другой мир. Параллельный или перпендикулярный, всё равно! Может подсознательно я уже сам понимал это, просто боялся себе признаться? Жаль конечно, что в моём мире ничего не изменится, зато в этом мире, не будет того бардака, который мне так памятен. И вообще. Это давно мой мир!

  Выслушав меня, командир удовлетворённо хмыкнул, а Судоплатов прихлопнул по папке.

  - Начинаем дкмать, что мы можем сделать с незваными гостями?

  Интерлюдия, Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина., 12.11.1942г.

  - Я правильно тебя понял, Лаврэнтий, что нам нечего противопоставить этим... 'путешествинникам'? - Сталин хмуро смотрел на наркома, которому было явно неприятно признаваться в своём бессилии. - Кроме усиления охраны ми ничего нэ можем?

  - Пока ничего, Иосиф Виссарионович. Только надеяться на то, что охрана поможет.

  - Значит, в любой момэнт, прямо здэсь, в Крэмле, могут появиться вооружённые бандиты? - голос Сталина стал ещё глуше.

  - Не совсем так, Иосиф Виссарионович. По предположению аналитической группы, они могут попадать в места, которые были им доступны и в их мире. Кремль же и у них является режимной зоной с ограниченным допуском. Вся открытая территория находится под усиленным контролем наших сотрудников. Кроме того, начата перевозка ценностей в другие места хранения, не совпадающие с известными в том мире, а на их местах организованы постоянные засады.

  - Насколько велика возможность очередных нападений? - тихо спросил Молотов.

  - По оценкам аналитиков - крайне высока, - Берия тяжело вздохнул. - Стасов считает, что каким-то образом, к преступникам его мира попал прибор, с помощью которого они и совершают эти перемещения. По его словам, при наличии подобного прибора, такие операции могут производить несколько типов людей. Уголовные авторитеты среднего уровня, серьёзные бизнесмены и бизнесмены, называемые им олигархами. Сам Стасов склоняется к первым двум категориям.

  -Почему он так считает? - раскурив трубку спросил Сталин.

  - Стасов утверждает, что при наличии средств и возможностей, которыми обладают так называемые олигархи, в налётах участвовали бы профессиональные наёмники, бывшие военные или сотрудники спецслужб. В этом случае, у наших сотрудников не было бы никаких шансов им противостоять. Слишком велика разница в уровне вооружения, оснащения и опыта. В таком случае, нам бы фактически противостояли боевые подразделения, подобные 'осназу'. Только с опытом и вооружением опережающим нас на десятилетия. Его версию подтверждает и наличие у нападавших пистолетов-пулемётов иностранного производства. По утверждению Стасова, их спецназовцы пошли бы в бой с оружием Российского производства. Привлечённый к данной теме Максимов сделал схожие выводы. Не исключено, что и среди этих были подобные специалисты, но оснащение не то. По результатам обработки имеющихся на сегодняшний день данных, аналитики поддержали версию выдвинутую Стасовым.

  - Значит это инициатива простых бандитов или спекулянтов? - Сталин встал и стал прохаживаться по кабинету. - Докатились потомки! Пусть и не наши, но...Что по поводу похищенного?

  - И Стасов, и Максимов утверждают, что всё взятое имеет в их мире огромную ценность, в том числе иконы.

  -Дэнэг захотэлось потомкам? - Сталин блеснул глазами. В них которых разгорался яростный огонь, от которого и Берия, и Молотов почувствовали себя крайне неуютно, - Работай Лаврэнтий! Тряси учёных. Тэперь ми точно знаем, что перемещение возможно по желанию. Я хочу дать им дэнег столько, сколько им и не снилось!

  Интерлюдия, 20.02. 2011г., пос.Удачный, г. Красноярск.

  - Ну. Чем порадуешь, Сергей? - Дадашев с улыбкой обнял вошедшего в кабинет молодого мужчину, одетого во внешне неброский но, для знающего человека о многом говорящий, серый. В мелкую полоску костюм.

  - Есть чем Аслан. Есть! - приняв от хозяина бокал коньяка, гость улыбаясь продолжил. - Почти на весь товар уже есть покупатели!

  - Молодец! Не разочаровал меня, - Дадашев снова улыбнулся. - А сумма?

  Гость достал из кармана листок и положил перед хозяином кабинета.

  -Это предварительная цифра, которая изменится только в сторону повышения.

  Развернув листок Дадашев аж поперхнулся и удивлённо посмотрел на довольного посетителя.

  - Мы слишком скромно считали, Аслан. Действительность оказалась намного, намного лучше!

  И в кабинете раздался смех двух довольных жизнью людей.

Содержание