- -
На ладонь упала капля обжигающего холода.
Затем еще и еще.
Мурамаса держал ладонь под скатывающимися с крыши балкона каплями. Он стоял уже половину часа. Рука застыла и почти не слушалась, но Мурамаса, скривив губы в дикой усмешке, продолжал держать ладонь под дождем. Наконец, когда рука совсем перестала чувствовать холод, он медленно убрал ее из-под дождя.
Распахнув халат, он приложил ледяную ладонь к груди напротив сердца. Холод обжег кожу и медленно потек с пальцев, цепляя сердце ледяными когтями. Сердце вздрогнуло, раз, другой… забилось медленно и тяжело, с трудом выталкивая из себя кровь. Казалось, что кровь загустела и превратилась в кашу из красной туши и снега. Ощущение холода вместе с заледеневшей кровью постепенно расходилось по телу.
Мурамаса криво улыбнулся и покрепче ухватился за дверь на балкон. Ноги едва держали его. Он дрожал в экстазе. Искусник едва сдержал крик наслаждения. Уронив голову на грудь, Мурамаса стоял, переживая безумное наслаждение. Затем шумно вздохнул и поднял голову, вглядываясь в стену ледяного дождя.
Какое блаженство.
Если бы лахорга не было - он бы его создал!
- Хорошая погода, мой гос-сподин, - он, наконец, повернулся к Ширай Гомпати.
Тот уже четверть часа, сидя в кресле рядом с полыхающим камином, наблюдал за своим лучшим искусником. Иногда он задумывался - не демон ли Мурамаса? Не родственник ли он по отцу тем зеленомордым и огненноволосым, что живут в глубинах моря и изредка выходят на сушу за кровавой жатвой, или просто - напугать людей и тем принести себе радость.
Но нет, - не рыжие волосы были у Мурамасы. Черные. Да и весь он был смуглый и темный.
Гомпати и сам любил черный цвет, но Мурамаса… тут глава Средней ветви покачал головой. Никто не видел Мурамасу одетого во что-нибудь иное, кроме черного, абсолютно черного шелка. Говорят, даже мыло для ванны Мурамаса себе сам варил и добавлял туда пепел сожженных шафранных деревьев.
Хотя наверняка это только слухи, уж слишком невероятно такое.
Вот и на этот раз - Син-ханза был уверен, что Мурамаса специально показал ему свой обряд получения силы и знания. Иной глава ханзаку, не говоря уж о дейзаку, после подобного всерьез задумался - а не полезно ли будет, чтобы искусника завтра же утром нашли в заливе?
Но не Ширай Гомпати! Син-ханза не боялся древних сказок. Пусть его искусник получает знания любым путем, лишь бы делал, что должно.
Отставив на маленький столик у кресла бокал с недопитым коньяком, Ширай Гомпати легко поднялся. Он скрестил руки на груди и слегка насмешливо взглянул на своего искусника. Тот молча стоял у балконной двери и смотрел на Гомпати. Холодный ветер трепал черные волосы Мурамасы: пряди то взлетали, то падали на плечи, то закрывали его лицо.
Полюбовавшись этой картиной, Син-ханза криво усмехнулся и произнес:
- Что же, господин Мурамаса, вы показали впечатляющее зрелище. Не пора ли представить мне что-нибудь, имеющее отношение к моим интересам? Сагами вас очень хвалит - так не подведите же его.
- Гос-сподин Сагами слишком добр, - равнодушно ответил искусник, - но я постараюсь не разочаровать вас.
Он осторожно прикрыл балконную дверь и пересек комнату. Подойдя к стене, он звякнул ключами и в стене бесшумно образовался провал. Если бы Гомпати лично не утверждал планы своего дома и лаборатории, он бы удивился - столь бесшумно работал механизм, убирающий в сторону тяжеленную каменную плиту.
- Прошу, мой господин, - поклонился Мурамаса, показав рукой в сторону тайной двери.
Они спустились по хорошо освещенной лестнице на три десятка метров под землю и попали в длинный тоннель. Широкий тоннель, - две машины легко проедут, - по нему в лабораторию когда-то завозили оборудование. Тоннель не особенно хорошо обустраивали - на камне до сих пор видны следы горных молотов. Пол выровняли, залили бетоном и на стены повесили круглые светильники. И все.
Цепочка огней тянулась вперед, скрываясь за поворотом. Временами в тоннеле встречались узкие боковые проходы. Вдоль правой стороны тоннеля в стене была пробита выемка - в ней тянулись толстые силовые кабели. Питание лаборатории, да и всего загородного поместья Син-ханзы шло от городских станций, но в глубоких подвалах нашлось место и для нескольких автономных генераторов и большого запаса топлива.
Мурамаса шел впереди, показывая дорогу и рассказывая, куда ведут ответвления тоннеля. На лице у Гомпати бродила слабая усмешка - он тут неоднократно бывал и отлично знал, где расположены комнаты помощников искусника и что хранится на складе. Ну да пусть его поговорит. Когда искусники или мудрецы чувствуют некоторое уважение к себе, они работают лучше.
Главное, чтобы им не приходила в голову идея, будто их исследования - самое важное. Главное - результат. Главу Средней ветви интересовал только один результат. Только один.
Задумавшийся Син-ханза пропускал мимо внимания слова своего главного искусника. Но одно из них вырвало его из раздумий.
- Стекло?
Мурамаса прервался на полуслове, затем повторил то, что сказал еще минуты две назад:
- Камера облицована с-специальным стеклом, господин Гомпати.
- И что это за стекло?
- Это стекло, которое мы сделали по древнему рецепту. Оно умеет с-сдерживать Гаки-о-Моро.
- Как странно, - удивленно произнес Син-ханза и остановился. Мурамаса это заметил не сразу, потому прошел несколько шагов вперед, затем вернулся. Ширай Гомпати несколько мгновений стоял неподвижно, затем спросил: - Стекло удержит этих жутких демонов? Оружие предков бессильно перед какой-то стекляшкой?
- Да, мой господин.
- Все равно - это слишком странно! Оружие не может бояться хрупкого стекла!
- Дело в том, господин Син-ханза, что мы совсем недавно выяс-снили - Гаки-о-Моро это не оружие.
- Что же это, если не оружие? Пожирающее все и вся лавина - и не оружие?
- Не знаю, господин Гомпати, зачем нашим предкам требовалась с-столь удивительная вещь. Но это не оружие. В древних записях это сказано совершенно ясно.
Глава Средней ветви покачал головой.
Как удивительно!
Такую вещь можно было сотворить только как страшное, самое страшное оружие - а у древних оно было чем-то иным? Какими поразительными людьми были древние мудрецы и искусники!
- Так что же, наши враги смогут спрятаться от моего гнева, всего лишь увешавшись стеклянными пластинами?
- Нет, мой господин. Не с-смогут. Гаки-о-Моро могут проесть и это с-стекло так же легко, как и лист плотной бумаги.
- Рассказывай. Я не понимаю, - махнул рукой Син-ханза.
И он направился дальше по направлению к лаборатории. Мурамасе пришлось идти рядом, заглядывая ему в лицо.
- Когда мы открываем сосуд и пробуждаем Гаки-о-Моро - мы тут же з-саставляем наши вычислители следить за тем, чтобы оно не приближалось к стенам камеры. За прошедшие годы мы узнали несколько команд, в ос-сновном - как повелевать движением Гаки-о-Моро, но многие другие остались тайной. Мы еще не знаем, почему эти голодные демоны так смирно лежат в древних сосудах из с-специального стекла и столь жадно поедают это же с-стекло, едва оказавшись снаружи сосуда. Но это так. Возможно, мы не знаем каких-то тайн - но мы их узнаем.
- К чему тогда облицовывать стены этим древним стеклом?
Мурамаса пожал плечами.
- Мой господин, я надеюсь вскоре раз-собраться с тем, почему все так происходит. И тогда это стекло станет нашей защитой, а враги никогда не узнают, как защититься от Гаки-о-Моро. А камера… нам приходится держать включенными несколько вычис-слителей, которые управляют шарами из этих жадных демонов. Если бы мы знали, как сделать стекло непроницаемым для них - мы узнали бы многое об их поведении в с-свободном виде. Тогда тайны управления этой древней вещью открывались бы много, много быс-с-стрее…
Гомпати молча шел и размышлял над сказанным. Все было не так хорошо, как полагал он и как говорил Сагами. Впрочем, стоит ли наказывать его Левого помощника, - Син-ханза еще не решил. Он решит это после. После того, как искусник покажет ему обещанное.
Он подошел к двери в лабораторию, и подождал, пока Мурамаса распахнет ее перед ним. Искусник достал из кармана кусочек пластика, похожий на обычную денежную карточку, и вставил ее в щель замка. Замок щелкнул и дверь медленно повернулась. Мурамаса с натугой потянул ее на себя, помогая механизму двери сработать быстрее.
Несколько шагов - и они в лаборатории.
- С-сюда, мой господин, - искусник открыл еще одну дверь.
За дверью оказалась большая комната, разделенная на две части. Тихо гудели вычислители. Стояли столы и жесткие металлические стулья. Дальняя от двери половина комнаты была превращена в стальную камеру. Стенки камеры блестели - десятки крупных стеклянных панелей покрывали металл. Высокое и широкое окно позволяло в деталях разглядеть внутренности камеры.
В углу камеры было устроены стеклянные ящики и круглый люк. Два помощника Мурамасы суетились около люка, пристраивая к нему тяжелый стеклянный цилиндр.
Все это было незначительным. Застыв посреди комнаты, Гомпати неотрывно смотрел в окно камеры.
В центре камеры лениво вращался грязно-белый вихрь.
Гаки- о-Моро.
Это была та страшная сила, что пришла из глубин времен. То оружие, что считал своим глава Средней ветви. Сила, способная опрокинуть мир, - и даже, - его уничтожить! Полностью. Неудивительно, что древние не называли Гаки-о-Моро оружием. Это было нечто свыше оружия, выше обычных средств убийства и разрушения. Это был почти Абсолют!
И скоро он будет под его контролем!
Стоявший посреди лаборатории Син-ханза почувствовал, как ветры Времени ворвались сюда, под десятки метров камня, стали и бетона, подхватили его душу и понесли ее пыльными дорогами истории. Терзающие душу Гомпати демоны алчности и жажды власти на миг отступили, - и он увидел перед собой лики древних, тех, кто жил в мире тысячи и тысячи лет назад.
Нет! Не какие-то жалкие сотни лет, время, когда родились напыщенные дейзаку. Нет. Син-ханза видел далекое прошлое. То время, когда люди были подобны богам, когда они могли создать нечто подобное Гаки-о-Моро - и оставить, забыть его по небрежности. Или же то была дальняя мысль и тонкий расчет? Быть может это наследство или подарок для будущих властителей над людьми?
Древние знали многое и умели еще больше. Только глупцы полагают, что прошлое мертво! Оно живо, оно тянет жадные руки вверх, в будущее. А за ним во тьме веков танцует призрак еще более давнего прошлого, опутывая душу живых совсем тонкими, прозрачными, но крепкими, подобно стальным канатам нитями.
Возможно, его душа тоже опутана призраками прошлого? Неважно. Он видел прошлое - он станет его наследником!
Да будет так.
Один из помощников Мурамасы неосторожно подвинул на столе большой стеклянный сосуд. Резкий звон вырвал главу Средней ветви из обволакивающей пелены странных мыслей и странных возможностей. Ветры времени утихли - он был в настоящем. Его ждали дела этой жизни.
Гомпати медленно повернул голову в сторону помощника искусника. Тот побелел как первый снег. Затем взгляд Син-ханзы переместился на широкие стеклянные цилиндры с крышками - те самые древние сосуды, что так дорого обходились его ханзаку.
- Так что, эта белая пыль поедает даже эти древние сосуды?
- Да, мой господин. Малейшая ошибка, и с-сосуд разрушен. У нас их много, но каждый из них ценен.
- Осторожнее с ними, господин Мурамаса, - произнес Ширай Гомпати, - контрабандисты доставляют их из мертвых городов Имаросса и последнее время жалуются, что находить их стало все труднее. Они сильно подняли цены.
- Мы осторожны, мой господин, - пожал плечами Мурамаса и указал на стоящее почти на середине комнаты кресло из серой стали. - Пожалуйс-ста, вам оттуда будет все хорошо видно.
Син- ханза кивнул и устроился в кресле. Его темный плащ свисал с подлокотников почти до пола.
Мурамаса отошел чуть влево. Там, в трех шагах от окна в камеру стоял небрежно изготовленный пульт управления. Было видно, что при его изготовлении спешили и собирали из того, что было под руками. На пульте мерцали лампочки, светились ряды кнопок, торчало с пяток разных рычагов и небольшой руль, наподобие тех, что устанавливают в машинах.
Помощники искусника отошли от камеры. Мурамаса с молчаливым вопросом взглянул - и один из них кивнул головой. Искусник посмотрел в сторону Гомпати, потом решительно повернул тумблер на пульте.
В стене камеры образовалась широкая щель. В эту щель в камеру въехала тележка, на которой был укреплена нетолстая, но высокая гранитная плита. Щель немедленно закрылась. Тележка повернулась и подъехала почти к центру камеры. Один из помощников искусника управлял ею.
Затем медленно и торжественно Мурамаса нажал на большую желтую кнопку на пульте.
Белый вихрь вздрогнул и приостановился. Мурамаса нажал другую кнопку. Вращение вихря резко ускорилось. Прошла минута, и перед людьми за толстым стеклом окна дрожал в воздухе белесый шар. Был он размером с два кулака взрослого мужчины. Его края расплывались в воздухе, как если бы он был создан из частичек утреннего тумана, скатывающегося с гор.
Темный искусник осторожно тронул рычаги. Шар двинулся к стоящей на ребре вертикальной плите. Он задел край плиты и кусок гранита рассыпался. Беззвучно, почти не слышно - по камере потек мельчайший гранитный песок. Еще касание - и другой угол плиты оказался разрушенным непонятной силой.
Ширай Гомпати внимательно смотрел. В нем нарастало возбуждение. Да! Это оно, именно оно! Сила, способная пожирать дома, выпивать реки и крушить горы! Он наблюдал, как двигает рычаги искусник. Мурамаса разогнал шар и ударил им в центр плиты. Шар на несколько секунд затормозил, растекся толстым блином, затем вдруг оказался с другой стороны плиты.
В граните зияла идеально ровная дыра, а в камере взвихрилась серая гранитная пыль.
Син- ханза поднялся с кресла и подошел к стеклу. Его руки дрожали от радости. Да, ему не показалось -шар увеличился в размерах. Тем временем Мурамаса ударил шаром еще раз - пробив широкую дыру с одного края плиты. Тележка накренилась. Искусник отвел шар в сторону - и ударил еще раз.
Пыль взлетела столбом, и тележка перевернулась. Она упала набок, беспомощно вращая колесами. Глаза главы Средней ветви разгорелись.
- Еще.
- Что, мой господин?
- Еще бей! Пусть Гаки-о-Моро насытятся!
Последовало еще два удара - в камере густела гранитная пыль, она взвивалась вверх потоками, оседая на стекле.
- Еще! Еще сильнее! - вскричал Син-ханза, упиваясь зрелищем разрушения.
- Господин, это опасно. Это очень опас-сно! - возразил Мурамаса
- Что-о-о?! - взревел Гомпати. Он оттолкнул искусника от управления и резко развернул шар. Дергая за рычаги, он еще несколько раз ударил шаром по гранитной плите и тележки. Каменная и металлическая пыль висела камере. Набравший массу шар Гаки-о-Моро остановился, вздрогнул и расплылся на мгновение тускло-белым пятном.
В сером тумане, заполняющем камеру, возникли два сгустка тумана.
Гудение вычислителей усилилось и сгустки превратились в шары. Оба помощника Мурамасы бросились к вычислителям. Новый Гаки-о-Моро немедленно надо взять под контроль! Им удалось переключить вычислители в максимальный режим и захватить управление над новорожденным шаром. Медленно они отвели один из шаров в сторону и подвесили справа под потолком.
Пусть висит. Когда господин уйдет - они поместят его в древний сосуд.
- Кэра! Они не только растут, но их становится больше, - расхохотался Гомпати, нацеливаясь шаром на обломки тележки.
- Гос-с-сподин Гомпати! Нельз-з-ся! Нам нельз-ся так делать!
- Прочь, глупец! Я могу делать все, что захочу! - разъяренный Син-ханза повернулся к искуснику.
- У нас не хватит вычис-с-с-слителей, чтобы управлять многими Гаки-о-Моро!
- Молчи и не мешай мне! Я столько лет ждал их - тебе не понять меня! - и Гомпати отшвырнул от себя искусника. Тот упал.
Син- ханза жал на все кнопки подряд и дергал рычаги, управляя шаром. В его руках Сила! И Сила эта покорна его воле!
После нажатия одной из кнопок в стене вновь открылась щель и в камеру влетела птица. Это был ястреб, один из тех, кто живет и охотится в горных лесах над Кинто. Щель мгновенно закрылась, а птица беспомощно заметалась по камере.
Где небо? Где свобода?! Нет, только серый туман, от которого слезятся глаза и воздух застревает в горле!
Под потолком замигала ярко-алая панель. Ширай Гомпати не обращал на нее внимание. Перед ним разыгрывалась старая как мир сцена охоты и смерти. И он был охотником! Крутанув вправо руль, он заставил бело-серый сгусток описать по камере круг. Дернув рычаг, Син-ханза добавил скорости и нацелился летящим шаром на птицу.
Ястреб в ужасе метался по камере. Он дробился на тысячи отражений в стеклянных пластинках - сотни крыльев, глаз и клювов метались по большой замкнутой коробке. Но не долго ему оставалось жить. Белесая пленка Гаки-о-Моро уже покрывала его перья, один глаз лопнул и капли крови разлетелись по камере. Мельчайшие частицы перьев сглатывались жадной пылью известкового цвета.
Ястреб рухнул на пол. Он не понимал, почему крылья вдруг перестали держать? Почему он видит одним глазом, а другой затягивает мутная пелена? Как больно! Птица в ужасе билась, подпрыгивала, падала и металась по камере.
Син- ханза никак не мог попасть клубящимся шаром Гаки-о-Моро в птицу. Белесый шар управлялся плохо. Подлетая к стенам камеры, он вдруг отпрыгивал назад в непредсказуемых направлениях. Разозленный Син-ханза яростно дергал рычаги и рычал.
Грязно выругавшись, он дернул на себя рычаг, побуждая шар вернуться к центру камеры. Шар неохотно пополз обратно. Ширай Гомпати в бешенстве дергал и дергал рычаг. С его губ разлеталась слюна. В этот миг он не был похож на главу могущественного ханзаку.
Безумец - таково было его имя.
Мурамаса повернулся к помощникам и резко указал на дверь. Те поспешно выбежали. Когда Син-ханза придет в себя, он может захотеть, чтобы их завтра нашли в заливе. Они были в ненужном месте в ненужное время.
Они осмелились видеть недостойное поведение главы Средней ветви.
Искусник не увидел, как от нестерпимой боли птица высоко подскочила, и шар, управляемый Син-ханзой задел ястреба. Не долетев до пола, птица исчезла во вскипевшей вокруг нее белой смертельной пыли. Во все стороны брызнула кровь. Белесая пыль яростно бурлила и жадно рвалась за теплыми каплями. Шар вспух, на мгновение увеличившись втрое - затем медленно сжался до первоначального размера.
Почти до первоначального. Он медленно увеличивался, пока маленькие голодные демоны заживо пожирали птицу и превращали плоть ястреба в такие же как они, мельчайшие, вечно голодные пасти.
Шар все рос. Мурамаса встревожился. Если шар вырастет еще немного, то он разделится на два. Почему это происходило - искусник не знал. Насколько он понимал - так не должно было быть. Но управление Гаки-о-Моро еще так несовершенно!
Ему нужно больше времени на изучение этой древней вещи.
Шар рос. Тревога закралась в сердце искусника - он не сможет управлять сразу двумя шарами! Мощности его вычислителей недостаточны. Мурамаса отступил от стеклянной стены к своему столу. Если произойдет худшее…
Но шар прекратил свой рост. Он медленно крутился рядом с полом. По размытой фигуре пробегали волны, рябь иногда вдруг возникала или пропадала - но шар больше не рос. Мурамаса вытер пот со лба.
В этот миг неподвижно стоявший и пожиравший взглядом кровавую трапезу Ширай Гомпати очнулся. Он отпустил рычаги и медленно повернулся к Мурамасе. Темный искусник похолодел. Даже он устрашился - Син-ханза смотрел на него мертвыми глазами, в которых не виделось ни единой мысли. Что если… что если он прикажет теперь Мурамасе войти в камеру?
Безумная мысль. Но не такая уж ошибочная, если имеешь дело с Син-ханза.
Зрачки Син-ханзы дрогнули, расширились, затем сузились, и в глазах постепенно появилось нечто, что говорило - приступ безумия отступил. Он не ушел, - нет! - он затаился на время. Но сейчас - сейчас он молчит.
Рука главы ханзаку поднялась к лицу. Медленно и неуверенно. Утерев слюну со рта, Ширай Гомпати несколько минут ледянил Мурамасу пустым взглядом. Затем запрокинул голову и расхохотался.
- Это было красиво! Кипящая кровь и пыль костей!
Он холодно усмехнулся. Затем достал из кармана желтый платок и провел им по рту и подбородку, стирая последние липкие следы недавнего безумия.
- Да, гос-сподин, я рад, что вам понравилось, - поклонился Мурамаса. - Это все, что мы могли вам показать. Увы, но мои ис-с-следования пока не продвинулись дальше, чем это.
Он отвернулся к вычислителю, подключил специальную программу и осторожно направил шар к горловине древнего сосуда.
В этот миг шар в камере разделился на два.
Искусник медленно и осторожно вел шар - малейшая ошибка, и он серьезно повредит стенку камеры. Какие расходы! И надолго прервутся интересные эксперименты.
Син- ханза похлопал его по плечу. Мурамаса стиснул зубы и прошипел:
- Мой господин, сейчас идет важное и опас-сное дело. Подождите минуту.
В ответ он услышал ледяной голос ханзы, который подошел к стеклянной плите, отделяющей лабораторию от камеры смерти:
- Посмотрите в камеру. Там появилось еще одно очень важное дело.
Мурамаса выпрямился и взглянул в камеру. О, Кокумы, демоны ночи! Еще один Гаки-о-Моро!
Син- ханза увидел его побелевшее лицо и впервые почувствовал беспокойство.
- Что-то неправильное с ним? Так усыпите его, Мурамаса!
- Мой гос-сподин, - прошептал бледный искусник, - мы еще не знаем, какова команда на усыпление Гаки-о-Моро!
Син- ханза медленно отступил от стекла. Не сводя глаз с подрагивающего в камере шара, он прошептал:
- Вы не знаете, как усыпить? Так чем же вы занимались все это время!
- Нам надо включить з-запасной вычис-слитель. Или спрятать один из шаров в сосуд. Тогда мощности вычислителей освободится, и они возьмут под контроль ос-с-ставшиеся два шара, - так же тихо ответил Мурамаса, разглядывая третий Гаки-о-Моро.
Шар дернулся и медленно поплыл в сторону стекла, отделяющего его от людей.
Искусник, осторожно и тихо двигаясь, запустил программу на вычислителе, пытаясь управлять и третьим шаром. Мурамасе казалось, что шар разглядывает его тысячами и миллионами глаз, прицеливаясь, с чего удобнее начать пожирать искусника. Дьявольский голод и дьявольская радость чудились ему. Нажав несколько клавиш, искусник перевел вычислители в запредельный режим. Гудение охладителей стало нестерпимым.
Серая сфера неуверенно заколебалась в воздухе. Попытки вычислителя взять его под контроль мешали окончательно выбрать себе цель. Но Гаки-о-Моро хотели есть.
О, как они хотели есть! Кто пролежит три тысячи лет в тесной стеклянной скорлупе, без свежего воздуха, без солнечного света… Без пищи! Голод Гаки-о-Моро яростно вопил и рвал его вперед, но иная сила, родственная той, что некогда управляла им, тянула назад.
Однако голод оказался сильнее. Туманное пятно Гаки-о-Моро медленно двинулось вперед
Мурамаса лихорадочно набирал команды. Запасной вычислитель, который он только что включил, выходил на рабочую мощность. О боги и демоны, ну почему он не поставил вычислитель больше и мощнее!
Гаки- о-Моро прилип к стеклу. Оно выдержало миг, не более. С треском и звоном толстое стекло взорвалось. Осколки зазвенели по всей комнате, разбивая приборы, древние стеклянные сосуды, ломая тонкую древесину шкафов. Один из осколков вонзился в спину Мурамасе и глубоко вошел под правую лопатку. Кровавое пятно тут же расплылось по его халату.
Главе ханзаку невероятно повезло. В тот миг, когда шар коснулся стекла, он машинально закрыл рукой глаза. Теперь его лицо и руки, посеченные осколками стекла кровоточили, но глаза были целы.
- Задержите его, мой гос-сподин! Но не трогайте - это с-с-смерть!
Совет искусника опоздал.
С ревом подняв тяжелый стол, Гомпати швырнул его в сторону белесого шара. На пол посыпались обломки дерева и металла, но шар немного сдвинулся в сторону камеры.
Не отрываясь от вычислителя, Мурамаса крикнул:
- Желез-зо! Кидайте в него только металл!
- Что?!
- Металл! Только с-с-стальные вещи! Или с-с-стекло!
Гомпати лихорадочно обшарил глазами комнату. Оторвал от пола стальное кресло, на котором недавно сидел, и швырнул в Гаки-о-Моро. Шар расплескался по металлу. Через мгновение кресло ударилось о дальнюю стену камеры и развалилось на куски. Его обломки напоминали сито. Но несколько поистине драгоценных мгновений было выиграно.
Гомпати кинул в шар еще одно кресло и промахнулся. Затем - один за другим несколько больших стеклянных цилиндров. Один из них удачно отбросил шар на пару шагов в сторону камеры.
Он начал метать в сторону шара все, в чем была хоть кроха металл или стекло. Но шар медленно продвигался к нему.
Вбежавшие на шум помощники Мурамасы в ужасе застыли.
Шар приблизился к лицу главы Средней ветви на расстояние руки.
Син- ханза вдруг успокоился. Ширай Гомпати выпрямился, сложил руки на груди и усмехнулся. Он почувствовал на лице осторожные покалывания миллионов игл. Невидимые щупальца Гаки-о-Моро пробовали его плоть на вкус. Или ему это только казалось? Он ощерился. Смерть? Сейчас? Когда он в двух шагах от исполнения задуманного? Нет, он не верил в это!
Еще полшага, еще два пальца проплыл по воздуху Гаки-о-Моро. Запасной вычислитель взвыл на пределе мощности.
Шар застыл, затем медленно пополз в камеру.
Какое облегчение.
Через час Мурамаса стоял перед главой Средней ветви в его личном кабинете.
Темные шторы закрывали окна, за которым уже тихо стучали последние капли дождя. Горящие в камине дрова распространяли жар по комнате, и электрические обогреватели тоже были включены. Тепло. Но на сердце у Мурамасы как ледяная лавина улеглась. Ему было почти так же холодно, как три часа назад. Но никакого наслаждения. Трепет удовольствия от Вечного Холода, который приходил к нему с ледяными каплями лахорга, теперь был далек от него. Далек и не с ним.
Он устал.
- Я вами доволен, господин Мурамаса. Очень доволен, - прошипел сидящий в кресле Син-ханза.
Личный врач суетился вокруг Гомпати, прикладывая к порезам на лице хозяина розовые кусочки пластыря. Вскоре все лицо главы Средней ветви было заклеено пластырем - так много оказалось порезов и объеденной Гаки-о-Моро кожи.
Мурамаса застыл неподвижно в глубоком поклоне напротив кресла. Его спина горела огнем. Кусок стекла извлекли еще полчаса назад - и теперь он с едва зашитой раной на спине вынужден кланяться этому безумцу? Хорошо, что Гомпати не видит его глаз - он не смог бы спрятать свою злость. Этот безумный ханза! Он погубил результаты многомесячной работы - и теперь доволен?!
Син- ханза махнул рукой, и врач поспешно вышел в дверь, оставив их одних.
- Да, я вами доволен, господин Мурамаса. Хорошо, что я увидел Гаки-о-Моро в действии, теперь я точно знаю, насколько они полезны. Вы получите хорошую награду - я дарю вам один из моих домов на побережье.
Мурамаса поклонился еще глубже. Этот дурак! Он не может смотреть дальше своего короткого носа! Зачем ему, Мурамасе, великому ученому и мудрецу, дом на побережье? Он там будет изучать древние вещи?
Как глупо!
Тем временем Ширай Гомпати продолжил:
- Кроме того, вы получите деньги на создание еще одной лаборатории. Подальше от этого места, где-нибудь в предгорьях. В Северном доме, к примеру. Полагаю, вы сумеете быстро построить там еще одну лабораторию. И купите побольше вычислителей, сегодняшние… - тут Син-ханза помахал ладонью в воздухе, - э-э-э… мелкие проблемы больше не должны возникать.
Искусник воздел на лице довольную улыбку и вновь глубоко поклонился. Не бойся немного согнуться, прямее выпрямишься - это хорошая пословица. Он улыбнулся, слушая как Гомпати строит планы на то, как, когда и какое оборудование будет закуплено для новой лаборатории. Мурамаса тщательно запоминал слова главы Средней ветви.
Да, он все запомнит. Сегодняшний день - особенно.
Он, Мурамаса, когда-нибудь сумеет доказать этому безумцу, обуянному жаждой власти, что лишь он, темный искусник, должен править Кинто. Он, и никто более.
Так будет.
А если не получится - пусть мир погибнет! Жестокая улыбка появилась на его лице, и искусник склонился еще ниже. Да, так и случится.
Да будет ужас в мире!