Наверное, Максим просто очень устал, поэтому и проспал весь полет до столицы. Зато здесь, начиная с аэропорта, развил бурную деятельность. Для начала, еще в аэропорту заглянул в интернет-кафе и вытащил все сведения об интересующем его министре. Немного подумал, покачал головой. Как-то все глупо. Вот, к примеру, зачем начинать охоту на министра, который что-то знает. Не проще ли сразу к Президенту? С его, Максима-то возможностями? Отбыл с официальным визитом? Конечно. И главное, вовремя. Значит, буду пытаться через силовиков. Вот пойду сейчас к главному по всей этой конторе глубинного бурения, загляну в глаза и такое интервью возьму!
Сидевший за мониторами внутреннего наблюдения дежурный с интересом смотрел, как, выпучив глаза, вытянулся в струнку перед каким-то юнцом дежурный майор из парадного входа. Рывком открыв дверь, он совершенно по старинно-лакейски изогнувшись, пропустил посетителя и, оставшись один, взволнованно сообщил всем постам, что в здание прибыл Президент, который отказался от сопровождения и направляется к шефу. Псих! Какой это еще Президент! Дежурный наблюдатель переключился на монитор следующего поста. И там лицо дежурного сначала выразило недоумение, потом, по мере приближения посетителя к нему - сильнейшее волнение. Явно борясь с самим собой, дежурный попросил удостоверение. Пацан что-то показал. И, пожалуйста - дежурный, вытянувшись в струнку, отдает честь. Они там все что, того? Наблюдатель, немного поколебавшись, нажал кнопку тревожной связи.
- Там какой-то самозванец движется к нашему шефу. А дежурные его за Президента принимают. Прямо Мессинг какой-то. (Легенду об этом гипнотизере, пробравшегося к Сталину, внушив всей охране, что он товарищ Берия, здесь знали все).
- Молодцом. Я уже понял. Продолжай наблюдение. Шефу доложу лично. Пойду навстречу. Если он и меня… того, действуй по плану.
Начальник охраны - это не просто старший над охранниками. У большинства из шишкарей, и бывших и нынешних, это - одно из самых преданных и доверенных лиц. Оно и понятно - своя шкура, она все-таки ближе к телу. Ненадежный начальник охраны - верная дорога в небытие. Или политическое, или даже физическое. Этот был преданным. И рванулся навстречу очередной угрозе своему патрону.
- Здравия желаю, товарищ Президент, - выскочил он из-за угла одного из коридоров, хватая Максима за лацканы куртки. Некоторую уверенность ему предавали надетые зеркальные очки, несколько лет хранившиеся в сейфе именно для такого случая. ( «А что вы думали, мы такие байки только просто так, как хохмочки, обсуждаем?»).
И, как не странно, это сработало! Увидев вместо чужих глаз безобразно искривленное свое собственное отражение, Макс вначале даже растерялся. Нет, убить там, или парализовать этого служаку он, конечно, мог. Но это уже скандалище начинался.
- Ладно. Ведите меня к вашему шефу, - позволил Максим защелкнуть на своих руках очередные наручники.
- Еще чего! Мы с тобой, господин гипнотизер, вначале сами побеседуем! Это только в романе мы со всякими там Коровьевыми и Котами-Бегемотами справиться не могли. А в жизни быстро разберемся. Ну, вперед! - довольно грубо толкнул он задержанного. Этого не стоило делать. И только жужжание телефона спасло главного охранника от неприятностей. Оказывается, за передвижениями Максима следил и руководитель этого департамента. Еще бы! Президент заявился! Конечно, незамедлительно сообщили. В общем, переиграл Максим. Перестарался. Надо было выдать себя за… а, все равно теперь.
- Проводить ко мне.
- Но, Евгений Борисович… Он очень опасен!
- Ты же его обезвредил!
- И все же, разрешите, мы его обследуем, и потом…
- Ко мне!
- Есть!
Кабинет настраивал на деловой лад. Видимо, рабочий, а не для совещаний. Но Максима сразу же заинтересовал его хозяин, тоже, кстати, уже сидевший в зеркальных очках. Как быстро все меняется! Пожалуйста вам! А Макс и не знал, что отец спасенной им девушки уже занял такой пост. И перед этим вторжением не поинтересовался. Типа, все равно, кого раскалывать. Приятная или неприятная неожиданность?
- Итак, молодой человек, вы выдавали себя за президента, чтобы прорваться ко мне. Вот и я. Перед вами. Чего бы вы хотели?
- Мне нужны сведения, - удобнее устраивался на стуле Максим. При всем при том, наручники охранник не снял.
- Ну, если только это…
- А что еще? Если бы хотел, кося под Президента, войну развязать, не к вам бы направился.
- Хм… Логично. Хотя и без нас не обойдется. Хорошо. Только давайте по порядку. Кто вы, какая вам нужна информация и зачем?
- Такие вопросы я хотел бы, как говорится, провентилировать наедине.
- От товарища Васильева у меня здесь нет секретов. И не кажется ли вам, юноша, что вы зарываетесь? Тогда объясню. Вы сейчас являетесь задержанным по подозрению в совершении преступления - самовольного присвоения звания должностного лица и использования этого звания в личных целях. Есть такая статья в УК. Поэтому, давайте все-таки по-хорошему, молодой человек. Отвечайте на вопросы.
- Вообще-то я… Виталий. Слышали о таком, небось? От Светланки своей. Мы с ней из одной и той же кафешки в преисподнюю провалились. Чуть выкарабкались тогда… А интересует меня информация о планах эвакуации правительства. И даже не столько о них, сколько о стихийном бедствии, от которого собираетесь спасаться. И еще - что известно о пропаже детей? Думаю, что когда вы искали Свету, то много чего накопали по этому вопросу?
Побледневший генерал сорвал очки и отмахнулся от испуганно ахнувшего охранника.
- Сними наручники! - скомандовал он.
- Не стоит утруждаться, я сам, - развел Максим руки, и наручники тихо звякнули на мягком ковре.
- Да-а. Вижу, еще тот мастер. Вот ты какой… А я тебя немного старше представлял. Зачем же таким нахрапом? Только намекнул бы и я для тебя…
- Я не знал, что здесь вы. И потом, я все-таки по некоторым… служебным для вас делам. Иформацией добровольно все равно не поделитесь-то?
- Конечно, нет. Но послушай, Виталий. Я… С дочей плохо… Ты ведь уже спасал ее, да? Может, еще раз? Несмотря на… разногласия…?
- А что с ней?
- Не знаю. Но что-то грызет ее изнутри. Ты ее сейчас не узнаешь. Просто на глазах тает. А славная медицина ничего не находит. Она… рассказала мне все. У нас с ней секретов нет… Так что… Я искал тебя, но по нашим данным ты погиб при взрыве того проклятого кафе.
- А где она сейчас?
- В нашем санатории. Горным воздухом дышит. Да ты не морщись, на моем самолете каких-то два часа лету. Ну, два с половиной. Выйди - это уже охраннику. Тот, начиная что-то понимать, повиновался.
«Все материалы по детям запросил Президент. Эвакуация - вопросы спецслужбы «Р». Мы - только обеспечение секретности. Выход на «Р» - по излечению Светы» - быстро написал он на листке бумаги. Дал прочесть Максиму, закурил, сжег записку, потыкал пепел сигаретой.
- Ну что, летишь?
- Я как-то все в полетах последнее время. Нигде не могу тормознуть.
- Так мне давать команду на подготовку самолета?
- Ну, конечно, - вздохнул Максим. - И все-таки…
- Тогда поехали, хоть перекусишь. Душ примешь. Сам говоришь - с полета в полет. А откуда, если не секрет?
- Издалече. Но все же скажите…
- Вот что, - уже встал из-за стола генерал и склонился над Максимом. - Пообещай, что не будешь со мной устраивать эти фокусы с гипнозом. Не хочется мне рисоваться в этих очках. И потом, если хоть половина того, что говорила Светлана правда, ты все равно нужные сведения получишь. А так, знаешь… все равно предателем себя буду чувствовать. А это - только пуля в висок.
Сказано было столь убедительно, что Максим, вздохнув, пообещал. В кабинете они сквозь книжный шкаф прошли к лифту, спустились в гараж и вскоре мчались по улицам столицы. Уже в машине Светланин отец распорядился насчет самолета.
- Сами ведь не полетите? - поинтересовался с переднего сидения верный Васильев в тех же очках.
- Нет. Тебя пошлю.
- Но… А как же вы, Евгений Борисович?
- Переживу. Сейчас самое важное для меня - моя доча. А он может помочь. Поэтому беречь, как зеницу ока!
- Понял! Никто не похитит! И никуда не сбежит, - ухмыльнулся охранник, по-своему истолковав поставленную задачу.
Квартира была небольшая для шефа такого масштаба. Правда, просторная прихожая была. И потолки высоченные. И большая (не огромная, но и не стандартная) кухня. С уже накрытым столом. И ванная с новыми прибабахами типа душевой - парилки. И отдельный кабинет, где они уже после душа и обеда остались вдвоем.
- Здесь нет прослушки, поэтому поговорим.
Максим, улыбаясь наивности шефа, приложил палец к губам и как когда-то давным-давно в беседке ресторана, обвел кабинет своим особенным взором. Ага! Вот! И вот! Юноша проследил электронные ручейки и перемкнул эти потоки.
- Здесь и здесь, - показал на розетку и люстру.
Хозяин кабинета стал серым, потом вспыхнул от негодования. Одним движением сильной тренированной руки вырвал с потрохами розетку, всмотрелся, убедился.
- Зачем вслух?
- А! У них там что-то замкнуло.
- У кого, у них?
- Не знаю. Но включение - из соседней квартиры.
- Там охрана. Васильев? Кому скурвился? Я сейчас…
- Не надо. Я потом сам. И очки не помогут. Что вы хотели сказать?
- По детям. Это не моя тайна. Да и не тайна вообще. Не должно быть тайной. Да, Президент озаботился о… скажем так… защите наиболее одаренных детей. От всяких неожиданностей. От каких - не спрашивай. Поэтому всех их собрали… ну, неважно где. И… скажем так, была еще договоренность с некоторыми… другими руководителями. Когда их собрали вместе… так, для неформального общения… их спецрейсом отправили в… неважно. И этот спецрейс… исчез. Как в воду канул. Именно в воду. Над океаном исчез.
- Когда? - охрипшим вдруг голосом спросил Максим.
- Еще до пропажи Светы. Я наткнулся, когда все материалы по пропаже детей лопатил. Даже мне доступ с трудом… Сам понимаешь, почему.
- Да-а… Будет скандалище. А эти… психи?
- Здесь сложнее. Они пропадали как-то… неорганизованно. И еще раньше. И всего шестнадцать по всему миру. Не о чем шум поднимать. Мы всерьез думали, что это - та самая банда, что и вас тогда… Но совсем другой почерк. И очень мало общего. Только что по каким-то причинам оставались несчастные одни. И еще - что все были безнадегами. Может, если почитать незамыленным взглядом, то еще что… но кому они нужны?
- Евгений Борисович, и все-таки, от каких неожиданностей думали спасти детей?
- Этого я не скажу.
- Взрывы супервулканов?
- Я не могу подтвердить или опровергнуть. Но это и неважно.
- Евгений Борисович, я… я не знаю… но чувствую, что не суперами здесь пахнет. И… вы сами не чувствуете, что всех нас кто-то водит за нос? Какой-то кукловод дергает за веревочки? И что это очень - очень плохо кончится?
- Знаешь, Виталий, - тяжело вздохнул генерал. - Я это почувствовал, когда оказался у подножия этого олимпа. Только вот кукловоды менялись. Так что… И для меня сейчас самое важное - моя дочь.
- Но если все это вокруг гахнет, то и она тоже…
- Виталий… Ты спаси ее от сегодняшней напасти, а я вас потом - от завтрашней. Понял? Подробнее не могу, и так проболтался. Ну вот. Тебе пора. Лайнер готов.
- Да-а. У меня отец, то есть его экипаж к вылету готовились…
- Здесь по другому. Просто один самолет с экипажем на дежурстве. «Под парами». Ты лучше скажи, справишься? Поможешь? Постарайся. А что касается меня… Вот номер. Прямой. Уверен, без прослушки. А у тебя, я смотрю… На, держи - протянул генерал сотовик последней модели. - Чем могу помочь еще? Прямо сейчас?
- Я бы хотел прямо от вас, - Максим принял подарок и набрал номер Евгения.
- Жив, курилка! - удивленно констатировал Аленин бойфренд. - Когда там связь прервалась, мы уже думали, что и этот лайнер накрылся. Алена сейчас раскрутку устраивает там, в аэропорту. Сейчас наберу, обрадую…
- Ты мне номер телефона дай. Мне больше барыни- телефонистки не нужны. Некогда.
- Хорошо - хорошо. Ты только скажи, всех этих эээ нехороших людей ты покусал?
- Очень даже может быть. Давай номер.
Алене он коротко сообщил, куда вылетает и что, по возможности, туда же следует подрулить и ей. Есть о чем потолковать.
В полете Максим впервые не наслаждался ни эволюциями самолета, ни открывающимися горизонтами. Мысль о том, что пережили несчастные дети на лайнере, сыпавшемся в океан с приблизительно вот такой же высоты, холодила душу. И еще настораживали участившиеся катастрофы. Особенно с его участием. Или ставшие объектом его внимания. На один из вопросов покойного Бычека уже можно ответить - детей пытались спасти… И этим погубили. Если, конечно, информация верна. Но отчего спасти? Ведь верили, верили же сильные мира сего, если договорились всем миром, или частью его спасать светлое будущее. И опять же, если вопросы решались на таком уровне, то может ли быть авиакатастрофа случайной? Нет, нет и еще раз нет! Может, те же, кто взорвал и его лайнер? И ведь есть ниточка! А я опять не в ту сторону. Это что, меня специально вот так отвлекают? Сбивают со следа. Ну, генерал вряд ли. А остальные? Где я болтаюсь? Чего мечусь? И что, в конце концов, довел до логического завершения? Нет, нельзя терять времени.
Максим покосился на сидящих в соседних креслах сопровождающих. Ну и чудаки же! И эти два амбала в зеркальных очках и этот… Васильев на месте стюардессы - тоже. Обезопасились. Дождавшись легкой тряски лайнера, Макс пробудил у обоих соседей острый рвотный рефлекс. Проследив, как они рванулись в туалеты (благо, другие пассажиры отсутствовали), Максим направился за одним из несчастных, но поравнявшись с Васильевым, обдал того холодной волной, парализовавшей конечности охранника, после чего сорвал очки.
- Все будет хорошо. Вы только на несколько вопросов ответьте, - успокоил он запаниковавшего телохранителя, заглядывая ему в глаза.
Когда сопровождавших перестало выворачивать наизнанку и они, опасаясь гнева своего командира, тихонько вернулись, ничего, казалось, не изменилось. «Клиент» все также хмуро смотрел в иллюминатор, а их начальник продолжал неподвижно смотреть сквозь зеркалки на подопечного. При их появлении он не проронил ни звука.«Гроза разразится позже» - поняли проштрафившиеся сотрудники. И она разразилась. Только несколько раньше, чем они ожидали и несколько не так, как они предполагали. При первом же толчке приземления командир ровненько упал вперед носом вниз. Летел он непристегнутым и, конечно, никто даже не намекнул ему о некоторых правилах безопасности полетов. Рванувшиеся к упавшему подчиненные подняли шефа, загородив его спинами от экстрасенса, сняли очки, схватились измерять пульс. Затем обратили внимание на застывший взгляд босса.
«Паралич сердца» - прошептал один другому. А самолет уже подрулил к аэропорту и заглушил двигатели. И второй пилот (ввиду срочности рейса, и, главное - отсутствия «ВИПов» стюардесс не брали) уже открыл дверь. Первым вынесли покойного, затем вышел Максим. Да, здесь зима чувствовалась явственнее. Вон, вершины гор покрыты снегом. Хотя, какие это горы! Так себе. Предгорье. Вот только озеро. Чудо, а не озеро! Ну, сейчас-то пользы? Холодно уже купаться. Зато воздух! Действительно, после столицы… Да и после Индонезии. Макс с удовольствием набрал полную грудь праны. Теперь бы, как программист Привалов еще и воспарить! Нет. Не стоит.
- Вы Виталий! - утвердительно сказал встречающий - высоченный дядька в длинном пальто и уже в меховой шапке. «Наверное, лысый. Вот и прячет дефект» - решил Максим, согласно кивая головой.
- Мне поручено сопровождать вас и наших коллег до санатория. Но им придется остаться с телом. Такой приказ мы только что получили. Так что, не обессудьте. Прошу в машину.
Максим «не обессудил» и вскоре они вдвоем на лихом джипе поднимались вверх по серпантину. Встретивший в машине снял шапку и действительно оказался лысым. И еще промолчал всю дорогу. Впрочем, и Максим не был настроен на разговоры. Раскладывал по полочкам то, «что сказал покойник». После нескольких вопросов- ответов он понял, на какой источник информации нарвался. А когда, поняв, что самолет начинает снижаться, запаниковал, что многое не узнает, в игру ворвался Эйор, скачавший у незадачливого Васильева всю память. Что происходит после этого с человеком, Максим уже знал. И еще раз убедился. И еще начинала волновать встреча. В конце концов, Светлана помнит его, как Виталия. И еще - как Эйора. Ну, конечно, заглянув ей в глаза, можно внушить все, что угодно. Но как-то это… гадковато, да? А как по другому убедить? Ох, не узнает!
А получилось совсем наоборот. Видимо, должным образом предупрежденный медперсонал быстро и деловито проводили вновь прибывшего по коридорам небольшого санатория в его отдельный флигелек. На две палаты.
- Вы будете жить здесь, - мимоходом показал на шикарную дубовую дверь главврач. - А ваша… знакомая занимает эти апартаменты.
- Войдите! - откликнулся на стук девичий голос. Они вошли и Максим, страшно волнуясь, остался в прихожей.
- Там к тебе твой знакомый приехал, - услышал он голос главврача. - Вишь, не заходит. Стесняется. Да заходите же!
- Нет! Я сама!!!
В прихожую ворвалась Светлана. Остановилась, пристально всматриваясь в гостя. Всхлипнула. Смахнула быстро навернувшуюся слезу.
«Не узнала» - вздохнул юноша. Но на самом деле это он с трудом узнавал исхудавшую до какой-то дистрофии девушку. А она кинулась к нему, обхватила худенькими ручками за шею, уткнулась куда-то в плечо.
- Вернулся! Нашел! Нашел все-таки! - всхлипывала Света, как-то неловко поглаживая волосы на затылке все-таки опешившего Максима.
- Ну, не буду вам мешать! - откашлялся медик. - Ужин через два часа. Тогда и порешаем все формальности.
Он вышел, и ребята остались одни.
- Пойдем-пойдем! Я… я так тебя ждала! - потянула девушка Максима в свой номер. - Вот садись в кресло. А я вот рядом… Нет, давай лучше вместе на диване. А то, боюсь, ты опять куда пропадешь. Знаешь… - Светлана вытерла слезы и уже заулыбалась. Было что-то трогательно- несчастное в этой улыбке на худом личике. - Я ведь почти сразу спохватилась. Когда из самолета вышли… Я с папой сначала, конечно… А когда… мой друг обниматься полез, я, честное слово, его отпихнула… А вас уже и след простыл… Обоих… И такая тоска навалилась - жить не хочется. А потом еще и… вот, видишь, какая стала. И кто-то жрет, жрет, жрет меня изнутри… И неизвестно кто. А я чувствую… Но ты все узнаешь и все скажешь, правда?
- Конечно… Но… Но как ты меня узнала?
- В одном из фильмов… по-моему в «Обыкновенном чуде», там Соломин говорил типа: «На маскарадах я узнавал тебя под любой маской. Отчего же мне не узнать тебя под маской, которую надела на тебя жизнь». Я тоже тебя узнаю под любой маской. И любить тебя буду в любом обличии. Можешь даже сейчас все это сбросить. Вот только закроюсь. А то для других непривычно.
- Ты… о чем? - оторопел Максим, рассеянно начиная расстегивать пиджак.
- Да перестань, перестань. Ну, появляйся, мой милый дрончик.
Вот так! Неслыханно! Девушка влюбилась ни в него, и ни в Виталия, а в страшилище, как-то обитающее внутри Максима. В то, которое называла поначалу отвратительным.
- Ты серьезно? Нет, ты серьезно? - тряс ее за плечи недоумевающий юноша. А она продолжала улыбаться и шептать «Да! Да! Да!», словно отвечая взаимностью на признание в любви.
- Дурдом. Нет, просто дурдом какой-то, - пробормотал Максим, вновь садясь на диван. А Светлана, присев рядом на ковер и заглядывая юноше в глаза, продолжала того убеждать.
- Я понимаю, мы, наверное, биологически несовместимы, да? Да? Ну, чего молчишь? Но ведь не так, да? Помнишь, на озере после купания ты хотел… Ты ведь не кровушки моей хотел, а поцеловать меня…
- Этого хотел Виталий, - угрюмо возразил Максим, собираясь с мыслями. Девушка признается в любви дракону! Наверное, у нее точно крыша поехала. От болезни.
- Давай лучше посмотрим, что с тобой, - решил прервать он странный и страшный разговор.
- Нет! Потом! Я вот про то озеро вспомнила. Пойдем, полюбуемся на здешнее.
- Погода уже не та. Не искупаешься.
- Ого! Не знаешь! Здесь бьют горячие ключи и можно даже зимой купаться! Ну, пойдем же! - она схватила Максима за руку и потянула на выход. Максим подчинился. Идти надо было вверх, в горы и Макс начал уже беспокоится, не простудится ли девушка - она выскочила только водном халатике.
- Вот! Смотри, какая красота!
Это действительно было по-своему красиво. Над озером клубился пар. Само оно находилось в котловине, и ветер не срывал с воды этого теплого покрова. Подпитываемая таким теплом, не сдавалась и осень. И этот контраст зеленой травки вокруг голубого озера и лежащим чуть поодаль снегом завораживал, но не красотой, а своей неестественностью.
- Идем, но идем же! - уже из воды протянула к Максиму руки. Он еще раз отметил, насколько худенькой стала эта фигурка, отметил, что Светлана все-таки успела одеть купальник, или уже была в нем до его прихода?
- Да не бойся, не бойся, дурачек! Я довольно часто здесь плаваю. Господи, как долго я ждала этого дня! Ну, иди же сюда!
Вода оказалась действительно теплой, как и объятия девушки.
А потом они ныряли глубоко - глубоко, до самых источников. А их тела, касаясь друг друга, вызывали невиданное здесь нежно- голубое свечение воды. И голубые лучи их чувств вырывались из глубины и прокалывали уже наступающую тьму. С берега могло показаться, что под водой разрывается невиданный фейерверк, частицы которого прорываются на поверхность и беззвучно устремляются к небу, разбрызгиваясь в полете. Вы не знаете, что такое многометровые светящиеся и кружащиеся «колеса» на поверхности океанов? Это влюбленные дроны танцуют свои танцы в толще воды. Одаривая друг друга непостижимыми для нас полями нежности, любви и восхищения.
«Это наш мир?» «Нет». «Жаль. Красивый». «Конечно, жаль. Всего этого мира жаль». «Он что, погибнет?». «Да». «Значит нам…». «Да». «И скоро?» «Скоро». «А зачем мне вот так? Я хочу, как и все». «Нет, иначе мы просто не успеем». «Значит, и я…». «Да».
Они понимали друг друга с полуслова. Но что-то томило его, и напарница не могла понять, что. Конечно, он устал от этого чудовищного, неподъемного груза. Но он всегда был лучшим. Самым смелым, самым мужественным, самым добрым и самым умным. И как она любила его! Какое счастье, какое все-таки счастье, что она может хоть сегодня, хоть сейчас коснуться возлюбленного.
«А куда мы потом? Отсюда видно?» - поинтересовалась она, когда они вынырнули уже под звездным небом.
«Наверное, во-он туда». «Даже отсюда красиво… А если и там…». «Тогда вот по тому пути и прямо, прямо, прямо. Но пора…»
Максим пришел в себя, потряс головой, прогоняя наваждение, осмотрелся. Он лежал на берегу озера и, оказывается, уже озяб. Рядом лежала и Светлана, заботливо укутанная и в свой халатик, и в его одежду. Страшась, юноша покосился на обнаженную шейку девушки. Облегченно вздохнул, поднял ее на руки и бегом рванулся к санаторию.
- Что с ней? С ней плохо? - заметалась вокруг какая-то отдыхающая уже на подходе к флигелю.
- Не знаю. Сейчас занесу, узнаю.
- Я за Киреевым.
Киреевым оказался уже знакомый Максиму главврач.
- Что случилось? - ворвался он в палату, когда Максим уже уложил девушку в постель и укрыл одеялом.
- Н-не знаю… Но по-моему, она… спит.
- Спит??? - изумился врач. Он осторожно взял руку пациентки. Проверил пульс. Прислушался к дыханию. Всмотрелся в застывшую на губах улыбку.
- Похоже на то, - констатировал он шепотом. - А как это случилось?
- Пошли к озеру, поплавали. Вышли. Она прилегла, и…
- Она не спала две недели. Просто не смыкала глаз. Все время, сколько в санатории. Ваш приезд подействовал исцеляюще. Если бы она еще начала и есть… Я все-таки пришлю сиделку, - потянулся он за сотовиком. - А вам тоже советую отдохнуть. Вон, чуть на ногах держитесь. Идите-идите. Оформимся с утра. Я сам дождусь сестры. Ужин вам принесут в номер.
Максим не возражал. Он чувствовал себя просто ужасно. И навалилась какая-то страшная тяжесть, когда он положил девушку в постель, а она, открыв глаза, еще улыбнулась, притянула к себе и прошептала: «Спасибо, милый». Кому же спасибо и за что? Эйору! Так значит, она влюблена в драка? «Красавица и чудовище?» И узнала его под вот этой, Максимовой личиной? Даже не Виталия! Драка! Эй, драк, это ты как сподобился? И как ты смел, как ты смел с ней, скотина… Ты и она! Да на себя-то ты смотрел? Ну, что молчишь? Ну, выходи, тварь, давай по-мужски потолкуем! Нет? Да я же знаю, чего ты боишься! Огонь! Помнишь, как сдыхал тогда, в ракетной шахте? Вот подожгусь, быстро выскочишь!
Макс зло посмотрел в зеркало. «Узнаю под любой маской».Вот это, значит, маска. А под ней, значит, личико. Передернувшись от отвращения, Максим схватил стул и запустил его в зеркало. Хороша девушка! Это… это скотоложство какое-то! Юноша бухнулся на постель. Нет, он не был расистом или этим… эгоцентристом. Но, видимо, как и к смешанным бракам людей разных рас, так и вот к таким гм… альянсам надо привыкать. Привыкать? Да как бы не так! Он вновь вспомнил недавнее купание. Эта тварь еще и не стерла это в его памяти! Да еще эдак разукрасил, словно она - тоже такая же ящерица! Бр-р. Ну, будешь держать ответ, или нет, ящер?
Ящер ответ держать не желал, и как почувствовал Максим, тоже что-то тяжело переживал. Наверное, тоже нарушил какое-то свое табу.
- Войдите! - крикнул Максим на стук в дверь. Это принесли ужин.
- Спасибо. Скажите, а спиртного у вас ничего нет?
- Это - в буфете и… Ах! - всмотрелась девушка в нового постояльца. «И эта смотрела кино» - понял все еще злой Максим.
- Так что «и»? - прервал это созерцание юноша.
- И… и я могу принести. Вам чего?
- Мне коньяка. А себе… Вы что предпочитаете?
- Ну нам же… Я же…
- Понятно. Шампанское. Вот денежка. Отпразднуем новоселье. Чисто символически.
«Вот так, зверюга. И буду представлять на ее месте твою ящерицу. Покрутишься у меня!». Эйор вновь никак не отреагировал.
Девушка справилась довольно быстро.
- Меня подменили, так что я…
- То есть как «подменили»? На кого? - «не въехал» сразу Максим.
- Ой, не могу! - рассмеялась новая знакомая. - Не меня на кого-то, а на дежурстве сегодня подружка подменила. А то спиртное на службе… с этим у нас строго.
- А во… внеслужебное время?
- Главное, избегать неразборчивых знакомств и связей.
- Значит, будем разборчиво, - открыл шампанское Максим. - За знакомство. Как вас кстати, величать?
- Валентина.
- А я Максим. За знакомство на брудершафт.
- Максим! - фыркнула девушка, но послушно протянула руку с бокалом, а затем ответила долгим поцелуем. И больше они не пили и не ели. Месть была сладостна, только вот представить себя с ящерицей Максиму ну никак не удавалось…
- Та-ак, дамский любимчик! И это - срочные проблемы? Я мчусь с другого конца света, ночь за штурвалом, чтобы увидеть такое? А ты, дорогуша, быстренько одевайся - и брысь отсюда.
Валентина, не пикнув, быстро собралась и мышкой юркнула мимо обличительницы, чувствуя, что с этой фурией лучше не связываться. И правильно чувствовала, поскольку Алена (а это была именно она) могла сейчас отучить представительницу «обслуживающего персонала» прыгать в постель по первому требованию клиента.
- Все не то, что ты думаешь, - хмуро и пристыжено промямлил Максим, заворачиваясь в простыню и пробираясь в ванную.
- Конечно - конечно! Занимался исцелением по новой методе. От бездетности!
- Глупости! И не смешно. Не утраивай сцен ревности, - залез под душ Максим.
- Я? Ревности? Да кто ты такой, чтобы я…, - рванула Алена дверку ванной комнаты. Хилая защелка сорвалась, и полная негодования девушка ворвалась к Максиму.
- Но это уже вообще хамство! - возмутился Максим, отворачиваясь под душем спиной к обличительнице.
- Тьфу! - плюнула та и выскочила назад. - Нужен ты мне! Насмотрелась на вас, кобелей, с души воротит. Давай быстрее, и выкладывай, зачем я тебе понадобилась. Время не терпит!
- Это точно, - согласился Макс, уже вытираясь приятным мохнатым полотенцем. - И я это чувствую.
- Какой чувственный мальчик!
- Да ладно тебе! Я же по поводу твоего бойфренда не завожусь!
- Там все по-людски.
- А у меня, может, тоже по- людски сейчас налаживалось. Это вчера по- драконьи было.
- Все. Перестань о своих сексуальных извращениях. Давай, рассказывай.
- Может не здесь?
Они одинаковыми взглядами осмотрели номер, одинаково улыбнулись, на секунду прикрыли глаза.
- Ну это ты зря. Работа у него такая, - заступился Максим за оператора, слушавшего их разговор.
- Работа! Людей подслушивать! - негодующе фыркнула Алена. - Знаешь, моя мама пахала от зари до глубокой ночи. А получала раз впять меньше, чем эти слухачи. Да и многие работяги так же. А он потом еще одевает китель, фуражку, медали… Родину он защищает! Да я бы за такую службу этим мерзавцам вообще не платила. Как наказание, как в штрафбат посылала! Вот и этот теперь пойдет какие мешки тягать!
- Да нет. Он получит нашивку за боевое ранение, инвалидность и солидную пенсию.
- Тьфу! - вновь плюнула Алена.
- У тебя сегодня обильное слюноотделение. Может, выпьем- перекусим. А я за это время доложусь.
К изумлению Максима, девушка высмотрела чистую рюмку, налила коньяку, молча выпила и, отломив ногу от нетронутой вчера курицы, начала есть.
- Рассказывай.
- Я даже не знаю, с чего начать…
- С момента пропажи и до сего дня. Исключая любовные похождения.