«Пока под красных песнопений звуки / Мы не забыли вальсов голубых, / Пока не загрубели наши руки, / целуйте их...» - пророчила коренная одесситка Вера Инбер , встречая роковой 1919 год. Тогда в Одессе было особенно много настоящих поэтов. Холодно, голодно, страшно - а они веселятся, шутят, на ужин потребляют стихи и философские сентенции. Спят по пару часов в сутки и только тогда, когда сон уже больше похож на обморок, будто стремятся нажиться и наговориться впрок. Будто знают, что вскоре многих из них заставят замолчать, «голубые вальсы» и впрямь будут вытеснены «красными песнопениями», а руки и души прекрасных дам огрубеют до неузнаваемости.

Как и у многих, с 1919 года, с приходом большевиков в Одессу, у Веры Инбер, по сути, началась новая жизнь. Будучи двоюродной сестрой одного из лидеров революции (она была кузиной Троцкого), Вера не решилась на эмиграцию. Какое-то время колебалась, даже съездила в Константинополь... Но нет. Уезжала из Одессы замужней дамой, вернулась - одинокой. Муж остался на чужбине, а Вера Михайловна в последний момент отказалась бежать от воспетой братом революции и на каждом углу слушать обвинения в его адрес. В СССР ей пришлось несладко. Мелкобуржуазное прошлое (отец Инбер владел издательством, мать была директором еврейской гимназии) и уже сложившийся имидж куртуазной декадентской поэтессы с вычурными строчками, вроде: «У маленького Джонни/Горячие ладони/И губы, как миндаль...» - делали Веру чужаком. Пришлось давить в себе «пережитки», «перековываться», переезжать в Москву, чтобы бодро шагать в ногу с рьяными пролетарскими поэтами. А тут еще Троцкого объявили врагом народа... Покатились первые головы «троцкистов»... Родственникам оставалось только ждать своего часа или, как Вера Михайловна, делать все, чтобы откреститься от собственных корней. Она начинала как улыбчивая девочка-поэтесса, «рыжая гражданочка, с перьями в пенале», в стихах которой, по словам Ильи Эренбурга, «забавно сочетались очаровательный парижский гамен и приторно жеманная провинциальная барышня». А стала в итоге «литературной комиссаршей, пишущей под диктовку потребностей партии». В каждой шутке есть доля шутки, потому эпиграмма поэта Архангельского: «У Инбер - детское сопрано, уютный жест. Но эта хрупкая Диана и тигра съест», - говорит о многом. И если бы не прекрасные стихи для детей («Ночь идет на мягких лапах,/ Дышит, как медведь./ Мальчик создан, чтобы плакать,/ Мама - чтобы петь...»), да отдаленные намеки в дневниковых записях («Какое одиночество! Какие мгновенные вспышки света и тепла от встречного сердца! И потом опять ничего»), мы никогда не догадались бы, что это второе, «партийное», лицо Веры Инбер было маской. Эта маска получала регалии от правительства и участвовала в травлях «непролетарских» писателей. Эта маска заставляла даже садовника говорить о чете нанимателей с пренебрежением: «Сам Верынбер - хороший мужик. Душевный. Но Верынберша, жена его... не дай Боже!» Но эта маска спасла Вере Инбер жизнь...

Вера Михайловна Инбер

Как справедливо заметил кто-то из критиков: «Первые двадцать лет Инбер жила, а потом - выживала». И жила она - почти все время, за исключением нескольких лет работы в Западной Европе - именно в Одессе. Гордая походка, острый язык, невероятное любопытство и удивительное умение интересно описывать все увиденное с ранней юности создали Вере репутацию существа дерзкого, но изумительного. Сама Вера Михайловна вспоминает так: «В 15 лет я писала: Упьемьтесь же этой единственной жизнью, Потому что она коротка. Дальше призывала к роковым переживаниям, буйным пирам и наслаждениям, так что мои родители даже встревожились».

Гордая походка, острый язык, невероятное любопытство и удивительное умение интересно описывать все увиденное с ранней юности создали Вере репутацию существа дерзкого, но изумительного.

К великой радости родителей, девочка по плохому пути не пошла, решила учиться на историка, благопристойно вышла замуж и уехала в Европу.... А потом начались стихи. В 1912 году, с выходом первого сборника, пришел успех. Книгу хвалили Блок и Эренбург. Инбер сравнивали с Ахматовой, цитировали наравне с Цветаевой... С 1914 года Вера Инбер вернулась в Россию и жила в Одессе. Можно даже сказать - царила. Знакомство с Парижем не прошло даром. Вера научилась премудростям моды и веселому кокетству. Одесские барышни не без иронии звали ее «парижской штучкой», но с готовностью копировали фасоны ее шляп и следовали ее советам в своих по последней моде многочисленных «роковых любовях». В революционные годы муж Веры Михайловны входил в руководство литературного объединения, или попросту «литературки». Современники вспоминали: «Дом Инберов был своего рода филиалом «Литературки». И там всегда бывали Толстые, Волошин и другие приезжие гости. Там царила Вера Инбер, которая читала за ужином свои очень женственные стихи». В то время Веру Михайловну еще любили. Одновременно она успевала растить маленькую дочь, помогать мужу в организационных делах объединения, читать стихи на поэтических вечерах и даже давать в местные газеты изящные статьи о моде: «Если слова созданы для того, чтобы скрывать свои мысли, то платья существуют для того, чтобы показывать свою душу. По крайней мере, ту сторону души, которую хочешь показать»...

Памятуя об известном «Фигаро тут, Фигаро там», знакомые в шутку дразнили Веру «Вертутой-Вертамой».

Она бывала во всех концах Одессы одновременно, со всеми была знакома, для каждого имела доброе слово и улыбку... Памятуя об известном «Фигаро тут, Фигаро там», знакомые в шутку дразнили Веру «Вертутой-Вертамой», а встретив в Москве через много лет «Верынбера», не могли поверить, что перед ними тот же самый человек...

Именно той, одесской, Вере Инбер хочется посвятить кулинарную часть главы. Знакомьтесь, неповторимая «Одесская яблочная вертута» .

Вам понадобится:

1/2 стакана растительного масла

1 стакан кипятка

1 щепотка соли

3 стакана муки

яблоки, сахар, творог - для начинки

Приготовление:

Муку тщательно перемешаем с солью и растительным маслом, затем, потихоньку вливая кипяток, будем месить тесто до тех пор, пока оно не перестанет прилипать к рукам. Теперь раскатаем тесто на тонкие прямоугольники размером с тетрадный лист каждый. Отдельно приготовим начинку: яблоки протушим с сахаром и смешаем с творогом. Небольшую колбаску из начинки выложим на расстоянии примерно 1 см от края каждого из листов теста. Еще часть начинки размажем тонким слоем по поверхности каждого листа. Теперь скатаем получившуюся заготовку пирога в рулеты, начиная от края с колбаской начинки. Свободные края рулетов хорошенько защиплем, чтобы начинка «не убежала». Запекать пирог нужно в разогретой духовке до коричневатого цвета теста.