Последние дни перед балом были заполнены лихорадочной суетой. Джэнет заказывала провизию, наняла дополнительную обслугу и следила за тем, как наводят чистоту в замке.

Нил часто уезжал в свои новые владения. Однажды он отсутствовал целых три дня, но перед отъездом принял все меры предосторожности, чтобы Джэнет и дети были в безопасности.

— Я хочу знать наверняка, что арендаторы обеспечены съестными припасами и кормом для скота на всю зиму, — объяснил он.

Джэнет поняла: он беспокоится, что, если что-нибудь пойдет не так и его замысел потерпит крах, он уже не сможет позаботиться о доверившихся ему людях. За это она уважала его еще больше, и все-таки ей страшно не хотелось, чтобы он уезжал. Ведь после его возвращения, в тот же вечер, ей предстояло перебраться в коттедж Мэри Форбс и пробыть там несколько дней. Так было нужно на случай, если Реджинальд вдруг приедет раньше назначенного срока и увидит ее или кто-нибудь из общих знакомых расскажет ему, что она жива и невредима. Слугам будет сказано, что ей пришлось внезапно уехать по срочному делу в Лохэн, что детей она не взяла, так как подобное путешествие для них слишком утомительно.

Джэнет даже помыслить не могла без содрогания о том, что на несколько дней расстанется с Колином. Хотя это, право, не такая уж большая цена за полную безопасность детей в будущем.

Кроме того, Нил обещал ее навещать, и теперь она была уверена, что он приедет обязательно. О женитьбе он не говорил, но в его глазах сияла истинная любовь. И все же порой Джэнет замечала грусть в его взгляде, и ей каждый раз становилось больно. Она мечтала об одном: чтобы поскорее пришло письмо от поверенного и рассеяло печальные мысли Нила.

Теперь, прорвавшись однажды сквозь поставленную самим себе преграду, Нил старался приласкать ее каждый раз, когда они оставались вдвоем. И делал он это с такой нежностью, что у нее на душе становилось тепло. Только бы он вернулся до ее отъезда в коттедж Мэри!

Когда Люси ушла из спальни, уложив Колина, Джэнет присела у его постельки. Мальчик сунул большой палец в рот, и вид у него был довольный и спокойный. «Наверное, это потому, что в доме нет напряженности в отношениях между людьми и все относятся к малышу с любовью, даже слуги, — подумала Джэнет. — Никто не бранит его, не смотрит с ненавистью и завистью. Пусть так будет и дальше!» Ничего на свете она не желала так сильно и ему, и дочерям, как жить в любви и ничего не опасаясь.

А после бала…

Джэнет встала и подошла к окну. В тумане почти не было видно дороги и убывающей луны. Через несколько дней она скроется с небосвода, и ее брат сможет отплыть от берегов Шотландии. Навсегда. Однако теперь по крайней мере она точно знает, что он жив, вспоминает о ней и любит ее. А еще у нее есть Нил. И дети. Разве могла она раньше ожидать от жизни столь многого?

Джэнет еще постояла у окна. Никого. Не зная, чем бы скоротать ожидание, она взяла масляную лампу и спустилась в библиотеку. В коттедже ей нечем будет занять себя, надо взять что-нибудь почитать. Она поискала взглядом что-нибудь интересное, потянулась к верхней полке, чтобы достать книгу, и вдруг почувствовала чье-то присутствие. В воздухе словно разлилось тепло. Все ее чувства встрепенулись, дрогнули, как натянутые струны. Джэнет обернулась и увидела Нила. Он улыбался, хотя взгляд был усталый. Его темный плащ отсырел от тумана, волосы были влажные и вились. Он выглядел просто замечательно!

— Я увидел свет в библиотеке, — объяснил Нил.

— Хочу взять книгу, чтобы не так скучать в коттедже. Нил обнял ее, и она приникла к его груди. Он поцеловал ее в лоб.

— Мне очень жаль, что нам приходится разыгрывать это представление.

— Да, но если ты будешь поблизости…

— Конечно, дорогая. И я хочу, чтобы Кевин был там с тобой, — мне страшно оставлять тебя одну.

— Ты ему рассказал… о нас?

— Да, и он поклялся, что не скажет об этом ни одной живой душе. Даже твоей Люси.

— Я буду скучать по Колину.

— Да, я знаю. Я постараюсь как-нибудь привезти его к тебе.

— А как арендаторы?

— Прекрасно. Есть там один юнец, склонный верховодить. И способный к этому. Я дал ему денег на общие нужды.

— Вы добрый человек, милорд! Нил покраснел:

— Да нет, просто пытаюсь наверстать упущенное. Раньше я не замечал, в каком отчаянном положении эти люди. Я слишком был занят собственными трудностями, тем, как со мной когда-то несправедливо поступали, и не хотел видеть несправедливость, совершаемую по отношению к другим.

— Но это можно сказать о многих. Почти никто не видит…

Джэнет ласково погладила Нила по щеке, внимательно вглядываясь в его лицо. Несмотря на усталость, глаза у него блестели, и в нем чувствовалась сила, как в туго сжатой пружине, которая в любой момент может распрямиться. Они оба чувствовали уже привычное возбуждение, все напоминало им о той ночи, когда они так безоглядно любили друг друга.

— Я соскучился по тебе, — хрипло прошептал Нил и жадно впился в ее губы. — Господи, как же я соскучился!

Джэнет отвечала ему так же страстно, ощущая то же безумное, невыносимое желание. Но через несколько мгновений Нил оторвался от нее.

— Знаешь, я еще никогда не возвращался домой с таким нетерпением и страхом.

— Не надо бояться. Тем более меня.

— Но ведь ты же настоящая ведьма! Ты меня к себе приворожила.

— Тогда пусть это будет навсегда.

Внезапно лицо его омрачилось. «Да, — поняла Джэнет, — он все еще помнит о том, что ему нельзя любить и что он нарушил данное себе слово».

— Вы устали, милорд, — сказала она и подтолкнула его к двери.

— А книги?

— Я заберу их утром.

Джэнет взяла Нила за руки и повела мимо своей комнаты в его спальню. Она знала, что сегодня не сможет остаться с ним: Колин может проснуться, криком перебудит весь дом, и все будут знать, что она не с сыном.

Она еще никогда не бывала в спальне Нила. Убранство здесь по сравнению с другими комнатами было спартанское: шкаф для одежды, стол, стул и узкая кровать. Это была комната солдата. «Да ведь он и есть солдат», — вспомнила Джэнет.

Она поставила лампу на стол и повернулась к Нилу. Он стоял как вкопанный и молча смотрел на нее. Она развязала его плащ, сняла перевязь с рубашки, подошла к столу и налила из бутылки коньяка в стакан.

Он сделал глоток, другой. Их взгляды встретились.

— А теперь я пойду, — сказала Джэнет. — Тебе необходим покой.

— Ты и есть мой покой, — сказал он, — я с тобой отдыхаю.

— Ну, не всегда…

— Нет, правда! Ты зажигаешь кровь в моих жилах, и ты нежишь меня, как лесная прохлада. Удивительное, непостижимое сочетание!

— Когда все кончится…

— Когда все кончится, мы с тобой о многом поговорим. Камберленд ничего так не желает, как нашего брака. Но мы сильно рискуем, девочка, и ты должна это знать.

Джэнет хотела было возразить, но он приложил палец к ее губам.

— Не сейчас. А теперь тебе лучше вернуться к малышу. Я приеду к тебе в коттедж.

Джэнет поднялась на цыпочки и нежно поцеловала его. Это был поцелуй, обещающий очень многое. А потом она оторвалась от его губ, быстро вышла и направилась к себе.

В главном зале звучали настраиваемые инструменты. Карета за каретой подъезжали к парадному входу в замок. Из экипажей выходили гости в маскарадных костюмах и входили в холл, где их встречал хозяин.

Нил пытался выглядеть совершенно невозмутимым. Где, черт побери, Реджинальд Кэмпбелл? Если он не появится, все его планы рухнут в одночасье!

Но, во всяком случае, одна его молитва была услышана: приехал Камберленд с несколькими приближенными офицерами свиты. Он справился о Джэнет, и Нил ответил то же, что отвечал другим: графиня уехала в Лохэн, но он ждет ее обратно с часу на час.

Нил подарил герцогу бочонок коньяку, купленный у контрабандистов. Камберленд омочил губы и одобрительно кивнул.

— Мне бы надо вас арестовать — как я не раз собирался арестовать за то же самое вашего кузена, — сказал герцог, сделал еще глоток и облизнулся. — Но никто другой не может доставать такой дивный напиток в этой проклятой богом стране.

— Но я ни для кого больше не рискнул бы оказаться под арестом, кроме как для вас, ваша светлость, — ввернул ему шпильку Нил. — Я ведь только следовал вашему указанию.

— О, вы остроумны, как ваш кузен, — усмехнулся Камберленд и удалился в отведенные ему покои, захватив с собой коньяк.

Между тем гости все прибывали и прибывали. И каждый раз, когда приближалась карета или подъезжал всадник, Нил выходил встречать и с деланным воодушевлением и весельем приветствовал вновь прибывших. «Только бы поскорее этот вечер закончился!» — думал он.

Приветствуя гостей, он мучился от сомнений, а вдруг Реджинальд не проглотил наживку. Известий от Алекса он не получил, но они так и договорились. Сразу же после встречи с Реджинальдом Алекс и дети должны были отправиться на побережье, к назначенному месту встречи, — увы, рискуя нарваться на английские патрули. Тем не менее Нил был уверен: если бы Реджинальда не удалось обвести вокруг пальца, то или Алекс, или Берк обязательно об этом сообщили бы в Брэмур.

В девять вечера Нил вошел в главный зал. Гости в маскарадных костюмах шутов и арлекинов заполнили огромное помещение и прилегающие коридоры. Тут и там раздавались взрывы смеха, когда гости пытались догадаться, кто есть кто. Впрочем, некоторые были просто в парадной одежде, только надели маски. Сам Нил облачился в темно-синий бархатный камзол, шитый серебром, такой же жилет, рубашку с жабо, застегнутую у воротника большим бриллиантом, белые шелковые чулки и туфли с серебряными пряжками. На нем был также пудреный парик с косичкой сзади. Во всем этом одеянии, отчасти принадлежавшем когда-то, кузену, а частично купленном в Эдинбурге, он чувствовал себя лицедеем и светским прощелыгой.

Однако Нил понимал, что должен выглядеть в глазах соседей преуспевающим, богатым лордом. Многие из них, и это было ему известно, считали его незаконнорожденным выскочкой; впрочем, так же они относились и к Рори. Мнение соседей было Нилу совершенно безразлично, но он считал, что надо произвести должное впечатление, чтобы в дальнейшем они не посмели вмешиваться в те преобразования, которые он решил произвести в Брэмуре и в своих новых владениях.

Нил не сводил взгляда с двери, но при этом ему приходилось принимать участие в разговорах, делая вид, что они ему очень интересны. Многие приехали в Брэмур еще и потому, что веселый костюмированный бал, это английское увеселение, был так не похож на постные пресвитерианские вечеринки. Кроме всего прочего, Нилу приходилось отклонять заигрывания некоторых смелых молодых девиц. Пусть незаконнорожденный, он был теперь богатым и неженатым маркизом и поэтому ценной добычей.

Нил почти уже перестал надеяться, когда швейцар распахнул парадную дверь и возгласил:

— Достопочтенный Реджинальд Кэмпбелл!

Люси в последний раз оглядела прическу Джэнет. Она стянула волосы назад во французский узел, оставив только несколько длинных локонов, падающих на ее правое лечо.

Горничная была вне себя от возбуждения:

— Я так рада, что вы не опоздали на бал! Вы, наверное, ехали всю ночь и весь день?

— Да-да, — рассеянно подтвердила Джэнет.

Час назад она проскользнула в замок через дверь для слуг и поднялась, закутанная в плащ с капюшоном, к себе в комнату. Потом она прошла в детскую. С детьми были Клара и Трильби, разодетые в свои лучшие платья. Они надеялись, что им удастся с лестницы полюбоваться на общее веселье в главном зале.

Грэйс и Рэйчел вскочили ей навстречу, улыбаясь во весь рот. Аннабелла играла на полу с Колином и, напустив на себя важность, ждала, пока сама Джэнет не наклонится и не поцелует их.

— Я так по вас соскучилась! — воскликнула Джэнет.

— А ты будешь на балу, мама? — спросила Грэйс.

— Да, но это сюрприз, и вы никому не говорите. Только мы об этом будем знать — вы и я.

Она поцеловала Грэйс и Рэйчел и повернулась к Кларе:

— Надо, чтобы с детьми все время кто-нибудь оставался.

— Конечно, миледи. Но можно нам но очереди иногда смотреть, как танцуют?

— Да, только, пожалуйста, никому не говорите, что я приехала. Я ведь еще ношу траур и не хочу, чтобы меня узнавали. Если кто-нибудь обо мне спросит, то я еще не вернулась из Лохэна.

Клара и Трильби кивнули.

С Нилом она уже успела повидаться утром. Он заверил ее, что все готово — Кевин будет ждать Реджинальда и, когда тот войдет в зал, подложит в его седельные сумки кое-что из вещей Черного Валета.

Надо было бы посочувствовать Реджинальду, но она не могла. Ведь он угрожал ее жизни и благополучию ее детей. Только бы удачно сыграть свою роль! Хорошо ли Нил все просчитал? Ведь от сегодняшнего действа зависит так много! Пока Реджинальд имеет возможность плести свои козни, она не будет чувствовать себя в безопасности. Более того, ее сыну все время придется опасаться этих интриг.

Джэнет облачилась в черное платье и надела сверху серую прозрачную накидку, что создавало иллюзию, будто она плывет в воздухе.

— Люси!

— Да, миледи?

— Сейчас ты должна выйти на лестницу и ждать маркиза. Когда он подойдет к ступенькам и подмигнет, быстро приходи за мной.

— Маркиз? Подмигнет?!

— Ну да, — стараясь сохранять серьезность, подтвердила Джэнет. — Что же в этом такого.

Люси поклонилась и исчезла, а Джэнет села и стала ожидать своего выхода на сцену.

Нила немного позабавил внешний вид Реджинальда. Лицо багровое, шелковый жилет измят, сапоги забрызганы дорожной грязью. Да, действительно, достопочтенный Реджинальд Кэмпбелл очень боялся опоздать на бал! Вид у него, однако, был торжествующий.

— Реджинальд, как это любезно с вашей стороны, что вы приехали! Его светлость герцог Камберлендский тоже оказал мне честь своим присутствием. — И, помолчав, чтобы Реджинальд как следует насладился этим известием, продолжал: — А где же ваша прелестная супруга?

— Она не смогла приехать, — бросив на маркиза суровый взгляд, ответил Реджинальд. — У нас с некоторых пор нет кареты, а такой долгий путь верхом ей не под силу.

— Наверное, мне надо было отослать карету назад, — раздумчиво произнес Нил.

Реджинальд, видимо, изо всех сил старался не потерять самообладания.

— А где же моя невестка? Она хорошо себя чувствует? Нил чуть дольше, чем необходимо, помедлил с ответом.

— Да, — кратко ответил он и хотел отойти.

— Я желаю ее видеть. И своего племянника.

— Мой дорогой Кэмпбелл, вам сперва надо привести себя в порядок с дороги.

— Где моя невестка? — нетерпеливо повторил Реджинальд.

— Но ведь она же еще носит траур, — беспечно отозвался Нил.

— Она сейчас в замке?

— Я вас не совсем понимаю.

— Кажется, я выразился достаточно ясно. Моя невестка здесь? Я хочу ее видеть!

Он говорил все громче, и Нил начал ловить на себе любопытствующие взгляды.

— Извините, но вы не сможете ее увидеть.

— Вы не имеете права мне запрещать!

— Я имею полное право распоряжаться у себя дома.

— Но графиня — вдова моего брата, и я пекусь о ее благополучии! — Он обвел взглядом зал. — Я сейчас же буду просить Камберленда, чтобы мне дали возможность увидеться с ней.

Взгляд Реджинальда засветился победным блеском. Он стал проталкиваться через толпу гостей и в углу зала увидел Камберленда, который разговаривал с группой военных.

— Ваша светлость! — воззвал к нему Реджинальд, поклонившись. — Мне необходимо с вами поговорить…

— Что случилось, Кэмпбелл? — с явным неудовольствием откликнулся герцог.

— Давайте пройдем в кабинет, — предложил подоспевший Нил.

Неудовольствие Камберленда явно возросло, но он нехотя кивнул.

Нил помедлил у ступенек лестницы и взглянул вверх. Там уже стояла Люси. «Хорошо», — подумал он и выразительно подмигнул девушке.

Нил провел Камберленда и Реджинальда в свой кабинет и налил всем по стакану коньяка. Затем он раздвинул занавеси на окне, чтобы Реджинальду было хорошо видно, что происходит в саду.

— Так что вам нужно, Кэмпбелл? — нетерпеливо спросил Камберленд.

— Я хочу видеть свою невестку, а Брэмур отказывает мне во встрече с ней, — напыщенно заявил Реджинальд. — А между тем я за нее в ответе.

Камберленд повернулся к Нилу.

— Но графиня еще носит траур, — пояснил маркиз.

— А я думаю, что ее нет в живых! — выпалил Кэмпбелл. Камберленд удивленно воззрился на него:

— Почему же вы так думаете?

— Потому что, потому что… — замялся Реджинальд. Удивление Камберленда сменилось раздражением.

— У вас есть доказательства, чтобы подтвердить такое обвинение?

— Вы просто спросите Брэмура, где моя невестка. Я утверждаю, что она мертва! А доказательство — то, что, ее здесь нет. И мой долг — позаботиться о моем маленьком племяннике.

Нил удивленно поднял бровь и выглянул в окно. Реджинальд машинально посмотрел туда же. По саду двигалась высокая тонкая женская фигура. Ветер развевал ее прозрачную накидку. Женщина повернула голову и посмотрела прямо в окно библиотеки.

Реджинальд побледнел как полотно.

— Этого быть не может! Это ее призрак!

— А я ничего не вижу, — сказал Нил, высовываясь из окна.

— Это Джэнет! Но ведь она мертва. Он весь трясся от страха.

— Почему же вы думаете, что она умерла? — недоуменно спросил Нил.

— Говорю вам, она мертва! — Реджинальд попятился подальше от окна. — Он сам мне сказал…

— Кто и что сказал?

Реджинальд взглянул на Нила и внезапно понял, что проговорился. Он повернулся к Камберленду, устремившему на него ледяной взгляд.

— Отвечайте! — приказал Камберленд. — От кого вы узнали, что графиня мертва?

— Я… я… — Реджинальд съежился под этим пронизывающим взглядом.

Нил посмотрел в сад. Джэнет там уже не было.

— Графиня мне говорила, что приблизительно неделю назад в нее кто-то стрелял, — сказал он. — Но рассказала она об этом только мне. Больше никто не знал.

Камберленд неотрывно сверлил Реджинальда взглядом.

— Итак, кроме вас и Брэмура, никто не знает, что в графиню стреляли. Значит, стреляли в нее вы сами или кто-нибудь по вашему наущению!

Реджинальд обезумел от страха:

— Это Черный Валет! Это стрелял Черный Валет! Он мне угрожал… Он…

— Позовите сюда мою стражу, — приказал Камберленд Нилу. — Я хочу, чтобы этого человека арестовали.

— Но за что?! Я ничего… не сделал! — дрожащим голосом стал умолять Реджинальд.

— Вы действительно думаете… — Нил сделал вид, что заколебался.

— Да, я так решил, — резко ответил Камберленд.

Нил вышел, чтобы позвать стражу. Несмотря ни на что, ему было немного жаль Реджинальда. Такую же жалость он бы, наверное, испытывал к погибающему бешеному волку.

Арест Кэмпбелла только способствовал успеху бала-маскарада. Гости разъехались лишь на рассвете. А Нил, завтракая, думал, что это первый и последний в его жизни бал-маскарад.

Камберленд отбыл в полдень. Арестованный ехал на своей собственной лошади, привязанный к седлу. Его светлость сам обыскал седельные сумки и нашел в них кое-что интересное: пистолет, черный плащ и две карты: валета пик и червонную даму.

Как только Реджинальд все это увидел, он понял, что произошло, и стал уверять, что его одурачили. Но так или иначе, его покушение на жизнь графини Лохэн можно было считать доказанным.

Джэнет спустилась вниз и смотрела, как его увозят. Реджинальд обернулся, увидел ее, и на лице его отразилось отчаяние.

После полудня отбыл последний гость.

— Что теперь ожидает Реджинальда? — спросила Джэнет, когда они с Нилом остались одни.

— А тебя это волнует?

— Да, представь себе.

— Я попробую убедить Камберленда не казнить, а сослать его. Ведь, в конце концов, Реджинальд никого не убил. И герцог, уж никак не может заподозрить, что именно он Черный Валет, — усмехнулся Нил. — Но в любом случае я не желал бы, чтобы Черный Валет окончил свои дни. Пусть живет!

— А семья Реджинальда? Что будет с Луизой и младенцем?

— Я обеспечу им безбедное существование где-нибудь в Эдинбурге. Вместе с Марджери. Не желаю, чтобы хоть кто-нибудь из Кэмпбеллов оставался в Лохэне. Однако окончательное решение за тобой, — добавил он, помолчав.

— Господи, смогу ли я тебя отблагодарить за все, что ты для меня сделал?

— Мне достаточная награда то, что ты теперь в безопасности.

Слуги деловито убирали остатки пиршества и все приводили в порядок после бала, который теперь будет притчей во языцех многие годы. Джэнет и Нил поднялись в детскую. Клара переодевала Колина в сухое. Увидя их, она широко улыбнулась.

— А Люси и Кевин с девочками в саду, рвут розы. У вас усталый вид, миледи. Вам надо бы поспать.

— Да, но сначала я хочу обнять своего малыша. А во второй половине дня мы все, может быть, отправимся на озеро, устроим себе пикник. Я последнее время мало внимания уделяла детям.

Джэнет вопросительно взглянула на Нила, и он, улыбнувшись, кивнул.

Джэнет наклонилась, взяла Колина на руки и поцеловала. Малыш обнял ее за шею.

— Теперь тебе ничто не угрожает, мой маленький, — прошептала Джэнет ему на ухо.

Колин обернулся, посмотрел на Нила и протянул к нему ручки. Тот взял мальчика, и Джэнет отметила про себя, что держит он его уже вполне свободно и уверенно. Ей вдруг стало грустно. Она не знала, что будет дальше. Преодолеет ли Нил свои страхи или же ей с детьми придется вернуться в Лохэн?..

Но ведь именно этого она и хотела! Стать хозяйкой своей судьбы, обрести свободу, которой наслаждаются только мужчины. Все это было теперь в ее власти — благодаря Нилу.

Тогда почему же она не чувствует восторга при мысли об этом?..

Под лучами послеполуденного солнца озеро было прекрасно: темно-синяя гладь сверкала золотистыми искрами. Анна-белла ехала с Джэнет, Колин с Нилом, а две старшие девочки — на собственных пони. Они уже были хорошими маленькими наездницами, поскольку упражнялись ежедневно, но тем не менее Нил прикрепил к пони на всякий случай длинные поводья. Девочки впервые отправились на столь дальнюю верховую прогулку, и их заразительному веселью не было границ. Джэнет соскучилась по детям, ей хотелось побаловать их, и поэтому она заказала особенно вкусное угощение: жареных цыплят, фруктовый торт и печенье. Они с Нилом спали только три часа, но Джэнет решила, что этого вполне достаточно, чтобы продержаться до вечера. Всего важнее сейчас, чтобы дети ощущали себя свободными и счастливыми.

Они остановились на взгорье у озера, куда Нил уже возил ее раньше, достаточно далеко от воды, чтобы не опасаться за Колина. Нил спрыгнул с лошади, поставил мальчика на землю и достал корзину с едой и большое одеяло. Потом он помог девочкам спешиться, а Джэнет спустила с седла Аннабеллу.

Теперь они стояли рядом и глядели вниз, на озеро. День был на редкость ясный, небо безоблачное, и легкий ветерок шелестел в зарослях вереска. Дети резвились — Аннабелла и Рэйчел играли в мяч, а Грэйс нянчилась с Колином. Джэнет смотрела на них и понимала, что это счастье. Да, некоторые призраки былого еще будут их преследовать, однако Нил избавил ее от страха перед живыми злодеями. И больше никогда девочки не содрогнутся от ужаса при виде мужчины, входящего в их комнату. Нил так много для них всех сделал!

Джэнет протянула ему руку.

— Я тебя люблю, — сказала она.

Взгляд его затуманился, и он крепко сжал ее пальцы.

— Я кое-чего тебе еще не рассказала, — продолжала Джэнет.

Она хотела дождаться письма от поверенного, но решила сейчас же все рассказать Нилу. Ведь он ничего не скрывал от нее, теперь ее очередь обнадежить его и хоть немного утешить.

— Видишь ли, я разговаривала с Торкилом о твоей матери. И должна сказать, что у него другое мнение о ней, чем было у твоего дяди.

Нил оцепенел. Джэнет почувствовала укол совести: она рылась в его прошлом без его ведома, но тем не менее продолжала:

— Торкил никогда ничего не рассказывал тебе о ней, потому что ты не спрашивал, а о твоем разговоре с дядей он не знал.

Нил по-прежнему был недвижим и слушал ее молча, хотя его пальцы вцепились в ее руку, точно она была якорем спасения.

— Торкил сказал, что однажды твоя мать упала с лестницы и сильно ударилась головой. Именно с тех пор начались все ее странности, а до этого она была совершенно здорова. И ему также никогда ничего не было известно… о сумасшествии твоей бабушки. Он даже сказал, что она умерла от рака.

Мускул дрогнул на щеке Нила, но он промолчал.

— Я… я послала письмо твоему поверенному с просьбой навести справки. Конечно, я должна была спросить у тебя позволения, но мне не хотелось… пробуждать надежды раньше времени.

— Он прислал ответ?

Джэнет покачала головой.

Нил поднялся и сделал несколько шагов в сторону озера. Сердце у Джэнет заныло от острой боли за него. И еще ее мучили сомнения: вдруг он ей не поверил? Рассердился, что она действовала за его спиной? Пусть так, но она должна была ему все рассказать. Слишком много в их прошлом тайн, недоразумений и лжи.

Джэнет тоже поднялась и молча встала рядом с Нилом. Шли минуты. Дети громко смеялись, они же словно вмерзли в эту глыбу его ледяного молчания…

— Так, может быть, дядя солгал? — спросил он наконец.

— Да, наверное…

Нил на секунду закрыл глаза, а потом в ужасе посмотрел на нее.

— Так много времени пропало зазря!

— Ничего, мы еще наверстаем.

Джэнет взяла его руку и поднесла к губам. Она поцеловала ее и подумала, какой же он сильный человек. И какой нежный. Какой бесконечно милый и дорогой… Никаких упреков и обвинений! Никаких вопросов, почему она сразу же ему обо всем не рассказала. Нет, что ни говори, а Нил Форбс, маркиз Брэмур, — человек особенный. Ни в ком и никогда она не видела такого сочетания силы, спокойствия и доброты.

Он выпустил ее руку, и она испугалась, что он сейчас отвернется и уйдет. Но нет — Нил обнял ее и прижал к себе:

— Если это… так на самом деле… ты выйдешь за меня замуж?

Сердце у Джэнет дрогнуло, и она посмотрела в его лицо, которое ей снилось все эти долгие годы разлуки.

— Только не надо ставить никаких условий. Да, я готова выйти за тебя, независимо от того, правда это или нет.

Нил хотел было что-то сказать, но она приложила палец к его губам.

— «В счастье и несчастье, в здоровье и болезнях», — процитировала она на память. — Если ты можешь в этом поклясться, я…

Но она не закончила фразы — Нил завладел ее губами, и этот поцелуй ответил на все ее вопросы. Джэнет с любовью погладила его по щеке, но ей вдруг показалось, что он колеблется. Она отстранилась, чтобы взглянуть ему прямо в лицо. Это он, он сам должен принять решение.

Глаза Нила заволокло слезами. Ее нежное прикосновение разрушило последний барьер между ними. Больше сопротивляться своему счастью он не мог. Да, она права. Разве он не женился бы на Джэнет, если бы риск был с ее стороны? Разве отказался бы от нее, если бы… если бы…

— Навсегда! — сказал он в полной уверенности, что поступает правильно и что любовь сильнее всего на свете, сильнее даже страха. Вот только досадно, что он так долго не мог осознать эту простую истину.

— Я люблю тебя, — сказал он, и голос его дрогнул. — Я всегда тебя любил… Ты дама моего сердца. Ты будешь моей женой?

— Да, — ответила Джэнет, и он поцеловал ее жарко и нежно. В этом поцелуе была не только жгучая страсть. В нем было обещание.

Внезапно рядом с ними послышался смешок. Потом другой. Нил и Джэнет с трудом отстранились друг от друга — и увидели четыре пары сияющих от радости глаз.

— Большая же у тебя будет семья! — прошептала Джэнет.

Нил ничего не ответил, только еще крепче прижал ее к себе. Он никогда не думал, что можно быть таким бесконечно счастливым.