Навсегда

Поттер патриция

Когда пожелаешь, чтобы любовь пришла, она придет. И тогда жизнь озарится волшебным светом… И тогда закружишься в водовороте неистовой страсти… И тогда, наконец, обретешь долгожданное счастье… Любовь — такая разная и такая похожая. Любовь на все времена!

 

Глава 1

Корнуолл, Англия, 1830 год

Холли Гастингс дрожала всем телом в суровом холоде ночи, но трясло ее больше от страха, чем от ледяного ветра.

Ее отец и брат, видно, сошли с ума, решив выйти на улицу в такую непогоду. И она оказалась такой же чокнутой, когда не подчинилась приказу отца остаться дома с матерью, а последовала за ними.

Честные люди, такие, как ее отец и Пол, были вынуждены заняться контрабандой. «Всего несколько раз, — сказали они, — и у нас будет достаточно денег, чтобы доехать до Америки». Тим Бейли, который все это им устроил, пообещал отвлечь констебля.

Холли не доверяла Тиму, так же как и человеку за его спиной — Джону Хафорду, графу Гатуэллу. Она вообще не верила аристократам. Но граф среди них стоял особняком.

Граф знал, как отчаянно они нуждаются в деньгах. Больной матери Холли могла помочь только смена климата, но, будучи арендаторами, они не могли ничего продать, даже урожаи, который отец и Пол вырастили с большим трудом. Их доли едва хватит, чтобы прожить зиму.

Единственной мечтой отца было уехать в Америку, где семья получит шанс преуспеть, обзаведется собственной землей и будет жить в климате, который нужен его жене. Поэтому, несмотря на то, что в деревне появился чужак, а неподалеку квартировался полк солдат, отец Холли был решительно настроен встретиться с контрабандистами и получить у них товар — французский коньяк.

Холли вздрогнула и оглядела неяркий ландшафт со скрюченными деревьями и огромными камнями. Да здесь где угодно могли спрятаться солдаты — или один шпион. Возможно, именно им и был тот высокий темноволосый незнакомец, который поселился в гостинице «Королевский крест» пару дней назад. При первом же взгляде на него Холли сразу почувствовала, что от этого мужчины можно ждать только неприятностей.

Холли наткнулась на чужака, когда выбегала из домика врача с лекарством для матери. Упершись в чью-то широкую грудь, она подняла голову и увидела необыкновенно красивое лицо с дымчато-серыми глазами и растрепанными ветром волосами, черными, как вороново крыло. Сердце Холли принялось отплясывать какой-то дикий танец, в душу заползли недобрые предчувствия.

За свои девятнадцать лет она никогда не видела более холодных глаз или более непроницаемого лица. Взгляд незнакомца не смягчился, даже когда он попытался улыбнуться. Он очень ловко помог ей удержаться на ногах, потом быстро, словно боясь обжечься, убрал руки, но его глаза снова обежали ее, будто он что-то взвешивал и просчитывал. Она не могла сказать, удовлетворил его этот осмотр или нет.

— Прошу… прощения, сэр, — пробормотала она.

— Ничего страшного. Я виноват не меньше. — Слова вылетали будто из какой-то машины, пустые и холодные.

Он явно относился к знати. Одежда простая, но сшитая из отличной ткани. Речь также выдавала образованного человека. Холли редко видела подобных людей в деревне, и это заставило ее насторожиться.

Она уже слышала о нем. Джон Сэвадж. Игрок по профессии, как он сообщил хозяйке гостиницы, а через нее и всей деревне. Прибыл сюда требовать должок с сына графа, который, однако, накануне отправился с отцом на охоту. Никто в деревне не подверг сомнению его слова. Сын графа Гатуэлла, Беркли, был заядлым картежником, и оба, отец и сын, заслужили печальную славу тем, что не платили долги. «Неужели у всех игроков такие холодные и опасные глаза?» — подумала Холли.

И все же она почувствовала еще кое-что. Обычно она не лезла за словом в карман, но тут не, могла ничего придумать и молча стояла, уставившись в лицо, которое ей показалось необыкновенным. У нее перехватило дыхание, а ноги сделались ватными.

— Могу я чем-нибудь помочь вам? — спросила она наконец.

— Нет. — Он слегка наклонил голову, повернулся и пошел в противоположном направлении, к гостинице.

Холли смотрела ему вслед. Только теперь она заметила, что он опирается на трость и движется рывками, будто каждое движение причиняет ему боль.

Однако, несмотря на хромоту, в нем чувствовалась какая-то властность — его окружала аура прирожденного лидера. «Это не обычный богатей», — решила она.

Все это Холли вспоминала, стоя высоко на скале, возле тропы, Которая вела на пляж, где ее отец и брат вместе с двумя другими мужчинами ждали сигнала с французского корабля.

Небо было темным, луну и звезды закрыли облака. Снизу доносились тяжелые удары волн о камни. Кроме возможности разоблачения вся эта затея несла опасность и с другой стороны. Море жестоко, а скалы не прощают ошибок.

Внезапно в темноте она увидела, как трижды мигнул фонарь. Маленький ялик покинул узкую полоску пляжа и поплыл на свет.

Холли еще раз огляделась вокруг. Не увидев ничего подозрительного, она начала спускаться вниз. Ее отец и брат страшно разозлятся, но в конце концов простят ее. Хоть и хрупкая на вид, она иногда сама заправляла делами на ферме и таскала ведра с водой и мешки с кормом для животных. Сегодня ночью она поможет разгружать бочонки с коньяком. Лишние руки никогда не помешают.

За спиной Холли раздалось протяжное блеяние, и девушка, громко застонав, оглянулась. Подпрыгивая на неровной тропе, за Холли следовала Жоржетта. Коза обычно повсюду сопровождала хозяйку, поэтому сегодня вечером Холли привязала ее к ограде. Обрывок этой веревки тянулся сейчас за животным. Жоржетта, названная отцом в честь короля Георга, которого он считал настоящим козлом, слыла заядлой «певуньей», но сегодня ночью она выбрала самое неподходящее время для демонстрации своих талантов.

Козлиное блеяние было отчетливым и громким. Холли быстро подбежала к Жоржетте и потрепала ее за ушами. Коза снова заблеяла. Ей не хотелось ласки — ей требовалась подачка.

— Ш-ш-ш, — прошипела Холли, но коза не успокаивалась. Она собиралась получить все, что можно.

Холли вздохнула. Она приберегла от ужина печенье, чтобы съесть его во время ночного бдения. Но сейчас молчание важнее голода. Она предложила печенье Жоржетте, и та снисходительно приняла его.

— Стой на месте, — прошептала Холли козе. Вести ее домой было нельзя, ведь пришлось бы идти почти две мили в одну сторону. Подумав, она привязала Жоржетту к небольшому дубку: коза обладала дурной привычкой бодать всех проходящих мимо, даже саму Холли, а сейчас не время для подобных сюрпризов. Закончив, Холли вновь начала осторожно спускаться вниз.

Тропа была не из лучших, и девушка несколько раз спотыкалась, пока не оказалась на песчаном пляже.

На пустом пляже слышался только шорох набегавших на камни волн. Темноту прорезал лишь свет фонаря, качавшегося на банке ялика, который освещал дорогу отцу, Полу и двум другим — отцу и сыну, владельцам ялика.

Что станет с матерью и с ней самой, если отец и Пол попадутся и окончат жизнь на виселице? Они в семье всегда были очень близки друг к другу. Обеспеченное детство матери каким-то образом отдалило ее от других арендаторов, так же как и ее желание, чтобы дети получили хорошее образование. Она работала в поле наравне с мужем, пока не подорвала здоровье, и тогда Полу пришлось закончить свои уроки у викария. Но Холли по настоянию родителей продолжала учиться. Мать хотела лучшей жизни для дочери и надеялась, что та найдет себе работу гувернантки. Однако болезнь матери заставила Холли вернуться домой.

Насколько Холли помнила себя, все члены их семьи чем-то жертвовали ради других — все, кроме нее. Они не позволили ей наняться служанкой в поместье графа Гатуэлла, как она ни умоляла. Тогда Холли взвалила на себя все домашние заботы и изредка помогала на ферме.

Сегодня ночью она собиралась сделать большее.

Холли услышала плеск весел о воду. Ялик возвращался. Она увидела очертания бочек и тут же осознала опасность. Королевские солдаты, слуги закона, казались сейчас меньшим злом. Море было не менее опасным противником для перегруженной лодки.

Пол и Тед Конлей спрыгнули в воду и пошли к берегу, держа в руках длинные толстые веревки, которые крепились к лодке. Ее отец и отец Теда, Этан, следовали за ними, подталкивая лодку сзади.

Но вот они бросили веревки, и ее отец направился к узкой щели между двумя скалами. Раскопав песок лопатой, которую он взял в лодке, отец вытащил доску, прикрывавшую тайник.

В этот момент Холли вышла из тени. Первым ее увидел Тед Конлей и грубо выругался. Отец резко оборвал напарника и вместе с Полом подошел к дочери.

— Что ты здесь делаешь, девочка? — сухо спросил он. Раньше отец никогда не называл ее «девочкой», а всегда обращался к ней по имени или звал доченькой.

Холли поежилась, но тут же упрямо вздернула подбородок.

— Я думала, что смогу помочь. Вам не помешает лишняя пара рук, а я сильная.

— Отправляйся домой, Холли, и немедленно. Ты хоть понимаешь, как это опасно?

Пол, как всегда, тут же вступился за сестру:

— Раз уж она здесь…

Этан Конлей нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— У нас нет времени спорить. Мы уж и так опаздываем, эти проклятые французишки приплыли слишком поздно.

Отец бросил на Холли взгляд, который сказал ей, что все еще впереди. Он подошел к ялику и взвалил на плечи бочонок. Другие последовали его примеру. Холли была последней. Бочонок оказался намного тяжелее, чем мешок зерна, но она знала, что на нее смотрят, и не собиралась отступать. Тужась изо всех сил, она взвалила бочонок на плечо. Ее ноги согнулись под тяжестью, и она, пошатываясь, пошла к тайнику. Пол спустился вниз и расставлял бочонки. Один, второй, третий. Ей было так тяжело, что казалось, переломится спина.

И когда она грузила на себя уже четвертый бочонок, Тед Конлей оступился и уронил свой груз. Деревянные обода треснули, коньяк пролился на песок.

— Очисти место, Холли, — приказал отец.

Холли, наклонившись, подбирала куски обода. Внезапно ее рука нащупала какой-то предмет. Маленькая бутылочка. Почему она в бочонке с коньяком?

— Холли, помоги мне, — позвал Пол, и Холли положила бутылочку в карман, решив рассмотреть ее позже. Она уничтожила последние следы пролитого коньяка и присоединилась к брату в пещере, где он передвигал бочонки, чтобы освободить место для следующих. Это была работа полегче, и время летело быстрее. Когда последний бочонок был водружен на место, она помогла заложить вход доской и присыпать песком.

— Теперь дело за Бейли, — подытожил отец. — Ты можешь вернуться с нами на ялике.

Холли покачала головой.

— Там наверху Жоржетта.

— Эта коза липнет как банный лист, — хихикнул Пол. — Удивительно, как это она не спустилась с тобой на пляж.

— Я ее привязала.

Отец сказал:

— Дорога довольно безопасная, может, даже безопаснее, чем по морю. Встретимся дома.

Теперь Холли больше не требовалось указаний. Она промокла, и от тяжелой работы ныли мышцы. Поэтому она повернулась, чтобы уйти, но отец окликнул ее.

— Ты помогла нам, Холли, но больше так не делай. Если с тобой что-нибудь случится…

Холли кивнула и зашагала по тропе. Она была очень довольна сегодняшним днем и гордилась собой. В приподнятом настроении она дошла до вершины скалы, направляясь к тому месту, где привязала Жоржетту.

Болотистая местность выглядела пустынной и тихой, но Холли показалось, что здесь что-то не так. По спине пробежал холодок.

Жоржетта. Она не жевала, а стояла, навострив уши. Свист ветра заглушал ее блеяние, но сейчас Холли явственно услышала этот тревожный звук.

Ей захотелось убежать, но она не могла оставить свою любимицу. На подгибающихся ногах Холли сделала шаг, затем другой; уже не сомневаясь, что они с Жоржеттой не одни.

Словно в подтверждение ее опасения из-за дерева появился человек.

— Не самая лучшая ночь для прогулок, — сказал он.

 

Глава 2

Ему казалось, что он ждал вечность.

Джастин Талмадж провел несколько часов, лежа на скале над пляжем, наблюдая за копошащимися внизу людьми и планируя свои дальнейшие действия. Наконец-то он почти добрался до графа Гатуэлла.

Последние годы научили его терпению, но он слишком долго ждал этой возможности. Так чертовски долго, что сейчас был готов нарушить свой кодекс чести и использовать невинных людей, лишь бы поймать добычу.

Ночь вполне подходила его настроению: темная и холодная. Ночь для контрабанды, ночь для обмана, страха и, если повезет, для возмездия, которого он ждал так долго.

Как один из агентов премьер-министра Веллингтона, он искал доказательства уголовных действий графа Гатуэлла. Премьер-министр собирался упрятать графа за решетку, а это совпадало с желанием Джастина. У него на то были свои причины, и он потратил почти полжизни на преследование негодяя. Сейчас, как Джастин надеялся, выдался случай схватить его за глотку. Графу явно требовались деньги, иначе он не пошел бы на такой рискованный шаг. Сплетники твердили, что граф занялся контрабандой. Он был весьма осторожен, не позволяя одним сообщникам знать, что делают другие. Джастину требовалось лишь получить свидетельские показания приспешников графа. Если заговорит один, то след приведет к другому, к третьему…

Многие из тех, кто работал на графа, расплачивались жизнью за эту сомнительную честь. Джастину не хотелось, чтобы это произошло с той девушкой, которая чуть было не сбила его с ног в деревне.

И все же, привлеченный сюда блеянием козы и наблюдая сцену на пляже, он уже знал, что использует в своих целях ту девушку. Это единственный шанс добиться успеха. Он пытался не думать о ее огромных зеленых глазах, рыжих волосах и улыбке, которая была поистине обворожительной.

Холли Гастингс. Утром он расспросил о ней, а так как она была прехорошенькой, никто этому не удивился.

Он впервые услышал фамилию Гастингсов в таверне, где говорили, что они занимаются некоей ночной работой. И все же имя девушки было весьма необычным для Корнуолла. Люди здесь носили простые библейские имена, например, Мэри, Сара, Джон или Питер.

Имя Холли очень ей подходило. В нем было очарование, светившееся и в ее глазах, и в улыбке. Даже он, за много лет ожесточивший свое сердце, на мгновение был поражен.

Сейчас ему придется забыть об этом. У него нет выбора.

При звуках его голоса девушка застыла, попятилась, но потом, стараясь не обращать на него внимания, направилась прямиком к козе.

— Вот ты где, — заворковала она. — А я тебя искала.

Его восхитило ее мужество. Он собирался воспользоваться моментом неожиданности и допросить ее с пристрастием, но она оказалась слишком сообразительной. Он попытался сказать как можно более насмешливо:

— Коза сама себя привязала к дереву?

Холли вздрогнула, и он понял, что она была не так уверена в себе, как казалось на первый взгляд. На мгновение он даже пожалел ее. И даже больше — ему стало стыдно. Он попытался отогнать чувство вины. Но все зашло уж слишком далеко.

— Жоржетта часто запутывается в ветках деревьев, когда пытается оборвать листья, — ответила Холли, не глядя на него.

— Отлично, мисс Гастингс, — сказал он. — Я мог бы даже принять это объяснение, если бы не видел, как вы спустились и поднялись по этой тропе.

— Мне нравится по ночам гулять у моря. — Она отвязала козу и почесала ее за ухом.

Джастин шагнул ближе. Сейчас он почти осязал ее страх. Ему придется поддерживать ее в этом состоянии, хотя он и презирал себя за свои действия.

— Как давно вы занимаетесь контрабандой, мисс Холли? — холодно спросил он.

Ее плечи поникли. В этот момент луна вышла из-за тучи, и он увидел, что девушка отчаянно боится его, да так, что у нее дрожат руки. Он внезапно осознал, что ему хочется обнять и успокоить эту красавицу, а не пугать до смерти.

— Я не…

Он приложил палец к ее губам.

— Не лгите, мисс Гастингс. Вам это не поможет.

Она попыталась отодвинуться, но он схватил ее за запястье.

— Кто вы?

— Я не причиню вреда вашей семье, — сказал он и добавил тем же суровым тоном: — Если вы поможете мне.

— Вы таможенник? — с отчаянием спросила она.

— Нет, — ответил он, и она немного успокоилась.

— Тогда кто? Почему вы здесь? Кто вам нужен?

— Лорд Гатуэлл, — ответил он. — Помогите мне, и я прослежу, чтобы вашу семью не тронули.

— Я… не понимаю.

— Граф Гатуэлл, — нетерпеливо повторил он. — Ведь это он стоит за сегодняшним делом?

Он следил за выражением ее лица, жалея, что так темно.

— Каким делом?

— Контрабандой. Тех, кого поймают, ждет ссылка или тюрьма. Незавидная участь. Ваша семья меня не интересует. Моя цель — граф Гатуэлл. Контрабанда — наименьшее из его преступлений, но он ею тоже занимается.

— Тогда почему вы не арестуете его? — Голос девушки зазвучал смелее.

Однако Джастин не мог допустить, чтоб эта девчонка помешала ему наказать врага.

— Граф будет арестован, — заверил он ее. — Со дня на день. Вопрос в том, сколько людей он утянет с собой. Вас? Вашу семью?

Холли попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Она явно старалась выиграть время, чтобы подумать, но он не мог этого допустить.

— Неужели вы так верны графу Гатуэллу? — тихо спросил он. — Так верны, что готовы пожертвовать своей семьей? Отцом? Братом? Я видел их обоих.

Девушка задрожала, и его решимость мгновенно растаяла перед неожиданным и незнакомым желанием защитить ее. Желанием, которое могло уничтожить все, ради чего он трудился последние пятнадцать лет.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как его брат приставил к виску ружье и нажал на курок. В ночных кошмарах Джастин все еще слышал эхо того выстрела и знал, что так оно и будет, пока граф не заплатит за предательство.

Не стал ли он сам таким же жестоким, как тот человек, за которым он охотился? Неужели падение Гатуэлла будет стоить ему потери души?

— Вы ничего не сможете доказать, — внезапно произнесла Холли, — потому что ничего не найдете.

— Неужели? Значит, мне привиделись четверо мужчин и девушка, которые таскали на себе бочонки с коньяком?

Из ее груди вырвался тихий стон — она, наверное, надеялась, что он блефует.

— Мисс Гастингс? — позвал он.

— Не понимаю, что вам нужно, — с трудом проговорила она.

Ее речь была чистой, без грубого акцента корнуоллских фермеров и угольщиков. Джастин знал, что она единственная дочь в семье, где высоко ценят образование.

— Я хочу, чтобы вы выслушали меня.

— У меня есть выбор? — спросила она тихо, но в ее голосе прозвучал вызов, что заставило его почувствовать неудовольствие.

— Нет. Гатуэлл совершил все преступления, какие только известны Богу и людям. Я хочу, чтобы он был пойман и наказан.

— Вы же сказали, что не таможенник.

— Нет. Я работаю на Веллингтона.

— Премьер-министра?

Джастин кивнул. Не стоило говорить об этом, но ему хотелось успокоить девушку, сказав, что его единственная цель — граф Гатуэлл.

— Граф и ему кое-что должен. Наши интересы, можно сказать, совпали.

Она оглянулась, будто ожидала, что из-за скал покажутся солдаты.

— Правительство предлагает определенное вознаграждение тем, кто поможет отдать Гатуэлла под суд. — Джастин отпустил руку Холли. — К несчастью, этот человек обычно прячется за спинами других. Многие из них умерли — граф не любит оставлять свидетелей.

— Вы хотите, чтобы я и моя семья были среди этих свидетелей?

— Мы должны поймать его с поличным, — сухо произнес Джастин. — Вас защитят.

Холли отошла от него к краю скалы. Она выглядела такой одинокой, что ему внезапно захотелось подойти к ней, отпустить домой и приказать забыть обо всем.

Джастин вспомнил брата — юношу немногим старше ее, и то бремя, которое ему пришлось вынести. Нет, нельзя так пугать молоденькую девушку. Его задача сейчас — прижать к стенке взрослых мужчин, отвечающих за свои действия, а не невинную девушку, которая пытается защитить свою семью. Придется менять планы. Черт, ему надо менять цели.

Неожиданно сзади раздался неясный шум. Джастин резко повернулся, собираясь лицом к лицу встретить любую опасность.

 

Глава 3

Холли пыталась понять, что хочет от нее этот человек. Но в голове крутились лишь мысли о грядущем несчастье.

Она сунула руку в карман плащами нащупала маленькую зеленую бутылочку, которую нашла на берегу. Жаль, что в ней нет доброго джинна, который унесет ее прочь или заставит исчезнуть этого сурового мужчину. Она читала о джиннах, так же как и о прекрасных принцах, которые спасают попавших в беду девушек, но сегодня ей не повезло с обоими.

Заслышав рядом чьи-то шаги, Холли повернулась на звук.

На чужака, выставив вперед рога, надвигалась Жоржетта, которая решила любой ценой защитить хозяйку. Холли увидела, как коза, чуть привстав на задние ноги, врезалась в мужчину и опрокинула его на землю.

Единственным желанием девушки было убежать и предупредить отца и Пола. Но это не помогло бы. Чужак знает ее имя и, конечно же, знает, где она живет. Что же делать?

«Беги», — торопил ее внутренний голос.

Но она не могла оставить лежащего на земле человека. Ее мягкое сердце запрещало это делать. Вдруг Жоржетта серьезно ранила его? Чужак застонал и потер левую ногу. Его лицо исказила гримаса боли.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила Холли.

Мужчина повернулся к ней. Холли увидела, что он изучает ее, и почувствовала, как краснеет.

— Почему вы это предложили?

— Что именно? — удивленно переспросила она.

— Почему вы хотите помочь мне?

Холли промолчала. Она сама не могла понять, почему не убежала и не рассказала деревенским о чужаке, который был таможенным офицером или кем-то похуже. Они скорее всего избавились бы от него, и ее семья была бы спасена. Корнуольцы не любят властей.

— Не знаю. — Но Холли знала ответ. Она не выносила страданий людей. Это было так же глубоко заложено в нее, как и любовь к семье.

Мужчина попытался встать. Холли услышала резкий вздох и протянула ему руку, которую он, к ее удивлению, взял.

У него на щеке билась жилка, губы плотно сжались, но он все же поднялся на ноги, слегка покачиваясь. Опираясь на Холли, он сделал шаг, другой, пока не добрался до дерева, из-за которого и появился несколькими минутами раньше. Неуверенно держась на ногах, он прислонился к стволу.

Холли почувствовала за спиной какое-то движение. В этот момент Жоржетта, обиженная тем, что на нее не обращают внимания, так поддала рогами, что Холли, сделав по инерции несколько шагов, упала на чужака.

Он обхватил Холли, стараясь удержать, и внезапно ею овладела неизвестная сила — дикая, жаркая и всесильная. Его тело было крепким, и Холли, казалось, приросла к нему.

— Черт побери, — прохрипел он. Его голос теперь не был холодным. В нем бурлили чувства, которые она не могла понять.

К лицу Холли прилила кровь — она стояла, цепляясь за незнакомца, испытывая потребность, которую никогда не чувствовала раньше. Он застонал, и Холли услышала, как из ее груди вырывается ответный стон. Она не должна быть здесь — не хочет быть в его объятиях, но она не могла заставить себя пошевелить даже пальцем, словно потеряла волю и разум.

Он чуть наклонился, и одновременно Холли приподняла голову — их лица оказались рядом. Спаси Господи, но что-то тянуло ее к этому мужчине. «Страх, — сказала она себе. — Только страх».

Она с трудом отодвинулась, чувствуя, как ее охватывают отчаяние и стыд. Из глаз хлынули слезы. Ей хотелось остаться рядом с ним и снова прижаться к нему.

И все же он был чужаком. Из знати да к тому же угрожал всему, что она любит.

Вскрикнув, Холли отшатнулась, но он схватил ее за руку, и она почувствовала себя маленьким зверьком в капкане. Внезапно он отпустил ее и тряхнул головой, будто пытался избавиться от наваждения, которое охватило их обоих.

Холли быстро шагнула в сторону.

— Жоржетта, — прошептала она. — Я должна поймать ее.

— Сторожевая коза? — с улыбкой спросил незнакомец. — Неудивительно, что вы обходились без часового. — Веселые нотки совершенно преобразили его голос, и сейчас он звучал сильно и сочно.

— Ей не нравится, когда кто-нибудь стоит рядом со мной, — ответила Холли, дивясь его дружелюбному отношению к агрессивному животному.

Он посмотрел на козу. Жоржетта ответила ему безмятежным взглядом, словно ничего не произошло.

— Я запомню.

Пальцы Холли сжались в кулак. Она все еще не знала, кто он такой, что ему надо и какого рода несчастье он навлечет на ее семью. И все же на мгновение между ними промелькнуло странное ощущение близости и понимания, а с ним пришло какое-то томительное ожидание.

Она испугалась своей реакции на этого человека. Он приблизился к ней. Она чувствовала его чистый душистый запах, видела изящную одежду. Кто бы он ни был, он намного выше ее по положению.

Несмотря на возникшее между ними притяжение и тот мягкий юмор, который сделал их на время равными, незнакомец мог оказаться еще одним Беркли Хафордом, увидевшим в ней миленькую деревенскую простушку, с которой неплохо бы позабавиться. Эта мысль словно ножом резала ее сердце.

Она вспомнила, как сын графа Беркли Хафорд постоянно искал с ней встреч, и те обещания, которые он ей давал. Ей в ту пору только исполнилось шестнадцать, и она была чрезвычайно польщена его вниманием. Она даже поверила, что чуть-чуть влюблена в сына графа, а он в нее. Через несколько дней, после того как Беркли объявил о своей вечной преданности, она услышала о его помолвке с дочерью маркиза. Беркли не обесчестил ее, но не потому, что не пытался.

Тогда она поклялась, что никогда не будет верить так называемым джентльменам. А этот незнакомец явно принадлежал к светскому обществу.

Он держал ее за руку и гладил кулачок, пока она не разжала пальцы. Холли тут же захотелось сжать их опять. Ее ладонь была мозолистой, а не мягкой, как у тех леди, которым стирают и носят воду служанки.

Но он держал ее так нежно. Луна вышла из-за облаков, и Холли рассмотрела его глубоко посаженные серые глаза с темными ресницами. Он наклонился, и губы его прикоснулись к ее губам.

Секунду она отвечала на поцелуй, а потом, ужаснувшись, отвернулась.

— Черт побери, — тихо произнес незнакомец. — Черт побери.

Джастин был поражен. Он не только до полусмерти напугал девушку, но и воспользовался ее страхом. Раньше он никогда не навязывал своего внимания. Никогда!

— Идите домой, — резко приказал он.

— А мои родные?

— Ничего им не говорите. И, ради Бога, пусть за десять километров обходят то место, где спрятаны бочонки.

— Но…

Его палец на губах заставил ее замолчать. Джастин хотел сказать, чтобы она забыла об этом вечере, но не мог. Она — его единственный шанс добиться цели.

— Встретимся здесь завтра после обеда, — сказал он. — Тогда и поговорим.

Холли помедлила, сомневаясь в честности его намерений.

А он, как ни противно было ему это сделать, пригрозил:

— Мой друг, капитан войск в Полперро, скоро установит здесь посты солдат. Будут арестованы все, кто попробует приблизиться к тайнику или начнет болтать о нашем с вами разговоре.

— Почему же вы не арестовали нас этой ночью? — удивленно спросила Холли.

— Я не собираюсь преследовать вас, вашу семью или любых других, кто хочет заработать себе на жизнь. Мне нужен только Гатуэлл. Вам лучше вернуться домой, прежде чем родные отправятся на поиски.

Холли кивнула и повернулась к козе.

— Не забудьте, что я жду вас завтра днем, — предупредил Джастин.

— Не забуду, — нехотя согласилась она.

— И никому ничего не скажете?

Даже в темноте он почувствовал на себе ее взгляд.

— Не скажу, — произнесла она наконец.

Позволить ей уйти было глупостью, но ему необходимо было обдумать новый план действий.

— Идите, — сказал он.

Холли не стала терять времени на споры. Она подошла к козе, взялась за обрывок веревки и пошла по каменистой тропе. Он смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду, и поднял с земли трость.

Первый раз в жизни его победила коза.

И первый раз в жизни он испытывал сомнения в своих действиях и позволил себе отвлечься на хорошенькую мордашку.

Джастин попытался уговорить себя, что по-прежнему контролирует ситуацию. Но нельзя не признать, он пошел на огромный риск, поверив девушке.

Он знал только одно — ему нужна помощь. Ее помощь. Он должен заставить графа вернуться в Корнуолл, а этого не сделать в одиночку. Граф вряд ли его узнает — они видели друг друга всего несколько минут почти пятнадцать лет назад, но появление чужака заставит его насторожиться. Даже чужака по имени Джон Сэвадж, который имеет все основания быть здесь.

За прошедшие пятнадцать лет Джастину не раз приходилось играть роль Джона Сэваджа, джентльмена-кутилы. Именно у Сэваджа оказались долговые расписки сына графа. Хромоту он объяснял полученной в детстве травмой, хотя на самом деле она появилась после Ватерлоо.

Джастин осторожно перенес тяжесть тела на больную ногу и шагнул вперед. Затем еще раз. Приказав себе не обращать внимания на сильную боль и легкие уколы долго дремавшей совести, он поспешил в гостиницу.

Чем ближе Холли подходила к дому, тем тяжелее становилось на сердце. Что, если она подвергла опасности свою семью? Что, если он врал, когда говорил, что ищет только лорда Гатуэлла?

Внезапно впереди она увидела брата. Холли никогда раньше ничего не скрывала от него, а сейчас ей придется смолчать о том, что может быть жизненно важно для всех них.

Заметив сестру, Пол быстро подошел к ней.

— Мы беспокоились о тебе, Холли, — с упреком произнес он.

Она подергала за веревку Жоржетту.

— Ей захотелось пожевать травку. Ты же знаешь, какая она бывает упрямая.

— Из нее давно пора сделать жаркое. — Пол не раз испытывал на себе удары рогов Жоржетты.

— Как вы добрались домой?

— Нормально. Тим Бейли дал взятку констеблю.

— А солдаты?

— Скорее всего и им тоже, — фыркнул Пол. — Да не волнуйся. Мы свое дело сделали и больше с этим не связаны. Никакой опасности.

— Лорд Гатуэлл…

— Мы не знаем, что это лорд Гатуэлл, — оборвал ее Пол. — Будь осторожна, когда произносишь его имя.

— У нас достаточно денег, чтобы уехать в Америку?

Пол промолчал, и Холли поняла, что нет. Еще одна ночь контрабанды, а может, две… или три. У нее внутри похолодело от страха.

Корнуольцы так и не привыкли считать контрабанду чем-то предосудительным. Большинство живущих здесь время от времени занимались ею. Бочонки французского коньяка регулярно появлялись на свадьбах и днях рождения, и, судя по веселым смешкам, ни один из них не был обложен налогом. Но на этот раз все могло быть иначе.

Холли рассеянно погладила бутылочку, лежащую в кармане. Вещица была столь же странной, как и тот мужчина, который встретился на скале.

Подойдя к дому, Холли первым делом крепко привязала Жоржетту. Козе довольно приключений за одну ночь. О себе Холли могла сказать это с уверенностью.

Отец ждал ее у дверей. На его лице застыли тревога и раздражение.

— Как мама? — быстро спросила Холли.

— Спит, и тебя в этом благодарить нечего, — ответил он с редким для него сарказмом. — Тебя надо выдать замуж, иначе ты отобьешься от рук.

— Я хочу поехать с вами в Америку, — заспорила Холли.

— До этого еще очень далеко, — устало произнес отец, — а я хочу, чтобы ты была устроена. Дэниел Грей на прошлой неделе просил разрешения зайти к нам. Я сказал, что поговорю с тобой.

— Он же… — Холли чуть было не выпалила «старик», но вовремя остановилась. Дэниел был ровесником отца, имел троих вконец избалованных детей. Его вторая жена умерла при родах два года назад.

— Пусть он и кузнец, но о тебе будет хорошо заботиться, — сказал отец. — Ты едва ли дождешься лорда, который захочет жениться на дочери арендатора.

Он, как поняла Холли, намекал на предательство Беркли Хафорда.

— Знаю, — ответила она, — но, может быть, в Америке все иначе.

— Ты слишком разборчива. У тебя же были весьма неплохие ухажеры. А любовь придет со временем.

— Но вы с мамой…

Отец выглядел постаревшим на много лет. Он женился на женщине выше его по положению — дочери богатого купца. Ее берегли для выгодного замужества, но она сбежала с Джонатаном Гастингсом и была лишена наследства.

— Да. Ради твоей матери я и ищу тебе хорошее замужество. Я не хочу, чтобы ты страдала, как она.

— Я уверена, что она ни о чем не жалеет. — Холли, вспомнила, как в прошлом te родители часто смеялись, и даже теперь, оставаясь вместе, почти не сводили друг с друга глаз. Ей хотелось найти такую же любовь, а не сдержанную вежливость, которую она видела во многих семьях.

— А я жалею, — с горечью произнес отец, и Холли поняла, как глубоко в нем запрятана боль. Он никогда бы не занялся контрабандой, если бы не верил, что это единственный способ спасти жену.

Сейчас всех поджидает новая беда. И это ее вина. Если бы она послушалась отца…

Холли приподнялась на цыпочки и поцеловала отца в щеку.

— Я люблю тебя, па.

— Иди спать, — строго сказал он, — и подумай о Дэниеле.

— Обязательно, — пообещала она. И честно сдержала обещание. По крайней мере на несколько секунд.

Выполнив долг перед отцом, Холли быстро зажгла лампу и взобралась на чердак. Там она поставила фонарь на стол и достала из кармана зеленую бутылочку.

Она разглядывала ее, поворачивая так и сяк. Удивительно, как эта вещица попала в бочонок с коньяком. Холли перевернула бутылочку, наслаждаясь ее гладкостью. Горлышко было отделано серебром, а зеленое стекло оказалось довольно прозрачным.

Внутри что-то есть!

Холли быстро отвернула крышку и вытряхнула на стол скрученный кожаный лоскуток. Дрожащими руками она развернула его и прочитала:

«Будь собой, и твое желание исполнится. Не лети мотыльком на огонь».

Не охватило разочарование, Никаких джиннов. Никаких волшебных палочек. Только загадочные слова, которые вызывали больше вопросов, чем давали ответы.

Сегодня днем она встретится с чужаком и выяснит, что он хочет. От семьи ей придется каким-то образом скрыть эту встречу.

Холли еще раз оглядела бутылочку — благодаря отделке серебром за нее, возможно, удастся выручить пару фунтов.

А послание?

Было ли совпадением то, что этой ночью в ее жизни появились бутылочка и незнакомец? Может быть, они связаны друг с другом? Может быть, это знак свыше?

«Будь собой, и твое желание исполнится». Какие у нее желания? Здоровье матери. Хорошее будущее для Пола. А для себя? Любовь. Любовь, которая переживет годы, как пережила время эта зеленая бутылочка.

Холли сжала в руке кожаный лоскуток. Может быть, слова на нем действительно что-то значат.

Но внутренний голос повторял вторую часть послания. «Не лети мотыльком на огонь». Вдруг это предупреждение держаться подальше от незнакомца?

Нет! Она отказывалась даже думать об этом. Бутылочка была добрым знаком — счастливым талисманом. Иначе и быть не может!

 

Глава 4

Холли не любила лгать. Особенно она ненавидела лгать матери.

Но именно это она сейчас и делала.

Заставив себя успокоиться, она болтала о Жоржетте, погоде и о книге, которую взяла почитать у викария. Это был сборник стихов сэра Вальтера Скотта, и она прочитала вслух несколько строк, которые ей особенно понравились.

Она умолкла, и на глаза матери набежали слезы.

— У нас с твоим отцом была именно такая любовь, как в этом стихотворении, — прошептала она.

Сейчас казалось, что годы пошли вспять, и ее мать снова стала молодой и полной сил. В то ушедшее время она отказалась от богатства ради любимого и работала весь день в поле, чтобы их дети могли получить образование. Она мечтала о лучшей доле для них, мечтала о своей земле и о стране, где ее семья найдет свою судьбу.

— Па хочет, чтобы я вышла замуж за Дэниела, — неуверенно сказал Холли.

— А ты хочешь?

Холли прикусила губу. Ей хотелось успокоить родителей. Они так много дали ей и Полу, и она мечтала отплатить им такой же любовью.

Ее мать слабо улыбнулась.

— Не иди на компромиссы и никогда не соглашайся на меньшее, чем настоящая любовь. — Она взяла Холли за руку. — Обещай мне.

Холли кивнула. Она сомневалась, что когда-нибудь найдет то, о чем говорит мать. Ей уже девятнадцать — старая дева, по мнению многих, а после Беркли ни один мужчина не заинтересовал ее. Никто, кроме…

Ей вспомнился вчерашний незнакомец.

— Холли? — Мать с удивлением смотрела на нее. — Тебе не нравится Дэниел?

Холли покачала головой.

— Он хороший человек, но…

— Этого достаточно, — прервала ее Селеста Гастингс. — Мне бы хотелось еще почитать эту книгу.

— Я могла бы отнести в город на продажу яйца, — неуверенно предложила Холли. — Если ты себя чувствуешь лучше…

— Разумеется.

— Я ненадолго.

— Не торопись, — посоветовала мать. — Мне действительно лучше.

— Вижу. — Холли наклонилась и поцеловала ее в щеку. — Я люблю тебя, — прошептала она.

День был теплым, и Холли решила не надевать плащ. Зеленая бутылочка лежала у нее в кармане юбки — почему-то не хотелось оставлять ее дома. Холли вышла за порог и, собрав всю волю в кулак, направилась к скалам — на встречу с тем чужаком, который держал в своих руках судьбу ее семьи.

По ее спине пробежал холодок. Боже, что же делать? Она не знала.

Приближаясь к месту встречи, Холли невольно замедлила шаг. На скалах было пусто — жители деревни работали в поле.

Холли увидела незнакомца раньше, чем он заметил ее. Она остановилась и некоторое время внимательно смотрела на него. Он сидел на земле, поглядывая на море. Одну ногу он вытянул перед собой, другую согнул в колене, а голову положил на сложенные на колене руки словно безмерно устал. На нем была льняная рубашка и кожаные бриджи. Сюртук желто-коричневого цвета лежал на камне рядом.

В ярком свете дня он вовсе не походил на дьявола.

— Подойдите ближе.

Холли вздрогнула — она была уверена, что он не заметил ее приближения. Наверное, он все-таки дьявол. Она инстинктивно сжала в кармане бутылочку.

Одним быстрым, но не резким движением он поднялся на ноги.

— Я не кусаюсь. — Его губы скривила усмешка.

— Откуда мне знать? — не растерялась она.

— Мне очень жаль, что я напугал вас прошлой ночью.

— Да неужели?

— Правда. Я не ожидал увидеть девушку, хотя и знал, что кто-то придет — не той ночью, так следующей.

— Почему?

— Слухи, — сказал он. — И бочонки с коньяком, которые появляются как из-под земли.

Он играл с ней, как кот с мышкой.

— Что вы хотите?

Она вдруг увидела в его глазах неуверенность.

— Мне нужна помощь, — сказал он наконец.

— И вы будете запугивать меня, чтобы ее получить?

— Да, — признался он, — если придется. Но я бы предпочел, чтобы вы помогали мне по доброй воле. — Он помедлил, затем добавил более доверительно: — Я не ждал, что в расставленные сети попадется молоденькая девушка.

По крайней мере он не так бессердечен, как граф, и испытывал угрызения совести, когда был вынужден использовать в своих целях людей.

— Местные станут защищать Гатуэлла? — спросил он.

— У нас нет причин его любить, — ответила Холли. — Но таможенников местные любят еще меньше. Граф использует нас, а правительство отправляет на каторгу людей, которые всего лишь пытаются прокормить семью.

— Контрабанда — это преступление.

— И кому же она наносит вред? — хмуро спросила Холли. — Кого лишает хлеба?

Он молчал.

— Мой отец и брат всегда были честными людьми, и посмотри, куда их это привело? — продолжала Холли. — Па еле-еле может прокормить семью, а мама страдает от тяжелой работы и болезни легких.

— И граф предложил им заняться контрабандой?

— Нет. Другой человек.

— Как его зовут?

Она молчала, считая невозможным выдать корнуольца, даже такого, как Тим Бейли, который жульничал, занимаясь продажей лошадей, и бил жену.

— Гатуэлл всегда так поступает, — сказал чужак. — Прячется за спинами других и допускает, чтобы они попались в руки правосудия. — Он опять помолчал. — Или они просто исчезают.

— Откуда ты знаешь?

— Я следил за ним пятнадцать лет.

Холли чуть не вскрикнула от неожиданности. Пятнадцать лет!

— Почему? — спросила она.

— Он торговал с Наполеоном. И не только коньяком. Он продавал сведения.

У Холли закружилась голова. Во время войны с Наполеоном она была еще ребенком, но знала многие семьи, которые потеряли сыновей. Граф Гатуэлл — предатель?

Незнакомец расстелил сюртук на земле и заставил Холли сесть на него. Потом устроился рядом и взял ее за руку. Холли посмотрела на него. Взгляд его серых глаз был обращен в прошлое, и она глубоко вздохнула.

— Если вы преследовали кого-то все эти годы, — сказала она, пытаясь проникнуть в его мысли, — тогда вам все равно, останется моя семья на свободе или нет. Я боюсь доверять вам.

— Вы и не должны доверять мне, — хрипло произнес он. — Ваша задача — делать то, что я вам скажу.

Холли вспыхнула от негодования. А ведь на мгновение он ей почти понравился.

— Я должна знать, — настаивала она, засунув руку в карман и обхватив пальцами бутылочку. — Я должна.

Он вздохнул и отвел глаза.

— Сведения, которые он продал французам, — произнес он безжизненным голосом, — касались моего полка. Мой брат был полковником, а я лейтенантом. Мы готовились соединиться с войсками Веллингтона под Ватерлоо. Гатуэлл привез нам оружие и в ночь перед отправлением на фронт устроил вечеринку.

Холли почувствовала, как он напрягся, и поняла, что он пытается заглушить давнюю боль.

— На следующий день, — продолжал он, — мы попали в засаду. Половина людей погибли. Мы с братом были ранены, а потом в случившемся обвинили его. Кто-то сказал, что, находясь в подпитии, брат слишком много болтал языком.

— Это правда? — шепотом спросила Холли.

— Он был единственным, кто тогда не пил — брат вообще никогда не пил перед боем, — но он чувствовал себя виноватым. Его имя и карьера оказались погубленными. Некоторые даже называли его предателем.

— Но это еще не все? — спросила Холли.

— Брат покончил с собой. — Незнакомец стиснул зубы, на щеке забилась жилка.

Холли была потрясена его отчаянием. Пятнадцать лет ничуть не уменьшили гнева и желания отомстить. Она поежилась.

— Вы уверены, что предатель лорд Гатуэлл?

— Уверен.

— Мне очень жаль, — тихо сказала она.

— Неужели, мисс Гастингс? — Он полупрезрительно выгнул бровь.

— Я знаю, что значит любить брата.

Его взгляд ожег ее. У Холли все свело внутри и кровь бросилась в лицо.

— Вы умело наносите удары, мисс Гастингс.

— Я не хотела этого, — честно ответила она.

— Я получил по заслугам. — Он коснулся пальцем ее щеки. — Почему вас назвали Холли?

Она удивилась внезапной смене темы разговора. Но даже догадываясь, что ее, возможно, завлекают в ловушку, ответила:

— Моя мама всегда любила Рождество. Я родилась на Рождество, и она настояла, чтобы меня назвали Холли.

Он развязал ленты шляпки и стянул ее с головы Холли.

— Оно подходит вам с вашими рыжими волосами и зелеными глазами.

Его голос потерял обычную холодность. Холли почему-то испугалась. Новое направление атаки? Вряд ли. Внезапно внутри нее прокатилась волна каких-то неизвестных ощущений.

Сердце забилось сильнее, дыхание стало прерывистым. Казалось, она тает и каким-то образом становится ближе к мужчине, которого всего минуту назад считала дьяволом.

Он наклонил голову, и Холли мгновенно поняла, что он собирается делать. Видит Бог, она тоже желала этого. Она жаждала его поцелуя каждой частичкой своего тела, но и до смерти была напугана. Ей нельзя терять голову. Она должна узнать побольше об этом мужчине.

Их губы на секунду соприкоснулись, и Холли рывком отстранилась.

Он из знати. Высокородный джентльмен, который хочет поразвлечься с ней, как это сделал Беркли.

Он использует ее, чтобы добиться цели. Холли замахнулась и с силой ударила его по щеке.

Джастин поднял руку и коснулся места удара. Через мгновение оно покраснеет. Холли в напряжении ждала ответного действия. Но незнакомец молча смотрел на нее. Странно, в его глазах не было гнева.

Затем, также молча, он поднялся и направился к краю скалы. Холли показалось, что она перестала для него существовать.

Что она наделала!

Она готова была на все, лишь бы спасти близких. Но ведь несколько мгновений между ними существовала какая-то странная связь! Холли обозлилась на свое предательское тело.

Она смотрела, как он в одиночестве стоит на камнях. Рубашка обтягивала его широкую спину и мощные руки. И тут она увидела засунутый за пояс пистолет.

Эта вещь напомнила Холли о его задании и о суровом огоньке в его глазах. Пистолет предупреждал ее, чтобы она была начеку.

 

Глава 5

Черт побери, он погубил все!

Его щека все еще ныла от удара, но гордость пострадала сильнее.

Холли выглядела такой прелестной, такой невинной, и глубоко внутри у него что-то жаждало сохранить эту невинность. Он забыл, кто он есть. Забыл, какое лицо было у брата перед тем, как тот застрелился.

Значит, он, Джастин, заслужил пощечину. И многое другое.

Он вдыхал запах моря, надеясь на его очищающее действие. И чувствовал себя таким же низким, как тот человек, которого хотел уничтожить. Он использовал людей как пешки, так же как это делал граф. Тот факт, что у них разные цели, ничего не менял.

— Извини, — сказал наконец Джастин, не оборачиваясь к Холли. Он не мог вспомнить, когда последний раз произносил это слово. — Возвращайся домой. Я найду другой способ расквитаться с графом.

Холли следовало бы убежать. Джастин ждал шороха камушков под ее туфельками, но его не было. Тишина.

Он медленно повернулся. Она стояла, как статуэтка. На щеках рдел румянец, зеленые глаза были, как штормовое море — непредсказуемое и глубокое.

Он ждал гневных слов, а Холли неуверенно покусывала нижнюю губу. Внезапно она спросила:

— Вы можете доказать, что лорд Гатуэлл был шпионом Наполеона?

— Если б мог, то не стоял бы сейчас перед вами, — бесцветным голосом ответил он. — А граф давным-давно болтался бы на виселице.

Был всего один свидетель встречи Гатуэлла и французов в ночь перед отправкой полка Джастина под Ватерлоо, но этот человек умер через месяц после случившегося.

Холли подошла к Джастину и дотронулась до его рукава. У Джастина перехватило дыхание. Он не понимал, почему она жалеет его, особенно после его угроз. Он почувствовал себя ничтожным, пустым — каким был тот человек, которого преследовал последние годы.

— Чем я могу вам помочь?

— Ступайте домой, — устало произнес Джастин. — Я прикажу своим людям прочесать скалы в поисках бочонков коньяка и подожду, пока кто-нибудь не явится за грузом.

— Моя семья…

— Я никому не скажу о них. — Джастин отвернулся. Он отказывался от долгих лет работы, предавал память брата, но не мог шантажировать эту девушку.

— Спасибо, — сказала она и не двинулась с места.

— Черт побери, убирайтесь отсюда.

— Так вы его никогда не поймаете!

— Почему?

— Граф увидит на берегу солдат и сразу поймет, что дело нечисто. В деревне уже болтают о вас, но пока все думают, что вы кредитор Беркли. Сын графа задолжал почти всем в округе, ведь сам Гатуэлл — ужасный скряга. Кстати, он действительно должен вам?

Джастин кивнул.

Холли помолчала.

— Джон Сэвадж не настоящее ваше имя?

— Джоном Сэваджем звали молодого лейтенанта, который умер много лет назад. — Джастин сам поразился своей откровенности. Об этом знали всего несколько человек. А он выдал секрет, который может стоить ему жизни. Удивительно.

— Что ж, Джон Сэвадж, я помогу вам, если сумею, — вдруг сказала Холли.

Он с изумлением уставился на нее.

— Почему?

— Хотя мою козу назвали в честь короля Георга и я не люблю таможенников, но я все же англичанка и презираю предателей.

А Джастин осознал, что они поменялись ролями, и это ему не понравилось. Он не хотел вовлекать ее в свои дела, но сейчас, как ни странно, она сама предлагает ему помощь.

Господь, возможно, шутник, но Джастину его юмор не понравился. Он, кто только что гадал, как получше использовать эту девушку, твердо произнес:

— Нет!

— Вы же спускались на пляж, верно?

Джастин помолчал, не подтверждая, но и не опровергая ее слова.

— …и ничего не нашли.

Она, видно, не сомневалась в этом.

— Нет, — признался он наконец, — но я особенно и не старался.

— Вы можете искать сто лет и не найти.

«Ей нельзя доверять, — сказал себе Джастин. — Ее семья занимается контрабандой, и она готова на все, чтобы спасти близких».

И все же Джастин верил ей. Он хорошо разбирался в людях и за последние пятнадцать лет отточил свое умение. Он понимал ее. Большинство англичан ненавидели Наполеона и всех, кто был с ним связан. Но нельзя позволить себе потерять последний проблеск человечности.

Любопытство, однако, заставило его спросить:

— Почему же я ничего не найду? Там ведь есть небольшая пещера.

— Возможно, но не та, которую вы ищете.

Ее глаза внезапно вспыхнули.

Он должен был поподробнее выспросить о тайнике, но завел разговор о другом.

— Расскажите о своей семье. — Он потянул ее за руку, и через минуту они сидели на камне и смотрели на море.

— Нас всего четверо, — сказала Холли. — Папа, мой брат Пол, мама и я. Мама больна. Врач сказал — чахотка. Ей мог бы помочь сухой климат, но шахты закрылись два года назад, и у нас теперь нет возможности заработать деньги, чтобы уехать из Корнуолла. Мой отец никогда раньше не занимался контрабандой, — продолжила она, — но ему пообещали заплатить за одну ночь столько, сколько он получал за весь год. Я была против, но они с Полом решили, что это единственный способ добыть деньги, чтобы отправиться в Америку.

— В Америку?

Холли кивнула.

— Я слышала, там можно получить землю. Отец — отличный фермер, но здесь у нас ничего нет своего.

Он услышал в ее голосе тоску.

— Почему вы доверяете мне?

— Я не доверяю, — сказала Холли, — но вы наш единственный шанс. — И добавила с чувством: — Я не люблю предателей.

Должен ли он принять от нее помощь? Он мог защитить ее семью от преследования властей, но сможет ли он спасти их от мести графа? У него достанет влияния, чтобы обеспечить вознаграждение, которого им хватит на дорогу в Америку, но он знал, что не в этом причина ее внезапной уступчивости. Она сделает то, что сочтет правильным, и ее нельзя купить.

Откуда взялась эта уверенность? Особенно если учесть его привычку верить в худшее — следствие его работы в секретной службе.

— Если Гатуэлл будет продолжать заниматься контрабандой, — в отчаянии сказала Холли, — он так затянет в свои сети отца и Пола, что им не выбраться оттуда. — Она посмотрела Джастину прямо в глаза. — Мне кажется, я знаю, как поймать графа. Поклянитесь, что не тронете моих родных.

— Вы расскажете им обо мне?

— Нет. Они не поймут. Мой отец — корнуолец, а вы…

— Чужак, — закончил он, прежде чем она произнесла что-то более оскорбительное.

— Ага, чужак. — И неожиданно широко улыбнулась.

У Джастина екнуло сердце. После того как его брат покончил с собой, он закрыл душу для окружающих. Сейчас он подумал, что те дверцы все еще можно открыть.

Наверное, он сможет помочь близким этой девушки воплотить в жизнь их мечту.

А что будет с ним? После того как он отдаст Гатуэлла под суд, что станет с ним? Раньше он никогда не задумывался об этом.

Его молчание, вероятно, обеспокоило Холли.

— Я покажу вам, где спрятан коньяк. Вы сможете перенести его в известную только мне пещеру неподалеку. Когда граф Гатуэлл пошлет людей за коньяком, они ничего не найдут. И тогда он сам приедет сюда.

— Разве подозрение не падет на твою семью?

— Я опережу лорда Гатуэлла, — сказала Холли, — и расскажу ему, что вокруг шныряют таможенники, поэтому отец решил перепрятать контрабандный товар в более надежное место.

— И если кто-то начнет крутиться возле нового места, значит, он получил эти сведения от графа, — заключил Джастин. План этой девушки надежнее, чем поиск свидетелей: те могут передумать или попросту исчезнуть. Гатуэлл будет пойман с поличным.

— Это довольно опасно, — предупредил он.

— Я выбираю между опасностью и каторгой.

— Я же сказал вам…

— В следующий раз вас здесь не будет, — возразила Холли.

Она права. Если девушка не сможет убедить отца бросить контрабанду, а она, очевидно, уже не раз пыталась это сделать, то их будущее весьма туманно. Однако если ее план осуществится, он, Джастин, в силах защитить ее родных.

Холли встала.

Джастин тоже поднялся, удивляясь ее спокойствию.

Но вскоре он понял, что она не так бесстрашна, как кажется. Он увидел напряженный разворот плеч, а одна рука ее была засунута в карман, словно держала что-то там. Несколько прядей выбились из косы, уложенной короной вокруг головы, зеленые глаза были такими же тревожными, как море.

Джастину захотелось поцеловать девушку, но гордость — и недавняя пощечина — остановили его. Он не понимал, почему его так влечет к ней. Пристрастия толкали его к совсем другим женщинам. К тому же он избегал замужних и девственниц.

Но внезапно он захотел эту девушку. И сейчас желание было намного сильнее, чем стремление наказать графа Гатуэлла.

Холли гладила пальцами маленькую зеленую бутылочку. Возможно, в ее находке таится большая ценность, чем она думала, потому что, когда Холли слушала рассуждения Джона Сэваджа, в ее голове все время звучали слова: «Будь собой, и твое желание исполнится».

Ее самое заветное желание — чтобы с близкими ничего не случилось.

«Не лети мотыльком на огонь».

Неужели Джон Сэвадж — огонь?

От него действительно исходили волны тепла. Холли все еще чувствовала прикосновения его губ, и в крови разливался огонь каждый раз, когда она смотрела на него.

Но разум предупреждал: он только пользуется тобой, предлагает пряник. А потом будет и кнут. Но даже если и так, сейчас он предложил ей возможность, которая у них больше никогда не появится. Холли не сомневалась, что граф, если его поймают, тут же выдаст ее отца и Пола или прикажет убить их, чтобы спасти свою шкуру.

И она подавила опасения, желая, вопреки разуму, верить чужаку. Он ведь отпускал ее, но она сама отказалась уйти.

На его щеке все еще виднелся след от пощечины, и Холли, осмелев, провела кончиком пальца по красному пятну.

— Извините.

— Я не имел права.

— Но я хотела…

На его шее забилась жилка, и он нервным движением погладил Холли по голове.

— Мисс Гастингс. — Ее имя в его устах прозвучало очень ласково. — Вы не должны оставаться здесь с таким распутником, как я.

— У меня нет выбора.

Уголки его губ поднялись в улыбке.

— Почему? Вы же могли убежать.

Она уже подумала об этом. Что заставило ее изменить решение? Заботливость? Внезапная нежность? Или рассказ о его брате и горе, которое она увидела в его глазах?

А может, странное послание в бутылочке?

Но что бы то ни было, ее поразило странное притяжение между ними. Они словно окунулись в туман неизбежности, который сейчас накрыл весь мир.

Джастин коснулся ее щеки, и Холли с радостью приняла ласку. Она хотела, чтобы он снова поцеловал ее, но его пальцы только скользнули по ее лицу. Потом его губы легонько коснулись ее губ, и он, застонав, отшатнулся.

Холли почувствовала внутри странную пустоту и покачнулась — ноги отказывались держать ее. Твердые линии его губ искривила улыбка — удивленная и обвиняющая.

— Должно быть, ты русалка, — хрипло прошептал он.

— А ты дьявол. — Холли подивилась своей раскованности.

— Не уверен. — Но на губах его заиграла лукавая улыбка.

Его обаяние могло свести с ума.

Но вдруг, словно кто-то стер надпись с доски, — его лицо стало непроницаемым. Он отвернулся.

— Я… покажу… где коньяк, — с трудом выговорила Холли. Он повернулся к ней, и она увидела, как потемнели его глаза.

— Три ночи назад отец с Полем вырыли яму и накрыли ее досками, а потом засыпали песком. Если не знать точного месторасположения, то ее никогда не найти.

— Граф знает, где она?

— Знает человек, который устроил перевозку товара.

— Когда они собираются забрать коньяк?

— Не раньше чем через пару дней. Отец сказал, что они могут ждать и неделю, пока не убедятся в полной безопасности.

— Опиши мне это место. Я прикажу своим людям сегодня ночью перенести бочонки.

— Это рядом, на соседнем пляже. Там есть удобная пещера.

— Ты можешь нарисовать план? Прямо сейчас, на земле?

— Я покажу тебе, — вызвалась Холли.

— Нет, — резко оборвал ее Джастин.

Вздрогнув от обиды, Холли отвернулась.

Он прикоснулся рукой к ее щеке.

— Я не могу сосредоточиться в твоем присутствии, — сказал он, — а этого нельзя сейчас позволить.

Холли кивнула и, взяв веточку, нарисовала на песке расположение тайника и соседней пещеры. Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом.

— К утру работа будет закончена.

— Будь осторожен, — тихо попросила она.

— И ты, русалка.

Холли стояла, не в силах пошевелиться.

Джастин наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Ты необыкновенная девушка. — С этими словами он повернулся и пошел вниз по тропе к морю.

 

Глава 6

Джастин без труда нашел место, которое указала ему Холли.

Но добраться до бочонков с коньяком можно было только после тяжелой работы лопатой. Ему придется вызвать на сегодняшнюю ночь солдат.

Он прислонился к скале. Хлынул прилив, но вода не дошла до той щели, где был спрятан коньяк. Однако в шторм волны могут легко раскрыть тайник контрабандистов. И все-таки, вероятно, бочонки закопаны очень глубоко.

Джастин посмотрел на тропу, по которой недавно с легкостью двигалась Холли. Прелестная Холли. Обворожительная Холли. Ничто никогда не трогало его сердце так, как она, а быстрота, с которой это произошло, смутила его.

Еще более странными оказались перемены в его собственном сознании. Безопасность Холли — а не уничтожение Гатуэлла — вышла на первое место. Он уже уверовал, что ничто не изменит его жизнь, но не подозревал, что девушка может так сильно всколыхнуть его сердце и душу, зачерствевшие от дел, которые почти не оставляли места для жалости.

Джастин взглянул на небо — оно стало голубее, и воздух свежее, чем час назад.

К жизни возвращался Джастин Талмадж, а Джон Сэвадж, видевший только зло, уходил в небытие.

С наступлением вечера мать Холли вдруг почувствовала себя лучше, и в доме расцвели улыбки. «Возможно, — оптимистично размышляла Холли, — судьба наконец-то повернулась к ним светлой стороной. Наверное, бутылочка действительно обладает магическими свойствами».

Пол играл на гитаре, Холли пела, и даже миссис Гастингс подпевала слабым голосом. Холли понимала, что ее брат и отец считают себя в безопасности, и всеми силами пыталась избавиться от неприятных мыслей. Неужели она предала их?

Через несколько часов чужак и его люди начнут выкапывать бочки с коньяком. Она успеет предупредить отца, но простят ли он ее? Она ведь лгала с целью защитить семью, но это, однако, не облегчало угрызений совести.

Все уже заснули, а Холли сидела на краю постели, раздумывая, не пойти ли ей на пляж. А вдруг кто-нибудь заметит ее? Она опять погладила маленькую бутылочку — та каким-то образом связывала ее с тем человеком. Холли помолилась за близких, а потом и за Джона Сэваджа. Его глаза были так печальны, когда он рассказывал о своем полке, о брате и его самоубийстве. В тот день он потерял душу. От этой мысли Холли стало очень грустно.

— Умно, — сказал Гевин Карр. — Очень умно. Мы никогда бы сами не нашли тайник.

Гевин был без формы, как и четверо его самых надежных людей. Они надели темную одежду и поклялись хранить в тайне нынешнюю ночную прогулку.

Джастин кивнул и приподнял маленькую лампу.

Гевин, лейтенант королевских войск, был его давним другом, но знал его только как Джона Сэваджа — одного из специальных агентов премьер-министра. Знал он, конечно, и то, что Сэвадж охотится за Гатуэллом.

— На этот раз тебе может повезти, — сказал Гевин. — Но кого, черт побери, тебе удалось подкупить? Должно быть, стоило порядочно. Здесь все пуще смерти боятся графа.

Джастин позволил себе скупо улыбнуться. Действительно, эта операция будет стоить правительству немало, но не в том смысле, как понимал Гевин.

— Что, не выдать своих секретов? — поддразнил его Гевин. — Я мог бы сам использовать этого информатора. А то проклятые корнуольцы как воды в рот набрали.

Джастин покачал головой.

— Извини.

— Ты ничем от них не отличаешься. Всегда просишь меня о помощи, а…

— Черт, — взорвался Джастин. — Ты же сам пошел на это. Знаешь, что намного лучше, чем патрулировать улицы Полперро. И помни: тебе достанутся лавры человека, который прижал к ногтю самого графа Гатуэлла. Продвижение по службе гарантировано, — добавил он, пытаясь отвлечь мысли друга от личности своего осведомителя.

Лицо Гевина просветлело.

— Стану капитаном, если удастся поймать такую рыбку. — Гевин отлично знал, что его друг предпочитает не выпячивать своего участия. В его профессии анонимность была основным требованием. — Особенно если я поймаю всю шайку.

— Помни свое обещание, — предупредил Джастин. — Ты арестуешь только тех, кого поймаешь с поличным у тайника.

— И Гатуэлла?

— И Гатуэлла, — согласился Джастин.

Они нагнулись, чтобы взять бочонки, которые надо было погрузить в лодку и перевезти к пещере с другой стороны скалы.

Наконец последний бочонок был перенесен, и тайник закрыли. Занималась заря. Гевин подозвал к себе паренька, которому по виду можно было дать не больше пятнадцати.

— Я отправлю с тобой Денни, — сказал Гевин, обращаясь к Джастину. — А всем скажешь, что прибыл из Лондона твой слуга. Пришлешь его ко мне, когда вернется Гатуэлл.

Джастин кивнул.

— Спасибо, Гевин.

— На днях тебе придется поискать другого человека, который бы делал за тебя всю грязную работу, а я буду умирать со скуки. С тобой интересно, Джон.

Джастин ухмыльнулся.

— Думаю, ты всегда найдешь, чем развлечься.

— Ехли меня сначала не… — Гевин ступил в воду, чтобы забраться в лодку. — Будь осторожен, Джон.

Джастин наклонил голову. Прислонясь к скале, он смотрел, как отплывает лодка.

Граф вернулся.

Холли услышала эту новость, когда принесла в деревню яйца на продажу. Сердце у нее учащенно забилось. От волнения… и немного от страха.

Прошла неделя с тех пор, как Джон Сэвадж перепрятал бочонки с коньяком, и шесть дней с их последней встречи.

Они, не сговариваясь, пришли на скалы.

Он, вероятно, не спал всю ночь, перенося бочонки в новое место, но на его лице не было усталости. При ее появлении он раскинул навстречу руки, и Холли скользнула в его объятия.

— Все готово, — прошептал он. Его руки сомкнулись у нее за спиной, их губы встретились. Холли почувствовала пробуждающуюся страсть.

Но он отстранился.

— Ты так молода… невинна. — Он посмотрел ей в глаза. Потом взял ее руку и восхитительно галантным жестом поднес к губам. — И слишком красива.

Холли коснулась его лица, но тут же отвела руку, испугавшись, что он догадается о ее чувствах. Он намного выше ее по положению, и она наверняка для него всего лишь забава. Но те магические мгновения, когда он с нежностью смотрел на нее и когда она смотрела на него, а сердце ее пело, она запомнит на всю жизнь.

— Тебе не следовало приходить, — сказал Джастин.

— Знаю, — прошептала Холли.

Их взгляды встретились. Ледяной панцирь в его глазах, которым он обычно защищался, растаял, и в их глубинах заметалось пламя.

— Иди, — неохотно отпустил он ее.

— Как… я найду тебя, когда… вернется граф?

Он внезапно усмехнулся, и его лицо стало молодым и незащищенным.

— Жоржетта, — сказал он. — Возьми ее под каким-нибудь предлогом с собой. Я попрошу друзей предупредить меня, если они увидят белую козу. В тот же день мы встретимся.

— Здесь?

Он покачал головой.

— Слишком опасно.

— В церкви, — сказала Холли. — Я иногда хожу в церковь помолиться за мать.

Он поморщился, и она подумала, что, наверное, последний раз он посетил храм Божий довольно давно.

— Хорошо. — Он кивнул. — А теперь иди, иначе я накинусь на тебя.

Холли повернулась, торопясь уйти, прежде чем это желание станет и для нее слишком привлекательным.

Услышав о возвращении графа в Корнуолл, Джастин зашел в трактир, а Денни послал высматривать хорошенькую девушку с белой козой.

Он старательно изображал игрока. Пил, играл с кем попало. Правда, редко выигрывал — слишком противно было очищать карманы небогатых людей.

Джастин хотел не думать о Холли. Он видел голод в ее глазах, но не пал так низко, чтобы воспользоваться невинностью девушки.

В какой-то момент ему пришла в голову шальная мысль, не попросить ли ее руки. Но он был человеком без дома, без будущего и с прошлым, в котором сильны обманы. Его работа не могла гарантировать ни безопасности, ни стабильности.

Он считал себя уже старым, слишком циничным, слишком опустошенным, чтобы измениться. Ее жизнь превратится в сплошное несчастье.

Но он мог дать ей то, чего она была сейчас лишена. Денежная сумма, отпущенная на взятки, станет ее вознаграждением.

Джастин знал корнуольцев — раньше жил среди них и с некоторыми сражался бок о бок. Холли и ее родные никогда не возьмут деньги за помощь правительству. Но он найдет выход и поможет им эмигрировать в Америку.

Ему лишь хотелось, чтобы мысль об этом не причиняла ему так много боли.

 

Глава 7

Маленькая церковь стояла на краю деревни. Рядом находилось кладбище.

Здесь царило умиротворяющее спокойствие. Джастин остановился, разглядывая простые белые камни с короткими эпитафиями. На нескольких была фамилия Гастингс.

Ему стало грустно. Близкие Холли многое пережили в прошлом. Но обладают ли они таким же, как она, мужеством, любовью к жизни и состраданием?

Прошло много лет с тех пор, как Джастин сочувствовал кому-нибудь, и, что еще печальнее, он даже не задумывался об этом. Когда же он стал таким бездушным?

Оглядевшись, чтобы убедиться, не следят ли за ним, Джастин направился к входу в церковь. Нетерпение, испытываемое им, удивило его самого. Еще одно чувство, о котором он забыл на долгие годы.

Церковь была пуста, лишь молоденькая девушка стояла в заднем приделе. Не желая пугать ее, Джастин легонько постучал тростью по полу. Холли оглянулась. Ее лицо было серьезным, но в восхитительных зеленых глазах читалась радость. Она предлагала ему понимание и доверие — настолько безоговорочно, что он почувствовал себя возрожденным. Годы цинизма словно канули в небытие.

— Мисс Холли, — тихо произнес он.

— Мистер Сэвадж, — откликнулась она с улыбкой.

— Меня зовут Джастин, — поправил он, желая, чтобы она знала его настоящее имя.

— Джастин, — повторила она. Он подивился тому, как звучит его имя в ее устах.

Проклятие, но его сердце трепещет, как у юнца. Он почти забыл, зачем пришел. Если так и дальше будет продолжаться, он провалит порученное ему дело.

— Граф вернулся, — выпалила Холли, — но к отцу еще никто не приходил.

— Гатуэллу потребуется несколько дней, чтобы найти еще одного Тима Бейли.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Мой друг перехватил его, — с довольным видом пояснил Джастин, Бейли сейчас уже в тюрьме, далеко на севере.

— Он признался?

Джастин покачал головой. К несчастью, Бейли молчал. Страх перед лордом Гатуэллом оказался сильнее страха перед властями. — Ты уверена, что хочешь и дальше помогать?

— Да. — Ее голос слегка дрожал, но подбородок был решительно вздернут.

— Тебя будет сопровождать один из моих людей. Он подождет за воротами.

Холли отрицательно покачала головой.

— Нет. Граф тут же заподозрит обман.

— Ты не пойдешь туда одна, — твердо сказал Джастин. — Только в компании Денни. Он выглядит беспомощным, как щенок, и не вызовет ни тени подозрения у Гатуэлла. Скажешь, что Денни влюблен в тебя и ходит за тобой по пятам.

— Зачем мне беспомощный сопровождающий?

— Я не сказал, что он беспомощный. Я сказал, что он выглядит беспомощным, — поправил ее Джастин. — Несмотря на молодость, он опытный солдат и умнее многих. — Джастин улыбнулся. — И он действительно влюблен в тебя. «Прекрасное видение» — вот его точные слова. — Он вспомнил восторг на лице юноши, когда тот докладывал о Холли и ее козе.

Холли скорчила гримаску, и Джастин подумал, что она, наверное, не представляет себе, насколько красива.

— Если ты не выйдешь в течение часа, — продолжал Джастин, — Денни предупредит меня. Я со своими людьми буду наготове. Вряд ли граф осмелится причинить тебе вред, если будет знать, что у ворот стоит твой «воздыхатель».

Взмолясь Богу, чтобы на деле так и произошло, Джастин вдруг подумал, не отказаться ли от этого рискованного плана. Однако граф представлял собой опасность и для родных Холли, и для всей деревни, а он, Джастин, принял все меры предосторожности. И все же беспокойство оставалось.

Холли взяла его за руку. У нее была изящная, но в мозолях ладошка. Почему бы ему просто не увезти Холли отсюда? Но сама она никуда не поедет, если не будет уверена в безопасности родных. Это он уже понял.

— Не волнуйся, — сказала Холли, — у меня есть талисман на счастье.

— Талисман?

Она вынула из кармана бутылочку и показала ему.

Джастин коснулся серебряных полосок.

— Она очень старая и красивая, — сказал он и вопросительно посмотрел на нее.

— Я нашла ее в разбитом бочонке коньяка.

— Бутылочка может дорого стоить у любителя древностей.

Холли покачала головой. Интуитивно она чувствовала, что ни бутылочка, ни ее содержимое не предназначались для продажи.

Она не хотела больше говорить о бутылочке. Иначе придется рассказать и о надписи на кожаном лоскутке. Джастин может рассмеяться, а ей будет обидно.

— Я пойду домой и посижу с матерью, а потом отправлюсь к графу, — сказала она.

— Денни подождет тебя на дороге. Его легко узнать. У него светлые волосы, и одна прядь постоянно падает на лоб.

— И он выглядит как щенок, — лукаво добавила Холли.

— Не ходи к графу, пока не встретишься с Денни, — предупредил Джастин. — Обещаешь?

— Да. — Холли посмотрела на алтарь. Она достаточно читала книг, чтобы поверить, что любовь может поразить, как молния. А ее озарил свет в тот самый момент, когда она встретила Джастина. С тех пор она только и думала, только и мечтала об этом высоком темноволосом чужаке с полными боли глазами. Почему?

— Холли? — Его голос отвлек ее от размышлений. У него могут быть жена и дети. Мысль об этом причинила ей сильную боль.

— Куда ты направишься потом?

— Куда пошлют. — Джастин пожал плечами.

Она немного помолчала.

— А твоя семья?

— У меня никого нет.

— Совсем-совсем?

— Когда брата обвинили в предательстве, отец лишил его наследства. Я в свою очередь порвал все связи с отцом. Насколько я знаю, он считает меня умершим.

— Ты никогда не был женат? — Холли все еще смотрела на алтарь, боясь, что Джастин слишком многое прочтет в ее глазах.

— Мое занятие не способствует браку, — сказал он, — и мне нечего предложить жене.

Холли ничего и не ждала от него, но не стала возражать. Он, казалось, решил прожить жизнь один, и она боялась услышать отказ. Или, что хуже, смех.

Она высвободила руку и встала.

— Пора идти.

Джастин поднялся вместе с ней.

— Ты необыкновенная девушка.

Она нахмурилась, не понимая, что он хочет этим сказать.

— У тебя больше мужества, чем у большинства знакомых мне солдат, — объяснил он.

Холли проглотила подступивший к горлу комок. Она хитрила. Она только выглядела храброй. Но если она скажет Джастину, что до смерти боится, он не позволит ей идти к графу.

— Холли, — позвал Джастин, — посмотри на меня.

Она заставила себя поднять глаза. Его лицо было слишком привлекательным. Слишком искушающим.

Его губы коснулись ее губ, и Холли с восторгом приняла их. Она почувствовала тепло его тела и вдохнула опьяняющий аромат — непреодолимую смесь запахов мыла и кожи. Боль внутри не походила на ту, что Холли испытывала раньше. Она не могла противиться магии, которая превращала ее из девушки в женщину.

Холли прижалась к Джастину, восхищаясь тем, что происходит с ней. Разум твердил, что надо сопротивляться, но самой ей не хотелось этого. Она шагнула в восхитительный, полный упоительных ощущений мир, в котором расцветали цветы и было тепло.

Его губы исследовали ее с нежностью, которая вскоре переросла в нечто опасное. Холли задрожала.

Джастин явно почувствовал ее трепет, потому что замер. Она не хотела, чтобы он прекращал ласку, и взяла инициативу в свои руки. Ничто сейчас не имело значения. Они насыщались, поддразнивали, изучали друг друга, и каждое прикосновение уводило ее все дальше от реальности, заманивая в лабиринт, которому нет конца.

Его губы осыпали поцелуями ее лицо и шею, и Холли, уже не таясь, возвращала их, догадываясь по отклику своего тела, что с ним происходит.

Джастин застонал, и она услышала вдруг собственные постанывания. Каждое его прикосновение вызывало в теле пульсирующую горячую волну.

Ее тело болело самым невообразимым образом. У нее подкосились ноги, и она испугалась, что упадет.

Она любит его — Холли не сомневалась в этом. Она обрела то, о чем мечтала. Ласки, поцелуи, нежная и пылкая страсть преобразили ее. Она любит его. И она потеряет его.

Она должна уйти и постараться сберечь в памяти эти минуты.

— Холли?

Она взглянула на него.

— Еще не поздно отказаться от нашей затеи. Я не стану возражать.

Она упрямо покачала головой.

— Да пребудет с тобой Бог, — сказал он — А я помогу ему. С этим чудесным напутствием Холли выскользнула из церкви.

Холли довольно легко узнала Денни. Она улыбнулась про себя, подумав, как точно описал его Джастин. Парнишка покраснел, когда она попросила звать ее просто Холли, и засопел от смущения, когда она поблагодарила его за помощь.

— Мне это в удовольствие, — сказал он. — И я не позволю, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Он, без сомнения, пожертвует жизнью ради успеха их дела. Но она надеялась, что его вовремя удастся отослать назад под каким-нибудь благовидным предлогом.

Весь путь до поместья Холли повторяла про себя, что скажет графу. Она не считала его отвратительным, он был в ее глазах надменным и беспринципным, но, вспомнив, что рассказывал Джастин о графе, подумала о странных исчезновениях людей и всеобщем ужасе перед графом. И когда они подошли к особняку, Холли уже дрожала от страха. Она знала, что Беркли с женой уехал в Лондон — неизвестно, смогла бы она выдержать презрительный огонь в его глазах, и ей мешали бы воспоминания о том, что когда-то она верила его сладким обещаниям.

Холли подошла к входу для слуг и дернула за веревку звонка. Дверь открыл одетый в черное лакей. Он посмотрел на Холли как на пустое место. «Лондонец», — решила она, потому что местные никогда бы не стали вести себя столь надменно.

— Могу ли я повидать лорда Гатуэлла? — спросила она как можно вежливее.

— По какому делу?

— Я буду обсуждать свои дела только с милордом! — отрезала Холли.

Он попытался закрыть дверь, но Холли успела сунуть в щель ногу.

— Граф будет не слишком рад услышать мои новости. Скажи ему, это о Тиме Бейли.

Дверь с шумом захлопнулась. Холли села на ступеньки, надеясь, что правильно все рассчитала. Слуга должен пойти к Гатуэллу!

Через несколько минут дверь открылась, и Холли провели в дом. Она была здесь однажды с Беркли — тот пригласил ее, когда граф находился в отъезде. Холли с некоторым замешательством вспомнила, как восхищалась обстановкой. Сейчас роскошь будто потускнела в ее глазах — Холли знала, что все это запятнано кровью людей.

Граф сидел за столом в кабинете и никак не отреагировал на ее появление. Холли смущенно переминалась с ноги на ногу, а слуга подошел к хозяину и встал за его спиной.

Наконец Гатуэлл поднял голову и холодно посмотрел на нее.

— Что ты хочешь?

— Мой отец пытался найти Тима Бейли, чтобы кое-что передать ему, но мистер Бейли… исчез.

— А какое отношение это имеет ко мне?

— Возможно, никакого, сэр, и если нет, то прошу прощения за беспокойство. — Холли повернулась, чтобы уйти.

— Подожди!

Она остановилась.

— Объяснись, — потребовал граф.

— Я… мы… Я имею в виду, что мистер Бейли попросил папу кое-что сделать и сказал где, но… на следующий день я заметила там чужих людей, и отец решил перенести… имущество мистера Бейли в другое место. Он собирался сказать об этом Тиму Бейли, но тот исчез, как растворился в воздухе. Возможно, таможенники… — Она замолчала, взволнованно вздохнув, затем продолжала, будто сбившись с мысли: — Мне лучше уйти.

Лицо графа побледнело, но он все еще делал вид, что ничего не понимает.

— Почему ты пришла ко мне? Я ничего не знаю о делах Бейли. Она недоуменно посмотрела на него.

— Я слышала, он иногда работает на вас, но если нет, тогда, я думаю, вещи принадлежат моему папе. — Она присела в реверансе. — Спасибо, сэр.

— Подожди, — рявкнул граф. — Я предполагаю, ты говоришь о контрабандных товарах. Ты знаешь, какое тебе грозит наказание? Лучше расскажи мне, а я позабочусь, чтобы все было хорошенько припрятано.

— Очень великодушно с вашей стороны, сэр, — ответила Холли, — но мы не хотели бы пачкать ваше благородное имя.

Граф, встав, оперся руками о Край стола и внимательно посмотрел на Холли. «Неужели я переигрываю?» — подумала она.

Внезапно граф, казалось, обмяк.

— А не та ли ты девчонка, с которой путался Беркли? — спросил он.

Кровь прилила к щекам Холли. Ей хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Беркли так и не удалось «попутаться» с ней, хотя он настойчиво пытался это сделать и, к сожалению, мог преуспеть. Но Холли не собиралась обсуждать это с графом, особенно когда увидела маслянистый блеск его глаз.

Она наклонила голову, чтобы он не увидел ее злого лица.

Его голос стал ласковым.

— Мой долг — помогать арендаторам. Скажи мне, где спрятана контрабанда, и я прослежу, чтобы ее оттуда забрали. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из моих арендаторов схватили и выслали из страны.

— Но ведь вы подвергнете себя огромному риску?

Он пожал плечами.

— Я договорюсь с властями.

— Вы очень добры, сэр, а как насчет Тима Бейли и вознаграждения для моего папы?

— Об этом я ничего не знаю, — отрезал граф. — Я делаю тебе одолжение, спасая твоих родных от ссылки в Австралию.

Ее охватила ярость. Он решил обмануть ее отца. Он использовал его, а теперь нашел предлог, чтобы не платить.

— Место? — напомнил граф.

Холли переступила с ноги на ногу. «Нельзя сразу говорить ему».

Его голос стал еще ласковее.

— Я хочу помочь тебе и твоим родным. Они были хорошими арендаторами, и я не могу допустить, чтобы с ними что-то случилось.

— Я… должна спросить папу.

— Для этого нет времени, — нетерпеливо прервал ее граф.

— Пещера у Келл-Пойнт, — проговорила она, словно нехотя.

— Расскажи мне о людях, которых ты видела.

— По просьбе папы я стояла на страже и увидела, как на вершине скалы появился мужчина и поглядел вниз, а позже я видела, как он разговаривает с другими людьми. Поэтому папа пришел следующей ночью и… все перенес.

— Как выглядел этот человек?

— Низкий… плотный, — Холли подбирала самые неподходящие определения.

Граф опустился в кресло.

— И никто не видел, как вы переносили груз?

Она покачала головой.

— Я же опять стояла на страже.

Он уставился в какой-то документ.

— Убирайся, девочка, и держи рот на замке. Передай отцу, чтобы делал то же самое.

— Хорошо, милорд.

Он улыбнулся. Это была скупая улыбка.

— Вашей семье не стоит беспокоиться.

— Но…

— Больше не хочу ничего слышать об этом деле, — тихо сказал граф. — Иди домой и скажи отцу, чтобы осторожнее выбирал себе друзей.

Холли слегка присела и убежала, чувствуя одновременно гнев и торжество.

 

Глава 8

Холли чуть было не рассказала отцу о том, что произошло. Но он был так доволен жизнью. Его часть работы сделана — и теперь он ждал Тима Бейли с деньгами.

Ей не хватало мужества сказать, что его надежды напрасны. Поэтому она молчала, радуясь тому, что они с братом почти все время проводят в поле. Они возвращались слишком усталыми, чтобы задавать вопросы.

Ей хотелось повидаться с Джастином, но матери стало хуже, и пришлось остаться дома. Джастин наверняка уже знал, какой разговор был у нее с графом в поместье, — Денни должен был сообщить ему все подробности, и она не сомневалась, что солдаты уже ведут наблюдение за пещерой.

Ей приходилось себя сдерживать, хотя она жаждала повидаться с Джастином и снова почувствовать его объятия. Но надолго ли? А мысль о том, что она может никогда не увидеть его, наполняла ее отчаянием.

— У тебя очень странный вид, — сказала мать через два дня после того, как Холли посетила графа. — У тебя, случайно, не появился молодой человек?

— Нет. — Холли не кривила душой. У нее не было молодого человека. У нее был взрослый мужчина, который нес на себе тяжесть прошлых лет, мужчина, который дал ей понять, что в его жизни нет места женщине.

Мать всплеснула руками.

— Больше всего на свете я хотела бы, чтобы ты вышла замуж за любимого человека. Как я.

Холли взглянула на нее. Она видела, как дорого обошлась ей эта любовь. Бедность. Разочарование. А теперь и проклятая болезнь. И все же отблески том любви были заметны. Как и неяркое мерцание надежды.

Но вдруг Холли поняла, как счастлива была ее мать.

— Не бойся любви, — прошептала мать, взяв Холли за руку. — Борись за нее.

Казалось, мать знает о Джастине.

— Хорошо, — пообещала Холли. Мать улыбнулась.

— Тогда иди, доченька. Я хочу отдохнуть.

— Я буду в соседней комнате.

— Нет. Тебе нужен свежий воздух. Сходи к скалам. Я знаю, тебе там нравится.

Холли помедлила, наклонилась и поцеловала мать в лоб. Он был холодным — лихорадка спала.

Открыв дверь, Холли увидела на востоке серые облака — на море ожидался шторм, и воздух потрескивал от электричества.

Шторм не только заставит всех попрятаться в дома, но и вынудит графа начать действовать. Сильный ветер разметает песок, вода зальет тайник и вынесет на поверхность бочонки с коньяком. Может даже разломать их.

Так ли граф жаден, чтобы рискнуть своей жизнью? Она не знала.

Холли пошла по тропинке к морю, зная, что Джастин там. Она почувствовала его присутствие задолго до того, как увидела высокую фигуру на фоне темного неба. Джастин стоял с непокрытой головой, и ветер теребил его волосы. Взгляд был направлен в сторону моря, и Джастин выглядел очень одиноким, будто отделенный пропастью от других людей.

Он повернулся и пошел ей навстречу.

— Тебе не стоит гулять в такую погоду. Надвигается шторм.

— Знаю, но я люблю штормовую погоду.

Он улыбнулся.

— Мне стоило догадаться. — Внезапно его губы сжались в тонкую линию, и улыбка исчезла, словно ее и не было. — Если граф решит что-то предпринять, то это случится сегодня.

— Да, — согласилась Холли.

— Я нанес ему сегодня визит, — сказал Джастин, — и потребовал свои деньги.

— Он тебя узнал?

Джастин покачал головой.

— Едва ли. Пятнадцать лет назад я был в военной форме. С тех пор я сильно изменился, а трость прячет надежнее, чем маска. Люди часто не видят за ней лица.

Было ли это предупреждением? Или проверкой? Хромота Джастина ничего не значила для нее, даже когда она впервые увидела его.

— И что сказал граф?

— Что я наверняка профессиональный шулер и, конечно же, жульничал, а он не собирается поощрять негодяев. — Голос Джастина звучал сухо. — Граф пылал от негодования, хотя понимал, что платить все-таки придется, чтобы избежать скандала. Слишком много было свидетелей той игры.

Холли вдруг обнаружила, что стоит, прижавшись к нему.

— Денни еще сильнее влюбился в тебя, — продолжал Джастин. — По его словам, прекрасное видение обладает сердцем льва. Скажи мне, Холли, а тебя что-нибудь пугает в жизни?

— Я боялась идти к графу.

— Это была проверка на настоящее мужество, а не на отсутствие страха.

Ее сердце забилось часто-часто. А у него на лице застыло странное выражение, и серые глаза затянулись холодом.

Джастин наклонился и легонько поцеловал ее в щеку.

— Тебе лучше возвращаться. Задержи на эту ночь отца и брата в доме.

Холли была разочарована. Ей бы хотелось присутствовать при задержании графа.

— Это очень важно, Холли.

— Должна… должна ли я буду свидетельствовать против него?

Джастин помолчал.

— Возможно.

У нее перехватило дыхание.

— Тогда отец все узнает?

— Думаю, ты сама ему все расскажешь, — ласково произнес Джастин. — Рано или поздно тайное становится явным.

— А потом ты уедешь?

Он долго молчал.

— Да, — произнес он наконец.

Она прикусила губу и опустила глаза, моргая, чтобы не заплакать, «…и твое желание исполнится». «Борись за любовь!». Два совета: один древний, другой — данный всего несколько минут назад. Но как она может бороться за что-то столь невероятное?

— Я буду скучать по тебе, — тихо сказала Холли.

— Правда? Мне кажется, обо мне никто никогда не скучал.

— Я… не верю.

— Это истинная правда. Спасибо за то, что ты исправила положение, и за помощь с Гатуэллом. А сейчас тебе пора идти.

— Ты дашь мне знать, чем все закончилось, — спросила она, все еще не желая уходить.

— Не сомневайся. Я не исчезну, не сказав до свидания.

— Будь осторожен.

Он ласково провел пальцем по ее щеке, но ничего не сказал. И снова повернулся к морю.

— До свидания, мисс Гастингс.

Чувствуя, что ею пренебрегли, Холли немного постояла, глядя на Джастина. Затем гордо расправила плечи.

— До свидания, мистер Сэвадж, — удалось произнести ей с немалым достоинством.

Джастин поплотнее запахнулся в плащ. Вдалеке показались неяркие огоньки, и его охватило знакомое возбуждение. «Фонари, — решил он. — А их свет размыт из-за дождя и небольшого тумана».

Даже за шумом дождевых капель были слышны голоса. Изредка раздавались раскаты грома. Лучшей ночи для контрабандистов не придумаешь.

Придет ли сам граф?

Джастин не был в этом уверен. Но он поставил на то, что французский коньяк был слишком ценным грузом для Гатуэлла. На этот раз графу не хватит времени найти тех, за чьими спинами он сможет спрятаться.

Затянутая в перчатку рука Гевина коснулась его плеча, давая понять, что он тоже увидел огни. Пять человек, вместе с ними обоими, лежали, спрятавшись за камнями над пещерой.

Еще пятеро солдат скрывались в самой пещере, а в миле отсюда их ждали солдаты с лошадьми.

Джастин подождал, пока свет фонарей немного приблизится, и нырнул в укрытие. Они проследуют за контрабандистами к самой пещере и поймают их с поличным.

Он услышал скрип колес. Какая-то повозка. Ее и по крайней мере одного сторожевого контрабандистам придется оставить на скалах наверху.

Звуки шагов и голоса стали слышны теперь у начала спуска. Через несколько секунд Джастин подал знак Гевину. Прячась за камнями, они быстро перебежали на несколько метров в сторону. Джастин выглянул из-за камней и заметил темные очертания фургона. Но вдруг фонарь погас — видно, вожак банды был достаточно сообразительным, и Джастин не увидел сторожевого. «На его месте я бы поискал какое-нибудь укрытие от дождя».

Раздался шорох катящихся камней — это Гевин, как договорились, отвлекал внимание на себя.

— Кто там? — прозвучал грубый голос.

Джастину удалось засечь направление, откуда послышался звук — из передней части фургона.

— Кто там? — снова повторил голос, на этот раз угрожающе.

Джастин свернул в сторону, радуясь тому, что дождь заглушает его и без того осторожные шаги. Он увидел силуэт мужчины и, вытащив из-за пояса кинжал, двинулся вперед.

Гевин засвистел, и сторожевой резко обернулся на свист. Одним махом Джастин подскочил к нему, обхватил рукой шею и приставил нож к горлу.

— Ни звука, — прошептал он. — Брось револьвер.

Оружие упало на землю.

— Ты здесь один?

Мужчина кивнул.

— Гевин, — позвал Джастин. Из темноты появился Гевин.

— Гатуэлл с вами? — спросил у сторожевого Джастин. Тот не ответил, и тогда кончик ножа легонько царапнул его по шее. — С вами или нет?

— Да, — быстро сказал сторожевой.

Джастин почувствовал огромное облегчение. Крепко связав пленника, они с Гевином и с солдатами начали спускаться по тропе вниз.

Маленький пляж исчез под огромными волнами. Джастин и другие прошли у подножия скал к входу в пещеру. Прижимаясь к камням, они двинулись внутрь нее, к видневшимся в темноте огонькам фонаря.

Его люди прятались за горой бочонков. Им было приказано ждать, пока не услышат приказы Джастина или лейтенанта.

Джастин разглядел в темноте силуэты пяти человек. Нет, пожалуй, шестерых — шестой стоял в стороне, а остальные торопливо выносили бочонки.

— Гатуэлл!

Голос Джастина эхом отразился от стен пещеры. Граф дернул рукой к пистолету за поясом.

— Не смей! — прокричал Джастин.

Но Гатуэлл уже выхватил оружие.

Джастин выстрелил, целясь в руку графу. Тот, вскрикнув, привалился к стене и выронил оружие.

— Именем его величества вы арестованы, — произнес Гевин.

Тишину пещеры разорвали проклятия, а кто-то попытался схватить лежащий рядом с бочонками лом.

— Я бы не стал этого делать, — предупредил его выступивший из темноты солдат. Контрабандисты оказались зажатыми с двух сторон группами вооруженных людей.

— Вы знаете, кто я такой? — рявкнул разъяренный Гатуэлл.

— Знаю, — Джастин вышел на свет.

— Сэвадж! — воскликнул граф, придерживая кровоточащую руку. — Что за дьявол?

— Тебе стоило выплатить карточный долг, — спокойно произнес Джастин. — Как и пару других долгов.

— Что ты имеешь в виду?

— Долг за целый полк солдат, которых ты продал Наполеону.

Глаза графа сузились.

Он смотрел на Джастина, пытаясь разобраться, кто же это такой.

— Неужели ты продал столь многих, что не можешь вспомнить? — Джастину хотелось убить этого негодяя на месте.

— Ты сумасшедший, — заявил граф. — Как только я услышал об этом тайнике контрабандистов, я решил сам передать его властям.

— В полночь? — спросил Джастин. — И разумеется, ты предупредил констебля?

— Мне этого не требуется, — надменно произнес граф.

— Тогда ты будешь объяснять это магистрату.

Гатуэлл равнодушно пожал плечами.

— Мне нужен врач.

— В Полперро, — сказал Гевин. — Там хорошая тюрьма.

— А тебя разжалуют в рядовые, — пригрозил Гатуэлл.

Гевин расхохотался.

— Свяжите их, — приказал он солдатам.

— Моя рука, — запротестовал Гатуэлл.

Гевин вопросительно посмотрел на Джастина и сказал:

— Никуда он от нас не денется.

Джастин заколебался, но нехотя кивнул.

Через минуту пять человек, пришедших с графом, в том числе мужчина, в котором Джастин узнал его личного камердинера, были связаны. Теперь граф не выглядел надменным.

— А что с коньяком? — спросил Гевин.

— Возьмем пять бочонков в качестве улик, а остальные оставим здесь, — сказал Джастин. — Скорее всего их унесут волны. — А если не волны, то местные жители, которым не повредят лишние деньги.

Море уже лизало вход в пещеру, когда они вышли на пляж. Пятеро несли бочонки с коньяком, двое солдат Гевина конвоировали графа, остальные — контрабандистов. Джастин шел первым и освещал дорогу фонарем.

Холли выскользнула из дома, торопясь по тропе к морю. Она слышала, как Жоржетта громко зажаловалась на несправедливость. «Ведь так и будет блеять, пока не перебудит весь дом», — подумала Холли и без всякого желания открыла задвижку, чтобы выпустить Жоржету из загона. «Если кто-нибудь увидит меня, всегда можно сказать, что сбежала коза».

Было темно и мокро, и Холли пришлось идти медленно. Она поежилась, когда дождь припустил сильнее. А пока она дошла до берега, ее плащ промок насквозь.

Наконец дождь стих. Холли поглядела на небо. Отец назвал бы его дьявольским: неяркий лунный свет выглядывал из-за облаков, создавая на земле переменчивые тени. Но теперь Холли уже легче различала предметы и уверенно шла к скалам.

Внезапно она услышала грубые мужские голоса и огляделась. Жоржетта мирно щипала траву в нескольких метрах от нее. Холли спряталась за камнями. Появились мужчины, одетые в черное. Судя по их движениям, некоторые были связаны. Первым шел Джастин. Графа Холли увидела между двумя вооруженными людьми и заметила, что он хромает.

— Вы идете слишком быстро, — прокричал граф, и Джастин остановился. Он повернулся как раз в тот момент, когда граф с необычайным проворством выхватил у одного из солдат пистолет. С силой оттолкнув солдата, граф попятился, двигаясь именно в ту сторону, где притаилась Холли.

— Тебе не удастся сбежать, — предупредил его Джастин.

— Да, — согласился граф, — но кто из вас хочет умереть первым? Ты, Сэвадж?

— Чего ты этим добьешься?

— Не попаду в тюрьму, — сказал граф, — или на виселицу. Ты ведь это приберег для меня, Сэвадж? Или мне лучше назвать тебя Талмадж?

Холли увидела, как напрягся Джастин, и услышала его хриплый голос:

— Так ты знал?

— Стоило тебе лишь намекнуть, и я сразу вспомнил. Мальчишка в форме, у которого такой глупый брат.

Не сразу Холли поняла, что задумал граф. Но быстро догадалась: он провоцирует Джастина — или одного из солдат — убить его.

Она увидела и другое. Пистолет графа был нацелен прямо на Джастина.

Ее сердце сжалось от страха. Что делать? Броситься на графа, рассчитывая на внезапность. Но ее действия могут спровоцировать Гатуэлла на выстрел.

Граф отступил немного назад. И вдруг раздалось блеяние Жоржетты. Потом оно повторилось, и граф оглянулся на звук. Он увидел то, что и все остальные, — скользящую к нему белую молнию.

Холли услышала глухой звук. Это Джастин, воспользовавшись замешательством, прыгнул на графа. Противники упали на землю, борясь за пистолет.

Холли схватила Жоржетту за ошейник. Она испытывала отчаянное желание вмешаться в драку. Но даже солдаты не шевелились, опасаясь открыть огонь и попасть в Джастина.

Раздался выстрел, и противники замерли. Сердце у Холли оборвалось, но тут Джастин поднялся, отталкивая в сторону тяжелое тело графа. На груди Гатуэлла расплывалось темное пятно.

Холли неуверенно шагнула к Джастину. Он протянул к ней руки, и она, выпустив Жоржетту, упала в его объятия, наслаждаясь его теплом и силой.

— Мне стоит выпороть тебя, — произнес любимый голос, — но лучше я обниму.

Джастин с силой прижал ее к себе.

— Маленькая дурочка, — прошептал он ей на ухо, — но сегодня ночью ты, похоже, спасла мне жизнь.

Один из мужчин наклонился над телом графа и сказал:

— Он мертв. Надо признаться, ты умеешь делать жизнь интересной. Первый раз вижу, чтобы преступника победила коза. — Он немного помолчал. — Так ты представишь меня?

— Козе? — сквозь смех спросил Джастин.

Этот вопрос привел Холли в восторг — раньше ей была неизвестна смешливая черта характера Джастина.

— Иди к черту. — Затем мужчина низко поклонился Холли. — Лейтенант Гевин Карр к вашим услугам, мисс. Надеюсь, вы простите отвратительные манеры моего друга.

— Если вы согласитесь простить Жоржетту.

— Жоржетту?

— Мою козу. Ее назвали в честь… — Но Джастин заставил ее замолчать, припав губами к ее рту. Поцелуй был долгим, и Холли забыла обо всем, кроме того, как сильно любит Джастина, как боялась за него и как ей хорошо в его объятиях.

Наконец Джастин выпустил ее, и Холли немного поежилась под любопытными взглядами.

Джастину, похоже, было все равно.

— Гевин, уведи пленников. Потом на твоем месте я бы обыскал дом графа. Я присоединюсь к тебе позже.

Лейтенант Карр поклонился Холли еще раз и повернулся к Джастину.

— Я бы хотел получить от тебя полный отчет о сегодняшней ночи.

Джастин усмехнулся.

Лейтенант Карр приказал двоим солдатам отнести тело графа к тому месту, где стояли лошади, а остальным следовать за ним.

Через минуту Холли и Джастин остались одни.

Сверху на них лил дождь, но Холли не замечала ничего, кроме Джастина.

— Я ведь приказал тебе сидеть дома.

— Ты просил меня проследить, чтобы отец и Пол сидели дома, — поправила она.

— А коза на меня не нападет? — спросил Джастин с наигранным испугом.

— Сейчас нет.

— Со смертью Гатуэлла только Тим Бейли и семья Конлей знают, что твои родные занимались контрабандой, а те побоятся открыть рот из опасения самим попасться в лапы закона.

Холли хотела кивнуть, но ее голова была глубоко в складках его плаща.

— Вас ждет вознаграждение, — сказал он. — И приличное. Ты можешь ехать в Америку.

Ее сердце замерло.

— Если друзья твоего отца проверят некую пещеру завтра утром, они найдут бесхозные бочонки коньяка.

— А лейтенант Карр?

— Гевин будет занят более важными делами, — сказал Джастин. — Он решит, что их унесло приливом. Его целью, как и моей, был граф.

Холли молча смотрела на него.

— Я подумываю тоже уехать в Америку, — неожиданно сказал Джастин. — Слишком много людей слышали мое настоящее имя.

— В Америку?

— Да, — подтвердил он. — Ты не будешь возражать, если за тобой станет ухаживать неисправимый циник?

У нее перехватило дыхание, и она не могла вымолвить ни слова. Она встала на цыпочки и прижалась губами к его губам.

— Я люблю тебя, — прошептала Холли, когда они оторвались друг от друга.

— Милая, я уже перестал верить в чудеса. И тут появилась ты.

— И Жоржетта, — лукаво добавила Холли.

— Но я ведь не обязан и ей объясняться в любви?

«Любви». Холли вдохнула полной грудью.

— Я забыл, как любить, — предупредил Джастин. — И не уверен, что вспомню.

— Я помогу. — Холли дотронулась пальцами до бутылочки в кармане. — Я знаю как.

 

Эпилог

Чувствуя, как от упоения любовью разгорячилось ее тело, Холли прилегла рядом с мужем.

Они были женаты две недели, и она наслаждалась счастьем, какого никогда в жизни еще не испытывала. Джастин явно чувствовал то же самое, потому что теперь легко улыбался.

Они находились на корабле, плывшем в Чарлстон. Потом собирались направиться в Теннесси, где намеревались купить землю рядом с участком ее отца.

Отец Холли неохотно принял часть вознаграждения и то лишь после объяснения Джастина, что Холли и Жоржетта случайно помогли ему доказать вину графа. Ее родные плыли на том же корабле, и впервые за многие годы у них были деньги. Даже Жоржетта отправилась с ними. В конце концов, как сказал Джастин, она спасла ему жизнь.

Только вчера они с Холли бросили в море бутылочку с серебряными полосками. Она проплывет тысячи миль и, как они надеялись, попадет в руки хорошего человека. Послание придало Холли мужество, возможно, оно поможет и кому-то другому.

Джастин не стал смеяться над ее фантазиями. Наоборот, он обращался с бутылочкой с таким же благоговением, как и Холли.

С таким же благоговением, с каким сейчас прикасался к жене.

Джастин услышал тихий стон и придвинулся ближе к Холли, наслаждаясь блеском ее глаз, мягкой улыбкой, игривыми непроизвольными движениями тела, которые лучше всяких слов говорили, как сильно она любит его.

Видит Бог, как он любил ее! У Холли не было от него секретов, и она понимала, что темные провалы его души еще не исчезли, а ее терпение было бесконечным.

Но не в данную минуту. Он почувствовал, как она открывается ему, вошел в ее теплую глубину и двигался с ней в танце любви, где каждое движение было призвано продолжать удовольствие, пока танец не стал диким, неуправляемым и пока не поднял их и неизведанные выси во вспышках белого огня.

Высвобождение пришло победным взрывом, и Джастин подумал, что в их силах построить новую жизнь. Мысль была приятной, и он притянул к себе жену.

Никогда раньше он не испытывал единения тела и души, спокойствия и счастья быть рядом с любимой.

Корабль качнуло, и они теснее прижались друг к другу. Холли улыбнулась.

— Мне кажется, у нас может быть ребенок, — сказал Джастин.

— Если это не произошло раньше, — отозвалась она, поглаживая его по плечу.

— Мы назовем ее Джой.

Глаза Холли заблестели, как тысячи бриллиантов.

— M-м. Отличное начало.

— Начало?

— Я хочу полдюжины детей.

Ему потребовалось время, чтобы понять смысл сказанного.

— Полдюжины?

— По меньшей мере, — счастливо пробормотала Холли.

«Шестеро». Мысль была оглушительной.

Ее пальцы погладили его щеку и скользнули ниже. Он почувствовал, как его тело отвечает на этот призыв.

Полудюжина показалась ему прекрасным числом.

Ссылки

[1] Святая. — Примеч. пер.

[2] Радость (англ.).