Марсали сидела на подоконнике и смотрела во двор замка, где появились конники: это Гэвин вернулся из очередного рейда. Еще одна безуспешная попытка найти Сесили. Шли дни, но убежище ее сестры так и оставалось нераскрытым. И это придавало Марсали силы и помогало выдерживать заточение.

Вздохнув, девушка отвернулась от окна. Прошло уже две недели с тех пор, как ее заперли в четырех стенах, и ей оставалось единственное занятие: смотреть в окно. Бывали мгновения, когда ее охватывало отчаяние, заточение становилось невыносимым. Но отец и не думал смягчаться. Раньше через день-два он бы уже простил ее. Но не на этот раз. Ей еще повезло, что он в гневе забыл о Тристане и Изольде, иначе не позволил бы взять их с собой.

Марсали погладила зверьков, спящих на ее коленях, свернувшись в клубочки. Жаль, что отец не забыл о Джинни. Ей он строго-настрого запретил заходить в комнату девушки, и Марсали уже две недели не виделась с подругой. И все-таки с помощью Флоры, которая приносила ей еду, Джинни удавалось передавать кое-что съестное в придачу к хлебу и воде, на которые посадил ее отец.

Марсали была благодарна подруге, но у нее не было особого аппетита. Она ела только для того, чтобы не ослабеть: ведь когда слабеет тело, слабеет и воля. Ей было достаточно мельком взглянуть в маленькое зеркало, чтобы заметить, как она исхудала.

Сколько еще она сможет выдержать?

Столько, сколько потребуется, ответила она себе. Обещание Патрика и воспоминание о встрече с ним — вот что давало ей силы.

У двери послышались шаги, затем заскрипел ключ, поворачивающийся в замке. Она никогда не сможет привыкнуть к этому звуку, не так просто смириться с заточением в собственном доме.

Марсали ожидала увидеть Флору, но в дверях появилась Джинни с подносом. С радостным криком девушка вскочила, переложив спящих ласочек на подоконник, и, подбежав к Джинни, закружила ее в объятиях.

— Хватит, хватит, — притворно ворчала Джинни. — Дай мне хотя бы поставить поднос, пока ты все не разбросала по полу.

Марсали заметила, что у подруги красные круги вокруг глаз.

— Ты плакала, — сказала она.

— Ну а чего ты ожидала, если тебя заперли на замок и я не могла даже увидеть тебя.

— О, Джинни, не надо так огорчаться.

Внезапно она встревожилась:

— А почему ты здесь? Отец разрешил тебе прийти? Я не хочу, чтобы ты нарушала его приказ, потому что…

— Не волнуйся, он знает, что я здесь. — Джинни хитро улыбнулась. — У Флоры болят зубы, она стонет и вопит на всю кухню. И лэрд велел мне отнести поднос.

Говоря это, Джинни с жалостью смотрела на бледное лицо и исхудавшую фигурку Марсали.

— Господи, я не могу видеть тебя такой!

— У меня все нормально, — сказала Марсали. — Со мной здесь Тристан и Изольда, и, в конце концов, я же заперта в своей комнате, а не в подземелье замка.

— Пожалуй, — неуверенно согласилась Джинни. — Ладно, лучше садись и поешь.

Марсали равнодушно посмотрела на поднос — как всегда, кувшин воды и полбуханки хлеба. Она вернулась к окну и снова устроилась на подоконнике, рассеянно наблюдая, как Джинни хлопочет, убирая в комнате.

— Гэвин вернулся, — заметила Джинни.

— Знаю, видела.

— Он говорит, что нигде нет никаких следов Сесили.

Марсали промолчала.

— Ты не можешь подсказать ему, где…

— Нет, — ответила Марсали, заметив, что подруга подавила вздох.

— Говорят, что Патрик Сазерленд обучает своих арендаторов, — продолжала Джинни. — И что скоро он нападет на одну из наших деревень.

Марсали отрицательно покачала головой:

— Он этого не сделает.

— Ты уверена в этом, детка?

— Да, — сказала девушка, беря на руки Изольду и рассеянно поглаживая ее.

Но в самом дальнем уголке сознания притаилось сомнение. После двух недель заточения трудно было удерживать всех своих демонов на привязи.

Насколько хорошо она в действительности знала Патрика?

Прошло столько лет. И все эти годы он воевал. Убивал. Несмотря на всю нежность, которую Патрик питал к ней, он должен был стать жестоким, иначе не выжил бы. И, без сомнения, шрамы покрыли не только его тело, но и душу. Кроме того, ведь у него есть обязательства перед своим отцом, как у Гэвина — перед своим.

Марсали старалась гнать такие мысли, не желая, чтобы Джинни заметила ее сомнения. Тристан, сидевший на полу у ее ног, ревниво зацокал и попытался привлечь внимание девушки. С грустной улыбкой Марсали протянула ему руку, зверек проворно вскарабкался к ней на колени и, бесцеремонно отталкивая Изольду, улегся на спину, требуя почесать ему брюшко.

— Я принесла тебе кусок мясного пирога, — бодрым тоном сказала Джинни, пытаясь отвлечь девушку от грустных мыслей.

— Ты не должна этого делать, — мягко укорила ее Марсали. — Если тебя поймают, отец страшно рассердится. Он может прогнать тебя из Эберни, и я останусь совсем одна.

Джинни в ответ только махнула рукой.

— Как ты думаешь, тот высокий парень так и останется с молодым графом?

— Кто? — Марсали нахмурилась и удивленно посмотрела на Джинни. Наконец она догадалась:

— Хирам?

— Значит, вот как его зовут? Это имя подходит такому храброму парню, как он.

Девушка продолжала с удивлением смотреть на старшую подругу. За все годы, что она знала Джинни, та никогда не проявляла никакого интереса к мужчинам. Джинни редко говорила о муже, которого рано потеряла, но Марсали полагала, что подруга все еще горюет о нем. Убирая постель, Джинни продолжила:

— Он показался мне достойным человеком, иначе я никогда бы не доверила ему тебя.

— Он действительно очень достойный человек, — сказала Марсали. — И он, и его друг Руфус. Они были очень добры и очень переживали, что им пришлось нас оглушить.

— Оглушить вас? — Джинни бросила покрывало и резко повернулась к Марсали.

— Они ударили нас по голове, — объяснила Марсали с улыбкой. — Боялись, что кто-то из нас может вскрикнуть. Но сделали это так мягко, как только могли, и очень смущенно извинялись потом.

Джинни продолжала хмуриться. Наконец она решила не думать больше об этом и, понизив голос, спросила:

— Ты говорила с молодым графом?

— Да, — неохотно ответила Марсали.

— Он такой же хорошенький, как раньше?

— Хорошенький? Ну нет, это слово к нему совсем не подходит. Он мужчина во всех отношениях. Но действительно очень красивый. Его лицо теперь пересекает шрам, но почему-то он делает Патрика еще привлекательнее.

Марсали заметила, что Джинни посмотрела на нее понимающе.

— И он позволил тебе вернуться в замок?

— Он не хотел этого. Он хотел на мне жениться. Но это означало бы войну между нашими кланами, а Эдвард Синклер тогда присоединился бы к отцу.

Неожиданно по щекам девушки потекли слезы.

— Господи, детка моя, только не плачь!

Джинни подбежала к девушке и обняла, нежно гладя ее густые шелковистые волосы.

— Отец Патрика никогда не согласится на нашу свадьбу, — сказала Марсали с горечью. — Не согласится после того, что произошло с Маргарет.

Джинни, как могла, старалась утешить свою любимицу.

— Но знаешь, это правда, Джинни, — Марсали отодвинулась, чтобы видеть лицо подруги, — Патрик не поднимет оружие против нашей семьи. Я знаю это.

Джинни молча кивнула, затем вынула из кармана платок и, как в далеком детстве, вытирая слезы Марсали, грубовато сказала:

— Успокойся, слезы еще никому не помогли. Перестань плакать и съешь пирог, который я принесла тебе.

Из другого кармана Джинни достала сверток и выложила пирог на тарелку.

— Съешь это, детка. Тебе нужны силы. Для всех нас.

Продолжая всхлипывать, Марсали кивнула.

— Теперь я должна идти, — сказала Джинни. — Мне кажется, Гэвин скоро зайдет к тебе, чтобы опять попытаться узнать что-нибудь о Сесили. Так что кушай побыстрее.

Марсали смотрела ей вслед, зная, что Джинни права: Гэвин снова и снова пытался выяснить, где Сесили. Интересно, чем он будет угрожать ей на сей раз, думала девушка, и на сердце у нее становилось все тяжелее.

* * *

Патрик встретил Хирама во дворе замка Бринэйр, где проводил обучение арендаторов. Прошло уже две недели с тех пор, как он отправил своих соратников сопровождать Сесили Ганн.

— Девушка в безопасности, — сказал Хирам, соскочив с измученной лошади.

Убирая меч в ножны, Патрик удивленно поднял бровь.

— А где же Руфус?

Хирам отдал вожжи конюху и пожал своими массивными плечами.

— Он решил задержаться на несколько дней, чтобы убедиться, что она хорошо устроена.

Патрик с иронией посмотрел на друга. Любовь Руфуса к женщинам была хорошо известна и вызывала неизменные шутки его друзей.

Хирам понимающе ухмыльнулся в ответ.

— Ее хорошо охраняла сестра Руфуса, не говоря уж обо мне и твоей кузине Энн. Эта Энн Сазерленд носится с девушкой, как кошка со своим котенком. Она осталась с ней.

Хирам еще шире улыбнулся и добавил:

— Руфус ведет себя примерно, не беспокойся, девушке ничего не грозит.

— Представляю, как ему досадно, — пробормотал Патрик, переводя взгляд на своих людей, попарно бьющихся на мечах.

— Нет, он прекрасно все переносит, — ответил Хирам. — Он сказал, что вернется в середине следующей недели.

— Ты готов еще кое-куда съездить?

Теперь удивился Хирам.

— В Эберни? — догадался он.

— Да, — ответил Патрик. — Если ты считаешь, что тебе безопасно там появляться.

— Нет никакой опасности, — уверенно заявил Хирам. — Те Ганны, которые меня видели, были так пьяны, что не узнали бы и собственных жен.

— Тогда поезжай и скажи Марсали, что ее сестра в безопасности, — приказал Патрик. — И выясни, как она там.

Хирам наклонил голову в знак согласия.

— Сделаю.

Проследив за взглядом Патрика, внимательно наблюдающего за своими тренирующимися воинами, он спросил:

— Ты что-то планируешь?

— Тянуть время, — честно признался Патрик. — Пока не смогу разобраться во всем этом деле.

Хирам тихо заметил:

— Ты не сможешь долго водить его за нос.

— Я знаю.

Патрик не удивился, что друг так быстро и так точно разобрался в характере маркиза Бринэйра. Патрик немного помолчал, продолжая следить за учебным боем. «Они уже кое-чему научились», — отметил он с удовлетворением. Затем покачал головой.

— Когда будешь в Эберни, постарайся разузнать о Маргарет все, что сможешь.

— На это может потребоваться несколько дней.

Патрик заметил радостный блеск в глазах друга.

— Похоже, это тебя совсем не огорчает.

Хирам смущенно пожал плечами.

— Там есть одна красотка…

— Хирам! — воскликнул Патрик, даже не пытаясь скрыть своего изумления. — Только не ты!

Его друг выглядел настолько обескураженным, что Патрик невольно хмыкнул. Робость Хирама с женщинами была так же известна, как и бесконечные победы Руфуса.

— И кто же она? — спросил Патрик, с опаской ожидая ответа.

Еще одно проникновение на территорию Ганнов таило в себе смертельную опасность.

— Это Джинни, — пробормотал Хирам, немного покраснев, и упрямо добавил:

— Она замечательная женщина.

— Это так, — согласился Патрик. — Но будь осторожен. Я не хочу потерять тебя и не хочу, чтобы Марсали потеряла Джинни. Они всегда были очень близки.

Хирам переступил с ноги на ногу.

— Не беспокойся, ничего со мной не случится. Я не допущу, чтобы один только Руфус прикрывал твою спину.

Патрик не сдержал улыбку. Между Руфусом и Хирамом, которые были добрыми друзьями, всегда существовало острое соперничество — кто из них ближе и нужнее Патрику.

— Оставайся сегодня у нас на ужин. Отец спрашивал о тебе. Я сказал ему, что вы с Руфусом отправились навестить друзей на юге.

— Ну, все так и было, — ответил Хирам. — А твои брат и сестра, как они?

Патрик вздохнул. Он не раз за это время пытался найти общий язык с Алексом и помочь сестре привести Бринэйр в приличный вид. Но Алекс избегал его, а Элизабет оказалась в тяжелом положении, потому что отец отказался снова взять в замок старых слуг и не заботился о том, чтобы обучить новых.

— Алекс, как и раньше, зарывается носом в книги, а Элизабет дичится меня, — честно ответил он Хираму. — Было бы хорошо, если бы ей оказывали уважение, но отец обращается с ней пренебрежительно, критикует все, что она делает, и постоянно унижает ее. Мне кажется, она вообще боится пошевелиться лишний раз, только бы не раздражать его.

— А что другие Сазерленды думают о войне с Ганнами?

— Они сделают то, что прикажет отец. Если только мне не удастся заслужить их уважение. Тогда я, возможно, смогу убедить их выполнять мои приказы.

Хирам снова взглянул на тренирующихся воинов.

— Но как же ты завоюешь авторитет, если не поведешь их в бой на врагов отца?

Патрик похлопал друга по плечу.

— Это, приятель, как раз та загадка, которую я должен разгадать. Но у меня есть кое-какие мысли. Без хитрости тут не обойтись.

Хирам сдвинул брови.

— Смотри не перехитри сам себя.

— У меня есть ты и Руфус, чтобы удерживать меня в границах здравого смысла, — ответил Патрик с улыбкой. Но Хирам не поддержал его шутливый тон.

— Ты играешь в опасную игру, — сердито сказал он. — Одна ошибка может погубить и тебя, и девушку.

— Я знаю, — тихо ответил Патрик. — Я это слишком хорошо знаю.

* * *

Прошли уже несколько недель с того злополучного дня, когда Эдвард Синклер получил позорную отставку от своей бывшей невесты, а он все еще не мог умерить свой гнев. Вышагивая взад-вперед по оружейному залу, он снова и снова переживал унижение, которому его подвергли.

Свидетелями нанесенного ему оскорбления были представители почти всех северных кланов Верхней Шотландии. И подумать только, из-за простого упрямства какой-то девчонки годы упорного труда по разжиганию вражды между Ганнами и Сазерлендами, казалось, пошли прахом.

Ему нужна была Марсали и нужен был этот союз против Сазерлендов, которые уже несколько столетий были врагами его клана. Действуя совместно, Синклеры и Ганны могли бы окружить владения Сазерлендов и отрезать их от помощи других, дружественных им кланов.

И тогда осуществилась бы его самая заветная мечта — он, Эдвард Синклер, смог бы объявить все эти богатые земли своими.

Но больше всего он желал получить девушку. Ее равнодушие к нему только разжигало желание. Он укротит ее, как укрощают строптивых лошадей. Она дорого заплатит за нанесенное ему оскорбление.

Кроме того, ему нужны сыновья, а ни одна из его прежних жен не способна была даже на такое простое дело. Первая умерла от горячки вместе со своей хилой дочерью, а другая оказалась бесплодна. Эдвард много лет искал женщину, которая могла бы занять место его жены. И наконец нашел то, что хотел, — Марсали Ганн.

Пришло время, решил Эдвард, нажать на старика Ганна. Он может заставить дочь подчиниться своему выбору. Если же она не согласится, то не так трудно найти викария, который не станет обращать внимания на слова женщины.

До сих пор Эдвард успешно манипулировал графом Эберни. Он точно поставил на слабость старика к сестре и использовал ситуацию. И теперь знал, куда надо нанести следующий удар. Забота лэрда о своих арендаторах была хорошо известна.

— Горди! — закричал Эдвард. — Пойди сюда.

В комнату вошли двое. Небрежно кивнув одному из вошедших, Эдвард повернулся к Горди, своему самому преданному и непобедимому наемнику, которого ненавидели его собственные люди. Горди ждал, глядя на Синклера холодными пустыми глазами.

— Поведешь моих людей на Эберни, — распорядился Эдвард. — Они наденут пледы Сазерлендов. Жгите дома, захватите как можно больше скота. Но смотри, будьте осторожны. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из наших захватили в плен. Это должно выглядеть как рейд Сазерлендов.

— Понятно, — буркнул Горди.

Эдвард удовлетворенно кивнул. Уже далеко не первый раз Горди и его люди скрывались под пледами Сазерлендов. Две женщины постоянно трудились, окрашивая ткани.

— И пошлите кого-нибудь в Бринэйр, — продолжал Эдвард. — Кого-нибудь, кого Сазерленды не знают. Я хочу найти Сесили Ганн. Я подозреваю, что в ее исчезновении замешаны Сазерленды.

Синклер знал: если Сесили будет в его руках, Марсали согласится выйти за него замуж, чтобы любой ценой спасти сестру.

— Так или иначе, но я заключу союз с Ганнами.

— Я знаю подходящего человека, — сказал Горди. — Он только что присоединился к нам в Нижней Шотландии, воевал там с Кромвелем.

— Ему можно верить?

— Если ты будешь ему платить.

— Проследи за этим. Скажи ему, что, если он выяснит то, что нам нужно, его ждет большое вознаграждение.

Горди кивнул:

— Будет сделано.

— Вы отправитесь сегодня. И пусть Ганны получат хорошую взбучку.

— Женщины?

Эдвард поколебался.

— Нет. Я хочу, чтобы вы провели рейд молниеносно — туда и обратно — и чтобы никто не мог запомнить ваши лица. Раскрасьте их.

В глазах Горди появилось разочарование. Эдвард знал, что Горди, как и многие другие солдаты, считал насилие над женщинами одной из приятных привилегий воина.

— У тебя будут другие возможности, — сказал Эдвард и добавил, сладострастно улыбаясь:

— Говорят, дочь Сазерленда — лакомый кусочек. Если все пойдет, как мы планируем, мы получим Бринэйр со всем его добром.

Солдат, молча стоявший рядом с Горди, выступил вперед.

— Патрик Сазерленд — мой, — сказал он хрипло. Через его горло к левому уху тянулся глубокий шрам, тусклые глаза казались мертвыми.

— Хорошо, — согласился Эдвард. — Он твой. Обещаю тебе.

Человек со шрамом кивнул.

— Я убью всякого, — заявил он, — кто отважится мне помешать.

— Мы оставим его тебе, — подтвердил свое обещание Эдвард. — А теперь давайте обсудим план нападения.