Это и все последующие толкования Книг Ветхого Завета, вошедшие в этот том, переведены с сирийского языка.

 

Вступление

Не хотел я писать этого толкования на Книгу Бытия, чтобы снова не повторять здесь изложенного уже в песнопениях и беседах. Но вынужденный к тому любовью друзей предлагаю здесь вкратце то, что в песнопениях и беседах предложил обширнее.

Моисею поводом к написанию Книги Бытия служило следующее. В умы людей первобытных Творцом вложено было ясное о Нем ведение; твари до столпотворения были почитаемы тварями, но даже и после столпотворения проповедание истинного учения не прекращалось у сынов Симоновых вплоть до Моисея. Впрочем, потомки Авраамовы со времени переселения в Египет начали, подобно целому миру, терять ведение о Боге, удалялись от добрых законов, запечатленных в природе; сотворенное из ничего стали почитать вечным; тварей, недавно получивших бытие, именовать Богом. Потому-то Бог восхотел через Моисея научить истине заблуждающихся современников его, чтобы на все века не распростерлось зло, перешедшее к ним по преданию.

Бог посылает Моисея в Египет, чтобы там же, где возникло заблуждение, изнемогло оно при свете истинного ведения. А чтобы не сомневались в истине того, что будет писать Моисей, Бог рукой его совершил знамения и чудеса. Для того и озарил, и помазал, и просветил его, чтобы свет лица его свидетельствовал о Духе, вещавшем устами его.

И Моисей, после чудес, совершенных им в Египте, после Завета, заключенного в пустыне, пишет о сотворенных естествах, что они приведены в бытие из ничего, давая тем разуметь, что ложно именуют их богами; Моисей пишет о тварях, что созданы они из ничего, что их по заблуждению чествуют как богов; пишет о Боге, что Он – Един, что предстоят Ему тысячи и тьмы, пишет о тайнах Сына, предсказанных при самом творении мира, представляет человекам те прообразования Сына, какие предначертаны были древними праведниками, те предзнаменования, какие указаны чудесами, совершенными жезлом Моисеевым, пишет истинные законы, от которых уклонились люди, а к тому прибавляет и относящееся к родословию народа еврейского.

Итак, Моисей в самом начале описывает шестидневное творение мира, совершенное рукой Ходатая, Который единосущен и равномощен Творцу. Когда же далее говорит: Вот происхождение неба и земли (Быт. 2, 4), возвращается к тому же творению и дополняет то, чего не написал в первом повествовании. А потом говорит он о сотворении Адама и Евы, о пребывании их в раю, о пришествии змия, о кознях его, о преступлении Адама и Евы, вкусивших запрещенного плода, и о наказании их изгнанием из рая.

Повествует о жертвоприношениях Каина и Авеля, об убиении Авеля, о проклятиях, изреченных Каину, и повествование это доводит до седьмого рода, до беседы Каинова потомка Ламеха с женами его.

Говорит о десяти родах от Адама до Ноя, о нечестии потомков Каиновых и Сифовых, о построении ковчега, о малом останке всего сотворенного, сохранившемся в ковчеге. После повествует об исшествии из ковчега и жертвоприношении Ноевом, о радуге на облаках, данной в знамение завета мира, говорит о винограде, который насажден Ноем, о том, как Ной упился, спал и обнажился, о проклятии Ханаану и о благословениях братьям его.

Потом исчисляет семьдесят двух сынов, родившихся от сынов Ноевых, говорит о столпотворении и о смешении языков, о рассеянии людей по всей земле, исчисляет другие десять родов от Сима до Авраама. После говорит о переселении Авраама из земли Ур, о вселении его в Харран, о пребывании в земле Ханаанской, о том, как Сару отвели в дом фараонов и о возвращении ее после наказаний, постигших фараонов дом.

Затем повествует о разлучении с Авраамом Лота, о пленении его вместе с содомлянами, об избавлении его Авраамом и о том, как Мелхиседек благословил Авраама, давшего ему десятину из всего имения, какое возвращено из плена.

Говорит о вере Авраама в будущее семя, о предложенном им вопросе, когда хотел узнать, как семя его наследует землю, на которой так много обитающих, повествует о жертвоприношении Авраама, о том завете мира, который в тот же день утвердил с ним Бог. Моисей повествует и о том, как Авраам уступил желанию Сарры и вошел к Агари, которая, зачав во чреве, стала презирать и укорять госпожу свою; как Агарь убежала, как увидел ее ангел и привел в покорность госпоже. Говорит о завете обрезания, данном Аврааму, и о том, как Авраам обрезал Измаила и всех домочадцев своих.

После говорит об откровении, какое было Аврааму, когда сидел он при дверях кущи своей, о пришествии к нему Ангелов в виде странников, о том, как обещали они Сарре Исаака и как внутренне посмеялась она тому. Потом повествует об отшествии Ангелов в Содом, о ходатайстве Авраамовом за содомлян, о вхождении Ангелов в дом

Лотов, о нечестивом сборище содомлян, об исшествии Лота и дочерей его, о конечном истреблении содомлян за их непотребство. Говорит еще, как дочери Лотовы упоили отца своего вином, как сошелся он с ними и не знал того. Говорит о взятии Сарры Авимилехом и о том, как Бог не попустил ему приблизиться к ней. Повествует о рождении Исаака, об обрезании и воспитании его, об изгнании рабы и сына ее за то, что насмеялся он над сыном свободной.

Потом Моисей говорит о завете, какой заключил с Авраамом Авимилех, об искушении Авраама, о приведении Исаака к жертвеннику, об избавлении его свыше, об овне, найденном среди деревьев и принесенном в жертву вместо Исаака. Повествует о смерти Сарры и о погребении ее в сугубой пещере сынов Хеттеевых.

Затем говорит о клятве, какой Авраам заклял Елиезера (см.: Быт. 15, 2), об отправлении его в Месопотамию, о молитве раба при кладезе, о приведении Ревекки в дом Авраамов, чтобы ей быть женой Исаака. Говорит о неплодстве Ревекки, о том, что Исаак молился и зачала она во чреве, о том, как Ревекка вопрошала у Господа и было ей сказано, что два народа в утробе ее и больший поработает меньшему; говорит о первородстве Исава, проданном им Иакову, о завете, какой с Исааком заключил царь филистимский, подобно тому как заключил и с Авраамом.

После повествует о том, как Иаков, по наставлению матери своей, похитил у Исава благословение, говорит об отправлении Иакова в дом Лаванов и о видении им во сне лествицы. Повествует, как Иаков обручил себе одну жену по собственной своей воле, но должен был взять трех других против воли. Говорит о возвращении Иакова в дом отца своего, о том, как Лаван разгневался, но Бог не допустил его причинить Иакову зло, и о том, как на горе Галаад заключили они завет мира.

Еще говорит о полке ангелов, встретившем Иакова, о мирных послах, о дарах, отправленных Иаковом к Исаву, о борьбе Иакова с Ангелом, о том, как Ангел коснулся бедра его и вышло оно из места своего, о том, как обрадовался Иакову брат его Исав и заключил его в объятия. Говорит о поселении Иакова в Сихеме, о том, как отец их опечалился. Говорит о смерти Рахили на пределах Евфрафы, о возвращении Иакова к отцу своему и о смерти и погребении Исаака.

Потом исчисляет потомков Исавовых и царей, царствовавших в Едоме, когда у Израиля не было еще царей. После говорит о снах Иосифовых и взятии в супружество Фамари, о том, как внезапно умирали мужья ее, как она хитростью завлекала к себе Иуду, как он вначале осудил ее на сожжение, а потом оправдал и признал ее первой паче себя.

После повествует, как Иосиф был послан к братьям своим, ввержен ими в ров и продан аравитянам. Говорит о пришествии Иосифа в Египет, о бегстве его от госпожи, о заключении в темницу, о том, как истолковал он сны рабам фараоновым и потом самому фараону, говорит о почести, какую получил за то Иосиф, о хлебе, собранном им в продолжение семи плодородных лет, о великом богатстве, приобретенном во время голодных годов. Говорит также о прибытии к нему братьев его, о том, как не открывал им себя и искушал их, а потом открылся и облобызал их.

Еще повествует о том, как братья Иосифа возвестили о нем Иакову, как Иаков переселился в Египет с семьюдесятью душами, как Иосиф вышел в сретение отцу своему, ввел Иакова к фараону, как Иаков благословил фараона, как Иосиф поселил братьев своих в самых лучших странах земли Египетской, как куплей приобрел он у фараона всю землю Египетскую, кроме земель жреческих. После говорит о болезни Иакова, о благословении сынов Иосифовых, о том, как Иаков младшего Ефрема возвеличил перед старшим братом его Манассией. Говорит о благословениях, какие Иаков изрек сынам своим, а затем распростер ноги на одре своем и приложился к людям своим; как Иосиф взял и похоронил его там, где погребены были Авраам и Исаак. Потом повествует о смерти самого Иосифа, о том, как заклял он братьев своих взять кости его с собой в землю наследия их. Вот что написал Моисей в Первой книге Бытие. Начинает же ее так.

 

Глава 1

В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1), то есть сущность неба и сущность земли. Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание. Непозволительно также говорить, будто бы то, что по описанию сотворено в продолжение шести дней, сотворено в одно мгновение, а также будто бы в том описании представлены одни наименования, или ничего не обозначающие, или обозначающие нечто иное. Напротив, должно знать, что как небо и земля, сотворенные в начале, есть действительно небо и земля, а не что-либо иное, что имеется в виду под именем неба и земли, так и сказанное обо всем прочем, что сотворено и приведено в устройство после сотворения неба и земли, заключает в себе не пустые наименования, но силе этих наименований соответствует самая сущность сотворенных естеств.

В начале сотворил Бог небо и землю. Этим и ограничилось дело первоначального творения, потому что ничего другого не сотворено вместе с небом и землей. Даже и природы, сотворенные в тот же день, тогда сотворены еще не были, ибо если бы Бог сотворил их вместе с небом и землей, то Моисей сказал бы об этом. Не говорит же он, чтобы не подать мысли, будто бы наименование природ древнее их бытия. Отсюда ясно открывается, что небо и земля сотворены из ничего, потому что не существовало еще ни вод, ни воздуха, не получили еще бытия ни огонь, ни свет, ни тьма – они произведены позднее неба и земли, поэтому суть твари, ибо произошли после неба и земли, и невечны, ибо не было их прежде неба и земли.

После Моисей говорит не о том, что над твердью, но о том, что между твердью и землей, как бы в недрах каких. Не написал он нам о духах, не говорит, в какой день сотворены они. О земле же пишет, что была безвидна и пуста (Быт. 1, 2), то есть ничего на себе не имела и была пустынна. Он сказал так, желая показать, что пустота возникла прежде природ. Впрочем, не говорю, что пустота есть нечто действительно существующее, а хочу только показать, что была тогда одна земля и кроме нее ничего другого не существовало. Сказав о сотворении неба и земли и указав на пустоту (поскольку время древнее природ, сотворенных во времени), Моисей обращается к описанию самих природ и говорит: И тьма над бездною (Быт. 1, 2). Это показывает, что бездна вод сотворена в то же время. Но как она сотворена в тот день, в который сотворена? Хотя и создана в тот день и в то время, однако же Моисей не написал здесь, как она сотворена, потому и мы должны принять, что бездна появилась в то время, как написано, и от самого же Моисея ожидать объяснения, как она сотворена. Тьму над бездною некоторые почитают тенью неба. Если бы твердь сотворена была в первый день, то мнение их могло бы иметь место. А если бы вышние небеса подобны были тверди, то глубокая тьма лежала бы между небесами и небесами, потому что Бог не сотворил еще и не водрузил свет, который бы своими лучами разгонял там тьму. Если же небесная область светла, как свидетельствует Иезекииль, Павел и Стефан, и небеса светом своим разгоняют тьму, то как распростирали они тьму над бездной?

Если все сотворенное (хотя бы написано, хотя бы не было написано о сотворении того) сотворено в шесть дней, то облака появились в первый день, огонь – вместе с воздухом, хотя о нем и не написано: облака сотворены вместе с бездной, хотя и не написано, что они сотворены вместе с бездной подобно тому, как не написано о сотворении огня вместе с воздухом. Ибо было необходимо, чтобы все было сотворено в шесть дней. Происхождение же облаков нам известно, и потому должны мы полагать, что облака сотворены вместе с бездной, ибо они всегда рождаются из бездны. И Илия видел, как облако поднимается от моря (3 Цар. 18, 44), и Соломон говорит: Его премудростью разверзлись бездны, и облака кропят росою (Притч. 3, 20). В том, что облака сотворены в это именно время, то есть в первую ночь, убеждает нас не одна сущность облаков, но и само их действие, ибо полагаем, что благодаря им произведена первая ночь. Подобно тому как облака простирались над Египтом три ночи и три дня и произвели ночь, так же распростерлись облака над целым миром в первую ночь и в первый день творения. Если облака были прозрачны, то первый день имел некоторое освещение, потому что сияния горних небес было достаточно, чтобы заменить свет, сотворенный после того, в первый же день.

По прошествии ночи и дня, во второй вечер, сотворена твердь, и она с того времени тенью своей производила следующие затем ночи. Таким образом, в вечер перед первой ночью Бог создал небо и землю, с ними сотворил и бездну, и облака, а они-то, распростершись над всем, произвели темную ночь. А после того как тень эта покрывала все в продолжение двенадцати часов, сотворен был свет, и он рассеял тьму, распростертую над водами. Сказав о тьме, что тьма была распростерта над бездною, Моисей продолжает: И Дух Божий носился над водою (Быт. 1, 2). Дух Божий есть Святой Дух Бога Отца, исходящий от Него не во времени, по сущности и творческой силе равный Отцу и Единородному Сыну Его. Этот Дух, особо и самостоятельно отличаемый от Отца, в Божественном Писании именуется Духом Божиим и Духом Святым. О нем говорится: Носился над водою, чтобы вложить родотворную силу в воды, в землю и в воздух, и они оплодотворились, породили в себе и произвели растения, животных и птиц. Духу же Святому подобало носиться в удостоверение, что творческой силой равен Он Отцу и Сыну. Ибо Отец изрек, Сын сотворил; подобало и Духу привнести Свое дело. И это явил Он тем, что носился, явственно показав этим, что все приведено в бытие и совершено Троицей. Притом должно знать, что Писание, когда повествует о творческой силе Божества, не представляет нам иного духа, который бы, как нечто сотворенное и произведенное, вместе с Богом носился над водою, – но говорит о Духе Святом. Он согревал, оплодотворял и делал воды родотворными, подобно птице, когда она с распростертыми крыльями сидит на яйцах и во время этого распростертия своей теплотой согревает их и производит в них оплодотворение. Этот-то Дух Святой представлял нам тогда образ Святого Крещения, когда этим дейсвием Своим над водами Он порождает чад Божиих.

Сказав о сотворении неба, земли, тьмы, бездны и вод в начале первой ночи, Моисей обращается к повествованию о сотворении света в утро первого дня. Итак, по истечении двенадцати часов ночи сотворен свет среди облаков и вод, и он рассеял тень облаков, носившихся над водами и производивших тьму. Тогда начался первый месяц нисан, в который дни и ночи имеют равное число часов. Свету нужно было пребывать двенадцать часов, чтобы день заключал в себе такое же число часов, какую меру и продолжительность времени пребывала тьма. Ибо хотя и свет, и облака сотворены во мгновенье ока, но как день, так и ночь первого дня продолжались по двенадцать часов.

Свет, явившийся на земле, подобен был или светлому облаку, или восходящему солнцу, или столпу, освещавшему народ еврейский в пустыне. Во всяком случае, несомненно только то, что свет не мог бы рассеять обнимавшую все тьму, если бы не распространил всюду или сущность свою, или лучи, подобно восходящему солнцу. Первоначальный свет разлит был всюду, а не заключен в одном известном месте, повсюду рассеивал он тьму, не имея движения; все движение его состояло в появлении и исчезновении. После того как он внезапно исчезал, наступало владычество ночи, а с появлением его оканчивалось ее владычество. Чтобы свет не обратился в ничто, как произошедший из ничего, Бог особо сказал о нем, что он хорош (Быт. 1, 4), тем самым засвидетельствовав, что хороши и все твари, произошедшие прежде света, о которых не было сказано, что они хороши. Ибо хотя Бог не сказал о них при самом сотворении их из ничего, однако же после, когда образовал всех тварей, подтвердил это и о них. Ко всему сотворенному, что создано в шесть дней, относятся слова, сказанные при конце шестого дня: И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31).

Тот первоначальный свет, по сотворении названный хорошим, восхождением своим знаменовал три дня. Он, как говорят, содействовал зачатию и порождению всего, что земля должна была произвести в третий день; солнцу же, утвержденному на тверди, необходимо было привести в зрелость то, что произошло уже при содействии первоначального света. Говорят, что из того рассеянного всюду света и из огня, сотворенных в первый день, устроено солнце, которое на тверди, что луна и звезды – из того же первоначального света, поэтому должно солнцу, владеющему днями, освещать землю и вместе с тем приводить в зрелость ее произведения, а луне, владеющей ночами, не только светом своим умерять ночью жар, но и содействовать земле производить свойственные ей по первоначальной природе плоды и произведения. И Моисей в своих благословениях говорит: Вожделенными произведениями луны (Втор. 33, 14). О свете замечают, что, кроме всего прочего, он сотворен в первый день и для произведений земных. Но земля при посредстве света произвела все, что совершилось, в третий день, хотя свет был в первоначальном своем состоянии, впрочем, все плоды земные при посредстве луны, как и при посредстве света получили начало, при помощи же солнца – пришли в зрелость.

Итак, земля произвела все из себя при содействии света и вод. Хотя Бог и без них мог произвести все из земли, однако же такова была воля Его, тем хотел Он показать, что все, сотворенное на земле, сотворено на пользу человеку и на служение ему.

Воды, покрывавшие землю в первый день, были несоленые. Хотя над землей стояла бездна вод, но не появились еще моря. Воды сделались солеными в морях, до собрания же их в моря они не были солоны. Когда воды разливались по лицу земли для ее орошения, тогда были они сладки. Собравшись же в третий день в моря, они стали солеными, чтобы от совокупления в одно место не подверглись гниению и, принимая в себя вливающиеся в них реки, не переполнялись. Воды рек, вливающихся в море, были для него достаточным питанием: чтобы не иссохло море от солнечного зноя, вливаются в него реки, а чтобы не расширялось море, не выходило из пределов и не подтопляло землю, принимая в себя воды рек, воды их поглощаются соленостью моря.

Если положим, что с сотворением вод сотворены вместе и моря и они наполнились водами и что воды морей были горьки, то и тогда должны сказать, что воды над морями не были горьки. Ибо хотя сотворенные тогда моря и покрывались водами во время потопа, однако же не могли сообщить горечи своей сладким водам потопа, которые были над морями. А если бы моря могли сделать потопные воды горькими, то как сохранились бы в них маслины и все другие земные растения? Или как стали бы пить их во время потопа Ной и бывшие с ним? Ною повелевалось внести в ковчег пищу для себя и для всех бывших с ним, потому что негде было бы достать пищи, воды же не повелевалось внести, потому бывшие в ковчеге могли пить воду, которая отовсюду окружала ковчег. Таким образом, как не были солены потопные воды, хотя покрывали собой моря, так не были горьки воды, собранные в третий день, хотя бы и были уже горьки воды бывших под ними морей.

Но поскольку собрание вод произошло не прежде сказанного Богом: Да соберется вода… и да явится суша (Быт. 1, 9), то, конечно, не было и морей прежде, чем Бог собрание вод назвал морями (Быт. 1, 10). Потому моря, получив имя и заняв вместилище свое, изменились и восприняли соленость, которой не имели до вхождения в свое вместилище. Да и самое вместилище морей сделалось углубленным в то именно время, когда сказано: Да соберется вода… в одно место (Быт. 1, 9), то есть или дно морей стало ниже прочей земли и вместе с водами, бывшими над ним, приняло в себя воды, бывшие над всей землей, или воды поглотили друг друга, чтобы достало для них места, или дно моря расселось и образовалось великое углубление, так что воды в мгновение ока устремились по склону дна. Хотя воды собрались воедино по Божию повелению, однако же и при самом сотворении земли отверста была им дверь, чтобы могли они собраться в одно вместилище.

Так как при собрании вод первых и вторых не было такого закрытого со всех сторон места, из которого бы не могли они выходить, то впоследствии исходят они разными потоками и источниками и собираются в моря свои теми стезями и путями, какие проложены им с первого дня.

И горние воды, отделенные во второй день от прочих вод простертой между ними твердью, были так же сладки, как воды дольние. Они не такие, как воды, ставшие солеными в морях в третий день, но такие же, как и отделенные от них во второй день. Они не солены, потому что не подвержены гниению. Они не на земле, отчего бы могли загнивать, ибо на земле воздух не служит к тому, чтобы воды порождали и производили пресмыкающихся. Для тех вод не нужно, чтобы впадали в них реки, они не могут иссякнуть, потому что нет там солнца, которое зноем своим иссушало бы их; воды эти пребывают там росой благословений и блюдутся для излияния гнева.

Невозможно предполагать также, чтобы воды над твердью были в движении, ибо приведенное в порядок не кружится без порядка, а что есть, то не приводится в движение тем, чего нет. Что сотворено в чем-либо другом, то при самом сотворении получает для себя все: и движение, и восхождение, и нисхождение в том, в чем сотворено. А горние воды не окружены ничем, потому не могут они течь вниз или кружиться, ибо нет для них того, по чему они текли бы вниз или кружились.

Так, по свидетельству Писания, небо, земля, огонь, воздух и воды сотворены из ничего, свет же, сотворенный в первый день, и все прочее, что сотворено после него, сотворено уже из того, что было прежде. Ибо, когда Моисей говорит о сотворенном из ничего, употребляет слово сотворил – сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1). И хотя не написано об огне, водах и воздухе, что они сотворены, однако не сказано также, что они произведены из того, что было прежде. А потому и они сотворены из ничего, как и небо и земля сотворены из ничего. Когда же Бог начинает творить из того, что уже было, тогда Писание говорит: И сказал Бог: да бу дет свет (Быт. 1, 3) или употребляет подобное этому выражение. Если же сказано: И сотворил Бог рыб больших (Быт. 1, 21), то прежде этого говорится следующее: Да произведет вода пресмыкающихся, душу живую (Быт. 1, 20). Поэтому только названные выше пять родов тварей созданы из ничего, все же прочее – из того, что уже сотворено из ничего.

И огонь сотворен в первый день, хотя об этом не написано, потому что он заключен в ином. Как существующий не сам по себе и не для себя, он сотворен вместе с тем, в чем заключен. Как существующий не для себя, не мог он быть прежде того, что составляет конечную причину его бытия. Огонь находится в земле, о чем свидетельствует самая природа, но что огонь сотворен вместе с землей, того Писание не объявляет, говоря просто: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1). Поэтому, хотя теперь огонь будет не в земле, но в водах, ветре и облаках, земле и водам во всякое время велено порождать его из недр своих.

И тьма не есть что-либо вечное; она даже не тварь, потому что тьма, как показывает Писание, есть тень. Она не прежде неба и не после облаков сотворена, но вместе с облаками и порождена ими. Бытие ее зависит от иного, потому что нет у нее собственной сущности, и когда перестает быть то, от чего она зависит, тогда, вместе с этим и подобно этому, прекращает свое существование и тьма. Но что прекращается вместе с другим, перестающим быть, то близко к несуществующему, потому что нечто иное служит причиной его бытия. Потому тьма, которая была при облаках и тверди и которой не стало при первоначальном свете и при солнце, могла ли быть самостоятельной, когда одно своим появлением породило ее, а другое своим рождением рассеяло ее? А если одно производит тьму и дает ей бытие, а другое обращает ее в ничто, то можно ли почитать ее вечной? Потому что вот, облака и твердь, сотворенные в начале, породили тьму, а свет, сотворенный в первый день, рассеял ее. Если же одна тварь произвела ее, а другая рассеяла, притом одна постоянно, вместе с собой и в тот же час приводит ее в видимость, а другая обращает ее в ничто в то именно время, когда обращается она в ничто, то необходимо заключить, что одна дает начало ее бытию, а другая прекращает ее бытие. Потому если сотворенное дает тьме бытие и прекращают его, то, следовательно, тьма есть произведение тварей (потому что она есть тень тверди) и тьма перестает быть при другой твари (потому что исчезает при солнце). И эту-то тьму, которая совершенно порабощена тварям, некоторые учителя почитают враждебной тварям! Ее, не имеющую собственной сущности, признают они вечной и самостоятельной!

Моисей, сказав о том, что сотворено в первый день, приступает к описанию творения в следующий день и говорит: И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она… воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью (Быт. 1, 6–7). Твердь, утвержденная между водами и водами, имела такое же протяжение, как и воды, распростертые по земной поверхности. Поскольку и над твердью воды, какие над землей, и под твердью земля, воды и огонь, то твердь заключена среди них, как младенец в материнских недрах.

Некоторые, полагая, что твердь находится в середине всего сотворенного, почитают ее недрами вселенной. Но если бы твердь сотворена была как середина вселенной, то свет, тьма и воздух, бывшие над ней, когда Бог созидал ее, и остались бы над твердью. Если твердь сотворена ночью, то вместе с оставшимися там водами остались бы над твердью тьма и воздух. А если сотворена днем, то вместе с водами остались бы там свет и воздух. Если же они там остались, то те, которые здесь, суть уже другие. Поэтому вопрос: когда же они сотворены? Но если не остались там, то каким образом природы, бывшие при творении тверди над ней, переменили свое место и оказались под твердью?

Твердь сотворена в вечер второй ночи, как и небо сотворено в вечер первой ночи. Вместе с возникновением тверди исчезла сень облаков, которые в продолжение ночи и дня служили вместо тверди. Поскольку твердь сотворена между светом и тьмой, то тьма заняла место над твердью, когда, с удалением облаков, удалена и тень облаков. Но и свет не остался там же, потому что исполнилась мера часов его и погрузился он в воды, бывшие под твердью. Итак, вместе с твердью ничто не подвиглось вверх, потому что ничего не осталось над ней; ей назначено разлучить воды от воды, а разлучить свет от тьмы не было назначено.

Итак, света не было в первую ночь мироздания, а во вторую и в третью ночь, как сказали мы, свет погружался в воды, бывшие под твердью, и проходил через них. В четвертую же ночь, когда собраны были воды в одно место и, как говорят, приведен в устройство свет, тогда из него и из огня произошли солнце, луна и звезды. И всем этим небесным светилам назначены свои места: луна поставлена на западе тверди, солнце на востоке, звезды в тот же час были рассеяны и расположены по всей тверди.

О свете, бывшем в первый день, Бог сказал, что он хорош; о тверди же, сотворенной во второй день, не сказал такого, ибо она была еще не вполне закончена, не получила полного устройства и украшения. Творец медлил изречь слово одобрения, пока не произошли светила, чтобы, когда твердь украсится солнцем, луной и звездами и эти светила, воссияв на тверди, рассеют глубокую тьму на ней, тогда и о ней изречь то же, что сказано Им о других тварях, а именно, что они хороши.

Сказав о тверди, произведенной во второй день, Моисей обращается к повествованию о собрании вод, а также о злаках и о деревьях, которые произрастила земля в третий день, и говорит так: И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша (Быт. 1, 9). Сказанное: Да соберется вода… в одно место говорит о том, что земля поддерживала собой воды, а не под землей находились бездны, держась ни на чем. Итак, в ту же ночь, как только изрек Бог, воды собрались воедино и поверхность земли во мгновенье ока осушилась.

Когда же совершилось то и другое, Бог утром повелевает земле произвести всякого рода злак и траву, а также различные плодоносные деревья. Злаки во время сотворения своего стали порождениями одного мгновения, но по виду казались порождениями месяцев. Так же и деревья во время сотворения своего явились порождением одного дня, но по совершенству и по плодам, обременявшим ветви, казались порождением годов. Годная в пищу трава приготовлялась животным, которые будут сотворены через два дня; сотворил Господь также и злаки, нужные для питания Адама и Евы, которых через четыре дня изгонит Бог из рая.

Сказав о собрании вод и о земных растениях в третий день, Моисей обращается к повествованию о светилах, сотворенных на тверди, и говорит: И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи (то есть одно из них да владычествует над днем, а другое – над ночью), и для знамений (часов), и времен (указание лета и зимы), и дней (восход и заход солнца), и годов, потому что годы слагаются из солнечных дней и из лунных месяцев (Быт. 1, 14).

Сказано: И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды (Быт. 1, 16). В дни, предшествовавшие четвертому, создание тварей относится к вечеру, но приведение в устройство тварей четвертого дня осуществилось утром. После того как третий день кончился и было сказано: И был вечер, и было утро: день третий (Быт. 1, 13), не в вечернее время сотворил Бог два светила, чтобы не нарушился порядок ночи и дня и утро не наступило раньше вечера.

Поскольку и последующие дни следовали такому же порядку, как день первый, то и ночь четвертого дня, подобно прежним ночам, предваряла день. Если вечер этого дня был раньше утра, то, следовательно, светила сотворены не вечером, но в утреннее время. Сказать, что одно из светил сотворено вечером, а другое утром, не позволяет следующее: Да будут светила (Быт. 1, 14), и: Создал Бог два светила великие (Быт. 1, 16). Если светила во время своего сотворения были велики и сотворены они утром, то это значит, что солнце стояло тогда на востоке, а луна напротив него – на западе, солнце виделось низко и частью погружено, потому что сотворено на месте восхождения его над землей, а луна стояла выше, потому что сотворена там, где бывает в пятнадцатый день. Поэтому в то время, когда солнце стало видимо на земле, оба светила увидели друг друга, и потом луна как бы погрузилась. И самое место, где была луна при своем сотворении, ее величина и светлость показывают, что сотворена она в том виде, в каком бывает в пятнадцатый день.

Как деревья, травы, животные, птицы и человек, которые появились одновременно и старыми, и молодыми: старыми – по виду членов и составов их, а молодыми – по времени своего сотворения, так и луна была вместе и старой, и молодой: молодой, потому что была только что сотворена, старой, потому что была полной, как в пятнадцатый день. Если бы Бог сотворил луну такой, какой видим ее в первый или во второй день, то по близости к солнцу она не могла бы светить и даже быть видимой. Если бы луна появилась, какой бывает в четвертый день, то хотя бы она и была видима, но не светила бы, и неверным оказалось бы сказанное: Создал Бог два светила великие, а также: Да будут светила на тверди небесной… чтобы светить на землю (Быт. 1, 14–15). Как луна сотворена такой, какую видим ее в пятнадцатый день, так и солнце, хотя ему шел первый день, при сотворении своем явилось четверодневным, потому что все дни считались и считаются по солнцу. Одиннадцать дней, которыми луна «старше» солнца и которые прибавлены луне в первый год, и есть те дни, ежегодно прибавляемые луне употребляющими лунное счисление. Год Адамов не был год неполный, потому что недостающее число дней луны восполнилось при самом ее сотворении. По этому году потомки Адамовы научились к каждому году прибавлять одиннадцать дней. Отсюда ясно, что не халдеи учредили так считать времена и годы, но это учреждено еще прежде Адама.

Сказав о светилах, созданных на тверди, Моисей обращается к повествованию о гадах, птицах и рыбах, которые сотворены из вод в пятый день, и говорит: И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею… И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их (Быт. 1, 20–21). Когда после собрания вод во второй день составились реки, явились источники, озера и болота, тогда воды, рассеянные по всей вселенной, по слову Божию породили из себя гадов и рыб, в безднах сотворены рыбы, а среди волн в то же время воспарили в воздух птицы. О сотворении левиафана (кита) и бегемота упоминают и пророки. О первом говорят, что живет он в море (см.: Пс. 64, 8), о бегемоте же Иов говорит, что он живет на суше (см.: Иов. 40, 10–17). И Давид говорит о нем, что он пасется на горах (см.: Пс. 49, 11). Вероятно, что после сотворения указаны им и места жительства, чтобы левиафан жил в море, а бегемот – на суше.

Сказав о сотворении гадов, птиц и рыб в пятый день, Моисей переходит к описанию творения тех гадов, зверей и скотов, которые сотворены в шестой день, и говорит: И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей (Быт. 1, 24). Гадов извела земля повсюду, а звери и скоты сотворены близ рая, чтобы жили они рядом с Адамом. Так земля, по Божию повелению, немедленно извела гадов, зверей полевых, зверей хищных и скотов, сколько нужно их было на служение тому, кто в тот же день преступил заповедь Господа своего!

Сказав о сотворении гадов, зверей и скотов в шестой день, Моисей обращается к повествованию о сотворении человека, который создан в тот же день, и говорит: И сказал Бог. Кому же говорит Бог и здесь, и в других случаях во время творения? Очевидно, что говорит Сыну Своему. О Сыне сказал евангелист: Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть (Ин. 1, 3). На Него указывает и Павел, говоря: Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое (Кол. 1, 16).

И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему (Быт. 1, 26), то есть чтобы властен он был, если хочет повиноваться Нам. Почему же мы образ Божий? Моисей объясняет это следующими словами: Да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными… и над скотом, и над всею землею. Потому господство, которое принял человек над землей и над всем, что на ней, есть образ Бога, обладающего горними и дольними.

Словами же: Мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1, 27) Моисей дает знать, что Ева уже была в Адаме, в той кости, которая взята от Адама. Хотя Ева была в нем не по уму, но по телу, однако же и не по телу только, но и по душе, и по духу, ибо Бог ничего не прибавил к взятой от Адама кости, кроме красоты и внешнего образа. Поскольку же в самой кости заключалось все, что нужно было для образования из нее Евы, то справедливо сказано: Мужчину и женщину сотворил их.

И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими… и над птицами небесными…. и над всяким животным, пресмыкающимся по земле (Быт. 1, 28). Бог благословил прародителей на земле, потому что еще прежде, чем согрешили они, приготовил им землю в жилище, потому что прежде, чем они согрешили, Бог знал, что они согрешат.

Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте – не сказано: рай, но – землю… владычествуйте над рыбами морскими… и над птицами небесными… и над всяким животным. Но как прародители могли обладать рыбами морскими, когда рядом не было моря? Как могли бы они обладать птицами, летавшими по всем концам вселенной, если бы потомство прародителей не населило впоследствии концы вселенной? И как могли бы они обладать всеми зверями земными, если бы род их не должен был впоследствии жить по всей земле?

Хотя Адам сотворен и получил благословение, чтобы обладать землей и всем, что на ней, но Бог поселил его в раю. Так Бог, изрекая прародителю благословение, показал Свое предведение, а поселив его в раю, явил Свою благость. Чтобы не сказали: «Рай сотворен не для человека», Бог поселил его в раю, а чтобы не сказали: «Бог не знал, что человек согрешит», Он благословил человека на земле. И более того, Бог благословил человека до преступления им заповеди, чтобы преступление того, кто принимает благословение, не удержало благословения Благословляющего, чтобы мир не возвращен был в ничтожество безрассудством того, ради кого все сотворено. Бог не в раю благословил человека, ибо и рай, и все, что в нем, благословенны. Благословил же до вселения в рай, на земле, чтобы благословением, которое предварила благость, ослабить силу проклятия, которым правда Божия вскоре поразила землю. Благословение было только в обетовании, ибо исполнилось уже после изгнания человека из рая. Благодать же явилась в самой действительности, потому что в тот же день поселила человека в раю, украсила славой и передала ему во власть все деревья райские.

 

Глава 2

Окончив повествование о сотворении в шестой день гадов, скотов, зверей и человека и о благословении их Богом, Моисей пишет, что Бог в день седьмой почил, и говорит: Так совершены небо и земля и все воинство их… и почил Бог в день седьмый от всех дел Своих, которые делал (Быт. 2, 1–2). После какого труда почил Бог? Ибо все, что сотворено в первый день, сотворено единым мановением, исключая один свет, который сотворен словом, все же прочие твари в последующие дни сотворены единым словом. Кто же может сказать, что Бог утомлялся от того, что одно слово изрекал в день, когда произнести одно слово в день не составляет никакого труда и для нас? Если не утомился Моисей, словом и жезлом разделивший море, если не утомился Иисус Навин, словом остановивший течение светил, то мог ли утомиться Бог, единым словом сотворивший моря и светила?

Итак, Бог благословил и освятил седьмой день не потому, что имел нужду в упокоении (ибо Он не уставал), и не для того только, чтобы народу еврейскому дать его для упокоения от трудов (ибо по освобождении от рабства не разбирал он дней). Бог дал седьмой день, чтобы рабы, даже против воли господ своих, имели отдохновение, а также и потому, что временной субботой, данной народу преходящему, хотел представить образ субботы истинной, которая будет в мире нескончаемом. Сверх того, поскольку нужно было установить седмицы дней, Бог возвеличил благословением тот день, который не был прославлен делами творения, чтобы данной ему через это честью сравнился он с прочими днями, и восполнилось седмеричное число дней, необходимое для мира.

Сказав о субботнем покое и о том, как Бог благословил и освятил день седьмой, Моисей снова обращается к повествованию о первоначальном устроении тварей, где, кратко упомянув о том, о чем уже было сказано, обширно излагает недосказанное.

Начиная же повторять повествование о сотворении вещей, говорит он: Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла, ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека для возделывания земли, но пар поднимался с земли и орошал все лице земли (Быт. 2, 4–6). Всякий, слыша это, должен понимать, что хотя Писание сказало уже о днях творения, об освящении и благословении дня субботнего, но и по окончании дней творения снова обращается к повествованию о начале творения: Вот происхождение неба и земли, то есть это – повествование о сотворении неба и земли, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо. Не существовал еще всякий полевой кустарник, не росла еще всякая полевая трава. Но хотя, действительно, не появились они в первый день, потому что произошли в третий, однако же в повествование о творении первого дня не напрасно внесено слово о том, что сотворено в день третий, потому что дальше говорится, почему не произрастали злаки и травы – а именно потому, что Господь не посылал дождя на землю, но пар (источник) поднимался с земли и орошал все лице земли. Поскольку все рождалось, как рождается и ныне, из соединения вод с землей, то Моисей хотел здесь показать, что злаки и травы не сотворены вместе с землей, ибо не сходил еще дождь. Когда же вышел великий источник великой бездны и напоил всю землю, тогда, после собрания вод в третий день, земля в тот же день породила всякий злак.

Итак, воды, над которыми в первый день распростерлась тьма, были те же самые, которые вышли из этого источника и в мгновенье ока покрыли всю землю. Этот-то источник раскрылся и во дни Ноевы и покрыл водой все горы, находящиеся на земле. Этот источник исходил не из-под земли, но из самой земли, ибо не сказано, что исходил из-под земли, но – поднимался с земли. Что воды, бывшие на земле, не появились раньше земли, об этом свидетельствует самая земля, которая носит их в недрах своих. Итак, говорит Писание, с земли поднялся источник и оросил все лице земли, и тогда произвела она злаки, травы и прочие растения. Сделано же так не потому, что Бог не мог иначе произвести из земли растения, но Ему угодно было, чтобы земля породила растения при содействии вод, и Он положил начало тому, чтобы то же продолжалось и до конца.

Сказав о том, что было опущено и не изложено в повествовании о творении в первый день, Моисей переходит к описанию создания человека и говорит: Не было человека для возделывания земли, то есть до шестого дня не существовало человека, потому что он был сотворен в шестой день. И создал Господь Бог человека в день шестой из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт. 2, 7).

Животные, скоты и птицы при самом сотворении получали вместе тела и души. Человека же Бог многим почтил: во-первых, тем, что создал его, как сказано, Своей рукой, вдунул в него душу, дал ему власть над раем и над всем, что вне рая, облек его славой и дал ему дар слова, разум и ведение Божества.

Говоря о славном создании человека, Моисей обращается к повествованию о рае и о введении в него человека, и говорит: И насадил Господь Бог рай в Едеме в начале, и поместил там человека, которого создал (Быт. 2, 8). Эдем есть место рая. Сказано же «в начале», потому что Бог насадил рай в третий день, и это объясняется словами: И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, а чтобы показать, что повествуется здесь именно о рае, прибавлено: И дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла (Быт. 2, 9).

Сказав о рае, в какой день он насажден, о введении в него человека, о древе жизни и о другом древе, Моисей обращается к повествованию о реке, исходившей из рая и разделявшейся на четыре реки вне рая, и говорит: Из Едема выходила река для орошения рая (Быт. 2, 10). Вот и здесь блаженную райскую землю Моисей называет Эдемом. Если бы река не орошала рай, то не разделялась бы на четыре реки вне рая. Но четыре потока, исходивших из реки, вкусом своих вод не были подобны первоначальному источнику. Если в наших землях, которые все подлежат проклятию, воды различны, то тем более благословенная Эдемская земля должна была отличаться качествами от земли, подвергшейся проклятию Правосудного за Адамово преступление заповеди.

Четыре потока были следующие: Фисон – это Дунай, Гихон – это Нил, [другие два – это] Тигр и Евфрат, между которыми мы живем. Хотя известны нам места, откуда вытекают эти реки, но неизвестно начало источника, потому что рай находился на великой высоте. Вблизи рая эти реки поглощаются и нисходят в море, как из высокого какого-либо водоема, и, проходя в земле под морем, изливаются: первая – на западе, Тихон – на юге, Евфрат и Тигр – на севере.

Сказав о рае и о реках, текущих из него, Моисей обращается к повествованию о введении в рай Адама и о данном ему законе: И взял Господь Бог человека, повел и поселил его в раю сладости, чтобы возделывать его и хранить его (Быт. 2, 15). Но чем мог Адам возделывать, когда у него не было орудий? И для чего нужно ему было возделывать, когда в раю не было терний и волчцов? Как мог он хранить рай, когда не мог оградить его? От кого было охранять, когда не было разбойника, который бы мог войти в него? Хранение рая после преступления заповеди свидетельствует, что при сохранении заповеди не было нужды в стерегущем. Потому на Адама не возлагалось никакого другого хранения, кроме данного ему закона, никакого другого возделывания, кроме исполнения данной ему заповеди. Если скажут, что два этих дела возложены были на Адама вместе с заповедью, то не противоречу и этому.

Говоря о введении Адама в рай и о том, для чего он введен, Моисей обращается к повествованию о законе, какой дан был Адаму: И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт. 2, 16–17). Заповедь легка, ибо отдал Бог Адаму весь рай, а запретил вкушать плоды только одного дерева. Если бы одно дерево доставляло человеку пищу, другие же многие были ему запрещены, то оно и служило бы ему пособием в нужде, пищей в голоде. Поскольку же вместо одного дерева, которого было для него достаточно, Бог дал ему многие, то совершенное преступление произошло не по нужде, а по небрежению. Бог потому запретил человеку одно только дерево и оградил его страхом смерти, чтобы если человек не сохранит заповеди ради любви к Тому, Кто дал заповедь, то страх смерти, окружавший дерево, удерживал бы его от преступления заповеди.

Сказав о введении Адама в рай и о данной ему заповеди, Моисей обращается к повествованию о том, как Адам нарек имена животным, и говорит: Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их (Быт. 2, 19). Отсюда видно, что животные созданы не рукой Творца, ибо зверей извела земля, а птиц – воды. Это-то и хотело показать Писание, сказав: Образовал из земли, ибо от соединения земли и воды произошли все звери, гады, скоты и птицы.

Слова: Привел к человеку показывают мудрость Адама и мир, какой был между животными и человеком, пока человек не преступил заповедь. Они собрались к человеку, как к исполненному любви пастырю, без страха; по родам и видам проходили перед ним стадами, не боясь его, не трепеща друг друга. Впереди шло стадо животных вредоносных, за ним без страха следовали ряды животных безвредных. Так Адам, приняв власть над землей, стал владыкой всего в тот же день, в который принял благословение. Творческое слово стало делом, и благословение действительно исполнилось: человек в тот же день сделан владыкой всего сущего, хотя сам вскоре явился непокорным Господу всяческих. Бог дал человеку не только обещанное владычество над всем, но прибавил и наречение имен, которого не обещал. Если же Бог даровал человеку больше того, что обещал, то разве отказал бы ему в обещанном, если бы человек не согрешил?

Не невозможно человеку изобрести немногие имена и сохранить их в памяти, но превышает силы человеческого естества и трудно для него в один час изобрести тысячи имен и последним из именуемых не дать имени первых. Человек мог дать многие имена многим родам гадов, зверей, скотов и птиц, но не наречь один род именем другого есть уже дело Божие, а если это сделано человеком, то это дано ему от Бога. Если же Бог даровал человеку владычество, сделал его участником в творчестве, облек славой, дал ему Эдемский сад – что еще оставалось сделать и чего еще не было сделано для того, чтобы человек тщательно хранил заповедь? Сказав о сотворении животных, об именах, данных им Адамом, Моисей обращается к повествованию о его сне и о том, как была взята у Адама кость и из нее создана жена, и говорит: Но для человека не нашлось помощника, подобного ему (Быт. 2, 20). Под именем помощника разумеется Ева. Хотя помощниками человеку стали звери и скоты, но пригоднее для него был бы помощник из его же рода. И Ева, кроме попечения о делах домашних, кроме заботы об овцах, волах и стадах других животных, могла, по возможности, быть помощницей мужу в постройках, вязаниях и других занятиях. Хотя животные находились в рабстве у человека, но в этом не могли оказывать ему помощи. Потому Бог сотворил ему такую помощницу, которая бы вместе с ним имела обо всем попечение и во многом помогала ему.

И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку (Быт. 2, 21–22). Муж, до тех пор бодрствующий, услаждавшийся сиянием света и не знавший, что такое успокоение, теперь, обнаженный, распростирается по земле и предается сну. Вероятно, Адам во сне видел то, что тогда происходило с ним. Когда во мгновенье ока было извлечено ребро, и также мгновенно место его заняла плоть, и обнаженная кость приняла полный вид и всю красоту жены, тогда Бог приводит и представляет ее Адаму.

Повествуя о сне Адама и о том, как взято у Адама ребро, создана из него жена и приведена к Адаму, Моисей пишет: Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа (Быт. 2, 23). Вот, это – то есть эта, пришедшая ко мне после животных, не такова, как они: те произошли из земли, а она – кость от костей моих и плоть от плоти моей. Так сказал Адам или пророчественно, или, как замечено нами выше, по сонному видению. И как в тот день все животные получили от Адама наименования свои по родам, так и кость, ставшую женой, назвал он не собственным ее именем – Евой, но именем жены, принадлежащим целому роду. Слова же: Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей (Быт. 2, 24) сказаны в ознаменование того, что двое сочетавшихся составляют такой же неразрывный союз, какой был в начале.

Потом Моисей говорит: И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились (Быт. 2, 25). Не стыдились они не как не знавшие, что такое стыд, ибо если бы они были детьми, как говорят некоторые, то Писание не говорило бы, что были они наги и не стыдились. Не сказало бы оно также: Адам и жена его, если бы они были не в совершенном возрасте. Имена, нареченные Адамом, достаточно удостоверяют нас в его мудрости. Сказанное же: Возделывать рай и хранить его (Быт. 2, 15), говорит нам о его телесной крепости. И заповедь, данная прародителям, свидетельствует о зрелом их возрасте; преступление же заповеди показывает превозношение их. Не стыдились же они потому, что облечены были славой. Но когда после преступления заповеди эта слава была отнята у них, они устыдились того, что стали наги, и с поспешностью устремились оба прикрыть листьями не тела свои, но срамоту свою.

 

Глава 3

Сказав о наготе прародителей, которая при небесной одежде была благообразна и не служила поводом к стыду, Моисей обращается к повествованию о хитрости змия и говорит: Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог (Быт. 3, 1). Змий был хитрее бессловесных животных, которыми управлял человек, но если и превосходил хитростью ту степень, на какой поставлены звери, то не следует отсюда, что он возвышался до степени человека. Змия Бог сотворил хитрее бессловесных скотов и лукавее неразумных животных, но поскольку не было у него разума, то ясно, что он не имел и мудрости человеческой. Адам превосходил змия и по самому образу сотворения, и по душе, и по уму, и по славе, которой он был облечен, и по месту жительства своего, а потому видно, что он безмерно выше змия и по хитрости. Адам превосходил мудростью всех зверей, потому что Бог поставил его владыкой и правителем их; он был хитрее всех, потому что всем нарек имена. Как израильтяне не могли без покрывала смотреть на лицо Моисеево, так животные не могли взирать на светлый облик Адама. Потупившись, проходили они перед ним, когда он нарекал им имена, потому что глаза их не могли смотреть на его славу. Итак, хотя змий был хитрее всех зверей, однако он был как неразумный перед Адамом и Евой, владыками зверей.

Сказав о хитрости змия, Моисей обращается к повествованию о злокозненном приближении его к Еве и говорит: И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? (Быт. 3, 1). Змий говорил, и то было или свойственное змию шипение, которое понимал Адам, или в змие говорил сатана, или змий по собственному побуждению испросил себе дар слова, или сатана испросил Бога дать этот дар слова змию на время. Но искусительное слово не ввело бы в грех искушаемых, если бы руководством искусителю не служило собственное их желание. Даже если бы не пришел искуситель, то само древо красотой своей ввело бы их в борьбу. Хотя прародители искали себе извинения в совете змия, но больше совета змия повредило им их собственное желание, ибо сказано: И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно… и взяла плодов его и ела (Быт. 3, 6). А если жена побеждена красотой дерева и приятностью плодов его, значит, не советом, вошедшим в слух ее, она побеждена, но введена в преступление пожеланием, обнаружившимся в ней самой. Но поскольку заповедь была дана для испытания, то появился удобный случай прийти искусителю.

Что сотворено в раю и вне рая, все это Бог дал человеку по благости и ничего не требовал от него за то, что сотворил, но украсил и облек его славой. Что только ни было в раю, на земле, в воздухе и водах – все это дано человеку по благости, но одно только дерево отнято у него по правде.

Когда Бог творил человека, Он не сделал его смертным, но не создал и бессмертным, чтобы сам Адам соблюдением или преступлением заповеди от одного из двух деревьев приобрел себе то, чего захотел бы. И хотя Бог сотворил древо жизни, но скрыл его от Адама, во-первых, для того, чтобы красотой своей оно не вводило прародителей в борение и не усугубило борьбы, а во-вторых, не должно им было находить себе причину для сохранения заповеди Незримого в той награде, которая была у них перед глазами. Хотя по благости Бог все дал прародителям, но бессмертную жизнь, которая приобреталась вкушением плодов древа жизни, восхотел даровать им по правде. Потому дал им лишь заповедь, и она не была так велика, не могла равняться преизбыточествующей награде, приготовленной им. А запретив вкушать плоды одного дерева, чтобы они находились под заповедью, Бог отдал им весь рай, чтобы они не были принуждены к преступлению закона недостатком в пище.

Но хотя, как сказал я, испытание и было необходимо, тем не менее Бог не позволил сатане послать для этого к Адаму какого-либо ангела, или серафима, или херувима. Не позволил Он также сатане и самому прийти к Адаму в Эдемский сад в образе человеческом или божественном, как приступал он к Господу нашему на горе. Не пришли также к Адаму какие-либо большие или лучшие звери, бегемот и левиафан, не пришли и другие звери или животные чистые, чтобы не послужило это ни малейшим извинением для преступивших заповедь. Но позволено было прийти к ним змию, который хотя и хитер, но безмерно презрен и гнусен. Змий, приступив к людям, не сделал никакого действительного чуда, не принял даже на себя ложного вида, но предстал в том виде, какой имел: предстал пресмыкающимся, с поникшими долу глазами, потому что не мог взирать на сияние лица той, которую хотел искусить. Не пришел он, от страха, к Адаму, но пришел к Еве, чтобы скорее склонить ее к вкушению плодов того дерева, с которого запрещено было вкушать, пока она еще не вкусила дозволенных ей плодов с тысяч и десятков тысяч других деревьев. Не вкусила же она не потому, что постилась, но потому что ею еще не овладел голод, потому что она была только сотворена. Конечно, змию не запрещалось идти с такой поспешностью к Еве, ибо эта-то поспешность змия не служила в его пользу. Он пришел в то время, когда едва сотворенная Ева не знала еще, что такое голод, и красота дерева не возбуждала в ней борьбы пожеланий. Итак, поскольку Ева не чувствовала голода и дерево не вводило ее в борьбу, то змию не запрещалось стать ее искусителем, потому что если бы Ева победила в кратковременной брани и в недолгой борьбе и змий и кто был в змие подверглись бы тому наказанию, какое и понесли, то Ева и ее муж вкусили бы плодов жизни и приобрели жизнь вечную, приняв по правде то бытие, какое было им обещано, – они по правде стали бы обладать всем тем, что прежде им даровалось по благости.

Потому искуситель поспешил прийти и не был удержан. Уже одно то, что искуситель приходит вместе с заповедью, могло бы вразумить искушаемых, что он – искуситель, и предостеречь их от козней его. Искуситель приходит и обещает им нечто великое, да он и не мог хвалиться чем-либо малым. И тот, кто в змие, так сказал через него жене: Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? (Быт. 3, 1). Здесь необходимо заметить, что велика была бы заповедь, если бы запрещалось вкушать плоды всех деревьев, как сказал змий, а поскольку заповедовалось противоположное, то заповедь почти и не считалась заповедью, ибо была очень легка и дана только на время, пока не отступит от них искуситель.

Ева отвечала змию и сказала: Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть (Быт. 3, 2–3). Змий и бывший в змие, слыша, что плоды всех райских деревьев отданы им в пищу, а запрещено вкушать плоды только одного дерева, думали уже, что со стыдом им должно удалиться, потому что увидели, что обещать им нечего. Поэтому искуситель обращает внимание на самую заповедь Давшего ее, которой запрещалось не только вкушать плоды дерева, но даже приближаться к нему, и он понял, что Бог предостерегал их от воззрения на дерево, чтобы они не пленились красотой его, а потому склоняет Еву обратить на него взор и говорит: Нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3, 4–5). Ева не вникла в слова змия, не рассудила, что он как искуситель говорит противоположное тому, что сказал Бог, не возразила змию его же словами и не сказала: «Как откроются глаза мои, когда не закрыты? И как, вкусив плодов дерева, я узнаю добро и зло, когда и до вкушения имею знание об этом?» Она упустила из вида, что нужно было ей сказать в ответ змию, и по желанию его отвратила очи свои от змия, который был перед ней, устремив взор на дерево, к которому запрещено было приближаться.

Змий умолк, потому что примечал давно уже ее виновность. Не столько услышанное Евой обещание убеждало ее вкусить плода этого дерева, сколько устремленный на дерево взор обольщал сорвать плод его и вкусить. Ева могла сказать змию: «Если я лишена зрения, то как вижу все видимое? Если я не умею различать добра и зла, то почему понимаю, хорошо ли или плохо твое обещание? Почему знаю, что хорошо быть богом, прекрасно иметь открытые глаза? Откуда мне известно, что смерть – это зло, если я лишена этого? Для чего ты пришел ко мне? Приход твой к нам свидетельствует, что мы имеем все это, потому что твое обещание я проверяю тем зрением, которое уже имею, и той способностью различать добро и зло, которая уже есть у меня. Если же имею у себя то, что ты обещаешь мне, то где вся твоя хитрость, если от меня не укрылось твое коварство?» Но Ева не сказала этого змию, потому что, сказав так, победила бы его. Вместо этого она устремила взор свой к дереву, чтобы скорее быть побежденной.

Ева, предавшись пожеланию очей своих и захотев стать богом, что обещал ей змий, срывает запрещенный плод и вкушает тайно от мужа своего, а потом дает и мужу, который также вкушает. Поскольку Ева поверила змию, то поспешила и вкусила прежде мужа, надеясь, что, уже облеченная божеством, она возвратится к тому, от кого произошла человеком. Она поспешила вкусить прежде мужа, чтобы стать главой того, кто был ее главой, стать повелительницей того, от кого должна была принимать повеления, явиться по божеству старше того, перед кем была моложе по человечеству. Когда же вкусила и не стала прекраснее прежнего, хотя и не умалилась, но и не приобрела того, чтобы открылись у нее очи, потому что не сделалась богом, как ожидала; не заметила она также, что открылись у нее глаза увидеть свою наготу, – тогда принесла плод и мужу своему и многими просьбами убедила его вкусить, хотя и не написано, что упрашивала его.

Итак, Ева, вкусив, не умерла смертью, как сказал Бог, но и не стала богом, как говорил змий. Если бы открылась ее нагота, то Адам пришел бы в страх и не вкусил, и хотя не стал бы виновен как невкусивший, однако же не был бы и победителем, как не подвергшийся искушению. В таком случае Адам удержался бы от вкушения наготой жены, а не любовью к Давшему заповедь или страхом Божиим. Поскольку же было необходимо, чтобы Адам ненадолго подвергся искушению от обольщения Евы, как и она искушалась обещанием змия, то Ева приблизилась к древу, вкусила плод его, и не открылась нагота ее. Когда же обольстила она Адама и вкусил и он, тогда, говорит Писание, открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги (Быт. 3, 7). Итак, глаза их открылись, но не для того, чтобы стать им богами, как говорил змий, а для того, чтобы увидеть наготу свою, чего и домогался враг.

Потому-то и были прежде открыты глаза прародителей, чтобы видеть все, заключены же, чтобы не видеть им древа жизни и собственной своей наготы. Враг завидовал прародителям, потому что они по славе и дару слова явились выше всего, что на земле; им одним обещалась вечная жизнь, какую могло дать древо жизни. Таким образом, завидуя и тому, что было у Адама, и тому, что должен был он приобрести, враг устраивает козни свои и в кратковременной брани отнимает у них то, чего не должно бы им утратить и в продолжительной борьбе. Если бы змий не вовлек их в преступление, то они вкусили бы плодов древа жизни и древо познания добра и зла тогда не стало бы для них запретным, потому что от одного из этих деревьев приобрели бы они непогрешительное знание, а от другого приняли бы вечную жизнь и в человечестве стали бы богоподобными.

Прародители приобрели бы непогрешительное знание и бессмертную жизнь еще во плоти, но змий своим обещанием лишил их того, что они могли приобрести, уверил, что они приобретут это преступлением заповеди – и все для того одного, чтобы не приобрели обещанного Богом через соблюдение заповеди. Обещав, что будут как боги (Быт. 3, 5), лишил их этого, а чтобы обетованное древо жизни не просветило очей их, обещал, что очи их откроет древо познания.

Если бы прародители захотели и после преступления заповеди покаялись, то хотя не возвратили бы себе того, чем обладали до преступления заповеди, но, по крайней мере, избавились бы от проклятий, какие изречены земле и им. Конечно, и Бог замедлил прийти к ним для того, чтобы они осознали взаимную вину и, когда Он, Милосердный Судия, придет к ним, стали бы умолять Его. Появление змия не было замедлено, чтобы красивый вид древа не увеличил соблазна. Судия же медлил прийти, чтобы дать возможность прародителям приготовиться к молению. Но поспешность искусителя не помогла им, хотя поспешность эта могла служить к их пользе; не воспользовались они и медлительностью Судии, хотя медлительность эта имела ту же цель.

И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылись от лица Господа Бога между деревьями рая (Быт. 3, 8). Не одним долготерпением, показанным прародителям, Бог хотел им помочь, но и звуком стоп Своих желал оказать им помощь; тихие стопы Его для того и издавали звук шагов, чтобы приготовились они умолить Производившего этот звук. Когда же ни медлительность Его, ни предшествующий Ему глас не произвели того, чтобы они пришли и предстали Ему с молчанием, тогда Бог к шуму Своих шагов прибавил глас уст Своих и сказал Адаму: Где ты? (Быт. 3, 9). Но Адам, вместо того чтобы исповедать вину свою и умолять Милосердного прежде, чем произнесет Он на него определение суда, говорит: Голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что увидел, что я наг, и скрылся (Быт. 3, 10). Звук шагов, предшествовавший Богу и возвещавший осуждение Адамово, изображал тот глас Иоаннов, который должен предшествовать Сыну Божию: Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое… а солому сожжет огнем неугасимым, пшеницу же очистит, чтобы положить ее в житницу Свою (Мф. 3, 12).

Голос Твой я услышал… и убоялся. Когда же слышал ты голос Его, как услышал теперь? Ибо вот, когда создал Он тебя, ввел в рай, навел на тебя сон, взял ребро твое, создал и привел к тебе жену, не слышал ты голоса Его. Если же слышать голос Его для тебя есть нечто совершенно новое, то пойми хотя бы теперь, что шум Божественных стоп был для того, чтобы уста твои принесли моление. Скажи же Богу, пока Он не начал спрашивать тебя, о приходе змия, о преступлении твоем и Евином. Исповедь уст твоих, может быть, очистит вас от греха, который сделали руки ваши, сорвавшие плод. Но прародители не исповедали того, что сами сделали, сказали же Всеведущему, что в них происходило.

«Адам, где ты? Стал ли ты богом, как обещал тебе змий, или подпал под власть смерти, как угрожал тебе Я, если вкусишь плодов дерева? Рассуди, Адам: если бы вместо пришедшего к тебе змия, этой самой презренной твари, пришел к тебе ангел или другое высшее существо, то справедливо ли было бы тебе презреть заповедь Того, Кто даровал тебе все, и внять обещанию того, кто до тех пор не сделал тебе никакого добра? Справедливо ли было бы почитать тебе недобрым

Того, Кто создал тебя из ничего, сделал тебя вторым богом над вселенной, но посчитать добрым того, кто на словах только обещал тебе доброе? Если бы в явлении силы пришло к тебе какое высшее существо и предложило свои обещания, то и тогда не следовало бы тебе поступать так. Тем более не следовало, когда пришел к тебе змий, не явив ни знамений, ни чудес. Но ты, по одному сказанному им пустому слову, солгал Богу своему и поверил лжецу, почел лживым Того, Кто даровал тебе все блага и сделал тебя владыкой над всем; признал верным лжеца, который поступил с тобой коварно, чтобы лишить тебя всей власти».

Если бы змию запрещено было прийти и искушать Адама, то жалующиеся теперь на то, что змий пришел, стали бы тогда жаловаться на то, что змию запрещено было прийти. Они же стали бы утверждать, что змию было запрещено прийти к Адаму из зависти, чтобы Адам после кратковременного искушения не приобрел бы вечной жизни, и те самые, которые теперь говорят, что если бы змий не пришел, то Адам не согрешил бы, стали бы утверждать, что если бы змий пришел, то Адам не согрешил бы. Как теперь уверены они в справедливости утверждаемого ими (что если бы змий не пришел, то Адам и Ева не согрешили бы), так еще более стали бы уверять себя в справедливости того, что если бы змий (после Божия запрещения) пришел, то они не согрешили бы. И что из этого было бы вероятнее, если бы самое дело не показало, что Адам послушался змия и Ева повиновалась пресмыкающемуся?

Голос Твой я услышал в раю, и убоялся… и скрылся, потому что умолчал о том, что следовало сказать, а вместо этого говорил о том, чего не нужно было. Вместо того чтобы признаться, что сам сделал, что стало бы для него куда полезнее, Адам пересказывает, что происходило в нем, то есть говорит о бесполезном для него. Бог говорит ему: Кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? (Быт. 3, 11) – наготу свою увидел ты зрением, какое дано тебе древом, обещавшим тебе зрение божественное. Но Адам не исповедует своей вины, обвиняет же подобную себе жену: Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт. 3, 12) – не я приблизился к дереву, не моя рука простерлась к запрещенному плоду. Потому и апостол говорит, что не Адам согрешил, но Ева преступила заповедь (см.: 1 Тим. 2, 14). Но если Бог дал тебе, Адам, жену, то дал для того, чтобы помогала тебе, а не вредила, находилась у тебя в подчинении, а не повелевала тобой.

Когда же Адам не захотел исповедать своей вины, тогда Бог обращается с вопросом к Еве и говорит: Что ты это сделала? (Быт. 3, 13). И Ева, вместо того чтобы умолять со слезами и принять на себя вину, как бы не желая исходатайствовать прощения себе и мужу, не говорит, какое обещание дал ей змий и чем убедил ее, но говорит просто: Змей обольстил меня, и я ела (Быт. 3, 13). Когда оба были спрошены и открылось, что не имеют они ни покаяния, ни истинного оправдания, тогда обращается Бог к змию, но не с вопросом, а с определением наказания. Ибо где было место покаянию, там поставлен вопрос, а кто чужд покаянию, тому изречен прямо приговор суда. А что змий не мог принести покаяния, то можем видеть из слов Бога: За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами (Быт. 3, 14), причем тут змий не говорит, что не делал этого, ибо боится солгать, но не говорит также, что сделал, потому что ему чуждо покаяние.

Проклят ты пред всеми скотами, потому что ввел в обман поставленных владыками над всеми скотами. И поскольку ты хитрее всех зверей, то будешь проклят ты… пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, ибо жену подверг ты болезням рождения, и будешь есть прах во все дни жизни твоей, потому что Адама и Еву лишил ты плодов древа жизни (Быт. 3, 14). И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между Семенем ее (Быт. 3, 15), потому что жену и рождаемых ею ввел ты в обман и поработил смерти своей коварной любовью. Объясняя вражду, которая полагается между змием и женой, между семенем змия и Семенем жены, Бог говорит: Оно будет поражать тебя в голову – ту голову, которую желал ты освободить от рабства Семени ее – а ты будешь жалить его уже не в уши, а в пяту.

Хотя и по самой справедливости определение суда следовало прежде изречь змию, потому что где начало преступления, там должно начаться и наказанию, но Бог начал с этого презренного, конечно, для того, чтобы, пока на него одного обращен был гнев правосудия, Адам и Ева пришли бы в страх и покаялись и так открылась возможность Его благости освободить их от проклятий правосудия. Когда же змий был проклят, а Адам и Ева не прибегли к молениям, тогда Бог изрекает наказание им. Обращается же к Еве, потому что ее рукой дан Адаму грех, и произносит ей приговор суда, говоря: Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей. Хотя Ева и рождала бы по благословению чадородия, какое дано ей вместе со всеми живыми тварями, однако же рождала бы немногих, потому что рожденные ею были бы бессмертны. Притом она была бы свободна от болезней рождения, от забот при воспитании рожденных и от скорбей о смерти их. И к мужу твоему влечение твое, чтобы быть тебе под его властью, а не самой властвовать, и он будет господствовать над тобою (Быт. 3, 16), потому что ты надеялась после вкушения плодов древа сама возобладать над ним.

Когда Бог изрек определение Еве, в Адаме не обнаружилось покаяния, тогда Он и на него налагает наказание и говорит: За то, что ты послушал голоса жены твоей и согласился вкусить от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя (Быт. 3, 17). Хотя за виновного Адама наказывается неповинная земля, но проклятием земли, которая не может страдать, подвергался страданию Адам, который мог страдать. Поскольку проклята стала земля, то подпал проклятию и тот, кто не был проклят. Не сказал же Бог, что в наказание человеку обратится проклятие, какому подпадает земля, ибо и ему самому произнес приговор, сказав: Со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей по преступлении заповеди. Как при соблюдении заповеди вкушал бы ты плоды ее беспечально, так теперь, после греха, терния и волчцы произрастит земля тебе (Быт. 3, 18), которых она не произращала бы, если бы ты не согрешил, и будешь питаться полевою травою, потому что, вняв пустому обольщению жены, презрел ты вожделенные плоды райские; в поте лица твоего будешь есть хлеб (Быт. 3, 19), потому что не захотел без всякого труда наслаждаться утешениями Эдемского сада. И так продолжится для тебя, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, потому что презрел ты заповедь, которая вскоре даровала бы тебе вечную жизнь, пока тебе не дозволялось вкусить плодов древа жизни. И поскольку ты – от земли, но забыл об этом, то возвратишься в землю и через это уничижение познаешь, что ты такое (Быт. 3, 18–19).

И сатана, сотворенный в те же шесть дней, когда сотворен и змий, в которого и вошел он, до того шестого дня был так же прекрасен, как прекрасны были Адам и Ева до преступления заповеди. Но сатана, втайне ставший в тот же уже день сатаной, был обвинен и осужден тогда же тайно, потому что

Бог не захотел открыть прародителям Своего суда над ним, чтобы не смогли они предузнать его искушения. Потому-то и сказала жена: Змей обольстил меня (Быт. 3, 13), а не сатана.

Итак, сатана осужден был тайно, а с ним осуждены и все воинства его. Грех великий, но наказание казалось бы мало, если бы постигло только одного или некоторых. Однако теперь как Еве и всем дочерям ее определены болезни рождения, как Адаму и всем сыновьям его определены печали и смерть, как змию и всему семени его определено быть в презрении, – так и бывшему в змие со всеми воинствами его определено идти в огонь. Но это сокрыто в Ветхом Завете и открыто в Новом Завете Господом нашим, Который говорит: О суде же, что князь мира сего осужден (Ин. 16, 11), то есть он (сатана) был тогда обвинен.

Сказав о наказании, какое понесли искуситель и искушаемые, Моисей пишет о том, как сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их (Быт. 3, 21). Ризы те или были сделаны из кож животных, или сотворены вновь, потому что, по словам Моисея, Господь сделал эти ризы и одел ими Адама и Еву. Можно думать, что прародители, коснувшись руками препоясаний своих, нашли, что облечены они в ризы из кож животных, умерщвленных, может быть, перед их же глазами, чтобы питались они мясом их, прикрывали наготу свою кожами, а в самой смерти животных увидели смерть собственного своего тела. После этого сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло (Быт. 3, 22). В словах: Стал как один из Нас Бог открывает тайну Святой Троицы, но вместе смеется над Адамом, напоминая сказанное змием: Вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3, 5).

Конечно, Адам и Ева по вкушении плодов древа узнали добро и зло, но и до вкушения знали они добро по опыту, о зле только слышали – после же вкушения произошло противоположное: о добром они стали только слышать, злое же испытывать на деле, потому что Бог отнял у них славу, которой были они облечены, и овладели ими печали, которые прежде не касались их. И теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно (Быт. 3, 22). Если Адам дерзнул вкусить плодов с дерева, с которого запрещено было вкушать, то разве тем более не устремится он к дереву, плодов которого не запрещено было вкушать? Но поскольку Бог уже определил прародителям проводить жизнь в труде и поте, в печалях и болезнях, то, чтобы, вкусив плода с древа жизни и получив вечную жизнь, они не стали бы вечно мучиться в этой жизни, Бог не допустил, чтобы подпавшие проклятию вкусили плодов того дерева, которое Он приготовил для их бессмертия, чтобы дать им их, когда будут они свободны от проклятий и облечены славой. Сделал так для того, чтобы животворный дар не послужил к их бедствию и принятое от древа жизни не принесло им большего несчастия по сравнению с тем, которое принесло им древо познания. От одного получили они временные болезни, а другое сделало бы эти временные болезни вечными; от одного приобрели они смерть, которая разрешает их от уз болезней, а другое сделало бы их погребенными еще при жизни, потому что сохранило бы им жизнь для вечного мучения в болезнях. Потому Бог отнял у них древо жизни. Притом и несообразно было жизнь блаженную иметь на земле проклятий, а жизнь вечную обрести в мире преходящем.

Если бы прародители вкусили плод древа жизни, то произошло бы одно из двух: или смертный приговор суда остался бы без исполнения, или древо жизни не было бы уже животворно. Поэтому, чтобы не нарушить смертный приговор суда и чтобы древо жизни не оказалось бы недействительным и неживотворным, Бог изгнал Адама из рая, чтобы не потерпел он вреда и от древа жизни, как пострадал от древа познания; послал же его возделывать землю, из которой он взят (Быт. 3, 23), чтобы, возделывая землю, приобрел себе пользу тот, кому принесен вред райским покоем. По изгнании прародителей из рая Бог, как написано, поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни (Быт. 3, 24). Оружие рая имело жизнь, потому что могло вращаться само собой, чтобы охранять путь к древу жизни от того, кто мог пожелать его плода и дерзнул бы его сорвать. Острие меча поразило бы того смертного, который пришел бы похитить бессмертную жизнь.

 

Глава 4

Сказав об изгнании Адама из Эдемского сада, о херувиме и о пламенном мече, ограждавшем рай, Моисей обращается к повествованию о рождении Каина и Авеля, о принесении ими жертв и говорит: Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека (Быт. 1, 1) – не Адаму, познавшему ее, но Господу, образовавшему плод в утробе ее. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец (Быт. 4, 1–2), то есть когда они пришли в возраст, то один стал пастухом, а другой земледельцем.

Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их (Быт. 4, 3–4). Авель принес жертву по выбору, а Каин – без выбора. Авель избрал и принес первородных и туки, Каин же принес или колосья, или вместе с колосьями и плоды, бывшие в то время. Хотя жертва его была скуднее жертвы брата, но если бы он принес не с небрежением, то и его жертва была бы угодна, как и жертва брата его. Но поскольку когда вместе принесли они в жертву, один – овец из стад своих, а другой – плоды земные, то Каин уже в самом начале жертвоприношения показал свое небрежение, и Бог не захотел принять его жертву, чтобы научить его, как должно приносить ее. У Каина были волы и тельцы, не было у него недостатка в зверях и птицах, чтобы принести их в жертву, но он не принес их в тот день, когда нужно было принести начатки земных плодов. И неужели был у него недостаток в колосьях, чтобы принести в жертву колосья добрые, или в плодах древесных, чтобы избрать из них лучшие? Но он не сделал этого, хотя это было легко, не позаботился о колосьях добрых или о плодах лучших. В душе приносящего жертву не было любви к Принимающему приношения, и так как с небрежением принес он жертву, то Бог отверг ее, чтобы Каин не подумал, что Богу неизвестно его небрежение или что Ему дары приятнее самих приносящих. Бог отверг жертву Каина и за то, что было им сделано, и за то, что готов он был сделать, потому что Каин был и родителям непокорен, и к брату жесток, и перед Богом неблагоговеен. Итак, жертва Авелева была принята по усердию Авеля, а Каинова отринута по небрежению Каина.

Каин сильно огорчился – не о том, что отринута жертва его, ведь избранной жертвой он мог умилостивить Прогневанного жертвой небрежной – и поникло лице его (Быт. 4, 5) – но опять-таки не потому, что отринут, ибо он мог принести молитву Богу. Но была бы или не была бы угодна его избранная жертва, если бы он и принес ее, – он показал уже, чего хотел. Был или не был бы умилостивлен Бог его молитвами – Каин уже показал, чего домогался. Если вместо небрежной и отринутой Богом жертвы не принес он жертву избранную, если не загладил молитвами пренебрежения, с каким принес жертву Богу, то ясно, что опечалило его принятие жертвы брата. Опечалил сошедший с небес огонь, которым одна жертва была отличена от другой. Поникло лице его, потому что отринутая жертва его внушала ему опасение быть осмеянным от родителей и сестер своих, которые видели, что жертвы его коснулся огонь, но она осталась непринесенной.

И сказал Господь… Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? (Быт. 4, 6). Вместо того чтобы исполниться гнева, тебе необходимо было исполниться сокрушения, вместо того чтобы опускать свое лицо, нужно было тебе проливать слезы из очей твоих. Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? Смотри, жертва Каинова не потому отринута, что мала, но потому не принята, что принесена с небрежением и неблагоговением. Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? Хотя и ничего не принес бы ты, вместе с избранной жертвой брата твоего была бы принята и от тебя жертва, хотя по-видимому и не была бы принята. А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит (Быт. 4, 7). И Авель обратится к тебе, послушает тебя и пойдет с тобой в поле. Грех влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним, то есть в твоей власти сделать его. Но Каин, хотя Бог и обещал, если он будет делать добро, принять жертву его как благоугодную, Кому принес прежде жертву небрежения, Тому приносит в жертву еще и убийство.

И сказал Каин Авелю, брату своему: пойдем в поле (Быт. 4, 8). Говорит: Пойдем в поле, – или потому, что жили они на горе в пределах рая и Каин сводит его оттуда на равнину, или потому, что Авель пас стадо свое на горе и оттуда приводит его Каин на равнину, где по множеству колосьев и по мягкости земли удобнее для него было совершить убийство и скрыть убитого в земле, ибо Писание говорит: И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его (Быт. 4, 8).

Каин, умертвив брата своего, ложно уверял родителей, будто бы Авель введен в рай, потому что угодил Богу, и говорил, что о введении его в рай свидетельствует благоугодность жертвы Авеля, ибо соблюдение заповеди вводило в рай, как преступление ее изгоняло из рая вон. Когда Каин думал, что обманул родителей своих и некому отомстить за Авеля, тогда является Каину Бог и говорит: Где Авель, брат твой? (Быт. 4, 9). Бог является ему без гнева, чтобы, если покается, произнесенная его устами молитва загладила грех убийства, совершенный его рукой, а если не покается, то определено ему было тяжкое наказание, которого заслуживало его злодеяние. Но Каин вместо покаяния исполняется негодования и Всеведущему, вопросившему его о брате, чтобы привлечь Каина к Себе, отвечает с гневом и говорит: Не знаю; разве я сторож брату моему? (Быт. 4, 9). Бог продолжает: Что ты сделал?(Быт. 4, 10). Если не знаешь, где Авель, потому что ты не сторож ему, то Вопрошающему тебя о сделанном тобой скажи, что сделал ты, чтобы не спрашивать Ему о тебе других. Скажи, что ты сделал? Если бы Вопрошающий тебя не знал, что сделано тобой, то не стал бы и спрашивать тебя о твоем поступке. Когда же Каин не хотел сказать и этого, то есть что сделано им, тогда обнаруживается Божие ведение, и Бог, отличая преступление, говорит: Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли (Быт. 4, 10). Что скажешь, Каин? Отомстит или не отомстит Правосудие за кровь, вопиющую к Нему? Не для того ли медлило Оно, чтобы покаялся ты? Не для того ли Оно скрывало ведение Свое и вопрошало тебя как незнающее, чтобы ты исповедал злодеяние свое? Поскольку же неугодно тебе делать доброе, как внушало тебе Правосудие, и ты устремился ко греху, от которого наперед предостерегало Оно тебя, проклят ты от земли, потому что причинил скорбь Адаму и Еве, праотцам всей земли, проклят ты от земли, потому что всей земле отверз двери шеола. Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя, потому что один ты хотел вкушать ее произведения: ты будешь изгнанником и скитальцем на земле, потому что ходил по ней с гордостью и высокомерием (Быт. 4, 12).

Поскольку проклятие это немедленно исполнилось самым делом, то говоривший прежде с гордостью: Разве я сторож брату моему? (Быт. 4, 9) – после произнесения проклятия, низложенный с высоты гордости своей, стал тут же изгнанником и скитальцем. Он говорит: Наказание мое больше, нежели снести можно (Быт. 4, 13). Но исповедание это не принято, потому что Каин принес его не тогда, когда был спрашиваем, а принес его поневоле, сказав это, когда уже определено ему было быть изгнанником и скитальцем за земле (Быт. 4, 12). И Каин, как бы не желая умилостивить Правосудие своими молитвами, вместо того чтобы умолять Божие долготерпение, вновь с вызовом, по причине ли страха или с коварным умыслом, говорит: Вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли – проклял меня от лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, то есть не могу стоять перед Тобою, показав себя дерзким перед лицом Твоим, сказав: «Я не сторож брату моему», и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня (Быт. 4, 14). Желаешь ли ты смерти себе, Каин, или боишься смерти? Но если умрешь, то как исполнится на тебе Божие определение? А если любезна тебе жизнь и при таких бедствиях, то не гораздо ли вожделеннее была она Авелю, который далек был от твоих бедствий?

Некоторые говорят, что Каин умолял здесь об избавлении от смерти, другие же утверждают, что умолял он об ускорении смерти, почему Бог и сказал ему: не так с тобой будет, как с убийцами после тебя. Убийцы после Каина будут предаваться смерти, как только найдут их, но всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро (Быт. 4, 15). Поскольку он просил себе смерти, чтобы люди не смеялись над его унижением, то в продолжение семи родов будут видеть его унижение, и только после этого умрет он.

Но нельзя принять того, что говорят некоторые, будто бы с Каином погибло семь родов его потомства. Если положить, что потомство Каиново истреблено потопом, то потоп истребил только одно седьмое поколение. А если одно поколение погибло с Каином, то почему же говорят, что погибло с Каином семь родов? Вместе с тем утверждающие это не могут доказать, что потоп был при седьмом Каиновом роде. Ибо Писание говорит, что от Каина родился Енох, от Еноха родился Ирад, от Ирада родился Мехиаель, от Мехиаеля родился Мафусал, от Мафусала родился Ламех, от Ламеха же родился Иавал, и он был отец живущих в шатрах со стадами (Быт. 4, 20). Конечно же, и эти живущие в шатрах со стадами не хранили в шатрах своих девства, особенно когда Писание говорит, что всякая плоть извратила путь свой на земле (Быт. 6, 12). А если от Каина до сынов тех, которые жили в шатрах и были скотоводами, прошло девять родов, а потопа еще не было, то как можно согласиться с утверждающими, будто бы с Каином погибло семь родов, когда по сказанному нами оказывается, что прошло девять родов, а потоп еще не начался? Потому справедливо сказанное, что позор Каинов продолжался до седьмого рода, тогда как Каин умолял, чтобы смерть избавила его от этого позора в первый же день. А что Каин жил до седьмого рода, то, во-первых, видно из того, что таково было определение Божия суда, а во-вторых, в этом же удостоверяет продолжительность жизни человеческой в первобытных родах. Если отец Каинов, Адам, жил до девятого рода, то есть до сынов Ламеховых, и умер на пятьдесят шестом году Ламеховой жизни, то неудивительно было и Каину прожить до седьмого рода.

Хотя Каин просил избавить его от позора, однако же не только не был от него избавлен, как желал, но, сверх ожидания его, к определенному ему прежде наказанию прибавилось еще и знамение, потому что сказано: И сделал Господь… Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его (Быт. 4, 15). Под встретившими Каина надо понимать потомков Сифовых, которые имели побуждение отомстить ему за кровь дяди своего, Авеля, и которые чуждались самого Каина по причине его позора и стенания и с племенем его не вступали в супружеские союзы, однако, поскольку было на Каине знамение, не осмеливались убить его.

Когда Каин понес наказание, а сверх наказания прибавлено и знамение (о причине которого сказано у нас, но умолчим, как о ненужном, о том, в чем оно состояло), тогда Писание говорит о Каине: И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема (Быт. 4, 16). Каин удалился от родителей и братьев своих, потому что видел, что они не вступают с ним в супружные союзы. Земля же названа Нод (Наид или Нуд), потому что она также тряслась и стенала. Вероятно же, что, по слову Божию, подпала она и другому проклятию: Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя (Быт. 4, 12). После этого познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха. И построил он город; и назвал город по имени сына своего: Енох (Быт. 4, 17). Это сделал он для того, чтобы и город не назывался Нод, то есть «город трясения». У Еноха родился Ирад [Гаидад]; Ирад родил Мехиаеля [Малелеила]; Мехиаель родил Мафусала; Мафусал родил Ламеха. И взял себе Ламех две жены… Ада родила Иавала: он был отец живущих в шатрах со стадами. Имя брату его Иувал: он был отец всех играющих на гуслях и свирели. Цилла также родила Тувалкаина [Фовела], который был ковачом всех орудий из меди и железа. И сестра Тувалкаина Ноема. И сказал Ламех женам своим… внимайте словам моим: я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне; если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро (Быт. 4, 18–24). Некоторые, объясняя слова Ламеха женам его, говорят, что жены были из племени Сифова и советовали Ламеху стать благочестивым. Но он говорит им: «Что вы видите во мне столь гнусного, подобного сделанному отцом моим Каином? Разве я убил мужа в язву мне, как Каин, или подобно тому как Каин убил отрока Авеля, ударив его в лицо, так и я умертвил отрока в рану мне? Если поступил я подобно Каину, то Каин наказан был всемеро, а я определяю себе, чтобы наказали меня в семьдесят раз всемеро».

Другие, полагая, что отмщение Каину должно простираться до седьмого рода и основываясь на словах: Всякая плоть извратила путь свой (Быт. 6, 12), говорят, что Ламех был злочестив. И поскольку жены его видели, что прекращается преемство их поколения, потому что рождаемые ими были не мужского, но женского пола, по сказанному: Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери (Быт. 6, 1), – а это умаление в умножении рода приводило их в страх, подавая мысль, что постигает их определение суда, изреченное Каину и семи родам его, – то Ламех ободряет жен хитрым ответом своим и говорит: Я убил мужа в язву мне и отрока в рану мне (Быт. 4, 23). Если наказание Каину Бог продлил до того, что с ним погибло семь родов, то мне, убившему двоих, продлит еще больше, так что со мной должны погибнуть семь раз взятые семьдесят родов; мы умрем и, вкусив чашу смерти, избавимся от того наказания, которое за меня будет простираться до семикратно семидесятого рода.

Некоторые говорят, что Ламех, будучи хитер и коварен, видя, что род его уменьшается, а потомки Сифовы не соглашаются вступать с ними в союзы из-за позора, лежащего на родоначальнике их, Каине, – он, чтобы земли по недостатку земледельцев не остались невозделанными и чтобы вовсе не исчез род их, возревновал о благе племени своего и убил Каина и одного из сынов его, наиболее походившего на отца, чтобы сходство сына с отцом не налагало бы на все племя их позорного пятна. Итак, убив Каина и тем как бы уничтожив преграду, разделявшую поколения Каиново и Сифово и препятствовавшую вступить им между собой в родственные связи, Ламех как бы втайне говорит женам своим: «Муж и отрок умерщвлены, украсьте дочерей ваших для сынов Сифовых, ибо совершенные мной убийства, а также красота и убранство дочерей ваших сделают так, что с нами согласятся вступать в брачные союзы даже и те, которые в прошедшие шесть родов не хотели иметь с нами таких союзов».

И жены Ламеховы украшают дочерей своих для сынов Сифовых. Иавал услаждает их на пиршествах мясом животных. Иувал пленяет их сладкими звуками гуслей своих.

Сыны же Сифовы устремляются к ним, забывают прекрасный завет, завещанный им отцом их, выходят из жилищ своих, которые выше были жилищ Каинова племени. Такой хитростью Ламех привел в смешение оба рода, рассуждая: если Бог умилосердится к Сифову роду, вступившему с нами в единение, и сохранит его от истребления, то окажет милосердие и нам, и таким образом избавимся мы от наказания за убийство ради невиновных в убийстве и вступивших с нами в брачные союзы.

 

Глава 5

Исчислив роды в племени Каиновом и окончив повествование о беседе Ламеха с женами его, Моисей переходит к исчислению родов в племени Сифовом и, начиная с Адама, говорит: Адам жил сто тридцать лет и родил сына по подобию своему и по образу своему (Быт. 5, 3). В Сифе, который по всему подобен был Адаму, представлено нам подобие Сына Божия, Который есть образ родившего Его Отца, как и Сиф есть образ родившего его Адама. Когда же у Сифа родился Енос, тогда, как говорит Писание, начали называться по имени Господню (см.: Быт. 4, 26), то есть поскольку Сиф отделился от рода Каинова, род его начал называться по имени Господню, или праведным народом Господним.

Сказав о том, что Адам родил Сифа, Сиф – Еноса, Енос – Каинана, Каинан – Малелеила, Малелеил – Иареда, Иаред – Еноха, Писание говорит: И ходил Енох пред Богом; и не стало его (Быт. 5, 24). Некоторые толкуют это так, что Енох на глазах Адама был переселен в рай – как для того, чтобы не подумал Адам, будто бы Енох убит, подобно Авелю, и не скорбел, так и для того, чтобы утешился он о своем праведном сыне Авеле и понял, что все ему подобные или до смерти еще, или по воскресении восходят в рай.

Енох родил Мафусала, Мафусал родил Ламеха, Ламех родил Ноя. И пророчествовал Ламех о сыне своем, говоря: Он утешит нас жертвой своей, которой умилостивит Бога в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклял Господь Бог (Быт. 5, 29), потому что Бог за грехи живущих на земле истребит в водах гнева построенные нами дома и сады, над которыми трудились руки наши.

После исчисления десяти родов от Адама до Ноя, Моисей говорит о Ное, что Ною было пятьсот лет и родил Ной трех сынов: Сима, Хама и Иафета (Быт. 5, 32). Ной, в продолжение столь долгого времени хранивший девство, служил образцом для своих современников, ибо пятьсот лет хранил он девство среди людей, о которых сказано: Всякая плоть извратила путь свой (Быт. 6, 12).

 

Глава б

Сказав о чистоте Ноя, Моисей обращается к повествованию о том, как в современниках Ноевых усилилось лукавое похотение, и говорит: Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери (Быт. 6, 1). Умножившимися людьми Моисей именует здесь племя Каиново, а добавив, что родились у них дочери, желает тем показать, что, как мы сказали раньше, потомство Каиново сокращалось.

Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал (Быт. 6, 2). Сынами Божиими называются сыны Сифовы. Они, как чада праведного Сифа, именуются народом Божиим. Красивые дочери человеческие, которых увидели сыны Божии, это дочери Каиновы; их красота и убранство послужили сетью для сынов Сифовых. Слова же: Брали их себе в жены, какую кто избрал, показывают, что когда брали их себе в жены, тогда гордились перед ними, делали из них выбор, бедный превозносился перед богатой, старый кичился перед юной, самый безобразный надмевался над самой красивой. Потомки же Каиновы не обращали внимания ни на богатство, ни на наружность, а желали только иметь земледельцев для своих земель, оставшихся незасеянными. Начало тому было положено невоздержными и бедными: невоздержные увлекались красотой дочерей человеческих, а бедные стремились к их богатствам. По их следам устремилось и все племя Сифово. А поскольку сыны Сифовы брали себе в супружество дочерей Каиновых и пренебрегали прежними женами своими, то последние перестали хранить чистоту и стыдливость, соблюдаемые ими до того времени ради мужей и вместе с ними. И так как невоздержание это распространялось среди мужей и жен, то Писание говорит: Всякая плоть извратила путь свой (Быт. 6, 12).

И сказал Господь Бог: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками сими, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет (Быт. 6, 3), то есть в этом роде жизнь не будет продолжаться до девятисот лет, как продолжалась в родах первобытных. Потому что они плоть, ибо дни жизни их проходят в плотских делах. Будут дни их сто двадцать лет – если покаются в продолжение того времени, то избавятся от угрожающего им гнева, если же не покаются, то делами своими навлекут на себя гнев. Так благость Божия дает сто двадцать лет на покаяние такому роду, который не заслуживал бы этого по правде.

После Моисей пишет о детях, которых рождали Каиновы дочери от сынов Сифовых, и говорит: В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди (Быт. 6, 4).

Рождавшиеся были исполинами для малорослого племени Каинова, а не для крепкого племени Сифова. В потомстве же Каиновом люди стали малорослы, потому что проклятая Богом земля не давала им силы своей и доставляла только слабые и лишенные силы плоды, как бывает и теперь, что земля, плоды и травы иногда дают силу, а иногда не дают ее. Поскольку потомки Каиновы как проклятые, как сыны проклятых и как жившие на земле проклятой собирали и ели тогда такие плоды земли, лишенные силы, то и сами стали так же бессильны, как и то, чем они питались.

Сыны же Сифовы, поскольку они были сынами благословения и жили на земле, сопредельной раю, вкушали многочисленные и не лишенные силы земные плоды и тела имели крепкие. Эти-то крепкие сыны Сифовы, входя к дочерям стенавшего Каина, рождали для его племени исполинов именитых. Слово издревле означает, что для Каинова племени рождались такие же исполины, какими были первобытные и именитые люди – Сиф и Енос.

После повествования об исполинах, рождавшихся в Каиновом потомстве, жены которого хотя и были красивы, но, в сравнении с сынами Сифовыми, слишком малорослы, Моисей говорит: И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время (Быт. 6, 5). Так в продолжение лет, данных для покаяния, люди прилагали грехи к грехам. Велико развращение человеков на земле, то есть злоба распространилась и в том, и в другом племени. Помышление сердец их было устремлено на зло во всякое время, потому что не иногда только, но постоянно и во всякой час грешили, ни днем ни ночью не переставая исполнять лукавое свое помышление.

По причине такого всеобщего нечестия сказал Господь: истреблю всех, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их (Быт. 6, 7). Бог раскаивается не как непредвидевший, что люди дойдут до такого развращения, но Он хочет последующим родам показать этим великое нечестие рода человеческого, дошедшее до такой степени невоздержания, что Бога, Который ни в чем никогда не раскаивается, как бы доводит до раскаяния. Притом Дух Святой оправдывал Божие правосудие, давая понимать, что люди не напрасно истреблены потопом. Если и это ни в чем не раскаивающееся Существо снизошло до того, что говорит о Себе: Я раскаялся, – то изрекло так, чтобы дерзкий род, слыша эти слова, содрогнулся и чтобы семена покаяния запали в сердца упорствовавших. Если бы какой-либо недостаток был в тварях Божиих, то Бог сотворил бы новый мир и не сохранил бы в ковчеге тварь, о сотворении которой раскаивался.

Но смотри – Бог, сказав: Я раскаялся, тем самым как раз показывает, что Он не раскаивался, ибо если Бог раскаялся о грешниках, то для чего было сожалеть о скотах, гадах и птицах небесных, которые не согрешили? Если же не сожалел о них, то почему сказал: Я раскаялся, когда не раскаивался? Именно сожаление о сотворении не только виновных, но и невинных показывает, что Бог о раскаянии Своем сказал по любви к грешникам, а не вовсе не то, что Бог не имел предведения. Создавшая людей Благость болезновала о том, что должны они погибнуть за дела свои, а если не погибнут, то через них сделаются нечестивыми последующие за ними роды.

Когда же сокращение жизни человеческой и раскаяние Божие не привело людей в трепет и не пробудило в них сожаление о грехах, тогда Бог говорит Ною: Конец всякой плоти пришел пред лице Мое… Сделай себе ковчег из дерева гофер… и осмоли его смолою внутри и снаружи. И сделай его так: длина ковчега триста локтей; ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей. И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и… устрой в нем нижнее, второе и третье жилье (Быт. 6, 13–16). Такой тяжкий труд возложил Бог на праведника, не желая навести потопа на грешников! Где было Ною взять такие деревья? Где было взять смолы, железа и пакли? Чьими руками мог он сделать это? Откуда мог взять людей, которые помогли бы ему в этом деле? Кто послушал бы его, когда в роде человеческом всякая плоть извратила путь свой на земле (Быт. 6, 12)? Если бы стал сооружать ковчег сам Ной со своими домочадцами, то разве не посмеялся бы над ним всякий видевший? Однако же Ной приступил к построению ковчега в первый из тех годов, которые современникам его были даны на покаяние, и окончил построение в сотый год.

 

Глава 7

Когда же люди не покаялись при всем том, что Ной по святости своей служил для современников образцом, а праведностью своей целых сто лет проповедовал им о потопе, даже смеялись над Ноем, извещавшем их, что искать спасения в ковчеге придут к нему все роды живых тварей, и говорили: «Как придут звери и птицы, рассеянные по всем странам?» – тогда Бог снова повторил ему: Войди ты и все семейство твое в ковчег, ибо тебя увидел Я праведным предо Мною в роде сем; и всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского (Быт. 7, 1–2). Скотами чистыми называются животные кроткие, а нечистыми именуются вредоносные. И в самом начале Бог сотворил животных чистых в большем числе.

И вот, кого не убеждало слово, тех должны были убедить их собственные глаза, ибо чрез семь дней Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей; и истреблю все существующее, что Я создал (Быт. 7, 4). В тот самый день начали приходить с востока слоны, с юга – обезьяны и павлины, другие животные собирались с запада, другие спешили прийти с севера. Львы оставили дубравы свои, лютые звери выходили из логовищ своих, олени и дикие ослы шли из пустынь своих, животные, жившие на горах, собирались оттуда. Современники Ноя стеклись на это новое зрелище – но не для покаяния, а чтобы насладиться, видя, как перед глазами их входят в ковчег львы, вслед без страха спешат волы, ища с ними убежища, вместе входят волки и овцы, ястребы и воробьи, орлы и голуби.

Когда же и это поспешное собрание зверей в ковчег, и водворившийся вскоре между ними мир не подвигли к покаянию современников Ноя, тогда сказал Господь Бог Ною: «Еще семь дней, и истреблю всякую созданную Мною плоть». Бог давал людям на покаяние сто лет, пока строился ковчег, – но они не одумались. Он собрал зверей, до тех пор ими невиданных, – однако же люди не захотели покаяться; водворил мир между животными вредосносными и безвредными – и тогда они не устрашились. Даже после того как Ной и все животные вошли в ковчег, Бог медлил еще семь дней, оставляя дверь ковчега открытой. Удивительно, с одной стороны, то, что ни львы не вспомнили о своих дубравах, ни прочие звери и птицы всякого рода не стали снова искать жилищ своих, а с другой – что современники Ноя, видя все, что совершалось вне ковчега и в ковчеге, не захотели оставить нечестивые дела свои.

Бог хотел отложить наказание нечестивых людей на сто двадцать лет, во-первых, чтобы они покаялись, во-вторых, для того чтобы в течение этого времени жившие между ними праведники стали их судьями и, наконец, чтобы праведники завершили свою жизнь и не было причины сказать: «Почему Бог не избавил от истребления тех, которые не грешили?» Испытывая человеческий род в продолжение ста лет, Бог, однако, затем убавил еще двадцать, потому что те семь дней, которые медлил Он после вступления животных в ковчег, по знамениям, тогда совершившимся, были значительнее убавленных двадцати лет. Ибо если при знамениях, совершившихся в течение этих семи дней, люди не покаялись, то ясно, что не покаялись бы они и за двадцать лет, протекших без знамений. Потому Убавивший двадцать лет избавил тем людей от большего числа преступлений.

По исполнении семи дней в шестисотый год жизни Ноевой, во второй месяц, в семнадцатый день месяца, в сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились (Быт. 7, 11). И затворил Господь дверь за Ноем (Быт. 7, 16), чтобы при разлитии вод никто не смог сокрушить дверь ковчега и войти в него. И началось на земле наводнение и истребилось всякое существо… остался только Ной и что было с ним в ковчеге (Быт. 7, 23). Источники великой бездны и небесные окна были открыты сорок дней и ночей, и ковчег плавал по волнам сто пятьдесят дней.

 

Глава 8

Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода по окончании ста пятидесяти дней. И остановился ковчег… на горах Араратских… в первый день десятого месяца показались верхи гор (Быт. 8, 3–5). Шестьсот первого года… к первому дню первого месяца иссякла вода на земле… И во втором месяце, который называется иор (ияр), к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла (Быт. 8, 13–14). Итак, Ной и бывшие с ним находились в ковчеге триста шестьдесят пять дней. Ибо от двадцать седьмого дня второго месяца иор до двадцать седьмого дня того же месяца другого года по лунному счислению месяцев прошло триста шестьдесят пять дней. Смотри же, и в Ноевом роде считали в году триста шестьдесят пять дней, поэтому можно ли утверждать, что халдеи и египтяне изобрели и установили таковое счисление?

И сказал… Бог Ною: выйди из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов твоих с тобою (Быт. 8, 15–16). В ковчег вводил Бог порознь, чтобы сохраняли чистоту, изводит же попарно, чтобы растились и множились на земле. И животные хранили чистоту в ковчеге, что видно из слов: Выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти… пусть плодятся и размножаются на земле (Быт. 8, 17).

Когда Ной со всеми бывшими с ним вышел из ковчега, тогда и взял из всякого скота чистого… и принес во всесожжение на жертвеннике (Быт. 8, 20). В тот день, когда вышел Ной из ковчега, все чистые птицы и звери повиновались Ною, он принес всякую чистую плоть в жертву, угодную Богу, и эта жертва положила конец потопу. И обонял Господь (Быт. 8, 21) – не запах от мяса животных или дым от дров, но призрел Он и увидел чистоту сердца в том, кто из всего и за все приносил Ему жертву. И сказал Господь Бог Ною то, что и хотелось ему услышать: «За праведность твою сохранен остаток тварей и не погиб в волнах потопа, и ради жертвы твоей, принесенной от всякой плоти и за всякую плоть, не наведу больше потоп на землю». Бог как бы наперед связывает Себя обещанием, чтобы снова не навести на людей потоп, даже если они опять будут ходить вслед лукавого помышления, всякий день устремляемого на зло.

Поскольку потопом прерваны были сеяние и жатва, расстроен порядок времен, то Бог возвращает земле то, что отнял у нее во гневе, и говорит: Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся (Быт. 8, 22), потому что во время потопа в течение сорока дней по причине дождей была ночь, а в течение всего года, пока не высохла земля, продолжалась зима без лета.

 

Глава 9

И благословил Бог Ноя и сынов его (Быт. 9, 1), чтобы растились и множились и чтобы страх их был на всякой плоти, в море и на суше. Только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте (Быт. 9, 4), то есть не ешьте незакланного животного и мяса, пока не стекла из него кровь, в которой душа животного. Так Бог Ною и детям его оставляет три завета: во-первых, повелевает не есть крови животных, во-вторых, обещает воскресение, в которое взыщется кровь от всех зверей, в-третьих, изрекает, что всякий убийца должен быть умерщвляем. Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека (Быт. 9, 5). Взыскивает Бог кровь и здесь, и в будущем веке. Здесь взыскивает, определяя убийце смерть, потому Он повелел побивать камнями даже вола, который забодает человека (см.: Исх. 21, 28). Взыщет и при конце, потому что в день воскресения звери возвратят пожранную ими плоть человеческую. Взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его, как определил наказание и Каину за кровь Авеля. То же означают и эти слова: Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека, слова же: Ибо человек создан по образу Божию (Быт. 9, 6), показывают, что человек, подобно Богу, облечен властью оживлять и умерщвлять.

Заключив завет с Ноем и со всеми, вышедшими с ним из ковчега, Бог говорит: Не будет более истреблена всякая плоть водами потопа (Быт. 9, 11). И вот, Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между… всякою плотью, которая на земле (Быт. 9, 13, 17).

После этого Моисей говорит о том, как Ной насадил виноград и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем (Быт. 9, 21), как Хам увидел наготу отца своего, и выйдя посреди площади рассказал двум братьям своим (Быт. 9, 22). Опьянение Ноя произошло не оттого, что он много выпил, но потому, что долгое время не пил вина. В ковчеге не пил он вина, потому что в день гибели всякой плоти не мог и подумать, чтобы внести с собой вино в ковчег. Итак, Ной не вкушал вина в продолжение года, пока был потоп; не сажал он винограда и в тот год, когда вышел из ковчега, потому что он вышел в двадцать седьмой день месяца иора, то есть в такое время, когда не могло быть даже незрелых гроздьев и нельзя было сажать виноград. Поэтому не раньше чем в третий год Ной посадил виноград семенами из сухих ягод, взятых им в ковчег, а раньше третьего или четвертого года потом не мог получить от них плодов. Поэтому праведник не вкушал вина в течение шести лет.

О таком продолжительном воздержании и о том, что оно было причиной опьянения, свидетельствует и сказанное, что Хам вышел и возвестил братьям среди площади. Как могла быть площадь, если не был выстроен у них город? А если был уже у них город, то, без сомнения, он строился много лет. Так, построение города и площади в городе свидетельствует о том, что старец в течение многих лет, как сказано нами, не вкушал вина, и это было причиной его опьянения.

Братья Хамовы знали о чистоте отца своего и о том, что он, как впоследствии Иаков, и в бодрствующем состоянии, и во сне охраняется ангелом, а потому покрыли наготу его, и притом так, что глаза их не видали наготы отца своего (Быт. 9, 23).

Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его (Быт. 9, 24). Так, Ной и спал, и бодрствовал: спал, потому что не чувствовал своего обнажения, бодрствовал, потому что знал, как поступил с ним младший сын его. И Ной проклял его и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих (Быт. 9, 25). В чем был бы виновен Ханаан, если он находился еще в чреслах отца своего и наготу Ноеву видел не он, а отец его? Говорят: Хам приял благословение со всеми, входившими в ковчег, и потом снова дано ему благословение со всеми вышедшими из ковчега, а потому Бог не в собственном лице его проклинает его, но в лице сына его, хотя проклятие сына должно было причинить скорбь и отцу.

Другие же, на основании сказанного в Писании, что Ной узнал, что сделал над ним меньший сын его (Быт. 9, 24), – поскольку известно, что Хам был сын не младший, а средний, – заключают, что под младшим сыном разумеется Ханаан и что именно этот малолетний Ханаан посмеялся над обнажением старца, а Хам со смеющимся лицом вышел и посреди площади рассказал обо всем братьям своим. Поэтому можно думать, что хотя проклят Ханаан не по всей справедливости, как сделавший это еще в детстве, однако же и не против справедливости, потому что проклят не за другого. Притом Ной знал, что если бы Ханаан в старости не стал достойным проклятия, то и в отрочестве не совершил бы дела, заслуживающего проклятия.

Справедливость требовала лишить Хама благословения, а не подвергать его проклятию. Ибо если бы подвергнут был он и проклятию за то, что посмеялся вместе с отроком, то хотя был бы проклят по справедливости, но вместе с проклятым Хамом подверглись бы тогда проклятию все потомки Хамовы, вовсе не участвовавшие в насмешке. Потому проклят Ханаан как посмеявшийся, а Хам только лишен благословения за то, что смеялся вместе с посмеявшимся.

Изрекая проклятие Хаму в лице сына его, Ной благословляет Сима и Иафета и говорит: Да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему (Быт. 9, 27). Род Иафета размножился и стал могущественным в наследии на севере и западе. Сам Бог вселился в шатре Авраама, потомка Симова, Ханаан же стал рабом Сима и Иафета, потому что во дни Иисуса Навина потомки Симовы опустошили жилища хананеев, покорили и поработили князей их.

 

Глава 10

Потом Моисей перечисляет произошедшие от Ноя поколения, а именно: пятнадцать поколений от Иафета, считая вместе с ним; тридцать поколений от Хама, также считая вместе с ним, но исключая филистимлян и каппадокийцев, которые произошли от них после; двадцать семь поколений от Сима, считая вместе с ним. Всех же поколений было семьдесят два. Каждое из них составило особый народ и язык и каждое обитало в своей земле.

О Нимроде сказано: Он был сильный зверолов пред Господом, потому что он по Божией воле вел брань с каждым племенем и принуждал племена эти удаляться в те страны, какие назначены им были Богом, потому и говориться: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом (Быт. 10, 9), то есть отсюда произошел обычай, если кто выражает благожелание князю или начальнику, говорить: «Будь как Нимрод, сильный зверолов, прославившийся в бранях Господних». Нимрод царствовал в Эрех, то есть в Едессе, в Аккаде, то есть в Ниневии, в Халне, то есть в Ктезифоне, в Реховофире, то есть в Адиабене, в Калахе, то есть в Хетре, в Ресене или Риш-Айне, бывшем в то время великим городом.

 

Глава 11

После этого Моисей говорит: На всей земле был один язык и одно наречие… И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, да не рассеемся по лицу всей земли (Быт. 11, 1,4). Для чего строят укрепленный город, когда некого было им страшиться? Для чего им башня высотою до небес, когда дан им был непреложный завет, что не будет более потопа? Говорят: «Да не рассеемся по лицу всей земли». Кому же рассеивать их, когда кроме них никого не было? Но из сказанного ими: Сделаем себе имя – открывается, что строить город и башню побудили их гордость и высокомерие, и их дело прекращено возникшим между ними разделением.

И сошел Господь посмотреть город и башню, то есть Бог увидел дело безумия их. И сказал Господь… и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать (Быт. 11, 5–6), то есть не передумают они делать то, что предполагали, и не избавятся от наказания, которого боялись. Они говорили: «Да не рассеемся», – но это самое и постигнет их. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого (Быт. 11, 7). Слова эти сказаны не одному лицу, ибо несвойственно было бы одному лицу сказать: Сойдем… и смешаем. Говорит так Бог Отец Сыну и Духу, потому что в первое время, как и в последнее, дар языков сообщен не без Сына и Духа.

Смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. Вероятно, что каждое племя начало говорить особым языком, какой был ему дан. Если бы не утратили они первоначального языка своего, то не прекратилось бы начатое ими дело. С утратой же первоначального языка всеми племенами, кроме одного племени, у которого он остался, прекратилось начатая ими постройка. Новые языки настолько отдалили племена одно от другого, что не могли они понимать друг друга; от разделения же, произведенного разностью языков, произошли у них войны. Такова была причина войн между теми, которые из опасения нападений строили укрепленный город, и рассеиваются по всей земле те, которые боялись этого. В рассеянии племен участвовал и Нимрод, который овладел Вавилоном и первый стал в нем царствовать, ибо если бы не старался он рассеять племена одно за другим, то не смог бы овладеть общим для всех отечеством.

Затем Моисей опять начинает перечислять поколения от Ноя до Авраама и говорит: Ной родил Сима и братьев его, Сим родил Арфаксада, Арфаксад родил Каинана, Каинан родил Салу, Сала родил Евера, Евер родил Фалека, Фалек родил Рагава, Рагав родил Серуха, Серух родил Нахора, Нахор родил Фарру, Фарра родил Аврама, Нахора и Арана, Аран родил Лота, Милку и Иску, то есть Сару, которая названа так по красоте своей. Обе они впоследствии стали женами дядей своих. И взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Аранова, внука своего, и Сару, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и вышел с ними из Ура Халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там (Быт. 11, 31).

 

Глава 12

Бог явился Авраму и сказал ему: Пойди… из дома отца твоего… в землю, которую Я укажу тебе; и Я произведу от тебя великий народ (Быт. 12, 1–2). Аврам оставил родителей своих, потому что они не захотели идти с ним, но взял с собой Лота, потому что тот поверил обетованию, которое было дано Авраму. И Бог, хотя и не сделал Лота участником в наследии Аврамовом, однако же и сынам Аврамовым не попускал войти в наследие сынов Лотовых. Итак, Аврам взял с собой Лота и Сару, и пошел в землю Ханаанскую (см.: Быт. 12, 5).

И был голод в той земле. И сошел Аврам в Египет и сказал Саре, жене своей… когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя чрез тебя (Быт. 12, 10–13). Аврам сказал это как человек, а Сара была отведена в дом царя, чтобы обнаружилась любовь ее к мужу, когда и в плену не променяла она его на царя, и чтобы дочери Сары в ее лице видели поучительный для себя пример: как она не прельстилась царством Египетским, так они не должны прилепляться к египетским идолам, к чесноку и луку; как весь дом фараонов подвергнут был казням для избавления Сары, так при избавлении чад ее будет поражен весь Египет. Домочадцы фараоновы наказаны были за то, что выхваляли красоту Сары и возбуждали в царе желание взять ее, сам же фараон наказан за то, что увел ее насильно и против воли заставлял быть его женой, ибо если бы не боялась Сара, что умертвят и ее, и ее мужа, то не дала бы себя увести к фараону.

 

Глава 13

И был спор между пастухами скота Аврамова и между пастухами скота Лотова (Быт. 13, 7). За это сварливые Лотовы рабы правдой Божией посланы затем к содомлянам, которые были также сварливы, чтобы вместе с ними и те подверглись наказанию, а Лота избавил Бог из среды их. Хотя землю ту Бог обещал Авраму, но он дозволил Лоту избрать для себя землю при Иордане, то есть всю землю Содомскую, через которую протекал Иордан.

После того как Лот отделился от Аврама, Бог явился Авраму и сказал ему: Встань, пройди по земле сей в долготу и в широту ее, ибо Я тебе дам ее (Быт. 13, 17). Этим, очевидно, провозвещается Крест. Но земля, обещанная родоначальникам через тайну Креста, за Крест же изринула чад своих, и отданы те земли другим наследникам.

 

Глава 14

Потом Кедорлаомер, царь эламский, с тремя союзниками своими пошел войной на царя содомского и его четырех союзников, обратил их в бегство, захватил все богатство содомское, а также и Лота с имением его, и удалился. Тогда Аврам взял триста восемнадцать рабов своих и вместе с Анером и его союзниками погнался вслед за царем эламским, поразил его и возвратил пленных с имением их, а также и Лота, племянника своего, со всем достоянием его. Поскольку же имение содомлян было перемешано с имением побежденных царей, то Аврам отказался от добычи, отнятой у царей, побежденных им.

И Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино, – он был священник Бога Всевышнего, – и благословил его, и сказал: благословен… Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои. Аврам дал ему десятую часть из всего (Быт. 14, 18–20). Этот Мелхиседек был Сим, он по величию своему был царем как родоначальник четырнадцати племен, но также и первосвященником, потому что по преемству принял священство от отца своего Ноя. Сим жил не только до времен Аврама, как говорит Писание, но даже до Иакова и Исава, сынов Аврамова сына. Его ходила вопрошать Ревекка, и Сим сказал ей, что два народа во чреве ее и старший поработает младшему (см.: Быт. 25, 22–23). Но Ревекка не пошла бы вопрошать его мимо мужа своего, который был так чудесно спасен от заклания, и мимо свекра своего, которому так часты были Божественные откровения, если бы не знала о величии его от самого Аврама и сына его. И Аврам не принес бы Мелхиседеку десятины, если бы не знал, что он несравненно выше его. Нельзя подумать, что кого-либо из хананеев или содомлян вопрошала бы Ревекка и что кому-нибудь из них Аврам принес бы десятину возвращенного им достояния. Поскольку дни жизни Мелхиседека простирались до времен Иакова и Исава, то вероятно то, что я сказал, – что это и был Сим. Отец его Ной жил на востоке, Сим же обитал среди двух поколений, то есть среди сынов Хамовых и своих сынов, составляя как бы преграду между тем и другим племенем, ибо опасался, чтобы потомки Хамовы не увлекли его сынов в идолопоклонство.

 

Глава 15

После этого Бог явился Авраму в видении и сказал: Награда твоя весьма велика за преспеяние твое в праведности и за избавление тобой пленных. Аврам сказал: Владыка Господи! что Ты дашь мне?я остаюсь бездетным… и вот, домочадец мой наследник мой… И вывел его вон и сказал: посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков. Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность, и притом в великую праведность. Поскольку поверил он неудобоисполнимому, чему не всякий человек мог поверить, то вменилось ему это в праведность. Восхвалив Аврама за веру, Бог сказал ему: Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение. Он сказал: Владыка Господи! по чему мне узнать, что я буду владеть ею? (Быт. 15, 1–3, 5–8).

Некоторые говорят, что за Аврамово сомнение в обетовании сказано потом: Знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей (Быт. 15, 13). Но утверждающие это пусть знают, с какой верой Аврам в то же время принял обетование, что семя его будет многочисленно, как песок морской. Если Аврам поверил тому, что было гораздо важнее, – именно, что от него одного и от одной неплодной и состарившейся Сары произойдет племя многочисленное, как песок, то, конечно, не усомнившийся в большем не усомнился и в меньшем, то есть что семя его наследует землю. Если бы засомневался он, то для чего сказал бы ему Бог: Возьми Мне трехлетнюю телицу, трехлетнюю козу, трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя (Быт. 15, 9). Так было сказано Авраму ночью, а днем он исполнил это, и от утра до вечера стоял, отгоняя от жертвы своей слетавшихся птиц. И вот уже после того, как на благоугодную жертву его вечером снизошел огонь, явился ему Бог и сказал о переселении семени его. Если бы Бог изрек ему это в наказание, то не была бы принята жертва его и Бог не заключил бы с ним в тот день завета, не обещал бы ему в тот день, что семени его порабощены будут десять народов, не сказал бы, что и сам он в старости доброй отойдет к отцам своим. Все это изрек Бог Авраму в тот самый день, потому что Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (Быт. 15, 6). Как же после этого говорят, что в тот день за недостаток веры изречено наказание семени того, кто за веру, обнаруженную в тот же день, сподобился великих наград?

Итак, Аврам поверил неудобоисполнимому, что из состарившейся и почти омертвевшей Сариной утробы произойдет целый мир людей. О наследовании же земли спрашивал он не в том смысле, будет ли это, но как оно будет. Видел он, что земля Ханаанская имеет царей и войска, видел, что она наполнена жителями, – а теперь слышит, что она дана будет не ему, а семени его, и потому желает узнать о том, как должно все совершиться, хотя и не в его время; как это будет, как семя его войдет в эту землю и получит ее в наследие себе. «Цари ли, – думает Аврам, – истребят друг друга, или придут другие народы, истребят жителей ее и сделают землю для нас пустой, или семя мое сделается могущественным, придет, истребит жителей земли и получит ее в наследие, или земля поглотит жителей за дела их, или сами жители переселятся в другую страну от голода, побуждаемые какой молвой или другим чем?»

Так Аврам, когда вопрошал Бога, не сомневался в верности обетования, но хотел только знать, каким из этих способов семя его получит землю в наследие. Но Бог знал, что Аврам хотел знать, и вместе с желаемым открыл ему и то, о чем он не просил. Тем, что Аврам от уготованной им жертвы отгонял хищных птиц, Бог показывал ему, что семя его за грехи свои будет терпеть страдание, но по молитвам праведников спасется. В образе огненного вихря, сошедшего с неба,

Бог показывал ему, что спасение послано будет с небес, когда не станет среди них праведников. Трехлетняя телица, трехлетняя коза и трехлетний овен изображали или то, что потомки Аврамовы избавлены будут от рабства через три поколения, или то, что из среды их произойдут цари, священники и пророки. Разделение животных пополам предзнаменовало разделение потомков Аврамовых на колена, а то, что птицы не были разделены, означало их взаимное согласие.

Показав это Авраму, Бог говорил: Знай то, о чем и хотел ты знать: что потомки твои будут пришельцами в земле не своей (Быт. 15, 13). Не пленниками пойдут туда потомки твои, но переселятся на вьючных скотах и телицах, какие будут у них. И поработят их, и будут угнетать их четыреста лет. Не стали бы они и умолять об изведении их оттуда, если бы не подверглись тяжкому рабству. Но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении; после сего они выйдут… с большим имуществом, а ты отойдешь к отцам твоим. в старости доброй; в четвертом роде возвратятся они сюда. А прибавленное ибо мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась (Быт. 15, 13–16) показывает, что не исполнилась еще мера грехов, за которые бы аммореи по правде подверглись конечному истреблению мечом.

Сон напал на Аврама (Быт. 15, 12). Как сон напал на Авимелеха (см.: Быт. 20, 3), так напал сон и на Аврама, когда Бог явился ему, заключил с ним завет, изрек, что десять народов будут в рабстве у семени его и что вся земля, от реки египетской до Евфрата, отдана будет в наследие его семени.

 

Глава 16

В тот же год Сара, видя свое неплодство, сказала Авраму: Вот, Господь заключил чрево мое, чтобы мне не рождать; войди же к служанке моей (Быт. 16, 2) – от нее, может быть, получу я утешение. И поскольку не успокоилась Сара, хотя Аврам и медлил исполнить совет ее, то, как написано, Аврам послушался слов жены своей, и Сара отпустила ему Агарь египтянку, данную с прочими рабынями фараоном в тот день, когда взял ее себе в жены.

Когда же Агарь зачала, то стала пренебрегать госпожой своей, думая, что ее семя войдет в землю Обетования и получит ее в наследие. Сара могла бы обуздать кичливость Агари, но поскольку видела, что бывшая ранее рабой, с того времени, как отдали ее Авраму, разделила ложе его, то не укоряет наложницу, чтобы не нанести бесславия самому Авраму. Однако же сказала ему: В обиде моей ты виновен (Быт. 16, 5) – то есть я не променяла тебя на царя, ты же предпочел мне ныне рабу; Агари следовало благодарить меня за то, что услышана молитва моя и зачала она, потому что я дала ее тебе, чтобы получить мне от нее утешение, но она за сделанное ей мною добро воздает злом, в глазах всех рабынь наносит мне жестокое оскорбление.

Агарь, надеявшаяся на Аврама, когда увидела, что он отдал ее в руки госпоже, которую укорила она, испугалась и бежала. Но встретил ее Ангел и сказал ей: Возвратись к госпоже своей и покорись ей… умножая умножу потомство твое, так что нельзя будет и счесть его от множества… ибо услышал Господь страдание твое, – если ты готова возвратиться и служить госпоже своей; родишь сына, и наречешь ему имя Измаил (Быт. 16, 9-11). Он будет между людьми, как дикий осел (Быт. 16, 12), потому что поселится в пустыне и, как дикий осел, не будет в мире с людьми; руки его на всех, то есть на расхищение всех, и руки всех на него – поскольку он будет нападать на все народы, то и сам подвергнется нападению всех народов; жить будет он пред лицем всех братьев своих, то есть сынов Сары и Хеттуры, потому что сынам Симовым отделены уже были земли наследия их.

Агарь поняла, что у Аврама будет много детей, но не от нее. В этом уверяло ее то, что он более не входил к ней и, как только заметил, что зачала она, не приближался к ней. Аврам только по желанию Сары вошел к Агари, чтобы иметь ей от Агари хотя бы малое утешение, пока Бог не возвеселит ее плодом собственного чрева. И сказала Агарь: Ты Бог, видящий меня (Быт. 16, 13), снисходишь и даешь видеть Себя тем, которые чтут Тебя. И еще прибавив к этому, сказала Агарь: Точно я видела здесь в след видящего меня, потому что сначала Ангел, явившись, ничего не сказал ей, чтобы не привести ее в ужас. Когда же обратил к ней слово, тогда было ей видение в видении, то есть в лице

Ангела явился Бог, потому и колодцу дала она название «Колодец Живущего, Видящего меня». Агарь возвратилась к госпоже своей и испросила себе прощение. И когда Авраму и Саре сказала она о своем видении, известив, что сказал ей Ангел о сыне ее, а именно, что будет он жить пред лицем всех братьев своих (Быт. 16, 12), тогда эта весть, услышанная Сарой, загладила скорбь, какую Агарь причинила ей прежде. Агарь родила… и нарек Аврам имя сыну своему… Измаил (Быт. 16, 15), как научен был Агарью.

 

Глава 17

Аврам был девяноста девяти лет, и Господь явился Авраму и сказал ему… будь непорочен (Быт. 17, 1) в завете, который положу с тобой. И весьма, весьма распложу тебя, и произведу от тебя народы (Быт. 17, 6), то есть многие колена (конечно же, здесь имеются в виду и потомки Исава, Хеттуры и Измаила, составившие из себя многочисленные народы), и цари произойдут от тебя, чем указывалось на царей из колена Иудина и Ефремова и на царей идумейских. Сей есть завет Мой… да будет у вас обрезан весь мужеский пол; обрезывайте крайнюю плоть вашу (Быт. 17, 10–11).

И сказал Бог Аврааму… дам тебе от Сарры сына; благословлю ее, и произойдут от нее народы… И пал Авраам на лице свое, и рассмеялся, и сказал сам в себе: неужели от столетнего будет сын?и Сарра, девяностолетняя, неужели родит? И сказал Авраам Богу: о, хотя бы Измаил был жив пред лицем Твоим! (Быт. 17, 15–18). Авраам посмеялся не потому, что усомнился; сказав же: О, хотя бы Измаил был жив, обнаружил только любовь свою к Измаилу. Двадцать пять лет Бог оставлял его в надежде иметь потомство, и Авраам при всех бывших ему откровениях свидетельствовал веру свою. Сколько было у него борьбы с неплодием, столько же показывал он и торжество веры. Но когда к неплодству присоединилась старость, тогда Авраам рассмеялся в душе своей, то есть удивился, что Бог сотворит сие с ним. Потому-то и говорит ему Бог: Именно Сарра, жена твоя, родит тебе сына, и ты наречешь ему имя: Исаак (Быт. 17, 19). Не искушая тебя, говорю так не для того, чтобы верил ты тому, чего не исполняю. И о Измаиле Я услышал тебя: вот, Я благословлю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу (Быт. 17, 20). Если бы Авраам сомневался, то Бог не уверял бы клятвой в истине сказанного Им, не внял бы молению Авраама об Измаиле, не возвестил бы, что в следующем году родится у Авраама сын, но укорил бы и обвинил Авраама. Сказанное же об Измаиле, что родит он двенадцать князей, означает, что от Измаила произойдет двенадцать племен, как произошло от Иакова двенадцать колен. В этот день Авраам совершил обрезание над собой, над Измаилом, сыном своим, и над всеми домочадцами своими.

 

Глава 18

Поскольку податель Бог определил, что в следующем году ниспослан будет Аврааму дар, то Авраам размышляет, будет или не будет открыто ему время, когда именно примет благословение и отверзется заключенная утроба Сарры. Когда же Авраам размышлял о том, явился ему Господь… когда он сидел при входе в шатер… во время зноя дневного (Быт. 18, 1). Авраам желал насытить душевные очи свои этим откровением, но Бог стал для него невидим. Пока же размышлял, почему Бог явился ему и, ничего не сказав ему, скрылся, взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Оставив свои мысли, он побежал навстречу им от входа в шатер (Быт. 18, 2).

Когда же Авраам поспешил к ним от своего шатра как к странникам и этой поспешностью обнаружил любовь свою к гостеприимству, тогда является ему Бог и при входе в шатер ясно дает видеть Себя в одном из трех Странников. И Авраам поклонился до земли, умоляя Того, в Котором открылось Божественное величие, войти в дом его и благословить жилище его: Если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего (Быт. 18, 3). Умоляемый Авраамом не отказался и отвечал: Сделай так, как говоришь (Быт. 18, 5). Тогда поспешил Авраам в шатер к Сарре и сказал… поскорее замеси три саты лучшей муки (Быт. 18, 6), а сам спешит к стадам, чтобы привести тучного тельца. Предлагает же Авраам в таком обилии хлеб и мясо не только для насыщения Ангелов, но чтобы разделить благословение всем домочадцам своим.

Когда были омыты ноги Странникам и они сели под древом, Авраам приносит и предлагает им все приготовленное, сам же не дерзает сесть, но стоит перед ними, как прилично прислуживающему. Вкусив от трапезы, предложенной Авраамом, спрашивают они о Сарре, и Сарра, даже и в старости хранившая стыдливость, подходит изнутри к входу в шатер. Ибо по заботливости Авраама и по молчанию, какое по мановению его хранили все в доме, домочадцы поняли, что то были не простые странники, простершие ноги свои для омовения Божию человеку. Потом Господь говорит Аврааму и Сарре: Я опять буду у тебя в это же время… и будет сын у Сарры (Быт. 18, 10). Сарра же, хотя Авраам, стоя сзади, укреплял ее в уповании, Сарра внутренно рассмеялась, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? и господин мой стар (Быт. 18, 12).

Если бы Сарра просила знамения, то знамение было бы дано ей, во-первых, потому что была она неплодна и стара, а во-вторых и потому, что никогда не случалось еще подобного тому, что ей обещано, из-за чего, видя это или слыша об этом, могла бы она поверить. Но хотя не просила она знамения, однако же знамение было ей дано ею же самой и в ней. Господь сказал: Отчего это рассмеялась Сарра, сказав: неужели я действительно могу родить, когда я состарилась? (Быт. 18, 13). Но Сарра, вместо того чтобы принять данное ей истинное знамение, прикрывает его ложью: Сарра же не призналась, а сказала: я не смеялась (Быт. 18, 15). Ангел же, давая ей понять, что она напрасно оправдывается ложью, говорит: Нет, ты рассмеялась в сердце своем – вот, сердце твое опровергает суесловие языка твоего.

Ангелы, изрекшие Сарре обетование о рождении сына, встали и оттуда отправились к Содому (Быт. 18, 16). Однако же Сарре не было открыто, что они идут в Содом, чтобы в тот день, когда обрадована она обетованием о сыне, не причинить ей скорби о брате, возвестив грозное определение суда, изреченное на содомлян и собратий их. Потому они сокрыли это от Сарры, чтобы не проливать ей слез непрестанно. Аврааму же было открыто, чтобы не переставал он молиться и чтобы молитва его открыла миру, что в Содоме не нашлось даже одного праведника, ради которого он мог бы быть избавлен от истребления. Вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма (Быт. 18, 20). Как понимать слово вопль, объясняется сказанным вслед этого о грехах. Сойду и посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне, или нет; узнаю (Быт. 18, 21). Сказал так Господь не потому, что не знал их грехов, – Он прежде еще сказал: Грех их, тяжел он весьма (Быт. 18, 20) – но хотел этим показать пример судьям, чтобы они не произносили приговор, прежде чем увидят дело вполне. Если Всеведущий представил Себя как бы незнающим, чтобы не произвести определения о наказании прежде суда, то тем более судьи должны сознаваться в своем неведении и не изрекать приговора прежде исследования дела.

 

Глава 19

Два Ангела приходят к Содому, приближаются к вратам, у которых сидел Лот для принятия к себе входящих в город странников. Лот увидел, и встал, чтобы встретить их (Быт. 19, 1), как и обыкновенно встречал он странников. Но, приближаясь к ним, в одном из двух пришедших узрел то же, что Авраам видел в одном из трех, и поклонился лицем до земли. Вероятно, что пришедшие к содомлянам Ангелы имели красивый вид, потому что слова: Сойду и посмотрю (Быт. 18, 21) значат то же, что «сойду и испытаю их». Если бы содомляне, увидев лица их, не пришли бы в неистовство, то хотя и не получили бы оставления прежних своих грехов, но и не подверглись бы тому наказанию, которое постигло их впоследствии.

Лот спешит ввести странников в дом свой, пока не собрались содомляне и не соблазнились. Но странники медлят, давая содомлянам время прийти и подвергнуться испытанию. У Авраама не отказывались они войти к нему, потому что пришли не искушать его, но воздать награду уже испытанному. В Содом же пришли искусить содомлян, поэтому Лоту, который понуждал их войти к нему в дом, говорят: Нет, мы ночуем на улице (Быт. 19, 2).

Когда же Лот сильно упрашивал их; и они пошли к нему и пришли в дом его и вкусили предложенной Лотом трапезы, но еще не легли они спать, тогда городские жители, Содомляне… окружили дом и говорят Лоту: Где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам;мы познаем их (Быт. 19, 3–5). Смотри, пришли странники не днем, когда содомляне могли видеть красоту и соблазниться, но ночью, когда тьма скрывала красоту от их взора, чтобы не так сильно было искушение. Но и это не принесло пользы содомлянам.

И ночью, как и днем, приготовляли они погибель душам своим. Лот убеждает содомлян – но они не убеждаются, предлагает им двух дочерей своих – но они не принимают, а с угрозами говорят: Теперь мы хуже поступим с тобою, нежели с ними… и подошли, чтобы выломать дверь (Быт. 19, 9). Тогда странники простерли руки свои и ввели Лота к себе в дом, а содомлян, бывших при входе в дом, поразили слепотою (Быт. 19, 10–11). Но и это не остановило неистовства содомлян, потому что и потом продолжали они отыскивать двери. Сказали мужи те Лоту: кто у тебя есть еще здесь? зять ли, сыновья ли твои, дочери ли твои, и кто бы ни был у тебя в городе, всех выведи из сего места, ибо мы истребим сие место (Быт. 19, 12–13). Сыновьями называют зятей, которые хотели дочерей его взять себе в жены. Вышел Лот, и говорил с зятьями своими (Быт. 19, 14). Содомляне не заметили, как вышел он из дома и как возвратился. Даже когда Лот возвратился, осмеянный зятьями своими и Ангелы взяли за руку его и жену его, и двух дочерей его, и вывели его (Быт. 19, 16) вон из города, и тогда содомляне не видели, как они проходили среди них толпой.

Поскольку же жены в Содоме не были подвергнуты испытанию, то они испытаны данной им заповедью по исшествии из Содома. Когда Лот начинает просить, чтобы спасен был Сигор и можно было ему войти туда, потому что он отстоял недалеко, тогда Ангел говорит ему в ответ: Вот, в угодность тебе Я сделаю и это: не ниспровергну города, о котором ты говоришь (Быт. 19, 21). Это дастся тебе за позор обеих дочерей твоих. Когда Лот вошел в Сигор, пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба (Быт. 19, 24), то есть Ангел, в котором явился Господь, от Господа, Сущего на небесах, низвел на Содом серу и огонь. Жена же Лотова преступила заповедь, данную ей для испытания на краткое время, и стала соляным столпом (Быт. 19, 26), тем самым усугубив искушение Лота и обеих дочерей его, но они и после этого не склонились на то, чтобы преступить заповедь Ангела.

Дочери Лотовы, поскольку боялись жить в опустевшем городе, стали просить отца бежать в гору. А так как они думали, что огненный потоп истребил целый мир, как во время Ноя был истреблен целый мир водным потопом, то сказала старшая младшей: отец наш стар, и нет человека на земле, который вошел бы к нам… итак напоим отца нашего вином… и восставим от отца нашего племя (Быт. 19, 31–32) – и произойдет от нас третий мир, как от Ноева дома произошел второй, а от Адама и Евы – первый. Недостатка же в вине у них не было, потому что все, что было в Сигоре, досталось им во владение. Жителей же в Сигоре не стало, ибо, когда Ангел сказал Лоту: Вот, в угодность тебе Я сделаю и это: не ниспровергну города, о котором ты говоришь (Быт. 19, 21), – то Сигор поглотил своих жителей, оставив их имущество. Жителей поглотил, чтобы умиротворить тем Правосудного, Которого прогневали они делами своими, имение же их оставил для праведного Лота, чтобы утешился он, потеряв все, бывшее у него в Содоме. Лотовы дочери придумывали предлоги и говорили: «Боимся мы спать, ужасают нас призраки, перед нами стоит наша мать, превратившаяся в соляной столп, представляются глазам нашим сжигаемые содомляне, в ушах наших раздаются вопли жен, взывающих из огня, как бы перед собой видим детей, страждущих в пламени, – поэтому, родитель, не спи, а для успокоения дочерей своих усладись вином, чтобы провести ночь в бдении, которое избавит нас от ужасов». Но когда заметили, что Лот лишился рассудка от вина и членами его овладел глубокий сон, тогда вошла старшая и у спящего делателя восхитила семя, а он не знал (Быт. 19, 33). Потом старшая сестра, увидев, что умышленное ею исполнилось, стала и младшую сестру склонять, чтобы она на время сделалась женой, а затем навсегда осталась в девстве, – и младшая, убежденная сестрой, вошла и вышла, и он не знал (Быт. 19, 35).

И родила старшая сына, и нарекла ему имя: Моав (Быт. 19, 37), и стал он родоначальником великого народа, как сын Лотов. И младшая также родила сына, и нарекла ему имя: Бен-Амми, Амман или Барамми (Быт. 19, 38), то есть «сын народа моего», потому что сын отца моего. Так даны были два сына, по числу двух преступлений. Даны два сына для двух народов, но ради двух Ангелов прощены два преступления. Дочери Лотовы впоследствии не жили ни с Лотом, потому что он отец их, ни с другими, хотя и были для них женихи. Но поскольку поспешили они сделать то, что они не должны были делать, то воздерживались и от того, что было дозволено. И последующим воздержанием, вероятно, загладили прежнюю поспешность.

 

Глава 20

После этого пошел Авраам к филистимлянам и из опасения говорил о Сарре, что она сестра ему, и послал Авимелех, царь Герарский, и взял Сарру (Быт. 20, 2). Но так как Сарра подвергалась уже искушению у фараона и, сверх того, имела во чреве Исаака, и молитва Авраамова была неотступна, то едва взошел на ложе Авимелех, внезапно, как и на Адама, напал на него сон, и сказал ему Бог во сне: Вот, ты умрешь за женщину, которую ты взял, ибо она имеет мужа. Авимелех отвечал: Владыка! неужели ты погубишь и невинный народ?… Я сделал это в простоте сердца моего и в чистоте рук моих. Тогда Бог сказал: Потому Я и удержал тебя от греха предо Мною, потому и не допустил тебя прикоснуться к ней (Быт. 20, 3–6).

Авимелех, встав рано утром, призвал к себе Авраама и укорял его, что тот едва не ввел его в тяжкий грех. Авраам сказал на это: «Испугался я, потому и назвал Сарру сестрой, и не солгал в этом, потому что она действительно мне сестра – дочь отца моего, только не дочь матери моей; сестра мне по отцу, потому что дочь отцова брата, но не сестра по матери, потому что Арран, сын Фарры, имел в супружестве не сестру, но чужую, и она, любя род свой, осталась в своем племени и не захотела идти и жить вместе с сыном Лотом и с дочерьми Саррой и Мельхой». Тогда Авимелех сказал Сарре: «Вот, я дал брату твоему тысячу сиклей серебра (Быт. 20, 16) и возвращаю тебя ему с дарами, потому что положила ты покров на глаза всем, которые со мной, перед всеми обличила меня». Авимелех говорит: «Положила покров на глаза всем, которые со мной», то есть пристыдила всех, бывших с Авимелехом, явно обличая его при всех. Потому что когда внезапный напал на Авимелеха сон, показавший Сарре, что Бог ей помощник, тогда она громким голосом при всех сказала ему: «Неприлично тебе, оставив жену свою, брать себе другую для прелюбодеяния». Но если бы Сарра по зачатии Исаака не возвратила себе юности, то, конечно, Авимелех не ощутил бы вожделения к той, которой было уже девяносто лет. И помолился Авраам Богу, и исцелил Бог Авимелеха, и жену его, и рабынь его, и они стали рождать (Быт. 20, 17). Ибо с того времени, как Авимелех вознамерился взять к себе Сарру, и до возвращения ее Аврааму болезни рождения мучили жен в доме Авимелеховом и не могли рождать те, которым наступило уже время рождения.

 

Глава 21

Сарре приближалось время родить; родила она Исаака и вскормила его сосцами старости. А после того как Исаак был обрезан и вскормлен, Авраам сделал большой пир в тот день, когда Исаак отнят был от груди (Быт. 21, 8). В день этого пира Сарра увидела насмехающегося Измаила. Примечая же, что Измаил во всем походит на мать, а потому заключая, что как она оскорбляла Сарру, так и Измаил посмеется над Исааком, подумала она: «Если при жизни моей Измаил так поступает с сыном моим, то, когда умру, не примет ли он части в наследстве моего сына, даже, может быть, не возьмет ли еще себе и двух частей, как первородный?» Так

Сарра возревновала о правах сына – возревновала та, которая не заботилась о собственных правах, когда без ревности отдала Агарь мужу своему. И чтобы сын наложницы не похитил наследства у сына свободной, Сарра сказала Аврааму: выгони эту рабыню и сына ее (Быт. 21, 10), ибо несправедливо сыну рабыни получить наследие с сыном обетования. Неприлично и тебе поступать вопреки Божией воле в том, на что имеешь обетование от Бога, и делать наследником того, кого не сделал наследником Бог. Авраам же действительно хотел сделать Измаила наследником, потому что не было у него различия между сыновьями. И потому написано: Показалось это Аврааму весьма неприятным ради сына его. Но Бог сказал Аврааму… во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя; и от сына рабыни Я произведу народ, потому что он семя твое. Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плечи, и отрока, и отпустил ее. Она пошла, и заблудилась в пустыне (Быт. 21, 11–14). И Ангел Божий с неба воззвал к Агари и сказал ей… Бог услышал голос отрока… возьми его за руку, ибо Я произведу от него великий народ. И Бог открыл глаза ее, и она увидела колодезь с водою, и пошла, наполнила мех водою и напоила отрока (Быт. 21, 17–19).

После того Авимелех и воевода его Фихол говорят Аврааму: «Поскольку известно нам, что с тобой Бог и Он помогает тебе в бранях с царями и обещал дать тебе землю Ханаанскую, то боимся, что, истребив хананеев, опустошишь ты и землю Авимелехову». И потому они спешат заключить завет с Авраамом. И они оба заключили союз с Авраамом (Быт. 21, 27).

 

Глава 22

После сих происшествий Бог искушал Авраама и… сказал: возьми сына твоего… и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе (Быт. 22, 1–2). Чтобы не сказали, что Авраам был в исступлении, исполнение отложено на три дня. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для всесожжения, и встав пошел (Быт. 22, 3). Сарре же не открыл, зачем идет, потому что не повелено было открывать, ибо, конечно, и она решилась бы идти и участвовать в жертвоприношении, как участвовала в обетовании о рождении Исаака.

Не открыл Авраам и потому, чтобы не воспрепятствовали ему домочадцы и не произвели распри в доме его, чтобы не собрались жители страны и не отняли у него отрока или не заставили его отложить жертвоприношение на несколько дней. Если Авраам боялся сказать и тем двоим отрокам, которых взял с собой на гору, то тем более должен был страшиться многих. И тот, который из страха не хотел открывать намерения своего двум отрокам, когда взошли уже они на гору и Исаак спросил о жертве, пророчествует ему, как пророчествовал и рабам, оставленным внизу у горы.

И, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник… и взял нож (Быт. 22, 9-10), но удержал его руку ангел Господень. А чтобы Авраам не подумал, будто бы по какому-нибудь недостатку отринута жертва его, сказал ему, что вот, показал ты благоговение свое перед Богом, и через того, кого ты любишь больше всех, открылась любовь твоя к Господу всяческих. Итак, Авраам стал славен и тем, что в сердце заклал уже сына, хотя и не заклал его на самом деле, и тем, что уверовал, что сын и по смерти воскреснет и возвратится с ним, ибо не сомневался в истине сказанного ему: В Исааке наречется тебе семя (Быт. 21, 12).

И увидел Авраам овна у дерева. И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо сына своего (Быт. 22, 13). Что овна не было прежде, о том свидетельствует вопрос Исаака, а что не было там чащи, о том свидетельствуют дрова, возложенные на плечи Исааку. Гора дала от себя дерево, а дерево – овна, чтобы овен, повисший на древе, а после закланный вместо сына Авраамова, прообразовал собою день Того, Кто, как овча, пригвожден был к древу и вкусил смерть за весь мир. И вторично воззвал Бог к Аврааму… и сказал: Мною клянусь, говорит Господь, что… умножу семя твое… и благословятся в семени твоем, то есть во Христе, все народы земли (Быт. 22, 15–18).

 

Глава 23

Затем Сарра умерла в Хевроне, а было ей сто двадцать семь лет, и погребена она в пещере, купленной у сынов Хетовых.

 

Глава 24

Через три года после смерти Сарры сказал Авраам рабу своему, старшему… положи руку твою под стегно мое и клянись мне… что ты не возьмешь сыну моему жены из дочерей Хананеев (Быт. 24, 2–3). Раб клянется заветом обрезания. Ибо на том, что люди осквернили в начале бытия своего прежде и после потопа, Бог положил знамение завета, и что было презренно в человеческом теле, тому сообщил преимущественную честь, положив на том знамение завета, так что этим клялись дающие клятву и этим заставляли свидетельствоваться требующие клятвы. Раб поклялся господину своему и пошел. В руках у него были также всякие сокровища господина его.

Он встал и пошел в Месопотамию, в город Нахора (Быт. 24, 10). Там он остановился у колодца и стал молить Бога и просил себе знамения. И, конечно, обрадован был пришествием к колодцу Ревекки, но старался еще узнать, из какого она семейства. Когда же узнал, что она дочь Вафуила, сына Нахорова, тогда возблагодарил Бога и вошел к ним в дом и остался там. И как только сказано было им, какой клятвой заклял его господин и как исполнилось на самом деле то, о чем молился он при колодце, Вафуил и Лаван сказали ему: От Господа пришло это дело твое и господина твоего, вот Ревекка пред тобою; возьми и пойди (Быт. 24, 50–51). Призвали и девицу, чтобы узнать ее согласие. И поскольку она слышала о клятве, какой заклял раба Авраам, о молитве раба при колодце и о знамении, какого просил он и какое дано ему, то убоялась сказать, что не пойдет, – ибо она знала, что есть Божия на то воля, чтобы идти ей. И пошла Ревекка и стала женой Исаака; и от радости о Ревекке, пришедшей к нему через три года по смерти матери его, утешился Исаак в печали по матери своей (Быт. 24, 67), которую он оплакивал три года.

 

Глава 25

Поскольку не было еще дано закона о девстве и целомудрии, чтобы вожделение не полагало какого-либо пятна на душу праведника, и поскольку Аврааму сказано было, что произойдут от него цари и народы, о чем засвидетельствовал и Бог, что Он знает, как Авраам сынам своим и сынам сынов своих заповедует хранить Его заповеди, то по смерти Сарры Авраам взял наложницу с той целью, чтобы многочисленные сыны его, рассеявшись по многим странам всей земли, благочестием своим распространяли ведение и чествование Единого Бога. И действительно у Авраама были дети и от Хеттуры; дав им дары, он отпустил их на Восток и умер в возрасте ста семидесяти пяти лет и погребен с женой своей Саррой.

Бог благословил Исаака (Быт. 25, 11). И молился Исаак Господу о жене своей, потому что она была неплодна; и после двадцати лет Господь услышал его, и зачала Ревекка. Сыновья в утробе ее стали биться, и она… пошла вопросить Господа. Господь сказал ей: два племени во чреве твоем (Быт. 25, 21–23), то есть народ идумейский и народ еврейский. Кого же ходила вопрошать она, о том сказано нами выше, ибо, говоря о Мелхиседеке, сказали уже мы, что его ходила вопрошать Ревекка. Но она скоро возвратилась в дом, потому что приближались уже болезни рождения, и родила Ревекка Исава и Иакова.

Иаков увидел, что Исав пренебрегает своим первородством, и начал ухищряться, чтобы присвоить его себе, уповая на Бога, Который сказал: Больший будет служить меньшему (Быт. 25, 23). И вот, однажды Иаков варил чечевицу, Исав же приходит с охоты утомленный и говорит Иакову: Дай мне поесть красного, красного этого, то есть дай сколько-нибудь поесть чечевицы. Но Иаков сказал: продай мне теперь же свое первородство и возьми себе все (Быт. 25, 30–31). Поклялся Исав и продал первенство свое, а Иаков отдал ему кушанье, и тот ел. И Писание, показывая, что Исав продал свое первородство не по причине голода, прибавляет, что, после того как он поел, встал и пошел; и пренебрег Исав первородство (Быт. 25, 34). Итак, не от голода продал он первородство свое, но из пренебрежения – продал, как ничего не стоящее, отдал за ничто.

 

Глава 26

Был голод в земле, сверх прежнего голода, который был во дни Авраама; и пошел Исаак к Авимелеху, царю Филистимскому, в Герар (Быт. 26, 1). И сеял Исаак в земле той и получил в тот год ячменя во сто крат: так благословил его Господь. И стал великим человек сей и возвеличивался больше и больше до того, что стал весьма великим (Быт. 26, 12–13). Тогда Авимелех испугался, что возобладает над ним пришлец, и с воеводой своим Фихолом приходит к Исааку и говорит ему: Мы ясно увидели, что Господь с тобою, как был и с отцом твоим Авраамом; поняли мы это и из того, что пожал ты стократный плод, и из многого другого, и потому мы сказали: поставим между нами и тобою клятву и заключим с тобою союз, чтобы ты не делал нам зла, когда пришел в такую силу, как и мы не коснулись до тебя, когда ты был слаб. И, встав рано утром, поклялись друг другу… и они пошли от него с миром (Быт. 26, 28–29, 31).

 

Глава 27

Когда Исаак состарился и притупилось зрение глаз его, он… сказал Исаву: налови мне дичи, и приготовь мне кушанье, какое я люблю, и принеси мне есть, чтобы благословила тебя душа моя, прежде нежели я умру (Быт. 27, 1, 3–4). Исав пошел на охоту. Услышав это, Ревекка советует Иакову идти к отцу, чтобы Исав не получил первородства вопреки сказанному Богом: Больший будет служить меньшему (Быт. 25, 23). Но он не слушал ее, потому что боялся вместо благословения получить проклятие. Когда же Ревекка сказала: На мне пусть будет проклятие твое (Быт. 27, 13), тогда Иаков сделал, что приказывала Ревекка: взял приготовленную снедь, принес к отцу и сказал ему: Отец мой! Спросил же его отец: Кто ты, сын мой? Иаков сказал отцу своему: я Исав… я сделал, как ты сказал мне (Быт. 27, 18–19). Исаак усомнился, слыша голос Иакова. И, поскольку боялся, что благословение и первородство перейдут от Исава к другому, сказал: Подойди, я ощупаю тебя (Быт. 27, 21). Когда же обманчивое осязание рук признало ложный голос истинным, тогда Иаков принял благословение и удалился. Потом пришел Исав, приготовивший кушанье, и пригласил отца вкусить. Увидев, что под именем Исава другой овладел сокровищем его благословений, вострепетал Исаак весьма великим трепетом, и сказал: кто ж это, который достал дичи и принес мне… и я благословил его? он и будет благословен (Быт. 27, 33). Итак, Исаак не мог возвратить назад своих благословений. Во-первых, он знал, что исполнилась тем воля Самого Господа, по сказанному Ревекке. А во-вторых, сам он, благословляя Иакова, сказал: Проклинающие тебя – прокляты (Быт. 27, 29), и потому боялся, что, если проклянет Иакова, проклятие уст его, изреченное тому, кого прежде благословил он, обратится на него самого. И возвысил Исав голос свой и заплакал (Быт. 27, 38) – но не о том, что утратил духовные благословения, а о том, что лишился добрых плодов земли благословенной; не о том, что не мог уже быть оправдан, а о том, что не мог обладать своими братьями; не о том, что не наследует жизни бессмертной, но о том, что не его уделом стала земля Ханаанская. И возненавидел Исав Иакова (Быт. 27, 41), так что замышлял убить его. Тогда Ревекка уговорила Иакова идти в дом Лавана, чтобы братья во вражде не убили друг друга и чтобы самой ей не лишиться вдруг обоих сыновей. Она сказала об этом Исааку, и он благословил Иакова и послал его в Харран взять себе там жену.

 

Глава 28

Иаков шел целый день и ночевал в пути. И когда наступил вечер, вместо возглавия, какое он употреблял в шатре матери своей, взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней. И вот, Господь стоит на ней (Быт. 28, 11–13). В образе лестницы показано было Иакову восхождение и нисхождение ангелов над ним, когда он спал, и давалось понять, что охраняется он не только во время бодрствования, но и когда спит, ибо тогда ангелам повелено восходить и нисходить над ним для его охранения.

Так, в видении лестницы Бог ясно показал Иакову тайное Свое о нем промышление. Когда спал он, представлялось ему, что он спит в далекой от Бога стране. Но когда пробудился и увидел, какое попечение прилагается о нем в пустыне, тогда сказал: «Как в доме Божием спал я и как перед вратами небесными покоился!» А чтобы показать Иакову, что ангелы нисходили и восходили для его защиты, Бог говорит ему: И вот Я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю, ибо Я не оставлю тебя, доколе не исполню того, что Я сказал тебе. Иаков… сказал: истинно Господь присутствует на месте сем, и Он охраняет меня; а я не знал! (Быт. 28, 15–16).

Елей же, который Иаков возлил… на верх камня, был взят в соседнем селении или принесен им с собой. И елей, излиянный Иаковом на камень, изображал тайну сокрытого в нем грядущего Христа. И нарек имя месту тому: Вефиль, то есть дом Божий, как и ранее называл он. И положил Иаков обет над камнем, сказав: если Бог будет со мною и… даст мне хлеб есть и одежду одеться… то этот камень… будет домом Божиим; и из всего, что Ты, Боже, даруешь мне, я дам Тебе десятую часть (Быт. 28, 18–20, 22). В камне же изображалась тайна Церкви, которой воздаются обеты и приношения всех народов, вошедших в нее.

 

Глава 29

Иаков продолжает путь, подходит к колодцу и видит Рахиль. Она пришла со стадом, босая, в убогой одежде, и лицо ее опалено было солнцем. Иаков понял, что Пославший прекрасную Ревекку к источнику и убогую Рахиль посылает к колодцу, и демонстрирует ей свою силу: отваливает закрывавший колодец камень, который едва могли сдвинуть многие сильные. Уневестив же Рахиль Богу этим чудным делом, и сам обручается с ней лобзанием.

Иаков работал за нее семь лет, но, когда исполнился срок, Лаван обманул его и вместо Рахили выдал за него Лию. Лаван же прибегнул к такой хитрости не только потому, что Лия была безобразна и за семь лет, пока Рахиль была невестой, не нашлось ей жениха, но и потому, что видел Божие благословение на имуществе своем во время Иаковлева пастырства. Потому замыслил сделать его пастырем на другие семь лет, чтобы и в другие семь лет умножилось достояние его, приобретенное им в первые семь лет, когда Иаков работал за отданную ему Лию. Поэтому Лаван извиняется перед Иаковом обычаем своего отечества и говорит: В нашем месте так не делают, чтобы младшую выдать прежде старшей, а потом открывает, что действительно это было совершено им умышленно, и говорит: Окончи неделю брака этой (Лии), потом дадим тебе и ту (Рахиль) за службу, которую ты будешь служить у меня еще семь лет других (Быт. 29, 26–27). Лаван собрал жителей той страны, и они поручились Иакову за Лавана. Иаков рассуждал так: если Лия останется в доме у язычника Лавана, то семя праведника может уклониться там в язычество. Он также боялся солгать жене своей Рахили, потому что невеста уже есть и жена. Потому Иаков берет одну – чтобы не изменить данному ей слову, а другую – чтобы не стало через нее грешным семя его. Но если бы Лаван не отнял у Иакова Рахили, а велел бы ему работать у него семь лет за Лию, то не согласился бы он работать за нее и семь дней – но не потому что Лия была безобразна, а потому что противным ему казалось быть мужем двух жен.

 

Глава 30

Лия родила Рувима, Симеона, Левия и Иуду и перестала рождать; Рахиль же оставалась неплодной. А поскольку слышала она от Иакова, что Авраам молился о неплодной Сарре и был услышан, что молился и Исаак о Ревекке и также был услышан, то думала, что заключенная утроба ее не отверзается, потому что Иаков не молится о ней. И потому с гневом и со слезами говорит мужу: Дай мне детей, а если не так, я умираю (Быт. 30, 1). Она была разгневана и потому сказала: Дай мне детей, а не: «Помолись, чтобы даны мне были дети». Поэтому Иаков вразумляет ее, что отцы его, хотя и были услышаны Богом, но не вдруг: Авраам

после ста, а Исаак – после двадцати лет. Но когда Рахиль услышала, что нужно ей великое терпение, чтобы не изнемочь от долгого ожидания, то стала просить Иакова: Вот служанка моя Валла; войди к ней; пусть она родит на колени мои, чтобы и я получила от нее утешение (Быт. 30, 3). Рахиль говорила ему: «Авраам взял Агарь и исполнил волю Сарры, потому что любил ее, а ты не убеждаешься моими словами, потому что не любишь меня». Иаков, чтобы не повторяла она непрестанно неотступной просьбы своей дать ей детей, соглашается взять служанку ее. И, конечно, для того, чтобы вместе с сынами свободных и сыновей рабынь сделать наследниками.

Итак, Иаков взял Валлу; она зачала и родила Дана и Неффалима. Лия же, видя, что она перестала рождать, стала принуждать Иакова, чтобы он взял и ее рабыню. И когда говорил он Лие: «Есть у тебя утешение, потому что имеешь детей», то она отвечала: «Несправедливо ты подчиняешь одну рабыню другой. Если сделал ты обиду мне рабыней Рахили, то сделай обиду и ей моею

рабыней». Поэтому, чтобы не огорчать Лию, прекратить раздор между сестрами и водворить мир в доме, берет Иаков Зелфу. И она зачала и родила Гада и Ассира.

После того Рувим нашел мандрагоровые яблоки в поле, и принес их Лии, матери своей (Быт. 30, 14). А мандрагоры, как говорят, есть душистый и вкусный земляной плод, похожий на яблоко. За эти-то мандрагоры Лия, растворив веселие верой, ввела к себе на ночь Иакова. Ибо написано: И услышал Бог Лию, и она зачала и родила Иссахара. И сказала Лия: Бог дал возмездие мне за то, что я отдала служанку мою мужу моему (Быт. 30, 17–18). Если бы не по Божией воле было то, что Иаков взял Зелфу, то Бог не воздал бы Лие за Зелфу никакой награды. Итак, Лия зачала и родила Иссахара, а потом Завулона и Дину, сестру их. И вспомнил Бог о Рахили (Быт. 30, 22), и родила она Иосифа и сказала: «Поняла я теперь, что это Господь даст мне и другого сына (Быт. 30, 24), а не муж мой». После того как родился Иосиф, сказал Иаков Лавану: Отдай жен моих и детей моих, за которых я служил тебе, и я пойду (Быт. 30, 26). Лаван же, поскольку любил не Иакова, а себя, говорит в ответ: Я примечаю, что за тебя Господь благословил меня… Назначь себе награду от меня, и я дам (Быт. 30, 27–28). Иаков согласился на это, потому что не имел еще от Бога позволения идти. Но Бог, предвидя, что Лаван лишит награды того, кому сказано Богом: «Я пойду с тобой и выведу тебя оттуда», обогатил Иакова стадами Лавановыми без всякой обиды Лавану, потому что, как Лаван узнал на деле, Бог в стадах его умножил овец пестрых и с крапинами, чтобы понял он, что с Иаковом Бог, и не причинял ему более обид.

 

Глава 31

Когда же начали притеснять Иакова и сыны Лавановы, как притеснял его Лаван, и о том, кто обогатил их, стали говорить, что он сделался богат имением отца их, и сам Лаван, признавшийся прежде: Я примечаю, что за тебя Господь благословил меня (Быт. 30, 27), переменился к Иакову и внутренне, и наружно – тогда явился Бог Иакову и сказал ему: Возвратись в землю отцов твоих (Быт. 31, 3). И призвал Иаков Рахиль и Лию и сказал им: «Отец ваш, которому я всеми силами служил… раз десять переменял награду мою; но Бог не попустил ему сделать мне зло (Быт. 31, 6–7), и все козни отца вашего обратились на него же самого.

Когда обещал он дать мне в награду овец пестрых, думая, что родится их немного, тогда рождалось множество пестрых овец. А когда обещал мне овец с крапинами, думая, что таких родится немного, тогда все рождались с крапинами». Тогда Рахиль и Лия сказали ему: Есть ли еще нам доля и наследство в доме отца нашего? Все, что было у него, отдал он сыновьям своим, а нас он продал… и съел даже серебро наше, истощил и твои силы в те четырнадцать лет, в которые ты работал ему за нас. Итак делай все, что Бог сказал тебе: мы готовы идти с тобой в тот день, когда пошлет тебя Бог (Быт. 31, 14–16).

Иаков… похитил сердце у Лавана (Быт. 31, 20), а Рахиль – богов его. И пришли они на гору Галаад, Лаван же гнался за ним и догнал его (Быт. 31, 23). И явился Бог Лавану ночью во сне и сказал ему: берегись, не говори Иакову ни доброго, ни худого (Быт. 31, 24). Однако же Лаван не мог скрыть гнева своего и сказал: Есть в руке моей сила сделать вам зло; но Бог отца вашего вчера запретил мне это вчера вечером (Быт. 31, 29). Зачем ты украл богов моих (Быт. 31, 30) и дочерей моих и убежал? Прекрасна была любовь Иакова к Рахили, которая возлюбила Бога его, идолов же отца своего презрела, потому что обесчестила их не только тем, что похитила как нечто маловажное и ни к чему не годное, но и тем, что в день, когда отец искал их, сидела на них, имея обыкновенное женское (Быт. 31, 35).

Лаван не удовлетворился и на другой день утром, после того как вечером явился ему истинный Бог, требовал богов своих. Вопреки тому, что сам прежде говорил: «Ты обогатил меня, потому что благословил меня Господь пришествием твоим», говорит теперь: Скот – мой скот, и все, что ты видишь, это мое… Теперь заключим союз я и ты, и это будет свидетельством между мною и тобою (Быт. 31, 43–44).

Сначала они обвиняли друг друга, и Иаков говорил: Бог увидел бедствие мое и труд рук моих и все, что отнято у меня, и вступился за меня вчера (Быт. 31, 42). Лаван же говорил: Скот – мой скот, и все, что ты видишь, это мое (Быт. 31, 43). Но потом стали говорить: «Оставим все, что было доныне». И взял Иаков камень и поставил его памятником. И все принесли по камню и сделали холм великий (см.: Быт. 31, 45–46). Холм этот, воздвигнутый многими, должен был свидетельствовать как бы устами многих, что заключен договор при многих. Иаков назвал этот холм «Свидетель» (см.: Быт. 31, 47–48), то есть сложившие этот холм – свидетели тому, что и Лаван, и Иаков обещают не изменять ничего в том договоре, который они заключили при этом холме. Но чтобы сделать известным, что этот холм нужен был только как свидетельство договора, которому с этого времени они не будут впредь изменять, сказано, что Лаван сказал Иакову: Бог Авраамов и Бог Нахоров да судит между нами, Бог отца их. А Иаков поклялся страхом отца своего Исаака (Быт. 31, 53).

 

Глава 32

После того как разлучились Иаков и Лаван, встретили Иакова Ангелы Божии (Быт. 32, 1). Этим они давали понять Иакову, что если бы Лаван не послушал Бога, явившегося ему вечером, то на следующее утро и он, и все бывшие с ним были бы умерщвлены рукой ангелов, хранящих Иакова. Ибо как во время его путешествия были показаны ему ангелы, сопровождающие его, так и при возвращении Бог показывает ему ангелов, удостоверяя тем в сказанном ему: «Я пойду с тобой, и Я выведу тебя оттуда». Полк ангелов показан был также Иакову и для того, чтобы не убоялся он Исава, потому что сопровождающие его многочисленнее идущих с Исавом. Потом послал Иаков пред собою вестников к брату своему Исаву (Быт. 32, 3), извиняясь в том, что замедлил. А когда услышал Иаков, что Исав идет навстречу ему, и с ним четыреста человек (Быт. 32, 6), тогда хотя и прибег с молитвой к Богу, прося вспомнить завет, заключенный с ним во время бегства его, однако же и к брату своему послал умилостивительные дары, чтобы не помнил он обиды, нанесенной ему в тот день, когда Иаков похитил у него благословение.

В ту же ночь явился Иакову Ангел и боролся… с ним (Быт. 32, 24). Иаков победил Ангела, но и сам был побежден Ангелом, чтобы узнать через это, сколь он бессилен и насколько силен. Бессилен потому, что когда Ангел коснулся состава бедра его (Быт. 32, 25), то вышло оно с места своего. И силен, потому что Ангел сказал ему: Отпусти Меня (Быт. 32, 26). Показывая же Иакову, сколько времени они боролись, Ангел прибавил: Ибо взошла заря. И Иаков просил у Него благословения, потому что боролись они друг с другом по любви. И Ангел благословил Иакова, показывая этим, что не гневается Он на того, кто противостал Ему, будучи человеком перстным. Так Бог исполнил все, о чем дал обетование Иакову, потому что обогатил его, вывел его и шел с ним, как обещал ему; избавил его от Лавана и спас от брата Исава. Впрочем, Иаков, давший обет Богу при бегстве своем отдавать десятину, собрал ее, но в страхе послал к Исаву. Потому и повредился состав бедра у Иакова, что он сам изменил слову своему. И тот, кто боролся с Ангелом, Который есть огонь, стоит теперь перед Исавом хромым, хотя и не чувствует боли.

 

Глава 34

[4]

После этого Иаков пришел и поселился в Сихеме. И увидел Дину, дочь Иакова, Сихем, сын Еммора Евеянина… и взял ее, и спал с нею, и сделал ей насилие (Быт. 34, 2). Когда же сихемляне стали просить у сыновей Иакова отдать Дину в жены Сихему, тогда сыновья Иаковлевы с лукавством (Быт. 34, 13) сказали сихемлянам, что если они примут обрезание, то отдадут им Дину, но отца своего не известили об этом. И в тот день, когда сихемляне были в болезни (Быт. 34, 25), всех мужей в Сихеме избили мечом, жен пленили, а имение расхитили.

 

Глава 35

После этого Бог сказал Иакову: встань, пойди в Вефиль и живи там, и устрой там жертвенник Богу, явившемуся тебе, когда ты бежал от лица Исава, брата твоего. И сказал Иаков сыновьям своим: бросьте богов чужих, которых взяли вы в разграбленном вами Сихеме. И отдали Иакову всех богов чужих… и золотые серьги, бывшие в ушах у них, и закопал их Иаков под дубом (Быт. 35, 1–4), чтобы не служили они соблазном для потомков Иакова. Пришел Иаков к Исааку, отцу своему, в… Хеврон (Быт. 35, 27) по пришествии двадцати трех лет. И умер Исаак ста восьмидесяти лет, и погребли его Исав и Иаков, сыновья его (Быт. 35, 29).

 

Глава 37

[5]

Иосиф пас овец с сыновьями наложниц и довел до отца худую о них молву. И за то, что он открыл пороки их, братья возненавидели его. И видел Иосиф два сна: первый – о снопах, а второй – о том, что солнце, луна и двенадцать звезд поклонялись ему. За сны эти еще более возненавидели его братья. А над снами его смеялись и говорили: «Нежели и Рахиль, которая умерла, придет и поклонится ему?» Но они не знали, что муж и жена суть одно тело. И когда Иаков, представленный в образе солнца, поклонился на верх жезла Иосифова, тогда в нем поклонилась и Рахиль, представленная под образом луны, хотя и не кланялась в действительности.

Иаков послал Иосифа к стадам, чтобы принести весть о братьях. Братья же, вместо вести об Иосифе, прислали к отцу одежду его, обагренную кровью, а Иосифа без милосердия бросили в ров, бывший в пустыне. Сами же дома слезно плакали о нем. Его нагого продали аравитянам, а сами вопили о нем в присутствии хананеев. Иосифу на руки и на ноги наложили узы и отправили в путь, а сами, спокойно сидя в доме, совершали о нем сетование. Так Иосиф пришел в Египет, был продан там и в короткое время переменил двух господ.

 

Глава 38

Потом Иуда взял себе жену и имел от нее трех сыновей: Ира, Онана и Шелу. Ир, первенец его, взял себе жену Фамарь. Ир… был неугоден пред очами Господа, то есть нечествовал перед Богом, и умертвил его Господь (Быт. 38, 7). Брат Ира, Онан, любил Фамарь и взял ее себе в жены, но поскольку ненавидел брата своего, то не захотел восстановить ему семя. Когда же Бог за умышленное Онаном лукавство, умертвил и его (Быт. 38, 10), тогда представилось Иуде, что оба мужа Фамари погибли за ее грехи, и послал он ее в дом к ее отцу в надежде, что она выйдет замуж, пока подрастет Шела (Быт. 38, 11). Но когда Шела вырос, а Иуда все не возвращал

Фамарь в дом свой, тогда Фамарь стала размышлять сама с собой: «Как могу внушить евреям, что не супружества желаю, но вожделенно мне сокровенное в них благословение? Отказавшись от супружества с Шелой, можно мне показать свое воздержание. Но, вступив с ним в супружество, не смогу сделать известной веру мою. Не лучше ли иметь мне мужем самого Иуду? Тогда приобретенное мной сокровище обогатит мою скудость, а хранимое мной вдовство докажет, что невожделенно для меня супружество». Поскольку же она боялась, что Иуда, узнав ее, умертвит в гневе за двух сынов своих, в смерти которых винил ее, то, как Елиезер, просила себе знамения и говорила: «Открыто Твоему всеведению, что в поступке моем нет плотского вожделения. Сама в себе уверена я, что вожделеваю только сокровенного в евреях, но не знаю, угодно или не угодно это Тебе. Даруй мне показаться Иуде иной, чтобы не убил он меня, когда уста его будут изрекать на меня суд. Это достаточно научит меня, что угодно Тебе, чтобы сокровенное в обрезанных сокровище дано было людям дочерью необрезанных. Поэтому пусть Иуда скажет мне: Войду я к тебе (Быт. 38, 16)».

Когда молилась так Фамарь, Иуда входит и видит ее и против обычая уклоняется к ней как блуднице, потому что привлекла его молитва Фамари. Но как скоро увидела Фамарь Иуду, закрыла лицо свое от страха. Когда же уста его произнесли слово просимого ею знамения, тогда поняла она, что дело ее угодно Богу. И тогда уже без страха открывает лицо свое, даже просит себе награды у владеющего сокровищем. Иуда дает ей печать, перевязь и трость, и Фамарь принимает эти три залога, которые свидетельствовали о Ходатае, имеющем по преемству произойти через нее, а потом возвращается в дом отца своего.

Прошло около трех месяцев, и сказали Иуде, говоря: Фамарь, невестка твоя, впала в блуд, и вот, она беременна от блуда (Быт. 38, 24). И Иуда, увидев, что оправдываться ей трудно, приказал сжечь ее. Жители Хеврона собрались уже сопровождать ее на сожжение. Тогда Фамарь представляет свои три залога и посылает их к Иуде с родственниками его, прося сказать ему: Я беременна от того, чьи эти вещи (Быт. 38, 25). И когда Иуда увидел дары свои, удивился вере жены. Уже простерши руку взять их, обратился мыслью к тому времени, когда давал их Фамари, и сказал: Она правее меня (Быт. 38, 26), то есть она настолько праведнее меня, насколько грешнее были сыновья мои, потому что не дал я ей Шелу, сына моего. Она праведна, тогда как я по одной лукавой мысли моей отказал ей в сыне моем Шеле. Так Иуда, несправедливо отказавший Фамари, когда просила она о законном браке, оправдал ее, когда она впала в блуд. И ту, которую изгнал за смерть двух первых сыновей своих, возвратил к себе и принял в свой дом за других двух сыновей, но не имел ее себе женой, потому что была она женой двух первых сыновей его. Не взял себе также и другой жены, потому что была она матерью других двух сыновей его.

 

Глава 39

Иосиф же отведен был в Египет мадианитянами, и купил его… Египтянин Потифар, царедворец фараонов, начальник телохранителей (Быт. 39, 1). И Потифар стал богат через Иосифа, как и Лаван обогатился через отца его. Полюбила же Иосифа госпожа его и сказала ему: Спи со мною (Быт. 39, 7). Но когда, употребив все хитрости, не могла склонить его, тогда, чтобы победить его, обманом ввела его в свою спальню. Когда же она схватила его за одежду его и он, оставив одежду свою в руках ее… выбежал вон (Быт. 39, 12), тогда, опасаясь стать посмешищем в глазах своих рабов, закричала громким голосом, и собрались живущие в доме, чтобы стать свидетелями не того, что хотела она сделать, но того, что намеревалась сказать.

Иосиф мог при этом бежать и возвратиться в дом отца своего, но бегство было ненавистно тому, кто спасся от прелюбодеяния. И решил он терпеть, пока не увидит, как исполнятся сны его. Пришел господин Иосифа, выслушал слова жены своей, и свидетели подтвердили слова ее. Видел он также одежду Иосифову, которая явно обвиняла его. А потому вверг его без одежды в темницу, как без одежды же ввергнут он был и в ров в пустыне.

 

Глава 40

Кто был утешением для рабов в доме Потифара, тот принес утешение и заключенным с ним узникам и истолковал в темнице два сна двум слугам фараоновым. И один был повешен в тот самый день, в какой предсказал ему Иосиф, а другому, по истолкованию же Иосифа, возвращена была чаша, которую подавал он фараону. Иосиф просил того виночерпия напомнить о нем фараону. Но следствием сказанного им: Вспомни же меня (Быт. 40, 14) было только то, что на два года забыли о нем.

 

Глава 41

По прошествии двух лет фараону снилось (Быт. 41, 1). Фараон видел во сне колосья двух видов и коров двух видов. Истолковать это было не трудно любому, но для того, чтобы истолкователем сна был Иосиф, скрыт был смысл сна от мудрецов фараоновых. И когда виночерпий после двух лет напомнил фараону об Иосифе, тогда фараон послал вывести его из темницы. Так волосы, которые вырастила скорбь, остригает у Иосифа радость и нечистую одежду, в какую одела его печаль, снимает с него веселье.

Иосиф пришел к фараону, выслушал сны и увидел, какое бедствие угрожает египтянам. Тогда, раскрыв истинное значение снов, добавил и полезный совет фараону: И ныне да усмотрит фараон мужа разумного и мудрого и да поставит его над землею Египетскою… пусть… берут всякий хлеб этих наступающих хороших годов… и будет сия пища в запас для земли на семь лет голода, которые будут в земле Египетской, дабы земля не погибла от голода (Быт. 41, 33, 35–36). Сказав фараону: Да усмотрит фараон мужа, Иосиф разумел себя, но по скромности не назвал себя. Не указал же ни на кого другого, ибо знал, что никто, кроме него, не сможет избавить египтян от великого бедствия, которое их постигнет.

Иосиф возвысился в глазах фараоновых истолкованием снов и особенно тем полезным советом, какой был им дан. И вручил фараон Иосифу власть над всем царством своим и отдал ему перстень, которым запечатывались царские сокровища. Что никогда не возлагалось на руку ни одному из египтян, то фараон в глазах всего народа возлагает на перст Иосифу. С данным же ему перстнем передана ему была и власть над всем. Я фараон повелеваю: без тебя никто не двинет ни руки своей, ни ноги своей во всей земле Египетской (Быт. 41, 44). Итак, вместе со всем прочим, что подчинено было Иосифу, подчинены ему были и военачальники, и вельможи царские.

Когда Иосиф толковал сны фараону, прежний господин Иосифа был там же. И увидев, что прежний раб его только царским престолом стал меньше фараона, он идет в дом свой с той же поспешностью, с какой прежде шел к жене, выходящей ему навстречу, чтобы оклеветать Иосифа. И говорит он жене своей: «Иосиф, бывший нашим рабом, стал теперь господином нашим. Заключенного нами в темницу нагим фараон облек в багряницу. Ввергнутый нами в среду узников восседает на фараоновой колеснице. И кто связан был железными узами, тому возложена на шею золотая гривна. Как же теперь буду обращать взор и смотреть на того, на кого не смею возвести и очей?» Но жена говорит ему: «Не бойся того, кому не сделал зла ты. Он знает, справедливо или несправедливо постигло его бесславие, когда он был изгнан из нашего дома, потому что понес он это от моих рук. Иди же теперь без страха с прочими вельможами и военачальниками, сопровождающими колесницу его, чтобы не подумал Иосиф, будто бы огорчает нас настоящее его величие. А в доказательство, что Иосиф не зол, вопреки прежней моей лжи, скажу теперь всю правду. Сама я любила Иосифа, когда оклеветала его; сама я удержала его за одежду, потому что побеждена была его красотой. Если он правдолюбив, то может мстить мне, а не тебе. Но, конечно, по правдолюбию своему не будет мстить и мне, потому что, если бы он не был оклеветан, не ввергли бы его в темницу. А если бы он не был в темнице, то не истолковал бы фараону снов и не достиг бы того величия, о котором ты рассказываешь мне. Хотя не мы возвели его на высоту эту, однако же и мы как бы содействовали этому, потому что унижение, в которое он был нами приведен, послужило причиной того, что он прославился и стал вторым после царя».

Потифар пошел и вместе с вельможами сопровождал по улицам Иосифову колесницу. Иосиф же не причинил ему никакого зла. Ибо знал, что Тот, Кто попустил братьям ввергнуть его в ров в пустыне и из рва в узах послать в Египет, попустил и Потифару ввергнуть его к узникам, чтобы из этого унижения возвести на колесницу фараонову.

Иосиф начал собирать хлеб и собирал ежегодно во всех городах египетских. Когда же обильные годы прошли и наступили годы голодные, тогда показал он свою заботливость о сиротах, вдовицах и о всех бедных, бывших в Египте, никого не оставляя без призрения. И если бы голод был в одном Египте, то Египту нечего было бы страшиться, потому что много хлеба собрано было Иосифом. Но голод был по всей земле и все имели нужду в египетском хлебе. А от этого и самим египтянам хлеб продавался уже по дорогой цене. И Писание, показывая, что голод был всеобщий, говорит: И из всех стран приходили в Египет покупать хлеб у Иосифа, ибо голод усилился по всей земле (Быт. 41, 57).

 

Глава 42

Когда же голод охватил и дом Иакова, тогда Иаков говорит сыновьям своим: «Не бойтесь, вот, я слышал, что есть хлеб в Египте; пойдите туда и купите нам оттуда хлеба, чтобы нам жить и не умереть» (Быт. 42, 2). Сказанное Иаковом «не бойтесь» показывает, что сыновья его действительно очень боялись. А слова: Я слышал, что есть хлеб в Египте, показывают, что во всей стране не было у них хлеба. Слова же: Купите нам… чтобы нам жить и не умереть свидетельствуют о нужде, какую сыновья Иакова терпели от голода со всей землей Ханаанской.

Братья Иосифа пришли и поклонились ему лицем до земли (Быт. 42, 6). Он узнал их, ибо, зная, что и они со всеми хананеями томятся голодом, как сжигаемые на сковороде, и прежде еще беспокоился о них, говоря сам себе: «Когда-то придут они взять себе хлеба?» Но, увидев братьев, Иосиф сделал вид, что не узнал их, и говорил с ними сурово… вы соглядатаи (Быт. 42, 7, 9). Братья отвечают: «Не знаем мы египетского языка, чтобы, пользуясь им, приобрести доверенность у египтян и выведать их мысли. Живем мы в земле Ханаанской, об этом можешь судить по тому, что принесли мы сюда. Притом нас двенадцать братьев, и не можем мы все иметь одно злое желание стать соглядатаями. Мы пришли к тебе по своей воле, и уже это свидетельствует о том, что нет в нас неправды. Поскольку же не знаем мы языка египетского и одежда у нас не египетская, то ясно, что мы не соглядатаи. Нас… двенадцать братьев и по роду своему, и по тому, что нас много. Известны мы всюду, и вот, меньший теперь с отцом нашим, а одного не стало (Быт. 42, 13)».

Иосиф, рассуждая, что сны его доныне еще не исполнились (ибо видел он во сне, что поклонились ему одиннадцать звезд, а перед ним было только десять братьев), продолжает скрываться от них, чтобы самому не стать причиной лживости снов своих. И потому говорит братьям: «Тогда только убедите меня, что вы братья, когда приведете ко мне вашего младшего брата». Потом помещает их в темницу на три дня, чтобы изведали они скорбь, какую много лет терпел Иосиф в заключении.

После этого Иосиф размышляет о своих снах и припоминает, что в сонном видении братья два раза поклонились ему – то в образе снопов, то в образе звезд, и из этого делает вывод, что когда братья поклонятся ему в другой раз, тогда придет время открыться братьям. А потому берет Симеона и при прочих братьях заключает его в узы, чтобы узнать от него, что братья сказали отцу об утрате Иосифа. Притом он знал, что дети Симеона и жена его будут вынуждать Иакова скорее послать к нему Вениамина. А может быть, Симеон показал более жестокости к Иосифу, когда братья связали его и продали.

Впрочем, нельзя видеть в этом гневного мщения, потому что Иосиф, открывшись братьям, с любовью облобызал их. Но поскольку заключен был в узы тот, кто больше всех из братьев желал заключить в узы Иосифа, то они должны были видеть в этом справедливое воздаяние. Потому и сами они сказали: «Действительно заслужили мы, чтобы потерпеть это: мы видели страдание брата нашего, когда он умолял нас, и не сжалились над ним» (Быт. 42, 21). Иосиф слышал, как Рувим говорил это братьям и как напоминал им, что он просил не ввергать Иосифа в ров. Тогда Иосиф вспомнил об этом и заплакал – но не о том, что так поступили с ним братья, а о том, откуда и на какую высоту возвел его Бог.

Когда же братья Иосифа, снабженные путевыми запасами, возвратились домой, то поведали отцу о несчастье, постигшем их во время путешествия: рассказали, что были осмеяны египтянами, заподозрены в соглядатайстве, унижены и что теперь смогут избавиться от напастей, только отдав туда Вениамина. Пока же одни рассказывали об этом Иакову, другие начали развязывать мешки, и каждый в мешке нашел свое серебро. Иаков скорбел о том, что их постигло, особенно же о Симеоне, заключенном в узы. Сыновья ежедневно умоляли его отпустить с ними Вениамина. Но Иаков опасался, чтобы и Вениамина не постигло то же, что постигло брата его, и не склонялся на их просьбу.

 

Глава 43

Когда же закончился у них хлеб и все домочадцы стали страдать от голода, тогда все сыновья приступили к Иакову со словами: «Сжалься над Симеоном ради детей Симеоновых и согласись несколько дней не видеть младшего сына ради жены Симеоновой, которая лишена теперь мужа». Поскольку и сам Иаков терпел голод, то против воли своей отпустил с ними Вениамина и напутствовал их сетованиями: «Как лишился я Рахили, так лишен и сыновей Рахилиных». Тогда Иуда в утешение отцу своему сказал: Если я не приведу Вениамина и не поставлю его пред лицем твоим, то останусь я виновным пред тобою во все дни жизни (Быт. 43, 9).

Взяли они плодов земли: благовонной смолы стираксы и ладану, фисташков и прочего (Быт. 43, 11), пришли в Египет и явились к Иосифу. Он приказывает начальнику своего дома ввести братьев к себе в дом. Они же, встревоженные тем, что рабы Иосифовы снимают вьюки со скотов их и привезенное ими вносят в дом, говорят друг другу: «Отца нашего мы лишили Вениамина и сами мы не увидим более лица отца, потому что с умыслом положено было серебро в мешки наши. Даже если освободимся от подозрения в том, что мы соглядатаи, то возьмут нас как воров и сделают рабами. Поэтому сами признаемся начальнику дома, что нашлось серебро в наших мешках, пока не осмотрели еще привезенного нами и не обвинили нас в воровстве. И как приездом Вениамина избавляемся от подозрения в соглядатайстве, так признанием уст наших освободимся от подозрения в воровстве».

Подойдя к начальнику дома Иосифова (Быт. 43, 19), братья говорили ему: «Когда, купив здесь хлеба, возвратились мы и открыли мешки наши, – вот серебро каждого в отверстии мешка его (Быт. 43, 21); вот, мы возвращаем его тебе, потому что несправедливо вместе с хлебом взять и то, чего стоит хлеб». Начальник дома, приметив, в каком они страхе, ободрил их: «Будьте спокойны, не бойтесь (Быт. 43, 23). Введены вы сюда не ради серебра, которое было получено мной, но желаем видеть вас у себя за ту верность, которая теперь узнана. Входите вы сюда не для того, чтобы вас осудили в том, чего вы не сделали. Напротив, господин наш призвал вас иметь у него пристанище и есть его хлеб. Господин же наш справедлив и почестью, какую воздаст вам в этот раз, хочет изгладить из вашей памяти то бесславие, какое понесли вы в первый раз».

Потом пришел Иосиф домой; и они принесли ему в дом дары и с трепетом поклонились ему. Он спросил их о здоровье – и они ободрились. Спросил и об отце, жив ли еще он? – и они успокоились. Спросил и о брате их: тот ли это, о котором вы сказывали мне? и благословил Вениамина и сказал: Да будет милость Божия с тобою, сын мой! – и пропал весь страх их (Быт. 43, 26–27, 29).

Благословение брату Иосиф произнес на египетском языке, братьям же передал его переводчик.

Воскипела любовь в Иосифе к брату его… и вошел он во внутреннюю комнату и плакал там (Быт. 43, 30), когда братьям приготовлял веселое пиршество. Во время обеда Иосиф возлежал особо, египтяне возлежали также особо, и братьям Иосифовым приготовлены были места для возлежания особо. Иосиф, как бы гадая на чаше, распределял братьям места по их старшинству: старшему было отведено высшее место, а младшему – низшее.

Удивительно, что братья не узнали Иосифа, когда он снабдил их всем нужным на путь, когда возвратил серебро за купленный ими в первый раз хлеб, когда заключил в узы Симеона и велел привезти Вениамина, когда спрашивал о престарелом отце, когда судил о них презрительно, когда ввел их в свой дом и благословил Вениамина; наконец, когда показал, что знает имена каждого из них. Хотя наружность Иосифа и была притворна и вводило их в заблуждение величие Иосифа, однако же могли они вспомнить о снах его. Итак, если братья не узнали его по причине его величия, сана, языка и строгого обращения, то все это было от Бога, Который скрывал от них Иосифа, пока не исполнились сны его на тех, которые продали его с намерением сделать эти сны лживыми.

 

Глава 44

Братья Иосифа вкусили трапезы, пили, отдохнули и отправились в путь. В мешок Вениамину положена была чаша, а в мешки всех остальных каждому серебро его. За ними отправляется вдогонку домоправитель Иосифов, догоняет их и поражает их слух угрозами, как приказал ему его господин.

Они, уверенные в своей невиновности, говорят: «У кого найдется чаша, тому смерть, и мы будем рабами» (Быт. 44, 9). Потом с поспешностью они развязывают свои мешки. Домоправитель начинает обыск с мешка Рувимова и, не найдя чаши в мешках старших братьев, изъявляет скорбь свою, что невозможно ему уже возвратиться в страну свою. Братья Иосифовы утешают его, говоря: «Обыщи и мешки младших и возвратись скорее, ибо, может быть, в доме у себя найдешь чашу господина твоего». Домоправитель, как бы исполняя их волю, влагает руку в мешок, в котором не было чаши, и хочет уже прекратить обыск. Когда же стал просить Вениамин осмотреть его мешок, тогда он, как бы с небрежением, влагает руку свою и действительно вынимает чашу.

Братья Иосифовы не знали, что и сказать. Не могли они не обвинять Вениамина, потому что чаша вынута из его мешка. Но не могли и обвинять, потому что серебро в другой раз оказалось положенным в их мешки. Приведенные в ужас тем, что случилось с ними, разодрали они одежды свои, и… возвратились (Быт. 44, 13), чтобы со слезами вступить в дом, из которого вышли с радостью. Иосиф с гневом, подражая в этом египтянам, укоряет их: «Что это вы сделали? (Быт. 44, 15). Вы называли себя людьми правдивыми, и на великом пиршестве, учрежденном для вас, провозгласили мы среди египтян вашу правдивость. Теперь же сделались вы посмешищем в глазах египтян, потому что украли чашу, на которой я гадаю для всех египтян. Разве вы не знали, что такой человек, как я, конечно угадает?». Знать же об этом они могли из того, что Иосиф ударял в эту чашу, когда каждому назначал места за трапезой.

Иуда сказал: «Бог нашел неправду рабов твоих, но не эту, а другую, за которую приемлем должное воздаяние. Поэтому не тот один, у кого в мешке найдена чаша, но и все мы рабы господину нашему» (Быт. 44, 16). Но Иосиф сказал: «Нет, нам, справедливым египтянам, не подобает поступать так, ибо египтяне ведут себя так величаво, что не хотят даже вкушать хлеба с евреями, чтобы не оскверниться от них, – как же сделать нам что-либо чуждое нашей справедливости? Справедливость не позволяет нам согрешить против того, кто не согрешил против нас. Взыскать должны мы с того, кто оказался против нас виновным: тот, в чьих руках нашлась чаша, будет мне рабом (Быт. 44, 17). Рабство будет для него лучше свободы, ибо это рабство действительно освободит его от страсти к воровству, и оно будет для него полезнее той свободы, которая делала его рабом страсти».

 

Глава 45

Трогательно говорил Иосифу Иуда, пока Иосиф не был побежден любовью к братьям; он не только возвратил им Вениамина, на что они надеялись, но и сам открылся им, чего не ожидали. Повелел Иосиф отослать всех от себя, потому что в вымышленном преступлении судил их при всех; намереваясь же судить в преступлении действительном, желал удалить всех свидетелей. Когда все с удивлением удалились, тогда переменил он язык и голос и уже без переводчика, на еврейском языке сказал: Я – Иосиф, брат ваш! Но братья его не могли отвечать ему, потому что они смутились пред ним (Быт. 45, 3). Они боялись, что по открытии преступления он

предаст их смерти. Иосиф же опасался, что если скажет братьям: «Я – тот, которого продали вы как раба», то услышат это стоящие за дверьми египтяне и будут презирать его братьев. Потому говорит им: Подойдите ко мне. И, когда приблизились они, тихо продолжает свою речь: Я– Иосиф… которого вы продали в Египет (Быт. 45, 4). И, видя, что они печальны и от стыда не могут смотреть на него, утешает их такими словами: «Но теперь не печальтесь и не жалейте о том, что вы продали меня сюда, потому что Бог послал меня перед вами для сохранения вашей жизни; ибо… еще пять лет, в которые ни орать, ни жать не будут (Быт. 45, 5–6). А что предсказание мое истинно, достаточно доказано это протекшими семью добрыми годами. Идите скорее к отцу моему и скажите ему: так говорит сын твой Иосиф: Бог поставил меня господином не братьев только моих, как предвещали мне сны, но над всем Египтом (Быт. 45, 9), чего сны не обещали. И скажите же отцу моему о всей славе моей в Египте (Быт. 45, 13), да возблагодарит он Бога за все, что совершилось со мной в Египте».

После этого Иосиф облобызал Вениамина, и плакали оба на шее друг у друга; облобызал также Иосиф и прочих братьев. Когда же братья Иосифовы удостоверились, что Иосиф не питает на них гнева, тогда отверзли уста свои и начали с ним беседовать.

И когда закончилась их беседа при затворенных дверях дома, тогда с веселым лицом вошли вельможи и военачальники. И приятно было фараону и рабам его (Быт. 45, 16), ибо достоверно узнали теперь, что не раб стал отцом фараону и господином всех свободных и вельмож в Египте, но сын свободных из благословенного рода, из Авраамова дома.

Иосиф, дав братьям своим одежды, колесницы и всякие египетские блага, послал их привезти отца в Египет и сказал им: не ссорьтесь на дороге (Быт. 45, 24). Так Иосиф запрещал им упрекать друг друга и говорить: «Ты посоветовал ввергнуть Иосифа в ров» или: «Нет, ты настаивал продать Иосифа, в узах и нагого, аравитянам». «Как я, – тем самым говорил Иосиф, – простил всех вас, так и вы все простите друг друга, чтобы от ссор и укоризн настоящая радость наша не обратилась бы для вас в скорбь».

Братья Иосифа отправились в путь, радуясь, что нашли Иосифа, и вместе беспокоясь о том, как оправдаться им перед отцом. И вот приходят к Иакову, пересказывают ему все. И он, видя колесницы и дары, охотно верит им. И ожил дух Иакова, отца их, и сказал Израиль: довольно для нас всех, но еще более для меня, что еще жив сын мой Иосиф (Быт. 45, 27–28). Когда же пересказали Иакову о славе Иосифа, о мудрости его в правлении, о последнем суде Иосифа над братьями, который был для них горестнее первого, тогда отец их сказал им: «Что же не спросили вы Иосифа, как и по какой причине переселился он во Египет?» Все они, смотря друг на друга, не знали, что отвечать. Один Иуда отверз уста и сказал отцу: «Признаемся теперь в преступлении своем. Из снов Иосифа братья, по простоте своей, заключили, что тебе и нам должно быть в рабстве у Иосифа. И по неразумию своему придумали, что лучше ему одному быть рабом, нежели быть в рабстве нам и отцу нашему.

Итак, сделали это братья, жалея тебя и Вениамина, а не потому, что любил ты Иосифа. Ибо ты любишь и Вениамина, но поскольку не говорит он, что будем у него в рабстве, то и мы все любим его. Поэтому прости нас, что уничижили мы Иосифа, ибо уничижение это возвело его на высоту величия». Отец принял оправдание и сказал: «За ту весть об Иосифе, какой вы обрадовали меня, прощается вам преступление ваше, весть о котором причинила мне скорбь».

 

Глава 46

Иаков и весь дом его вознамерились идти в Египет. Но поскольку Иаков боялся, чтобы египетские волхвования не обратились во вред сыновьям его, то явился ему Бог и сказал: Не бойся идти в Египет (Быт. 46, 3). А поскольку думал Иаков также, что по обилию египетских благ сыновья его навсегда останутся в Египте и потому останется неисполнившимся обетование, то Бог говорит еще: Я пойду с тобою в Египет, Я и выведу тебя обратно (Быт. 46, 4). Наконец, поскольку боялся Иаков, что Иосиф скоро умрет, то Бог говорит: Иосиф своею рукою закроет глаза твои. После этого Иаков восстал и с радостью пошел в Египет с семьюдесятью душами, включая сюда Иосифа и двух его сынов. Иосиф вышел навстречу отцу своему с колесницами и множеством народа и, встретив Иакова, поклонился ему, и плакали они на груди друг у друга.

 

Глава 47

Иосиф велел говорить братьям перед фараоном так: Пастухи овец рабы твои, и мы и отцы наши (Быт. 47, 3), чтобы фараон поселил их в земле Гесем и через это отделены они были от поклоняющихся овцам и тельцам. И фараон сказал Иосифу: На лучшем месте земли посели отца твоего и братьев твоих… И привел Иосиф Иакова, отца своего, и представил его фараону; и благословил Иаков фараона… и вышел от фараона (Быт. 47, 6–7, 10).

Сперва Иосиф продавал хлеб египтянам за серебро. Потом, когда серебро закончилось, продавал за скот. И наконец, чтобы напитать их, продавал и за поля, только земли жрецов не купил (Быт. 47, 22), потому что жрецы даром получали назначенный им от фараона хлеб. В седьмой год голода Иосиф дал египтянам семена и поставил… в закон земле Египетской… пятую часть давать фараону (Быт. 47, 26).

И пришло время Израилю умереть… и сказал он Иосифу: положи руку твою под стегно мое (Быт. 47, 29). Как Авраам заклинал Елиезера заветом обрезания, так клялся и Иосиф Иакову, что погребет его с отцами его. И поклонился Израиль на возглавие постели (Быт. 47, 31).

 

Глава 48

После того Иосифу сказали: вот, отец твой болен. И он взял с собою двух сынов своих (Быт. 48, 1), привел их к Иакову, чтобы они приняли от него благословение прежде его смерти. И сказал Иаков Иосифу: Бог Всемогущий явился мне в Лузе, когда спал я, имея возглавием себе камень, и благословил меня, и сказал мне: вот, Я распложу тебя, и размножу тебя, и произведу от тебя множество народов (то есть колен). И ныне… Ефрем и Манассия, как Рувим и Симеон, будут мои; дети же твои, которые родятся от тебя после них, назовутся сынами колен Ефремова и Манассиина (Быт. 48, 3–6). И сказал Иаков: Подведи их ко мне, и я благословлю их (Быт. 48, 9). И, благословляя первородного Манассию, Израиль переменил руки свои: простер правую руку свою и положил на голову Ефрему, хотя сей был меньший (Быт. 48, 14), и этим явно начертал крест в образ той тайны, что первенец Израиль будет умален, как первородный Манассия, а языческие народы будут возвеличены, как младший Ефрем. Благословляя детей, Иаков сказал: Бог да благословит отроков сих; да будет на них наречено имя мое и имя отцов моих (Быт. 48, 16), то есть назовутся они сынами Авраама, Исаака и Иакова. Иосиф же старался правую руку отца возложить на главу Манассии, но Иаков не хотел и сказал: «И он не лишится благословения, и Манассия будет велик; но меньший его брат будет больше его» (Быт. 48, 19). И, показывая преимущество младшего перед старшим, прибавил: Тобою будет благословлять Израиль, говоря: Бог да сотворит тебе, как Ефрему и Манассии (Быт. 48, 20).

И сказал Иосифу: Я даю тебе, преимущественно пред братьями твоими, один участок, который я взял из рук Аморреев мечом моим и луком моим (Быт. 48, 22), то есть участок, который купил за сто овец (ср.: Быт. 33, 19), приобретенных моими пастырскими трудами. Благословляя же рожденного Рахилью, Иаков с горестью упоминает о смерти Рахили, причиной которой было рождение сына.

 

Глава 49

И призвал Иаков сыновей своих и сказал: соберитесь, и я возвещу вам, что будет с вами в грядущие дни (Быт. 49, 1). Ради Иосифа, пришедшего к отцу, и ради отца, близкого к смерти, сыновья Иакова собрались в тот день и пришли в дом отца, так как они жили не в одном доме, но каждый особо. Иосиф сидел, его окружали братья и ждали, но не столько того, чтобы приять благословение или проклятие, но чтобы узнать, что что будет с ними в грядущие дни.

Тогда Иаков отверз уста свои и сказал: Рувим, первенец мой! ты – крепость моя и начаток силы моей (Быт. 49, 3). Из этих слов можно догадываться, что Иаков восемьдесят четыре года пребывал в девстве, пока не взял себе в жены Лию. Ты – крепость моя и начаток силы моей. Это значит: «Ты сын моей юности, а прочие братья твои рождены от остатков крепости и сил юности моей». Или следующее: «Если бы подобен ты был мне, то по праву первородства принадлежала бы тебе лучшая часть». Но ты бушевал, как вода, которая, оставляя орошаемое ею, напояет другую землю (Быт. 49, 4). Из сказанного: Ты бушевал, как вода, можно с вероятностью заключать, что у Рувима была жена, но он оставил ее и, не томимый жаждой, возжелал пить украденные воды. Но ты бушевал, как вода, – не будешь преимуществовать, то есть в числе колен. И посему-то Моисей, благословляя колено Рувимово, говорит: Да живет Рувим и да не умирает, и да не будет малочислен! (Втор. 33, 6). Ибо ты взошел на ложе отца твоего (Быт. 49, 4). Вероятно, Рувим вошел к Валле, когда она спала, и потому Валла не проклята вместе с ним. Подлинно, ты осквернил постель мою гнусным делом, которое совершил на ложе (или под именем ложа разумеется жена).

После Рувима Иаков обращается к братьям его и говорит: Симеон и Левий братья, орудия жестокости мечи их (Быт. 49, 5), имея в виду тот тайный умысел, который они составили, – обрезать и потом умертвить сихемлян, о чем Иаков не знал. К собранию их, когда вошли они в Сихем, чтобы истребить жителей мечом, да не приобщится слава моя (Быт. 49, 6), потому что Бог навел страх на окрестные народы и, когда ожидал я себе от них погибели, сохранил меня от посрамления, подвергнуть меня которому имели они и силу, и желание. Во гневе своем убили мужа, но не по справедливости, ибо необходимо было умертвить одного Сихема за посрамление сестры их, а не жителей целого города. По собственному произволу разорили стену (под стеной разумеются городские дома). Проклят гнев их, ибо жесток против сихемлян, и ярость их, ибо свирепа (Быт. 49, 7), ибо с того времени, как сихемляне убеждали сынов Иаковлевых отдать сестру в замужество Сихему, до тех пор, как они совершили над собой обрезание и терпели от этого болезнь, прошло много дней. Но в продолжение всего этого времени ярость Симеона и Левия не укротилась. Разделю их в Иакове, то есть отделю одного от другого. После проклятия не будут иметь они того единодушия, какое имели до проклятия. Ибо единодушны были, когда, не сообщив братьям своего намерения, пошли мстить за посрамление Дины. Разделю их в Иакове, то есть между сыновьями Иакова, и рассею их в Израиле, то есть между сынами Израиля. Доказательством их разделения служат Замврий из колена Симеонова и Финеес из колена Левиина. Как Левий и Симеон сговорились убить многих ради жены, так после проклятия Финеес за жену убил потомка Симеонова вместе с женой. И Бог не только разделил Симеона и Левия в образе мыслей, так что не принесло им пользы прежнее единодушие, но и рассеял оба эти колена между прочими коленами. Рассеял колено Левиино, так что во всех коленах имело оно наследие, и Левию не дано особенного участка, как прочим братьям. И потомки Симеоновы, поскольку участок Симеонов был мал, должны были выселяться и жить на пределах наследий прочих братьев.

Иуда! тебя восхвалят братья твои (Быт. 49, 8) за то, что удержал братьев своих от пролития крови Иосифовой. Если бы не дал ты совета оставить Иосифа живым, то не произошли бы от него два колена и прочие колена погибли бы от голода. Итак, поскольку предохранил ты братьев своих от греха убийства и от голодной смерти, то тебя восхвалят братья твои за эти два дела, ибо твоей рукой избавлены они от того и другого. Рука твоя на хребте врагов твоих. Этим обещаются победы царству Давида, который произошел от Иуды. Обещается, что Давид покорит все народы от моря до реки Евфрата. От убиения, сын мой, поднимается (Быт. 49, 9), то есть или уклонился от убиения Фамари и двух ее сынов, или не согласился на убийство Иосифа. Преклонился он, лег в своем наследии – не как старый лев, но как скимен – молодой лев, который ничего не боится. Сказанное: Лег, как лев, можно понимать и о наследии, полученном Иудой, то есть никто не сможет отнять этого наследия у Иуды. Но Иаков говорит о царстве, которого никто не мог отнять у колена Иудова, хотя и было оно угнетаемо и унижаемо, потому что царство в этом колене блюлось для Господа Царства. И, давая понять, что он говорит о царском достоинстве, которое от Иуды по преемству должно перейти к Господу, а не о колене Иуды, Иаков прибавляет: Не отойдет скипетр от Иуды, то есть царь, и законодатель, то есть пророк, предрекающий будущее, доколе не приидет – не Давид, которого возвеличило царство, но Иисус, сын Давидов, Который есть Господь царства. Так не отнимется царь и пророк от дома Иудина, доколе не приидет Тот, Кому принадлежит покорность народов (Быт. 49, 10). Если не так, то пусть покажут мне, что и до Давида были цари, происходившие от Иуды и сохранившие царское достоинство для Давида. Если же прежде Давида не было ни одного царя из колена Иудина, то очевидно, что Давидом и сынами его передавалось и сохранялось Царство Сыну и Господу Давида, Который есть Господь Царства. И хотя, начиная со слов: Иуда! тебя восхвалят братья твои и до слов: Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель, пророчество это можно прилагать к Иуде и к царству Давида и сынов его, потомков Иудиных, то начиная со слов: Доколе не приидет Тот, Кому принадлежит покорность народов, и все прочее действительно должно прилагать к Сыну Божию, а не к Давиду и к сынам его, потомкам Иудиным. Сказанное: Доколе не приидет Тот, Кому принадлежит покорность народов, дает понимать, что все прежде бывшие цари были только царскими местоблюстителями, то есть по преемству передавали царское достоинство, не составлявшее их собственности. И Той чаяние языков, то есть Церкви из язычников.

Он привязывает к виноградной лозе осленка своего и к лозе лучшего винограда сына ослицы своей (Быт. 49, 11). Лозой называет синагогу, как называет ее и Давид (см.: Пс. 79, 9-16). Сказано: Он привязывает к виноградной лозе осленка своего, потому что царство Его привязано было к синагоге и ей было передаваемо. То же сказано и ранее: Не отойдет скипетр от Иуды… доколе не приидет Тот, Кому принадлежит покорность народов (Быт. 49, 10). А когда пришел Господь наш, тогда привязал Он осленка Своего к действительной виноградной лозе, чтобы Ему, как Он исполнил на Себе все пророчества, так самым делом исполнить и то, что передано было иудеям в образах, то есть когда Господь входил в храм в Иерусалиме, то вне храма была виноградная лоза, к которой привязал Он осленка Своего, или в том селении, из которого пришел Он, осленок привязан был к лозе, как Он и Сам сказал ученикам Своим: Найдете привязанного молодого осла… отвязав его, приведите. И если кто скажет вам: что вы это делаете? – отвечайте, что он надобен Господу (Мк. 11, 2–3). Моет в вине одежду свою, то есть Кровью Своей омоет Тело Свое, и в крови гроздов одеяние свое (Быт. 49, 11), то есть Кровью Своей омоет Плоть, которая была покровом Божества Его. Блестящи очи его от вина, потому что истина помышления Его светлее чистого вина, и белы зубы его отмолока, потому что прекрасно и чисто учение уст его (Быт. 49, 12).

Иссахар осел крепкий, лежащий между протоками вод (Быт. 49, 14). Это – Гедеон, который через послов призывает всех на поражение мадианитян, с тремястами мужей укрепляется и нападает на многочисленный стан неприятельский, в котором были тысячи и тьмы. И увидел он, что покой, то есть место наследия его, хорош, и что земля приятна, потому что текла медом и молоком. И хотя наследие его было не лучше наследия других колен, но Иссахар превзошел других благодарностью. И преклонил плечи свои для ношения бремени не язычникам, но Богу, и стал работать в уплату дани (Быт. 49, 15), то есть для приношения Левииным сынам десятины из стад и земных произведений.

Завулон при береге морском будет жить, то есть при морских пристанях, и у пристани корабельной, то есть будет заниматься торговлей, перевозя свои произведения на кораблях, и предел его до Сидона, который также при море (Быт. 49, 13).

Дан будет судить народ свой. Это – Самсон, который двадцать лет был судьей израильским. Как одно из колен Израиля, то есть как один из братьев своих, свободных сынов Иакова. Дан будет змеем над землей, то есть на местах гористых, и уподобится змеям, водящимся в пустынях синайских, которые поднимают голову свою из земного праха. Аспидом на пути, то есть как идущие по бездорожью боятся горных змей и идущие по проложенной дороге боятся аспидов, скрывающихся при путях, так филистимляне будут бояться Самсона, пойдут ли по проложенной дороге или по местам, где нет пробитой стези. Уязвляющим ногу коня, так что всадник его упадет назад (Быт. 49, 16–17) от голода, какой был у филистимлян, когда Самсон лисицами пожег их нивы. Голод этот подавит их, как конь давит всадника: не имея хлеба, они падут и, поскольку нет у них надежды, уподобятся упавшим навзничь. На помощь твою надеюсь, Господи! (Быт. 49, 18). Или филистимляне надеялись на спасение от Господа, когда был у них Ковчег Завета, взятый ими в плен; или говорится это о сынах Дановых; или Иаков разумеет весь Израиль, научая этим, что все, бывшие их спасителями, служили только образом того великого избавления, какое для всех народов совершится истинным Спасителем – Иисусом.

Гад, – толпа будет теснить его. Имеются в виду те сорок тысяч вооруженных, которые шли впереди следовавших за ними шестисот тысяч с детьми, женами и стадами своими. Но он оттеснит ее по пятам (Быт. 49, 19), то есть весь сонм последует за ним, как пята.

Для Асира – слишком тучен хлеб его (Быт. 49, 20). Это значит то же, что сказано Моисеем: Асир окунет в елей ногу свою (Втор. 33, 24), вероятно потому, что земля его была обильна. И он будет доставлять царские яства (Быт. 49, 20) – имеются в виду чистый елей и лучшие вина в наследии Асировом.

Неффалим – скорый вестник, не только слышанное передающий, но и от себя произносящий прекрасные речи (ср.: Быт. 49, 21). Это – Варак, пославший добрую весть ко всем, бежавшим от силы и крепости Сисары.

Иосиф – отрасль плодоносного дерева, потому что с детства получил хорошее воспитание. Ветви его простираются над стеною, потому что он огражден был Богом по великой надежде на Бога. Огражден был также первородством, царским достоинством и братьями. Огражден, как источник, двумя сыновьями, с той и другой стороны. Простираются над стеною, то есть он достиг высоты добродетели. Огорчали его, и стреляли и враждовали на него стрельцы, то есть родоначальники колен, а некоторые читают «мужи разделения» (Быт. 49, 22–23). Но смысл тот же, ибо братья его были сынами разделения: они противостали ему и продали его египтянам, но тверд остался лук его, потому что сделался он господином и владыкой братьев своих. И ослабели мышцы рук его (ср.: Быт. 49, 24). Если лук крепок, но если нет силы в мышцах, то крепость лука бесполезна. Так и Иосиф имел власть предать смерти братьев, но не было у него гнева, изображаемого здесь силой мышц: мышцы рук его ослабли от любви. От рук мощного Бога Иаковлева (Быт. 49, 24) – то есть ради

Бога, Который был с Иаковом, ради имени грядущего Пастыря, Который путеводил их в пустыне и всему Израилю давал хлеб с неба и воду из камня; Бог отца твоего поможет тебе в брани с врагами, потому что не стал ты мстить сынам отца твоего. Бог Всемогущий да благословит тебя благословениями небесными свыше (Быт. 49, 25), то есть обильной и всегдашней росой и изливающимися свыше благопоспешениями ежегодным произведениям земли. Благословениями бездны, лежащей долу. Хотя все сотворено из ничего, но облака, как сказали мы выше, произошли из бездн, и премудрость Божия, как воды в безднах (по причине их великого собрания) осолила, чтобы они не портились, так воды в облаках сделала сладкими, чтобы поили они людей, животных, травы и все растущее. Итак, благословения небесные – дождь и роса, а благословения бездны – реки и источники, орошающие наследие Иосифа. Благословениями сосцов и утробы – исполненные любви благословения, какими мать благословляет сына своего, когда вкушает он молоко из сосцов ее, и исполненные любви благословения, какими отец благословляет любимого им сына от полноты любви своей. Благословениями отца твоего, которые превышают благословения отцов моих (Быт. 49, 26), то есть благословения, какими благословляю тебя, сильнее тех, которыми благословлен был я, ибо тебя благословляет по вере отец, который видит тебя, а я принял благословение по вере под именем другого. В то самое время, как отец давал мне господство над братом, делал меня рабом брату. Поэтому мои благословения сильнее благословений отца моего – если не по силе, то по любви. Даже до упования холмов вечных, то есть больше и тех благословений, какими благословил меня Исаак, который сам принял благословение на горе и на высоте, где приносим был в жертву. Да будут они на голове Иосифа. Как теперь среди египтян Иосиф – похвала и слава братьев, так и впоследствии будет он их венцом и воцарится над братьями в наследии их.

Вениамин, хищный волк, в ожидании добычи, скрывающейся среди наследия своего: утром будет есть ловитву во время того избавления, какое будет им от аравитян, от Сеннахирима и от народа Гог, и вечером будет делить добычу (Быт. 49, 27), то есть во время мира в Иерусалиме разделит с коленом Иудиным, живущим с ним вместе, ту добычу, какую похитил в стане перечисленных ранее народов.

До сих пор мы говорили о благословениях Иакова в смысле буквальном; теперь скажем о них в смысле духовном. Говоря о них в смысле буквальном, не сказали мы, сколько нужно, и говоря в смысле духовном, не скажем также, сколько должно. Недостаточно сказанное нами в смысле буквальном, еще недостаточнее будет то, что скажем в смысле духовном.

Рувим… крепость моя и начаток силы моей… но ты бушевал, как вода (Быт. 49, 3). Как этот первенец Иакова проклят был за преступление свое праведным Иаковом, но проклятие снято было Моисеем, потомком Иакова, так Богом определена Адаму смерть за преступление заповеди, но пришел Сын Божий и обетованием воскресения Адаму отменил определение суда, изреченное ему при изгнании из рая.

Симеон и Левий братья, орудия жестокости (Быт. 49, 5). Они – образ сатаны и смерти. Симеон и Левий в гневе истребили город и по жажде корысти расхитили имущество сихемлян. Сатана по зависти подверг смерти весь мир скрытно, как и те избили сихемлян явно. И смерть с такой же яростью возобладала телами всех, с какой Симеон и Левий овладели имуществом убитых сихемлян. Но ныне тех, которые тайно умерщвлены грехом, воскрешает Евангелие Господа нашего, и мертвецов, над которыми возобладала мучительная смерть, воскрешает благословенное обетование Сына Божия.

Завулон, обитавший на морских берегах, есть образ языческих народов, обитавших недалеко от пророков. И как предел его до Сидона (Быт. 49, 13), так к народам этим близок грех, представленный в образе Сидона. Сюда относятся слова пророка: И что вы Мне, Тир и Сидон (Иоил. 3, 4).

Иссахар осел крепкий, лежащий между протоками вод (Быт. 49, 14), изображает Того, Кто преступающего правду, но приносящего покаяние, уловляет в жизнь. И увидел он, что покой хорош, и что земля приятна, то есть видит, что Церковь Его добра и обитель Его свята, и подклоняет выю Свою под Крест, и становится Искупителем от грехов.

Дан будет судить народ свой, как одно из колен Израиля (Быт. 49, 16). Если потомки Дана судили народ свой, то не тем ли более будет судить все народы Тот, Кто от Иуды и Кому принадлежит Царство? Ибо Господь наш стал змием для древнего змия и василиска сатаны, как и медный змий был противопоставлен змиям в пустыне. И поскольку спасение одного человека, хотя бы и велико оно было, не имеет еще большой цены, то Иаков в духе говорит о спасении всех людей: На помощь Твою надеюсь, Господи! (Быт. 49, 18).

Гад, – толпа будет теснить его (Быт. 49, 19). Сказано это о сорока тысячах вооруженных, которые шли впереди сынов Израилевых. В действительности же это – двенадцать апостолов, которые пошли впереди всех народов, чтобы всем множеством напасть на разбойника и избавить от него народы, бывшие у него в рабстве.

Для Асира – слишком тучен хлеб его, и он будет доставлять царские яства (Быт. 49, 20). Это Церковь, которая дает отпущение грехов и лекарство жизни не только царям, но и всему воинству, сопровождающему царей.

Неффалим – скорый вестник, произносящий прекрасные речи (ср.: Быт. 49, 21). Когда Господь учил в пределах Завулоновых и Неффалимовых, тогда слышавшие Его принесли весть и повторяли доброе слово: «Вот Тот, Кого мы ожидали!»

Иосиф – отрасль плодоносного дерева (Быт. 49, 22). Как Иаков вместо первенца своего Рувима имел опорой Иосифа, так вместо первородного Адама, который преогорчил Бога, Сын старости стал опорой мира в конце его, потому что на Нем, как на столпе, утверждается и стоит весь мир. Над источником; ветви его простираются над стеною, огражденною братьями и сынами. И мир силой Господа нашего ограждают пророки и апостолы. Иосиф послужил стеной братьям, насытив их во время голода, – Господь наш стал мысленной стеной для мира, предавшегося заблуждению. На Иосифа восстали родоначальники колен – на Господа же нашего восстали князья народные. Но тверд остался лук его (Быт. 49, 23), потому что и Иосиф, и Господь наш покорили себе врагов своих. Ослабели мышцы рук его (ср.: Быт. 49, 24), потому что тот и Другой не изощряли и не метали стрел в братий своих. От рук мощного, то есть Самого Сына, Который у апостола назван камнем, следовавшим за Израилем в пустыне (см.: 1 Кор. 10, 4).

Вениамин, хищный волк (Быт. 49, 27). Это – Павел, который был волком для волков и избавил души из власти лукавого. Вечером будет делить добычу, то есть при конце мира примет покой и преизбыточествующее воздаяние за труды свои.

 

Глава 50

Иаков, благословив сыновей своих, умер ста сорока семи лет. Иосиф пришел со старцами египетскими и со всеми домочадцами отца своего, и они погребли Иакова с отцами его. Потом Иосиф и все бывшие с ним возвратились в Египет. Братья боялись Иосифа и говорили: Отец твой пред смертью своею завещал сказать тебе: прошу тебя, прости братьям твоим вину и грех их, так как они сделали тебе зло… Иосиф плакал, когда ему говорили это… И сказал Иосиф: не бойтесь меня (Быт. 50, 16–17, 19). Хотя отец ваш и умер, но жив Бог отца вашего. Ради Него не сделаю вам никакого оскорбления, потому что умышленное вами зло обратил мне Бог в добро и вручил мне многочисленный народ. Поэтому не сделаю обиды тем, которые были причиной спасения жизни многих. Но как я не оставлял вас без попечения в Египте, так и вы не оставляйте костей моих в Египте. И заклял их, говоря: Бог посетит вас и выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму… и вынесите кости мои отсюда. Если не наследую вместе с вами обетованного наследия, то вместе с вами воскресну (Быт. 50, 24–25). И умер Иосиф ста десяти лет. И его положили в ковчег в Египте (Быт. 50, 26).

 

Заключение

Бог, сотворивший все словом Своим из ничего, не предал этого письменам в начале, потому что ведению Адама открыто было начало всего. И ближайшие к нему поколения научались этому от предков. Но когда все уклонились от Бога и находились в неведении о всех творениях Божиих, тогда Бог через Моисея предал это письменам для народа еврейского, потому что люди изменили природу, свидетельствующую о сотворении всех существ. Моисей написал в пустыне то, что уму Адама открыто было в раю.

От народов первых, которые знали это без письмен; от народа, принявшего это в Писании и уверовавшего; от народов последних, которые приняли Писание от народа Божия, и от тех, которые остаются еще при своих жертвах и не уверовали, – Богу, и Христу и Духу Святому слава и честь, и ныне и во все времена и во веки веков! Аминь.