Хеннеричи, владелец фирмы по производству жилых автоприцепов, не смог присутствовать при первом старте своей машины: дома в Майене у него сгорели пять цехов и вообще мучили финансовые и личные проблемы. Этой машине он дал не только ее имя, но и "от 200 до 300 тысяч марок", как оценивает его помощь Рольф Штоммелен. Рольф, сын кельнского бюргера, работает у Хеннеричи. Кроме него, команда состоит из одного шасси March, одного мотора Ford, гоночного директора Хайнца Кобличека… и дизайнера Луиджи Колани, который снабдил Eifelland футуристическим кузовом.
В то время как Штоммелен произвел в Южной Африке скромное и хорошее впечатление ("для психологической войны мы даже привезли с собой Вилли Милловича [Вилли Милович (1909-1999) - популярный немецкий актер театра и кино.]"), Колани выступал не без помпы: борода как у морского волка, повязка на лбу, хипповый свитер, белые брюки без пуговиц, зато со шнурками, шариковая ручка на колене. И к этому, на 50-градусной жаре, кожаные сапоги - и в них Колани немедленно сел в лужу: он в лицо назвал других конструкторов "старомодными и ничего не понимающими в аэродинамике" и обозвал их машины ящиками для яиц. Джон Сертиз обиженно отвернулся, а Крис Эймон сказал: "Достаточно просто посмотреть на него самого и сравнить с его кузовом". Петерсон придумал прозвище "Team dream". Что он имел в виду, командa мечты или командa мечтателей?
Колани - человек с воображением. Ездит он на March для Кан-Ам со специальным кузовом и мотором Mercedes обьемом 6,3 литра. Летом 1972 года он снова появился в заголовках газет благодаря своей супер-лодке для немецкой олимпийской восьмерки (которая, однако, провалилась). С кузовом от Колани Штоммелен был на предварительной тренировке так же быстр, как и Ferrari и McLaren, но потом начались проблемы с перегревом.
Десять дней Штоммелен мучился с детскими болезнями машины: у Eifelland была температура, коклюш и она плохо держала дорогу, особенно в медленных поворотах. Колани обвинил во всем шасси March, "с которым справляется из всех пилотов только Петерсон". Штоммелен правильно заметил: "Мы не можем за пару дней нагнать многолетний опыт остальных".
В "Team dream" было много причин для беспокойства. Во-первых, чтобы привлечь спонсоров, первые фотографии Eifelland появились в газете Bild [немецкая бульварная газета], что обозлило многие специализированные издания. Во-вторых, шеф Хеннеричи никогда не приезжал на гонки, а по словам Рольфа, "Кобличек каждый раз рассказывал ему по телефону, как хороша машина". Если же результаты этому не соответствовали, Хеннеричи обвинял гонщика. Штоммелен, который уже был заводским гонщиком в Brabham и Surtees, вначале "чувствовал себя лучше, чем в английских командах: лучшие личные отношения с механиками". Монтеры вкалывали, не разгибая спины, а Штоммелен мучился в кокпите. "На него просто надо надавить, чтобы ехал быстро. Или ты уже когда-то видел Рольфа вспотевшим до того, как он пришел в Eifelland?", - спросил меня Кобличек. Вообще-то да, но вне кокпита: когда он доил ядовитых змей в Кьялами или на фотосафари в парке львов. Когда мы случайно наехали на хвост одному из львов, нас за секунду окружили с трех сторон. А четвертую перекрыл лежащий поперек дороги ствол дерева. А позже в окно машины просунул свою уродливую голову страус.
Центром каждого южноафриканского Гран-при по-прежнему остается "Кьялами Ранч". "Ага, спортивные состязания дня уже начались", - как правило, говорил Стюарт, выйдя из своих апартаментов (которые обошлись ему за шесть дней в 266 рандов или 8000 шиллингов), одетый лишь в плавки и темные очки. "Today's sports activities" чаще всего начинались за столом для пинг-понга. Штоммелен проиграл Рожеру Бенуа из газеты "Blick" со счетом 0:11. Рожер при этом сидел на табурете у стойки бара, со скучающим видом отбивая шарик и потягивая банановый молочный коктейль. Экономный Хельмут Марко заработал атакующими ударами на парочку ужинов. Стюарт разгромил Севера 21:7, потому что их снимало BBC. Грэм Хилл, которому пришлось скрепить заколкой свои длинные пряди волос, играл не хуже Стюарта, чего нельзя сказать о Регаццони. Настольный теннис это, вероятно, единственное занятие, которому Клей предается без интереса и настроения.
Зато Регаццони мастер в теннисе и еще больше - в футболе. Раньше он играл левым крайним в команде итальянской лиги. Клей хорошо держит мяч, упорно сражается, однако склонен к тому, что на венском стадионе назвали бы "переть напролом". Команда в составе Регаццони, Севера и меня победила команду швейцарских журналистов со счетом 3:2. Потом Дитер Штапперт попробовал напугать как раз вернувшегося с трассы Петера Шетти: "Мне не удалось сломать Регаццони ногу". Шетти не растерялся: "В Швейцарии тебе бы за это дали пятьдесят лет каторги".
Стюарт, который "в 15 лет играл правым крайним в молодежной команде FC Dumbarton", несмотря на свои тонкие кости ("chicken-bones" [(англ.) куриные косточки)], прилежно гонял с нами мячик, однако перед каждым первым ударом командовал: "Shoes off - всем снять обувь". Джеки оказался вратарем с хорошей реакцией и хитрым нападающим команды Кена Тиррелла, из которой несколько выпадал только механик Джон: он не мог попасть даже по спокойно лежащему мячу. "Слушай, Джон, у тебя есть любимый вид спорта?", - крикнул ему Джеки через все поле.
Жаки Икс великолепен во многих видах спорта - при этом он перед каждой дождевой гонкой "в состоянии почувствовать дождь, потому что большую часть своей юности провел на свежем воздухе". Икс может дольше других просидеть на дне бассейна, и он единственный из всех гонщиков Гран-при, который умеет ходить на руках. Жаки ежедневно проплывал как минимум десять раз вдоль бассейна, а все остальное время играл в "фризби". Эту игру с летающим диском - новый хит сезона в Америке - он привез из Дайтоны Бич и играл, главным образом, со Стюартом. Диск летал как шрапнель. Икс споткнулся о водопроводную трубу и разбил в кровь палец на ноге. "Больно?", - участливо спросил Стюарт, поддерживая Жаки. От подобных развлечений появилось ощущение каникул, и это в пределах слышимости от гоночной трассы Кьялами. То Регаццони откладывал ракетку, бормоча что-то о "тестах", то Стюарт менял плавки на комбинезон и говорил "I must go to work".
Многочисленные тесты пожирали моторы. BRM привезли шесть двигателей для четырех машин, Ferrari - шесть для трех, March - шесть для двух, но один пришлось сразу же списать, после того как он при разгрузке упал с крана. "Он и так был не из быстрых", - успокоил конструктор Робин Херд. Возвращаясь из аэропорта, Херд и Лауда стали свидетелями пожара на заводе по производству свечей зажигания в пригороде Йоханнесбурга. Робин и Ники покинули свой наблюдательный пост как раз вовремя: несколько минут спустя второй взрыв оставил глубокий кратер и засыпал двух негров.
Большой переполох вызвал Фиттипальди: он купил пластиковую змею, похожую на кобру, положил ее рядом со своей кроватью и вызвал коридорного… который уронил свой поднос и с воплями убежал. Эта сцена повторялась ежедневно. Если когда-то негру и случалось бледнеть от страха, то в этот раз.
На вечернем шоу в "Кьялами Ранч" Регаццони бурно аплодировал женской группе "Kyalami Lovelies" и демонстративно поворачивался спиной во время выступлений сладкоголосого певца. Другие гонщики обедали в "Балалайке". В полночь в столовую покачиваясь вошла девушка-хиппи, нетрезвая и, без сомнения, "под кайфом", и спросила Криса Эймона. Поскольку Криса не было, а девушка очень сипмпатичная, парни из Matra показали на механика Ману: "Вот это мистер Эймон". Пока девчонка сомневалась, в зал внезапно вошел настоящий Эймон. "Привет, Крис!" тут же громко и злорадно закричал Берни Экклстоун. Теперь Крису сбежать не удалось, и его силой утащили на вечеринку хиппи. "Типично для Эймона", - подмигнул мне Берни, - "он постоянно связывается с подобными людьми… но это не его вина".
На следующий день Эймон проехал пару кругов за Иксом и удивился: "Давно уже я не видел машины, которая так плохо проходила бы повороты". У трех Ferrari, которые, по словам Шетти, "одинаковые до последнего винтика", больше нет горизонтально расположенных амортизаторов, как в прошлом году (неудачная идея инженера Форгьери), они вернулись к обычной подвеске и, кроме того, получили новые пластиковые носы, чья форма была определена в аэродинамической трубе в Штуттгарте. У March 721 изменилось более 50-и деталей, но больше всего удивил результат взвешивания: Lotus - 620 кг, то есть больше чем когда либо раньше, Tyrrell - 600 кг и Ferrari - 578 кг. У BRM P160 была задняя подвеска от новой "P180", но Хельмуту Марко от этого было мало проку, ведь для него приготовили две "P153" - машины, в которых пилот безбожно потеет, потому что поток холодного воздуха проходит мимо. "Видишь", - ухмыльнулся Тим Парнелл, - "с тобой обращаются лучше, чем с другими. Ты - единственный, у кого есть запасная машина". Марко ответил: "Дай мне лучше вместо двух "P153" одну "P160" и позже спросил своего гоночного директора: "Мы тестируем мой мотор для Ле-Мана? Он ведь тот же самый, что и в Аргентине". Однако, поскольку Марко сразу поехал так же быстро, как и его коллеги на "P160", Бельтуа, Гетин и Генли пришли и начали расспрашивать, какую передачу он использует в каком повороте, какие настройки у стабилизаторов и так далее. Странная картина, притом, что он должен ездить на старой машине.
Пока Стюарт на 50-градусной жаре поочередно гонял по трассе два Tyrrell, Север сидел без работы в боксах. "Джеки ищет правильные настройки, которые потом перенесут на мою машину. Очень удобно иметь в команде чемпиона мира, который работает вместо тебя", - сказал Франсуа. Джеки работал, пока не случилась авария: прямо перед боксами, на максимальной скорости, у него отломилась стойка заднего антикрыла - такой же дефект, как и тот, который привел к тяжелой аварии Риндта в 1969 году в Барселоне. Стюарту, однако, удалось остановиться и задним ходом заехать в боксы. "Мне повезло", - деловито сказал он.
Еще больше повезло Фиттипальди, которому пришлось призвать на помощь всех ангелов-хранителей: Эмерсон заехал в боксы поменять передние шины. Левое колесо было уже прикручено, когда один из механиков заметил, что справа сзади очередной раз сломался поперечный рычаг подвески. Ремонт продолжался 45 минут, потом команда Lotus снова отправила Эмерсона на трассу… но забыла при этом прикрутить замененное правое переднее колесо. На скорости 250 км/ч оно отлетело в очень быстром левом повороте "Юкскей". Ники Лауда, следовавший за Эмерсоном, увидел, что "внезапно поперек трассы покатилось колесо, один из зрителей побежал за ним, а вокруг замелькали желтые флаги".
Эмерсон кое-как сам установил обратно колесо и медленно покатился обратно в боксы, где Чэпмен объяснил, что колесо "немного разболталось". Я поговорил об этом происшествии со Стюартом. "Это больше, чем небрежность", - серьезно сказал Джеки.
Лауда сражался с беспрерывными вибрациями. Шесть раз Робин Херд менял передние тормозные диски. Но только когда он установил те, что использовались в Аргентине, Ники смог показать нормальное время. "Я должен быть в первой двадцатке, думать о выплате кредита… ведь мысль о "Райффайзенкассе" преследует меня день и ночь". Лауда показал 1:18,9, затем Херд неожиданно зазвал его в боксы, "потому что я не хотел, чтобы он попал в аварию. История с тормозными дисками его удручала, кроме того, еще и шина лопнула". После того как сгорел мотор, BRM нашли для Марко оригинальное решение: "Заднюю часть моей машины прикрутили к "P153" Виселля, потому что у меня другая подвеска". Этот гибрид был готов только за четверть часа до конца тренировки. Механик Хельмута из Граца, Франц Пухер, утер пот со лба.
Первый стартовый ряд заняли Стюарт - Петерсон - Ройтеманн, но в случае Ронни и Карлоса хронометражисты явно ошиблись. "Что-то здесь не то!", - ругался Шетти и подал протест. Так что Регаццони оказался на третьем месте вместо Ройтеманна, а когда поправили время Петерсона, то и на втором. "Подожди еще час", - сказал тессинцу Бенуа, - "и ты возмешь поул".
Но тот все же остался за Стюартом, которому еще никогда не удавалось занять в Кьялами первое место на старте. Над Берни Экклстоуном в очередной раз возобладал инстинкт игрока: он кинул монетку, чтобы решить, какой мотор получит Ройтеманн, а какой Хилл. Пилоты McLaren предприняли решающие изменения в настройке подвески, но Ревсон был задумчив: "Я не привык к старту с места в Гран-при, у нас в Инди и в Кан-Ам всегда стартуют с хода". Чтобы найти подходящую комбинацию из газа, сцепления и синего дыма из под шин, McLaren в тайне провели с Ревсоном упражнения по старту. "Я отпустил сцепление, ни ничего не произошло. Сломалась полуось", - рассказал мне Ревсон. Днем позже он вылетел с трассы. "Дифференциал сломался". Шенкен ухмыльнулся: "Я запомню эту отговорку".
Ревсон отправился на старт со смешанными чувствами. Тут же он "так запаниковал, что дал слишком много газа, и шины провернулись" - и он столкнулся с Иксом и Шенкеном. "Что ты сделал на старте?", - спросил Реви после гонки у Шенкена. "То же, что и ты", - ответил тот. Штоммелена на старте слегка подтолкнул Кобличек, "но машина сгалопировала и последовала немедленная дисквалификация". Немецкий гоночный барон Хушке фон Ханштайн, который до того высказал мнение, что "не стоит так хвалить" Eifelland, сражался как лев: дисквалификацию сняли.
Халм, который умеет стартовать как из катапульты, и Бельтуа, который, по словам Ники Лауды, "видит промежуток между двумя машинами еще до того, как он появляется", считаются супер-стартерами. Стартовав "дьявольски", как без зависти признал Стюарт, Халм вырвался вперед, но уже на первом круге Джеки его обошел.
Теперь Денни оказался колесо к колесу с Фиттипальди и Хэйлвудом, и ему пришлось "ехать очень-очень жестко, чтобы держаться вместе с этими двумя". Сначала Халма обошел Фиттипальди, потом Хэйлвуд. Денни обеспокоенно заметил, что начали расти показания температуры на приборной панели, поэтому он отстал на семь секунд от Эмерсона и Майка, чтобы "охладить мотор". Но его инстинкт бойца подсказал, что "у тех впереди еще будут какие-нибудь проблемы. А мое время еще придет". Теперь Халм шел только на 10 000 оборотах, "потому что моторы 12-й серии плохо реагируют даже на лишние 500 оборотов".
Стюарт впереди - но на этот раз чемпиону мира не удалось уйти в сольный отрыв. Больше чем на три секунды от дуэта Фиттипальди-Хэйлвуд ему оторваться не получалось. Эмерсон смог прямо сравнить Lotus с Tyrrell: "Машина Джеки так же хорошо держала трассу, как и моя, наши машины, должно быть, были настроены совершенно одинаково, так как мы одновременно начинали ускоряться или замедляться". Начиная примерно с 25-го круга, обa замедлились. У Фиттипальди "машина стала хуже, чем была с полными баками. Мне внезапно пришлось изменить стиль вождения, и я больше не мог с заносом заходить в повороты". А Стюарт все больше убеждался, что "моя машина плохо входит в повороты".
В борьбе с дошедшим до крайности Фиттипальди и на расстоянии удара до Стюарта, Майк Хэйлвуд заметил, что у соперников появились проблемы, а также то, что "у меня был мотор быстрее, чем у Фиттипальди". Так что Майк обошел бразильца и тремя очень быстрыми кругами подобрался к Стюарту. 27-й круг: Хэйлвуд уже рядом со Стюартом, 28-й круг: Хэйлвуд пропал. Его Surtees замер в траве со сломанным поперечным рычагом подвески слева сзади.
Промокший от пота, с красным лицом, но все же улыбаясь, Хэйлвуд пришел назад пешком. "На этом круге я бы Стюарта сделал", - сказал он. И, как будто извиняясь за эту сенсацию, он добавил: "… но Стюарт сегодня не очень серьезно боролся". С конца января чемпиона мира мучили боли в животе, но пока он еще не хотел в этом признаваться.
Вместо сине-белого Surtees теперь в зеркалах заднего вида у Стюарта все больше становился черный Lotus. Каждую секунду он ждал атаки Фиттипальди. "Но у Эмерсона есть одна слабость", - считает Джеки, - "ему требуется слишком много времени, чтобы обогнать или обойти на круг другую машину". "Фиттипальди мог бы уже два круга лидировать", - сказал Джеки, когда на 44-м круге заехал в боксы. Из одного из клапанов струился голубой дым: поломка коробки передач. Tyrrell задним ходом закатили внутрь, а Стюарт принялся за ананас.
А на трассе Фиттипальди отчаянно оборонялся от Халма. Его Lotus, нейтральный вначале, теперь все больше страдал от избыточной поворачиваемости - зато вначале имевшая недостаточную поворачиваемость McLaren теперь шла совершенно нейтрально. Эмерсон знал, что "я сделал ошибку в настройках и поэтому не выиграю". До 56-го круга он защищал свое лидерство, но потом уже не смог удержать Халма. Денни, который "уже от многих слышал, что я постарел и устал", ехал навстречу победе в Гран-при, после 28-месячного периода неудач. Он не думал о последних кругах в 1971 году, "потому что был уверен: ребята сделали все, чтобы на этот раз ничего не сломалось". Халм уже трижды лидировал в Кьялами, но ни разу не выигрывал. Сегодня наконец-то справедливость восторжествовала. "Кто-то там наверху присмотрел за мной", - сказал мне Денни Халм позже вечером.
Фиттипальди с отрывом стал вторым. Третье место один за другим потеряли: Петерсон - из-за серьезных проблем с управляемостью, Север - из-за остановки в боксах, Эймон - из-за поломки привода, и Ройтеманн - из-за мотора. И после сенсационной погони оно досталось Питеру Ревсону, который после первого круга был аж 19-м.
Ferrari ни разу не обратили на себя внимания. "Такого, чтобы все три мотора работали с перебоями, я еще не встречал", - жаловался Шетти. Ни одному пилоту Ferrari не удался круг быстрее, чем 1:20. Андретти потерял 600 оборотов, Регаццони - 800, а Икс - 1000. Как сказал Шетти, машина Андретти так плохо вела себя на тренировке "из-за чепухи. Позже, когда мы разобрали машину на заводе, то выяснили что один из болтов, на которых крепился мотор, был завернут не до конца". Марио сказал мне: "Чтобы занять четвертое место, мне пришлось ехать жестче, чем в прошлом году, когда я победил". Ему можно поверить.
Но открытием гонки стал Ники Лауда. "Ники начал догонять Икса", - удивился механик March Дэйв Симмс. С третьей попытки Ники просто и дерзко обошел звезду из Ferrari на торможении, на что "австрийская трибуна" у стартового поворота ответила топотом и криками. Уже на седьмом месте Ники на протяжении 25-ти кругов сражался с Грэмом Хиллом за свое первое очко в чемпионате, но Хилл упорно оборонялся и не пропустил уроженца Вены. Лауда упустил шестое место на длину машины. "Извини, мой Brabham частенько был очень широк", - позже сказал Грэм. А Ники? Как сказала его невеста Мариелла, - "Он приплелся в боксы и тихо запаковал вещи".
Марко привел к финишу единственный выживший BRM, что, вероятно, было настоящим мучением. У Хельмута "никогда еще не было такой плохой машины": после третьего круга с ужасной избыточной поворачивамостью, после десятого - без рычага переключения передач, а на последних 20-и кругах со стертыми шинами, у которых уже просвечивал корд. С этим оружием Марко сражался против местного героя Джона Лава, который выиграл бы здесь в 1967 году, если бы у него не закончился бензин. "Нет уж, дедушка, тебя я не пропущу", - думал Марко в кокпите. За два круга до финиша лопнувшая шина выкинула машину Лава с трассы и чуть было не захватила с собой BRM Марко. Во все стороны раскидало обломки шасси и комья земли.
Три минуты спустя Стюарт, встав на цыпочки, знаками показывал прибывшему Халму дорогу к церемонии награждения. Не успело отзвучать "God save the Queen", как Штоммелен уже помчался в аэропорт и только дома в Кельне узнал, что занял 13 место. В возникших на дорогах пробках застряла взятая напрокат машина с Марко, Гетином и Генли. Троица достала пиво, облокотилась на багажник VW и ничуть не опечалилась от того, что пропустила ужин с Луисом Стенли.
На следующее утро выяснилось, что Дэйв Уокер не мог за завтраком удержать в руках столовые приборы: настолько сильно у него тряслись руки. Вечером чартерный рейс со всем пелетоном Гран-при, включая конструкторов и механиков, после часа полета развернулся и прилетел обратно в Йоханнесбург. "Engine troubles", - сказал Стюарт, - "поломка мотора". А самолет, на котором полетели обратно Штапперт, Бенуа и я, в Найроби чуть не угнали. Три угонщика были арестованы, что сильно напугало фрау Хеннеричи.
А Джеки Стюарта и Кена Тиррелла беспокоило другое: после Кьялами Халм лидировал в чемпионате, а McLaren в параллельном первенстве конструкторов.