Спустя два часа, будучи погруженным в свои мысли, Ролан возвращался домой после встречи с Луисом Жюпо. Его лицо обдувал освежающий ветер поздней осени; листва на деревьях приобрела красновато-коричневый цвет.

Его мысли вернулись к Анжелике. Вчерашний вечер показал, что его молодая жена является предметом зависти всех мужчин в округе. Для него было утонченной пыткой наблюдать, как она смеется с вальсирующими с ней мужчинами. Пыталась ли его жена вести себя, как хозяйка дома, или это был просто флирт? Было крайне тяжело понять, объяснялось ли ее поведение коварством или было просто злой выходкой.

Когда он спросил ее, вышла ли бы она за него замуж, если бы их родители не благословили их брак, она ответила отрицательно. Да, это был сокрушительный удар! Он страстно овладел ею, всю ночь обнимал, размышлял, привязывает ли ее к нему его любовь. Но она была настолько уклончива, просто как ртуть, гипнотизировала его и ускользала из объятий. Единственным верным решением в этой ситуации было куда-то ее увезти…

Он должен увезти ее в Новый Орлеан, хотя бы на месяц. Страдная пора прошла, а с остальным может справиться Юрген. Они остановятся в гостинице «Сент-Луис», и, если все пойдет, как он задумал, они не покинут номер хоть неделю. Он знал, что даже если они будут заниматься любовью каждую секунду, все равно он ею не насытится. Но, по крайней мере, это будет достойное начало. После уединения он пойдет с ней по магазинам, в оперу и, может быть, они поедут на целый день на озеро. Он будет ухаживать за ней, баловать ее, делать все возможное, чтобы узнать ее ближе. Возможно, это разрушит разделяющие их барьеры. Однако как заноза его тревожил самый важный вопрос: сможет ли он заставить Анжелику полюбить себя.

Прибыв в Бель Элиз, Ролан с решимостью на лице перепрыгивая через ступеньки устремился вверх по лестнице. Он предложит жене собираться, и они отбудут в Новый Орлеан сегодня же после обеда. Но перед входом в спальню, он замер, словно пораженный молнией.

Комната выглядела так, будто там пронесся ураган. Платяной шкаф и комод сдвинуты с места, одежда валяется на кровати, выглядывает из ящиков комода. Было похоже, что кто-то упаковывался в страшной спешке.

С безумными глазами Ролан выскочил из комнаты и устремился вниз. В гостиной он увидел Бланш, которая вязала платок.

— Сестра, где Анжелика?

Бланш отложила вязанье и посмотрела на него. Он схватил ее за плечи.

— Где она?

— Я боюсь, она уехала с Жан-Пьером, — Бланш закусила губу.

Ролан выругался по-французски, глаза его сверкнули безумным огнем.

— Она уехала? Но почему? Она что-нибудь тебе сказала?

— Нет.

— Она что, выглядела несчастной? Расстроенной?

— Нет. Ни то, ни другое… — Бланш потупила взор.

Правда неожиданно осенила его.

— Когда они уехали? — он слегка встряхнул Бланш. — Когда?

— Два часа назад, — она взглянула на него.

— И ты не могла меня известить?

— Я прошу прощения. Я просто не могла тебе сказать это в присутствии Жюпо.

Не произнеся ни слова, он ринулся из комнаты.

Двадцать минут спустя Ролан мчался галопом на свежей лошади, с седла свисала наспех упакованная сумка.

Как он и подозревал, она пыталась наставить ему рога! Она никогда не хотела этого брака, он ей был безразличен, и вот теперь она сбежала с первым подвернувшимся мужчиной. Какой же он был идиот, что позволил ей танцевать с Жан-Пьером! Какой же он был дурак, когда поверил, что последний никогда не хотел купить девушку, чтобы сделать из нее любовницу!

Да будет он проклят, если позволит ему сделать из него посмешище! Анжелика его жена, и давно пора преподнести ей урок — как подобает себя вести. Ну, а что касается Жан-Пьера — он глубоко вздохнул… Теперь это был вопрос чести. Ему было страшно подумать, что придется бросить вызов родственнику, но мерзавец не оставлял ему выбора.

Каким же болваном был он, думая, что его кузен соображает головой! Нет, определенно, его мыслительные способности гнездились между ног… Он заскрежетал зубами при мысли о встрече со своей женой. Для нее эта встреча будет означать расплату, и он постарается, чтобы она это надолго запомнила.

— Анжелика, пойми, тебе не надо ехать в дом к Эмили.

Карета Жан-Пьера приближалась к его дому на авеню Святого Чарльза. Состояние хозяина кареты в этот момент было прескверное. В дороге он неоднократно пытался объяснить Анжелике смысл происшедшего, но та оставалась глуха ко всем его доводам.

— Я хочу в дом Эмили сейчас, — упрямо повторяла она.

— Но, дорогая, — продолжал настаивать он, глядя на нее умоляющими глазами, в которых проглядывала паника. — Ты, скажем так, выглядишь изрядно помятой благодаря путешествию в багажном отделении… Тебе понадобится какой-то срок, чтобы привести себя в порядок. Если ты этого не сделаешь, то можешь взволновать семью Миро, когда попадешь к ним…

Анжелика сердито посмотрела на Жан-Пьера. Хотя она и не очень ему доверяла, в его словах был резон. Она посмотрела на его дом. Уютно скрывающийся за деревьями в осеннем наряде, он как бы манил к себе. На самом деле, ей нравилась идея расслабиться несколько минут, перед тем как поехать в дом к Эмили.

— Прекрасно, я сменю платье. Но вы должны дать мне слово, что сразу после этого мы поедем — и что вы не обмолвитесь Ролану о моем местонахождении.

— Хорошо, Анжелика. Слово джентльмена, — Жан-Пьер вздохнул.

— Тогда я верю вам.

Минуту спустя Жан-Пьер, уже сопровождавший довольно взъерошенную молодую даму в центральный холл своего дома, был приятно удивлен, услышав из гостиной знакомый мужской голос:

— Жан-Пьер! Как приятно тебя снова видеть, сын мой!

— Отец! — вскричал Жан-Пьер.

Он увидел, как Жак Делакруа поспешил в холл. Старший Делакруа прекрасно смотрелся в одеянии европейского покроя — черный фрак, белая рубашка, серебристый жилет с муаровой отделкой, бриджи темно-желтого цвета и блестящие черные ботинки.

Они обнялись.

— Отец, я не ожидал, что ты так скоро вернешься, — сказал Жан-Пьер, широко улыбаясь. — Как Копенгаген?

— Всегда прекрасен в это время года и в особенности каштаны, меняющие цвет листвы.

Когда мужчины разошлись, Жак с откровенным интересом посмотрел на Анжелику.

— А кто это составляет тебе компанию сегодня?

Жан-Пьер кивнул в сторону нежданной гостьи:

— Отец, это жена Ролана, Анжелика Делакруа. — Обращаясь к девушке, он добавил: — Дорогая, познакомься с моим отцом, Жаком Делакруа.

Анжелика поздоровалась с Жаком, а затем тот спросил у сына:

— А что ты делаешь здесь с женой Ролана? Я, собственно, даже и не представлял себе, что у моего племянника снова есть жена…

— В действительности, — Жан-Пьер кашлянул, — Ролан и его жена…

В этом месте в разговор вступила Анжелика и, глядя прямо в глаза отцу Жан-Пьера, сказала:

— На самом деле, мсье, у Ролана больше нет жены.

Жак поднял бровь, услышав столь откровенное высказывание.

— Неужели? Весьма плачевная ситуация для Ролана, я бы сказал, — он сделал шаг в сторону Анжелики, тепло улыбнулся и поклонился ей, — и тем не менее, очень рад с вами познакомиться.

— Спасибо, мсье, — Анжелика протянула руку Жаку, которую тот галантно поцеловал. Она отметила, что он очень красив, эдакий поздний вариант Жан-Пьера. Но глаза у него были темные, проницательные и более умные, чем у сына. Составив это впечатление о Жаке, она повернулась к Жан-Пьеру.

— Я не хочу быть невежливой, Жан-Пьер, но, если вы меня извините, мне надо переодеться, чтобы вы отвезли меня к Эмили. К тому же, — она улыбнулась Жаку, — вам, наверное, нужно время, чтобы побеседовать с отцом.

— Конечно, дорогая, — учтиво ответил Жан-Пьер.

Анжелика поднялась по лестнице в сопровождении служанки, а Жак и Жан-Пьер сели в гостиной выпить по стаканчику абсента.

— А теперь, Жан-Пьер, ты не мог бы быть любезен и объяснить, что ты делаешь с очаровательной женой Ролана? — Жак посмотрел в сторону Жан-Пьера. — Мне будет искренне жаль, когда он приедет за ней — а после того, как я увидел ее, я абсолютно уверен, что он объявится весьма скоро.

— На самом деле, отец, это очень длинная история…

Жан-Пьер кивнул, отпив маленький глоток.

— Тогда начинай рассказ, ибо у меня сложилось впечатление, что юная леди скоро к нам вернется.

Жан-Пьер рассказал отцу всю историю без прикрас — начиная с событий в доме Жиля Фремо и кончая сегодняшним побегом из Бель Элиз.

Когда Жан-Пьер закончил рассказ, Жак присвистнул и сказал:

— Кажется, вы с племянником заварили хорошую кашу. И мне просто интересно, кто из вас больше влюблен в нее.

— Я не влюблен в нее, — ответил Жан-Пьер со всей искренностью, — хотя с большим удовольствием был бы ее другом. В тот вечер, когда я вырвал ее из дядюшкиных лап, я сделал это, с одной стороны, потому что хотел сделать что-то… — он долго колебался, затем скорчил гримасу и сказал: — благородное.

— Мой дорогой сын, в конечном счете не все потеряно, — отец засмеялся.

— Вот уж верно, — сухо прокомментировал Жан-Пьер, опустошая рюмку. — Все верно, если раньше Ролан не сделает из меня отбивную. — Поставив рюмку на стол и скрестив пальцы, он нагнулся и задал вопрос: — Отец, что нам делать с девочкой?

— Сперва посмотрим, не сможем ли мы ее задержать на некоторое время, — Жак потеребил усы. — Следует соблазнить ее обедом во Французском квартале, подпоить и в какой-то мере успокоить. К тому времени, когда мы вернемся, Ролан уже будет здесь.

Жан-Пьер выглядел как пораженный молнией. Откинувшись на спинку стула, он спросил:

— Ты думаешь? Почему ты в этом уверен?

— Потому что пока она переодевается, ты должен отправить ему записку.

— Но отец! Я обещал ей, что я…

Жак поднял руку.

— Да, существуют обещания, но есть ситуации, когда надо поступить правильно. И что ты думаешь будет правильным в этой ситуации?

— Я немедля отправлю слугу в Бель Элиз, — кивнул Жан-Пьер.

— Моя дорогая, вы просто должны отобедать с нами у Антуана, — галантно обратился Жак к Анжелике.

Это было час спустя. Анжелика, Жан-Пьер и Жак спускались по ступенькам. Анжелика переоделась в шерстяное розовое платье и подобранный в тон капор. На улице их ждала карета Жан-Пьера, кучер в ливрее услужливо держал дверь открытой.

— Спасибо за ваше любезное приглашение, мсье, но я должна отказаться, — ответила ему Анжелика с твердостью в голосе, повернувшись к Жаку. — На самом деле я должна сразу ехать домой к Эмили Миро.

Жак и Жан-Пьер обменялись расстроенными взорами через голову Анжелики. Затем, с самым невозмутимым видом, Жак достал часы из жилета и открыл. Повернувшись к Анжелике, он сказал:

— Дорогая, время обеда. Конечно, я не сомневаюсь, что Эмили будет рада вас видеть, но может создаться неловкая ситуация, если она никого не ожидает в гости к обеду.

— О… — пробормотала Анжелика бледнея, — я не подумала.

— Не волнуйтесь, — продолжал Жак с отеческой заботой. Взяв за руку, он вывел ее во дворик.

— Мы быстро поедим и вам не надо будет беспокоиться, что вы приедете в дом Миро в неурочное время.

— Полагаю, это самое разумное решение, — согласилась Анжелика, закусив губу.

Жан-Пьер открыл перед Анжеликой ворота. Когда Жак провожал Анжелику к дверям кареты, она услышала стук копыт. Она быстро повернулась, сердце учащенно забилось. То, что она увидела, подтвердило ее наихудшие опасения. О Боже, это был Ролан. Его лошадь — вся в мыле! Либо он не надел шляпу, либо потерял в пути. Всклокоченные волосы и решительность черт придавали ему демонический вид.

О, все святые! Как он умудрился так быстро разузнать, куда Она поехала?

В порыве Анжелика повернулась к Жану-Пьеру.

— Жан-Пьер, пожалуйста! Вы должны мне помочь!

Когда Ролан приблизился к дому Жан-Пьера, то увиденная им сцена вызвала одновременно облегчение и ярость. Облегчение — потому что Анжелика была здесь. Ярость — потому что она была недостижима, отстранена и прекрасно одета, собираясь уехать не с одним, а сразу с двумя мужчинами! У нее было тело ангела и сердце шлюхи! Что, она собиралась изменять ему с каждым, на ком были брюки?

«Я убью ее!» — подумал он со злостью.

Нет, лучше он убьет себя, коль скоро уж потерял ее! Насколько предательство Анжелики ранило его, настолько же вид его очаровательной жены подсказал ему, что он должен сделать все, что угодно, чтобы вернуть ее назад.

Он не может потерять ее, просто не может!

Смотреть на объявившегося негодующего мужа было подобно кошмару, развивавшемуся в замедленном темпе — в тысячу раз хуже, чем в тот день, когда он прискакал за ней на причал в Бель Элиз. Когда он приближался, она вновь обратила внимание, какие у него длинные и красивые ноги. Но сейчас каждый дюйм его тела излучал смертельную угрозу. Ее сердце билось настолько сильно, что она едва могла расслышать, как, пронзив ее стальным взглядом, он угрюмо произнес.

— Добрый вечер, дорогая.

Анжелика не могла выдавить из себя ни слова, и, как загипнотизированная, уставилась на него во все глаза. К счастью, вперед выступил Жак, чтобы разрядить гнетущую атмосферу.

— Привет, Ролан. Мы с Жан-Пьером наслаждаемся неожиданным визитом твоей жены. Как раз собирались выбраться на обед, а затем прямо в дом Миро, чтобы обождать твоего приезда.

— Привет Жак, — коротко бросил Ролан, не сводя глаз с жены. — Ты сказал, что вы с Жаном-Пьером хотели отъехать?

— Да, но…

— Тогда, пожалуйста, можете отправляться, — повернувшись к Жан-Пьеру, он со злобой продолжил: — А с тобой, кузен, разберемся позже.

Отец с сыном встревоженно переглянулись, и Жак рассудительно произнес:

— Конечно, Ролан. Перенесем визит на следующий раз.

Когда отец с сыном садились в карету, Анжелика в отчаянии обратилась к Жан-Пьеру:

— Нет, вы не можете оставить меня с ним наедине.

Жан-Пьер решительно покачал головой.

— Извини, Анжелика, но он — твой муж.

В тягостном молчании Анжелика осталась наедине с Роланом. Она задрожала всем телом, когда наконец решилась посмотреть на его искаженное яростью лицо.

От его взгляда кровь у нее в жилах застыла. С криком страха Анжелика развернулась и стремглав побежала в дом, в комнату, в которой переодевалась, и заперла дверь. Отступила назад, все еще дрожа, в отчаянии надеясь, что он за ней не последует.

Однако он последовал. С треском вылетела дверь, и Ролан оказался внутри, размахивая перед ней кулаком.

— Никогда не смей от меня запираться!

— Убирайтесь! — закричала она, отступая к туалетному столику, и схватила фарфоровую вазу. — Убирайтесь или я ее в вас брошу!

Он цинично засмеялся и продолжал приближаться к ней.

— Брось, дорогая. Я не собираюсь уходить. Кажется, ты забыла, что ты моя жена.

— Я больше вам не жена! Я требую развода!

Теперь его голос стал насмешливым.

— Я боюсь, ты немного опоздала, мой невинный младенец. Если бы ты хотела развода, то никогда бы не отдалась мне. А что касается твоих отношений с кузеном и, возможно, с другими, — то этого никогда больше не будет, даже если для этого мне придется заковать тебя в цепи.

— Мои отношения с Жан-Пьером? — спросила она надменно. — Не вам говорить — вы, лживый негодяй! — после того, как вы привели вашу любовницу в наш дом — во второй раз! — Взбешенная, она бросила в него вазу. Он пригнулся, и ваза с треском разбилась об пол.

— Продолжай швырять, дорогая, — сказал он с угрожающей улыбкой.

— Подожди же…

— Но все равно, тебе от меня не уйти!

Она продолжала бросать — ручное зеркало, флакон для духов, все, что попадалось под руку, он продолжал увертываться и неустанно приближаться к ней. Хруст осколков под его каблуками действовал ей на нервы.

Но когда она взяла в руки посеребренный гребень и была готова запустить его, он поднял руку.

— Хватит, Анжелика. Предупреждаю, я не допущу такого бессмысленного уничтожения…

Она запустила гребень, и, когда он попал в лицо Ролана, раздался громкий треск. Анжелика охнула, увидев тонкий порез на щеке. Ролан долго стоял не двигаясь и просто смотрел на нее, даже не дотрагиваясь до лица. Она знала, что ему должно быть ужасно больно. Затем он поднял гребень и направился в ее сторону.

— Так что, по-твоему, надо прибегать к насилию? — спросил он. — Ну ладно, пусть будет так.

— Нет, — закричала она, но было уже поздно. Больше бросать было нечего, и в мгновение ока он схватил ее и бросил на стул. Затем поставил на колени, задрал юбки и отхлестал гребнем.

Когда наконец он ослабил хватку, она рыдая налетела на него с кулаками. Когда Ролан попытался уложить ее себе на колени, она опять закричала.

— Отпусти меня, ублюдок! Я ненавижу тебя!

— Почему? Ты должна сказать мне почему? — настаивал он.

Ей удалось соскочить с его коленей.

— Потому что ты солгал мне! Ты — ты и Жан-Пьер! Вы выторговывали меня, как последнюю шлюху!

— О Боже, — прошептал он побледнев, поднимаясь на ноги. — Ты все подслушала!

— Да, я слышала, лгун паршивый! А теперь убирайся! Я никогда не была твоей женой — это все была ложь! И я никогда тебя не захочу видеть!

В обезумевших глазах Ролана стояли слезы. Он сделал несколько шагов в ее направлении, потряхивая головой, как человек, находящийся в шоке.

— Дорогая, пожалуйста, не говори так.

— Уходи! Наш брак был ни чем иным, как одной большой ложью.

— Не говори так, умоляю тебя!

— Ты купил меня, негодяй!

— Я люблю тебя! — закричал он.

Он заключил ее в объятия и, тесно прижав, поцеловал.

В отчаянии она пыталась вырваться, смысл его слов не доходил до ее сознания.

— Нет! Нет! Я не позволю, чтобы ты прикасался ко мне.

Но он продолжал целовать ее — отчаянно, страстно, — игнорируя удары ее кулаков и сопротивление неконтролируемого тела. Спустя минуту она обмякла и начала рыдать.

— Нет, нет! Я не могу тебе позволить — просто не могу!

— Тогда, я боюсь, ты обречена, моя любовь, поскольку я не могу тебя отпустить.

И все-таки она прижалась к нему, когда он ее поднял и понес в постель. И сразу же он стал ее мучителем и одновременно спасителем. Они вместе приземлились на матрац, и Ролан поцеловал ее с такой страстью, что она обвила руки вокруг его шеи и ответила поцелуем, плача и вскрикивая от желания. Страсть охватила их обоих, и они принялись срывать друг с друга одежды. Они были еще едва наполовину раздеты, когда Ролан усадил ее на свои колени. Он грубо взъерошил ее волосы и посмотрел в глаза. Она поняла, что дальнейшее сопротивление уже не имеет смысла и пылко отдалась своим чувствам. Ничего подобного она до сих пор не испытывала.

После этого она поняла, что никогда не сможет покинуть его. Власть, которую он над ней имел, просто страшила.

— Дорогая, мы должны поговорить, ты же знаешь, — он нежно пощекотал ее.

Она кивнула, но не повернулась.

— Извини, я ударил тебя, — прошептал он, и она почувствовала боль в его голосе… — Я думал, что ты бежала с Жан-Пьером… Ты сказала мне, что ненавидишь и хочешь развода так, будто хотела щегольнуть всем, что сделала. Если бы я только знал, что ты слышала мой разговор с Жан-Пьером, я бы никогда не поднял на тебя руку. Мне стоило бы догадаться, но я был слишком ослеплен ревностью. Если бы я знал, я бы позволил тебе колотить меня, пока вся твоя ярость не вышла.

Она повернулась к нему со слезами на глазах и чуть не отшатнулась, увидев темный, безобразный синяк на его челюсти и длинный тонкий порез на щеке.

— Я тебя так ушибла, — она опять всхлипнула и нежно поцеловала синяк, — я так сожалею, Ролан.

Он прижал ее к себе, прерывисто дыша.

— Я всегда хотел рассказать тебе о действительных обстоятельствах нашего брака. Мне было противно скрывать от тебя правду, но в конце концов мы с Жан-Пьером решили, что для тебя будет лучше, если ты так и не узнаешь, что сделал твой дядя. Мы думали, что это на тебя подействовало бы еще хуже.

— Дядя Жиль действительно пытался продать меня?

— Да, дорогая. И я очень сожалею. Те двое, которые хотели купить тебя, отъявленные негодяи… Они бы использовали тебя, а затем выбросили…

Анжелика понимающе кивнула. Она была настолько зла, когда услышала, что Ролан солгал ей, что даже не призадумалась. Теперь, наконец начав успокаиваться, она могла осознать, что дядя Жиль во всем этом деле и был подлинным негодяем — не Ролан или Жан-Пьер. Взглянув на мужа, она с трепетом спросила:

— Тогда ты и Жан-Пьер — вы только хотели помочь мне?

— О да, моя дорогая. На тот период нам пришлось солгать тебе и сказать, что твои родители устроили этот брак. Мы хотели быть уверены, что ты согласишься. Видишь ли, время поджимало и мы опасались, что твой дядюшка может…

Дрожь Анжелики остановила его, и она уткнулась головой в его шею.

— Ты можешь этого не говорить. Учитывая, что случилось с Коко, полагаю, я знаю.

— Ты меня простишь? — спросил Ролан.

— Да, если ты простишь меня.

— Нечего прощать, дорогая, — он глубоко вздохнул, играя ее волосами. — И тебе следует знать еще кое-что. Это правда, что наш брак никогда не был устроен твоими родителями, и за этот абсолютно необходимый обман я особенно извиняюсь. Но с момента, когда я увидел тебя на городском рынке, я желал тебя, — его голос надломился, — но я никогда не знал, хотела ли ты меня.

Анжелика начала рыдать. От его последних слов сердце ее разрывалось на части.

— Я хочу тебя, Ролан, — сказала она, нежно целуя его. — Я так тебя хочу.