Чувствую себя, так будто лечу. Получение бордового берета после стольких лет подготовки действительно окрылило меня. Напомню, мне еще год учится на егеря.
Половину этого срока я находился в командировках за рубежом, участвовал в учениях, обучался саперному делу и использованию различных средств связи. Конечно же, учился владеть оружием.
В общем и в целом - приближался к тому, чтобы стать полноправным егерем.
Один из элементов подготовки, пользующийся уважением у всех спецподразделений мира - это прыжки с парашютом.
Летом 1991 года в небе над Aalborg-ом и я присоединился к этому.
Помимо 4-5 недель в году, уделяемых в корпусе парашютной подготовке, я также принимал участие в тренировках национальной парашютной команды, выступающей на различных праздниках, юбилеях и показательных выступлениях перед спортивно-развлекательными мероприятиями. Но одно дело прыгать в жаркий летний день без громоздкого военного оборудования и совсем другое дело - военный специализированный прыжок с высоты в три раза больше. Прыжок в холодный и темный зимний вечер с кислородным оборудованием и тяжелым снаряжением похож на шаг в неизвестность. Это тяжелая и опасная работа.
Различают два вида прыжков - НАНО (High Altitude - High Opening) и HALO (High Altitude - Low Opening). НАНО означает прыжок с большой высоты и ранним открытием парашюта. Предполагается, что вы прыгаете с высоты 10 км и почти сразу же раскрываете парашют. Преимуществом такого прыжка является то, что непосредственно посадка коммандос может произойти очень далеко от места выброски - при благоприятном ветре обеспечено до 60 км планирования. Недостаток в том, что вам могут обнаружить с земли, т.к. вы буквально плывете в воздухе примерно 50 минут.
Вместо этого можно выбрать HALO-прыжок, прыжок с большой высоты и поздним раскрытием парашюта. Другими словами, вы ждете до последней минуты, прежде чем дернуть за кольцо. Это сводит к минимуму риск быть обнаруженным, т.к. в полете вы разгоняетесь до 400 км/час. При таком прыжке, естественно, нужно точнее прицелиться при заброске диверсантов.
Является это НАНО или HALO прыжком - в обоих случаях нужна подготовка. Рюкзак должен быть тщательно упакован, а вещи внутри него - продовольствие, вода, спальник, одежда, аппаратура наблюдения и связи, боеприпасы и взрывчатка - должны быть равномерно распределены по внутреннему объему, иначе дисбаланс будет иметь для вас самые серьезные последствия. В лучшем случае вы будете подобны неустойчивой дождевой капле. В худшем - вы окажетесь в неконтролируемом вращении, где из-за большой центробежной силы рано или поздно потеряете сознание.
Так что всегда сами собирайте свой парашют и снаряжение.
Итак, компас и альтиметр привязаны к запястьям рук, кислородный баллон установлен в специальный карман, оружие прикреплено так, чтобы не оказаться на пути раскрывающегося парашюта. За несколько часов до погрузки в самолет мое снаряжение и меня проверяет лидер прыжковой команды.
Сейчас я сижу в транспортном самолете Hercules C-130 и готовлюсь к своему первому НАНО-прыжку. Я уже сделал два HALO-прыжка, так что чувствую себя уверенно. Кислородные маски уже надеты. Рядом со мной стоит патрульный офицер Morten, маленький, коренастый, молчаливый, но в целом дружелюбный человек. В его двадцать с гаком лет он сделал уже больше 600 прыжков, так что его четкие и спокойные действия оказывают успокаивающий эффект на патруль. Он смотри на меня, и хотя на нем кислородная маска, я вижу, что он улыбается - по глазам. Я восхищаюсь его не натужным спокойствием. Жаль, что я так не могу - ведь на самом деле я испуган. Мне предстоит чертовски опасный прыжок. Я уже весь взмок из-за нескольких слоев одежды и прыжкового костюма на мне, и я уже могу попробовать вкус соли из-за пота, стекающего мне на губы под маской. Я успокаиваю себя тем, что лицо Morten'а тоже сверкает от пота.
Скоро на "выход", в холодное и негостеприимное небо на высоте 10 км над теплым приятным датским ветерком. Все предельно сосредоточены и готовы. Предыдущая многочасовая подготовка была утомительной, но вот и настал этот момент. Несколько минут - и я выпаду с 60 кг рюкзаком на 50-градусный холод.
Открытые участки кожи при такой температуре можно мгновенно обморозить. Поэтому руки закрыты толстыми перчатками. Голова и лицо защищены шлемом, очками и кислородной маской. Последняя прикреплена к шлему двумя резиновыми полосками на пряжках. Мой рюкзак прикреплен к парашюту снизу специальным линем, чтобы я мог выпустить его непосредственно перед посадкой, облегчив свой вес и немного снизив скорость. Рюкзак также прижат к ноге в нижней части специальными ремнями. Это обеспечивает его естественное положение на теле в течение прыжка, но и приводит к неестественной позе, когда вы сидите в самолете.
Мы достигли нашей высоты для прыжка, грузовая рампа постепенно отходит в сторону и мягкий солнечный свет заполняет салон. Наш лидер Mike показывает пальцами - шесть минут до прыжка. Любая форма речи сейчас исключена из-за масок. Но даже и без них шум двигателей С-130-го таков, что речь невозможно разобрать. Вскоре Mike делает медленные круговые движения руками, как будто руководит оркестром. Это сигнал к подъему. Мы похожи на кучку стариков-инвалидов из-за неловких движений, так как из-за неудобной позы (помните про рюкзак?) у нас затекли ноги. Бортовой медик осматривает нас по очереди, глядя в глаза, когда мы смотрим на движения его пальцев. Затем Mike делает окончательную проверку нашего оборудования и парашютов. Все так как и должно быть, что он и признает, похлопав меня по плечу. Теперь все зависит только от меня, парашюта и неба.
Две минуты. Mike манит нас к рампе. Я стою последним и четверо парашютистов передо мной выглядят сюрреалистично в свете солнечных лучей. Больше всего они напоминают мне четырех пингвинов из-за их маленьких шажков. Одна минута. Я чувствую как тяжело бьется мое сердце и я забываю о поте и дискомфорте, когда вижу перед собой невероятно красивую картину. Это ни с чем не сравнимо. Вижу город на южном побережье Норвегии, должно быть Skagen, и восточное побережье Дании с городами на нем. Мы стоим очень близко друг к другу, так как очень важно совершить прыжок совместно, иначе из-за скорости самолета нас раскидает подобно бисеру и будет очень трудно собраться после приземления.
"10 секунд". Дан последний сигнал времени, и первый человек становится на краю рампы. По обоим краям рампы горят красные лампы. Mike держит руку на плече "головного" и смотрит на лампу, ожидая когда она сменится на... Зеленый свет! Mike стучит по плечу и человек с распростертыми руками шагает наружу, быстро исчезнув. Я борюсь сам с собой, делая маленький шажок за Morten'ом. Тот приветствует Mike и без колебаний прыгает в свое маленькое путешествие. Я отправляюсь за ним.
Первые несколько секунд - скорость и турбулентность, плюс туман на очках, меня ошеломляют. Однако я вижу какой-то блеск впереди, видимо это Morten, судя по всему у него все в порядке. Мой рюкзак и винтовка хорошо сбалансированы и не мешают мне. Я нащупываю кольцо справа, компенсируя это движением левой руки. Дергаю за кольцо и готовлюсь к удару. Однако самые мрачные увещевания инструкторов не готовят меня к этому. Я кидаюсь вперед и назад безо всякого контроля, давление выбивает весь воздух из моих легких и я слышу стон. Свой собственный. Очень громкий. Внезапно все приходит в норму, я чувствую, что парашют раскрылся нормально. Но вместе с тем приходит ужасное чувство - холодный ветер обжигает лицо, обкалывая губы и рот. Этого быть не должно, особенно на высоте в 10 км. С ужасом осознаю, что случилось - кислородную маску сорвало с лица, и она висит только на левом ремешке. Помимо неисправности в парашюте данная ситуация одна из тех, которой бояться больше всего. Без кислорода на такой высоте я очень быстро потеряю сознание. В медицинском институте Flyvemedicinsk со мной проводили серию тестов, чтобы узнать пределы моего тела, и я теперь знаю, что у меня есть 30 секунд, чтобы надеть маску, прежде чем потеряю сознание.
И вот дилемма. Я могу снять рукавицу и надеть маску. Проблема в том, что будет гарантированное обморожение руки, причем такое, что в худшем случае я никогда не смогу быть солдатом. Но я могу попробовать надеть маску и в перчатках. Это очень трудно и я могу потерять сознание до того как сделаю это. Серьезное обморожение или обморок? Все равно, что выбирать между чумой или холерой. Но решение надо принять здесь и сейчас. Мне 24 года и я егерь. Я могу игнорировать боль. Я неоднократно испытывал и подверг свое тело страданиям, но я не хочу стать инвалидом из-за руки. Так что принимаю решение надеть маску в рукавицах.
Ловлю развевающуюся маску, рукавица из-за размера полностью ее закрывает. Накладываю ее на рот, второй рукой цепляю резинку и, натянув ее, затем отпускаю, рассчитывая, что кнопка на резинке встанет в кронштейн на шлеме. Прямо в лицо сверкает солнце, и этот блестящий свет заставляет меня яростно бороться с резинкой, с маской, с ветром. Не знаю сколько прошло времени - 10 секунд или 30, но вдруг я слышу щелчок и чувствую, что кнопка встала в кронштейн. Отпускаю маску и наслаждаюсь металлическим привкусом кислорода.
Я выиграл, но не могу тратить время на обдумывание. Теперь надо подумать о посадке и скорости. Ветер с запада и несет меня над северной Ютландией. Хватаюсь за рулевые петли и начинаю планирование. Других членов патруля не видно. Впереди виднеется большое и пухлое облако. В полете рекомендуется держаться подальше от них, так как внутри них можно столкнуться с серьезной турбулентностью и там трудно ориентироваться. Взгляд на альтиметр - высота 7 км. Похоже, что облака не избежать - если я попробую его обогнуть, то уйду от предполагаемого места посадки. Вхожу в молочно-белое плотное и сырое облако. Никогда не летал внутри облака, поэтому удивлен тому, как оно движется и мокрым разводам на визоре шлема. Добавим к этому неприятное чувство дезориентации. Я наполовину натягиваю на себя рулевые петли и тем самым останавливаю свое планирование, падая вертикально вниз. Это стандартная процедура в таких случаях. Смотрю вниз и с удивлением понимаю, что не вижу даже ног, такой плотный туман. Только компас и альтиметр поддерживают меня в этом мире. Чувство неуверенности нарастает.
Никогда раньше я не был так рад увидеть наконец пару своих старых и поношенных ботинок Danner. Альтиметр показывает 4000 метров, и я уже вижу зеленую землю под ногами. Отстегиваю маску с одной стороны и наслаждаюсь свежим воздухом. Затем отпускаю ручки и спокойно опускаюсь на землю, на высоте 20 метров снова натянув их. Я падаю, как только касаюсь земли. Это не редкость в НАНО-прыжку, т.к. ноги из-за зажимов рюкзака и неудобной позы в салоне самолета немеют. Добавьте к этому вес вашего снаряжения и поймете, почему трудно удержать равновесие.
Поднимаюсь на ноги и начинаю осматривать маску, чтобы понять, что с ней случилось там, наверху. Оказалось, что резинка банально потеряла в упругости из-за "старости" и легко соскочила из-за динамического удара, когда раскрылся парашют. Черт, такая банальная вещь, а могла стоить жизни. Но полет позади, и я вижу грузовик, который едет за мной.
Вечером я сидел в кафе со своей командой и все с необычным ажиотажем обсуждали у кого какие проблемы были во время прыжка. Даже в самых смелых фантазиях я не мог представить, что прыжок будет включать в себя борьбу за свою жизнь. Но я сделал это и сейчас чувствую только удовлетворенное спокойствие и свои слегка подрагивающие руки...
Другой неприятный случай у меня был со спортивной моделью парашюта, когда я участвовал в прыжках национальной датской команды в Объединенных Арабских Эмиратах. Прыжок был с парашютом, специально разработанным для этих соревнований - более крупный купол, чем у военного, и значительно более чуткий и восприимчивый к давлению на рулевые ручки. Это нужно для того, чтобы приземлиться в круг диаметром с обычный тренировочный мат, при этом пяткой желательно попасть в центральную точку круга.
Примерно на высоте трех метров я понял, что лечу мимо круга и, так как проигрывать не в моих правилах, то резко дернул рулевые ручки вниз. Слишком сильно. Купол парашюта мгновенно сдувается как презерватив, и я падаю как будто его и нет. Сильный удар под копчик и тут же падаю на правую руку. Приземление со стороны выглядело настолько сильно, что другие егеря, которые видели посадку, были уверены, что я сломал позвоночник. Но к счастью этого не случилось, чего нельзя сказать про правую руку - она была сильно вывихнута.
Врач - большой и румяный немец - предложил мне два варианта. Либо вправляем без наркоза на месте (это почему-то лучше для быстрого выздоровления), либо сделаем это позже и под наркозом. Я выбрал первый вариант, и мой патрульный офицер Morten сильно сжимает меня в своих руках, пока немец берет за руку и начинает ее вправлять. От операции я чуть не падаю в обморок - боль полностью подчиняет меня себя. На какое-то момент время застывает и тянется нестерпимо тягуче медленно.
Morten, стоящий надо мной, громко заржал и сказал, что во время его работы санитаром в датских больницах он видел много мертвых людей, но никогда не видел такого белого лица как у меня.