Мне не понравился опасный блеск, мелькнувший в глубине серебристых глаз. Надеюсь, Амарелия не сильно отругает рабыню?
Зависть. Не сомневаюсь, что именно она толкнула рабыню смолчать о наложенной на бокал магии. Только я не обижалась. Понимала, что это для меня, знавшей пусть ограниченную, но свободу, нынешнее положение унизительно. Для рабыни же статус воспитанницы — недостижимая мечта. Тут поневоле позавидуешь.
Тихий стук в дверь отвлек меня от размышлений. В комнату, согнувшись в почтительном поклоне, вошла рабыня. Совсем юная — лет семнадцати, не больше. Среднего роста, полноватая, в строгом серо-синем платье.
— Доброе утро, мара, — произнесла она, распрямляясь.
— Ма… мара?
— Таково уважительное обращение к воспитанницам высших.
Я нахмурилась. Не помню, чтобы подобное встречалось мне в книгах.
— Вам приготовить ванну, мара? — спросила меж тем рабыня.
Я кивнула, все еще пребывая мыслями слишком далеко от этих покоев и от этого замка. А что я, в сущности, знаю о порядках, принятых среди высших? Самый влиятельный среди демонов клан, притом самый малочисленный. В отличие от темных и низших высшие делились информацией неохотно. Книг о них мало, а тех, где бы описывались их ценности и устои, мне не попадалось. Или их попросту нет?
— Ванна готова, мара. — Появившаяся в дверях рабыня вновь поклонилась.
Я почувствовала себя неловко.
— Ты не обязана мне кланяться.
Девушка выпрямилась и улыбнулась.
— Опасно проявлять непочтение к воспитаннице высших. К тому же мне не трудно. — Ямочки на круглых щеках стали глубже. — Позволите помочь вам помыться?
Я растерялась, и рабыня, видя это, отступила в сторону, жестом приглашая в примыкающую комнату.
В предыдущие дни мне хватало кувшина с водой, полотенца и таза, чтобы умыться и привести себя в порядок. Сейчас же меня снова ждала наполненная почти до краев купель. От воды поднимался едва заметный пар, в воздухе пахло лавандой.
Стесняясь, я быстро выскользнула из длинной, в пол, ночной сорочки и спешно забралась в воду. Рабыня, взяв мягкие мочалки-подушечки, принялась тереть мне спину.
— Скажи, — я на мгновение закусила губу, — ты не знаешь, Амарелия сильно ругала рабыню, приставленную ко мне ранее?
Мочалка замерла.
— Не сильно, — тихо произнесла она, возвращаясь к работе.
Я нахмурилась. Что-то в ее голосе мне не понравилось, насторожило.
— Она в порядке? Я могу ее увидеть?
— Вам не стоит об этом переживать, мара…
— Почему? — Я обернулась, пуская волны по зеркальной глади, и посмотрела в большие карие глаза. — Что с ней?
— Она посмела поставить воспитанницу высшей в неприличную ситуацию, сделала это намеренно… — С каждым новым словом голос рабыни звучал все тише. — Такое карается смертью.
Последние слова прозвучали так, словно камни ухнули в воду. Я попыталась осознать услышанное, но…
— Мара, куда вы? — испуганно встрепенулась девушка, стоило мне резко встать.
— Не позволю! Не позволю из-за меня погибнуть человеку! — Не вытираясь, я накинула халат на мокрое тело, на бегу завязала пояс и вылетела из покоев.
— Мара! Мара, постойте! Прошу вас! Не стоит гневить высших!
Но я не слушала. В голове билась лишь одна мысль — спасти. Я не смогла помочь Ба, но этой рабыне я не позволю умереть!
Босые ноги мягко касались ковровых дорожек, влажные кончики волос липли к халату. Дыхание стало прерывистым.
Почему я не поговорила с ней? Еще тогда, когда заметила мелькнувшую во взгляде зависть? Почему не попыталась объяснить?
В груди, точно куст остролиста, разрасталось беспокойство, на котором алыми ягодами зрело чувство вины. Это из-за меня… из-за меня!
— И куда же, позволь узнать, ты так спешишь? — раздался насмешливый голос у меня за спиной.
Резко обернувшись, я встретилась взглядом с хозяином замка. Он явно только что вышел из малой библиотеки, приоткрытая дверь которой виднелась за его левым плечом, и теперь стоял, лениво прислонившись к стене, и не сводил с меня внимательного взгляда.
— Не убивай ее, — выдохнула я, подаваясь вперед.
Сейчас высший не пугал, не заставлял меня замирать испуганным зверем. Страх перед ним вытеснил другой страх — за чужую жизнь.
Бровь демона насмешливо изогнулась.
— Кого?
— Рабыню, что помогала мне ранее.
— А-а, — протянул он, ухмыляясь, — ту, что подставила тебя?
Я качнула головой.
— Это было всего лишь вино. Такая мелочь… Пожалуйста, не карай ее за это, — попросила я, заглядывая в серебряные глаза.
— Сейчас — да, всего лишь вино, — согласился демон. — Но что будет в следующий раз? Ты готова рискнуть? Готова повернуться спиной к той, кто уже плюнул в нее?
— Да.
Серебристая радужка подернулась алым.
— Наивность тебя не красит, мышка, — холодно припечатал он. — Я не могу позволить рабам считать, что за дурное обращение с воспитанницей моей сестры их не постигнет наказание.
— Так накажи ее! — не сдавалась я. — Только не убивай. Прошу тебя!
— Просишь? Одного «прошу» мало, мышка. — Губы демона растянулись в улыбке. — Насколько ты ценишь жизнь жалкой рабыни? Что готова предложить взамен?
Я замешкалась лишь на секунду. Человеческая жизнь бесценна, и если я смогу дать демону то, что он попросит, я сделаю это.
— Чего ты хочешь, высший?
— Отчаянная, трусливая, наивная, смелая… такая разная мышка. — Кеорсен качнул головой, не сводя с меня внимательного взгляда. — Интересно, была бы такой же, если бы воспитывалась рабыней?
— Ты этого хочешь? Чтобы я заняла место рабыни?
— А ты считаешь его подходящим для себя? — Демон усмехнулся.
Игра «ответь вопросом на вопрос» мне не нравилась. К тому же я не могла перестать думать, что мы тратим время попусту, пока судьба рабыни висит на волоске.
— Нет, — ответила твердо.
— Вот и не рвись занять его.
— Тогда чего ты хочешь? Я не понимаю!
Великий, молю, пусть Амарелия не спешит со своей карой! Дай мне еще несколько минут!
— Чего я хочу? — будто издеваясь, повторил демон. Он видел мое беспокойство и нетерпение. Видел, но специально не спешил. — И чего же мне пожелать… — протянул он. — Что бы человечка могла мне дать?
— Просто назови свою цену, высший!
Волнение било по натянутым нервам, срывая оковы здравого смысла. Я не могу снова подвести, не могу позволить кому-то погибнуть по моей вине.
— Перестань называть меня «высший».
— Что?
— Такова моя цена. — Губы демона дрогнули в усмешке. — Я хочу, чтобы ты звала меня по имени, — четко проговаривая слова, не давая мне усомниться в их звучании, произнес он.
— Это шутка?
— Такими вещами не шутят, Сатрея. — Взгляд серебряных глаз неуловимо изменился. Из него исчезла насмешка, осталась только сосредоточенность. — Ну же, ты ведь хочешь спасти ту никчемную рабыню? Тогда произнеси «Ке-ор-сен», — по слогам проговорил он.
Я смотрела на демона и пыталась понять, что происходит. Зачем ему это? Он мог пожелать что угодно, а выбрал… имя?
— Время идет, Сатрея, — напомнил он. — Еще немного, и наша сделка потеряет всякий смысл.
— Кеорсен! — тут же выпалила я. — Кеорсен, спаси ее, — добавила тише, неотрывно глядя в лицо высшего.
Демон ухмыльнулся, прикрыл глаза на несколько секунд, а потом снова посмотрел на меня:
— Она будет наказана, но ей сохранят жизнь.
Я не смогла сдержать вздоха облегчения. Да, по правде говоря, даже не пыталась. Кеорсен насмешливо фыркнул и обошел меня по дуге.
— Вернись к себе и переоденься. Поверь мне на слово, мышка: встречать Лунару в халате — не лучшая мысль. Особенно если ты планируешь пережить сегодняшний день. За твою жизнь никто просить не станет, — бросил он, не оборачиваясь.
В смятении я вернулась в покои. Мысли и чувства словно играли в чехарду, хаотично прыгая. Облегчение сменялось растерянностью, а растерянность — сомнениями. Почему демон поступил именно так? Снова ради забавы? Но в чем тогда веселье?
— Мара, вы в порядке? — На пороге ждала взволнованная рабыня. — Вы не встретили высших? Ох, слава Великому! Страшно подумать, чтобы махры…
— Встретила, — возразила устало. — Рабыня будет жить.
Глаза девушки расширились, а сама она посмотрела на меня со смесью священного ужаса и восхищения. Потом, опомнившись, низко поклонилась:
— Спасибо вам, мара.
Я кивнула, глотая вставший в горле ком. В этот раз у меня получилось отстоять чужую жизнь.
— Осталось совсем мало времени, — опомнилась рабыня. — Пойдемте, мара. — Она потянула меня в спальню. — Садитесь вот сюда, да. — Мне указали на белый пуф перед трельяжем. — Я сейчас быстро займусь вашими волосами. На сложную прическу времени нет, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы выглядели достойно. Вот увидите, я вас не разочарую.
Девушка говорила быстро, действовала при этом еще быстрее. Мягко разбирая влажные пряди, она принялась расчесывать их резным гребнем, от которого шло необычное тепло.
— Он зачарован, — пояснила рабыня, поймав в зеркале мой недоуменный взгляд. — Воздух вокруг него нагревается, и волосы сохнут намного быстрее.
— Но магия на меня ведь не действует. — Я нахмурилась.
— А она направлена не на вас, — улыбнулись мне.
У рабыни была добрая, очень теплая улыбка. Почти как у Ба.
— Как тебя зовут?
— Мой номер 14583452, но обращаются обычно по двум последним цифрам, — все с той же улыбкой пояснила она. — Зовите меня Пятьдесят-два.
Располагающая, открытая… Интересно, какой она стала бы, доведись ей, как мне, вырасти свободной?
— Скажи, тебе хотелось бы иметь имя, а не номер? — Вопрос сорвался с языка непроизвольно.
— Человек с именем? — Девушка качнула головой, словно сама мысль показалась ей абсурдной.
— У меня же есть. Сатрея.
— Вы мара, вам можно, — отозвалась она, переключая все внимание на мои волосы.
— У меня оно было с детства, — попробовала возразить я.
— Великий заранее готовил вас к роли мары. Вы избранная.
Не сдержавшись, я фыркнула. Рабыня же вновь улыбнулась.
Заведя несколько прядей с левой стороны, она заколола их серебряной заколкой. Увидев последнюю, я усомнилась:
— Разве это не слишком?
— Ее передала мне махра.
— Это ее? — Теперь я напугалась.
— Нет, что вы. Почти все украшения махров сделаны из белого золота. Серебро почти не используется.
— Тогда откуда эта заколка?
— Я не знаю, мара. Махры не объясняют мне своих действий. Только отдают приказы, — пояснила она и отступила. — Все, готово!
Пока я разглядывала себя в зеркале, пытаясь привыкнуть к собственному отражению, Пятьдесят-два сбегала к шкафу и вернулась, неся в руках васильково-синее платье. Судя по оттенку ткани, это одно из тех, что обещали прислать портные в ближайшие дни. Что ж, они свое слово сдержали.
Девушка помогла мне одеться, застегнув длинный ряд пуговиц, бегущий вдоль спины. Поправила юбку, тонкое кружево вдоль широкого овального выреза. Пригладила волосы и с поклоном отошла.
— Спасибо тебе, — поблагодарила я искренне, потом спешно покинула покои.
Я спустилась вниз за минуту до того, как на лестнице показались брат с сестрой. А в следующий миг с улицы послышался цокот копыт и шорох колес по мелкому гравию. Вздрогнув, я повернулась к входу.