— Джеллис!

Вздрогнув, она устремила свой взгляд на Себастьена, на другого Себастьена. У этого было более суровое лицо и белая полоска на виске. И он был мрачен.

— В чем дело? О чем ты думала? У тебя такой вид…

Глаза ее наполнились слезами, она встрепенулась и покачала головой.

— Ни о чем, — прошептала она. — Я просто… думала. Вспоминала. А что ты чувствуешь, когда смотришь на меня? — медленно спросила она.

— Желание, — сдавленно ответил он. — Мне очень трудно быть рядом с тобой и не прикасаться к тебе. Понимаешь? Я стараюсь быть откровенным с тобой. В голове моей одни только образы. Разум предлагает мне невыносимо соблазнительные картины твоего обнаженного тела, как мы вместе в постели…

— О, пожалуйста, не надо, — в тоске взмолилась она.

— Не буду, — мрачно согласился он. — Но я так хочу испытать те же чувства, что испытывал раньше, и понять, чем я так обидел тебя. Мне кажется, я хочу знать это больше всего на свете. — Опустив глаза, он невидяще уставился на фотографии, лежащие перед ним. — После аварии, — медленно продолжал он, — я боялся задавать вопросы. А вдруг я был убийцей? Или насильником? Мошенником или растратчиком? — Мрачно улыбаясь, он посмотрел на нее. — Я пошел в библиотеку в Париже и, начиная с даты моей аварии, прочитал все газеты, которые смог раздобыть. Но когда ничего так и не прояснилось, никаких снимков, никаких даже соображений по этому поводу, я…

— Разозлился? — нежно подсказала Джеллис.

— Разозлился? Да, пожалуй, — согласился он, и отблески прежнего веселья промелькнули у него в глазах. — Ничтожный человек, которого никто даже не разыскивает. Как ни странно, это сильно меня задело. И тогда я подумал, что, может быть, потому, что я не француз, а француз канадского происхождения, или еще откуда-нибудь… Давай выйдем, — почти настойчиво предложил он.

— Выйдем?

— Да. Мне кажется, лучше бы чем-нибудь заняться. Мы можем погулять по тем местам, где гуляли раньше, посидеть там, где сидели, вспомнить наши разговоры. Мне надо что-то делать, чтобы всколыхнуть мою память, устранить эту боль. А если мы будем сидеть здесь и просто смотреть друг на друга, боюсь, что буду думать лишь о том, как бы соблазнить тебя.

«Однако он не соблазнит меня. Я сама отдамся ему, если он до меня дотронется». Испугавшись собственных чувств, Джеллис поспешно встала и пошла к выходу.

— Мы держались за руки? — с мрачным юмором спросил Себастьен, когда они пошли по городским улицам.

— Да.

Он взял ее за руку, и Джеллис напряглась, а потом осторожно высвободила свою ладонь.

— Тебе не нравится эта идея?

— Не нравится, — неуверенно ответила она. «Завтра утром я уезжаю домой. Должна уехать. Больше я этого не вынесу».

Себастьен пытался улыбаться людям, приветливо глядевшим на него, но это была всего лишь рассеянная гримаса, нечто, отдаленно напоминавшее улыбку. Он вяло поднимал руку, и угрюмое выражение его глаз при этом не изменялось ни на йоту.

Они не особенно ясно представляли себе, куда направляются. Прошли мимо отеля, мимо нескольких кафе, постояли у крепости и праздно понаблюдали за группой подростков, гонявших мяч по мокрому песку. Небо сделалось таким же голубым, как прежде, однако стало прохладнее, и солнце светило уже не так ярко.

Наблюдая, как работают художники, он вдруг спросил:

— А я рисовал?

Она удивленно покачала головой.

— Здесь целая колония художников.

— Да.

— Тогда почему я пришел сюда?

— Не знаю, — беспомощно ответила она.

— Ты вообще не много обо мне знала, не правда ли?

Поколебавшись, Джеллис снова покачала головой.

— Да, я не слишком много о тебе знала. — «А почему же не спрашивала? — задала она себе вопрос. — Меня даже не заинтересовало, почему он все распродал, обрывая все связи с прошлым».

— А я никогда не привозил тебя в мои родные места?

— Нет. Во время наших путешествий мы всегда ездили в горы в Испании, но никогда в сторону Ниццы.

— А у тебя это не вызывало любопытства? Ты никогда не спрашивала, почему?

«Любопытства? Интересовало ли меня это? Не знаю. Я просто любила его и принимала таким, какой он есть. Странно, что я только сейчас подумала об этом».

— Мы были так поглощены друг другом, что…

— Мы были влюблены?

— Да.

Он повернулся к ней и обезоруживающе улыбнулся.

— Ну, так что же мы еще делали?

— Осматривали замок.

— Тогда давай поедем туда, — с мрачным смешком предложил он. — Никогда не знаешь…

Джеллис терзала обида, она была несчастна и совсем не напоминала ту прежнюю влюбленную девушку. Не было никаких следов веселья, которое так пленяло его, не было задорной улыбки, прежнего смеха. Она чувствовала себя так же, как шесть лет назад, когда умер Дэвид. Дважды ей пришлось пережить потерю, ибо ей казалось, что Себастьен тоже умер. Или она умерла.

Взбираясь по вымощенной булыжником дорожке к Шато Ройяль, Джеллис пыталась припомнить каждую подробность того дня. Пыталась восстановить прежние чувства. Но, разумеется, из этого ничего не вышло, потому что они отдалились друг от друга на расстояние, которое казалось непреодолимой пропастью.

— У нас был проспект, — тихо сказала она.

— Тогда давай как-нибудь раздобудем его.

— Не смейся надо мной.

— Прости.

Джеллис печально улыбнулась женщине, сидевшей за столом, взяла у нее проспект и повела Себастьена на экскурсию по замку, читая описания, содержавшиеся в проспекте. Она была не особенно сильна во французском, когда они в первый раз приехали сюда, и тогда Себастьен смеялся над ее вымученным акцентом. Но сегодня он не смеялся, а акцент ее больше не терзал ему уши. Она прочитала фрагмент описания замка.

Себастьен наконец все-таки фыркнул.

Джеллис не стала утруждать себя дальнейшим чтением. Когда они добрались до крепостного вала, надежда сменилась отчаянием. Увидев розовые кусты, посаженные вдоль одной из стен, она вспомнила аромат цветущих роз. И глаза ее наполнились слезами. Он тогда сломал отцветшие бутоны, осторожно убрал шипы и прикрепил розу за ухом Джеллис. А потом поцеловал ее. Он всегда целовал ее. По любому поводу, по любой причине, так же, как и она целовала его.

Насильно прогоняя воспоминания, Джеллис прошла несколько шагов, потом остановилась.

— Мы стояли здесь, — тихо объявила она. — Мы были здесь одни. — Нежный ветерок раздувал ее волосы, ласкал щеки, как ласкал их Себастьен.

— Что ты от меня скрываешь, Джеллис? — тихо спросил Себастьен.

«Что ты просил меня выйти за тебя замуж. Здесь, на этом самом месте ты попросил меня стать твоей женой». Медленно повернувшись, она уставилась на его угрюмое лицо.

— Ничего, — солгала она. — А почему ты так думаешь?

Его лицо приобрело серьезное выражение.

— Ты начала объяснять, потом остановилась. Ты… — Ветер трепал его темные волосы. Задумчиво хмуря брови, Себастьен продолжал: — Между нами существует напряжение, сексуальное напряжение. — И с вымученной улыбкой добавил: — Только не отрицай этого. Может, я и утратил память, однако человек знает, когда чувства его были взаимными.

— Да, — беспомощно согласилась она. «Потому что так оно и есть на самом деле».

— Я сильно обидел тебя, однако это не меняет того факта, что мы оба стараемся преодолеть это. И даже более того. Что еще случилось, Джеллис?

Отвернувшись от него, она уставилась на море.

— Натали, — тихо сказала она.

— Натали?

— Да. Сразу после того, как я обнаружила твою записку, она пришла к моему дому. Я обнаружила ее на лестнице. Она искала тебя.

Он повернул ее к себе и посмотрел на измученное лицо молодой женщины.

— Ты знала ее? — тихо спросил он.

— Нет.

— Продолжай.

— Она была очаровательна и совсем потеряла рассудок. Она сказала, что ей очень жаль беспокоить меня, однако она запамятовала, какая квартира твоя. Она сказала, что ты… должен был встретиться с ней, но не пришел. Сказала, что ты попросил ее выйти за тебя замуж, — с болью закончила она.

— А я в то время встречался с тобой? И жил с тобой? — откровенно спросил он.

— Да. И в то же время с ней, все лето, и вы были любовниками. — Глядя ему в глаза, она заметила, что он потрясен.

— Боже мой, — прошептал он. — Что же я был за человек?!

— Не знаю. Но хотела бы узнать.

— А почему ты не говорила мне об этом раньше?

— Потому что не думала, что от этого будет толк. Потому что тебе и без того было о чем беспокоиться. — «И потому, что я ревновала и ненавидела ее». — Я могу сказать, что ты не встретился с ней только из-за того, что уехал в Южную Америку.

— И потерял память.

— Да. — Зрачки у нее расширились, и она сбивчиво прошептала: — Ты думаешь, мне легче, чем тебе? Ты потерял память, а я… — Джеллис умолкла, у нее не было сил продолжать дальше. Затем она еле слышно пробормотала: — Я уезжаю домой.

Она торопливо поднялась по ступенькам. Себастьен схватил ее за косу у шеи, и она изумленно вскрикнула.

— Что с тобой? — спросил он и развернул ее лицом к себе, не выпуская косу из рук.

— Вот так ты… всегда…

— Что?

— Держал меня, — еле выговорила она. — Ты всегда так держал меня. Ты хватался за мои волосы, как за якорь. — Глядя прямо ему в глаза, она пыталась рассмотреть в них хотя бы искорку того, прежнего человека. — О, Себастьен! — закричала она. — Я больше не выдержу. Я не могу! — Она покачнулась и прижалась лбом к его плечу, крепко вцепившись пальцами в его свитер. А он обнял ее, и они стояли голова к голове.

— А ты думаешь, мне легко? — тихо спросил он, мрачно глядя на нее. — Ты ей сказала, кто ты?

— Нет, в тот раз нет. Я словно онемела. — «Я не верила своим глазам. Представляла, как они ласкают друг друга. Как Натали проделывает с ним то же самое, что и я. С ним…» Джеллис содрогнулась, отгоняя от себя видение, и прошептала: — Она вернулась через неделю. Видимо, наводила справки, потому что в этот раз все знала.

— Понятно. А где она сейчас? Эта Натали?

— Я не знаю, — глухо прошептала Джеллис. — Я ничего не знаю о ней, кроме того, что видела. Элегантная блондинка, француженка. — «Он с нами обеими обошелся плохо, значит, должна же быть какая-то связь. Однако ее нет. Он ненавидит эту другую женщину».

— А ты с ней никак не связалась? Не сказала ей, что нашла меня?

— Нет. — «Он не спросил, почему. Наверное, ему это просто не нужно». — Она живет в Провансе, — безразлично произнесла Джеллис. — Адреса ее я не знаю, только номер телефона. Я даже не знаю, для чего его сохранила. Я дам его тебе, когда мы вернемся.

— Спасибо. Сегодня утром я разговаривал со своим адвокатом, — без всякой связи добавил он. — Я попросил его рассказать мне, каким был.

Джеллис посмотрела ему в лицо.

— Ну и?..

— Его описание не совпадает с твоим.

— Понятно.

— Ты говорила, что я был добрым.

— Да.

— Жерар сказал, что я был безжалостным.

— В самом деле?

— Да. Похоже, он прав, да?

— Не знаю. Со мной ты никогда не был жестоким.

— А с остальными?

— Понятия не имею. Ты мог быть высокомерным, безразличным… — Из-за близости его теплого тела, прижатого к ней теплого бедра ей было трудно думать, говорить… «Если я чуть-чуть разведу свои бедра, он прижмется ко мне».

— Я ни о ком не заботился?

— Что? О, нет… более того… — Она заставила себя сосредоточиться, чтобы как-нибудь объяснить ему. — Ты никогда не выкладывался для того, кто тебе не нравился.

— А разве другие не поступают так же?

— Да. Ты мог быть резким… О, это так трудно объяснить! Ты всегда был богатым, и это придавало тебе определенную уверенность в себе. Если тебя что-то интересовало, ты загорался. Но если нет, то оставался равнодушным.

— Но не к тебе.

— Да.

Посмотрев ей в лицо, он быстро отвел взгляд, а когда снова заговорил, то голос его зазвучал более глухо.

— Это я предложил жить вместе?

Джеллис невесело засмеялась.

— А ты думал, что я заставила тебя? Или шантажировала?

— Нет, — возразил он. — Просто я пытался выяснить, удивилась ли ты. Я хочу сказать, просил ли я тебя об этом.

— Нет, — подтвердила она. — Я не удивилась. Если бы ты попросил меня полететь с тобой на Луну, я бы решилась. Разве это так важно?

— Не знаю. — Он посмотрел мимо нее, на прелестный городишко, отчаянно стараясь не замечать ее близости. — Не знаю, — с усилием повторил он.

— А Жерар сказал тебе что-нибудь еще? — осторожно спросила она.

— Нет, кроме того, что он не знал, что я ездил в Южную Америку. Или почему я туда отправился. И не делай этого. Господи, не делай этого.

— Чего? — озадаченно спросила Джеллис.

— Ты все время гладишь меня рукой по груди, — сдавленно произнес он.

Джеллис в ужасе убрала руку и прижала ее к себе.

— Прости. — Отодвинувшись от него, она вцепилась в каменную перекладину.

Себастьен заставил себя спрятать руки в карманы и мрачно улыбнулся.

— Я был волокитой, Джеллис? Дамским угодником? Или мошенником? Не слишком-то милый образ, не правда ли?

— Нет, но… Это так похоже на правду!

— Неплохая игра? — гулко расхохотавшись, сказал Себастьен.

— Да нет же, нет, — она упрямо смотрела вперед.

— Я говорил тебе, что люблю тебя?

— Да. Да! — повторила она.

— Часто?

— Да. Мы были так счастливы!

Он криво усмехнулся.

— Что ж, тебе наверняка без меня лучше, не так ли?

— Гм… — удрученно помялась она. — Мне не надо было говорить о Натали, да? Это ничего не дало, лишь еще больше сломило тебя.

— Когда-нибудь мне пришлось бы об этом узнать. Какой смысл в том, чтобы подсластить пилюлю?

— Да, — беспомощно согласилась она.

— А я думал, что все у меня хорошо складывается, — с мрачным юмором заметил Себастьен. — Не слишком-то приятное чувство, когда обнаруживаешь, что ты не похож на себя. Может, будет лучше, если память не возвратится ко мне? Что Бог ни делает…

Джеллис кивнула: она не знала, что сказать.

— Давай поедем домой: они скоро закрываются

— Да.

Она сняла руку с каменного парапета и начала тяжело спускаться во двор.

— Она тебе не понравилась, не так ли? — тихо спросил Себастьян.

— Натали? Нет.

— Почему?

— Не знаю, — призналась Джеллис. — Было в ней что-то, что мне не понравилось. Конечно, в таких обстоятельствах я не вправе судить. Но если она переживала так же сильно, как я…

— Н-да, — с усилием протянул он. — Интересно, сколько еще таких…

— Прошу тебя, не надо.

Остановив Джеллис, Себастьен посмотрел на ее напряженное лицо.

— Джеллис, после всего, что я сделал тебе, ты все еще испытываешь ко мне сострадание?

— Да, конечно. Если ты не помнишь, кем ты был, каким ты был, то, значит, это не ты…

— Это извращенная логика, но, наверное, так оно и есть.

Джеллис печально смотрела на него. Жалея себя и его, она вымученно улыбнулась.

— А теперь мне надо ехать домой.

— Сейчас? — хрипло спросил он.

— Да. — «Надо ехать сейчас. Немедленно, пока я еще могу».

— Тогда пойдем быстрее.

— Да. Я не могу остаться, Себастьен.

— Я понимаю. Я буду по тебе скучать. Осторожно за рулем. Или, хочешь, я…

— Нет, — поспешно отказалась она.

— Ну, хорошо, — устало улыбнувшись, согласился он.

Внезапно на ее глаза навернулись слезы. Пытаясь их скрыть, Джеллис пошла прочь. «Постараюсь не плакать, а потом, когда я останусь одна, наплачусь вволю».

Вернувшись в квартиру, она быстро собрала свои вещи, просто затолкала их в чемодан, потом зашла в его комнату, провела рукой по одеялу, вдохнула сохранившийся запах его тела. Под этим одеялом они любили друг друга. «И мы по-настоящему любили друг друга, — сквозь слезы подумала она. — И он любил меня не меньше. Просто обожал меня. Так он говорил. Так как же он мог бросить меня?»

Может, он просто любил женщин? И ничего не мог с собою поделать? Ведь бывают же такие люди.

Джеллис опять вспомнила их первую встречу в кафе. Он подошел к ней, остановился возле ее столика, и она нерешительно посмотрела на него.

— Вы меня знаете? — тихо спросил он. Широко раскрыв карие глаза, она покачала головой.

— А…

— А?

Он снова улыбнулся, быстрой, привлекательной улыбкой, из-за чего у нее участился пульс.

— Как вы поняли, что я англичанка?

— А вы в самом деле хотите, чтобы я вам об этом сказал?

Она покачала головой. Улыбка ее была прелестна. «У него красивые глаза, — подумала она, — теплые, веселые, карие с легкими проблесками зелени».

Хлопнув сложенной газетой по столику, он пошел прочь.

С глуповатой улыбкой Джеллис следила, как он пошел вдоль парапета, что-то сказал какому-то зеваке, а потом вовсе исчез из виду.

— Дура, — пробормотала она про себя. «Однако я в отпуске, а на отдыхе глупость позволительна, разве нет? Конечно, позволительна». И она не удивилась, что в течение всего дня не раз вспоминала незнакомца.

Когда она в тот же вечер приехала в Пор-Вандр пообедать, то снова увидела его. Сидя под полосатым голубым навесом, она наслаждалась аперитивом. И тут увидела, как он спрыгнул с яхты, стоявшей на причале в заливе. Набросив на плечо толстый свитер, он что-то со смехом сказал мужчине на борту яхты. Потом резко остановился, пропуская машину, и начал неторопливо переходить улицу.

Он был высокий, загорелый, гибкий и ладный, и не одна женщина повернула голову, чтобы посмотреть на него. На губах его играла улыбка, глаза смешливо щурились, и тут он увидел ее и… остановился. Улыбка его стала шире, озорнее. А потом он медленно пошел к ней.

— Bon soir.

— Bon soir, — откликнулась она.

Какой-то миг он задумчиво смотрел на нее. В глазах его сверкали озорные искорки.

— Хорошо, — медленно кивнул он головой. — Можно присесть? — Потом, слегка пожав плечами, сам же ответил себе: — А почему бы нет? Вы позволите?

— Конечно, — согласилась она.

Он улыбнулся, взял стоявший напротив нее стул и уселся.

— Что вы пьете? — Он взял у нее бокал, понюхал, неодобрительно поджал губы и вернул ей стакан. — У вас неважный вкус, мой друг. — Оглянувшись в поисках официанта, он попросил другой бокал и бутылку шабли. Потом снова повернулся к ней и спросил: — Comment vous appe-lez-vous?

Глядя на него с озадаченной улыбкой, она несколько раз повторила себе его вопрос, потом торжествующе улыбнулась.

— Джеллис Харпер.

— Джеллис, — повторил он, словно наслаждаясь этим именем.

— Et vous? — с гордостью спросила она.

— Себастьен Фуркар.

«О, как мило».

— Здравствуйте, Себастьен Фуркар, — протянув руку, сказала она.

Он улыбнулся так, словно был в восторге, и нежно поднес ее пальцы к губам. Потом, отпустив ее руку, он снова улыбнулся, поскольку официант уже принес ведерко со льдом, в котором стояло вино, и бокал. Себастьен снова взял стакан Джеллис и, не сводя с нее глаз, безжалостно выплеснул содержимое в ведерко со льдом, потом налил ей шабли.

— Попробуйте это, — приказал он.

Заинтригованная, она отпила глоток охлажденного вина и одобрительно кивнула головой.

— Очень вкусно.

— Хорошо. — Он налил немного себе. — Вы уже пообедали?

— Еще нет.

— Тогда будем обедать вместе, — уверенно заявил он.

— В самом деле?

В глазах его плясали смешинки.

— Я так думаю, — кивнул он. — Красивым женщинам не следует обедать одним.

— Правда?

— Думаю, да. Иначе им будут докучать.

— А вы не собираетесь этого делать?

— Не знаю. Но в этой идее есть определенный шарм.

Джеллис засмеялась.

— И мне не нравится обедать в одиночку.

— Мне тоже, — тихо призналась она.

— В таком случае мне повезло, что я оказался здесь, не правда ли?

— Очень даже. Хорошо ли вы провели время на яхте? Я уверена, что именно этим вы сегодня занимались.

— Отлично. А вы плаваете?

— Нет, — улыбнувшись, ответила она. — Меня укачивает. И, по правде говоря, я думаю, — поддразнила она его, — что французам надо запретить говорить по-английски.

— Почему?

— Потому что у них всегда отвратительный акцент.

— Но ведь акцент не главное в человеке, разве не так?

— Так, — согласилась она.

— А вы думаете, что я буду отчаянно флиртовать с вами?

— Не знаю. А вы будете?

Он медленно улыбнулся и покачал головой.

— Я становлюсь слишком старым, чтобы приударять за женщинами. — Взяв меню, он передал его ей.

Позже Джеллис показалось, что во время разговора он ловко вытянул из нее все, что его интересовало, ничего особенного не рассказав о себе. Он был забавным, любезным, совершенно обворожительным. Был уже двенадцатый час, когда официант наконец потерял терпение из-за этих слишком засидевшихся гостей и решительно вручил Себастьену счет. Он с улыбкой оплатил его, добавил щедрые чаевые и проводил Джеллис к ее машине.

— Вы совершенно не наскучили мне, — тихо произнес он.

— Правда?

— Да.

— А в этом есть нечто необычное?

— Да. — Он взял ее руку, осторожно поднес к губам и нежно поцеловал пальцы. — Спокойной ночи, Джеллис.

— Спокойной ночи.

Он улыбнулся в последний раз, потом отпустил ее руку и ушел. Однако, пока она с глуповатой улыбкой отпирала дверцу машины, он остановился и вернулся к ней.

— Куда мы поедем завтра?

— Завтра? — недоуменно отозвалась она.

— Гмм.

— Не знаю, — беспомощно сказала Джеллис.

— Тогда буду выбирать я.

— Хорошо, — слабо согласилась она.

Он молча улыбнулся и снова пошел прочь.

— Но где же мы встретимся? — настойчиво спросила она.

— Там, где встретились сегодня утром, разумеется, — откликнулся он.

Возвращаясь в свою квартиру, глуповато улыбаясь, Джеллис подумала: «И я еще сомневалась, понравится ли мне мой отпуск?»

Рядом закрылась дверь, Джеллис подумала, что это соседняя, и резко открыла глаза. «Сколько времени я грезила наяву? Слишком долго». Глубоко вздохнув, с болью в сердце, которая, как ей показалось, никогда не оставит ее, она печально прошептала:

— До свидания, Себастьен.