Раньше всех в замок вернулся привратник с семьей. Все улеглись спать, ничего не заметив. Потом пришли влюбленные, лакей и горничная. Пьер отправился спать, а Лизетта взглянула на дверь комнаты девушек и увидела пробивавшийся сквозь щели свет. Приложив ухо к двери, она ничего не услышала, и тогда решилась посмотреть в щелку. Тут она вскрикнула. На ее возглас прибежал привратник с метлой. Осмотрев дом и обнаружив свисавшую с балкона веревочную лестницу, они опрометью ринулись в комнату девушек. Там они увидели лежавших на ковре Мари и Жанну. Пока горничная их развязывала, привратник принялся кричать во весь голос:

— Помогите! Убивают! Пожар!

Вскоре дом стал походить на растревоженный улей. Со всех сторон сбежалась прислуга. Все кричали, женщины плакали, мужчины ругались.

Наконец, приход Шардона прекратил этот всеобщий шум. Управляющий ждал этой суматохи и приготовился разыграть изумление, что ему без труда удалось. При виде связанных девушек на лице Шардона отразилась такая тревога, что обе кузины, испытывавшие отвращение к управляющему, подумали, что он искренне за них переживает.

Шардон отказывался что-либо понимать. Что значило спокойствие Жанны? Чтобы скрыть свое смущение, он почтительно поклонился и поцеловал девушкам руки.

Но надо было действовать. Слуги стали наперебой требовать жандармов. Это слово всегда повергало Шардона в трепет. Он тотчас распустил всех слуг, говоря, что это может сделать только Гильбоа.

— Надо его дождаться! — веско объявил он.

Потом он отправился к хозяину, который сумел вернуться незамеченным по причине царившей в доме суматохи. Шардон нашел его лежащим на диване.

— Что же это вы? — спросил управляющий, к которому вернулось его прежнее хладнокровие. — Нельзя терять ни минуты.

— Как? Что такое? — вскинулся Гильбоа.

— Разве вы не понимаете, что вам надо сейчас же бежать к племянницам?

— К племянницам? Но неужели Жанна вернулась?

— Она в своей комнате.

— Это невозможно! Мне пришлось оставить ее в хижине, потом я вернулся посмотреть, что там происходит. Нищих убили. Я убежал. Жанны не может здесь быть.

— Она в замке, — повторил Шардон ледяным тоном. — Ее нашли связанной.

— Связанной?!

— Да, на ковре в ее комнате, рядом с ее кузиной.

Гильбоа терялся в догадках. Управляющий продолжал:

— Пока по поводу возвращения вашей племянницы не поднялся шум, идите к ней и постарайтесь вымолить у нее прощение, если она вас вдруг узнала.

— Но она не могла меня узнать, потому что я сам не видел ее.

— Это как?

— В тот момент, когда я собирался войти в комнату, где она лежала, мне пришлось скрыться. Нищие сказали, что слышат шум. Я спрятался. Потом я вернулся. Жанны не было, у хижины лежали два трупа. По дороге сюда я встретил двух всадников, во весь опор мчавшихся в Фонтенбло. Я бросился в канаву, они проскакали мимо и не заметили меня.

— Вы узнали их?

— Нет. Они были закутаны в широкие плащи, а лица закрыты шляпами.

— Ладно, эту загадку вы разгадаете потом, а теперь идите к девушкам.

Он помог барону переодеться, и через несколько минут Гильбоа с отеческим выражением на лице и со слезами в голосе обнимал Жанну и Мари:

— Знайте, бедные дети, что сердце мое исполнено такого же страха, что испытали вы при виде этих злодеев. Но вы уверены, что их было только двое?

— Только двое! — подтвердила Мари. — Проживи я хоть сто лет, но никогда не забуду этих отвратительных чудовищ!

— Значит, вы могли бы их узнать? — спросил Гильбоа с беспокойством, которое можно было принять за желание узнать истину.

— Я не знаю, — ответила девушка. — Я только помню, что они были такие страшные. Наверное, только в шайке Кадруса можно найти таких злодеев.

Успокоенный этим ответом, дядя сказал, воздев руки кверху:

— Хвала Господу Богу за ваше освобождение. Вы сказали Шардону, — спросил он девушек, — что они только связали вас и сунули в рот кляпы. А ничего не украли?

Вместо ответа Жанна и Мари указали на вещи, лежавшие на столе. Барон и Шардон, подслушивавший за дверью, удивились смелости, с какой Жанна лгала. Эта ложь не на шутку встревожила их.

— И они не попытались вас увезти? — продолжал Гильбоа.

— Нет, — смело ответила Мари, вспомнив обещание, данное Жоржу и его другу. Она даже прибавила: — Для чего же этим разбойникам…

— Откуда мне знать, — раздраженно произнес дядя. — Может быть, для того чтобы потребовать с меня выкуп, который я, конечно же, заплатил бы.

— Они нас связали, и только — повторили обе девушки с изумительным хладнокровием.

— Решительно ничего не понимаю, — растерялся Гильбоа, — должно быть…

Он не успел закончить фразу, поскольку вошел испуганный Шардон. Он решил вмешаться, чтобы все происшедшее выглядело более-менее правдоподобно.

— А я так думаю, — сказал он, входя, — что эти негодяи хотели вас обокрасть. Связать девушек и заткнуть им рты — самый верный способ сделать так, чтобы им никто не помешал. Так что в этом нет ничего удивительного. Пожалуйте за мной, мсье. У вас вскрыто и разломано бюро.

Гильбоа, совершенно сбитый с толку утверждениями Жанны, что она не покидала замок, обрадовался вмешательству своего управляющего и поспешно ушел за Шардоном.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросил он, падая в кресло. — Что это значит? Я очень боюсь, что встреченные мною всадники спасли Жанну и привезли ее в замок. Но каким образом объяснить их появление, случившееся так кстати?

— Это могут быть их возлюбленные, — сказал Шардон.

— Возлюбленные! Но здесь они никого не видели, ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни было, потому что ты караулил дом.

— Я сказал, что если эти всадники спасли мадемуазель Жанну, то это возлюбленные, — продолжал управляющий. — И опять повторяю это. А иначе как объяснить упорство мадемуазель Жанны, которая уверяет, что не выходила из своей комнаты? Чем объяснить их спокойствие? Вид у них такой, словно они с уверенностью смотрят в будущее. Как и во всякой женской истории, здесь скрывается любовник. Мы слишком стары, чтобы разгадать их игру, поэтому должны разыграть другую карту.

В знак согласия Гильбоа кивнул. Шардон продолжал:

— Ваши племянницы не узнали нищих, которых они видят каждый день. С другой стороны, у них есть своя тайна, которую они не откроют ни за что на свете. Наконец, нам нечего бояться слепого и калеки: они мертвы. Спасители мадемуазель Жанны, должно быть, посоветовали ей молчать для сохранения ее репутации. В этом видно внимание ее вероятного мужа. Наши интересы требуют, чтобы мы поверили словам вашей племянницы и взвалили всю вину на ночное происшествие на Кадруса. Поэтому надо вызвать полицию.

— Фуше очень хитер, — заметил Гильбоа, — а Савари — человек безжалостный. Император привлечет их к этому делу. Он ненавидит «кротов» и хочет освободить от них Францию.

— Вот именно, — согласился управляющий. — А нам это как раз на руку. Фуше и Савари поведут следствие, исходя из того, что преступление совершено Кадрусом, и пойдут по ложному следу. Но нужны предлог и повод. Немедленно начинайте кричать, что у вас украли полторы тысячи. Продемонстрируйте взлом, покажите всем, как влезли к вам в окно, как растеряли деньги при поспешном бегстве.

С этими словами Шардон проворно взломал бюро, и, чтобы не наделать шума, вынул из окна стекло. Потом, взяв деньги, он разбросал по комнате несколько монет и дернул за шнурок колокольчика.

— Бегите к прокурору! — закричал он слугам, сбежавшимся на его зов. — Зовите жандармов, полицейского комиссара, у хозяина украли по крайней мере тысяч полтораста! Бегите быстрее, друзья мои. Того из вас, кто поможет схватить негодяев, ждет щедрая награда!

На улице уже светало. Бояться на дорогах было нечего, так что все слуги гурьбой ринулись в Фонтенбло. Как только управляющий убедился, что все слуги разбежались, он снял сапоги.

— Это еще зачем? — спросил его Гильбоа.

— У меня нет никакого желания оставлять следы.

— И что ты собираешься делать?

— Так… дайте мне мелких денег, с вашей помощью я выпрыгну на клумбу под окном и рассыплю там золото. Это станет верным признаком поспешности побега. Когда я разбросаю монеты на аллее, ведущей к павильону в углу парка, то следователи узнают направление, куда скрылись мнимые воры. Остальное — дело Савари, которому везде мерещится Кадрус с его шайкой.

Сделав необходимые приготовления, Шардон и Гильбоа быстро вернулись в замок и стали ждать блюстителей закона и порядка.