Как только всадники скрылись из виду, между девушками произошла сцена, на первый взгляд, пустяковая, но положившая начало непримиримой вражде.

Мари посмотрела на цветок Жанны, потом на свой и ощутила сильную досаду. Она выбросила свой цветок в окно с презрительной гримасой на лице.

— Что с тобой? — удивленно спросила Жанна, но в глубине души она обо всем догадалась.

Мари не ответила. Жанна тихо подошла к ней.

— Что с тобой? — повторила она.

Мари бросила на нее грозный взгляд.

— Ты лицемерка! — вскрикнула она.

— Что я сделала? — удивилась Жанна.

— Ты отняла его у меня.

— Кого?

— Его. Не притворяйся, будто не знаешь.

— Ты говоришь об этом молодом человеке?

— О ком же еще мне говорить?

— Я не отнимала его у тебя, он сам обратил на меня внимание… случайно…

— Ты лжешь! Он долго на нас смотрел. Я тебя ненавижу!

Жанна заплакала. Мари вдруг подошла к ней и поцеловала.

— Я была не права, — сказала она. — Но я взбесилась. Проезжают два всадника. Один такой красавец, что можно сойти с ума, глядя на него. Он объясняется тебе в любви, даря розу и бросая на тебя страстный взгляд. Другой безобразен и дарит цветок мне. Разве это не ужасно?

— Откуда тебе знать, любит ли он меня?

— О! — сказала Мари. — Я не ошиблась. Тсс! Вытри глаза! Я слышу шаги дяди.

И действительно, в дверь постучал их дядя. Гильбоа был маленький, кругленький человечек — этакий шарик. Какие-либо углы и шероховатости в нем отсутствовали. Голова у него была большая, ноги короткие, но толстые. Лицо походило на полную луну. Гильбоа славился своей сговорчивостью, спокойствием и сладкими речами. Его добродушие вошло в пословицу. Он обладал пронзительным, но вместе с тем ласковым голосом, огромным, но всегда улыбающимся ртом и казался олицетворением чистосердечия, щедрости, бескорыстия, о нем говорили: «Это самый услужливый человек на свете».

Гильбоа успел составить себе большое состояние, наделать множество гнусностей, сохранив при этом всеобщее уважение и даже приобретя хорошую репутацию. О нем ходили самые разные слухи, но о ком не говорят? Большинство считало их клеветой. Однако вот что сделал этот Гильбоа: у него был зять — очень богатый, благородный, честный и добрый человек. Он оказался между двух огней: сделаться республиканцем и остаться во Франции или остаться дворянином, но эмигрировать. Он выбрал революцию, и вскоре шурин показал себя во всей красе. Несмотря на то, что граф де Леллиоль, женившись на сестре Гильбоа, обеспечил своему шурину безбедную жизнь, тот, не колеблясь, донес на него в революционный трибунал, написав анонимное письмо, в котором утверждалось, что граф — шпион Бурбонов. В бумагах графа нашли компрометировавшие его письма. Де Леллиоль клялся, что никогда не получал этих писем и понятия не имеет, как они к нему попали. Тем не менее его гильотинировали. Слуга графа уверял, что эти письма сочинил Гильбоа, но позже признался в лжесвидетельстве. Правда, этот слуга в один прекрасный день разбогател и купил себе ферму, так что отказ от показаний принес ему неплохой барыш.

Состояние графа было огромным. Гильбоа назначили опекуном своей племянницы Жанны де Леллиоль. Мать ее, посаженная в тюрьму революционным трибуналом, умерла от горя и тоски. Гильбоа пришлось управлять земельным состоянием в пять миллионов. Он так хорошо все наладил, что, не касаясь наследства своей племянницы, составил себе большой капитал. Сделавшись поставщиком армии, он приобрел триста тысяч ливров во время республики, где его как патриота очень ценили в Комитете общественного спасения. Когда республика сменилась Директорией, он сделался восторженным бонапартистом. Потом пришла империя, не было более горячего приверженца императора, чем он. Гильбоа получал заказ за заказом, он стал таким же богатым, как и его племянница, и купил титул барона. Он страдал необузданным честолюбием, но тщательно скрывал свои планы. Гильбоа хотелось гораздо большего, чем быть просто капиталистом или недавно пожалованным бароном. Он говорил себе, что если к своему состоянию он смог бы прибавить деньги своей племянницы, то стал бы одним из крупнейших землевладельцев Франции, при этом обладая огромными капиталами. Он думал, что может получить от императора право носить титул графа, если женится на своей племяннице и будет владеть ее землями, станет дипломатом и сделает карьеру рядом с Талейраном. Вот каков был этот человек, вынашивавший тайные и тщательно обдуманные планы. Он не мелочился, когда речь шла о его репутации или о каком-то выгодном деле. Поэтому он взял к себе другую свою племянницу, сироту и бесприданницу Мари. Более того, он объявил, что даст за ней пятьдесят тысяч франков и богатое приданое. Потому многие пожимали плечами, когда при них говорили об истории с письмами.

Гильбоа держал свою племянницу Жанну в полном одиночестве, почти в изоляции. Он не хотел, чтобы она, богатая наследница, находила поклонников и обожателей. Он не хотел говорить с ней о браке, прежде чем это отвращение исчезнет. Но однажды вечером император, женивший своих генералов на богатых наследницах, император, имевший страсть — так говорит история — устраивать браки, вдруг спросил Гильбоа:

— Барон, почему я не вижу двух ваших племянниц на балах императрицы?

Гильбоа испугался. Он знал, что Жанна его ненавидит. Тогда он решился на последнюю попытку.

Он вошел к ним спокойный и улыбающийся, поцеловал своих племянниц, а потом сказал Мари:

— Малютка, пойди посмотри в своей комнате, какой милый подарок я положил тебе на комод.

Мари все поняла, улыбнулась и убежала, радуясь борьбе, которую предстоит выдержать Жанне. Она надеялась, что Гильбоа победит.

Он сел. Гильбоа хотел посадить Жанну к себе на колени. Она сделала движение рукой, которое его остановило. Он нисколько не смутился и спросил:

— Милочка, обдумала ли ты то, что я тебе сказал? Я дал тебе две недели.

Жанна обладала нежной душой и твердой волей, поэтому она могла найти в себе силы сказать «нет».

— Дядюшка, — ответила она, — я вам говорила и повторяю, что я вас не люблю и не хочу за вас выходить. Всякие ваши попытки будут бесполезны, так что откажитесь от своих намерений.

Де Гильбоа несколько побледнел. Он пробовал подойти к ней мягко, осыпал Жанну знаками внимания, но этот способ не принес результатов. Другой бы на его месте попытался напугать ее. Однако Гильбоа был слишком хитер, чтобы совершать подобную ошибку. Он изучил Жанну и знал, какая сила воли скрыта в этой хрупкой на вид девушке. Он убедился, что она не отступит от своего решения, печально улыбнулся и со вздохом произнес:

— Милая моя, вы правы: когда не любишь, не надо выходить замуж. Если я вам надоедал, то лишь потому, что желание умирающих священно. Ваши родители взяли с меня обещание жениться на вас. Я настойчиво просил вашей руки для того, чтобы исполнить клятву.

Жанна уже не раз слышала об этом обещании своего дяди, но не верила его словам.

— Дядюшка, — ответила она, — мои родители наверняка желали мне счастья, а оно заключается не в этом.

— Я не настаиваю, моя милочка.

Он прибавил, любезно поцеловав ей кончики пальцев:

— Теперь, милая Жанна, об этом не будет больше никаких разговоров. Я подумаю о том, как вывести вас в свет и найти вам достойную партию. До свидания.

Он поднялся и с достоинством вышел из комнаты. Жанна с удивлением смотрела ему вслед. Оставшись одна, она прошептала:

— Это невероятно! Он уступил…

Она принялась мечтать. Мысли ее тотчас улетели в ту сторону, куда ускакал Жорж. Пока она предавалась радужным мечтаниям, Гильбоа встретил в коридоре своего управляющего. Тот, по-видимому, его ждал.

— Ну, барон, — спросил он шепотом, — решились ли вы на последнее средство?

— Да! — ответил Гильбоа.

— Пойдемте!

Они заперлись в кабинете Гильбоа. Бедная Жанна! Ее дядя вышел из кабинета, сияя от радости. Прохаживаясь по саду, он шептал:

— Надо ее скомпрометировать и раздуть скандал! Если она и тогда станет упорствовать, это будет невероятно!