Позднее утро 20 сентября, там же: Германское Самоа, юг острова Савайи.
Хаусбот мисс Кестенвэл и мистера Бокассы - конверсионная фрегантина (18-метровый моторно-парусный катамаран) салатного цвета стояла у плавучего пирса, соседствуя с самолетами разных конфигураций и (казалось) даже разных исторических эпох…
…Среди всяких летающих объектов, в поле зрения присутствовала знакомая тарелка: «лунакэт» (машина - ньюсмейкер дня). Она висела невысоко над причалом на тросах, зацепленная под стрелой автокрана, а вокруг нее толпилась дюжина персон (вероятно, рабочие и авиа-эксперты - одеты все примерно одинаково, не понять, who is who). Для Имоджен тема профи-обсуждения инженерии была не близка, так что она не стала тут задерживаться, а двинулась к фуршетному столу на хвостовой площадке катамарана – заметив там двух знакомых персон: Джеймса Флеминга (доктора Упира) и экс-консула Улата Махно. Еще две персоны были не знакомы ей лично, но узнаваемы по СМИ: это скандально-известная 18-летняя Чанди Кестенвэл баронесса Шеппи, и ее приятель Эл Бокасса. Кстати, внешне Эл Бокасса напоминал не Жана Бокассу (лидера Центрально - Африканской Республики в 1970-х), а Иди Амина (лидера Уганды тогда же). Оба этих политика были социопатами, и кушали своих подданных, но Иди Амин в 30 лет имел приятную внешность, и умное, доброе, чуть с хитринкой лицо. Такая шутка природы. Остальные трое за столом - совсем незнакомы Имоджен. Все трое – очень загорелые европеоиды, примерно ровесники Упира. Одна полненькая, но элегантная леди, и два джентльмена (тот, что помоложе - кряжистый, в панковском стиле, тот, что постарше - спортивного сложения, с военным стилем).
Но, знакомство среди канаков - дело быстрое. Через минуту австралийка знала всех.
Полненькая, но элегантная леди - Смок Малколм, мама уже хорошо знакомой Хрю.
Кряжистый джентльмен помоложе - Йожин Збажин, мэр острова Этена (или Северное Самоа), лидер сообщества стимпанков, и деятель Общества Викторианской науки.
Спортивный джентльмен постарше, с военной стилем - Ури-Муви Старк, экс-консул Меганезии, ныне - шеф аэромобильного дивизиона Народного флота на юге Папуа.
Имоджен Мюр оказалась в такой ситуации, что впору позавидовать Буриданову ослу. Упомянутый условный осел должен был сделать выбор между двумя равнозначными вкусняшками, а в данном случае таких вкусняшок (для журналиста) было три:
1. Баронесса Шеппи и капитан Бокасса (их можно считать вместе, это понятно).
2. Смок Малколм, вице-директор фирмы SAM, говорят, с участием Сэма Хопкинса.
3. Ури-Муви Старк, о котором такие слухи в СМИ, что волосы дыбом по всему телу.
Кого выбрать?!?! Пока журналистка крутила в пальцах ножку фужера, наполненного фирменным местным вином «Готика», жизнь сделала выбор за нее. Экс-консул Старк ласково обнял Смок Малколм за талию, и они вместе двинулись в сторону компании, осматривавшей суборбитальную тарелку. Отсюда Имоджен сразу сделала два вывода.
Первый: между этими двумя персонами существует нечто ЭТАКОЕ, шекспировское.
Второй: надо вцепляться в баронессу и ее приятеля, пока они тоже не исчезли с поля.
Решение принято, а дальше – действовать по наитию. И она заявила:
- Мистер Бокасса, вам не говорили, что вы похожи на молодого Иди Амина?
- Конечно, говорили. Но я выбрал псевдоним в честь другого политика-людоеда. Во-первых, Бокасса, все же, был императором, это романтично. Как по-твоему, Чанди?..
- В этом есть доля светского шарма, - чуть иронично откликнулась юная баронесса.
- …Во-вторых, Иди Амин формально был мусульманином, а мне неприятен ислам.
- Но, - заметила журналистка, - зачем брать псевдоним в честь политика-людоеда?
- Чтобы вселять страх в потенциального противника, - чеканно ответил Эл Бокасса.
- Кроме того, - прошептала Чанди, - это возбуждает, как все запредельно порочное.
- Вы это серьезно, мисс Кестенвэл? – растерявшись, спросила австралийка.
В ответ юная баронесса посмотрела на нее с удивлением, как на человека, заявившего сомнения в том, что дважды два четыре.
- Разумеется, мисс Мюр. Возьмите книгу Маргарет Митчел, или Ивлина Во. А если вы считаете основой романтизма французскую классику, то возьмите Ги де Мопоссана или Оноре де Бальзака, Мориса Дрюона, или Александра Дюма.
- Еще надежнее, - подхватил Бокасса, - обратить свой взгляд к корням романтического жанра, к мифам Эллады. Девушки-пастушки склоняются к сексу не с безупречными и прекрасными юношами, а с порочными козлоногими косматыми сатирами.
- Но это же мифы, сказки… - неуверенно возразила Имоджен.
- Миф это не сказка! - тут Бокасса поднял ладони к небу, - Миф является ментальным концентратом опыта, полученного в эпоху близости человека к природе. Этот сюжет: пастушка и сатир является архетипом, многократно отражаемым жизнью и изящными искусствами. Я уверен: вы встречали сюжетную схему: «красавица и чудовище».
- А-а… Да, действительно… Только я не думала, что это так важно и серьезно.
- Это более, чем важно! – воскликнула Чанди, - Это над вершиной любовной эстетики. Пожалуйста, Эл, напомни: в «Пьяном корабле» Артура Рембо, строфа, где саргассы.
- Да, сейчас… - Бокасса кивнул и продекламировал:
«Где Саргассы развертываются, храня
Сотни бравых каркасов в глубинах бесовских,
Как любимую женщину, брали меня
Воспаленные травы - в когтях и присосках».
…Австралийская журналистка почувствовала себя так беспомощно в этом водовороте безупречных аргументов, что готова была сдаться, но тут вмешался доктор Упир.
- Имоджен, эти ребята просто шутят. На самом деле, Эл получил прозвище Бокасса по названию своей дипломной работы в Антильском филиале Сорбонны: «Сравнительное жизнеописание Бокассы и Пол-Пота в ракурсе современной социально-экономической мифологии». И будь осторожна, Имоджен: у них не интеллект, а блендер для мозгов.
- Сен коммодор цинично сломал красивую игру, - произнес Бокасса.
- Доктор Упир, вы вандал! - театрально-трагичным тоном добавила Чанди Кестенвэл.
- Это вы вандалы, - возразил Махно, - чуть не довели хорошую девушку до крезы.
- Махно, давай разберемся с генеалогией термина «вандалы»? - предложил Бокасса.
- Нет, я еще не спятил, чтобы обсуждать с тобой такие вещи. Упир, давай метнемся к девчонкам? Мы ведь не эксперты по воздушно-реактивным движкам.
- Ну, - отозвался коммодор, - мы метнемся, а эти двое затиранят Имоджен.
- Мы не затираним ее, - возразил Бокасса, - я даю честное людоедское слово.
- Клянусь стенами Гластонбери, - добавила Чанди, - кстати, мисс Мюр, лучше будет в неформальном стиле перейти на общение по именам.
- Да, я только за, - ответила австралийская журналистка.
- Ну, если так... – Упир задумался, - …Скажи, Махно, а у тебя есть кто на примете?
- А как же! - ответил тот, - Я прилетел с обеими женами, и ты им нравишься.
- Хэх! Хорошая новость. А где они?
- А вот, ныряют в полу-лагуне на коралловом поле. Видишь, в 200 метрах отсюда.
- Вижу. Давай метнемся, - и, после этих слов Упир и Махно, побросав свою одежду на ближайший шезлонг, почти синхронно прыгнули через леер в аквамариновую воду.
Бокасса проводил их взглядом, и проникновенно продекламировал:
«Природа неотступно
Сама крепит взаимосвязь,
На мудрецов не положась.
И чтобы мир был молод,
Царят любовь и голод».
Чанди немедленно прокомментировала:
- Из уважения к источнику постмодернистской культуры Германского Самоа, иногда хочется выражать мысли цитатами из классиков германской поэзии.
- Что-что? - переспросила Имоджен, слегка выпавшая из быстрого ритма событий.
- Это было из Шиллера, - пояснил Бокасса, - текущая ситуация хорошо иллюстрирует последнюю фразу фрагмента. Все, кроме экспертов по реактивным движкам, занялись любовью, как Упир и Махно, или голодом, как мы.
Сообщив это, Бокасса стал жевать кусочек кальмара из корейского салата. Имоджен, в азарте любопытства, спросила:
- А миссис Малколм и мистер Старк?
- Они как раз эксперты по теме, - ответила Чанди.
- Да, я поняла, но… Мне показалось, что у них близкая связь.
- И что же из этого следует, если допустить, что это действительно так?
- Просто, - сказала австралийка, - это странно. Миссис Малколм заметная фигура, и ее очевидные признаки флирта с мистером Старком, когда тут многие снимают видео.
Чанди сделала глоточек вина, и сообщила со своей изящной иронией.
- Тебе это кажется странным, потому что ты, в буржуазно-пуританском стиле видишь семейный контракт, как гибрид секса и экономики. Но здесь семья, это экономика, без регулирования секса. Это хаусхолд: институт совместного быта. Люди в микро-группе совместно ведут домохозяйство, а спят с кем угодно по взаимному желанию.
- Теоретически, я знаю, - сказала Имоджен, - но практически… Например, отцовство. Выходит, что оно в Меганезии, как правило, не определяется.
Капитан Эл Бокасса весело фыркнул.
- Пуф! Отцовство нигде, как правило, не определяется. Как говорили в Древнем Риме: только мать известна всегда. Это в биологическом смысле. А в бытовом смысле, отец известен всем, кому надо. Отец, это не биологическая, а социально-бытовая функция, прошитая в инстинктах, сформированных за 3 миллиона лет человеческой эволюции.
- Инстинкт всегда прав? – спросила Имоджен подчеркнуто-скептическим тоном.
- Инстинкт не всегда прав, - ответил он, - мы живем в частично-техногенной среде, а инстинкт сформирован до техники, поэтому, что-то надо корректировать тренингом в детстве, и позже. Но в большинстве нетехнических случаев, инстинкт прав. Секс, это нетехнический случай, к тому же, это область основного инстинкта, определяющего корневые мотивации и эмоции. Надо аккуратно подумать, прежде чем вмешиваться в многосторонне-связный базис человеческого сознания. Тут главный вопрос: зачем?
- Извини, Эл, я не поняла, в каком смысле - зачем?
- Конкретизирую. Зачем грузить противоестественные сексуальные штампы в психику ребенка раньше, чем начала формироваться естественная сексуальность?
- Конкретизируй еще, потому что я опять не поняла.
- Элементарно, Имоджен. Откуда у детей в условно-западной стране стыд наготы перед противоположным полом? Откуда термины: невеста, жених, брак, жена, муж, верность, ревность, измена? Это грузится в детский мозг раньше, чем ребенок понимает, что куда вставлять при сексе. Ребенку не сообщается о коитусе и оргазме. С какой целью, в чьих интересах, и какой ценой, создается такой перекос в психосексуальной сфере?
Австралийская журналистка оторопела от этого потока очевидных парадоксов. Хакер, возможно, сказал бы, что ее мозг подвергся DDoS-атаке, и завис. Надо звать профи по компьютерной (мозговой) безопасности. В роли такого профи здесь выступила Чанди Кестенвэл. Она постучала ложкой по фужеру, вызвав громкий нежный звон, что сразу переключило внимание Имоджен. Затем, Чанди укоризненно обратилась к Бокассе.
- Эл! Мы ведь обещали доктору Упиру, что не будем тиранить!
- Ча! Разве я тираню? Я лишь задал пакетный вопрос.
- Эл! Ты задал пакетный вопрос, как Жерар Рулетка на «Обезьяньем анти-процессе».
- Ча! Обезьяний анти-процесс был вскоре после А-революции, а ты жила в Англии.
- Эл! Есть такая вещь: протокол. Все протоколы Трибунала революционного Конвента доступны на сайте Верховного суда. Так вот: ты почти цитируешь Жерара Рулетку.
- Ча! Это точно не из протоколов. То, что Рико Верде, директор INFORFI, спецслужбы Конвента, идентичен Жерару Рулетке - лишь мнение популярных конспирологов.
- Извините, - вмешалась Имоджен Мюр, - но я уже абсолютно утратила нить беседы.
Чанди Кестенвэл громко вздохнула, и поставила фужер на стол.
- Идем по порядку. Алюминиевая революция, случившаяся позапрошлой осенью, сразу включила идеологические чистки. В частности, «Обезьяний анти-процесс» о школе.
- А! - сказала австралийка, - Это антипод «Обезьяньего процесса» в США в 1925-м?
- Верно, Имоджен. Тот «Обезьяний процесс» запрещал в школах США идеи о том, что человек, произошел иначе, чем учит библия, и под удар попала теория эволюционного происхождения человека от других обезьян. Поэтому «Обезьяний процесс».
- Подожди, Чанди! Что значит, от других?
- Это значит: человек - тоже обезьяна. Далее «Обезьяний анти-процесс». На диспуте с методистом дореволюционной школьной администрации, офицер Рико Верде убедил выборное жюри, что люди не только произошли от обезьян, но и остались обезьянами, расположенными, согласно биологической систематике, в одном семействе гоминид с орангутангами, гориллами, и шимпанзе. Если какое-либо учение утверждает что-либо относительно людей, апеллируя к их мнимой не обезьяньей природе, то это учение не только ложно, но и политически ориентировано на государство-образующие религии, например – библейские. Оно вменяет людям моральные обязательства перед особым субъектом, который назван богом-господом, а политически идентичен государству. В Лантонской Хартии запрещено государство и его институты. Оргвыводы понятны.
Юная баронесса замолчала, и взяла со стола свой фужер с вином «Готика». Имоджен в течение четверти минуты переваривала услышанное, после чего спросила:
- Значит, теперь тут в школе учат, что люди в сексе должны вести себя как обезьяны?
- Имоджен, - вмешался Бокасса, - слово «как» лишнее. Мы род обезьян. Альтернатива такова: вести себя, как психически здоровые обезьяны, или как обезьяны-истерики. В условно-западном обществе выбрано второе. В детском саду и начальной школе, дети получают загрузку того, что я ранее перечислил, поэтому к пубертату они имеют уже готовый сексуально-истерический невроз. Общество стимулирует рост этого невроза, предлагая всякие секс-сервисы. Охота за престижными женихами и невестами, рынок дешевого брачного товара, слежка за верностью, сплетни и ревность. Далее: шантаж, адвокаты, разводы, суды, раздел имущества и детей. Параллельно шагает андеграунд: порнография – легальная и нелегальная, проституция – тоже легальная и нелегальная. Добавим поток обновлений юридических запретов той или иной формы сексуального интереса и сексуальной активности, в реале и виртуале, обильно зальем политическим морализмом в СМИ, и получим модель обезьяны с хронической травмой сознания, и с электродами на гениталиях. Одно неосторожное движение, и бац!!! Удар током.
- Пауза! - решительно скомандовала Чанди.
- Пауза, - согласился Бокасса, и неспешно прикурил толстую «фиделевскую» сигару.
Австралийская журналистка энергично тряхнула головой, и спросила:
- У вас тут есть что-нибудь покрепче, чем вино, и желательно, со льдом?
- Найдется! - сказал Бокасса, и произнес (казалось) в пространство, - Алло, Индрик, ты заканчивай нацеливать ушки, и тащи сюда зеленуху со льдом.
- Сколько тащить? Всю канистру и контейнер? - деловито спросила детская малайская мордашка, появляясь сверху над ограждением флайбриджа.
- Нет, надо на одну персону. Тащи полстакана зеленухи, и стакан льда.
- На эту персону, что ли? – поинтересовалась мордашка, переведя взгляд невозмутимо-миндалевидных глаз на австралийку, - но кэп, ведь ее сдует от полстакана зеленухи.
- Индрик, никто не намерен заставлять ее пить залпом. Давай, тащи, короче.
- ОК, - отозвалась мордашка, и исчезла.
- Это кто? – тихо спросила Имоджен.
- Эхо войны, - тоже тихо ответила Чанди, - во время батакской оккупации, исламисты привезли с Явы толпу подростков для живых бомб. Индрик из младших: ему 8 лет.
- О, черт… Но имя не индонезийское.
- Сайберское, - сообщил Бокасса, - в русской мифологии, это подземное существо, не появляющееся на поверхности при свете дня. Так назвали, потому что мальчишка год прятался в подвале под разбомбленным зданием, таскал пищу с ближайшего склада, и только случайно попался. Шустрый, толковый, знает английский. Из него будет толк.
- Вы его опекуны? - предположила австралийка.
- Нет, он под опекой аббатства Мифрилланд, а мы участвуем в программе адаптации.
- О, черт… - повторила она, - …Хорошо, что план исламистов сорвался.
- Нет, план был реализован, но пояса шахидов оказались в недостаточном количестве, поэтому два десятка подростков, как бы, лишние, остались в живых. Такие дела.
У Имоджен Мюр на языке вертелись еще вопросы, но… Она не успела. На хвостовую площадку вышел Индрик, одетый в широкие (не по его детскому росту) камуфляжные шорты с множеством карманов. В руках мальчишка нес два стакана: первый – полный кубиков льда, второй – залитый до половины некой изумрудно-зеленой жидкостью.
- Вот, кэп, как ты заказал, - объявил он, ставя стаканы на стол.
- Mauru, Индрик, - сказал Бокасса.
- Maeva oe, - ответил 8-летний малаец, уселся на шезлонг, и достал из одного кармана сигарету, из другого зажигалку. Прикурил.
- Это третья за сегодня, значит 300 метров. И без всяких «позже», - сказал Бокасса.
- Ну… - протянул мальчишка, и выпустил из ноздрей струйки дыма.
- …И без всяких «ну», - Бокасса, изобразив строгость, погрозил ему пальцем.
- Да, кэп, - буркнул Индрик.
- Это о чем? – спросила Имоджен, бросая в стакан с зеленухой кубики льда.
- О компенсации вреда курения, - пояснила Чанди, - одна сигарета заплыв 100 метров.
- Угу, - подтвердил мальчик, затянулся, и снова выпустил струйки дыма из ноздрей.
Бокасса хлопнул в ладоши.
- Так, Имоджен. До тест-драйва не очень много времени. Если остались вопросы…
- Да, конечно!... – сказала она, и сделала глоток зеленого зелья (весьма неосторожно - дыхание перехватило, как от ураганного шквала в лицо), - …Уф! Проклятье! Это надо маркировать значком «только для ирландцев».
- Хорошая идея, - одобрила юная баронесса.
- Дарю бесплатно, - сказала австралийка, - а вопрос… Да! Феминиды.
- Что феминиды? – спросил Бокасса.
- Сейчас я спрошу развернуто. Я говорила с капитаном Ематуа Тетиэво. Он заявил, что феминиды (я цитирую дословно) это многоцелевые конфигуративно полугуманоидные относительно малобюджетные роботы. И, что это роботы не для секса, а для широкого спектра задач по замене человека в инженерных, научных, и бытовых ситуациях, когда такая замена целесообразна (конец цитаты). Ты согласен с таким определением?
- Да, - Бокасса утвердительно кивнул.
- Я спросила, - продолжила она, - почему феминиды продаются, в основном, как секс-роботы? Тетиэво заявил, что это вопрос к гуманитарно-экономическому содиректору. Насколько я понимаю, гуманитарно-экономический содиректор, это ты.
Он снова утвердительно кивнул и улыбнулся.
- Все верно, это мой вопрос. Для ответа надо вернуться к пройденному: к сексуально-истерическому неврозу у обезьян вида homo sapiens в условно-западном обществе. На данном массовом, почти тотальном, неврозе построена продажа огромного множества сервисов - порнография, проституция, слежка, адвокатура, брачные агентства…
- …Тренды моды эротичной одежды, кстати, - вставила свое слово Чанди.
- Точно, - Бокасса снова кивнул, - эти каблуки, похожие на копыта верблюда, и всякие подвязки, напоминающие портупею диверсанта-профи, объявляются эротичными.
- …И, - добавила Чанди, - сервисы по контрацепции, абортам, и планированию семьи.
- Да, - согласился он, - можно не продолжать. Вот на этом трэше делаются триллионы долларов для финансово-коммерческого оборота. Если взглянуть шире, то мы увидим типичный для финансового капитализма метод закабаления потребителя: продажи ему кредитных денег, сразу уходящих в оплату ненужных товаров, в погашение кредитов, навязанных ранее, и в расчеты по ненужным сервисам по получению этих ненужных кредитов на оплату ненужных товаров. Отличие сексуального рынка в том, что сфера основного инстинкта гораздо более болезненна для психики, чем любая иная сфера. И значительная часть людей готова на многое, чтобы выскочить из кабалы в этой сфере.
- Пауза! - опять скомандовала Чанди.
- Пауза, - снова согласился Бокасса, и повернулся к мальчику, - ну ты, докурил? Тогда снимай штаны, и марш в воду. Твоя дистанция до алого вымпела на рифе, и обратно.
- Кэп, но до вымпела не 150 метров, а 200, провалиться мне сквозь небо!
- Индрик, ты прав. Лишнее пойдет в зачет следующей сигареты. Договорились?
8-летний мальчишка вздохнул, затем сбросил свои шорты с карманами, и неожиданно грациозно прыгнул через леер, так что тело вошло в воду четко: почти без всплеска.
- Вот, - сказал Бокасса, - до чего доводят детей дурные привычки.
- А вы не слишком гоняете его? – обеспокоилась Имоджен.
- Мы не гоняем его, видишь: он плывет в спокойном темпе. И хорошо плывет!
- Хорошо, - признала она, глядя на удаляющуюся смуглую фигурку, - итак, на чем мы остановились в теме о феминидах, о которых, кстати, ты пока не сказал ни слова?
- Феминида, - объявил Бокасса, - это инструмент освобождения из кабалы. Мужчина - потребитель получает практичный эрзац жены-домработницы за сходную цену. И ему больше не надо бродить по минному полю секс-рынка, где на каждом шагу его может подстерегать финансовая или юридическая ловушка. Он приходит с работы домой, где феминида сделала уборку, приготовила заказанный ужин, и встретит хозяина словами, которые он хочет услышать. Она ничего не требует, не лезет со своими проблемами, и всегда готова сделать что-то для комфорта хозяина: хоть принести пиво или кофе, хоть заняться сексом – вполне удовлетворительным по статистически усредненной оценке.
- Это кто оценивал? – скептически поинтересовалась австралийская журналистка.
- Волонтеры-мужчины из целевого сегмента рынка, - ответил он, - на сайте «Bionicraft» можно посмотреть аудио-видео записи тестов, и итоговые текстовые протоколы.
- Нормальная женщина, - сказала Имоджен, - не захочет близости с таким мужчиной.
В ответ, гуманитарно-экономический содиректор поднял ладони и очень выразительно похлопал. Имоджен посмотрела на него с легким недоумением:
... – Объясни, что сейчас означали аплодисменты?
- Они означили: эти твои слова подтверждают, что феминиды на австралийском рынке социально востребованы. Они заменят женщин в бытовых ситуациях, где женщина не хочет быть, а мужчина не хочет, чтобы женщина там была. Все станут счастливее! По статистике, в Австралии 30 процентов мужчин - потенциальные покупатели феминид.
- Эл! Откуда такая статистика?
- Из двух австралийских министерств: по делам семей, и по социальным услугам.
- О, проклятье! Я не думала, что так много! Почему, черт побери?
- Имоджен, по-моему, Эл обстоятельно изложил причины, - напомнила Чанди.
- Не укладывается в голове! - заявила австралийка, - Выбрать партнера - пластикового робота вместо нормального живого человека! Я психологически не понимаю этого!
- А чем, по-твоему, в условно-западной стране средняя женщина лучше феминиды?
- Эл, почему ты сравниваешь с роботами только женщин, но не мужчин?
- Потому, что спрос на бытовых F-роботов в разы выше, чем спрос на M-роботов.
Австралийка кивнула (в знак того, что ответ принят) и задумалась.
- Ладно… Начнем с того, что женщина может родить ребенка.
- Ну, - сказал Бокасса, - для одних потребителей это плюс, а для других это минус. Те потребители, для кого это минус, выберут феминиду. Те, для кого это плюс, понятно: выберут женщину, но не австралийку, а деревенскую папуаску из-за пролива Торреса. Деревенская папуаска неприхотлива, не болтает, не ревнует, и рожает хоть ежегодно.
- Я думала, - произнесла Чанди, - что асси импортируют филиппинок, а не папуасок.
- Филиппинки это вчерашний день для асси-рынка! - авторитетно объявил он, - Они в среднем красивее и расторопнее, но быстро учатся, адаптируются к социальной среде, начинают воспринимать мужа-импортера и брак с ним - в терминах рынка. С высокой вероятностью это ведет к разводу, и судебному отъему половины имущества мужа. И, соответственно, в терминах рынка: мужчина может доверять товару типа деревенская папуаска и типа феминида, но не товару типа австралийка и типа филиппинка.
- О, проклятье! - воскликнула Имоджен, - Почему вы считаете людей - товаром!
- Мы тут считаем людей – обезьянами, - напомнил Бокасса, - но вот условно-западное общество, в частности - современное австралийское, не считает людей - обезьянами, и поэтому считает людей – товаром. А у любого товара есть жизненный цикл, в финале которого, он заменяется другим, лучше удовлетворяющим запрос рынка. В Австралии начала 2000-х государство заменило людей в call-центрах на говорящих роботов. Этот процесс развивался, люди привыкли общаться с роботами, а не с людьми, СМИ очень убедительно объясняли: это удобно и прогрессивно. Скоро роботы заменили людей в большинстве клиентских отделов банков, и агентств по трудоустройству. В 2010-х на инновационный рынок пришли роботы-менеджеры, и СМИ объяснили людям: робот-начальник, это удобно и прогрессивно, толерантно и справедливо.
- Пауза! – объявила юная баронесса.
Бокасса замолчал, раскурил потухшую сигару, и поглядел в сторону вымпела на рифе. Мальчишка-малаец почти достиг поворотной точки. Через минуту, он вылез на риф и, выпрямившись во весь рост, вскинул ладонь к небу. Чанди отсалютовала в ответ, и он, энергично оттолкнувшись, прыгнул в воду, чтобы плыть обратным курсом.
- Слушайте, а Индрик учится где-нибудь? – спросила Имоджен.
- Конечно! – Чанди улыбнулась, - Он везде учится. Каждый волонтер программы взял школьный предмет, и обучает. За мной практическая математика.
- А за мной экономическая история, - сообщил Бокасса.
- Экономическая история… - эхом отозвалась Имоджен, - …Скажи, Эл, с точки зрения экономики: что плохого в роботе-начальнике?
- Это безразлично для экономики, но это небезразлично для психологии. Если человек согласен, чтобы робот говорил ему: «ты принят», «ты повышен», или «ты уволен», то самооценка и достоинство у него ниже, чем у виллана в феодальном владении.
- Эл, а что говорит психология о самооценке и достоинстве мужчины, который боится женщин, и удовлетворяется эрзац-сексом с механизированным куском пластмассы?
- Смотря, какое общество, - сообщил Бокасса, - в сексуально-свободном обществе, это признак низкой самооценки. В сексуально-несвободном обществе картина иная. Этот мужчина боится не женщин, а государства, которое лезет в чужой секс, реальный или виртуальный, и ищет там криминал. У человека с собственным достоинством тут два варианта: стать экстремистом, или выбрать форму секса, лежащую вне госконтроля.
Имоджен Мюр возмущенно взмахнула руками.
- Эл! Ты говоришь об Австралии, как о каком-то дерьмовом шариатском эмирате!
- Минутку! С чего ты взяла, будто я говорю об Австралии?
- Черт побери… - проворчала она. - …Ты меня поймал в совсем детскую ловушку.
- А кстати, - вступила в диалог Чанди, - об Австралии и детских ловушках. Какое твое мнение, Имоджен, об инквизиции в стиле дела «Свити-Хэнсон» 2014-го в Брисбене?
- Черт! Ведь это другая тема: сексуальные домогательства к малолетним девочкам.
- О, нет! В деле не было девочки. Хэнсена посадили за флирт с сетевым фантомом.
- Э-э… Но ведь этот фантом выглядел, как 10-летняя филиппинка по имени Свити.
- Имоджен, - ласково произнес Бокасса, - тебе не кажется, что по такой логике следует сажать в тюрьму за убийство всех игроков сетевых шутеров? Там фантомы выглядят в точности, как люди, а игрок убивает их из ружья, взрывает гранатами, режет ножом.
- Э-э… Это сложный юридический вопрос, и… Слушайте, может, не надо об этом?
Бокасса улыбнулся, пыхнул сигарой, и выпустил изо рта кривоватое колечко дыма.
- Aita pe-a, Имоджен. Это твой репортаж. Так что задавай тему, какую хочешь.
- Большое спасибо, ребята. Mauru-roa. Я бы хотела задать вопрос о секте тау-китян.
- Задавай, - согласился Бокасса.
- …Почему, - продолжила Имоджен, - к этой секте такое особое отношение? Ваш суд разгромил безвредные церкви, но с тау-китянами поступил очень гуманно, хотя, если ознакомиться с учением тау-китян, то это никак не назовешь безвредным.
- Хэх… - Бокасса хмыкнул, - …Что вредного в учении тау-китян, по-твоему?
- По-моему, почти все это учение вредное! - объявила она, - Я не говорю об их культе первобытного стиля – без домов и одежды, с абсолютно беспорядочным сексом. Как я понимаю, это их законный культурный выбор, согласно Лантонской Хартии. Но, если взглянуть на их культ стимулирования фертильности с целью безумно-многоплодных беременностей, то это уже выходит за рамки допустимого по Хартии. Я права?
- Ты, - ответил Бокасса, - права в случае культа. Но, как установил суд, это не культ, а любительская научная инициатива по развитию биотехнологии человека. В Декрете о Технологиях, включенном в Хартию, сказано: технологии – главное достояние нации. Задача фонда НТР и спецслужбы соответственно: отработать технику безопасности, и содействовать ученым-любителям, желающим ставить такие эксперименты на себе.
Австралийская журналистка взяла стакан, позвенела кубиками льда, очень осторожно сделала маленький глоток зеленого пойла, после чего объявила:
- Значит, это правда!
- Что – правда? – не поняла Чанди.
- Правда, - пояснила Имоджен, - что лидеры Меганезии поверили психопату-фанатику профессору Хуану Ларосо, и занялись реализацией его безумного проекта.
- О! Интересный вывод! Уточни: ты о каком проекте?
- Я о проекте строительства межзвездного корабля поколений. Согласно книге Ларосо «Город Галактики», на первой фазе создается коллектив энтузиастов. На второй фазе - обитаемая орбитальная станция. На третьей - двигатель, который отправит станцию с экипажем в путешествие к Тау Кита, или к какому-то другому пункту колонизации. Я констатирую, что коллектив энтузиастов создан, что подписан протокол об участии в американо-новозеландском быстром проекте долговременно-обитаемой орбитальной станции «Holloworld», на острове Косраэ в Микронезии проходят тесты некого микро-магнетарного космического движка, а на острове Амбрим в Вануату, в тайне проходят параллельные тесты ядерной машины на этом микро-магнетарном эффекте. Научный руководитель - Молли Калиборо, генеральный консультант - Халлур Тросторсон. И?..
Произнеся это «И?..», австралийская журналистка посмотрела в глаза Бокассе. Он, не смутившись ни капли, ответил:
- Близится теплое время, и гуси уже начинают метать икру.
- Э-э… - Имоджен тряхнула головой, - …Это что?
- Ты ведь журналист, наверняка читала это, - заметила Чанди.
- Ах да, это Марк Твен: «Как я редактировал сельскохозяйственную газету». А теперь, надеюсь, кто-нибудь объяснит, к чему сейчас была эта цитата?
- Разумеется, я объясню, - пообещал Бокасса, но…
…Тут 8-летний мальчишка-малаец доплыл до хаусбота, схватился за трап, и крикнул:
- Вы что, по сторонам не смотрите? Там лунакэт уже положили на воду!
…