Германское Самоа, остров Уполу, Апиа, ночь 7 октября, ближе к рассвету.
Пиццерия «Чиполлино-Оло» на берегу недалеко от кафедрального собора.
Даже для такого психофизически сильного человека, как Коннор Макнаб, этот вечер и полночи были непростыми. Поэтому сейчас он восстанавливал силы в относительной тишине, за столиком в пиццерии (почти пустой по случаю поздней ночи) в компании резерв-военфельдшера Туккоби. Она заказала для себя и для него тунцовый стейк, и «патрульный коктейль» (логично решив, что комбинация, рекомендуемая для боевых летчиков после сложного вылета, подойдет и для уставшего апостола Папуа).
- Давай, питайся, ересиарх, - предложила Туккоби, когда заказ был принесен.
- Mauru, - ответил он, глотнул коктейля, и стал жевать первый кусочек тунца.
- Maeva, - сказала она, сделав то же самое, а затем спросила, - Коннор, если не секрет: кандидатуры на должность народного архиепископа как-то обсуждались заранее, или симпозиум вообще стартовал с чистого листа?
- Вообще с чистого листа, - ответил Макнаб.
- Хэх… - Туккоби посмотрела в сторону площади у собора, где стартовал симпозиум.
Апостол Папуа, прожевывая еще кусочек тунца, глянул туда же, и предположил:
- Ты удивлена, не так ли?
- Да. Мне казалось, что сначала должно быть что-то типа презентации кандидатов.
- Видишь ли, Туккоби, все подходящие кандидаты известны, а суть выборов состоит в уговорах кого-либо из кандидатов. И кто первый позволит уговорить себя, тот станет архиепископом Народной Католической Церкви Океании.
- Хэх… Типа, никто не хочет на эту должность?
- Ну, типа того, - чуть пародийно ответил Макнаб в здешнем молодежном стиле.
- Упс! Кто это? - удивилась Туккоби (поскольку на ее браслете-коммуникаторе мигнул красный огонек вызова), и прижала браслет к щеке - Так! Алло!..
… - Ха! Невилл Кавендиш! Конечно, помню…
… - Что-что? Та сестра Ия, которая посттравматическая бенедиктинка?
… - Что? Исповедоваться? О, черт!
… - Да, он здесь. Погоди, Невилл, я сейчас спрошу его… - Туккоби прикрыла браслет ладонью (чтобы абонент не слышал) и обратилась к Макнабу, - …Слушай, тут эта Ия, которая из монастыря Эсаала, в экстазе энтузиазма хочет тебе исповедоваться.
- Как ты сказала? В экстазе энтузиазма? И обязательно мне?
- Да, Коннор. Эта Ия слышала твои баллады на площади, и прониклась. Прикинь?
- Туккоби, верно ли я понял, что вместе с ней мистер Кавендиш и мисс Малколм?
- Верно. В смысле, они просто вместе с Ией. Исповедоваться они не собираются.
- Понятно, что они не собираются. Но их появление может быть хорошим знаком.
- Я не догнала про знак, - сказала Туккоби, - что мне передать Ии про исповедь?
- Передай: я готов поговорить с ней через час ровно, - ответил Апостол Папуа…
…В принципе, такая реакция сестры Ии была ожидаемой с точки зрения психологии. Девушка в силу случившихся с ней крупных неприятностей потеряла изрядную часть религиозной веры. Трудно продолжать верить в некую высшую силу, если эта сила не смогла защитить свое святилище, и своих служительниц. Особенно, если по доктрине, служительницы метафизически считаются невестами этой высшей силы. В общем, Ия потеряла надежную духовную точку опору, и две недели духовно страдала, почти как традиционный деревенский ирландец без пива за ужином. Как учит нас психология, в подобном состоянии субъект мечется в поисках новой духовной опоры, но с декором, похожим на старую опору (т.н. эффект сложившегося стереотипа потребления). Если рассмотреть поведение сестры Ии с такой точки зрения, то вывод напрашивается: эта девушка неминуемо должна была прийти к апостолу Папуа. «Народный океанийский католицизм» был, хотя бы внешне - той религией, к которой привыкла Ия. А с другой стороны, высшее существо ЭТОГО католицизма явно не склонно было бросать своих сторонников без защиты. Чтобы почувствовать это, достаточно было понаблюдать за (условно) католическое сборище, оккупировавшее площадь перед собором. В общем: подсознание Ии решило ее религиозную судьбу, и сознание захотело исповедаться.
…
Получасом позже. Плоская часть крыши пиццерии «Чиполлино-Оло».
Это было совсем не похоже на классическую кабинку для исповеди в церкви, но это годилось функционально. Главное: рядом нет никого лишнего, а церковь кстати, вот: отличный (можно сказать. панорамный) вид с этой крыши на кафедральный собор.
Коннор Макнаб уселся на одну из пары раскладных табуреток (предусмотрительно принесенных официантом), жестом предложил Ии занять вторую такую табуретку (напротив него), подождал, пока она усядется, и произнес:
- Итак, дочь моя, если ты готова, то расскажи: в чем ты видишь свои проступки?
- Простите, святой отец, в моей голове такой сумбур, что я не могу рассказать связно.
- Рассказывай, как тебе проще, дочь моя.
- Да, святой отец. Наверное, надо начать с молодежного волонтерского лагеря. Мне исполнилось 18, и я уже не была девственницей. Это случилось у меня после школы. Ужасно глупо. Но я о молодежном лагере. Там было много парней, они считали меня привлекательной и… Они вели себя довольно грубо. Иногда мне это нравилось. Мне льстило, что у них такие эмоции из-за меня. Но физически не очень приятно. Тогда я подумала, что девушки… Нежнее. Мы жили по двое в комнате, и у меня это внезапно случилось с моей соседкой. Позже я переживала из-за того, что было, но не решилась исповедоваться. Так что, вам я это первому говорю. Дальше, я так запуталась, что не понимала, куда девать себя. И, когда я познакомилась с сестрами-бенедиктинками, то решила: монастырь вдалеке от привычного мира, это… Лучший выход для меня. Это действительно было так, сначала. Но через несколько месяцев, я почувствовала… Мы работали в саду на склоне холма, там много укромных мест, и я с одной из сестер… Я просто не поняла, как это случилось. И, после этого мне начали сниться демоны. Они требовали от меня… Как объяснить? Эти демоны были мужчины. Я старалась как-то избавиться от этих снов. Я пробовала сильно ограничивать себя в пище, но долго я не выдерживала, а когда я переставала ограничивать, эти демоны возвращались. В этом я боялась исповедоваться аббатисе Юстине… Теперь ее нет, а со мной случилось нечто ужасное. Возможно, святой отец, вы слышали о террористах на острове Добу.
Патер Макнаб утвердительно кивнул.
- Я знаю о теракте, и о том, что произошло с тобой.
- Слава богу, что вы знаете, святой отец. У меня язык не повернется назвать это. Я бы предпочла пропустить это, и сразу рассказать о моих новых друзьях. Вы разрешите?
- Разумеется, дочь моя. Переходи к своим новым друзьям.
- Я перехожу, святой отец. Это девушка и ее парень. Надо ли назвать их имена?
- Видимо, я знаю, о ком ты говоришь. Это мисс Малколм, и сэр Кавендиш.
- Да, это они. Это такие люди… Они как добрый самаритянин из библии. Это я в том смысле, что они не очень верят в бога, но… Я не знаю, что было бы со мной без них. Теперь я живу у них в гостях на хаускрине. Это 40-футовая яхта-экраноплан.
- Я знаю, что это такое, - сказал Макнаб.
Молодая бенедиктинка вздохнула, собрала силу воли в комок, и продолжила:
- Это ужасно: я почувствовала к мисс Малколм то же, что чувствовала к соседке по комнате. И к сэру Кавендишу я тоже… Святой отец, я не знаю, что мне делать!
- Дочь моя, верно ли я понял, что ты хочешь не только исповедоваться, но и получить разумный совет о том, как вести себя дальше с твоими новыми друзьями?
- Да! Я бы очень хотела получить совет. Я боюсь, что обману доверие новых друзей.
- В таком случае, подумай хорошо, и скажи: догадываются ли они, какие чувства или желания ты испытываешь по отношению к ним?
Ия действительно задумалась, молчала около минуты, и лишь затем ответила:
- Я почти уверена, что мисс Малколм догадывается. А сэр Кавендиш… Кажется, он не чувствует интереса к… Этому. Но он любит мисс Малколм, а она любит его. Странно получается, и невозможно объяснить, но это еще сильнее усложняет все для меня.
- Дочь моя, не позволяй унынию управлять тобой, это очень серьезный грех. Итак, ты уверена, что мисс Малколм догадывается. Но ты не уточнила, о чем она догадывается. Только о твоем отношении к ней, или о твоем отношении к сэру Кавендишу тоже?
- О моем отношении к сэру Кавендишу она тоже догадывается, святой отец.
- Итак, она догадывается. А как она реагирует на это?
- Знаете, святой отец, странно: будто ее веселит это. Я попробовала бы рассказать, но сомневаюсь, допустимо ли на исповеди говорить о чужих грехах.
- Я разрешаю тебе, дочь моя. Рассказывай.
- Да, если вы разрешаете, то… Я знаю, что мисс Малколм бывает с разными другими мужчинами. Она даже не скрывает этого. Будто это, как выпить чашку кофе с кем-то.
Коннор Макнаб спокойно прокомментировал:
- Ничего удивительного. Мисс Малколм 15 с половиной лет. В прошлом большинство девушек ее возраста уже были замужем.
- Но, святой отец! Ведь мисс Малколм не замужем… И она с разными… Это же грех.
- Сейчас, - ответил он, - грех совершаешь ты, а не мисс Малколм. Ты судишь.
- Ох… О боже… Простите меня, святой отец!
- Бог простит это тебе, ведь ты судила не со зла, а только увлекшись при рассказе. Но, поскольку слово сказано, следует разобраться. Скажи, хорошо ли ты знаешь библию?
- Я… Я не уверена, что хорошо знаю, но я прочла всю библию несколько раз.
- Если ты прочла, то ты помнишь историю Сары, жены Авраама.
- Да, святой отец, конечно, я помню.
- И… - продолжил он, - …Ты помнишь, как Сара отдалась фараону в наложницы, что позволило семье Авраама обустроиться в Египте. Разве для Сары это был грех?
- Я… Я не знаю. В библии не сказано, что это было.
- Не сказано, значит: нет, иначе было бы сказано. Или ты сомневаешься, дочь моя?
- Нет, конечно, я не сомневаюсь, святой отец.
- Далее… - сказал Макнаб, - …Не забывай, что фольклор канаков одобряет легкость в соитии, если это отвечает встречным желаниям, и не несет злого умысла. Кроме того, фольклор канаков осуждает ревность, считая ее недостойным и глупым чувством, как зависть, осуждаемую, также в католической традиции, как очень серьезный грех.
Сестра Ия чуть слышно вздохнула.
- Да, я… Я знаю. Я поняла это.
- В таком случае, дочь моя, тебя не должна удивлять реакция мисс Малколм.
- Но, святой отец, я не поняла: что мне делать с моим влечением к ним обоим?
- Это, - ответил он, - зависит от того, намерена ли ты вернуться в монастырь Эсаала.
- О, нет! Я знаю, что связана монашеским обетом, но это выше моих сил. Пожалуйста, святой отец, не требуйте, чтобы я вернулась туда!
- Не бойся, дочь моя. От тебя не потребуется исполнение ошибочно данного обета.
- Ошибочно? – с изумлением, переспросила она.
- Ты слышала, - сказал Макнаб, - и ты сама понимаешь, что это была ошибка. Сам бог очевидно указал тебе на это, когда монастырские стены, вопреки твоим надеждам, не защитили тебя от телесного насилия. Или ты сомневаешься, что бог все видит?
- Конечно, я не сомневаюсь, святой отец. Но… Как бог мог допустить такое?
- Запомни, дочь моя. Бог, сотворив людей, подарил им жизнь и свободу воли, которая обращается к добру или злу. Если бы бог стал защищать нас от наших же злых дел, то пришлось бы истребить всех людей, ведь каждый человек порой творит зло…
После этих слов, апостол Папуа сделал многозначительную паузу, и затем объявил:
… - Но, тебе бог дал знак, послав тебе добрых самаритян, как ты сама говорила.
- Я… Я не понимаю, святой отец. Если это был знак, то… То что я должна делать?
- Жить, - ответил он, - ты должна жить, верно применяя дарованное тебе. У тебя есть природная внимательность, пытливый ум, и телесная красота. Что тебе непонятно?
- Телесная красота, … - откликнулась она, - …Это причина домогательств. Что в ней хорошего? У меня, и у других красивых девушек, только неприятности от этого.
- Дочь моя! - строго сказал Макнаб, - Думаешь ли ты, что бог ошибся, когда сотворил телесную красоту, и даровал людям чувство прекрасного?
- О, нет! Конечно, нет! Я не могла так подумать!
- Но, ты не только подумала, ты даже сказала. Тебе надо отбросить эти мысли, чтобы получить действительное отпущение. Отбросить не на словах, а на деле. Ты готова?
- А-а… Да, святой отец. Но я не знаю, как это: отбросить на деле.
- Сейчас ты узнаешь, как, но тебе потребуется сила воли. Уверена ли ты, что готова?
- Да! – выпалила сестра Ия, стараясь почувствовать хоть каплю уверенности.
- Хорошо, дочь моя. Знаешь ли ты историю леди Годивы, графини Мерсисайд?
- Да, ведь леди Годива основала бенедиктинский монастырь в Ковентри.
- Но, - произнес Макнаб, - слава леди Годивы произошла не из этого.
- Да, - прошептала сестра Ия, и стремительно покраснела.
…
Примерно в 1040 году Леофрик, граф Мерсисайд, решил обложить горожан Ковентри непомерным налогом, а прекрасная графиня Годива упрашивала его не поступать так бесчеловечно. Тогда граф грубо пошутил: он пообещал отменить налог, если графиня проедет обнаженная по всему городу. Он полагал, что Годива не готова на это, но она выполнила условие: оседлала коня и, раздевшись догола, проехала через Ковентри. В современном Ковентри можно увидеть соответствующий конный памятник, а также, в первых числах июля поучаствовать в карнавале, учрежденном в честь леди Годдивы.
Сестра Ия (с подачи патера Макнаба) решилась на сходный поступок, но без коня, и с пластиковым бочонком «чикаго-файр» - безалкогольного коктейля из смеси выжатого ананаса и перца-чили. Обычно «чикаго-файр» смешивают перед употреблением. Но, в данном случае (как указано выше) был готовый коктейль в бочонке: новая фишка сети пиццерий «Чиполлино». Впрочем, главной фишкой для конкретной группы клиентов - участников симпозиума на площади, стал не бочонок (заказанный ими по телефону), а персонаж, доставивший этот заказ. Очень красивая обнаженная девушка с осторожной грациозностью несла бочонок на плече... В отличие от леди Годивы (с картины Джона Кольера 1898-го) у нее не было лошади, зато были сандалии, и пояс-сумочка.
Движение такой девушки в сторону круга симпозиума было встречено спонтанными аплодисментами. Затем, участники забрали бочонок, и выразили свое восхищение:
- Йо-хо-хо! Фройляйн, ты фантастическая! Улыбнись для фото…
- … Ага! Mauru-roa! Ты реально ультра! А ты недавно в «Чиполлино»?
… - Гло, что это было: арт-перформанс, или эротическая реклама?
- Нет-нет! Я не работаю в «Чиполлино», это было вроде пари, - быстро ответила Ия, и двинулась к фургону раздачи маек с картинкой какой-то фирмы, использовавшей для рекламы своего товара эту тусовку. Обычное дело. Ия отметила фургон еще до начала своего марша с бочкой на плече. Теперь, взяв и надев майку, и застегнув пояс-сумочку поверх нее, Ия почувствовала себя увереннее. Тогда она повернулась лицом к зданию кафедрального собора, сложила ладони, и шепотом прочла молитву «Pater nostrum»... Теперь молодая бенедиктинка ощутила легкость, будто освободилась от невидимого тяжелого груза. Тяжелого не в физическом смысле, а по-другому. Нео-психоаналитик сказал бы о сбросе избытка супер-эго, но бенедиктинка, конечно, считала иначе. По ее представлениям это был сброс прощенных грехов.
Ия, находясь в восторженном состоянии, могла бы еще долго медитировать на здание собора, но ее внезапно и слегка бестактно выдернули из этого состояния двое друзей. Невилл Кавендиш и Хрю Малколм успели начать волноваться из-за того что Ия долго находится на исповеди. Они (как люди без особой религиозной веры) полагали, что на процедуру формального аудита формальных грехов и формальной амнистии от имени формального бога, нужно не более четверти часа. Когда это время истекло, они стали звонить – но ее витифон был выключен. Тогда, беспокоясь всерьез, они метнулись на соборную площадь – и сразу увидели Ию, медитирующую в рекламной майке.
Хрю была искренне возмущена.
- Хэй, гло! Что за на фиг?! Мы с Невиллом, типа, стоим на ушах, а ты без штанов и с выключенным телефоном, рекламируешь швейные машинки!
- Что? Я рекламирую швейные машинки? – удивленно-беззаботно отозвалась Ия.
- Да! А как еще это назвать? Ты с красивыми ногами, и в майке с рекламой швейной машинки-робота «Fine-Intuitive» фирмы «Taveri» из королевства Футуна-Алофи!
- Королевство? – переспросила она.
- Да, королевство в составе Меганезии, сдвоенный остров, 400 миль на запад отсюда.
- А-а… Я как-то не посмотрела. Просто, мне нужна была одежда.
- Хм… Ия, а где та одежда, в которой ты приехала?
- Хрю, разве это важно? Я так счастлива. И вы с Невиллом такие замечательные.
- Ия, просто скажи: какую травку ты курила?
- Так, - вмешался Невилл Кавендиш, – у меня конструктивное предложение. Хрю, ты отведешь Ию на борт «Пингвина», а я выясню, что тут произошло.
- Толково, - согласилась Хрю Малколм, - идем, Ия. А Невилл тут разберется.
- Вы такие замечательные, - повторила Ия, затем послушно пошла под ручку с Хрю по направлению к яхтенным причалам.
Невилл Кавендиш проводил их взглядом, и двинулся на симпозиум. Офицеров резерва (составлявших центр этой тусовки) он знал лично, или через знакомых, и мог запросто спросить их о странностях, произошедших с сестрой Ией... После их яркого рассказа о перформансе в стиле леди Годивы с бочкой коктейля «чикаго-файра» вместо коня, его аналитическая фантазия достроила недостающие фрагменты паззла. Кавендишу стало понятно: Макнаб, вместо исповеди, склонил бенедиктинку к аутотренингу, или (если выражаться эпически) к подвигу по спасению своего Эго из цепких когтей Супер-Эго. Обнаженный марш Ии был с позиции канаков - просто озорной шуткой, но с позиции католического Супер-Эго - полной катастрофой, крушением норм и ценностей. После уяснения, Кавендиш хотел пожать всем руки, и покинуть тусовку, но не тут-то было.
- Задержись чуть-чуть, - мягко предложил стимпанк-диктатор Йожин Збажин, - ты же классически образованный человек, а мы все неклассические. Помоги кое в чем.
- Почему только я? Тут ведь капитан Бокасса, выпускник Сорбонны.
- Увы, - отозвался Эл Бокасса, - это был колониальный карибский филиал Сорбонны.
- Без тебя никак, сэр Невилл, - заключил аббат Тореро.
- Разумеется, я готов помочь, но в чем именно?
- В том самом. Мы тут выбираем архиепископа. Кстати, поэтому мужская компания.
- Джентльмены, я не понял связи причины и следствия, - признался Кавендиш.
- Публика выдвинула нас кандидатами, - сказал Николо Чинкл-Сицилиец, хозяин сети пиццерий «Чиполлино» и видная фигура Интернационального католического братства моряков (тред-юниона, связанного с Великой Трансокеанской Кокаиновой тропой).
- Vox populi, vox dei, - добавил магистр физики Хобо-Ван, киви с архипелага Токелау.
- Кстати, о диспозиции, - произнес содиректор «Блицверк» инженер Ематуа Тетиэво с архипелага Тувалу, - ареал архиепархии Апиа включает Самоа, Токелау, и Тувалу. На симпозиуме кандидатов, поэтому, присутствует коллега Хобо-Ван, и присутствую я.
Аббат Тореро добавил для полной ясности:
- По какому-то многовековому обычаю, архиепископом должен быть мужчина.
- Теперь мне понятна связь, - сказал Кавендиш, - но чем я могу помочь?
- У всех кандидатов есть серьезные минусы, - пояснил Йожин Збажин, - так например: архиепископ-стимпанк, это глючно.
- Как и архиепископ-сциентист, - добавил магистр Хобо-Ван, - это я о себе.
- У меня есть два минуса, - сообщил инженер Тетиэво, - я вхожу в правление хуми, и я участвовал в тотальной зачистке христианско-официозного элемента на Тувалу.
- У меня еще больше минусов, - проворчал Чинкл-Сицилиец, - начать с того, что СМИ называют меня мафиози, и приписывают мне трансокеанский трафик «снежка».
- У меня, - сказал Тореро, - ценная позиция экуменического аббата в Мифрилланде.
- Аббат Тореро прав, - поддержал Эл Бокасса, - лучше не трогать позицию, аббатский статус которой признал американский епископ Паго-Паго. Что касается меня - имя не подходит для архиепископа. Мой тезка, африканский император, оставил плохой PR.
Невилл Кавендиш помассировал мочки ушей, чтобы сосредоточиться.
- Джентльмены, как вы предлагаете мне проводить сравнение этих минусов?
- Сравнивать такие минусы очень сложно, - ответил Йожин Збажин.
- …И, - добавил Хобо-Ван, - здравый смысл подсказывает альтернативу этому.
- Альтернативу, - добавил Бокасса, - обладающую энциклопедическим образованием, проверенным на практике в таких областях, как физика атмосферы, кораблестроение, постиндустриальная финэкономика, и кибер-файнарт. Альтернативу, у которой уже в стартовой точке есть плюс: фамилия с легендой, с красивым историческим следом. Я полагаю, что напоминание о легенде этой древней фамилии, сделанное декаду назад, эффектно, в ходе инцидента на острове Добу, в связи с католическим бенедиктинским монастырем, является также аргументом в пользу этого альтернативного кандидата.
- Мы, - добавил Чинкл-Сицилиец, - технически поддержим такого кандидата, поэтому решением архиепископских организационных проблем ему не придется заниматься.
- Если только он сам не захочет заняться какими-то из них, - уточнил Йожин.
- Никто не будет навязываться против воли архиепископа, - добавил Хобо-Ван.
- Разумеется, так, - подтвердил Чинкл, - мы все поклянемся перед Верховным Судом Конфедерации, что не будем лезть без спроса в автономные дела архиепархии.
- Джентльмены, я надеюсь, вы говорите все это не всерьез, - растерялся Кавендиш.
Но красноречиво-молчаливые взгляды собеседников дали понять ему, что всерьез.
… -Тогда, - тихо сказал он, - я тоже приведу свои минусы. Формально, я не католик, а англиканин. Фактически, я агностик. И, крупный минус для PR архиепископства: моя открытая дружба с семьей диктатора Бугенвиля, и с семьей экс-судьи Малколма.
- А как, - спросил Йожин, - насчет твоей дружбы с семьей королевы Новой Зеландии? Известный факт, и циклопический плюс для PR! E-oe?
- Было бы нескромно с моей стороны называть это дружбой, - ответил Кавендиш.
- Вот что такое стиль, правильный для архиепископа, - прокомментировал Бокасса.
- Давайте голосовать, - предложил дон Николо Чинкл.
- Не надо давить на кандидата, - мгновенно отреагировал Хобо-Ван.
- Да, реально, - поддержал аббат Тореро, - может, сэру Невиллу надо посоветоваться с друзьями и коллегами? Ведь, архиепископом выбраться, это не кружку пива выпить.
- Конечно, пусть сэр Невилл советуется! - дон Чинкл энергично закивал, - Только нам хорошо бы решить вопрос до полудня. Мы обещали выпустить пресс-релиз для СМИ.
- До полудня по-любому успеем, - оптимистично заметил Ематуа Тетиэво…
…И оказался прав, что характерно.
…