Солнце медленно садилось. Лучи едва пробивались сквозь толстые портьеры.
Алли спала, ее темные локоны разметались по подушке, одна нога лежала поверх его бедра. Финн внимательно рассматривал ее лицо: веснушки, которые он любил целовать, длинные, пушистые ресницы, то трепещущие на щеках, то взлетающие к бровям, красиво очерченные губы, которые дарили ему столько наслаждения.
Осторожно, чтобы не разбудить ее, Финн прижал ладонь к слегка округлившемуся животу жены.
Его ребенок.
Эмоции захлестнули Финна, глаза увлажнились.
Он причинил Алли много горя, вел себя как последний эгоист. Чудо, что ему дали шанс все исправить. Он здесь, и Алли в его постели, они все еще женаты. Ребенок родится в законном браке.
— Ты чувствуешь? Ребенок толкается, — промурлыкала она.
Алли накрыла рукой его ладонь у себя на животе.
— Я впервые чувствую его движение, — прошептала она. На ее лице появился благоговейный страх.
Он устремился к ее губам, желая запечатлеть этот момент в памяти на всю жизнь. Волнения и беды остались позади. Впереди их ждут только радостные мгновения.
Все происходит словно в первый раз, мечтательно думала Алли, нежась от его поцелуев. Его рот, обычно требовательный и упрямо сжатый, превратился в источник неземного удовольствия. Финн гладил ее волосы, переброшенные через плечо на грудь, сквозь локоны виднелись розовые соски. Он дразнил их, играл ими. Мгновение спустя Финн и Алли слились в одно целое.
— Посмотри на нас.
В огромном зеркале, стоящем рядом с кроватью, она увидела их отражение — ее ноги замком сомкнулись на его талии, смуглые руки Финна укачивают ее тело.
Их взгляды скрестились, и он наклонил голову к ее груди.
Она застонала.
— Наблюдай за нами, Алли, — потребовал он, когда она начала закрывать глаза.
Он поглаживал внутреннюю сторону ее бедра, горячее дыхание обжигало ей кожу, она чувствовала, как дрожат его руки.
Я люблю тебя.
Язык не поворачивался сказать эти слова вслух, но его ласки и поцелуи, то, как нежно он занимался с ней любовью, не должны были оставить в ее сердце никаких сомнений.
И если он не может изменить прошлое, то будущее точно будет таким, как они захотят.
— Мне нужно кое-что сказать тебе, — начал Финн полчаса спустя.
— Да?
Она лежала в его объятиях и блаженно потягивалась.
— Есть кое-что... — Он не успел закончить фразу, как трель мобильного телефона разнеслась по квартире.
Финн не пошевелился.
— Ответь. — Она откинула простыню в сторону и набросила на плечи халат.
Финн смотрел на нее и вспоминал, какая гладкая на ощупь ее атласная кожа.
— Вдруг важный звонок? — не глядя на него, сказала Алли, поднялась и выскользнула за дверь.
Финн взял трубку.
— Что?
— Финн?
Он потер висок. Знакомый голос. Луиза.
— Да.
— Проверь почту. Мы нашли нечто, что тебе захочется увидеть.
Он вышел из спальни в полном молчании.
— Алли?
Его сердце выстукивало дробь отчаяния. На кухонном столе лежала записка: «Ушла за завтраком. Скоро буду. А.».
Со вздохом Финн вернулся в гостиную к своему компьютеру и открыл почту.
Он перечитал письмо раз, два, три. Непостижимо.
Дорогой Финн.
Это письмо и дополнительное распоряжение к завещанию попадет к тебе только в случае, если произошло непоправимое. Если ты его читаешь, значит, так оно и есть и у меня не было возможности поговорить с тобой и оформить бумаги официально.
Как ты знаешь, я человек действий, а не слов. Я мало времени проводил с тобою. И страшно об этом сожалею. Пожалуйста, прими мои искренние извинения.
Я жил, как умел, и делал то, что умел лучше всего, — зарабатывал деньги. Я обеспечил тебе нормальную жизнь, дал хорошее образование. Я даже думал, что, женившись на Марлен, смогу дать тебе другую маму. Хотя в семь ты уже был взрослым мужчиной.
Мы оба знаем, что вышло из моего повторного брака, и я прошу простить меня.
Доктора говорят, что я поправлюсь, но ты же знаешь, я всегда планировал даже непланируемое. Это дополнение к завещанию содержит мою последнюю волю.
Финн на мгновение закрыл глаза, а затем продолжил читать.
Сорок пять процентов компании переходят к тебе, остальные сорок пять остаются в руках совета директоров, включая Луизу. Для тебя не секрет, что она мозг нашего дизайнерского отдела. Алли получит десять процентов. Спросишь, почему?
Она понравилась мне с первой нашей встречи. Я полюбил ее. Благодаря ей я начал ценить жизнь. Семья важнее пятнадцатичасового рабочего дня. Нужно наслаждаться каждым отпущенным моментом. Она стала моей дочерью, если хочешь. Она очень тебе подходит, а ты... просто пока этого не видишь. Слишком упрям и сконцентрирован на работе. Копия меня.
Я мог бы не писать этого завещания, но тогда судебная тяжба растянулась бы на долгие годы, а это плохо отразится на репутации компании.
Настоятельно советую тебе вступить с Алли в переговоры. В конце концов, я знаю, ты все еще любишь ее, и это самое главное.
Твой отец Николай Соренсен.
Финн тяжело вздохнул.
Он думал, что хорошо знал и понимал отца. Тот был человеком слова, неутомимым генератором идей. В раннем возрасте Финн осознал величие отца, восхищался его умением управлять такой мощной корпорацией, стремился во всем подражать ему, а теперь...
Земля уходила из-под его ног.
Финн рассмеялся. Вряд ли Николай предвидел столь плачевный финал, но благодаря отцу он, Финн, все еще может исправить свои ошибки.
В замке звякнул ключ, на пороге появилась Алли. Волосы собраны в пушистый хвост, кожа свежа, взгляд ясен. На мгновение Финн залюбовался ею.
Мать его ребенка, человек, перевернувший его представления о жизни.
Сердце забилось быстрее.
— Горячие пончики заказывали? — Она задержала взгляд на его лице, медленно прикрыла дверь за собой. — В чем дело? — Глаза подернулись дымкой подозрения. — Твоя память вернулась? — Она положила ключи на столик в прихожей.
— Нет, Луиза звонила. Они нашли дополнение к завещанию.
Вот и конец сказки.
— Отлично. — Она скрестила руки на груди. — И где оно?
Финн потер щетинистую щеку.
— Николай написал его в больнице и отдал медсестре. Пока он находился в операционной, та обратилась к Марлен, очевидно решив с помощью шантажа разбогатеть.
— Откуда вы узнали?
Он покачал головой.
— Муж женщины нашел документы и связался с компанией. — Он замолчал. Прошла секунда, две.
— Значит, — Алли кашлянула. Не смей плакать. — Ты возвращаешься домой. Мне нужно подписать бумаги на развод...
Если бы она ударила его по лицу, он удивился бы меньше.
— Алли...
— Не стоит все усложнять, Финн, — твердо отчеканила она. — Тебе необходимо уехать. — А что нужно мне? — Ты теперь владелец «Соренсен Силвер».
— Так же как и ты.
— Нет.
— Мой отец оставил тебе десять процентов акций.
Алли сделала шаг назад и плюхнулась на стул.
— Что?
— У меня сорок пять процентов, у совета директоров столько же. Десять принадлежат тебе.
— Почему он сделал это? — Паника охватила ее.
— Потому что он любил тебя, как родную дочь.
Она боролась с внезапно подступившими слезами.
— Я не хочу.
— Но они у тебя есть.
— А мне безразлично... — Она провела рукой по волосам и замерла от внезапной догадки. — Как давно ты знаешь об этом?
В комнате повисла тишина.
— Ты знал. Знал с самого начала!
— Да.
Боль сковала ей грудь, стало трудно дышать.
— Ты же обещал — никакой лжи. — Казалось, в комнате стало нечем дышать. — Это было частью твоего плана, держать меня в неведении? Ты знал, что из-за перспективы остаться без крыши над головой у меня не будет иного выбора, как помогать тебе.
— Нет! — Испугавшись его крика, Алли вздрогнула. — Я не хочу больше секретов между нами, — продолжил он, успокоившись. — И даже если бы мы не нашли завещание, я бы все равно заботился о тебе и ребенке.
— Обо мне не нужно заботиться. — Алли боролась с подступившими к горлу рыданиями. — Макс предложил мне вернуться на старую работу. Я не хочу быть частью того, что стало причиной нашего разрыва. Мне никогда не была нужна ваша фирма.
Он с подозрением посмотрел на нее.
— Неужели ты думаешь, я могу уйти, бросив свою жену и ребенка?
Ну да, он, как честный человек, остался бы, прожил с ней год, другой, но потом все равно начал бы тосковать по дому, по работе. И однажды проклял бы все. Снова. Они опять начали бы ссориться, спорить на те же самые темы. Она бы вновь почувствовала себя ненужной и несчастной. А Финн умчался бы в свою Данию.
Так лучше любить его на расстоянии, чем каждый день ждать неминуемого конца.
— Ради нашего ребенка прими мое предложение, Алли, — мягко попросил он.
Она сглотнула слезы. Предложение. Не заверения в любви, не обязательства, а деловое предложение.
Алли покачала головой и отвернулась к окну.
— Нет.
— Алли.
— Пожалуйста, Финн, уходи. Ты нашел дополнение к завещанию, твоя миссия выполнена.
Алли кинулась в спальню, заперла за собой дверь, упала на кровать и закрыла руками уши.
Несколько минут спустя громко хлопнула входная дверь, возвестив об его уходе. Девушка зарыдала.
Алли с тоской смотрела вслед улетающему самолету из окна спальни. Она не плакала — просто не было сил. На журнальном столике до сих пор лежали фотографии и письма — единственное напоминание о былом счастье.
Вероятно, я сошла с ума.
Иначе почему она позволяет воспоминаниям управлять своей нынешней жизнью?
Финн предлагал обеспечить ребенка, многие мужчины и на это не способны, а она, идиотка, упустила такой шанс.
Однако Финн ее не любит. Не стоит удивляться его предложению — долг и честь у него в крови. Только одного чувства долга недостаточно. Ей нужно больше. А он никогда не откажется от своей жизни в Дании, чтобы быть с ней.
Теперь, когда в ее распоряжении десять процентов акций «Соренсен Силвер», Финну не нужно заботиться о финансовом благополучии жены и ребенка. Она спокойно может жить на проценты или продать акции ему. Он мог закрыть за собой дверь, не оборачиваясь.
Что он и сделал.
Она получила желаемое, тогда почему она так несчастна?
Алли потянулась за документами, лежащими на столике. Вместо бумаг на развод и дарственной на квартиру там оказались распечатки электронной почты.
Что за шутки?
Она вскочила с кушетки. Финн нарушил обещание. У нее нет дома, и они все еще женаты.
Лязг ключей в замке заставил ее взглянуть на дверь.
— Проклятье, Финн, что за шутки? Где бумаги на развод и документы на квартиру?
Он бросил на стол пакет со свежей выпечкой. Приятный ванильный аромат ударил ей в ноздри.
— Я думала, ты уехал навсегда!
— Я уехал, но вернулся.
— Ты нашел распоряжение...
Он глубоко вздохнул.
— Забудь о глупом распоряжении хоть на минуту! Я люблю тебя! Почему я должен уехать?
Алли зажмурилась.
— Ты что?
Его лицо озарила улыбка.
Они оба замолчали, Финн быстро приблизился к ней и прижал палец к ее губам.
— Дай мне сказать.
Он потер подбородок ладонью, собираясь с мыслями.
— Я не хочу отпускать тебя, — наконец произнес он. — И не отпущу. — Он серьезно посмотрел ей в глаза. Ее губы дрожали. — Однажды ты была моей, но я тебя потерял. И мысль об этом буквально убивает меня. Ты знаешь меня, как никто другой. Ты меня понимаешь. Потому что... — Он запнулся, стараясь справиться с волнением. — Вот смотрю на тебя и понимаю, что не могу жить без тебя. Я люблю тебя, моя дорогая жена.
От неожиданности она села прямо на журнальный столик.
— Поверь мне.
Алли нервно рассмеялась. Он осторожно вытащил сверток бумаг из заднего кармана брюк.
— Я задержался, потому что мне нужно было подписать документы.
— На квартиру? — Она взяла бумаги и развернула их. Оттуда выпали два блестящих ключика.
— Нет. На дом. Около пляжа. Шесть спален, балкон, огромный двор и вид на океан.
— Ты не можешь...
— Могу. Я заплатил наличными. Он наш.
— А что мы станем делать с шестью спальнями? — спросила она первое, что пришло ей на ум.
— Ну... Придется родить много детей, — усмехнулся он.
Алли прижала дрожащие пальцы к губам.
— Но что, если память вернется и ты передумаешь? Все, что произошло с нами за последние недели, слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Она взяла его лицо в ладони, с мольбой глядя в глаза.
Финн всматривался в лицо любимой женщины. Он принес ей слишком много страданий, он заставил ее сомневаться в себе, в искренности своих поступков. Пришло время доказать ей свою любовь.
— Алли, мне бы очень хотелось найти оправдание своему недостойному поведению, но вряд ли это возможно. — Он осторожно положил руки ей на плечи. — Мне очень жаль. Я не говорил о твоей доле в компании, потому что не был уверен, что мы найдем дополнение к завещанию. Я не мог сначала обнадежить тебя, а потом разочаровать. — Он удивился, почувствовав, что его руки дрожат.
Она ничего не сказала, только опустила голову. Волосы упали ей на лицо. Финн приблизил губы к ее уху.
— Мужчины, которого ты когда-то знала, больше нет. Алли, посмотри на меня. — (Она робко подняла затуманившийся взгляд.) — Возможно, память ко мне так и не вернется, но мне достаточно того, что я знаю. Я люблю в тебе все — твое лицо, улыбку, запах. Мне дали второй шанс, понимаешь? — Он положил руку на ее живот, в душе благодаря Бога за столь щедрый дар. — Я хочу этого ребенка и тебя, свою жену. — Жену, которую он едва не потерял. Лишь трагедия помогла ему осознать важность семьи. — Я помню... шел дождь, когда мы встретились, твоя рубашка намокла, и сквозь нее просвечивал красный бюстгальтер, а в день свадьбы ты хихикала над священником. Я помню чувство опустошения, охватившее меня, когда ты ушла. — Он с жадностью ощупывал глазами ее лицо. — Я любил тебя тогда. И сейчас люблю и хочу быть с тобой.
Алли недоверчиво покачала головой.
— А как же твоя компания? Твоя семья? Друзья?
— Жизнь, которую я вел, уничтожила меня как личность, превратила в робота. Понадобился несчастный случай, чтобы я понял, что именно мне нужно. Это — ты. Я не хочу возвращаться в Копенгаген, если это значит потерять тебя. Юристы разберут текст завещания и... — Он выдохнул. — Николай намеревался расширять рынок сбыта. Сидней стоял в его планах на первом месте. — Алли сделала протестующий жест, но Финн погладил ее по плечам. — Я знаю, о чем ты думаешь. В этот раз все будет иначе. Работа не встанет между нами. Я найму людей, введу дополнительные должности. Не волнуйся, я буду полноценным родителем нашему ребенку. — Он неуверенно улыбнулся.
— Ты откажешься от работы? Я, должно быть, вижу сон. Ты не можешь оставить все ради меня...
— Ты, ребенок, наше будущее — вот смысл моей жизни отныне. До встречи с тобой я был эгоистом.
— Нет, ты был нацеленным на успех деловым человеком. В душе я восхищалась твоей целеустремленностью.
— Я был дураком, что упустил тебя.
Он притянул Алли к себе и прижался лбом к ее лбу.
В ее сердце поселилась надежда.
— Я никогда не переставала любить тебя, Финн. Ты изменился. Я каждый день получаю доказательства этого. Я просто боялась поверить.
Он осторожно стер следы слез с ее щек.
— Казалось, я всегда буду плакать по тебе. — Она засмеялась сквозь всхлипывания.
— Ты чем-то расстроена?
— Нет, это гормоны. — Она поцеловала его отчаянно, страстно. Но потом отстранилась. — У меня есть несколько условий.
— Да?
— Мы больше не станем ссориться.
— Уговор.
— И работать будешь максимум до шести. Выходные и вечера принадлежат нам.
— Конечно. Все?
Она кивнула, и он крепче сжал ее в объятиях.
— А теперь я жду от тебя заверения в любви, — мечтательно произнес он.
— Я люблю тебя, — тщательно выговаривая слова, сказала Алли по-датски.
Он с нежностью расцеловал ее в щеки и погладил округлый живот.
— И я люблю тебя, Александра Макнайт, — улыбнулся Финн. — Приготовься слушать признания в любви утром и вечером всю оставшуюся жизнь.