Прошло два дня, которые Игнатий дал красавице, чтоб успокоиться, а Алина была взволнована и смущена более, чем когда-либо.

Не успел прогреметь над ней один громовой удар – непостижимая тайна, переданная Игнатием, как над ней, оглушенной, раздался другой удар. Она получила записку от графа Осинского. Он писал ей: