Не успела лодка с двумя беглецами отчалить от мыса, как от него же, но с другой стороны, тронулась другая. Та, на которой пустовало место для монограммы, и которая принадлежала Мортусу. Охваченный небывалой тревогой, он поспешил покинуть уединенный дом и направился в город.
Сам не понимая, что именно могло его так взволновать, через час он уже сидел в беседке возле дома лорда и пил крепчайший чай, чтобы хоть как-то подавить сон.
— Они сбежали, Луман… — произнес он, подкуривая изгрызенную сигару. — Заявились вчера ночью ко мне и стали требовать, чтобы я их укрывал у себя! И знаешь, что я тебе скажу? Я бы помог им…
Он сделал паузу и глотнул из кружки, зная, что Луман не перебьет его, пока он не договорит.
— Я бы помог им, но ты же знаешь, что сейчас творится! На мысе может быть опасно как никогда… Странная вещь получается: всю жизнь дети легко ладили со мной, но я с ними — нет. В общем, Дикен вскипел, поссорились немного!.. Утром я уговаривал их пойти домой, но ты же их видел… Они сами для себя закон. И что странно, никогда не делают ошибок! — моряк встал, вышел на мгновение из беседки и снова зашел. — Я не уверен, что они прислушались ко мне… И очень волнуюсь.
— Мортус, для начала сядь, пожалуйста, и пей свой чай, — спокойно проговорил лорд, внимательно наблюдая единственным глазом за треволнениями Халлгрейта. — Если бы я не был с ними знаком лично, то и не был бы так уверен, что с ними все будет хорошо! Разумеется, даже предполагать глупо, что они сейчас сидят в своих домах… Опять же именно потому, что я их видел. — Снова повторил лорд, не сводя взгляд с Мортуса. — Почему они сбежали?
— Какие-то ссоры с родителями, — отмахнулся тот, — из-за статей в газетах… АРЧЕР! Ему всегда лишь бы поскандальней все было!.. Из-за ваших ночных вылазок по тем чертовым подземельям… Ты знал, что Вудуортов тоже пытались ограбить?
— Нет.
— Так вот знай… Родители пытались утихомирить их, посадили под замок на месяц. И что ты думаешь?.. Небул нынче у нас почтовый ворон! — гневно проговорил он, мысленно проклиная птицу. — Они переписывались несколько дней и…
— Побег! — закончил фразу лорд Левинсон, опустив взгляд. — Идея Дикена. Наверняка! Так значит, ты не знаешь где они сейчас?
— Один к пятидесяти, что они дома, — прохрипел моряк, не веря своим словам. — Иначе — без понятия… И я очень волнуюсь. Даже не знаю почему, но это так.
— Ты знаешь почему, Мортус! Я рассказывал тебе все то, что они выдумали с медальоном и картой. Одно это уже делает их незаменимыми. Дикен Дорф, — медленно, почти по слогам, произнес Луман и, сняв шляпу, запустил руку в густые темные волосы, — он нужен нам, Мортус!
— Я знаю почти всю их историю и скажу тебе… Если нужен Дикен — бери и Эйприл! Одно ее присутствие делает из мальчика нечто уникальное, поверь, Луман. Они… — Халлгрейт нервно вздохнул, — они одно целое.
Лорд Левинсон молча вышел из беседки, облизнул палец и поднял вверх. Не спавший всю ночь и встревоженный Мортус только и смог, что подпрыгнуть на месте от неожиданности, когда в следующую секунду раздался выстрел. Из маленького мешочка в дали сада посыпался песок.
— И когда ты думаешь все рассказать ему? — громко спросил лорд, убирая странной формы мушкет за пояс.
— Чтобы рассказать, мне нужно их найти… Хотя если все будет так продолжаться, они скорее уже сами все узнают, — Мортус изумленно потупил взгляд. — Их любопытство и наблюдательность просто… бесподобны! Если вскоре они вернутся в мою библиотеку и догадаются, как работает шкаф… Я не удивлюсь!
Уже к обеду Мортус покинул лордство и, поймав кеб, направился в сторону Средней улицы.
* * *
Следующее утро на затерянном болотном островке жизни двое счастливых друзей начали с купания в озере. Оно было достаточно мало, чтобы утреннее солнце успело прогреть его, и достаточно просторно, чтобы дети смогли от души повеселиться.
— Я хочу есть… Сильно-сильно! — ныла Эйприл, когда они обсыхали лежа на зеленой лужайке. — У нас остались только пара недоеденных запеченных картофелин и… М-да, покусанный рогалик из дома.
— Кушай ягоды, Эйп, — Дикен протянул в руке горсть малины, найденной среди диких кустарников.
— Мы же не сможем все время есть одни ягоды! К тому же они скоро закончатся, и что тогда?
— Мы что-нибудь придумаем. Посмотри на это, — он протянул ей блокнот. На нем были изображены аккуратно перерисованные с потрепанного клочка бумаги символы, — но только смотри так, не слишком внимательно… Попробуй просто бросить взгляд.
Эйприл взяла блокнот в руки и посмотрела куда-то в даль, где за серой пеленой топей едва виднелись деревья. Затем, следуя советам друга, не всматриваясь, перевела взгляд на записку. Не желая огорчать Дикена, она повторила все еще раз.
— И?.. Что я должна была увидеть?
— Не знаю, — признался он и забрал блокнот. — Просто каждый раз, когда смотрю на них, мне кажется, что здесь вроде даже обычные слова… Только если не всматриваюсь. Да и еще я точно знаю первое слово — Ноутлис!
— Все, прекрати… Ты слишком долго с ним возишься и у тебя глаза замылились. Ты ведь знаешь, каких забавных вещей только нет в «Шахматной черепахе»!.. А именно возле нее Уил и нашел ту записку. И опять же, — уже громче продолжила Эйприл, — Уил!!! Может он сам ее и сочинил — левой рукой… Что смеешься? Я серьезно. Зато урвал себе моего табака!.. Не знаю правда, зачем? — пожала плечами она и снова завыла от голода.
Все знают, как лучше всего притупить любые желания, а главное — голод. Занять себя чем-то другим! Дикен придумал, чем завлечь Эйприл — химией. Но это была уже не та химия, от которой девочка порой начинала зевать и затыкать себе уши. Прямо возле водоема она нашла небольшой участок земли, в котором было полно глины. Мягкой, липкой и пластичной. Расположившись возле озера, Эйприл с удовольствием принялась лепить всевозможные вазы, кружки и миски. Однако для лучшей клейкости Дикен нашел растение, содержащее много масел и смол. Предоставив в распоряжение подруги химическую фарфоровую миску, воду, которая здесь была в изобилии и костер, он принялся поучать:
— Вот смотри, в миску набираешь воду и в ней замачиваешь измельченные листья и стебель во-о-он того растения… Его здесь вообще полно! — важно проговорил он, озираясь вокруг. — Затем, немного настояв, поставишь на огонь. Покипяти это все минут двадцать и снимай! Впрочем ты увидишь… На поверхности будет много густой смолы…
— Миска, вода, листья… измельченные листья, огонь, смола!
— Верно! Полученные смолу и масла можешь смешать с глиной, должно стать получше.
Такой расклад совершенно устраивал Эйприл. Это совсем не было похоже на заунывные расчеты, формулы, цифры и прочую ерунду. До обеда мисс-алхимик была страстно увлечена кипячениями, процеживаниями и смесями. За это время Дикен успел через мелкие болотца проложить несколько дорожек от их островка к другим поменьше, а также нанести на их карту города новые территории.
Молча наблюдая за действиями Эйприл, он сидел рядом и перебирал свою давнишнюю коллекцию ключей, которую по случайности прихватил с чердака. Среди них был один, который удивительным образом выделялся на фоне остальных: достаточно новый по виду, недлинный, но сложный по строению. Дикен вертел его в руках и не мог понять, почему раньше не обращал на него внимания.
Расставив все свои творения сохнуть под солнце, Эйприл, наконец, голодная и довольная, уселась рядом с другом.
— Я все! — радостно заявила она. — А ты чего делал?
— Прокладывал безопасные пути! — гордо заявил он, не отрываясь от ключа. — И заодно немного дорисовал карту… Надо будет нам с тобой прогуляться по болотам и зарисовать всю сеть тропинок, по которым добирались сюда, — он передал ей в руки лежащую рядом карту Дафиэлда. — Кто, если не мы?
— Это уж точно… Что за ключ? — спросила она, положив голову на плечо друга и уставившись на серебристую металлическую штучку.
— Не могу вспомнить! Я думаю, что стоило бы утеплить наше жилище. Если мы нарвем листья, подсушим их на огне и положим под плед?..
— Идея… Ночью было прохладно на земле спать, — согласилась она, но на лице Дикена расплылась странная улыбка, и он вновь достал из кармана неизвестный ключ. — Улыбаешься… Кстати, в моем животе все также пусто! А здесь не хватит растений и глины, чтобы увлечь меня от голода… Прекрати улыбаться! — словно обидевшись, засмеялась Эйприл.
— Если бы ты знала от чего этот ключ, — все с той же хитрой ухмылкой произнес он и подскочил на ноги, забыв про идею с листьями. — Если конечно нам не наврали… В этом случае, ты сама же спасешь нас от голода!
— КАК? — взмолилась Эйприл, подскочив еще бодрее друга. — Говори!
Дикен лишь ловко подбросил трость прямо у нее перед лицом и ее глаза засияли от радости:
— Ключ от булочной в порту! — выпалила она. — Я же выиграла его у Чокнутого Чака! К тому же он от задней двери, а это значит… Это значит, что мы сможем незаметно свистнуть оттуда что-нибудь поесть?
Так они впервые выбрались со своего затерянного острова. Путь обратно, на твердую землю, предстоял сложный, но в этот раз Эйприл взяла все опасное руководство в свои руки: так сильно ей хотелось есть. Одни только мысли о теплых мягких пирогах, заставляли ее ноги бежать чуть не по самим топям, позабыв о всяком смертельном страхе, навевающим ужас на жителей Дафиэлда. Единожды преодолев такое количество препятствий, которые болото преподносит всем незваным гостям, невольно отмечаешь все ориентиры: бревна, камни, ветки и огрызки еще живой земли, возле которых ранее крутился часами, не зная, куда ступить следующий шаг; наизусть помнишь — какие отмели и тропы ведут к тупикам, а какие даруют спасение.
Каждый раз, когда Дикен предлагал ей прощупать землю тростью, она не тратя времени, на свой страх и риск делала смелый шаг. Не прошло и получаса, как они очутились у длинной прямой расширяющейся лесной дорожки, оставив топи позади. Путь к порту пролегал, как и в прошлый раз, через набережную и пирс, чтобы лишний раз не нарваться на знакомое лицо.
— Как думаешь, это оно? — спросил Дикен, когда они стояли напротив здания с вывеской в виде трех больших скрепленных рогаликов.
Даже стоя на расстоянии от булочной, дабы не привлекать внимания, они прекрасно чувствовали приятный запах. Воздух был буквально пропитан сладким запеченным тестом и сахарной глазурью. Эйприл полной грудью вдохнула этот воздух и с наслаждением произнесла:
— Точно оно! Спрячь пока мешок и… — она покосилась на трость в руках мальчика.
— Думаешь мы встретим здесь Чокнутого? — спросил он, демонстративно покачивая трость, зажав набалдашник между двумя пальцами. — Мне все равно… Мы ее пусть и отобрали у него, зато потом честно отвоевали в драке! Если что — убежим. На болота они не рискнут идти…
— Ну не зря же ему дали прозвище Чокнутый!
— Эйп… Бери ключ и идем.
Обогнув булочную с безлюдной стороны, они зашли за здание. Там действительно была дверь. Возле нее у стены громоздились телеги, корзины и опустошенные мешки из-под муки. Весь портовый шум оставался у фасада здания, поэтому оголодавшие друзья могли услышать каждый посторонний звук, раздававшийся из подсобных помещений за дверью.
Прижавшись ухом к замочной щели, Эйприл тщательно прислушивалась.
— Вроде все тихо… Дверь какая-то проскрипела. Похоже, там кто-то ходит, — хмуро проговорила она, но даже не думала отступать. — Упало что-то! Черт, этот кто-то наверное роняет наши булки… Ватрушки. Я услышала, как продавщица попросила у этого человека принести ей на прилавок ватрушки! Ненавижу творог!.. Но сейчас бы, м-м-м… Тихо! Дверь опять захлопнулась. Давай ключ, Дикен!
— А вдруг?..
— Дай мне ключ!!! — прошипела Эйприл, и чуть не вырвала его из рук мальчика. Позабыв всякий страх, она аккуратно повернула ключ в замке. — Ну вот, не обманули… Давай сюда мешок!..
Чтобы снова не нарваться на гнев голодной подруги, он поспешил достать из-под сорочки большой скомканный мешок.
— Зайди за угол, и следи, чтобы сюда никто не шел! — напоследок прошептала Эйприл и приоткрыла дверь, выпуская аромат свежеиспеченных пирогов на улицу. — Увидишь кого — беги сюда и бей в дверь два раза…
После этих слов, смелая девчонка скрылась за задней дверью булочной, а Дикен вышел из-за здания и оглядел небольшую брусчатую портовую площадь. Было пусто. Он зачерпнул в ладонь горсть мелких дорожных камешков и начал нервно швырять в море за пристанью.
Как же на самом деле тяжело было жить Эйприл в Окраине, думал он. С небывалой храбростью броситься на такое опасное дело. Хотелось бы ему пожить там ее жизнью хотя бы недельку, чтобы понять. «А нужно ли быть храбрым и смелым, чтобы быть преступником», — промелькнуло у него в голове, — «или все-таки это привилегия тех, кто борется за справедливость?».
Спустя три минуты, Дикену захотелось проведать Эйприл, но он не мог отлучаться с поста. Пройдя чуть вперед к самой площади, он увидел довольных людей, выходящих из булочной и направляющихся в другую сторону, к домам. Видимо запах выпечки распространялся на прилегающие окрестности и с легкостью проникал в окна близлежащих домов, так как посетителей у этих «Трех рогаликов» было много — не успевал выйти один, заходили двое.
По другую сторону от булочной была пристань, а за ней несколько товарных кораблей ждали погрузки. Вскоре неподалеку послышался скрип приближающейся телеги: какой-то молодой паренек катил ее в сторону Дикена. Взгляд быстро устремился на мешки с простыми, но до дрожи пугающими надписями — «Мука» и «Сахар». У Дикена было ощущение, что его просто окатили ведром со страхом с ног до головы. Надо было срочно придумать, как спасать Эйприл…
— Мистер! — крикнул он молодому рабочему. — Эй, мистер… Э-э-э…
— Я тебя слушаю? — сказал тот, остановив телегу и отряхивая руки от муки. Его удивленный взгляд упал на трость в руке Дикена.
— Хм… так, ну во-первых, мое имя, — неловко начал Дикен, сам не понимая, что скажет в следующую секунду, — вы сказали «мальчик»!
— Тебе чего? — недоумевал тот. — Денег у меня нет, я простой рабочий…
— Нет, нет, нет! — закрутил головой он, краснея и трясясь от страха. — Денег у меня тоже нет, но я их у вас и не прошу… Вы ведь это туда тащите? — спросил он, указав пальцем на вывеску с рогаликами.
— Допустим…
— Я так сразу и понял!.. Мука и сахар. Вот ровно… два мешка муки и один мешок с сахаром, как мне сказали, должны привезти! А это для чего мука?
— Мальчик, ты совсем дурак?! — уже взбесился грузчик, совершенно не понимая, что происходит. Дикен, впрочем, и сам плохо это понимал…
— Нет, мистер, я совсем НЕ дурак! Вы знаете, что хорошую муку нужно везти прямо ко входу, а ту, что похуже, уже к складу… Вот ЭТА мука хорошая?.. Не знаете. Ладно, — то ли от голода, то ли от страха, Дикена уже окончательно и бесповоротно несло. Он нагнулся к мешкам и похлопал по ним рукой, — сейчас узнаем…
Дикен понятия не имел, как он узнает качество муки, но время тянулось и тянулось довольно успешно.
В этот самый момент, из-за угла булочной вышла Эйприл, однако, увидав своего друга, склонившегося над мешком и рабочего, изумленно следящего за всеми действиями мальчика, она шмыгнула обратно.
— Хорошая! — заключил Дикен с деловым видом. — Значит — ко входу!
— Ты вообще кто?! И почему ТЫ решаешь, куда мне девать эту муку?
— Кто я?! — удивился Дикен, будто перед рабочим стоял сам министр. — Давайте так… Не кто я, а кто вы!
— Я работаю здесь уже второй год!.. А тебе скажу, еще слово, и ты полетишь, как дельфин, вон с той пристани!
Не желая больше слушать всех этих бредней, молодой рабочий направился дальше, за здание, чтобы, наконец, разгрузить телегу от «хорошей» муки у задней двери. Сердце Дикена сжалось и скомкалось, словно клочок бумаги. А ведь все, что от него требовалось, так это постучать в дверь дважды в случае тревоги, а не лезть на рожон с какими-то бредовыми расспросами.
Внезапно он почувствовал запах сладкого запеченного теста буквально под носом.
— Что это вообще такое было? — раздался голос за его спиной. Эйприл стояла с мешком полным всевозможных булочек, пирогов и пирожных с джемом.
По дороге обратно на болота Дикен, жадно жуя творожный кекс, поведал Эйприл всю его беседу с человеком с телегой. Она так сильно хохотала, глядя на все выражения его лица, что четыре раза чуть не подавилась шоколадной крошкой с пирожного. Наконец, их животы были полные, чего нельзя было сказать о мешке.
Когда на улице уже вечерело, они снова разожгли костер. Иссушив с дюжину веток, они ободрали листья и утеплили шалаш.
— Мы уже два дня не появлялись дома, — сказал Дикен, лежа под темнеющим небом возле костра. — Два дня… Это уже настоящий побег. Как думаешь, может написать им какие-нибудь записки, что с нами все хорошо…
Эйприл молчала с полминуты, и когда он повернул голову в ее сторону, заговорила:
— Нас могут заметить, ведь придется подойти к домам близко-близко! Думала я об этом. Еще раньше… — Эйприл говорила это нехотя, словно боялась разрушить то, что они смогли построить на их островке жизни. — К тому же нас уже давно должны бы разыскивать с полицией по городу!
— Э-э-эйп, — нарочно проскулил Дикен, прищурив глаза, — ты чего? Во-первых, для розыска слишком рано, полиция не станет заниматься этим сейчас… К тому же я знаю что они скажут нашим родителям: «Дети часто убегают из дома, но всегда возвращаются!», — Дикен забавно исказил голос, от чего на серьезном лице подруги показалась улыбка. — Вот подождем где-то недельку, тогда да…
После этих слов оба замолчали. Эйприл проверяла на крепость свои глиняные поделки, а Дикен листал книгу по шифрам, которую уже давно следовало бы вернуть Мортусу.
— Их надо обжечь, — важно проговорил он, отрываясь от книги и следя за Эйприл.
— Мой отец постоянно работал с подобным… Уж это я знаю!
— В таком случае, — не замолкал Дикен, — скажу такое, чего ты не знаешь! Перед обжигом, покрой их теми маслами, что остались с растений. Тогда мы сможем даже пить из них…
— Какой ты умный, Дикен!
То ли от усталости, то ли от нежелания ругаться, Дикен резко захлопнул книгу и, распрощавшись, пошел спать.
Поставив покрытые смолистым маслом кружки, вазы и плошки из глины на костер, она осталась сидеть рядом. Слушая треск и тихое шипение остатков влаги в глине, она достала перо и записную книжку. К своему удивлению она обнаружила, что почти каждая страница начиналась со строк «Сегодня мы с Дикеном…». Она пролистала еще с десяток страниц назад — то же самое. Неужели вся ее жизнь так сильно была связана с этим вредным, самодовольным мальчишкой? И что бы она делала сейчас, не сведи их грязевой забег в летнюю грозу?
Закрыв книгу, она обернулась назад — Дикен был в шалаше и, наверное, уже спал. Порыскав в карманах, Эйприл достала смятые маленькие любовные записочки от неизвестного отправителя. То были первые признания в любви, которые ей преподносили, а ведь она была очень необычна и красива. Еще с Окраины у мальчишек повелось — никто не влюбляется в Эйприл Вудуорт, она СВОЯ. Тогда Эйприл задумалась, что же все-таки важнее, быть «своей» или чтобы тебя любили?
Не дочитав всех записок, она бросила их в костер. Предстоящий день обещал перевернуть всю их жизнь.
Они проснулись рано. После купаний на завтрак ушла половина лимонного пирога. О вчерашнем вечере не было больше сказано ни слова, будто ничего и не было.
Эйприл сама вызвалась изучить прилегающие окрестности и продолжить начатое Дикеном — карту болот. Дикен тем временем пытался расширить их жилище и, вместо обычного шалаша, сделать из веток подобие домика, со стенами, полом и крышей. Получалось кстати неплохо. Единственное, о чем уже не раз успел пожалеть юный строитель, это отсутствие лопаты и топора. Он взял себе за правило — если еще когда-нибудь и сбегать из дома, то только с ними.
Изрядно изжарившись на солнце, Дикен с разбега плюхнулся в чистую озерную воду. Обсыхая уже второй раз за это утро, он успел обустроить приличное место для костра и снова взяться за шифр. В какой-то момент ему показалось, что подруга была права. Уил ведь мог запросто начертить наугад кривые значки, зная, что Дикена это наверняка заинтересует. Оставалось лишь одно большое НО — если это и было лишь шуткой Уила, то почему же Дикен нашел именно такие символы в книге Мортуса? Ко всему прочему, одно из этих слов уже не нуждалось в переводе — «Ноутлис». Именно за это слово мальчик и решил зацепиться, ведь поняв, как расшифровывается оно, он смог бы разгадать и два оставшихся.
— Что ты там возишься, — спросила Эйприл, когда вернулась с картой и увидела друга, склонившегося над водой с листом бумаги. — А-а-а, опять ты со своими ребусами… Ого! Вот это дом! — восхищенно протянула она, глядя на творение. — А он не развалится при шторме? И вообще, надо придумать, что постелить на крышу, а то после дождя можно будет купаться, не выходя оттуда.
— Что с картой? — коротко спросил Дикен, не отрываясь от воды.
— Готова почти… По крайней мере все окружные тропинки я изучила и нарисовала. Их надо будет только соединить с твоими… Что ты делаешь?! Ты сошел с ума?..
— Нет, Эйп… просто этот чертов шифр не дает мне покоя!
— Вижу, — медленно проговорила та, наблюдая за другом, — если честно, то я уже давно пожалела, что вообще дала тебе ее!
— Подержи вот так, пожалуйста, — Дикен передал ей один большой блокнотный лист, на котором было переписано символами только одно известное слово.
Пока Эйприл держала лист над водой, мальчик скрупулезно переписывал все зеркальное отражение слова.
Покончив с этим, он воскликнул:
— Ну неужели ты не видишь?!
— Что ты ко мне цепляешься? — отстранилась Эйприл, чтобы он снова не заставил ее «бросать взгляд» на надпись. — Если тебе все это так прям нравится, сам этим и занимайся…
— Что-то близкое… — словно в оцепенении повторял Дикен, глядя на переписанные символы. — Может его нужно не один раз отразить от зеркала, а скажем… Раз семь? Нет, погоди… Если… Ну да, если отразить семь раз, ничего не изменится, просто он будет ворочаться, туда-сюда… Так!
Он прикинул в голове слово «Ноутлис» и удивленно потупился на лист с загадочной надписью.
— В зашифрованном «Ноутлисе» на один символ меньше, чем в оригинальном слове, а это значит… — он снова прикинул что-то в голове, не замечая, что Эйприл уже давно его не слушала и пошла осматривать домик изнутри. — Значит, что две рядом стоящие буквы связываются в одну! Эйп, у меня получается!
Он снова принялся переписывать надпись, разъединяя все символы на два. В его голове замаячило триумфальное окончание всей этой загадки, когда он посмотрел на новые переписанные знаки. По крайней мере, они уже начинали напоминать обычные, хорошо знакомые буквы. Весь шифр распутывался словно по узелкам.
— Неужели разгадал? — устало проговорила Эйприл, снова приближаясь к другу.
— Почти, Эйп! Их просто надо было разъединить, так как они были связаны по двое… Вот… Смотри… Вычеркиваем одну букву из рядом стоящей пары… Наконец-то! Их… Раз, два, три… Их снова семь, как и в настоящем слове! Только… — он не понимая глядел в листок. — Они какие-то опять странные…
Эйприл посмотрела на буквы, гневно выхватила листок из рук Дикена, и, перевернув, всучила обратно.
— С-И-Л-Т-У-О-Н! — произнес по буквам он, и запрыгал от радости. — Силтуон, Эйп, Силтуон!!! Это и есть Ноутлис! Мы разгадали!!!
Эйприл стояла с ироничной улыбкой на лице, наблюдая за беснующимся от счастья другом. Таким она видела его очень редко.
Спустя час Дикен успокоился. Да и то, успокоился только от беготни. С трясущимися руками он сел возле домика, жуя булку с глазурью, и стал записывать короткую схему, чтобы расшифровать и другие два слова: «отразить в зеркале — перевернуть вверх тормашками — разъединить все пары по одиночке — вычеркнуть каждую последующую — расставить в обратном порядке!».
— «Ноутлис останется непокоренным!» — в раздумьях произнес Дикен, когда времени было уже за полдень. К тому времени девочке не раз пришлось наблюдать сцену ликования, пока вся зашифрованная записка не была разгадана. — Ради этой глупой фразы я себе чуть голову не свернул…
— Я говорила тебе, что ты слишком привязался к ней, — отвечала она, когда они устроили себе сладкий обед, лежа на поляне. — И что ты будешь делать теперь, когда лишился последней загадки?
— Но… ведь есть еще и Ноутлис… Попытаемся узнать, что это такое! Было бы забавно заявится к Мортусу и помахать у него перед носом этим листиком. Представляю, как он удивится! И заодно отдам книгу, — вокруг Дикена было разбросано бесчисленное количество обрывков блокнота.
— А как же «Шахматная черепаха»? Тебе не интересно, почему человек, обронивший записку, вышел именно оттуда? И вообще — кто этот человек? — вдруг начала сыпать вопросами Эйприл. Ей почему-то уже не хотелось, чтобы друг останавливался на достигнутом.
— Я помню про магазин… И совсем не удивлюсь, если тем человеком и окажется наш Мортус! Уил не знает его, — уверил Дикен. — А возможно ты и права!.. Мортус последнее время слишком многое от нас утаивает. А продавец «Черепахи» может рассказать больше… Да, сходим в магазин! Слишком все это странно: зачем такому серьезному человеку, как Мортус, ходить в «Шахматную черепаху»?
— Вот и я о том же, там ведь сплошные детские развлекалки… У нас заканчивается еда. Давай так, я схожу в булочную, а ты в «Черепаху»? Встретимся здесь вечером.
— А ты не боишься идти туда одна? Кто тебя будет спасать если что? Да и я не знаю, о чем говорить с продавцом…
— Ох, Дикен, если ты вчера умудрился так запутать того парня с телегой, — вновь засмеялась Эйприл, вспоминая вчерашний рассказ, — то с продавцом необычных вещей ты точно найдешь общие темы! А я… Карту болот я выучила уже лучше тебя, так что выберусь; где какие самые вкусные булочки и творожные кексы лежат — я тоже знаю! К тому же вдвоем мы привлекаем гораздо больше внимания, чем поодиночке.
— Нас уже никто и не представляет поодиночке, — захохотал Дикен.
Было решено: они пойдут порознь. К тому же за последние сутки друзья слишком много времени провели бок о бок друг с другом, так что прогуляться одним не мешало.
Их дороги разошлись прямо с островка. Дикен не хотел делать большой круг, чтобы потом огибать болота и через парк выходить в центр. Он предпочел пойти теми узенькими тропами, которые пролегали с другой стороны топей. На помощь снова приходила трость, однако, одному гулять по неизвестным опасным окрестностям было страшнее, чем Дикен мог подумать. Никто уже не вытянет тебя, если вдруг твоя нога увязнет в затягивающей трясине и не поможет перебраться на другой безопасный участок.
Через час Дикен добрался до центральной торговой площади. Как и раньше, эта часть города напоминала один большой муравейник. Даже если бы описания двух беглецов были развешаны на каждом доме и столбе, мальчику не пришлось бы волноваться: и трость, и светлое пятнышко на голове и другие приметы просто остались бы незамеченными.
Магазин удивительных вещей «Шахматная черепаха» тяжело было не увидеть, так как он выделялся на фоне всей этой суеты подобно унылой дороге, ведущей в Окраину. Маленький, скромный и невзрачный. Владельцу просто не хватило бы фантазии на огромное количество поистине необычных вещей, поэтому здание было небольшим. На вывеске, помимо названия, красовалась забавная картина: два человека играют в шахматы на столе, в виде черепашьего панциря. Взглянув на это, Дикен умилился и смело зашел внутрь.
Городской шум исчез, как только дверь магазина закрылась изнутри. Немногочисленные стеллажи освещал тусклый свет, а в воздухе пахло горелым воском и елью. На полках стояли очень странные вещи: перья для письма с прозрачным пухом; непонятные шарики и кубики самых разных цветов, переплетенные одной веревочкой; очень маленькие, но от этого не менее дорогие бутыльки с исчезающими чернилами; тетради с пропеллерами (видимо летающие?); пустые стеклянные бутылки, сплавленные из разноцветных разбитых частей; небольшие игральные мячи, которые при ударе об пол разбивались на два, а затем их можно было снова скрепить в один… В общем это был магазин людей, обладающих самой незаурядной фантазией.
Среди полок терялась маленькая тумба, за которой стоял продавец. В этот самый момент он давал сдачу в семь франтлей девочке, которой папа покупал интересную головоломку из множества деревянных частей. Дикен не понимал — то ли здесь запрещено говорить, то ли все уже наговорились. Ни одного звука, с момента появления здесь, он не услышал. Как только семь франтлей попали в руку девочки, она вместе с папой вышла из магазина, оставив Дикена наедине с продавцом.
Не решаясь заговорить, Дикен делал вид, что рассматривает предметы на полках. Хотя делать вид не приходилось, так как все эти вещи буквально приковывали взгляд.
Наконец, Дикен сделал уверенный шаг к прилавку:
— Здравствуйте, мистер, — начал он, незаметно разворачивая записку с шифром. — Я поинтересоваться хотел… Что такое Ноутлис?
Продавец, услышав странное слово, бросил взгляд на мальчика.
— Почему ты спрашиваешь? — быстро проговорил он, впиваясь взглядом.
— Ну… Вот, — Дикен положил на прилавок записку и продекламировал, — «Ноутлис останется непокоренным»!
— Т-ш-ш-ш, — вдруг зашипел тот, и практически выскочил из-за прилавка.
Подбежав к входной двери, он как сова оглядел весь свой магазин, а затем закрыл дверь на засов. Они здесь были совсем одни. Дикен недоуменно следил за странным поведением невысокого худого продавца лет тридцати, испуганно прижавшись спиной к одной из полок.
— Ты новенький, наверное? Как тебя зовут?
— Новенький? — удивленно переспросил мальчик. — То есть зовут… А-а-а, сейчас… Дикен Дорф! Да, меня зовут — Дикен…
— Я понял, Дорф! — выпалил тот и бросился к прилавку за каким-то ключом. — Меня зовут Грюндейл! Можешь называть меня… Грюндейл! — странный продавец лавки необычностей, засмеялся над своей же глупой шуткой и, схватив Дикена за руку, потащил к двери в другом конце магазина. — Ты не пугайся! Каждый, кто приходит сюда в первый раз, вот точно такими же глазами на меня смотрит… Я имею в виду каждый, кто знает пароль!
Грюндейл говорил с такой скоростью, что Дикен не всегда понимал сказанное. Когда ключ провернулся в замке, Дикен попятился назад:
— Я не знаю никаких паролей…
— Как же не знаешь, если знаешь?! «Ноутлис останется непокоренным»! — гордо произнес тот, и в его темных глазах промелькнула улыбка. — И я тебе скажу — ОСТАНЕТСЯ! Тебе кто-нибудь уже рассказывал про Ноутлис? Нет? Странно. Ну еще расскажут и не раз! Трость? Странный ты малый, Дикен Дорф… Вот у меня была как-то трость!.. Через месяц не выдержал, сломал. Надоела, понимаешь? Вот и тебе скоро надоест… Или уже надоела? Подарок небось?
— М-м-м… Да не особо… — замялся Дикен, не понимая, на какой из вопросов ему лучше ответить.
Дверь открылась и за ней последовала другая комнатка поменьше. Судя по виду, это был склад «Шахматной черепахи». Стеллажи прямо до потолка, бесчисленные коробки и ящики. На некоторых стояли свечи, чтобы хоть как-то освещать помещение, некоторые были вскрыты, и из них пеной торчала древесная стружка.
— Не особо, — захохотал Грюндейл. — Смешной ты, Дикен! Так что ты можешь рассказать про Ноутлис?.. Ах, прости… ты же но-вень-кий! Ты ничего не знаешь… Хм, а откуда же у тебя пароль? Ну ладно, за этим следят, так что я верю. К тому же… Сколько тебе лет? Четырнадцать!.. Нет, тринадцать? Точно четырнадцать! — странный мистер сам же спрашивал и сам же отвечал на все свои вопросы. Дикен подумал, что мог бы спокойно уйти отсюда и даже прихватить что-нибудь с полок, а продавец все равно бы продолжал вести с ним беседу. — Та-а-ак, какой же из них? Не поверишь, Дикен, десять лет я уже здесь живу, работаю, сплю, и до сих пор, представляешь, до сих пор не могу запомнить, какой из них…
Грюндейл метался по складу как шальной. Судя по происходящему на глазах Дикена, тот не мог «вот уже десять лет» запомнить какой из люков, в полу склада, куда ведет. Он ходил между ними, постукивал ногами, иногда приоткрывал и тут же бежал к другому.
— Это мастерская… — пробормотал он, закрыв очередной люк. — Дикен Дорф, запомни, это — мастерская!.. Так, это… Это весь ненужный хлам. Только подумай, сколько я всяких вещиц изобрел и сделал, но для мелкого мусора у меня все равно есть отдельная комнатка там, — он подпрыгнул на полу, указывая на подземные помещения. — Жалко выбросить. Ты уже знаешь точно, чего тебе надо в Ноутлисе? Или… Погоди-ка, так ты первый раз туда? Ай, черт, я уже спрашивал! ладно, сейчас что-нибудь придумаем… А балы у тебя хоть есть?! Впрочем, откуда, если ты даже не знаешь о них ничего?.. Вот он!
Полупомешанный Грюндейл открыл один из дальних деревянных люков, с металлическим кольцом, и юркнул внутрь. За все то время, что он говорил, Дикен поймал себя на мысли, что былой страх уже отошел. Ему стало даже интересно, что вообще происходит. И какое интересное совпадение — и сам Дикен, и Эйприл сейчас находились на складах… Правда магазины и цели были совсем разные.
— Дикен Дорф, ползи сюда и прихвати подсвечник с коробки на нижней полке! — прозвучал голос из люка, и в комнате наступило долгожданное полуминутное молчание.
Уже с нетерпением и ожиданием — что же будет дальше? — мальчик схватил с ящика подсвечник с тремя горящими свечами и передал его вниз. После и сам спустился по крутой лестнице.
Очутившись в подпольной комнате, он первым делом обнаружил, что Грюндейл замолк. Вместо этого он с трепетом наблюдал за реакцией Дикена. Помещение было еще меньше склада, но в разы интересней самого магазина. Все те же полки и витрины, но странность вещей на них заставляла лишь изумленно любоваться. Слева от Дикена стояли шесть керосиновых ламп, только стеклянные стенки были изрядно почерневшими. Над ними находился ровный ряд книг и, как мог отметить для себя Дикен, некоторые из них он видел в библиотеке Мортуса. Получив разрешение, он взял одну из них с полки и открыл форзац — «Собственность Ноутлиса». Что-то в голове Дикена начало вставать на свои места. На следующей полке лежали деревянные пеналы со всевозможными ячейками и отделениями, к которым прилагались специальные саквояжи, небрежно валяющиеся в куче на полу. Стеллаж справа содержал огромное количество каких-то баночек с разноцветными порошками, деревянными и металлическими маленькими фигурками и прочей непонятной мелочью.
Особое место во внимании Дикена заняли бесчисленные колбочки и пузырьки, наполненные неизвестными даже ему жидкостями со специфическими обозначениями. В одной из них, как подумал мальчик, наверняка есть и экстракт льда с мятой, как у лорда. Пробежав жадным взглядом по колбам, он опустился ниже. Приглядевшись, он тут же отпрянул назад. Грюндейл звонко засмеялся:
— Не беспокойся, это муляжи, — заверил Дикена тот и снова замолчал.
Речь шла о заспиртованных глазах. Именно они, гладкие и круглые, по одному плавали в банках, глядя прямо на Дикена. Причем если это и были муляжи, то сделаны они были очень искусно. Прямо под ними лежали весьма странные инструменты, напоминающие орудия пыток. Но, «к счастью», это были лишь инструменты для вытаскивания глаз!
Ровной стопкой прямо перед ним лежали распечатанные карты. Это были карты самого настоящего Ноутлиса, а также карты, которые каким-то странным образом указывали, как в него попасть. Рядом были аккуратно разложенные «ключи» — странной формы крюки с длинной скрученной веревкой. И это далеко не полный список того, что заполоняло секретный подземный магазин.
Что касается цены на эти предметы, то она тоже была. Только для каждого товара было два ценника: черный и белый. На черных были в цифрах написаны цены в «баллах глупости», а на белых — «баллы достижений». Причем вторые, как правило, были гораздо выше.
— А что означают ваши цены? — удивленно поинтересовался Дикен, на свой страх и риск спугнув царившее молчание.
— О-о-о, это очень интересно! Ты же бывал в Ноутлисе… Ах, нет! Нет, нет и нет!!! Запомни, Грюндейл, Дикен Дорф никогда не был в Ноутлисе, — вдруг заговорил тот сам с собой. — Итак. Цены… Ага… Баллы глупости и достижений ты будешь получать во время обучения!.. Дурацкая система, но увы, так сложилось… Я им много раз говорил, что оснащать только глупцов — это уже само по себе глупо! Ты же видишь, какие расценки в баллах достижений. Они же в десять раз больше глупости! Никакой торговли и развития, — горько вздохнул Грюндейл, и после снова заговорил, — в общем так и живем! Интересно, а зачем ты вообще пришел сюда, раз у тебя нет никаких денег?! Ай, ладно, не отвечай… Знаешь как редко мне удается показать кому-либо эту лавку? Ведь обычно только летом ко мне и заходят все. Закупаются на предстоящий год. А вот ты как-то рановато пожаловал… ну ладно! Вот, — он протянул Дикену деревянный ученический ящик, с многочисленными отделениями для самых разных мелочей. Увидев, что как-то глупо смотрится мальчик с одним ящиком и тростью в руках, он быстро добавил замшевый саквояж, предназначенный для этого ящика. — Скоро ты все равно бы вернулся за ним, а так… Раз у тебя нет баллов и добавить некому, бери просто так! Тебе ведь еще столько учиться, а это совсем не просто. Я же сам оттуда, только предпочел не лезть во всю ту грязь и вот, изобретаю…
— Я тоже изобретаю, — вдруг вмешался в славный разговор Грюндейла и Грюндейла Дикен.
— А я вот так и понял. Серьезно, как тебя увидел, подумал: «А этот мальчишка наверняка изобретатель!». Ха-ха-ха… Да ладно тебе, не обижайся. Я верю, честно! Сам когда-то так начинал… Никто не верил. Вот, смотри, — странный мастер взял с полки одну из тех зачерненных ламп со странным названием — Калегар. — Ее, конечно, не я изобрел, но легко могу собирать теперь такие же! Честно… Это калегар. Ты никогда не слышал о них? У-у-у, да ты, Дикен Дорф, совсем не посвященный. Калегар, ну? Вспоминай… Фонарь-затемнитель?.. Не?
Как ни обзывал эту странную вещь Грюндейл, но мальчик стоял и не мог понять, к кому тот обращается. В один момент продавец «Шахматной черепахи» повернул маленькую затворку калегара, и из «фонаря» вдруг повалил странный густой свет… черного цвета. Вместо того чтобы получше осветить маленькую комнату, эта лампа наоборот практически скрыла от глаз Дикена сумасшедшего изобретателя.
— Ап, и ты меня не видишь, — раздался голос откуда-то из тени, создаваемой калегаром, — вот такие вот вещи творятся, Дикен!.. А раньше в этом свету даже дышать было нечем, так что долго бы в этом укрытии не простоял.
Через минуту чернота рассеялась, и словно из воздуха постепенно прорисовался Грюндейл.
— Мистер Грюндейл, это просто невероятно… — произнес Дикен, продолжая разглядывать все вокруг. — Я обязательно вернусь сюда со своей подругой Эйприл Вуд…
— Что?! — вдруг ошарашено вскрикнул тот. — Нет, нет, нет!!! Нет! Только по одному… Пароль говорит один, проходит один! Это правило, Дикен… она, твоя подруга, знает пароль?
— Ну… — Дикен замялся, — если пароль это все-таки то, что я думаю, то знает!
— Вот пусть и придет сама. Прийти можете вместе, но с паролем сюда только по одному!
— Хорошо, сэр, как скажете… У вас просто восхитительная лавка, честно!
Пробыв в «Шахматной черепахе» еще около двадцати минут, Дикен, поблагодарил Грюндейла за ученическую сумку и распрощавшись, вышел на улицу.
Даже несмотря на лето, луна все равно умудрялась отвоевывать у солнца место. Небо тускнело. Дикен окрыленный всем увиденным спешил поделиться с Эйприл, чей день, наверное, прошел не так интересно. Свернув от центра в узкие улочки, ведущие к парку, он моментально сменил походку. С тростью и замшевым саквояжем в руках, он, кривляясь, изображал интеллигента.
Очутившись под кронами деревьев, он огляделся вокруг — стало еще темнее. Вблизи никого не было, и он продолжал размахивать тростью и сумкой, словно отчитывал одного из своих подчиненных. Вдруг позади послышались шаги. Дикен резко обернулся, но никого не заметил. И только в ту секунду, когда в голову вдруг закрались подозрительные мысли, из разъедающей воздух тьмы вышел высокий крупный человек с погасшим фонарем в руках. Он быстрым шагом направился к перепуганному мальчику. Тот стоял в оцепенении и не мог пошевелиться от страха.
Неизвестный не сбавляя шага на ходу с силой вырвал из рук Дикена трость и, еще больше ускорив шаг, свернул в узкую тропинку. Дикен, поймав себя на мысли, что больше пытался уберечь сумку, чем трость, поспешил следом, но неизвестный снова растворился в темноте леса.
«Калегар» — промелькнуло в голове Дикена, и он перепуганный, не двигаясь, остался смотреть в даль дороги.