Мода — это когда всем нравится то, о чем известно, что оно всем нравится. (NN)

Дата показа наконец-то была назначена. Решающим оказалось, как ни странно, совершенно постороннее событие. Прошел слух, что принцесса Эланиель даст согласие вступить в брак, а это гарантированная череда балов и празднеств. Все женщины без исключения хотели принять участие в предполагаемых торжествах. И, естественно, каждой нужен был никем не виданный ранее прекрасный наряд. Тянуть с показом больше не имело смысла. Пришлось срочно мириться с младшим Богартом.

Местные реалии делали предстоящее шоу несколько затруднительным, а решение мы до сих пор не нашли. Дело в том, что в Натолии ни одна красавица не купит платье, если в нем видели другую женщину. Поэтому идея отобрать парочку симпатичных юных особ и научить их двигаться по подиуму умерла в зародыше. Я не могла придумать ничего лучшего, сказывался стандарт земного мышления, а Олу не удавалось показывать больше пяти фантомов одновременно. Оставалось только продемонстрировать готовые наряды на манекенах. Решение скучное и невыразительное. Разве можно сравнить неподвижное платье на вешалке и его же в движении, когда видны все изгибы и переливы струящейся материи? Но выбора у нас не было. Химикам поручили изготовить стилизованные манекены из стекла, Ол занимался составлением списка приглашенных на показ гостей, а я проверяла последние изменения в моделях.

Поэтому на появление Бича в мастерской поначалу не обратила особого внимания. Он стал теперь очень важным и ходил всегда в сопровождении парочки преданных учеников, смотрящих ему в рот и ловящих каждое слово. Зная мою несдержанность на язык, Бич старался при посторонних в беседу со мной не вступать. Трудно выглядеть солидным, если тебя при подчиненных называют ослом. Алхимик, проходя мимо, как бы случайно уронил из кармана небольшой кусок материи. Я не осталась равнодушной.

Поднятая ткань имела изумительный зеленый цвет, но самое главное — фактура ткани мне была совершенно незнакома. С одной стороны она выглядела как бархат, с другой имела поверхность тонко выделанной лакированной кожи. Ткань немного тянулась, легко сгибалась, резалась и была необыкновенно приятна на ощупь. Из меня вырвался вопль, заставивший Бича подпрыгнуть на месте. Смысл слова "Бинго!" я объяснять не стала.

Новая разработка получилась у алхимика совершенно случайно. Он пытался сделать стеклянные манекены не такими прозрачными и скользкими, и хотел наклеить на них ткань, которая выглядела бы как кожа. Из этого у него ничего не получилось, но зато случайно положив неудачную "кожу" на стол, а потом поставив по невнимательности сверху горячий утюг, Бич обнаружил, что "кожа" вплавилась в шерстяную ткань, лежавшую на столе. Поверхность "кожи" после термообработки стала водонепроницаемой и приобрела глянец, а ткань основы уплотнилась и имела все свойства обычной шерстяной ткани.

Я держала в руках долгожданную "бомбу" для показа. Мое заявление "Бич, ты — гений" перепугало алхимика почти до потери речи. Правда, очень скоро мы с ним перешли на более привычные термины, стоило мне только начать расспрашивать, что еще эта ткань может. В любом случае то, что я держала в руках не имело аналогов, было красиво, приятно на ощупь, незатратно в изготовлении и ужасно практично. В мире Ланет не существовало дождевиков. Мы владели теперь разработкой, которую захочет купить каждый.

Вызванный на совет директоров Ол, поняв меня с полуслова, вступил в переговоры. Его поддержка была совершенно необходима, потому что после получасового разговора со мной, Бич не желал больше ничего делать. Даже признание мной его гениальности не делало его более уступчивым. Ол предложил оставить парня в покое, дать алхимику придти в себя, и объяснил его ранимость нервной обстановкой в семье.

Я охотно переключилась на создание модели плаща, должной произвести переворот в местной моде. Срочно требовалось изготовить десять образцов для показа, причем желательно разного цвета, чтобы гармонично сочетаться с уже имеющимися платьями. Плащи получились практичными, удобными, а простота фасонов служила отличным контрастом богатству отделки основных моделей. Подбирать цвет я поручила Нисону. Мальчишка заслужил мое неограниченное доверие во всем, что касалось красок.

Должна сказать, наше дело не требовало больше ежеминутного участия. Каждый знал свои обязанности, гордился по праву доверенной работой и оставалось только урегулировать неожиданно возникающие недоразумения. Леа отлично справлялась с разработкой новых моделей, Нада отслеживала денежные поступления и траты, нанятый подмастерье контролировал швейное производство. Бумагой, красками, свечами и прочим производством на стороне занимался Ол, но из-за того, что у него оставалось мало времени на заказчиц, решено было нанять еще людей. Я могла теперь даже побездельничать время от времени. Просто не хотелось. Уж очень нравилось быть трудоголиком. Или я боялась задуматься о том, что же со мной будет дальше.

Нисон уговаривал меня устроить показ своего шедевра, но я предложила дождаться приезда Айдена. Остальная публика, морально подготовленная и проинструктированная, всячески демонстрировала доброжелательность и заинтересованность. Подкуп галерки обошелся мне, правда, в копеечку, зато дипломатичность Айдена не требовала специальной подготовки. В успехе сомнений не было, и я всячески подбадривала неуверенного в себе мальчишку.

Во всяком случае, мое настроение было на высоте, когда вбежавший Янун сообщил, что капитан Эльвер вернулся в казармы. Я рассчитывала увидеть его вечером за столом, но он не появился. Напрасно прождала весь следующий день, начала терять терпение и, проявив недюжинную изворотливость, раздобыла новые сведения: капитан ранен в небольшой стычке на границе и временно не трудоспособен. Ничего больше узнать не удалось. Остановить меня было некому, поэтому я отправилась в казармы. Каюсь, поступок глупый и неосторожный, особенно учитывая, что я улизнула из дома через черный ход в сопровождении Леа и Тедира. Мне хватило бы одного парня, но он без Леа не соглашался помогать. Даже мысль насолить Айдену не казалось ему соблазнительной. Девушку в мои планы я посвящать не стала. Из опасения достичь противоположного результата.

Казармы располагались не так уж и близко от нашего дома. Длинные одноэтажные строения, пристроенные к наружной стене города. Скучные невзрачные здания с узкими окнами-бойницами. Здесь же находились конюшни гораздо более представительные по своему виду и оружейные склады. Чтобы добраться до жилых корпусов, нам пришлось пройти чуть ли не пол города. Одета наша компания была неброско, держались мы скромно и излишнего интереса ни у кого не вызывали. Я первый раз посещала нижний город и с любопытством осматривалась по сторонам. Кривые закоулки, небольшие тесные домики и толкотня на улицах. Нижний город резко отличался от всего, что я раньше видела. Не только бедностью и грязью на улицах, но прежде всего жителями. Эльфы вообще не попадались на пути, можно было увидеть орка в полном вооружении или группу гномов. Все остальные, встретившееся нам на улицах, были людьми. Проживание в комфорте и достатке не пошло мне на пользу, я была если не испугана местным колоритом, то удовольствия уж точно не получала. Укутавшись в плащ, старалась поменьше дышать и не кривиться, переступая через кучи мусора на мостовой. Не хватало только обратить на себя внимание местной шпаны. Я раз десять отругала себя за глупость, гораздо проще было воспользоваться каретой, но не хотелось привлекать к себе излишнего внимания парадным въездом в казармы в сопровождении отряда солдат.

Капитан Эльвер встретил нас довольно сдержанно, я бы даже сказала, холодно. Ситуация не располагала к задушевности, поэтому я сразу перешла к делу и спросила капитана, не желает ли он вернуться к исполнению своих прямых обязанностей — охранять меня от внешних и внутренних врагов. Капитан не торопился с ответом. Взгляд его мне не понравился так же, как и затянувшееся молчание. Если я должна была почувствовать себя полной идиоткой, то ему это удалось. Я покраснела. Капитан вежливо ответил, что решения принимает не он. Назначение всецело зависит от командира. Он солдат и подчиняется приказам. Хотелось бы думать, что это был намек на отправку его в зону боевых действий, а не уклончивый отказ вернуться в наш дом. Я была слишком смущена, чтобы подбирать слова, поэтому прямо спросила, вернется он или нет, если ему прикажут. Ответом мне был поклон. Я бы отступила, но тут не вовремя всплыло в памяти лицо Айдена. Пришлось отправиться к командиру.

Сэр Барбил Усумский, начальник городского гарнизона, был любезен, услужлив и улыбчив. Немного странная личность для командования солдатами, но наверное дипломатия для такой должности подходила больше, чем военная выправка. Разговаривать с ним я предпочла без свидетелей. Сэр Барбил предложил мне сесть и любезно поинтересовался, чем может служить такой благородной леди. Пришлось представиться и изложить свою просьбу. В глазах начальника мелькнул алчный огонек, а лицо стало сладким, как праздничный пряник. Он заверил меня, что рад бы помочь, вот только капитан Эльвер отстранен по просьбе хозяина дома. Теперь наш интерес к делу стал обоюдным.

Я заговорщески улыбнулась и рассказала сэру Барбилу трогательную историю о том, что среди моих гостей есть одна юная особа, отец которой испытывает беспокойство за судьбу дочери. Его вмешательство разбило пылкие сердца и почти стоило храброму герою жизни. Девушка так влюбленна и расстроена, что я не могу больше смотреть на ее страдания и умоляю сэра Барбила сжалиться над несчастными и вернуть нам капитана. Естественно, такая услуга должна быть оценена по достоинству. И я выложила на стол заранее приготовленный кошелек с золотыми монетами. У меня не было желания торговаться. В кошельке лежало годовое жалованье начальника казарм. Страдание разлученных любовников смягчили бы и более суровое сердце. Сэр Барбил, к счастью, был мягок от рождения. Кошелек исчез со стола, а меня проводили к выходу, обещая сегодня же во всем разобраться. Я тут же выбросила проблему из головы, считая ее удачно решенной.

К нашему возвращению в доме царила неразбериха и излишняя суетливость. Мы пришли как раз вовремя, чтобы застать события в самом разгаре. Наша ручная саламандра, сияющая весенним солнышком под потолком обеденного зала, взбесилась. Все имеющиеся в наличии мастера магии бестолково толпились под стеклянным шаром и любовались на огненные брызги, летящие во все стороны. Более сообразительные слуги тащили ведра с водой, но я видела уже, на что способен дух огня, слетевший с катушек, и в такие меры не особо верила. Срочно вызванный Тедир почти вбежал в комнату, прямо с порога что-то равномерно напевая. Поднял руки к шару и произносил теперь непонятные слова громким речитативом. Саламандра прекратила плеваться огнем, но шар сиял так ярко, что было совершенно не разобрать, в чем же проблема. Обычно саламандру видно, если слегка прищуриться. Она, конечно, не выглядит как ящерица, но вьющийся на фоне света язычек пламени действительно похож на эту жительницу пустыни.

Теперь же стеклянный шар больше напоминал взбиваемый миксером апельсиновый сок. Если для этого использовать сварочный аппарат. Такой же звук и похожие искры. Громкое шипение выдавало серьезность процесса. Я предложила всем эвакуироваться. Но это как авария на автобане. Любопытным нужно затормозить, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Держала за воротник рвущегося вперед Януна и уговаривала всех разойтись. Напрасная попытка. Тедир, к счастью, смог умерить процесс кипения. Шар почти принял свой привычный сияющий вид, и тут вдруг кто-то завопил:

— Смотрите, там вторая!

Поднялась суматоха, и я вытащила мальчишку из комнаты. Не хватало только, чтобы его нечаянно придавили в такой толкучке. Зато мы с ним пропустили отсаживание только что родившейся саламандры в новый стеклянный дом. Для этой цели изобретательные маги использовали хрустальный графин из-под вина, в спешке проглотив содержимое. Никто никогда не видел, как рождается саламандра. Да и вообще о них ничего не известно. Но вот у нас теперь их две, и некоторые почему-то решили, что отсаженная нервная мелочь только что родилась. Заявление совершенно вздорное и недоказуемое. Маги переругались, сторонники образовали враждующие партии, и теперь по всему дому велись несмолкаемые споры.

Светящийся графин унесли в швейную мастерскую. Тедир попросил женщин проявить внимание в свежевылупившейся малышке и дать ей заскучать. Решение оказалось, к счастью, удачным и результат не заставил себя ждать. Швеи так обрадовались солнечному свету, так хвалили, ахали и гугукали в стекло, что Несравненная, так немедленно назвали появившуюся саламандру, сияла для них не хуже мамочки. Пришлось теперь назвать как-нибудь родительницу, пока она не пронюхала, что у нее еще нет имени. Выбор предоставили самой хвостатой. Она пыхнула искрами при слове Сиятельная. И через два дня подарила нам еще одного саламандрика. Бич занялся изготовлением стеклянных шаров.

Капитана Эльвера я увидела только на третий день. Мы столкнулись с ним в одной из комнат. Капитан поклонился и явно не собирался останавливаться, но мне захотелось поговорить. Я обратила внимание, что его левая рука неподвижна и спросила, как его ранение.

— Спасибо. Намного лучше, чем можно было ожидать.

— Вы не в обиде, что я лишила вас заслуженного отдыха?

— Миледи здесь госпожа.

— Капитан, вы сердитесь на меня? Мне вас не хватало, и я попросила вашего командира о помощи. Надеюсь, вы сохраните мой маленький секрет в тайне? Не хотелось бы дать повод для разговоров.

— Леди Алия, вы затеяли игру, смысл которой мне не понятен. До сих пор вы не интересовались чужим мнением. Что-то изменилось, пока меня не было?

— Капитан, мне жаль, если из-за меня ваша жизнь оказалась под угрозой.

— Моя жизнь принадлежит королю. Я только выполняю приказы.

— Ваша рана, надеюсь, не очень серьезна? — мне хотелось проявить дружелюбие и слегка разрядить обстановку. Капитан почему-то на меня сердился.

— Да так, пустяки. Всего лишь стрела, застрявшее в плече. Мне выстрелили в спину, знаете ли. Я не смог выяснить, кто из моих людей оказался предателем. Спасибо, что хоть не перерезали горло ножом, пока спал. Думаете, мне беспокоиться не о чем?

— Ну, теперь-то все позади.

— Вы уверены? — капитан замолчал, всматриваясь в мое лицо. — Зачем я вам нужен, миледи? Балованная женщина не знает, чем себя развлечь и забавляется, играя чужими жизнями?

— Вы обо мне такого мнения? — у меня комок подступил к горлу. Что-то я нервная последнее время стала.

— Вам действительно нужна моя помощь? — капитан смягчился, но недостаточно, чтобы стать дружелюбным.

— Я не знаю… Я не хотела, чтобы так вышло. Все, что я делаю, почему- то получается не так.

— Может быть вам следует спросить, что думают другие?

Капитан смотрел на меня теперь мягко и без прежней отстраненности. Наконец улыбнулся:

— Могу я узнать хотя бы имя девушки, из-за которой мне теперь прохода нет?

— Какой девушки? — я уже и забыла эту историю.

— Надеюсь, эта леди — не вы?

— Как вам такое могло прийти в голову?!

— Даже не решусь вам рассказать, что за это время приходило в мою голову.

— Это была шутка. Вам должно быть лестно.

— Лестно что? Что я не могу, как честный человек, попросить руки юной леди, а соблазняю ее, прячась от родственников? Таким я теперь должен выглядеть в глазах своих знакомых?

— Не говорите глупостей.

— Глупостью было позволить вам мной распоряжаться. Если хотите, чтобы я остался, объясните хотя бы, во имя чего я должен рисковать своей головой.

— А разве вам приятнее умереть где-нибудь в чистом поле из-за каприза двух повздоривших королей? Или бездарных интриг политиков? Вас без лишних разговоров отправят в бой люди, которых вы даже ни разу не видели. Это что как-то благороднее?

— Я выполню свой долг.

— Ну, так выполните его здесь.

— Каприз балованной женщины?

— Вы такого мнения обо мне? — еще мгновение и из моих глаз хлынут слезы. Если не моргать, может удастся закончить разговор, сохранив равнодушный вид.

— Есть на свете человек, мнением которого вы интересуетесь? Вы хоть замечаете кого-нибудь кроме себя, миледи?

Мы смотрели друг на друга почти враждебно.

— Да что случилось? Вы на меня сердитесь за мой совершенно безобидный поступок. Мне жаль, если я невольно усложнила вашу жизнь. Я не думала, правда… — и из глаз наконец-то потекли слезы. Платка у меня естественно не было, пришлось воспользоваться протянутым.

Так что когда в комнату вошел только что прибывший Айден действие достигло своего логического завершения. Храбрый раненый капитан утешает нервную рыдающую девицу, а потрясенные зрители не верят своим глазам. Надо ли объяснить, что идея пожалеть себя несчастную стремительно переросла в движение "Спасайтесь кто может"? Я бы выскочила из комнаты, но вновь прибывший стоял на моем пути и жаждал узнать, что здесь происходит.

Ненавижу такие сцены. Что мне было делать? Я планировала с царственным видом сидеть между ними за столом и вежливо улыбаться. Вместо этого хватаю ртом воздух и несу что-то даже мне непонятное. Это как быть застуканной с ножом в руках над еще теплым трупом. Кто поверит, что нож ты с перепугу в руки взял? Судя по лицу Айдена, жить мне осталось пару минут, пока он придумает, как изощреннее меня прикончить.

Капитан, как ни в чем не бывало, поклонился и совершенно будничным голосом произнес:

— Леди Алия, вам не стоит так расстраиваться из-за сущего пустяка. Я прикажу моим людям обыскать весь дом, и мы найдем вашу пропажу.

Я только смогла из себя выдавить:

— Спасибо.

"Поверить не могу, он меня покрывает!" Отчитал сначала, как малолетку, а теперь врет не хуже меня. Объясняться с Айденом у меня не было настроения, поэтому я выскочила из комнаты, прижимая платок к глазам. Айден будет идиотом, если купится на эту историю. Я бы точно не поверила.

К счастью, меня отвлекли от жаления себя невезучей. Ол придумал, чем заменить манекенщиц на подиуме и до вечера я была освобождена от необходимости вспоминать, что меня ждет за столом. А Нисан наконец-то объявил о демонстрации портрета. Оставалось только проконтролировать наиболее безответственных. Вдруг какой-нибудь идиот обидит тонкую душу художника. Самым несдержанным на язык было разрешено глубокомысленно морщить лоб и говорить многозначительно "О-о-о!". Желательно представляя себе при этом утку, запеченную в яблоках. Я пригрозила всем несговорчивым Пусей. Сказала, что он мне донесет любую невежливую фразу. С домовым все уже более-менее познакомились, так что привлекать его внимание любителей не нашлось.

Все эти заботы выветрили у меня из головы разговор с капитаном, поэтому я не сразу поняла, что происходит, увидев на своей тарелке тонкое витое колечко из серебра. Посмотрела непонимающе на капитана Эльвера и сама не знаю как сообразила, в чем дело:

— Вы нашли мое кольцо! Спасибо огромное. Надеюсь это было не очень трудно. Как вам удалось его разыскать?

— Чистая случайность, миледи, — капитан и бровью не повел. Вообще-то он был первый человек среди моих знакомых в мире Ланет, который лгал не моргнув глазом. Просто как домой вернуться. — Кольцо валялось на полу конюшни. Следующий раз будьте внимательнее.

— Теперь я с ним ни за что не расстанусь, уж можете мне поверить!

Я не хотела рисковать, проверяя на какой палец кольцо может подойти, поэтому повесила его на цепочку и отправила за вырез платья, чтобы глаза некоторым не мозолило. Айден сделал вид, что ему не интересно. Но я посчитала необходимым прояснить немного ситуацию и доверительно сообщила так, чтобы меня слышали:

— Кольцо служит мне напоминанием об одном моем долге. Не могу его потерять, дала зарок.

Айден проигнорировал мою реплику и как ни в чем не бывало начал расспрашивать капитана о положении дел на границе.

В гостиной установили наконец подрамник. Перенесли картину, все еще закрытую полотном и мастер Нисон пригласил всех на открытие выставки. Я позаботилась, чтобы руки ценителей искусства были заняты бокалами и сделала последнее предупреждение особенно нерадивым. Бичу было предложено отправиться домой еще до ужина.

Правильнее было смотреть картину в середине дня при естественном солнечном свете, но погода стояла пасмурная, зимний день почти не давал света, а две свежевылупившиеся саламандры вполне могли заменить собой вернисажные софиты. Я попросила Тедира исполнить его последнюю композицию, и под звуки певучей китары Нисон сдернул с картины завесу.

Я не рассчитывала на особую реакцию, надеялась только, что гости благоразумно промолчат. Но в комнате разлилась тишина, даже музыка смолкла. Никто не шевелился. Тедир провел пару раз рукой по струнам, начал отбивать ритм по корпусу инструмента, а потом заиграл. Совершенно новую, страстную мелодию от которой идет мороз по коже и хочется танцевать.

Если краски могут звучать, то это была именно такая музыка.

Если звуки можно увидеть, то они были у нас перед глазами.

Если счастье можно попробовать, то оно имело вкус моих слез.

Если любовь можно осязать, то достаточно протянуть руку.

Если страсть можно воспринять, то для этого нужно открыть сердце.

Ради одного такого переживания стоило провалиться сквозь миры. Я стала участницей сотворенного чуда.

Нисон стоял среди гостей красный от волнения и принимал похвалы без лишней скромности. Долгие рассуждения о предназначении искусства подготовили благодатную почву для похвальных отзывов. Критики не решались нарушить царящую гармонию, успех был безоговорочный. Угроза лишиться изысков нашего повара сложилась с привычкой противопоставлять нас городским недалеким обывателям, все это перемешалось с превосходным вином, и художник мог теперь насладиться всеобщим признанием и похвалами. Я только удивлялась изощренности фантазии некоторых эстетов. Увидеть в картине "водопад света догорающего летнего дня, когда все живое отправляется на покой утомленное цветением" было по силам разве что пьяным эльфам. Или рассмотреть в лице на картине "страстное мучительное переживание выбора". Такое замечание поставило меня в тупик, но я решила не вмешиваться в естественный процесс, пока тусовка не разошлась и не забыла, с какой целью все здесь собрались.

Необычным было только поведение Айдена. Он стоял задумчиво шагах в десяти от полотна, сложив на груди руки, и никак не участвовал с происходящем. Когда Нисон робко поинтересовался, нравится ли ему картина, Айден посмотрел на мальчишку и спокойно ответил:

— Я хочу купить портрет.

В комнате моментально стало тихо. Парнишка совершенно смешался:

— Алия сказала, что покупает.

— Я заплачу больше. Слово за вами, мастер. Вы создали шедевр, а я хочу владеть им, — и Айден вложил в руку онемевшего Нисона увесистый кошелек с монетами.

Я кивнула согласно, и пунцовый от гордости тринадцатилетний художник поклонился своему первому покупателю:

— Она ваша, сэр.

— Хотелось бы верить, — пробормотал владелец полотна и направился прямиком к Леа. Участие девушки было само собой всеми проигнорировано. Не то чтобы совсем, но почти. Айден, как всегда само спокойствие и сдерживаемая сила, подошел к ней, мягким движением взял руку девушки и поднес к губам:

— Я впервые понял то, о чем все эти дни говорили за столом. Спасибо, Леа. Ты показала мне, что скрывается за словами.

Щеки девушки залились румянцем. Леа смутилась, попыталась что-то ответить, но Айден уже отошел. Припечатав меня на прощание взглядом. Наверное я поменялась в лице. Во всяком случае, капитан Эльвер тихо спросил, все ли со мной в порядке. Я кивнула. Но это была ложь. Я не могла и минуты больше находиться в комнате. По мне как молния пролетела, оставив внутри горький привкус подавленного бешенства и яда.

Если этому переживанию есть название, то самое подходящее — ревность. Если можно ревновать не любя, так чтобы в глазах темнело и ноги подкашивались, то именно это чувство я и испытывала. Мне было неважно теперь, специально для меня была вся эта сцена, или Айден поступал и говорил искренне. Единственное, что мне хотелось, так это расцарапать ему физиономию, чтобы уменьшить клокочущий внутри вулкан, охватившего меня бешенства. Я была на волосок от убийства, просто случай уберег. Этот мужчина вытаскивал из меня все самое плохое, что во мне хранилось, надежно засыпанное на самом дне моего существа. Я отражала его как зеркало, и все, что в нем было естественно и органично, вызывало у меня неприятие и стыд за себя. Осознавать себя похожей на Айдена было совершенно невыносимо.

"Я не люблю себя такую. Он не сделает меня собой. Я не позволю."

Ни с кем не прощаясь я выскочила из комнаты.