1

Тревожно затарахтел звонок, и ухнула от удара чем-то тяжелым металлическая дверь, разделяющая два непримиримых социальных лагеря имущих и неимущих.

Готовые предаться ночному отдыху встревоженные Таня и Галя в китайских халатиках подскочили к границе раздела и по очереди посмотрели в глазок. На площадке незваным гостем стоял татарин. Ему после выпитой бутылки водки надоело выполнять инструкции Макарыча и, тщательно допросив своего подопечного на предмет, где тот собирается доставать деньги и выдав пару оплеух, на том развлекать несчастного Чернявчика и закончил.

Ему самому захотелось развлечений, к тому же пора было осваивать новую, доселе не известную, криминальную профессию шантажиста. Вот для этого отморозок, взяв такси, и приперся.

— Кто там? — спросила Таня.

— Равиль! Ты че, курица, типа, не узнала? — Бандит явно был пьян.

— Равиль, иди своей дорогой! — прокричала более смелая Галя и посмотрела в глазок, но тут же отпрянула.

От мощного удара кулака дверь уныло загудела.

— А у меня как бы две дороги, — протяжно заговорил татарин, — одна — к вам, другая — к Кроту. Врубилась?

Адвокатессы врубились сразу. Их, можно сказать, тут же столбняк пробил или паралич какой. Но смотрели они друг на друга с таким видом, будто кошку съели.

— Чернявенький раскололся, — шепнула Таня.

— Надо открыть, у Жоры он еще не был, — ответила более практичная Галя.

— Может, милицию вызвать? — предложила Таня.

— Дура! И что мы скажем? Что бандиты денег требуют, так как мы их взятку располовинили? — С головой Галя дружила.

Дверь опять натужно загудела. Обе дамочки наперегонки защелкали многочисленными замками. Равиль ввалился в коридор и, зубоскаля, прихватил ладонями мягкие ягодицы обеих аферисток:

— Ну че, курвы, будем базарить, или как?

Курвам было лет за тридцать каждой, и за свою полную событий жизнь они испытали всякое. Но в данный момент могло произойти нечто ужасно неизведанное, и интуиция им обеим подсказывала, что так оно и будет.

Сначала девочки пытались узнать, что татарину известно. Оказалось, что известно даже больше, чем они знали. Галя попыталась перевести стрелки на Чернявенького, что, мол, не виноватые мы, он сам им предложил.

Равиль просто от души хохотал:

— Кто вам, типа, поверит, козы? Когда матки вам вывернут, вы как бы сами расколетесь!

Переговоры взяла на себя деловитая Галя.

— Равильчик, ну давай на троих попилим! — льстилась она.

— Ты мне все как бы отдашь и еще всю жизнь отстегивать будешь! Крыса! — Отморозок готов был на компромисс, но ему хотелось нагнать жути и поставить обеих примадонн… ну в позы разные и жестоко отыметь.

Поэтому он и глумился, гоняя их поочередно то за выпивкой к буфету, то на кухню за закусью.

— Равильчик! Ну не издевайся! Ну давай договоримся! — клянчила Галя, предчувствуя, что это только начало.

— А че вы, девки, хотели? Ну я Кроту по звоню, типа, посмотрим, , что через двадцать минут здесь будет, — не зная жалости, выговаривал пьяный бандит. — Общак — это как бы святое! Принеси-ка запить. И побыстрее!..

Воспитанный на порнокультуре, татарин в сексуальных фантазиях не знал границ. Находившиеся в его власти юристки-авантюристки испытали все формы унижения, какие только российские зрители могли видеть на видеокассетах данной специфической тематики.

Он заставил дамочек раздеться и сделать ему массаж, обмазался сметаной и принудил слизывать, затем, уже расслабившись, наблюдал за зрелищем лесбийской любви в исполнении несчастных адвокатесс, наконец ставил их в самые неестественные позы и жестоко имел, прыгая с тела на тело, и опять обмазывал себя сметаной…

Утомившийся под утро отморозок забрал одиннадцать тысяч долларов, шлепнул напоследок каждую из вороватых юристок по заду и вышел из богатой квартиры, хлопнув гулкой дверью.

— Покеда, курицы! — уже на лестнице крикнул он.

Таня поплелась в ванную, Галя перекрестилась…

Когда они завтракали, зазвонил телефон. Таня взяла трубку и чуть не упала в обморок, услышав голос Крота.

— Готовьте документы, — коротко сказал Жора.

Хозяйка квартиры тоже перекрестилась.

В принципе, юристки отделались легким испугом, возможно, даже получили физическое удовольствие. Трудно было бы представить, что могло произойти, если бы такая информация дошла бы до кротовских. Но об этом можно только пофантазировать.

* * *

Макарыч, забивая опустошенную обойму патронами, купленными у знакомых ментов для своего пистолета, слушал бахвальство Ра-виля о проведенной ночи в обществе вороватых адвокатесс. Выходки татарина его уже давно раздражали, и если раньше старикаша ничем не выражал своего неудовольствия, то теперь решил поставить дольщика на место:

— Дружище, ты понимаешь, что сломал всю игру? Адвокатш ни в коем случае нельзя было трогать до решения вопроса по подельникам Жоры! Теперь эти сучки легко могут сообщить Репкину, кто я на самом деле, а они так и сделают, если не сами, то через кого-нибудь хотя бы для того, чтобы отомстить. И еще, раз ты забрал у них деньги, то мы автоматически становимся такими же крысами, как и они. Если до Крота это дойдет, то нашей участи не позавидуешь, понял!

Самодовольная улыбка на морде татарина сменилась недоумением:

— Так кто ж ему скажет?

Тупость бойца не знала границ, и Макарыч рассердился:

— Кто, кто? Дед Пихто! Когда «кроты» с Чернявчика будут выбивать должок, он им сам все выложит. Или ты сомневаешься?

— Так пусть типа отдаст! — Равиль в своей глупости был безнадежен. — Тогда его и трогать не будут.

— Рав! Ты считать умеешь? — уже кричал старикаша. — Где он возьмет до конца месяца такие бабки? Через пять дней ему двадцать отдавать как бы «тамбовичам». Думаешь, ему Репкин даст? Дудки! Ты у сучек взял одиннадцать, которые мы всегда успели бы забрать, и даже больше. А по крайней мере шестьдесят оставил под вопросом. Мало того, мы имеем реальный шанс попасть под разбор. Или ты думаешь, Ящер будет воевать за твою тупость?

— Тогда давай Чернявчика как бы грохнем! — не мог угомониться отморозок. — Когда двадцатку «тамбовским» отдаст.

— Ну ты тупой! — Макарыч уже не мог сдержаться. — Мусора в первую очередь нам яйца крутить будут, и об этом узнают все — от Крота до Репкина. Придурка теперь беречь и охранять надо! Дошло?

Притихший Равиль все еще пытался соображать:

— А если телок как бы по новой навестить? И забрать все?

Андрей безнадежно схватился за голову:

— Рав! Когда ты будешь башкой думать? По понятиям эти сучки секут не хуже тебя, Это только в первый раз ты застал их врасплох, а теперь они тебя сами пошлют к Жоре, понимая, что ты такая же крыса, как и они. И неизвестно, с кого спрос больше. Адвокатши в крайняк на некоторое время могут ментами прикрыться, а тебе только в бега! Но это косяк уже перед всеми. Ящер тоже не простит.

— Ну что же делать? — смирился наконец татарин.

Макарыч и сам об этом думал, в любом случае отдавать Чернявчика «кротам» было нельзя, но до конца месяца оставалось меньше двух недель, и Жора мог забрать его за долги, никого не спрашивая. Таковы законы братвы. Отдавать двадцать тысяч долларов за придурка было бы глупо, да старикаша бы и не стал. Не найдя определенного решения, он сказал:

— Сейчас едем к Чернявчику, а там разберемся. Тем более у него еще четыре косых забрать надо. Поехали!..

 

2

Иногда случай решает многое, если не все. Любая случайность может повернуть судьбу человека в совершенно непредвиденную сторону и тем самым определить судьбы и других людей, так или иначе с ним соприкоснувшихся. Так и произошло с нашими персонажами.

В тот день Юрик, накануне освободившийся от опеки татарина, вышел на свою обычную работу по добыче наличных денег путем банального воровства. Й ему повезло. На Центральном вещевом рынке, воспользовавшись невнимательностью продавщицы обувного отдела, она, безалаберная, просто с соседкой потрещать решила, он мимоходом из распахнутой кассы одной рукой все купюры прихватил, и другой — горсть мелочи слямзил.

Когда дуреха спохватилась, воришка уже в метро ехал, выручку подсчитывал. Неплохую, надо сказать, выручку, иному работнику и за полгода не заработать. Тысяч двадцать шесть — рублей, конечно. В обувном отделе хорошо сапожки дамские шли. Итальянские, кажется. Но не в том суть.

Ну вот, наш довольный Чернявчик на освободившееся сиденье плюхнулся, старушкам, конечно, место не уступает и на девушек поглядывает. Пачушку в кармане ощупывает и не думает, что на рынке шум-гам затеялся. Ну короче, варежку разинул.

А там, в этом вагоне, чечен ехал, директор гостиницы «Прибой». Неизвестно, откуда и куда он ехал, и вообще непонятно, почему директор в метро тиснулся, но прохиндея заметил, а тот его — нет, в другую сторону на одну хорошенькую засмотрелся. Если б, конечно, директор в мундире каком был, в милицейском например, то Чернявчик на него внимание, может, и обратил, а с другой стороны, зачем чечену на себя мундир напяливать?

Ну вот они так и ехали. Юрик до своей остановки, Мансур Ибрагимович незаметненько за ним. Воришка по улочке шел и прикидывал, если бы каждый день так удачно на рынок заглядывать, при этом глядеть по сторонам поленился. Ну и не заметил, что директор квартирку его выследил.

Юрик домой пришел и сразу Наташке позвонил, чтоб приезжала, потому как соскучился по своей «птичке». Кушать ему после трудов хотелось, а мамы не было, пусть, думает, «пташка» подсуетится. А сам сел и деньги считает; увлекся, значит.

Тут как раз звонок в дверь. Ну думает, «птичка» прилетела, вот он дверь и распахнул не глядючи. Сколько раз по телевизору население предупреждали, что нельзя открывать не глядючи, а он даже «кто там?» не спросил. А там три жлоба кавказской национальности. Тепло было, Юрик по дому в носках ходил. Так вот они его в одних носках из квартиры и выдернули.

Не успел несчастный оглянуться, как в «уазике» оказался, ну а в гостинице «Прибой» минут через двадцать. В кабинете директора, где тот самый ящик-сейф стоял, в котором неделю назад ключ торчал. Теперь он там больше без присутствия Мансура Ибрагимовича не торчит… Такие вот случайности порой случаются!

А «птичка» на «десятке» как раз с тем «уазиком» на выезде со двора повстречалась. Она его пропустила, а потом сама во двор и заехала. На третий этаж запорхнула, смотрит — дверь открыта, а любимый в квартире не присутствует. Деньги в гостиной на столике есть, а желанного нет.

Удивилась немного, ну, думает, сейчас придет. Наверное, чего-нибудь крупное на помойку понес, в мусоропровод, видимо, не влезло. Через секундочку вернется. Ждет, конечно, сидит, на распахнутую дверь изнутри коридорчика поглядывает. Слышит, поднимается кто-то.

«Юрочка, не иначе, сейчас я его приласкаю!» — размечталась…

А тут Равиль и Костров тоже удивленно снаружи смотрят:

— Это, типа, че расхлобыстались?

— Приехала, так-то и так, вот жду. Здрасте!

Парни вошли, тоже «здрасте» сказали и ждать начали. Часа два сидели. Уже несколько раз Наташке кофе сделать заказывали. На столике деньги пересчитали. Двадцать шесть тысяч с мелочью. Ну и забеспокоились. Репкину-маленькую обо всем еще раз расспросили. Непонятно.

По шкафам заглянули, на балкон, под кроватями, туалет и ванную, само собой до помойки во дворе пробежались. Вернулись и опять сидят. А что еще делать? Наташку по соседям послали. Может, его ждут, а он с кем-нибудь в карты режется или в домино. Про распертые апартаменты забывши. Такое ведь тоже случается!

Нет нигде, ну что тут думать? Наташка в слезах в милицию звонит, рассказывает сбивчиво как, чего. А там ей:

— Дня через три заходите, мы у вас заяв-леньице примем, а раньше никак. Припрется, зря волнуетесь.

Катерина Васильевна появилась, за сердце схватилась, парни ей валерьянки накапали, нет Юрика. Сгинул в неизвестном направлении. Чудеса, да и только! И, самое интересное, без обуви! Это потом уже все заметили. Опять женщины в милицию позвонили, наперегонки трубку выхватывая. Пропал, мол, без ботинок, войдите в положение!

Дежурный только ругается:

— Вы меня от важных государственных дел отвлекаете, через пару дней заходите.

Бюрократы! Черви бумажные! Людям, может, совсем плохо, а они инструкции слюнявят! Козлы пахучие!..

* * *

А Юрочке в это время уже хуже некуда было. Чечены у него толпой про деньги интересуются: «Зачем, паршивец, украл, — спрашивают. — И куда заныкал?» Такие вот вопросы глупые задают. Можно подумать, никогда сами не крали!

Плохо, конечно, что в российском городе эти выходцы с Кавказа, как у себя, людей хватают и ногами пинают. Мало им, что водку паленую в подвалах крутят и нашим алкашам втюхивают! Ну и мусора тоже хороши! Неизвестно, что они там в далекой республике делают, воюют, конечно, героически, а здесь почему-то на такие безобразия глазки закрывают, не бесплатно, наверное. Вот народ всяким дерьмом и спивается. Но Юрочка молодцом оказался, как Карбышев, отпор басурманам дал:

— Украсть, само собой, украл — здесь запираться нечего, но денег уже нет, кончились. Хотите, верну через месяц с процентами, у меня сделка с компьютерами к тому числу закончится.

Запутал, короче, но чечены не сразу поверили. В ванной его к водопроводной трубе наручниками пристегнули, а сами сидят, думают, что дальше с ним делать. В горы же через всю страну не повезешь, не баран ведь? Да и накладно. Вот они двое суток и прикидывали. Чернявенький так у рукомойника босиком и промыкался, бедолага!

А дома девочки от горя уже с ума сходят, а братки их едва утешать успевают. Позвонили всем пацанам, мало ли кто чего узнает? Без толку.

Между тем у чеченов один Руслан объявился, по понятиям грамотный, авторитетных парней в городе почти всех знал. Вот он своих горных братьев и научил, как поступить в такой ситуации:

— А вы, — говорит, — узнайте, может, у этого парнишки крыша есть, вот этой крыше его на хранение и отдайте, а если придурок куда скроется, то потом с братков и спросить можно будет. Им-то впадлу бегать!

Хитрый какой, можно подумать, они там у себя в горах по понятиям действуют?

А чечены ему, мол, Руслан, давай ты сам разберешься, а то мы шибко неграмотные, кроме «Калашникова» ничему не обучены. А черта этого уже накладно в гостинице содержать, хоть и в ванной, но весь номер занят. Подселить никого нельзя.

Так и порешили…

 

3

У Макарыча трубочка загудела воскресным утречком. Голос с легким акцентом Русланом представился и следующий диалог завел:

— Братан! Встретиться надо.

— По какому поводу?

— Юра Чернявенький у нас, говорит, что вы его прикрываете. Ну что, будем встречаться?

— Где, когда и в каком составе?

— Приезжай в «Прибой» к восьми, один приезжай, в баре увидимся.

— Забито!

Макарыч набрал номер телефона татарина:

— Рав! Чернявчик у «чехов». Сегодня в восемь стрела на их территории. Найди пацанов, попроси за полчаса до того все в «Прибое» и вокруг осмотреть, пусть подстрахуют, «плетки» чтоб взяли, от «чехов» всего ожидать можно! Встретимся в семь.

За десять минут до стрелы пацаны отзвони-лись, сообщили, что в баре гостиницы ничего стремного не заметили, но все на крайняк будут рядом.

Худой, элегантно одетый чечен лет сорока вяло пожал руку и предложил кофе. Макарыч кивнул, присел за указанный столик и огляделся. В баре находилось три кавказца, несколько интуристов и проституток. По разным столикам заняли позиции четверо ящеровских и Равиль.

Руслан не торопился начать разговор, и неспокойный старикаша спросил:

— Где Чернявчик?

Чечен заговорил гордо, с достоинством:

— Барашек в надежном месте. Он денег украл, вернуть должен!

— Воровать не впадлу! — заметил Макарыч.

— Ты прав! Но впадлу попадаться, и он сам признался, что спер шесть тысяч долларов в кабинете нашего человека, — сказал Руслан. С законами братвы он был явно знаком.

— У вас и глухонемой заговорит! — Андрей чувствовал, что «чех» не врет, но соглашаться с оппонентом сразу не было в его привычках. — Если за руку не схватили, то надо доказать! Почему ты три дня не звонил и только сейчас решил быть правильным? Вся «колода» на измене по городу рыщет, кто за это ответит?

Старикаша сделал вид, что сердится, рассчитывая вывести из равновесия уверенного в себе горца, заставить того оправдываться за якобы наведенный шухер в ящеровской команде.

Но горец оказался стойким:

— Я уважаю ваш коллектив и знаком с Ящером, но есть факт кражи, и мы можем это доказать. «Баран» должен сделать возврат и ответить за беспокойство моих людей.

У чечена была ясная цель, и он чувствовал свое преимущество. Воришка был в его руках, а стало быть, если ящеровские в нем заинтересованы, он мог диктовать условия, прекрасно понимая, что из-за такой ничтожной личности никакой войны не будет.

Это понимал и Макарыч. У него была своя задача, а именно выдернуть Чернявчика из чеченского плена, чтобы получить с него бабки самому и для «лжетамбовских». Дальнейшая судьба прощелыги его не беспокоила, и даже лучше было отдать его обратно горцам] чтобы тот не попал к кротовским.

— Ну что ж, Руслан, я готов выслушать твои условия, — подумав, сдался мудрый старикан.

— Вы отдаете за него шесть тысяч и даете гарантию, что он никуда не денется, пока не вернет проценты за беспокойство, еще столько же. — Чечен прекрасно понимал, что вряд ли братки заплатят свои бабки за такого ободранного «барана», но назвал свои претензии по максимуму в надежде поторговаться. Ему достаточно было только гарантий.

Эти условия категорически не устраивали Макарыча, он принципиально никогда ни за кого не гарантировал, а тем более не отдавал деньги. Уже не надеясь заполучить Чернявенького, разговор все же продолжил:

— Руслан, где ты видел братанов, которые отдавали свои бабули за конченых придурков? Оставь его себе, но имейте в виду, его родственников и их имущество вы не тронете, они тоже наши овцы, но у вас ничего не брали и поэтому ничего не должны.

Сделав это заявление, Андрей уже обдумывал другие возможности по освобождению Черняв-чика: «Ясно, что „чехи" держат его где-то в гостинице, и если внагляк пойти по номерам, то горцы препятствовать этому не смогут. Вряд ли они будут биться, а тем более стрелять в подконтрольном отеле, заполненном туристами, тем самым привлекая внимание мусоров к такой удобной норе и кормушке. Наверняка они держат его в свободной комнате, информацию о таковых получить нетрудно у девочек в администрации. На испуге бабы укажут и конкретный номерок, который запретили заселять. Вокруг „Прибоя" пацанов двадцать, через пару часов „чехи" расслабятся, тогда, все обдумав, можно и начать…»

Пока Макарыч строил дерзкие планы по освобождению заложников, неожиданно Руслан продолжил говорить, тем самым прервав ход мыслей своего собеседника:

— Хорошо, — согласился чечен, — мы отпустим «барашка», но должны быть уверены, что он не будет прятаться и вернет двенадцать тысяч в ближайшие сроки.

Старикаша удивился такой легкой сдаче позиций и подумал: «Видно, паршивец им самим надоел, захватить — захватили, а что делать — не знают. К тому же явно в их планы не входит конфликтовать с нами. Надо воспользоваться и сделать встречный ход, хотя бы для вида».

— Руслан, у меня есть предложение! — заговорил Макарыч дружеским тоном. — Давай вместе контролировать его, пока не получите возвратку, а о сроках мы договоримся после беседы с ним. Надеюсь, придурок еще в состоянии открыть рот? Вы ему язык не отрезали?

— Обижаешь, дорогой! Мы не варвары! — приняв тон, улыбнулся горец. — Ладно, пошли! — поднялся и подал знак кавказцам.

Макарыч тоже встал, кивнул Равилю и пацанам. Представительная делегация из четверых чеченов и шести братков Ящера двинулась по длинным коридорам гостиницы. В нужном номере оказался еще один представитель гор с десантным «калашом» на плече. Парень был молод и смотрел из-под густых ресниц звериным взглядом.

«Такой волчонок нажмет на гашетку не рассуждая, — подумал старикаша, разглядывая боевика, интуитивно нащупав за поясом волыну, — хорошо, что обошлось без резких движений, вот дров бы нарубили».

«Подействовало отрезвляюще», — в свою очередь подумал Руслан. Кавказец с автоматом был не более чем чеченской саморекламой.

Юрик, прикованный к водопроводной трубе, предстал перед бандитами в весьма жалком виде, что, впрочем, неудивительно. Трое суток он ел только хлеб, запивая водой из-под крана, к тому же гордые горцы изрядно потрудились, используя его в качестве боксерской груши. Макарыч повернулся к Руслану и, кивнув головой в сторону ванной, произнес:

— Значит, не варвары?

— Отстегните его, — распорядился старший чечен.

Увидев Кострова, Чернявенький заверещал:

— Андрей Дмитриевич! Заберите меня отсюда, еще немного — и я сдохну!

— Конечно, Юрик! Только тебе надо определиться, когда ты сможешь отдать украденные деньги, — успокоил незадачливого воришку старикаша.

— В двойном размере, — добавил Руслан.

— Я уже говорил, что через месяц завершу сделку с компьютерами, тогда и рассчитаюсь! Подождите до конца сентября! — Даже в таком положении уродец беззастенчиво врал, это было у него в крови.

Костров понял, что Чернявчик блефует, и чечены не получат своих денег, по крайней мере, добровольно и в такие сроки. Но Юрика надо было забирать хотя бы для того, чтобы вернуть его маме, иначе по ее заявлению у него и Равиля наверняка будут неприятные разговоры с милицейскими чиновниками.

— Юра! Я никогда ни за кого не гарантирую! Но у меня могут быть неприятности, если ты не сдержишь свое обещание парням, — технично съехал от прямой ответственности перед «чехами» Макарыч. Вроде как бы готов отвечать, но невозможно спросить, обещал-то не он, а Юра.

«Наоборот, все слышали, что не гарантирую. Свидетелей-то вон сколько!» — домыслил старый лис.

Руслан в словоблудие хитреца не врубился, договорился о связи, на том и расстались…

 

4

Пока Чернявенький отмокал в ванне, Макарыч лечил его мамочку:

— Ты пойми, Катюша, пока Юрик ворует, у него время от времени будут подобные неприятности. То на «тамбовских» нарвался, его же никто не заставлял мнимые долги придумывать, он и нас подставил. Теперь чечены — надо же было так глупо попасть! Хорошо, что его в ментовку не сдали, а то бы парился сейчас опять на Лебедева.

Андрей специально держал Катерину в курсе событий, чтобы, не дай Бог, у нее не возникло желания обратиться в милицию, тогда проблемы были бы не только у чеченов, но и у псевдотамбовских, а значит у него и Равиля.

— Но что же делать? — плакалась мамочка подонка. — Он же совершенно меня не слушает! А ведь такой талантливый, коммерцией интересуется, экономикой.

«Знала бы она, для чего ее родная кровиночка экономику изучает!» — подумал Макарыч, а вслух произнес:

— Не волнуйся, Катенька, мы здесь с Равилем для того, чтобы помочь Юрочке выпутаться, — и пошел в комнату, где Равиль освежившегося Юрочку уже принялся снова запутывать:

— Ну че, типа, где четыре косаря?

— Равильчик, я еще не забрал у Наташки. — Чернявчик был неисправим, он лгал всегда и везде.

— Значится, так, звони, мы как бы подождем. — Было видно, что татарин намерен получить деньги во что бы то ни стало.

Юный авантюрист понял, что опять без оплеух не отделается.

— А куда чеченские лавэ дел? — не унимался отморозок. — Вроде ты не тратился?

— Ну мне же надо «тамбовским» отдавать, — нашелся Юрик. — Два дня осталось, подкапливаю.

— Доставай! — вмешался в разговор Макарыч, которому пришла в голову неожиданная идея. — Я завтра позвоню «тамбовским», передам часть бабок и договорюсь о переносе сроков оставшихся долгов.

Перечить Андрею Дмитриевичу Чернявчик не решился, поплелся на кухню и залез под буфет за заначкой. На душе у него было тоскливо, все чаще он с сожалением вспоминал безмятежные деньки, проведенные в камере следственного изолятора, где будущее было предсказуемое и не внушало такого ужаса, как теперь. Все настойчивей приходила мысль сдать в милицию всех «бантиков» и пуститься в бега. А там будь что будет! С удрученным видом он отдал бандитам аккуратную пачечку долларов, перетянутую резинкой, и, опустошенный, плюхнулся в кресло.

Внимательный Макарыч хорошо изучил своего подопечного и понял его состояние, молодой пройдоха был на грани срыва.

— Юрик! А ведь ты легко можешь решить свои проблемы! — заговорил старикаша. — Раз твоя основная профессия — воровство, то надо красть там, где заранее известно о большом количестве денежных средств. А такое место есть, у тебя даже ключи от квартиры имеются. И самое главное, от потерпевшего заявы не будет, он просто не сможет объяснить происхождение украденного. Я не собираюсь рассказывать чего и как, решай и думай сам.

Юрик сразу понял, что речь идет о деньгах Репкина. Такая мысль уже приходила ему в голову, но страшили возможные и непредсказуемые последствия. Для всего семейства ведь не будет секретом, кто совершил подленькое деяние, что же они в этом случае могут предпринять, одному Богу известно! Вот эта неизвестность его и пугала.

Но еще больше пугали предстоящие разборки с «бантиками», которые несомненно отразятся на собственной шкуре, здоровье-то не беспредельно!

— Андрей Дмитриевич! Вы думаете, Репкин не будет обращаться в милицию? — задал вопрос несчастный жулик, почти созревший на очередное коварство в отношении родственников.

— Тебе лучше знать, на что способен твой тесть! — ответил осторожный бандит. — Я бы на его месте не рискнул!

— Я завтра же это сделаю! — произнес прохиндей. Судью он ненавидел и решил, не откладывая, совершить бяку.

Макарыча такая поспешность не устраивала, необходимо было подождать, когда состояние Репкина пополнится очередными взятками.

— Ты сделаешь это, когда я тебе скажу! — безаппеляционно заявил стареющий комбинатор…

 

5

Начало недели предвещало множество забот. Еще утром Жора позвонил Макарычу и забил стрелку. В конце прошлой недели после бурной ночи, проведенной с наглым татарином, очаровательные адвокатессы Таня и Галя изловчились подать документы на одного из подельников Кротова и даже договорились в канцелярии суда об ускоренном рассмотрении этого дела.

Заседание было назначено на ближайшую пятницу. Крот торопился. До того как покинуть отечество, чтобы не предстать перед судом за содеянные ранее делишки, необходимо было кое о чем побеспокоиться. Самое главное — выдернуть из заточения парней, которые слишком много знали интересного даже для Интерпола и могли рассказать об этом кому следует, если б убедились, что босс бросил их на произвол судьбы. Ну и, конечно, позаботиться о наличных, от количества которых зависело безбедное существование вдали от родных берегов.

Ну что ж, понять этого авторитетного господина не сложно, кому ж хочется топтать российскую зону неизвестно сколько лет в самом расцвете сил, если в мире есть более интересные занятия…

Макарыч приехал вовремя. Жора сообщил ему о дате заседания и расспросил его о настроениях Репкина относительно исхода мероприятия. Андрей, как всегда, был в своих суждениях осторожен:

— На данный момент судья уже полностью запутался, но впереди еще несколько дней, за которые может произойти что-нибудь непредвиденное. Деньги подготовь к четвергу, если что-то пойдет не так, то под любым предлогом отменяйте рассмотрение дела.

— Что непредвиденное может случиться? — резонно спросил насторожившийся Крот. — Осечек быть не должно!

— Репкин непредсказуем! Тем более он не догадывается, кто я на самом деле. Я не доверяю твоим адвокатшам. Они своей болтовней могут все сорвать. Держи их под контролем! — Макарыч знал гораздо больше, чем Жора, и преследовал свои цели, расстроить которые могли обнаглевшие юристки и Чернявчик, и если Юрик находился под наблюдением Равиля, то за дамочками мог прислеживать только Крот.

— Хорошо! Я скажу им, чтоб держались подальше от судьи, — ответил заинтригованный Жора и подумал: «Что-то здесь не так, надо побеседовать с девочками». И неожиданно сменил тему: — Как насчет дела, которое я предложил?

Старикаша был готов к вопросу, но не к ответу, ведь Ящер еще не вернулся, а без его совета и, главное, поддержки ввязываться в кротовские аферы было бы безрассудно.

— Жора, давай сначала закроем вопрос с Репкиным, — уклонился от дальнейшего разговора Макарыч, — я должен сейчас же к нему ехать…

* * *

Последние дни Василий Иванович находился в удрученном состоянии. Пропажа непутевого зятька его особо не волновала, лучше бы было, если бы тот совсем не появлялся, но настроение убитой горем дочери отразилось на его самочувствии. К тому же никак не давал о себе знать новый друг.

Костров не появлялся со дня памятного откровенного разговора, и Репкин уже сожалел о своих признаниях хоть и симпатичному, но малознакомому человеку. Появление Андрея Дмитриевича в кабинете судьи было неожиданным, но приятным событием. Мужчины с теплотой пожали друг другу руки.

Кострову не пришлось долго уговаривать Репкина в нужном аспекте решить судьбу подельника Кротова. Для этого потребовалась всего пара аргументов.

— Василий Иванович! Было бы нелогичным изменить меру пресечения в отношении главного подозреваемого и не сделать этого по тому же делу для лица незначительного, второстепенного, — рассуждал авантюрист. — Кроме того, используя свои связи, я позабочусь о том, чтобы в прокуратуре не выражали свое недовольство. А деньги нам нужны как воздух, корпорация сделала ставку на вас, и отступать уже некуда.

— В таком случае, Андрей Дмитриевич, я вынужден предложить вам пятьдесят процентов от суммы, — сделал благородный жест Реп-кин. Его уже не мучили остатки совести, к деньгам он привык очень быстро, возможно, действительно они не воняют!

По понятным причинам партнеры не произносили слово «взятка», которое как бы резало слух солидных уважаемых людей. Друзья еще долго беседовали о политике, о карьере, прежде чем с теплотой распрощались.

«Странное дело! — думал Макарыч, прослушав запись. — Двадцать пять лет был кристально честным человеком, но поманили карьерой, и все идеалы рассыпались в пыль. А может, действительно избирательную кампанию организовать на пожертвования от взяткодателей? Забавная мысль, надо покумекать на досуге…»

 

6

Во вторник вернулся Ящер, черный от загара и довольный. Братки, конечно же, закатили банкет в «Континенте» и гуляли до утра. Только в среду к вечеру Макарычу и Равилю удалось застать босса трезвым.

Леша слушал парней внимательно, похихикал над рассказом татарина о проведенной ночи в обществе адвокатесс, серьезно воспринял информацию о стреле с чеченами и особенно заинтересовался предложением Крота о мошеннической сделке с торговым центром. Но для начала вызвал Леща и Клима для разбора попадалова в доме Лерочки.

Телохранители Ящера холодно поздоровались с татарином и старикашей, и ничего удивительного. Лешины бойцы работали в охранном предприятии, которым руководил двоюродный брат босса Сергей Тихонов или, как его называли бандиты, Тихий. Он осуществлял легальную охрану объектов ящеровской группировки, кроме того, занимался связями с властями и правоохранительными органами. От своих сотрудников Тихий требовал исключительной дисциплины и соблюдения законодательства, чтобы не подставить с трудом созданную и приносящую приличные доходы фирму.

Лещ и Клим находились под следствием, которое хотя и двигалось ни шатко ни валко, но вполне могло привести к негативным последствиям и по отношению к предприятию и их самих. Лишение лицензий и права ношения оружия было реально, и изначально виновниками происшедшего были татарин и старикаша, пригласившие парней на разводку Глеба.

Подогретый косарем баксов следователь был бы и не против закрыть дело, но для этого требовались нужные показания Лерочки, которая по глупости на допросе крутила задом, противоречила объяснениям парней и своим собственным. Кроме того, она не подала заявления на своего супруга, так жестоко ее избившего.

Не вдаваясь в подробности, Ящер тут же послал Равиля к очаровательной Лерочке, чтоб тот добился от нее необходимых действий.

— И смотри, без крайностей, только ласка и нежность! Веник не забудь купить! — с улыбочкой напутствовал отморозка Леша.

В дальнейших мероприятиях Макарыча лже-тамбовичи Лещ и Клим участвовать отказались и вскоре оставили старикашу и босса наедине.

— Андрей, не мне тебе объяснять, что «чехи» — отморозки конченые, — начал беседу озабоченный событиями последних дней Ящер. — Если за месяц ваш подопечный не вернет им лавэ, то на разбор они не пойдут, не будет также и прямого столкновения. Руслан просто втихую закажет тебя или выкрадет и отдаст только за выкуп. Последнее более очевидно. Я, конечно, выкуп отстегну, но в этом случае двенадцатью косарями не обойдешься. Чернявчик, судя по всему, урод еще тот, так что лучше отдать его, пусть «чехи» сами разбираются.

Макарыч, чуть подумав, согласился с доводами авторитета:

— Я так и поступлю, но сначала использую на все, что возможно. А что будем делать с предложением Кротова, тридцать процентов — это сто пятьдесят тысяч долларов, весьма заманчивая тема?

— На следующую стрелу поедем вместе, Крот такими бабками так просто не делится, тем более что собирается сваливать. В любом случае, без реальных гарантий мы в эту делюгу не полезем. — Ящер решил сам поучаствовать в теме, оно и понятно, работы немного, а выхлоп значительный. — Когда ты встречаешься с Жорой?

— Завтра он мне должен передать взятку для Репкина, — сообщил Макарыч.

 

7

Лерочку звонок Равиля взбудоражил, и она приготовилась встретить желанного гостя…

Татарин был ей весьма симпатичен, впрочем, наверное, они подходили друг другу. Оба были прекрасно сложены, обладали безупречным здоровьем и не касались в разговоре серьезных тем. Она просто щебетала без толку, а он молча и бездумно слушал, любуясь женскими прелестями, и ощупывал в кармане пачку презервативов, вспоминая первое бурное свидание и его побочные результаты.

Что ни говори, а Лерочка была хороша, и мужчин от нее отталкивало только одно качество — бешеная ненасытность похотливой самки, изматывающая любовников до полного изнеможения и даже больше. Природа немного переборщила, создавая уникальную секс-машину, и не позаботилась о достойном партнере. Впрочем, судьба, видимо, недаром свела ее с татарином, мужские силы которого могли вызвать зависть сразу у дюжины ловеласов.

Следуя напутствиям Ящера, Равиль не только преподнес чудесный букет роз провинциальной красавице, но и с удовольствием ласково и нежно тискал ее упругое смуглое тело. Лерочка, перехватывая инициативу, гладила, лизала, кусала мощное тело бывшего спортсмена и снова откидывалась на спину, шумно вздыхая и смеясь, губкой кокетливо прикрывая осколок сломанного Глебом зуба в день его последнего памятного появления в ее жизни.

Постепенно безудержные ласки в свете ночника перешли в бурную страсть. Любовники со звериным рыком терзали друг друга, с бешенством прижимаясь телами, катались по широкой постели, судорожно раздирали ногтями кожу, не чувствуя боли. Все это больше смахивало на смертельный поединок двух борцов, нежели на любовную сцену. Нераспечатанные упаковки гондонов разметались на полу вокруг натужно скрипящей кровати.

Тихо открылась дверь в комнату, и на пороге с отвисшей челюстью застыл Глеб. В этот вечер он в очередной раз поругался со своим отцом, отставным блюстителем порядка, и голодный болтался по городу, ища развлечений, и, не найдя их, приперся к законной супруге на предмет чего-нибудь пожрать и поспать, зная отзывчивый Лерочкин характер.

В голом мужике с искаженным от страсти лицом он не сразу узнал Равиля, но не бросился в порыве ревности на соблазнителя своей жены, оценив его физические данные. Борьба на ложе ожесточенно продолжалась еще несколько минут, пока разгоряченные любители секса не заметили незваного гостя. От неожиданности Лерочка с визгом прикрылась от ошеломленного взгляда родного муженька истерзанной подушкой. Равилю потребовалось всего мгновение, чтобы броситься на ненавистного должничка, но он настолько же и опоздал. До грабителя старушек дошло, кто перед ним, и он стартанул быстрее трепетной лани.

Одинокий прохожий видел, как по пустынным ночным улицам неслись два парня, причем догоняющий, похожий на древнегреческого олимпийца, был совершенно голый. Атлет достал свою дичь на гранитной набережной канала и точным ударом кулака в затылок свалил ее. Подойдя к безжизненному телу, он легко приподнял его и перебросил через чугунную решетку, обрамляющую медленно текущие воды. В тишине раздался всплеск, но гигант, даже не посмотрев на темный поток, засеменил в обратном направлении. Наблюдавший за редкой сценой прохожий поспешно скрылся в ближайшей подворотне…

— Где он? — с надеждой в глазах коротко спросила вернувшегося Равиля Лерочка.

— Да он, блин, убег! — довольно натураль но ответил татарин и развел руки.

Красавица облегченно вздохнула…

 

8

Лидеры преступных сообществ — Крот и Ящер — были знакомы давно, еще со времен процесса раздела территорий, прошедшего достаточно мирно, поэтому отношения оставались дружественными. Но встречались они нечасто: только для решения конфликтных вопросов, иногда возникающих между молодыми и излишне горячими пацанами. Или при разборе барыжных склок, когда быстро определяли виновного и грузили его на бабки, а затем по справедливости пилили изъятое.

Ящер и Макарыч зашли в «Гранд-Отель» в сопровождении Леща и Клима, Кротов сидел в ресторане с Вадимом и Вовиком. Произошла бурная встреча со всеми атрибутами выражения полного почтения, удивившая и умилившая присутствующих в зале интуристов. Быстрее забегали официанты, засуетились администраторы и попрятались путаны. Насторожились и зашевелили ушами стукачи различных спецслужб.

— Что привело уважаемого Ящера в наше скромное заведение? — на правах хозяина начал разговор Крот, хотя прекрасно понимал по присутствию Макарыча, о чем может идти речь.

Рассчитывая то ли на жадность, то ли на глупость крыши Чернявенького, он не думал, что к намеченному кидку те подключат своего босса, тем самым отдавая последнему лучший кусок предполагаемой наживы. Кротова это подключение не устраивало, потому как в его планах было под каким-нибудь предлогом обмануть старикашу и татарина, а может, даже по-тихому уничтожить.

— Уважаемому Жоре должно быть известно, что меня интересует любая делюга, обещающая более ста баксов прибыли, — скромно заметил Ящер и уверенно продолжил: — Я в курсе твоего предложения и хотел бы уточнить детали, в частности, что будет с нашей овцой и какие гарантии, что мои парни без задержки получат свою долю.

Пока Ящер говорил, Жора обдумывал причины, которые позволили бы ему съехать от предложения или значительно уменьшить процент участия ящеровских бандитов. Отдавать сто пятьдесят тысяч душила жаба. Но таких причин не находилось.

«Чернявчик — их овца, а без ведома крыши использовать его может быть еще более накладно. Это наверняка приведет к широкомасштабному конфликту, гасить который будет воровской сход, а аргументы не в мою пользу», — мысленно просчитывал свою позицию хитрый Крот.

Менять исполнителя тоже не имело смысла. Во-первых, более подходящего, чем Юра, не было, а во-вторых, с таким трудом подготовленные фальшивки оформлялись на его имя. Кроме того, иногороднему потенциальному покупателю, обреченному на развод собственной крышей в доле с Кротом, уже успели сообщить имя продавца торгового центра. Сделку осталось только начать и кончить.

Отдав сто пятьдесят тысяч ящеровским и сто своим провинциальным дольщикам, у Жоры оставалось бы всего четверть миллиона с такой красиво задуманной операции, и Крот почувствовал себя ограбленным. Но серьезные люди слов на ветер не бросают, поэтому Жора продолжил беседу с таким расчетом, что ягде-ровские не пойдут на его условия, тем самым понизив свой процент от сделки.

— Я думаю, гарантией может послужить мое слово, — размеренно расставляя акценты на «мое» и «слово», заговорил авторитет. — Работу с Чернявчиком проведут твои люди от начала и до конца. Придурок должен навсегда исчезнуть, что, в свою очередь, уже вы должны мне гарантировать.

Отвечать за мокруху гуманный Ящер не хотел и покосился на Макарыча, который вспомнив Крапаля и чеченов, лишь едва заметно кивнул и повел плечами.

— Хорошо. Когда начнем? — спокойно спросил Леша.

— Документы вы получите в понедельник, а начнем сразу по выходу моих подельников, — ответил Жора и посмотрел на Макарыча.

— Репкин готов, сегодня нужно передать лавэ, — произнес Андрей, он уже созвонился с судьей и договорился на вечер.

— Лавэ готово, — сообщил Кротов, забрал у Вадима пакет и протянул его старикаше. — Пересчитай!

Не глядя, комбинатор кинул пакет в своей «дипломат».

 

9

Открыв своим ключом квартиру родственников жены, Чернявчик сразу прошел к спальне судьи и его супруги. Ну не хотелось ему ждать команды старших, не терпелось быстренько обнести ненавистного тестя и насладиться шелестом зеленых купюр, которых, по подсчетам мерзавца, должно составлять не менее тридцати тысяч долларов. Слямзить за один раз такую сумму ему еще не удавалось, можно сказать, он шел на личный рекорд.

От волнения сперло дыхание, бешено колотилось подленькое сердечко и неудержимо тряслись шаловливые ручки. Давненько Юрочка не наведывался в квартиру Репкиных, а между тем там произошли кое-какие изменения. В дверях судейской опочивальни предусмотрительным Василием Ивановичем был врезан английский замок. Разбогатевший взяточник как чувствовал задуманную коварным зятьком пакость.

Открывать замки без ключей воришка не умел, а взламывать не решился. Поковыряв в скважине булавкой, скрепкой и даже принесенной из кухни вилкой, Юрик погоревал над недостатками собственного профобразования и отступил, еще больше возненавидев догадливого тестя. Для успокоения совести он осмотрел доступные помещения квартиры, ничего не нашел и покинул ее до следующего раза.

По дороге домой в переполненном трамвае ему на радость удалось дернуть кошелек из кошелки к будущему огорчению какой-то озабоченной домохозяйки. Но радовался пройдоха недолго, его навар составил всего восемьдесят два рубля пятьдесят копеек. А дома его ждал готовый к развлечениям Равиль, который только что вернулся от Ящера, где докладывал о проделанной творческой работе с незабываемой Лерочкой и ее мужем — несчастным Глебом, бывшим потрошителем старушек.

Обняв Чернявчика, который тут же втянул голову в плечи, татарин по-доброму спросил:

— Слышь, Юрсон! У тебя, типа, деньги есть? Скажи мамке, чтобы, типа, закусь готовила. А сам как бы за водкой дуй!

На этот раз желания бандита и овцы совпали, и захмелев, нашелся повод творчески пообщаться.

— Равильчик! Этот козел на свою комнату замки навесил, сволочь! — жаловался пьяный воришка-самоучка. — Родственникам не доверяет коммуняга долбанный.

— Не писай кипятком, паря! — бубнил еще более охмелевший отморозок. — Нам эти замки как бы до штепселя! Вместе пойдем! Я эти замки вот… — добавил боец и раздавил в ладони хрустальный стакан из сервиза Чернявеньких…

После встречи с судьей довольный дележом очередной взятки Макарыч заехал на огонек к подопечному Юрочке. Дверь открыла Катерина и провела в гостиную, где на диване, обнявшись, дрыхли будущие грабители судейских апартаментов…

 

10

В пятницу по плану в зале № 9 состоялось судебное слушание по вопросу изменения меры пресечения гражданину такому-то. Заседание прошло вовремя и без задержек. Заслушав стороны защиты и обвинения, судья Репкин быстренько зачитал заранее приготовленное ' постановление:

— Гуляйте, подследственный, пока не засыпались! — и чинно удалился в совещательную комнату, даже не удостоив взглядом очаровательных адвокатесс.

Между тем шикарные дамочки не смирились с судьбой, нанесенными татарином морально-материальными издержками и оскорблениями действием. Они, можно сказать, жутко горели жгучим желанием отомстить за поруганную честь и прямые убытки, выраженные в долларовом эквиваленте. Они даже спать не могли, не предъявив за испорченные сметаной постельные принадлежности и собственное унижение в голом виде в извращенной форме.

А также ни за что не собирались прощать затраты в коммерческом вендиспансере, на этот раз в рублях, на предмет выявления диагнозов каких-нибудь неприличных заболеваний и опять-таки морально-нравственные страдания и переживания в ожидании результатов от сданных анализов. Слава Богу, пронесло! Если б они знали, что ненавистный Равиль не так давно вылечился, то, может быть, не так волновались бы и убивались. И может, даже в лечебницу не пошли, а спокойно облизали бы губки и больше сметану в универсаме не покупали.

Но откуда они могли знать, если мерзкий отморозок не докладывался, а просто пришел, попользовался и «курицами» обозвал, что тоже извинять не хотелось. Впрочем, никто и не извинялся, и даже не пытался.

Но больше всего расстраивало замечательных юристок, что все остальные кротовские финансовые потоки проходят не через их ухоженные ручки, а совсем наоборот, через тех самых насильников и шантажистов, которые над ними так жестоко надругались. Татарина и Макарыча Таня-Галя полностью отождествляли, представляя их одним целым ящеровским чудовищем, которое следовало поразить какой-нибудь молнией или хотя бы штакетиной от забора, но обязательно насмерть.

Но, как назло, подходящей молнии не было, а штакетину слабыми, хоть и липучими, ручками не поднять, а попросить кого — денег жалко. Опять же обратно шантажу подвергнуться можно от оплаченных исполнителей. Из своей процессуальной практики они о таких случаях слышали и поражались наглости прохиндеев, которые гонорары брали и бежали к заказанному рассказывать, кто-чего-как, в надежде еще и премиальные получить.

Нет, Таня-Галя не простачки какие-нибудь, они сами решили что-то придумать и воплотить. И придумали ведь, все предыдущие банальные идеи с молниями там и штакетинами, обсудив и благоразумно отказавшись. Дамочки наши шикарные чудовище его же оружием поразить намерились. Шантажом наказать собрались.

«Если и не изведем чудище, — думали, — то на бабки опустим, тем и отомстимся».

Но для поставленной цели информацией разжиться надо было, зная, что кто ею владеет, тот и мир перевернуть сможет. Или нет? Это о рьиаге сказано было! Или о точке опоры. То ли Архи-мадрид, то ли Архи — какой-то — мед, а может, еще кто-то философствовал. В общем, с миром чудеса творить можно при помощи информации.

Вот и сговорились пострадавшие дамочки это самое у Чернявенького выведать, а конкретно, сколько Макарыч до судьи Репкина из взятки не донес. С такими сведениями можно Макарыча с Равилем к голой стенке прижать и сметаной или еще чем похуже вымазать, заодно и долларовый эквивалент вернуть. С тем к Юрику и направились.

Прохиндей, конечно, их выслушал, уразумел и прикинул что к чему, и за треть согласился.

— Только, — говорит, — вы с Андрей Дмитричем мое участие и не упоминайте даже, имя мое забудьте! Андрей Дмитриевич, знаете, какой, он в сердцах и пристрелить может! — И поведал случай с Крапалем — наемным убийцей незадачливым, о том, как Макарыч того по башке «Макаровым» тюкнул. — Знаете, — говорит, — какая дырка в черепушке была, тот, одуревши, все признал, раскололся и даже сотку не выпил. И с Равилем помалкивайте, тот еще хуже!

Дамочки-адвокатши о чем-то о своем перекрестились и «слава Богу!» сказали, пообещали Юрику молчать как рыба об лед:

— Побыстрей только выведай!

А сами собрались и думают: «Может, ну его к лешему, с бандитами связываться? Вон они с пистолетами шляются, еще шлепнут, не разобравшись, что мы из интересов справедливости стараемся потрясти их отморозков неправильных».

Разумно было подумали, но чувство мести победило, мозги вместе с честью поруганной, видимо, напрочь отсутствовали.

* * *

А Юрочке, прохиндею конченому, эта идея юристок-авантюристок очень даже понравилась, как это «бантиков» собственных адвокатскими ручками в долях подоить. «Забавно даже получиться может», — думает.

Тут же Наташку вызвонил: приезжай, мол, «птичка», а то полюбить тебя соскучился.

Она, конечно, на «десяточке» тут же и подскочила. Маме Кате «здрасте» сказала и в опочивальню с Юриком затискалась, Катерина даже «здрасте» ответить не успела.

И вот там промеж любовных мероприятий и сговорились, что доченька у своего папеньки сама или с помощью маменьки нужные цифры и раздобудет, а то как же Таня-Галя к Андрею Дмитриевичу подъедут и что-нибудь недостоверное ляпнут, он тогда их быстро на чистую воду из грязной выведет, еще, не дай Бог, по башкам надает или еще чего выдаст…

Но это уже Чернявенький думал, Наташку в тонкости не посвящая. И опять любовными игрищами занялся, благо татарин на предмет развлечений где-то запаздывал.

«И чего он вокруг меня сидит?» — спрашивал самого себя обласканный женушкой Юрочка.

Однако пора было Наташку к Репкину за шпионскими сведениями посылать.

— Вон кто-то в дверь ломится, никак Равиль приперся? Давай, давай, птичка ненаглядная, быстрее блузочку в юбочку тыкай, дай-ка я тебе лифчик застегну, а то оттопыривается, — засуетился потенциальный грабитель судейской квартирки.

Ну тут, конечно, дочка вершителя судеб людских к себе домой оплодотворенная поскакала, из страха с татарином беседовать и только «здрасте» на бегу ляпнула.

Бандит тоже «здрасте» как бы выдавил и удивленным взглядом проводил, чего это, мол, она ласточкой порхает, с друзьями семьи даже развлечься не думает? А то бы щас водочки по стаканчику, как бы за компанию! Равиль ее сам по дороге выторговал за бесплатно, в ларе жути навел на азербота какого-то. Время от времени он такой услугой у барыг пользовался или просто в долг брал без отдачи. И далеко не он один, пацанов нуждающихся и без него, татарина, хватает…

Пока отморозок с мерзавчиком Юриком спивались и насчет коварных планов относительно очистки квартиры Репкиных от зеленых купюр договаривались, как там с замочком негаданным сладить, Наташка уже в квартирку эту запорхнула и к мамочке чего и как с вопросами о купюрах этих самых зеленых информацию выведывает.

Но мамочке чего от своей дочки стесняться, ну и ляпнула все как есть, мол, в этот раз всего двадцать тысяч нажили совместными усилиями, пожаловалась даже, что так мало взяли. Можно подумать, это она, Нина Петровна, приемами взяток заведует. Бывают же наглые дамочки!

Впрочем, совместно нажитое пополам между супругами делится, но это по закону и при разводе. Разводиться же Репкины не собирались, потому как впереди ждала их зажиточная сказочная жизнь, благодаря подношениям попавшихся граждан, кому послабуха от Уголовного кодекса требуется с помощью судебного служителя, конечно, и согласно количеству зелени, а не правосознания, как когда-то, во времена развитого социалистического беспредела.

В демократическом обществе уже беспредела не обнаруживается, а наоборот, называется конкретное число тех же долларов, или условных единиц по-грамотному, то есть предельная сумма для решения тех или иных надобностей. Иногда даже поторговаться можно, опять же в определенных пределах. Так что о временах теперешних можно говорить, как о временах капиталистического предела. Или, может быть, передела, но тогда беспередела. В общем, запутаться нетрудно.

Только девочки Репкины в рассуждения эти особо не вдавались, главное, что жить хорошо, и можно на выходные на дачку на бежевой тачке рвануть. Давненько, уже две недельки, там не были. На том и порешили, и Наташка намылилась Юрочке звонить, так и так, поехали вместе прокатимся, в лесу, наверное, уж и грибы пошли, ягоды опять-таки. А нет, так в лес подстил очку возьмем и покувыркаемся, если сухо будет,

Юрочка тут же обрадовался и сказал, что в субботу, к сожалению, не сможет, а в воскресенье с утречка пораньше подскочет к «птичке» своей ласковой и поцелует нежно:

— А пока сообщи, что там и сколько папочке за труды праведные перепало.

«Птичка» без всяких стеснений, так и так:

— Двадцать тысяч прибыли обломилось, не густо, в общем. Если ставки такими темпами падать будут, то скоро по миру пойдем.

Юрик еще больше обрадовался и воздушно-телефонными поцелуями по проводам расплевался:

— До воскресенья, пташка моя ненаглядная, а мне тут делами с Равилем заниматься наскучило. — А сам барыши будущие, не успевши трубку повесить, уже подсчитывал: «Пятьдесят с хвостиком с татарином на двоих и треть, сколько там адвокатши с Макарыча вытащат».

Хорошо получалось, только хвостик с третью ну никак не определялся. Как уравнения с двумя неизвестными, которые в школе еще не нравились и тоску навевали.

«Пойду-ка, татарина обрадую, что завтра у Решенных хоть весь день шуровать без оглядки можно, лишь бы отмычки подошли», — подумал мерзавчик, пошел и с «бантиком» чокнулся.

— Как бы за успех нашего, типа, безнадежного мероприятия! — провозгласил тост отморозок и одним глотком опрокинул содержимое стакана в горящее нутро, не закусил и только поморщился. Ему в это время не до закуси было, свою арифметику прикидывал, с уравнениями Чернявчика несрастающуюся.

Так и пили — каждый за свое…

Кротовские братки в этот вечер тоже зря времени не теряли, в «Гранд-Отеле» освобождение очередного подследственного отмечали и тосты всякие произносили за свободу там, пили за тех, кого с нами нет, или за босса, за своего, мудрого и справедливого, ну и за братство, конечно. И музыку лабухам наперегонки заказывали, благо, что бесплатно. «Мурку» и про «Владимирский централ», и опять «Мурку»…

Любопытные интуристы слушали и улыбались, а потом побыстрее ужин заканчивали и по номерам или еще куда на улицу разныривали мало ли чего, на „всякий случай. У них там, в ресторанах, таких мероприятий, наверное, не случается, вот и испугались немного и разбежались, ну и напрасно. Не знали, что в своем доме русские рэкетиры обычно не гадят, кормушку берегут, ну раз в год или два постреляют, если залетные беспределыцики нагрянут, но это редко случается. В этот вечер пронесло…

 

11

Равиль рано соскочил, едва солнышко вышло, и Юрика растолкал от нетерпения. Из дома быстренько выбежали, естественно, не восходом любоваться и не физические зарядки делать, а успеть и проследить, все ли Репкины на дачу намылились, или кто в интересующей квартире спать остался. Не позавтракали даже и морды не вымыли.

Прибыли вовремя, семейство в машину только запихиваться начало. Из-за акаций все видно было, все трое на уик-энд двинулись за грибками, так и уехали.

На нужный этаж парни забежали, лифтом не пользуясь, мало ли застрять еще не хватало. У Юрика ручки затряслись, никак ключиком в замочек попасть не мог, оно и понятно, страшно и волнительно, но охота пуще неволи. Справился, хоть татарин сгоряча и подзатыльников надавал для скорости.

Дверка в спальню юбиляров серебряных все так же английским запором захлопнутая оказалась. Татарин взглянул, усмехнулся, ерунда, типа, из карманов отмычки и всякие приспособления вытряхнул и нужную железячку выбрал. Что-что, а хаток за свою послеспортивную жизнь он немерено видывал, чем на пропитание и зарабатывал. Дверка уже через минуту скрипнула и к сокровищам Репкина пропустила. Покопаться только немного осталось да тайничок обнаружить. К чему воришки немедленно и приступили.

Пошуровали, конечно, но давно зятек, видно, к родственникам не наведывался, со времен первой взятки для судьи, которую сам и вручил в руки Нине Петровне — любимой теще. А если б с Наташкой ночевать оставался, то знал бы, какой хитрый сюрприз глава семьи для Юрочки оставил. Прохиндей только шкафчик распахнул и сразу все понял.

За дверкой сейф современный грабителей ждал. «Здрасьте вам с кисточкой». Они как раз тут как тут и тоже на него смотрят. Массивный такой, тяжелый, килограммов на девяносто, не больше.

Профессии медвежатника никто из обоих не обучался, но самое главное, никакой скважины для отмычек на нем и не было, а были колесики с цифирками в количестве шести штук. Девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять комбинаций. Если даже колесики крутить и в минуту сто двадцать комбинаций перепробовать, то шесть суток без обеда и туалета эти колесики крутить надо, а то и больше, если хоть на секунду отвлечься.

Такая поспешность нереальна. Вот и уставились они на него, а он — своими колесиками на них и вроде даже подмигивает, дразнится. Ну конечно, все присутствующие матом на судью по несколько раз выругались, смотри, мол, как козел к новым финпоступлениям приготовился, видать, с размахом брать решил. Опять Репкина полили, он, наверное, по дороге с ушами красными весь разыкался, бедняга…

— А! — заскрипел зубами Равиль. — Сколько я железа за свою как бы жизнь перетаскал, и эту ерундовину вытащу. Найди, типа, мешок и дуй за такси! — И атлет схватился ладонями за боковины проклятого ящика.

Поднатужился, но кроме известного у штангистов звука ничего не добился. Сейф не шелохнулся.

Это уже сейфоустановители постарались, им Репкин сказал, наверное, что зятек у него хитрый, может содержимое вместе с упаковкой металлической вынести. Вот они ему и ответили: «Не извольте беспокоиться, дорогой товарищ судья, мы в бетонном полу углубленьице соорудим, как раз под размеры ящичка, тютелька в тютельку, а потом еще зацементируем, так что зятьку вашему, Бог ему в помощь, без крана никак не управиться будет».

Так и сделали, за халтурку получили и ушли, «до свиданьица» и «наше почтеньице» сказавши. Но просчитались работнички вместе со своим работодателем, не на того нарвались! Если бы мерзавчик у ящичка один потоптался да колесики часика два покрутил, то плюнул бы да и отвалил восвояси, но он с татарином заявился, даром, что тот настырным был, больше какого крана блинов натаскался.

Поплевал на ладони, отверткой цемент поковырял и проклятый ящик раскачивает, поковырял и раскачивает… Солнце уже зашло, а он ковыряет. Стучать-то нельзя, соседская квартирка рядом, и снизу тоже. Выдернул, короче. Весь в известке, отдышался, ноздри прочистил по очереди, водички из-под крана выпил и инструментик по пыльным карманам распихал.

— Юрсон! Мать твою! Где такси! — спросил, а сам чихает все и бетонной крошкой отплевывается.

Юрик тоже пыльный, ковырять и ему пришлось, а как же, если старший приказал; за тачкой рванул.

Минут через двадцать взломщики в «жигулевский» багажник, завернутый в покрывало сейф ухнули, чуть днище не продавили, ящик потяжелее оказался, чем прикидывали, килограммов на двадцать. Чертыхаясь, водитель их в лес вывез, но смягчился, когда достойную цену получил.

Оставив Чернявчика клад охранять на глухой просеке, татарин с тем же водителем за специалистом помчался. Был на примете один знакомый, для бандитов по заказам взрывные устройства изготовлял. За пять процентов от наживы помочь согласился и на своей тачке к предполагаемому полигону татарина подбросил.

Подрывник оказался толковый, он легально фейерверками на праздниках зарабатывал. В общем, к утру заковыристый замок с ци-фирками пластида не выдержал, на радость измученных грабителей дверца бронеящика поддалась. В чреве сорок три тысячи пятьсот зеленых обнаружилось и папки с бумагами, которые никого не интересовали.

Отдыхать начинающие медвежатники к Ра-вилю отправились, где мы тревожить их пока не намерены…

 

12

Суббота славная выдалась — теплая и солнечная, ни облачка. Ну все, конечно, засуетились на природу. Пока Репкины на дачу ехали, Макарьи тоже собрался на озеро последний загар отхватить, ну и выбрался. Лежит в плавках на пляже, отдыхает, на молоденьких поглядывает, о жизни думает. Трубочка запиликала, когда он только окунуться собрался. Жарко! Кому там неймется?

— Андрей Дмитриевич! Это Галя говорит. — Голосок нежный такой, вкрадчивый. — Здравствуйте!

— Здравствуйте! Простите, что за Галя? — тоже вежливо так спросил Андрей.

— Ну Галя, адвокат у Жоры! — уточнил голосок.

— Рад слышать! Что вы хотите, Галя? — Такого звонка Макарыч не ожидал.

— Не могли бы мы сейчас встретиться? — поинтересовалась уже деловым тоном юристка.

Андрею не хотелось ломать день и вообще заниматься чем-либо, и он ответил:

— Я буду в городе вечером, по дороге домой могу к вам заскочить. Вы где живете?

— Мы будем ждать вас после восьми, приезжайте к Тане. Адрес помните? — опять интригующе заворковала Галя.

— О'кей! — Макарыч отключил трубу и задумался, даже ополоснуться забыл.

С Таней-Галей он общался один раз при знакомстве, когда вопрос о Кротове обсуждали. В остальные встречи даже словом не перебросились. Адвокатессы чисто внешне ему нравились, может, в другой ситуации и приударил бы за какой-нибудь любой из них. Обе пышные такие, ладные, еще не перекормлены, в теле, в общем, и одеты изысканно.

Но не любил Костров представителей этой профессии, хотя сам помощником адвоката числился у своих подопечных в юрконсультации. Знал он, что людишки эти подленькие и нахапистые, к тому же мусора в прошлом, как правило. Доверия, за редким исключением, к ним не было.

Вот и эти дамочки-авантюристки клиентов своих доят, еще и обкрадывают технично, как кротовских. Не пойдут же братки к судье вопросы задавать, сколько, типа, взятка весила? Да и не ответит им служитель правосудия, разве его в лесок какой не вывезут и за ножки не подвесят. Решил дело, да и ладно.

Вот защитнички этим и пользуются. Макарыч помнил одно дело с пацаном ящеровским. Разбой за ним числился. Андрей сам пятнадцать косарей, судьей якобы запрошенных, передал адвокатам. А суд реальный срок определил, хоть и маленький, ниже предела низшего, но ведь на «условно» договаривались.

Когда братки адвоката того прижали плотненько, он сознался, что до судьи еще два посредника было. Тут и выяснилось, что все они, трое, двенадцать тысяч долларов попилили. Наглецы неумеренные! Возвратку, конечно, с них выбили со скандалами и мордобитиями. Но сам факт, что до представителя Фемиды из пятнадцати только три доехало, бандитов поразил неслыханно. Так что есть о чем задуматься взяткодателям и взяткополучателям и не только в уголовно-процессуальной системе.

Вот и эти юристки-хищницы куш схавали и сидели бы тихонько, не нарывались. Костров их до поры, может, и не тронул бы, а после равилевской выходки и вообще бы не касался, чтоб вони не было. Но, похоже, они сами напросились, впрочем, мало ли им какая консультация нужна? Ведь один кротовский все еще парился.

За этими мыслями и день к вечеру скатился. Макарыч с небольшим опозданием перед металлическими дверьми, определяющими классовую принадлежность хозяев, объявился и на кнопочку нажал, мол, прибыл, как договаривались, извините за опоздание.

Ну девочки элегантные тоже расшаркались, да чего уж там, входите, обувь не разувайте, у нас тут не очень прибрано. Кофию не хотите ли?

Он, конечно, угощусь с удовольствием, от таких милых дамочек внимания к старичку не ожидал. Мерси!

А они, вы все еще такой-сякой, всем завидовать надо, и не старик вовсе, а в самом расцвете сил.

Макарыч тоже не отстает и комплименты горстями раскидывает. Можно подумать, какое-то романтическое свидание происходит.

Но суть да дело, разговор на серьезную тему перешел как-то неожиданно. Более решительной Гале расшаркиваться надоело. Она глазки так сузила и спросила:

— Андрей Дмитриевич! Вы] видимо, в курсе, что ваш товарищ натворил?

Макарыч сориентировался и сразу включил дурку:

— Какой товарищ, что натворил? — и вопросительно лобик наморщил.

Девочки тут же заерзали, засуетились, не соображая, что делать, ранее задуманная линия сразу рассыпалась. «Может, Костров и не в курсе, а мы со своими унижениями постыдными к нему лезем? Татарин, наверное, скрысил полученные от нас бабки, как это использовать?» — размышляла Галя, переглядываясь с Таней, и молчала.

Дамочки по понятиям секли, но не представляли, как этими знаниями пользоваться. Если сообщить, что отморозок выудил у них одиннадцать косарей, по идее Макарыч сам должен его подтянуть и разорвать на разборе. Но Рав наверняка откажется, доказательств ведь нет! Тогда спрос будет с адвокатш, с одной стороны, за напраслину, с другой — что братков лбами столкнули. Ситуация щекотливая, в пору от дальнейшей беседы съезжать… Но Галя решилась на продолжение опасной игры и задала невинный вопрос:

— А вам Равиль ничего не рассказывал?

Макарыч понимал, что смущает юристок, которые до встречи не сомневались в его информированности относительно выходки Равиля, а стало быть, и располовинивания кротовских денег. Теперь же дамочки не знали, что и думать, поэтому и ёрзали, боясь ляпнуть лишнего. И Андрей опять задурковал:

— Когда? Я с ним не разговаривал почти две недели. Да у нас и общих дел нет.

— А Чернявенький? Может, он о чем-нибудь говорил? — осторожно спросила Галя, от идеи подоить старикашу она отказываться не собиралась. Это даже проще было сделать, раз он в неведении.

— Юрик — овца Равиля. Я в их отношения не лезу, — продолжал свою линию Андрей. Он не мог понять, чего добиваются милые девочки, ему казалось, что они хотят огородить себя от дальнейшего шантажа. Все это хитреца забавляло, как кота, играющего с мышками.

Галя, в свою очередь, уже успокоилась и пошла ва-банк:

— Андрей Дмитрич! Как вы считаете, что сделает Кротов, если узнает, что его деньги скрысили?

Макарыч ответил, не думая:

— Повесит за яйца и вытрясет в два раза больше. Или наоборот, что в принципе, ничего не меняет: Девочки, давайте поясней, а то крутите вокруг да около.

Совсем осмелевшая деловитая авантюристка, не чувствуя подвоха, с победным видом заявила:

— Нам достоверно известно, что Репкин за последнее решение по подельнику Жоры получил не сорок тысяч долларов, а двадцать, и только из уважения к вам мы не сообщили это Кротову.

— Ну и что? — удивился Макарыч, еще не понимая, куда она клонит,

— Андрей Дмитриевич! Вам себя не жалко? — вмешалась в разговор до сих пор молчавшая Таня. — Я сейчас позвоню Жоре, и посмотрим, что с вами через двадцать минут будет! — И ехидно добавила: — У вас отсюда два пути: либо договариваться с нами, либо висеть, как вы сами заметили, за яйца! — и губки поджала.

До Макарыча дошло, и он чуть было не вспылил, но неожиданно расхохотался. Смеялся долго, до слез, и наконец выдал:

— Дурехи, в отличие от вас, я не крысил. Так что у нас действительно два пути… И лизать на этот раз вам придется без сметаны…

Девочки, так до конца и не поверившие, что судья сам разделил взятку, старались вдвойне. Ввиду разницы в возрасте с татарином старикаша слишком медленно возбуждался. А может, в связи с отсутствием молочного продукта?..

Денег с обнаглевших адвокатесс Макарыч пока решил не брать, на выходе прежде, чем хлопнуть дверью, выкрикнул:

— Я еще вернусь, курицы!..

 

13

Обеспокоенная отсутствием мужа, Наташка металась по дачному участку и поглядывала на дорогу, ведущую со станции. Уже обед прошел, она сама его наварила. Покормить хотела худенького. Обещал же приехать и приласкать! Как раз папочки и мамочки нет, за грибками ушли. Никто не помешал бы нежному времяпрепровождению, когда еще это случится!

Пока юная хищница изводила себя бесполезным ожиданием, худенький голодный супруг ее с Равилем бывшую Репкину заначку пилили. Вернее, татарин пилил, а Юрик рядом суетился и нервничал. Ему не нравилось, как Равиль купюры тасовал. Чернявчик считал, что должны быть две равные стопочки, пополам, как у честных бродяг принято.

Но у татарина на этот счет было свое мнение, он почему-то на три стопочки раскладывал, потом две отложил в сторонку, а третью еще на две перетасовал, одну — потолще, а вторую, раза в три потоньше, Юрику вручил:

— Заслужил как бы, держи!

— Равильчик, ну как же, ведь на двоих положено! — заскулил обиженный налетчик.

— Ты, овца, меня, типа, не учи! Эти две — мне с Макарычем, это — десять косарей — как бы от тебя «тамбовским» передадим, так что скажи, типа, спасибо, что хоть что-то перепало! — железно рассудил отморозок. — Все! Базар закончен! Дуй в универсам за водкой и закусь как бы не забудь!

Не думал Равиль в этот час, что смертельную обиду нанес своему подзащитному, можно считать, кровника нажил, капитал деливши. Юрик свою ненависть за водкой унес и затаился до поры до времени. Все простить мог, даже затрещины, но к купюрам этим, с таким трудом у собственных родственников вытащенным, он как к детям своим относился.

А татарин уже у телефона, на злые глаза юного дольщика внимания не обративши, Макары-чу позвонил, старикашу удачей порадовать.

Комбинатор приехал сразу и, вместо того чтобы похвалить за хорошую работу, как школьника в сердцах отчитал:

— Рав! Ты — тупица! Если Репкин подаст заяву, то вас обоих завтра засадят, в лучшем случае побегаете пару недель. Выкупить тебя дороже станет, чем ты только что нажил. А придурок наш в делюге с Кротом — главный исполнитель! Такую тему теряем!

— Макарыч, ну ты же сам как бы сказал, что судью тряхнуть, типа, надо! — оправдывался Равиль.

— Ты на следствие это не ляпни, а то и я с вами да еще паровозом пойду! Все надо делать вовремя, сейф этот никуда бы не уплыл и даже пополнился. Да что объяснять, моли Бога, чтобы терпила в мусорню не ломанулся. — Макарыч для себя решил, что с татарином больше дел иметь не будет, даже если на этот раз пронесет…

* * *

Из универсама Чернявчик с водочкой и закусью вернулся и увидел, как старикаша его бабули, честно ворованные, по своим карманам распихал. И этот тоже кровником стал ненавистным. Вот и пили все трое, каждый за свое: Андрей — чтоб пронесло, Равиль — за удачу, Юрик — за месть…

 

14

К вечеру заморосил дождичек. Машина выехала на трассу и покатилась к городу. Довольный активным отдыхом Василий Иванович без остановки трещал об открывающихся перед ним перспективах государственной деятельности, представляя себя шагающим по ковровым покрытиям то в Кремле, то в Белом доме, в Госдуме или в Совете Федерации.

— Андрея Дмитрича я оставлю при себе, будет у меня на посылках, — расхвастался перед своими домочадцами гордый будущим высоким статусом начинающий взяточник Репкин.

Нина Петровна с восторгом слушала не-умолкающего супруга, в свою очередь мечтая о нарядах, в которых собиралась щеголять в обществе политической и деловой элиты на банкетах и всяческих приемах.

Одна Наташка страдала из-за отсутствия своего ненаглядного Юрочки. Оно и понятно. Любовь зла!..

* * *

Первым зашел в квартиру в хорошем расположении духа сияющий довольной улыбкой Василий Иванович и уставился на засыпанный бетонной крошкой паркет. Затем, не снимая улыбки, но уже с погасшим взглядом, посмотрел на потолок, пожал плечами и затопал по хрустящим следам, ведущим в распахнутую спальню.

На месте блестящего металлом сейфа осталось только квадратное углубление в бетонном полу. Вокруг было множество следов от обуви, но никаких признаков следов от подъемного крана. Репкин явно недооценил возможности неугомонного зятя. Другой версии исчезновения тяжелого ящика с зелеными сокровищами не возникало.

Прошло несколько минут, прежде чем пораженный невиданной подлостью судья не разразился бешеными проклятиями в адрес ненавистного мерзавца, его матери и даже давно улизнувшего от алиментов непутевого отца пройдохи. Непереводимая ругань нарастала и подкреплялась ожесточенным топотом ног, отчего известковая пыль поднялась плотным облачком и окутала всю квартиру.

Нина Петровна заохала и, откинувшись на кровать без покрывала, схватилась за грудь в районе бултыхавшегося сердца. Наташка, выслушавшая папочкин отборный мат в отношении своего любимого и единственного Юрочки, крепче сжимала зубы.

— Ну все! Ё-моё! — орал Репкин. — Теперь-то я его, блин, суку подзаборного, упрячу, мать его, далеко и надолго! — и бросился к телефону.

Но неожиданной преградой на его пути выросла ожесточенная хищница. Пташка своей птичьей грудкой накрыла аппарат и вцепилась в него ногтями.

— Никогда! — заорала она еще громче Репкина ему же в искаженную физиономию.

Мелкий бисер дочкиных слюней охладил пыл не владеющего собой папашу.

— Это я спионерила твой сейф! Я наняла парней, чтобы спионерить твой сраный ящик! — надрывалась, поправив формулировочку, маленькая стервятница. — Суди, блин, меня!..

Василий Иванович попробовал выдернуть из объятий дочери пластмассовое средство связи, но девочка зубами впилась в его волосатую руку.

— А-а-а! — закричал Репкин, вырвал из маленькой пасти изуродованную конечность и свалился на кровать рядом с задыхающейся женой.

В квартире наступила напряженная тишина. В голове ограбленного судьи появились первые признаки конструктивной мысли. Стало ясно, что, заявив в милицию о краже сейфа, ни в коем случае нельзя было называть количество зеленых купюр, находящихся в нем.

Суд над зятьком мог вылиться в грандиозный скандал для потерпевшего, которым впервые в жизни являлся сам Репкин. Но что-то надо было делать! Однако в голове возникала только картинка предстоящего судебного разбирательства над мерзавчиком Юрочкой и записи в протоколе.

Допрос подсудимого. Вопрос судьи:

— Чернявенький, почему вы украли сейф из квартиры своих родственников Решенных?

Ответ:

— Я знал, что в сейфе находится большая сумма долларов, полученных моим тестем, судьей Репкиным, в качестве взяток от граждан таких-то… конкретные имена и фамилии…

Вопрос:

— Сколько денег оказалось в украденном сейфе?

Ответ:

— Сорок три тысячи пятьсот американских долларов.

Вопрос:

— Где находятся эти деньги?

Ответ:

— Изъяты при обыске на моей квартире в качестве вещественных доказательств…

От родившейся в сознании взяткополучателя возможной и даже более чем реальной сцены недалекого будущего, на голове этого самого взяточника зашевелились и встали дыбом реденькие, мягенькие волосики. Репкин беззвучно повел губами:

— Чур меня! — и перекрестился укушенной рукой, до побеления сжав три перста…

* * *

Вниманию всех уважаемых взяткополучателей! Не храните свои «честно» заработанные сбережения дома, в сейфах, гаражах и дачах, а также у своих ближайших родственников. По крайней мере, до того времени, пока в Уголовном кодексе не отменили соответствующую статью. Вы рискуете быть безнаказанно ограбленными! Воспользуйтесь уже известной практикой одного из персонажей данной повести, который для хранения дензнаков пользовался трусами, в крайнем случае, носками или еще чем, на ваше усмотрение и фантазию. Иногда это срабатывает…

* * *

«Однако что же делать?» — задал себе резонный вопрос потерпевший, получив незабываемый урок. И он снова рванулся к телефону.

— Дай позвонить! — заорал папочка своей единственной доченьке. — Ну тогда сама набери номер телефона Андрея Дмитриевича!

Как в песне поется: «Обращусь я к друзьям, не подумай, что это в бреду…»

Труба запиликала между третьей и четвертой бутылкой. Охмелевший Макарыч допил стакан и с трудом надавил нужную кнопку. Сказывалась бессонная ночь с нежнейшими юристками-авантюристками и нервяк, вызванный безрассудными действиями потрошителей сейфов.

— Алло! — протяжно произнес комбинатор.

— Андрей Дмитриевич! Беда! — с надрывом верещал надломленный горем Репкин. — Этот подлец вытащил сейф с деньгами! Я в полной растерянности! Что делать?..

Костров не врубился, кто звонит, но постарался сосредоточиться:

— Кто спрашивает «что делать»? Этот вопрос уже не в первый раз стоит во главе угла всего русского интеллигентного сообщества, которое не пришло к определенному выводу по поводу ответа в связи с полной несостоятельностью… — С несостоятельностью чего так никто из слушателей, а кроме Репкина это были в дым пьяные татарин и Юрик, не узнал. Макарыч потянулся за шпротиной и грохнулся на столик.

По комнате Равила запрыгали пустые бутылки, стаканы и остатки закуски…

Воскресный день заканчивался, поставив перед нашими персонажами вопросы, но не дав на них ответа. Начиналась новая неделя, полная забот и проблем…

 

15

Ящер больше часа набирал номер телефона Макарыча, и только на пятой попытке абонент ответил:

— Кому, блин, неймется?

— Андрюха! Мать твою! Приди в себя! — рассердился Леша. — Через час стрела с Кротом, или тебе все по фене?..

— Все, все, босс! Ноу проблем! Где? — с отрыжкой выдавил из себя комбинатор…

* * *

Жора явно был не в духе, видимо, сказалась трехдневная пьянка по поводу освобождения друга, а может, и еще чего. Мало ли забот у авторитетных господ?

Спросив у Макарыча о готовности судьи к приему следующих поступлений в пользу остающегося в застенках очередного подельника на предмет скорейшего возвращения того к нормальной бандитской жизни и получив утвердительный кивок, Жора приступил к главному вопросу:

— Парни, документы готовы, вот они! Сделку необходимо начать на этой неделе, иначе мы потеряем покупателя. Лох закрутил задницей и присмотрел другой объект. Второго такого придурка найти будет непросто. Все остается в силе. После получения бабулек «продавец» должен исчезнуть, как мы и договаривались!..

Макарыч взял документы и оценил их качество. Фальшивки были изумительны, впрочем, удивляться нечему, на Крота работали лучшие специалисты, которые еще в советские времена рисовали чирики и четвертаки лучше настоящих, и без всяких ксероксов.

— Значит, так, — продолжил Крот, — вот координаты лоха, завтра Чёрнявчик должен с ним созвониться и забиться на следующий день. Затем показать объект, сейчас он закрыт, вот ключи. В риэлтерской конторе по этому адресу их встретят у входа с пяти до шести, остальное — уже дело техники…

Видимо, у Жоры все было готово к отъезду за бугор, и он торопился сделать свою последнюю аферу на родине. Средств у него и без этого хватало, но не бросать же задуманное, лишние четверть «лимона» не помешали бы, мало ли чего и как там сложится?

Еще в течение двадцати минут он объяснял детали и каким образом распорядиться наваром. В заключение сообщил, что вряд ли еще сможет увидеться, и все остальное решать будет Вадим. Пожелав удачи, Крот распрощался согласно бандитским традициям и отбыл в неизвестном направлении.

Вадим тоже недолго посидел, напомнил старикаше про должок Чернявенького, срок отдачи которого подходил на неделе:

— Желательно, получить лавэ до его безвременной кончины, — напоследок сказал кротовский и уехал.

* * *

Макарыч и Ящер в сопровождении телохранителей поспешили к Равилю, где в это время находился главный исполнитель намеченной акции.

Юрик сидел на кухне в арендованной Равилем квартире и пил густо заваренный чай. Голова раскалывалась, изо рта несло перегаром и каким-то гнильем. У татарина не оказалось лишней зубной щетки, а пользоваться зубочисткой ненавистного отморозка он побрезговал. Сам хозяин храпел, развалившись на единственной в доме кушетке.

Юрику хотелось бежать из этого дома, но идти было некуда. От возвращения в собственное жилище сдерживал страх перед неизвестностью происходящего в доме родственников.

«А вдруг судья — дурак, все-таки заявил в милицию, и сейчас его, Юрика, ждет ментовская засада?» — от этой мысли жалкого воришку передернуло.

Впереди ждала жизнь объявленного в розыск бродяги. Ему было жаль себя, но сделанного не воротишь.

О состоянии мамочки конченый эгоист никогда не заботился, а между тем несчастная Катерина Васильевна была близка к истерике от сотворенного ее родной кровиночкой. Еще ночью ее разбудил звонок, и Нина Петровна в сердцах отругала Чернявенькую за бездарное воспитания мерзавца Юрочки.

Между тем переполох в семье Репкиных приутих, и судья благоразумно отказался от мысли заявлять о краже сейфа в органы правопорядка. Он заседал на очередном судебном разбирательстве, не пытаясь даже вникнуть в суть происходящего, поглощенный собственными горестными заботами. Еще с утра Василий Иванович пытался дозвониться до Кострова, но трубка последнего не отвечала.

«Видимо, Андрей Дмитриевич, крепко загулял накануне», — подумал ограбленный судья, вспоминая невнятные рассуждения друга по известному русскому вопросу «что делать?», который так и остался открытым.

Автоматически Репкин довел заседание по делу об угоне автомашины до конца и в скверном настроении объявил непомерно высокие сроки двум неудачно попавшим под горячую руку подследственным, адвокаты которых, один из них уже знакомый нам Шахов по кличке Прокурор, недоуменно пожали плечами и тут же поспешили строчить аппеляционные жалобы в высшую инстанцию, боясь поднять глаза на многочисленных родственников осужденных. Видимо, немало с них денег выкачали за обещания благополучного исхода суда.

Осужденные мысленно помянули маму Репкина в извращенной форме, перебросились фразами что-то про «вонючего козла» и в сопровождении конвоя отбыли в места не столь отдаленные, согласно прописке.

«Козел вонючий», тут же забыв о своих ожесточившихся клиентах и их роптавших домочадцах, побежал к телефону дозваниваться до благодеятельного друга…

* * *

Труба Макарыча запиликала на подъезде к дому татарина.

— Андрей Дмитриевич! Катастрофа! — надрывался взволнованным голосом Василий Иванович. — Этот негодяй вынес из моей квартиры сейф с деньгами и архивом.

Костров, притворившись удивленным, переспросил, о чем речь, и успокаивая, назначил пострадавшему от коварства взяточнику встречу на вечер.

— Вы, главное, ничего не предпринимайте, Василий Иванович! Я найду способ угомонить мерзавца, — сочувственно пообещал старика-ша и, уже обращаясь к сидящему рядом Ящеру, заметил: — Этот козел оказался разумным, не ломанулся в мусорню за геморроем себе и нам, в том числе, — и довольный своим предвидением, тщеславно заулыбался. Ситуация оставалась под контролем.

В это время негодяй-мерзавец Чернявенький подошел к окну и увидел подъехавшую к парадной белоснежную «вольво» и припарковавшийся следом черный чемоданистый «мерседес», из которого, оглядываясь по сторонам, выскочили телохранители Ящера.

С ужасом в амбалистых парнях Юрик узнал своих, якобы «тамбовских», мучителей, жестоко избивших его в лесополосе три недели назад и повесивших сорок тысяч долларов за несостоявшуюся аферу в «Hi-Fi Радио». Из «вольво» манерно вылезли Макарыч и неизвестный Чернявчику элегантно одетый парень с золотой цепью толщиной в палец на шее и массивным браслетом в форме ящерицы на запястье левой руки. Незнакомец дал какие-то указания мучителям Юрочки и вслед за старикашей направился к подъезду.

Обезумевший от страха пройдоха вылетел из квартиры татарина и в одно мгновение, прыгая через три ступеньки, очутился на верхнем этаже, где и заныкался за толстой трубой мусоропровода. Сердечко прохиндея прыгало как птичка в клетке, лихорадочные мысли метались в болезненной головке, ушки жадно ловили звуки, раздающиеся на лестнице.

Юрик понял, в какую поганую ситуацию он попал, как жестоко и коварно развели его хладнокровные «бантики», прикидываясь заботливой крышей, защитниками его липовых предприятий.

Между тем бандиты яростно стучали в захлопнутую дверь равилевской квартиры в надежде разбудить ее хмельных обитателей. Наконец загремел запор, и под сопровождение отборных матюгов татарина она отворилась, пропустив внутрь настырных гостей.

Еще долго озаренный прохиндей обнимал трубу мусоропровода, прежде чем рассерженные его отсутствием мафиози не покинули многострадальные апартаменты и не скрылись в своих лимузинах в конце улицы. И на этот раз посчитал Юрик, что ему повезло, но насколько повезло, приговоренный к бесславному исчезновению, еще не знал.

Выбравшись из укрытия и озираясь, новоявленный бродяга на перекрестке поймал тачку, которая докатила его до Репкиных. Прячась в кустах акации, он ждал появления из парадной своей единственной надежды и опоры, любящей пташки Наташки. Но, как назло, она не выходила, хотя бежевая «десяточка», оставленная во дворе, красноречиво говорила о наличии хозяйки дома.

Из своего укрытия наблюдатель видел, как вернулся с работы сгорбленный ударами судьбы вершитель правосудия, как примерно через час подъехала «вольво» и ненавистный Макарыч по-молодецки легко пробежал в подъезд. Как засветились окна в наступающих сумерках и наконец появилась вышедшая за хлебом или еще за чем верная женушка. Вздрогнувшая от окрика птичка, не раздумывая, бросилась в объятия своего единственного мужчины и, захлебываясь, защебетала о последних событиях, творившихся в семье.

Подлецу можно было смело позавидовать, видя картину такой редко встречаемой в теперешней смутной жизни беспредельной преданности и безграничной любви. Но молодой подонок и не собирался оценивать такое самопожертвование ради него ненаглядного. Он просто, попав в западню, нуждался в экстренной помощи без разницы от кого, лишь бы почувствовать себя в безопасности.

Молоденькая Наташка, оказывается, умела конструктивно мыслить. Она завела машину и отвезла своего беспомощного супруга в новую квартирку, которой еще до этого не пользовались из-за отсутствия в ней телефона для многочисленных деловых связей, в наличии которых уверял ее холодный к сексу желанный возлюбленный. Славная девочка, ей бы цены не было, если б догадалась эпилировать свои густо волосатые ножки…

 

16

Раздосадованный пропажей главного исполнителя намеченной финансово-прибыльной делюги с недвижимостью, Макарыч со скорбным видом утешал потерпевших от грабительского нападения старших Решенных и участливо нахваливал правильное поведение Василия Ивановича в такой щекотливой ситуации.

— Безусловно, вы поступили логично, дорогой мой друг, — заливался хитрющий комбинатор, заглядывая в глаза запутавшегося судьи с целью угадать его реакцию на будущее. — Деньги — дело наживное, а следствие и последующий суд над негодяем Юрочкой мог бы отразиться на избирательной кампании. Вы теперь будете под пристальным вниманием прессы, а эти беспардонные газетчики, сами знаете, готовы смешать с грязью любого, дай только повод за что-нибудь уцепиться. Не дай Бог, мерзавец на суде произнесет слово «взятка» и суммы, хранившиеся в сейфе. Это погубит не только наши планы, но и вас, дружище.

Впрочем, стареющий авантюрист зря старался, Репкин и сам понимал последствия для своей карьеры, если бы воплотил свое первое желание обратиться в милицию. Поэтому Василий Иванович усердно кивал, соглашаясь с приводимыми Костровым доводами, и только однажды задергался и покраснел при произнесенном слове «взятка». Наследственность десятилетий безупречной жизни еще отзывалась в его совестливой душе, но нетерпеливая потребность отомстить и жалость к потерянным денежным средствам подталкивали потерпевшего к каким-то пока не придуманным действиям.

— Но что же делать? — беспомощно спросил в прямом и переносном смыслах опустошенный Репкин.

У Макарыча опять возникло желание пофилософствовать по поводу извечного русского вопроса, но он подавил в себе игривое, связанное с самодовольством настроение. На самом деле трагическое выражение лица запутанного взяточника смешило осведомленного во всех тонкостях происходящего старикашу, и он, с трудом сдерживая чувства, собрался и скорчил сочувствующую маску.

— Не волнуйтесь, я сам займусь этим проходимцем. Кстати, вы не знаете, где он? — заинтересованно спросил и внимательно посмотрел на реакцию своего собеседника Костров.

 

17

Находящийся в добровольном заточении Чернявенький полностью расслабился. Успокоился, получив информацию о настроениях Репкиных из уст своей неподражаемой Наташки. Милицейская засада воришке не грозила, а «бантики» о квартире ничего не знали, в этом Юрик был уверен. Но на всякий случай старался себя не обнаруживать, не включал в комнатах свет и даже телек поставил в ванной, просматривая кассеты, наслаждался водными процедурами. Совмещал приятное с приятным.

Видеофильмы и пожрать, соблюдая все правила конспирации, приносила заботливая женушка, рассказывала последние новости, получала свою долю супружеских ласк и, счастливая, возвращалась к обворованным родителям. Себя маленькая хищница обворованной не считала.

«Какая разница, — думала она, — где денежки находятся? У Юрочки даже лучше, чем у скаредного папочки».

Девочка не знала, что у него осталась незначительная часть ограбленного. Свои финансовые тайны по натуре жадноватый прощелыга скрывал даже от преданной птички. Все было хорошо, но изредка навещал его страх перед бандитами, коварства которых случайно раскусил и мог ожидать новых, еще неизведанных. К тому же помнился реальный долг перед «кротами», выплата которого уже должна была состояться, а также украденные деньги у чеченов, которые через пару недель наверняка кинутся на поиски загнанного в угол должничка.

Где-то с недельку провалялся Юрик дома, но деятельная натура авантюриста, несмотря на боязнь, заставила его пойти на поиски новых приключений. Одевшись так, как он представлял, должны выглядеть крутые бизнесмены, Юрик заявился в офис фирмы «Нектар», занимающейся розничной торговлей продуктами питания, где представился совладельцем оптового предприятия «Мадина».

Мошеннического таланта и актерских навыков аферист не растерял и блестяще заинтересовал директора фирмы ну очень выгодным предложением. Далее все пошло по накатанной схеме. В течение одного дня Чернявенький поднял свои банковские и биржевые связи, пользуясь отсутствием мамочки, заскочил домой и захватил нужные принадлежности для подделки документов и изготовления печатей.

Всю ночь провозился с визитками на свое имя от обеих фирм и на следующий день уже путал менеджера «Мадины», и не безуспешно. Все складывалось как нельзя лучше, но деньги на указанный Юриком счет «Нектар» намеревался переводить только при получении первой партии товара, «Мадина» же не собиралась отгружать продукцию без документального подтверждения начала переводов.

Уж больно недоверчивыми стали коммерсанты! Оно и понятно, наверняка все не по разу были уже кинуты отечественными прохиндеями-фармазонами, а также друг другом. Такой сервис у нас тоже весьма развит.

Но ничто не смущало настырного Юрика, и он без устали несколько вечеров потратил на изготовление фальшивых платежек и других финансовых документов на бланках солидного «Астро-банка», где уже давно имел знакомого вороватого клерка в качестве надежного дольщика.

Афера подходила к концу, оставалось только убедить поставщиков «Мадины» начать отгружать товар, и тогда из «Нектара» полился бы дождь реальных денежных поступлений. А как их выудить, было уже делом техники…

В заботах незаметно пролетела еще неделя творческо-жульнической жизни, за которыми ушли на задний план страхи перед коварными «бантиками» и разгневанным Репкиным. Увлеченный Чернявчик наслаждался предвкушением скорой победы, выраженной в солидном денежном эквиваленте…

 

18

Между тем исчезновение афериста вызвало большой переполох в мафиозных кругах. Бандиты едва не перестрелялись на многократных стрелках, в связи с несостоявшимся кидком на полмиллиона долларов. Предъявы следовали за предъявами, споры переходили на словоблудие, и уже не раз горячие парни ощупывали рукоятки волын в карманах и за поясными ремнями, в последний момент не решаясь на крайние меры.

Ну что ж, понять отморозков можно, одни без толку вложили бабки в делюгу и хотели их вернуть, другие не считали себя ответственными за пропажу главного исполнителя и перекладывали вину на своих разгоряченных партнеров.

— Я уверен, что придурок слился от вас, не имея возможности отдать должок, — объяснялся Макарыч разгневанному Вадиму. — Другого повода я не вижу.

— Вы дали согласие на участие в кидке и должны были следить за своей овцой! — напористо настаивал кротовский…

Дело сорвалось, лох отказался от приобретения или, может, чего почувствовал. Однако оформленные на Чернявчика подделки еще можно было использовать, тем более они стоили денег. Для этого необходимо было найти беглеца и нового лоха, к тому же Вадиму действительно не терпелось получить должок с прохиндея и заставить его расплатиться с адвокатшами. Оставшийся за старшего кротовский также ждал от старикаши движений по вопросу освобождения последнего из подельников Жоры, и учитывая все это, Вадим благоразумно погасил конфликт под обещания Макарыча продолжить поиски. Битва не состоялась, ну и правильно. Война никому не сулила ничего хорошего…

* * *

Помятуя о первом исчезновении Чернявчика, бандиты связались с чеченами. На стреле Руслан выразил недоумение и даже неудовольствие, подходила их очередь получения утраченных средств, а должничка и след простыл.

Как и предсказывал Ящер, «чехи» не собирались прощать понесенные убытки и уже разрабатывали план похищения Макарыча, для этого установили наблюдение за ним с целью выяснить адрес его проживания, чтобы в нужный момент взять того тепленьким.

Осторожный Макарыч слежку заметил и мудро решил дома не появляться до решения вопроса. Внагляк ходивших по его пятам молодых чеченов, он привел в «Прибой», где и снял себе номер для проживания. Еще раз поговорив с Русланом, старикан предупредил, что завалит любого, кто будет болтаться на хвосте.

Не менее мудрый Руслан тоже сообразил не раздувать конфликт, считаясь с политическими веяниями и общественным отношением с чеченской диаспорой российских властей да и всего населения. Противостояние с русскими бандитами, в общем-то, из-за мелочи ничего хорошего не сулило.

Своих молодых боевиков опытный горец послал в помощь татарину, который по распоряжению Ящера конкретно занимался поисками упущенного им блудливого барашка.

Пока в перемирии Макарыч и Руслан по вечерам обсуждали аспекты чеченского вопроса, Равиль с интернациональной бригадой молодых отморозков сделал определенные движения по обнаружению беглеца. В местах вероятного появления Чернявчика было установлено круглосуточное дежурство. Сам Равиль тщательно расспросил убитую горем Катерину и выяснил, что родная кровиночка посещал квартиру, так как она заметила пропажу личных вещей сынули во время ее отсутствия.

Результат в поисках принесло наблюдение за перемещениями Репкиной дочки. Как ни крутила головой Наташка в целях определить возможную слежку, но в конце концов привела на хвосте боевиков к лежбищу единственного и ненаглядного…

 

19

Чернявчик, закрывшись в ванной, вдохновенно подделывал финансовые ордера. Можно сказать, последними штрихами лоск наводил, кончик языка даже высунул, увлеченный работой.

Как раз в этот момент замочки не устояли перед равилевскими отмычками. Татарин так легонечко; нежненько поковырялся железячками хитрыми, вот она, дверца, тихонечко и распахнулась. Конечно, отморозок мог и не стараться, а выбить запоры одним ударом ноги, но уж больно соседей ему не хотелось будить, да и не трудно свои профессиональные навыки лишний раз опробовать. Элемент неожиданности, опять-таки!

Вот от этого элемента у Юрочки как раз неожиданность моментально и произошла, когда на пороге лысую фигуру увидел. Говорят, такое случается от резкого приступа страха.

Так у Юрика и получилось, даже кончик языка от удивления выпертый и остался. Нетрудно картинку представить. Он как раз на корточках сидел и на полу бумажки разложил, когда «бантики» перед ним объявились. Тут его и пронесло. А все от конспирации, В ванную-то он залез, чтоб электричества в окне видно не было.

Ну вот, это незначительное происшествие, как ни странно, от скорой и непременной экзекуции Чернявчика спасло. Кроме неприятного ощущения в штанах по помещению запах распространился и аллергическую реакцию у присутствующих вызвал, как от газовой атаки. А может, так и задумано было?

Вряд ли. Но зашедшие отступили, наморщившись. Кроме татарина Вовик кротовский и два чечена-мордоворота. Выследили все-таки прохиндея беглого.

Пока обделавшийся в ванне отмачивался, другие заинтересованные «бантики» подтягиваться стали, по сотовой связи вызванные. Так что делегация оказалась представительной и интернациональной. Вадим первый приехал, а за ним Макарыч с Русланом быстренько появились. Вон скольких отморозков деятельность молодого мошенника привлекла нешуточно. Жил бы как все, скромненько, то и не попал бы под такую раздачу и в тюрьмах не парился бы, наверное.

Пока под душем прохиндей отмывался, все свои делишки, неправедные припомнил: как татарина на Глеба натравил несуществующий должок выбивать, как обувку в форточке кассового помещения посеял, Крота попутал обещаниями и свободу свою выторговал, Макарыча за нос водил в радиосалоне и в других местах, чеченов обнес да много чего еще за свою бестолковую жизнь совершенное. Вот и казалось Юрику, что расплата его настигла негаданно.

Но не совесть подонка мучила и не раскаивания запоздалые, к человеческим слабостям он относился с презрением. Его душила беспомощность перед бандитами, хитрее и сильнее оказавшимися. Но на то они и бандиты, чтобы излишки у всяких отличившихся на ниве мошенничества и спекуляции граждан изымать и другие какие нетрудовые доходы приватизировать.

Да и трудно как-то рассчитывать, что здоровые и крепкие парни никем не востребованные с протянутой рукой ходить будут и кланяться или на заезжих купцов подрабатывать в качестве грузчиков или еще кого. А таких парней все больше становится, поколение целое потеряно, на боевиках и порнухе воспитанное, школу непонятных войн прошедшее. Впрочем, не стоит искать причины и следствия, умных философов и без нас хватает. Каждый — мыслитель в меру способностей и талантов. В любом случае, на земле всем движет Золотой Телец, к тем или иным поступкам и действиям людишек толкающий, разумных и не очень, в меру воспитания и образования. Всем покрасивее пожить хочется, а за чей, если не за ближнего, счет? Такая вот петрушка получается…

Однако вернемся в квартиру Чернявенького, на украденные доходы купленную и обставленную, в которой бандиты уже как у себя обосновались и хихикали над естественной реакцией застигнутого врасплох прохиндея-авантюриста. Эта самая реакция от воздействия физического Юрика и спасла и в хорошее расположение настроения отморозков ввела. Вот они и потешались, их бы в положение такое же.

Впрочем, у них ситуации и похуже случались во времена передела собственности. Но об этом как-нибудь потом, может, в другой повести…

Юрик, конечно, подольше намыливался, в ванной было как-то спокойнее, а парни уже в это время к запасам заботливой Наташки подобрались и по-хозяйски распорядились. Сожрали и выпили по-наглому. Проголодались, пока охотились.

Ну вот и Юрик перед ними предстал, полотенцем обмотанный, видочек жалкий, с волосиков водичка капает. «Бантики» вообще растрогались и так по-доброму спросили, когда, типа, долги, чертяга, отдавать собираешься. Макарыч ничего не спрашивал, его Чернявчик на предмет делюги только интересовал, которую Крот затеял, но клиента-покупателя не было, так что об этом и не упоминали.

Вадим и Руслан горячились, но как-то не очень, хихикали больше. Но о сроках возврата построже уже вопросы задавали, когда как бы ждать уже некогда. И опять потешались.

Ну, в общем, всем весело было, кроме Юрика. Он почувствовал, что никакой инквизиции не ожидается, тут же, как всегда в таких случаях, обещания раздавать начал. Мол, пару деньков, уважаемые, осталось до золотого дождя с купюрами. Специально от вас, господа, ныкал-ся, чтобы в тишине и на досуге о ваших интересах побеспокоиться и по долговым обязательствам ответить.

И это сущая правда, соврал. И в доказательство фальшивыми документами так потряс.

Естественно, журчаниям Юрика никто верить, и не собирался, но подделки и суммы, на них обозначенные, как бы недоверие опровергли, и лучик надежды у парней обозначился. Здорово больно бумажки на настоящие походили. И чем Бог не шутит, свое жульническое дело пройдохе завершить помогут.

Тут мудрый представитель обворованной диаспоры в дискуссию влез и сказал, что долго ждать не собирается, но если за пять дней не обернешься, то о пощаде забудь. И опять Юрика барашком обозвал. На что сердитый Вадим тут же и добавил, урод, мол, мать твою, мы что, на тебя зря потратились, и тоже резиновым изделием покрыл.

Тут беседа и завершилась, тем более все уже было скушано и выпито, да и дел еще бандитских у всех хватало, не только на Чернявчика нерастраченных сил требовалось, блудняков и без него на свете немерено хватало. Но об этом опять в других произведениях отразится…

А чтобы овечка никуда не делся, дежурство над ним по очереди назначили, для чего молодых пацанов вызвонили, а пока чечены до утра остались. Так и обошлось несчастному Юрику, разве что татарин на выходе пару оплеух незначительных навесил, чтоб бегать неповадно было…

 

20

Оперуполномоченные УБЭП Иванько и Татарчук в органах второе десятилетие заканчивали, еще при ОБХССе начиная молодыми лейтенантами. Карьерой особо не занимались, да и связей в верхах не было, так что до майоров ни шатко, ни валко к сорока годкам добрались. Но на жизнь не жаловались, питаться кроме зарплаты с подконтрольных объектов было чем, так что времена дефицита легко пережили, не голодали и в очередях не маялись. И даже ряхи наели, но это уже частности.

К капитализму тоже приспособились, правда, натурального продукта меньше стали брать, все больше денежными излишками интересовались, не отходя от государственной службы, для которой тоже кое-что делали, но проценты по раскрываемости не перевыполняли. Оформляли только тех, кто сразу и достойно не подмазал. Более догадливых посещали разок в месяц, чтоб не забыли, для этого расписание даже составили. Так в доле и работали.

В фирму «Мадина» славные уполномоченные уже давно волосатые ручки запустили, нарушения по финансам в первый раз обнаружив, теперь же даже подсказывали как, кого и государство тем более облапошить можно. Вот так и спелись капитал и правохранители, не бесплатно, конечно, взаимовыгодно. Консультанты, короче.

Интересно, не это ли коррупцией зовется? А то коррупция, коррупция — что это такое? И с каким маслом ее едят — непонятно. А так все вроде ясненько.

Ну вот, они в эту «Малину» почаще захаживали и ручкались с ее функционерами вежливо. Такое сотрудничество на постсоветской территории не редко происходит, но это к сведению для тех, кто не знает. Компетентным органам, конечно, известно, но, видимо, и им от щедрот перепадает, а то бы обязательно вывели на чистую воду. Кому ж понравится только за тринадцатую зарплату корячиться? А так вроде бы тоже все по процентам сходится. Или латентность такая, что только в мутной водичке попить и побарахтаться остальному народообывателю суждено, в отличие от «обувателей» того же народа.

Необязательно, что повсеместно, может, где такой наглости и не встречается, но в «Мадине» этого замечено не было, там парни весьма ушлые трудились под крышей этих самых майоров. Вот они и решили «обуть» своего партнера нового — фирму «Нектар», с «представителем» которой уже неделю переговоры на высоком уровне вели. Мало того, что товарец некондиционный подсунуть хотели, гнилой то есть, но еще, может, каким-нибудь образом по финансам опрокинуть, благо представитель вроде щедрым казался.

Для этой цели на очередную встречу с «Нектаром» консультантов и покровителей своих эти самые коммерсанты без обидняков и стеснения поприсутствовать пригласили. Ну те, конечно, не отказались, тем более что очередные «премиальные» по времени подошли. А так, может, и не приехали бы, чего зря лишний бензин в собственном джипе тратить.

Сидят они, значит, ждут, а тут «Нектар» к ним, как договаривались, в лице Чернявенького и заявился:

— Здрасте! Как бизнес? Все ли в силе? Сотрудничать не передумали? У нас все, к примеру, готово, а деньги и активы переведены, не пора ли отгружаться, пока продукция не испортилась или крысы ее не понадкусали?

Эти тоже:

— Здрасте! — и руки жмут, мол, все в порядке. — Документики посмотреть не затруднит? — а сами на майоров поглядывают.

Те, конечно, не при погонах:

— Продолжайте, а мы пока со стороны полюбуемся, насколько лоха заезжего и как кинуть можно. Продукции немного для начала стоило бы отгрузить для затравки, а там видно будет и как Бог положит. Фраер-то, кажется, молодой и неопытный, в крайняк и у него проверить-покопаться нам не затруднительно. Короче, на количестве побольше сэкономьте, а мы запугаем, чтоб не рыпался.

Барыги еще раз счета-ордера проверили, обрадовались и сегодня же продукт отправить пообещали.

Юрик тоже свое полное удовлетворение высказал и, попрощавшись, к выходу намылился. К складам, говорит, вовремя добраться надо, а то еще закрытыми окажутся, и уехал.

В «Нектар» через несколько минут заявился уже в качестве представителя «Мадины», и склады, кричит, открывайте, самосвалы уже на подходе. И безналичку срочно перечисляйте, а то отгружать не станем. Вжился в роль и раскомандовался.

Тут действительно рефрижератор подвалил, принимайте, а то торопимся. А товара в нем, подсчитали, и половины нет.

— Как же так? — сказали представители.

— Щас все выясню, — ответил и обратно кинулся в «Мадину» пальцами крутить.

А там уже удачный кидок отмечали. С мусорами-майорами барыги трескали коньяк. Ну злой Юрик на них и нарвался, сначала ногами топал, а они ему ксивы в морду, ничего такого не подозревая.

От страха «суперпредставитель» обеих фирм тут же чуть было опять не обделался, впрочем, может, поел мало, накануне братки в доме все до крошки подмели. Но от жути ничего не подозревающим и пьяным убэповцам Чернявчик моментально колоться начал. Те на него, ничего не врубающе, смотрят, а он полный расклад выдает и все бандитов каких-то упоминает, мол, не виноватый я, все мафия делала, а я сам — потерпевший, они еще вчера меня до нитки обожрали и обпили, отморозки проклятые. И дальше распинаться начал, запутанно так…

А майоры ошалевшие ему:

— Ты глотни коньячку, парень, а то мы ничего не поняли, до твоей кондиции нам долго трезветь надо.

Пройдохе улизнуть бы под шумок, но он автоматом на голодный желудок и принял, тут же дошел до нужной кондиции и опять про бандитов. Иванько и Татарчук тоже на грудь приняли и уже в другом состоянии, более высоком, пребывали. И все пытались сосредоточиться, но безуспешно. Глаза только таращили и думали, что «Нектар» им книжку какую-то пересказывает.

Ну тут Юрик от отчаяния денег предложил, и сразу много — три тысячи долларов, только отпустите. До тех сразу дошло, переспрашивать не стали, за дружбу и сотрудничество налили и чокнулись, и уже такого сладкого не отпускали. Влип, короче…

 

21

Ну раз нашего главного персонажа в правоохранительные органы занесло, то здесь об их работе немного рассказать придется. Ну там, когда кражи воруют или по нетрезвому положению друг другу морды воротят, вроде все ясно, секретов нет. Все об этом наслышаны. А вот, когда сложные преступления на повестку дня выперли, вот здесь репу и почесать придется. На примере наших славных майоров мы этот вопрос и изучим, разложим, если можно сказать, по полочкам.

Им повезло неожиданно, а все ходили, документики проверяли и барыг привлекали, если товар лишний насчитывался или водка крученая. Скучища! А здесь живое дело в лице Чернявенького подвалило, да еще Юрик сам его и спонсировать обещал, сдуру или от страха. Или наоборот, но чтоб его не засудили. Он и больше бы предложил, да не было, а врать побоялся. Это все, что от Репкина осталось из ящика с колесиками закодированными.

Ну, конечно, наши новые знакомые Юрика до своей кондиции прямо в «Мадине» и довели, там все в офисе и ночевали под охраной сторожа. А на утро Чернявенького уже на работу завезли и спрашивать стали, о чем он, мол, там вчера наговорил, а то они по пьяни не поняли.

Ну хмырь, конечно, сообразил, что, опростоволосившись, сморозил и сам на себя деньги повесил. Пожалел, но поздно.

— Поехали, — говорит, — все отдам. Только в тюрьму сажать накануне вы не обещали, так что слово держите.

А майоры все никак не врубаются: за что сажать-то?

— Ну как, вы ж меня сами поймали с чеками липовыми. — Во придурок, нарочно не придумаешь, и дальше: — А вы разве не в засаде сидели?

Короче, практически явка с повинной, кажется, так это называется. Мошенничество в особо крупных размерах, статья такая-то, и подделка финотчетных документов на лицо.

Но надо помнить, что правохранители эти людишки не подлые были, им если сразу куш предлагали, то они предлагающего всегда с миром отпускали.

— А что, — спрашивают, — ты вчера про бандитов рассказывал?

— Ну вот, они мне чеки-ордера липовые и вручили, — отвечает. — И деньги вымогали.

Майоры тут этими обстоятельствами и заинтересовались.

— А ты, — объясняют, — пиши бумагу, что у нас сотрудничаешь, и задним числом подпись поставь. Теперь ты — секретный агент, согласен

— Согласен.

Во парням подвалило. Расцвели от удачи оба. А сами на близнецов похожи, только один беленький, а другой — черный, но туловища у обоих одинаковые, это когда нижние пуговки на пиджаках не застегиваются, до дырочки не достают. Еще бы при такой работе, попробовали бы по три ресторана в сутки проверять, а под вечер кафешки, магазины, столовые. Когда ж похудеешь, если даже выходные не каждую неделю и трудовой день не нормирован. Больше майоры ничем не примечательные были. Ну, может, выпить да баб потискать, и все.

И вдруг поперло. Бандитов раскручивать собрались.

— Ну, — говорят, — Юрий Николаевич, пиши сначала сведения агентурные задним числом и заявы на каждого сегодняшним пометишь, про чеченов особенно поподробней.

А сами думают: «За чеченов-террористов по нынешним временам можно и медали отхватить, а то и по ордену, погоны-то уж точно повысят».

Юрик, конечно, писать принялся, а они его поторапливать. Уже заерзались за долларами ехать. На другие дела смотреть забыли, даже ни одного захудалого кафе не проверили, так всухомятку и остались.

Неудачник-аферист бумаги закончил, тут же все в джип запрыгнули, вези, кричат, в закрома. Ну, в общем, у майоров все здорово получаться начало. Бабули подсчитали и план операции по захвату разрабатывают, о потерпевшем уже и думать забыли.

А тот засуетился чего-то, говорит:

— Господа офицеры, а со мной что будет? Ведь с мафией шутки плохо для некоторых заканчиваются!

Иванько сразу защиту свидетелей придумал, дачка у него несколько раз набегам бомжей подвергалась, явно сторож требовался во время отсутствия, вот майор и решил там Юрика поселить.

«Удачно все складывается», — подумал и дальше с Татарчуком военные действия против бандитов обсуждать принялся. Сколько омоновцев потребуется, машин — это все заранее заказывать нужно. И Чернявчику:

— Ты иди пока домой. Тебе еще ничего не грозит.

А сами сети плести начали. Три дня готовились.

 

22

Первыми под замес попали два чечена — Абу и Али. Они как раз у Чернявчика дежурили, в нарды дулись. Юрик в назначенный час дверь отомкнул, и дюжина омоновских бойцов, круша новую мебель на своем пути, горцев в одну секунду мордой в паркет ткнула и по несколько раз автоматами по спине и куда попало, хотя те и не сопротивлялись вовсе. Так и залегли в наручниках, и верхнюю одежду им на голову натянули, как бутоны.

Затем аферист-иуда стал остальных вызванивать, мол, приезжайте, деньги к выдаче готовы. Вадим и Равиль, как мухи в паутину, вместе в засаду ухнули, через порог переступить не успели, как в позе горцев рядышком и очутились. А мусора их ногами тыкают и по карманам шарят. Пистолеты, патроны, наркотики ищут. Все-таки, что ни говори, как мафия не сильна, а бойцы милицейские посерьезней на людей тренированы. Такие даже льва всем гуртом завалить и в наручники арестовать могут.

Братков завалили и опять силки расставили, но зря, больше никто не приперся. Старший чечен Руслан сразу прохиндею заявил:

— Деньги Абу отдай, — и отключился.

А Макарыч:

— Чего ты, урод, звонишь? Ничего ты мне не должен! — и тоже трубу выключил.

Майоры с бойцами переглянулись и сразу в план изменения вносить начали. На две команды поделились: в «Прибой» и на квартиру Кост-рова, которую накануне вычислили. Просто удивительна оперативность, как группа захвата работает, видимо, не зря хлеб кушают, тренируясь.

Руслана в гостинице прямо в баре под аплодисменты интуристов об пол саданули, словно в боевике импортном. А с Макарычем накладка произошла, единственный подозреваемый, о котором все органам досконально известно было, дома так и не появился. Засада до утра в парадной зря терлась.

Но все равно, улов хороший у майоров оказался. Всех бандитов тут же в КПЗ определили, и давай фотографировать и отпечатки снимать, как положено. Тут и журналисты с телекамерами набежали, об этом довольные будущие подполковники заранее подсуетились. Такое дело громкое не каждый день удается зарегистрировать.

«Улов на славу в силки попался, а Костров чего, долго не побегает, да и не чечен он вовсе, за него ордена не выдадут», — подумали старшие оперуполномоченные УБЭП и с чувством выполненного долга по домам рассосались.

Пока рядовые омоновцы у квартиры Костро-ва лестничную площадку бронежилетами обтирали, Макарыч в комфортном номере «Прибоя», ничего не подозреваючи, пивком баловался и ночные кримновости по телеку наблюдал. Первым номером программы диктор о захвате чеченской террористической группировки объявил, заливался, мол, задержали за тяжкие и особо тяжкие преступления шесть бандитов кавказкой национальности и двух из них тут же демонстрировать в качестве доказательства анфас и в профиль начали, типа, не пострадал ли еще от них кто. Равиля-татарина и русского Вадима, оба здоровые, лысые, глаза злые, правда, на горцев не похожие, но по сравнению с повязанными «чехами» они наиболее колоритными фигурами оказались телегеничными.

Макарыч аж подпрыгнул от неожиданности с кровати, где до этого, разлегшись, устроился.

«При чем здесь чечены, а тем более терроризм? — думает. — Может, что без меня учудили, вокзал или баню взорвали, в курс не поставивши?» — запаниковал немного, но освоился и тут же к телефону, сначала Ящеру, так, мол, и так, но тот и сам видел, а потом Руслану. Трубка у того незнакомым голосом ответила, Костров разговаривать не стал. Все понял.

С адвокатами связался, узнайте что-чего-как и где содержат и татарином занимайтесь. Тоже оперативно сработал. Но здесь глава не об адвокатах, с ними мы немного пообщались, те свое дело знают, а об органах. Что ж они в такой ситуации обычно дальше делают.

Большинство читателей знает, сами школу прошли, а некоторые впервые на этих страницах с такими явлениями знакомятся. Так что те, кто прошли, не мешайте тем, кому предстоит еще. Может, они Процессуальный кодекс не читали, занятная, кстати, книжечка.

Однако операм по этой книжечке и подсуетиться положено, у них после удачного задержания не так уж и времени много для передачи дела следствию, а до этого неплохо бы в прокуратуре арест на подозреваемых получить. А это уж как отношения с прокурором сложатся.

У наших майоров этих отношений давно уже не было, так, можно сказать, все в порядке, те тоже с уличной преступностью в одном кулаке борются и препятствий для раскрытия не учиняют, тем более если доказательства есть.

В этом деле кроме заяв потерпевшего ничего не было, и славные опера с утра пораньше по договору приперлись разбираться, кого же вчера повязали. На вид все вроде бандюги злостные, но такие рожи и в мусорне встречаются, тоже здоровые и наголо стриженные и даже иногда попадаются на рэкете, мордобитии и еще чего похуже. И, бывает, сидят на своих милицейских зонах, но редко. Честь мундиров генералам дороже.

Но здесь майорам все ясно, и начали они вещдоки рассматривать, чего с собой повязанные в карманах хранили. Оружия немного оказалось: у Али — перочинный ножик, Вадик с пилочкой для ногтей шлялся и с пачкой анальгина вместо наркотиков, зубами маялся, подлечить стеснялся. Остальные — пустые. Правда, денег зарегистрировали, но не слишком. Равиль — всегда вооруженный, но кулаки к делу не пришьешь.

Сыпаться дело еще не сыпалось, но зашаталось. Мало ли чего терпила ляпнет, про оружие он много перечислял, но в наличии не подтвердилось. А если кто скажет, что в него какой-нибудь гражданин из гранатомета целился, то что, сразу этого товарища и вязать? А вдруг пошутили? Гранатомета-то не нашлось! Так всех пересажать можно!

Удручились опера, но еще не расстроились. Допросы и домашние обыски впереди. Был бы человек, а статья найдется. А люди здесь они, по камерам раскиданы. С кого начать?

С Равиля приступили, на вид — уголовник конченый.

— Ну что, говорить будем? — Иванько на чал допрос.

Татарин в таких переделках не раз бывал, над операми глумиться навострился:

— Будем! С адвокатами! А пока мне спать хочется…

Эти и так, и этак, а тот только зевает. Опера машину вызвали, сопровождение и на квартиру, Чернявеньким указанную, все вместе на обыск прибыли. Ключи, понятые соседские и бланки протоколов. Все перерыли, две гильзы под кушеткой нашли отстрелянные, а татарин только посмеивается. Помнит, как браунинг в Ольгино профукал, а пустую тару из-под водки к протоколам не подошьешь, пустые боеприпасы тоже.

Эти опять к татарину:

— Вот, Чернявенький пишет…

А Равиль свое:

— Никаких подзатыльников не выдавал, про доллары в первый раз слышу, и вообще давайте адвоката…

Майоры понимают, что адвоката нельзя, еще один преступник, оставшийся на свободе, все узнает. Отстали и обратно в камеру пихнули. Злые сидят.

О Кострове вспомнили, о засаде, что снимать пора. Подъехали и записочку на квартире оставили:

«Гр. Костров. Предлагаем вам добровольно явиться в такой-то отдел к ст. опер. уп. Иванько и Татарчуку. Телефон такой-то. Дата».

Сержантов в бронежилетах восвояси отправили, не век же маяться.

Кто следующий? Гражданин Вадим. Тоже лысый. Чернявенький пишет, что денег вымогал — десять тысяч долларов и две «Лады» девятой модели. Иванько и Татарчук уже злые, вопросы те же задают. Тот тоже по жизни лихо видел.

— Да, — говорит, — за деньгами приехал, которые за услуги его адвокатов собственно лично заплатил. А с какой кстати, не ваше дело вонючее, — нагрубил.

Майоры, как с Равилем, долго церемониться не стали, к батарее пристегнули наручниками и ногами по почкам, чтоб на физиономии следов не оставлять, лупят:

— Будешь сознаваться?

А ему и правда не в чем, за своими к Чернявчику приехал. Даже оплеух тому не выдал. А если б выдал и сознался, то все равно не доказательство. Справки из травмы в наличии не существуют.

В общем, Вадиму больше всех досталось, а к тому времени адвокаты уже ко всем прибыли, при них не забалуешь.

Чечены тоже не запирались, что украденных денег вернуть хотели. Обыски ничего не дали. Хоть подкладывай что-нибудь запрещенное, но у несостоявшихся подполковников ничего запрещенного в наличии не оказалось, даже дозы героина, косячка марихуаны или семечки конопли.

Короче. Бандиты есть, потерпевший в наличии, а дело не вырисовывается. В пору терпилу за кидок, воровство и лжепоказания самого за решетку отправлять. Но своих агентов опера по возможности берегут.

Свидетели, адвокатши Таня-Галя, директор «Прибоя» Мансур Ибрагимович и его секретарша, а также вахтеры гостиницы показаниями все подтвердили, что задержанные заявляли. Равилю незарегистрированные оплеухи не пришить, никто не сознается. Одна надежда у майоров осталась: Кострова с оружием взять и на допросе раскрутить, а то всех отпускать придется.

Легко сказать, а как сделать, если во все колокола по средствам массовой информации раструбили, даже газеты о муках гражданина Ч., подвергнувшемуся притеснению банды шести чеченов, свои непроверенные статейки опубликовали. Конечно, гражданин К., под шестым номером шедший, на самое дно уляжется. Иди и ищи!..

Вот, старшие оперуполномоченные в этот момент пожалели, что не всех прихватили и в первую ночь задержания почивать отправились, вместо того чтобы с бандитами до прихода адвокатов по-серьезному разобраться. В наличии так много средств у опытных милицейских дознавателей в арсенале находится. Кто испытание прошел на прочность в ментовских застенках, много чего порассказать могут. О мешках полиэтиленовых, водяных процедурах — это все для удушения, о побоях коварных без следов насилия, о бессоницах, искусственно устроенных, о шприцах в вену с препаратами для добровольных признаний даже в том, чего никогда не существовало и т. д., и т. п.

Ужасов много нашими доблестными правоохранителями придумано и в застенках без свидетелей испробовано. Слабый никогда не выдержит и в любом прелюбодеянии сознается, лишь бы муки закончились.

Вот здесь у автора иногда у самого вопросы ребром встают, его слово «правохранитель» смущает, не знает он до сих пор, как оно пишется.

«Правохранитель» — это, наверное, когда от права хранят власть имущих.

«Правоохранитель» — тот, кто право охраняет от многострадального народа, видимо.

«Правохоронитель» — здесь понятно, базара нет.

Но не будем нагнетать, может, и правильно, что вор должен сидеть в тюрьме, только, может, не тот, кто курицу украл, или не только тот? В крайняк, не воришки должны вориков сажать, подумайте, уважаемые, на досуге…

* * *

Однако история еще не совсем закончилась. Неизвестно, каким образом, но настырные недоделанные «орденоносцы» арест на подозреваемых у прокурора пробили. Видать, шумихи донельзя навели, отступать вроде было уже некуда.

Чем прокурор руководствовался, неизвестно, наверное, правосознанием, вряд ли майоры денег заслали, за «правохоронителями» такое редко случается. Но не суть, а факт. Дело недоуменному следователю переслали.

На вид: это бандиты, а это чечены, Чернявенький их обвиняет от своего имени, и все. Даже ни одного доказательного свидетеля нет. Вот следователь операм и позвонил:

— Давайте мне Кострова, без него я всех отпускать должна. — Она женщиной оказалась, ее Любовью Павловной звали.

Тоже со всеми деликатно, уже на «вы» побеседовала. Не видит состава преступления, все свое требовали. Нагловато, конечно, но даже самоуправства не наблюдалось, хотя терпила пишет, что страдал от чеченов в ванне с наручниками и от Равиля по башке получал. И денег вроде отдал немерено, только где сам взял, не помнит.

Начальство УБЭП у оконфузившихся майоров спрашивают, как там, а те, мол, — ищем. Ну-ну, и по своим заботам расходятся. Так что пшик получился. Громкий, правда. Обыватель довольным остался. Общественный резонанс, конечно, а это главное…

 

23

Макарыч в черный чемоданчик вещички складывал. Папочку с чертежами, картами, эскизами проекта строительства мотеля, фальшивые документы на право владения Чернявеньким торговым центром — кидок не осуществленный, в утолок пистолет и обойму, отдельно кассеты с записью репкинских признаний в получении взяток, для шантажа неиспользованные, а также записи Чернявенького и Тани-Гали с последней памятной встречи, доллары в целлофановом мешочке на приличную сумму, ну и мелочишку разнообразную — мало ли у творческой бандитствующей личности расписок и документиков накопилось.

В последний раз старикаша окинул взглядом свое богатство и, вздохнув, защелкнул замочки.

«Сколько интересных тем не завершено, — подумал деятельный мафиози. — Ничего, придет и ваше время…»

Через час черный чемоданчик занял свое место в заранее заготовленном тайнике в пригородном поселке.

Прошло пять дней со дня ареста братвы, адвокат Равиля доставлял утешительные сведения в отношении перспективы скорейшего развала уголовного дела за отсутствием доказательств вины подозреваемых. Для следствия не хватало главного фигуранта, объявленного в розыск, Кострова, показания которого могли бы качнуть стрелки весов в одну или другую сторону.

Иванько и Татарчук уже не надеялись на скорую встречу с ускользнувшим из рук милицейских служащих удачливым беглецом, тот мог быть уже где угодно, блаженно наслаждаясь жизнью в любой точке мира. И это раздражало так и не сделавших карьеру бездарных служителей закона в свободное от набивания желудков время.

— Ох, я бы его! — произнес Татарчук и откусил половину батончика копченой колбасы, заботливо преподнесенной проверяемым накануне барыгой в числе других деликатесов.

В это время забренчал старый телефонный аппарат, установленный в кабинете дознавателей. Не успевший набить рот Иванько нехотя поднял трубку:

— Алло!

— Здравствуйте! — заскрипела мембрана мужским голосом. — Мог бы я поговорить со ст. опер, упами Иванько или Татарчуком?

— Это кто? — недовольно спросил вечный майор.

— Вы оставляли записку гражданину Кострову? — поинтересовался голос.

Иванько от неожиданности вскочил на толстые короткие ножки и замахал рукой, привлекая внимание Татарчука, показывая на трубку мясистым пальцем. Второй майор перестал жевать и с открытым ртом, из которого торчали непережеванные куски деликатеса, силился сообразить, что означают манипуляции встрепенувшегося коллеги, который сменив недовольный тон, мягко и даже вкрадчиво, заговорил:

— Андрей Дмитриевич! Это майор Иванько! Не могли бы вы подъехать по указанному в записке адресу для выяснения некоторых обстоятельств по одному делу?

— Чтобы по беспределу очутиться в камере вашего учреждения? — задал встречный вопрос Макарыч.

— Обещаю вам, — еще более вкрадчиво рассыпался в заверениях несостоявшийся герой-орденоносец, — все будет в полном соответствии с законом. — И для убедительности напыщенно добавил: — Даю слово российского офицера.

Упоминания офицерской чести вызвало у Кострова горькую усмешку, и он, в свою очередь, стебанулся:

— Гражданин майор! У вас текста Конституции случайно нет? Положите на него ладонь и поклянитесь.

Иванько подкола не понял и с серьезным видом, положив руку на Уголовный кодекс, торжественно произнес:

— Клянусь!

* * *

Являясь к мусорам, Макарыч руководствовался следующими доводами: во-первых, следствие, не выяснив всех обстоятельств, могло сколько угодно долго держать захваченных парней за решеткой, по крайней мере, о подобных случаях старикаша был наслышан; во-вторых, со слов адвоката, Равиль проявлял инициативу и отвечал на вопросы, на которые ответ мог быть только один: «не помню», или вообще молчал. Папка по делу обрастала бесполезными бумагами, но принимала внушительный вид и затрудняла действия по развалу следствия.

Всем известно, как прокуроры изучают материалы, если вообще к ним притрагиваются, в крайнем случае; оценивая стопки бумаг по толщине и на вес, продлевают санкции, не листая, а тем более не читая.

В-третьих, у Макарыча были свои понятия о кодексе чести. Если на «чехов» ему было по большому счету наплевать, то перед татарином и Вадимом он чувствовал себя неловко, находясь на свободе и не подтвердив своими показаниями их версии о невиновности.

В-четвертых, зачем скрываться, если исход известен заранее, и, в крайнем случае на суде, дело развалится. А беглецу в момент задержания в суматохе гнилые мусора могут в карманы наркоту, патроны или у кого-нибудь краденый кошелек сунуть. Такие подлянки тоже нередко встречаются в «правохоронительной» практике силовых структур. Доказывай потом, что не ишак…

Поправьте автора, господа офицеры, если он ошибается. Подискутируем и припомним многочисленные случаи невинно осужденных, даже на смерть… Молчите? Лень лишний раз ягодицы поднять? Или как?..

* * *

Славные майоры встретили Кострова у одного из многочисленных подъездов знаменитого дома, из окон которого, поговаривали, вся Сибирь как на ладони видна. Пройдя по длинным коридорам, по галерам с камерами предварительного заключения, открыв и захлопнув за собой охраняемые железные двери, разделяющие два криминальных мира на тех, кто уже сидит, и тех, кто сажает, но пока не сел; все трое добрались до мрачного кабинета, пропахшего водкой и селедкой. И еще чем-то, но, кажется, не только мочой.

Сели на три затрепанных, много повидавших стула и смотрят. Он на них, а они своими отвисшими подбородками на него. Все трое ворюги конченые, хотя и разной масти, да и принципов.

Эти этого, пользуясь властью и служебным положением, трахать собрались, в переносном смысле, конечно. Но и этот ко всему готов, по глазам видно, унижений никогда не забудет. Вернет с лихвой, некоторые враги на своей шкуре проверили. Бывают такие парни, надеюсь, читатель не сомневается.

Так и получается у нас, в России, все друг друга трахают поочередно, в зависимости от обстоятельств и преимущества в силе, а страна поэтому в полном дерьме и из дерьма выбраться не может…

Тем не менее общение началось, допросом нельзя назвать — никаких протоколов не заполнялось, но и беседой тоже — слишком не равное было положение между общающимися.

Начал Татарчук, изображая следователя жестокого:

— Напрасно вы так спокойны, Андрей Дмитриевич! Камера для вас уже подготовлена. Но мы можем договориться, если разговор будет откровенный.

— Можем, для этого и пришел, — скрывая волнение, ответил Макарыч и задал вопрос: — Хотелось бы узнать, в чем меня подозревают?

— Потерпевший указывает, что вы с гражданином Равилем Тутаевым и еще двумя неизвестными вымогали у него сорок тысяч долларов, которые он вам по частям и передал, а также вы забрали у него так называемые крышные две тысячи и пятьсот долларов отобрали силой, — повторил Иванько часть заявления Чернявенького в отношении Кострова. Об отобранных деньгах из сейфа Репкина терпила, естественно, не заикался.

— У потерпевшего, конечно, есть расписки? — вопрошал старикаша, даже в таких условиях не упуская возможности поглумиться над операми.

Татарчук понял стеб и заорал:

— Ты, че, сука, дурку валяешь, или для начала тебя наручниками к батарее пристегнуть?..

— Ага, — незамедлительно среагировал Макарыч, — и по почкам, и по почкам ногами… Давайте придерживаться договоренности, господа офицеры, по-моему, вы не на Коране клятву давали! Или как?.. — И после паузы с вызовом добавил: — И на «вы», если хотите продолжить беседу. Инквизиция меня не пугает, не мальчик-первоходка. Ты, майор, представления не имеешь, сколько дерьма за свои сорок шесть я видел!.. — И выругался по-русски.

Более вежливый Иванько, играющий роль доброго, после минуты молчания продолжил:

— Напрасно вы так, Андрей Дмитриевич, показания Чернявенького подтверждаются допросами свидетелей, его матерью, женой и тестем — судьей Репкиным. А самое главное, вашим подельником — Тутаевым. Он уже написал явку с повинной. Что вы на это скажете?

Насчет Катерины и Наташки это можно было утверждать, хотя что они могли знать? Разве что Макарыч однажды получил двадцатку, используя Катю для страховки. Но о Репкине и Равиле опер упомянул зря. Татарин много чего болтал на допросах лишнего, но вины, а это доподлинно было известно от адвоката, не признавал. И наоборот, гнал на Чернявенького, что давал ему в долг чуть ли не ежедневно, от жалости.

Репкину под каким-либо видом участвовать в расследовании, было смерти подобно. Макарыч это просчитал заранее и был прав. Интуиция его не обманула. Василий Иванович у следователя был и устроил там истерику, что у ничего не знающего человека отнимают драгоценное время, а зять, который на него ссылается, — обыкновенный проходимец; что никакого Кострова в глаза не видел и не понимает, зачем его вызвали, и о чем речь. И топал ногами, ссылаясь на судейскую неприкосновенность. Ну что ж, разумная позиция взяточника…

На вопрос «доброго» майора старикаша ответил вопросом:

— Господин Иванько, а потерпевший не указывал источники получения денег, вы, по-моему, говорили о сумме более сорока тысяч долларов? Где молодой парень, только выйдя из тюрьмы, мог взять такую сумму? — Сам старикаша знал происхождение денег, можно сказать, из первоисточника — общака кротовской группировки, сейфа Репкина и гостиницы «Прибой». Макарычу было интересно, что же придумают толстые опера.

Всю сознательную жизнь проработавшие в теплом блатном местечке, несостоявшиеся подполковники явно не знали азов оперативной работы в отличие от рубоповцев или сотрудников уголовного розыска, которые не позволили бы задавать подозреваемому провокационные вопросы, а тем более отвечать на них.

Но наши «правохранители», искушенные в общении с жалкими спекулянтами, впервые допрашивали профессионального представителя криминального мира, первый допрос которого состоялся в те далекие времена, когда будущие майоры бегали в коротеньких штанишках с лямочками, хотя и самому-комбинатору тогда было не более двенадцати лет, но об этом, может быть, автор поведает в другой повести…

Что же ответил Иванько, из допрашивающего превращаясь в допрашиваемого? Надо сказать, придумал, хотя сам не знал откуда, если с прохиндея Чернявенького, кроме трех косарей, никакой другой информации о нем, расплывшись в благодарности, получить постеснялся.

— У Юрия Николаевича был давнишний счет в «Астро-банке». Там он и получил отданные вам деньги, — соврал ст. опер. уп.

— Не уточните, какого числа? — не унимался Макарыч.

— Двадцать первого, — ляпнул Иванько от фонаря, они с Татарчуком в очко дулись до прихода Кострова.

— Разве банки работают в воскресенье? — Несмотря на реальный шанс к концу разговора оказаться в камере, мозги у бандита работали как компьютер.

— Да что с ним разговаривать! — опять раскрыл пасть проголодавшийся, а потому раздраженный, Татарчук. — В кутузку его, пусть подумает.

— Господин майор! — тут же откликнулся Макарыч, которого вряд ли могло испугать уже знакомое по предыдущей жизни состояние узника. — Будьте добры, предъявите что-нибудь поконкретней, а то мои адвокаты завтра завалят жалобами все прокуратуры. Я понимаю, что это вам до лампочки, погоны вы не потеряете, но затрахаетесь отписываться, как закон этого требует. Пожалейте свое время.

Времени майорам было не жалко, но не состоявшееся громкое дело могло вылиться в последующее служебное разбирательство за превышение мер воздействия с использованием властных полномочий. Менты видели, что от Кострова всего можно было ожидать, в том числе и организации подобных процессов.

* * *

К сведению неискушенного читателя, мусора остерегаются грамотных подозреваемых граждан. Если настойчиво доставать беспределыциков в погонах, то они и сами не рады останутся от своих «правохоронительных» действий. За решеткой, конечно, не окажутся, а с карьерой распрощаются, это уж точно, если все от них пострадавшие навалятся гуртом. Не стесняйтесь, граждане подследственные, вашим адвокатам-вымогателям все равно делать нечего, пока вы в СИЗО паритесь. Может, это приведет в чувства некоторых отморозков в погонах? И тогда народонаселение будет жить в светлом правовом государстве. До судов меньше дел липовых дойдет, на которые те суды больше всего времени и затрачивают. Тогда и в изоляторах полегчает от уменьшения временно проживающих на квадратный метр. Опять же тюрем поменьше потребуется строить, а возводить будут жилые корпуса на радость всего народонаселения России, до сих пор в новом веке по коммуналкам ютившегося и новые уголовные деяния совершающего в отношении ненавистных соседей, тем самым увеличивая число проживающих в тюрьмах и суда там ожидающих.

А если б еще и судей как-нибудь из честных невзяткополучателей научиться назначать или выбирать, то вообще в светлое будущее, можно считать, мы одной ногой почти бы вступили. Ну здесь автор загнул, как утопист-фундаменталист, хотя сам и не сомневается, что все беды России от коррупции, взятничества и других пережитков несовершенного мира…

* * *

Однако что же доблестные менты с не менее опытным в своих навыках бандитом поделывают?

— Можно и поконкретней, — откликнулся «добрый» опер, уже на явку с повинной от старикаши не рассчитывающий. — Потерпевший и его мать утверждают, что седьмого августа вы пришли к ним домой с пистолетом Макарова с целью вымогательства у судьи Репкина пятидесяти тысяч долларов.

На это заявление у Макарыча чуть приступ хохота не обнаружился, но он постарался остаться невозмутимым:

— Господа, действительно припоминаю, что ради шутки пришел в квартиру к Чернявенькому, мать его, с детским водяным пистолетом. Если хотите, поедем с обыском ко мне домой, возможно, там он все еще валяется. — И с хитринкой добавил: — Мужики, а откуда у судьи пятьдесят тысяч долларов? Может, еще что-нибудь придурок написал? Вываливайте, чего зря время терять и друг над другом потешаться?

Юрик в своем заявлении на Макарыча указал и фальшивые счета «Астро-банка», которые якобы бандит ему вручил для совершения мошеннической операции. Но майоры все прекрасно понимали и не стали, испытывая судьбу, задавать откровенно глупые вопросы и нарываться, на примерно такой ответ: «Посоветуйте своему терпиле обратиться к психиатру». Или еще чего в этом стиле…

Опера еще туда-сюда подергались, поспрашали, ну и успокоились, когда покушать на халяву захотели, но подляночку мелкую Мака-рычу сделать не забыли. Сами ушли пожрать на подконтрольный объект, а Кострова в пахучем кабинете оставили, подумайте, мол, до вечера, если не сознаетесь, то камера здесь рядом, и уехали.

В принципе, они свою работу сделали, зло, как могли, наказали, а все остальное за следователем и прокурором, у которых дело находилось. Шумиха уже стихала, повышения ожидать не приходилось, а денежки Чернявенького — агента секретного, уже по справедливости между собой попилены, и отчеты о проделанной работе наверх ушли. Для милицейских бюрократов, чтобы галочки где нужно проставили и расписались размашисто.

Макарыч тоже времени зря не терял, благо кабинет не закрытым остался. Решил по знаменитому дому экскурсию себе организовать. Зашагал по широкому коридору, на дверные вывески поглядывая, фамилии начальников отделов запоминая, мало ли пригодится. С этажа на этаж нигде просочиться не удалось. Всюду двери металлические с запорами и охраной, народец разделяющие по признакам: попался или еще нет. И больше ничего интересного, по крайней мере на этом этаже.

Встал у огромного окна старикаша, на проспект посмотреть, и толстых ст. опер, улов поджидать начал. Ну разок обратил внимание, как молодой мент оплеухи навешивал такому же молодому парню, нужные показания, видимо, выбивая, а так все было скучно и уныло.

К сумеркам кабинеты захлопнулись, право-хранители рассосались, и только за полночь упитанные майоры явились. Андрей уж было на заношенном кожаном диванчике заснуть собрался.

— Ну что, колоться бум? — Татарчук явно был под шофе. — Ну тогда пошли.

Опять двери запорами защелкали, галеры длинные с камерами, двор-часовой и свобода за воротами. Экскурсия и общение закончились…

 

24

Осень оказалась слякотная, дождливая. Юрик на даче своего нового шефа Иванько поселился, от бандитской мести запрятался. В город страшно появляться было, но на следственные действия, ну там допросы, очные ставки, приезжать приходилось. Бывало, по улице идет, оглядываясь, и всюду ему отморозки мерещатся, а если вдруг чего блеснет в окошке каком, то скукожится весь, не снайпер ли, думает. От безделья на даче детективов начитался, вот фантазия и разыгралась. На нервяке весь.

Да и следовательница, Любовь Павловна, все вопросы неудобные задавать норовила:

— Откуда у вас, гражданин потерпевший, такие суммы страшные появились?

Юрик сначала на Репкина ссылался, мол, у того занял. Но однажды у кабинета с Василием Ивановичем столкнулся лицом к роже. Судья злой такой от Любови Павловны выскочил.

Юрик ему: «Здрасте!» — от неожиданности. И: «Не виноват я, видите, какой Андрей Дмитриевич мафиози оказался!»

Ничего не ответил Репкин, и в нос своему зятьку резко так — бац, впервые в своей жизни прием карате на практике применил. Пришлось к следовательнице с расквашенной физиономией явиться.

Та сразу:

— Что это с вами, гражданин Чернявенький?

— Да тут на лестнице оступился, скользко у вас, — ответил, а у самого на душе муторно, и кровь течет.

Любовь Павловна — женщина добрая, первую помощь медицинскую оказала и на очные ставки в тюрьму беднягу повезла.

А там подозреваемые над терпилой потешаются и внагляк спрашивают:

— Когда, гребень, долги вернешь? — ничего не стеснялись, хотя Юрик про них правду рассказывал.

Ну и они тоже правду говорили, не всю, конечно, но и он про многое умалчивал. Попробуй тут следствию разобраться. Короче, в тупик зашло. Либо этого сажать, либо тех отпускать.

Но этого не сажать коллеги из УБЭПа просят, агент — сексот уж больно ценный, говорят. Ну что тут делать? Как такой скандал на суд выносить?

Судью Репкина трогать опять-таки накладно получиться может. Любовь Павловна женщина мудрая была, опытная, уже на пенсию собиралась. Чувствовала, что эти бандюги, терпила-мощенник, судья-взяточник, но ничего доказать невозможно, а интуицию к делу не пришьешь.

Кострова, подумав, она в качестве свидетеля вызвала для начала. Повесткой. Тот пришел, обходительный такой, вежливый, на отморозка не похож. На вопросы отвечал без запинки, толково. Получалось, что Чернявенький одним денег должен за освобождение, а у горцев действительно украл. Про Репкина ничего не сказал, мало, говорит, знаю.

— Да закройте это дело, Любовь Павловна, не выловите вы там ничего, — сочувственно посоветовал Костров на прощание. — А потерпевшему специалист для лечения нужен.

— Наверное, вы правы, Андрей Дмитриевич. Я и сама смотрю, аферист он какой-то, — ответила усталая следовательница.

Посоветовалась с начальством да к концу месяца к ужасу Чернявенького всех на подписку выпустила. А потом и дело закрыла.

Так бесславненько закончился несостоявшийся шумный процесс над так называемой интернациональной «бандой чеченских террористов»…