Мигель де Сервантес
Интермедии
Перевод:
А.Н. Островский.
Примечания:
В. Узин.
Содержание:
Саламанкская пещера
Теaтр чудес
Два болтуна
Ревнивый старик
Судья по бракоразводным делам
Бискаец-самозванец
Избрание алькальдов в Дагансо
Бдительный страж
Вдовый мошенник, именуемый Трампагос
Примечания
Саламанкская пещера
Лица:
П а н к р а с ь о.
Л е о н а р д а, его жена.
К р и с т и н а, горничная,
С а к р и с т а н Репонсе.
Н и к о л а с Р о к е, цирюльник.
С т у д е н т.
Л е о н и с ь о, кум Панкрасьо.
Сцена первая
Комната в доме Панкрасьо.
Входят Панкрасьо, Леонарда и Кристина.
П а н к р а с ь о. Осушите слезы, сеньора, и прервите вздохи! Подумайте! Четыре дня отсутствия - ведь не вечность. Я возвращусь, уж самое большее, на пятый день, если, бог даст, не умру. Хотя, конечно, будет лучше не расстраивать вас, нарушить обещание и оставить эту поездку, потому что сестра может выйти замуж и без меня.
Л е о н а р д а. Не хочу, Панкрасьо, муж и сеньор мой, чтобы из угожденья мне вы сделали невежливость. Отправляйтесь в час добрый и исполняйте ваши обязанности, их нельзя нарушать; а уж я перемаюсь со своим горем и скоротаю как-нибудь одиночество. Об одном прошу: возвращайтесь и не оставайтесь долее назначенного вами срока. Держи меня, Кристина, у меня замирает сердце! (Падает в обморок.)
К р и с т и н а. Ох, уж эти мне свадьбы и праздники! Ну, сеньор, по правде вам сказать, если бы я была на месте вашей милости, ни за что бы я не поехала.
П а н к р а с ь о. Поди-ка, дитя мое, принеси стакан воды; надо плеснуть ей в лицо; или нет, постой, я скажу ей на ухо словечко, которое женщин в чувство приводит. (Шепчет какие-то слова, Леонарда приходит в чувство.)
Л е о н а р д а. Довольно; нужно быть твердой! В самом деле, должны же мы иметь терпение, радость моя! Чем более вы здесь медлите, тем более отдаляете мое благополучие. Ваш кум, Леонисьо, должно быть, уже ждет вас в карете; идите с богом, и пусть он возвратит вас так скоро и в таком добром здоровье, как я того желаю.
П а н к р а с ь о. Мой ангел, если хочешь, чтобы я остался, я не двинусь с места, как статуя.
Л е о н а р д а. Нет, нет, опора моя: мои желания - это ваши желания; и теперь для меня лучше, чтобы вы ехали, чем оставались, потому что ваша честь моя честь.
К р и с т и н а. Образцовые супруги! По правде, если б все жены любили своих мужей так, как моя сеньора Леонарда любит своего, так было бы для них лучше, другая бы музыка была.
Л е о н а р д а. Поди, Кристина, принеси мне манто: я хочу проводить твоего господина и дождаться, пока он сядет в карету.
П а н к р а с ь о. О нет, ради любви моей! Обними меня и оставайся. Ну, ради жизни моей! Кристиночка, старайся развлекать свою сеньору; я, когда возвращусь, подарю тебе башмаки, какие ты желала.
К р и с т и н а. Поезжайте, сеньор, и не беспокойтесь о моей сеньоре; я надеюсь уговорить ее; мы повеселимся так, что ей в голову не придет, что вашей милости нет дома.
Л е о н а р д а. Мне веселиться? Хорошо же ты меня знаешь, глупенькая! Нет!
Нет любезного со мною,
И веселье прочь летит;
Только горем да тоскою
Сердце бедное щемит!
П а н к р а с ь о. Наконец я не могу выносить этого. Будь покойна, свет очей моих, и не видать этим глазам никакой радости вплоть до моего возвращения и свидания с тобой. (Уходит.)
Л е о н а р д а. О, чтоб провалиться тебе в преисподнюю, лазутчику! Убирайся, и век бы тебя не видать! Выжига! Нет, уж, клянусь богом, на этот раз не помогут тебе ни твоя премудрость, ни твои хитрости.
К р и с т и н а. Я тысячу раз дрожала от страха, что ты своими необыкновенными чувствами остановишь его и помешаешь нашим удовольствиям.
[Фамильярные отношения между горничными и их барынями - дело обыкновенное в Испании. Там так называемого простого народа не было, все были идальго (hidalgos), и умственное развитие женщин и образование, или, лучше сказать, невежество их, во всех классах были одинаковы. Кроме того, было в обычае брать в услужение бедных родственниц. В пьесе Сервантеса "Ревнивый старик" горничная Кристина называет госпожу свою: сеньора тетенька (senora tia). Тот же обычай существует и у нас в среде достаточных крестьян, мещан и мелких купцов, у которых прислугу заменяют бедные племянники и племянницы. Они служат без всякого договора, без всякого жалованья, в ожидании будущих благ: племянницы в ожидании, что их выдадут замуж, а племянники - что их выведут в люди, то есть в приказчики. Это называется "жить в племянниках". (Прим. перев.) ]
Л е о н а р д а. А придут нынче ночью те, кого ждем-то?
К р и с т и н а. Еще бы не прийти! Я им весточку послала, и они так хорошо ее приняли, что сегодня вечером с нашей доверенной прачкой прислали нам целую корзинку с подарками и съестным; та и протащила ее, как будто с бельем. Эта корзинка похожа на те, которые посылает король в великий четверг своим бедным или скорее уж на пасхальную, потому что там и пироги, и холодное жаркое, и куриная грудинка с рисом, и два каплуна, еще не ощипанные, и всякие фрукты, какие в эту пору водятся, да кроме того, бурдючок вина, побольше полпуда весом, и такого крепкого, что так в нос и бьет.
Л е о н а р д а. Это очень учтиво, да он и всегда был таков, мой Репонсе сакристан моего существа.
К р и с т и н а. А чего же не хватает моему мастеру Николасу? Он тоже цирюльник всего моего существа и бритва моих печалей! Как только я его увижу, так он у меня всякое горе обстригает, как будто ничего и не бывало.
Л е о н а р д а. Ты спрятала корзину-то?
К р и с т и н а. Она у меня в кухне стоит, покрыта мешком из-под золы, чтобы не заметили.
Стучат в дверь, потом, не дождавшись ответа на свой стук, входит студент.
Л е о н а р д а. Кристина, посмотри, кто там стучит.
С т у д е н т. Сеньоры, это я, бедный студент.
К р и с т и н а. Это сейчас видно, что вы и бедный, и студент; что вы студент, видно по вашему платью, а что вы бедный - по вашей дерзости. Только вот это странно, что бедный не дожидается за дверью, пока ему вынесут милостыню, а врывается в дом до самого последнего угла, не рассуждая, беспокоит ли он спящих или нет.
С т у д е н т. Другого, более мягкого приема ждал я от вашей милости; я никакого подаяния не прошу и не ищу, кроме конюшни или сарая с соломой, чтобы на эту ночь укрыться от немилостей неба, которое, как, я предчувствую, хочет показать земле всю свою свирепость.
Л е о н а р д а. Откуда вы, милый друг?
С т у д е н т. Я саламанкинец, сеньора моя, то есть я хочу сказать, что я из Саламанки. Я ходил в Рим с дядей, и он умер на дороге, в середине Франции. Тогда я пошел один; я решился возвратиться в свою землю. В Каталонии меня ограбили слуги или товарищи Роке Гинaрде . Сам он был в отсутствии, а будь он там, он не позволил бы обидеть меня, потому что он очень учтив, честен и даже милостив. Теперь застала меня ночь у ваших святых дверей; я такими их считаю и прошу помощи.
Л е о н а р д а. Кристина, право, этот студент возбуждает во мне сострадание.
К р и с т и н а. Да и меня уж берет за сердце. Оставим его ночевать у нас; от излишков замка можно прокормить целый полк, говорит пословица; я хочу сказать, что остатками нашей провизии он может утолить свой голод, и, сверх того, он поможет мне щипать живность, которая в корзине.
Л е о н а р д а. Однако как же это, Кристина? Ты хочешь, чтобы у нас в доме были свидетели нашего легкомысленного поведения?
К р и с т и н а. Ну, кажется, от него слова-то, как от рыбы, не скоро дождешься. Подите сюда, друг мой! Умеете вы щипать?
С т у д е н т. Как это - "умею щипать"? Я не понимаю, что значит "щипать". Мне кажется, ваша милость хочет посмеяться над моей ощипанностью. Так уж это зачем же? Я и сам признаюсь, что я величайший оборванец в мире.
К р и с т и н а. Нет, совсем не то, по душе вам говорю; я хотела только знать, сумеете ли вы ощипать две или три пары каплунов.
С т у д е н т. На это, сеньоры, я могу вам ответить, что я, по милости божией, имею ученую степень бакалавра Саламанки; я не говорю, чтобы...
Л е о н а р д а. Да, коли так, кто же может сомневаться, что вы сумеете ощипать не только каплунов, но и гусей и дроф! А хранить тайну - г как вы насчет этого? Не нападает ли на вас искушение рассказывать то, что вы видите, предполагаете или думаете?
С т у д е н т. Вы можете пред моими глазами перебить людей побольше, чем баранов на бойне, и я все-таки не раскрою губ, чтобы проронить хоть одно слово.
К р и с т и н а. Итак, зажмите ваш рот, привяжите шнурком ваш язык, навострите ваши зубы и пойдемте с нами, и вы увидите тайны и будете есть чудеса, и можете потом на соломе протянуть ноги во всю длину постели.
С т у д е н т. Это ровно в семь раз больше того, что мне нужно; я не жадный человек и не избалован.
Входят сакристан Репонсе и цирюльник.
С а к р и с т а н. Да будут благословенны антомедоны и кондукторы повозок наших удовольствий, лучи в наших потемках, и две взаимные склонности, которые служат базами и колоннами любовной фабрики наших пожеланий.
Л е о н а р д а. Ведь вот только это и противно в тебе, Репонсе: говори ты, как все говорят, чтоб тебя понять можно было, и не заносись ты так высоко, что тебя не достанешь.
Ц и р ю л ь н и к. Вот у меня это дело идет настоящим порядком; моя речь льется гладко, как подошвы у башмака: хлеб вместо вина, и вино вместо хлеба, или вообще как следует выражаться...
С а к р и с т а н. Да, но только в том и разница между сакристаном-грамматиком и цирюльником-романсистом .
К р и с т и н а. Для того, что мне нужно от моего цирюльника, он знает по-латыни очень довольно и даже больше, чем у Антоньо де Небриха вычитать можно; да и нечего теперь спорить ни о науках, ни об уменье говорить; пусть каждый говорит если не по-ученому, то как умеет; и пойдемте, примемся за работу, нам еще много нужно сделать.
С т у д е н т. И много щипать.
С а к р и с т а н. Кто это, этот добрый человек?
Л е о н а р д а. Бедный студент саламанкский; он просит пристанища на эту ночь.
С а к р и с т а н (вынимая деньги) . Я дам ему два реала на ужин и ночлег, и пусть идет с богом.
С т у д е н т (принимая деньги) . Сеньор сакристан Репонсе, принимаю и благодарю вас за милость и милостыню. Но я молчалив и сверх того беден, что и нужно для этой сеньоры девицы, у которой я в гостях; и я клянусь, что... что уж в эту ночь не уйду из этого дома, хотя бы даже весь свет меня гнал. Ваша милость, доверьтесь каторжному человеку моего пошиба, который довольствуется ночлегом на соломе. Что же касается до ваших каплунов, то пусть их щиплет турка, и подавиться бы вам ими.
Ц и р ю л ь н и к. Мне кажется, он больше мошенник, чем бедняк. У него такой вид, как будто собирается поднять весь дом вверх дном.
К р и с т и н а. Что бы там ни было, а эта смелость мне нравится; пойдемте все и по порядку примемся за дело; бедняк будет щипать и будет молчать, как за обедней.
С т у д е н т. Уж верней сказать: как за всенощной.
С а к р и с т а н. Этот студент меня пугает; я бьюсь об заклад, что он знает по-латыни больше меня.
Л е о н а р д а. Оттого-то он, должно быть, такой и смелый. Но не раскаивайся, мой друг, в своей благотворительности, потому что это во всяком случае, дело хорошее.
Уходят все.
Сцена вторая
На улице.
Входят Панкоасьо и кум его Леонисьо.
К у м. Я сейчас же заметил, что колесо у нас сломается. Но извозчики все без исключения народ упрямый; если бы он поехал в объезд, а не прямо через этот овраг, мы были бы за две мили отсюда.
П а н к р а с ь о. Для меня эта беда не большая; мне гораздо приятнее возвратиться и провести эту ночь с моей женой Леонардой, чем на постоялом дворе. Ведь она, несчастная, чуть не умерла сегодня вечером от горя, что я уезжаю.
К у м. Великая женщина! Наградило вас небо, сеньор кум. Благодарите его за жену.
П а н к р а с ь о. И то благодарю, как умею; но, конечно, меньше того, чем бы должен: никакая Лукреция ей не под стать; ни одна Порция с ней не сравнится: честность и любовь к уединению так и живут в ее душе.
К у м. Ну, и моя, если б не была ревнива, так и мне лучше не надо. Мне по этой улице ближе к дому, а вы тут идите, по этой, и мигом будете дома. Завтра увидимся; за экипажем дело не станет. Прощайте!
П а н к р а с ь о. Прощайте.
Уходят.
Сцена третья
В доме Панкрасьо.
Входят сакристан и цирюльник (с гитарами), Леонарда, Кристина и студент. Сакристан, подобравши сутану и завязавши концы пол кругом пояса, пляшет под звуки своей гитары и при каждом скачке припевает,
С а к р и с т а н. Отличная ночка, отличная пирушка, отличный ужин и отличная любовь!
К р и с т и н а. Сеньор сакристан Репонсе, теперь не время танцевать; садитесь честь-честью ужинать и заниматься разговорами и отложите танцы до более удобного времени.
С а к р и с т а н. Отличная ночка, отличная пирушка, отличный ужин и отличная любовь!
Л е о н а р д а. Оставь его, Кристина, мне очень приятно видеть его веселым.
Стук в дверь и голос Панкрасьо.
П а н к р а с ь о. Сонный народ! Не слышите, что ли? Зачем так рано заперли двери? Вот до чего доходит скромность моей Леонарды!
Л е о н а р д а. Ах, я несчастная! По голосу и по стуку это мой муж Панкрасьо; с ним что-нибудь случилось, вот он и воротился. Сеньоры, скрывайтесь в угольницу, то есть в чулан, где у нас уголь. Беги, Кристина, проводи их, а я удержу Панкрасьо, сколько будет нужно.
С т у д е н т. Скверная ночь, дрянная пирушка, плохой ужин и еще хуже любовь!
К р и с т и н а. Как снег на голову! Пойдемте, пойдемте все.
П а н к р а с ь о. Что там за черт такой! Да что ж вы не отпираете, сони?
С т у д е н т. Вот что: я не хочу быть заодно с этими сеньорами; пусть прячутся, где хотят, я пойду на солому; хоть там меня и найдут, все-таки примут за бедного, а не за любовника.
К р и с т и н а. Пойдемте, а то он так стучит, что того гляди расколотит дом.
С а к р и с т а н. У меня душа в зубах трепещется.
Ц и р ю л ь н и к. А у меня ударилась в пятки.
Все уходят, остается Леонарда одна.
Л е о н а р д а. Кто там? Кто стучит?
П а н к р а с ь о. Твой муж, Леонарда моя. Отопри, уж я полчаса колочу в двери.
Л е о н а р д а. По голосу-то мне кажется, как будто это мой чурбан Панкрасьо; но ведь голоса-то - что у того, что у другого петуха - все похожие; не могу сказать наверное...
П а н к р а с ь о. Вот умная-то жена! Какая необыкновенная осторожность! Это я, жизнь моя, твой муж, Панкрасьо; отпирай, не сомневайся.
Л е о н а р д а. Подите-ка сюда; вот я посмотрю. Что я делала, когда муж уезжал сегодня вечером?
П а н к р а с ь о. Вздыхала, плакала и, наконец, упала в обморок.
Л е о н а р д а. Правда. Но все-таки скажите мне еще: какие у меня знаки на плече, и на каком?
П а н к р а с ь о. На левом родимое пятно величиной в полреала, с тремя волосками, как три золотые ниточки.
Л е о н а р д а. Правда. А как зовут девушку-служанку в доме?
П а н к р а с ь о. Ах, дурочка, довольно, надоела! Кристиночкой ее зовут; ну, что тебе еще?
Л е о н а р д а. Кристиночка, Кристиночка, это твой сеньор; отопри, дитя мое.
К р и с т и н а. Иду, сеньора. Ну, вот, чего же лучше! (Отпирая.) Что это, сеньор мой? Что это вы сегодня так скоро вернулись?
Л е о н а р д а. Ах, блаженство мое! Говорите скорей! Я так боюсь, не случилось ли какой беды с вами, что у меня все жилы болят.
П а н к р а с ь о. Ничего такого не случилось. Только в одном овраге сломалось колесо у кареты, и мы с кумом решили возвратиться, чтобы не ночевать в поле. Завтра утром мы сыщем подводу, потому что время еще не ушло. Что это за крики?
Издали слышится голос студента.
С т у д е н т (за сценой) . Выпустите меня, сеньоры, я задыхаюсь!
П а н к р а с ь о. Это в доме или на улице?
К р и с т и н а. Ну, убейте меня, если это не бедный студент, которого я заперла в чулане, чтобы он там переночевал эту ночь.
П а н к р а с ь о. Студент заперт у меня в доме и в мое отсутствие? Нехорошо! Сеньора, если б я не был так уверен в вашей добродетели, то это прятанье возбудило бы во мне некоторое подозрение. Однако ж поди выпусти его. Должно быть, там вся солома на него повалилась.
К р и с т и н а. Я иду. (Уходит.)
Л е о н а р д а. Сеньор, это бедный саламанкинец: он просил Христа ради пустить его переночевать эту ночь хоть на соломе. Вы знаете мой характер, я ни в чем не могу отказать, коли меня просят; ну, мы пустили и заперли его. Вот он, посмотрите, в каком он виде!
Входят Кристина и студент; у него в бороде, в волосах и на платье солома.
С т у д е н т. Вот если б я не боялся и не был так совестлив, я бы не подвергал себя опасности задохнуться в соломе; я бы хорошо поужинал и имел бы более мягкую и менее опасную постель.
П а н к р а с ь о. А кто ж бы вам дал, мой друг, лучший ужин и лучшую постель?
С т у д е н т. Кто? Искусство мое; только бы страх суда не вязал мне руки.
П а н к р а с ь о. Значит, ваше искусство опасное, коли оно суда боится.
С т у д е н т. Знания, которые я приобрел в пещере Саламанкской (я родом из Саламанки), если только употребить их в дело и не боясь святой инквизиции, таковы, что я всегда могу ужинать и пировать на счет моих наследников, то есть даром. И я не прочь употребить их в дело, по крайней мере на этот раз, когда необходимость меня к тому принуждает и, следовательно, оправдывает. Но я не знаю, умеют ли эти сеньоры молчать, как я умею.
П а н к р а с ь о. Не заботьтесь об них, друг мой. Делайте, что вам угодно; я заставлю их молчать. Я желаю от всего сердца видеть что-нибудь из тех диковин, которым, как говорят, обучаются в пещере Саламанкской.
С т у д е н т. Будет ли довольна ваша милость, если я прикажу двум дьяволам, в человеческом виде, принести сюда корзину с холодным кушаньем и прочим съестным?
Л е о н а р д а. Дьяволы в моем доме, в моем присутствии? Боже, спаси меня от напасти, от которой сама спастись не умею!
К р и с т и н а. Сам черт сидит в этом студенте. Дай бог, чтоб эта проделка добром кончилась! У меня сердце в груди замирает.
П а н к р а с ь о. Ну, хорошо; если только это не опасно и не ужасно, я очень желаю видеть сеньоров дьяволов и корзину с холодным кушаньем. Но я вам повторяю: чтоб вид их не был ужасен.
С т у д е н т. Они покажутся в виде сакристана приходской церкви и цирюльника, его друга.
К р и с т и н а. Что он там толкует о сакристане Репонсе и о господине Роке, нашем домашнем цирюльнике? Несчастные, они должны превратиться в дьяволов! Скажите мне, родной мой, это будут дьяволы крещеные?
С т у д е н т. Вот новость! Когда ж дьявол бывает крещеным дьяволом? Да и зачем крестить дьяволов? А может быть, эти и крещеные, потому что не бывает правила без исключения. Посторонитесь, и увидите чудеса.
Л е о н а р д а. Ах, я несчастная! Теперь все пропало; все наше плутовство откроется. Я умираю.
К р и с т и н а. Смелей, сеньора! Смелый из воды сух вылезет.
С т у д е н т
О жалкие, что в угольном чулане
Скрываетесь, приказ услышьте грозный!
Несите к нам легко и грациозно
В корзине ужин, стряпанный заране.
Вы слушайтесь, пока прошу учтиво,
И грубым быть меня не принуждайте!
Или сейчас идите, или знайте,
Что день для вас не кончится счастливо!
А! Теперь я знаю, как мне вести себя с этими воплощенными дьяволами. Я пойду к ним и наедине поговорю с ними, да так крепко, что они мигом выскочат; свойство этих дьяволов таково, что их убедишь скорее разумными советами, чем заклинаниями. (Уходит.)
П а н к р а с ь о. Вот что я вам скажу! Если все выйдет так, как он говорит, так это будет такая новая и такая диковинная штука, каких еще на свете не видано.
Л е о н а р д а. Да, конечно, выйдет. Какое сомненье! Что ему нас обманывать!
К р и с т и н а (прислушиваясь) . Там возня поднимается. Бьюсь об заклад, что это он их гонит. Да вот он с дьяволами, и целая кладовая в корзине.
Входят студент, за ним сакристан и цирюльник несут корзину.
Л е о н а р д а. Господи Иисусе! Как они похожи на сакристана Репонсе и цирюльника с площади.
К р и с т и н а. Смотрите, сеньора, при дьяволах не говорят: "господи Иисусе!"
С а к р и с т а н. Говорите что угодно: мы, как собаки у кузнеца, которые преспокойно спят под шум молотков; нас уж ничто не испугает, не возмутит.
Л е о н а р д а. Подойдите поближе, я хочу попробовать то, что в корзине. И вы тоже возьмите что-нибудь.
С т у д е н т. Я во славу божию отведаю и начну отведыванье с вина. (Пьет.) Хорошо. Это эскивийское, сеньор ваше дьявольство?
С а к р и с т а н. Эскивийское, клянусь вам...
С т у д е н т. Довольно, черт вас возьми, не продолжайте! Я хорошо знаком с дьявольскими клятвами. Дьявольство дьявольством, а все-таки мы пришли сюда не за тем, чтобы творить смертные грехи, а только приятно провести время час-другой, поужинать и отправиться со Христом.
К р и с т и н а. И они будут ужинать с нами?
П а н к р а с ь о. Э, что ты! Дьяволы не едят.
Ц и р ю л ь н и к. Ну, некоторые едят; конечно, не все; но мы из тех, которые едят.
К р и с т и н а. Ах, сеньоры, оставьте здесь этих бедных дьяволов; они нам ужинать принесли; это будет не очень учтиво, если мы отпустим их умирать с голоду. Они, как кажется, дьяволы очень честные и очень порядочные люди.
Л е о н а р д а. Они нас не пугают; так, если моему мужу угодно, пусть остаются на здоровье.
П а н к р а с ь о. Пусть остаются; я хочу видеть, чего сроду не видел.
Ц и р ю л ь н и к. Господь вам заплатит за ваше доброе дело, сеньоры мои.
К р и с т и н а. Ах, какие образованные, какие учтивые! Клянусь вам, если все дьяволы точно такие, так с этих пор они станут моими друзьями.
С а к р и с т а н. А вот слушайте, так, может быть, вы их и вправду полюбите. (Играет на гитаре и поет.)
Вы послушайте прилежно,
Малознающие люди,
Расскажу я вам свободно,
Если только есть в вас вера,
Что добра в себе содержит...
Ц и р ю л ь н и к
Саламанкская пещера!
С а к р и с т а н
Вот что бакалавр Туданса
Написал об ней на коже
От кобылы старой; впрочем,
Говорят, что та кобыла
Молодой была когда-то.
Исписал он ту часть кожи,
Что граничит близко с задом,
Восхваляя через меру...
Ц и р ю л ь н и к
Саламанкскую пещеру.
С а к р и с т а н
В ней наука для богатых
И для тех, кто за душою
Не имеет ни копейки;
Там и плохонькая память
Округляется и крепнет.
А профессору скамейкой
Служит там смола иль сера,
И полна чудесной силы...
Ц и р ю л ь н и к
Саламанкская пещера.
С а к р и с т а н
В ней учились и умнели
Даже мавры из Паланки ,
И из грубого невежи
Выходил студент на диво:
Что за ум, что за манера!
Процветай же ты навеки...
Ц и р ю л ь н и к
Саламанкская пещера!
С а к р и с т а н
Заклинателю, что нами
Здесь командует, желаю,
Чтоб родился изобильно
На его цветущих лозах
Синий виноград и белый.
Если б кто из нашей братьи
Обвинить его задумал,
То такого негодяя
Без суда, дверным запором
Пусть отдуют; нет примера,
Чтоб на подлость покусилась...
Ц и р ю л ь н и к
Саламанкская пещера!
К р и с т и н а. Довольно! Мы видим, что и дьяволы поэты.
Ц и р ю л ь н и к. И все поэты дьяволы.
П а н к р а с ь о. Скажите мне, сеньор мой, - дьяволы все знают, - где изобретены все эти танцы: сарабанда, самбапало и особенно знаменитый новый эскарраман ?
Ц и р ю л ь н и к. Где? В аду; там они имеют свое начало и происхождение.
П а н к р а с ь о. Да, я этому верю.
Л е о н а р д а. Признаюсь, я сама немножко помешана на эскаррамане, но из скромности и из уважения к положению, в котором нахожусь, не осмеливаюсь танцевать.
С а к р и с т а н. Если я буду вашей милости показывать по четыре тура в день, то в неделю вы будете неподражаемой танцовщицей; вам для этого очень немногого недостает.
С т у д е н т. Все это придет со временем; а теперь пойдемте ужинать; это дело отлагательства не терпит.
П а н к р а с ь о. Пойдемте. Я желаю увериться, едят дьяволы или нет, а также во многом другом, что говорят про них; и, ради бога, чтобы не уходили они из моего дома, пока не передадут мне науки и всех знаний, которым учатся в пещере Саламанкской.
Теaтр чудес
Лица:
Ч а н ф а л ь я М о н т ь е л ь.
Ч и р и н о с.
К а р а п у з и к-музыкант.
Лиценциат Г о м е с и л ь о с, гобернадор .
Б е н и т о Р е п о л ь о, алькальд.
Т е р е с а, его дочь.
Х у а н К а с т р а д о, рехидор.
Х у а н а, его дочь.
П е д р о К а п а ч о, письмоводитель.
Р е п о л ь о, племянник алькальда.
Ф у р ь е р.
Жители местечка без речей.
Сцена первая
Улица.
Входят ЧанфальяиЧиринос.
Ч а н ф а л ь я. Чиринос, не выпускай из памяти моих наставлений, в особенности относительно новой проделки; нужно, чтоб она удалась нам на славу.
Ч и р и н о с. Знаменитый Чанфалья, все мои способности в твоем распоряжении: и моя память, и рассудок, и, сверх того, желание сделать тебе угодное превосходит границы возможного. Но скажи мне, зачем нам этот Карапузик, которого мы наняли? Разве мы вдвоем с тобой не можем исполнить нашего предприятия?
Ч а н ф а л ь я. Он нам необходим, как насущный хлеб, чтобы играть в промежутках между выходами фигур в нашем представлении чудес.
Ч и р и н о с. Нет, вот чудо-то будет, если нас не побьют камнями за этого Карапузика ; потому что такого несчастного недоноска я во всю свою жизнь не видывала.
Входит Карапузик.
К а р а п у з и к. Будет мне какое-нибудь дело в этом городе, сеньор директор? Я готов умереть, чтобы ваша милость видели, что я вам не в тягость.
Ч и р и н о с. Четверых таких мальчиков, как ты, можно в горсть взять, так уж какая тут тягость! Если ты так же велик в музыке, как ростом, так будем мы в барышах.
К а р а п у з и к. А вот это как вам покажется: мне было сделано письменное предложение войти в долю в одной компании, нужды нет, что я мал.
Ч а н ф а л ь я. Если будут мерять твою долю по твоему росту, так тебе достанется такая малость, которую и разделить нельзя. Чиринос, вот мы мало-помалу добрались до городка; и те господа, которые идут к нам, без сомнения, должны быть гобернадор и алькальды. Пойдем им навстречу. Наточи свой язык на камне лести, только смотри, не переточи.
Входят гобернадор, Бенито Репольо - алькальд, Хуан Кастрадо - рехидор и Педро Капачо - письмоводитель.
Целую руки ваших милостей. Кто из ваших милостей гобернадор этого местечка?
Г о б е р н а д о р. Я гобернадор. Что вам угодно, добрый человек?
Ч а н ф а л ь я. Если б у меня было только две унции смысла, и то я сейчас же должен был бы догадаться, что этот перипатетический , пространный и торжественный выход не может принадлежать никому другому, кроме достойнейшего гобернадора этого города, который вы, ваша милость, скоро покинете, заняв должность наместника целой области.
Ч и р и н о с. Да, клянусь жизнью сеньоры и маленьких сеньоров, если сеньор гобернадор их имеет.
К а п а ч о. Не женат сеньор гобернадор.
Ч и р и н о с. Ну, когда будут; от моих слов убытка нет.
Г о б е р н а д о р. Ну, чего же вы хотите, честный человек?
Ч и р и н о с. Много честных дней желаем вашей милости за оказанную нам честь: наконец, дуб дает желуди, груша - груши, виноградные лозы - кисти, от честного человека - честь, иначе и быть не может.
Б е н и т о. Цицерониаское выражение, ни прибавить, ни убавить нечего.
К а п а ч о. "Цицероновское" - хочешь сказать, сеньор алькальд Бенито Репольо.
Б е н и т о. Да, я всегда хочу сказать как можно лучше, но по большей части это у меня не выходит. Наконец, добрый человек, что вам угодно?
Ч а н ф а л ь я. Я, сеньоры мои, Монтьель - содержатель театра чудес. Меня вызвали из столицы сеньоры госпитального братства ; у них нет ни одного содержателя театра, а они умирают от желания иметь театр; с моим прибытием все дело поправится.
Г о б е р н а д о р. А что это значит: театр чудес?
Ч а н ф а л ь я. От чудесных вещей, которые на этом театре изъясняются и показываются, произошло и название театра чудес. Этот театр изобрел и устроил мудрец Дурачина, под такими параллелями, румбами, звездами и созвездиями, с такими условиями, особенностями и соблюдениями, что чудес, которые на нем представляют, не может видеть ни один из тех, которые имеют в крови хоть какую-нибудь примесь от перекрещенцев или которые родились и произошли от своих родителей не в законном браке. И кто заражен этими двумя столь обыкновенными недостатками, тот лучше откажись видеть никогда невиданные и неслыханные представления моего театра.
Б е н и т о. Вот, извольте видеть, каждый день какие-нибудь новости являются на белом свете. А этот мудрец назван Дурачиной оттого, что он театр изобрел?
Ч и р и н о с. Дурачиной он назван потому, что родился в городе Дураково поле. Про него идет молва, что у него борода была по пояс.
Б е н и т о. Люди с большими бородами по большей части мудреные.
Г о б е р н а д о р. Сеньор рехидор Хуан Кастрадо, с вашего позволения, я полагаю, что сегодня вечером выходит замуж сеньора Тереса Кастрада, ваша дочь, которой я довожусь крестным отцом. Для увеселения на этом празднике я желаю, чтобы сеньор Монтьель дал в вашем доме свое представление.
Х у а н. Я всегда готов к услугам сеньора гобернадора, с мнением которого я соглашаюсь, которое утверждаю и к которому присоединяюсь, и ничего против не имею.
Ч и р и н о с. Вот что имеется против: если нам за наш труд не будет вперед заплачено, то мы с нашими фигурами останемся, как раки на мели. Ваши милости, сеньоры судьи, есть ли в вас совесть и душа? Куда как хорошо это будет: сегодня вечером весь ваш городок сберется в дом сеньора Хуана Кастрадо, или как там зовут его милость, да и удовольствуется этим спектаклем; а завтра, когда мы захотим дать представление для народа, так не явится ни одной живой души. Нет, сеньоры, ante omnia [прежде всего (лат.) ] пусть нам заплатят, что следует.
Б е н и т о. Сеньора директорша, здесь нет никакой Антонии , никакого Антония, чтобы заплатить вам. Сеньор рехидор Хуан Кастрадо заплатит вам более чем честно; а если не он, так общинный совет. Его знают здесь хорошо. Здесь, родная моя, мы не дожидаемся, пока какая-нибудь Антония заплатит за нас.
К а п а ч о. Ах, грехи тяжкие! Опять вы, сеньор Бенито Репольо, не туда попали. Сеньора директорша не говорит, чтобы ей платила какая-то Антония, а только чтоб заплатили ей немедленно, прежде всего; это и значит ante omnia .
Б е н и т о. Ну так, письмоводитель Педро Капачо, заставьте, чтоб со мной разговаривали начистоту, тогда я пойму все без сучка и задоринки; вы и начитанный и письменный человек, вы можете эти арабские выверты понимать, а я нет.
Х у а н. Ну, хорошо. Доволен будет сеньор директор, если я заплачу ему сейчас же полдюжины дукатов? И, кроме того, мы примем предосторожности, чтобы сегодня вечером жители местечка не входили в мой дом.
Ч а н ф а л ь я. Я доволен, я доверяю себя распорядительности вашей милости и вашему разуму.
Х у а н. Пойдемте со мной, получите деньги, посмотрите мой дом и удобства, какие он имеет для устройства театра.
Ч а н ф а л ь я. Пойдемте, но не забывайте, какие качества должны иметь зрители, которые хотят видеть чудесное представление.
Б е н и т о. Это уж мое дело. Что касается меня, то я должен сказать, что могу идти на суд с уверенностью, потому что мой отец был алькальд. Четыре пальца старого христианского жиру со всех четырех сторон наросло на мое родословное дерево; вот и посудите, могу ли я видеть представление.
К а п а ч о. Все надеемся видеть, сеньор Бенито Репольо.
Х у а н. Мы тоже не выродки какие-нибудь, сеньор Педро Капачо.
Г о б е р н а д о р. По моему мнению, все будет как надо, сеньоры алькальд, рехидор и письмоводитель.
Х у а н. Пойдемте, директор, и за работу. Меня зовут Хуан Кастрадо, сын Антона Кастрадо и Хуаны Мача; и больше я ничего не скажу, кроме того, что, по совести и чести, могу с открытым лицом и смелой поступью идти на сказанное представление.
Ч и р и н о с. Ну, дай бог!
Хуан Кастрадо и Чанфалья уходят.
Г о б е р н а д о р. Сеньора директорша, какие поэты в настоящее время пользуются в столице славой и почетом, особенно из так называемых комических? Я сам чуть-чуть поэт и имею претензию на комизм и комическую маску. Я написал двадцать две комедии, все новые, и одна другой стоит. И я жду только случая отправиться в столицу и обогатить ими с полдюжины антрепренеров.
Ч и р и н о с. На ваш вопрос о поэтах, сеньор гобернадор, я вам хорошенько ответить не умею, потому что их так много, что из-за них солнца не видать, и все они считают себя знаменитостями. Теперь комические поэты все заурядные, такие, как и всегда, и нет надобности называть их. Но скажите мне, ваша милость, прошу вас, как ваше имя?
Г о б е р н а д о р. Мое имя, сеньора директорша, лиценциат Гомесильос.
Ч и р и н о с. Боже милостивый! Ваша милость - сеньор лиценциат Гомесильос, тот, который написал эти знаменитые стихи: "Захворал Люцифер тяжко; он по родине тоскует"?
Г о б е р н а д о р. Эти стихи приписывают мне злые языки; они столько же принадлежат мне, как и турецкому султану. Я писал стихи и не отказываюсь, но то были другие: в них я описывал наводнение в Севилье . Хотя поэты постоянно воруют один у другого, но я себе не позволял никогда украсть даже малости. Помоги мне бог писать стихи, а ворует пусть, кто хочет.
Возвращается Чанфалья.
Ч а н ф а л ь я. Ваша милость, сеньоры, пожалуйте! Все готово, остается только начать.
Ч и р и н о с (тихо) . Деньги в кармане?
Ч а н ф а л ь я. У самого сердца.
Ч и р и н о с. Заметь, Чанфалья, гобернадор - поэт.
Ч а н ф а л ь я. Поэт! Как бы не так! Нет, это ты в нем ошиблась; все эти смешные люди только для насмешек и созданы: ленивы, легковерны и простодушны.
Б е н и т о. Пойдем, директор! Меня так и поджигает видеть чудеса.
Все уходят.
Сцена вторая
Комната в доме Кастрадо.
Входят Хуана Кастрада и Тереса Репольо, первая в венчальном платье.
К а с т р а д а. Вот здесь можешь ты сесть, милая Тереса Репольо, чтобы сцена была прямо перед нами. Ты ведь знаешь, под каким условием можно смотреть это представление; не забудь, а то будет большая беда.
Т е р е с а. Ты знаешь, Хуана Кастрада, что я твоя родственница, больше я ничего не скажу. Как твердо я уверена, что буду на небе, так же уверена и в том, что увижу все, что на этом представлении будет показываться. Клянусь жизнью моей матери, я готова выколоть себе оба глаза, если случится со мной какая-нибудь беда. Ничего со мной не будет, вот что!
К а с т р а д а. Потише, сестрица, все идут сюда.
Входят гобернадор, Бенито Репольо, Хуан Кастрадо, Педро Капачо, директор и директорша, музыкант, некоторые из жителей местечка и племянник Бенито, человек ловкий, мастер танцевать.
Ч а н ф а л ь я. Садитесь все; представление будет за этим занавесом, и директорша там же, а здесь музыкант.
Б е н и т о. Это музыкант-то? Уж и его тоже за занавес; за то только, чтоб не видать его, я с удовольствием откажусь его слушать.
Ч а н ф а л ь я. Вы, ваша милость, сеньор алькальд Репольо, без всякого основания недовольны музыкантом. Он поистине очень добрый христианин и идальго, от известного корня.
Г о б е р н а д о р. Эти качества необходимы, чтоб быть хорошим музыкантом.
Б е н и т о. Чтоб деревом - допускаю; но музыкантом - abrenuncio . [Не признаю (лат.) ]
К а р а п у з и к. Да, действительно тот должен считать себя дураком, кто явился играть перед таким...
Б е н и т о. Нет, ей-богу, мы видывали здесь музыкантов совсем не таких, как...
Г о б е р н а д о р. Оставьте ваши обоюдные возражения, как сеньор Карапузик, так и алькальд; а то они могут затянуться до бесконечности. Сеньор Монтьель, начинайте свое дело.
Б е н и т о. Не много ж утвари у директора великого спектакля.
Х у а н. Тут, должно быть, все чудеса.
Ч а н ф а л ь я. Внимание, сеньоры! Начинаю. О ты, кто б ты ни был, ты, который устроил этот театр с таким чудесным искусством, что он получил имя театра чудес! Ради добродетели, которая в нем заключается, заклинаю тебя, заставляю тебя и приказываю тебе, чтобы сейчас, сию минуту показал ты некоторые из тех чудесных чудес этим сеньорам, для их утешения и увеселения, без всякого скандала. Но вот я уж вижу, что ты мою просьбу исполняешь, потому что с этой стороны является фигура сильнейшего Самсона, обнимающего столбы храма, чтобы повергнуть их на землю и отомстить своим врагам. Стой, храбрый рыцарь, стой ради самого бога! Удержись от такого злого дела! Ты разрушишь дом и превратишь в яичницу столь многих и благородных людей, каковы собравшиеся здесь.
Б е н и т о. Остановись, прах тебя побери! Хорошо будет, если вместо удовольствия, за которым мы пришли, нас расплюснут в лепешку. Остановись, сеньор Самсон, чтоб тебе провалиться! Тебя просят честные люди.
К а п а ч о. Видите вы его, Кастрадо?
Х у а н. Еще бы не видать! У меня глаза-то на затылке, что ли?
К а п а ч о. Удивительное это дело: я так же вижу там Самсона, как турецкого султана; хотя поистине я законный сын и старый христианин.
Ч и р и н о с. Берегитесь! Идет бык, тот самый, который убил носильщика в Саламанке. Ложись, ложись! Сохрани тебя боже! Сохрани тебя боже!
Ч а н ф а л ь я. Ложитесь все, ложитесь все! Ух, ух, ух!
Все ложатся и трепещут.
Б е н и т о. В этом быке сидит сам дьявол: он с боков черноват и пегий. Если я не присяду, он меня вздернет кверху.
Х у а н. Сеньор директор, постарайтесь, если можно, чтоб не выходили фигуры такие страшные, они нас пугают. Я говорю не про себя, а про этих девочек... в них кровинки не осталось при виде такого свирепого быка.
К а с т р а д а. Да еще как, отец! Я думала, что три Дня не приду в себя. Мне показалось, что я уж на его рогах, которые у него такие острые, как шило.
Х у а н. Не была ты, дочка, на рогах и их не видала.
Г о б е р н а д о р (про себя) . Ну, пускай все видят го, чего я не вижу; под конец и я скажу, что все видел; а то стыдно будет.
Ч и р и н о с. Это стадо мышей, которое появляется перед вами, происходит по прямой линии от тех, которые были в Ноевом ковчеге. Вот тут белые, а тут пестрые, тут крапчатые, а тут синие; и, наконец, все это мыши.
Х у а н а К а с т р а д а. Боже! Горе мне! Держите меня, я выпрыгну в окошко. Ах, я несчастная! Милая, обожми крепче твои юбки и смотри, чтобы тебя не укусили. Нет, их тут не стадо, клянусь жизнью моей бабушки, их больше тысячи!
Т е р е с а. Я несчастная-то, потому что они забрались ко мне, так что и не выгонишь; одна гнедая мышь влепилась мне в коленку. Силы небесные, помогите мне, на земле нет мне помощи!
Б е н и т о. Однако хорошо, что я в штанах; ни одна мышь ко мне не залезет, даже самая маленькая.
Ч а н ф а л ь я. Эта вода, которая с такой стремительностью низвергается из облаков, есть тот источник, который дал начало и происхождение реке Иордану. У каждой женщины, если ей плеснуть этой воды в лицо, оно превратится в гладкое серебро, а если мужчинам, то у них бороды сделаются золотыми.
К а с т р а д а. Слушай, милая, открой лицо - ты увидишь то, что тебе нужно. О, какая вкусная вода! Закройся, отец, не замочись!
Х у а н. Все закроемся, дочка.
Б е н и т о. От плеч вода пробралась у меня до главного шлюза.
К а п а ч о (про себя) . Я сух, как ковыль.
Г о б е р н а д о р (тоже) . Это черт знает что такое! На меня не попало ни одной капли, а все промокли! Как, неужели же я, между столькими законными детьми, один незаконнорожденный?
Б е н и т о. Уберите вы от меня этого музыканта; иначе, клянусь богом, я уйду и не увижу больше ни одной фигуры. Черт тебя побери, музыкант-оборотень! И пусть идет представление без треску и без звону.
К а р а п у з и к. Сеньор алькальд, не злобьтесь на меня! Я играю так, как мне бог помог выучиться.
Б е н и т о. Тебе-то бог помог выучиться? Ах ты, червяк! Убирайся за занавес! А то, ей-богу, я запущу в тебя этой скамейкой.
К а р а п у з и к. И черт меня занес в этот город!
К а п а ч о. Свежа вода святой реки Иордана; хоть я и закрывался, как только мог, но все-таки мне немного на бороду попало, и я пари держу, что она у меня светится, как золото.
Б е н и т о. И даже в пятьдесят раз хуже.
Ч и р и н о с. Теперь является около двух дюжин свирепых львов и седых медведей: все живое берегись! Хотя они и призрачные, но не преминут наделать каких-нибудь бед и даже воспроизвести подвиг Геркулеса с обнаженными шпагами.
Х у а н. Эй, сеньор директор! Вы, провалиться на месте, хотите прогнать нас из дому, что ли, своими медведями да львами?
Б е н и т о. Ваш Дурачина должен бы нам соловьев и жаворонков показывать, а не львов да драконов. Сеньор директор, или пусть являются фигуры более приятные, или с нас довольно того, что мы видели; и убирайтесь с богом и не оставайтесь дольше ни одной минуты в нашем местечке.
К а с т р а д а. Сеньор Бенито Репольо, пусть являются медведи и львы, хоть только для нас, женщин, нам будет очень приятно.
Х у а н. Как же, дочка, давеча ты испугалась мышей, а теперь захотелось тебе медведей и львов?
К а с т р а д а. Все новое заманчиво, сеньор отец.
Ч и р и н о с. Вот является девица, милая и учтивая; это так называемая Иродиада , пляска которой стоила головы Предтече . Если бы взялся кто-нибудь потанцевать с ней, вы бы увидали чудеса.
Б е н и т о. Это так! Фу ты пропасть, какая милая фигурка, приятная и светленькая! Ах ты, шлюха! Как вертится-то девчонка! Племянник Репольо, ты кой-что умеешь на кастаньетах, пособи ей, и пойдет у вас пир горой.
П л е м я н н и к. Я здесь, дядя Бенито Репольо. (Танцует сарабанду, Карапузик играет.)
К а п а ч о. Клянусь дедушкой, значит сарабанда и чакона очень древние танцы.
Б е н и т о. Эй, племянник, держись крепче за эту плутовку жидовку! Но если она жидовка, как же она может видеть чудеса?
Ч а н ф а л ь я. Нет правила без исключения, сеньор алькальд.
За сценой трубят, входит фурьер кавалеристов.
Ф у р ь е р. Кто здесь сеньор гобернадор?
Г о б е р н а д о р. Это я. Что вам нужно?
Ф у р ь е р. Приготовьте сейчас же помещение для тридцати кавалеристов, они будут здесь через полчаса и даже раньше; уж слышны трубы! Прощайте! (Уходит.)
Б е н и т о. Я бьюсь об заклад, что эту конницу послал наш мудрец Дурачина.
Ч а н ф а л ь я. Ну, нет, это отряд конницы, который был на постое в двух милях отсюда.
Б е н и т о. Ну, теперь я знаю вашего Дурачину, знаю и то, что вы и он величайшие мошенники, не исключая и музыканта. Слушайте же! Я вам приказываю приказать Дурачине, чтобы он не смел присылать этих солдат, иначе я им всем поодиночке закачу в спину по двести плетей.
Ч а н ф а л ь я. Говорю вам, сеньор алькальд, что их послал не Дурачина.
Б е н и т о. А я говорю, что их послал Дурачина, как он послал и всех других гадов, которых я видел.
К а п а ч о. Мы всех их видели, сеньор Бенито Репольо.
Б е н и т о. Я и не говорю, что вы не видали, сеньор Педро Капачо. Не играй больше, ты, разиня-музыкант, а то я тебе голову разобью,
Возвращается Фурьер.
Ф у р ь е р. Ну, готовы квартиры? Кавалеристы уж в городе.
Б е н и т о. Так Дурачина хочет на своем поставить? Ну, так я клянусь этому директору пустяков и плутней, что он мне за это поплатится.
Ч а н ф а л ь я. Будьте свидетелями, что алькальд мне грозит.
Ч и р и н о с. Будьте свидетелями, что про посланных от его величества алькальд говорит, что они посланы от мудрого Дурачины.
Б е н и т о. Самой-то тебе одурачиться бы пошли боже всемогущий!
Г о б е р н а д о р. А я сам про себя думаю, что эти кавалеристы, должно быть, настоящие, а не в шутку.
Ф у р ь е р. В шутку, сеньор гобернадор? Да в уме ли вы?
Х у а н. Очень может быть, что они дурачковские, как все, что мы видели. Сделайте милость, директор, заставьте девицу Иродиаду выйти в другой раз, чтобы вот этот сеньор видел то, чего никогда не видывал. Может быть, мы его подкупим этим, чтобы он поскорее ушел из этого местечка.
Ч а н ф а л ь я. Это извольте. Смотрите же, как она покажется, мигните вашему танцору, чтоб он ей опять помог танцевать.
П л е м я н н и к. Уж, конечно, за мной дело не станет.
Б е н и т о. Так, племянник, замучь ее, замучь ее! Поворот, еще поворот! Ей-богу, это ртуть, а не девчонка! Живо, живо! Еще, еще!
Ф у р ь е р. С ума сошел, что ли, этот народ? Какой тут дьявол, какая девушка, и что за пляска, и что за Дурачина?
К а п а ч о. Значит, сеньор фурьер не видит иродианскую девушку?
Ф у р ь е р. Да какого черта и какую девушку мне видеть?
К а п а ч о. Довольно, ex illis est . [ Ex illis est - значит: "он из тех", то есть из перекрещенцев или из незаконнорожденных.]
Г о б е р н а д о р. Ex illis est, ex illis est.
Х у а н. Он из тех, сеньор фурьер, из тех, он из тех.
Ф у р ь е р. Что за подлая порода! А вот, клянусь богом, коли положу я руку на шпагу, так придется вам в окна метаться, а не в дверь.
К а п а ч о. Довольно, ex illis est .
Б е н и т о. Довольно, он из тех, потому что не видит ничего.
Ф у р ь е р. Ах, гнусные канальи, если еще раз вы мне скажете, что я "из тех", на вас живого места не останется.
Б е н и т о. Никогда еще перекрещенцы и незаконные храбры не бывали; и потому мы можем сказать: он из этих, он из этих.
Ф у р ь е р. Ах, проклятая деревенщина! Погодите ж!
(Берет шпагу и дерется со всеми. Алькальд бьет палкой Карапузика, Чиринос сдергивает занавес.)
Ч и р и н о с. Черт их принес, эту трубу и кавалеристов; точно их в колокол сзывали!
Ч а н ф а л ь я. Мы имеем необыкновенный успех. Хорошие качества нашего театра обнаружились, и завтра мы можем показать его городу, а сами можем воспеть триумф этой битвы, восклицая: "Да здравствуют Чиринос и Чанфалья!"
Два болтуна
Лица:
С а р м ь е н т о.
П р о к у р а д о р.
Р о л ь д а н.
Б е а т р и с, жена Сармьенто.
И н е с, горничная.
А л ь г у а с и л.
П и с ь м о в о д и т е л ь.
С ы щ и к.
Сцена первая
Улица.
Входят прокурадор, Сармьенто и Рольдан (дурно одетый, в кожаной куртке, коротких штанах, со шпагой).
С а р м ь е н т о. Вот, сеньор прокурадор, двести дукатов! Даю вам слово, что я заплатил бы и четыреста, если б рана была шире.
П р о к у р а д о р. Вы нанесли ее как кавалер и как христианин заплатили. Я беру деньги и очень доволен, что я с барышом, а он с лекарством.
Р о л ь д а н. Кавалер! Вы прокурадор?
П р о к у р а д о р. Да. Что вам угодно?
Р о л ь д а н. Что это за деньги?
П р о к у р а д о р. Я получил их от этого кавалера, чтобы заплатить моему клиенту, которому он нанес рану в двенадцать линий.
Р о л ь д а н. А много ли денег?
П р о к у р а д о р. Двести дукатов.
Р о л ь д а н. Ну, ступайте с богом!
П р о к у р а д о р. Счастливо оставаться. (Уходит.)
Р о л ь д а н. Кавалер!
С а р м ь е н т о. Вы это мне, благородный человек?
Р о л ь д а н. Да, вам.
С а р м ь е н т о. Что вам угодно? (Снимает шляпу.)
Р о л ь д а н. Наденьте шляпу, иначе слова от меня не услышите.
С а р м ь е н т о. Я надел.
Р о л ь д а н. Сеньор мой, я бедный идальго; однако я видал себя в чести. Я в нужде. Я слышал, что вы дали двести дукатов человеку, которому нанесли рану; если вам подобное занятие доставляет удовольствие, я готов получить рану куда вам угодно. Я вам сделаю пятьдесят дукатов уступки против других.
С а р м ь е н т о. Если б я не был так расстроен теперь, ведь я должен бы был расхохотаться. Да вы не шутя это говорите? Послушайте! Вы думаете, что раны наносятся так, без причины и кому ни попало, а не тому, кто этого заслуживает?
Р о л ь д а н. Однако кто же больше заслуживает, как не нужда? Разве не говорят: нужда смотрит анафемой? Так разве не лучше иметь рану, чем физиономию анафемы?
С а р м ь е н т о. Вы, должно быть, не очень начитаны. Латинская пословица говорит: necessitas caret lege , это значит: нужда закона не знает.
Р о л ь д а н. Вы изволили очень хорошо сказать, потому что закон изобретен для спокойствия, и разум есть душа закона. У кого есть душа, у того есть и душевные способности; душевных способностей три: память, воля и рассудок. Вы имеете очень хороший рассудок; рассудок сейчас видно по физиономии; у вас физиономия искаженная от соединенного влияния Юпитера и Сатурна , хотя Венера находилась в квадрате и в восхождении по восходящей линии по вашему гороскопу.
С а р м ь е н т о. И черт меня занес сюда! Этого только еще недоставало; двести дукатов за рану заплатил, да еще...
Р о л ь д а н. "Рану", изволите говорить? Очень хорошо. Рану нанес Каин своему брату Авелю, хотя тогда и ножей еще не было; рану нанес Александр Великий царице Пантасилее , когда взял хорошо укрепленную Саморру ; точно так же и Юлий Цезарь - графу дон Педро Ансуресу во время игры в кости. Нужно вам знать, что раны наносятся двумя способами: есть предательство и есть вероломство; предательство против короля, а вероломство против равных: оно бывает и в оружии, - и если я пользуюсь преимуществом, потому что, говорит Карранса в своей философии шпаги и Теренций в заговоре Катилины...
С а р м ь е н т о. Убирайтесь к черту! Вы меня с ума сведете! Что вы мне за чушь несете!
Р о л ь д а н. "Чушь", вы изволили сказать? Это очень хорошо, потому что чушь, хвастовство, фанфаронады по-испански называются бернардинами . Одна женщина, которую звали Бернардиной, принуждена была сделаться монашенкой святого Бернарда; а вот если бы ее звали Франсиской, так она не могла бы этого сделать; в Франсисках четыре еф. Fe - есть одна из букв азбуки; букв в азбуке двадцать три. Букву ка мы чаще употребляем в младенчестве, - стоит только повторить ее, сказать в два приема. В два приема хорошо пить и вино; в вине много великих достоинств; но не надо пить его натощак, а также и разбавленное водой, потому что тонкие частицы воды проникают сквозь поры и поднимаются в мозг; таким образом...
С а р м ь е н т о. Остановитесь, вы меня уморили! Точно дьявол сидит у вас в языке.
Р о л ь д а н. Вы изволили сказать: "в языке"? Это очень хорошо. Язык до Рима доводит. Я был в Риме и в Манче, в Трансильвании и в городе Монтальване. Монтальван был крепостью, в которой был Рейнальд; Рейнальд был один из двенадцати пэров Франции и из тех, которые кушали с императором Карлом Великим за круглым столом. Потому он круглый, что был не четверо- и не осьмиугольный. В Вальядолиде есть маленькая площадь, которая называется Осьмушкой. Осьмушка есть половина четверти, или кварты. Кварта состоит из четырех мараведи. В старину мараведи стоил столько же, сколько теперь эскудо; эскудо два рода: есть эскудо терпения и эскудо...
С а р м ь е н т о. Господи, помоги мне перенести все это! Постойте, я совсем потерялся.
Р о л ь д а н. "Потерялся", вы изволили сказать? Это очень хорошо. Потерять - это не то, что найти. Есть семь родов разных потерь: можно потерять в игре, то есть проиграть, потерять состояние, положение, потерять честь, потерять рассудок, потерять по небрежности перстень или платок, потерять...
С а р м ь е н т о. Довольно, черт вас подери!
Р о л ь д а н. Вы изволили сказать: "черт"? Это очень хорошо. Потому что черт искушает нас разными соблазнами, главнейшим образом посредством мяса. Мясное - это не рыбное. Рыба флегматична, а флегматики не холерики. Человек составлен из четырех элементов: из желчи, крови, флегмы и меланхолии. Меланхолия - это не веселость, потому что веселость зависит от того, есть ли у человека деньги. Деньги делают людей людьми. Люди не скоты... скоты пасутся на траве, и, наконец...
С а р м ь е н т о. И, наконец, вы сведете меня с ума; вы можете это сделать. Но я умоляю вас, выслушайте, хоть из учтивости, одно слово, и чтоб от вас ни слова, ни звука, иначе я тут же умру на месте.
Р о л ь д а н. Что вам угодно?
С а р м ь е н т о. Сеньор мой! У меня есть жена, и, по грехам моим, величайшая болтунья, каких еще не бывало с тех пор, как женщины существуют на свете. Она так болтает, что уж я несколько раз ощущал в себе решимость убить ее за разговоры, так же, как других убивают за дурные дела. Искал я средств, но ни одно не помогает. Теперь мне пришло на мысль, что если я возьму вас с собой домой и потолкуете вы с ней шесть дней кряду, то окажется она перед вами, как новичок перед человеком бывалым. Пойдемте со мной, умоляю вас; я скажу, что вы мне двоюродный брат, и под этим предлогом вы будете приняты в моем доме.
Р о л ь д а н. Вы изволили сказать: "двоюродный"? Это очень хорошо. Мы все сродни, и всё одно другому сродни; сродни прима секунде на гитаре; на гитаре пять струн, а ниществующих монашеских орденов четыре. В четырех есть недостача до пяти. В древности был обязан драться с пятерыми тот, кто вызывал на поединок всех, как это было с дон Дьего Ордоньесом и с сыновьями Арьяса Гонсало, когда король дон Санчо ...
С а р м ь е н т о. Ради бога, перестаньте! Пойдемте ко мне, там договорите остальное.
Р о л ь д а н. Идите вперед! Я берусь, что через два часа ваша жена будет нема, как камень; потому что камень...
С а р м ь е н т о. Я не хочу слова слышать.
Р о л ь д а н. Идите! Я вылечу вашу жену.
Уходят.
Сцена вторая
Комната в доме Сармьенто.
Входят донья Беатрис и Инес.
Б е а т р и с. Инес, эй, Инес! Долго ль мне звать? Инес, Инес!
И н е с. Слышу, сеньора, сеньора, сеньора!
Б е а т р и с. Бездельница, дерзкая! Как смеете вы отвечать таким образом? Разве вы не знаете, что скромность есть первое украшение женщины?
И н е с. Вашей милости разговаривать хочется, а не об чем, вот вы и кличете меня двести раз.
Б е а т р и с. Бесстыдная! Двести раз уж очень много; пожалуй, можно сказать и двести тысяч раз, - только нолей прибавить: ноли ведь сами по себе ничего не значат.
И н е с. Сеньора, уж это я слышала; скажите, что мне делать, а то мы только прозу сочиняем.
Б е а т р и с. А проза эта в том состоит, чтобы накрывать стол, кушать вашему господину. Вы знаете, что он приходит сердитый; а когда муж сердит, то это бывает причиной, что поднимается палка и, начиная с прислуги, доходит она и до хозяйки.
И н е с. Если больше ничего, как только стол накрывать, так я лечу. (Уходит.)
Входят Сармьенто и Рольдан.
С а р м ь е н т о. Эй! Или никого в доме нет? Донья Беатрис!
Б е а т р и с. Я здесь, сеньор. Зачем вы так кричите?
С а р м ь е н т о. Вот я привел гостя, кавалера, - он солдат и мой родственник; я пригласил его обедать. Ласкайте и ублажайте его хорошенько. Он ищет службы в столице.
Б е а т р и с. Если ваша милость идете в столицу, так имейте в виду, что столица существует не для робких людей, потому что робость есть дочь глупости. А глупый почти всегда человек загнанный, да и стоит того, потому что ум есть свет для человеческих дел. Каждое дело зависит...
Р о л ь д а н. Позвольте, позвольте, прошу вас... зависит от расположения, комплекции; а комплекция действует посредством телесных органов и располагает чувствами. Чувств пять: ходить, осязать, бегать, думать и не мешать другим; всякий, кто мешает, есть невежа, а невежество состоит в том, что человек не попадает в раз. Но кто падает и возвышается, пошли тому бог хорошие праздники. Главных праздников четыре: рождество, богоявление, пасха и пятидесятница. Пятидесятница - слово изысканное.
Б е а т р и с. Как изысканное? Плохо ваша милость знает, что такое изысканное. Все изысканное необыкновенно; обыкновенное не удивляет; удивления порождают дела великие; самое высочайшее дело в мире есть спокойствие, потому что никто его не достигает; самое глупое - это злость, потому что в нее все впадают. Падать необходимо, потому что все имеет три степени: начало, возвышение и склонение.
Р о л ь д а н. Вы изволили сказать: "склонение"? Это очень хорошо. Имена существительные склоняются, а глаголы спрягаются, и те, кто женятся, тоже спрягаются, и супруги обязаны любить друг друга, как того требует наша святая мать церковь. Причина этому та, что...
Б е а т р и с. Постойте, погодите! Муж мой, кто это? В уме ли вы? Что это за человек? Кого вы привели в наш дом?
С а р м ь е н т о. О боже! Как легко мне! Я нашел, чем отомстить ей! Скорей накрывайте стол, будем обедать. Сеньор Рольдан прогостит у меня шесть или семь лет.
Б е а т р и с. Семь лет! Ах, черт возьми! Ни одного часу, муж мой, или я лопну с отчаяния.
С а р м ь е н т о. Я слишком хорош для того, чтобы быть вашим мужем. Эй, давайте кушать!
Входит Инес.
И н е с. У нас гости? Стол готов.
Р о л ь д а н. Кто это, сеньор?
С а р м ь е н т о. Наша горничная.
Р о л ь д а н. Горничная в Валенсии называется fadrina , в Италии masara , во Франции gazpirria , в Германии filimogina , при дворе sirvienta , в Бискайи mosсоrrа , у мошенников daixa . Пойдемте веселей за обед. Я хочу вам показать, что я обедаю по обычаям Великобритании.
Б е а т р и с. Мне осталось только с ума сойти, муж мой! Мне хоть лопнуть, да только бы разговаривать.
Р о л ь д а н. Ваша милость изволили сказать: "разговаривать"? Это очень хорошо. В разговоре узнается ум человека; ум образуется из понимания; кто не понимает, тот не чувствует; кто не чувствует, тот не живет, а кто не живет, тот умер. А кто умрет, тот меньше врет...
Б е а т р и с. Муж, муж!
С а р м ь е н т о. Что вам угодно, супруга моя?
Б е а т р и с. Пошлите этого человека ко всем чертям. Мне хоть лопнуть, да говорить.
С а р м ь е н т о. Имейте терпение, супруга моя! Прежде семи лет, как сказано, он не уйдет от нас, потому что я дал слово и обязан сдержать его, или я буду не я.
Б е а т р и с. Семь лет? Нет, прежде вы увидите меня мертвой. Ай, ай, ай!
И н е с. Обморок! Вам хотелось этого видеть, сеньор? Посмотрите, она умерла.
Р о л ь д а н. Боже! Отчего с ней такая беда?
С а р м ь е н т о. Говорить не дали.
А л ь г у а с и л (за сценой) . Отоприте правосудию! Отоприте правосудию!
Р о л ь д а н. Правосудие! Ай, горе мне! Мне бы бежать надо; если меня найдут, так упрячут в тюрьму.
С а р м ь е н т о. Сеньор, вот средство: полезайте в эту циновку , ее сняли и свернули для чистки; там вы можете спрятаться, а другого средства я не знаю.
Рольдан прячется в циновку, свернутую кольцом.
А л ь г у а с и л (за сценой) . Отопрут мне сегодня или нет?
Входят альгуасил, письмоводитель и сыщик.
С а р м ь е н т о. Что же угодно будет приказать вашей милости? Что-то уж очень грозно вы входите.
А л ь г у а с и л. Сеньор гобернадор, не довольствуясь тем, что ваша милость заплатили двести дукатов за нанесенную рану, приказал, чтобы вы подали тому человеку руку, обнялись с ним и стали друзьями.
С а р м ь е н т о. Я сейчас сажусь обедать.
П и с ь м о в о д и т е л ь. Он здесь, и ваша милость можете сейчас же возвратиться и кушать в свое удовольствие.
С а р м ь е н т о. Ну, так пойдемте в добрый час.
Уходят.
И н е с. Сеньора, приди в себя. Ведь обморок у тебя оттого, что разговаривать не давали; теперь ты одна, разговаривай сколько угодно.
Б е а т р и с. Слава богу, наконец-то я могу прервать свое молчание!
Р о л ь д а н (показывая голову из-под циновки) . Ваша милость изволили сказать: "молчание"? Это очень хорошо. Молчание всегда восхвалялось мудрецами; мудрые молчат вовремя и говорят вовремя, потому что есть время говорить и есть время молчать. Кто молчит - тот соглашается, а согласие предполагает условие; условие требует трех свидетелей, а завещание семи, потому что...
Б е а т р и с. Потому что убирайся ты к черту и вместе с тем, кто тебя привел! Видана ли где такая величайшая подлость? Нет, я опять в обморок.
Входят Сармьенто, альгуасил, письмоводитель и сыщик.
С а р м ь е н т о. Теперь, после мировой, я прошу вас выпить и закусить. Эй, подайте похолоднее вина и грушевого киселя.
Б е а т р и с. Зачем вы пришли в эту комнату? Разве вы не видите, что мы выколачиваем эти циновки. Инее, вот палка, бери другую и выколотим их начисто.
Принимаются выбивать.
Р о л ь д а н (из-под циновки) . Тише, тише, сеньоры! Я не за тем здесь; языком болтайте, а рукам волю не давайте.
А л ь г у а с и л. Что такое? Кто это? Никак это мошенник Рольдан, болтун и бездельник?
П и с ь м о в о д и т е л ь. Он самый.
А л ь г у а с и л. Вы арестованы, арестованы.
Р о л ь д а н. Ваша милость изволили сказать: "арестован"? Это очень хорошо. Кто арестован, тот не свободен; а свобода...
А л ь г у а с и л. Нет, нет, теперь уж болтовня не поможет; теперь уж вы отправитесь в тюрьму.
С а р м ь е н т о. Сеньор альгуасил, прошу у вашей милости одолжения: пусть он побудет у меня в доме; на этот раз не берите его. Я даю вам слово, что предоставлю ему возможность найти приличное занятие, если он вылечит жену мою.
А л ь г у а с и л. От чего он ее лечит?
С а р м ь е н т о. От разговоров.
А л ь г у а с и л. Чем?
С а р м ь е н т о. Разговорами. Он так ее заговаривает, что она немеет.
А л ь г у а с и л. Я был бы очень рад видеть такое чудо. Только вот условие: если он ее вылечит, вы сейчас же известите меня; я его возьму к себе домой; моя жена тоже имеет эту слабость, и я был бы очень доволен, если б он мне ее сразу вылечил.
С а р м ь е н т о. Я вас уведомлю об успехе лечения.
Р о л ь д а н. Я знаю, что я ее вылечу.
А л ь г у а с и л. Прочь, болтливый негодяй!
С а р м ь е н т о. А, это стихи? Я люблю стихи.
А л ь г у а с и л. А если любите, слушайте, во мне есть небольшая поэтическая жилка.
Р о л ь д а н. Как? Ваша милость изволили сказать: "поэтическая жилка"? Так погодите, вас нужно приветствовать. (Аплодирует.)
А л ь г у а с и л
(начинает глоссу )
Кто без устали болтает,
Так, наверное, его
Сам нечистый искушает;
Не владеет тот умом,
Кто без умолку болтает.
В барабанщики наймися
Барабанить языком.
Здесь порядочные люди,
Ты ушей им не терзай!
Прочь, болтливый негодяй!
П и с ь м о в о д и т е л ь
Эпитафию твою
Я скажу тебе зараней:
Здесь лежит болтун; по смерти
Столько не молчать ему,
Сколько он болтал при жизни.
И н е с
Я желаю кончить этот куплет.
П и с ь м о в о д и т е л ь.
Говорите, послушаем.
И н е с
Ты своею болтовней
Людям ужас нагоняешь,
Так поди в лесу болтай,
Никому не помешаешь.
Прочь, болтливый негодяй!
С а р м ь е н т о
(жене)
Ты болтаешь, точно двадцать,
Двадцать тысяч человек...
Б е а т р и с
Продолжать я буду дальше.
Р о л ь д а н
Продолжать болтать? Не дам.
Б е а т р и с
Уходи туда, наш сродник,
Где язык твой не звонил
О твоих делах бесчестных,
Здесь доподлинно известных,
По другим местам болтай!
Прочь, болтливый негодяй!
Р о л ь д а н. Слушайте, ваши милости, и мои стихи будут не хуже!
Удержать язык болтливый
Здесь хозяйка не умеет;
Но от моего леченья,
Я надеюсь, онемеет.
Приглашен сюда обедать
Я сеньором и вплотную
Пообедаю. Хозяйка
Мне, что хочешь, возражай;
Но пойдет обедать с вами
И болтливый негодяй!
Весело уходят.
Ревнивый старик
Лица:
К а н ь и с а р е с, старик.
Л о р е н с а, жена его.
О р т и г о с а, соседка.
К р и с т и н а, служанка Лоренсы, ее племянница.
К у м Каньисареса.
А л ь г у а с и л.
М у з ы к а н т ы и п л я с у н.
М о л о д о й ч е л о в е к (без речей).
Сцена первая
Комната.
Входят донья Лоренса, Кристина и Ортигоса.
Л о р е н с а. Это чудо, сеньора Ортигоса, что он не запер дверь; он моя скорбь, мое иго, мое отчаяние! Ведь это в первый раз с тех пор, как я вышла замуж, я говорю с посторонними. О, как бы я желала, чтоб он провалился не только из дому, но и со свету белого, и он, и тот, кто меня выдал замуж!
О р т и г о с а. Ну, сеньора моя, донья Лоренса, не печальтесь уж очень. Вместо старого горшка можно новый купить.
Л о р е н с а. Да, вот такими-то и другими подобными пословицами и прибаутками меня и обманули. Будьте вы прокляты его деньги, исключая крестов, будьте вы прокляты его драгоценности, будьте вы прокляты наряды, и будь проклято все, что он мне дарил и обещал! На что мне все это, коли я среди роскоши и бедна и при всем изобилии голодна?
К р и с т и н а. Вот правда, сеньора тетя, справедливо ты рассуждаешь. Я лучше соглашусь ходить в тряпках, одну повесить сзади, другую спереди, только б иметь молодого мужа, чем погрязнуть с таким гнилым стариком, за какого ты вышла.
Л о р е н с а. Я вышла? Что ты, племянница! Меня выдали, ей-богу, выдали; а я, как скромная девчонка, лучше умела покоряться, чем спорить. Если б тогда я была так опытна в этих вещах, как теперь, я б лучше перекусила себе язык пополам, чем сказала это "да". Скажешь только две буквы, а плачь потом две тысячи лет из-за них. Но уж я так думаю: чему быть, того не миновать; и уж чему надо случиться, так ни предупредить, ни отвратить этого нет никакой человеческой возможности.
К р и с т и н а. Боже мой, какой дрянной старик! Всю-то ночь двигает под кроватью эту посуду. "Вставай, Кристина, погрей мне простыню, я иззяб досмерти; подай мне тростник, меня камень давит". Мазей да лекарств у нас в комнате столько же, как в аптеке. У меня и одеться-то нет времени, а я еще служи ему сиделкой. Тьфу, тьфу, тьфу, поношенный старикашка! Грыжа ревнивая! Да еще какой ревнивый-то, каких в свете нет!
Л о р е н с а. Правда, племянница, правда.
К р и с т и н а. Помилуй бог, чтоб я солгала когда!
О р т и г о с а. Ну так, сеньора донья Лоренса, сделайте то, что я вам говорила, и увидите, как это будет хорошо. Молодой человек свеж, как подорожник; очень любит вас, умеет молчать и быть благодарным за то, что для него делают. А так как ревность и подозрительность старика нам долго разговаривать не позволяют, то будьте решительнее и смелей; и я тем самым порядком, как мы придумали, проведу любезного к вам в комнату и опять уведу, хотя бы у старика было глаз больше, чем у Аргуса, и пусть он, как Сагори , видит на семь сажен в землю.
Л о р е н с а. Для меня это внове, и потому я робка и не хочу из-за удовольствия рисковать своей честью.
К р и с т и н а. Сеньора тетенька, это ведь похоже на песенку про Гомеса Арьяса :
Сеньор Гомес Арьяс,
Сжальтесь надо мной.
Над невинной крошечкой,
Девкой молодой!
Л о р е н с а. Ведь это в тебе нечистый говорит, племянница, коли разобрать твои слова.
К р и с т и н а. Не знаю, кто во мне говорит, только знаю, что, как сеньора Ортигоса рассказывает, я все бы это сделала точь-в-точь.
Л о р е н с а. А честь, племянница?
К р и с т и н а. А удовольствия, тетенька?
Л о р е н с а. А если узнают?
К р и с т и н а. А если не узнают?
Л о р е н с а. А кто мне порукой, что все это не будет известно?
О р т и г о с а. Кто порукой? Наше старание, ум, ловкость, а больше всего смелость и мои выдумки.
К р и с т и н а. Ну, сеньора Ортигоса, приведите к нам любовника, чистенького, развязного, даже немножко и дерзкого, и пуще всего молодого.
О р т и г о с а. Все это есть в нем, про кого я говорю-то, да еще и другие два качества: богат и щедр.
Л о р е н с а. Я не ищу богатства, сеньора Ортигоса; у меня пропасть драгоценных вещей, и уж я совсем запуталась в разных цветных платьях, которых у меня множество; в этом отношении мне и желать больше нечего. Дай бог здоровья Каньисаресу, он меня рядит в платья, как куклу, а в драгоценности, как витрину у богатого бриллиантщика. Вот если б он не забивал окон, не запирал дверей, не осматривал поминутно весь дом, не изгонял котов и собак за то, что носят мужские клички; если б он не делал этого и разных других штук, и в сказках не слыханных, я бы охотно отдала ему назад его подарки и деньги.
О р т и г о с а. Неужели он так ревнив?
Л о р е н с а. Я вам лучше скажу: он недавно продал очень дорогой ковер, потому что на нем были вышиты мужские фигуры, и купил другой, с деревьями, заплатил дороже, хотя он хуже. Прежде чем войти в мою комнату, надо пройти семь дверей, исключая наружной, и все запираются на ключ, а ключи, - я до сих пор не могу догадаться, куда он их прячет на ночь.
К р и с т и н а. Тетенька, я думаю, что он прячет их под рубашку.
Л о р е н с а. Не думай, племянница; я сплю с ним вместе и знаю, что при нем нет ключей.
К р и с т и н а. Да еще всю ночь ходит, как домовой, по всему дому; и если случайно услышит музыку на улице, бросает камнями, чтобы уходили. Он злой, он колдун, он старый! Больше нечего и сказать о нем.
Л о р е н с а. Сеньора Ортигоса, смотрите, брюзга скоро воротится домой, он может вас застать - и все пропало. А что он захочет сделать, так делает скоро; и все это мне так опротивело, что остается только надеть петлю на шею, чтоб избавиться от такой жизни.
О р т и г о с а. А вот, может быть, как начнется для вас новая жизнь, эти дурные мысли и пройдут, и придут другие, более здравые и более приятные для вас.
К р и с т и н а. Так и будет; я за это готова дать себе палец на руке отрубить. Я очень люблю сеньору тетеньку, и мне до смерти жаль видеть ее такой задумчивой я скучной и под властью такого старого и перестарого, и хуже, чем старого; я никак досыта не наговорюсь, что он старый, старый...
Л о р е н с а. Однако он тебя любит, Кристина.
К р и с т и н а. Оттого, что старый. Я часто слыхала, что старики всегда любят молоденьких девочек.
О р т и г о с а. Это правда, Кристина. Ну, прощайте; я хочу вернуться домой к обеду. Держите на уме то, о чем мы уговорились; вы увидите, как мы обделаем это дело.
К р и с т и н а. Сеньора Ортигоса, сделайте милость, приведите мне какого-нибудь школьника-мальчонка , чтобы и мне какая-нибудь забава была.
О р т и г о с а. Я этому ребенку рисованного доставлю.
К р и с т и н а. Не хочу я рисованного, мне живого, живого, беленького, хорошенького, как жемчужинка!
Л о р е н с а. А если его дядя увидит?
К р и с т и н а. Я скажу, что это домовой, дядя испугается, а мне будет весело.
О р т и г о с а. Хорошо, я приведу; и прощайте. (Уходит.)
К р и с т и н а. Вот что, тетенька, если Ортигоса приведет любовника, а мне школьника, и сеньор их увидит, нам уж больше нечего делать, как схватить его всем, задушить и бросить в колодезь или похоронить в конюшне.
Л о р е н с а. А ведь ты, пожалуй, готова и сделать то, что говоришь.
К р и с т и н а. Так не ревнуй он и оставь нас в покое! Мы ему ничего дурного не сделали и живем, как святые.
Уходят.
Сцена вторая
Улица.
Входят Каньисарес-старик и его кум.
К а н ь и с а р е с. Сеньор кум, сеньор кум, если семидесятилетний женится на пятнадцатилетней, так он или разум потерял, или имеет желание как можно скорее отправиться на тот свет. Я думал, что донья Лоренсика будет мне подругой и утешением, будет сидеть у моей постели и закроет мне глаза, когда я умирать буду; но едва я успел жениться на ней, как стала меня одолевать тоска да беспокойство всякое. Было хозяйство, так хозяйку захотел; мало было горя, так прибавил.
К у м. Была, кум, ошибка, но небольшая; потому что, по словам апостола, лучше жениться, чем страстями распаляться.
К а н ь и с а р е с. Где уж мне распаляться! Каждая малая вспышка обратит меня в пепел. Я желал подруги, искал подругу и нашел подругу; но упаси господи от такой подруги, какова она!
К у м. Вы ревнуете жену, сеньор кум?
К а н ь и с а р е с. К солнцу, которое на нее смотрит, к воздуху, который ее касается, к юбкам, которые бьются об нее.
К у м. Подала она повод?
К а н ь и с а р е с. Ни малейшего, да и не может ничем, никак, никогда и нигде; окна не только заперты, но закрыты занавесками и ставнями; двери не отпираются никогда; ни одна соседка не переступает моего порога и никогда не переступит, пока я, благодаря бога, жив. Кум, дурное приходит в голову женщинам не на юбилеях, не на процессиях или других народных увеселениях; где они портятся, где они извращаются и где сбиваются с пути, так это у своих соседок и приятельниц. Дурная подруга прикроет срамных дел больше, чем даже покров ночи. Связи начинаются и устраиваются более у приятельниц, чем в разных собраниях.
К у м. Да, я то же думаю. Но, если сеньора донья Лоренса не выходит из дому и к себе никого не принимает, так об чем же, кум, вам печалиться?
К а н ь и с а р е с. А о том, что недалеко то время, когда Лоренса догадается, чего ей недостает. Это будет очень дурно, так дурно, что я и вздумать боюсь; а от боязни прихожу в отчаяние и с отчаянием-то живу да маюсь.
К у м. Да и есть причина вам бояться, потому что женщины желают пользоваться вполне тем, что им предоставляет супружество.
К а н ь и с а р е с. Моя более других чувствует, что такое супружеская жизнь.
К у м. Это тоже плохо, сеньор кум.
К а н ь и с а р е с. Нет, нет, нисколько! Потому что Лоренса проще голубя и до сих пор ничего не понимает в этих глупостях. Прощайте, сеньор кум, я пойду домой.
К у м. Я тоже хочу пойти с вами, посмотреть на сеньору Лоренсу.
К а н ь и с а р е с. Знайте, кум, что у древних римлян была пословица: amicus usque ad aras . Это значит: друг только до домашнего алтаря, то есть надо делать друг для друга все, что не противно богу. А я говорю, что у меня мой друг usque ad portam , - только до двери, потому что никто не перешагнет моего порога. Прощайте, сеньор кум, и извините меня. (Уходит.)
К у м. В жизнь свою не видал человека более подозрительного, более ревнивого и более грубого. Он из тех людей, которые сами на себя цепи накладывают и которые всегда умирают от той болезни, которой боятся. (Уходит.)
Сцена третья
Комната.
Входят донья Лоренса и Кристина.
К р и с т и н а. Тетенька, дядя что-то долго замешкался, а сеньора Ортигоса еще дольше.
Л о р е н с а. Да уж лучше б он и совсем не приходил, а она и подавно; он мне надоел, а она меня в стыд вводит.
К р и с т и н а. Все-таки всякое дело надо прежде испробовать, сеньора тетенька; ну, а не выйдет толку, можно и бросить.
Л о р е н с а. Ай, что ты, племянница! Уж в этих делах я или не знаю ничего, или знаю и скажу тебе, что вся и беда-то в том, что попробуешь.
К р и с т и н а. Надо правду сказать, сеньора тетенька, у вас мало смелости; будь я на вашем месте, да я бы никаких волков не побоялась.
Л о р е н с а. В другой раз я тебе говорю и тысячу раз еще скажу, что сатана в тебя вселился да и разговаривает. А ведь это сеньор! Как он вошел?
К р и с т и н а. Он, должно быть, отпер своим ключом.
Л о р е н с а. Ну его к черту с его ключами!
Входит Каньисарес.
К а н ь и с а р е с. С кем вы разговаривали, донья Лоренса?
Л о р е н с а. С Кристиной разговаривала.
К а н ь и с а р е с. То-то же, вы смотрите, донья Лоренса!
Л о р е н с а. Я говорю, что разговаривала с Кристиной. С кем же мне еще разговаривать? Разве есть с кем?
К а н ь и с а р е с. Не желал бы я, чтобы вы и сами с собой разговаривали, это всегда ко вреду для меня.
Л о р е н с а. Не понимаю я этих ваших разглагольствований, да и понимать не хочу. Дайте хоть сьесту мирно провести.
К а н ь и с а р е с. Да я даже и во время ночного бдения не желаю воевать с вами. Но кто это так сильно стучит в дверь? Посмотри, Кристина, кто там, и если нищий, так подай милостыню, и пусть идет дальше.
К р и с т и н а. Кто там?
О р т и г о с а (за сценой) . Это соседка Ортигоса, сеньора Кристина.
К а н ь и с а р е с. Ортигоса, да еще и соседка? Сохрани господи! Спроси, Кристина, чего ей нужно, и дай ей, но с условием, чтоб не всходила на крыльцо.
К р и с т и н а. Что вам угодно, сеньора соседка?
К а н ь и с а р е с. Слово "соседка" меня возмущает; называй ее по имени, Кристина.
К р и с т и н а. Скажите, что вам нужно, сеньора Ортигоса?
О р т и г о с а. Я хочу попросить сеньора Каньисареса об одном деле, которое касается моей чести, жизни и души.
К а н ь и с а р е с. Скажи, племянница, этой сеньоре, что у меня есть дело, которое тоже касается всего этого и даже больше, и чтобы она поэтому не приходила сюда.
Л о р е н с а. Боже, вот дикий поступок! Разве вас нет здесь, со мной? Что ж, меня съедят, что ли, глазами-то? Или на воздухе унесут?
К а н ь и с а р е с. Ну, коли вы желаете, так пусть войдет, сто тысяч ей чертей!
К р и с т и н а. Войдите, сеньора соседка!
К а н ь и с а р е с. Ах, роковое это слово для меня: "соседка"!
Входит Ортигоса; у нее в руках ковер, по четырем углам которого изображены Родамонт, Мандрикардо, Руджеро и Градассо ; Родамонт изображен закутанным в плащ.
О р т и г о с а. Сеньор души моей, подвигнутая и возбужденная доброй славой о вашем великом милосердии и многих благодеяниях, я осмелилась прийти просить вашу милость оказать мне такое одолжение, милосердие, помощь и благодеяние - купить у меня этот ковер. Мой сын взят под стражу за то, что ранил цирюльника. Суд приказал произвести хирургу осмотр, а мне нечем заплатить ему, последствия могут быть опасные и очень убыточные, потому что мой сын парень отчаянный. Я хотела бы выкупить его из тюрьмы сегодня или завтра, если возможно. Работа хорошая, ковер новый, и при всем том я отдам его за такую цену, какую ваша милость назначит, хоть и в убыток. Сколько я в свою жизнь вот так-то растеряла добра! Держите, сеньора моя, развернем его, чтобы сеньор мог видеть, что в моих словах нет обмана. Подымите выше, сеньора. Посмотрите, как хороши коймы. А фигуры по углам совсем живые.
Когда поднимают перед Каньисаресом и показывают ему ковер, входит молодой человек и пробирается во внутренние комнаты.
К а н ь и с а р е с. О, это милый Родамонт! Что ему нужно в моем доме, этому закутанному сеньору? Если б он знал, как я люблю эти подходы и прятанья, он бы ужаснулся.
К р и с т и н а. Сеньор дяденька, я ничего не знаю о закутанных; и если кто вошел к нам в дом, так по воле сеньоры Ортигосы, а я, пусть черт меня возьмет, если я словом или делом виновата в том, что он вошел; говорю по совести. Уж это будет черт знает что такое, если вы, сеньор дядя, подумаете, что это я виновата в том, что он пришел.
К а н ь и с а р е с. Да, я вижу, племянница, что виновата сеньора Ортигоса. Я и не удивляюсь этому, потому что она не знает ни моего характера, ни того, как я не люблю таких рисунков.
Л о р е н с а. О рисунках он говорит, племянница, а не о другом чем-нибудь.
К р и с т и н а. Да я про то же говорю. (Про себя.) Ах, господи помилуй! Опять душа на свое место стала, а то было в пятки ушла.
Л о р е н с а. На кой черт мне этот трехполенный верзила, да и к тому же поводись я с этими ребятами, так...
К р и с т и н а (про себя) . Ай, как неловко, в какую беду влететь можно с такими проказами!
К а н ь и с а р е с. Сеньора Ортигоса, я не охотник до закутанных лиц и ни до какого переряживанья; вот вам дублон, этого довольно на ваши нужды, и уходите из моего дома как можно скорей, сию же минуту, и возьмите свой ковер.
О р т и г о с а. Продли бог вашей милости веку больше, чем Мордасуилу иерусалимскому . Вот клянусь жизнью этой сеньоры, имени я их не знаю, пусть они приказывают мне, а я буду служить, день и ночь, телом и душой, потому что у них душа, надо полагать, как есть у горлинки невинной.
К а н ь и с а р е с. Сеньора Ортигоса, кончайте и уходите! Не ваше дело чужие души разбирать.
О р т и г о с а. Если вашей милости нужно какого-нибудь пластыря против болезни матки, так у меня есть удивительные, и против зубной болезни я знаю такие слова, которые всякую боль как рукой снимают.
К а н ь и с а р е с. Кончайте, сеньора Ортигоса; у доньи Лоренсы нет ни болезни матки, ни зубной боли, все у ней здоровы и целы, и во всю ее жизнь еще не выпало ни одного.
О р т и г о с а. Еще выпадут, бог даст; ей господь долгую жизнь пошлет, а старость уж вконец зубы-то сокрушает.
К а н ь и с а р е с. Ах, господи, нет возможности отделаться от этой соседки! Ортигоса, дьявол ли ты, соседка ли, или кто бы там ни было, убирайся, освободи нас!
О р т и г о с а. Справедливо говорить изволите. Не сердитесь, ваша милость, я ухожу. (Уходит.)
К а н ь и с а р е с. Ох, уж эти мне соседки, соседки! Разжигало меня каждое слово этой соседки, и именно потому только, что она соседка.
Л о р е н с а. А я вам говорю, что у вас характер совсем как у варвара и у дикого. Что такое сказала эта соседка, что вы так взъелись на нее? Вы ко всякому доброму делу примешиваете какой-нибудь смертный грех. Волчий рот, скорпионов язык, бездонная яма злости!
К а н ь и с а р е с. Нет, нет, остановите вашу мельницу, а то это добром не кончится. А вот не нравится мне, что вы так заступаетесь за вашу соседку.
К р и с т и н а. Сеньора тетенька, шли бы вы к себе в комнату и позабавились чем-нибудь; оставьте дядю в покое: он, кажется, сердит.
Л о р е н с а. Я так и сделаю, племянница, и не покажусь ему на глаза целых два часа. Божусь тебе, я его так отпотчую, что он доволен останется. (Уходит.)
К р и с т и н а. Дяденька, видели, как она скоро дверь-то защелкнула? Я думаю, она теперь ищет какой-нибудь запор, чтоб припереть ее покрепче.
Л о р е н с а (за сценой) . Кристиника, Кристиника!
К р и с т и н а. Что угодно, тетенька?
Л о р е н с а. Если б ты знала, какого мне любовника судьба послала! Молодой, красивый, смуглый и весь померанцевыми цветами продушен.
К р и с т и н а. Боже мой, какие глупости, какое ребячество! Вы с ума сошли, тетенька?
Л о р е н с а. Ничуть, в полном своем разуме. Ну, божусь тебе, если бы ты увидела, ты бы возрадовалась.
К р и с т и н а. Боже мой, какие глупости, какое ребячество! Дяденька, побраните ее, она даже и в шутку не должна говорить таких непристойностей.
К а н ь и с а р е с. Ты дурачишься, Лоренса? Но я тебе серьезно говорю, я совсем не в расположении терпеть от тебя такие шутки.
Л о р е н с а. Не шутки, а правда; да еще какая правда-то! Чего лучше не бывает!
К р и с т и н а. Боже мой, какие глупости, какое ребячество! Скажите, тетенька, уж не там ли и мой школьник?
Л о р е н с а. Нет, племянница. Он придет как-нибудь в другой раз, если захочет Ортигоса, соседка.
К а н ь и с а р е с. Лоренса, говори, что хочешь, только слова "соседка" не произноси никогда; у меня трясутся все члены, как я его услышу.
Л о р е н с а. И у меня тоже трясутся, только от любви к соседке.
К р и с т и н а. Боже мой, какие глупости, какое ребячество!
Л о р е н с а. Теперь-то я увидала, каков ты, проклятый старик! А до сих пор, пока я жила с тобой, ты меня все обманывал.
К р и с т и н а. Побраните ее, дяденька, побраните ее, дяденька, уж очень она бесстыдничает.
Л о р е н с а. Я хочу помочить бородку моему милому ангельской водой из бритвенного тазика; он так хорош лицом, вот как есть ангел писаный!
К р и с т и н а. Боже мой, какие глупости, какое ребячество! Расшибите ее на мелкие части, дяденька!
К а н ь и с а р е с. Не ее, а двери, за которыми она прячется, я расшибу на мелкие части.
Л о р е н с а. Незачем; видите, они отворены. Войдите и увидите, что я правду говорила.
К а н ь и с а р е с. Хоть я и знаю, что ты шутишь, но я войду, чтоб тебя на ум наставить. (Идет в дверь. В дверях Лоренса выплескивает ему в глаза воду из бритвенного тазика. Каньисарес возвращается и протирает глаза; Кристина и донья Лоренса окружают его. В это время молодой человек пробирается из комнаты и уходит.)
К а н ь и с а р е с. Ведь, ей-богу, ты меня чуть не ослепила, Лоренса! К черту эти шутки, от них без глаз останешься.
Л о р е н с а. Посмотрите, с кем меня судьба связала! С самым-то злым человеком на свете! Посмотрите, он поверил моим выдумкам, по своей... только потому, что я его ревность поддразнила! Как испорчено, как загублено мое счастье! Заплатите же вы, волосы, за злодеяние этого старика! Оплакивайте вы, глаза, грехи этого проклятого! Посмотрите, как он мою честь и славу поддерживает! Подозрения он принимает за действительность, ложь за правду, шутки за серьезное, забаву за преступление! Ах, у меня душа расстается с телом!
К р и с т и н а. Тетенька, не кричите так; все соседи соберутся.
А л ь г у а с и л (за сценой) . Отоприте двери! Отоприте сейчас, или я расшибу их в прах!
Л о р е н с а. Отопри, Кристиника, и пусть весь свет узнает мою невинность и злобу этого старика.
К а н ь и с а р е с. Господи помилуй! Да ведь я сам говорил тебе, что ты шутишь. Потише, Лоренса, потише!
Входят Альгуасил, музыканты, танцовщик и Ортигоса.
А л ь г у а с и л. Что это? Что за ссора? Кто кричал здесь?
К а н ь и с а р е с. Сеньор, ничего нет; ссора между мужем и женой; она сейчас же и кончилась.
М у з ы к а н т. А мы, черт возьми, то есть я и мои товарищи, мы, музыканты, были здесь неподалеку, на сговоре, и прибежали на крик с немалой тревогой, полагая, что это что-нибудь другое!
О р т и г о с а. И я тоже, грешным делом, подумала.
К а н ь и с а р е с. По правде сказать, сеньора Ортигоса, если бы не вы, так не вышло бы того, что вышло.
О р т и г о с а. Это по грехам моим; я такая несчастная, что нежданно-негаданно на меня всякие чужие грехи сваливают.
К а н ь и с а р е с. Сеньоры, отправляйтесь подобру-поздорову! Я благодарю вас за ваше доброе желание, но уж теперь мы опять примирились с женой.
Л о р е н с а. Примиримся, если вы прежде попросите у соседки прощения за то, что дурно думали о ней.
К а н ь и с а р е с. Если у всех соседок, о которых я дурно думаю, мне просить прощения, то этому конца не будет. Но все-таки я прошу прощения у сеньоры Ортигосы.
О р т и г о с а. Ия вас извиняю и теперь, и напредки.
М у з ы к а н т. Ведь не напрасно же мы сюда пришли: играйте, товарищи, пляши, плясун! Отпразднуем замирение песенкой.
К а н ь и с а р е с. Сеньоры, я не люблю музыки; я наслушался ее довольно.
М у з ы к а н т. Да хоть бы вы и не любили, мы все-таки споем.
М у з ы к а н т ы
(поют)
На Иванов день дожди,
Урожая уж не жди;
А как брань в тот день зайдет,
Будет мир на целый год.
Когда в дождь хлеб на току,
Виноградники в цвету;
У несчастных поселян
Плохо в житницах и в бочках.
Если ж ссоры да жары
Приключатся на Ивана,
Будет мирно целый год
И здорово для кармана.
Желчь в каникулы вскипает,
А под осень утихает.
И недаром разговоры
Про Иванов день идут,
Что в Иванов день раздоры
Мир на целый год дают.
Плясун пляшет.
М у з ы к а н т ы
(поют)
Между мужем и женою
Хоть частенько брань идет,
Но она всегда ведет
Примиренье за собою.
О ненастье нет помину,
Если солнышко взойдет,
Ссора на Иванов день
Мир дает на целый год.
К а н ь и с а р е с. Вот вы сами видите, ваши милости, в какое беспокойство и расстройство поставила меня соседка. Так прав ли я, что не люблю соседок?
Л о р е н с а. Хоть мой муж и не любит соседок, но я целую ваши ручки, сеньоры соседки.
К р и с т и н а. Ия тоже. А если б моя соседка привела мне школьника, то была бы она самая лучшая соседка. Прощайте, сеньоры соседки!
Судья по бракоразводным делам
Лица:
С у д ь я по бракоразводным делам.
П и с ь м о в о д и т е л ь.
П р о к у р а д о р.
С т а р и к.
М а р ь я н а, его жена.
С о л д а т.
Д о н ь я Г ь о м а р, его жена.
П о д л е к а р ь.
Д о н ь я А л ь д о н с а, его жена.
К р ю ч н и к.
Два м у з ы к а н т а.
Зала суда.
Входит судья, письмоводитель и прокурадор; судья садится на кресло. Входят старик и Марьяна.
М а р ь я н а (старику очень громко) . Ну, вот, сеньор судья бракоразводных дел сел на свое судейское кресло; вот теперь как хочу... хочу брошу дело, хочу в ход пушу. Но нет, уж теперь я хочу жить на воле, проживать безданно-беспошлинно, как птица.
С т а р и к. Ради бога, Марьяна, не суетись ты так со своим делом! Говори ты потише, богом прошу тебя. Досмотри, ведь ты всполошила всех соседей своими криками; вот теперь сеньор судья перед тобой, ты и без крика можешь объяснить ему свою просьбу.
С у д ь я. Что у вас за спор, добрые люди?
М а р ь я н а. Развод, сеньор, развод, и опять развод, и тысячу раз развод!
С у д ь я. С кем и почему, сеньора?
М а р ь я н а. С кем? С этим стариком, который перед вами.
С у д ь я. Почему?
М а р ь я н а. Потому, что не могу я переносить его причуд, не могу постоянно ухаживать за его болестями, которых у него несть числа. Меня мои родители воспитывали совсем не в сиделки или сестры милосердия. Я хорошее приданое принесла этому костяному скелету, который только жизнь мою заедает. Когда я шла за него замуж, так у меня лицо-то светилось, как зеркало, а теперь оно точно суконка. Ваша милость, сеньор судья, разведите нас, коли вам нежелательно, чтоб я удавилась. Смотрите, смотрите, какие борозды у меня на лице, - это все от слез, которые я каждый день проливаю, как только вздумаю, что я замужем за этой анатомией!
С у д ь я. Не плачьте, сеньора! Умерьте ваш голос и утрите слезы, я рассужу вас по справедливости.
М а р ь я н а. Позвольте мне плакать, ваша милость; в этом одно мое утешение. В королевствах и республиках, хорошо-то устроенных, время супружеской жизни надо бы ограничить; через каждые три года браки-то нужно бы разводить или утверждать еще на три года, вот как аренды; и чтоб уж никак не тянулись они всю жизнь, на вечную муку для обеих сторон.
С у д ь я. Если б это можно или должно было сделать, так уж во что бы то ни стало, а давно бы это сделали, сеньора; но определите мне точнее причины, которые вас заставили просить развода.
М а р ь я н а. Его дряхлость и мои цветущие лета; никакого сна, потому что должна я вставать в полночь, греть платки да мешочки с отрубями и прикладывать ему к бокам и накладывать то ту, то другую перевязку, а гораздо бы мне приятнее было видеть, чтоб ему пеньковую перевязку на шею присудили; и всю ночь сторожить, чтобы поднимать повыше подушки, подавать сиропы да мягчительные, чтоб ему не теснило грудь; и принуждена я еще терпеть дурной запах у него изо рта, которым разит от него на три выстрела из аркебуза.
П и с ь м о в о д и т е л ь. Это, должно быть, оттого, что у него коренной зуб гниет.
С т а р и к. Нет, не должно быть; потому что у меня во рту давно уж сам черт не только коренного, а и никакого зуба не найдет.
П р о к у р а д о р. Я слышал, что и закон такой есть, будто бы единственно за дурной запах изо рта можно развести жену с мужем и мужа с женой.
С т а р и к. По правде сказать, сеньоры, этот дурной запах, о котором она говорит, совсем не от гнилых зубов, потому что у меня их нет, и не от желудка, который совершенно здоров, а все это умысел ее злой души. Ваша милость, вы мало знаете эту сеньору; а кто ее знает-то, так, божусь вам, либо отмалчивается от нее, либо открещивается. Двадцать два года живу я с ней мучеником, и нет-то мне никакого утешения в жизни, терплю ее блажь, крики да причуды; и уже вот два года я каждый день получаю от нее потасовки и побои чуть не насмерть. От ее крику я почти совсем оглох и уж начисто помешался. Если она и ухаживает за мной во время болезни, как она вам говорит, так делает это скрипя зубами, а совсем не так заботливо и ласково, как лекаря. Словом сказать, сеньоры, от этого брака я умираю, а она живет, потому что она полновластная госпожа всего моего хозяйства.
М а р ь я н а. Вашего хозяйства? Да какое ж у вас хозяйство, кроме того, что вы приобрели на мое приданое? И половина всего благоприобретенного моя. Уж как вам этого ни жалко, а из этого и из приданого, если я сегодня умру, я вам не оставлю ни на копейку, чтобы только доказать, какова моя любовь к вам.
С у д ь я. Скажите, сеньор, когда вы женились на вашей супруге, вы были еще молодцом, здоровым, крепким человеком?
С т а р и к. Я уж говорил, что прошло целых двадцать два года с тех пор, как я поступил под ее команду, вот точь-в-точь как под начальство калабрийского капитана в каторжную работу на галеры; я тогда был так здоров, что, какую хочешь игру заводи, не скоро забастую.
М а р ь я н а. Было-то было, да не надолго хватило, пословица говорится.
С у д ь я. Молчите, молчите, прах вас побери, добрая женщина, и ступайте с богом; я не нахожу достаточного повода для развода. Вы пробовали сладкое, попробуйте и горького. Нельзя обязать мужей не подчиняться быстрому времени и не стареться. Сопоставьте неприятности, которые он вам теперь причиняет, с тем добром, которое он делал для вас, когда мог, и не возражайте более ни одного слова.
С т а р и к. Если только возможно, ваша милость сделали бы мне большое одолжение и облегчение, освободив меня из этой тюрьмы. Оставаться в ней, терпеть от нее побои - это значит попасть в руки палача, который будет меня терзать. А вот бы что сделать: шла бы она в монастырь, а я в другой; разделили бы мы имение и жили бы таким образом в мире, посвятив на служение богу остальные дни своей жизни.
М а р ь я н а. Вот еще, черт тебя возьми! Очень мне нужно запирать себя в монастырь. Я ведь не девчонка; тем, может быть, нравятся сетки, потайные двери, железные решетки в окнах да подслушиванье. Запирайтесь в монастырь! Вам это легко, потому что у вас нет ни глаз, чтоб видеть, ни ушей, чтоб слышать, ни ног, чтоб ходить, ни рук, чтоб осязать. А я здорова и всеми моими пятью чувствами, полными и свежими, хочу пользоваться открыто, а не прятать их так, как игроки прячут свои карты друг от друга.
П и с ь м о в о д и т е л ь. Вольного духа женщина!
П р о к у р а д о р. И муж умный человек; но уж больше ничего не спрашивай.
С у д ь я. Я не могу произвести развода: quia nullam inycnio causam . [Ибо не нахожу никакого основания (лат.) ]
Входят солдат, хорошо одетый, и его жена, донья Гьомар.
Г ь о м а р. Благодарение господу, желание мое исполнилось, я нахожусь перед вашей милостью. Самым убедительнейшим образом, как только умею, умоляю вас развести меня с этим.
С у д ь я. Что такое "с этим"? Разве у него нет другого имени? Вам бы следовало сказать, по крайней мере: "с этим человеком".
Г ь о м а р. Если бы он был человек, я бы и развода не просила.
С у д ь я. Кто же он?
Г ь о м а р. Полено.
С о л д а т (про себя) . Да, клянусь богом, я буду молчалив и терпелив, как полено; я не стану оправдываться, не стану противоречить жене; может быть, судья и сделает такое одолжение, обвинит меня и, в наказание, избавит меня от неволи; ведь бывают же чудеса, и невольники иногда спасаются из тюрем Тетуана .
П р о к у р а д о р. Говорите учтивее, сеньора, и объясняйте дело без оскорблений для вашего мужа; сеньор судья, который перед вами, рассудит ваше дело по всей справедливости.
Г ь о м а р. Отчего ж, милостивые государи, вы не желаете, чтоб я назвала поленом статую, в которой движения не больше, чем в бревне?
М а р ь я н а. Ну, видно, мы обе терпим одно и то же горе.
Г ь о м а р. Скажу вам, наконец, сеньор мой, что меня точно выдали за этого человека, если угодно вашей милости, чтоб я его так называла; но ведь это не тот человек, за которого я вышла замуж.
С у д ь я. Как же это так? Я вас не понимаю.
Г ь о м а р. То есть, я хочу сказать: я думала, что выхожу замуж за человека дельного и проворного; а через несколько же дней оказалось, что я вышла, как уже я говорила, за полено. Он не знает, которая у него правая рука; не находит ни средств, ни способов добыть хоть реал для поддержки своего дома и семейства. Утро он проводит по церквам у обеден и толчется у ворот Гуадалахарских, шепчется, разузнает новости, рассказывает и слушает сплетни. После полудня, да и по утрам тоже, шляется по игорным домам, из одного в другой, и только зевак прибавляет; а это такого сорта люди, которые, как я слышала, всем игрокам надоели и которых они презирают. В два часа приходит обедать, не получив с выигрышу ни от кого ни одного реала, потому что теперь уж это вывелось. Потом уйдет опять, возвращается в полночь, ужинает, коли найдет что; а коли нет, крестится, зевает и ложится спать; но всю ночь он не успокоится, а ворочается с боку на бок. Спрошу его: "что с тобой?" Отвечает мне, что сочиняет в уме сонет для друга, который его об этом просил. Он воображает себя поэтом, как будто это такое занятие, которое избавляет от нужды.
С о л д а т. Моя сеньора, донья Гьомар, во всем, что говорила, не перешла границ правды и основательности; и если б я в своих делах был так же основателен, как она в речах, то уж давно бы я достал себе какое-нибудь занятие и хлопотал бы так же, как и другие ловкие и проворные людишки. С хлыстом в руках, на наемном муле, маленьком, худом и злом, без погонщика, потому что такие мулы никогда не нанимаются и ничего не стоят, с перекидной сумкой на крупе, в одной половине воротничок и рубашка, в другой кусок сыру, хлеб и кожаная фляжка, без приличного дорожного платья, кроме пары штиблет об одной шпоре, с беспокойной торопливостью уезжает он комиссионером по Толедскому мосту на ленивом и упрямом муле. Глядишь, и через несколько дней посылает домой окорок ветчины и несколько аршин небеленого полотна, и такими вещами, которые ничего не стоят в той местности, куда он послан, поддерживает свой дом, как только он, грешный, может... Но у меня нет никакой должности, и я не знаю, как добыть ее, потому что ни один сеньор не желает взять меня в службу, оттого что я женат. Так что я принужден надоедать вашей милости, сеньор судья, так как бедные идальги очень надоедливы, да и жена моя того же просит, - разделите и разведите нас.
Г ь о м а р. И еще вот что, сеньор судья. Видя, что мой муж ни к чему не способен и терпит нужду, я умираю, чтоб помочь ему как-нибудь, но не могу, потому что, прежде всего, я женщина честная и ни на какие низости не способна.
С о л д а т. Вот только единственно за это и стоит любви жена моя. Но под этой честностью таится в ней самый дурной характер, какой только есть на свете: ревнует без всякой причины, бранится ни за что, превозносится, ничего не имея; а за то, что я беден, не считает меня за человека. А хуже-то всего, сеньор судья, она желает, чтобы я, ради ее верности ко мне, терпел и скрывал тысячи тысяч ее капризов и пошлостей.
Г ь о м а р. Отчего ж нет? Почему вам не иметь почтения и уважения к такой добродетельной женщине, как я?
С о л д а т. Слушайте, сеньора донья Гьомар, что я желаю сказать вам перед этими сеньорами. Что вы так важничаете тем, что вы честная женщина, коли это ваша прямая обязанность, так как вы происходите от честных родителей, так как вы христианка и, наконец, обязаны быть честной в отношении к самой себе? Хорошо было бы, если б жены требовали от мужей уважения за то только, что чисты и честны; как будто бы только в этом и состоит все их совершенство, и при нем они могут обойтиться без тысячи других добродетелей, которые они обязаны иметь. Что мне из этого, что вы сами-то по себе честны, если вы не смотрите за честностью вашей горничной, если вы постоянно нахмурены, сердиты, ревнивы, надуты, растрепаны, сонны, не одеты, бранчивы, ворчливы и еще с другими безобразиями подобного рода, которые способны сокрушить жизнь двумстам мужей? Но я вам доложу, сеньор судья, что ничего этого в моей сеньоре донье Гьомар нет; и я признаюсь, что я полено, что я неспособный, вялый и рассеянный человек и что только для порядка, хотя бы даже не было никаких других причин, ваша милость обязаны развести нас, потому что я сейчас сим заявляю, что я ничего не имею возразить против того, что говорила моя жена, и что я считаю нашу тяжбу конченной и заявлю удовольствие, если меня осудят.
Г ь о м а р. Да что же можно возразить против того, что я говорю? Что вы не кормите ни меня, ни вашу горничную; и добро б их много было, а то всего одна, да еще семимесячный ребенок, который ест не более сверчка.
П и с ь м о в о д и т е л ь. Потише! Входят новые просители.
Входят подлекарь, в одежде лекаря, и Альдонса де Минхака, его жена.
П о д л е к а р ь. Четыре весьма основательные причины привели меня просить вашу милость, сеньор судья, произвести развод между мною и сеньорой доньей Альдонсой де Минхака, моей женой, которая здесь перед вами.
С у д ь я. Вы начинаете решительно. Скажите эти четыре причины.
П о д л е к а р ь. Первая: видеть ее для меня хуже, чем всех дьяволов вместе; вторую она сама знает, третья... я об ней промолчу; четвертая, что я не хочу попасть к черту на рога, что непременно случится, если всю жизнь проживу в союзе с нею.
П р о к у р а д о р. Он выразил свое желание самым удовлетворительнейшим образом.
А л ь д о н с а. Сеньор судья, выслушайте меня и заметьте, что если у моего мужа четыре причины, чтобы просить развода, то у меня их четыреста. Первая та, что каждый раз, как я его вижу, мне кажется, что я вижу самого Люцифера ; вторая, что я была обманута, когда выходила за него замуж; он говорил мне, что он настоящий пульсовый лекарь , который щупает пульс, а оказалось, что он просто подлекарь, который делает перевязки и лечит кой-какие неважные болести; и выходит, что он только половина настоящего-то лекаря; третья, что он ревнует меня даже к солнцу, когда оно меня касается; четвертая, что я не могу его видеть и желала бы убежать за два миллиона верст от него.
П и с ь м о в о д и т е л ь. Какой черт теперь справит эти часы, коли все колеса в них в разлад пошли?
А л ь д о н с а. Пятая...
С у д ь я. Сеньора, сеньора, если вы желаете излагать все свои четыреста причин, так я вам скажу, что я слушать их не в расположении, да и времени не имею. Ваше дело отлагается до исследования; и ступайте с богом, у меня есть другие дела спешные.
П о д л е к а р ь. Какие еще исследования, кроме того, что я не желаю умирать с ней, а ей не нравится жить со мной?
С у д ь я. Если б этого было достаточно для развода, то бесконечное число супругов сбросили бы с плеч своих супружеское иго.
Входит крючник в четырехугольной шапке на голове.
К р ю ч н и к. Сеньор судья, я крючник, - это уж я не запираюсь; но, однако, я старый христианин и человек на руку честный, и если бы я иной раз не набирался вина или оно меня не забирало, что вернее, так был бы уж давно старостой в артели крючников . Но это в сторону, у меня есть еще много о чем разговаривать. Желаю я, чтоб ваша милость, сеньор судья, знали, что однажды я, закружившись до одурения от паров Вакха, обещал одной заблудшей женщине жениться на ней. Когда я пришел в себя и поправился, я исполнил обещание и женился на женщине, которую я вытащил из грязи. Посадил я ее фруктами торговать; напала на нее такая гордость и такой дурной характер явился, что ни один-то покупатель не подойдет к ее прилавку без того, чтобы она не поругалась с ним; то у нее весу не хватит, то зачем роются в фруктах; и уж двум из трех непременно пустит гирю в голову или во что попало и срамит их даже до четвертого колена, а с соседками и товаркоми ни одного часу не живет в мире. И я целый-то день должен держать в руках, точно дудку, свою шпагу наготове, чтоб защищать ее. У нас не хватает всей выручки за неполный вес и на судебные издержки за проигранные тяжбы. Если ваша милость будете так добры, я желал бы, чтобы или развели меня с ней, или по крайней мере переменили ее горячий характер на скромный и тихий; и обещаю я вашей милости, что перенесем мы даром ваш весь уголь, который вы купите этой весной, потому что я в своей артели большой вес имею.
П о д л е к а р ь. Я знаю жену этого доброго человека; она так зла, как моя Альдонса, а выше этого ничего быть не может.
С у д ь я. Слушайте, сеньоры: хотя некоторые из вас присутствующих дали некоторые показания, в которых заключаются некоторые поводы для развода, но при всем том необходимо письменное заявление и свидетели; а потому все ваши процессы я отлагаю до представления доказательств. Но что это? Музыка и гитары в моей присутственной зале? Это какие-то новости.
Входят два музыканта
М у з ы к а н т. Сеньор судья, те рассорившиеся супруги, которых вы, ваша милость, соединили, согласили и примирили, ждут вашу милость на большой пир в их доме, почему и послали нас просить вас сделать им честь пожаловать к ним.
С у д ь я. Я сделаю эту честь с великим удовольствием. И прошу бога, чтобы все присутствующие примирились так же, как и они.
П р о к у р а д о р. И помрут тогда с голоду и писцы и прокурадоры этого присутственного места. Нет, нет, все просите развода, все; потому что наконец, - наконец, если вас и не разведут, то все-таки нам-то доход от ваших распрей и ссор.
М у з ы к а н т. Теперь пойдемте пировать и веселиться.
Знайте, добрые супруги,
Коли брань у вас зайдет,
Что плохое примиренье
Все же лучше, чем развод.
Правда то иль заблужденье,
Но давно твердит народ,
Что в Иванов день раздоры
Мир сулят на целый год.
После горя снова радость
Там, где знают наперед,
Что плохое примиренье
Все же лучше, чем развод.
Ревность женская нам мука,
Но с красавицей-женой
Нам и горе то не горе,
Даже ревность рай земной.
О любовь, правдиво мненье,
И испытан тот расчет,
Что плохое примиренье
Все же лучше, чем развод.
Бискаец-самозванец
Лица:
С о л о р с а н о.
К и н ь о н е с.
Донья К р и с т и н а.
Донья Б р и х и д а.
З о л о т ы х д е л м а с т е р.
С л у г а или служанка.
Д в а м у з ы к а н т а.
А л ь г у а с и л.
Сцена первая
Улица.
Входят Солорсано и Киньонес.
С о л о р с а н о. Вот два мешочка, они, кажется, очень схожи, и цепочки при них тоже одинаковы. Теперь вам остается только сообразоваться с моим намерением, чтобы провести эту севильянку, несмотря на всю ее хитрость.
К и н ь о н е с. Разве обмануть женщину уж такая большая честь, или тут нужно так много ловкости, что вы употребляете столько хлопот и прилагаете столько старания для этого?
С о л о р с а н о. Если встретится такая женщина, как эта, то обмануть приятно, тем более, что эта шутка не переходит через край. Я хочу сказать, что тут нет ни греха против бога, ни преступления против того, над кем шутят. Что унижает человека, то уж не шутка.
К и н ь о н е с. Ну, если вам угодно, пусть так и будет. Я ручаюсь, что помогу вам во всем, что вы мне сказали, и сумею притвориться так же хорошо, как и вы; потому что превзойти вас я не могу. Куда вы идете теперь?
С о л о р с а н о. Прямо в дом к моей красавице. Вы туда не входите; я вас в свое время позову.
К и н ь о н е с. Я буду дожидаться. (Уходит.)
Сцена вторая
Комната
Входят донья Кристина и донья Брихида. Брихида в манто, трепещущая и взволнованная.
К р и с т и н а. Боже! Что с тобой, милая Брихида? У тебя душа расстается с телом.
Б р и х и д а. Милая донья Кристина, дай мне вздохнуть, плесни мне немного воды в лицо, я умираю, я кончаюсь, душа моя отлетает! Боже, помоги мне! Скорей, скорей духовника!
К р и с т и н а. Что это? Ах, я несчастная! Отчего не говоришь ты, милая, что с тобой случилось? Тебе привиделось что-нибудь? Не получила ль ты дурного известия? Уж не умерла ли твоя мать, не воротился ли твой муж, или не украли ли твои бриллианты?
Б р и х и д а. Ничего мне не привиделось, не умирала моя мать, не вернулся муж, ему еще остается три месяца пробыть там, куда он уехал, чтобы кончить дела; не воровали у меня и бриллиантов; со мной случилось другое, что гораздо хуже.
К р и с т и н а. Ну, наконец, скажи же, Брихида моя! Я исстрадаюсь, истерзаюсь, пока не узнаю.
Б р и х и д а. Ах, желанная моя! то, что случилось со мной, столько же касается и тебя. Помочи мне лицо; у меня все тело облито потом, холодным, как лед. Несчастные те женщины, которые живут свободно, потому что если они захотят иметь хоть маленькую самостоятельность и так или иначе ею пользоваться, - так она сейчас же и свяжет их по рукам и ногам.
К р и с т и н а. Ну, скажи же, наконец, милая, что с тобой случилось и что это за несчастие, которое также касается и меня?
Б р и х и д а. Коснется, и очень; ты поймешь это, если у тебя есть смысл; а у тебя, кажется, его довольно. Ну, слушай, родная моя! Сейчас по дороге к тебе, проезжая ворота Гуадалахарские , вижу я, среди бесчисленной толпы полиции и народа, бирюча, который провозглашает следующее правительственное распоряжение, что кареты отменяются и чтобы женщины не закрывали лиц на улицах.
К р и с т и н а. Так это дурная-то новость?
Б р и х и д а. Да разве для нас может быть что-нибудь в мире хуже этого?
К р и с т и н а. Я думаю, родная моя, что по поводу карет должно быть какое-нибудь распоряжение; невозможно, чтоб их совсем отменили; но распоряжение было бы очень желательно, потому что, как я слышала, верховая езда в Испании пришла в совершенный упадок; молодые кавалеры по десяти и по двенадцати человек набиваются в одну карету и снуют по улицам день и ночь, забывая, что есть на свете лошади и кавалерийская служба. Когда же у них не будет удобства земных галер, то есть карет, они обратятся к изучению верховой езды, которой прославились их предки.
Б р и х и д а. Ах, Кристина, душа моя! Я слышала тоже, что хотя некоторым и оставят кареты, но с тем условием, чтобы не ссужали их никому и чтобы в них не ездила ни одна из... ты меня понимаешь.
К р и с т и н а. Пожалуй, что с нами это и сделают. Но успокойся, родная моя, между военными еще вопрос: что лучше, - кавалерия или пехота. Уж доказано, что пехота испанская заслуживает уважения от всех наций, и теперь можем мы, веселенькие женщины, пешим образом показывать свою грацию, свою любезность, свое великодушие, и притом же с открытыми лицами, что гораздо лучше; потому что те, которые стали бы за нами ухаживать, уж не ошибутся, они нас видели.
Б р и х и д а. Ай, Кристина, не говори этого! Как приятно ехать, развалясь в задке кареты, передвигаться то на ту, то на другую сторону, показываться кому, как и когда захочешь! И вот, ей-богу, по душе тебе говорю, когда иной раз я достану карету и чувствую, что сижу в ней с некоторым величием, я восторгаюсь до самозабвения; мне представляется, я уверена, что я дама первой степени и что самые титулованные сеньоры могут служить мне горничными.
К р и с т и н а. Видишь, донья Брихида, как умно я сказала, что хорошо бы отнять у нас кареты; мы тогда освободились бы от греха - тщеславия! И вот еще что нехорошо: карета всех равняет, и тех и сех; иностранцы, видя в карете особу, великолепно одетую, блестящую драгоценностями, перестают ухаживать за тобой и ухаживают за ней, считая ее за важную сеньору. Милая, ты не должна печалиться, пускай в дело свою ловкость и красоту, свое севильское манто, тканное из воздуха, и уж во всяком случае свои новые туфли с серебряной бахромой, пускайся по этим улицам - и я тебе ручаюсь, что на такой сладкий мед в мухах недостатка не будет, если только ты пожелаешь, чтоб они слетелись.
Б р и х и д а. Бог тебе за это заплатит, милая; я совсем успокоилась после твоих наставлений и советов и думаю непременно пустить их в дело. Буду рядиться и разряживаться, и показываться с открытым лицом, и постоянно толочь пыль на улицах. Унять мою голову некому; тот, кого считают моим мужем, ведь не муж мне, а только еще дал слово быть мужем.
Показывается в дверях Солорсано.
К р и с т и н а. Боже! Вы так тихо и без доклада входите в мой дом, сеньор! Что вам угодно?
С о л о р с а н о (входя) . Извините за смелость! Вором можно сделаться случайно. По пословице: плохо не клади, вора в грех не вводи. Я видел, что двери отворены, и вошел; я решился войти, чтоб служить вам, и не словами, а делом. Если можно говорить в присутствии этой дамы, то я скажу вам, зачем я пришел и какие имею намерения.
К р и с т и н а. От приятного вашего присутствия между нами нам нельзя и ожидать ничего иного, кроме хороших слов и хороших дел. Говорите то, что вы желали сказать; сеньора донья Брихида мой друг - это то же что я сама.
С о л о р с а н о. В таком случае и с вашего позволения я буду говорить правду. Я, по правде вам сказать, сеньора, придворный , и вы меня не знаете.
К р и с т и н а. Да, это правда.
С о л о р с а н о. Я уже давно желаю служить вам, побуждаемый к тому вашей красотой, вашими природными качествами, а еще более вашим умением жить; но разные мелочи, в которых никогда не бывает недостатка, до сего времени препятствовали мне привести мое желание в действительность. Теперь судьбе угодно было, чтобы один мой хороший друг прислал мне из Бискайи своего сына, бискайца, для того, чтобы я его отправил в Саламанку и нашел ему общество, которое делало бы ему честь и способствовало его образованию. Но, сказать вам правду, он глуповат и имеет некоторые странности. Кроме того, есть у него еще недостаток, о котором и говорить нехорошо, а уж тем более иметь его, - он иногда придерживается вина, но так, что совсем теряет рассудок; оно его очень волнует. Когда он выпивши и, как говорится, когда у него душа нараспашку, у него является удивительная веселость и щедрость: он раздает все, что имеет, всякому, кто просит и кто не просит. Я желал бы, пока все его состояние не полетит к черту, кой-чем от него попользоваться, и для этого я не нахожу лучшего средства, как привести его к вам: он очень любезен с дамами, очень любит дам, и здесь мы втихомолку оберем его, как липку. Вот для начала я принес вам цепь в этом мешочке, она стоит сто двадцать золотых скуди; вы ее возьмите и дайте мне теперь десять скуди, которые мне нужны на некоторые безделицы, а остальные двадцать заплатите ужином сегодня вечером; придет и наш дурак, или буйвол, я его притащу за нос, как говорится. После двух моих визитов к вам вы будете иметь цепь, потому что я за нее, кроме десяти скуди, которые получу теперь, ничего не желаю... Цепь превосходная, из лучшего золота и дорогой работы. Вот она, возьмите ее!
К р и с т и н а. Целую ваши ручки за то, что вы доставляете мне такой выгодный случай; но я буду говорить откровенно то, что чувствую: такая щедрость меня конфузит и несколько подозрительна для меня.
С о л о р с а н о. Какое же и в чем подозрение, сеньора?
К р и с т и н а. А в том, что эта цепь, может быть, произведение алхимии; недаром говорится пословица: не все то золото, что блестит.
С о л о р с а н о. Вы рассуждаете чрезвычайно умно, и недаром про вас идет молва, что вы самая умная дама в столице; и мне очень приятно видеть, как вы без жеманства и околичностей прямо открываете то, что у вас на сердце. Но, кроме смерти, на все есть средство: надевайте манто или пошлите кого-нибудь, кому вы верите, к золотых дел мастеру и узнайте пробу и вес этой цепи, и, если она чистого золота и имеет те достоинства, о которых я говорил, тогда вы мне дадите десять скуди, сделаете угощение этому дураку и останетесь с цепью.
К р и с т и н а. Здесь рядом живет золотых дел мастер, мой знакомый; он легко рассеет мои сомнения.
С о л о р с а н о. Только этого я и желаю, я люблю и уважаю такое поведение; сам бог благословляет дела, если они ведутся начистоту.
К р и с т и н а. Если вы решитесь доверить мне эту цепь, пока я приценюсь, то, погодя немного, вы можете прийти, и я отдам вам десять золотых скуди.
С о л о р с а н о. Вот хорошо! Да я доверю вам даже честь свою, а еще бы я не доверил цепи! Вы можете пробовать и перепробовать; я теперь отправлюсь и ворочусь через полчаса.
К р и с т и н а. И даже можете раньше, если только мой сосед дома.
Солорсано уходит.
Б р и х и д а. Ну, милая Кристина, какое счастье тебе привалило! А я уж такая несчастная, никто мне ведра воды даром не дает, и то мне трудов стоит. Вот разве только: встретила я недавно на улице поэта, так он мне весьма охотно и очень учтиво предложил сонет о Пираме и Тизбе и обещал написать в честь мою еще.
К р и с т и н а. Лучше бы было тебе встретиться с каким-нибудь генуэзцем , тот предложил бы тебе триста реалов.
Б р и х и д а. Уж, конечно, генуэзцы этим отличаются и еще тем, что в руки даются легко, точно прикормленные ястреба; все они меланхолики и скучны, точно по указу.
К р и с т и н а. Я желала бы, Брихида, чтобы ты убедилась, что половина генуэзца стоит больше, чем четыре целых поэта. Ах, смотри-ка, наше дело на всех парусах летит! Вот он сам, золотых дел мастер!
Входит золотых дел мастер.
Что вам угодно, милый сосед? Вы меня освобождаете от манто, которое я хотела накинуть на плечи, чтобы идти к вам.
З о л о т ы х д е л м а с т е р. Сеньора донья Кристина, вы мне сделаете одолжение, если употребите все ваше старание, чтобы увести завтра мою жену в комедию , потому что мне нужно, и очень нужно, завтра после обеда быть свободным от надзора и преследования.
К р и с т и н а. Я это сделаю с большим удовольствием. И даже, если сеньор сосед желает, мой дом и все, что в нем есть, к его услугам, - он его найдет пустым и прибранным, потому что я хорошо знаю, что за жена у него.
З о л о т ы х д е л м а с т е р. Нет, сеньора, уведите только жену, с меня и довольно. Но что же вам угодно от меня, зачем вы хотели идти ко мне?
К р и с т и н а. А вот зачем: скажите мне, сеньор сосед, сколько весу в этой цепи и чистого ли она золота и какой пробы?
З о л о т ы х д е л м а с т е р. Эту цепь я имел в руках много раз и знаю, что на вес она стоит полтораста скуди и двадцать второй пробы, и если вы ее покупаете на вес, не считая работы, то в убытке не останетесь.
К р и с т и н а. Работа тоже будет стоить кой-чего, но немного.
З о л о т ы х д е л м а с т е р. Покупайте, сеньора соседка; если вам она не нужна, я дам десять дукатов только за работу.
К р и с т и н а. Я, если можно, постараюсь купить ее дешевле. Но смотрите, сеньор сосед, не ошибитесь относительно чистоты золота и количества веса.
З о л о т ы х д е л м а с т е р. Хорош бы я был, если б ошибался в своем деле! Говорю вам, сеньора, я два раза перепробовал ее по колечку и вешал ее, и знаю как свои пять пальцев.
Б р и х и д а. Этого с нас довольно.
З о л о т ы х д е л м а с т е р. И вот вам еще доказательство: я помню, что приносил ее вешать и пробовать один благородный молодой человек, по имени Солорсано.
К р и с т и н а. Довольно, сеньор сосед. Отправляйтесь с богом, я сделаю то, что вы просили, я возьму ее и удержу два часа и более, если бы было нужно: потому что я знаю, что лишний час вам не может повредить.
З о л о т ы х д е л м а с т е р. С вами жить и умереть! Все-то вы знаете. Прощайте, сеньора моя! (Уходит.)
Б р и х и д а. Нельзя ли подделаться к этому милому Солорсано, чтобы он вытянул для меня у этого пьяницы-бискайца что-нибудь ценное?
К р и с т и н а. Мы еще успеем. Но смотри-ка, он возвращается. Он идет проворно и смело, десять скуди его подгоняют и пришпоривают.
Входит Солорсано.
С о л о р с а н о. Сеньора донья Кристина, вы сделали все, что нужно? Вы убедились в достоинствах моей цепи?
К р и с т и н а. Сделайте одолжение, скажите, как вас зовут?
С о л о р с а н о. Дон Эстебан де Солорсано. Но зачем вы меня спрашиваете?
К р и с т и н а. Чтобы приложить печать к вашей правдивости и учтивости. Поговорите немного с сеньорой Брихидой, пока я схожу за деньгами. (Уходит.)
Б р и х и д а. Сеньор дон Солорсано, нет ли у вас хоть какой-нибудь зубочистки и для меня? Уж не такая же я заброшенная, - и у себя дома я принимаю таких же хороших людей, как сеньора донья Кристина. Если бы я не боялась, что нас услышат, я рассказала бы сеньору Солорсано про ее недостатки. Знайте, что груди у нее, как два пустых мешочка, и дыхание у нее не лучше, потому что она очень красится. И при всем том ее ищут, посещают и любят. Я готова исцарапать себе лицо, скорей от бешенства, чем от зависти; нет человека, который бы подал мне руку, а оттолкнуть меня готовы многие. Да, безобразным счастье.
С о л о р с а н о. Не отчаивайтесь; только бы я был жив, а то другой петух запоет в вашем курятнике.
Входит Кристина.
К р и с т и н а. Вот, сеньор дон Эстебан, десять скуди; а вечером для вас будет готов ужин княжеский.
С о л о р с а н о. Дурак-то наш стоит на улице у дверей ваших; так я пойду за ним. Вы его приласкайте, хотя, конечно, это будет для вас не слаще пилюль. (Уходит.)
Б р и х и д а. Я его просила, милая, чтоб он нашел для меня какого-нибудь щедрого человека; он сказал, что сделает это со временем.
К р и с т и н а. Со временем! Со временем-то на нас никто и не взглянет: немного лет - так много барыша, много лет - много убытку.
Б р и х и д а. Я сказала тоже, как ты хороша, мила, грациозна и что вся ты амбра, мускус и цибет.
К р и с т и н а. Уж я знаю, милая, что ты за глаза про людей всегда хорошо говоришь.
Б р и х и д а (про себя) . Вот, изволите видеть, кому любовники-то достаются! У меня подошвы у ботинок лучше и дороже, чем у нее брыжи на шее. Опять-таки скажу: счастье безобразным.
Входят Киньонес и Солорсано.
К и н ь о н е с. Бискаец ручки целуется. Вашей милости приказывать.
С о л о р с а н о. Сеньор бискаец говорит, что он целует ваши ручки и ждет ваших приказаний.
Б р и х и д а. Ах, какой милый язык! Я его плохо понимаю, но он мне очень нравится.
К р и с т и н а. Я целую руки моего сеньора бискайца, и прежде, чем он.
К и н ь о н е с. На вид хороша, прекрасна; ну и вечером ужинаем; цепь остается: ночевать никогда; отдал и довольно.
С о л о р с а н о. Мой товарищ говорит, что вы ему нравитесь, что вы красавица; чтобы ужин был готов, что он дарит вам цепь, хотя ночевать не останется, - что он уже отдал цепь и довольно.
Б р и х и д а. Есть ли еще такой Александр в мире? Счастье, счастье и сто раз счастье!
С о л о р с а н о. Если есть у вас немножко конфект и небольшой глоток вина для бискайца, - так, я знаю, он поплатится за это сторицею.
К р и с т и н а. Как не быть! Я сейчас схожу за этим, и у вас будет закуска лучше, чем у попа Ивана Индейского . (Уходит.)
К и н ь о н е с. Дама остамши так же хороша, как ушомши.
Б р и х и д а. Что он сказал, сеньор Солорсано?
С о л о р с а н о. Что дама, которая осталась, то есть вы, так же хороша, как та, которая вышла.
Б р и х и д а. Сеньор бискаец совершенно прав; и, по правде сказать, в этом деле он не дурак.
К и н ь о н е с. Черт - дурак; бискаец ума хочешь, когда надо.
Б р и х и д а. Я понимаю, он говорит: глуп дьявол; а бискайцы, когда захотят быть умными, так умны.
С о л о р с а н о. Так точно, без малейшей ошибки.
Входят Кристина и слуга, или служанка, которые вносят коробку конфет, графин вина, салфетку и пр.
К р и с т и н а. Извольте кушать, сеньор бискаец; не побрезгуйте: все, что есть в этом доме, есть квинтэссенция чистоты.
К и н ь о н е с. Сладкое со мной, вино и вода называй хорошо. Святое подано, это я пью, да и в другой.
Б р и х и д а. О боже! С каким остроумием говорит этот милый сеньор, хотя я и не понимаю.
С о л о р с а н о. Он говорит, что с сладким он пьет вино так же, как и воду, и что это вино святого Мартина и что он его еще выпьет.
К р и с т и н а. Сколько угодно, душа мера.
С о л о р с а н о. Не давайте ему больше, это ему нехорошо, вы сейчас увидите. Я говорил сеньору Аскараю, чтобы он не пил вина ни под каким видом, да это не помогает.
К и н ь о н е с. Пойдем! А то вино и вниз и вверх, язык кандалы, и ноги колодки. Вечером прихожу, сеньора. Помилуй тебя господи!
С о л о р с а н о. Ну, вот он как разговаривает; вы видите, что я говорил правду.
К р и с т и н а. Что же он сказал, сеньор Солорсано?
С о л о р с а н о. Что вино кандалы для его языка и колодки для ног, что он придет вечером и чтобы вы оставались с богом.
Б р и х и д а. Ах, грех какой! Как у него глаза помутились и язык путается! Боже! У него ноги заплетаются! Он, должно быть, много выпил. Никого в жизни мне так жалко не было, как его; так молод и такой пьяница.
С о л о р с а н о. Он уж из дому пришел готовый. Вы, сеньора Кристина, приготовьте нам ужин; я его заставлю проспаться, и будем мы у вас сегодня вечером как раз в свое время.
К р и с т и н а. Все будет, как следует; идите в добрый час.
Уходят Киньонес и Солорсано.
Б р и х и д а. Кристина, милая, покажи мне цепь, дай мне досыта налюбоваться на нее. Ай, какая красивая, новая, блестящая, и как дешево! Ну, Кристина, уж нечего толковать. Так или иначе, а богатство так и льется на тебя, счастье так и валит прямо в двери без хлопот с твоей стороны. В самом деле, ты счастливая из счастливых. Но, конечно, ты этого заслуживаешь своей бойкостью, красотой и великолепным умом. Этих прелестей достаточно, чтобы покорить самых беззаботных и необузданных людей; да, ты не то, что я, - я неспособна и кота привязать к себе. Возьми цепь, милая, а то я надорвусь от слез; и не оттого, чтобы я тебе завидовала, а себя-то уж очень жаль.
Входит Солорсано.
С о л о р с а н о. Нас постигло величайшее несчастье в мире!
Б р и х и д а. Боже! Несчастье! Что такое, сеньор Солорсано?
С о л о р с а н о. Когда мы шли домой, то на повороте этой улицы встретили слугу отца нашего бискайца с письмами и печальной новостью, что отец его при смерти и что велел ему сию же минуту ехать, если хочет застать его живого. Он привез и денег на дорогу, и без всякого разговора надо отправляться сейчас же. Я принес десять скуди для вас, вот они, и вот еще десять, которые я взял у вас давеча: отдайте мне цепь. Коли отец его жив, он возвратится и привезет вам цепь назад, - или не будь я дон Эстебан де Солорсано.
К р и с т и н а. Признаюсь, мне жаль; я не об интересе говорю, а о молодом человеке, потому что уж я его полюбила.
Б р и х и д а. Хороши и десять скуди, ведь они пришли даром; бери их, милая, и отдай цепь сеньору Солорсано.
К р и с т и н а. Вот, извольте, пожалуйте деньги. Правду сказать, я думала истратить на ужин больше тридцати скуди.
С о л о р с а н о (подменяя мешочек с цепью) . Сеньора Кристина, старого воробья на мякине не обманешь; такие штуки можно делать только с простофилями; не на того напали, ищите другого, поглупей.
К р и с т и н а. К чему столько пословиц, сеньор Солорсано?
С о л о р с а н о. Для того, чтобы вы поняли, что жадность прорвала мешочек. Неужели в такое короткое время я мог показаться вам человеком, с которым можно поступать без всякой церемонии. Сеньора Кристина, кто за большим погонится, тот и малое потеряет, да и сам попадется. Вы взяли от меня цепь золотую, а возвращаете мне фальшивую; я не желаю, чтоб так быстро совершались со мной Овидиевы превращения . Ах, канальство, как ловко ее подменили и как скоро!
К р и с т и н а. Что вы говорите, сеньор мой? Я этого не понимаю.
С о л о р с а н о. Я говорю, что это не та цепь, которую я вам дал, хотя и похожа. Эта поддельная, а та золотая, двадцать второй пробы.
Б р и х и д а. Да, да, клянусь вам, то же говорил и сосед, золотых дел мастер.
К р и с т и н а. Да хоть бы сам черт говорил!
С о л о р с а н о. Черт или чертовка! Отдайте цепь и увольте нас от крику; не нужно ни клятв, ни ругательств.
К р и с т и н а. Пусть сам черт меня возьмет, или кто там хочет, если это не та цепь, которую вы мне дали; да у меня никакой другой и в руках не было. Боже правосудный, до какого обвинения я дожила!
С о л о р с а н о. Кричать незачем; на то есть коррехидор , чтобы каждого рассудить по справедливости.
К р и с т и н а. Если это дело попадет в руки коррехидора, так я останусь виновата: он имеет обо мне такое дурное мнение, что мою правду примет за ложь и мою невинность за вину. Сеньор мой, если, кроме этой, была какая-нибудь другая цепь в моих руках, то пусть они отсохнут.
Входит альгуасил.
А л ь г у а с и л. Что за шум, что за крики, что за слезы и что за брань?
С о л о р с а н о. Вы, сеньор альгуасил, пришли как раз кстати. Этой даме, высокого севильского полета, я час тому назад оставил цепь за десять дукатов, для известной цели. Возвращаюсь теперь, чтоб выручить ее, и вместо той, которую я дал и которая весила полтораста золотых дукатов двадцать второй пробы, мне отдает она эту поддельную, которая не стоит и двух дукатов. И, вместо надлежащего удовлетворения, хочет провести меня на бобах слезами и криками, тогда как сама знает, что свидетелем справедливости моих слов была эта самая дама, перед которой все происходило.
Б р и х и д а. И происходило, и даже произошло. Клянусь богом и моей душой, я должна сказать, что этот сеньор совершенно прав. Однако я не могу себе представить, как мог произойти подмен, потому что цепь не выходила из этой залы.
С о л о р с а н о. Сеньор альгуасил, сделайте для меня такую милость, доставьте эту сеньору к коррехидору, там мы разберемся.
К р и с т и н а. Я опять-таки говорю, что если меня поставят перед коррехидором, я буду обвинена.
Б р и х и д а. Да, она с ним не в ладах.
К р и с т и н а. Ну, уж теперь я бешусь, теперь я в отчаянии, теперь меня грызут ведьмы!
С о л о р с а н о. Ну, хорошо, я кой-что сделаю для вас, сеньора Кристина, собственно для того, чтобы вас не грызли ведьмы или по крайней мере чтобы вы не бесились. Эта цепь очень похожа на ту настоящую, которая была у бискайца, он сумасшедший и немножко пьяница; я соглашаюсь взять ее у вас и уверить его, что это его цепь. А вы удовлетворите сеньора альгуасила и приготовьте ужин сегодня вечером; и успокойтесь духом, убыток для вас небольшой.
К р и с т и н а. Небо вам заплатит за это. Сеньору альгуасилу я дам полдюжины дукатов и на ужин употреблю один и останусь навсегда рабой сеньора Солорсано.
Б р и х и д а. Я переломлюсь, танцуя на сегодняшнем вечере.
А л ь г у а с и л. Вы поступили, как благородный и добрый кавалер, который считает своей обязанностью служить женщинам.
С о л о р с а н о. Пожалуйте десять скуди, которые я вам дал лишку.
К р и с т и н а. Вот они, а вот шесть сеньору альгуасилу.
Входят два музыканта и Киньонес - бискаец.
М у з ы к а н т ы. Мы все слышали, и вот мы здесь.
К и н ь о н е с. Теперь и я могу сказать моей сеньоре Кристине, что и она на манку идет.
Б р и х и д а. Да где же это видано, чтоб бискаец так чисто говорил по-испански?
К и н ь о н е с. Я только тогда говорю нечисто, когда захочу.
К р и с т и н а. Я позволю убить себя, если не они, не эти мошенники, устроили со мной эту штуку.
К и н ь о н е с. Сеньоры музыканты, исполните романс, который я вам дал! Вы знаете, к чему он клонит?
М у з ы к а н т ы
(поют)
Женщины с умом бывают,
Но, не менее того,
Все же очень мало знают
Или вовсе ничего.
Те, которые умеют
В оживленном разговоре
Подбирать на диво фразы,
Те, что наизусть читают
И Лофраса и Диану,
Или кавалера Феба
И Лауру Оливанте,
Те, что каждую неделю
Кавалера Дон Кихота
Знаменитого читают,
Все ж, не менее того,
Очень, очень мало знают
Или вовсе ничего.
Те, что верят слепо в ум свой,
Полный замыслов лукавых,
Похотливых и корыстных,
Те, которые нередко
Забывают осторожность
И бросаются на шею
Первым встречным без разбора.
Те, которые гордятся
Деликатным обхожденьем
И себя за совершенство
В обращении считают,
Все ж, не менее того,
Очень, очень мало знают
Или вовсе ничего.
К р и с т и н а. Ну, хорошо, я признаюсь, я обманута, и все-таки я приглашаю вас сегодня на вечер.
К и н ь о н е с. Принимаем приглашение, и пойдет у нас пир горой.
Избрание алькальдов в Дагансо
Лица:
Б а к а л а в р Песунья.
П е д р о Э с т о р н у д о, письмоводитель.
Рехидоры: П а н д у р о и А л ь г а р р о б а.
Земледельцы кандидаты в алькальды : Х у а н Б е р р о к а л ь, Ф р а н с и с к о д е У м и л ь о с, М и г е л ь Х а р р е т е, П е д р о д е л а Р а н а.
С л у г а.
П о д с а к р и с т а н.
Ц ы г а н е и ц ы г а н к и.
Комната.
Входят бакалавр Песунья, письмоводитель Педро Эсторнудо, рехидор Пандуро и рехидор Алонсо Альгарроба
П а н д у р о
Рассядемтесь, и все пойдет в порядке,
Коли благим угодно небесам.
А л ь г а р р о б а
Столкуемся, а то не будет толку.
В согласии мы без труда покончим
Свои дела, коль то угодно небу,
А там, угодно или нет, не знаю.
П а н д у р о
Альгарроба, у вас язык фальшивит.
Поосторожней надо говорить.
Приятно ль слушать эти ваши речи?
"Угодно небу или нет". Ну, право!
Уж если вы да умничать начнете,
Так все у вас навыворот выходит.
А л ь г а р р о б а
А все же я хороший христианин
И верю в бога крепко.
Б а к а л а в р
И прекрасно;
Чего же лучше?
А л ь г а р р о б а
Если же проврусь,
Так признаюсь, что гусь я деревенский.
Не всяко слово в счет...
П и с ь м о в о д и т е л ь
Довольно спорить!
Бог грешникам погибели не хочет;
А пусть живут да каются.
А л ь г а р р о б а
Ну, что же!
И я живу и каюсь, и уверен,
Что небо может все, чего захочет;
Никто ему препятствовать не смеет,
Особенно, коль дождик...
П а н д у р о
С облаков ведь,
Альгарроба, дожди-то, а не с неба.
А л ь г а р р о б а
О черт возьми! За тем ли мы собрались,
Чтоб брань да перекоры заводить?
Альгарроба и рта не смей разинуть,
Сказать ему ни слова не дают.
Б а к а л а в р
Redeamus ax rem, сеньор Пандуро
И сеньор Альгарроба, тратить время
Не будем на пустые перебранки.
Да разве мы для скучных препирательств
Сошлися здесь? Куда как хорошо:
Как только лишь Пандуро с Альгарробой
Сойдутся вместе, тотчас между ними
Поднимутся и бури и волненья
Из тысячи пустых противоречий.
П и с ь м о в о д и т е л ь
Сеньор Песунья говорить изволит
До чрезвычайности правдиво. Обратимся
К занятиям, к избранию алькальдов
На следующий год; и надо нам
Таких избрать, чтоб не могли в Толедо
Забраковать , а только утвердили.
Вот для чего мы здесь и собрались.
П а н д у р о
У нас теперь четыре претендента:
Хуан Беррокаль, Франсиско д'Умильос,
Мигель Харрете, Педро де ла Рана,
Солидные, значительные люди,
И управлять сумеют не в Дагансо ,
А даже в самом Риме.
А л ь г а р р о б а
У романцев.
П и с ь м о в о д и т е л ь
У вас своя программа? Так, ей-богу,
Я дело брошу.
А л ь г а р р о б а
Наш письмоводитель,
Мне кажется, зовется Эсторнудо ,
А он возносится и подымает нос.
Но успокойтесь, больше я ни слова.
П а н д у р о
Найдется ли во всей земной округе...
А л ь г а р р о б а
В какой "округе"? В "круге" бы сказали.
Премудрый наш Пандуро, - было б лучше.
П а н д у р о
Во всей вселенной, я хотел сказать,
Нельзя найти таких людей премудрых,
Как наши претенденты.
А л ь г а р р о б а
Да, я знаю,
Что Беррокаль имеет превосходный
Инстинкт.
П и с ь м о в о д и т е л ь
Да в чем инстинкт?
А л ь г а р р о б а
Он очень ловок
Расценивать и пробовать вино.
В моем дому он пробовал однажды
Вино в бочонке и сказал, что пахнет
Вино и деревом, и кожей, и железом.
Когда бочонок кончили, нашли
На дне его лучинку и кусочек
Какой-то кожи и железный ключик.
П и с ь м о в о д и т е л ь
О редкое искусство! Редкий ум!
Кто знает столько, может управляться
В любом из всех испанских городов.
А л ь г а р р о б а
Мигель Харрете, вот орел!
Б а к а л а в р
А в чем?
А л ь г а р р о б а
Стрелять из арбалета.
Б а к а л а в р
Меток он?
А л ь г а р р о б а
Да так-то меток, что не будь левша он,
Так не было б в окрестности житья
И воробьям.
Б а к а л а в р
Ну, это для алькальда
Почти необходимое искусство.
А л ь г а р р о б а
Что вам сказать о Франсиско д'Умильос?
Он вычинит ботинки, как портной.
А Педро де ла Рана... ну, уж память!
Сравниться с ним нельзя; он помнит песню
О славной в древности собаке Альбы
Всю слово в слово, без одной ошибки.
П а н д у р о
Мой голос за него.
П и с ь м о в о д и т е л ь
И мой.
А л ь г а р р о б а
А я
За Беррокаля.
Б а к а л а в р
Я ни за кого,
Пока не убедимся в их уме
И знании законов...
А л ь г а р р о б а
Это можно.
И средство есть: велите их покликать,
И бакалавр сеньор Песунья может
Задать экзамен им, он дело знает.
Сообразясь с их знаньем, мы увидим,
Кого из них на должность посадить.
П и с ь м о в о д и т е л ь
Ей-богу, вот прекраснейший совет!
П а н д у р о
Такой совет, что даже для столицы
Годится. Потро-медики в столице,
Так пусть у нас потро-алькальды будут.
А л ь г а р р о б а
"Прото", сеньор Пандуро, а не "потро".
П а н д у р о
Вы, Альгарроба, самый злой фрискал.
А л ь г а р р о б а
Фискал, а не фрискал.
П и с ь м о в о д и т е л ь
Ах, боже правый!
Какой несносный этот Альгарроба.
А л ь г а р р о б а
Экзаменуют же и брадобреев,
И кузнецов, портных, и есть экзамен
Подлекарям и прочей разной дряни;
Тем более для звания алькальдов
Экзамены необходимы. Кто же
Окажется на эту должность годным,
Тому давать бумагу; пригодится
Она вперед ему: с такой бумагой,
Да в белой рамке, бедный человек
Между народом будет уважаться,
Как золото. У нас такой повальный
Неурожай на умных-то алькальдов,
Особенно в местечках небольших.
Б а к а л а в р
Отлично сказано и очень дельно
Задумано. Зовите Беррокаля,
Посмотрим мы, далеко ли хватают
Лучи ума его.
Входят Беррокаль, Умильос, Харрете, де ла Рана.
А л ь г а р р о б а
Четыре претендента:
Умильос, Рана, Беррокаль, Харрете
Явилися пред нами; вот они.
Б а к а л а в р
Добро пожаловать, покорно просим!
Б е р р о к а л ь
Почтенье вашим милостям от нас!
П а н д у р о
Пожалуйте, садитесь; места много.
У м и л ь о с
Я сяду и подумаю.
Х а р р е т е
Да все
Мы, слава богу, думать-то умеем.
Р а н а
О чем, Умильос, думать?
У м и л ь о с
Вот о том,
Что выбор наш так долго затянулся.
Не нужно ли принесть вам индюков,
И мусту виноградного в кувшинах,
И старого вина в больших бочонках,
С бурдюк величиной? Скажите только,
Уж мы свое усердие приложим.
Б а к а л а в р
Не нужно взяток здесь! У нас решенье
Единогласное: кто больше годен
Окажется в алькальды, тот и будет
В алькальды избран и провозглашен.
Р а н а
Согласен.
Б е р р о к а л ь
Тоже.
Б а к а л а в р
Вот и в добрый час!
У м и л ь о с
И я согласен тоже.
Х а р р е т е
Равномерно.
Б а к а л а в р
Итак, экзамен!
У м и л ь о с
Ну, пускай экзамен!
Б а к а л а в р
Читать умеете, Умильос?
У м и л ь о с
Нет;
И не найдется в целом нашем роде
Ни одного такого вертопраха,
Чтоб он учиться стал химерам этим,
Которые мужчин до угольков ,
А женщин до дурных домов доводят.
Читать не знаю; но зато другого,
Получше чтенья, знаю очень много.
Б а к а л а в р
А именно?
У м и л ь о с
Четыре службы знаю
Церковные на память, и читаю
Четыре раза или пять в неделю.
Р а н а
И с этим проситесь в алькальды?
У м и л ь о с
С этим
И с тем еще, что, добрый христианин,
Сенатором могу быть римским даже.
Б а к а л а в р
Прекрасно! Ну, а вы, сеньор Харрете,
Что знаете?
Х а р р е т е
Читать, сеньор Песунья,
Умею я, но только что немного:
Вот на складах сижу четвертый месяц,
А через пять дойду и до конца.
Помимо этой грамотной пауки,
Умею плугом управлять отлично.
И подковать умею в три часа
Быков четыре пары самых бойких.
Здоров во всех суставах; я не глух,
Не слеп, и нет ни насморку, ни кашлю.
Хороший христианин, как и все,
И из лука стреляю, точно Туллий .
А л ь г а р р о б а
Способности большие, для алькальда
Необходимые.
Б а к а л а в р
Какие знанья
У Беррокаля?
Б е р р о к а л ь
Я на языке
И в горле содержу свое искусство;
Отведывать и смаковать на свете
Искусника другого нет: имею
Во рту своем поболее полсотни
Оттенков вкусовых по винной части.
А л ь г а р р о б а
И с этим вы хотите быть алькальдом?
Б е р р о к а л ь
Хочу, и очень. Стоит мне набраться
От Бахуса - сейчас мои все чувства
Настроятся, и, кажется, Ликурга
Могу учить писать его законы
И с Бартуло пересыпать.
П а н д у р о
Потише!
В совете мы.
Б е р р о к а л ь
Ну, что ж, я не притворщик
И не свинья, а только говорю,
Что не уважить прав моих попробуй,
Так выкину я ваш кабак в окошко.
Б а к а л а в р
Угрозы нам? Клянусь моею жизнью,
Они не страшны, сеньор Беррокаль.
Какие знания у Педро Рана?
Р а н а
Я Рана и пою довольно плохо,
Но все-таки я объяснить желаю
Характер свой, не ум конечно. Если
Алькальдом буду я, сеньоры, палку
Побольше приберу , а не простую:
Дубовая иль буковая будет,
В два пальца толщины, чтоб не ломилась
Под тяжестью приятной кошельков
С дукатами и прочих разных взяток,
Иль просьб, иль обещаний, или ласки,
Тяжелых, как свинец, и незаметно
Отягощающих, пока не сдавят
Как плечи, так и душу. Я прибавлю,
Что буду обходителен и ласков,
Порой суров, но грозен никогда.
Не оскорблю бездельника-бродягу,
Которого поставят предо мною
Его поступки. Более обидны
Судейские презрительные речи,
Чем мягкие, хотя бы заключался
В них более жестокий приговор.
Не должен властный забывать учтивость,
Не должен пред склоненной головой
Судья являться гордым и надменным.
А л ь г а р р о б а
Ей-богу, песенка лягушки нашей
Получше будет песни лебединой.
П а н д у р о
В ней сотни мыслей самых цензориных.
А л ь г а р р о б а
Катона цензорина; справедливо,
Сеньор Пандуро.
П а н д у р о
Вот опять привязка.
А л ь г а р р о б а
Покуда нет, а будет, коль придется.
П и с ь м о в о д и т е л ь
Не будет никогда. Что за привычка
Ужасная к раздорам, Альгарроба!
А л ь г а р р о б а
Не очень громко вы, сеньор писака!
П и с ь м о в о д и т е л ь
Какой писака, фарисей!
Б а к а л а в р
Клянуся
Святым Петром, безмерный беспорядок!
А л ь г а р р о б а
Да, я шутил.
П и с ь м о в о д и т е л ь
И я шучу.
Б а к а л а в р
Довольно,
Не нужно больше шуток, черт возьми!
А л ь г а р р о б а
Кто лжет, тот лжет.
П и с ь м о в о д и т е л ь
Кто правду говорит,
Тот правду.
А л ь г а р р о б а
Правду.
П и с ь м о в о д и т е л ь
Ну, на том и кончим.
У м и л ь о с
Наобещал-то много Рана, только
Далеко это. Коль получит вару,
Так должен стать иным он человеком,
Чем был доселе.
Б а к а л а в р
Это очень верно
Сказал Умильос.
У м и л ь о с
Я еще скажу,
Что если вару мне дадут, увидят,
Что я не изменюсь, не подменгось.
Б а к а л а в р
Так вот вам вара, и предположите,
Что вы алькальд.
А л ь г а р р о б а
Вот славно! Палку дали,
Да только левую.
У м и л ь о с
Да как же так?
А л ь г а р р о б а
Не правда, что ль? Хоть за версту, так видно
Что левая; глухой, немой увидят.
У м и л ь о с
Даете палку левую, так как же
Хотите, чтоб судил я право?
П и с ь м о в о д и т е л ь
Дьявол
Вселился в Альгарробу. Где видали
И слыхано ль когда о палках левых?
Входит сторож.
С т о р о ж
Сеньоры, здесь у двери ждут цыгане?
Цыганочки хорошенькие с ними.
Сказал я им, что некогда, что дело
У ваших милостей, а все ж нейдут,
Все просятся сюда, чтоб вашу милость
Повеселить.
Б а к а л а в р
Пускай войдут; посмотрим,
Быть может, пригодятся к торжеству
На праздник Тела; я распорядитель.
П а н д у р о
Пускай войдут!
Б а к а л а в р
Пускай войдут скорее!
У м и л ь о с
По нраву мне они.
X а р р е т е
Не прочь и я.
Р а н а
Цыгане ли они? А то, смотрите,
Останемся, пожалуй, без носов.
С т о р о ж
Они идут без зова. Вот они.
Входят цыгане-музыканты и две цыганки, очень приличные.
Ц ы г а н е - м у з ы к а н т ы
(играют и поют, цыганки пляшут).
Почитание приносим
Мы рехидорам Дагансо,
Людям ловкости примерной,
Людям здравых рассуждений,
Искусившимся в уменье
Править так свое судейство,
Что снискали уваженье
Христиан и даже мавров,
И как будто небо дало,
Небо звездное, скажу я,
В вас Самсонов по наукам,
А по силе Бартулосов.
X а р р е т е
Истории тут много, в этой песне.
У м и л ь о с
Цыгане и цыганки несравненны!
А л ь г а о р о б а
Немного жирны только.
Б а к а л а в р
Эй, sufficit!
Ц ы г а н е - м у з ы к а н т ы
(поют)
Как меняется погода,
Как меняются листы,
Что зимою отпадают,
А весной опять живут,
Так и мы меняем танцы
И в коленцах и в каданце;
Переменчивость у женщин
Не диковина давно.
Да здравствуют рехидоры Дагансо,
По виду пальмы, хоть в душе дубы!
(Пляшут)
X а р р е т е
Хороший стих, ей-богу!
У м и л ь о с
И со смыслом.
Б е р р о к а л ь
Я напечатаю, чтобы осталось
Воспоминание о нас в века
Веков, аминь.
Б а к а л а в р
Молчите, если можно.
Ц ы г а н е - м у з ы к а н т ы
(поют)
Многие вам лета!
В кругообращеньи
Пусть для вас счастливо
Дни бегут за днями.
Чтобы вам на свете
Жить и не стареть,
А вашим садочкам
Вечно зеленеть.
Бури-непогоды
Пусть несутся мимо,
Пусть вас обвевают
Нежные зефиры.
Да здравствуют рехидоры Дагансо,
По виду пальмы, хоть в душе дубы!
Б а к а л а в р
Мне, в частности, не нравится припев.
А вообще недурно.
Б е р р о к а л ь
Помолчите!
Ц ы г а н е - м у з ы к а н т ы
(поют)
Я песочек потопчу
Полегонечку, так;
Я песочек потопчу
Потихонечку, так!
П а н д у р о
Ну музыканты! Так и подсыпают
За песней песню.
У м и л ь о с
Дьяволы-цыгане.
Ц ы г а н е - м у з ы к а н т ы
(поют)
Я по твердой земле
Потопчусь посильней,
Знаю, что любовь моя
Похоронится в ней;
Счастье жизни всей моей
Потоптала любовь
Так тихонечко.
Входит подсакристан , очень дурно одетый.
П о д с а к р и с т а н
Сеньоры рехидоры, доложу вам:
Ведете вы себя, как негодяи:
Да разве правят краем, черт возьми,
Между гитар, танцоров и веселья?
Б а к а л а в р
Схватить его, Харрете!
X а р р е т е
Я схватил уж.
Б а к а л а в р
Попону дайте! И, клянусь вам богом,
Летать ему высоко, негодяю,
Бесстыдному, невеже, грубияну,
Нахальному.
П о д с а к р и с т а н
Послушайте, сеньоры!
А л ь г а р р о б а
Сейчас вернусь с попоной для качанья.
(Уходит, грозя причетнику.)
П о д с а к р и с т а н
Смотрите, говорю вам, я пресвитер!
Б а к а л а в р
Пресвитер? Ах, негодный!
П о д с а к р и с т а н
Я пресвитер,
Иль в первом постриженьи, все равно.
П а н д у р о
"А вот посмотрим", - говорит Аграхес.
П о д с а к р и с т а н
Да Граха нету здесь.
Б а к а л а в р
Найдется грач
И выклюет тебе язык и бельма.
Р а н а
Скажи, несчастный, что за черт вселился
К тебе в язык? И кто тебя подвигнул
Юстицию упреком оскорбить?
Да разве ты правитель в государстве?
Твоя работа: колокол да требник;
Не тронь властей; они уж сами знают
Свои дела, получше нас с тобой!
Не хороши - молись, чтоб бог исправил,
А хороши - чтоб бог хранил для нас.
Б а к а л а в р
Святой, блаженный Рана человек!
Входит Альгарроба и тащит на плечах за один конец попону, которая волочится за ним.
А л ь г а р р о б а
За мной не станет дело.
Б а к а л а в р
Все беритесь!
Не отставать, цыгане и цыганки:
Качай, друзья!
П о д с а к р и с т а н
О господи, помилуй!
Смотрите, рассержусь, так будет плохо
За эти шутки от меня. Клянусь
Петром, что всех постигнет отлученье ,
Которые держались за попону.
Р а н а
Довольно, стойте! Не казнят вконец,
Чтоб бедному раскаянье оставить.
П о д с а к р и с т а н
Измят совсем. И уж теперь напредки
Зашью свой рот двойной сапожной дратвой.
Р а н а
Вот именно, лишь только то и нужно.
Б а к а л а в р
Цыгане, вы домой ко мне придите;
Поговорить хочу.
Ц ы г а н
Пойдем с тобой.
Б а к а л а в р
До завтра выборы; сберемся рано
Поутру мы, а голос мой за Рана.
Ц ы г а н
Запеть, сеньоры?
Б а к а л а в р
Что-нибудь запойте!
П а н д у р о
Таких певцов, как Рана, поискать.
X а р р е т е
Поет и ловко в уши напевает.
Уходят. Цыгане поют: "Я песочек потопчу..."
Бдительный страж
Лица:
С о л д а т.
П а с и л ь я с, сакристан.
Г р а х а л е с, другой сакристан .
А н д р е с, парень с кружкой для сбора на икону.
М а н у э л ь, другой парень, торгующий в разнос полотном, кружевами и пр.
Б а ш м а ч н и к.
К р и с т и н а, судомойка.
Х о з я и н Кристины.
Х о з я й к а.
М у з ы к а н т ы.
Улица.
Входит солдат отважной походкой, в рваной перевязи и в очках ; за ним, в некотором отдалении, плохонький сакристан.
С о л д а т. Что тебе нужно, пустой призрак?
С а к р и с т а н. Я не пустой призрак, я твердое тело.
С о л д а т. Да, но все-таки я заклинаю тебя всем моим злополучием, скажи: кто ты и чего ищешь в этой улице?
С а к р и с т а н. Со всем моим благополучием отвечаю тебе: я Лоренсо Пасильяс, подсакристан этого прихода, и ищу того, что я-то найду, и чего ты тоже ищешь, да не находишь.
С о л д а т. Ты чего доброго не Кристиночку ли ищешь, судомойку из этого дома?
С а к р и с т а н. Tu dixisti. [Ты сказал (лат.) . Здесь - точно так.]
С о л д а т. Ну, так поди сюда, валет сатаны!
С а к р и с т а н. Ну, так я здесь останусь, мне и тут хорошо, кислая пиковая дама.
С о л д а т. Прекрасно: валет и дама! Недостает туза; но ты скоро его получишь. Поди сюда, еще раз говорю я тебе. А знаешь ли ты, Пасильяс, рожон тебе в горло, что Кристина мой предмет?
С а к р и с т а н. А знаешь ли ты, улитка в человечьем платье, что этот твой предмет я выручил и закрепил за себя и что он мой по всем правам и законам.
С о л д а т. Нет, как бог свят, я тысячу раз пырну тебя шпагой и исполосую твою голову в клочки.
С а к р и с т а н. С тебя довольно и тех клочков, которые у тебя на штанах и на колете; а голову мою уж оставь в покое!
С о л д а т. Да ты разговаривал когда-нибудь с Кристиной?
С а к р и с т а н. Всегда, когда только мне угодно.
С о л д а т. Давал ей подарки?
С а к р и с т а н. Много.
С о л д а т. Сколько и какие?
С а к р и с т а н. Я подарил ей коробочку из-под айвы, очень большую, полнехоньку просвирных обрезков, белых, как снег, и на придачу четыре восковых огарка, тоже белых, как горностай.
С о л д а т. А еще что?
С а к р и с т а н. А еще письмо со вложением ста тысяч... желаний служить ей.
С о л д а т. И что ж она тебе отвечала?
С а к р и с т а н. Обнадеживает, что скоро моей женой будет.
С о л д а т. Как, разве ты еще не пострижен?
С а к р и с т а н. Нет, я послушник и могу жениться, как и когда мне в голову придет, что ты и увидишь очень скоро.
С о л д а т. Поди сюда, трепаный послушник, отвечай мне на то, что я у тебя буду спрашивать! Если уж тебе эта девушка так превосходно отвечала, чему я не совсем верю, на твои жалкие подарки, как же она ответит на мои великолепные? Я ей послал недавно любовное письмо, написанное ни больше ни меньше как на обороте мемориала, где я изложил свои заслуги и настоящую бедность, который я подавал его величеству, потому что солдату не стыдно признаться, что он беден. Мемориал этот уже утвержден, о чем и сообщено главному раздавателю милостыни; и, однакож, я, нисколько не жалея и не думая о том, что это, без сомнения, будет мне стоить от четырех до шести реалов, с невероятным благородством и замечательной свободой написал на обороте его, как я уже говорил тебе, свое письмо; и из грешных моих рук перешло оно в ее почти святые руки.
С а к р и с т а н. Еще что-нибудь посылал ты ей?
С о л д а т. Вздохи, слезы, рыдания, пароксизмы, обмороки и всякие необходимые демонстрации, к которым прибегают добрые любовники, чтобы открыть свою страсть, и которыми они пользуются и должны пользоваться во всякое время и при всяком удобном случае.
С а к р и с т а н. А серенады ты ей давал?
С о л д а т. Да, из моих ахов и охов, из моих жалоб и стонов.
С а к р и с т а н. А я так даю ей серенаду колоколами при всяком случае и такую продолжительную, что надоел всем соседям постоянным звоном; и это я делаю единственно для того, чтобы доставить ей удовольствие и чтоб она чувствовала, что я оттуда, с колокольни, заявляю, что всегда готов к ее услугам. Хотя мое дело звонить по покойникам, но я звоню уж и к праздничным вечерням.
С о л д а т. В этом ты имеешь преимущество передо мной: мне звонить не во что.
С а к р и с т а н. И чем же отвечала тебе Кристина на твое бесконечное ухаживанье за ней?
С о л д а т. Тем, что она ни видеть, ни слушать меня не хочет, что проклинает, как только я покажусь на этой улице, что обливает меня мыльной водой, когда стирает, и помоями, когда моет посуду, - и это каждый день, потому что каждый день я на этой улице стою у ее дверей; потому что я ее бдительный страж; наконец потому, что я собака на сене и прочее. Сам я не пользуюсь и не дам пользоваться никому, пока жив. Поэтому убирайся отсюда, сеньор пономарь; а то как бы я, вопреки уважению, которое имел и имею к вашему сану, не раскроил тебе черепа.
С а к р и с т а н. Да, если ты раскроишь так, как раскроилось твое платье, так хоть брось.
С о л д а т. Что платье! Попа и в рогоже знают. Солдат, оборванный на войне, такой же чести заслуживает, как и ученый в истрепанной мантии, потому что она свидетельствует о давности его ученых занятий. Ты смотри, как бы я не исполнил того, что посулил тебе!
С а к р и с т а н. Не оттого ли ты храбришься-то, что я без оружия? Так подожди тут, сеньор бдительный страж, и ты увидишь, кто из нас герой-то.
С о л д а т. Так неужто Пасильяс?
С а к р и с т а н. Слепой сказал: посмотрим! (Уходит.)
С о л д а т. О женщины, женщины! Все вы, или большей частью, переменчивы и капризны. И ты, Кристина, оставила меня, цвет и цветник солдатства, и сошлась с этой сволочью полусакристаном, когда и полный-то сакристан и даже каноник тебе не пара! Но я постараюсь, чтобы тебе не удалось, и, сколько могу, помешаю твоему удовольствию, гоняя с этой улицы и от твоих дверей всякого, кто мечтает о возможности каким бы то ни было образом сделаться твоим любовником. Я добьюсь того, что заслужу имя бдительного стража.
Входит парень с кружкой и в зеленом платье, как обыкновенно ходят сборщики подаяний для икон.
П а р е н ь. Подайте, ради господа, на лампаду на масло святой Люсии, и сохранит она зрение очей ваших. Эй, хозяйка! Подадите милостыню?
С о л д а т. Эй, друг, святая Люсия, подите сюда! Что вам нужно в этом доме?
П а р е н ь. Разве вы, ваша милость, не видите? Милостыню на лампаду на масло святой Люсии.
С о л д а т. Да вы просите на лампаду или на масло для лампады? Вы говорите: "милостыню на лампаду на масло", и выходит, как будто вы просите на масляную лампаду, а не на лампадное масло.
П а р е н ь. Да уж это всякому понятно, что я прошу на масло для лампады, а не на масляную лампаду.
С о л д а т. И вам всегда подают здесь?
П а р е н ь. Каждый день по два мараведи.
С о л д а т. А кто выходит подавать?
П а р е н ь. Да кто случится; но чаще всех выходит судомоечка, которую зовут Кристиной, хорошенькая, золотая девушка.
С о л д а т. Вот как: "судомоечка хорошенькая, золотая"?
П а р е н ь. Жемчужная.
С о л д а т. Так, значит, вам нравится эта девочка?
П а р е н ь. Да будь я хоть деревянный, и то она не может мне не понравиться.
С о л д а т. Как ваше имя? Не все же мне звать вас святой Люсией?
П а р е н ь. Меня, сеньор, зовут Андрес.
С о л д а т. Ну, сеньор Андрес, слушайте, что я скажу вам! Вот вам восемь мараведи; это ровно столько, сколько подадут вам в четыре дня в этом доме и что обыкновенно выносит вам Кристина, и ступайте с богом! Предупреждаю вас, что четыре дня вы не должны показываться у этих дверей ни за что на свете; иначе я переломаю вам пинками ребра.
П а р е н ь. Да я весь месяц не приду, если только помнить буду. Не беспокойтесь, ваша милость, я ухожу. (Уходит.)
С о л д а т. Не дремли, бдительный страж!
Входит другой парень, разносчик, торгующий полотном, нитками, тесемками и другим подобным товаром.
Р а з н о с ч и к (кричит) . Кому нужно тесемок, фландрских кружев, полотна голландского, кембрейского , португальских ниток?
К р и с т и н а (из окна) . Эй, Мануэль! Есть вышитые воротники для рубашек?
Р а з н о с ч и к. Есть самые лучшие.
К р и с т и н а. Войди, моей сеньоре их нужно. (Отходит от окна.)
С о л д а т. О звезда моей погибели, а прежде путеводная полярная звезда моей надежды! Эй, тесемки или как вас там зовут! Вы знаете эту девушку, которая вас кликала из окна?
Р а з н о с ч и к. Знаю; но зачем вы меня об этом спрашиваете?
С о л д а т. Не правда ли, что у ней очень хорошенькое личико и что она очень мила?
Р а з н о с ч и к. Да, и мне тоже кажется.
С о л д а т. Ну, а мне тоже кажется, что вы не войдете в этот дом; иначе, клянусь богом, я разобью вам зубы, так что ни одного живого не останется.
Р а з н о с ч и к. Как же мне нейти туда, куда меня зовут? Ведь я торгую.
С о л д а т. Убирайся, не возражай мне! А то будет сделано то, что тебе сказано, и сейчас же.
Р а з н о с ч и к. Вот какое ужасное происшествие! Успокойтесь, сеньор солдат, я ухожу. (Уходит.)
К р и с т и н а (из окна) . Что ж ты нейдешь, Мануэль?
С о л д а т. Мануэль бежал, владычица воротников и всяких петель, живых и мертвых, которые на шею надеваются, потому что ты имеешь власть надевать их и затягивать.
К р и с т и н а. Боже! Что за постылое животное! Чего тебе еще нужно в этой улице и у нашей двери? (Скрывается.)
С о л д а т. Померкло мое солнце и скрылось за облака.
Входит башмачник, в руках пара новых туфель; хочет войти в дом и встречается с солдатом.
С о л д а т. Добрый сеньор, вам нужно кого-нибудь в этом доме?
Б а ш м а ч н и к. Да, нужно.
С о л д а т. А кого, если можно спросить?
Б а ш м а ч н и к. Отчего ж нельзя? Мне нужно судомойку из этого дома; я принес ей туфли, которые она заказывала.
С о л д а т. Так, значит, вы ее башмачник?
Б а ш м а ч н и к. Да, я уж много раз шил для нее.
С о л д а т. Она примеривать будет эти туфли?
Б а ш м а ч н и к. Не нужно; они на мужскую ногу, - она всегда такие носит; так она их прямо наденет.
С о л д а т. Заплачено за них или нет?
Б а ш м а ч н и к. Нет еще; да она сейчас заплатит.
С о л д а т. Не сделаете ли вы мне милость, и очень большую для меня? Поверьте мне эти туфли в долг; я заплачу вам, что они стоят, через два дня, потому что я надеюсь получить очень много денег.
Б а ш м а ч н и к. Конечно, поверю. Пожалуйте что-нибудь в залог; я бедный ремесленник и не могу верить на слово.
С о л д а т. Я дам вам зубочистку, которую ценю очень высоко и не продам даже за скудо. Где ваша лавочка, чтобы мне знать, куда принести деньги?
Б а ш м а ч н и к. На длинной улице, у одного из столбов; а зовут меня Хуан Хункос.
С о л д а т. Сеньор Хуан Хункос, вот вам зубочистка, цените ее дорого, потому что это вещь моя.
Б а ш м а ч н и к. Как, эту спичку, которая не стоит и двух мараведи? И вы хотите, чтоб я ценил ее дорого?
С о л д а т. Ах, боже мой! Но ведь я вам даю ее только для собственной памяти; потому что, как только я руку в карман и не найду там спички, я вспомню, что она у вас, и сейчас пойду выкупать ее. Верьте солдатскому слову, что ни за чем другим, а только за этим я и отдаю ее вам. Но если вам не довольно, так я прибавлю еще эту перевязь и эти очки: хороший плательщик все может отдать в заклад.
Б а ш м а ч н и к. Я хоть и башмачник, а человек учтивый и не осмелюсь лишить вашу милость ваших драгоценностей. Пусть они уж останутся при вас, а при мне останутся мои туфли; так-то будет гораздо складнее.
С о л д а т. Какой номер этих туфлей?
Б а ш м а ч н и к. Без малого пять.
С о л д а т. И я тоже без малого человек, о туфли сердца моего! Потому что у меня нет шести реалов, чтобы заплатить за вас. Послушайте, ваша милость, сеньор башмачник; я хочу импровизировать на эту мысль, которая пришла мне в голову в форме стиха: Туфли сердца моего!
Б а ш м а ч н и к. Ваша милость поэт?
С о л д а т. Знаменитый; вот вы увидите. Будьте внимательны!
Туфли сердца моего.
А вот импровизация:
Мне любовь моя - тиранство;
Ты не веришь в постоянство
Чувств моих; но предо мной
Обувь ног твоих, и таю
И надежду вновь питаю
Обладать твоей рукой.
Эти грубые корзины
Милых ног моей Кристины
Мне любезны до того,
Что, в пылу очарованья,
Я придумал им названье
Туфлей сердца моего.
Б а ш м а ч н и к. Хоть я и мало смыслю в поэзии, но эти стихи так звучны, как будто их написал Лопе . Уж у меня, что хорошо или что кажется мне хорошим, все это Лопе.
С о л д а т. Так как, сеньор, вы не считаете возможным поверить мне эти туфли в долг, что не составило бы для вас большой важности, особенно при тех приятных залогах, которыми я не подорожил, то по крайней мере сделайте одолжение, поберегите их для меня два дня, я приду за ними. А теперь скажу я сеньору башмачнику, что на этот раз он ни видеть Кристину, ни говорить с нею не будет.
Б а ш м а ч н и к. Я исполню все, что приказывает мне сеньор солдат, потому что я вижу, на какую ногу он хромает; он хромает на обе: с одной стороны нужда, а с другой ревность.
С о л д а т. Ну, уж это не башмачницкого ума дело; чтобы судить о таких предметах, надо иметь классическое образование.
Б а ш м а ч н и к. О ревность, ревность! А лучше-то сказать: ах, бедность, бедность! (Уходит.)
С о л д а т. Если не будешь смотреть зорко, бдительный страж, так увидишь, как заберутся чужие мухи в тот улей, где твой мед. Но что это за звуки? О, без сомнения, это моя Кристина разгоняет пением тоску, когда чистит или скребет что-нибудь.
Слышно пение за сценой под звон перемываемой посуды.
Я твоя, мой пономарь, ты так и знай,
И на клиросе покойно попевай!
Уши мои, что вы слышите! Теперь уж нет сомненья: пономарь друг души ее! О судомойка, самая чистая из всех, какие были, есть и будут в календаре судомоек! Ты так чистишь этот фаянс, что, пройдя через твои руки, он возвращается полированным и блестящим серебром; отчего же ты не вычистишь души твоей от низких и пономарских помыслов?
Входит хозяин Кристины.
Х о з я и н. Кавалер, чего вы желаете и что ищете у этой двери?
С о л д а т. Желаю-то я того, чего лучше требовать нельзя; я ищу того, чего не нахожу. Но кто же вы сами, ваша милость, что изволите спрашивать меня об этом?
Х о з я и н. Я хозяин этого дома.
С о л д а т. Господин Кристиночки?
Х о з я и н. Я самый.
С о л д а т. В таком случае пожалуйте сюда, ваша милость, извольте взять этот сверток бумаг! Там вы найдете свидетельства о моей службе, двадцать два удостоверения от двадцати двух генералов, под знаменами которых я служил, не говоря уже о тридцати четырех других свидетельствах от стольких же полковников, которыми они соизволили почтить меня.
Х о з я и н. Но, как мне известно, столько генералов и полковников в испанской пехоте во сто лет не бывало.
С о л д а т. Ваша милость человек мирный, где же вам, да вы и не обязаны, много-то понимать в военном деле; бросьте взгляд на эти бумаги, и вы увидите одного за другим всех генералов и полковников, о которых я говорил.
Х о з я и н. Ну, положим, что я их всех видел; но к чему все это поведет?
С о л д а т. А к тому, чтобы вы получили доверие ко мне и к тем словам, которые я вам скажу. А именно, что я назначен на первое вакантное место, которое может открыться в одном из трех замков Неаполитанского королевства , то есть в Гаэту, Барлету и Рихобес.
Х о з я и н. Все, что ваша милость до сих пор рассказывает мне, нисколько до меня не касается.
С о л д а т. А я знаю, что, коли бог даст, это может касаться и до вашей милости.
Х о з я и н. Каким образом?
С о л д а т. Вот каким! Я непременно, разве уж небу не будет угодно, получу назначение на одно из этих мест и сейчас же желаю жениться на Кристиночке. А как только я буду ее мужем, ваша милость можете мною и моими весьма значительными доходами распоряжаться, как своей собственностью, потому что я не хочу остаться неблагодарным против вас за воспитание, которое вы дали моей желанной и возлюбленной супруге.
Х о з я и н. У вашей милости чердак не в порядке.
С о л д а т. А знаете ли вы, милый сеньор, что вы должны отпустить мне Кристину сейчас, сию минуту, или вы не переступите порога вашего дома.
Х о з я и н. Это что еще за глупости! Да кто ж в состоянии запретить мне войти в мой дом?
Входит подсакристан Пасильяс, в руках крышка от кадки и перержавленная шпага, за ним другой сакристан в каске и с палкой, на конце которой привязан лисий хвост.
С а к р и с т а н. Ну, друг Грахалес, вот он, возмутитель моего спокойствия!
Г р а х а л е с. Жаль, что у меня оружие-то плохое и довольно хрупкое; а все-таки я приложу всяческое старание отправить его на тот свет.
Х о з я и н. Постойте, господа! Что это за безобразие и что за рожон у вас?
С о л д а т. Разбойники, вы по-предательски, целой шайкой! Сакристаны-самозванцы, да я клянусь вам, что проколю вас насквозь, хотя бы в вас сидело всяких правил больше, чем в требнике. Ах, подлец! На меня-то с лисьим хвостом! Что ты, за пьяного меня выдать хочешь или думаешь, что сметаешь пыль с священного изваяния?
Г р а х а л е с. Нет, я думаю, что сгоняю мух с винной бочки.
У окна показываются Кристина и ее хозяйка.
К р и с т и н а. Сеньора, сеньора, моего сеньора убивают! Больше двух тысяч шпаг против него - и блестят так, что у меня в глазах темнеет.
Х о з я й к а. Да, ты правду говоришь, дитя мое. Боже, помоги ему! Святая Урсула и с нею одиннадцать тысяч дев, защитите его! Пойдем, Кристина, сбежим вниз и будем помогать ему, как только можем.
Х о з я и н. Заклинаю вас вашей жизнью, кавалеры, остановитесь и заметьте, что нехорошо нападать обманом на кого бы то ни было.
С о л д а т. Эй ты, лисий хвост, и ты, кадочная крышка, не разбудите моего гнева! Потому что, если вы его разбудите, я вас убью, я вас съем, я вас закину через ворота за пять верст дальше ада!
Х о з я и н. Остановитесь, говорю, или, ей-богу, я выйду из терпения, и тогда уж кой-кому плохо будет!
С о л д а т. Я остановился, потому что уважаю тебя ради святыни, которая находится в твоем доме.
С а к р и с т а н. Хоть бы эта святыня даже чудеса творила, на этот раз она тебе не поможет.
С о л д а т. Видано ли что-нибудь бесстыднее этого негодяя! Он идет на меня с лисьим хвостом, на меня, когда я не побоялся и не ужаснулся громовых выстрелов большой пушки Дио, которая находится в Лиссабоне.
Входит Кристина и ее хозяйка.
Х о з я й к а. Ах, муж мой! Не ранен ли ты, сохрани бог, радость моя?
К р и с т и н а. Ах, я несчастная! Клянусь жизнью моего отца, всю эту ссору подняли мой сакристан с моим солдатом.
С о л д а т. Все-таки хорошо; я с пономарем на одном счету, она сейчас сказала: "мой солдат".
Х о з я и н. Я не ранен, сеньора; но знайте, что вся эта ссора за Кристиночку.
Х о з я й к а. Как за Кристиночку?
Х о з я и н. Сколько я понимаю, эти кавалеры ревнуют ее друг к другу.
Х о з я й к а. Правда это, девушка?
К р и с т и н а. Да, сеньора.
Х о з я й к а. Смотрите, она, нисколько не стыдясь, признается. Кто-нибудь из них тебя обесчестил?
К р и с т и н а. Да, сеньора.
Х о з я й к а. Кто же?
К р и с т и н а. Меня обесчестил сакристан тогда, как я танцевать ходила.
Х о з я й к а. Сколько раз говорила я вам, сеньор, что не надо пускать эту девчонку из дому, что она уж на возрасте и мы не должны ее с глаз спускать. Что теперь скажет ее отец, который сдал нам ее без пылинки и без пятнышка? Куда же, предательница, он заманил тебя?
К р и с т и н а. Да никуда, середи улицы.
Х о з я й к а. Как, середи улицы?
К р и с т и н а. Там, середи Толедской улицы, он, перед богом и всеми добрыми людьми, назвал меня неряхой и бесчестной, бесстыдницей и бестолковой и всякими другими обидными словами, подобными, и все оттого, что ревнует меня к этому солдату.
Х о з я и н. А еще ничего между вами не было, кроме этого бесчестья, которое он сделал тебе на улице?
К р и с т и н а. Конечно, нет, потому что сейчас у него сердце и прошло.
Х о з я й к а. Ну, теперь душа у меня опять дома, а то было ушла в пятки.
К р и с т и н а. И вот еще: все, что он мне говорил, он подтвердил в этой записке, где обязался взять меня замуж. Я ее берегу, как золото, в оберточке.
Х о з я и н. Покажи, посмотрим!
Х о з я й к а. Прочтите громко, мой друг!
Х о з я и н. Писано вот что: "Я, Лоренсо Пасильяс, подсакристан здешнего прихода, говорю, что люблю и очень люблю сеньору Кристину Паррасес; в удостоверение этой истины даю ей эту записку, утвержденную моим подписом. Дано в Мадрите, на монастыре церкви святого Андрея, шестого мая, сего 1611 года. Свидетели: мое сердце, мой ум, моя воля и моя память. Лоренсо Пасильяс". Отличный способ давать брачные обязательства.
С а к р и с т а н. В словах, что я люблю ее, заключается все, что она желала от меня; потому что, кто отдает волю, тот отдает все.
Х о з я и н. Так что, если она пожелает, вы женитесь на ней?
С а к р и с т а н. С величайшей охотой, хотя я уже и потерял надежду получить три тысячи мараведи дохода, которые хотела мне отказать моя бабушка, как мне пишут с родины.
С о л д а т. Если отдать свою волю что-нибудь значит, то уж тридцать девять дней тому назад, при входе на Сеговийский мост, я отдал Кристине мою волю со всеми моими душевными способностями. И если она пожелает быть моей женой, то поймет разницу между кастеляном могущественного замка и не полным пономарем, а только половинным, да и в половине-то кой-чего не хватает.
Х о з я и н. Желаешь выйти замуж, Кристиночка?
К р и с т и н а. Да, желаю.
Х о з я и н. Вот перед тобой двое; выбирай, кто из них тебе больше нравится.
К р и с т и н а. Мне стыдно.
Х о з я й к а. Что за стыд! Кушанье и мужа надо выбирать по своему вкусу, а не по чужому указанию.
К р и с т и н а. Вы меня воспитали, вы и выберите мне мужа подходящего; а и сама бы я тоже не прочь выбрать-то.
С о л д а т. Дитя, взгляни на меня, посмотри, как я изящен! Я солдат; думаю быть кастеляном; имею храброе сердце; я самый любезный человек в мире, и из каждой нитки этого худого колета ты можешь намотать целый клубок моего благородства.
С а к р и с т а н. Кристина, я музыкант, хотя и колокольный; украсить гробницу, убрать церковь к годовому празднику - в этом ни один сакристан не может превзойти меня; эти обязанности я могу исполнять и женатый и тем доставлять себе княжеское пропитание.
Х о з я и н. Ну, девушка, выбирай из двух любого; выберешь, так и я одобрю. Этим выбором ты помиришь двух храбрых соперников.
С о л д а т. Я подчиняюсь ей.
С а к р и с т а н. И я покоряюсь.
К р и с т и н а. Ну, так я выбираю пономаря.
Входят музыканты.
Х о з я и н. Позовите-ка этих молодцов моего соседа-цирюльника! Под звуки их гитар и песен мы пойдем праздновать помолвку, припевая и приплясывая. Сеньор солдат будет моим гостем.
С о л д а т. Принимаю.
Дали волю выбирать,
Что ж о праве толковать.
М у з ы к а н т. Мы пришли как раз вовремя, и эти ваши стихи будут припевом к нашей песне.
М у з ы к а н т ы
(поют, обратясь к сакристану)
Норов женский одинаков:
Им всегда милей, что хуже.
Вкус у них на это странный,
Им заслуги нипочем.
Храбрость в малом уваженьи,
В уваженьи только деньги;
Пономарь для них находка,
И не по сердцу солдат.
Что дивиться, что на церковь
Выбор женский упадет?
И преступники ведь тоже
Там убежище находят.
Дали волю выбирать,
Что ж о праве толковать?
(Обращаясь к солдату.)
Как и следует солдату,
Одинокому и в летах,
Без копейки за душою,
Отставному инвалиду,
Он задумал, будто может,
Точно древние герои,
Силой взять, что я любовью
И смиреньем заслужил.
Брань твоя не оскорбляет;
Ты в игре остался с носом,
Ты обижен; так ругайся,
Позволяю, не сержусь.
Дали волю выбирать,
Что ж о праве толковать?
Уходят все с пением и пляской.
Вдовый мошенник, именуемый Трампагос
Лица:
Мошенники: Т р а м п a г о с, Ч и к и з н a к е, Х у а н К л a р о с.
В а д е м e к у м, слуга Трампагоса.
Женщины легкого поведения: Р е п у л и д а, П и с п и т а, М о с т р е н к а.
Э с к а р р а м а н, пленник.
Два м у з ы к а н т а.
М о ш е н н и к.
Комната.
Входят Трампагос в траурной мантии, Вадемекум, его слуга, с двумя рапирами.
Т р а м п а г о с.
Вадемекум!
В а д е м е к у м.
Сеньор.
Т р а м п а г о с.
Принес рапиры?
В а д е м е к у м
Принес.
Т р а м п а г о с.
Ну, ладно. Дай, а сам поди
И принеси с высокой спинкой кресла
И мебели другой домашней, стульев...
В а д е м е к у м
Каких же стульев? Разве есть они?
Т р а м п а г о с
Ну, ступку принеси большую, щит,
Скамью из-под постели.
В а д е м е к у м
Невозможно:
Она без ножки.
Т р а м п а г о с
Но порок ли это?
В а д е м е к у м
Не малый.
(Уходит.)
Т р а м п а г о с
Перикона, Перикона!
Моя и всей компаньи! Наконец,
Не наша ты. Остался я, а ты исчезла.
И вот что худо: я не знаю, где ты!
Соображая жизнь твою, конечно,
Поверить можно, что себе и там ты
Найдешь местечко; но нельзя наверно
Определить твой стул в загробной жизни!
Но без тебя мне жизнь и здесь мертва.
Зачем я не был у твоей подушки,
Когда твой дух из тела отлетал,
Чтобы принять его [любви] устами
И заключить его в своем желудке!
Изменчиво, непрочно наше счастье;
Сегодня - Перикона, завтра - прах,
Как говорил один поэт славнейший!
Входит Чикизнаке.
Ч и к и з н а к е
Сеньор Трампагос, да возможно ль это?
Возможно ль быть таким врагом себе:
Зарыться заживо, похорониться
И скрыть под этой мрачной байкой солнце
Мошенников? Сеньор Трампагос, баста,
Довольно стонов, воздыханий! Слезы
Бегущие обеднями смените
И подаяньем. Теплые молитвы
Великой Периконе там, на небе,
Нужнее ваших стонов и рыданий.
Т р а м п а г о с
Толкуете вы, точно богослов,
Мой сеньор Чикизнаке; я иначе
Смотрю на дело, вы поймите это...
[Попробуем...] Поговорим о новом
Приеме фехтованья.
Ч и к и з н а к е
Со Трампагос,
До фехтованья ли теперь? Нахлынет
Сегодня с выраженьем сожаленья
Народу всякого. Так где уж фехтованье?
Входят Вадемекум со старым, негодным креслом.
В а д е м е к у м
Вот это хорошо! Да, без рапиры
Мой сеньор жить не может: отнимите
Так он умрет, ему и жизнь не в жизнь!
Т р а м п а г о с
Поди сходи за ступкой и скамейкой,
Да не забудь про щит-то, Вадемекум!
В а д е м е к у м
Уж кстати вертел, сковроды и блюда.
(Уходит.)
Т р а м п а г о с
Попробуем мы после тот прием
Единственный, как думаю, и новый.
Теперь печаль об ангеле моем
Меня лишает рук и даже смысла.
Ч и к и з н а к е
А скольких лет несчастная скончалась?
Т р а м п а г о с
Между соседок и знакомых тридцать
Два года ей.
Ч и к и з н а к е
Цветущий самый возраст.
Т р а м п а г о с
По правде-то пошел ей пятьдесят
Седьмой годок; но как она умела
Скрывать года, так это удивленье!
Какой румянец свежий! Что за кудри
Под золото подделанных волос
Серебряных! В том месяце шестого
Числа исполнится пятнадцать лет
Совместной жизни нашей, и ни разу
Ни в ссору не ввела меня, ни в дело,
Которое ведет под [плети] плечи.
Пятнадцать постов, коль не ошибаюсь,
Прошло с [тех] пор, как милая моя
Моею стала нежною подругой.
И в посты, без сомнения, звучало
В ее ушах немало наставлений,
Но она всегда из любви ко мне оставалась тверда, как против волн подвижного моря неподвижная скала.
И сколько раз, бедняжка, выходя
Из страшной пытки покаянной брани,
Молитв и слез, потея, говорила:
"Трампагос мой, дай бог, чтоб в искупленье
Грехов моих пошло, что за тебя я
Переношу теперь, мое блаженство".
Ч и к и з н а к е
Несокрушимой твердости пример!
Ей там воздается.
Т р а м п а г о с
Это без сомненья!
И ни одной слезы в своих молитвах
Не пролили ее глаза ни разу.
Как бы из дрока иль кремня душа
Была у ней.
Ч и к и з н а к е
О, женщина такая
Гречанок, римлянок великих стоит!
А от чего скончалась?
Т р а м п а г о с
От чего?
Почти ни от чего. Мне говорили,
Что ипохондрия у ней и печень
Поражена, но если бы пила
Из тамаринда воду, прожила бы
За семьдесят.
Ч и к и з н а к е
И не пила она?
Т р а м п а г о с
Скончалась.
Ч и к и з н а к е
Очень глупо поступила:
Кабы пила до страшного суда,
Так бы жила доселе. Не потела:
Ошибка в том!
Т р а м п а г о с
Одиннадцать потов
Сошло с нее.
Входит Вадемекум со стульями.
Ч и к и з н а к е
Хоть раз бы, да хороший.
Т р а м п а г о с
Да все почти хорошие. Всегда
Свежа была, как дерево грудное,
Здорова, точно груша или яблонь.
Ч и к и з н а к е
А слышал я про фонтанели на руках
И на ногах у ней.
Т р а м п а г о с
Да, быть-то были,
Как сад Аранхуэца. Но при этом то, что в ней было здорово, было самое белое и красивое тело, какое когда-либо облекало внутренности. И если бы два года тому назад...
Не стало портиться ее дыханье,
То казалось бы, что, обнимая ее, обнимаешь горшок с базиликом или гвоздиками.
Ч и к и з н а к е
Сказать бы надо: флюс и боль зубную,
Так исказили перлы уст ее:
То есть передние и коренные.
Т р а м п а г о с
Однажды утром их не оказалось.
В а д е м е к у м
Да так и быть должно, коли она
Без них и ночевала! Настоящих
С пяток начесть бы можно да фальшивых
Двенадцать штук припрятывала в ящик.
Т р а м п а г о с
Тебе-то что за дело, бестолковый!
В а д е м е к у м
Всю правду говорю я.
Т р а м п а г о с
Чикизнаке,
Опять мне давешний удар пришел
На память: принимайтесь за рапиру
И становитесь в позу.
В а д е м е к у м
Погодите,
Рапиры пусть останутся в покое:
Слетались "московиты" на приманку;
Вот Репулида, и за ней Писпита,
Мостренка, великан Хуан Кларос.
Входят Репулида, Писпита, Мостренка и Хуан Кларос.
Т р а м п а г о с
Прошу покорно! В добрый час! Прошу
Пожаловать!
К л а р о с
И в добрый час застать
Желаем вас, Трампагос.
Р е п у л и д а
Дай-то бог,
Чтоб ваша скорбь переменилась в радость.
П и с п и т а
Моим глазам он кажется печальней
Своей печальной мантии.
М о с т р е н к а
О боже!
Да это тень, ночное привиденье!
Возьмите прочь его!
В а д е м е к у м
Одно жеманство!
Т р а м п а г о с
Да Полифем я, иль антропофаг,
Иль троглодит, иль варварский Зоил,
Иль кайман, иль людоед живьем,
Чтоб мог иначе повести себя
В таком несчастье?
К л а р о с
Рассуждает здраво.
Т р а м п а г о с
Утратил в ней я золотой рудник,
Опору, стену в слабостях моих,
Защиту, тень в печали.
К л а р о с
Перикона
Не женщина, а золото была.
Т р а м п а г о с
Засесть от ранней утренней зари
И к ночи заработать шестьдесят
Серебряных кватринов разве плохо?
И все потеряно с ее утратой!
Р е п у л и д а
Признaюсь во грехе: всегда мне было
Глядеть завидно на ее старанье.
Я больше не могу: я делаю, что могу, но не то, что хочу.
П и с п и т а
Не печалься,
Дороже стоит тот, кому помогает бог, чем тот, кто сам очень старается. Ты меня понимаешь?
В а д е м е к у м
Пословица подходит очень кстати:
Подай вам, глупым, сна господь побольше!
М о с т р е н к а
Мы рождены, а бог не оставляет,
Кого он создал. Я не много значу
Я все ж имею и обед и ужин,
И хахаля, как куколку, ряжу.
Не глупа, не безобразна. Дурнушке горя нет, коли ловка: дурен дьявол.
В а д е м е к у м
Мостренка защищает
Свои права отлично; защитила б
И лучше, если бы притом сказала,
Что девочка невинная она,
Что в высшей степени несправедливо.
Ч и к и з н а к е
Трампагос возбуждает состраданье.
Т р а м п а г о с
Меня окутал траурный покров,
И фонари дистиллируют...
В а д е м е к у м
Водку?
Т р а м п а г о с
Да разве много пью я, негодяй?
В а д е м е к у м
Я четырем мостовым прачкам могу дать вперед относительно жажды.
Да чем ему и плакать, как не водкой?
Ч и к и з н а к е
Не лучше ль было б, если бы Трампагос
Окончил слезы лить и обратился
Опять бы, sicut erat in principio .
К своим веселостям забытым, то есть
Подружку б взял для развлеченья мыслей:
Живой - так о живом и думай; мертвый
Ступай в могилу, вот прямое дело!
Р е п у л и д а
Наш Чикизнаке - ценцурин Катон.
П и с п и т а
Хоть я мала, Трампагос, но велико
Желание мое служить тебе:
Любовника покуда не имею,
Да есть реалов восемьдесят штук.
Р е п у л и д а
А у меня их сотня, и сложенье
Хорошее, и вовсе не ленива.
М о с т р е н к а
А у меня их двадцать два иль двадцать
Четыре даже, и не дура ж я!
Р е п у л и д а
О господи! Да что же это значит?
Против меня Писпита и Мостренка!
Уж не сразиться ли со мной желаешь,
Червяк ползущий? Да и ты, разиня?
П и с п и т а
Клянусь костями бабушки моей,
Доньи кизильщицы, Мари Бобалес ,
Что я ее ни в грош не ставлю...
Подкрашенный, румяный ангел хочет
Над всеми нами верх забрать! Смотрите!
М о с т р е н к а
Не надо мной, однако; не терплю я
Над собой тяжести, которая мне не по мерке.
К л а р о с
Заметьте, я Писпиту защищаю.
Ч и к и з н а к е
Примите во вниманье, Репулиду
В зашитe я беру себе под крылья.
В а д е м е к у м
Ну, вот и Троя; вот начнется драка,
И выступят ножовые бойцы!
Вот и другая Троя!
Р е п у л и д а
Чикизнаке,
Не надо мне защиты никакой!
Посторонись, сама отметить умею,
И грешными руками раздеру
Лицо у этой тощей лихорадки.
К л а р о с
Репулида, не забывай почтенья
К великому Хуану Кларос.
П и с п и т а
Пусть
Начнет она, ну, пусть она подходит
С своим лицом из валяного теста.
Входит один из мошенников, испуганный.
М о ш е н н и к
Хуан Кларос, полиция идет,
Полиция! Сам альгуасил внизу
На улице.
(Быстро убегает.)
К л а р о с
Клянусь отцовым прахом,
Не остаюсь я здесь!
Т р а м п а г о с
Останьтесь;
Никто не бойся, альгуасил - мой друг,
И нечего бояться, он не страшен.
Мошенник возвращается.
М о ш е н н и к
Сюда нейдет, по улице пошел.
(Уходит.)
Ч и к и з н а к е
Душа моя так и плясала в теле,
Ведь я изгнанник.
Т р а м п а г о с
Если б и пришел,
Так зла не сделал бы, уж это верно;
Не расшумелся б шибко, он подмазан.
В а д е м е к у м
Конец раздорам! Пусть сеньор назначит
И выберет подругу сам по вкусу
И по желанью своему.
Р е п у л и д а
Согласна.
П и с п и т а
И тоже я.
М о с т р е н к а
И я.
В а д е м е к у м
Ну, слава небу,
Что я придумал, как беду поправить.
Т р а м п а г о с
Тоскуя, избираю.
М о с т р е н к а
Бог на помочь!
Коль ты тоскуешь, так тосклива будет
Избранница твоя!
Т р а м п а г о с
Ну, я ошибся:
Без скуки выбираю.
М о с т р е н к а
Бог на помочь!
Т р а м п а г о с
Вот вам и сказ: я выбрал Репулиду!
К л а р о с
С ее же хлебом съест ее Трампагос!
Ч и к и з н а к е
Без хлеба можно, очень аппетитна.
Р е п у л и д а
Теперь твоя; поставь мне гвоздь и знаки
На обе эти щеки.
П и с п и т а
Ах ты, ведьма!
М о с т р е н к а
Такое счастье ей, но не завидуй;
Трампагос наш - католик невеликий:
Недавно Перичону схоронил,
Уж и забыл.
Р е п у л и д а
Отлично рассуждаешь.
Т р а м п а г о с
(снимая траурный плащ)
Сверни-ка этот траур, Вадемекум;
Снеси к "отцу", не даст ли под него
Реалов хоть двенадцать.
В а д е м е к у м
Полагаю
Четырнадцать достать.
Т р а м п а г о с
Скорей, скорее!
Лети и лучшего тащи шесть штофов:
Привесь к ногам и за плечами крылья!
Вадемекум уходит с траурным плащом. Трампагос остается без плаща.
Т р а м п а г о с
Ей-богу, не сними я этот траур,
Так завтра к утру сам хоть в гроб ложись!
Р е п у л и д а
О свет очей моих, теперь твоих!
К тебе идет простое платье лучше,
Чем траурный, меланхоличный плащ.
Входят два музыканта без гитар.
1-й м у з ы к а н т
Вином запахло, вот и мы явились
С товарищем.
Т р а м п а г о с
И кстати. В добрый час!
А где ж гитары?
1-й м у з ы к а н т
В лавочке остались.
За ними сходит Вадемекум.
2-й м у з ы к а н т
Разве
Уж мне сходить?
1-й м у з ы к а н т
Ступай! Скажи жене моей,
Что если кто зайдет в цирюльню нашу,
Чтоб подождал меня немного; только
Глотну винца глоточков пять иль шесть
И пропою две песенки, и дома!
2-й музыкант уходит.
Сеньор Трампагос, по всему заметно,
На славу затевает пировать.
Входит Вадемекум.
В а д е м е к у м
Бочонок там, в передней.
Т р а м п а г о с
Принеси!
В а д е м е к у м
Стаканов нет.
Т р а м п а г о с
Уж это дело скверно.
Ночной горшок (он новый, в деле не был)
Подай сюда! Будь проклят! Ты способен
Хоть даже герцогу навлечь бесчестье!
В а д е м е к у м
Потише вы, у нас посуды хватит,
И шляпы есть, и шляпники найдутся.
А вот, по всем приметам, и беглец!..
Входит некто в одежде невольника, с цепью на плечах, смотрит на всех внимательно, и все на него.
Р е п у л и д а
О боже! Привиденье? Кто же это?
Ужли Эскарраман ? Конечно, он.
Эскарраман, душа моя, скорее
В мои объятья; жизнь, опора наша!
Т р а м п а г о с
Эскарраман, Эскарраман, приятель!
Да что с тобой? Да точно ты статуя?
Прерви молчанье, говори с друзьями!
П и с п и т а
Какое платье, что за цепь на нем?
Не тень ли ты? Но трогаю руками
Живое тело.
М о с т р е н к а
Это он, подруга,
И сам не отопрется... но молчит.
Э с к а р р а м а н
Эскарраман, друзья мои, пред вами!
Прошу вниманья! Слушайте прилежно
Рассказ короткий длинных приключений.
Входит цирюльник и приносит две гитары, одну отдает товарищу.
В Берберии разбилась та галера,
В которой я по ярости судей
На левую скамью гребцом посажен.
Моя тюрьма и участь изменились:
И к туркам я в невольники попал.
Два месяца, как я по воле неба
Успел бежать от них на галиоте,
И вот опять свободен я, как птица.
Но я связал себя ненарушимым
Обетом: это платье, эти цепи
Носить, пока повешу их на стены
Обители пустынника святого,
Известного на родине моей
Под именем Мильян де ла Коголья.
Рассказ об этих страшных приключеньях
История должна увековечить.
Для этого не пригодится ль Мендес?
Он жив ли?
К л а р о с
Проклажается в Гранаде.
Ч и к и з н а к е
И все о бедности людской тоскует.
Э с к а р р а м а н
Ну, что толкуют обо мне на свете?
О том, о сем, о переменах счастья
В моей судьбе?
М о с т р е н к а
Сто тысяч анекдотов!
Повесили тебя комедианты!
П и с п и т а
А мальчики уж винегрет готовят
Из мозгу твоего и из костей.
Р е п у л и д а
Ты стал божественным, чего ж еще?
Ч и к и з н а к е
По площадям и улицам поют,
А на театрах про тебя танцуют.
Ты служишь темой для поэтов лучшей,
Чем Троя для Титиро Мантуанца .
К л а р о с
Твои дела в конюшнях обсуждают.
Р е п у л и д а
Тебя в реке перемывают прачки,
Извозчики тебя скребницей шерстят.
Ч и к и з н а к е
Тебя закройщик ножницами режет.
Славнее ты, чем родовая лошадь.
М о с т р е н к а
До Индии твои протекли лавры,
Твою напасть оплакивают в Риме
И без числа надарили сапожек.
В а д е м е к у м
Ей-богу, ты совсем измят, истрепан
И весь кругом ощипан, как бирючина.
Ты больше назвонил и надряннил,
Чем колокол в часах иль малый школьник.
О тебе сложили разные танцы, которые танцуют соседи, и ты одержал победу.
Э с к а р р а м а н
Мне только б славы: хоть на части рвите!..
Эфесский храм сожгу я за нее!
М у з ы к а н т ы
(начинают играть и петь импровизированный романс)
Вот из каторги вернулся
Молодец Эскарраман,
Для судей на страх и трепет,
На здоровье для себя.
Э с к а р р а м а н
Никак меня приветствовать хотят?
Не мнится ль вам, что я забыл веселье?
Я даже легче стал, чем прежде был.
Играйте, музыканты, прочь лохмотья!
П и с п и т а
Краса и цвет танцоров! Он все тот же;
Нисколько перемены!
В а д е м е к у м
Свеж и легок!
К л а р о с
Какая честь Трампагосу для свадьбы!
Э с к а р р а м а н
Играй! Увидите, что я из ртути.
М у з ы к а н т
Прислушайтесь к напеву моему,
Тогда никак уж в такте не собьетесь.
Э с к а р р а м а н
Играйте... скучно мне и надоело!
Р е п у л и д а
Мне видеть пляску хочется до смерти.
М у з ы к а н т
Держите уши настороже!
Ч и к и з н а к е
Держим.
М у з ы к а н т ы
(поют)
Вот из каторги вернулся
Молодец Эскарраман,
Для судей на страх и трепет,
На здоровье для себя.
Он вернулся и покажет
Дарования свои:
Быстроту, искусство, храбрость
И величественный вид.
Не хватает Косколины,
Заменит ее у нас
Репулида, наш душистый
Померанцевый цветок.
И пока краса Писпита
Соберется танцевать,
Как танцуется гальярда ,
Покажи, Эскарраман!
Играют гальярду. Эскарраман танцует. Когда он кончил один тур, музыканты продолжают петь романс.
Репулида начинает
С жаром около порхать:
Она первая, которая нам это показала.
А Эскарраман за нею,
А Писпита вслед за ним.
Чикизнаке и Мостренка,
Щеголь наш Хуан Кларoс.
Боже, боже! Что за прелесть,
Ничего нельзя желать
Выше этого проворства,
Такта, меры, красоты!
Ну, проворней, дети! Живо!
Нет ни девок, ни ребят,
Чтобы смели похвалиться,
Что равняться могут вам.
Что за руки, что за плавность!
Вдруг все вместе, вдруг все врозь!
И какие лабиринты
Есть и выход, есть и вход!
Что угодно вам, танцуйте,
Я умею все играть,
И канарьо, и гамбеты,
Деревенские могу,
Сарабанду, самбапало,
И умею я играть
Наш король Алъфонсо добрый,
Слава наших прежних дней.
Э с к а р р а м а н
Заиграешь ты канарьо ,
Я один пойду плясать.
М у з ы к а н т
Я игрок искусный, ты же
Золотой у нас танцор.
Э с к а р р а м а н
По-мужицки вперевалку,
Лук и хлебушко в руках;
Трех еще с собой возьму я.
М у з ы к а н т
Ну-ка, с богом, начинай!
Танцуют вильяно; окончив этот танец, Эскарраман танцует другой какой-нибудь и потом:
Т р а м п а г о с
Эту свадьбу я пирую
Знаменитей, чем Рольдан;
Все кричите, как кричу я:
Да цветет Эскарраман!
В с е
Да здравствует, да здравствует!
Примечания
В данном издании интермедии Сервантеса печатаются в переводе А.Н. Островского в том порядке, в каком они были переведены им в феврале - апреле 1879 года. Перевод интермедий был выполнен Островским по изданию: Los entremeses de Miguel de Cervantes Saavedra, Caspar у Roig editores, Madrid, 1863.
В интермедиях "Бискаец-самозванец", "Театр чудес", "Ревнивый старик", "Два болтуна", где место действия меняется, Островский ввел деление на сцены, хотя в оригинале оно отсутствует; в интермедии "Вдовый мошенник, именуемый Трампагос" отдельные стихотворные строки переведены Островским прозою.
Саламанкская пещера
Сакристан - причетник, церковный служка, частый комический персонаж в испанской литературе времен Сервантеса.
Роке Гинaрде - Атаман разбойников Ro que Guinarde выведен Сервантесом в "Дон Кихоте". В романе он называется Roque Guinart. Испания по преимуществу страна разбойников. Во-времена Сервантеса бывало нередко, что разбойничьи шайки пополнялись молодыми людьми из лучших фамилий. Вражда двух каких-нибудь значительных фамилий, из которых каждая имела свою партию, разделяла области и города на два враждебных лагеря. Вражда порождала убийства, а убийства кровавую месть, то есть новые убийства; убийцы, скрываясь от правосудия, находили убежище в разбойничьих шайках и часто предводительствовали над ними. В Каталонии в то время, как видно из романа Сервантеса, враждовали две фамилии: Ньярры (Niarros) и Каделли (Cadells). Роке принадлежал к партии Ньярров. Сервантес изображает Роке человеком благородным и великодушным и вообще относится к нему очень сочувственно. (Прим. перев.)
Антомедоны, то есть автомедонты. Автомедонт - возница и боевой товарищ Ахиллеса. Имя его стало нарицательным именем искусного возницы.
Грамматик, романсист - здесь в значениях: грамматик - сведущий в латинском языке, романсист - владеющий только родным испанским языком (romance).
Антоньо де Небриха - Знаменитый испанский грамматик; его грамматика была во всеобщем употреблении. (Прим. перев.)
Лукреция, Порция - древнеримские женщины, чьи имена стали синонимом мужества, самоотверженности и верности долгу.
Бакалавр Туданса(в оригинале "Туданка"). - Бакалавр - первая и младшая научная степень, присуждавшаяся в испанских университетах. Туданка - маленькое горное селение в Испании.
Паланка - так назывались в то время земли, лежащие на западе Африки.
Сарабанда, самбапало, эскарраман - народные танцы; строго преследовались церковью, в особенности сарабанда.
Театр чудес
Гобернадор - хотя слово громкое, но оно значит: бургомистр местечка, не более. (Прим. перев.)
...если нас не побьют камнями за этого Карапузика. - В то время в Испании, да и в других странах, существовало какое-то суеверное отвращение к уродам; предполагали, что они являются на свет не без участия дьявола. Уродам небезопасно было являться перед публикой; случалось, что их даже убивали. (Прим. перев.)
Перипатетический, то есть пеший. Чанфалья нарочно кудрявит речь, чтобы показаться ученым. (Прим. перев.)
Сеньоры госпитального братства. - В XVI-XVII веках в Испании театры находились в ведении церковных благотворительных организаций, в пользу которых поступала значительная часть сборов со спектаклей, употреблявшаяся на содержание госпиталей, домов призрения и странноприимных домов.
...имеют в крови хоть какую-нибудь примесь от перекрещенцев. - При установлении рода и происхождения решающее слово принадлежало инквизиции, которая заверяла "правоверие" и "чистоту" крови, то есть отсутствие в роду предков мавританского или еврейского происхождения. Такие "проверенные" христиане носили название "старых", "старинных".
...здесь нет никакой Антонии... - Игра слов: Антония - anle omnia .
Наводнение в Севилье. - Речь идет о разливе Гуадалквивира 19 декабря 1603 года.
Иродиада, Предтеча. - По библейской легенде, Иродиада - внучка иудейского царя Ирода, по настоянию которой был обезглавлен Иоанн Креститель, гак называемый Предтеча.
Два болтуна
Интермедия "Два болтуна" не вошла в состав сборника комедий и интермедий, вышедших при жизни Сервантеса (Мадрид, 1615). Впервые без имени автора она появилась в сборнике драматических произведений Лопе де Вега (Мадрид, 1617) вместе с двумя другими интермедиями ("Убежище для полоумных" и "Севильский острог"), впоследствии приписывавшимися также Сервантесу.
Прокурадор - представитель власти, уполномоченный по уголовным делам.
...от соединенного влияния Юпитера и Сатурна... - По учению астрологов, все планеты разделялись на благодетельные и вредные для человека. К благодетельным относились Солнце, Юпитер, Венера и Луна, к вредным - Марс и Сатурн. Считалось, что планеты, находясь в определенных положениях друг к другу, могут иметь благоприятное и неблагоприятное влияние на человеческие судьбы.
Александр Великий, Пантасилея, Саморра. - Рольдан путает исторические имена, мифологические образы и названия, относя их к одним и тем же эпохам. Александр Великий (356-323 г. до н. э.), Пантасилея (Пенфиселея) (миф.) - дочь Марса, царица амазонок, побежденная и убитая Ахиллом. Саморра - город в Испании. Граф Педро Ансурес (жил в конце XI в.) - популярный герой исторических романсов. Трактат о фехтовании был написан Каррансой под названием "Философия оружия" в 1582 году. Римскому комедиографу Теренцию приписана "Речь против Катилины" Цицерона.
...называются бернардинами... - Bernardinas - означает и "хвастовство" и монахинь ордена св. Бернарда.
Дьего Ордоньес, Арьяс Гонсало, король дон Санчо. - Рольдан перечисляет различных героев старых испанских романсов.
Fadrina, masara, gazpirria, filimogina - придуманные Рольданом и образованные им большей частью на "блатной" манер слова, означающие развратную женщину (daifa - проститутка).
...полезайте в эту циновку... - В Испании циновки употреблялись, да и теперь употребляются вместо ковров. (Прим. перев.).
Глоссы - особый род стихотворений: каждый куплет из десяти строк с рифмой и оканчивается одинаково, на заданный стих. (Прим. перед.)
Ревнивый старик
...как Сагори. - Островский неправильно перевел испанское слово zahori, которое означает "ясновидящий", и сделал из него имя собственное.
...песенку про Гомеса Арьяса - популярная в эпоху Сервантеса песенка, возникновение которой относится к войнам с маврами. Согласно преданию, распутный дворянин Гомес Арьяс продал горячо любившую его девушку коменданту мавританской крепости Бенамеджи. Рефрен жалобы этой девушки в песне звучит так: "Сеньор дон Гомес Арьяс, сжалься надо мной, не дай меня заточить в крепости Бенамеджи".
...приведите мне какого-нибудь школьника-мальчонка... - У Сервантеса: "маленького монашка", и в дальнейших репликах Кристины речь идет о монашке. Эта неточность в переводе объясняется, вероятнее всего, цензурными соображениями.
Дайте хоть сьесту мирно провести. - У Сервантеса не siesta, a fiesta (праздник).
Родамонт, Мандрикардо, Руджеро и Градассо - персонажи поэмы Ариосто "Неистовый Роланд". Родамонт - жестокий алжирский царь, павший от руки Руджеро; Руджеро - влюбленный в Брадаманту и убийца свирепого Мандрикардо, сына и наследника царя Агрикана Татарского; Градассо - царь-язычник, павший от руки Роланда.
...Мордасуилу иерусалимскому - испорченное "Мафусаилу", по библейскому мифу - самому долговечному из людей.
Судья по бракоразводным делам
...из тюрем Тетуана. - Город Тетуан в Марокко был одним из центров торговли испанскими пленниками и невольниками.
Люцифер - согласно библейскому мифу, глава восставших против бога ангелов, синоним надменности и зла.
Пульсовый лекарь, то есть терапевт.
Артель крючников. - Тут речь идет о Цехе носильщиков.
Бискаец-самозванец
Ворота Гуадалахарские - площадь в Мадриде, на которой глашатаи оповещали население о королевских приказах.
...кареты отменяются. - Правительственным указом от 3 января 1611 года воспрещалось обзаводиться новыми каретами без особого разрешения председателя королевского совета. В 1610 году Филипп III подтвердил приказ Филиппа II от 1586 года о запрещении женщинам любых сословий и состояний появляться на улице с закрытыми лицами.
Страсть ездить в каретах доходила тогда в Мадриде до крайней степени и доводила многих до разорения. Об этой моде есть весьма остроумные страницы у сатирика Гевары в его знаменитой повести "El diablo cojuelo". (Прим. перев.)
Я... сеньора, придворный... - В оригинале - cortesano, здесь означает "житель столицы", а не "придворный".
...отправил в Саламанку - то есть учиться в Саламанкский университет.
...встретиться с... генуэзцем... - В руках генуэзцев было сосредоточено меняльное дело. Они считались богачами и скрягами.
...увести... мою жену в комедию... после обеда... - Театральные представления происходили в то время в послеполуденные часы.
...нет ли у вас хоть какой-нибудь зубочистки и для меня? - Зубочистки были в то время в большой моде. В поясе элегантно одетого испанца был вделан небольшой кармашек для хранения зубочисток.
Есть ли еще такой Александр в мире? - Имя македонского царя Александра Великого вошло в поговорку как синоним величайшей щедрости.
Поп Иван Индейский - пресвитер Иоанн Индийский.
Вино святого Мартина. - Селение Сан Мартин (Святой Мартин) де Вальдеиглесьяс, в провинции Мадрид, славилось лучшими в Испании винами.
Овидиевы превращения. - В "Метаморфозах" ("Превращениях") римского поэта Публия Овидия Назона поэтически изложены греческие и римские мифы о превращениях, начиная с хаотического состояния вселенной и кончая превращением Юлия Цезаря в звезду.
Коррехидор - высший представитель администрации на данной территории, являвшийся уполномоченным центральной власти и обладавший широкими правами.
...Лофраса и Диану, или кавалера Феба и Лауру Оливанте. - Антоньо де Лофрасо - автор романа "Счастье любви в десяти частях" (1573); Диана - героиня романа Хорхе де Монтемайора "Диана" (1558-1559); кавалер Феб - герой рыцарского романа Дьего Ортуньеса де Калаорра "Зерцало князей и рыцарей" (1562); Оливанте де Лаура - герой романа Антоньо де Торкемады "Повествование о непобедимом рыцаре Оливанте Лаврском" (1564).
Избрание алькальдов в Дагансо
Рехидоры - члены муниципального управления, советники. (Прим. перев.)
Алькальды - судьи в деревнях или местечках. (Прим. перев.)
Redeamus ax rem - Вернемся к делу (лат.)
...в Толедо забраковать. - Местечко Дагансо подлежало юрисдикции города Толедо, который и утверждал выборы алькальдов.
Дагансо - селение в провинции Мадрид - Дагансо де Арриба.
...у романцев. - В оригинале: "в Романильосе". Романильос - небольшой городок в провинции Гуадалахара, ныне Романильос де Атьечса. По-видимому, в то время Романильос был синонимом захолустья.
Эсторнудо значит чихун - человек, который часто чихает. (Прим. перев.)
Подсакристан - в оригинале: сакристан, то есть причетник.
Потро-медик - правильно: прото - старший врач.
...мужчин до угольков... доводят. - Намек на свирепые расправы инквизиции с ее жертвами, которых сжигали на кострах при торжественно обставленных аутодафе.
...стреляю, точно Туллий. - Имеется в виду римский оратор Марк Туллий Цицерон, здесь как символ искусного и сведущего во всем человека.
Rana - по-испански значит лягушка. (Прим. перев.)
Потише! В совете мы. - Ответная реплика Пандуро объясняется тем, что конец реплики Беррокаля гласит: "Limpiarme con Bartolo", то есть: "А Бартоло подтереться". Островский смягчил грубую реплику Беррокаля.
...палку побольше приберу... - Палка здесь - vara, то есть судейский жезл.
Катона цензорина. - Катон Старший (234-149 г. до н.э.) получил прозвище "строгого" за взыскательность, проявленную им при исполнении обязанностей цензора (члена магистрата, в функции которого входил также и надзор за благонравием населения); известен своей враждой ко всяким новшествам.
Входит сторож - в оригинале: "Входит некто".
Эй, sufficit! - Довольно (лат.)
"А вот посмотрим", - говорит Аграхес, - испанская поговорка, выражающая в угрожающем тоне сомнение в том, в чем собеседник полностью уверен. Аграхес один из персонажей рыцарского романа "Амадис Галльский", которому принадлежит фраза: "А вот посмотрим!"
...всех постигнет отлученье... - По обычаям и законам того времени насилие "ад представителем клира даже самого низшего ранга влекло за собою отлучение от церкви.
"Я песочек потопчу" - цыганская песня, бывшая в то время в моде. Смыслу в ней немного, как и в большинстве цыганских песен. (Прим. перев.)
Бдительный страж
Пасильяс, собственно, не сакристан, а подсакристан - sota-sacristan (обязанность их была звонить и убирать церковь) - по-нашему, пономарь. (Прим. перев.)
Сакристан - то же, что дьячок. (Прим. перев.)
...в очках - в оригинале: "с трубкой" (жестяной цилиндрический футляр, в котором хранили документы).
Ну, так поди сюда, валет сатаны! - Тут игра слов. Пасильяс sota-sacristan, - слово sola по-испански значит и под (предлог), и валет, Пасильяс называет солдата caballo, а это слово значит и лошадь, и дама в картах. (Прим. перев.)
Кембрейское(полотно) - вернее "камбрейское". Полотно это, очень тонкое и дорогое, выделывалось тогда в городе Камбре.
...как будто их написал Лопе. - Лопе де Вега действительно пользовался при жизни огромной популярностью. В Мадриде стало поговоркой: "Все хорошо, что от Лопе". Резкий отзыв Островского о Лопе де Вега в примечании к словам солдата расходится с его же мнением о Лопе де Вега, которое он высказал в рецензии на постановку пьесы "Лучший алькальд - король" в 1877 году. Там он писал между прочим: "Мы далеко не разделяем мнения некоторых критиков, как Бутервек, например, что Лопе де Вега рисовал только благородство, нет, у него можно найти произведения реальные, где испанцы представлены так, как они есть на самом деле, а не такими, какими они хотели казаться".
Уж у меня, что хорошо или что кажется мне хорошим, все это Лопе. Сервантес позволял себе иногда легкую иронию насчет Лопе де Вега. Как умнейший человек своего века, отлично знающий Испанию во всех отношениях, и как истинный реалист, Сервантес не мог не чувствовать напыщенности и далекой от правды идеальности произведений Лопе де Вега. (Прим. перев.)
...трех замков Неаполитанского королевства... - Неаполитанское королевство тогда принадлежало Испании. Гаэта - город в области Казерта; Барлетта - город в области Бари. Рихобес - может быть, Реджио, город в Верхней Калабрии, осажденный турками в царствование Филиппа II.
Вдовый мошенник, именуемый Трампагос
...Со - точно передает So оригинала. So - обычное в Севилье XVI-XVII веков народное сокращение полной формы слова "сеньор" - господин.
"Московиты" - Москиты (Прим. перев.).
...и фонари дистиллируют... - Трампагос хочет сказать, что от горя по покойной глаза его превратились в дистилляторы слез, которые текут так, как падает капля за каплей перегоняемая в котле влага (то есть спирт), поэтому Вадемекум и прерывает его реплику словом "водка".
Мари Бобалес - Дурачина. (Прим. перев.)
Sicut erat in principio - Как было вначале (лат.).
Ну, вот и Троя... - Намек на осаду Трои греками, воспетую в "Илиаде" Гомера.
...поставь мне гвоздь и знаки... - На лице у рабов выжигали букву "S" и изображение гвоздя (исп. clavo), что являлось своеобразным ребусом: esclavo раб.
...снеси к "отцу" - то есть к священнику.
Эскарраман. - Эскарраман действительно существовал. Это был авантюрист, подвизавшийся в Севилье и приговоренный к каторге на галерах. По его имени был назван один из танцев.
...под именем Мильян де ла Коголья. - Мильян де ла Коголья не имя пустынника, а название обители.
...для Титиро Мантуанца. - Имеется в виду римский поэт Вергилий (70-19 г. до н. э.) родом из Мантуи. Титиро - имя одного из собеседников в I эклоге Вергилия.
До Индии... - Имеется в виду Америка, которая со времен Колумба называлась "Индиями".
Гальярда и пр. - Староиспанские танцы исполнялись под слова определенной песни, а не только под музыку, поэтому танцы часто назывались по первой строке текста песни, которая их сопровождала.
В. Узин