Переводчик: Agnostik.

66. (1) Когда Евбул был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Марка Фабия и Сервия Сульпиция[1]. В этом году Тимолеон из Коринфа, который был выбран своими согражданами возглавить Сиракузы, готовился к своему походу на Сицилию. (2) Он нанял семьсот наемников и, разместив своих людей на борту четырех трирем и трех быстроходных парусных кораблей, отплыл из Коринфа. По пути он взял три дополнительных судна из Левкады и Коркиры, и так с десятью кораблями он пересек Ионический Залив[2].

(3) Во время этого путешествия необычное и странное событие случилось с Тимолеоном. Небеса выступили в поддержку его предприятия и предсказали приход славы ему и известность его свершениям, всю ночь ему предшествовал факел, пылающий в небе вплоть до момента, когда эскадра зашла в гавань в Италии. (4) Как Тимолеон слышал еще в Коринфе от жриц Деметры и Персефоны[3], что в то время как они спали, богини сообщили, что будут сопровождать Тимолеона в его путешествии на их священный остров. (5) Он и его спутники радостно заключили, что богини, фактически, оказывают им свою поддержку. Он посвятил им свой лучший корабль, назвав его "Священный Корабль Деметры и Персефоны"[4].

Рис. Тимолеон.

Не встречая опасности, эскадра достигла Метапонта в Италии, и, вскоре после этого, карфагенская трирема также доставила карфагенских послов. (6) Обращаясь к Тимолеону, они тожественно предупреждали его не начинать войну и даже не высаживаться в Сицилии. Но народ Регия, призвал его и обещал присоединиться к нему в качестве союзников, и так Тимолеон быстро вышел из Метапонта, надеясь опередить весть о своем приходе. (7) Так как карфагеняне господствовали в море, он боялся, что они воспрепятствуют ему переправится на Сицилию. Поэтому, он поспешно завершил переход в Регии.

67. (1) Незадолго до этого карфагеняне со своей стороны пришли, чтобы увидеть, что назревает серьезная война в Сицилии и начали рассылать дружественные посольства в города на острове, которые были их союзниками. Отказавшись от противостояния тиранам по всему острову, они заключили дружбу с ними, и, в частности, они обратились к Гикету, самому сильному из них, потому что он управлял Сиракузами[5]. (2) Они подготовили и переправили на Сицилию крупные морские и сухопутные силы, и назначили Ганнона главнокомандующим. У них было сто пятьдесят кораблей, пятьдесят тысяч пехоты, триста боевых колесниц, более двух тысяч превосходных всадников[6], и кроме всего этого броня и метательные снаряды всех видов, многочисленные осадные машины, и огромный запас продовольствия и других материалов.

(3) Выступив в первую очередь на Энтеллы, они опустошили сельскую местность и блокировали народ в городе. Кампанцы, которые занимали город, были встревожены выступлением против них, и обратились за помощью к другим городам, которые были враждебны карфагенянам. Из них никто не ответил, за исключением города Галерия. Этот народ послал к ним тысячу гоплитов, но финикийцы перехватили их, повергли их большими силами и вырезали их всех. (4) Кампанцы, которые жили на Этне, вначале также готовы были направить подкрепления в Энтеллу из-за родства, но когда они услышали о бедствиях войск из Галерии, они решили не двигаться.

68. (1) В то время, когда Дионисий был еще хозяином Сиракуз, Гикет вышел в поле против него с крупными силами[7], и первым делом построил укрепленный лагерь в Олимпиеуме, перенеся войну против тирана в город, (2) но, когда осада затянулась и провизия кончилась, он отступил в Леонтины, это был город, который служил ему базой. Дионисий преследовал его по горячим следам, настиг и немедля атаковал, (3) но Гикет оборотился на него, принял бой, и, убив более трех тысяч наемников, остальных обратил в бегство. В жестоком преследовании он ворвался в город с беглецами, и овладел всеми Сиракузами кроме Острова[8].

Такова была ситуация в отношении Гикета и Дионисия.

(4) Три дня спустя после захвата Сиракуз, Тимолеон прибыл в Регий и бросил якорь[9]. (5) Карфагеняне внезапно появились с двадцатью триерами, но народ Регия помог Тимолеону избежать западни. Они созвали общее городское собрание и устроили обсуждение по всем правилам на тему урегулирования. Карфагеняне ожидали, что Тимолеона будут уговаривать, чтобы он плыл обратно в Коринф и небрежно несли караул. Он, однако, не давая повода заподозрить себя в бегстве, оставался на виду у собрания, но в тайне девять его кораблей вышли в море незамедлительно. (6) Затем, в то время как карфагеняне сосредоточили свое внимание на намеренно многословных регийцах, Тимолеон незаметно прокрался на свой корабль и быстро отплыл из гавани. Карфагеняне, хотя оказались обмануты, отправились в погоню (7), но его флот получил существенный отрыв, и с наступлением ночи он был в состоянии достигнуть Тавромения раньше погони. (8) Андромах[10], который возглавлял этот город, и постоянно принимал участие в сиракузских делах, приветствовал беглецов гостеприимно и много сделал для обеспечения их безопасности.

(9) Гикет как раз, возглавив пять тысяч своих лучших солдат, двинулся против Адранит, которые были враждебны ему, и расположился вблизи их города. Тимолеон, добавив к своим силам незначительное число солдат из Тавромения, вышел из этого города, имея всего, как говорят, не более тысячи человек. (10) Выступая с наступлением темноты, он достиг Адранума на второй день, и внезапно напал на людей Гикета, в то время как они обедали. Преодолев их сопротивление, он убил более трехсот человек, захватил в плен около шестисот, и завладел лагерем[11]. (11) Прикрывая этим маневром другой, он немедленно выступил к Сиракузам. Покрыв дистанцию на полной скорости, он свалился на город без предупреждения, сделав это быстрее, чем те, кто были разгромлены и спасались бегством[12].

Таковы события, которые произошли в этом году.

69. (1) Когда Ликиск был архонтом в Афинах, римляне избрали консулами Марка Валерия и Марка Публия, отмечалась сто девятая Олимпиада, в которой Аристолох афинянин победил в беге[13]. В этом году был заключен первый договор между римлянами и карфагенянами[14]. (2) В Карии Идрий, правитель карийцев, умер после семилетнего правления, и Ада, его сестра и жена, сменив его, правила в течение четырех лет[15].

(3) В Сицилии Тимолеон принял Адраниты и Тиндариты в свой союз и включил немало подкреплений в свои ряды от них. Великая неразбериха царила в Сиракузах где Дионисий удерживал Остров, Гикет - Ахрадину и Неаполь, а Тимолеон остальные части города, в то время как карфагеняне зашли в Большую Гавань на ста пятьдесяти триерах и расположились на берегу станом в пятьдесят тысяч человек[16]. Тимолеон и его люди с тревогой видели неравенство сил не в их пользу, но дела приняли внезапное и удивительное изменение в лучшую сторону. (4) Сначала Марк[17], тиран Катании, пришел к Тимолеону со значительной армией, а затем многие из отдаленных Сиракузских фортов присоединились к его движению, чтобы получить себе независимость. В довершение всего этого коринфяне снарядили десять кораблей, снабдили их деньгами, и отправили в Сиракузы[18]. (5) В этой связи Тимолеон воспрянул духом, а карфагеняне встревожились и по необъяснимой причине отплыли из гавани, и возвратили все свои силы на собственную территорию[19].

(6) Гикет остался изолированным, а Тимолеон победоносно занял Сиракузы[20]. Затем он приступил к возврату Мессаны, которые перешли к карфагенянам[21].

Таково было положение дел в Сицилии.

(7) В Македонии Филипп унаследовал от своего отца ссору с иллирийцами и не нашел средства примирения разногласий. Поэтому он вторгся в Иллирию с большими силами, разорил сельскую местность, захватил много городов, и вернулся в Македонию обремененный добычей[22]. (8) Затем он двинулся в Фессалию, и, изгоняя тиранов из городов, победил фессалийцев через благодарность. С ними, как с союзниками, он ожидал, что греков тоже будет легко победить своею благосклонностью; как это только что произошло. Соседние греки тотчас присоединились к решению фессалийцев и стали его восторженными союзниками[23].

70. (1) Когда Пифодот был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Гая Плавтия и Тита Манлия[24]. В этом году[25] струсивший тиран Дионисий сдал крепости Тимолеону, сложил с себя полномочия и удалился под гарантией личной безопасности на Пелопоннес, но с сохранением личных владений. (2) Таким образом из-за трусости и малодушия он потерял, как отмечалось, тиранию, которая была, как говорили, прочнее стальных цепей[26], и провел оставшиеся годы своей жизни в нищете в Коринфе, показывая своею жизнью пример неудачника для всех тех, кто превозносит себя неразумно в своих успехах. (3) Тот, кто владел четырьмя сотнями тримрем[27], прибыл вскоре после этого в Коринф в небольшом утлом грузовом судне[28], что показывает необычайную резкость изменений в его судьбе.

(4) Тимолеон забрал Остров и форты, которые прежде принадлежали Дионисию. Он разрушил цитадель и дворец тирана на острове, и восстановил независимость укрепленных городов. (5) Тотчас он приступил к работе над новым сводом законов, учреждая в городе демократию, и установил до мельчайших деталей договорное право и все подобные вопросы, обращая особое внимание на равноправие[29]. (6) Он учредил также ежегодную должность, которая считались высшей наградой, и которую сиракузяне называли "амфиполия" Зевса Олимпийского[30]. Для нее первым жрецом был избран Каллимен, сын Алкада, и в дальнейшем сиракузяне продолжали назначать ежегодно этих должностных лиц вплоть до времени написания мною этой истории и изменения формы правления. Ибо, когда римляне наделили гражданскими правами греков Сицилии, служба этих жрецов стала незначительной, после того, как имела важное значение более трехсот лет[31].

Таково было состояние дел в Сицилии.

71. (1) В Македонии Филипп задумал перетянуть греческие города во Фракии на свою сторону, и двинулся в эту область[32]. Керсоблепт, царь фракийцев, следовал политике притеснения Геллеспонтских городов, граничащих с его территорией и опустошал их земли. (2) С целью положить конец нападениям варваров, Филипп выступил против них с большими силами. Он преодолел фракийцев в нескольких сражениях и наложил на завоеванных варваров выплату десятины македонцам, и основал укрепленные города в ключевых местах, сделав невозможным для фракийцев совершить какие-либо посягательства в будущем. Так греческие города были освобождены от этой угрозы и с радостью заключили союз с Филиппом.

(3) Феопомп из Хиоса, историк, в своей "Истории Филиппа", включал в нее три книги, посвященные в делам в Сицилии[33]. Начиная с тирании Дионисия Старшего, они охватывает период в пятьдесят лет, заканчиваясь высылкой Дионисия Младшего. Это книги 41-43.

72. (1) Когда Сосиген был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Марка Валерия и Марка Гнея Публия[34]. В этом году Аримба, царь молоссов, умер после десятилетнего правления[35], оставив сына Эакида, отца Пирра, но Александр, брат Олимпиады, вступил на престол при поддержке Филиппа Македонского.

(2) В Сицилии Тимолеон сделал поход против Леонтины, так как это был город, где Гикет укрылся с существенной армией[36]. Он начал наступление на часть, называемую Неаполь, но так как врагов в городе было много и они имели преимущество в борьбе со стен, он ничего не добился и прервал осаду. (3) Переходя к городу Энгиум, который находился под контролем тирана Лептина[37], он предпринимал неоднократные нападения в надежде на высылку Лептина и восстановления в городе свободы. (4) Воспользовавшись его занятостью, Гикет вывел все свои силы и попытался осадить Сиракузы, но потерял много людей и поспешно отступил назад в Леонтины. (5) Напуганный Лептин покорился, и Тимолеон отправил его в Пелопоннес под залогом личной безопасности, давая грекам вещественные свидетельства о результатах своих планов разгрома и изгнания тиранов.

Город Аполлония был также подчинен Лептину. Не беря его, Тимолеон восстановил его автономию, также как и города Энгиум.

73. (1) Не имея средств платить наемникам, он послал тысячу людей со своими лучшими командирами в часть Сицилии, где правили карфагеняне[38]. Они разграбили большой край, и, принеся большое количество награбленного добра, передали его Тимолеону. Продав его и выручив крупную сумму денег, он отдал ее наемникам как оплату за долгий срок службы. (2) Он также взял Энтеллы и после сдачи города предал смерти пятнадцать человек, которые были активными сторонниками карфагенян, остальным вернув независимость. Так как его военные силы и слава росли, все греческие города в Сицилии начали добровольно переходить к нему, благодаря его политике восстановления автономии во всех городах. Также многие города сикелов, сиканов и остальные, захваченные карфагенянами, послали к нему посольства, выразив желание вступить в союз с ним.

(3) Карфагеняне признали, что их стратеги в Сицилии вели войну вяло и решили отправить новых вместе с крупными подкреплениями[39]. Немедля они сделали набор рекрутов для кампании из числа своих благородных граждан[40] и, соответствующим образом набрали среди ливийцев. Кроме того, собрав крупную сумму денег, они набрали наемников из числа иберов, кельтов, и лигуров[41]. Они были заняты также строительством кораблей. Они собрали много грузов и изготовили другие материалы в огромных количествах.

74. (1) Когда Никомах был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Гая Марция и Тита Манлия Торквата[42]. В этом году Прокион афинянин победил и изгнал Клитарха, тирана Эретрии, который был поставлен Филиппом. (2) В Карии Пиксодар[43], младший из братьев, отдалил Аду от управления как законный наследник и властвовал в течение пяти лет до прихода Александра в Азию.

Филипп, чья удача постоянно возрастала, совершил поход против Перинфа, который сопротивлялся ему и склонялся к Афинам[44]. Он организовал осаду и продвигал машины к городу, штурмуя стены день за днем.

(3) Он построил башни в восемьдесят локтей, что намного превышало башни Перинфа, и с господствующей высоты держал город в изматывающей осаде. Раскачивая стены тараном и делая под них подкопы, он обрушил стены на длинном участке. Перинфяне упорно защищались и быстро подняли вторую стену, совершив много замечательных подвигов и в открытом бою и на укреплениях. (4) Обе стороны проявили большую решимость. Царь, со своей стороны, осыпал многочисленными и разнообразными снарядами из катапульт бойцов, стойко защищавших стены, в то время как перинфяне, хотя каждодневно несли тяжелые потери, получили подкрепление людьми, метательными снарядами и артиллерией из Византия. (5) Когда они снова могли противостоять врагу, они воспрянули духом и решились вынесли всю тяжесть борьбы за свою родину. Однако царь упорствовал в своем намерении. Он разделил свои силы на несколько частей, и, часто сменяя людей, вел непрерывные атаки на стены и днем и ночью. У него было тридцать тысяч человек, в избытке запас метательных снарядов и осадных машин, кроме прочих механизмов, и он держал под постоянным давлением осажденных.

75. (1) Так осада затянулась. В городе число боеспособных от потерь, погибших и раненых и провизии становилось все меньше. Захват города был неизбежным. Фортуна, однако, не пренебрегла сохранностью тех, кто был в опасности, но принесла неожиданное избавление. Рост мощи Филиппа был замечен в Азии, и персидский царь с тревогой присматриваясь к этой силе, пишет своим сатрапам на побережье, чтобы они оказали всякую возможную помощь перинфянам. (2) Поэтому они, посовещавшись, отправили в Перинф отряд наемников, достаточно средств, и достаточные запасы продовольствия, снарядов и других материалов, необходимых для проведения действий.

Точно также народ Византии послал своих лучших командиров и солдат. Так как армии были снова равносильны и боевые действия возобновились, осада велась с величайшим кровопролитием. (3) Филипп постоянно бил в стены таранами, делая в них бреши, а его катапульты очищали стены от защитников, он в один и тот же момент атаковал через проломы в стенах, строя солдат плотными рядами и штурмовал с лестницами части стен, которые он очищал. Тогда случались рукопашные схватки и некоторые были убиты на месте, другие получали множество ран. Награда победителя оспаривалась отвагой противника, (4) македонцы надеялись получить богатый город для грабежа и вознаграждение подарками от Филиппа, надежда на доход укрепляла их опасности, в то время как у перинфян перед глазами стояли ужасы захвата и они стойко, с большим мужеством, бились за свое избавление.

76. (1) Природные условия вокруг города оказывали большое подспорье осажденным перинфянам, способствуя их победе. Город расположен на берегу моря, на своего рода, возвышенном полуострове с перешейком в один фурлонг, и его дома расположены близко друг к другу и очень высоки. (2) Построенные вдоль склона холма они возвышаются друг над другом и тем самым придают городу общий вид театра. Несмотря на постоянные разрушения укреплений, в результате перинфяне не были побеждены, ибо они перекрывали переулки и каждый раз использовали нижний ряд домов, как будто оборонительную стену. (3) Когда Филипп с большим трудом и после тяжелых боев овладел городской стеной, он обнаружил, что дома предоставляют более сильное укрепление, подготовленное самой Фортуной. Поскольку, к тому же, каждая потребность города, сразу находила поддержку, оказанную Перинфу из Византия, он разделил свои силы на две части, и, оставив одну часть под командой своих лучших командиров для продолжения осады Перинфа, сам, взяв другую, совершил внезапное нападение на Византию, обложив город для прочной осады. (4) Так как их люди, оружие и военное снаряжение были в Перинфе, народ Византия оказался в большом замешательстве.

Такова была ситуация в Перинфе и Византии[45].

(5) Эфор из Ким, историк, окончил свою историю в этом месте осадой Перинфа, включив в свой труд дела, как греков, так и варваров с момента возвращения Гераклидов. Она охватывает период почти семьсот пятьдесят лет[46], состоит из тридцати книг, предваренных каждая введением.

(6) Диилл[47] Афинянин начал вторую часть своей истории с того места, где закончил Эфор и сделал связную описательную истории греков и варваров от этого места до смерти Филиппа[48].

77. (1) Когда Теофраст был архонтом в Афинах, римляне избрали консулами Марка Валерия и Авла Корнелия, отмечалась сто десятая Олимпиада, в котором Антикл афинянин победил в беге[49]. (2) В этом году, видя, что Филипп осаждает Византий, афиняне решили, что он разорвал договор с ними и срочно отправили грозный флот, чтобы помочь этому городу. Кроме них хиосцы, коссцы, родосцы, и некоторые другие греки также послали подкрепления. (3) Филипп испугался этой совместной деятельности, прервал осаду двух городов, и заключил мирный договор с афинянами и другими греками, которые выступали против него[50].

(4) На западе карфагеняне подготовили огромные запасы военных материалов и переправили свои силы на Сицилию[51]. Они, как говорят, составляли, в том числе с теми силами, что уже находились на острове, более семидесяти тысяч пехоты, конницы, боевых колесниц, и упряжки отборных лошадей числом не менее десяти тысяч, двести боевых кораблей, и более тысячи грузовых для перевозки лошадей, оружия, продовольствия и всего остального. (5) Однако, Тимолеон не испугался, хотя он знал размер вражеских сил, а сам был ослаблен до горстки солдат. Он был еще в состоянии войны с Гикетом, но пришел к соглашению с ним и присоединил его войска, тем самым существенно увеличив свою собственною армию[52].

78. (1) Он решил начать борьбу с карфагенянами на своей собственной территории, с тем чтобы сохранить нетронутой земли своих союзников, в то время как опустошить то, что было целью варваров. (2) Он немедленно собрал своих наемников вместе с сиракузянами и союзниками, созвал общее собрание, и призвал своих слушателей подходящими словами встретить лицом к лицу решительную борьбу. Когда все рукоплескали и кричали, призывая вести их немедленно против варваров, он взял в поле всего не более двенадцати тысяч человек[53].

(3) Он достиг земель Агригента, когда неожиданные смятение и разлад вспыхнули в его армии. Один из наемников по имени Фрасий, который был с фокейцами, когда они разграбили храм в Дельфах, и был примечателен своим неистовым безумством, теперь совершил деяние соответствующее его прежним бесчинствам. (4) В то время как почти все остальные, кто участвовал в кощунстве против Оракула, получили от божества должное наказание, как мы сообщали чуть ранее[54], он, один ускользнувший от божеской кары, пытался склонить наемников к дезертирству. (5) Он говорил, что Тимолеон не в своем уме и вел своих людей на верную гибель. Карфагеняне были в шесть раз многочисленнее их и неизмеримо превосходят в каждом виде снаряжения, но Тимолеон, тем не менее, обещает, что они победят, и ставит на кон жизни наемников, которым в течение длительного времени, из-за отсутствия средств, он даже не может платить. (6) Фрасий советовал вернуться в Сиракузы и требовать оплату, а не следовать за Тимолеоном в дальнейшем безнадежной кампании.

79. (1) Наемники выслушали его речь с восторгом и были готовы взбунтоваться, но Тимолеон с трудом успокоил беспорядки просьбами и обещаниями. Несмотря на это тысяча человек ушли с Фрасием[55], но Тимолеон отложил их наказание на более позднее время, и написал своим друзьям в Сиракузах принять их доброжелательно и заплатить им долг, чем положил конец волнениям, но и лишил непослушных всех выгод победы. (2) С остальными, чью верность он восстановил ласковым обхождением, он двинулся против врага, который стоял лагерем неподалеку. Собрав воинов на сходку, он поощрял их описаниями трусости финикийцев и ссылками на успех Гелона[56].

(3) Как раз в это время, когда все в один голос требовали напасть на варваров и начать сражение, случилось так, что вьючные животные привезли дикий сельдерей[57] для своих подстилок, и Тимолеон заявил, что он принял знак своей победы, ибо венок на Истмийских играх соткан из него. (4) По его предложению солдаты сплели венки из сельдерея и, покрыв головы, бодро двинулись вперед в уверенности, что боги предсказали им победу. А это, на самом деле, так и было, (5) ибо непредсказуемо, невероятно сказать, они оказались сильнее врагов не только через свои собственные доблести, но и через особую помощь богов.

Тимолеон развернул свои силы и продвинулся от гряды низких холмов к реке Кримис[58], которую десять тысяч врагов уже перешли. Их он поколебал первым натиском, захватив его собственные позиции в центре строя[59]. (6) Был жестокий бой, но, так как греки превосходили как в храбрости, так и в умении, они нанесли крупное поражение варварам. Прочие начали бежать, но основная часть карфагенян перешли реку тем временем и восстановила положение.

80. (1) Бой был возобновлен и финикийцы подавляли греков своим большим численным перевесом, когда, вдруг, с небес обрушилась пелена дождя и буря с крупным градом, сверкали молнии, ревел гром и ветер дул в ожесточенных порывах. Все эти стихии наносили удары в спины греков, но в лица варваров, так что солдаты Тимолеона не очень страдали от этого дела, финикийцы не выдержали действий обстоятельств, и, так как греки продолжали нападать на них, они обратились в бегство.

(2) Так как все устремились к реке вместе, - конные и пешие вперемешку, а колесницы добавили путаницы - некоторые бесславно погибли в давке или пронзенные мечами или копьями своих товарищей, а другие были согнаны кавалерией Тимолеона в реку и были убиты ударами в спину. (3) Многие погибли не от вражеских ударов, когда массу охватила паника. Создавались столпотворения и было трудно устоять на ногах в потоке. Хуже всего, когда прошел ливень, вниз по течению реки прокатился бурный поток, и увлек людей за собой, потопив тех из них, кто был вынужден плыть в своей тяжелой броне.

(4) В конце концов, даже карфагеняне, которые входили в Священный отряд[60], в количестве двадцать пять сотен, из числа тех граждан, которые были отобраны за доблесть и доброе имя, а также за богатство, все пали после отважной борьбы. (5) В других частях их армии, более десяти тысяч солдат были убиты и не менее чем пятнадцать тысяч были взяты в плен[61]. Большинство колесниц были уничтожены в битве за исключением двух сотен, которые были захвачены. Обоз с тягловыми животными и большинство из повозок попали в руки греков. (6) Большинство доспехов было потеряно в реке, но тысяча нагрудников и более десяти тысяч щитов были принесены к палатке Тимолеона. Из них некоторые были посвящены позже в храмах в Сиракузы, некоторые из них были распределены между союзниками, и некоторые из них были отправлены Тимолеоном домой в Коринф с указаниями посвятить их храму Посейдона[62].

81. (1) Бой также принес большой запас ценностей, потому что карфагеняне имели с собой много серебряной и золотой посуды для питья; это, а также остальное личное имущество, которого было очень много из-за богатства карфагенян, Тимолеон разрешил солдатам сохранить в качестве вознаграждения за их храбрость[63]. (2) Со своей стороны, карфагеняне, кто бежал с поля битвы, пробирались с трудом в безопасный Лилибей. Такой ужас и страх владели ими, что они не решились взойти на свои корабли и отплыть в Ливию, боясь, что они будут поглощены водами Ливийского моря, потому что их боги оставили их.

(3) В самом Карфагене, когда пришла весть о масштабах бедствия, все были в подавленном духе и считали само собой разумеющимся, что Тимолеон непосредственно придет против них со своей армией. Они, не теряя времени, отозвали из ссылки Гискона[64], сына Ганнона и назначили его полководцем, так как они думали, что в нем наилучшим образом соединились смелость и воинские знания. (4) Они проголосовали в будущем не подвергать опасности жизни граждан, но привлечь иностранных наемников, особенно греков[65] которые, по их мнению, ответят на призыв в большом количестве из-за высокого жалованья и богатства Карфагена, и они направили искусных посланников на Сицилию с указаниями, заключить мир на любых возможных условиях.

82. (1) В конце этого года Лисимахид стал архонтом в Афинах, и в Риме были избраны консулами Квинт Сервилий и Марк Рутилий[66]. В этом году, Тимолеон вернулся в Сиракузы и немедленно изгнал из города, как предателей, всех наемников, которые покинули его под руководством Фрасия. (2) Те переправились в Италию и нагрянули на прибрежный город Бруттий, разграбив его. Бруттийцы в ярости сразу же выступили против них с большим войском, свирепствуя на поле боя, закидали их дротиками[67]. Те, кто бросил Тимолеона были вознаграждены таким несчастьем за свое нечестие.

(3) Тимолеон сам схватил и казнил Постумия Этрусского[68], который нападал на морские торговые пути с двенадцатью пиратскими кораблями, и доставил в Сиракузы, как в дружественный город. Он получил новых поселенцев, любезно присланных коринфянами, в числе пяти тысяч человек. Затем, когда карфагеняне прислали послов и настойчиво его умоляли, он дал им мир на условиях, что все греческие города должны быть свободными[69], что река Лик[70] должна быть границей их соответствующих территорий, и что карфагеняне не должны оказывать помощь тиранам, которые были в состоянии войны с Сиракузами.

(4) После этого он закончил свою войну с Гикетом и приговорил его к смерти[71], а затем напал на кампанцев с Этны и прогнал их прочь[72]. Также он одолел Никодема, тирана Кентурип, и выгнал его из этого города, и положил конец тирании Аполлонида в Агириуме[73], дав права сиракузского гражданство его освобожденным жителям. Одним словом, все тирании на всей территории острова были искоренены, и города были освобождены и включены в его союз. (5) Он объявил в Греции, что сиракузяне дадут землю и дома и долю в своем состоянии, тем, кто хотел бы переселиться, и многие греки пришли, чтобы получить свой надел[74]. В конечном счете, сорок тысяч поселенцев получили свободные земли от Сиракуз и десять тысяч от Агириума, потому что они обширные и качественные.

(6) В это же время Тимолеон пересмотрел существующие законы Сиракуз, которые были составлены Диоклесом[75]. Те, которые касались частных контрактов и наследования он оставил неизменными, но он исправил те, которые касались общественных дел в любом виде, как казалось полезным с точки зрения его собственных убеждений. (7) Председатель и руководитель этой законодательной программы Кефал Коринфянин, человек уважаемый в области образования и философии. Когда его руки освободились от этих вопросов, Тимолеон переселил народ Леонтины в Сиракузы, но послал дополнительных поселенцев в Камарины и расширил город.

83. (1) Так, установив мир повсеместно в Сицилии, он вызвал в городах период огромного роста благосостояния[76]. В течение многих лет из-за внутренних проблем и пограничных войн, и еще больше из-за множества тиранов, которые постоянно сдерживали рост, города заполнились обедневшими людьми, и пространства страны стали пустынею из-за отсутствия ухода, не производя никакого полезного урожая. Но теперь новые поселенцы устремились на землю в большом количестве, и, так как установился длительный период мира, поля были восстановлены для возделывания и рожали обильный урожай всех видов. Сицилийские греки продали его купцам по хорошим ценам и быстро увеличили свое богатство.

(2) Приобретенные средства способствовали тому, что многие крупные сооружения были завершены в тот период. Во-первых, сооружение в Сиракузах на Острове, называемое "Зал Шестидесяти Лож", которые превзошло все другие здания Сицилии и размерами и великолепием[77]. Оно было построено деспотом Агафоклом, и поскольку его претенциозность превосходила храмы богов, поэтому оно получило знак неудовольствия Небес в виде удара молнии. Затем были башни вдоль берега Малой Гавани с мозаичными надписями из разноцветных камней, прославлявшие имя своего основателя, Агафокла. Сопоставимые с ними, но немного позже, во времена царя Гиерона, были построены Олимпиум на рынке и алтарь рядом с театром, стадией в длину и пропорциональной высоты и ширины[78].

(3) Среди меньших городов следует принять во внимание Агриум, поскольку на него распространился прирост поселенцев, принесших процветание сельскому хозяйству, в нем построили лучший театр на Сицилии после Сиракуз, вместе с храмами богов, палатой совета, и рынком. Существовали также памятные башни, а также пирамидальные могильные памятники, различной архитектуры, многие и величественные.

84. (1) Когда Харонд был архонтом в Афинах, Луций Эмилий и Гай Плавтий получили консульство[79]. В этом году, царь Филипп, принудил большую часть греков к союзу с ним, был честолюбив и добился неоспоримого главенства в Греции, угрозами приведя афинян к покорности[80]. (2) Поэтому он внезапно захватил город Элатея, сосредоточив там свои силы, и проводил политику войны с Афинами. Он не ожидал никаких проблем в борьбе с ними, поскольку их зависимость от существующего мирного договора[81] сделала их неподготовленными к военным действиям, и вот как все получилось. После занятия Элатеи люди прибежали ночью в Афины, рассказав о захвате города и о том, что Филипп пойдет сразу в Аттику со своей армией[82].

(3) Ошеломленные этим неожиданным событием, афинские стратеги вызвали трубачей и приказали им подавать сигнал тревоги всю ночь.

Новость распространилась в каждом доме, и город был напряжен от страха, а на рассвете весь народ собрался у театра еще до того, как архонты созвали их традиционными объявлениями. (4) Когда пришли стратеги и представили вестника, и он рассказал свою историю, тишина и ужас охватил собрание, и никто из обычных ораторов не осмелился предложить курс действий. Снова и снова глашатай призывал кого-то высказаться в интересах общей безопасности, но никто не выступил с предложением. (5) В полном недоумении и тревоге, толпа обратила взоры на Демосфена. Наконец он спустился со своего места, и призвал народ набраться храбрости, чтобы выслушать его мнение, они должны немедленно отправить послов в Фивы и предложить беотийцам присоединиться к ним, чтобы начать борьбу за свободу. Нет времени, чтобы отправить послов к другим своим союзникам[83] применяя союзные договоры, так как через два дня царь, как ожидается, вступит в Аттику. Так как его путь лежит через Беотию, поддержка беотийцев их единственное средство, тем более, что Филипп, будучи в то время друг и союзник беотийцев, очевидно, попытается взять их с собой, когда будет идти мимо войною против Афин.

85. (1) Когда народ принял это предложение и постановил дать полномочия посольству по плану Демосфена, они обратились к поиску наиболее красноречивых представителей. Демосфен охотно ответил на призыв к услуге. Он энергично выполнил миссию и, наконец, вернулся в Афины, заручившись согласием фиванцев.

Теперь, когда они удвоили свои наличные силы союзом с иностранцами, афиняне вновь обрели уверенность (2) Также они назначили стратегами Хареса и Лисикла и послали их со всей армией под оружием в Беотию. Все их юноши сообщили о страстном желании сражаться и выдвинулись скорым маршем в сторону Херонеи в Беотии. Под впечатлением быстроты прибытия афинян и сами не менее готовые к решительным действиям, беотийцы присоединились к ним с оружием в руках и, соединившись вместе, все ждали подхода противника.

(3) Первый шагом Филипп направил посланников Беотийскому Союзу, наиболее выдающийся из которых был Пифон[84]. Он был знаменит своим красноречием, но судя по беотийцам в этом состязании против Демосфена за их верность, он, несомненно, превзошел всех других ораторов, но явно уступил ему. (4) И Демосфен сам в своих речах отмечал свой успех в борьбе с этим оратором, как большое достижение, где он говорит: "тогда я не отступил перед Пифоном, как ни самоуверенно и многоречиво изливал он против вас потоки красноречия."[85]

(5) Так Филиппу не удалось получить поддержку беотийцев, но все же решил бороться против обоих союзников. Он подождал, когда прибудет последний отставший из его союзников, а затем вошел в Беотию. Его войска пришли в составе более чем тридцати тысяч пехоты и не менее двух тысяч конницы. (6) Обе стороны были нацелены на битву, в хорошем расположении духа и горячи, и были сопоставимы в храбрости, но царь имел преимущество и числе, и в даре полководца. (7) Он провел много сражений различных видов и одержал победу в большинстве случаев, так что он имел большой опыт в военных операциях. С афинской стороны, лучшие из их стратегов были мертвы - Ификрат, Хабрий, и Тимофей в том числе, - а лучший из тех, кто остались, Харес, был не лучше, чем любой средний солдат по энергии и благоразумию, требуемых командиру[86].

86. (1) Армии развернулись[87] на рассвете и царь поместил своего сына Александра, юношу по годам, но отмеченного доблестью и быстротою действий, на одно крыло, разместив рядом с ним своих самых опытных стратегов, а сам во главе отборных отрядов командовал на другом; отдельные подразделения были размещены где требовал случай[88]. (2) С другой стороны, разделив фронт по народам, афиняне отдали одно крыло беотийцам, и сами взяли руководство на другом. Как только завязался бой, обе стороны горячо состязались в течение длительного времени, и было много павших с обеих сторон, так что некоторое время ход борьбы давал надежду на победу для обеих сторон.

(3) Тогда Александру, чья душа понуждала показать отцу свою удаль и неукротимую волю к победе, умело поддержанному своими людьми, первому удалось разорвать сплошной фронт вражеской линии и, сразив многих, он лег тяжелым бременем на противостоящие ему войска. (4) Такого же самого успеха добились его товарищи, бреши в передней линии были постоянно открыты. Нагромождая трупы, в конце концов, Александр продрался сквозь линию и обратил своих противников в бегство. Тогда царь также лично выдвинулся значительно вперед и не уступая в чести на победу даже Александру, он сначала оттеснил войска, расположенные перед ним, а затем, заставил их бежать, стал человеком принесшим победу. (5) Более тысячи афинян пали в битве и не менее чем две тысячи были захвачены в плен. (6) Кроме того, многие из беотийцев были убиты, а немало взято в плен. После битвы Филипп поставил победный трофей, выдал для захоронения павших, принес жертвы богам за победу, и вознаградил по заслугам тех из своих людей, кто отличился.

87. (1) Рассказывают, что на пьянке после обеда Филипп, отягощенный большим количеством несмешанного вина, организовал со своими друзьями в честь Кома, празднуя победу, торжественное шествие через толпу своих пленников, глумясь все время над неудачами несчастных людей[89]. Тогда Демад, оратор, который был тогда одним из пленных, смело выступил[90] и сделал замечание, сумев обуздать отвратительную выходку царя. (2) Он, как говорят, заметил: "О царь, когда Фортуна дает тебе роль Агамемнона, тебе не стыдно действовать как Терсит?" Уязвленный этим метким и колким упреком, Филипп полностью изменил свое поведение. Он сбросил гирлянды, отмел в сторону символы гордости, посвященные Кому, выразил восхищение человеком, который осмелился говорить так откровенно, освободил его из плена и дал ему место среди своих гостей, отмеченных знаками почета. (3) Под влиянием обращения Демада и очарованный Аттикой, он постановил выпустить всех афинских пленников без выкупа и, вообще отказавшись от высокомерия победителя, отправил послов к народу Афин и заключил с ними договор о дружбе и союзе. С Беотией он заключил мир, но разместил гарнизон в Фивах.

88. (1) После этого поражения афиняне, по обвинению оратора Ликурга, осудили на смертную казнь стратега Лисикла. Ликург имел самую высокую репутацию среди политиков своего времени, так как он получил похвалу за управление финансами города в течение двенадцати лет[91] и прожил, в общем, жизнь известную честностью, и оказался очень суровым обвинителем. (2) Можно судить о его характере и строгости в отрывке из его обвинения, где он говорит: "Ты был стратегом, Лисикл, тысяча граждан погибли, и две тысячи были взяты в плен. Трофей стоит на месте поражения нашего города и вся Греция в рабстве. Все это происходило под твоим руководством и командой, и все же ты смеешь жить и смотреть на солнце и даже ходить на рынок, живой памятник позора нашей страны и бесчестия".

(3) Произошло странное стечение обстоятельств в рассматриваемый период. В то же время, когда проходил бой у Херонеи, другая битва произошла в Италии в тот же день и в тот же час между народом Тарента и луканцами[92]. На службе Тарента был Архидам, спартанский царь, и случилось так, что он был убит. (4) Он правил лакедемонянами в течение двадцати трех лет, его сын Агис вступил на престол и правил в течение девяти лет[93].

(5) В это же время умер Тимофей, тиран Гераклеи Понтийской - после того как был у власти в течение пятнадцати лет. Его брат Дионисий достиг власти тирана и правил тридцать два года[94].

89. (1) Когда Фриних был архонтом в Афинах, римляне назначили консулами Тита Манлия Торквата и Публия Деция[95]. В этом году царь Филипп, с гордостью сознавая свою победу под Херонеей и видя, что он сбил спесь с ведущих греческих городов, поставил целью добиться главенства над всей Грецией. (2) Он распространил известие, что он хотел бы вести войну с персами на стороне греков с целью наказания за осквернение храмов[96], и этим обеспечил для себя преданную поддержку греков. Он показывал всем свою добродетельность в частной и общественной жизни, и он представлял городам привилегии, с которыми он хотел бы обсудить вопросы, представляющие взаимный интерес. (3) Общий съезд был, соответственно, созван в Коринфе. Он говорил о войне против Персии и, пробудив большие надежды, склонил представителей к войне. Греки выбрали его полномочным стратегом Греции, и он начал накапливать материалы для похода. Он предписал количество солдат, которое каждый город должен послать на совместные действия, а затем вернулся в Македонию.

Таково было состояние дел касающихся Филиппа.

90. (1) В Сицилии умер Тимолеон Коринфянин; он привел в порядок все дела сиракузян и других сицилийских греков, и был их стратегом в течение восьми лет[97]. Сиракузяне почтили его великолепно, вследствие его дарований и степени услуг, оказанных им, и дали ему великолепные похороны. Когда тело было сожжено, в присутствии всего народа был провозглашен следующий указ Деметрием, который обладал наиболее мощным голосом из всех глашатаев того времени[98]: "Народ Сиракуз проголосовал, чтобы оплатить похороны Тимолеона из Коринфа, сына Тиманета, на сумму двести мин, и в его честь (учредить) до конца времен музические, конные, и гимнастические игры, потому что он уничтожил тиранов, победил варваров, и заселил могущественнейшие из греческих городов, и так как стал творцом свободы для греков в Сицилии".

(2) В этом году также умер Ариобарзан после правления в течение двадцати шести лет, и Митридат, сменив его, правил в течение тридцати пяти лет[99]. Римляне одержали победу в битве против латинян и кампанцев в непосредственной близости от Суессы и отняли часть земель побежденных. Консул Манлий, одержавший победу, отметил триумф[100].

91. (1) Когда Пифодор был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Квинта Публия и Тиберия Эмилий Мамерка, отмечалась сто одиннадцатая Олимпиада, в которой Клеомант из Клитора выиграл в беге[101]. (2) В этом году, царь Филипп, признанный главою греков, открыл военные действия против Персии, отправив в Азию, с передовым отрядом Аттала и Пармениона[102], придав им часть своих сил и приказав освободить греческие города, в то время как он сам, желая вступить в войну с одобрения богов, спросил Пифию, победит ли он царя персов. Она дала ему следующий ответ:

"Бык увенчан цветами, и близок тот, кто его заколет."[103]

(3) Филипп нашел этот ответ неоднозначным, но принял его в смысле благоприятном для себя, а именно, что оракул предсказал, что персы будут убиты, как жертвенные животные. В действительности, однако, это было не так, и это означало, что Филипп сам в разгар праздника и священного жертвоприношения, будет зарезан как бык, украшенный гирляндой. (4) В любом случае, он думал, что боги поддерживают его, и было очень приятно думать, что Азия будет отдана в руки македонцев.

Тотчас, приводя в исполнение планы, великолепные жертвы богам он объединил со свадьбой своей дочери Клеопатры, чья мать была Олимпиада; он отдал ее замуж за Александра, царя Эпира, родного брата Олимпиады[104]. (5) Он хотел, чтобы как можно больше греков могли принять участие в торжествах в честь богов, и так запланировал блестящие музические состязания и щедрые пиры для своих друзей и гостей. (6) Из всей Греции он созвал своих личных гостеприимцев и приказал своим придворным привести с собой сколько смогут своих знакомых из-за рубежа. Он решил предстать перед греками как человек любезный и соответствующий присвоенному отличию, - верховному главнокомандованию, с соответствующим случаю гостеприимством.

92. (1) Так большое число людей собрались вместе со всех сторон на праздник, игры и бракосочетание, которые отмечались в Эгах в Македонии. Не только отдельные аристократы венчались золотыми коронами, но также и представители большого числа значительных городов, и среди них Афин. (2) Эта награда была объявлена глашатаем, и он закончил речь заявлением, что если кто-то злоумышляет против царя Филиппа и сбежит в Афины, ища убежище, он будет выдан[105]. Случайная фраза оказалась предзнаменованием посланным Провидением, - пусть Филипп знает, что предстоит заговор. (3) Были также произнесены и другие подобные слова, как казалось внушенные божеством, что предрекали смерть царя.

На торжественном пиршестве, Филипп приказал актеру Неоптолему, непревзойденному ни силой своего голоса, ни своею известностью, представить некоторые хорошо известные произведения, в частности такие, которые касались персидской кампании. Артист считал, что это произведение будет принято как подходящее Филиппу переправившемуся и намеренному упрекнуть в богатстве персидского царя, великого и знаменитого этим, предполагая, что когда-нибудь это будет ниспровергнуто судьбой. Вот слова, которые он сначала запел:

"Твои мысли витают выше воздуха;

Ты мечтаешь о широких возделанных полях.

Ты хочешь свой дом возвысить над другими,

Чтобы люди знали, но ты ошибаешься,

Руководят твоей жизнью издалека.

Но есть один кто захватит быстро,

Кто идет путем тьмы во мраке,

И вдруг, невидимый, настигнет

И отнимем мы твои далекие надежды -

Гибель, смертный источник многих бед."[106]

Он продолжил и остальную часть песни, и вся она была на ту же тему. (4) Филипп был очарован содержимым и был полностью занят мыслью о свержении персидского царя, ибо он вспомнил Оракул Пифии, который имел тот же смысл, что и слова, цитируемые трагическим актером.

(5) Наконец пир закончился, и начались игры, установленные для следующего дня. Хотя было еще темно, множество зрителей поспешило в театр и на восходе солнца торжественное шествие началось. Наряду со всякого рода выставленными богатствами Филипп включил в процессию статуи двенадцати богов, выполненных с большим искусством и блестяще украшенных, вызванных показать богатство и привести зрителя в трепет, а вместе с ними была пронесена тринадцатая статуя самого Филиппа, изображающая его богом, так что царь самолично возвел себя на престол среди двенадцати богов[107].

93. (1) Все сидящие в театре был поражены, когда Филипп появился в белом плаще, и отдал приказ своим телохранителем оставить его и следовать за ним только на расстоянии, так как он публично хотел показать, что он защищен доброй волей всех греков, и не имеет нужды в охране копьеносцев[108]. (2) Такова была вершина успеха, которой он достиг, но, как раз когда похвалы и поздравления у всех звенели в ушах, вдруг без предупреждения обнаружился заговор против царя в виде смертельного удара. (3) Мы должны изложить причины этого, с тем, что наш рассказ стал ясным.

Македонец Павсаний происходил из знатного рода из Орестиды[109]. Он был телохранителем царя и был возлюбленным его из-за своей красоты. (4) Когда он увидел, что царь стал отдавать предпочтение другому Павсанию (человеку одного с ним имени), он обратился к нему с бранью, обвинив его в том, что он гермафродит и немедленно принимает любовные предложения любого, кто пожелает. (5) Не выдержав такого оскорбления, другие хранили молчание в это время, но, вскоре, поведав Атталу, одному из своих друзей, он замыслил достичь своей собственной смерти добровольно и эффектным способом. (6) Через несколько дней после этого, Филипп вступили в бой с Плеврием, царем иллирийцев[110], Павсаний встал перед ним и, приняв своим телом все удары, направленные на царя, встретил свою смерть.

(7) Этот случай был широко обсужден, и Аттал, который был членом дворцового окружения и подвластный только царю, пригласил сначала Павсания на обед и опоил его, и пока он был пьян от неразбавленного вина, передал его бесчувственное тело погонщикам мулов обесчестить в пьяной распущенности. (8) Таким образом, он, через некоторое время оправился от пьяного угара и, глубоко задетый оскорблением, нанесенным Атталом, идет к царю с негодованием. Филипп разделил гнев на этот варварский акт, но не хотел наказывать Аттала в то время из-за их отношения, и потому, что услуги Аттала были нужны безотлагательно. (9) Он был племянником[111] Клеопатры, которую царь только что взял замуж, как новую жену, и он был выбран в качестве полководца передовых сил, направляемых в Азию, и потому что он был человек храбрый в бою. По этим причинам, царь попытался смягчить праведный гнев Павсания от произвола над ним, и дал ему дорогие подарки и наградил его повышением среди телохранителей.

94. (1) Павсаний, тем не менее, неумолимо вынашивал свой гнев[112], и жаждал отомстить за себя, но не только тому, кто совершил несправедливость, но и тому, кто отказался отомстить за него. В этом замысле его особенно поощрял софист Гермократ[113]. Он был его учеником, и когда спросил в ходе своего учения, как можно стать самым известным, софист ответил, что надо убить того, кто совершил великие дела, и сколь же долго как будут помнить его, столь же долго будут помнить и его убийцу. (2) Павсаний связал эти слова с личным оскорблением, и не допускал никакой задержки в своих планах, поэтому в своей обиде он решил действовать под прикрытием праздника следующим образом. (3) Он поставил лошадей у ворот города и пошел к входу в театр, неся кельтский кинжал под плащем. Когда Филипп направил своих присутствующих друзей идти впереди него в театр, в то время как охранники держались на расстоянии, он, увидев, что царь остался один, бросился на него, вонзил кинжал под ребро и вытянул его из мертвеца[114], а затем побежал к лошадям у ворот, которых он приготовил для своего бегства. (4) Сразу же одна группа телохранителей поспешила к телу царя, в то время как остальные бросились в погоню за убийцей, а среди этих последних были Леоннант, Пердикка и Аттал[115]. Имея начальное преимущество, Павсаний бы сел на коня, прежде чем они смогли бы его поймать, если бы он не зацепился сапогом о виноградную лозу и не упал. Когда он с трудом поднялся на ноги, Пердикка и остальные настигли его, и убили своими копьями.

95. (1) Таков был конец Филиппа, который сделал себя величайшим из царей Европы на то время, и из-за размеров своего царства поставил свой трон наравне с тронами двенадцати богов[116]. Он правил двадцать четыре года. (2) Он известен как тот, кто опирался на скудные средства в своих притязаниях на престол, но завоевал для себя величайшую державу в греческом мире, в то время как укрепление его позиций происходило не столько из-за его доблести на войне, сколько от его ловкости и радушия в дипломатии. (3) Филипп сам, как говорят, больше испытывал гордость за свою стратегическую хватку и свои дипломатические успехи, чем за свою отвагу в реальной битве. (4) Каждый солдат его армии получал долю в успехе, которым была победа в поле, но только он один получал выгоды от побед, одержанные путем переговоров[117].

(5) Теперь, когда мы дошли до гибели Филиппа, мы закончим эту книгу здесь, по нашим первоначальным заявлением[118]. Следующую начнем со вступления на царство Александра, и мы постараемся включить все его деяния в одну книгу.