Переводчик: Agnostik.

Как Агафокл переправился в Ливию, победил карфагенян в битве, и стал хозяином многих городов, принявших сторону тирана Сиракуз (главы 3-18).

Как Кассандр пришел на помощь Авдолену; и как он заключил союз с Птолемеем, стратегом Антигона, который восстал против него (глава 19).

Как Птолемей взял несколько городов Киликии, и как Деметрий, сын Антигона, вернул их (глава 19).

Как Полиперхонт пытался привести Геракла, сына Барсины, обратно в его родовое царство, и как Птолемей сместил Никокреонта[1], царя Пафоса (главы 20-21).

Относительно действий царей Босфора, и римлян и самнитов в Италии (главы 22-26).

Поход Птолемея против Киликии и прилегающему побережью (глава 27).

Убийство Геракла Полиперхонтом (глава 28).

Пленение Гамилькара, полководца карфагенян, сиракузянами (главы 29-30).

Как народ Акраганта пытался освободить сицилийцев (глава 31).

Как они захватили двадцать кораблей[2] сиракузян (глава 32).

О восстании, которое имело место в Ливии, и опасное положение Агафокла (главы 33-34)[3].

О деяниях Аппия Клавдия во время его консульства (глава 36).

Сдача Коринфа и Сикиона Птолемею (глава 37).

Убийство Клеопатры в Сардах (глава 37).

Как Агафокл победил карфагенян в сражении и как, вызвав Офелла, тирана Кирены, сотрудничать с ними, убил его и взял себе армию, которая была с ним (главы 38-42).

Как карфагеняне осудили Бормилькара, который пытался стать тираном (главы 43-44).

Как, когда Агафокл послал добычу в Сицилию, некоторые из судов потерпели кораблекрушение (глава 44).

Как римляне пошли на помощь марсам, на которых напали самниты; и как они взяли Каприум[4] в Этрурии после осады (глава 44).

Военно-морская экспедиция Деметрия Полиоркета в Пиэрию и захват им Мунихия (глава 45).

Освобождение афинян и мегарцев (глава 46).

Плавание Деметрия на Кипр, его борьба со стратегом Менелаем и осада Саламина (главы 47-48).

Морская битва против Птолемея и победа Деметрия (главы 49-52).

Захват всего Кипра и армии Птолемея (глава 53).

Как из-за Антигона и Деметрия, принявших диадему после этой победы, другие правители, завидуя им, провозгласили себя царями (глава 53).

Как Агафокл, осадив и заняв Утику, переправил часть своих отрядов в Сицилию (главы 54-55).

Как народ Акраганта выступил против стратегов Агафокла и потерпел поражение (глава 56).

Как Агафокл привлек к себе Гераклею, Термы и Кефалодий (Cephaloedium), но отнял страну и город у аполонитов, обратив их в рабство (глава 56).

Как в Сицилии Агафокл победил карфагенян в морской битве, а народ Акраганта в битве на суше (главы 57-63).

Переправа Агафокла в Ливию во второй раз и его поражение (глава 64).

Неразбериха, которая возникла в лагерях обеих армий (главы 65-70).

Бегство Агафокла на Сицилию (глава 71).

Резня сицилийцев, устроенная Агафоклом (главы 71-72).

Поход царя Антигона против Египта с крупными силами (главы 73-76).

Стратег Пасифил покидает Агафокла (глава 77)[5].

Как карфагеняне заключили мир с Агафоклом (глава 79).

Как Деметрий, после продолжительной осады Родоса, отказался от осады (главы 81-88, 91-99)[6].

Как римляне победили самнитов в двух сражениях (глава 90).

Как Деметрий отплыл из Родоса в Грецию и освободил большую часть городов (100 главы, 102-103).

Как Агафокл несправедливо потребовал деньги от липаренцев (Liparaeans) и потерял корабли, на которых были деньги (глава 101).

Как римляне покорили племя эклий (Aecli) и заключили мир с самнитами (глава 101).

Что Клеоним делал в Италии (главы 104-105).

По каким причинам Кассандр и Лисимах, а также Селевк и Птолемей, объединились и пошли войной на Антигона (глава 106).

Поход Кассандра в Фессалию против Деметрия и Лисимаха в Азию (глава 107).

Мятеж стратегов Докима и Феникса против Антигона (глава 107).

Как Антигон, выйдя в поле против Лисимаха, намного превосходил его военной мощью (главы 108-109)[7].

Как он вызвал своего сына Деметрия из Греции (гл. 109-111)[8].

Как Птолемей покорил города Келесирии, и как Селевк сделал поход из Верхних Сатрапий, очень далеких от Каппадокии (глава 113).

Расположение всех армий на зимовку (глава 113).

1. (1) Можно было бы вполне справедливо осуждать тех, кто в своих историях вставляют очень длинные выступления или злоупотребляют частыми речами, ибо они не только разрывают непрерывность повествования несвоевременным включением речей, но и они прерывают интерес тех, кто с нетерпением спешит к полному знанию событий. (2) Но несомненно это возможность для тех, кто желает показать риторическое мастерство самостоятельным составлением публичных обсуждений и речей для послов, также хвалебных и порицающих выступлений и тому подобным; ибо, признавая классификацию литературных типов, и, разрабатывая каждый из двух сам по себе, они могли бы резонно ожидать заработать известность в обеих областях деятельности. (3) Но, как это бывает, некоторые авторы в результате чрезмерного употребления риторических пассажей сделали целиком искусство истории придатком ораторского искусства. Не только те, что плохо составлены вызывают досаду, но и те, что, как кажется, попадают в цель, в других отношениях еще более далеко уклоняются от темы и случаи, которые относятся к особому типу. (4) Таким образом, даже те, кто читает такие труды, некоторые пропускают речи, хотя они выглядят вполне удачными, а другие, утомленные духом, из-за многословий историка и отсутствия вкуса, отказываются от чтения полностью; (5) и такое отношение не без причины, ибо дух истории прост и непротиворечив, и, в целом, подобен живому организму. Если он искажается, он лишается своего жизненного очарования, но, если он удерживает свое необходимое единство, он должным образом сохраняется, и в следствии гармонии всей композиции, делает чтение приятным и ясным.

2. (1) Тем не менее, не одобряя риторические речи, мы не запрещаем их полностью в исторических трудах; ибо, поскольку история нуждается в различных украшательствах, в некоторых местах необходимо позволить призвать на помощь даже такие пассажи, - и этой возможности я не хотел бы лишать себя - так что, когда обстановка требует либо общественного выступление посла или государственного деятеля, либо некоторые такого рода вещи от других персонажей, кто не осмелится вступить в словесное состязание, должен сам быть порицаем. (2) Для оного можно было бы найти немалое число причин, по которым во многих случаях помощь риторики необходимо принять; ибо, когда многие вещи сказаны хорошо и указаны, не стоит с презрением обходить молчанием, что достойно памяти и обладает пользой не чуждой истории, ни когда предмет обсуждения является великим и славным, должно позволить языку проявиться в подчиненных ему делах; и есть моменты, когда, события оборачиваются вопреки ожиданиям, мы будем вынуждены использовать слова, подходящие к теме, с тем чтобы объяснить кажущийся парадокс.

(3) Но хватит об этом предмете: мы теперь должны описать события, которые относятся к моему сочинению, первым делом изложив хронологический план нашего повествования. В предыдущих книгах мы писали о делах как греков, так и варваров, с древнейших времен до года Ливийского похода Агафокла; которое от разграбления Трои отстоит в итоге на восемьсот восемьдесят три года[9]. В этой книге, добавив в рассказ, что было дальше, мы начнем с переправы Агафокла в Ливию, а закончим годом, в котором цари, после достижения соглашения друг с другом, начали совместные действия против Антигона, сына Филиппа, и охватим период в девять лет.

3. (1) Когда Гиеромнемон был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Гая Юлия и Квинта Эмилия[10], а в Сицилии Агафокл, который был разбит карфагенянами в битве при реке Гимера и, потеряв наибольшую и сильнейшую часть своей армии, нашел убежище в Сиракузах. (2) Когда он увидел, что все его союзники перешли на другую сторону и, что варвары хозяйничали почти по всей Сицилии, кроме Сиракуз, и были гораздо сильнее и на земле и на море, он исполнил предприятие, которое было неожиданным и предельно отчаянным. (3) Ибо, когда все заключили, что он даже не попытается выйти в поле против карфагенян, он решил, оставив достаточный гарнизон в городе, отобрав подходящих солдат, переправиться с ними в Ливию. Ибо он надеялся, что, если он сделает так, карфагеняне, жившие в роскоши и в продолжительном мире и, поэтому не имеющие опыта опасных битв, будут легко побеждены людьми, прошедшими суровую подготовку; что ливийские союзники карфагенян, которые на протяжении долгого времени негодуют от их поборов, ухватятся за возможность восстания; и важнее всего, что, появившись неожиданно, он будет грабить земли, которые не были разорены и которые, из-за процветания карфагенян, изобиловали богатством всякого рода; и в общем, он отвлечет варваров от родного города и от всей Сицилии и перенесет войну в Ливию. И последнее, действительно, было достигнуто.

4. (1) Не раскрывая этого намерения ни одному из своих друзей, он назначил своего брата Антандра[11] хранителем города с достаточным гарнизоном, а сам выбрал и зачислил тех солдат, которые были пригодны для службы, приказав пехоте быть в готовности при оружии, и отдав особый приказ кавалерии, чтобы в дополнение к их полному вооружению, они имели при себе седло и уздечки, для того, чтобы, когда он добудет лошадей, он имел бы людей, готовых оседлать их, оснастив всем необходимым для службы, (2) ибо в предыдущем разгроме большая часть пехотинцев были убиты, но почти все всадники уцелели не пострадавшими[12], чьих лошадей он не имел возможность переправить в Ливию. (3) Для того, чтобы сиракузяне не попытались восстать, после того как он оставит их, он отделил родственников друг от друга, в особенности братьев от братьев и отцов от сыновей, оставив одну группу в городе, а с другой переправился; (4) ибо было ясно, что те, кто остался в Сиракузах, даже если они наиболее плохо относились к тирану, из-за своей привязанности к родственникам не сделали бы ничего неподобающего против Агафокла. (5) Поскольку он нуждался в деньгах, он взыскивал имущество детей-сирот с их опекунов, говоря, что он будет охранять его гораздо лучше чем они и вернет его более честно детям, когда они станут совершеннолетними, и он также заимствовал у купцов, забрал некоторые из посвящений в храмах, и отнял у женщин их драгоценности. (6) Тогда, видя, что большинство из очень богатых людей были раздосадованы его мерами и были очень враждебны к нему, он созвал народное собрание, на котором, выражая сожаление как по поводу прошлых бедствий, так и ожидаемых трудностей, сказал, что он сам перенесет осаду легко, потому что он привык к всякого рода трудностям, но что он жалеет граждан, если они будут заперты и вынуждены будут терпеть осаду. (7) В этой связи он приказал спасать себя и свои собственные владения тем, кто не желает испытывать судьбу, видя что они должны страдать. Но когда богатые и самые непримиримые враги тирана выехали из города, послав за ними кое-кого из своих наемников, он убил самих людей и конфисковал их имущество. (8) Когда, путем прямых нечестивых действий, он получил обильное богатство и очистил город от тех, кто был против него, он освободил тех своих рабов, которые были пригодны к военной службе.

5. (1) Когда все было готово, Агафокл снарядил шестьдесят кораблей и ждал подходящего момента для плавания. Так как его цель была неизвестна, некоторые предположили, что он сделает экспедицию в Италию, а другие, что он собирается грабить части Сицилии, которые были под управлением карфагенян, но все отчаялись в безопасности тех, кто собирался отплыть и осудили правителя за его безумие. (2) Но поскольку враг блокировал порт триерами во много раз более многочисленными, чем его собственные, Агафокл сначала на несколько дней был вынужден задержать своих солдат на кораблях, поскольку они не могли выплыть, но потом, когда несколько судов с зерном пытались попасть в город, и весь карфагенский флот отвлекся на эти суда, и Агафокл, уже отчаявшись в своем предприятии, как только увидел устье гавани свободным от блокады кораблями, отплыл, и его люди гребли на предельной скорости. (3) И когда карфагеняне, которые были уже близки к грузовым судам, увидели паруса вражеских кораблей в плотном строю, предположив сначала, что Агафокл спешит на помощь судам с зерном, развернулись и построились в боевой порядок, но когда они увидели, что паруса кораблей прошли мимо и удаляются, они начали погоню. (4) В этой связи в то время как флоты соперничали друг с другом, суда, которые везли зерно, неожиданно избежали опасности и привезли большие запасы провизии в Сиракузы, когда нехватка пищи уже овладела городом, а Агафокл, который был уже в положении обгоняемого и окруженного, получил спасение неожиданно наступившей ночью. (5) На следующий день произошло затмение солнца, такое, что в полной темноте повсюду было видно множество звезд[13]. Посему люди Агафокла, полагая, что чудо предвещает несчастье для них, впали в великую тревогу за будущее[14].

6. (1) После плавания в течение шести дней и стольких же ночей, как раз когда день прервался, флот карфагенян неожиданно показался неподалеку. При этом оба флота были преисполнены усердия и соперничали друг с другом в гребле, карфагеняне полагали, что, как только они уничтожат греческие корабли, они получили бы Сиракузы в свои руки и в то же время, освободили бы свое отечество от большой опасности, а греки предвидели, что, если они не выйдут на землю первыми, (2) понесут наказание сами и создадут опасность рабства для тех, кто остался дома. Когда показалась Ливия, люди на борту ободрились и соперничество возросло; корабли варваров плыли быстрее, так как их экипажи были хорошо тренированы, но у греков был достаточный отрыв. Расстояние было пройдено очень быстро, и когда корабли оказались рядом с землей, они бросились бок о бок на берег, словно состязаясь в беге; в самом деле, так как они находились в пределах дальности, первые карфагенские корабли осыпали метательными снарядами последние корабли Агафокла. (3) Поэтому, когда они короткое время сражались луками и пращами, и варвары вступили в рукопашную с несколькими греческими кораблями, Агафокл взял верх, поскольку он укомплектовал их солдатами. На этом карфагеняне отступили и стали на якорь немного дальше расстояния полета стрелы, а Агафокл, высадил своих солдат на место, называемое Латомии[15], и построил частокол от моря до моря, вытащив на берег свои корабли.

7. (1) Когда он, таким образом, осуществил опасное предприятие, Агафокл решился на другое еще более рискованное. После того как он окружил себя вождями, которые были готовы последовать его предложению, и после принесения жертв Деметре и Коре, он созвал сходку. (2) Затем он вышел вперед для речи, увенчанный и одетый в великолепный гиматий, и когда он сделал предварительные замечания относительно природы присущей предприятию[16], он заявил, что Деметре и Коре, богиням, которые покровительствуют Сицилии, он в тот самый момент, когда их преследовали карфагеняне, пообещал предложить все суда, как всесожжение. (3) И так как все кончилось хорошо, и поскольку им удалось получить спасение, поэтому они должны выплатить обет. Вместо этих кораблей он обещал восстановить другие в большем числе, если они будут всего лишь храбро сражаться, и в правду, добавил он, богини по гаданию по жертвам предсказали победу во всей войне. (4) Пока он говорил это, один из его приближенных вынес горящий факел. Когда он принял его и отдал приказ также раздать факелы всем другим капитанам кораблей, он призвал богинь и сам первый отправился к флагманской триреме. Стоя на корме, он велел другим также следовать его примеру. Затем когда все капитаны бросили огонь и пламя быстро разгорелось, трубы протрубили сигнал к бою и армия подняла боевой клич, а все вместе молились за счастливое возвращение домой. (5) Агафокл сделал это в первую очередь, чтобы заставить своих солдат в центре опасности вовсе не помышлять о бегстве; ибо было ясно, что, если отступление на кораблях будет отрезано, только в победе они будут иметь надежду на спасение. Кроме того, поскольку он имел небольшую армию, он говорил, что если будет вынужден для охраны судов разделить свои силы, то поэтому будет не достаточно силен, чтобы встретить врага в бою, и если он оставит корабли без защитников, то он отдаст их в руки карфагенян.

8. (1) Тем не менее, когда все корабли запылали и огонь широко распространился, страх охватил сицилийцев. Поддавшись поначалу обману Агафокла и стремительности его начинаний, которые не дали время для размышлений, все согласились с тем что было сделано, но когда появилось время подробно рассмотреть дело, они погрузились в сожаление, и поскольку они принимали во внимание обширность моря, которое отделяло их от дома, они оставили надежды на спасение. (2) Агафокл, однако, прилагал усилия, чтобы избавить своих солдат от уныния, и повел свое войско против места, называемой Мегалеполис, города карфагенян[17]. (3) Пространство страны, через которую нужно было пройти маршем, было разделено садами и плантациями всякого рода, поскольку множество потоков воды приводилось в малых каналах и орошало каждый участок. Имелись также виллы одна за другой, построенные в роскошной манере и покрытые отделкой, которая свидетельствовала о благосостоянии владельцев. (4) Хозяйственные постройки были заполнены всем необходимым для удовольствий, принимая во внимание, что жители за время длительного мира накопили обилие разнообразных продуктов. Часть земли была засажена виноградом, а часть - оливками, а также густо засажена другими сортами плодовых деревьев. В дополнение на равнине паслись стада крупного рогатого скота и овец, а окрестные луга были заполнены пасущимися лошадьми. В целом наблюдалось многообразие процветания этой области, так как руководители карфагенян имели там свои частные владения, и их имения были украшены для их удовольствия. (5) Поэтому сицилийцы, пораженные красотой земли и ее процветанием, были поддержаны ожиданием, потому что они узрели соразмерность опасности с добычей, готовой попасть в руки победителей; (6) и Агафокл, видя, что солдаты оправились от уныния и стали стремится к бою, напал на городские стены[18] прямым штурмом. Поскольку атака была неожиданной, и жители, потому что они не знали, что происходит и потому, что они не имели опыта в войнах, сопротивлялись недолго, он взял город штурмом; и отдав его своим солдатам на разграбление, он одним махом нагрузил свою армию добычей и наполнил ее уверенностью. (7) Тогда, выйдя сразу на, так называемый, Белый Тунис[19], он покорил этот город, который находится примерно в двух тысячах стадий от Карфагена. Солдаты хотели стать гарнизонами в обоих захваченных городах и сложить добычу в них, но Агафокл, размышляя о действиях соответствующих тому, что уже было достигнуто, и говоря толпе, что было бы выгодно не оставлять позади них никакого убежища, пока они не достигнут победы в битве, уничтожил города и разбил лагерь под открытым небом.

9. (1) Когда карфагеняне, которые стояли на якоре возле стоянки сицилийского флота, увидели горящие корабли, они были в восторге, думая, что именно из страха перед ними противник был вынужден уничтожить свои корабли, но когда они увидели, что вражеская армия движется по стране, и рассчитав последствия, они пришли к выводу, что уничтожение флота была их собственной бедой. Поэтому они покрыли шкурами носы своих кораблей, как они привыкли делать всякий раз, когда казалось, что какое-либо несчастье постигло город Карфаген, (2) и, затем взяв бронзовые клювы кораблей Агафокла на борт своих триер, они отправили послов в Карфаген сообщить о том, что случилось. (3) Но перед тем как обстановка объяснилась, народ страны, который видел высадку Агафокла, быстро сообщил об этом карфагенянам. Охваченные паникой при этом неожиданном событии, они думали, что их собственные силы в Сицилии, как армия, так и флот, уничтожены; ибо Агафокл, по их мнению, никогда бы не решился оставить Сиракузы, лишенные защитников, и не будучи победителем, не смог бы перевезти армию через проливы, пока враги владеют морем. (4) Поэтому паника и большая неразбериха охватили город; толпы устремились на рынок, и совет старейшин решал, что нужно делать. Фактически не было армии под рукой, которая могла бы выступить в поход против врага; массы граждан, которые не имели военной подготовки, были уже в отчаянии, и враг мерещился им вблизи стен. (5) Таким образом, некоторые предложили направить послов к Агафоклу просить мира, эти же самые люди, служили бы также в качестве соглядатаев, наблюдая за положением врага; но некоторые призывали выждать, пока они точно не узнают, что произошло. Однако, пока такое смущение преобладало в городе, прибыли вестники, отправленные командующим флотом, и сделали ясным истинное объяснение случившемуся.

10. (1) Теперь, когда все вновь обрели мужество, Совет сделал выговор всем командирам флота за то, что, хотя они контролировали море, они позволили неприятельской армии стать ногой на землю Ливии, и он назначил полководцами армии Ганнона и Бормилкара[20], мужей, которые унаследовали вражду. (2) Члены совета думали, на самом деле, что из-за личного недоверия и вражды полководцев, безопасность города в целом будет обеспечена, но они полностью упустили истину. Ибо Бормилкар, который давно в своем сердце обдумывал тиранию, но не имел достаточного авторитета и подходящего повода для своей попытки, теперь добился отличной отправной позиции, получив власть как стратег. (3) Основной причиной этого дела была карфагенская суровость в наложении взысканий. В своих войнах карфагеняне, выдвигая своих руководителей на командование, принимают как должное, что они должны первым делом храбро встречать опасность угрожающую всему государству, но когда они добиваются мира, карфагеняне досаждают этим же самым людям тяжбами, возводят ложные обвинения против них от зависти, и обременяют их штрафами. (4) И некоторые из тех, кого помещают на командные должности, опасаясь судебных процессов в судах, покидают свои посты, но другие пытаются стать тиранами, и именно так Бормилкар, один из двух полководцев, поступил в этом случае; о нем мы будем говорить немного позже[21].

(5) Но подводя итог, полководцы карфагенян, видя, что ситуация вовсе не позволяет медлить, не стали ждать солдат из провинции и из союзных городов; но они вывели в поле ополчение граждан, численностью не менее сорока тысяч пеших, тысячу всадников и две тысячи колесниц[22]. (6) Занимая небольшое возвышение неподалеку от врага, они построили свои армии к битве. Ганнон командовал правым крылом, зачисленные в Священный отряд[23] сражались рядом с ним, а Бормилкар, командующий левым, сделал свою фалангу глубокой, поскольку местность помешала ему поставить ее на широком фронте. Колесницы и кавалерию они разместил впереди фаланги, решив нанести ими первый удар и испытать выдержку греков.

11. (1) После того как Агафокл осмотрел построение варваров, он поручил правое крыло своему сыну Архагату[24], дав ему двадцать пять тысяч солдат-пехотинцев; и он выстроил сиракузян, которых было тридцать пять сотен, потом три тысячи греческих наемников, и, наконец, три тысячи самнитов, этрусков, и кельтов. Он сам со своими телохранителями бился перед левым крылом, противостоя тысяче гоплитов Священного отряда карфагенян. Пятьсот лучников и пращников он распределил между крыльями. (2) Имеющегося снаряжения едва хватало для солдат; и когда он наблюдал разоружение людей из корабельных команд[25], он выдавал щиты с покрытием, растянутым на палках, что делало их похожими на круглые щиты, и распределил их среди этих людей, не годных вовсе для реальной службы, но если смотреть издали, то способных создать впечатление оружия в умах людей, которые не знали правды. (3) Видя, что его солдаты испугались большого количества варварской конницы и пехоты, он выпустил на армию и во многих местах сов, которых он уже давно подготовил в качестве средства ослабить упадок духа у простых солдат. (4) Совы, пролетев через фалангу и устроившись на щитах и шлемах, воодушевляли солдат, каждый рассматривал это как предзнаменование, поскольку птица считается посвященной Афине[26]. (5) Такие вещи, как эта, хотя они могут показаться некоторым бессмысленный приемом, часто ответственны за большой успех. Так оно и случилось на этот раз, ибо, когда мужество вселилось в простых солдат и весть прошла вдоль рядов, что божество явно предсказывает им победу, они ожидали битву с большей стойкостью.

12. (1) Действительно, когда колесницы устремились против них, они застрелили некоторые, и позволили другим пройти через себя, но большинство из них они заставили повернуть назад против линии собственной пехоты. (2) Точно также они выдержали натиск конницы; и подстрелив многих, они заставили ее бежать в тыл. Пока они отличились в этих предварительных стычках, все пешие силы варваров вступили в рукопашную. (3) Началось упорное сражение, и Ганнон, который бился со своим Священным отрядом отборных людей, и был полон решимости добыть победу лично, нажал сильно на греков и убил многих из них. Даже тогда, когда все виды снарядов метались в него, он не уступал, но наступал несмотря на страдания от многих ран, пока он не умер от истощения. (4) Когда он пал, карфагеняне которые стояли в этой части линии были обескуражены, а Агафокл и его люди приободрились и стали гораздо смелее, нежели раньше. (5) Тогда Бормилкар, другой стратег, услышав об этом от определенных лиц, решил, что боги дали ему возможность добиться позиции, с которой он мог бы домогаться тирании, он рассуждал так: если армия Агафокла будет уничтожена, он сам будет не в состоянии сделать свою попытку добиться верховной власти, пока граждане сильны, но если первые одержат победу и унизят гордость карфагенян, уже побежденными людьми ему будет легче управлять, и тогда он сможет легко победить Агафокла, когда захочет. (6) Когда он пришел к такому заключению, он отвел людей из первых рядов, показавшееся врагам необъяснимым отступлением, сообщил своим людям о смерти Ганнона и приказал им отступить в боевом порядке на возвышенность; потому что, по его словам, это было в их интересах. (7) Но так как враг наседал и, в целом, отступление стало похоже на разгром, ливийцы из задних рядов, считая, что первый ряд потерпел поражение от неодолимой силы, бросились в бегство; те же, кто руководили Священным отрядом после смерти своего стратега Ганнона, сначала упорно сопротивлялись и, переступая через тела своих собственных павших людей, выдерживали все опасности, но когда они поняли, что большая часть армии обратилась в бегство, и что враг окружает их с тыла, они были вынуждены отступить. (8) И вот, когда разгром распространился на всю армию карфагенян, варвары бежали в Карфаген, но Агафокл, после преследования их до определенного пункта, повернул назад и разграбил лагерь врага.

13. (1) В той битве пало двести греков, а карфагенян не более тысячи, но, как некоторые писали, более шести тысяч[27]. В лагере карфагенян были обнаружены, наряду с другими товарами, множество повозок, в которых перевозились более двадцати тысяч пар ручных кандалов[28]. (2) Ибо карфагеняне имели ожидания легко стать хозяевами греков, распространив приказание в своих рядах взять живыми как можно больше, и затем заковав их, бросить в загон для рабов. (3) Но, я думаю, божество умышленно в случае людей, которые высокомерны в своих расчетах, изменяет результаты их самонадеянных ожиданий на противоположные. Теперь Агафокл, удивительно победивший карфагенян, держал их запертыми в их стенах; но удача, чередуя победы с поражениями, унижает победителей наравне с побежденными. (4) Ибо в Сицилии карфагеняне, которые победили Агафокла в большом сражении, осаждали Сиракузы, но в Ливии Агафокл, одержав верх в битве такой важности, держал карфагенян в осаде; и что самое удивительное, на острове тиран, хотя его вооруженные силы были невредимы, оказались хуже варваров, но на континенте с частью своих сил нанес поражение армии лучше той, которая победила его.

14. (1) И карфагеняне, сочтя, что беда наслана на них богами, сами прибегали ко всякого рода мольбам к божественным силам, и, поскольку они считали, что Геракл, которому они поклонялись в своем родном городе[29], очень сердит на них, они послали большую сумму денег и множество самых дорогих пожертвований в Тир. (2) Поскольку они происходили от колонистов из этого города, у них ранее существовал обычай посылать богу десятую часть всего, что составляло государственные доходы; но позже, когда они приобрели огромные богатства и получали гораздо более значительные доходы, в действительности они посылали очень мало, удерживая в счет божества малую плату. Но обратившись к покаянию из-за этого несчастья, они вспомнили всех своих богов Тира. (3) Они даже послали из своих храмов в мольбе золотые усыпальницы с образами богов[30], полагая, что они лучше успокоят гнев бога, если пожертвования будут направлены во имя достижения прощения. (4) Они также утверждали, что Крон[31] отвернулся от них, поскольку в прежние времена они имели обычай жертвовать для этого бога благороднейших своих сыновей, но в последнее время тайно купленных и выращенных детей они послали ему в жертву; а когда было произведено расследование, выяснилось что некоторые принесенные в жертву, были подменены. (5) Когда они задумались об этих вещах, и увидели вражеский стан под своими стенами, они переполнились суеверным страхом, потому что сочли, что они пренебрегли почитанием к богам, которые были утверждены их отцами. В своем рвении загладить вину за свое бездействие, они выбрали двести благородных детей и принесли их в жертву публично, а другие, которые были под подозрением, принесли себя в жертву добровольно, в количестве не менее трехсот человек. (6) Был в их городе бронзовый образ Крона, простирающий свои руки ладонями вверх и наклонно к земле, так что каждый из детей помещенный на это самое место, скатывался и падал в специальные зияющие ямы, заполненные огнем. Вполне вероятно, что это дало основу мифологическому рассказу Еврипида в его труде о жертвоприношении в Тавриде, в котором он представляет Ифигению, вопрошаемую Орестом:

Куда же прах мой отдадут, скажи?

Там есть огонь священный и ущелье.[32]

(7) Также передается среди греков рассказ из древнего мифа о том, что Крон убивал своих детей, как представляется, это имелось в виду карфагенянами посредством соблюдение этого ритуала.

15. (1) Однако это может быть, после такого оборота дел в Ливии, карфагеняне отправили гонцов в Сицилию к Гамилькару, прося его прислать помощь как можно скорее, и они направили ему захваченные бронзовые носы кораблей Агафокла. Гамилькар приказал приплывшим молчать о понесенном поражении, но широко распространить слух среди солдат, что Агафокл совершенно потерял свой флот и всю свою армию. (2) Гамилькар лично отправил в Сиракузы в качестве посланников некоторых из тех, кто прибыл из Карфагена и, отправив с ними носы, потребовал сдачи города, ибо, по его словам, армия сиракузян порублена на куски карфагенянами, а их корабли сожжены, и представил корабельные носы в качестве доказательства тем, кто отказывался верить. (3) Когда жители города услышали сообщения о неудаче Агафокла, простолюдины поверили; магистраты, однако, пребывали в сомнениях, внимательно следили чтобы не было беспорядков, и отправили послов сразу прочь, а родственников и друзей изгнанников и некоторых других, которые были недовольны действиями магистратов, они изгнали из города, в числе не меньше восьми тысяч. (4) В этой связи, когда столько народа вдруг вынуждены были покинуть свои родные места, город наполнился суетой, шумом и плачем женщин, так как не было семьи, которая не имела бы своей доли в трауре в это время. (5) Те, кто держали сторону тирана сетовали на несчастье Агафокла и его сыновей, и некоторые из частных граждан оплакивали людей, которые, как они полагали, пропали в Ливии, а прочие, из тех, кто был изгнан от очага и богов предков, которые не могли ни остаться, ни уйти за пределы городских стен, осажденных варварами, и которые, в дополнение к вышеупомянутому злу были достаточно многочисленны, были обременены в своем бегстве маленькими детьми и женщинами. (6) Но когда изгнанники нашли убежище у Гамилькара, он предложил им безопасность, и, приготовив свою армию, он повел ее против Сиракуз, надеясь взять город и потому, что он был лишен защитников и из-за бедствий, которые были доложены оставшимся.

16. (1) Затем Гамилькар выслал вперед посольство и предложил неприкосновенность Антандру и иже с ним, если они сдадут город, те из вождей, которые были облачены самым высоком доверием, собрались на совет. После длительного обсуждения Андандер думал, что необходимо сдать город, так как он был лишен мужества[33] от природы и представлял прямую противоположность смелости и энергии своего брата, но Эримнон Этолиец, который был назначен Агафоклом как соправитель со своим братом, выражая противоположное мнение, убедил всех держаться до тех пор, пока они не узнают правду. (2) Когда Гамилькар узнал решение горожан, он построил осадные машины всех видов, полный решимости атаковать. (3) А Агафокл, который после битвы построил два тридцативесельных судна, послал одно из них в Сиракузы, разместив на борту своих сильнейших гребцов и Неарха, одного из своих близких друзей, который должен был сообщить о победе собственному народу. (4) Совершив удачное плавание, они подошли к Сиракузам в ночь на пятый день, и надев венки и распевая пеан в то время как они плыли, они достигли города на рассвете. (5) Но сторожевые корабли карфагенян увидели их и энергично преследовали их, а поскольку преследование началось не удачно, возникло состязание в гребле. Пока они соперничали друг с другом, горожане и осаждающие, видя, что происходит, побежали к порту, и каждая группа выражала тревогу за своих людей, поощряя их криками. (6) Вскоре когда вестовая лодка была уже на дюйм от захвата, варвары подняли крик радости, а жители города, поскольку они не могли подать какой-либо помощи, молились богам за безопасность моряков. Но, когда недалеко от берега, таран одного из преследователей уже был готов нанести удар, преследуемому кораблю удалось достичь дальности действия метательных снарядов, и сиракузяне пришли к нему на помощь, чем отвели от него опасность. (7) Но когда Гамилькар увидел, что жители города, из-за своей тревоги и, из-за поразительной природы сообщения, которое они теперь ожидали, сбежались все вместе в порт, предположив, что некоторая часть стены неохраняема, выдвинул своих сильнейших солдат с раздвижными лестницами. Те, установив, что сторожевые посты покинуты, поднялись незамеченными, но, когда они почти заняли стену между двумя башнями, стражник, делая свой обычный обход, обнаружил их. (8) В последующем бою, жители города сбежались вместе и прибыли раньше тех, кто шел на подкрепление людям, которые захватили стены, из которых они убили некоторое число и сбросили других вниз с крепостной стены. (9) Гамилькар, очень огорченный этим, отозвал свою армию от города и направил в Карфаген подкрепление из пяти тысяч человек.

17. (1) Между тем Агафокл, который владел открытой местностью, брал штурмом крепости карфагенян, и убедил некоторые города перейти к нему, одни из страха, другие из ненависти к карфагенянам. После укрепив лагерь вблизи Туниса[34] и оставив там достаточный гарнизон, он двинулся против городов, расположенных вдоль моря. Взяв штурмом в первую очередь Неаполь, он обращался с захваченными людьми гуманно, а затем, выступив против Гадрумета, он начал осаду этого города, и получил Элима (Aelymas), царя ливийцев, в союз. (2) Узнав об этих шагах, карфагеняне направили всю свою армию против Туниса и захватили лагерь Агафокла; а затем, после подведения осадных машин к городу, предпринимали неустанные атаки. (3) Но Агафокл, когда кто-то сообщил ему о поражении понесенном его людьми, оставил большую часть своей армии для осады, а сам со своей свитой и незначительным числом солдат тайно расположился в горах, откуда он мог видел, как народ Гадрумета, так и карфагенян, которые осаждали Тунис. (4) Приказав своим солдатам жечь костры всю ночь на большой площади, он заставил карфагенян предположить, что он идет против них с большим войском, в то время как осажденные подумали, что рядом другой сильный отряд союзников их врага. (5) Оба они, обманутые хитроумной стратагемой, потерпели неожиданное поражение: те, кто осаждали Тунис, бежал в Карфаген, бросив осадные машины, а народ Гадрумента отдал свои земли из страха. (6) После получения этого города на условиях капитуляции, Агафокл взял Тапс силой, и из других городов области некоторые он взял штурмом, а некоторые он приобрел убеждениями. Когда он получил управление над всеми городами, которых было более двухсот, он задумал повести свою армию во внутренние районы Ливии.

18. (1) После того как Агафокл выступил и ушел на расстояние многих дней, карфагеняне выдвинулись с силами, которые прибыли из Сицилии и с другой своей армией, вновь предприняли осаду Туниса, и отбили много позиций, которые были в руках врага. Но Агафокл, после того как гонец прибыл к нему из Туниса и раскрыл дела финикийцев, немедля повернул обратно. (2) Когда он был на расстоянии около двухсот стадий[35] от врага, он разбил лагерь и запретил своим солдатам зажигать огонь. Затем, совершив ночной марш, он напал на рассвете на фуражиров и тех, кто бродил за пределами их лагеря в беспорядке, и убив более двух тысяч и взяв в плен немалое число, он значительно укрепил себя для будущего. (3) Ибо карфагеняне, теперь, когда прибыло подкрепление из Сицилии, и их ливийских союзники сражались вместе с ними, казались сильнее Агафокла, но как только он добился этого успеха, уверенность варваров снова поубавилась. В самом деле, он победил в битве Элима, царя ливийцев, который покинул его, и умертвил царя и множество варваров.

Это было положение дел в Сицилии и Ливии.[36]