Бореслав Скляревский, ученый, доктор технических наук, политолог. С 1993 года проживает в США. Последние годы работает как историк-исследователь над созданием историко-публицистических произведений по истории России XX-го столетия, особенно сталинского периода.

Вся история сталинской эпохи и, прежде всего, история Великой Отечественной войны, сегодня нуждаются в возрождении и очищении от мерзких мифов лжи и фальсификаций. Особенно это касается трагических страниц начального периода войны, драматические события и причины которого до такой степени осквернены и оболганы, что правде очень непросто прорваться сквозь толщу клеветы и черных мифов.

Автор опровергает эти мифы, не оставляя камня на камне от хрущевской и горбачевско-ельцинской лжи и фальсификаций, и открывает истинные причины трагических поражений РККА в начальный период войны, раскрывая перед читателем панораму трагических и величественных исторических событий великого советского народа. На богатом фактологическом материале автор показывает как воспитание и создание в СССР национально-патриотического климата обеспечило, в конечном счете, Великую Победу в Великой Отечественной войне и позволило сохранить советское государство.

 

Вместо предисловия

Вся история сталинской эпохи и, прежде всего, история Великой Отечественной войны, сегодня нуждаются в возрождении и очищении от лжи и фальсификаций. Особенно это касается трагических страниц коллективизации и индустриализации страны, а также начального периода войны, драматические события и причины которой до такой степени до сих пор оболганы, что правде очень непросто прорваться сквозь толщу клеветы и черных мифов.

В период горбачевского и ельцинского правления использовались любые методы грязного осквернения всего советского и, особенно, сталинского исторического прошлого, а боевое героическое прошлое советского народа вытравливалось из памяти и предавалось забвению.

В течение последних семи-восьми лет, начиная где-то с 2008 года, в общественном сознании россиян наметился коренной перелом и у многих людей кардинально изменилось отношение к И. В. Сталину и его исторической эпохе.

Вышло достаточно много книг о И. В. Сталине и Великой Отечественной войне, написанных весьма объективно и правдиво. Появилось много новых имён в исторической науке, для которых основой исторических изысканий является оптимальная объективность и правдивое изложение исторических фактов.

Российский народ никогда не верил и не поверит, что И. В. Сталин «самая темная и кровавая личность в нашей истории», как об этом твердят нынешние либералы и их представители СМИ. Никогда народ не поверит и в то, что самая Великая Победа была достигнута «вопреки Сталину». Всё это подлая болтовня, преследующая лишь одну цель — лишить российский народ великих исторических идеалов, исказить значение Победы, из освободителей сделать оккупантов, а из нацистов — борцов за свободу.

Неподобающую роль в этом занимают и властные структуры во главе с Президентом РФ. Ведь никто иной как В. В. Путин в своих речах неоднократно подчеркивает, что «…все мы несем общую ответственность за то, чтобы люди знали правду о нашей истории, о войне, чтили подлинных героев и никогда их не забывали». Как же понять, что и нынешний 70-й юбилей Великой Победы страна отпраздновала, стыдясь открыто нести, вывешивать и показывать на ТВ-экранах портреты Верховного Главнокомандующего и Первого руководителя государства, под руководством которого страна победила в самой страшной и жестокой войне в истории человечества.

Да, это прекрасно, что в 2014 году в Россию вернулся Крым, который весь сталинский период истории находился в составе РФ, и оказался в итоге в составе Украины в 90-х годах благодаря преступной халатности Б. Н. Ельцина.

А теперь следует исправить еще одно историческое преступление — навсегда вернуть городу-герою Сталинграду его бессмертное имя.

Но все же, главное, что до сих пор продолжает бросать черную тень на весь сталинский исторический период, на самого И. В. Сталина, на нашу Великую Победу и её духовную суть, — это пресловутый доклад маргинала Н. С. Хрущева на XX-ом съезде КПСС в 1956 году, в котором в обиход были запущены лживые мифы и сплетни о «тиране» Сталине и его «культе личности». Именно после этого съезда в СССР была установлена диктатура партии, вскоре выродившаяся в олигархию, где роль олигархов играла многочисленная по составу верхушка партийного аппарата, с которым И. В. Сталин дважды вступал в решительную схватку и оба раза проиграл: 1-й раз в 1937 году после февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б), 2-й раз в 1952 году на XIX-м съезде ВКП(б).

Подлинные интересы российского народа требуют объективной оценки истории страны, и, особенно, её сталинского периода. Никакими мнимыми целями в виде «воспитания толерантности, любви к демократии, иммунитета против коммунизма» нельзя оправдать решение Правительства РФ произвести объективное исследование сталинской исторической эпохи по книге А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Цель этой идеологической, культурной, педагогической и нравственной диверсии однозначна — вытравить у людей гордость за свое недавнее прошлое. Большинство российских историков ставят под сомнение даже полемику с этой книгой как с источником лживых мифов и сплетен.

Нет, изучать по этой книге историю сталинской эпохи — это полный абсурд. Между тем, российским школьникам, молодежи она навязывается как источник исторических знаний о Великой сталинской эпохе истории России.

Сегодня, отмечая 70-летие Великой Победы, российский народ не может не сожалеть о том, что на украинской земле, на еще недавно общей родине, историю словно развернуло вспять. Как это не дико звучит, на священную землю Великой Руси, в город — Герой Киев — «мать городов русских», вновь вернулся фашизм, снова проходят факельные шествия последователей Гитлера, воспитанных и взращённых в течение последних десяти лет, хваленной американской «демократией». Теперь в Украине главный враг — русский народ. Россия и Украина разделены духовно — разное понимание истории, отношение к Великой Победе, разные жизненные ценности и идеалы.

Главная идея этого духовного разделения для Украины состоит в том, что «война не была Великой Отечественной войной Советского Союза», это, оказывается, была Вторая Мировая война, в которой «сражались два тоталитарных режима, весьма близких по существу один другому, где столкнулись два диктатора, два тирана — Гитлер и Сталин, а украинская УПА и УНА вынуждена была воевать и против Красной Армии, и против немецкого Вермахта».

Каждый раз, читая антисталинистов и весь бред, который присутствует в их идиотских творениях, где обливается грязью Великий Сталин, где переписывается история Великой Отечественной войны, история Великой сталинской эпохи, мне хочется предупредить грядущие поколения о том, что если всю историю России, историю Великого русского народа будет позволено переписывать и трактовать её лучшие вехи как бездуховные, как царство сплошной тирании и реакции, то постепенно, шаг за шагом будет вытравлена историческая память у всего народа. А с народом, лишенным такой памяти, можно делать все что угодно. Народ, переставший гордиться своим прошлым, не будет иметь будущего. Он станет равнодушным ко всему и превратится в серую безвольную массу…

Победив в Великой Отечественной войне, наши деды и отцы даже вообразить себе не могли, что нам поколению их сыновей и внуков придется воевать снова в жестокой и беспощадной идеологической и информационной войне за сохранение Великой истории России и исторической памяти ее Великого народа. Эта подлая и коварная война, вот уже 25 лет, преследует лишь одну цель — искоренить у молодых поколений чувство гордости за своих дедов и отцов за их Великую Победу в войне, подобной которой в истории человечества никогда не было.

История ВОВ 1941–1945 гг., как утверждают большинство ангажированных историков из либерального крыла, уже не скрывают абсолютно никаких таинственных событий и документов, и, поэтому следует принять к сведению, что дальнейшие изыскания в исторических архивах не дадут никаких сенсаций.

Лично я подобную точку зрения не разделяю, которая по моему разумению основана на том, что в бытность у власти Н. Хрущев и Г. Жуков все архивные исторические фонды СССР капитально «обновили» и уничтожили. Вместе с тем, я уверен, что сенсации в исторических исследованиях ВОВ возможны, они уже есть, и, безусловно, будут происходить и в будущем.

Об одной из таких сенсаций я и хочу сообщить в моем повествовании. В ноябрьских номерах 205 и 220 еженедельной официальной государственной газеты Министерства Обороны РФ «Красная Звезда» 2008 года опубликована статья полковника А. Саввина «Тайна 22 июня», посвящённая установлению истинных причин поражения Красной Армии летом 1941 года, которые чуть было не привели страну к катастрофе.

Безусловно, трудно переоценить содеянное автором — полковником Андреем Саввиным, одно можно сказать однозначно, что теперь необходимо будет полностью снять все лживые обвинения с первого руководителя страны И. В. Сталина, придуманные Хрущёвым на XX-ом съезде КПСС, что якобы Сталин «вопреки предостережениям советских разведслужб и военачальников, до последнего не верил в возможность нападения Германии на СССР. Потому он только поздним вечером 21 июня разрешил привести войска в полную боевую готовность, когда командование в западных военных округах уже мало что могло сделать для организации отпора агрессору».

Справедливости ради следует сказать, что историки — исследователи А. Мартиросян, Ю. Мухин, О. Козинкин не единожды в своих работах указывали на эти факты и на то, кто должен нести ответственность за наши поражения в начальный период войны, за те миллионы погибших и попавших в плен, за уничтоженные немцами в первые часы войны тысячи советских танков и самолетов.

Прежде всего, очень важно, что у историков — исследователей появилась возможность определенно ссылаться на официальный печатный орган МО РФ, где впервые признан факт, что именно военные руководители, генералитет РККА создали и организовали поражение наших войск летом 1941 года. Теперь, я надеюсь, невозможно будет антисталинистам-фальсификаторам, а они все до единого живут ложью и клеветой, нелепо валить все предвоенные «грехи» на И. В. Сталина.

Давайте попытаемся разобраться, уважаемый читатель. Прежде всего, необходимо понять, что конец 1920-х и 1930-е годы сталинского правления были годами жесткой и бескомпромиссной контрреволюции. Сталин в это же время главной своей задачей считал необходимость свёртывания революционного хаоса и установления высокого уровня мощной государственности. Конечно, для революционеров «ленинского призыва», стоящих на позициях троцкизма, либерального популизма и партийной анархии, которые высшим смыслом своей деятельности считали воплощение в жизнь идеи мировой революции, и которых было большинство во властных структурах партии и государства, успевших превратиться к 1936 году в оголтелых монстров, которым было наплевать на Россию и русский народ и именно для этих людей должны были наступить соответствующие тому времени последствия и возмездие.

После контрреволюции 1937 года, когда Сталину и его соратникам все-таки удалось восстановить партийную демократию и усилить органы государственного управления в стране, уже после смерти вождя произошла еще одна контрреволюция, закончившаяся государственным переворотом, когда к власти безоговорочно пришла партийная бюрократия, точнее, — партийная номенклатура.

Вот когда контрреволюционеры — партбюрократы, выброшенные из властных структур во второй половине 30-х годов, но которых полностью не добили, взяли, наконец, реванш и в итоге поэтапно (1953, 1956, 1985, 1991 гг.) уничтожили Великое Советское Государство.

Именно поэтому, вся клевета и ложь о сталинском времени, которая была «создана» и написана во времена Н. Хрущева и А. Солженицына, М. Горбачева и А. Яковлева, Б. Ельцина в 50-е, 60-е и 90-е годы, — все это писали контрреволюционеры — либералы, а затем их дети и внуки, потому что ничего кроме ненависти к сталинскому периоду нашей истории эти люди никогда не испытывали.

Только теперь, на приведенной основе возникает очень простой вопрос. Почему Россия, все 148 миллионов российских граждан должны также ненавидеть самый выдающийся исторический период нашей Великой Родины, как ее ненавидит кучка озлобленных интеллигентов — либералов, наконец — то дорвавшихся до власти.

Необходимо понимать и помнить, что нынешних руководителей России, всех рангов, как и всю либеральную и «демократическую» элиту, страшит правда о Сталине. Отсюда и возникает логичный вопрос: «Что меня больше всего возмущает в сегодняшней России?» Ответ на этот вопрос я однажды услышал от простого водителя такси, который запомнился мне навсегда:

«Не могу понять, как это может быть, что человека, благодаря которому мы сейчас живём и благоденствуем, победив в самой жестокой и беспощадной войне за всю историю человечества, уже больше 60-ти лет как нет, и 25 лет как нет созданного им Великого Государства — Советского Союза, а его по-прежнему пытаются вычеркнуть из истории России, и главное, из истории Великой Отечественной войны».

Да, невозможно сомневаться, в войне победил советский народ. Но ведь, создавал и ковал эту Великую Победу не кто иной как И. В. Сталин — выдающийся полководец и государственный деятель, основатель первого в мире социалистического государства. Во-первых, война всегда, — это битва экономик и лишь затем — битва идеологий и духа. Эту жестокую войну Сталинская Экономика выиграла безоговорочно, и выиграла не только у Германии, но и у всей Европы. Во-вторых, побеждает в войне, безусловно, народ, а выигрывают войны, конечно же, полководцы. Нравится кому-то или нет, войну выиграл Сталин — именно он был Верховным Главнокомандующим, это и позволило советскому народу одержать Великую Победу.

Вдалбливание в сознание людей лживых представлений о недавнем прошлом нашей страны, а также наличие «черных мифов» в героической истории ВОВ несет в себе далеко не случайную основу. И основа здесь идеологическая. Особенно «эффективно» в части легализации «черных мифов», а также десталинизации общественного сознания «преуспел» в 2010 году либерал Д. А. Медведев, — будучи в сане Президента РФ, он реанимировал миф о «Катынском деле». Этот миф еще в 1943 году запустил Геббельс, — якобы в 1940-м году 22 тысячи польских военнопленных офицеров по прямому указанию Сталина расстрелял НКВД.

В 2007 году на 1-ом канале ТВ вышла передача политолога А. Пушкова и казалось, что с этим лживым и отвратительным мифом покончено раз и навсегда. Но не тут-то было! За дело круто взялся Д. Медведев — руководству Польши были переданы фальшивые протоколы, сфабрикованные еще Хрущевым и Россия в лице послушной Государственной Думы стала извиняться и каяться. Либералы публично (на студии «Эхо Москвы») поздравляли друг друга. Позор!

В этой идеологической борьбе против России, где превалирует, прежде всего, унижение исторической памяти и национальной гордости российского народа весьма «продуктивно действуют» ведущие каналы телевидения РФ, которые превзошли все мыслимые каноны понимания объективной исторической реальности и запустили целый ряд «художественных шедевров», — насквозь лживые сериалы и фильмы, «разоблачающие» сталинскую историческую эпоху, — «Штрафбат», «Диверсанты», «Адмирал Колчак», «Жуков», «Фурцева», «4 дня в мае», «Московская сага», «Дом образцового содержания», «Забытый», — все эти, с позволения сказать, произведения касаются темы «разоблачения» сталинского исторического периода и, главным образом, Великой Отечественной войны.

В этом плане особо хочется сказать о фильмах Н. С. Михалкова «Предстояние» и «Цитадель» — это не просто ложь и фальсификация истории Великой Отечественной войны, это — десакрализация памяти о подвиге советского и русского народа в этой страшной войне. Как же надо ненавидеть и презирать свой народ, свою историю, свою страну, чтобы создать столь низкопробную порнографическую подделку, оболгав и облив грязью своих предков, наших отцов и дедов, отдавших жизнь за Родину.

Каждым эпизодом своего «киношедевра» Михалков задает зрителям провокационные вопросы и тут же отвечает:

— «Вы считаете, что ваши предки одержали великую победу? — Да нет же, посмотрите, — они мечутся как скоты, они боятся всего на свете, дрожат от ужаса в грязи и в дерьме».

— «Вы считаете эту войну великой, в которой победила наша некогда могучая держава? — Да не смешите меня, просто бог так захотел, и те, кто молился, — победили, а остальных убили. Нет, не немцы, боже упаси, а кровавый НКВД».

— «Вы спрашиваете, а что же ваши командиры, высшее командование? — Да не было никакого командования, даже некого показать. Ваш Сталин, трусливый упырь, прятался на даче под охраной НКВД».

Такова «историческая правда» режиссера и сценариста Михалкова — бестолковый, насквозь лживый сценарий и сюжет, бессвязный набор короткометражек, бездарная актерская игра довольно известных артистов, которых знать и видеть больше не захочется.

Последователи Михалкова и сегодня все это продолжают фабриковать вместо того, чтобы прекратить и уничтожить информационные потоки исторической лжи и фальсификаций, очистить подвиг наших предков в ВОВ, историю которой нынешние демократы и либералы оболгали и осквернили.

В истории России нет ни одного события, по его значимости и признанности, величию и символичности буквально для всех людей хотя бы приближалось к Победе в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.

Безусловно, событиями той войны еще и сегодня болью и гордостью за своих предков затронуты в России практически все, — по крайней мере, в четырех из пяти нынешних российских семей, как показывает статистика, есть участники той войны, погибшие или пропавшие без вести.

Но дело не только в личной заинтересованности и исторической значимости событий почти для каждого россиянина, ведь речь идет о символическом и историческом смысле происходившего более 70-ти лет назад, причем о трагическом и патриотическом понятиях предельно самого высокого значения.

Россияне и сегодня однозначно осознают: «…эта война, эта Великая Победа — наша последняя святыня. Рухнет, развалится и эта святыня, — что же тогда останется», — так думают большинство людей России.

И действительно, для десятков миллионов людей в России это центральное событие прошедшего века, задающее ему великий смысл и высокую значимость. Ведь именно на названном событии — Великой Победе и последующего создания Великой Державы держится позитивная историческая значимость всего советского периода российской истории, а это уже не только достояние каждой отдельной российской семьи, но и работа всей нынешней государственной машины.

Другого положительного символа такой исторической значимости и степени общности и патриотизма народа советская эпоха по себе не оставила. Исключение составляет только сталинский период советской эпохи, именно этот период советской истории стал главным символом величия и гордости всего российского народа.

И как бы не бесновались по этому поводу сегодняшние либералы и антисталинисты, именно факт создания И. В. Сталиным Великой Державы и Великая Победа советского (российского) народа во Второй Мировой войне под руководством И. В. Сталина, — это и есть самые значительные и величественные события во всей Истории Государства Российского!

Хочу отметить, что в истории ВОВ есть еще немало тайн и черных пятен, а также труднообъяснимых событий, которые еще в первые два десятилетия после войны сразу же в кривом зеркальном изображении подготовила весьма мобильная западно-европейская и американская пропаганда.

Нужно сказать, что эти господа немало преуспели в начавшейся во второй половине 1946 года информационной войне между СССР и странами Запада. Именно поэтому, вся ложь и фальсификации о Великой Отечественной войне пристегнуты к И. В. Сталину как к самой значительной фигуре той эпохи. Цель в данном случае одна — через тотальную клевету в адрес Сталина принизить и опорочить подвиг советского — российского народа, наших отцов и дедов.

Так может быть, хватит врать и клеветать на вождя. Пора уже признать, что вопреки Верховному Главнокомандующему войну выиграть нельзя, и что именно сталинский период нашей истории российский народ с гордостью может считать великой эпохой Возрождения и Величия России.

В чем же, все-таки, упрекают Сталина, какие ошибки трагического для СССР начала ВОВ хотят приписать именно ему как Первому руководителю страны и Главковерху? От кого исходят все эти упреки и наветы, — я уже изложил выше достаточно подробно. Давайте разберемся и с этим. Собственно, почти все главы моей новой книги будут посвящены исследованию этих вопросов, и главное, кто все-таки повинен в катастрофических провалах Красной Армии 22 июня 1941 года.

Главные претензии к И. В. Сталину со стороны нынешних историков — антисталинистов, либерально настроенных политических лжецов и недорослей заключаются в следующем:

— «внезапность» нападения Германии на Советский Союз произошла якобы по ошибке Сталина;

— именно Сталин «прозевал» начало войны и поэтому якобы «позволил» Гитлеру в считанные дни оккупировать большую территорию страны и уничтожить много людских и военных ресурсов;

— почему Сталин до последнего часа не объявлял всеобщую мобилизацию;

— сталинское руководство, пытаясь скрыть катастрофические провалы и неудачи 22 июня 1941 года, якобы создало миф о предательстве или измене высшего звена генералитета накануне и в начале войны, чтобы оправдать свою беспомощность и безответственность в первые дни войны;

— Сталин будто бы не ожидал скорой войны, так как слепо верил в советско — германский договор о ненападении;

— Сталин якобы еще в 1939 году пошел на идеологические уступки, на «тайный» сговор с фашистской Германией, стал «невоюющим союзником воюющего Гитлера»;

— Сталин якобы планировал операцию «Гроза» — превентивное нападение на Германию 6 июля 1941 года, но Гитлер его опередил;

— трагедия 22 июня 1941 года произошла якобы потому, что Сталин не разрешал приводить войска в боевую готовность;

— именно благодаря военной стратегии И. В. Сталина миллионы красноармейцев в самом начале войны попали в гитлеровский плен, а затем по его же «варварскому приказу» всех советских военнопленных направляли в ГУЛАГ.

Я не случайно привел множество бездоказательных измышлений антисталинистов по поводу трагедии начального периода ВОВ. При объективном исследовании подобные измышления не выдерживают никакой критики, так как уводят нас от главных причин жестоких поражений Красной Армии в июньские дни 1941 года.

Есть еще одна очень важная проблема — попытаться осмыслить, какую роль в этот период играли западные государства и США?! Разве государства Запада в этот период не заключали тайных соглашений с фашистской Германией? А мюнхенский сговор с Гитлером…? Одно можно сказать определенно, не было бы Мюнхена — не было бы Второй мировой войны!!

Все эти вопросы, а также раскрытие основ сталинской внешнеполитической доктрины 1930-х — 1940-х годов позволит нам правильно и правдиво оценить роль И. В. Сталина в российской и мировой истории, а главное, в истории ВОВ.

Оценивая роль И. В. Сталина в истории Великой Отечественной войны, говоря о нем как о Верховном Главнокомандующем Красной Армии, победившей гитлеровскую Германию, необходимо, прежде всего, честно и объективно рассматривать всю военную российскую историю.

Следует отметить, что после генералиссимуса А. В. Суворова доблестный русский народ, а то, что он доблестный, у меня, например, нет никаких сомнений, не выиграл ни одного сражения. Даже если были удачные военные кампании, то это происходило не из-за выдающегося искусства полководцев и военноначальников, а благодаря каким-то особенным обстоятельствам.

Так например, в турецкую военную кампанию 1877–1878 гг. русские войска практически не выиграли ни одной битвы. Поддержка местного населения и военное искусство в обороне позволили туркам уйти на свою территорию практически без потерь, так и не допустив русских на свою землю.

То же самое произошло с французами, которых М. И. Кутузов буквально загонял на громадных российских просторах и впоследствии заставил их основательно замерзнуть. Даже в битве при Березине не сумели русские войска разбить и окружить французов, так как основные их силы сумели благополучно уйти.

Давайте вспомним Крымскую войну 1854 года, когда русские войска потерпели сокрушительное поражение под Севастополем от Англии, которая воевала в союзе с Францией. Мало кто знает, что площадь Альма в Париже названа именем небольшой реки под Севастополем, где англичане с французами разгромили российские войска, осадили Севастополь и заставили русское командование утопить все корабли Черноморского флота.

А говорить о военных успехах России в Первую Мировую войну или в русско-японскую при Николае II вообще не приходится, — бездарный был Главнокомандующий.

Только при И. В. Сталине доблестный русский народ вновь стал доблестным, только при Сталине вся страна гордилась своей Армией и ее командирами, потому что Сталин не знал поражений, потому что он был не только Великим Полководцем, он был символом Победы страны во всех ее начинаниях.

Мне как и людям моего поколения, миллионам моих соотечественникам исключительно противны ложь и фальсификации о Сталине, которые льются со страниц «свободных» газет и журналов, с телеэкранов и радиостанции «Эхо Москвы» со времен горбачевской «перестройки». Очень часто можно слышать вопрос в сегодняшней России, — в чем существо спора о личности И. В. Сталина? А спора то и нет! Со стороны антисталинистов есть исключительно политические спекуляции, связанные с именем Сталина. Доказательств нет. Все построено на клеветнических измышлениях и злостных вымыслах, которые антисталинисты пытаются внушить, главным образом, молодым людям.

Сегодня я вижу только один выход из создавшегося тупика, который определяется социально-идеологическим разделением страны и невозможностью консолидации российского народа для создания мощной модернизированной экономики. Для этого необходимо добиться, чтобы в стране восторжествовала историческая справедливость, точнее, Правда Истории, российской истории 20-го столетия, и, прежде всего, Правда о сталинской эпохе и советском периоде в целом.

Необходимо, прежде всего, прекратить фальсификацию истории, не допускать новых попыток декоммунизации и десталинизации нашего прошлого. Не отрекаться от сталинизма, как это публично демонстрируют в своих телепрограммах либерально настроенные ведущие (Д. Киселев, В. Соловьёв, П. Толстой), которые при этом очень хотят быть приобщенными к Великой Победе 1945 года, забывая о том, что к этой победе привел советский народ именно И. В. Сталин. Вот почему подобные действия наносят государству колоссальный вред и приводят к новым политическим всплескам русофобии и попыток дискредитировать Россию. По крайней мере, Советский Союз был разрушен, во многом, благодаря историческим фальсификациям, сначала хрущевским, а затем через четверть века Горбачева и Ельцина.

В первую очередь сейчас необходимо возрождение оскверненной истории Великой Отечественной войны, особенно ее трагическое начало, причины первых сокрушительных поражений, и главное, извечный вопрос, — кто виноват во всех этих ошибках и просчетах? Я зачастую испытываю жгучую боль и неприятие оскорбительных и лживых выпадов антисталинистов, когда они пытаются утверждать, что «мы воевали мясом, кровью, горами трупов, заградотрядами, штрафными ротами, а немцы, дескать, воевали лучше нас. Поэтому России нечего праздновать и нечем гордиться. Такая вот у России «цена Победы». Все это оскорбляет и унижает память и героизм советского народа, лично моих родных и близких, как не вернувшихся с фронтов войны, так и тех, кто затем восстанавливал из руин нашу Родину.

Мне представляется, что все вышеизложенное должно вызвать живой интерес у читателя, так как значительному числу людей Правда о сталинской эпохе еще недоступна во всей совокупности исторических материалов, и в особенности это касается правды о ВОВ, которая на сегодня оказалась поруганной и оболганной.

В своей книге я пытаюсь осмыслить истоки трагических событий, прежде всего, в начальный период войны на основе исторической правды, и, главное, уйти от мифотворчества, т. е. не приписывать И. В. Сталину ответственность за все, что происходило в стране и в негативном, и в позитивном плане, не превращать Сталина в единственного творца истории.

В настоящее время появилось большое количество литературы с весьма объективным подходом к роли Сталина в истории. Тем приятней об этом говорить, что весомую долю в Правду сталинской эпохи внесли американские историки — исследователи: Гровер Ферр в книге «Антисталинская подлость», Джон Арч Гетти в книге «История больших чисток», Роберта Менинг, Шейла Фицпатрик и другие.

В работе над книгой я использовал труды замечательных российских историков — аналитиков, историков — исследователей А. Мартиросяна, Ю. Мухина, О. Козинкина, Н. Червова, В. Жухрая, В. Мещерякова, В. Суходеева, А. Голенкова, А. Саввина, И. Пыхалова, Ф. Чуева, М. Александрова, а также многие архивные исторические материалы.

Есть у меня и сомнения. Читатель может отнестись к некоторым материалам книги не как к фактам истории, а как к моим суждениям о них. Поэтому я не претендую на абсолютную верность своих суждений и выводов, на справедливость своих огорчений и разочарований.

Одно могу сказать совершенно определенно, что в изложении всех исторических фактов я нигде не отступал от правды и оптимальной объективности, на которой основаны мои выводы и заключения.

 

Глава первая

Сталинская внешнеполитическая доктрина. Пакт Молотова-Рибентропа. Начало Второй мировой войны.

Личность Сталина настолько многогранна и величественна, а иногда по-своему непонятна и загадочна, что историки, изучая его деятельность, еще долгие годы будут спорить о том, как оценивать его роль в российской и мировой истории.

Но, что бы ни говорили о Сталине историки и критики любых политических взглядов, бесспорно следующее, — сталинская внешнеполитическая доктрина 1930–1940-х годов оказала весьма значительное влияние на весь ход мировой истории.

В чем же состоял секрет успеха сталинской дипломатии? Сталин начал внешнеполитическую игру в условиях, когда страны, окружавшие совсем молодую страну, — Советский Союз, относились к нему, по меньшей мере, враждебно. Именно это обстоятельство потребовало от Сталина действовать предельно напористо и, вместе с тем, безошибочно.

Сталин вывел Россию из политической изоляции, а затем превратил ее в сверхдержаву, способную успешно конкурировать с объединенной мощью промышленно развитых стран Запада. Внешняя политика Сталина абсолютно преобразила систему международных отношений в 20-м столетии. Последствия этой политики продолжают оказывать серьезное воздействие на современные международные отношения, предопределяя действия политических руководителей во многих странах мира. Именно поэтому деятельность Сталина, его внешнеполитическая доктрина не перестает приковывать к себе внимание не только историков, но и политиков, и экспертов, занимающихся разработкой текущих внешнеполитических решений.

Необходимо признать, что сталинская оценка мировой политической ситуации в середине 1930-х годов была совершенно правильной. В неизбежности войны Сталин был убежден. Страна готовилась к ней. Но подготовить страну к войне с таким врагом, каким была гитлеровская Германия, — для этого мало было знать, что она будет. Прежде всего, Сталин однозначно определил, что во Второй мировой войне одновременно будет две войны — война между капиталистическими странами за передел мира и война капиталистического мира против социализма. Сталин сумел мобилизовать все силы планеты на защиту страны Советов. И добился немыслимого успеха. Как политический деятель он оказался на несколько порядков выше всех политиков Запада. Он их переиграл. Именно его превосходство над ними принесло ему ненависть со стороны политических пигмеев как прошлого, так и настоящего… Если бы он потерпел неудачу, к нему отнеслись бы более милостиво, как это делают сейчас в отношении Гитлера. В народе справедливо подмечено: «Гитлер войну проиграл, но потомки это ему простили. Сталин войну выиграл, но потомки не могут ему этого простить».

Внешнеполитическая доктрина Сталина, как и любая другая доктрина, основанная на принципах политического реализма, не была связана с категориями этики и морали. Ключевым элементом доктрины, ее стержнем являлось обеспечение национальных интересов. А интересы и мораль — вещи совершенно несовместимые. Поэтому применение при оценке сталинской дипломатии моральных критериев, вряд ли можно считать обоснованным. Во всяком случае это выглядело бы столь же странно, как, например, осуждать британского премьер-министра Дизраеля за его известную фразу о том, что у Англии нет вечных друзей и союзников, зато есть вечные интересы, или обвинять в аморальности одного из самых выдающихся дипломатов в истории Талейрана. Нельзя осуждать за это и Сталина, поскольку именно приверженность принципам политического реализма лежала в основе его успехов во внешней политике, было главным секретом его дипломатических побед. /1/.

Ради национальных интересов советского государства Сталин был готов сотрудничать с кем угодно. В этом вопросе очень показательны его взаимоотношения с Б. Муссолини. Сталин поддерживал с лидером итальянских фашистов самые дружеские отношения, «не замечая» того, что коммунисты в Италии подвергаются гонениям. В мае 1933 года было заключено итало-советское торговое соглашение, а в сентябре последовал договор о дружбе, ненападении и нейтралитете. В октябре советские корабли посетили Неаполь, а несколько позже СССР осуществил крупный заказ в Италии на строительство военных судов.

Точно таким же образом в августе 1939 года Сталин неожиданно для Запада пошел на заключение договора о ненападении с Германией. В плане сталинской внешнеполитической доктрины этот дипломатический ход был весьма дальновидным. Западная дипломатия оказалась не в состоянии предвидеть такой поворот событий.

Можно однозначно утверждать, что спасение России — Советского Союза в 1940-е годы произошло благодаря тому, что к середине 1930-х годов И. В. Сталин выработал целенаправленную и последовательную внешнеполитическую доктрину, которая в итоге способствовала созданию антигитлеровской коалиции и спасению человечества от фашизма.

Это утверждают даже братья Медведевы — писатели, которых нельзя «обвинить» в симпатиях к Сталину и, являющихся страстными борцами с «последствиями культа личности».

Они определенно считают Сталина безусловным мировым лидером 20-го века. «Превращение СССР в супердержаву и появление двухполярного мира было в первую очередь связано с политической деятельностью Сталина. Другие лидеры, от которых зависели судьбы людей в минувшем столетии, Гитлер, Мао Дзе Дун, Рузвельт, Черчилль, Ганди, Тито, Хомейни, Манделла, стоят уже в следующем ряду, так как их влияние носило не всемирный, а региональный характер». /46/.

Предвидя неизбежность войны, Сталин определил устремления Гитлера, как главный фактор опасности для СССР, так как именно наша страна будет являться важнейшим объектом дележа территорий и природных ресурсов.

Вот почему перед началом самой жестокой из войн Сталин не мог рисковать, не мог допустить наличие внутри СССР оппозиционных политических центров, готовых в любой момент начать междоусобную борьбу перед лицом смертельной опасности.

Лидер нацистской Германии А. Гитлер впоследствии по достоинству оценил политическую дальновидность своего главного противника. Выступая в мае 1943 года на совещании с рейхляйтерами и гауляйтерами, фюрер с раздражением констатировал, что Сталин имеет то преимущество, что в СССР «…не осталось практически никакой оппозиции», что «…большевизм вовремя освободился от этой угрозы и может поэтому направить всю свою энергию на борьбу с врагом», а это заметил Гитлер «…положило конец пораженчеству».

Важнейшим принципом внешнеполитической доктрины Сталина стал переход страны на путь ВЕЛИКОДЕРЖАВНОЙ ПОЛИТИКИ, которая должна опираться не на классовую идеологию, а на идеологию развития национального сознания, суть которой сводится к тому, что Россия заинтересована не в мировой революции, а в собственной безопасности для развития своей страны.

Именно таким образом, И. В. Сталин повернул концепцию К. Маркса о пролетарском интернационализме в прагматическую плоскость национальных интересов России.

Необходимо отметить, что внешняя политика И. В. Сталина была выработана и начала реализовываться в ситуации, когда внутренняя политика в СССР была повернута в сторону прямо противоположную к «мировой революции», т. е. к дестабилизации в мире. Поэтому можно смело утверждать, что сталинская внешнеполитическая доктрина была серьезным отступлением от марксизма и ленинизма, и оставалась связанной с ним исключительно использованием привычной терминологией.

Первым серьезным шагом реализации сталинской внешнеполитической доктрины стало вступление СССР в 1935 году в Лигу наций, что совершенно противоречило ленинским принципам внешней политики, и предопределило прагматизм сталинского подхода во внешнеполитическом курсе. Эту яркую особенность новой дипломатии Кремля отмечает один из руководителей британского МИД М. Иден, который был с визитом в Москве в марте 1935 года. Впоследствии он писал о впечатлении, которое произвел на него И. Сталин: «Было легко забыть, что я разговариваю с членом партии. Совершенно определенно, было бы трудно найти меньшего доктринера. Я не мог поверить, что Сталин когда-либо увлекался Марксом. Он никогда не упоминал о нем таким образом, что можно было бы сделать подобный вывод…». /18/.

Рассматривая основной принцип сталинской внешнеполитической доктрины, следует обратить внимание на три принципиальных момента.

Во-первых, осуществляя Великодержавную внешнеполитическую стратегическую линию, Сталин четко держал курс на возвращение традиционных исконных российских территорий в границах 1904 года. Он никогда не забывал своего обещания на Первом съезде Советов СССР 30 декабря 1922 года о сохранении «исторического тела России». Не случайно в последний день Второй Мировой войны в своем «Обращении к советскому народу» 2 сентября 1945 года И. В. Сталин сердечно отметил: «Сорок лет ждали мы, люди старшего поколения, этого дня. И вот этот знаменательный день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт безоговорочной капитуляции».

Во-вторых, зная, что война неизбежна, Сталин однозначно считал, что СССР должен вступить в мировую войну последним, что позволяло в полной мере владеть ситуацией и ни при каких обстоятельствах не выступать агрессором. Он оставляет за собой право решить, когда следует вступить в войну. Сталин неоднократно подчеркивал, что «искусство большевистской политики состоит в том, чтобы уметь выбрать время и место, и учитывать обстоятельства дела для того, чтобы сосредоточить огонь на том фронте, где скорее всего можно будет добиться максимальных результатов». /65/

Думаю, что в этом и заключался глубокий политический реализм И. Сталина. Он прекрасно понимал, что СССР может вступить в войну, если будет подвергнут нападению, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что именно враг навязал войну.

Отбросив идеологические догмы в своем внешне-политическом курсе, и, опираясь на идеологию развития национального государства, Сталин стремился возложить на Гитлера ответственность за начало войны против СССР и, превратив, таким образом, войну в Отечественную, сделать главной своей опорой идею пробуждения национальной гордости и державного духа русского народа, патриотизма и его внутренней силы, на его способности к самостоятельному и независимому развитию.

И эту великую и значительную цель И. В. Сталину также успешно удалось реализовать. Эти мысли он неоднократно приводил во многих своих выступлениях, где акцент делался, прежде всего, на развитие национального сознания и государства русского народа. Он не принимал бытующего на Западе мнения о неполноценности русской нации. Кстати, говоря о русской нации, Сталин имел ввиду и белорусов, и украинцев, обособляя славян СССР в единую русскую нацию. /62/.

И, наконец, в-третьих. В сложнейшей внешне-политической обстановке 1930-х годов Сталин с выверенной последовательностью и точностью провел в жизнь свой стратегический замысел, — не допустил объединения двух империалистических коалиций, двух группировок великих держав — германо-итальянской и англо-французской. Путем искусного дипломатического маневрирования Сталину удалось столкнуть две противоборствующие коалиции, а самому избежать втягивания в военный конфликт на ранней, невыгодной для СССР стадии. К 1940-му году, когда противостоящие коалиции определились достаточно наглядно: германо-итало-японская и англо-американская, все зависело теперь от Сталина.

В ходе войны И. В. Сталин стал главной фигурой антигитлеровской коалиции и это предопределило его ведущую роль в решении проблем послевоенного переустройства мира.

В этот период времени Сталин показал себя как выдающийся профессионал коалиционной политики, которая была ему знакома в ходе борьбы с различными группами оппозиции в ЦК ВКП(б).

Теперь в условиях антигитлеровской коалиции И. В. Сталин ощущал себя лидером во всех отношениях, создавая самые различные коалиции как внутри отдельных стран, так и в широком международном плане, если ему требовалось это.

Сталин перестал действовать в режиме этой политики, когда послевоенные геополитические преобразования привели СССР в состояние абсолютной международной безопасности.

Это была, пожалуй, самая значительная внешне-политическая победа И. В. Сталина.

В целом можно с уверенностью сказать, что внешнеполитическая доктрина Сталина была по своей значимости и действенности гениальной.

Необходимо отметить, что такую же оценку внешнеполитической деятельности Сталина давали практически все политики и эксперты в XX-ом веке, кто однозначно трактовал политику Советского Союза, как единственно возможную и необходимую с целью разгрома фашистской Германии.

Но проходит время. В конце 1980-х — начале 1990-х годов представители политической элиты Запада и США перед мировой общественностью ставят «удивительный» вопрос: — «Так с чего же началась Вторая Мировая война?» И тут же следует однозначный запрограммированный ответ: — «С пакта Молотова-Риббентропа, с раздела Польши и оккупации Прибалтики».

Нетрудно понять, что такой же ответ мы получим от нынешних российских псевдолиберальных историков и ангажированных журналистов. Такая позиция очень удобна. Она позволяет всем этим сванидзе, млечиным, дымарским и рыжковым попытаться обозначить в массовом общественно-политическом сознании двух врагов — Германию и СССР, — которые поделили мир, а потом сцепились друг с другом. А уж «добрым» западным демократиям Англии и Франции позже «пришлось из двух зол выбирать меньшее».

Примитив этой схемы успешно устоялся в головах российских «историков» и псевдолибералов, которые абсурдно и псевдонаучно оценивают ситуацию неизбежной и близкой войны, сложившуюся для СССР к сентябрю 1939 года, с позиций современного либерализма и современной политической морали.

В настоящее время выходят новые и новые исследования по истинной значимости «Пакта Молотова-Риббентропа», но до сих пор некоторым «историкам» и «политическим экспертам» непонятно, что весь разгул антисталинизма, начатый уже при Горбачеве, осуществлялся, прежде всего, для того, чтобы развенчивая сталинскую эпоху, признавая власть в СССР преступной, можно было бы вполне законным способом аннулировать любые границы, законы, договора этой страны, признав их незаконными.

Два пигмея, два политических подлеца и иуды М. Горбачев и А. Яковлев начали действовать, чтобы можно было на «законных» основаниях расчленить СССР, а в перспективе и Россию на десятки независимых республик и областей, с помощью элиты полностью подконтрольной своим новым хозяевам-спонсорам на Западе. Попробовать уничтожить Россию как единое и целое государство, стереть с карты мира эту ненавистную для Запада страну, а богатейшие природные ресурсы поделить между собой.

С этой целью в июне 1989 года из США подбросили «копии с фотокопий» «секретного дополнительного протокола» к «Пакту Молотова-Риббентропа», из которого следовало, что якобы Гитлер и Сталин, поделив зоны влияния, делили территории независимых государств за спиной Запада без их участия и воли. Этот «протокол» Горбачев назвал «важнейшим политическим документом XX-го века» и обсуждался он на первых двух съездах народных депутатов СССР.

В результате А. Н. Яковлев (кстати, агент ЦРУ, о чем руководство КГБ официально уведомило Горбачева), председатель комиссии по правовой оценке договора о ненападении (и до такого абсурда додумались), уговорил депутатов проголосовать за признание существования этого «протокола», узаконил фальшивку. В действиях, так называемых, депутатов ничего удивительного не было, так как почти 70 % из них — послушная партноменклатура.

Затем эти «протоколы» признали незаконными и аморальными, а это позволило и сам «Договор о ненападении» между СССР и Германией от 23 августа 1939 года признать незаконным, аморальным и преступным. В июле 1989 года газета «Советская Россия» писала по этому поводу: «Такой пересмотр ставит под вопрос законный характер существующих границ СССР. Это будет означать утрату советского суверенитета над тремя прибалтийскими республиками, западными областями Украины и Белоруссии, Северной Буковины и Молдавии, северной частью Ленинградской области (Карельский перешеек и северный берег Ладожского озера) и частью Карельской АССР. Признание договора 1939 года незаконным с самого начала соединяется с непризнанием правовой основы пребывания советских войск на территориях, расположенных к западу от советской границы на 23 августа 1939 года и впоследствии включенных в состав СССР. Признание договора 1939 года противоправным позволяет поставить под сомнение законность пребывания на землях Прибалтики и других западных территориях миллионов советских граждан, переселившихся туда после 1939 года».

Вот откуда и начался развал СССР. Как известно, всё это закончилось «беловежским соглашением». А началось с фальшивого, сфабрикованного протокола. А псевдолибералы, псевдодемократы, лжеисторики продолжают доказывать, что СССР распался сам по себе, в силу каких-то «исторических, экономических, объективных» причин.

Историк А. Мартиросян в своих многочисленных работах на эту тему рассказывает, что болтовня по поводу «секретных протоколов» началась на Западе в 1946 году после того, как Трумен начал антисоветскую кампанию с целью возложить ответственность за развязывание Второй Мировой войны на Советский Союз, показать, что Мюнхенское соглашение 1938 года не давало Гитлеру каких-либо оснований для развязывания будущей войны в Европе. Кстати говоря, на самом деле никаких секретных протоколов к «Договору о ненападении» между СССР и Германией никогда не существовало, фактически имел место быть дополнительный протокол к договору, который был напечатан в газете «Правда» от 24 августа 1939 года. А Запад при этой фальсификации преследовал одну единственную пропагандистскую цель — подорвать международный авторитет России и, главным образом, И. В. Сталина.

Но самое главное, именно признание факта существования «секретных протоколов» и объявление их незаконными без всяких юридических оснований позволило начать демонтаж Советского Союза. Да, именно так. «Наличие секретных протоколов» или, точнее, «копии с фотокопий»(Пройдет и так!) были вытащены на белый свет, что позволило Западу при содействии политических подлецов Горбачева и Яковлева осуществить самую страшную «геополитическую катастрофу XX-го века», как оценил развал СССР уже в 2004 году Президент России В. В. Путин. /32/.

В своих исследованиях А. Мартиросян весьма последовательно показывает, что в действительности никаких секретных протоколов не было вообще. И быть не могло, о чем было сказано выше. Имеется достаточно доказательств, что этих протоколов не существовало. Что же касается «копий с фотокопий», сфабрикованных с фальшивых секретных протоколов, об этом очень убедительно рассказывает историк Олег Козинкин в своей работе. /81/.

При жизни В. М. Молотова все эти фальшивки никто не вытаскивал, так как он мог легко опровергнуть сам факт существования их, поэтому все это враньё стало возможным только после его смерти. А подобных фальшивок о сталинской эпохе было «запущено» множество после смерти вождя, сначала Хрущевым с Солженицыным, а через 30 лет подельниками Горбачевым и Яковлевым.

Как я уже говорил, «Договор Молотова-Риббентропа» давно уже стал главным аргументом для тех, кто пытается обвинить СССР в развязывании Второй Мировой войны, и прежде всего, лишний раз очернить Россию. В действительности, «Договор о ненападении», ратифицированный советским руководством, был первой крупной дипломатической победой над нацизмом.

Хотелось бы отметить, что пораженец Горбачев с подельником Яковлевым Второму съезду Советов СССР в декабре 1989 года назвали «Договор о ненападении» уже «Пактом Молотова-Риббентропа». Но ведь с Германией 23 августа 1939 года был подписан Договор, а не Пакт. Юридически это разные вещи. А Горбачеву нужен был Пакт, чтобы продолжать врать о «секретных протоколах», а «Договор о ненападении» секретным никогда не был. А «секретные протоколы» прибыли лично Горбачеву из США, а там этот Договор, непонятно почему, всегда называли «Пактом Молотова-Риббентропа».

До заключения Договора о ненападении в августе 1939 года экспансия Третьего Рейха была ничем не ограничена. И, наконец, наступил момент, когда гитлеровская экспансия была остановлена. Советское руководство совершенно определенно указало Германии границы, которые эта страна не имела права переступать. Впервые Гитлер, до сих пор диктовавший условия всему миру, был вынужден принять абсолютно все требования советского руководства.

Не следует забывать, что для того, чтобы остановить фашистов силой, у сталинского руководства не было соответствующих полномочий от международного сообщества. А выступить в роли агрессора, Сталин не допускал и мысли, — это противоречило его внешнеполитической доктрине. Поэтому на тот момент, заключение Договора о ненападении с Германией было единственной реальной возможностью и единственно правильным решением для советского руководства.

Попытки СССР создать систему коллективной безопасности и таким образом остановить экспансию Гитлера до 1939 года, натолкнулись на откровенно издевательское отношение со стороны Запада. Британия и Франция согласились на переговоры с СССР о коллективной безопасности, но их представители приезжали на переговоры без каких-либо полномочий. /19/.

Правительство Польши, также как и правительство Чехословакии блокировали все попытки советского руководства создать оборонительный блок в Восточной Европе против германской агрессии. Более того, Польша вместе с Венгрией приняла активное участие в разделе Чехословакии в 1938 году, т. е. фактически выступила соучастником нацистской агрессии.

Короче говоря, попытка СССР воздействовать на гитлеровскую Германию силовыми методами, легко могла привести к объединению стран Запада, в первую очередь, Великобритании и Франции с одной стороны и нацистской Германии с ее сателлитами с другой, а также самой Польши против Советского Союза.

Учитывая враждебность к СССР со стороны западных держав и то, как они последовательно подталкивали Гитлера к войне против Советского Союза, подарив ему Рурскую область, Австрию и Чехословакию, весьма высокой была и вероятность заключения аналогичного пакта, но уже между Германией с одной стороны, Британией и Францией с другой, против СССР. Вероятность заключения такого пакта между Гитлером и странами Запада была более чем вероятной, если учитывать тот факт, что нацисты всегда были гораздо более близки западным демократиям, нежели коммунисты.

Это и подтвердил Мюнхенский сговор 1938 года. О сути этого соглашения очень убедительно и прозрачно высказался в своей речи в г. Братислава в 2005 году В. В. Путин:

«…Тогда в результате «мюнхенского сговора» на растерзание нацистской Германии была отдана Чехословакия, и западные партнеры как бы показали Гитлеру, куда надо идти для того, чтобы реализовать его растущие амбиции, — конечно, на Восток. С целью обеспечения своих интересов и своей безопасности на западных рубежах Советский Союз пошел на подписание этого пакта Молотова-Риббентропа с Германией. Вот если в этом контексте мы будем смотреть на проблему, которая выпячивается сегодня, то она смотрится совсем по-другому. И я бы рекомендовал новоявленным историкам или, точнее, тем, кто хочет переписать историю, прежде чем переписывать ее и прежде чем писать книжки, научиться их читать».

Да, именно так все и было. Президент В. Путин совершенно прав. До «Пакта Молотова-Риббентропа» был «мюнхенский сговор» 1938 года. Это соглашение о расчленении Германией, Венгрией и Польшей независимого государства Чехословакии, подписанное 29 сентября 1938 года в Мюнхене Великобританией, Францией, нацистской Германией и фашистской Италией. Но даже дату Мюнхенского соглашения трудно рассматривать в отрыве от событий, которые были до этого. События в Мюнхене принято трактовать как точку «невозврата» в ходе подготовки к войне. Но на самом деле «Мюнхен» — скорее всего, апофеоз политического цинизма Франции и Великобритании в межвоенный период. Позор английской и французской дипломатии и триумф нацистской. В свою очередь, именно на дипломатическом уровне Сталин благодаря Договору о ненападении одержал две важнейшие стратегические победы: в битве за «Пространство» и в битве за «Время» отсрочки… начала Великой Отечественной войны.

И, наконец, чтобы определенно установить какие международные коллизии послужили реальными предпосылками к развязыванию Второй мировой войны, следует понять, что было множество событий и резких столкновений интересов различных стран и до Мюнхена, и уж тем более до Пакта Молотова — Риббентропа, о чем поговорим в следующей главе.

 

Глава вторая

Предпосылки к началу Второй Мировой войны. Внешнеполитический курс Польши привел Европу к Второй Мировой войне. Попытки СССР создать новую систему коллективной безопасности Европы терпят неудачу.

Итак, весной 1936 года Германия аннексирует Рейнскую демилитаризованную зону — Рейнланд. По условиям соглашения еще 1925 года Германия не имела права держать в этой части страны вооруженные силы. Однако Франция не предприняла никаких действий, хотя имела многократное военное превосходство над формирующимся Вермахтом.

Причиной неприменения вооруженных сил со стороны Франции стал факт, что Великобритания не собиралась помогать ей в случае военных действий.

Английский историк Уильям Ширер писал, что введение немецких войск в Рейнланд было авантюрой со стороны Гитлера и Франция могла, двинув несколько дивизий, легко выбить немецкие войска и дойти до Берлина. /20/.

«В марте 1936 года две западные державы имели последний шанс, не развязывая большой войны, остановить милитаризацию и агрессивность тоталитарной Германии и привести к полному краху, как отмечал и сам Гитлер, нацистский режим. Они этот шанс упустили. Для Франции это стало началом конца. Ее восточные союзники — Россия, Польша, Чехословакия, Румыния и Югославия были поставлены перед фактом — Франция не будет воевать против Германии». /18/.

В итоге, Германия показала всей Европе военную слабость Франции и Великобритании, при этом получила солидное стратегическое преимущество. Германия после ввода войск в Рейнланд начала строительство системы мощных оборонительных укреплений на границе с Францией — «Линия Зигфрида». Иначе говоря, немцы отрезали французов от их союзников, и как сказал генерал де Голль: «теперь мы будем безучастно наблюдать как Гитлер порабощает Европу». /6/.

Таким образом, вся система коллективной безопасности, которую выстраивала Франция, была полностью разрушена.

В это же время началась Гражданская война в Испании, где Германия и Италия приняли активное участие, поддерживая фашистскую диктатуру Франко. Великобритания и Франция и в данном случае заняли позицию невмешательства.

Только Советский Союз поддержал республиканское правительство, как законную власть Испании, вооружением и военными специалистами.

К 1938 году политика «невмешательства» Великобритании и Франции плавно перетекает в политику «умиротворения агрессора». Германия без проблем во внешнеполитической сфере проводит аншлюс Австрии в марте 1938 года. И в том же 1938 году расчленяет Чехословакию, одну из частей которой — Судетскую область — Англия и Франция ей преподносят фактически «на блюдечке». Нет смысла описывать все перипетии этой трагической истории в международной политике: кто знает — достаточно.

Два мощнейших государства Европы своими собственными руками сделали все, чтобы их союзник Чехословакия сдался без боя, а германский Рейх получил не только новые территории и людские ресурсы, но и мощную военную и промышленную базу, которую он активно эксплуатировал во Второй Мировой войне. СССР на всем протяжении острого международного конфликта вокруг Чехословакии оставался единственной страной, которая с самого начала подтверждала свои союзнические прямые обязательства в отношении этой страны. До самого последнего дня кризиса СССР через официальные и неофициальные каналы давал знать чехословакам, что готов воевать за их независимость. Однако отсутствие общей границы (между ними была территория Польши), категорический отказ Польши и Венгрии на пропуск советских войск на защиту Чехословакии через свои территории, а также нежелание Франции выполнять свои обязательства по защите суверенитета Чехословакии (согласно «Договора о коллективной безопасности» СССР мог оказать помощь Чехословакии, только в случае оказания военной помощи Чехословакии Францией) привело к тому, что Чехословакия отказалась от всех предложений по своей защите, исходивших от СССР.

Вот почему «Мюнхен» стал своеобразным рубежом в мировой политике. С дележа Чехословакии в Европе начинается своеобразный «захватнический беспредел». Великобритания и Франция показали не только своим союзникам, но и всему миру, что у них нет желания сдерживать агрессора, но и всеми своими действиями они готовы потакать ему. При этом естественный союзник против гитлеровской Германии — СССР, который реально был способен держать в случае войны с Германией восточный фронт, тщательно отодвигается от европейских дел и реального участия в системе коллективной безопасности Европы. Правящими кругами Франции и Великобритании СССР воспринимается скорее не как равноправный партнер, а как сторона, куда можно было бы направить агрессию Гитлера. По текущей информации советского полпредства в Лондоне, в политических кругах Англии после «Мюнхена» активно дискутировался вопрос о том, что «далее Гитлер пойдет на Восток, и что его ближайшим крупным объектом является Украина». /19/.

Все, кто непредвзято изучал историю Второй Мировой войны, знают, что она началась из-за отказа Польши удовлетворить германские претензии. По крайней мере, поводом это послужило. Однако менее известно, чего же именно добивался от Варшавы А. Гитлер. Между тем, требования Германии были весьма умеренными: включить вольный город Данциг в состав Третьего Рейха, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог, которые связали бы Восточную Пруссию с основной частью Германии. Оба эти требования трудно назвать необоснованными. Подавляющее число жителей отторгнутого от Германии, согласно Версальскому мирному договору, Данцига составляли немцы, искренне желавшие воссоединения с исторической родиной. Вполне естественным было и требование насчет дорог, тем более, что на земли, разделяющего две части Германии «польского коридора», никто не покушался. К тому же, в отличие от западных границ, Германия никогда добровольно не признавала внесенных Версальским договором территориальных изменений на востоке.

Поэтому, когда Германия 24 октября 1938 года предложила Польше урегулировать проблемы Данцига и «польского коридора», казалось, что ничто не предвещало осложнений. Однако ответом стал решительный отказ, как, впрочем, и на последующие аналогичные германские предложения. Стремясь получить статус великой державы, Польша никоим образом не хотела становиться младшим партнером Германии. 28 марта 1939 года Польша окончательно отказалась удовлетворить германские претензии. Реакцией германской стороны стало аннулирование 28 апреля германо-польской Декларации 1934 года о дружбе и ненападении.

Тем временем Великобритания и Франция создавали у польского правительства необоснованные иллюзии, что в случае войны они окажут Варшаве необходимую помощь. 31 марта 1939 года премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен в палате общин публично заявил: «…в случае любой акции, которая будет явно угрожать независимости Польши, правительство Его Величества считает себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах. Оно дает польскому правительству заверения в этом. Я могу добавить, что французское правительство уполномочило меня разъяснить, что оно занимает по этому вопросу ту же позицию, что и правительство Его Величества». Как показали дальнейшие события, эти обещания были заведомым обманом. Однако польское руководство принимало их за чистую монету и потому утратило чувство реальности. /194/

Все это было уже в 1939 году. Но если говорить о Польше и её действительно подлом внешнеполитическом курсе, следует начинать с 1938 года, когда Польша, видя политику невмешательства своих союзников Великобритании и Франции, перестает скрывать свои экспансионистские устремления и начинает активное заигрывание с Германией во внешнеполитической сфере.

Варшава, уже имея с 1934 года подписанный договор о дружбе и сотрудничестве с Германией, начинает рассматривать себя уже и в качестве союзника Третьего Рейха. В марте 1938 года Польша предъявила Литве ультиматум с требованиями о заключении конвенции, гарантирующей права польского меньшинства в Литве, а также отмены параграфа литовской конституции, провозглашающей Вильно столицей Литвы (к этому времени, несмотря на решение Лиги наций, Вильно оккупировано Польшей). На польско-литовской границе сосредотачиваются польские войска. В случае отклонения ультиматума в течение 24 часов поляки грозили начать войну и оккупировать Литву. Благодаря заявлениям СССР о готовности воевать за Литву и активному противодействию Франции этот аншлюс удалось предотвратить.

Уже к Мюнхенскому сговору Польша не только не рассматривает себя как участник возможной антигитлеровской коалиции, но и напрямую, при поддержке Германии, выступает в качестве агрессора. Под угрозой силы Польша аннексирует часть Чехословакии — Тешинскую Силезию. Глава МИД Германии Риббентроп, накануне захвата части Чехословакии польскими войсками, довел до сведения посла Польши в Германии Липского позицию Рейха: «В случае польско-чешского вооруженного конфликта правительство Германии сохранит по отношению к Польше полностью доброжелательную позицию. В случае польско-советского конфликта правительство Германии займет по отношению к Польше позицию более чем доброжелательную. При этом он дал ясно понять, что правительство Германии при этом оказало бы помощь». При этом фельдмаршал Геринг заявил после встречи с Риббентропом тому же Липскому, что «в случае советско-польского конфликта, польское правительство могло бы рассчитывать на помощь со стороны германского правительства. Совершенно невероятно, чтобы Рейх мог не помочь Польше в ее борьбе с Советами».

Венгрия также при поддержке Германии получила свой территориальный кусок от Чехословакии. При этом Венгрия после Мюнхенского сговора начинает во внешней политике полностью ориентироваться на «Ось Берлин-Рим. Менее чем через год после Мюнхенского сговора Германия «добивает» Чехословакию, оккупируя Богемию и Моравию. Гитлер торжественно въезжает в Прагу. Англия и Франция и тут не оказали никакого сопротивления нацистам. А спустя несколько дней после раздела Чехословакии, Германия аннексирует Мемель (ныне порт Клайпеда), принадлежащий Литве, и принуждает правительство Литвы подписать двусторонний договор о дружбе и сотрудничестве.

В конце 1938 года МИД Польши рассылает германским журналистам сообщение для печати, в котором содержится интересное напоминание: «Польша в своей внешней политике всегда придерживалась той точки зрения, что участие Советского Союза в европейской политике излишне».

Да, именно так. Польша менее чем за год до своего разгрома продолжает ощущать себя великой державой, способной в союзе с Германией одолеть Россию — СССР. /19/.

О встрече Риббентропа с министром иностранных дел Польши Беком в январе 1939 года осталась в архивах запись: «Затем Риббентроп еще раз говорил с Беком о политике Польши и Германии по отношению к Советскому Союзу и в этой связи также по вопросу о Великой Украине. Риббентроп снова предложил сотрудничество между Польшей и Германией в этой области. Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю. Риббентроп спросил Бека, не отказалась ли Польша от честолюбивых устремлений маршала Пилсудского в этом направлении, т. е. от претензий на Украину. На это Бек, улыбаясь, ответил, что они уже были в самом Киеве и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня». /19/

Я не случайно так много внимания уделяю Польше в преддверии Второй Мировой войны. Именно позиция Польши в период 1934–1939 годов была настолько бесчестной и подлой, и, прежде всего, по отношению к своим союзникам, что можно с уверенностью сказать, — именно внешнеполитический курс Польши привел Европу к развязыванию Второй Мировой войны!!

Попытаюсь это доказать. Некоторые моменты агрессивной и предательской политики Польши я уже изложил. Давайте продолжим уважаемый читатель.

Во-первых, в 1934 году Польша отказалась вступить в оборонительный союз «Восточный пакт», вопреки настоянию своего союзника Франции, предложенному министром иностранных дел Франции Л. Барту. Именно в это самое время, Польша подписала договор о дружбе и сотрудничестве с Германией.

Во-вторых, Польша прямо предала Францию в 1938 году, когда отказала Франции в заключении оборонительного союза с Чехословакией, и при этом отказалась помочь Франции, если той придется прийти на помощь Чехословакии. В этом же году Польша совершила прямой акт агрессии против Чехословакии, который даже не был согласован с Великобританией и Францией, а ведь это были союзники Польши. Поляки ответили, что союза не заключат и не вступят в войну. А если Франция объявит войну Германии, то Франция и будет считаться агрессором. Принято считать, что Германия начала агрессию в Европе, захватив Чехословакию и осуществив аншлюс Австрии. Да, это так и было. Но следует добавить, что агрессию в Европе начали Германия и Польша, которая захватила Тишинскую область и к тому же развязала конфликт с Литвой как раз в момент аншлюса Австрии в состав Германии.

В-третьих, Польша предала своих союзников Англию и Францию и в 1939 году, когда вопреки их настоянию отказалась заключать оборонительный союз против Германии с Румынией. Тут же в том же 1939 году поляки совершили очередное предательство. Великобритания и Франция настоятельно рекомендовали Польше заключить военный союз с СССР. Но поляки заявили, что никогда не заключат союз с русскими. После этого Даладье, возмущенный идиотизмом поляков заявил, что он не пошлет воевать за Польшу ни одного французского крестьянина. /18/. Есть вполне реальные предпосылки того, что в 1939 году мог состояться оборонительный союз СССР-Великобритания-Франция, но Польша еще в 1938 году категорически отказалась пропустить советские войска через свою территорию. Но тут случилось неожиданное. Парадокс! Для СССР не было более рационального решения. Для того, чтобы не допустить немцев к своей границе, необходимо было спасать Польшу.

Гитлер очень боялся, что Советский Союз в случае начала войны выступит на стороне Польши. Это стало основной причиной того, что буквально за неделю до начала Второй мировой войны Германия предложила СССР подписать Договор о ненападении, т. е. такой же договор, который уже существовал между Германией с одной стороны, Великобританией и Францией с другой. Сталин прекрасно понял ситуацию и поставил несколько условий заключения договора, в том числе торговое соглашение, по которому Германия обязывалась поставлять определенные виды вооружений и оборудования для заводов СССР, а также подписать протокол по разделу сфер влияния.

И. В. Сталин границу сферы влияния провел по рекам Сан, Висла, Нарев, которая делит Польшу практически пополам. Таким образом, Сталин дипломатическим путем укреплял Польшу на случай разгрома ее армий в западной части Польши. Этот рубеж был укреплен крепостями и здесь поляки могли дождаться, пока союзники Англия и Франция ударят по Германии. Проводя границу сфер влияния по этому рубежу, Сталин предупредил Гитлера, что если он пересечет этот рубеж, то у СССР появится законное основание разорвать Договор о ненападении. Становится ясным, что Сталин делал все, чтобы спасти Польшу.

В-четвертых, за пять дней до того, как Германия напала на Польшу, а именно, 26 августа 1939 года Польша и Великобритания заключают военный союз. Нынешние псевдолибералы врут, что в этом союзе ничего примечательного не было. Конечно, это не так. Как следует из секретного протокола Галифакс — Рачинский, даже за несколько дней до войны польское правительство думало не о спасении страны, а о том, как захватить Литву и ограбить Румынию, и главное, как стравить Германию и Советский Союз через Румынию. /18/.

Но и в этой ситуации Сталин продолжал спасать Польшу. 28 августа 1939 года был отдан приказ об отводе советских войск с границы Польши, с тем, чтобы дать полякам возможность перебросить войска на запад. Даже 1-го сентября Сталин направил посла СССР в МИД Польши с вопросом: «Чем СССР может помочь?» Вразумительного ответа посол СССР не получил. Поляки просто не хотели верить, что Германия начала военные действия.

В итоге следует сказать следующее. Можно утверждать, что Второй Мировой войны могло не быть, если бы Польша не предавала неоднократно своих союзников. Польша осмысленно планировала и способствовала развязыванию Второй Мировой войны. При этом руководители Польши не могли понять, с кого война начнется и как будет протекать, так как главной своей задачей считали, — натравить Германию и ее союзников на Советский Союз.

Когда началась Вторая Мировая война, Германия могла в короткий срок завершить ее своим поражением, если бы Польша в очередной раз не предала своих союзников. Немцы против Польши выставили 1, 8 млн. человек армию, а у поляков уже была мобилизованная армия 3, 5 млн. Уверенность поляков в своем превосходстве была такой сверхдостаточной, что они начали, опять же подло уничтожать мирное немецкое население в польских городах Быдгош и Шулитце. Но не прошло и пяти дней как поляки поняли, что сопротивление бесполезно и трусливая польская армия, ее офицерский корпус во главе с президентом, правительством и главнокомандующим очень быстро удрали в Румынию.

Таким образом, 8 сентября 1939 года с Польшей было практически покончено. Но польская шляхта, образовавшая за границей правительство Польши в эмиграции, сделала все для того, чтобы Вторая Мировая война протекала в самой жестокой и кровавой форме. Польша очень быстро предала Францию и Великобританию, затем СССР и стала пособницей гитлеровской Германии и ее союзников, что привело к очень серьезным последствиям.

Во-первых, в ноябре 1939 года Польша объявила войну СССР и начала партизанские действия на территории Белоруссии и Украины, убивая советских солдат и мирных жителей. В 1941 году как только Германия напала на СССР, Польша прекратила партизанскую войну против немцев. В начале 1941 года советское руководство обмундировало и снарядило армию Андерса, но польское правительство отправило эту армию не на советско — германский фронт, а на Ближний Восток в помощь англичанам, где и войны практически не было, к тому же это случилось, когда все уже знали о грядущей победе антигитлеровской коалиции.

Во-вторых, Польша обеспечила Германии организацию стержневой пропагандистской компании, при этом скрыла от СССР в 1941 году правду о расстреле немецкими спецчастями польских пленных офицеров в Катыни, и далее польское руководство замалчивало результаты Катынского дела советской комиссией, тем самым оправдывая свои действия по поддержке пропаганды Геббельса.

Сюда следует добавить и действия польской шляхты накануне освобождения советскими войсками Польши, когда в Варшаве были собраны и выданы немцам на уничтожение в Варшавском восстании большой группы польских патриотов, кто хотел помочь Красной Армии при освобождении Польши.

Мне кажется удалось, описывая польский сценарий внешнеполитической увертюры в канун Второй Мировой войны, показать весьма неприглядную роль Польши в развязывании войны, где эта страна вместе с Германией должна нести абсолютно равную ответственность за жестокие последствия этой войны. Нельзя забывать и о внешнеполитическом курсе двух ведущих европейских стран — Франции и Великобритании, чья соглашательская позиция позволила Германии обеспечить в 1938 году Мюнхенский сговор, а в 1939 году осуществить нападение на Польшу.

Может быть, поэтому и случилось так, что именно эти три страны, — Польша, Франция и Великобритания, — первыми окунулись в горнило этой страшной войны и хорошо почувствовали на себе ее последствия.

Но И. В. Сталин в этой жесткой политической игре, стремясь создать систему коллективной безопасности против Германии, в канун Второй Мировой войны не сумел добиться своей цели, а основываясь на принципах внешнеполитической доктрины СССР, сумел переиграть своих будущих союзников, которым первым пришлось столкнуться с гитлеровской военной машиной, в результате чего стало возможной создание антигитлеровской коалиции.

Однако в начале 1950-х годов после смерти И. В. Сталина оценка роли СССР в событиях кануна и начала Второй Мировой войны базируется на искаженных и сфальсифицированных трактовках деятельности советского руководства в тот период.

Делая попытки представить СССР зачинщиком Второй Мировой войны или, в крайнем случае, возложить равную ответственность на «двух кровавых диктаторов» — Гитлера и Сталина, современные фальсификаторы истории на Западе используют в качестве своего излюбленного аргумента два положения, а именно, — подписание Советским Союзом договора о ненападении с Германией и миф о разделе Европы между этими странами. Кто больше всех кричит об этом? Нетрудно понять, — конечно те, кто в годы мировой войны были с Гитлером. Это, прежде всего, Польша, страны Прибалтики, нынешняя Украина, где с 2014 года вовсю разгулялся неонацизм. Кто больше всех кричит об «оккупации» Прибалтики и Польши (после войны), требует осудить раздел той же Польши в 1939 году, и вернуть ей, отошедшие к СССР территории, — Западную Белорусь до Минска, Западную Украину со Львовом, восточную часть Литвы с Вильнюсом, а Прибалтика рассчитывает получить от России весьма солидную материальную компенсацию «за оккупацию». В этих бредовых требованиях все эти страны имеют основательную поддержку у США и Англии, а также в России об этом вопят псевдоисторики-фальсификаторы Сванидзе и Млечин, журналисты-псевдолибералы «Эхо Москвы».

Можно с уверенностью сказать, что вы все, господа, не либералы правдоискатели, а подстрекатели в разжигании новой войны в Европе! Вы, господа, либо не знаете истории, либо откровенные провокаторы, если утверждаете, что Сталин наравне с Гитлером виновен в развязывании Второй Мировой войны. Такое может утверждать Суворов-Резун, так тут удивляться нечему, — этот давно предал свою родину и исправно служит своим хозяевам — МИ-6 и ЦРУ.

Известно, что исторические факты следует рассматривать и оценивать только в контексте происходившего в конкретный период времени. Анализируя советско-германский договор 1939 года, не следует забывать о мюнхенском сговоре, который во многом предопределил дальнейшую политику СССР. С другой стороны. Я не случайно подробно изложил внешнеполитическую доктрину Сталина. Ее стержнем являлось обеспечение национальных интересов державы, что ни в коей мере не связывалось с категориями этики и морали.

Неужели кто-то осмелится утверждать, что в развитии национальных интересов страны должны присутствовать атрибуты морали?! Никто же не будет отрицать, что вся мировая история — это цепь оккупаций, аннексий, политических предательств и обманов, бесконечных войн?! Нет, конечно. Так как все страны «запачкались» принципами без морали.

Зачем нужны были атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки?! Ведь там находились только старики, женщины и дети! Зачем США была нужна война во Вьетнаме? Зачем потребовалась бомбардировка Югославии? Этих вопросительных «зачем» можно написать множество. Но ответ всегда будет один. США защищали свои национальные интересы.

А ведь это действительно были серьезные преступления против человечности! И оправдать это ничем нельзя, сказать можно только одно, — для сильных мира сего существуют двойные стандарты. А псевдодемократы — либералы российские готовы приписать все что угодно сталинизму, России, оправдывая фашизм и его приспешников в странах Прибалтики и в Украине, так как не видят разницы между античеловечной доктриной национал — социализма и советского сталинизма. Правда, люди из Центра Симона Визенталя хорошо видят эту разницу и разыскивают только палачей от гитлеровского национал — социализма.

И пакт Молотова-Риббентропа, а точнее, Договор о ненападении между СССР и Германии в целом — это безусловный успех советской дипломатии и лично И. В. Сталина. Благодаря ему страна выиграла время и территории. «Оккупация» Прибалтики также правильное стратегическое решение, тем более, что этим странам никто не дал бы остаться независимыми в том политическом месиве, которое образовалось в Европе в конце 1930-х годов. Ну, а если бы танковые армады Гудериана и Гота стартовали не от Бреста и Восточной Пруссии, а из под Минска и от Нарвы, то последствия гитлеровского блицкрига было бы спрогнозировать очень трудно.

Поэтому нашим ангажированным историкам и экспертам не следует говорить о преступлениях сталинизма, когда речь идет о Великой Отечественной войне, о борьбе с фашизмом, об освобождении Европы от Гитлера. Здесь не может быть и нет места преступлению.

Говорить следует о преступлениях тех, кто способствовал фашистской Германии. Вспомните, как рвали на части Германию страны Антанты после Первой Мировой войны и заложили неизбежность Второй Мировой, как подарили Гитлеру Рейнланд, Австрию, Судеты, задабривая его, с каким цинизмом и имперским апломбом унижали Чехословакию.

А ведь Чехословакия имела первоклассную армию, военные заводы этой страны производили превосходное оружие и продавали его всему миру. Все эти заводы достались Гитлеру при прямом содействии Великобритании и Франции в результате Мюнхенского сговора. Это реальные преступления. Не мешало бы ангажированным журналистам «Эха Москвы» знать, как Черчилль в 1938 году буквально валялся в ногах у американцев и просил их не продавать Германии вооружение. Несколько позднее по этому поводу Черчилль с иронией заметил, уже после вступления США в войну с Германией, — «Америка рано или поздно принимает верное решение, когда все другие возможности исчерпаны…». /62/.

Таким образом, перед началом Великой Отечественной войны, в мире складывалась ситуация, что Советский Союз в перспективе рисковал оказаться в одиночестве против всей Европы.

При этом надо учесть, что Красную Армию в Европе никто не считал боеспособной, оценивая ее вооружение и мобильность ниже, чем польской армии, поэтому становится очевидным, что договор с Германией был необходим и выгоден для СССР.

Некоторые псевдоисторики утверждают, что якобы Сталин «вскормил» Вермахт. Это, конечно, абсолютная глупость. Безусловно, до 1933 года, пока к власти не пришел Гитлер, существовало сотрудничество между армиями СССР и Германии, ставшими изгоями в Европе после Версальского договора, они обречены были сотрудничать. В 1933 году с приходом к власти Гитлера Сталин свернул это сотрудничество. /2/.

Что же касается поставок сырья в Германию после Договора о ненападении 1939 года, то этому факту не следует предавать особого значения. Выше я уже говорил, что после подписания этого договора Сталин уже диктовал условия. Советский Союз получил новейшее вооружение, высокотехнологичное оборудование, станки, прокатные станы, пресса, автомобили военные и гражданские.

И несколько слов о раннем послевоенном периоде. Псевдолибералы запустили еще один подлый антисталинский миф, обвиняя Сталина в порабощении народов Восточной Европы после окончания Великой Отечественной войны.

Да, безусловно, Красная Армия, освобождая Европу, эффективно способствовала рождению стран Народной демократии. Но ведь это было необходимо. Этого требовали национальные интересы и безопасность Советского Союза. Важнейший постулат сталинской внешнеполитической доктрины. И мораль также присутствует. СССР устанавливал для себя важнейшее обязательство — защищать эти страны. И время обязывало. Мир к концу Второй Мировой стоял на грани Третьей. Сталин прекрасно это понимал и не хотел, чтобы СССР оказался один перед бывшими союзниками. И последующие десятилетия полностью подтвердили правильность этой политической концепции.

А теперь на основании всего вышеизложенного в этой главе, хотелось бы сделать определенные выводы.

В 1939 году Советский Союз имел перед собой полностью развалившуюся систему коллективной безопасности, значительно выросшую в военном и экономическом отношении Германию, и одобрительно потакающих агрессору Францию, Великобританию и Польшу. Попытки СССР создать новую систему европейской безопасности были разрушены нежеланием Великобритании, Франции и Польши допустить СССР к решению вопросов европейской безопасности.

При этом все попытки СССР создать систему безопасности в Прибалтийских странах для предотвращения использования их в качестве наступательного плацдарма немецкими войсками, не позволяли найти конкретные рациональные решения. Как утверждает английский историк У. Ширер, «Литва, Латвия и Эстония отказались принимать гарантии СССР, который в их противодействии подозревал нацистскую Германию, и не без оснований». /28/. И поэтому, когда в Мюнхене 29 сентября 1938 года состоялся политический сговор Великобритании и Франции с Гитлером, с последующим разделом нацистской Германией совместно с Польшей и Венгрией, брошенной союзниками Чехословакии, Сталин был уверен, что следующей целью более чем реального союза Германии и Польши при молчаливой поддержке западных демократий, который по плану главы МИДа Польши должен был заплатить за то, что не принял участия в Мюнхенском сговоре, присоединением к Польше Советской Украины.

Прошел почти год после Мюнхена и СССР вынужден был наблюдать как западные демократии «умиротворяют агрессора». При этом не было сомнений, что эти страны ориентируют агрессию Гитлера в сторону СССР. При постоянном затягивании переговоров со стороны Англии, Франции и явной агрессивности Польши, Германия официально предлагает СССР заключить Договор о ненападении и о разделе сфер влияния, который и был подписан 23 августа 1939 года, позже ставший известен как Пакт Молотова-Риббентропа.

 

Глава третья

Великая Отечественная война. Превентивные провокации. Вероломное нападение Гитлера. Готов ли был к войне Советский Союз? Игнорирование угрозы войны или попытки оттянуть начало войны?

Любой народ должен свято относиться к своей истории, иметь свои святыни. Для народов России, носившей еще четверть века назад имя Советский Союз, и до этого называвшейся Российской Империей, такой святыней является память о Великой Отечественной войне. В этой памяти воедино сливаются и гордость за Великую Победу, и скорбь о 27 млн. погибших в этой страшной войне, и понимание величия и справедливости тех сражений, в которых бились наши солдаты.

Тем не менее, последние два десятилетия в общественное сознание людей упорно продолжают внедряться штампы и стереотипы с целью дегероизировать ту Великую войну, делаются попытки переписать историю Великой войны, и уже столько фальшивок гуляет по белу свету о советской военной истории, что с каждой последующей годовщиной становится все труднее не потерять Правду о Великой Победе. Главное, что необходимо понять, — побеждает в войне народ, а выигрывают войну полководцы. И если не понять, что Великую Отечественную войну выиграл И. В. Сталин как Верховный Главнокомандующий и Глава Советского Союза, то тогда следует признать, что никакой победы вообще не было.

Вот с этого и начнем. Великая Отечественная война длилась 1418 дней и ночей и закончилась полным разгромом Третьего Рейха и безоговорочной капитуляцией гитлеровской Германии в Берлине.

Нетленная человеческая память никогда не сможет забыть трагические дни и ночи 1941 года, когда наша страна в первые месяцы понесла огромные потери. Беспорядочно отступали. Оставили значительную часть своей территории, заводы и фабрики, промышленные и сельскохозяйственные ресурсы, большие запасы хлеба.

Чаще всего, и особенно в прежние времена, этому пытались дать очень простое объяснение, — все произошло потому, что Германия на СССР напала внезапно, разорвав советско-германский договор о ненападении, что якобы «Сталин преднамеренно спровоцировал гитлеровскую агрессию против СССР».

Во многих отечественных публикациях, написанных лжеисториками, ангажированными журналистами псевдодемократами и прочими антисталинистами, во всем обвиняют только Сталина, …именно он готовил превентивный удар по Германии, но не успел, так как Гитлер его опередил, и что Сталин допустил множество просчетов в определении сроков начала войны, слепо верил в незыблемость советско-германского договора, не обеспечил отражения ударов противника, допустил, что наша Красная Армия в первые недели войны понесла тяжелые невосполнимые потери, а первые удары гитлеровцев оказались ошеломляющими.

Для того, чтобы понять истинное положение дел в свете вышеизложенного, необходимо правду очистить от той лжи и фальсификаций, что были привнесены Хрущевым в 1956 году на проклятом XX-ом съезде КПСС, а затем Горбачевым в 1989 году в общественное сознание нашего народа, избавиться от классовой ненависти к Сталину и Советскому государству, которую насаждал Ельцин и показать на конкретных фактах, что представляли собой в то время Красная Армия, уровень военной подготовки ее командиров и общая готовность страны к войне.

Попытки обвинить Сталина в низком уровне военной подготовки Красной Армии к началу войны, безусловно несостоятельны, поскольку Сталин непосредственно армейскими вопросами никогда не занимался. И если бы подготовкой Красной Армии к войне в сложной предвоенной обстановке сумели разобраться Наркомат обороны, которым руководил маршал Тимошенко и Генеральный штаб, возглавляемый генералом Жуковым, возможно Красная Армия сумела бы противостоять Вермахту и не пропустить фашистов на свою территорию.

И, наконец, важнейший вопрос, — готовился ли действительно Советский Союз к «превентивной войне» с Германией?!

В нынешних условиях продолжатели гитлеровской пропаганды, используя несколько иные хитрости, в основном вопят о советской превентивности, пытаясь изобразить СССР агрессором, а Сталина лидером, вынашивавшего планы завоевания Европы. Все эти вещатели и лжесвидетели небезызвестные волкогоновы, яковлевы, резуны, эросы в своих «творениях» пишут о возможных провокациях Сталина, ссылаясь при этом на обнаруженный секретный документ Жукова от 15 мая 1941 года.

Волкогонов дает свою интерпретацию содержания этой «бумаги», которая обрывается умышленно без смыслового завершения. Это легко понять. У автора доказательств, даже логических, абсолютно никаких нет. /6/.

Судите сами, уважаемый читатель.

«Секретно.

Председателю Совета Народных Комиссаров.

Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза.

Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск…». /20/.

Короче говоря, прямым текстом за пять недель до начала войны Жуков предлагает Сталину радикальное решение — нанести удар по изготовившимся к броску германским войскам.

Волкогонов настаивает, что это было «смелое, политически чрезвычайно острое решение». Но Сталин якобы был очень осторожен и никаких комментариев на документе не оставил.

Лжет, конечно, Волкогонов. Когда он писал свои литературные труды, любая ложь о Сталине властями, точнее, хрущевской партноменклатурой, весьма приветствовалась. Именно поэтому Волкогонов, приводя какие-либо факты, ничего доказывать и не пытается. Как и в данном случае. Ведь свою собственную ошибку, которую Жуков признал впоследствии (в мемуарах 1974 года), лжеисторик Волкогонов использует, чтобы показать Сталина агрессором, а суть его планов представить в виде навязчивой идеи — «упредить и атаковать». /13/.

Другой лжеисторик К. Эрос рассказывает просто удивительную историю о том, что задание Жукову на разработку плана по подготовке превентивной войны СССР против Германии было дано лично Сталиным в середине апреля 1941 года, а доложен он был 17 мая. Копия этого плана, непонятно как, оказались на Западе в виде 15 страниц рукописного текста и 7 листов карто-схем. Чудеса, да и только. На этой заведомой лжи Эрос делает два «сногсшибательных» вывода. Во-первых, Сталин готовил упреждающий удар по Германии и собирался осуществить завоевательный поход в Европу. Во-вторых, «Сталин преднамеренно спровоцировал гитлеровскую агрессию против СССР». /62/. Такую же глупость по поводу «завоевательного похода в Европу» предсказывает в своем «произведении» «Ледокол» агент МИ-6 господин Резун.

На самом деле все обстояло иначе. Идея Жукова нанести превентивный удар по врагу, который именно в этот период сосредоточивал силы у нашей границы, появилась у него совсем по другим причинам.

К Сталину 20 марта 1941 года поступил на рассмотрение доклад Начальника Разведуправления Генштаба Красной Армии Ф. И. Голикова, где отмечалось, что столкновение между Германией и СССР следует ожидать в мае 1941 года…». И Сталин обязан был на это отреагировать.

Поэтому заранее предвидя возможную ситуацию с войной, Политбюро приняло решение о передаче функций Главы Правительства И. В. Сталину, преобразовав, тем самым, де факто в очевидное де юре. Таким образом, Сталин взял под личный контроль функции главы правительства, увеличив тем самым свои обязанности, а не как нам пытаются навязать лжеисторики-либералы «усилить личную власть».

А 5 мая 1941 года в Кремле И. В. Сталин выступил с речью перед выпускниками военных академий. После заключения советско — германского Договора о ненападении 1939 года, впервые Сталин выступил с антигерманской речью. Время предвещало очень серьезные события. Гитлер хозяйничал в Европе. Немецкие войска напали на Югославию и Грецию. В Москву все чаще доходили прямые угрозы о подготовке нападения Германии на Советский Союз.

Выступление Сталина было спокойным и продуманным. /18/. Прошу извинить за весьма длинную вставку из речи Сталина, но я убежден, что прочитав это можно легко понять, как Сталин видел и оценивал политическую и военную обстановку в Европе перед войной, как оценивал подготовку Красной Армии к войне и ее вооружение, становится понятным, почему Сталин всеми силами пытался оттянуть начало войны, прекрасно понимая, что война с Германией неизбежна, нет теперь никаких сомнений, что Хрущев подло лгал на XX-ом съезде КПСС о том, что якобы Сталин совсем не готовился к войне, и понятна ложь Волкогонова и прочих лжеисториков по поводу сталинской превентивной войны и завоевательного похода в Европу.

Итак, выступление Сталина в Кремле 05. 05. 1941 г.

— Товарищи! Я поздравляю командование и профессорско-преподавательский состав военных академий и вас, выпускников, с успешным завершением учебы и желаю вам плодотворной работы в войсках и на военных кораблях по укреплению обороноспособности нашей великой Родины. Вы вернетесь в войска, и красноармейцы, и командиры зададут вам вопросы: «Что происходит в мире? Почему побеждена Франция? Почему терпит поражение Англия? Действительно ли германская армия всесильна и непобедима? Что может произойти в обозримом будущем в мире?» Я постараюсь вам ответить на эти волнующие всех вопросы, помочь разобраться в причинах этих событий, по своим силам, конечно.

Я изложу точку зрения на эти события нашей партии и правительства. Германия развязала войну под лозунгами ликвидации кабального Версальского договора за воссоединение немецких земель, которые были отторгнуты у Германии после поражения в Первой Мировой войне. Поэтому Германия имела некоторое сочувствие других народов. Международный империализм помогал возрождению германского милитаризма, поверив, что агрессия будет направлена против Советского Союза. Однако наступил новый этап мировой войны. Сейчас Германия ведет агрессивную войну за мировое господство, за порабощение других народов. «Германия самое могучее государство в мире». «Мы, немцы, самая умная и сильная нация, избранная богом раса, призванная господствовать над всеми другими народами». «Я, Германия, имею самую сильную, непобедимую армию». «Германская армия имеет самое лучшее вооружение». Все это представляет реальную угрозу для всех государств и его народов.

Надо признать, что пока у Германии лучшая армия в мире. Но немцы ошибаются, что их армия непобедима и ее вооружение самое лучшее в мире. В истории не было непобедимых армий. Карфаген считал, что его армия во главе с великим полководцем Ганнибалом непобедима. Но эта армия была разгромлена римлянами. Наполеон считал, что французская армия и он, великий полководец, непобедимы. Однако, эта великая армия, которая вторглась в Россию, была побеждена русской армией под командованием Кутузова в Отечественной войне 1812 года.

Также ошибаются немцы, считая, что вооружение их армии самое лучшее в мире, равного которому не имеет ни одна армия в мире. Артиллерия — важнейшее средство ведения войны. Мы вооружили Красную Армию артиллерией и минометами, которые не только не уступают, а и превосходят немецкую артиллерию и минометы. Немецкие танки действительно в массе своей превосходят наши танки.

Однако наши талантливые конструкторы создали средний танк Т-34 и тяжелый танк КВ, которые превосходят по своим боевым качествам аналогичные немецкие танки. Наша промышленность уже освоила серийное производство этих танков. К сожалению, их еще мало. Партия и правительство, наша промышленность делают все возможное, чтобы эти новые танки заменили устаревшие в кратчайшие сроки. Прошу об этом не болтать!

Авиация! Надо признать, что она пока у немцев лучшая в мире. Однако, наши авиаконструкторы знают об этом и в кратчайшие сроки создали образцы самолетов различного назначения, которые превосходят немецкие. Теперь стоит задача всемерно ускорить массовое производство этих самолетов и вооружить ими Красную Армию. Можете не сомневаться, партия, правительство, наша авиационная промышленность эту задачу выполнят. Не только мы, но и Англия, и США также изучают опыт войны, немецкую военную технику, создают образцы артиллерийских орудий, танков и самолетов, превосходящие немецкие. Германия упорно игнорирует эти факты, продолжает верить, что ее армия имеет самое лучшее вооружение, что ни одно государство не способно создать более совершенное вооружение. Такая армия, которая считает себя непобедимой, обладающей самым лучшим вооружением, и не верит в силу и возможность противника обречена на поражение.

Германия ведет несправедливую империалистическую войну с целью захвата территории других стран и порабощения их народов. Эти народы оккупированных стран поднимаются на борьбу за свое освобождение, за восстановление свободы и независимости своих стран. Война против Германии неизбежно перерастет в победоносную народно-освободительную войну. Поражение Германии в этой войне предопределено историей.

Далее И. В. Сталин сказал, что необходимо проанализировать опыт советско-финской войны 1940 года. «Уроки этой войны очень суровые. Надо признать, что они показали — Красная Армия не подготовлена к ведению современной войны. Эти уроки очень внимательно изучаются, и принимаются экстренные меры в целях устранения серьезных недостатков военной техники и боевой подготовки войск». Он еще раз предупредил: «Прошу об этом не болтать!» Когда начался банкет в честь новоиспеченных офицеров, в зале поднялся с места генерал Сивков и громким басом произнес:

— Товарищи! Предлагаю выпить за мир, за сталинскую политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина!

Сталин протестующе замахал рукой. Гости растерялись. Сталин что-то сказал Тимошенко, который объявил: «Просит слово товарищ Сталин». Раздались аплодисменты. Сталин жестом предложил всем сесть. Когда в зале стало тихо, он начал свою речь. Он был очень разгневан, немножко заикался, в его речи появился сильный грузинский акцент.

— Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял. Мы, коммунисты, — не пацифисты, мы всегда были против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за справедливые войны, за свободу и независимость народов, за революционные войны, за освобождение народов от колониального ига, за освобождение трудящихся от капиталистической эксплуатации, за самую справедливую войну в защиту социалистического отечества. Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу Великую Родину. Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне.

Вот таким образом, под впечатлением речи Сталина 5 мая 1941 года у Жукова и появилась идея нанести превентивный удар по врагу. Нарком Тимошенко также согласился с этой идеей. Конкретно разработать этот план было приказано генералу А. Василевскому, который 15 мая доложил проект директивы непосредственно Тимошенко и Жукову, а те в свою очередь не решились подписать документ без предварительного одобрения Сталина.

В 1965 году маршал Жуков в интервью историку В. Анфилову вспоминал как Сталин, услышав о предупредительном ударе по немецким войскам, резко высказался: «Вы что, с ума сошли, хотите немцев спровоцировать?». Жуков и Тимошенко сослались на выступление вождя 5-го мая, на что Сталин ответил: «Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят на Западе очень многие». /70/.

Так и был зарублен на корню план превентивной войны Жукова. Сталин даже не стал его читать. Жуков в своих последних мемуарах 1974 года честно говорит о гибельности своей превентивной идеи. «Сейчас же я считаю, хорошо, что Сталин не согласился тогда с нами. Иначе, при том состоянии наших войск, могла произойти катастрофа гораздо более крупная, чем та, которая постигла наши войска в мае 1942 года под Харьковом».

Писатель-лжеисторик Н. Яковлев в книге «Маршал Жуков», подобно Волкогонову, много вранья напустил, пытаясь объяснить жуковский «план превентивной войны», представив его почти шедевром полководческого искусства, а вот мол, упрямство Сталина этому помешало. Однако, у Жукова хватило мужества, пусть на склоне лет, признать свою ошибку и благодарить Сталина за то, что он помешал реализации «военного шедевра» и предотвратил катастрофу. /67/.

Военный историк Н. Червов в своей книге очень убедительно показывает, что Сталин никогда даже не рассматривал какие-либо военно-тактические планы, в которых Советский Союз хотя бы в малой степени можно было обвинить в агрессии, и далее автор говорит «…видимо какая-то незримая сила оберегала Россию и питала ее жизненными соками для последующей смертельной схватки с коричневой чумой». /18/.

Ну, почему же незримая, тов. Червов, очень даже зримая и значительная! Эта сила — гений Сталина!

Хотелось бы на этом закончить всякие разговоры по поводу «превентивных сценариев» со стороны Советского Союза. Когда все эти лжеисторики и болтуны начинают говорить об этом, они забывают о самом главном, — Советский Союз в полной мере не готов был к войне, тем более, с таким противником как гитлеровская Германия, так как состояние боеготовности Красной Армии оставляло желать лучшего, мягко говоря.

Руководители СССР в неизбежности войны были убеждены. Страна готовилась к ней, но подготовить страну к войне с таким противником, каким была Германия, — для этого мало знать, что она будет. У нас, например, еще до войны были изобретены виды оружия, которые были лучше немецкого и вообще любых видов западного вооружения. Но чтобы наладить их серийное производство и обучить владению им тысячи и тысячи людей требовались годы. И Сталин принимал всяческие меры, шел на любые дипломатические ухищрения, чтобы еще хоть на год, на полгода отсрочить войну. Этой же цели, главным образом, и служил Договор о ненападении от 23 августа 1939 года. /22/.

К тому же надо не забывать, что в СССР до 1939 года не было регулярной армии, а были территориальные формирования. Только 1 сентября 1939 года был принят новый Закон о всеобщей воинской обязанности, устанавливающий единую систему комплектования армии и флота, а в феврале 1941 года был разработан и утвержден первый мобилизационный план.

Уже в 1965 году в беседе с писательницей Е. Ржевской, маршал Г. К. Жуков очень решительно и твердо оценивал действия И. В. Сталина перед началом Великой Отечественной войны. /70/.

«Сталин не хотел воевать. Мы были не готовы. У нас до 1939 года настоящей регулярной армии, по сути, не было, — территориальные призывы. Сталин не хотел воевать. Он готов был, по-моему, на уступки… Когда поступали данные, что немецкие дивизии группируются тут, Сталин написал Гитлеру. Гитлер ответил, — я читал, — что он дал слово, что его слово есть слово. Заверял, что это! для других намерений. У нас полагали — для операции «Морской лев». Все помыслы и действия Сталина были пронизаны одним желанием, — избежать войны, и уверенностью в том, что ему это удастся. Никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки.

Агрессия Германии против СССР могла бы иметь место уже в сентябре 1939 года, а не в июне 1941 года, если бы Сталин отклонил предложение Гитлера. А так называемый пакт «Молотова-Риббентропа» дал Советской Родине 20 месяцев передышки, в течение которых в 8 раз(!) увеличились военные ассигнования, численность армии была доведена до 5 миллионов человек, создавались новые системы вооружения, произошло расширение территории СССР за счет включения в него Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии, ужесточилась производственная дисциплина, усилилось морально-политическое и патриотическое воспитание… /28/.

Гитлер со своей стороны прекрасно понимал, что если войну он начнет хотя бы на год позже, то СССР наверняка окажется победителем и понесет меньшие потери. Это понимали и лидеры западных противников Гитлера. Они делали все от них зависящее, чтобы война против СССР началась как можно быстрее и чтобы большевики понесли значительные потери.

В этих условиях все действия Сталина были исключительно правильными и эффективными. По этому поводу очень ярко и правдиво высказался Александр Зиновьев, известный философ и советолог: «В чем только не обвиняли Сталина в связи с войной! Я с юности был антисталинистом и оставался им до смерти Сталина. Тем не менее я утверждаю, что Сталин проявил себя и в период подготовки к войне, и в проведении ее как гениальный стратег. В тех условиях, с теми возможностями, какими располагала страна, любая другая стратегия означала бы неминуемое поражение».

И Гитлер решил поспешить, прибегнув к скорейшей реализации операции «Барбаросса», успех которой целиком зависел от того, удастся или не удастся фюреру осуществить ее начало в обстановке строжайшей военной тайны. /26/.

Главная идея военной хитрости в целях обеспечения внезапности при подготовке немецко-фашистского вероломного нападения на СССР в соответствии с операцией «Барбаросса» — любыми путями представить дело так, будто готовится вторжение на Британские острова. Гитлер не жалел средств для осуществления этой, по его словам, «величайшей в истории войн военной хитрости» — внезапному «оцеплению» подверглось побережье Ла-Манша и Норвегии, где устанавливалось техническое «оборудование», которое неприятельская разведка должна была принять за неизвестные до той поры «ракетные батареи», распространялась дезинформация о намерении использовать против англичан авиадесантный корпус смерти, выпускались и «случайно» попадали в руки английской разведки самые свежие топографические карты Великобритании, изданные в Германии, с указанием объектов, подлежащих уничтожению, фабриковались ложные приказы, личные письма, которые с целью дезинформации либо подбрасывались англичанам, либо организовывалась «утечка» помещенных в ней «секретных» сведений, производился спешный набор переводчиков из числа чистокровных арийцев, владеющих английским языком будто бы для обеспечения связи между «германскими оккупационными властями» и населением покоренной Великобритании, распространялись слухи о «точной дате» нападения на Британские острова и так далее.

Потому-то И. В. Сталин очень осторожно относился к неоднократным сообщениям Черчилля и своих спецслужб о возможном нападении Гитлера на СССР, тем более, что одна из этих «точных дат» — май 1941 года (полученная от Черчилля) — совпала с нападением германских частей не на СССР, а на английскую базу на острове Крит. И эта критская операция тоже была частью военной хитрости Гитлера, частью его стратегического плана нападения на Советский Союз. Фюреру очень хотелось усыпить бдительность Сталина, очень хотелось, чтобы у Сталина сложилось впечатление, что Гитлер не может пуститься на авантюру одновременной войны сразу с несколькими странами, чей совокупный потенциал намного превышал потенциал Германии, чтобы в Кремле думали, что Черчилль, пытаясь столкнуть их в ожесточенной схватке, настойчиво дезинформирует И. В. Сталина. И надо признать, что Гитлеру удалось в какой-то мере усыпить бдительность нашего вождя…

О степени засекреченности истинных планов Гитлера в отношении СССР свидетельствует тот факт, что даже в тайных переговорах с собственными союзниками всего лишь за месяц до нападения на Советский Союз Гитлер говорил о «крупных наступательных операциях на Западе», а требование привести в боевую готовность армии Финляндии, Венгрии и Румынии объяснял «необходимостью повысить готовность к обороне на Востоке». / 87 /.

А чего стоит, к примеру, обращение посла Шуленбурга с предложением к советскому руководству осуществить такую провокацию по отношению к Великобритании: мол, германская авиация имеет намерение подвергнуть бомбардировке не только восточное побережье Англии, но и западное, а так как сведениями о состоянии погоды в этой части Атлантического океана немцы не располагали, то не могли бы Сталин и Молотов послать месяца на два-три в нужное место советское судно для регулярной передачи по радио метеоданных, при этом легендой мог бы служить советский научный интерес к течению Гольфстрим. Разумеется, Молотов дипломатично послу отказал. Шуленбурга, впрочем, отказ вполне устраивал, потому что фюрер на него и рассчитывал… /86/.

Реальных планов Гитлера не знало почти до последнего момента даже военное руководство тех войск, которые предназначались для боевых действий непосредственно на Востоке. Дезинформация мощным потоком шла и через дипломатические каналы в нейтральные страны. Именно такой абсолютной засекреченностью Гитлеру и удалось ввести в некоторое заблуждение Сталина, обеспечить внезапность нападения на Советский Союз, что соответствовало логике блицкрига и неоднократно было с успехом апробировано Гитлером в отношении западноевропейских стран. Внезапный первый удар давал фюреру стратегическую инициативу, которой он, в конечном счете, так и не смог в Советском Союзе воспользоваться. /86/.

Что же Гитлер предусмотрел и что он упустил из виду? Обеспечив первый мощнейший удар блицкрига, нанеся Красной Армии в начальный период войны тяжелейшие потери, выиграв время, лишив страну стратегически важных экономических объектов и регионов, Гитлер не смог сделать только одного — подорвать моральную стойкость советского воина и народа, его дух, его веру в своего вождя.

В ходе начального этапа войны со стороны нацистов неоднократно допускались многочисленные факты самых жестоких и подлых тактических приемов — для дезорганизации управления и работы тыла немецко-фашистское командование забрасывало в наш тыл специальные подразделения в советском военном обмундировании. Как отмечалось в одной военно-методической брошюре тех лет, «широко применялись методы провокации и шантажа, переодевшись в красноармейскую форму и просачиваясь в наши боевые порядки, гитлеровцы зачастую выбрасывают белый флаг, переодетые в нашу форму немецкие солдаты подают команду на чистом русском языке — «Командир приказал отходить», отмечены факты, когда в форме командиров Красной Армии немцы просачиваются в наши боевые порядки и, подавая команду взводу, роте, направляют их под удары своих подразделений». /28/.

В начале войны несколько миллионов советских военнослужащих оказались в плену у немцев. По мнению А. Зиновьева, «многие люди на Западе усматривали и до сих пор усматривают в этом признак отрицательного отношения к советскому социальному строю. Такой взгляд абсурден. В плен сдавались целые подразделения, даже армии. Сдавались не из ненависти к коммунизму, а в силу военной безвыходности положения, бездарности командования и других причин, не имеющих ничего общего с отношением людей к своему социальному строю. Под Сталинградом в плен сдалась армия Паульса вовсе не из-за того, что немцы вдруг невзлюбили национал — социализм. Когда в плен сдается целая армия, мнение отдельных солдат не спрашивают. /89/.

Вопреки навязанному массовому сознанию ложному стереотипу, будто «Сталин ну никому не верил, а Гитлеру верил», на основе многих документально установленных, фактов, я решительно опровергаю эту дикую ложь. Сталин, будучи человеком высокоответственным, и уже получив, благодаря заключенному с Германией договору о ненападении, передышку для укрепления обороноспособности советской страны 600 мирных дней, боялся совершить роковую ошибку, чтобы не спровоцировать войну преждевременно. Гитлер же выжидал момента, когда Сталин объявит всеобщую мобилизацию, и тогда у него будет повод начать войну, т. е. фюрер как бы был вынужден «опередить» Советский Союз и начать против него превентивную войну. С другой стороны, Гитлер рассчитывал, что если СССР, проведя всеобщую мобилизацию, сосредоточит на границе свои основные силы, то он сможет с боями их обойти и устремиться к Москве, не встречая на своем пути никакого сопротивления.

 

Глава четвертая

Какие причины побудили Гитлера развязать войну против СССР? Как разворачивались события в Кремле 21 июня 1941 года? Можно ли однозначно считать, что в высших эшелонах власти готовился военный переворот?

Чтобы понять, как реально происходили события 22 июня 1941 года, т. е. как и почему началась Великая Отечественная война, необходимо, прежде всего, ответить на два незамысловатых вопроса. Во-первых, какие причины все-таки побудили Гитлера развязать войну против СССР? И, во-вторых, почему Гитлер пошел на разрыв договора о ненападении, который сам же в 1939 году предложил руководству СССР?

Попробуем разобраться, уважаемый читатель. Да, Гитлер действительно был убежденным славянофобом и никогда этого не скрывал, к тому же ему не нужна была сильная Россия, он боялся ее и прекрасно понимал, что именно Россия никогда не позволит гитлеровской Германии даже мечтать о мировом господстве. Сюда необходимо добавить патологическую ненависть Гитлера к коммунизму и успехам СССР в строительстве первого в мире социалистического государства.

Все это имело место быть. Но ведь Гитлер не был идиотом. Он прекрасно понимал, что в этой войне ему будет противостоять мощнейшее государство, имеющее высокоразвитое промышленное производство и сельское хозяйство. Именно в этот период (1 сентября 1940 года) Советский Союз вышел на первое место в Европе и второе место в мире, после США, по валовому национальному продукту. При этом Гитлер очень хорошо представлял себе, что воюют не армии, армии только уничтожают друг друга, а воюют экономики.

Как бы мы не пытались негативно позиционировать Гитлера, следует признать, что он был достаточно разумным государственным деятелем и он не мог не понимать, что война против России может закончиться страшным поражением для Германии.

К этому следует добавить, что Красная Армия к 1941 году была очень неплохо вооружена, и в качественном, а также в количественном выражении по целому ряду военно-технических показателей превосходила Вермахт вместе с его сателлитами. К тому же, когда подписывался договор о ненападении между СССР и Германией 1939 года, И. В. Сталин, прекрасно понимая геополитическую ситуацию, поставил несколько условий заключения договора, в т. ч. торговое соглашение, по которому Германия должна была поставлять СССР определенные виды новейших вооружений и современного оборудования для заводов СССР.

И в этих условиях, в этой далеко неоднозначной ситуации, Гитлер, не имея достаточных оснований и аргументов, решил начать военные действия против СССР, между тем, их начал, даже к удивлению своего генералитета. Более того, он нашел весьма серьезные аргументы, которые он представил фельдмаршалам и генералам Вермахта, когда убеждал их в кратчайшие сроки разработать план «Барбаросса» с целью агрессивного нападения на Советский Союз.

Это уже впоследствии, через 10 лет после Великой Победы, Хрущев и Жуков, готовясь к XX-му съезду КПСС, уничтожив множество архивных документов о начальном периоде войны, сфабриковали много мифов о том, что Красная Армия была не готова к войне, что якобы Сталин не готовился к ней и не готовил страну, что у нас не было современного вооружения, одна винтовка — трехлинейка образца 1896 года была на двух-трех бойцов. Я хорошо помню, как эта махровая ложь начала гулять по нашей стране во второй половине 50-х годов. А лично я хорошо знал от своего отца, прошедшего всю войну, а также от офицеров военной части, где я проходил срочную службу, что Красная Армия очень хорошо была вооружена и страна весьма серьезно готовилась к войне. Фронтовики, прошедшие войну и со славой вернувшиеся с фронта, были в полном недоумении. Они ведь прекрасно знали, что наша страна начинала войну, превосходя гитлеровцев и в танках, и в самолетах, и в артиллерии.

«Именно этот важнейший фактор сыграл свою роль», как утверждали Хрущев и Жуков, что СССР был не готов к войне и это обстоятельство позволило Гитлеру напасть на нашу страну, воспользовавшись нашей слабостью.

Но как бы не хотелось Хрущеву и Жукову представить ситуацию подобным образом, все их фальшивые измышления ничего общего не имели с действительностью.

Прежде всего, надо сказать, что Гитлер был хорошо осведомлен о вооружении Красной Армии и ее потенциальных возможностях. К тому же и немецкая разведка «Абвер» работала весьма эффективно. В свою очередь, И. В. Сталин, пытаясь охладить воинствующий пыл немецкого генералитета, продемонстрировал в начале 1941 года реальную мощь уральских военных заводов.

Но, именно эта, казалось бы, необычная информация вызвала у Гитлера реакцию, на первый взгляд, противоречащую здравому смыслу. Он заявил: «Мне было сообщено, что один русский завод производит больше танков, чем все наши заводы вместе взятые. Я понял, что это — предел. И это утвердило меня в решении напасть на СССР без промедления».

Так что же, может быть кто-то хочет предположить, что Гитлером овладел какой-то мистический испуг, какое-то психическое наваждение и он принял «решение напасть на СССР без промедления».

Нет, уважаемый читатель, Гитлер не был каким-то параноиком и как показала последовавшая вскоре война Германии с Советским Союзом, он очень хорошо разбирался в стратегических вопросах военной науки, в чем ему не могли отказать даже высокомерные немецкие генералы.

Кстати говоря, далеко не все немецкие фельдмаршалы и генералы хотели воевать с Советской Россией. Многие руководители германского генералитета были категорически против войны с Россией. Это и бывший военный министр Бломберг, и главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Браухич, и его заместитель генерал-полковник Фрич. А фельдмаршал фон К. Рундштедт напрямую поинтересовался у Гитлера, понимает ли тот, какой риск берет на себя, нападая на Россию.

И может быть, именно поэтому немецкий генеральный штаб был за сотрудничество с Советской Россией. И этих «прорусски» настроенных генералов Гитлеру требовалось убрать. И повод для этого у него нашелся весьма увесистый — участие немецких генералов в заговоре Тухачевского. И Гитлер начал «чистку» в Вермахте в 1940 году. Были уволены 16 не поддерживающих его генералов, 44 генерала были сняты с занимаемых должностей.

Так что же у А. Гитлера «было за душой», почему он так маниакально был настроен на немедленное нападение на Советский Союз, не позднее мая-июня 1941 года? Чем же в стратегическом, военно-техническом, политическом или, может быть, экономическом плане, считал Гитлер, он может удивить по факту нападения своего главного противника, какие реальные возможности он имел, чтобы разгромить Советский Союз?!

Может быть, в тактическом плане Гитлер хотел ошеломить Красную Армию своим излюбленным приемом — блицкригом, или фланговыми охватами с последующим перемалыванием в «котлах» крупных воинских соединений противника.

Но все это давно было известно военному командованию СССР, и серьезного успеха не могло принести Вермахту.

Была еще одна надежда у Гитлера на солидную пропагандистскую шумиху, связанную с тем, что Геббельс и Канарис сумели убедить фюрера, что Советская Россия — это «колосс на глиняных ногах». Но все это выглядит по меньшей мере несерьезно, если не сказать больше, чтобы видеть какие-то пути к успеху с таким гигантом каким был Советский Союз.

Также следует обратить особое внимание на количественный состав Вермахта и Красной Армии к началу войны. Возможно, благодаря этому, безусловно, важнейшему фактору Гитлер намеревался развить успех. Однако, как свидетельствуют наши военные историки и БСЭ, в количественном отношении Вермахт весьма незначительно превосходил Красную Армию. 168 советских дивизий по всей линии фронта противостояли 152 дивизиям Вермахта, но при этом надо учесть, что немецкие пехотные дивизии по количественному составу значительно превосходили советские дивизии. Но преимущества немцам это не давало, так как СССР еще не проводил полной мобилизации.

В качестве альтернативного мнения по данному вопросу хочу привести книгу Пауля Кароля «Восточный фронт. Гитлер идет на Восток». Почему именно эта книга? Потому, что на Западе эта книга является самой читаемой, выдержала 10 изданий, начиная с 1962 года, несмотря на то, что выводы автора весьма противоречивы, совершенно бездоказательны и не выдерживают никакой критики. Но ничего другого в принципе нет. Автор утверждает, что «основные силы русских сосредотачивались на юге, где им предстояло встретить группировку К. Рундштедта. Туда Сталин направил 64 дивизии и 14 танковых бригад. На Западе у него было всего 45 дивизий и 15 танковых бригад, а на северо-западном фронте — 30 дивизий и 8 танковых бригад».

Все начинается с абсурда. Почему «Сталин направил…».? Он, что на 22 июня 1941 года был Главнокомандующим, Наркомом Обороны или Председателем ГКО? Он к руководству армией никакого отношения не имел! К тому же, по мнению западных историков Сталин вообще не ожидал скорой войны с Германией, так как слепо верил в советско — германский договор о ненападении.

Во-вторых, автор утверждает, что Сталин ожидал нападения на Юго-Западном фронте. Зачем же, в таком случае он концентрирует танковые войска на Западном фронте? И далее, автор утверждает, что Сталин совершенно не верил в нападение немцев, зачем же такое сосредоточение танковых бригад — 29! И тут же П. Кароль поворачивает свои мысли на 180 градусов, — оказывается Сталин готовил свои войска к наступлению на Румынию?! Так, позвольте, Румыния ведь является союзником Германии, значит придется воевать против Германии! А Сталин хотел ведь любой ценой избежать столкновения с немцами! Где же логика? Один тезис противоречит другому!

Между тем, в итоге по мнению П. Кароля «…22 июня на советско-немецком фронте 146 атакующим немецким дивизиям с 3-мя миллионами солдат противостояли 139 советских дивизий и 29 танковых бригад (правильнее корпусов — Б. С.) с 4, 7 миллионами солдат. Советские военно-воздушные войска размещали свои 6000 самолетов в Белоруссии. Нужно признать, что большая часть из них устарела, но, по крайней мере, от 1300 до 1500 из них были современной сборки. Немецкие люфтваффе имели в своем распоряжении 1800 пригодных к действию машин…». /П. К/.

Готов согласиться, что немецкий историк приводит совершенно неправдоподобные цифры. Но как бы то ни было, теперь еще больше возникает вопросов и, главным образом, хочется понять: «Так все-таки, какие резоны двигали А. Гитлером, когда он двинул свои полчища на СССР? Какие надежды возлагал фюрер, и главное, на кого или на что? Что должно было принести ему успех в предстоящей войне с Советским Союзом?»

Может быть, у Гитлера и определенной группы его генералитета, существовала какая-то тайна, которая позволяла ему верить в победу?! А почему бы и нет? Ведь на сегодняшний день существует тайна по поводу «секретной миссии Р. Гесса», который 13 мая 1941 года прибыл в Лондон на своем самолете.

Мы еще не один раз будем говорить об этом странном прибытии Гесса в Лондон, но одно можно определенно сказать сразу же, что обострение советско-германских отношений, которое произошло в результате этого акта, дали повод многим политикам считать, что маршрут Гесса был не случайным и что за этим действом кроются далеко идущие планы и расчеты Гитлера.

Именно на этой основе у меня появляется уверенность, что существовала тайна, связанная с деятельностью «пятой колонны» в Советском Союзе, где Гитлер и рассчитывал на реальную помощь, и, прежде всего, на быстрое победное завершение войны.

Имеется достаточно веское свидетельство немецкого генерала Клейста, где прямо указано, что «…надежды на победу, в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России. Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит на фронте тяжелое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера».

Все же, мне представляется, в действительности все действия так называемой «пятой колонны», а точнее, партийных оппозиционеров должны были заранее быть спланированы и развиваться по определенному сценарию, а именно, обязательный военный переворот, физическое устранение И. В. Сталина, назначение нового правительства, в котором будут только радетели антикоммунизма и капитализма. При этом, Германия и новое правительство России подпишут условия «нового брестского мира» и начнется дележ Советской России.

Только такой сценарий мог устроить Гитлера и его генералитет. Давайте, уважаемый читатель, попытаемся увидеть события первого месяца войны глазами главных действующих лиц, которые в той или иной степени оказались втянуты в данный военно-исторический процесс.

С этой целью нам априори необходимо ответить на несколько очень важных вопросов, чтобы понять в какой мере наша военная и партийная оппозиция оказались виновны в серьезных провалах и огромных потерях Красной Армии в первые дни войны.

Чтобы это понять нам необходимо ответить на несколько очень важных вопросов:

— можно ли однозначно считать, что в высших эшелонах власти готовился военный переворот?

— когда командование Военных Округов СССР получили приказ о приведении всех родов войск в полную боевую готовность?

— как разворачивались события в Кремле 21 и 22 июня 1941 года?

— как появился миф о том, что Сталин не давал согласия на приведение приграничных округов в полную боевую готовность?

Именно на эти вопросы мы и постараемся ответить в этой главе и в двух-трех последующих.

Так что же творилось в высших эшелонах власти в июне 1941 года и какие есть основания считать, что в стране готовился военный переворот? Начнем, прежде всего, с того, что перед войной в 1937–1938 годах была разгромлена тайная военная оппозиция во главе с маршалом М. Н. Тухачевским, которая готовила военное поражение Советского Союза в войне именно с Германией.

Только закончился судебный процесс над группой крупных военноначальников страны, как следственные органы НКВД в 1938 году начали новое судебное разбирательство, — открытый процесс над членами высшего звена право-троцкистского блока, т. е. партийной оппозицией, которые обвинялись в государственной измене, как идеологи и организаторы заговора против советского политического и государственного строя. Эти люди, — Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский, Г. Ягода, Н. Крестинский и другие, — являлись ближайшими сподвижниками Троцкого, были тесно связаны с преступной группировкой Тухачевского.

Несмотря на то, что процесс по «делу Тухачевского» был закрытым, в высших эшелонах власти было известно, какими данными располагает следствие о деятельности право-троцкистского блока, так как органы безопасности достаточно длительное время следили за этими людьми. При этом все действия Троцкого и его эмиссаров по связям с руководителями оппозиции были взяты под особый контроль.

Конечно, если основываться на тех фактах, что не все деятели «пятой колонны» в 1937 году были обезврежены, необходимо однозначно положительно рассматривать вероятность военно-политического заговора и в июне 1941 года, и в этом плане я как историк считаю, что и сейчас не поздно следственным органам Военной Прокуратуры РФ заняться этим вопросом. И должен заметить, фактов, свидетельствующих о том, что заговор был, имеется предостаточно.

Убийственным неопровержимым фактом военного заговора 1941 года необходимо считать катастрофический разгром Западного фронта (ЗапОВО), которым командовал генерал-полковник Д. Г. Павлов, чьи действия иначе как умышленным преступлением назвать невозможно. Подробнее об этом мы будем еще говорить не один раз в последующих главах.

Еще раз хочу подчеркнуть, что верхушка заговора 1937 года, без сомнения, была уничтожена, но ведь те, кто ускользнул от рук правосудия, затаились.

Вот почему гитлеровское руководство в 1939 году не могло рассчитывать на активные действия оппозиции, поэтому война была отложена и Гитлер принял все меры к тому, чтобы заключить Договор о ненападении и выждать время, пока оппозиция не наберет силы и не займет вновь ключевые посты в Красной Армии.

Давайте посмотрим на довоенные кадровые перемещения командного состава РККА двух важнейших особых военных округов ЗапОВО и КОВО — Белорусского и Киевского.

Итак, ЗапОВО возглавлял с 1932 года И. П. Уборевич один из ближайших ставленников Тухачевского. Кстати, дело Тухачевского будет изложено подробно в одной из следующих глав, из которой однозначно следует, что заговор был и вина заговорщиков сомнений вызывать не может. Заменил Уборевича на посту командующего ЗапОВО И. П. Белов, который также сгорел в «чистках» НКВД в конце 1938 года. А уже в 1940 году в апреле вдруг на это «теплое» место назначается С. К. Тимошенко, который и двух месяцев не «усидел» на этом посту и передал его Д. Г. Павлову. Таким образом, к началу войны это «важнейшее место» контролировал опять же «свой» человек.

Рассмотрим военный округ КОВО. До 1937 года около 12 лет округ возглавлял И. Э. Якир, один из главных заговорщиков. Заменивший его И. Ф. Федько пробыл на этой должности почти полтора года и в 1938 году также был расстрелян. После него на пост командующего КОВО был назначен опять же Тимошенко. Был ли он наследником маршала Тухачевского сказать трудно, но то, что заговорщики не раз бывали в его кабинетах — это, пожалуй, точно.

И, посмотрите, какая сменяемость, — в 1940 году на место Тимошенко приходит Г. К. Жуков, а С. К. Тимошенко уходит на должность Наркома Обороны, и буквально сразу же Жуков назначается Начальником Генштаба. Все бы ничего, но одно непонятно, как может на должность Начальника Генерального штаба назначаться человек, который патологически ненавидел и боялся штабной деятельности. Ну, а на место Жукова был назначен М. П. Кирпонос. Следует считать, что Кирпонос еще не стал «своим» человеком (в отличие от Павлова) к началу войны, и, наверное, поэтому 22 июня 1941 года во второй половине дня Жуков и Тимошенко немедленно выехали в Киевский военный округ.

Ну, а кто сможет ответить на «сакраментальный» вопрос, почему Жуков и Тимошенко 22 июня срочно вылетели в Киевский особый военный округ, когда уже в 10: 00 утра этого дня в Наркомате Обороны и в Кремле все руководители знали, что самые катастрофические события для Красной Армии происходили в ЗапОВО у Павлова?!

В связи с вышеизложенным, позвольте, еще раз вернуться в 1938 год. Как же отреагировали руководители того времени на Украине Н. С. Хрущев и С. К. Тимошенко на проведенные «чистки» после заговора Тухачевского, которые они сами же и возглавляли, и осуществляли.

Из Постановления Военного Совета КОВО следует положение: «Враги народа успели немало напакостить в области расстановки кадров. Военный совет ставит как главнейшую задачу — до конца «выкорчевать» остатки враждебных элементов, глубоко изучая каждого командира, начальника, политработника при выдвижении, выдвигая смело проверенные, преданные и растущие кадры».

Это Постановление было подписано С. К. Тимошенко и Н. С. Хрущевым, которые, мягко говоря, хорошо поусердствовали на вверенной им территории КОВО и Украины в целом. Были смещены с занимаемых должностей и арестованы органами почти все командиры корпусов, дивизий, бригад, полков, комендантов УРов, всего 2922 человека, из которых 1166 командиров были расстреляны.

А как объяснить полную замену комендантов УРов, так называемой «линии Сталина?» Вот почему «линия Сталина» так и не сумела задержать врага в те тяжелейшие первые дни войны, ведь помимо всего, Хрущев в 1938 году прекратил все строительные и военно-технические работы на УРах.

Легко заметить, что к 1941 году заговорщики смогли восстановить утраченные было позиции после «чисток», по крайней мере, в округах ЗапОВО и КОВО это заметно, где подрывная деятельность проводилась целенаправленно, ослабляя боевую мощь РККА. То, что произошло с Красной Армией в приграничных сражениях нельзя обозначить как неудачи, т. к. все случаи катастрофического разгрома носили системный характер и подпадали под определение «саботаж» и предательство. Полностью приводить многочисленные примеры необъяснимого поведения командиров или должностных лиц высшего командования, наверное, невозможно, так как это должно быть отдельной темой. Но мы еще в дальнейших главах не раз будем говорить о том, что произошло в Белорусском военном округе (ЗапОВО) и как был разгромлен самый мощный фронтовой кулак Красной Армии буквально за 5 дней.

Если же говорить о партийных кадрах, то следует обратить особое внимание на подрывную деятельность Н. Хрущева, который со многими, кто проходил по делу Тухачевского, был близок, — он сам в этом признавался, и, что самое интересное, что придя к власти в 1953 году, Хрущев всех кто проходил по громким делам конца 30-х годов реабилитировал прежде всего.

Уже в середине 60-х годов в своих мемуарах, Хрущев не боясь, так как всех свидетелей военного заговора 1937 года он уничтожил, свободно разоткровенничался: «Арест Тухачевского я очень переживал. Но лучше всех из осужденных я знал Якира…». /69/.

Далее Хрущев рассказывает: «Перед своим арестом Якир был у меня на даче. Я жил в Огарево под Москвой, в бывшей усадьбе московского генерал-губернатора, царского дяди великого князя Сергея. Якир приехал в Огарево к сестре и мы с ним долго ходили по парку, беседовали. Он был приятный человек. На следующий день его арестовали. Я волновался. Во-первых, мне было его жалко. Во-вторых, тут могли и меня потянуть, мол, всего за несколько часов до ареста Якир был у Хрущева, заходил к нему ночью, и они ходили о чем-то говорили».

Якир, по всей видимости, ожидал ареста и не просто так приехал на дачу к Хрущеву, пренебрегая правилами конспирации. Конечно, это не прямое доказательство участия Хрущева в заговоре, но уж очень… косвенное. О чем могли ночью беседовать два человека, которых ничего и ничто не связывало, тем более перед самым арестом одного из них?! Ответ напрашивается сам собой. Необходимость передачи явок и связи с другими людьми, которые были в глубоком подполье, а также связи за границей. Ведь Якир был одним из крупнейших деятелей в руководстве РККА, а также в руководстве заговором 1937 года! Тут не перестаешь удивляться хитрости и изворотливости Хрущева, его умению всегда выходить «сухим из воды».

Продолжая тему, хотелось бы все-таки попытаться ответить на один из важнейших вопросов: — Можно ли однозначно считать, что в высших эшелонах власти перед самым началом войны готовился военный переворот?

Начнем с того, что историкам — исследователям известно о первом дне войны по поводу работы Наркомата обороны, Генерального штаба и советского правительства? Надо честно сказать, к сожалению, почти ничего!

События первого дня войны отражены только в воспоминаниях Г. К. Жукова, А. И. Микояна и в очень незначительной степени у В. М. Молотова в его беседах с писателем Ф. Чуевым.

Остальные представители высшего руководства страны о событиях первых дней войны не смогли оставить вообще никаких воспоминаний. Именно так.

Нас интересует, прежде всего, высшее руководство министерства обороны, как получилось, что никто из них о первых днях войны не оставил никаких свидетельств, почему вооруженные силы страны не были своевременно приведены в боевую готовность, не были развернуты к отражению немецкой агрессии, чем занимался И. В. Сталин в период с 21 июня по 2 июля 1941 года, и кем была назначена и утверждена Ставка Главного Командования к вечеру 22 июня во главе с Тимошенко и Жуковым, в составе которой даже в качестве члена СГК не было Сталина. Что могло произойти в Кремле в первые дни войны, если Сталин даже не присутствовал на первых четырех заседаниях Ставки, как свидетельствует адмирал Кузнецов. /16/.

Начнем, пожалуй, с Б. М. Шапошникова, который был к началу войны самым выдающимся военным стратегом, но к руководству Генштаба отношения не имел. Один этот факт уже вызывает, по меньшей мере, удивление. Только в июле 1941 года, когда Сталин снял Жукова с должности начальника Генштаба, на эту должность был назначен Шапошников, который в августе 1942 года был вынужден уйти в отставку из-за тяжелой болезни (туберкулез?!), но остался в строю как Начальник Академии Генерального штаба. Умер Борис Михайлович 26 марта 1945 года. Кстати, именно Шапошников был одним из главных советников Сталина почти по всем военным вопросам. По причине смерти от тяжелой болезни, естественно, никаких воспоминаний оставить не успел, после него остались лишь военные труды.

В это же время начальником оперативного управления Генштаба работал Н. Ф. Ватутин, который умер в Киеве на даче у Хрущева в 1944 году, после ранения средней тяжести в бедро при весьма загадочных обстоятельствах. Здесь «загадка» абсолютно во всем — и как Ватутин был ранен, и почему он оказался именно там, где его оказывается ждали, и чего это вдруг Николай Федорович после довольно легкого ранения оказался в Киеве, да не в госпитале, а на даче у Хрущева без постоянного контроля врачей и, наконец, совершенно непонятной и странной смерти от гангрены, неизвестно откуда объявившейся.

Сам И. В. Сталин, скорее всего, оставил бы воспоминания о первых днях войны, но не успел, так как скоропостижно скончался в 1953 году и как считают многие историки-исследователи, умер он не своей смертью. Тем более, есть сведения о том, что его служба собственной безопасности с 1949 года занималась расследованием возможного заговора военных в начале 1941 года.

Л. П. Берия также был убит в июне 1953 года в результате государственного переворота, который был осуществлен Хрущевым с целью захвата власти, при активной помощи Г. К. Жукова. Безусловно, Берия знал очень много, и очень многое мог бы рассказать о первых днях войны и о причинах тяжелейших поражений нашей армии в этот период. Не случайно Хрущев и Жуков долгое время после убийства Берия разыскивали его архив, но… все было тщетно. Между тем, очень много документов из партийных и военных архивов Хрущев успел уничтожить. Не случайно после убийства Берия на место Председателя КГБ, Хрущев уже в январе 1954 года поставил своего подельника И. А. Серова, с которым они еще до войны в 1939–41 гг. бесчинствовали на Украине.

Что можно сказать о «постоянном» молчании С. К. Тимошенко, никаких воспоминаний он не оставил, хотя времени у него было достаточно, он умер в 1970 году. Любых встреч и интервью с журналистами и писателями он категорически избегал. Как утверждает военный историк Г. Куманев, он неоднократно пытался провести беседу с Тимошенко, но это ему не удалось.

С началом ВОВ 23 июня 1941 года, Тимошенко, будучи Наркомом Обороны СССР, был назначен Председателем Ставки Главного Командования, вот только непонятно кем назначен и кто утвердил или подготовил этот важнейший документ — пока следов не найдено, к сожалению.

По этому поводу остались только одни единственные воспоминания о первых днях войны адмирала флота СССР Н. Г. Кузнецова в его книге — мемуарах «Накануне»/6/:

«Первые заседания ставки Главного Командования вооруженных сил в июне проходили без Сталина. Председательство наркома обороны СССР маршала С. К. Тимошенко было лишь номинальным. Как члену Ставки, мне пришлось присутствовать только на одном из этих заседаний, но нетрудно было заметить, нарком обороны не подготовлен к той должности, которую занимал. Да и члены Ставки тоже. Функции каждого были не ясны — Положения О Ставке не существовало. Люди, входившие в ее состав, совсем и не собирались подчиняться наркому обороны. Они требовали от него докладов, информации, даже отчета о его действиях. С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков докладывали о положении на сухопутных фронтах очень скупо и неубедительно…».

Опять же напрашивается вопрос: — «А где же Сталин?» Идет второй день войны, в Ставке царит полная неразбериха и бездействие. Гитлеровцы, уничтожив наши оборонительные редуты, на всех порах движутся вглубь страны. Так что все-таки случилось в Кремле, где же высшее руководство страны?

Только 19 июля 1941 года вместо Ставки Главного Командования во главе с Тимошенко была создана Ставка Верховного Командования под началом И. В. Сталина. В этот же день Сталин сменил Тимошенко на посту Наркома Обороны и возглавил Государственный Комитет Обороны СССР (ГКО).

Вместе с тем, и Ставку Главного Командования Сталин принял от Тимошенко еще 27 июня 1941 года, и именно с этого дня заработали все военные ведомства, все наркоматы, и именно с этого дня, в связи с катастрофическим развитием событий на советско-германских фронтах, осмысленно и без всякой паники начали все заниматься каждый своим делом.

Так может быть все мифы о том, что Сталин якобы виноват в запоздалом приведении наших войск в полную боевую готовность, в игнорировании угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз следует оставить за теми, кто их придумал, а именно, оставить их на совести Хрущева и Жукова.

Итак, как мы зафиксировали, С. К. Тимошенко, к глубочайшему сожалению, а он действительно знал значительно больше других, отделался молчанием. У меня есть все основания считать, что это не случайно.

В этой связи хочу привести выдержку из работы военного историка-исследователя А. Мартиросяна.

«В годы войны в гитлеровский плен попало 88 советских генералов. Кто-то из них погиб мученической смертью, кто-то — геройской, а кто-то от болезней и ран. Но были и такие, кто не без удовольствия переходил на сторону врага, вступал в сотрудничество с ним и даже давал развернутые показания врагу, нарушая тем самым присягу — самое святое, что есть у офицеров, естественно, после Родины. Не обо всех, конечно, тем более своевременно, «подвигах» отдельных из этих генералов в плену стало известно. О чьих преступных делах стало известно — тех после войны отправили в ГУЛАГ, а кое-кого на виселицу или к расстрельной стенке. Причем, если с некоторыми, ввиду огромного наличия жестко компрометирующего их материала, разобрались достаточно быстро, то с иными разбирались по нескольку лет. Но суровая длань правосудия добралась практически до всех, хотя 44 % из этих генералов были реабилитированы и восстановлены в армии еще тогда, некоторые буквально через полгода. Так вот, к сожалению, ни Сталин, ни органы госбезопасности не знали о преступном поведении, в частности, командарма 16-й армии (той самой, из-за которой немцы перед войной устроили нам демарш в июне 1941 года) в плену. В тот период времени они не располагали подобными данными, и генерал-лейтенант М. Ф. Лукин успешно прошел период реабилитации после плена. Однако уже в наше время стало известно о том, как он вел себя в плену. Волосы дыбом встают, когда читаешь направленный лично Гитлеру протокол его показаний германскому командованию от 14 декабря 1941 года. Преспокойно выдав целый ряд важнейших военных секретов, бывший командующий 16-й, 20-й и 19-й армиями не менее спокойно вступил в откровенный диалог с нацистами о будущем России. В частности, откровенно подсказывал им, как нужно сделать так, чтобы свергнуть и Сталина, и советскую власть, как организовать восстание в СССР, выражая при этом согласие на расчленение СССР, в том числе и на отторжение Украины, Белоруссии, Прибалтики. Причем Лукин прямо указал, что так, как думает он, думают еще и другие советские генералы. Особо он напирал на то, что восстание лишь тогда будет успешным, если гитлеровцы гарантируют им уверенность в том, что будет Россия и российское правительство. По словам Лукина, гитлеровцы просто обязаны были помочь им в создании новой России и российского правительства. Вот за эти-то «подвиги» Ельцин и присвоил М. Ф. Лукину звание Героя Российской Федерации посмертно. А до него пресловутый Хрущев увешал парадный мундир этого предателя еще и орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени (два у него было еще до войны), Трудового Красного Знамени, Красной Звезды и рядом медалей. Ничего не скажешь, «герой», однако…

Но более всего поражает следующее обстоятельство. Лукин открыто назвал тех, кто мог бы возглавить восстание в СССР в условиях войны. Причем одним из первых он назвал народного комиссара обороны СССР, первого в той войне Главнокомандующего, маршала Советского Союза Семена Константиновича Тимошенко! Отрекомендовав его как человека и вояку, не очень любящего коммунистические принципы, который может выступить, если увидит альтернативу, которую, в свою очередь, должны предложить гитлеровцы! А генерала Власова, к слову сказать, как лучшего военного выпятил именно Тимошенко, если исходить из содержания дневника маршала С. Буденного. /42/.

К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный, безусловно, были свидетелями катастрофического развития событий в первые дни войны, но и они тоже не оставили никаких воспоминаний.

Кстати говоря, К. Е. Ворошилов и после смерти И. В. Сталина, и прихода к власти Хрущева, был свидетелем кровавой хрущевской вакханалии в период 1953–1958 годов, но написать и издать свои мемуары Климент Ефремович не мог и мечтать, никто бы ему этого не позволил, — хрущевские контролеры были начеку. А крови в этот период Хрущев пролил немало, хорошо известна фраза Ворошилова, когда он на праздничном застолье в Кремле по случаю 40-летия Великого Октября, обращаясь к Хрущеву, очень тихо просительно сказал: «Никита, ну, хватит крови! Пожалуйста!» Это хорошо слышал, рядом сидевший А. И. Аджубей, который запечатлел это в своей книге — воспоминаниях «Те десять лет».

Г. М. Маленков был очень информированным человеком, с февраля 1941 года он уже входил в число первых руководителей партии, был членом ГКО, почти всегда возглавлял экспертные группы, состоящие из высших генералов, которые выезжали на критические участки фронтов. А уже с марта 1946 года на Маленкова были возложены обязанности заместителя Сталина в Политбюро ЦК ВКП(б). Конечно, Маленков был осведомлен буквально обо всем и мог рассказать очень многое, в т. ч. и о первых днях войны, но Хрущев очень быстро расправился с ним, уже в 1955 году Маленков был снят с должности Председателя Совмина СССР, а далее после попытки «антипартийной группы» убрать Хрущева с политической арены, тот высылает Маленкова в Казахстан и исключает его из партии.

Такая же судьба постигла и А. И. Поскребышева, бессменного секретаря Сталина. Сразу же после убийства Л. П. Берия он был отправлен на пенсию, скорее всего, с предупреждением «не высовываться», так как все были хорошо осведомлены о феноменальной памяти Александра Николаевича.

Н. С. Власик бессменный начальник спецохраны Кремля, а также непосредственно И. В. Сталина с 1927 года практически до начала 1953 года. Этот человек, вне всякого сомнения, мог о жизни Сталина знать все или почти все, недаром его называли «тенью Сталина» и воспоминания под названием «Записки телохранителя»(???), казалось бы, остались после него, но написаны ли они Власиком, — поверить в это весьма трудно. Точно также непонятно, кто инициировал арест Власика в декабре 1952 года и почему только в 1955 году он был осужден на 10 лет, и, главное, за какое преступление? — все это, опять же похоже на интриги Хрущева, который через своего подельника Игнатьева, в то время руководителя МГБ, перевел «стрелки» на Берия и его окружение, но это уже было позднее, — в 1953 году после смерти Сталина, а обвинение Власику было предъявлено в мае 1953 года, который якобы «вынашивал» идею убийства Сталина. Впоследствии, это сфабрикованное дело, вероятнее всего, было утеряно. /45/.

Л. З. Мехлис к началу ВОВ занимал весьма значительные должности, — Начальник Главного Политического управления РККА и в правительстве — министр Госконтроля. Тоже умер очень неожиданно 13 февраля 1953 года, скорее всего не своей смертью. О его смерти было заявлено как-то невразумительно. Он был очень здоровым человеком, никогда не болел, и его родственники написали Сталину, потребовали расследования, Сталин распорядился по этому поводу, однако был убит сам менее чем через месяц. Дело о смерти Мехлиса было предано забвению.

Если говорить о ближайших соратниках И. В. Сталина по Политбюро ЦК, то надо отметить, что и В. М. Молотов, и Л. М. Каганович, оба «страдали» частичной потерей памяти, и это касалось, прежде всего, первых дней войны. Например, Вячеслав Михайлович надиктовал писателю Ф. Чуеву четыре кассеты воспоминаний, рассказал очень много важного и интересного, но самой тяжелой темы о катастрофических событиях на фронтах в первые дни войны не было сказано ни слова.

Я уже упоминал о воспоминаниях Н. Г. Кузнецова, наркома ВМФ, который обо всем рассказывает весьма подробно, но очень скупо говорит о первых днях войны вообще, а когда вспоминает о первых заседаниях СГК, то коротко замечает, что на первых заседаниях в июне 1941 года Сталин даже не присутствовал?! Странно другое, почему этот факт нарком ВМФ обходит молчанием!!

Из высокопоставленных лиц, входивших в прямое окружение И. В. Сталина, необходимо не забыть о Генеральном прокуроре СССР А. Я. Вышинском. Опять же скоропостижно скончался в 1954 году на посту постоянного представителя СССР в ООН. Сразу же после государственного переворота и прихода к власти Хрущева Вышинский был снят с поста министра иностранных дел СССР. Известно, что собирался писать мемуары, но, естественно, не успел. Обстоятельства смерти весьма странные. Конечно же, расследование не проводилось…

Итак, что можно сказать по рассматриваемому вопросу. Практически, — очень мало. По факту в наличии имеются мемуары А. И. Микояна и Г. К. Жукова. Но они оба подельники Хрущева, победители в борьбе за власть в результате государственного переворота. Поэтому следует очень внимательно, я бы даже сказал с пристрастием относиться к тому, что написали они в своих мемуарах, а тем более по поводу их оценки катастрофических поражений РККА в первые недели войны. Недаром В. М. Молотов предупреждал Ф. Чуева «…на Жукова надо очень осторожно ссылаться».

Военный историк А. Мартиросян приводит удивительные данные, что Жукову при цензуре рукописи его мемуаров в 1969 году было сделано более полторы тысячи поправок и замечаний. Но это была не первая рукопись. А первые свои «воспоминания» он написал в 1956 году практически под диктовку Хрущева для доклада на XX-ом съезде КПСС. Эти материалы и сейчас хранятся в архиве ЦК КПСС. Только очень жалко, что в этих материалах слова правды о первых днях войны, к великому сожалению, нет. Что касается мемуаров Жукова, следует отметить, в них уже после смерти Георгия Константиновича, были внесены всевозможные изменения и дополнения, вот только установить кто это делал и на каких основаниях, сегодня невозможно. Так что вариантов трактовки различных эпизодов деятельности Жукова, особенно в первые дни войны, имеется несколько, «можно выбирать».

А. И. Микоян также издал воспоминания под малопонятным названием «Так было», но что было и было ли это так, верить Микояну, с моей точки зрения, очень трудно, так как любой эпизод, рассказанный им, вызывает глубокие сомнения и буквально «кричит» о том, что такого просто не могло быть. Кстати, и Микоян, также как и Жуков, ни в коей мере не способствует раскрытию «тайны 22 июня» и жестоких поражений РККА в первые дни войны.

Чтобы лучше понять, и главное, раскрыть правду о катастрофических событиях первых дней ВОВ, давайте вновь отправимся в 1953 год. Современные исследования независимых историков безоговорочно доказали насильственную смерть Сталина и Берия, но официальная точка зрения от этого не изменилась. Основная версия по этому вопросу основана на том, что Сталина и Берия убил Хрущев, так как Сталин на 19-ом съезде КПСС принял решение убрать партийную номенклатуру от руководства страной, а Берия мог легко разоблачить Хрущева в этом убийстве. Конечно, нельзя отрицать, что и этот аргумент лежал в основе убийства Сталина. Но не эта причина была главной! Обратите внимание, кровавая хрущевская вакханалия в 50-х годах касалась и партийных деятелей, и военных руководителей, и сотрудников государственной безопасности и внутренних дел, и политических деятелей.

Вот и маршал Жуков, ярый сторонник Хрущева (почему-то именно с июня 1941 года, когда они оба вдруг вместе 22 июня во второй половине дня вылетели в штаб фронта КОВО), один из главных участников убийства Берия в июне 1953 года, в своих воспоминаниях прямо указывает: «…у меня к Берии давняя неприязнь, перешедшая во вражду. У нас еще при Сталине не раз были стычки. Достаточно сказать, что Абакумов и Берия хотели в свое время меня арестовать. Уже подбирали ключи».

Жуков сам не скрывает, что его хотели арестовать и подтверждает, что компромата для ареста было достаточно (…ключи!), но вот почему этого не произошло и когда это было Георгий Константинович не говорит. И это не случайно. Можно предположить, что это могло быть только в июньские дни 1941 года в Наркомате обороны. Все объясняется очень просто. Дело в том, что уже с 1945 года Л. П. Берия уже не занимался вопросами Наркомата внутренних дел и Наркомата госбезопасности. Так что «стычек» у Жукова с Берией абсолютно не могло быть. Только в феврале 1953 года И. В. Сталин через Президиум ЦК КПСС добился решения об объединении МВД и МГБ в одно ведомство с возложением руководства над ним на Л. П. Берия.

Вот с этих позиций и появляется твердое основание считать, что и Хрущев, и Жуков жили в постоянном страхе после неудавшегося заговора генералов в июне 1941 года, который привел к тяжелым катастрофическим последствиям для нашей армии в первые месяцы войны.

Именно поэтому Хрущев в 1953 году, дорвавшись до власти, устроил кровавую резню. Да, именно за боязнь раскрытия того, тайного предательства, которое Хрущев осуществлял на протяжении войны. И Жуков помогал Хрущеву в делах 1953 года, в государственном перевороте как подельник потому, что и сам был замаран в заговоре военных в 1941 году. Убежден, что генерал армии Д. Павлов, командующий Западным фронтом — ЗапОВО «открыл» фронт немцам не без участия начальника Генштаба Г. К. Жукова. Жуков впоследствии и сам признался, что если он «…в чем-то и виноват, то только в том, что они с Тимошенко не проверили выполнение Директивы № 1 во всех приграничных западных военных округах еще 21 июня». Даже, если бы это было так, то одно это бездействие уже явилось тягчайшим преступлением.

Все вышеизложенное имеет непосредственное отношение к причинам тяжелейших поражений Красной Армии в первые недели ВОВ, и признание Г. К. Жукова лишний раз позволяет быть в этом уверенным, особенно когда речь идет о разгроме наших войск в ЗапОВО, т. е. на минском направлении. Но это далеко не единственная причина, о чем мы будем говорить в последующих главах.

 

Глава пятая

Заговор «маршалов». Процесс военноначальников. Подлая ложь Хрущева. О причастности германской разведки к ликвидации заговора Тухачевского. Две попытки фальшивой реабилитации участников военного переворота. Последнее слово комкора Примакова.

То, что в далеком 1937 году военный заговор реально был с целью захвата власти в стране не вызывает никаких сомнений. Доказательств этому предостаточно. Но все это отнюдь не означало, что заговорщикам хватало внутренних ресурсов поддержки. Им была необходима внешняя поддержка, но надеяться на реальную помощь Запада и США, как это произошло в 1991 году, шансов не было.

Вполне естественно, что главный путчист М. Н. Тухачевский больше всего рассчитывал на свои многолетние связи с немецким Вермахтом. Скорее всего, руководители заговора, как от группы военных, так и от правоцентристского блока ожидали от Бломберга (в 1937 году — военный министр Германии) подтверждения, — если заговорщики сумеют захватить власть в стране, то командование Вермахта поддержит переворот. Гитлер же на этой основе предполагал осуществить свои давние планы и очистить Вермахт от ненужных ему генералов.

Однако, события развивались совсем другим путем, которые мы должны рассмотреть, вернувшись в 1956–1961 гг., через призму подлых и лживых мифов, придуманных непосредственно Хрущевым, с целью опорочить имя И. В. Сталина и попытаться скрыть свои многочисленные преступления.

Основные положения обвинений Сталина, которые Хрущев выдвинул еще на ХХ-м съезде, сводились, главным образом, к двум фальшивым тезисам: сталинские репрессии против армейских кадров, и обвинения Сталина в очень плохой организации и подготовке страны к войне.

По поводу «репрессий против армейских кадров» Хрущев в 1956 году на ХХ-м съезде высказал следующее мифическое утверждение: «Весьма тяжкие последствия, особенно для начального периода войны, имело то обстоятельство, что на протяжении 1937–1941 годов, в результате подозрительности Сталина, по клеветническим обвинениям истреблены многочисленные кадры армейских командиров и политработников».

А на ХХII-ом съезде КПСС тот же Хрущев публично объявил о том, что советские военачальники во главе с М. Н. Тухачевским были арестованы по ложным обвинениям. По его словам, материалы, сфабрикованные в гестапо, германская разведка сумела передать президенту Чехословакии Э. Бенешу, который, в свою очередь, передал их Сталину. Эту версию повторял и Д. Д. Волкогонов. Сталина и его окружение обвиняли в слепом доверии к гитлеровской фальшивке и нежелании поверить Маршалу Советского Союза и другим военачальникам. Однако, уже в беседе с Ф. Чуевым в декабре 1971 года В. М. Молотов выступил как разоблачитель подлой лжи Хрущева: «Мы и без Бенеша знали о заговоре, нам даже была известна дата переворота».

Знал ли Хрущев, готовя к реабилитации бывших руководителей военно-троцкистского центра в РККА, что заговор Тухачевского и его сподвижников в 1937 году отнюдь не был сфальсифицированной расправой И. В. Сталина над «невинными жертвами», а имел место в действительности? Безусловно, знал. Причастность германской разведки к «расправе» Сталина над маршалом Тухачевским — это миф, подлая месть Хрущева! Если бы такие компрометирующие Тухачевского и якобы переданные Сталину документы были, Хрущев извлек бы их из архивов, как один из самых мощных аргументов в своей борьбе с «культом личности» И. В. Сталина. Всё, что он смог предъявить делегатам ХХ съезда, это была скользкая фраза: «как-то в зарубежной печати проскочило сообщение, будто бы… Этот документ якобы секретный». Ни в представленной Ежову 13 мая 1937 года справке по всем иностранным и внутренним агентурным материалам в отношении Тухачевского, ни в судебном деле нет упоминаний о сфабрикованной абвером фальшивке, якобы на основании которой «легковерный» Сталин начал проводить «массовые репрессии» в Красной Армии, чем будто бы «обескровил» ее накануне войны. Но вот ведь какая незадача — германской фальшивки не было, а заговор был!

А дело в том, что Тухачевского сдали, скорее всего, не немцы, а англичане, которые как никто другой превосходно умели играть на опережение и подставлять своих врагов и, как ни странно, друзей тем более. А «досье на Тухачевского» было передано президенту Чехословакии Бенешу не из германского генштаба, а английскими спецслужбами. Вот как раз об этом и говорит В. М. Молотов в «140 беседах», записанных Ф. Чуевым. /72/. Что касается И. В. Сталина, он имел достаточно других источников, в т. ч. и службу собственной безопасности, и собственную разведку и поэтому был очень хорошо осведомлен о заговоре Тухачевского и его группы. Если же рассматривать ситуацию с точки зрения, кому было выгодно сдать Сталину «заговор маршалов», — это, безусловно, Англия, которая при этом решала многие свои проблемы.

Во-первых, срывая заговор Тухачевского и его группы, Англия тем самым убирала возможность создания будущего союза между Германией и Россией против Англии и США.

Во-вторых, Тухачевский и его генералы готовили Россию под сдачу Германии, а Англия и США в этом случае полностью лишались основных российских ресурсов и богатств, которые переходили под контроль Германии и Японии.

В-третьих, раскрытый заговор военных в Советском Союзе дискредитировал Россию перед Францией и Чехословакией, у которых теперь появлялись серьезные причины отказаться от военного сотрудничества с Россией, а Германии позволить в будущем осуществить оккупацию этих стран.

В-четвертых, раскрыв заговор Тухачевского перед Сталиным, Англия в целом гарантировала Германии обязательный захват Польши, которая по причине ненадежности России как военного партнера откажется, вне всякого сомнения, пойти на военный союз с Россией в случае нападения Германии на Польшу. В результате Германия получает прямой выход на границу с Советским Союзом и возможность нападения на СССР. Это была главная политическая доктрина Англии, ради чего они приводили Гитлера к власти в 1933 году.

И. наконец, самое главное. Нынешние «историки», безусловно, считают, что они являются «разоблачителями» Сталина, поэтому пытаются доказать, что Тухачевского с его подельниками сдали немцы, сфабриковав документы предательства советского маршала.

Нет, господа либералы, не выйдет. Есть достаточно доказательств сотрудничества Тухачевского с немецким генштабом и разведкой. Именно по этой причине, немцы в канун войны никогда не стали бы уничтожать советскую «пятую колонну». А англичане, верные своей тактике, уже после окончания Второй Мировой войны сфабриковали и «протоколы допросов» и «подчистили» воспоминания В. Шеленберга, в которых якобы подтверждаются немецкие следы в «деле Тухачевского». /35/.

Положение, которое занимал Тухачевский в высшем эшелоне руководства Красной Армии, позволило ему стать во главе группы кадровых командиров, бывших царских офицеров, занимавших в то время ключевые позиции в Главном штабе, округах и соединениях. Эта плеяда командиров, хотя и была на высоких должностях, считала для себя унижением и даже в некоторой степени оскорблением и обидой следить под руководством самоучек и партизан: Ворошилова, Буденного и других «царицинцев». «Все они крайне отрицательно относились к Царицину. Само слово «царицинцы» имело в их устах уничижительное значение», — писал впоследствии Троцкий в своей книге «Сталин». Такое состояние, естественно, передавалось в низшие эшелоны командного состава и создавало определенную атмосферу в армейской среде. На этой почве имели место также и антисталинские настроения, выражавшиеся в том, что революцию делали и побеждали в Гражданскую войну одни, а у руководства партии и страны оказались совсем другие — Сталин и его приближенные. /89/.

Уже в те годы начала формироваться группа командиров Красной Армии, которые имели определенные военные заслуги перед молодой советской республикой, куда входили Путна, Якир, Уборевич, Фельдман, Корк, Гамарник, Эйдеман и Тухачевский. Всех их объединяло влияние немецкой военной школы, основные принципы и положения которой они энергично пытались использовать при создании вооружения, оснащения и новой структуры Красной Армии. Этому способствовало то обстоятельство, что все эти командиры неоднократно бывали в Германии. Так Тухачевский посещал Германию как глава военной миссии, часто бывал в генеральном штабе, Якир учился на курсах генштаба, Корк был военным атташе в Берлине, такую же должность занимал и Путна в разное время в Лондоне, Токио и Берлине.

В начале 1920-х годов у Тухачевского особо доверительные отношения сложились с Я. Гамарником, который в то время был Первым заместителем наркома обороны и начальником политического управления Красной Армии, а также с В. Путна, который считался доверенным лицом Л. Троцкого. Собственно, все трое были отъявленными троцкистами.

Именно эти трое, Тухачевский, Гамарник и Путна, впоследствии стали главным звеном создания группы военного переворота внутри высшего руководства Красной Армии. Гамарник, часто бывая в германском Генеральном штабе, считался большим другом генералов Секта и Гаммерштейна. Тесные отношения тройки с немецким генералитетом постоянно поддерживались через Путну, почему Тухачевский хорошо был осведомлен о политическом соглашении Троцкого с гитлеровским генералитетом, однако по сути военного заговора, они вынашивали совсем другие планы, связанные с открытием фронта германским войскам в нужный момент и капитуляцией перед ними. Об этом, кстати, Тухачевский признавался в своем объемном фолианте, когда был арестован НКВД.

Троцкий, которого маршал Тухачевский считал своим лучшим другом, держал всегда Тухачевского при себе, как основную «козырную карту», которая должна была сыграть в самый решающий момент. Он поддерживал с ним постоянную связь через Крестинского и Путну, почему всегда мог быть в курсе всех дел по военной группе Тухачевского. В 1935 году Троцкий передал все необходимые инструкции и наставления по этой группе руководителю «правоцентристского блока» Бухарину с тем, чтобы политическая группа руководила «военным заговором». Томский стал посредником между Бухариным и Тухачевским.

На третьем московском процессе в 1938 году Бухарин рассказал: «Поскольку речь идет о военном перевороте, то в силу самой логики вещей будет необычайно велик удельный вес именно военной группы заговорщиков… и отсюда может возникнуть своеобразная бонапартистская опасность, а бонапартисты, я, в частности, имел в виду Тухачевского, первым делом расправятся со своими союзниками, так называемыми вдохновителями, по наполеоновскому образцу. Я всегда в разговорах называл Тухачевского «потенциальным наполеончиком», а известно, как Наполеон расправлялся с так называемыми идеологами». /90/.

Теперь становится понятным, почему Бухарин пытался направить «военный заговор» в нужном направлении, чтобы в случае провала обвинить Тухачевского в измене и убрать с дороги. Все дело в том, что Тухачевский и его группа рассчитывали на свержение советского строя, реставрацию капитализма, и тогда Россия в союзе с Германией и Японией может «посягнуть на мировое господство», создав предварительно «Трансконтинентальный военно-государственный блок — Германия — Россия — Япония».

На закрытом процессе было установлено, что Тухачевский разработал несколько вариантов военного переворота, один из которых предусматривал проникновение заговорщиков в Кремль и ликвидацию руководителей партии и правительства. А свергнув Сталина и советское правительство, а также все органы советской власти, заговорщики должны были установить военную диктатуру. В дальнейшем, создать «антикоммунистическое национальное правительство, связанное с Германией» и имевшее целью «предоставить Германии за ее помощь особые привилегии внутри Советского Союза» и сделать ей «территориальные уступки» на Украине.

Наличие сотрудничества с немцами было полностью доказано. И на суде тот же маршал Тухачевский обстоятельно рассказывал, что на протяжении ряда лет имели место постоянные контакты с рейхсфером как в самой Германии, так и в СССР, немцам показывалась наша военная техника, они имели возможность наблюдать за изменениями, происходящими в организации войск, их оснащении. И какое значение могло иметь то обстоятельство, что все это, как говорил на судебном процессе Тухачевский, было еще до прихода Гитлера к власти. Ведь у фюрера не было нового генералитета, а большинство его новых генералов, которые будут участвовать в войне против СССР и были теми «дружками» Тухачевского и его команды, которых заговорщики, будучи завербованными абвером усиленно просвещали о состоянии обороны СССР. В частности, на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны СССР с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б), происходившем с 1-го по 4-е июня 1937 года в Кремле, выступивший при обсуждении доклада К. Е. Ворошилова «О раскрытом органами НКВД контрреволюционном заговоре в РККА» И. В. Сталин сказал о Тухачевском: «Он оперативный план наш, оперативный план — наше святая святых — передал немецкому рейхсферу. Имел свидания с представителями рейхсфера. Шпион? Шпион…». /66/.

Аналогичные показания дали на процессе «бывшие»: кандидат в члены ЦК ВКП(б) и член ЦИК СССР, командарм 1-го ранга Уборевич, член ЦИК СССР, начальник Военной академии имени М. В. Фрунзе, командарм 2-го ранга Корк, начальник одного из Главных управлений РККА, комкор Фельдман, член ЦК ВКП(б) и ЦИК СССР, командующий войсками Киевского военного округа, командарм 1-го ранга Якир, и военный атташе в Великобритании, комкор Путна. Кроме того, Якир учился в 1929 году в академии генерального штаба Германии, читал там лекции о Красной Армии, а Корк некоторое время исполнял обязанности военного атташе в Германии. Все они были завербованы абвером и направлялись своим шефом — бывшим «вождем» Красной Армии Троцким. /90/.

По поводу участия во вредительстве Якир, Корк, Тухачевский, Уборевич разъяснили, что не без их ведома замедлялись темпы строительства военных объектов, реконструкции желдорузлов, создание новых воздушно-десантных частей, абсолютно не принимались меры по созданию радиотехнических средств в авиации, было немало недостатков и упущений в боевой подготовке войск, во всем этом они видели свою прямую вину. Известно, что Тухачевский был против введения новых образцов боевой техники, например, знаменитой 76-мм. пушки В. Г. Грабина, что вынудило конструктора обратиться напрямую к Сталину. Именно Тухачевский явился инициатором разработки и последующего изготовления почти 25 тысяч легких танков серии БТ, которые оказались совершенно непригодными для ведения боевых действий. /51/.

Для реабилитации осужденных по «заговору маршалов» в 1955 году Хрущев использовал всю мощь партийного и государственного аппарата. На ноги были поставлены все секретари парткомов, председатели исполкомов, прокуроры, следователи и судьи. А тем временем в народном хозяйстве страны провал следовал за провалом, хлеб впервые стали закупать за границей, к упадку стало приходить народное образование, стала набирать силу преступность.

В Москву срочно, прямо в новогоднюю ночь, был вызван из Новосибирска военный прокурор Б. Викторов с тем, чтобы в пожарном порядке реабилитировать Тухачевского и его подельников. А для того, чтобы Викторов проявил должное усердие в выполнении установки Хрущева, он был назначен заместителем главного военного прокурора Военной Прокуратуры СССР. Спешно была сформирована большая группа военных прокуроров и следователей, которая и приступила к делу. По словам Викторова «это был тяжелейший, поверьте, труд, и не только физический». В этом ему можно верить, ведь предстояло правду сделать ложью, а преступников превратить в новоявленных героев. /51/.

С какой установкой, с каким настроем и с каких отправных положений Викторов приступил к работе, свидетельствует он лично: «Словом, перед нами предстали яркие образы настоящих большевиков-ленинцев. Усомниться в преданности этих людей советской власти, казалось, было совершенно невозможно». /»Правда», 1988, 29 апреля/.

Обратите внимание, резюме реабилетаторов было сделано своевременно, главное до того, как команда приступила к работе. В основании вывода лежал принцип — этого не может быть, потому что этого не может быть никогда?! Но именно в этом и заключалась их большая ошибка, свой вывод внушить людям они уже не могли. Именно в то время Хрущеву верить перестали. Пришла ненависть. За то, что отобрал и разрушил веру у людей, за то, что разрушал страну и экономически, и идеологически. Я очень хорошо помню это время. Но, главное, люди действительно поняли, что и первый руководитель страны может быть иудой. И когда в 1961 году на ХХII-ом съезде КПСС, продолжая свою подлую лживую линию антисталинизма, Хрущев добивается выноса тела Сталина из Мавзолея Ленина, и вместе с тем провозглашает, что «…нынешнее поколение советских людей к 1980-му году будет жить при коммунизме», — то вся эта «трагикомедия» уже никого не удивляет, народ никому и ни во что больше не верит и саркастически смеется, рассказывая анекдоты про Хрущева и его власти. Помнится, что «самиздатом» в 60-х годах по стране «гулял» довольно увесистый томик анекдотов о Хрущеве. Так народ отвечал на подлую и грязную политику Хрущева.

Через 30 лет этот «подвиг» Хрущева повторил Горбачев, стал таким же иудой, если не больше. Но удивительно другое. Каким объемом цинизма, подлости, грязной лжи надо было обладать Хрущеву, чтобы в течение 12 лет постоянно врать всей стране, заниматься подлогами и фальсификациями, оговаривать и запугивать людей. И причина всему этому была одна — нечеловеческий страх перед разоблачением всех преступлений Хрущева перед советским народом.

Итак, сотни сотрудников «купленного» прокурора Викторова принялись за поиски реабилитирующих материалов. Нашли только протокол заседания специального военного присутствия Верховного суда СССР и приговор суда. Опровергнуть какие либо, содержавшиеся в них факты и выводы было нечем. Поэтому следователям и прокурорам пришлось врать, строить предположения, заниматься вымыслами и догадками: «мы предположили», «может быть» и т. д.

За отсутствием объективных данных, реальных документов, необходимых для реабилитации стали опрашивать следователей, занимавшихся «делом Тухачевского», их знакомых, родственников, собутыльников, юридическая цена показаний которых была весьма сомнительной.

Викторов и его сотрудники после «тяжелейшего» труда сделали выводы, угодные Хрущеву. Но дальше дело застопорилось, не все были согласны с реабилитацией заговорщиков, в том числе Ворошилов, Буденный, Молотов. Хрущеву понадобилось целых два года для того, чтобы протащить свое решение. 31 января 1957 года военная коллегия Верховного Суда СССР отменила приговор от 11 июня 1937 года «за отсутствием состава преступления». А ведь со времени, когда судили Тухачевского и его сообщников прошло 20 лет, тогда и политическая, и социальная, и юридическая атмосфера в стране была совсем иная. После реабилитации все диссидентское сборище стало «раскручивать» Тухачевского и его сообщников в книгах, брошюрах, статьях, кинофильмах, на телевидении как национальных героев. /35/.

Прошло еще тридцать лет и начинается процесс «новой» реабилитации осужденных военных заговорщиков, который инициируют теперь уже Горбачев и Яковлев. Спрашивается, что появились новые аргументы у реабилитаторов? Нет, нового ничего нет! Более того, их по-прежнему не интересует главный вопрос — был заговор или его не было? Но., у горбачевских реабилитаторов появилось «новое главное» реабилитирующее доказательство, которое они разыскали в «деле Тухачевского», которое вел еще хрущевский прокурор Викторов, где якобы нашли «доказательства» о пытках Тухачевского и остальных заговорщиков. На каких доводах основано это «доказательство»: «Мы заметили на нескольких страницах протоколов серо-бурые пятна… Такие пятна оставляют пятна крови, может быть это тоже кровь…». Но ведь это «доказательство» для дебилов. Известно, что протокол ведет следователь, откуда уверенность, что это кровь подследственного? Тем более, как можно утверждать, что это кровь именно Тухачевского, если ее вообще невозможно идентифицировать через двадцать лет?! В 1957 году Викторов и его помощники стали допрашивать следователей по «делу Тухачевского», но никто из них так и не смог подтвердить версии о пытках.

До сих пор десятки сотрудников следственных органов уже 60 лет пытаются найти доказательства применения пыток к Тухачевскому и его сообщникам, но так ничего найти и не могут. Ну, а как же наши знаменитые «писатели», знатоки лагерной жизни — А. Солженицын, В. Шаламов, Ю. Домбровский, Л. Разгон, — никто из них не может сказать, что их кто-то избивал или пытал, но каждый заявляет, что «не раз об этом слышали» от других. Известный своим подобострастием по отношению к Ельцину, генпрокурор А. Казанник, неоднократно и долго пытался найти документы о пытках и избиениях подследственных, но был вынужден признать: «К своему ужасу… я убедился, что тогда законность в строгом смысле слова не нарушалась». /52/.

Что же касается конкретно «дела Тухачевского», то подсудимые вынуждены были давать показания перед лицом неопровержимых фактов. Они подтверждали свои признания на очных ставках в присутствии членов Политбюро, на допросах у Генерального прокурора Вышинского, осуществлявшего надзор за следствием, а также на самом суде. Писатель В. Карпов, бывший генерал — фронтовик, ставший после войны антисталинистом, настаивая на своей версии, в качестве «прямого доказательства» ссылается на рассказ анонимного свидетеля, говорившего ему, что на суде вид у Путны, Уборевича, Эйдемана и Фельдмана был очень странный, «хотя внешне они выглядели неплохо, но была какая-то странная апатичность и в голосе, и в движениях, как будто у них были основания для того, чтобы радоваться, петь и плясать». Сами, того не замечая, лжеисторики — либералы делают из своих кумиров жалких трусов и слизняков, которые оговаривают не только себя и других, но даже боятся заявить на суде, будто к ним применялись физические меры воздействия. Уверен, что все военные заговорщики были совсем не такими, как их обрисовал В. Карпов. Напротив, на суде они вели себя вызывающе и весьма агрессивно. Так, например, в связи с намеками Якира на то, что другие подсудимые его оговаривают и делают это не совсем добровольно, председательствующий Ульрих спросил на суде: — «Подсудимый Эйдеман, вы чувствуете себя нездоровым или ненормальным?» — «Нет, я здоров и чувствую себя вполне хорошо», — ответил Эйдеман. «Вы даете показания без давления с чьей-либо стороны?» — «Да». — «А вы Уборевич?» — «Я тоже здоров». — «Вы, Путна?» — «Я здоров. Признаю себя виновным без давления следствия и трибунала». /51/.

По мнению антисталинистов «чистку» в РККА, «уничтожение командной верхушки» устроил Сталин, и поэтому, мол, Тухачевский и его соратники — генералы — жертвы репрессий. Все это чепуха, самая элементарная ложь. Любой историк-исследователь, объективно изучивший «дело Тухачевского», легко опровергает эти бредни.

Мы уже доказали, что Тухачевского сдали не немцы, а англичане и «досье на Тухачевского», стало быть, передано было через президента Бенеша не из немецкого генштаба, а английскими спецслужбами. И здесь возникает логичный вопрос: — «Помогли эти документы советскому суду в раскрытии заговора военных в СССР?». Парадокс заключается в том, что однозначного ответа по этому поводу быть не может. Дело в том, что как доказательство на судебном процессе немецкое досье о заговоре Тухачевского не могло быть использовано, так как составлено было вражеским государством и судом не могло быть принято официально как достоверный факт.

Но представленные документы использовались в частных (не официальных) беседах при ведении следствия для получения признания от подозреваемых. Так первые подозреваемые в заговоре Путна и Примаков были арестованы еще в сентябре 1936 года, а стали давать показания только в феврале 1937 года при предъявлении документов именно из немецкого досье.

Сразу же хочу сказать, что либералы — историки нынешней России в данном случае завопят от возмущения, так как уверены, что подозреваемые в заговоре признавались под пытками. Мы уже говорили на эту тему, поэтому повторюсь, господа, вы глубоко ошибаетесь, — никаких пыток не было. Тогда еще не было. Пытки появились позднее, осенью 1937 года вместе с ежовщиной, которая родилась, как обеспечивающая бесконтрольную власть партийной номенклатуры. А все обвиняемые в заговоре не просто признавались, а признавались очень быстро. И не потому, что их сломили пытками, таких людей пытками не сломаешь, а потому, что все они, понимая, что заслуживают самой суровой кары, все же надеялись на снисходительность военного трибунала.

Дело в том, что 58-я статья УК РСФСР за контрреволюционные преступления предусматривала три совершенно различных наказания, — от 3-х лет лагерей до расстрела, включая лишение гражданства с высылкой за границу. Все зависело от того, как в конкретной ситуации Политбюро ЦК ВКП(б) оценивало политическую обстановку в стране.

Так, например, Л. Троцкий в конце 1928 года был выслан за границу, даже без лишения гражданства. На такой же основе рассматривалось судьями дело лево-троцкистского заговора в 1936 году, — никто из обвиняемых серьезных наказаний не понес.

Именно поэтому чистосердечное признание давало заговорщикам надежду на относительно мягкий приговор. Потому Тухачевский с сообщниками спешили признаваться.

В плане продолжения темы о «заговоре маршалов» необходимо рассмотреть еще один миф, придуманный Хрущевым. Прежде всего, необходимо отметить, что из всего офицерского корпуса в несколько сот тысяч человек арестовано было 45000 офицеров, из которых 1600 человек было расстреляно и уволено из Красной Армии около 30-ти тысяч офицеров. «Либералы-разоблачители» особенно любят приводить цифры расстрелянных маршалов, комбригов, генералов и полковников и называют цифру — 40 тысяч. Прекратите врать, господа!

Все дело в том, что если рассматривать реально расстрелянных в количестве 1600 старших офицеров, то и эта цифра вызывает недоумение. Откуда в Красной Армии объявилось такое количество врагов народа? Оказывается, необходимо знать по каким причинам, с чьей подачи были арестованы и расстреляны эти люди. И в данном случае следует говорить не о материальных потерях для армии, потому что эти потери были восполнены, а о колоссальном моральном ущербе как для армии, так и для страны в целом. Подобная «чистка» в Красной Армии способствовала созданию нехорошей идеологической и моральной атмосферы.

Речь идет о человеческой подлости и оговорах совершенно невинных и непричастных людей. Такая «практика» была чрезвычайно распространенной в те сложные годы, прежде всего, в советской партийной и военной среде, и вообще, среди интеллигенции. Обратите внимание, по «делу Тухачевского» было арестовано одиннадцать человек, но каждый из них считал своим долгом «привязать к своему делу» всех кого только можно, не задумываясь над тем, что он оговаривает десятки, а порой и сотни своих знакомых, сослуживцев. Доподлинно известно, что Тухачевский составил список «сопричастных» из 127 человек, а ведь все они были крупные военачальники, по долгу службы он, наверное, не вступал в деловые отношения с офицерами низшего комсостава.

Вот и получается, что во время следствия допрашиваются сотни совершенно непричастных людей и многие из них намеренно оговариваются. В свое время так и были арестованы Рокоссовский, Горбатов, симоновский герой комбриг Серпилин.

Давайте вспомним, как был арестован сам С. П. Королев, оболганный проходящими по «делу Тухачевского» своими бывшими начальниками Лангемаком и Клейменовым.

Невозможно забыть о том, с каким сочувствием обычно преподносится история об аресте А. Н. Туполева, которого совершенно «без всякой вины», непонятно «за что» посадили. Оказывается, сам Туполев хорошо знал «за что» ему было предъявлено обвинение, — «за разбазаривание больших государственных средств» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но при этом его никто не заставлял называть тех инженеров и конструкторов, которые якобы участвовали вместе с Туполевым в «антигосударственной деятельности». А Туполев назвал всех своих конструкторов, никого не забыл, — «всего-то» 55 человек сослуживцев. А затем по его же «списку» всех возвращали в Москву из сибирских лагерей.

Так было и по «заговору маршалов», которые собирались 12 мая 1937 года осуществить полный государственный переворот. По этому делу, как я уже говорил, было арестовано всего 11 человек, причем все эти маршалы и генералы имели весьма сомнительную репутацию «полководцев». А вот когда заговорщики стали называть своих ближайших помощников, а те в свою очередь называли других, и потянулся за собой «шлейф» сотен и тысяч офицеров, абсолютно непричастных к заговору. Следует также учесть, что по этому заговору были привлечены к ответственности и конструкторы вооружений различных видов, и разработчики новейшего и перспективного оружия.

И таких были тысячи, которые после следствия, а затем приговора были реабилитированы и возвращены в армию или в конструкторские бюро. Порой на это уходило много времени. Но надо понять, в конце концов, что этих людей, без всякой вины, наказывали не Сталин, и не НКВД, а свои же товарищи, коллеги, сослуживцы, которые оговаривали невинных только с одной целью, — чем больше таких будет, тем легче самим уйти от ответственности. А возможно, что оговаривали других из ненависти к государственному строю СССР и лично к И. В. Сталину.

В результате «жертвы репрессий» стали оговаривать весь советский народ, дескать «народ такой и был, только и писал доносы друг на друга», как говорят сейчас многие так называемые истинные либерал-демократы.

Еще раз хочу упомянуть о том, какой урон стране и армии нанесли «невинно репрессированные» заговорщики во главе с М. Н. Тухачевским. И какой еще могли нанести, если бы их во время не остановили. Необходимо отметить, что в раскрытии заговора военачальников, безусловно, большую роль сыграла провокация, затеянная английской службой безопасности. Конечно, англичане достигли своей цели, этого отрицать нельзя.

При этом нужно также признать, что Тухачевский и сам способствовал проведению против него провокационных выпадов. Дело в том, что в начале 1936 года, он как советский военный представитель присутствовал в Лондоне на похоронах короля Георга V. По пути туда Тухачевский сделал короткие остановки в Варшаве и Берлине, где имел встречи и беседы с польскими и немецкими генералами, в ходе которых не скрывал своих взглядов на будущие события в СССР и восхищение немецкой военной машиной.

По возвращении из Лондона Тухачевский остановился в Париже. На обеде в советском посольстве он удивил присутствовавших на нем западных дипломатов открытыми нападками на советское правительство, проводившее политику коллективной безопасности.

Сидя за столом с румынским министром иностранных дел Н. Титулеску, Тухачевский громогласно заявил: — «Напрасно, господин министр, вы связываете свою карьеру и судьбу своей страны с судьбами таких старых конченых государств как Великобритания и Франция. Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере, в течение некоторого времени будет принадлежать гегемония на европейском континенте. Я уверен, что приход Гитлера к власти в Европе означает спасение для всех нас». Вечером того же дня расшифрованное сообщение, с грифом «срочно», лежало на столе у И. В. Сталина. Это заявление Тухачевского было записано присутствовавшим на обеде румынским дипломатом, заведующим отделом печати румынского посольства в Париже Э. Шакананом Эссезом.

Об этом же писала впоследствии в своей книге «Меня называют Кассандрой» известная журналистка Женевьева Табуи: «В последний раз я видела Тухачевского на следующий день после похорон Георга V. На обеде в советском посольстве русский маршал много разговаривал с Политисом, Титулеску, Эррио и Бонкуром… Он только что побывал в Германии и рассыпался в пламенных похвалах нацистам. Сидя справа от меня и говоря о воздушном пакте между великими державами и Гитлером, он, не переставая, повторял: «Они уже непобедимы, мадам Табуи». Почему он говорил с такой уверенностью? Не потому ли, что ему вскружил голову сердечный прием, оказанный немецкими генералами, которым нетрудно было сговориться с этим представителем старой русской школы? Так или иначе, в этот вечер не я одна была встревожена его откровенным энтузиазмом. Один из гостей, крупный дипломат, проворчал мне на ухо, когда мы покидали советское посольство: «Надеюсь, что не все русские думают так как он». /90/.

В начале 1936 года Сталин довольно часто стал получать весьма «странную» информацию о «деятельности» за рубежом советских военачальников высокого ранга. Это были данные по агентуре НКВД и военной разведки. По информации, полученной из Парижа, в частности, из белоэмигрантского «Русского общевойскового союза», утверждалось конкретно, что «в СССР группой высших командиров готовится государственный переворот, во главе которого стоит маршал Тухачевский». В это же время комкор Разведупра С. Урицкий доложил Сталину и Ворошилову, что в немецком генштабе бытуют частые разговоры о реальной оппозиции высшего военного генералитета политическому руководству Советского Союза. Тут же последовал доклад наркома НКВД Н. Ежова И. В. Сталину о том, что в своей норвежской резиденции активизировался Л. Троцкий, заявивший в открытую журналистам: «В Красной Армии не все преданы Сталину. Там меня помнят».

Именно поэтому в конце 1936 года в армейских верхах начались аресты. Арестовали Путну, несколько ранее был снят с должности первого руководителя НКВД Г. Ягода. Стало известно о том, что следственные органы располагают большими материалами о существовании крупного заговора. Тухачевский, естественно, был очень взволнован всеми этими событиями. В октябре 1936 года Тухачевский экстренно встретился с одним из руководителей «бухаринского» право-троцкистского блока Крестинским и потребовал пересмотреть планы военного переворота с тем, чтобы выступить раньше, надеясь на помощь Германии. Уже в ноябре 1936 года, на Восьмом съезде Советов, Тухачевский снова виделся с Крестинским и дал понять, что его очень волнуют начавшиеся провалы, и поэтому он стоит за немедленное выступление. Крестинский дважды по почте советовался с Троцким, и тот дал согласие на подключение военной группировки. Началась непосредственная подготовка к государственному перевороту.

В марте 1937 года прошли несколько тайных встреч руководителей «бухаринской» группировки Крестинского и Розенгольца с руководителями военной группировки Тухачевским и Гамарником. Тухачевский в итоге заявил, что военной группе необходимо не более пяти-шести недель для отработки всех деталей переворота. Была названа дата переворота — 12 мая, но не позднее 15 мая. Как затем на суде показал Розенгольц, Тухачевский, главным образом, рассматривал вариант ввода вооруженной группы военных в Кремль с дальнейшим захватом телефонной станции, всех зданий, где находились квартиры и кабинеты руководителей страны, и, немедленным их расстрелом. В это самое время Гамарник должен был захватить здание НКВД и арестовать руководителей наркомата.

В этой непростой ситуации И. В. Сталин принимает единственное правильное и своевременное решение. Именно 11 мая, Тухачевский освобождается от обязанностей замнаркома обороны и направляется на новое место службы командующим Приволжским военным округом. Вместе с тем арестованы Корк и Эйдеман по обвинению в связях с немецкой военной разведкой, и многие другие участники заговора. Так за несколько дней до этого руководителям «бухаринского» право-троцкистского блока официально было предъявлено обвинение в измене, а именно, Бухарину, Рыкову и Томскому. Бухарин и Рыков были арестованы, Томский успел покончить жизнь самоубийством. А 31 мая застрелился Гамарник.

В свете всего изложенного, хотелось сказать и о роли Троцкого в завершении «дела о военном перевороте». Троцкий в своих выступлениях в печати и интервью журналистам очень часто в течение 1936–1937 годов говорил о том, что «недовольство военных диктатом Сталина ставит на повестку дня их возможное выступление». К тому же, в своей последней работе «Преданная революция» он призывал коммунистов России совершить государственный переворот, при этом указывая, что «если Германия развяжет войну против СССР, Сталину не удастся избежать поражения». Об этом Сталин был достаточно хорошо осведомлен еще до ареста Тухачевского.

Именно эта информация заставила Сталина окончательно поверить, что пронемецкий заговор в Красной Армии существует и представляет реальную угрозу. В сложившейся обстановке и на основе полученных данных, изобличающих члена ЦК ВКП(б) Рудзутака и кандидата в члены ЦК ВКП(б) Тухачевского в участии в антисоветском троцкистском правом блоке и шпионской деятельности против СССР в пользу фашистской Германии, Сталин направил документ на согласование в ЦК ВКП(б) об исключении Рудзутака и Тухачевского из партии и передаче их дела в НКВД. В ответ было получено единогласное мнение всего состава ЦК ВКП(б). Это был по сути приговор маршалу Тухачевскому и санкция на его арест.

11 июня 1937 года началось закрытое заседание Особого военного трибунала Верховного суда Союза ССР, перед которым предстали Маршал Советского Союза М. Н. Тухачевский и семь его сообщников из числа высшего командного состава: И. Э. Якир, бывший командующий войсками Украинского военного округа; М. П. Уборевич, бывший командующий войсками Белорусского военного округа; Р. П. Эйдеман, бывший Председатель Центрального совета Осавиахима; А. И. Корк, бывший начальник Военной Академии им. М. В. Фрунзе; Б. М. Фельдман, бывший начальник Управления кадров Красной Армии; В. М. Примаков, бывший командующий войсками Харьковского военного округа; В. И. Путна, бывший военный атташе в Токио, Лондоне и Берлине.

Процесс проходил по правилам военного судопроизводства, т. е. при закрытых дверях, так как был связан с военной тайной. Председательствовал на суде В. В. Ульрих, членами Особого военного трибунала Верховного суда СССР были: Маршалы Советского Союза С. М. Буденный и В. К. Блюхер, командармы 1-го ранга Б. М. Шапошников и И. П. Белов, командармы 2-го ранга Я. И. Алкснис, П. Е. Дыбенко, Н. Д. Каширин и комдив Е. И. Горячев.

Да, процесс был закрытый. Но единое мнение членов Особого военного трибунала по поводу виновности обвиняемых дает основания утверждать, что заговор существовал реально и предъявленные обвинения соответствовали этой реальности. Никто из подсудимых в своем последнем слове не говорил о несправедливости приговора или жестокости следствия, нарушении процессуальных норм или обжаловании обвинительного заключения. Никто не опровергал предъявленных обвинений. Наоборот. Каждый считал своим долгом сказать о своих заслугах перед советским народом.

Вот почему я не принимаю постоянной лжи хрущевских и горбачевских подлых последователей — фальсификаторов, которые утверждают, что обвиняемых по «заговору маршалов» запугали и беспощадно били. Не было этого и не могло быть. Во-первых, таких людей не запугаешь. Во-вторых, издевательствами можно заставить человека молчать, но не произносить речи, подобные тем, которые обвиняемые произносили в своем последнем слове.

Последнее слово комкора Примакова, по существу, стало обвинительной речью против остальных подсудимых: «Я должен сказать последнюю правду о нашем заговоре. Ни в истории нашей революции, ни в истории других революций не было такого заговора, как наш, ни по целям, ни по составу, ни по тем средствам, которые заговор для себя выбрал. Из кого состоит заговор? Кого объединило фашистское знамя Троцкого? Что объединило все контрреволюционные элементы, все что было контрреволюционного в Красной Армии, собралось в одно место, под одно знамя, под фашистское знамя Троцкого. Какие средства выбрал себе этот заговор? Все средства: измена, предательство, поражение своей страны, вредительство, шпионаж, террор. Для какой цели? Для восстановления капитализма. Путь один — ломать диктатуру пролетариата и заменять фашистской диктатурой. Какие же силы собрал заговор для того, чтобы выполнить этот план? Я назвал следствию больше 70-ти человек — заговорщиков, которых я завербовал сам или знал по ходу заговора… Я составил себе суждение о социальном лице заговора, т. е. из каких групп состоит наш заговор, руководство, центр заговора. Состав заговора из людей, у которых нет глубоких корней в нашей советской стране потому, что у каждого из них есть своя вторая родина. У каждого из них персонально есть семья за границей. У Якира — родня в Бессарабии, у Путны и Уборевича — родня в Литве, Фельдман связан с Южной Америкой не меньше, чем с Одессой, Эйдеман связан с Прибалтикой не меньше, чем с нашей страной…». /91/.

Сталин категорически отказывался объяснять действия заговорщиков их идейно-политическими убеждениями. Как и на февральско-мартовском Пленуме, Сталин отвергал огульное осуждение людей за их былую приверженность к троцкизму. Сталин отверг и объяснение участия в заговоре ряда лиц их «классово чуждым» происхождением… «Энгельс был сын фабриканта — непролетарские элементы, как хотите. Сам Энгельс управлял своей фабрикой и кормил этим Маркса… Маркс был сын адвоката, не сын батрака и не сын рабочего… Мы марксизм считаем не биологической наукой, а социологической наукой». Отметая те обвинения, которые могли бы стать основой для развязывания репрессий по идейному или классовому признаку и тем самым дестабилизировать советское общество, Сталин в то же время подчеркивал, что в СССР нет условий для массового недовольства существующим строем и политикой правительства.

Сталин говорил: «Вот мы человек 300–400 арестовали. Среди них есть хорошие люди. Как их завербовали?» Сталин утверждал, что завербовать могли лишь «малостойких людей». Казалось, он размышлял вслух: «Я думаю, что они действовали таким путем. Недоволен человек чем-либо, например, недоволен тем, что он бывший троцкист или зиновьевец и его не так свободно выдвигают, либо недоволен тем, что он человек неспособный, не управляется с делами и его за это снижают, а он себя считает очень способным. Очень трудно иногда человеку понять меру своих сил, меру своих плюсов и минусов. Иногда человек думает, что он гениален, и поэтому обижен, когда его не выдвигают».

По поводу заговорщиков Сталин говорил: «Если бы прочитали план, как они хотели захватить Кремль.

Начали с малого — с идеологической группки, а потом шли дальше. Вели разговоры такие: вот, ребята, дело какое. ГПУ у нас в руках. Ягода в руках… Кремль у нас в руках, так как Петерсон с нами. Московский округ, Корк и Горбачев тоже с нами. Всё у нас. Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придем к власти, остаться на бобах. И многие слабые, нестойкие люди думали, что это дело реальное, оно будто бы даже выгодное. Этак прозеваешь, за это время арестуют правительство, захватят московский гарнизон, и всякая такая штука, а ты останешься на мели. Точно так рассуждает в своих показаниях и Петерсон. Он разводит руками и говорит, что дело реальное, как тут не завербоваться? Оказалось, дело не такое уж реальное. но эти слабые люди именно так рассуждали: как бы, черт побери, не остаться позади всех. Давай-ка скорей прикладываться к этому делу, а то останешься на мели».

Исходя из того, что ядро заговора малочисленно, а в него вовлекались лишь немногие малостойкие люди, Сталин призывал ограничить масштабы репрессий: «Я думаю, что среди наших людей как по линии командной, так и по линии политической есть еще такие товарищи, которые случайно задеты. Ему рассказали что-нибудь, хотели вовлечь, пугали, шантажом брали. Хорошо внедрить такую практику, чтобы если такие люди придут и сами расскажут обо всем — простить их». /90/.

Теперь вновь вернемся к фальшивой хрущевской реабилитации 1957 года. Официально реабилитацией по «делу Тухачевского» по заданию Хрущева занималась «комиссия Шверника»(Председатель Президиума Верховного Совета СССР в 1946–1953 гг.), которая систематически информировала своего «шефа» о ходе своих изысков и знакомила его с наиболее важными документами. Как, например, вот с этим заявлением, написанным Тухачевским собственноручно:

«Народному Комиссару НКВД Н. И. Ежову

Будучи арестован 22 мая, прибыв в Москву 24-го, впервые допрошен 25-го и сегодня, 26 мая, заявляю, что признаю наличие антисоветского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все, касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта или документа. Основание заговора относится к 1932 году. Участие в нем принимали: Фельдман, Путна, Примаков, Алафузов и другие, о чем я подробно покажу дополнительно. Тухачевский.

26. 5. 37.

Заявление отбирал:

Пом. Нач. 5 отдела ГУГБ, капитан ГБ УШАКОВ.

Подпись».

К этому заявлению прилагались собственноручные показания Тухачевского на шести с половиной страницах, где бывший маршал признал наличие в армии группы лиц высшего командного состава, подобранных «кадровиком» наркомата обороны Фельдманом и готовых выполнить любой приказ Тухачевского. Связь с Троцким поддерживалась через Примакова и Путну. Цель заговора — захват власти в армии и стране, ликвидация И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова. На следующий день, 27 мая, Тухачевский обращается к следователю Ушакову с просьбой предоставить возможность продиктовать стенографистке дополнения к своим прежним показаниям, причем заверил его честным словом, что ни одного факта не утаит.

А что же было 25 мая, в день первого допроса Тухачевского? В первый день бывший маршал во время очных ставок с Примаковым, Путной и Фельдманом отрицал участие в заговоре. Но отрицал он предъявленное обвинение очень своеобразно. В заявлении, написанном им сразу же после очных ставок, мы встречаем удивительные строки: «Прошу представить мне еще пару показаний других участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать чистосердечные показания без малейшего утаивания чего-либо из своей вины в этом деле, а равно из вины других лиц заговора». /91/.

Следствие еще продолжалось, когда Тухачевский дал подписку лично генпрокурору Вышинскому, что признает себя виновным и никаких жалоб не имеет.

Самое интересное заключается в том, что не кто иной как Тухачевский, занимая высшие посты в военной иерархии советского государства, вынашивал планы поражения своей же армии. До последней секунды своей жизни с невероятным упорством проповедовал доктрину жесткой обороны именно на государственной границе, особо рьяно отстаивая тезис о том, что «приграничные сражения в отличие от Первой мировой войны должны принять затяжной характер и продолжаться несколько недель»?!

Сюда необходимо добавить его безумно преступное отрицание белорусского направления главного удара со стороны немцев как «совершенно фантастическое».

И вообще все его взгляды на стратегию ведения войны были преступно парадоксальны. Удивительного в этом ничего нет, ведь Михаил Николаевич не имел серьезного и системного высшего образования вообще, а военного тем более, обладая при этом непомерно амбициозно тщеславием натурального выскочки и «наполеончика».

В процессе следствия Тухачевский еще успел написать весьма большую «пояснительную записку» на 168 страницах о своем «Плане поражения» Красной Армии в первые месяцы войны.

Что касается Тухачевского, необходимо добавить следующее. Его деятельность по организации заговора начиналась еще в 1930 году. Именно тогда два преподавателя академии имени Фрунзе сообщили, что Тухачевский вербует среди военных сторонников для захвата власти. Им устроили в ЦК очную ставку с Тухачевским. Они подтвердили показания, но Тухачевский отказался, а поскольку за него вступились Дубовой, Якир и Гамарник, то вопрос немедленно был закрыт. По этому поводу 23 октября 1930 года И. В. Сталин, находясь на отдыхе в Сухуми, радостно писал В. М. Молотову: «Что касается Тухачевского, то последний оказался чистым на все 100 процентов. Это очень хорошо».

А уже в 1937 году все было иначе. Тухачевского, Якира и их сообщников первым назвал Фельдман в своих показаниях, отобранных следователем Ушаковым, который в отчете в НКВД писал: «Взяв личное дело Фельдмана и изучив его, я понял, что Фельдман связан личной дружбой с Тухачевским, Якиром и рядом крупных командиров… Вызвал в кабинет Фельдмана, заперся с ним в кабинете и к вечеру 19 мая 1937 года Фельдман написал заявление о заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и других». В этом же заявлении Ушаков высказал обвинение в адрес следователя Глебова, который стал сбивать Якира на отказ от дачи показаний. «Я, — пишет Ушаков, — восстановил Якира. Вернул его к прежним показаниям, а Глебов был отстранен от дальнейшего участия в следствии… Мне дали допрашивать Тухачевского, который уже 26 мая сознался у меня…Я также уверенно шел на Эйдемана и тут также не ошибся…». /91/.

Уже в 1955 году, в период хрущевской «реабилитации» председатель комиссии Шверник ознакомил своего шефа Хрущева и с содержанием «записки» «расколовшегося» арестованного комкора Фельдмана своему следователю: «Помощнику начальника 5 отдела ГУГБ НКВД Союза ССР тов. Ушакову. Зиновий Маркович! Начало и концовку заявления я написал по собственному усмотрению. Уверен, что вы меня вызовите к себе и лично укажете, переписать недолго. Благодарю за Ваше внимание и заботливость — я получил 25-го печенье, яблоки и папиросы и сегодня папиросы, откуда, от кого не говорят, но я то знаю, от кого. Фельдман. 31. 5. 37 г».

В деле Фельдмана есть и другие свидетельства того, что он сам, без всякого принуждения, давал «чистосердечные показания».

И, наконец, последний документ, который был грубейшим и подлейшим образом сфальсифицирован и затем обнародован на XXII съезде КПСС по личному указанию Хрущева 43-летним шефом КГБ Шелепиным, документ, который заставил содрогнуться от возмущения и негодования всех без исключения пять тысяч делегатов, и благодаря которому в значительной степени они единогласно приняли резолюцию о выносе тела И. В. Сталина из Мавзолея, как «недостойного лежать рядом с Великим Лениным». Так о чем же вещал и безбожно лгал Шелепин на партсъезде в 1961 году? А вот о чем: «О жестоком отношении к людям, к руководящим товарищам, оказавшимся под следствием», говорит ряд циничных резолюций Сталина, Кагановича, Молотова, Маленкова и Ворошилова на письмах и заявлениях заключенных. Например, в свое время Якир — бывший командующий военным округом — обратился к Сталину с письмом, в котором заверял его в своей полной невиновности. Вот что он писал (по заверению Шелепина): «…я честный и преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной, честной работе на виду партии и ее руководителей… Я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, к партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма».

Оказывается, именно на этом письме Сталин начертал: «Подлец и проститутка», Ворошилов добавил: «Совершенно точное определение», Молотов под этим подписался, а Каганович приписал: «Предателю, сволочи и б… одна кара смертная казнь». /90/.

А теперь попытаемся установить, что реакция И. В. Сталина и его соратников была вполне адекватной содержанию письма. Ради торжества исторической истины письмо Якира должно было прозвучать на съезде полностью, без купюр. Но разве историческая истина интересовала тогда могильщиков И. В. Сталина?! И еще один более резкий вопрос: «А разве можно было верить Хрущеву, этому старому и подлому двурушнику, мошеннику и скрытому троцкисту, который всю свою жизнь ходил в маске лицемера?!

Итак, вот оно, это письмо, полностью и без купюр: «Родной, близкий тов. Сталин. Я смею так к Вам обращаться, ибо я все сказал, все отдал и мне кажется, что я снова честный и преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной, честной работе на виду партии и ее руководителей — потом провал в кошмар, в непоправимый ужас предательства… Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся. Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства. Теперь я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма».

Версия Хрущева — Шелепина обрела безоговорочного сторонника в лице «военного историка» Волкогонова, который почти дословно повторяет эту «басню» об «абсолютной невиновности» Якира, впрочем не приводя ни самого письма, ни даже шелепинской урезанной части его. Волкогонов, перед тем, как солгать, употребляет, как правило, словесную формулу «как теперь установлено». Вот, например, он пишет: «Как теперь установлено, по отношению ко всем этим видным советским военачальникам было применено в полном объеме физическое воздействие». На самом деле, как я уже приводил доказательства, ни в полном объеме, ни в усеченном Тухачевского, как и его сообщников, никто не пытал, не бил, не истязал, поэтому в чистосердечности показаний, которые они сами добровольно давали, наперегонки разоблачая друг друга, ни у кого нет никаких оснований сомневаться. Образцом бессовестного вранья Волкогонова может служить следующий пассаж: «В деле Тухачевского особенно отличился следователь по особо важным делам Ушаков (он же Ушимирский). В своих объяснениях, которые он дал после ХХ съезда комиссии по реабилитации, Ушаков писал…». /35/. Не будем вдаваться в текст, который якобы писал Ушаков, так как это не имеет никакого смысла, а важно другое — во-первых, не Ушиминский, а Ушимирский была подлинная фамилия Ушакова, во-вторых, писал Ушаков это для НКВД в 1938 году, и не для комиссии Хрущева — Шверника в 1956 году, он просто не мог физически это сделать, так как к тому времени прошло уже 17 лет со дня его смерти.

В другом месте Волкогонов со ссылкой на слова дочери Гамарника, покончившего жизнь самоубийством, утверждает, что этот «выстрел был ответом на предложение Сталина стать членом трибунала над своими боевыми товарищами», забывая совершенно о том, что Гамарник фигурировал в деле, как один из главных участников «пятой колонны», контрреволюционного заговора в РККА. Как сообщала газета «Правда» 1-го июня 1937 года, «бывший член ЦК РКП(б) Я. Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами и видимо боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством». Даже Хрущев в своих мемуарах пишет о Гамарнике: «Он предвидел, что будет казнен. К нему пришли, чтобы его арестовать, и он застрелился. Палачи пришли тянуть его на плаху, и он решил, что лучше будет покончить жизнь самоубийством».

Ничего удивительного нет в том, что военный историк Волкогонов оказался в «плену» подлых мифов и фальшивок Хрущева о «массовых репрессиях», и якобы именно это стало главной причиной поражений нашей армии в самом начале войны. Это не так. Приходится сожалеть, что некоторые российские историки уже шестьдесят лет находятся под влиянием этой подлой лжи. Вот взгляд военного историка А. Филиппова на степень готовности Красной Армии к войне в июне 1941 года: «Мнение, что репрессированные высшие командиры были лучшими, а в армии остались худшие — просто бездоказательно. Лучшие из репрессированных (М. Н. Тухачевский и др.) нередко в печати сравниваются с худшими из оставшихся… А идеи, связанные с именем Тухачевского, не были отвергнуты, как пишут, они не всегда оправданно внедрялись в армии перед войной, отражались в уставах. В частности, идея «ответного удара» стала стержнем плана войны вместо более подходящей для нашей армии идеи стратегической обороны, т. е. операции на основе теории глубокого боя заслонили для нашей армии вопросы обороны, маневренной войны, встречных операций…». /90/.

Последствия репрессий 1937–1938 гг. против комсостава были в значительной степени преодолены к лету 1941 года, поэтому их нельзя отнести к главным причинам неудач нашей армии в начале войны. К тому же общеизвестно, что сразу же после вероломного вторжения Гитлера на СССР было выпущено из тюрем более трех тысяч старших офицеров, среди которых были будущие маршалы К. К. Рокоссовский и К. А. Мерецков, будущие выдающиеся военачальники — А. В. Горбатов, Г. Н. Холостяков, К. К. Богданов, Н. М. Хлебников, Б. Л. Ванников и многие, многие другие.

Родные К. К. Рокоссовского вспоминали, что сам И. В. Сталин, который, как известно, очень любил и ценил маршала, просил у него прощения за 1938 год. Как свидетельствует министр сельского хозяйства в правительстве Сталина И. А. Бенедиктов, это был не единственный подобный случай, когда И. В. Сталин приносил личные извинения перед реабилитированными военачальниками. /7/.

По мнению Уинстона Черчилля, выраженному в его книге «Вторая мировая война», И. В. Сталин своими репрессиями не ослаблял, а, напротив, укреплял Красную Армию. «Для Сталина Тухачевский, Блюхер и другие военные, чей боевой опыт исчерпывался, главным образом, участием в Гражданской войне, не представляли особой ценности. Они, как бывшие сторонники Троцкого, были его политическими противниками, и он поступил с ними по законам борьбы того времени…».

Константин Симонов в своей знаменитой книге о И. В. Сталине «Глазами человека моего поколения» приводит взгляд Маршала И. С. Конева на проблему «уничтожения» руководящих кадров армии перед войной: «Изображать дело так, что если бы эти десять, двенадцать, пять или семь человек не погибли бы в 37–38 годах, а были бы во главе армии к началу войны, то вся война выглядела по-другому, — это преувеличение, «абстрактно говорить, что вот были бы эти 15 человек во главе армии, то в 41-м было бы все в порядке, — неправильно». И еще: «Ответить на то, кто из погибших тогда людей как воевал бы с немцами, как мы и в какой срок победили бы немцев, будь живы эти люди, — все эти вопросы, к сожалению, умозрительные. В то же время существует факт непреложный, что те люди, которые остались, выросли в ходе войны и оказались у руководства армией, именно они и выиграли войну, находясь на тех постах, которые они постепенно занимали». /59/.

И. С. Конев говорил и о том, как после 1937 года И. В. Сталин приглядывался к оставшимся кадрам и брал на заметку людей, которых он собирался выдвигать, на которых собирался делать ставку в будущей войне. Сам он, Конев, по собственному признанию, ощущал себя одним из таких людей, ощущал на себе заботу и внимание Сталина.

Замечательна и глубока мысль К. Симонова: «Война отбирала и отобрала кадры. И людям, во главе дивизий, армий и фронтов, отступившим до Москвы, до Ленинграда, до Сталинграда, но не отдавших ни того, ни другого, ни третьего, а потом перешедшим в наступление, научившимся воевать, и в конце концов разгромившим сильнейшую армию мира — немецкую армию — и дошедшим до Берлина, — им, этим людям, не надо противопоставлять ни Тухачевского, ни Якира».

Обвиняя И. В. Сталина в том, что «…он партию ориентировал, органы НКВД ориентировал на массовый террор», свою личную вину по репрессиям, в том числе и по репрессиям в Красной Армии, Хрущев категорически не признает. Он всеми силами пытается оправдать свой «кровавый след» в репрессиях. А «следы» эти настолько яркие и хорошо известные, что не давали Хрущеву возможности вывернуться, потому и лгал на каждом шагу.

Кто на июньском Пленуме ЦК 1937 года буквально требовал расстрелять Бухарина и Рыкова?! Отвечаю, — верные «лениногвардейцы» — П. Постышев, Р. Эйхе, А. Косарев, В. Чубарь, С. Косиор и… тайный троцкист Никита Хрущев. При этом все они радостно смеялись, сколько врагов они выявили в своих партийных организациях.

Нужно прямо сказать, что главным зачинщиком «массовых репрессий» в 1937 году, которые после лживого доклада на ХХ-м съезде КПСС стали называться «сталинские репрессии», был сам Хрущев. Это его слова: «Сидит иногда человек, копошатся вокруг него враги, чуть ли не на ноги лезут, а он не замечает и пыжится, у меня, мол, в аппарате чужаков нет. Это от глухоты, слепоты политической, от идиотской болезни — беспечности». А уже в январе 1937-го: «Арестовано только 308 человек, для нашей московской областной и городской партийных организаций — это крайне мало». /6/.

Вот так и начинал свою грязную и лживую «деятельность» этот «борец» с культом личности, все его политические «художества» на постах Первого секретаря московского Горкома и Обкома были каким-то образом не замечены и он даже оказался в выигрыше, — в 1938 году занял место Косиора на Украине. Именно здесь в Киеве, через пять месяцев после назначения на пост Первого секретаря ЦК КПУ, в июне 1938 года, Хрущев для руководящих партийных и советских работников устроил такой «кровавый карнавал», что делегат съезда КПУ генерал А. Щербаков вынужден был в своем выступлении подчеркнуть: «Настоящий беспощадный разгром врагов народа на Украине начался после того, как ЦК прислал руководить большевиками Украины товарища Хрущева. Теперь трудящиеся Украины могут быть уверены, что разгром агентуры польских панов и немецких баронов будет доведен до конца». Вот такая «слава» шла за Никитой.

Лично Хрущевым были осуществлены репрессии в отношении 450 человек, которые подозревались в организации против него террористического акта. Речь идет о делегатах съезда КПУ, о которых говорил В. М. Молотов в своих беседах с Ф. Чуевым. Именно с санкции Хрущева были арестованы эти люди, — большая группа руководящих работников партийных и советских органов, там были наркомы, секретари обкомов и горкомов партии Украины, все они были приговорены к высшей мере наказания и длительным срокам заключения.

А вот еще одно свидетельство множественных бесчинств Хрущева. В 1995 году впервые вышел в свет журнал «Вестник Архива Президента РФ», в котором был напечатан документ: «С января 1938 года Хрущев возглавлял партийную организацию Украины… Всего за 1938–1939 годы было арестовано 167 тысяч 565 человек». Не случайно, в феврале 1940 года Хрущев делает следующее заявление: «Враги у нас еще не передохли и не передохнут, пока существует капиталистическое окружение. Это надо помнить. Мы на Украине здорово почистили врагов. Но некоторые еще остались. Они чувствуют себя одиноко, боятся голову поднять. Поэтому смотреть надо в оба». /6/.

В своих «воспоминаниях» Хрущев почти на каждой странице, где речь идет о войне, говорит о «низком моральном духе в войсках», о чем он упоминал и на ХХ-ом съезде! Однако в упомянутой выше в 4-ой главе Постановлении Военсовета КОВО, подписанном Тимошенко, Смирновым и «вождем» Украины Хрущевым, и направленном И. В. Сталину, говорилось, что «в результате большой работы по очищению рядов РККА от враждебных элементов и выдвижения с низов беззаветно преданных делу партии Ленина-Сталина командиров, начальников и политработников, именно эти кадры обеспечивают крепость и успех в деле поднятия боевой мощи частей РККА». В данном случае Хрущев убежденно лжет Сталину, а в дальнейшем и делегатам ХХ-го съезда.

Обвиняя Сталина по поводу руководства подготовкой страны к обороне в ВОВ, Хрущевым было сказано: «Если бы наша промышленность была во время и по-настоящему мобилизована для обеспечения армии вооружением и необходимым снаряжением, то мы понесли бы неизмеримо меньше жертв в этой тяжелой войне».

Опять дикая ложь. Кто может поверить, что Хрущев мог не знать об индустриальной мощи СССР к 1941 году и о мощнейшем военно-промышленном комплексе страны, обеспечивающем нашу армию всем необходимым. Конечно же, не забыл злопамятный Хрущев и о том конфузе, который его с Кирпоносом заставил испытать Сталин, когда в ответ на признание, что они не знакомы с устройством РС—13 («Катюша») и просьбу выслать им один образец этого оружия с чертежами для организации его производства, они услышали такое: «Чертежи есть у ваших людей, и образцы имеются давно. Но виновата ваша невнимательность к этому серьезному делу. Хорошо, я вышлю вам батарею РС-13 чертежи и инструкторов по производству. Всего хорошего, желаю успеха…».

Сказав, извращая действительность, что к войне мы не были готовы, Хрущев фактически обвинил здесь не только И. В. Сталина. Он говорил о провале программы укрепления обороноспособности Советского Союза накануне войны. Между тем, как раз заслуга Сталина была в том, что за годы довоенных пятилеток в строй были введены 9 тысяч(!) современных промышленных предприятий, и развитие оборонной промышленности было предметом особой заботы правительства, советского народа и лично И. В. Сталина.

К концу 30-х годов (и Хрущев не мог об этом не знать) под ружьем находилось до 300 дивизий, в Красной Армии насчитывалось 20 тысяч танков, 15 тысяч самолетов, 220 подводных лодок. Темпы роста оборонки в третьей пятилетке превысили 39 %. За время передышки с момента подписания с Германией договора о ненападении и до момента гитлеровского вторжения, т. е. за год-полтора были созданы самолет-штурмовик ИЛ-2 (по тем временам считался лучшим в мире), истребители ЯК-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, танк Т-34, который даже по оценке наших противников, был самым лучшим средним танком ВМВ, пикирующий бомбардировщик Пе-2.

С января 1939 года по июнь 1941 года наши заводы выпустили более 7 тысяч танков, в т. ч. 1861 — новых конструкций Т-34 и КВ. Накануне войны с Германией были созданы реактивные минометные установки — чудо мировой техники — знаменитые «Катюши». В 1939 году поступил на вооружение новый станковый пулемет системы В. Дегтярева. В 1940 году создана самозарядная винтовка Ф. Токарева. Г. Шпагин сконструировал пулемет — пистолет с высокими боевыми характеристиками и безотказностью в работе.

Еще раз отмечу, И. В. Сталин в полной мере использовал передышку для вооружения армии, укрепления обороны страны, которую дал ему пакт «Молотова-Риббентропа». Другое дело, что это не позволило достойно встретить гитлеровское вторжение и успешно отразить его. Но об этом, и о причинах жестоких поражений Красной Армии в первые дни войны мы еще будем говорить.

 

Глава шестая

Тайна 22 июня. Кто несет ответственность за тяжелые поражения РККА в начале войны. Жуков о главной причине поражений РККА. Десять дней из жизни И. В. Сталина.

В ноябрьских и декабрьских номерах 2008 года (№ № 205, 210, 215 и 220) еженедельной официальной газеты Министерства обороны РФ «Красная Звезда» была опубликована статья военного эксперта полковника А. Саввина «Тайна 22 июня» о начале ВОВ, о причинах первых поражений Красной Армии и, наконец, впервые официальным лицом названы основные виновники трагедии 1941 года — наш генералитет. Нужно сказать, что впервые в официальном печатном органе государства признан факт, что именно представители генералитета (нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков) организовали поражение РККА летом 1941 года. Именно генералитет, а не И. Сталин (как много лет твердили нечистоплотные мемуаристы в погонах и лживые «историки» по команде старого троцкиста Хрущева), несет ответственность за оставленные оккупантам города и села, за мирных жителей этих населенных пунктов и сожженных деревень… Так как руководством страны, т. е. И. В. Сталиным было сделано все возможное для подготовки отражения агрессии и в течение 16–18 июня 1941 года в западных округах по личному распоряжению Сталина Генштабом отправлялась Директива № 1 о приведении всех частей и воинских соединений этих округов в полную боевую готовность. /94/.

Надо прямо сказать, что «план стратегической обороны» маршала Шапошникова, официально действующий с ноября 1940 года и никем не отмененный, был изменен Тимошенко и Жуковым к июню 1941 года на «план» всеобщего наступления на «не успевшего провести развертывание(?) врага», и о том, что «Направление сосредоточения основных усилий советским командованием выбиралось не в интересах стратегической оборонительной операции (такая операция не предусматривалась и не планировалась — и в этом была главная ошибка), а применительно к совсем другим способам действий». И почему же оборонительная «операция не предусматривалась и не планировалась», если только «план Шапошникова» и был единственным утвержденным документом, который мог и должен был обеспечить успех РККА в 1941 году.

И именно эта отсебятина Тимошенко и Жукова и привела к трагедии 1941 года, к гибели почти всей довоенной армии и гибели миллионов мирных граждан, и в итоге «обязала» того же Жукова к созданию своих насквозь лживых «Воспоминаний», где он всю вину за содеянное пытается переложить на Сталина, и сразу же становится понятным, почему Тимошенко так и не рискнул написать своих мемуаров.

В июне 1956 года Первый секретарь ЦК КПСС Н. Хрущев решил провести Пленум ЦК, на котором намечали рассмотреть задачи по улучшению идеологической работы в свете решений ХХ съезда партии, положившего начало компании разоблачения «культа личности». На Пленуме предполагалось выступление Министра Обороны Г. К. Жукова на тему «Состояние и задачи военно-идеологической работы», который в соответствии с тогдашней практикой заранее представил Хрущеву проект выступления с просьбой дать свои замечания. Пленум не состоялся, видимо из-за сопротивления большей части членов Президиума ЦК курсу на «дестанилизацию», но проект выступления полководца сохранился в архиве.

Давайте попытаемся разобраться в загадках 22 июня на основании оценки Г. Жуковым причин проигрыша начального периода войны с учетом того положения, что Жуков обязан был размышлять в рамках генеральной линии, определенной Хрущевым и его единомышленниками. Вырисовывается следующая картина: «Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы как говорил Сталин «не спровоцировать немцев на войну», — указывалось в проекте выступления. Вот это и есть бессовестная ложь маршала СССР Г. К. Жукова, опровергаемая и им самим в его последующих «воспоминаниях» уже через 10 лет в 1969 году и «мемуарами» прочих маршалов-генералов как развертывание, т. е. доукомплектование, прежде всего, приграничных частей под видом сборов было произведено в апреле — мае 1941 года.

Далее в тексте Жуков делает следующий вывод: «Неудачи первого периода войны Сталин объяснял тем, что фашистская Германия напала на СССР внезапно. Это исторически неверно. Никакой внезапности нападения гитлеровских войск не было. О готовящемся нападении было известно, а внезапность была придумана Сталиным, чтобы оправдать свои просчеты в подготовке страны к войне». Должен отметить, что Жуков несет чистый вздор. Сталин довольно часто говорил о вероломном нападении, а вот непосредственно Жукова неоднократно предупреждал, чтобы тот никогда не прикрывался «мифической внезапностью».

И снова жуковские лживые интерпретации: «Я не сомневаюсь в том, что если бы наши войска в западной приграничной зоне были бы приведены в полную боевую готовность, имели бы правильное построение и четкие задачи по отражению удара противника немедленно с началом его нападения, — характер борьбы в первые часы и дни войны был бы иным, и это сказалось бы на всем её последующем ходе. Соотношение сил на театре военных действий при надлежащей организации действий наших войск позволило по меньшей мере надежно сдерживать наступление противника».

Полно-те, врать, уважаемый Георгий Константинович, ведь это Вы с Тимошенко «забыли» о «Плане стратегической обороны», а в докладе под диктовку Хрущева вещаете как инспектирующий.

Действительно, соотношение сил на западных приграничных фронтах было весьма благоприятным для ведения Красной Армией оборонительных действий. Именно это и предвидел маршал Б. М. Шапошников со своим «Планом стратегической обороны». В проекте «Соображений по плану стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками» от 15. 05. 1941 приводятся данные о численности РККА. Генштаб полагал целесообразным иметь на Северо-Западном фронте (ПрибОВО) — 17 стрелковых, 4 танковых, 2 моторизованные дивизии; на Западном фронте (ЗапОВО) — 31 стрелковую, 8 танковых, 4 моторизованные и 2 кавалерийские дивизии; на Юго-Западном фронте (КОВО) — 52 стрелковых, 24 танковых, 12 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий; на Одесский военный округ (ОВО) — 22 стрелковые, 4 танковых, 3 моторизованные дивизии.

Безусловно, «магия цифр» и завораживает, и успокаивает. С гитлеровской Германией готовы были сразиться на 15 мая 1941 года почти 3, 7 миллиона военнослужащих РККА. Это было 190 дивизий, в т. ч. 40 танковых и 20 моторизованных, впечатляет и их огневая мощь, — почти 55 тысяч орудий и минометов, 10 тысяч танков и 7, 7 тысяч боевых самолетов.

Но не следует забывать, что необходимым и обязательным условием для подготовки армии к встрече врага является сосредоточение и развертывание всех указанных вооруженных сил в интересах стратегической оборонительной операции, что и было предусмотрено Планом маршала Б. М. Шапошникова. К сожалению, наш генералитет не собирался выполнять этот стратегический план, более того, Тимошенко и Жуков, выполняя распоряжение И. В. Сталина о направлении во все приграничные военные округа Директивы № 1 от 18 июня 1941 года о приведении всех вооруженных сил в полную боевую готовность, не побеспокоились о необходимости провести в округах проверку выполнения своего же приказа, ни разу за 4 дня!!!

В итоге… и после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня 1941 года весьма значительная часть воинских соединений в западных приграничных округах, так и не были приведены в полную боевую готовность.

Давайте, уважаемый читатель, попытаемся понять, почему подобное стало возможным или как это случилось на самом деле? Для этого вернемся к телеграмме Тимошенко и Жукова, которую они должны были отправить не позднее 20:00 часов 21 июня 1941 года, а фактически отправили поздней ночью, около 01:00 часа уже 22 июня 1941 года. Обратите внимание, в телеграмме ничего не говорится о самом главном, — в ней нет приказа на вскрытие специальных секретных пакетов. Этого там нет и быть не может, по той причине, что все воинские соединения, дислоцированные у границ, и военно-морской флот в том числе, этот приказ получили или должны были получить еще 18 июня, за четверо суток до начала войны. В телеграмме от 21 июня приказ от 18 июня лишь подтверждался и дополнялся приказом о приведении войск в полную боевую готовность всех частей приграничных округов. Таким образом, основной смысл телеграммы от 21 июня 1941 года состоял не только в приведении всех войск в полную боевую готовность, но и в предупреждении не поддаваться на провокации. Все дело в том, что Сталин с раннего утра 21 июня знал точное время начала войны, но он все же еще питал надежду, что у него еще есть хотя бы три мирных месяца. Ведь гитлеровцы были большие мастера в части разработки провокационных способов к войне, так, например, было и с Польшей, когда они использовали «захват поляками» радиостанции на территории Германии.

Теперь необходимо рассмотреть как же развивались события по подготовке планов отражения немецких ударов, точнее прикрытия границы, о чем Жуков почему-то бессовестно лжет в своих мемуарах. Еще 8 — 11 мая 1941 года по прямому указанию И. В. Сталина нарком обороны и Генеральный штаб дали приказ всем приграничным округам подготовить планы отражения немецкого удара. К середине июня 1941 года, точнее к 13 июня, эти планы были готовы и в них, в частности, были предусмотрены контрудары частей Красной Армии уже непосредственно по немецкой территории — польского генерал-губернаторства и Восточной Пруссии. Сталин весьма предположительно опасался, что после первого обстрела советской границы со стороны немцев, советские самолеты тут же вылетят бомбить Варшаву и Кенигсберг, и эти бомбежки будут объявлены немцами как агрессия и повод к началу войны.

Вот почему и появилась телеграмма от 21 июня 1941 года. А приказ о приведении войск в полную боевую готовность и принятии всех последующих мер во всех приграничных округах был отдан Директивой № 1 от 18 июня 1941 года. Это подтверждают практически все генералы, которые остались живы и их рапорты об исполнении этой директивы.

Единственный, кто не привел войска в боевую готовность, был Командующий Западным Особым военным округом (ЗапОВО) генерал армии Д. Павлов. Вопреки приказу от 18 июня 1941 года этот, с позволения сказать, командующий даже с зимних квартир войска не вывел в летние лагеря, оставил для полного уничтожения гитлеровцам.

У многих историков-либералов превалирует мнение, что допущенные существенные изъяны в стратегическом планировании и создании группировок войск на важнейших направлениях военных действий, целиком лежат на совести И. В. Сталина. Ну, а кто же виноват в том, что Генштаб не сумел определить направление главного удара гитлеровской Германии 22 июня 1941 года?!

Наверное, никто не будет возражать, что в этом плане вина за содеянное целиком лежит на наркоме обороны маршале С. К. Тимошенко и начальнике Генштаба генерале армии Г. К. Жукове. Некоторые упоминают о «слабо организованной связи», но почему-то не говорят о тех, кто её обязан был организовать — начальники Генштаба Мерецков и Жуков! Только следует добавить, что к началу ВОВ этой самой связи вообще не было. И Сталин, руководитель правительства и государства, узнал о падении города Минска из сообщений английского радио только утром 26 июня 1941 года. Вот такая была связь, созданная Г. К. Жуковым.

Если же говорить о К. А. Мерецкове, который был также начальником Генерального штаба до января 1940 года, а затем с июня 1940 года стал заместителем наркома обороны по боевой подготовке, то необходимо отметить, что на второй день войны, 23 июня 1941 года, он был арестован на основании показаний арестованных в 1937-38 гг. крупных армейских командиров (всего 16 человек) и который был обвинен по пяти пунктам статьи 58 за высказывание пораженческих настроений в предстоящей войне.

В этом плане представляет определенный интерес беседа председателя Верховного Суда СССР В. В. Ульриха с другим преступником бывшим командующим ЗапОВО генералом армии Д. Павловым во время допроса последнего.

Ульрих. На листе дела 86 тех же показаний от 21 июля 1941 года вы говорите: «Поддерживая все время с Мерецковым постоянную связь, последний в неоднократных беседах со мной систематически высказывал свои пораженческие настроения, указывая неизбежность поражения Красной Армии в предстоящей войне с немцами. С момента начала военных действий Германии на Западе Мерецков говорил, что сейчас немцам не до нас, но в случае нападения их на Советский Союз и победы германской армии, хуже нам от этого не будет». Такой разговор у вас с Мерецковым был?

Павлов. Да, такой разговор происходил у меня с ним в январе 1940 года в Райволе.

Ульрих. Кому это «нам хуже не будет»?

Павлов. Я понял его, что мне и ему.

Ульрих. Вы соглашались с ним?

Павлов. Я не возражал ему, так как этот разговор происходил во время выпивки. В этом я виноват.

Ульрих. Об этом вы докладывали кому-либо?

Павлов. Нет, и в этом я также виноват.

Ульрих. Мерецков вам говорил о том, что Штерн являлся участником заговора?

Павлов. Нет, не говорил. На предварительном следствии я назвал Штерна участником заговора только лишь потому, что он во время гвадалахарского сражения отдал преступное приказание об отходе частей из Гвадалахары. На основании этого я сделал вывод, что он участник заговора.

Ульрих. На предварительном следствии (л. д. 88, том 1) вы дали такие показания: «Для того, чтобы обмануть партию и правительство, мне известно точно, что генеральным штабом план заказов на военное время по танкам, автомобилям и тракторам был завышен раз в десять. Генеральный штаб обосновывал это завышение наличием мощностей, в то время как фактические мощности, которые могла бы дать промышленность, были ниже значительно. Этим планом Мерецков имел намерение на военное время запутать все расчеты по поставкам в армию танков, тракторов и автомобилей». Эти показания вы подтверждаете?

Павлов. В основном, да. Такой план был. В нем была написана такая чушь. На основании этого я и пришел у выводу, что план заказов на военное время был составлен с целью обмана партии и советского правительства.

Вот и судите сами, уважаемый читатель, что собой представлял к началу войны наш военный генералитет и мог ли И. В. Сталин поручить кому-либо возглавить Ставку Верховного Главнокомандования и Государственный Комитет Обороны?!

Уже в 1972 году маршал А. М. Василевский передал в Военно-научное управление Генштаба записку с оценками событий накануне ВОВ. В частности, по вопросу внезапности он как первый заместитель начальника Оперативного управления Генштаба писал: «Главное в том, что мы не смогли определить точно дату нападения врага, привести в полную боевую готовность войска приграничных военных округов. Получилось так, что хотя мы и знали, что гитлеровцы готовятся напасть на нашу Родину, но поскольку просчитались с определением его сроков, война для нас стала неожиданной…».

Что можно сказать по этому поводу? Какая-то невразумительная точка зрения. При чем здесь определение точной даты нападения к приведению войск в полную боевую готовность. Ведь уже давно известно, что 16–18 июня 1941 года по личному приказу И. В. Сталина Нарком обороны и Генштаб обязаны были отправить во все приграничные военные округа и базы ВМФ Директиву № 1 о приведении всех войск в полную боевую готовность! Вывод напрашивается сам по себе — либо Тимошенко и Жуков не выполнили Приказ Сталина, либо не удосужились ни разу за 4 дня проверить выполнение сталинского приказа.

Что касается точной даты войны, то, действительно, разведка не назвала точной даты, никто однозначно не сказал, что война начнется 22 июня. Да, благодаря утечке информации слухи распространялись, и также благодаря немецкой дезинформации всякие слухи доходили до руководства в виде донесений о том, что Германия нападет на СССР 15 апреля, 1, 15, 20 мая, 15 и 20 июня… Эти дни наступали, а война не начиналась. В 1960 году появилась хрущевская фальшивка — «Р. Зорге точно назвал дату», В. Н. Карпов, руководитель внешней разведки РФ, сказал определенно: «К сожалению, это фальшивка».

О деятельности советской разведки по этому поводу мы еще будем говорить довольно подробно.

Кровавая трагедия 22 июня 1941 года ни в малейшей степени не связана с какой бы то ни было внезапностью. Тем более по вине Сталина, особенно в силу его якобы каких-то просчетов, ошибок, недооценок и переоценок сложившейся накануне войны и намерений Гитлера. Хотя бы потому, что первая же строка инициированной лично Сталиным, и им же санкционированной, и собственноручно изложенной Наркомом обороны С. К. Тимошенко и начальником Генштаба Г. К. Жуковым Директивы № 1 от 21 июня 1941 года гласила: «В течение 22–23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев…».

Таким образом, совершенно определенно следует признать, что говорить о внезапности нападения нет абсолютно никаких оснований. В любой трактовке военного понимания этого термина. Тем более, в трактовке самого маршала Жукова, которую в начале 60-х годов прошлого столетия он использовал в одной из частных бесед с известным писателем того времени Константином Симоновым.

Надо сказать, что придуманная Жуковым так называемая «внезапность» стала главной причиной тяжелейшей трагедии нашей армии в начальный период войны, и, главное, что Жуков, который был на 22 июня 1941 года начальником Генштаба РККА, больше всех «намудривший» в вопросах сосредоточения и развертывания вооруженных сил в интересах стратегической оборонительной операции и и приведении их в полную боевую готовность, после войны умудрился все свалить на И. В. Сталина и ГРУ. /44, 47, 82/.

Вот что он тогда растиражировал в своих докладах и мемуарах по поводу внезапности: «Что такое внезапность? Трактовка внезапности, как трактуют её сейчас, да и как трактовал ее в своих выступлениях Сталин, неполна и неправильна. Что значит внезапность, когда мы говорим о действиях такого масштаба? Это ведь не просто внезапный переход границы, не просто внезапное нападение. Внезапность перехода границы сама по себе еще ничего не решала. Главная опасность внезапности заключалась не в том, что немцы внезапно перешли границу, а в том, что для нас оказалась внезапной ударная мощь немецкой армии; для нас оказалось внезапностью их шестикратное и восьмикратное превосходство в силах не решающих направлениях; для нас оказались внезапностью и масштабы сосредоточения их войск и сила их удара. Это и есть главное, что предопределило наши потери первого периода войны. А не только и не просто внезапный переход границы». /23/.

Неужели Жуков сам не замечает, что в этой трактовке внезапности он обвиняет сам себя, в ней нет даже намека на какую-либо вину И. В. Сталина. Все, что Жуков пытается перевести на Сталина целиком относится к компетенции Генштаба, а также Наркомата обороны.

Как подчеркнул в своей книге «Провокации против России» генерал Н. Червов, «внезапности нападения в обычном понимании этого слова не было, и формулировка Жукова была придумана в свое время для того, чтобы взвалить вину за поражение в начале войны на Сталина, и оправдать просчеты высшего военного командования в этот период».

Сталин же, своей стороны, никогда не говорил о внезапности, не предварив это слово выражением «вероломно разорвав пакт о ненападении», либо как минимум для начала произносил слово «вероломно», а только затем «внезапно».

Именно таким образом Сталин подчеркивал исключительно обоснованную и оправданную высшими интересами Советского Союза технологию вступления в войну с Германией на основе своего политического и государственного руководства.

В этом плане, необходимо однозначно принять правдивую точку зрения, что ни накануне войны, ни тем более, в первые ее часы и дни, Сталин никогда и никуда не исчезал, ни в коей степени не растерялся, ничего и никого не испугался, не впадал в прострацию, не скрывался от своих соратников и сослуживцев, и вообще не делал ничего такого, о чем с большим удовольствием и злорадством продолжают лгать либералы— «историки» и «демократы»-журналисты, которых, к величайшему сожалению, в России еще достаточно много.

Реальные и неопровержимые факты подлинной исторической Правды свидетельствуют о том, что еще с 5:00 часов раннего утра 21 июня 1941 года И. В. Сталин уже находился на своем Посту(!) в Кремле и уже принимал все необходимые меры для приведения всех властных государственных структур, а также партийных органов в состояние полной боевой готовности. Как станет ясно в дальнейшем, Сталин уже повторно принимал эти меры, в это последнее, еще, мирное утро!/44/.

Дело в том, что к утру 21 июня 1941 года уже попросту не было сомнений, что война грянет в самые ближайшие часы. Ранним утром 21 июня один из ценнейших агентов ГРУ — «ХВЦ», он же Герхард Кегель, сотрудник германского посольства в Москве вызвал на срочную встречу своего куратора полковника ГРУ К. Б. Леонтьева и сообщил, что германский посол в Москве фон Шуленбург «получил телеграмму из Министерства иностранных дел в Берлине и что по его сведениям война Германии против СССР начнется в ближайшие 48 часов. Куратор предложил еще раз все внимательно проверить и встретиться в 19:00 часов того же дня. Информация «ХВЦ» немедленно была доложена И. В. Сталину, В. М. Молотову, С. К. Тимошенко и Г. К. Жукову.

Поскольку к утру 21 июня 1941 года это было далеко не первое сообщение спецслужб о начале войны в ближайшие часы, так как утром того же дня от прорвавшегося на советскую территорию агента разведки Белорусского погранокруга поступили данные о том, что война грянет на рассвете 22 июня, то И. В. Сталин приступил к повторному оповещению всех властных структур, в т. ч. и военных, органов госбезопасности и НКВД о реальной угрозе нападения Германии в ближайшие часы, требуя от всех перейти в состояние полной боевой готовности. Таким образом, фактически 21 июня 1941 года к 8:00 часов утра практически все высшее руководство страны уже абсолютно точно знали, что до начала войны осталось менее суток.

Уже в 20:00 часов 21 июня 1941 года Сталин, Молотов, Тимошенко и Жуков вскрывали особо секретные пакеты из ГРУ с грозной надписью: «Только адресату. Сотрудникам аппарата не вскрывать». В пакете лежало спецсообщение, составленное по последним данным «ХВЦ».

Тут же Сталин приказал отправить Директиву № 1 о приведении всех войск западных приграничных округов в полную боевую готовность и занятии оборонительных рубежей согласно оперативного плана развертывания и сосредоточения воинских соединений. Это был повторный приказ, первый приказ Сталина по этому поводу был от 18 июня 1941 года, как указано выше.

Давая позднее оценку того, как выполнялся приказ главы Правительства СССР И. В. Сталина, Главный маршал авиации А. Е. Голованов с исключительной прямолинейностью правдивого человека сказал: «Это, знаешь что, за одно место нужно подвесить за такие вещи». Все дело в том, что Тимошенко и Жуков умудрились провозиться с Директивой № 1 почти до 1:00 часа ночи 22 июня 1941 года, и пока она дошла до командующих западных округов, пройдя все стадии при передаче важнейшего сверхсекретного документа было уже 4:30 часов утра 22 июня 1941 года. Война уже началась.

Но главное даже не в этом. Еще рано утром 21 июня, уже точно зная, что до начала войны остается менее суток, Тимошенко и Жуков даже не «пошевелились» по поводу того, что необходимо передать в войска приграничных округов инструкцию к Директиве № 1, как действовать в случае нападения врага, или проконтролировать командующих приграничных округов как была выполнена Директива № 1 от 18 июня 1941 года о приведении всех войск в полную боевую готовность, тем более, что и она также была инициирована и санкционирована лично главой Правительства СССР И. В. Сталиным. /45/.

Именно так в действительности развивались события, так начиналась война. Но откуда же взялась вся эта ложь, все эти мифы и фальшивки о первых днях войны, о бездействии и растерянности Сталина, ну и, конечно же, о сталинских «ошибках», которые привели к тяжелым поражениям РККА в первые дни и месяцы войны.

В 1953 году после смерти Сталина, а затем в 1956 году после «разоблачения культа личности» на ХХ-ом съезде КПСС, Н. Хрущев, который рвался к власти, удалось совместить свои интересы с интересами лидера генералитета Советской Армии Г. К. Жукова.

Хрущеву требовалось любым путем оболгать и очернить Сталина, прежде всего, за его попытки отстранить партноменклатуру от руководства государством, а также скрыть свои многочисленные преступления по уничтожению людей, когда он был руководителем московского ГК и ОК ВКП(б), а также на Украине ЦК УКП(б). Жукову необходимо было свалить на Сталина свою вину за отсутствие контроля за подготовкой приграничных западных округов к войне, и доказать, что «Красная Армия терпела тяжелые поражения в начале войны потому, что Сталин не разрешал привести войска в приграничных округах в полную боевую готовность».

Именно тогда в 1956 году предполагалось провести Пленум ЦК, на котором должен был стоять вопрос о культе личности Сталина. Жуков написал к этому пленуму доклад — косноязычный, весь пропитанный лестью к Хрущеву и полный неприкрытой ненависти к Сталину. Пленум не состоялся, с докладом ознакомились только члены Президиума ЦК и хранился он в его архиве. В докладе Жуков писал так: «Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, «не спровоцировать немцев на войну». /23/.

Поскольку невозможно развернуть войска не имея задачи, то Жуков совершенно определенно утверждает, что Сталин не ставил задачу отразить удар немцев по СССР, что и является «отсутствием боевой готовности».

Именно в этом интересы Хрущева и Жукова полностью совпадали, потому и были уничтожены личные архивы Сталина и Берия, множество документов из архивов ЦК КПСС и Минобороны СССР. Из этих архивов было вывезено пять грузовых автомобилей, набитых папками с документами, с целью уничтожения. /6/.

В результате совпадения интересов тандема политического и военного лидеров, «коленопреклоненные писатели и историки» типа Волкогонова, Анфилова и Солженицына сумели создать насквозь подлые и лживые мифы о Сталине, за что благодарная правящая партноменклатура щедро одарила этих людей научными званиями и должностями.

А Г. К. Жукова следует поблагодарить за его «честное и правдивое» повествование о том, как они вдвоем с Наркомом обороны Тимошенко долго и упорно заставляли упирающегося Сталина все-таки отправить в приграничные округа директиву о приведении всех войск в «полную боевую готовность» и как это, наконец, случилось в 00:30 часа 22 июня 1941 года. Прочитает эту лживую галиматью неискушенный читатель и подумает: «Как жаль, что Сталин не разрешил Жукову объявить «полную боевую готовность» хотя бы на несколько часов раньше, или еще раньше, например, в мае, «как просил и требовал Жуков, вот тогда бы немцам показали «кузькину мать». А так, мало того, что Директива № 1 о приведении войск в «полную боевую готовность» значительно запоздала по времени, к тому же и странная она какая-то, только и говорится там, «не поддаваться ни на какие провокационные действия, которые могут вызвать крупные осложнения. Тут воевать срочно надо, а Сталин все о провокациях твердит».

Вот так лживо, без всякого зазрения совести рассказывает в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Маршал Победы Г. К. Жуков историю о том, как вечером 21 июня 1941 года, получив сообщение начальника штаба КОВО генерала Пуркаева о немецком перебежчике — ефрейторе, который утверждал, что 22 июня 1941 года немецкие войска начнут наступление, Жуков «немедленно доложил Наркому Тимошенко и И. В. Сталину все то, что передал Пуркаев». Прежде, чем продолжить рассказ маршала Жукова все о той же злополучной «Директиве № 1 от 21 июня 1941 года» необходимо отметить, что по всей видимости, эта сказка была придумана самим Маршалом Победы уже через десять лет после окончания войны, скорее всего, когда Жуков задумал написать свои «Воспоминания и размышления». Зная склонность Георгия Константиновича к сочинительству и фантазиям, его всегда оберегающим от обвинений разного рода, необходимо усомниться в достоверности сути рассказа, а кое-какие детали произошедшего, как ни странно, имели место быть.

Итак, продолжим рассказ Г. К. Жукова о Директиве № 1 от 21 июня 1941 года.

Сталин якобы пригласил Жукова с Тимошенко и Ватутина в Кремль. Жуков «захватил с собой проект Директивы войскам» и они по дороге договорились, во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в полную боевую готовность». (Директива № 1 от 18 июня 1941 года о приведении войск в полную боевую готовность была отправлена во все приграничные западные округа еще 4 дня тому назад, кстати, по инициативе Сталина и по его приказу, однако, Тимошенко и Жуков так и не удосужились проверить её исполнение. — Б. С.). После долгих сомнений и практически под давлением Тимошенко, который заявил: «…надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех соединений в полную боевую готовность». (Это когда уже 3–4 дня, как все воинские соединения и базы ВМФ должны были получить все необходимые приказы. — Б. С.). Сталин согласился дать в приграничные округа эту Директиву и объявить-таки в этих округах «полную боевую готовность». По предложению Сталина Жуков с Ватутиным составили новый, более короткий «проект директивы наркома», в котором Сталин сделал некие «поправки и передал наркому для подписи». (Так что же, Жуков так заврался, что утверждает якобы появилась новая Директива № 1, но в армии такого просто не может быть. — Б. С.).

Далее Жуков сообщает, что передача Директивы № 1 была завершена в 00:30 часа 22 июня 1941 года. (Вот это — действительно правда. Но все дело в том, как показано выше, Тимошенко и Жуков получили приказ Сталина о передаче директивы еще 21 июня в 20:00 часов и провозились с ней почти до 1:00 часу ночи 22 июня 1941 года. — Б. С.).

Далее Георгий Константинович рассказывает о том, что их обоих, вместе с Тимошенко «не покидало чувство какой-то непонятной раздвоенности». Казалось бы, «директиву о приведении войск приграничных военных округов в боевую готовность» Сталин им отправить разрешил, но говорит Жуков «у нас ряд важнейших мероприятий еще не завершен. И это может серьезно осложнить борьбу с опытным и сильным врагом. Да, и Директива в войска может запоздать». (Так с Директивой Вы уже запоздали, ее 22 июня никто не получил. А что касается «ваших важнейших мероприятий», так что же вы, уважаемый генералитет, с этим тянули до 22 июня, их надо было отправлять с Директивой № 1 от 18 июня 1941 года, у Вас было целых 4 дня! Неужели, Маршал Победы Г. К. Жуков не понимал как фальшиво звучат все его объяснения по этому поводу. — Б. С.). /45/.

Продолжаем рассказ Г. К. Жукова. Под утро, не смыкавший глаз Жуков, получил сообщения из ЗапОВО «о налете немецкой авиации на города Белоруссии», из КОВО «о налете на города Украины», из ПрибОВО «о налете на города Прибалтики. Около 4:00 часов «нарком Тимошенко приказал звонить Сталину. Сталин в это время спал, и, начальник охраны отказывался сначала будить Сталина». Но Жуков смело потребовал: «Будите немедля, немцы бомбят наши города!». Сталин подошел к телефону. Жуков «доложил обстановку и попросил разрешения начать ответные действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание». Г. К. Жуков настойчиво переспросил: «Вы меня поняли?». Сталин молчит еще какое-то время, потом до него все же дошло, и «наконец Сталин спросил: «Где нарком?». Дальше Сталин дал команду собрать Политбюро. «В 4 часа 30 минут утра мы с Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе». (Все изложенное в этой части рассказа абсолютная ложь, написанная в угоду Хрущеву. Сталин в эту последнюю мирную ночь, по воспоминаниям водителя Митрюхина, в 3:30 утра уже выехал с Кунцево, Жуков «будить Сталина» не мог.-Б. С.).

Продолжим далее сумбурный рассказ Г. Жукова. «Затем бледный Сталин хотел звонить в германское посольство. Молотов доложил, что «германское правительство объявило нам войну». После «длительной, тягостной паузы» Жуков «…рискнул и предложил немедленно обрушиться всеми наличными в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение». «Не задержать, а уничтожить», — уточнил С. К. Тимошенко.

В 7: 15 час. утра 22 июня 1941 года в округа передали Директиву № 2. Правда, ее текст Жуков не приводит в своих «Воспоминаниях…»., так как «она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь». (Это вообще какая-то несуразица, такого просто не могло быть. — Б. С.).

А потом сразу же во второй половине дня 22 июня Сталин отправил Г. К. Жукова в КОВО и «…несколько раздраженно добавил: — Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся без вас».

В этом жуковском повествовании все настолько фальшиво, запутано и нелогично, множество противоречий и нестыковок и по времени, и по месту действия, и постоянно присутствует только одно, — желание автора реабилитировать себя и оправдать свое служебное несоответствие, а порой и халатное отношение к своим обязанностям.

Изучая документы последних дней перед войной по западным приграничным округам, а также мемуары и воспоминания очевидцев и участников начального периода ВОВ, наших ведущих историков и военных специалистов, таких как А. Мартиросян, Ю. Мухин, Ю. Жуков, О. Козинкин, А. Саввин, Л. Балаян, А. Елисеев, И. Пыхалов, и снова возвращаясь к Директиве № 1 от 18 и 21 июня 1941 года, можно вполне прийти к определенному и однозначному выводу о том, что высший командный состав Красной Армии, Наркомат обороны и Генеральный штаб РККА получил от главы государства И. В. Сталина все необходимые и возможные указания для отражения немецкой агрессии за четыре дня до нападения Германии на СССР, т. е. о приведении всех войск в полную боевую готовность, с полной расшифровкой в приказах этого понятия.

Продолжая тему о мифах антисталинизма, мне бы хотелось представить нашим современникам, в особенности молодежи, разоблачение еще одного подлого мифа, созданного политическим подонком Хрущевым, «о растерянности Сталина в первые дни войны». Изучая книгу историка-исследователя А. Б. Мартиросяна «Трагедия 22 июня: блицкриг или измена», я обратил внимание на материал, который автор использует для разоблачения этого мифа. Это статья Г. Горяченкова «Десять дней из жизни Сталина: 22 июня — 2 июля». Статья была напечатана в «Досье гласности» № 4, 2004., данные которой целиком базируются на Архиве Президента РФ — «Особая папка» Политбюро ЦК КПСС.

«Десять дней из жизни Сталина: 22 июня-2 июля». Несмотря на то, что в заголовок этих заметок вынесено имя человека, возглавлявшего в годы ВОВ Красную Армию и работу тыла, Коммунистическую партию большевиков, которая стала организатором побед советского народа в смертельной схватке с фашизмом, они не о Сталине. Эти заметки о правде и лжи, вероятно, о беспримерной в мировой истории кампании клеветы. Клеветники, отечественные и зарубежные, вписывают в биографию Сталина любые измышления — было бы только погрязнее и позловещее. Одна из самых любимых тем — И. Сталин в первые дни войны. На рубеже 90-х годов ушедшего века неисчислимая свора антисоветчиков, в которой выделялись голоса бывших пропагандистских работников КПСС, день и ночь, если принять во внимание радиопередачи, обрабатывало массовое сознание. Миллионы людей оказались даже не в состоянии задать вопрос: а такое могло быть? Бесспорно, эта антисоветская акция, а она именно антисоветская, а не антисталинская, как это представляется на первый взгляд, дала ее организаторам столь блестящий для них результат потому, что началось еще в советское время, в условиях, когда ее инициаторов, уважаемых в обществе людей, мало кому приходило в голову заподозрить в заурядной подлости.

Комментаторы сборника документов «Органы государственной безопасности СССР в ВОВ», подготовленного к печати Федеральной службой безопасности РФ и Академией ФСБ РФ, считают, что «зеленый свет» безудержному потоку антисталинских измышлений положил Хрущев в своих воспоминаниях. Вероятно «ученые» типа генерала Волкогонова ориентировались по нему. Писатель Чаковский в самом конце 60-х годов опубликовал растиражированный затем в нескольких миллионах экземпляров роман «Блокада». Он так описал душевное состояние И. В. Сталина и его поведение. Сообщение Молотова после встречи с послом Шуленбургом о том, что Германия объявила Советскому Союзу войну, «застала Сталина на его пути в дальний угол комнаты… он круто повернулся… Казалось, что Сталин сбился с пути, заблудился, потерял зрение. Он сделал несколько неуверенных шагов. Потом все также, будто ничего не видя перед собой, подошел к столу и медленно, точно ощупью, опустился на свободный стул. Он сидел ссутулившись, опустив голову, положив на стол набитую, но так и не зажженную трубку.

…Потом ни на кого не глядя, поникший, ссутулившийся вышел из здания, сел в машину и уехал в свой кунцевский дом.

Никто не знал, о чем думал Сталин в течение последующих нескольких десятков часов. Его никто не видел. Он не появлялся в Кремле. Никто не слышал его голоса в телефонных трубках. Он ничего не знал… Что же делал, о чем думал этот, казалось, всесильный и всезнающий человек в те долгие, странные часы? Об этом можно только гадать».

К сожалению, мы и сегодня не знаем в полном объеме о том, чем занимался И. В. Сталин в те дни (уважаемый коллега Горяченков слегка «погорячился», — знаем, и немало, и то, что знаем выше уже было показано, не говоря уже о беспрецедентно напряженной работе Сталина в первые десять дней войны, что подтверждается данными архивов.-А. М.). Но гадать, что делал и о чем думал Сталин «в те долгие, странные часы», т. е. в часы якобы самозаточения на кунцевской даче, не стоит. Таких часов просто не было. Все эти дни И. В. Сталин непременно работал — на даче и главным образом в Кремле. А о чем он думал? А о чем думаем мы все, когда перед нами встают какие-то вопросы? О том, как их решать.

Источником для этих измышлений стали обвинения И. В. Сталина «коммунистом № 1», как иногда называл себя Хрущев. В Советском Союзе его мемуары были впервые опубликованы в № 9 журнала «Вопросы истории» за 1990 год. В них, в частности, есть такие строки: «Война началась. Но каких-нибудь заявлений советского правительства или же лично Сталина не было… Сейчас-то я знаю, почему Сталин тогда не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями… Он находился в состоянии шока». Несомненно, для антисоветской поросли 90-х годов «воспоминания» Хрущева также стали источником клеветы. Хрущев впервые выступил со своими обвинениями сразу же после окончания работы ХХ съезда КПСС. Это его выступление обычно называют — с умыслом или по неведению — докладом на закрытом заседании ХХ съезда КПСС. Это не так. Хрущев выступил на следующий день после закрытия съезда, когда был избран ЦК, а последний избрал его Первым секретарем. Если бы Хрущев осмелился выступить с этим докладом на самом съезде, перед выборами членов ЦК, то о дальнейшей судьбе докладчика, и пожалуй, Советского Союза можно было, воспользуюсь выражением писателя А. Чаковского, только гадать.

Доклад Хрущева был опубликован в СССР в 1989 году в третьем номере «Известий ЦК КПСС». Так что познакомиться сейчас с обвинениями Н. Хрущева, подчас просто вздорными, нетрудно. Но выступление содержало «много запальчивых отступлений, не вошедших в распространенный впоследствии текст». Это воспоминание принадлежит консультанту, затем заместителю заведующего Отделом культуры ЦК КПСС И. Черноуцану: «…запальчиво и захлебываясь читал Хрущев… С особой ненавистью и ожесточением говорил Хрущев о Сталине. Он объявил его, впавшего в состояние глубокой депрессии, прямым и главным виновником поражения на фронтах в первый период войны… Никита с яростью кричал: Он трус и паникер. Он за всю войну ни разу не выехал на фронт». (Это абсолютная ложь, Сталин неоднократно выезжал на фронты и в 1941, и в 1942, и в 1943 годах, но в отличие от лысого троцкиста-кукурузника не делал из этого пропагандистские спектакли, к тому же «окопный телеграф» и так мгновенно разносил эту весть в войсках, и охранники Сталина, и его личный шофер, и сын Берии — Серго однозначно засвидетельствовали эти факты в своих книгах, а также А. Рыбин «Сталин на фронте».-А. М.).

По существу, Хрущев, не произнося этих слов, обвинил главу правительства И. В. Сталина в преступном бездействии, приведшем к тяжелейшим последствиям для страны. Сегодня многие из обвинений, с которыми Хрущев обрушился на Сталина в феврале 1956 года, а затем повторил в своих мемуарах, разоблачены как откровенная ложь. Первый серьезный удар по хрущевским подлым измышлениям нанес более 30 лет назад маршал Г. К. Жуков (хотелось бы, чтобы это было действительно так — ведь сначала-то в 1956 году, Жуков так облил грязью своего Великого Верховного, что Хрущев от зависти лопался, об этом уже говорилось выше; а то, что впоследствии Жуков взял иной тон в отношении Сталина, так это вполне естественно, — после свержения Хрущева так нагло врать и клеветать на Сталина уже не позволялось. Вот и подделался Жуков под конъюнктуру тогдашнего момента, а в приватных беседах по-прежнему лгал и клеветал, правда, уже значительно осторожней, нежели при Хрущеве! — А. М.).

И все-таки клеветникам неймется. Есть такой историк Г. Куманев — фигура в нынешней российской исторической науке далеко не последняя — он академик РАН. В изданной им в 2001 году книге «Рядом со Сталиным» опубликованы беседы с человеком, прожившим жизнь «от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича» — А. И. Микояном, состоявшиеся в 70-е годы. А. Микоян у академика Г. Куманева вспоминает: «В субботу, 21 июня 1941 года, поздно вечером мы, члены Политбюро ЦК партии, собрались у Сталина на его кремлевской квартире. Обменялись мнениями по внутренним и международным вопросам. Сталин по-прежнему считал, что в ближайшее время Гитлер не начнет войну против СССР. (нагло и подло врет Микоян — 21 июня с раннего утра Сталин уже был в Кремле и принимал все необходимые меры для отпора агрессии, о чем говорилось выше в данной главе.-Б. С.). Мы разошлись около трех часов ночи, а уже через час меня разбудили — война! Сразу же члены Политбюро ЦК собрались в Кремлевском кабинете у Сталина. Он выглядел очень подавленным, потрясенным. «Обманул-таки подлец Риббентроп», — несколько раз повторил Сталин. Все пришли к выводу, что необходимо выступить по радио. Предложили это сделать Сталину. Но он сразу же наотрез отказался. Сталин был в таком подавленном состоянии, что действительно не знал, что сказать народу… На следующий день Молотов предложил ехать к Сталину, чтобы решить все эти вопросы. Молотов, правда, сказал, что у Сталина такая прострация, что он ничем не интересуется… Увидев нас, он буквально окаменел. Голова ушла в плечи, в расширенных глазах явный испуг. Сталин, конечно, решил, что мы пришли его арестовывать…».

«Эластичный» и очень лживый Микоян, давно ненавидевший Сталина и пресмыкавшийся перед ним, так мог говорить. Но в книге Г. Куманева нечто подобное говорит и Молотов: «Ведь Сталин был живой человек, и на какое-то время неожиданные события его буквально потрясли и ошеломили. Он в самом деле не верил, что война так близка». Молотов не говорил этого Куманеву. В противном случае надо допустить, что в многочисленных беседах с писателем Ф. Чуевым он говорил неправду. А Молотов свидетельствовал, что И. В. Сталин «не был наивным человеком, не был таким простодушным простаком, что его всякий мог…»., что они конечно, знали, что и к этой войне надо быть готовым в любой момент, а как это обеспечить на практике?», что «все эти дни и ночи, он, как всегда, работал, некогда ему было теряться или дар речи терять».

Отсчет военного времени обычно ведется с вечера 21 июня — с того часа, когда в кабинете И. В. Сталина было решено дать директиву военным советам пяти западных военных округов. Незадолго до совещания — за полчаса, за час? — Г. К. Жукову позвонил начальник штаба КОВО Пуркаев и доложил о перебежчике, сообщившем о немецком наступлении утром 22 июня. Жуков немедленно сообщил о звонке И. В. Сталину. Последний вызвал его и наркома С. К. Тимошенко в Кремль…

Согласно записям в тетрадях дежурных секретарей они вошли в кабинет Сталина в 20:50 час. О Тимошенко можно сказать, что он вернулся: нарком находился у Председателя СНК с 19:05 часа до 20:15 час. У И. В. Сталина уже собрались Молотов, Ворошилов, Берия, Маленков. До военных Сталин принял Вознесенского, Кузнецова и Сафонова. Сафонов — это начальник мобилизационно-планового отдела Комитета Обороны при СНК СССР, Кузнецов— зам. начальника ГРУ. Одновременно с Тимошенко и Жуковым пришел Буденный, а около 22:00 часов прибыл Мехлис.

А что было до этих часов? Днем И. В. Сталин принял московских руководителей Щербакова и Пронина, и приказал не задерживать секретарей райкомов на рабочих местах. «Возможно нападение немцев», — объяснил он, об этом пишет адмирал Кузнецов со слов Пронина. О том, что Сталин на встрече со Щербаковым и Прониным предупредил их о возможном нападении немцев, свидетельствует и управляющий делами СНК Чадаев, который вел также протоколы заседаний Политбюро». Около 7:00 часов вечера ему об этом рассказал Поскребышев. Он же сказал Чадаеву, что «хозяин… только что разговаривал с Тюленевым. Спрашивал у него, что сделано для приведения в боевую готовность противовоздушной обороны. Адмирал Кузнецов также пишет, что Тюленев, бывший в те дни командующим Московским военным округом, сообщил ему об этом разговоре. А днем было принято Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о создании группы резервных армий, передислоцированных в мае-июне в западные районы из внутренних регионов в порядке подготовки к отражению немецкой агрессии.

На Политбюро было также заслушано сообщение НКО СССР о состоянии противовоздушной обороны. На заседание вызывались и некоторые руководители наркоматов оборонных отраслей промышленности. Все они получили указание о принятии дополнительных мер по выпуску военной продукции. Запись посетителей И. В. Сталина 21 июня заканчивается фразой: «Последние вышли — 23:00».

Определить с большой точностью, когда И. В. Сталину сообщили о начале войны, пока невозможно. Жуков пишет, что позвонил ему в 3:30 часа утра, и сообщил о нападении немцев. Молотов говорил, что известие поступило раньше, около двух часов ночи. Водитель И. В. Сталина Митрюхин вспоминает: «В 3:30 22 июня я подал машину Сталина к подъезду дачи в Кунцево». А в тетради первая запись сделана в 5:45 часа в кабинет вошел Молотов. Но сообщение о просьбе посла Шуленбурга принять его застало Молотова в кабинете Сталина, а принял нарком посла в 5:30 часа.

Между тем, это известно, члены Политбюро находились у Сталина еще до звонка от посла… Молотов по поводу попыток Ф. Чуева внести полную ясность в этот вопрос сказал: «Что вы держитесь за пустяковую часть этого дела? Все, конечно, интересно. и эти детали можно уточнить, но они не имеют значения».

Молотов, конечно, прав, хотя эту неопределенность некоторые осторожно используют для того, чтобы навести тень на те рассветные часы. Они начались, разумеется, с обсуждения сложившейся ситуации. Из воспоминаний Жукова можно понять, что первое решение было принято по его инициативе: дать войскам директиву задержать противника. С 5:45 часа до 16:45 часа в кабинете И. В. Сталина побывало 29 посетителей. Некоторые из них — Молотов, Жуков, Маленков, Микоян, Вышинский, Тимошенко, приходили к Сталину дважды, А Берию, Ворошилова и Кузнецова он принял даже трижды. Кроме них, И. В. Сталин принял Мехлиса, Кагановича, Димитрова, Мануильского, Шапошникова, Ватутина, Кулика.

В 12:00 часов дня по радио выступил Молотов. Как и все руководители того времени, выступление он готовил сам. Однако в его редактировании принимали участие другие члены Политбюро. Приложил руку к молотовскому выступлению и И. В. Сталин. В тот же день было объявлено о введении военного положения в Украинской, Белорусской, Карело-Финской, Эстонской, Литовской, Латвийской ССР, а также в северных, центральных и южных областях РСФСР. Этот указ — всего лишь перечисление регионов. Но стоит ли сомневаться, что этот перечень также согласовывался с И. В. Сталиным. Однако в тот день Президиум Верховного Совета СССР принял еще один Указ — «О военном положении». Это был очень серьезный правовой документ, он затрагивал конституционные права граждан. Такой Указ без обсуждения со Сталиным принят быть не мог. Что это так, подтверждает даже Микоян. Каганович говорил о той ночи Ф. Чуеву: «Сталин каждому из нас сразу же дал задание — мне по транспорту, Микояну по снабжению». А какие задания он дал другим? Ясно, что они получили задания, связанные с их прямыми обязанностями.

Нетрудно заметить, что Сталин принимал в этот день высших партийных, государственных и военных деятелей. Но он сделал одно исключение, приняв двух человек, не занимавших никаких государственных постов, а один из которых даже не являлся членом ВКП(б). Утром в 6:40 он встретился с Г. Димитровым и Д. Мануильским. С 1935 года Г. Димитров являлся Генсекретарем Коминтерна, а Мануильский в июне 1941 года был представителем ВКП(б) в Коминтерне и секретарем его Исполкома. Можно предположить, что И. В. Сталин говорил с ними о том, что может сделать Коминтерн, т. е. мировое «коммунистическое движение» и коммунисты-эмигранты, находящиеся в СССР, для борьбы с фашизмом.

Что еще точно известно о том, чем занимался И. В. Сталин днем 22 июня? Днем он дал поручение Чадаеву подобрать «группу расторопных работников», которые должны были разработать предложения по эвакуации населения, предприятий и другого имущества на восток. В течение дня разговаривал по телефону с наркомом обороны и начальником Генерального штаба, с командующим Западным фронтом Д. Павловым, дважды звонил Первому секретарю ЦК ВКП(б) Белоруссии П. Пономаренко, первый раз в 7:00 утра, второй раз — около 12:00 дня. Разговор шел о перестройке республиканской партийной организации, всей Белоруссии на военный лад. Днем Сталин сразу же спросил Пономаренко: «Что вы можете сказать о военной обстановке? Что делает и как себя чувствует товарищ Павлов?». Пономаренко ответил, что командующий загружен до отказа и, пытаясь решить сотни вопросов и дел, не сосредоточивается на главных вопросах руководства». Он попросил И. В. Сталина «прислать в штаб фронта одного из авторитетных Маршалов Советского Союза». Сталин ответил, что он уже думал об этом, и сегодня к ним выезжает Маршал Шапошников. А около 13:00 часов И. В. Сталин позвонил Жукову и приказал ему вылететь с такой же, как у Шапошникова, задачей — оказать помощь командованию — на Юго-Западный фронт.

В Киеве, как пишет Жуков, его ждал Хрущев. И тут уместно задаться вопросом, даже двумя. Кто это в Москве приказал члену Политбюро ЦК ВКП(б) Хрущеву ждать начальника Генштаба, а потом лететь вместе с ним в Тернополь? Кто, кроме Сталина? И если Сталин 22–23 июня 1941 года трижды разговаривал с руководителем Белорусской партийной организации, то мог ли он за все первые дни войны ни разу не позвонить руководителю Украины? Мог ли тот же руководитель Украины ни разу не позвонить Первому руководителю СССР, чтобы не доложить об обстановке на Украине? Так почему же так лжет этот высокопоставленный клеветник о том, что И. В. Сталина в первые дни войны не было в Кремле?!

23 июня рабочий день И. В. Сталина начался около трех часов утра. Во всяком случае в 3:20 часов к нему уже зашел Молотов. Утром он также принял Ворошилова, Берию, Тимошенко, Ватутина, Кузнецова, Кагановича. В 4:30 утра — Жигарева, командующего ВВС РККА.

В течение дня, вечером и ночью И. В. Сталин опять встречается с Молотовым, Жигаревым, Тимошенко(дважды), Ворошиловым, Мехлисом, Кагановичем, Ватутиным, Кузнецовым (наркомом ВМФ), Берией. Из новых посетителей — первый заместитель председателя СНК и председатель Госплана Вознесенский, который утром 22 июня провел совещание со своими заместителями и наркомами и предложил им в «течение суток разработать план максимального увеличения производства вооружения для армии, учитывая, что мобилизационные планы, подправленные заранее, всем известны». И. В. Сталин принял Вознесенского около 21:00 вечера, когда наркомы и работники Госплана уже представили его руководителю свои предложения. Конечно, они и обсуждались на встрече. Последние посетители этого рабочего дня покинули сталинский кабинет 24 июня в 1:25 часа ночи.

В последующие июньские дни И. В. Сталин по-прежнему продолжает принимать военных и высших партийных и государственных деятелей. Но среди посетителей все новые и новые лица. Круг посетителей опять даст нам возможность представить, какие вопросы решал И. В. Сталин. Первым 24 июня в 16:20 он принял Малышева, своего заместителя по СНК, курировавшего тяжелое машиностроение. В одно и то же время с ним он принимает ленинградцев: второго секретаря Ленинградского обкома Кузнецова, директора Кировского машиностроительного завода Зальцмана, директора Ижорского завода Попова и наркома тяжелого машиностроения Казакова. Позже встречается с наркомом авиационной промышленности Шахуриным, начальником НИИ ВВС РККА Петровым, Начальником Транспортного управления наркомата заготовок Супруновым. Более часа в кабинете И. В. Сталина находился Голиков — начальник ГРУ, заместитель начальника Генштаба РККА. Последний посетитель в 21:00 — первый секретарь Ленинградского обкома А. Жданов. Известие о начале войны застало его на отдыхе. По пути в Ленинград он, конечно не мог не встретиться с И. В. Сталиным. Следующая запись в «тетрадях» за 25 июня, в 1:00 часа ночи пришел Молотов. Получается, что после встречи со Ждановым до прихода Молотова Сталин отдыхал не более двух с половиной часов.

Хозяин покинул свой кабинет, вероятно, около 6:00 часов утра. Хотя правильнее сказать, что около этого часа ушли последние посетители. И. В. Сталин мог работать в Кремле и один. Вторая запись от 25 июня была сделана в 19:40 часов вечера. К Сталину вновь пришел Молотов. Всего у И. В. Сталина состоялось в тот день 29 встреч, 26 июня — 28 встреч, 27 июня — 30 встреч, 28 июня — 21 встреча. У него в кабинете в эти дни, как правило, все те же лица, с кем он встречался 22–23 июня. Помимо них он принимает наркома связи Пересыпкина, «тов. Соколова», вероятно, начальника Главного управления Пограничных войск, начальника Главного автобронетанкового управления РККА Федоренко, начальника Управления военных сообщений РККА Ковалева, начальника Главного артиллерийского управления РККА Яковлева. Вероятно, заместителя начальника ВВС по тылу Н. Соколова-Соколенка (фамилия написана неразборчиво), начальника управления заказов Главного управления ВВС Жарова, заместителя начальника управления запасных авиаполков по боевой подготовке Никитина, заместителя начальника 1-го управления Главного управления ВВС по летной подготовке Титова, первого заместителя наркома авиационной промышленности Дементьева, летчика-испытателя Стефановского, командира 401-го истребительного авиаполка особого назначения Супруна. 28 июня И. В. Сталин принял также председателя Госбанка СССР Булганина и наркома вооружения Устинова. Последним он принял в 24:00 часа наркома государственной безопасности СССР Меркулова, беседа продолжалась недолго — 15 минут. Но кто-то, видимо, работники аппарата СНК, еще заходили в кабинет Сталина. Запись в «тетради» за 28 июня заканчивается словами: «Последние вышли в 00:50», т. е. 29 июня 1941 года.

На этой дате временно, на два дня обрываются записи в «тетради» посетителей сталинского кабинета. Этот перерыв вдохновил клеветников на новые инсинуации. Вероятно, первым эту гнусную клеветническую жилу стал разрабатывать доктор двух наук — философии и истории, трехзвездный генерал Волкогонов, который 38 лет прослужил в Советской Армии, от лейтенанта дослужился до генерал-полковника. После окончания военного училища он получил должность инструктора по комсомольской работе политуправления Приволжского военного округа. И с 1954 года по 1988 год занимался только «коммунистическим воспитанием» солдат и офицеров Советской Армии, ни одного дня за эти годы не прослужив на должностях, связанных непосредственно с работой с личным составом. И писал. И как писал. «…самые великие герои в человеческой истории — вожди мирового пролетариата». Это в 1985 году. А в 1987 году, в книге «Оружие истины» Волкогонов звенит: «Подлинными Прометеями разума стали классики научного социализма К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин. Зарница их мысли открыла и высветила… пути освобождения трудящихся от социальной несправедливости…». Разве обычный философ мог написать такие строки? Это поэт среди философов!

Года через три доктор философии и истории объявил, что принялся писать «честную книгу» о В. И. Ленине. И написал даже в двух томах. В одном из которых признался читателям, что его всегда поражала способность Ленина к «бездумному экспериментированию, имея на руках как предмет бредовых идей классы, государство, народы, армию». О том, как в двух томах этот подлый приспособленец «разоблачал» Ленина, можно написать два тома, разоблачающие методы и способы клеветы, которой Волкогонов занимается на протяжении сотен страниц. И хотя это выходит за тему заметок, однако дать несколько штрихов к портрету сего «исследователя» о деятельности И. В. Сталина мне показалось необходимым.

Надо сказать, что клеветой на И. В. Сталина Волкогонов промышлял и в годы советской власти. Перед самым разрушением СССР он в Академии общественных наук защитил докторскую диссертацию «Сталинизм — сущность, генезис и эволюция». Видимо, «открытия», которые философ сделал на ниве истории, стали основой для его вышедшей в 1989 году книге о И. В. Сталине «Триумф и трагедия». Однако ни книга, ни тем более диссертация не имели широкой аудитории. Определенную аудиторию он получил, став научным комментатором фильма «Монстр», показанного по российскому телевидению в декабре 1992 года. Тогда не один десяток миллионов граждан России и ближнего зарубежья узнали новые подробности якобы постыдного поведения вождя в первые дни войны. Но подлый ученый генерал принял в расчет, что после публикации в «Известиях ЦК КПСС» «тетрадей посетителей» морочить головы людям баснями о том, как И. В. Сталин скрылся на даче в Кунцево, узнав о начале войны, доктору двух наук никак нельзя. Эта ложь легко разоблачалась. Однако за 29 и 30 июня записей в тетрадях посетителей не было. Этим обстоятельством Волкогонов и воспользовался. Он объявил, что Сталин, узнав о сдаче немцам 28 июня Минска, устроил разгон высшему военному руководству, а затем скрылся на на дачу и впал в прострацию. И «очнулся» — в этом месте Волкогонов сослался на рассказ названного им члена Политбюро, — только 30 июня, когда к нему пришли члены Политбюро с просьбой занять пост Председателя государственного комитета обороны. Волкогонов со слов этого неизвестного члена Политбюро, рассказал телезрителям, что соратники застали Сталина подавленным, растерявшимся, решившим, что они приехали его арестовывать.

Составители уже упоминавшегося «Сборника документов» отметили, что Волкогонов не счел нужным сообщить, откуда он почерпнул эти сведения, кто этот таинственный член Политбюро? Действительно, «дважды ученый» умалчивает об источнике крайне важной информации. Почему бы это? Есть два члена Политбюро, которые якобы были свидетелями растерянности и страха И. В. Сталина и рассказали потом об этом другим — все тот же Хрущев и Берия, как будто бы именно Берия сообщил Хрущеву о том, как вел себя И. В. Сталин.

Конечно, для Хрущева, по инициативе которого Берию быстренько отправили на тот свет, бывший приятель был надежным источником. В том смысле, что опровергнуть с того света он ничего не мог.

У Хрущева этот эпизод хронологически изложен неопределенно. «Когда началась война, Сталин был совершенно подавлен… Он сказал: «Я отказываюсь от руководства». В какой-то момент, по словам Берии, «ушел, сел в машину и уехал на ближнюю дачу». «Мы посовещались с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, — пересказывает Хрущев Берию, — и решили поехать к Сталину и вернуть его к деятельности с тем, чтобы использовать его имя и его способности в организации обороны страны». И. В. Сталин при виде соратников испугался, вероятно, «подумал, не приехали мы его арестовывать». Соратники стали убеждать вождя, что еще не все потеряно, что есть еще возможность поднять народ на борьбу с Гитлером, «…тогда Сталин вроде опять пришел в себя» (это опять-таки абсолютная ложь Хрущева, которая разоблачается в мгновение ока: этот, к сожалению, недобитый троцкист в начале войны находился на Украине и ничего о том, что происходило в Кремле, не знал и знать не мог! Зато на Украине в начале войны сделал все, чтобы и без того страдающее от войны мирное население погибло бы еще до оккупации гитлеровцами, за что получил очень резкий разнос со стороны Сталина). /54/.

Практически невероятно, чтобы Берия мог рассказать Хрущеву эту байку. Такой разговор мог произойти лишь в марте-июне 1953 года, а до беспредельной, безнаказанной и выгодной для лжецов клеветы на И. В. Сталина еще несколько лет. Берия, может быть, и организовал убийство Сталина, но как он мог его порочить? Ведь в те месяцы он все еще вождь не только для Молотова или Кагановича, но и для Хрущева (уважаемый коллега Горяченков, к сожалению, и тут погорячился — к убийству Сталина Берия отношения не имел, но имел прямое отношение к расследованию этого преступления и уже на ранних его стадиях явно знал, что убийство организовал Хрущев при помощи министра госбезопасности Игнатьева, сразу же после запроса санкции на арест которого 25 июня 1953 года, Берия сам был застрелен в своем же доме днем 26 июня 1953 года военными во главе с Жуковым, устроившим под общим руководством Хрущева государственный переворот — А. М.).

Независимо от того, продумал ли Хрущев разговор с Берией, у Волкогонова на него сослаться возможности не было. «Когда началась война», Сталин никуда не уезжал, после публикации «тетрадей посетителей» так врать было опрометчиво. Поэтому-то он и сослался на безымянного члена Политбюро.

В середине 90-х годов на авансцене исторической науки появился еще один «исследователь». В историки переквалифицировался драматург Радзинский, написавший книгу, которую очень непритязательно назвал «Сталин». Как и Волкогонов, он использовал ее в цикле телевизионных передач, прошедших по первому каналу осенью-весной 1996–1997 годов, писатель Бушин назвал их «Театром одного павлина».

Разумеется, новоявленный историк не мог пройти мимо событий последних дней июня 1941 года. Описывает он их с помощью, как утверждает, обнаруженной им в секретном фонде Архива Октябрьской революции рукописи Чадаева и своих комментариев к ней. Воспоминания Чадаева якобы помогли Радзинскому понять поведение И. В. Сталина. Но в цитируемых Радзинским строчках из «засекреченных» воспоминаний Чадаева нет никакой информации, которая не была бы известна из других источников. Однако в них есть весьма подозрительные ошибки. И поэтому у меня вызывает сомнение само авторства Чадаева. В цитируемых воспоминаниях есть, например, такая неточность. Невежественный драматург ее мог допустить, а человек, проработавший с И. В. Сталиным много лет, привыкший к тому, что в документах нельзя допускать неточности, небрежности, не мог. Я называю Радзинского «невежественным» не для того, чтобы его как-то оскорбить. Он такой и есть. Ну какой историк, нет, какой мало-мальски грамотный человек может написать: «Вместо Тимошенко Сталин делает наркомом Жукова». Не «делал» И. В. Сталин Жукова наркомом никогда.

Не был в первые дни войны, как утверждает Радзинский, особенно близок к Сталину Василевский. До начала августа 1941 года Василевский только один раз на станции метро «Кировская» видел И. В. Сталина. Об этом он пишет в своих воспоминаниях «Дело всей жизни».

С именем Василевского связана и неточность в процитированных Радзинским воспоминаниях Чадаева: «В завершение по телефону он позвонил заместителю начальника Генерального штаба Василевскому…». Не звонил И. В. Сталин 24 июня заместителю начальника Генштаба Василевскому. По той причине, что эту должность занимал Ватутин. Но если «историк» Радзинский «назначил» Жукова наркомом обороны СССР, которую после Тимошенко занимал сам И. В. Сталин, то назначить первого заместителя начальника Оперативного управления Генштаба Василевского на должность заместителя начальника Генштаба для него совсем уж плевое дело. Но не для бывшего управляющего делами Совнаркома СССР.

И еще одна небольшая иллюстрация приемов Радзинского. Не знаю, зачем ему потребовались записки Чадаева. Может быть, потому что в воспоминаниях Молотова, Жукова, Микояна нет «фактов», которые нужны драматургу? Возможно. Но для этого Чадаева надо было сделать очевидцем тех разговоров, что велись в кабинете главы Правительства. Что Радзинский и делает, уверяя читателей книги, что в первую военную ночь Чадаев находился в кабинете И. В. Сталина. Далее Радзинский сообщает, что Сталин поручал Чадаеву вести краткие записи всех заседаний Правительства и Политбюро, проходивших в его кабинете. Отсюда читатель должен сделать вывод, что все записи Чадаева — это вмешательство очевидцев. Однако, вот какая штука! ночью и утром 22 июня 1941 года, Чадаев в кабинет председателя Совнаркома даже не заходил. Это прямо следует из его интервью Куманеву.

Но и от себя Радзинский описывает в виде комментария, как встретил войну И. В. Сталин. И вот как он это делает. Чадаев пишет (допустим, что это он пишет): Тимошенко доложил, что «нападение немцев следует считать свершившимся фактом». Затем драматург живописует, с каким трудом говорит Сталин. Наконец, он предлагает Молотову связаться с Берлином и немецким посольством. Душевед-драматург комментирует: «Он еще цеплялся за надежду, а может, все-таки провокация!». Это самый излюбленный прием Радзинского объяснить, о чем думал в тех или иных обстоятельствах И. В. Сталин. Молотов и Жуков говорят лишь об указании Сталина позвонить в посольство, а Микоян вообще умалчивает об этом эпизоде. А если даже Сталин и сказал, что надо связаться с Берлином, то что из этого следует? Ведь глава Правительства еще действительно не знает, что началась именно война, а не какие-то крупные провокации.

Далее Чадаев пишет: «Политбюро утвердило сообщение к советскому народу. В 12:00 часов его зачитал Молотов. Душевед тут же комментирует: «Сталин выставил Молотова вперед, — он подписывал пакт, пускай расхлебывает. А пока вместе составляют обращение к народу — два партийных журналиста». «Оба» они ничего не «составляли». Обращение писал Молотов. И это Радзинскому известно, так как ниже цитирует Молотова из книги Чуева, который рассказывает автору, как писалось и редактировалось обращение. А главное, душевед вновь знает, почему И. В. Сталин не стал выступать 22 июня. Конечно, историк Радзинский, получающий, как и другие «демократы», политическое образование на кухне, не в состоянии понять мотивов сталинского решения, хотя и знает о них. Но драматург Радзинский не может не видеть разницы между выступлением Молотова 22 июня и выступлением И. В. Сталина 3 июля 1941 года. И не может не помнить, что с такой речью 22 июня И. В. Сталин выступить не смог бы.

Когда я читаю и слушаю всех этих радзинских, у меня из головы не выходит один и тот же вопрос: действительно ли они своими убогими мозгами не могут понять, что люди, о которых они пишут и говорят, сознавали свою ответственность за судьбу социалистического государства, за судьбу советского народа и думали о том, как противостоять врагу, а не о сверхличных интересах? Или все и всё понимают?

«Страна ждет выступления всезнающего бога, а бог пока молчит, ждет, — объясняет Радзинский читателям, — что будет на фронтах. И подыскивает первых виновных». Ну да, хороших вестей с фронтов нет, делать руководителю партии и главе правительства нечего, и он, пользуясь затишьем, думает, на кого бы это свалить вину за первые поражения. Через восемь строчек Радзинский сообщит читателям: к вечеру И. В. Сталин нашел первого виновного — командующего Западным фронтом Д. Павлова. Как же об этом узнал душевед? Да опять же из воспоминаний Чадаева. Вечером И. В. Сталин (между прочим, вечером он был на даче, что, и управляющего делами он взял с собой? — Авт.). «гневно выражал недовольство действиями командующего фронтом». Ну и что? Драматург понимает, что критика Сталиным Павлова — призрачное основание для его вывода. Надо что-нибудь повесомее. У Радзинского это «повесомее» тут же находится. Он цитирует рассказ Чадаева о докладе Тимошенко, смысл которого в том, что на Западном фронте совсем плохо, уничтожена чуть ли не вся авиация Красной Армии. «Это чудовищное преступление. Надо головы поснимать с виновных, — говорит в записках Чадаева Сталин. «И тут же, — пишет Чадаев, — поручил НКВД расследовать это дело». Далее драматург пишет от себя: «Двенадцатичасовой рабочий день закончился в 17:00. Последним из кабинета вышел Берия — видимо, после обычных решений — виновных расстрелять».

Вот такую мрачную картину рисует драматург. Только Чадаев не мог написать, что И. В. Сталин дал поручение НКВД «расследовать это дело». Радзинский мог. Все эти радзинские, вбивая в сознание советских людей свою гнусную ложь, а теперь граждан России представление о Советском Союзе времен И. В. Сталина как о государстве беззакония, правового беспредела, в котором законом были лишь приказы узурпатора, похоже, все-таки и в свои умишки забили эту чушь.

Не мог честный Чадаев приписать И. В. Сталину то, что он не мог сказать. Дело в том, что еще 8. 02. 1941 года Особые отделы Главного управления Госбезопасности НКВД СССР Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР были ликвидированы, а их функции переданы Третьему управлению НКО и НКВ МФ СССР. Поэтому И. В. Сталин не мог поручить НКВД или лично наркому Берии «разбираться» с командованием Западного фронта. О чем и свидетельствует постановление заместителя начальника следственной части 3-го управления НКО СССР Павловского об аресте Павлова. Постановление утверждено наркомом обороны маршалом Тимошенко 6-го июля 1941 года. (на самом же деле это не так, — оно было подписано лично Г. К. Жуковым, и он же упек за решетку, а затем и довел до расстрела чуть ли не все командование Западного фронта, что было обусловлено очень специфическими обстоятельствами в стратегическом «предвидении начала войны самим Жуковым», о чем речь еще впереди. Уважаемый коллега Горяченков, к сожалению, упустил из виду, что с 03. 02 по 17. 07. 1941 г. военная контрразведка находилась в подчинении НКО СССР, т. е. тем же Жукову и Тимошенко, кстати, как убедимся из дальнейшего анализа, за день до изъятия системы особых отделов из НКО и передачи их вновь в НКВД, Жуков и Тимошенко уже письменно готовили на плаху голову также и командующего Юго-Западным фронтом генерала Кирпоноса! — А. М.).

У Радзинского вообще не было никаких оснований, кроме патологического неистребимого желания бросить лишний комок грязи в И. В. Сталина, убедить читателей в том, что именно Сталин искал 22 июня виновных. Все, что известно, говорит о том, что Сталин был озабочен только одним — помочь Павлову в управлении войсками. 22 июня он направил в Минск высокочтимого им маршала Шапошникова, но, к сожалению, маршал заболел и ничем не смог помочь Павлову (это не так, Шапошников как раз помог, но Павлов проигнорировал его помощь.-А. М.).

Поэтому 26 июня И. В. Сталин отзывает Жукова с Юго-Западного фронта и поручает ему вместе с Тимошенко и Ватутиным подумать, что можно сделать в сложившейся обстановке. В 10:00 часов утра 27 июня Жуков передает в штаб фронта соответствующий приказ Ставки. Рано утром 30 июня Жуков вновь дает указание Павлову, что должны предпринять войска фронта для отражения немецкого наступления. Бесполезно, наши войска отступают… И только тогда Сталин приказывает Жукову отозвать Павлова в Москву. На следующий день его отстраняют от командования фронтом. Но очевидно, что и в те дни ни И. В. Сталин, ни члены Политбюро еще не приняли решения о привлечении Павлова к уголовной ответственности. Напомню, что постановление о его аресте было подписано и утверждено лишь 6-го июля 1941 года.

Невозможно своими словами пересказать содержание главы «Первые дни войны» книги Радзинского. Он мобилизовал весь свой талант писателя, чтобы изобразить И. В. Сталина нечеловеком. Даже то, что Сталин не оставил в тылу сына Якова, и это Радзинский вменил ему в вину: «Что ему сын? Его страна гибла! Гибла великая мечта!». Так забрасывая Сталина грязью, драматург добрался до конца книги. И подчеркивает: «29 и 30 июня записей в Журнале нет». И объясняет: «В таинственные дни уединения бывший семинарист решил призвать на помощь отвергнутого им Бога». Радзинский не называет дат, но композиционно он так выстроил описание этих двух дней, что получается, будто И. В. Сталин именно с этих дней стал поддерживать православную церковь, хотя такое решение он принял, скорее всего, в августе 1943 года. (и это не так, потому что полное дезавуирование преступных указаний Ленина об уничтожении Русской православной церкви Сталин начал уже в 1933 году, а апогея сталинская отмена антицерковных запретов достигла уже в 1939 году, что легко подтверждается архивными данными.).

Во всяком случае с иерархами РПЦ Сталин встретился еще в сентябре 1943 года. Это о таких «откровениях» говорят, что это «бред сивой кобылы». Но этот бред, а вся книга Радзинского такой же бред, и тщательно продуманные приемы дискредитации И. В. Сталина. Чем же в действительности он занимался 29 и 30 июня 1941 года? Прежде всего, надо сказать, что Сталин «не исчезал»», как это пытаются внушить Волкогонов, Радзинский и прочие «борцы со сталинским злом». 29 июня, это есть и в воспоминаниях Микояна, И. В. Сталин и несколько членов Политбюро посетили наркомат обороны. Жуков к этой информации добавляет, что Сталин в тот день приезжал и в Ставку Главного командования (метро «Кировская»). А 30 июня на даче у И. В. Сталина члены Политбюро обсуждали состав Государственного Комитета обороны.

Но 29 июня И. В. Сталин еще работал над проектом Директивы Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей. Этот документ — программа борьбы советского народа в Великой Отечественной войне. Сегодня даже самые наглые антисоветчики не осмеливаются отрицать авторство Сталина по этому важнейшему документу. Но ему надо было работать над еще более сложным и важным документом — своей речью, с которой он выступил ранним утром 3-го июля 1941 года. Над речью он работал и 30 июня.

Такова правда и ложь о десяти днях из жизни И. В. Сталина, последних июньских днях 1941 года. Не вся правда, потому что неизвестно и никогда уже не узнать, чем еще занимался он в те дни. И не вся ложь, потому что только для разоблачения хитроумных инсинуаций Радзинского потребовалось бы написать еще две-три газетные страницы.

Вероятно, часть читателей воспримет публикацию этих заметок с неодобрением, может быть, даже с возмущением, дескать автор пытается обелить тирана, диктатора, палача. Этим читателям главным образом и адресована последняя часть заметок. Могу повторить, у меня другая была цель. Во-первых, я не считаю Сталина ни тираном, ни диктатором, ни кем-то еще, как его называют бывшие советские генералы и драматурги, едва ли не в одночасье оказавшиеся «принципиальными» противниками советского строя. Во-вторых, обелять — это лакировать, это противоречить правде, не признавать то, что признавали и Сталин, и Молотов, и Каганович, — свои ошибки. Мне это не нужно.

Но клеветникам этих ошибок мало. И они лгут, лгут, лгут… И убеждают нас в том, что рассказывают только правду, страшную правду, которую от нас десятилетиями скрывали. Народ, мол, чтобы освободиться от рабской психологии, чтобы стать свободным, должен ее знать. Но правду никогда не утверждают ложью. Никогда! Это же неоспоримо. Поразительно, но даже ко Дню Победы, казалось бы, воздавая дань памяти павшим на полях войны защитникам Отечества, в их Великого Верховного Главнокомандующего антисоветчики кидают комья грязи и продолжают лгать.

Зачем они так остервенело лгут? Причины, конечно, разные. Кто по злобе, кто по скудоумию, кто корысти ради. Однако не эти частные причины лежат в основе глобальной антисталинской кампании. Еще с 30-х годов прошлого века антисталинизм стал формироваться как мощный антисоветский идеологический фронт. И когда Хрущев открыл этот фронт внутри страны, тогда и было предопределено разрушение Советского Союза. Но созданное после падения царизма в России социалистическое государство оказалось столь прочным сооружением, что потребовалась смена поколений, уход из жизни тех, кто мог сравнивать жизнь до и после революции, потребовалось, чтобы позиции в политике, экономике, идеологии социалистической страны заняли потомки тех, против кого поднялись рабочие и крестьянство в 1917 году. Сегодня эти потомки создали государство, в котором народ впервые в российской истории стал свободен.

Вы свободны? Праздный вопрос.

Никогда не будет свободен народ, воспитанный на лжи и подлости. И для того, чтобы не рвался к свободе, его и кормят денно и нощно ложью.

Автор Г. Горяченков».

 

Глава седьмая

Как руководство РККА собиралось воевать 22 июня 1941 года. И снова о Директиве № 1. Миф о том, что Сталин не доверял ГРУ. Разгром Западного фронта, — предательство или халатность?

В настоящее время окончательно установлено, о чем достаточно убедительно, на мой взгляд, изложено в главе 6, и что вопреки подлой болтовне о том, мол, якобы Сталин не разрешил приводить войска в боевую готовность, в действительности все было точно наоборот.

Так вот, первый приказ о приведении войск в полную боевую готовность для военных округов ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и Одесского военного округа за подписями наркома обороны СССР и начальника Генштаба РККА был дан 12–13 июня 1941 года. А 18 июня 1941 года была дана Директива № 1 о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность. Инициировал и санкционировал передачу в войска именно этой директивы, еще раз подчеркиваю, лично И. В. Сталин.

Оказывается, генерал армии Жуков в директиве от 18 июня выдавал команды на приведение войск некоторых округов в боевую готовность точно по схеме Тухачевского. И в первую очередь войскам ПрибОВО и КОВО. Прежде всего, это имело прямое отношение к танковым и механизированным войскам, на которые и делали ставку Тимошенко и Жуков при нападении Германии. Причем одним командующим эти устные указания давались, а другим нет.

Когда по поручению лично Сталина 18 июня 1941 года была дана директива на приведение войск всех приграничных округов в полную боевую готовность, то ни Тимошенко, ни Жуков никак не проверили исполнение этой директивы в ЗапОВО. Именно в ЗапОВО не было издано ни одного приказа на эту тему, ни по разработке планов прикрытия и обороны, ни по плану развертывания и сосредоточения.

Все это подтвердилось во время следствия по делу генералов этого округа, которое в 1953 году проводил генерал-полковник А. Покровский. Теперь остается только объяснить, почему все действия Тимошенко и Жукова удивительно совпали с планом поражения Тухачевского!?

На этот вопрос очень убедительно своими скрупулезными исследованиями отвечают историки А. Мартиросян, Ю. Мухин, О. Козинкин.

Давайте вернемся в 1962 год. Прошло без малого двадцать лет со дня Великой Победы. В то время большинство маршалов и генералов военной поры были еще в полном здравии. По указанию «партии», а именно, проходимца и фальсификатора Хрущева, для которого «смыслом жизни» было осквернить и облить грязью имя Великого Главнокомандующего И. В. Сталина, началось «создание» мемуарной литературы по «Воспоминаниям и размышлениям» наших генералов и маршалов, основой которых была откровенная ложь. Сразу же хочу оговориться, что вся эта кампания не имела никакого отношения к Маршалу Победы К. К. Рокоссовскому и Главному Маршалу авиации А. Е. Голованову, которые никогда не предавали И. В. Сталина.

Безусловно, на стезе вранья Г. Жуков оказался первым, а если еще учесть, что после просмотра его рукописи в ЦК КПСС, ему пришлось исправлять более полтысячи страниц согласно замечаниям и пожеланиям, и становится понятным, что установить какая доля вранья кому принадлежит, просто невозможно. Нас в этих «размышлениях», прежде всего, интересует как и почему Тимошенко и Жуков «прозевали» главный удар немцев на Белорусском направлении, благодаря чему фашистская армия практически за три месяца оказалась под Москвой. Конечно, во всем «оказался виноват» И. Сталин, якобы по его указанию Генштаб ожидал главный удар гитлеровцев на Юго-Западном направлении, где были сосредоточены чуть ли не основные наши силы, Жуков пытался найти себе оправдание еще со времен лживого ХХ-го съезда КПСС, когда Жуков стал подельником Хрущева, и вместе предав Сталина, они совершили не одно преступление.

Как описывает историк А. Мартиросян, Жуков был «поразительно принципиальным» только в одном, — в своей патологической, органической ненависти к штабной работе, что для военных означает сначала думать и только потом приказывать, а Жуков при помощи Мерецкова и других стал оправдываться за невиданный промах (а промах ли?) строго… по Тухачевскому. Дело в том, что в «Плане поражения» Тухачевский показал, что именно Украинское направление главного удара является самым приемлемым для Гитлера. Приписав такие мысли Сталину, Жуков и его подельники свалили всю ответственность за этот наиважнейший стратегический промах именно на него. Попутно до конца дней своих Жуков непрерывно поливал грязью наше славное ГРУ за то, что оно якобы не вскрыло подготовку вермахта к удару с польского плацдарма, т. е. не вскрыло подготовку к нанесению главного удара именно на Белорусском направлении». /44, 45/.

А теперь давайте вернемся в начало 1990-х годов, когда стало документально точно известно, что Жуков прекрасно знал о мощнейшей концентрации гитлеровских войск именно в Польше, и прежде всего, на Белорусском направлении. Известно даже, что он со Сталиным обсуждал этот вопрос. И в первых числах июня И. В. Сталин дал Жукову четкие и определенные указания по организации в западных военных округах двух эшелонов стратегической обороны. Более того, Жуков ничего не сказав Сталину, собирался накрыть огнем более 100 гитлеровских дивизий именно в «польском коридоре».

Одновременно и ГРУ открыло свои архивы. Стало доподлинно известно, что военная разведка информировала непосредственно начальника Генштаба об особой концентрации немецких войск именно в Польше, а в некоторых сообщениях ГРУ откровенно било тревогу по этому поводу.

Еще один важный момент. В этот же период были опубликованы мемуары военных лет видных советских разведчиков. Оказывается перед войной в Генштаб были представлены удивительные документы НКГБ СССР о том, что Минск должен был быть захвачен на 5-й день войны!/46/. Таким образом, самый главный удар будет нанесен на Белорусском направлении! Повторно советская разведка НКВД — НКГБ установила, что такое же «расписание» гитлеровской агрессии было запланировано в период 1936-37 гг., когда совсем не существовало советско-германской границы. Так как же могло такое произойти, что запланированное за пять лет до нападения «расписание» гитлеровской агрессии накануне самого нападения вновь было подтверждено высшим военным командованием Вермахта, — разведка НКГБ представила в Генштаб уникальный документ этого факта, — секретное письменное предписание военного командования одному из высокопоставленных железнодорожных чиновников рейха, который являлся ценным агентом берлинской резидентуры НКГБ, — и в итоге с чисто немецкой пунктуальностью Минск был взят практически в указанные сроки?! Как же это могло произойти, чтобы данные 1936-37 гг. выпали из поля зрения Оперативного управления Генштаба, которое и разрабатывает планы обороны страны? Очень странно, не правда ли? Особенно, если учесть, что эти данные поступили и от разведки НКВД и военной разведки в марте 1941 года. /70/.

А теперь, уважаемый читатель. обратите внимание на поразительные факты военного историка А. Мартиросяна, которые он приводит по некоторым предвоенным агентурным данным германского разведцентра в Праге «Информационсштелле», и которые сейчас хранятся в фондах Политического архива МИД ФРГ. В одном из агентурных донесений из Москвы в мае-июне 1941 года утверждалось, что часть командиров РККА питает надежды на то, что война с Германией приведет к падению сталинского режима. В другом сообщалось, что Тимошенко исподволь обвиняется в том, что он как украинец замышляет измену, сдачу немцам Украины. В третьем донесении толкуется о каком-то «чисто русском патриотическом империалистическом движении», которое может сместить правительство Сталина». Там же находится и донесение одного из германских агентов, в котором говорится, что советская авиация и танковые части к началу войны окажутся совершенно неподготовленными к боевым действиям. /95/.

Именно все так и оказалось. И как все это следует называть? Предательством?! Сознательный и злоумышленный саботаж в преддверии войны! Невыполнение Приказа от 18 июня 1941 года о приведении войск военных приграничных округов в полную боевую готовность! А это уже нарушение воинской Присяги, это уже преступление!

Продолжая эту тему, хочу привести очень показательную запись из дневника С. М. Буденного, которая имеет прямое отношение все к тому же Тимошенко в тяжелый период обороны Киева. Именно тогда Тимошенко сказал: «Нужно уносить ноги. Все равно нам придется бежать до Аляски». («Красная звезда», 22. 08. 2007). И этот человек в недавнем прошлом был нарком обороны СССР и первый главнокомандующий советскими войсками во время войны!? Чтобы окончательно покончить с темой руководства РККА к началу войны, необходимо, во-первых, рассмотреть ситуацию в руководстве страны за 2–3 месяца до начала войны, а, во-вторых, сомневающимся во всем антисталинистам по поводу того, что «без воли тирана» ничего в стране не могло происходить, и что «не могли наши генералы в преддверии такой страшной войны на истребление пойти на предательство», следует понять, что любые сомнения должны быть обоснованы реальными доводами, а не на пустых заверениях, — «этого не могло быть», и «во всем виноват Сталин».

Итак, продолжим разговор о руководстве РККА. Примечательно, что Тимошенко встал во главе РККА в 1940 году после ее определенного провала в советско — финской войне. Тогда Сталин не вмешивался в руководство РККА. Во-первых, он был физически не в состоянии руководить партией, политикой, экономикой, военным строительством, созданием новых видов вооружений, наукой и культурой и везде проявлял себя как выдающийся организатор и профессионал. В руководстве армией и чисто военных вопросах ему приходилось полностью доверять мнению генералов, которые показали себя и в Испании, и в Монголии, и в Финляндии, многие из них стали Героями Советского Союза. Какие основания были у Сталина не доверять генералам — героям. Это только у болтунов-антисталинистов превалирует мнение, что, дескать, Сталин был очень подозрителен. Глупость это, Сталин всегда доверял людям, с которыми он работал, на этом и была построена его кадровая политика.

Следует сказать, что в те годы в руководстве РККА положение И. В. Сталина несколько изменилось. К. Е. Ворошилов, давний и верный соратник Сталина, после финской войны на Пленуме ЦК был подвергнут жесточайшей критике и снят с должности наркома обороны, причем Сталин был этим решением крайне недоволен и пытался усилить позиции своего маршала в Комитете обороны при Совнаркоме СССР. Кстати, это убедительный ответ антисталинистам, по поводу того, что «все в стране решалось по воле тирана».

После того, как Тимошенко возглавил НКО, армейская верхушка резко усилила свои позиции. С поста начальника Генштаба убирают верного Сталину Б. М. Шапошникова. Его заменил Мерецков, а потом Жуков, который сразу же вытащил на свет божий «План поражения» Тухачевского для Западного военного округа. В августе 1940 года был отменен институт политкомиссаров. А 3-го февраля произошло просто невероятное — в армии были ликвидированы особые отделы КГБ, их функции передали Третьему управлению НКО. Таким образом, армия сама себя выводила из-под партийного и государственного контроля. Необходимо отметить, что при всём этом, военное руководство провоцировало резкий рост милитаризма. Безусловно, все советские лидеры выступали за ускоренную подготовку к войне, но руководство зашло слишком далеко, встав на путь военного авантюризма. Жуков и Тимошенко задумали неоправданно резко усилить танковую мощь РККА, — опять возобладали старые «авантюристические идеи» Тухачевского.

Шапошников выдвигал разумное предложение ограничиться созданием 9-ти механизированных корпусов, но эти два деятеля настояли на праве создания еще 21-го корпуса. «А затем, — как говорит А. Мартиросян, — задним числом поставили И. Сталина перед фактом острейшего дефицита техники уже для 30 мехкорпусов». Сразу же скажу, Сталин подобную задачу решать не собирался, так как речь шла о танках старой конструкции, а укомплектовать более 20 мехкорпусов новыми танками Т-34 и КВ за полтора месяца было физически невозможно. Жуков и Тимошенко нашли «очень простой» выход из положения, у стрелковых дивизий отобрали танковые батальоны… и они остались с винтовками против гитлеровских танков. Вот так и действовали эти выученики Тухачевского.

Первые же дни сражений показали, что обилие танков никакой пользы нашей армии не принесли. Немцы уничтожали их в огромном количестве. Брать нужно было качеством этих танков при оптимальном их количестве(!), умелой организацией, но этого обеспечить Тимошенко и Жуков не сумели.

Справедливости ради, следует отметить, что подобной «дури» в высшем руководстве Красной Армии больше не случалось, через три недели после начала войны И. В. Сталин взял высшую военную власть в свои руки, стал Председателем Государственного Комитета обороны, Верховным Главнокомандующим Вооруженных сил СССР, Председателем Ставки Верховного Командования и Наркомом обороны.

Но пока И. В. Сталин власть не взял в свои руки, Тимошенко и Жуков хорошо успели «накуролесить». Не проверив выполнение Приказа Генштаба от 18 июня 1941 года, и понимая, что именно их халатность к исполнению своих обязанностей, скорее всего, привела к тому, что войска приграничных западных округов не привели войска в состояние полной боевой готовности и не осуществили развертывания армий согласно оперативным планам, Жуков «запустил» в жизнь весьма важный исторический документ под названием «Директива № 1 от 21 июня 1941 года». Текст данной Директивы должен был подтвердить утверждение Жукова и тех генералов — маршалов, которые согласно кивали, что, дескать, именно так и приводились в боевую готовность войска на границе в ночь на 22 июня в западных военных округах. А до этого, верьте-не верьте, никаких приказов, директив, указаний по повышению боевой готовности не проводилось совершенно и только благодаря «твердости и настойчивости» Тимошенко и Жукова, им удалось убедить боящегося провокаций Сталина, и тогда войска западных округов были приведены в боевую готовность. Но было поздно.

Очень примитивно лжет Жуков. Дескать, понятно, что приведение войск в боевую готовность состоялось так поздно, фактически за два — три часа до нападения гитлеровской Германии на СССР, поэтому приведение в боевую готовность, развертывание и рассредоточение частей, конечно же, запоздало. И, безусловно, поражения Красной Армии избежать было невозможно. И все это произошло исключительно по вине Сталина, — продолжает лгать маршал Г. К. Жуков.

Для подтверждения этого мифа Жуков и запустил всю эту ложь с «Директивой № 1 от 21 июня 1941 года». В данном случае возникает два очень важных вопроса. Во-первых, если все основывается на Директиве № 1 от 21 июня 1941 года и никаких других директив, приказов до этой даты не существовало, в т. ч. «Директивы № 1 от 18 июня 1941 года», инициированной и санкционированной лично М. В. Сталиным, тоже не существовало(!), тогда скажите, уважаемые Тимошенко и Жуков, что же Вы делали, какие меры предпринимали, Наркомат обороны и Генеральный штаб, в течение трех месяцев с апреля по июнь 1941 года, когда практически все знали о предстоящей войне, а руководство страны во главе с И. В. Сталиным самым решительным образом готовилось к ней?!

Таким образом, необходимо выяснить еще один вопрос: «Что же сфальсифицировал Жуков с этой «Директивой № 1»? Оказывается, «совсем немного», — он изменил саму суть и смысловую направленность документа. «Директива № 1» — это приказ — команда, тот самый сигнал боевой тревоги из Москвы, который должны были ждать в округах и войсках на случай нападения врага. В результате, командующие округами и армиями должны были дать действительно короткую команду-приказ своим подчиненным, аналогично тому приказу, что давал на флоте адмирал Н. Г. Кузнецов в ночь на 22 июня. После этого флоту понадобилось всего два часа на подъем по тревоге и приведение флота в полную боевую готовность.

С таким же запасом времени эту же приказ-команду должны были дать во все войсковые части всех западных военных округов. У Тимошенко и Жукова, по крайней мере, времени было достаточно для этого. Точно известно, что 21 июня 1941 года в 22 часа 20 минут они вышли из кабинета И. В. Сталина, получив указание о приведении всех войск СССР на западных границах в состояние полной боевой готовности.

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что высший офицерский состав Красной Армии, Наркомат обороны и Генеральный штаб получил от главы правительства И. В. Сталина все необходимые и требуемые указания и распоряжения для отражения немецкой агрессии за несколько дней до нападения Германии на СССР.

А «Директива № 1» является при этом последним звеном в предвоенных приказах и распоряжениях о подготовке Красной Армии к войне. Это была именно последняя Директива мирного времени, а не «первая», как лгал Г. Жуков, «науськанный» подлейшим Хрущевым. И, тем более, указанная Директива не приводила части западных военных округов в боевую готовность за два часа до нападения Германии по «версии» Жукова, но при этом сообщает и подтверждает точную дату гитлеровского нападения и дополняет ранее отданные приказы о приведении в полную боевую готовность воинских частей Западных военных округов.

«Директива № 1» передавалась в войска, которые к 24. 00 часам на 22 июня 1941 года должны были находиться в лагерях, согласно приказов НКО и ГШ последнюю неделю перед 22-м июня, но в состоянии повышенной боевой готовности, в готовности в любую минуту идти в бой, согласно Приказа Генштаба от 18 июня 1941 года, о котором Жуков по какой-то непонятной причине «вспоминает» неохотно.

И вот тут-то действительно произошел серьезный и крупный сбой в управлении войсками РККА. Войска ЗапОВО, которыми командовал генерал армии Павлов, не были приведены в боевую готовность, вопреки приказу от 18 июля 1941 года. Этот, с позволения сказать, командующий даже с зимних квартир в летние лагеря не вывел части, и совершенно неподготовленные подразделения подставил под атакующих гитлеровцев. А в Бресте три стрелковые дивизии ЗапОВО, когда немцы пошли в лобовую атаку, даже не были подняты по тревоге, и оказались расстреляны вражеской артиллерией прямой наводкой.

Следует отметить, что и очень многие войсковые части КОВО были абсолютно не готовы встретить врага. Достаточно сказать, что стрелковые дивизии первого эшелона КОВО еще днем 22 июня находились в пути следования и так и не вышли в районы сосредоточения. А некоторые подразделения, прибывшие из внутренних округов в западные еще за несколько дней до 22 июня и успевшие получить на местах и технику, и дополнительный личный состав из местных райвоенкоматов, продолжали стоять почти в 500-х километрах от границы и «ждать» пока немецкие войска сами до них доберутся. /49/.

В этом плане очень интересными являются воспоминания командира механизированного корпуса второго эшелона КОВО генерал-майора К. К. Рокоссовского. Все показано очень убедительно, — и как он встретил войну, и как уже утром 22 июня ломал замки на складах, чтобы получить оружие и боеприпасы на окружных базах, и как реквизировал грузовики, и сколько расписок исписал при этом… И ничего удивительного в этом нет, так как на этих базах командование и в воскресенье 22 июня(!) не было поставлено в известность командованием округа о возможном нападении и отсутствовало на своих рабочих местах.

К чести Рокоссовского необходимо признать, что он категорически отказался отдать приданную ему артиллерию на полигоны «для стрельб» за неделю до 22 июня, которую начальник штаба Пуркаев просил еще 10 июня отозвать с полигонов и вернуть в части. Об этом писал даже Жуков в своих воспоминаниях, утверждая, что командование КОВО и ЗапОВО, Карпинос и Павлов, по собственной инициативе отправили артиллерию своих округов на полигоны, не вернули ее в части в преддверии войны.

Рокоссовский как командир механизированного корпуса вообще не был поставлен в известность командованием КОВО о телеграммах от 13–15 июня и тем более от 18 июня 1941 года. Ему не было известно о том, являлся ли его мехкорпус частью второго эшелона обороны, должен ли выдвигаться в район сосредоточения. Его не поставили толком в известность даже о том, что штаб округа убывает в Тернополь 20 июня и зачем. Вот это объяснение: «…стало известно о том, что штаб КОВО начал передислокацию из Киева в Тернополь. Чем это было вызвано, никто нас не информировал. Вообще, должен еще раз повторить, царило какое-то затишье и никакой информации не поступало сверху…». «Сверху» для комкора Рокоссовского, это значит из штаба округа, которому и подчинялся корпус комкора. При этом 9-й механизированный корпус Рокоссовского личным составом был укомплектован до полного штата, но техникой и теми же устаревшими танками только на 30 %. А ведь тот же Рокоссовский служил в должности командира мехкорпуса с лета 1940 года. Так куда же делись танки? Ведь Тимошенко и Жуков в начале 1941 года отобрали танки у стрелковых дивизий западных военных округов с целью комплектования техникой всех 30-ти мехкорпусов, о создании которых они доложили И. В. Сталину. Значит, опять ложь?! Но, зачем?!

Из воспоминаний маршала Баграняна И. Х., в 1941 году занимавшего пост начальника оперативного отдела КОВО, в то время — полковник.

«…получив приказ отбросить вторгшегося противника за линию государственной границы, дивизии первого эшелона наших войск прикрытия под непрекращающейся бомбежкой устремились на запад. Первый удар немецкой авиации хотя и оказался для войск неожиданным, отнюдь не вызвал паники. В трудной обстановке, когда все, что может гореть, было объято пламенем, когда на глазах рушились казармы, жилые дома, склады, прерывалась связь, командиры прилагали максимум усилий, чтобы сохранить руководство войсками. Они твердо следовали тем боевым предписаниям, которые им стали известны после вскрытия хранившихся у них пакетов». /6/. И далее, самое главное:

«Для того, чтобы передовые части стрелковых дивизий заняли приграничные укрепления, им требовалось не менее 8-10 часов, т. е. 2–3 часа на подъем по тревоге и сбор, 5–6 часов на марш и организацию обороны. А на приведение в полную боевую готовность и развертывание всех сил армий для прикрытия государственной границы планом предусматривалось двое суток(!)…».

Да, тысячу раз — да! Это именно те «двое суток», которые так были необходимы для исполнения распоряжения о приведении в полную боевую готовность всех воинских частей западных округов, и которые были получены в округах не позднее 18-го июня 1941 года, и должны были быть исполнены не позднее 24. 00 часов 21-го июня 1941 года, и из-за которых уже после войны в своих воспоминаниях маршал Жуков весь изолгался, чтобы снять с себя вину за пропущенный внезапный сокрушительный удар гитлеровских войск в западных приграничных военных округах.

В материалах, которые я изложил по данному вопросу, отчетливо видно, что если в КОВО кое-как и кое-где иногда выполнялись мероприятия по повышению боевой готовности, то в ЗапОВО на белорусском направлении приказы Генштаба о выдвижении в районы сосредоточения от 15 июня 1941 года отдельных частей первого и второго эшелонов, и распоряжение о приведении в полную боевую готовность в связи с ожидаемым нападением фашистской Германии с утра 22 июня, что было получено 18 июня, и по которому надо было поднимать уже все части второго эшелона, — то командованием округа, а именно генералом Павловым, было полностью проигнорировано и не выполнено. В армии не выполнен приказ?! Что же из этого следовало?

А из этого следовало более 400 км. полностью открытого фронта советской границы, на котором по «совершенно случайному» и «не предвиденному» нашим высшим военным командованием сценарию, Вермахт и нанес свой главный сокрушительный, и, как потом врали Жуков, Тимошенко и Хрущев, внезапный для ЗапОВО, так как его командование предательски саботировало подготовку и отражение этого удара. В этом и заключались первые действия «пятой колонны» советских военноначальников, о чем подробнее я скажу несколько ниже.

Хочу добавить только, что в результате этого удара и другие западные округа — фронты не смогли оказать Вермахту достойного сопротивления, что и стало причиной очень быстрого и успешного продвижения гитлеровцев сначала к Минску, а затем и к Москве.

Изучая документы последних перед началом войны дней в западных военных округах, а также мемуары многих генералов и маршалов, следует начать с майской оперативной директивы Генштаба, которая определила задачи войск каждого округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну, и что отражение возможной агрессии предусматривалось планами прикрытия госграницы. Именно об этих планах говорит в своих воспоминаниях и маршал И. Баграмян, о чем я рассказал уже несколько выше, и уверен этот факт достоин особого внимания.

Задачи в этих планах обороны и прикрытия ставились конкретные, т. е. Москва ускоряла разработку этих документов и дала команду всем западным округам в спешном порядке к концу мая 1941 года отработать в округах эти «планы прикрытия и обороны». В качестве примера привожу Директиву № 425 для ЗапОВО.

№ 425. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА РККА

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ГЕНЕРАЛ —

ПОЛКОВНИКУ Д. Г. ПАВЛОВУ.

б/н (апрель 1941 года). Совершенно секретно. Особой важности. В одном экземпляре. Карта 1:1000000.

Приказываю приступить к разработке плана оперативного развертывания армий Западного особого военного округа, руководствуясь следующими указаниями:

1. Планы о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают нападать на СССР в ближайшее время. Однако, учитывая

а) происходящие события в Европе — оккупацию немцами Болгарии, объявление ими войны Греции и Югославии;

б) подозрительное поведение немцев в Румынии и Финляндии;

в) сосредоточение Германией к границам СССР значительных сил;

г) заключение Германо-Итало-Японского союза, острие которого, при наличии перечисленных выше обстоятельств, может быть направлено против СССР, необходимо при выработке плана обороны СССР иметь ввиду не только таких противников, как Финляндия, Румыния, Англия, но и таких возможных противников, как Германия, Италия и Япония.

Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь в военный конфликт с нами Румынию, Финляндию, Венгрию и других союзников Германии. Поэтому оборона западных границ СССР приобретает исключительное значение.

2. В случае войны с нами Германия, из имеющихся у нее 225 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий, сможет направить против наших границ до 200 дивизий, из них до 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных.

Развертывание главных сил немецкой армии наиболее вероятно на Юго-Востоке, с тем чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину. Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться ударом вспомогательным из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу, или концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи. В этом случае против войск Северо-Западного и Западного наших фронтов надо ожидать развертывание немцами до 40 пехотных, 3–4 танковых и 2–4 моторизованных дивизий.

Не исключена возможность, что немцы главные свои силы сосредоточат в Восточной Пруссии и на Варшавском направлении с тем, чтобы через Литовскую ССР нанести и развить удар на Ригу или на Ковно, Двинск. Одновременно необходимо ожидать вспомогательных сильных ударов со стороны Ломжа и Бреста с последующим стремлением развить их в направлении Барановичи, Минск. При этом варианте действий Германии надо ожидать, что немцы против наших Северо-Западного и Западного фронтов развернут до 130 дивизий и большую часть своей авиации.

А. Основными задачами для войск Западного фронта ставлю:

1. В период отмобилизования и сосредоточения войск — упорной обороной, опираясь на укрепленные районы, прочно прикрывать наши границы и не допустить вторжения противника на нашу территорию…

Б. Настоящему плану развертывания присвоить условное наименование**

План вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей и начальника Генерального штаба КА подписями, следующего содержания «Приступить к выполнению».

2. Военному совету и штабу Западного особого военного округа надлежит к июню 1941 года в Генштабе КА разработать:

а) план прикрытия и обороны на весь период сосредоточения;

б) план сосредоточения и развертывания войск фронта;

в) план выполнения первой операции 13-ой и 4-ой армий и план обороны 3-ей и 10-ой армий;

г) план использования и боевых действий авиации;

д) план устройства тыла и материального обеспечения, санитарной и ветеринарной эвакуации на первый месяц войны;

е) план устройства связи на период прикрытия, сосредоточения и развертывания войск фронта;

ж) план противовоздушной обороны;

з) план инженерного обеспечения.

3. К разработке плана допускаются в полном объеме — командующий войсками, член Военного совета, начальник штаба и начальник оперативного отдела:

— в части разработки плана действий ВВС — командующий ВВС ЗапОВО;

— в части разработки плана устройства тыла — заместитель начальника штаба округа по тылу;

— в части плана военных сообщений — начальник 3-го отдела штаба ЗапОВО.

Начальники родов войск и служб округа к разработке плана не допускаются и могут привлекаться только как консультанты по специальностям.

Документы плана пишутся только от руки или печатаются на машинке лично командирами, допущенными к разработке плана. По окончанию разработки все материалы при описи сдаются начальнику Оперативного управления Генерального штаба КА.

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. Схема развертывания армий Западного фронта на карте 1000000 в одном экземпляре.

2. Ведомость боевого состава войск и тылов Западного фронта на… листах.

3. Схема прикрытия сосредоточения и развертывания армий Западного фронта на карте 1000000.

4. Графический план железнодорожных перевозок на… листах.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза/С. Тимошенко/

Начальник Генерального штаба КА

генерал армии/Г. Жуков/.

Можно только удивляться, почему Жуков в сговоре с Хрущевым преподносят всю эту историю с приведением в боевую готовность войск западных округов перед 22 июня только как историю «неожиданного» создания поздним вечером 21 июня одной «единственной» «Директивы№ 1», которая «безусловно опоздала» с приведением войск в полную боевую готовность. А до этого Сталин «запрещал провоцировать Гитлера» и потому больше никаких приказов и распоряжений в войска не поступало.

На чем основано это оголтелое и беспардонное вранье?! Да, Жуков и Хрущев сделали очень многое для того, чтобы скрыть факты начала приведения войск западных округов в боевую готовность за неделю до 22 июня именно Директивами и Приказами из Москвы. Безусловно, Жукову и Хрущеву было что скрывать и фальсифицировать, потому подельники хорошо «почистили» архивы в 1953–1956 гг. Им было, что прятать. Версий великое множество. И я убежден, что дело не только в том, что они хотели унизить и облить грязью имя Сталина. Эту задачу они, конечно, ставили перед собой. Но, главное, необходимо было спасать свою шкуру. Убежден, что здесь было в наличии, — заговор и предательство, преступный умысел и вредительство, не выполнение приказов и саботаж. Надо отметить, что и сегодня совершенно не ясно, какова роль Жукова и Тимошенко в разгроме западных военных округов в первые дни войны, и особенно ЗапОВО, и какова роль Хрущева в разгроме и развале КОВО, еще предстоит выяснить. Но заниматься этим должна военная прокуратура, а не только историки-исследователи. На преступления военного времени срока давности не существует.

Мне кажется удалось привести достаточно веские доказательства того, что вопреки подлым басням о «запрещении Сталиным приводить войска в боевую готовность», в действительности все обстояло ровным счетом наоборот.

Еще раз хочу представить читателю некоторые соображения полковника А. Саввина по рассматриваемой теме, изложенные в газете МО РФ «Красная звезда» в № 220 от 3. 12. 2008 г.

«…Под давлением ухудшавшейся обстановки на западной границе Сталин 18 июня 1941 года отдал распоряжение Наркомату обороны о приведении всех войск западных приграничных округов в полную боевую готовность и о дополнительных предупредительных мерах. Некоторые историки — исследователи утверждают, что с разрешения Кремля начальник Генерального штаба направил командованию пяти западных военных округов и трех флотов (Черноморского, Балтийского, Северного) телеграмму или директиву приведения войск и сил в боевую готовность. Текстом этого документа исследователи не располагают. Но имеются косвенные свидетельства, что какой-то документ в войска и на флоты ушел. Дабы не быть голословными, приведем конкретные факты.

В 2008 году в издательстве «Кучково поле» вышла книга Владимира Ямпольского «Уничтожить Россию весной 1941 г»., в которую включены материалы по делу командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова. В протоколе закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 года есть такой эпизод. Член суда А. М. Орлов оглашает показания подсудимого — бывшего начальника связи штаба Западного фронта генерал-майора А. Т. Григорьева на следствии: «…И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня 1941 г. войска округа не были приведены в боевую готовность». Григорьев подтверждает: «Все это верно…».

…Сохранился еще один документ, который прямо свидетельствует о направлении 18 июня 1941 года в адрес командования западных военных округов телеграммы начальника Генштаба. Это исследование, осуществленное в конце 1940-х — первой половине 1950-х годов военно-научным управлением Генерального штаба под руководством генерал-полковника А. П. Покровского. Тогда, еще при жизни Сталина был обобщен опыт сосредоточения и развертывания войск западных военных округов по плану прикрытия государственной границы накануне Великой Отечественной войны. С этой целью было задано пять вопросов участникам тех трагических событий, занимавшим перед войной командные должности в войсках западных округов (фрагментарно ответы на некоторые вопросы были опубликованы в «Военно-историческом журнале» в 1989 году). /87/.

Согласно ответов бывших командиров в частях западных округов, никто из них не отрицал наличие Директив от 12 и 18 июня 1941 г. и телеграммы ГШ.

Какая же мотивация была у командиров, что откровенно не выполняли приказы из Москвы о приведении в боевую готовность своих войск?! Очень трудно сказать. Но то, что это был прямой саботаж приказов Наркомата обороны и Генштаба, а значит и Главы правительства СССР И. В. Сталина — сомнений нет. А Тимошенко и Жуков врали и скрывали то, что выполнение «Директив» массово срывались в западных приграничных округах. Даже Павлова Д. Г., который три дивизии — больше 40 тысяч человек — не вывел согласно приказу в летние лагеря, а затем даже не поднял по тревоге, обвинили не в предательстве, а в преступной халатности, что, в данном случае, все равно тянуло на расстрел, — ведь уже шла война. Но, кстати, вопрос о расстреле Павлова решался не в трибунале, а на Политбюро ЦК. И далеко не все голосовали за высшую меру наказания. Сталин, например, имел ввиду отправить Павлова с понижением командовать танковой дивизией. Но именно Жуков настоял на расстреле своего друга — подчиненного, проявив «принципиальность», так как ему не нужен был живой свидетель собственных преступлений.

Теперь становится абсолютно понятной подлая и безудержная ложь хрущевых — жуковых. Необходимо было «придумать» виноватого! Ведь все виновные в срыве приведения войск в боевую готовность за неделю до начала ВОВ были расстреляны в 1941–1942 годах и сразу после войны по представлению того же Жукова (об этом мы еще будем говорить в последующих главах). В 1950-е годы, еще до проклятого ХХ-го съезда, все эти люди были без всяких проблем «реабилитированы» опять же Хрущевым и Жуковым. Получается, что генералы, которые не выполнили приказы своих наркома и начальника Генштаба, и напрямую И. В. Сталина, ни в чем не виноваты?! И виновным за тяжелейшую катастрофу в первые дни войны назначается только один человек — И. В. Сталин, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР. Так решила «хрущевская партия». И Жуков Хрущеву в этом хорошо помог, сразу после лживого ХХ-го съезда он письменно засвидетельствовал Хрущеву о том, как Сталин «мешал» ему и Тимошенко приводить армию в боевую готовность.

Рассматривая важнейший коренной вопрос о причинах трагедии 22 июня 1941 года очень важно не упустить из виду, — какую роль играла и как работала перед войной советская военная разведка и почему она якобы не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования по нападению на СССР именно 22 июня 1941 года, и что опять же якобы по этой причине произошла трагедия начального периода войны, а также потому, что ГРУ предоставляла Сталину якобы только ту информацию, которую он требовал, и к тому же он и этой информации также не доверял.

Этот гадкий и подлый миф впервые был обнародован на ХХ-ом съезде КПСС, и, конечно же, его автором был Хрущев. Безусловно, к созданию этого лживого мифа имел самое прямое отношение и маршал Г. Жуков, а главным распространителем на эту тему был активный очень в то время историк В. Анфилов.

Основой этого мифа были придуманные, главным образом Жуковым, нападки на ГРУ, на руководителя ГРУ Генерального штаба РККА генерал-лейтенанта Голикова и особенно на его доклад от 20 марта 1941 года в НКО, в СНК и ЦК ВКП(б) по поводу «высказываний и вариантов боевых действий германской армии против СССР».

Суть этого доклада можно изложить одним предложением, представленном в преамбуле у начальника ГРУ генерал-лейтенанта Ф. Голикова: «Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 года, исходит из англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией. Вместе с тем, исходя из природы возникновения и развития фашизма, а также его задач, осуществление заветных планов Гитлера, так полно и «красочно» изложенных в его книге «Моя борьба», краткое изложение всех имеющихся агентурных данных за период, — июнь 1940 — март 1941 гг., заслуживают в своей части серьезного внимания. За последнее время английские, американские и другие(японские, турецкие, румынские, французские, итальянские, финские, шведские, югославские) источники говорят о готовящемся якобы нападении на Советский Союз».

Далее в докладе приводятся более двадцати высказываний, заслуживающих внимания по мнению руководителей ГРУ, послов, военных атташе, журналистов и государственных деятелей разных стран, а также вероятные варианты действий, намечаемых против СССР, и основные направления ударов Германии по данным КОВО, ЗапОВО, и информация о планах наступления на СССР при создании специальных армейских групп германских войск в 3-х направлениях — Ленинград, Москва и Киев. Начало наступления — 20 мая 1941 года.

На основании всей этой обширной информации, изложенной в докладе генерала Голикова, сделан весьма убедительный вывод:

1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала военных действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, немецкой разведки.

Приведенные выводы — это квинтэссенция доклада начальника ГРУ, где очень объективно и исключительно дальновидно отражены планы гитлеровского руководства по развязыванию войны с Советским Союзом.

В реальности кто только не издевался и не оскорблял ГРУ по поводу этого документа. Особенно в этом преуспел начальник Генерального штаба РККА Г. К. Жуков (на момент начала ВОВ). И именно с его подачи в истории Великой Отечественной войны появились беспрецедентные оскорбления в адрес советского ГРУ: «Наша агентурная разведка, которой руководил перед войной Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше. Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом». /История ВОВ СССР 1941–1945 гг. в 6-ти томах.-М., Воениздат, 1960–1965/.

Как прикажете все это понимать?! Ведь сказанное выше-это не что иное как обвинение ГРУ и его первого руководителя в плохой работе, а заодно и Сталина, перед которым якобы угодничал Голиков, и Сталин поэтому не сумел разобраться в политической и военной обстановке в канун войны, и поэтому наделал множество ошибок, «прозевав внезапное нападение Германии на СССР» 22 июня 1941 года.

В 1969 году, когда Георгий Константинович подготовил к изданию свои первые «Воспоминания и размышления», ему неожиданно предъявили многочисленные донесения ГРУ о подготовке немцев к нападению на СССР. Как утверждает военный историк А. Б. Мартиросян/100/, маршал Жуков был изумлен и шокирован. Ведь ему предъявили именно те сообщения ГРУ, которые были адресованы именно ему и на которых стояла его собственная подпись, что говорило о том, что он ознакомился с их содержанием еще тогда в марте 1941 года.

Лично я думаю, что Жуков разыграл изумление и шок, так как забыть об этом факте он просто не мог ввиду того, что все донесения ГРУ ложились, прежде всего, на стол Начальника Генштаба, — ведь ГРУ являлось структурной единицей ГШ РККА. Почему Жуков постарался «забыть» о мартовском докладе Ф. Голикова, мы еще поговорим об этом. Пока только скажу, что именно в первом издании 1969 года своих «Воспоминаний и размышлений» маршал должен был признать, что «20 марта 1941 года начальник ГРУ генерал-лейтенант Голиков представил доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов, по-существу, была отражена суть этого плана».

И все-таки, в который уже раз, Георгий Константинович не сумел быть честным до конца. Тут же, в мемуарах, он продолжает нагнетать ложь и утверждает, что якобы «выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снимали все их значение». Вот — это ход!

Можно ли удивляться в результате, что в 2005 году, в год 60-летия Великой Победы, когда в историю ВОВ влезли фальшивые ангажированные «историки» типа Сванидзе и Млечина, вновь начались грубые наскоки на ГРУ и оскорбления И. В. Сталина — «соображения Голикова — это угодничество, дань культу «гениального вождя» и страх за свою судьбу!». При этом, следует отметить, что никто из этих «горе-историков» не сумел хотя бы как-то объяснить, в чем конкретно ошибка аналитиков ГРУ, которые, как ни крути, выводы к рассматриваемому докладу сделали обоснованно и безошибочно.

Безошибочность выводов к докладу на самом деле объяснить довольно не сложно. Дело в том, что сразу после подписания Договора о ненападении между СССР и Германией 23 августа 1939 года, британский премьер-министр У. Черчилль поручил разведке Великобритании принять все необходимые меры «к разжиганию пожара в Европе», для чего спровоцировать широкомасштабный конфликт между СССР и Германией, т. е. как можно быстрее стравить две самые сильные в мире в военном отношении державы в смертельной схватке.

Нужно сказать, что уже к началу Второй Мировой войны в посольства Советского Союза и Германии в разных странах земного шара стали подбрасывать всевозможные «подметные письма». А с 22 июля 1940 года приказ У. Черчилля был отдан начальнику Управления Специальных Операций МИ-6 Хью Дальтону, под началом которого работали и информаторы советской разведки и, в частности, Виктор Ротшильд, представитель всемирно знаменитого банкирского дома и друг великолепной «кембриджской пятерки» агентов советской разведки. Так что, очень не трудно понять, что об этом подлом и коварном приказе У. Черчилля И. В. Сталин знал одним из первых, и суть дезинформации английской разведки он понимал и видел ровно за год до начала Великой Отечественной войны. /30/.

Вот почему доклад и выводы аналитиков ГРУ для Сталина были простой констатацией фактов и слова ГРУ в докладе: «Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 г., исходили от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией» указывали на очень грубые и подлые действия английской разведки, стремившейся за счет тотальных провокаций ускорить вооруженное столкновение между СССР и Германией.

Ведь только война между Советским Союзом и Германией давала возможность Великобритании выжить в той ситуации, когда она неизбежно должна была проиграть в войне с Германией, в которую англичане влезли по собственной глупости. Кстати говоря, от этого шага И. В. Сталин и пытался удержать Англию еще в марте 1935 года.

Вот почему и вывод № 2 в докладе ГРУ указывал на дезинформацию как английской, так и немецкой разведки, и именно в этом плане и был сформулирован, что буквально в это же время подтвердила и внешняя разведка НКГБ, — это уже была блестящая работа «кембриджской пятерки» лучших агентов советской разведки, а в мае 1941 года крупнейшую дезинформационную операцию британской разведки документально разоблачил выдающийся советский разведчик Гайк Овакимян. Эта операция, — речь идет о «визите» Рудольфа Гесса в Англию, целью которой со стороны англичан было ускорить войну между СССР и Германией с тем, чтобы отвести от Англии неизбежное поражение и заключить почетный мир с Гитлером. /79/.

В чем же тогда, спросить позвольте, ошибались аналитики ГРУ, как утверждал Г. К. Жуков, не имея к этому никаких оснований?! Или в чем заключалось угодничество ГРУ перед Сталиным? Абсолютная чепуха, в выводах аналитиков ГРУ все логично и оправдано с разведывательно-аналитической точки зрения. Потому что будущий агрессор, наоборот, постоянно опровергал слухи о войне и грядущем нападении на СССР. Еще в начале 1941 года по указанию Гитлера были разработаны и введены в действие указания начальника штаба верховного командования Ф. Гальдера по маскировке подготовке агрессии против СССР № 44142/41 от 15. 02. 1941 г., цель которой была скрыть подготовку к операции «Барбаросса». /29/.

Гитлеровские указания по вопросам широкой дезинформации были расписаны во многих документах, и то, что ГРУ в этих вопросах никогда не ошибалось, ничего удивительного нет. Но что очень важно понять, что во всех дезинформационных документах никогда и ничего не говорилось о времени нападения, тем более с указанием весны 1941 года. И более того, ничего нет о дате 22-го июня. И в этом также ничего удивительного нет. Ведь в качестве даты нападения «22 июня» Гитлер официально объявил только 10 июня 1941 года! Вот тут и возникает очень простой вопрос: Откуда понеслась вся эта ложь в адрес И. В. Сталина и аналитиков ГРУ по оценке угрозы нападения Германии на Советский Союз, а тем более по состоянию на 20 марта 1941 года, когда ни одна из разведслужб СССР еще и близко не располагала данными о развертывании и сосредоточении немецких войск у советских границ?!

Подобными данными Москва и, прежде всего, И. В. Сталин стали обладать только лишь 22–23 мая 1941 года, когда очень важный агент берлинской резидентуры НКГБ предоставил неопровержимые документальные доказательства о том, что процесс сосредоточения и развертывания войск вермахта для нападения на Советский Союз вступил в финальную стадию.

А уже на следующий день 24 мая 1941 года И. В. Сталин созвал секретное совещание членов Политбюро с участием высшего военного командования, т. е. Тимошенко и Жукова, во время которого официально всех поставил в известность, что в ближайшее время страна будет подвергнута внезапному нападению со стороны Германии.

Это все сказано к вопросу о том, что якобы Сталин «игнорировал сообщения внешней разведки», «верил Гитлеру» и «не готовил страну к войне». Оказывается, все эти подлые мифы придумали Хрущев и Жуков при подготовке доклада ХХ-му съезда КПСС.

Таким образом, Сталин заблаговременно знал о том, что вермахт вступил в режим военного времени по подготовке к нападению на СССР и как только получил необходимое подтверждение тут же принял неотложные меры. Еще 13 мая Сталин лично санкционировал выдвижение всех намеченных для этого войск из внутренних округов в приграничные, по поводу чего Тимошенко и Жуков подписали соответствующие директивы.

Именно поэтому еще в марте ГРУ оценивало сообщения о вероятности войны весной 1941 года как слухи, распускаемые именно англосаксонскими силами, задачей которых было побыстрее «разжечь европейский пожар».

В этом смысле, особенно после прибытия в Лондон Р. Гесса, цели Великобритании и фашистской Германии были очень близки. Дело в том, что Англия и Германия были очень заинтересованы в том, чтобы спровоцировать СССР на какие-то действия своими войсками и тем самым Германия могла бы оправдать свою агрессию. Это, безусловно, входило в набор тактических приемов для стратегии блицкрига. Однако, вплоть до самого нападения 22 июня 1941 года СССР не давал гитлеровцам ни малейшего повода заподозрить его в агрессивных или хотя бы недружественных по отношению к Германии планах.

Нужно сказать, что цель Сталина в том и состояла, чтобы любыми путями лишить Гитлера, а также Англию и США возможности приписать СССР агрессивные намерения и, тем самым, начать военные действия. Во-первых, Сталин однозначно показывал, что воевать не собирается, но понимая, что войны не избежать, пытался сделать все, чтобы оттянуть ее начало хотя бы до 1942 года. Во-вторых, Сталин умышленно наводил своих партнеров на мысль, что демонстративными войсковыми учениями, а также «экскурсиями» по новым военным заводам, сообщениями газет о концентрации советских войск на западных границах СССР, что он действует строго в соответствии с возрастанием угрозы нападения. Именно эти факты в своих сообщениях отражала и немецкая разведка.

И надо отдать должное И. В. Сталину, в этом не простом психологическом поединке он блестяще выиграл у Гитлера. Под сильнейшим нажимом Иосифа Виссарионовича фюрер до такой степени задезинформировался, что в соответствии со своими же инструкциями в переписке выболтал Сталину практически точное время нападения. /30, 62/.

Вот почему уже 14–15 мая 1941 года от самого Гитлера непосредственно Сталин точно знал, что фюрер планирует нападение на Советский Союз 20–22 июня 1941 года.

Из всего вышесказанного следует сделать однозначный вывод о том, что пора прекратить лгать и выдумывать всякие обвинения в адрес ГРУ и, тем более, в адрес И. В. Сталина. Что касается ГРУ, то следует безоговорочно признать, была проведена тяжелейшая, кропотливая, сопряженная с большим риском для жизней, действовавших за рубежом разведчиков, но потрясающая своей эффективностью работа. Военная разведка беспрецедентно точно спрогнозировала ситуацию, связанную с «миссией» Р. Гесса. Заместитель Гитлера по партии для того и прибыл 10 мая в Англию, чтобы договориться с лидерами правящей английской элиты на почетных условиях о мире между Германией и Англией, а также о договоренности(пока официально неизвестной!) в части гарантированной практически полной безнаказанности однофронтового разбоя Третьего рейха против СССР до середины 1944 года!

В реальности, об этом проболтался не кто-нибудь, а премьер-министр Великобритании У. Черчилль уже после окончания войны! Наши подлые «друзья» по антигитлеровской коалиции — англосаксы — так и дотянули открытие второго фронта до 6 июня 1944 г. Ничего удивительного нет, слово англичане дали Гитлеру и держали его до тех пор, пока не увидели, что Сталин уничтожит фашизм и освободит Европу без помощи союзников!! /78/.

Как стало известно 10 июня 1941 года, дата нападения на СССР «22 июня» впервые была названа в документе «Распоряжение главнокомандующего сухопутными войсками о назначении срока начала наступления на Советский Союз» № 1170/41 от 10. 06. 1941 г., а это как раз месяц после прибытия Р. Гесса в Лондон, и ГРУ никак не ошиблось в своих прогнозах, потому что именно 10 июня на переговорах с Гессом по поручению У. Черчилля присутствовал лорд-канцлер Англии Джон Саймон.

Это был тот самый Саймон, который еще в 1935 г., будучи министром иностранных дел Англии, во время англо-германских переговоров с Гитлером в Берлине гарантировал лидеру фашистов «зеленый свет» его агрессивной экспансии на Восток, точнее, нападение на СССР.

И. В. Сталин еще тогда предупредил Лондон, что добром все эти «объятия» с Гитлером для Англии не кончатся, и теперь, в июне 1941 года, когда Сталин узнал от разведки, что в переговоры с Р. Гессом включился еще и Д. Саймон, то помня обо всех «особых антисоветских заслугах этого господина» и то, что его направил на эти переговоры не кто иной как У. Черчилль, Иосиф Виссарионович хорошо представил себе, что может «нагородить» эта подлая пара политиков против Советского Союза. /78/.

Ровно через два дня, а именно — 12 июня 1941 г., Сталину стало доподлинно известно о том, что британская служба радиоперехватила и декодировала шифровку в адрес командующих группировками немецких армий вторжения, где и была указана дата нападения — 22 июня. В упомянутой шифровке передавалось «Распоряжение…». от 10. 06. 941 г., а передача происходила 12 июня 1941 г., что позднее через 20 лет в своих мемуарах подтвердил сам У. Черчилль. А 13 июня от погранразведки НКВД И. В. Сталин узнал о выдвижении германских войск на исходные для нападения позиции и немедленно сделал для себя два практических вывод:

— во-первых, немедленно санкционировать общее выдвижение дивизий Красной Армии из глубины западных округов в сторону границы. Кстати, данный факт подтверждается архивными данными и мемуарами маршала А. М. Василевского.

— во-вторых, санкционировать не позднее 18 июня 1941 года директиву в войска всех приграничных западных округов о приведении их в полную боевую готовность.

Второй вывод объяснялся тем, что в тексте упомянутого распоряжения от 10. 06. 1941 г., и подписанного главнокомандующим сухопутными войсками Германии, содержалась контрольная дата — 18 июня, в течение которой должно было быть осуществлено либо окончательное подтверждение даты нападения, либо ее отмена. Более того, в тексте распоряжения было и последнее время для этого же — 13. 00., 21 июня 1941 года.

Таким образом, вся ситуация с «миссией» Р. Гесса могла означать только то, что дата нападения Германии на Советский Союз — 22 июня должна еще быть подтверждена особым политическим решением Гитлера, а фактически неофициально уже названа.

И. В. Сталин прекрасно понимал, что немцы всему миру известные педанты и очень пунктуальные люди, ярые поклонники строжайшей дисциплины, особенно в армии, изменять и приостанавливать ничего не будут, тем более, если это касалось правил и установок вермахта.

Сталин и разведка мгновенно просчитали именно эту ситуацию и убедились в том, что их видение сценария нападения на СССР на основе сговора Англии с Гитлером было весьма обоснованно, 9 июня 1941 года к переговорам подключается Джон Саймон, а уже 10 июня высшее главнокомандование Германии, лично Гитлер, письменно устанавливает 22 июня датой нападения на СССР!

Кроме того, Сталину абсолютно точно было известно, что дата «22 июня» в категорическом тоне была объявлена англичанами специальному представителю президента США Рузвельту — Уильяму Доновану — еще 6 июня 1941 г., т. е. британская разведка еще в мае 1941 года провела одну мощную дезинформационную операцию по ускорению начала боевых действий Германии против СССР.

Смысл британской дезинформации заключался — «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера». И вот что особенно интересно в этой связи. Впервые Гитлер лично озвучил дату «22 июня» во время совещания 30 апреля. Но сама мысль об этой дате появилась у него тремя месяцами раньше — 31 января 1941 года, когда была утверждена Директива Генштаба сухопутных войск Германии № 050/41, потому что эта директива являлась сутью плана «Барбаросса», а именно, она называлась «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск план «Барбаросса». К концу апреля, когда с Югославией было покончено, Гитлер и решил уточнить дату нападения на СССР. Одним из первых об этом узнал агент британской разведки «Фил» — Адольф Эрнст Хойзингер. Еще в марте 1941 года коммерческий атташе посольства США в Берлине — Сэм Вудс — добыл новые сведения о плане нападения на СССР, которые 20 марта были переданы не только Москве, но и Лондону. А ровно через месяц были получены данные Фила. /45., А. Мартиросян. Сталин и ВОВ/.

Конфиденциально через Р. Гесса Гитлер сообщил о дате нападения на СССР англичанам 10 мая 1941 г. Узнав об этом, англичане дали Гитлеру свое полное одобрение, которое прозвучало следующим образом: «Английские интересы в восточных и юго-восточных европейских областях, за исключением Греции, являются номинальными». Тем самым Англия дала понять Гитлеру, что она будет делать на территориях Советского Союза, т. е. «их это не интересует и никто им не помешает».

Тут необходимо отдать должное исключительной подлости в скором времени советского союзника по антигитлеровской коалиции — сэра Уинстона Черчилля. Этот господин еще в середине апреля 1941 года выдал на удивление подлую «дипломатическую увертюру» по отношению к Советскому Союзу, направив правительству СССР меморандум, в котором содержались вызывающие глубокое возмущение слова: «Правительство Великобритании не заинтересовано столь непосредственно в сохранении неприкосновенности Советского Союза, как например, в сохранении Франции и некоторых других западноевропейских стран».

Как раз в этих словах и проявились в натуральном виде «английские интересы», которые оказывается «в восточно-европейских областях весьма номинальны». В этой фразе содержится и доказательство условия Англии к Германии к достижению так называемого «почетного мира». И второе условие поставленное англичанами гласило: «Ни одно правительство Великобритании, считающее себя дееспособным, не сможет отказаться от восстановления государственной системы Западной Европы».

Как Вы считаете, уважаемый читатель, трудно Сталину было разобраться и понять, зачем Черчилль «закрутил всю эту дипломатическую подлянку» в отношении СССР, и трудно ли Сталину было решить этот политический ребус, т. е. о чем шел торг на переговорах руководства Англии с Р. Гессом?! Думаю, что очень не трудно было решать И. В. Сталину подобные задачи. Прежде всего, потому что для Лондона единственным выходом из создавшегося тогда положения было нападение Германии на Советский Союз, так как сидя в тяжелейшей немецкой блокаде, куда Англия влипла по собственному почину и глупости, о каких восточно-европейских интересах можно было говорить. Англия была вынуждена делать «хорошую мину при плохой игре».

Лондон прекрасно понимал насколько советско — немецкий Договор о ненападении от 23 августа 1939 года поменял не только расписание будущей Второй Мировой войны, которая как всегда подлая Англия усердно готовила для СССР-России, но и конфигурацию Европы, в т. ч. и послевоенную. Именно по этим причинам Англия (в союзе с США) и предоставили Гитлеру полную свободу действий против Советского Союза.

А Гитлер в свою очередь достаточно долго тянул с письменным утверждением даты нападения на СССР, что ждал гарантий от Англии полной свободы действий при войне на одном фронте, что Англия (тем более, в союзе с США) не ударит в спину вермахту на Западном фронте.

Именно этих гарантий до 14 июня 1941 г. у Гитлера не было — шел ожесточенный торг и стороны все не могли договориться по этому поводу. Гитлер тянул время и ждал необходимых ему гарантий, так как панически боялся войны на два фронта.

А что же Сталин? Иосиф Виссарионович ясно видел и хорошо знал, что Гитлер принятое решение о начале блицкрига согласовывает с Англией самым наглым образом и 12 июня, как я уже говорил, он принял решение и санкционировал выдвижение дивизий из глубины приграничных округов в сторону границы. Одновременно было подготовлено «Сообщение ТАСС» от 13 июня 1941 г., которое демонстративно было озвучено по трем каналам: в 18. 00 московского времени в радиоэфире для заграницы, а также путем вручения его текста как официального документа Правительства СССР одновременно англичанам и немцам. А на следующий день 14 июня — оно было опубликовано во всех центральных советских газетах.

Это был, возможно, весьма рискованный, но тщательно продуманный (благодаря разведке) и очень решительный шаг. Необходимо было предупредить и нейтрализовать подлые попытки Англии, также как и всегда играть роль мировой державы и главного арбитра в Европе. Сталин был абсолютно уверен, что Гитлер к утру 14 июня еще никаких гарантий не получит, а также знал, что Гитлер не рискнет на войну на два фронта — в Германии слишком хорошо помнили печальные итоги Первой Мировой войны.

Но Англия находилась при последнем издыхании.

И ее единственный шанс на спасение заключался в том, чтобы дать Гитлеру гарантии по вопросу войны на одном фронте. Да, сообщением ТАСС от 13 июня И. В. Сталин крепко заранее пригвоздил Гитлера к позорному столбу как агрессора, который «с санкции какой-то полузадушенной Англии готовится вероломно и внезапно напасть на честно соблюдающего условия Договора о ненападении от 23 августа 1939 г. партнера по межгосударственным отношениям».

В Лондоне все прекрасно поняли, и тем не менее подлейшая Великобритания к исходу дня 14 июня 1941 г. все-таки выдала Гитлеру гарантии войны без второго фронта — блицкрига — Дранг нах Остен. Гарантия была дана до 1944 года.

В данном случае необходимо отметить, что склонить Англию к прямому, т. е. письменному заключению мира с Германией Гитлеру все же не удалось. Понятно, что полным идиотом Черчилль не был. Да и Сталин сумел помочь окольными путями, через США, но не допустил этого. В противном случае, Англия этим бандитским договором с Гитлером подписала бы себе смертный приговор на будущее.

Как отмечало ГРУ в своем аналитическом сообщении еще начала войны 18 июня 1941 г., «по имеющимся данным, эта попытка склонить на мир Англию не увенчалась успехом, но в известной степени получила отражение в дальнейшем ходе военных действий между Германией и Англией в сторону их ослабления. Для подтверждения такого вывода необходимо привести следующие конкретные факты: а) переброска всех родов войск немецкой армии на Восток продолжается за счет ослабления группировки немецких войск на северо-западном побережье Франции… б) усиление Восточного фронта германской авиацией продолжается. Захваченные пленные показывают, что их соединения за 3–4 дня до начала войны и даже в процессе войны были переброшены из Франции».

ГРУ показывало ситуацию по практической реализации достигнутого накануне агрессии против СССР англо-германского тайного сговора, и указало на то обстоятельство, что этот процесс начался за 3–4 дня до нападения Германии на Советский Союз, а это означало, что у Гитлера уже появились твердые гарантии Англии, что второго фронта у Германии не будет. И потому, с 4. 00 часов утра 18 июня 1941 года и был возобновлен процесс выдвижения войск вермахта на исходные для нападения позиции на территории Польши. ГРУ прямо назвало те части армии и люфтваффе, которые были переброшены с Западного фронта на Восточный.

В тот же день, 18 июня 1941 г., И. В. Сталин в последний раз произвел проверку правильности своего понимания политической ситуации, а также достоверности разведывательной информации, предложив германскому правительству срочно принять с визитом В. М. Молотова, на что получил немедленный отказ.

Сталин окончательно убедился, что война действительно грянет через четыре дня, и он тут же отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем в самые ближайшие дни внезапном нападении Германии и о необходимости в связи с этим приведения вверенных им войск в полную боевую готовность! Отсюда и все командующие Прибалтийским, Ленинградским, Западным, Киевским и Одесским военными округами, а также Балтийским, Черноморским и Северными флотами с прямой санкции И. В. Сталина официально были предупреждены об этом телеграммой начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова Г. К. еще 18 июня 1941 года!! Т. е. за четыре дня до нападения! Причем, как свидетельствуют исследования последних лет (после 2009 года), в Директиве от 18 июня 1941 года по личному указанию Сталина непосредственно указывалась дата «22 июня 1941 года»!!

И, наконец, главное. Трагедия 22 июня 1941 года произошла не потому, что в чем-то ошиблись советские разведслужбы, в частности, военная разведка. Трагедия 22 июня 1941 года произошла не потому, что где-то ошибся или чего-то не сделал И. В. Сталин, или как смеют лгать либералы и подлые антисталинисты, что якобы Сталин «дезориентировал высшее военное руководство страны», что дескать Сталин «не разрешил привести войска в полную боевую готовность», что якобы Сталин «не готовился к войне с гитлеровской Германией». Все было, как раз, наоборот.

Трагедия 22 июня 1941 года произошла потому, что высшее военное руководство СССР, и прежде всего, нарком обороны маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г. К. Жуков проигнорировали не только донесения разведки, но и указания И. В. Сталина. Ведь именно, благодаря военной разведке они знали практически все относительно «плана Барбаросса», располагали оперативными планами германского командования по нападению и разгрому РККА, а также обо всех тактических ударах по организации поражения советских войск. Имели полный картографический сценарий начала войны, где были указаны три основных направления главных ударов вермахта!!

Для Тимошенко и Жукова не было секретом, что командование вермахта едва ли не в массовом порядке готовит для РККА гигантские котлы по уничтожению живой силы и техники СССР. Располагали и подробными данными о тактике и стратегии командования вермахта при внезапном нападении и осуществлении блицкрига. Обладали с большой точностью выявленными данными о боевом составе, численности и вооружении группировок вторжения практически на глубину до 400 км. на территории германского Рейха, при этом имели точно установленные данные о численности немецких дивизий у советских границ, их дислокации, вплоть до расположения батальонов, штабов всех частей, и даже огневых позиций отдельных артиллерийских и зенитных частей, а также аэродромов, особенно передового базирования авиации люфтваффе.

Досконально знали все сведения о состоянии танковых войск — основной ударной силы вермахта в операциях блицкрига, при этом имели все данные о технико-тактических характеристиках всех моделей немецких танков.

Документально точно знали, что командование вермахта планирует наиболее мощные удары на левом фланге как Северо-Западного, так и Западного направлений и даже о том, что гитлеровцы, как и в 1936 году, планируют взять Минск на пятый день войны. Безусловно, точно знали о том, что нападение произойдет без объявления войны. С 18 июня 1941 года знали точную дату и час начала немецкой агрессии. Т. е., другими словами, не существовало ни одного факта относительно нападения Германии на Советский Союз, который не был известен высшему военному командованию РККА — Народному комиссару обороны СССР, маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба генералу армии Г. К. Жукову.

Не случайно в своих мемуарах начальник ГРУ генерал армии П. И. Ивашутин подчеркивал, что «ни в стратегическом, ни в тактическом отношении нападение фашистской Германии на Советский Союз не было внезапным».

А вот Маршал Победы Г. К. Жуков, названный так именно И. В. Сталиным, уже после смерти вождя бессовестно лгал сначала вместе с Хрущевым на ХХ съезде КПСС, а затем в своих мемуарах придумал подлейшую историю о том, как якобы удалось только в 00 час. 30 мин. 22 июня 1941 года именно ему и Тимошенко «заставить упирающегося Сталина дать все-таки в приграничные военные округа директиву о приведении войск в боевую готовность», а затем обвинить ГРУ и лично Сталина «в плохой работе и неумении разобраться в политической и военной обстановке в канун войны».

А теперь о самом главном, все-таки мы ведем речь о советской военной разведке. Еще в конце 1935 года именно советская военная разведка сумела «добыть» меморандум 2-го бюро Генерального штаба Франции, в котором тогда еще утверждалось, что в случае войны с Германией именно Советский Союз потерпит сокрушительное поражение, т. е. «с открытием военных действий на первых же порах Красная Армия потерпит серьезные неудачи, которые скоро приведут к полному военному разгрому и развалу армии», а затем и к государственному перевороту силами военных. /95/. Это было не единственное предупреждение на эту тему, об этом предупреждали и некоторые советские военные деятели во второй половине 30-х годов.

Когда в мае 1937 года был раскрыт заговор военных во главе с М. Н. Тухачевским, который и ставил своей целью государственный переворот, тогда же он сам — лично в полном объеме изложил для следствия свой «План поражения Советского Союза в войне с Германией». И вот именно здесь появляются удивительные совпадения. Именно Тухачевский утверждал, что Белорусское (ЗапОВО) направление главного удара вермахта является фантастическим, т. е. невозможным для планов Гитлера, и Тимошенко с Жуковым в своих стратегических планах таким же образом даже не рассматривали и не реагировали на прямые предупреждения разведки о наиболее сильном ударе вермахта в минском направлении, причем даже тогда, когда ГРУ уже буквально кричало об угрозе нашим войскам именно с польского плацдарма!

Может быть кто-то захочет доказать, что это — не совпадение, это — случайность, тогда попробуйте объяснить, почему с приходом Жукова на должность начальника Генерального штаба из документов военного планирования сразу у двух приграничных округов — у ЗапОВО и ПрибОВО исчезла задача значительного прикрытия именно Минского направления, главного направления, прежде всего, в ЗапОВО. И почему, в конце концов, это все совпало с «Планом поражения» Тухачевского?!

Самое интересное заключается и в том факте, что Г. К. Жуков в своих мемуарах не отрицает, он достоверно знал об особой концентрации гитлеровских войск на польском плацдарме, но тем не менее не предпринял никаких экстренных мер для укрепления обороноспособности ЗапОВО! Почему у ЗапОВО была раздвоенность боевых задач в пользу соседних приграничных округов — ПрибОВО и КОВО?! Почему в стратегических планах обороны Генштаба Жуков переакцентировал центр тяжести всех усилий на Юго-Западное направление? Все это и подтверждается тем фактом, что высшее военное командование — С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков поздно вечером 22 июня 1941 года отбыли в штаб КОВО и возвратились в Москву только к утру 25 июня 1941 года, когда с фронтом Западного направления даже связи не было.

Ведь вопреки лжи Г. К. Жукова, о чем он пытается оправдаться впоследствии в своих мемуарах, И. В. Сталин никаких указаний о необходимости считать главным ударным направлением гитлеровцев Юго-Западное никогда не давал. До 7 июля 1941 года, пока И. В. Сталин не был назначен приказом Верховным Главнокомандующим и Председателем Ставки Верховного Главнокомандования, он никогда не вмешивался в дела военные.

И еще один важный вопрос. В качестве главного метода обороны Тимошенко-Жуков выдвинули хорошо известный стратегический вариант встречно — лобового контрблицкрига, т. е. отражение агрессии фронтовыми наступательными операциями и принципа «жесткой обороны» на линии госграницы (об этом подробно поговорим в следующей главе). Но все это не было предусмотрено официальным планом обороны, который был основан на принципе «активной обороны», и который был еще в 1940 году разработан маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержден И. В. Сталиным, как Председателем правительства, и на каком-то негласном основании был незаконно подменен и оказался как две капли воды похож на «План поражения» Тухачевского настолько, что ни о какой случайности говорить не приходится. И как все это следует понимать?

Конечно, я бы не стал однозначно утверждать, что все это походит на умышленную измену генералитета! Мне представляется, что все вышеуказанные действия Тимошенко и Жукова больше указывают на полное отсутствие военного профессионализма и несоответствие занимаемым должностям в высшем руководстве НКО и РККА?! Но это уже вопросы, которые имеют прямое отношение к военной прокуратуре, а не к историкам-исследователям.

Продолжим тему данной 7-ой главы. Разгром Западного фронта (ЗапОВО) Красной Армии, который произошел в самые первые дни войны, состоялся прежде всего по той причине, что «собственной слабостью» РККА, да и всей системы обороны на западных рубежах явился тот самый план, — «отсебятина» Жукова-Тимошенко, — который свидетельствовал о свершившейся подмене главного принципа обороны, отрицал направление главного удара Вермахта — «Белосток-Минск-Смоленск-Москва» и легитимировал «план поражения» Тухачевского, со всеми вытекающими отсюда последствиями. /42/.

Да, безусловно, началом всех бед и тяжелых поражений Красной Армии в первые дни войны можно и нужно считать подмену Жуковым основополагающего документа, утвержденного И. В. Сталиным в октябре 1940 года «Плана отражения агрессии…»., но при этом надо понимать, что Западный фронт рухнул из-за предательства командующего ЗапОВО генерала армии Павлова, что привело в итоге к разгрому и остальных приграничных фронтов, …и весь ход войны пошел по трагическому сценарию.

Самое интересное заключается в том, что в 1958 году подлейший и лживый Никита Хрущев провел весьма странную «реабилитацию» в отношении командующего Западным фронтом Павлова, а также начальника штаба фронта Климовских, начальника связи фронта Григорьева, командующего 4-ой армией Коробкова, которые были осуждены и расстреляны по статье «халатность» и «неисполнение своих должностных обязанностей», что в итоге привело к разгрому и гибели группы войск Западного фронта.

Так что устраивать реабилитацию генералу Павлову в подобной ситуации было просто нелепо. Может быть открылись какие-то «неведомые новые обстоятельства», которые могли оправдать генерала армии Павлова, если он действительно не выполнял приказы из Москвы, Директиву от 12–13 июня 1941 г. о вводе в действие «плана прикрытия» и выдвижении частей первого-второго эшелонов на рубежи обороны. Павлов не выполнял приказы и директивы НКО и ГШ о повышении боевой готовности частей своего округа до 22 июня. Именно это и привело к разгрому военного приграничного округа ЗапОВО. Не трудно понять, если бы генерал Павлов просто и элементарно выполнил свои должностные обязанности, весь ход войны пошел бы по другому сценарию, возможно битвы под Москвой и не было бы, и немцам дальше Смоленска добраться не удалось.

Читая протоколы допроса генерала Павлова Д. Г., следует обратить внимание, что он постоянно пытается показать, дескать именно в Москве находились те люди, кто занимался «успокаиванием» и «настраиванием» командующего ЗапОВО, и что на западном направлении без предательства в Москве не обошлось. Хочу заметить, что и в случае с генералом Павловым, так и в случае с командующим КОВО генерал — полковникам Кирпоносом «успокаиванием и настраиванием» командующих занимались одни и те же лица — Нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и (или) начальник Генерального штаба Г. К. Жуков. Вот откуда и берется утверждение, что не мог Павлов открывать фронт по личной инициативе и тем более от «обиды» за Тухачевского, расстрелянного в 1937 году. Он открывал фронт осознанно и понимал, что делает, и делал это явно в сговоре с кем-то в Москве!!

Между прочим, обратной стороной хрущевской реабилитации генерала Павлова Д. Г. явилось признание вины Жуковым! Совершенно естественно, что в годы хрущевского правления вопрос о вине Жукова не возникал. Но за это маршалу пришлось уплатить самую дорогую цену — со стороны военных именно Жуков стал главным инициатором совершенно беспочвенных нападок на И. В. Сталина за трагедию 22 июня 1941 года, иначе говоря, именно Жукову пришлось стать клеветником и лжецом. /45/.

Хочу подчеркнуть, что военный историк — исследователь А. Б. Мартиросян убежден, что без согласованных действий с Москвой в западных округах генералы Павлов и Кирпонос ничего не делали и делать не могли. Хотя следует признать, как отмечалось на суде, что, вполне возможно, генерал Кирпонос использовался Тимошенко-Жуковым, как говорится «в темную»?! Но именно в этом случае становится понятно, генерал Кирпонос являлся для Тимошенко-Жукова совершенно не нужной фигурой? Это подтверждается именно тем фактом, что никто иной как Жуков и настоял в Трибунале на расстреле генерала Павлова! Впрочем, можно быть уверенным, что генерал Кирпонос, даже если его очень «тревожили какие-то догадки», никуда бы с этим обращаться не стал, так как просто было некуда! Например, генерал Кузнецов — командующий военным округом ПрибОВО, у которого также было много проблем в округе с выполнением тех самых директив от 13–18 июня 1941 года, после выхода из окружения в начале августа 1941 года, продолжал службу на самых высоких должностях без всяких последствий. Между тем, как свидетельствуют документы, именно Г. К. Жуков в августе 1941 г., пытаясь дестабилизировать обстановку в высших эшелонах власти, направил И. В. Сталину провокационную докладную о том, что в Генштабе есть предатели, однако Глава государства и Верховный Главнокомандующий не стал реагировать, понимая что нельзя этого делать именно сейчас, необходимо сохранять единство армии и народа, а не устраивать разборки с генералами.

Как утверждает историк-исследователь О. П. Козинкин, когда начинается разговор о Директивах, о приведении войск западных округов в полную боевую готовность от 13–18 июня 1941 г., то «сомневающиеся» обычно заявляют, что Директив этих не было, так как они до сих пор не опубликованы. Ведь в сборнике Яковлева Директивы для ЗапОВО как исполненного документа не было. А вот на приведение в «полную боевую готовность» реальная Директива действительно поступала и в ЗапОВО, и в КОВО. «…Сама директива в природе существует. Текст ее соответствует тому, что написано в директиве 605». Это та самая «ночная директива» от 21 июня 1941 г., посланная Тимошенко-Жуковым в ночь на 22 июня, которую Павлов и Кирпонос действительно примитивно сдублировали своим армиям в качестве приказа для воинских частей о приведении их в полную боевую готовность!

Некоторые эксперты считают, что в ЗапОВО также проводились определенные мероприятия по Директивам НКО и ГШ от 15–18 июня 1941 г., что объясняет появление приказов о начале выдвижения к границе. Однако сами же офицеры ЗапОВО, допрошенные по горячим следам в июле 1941 года и особенно те, кто выжил в Бресте, заявили прямо, что командующий Павлов до них не доводил эти приказы. А когда на заседании суда военного трибунала их всех свели на очную ставку, Павлов Д. Г. элементарно стал юлить и выкручиваться. Лично мне кажется, что таким поведением, он пытался «спрятать свою преступную халатность», которая и привела в итоге к полному разгрому Западного фронта. Любой здравомыслящий человек, изучая протоколы допросов Павлова, поймет, что поведение Героя Советского Союза, генерала армии, принимавшего до этого не единожды вполне разумные и ответственные решения, такое поведение вдруг перед 22 июня 1941 г., перед нападением Германии на СССР, о котором он был оповещен, как и все другие командующие округов за несколько дней до нападения, не будет казаться только тупой «халатностью и неисполнением своих должностных обязанностей».

Одно из главных обвинений Павлова заключается в том, что он просто не доводил до своих подчиненных эти самые приказы НКО и ГШ о начале выдвижения войсковых соединений к границе. А командующий КОВО М. Кирпонос далеко не до всех довел эти приказы, об этом пишет в своих мемуарах маршал Рокоссовский. Все удивительно просто, — не довели приказы из Москвы от 13–18 июня 1941 г. до подчиненных, вот и… разгром Западного фронта. Части остались в казармах, их там и расстреляли утром 22 июня, а самолеты и артиллерию загнали ближе к границе, а зенитные подразделения загнали на полигон под Минск, подальше от границы.

Это самый простой пример предательства. К примеру, не выполни или спрячь приказ НКО и ГШ о выдвижении к границе навстречу противнику, который уже через несколько дней нападет, или протяни время и покажи, что этот приказ уже просто не выполнить, а потом «старый друг» Г. К. Жуков расскажет в своих мемуарах, что таких приказов вообще не было. Но тут, правда, возникла одна неувязка, — сам же Жуков и настоял на расстреле Павлова. Наверное, следы заметал, боялся, что и его рядом могут поставить за то, что не проверил выполнение собственных приказов?!

По ходу допросов Павлов как будто признает личную ответственность, и личную вину, но всячески уклоняется от признания именно заговора и участия в нем, организованного в сговоре группой командиров высшего звена. Дело в том, что обвинение по ст. 58 — «измена родине и заговор» группой лиц однозначно тянул на расстрел. А вот некая «халатность» и «неисполнение своих должностных обязанностей» могло помочь отделаться понижением в должности и отправкой на фронт. И когда в Политбюро решался вопрос об участи Д. Г. Павлова и мере его наказания, то не все члены Политбюро голосовали именно за «расстрел». Сталин, например, был категорически против расстрела Павлова. Но факты показывают, что не все подчиняется «воле тирана». На расстреле настоял именно Г. К. Жуков. Он объяснял свою точку зрения тем, что его и Наркома обороны Директивы от 15–18 июня 1941 года о приведении всех войск Западных приграничных военных округов в полную боевую готовность и о выдвижении частей к границе, Павлов умышленно просаботировал и это в итоге действительно привело к общему развалу фронта и сдаче Минска на 6-й день войны. Конечно, это было тяжелое преступление Павлова, и никакого другого наказания, кроме расстрела, быть не могло. Но ведь Жуков боялся не этого, он страшился, что Сталин узнает правду, что Директивы от 12–13 и 15–18 июня 1941 года, которые инициировал и санкционировал лично И. В. Сталин, Тимошенко-Жуков ни единого разу не проверили их исполнения, не забывая при этом регулярно заниматься «успокаиванием» и «настраиванием» командующих ЗапОВО и КОВО. В то же время, уже после смерти И. В. Сталина, когда Г. К. Жуков стал первым подручным подлого фальсификатора Хрущева с тем, чтобы свою вину и вину Наркома Тимошенко за разгром почти всей довоенной РККА и гибель миллионов мирных граждан, переложить на Сталина и подло-бессовестно лгать, что якобы «никаких директив вообще не было, так как Сталин не разрешал приводить войска в боевую готовность, перемещать и рассредотачивать их на границе», и «план Шапошникова Сталин приказал изменить». Вот так и лгал Жуков всю оставшуюся жизнь, и потому и на убийство Берии пошел, потому что боялся, что у того наверняка был «компромат» на некоторых полководцев как у главы НКВД-МГБ с 1938 по 1945 годы, и особенно по их действиям в 1941 г., что гитлеровцы до стен Кремля дошли за четыре месяца.

 

Глава восьмая

Какие основания позволяют считать, что именно военный генералитет повинен в трагедии 22 июня 1941 г. Как Жуков отменил, утвержденный Сталиным план отражения агрессии от 18. 9. 1940 г. и что из этого вышло! Катастрофический провал военного генералитета с направлением главного удара!

В данной главе мне хотелось бы обсудить еще один важнейший вопрос, существо которого для многих историков-исследователей предопределяет появление ясности при изучении целого ряда исторических событий в период 1939–1941 гг. Все основывается на фактах, объясняющих объективность версии, что военный заговор 22 июня 1941 г. все-таки существовал. Мы уже неоднократно показывали примеры не совсем адекватных действий высшего генералитета РККА, командующих ЗапОВО и КОВО, а также их заместителей и многочисленных подчиненных, и в дальнейшем мы будем продолжать эту тяжелую для нас тему. Именно реальность этой версии и позволяет ответить на вопрос, почему начало войны обернулось для советского народа и Красной Армии полной катастрофой.

Сразу же становится понятной причина странного предложения Гитлера и последующее подписание договора о ненападении между СССР и Германией в 1939 году, а также почему Польша «неожиданно» стала заложницей гитлеровской агрессии в начале Второй Мировой войны. При этом СССР, опять же по предложению Гитлера, получил возможность вернуть свои законные территории — часть Белоруссии, часть Украины и Бессарабии, а также Прибалтику. С чего бы это Гитлер стал таким «добреньким и покладистым».

Все объясняется очень просто. Во-первых, Гитлеру была необходима непосредственная граница с Советским Союзом. Во-вторых, руководители Вермахта поставили перед политиками, и, безусловно, перед Гитлером, в первую очередь, важнейшую задачу «вытянуть» Красную Армию из-за «линии Сталина» и заставить ее расположиться на новых западных не оборудованных рубежах. А затем за дело примется та самая «пятая колонна» из хорошо замаскировавшихся «советских» военных и политиков, готовых в нужный момент ликвидировать высшее руководство страны, взять власть и немедленно сесть за стол переговоров с фашистской Германией с целью отдать немцам и японцам все те территории нашей страны, которые те возжелают, после чего должен быть установлен мир.

Именно все так и планировалось еще в 1937 году в соответствии с планом поражения Тухачевского! Однако заговор военных был раскрыт и банда Тухачевского была ликвидирована, как известно. Но, видимо, далеко не все.

Так вот поразительным образом Г. Жуков лично и в превентивном отношении к директиве от 18 июня 1941 года выдавал команды на приведение войск западных округов в боевую готовность строго по схеме Тухачевского. Прежде всего, войскам КОВО и ПрибОВО и, главным образом, танковым и механизированным корпусам, так как по Тухачевскому, Тимошенко и Жуков по факту нападения собирались «организовать» немедленно встречно-лобовой контрблицкриг (об этом мы еще будем говорить подробно). Причем, что очень интересно, одним частям эти указания давались, а другим нет. Когда же по указанию И. В. Сталина была дана директива на приведение войск всех западных приграничных округов в полную боевую готовность, то Тимошенко-Жуков и не собирались проверять исполнение этой директивы в ЗапОВО. Там, как мы доказали в главе 7, не было издано ни одного приказа по этому вопросу, что почти через месяц подтвердилось во время следствия по делу генералов этого округа. И как теперь объяснить, почему произошло такое «странное» совпадение с «планом поражения» Тухачевского?!/42/.

Поэтому положение о том, что немцам необходимо было, чтобы Красная Армия на основе любых логистических подходов передислоцировалась на новые рубежи, следует считать приоритетным. Это естественно, так как граница СССР далеко продвинулась на запад и потребовалось строительство новых укрепрайонов.

В данном случае Германия получала целый ряд преимуществ, заключающихся в том, что «линия Сталина» по мнению германского генералитета представляла собой в военном отношении весьма непреодолимый комплекс укрепсооружений на достаточно значительном протяжении. Это действительно так и должно было быть, если учесть, что к 1940 году единственный род войск, в котором РККА превосходила Вермахт — это была артиллерия. В реальности все оказалось совершенно иначе, но об этом будет сказано ниже.

С другой стороны, на строительство новых укрепрайонов требовалось время, а его заведомо не было. Гитлеру не требовалось строить оборонительных линий на Востоке, так как он планировал агрессивное нападение на Советский Союз. При этом задачи нашей «пятой колонны» сводились к тому, чтобы сорвать сроки строительства новой оборонительной полосы — «линии Молотова», не дать закончить оборудование и вооружение старой «линии Сталина», и главное, сохранить европейскую сеть железнодорожных сообщений.

Дело в том, что с началом войны армиям требуется снабжение войск всем необходимым для ведения военных действий. Железная дорога, это важнейшая транспортная артерия для армии, которая питает ее, армию, «живительными соками» в виде: военной техники, боеприпасов, продовольствия, живой силой и т. д. Но, если часть перечисленного можно перебросить в район боевых действий автотранспортом, то танки, без железной дороги — очень затруднительно, так как переброска данной техники самоходом, будет «съедать» драгоценный моторесурс. Главное в этом деле то, что колея железнодорожная в отошедших к нам территориях была европейского размера, в отличие от нашей отечественной, более широкой. Таким образом, с началом военных действий немецкая военная техника спокойно покатится по рельсам европейского стандарта прямо по нашей территории, в отличие от нашей военной техники, которая будет доставляться из глубины страны по своей широкой магистрали, только до границы Западной Белоруссии и Западной Украины. /45/.

В этом отношении большой интерес представляет мнение И. В. Ковалева, который в то время был начальником Управления военных сообщений: «Поскольку наша граница значительно выдвинулась на запад, и в ведение НКПС перешли тамошние железные дороги, пришлось и нашему Военному отделу срочно взяться за новую работу. Прежде всего, мы, проехав по западным областям Белоруссии и Украины, убедились, что с точки зрения мобилизационной готовности железные дороги в этих местах не отвечают даже минимальным требованиям. Подавляющее большинство паровозов были старыми, вагонный парк также, ремонтная база очень слабая, рельсы повсюду изношенные, шпалы на многих участках пути превратились в труху. А главное заключалось в том, что все это большое хозяйство железнодорожное существовало — в сравнении с нашим — в других технических измерениях, в другом, более низком качестве».

Суммируя все эти военно-технические заслоны и препятствия, которые обязательно и надолго задержали бы развертывание советских армий в случае войны, следует отметить, что весь этот новый военных действий оказался очень неудобен со всех точек зрения для быстрого сосредоточения и развертывания крупных сил Красной Армии. И то, что это «троянский конь в мешке» — подарок от Гитлера, быстро поняли наши гражданские руководители военных сообщений и выдвинули конструктивные предложения о срочной реконструкции хозяйства железнодорожные западных областей.

Ну, а что же высшие военные власти — Наркомат обороны и Генеральный штаб. Они просто не возражали. Они даже молчаливо поддерживали! Неужели кому-то надо объяснять, что за все это в невероятно трудное для страны время необходимо было драться и воевать! Согласитесь, весьма странная позиция сотрудников Наркомата обороны и Генштаба, если не сказать больше. Не военные выдвинули инициативу о создании новой сети железных дорог западных областей, что было бы вполне естественно, а только «поддержали» идею. Все выглядело весьма странно, а если вдуматься, походило на замаскированный саботаж превентивных военных приготовлений, на что у немцев, уверен, были весьма основательные надежды.

И. В. Ковалев все-таки пробил решение о реконструкции путей сообщения западных областей, конечно, не без помощи И. В. Сталина. Но очень много времени было, к сожалению, упущено. Хочу отметить, Постановление СНК № 309 «О плане ж/д строительства на дорогах Юго-Запада, Запада и Северо-Запада СССР и обеспечение его выполнения» вышло только 1 февраля 1941 года. Но как отмечает сам Ковалев, «физически невозможно было до июня завершить огромный объем работ по перестройке всей железнодорожной сети приграничных областей и республик. Время было упущено, мы опоздали и во многом также по этой транспортной причине оказались битыми в первые дни и недели войны. Железные дороги Прибалтики, западных областей Украины и Белоруссии встретят войну, слабо подготовленные к ней… В результате мы за одну-две недели понесем громадные военные потери, потеряем все эти территории с их полями, лесами, заводами и фабриками, с миллионами людей…».

Вот вам и «щедрость» Гитлера, как приложение к договору о ненападении между СССР и Германией. И не надо думать, что Гитлер переиграл Сталина. У Сталина не было альтернативы. Отклонить подписание договора о ненападении он не мог, так как это прозвучало бы объявлением войны. С другой стороны, И. В. Сталин любой ценой хотел отсрочить начало войны, и ему это удалось в полной мере. Иллюзий же относительно гитлеровской агрессии в дальнейшем Сталин не питал никогда, так как реально воспринимал действительность.

А вот у Гитлера, видимо, были весьма веские причины тащить границу СССР на Запад. При наличии реальной и весомой помощи со стороны высокопоставленных военных чинов Наркомата обороны и Генштаба, гитлеровский вермахт получил значительные преимущества. Это и был «блицкриг» в действии.

Теперь несколько слов о «линии Сталина» и об укрепрайонах на старой границе. О новой границе говорить не будем. Все уже сказано, Генштаб все «сделал» для того, чтобы немцы без всяких помех границу проскочили. На старой линии границы состояние укрепрайонов было настолько плачевным, что говорить о каком-то серьезном сопротивлении врагу не представлялось возможным. /41/.

На самом деле это был миф, который существовал для всех, создавая иллюзии жесткой неприступности границ Советского Союза на Западе. Все так и выглядело к августу 1939 года, об этом писали все центральные газеты в стране, открыто обсуждали советские люди, — вера в несокрушимость «линии Сталина» была абсолютной. /96/.

Спустя десять лет после войны появилась версия о том, что разоружили старую границу, перевезли все на новую, а УРы взорвали. Все это ложь, которую впоследствии старательно поддерживал «историк» Резун-Суворов в своей «книге жизни» «Ледокол», где автор каждый УР наделяет несокрушимой огневой мощью, равной артиллерийскому корпусу.

В действительности, в период 1927–1938 гг. в глубине старой западной государственной границы было построено 13 укрепрайонов, образовавших «линию Сталина». Строительство всех УРов было практически завершено, за исключением четырех УРов на территории КОВО — Украины, где строительство было «заморожено» все тем же пресловутым и подлейшим Хрущевым, может быть кому-то покажется странным и интересным, такое «совпадение», что уже в 1938 году Украину возглавлял Первый секретарь ЦК КПУ Н. Хрущев, а командующим КОВО стал генерал Жуков Г. К.

Осенью 1939 года объекты УРов были переданы в ведение Наркомата обороны, и должно было начаться формирование воинских подразделений каждого УРа, монтаж вооружения, складов боеприпасов, обучение личного состава. Однако, наряду с реконструкцией новой границы, и здесь на «линии Сталина» по каким-то «странным» стечениям обстоятельств Генштаб (его тогда возглавлял Мерецков!) не проявил никакой инициативы и просто не выполнил своих прямых обязанностей. Опять налицо саботаж. И этот факт утверждает меня в уверенности, военный заговор 22 июня 1941 года имел место быть.

Более того, как показывает детальный анализ хода военных действий на фронтах ВОВ, Д. Г. Павлов был не единственный пособник вермахта среди высшего командного состава. «Странности» в поведении командования, ведущие к поражениям, прекратились только в начале 1943 года после того, как итоги Сталинградской битвы показали, что Германия не в состоянии противостоять СССР.

Хотя в начальный период войны вермахт и его командование обладало массовым реальным опытом ведения современной войны, а Вооруженные Силы СССР и их командование таким опытом ведения боевых действий не обладали, но поток действительного неумения управлять войсками в начальный период ВОВ в ряде случаев был маскировкой единичных актов целенаправленного саботажа ведения боевых действий.

Генерал Павлов в июле 1941 года попал под следствие и был изобличен в измене, хотя ему удалось на суде военного трибунала списать свои предательские действия на неумышленную халатность, что позволило уйти от ответственности другим участникам второго слоя военного заговора, который не был вскрыт и ликвидирован в 1937–1938 годах. Хрущевская клика впоследствии генерала Павлова реабилитировала, возложив всю ответственность за военную катастрофу лета 1941 г. на И. В. Сталина персонально вопреки исторической правде. Наряду с реабилитацией Павлова в хрущевские времена был изгнан с флота и подвергся травле бывший Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов. Это было местью за то, что Военно-Морской флот СССР встретил войну по боевой тревоге, а этот факт ликвидировал миф Хрущева-Жукова о внезапности нападения Германии на СССР в сознании думающего человека. /60/.

Рассматривая причины недооценки времени начала войны и самые различные спекуляции лжеисториков на эту тему, хочу отметить, что ключ к разгадке этого факта подсказал нам сам И. В. Сталин. В августе 1942 г. Черчилль, будучи в Москве, напомнил Сталину о важном значении своего предупреждения лично им и через посла Криппса о надвигающейся большой войне Германии против России. На что И. Сталин ответил: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я был уверен, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого». /56/.

В этом ответе и заключена вся правда. Сталин думал, что Гитлер ведет с ним игру обмана и шантажа и считал возможным, что война начнется в начале 1942 г. Он понимал, что Красная Армия еще не готова к войне и хотел выиграть время еще хотя бы до 1942 г., о чем откровенно говорил еще в начале февраля 1941 года маршалу К. Мерецкову.

Версия маршала Г. Жукова о том, что Сталин «игнорировал явную угрозу нападения фашистской Германии», по меньшей мере, исключительно лживая. Выше было приведено достаточное количество фактов, которые говорят о полной подготовке страны и армии к отражению агрессии. Практически вся эта важнейшая работа проводилась по решению и под руководством И. В. Сталина, и именно Жуков лучше других знал о деятельности Сталина в этом вопросе, так как все указания и приказы он получал непосредственно от Сталина, как от главы Правительства. Не соответствуют действительности, укоренившиеся в отечественной историографии с «подлой руки» Хрущева утверждения, что наши Вооруженные Силы не были во время приведены в боевую готовность. Мне кажется, я достаточно привел доказательств несостоятельности подобных утверждений. При этом в военных округах имелись разработанные планы обороны государственной границы, а войска и флоты имели четкие и конкретные задачи по отражению немецкой агрессии.

Незадолго до начала войны лондонская резиндатура НКГБ СССР направила в Центр выдержки из очередного обзора материалов английской разведки за период с 4 по 11 мая 1941 г. И в отношении планов нацистского руководства при нападении на СССР там говорилось, что планируется:

1. Быстрый захват Москвы и создание там нового правительства.

2. Организация этим новым правительством гражданской войны против большевиков при материальной помощи немцев.

3. Создание национальных правительств на Украине, в Белоруссии и в прибалтийских странах. /63/. ЦА ФСБ. Ф. Зос. Оп. В. Д. 57. Л. 1373-1377 с.

Быстрый захват Москвы военным путем по условиям того времени был возможен только прямым ударом в направлении Белосток — Минск — Смоленск — Москва, т. е., иначе говоря, прямым ударом на Белорусском направлении.

Находясь на Лубянке, Тухачевский самым подробным образом изложил разработанный им и его подельниками «План поражения СССР в войне с Германией». Как утверждает военный историк А. Мартиросян, говоря о самом главном в этом плане и о возможных направлениях главного удара вермахта в предстоящей войне, Тухачевский с наглостью закоренелого предателя написал следующее: «Белорусский театр военных действий только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако, я считаю такую задачу совершенно фантастической».?! Самое интересное заключается в том, что проходит четыре года, и в преддверии гитлеровской агрессии начальник Генштаба РККА генерал армии Жуков ожидает от верховного командования Третьего рейха именно той самой фантастики, о которой так нагло написал Тухачевский.

Кто возьмется объяснить, как могло такое случиться, что предполагавшиеся Жуковым именно направления главных ударов вермахта беспрецедентно точно, до последнего миллиметра совпали с тем, что еще в «Плане поражения» изложил М. Н. Тухачевский?! Ведь накануне войны все разведданные однозначно показывали, что главный удар будет нанесен именно на Белорусском направлении! Не говоря уже о том, что с самого начала поступала только однозначная информация от военной разведки о трех направлениях удара, из которых удар на Белорусском направлении самый главный. А Жуков ожидал ударов только с двух сторон. Что это — непонимание стратегической ситуации или злонамеренная подтасовка военной развединформации?!

Или такой факт. Почему-то с приходом Г. К. Жукова на должность начальника Генштаба из документов военного планирования у двух округов — ПрибОВО и ЗапОВО — исчезла задача прочного прикрытия именно Минского направления — центрального в рамках общего Белорусского направления?! Как такое могло случиться? Ведь официальный план обороны, утвержденный 18. 9. 1940 года И. В. Сталиным никто не отменял.

Вот здесь и возникает тяжелый и жестокий, но просто необходимый в данном случае вопрос: «Почему с приходом Жукова на пост главы Генштаба гитлеровское руководство оказалось в состоянии категорического убеждения, что главные силы Красной Армии будут сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для силового удара. Вот почему генералитет Тимошенко-Жуков фактически концентрировали войска не на Западном направлении, а на Юго-Западном (на фронте КОВО, т. е. на нашем левом фланге), т. е. они откровенно выполняли наущения Тухачевского об особом приоритете Украинского направления для Гитлера!!

К глубокому сожалению, трагедия 22 июня 1941 года была действительно неизбежна и категорически предрешена. Лично я придерживаюсь той точки зрения, что избежать трагедии 22 июня было невозможно, потому что злоумышленно приведенный Западом к кормилу власти Гитлер был готов нарушить Высший закон геополитики и по заказу англосаксонского Запада двинуть свои полчища на Восток, т. е. на СССР-Россию, на этом и базировалась принципиальная сделка между Гитлером и Западом, особенно за Версальское унижение Германии. Гитлер был готов к глобальному насилию. Но он прекрасно понимал, что пока существует Россия-СССР, мирового и даже европейского господства ему не видать. Вот почему трагедия 1941 года была неизбежна и предрешена.

Анализируя боеготовность РККА в первые дни-недели ВОВ, можно совершенно определенно утверждать, что благодаря безответственности высшего генералитета армии, а именно маршала Тимошенко и генерала армии Жукова, большая часть воинских соединений и частей были не готовы должным образом встретить гитлеровцев и оказать им достойное сопротивление, что и привело в итоге к трагедии 22 июня 1941 года.

Да, в первые дни и недели войны наша армия была побеждена «собственной слабостью», но не слабостью в количестве войск, пушек и орудий, танков и самолетов. Следует сказать, что для успешного отражения и сдерживания первого и самого мощного удара вермахта, у нашей армии сил вполне хватало.

Стоит привести в пример 99-ю стрелковую дивизию полковника Н. И. Дементьева, которая 28 июня 1941 г. трижды в течение одних суток выбивала гитлеровцев из пограничного города Перемышля.

Еще один пример, и также только в течение одного дня — 22 июня 1941 года — противотанковая бригада (артиллерийская) полковника Москаленко (впоследствии маршала) уничтожила 42 вражеских танка, а всего более 70 единиц тяжелой техники, — и это в течение одного только дня!

Нельзя не вспомнить и о 28-й танковой дивизии под командованием полковника И. Черняховского, которая уничтожила полностью моторизованный полк германских фашистов и опять же в течение только одного дня — 22 июня 1941 г. И давайте представим себе, что даже в тех неимоверно тяжелых условиях командир 9-го механизированного корпуса КОВО, в скором будущем маршал Советского Союза, действительно выдающийся советский полководец К. К. Рокоссовский, имея в составе своего корпуса только легкие танки БТ, уже на третий день боев с немецкими захватчиками запрашивал у командования фронта разрешения вести корпус на Варшаву, то следует признать, что у РККА было вполне достаточно сил, чтобы размолотить немцев еще тогда— в 1941 году.

А наша советская авиация! Мало кому известно, что подлинный отсчет выдающимся и беспрецедентным подвигам наших летчикам необходимо вести, начиная с 15-ой минуты агрессивного нападения гитлеровской Германии на СССР. Ровно в 4 часа 15 минут 22 июня 1941 года командир 124 истребительного полка лейтенант Д. С. Кокарев совершил самый первый в ВОВ воздушный таран — был уничтожен немецкий самолет «Дорнье-215».

Вот он перечень летчиков, которые совершили таран буквально в первый день войны — до 10 утра 22 июня 1941 года: Д. С. Кокарев, И. И. Иванов, П. С. Рябцев, Л. Г. Бутелин, А. И. Мокляков, С. М. Гудитов, В. С. Лобода, А. С. Данилов, Е. М. Панфилов…

Вечная слава нашим героям! Но вместе с тем, возникает очень важный, на удивление простой вопрос — «Почему уже в первые часы войны, и даже командиру полка истребителей, пришлось ради защиты Родины идти на таран?». Оказывается, все очень просто. Самолеты были не заправлены — ни горючим, ни боезапасом. Например, в ЗапОВО, на многих самолетах горючее было слито. Многие самолеты в первый час были уничтожены, так как стояли открытыми на полевых аэродромах. Может кто-либо осмелится утверждать, что заговора не было?

Вместе с тем, за первые 25 дней войны, т. е. к 18 июля 1941 г. — люфтваффе потеряли сбитыми 1300 боевых самолетов, т. е. в среднем по 52 самолета в день. И это произошло, несмотря на тяжелейшие потери нашей авиации, — в первый же день войны только на земле было уничтожено 1489 самолетов, 322 самолета сбиты в воздушных боях.

А ведь в западных приграничных округах было сосредоточено советских самолетов — 10743 боевых машин. А гитлеровская авиация располагала всего лишь 4846 боевыми самолетами. Очень нетрудно подсчитать, что если бы наш генералитет (Тимошенко и Жуков) обеспечили бы четкое приведение всех войск в полную боевую готовность с полным и необходимым контролем Директивы № 1 и всех приказов по сосредоточению и развертыванию всех войск приграничных военных округов, то война действительно закончилась бы через 3–4 месяца разгромом гитлеровской Германии.

А на самом деле все обстояло еще хуже. Позвольте привести пример из книги А. Мартиросяна. Лет пятнадцать тому назад/43/автору довелось беседовать с одним стариком в Тверской области. Сам он был выходец из Белоруссии из одного из приграничных районов. Войну встретил в возрасте 20 лет и все хорошо помнил. По-доброму помянув всех павших в войне — дело происходило 9 мая 1990 года, — старик со слезами на глазах рассказал, что с расположенного вблизи их деревни приграничного аэродрома летчики не могли взлететь — в баках их самолетов была вода!

И кто, позвольте спросить, сможет более-менее вразумительно объяснить, как подобное могло произойти, если И. В. Сталин за 4 дня (18 июня 1941 г.) предупреждает все войска о предстоящем нападении Германии, требует приведения их в полную боевую готовность, а на боевых самолетах приграничного базирования не установлен боезапас, а в баках вместо керосина — вода?!

Или другой вопиющий факт: у призванной оборонять северные подступы к Минску 100-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. Н. Руссиянова уже на второй день войны была изъята вся артиллерия вплоть до батальонной включительно, и передана на другой менее важный участок фронта, откуда ее удалось вернуть только к исходу 27 июня, когда уже участь Минска была решена?!

Безусловно, к чести солдат и офицеров дивизии генерала Руссиянова нужно отметить, что они даже в безоружном состоянии достойно встретили гитлеровцев — три дня без артиллерии удерживали свои рубежи обороны и жгли коктейлем Молотова танки врага, уничтожив полк мотопехоты, в ночном бою разгромили штаб 25-го танкового полка 39-го танкового корпуса немецкой армии. Но как же так случилось, что именно у этой дивизии, которая должна была оборонять столицу Белоруссии, отобрали всю артиллерию, в т. ч. батальонную?!

Объяснения этому факту даются самые странные, но большинство историков-либералов сходятся во мнении, что все произошло из-за неразберихи первых дней войны, о чем особенно настаивает, например, М. Солонин в своей книге «22 июня, или когда началась Великая Отечественная война». /55/.

В моем понимании, это исключительно абсурдная точка зрения, так как изъятие всей без исключения артиллерии у дивизии Руссиянова при обороне Минска, — это прямое преступление перед Родиной, которое без сомнения было совершено по приказу сверху. И объяснить это совсем не трудно. Когда уже начались военные действия, подобное могло произойти только по приказу командующего ЗапОВО генерала Павлова и командующего армией, в которую входила дивизия Руссиянова. Следовательно, изъяли всю артиллерию совершенно сознательно, без всякой «неразберихи», которой, кстати говоря, в ЗапОВО, ну, никак не могло быть, так как ни Павлов, ни его генералы, — никто не собирался выполнять ни одного приказа генералитета, поэтому когда уже надо было что-то делать, все прекрасно понимали, что они и зачем делают?!

Хочу особенно подчеркнуть, что гитлеровцы запланировали направление главного удара на Белорусском фронте и взятие Минска на 5-й день блицкрига еще в конце 1936 года и, сохранили и подтвердили именно этот график военных действий — с чисто немецкой пунктуальностью к исходу 5-го — началу 6-го дня Минск был взят. Так что можно утверждать, что речь идет о предательстве в высших звеньях РККА. Именно поэтому генерал армии Д. Павлов был расстрелян с формулировкой «за создание противнику возможности для прорыва фронта Красной Армии, а дивизия Н. Н. Руссиянова с 18 сентября 1941 г. стала одной из трех самых первых гвардейских дивизий в РККА.

Разгром Западного фронта Красной Армии состоялся лишь по той причине, что «собственной слабостью» РККА да и всей системы обороны на западных рубежах, прежде всего, явился тот самый план, о котором К. К. Рокоссовский без каких-либо оговорок сказал, что «если он имелся, то явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны». /49/.

Дело в том, что вооруженные силы такой большой страны как СССР — структура абсолютно иерархическая, и если планирование высшего командования не соответствовало сложившейся к началу войны ситуации, то безусловно все аналогичное происходило и в округах, и других крупных армейских соединениях. И действительно, как и пишет в своей книге-мемуарах «Солдатский долг» маршал Победы К. К. Рокоссовский «…основным недостатком окружного и армейского планов обороны являлась их нереальность».

И далее маршал Рокоссовский вспоминает: «Но о чем думали те, кто составлял подобные директивы, вкладывая их в оперативные пакеты и сохраняя за семью замками? Ведь их распоряжения были явно нереальными. Зная об этом, они все же их отдавали, преследуя, уверен, оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для «решительных» действий таким-то войскам ими был отдан. Их не беспокоило, что такой приказ — посылка мехкорпусов на истребление. Погибали в неравном бою хорошие танкистские кадры, самоотверженно исполняя в боях роль пехоты».

От себя добавлю, что маршал вспоминает 5–6 день войны, когда начались на Юго-Западном фронте тяжелые бои, он в это время — полковник, был призван командовать 9-м отдельным механизированным корпусом. То, что произошло 22 июня, не предусматривалось никакими планами, поэтому войска были захвачены врасплох в полном смысле этого слова. Потеря связи штаба КОВО с войсками усугубила тяжелое положение.

«Могу о том судить хотя бы по содержанию оперативного пакета, который был мною вскрыт в первый день войны», — продолжает маршал Победы, — «Содержание его подгонялось под механизированный корпус, закончивший период формирования и обеспеченный всем, что положено иметь ему как боевому соединению. А поскольку он находился только в первой, т. е. начальной стадии формирования, то как Генштабом, так и командованием КОВО должно было быть предусмотрено и его соответствующее место на случай войны. Но в таком состоянии оказался не только 9-й мехкорпус, но и еще ряд корпусов: 19-й, 22-й и другие, кроме 4-го и 8-го корпусов, которые начали формироваться значительно раньше и были более-менее способны вступить в войну. Они к тому же имели в своем составе и новые танки Т-34 и КВ». /49/.

Даже тогда, когда совершенно ясно установлены направления главных ударов, наносимых германскими войсками, а также их группировка и силы, командование КОВО оказалось неспособным взять на себя ответственность и принять кардинальное решение для спасения положения, сохранить от полного разгрома большую часть войск, оттянув их в старый укрепленный район.

Уж если этого не сделал своевременно Генеральный штаб, то командование КОВО обязано было сделать все это, находясь непосредственно там, где развертывались эти события. /75/.

А ведь начальник Генштаба Г. К. Жуков был в штабе КОВО в самые первые дни войны, во второй половине дня 22 июня он вылетел в Киев по указанию И. В. Сталина, — он, видимо, предчувствовал, что там назревает катастрофа. Однако, Жуков разобраться в обстановке на Юго-Западном фронте не смог, никаких планов реальных не представил, и 25 июня прибыл в Москву, именно тогда Сталин отчитывал его за полное отсутствие связи с Западным фронтом, где к тому времени, благодаря бездеятельности Тимошенко-Жукова, начался разгром мощнейшей группировки генерала армии Д. Павлова.

Как я уже говорил, за общегосударственный план обороны непосредственную ответственность несли нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Г. К. Жуков, на них же, в первую очередь, лежала ответственность за нереальность окружных и армейских планов.

Как указывает военный историк А. Мартиросян в своей работе «Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена?», не исключено, что на мысль о необходимости купирования подобных мест в рукописи книги Рокоссовского цензуру «навел» непосредственно Жуков (или связанные с ним лица). Выступил же он «цензором» в отношении статьи Василевского, которая в результате так и не была опубликована. А в рукописи своих мемуаров Рокоссовский «прямой наводкой» бил и по нему, Жукову, в т. ч. и как по начальнику Генштаба перед войной. Ведь не сам же М. А. Суслов — второй человек в брежневском Политбюро и «серый кардинал» всей КПСС редактировал рукопись мемуаров маршала Победы Рокоссовского. Суслов Сусловым, но и без «военспеца» в лице Жукова явно не обошлось.

От себя хочу добавить, что я привожу в своей работе выдержки из книги К. К. Рокоссовского «Солдатский долг» полностью без всяких купюр, так как использую 5-е издание его произведения, уже 2001 года издания, в котором все главы восстановлены в первозданном виде.

Рокоссовский первым из двух главных маршалов Победы подготовил свои мемуары. Если бы то, что он написал было бы сразу пропущено в печать, то ни одна подлая ложь Жукова о первых днях войны и трагедии 22 июня не смогла бы появиться на свет, а точнее, не смогла бы даже и «зародиться».

Все объясняется очень просто. Если такой выдающийся профессионал как маршал Рокоссовский прямо указывает на то, что система мер по обороне страны, которая в первом полугодии 1941 года реализовывалась Наркоматом обороны и Генштабом, не имела признаков адекватности, реально складывающейся в канун войны обстановки и, при этом соответственно действия цензуры были направлены на сокрытие главной причины или тайны (кому как хочется) ВОВ, — так как причины жестокого поражения наших войск в ее начальный период были сокрыты где-то рядом. /49/.

Следует отметить, что выдающийся полководец и замечательный человек — Константин Рокоссовский был единственным из общевойсковых маршалов СССР, кто не опустился до конъюнктурного унижения памяти Великого Сталина после его смерти. А в целом во всем маршалитете СССР времен войны таких оказалось только двое: кроме Рокоссовского, Главный маршал авиации, создатель и первый командующий авиацией дальнего действия СССР А. Е. Голованов. Даже пострадав за резкий отказ лгать и унижать память И. В. Сталина во времена кровавого хрущевского беспредела, Рокоссовский ни на шаг не отступил от своей принципиальной позиции.

Более того, Рокоссовский был единственным равным Жукову и по званию, и по славе, кто еще с давних времен открыто говорил Георгию Жукову о его недостатках и как человека, и как военачальника. Вот почему в своих мемуарах Рокоссовский не стеснялся писать истинную правду о Жукове, в т. ч. и как о начальнике Генштаба, поскольку ему самому приходилось выполнять неадекватные реальности приказы Генштаба в первые дни войны.

При жизни Сталина Рокоссовский был вторым в высшем военном командовании СССР человеком, к кому Иосиф Виссарионович обращался по имени и отчеству, а первым и долгое время единственным был маршал Шапошников Борис Михайлович.

За блистательный, во многом и по признанию многих уникальный полководческий талант, недюжинный ум и способность к стратегическому мышлению, проведение крупнейших операций с минимальным числом потерь, высокие личные и деловые качества и принципиальность Сталин чрезвычайно высоко ценил Рокоссовского. Открыто и даже в письменной форме называл его Суворовым в Красной Армии. Даже в тяжелейших условиях начального периода войны Рокоссовский осуществлял свои операции так, что соотношение потерь у него было 1: 2, 5 не в пользу немцев. Отдавая дань его полководческому таланту, немцы уже в 1941 г. прозвали Рокоссовского «Генерал-Кинжал» и в страхе уступали ему города, которые не могли взять другие генералы.

В 1943 году, после Сталинградской битвы, фельдмаршал Паулюс именно ему, Рокоссовскому, вручил свое личное оружие: побежденный — Победителю! Паулюс знал, кому он «был обязан» невиданным до того сокрушительным поражением и полнейшим разгромом. В годы ВОВ Москва салютовала войскам Рокоссовского 65 раз. Ни одному другому полководцу этой войны, в т. ч. и Жукову, такие почести никогда не оказывались.

Солдаты и офицеры фронтов, которыми командовал Рокоссовский, обожали своего командующего и слагали о нем песни. Это был единственный Маршал Советского Союза, встречать которого население освобожденных им городов даже десятилетия спустя выходило в полном составе, устилая путь маршала «ковром» из живых цветов. Ни одного маршала в СССР народ не любил так, как любил К. К. Рокоссовского.

И еще одна маленькая, но весьма значительная деталь. К. К. Рокоссовский оказался единственным из общевойсковых маршалов СССР времен войны, который вышел абсолютно чистым, честным и незапятнанным в послевоенном «трофейном деле» по разграблению Германии.

Итак, мы остановились на том, что Г. К. Жуков категорически не хотел раскрывать тайны о главной причине трагедии 22 июня. Все это было не особенно трудно делать, так как под маской каких-то «объективных размышлений» и таких же «воспоминаний» можно было абсолютно все валить на Сталина, тем более, что троцкист-кукурузник Хрущев почву для этого подготовил весьма благодатную. Жуков потому категорически не хотел открывать тайну поражений наших войск в первые дни войны, что тогда бы ему пришлось объяснять, почему в первом полугодии 1941 года до 22 июня произошло нечто невероятное, во что почти невозможно поверить, а именно: фактически произошла полная подмена принципа обороны, изложенного в общегосударственном документе — «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 г. г». от 18 сентября 1940 года, разработанные маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержденные И. В. Сталиным 14 октября 1940 года.

Таким образом, подмена произошла на полностью неадекватный формально сохранявшемуся реальному замыслу, — это с одной стороны, и полная подмена самого замысла отражения агрессии на совершенно иной принцип обороны, к тому же вся реализация этого иного принципа обороны велась на редкость неадекватными средствами, методами и приемами.

Вот и не хотел и очень боялся Жуков открывать ту страшную тайну о главной причине тяжелых поражений Красной Армии в первые дни войны, иначе померкла бы навеки слава о «Георгии — Победоносце», где, кстати говоря, почти все было замешано на придуманных мифах, и, главное, открылась бы правда о злобной и подлой деятельности фальсификатора Хрущева, оклеветавшего И. В. Сталина особенно в вопросах, связанных с Великой Отечественной войной, в чем ему особенно «помог» Жуков своей лживой «запиской» к докладу ХХ-му съезду КПСС.

Естественно, что полная подмена Жуковым замысла отражения агрессии, а именно он был в это время начальником Генерального штаба РККА, и привела к фатально негативным последствиям, кровавая совокупность которых теперь хорошо известна как трагедия 22 июня 1941 года. Именно на это и обратил свое внимание маршал Рокоссовский в своих мемуарах «Солдатский долг». Теперь становится однозначно понятно, почему Г. К. Жуков очень боялся признавать (потому и пошел «служить» подлейшему Хрущеву), что именно он совместно с Тимошенко несет персональную ответственность за миллионы погибших в той войне, многие из которых в первые ее минуты не успели даже сделать одного выстрела по фашистам, за позор и тяжелые муки плена, в который угодили также миллионы и опять по вине руководства РККА в дуэте Тимошенко — Жуков.

Теперь исчезают всякие сомнения, почему маршал С. К. Тимошенко не оставил воспоминаний — мемуаров. Врать он не хотел, а написать правду надо было проявить недюжинную волю.

А теперь хотелось бы ознакомиться, что собой представлял, утвержденный Сталиным, план отражения агрессии от 18 сентября 1940 года, прежде всего в изложении профессионалов, имевших прямое отношение к его разработке.

Маршал А. М. Василевский, перед войной зам. начальника Оперативного управления Генштаба, непосредственный разработчик этого плана: «…План предусматривал, что военные действия начнутся с отражения ударов наступающего врага, что удары эти сразу же разыграются в виде крупных воздушных сражений, с попыток противника обезвредить наши аэродромы, ослабить войсковые и танковые группировки, подорвать тыловые войсковые объекты, нанести ущерб железнодорожным станциям и прифронтовым городкам.

С нашей стороны предусматривалась срочная необходимость силами всей армии сорвать попытки врага завоевать господство в воздухе и в свою очередь нанести по нему решительные удары с воздуха.

Одновременно ожидалось нападение на наши границы наземных войск с крупными танковыми группировками, во время которого наши стрелковые войска и укрепленные районы приграничных военных округов совместно с пограничными войсками обязаны будут сдержать первый натиск, а механизированные корпуса, опирающиеся на противотанковые рубежи, своими контрударами должны будут ликвидировать вклинившиеся в нашу оборону группировки и создать благоприятную обстановку для перехода советских войск в решительное контрнаступление.

К началу вражеского наступления обязательно предусматривался выход на территорию приграничных округов войск, подаваемых из глубины СССР. Предполагалось также, что наши войска вступят в войну полностью изготовившимися и в составе предусмотренных планом группировок, что отмобилизование сосредоточенных войск будет произведено заблаговременно». /72/. Все эти данные блистательно изложены в книге маршала А. М. Василевского «Дело всей жизни», которую он написал в 1974 г., к сожалению, вышла в свет через несколько месяцев после смерти Г. К. Жукова.

Генерал армии С. М. Штеменко, перед войной старший помощник начальника Оперативного управления Генерального штаба:

«Наш оперативный план сосредоточения и развертывания Вооруженных сил на случай войны, который в обиходе Генерального штаба именовался планом отражения агрессии, называл наиболее вероятным противником именно гитлеровскую Германию.

…Имелось в виду, что будущая война с первого же дня примет характер очень напряженных и сложных операций всех видов Вооруженных сил на суше, море и в воздухе. Ожидалось, что нападение мощных танковых и пехотных группировок противника будет сопровождаться авиационными ударами по советским войскам и объектам тыла, имеющим большое военное значение.

План исходил из того, что советские войска полностью подготовятся к отражению противника и сумеют отбить его удары силами и средствами пограничных округов на территории, прилегающей к государственной границе.

В последующем предусматривалось наше решительное наступление, в том числе войсками, выдвигаемыми из глубины страны». /72/.

Если посмотреть трезвым взглядом на утвержденный Сталиным план отражения агрессии от 18 сентября 1940 года, особенно в изложении таких выдающихся профессионалов, как маршал Василевский и генерал армии Штеменко, то необходимо признать, что даже тяжело заболевший антисталинизмом какой-либо военный историк не сможет найти хотя бы малейшую зацепку для своих обвинений в адрес И. В. Сталина.

Стоит обратить внимание на то, что оба варианта описаний оперативного плана от 18 сентября 1940 года настолько идентичны, — в точности совпадают все приведенные детали плана в мемуарах обоих авторов. К тому же, они совпадают и с тем, что написал в своих мемуарах об этом и генерал П. Судоплатов.

Следует отметить, что основная идея плана базируется на том, что план исключительно оборонительный, так как в основу плана поставлена задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания противника в нашу оборону, — выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск.

И только затем, когда будут созданы благоприятные условия — переход наших войск в решительное контрнаступление. Абсолютно ясная и правильная логика Генерального штаба. Ничего удивительного в этом нет, тем Генштабом руководил выдающийся профессионал маршал Б. М. Шапошников. Да, именно так, наши предки веками отрабатывали подобную технологию обороны: сначала сдержать и отразить, и только затем контрудар, контрнаступление.

Как указывает П. Судоплатов, такая идея технологии обороны, а точнее оперативный план от 18 сентября 1940 года сохранялся до вступления Жукова на пост главы Генерального штаба и в первые дни его руководства. Но читателя, в первую очередь, интересует, когда же Г. К. Жуков признался или сообщил партийному, государственному и военному руководству, что он по собственной инициативе отменил или ликвидировал «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 г. г»., утвержденные главой государства И. В. Сталиным 18 сентября 1940 года?!

А признания Жукова по этому поводу, оказывается, длительное время вообще не было. И только в 1969 году, почти через 30 лет после начала войны, т. е. после выхода в свет первого издания его мемуаров, когда Г. К. Жуков очень хорошо освоился с ролью «Георгия Победоносца», когда он вконец изолгавшись, перестал бояться и бога, и черта, когда был предан анафеме и оклеветан хрущевской властью Великий Сталин (не без помощи самого Жукова), а партийная цензура не пропускала правдивых мемуаров маршалов и генералов о ВОВ, вот тут-то Георгий Константинович успел на весь мир признаться, что он, маршал Жуков, занимая перед войной высокий пост начальника Генерального штаба, готовился к отражению фашистской агрессии по совершенно иному, одному только ему известному плану.

Вот почему бывшие руководители Генерального штаба пошли на рассекречивание содержания официального плана отражения агрессии, в 1974 году— маршал Василевский, а в 1975 году — генерал Штеменко. Просто решили напомнить Жукову коллеги, что если он готовился к отражению фашистской агрессии по своему особому оперативному плану, тогда пусть возьмет на себя всю полноту ответственности за исторически беспрецедентное поражение Красной Армии в начальный период войны, за гибель миллионов солдат и командиров РККА в первые дни и месяцы этой страшной войны. К сожалению, Жуков всего этого уже не знал и не видел, — 18 июня 1974 года маршал скончался.

Но то открытое признание, что он готовился к отражению фашистской агрессии по совершенно иному плану было зафиксировано черным по белому на бумаге и выглядело следующим образом:

«Прежде всего, я думаю справедливо будет сказать, что многие из тогдашних руководящих работников Наркомата Обороны и Генштаба слишком канонизировали опыт Первой Мировой войны. Большинство командного состава оперативно — стратегического звена, и руководство Генерального штаба теоретически понимало изменения, происшедшие в способах ведения Второй Мировой войны. Однако на деле они готовились вести войну по старой схеме, ошибочно считая, что большая война начнется, как и прежде, с приграничных сражений, а затем уже только вступят в дело приграничные силы противника. Но война, вопреки ожиданиям, началась сразу с наступательных действий всех сухопутных сил гитлеровской Германии». /72/.

Здесь возникает два незамысловатых вопроса. Во-первых, где же оперативный план, согласно которому Г. Жуков собирался отразить агрессию гитлеровской Германии? Второй вопрос, почему ни одна из «схем» (так сам Жуков называет оперативный план ведения войны) — ни новая, т. е. жуковская, ни старая, маршала Шапошникова не были использованы начальником Генерального штаба Г. К. Жуковым и не были Приказом переданы в приграничные округа еще 18 июня 1941 года, в результате чего войска приграничных округов ЗапОВО, КОВО, ПрибОВО оказались совершенно не готовы к отражению агрессии, а войска Западного фронта (генерал армии Д. Г. Павлов) к шестому дню войны были почти полностью разгромлены.

Неужели маршал Жуков не понимал(!), что своим признанием он юридически и фактически ставит себя в положение человека, который совершил страшное преступление в условиях военного времени.

Очень не просто, когда речь заходит о «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных сил СССР…». от 18 сентября 1940 года, читать и каким-то образом воспринимать примитивную ложь Жукова.

Мне думается, что в стратегических аспектах ведения военных действий, Георгий Константинович чувствовал очень неуверенно. Именно поэтому, он искренне удивлялся оперативному превосходству гитлеровских генералов при проведении военных операций и объяснял это тем, что «…практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде». Об этом говорит военный историк Н. Ф. Червов в своей книге «Провокации против России». /70/.

А ложь Жукова действительно была странной и удивительной. Убежден, что авторам своих мемуаров маршалу Василевскому и генералу армии Штеменко, было неловко напоминать маршалу Жукову, пусть и чисто риторически, что война, тем более агрессивная, тем более в форме внезапного нападения всеми силами, а Гитлер это не один раз демонстрировал, начиная с 1 сентября 1939 года, начинается именно с внезапных наступательных действий.

Может быть, кто-то заявит, что Тимошенко и Жуков ничего не знали о стратегическом опыте Вермахта! Но ведь военные историки весьма наслышаны о выступлениях тех же Тимошенко и Жукова в декабре 1940 года на совещании высшего комсостава РККА, в которых оба показали себя большими знатоками «особенностей ведения современной войны в ее начальном периоде», ведь все эти положения во всех предвоенных планах обороны были откровенно изложены, о чем открыто напомнили Василевский и Штеменко?!

Однако, более всего маршал Жуков удивил тем, что ожидал якобы приграничных сражений, а оказалось Жуков демонстрировал удивление, что гитлеровцы сразу же внезапно начали наступление всеми силами?! Опять ложь или он не понимает, что говорит, — ведь то же самое он говорил в своем докладе на совещании, а затем изобразил в плане от 15 мая 1941 года. /49/.

Как ни крути, но именно эти слова Жукова означают, что они с Тимошенко действительно готовились к отражению гитлеровской агрессии совершенно по другому плану, отвергнув «Соображения…». от 18 сентября 1940 года, утвержденные И. В. Сталиным.

Нужно сказать, что Георгий Константинович был очень слаб в политике. Как отмечал Главный маршал авиации Е. Голованов, «…Жуков в политическом отношении был абсолютно безграмотен /75/, а в пиаре — особенно, отчего зачастую нес такую несуразицу, что лучше было бы вообще не открывать рот». Именно поэтому Василевский и Штеменко, не желая нести ответственность за якобы канонизацию опыта Первой Мировой войны в плане отражения агрессии Германии, и за трагически кровавые последствия этой канонизации, привели в своих мемуарах суть того плана от 18 сентября 1940 года за двадцать лет до его официального рассекречивания.

Вот эта самая канонизация опыта Первой Мировой войны больше всего была связана с опытом, традициями и героизацией Гражданской войны и И. В. Сталин еще на заседании Главного военного совета 17 апреля 1939 года потребовал покончить с культом прошлого, «перестроиться на новый лад, перейти на рельсы современной войны». Того же Сталин потребовал на совещании 17 апреля 1940 года, подводя итоги советско-финской войны, когда своего поста Наркома обороны лишился Первый маршал страны Клим Ворошилов.

Тогда Сталин на совещании командного состава РККА заявил, что «традиции и опыт Гражданской войны совершенно недостаточен, и кто их считает достаточными, наверняка погибнет. Командир, считающий, что он может воевать и побеждать, опираясь только на опыт Гражданской войны, погибнет как командир. Он должен этот опыт и ценность Гражданской войны дополнить обязательно, дополнить опытом войны современной». /82/.

И еще один очень важный аспект необходимо отметить. Абсолютно без всяких оснований в нашей военной истории появился миф о том, что якобы И. В. Сталину было все равно, какой ценой достаются военные победы, что он совершенно не ценил человеческой жизни. Это, безусловно, дикая ложь. На том же совещании 17 апреля 1940 года Сталин прямо говорил военным руководителям о необходимости бережного отношения к людям, что значительно лучше использовать больше снарядов, мин, патронов, чтобы как можно меньше были потери в живой силе. Он тогда так и сказал, что надо жалеть свою армию. И эту свою позицию он сохранял на протяжении всей своей жизни, и особенно войны. Не раз и не два он открыто упрекал и ругал наших маршалов и генералов за попытки планирования военных операций, приводящих к большим потерям солдат, а под конец войны требовал особенно беречь людей.

Кстати, сам Сталин показал отличный пример — в лично им спланированном и организованном Сталинградском сражении потери в живой силе были в 2–2, 5 раза ниже, чем в любой иной из наиболее известных битв ВОВ. Так среднесуточные безвозвратные потери войск в битве под Москвой составили 10910 чел., на Курской дуге — 11313 чел., в операции «Багратион» по освобождению Белоруссии — 11262 чел., а вот под Сталинградом — 6392 чел. /56/.

Вот почему я уверен, что Генштаб, которым руководил маршал Шапошников, не мог канонизировать опыт прошлого, так как Борис Михайлович был высокопрофессиональным, блестяще образованным и очень эрудированным военным специалистом, тщательно учитывающий опыт и мастерство противника.

И Жукову, конечно же, не следовало в своих мемуарах даже затрагивать эту тему, где он пытался разделить свою персональную ответственность, за полный провал своего плана отражения агрессии, с другими военными специалистами Генштаба.

К этому остается только добавить, что Штеменко отказался писать рецензию на книгу Г. Жукова, считая, что она, мягко говоря, необъективна. Такого же мнения поэтому вопросу придерживался такой авторитет, как В. М. Молотов, который заявил, что «…на Жукова надо очень осторожно ссылаться…». /83/.

В «Соображениях…». от 18 сентября 1940 года за подписями всех — от Наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Мерецкова (перед самым утверждением этого документа произошла смена начальника Генштаба) до утверждающей подписи И. В. Сталина было прямо указано, что война может начаться в результате внезапного нападения Германии и ее союзников на Советский Союз, и при указании, что главный удар будет осуществлен в т. ч. и на Белорусское направление, а именно Минск — Смоленск — Москва, при этом задачи РККА определялись — «активной обороной, прочно прикрывая наши границы в период сосредоточения войск». А далее, по завершении сосредоточения наших войск планировалось нанести ответный удар и затем перейти в решительное контрнаступление в целях нанесения противнику окончательного поражения.

Что остается сказать по этому поводу. Только одно. Невозможно не восхищаться удивительным даром предвидения начальника Генерального штаба Б. М. Шапошникова, под руководством которого эти «Соображения…». разрабатывались. И главное, что при этом было определено направление главного удара на Минск и Ригу — Псков (гитлеровцы так и планировали тогда, действительно) из Восточной Пруссии и территории Северной Польши. Таким образом, фактически был вскрыт главный замысел немецкого командования — путем проведения операции на двух стратегических направлениях обеспечить перерастание врезавшихся в территорию СССР клиньев в гигантские клещи для охвата советских войск в центральных районах Европейской части страны.

Все, что выше изложено, чрезвычайно важно, так как к 22 июня 1941 года направление Минск — Смоленск — Москва как направление главного удара непонятным образом исчезнет из речи и оперативных планов возглавляемого Жуковым Генерального штаба, также как и принцип активной обороны, как главный метод прочного прикрытия наших границ на период отмобилизования и сосредоточения наших войск.

Исчезновение минского направления как главного для вермахта заслуживает особого внимания, так как оно исчезло дважды из всех оперативных планов — ведь задача прочного прикрытия минского направления ставилась двум округам, ЗапОВО и ПрибОВО, а с началом военных действий — Западному и Северо-Западному фронтам. После окончания войны и до смерти И. В. Сталина все эти вопросы не рассматривались, а в Генштабе об этом никто и не вспоминал. После смерти Сталина (где-то в 1955 году) об этом «вспомнили» Хрущев и Жуков, они это исчезновение «объяснили» весьма просто, — «видите ли, И. В. Сталину все это якобы перед 22 июня 1941 года очень не понравилось и он, исходя из каких-то экономических соображений, приказал считать главным для вермахта Юго-Западное (КОВО) и Южное (ОдВО) направления, т. е. на Украину.

Хрущев и Жуков хорошо знали, чем более дикой и подлой кажется ложь, тем скорее в нее поверят. Хотя эта ложь очень легко опровергается. Если, как утверждают Хрущев и Жуков, Сталин действительно приказал переделать план в данном случае, то возникает естественный вопрос, где же этот новый план, куда же он делся, в конце концов, или почему Генштаб не выполнил его указания, а сам Сталин как утвердил план Шапошникова еще 14 октября 1940 года, в таком же виде он и предан был огласке в 1992 году.

Военный историк А. Мартиросян показывает, что источником этой лживой басни об Украинском направлении является маршал К. А. Мерецков. Дело в том, что этим двум маршалам — Мерецкову и Жукову, «отшлепанным» еще при жизни Сталина, было из-за чего «придумывать» подобную ложь, ведь им необходимо было каким-то образом объяснить, почему оборона на Западном фронте оказалась настолько «дырявой», что гитлеровцы уже на пятый день войны взяли Минск, а правительство СССР и лично Сталин узнали об этом не от руководителей РККА, т. е. Тимошенко и Жукова, а из сообщений европейских радиостанций?!

Да, действительно, и Мерецков, и Жуков были очень «обижены» на Сталина, — Мерецкова в начале войны чуть было не расстреляли за связь с заговором Тухачевского, но в результате он получил право оправдать себя на поле боя, а Жукова приказом министра обороны СССР № 009 1945 года и при полном согласии остальных маршалов «отстегали» на Военном Совете за беспрецедентную нескромность и приписывание себе заслуг, к которым он не имел никакого отношения. Именно поэтому Мерецков и, особенно, Жуков лгали по поводу Сталина без зазрения совести, — им ничего не стоило перекрутить любой реальный факт по-своему. (об этом мы еще будем говорить в последующих главах).

Когда речь идет о направлении главного удара Вермахта, становится понятным почему Мерецков пытается прикрывать деятельность Жукова как руководителя Генштаба, чтобы снять с Жукова ответственность за катастрофический провал и разгром Западного фронта, так как именно эта катастрофа предопределила появление гитлеровцев под стенами Москвы.

А связь здесь прямая, я уже говорил о том, что Жуков, готовя номерные майские директивы 1941 года, а именно они были подписаны Тимошенко и Жуковым, и именно перед ними должны были отчитываться командующие приграничными округами за их исполнение, что предопределило прямую подмену принципа «активной обороны», на котором основывался утвержденный Сталиным план отражения немецкой агрессии, на принцип «жесткой обороны», к тому же на линии государственной границы!!

С другой стороны, Жуков, отрицая направление главного удара Вермахта — «Минск — Смоленск — Москва» фактически вытащил на «свет божий» «план поражения» Тухачевского, тем самым обеспечив себе в соратники Мерецкова.

Получается, что Жуков, сам того не понимая, сказал правду, — он и Тимошенко каким-то образом готовились сначала к войне чисто приграничной, а уж затем они собирались «окунуться» в войну большую, как будто Жуков и не видел как немцы в Европе уничтожали одну армию за другой, а именно — мощнейшим блицкригом, что в действительности и произошло, в частности, в Западном приграничном военном округе.

Таким образом, из всего вышеизложенного вывод можно сделать только один: майские 1941 года директивы НКО и Генштаба свидетельствуют о реально свершившейся подмене главного принципа обороны, к тому же всего за месяц до войны за подписями Тимошенко — Жукова произошло полное и окончательное выхолащивание основополагающего принципа обороны, на котором и базировался утвержденный план отражения агрессии, отражающий единственно верный на тот момент основополагающий принцип обороны Европейской части Советского Союза при нападении с Запада, при одновременном исчезновении из разряда главных для Вермахта Белорусского направления и подмене основного замысла отражения немецкой агрессии.

По моему мнению, главной причиной жестоких поражений и гибели миллионов солдат и командиров Красной Армии в первые месяцы Великой Отечественной Войны, что в итоге и привело к трагедии 22 июня 1941 года, когда большая часть воинских соединений и частей оказались совершенно не готовы достойно встретить гитлеровскую агрессию, — можно совершенно определенно утверждать, что все это произошло из-за полной профессиональной непригодности и должностной безответственности высшего генералитета РККА, а именно маршала С. К. Тимошенко и генерала армии Г. К. Жукова.

 

Глава девятая

Что послужило основной причиной переписывания истории ВОВ? И снова о причинах трагедии 22 июня 1941 года. О подготовке Красной Армии к ВОВ. Военные тайны начального периода ВОВ.

В предвоенной ситуации 22 июня 1941 года, которая была создана непосредственно Наркоматом обороны и Генеральным штабом, в этой ситуации по сути не было только одного, — правильного понимания современного сценария начального периода войны. Между тем, если стратегия вступления государства и армии в войну изначально ошибочна, то ничего не поможет, — ни искусство полководца на поле боя, ни мужество солдат, ни отдельные значимые победы, — все это не будет иметь решающего значения, которого можно ожидать, если стратегия вступления армии и государства в войну не наполнена глубоким смыслом.

Вот почему одной из важнейших причин поражения наших войск в начальный период явилась недооценка и непонимание Наркоматом обороны и Генеральным штабом существа самого начального периода войны, условий развязывания войны и ее ведения в первые часы и дни. Это самокритично признавал даже сам Г. К. Жуков: «При переработке оперативных планов весной 1941 года практически не были учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме — главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы и условия были далеко не равными». Об этом Жуков пишет честно и прямо только в 1969 году в своих мемуарах, когда он, наконец-то, освободился от диктата Хрущева, а до этого он обвинял во всех просчетах начального периода войны только Сталина.

Именно недооценка военным руководством начального периода войны потянула за собой серьезные просчеты в развертывании и сосредоточении войск, что в конечном счете поставило наши войска в сложнейшие условия вступления в войну. Уверен, что это одна из первопричин нашего поражения летом и осенью 1941 года. К сожалению, ничего положительного нельзя сказать о значительной части нашей авиации, которая по вине командиров авиасоединений оказалась не готовой к отражению воздушных ударов немецкой авиации. Она понесла большие потери, — более 80 % авиапарка было выведено из строя, господство в воздухе было отдано противнику в первый же день войны, что также явилось одной из важнейших причин трагедии начального периода. /70/.

Попытки лжеисториков приписать Сталину ошибки за взлом советской линии обороны 22 июня 1941 года являются, мягко говоря, подлой фальсификацией. Это простодушно подтверждает недалекий Млечин, когда в истерике восклицает: «Это Сталин виноват, что немцы осенью 1941 года оказались на подступах к Москве». Нет, господа млечины и сванидзе, эти чудовищные ошибки принадлежат не политическому руководству, а военному, т. е. Наркомату обороны и Генеральному штабу, и лично С. К. Тимошенко и Г. К. Жукову. Именно в связи с этим хотелось бы получить ответы на целый ряд поставленных вопросов?

Почему Тимошенко и Жуков не контролировали должным образом исполнение указанных мероприятий и приказов по приведению в боеготовность войск приграничных военных округов, и в том числе приказа от 19 июня 1941 года о рассредоточении самолетов на аэродромах и их маскировке? Как получилось, что почти все самолеты без всякой маскировки стояли на одном полигоне ЗапОВО и в первые часы нападения стали легкой добычей гитлеровцев, не похоже ли все это на предательство и саботаж? Почему так неосмотрительно и безграмотно осуществлялось управление войсками? В чем кроется причина того, что высшее военное руководство страны допустило вступление Красной Армии в войну по устаревшему сценарию Первой Мировой войны? Как могло случиться, что западные приграничные военные округа оказались не готовы к ведению оборонительных сражений, в «польском коридоре» заблаговременно не создали оперативно-тактические рубежи обороны? Почему не было завершено строительство и оборудование «линии Сталина» на старой границе, а Генштаб не выполнил своих прямых обязанностей по вводу в строй Уров на территориях ЗапОВО и КОВО?/70/.

Нет ответов на эти вопросы! Не ищите! И отсюда возникает самый главный вопрос, — почему этим не займутся соответствующие компетентные органы, — сегодня просто необходимо разобраться в ответственности должностных лиц за совершенные деяния, которые сыграли весьма негативную роль в наших жестоких поражениях в первые месяцы войны, когда наша страна понесла самые значительные безвозвратные потери за весь период ВОВ. И дело заключается вовсе не в том, чтобы кого-то осудить или найти виноватых, необходимо совершенно другое, — нужно, наконец, сказать правду о трагедии 22 июня 1941 года, сказать всю правду о Великой Отечественной войне, она должна перестать быть оболганной, ведь именно Россия на сегодняшний день погрязла в постоянном раскручивании грязной лжи о Великой войне советского (российского) народа и Великой Победе над фашизмом.

Так в чем же все-таки дело? Все объясняется очень просто! Властям нынешней России пока еще не нужна Правда о сталинских временах, Правда о Сталине. А ведь те великодержавные задачи, которые решал И. В. Сталин, создавая Великую Советскую (Российскую) Империю, вопреки многочисленной оппозиции, осуществляя Великую Победу над гитлеровской Германией, восстанавливая в кратчайшие сроки полностью разрушенную послевоенную страну и выстраивая Великую Державу, — мирового лидера, для нынешней России и ее властей задачи непосильные и нереальные. И все это народу российскому сегодня не объяснишь и причинных связей не предъявишь. А причины заключались, видимо, в другом, а именно — после смерти И. В. Сталина, особенно после пресловутого XX-го съезда КПСС, Никита Хрущев, политический подлец и интриган, фальсификатор и лжец государственного масштаба, сумел захватить власть в стране путем государственного переворота, и чтобы скрыть свои многочисленные преступления против партии и народа первым делом осуществил компанию «развенчать культ личности Сталина». Через 35 лет эту позорную эстафету подхватил наследник Хрущева, — М. Горбачев, который по части политического предательства и недомыслия значительно превзошел своего предшественника. В результате, сегодня мы имеем многотомные сочинения, в которых крупные военачальники, политические деятели, ученые, писатели, «дальновидные» историки в «духе времени» резко изменили свои взгляды и превратились из закоренелых коммунистов в новоявленных диссидентов — демократов — либералов. Так и начали переписывать военную историю, первым появился в 1961 году шеститомник истории «Великой Отечественной войны», а все политические и военные ошибки того времени неоправданно и подло, а порой грубо сфальсифицировав или подтасовав факты, возложили на И. В. Сталина. Потом вся эта, с позволения сказать лжекритика перешла в школьные учебники и гуляет по сей день по страницам печати. Ничего удивительного. Все еще продолжается эпоха политического нигилизма и духовной пустоты российского народа.

Продолжая тему этой главы, и анализируя тяжелые поражения Красной армии в первые месяцы войны, необходимо, прежде всего, понять простую истину, которая родилась на заре Римской империи, — «в войне побеждает не армия, а государство, армия, главным образом, уничтожает войска противной стороны». Государство, способное победить любого противника, безусловно, обеспечивает мирную жизнь своих граждан. Вот почему объектом нападения всегда является слабое государство. Отсюда и действует старый римский принцип государственности: хочешь мира, — готовься к войне. Готовое к войне государство, — это, прежде всего, государство, в котором устранены все причины, могущие привести его к поражению в войне.

Именно поэтому, говоря о трагедии 22 июня 1941 года, необходимо попытаться объективно установить все причины, которые привели к жестоким поражениям Красной Армии в первые месяцы ВОВ.

Выдуманная Резуном-Суворовым в его насквозь лживых книгах, предвоенная мощь Красной Армии была очень сомнительной, несмотря на то, что техники и вооружения к началу войны в ее подразделениях было достаточно, чтобы осуществить хорошо эшелонированную оборону, однако реальной боевой наступательной силой армия не обладала, потому что, как говорил один известный английский адмирал, «тысяча кораблей и миллион моряков это еще не флот».

Следует отметить, что И. В. Сталин перед началом Второй Мировой войны к 19 сентября 1939 года успел почти полностью очистить Красную Армию от троцкистов в военной форме, которые были больны идеей мировой революции и торжества пролетарского интернационализма, и которые ради всего этого готовы были пожертвовать интересами России и ее народа. При этом Сталин перед войной не успел создать офицерский корпус армии, воспитанного на идее новой военной доктрины, смыслом которой должна быть защита национальных интересов своей Родины, другими словами, — имперский офицерский корпус. Его И. В. Сталину уже пришлось создавать непосредственно во время войны.

Именно так. Очень серьезной и сложной задачей в 1930-х годах для быстрорастущей Красной Армии была нехватка офицеров комсостава, особенно высшего звена. Да, и откуда им было взяться? В период Гражданской войны, Л. Троцкий и назначенные им комиссары, царских офицеров расстреливали, а воспитывать новых ни опыта, ни знаний у революционеров не было.

И хотя вооружения у Красной Армии становилось все больше, созданием и изготовлением которого занимался сам И. В. Сталин, в его качественном составе было множество недостатков.

К примеру, к маю 1941 года в РККА насчитывалось 67000 орудий и минометов, а зенитной артиллерии не хватало, вместо 4900 положенных по штату 37-мм зенитных автоматических пушек в войсках ЗапОВО насчитывалось всего 1382 орудия, что сказалось в первые дни войны, когда гитлеровская авиация могла чувствовать себя в воздухе весьма вольготно.

В 1940 году СССР выпустил 15000 противотанковых ружей, но армия так и не была ими вооружена, в июне 1941 года они так и остались лежать на дивизионных складах в заводской смазке.

В мае 1941 года в войска ЗапОВО поступили знаменитые ППШ — пистолеты-пулеметы в количестве 100000 штук, но к обучению солдат военное командование так и не приступило, хотя вермахт на вооружении к началу боев уже имел более чем полумиллиона ППШ.

Нужно прямо сказать, что к началу войны с точки зрения вооружения армии немцы никакого превосходства не имели, да и не могли иметь по той причине, что Сталин лично занимался подготовкой и созданием ВПК страны по всем его направлениям. Поэтому и качественный состав ВПК в общем ни в чем не уступал гитлеровской Германии. Это уже после смерти И. В. Сталина при подготовке материалов к ХХ-му съезду КПСС Хрущев выдумал насквозь фальшивый миф о том, что СССР якобы был совершенно не готов к войне и именно поэтому уже к концу ноября 1941 года немцы стояли под Москвой.

Правда, существует и другая крайняя точка зрения «историка» Резуна-Суворова, что к маю 1941 года СССР настолько превосходил Германию, что Сталин готовился нанести внезапный удар в спину Германии (вот только непонятно, где эту «спину» он мог найти). И в действительности этого не произошло ввиду того, что Гитлер предвидел этот «коварный шаг» Сталина и сумел его опередить буквально на несколько часов.

Этот бред Резуна слушать невозможно по той причине, что летом 1941 года ни коим образом не мог появиться второй фронт на Западе, так как совершенно определенно известно, что еще в июне 1940 года немецкие танки заблокировали береговую черту Атлантического океана, таким образом, на европейском континенте у Германии больше врагов не было.

А вот на восточных границах Рейха с декабря 1940 года начали концентрироваться многочисленные немецкие воинские части, а именно, 190 дивизий вермахта, отмобилизованных, хорошо подготовленных и оснащенных технически дивизий скопилось в Восточной Пруссии, а это было практически девять десятых всех гитлеровских войск на тот момент.

Так о каком сокрушительном ударе в спину Германии бормочет предатель Резун?! Нет и еще раз нет, Сталин ни о чем подобном ни при каких обстоятельствах не мог даже подумать, тем более, что сталинская военная доктрина требовала неукоснительного соблюдения важнейшего принципа, а именно, недопущения агрессии со стороны советского государства.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что с точки зрения вооружения Красная Армия не уступала гитлеровскому вермахту, т. е. силы были примерно равными. Судите сами, уважаемый читатель. К примеру, рассмотрим соотношение сил противоборствующих сторон на Белорусском стратегическом направлении.

Группа армий «Центр», которая наступала на этом направлении 22 июня 1941 года состояла: две полевые армии(4-я и 9-я) и две танковые группы (2-я и 3-я), включали в себя 35 пехотных, 9 танковых и 6 моторизованных дивизий, которые прикрывались самолетами 2-го воздушного флота. В количественном отношении — это было 820 тысяч солдат и офицеров, 1800 танков и 14300 орудий и минометов, 1680 боевых самолетов.

Группе «Центр» противостояли войска ЗапОВО, состоявшие из 4-х армий, насчитывающих 24 стрелковые, 12 танковых, 6 моторизованных, 2 кавалерийские дивизии, 3 артиллерийско-противотанковые бригады, 8 укрепленных районов — дотов, 3 воздушно-десантные бригады, 2 бригады ПВО. Всего — 672 тысячи солдат и офицеров, 2200 танков, 10087 орудий и минометов, 1789 боевых самолетов.

Очень хорошо видно, что соотношение сил действительно примерно равное. Можно, конечно, предположить или даже утверждать, что выучка советских солдат и офицеров была крайне низкой, качественные показатели наших танков и самолетов уступали немецкой военной технике, но неужели чудовищный разгром Красной Армии летом 1941 года в Белоруссии можно объяснить этой причиной. Даже, если добавить к этому, что наши воинские подразделения и высшее командование просто не умели воевать, все равно ни объяснить, ни оправдать, ни понять чудовищный разгром ЗапОВО в июне 1941 года совершенно невозможно.

К этому необходимо добавить, что войска ЗапОВО включали в себя и второй стратегический эшелон, который вступил в сражение 5 июля 1941 года. А это — 23-я армия генерала Ефремова(63-й, 60-й и 67-й стрелковые корпуса, 19-я армия генерала Конева, 22-я армия генерала Ершакова(51-й и 62-й армейские корпуса), 20-я армия генерала Курочкина (два механизированных корпуса — около 1200 танков, 13-я армия генерала Бурмистрова и 61-й стрелковый корпус.

В итоге за первые 25 дней войны Красная Армия потеряла 100 полнокровных дивизий (из 172 дивизий, имевшихся в наличии в западных военных округах), были убиты и взяты в плен почти 850 тысяч солдат и офицеров, уничтожено 6 тысяч танков, 3, 5 тысячи самолетов, более 10 тысяч орудий. При этом немцы потеряли убитыми 110 тысяч человек. Вот тут возникает совершенно естественный вопрос, — как, каким образом подобное могло произойти? — Красная Армия потерпела столь сокрушительное поражение в первые четыре недели войны?

Прежде всего, отвечая на этот сакраментальный вопрос, необходимо твердо сказать, что все это произошло еще до 22 июня 1941 года по вине высшего генералитета РККА, персонально Г. Жукова и С. Тимошенко, — приведенные доказательства в 8-й и 9-й главах по этому поводу, как мне кажется, не могут вызывать каких-либо сомнений. Но вот хотелось бы понять, почему это произошло? Именно на этот вопрос необходимо получить ответ!

Существует множество ответов на этот вопрос и все зависит от того, какой исторической концепции придерживается данный конкретный историк, каких идеологических и исторических постулатов этот историк является приверженцем.

Например, «историк» предатель Резун-Суворов объясняет летнюю катастрофу 1941 года тем, что Гитлер поймал Сталина в тот момент, когда Красная Армия готовилась нанести Германии предательский удар в спину. «Советские войска находились вместе с техникой на железнодорожных платформах и немецкие войска спокойно и планомерно их уничтожали и сотнями тысяч брали в плен». Этого «историка» по-моему всерьез воспринимать нельзя, его бредовые идеи кроме смеха ничего не вызывают. Хотя, к сожалению, его книги, тот же «Ледокол» и «Очищение» расходились в России весьма большими тиражами, что объясняется тем, другой литературы по истории ВОВ в то время просто не было.

Теперь о советских историках хрущевского направления, речь идет о таких историках как Волкогонов, братья Медведевы, Радзинский, Сванидзе и им подобным. В данном случае мы говорим о дикой лжи и фальсификациях в истории ВОВ, о чем в пресловутом докладе на ХХ-ом съезде КПСС «поведал» всему миру мерзкий интриган Хрущев в 1956 году. Так появилась «новая концепция истории ВОВ» — «внезапное нападение», «Сталин совершенно не готовил страну к войне и не верил никому о возможности гитлеровского нападения», «устарелое оружие, да и его хватало каждому третьему только», «репрессии 1937 года, обезглавлена армия». А в остальном «Красная Армия состояла из одних героев». К тому же «Сталин планировал операции по глобусу».

А большая группа маршалов Советского Союза в качестве членов ЦК присутствовала на этом съезде и молча слушали весь этот хрущевский бред. Хрущев очень хорошо усвоил истину фальсификаторов, — чем более дикой кажется ложь, тем скорее в нее поверят. И правда, уже через несколько лет эту хрущевскую ложь подхватили новоиспеченные «историки»— лгуны типа Солженицына, Волкогонова, Радзинского, Сванидзе и др.

Есть и еще один концептуальный подход некоторых историков, которые на вопрос: «Почему Красная Армия потерпела сокрушительное поражение летом 1941 года?» отвечают другим вопросом: «Почему летом 1941 года Красная Армия не стала защищать свою страну?» Фактически это ответ на главный вопрос: «Что же все-таки произошло 22 июня 1941 года?!», именно эта историческая концепция указывает на то, что к 22 июня 1941 года Советский Союз не имел хорошо подготовленной, с отличной выучкой солдат и грамотных офицерских кадров, боеготовной и отмобилизованной кадровой армии.

И главное какой посыл превалирует в этой точке зрения, — Красная Армия не готова была к войне идеологически и морально.

Попытаемся разобраться. Прежде всего, надо понять, что Германия основательно не готовилась к нападению на Советский Союз. Да и когда было готовиться, после подписания мирного договора с СССР в августе 1939 года времени к подготовке практически не оставалось, не было достаточных материальных и людских ресурсов, при этом Гитлер не мог даже мечтать о военном превосходстве вермахта над РККА. Сейчас уже многие историки знают, что план «Барбаросса» — это абсолютно вынужденный и малоподготовленный ход, связанный с военным противостоянием Германии и Великобритании плюс США.

В августе 1940 года Гитлер, давая задание своему Генштабу на разработку плана «Барбаросса», был все еще уверен, что с Россией он воевать не будет, так как прекрасно понимал, что в случае войны, Германия не может рассчитывать на превосходство военное, материальное, и главное, в людских ресурсах. Более того, Гитлер был уверен, что сумеет договориться с руководством СССР по всем этим вопросам. И когда в марте-апреле 1941 года Гитлер понял, что по вопросам внешней и экономической политики СССР имеет свои национальные интересы и планы, никак не связанные с Германией, только тогда было принято решение о реализации плана «Барбаросса».

Итак, Германия начала войну с СССР, имея почти в 4 раза меньше танков, в 2 раза меньше самолетов. Что касается людских ресурсов, то очень легко подсчитать, если бы на каждых троих убитых или пленных советских воинов приходился один немецкий убитый солдат, то можно предположить, что война 8 сентября 1941 года закончилась. То же самое можно сказать о военной технике.

Но этого, к сожалению, не случилось, так как к началу сентября 1941 года кадровая Красная Армия перестала существовать. Уже в сражении под Вязьмой значительную часть войск составляли дивизии народного ополчения. Т. е., действительно, в первые два-два с половиной месяца войны Красная Армия не сумела оказать гитлеровской Германии достойного сопротивления. Однако, следует учесть, что на стороне Третьего Рейха воевали все страны Европы (кроме Великобритании) и они, конечно, превосходили Советский Союз в техническом, научном и технологическом потенциале. Вот тут и возникает вопрос: «На какой фактор делали ставку гитлеровские руководители, когда приняли решение о военном нападении на СССР?»

Все дело в том, что гитлеровские руководители по-прежнему ошибочно считали Советский Союз государством «мировой пролетарской революции» и Сталин не успел избавить страну от троцкистских идей пролетарского интернационализма, и что внешнеполитическая доктрина советского государства до сих пор не стоит на принципах геополитического реализма, а связана с категориями интернационалистической этики и морали, и главное, что новая сталинская идеология русского национального возрождения, победившая «классовый» интернационализм троцкизма, успеет «встать на ноги» и охватить массы.

Германское руководство также рассчитывало на безусловное превосходство вермахта над РККА в подготовке войск, на отличную выучку и тактическое мастерство немецкого солдата, на профессионализм и военное искусство немецкого офицера. Был расчет и на победное шествие германского оружия по Европе и уверенность в том, что этот фактор парализует почти не имевшую опыта боевых действий РККА, что приведет ее в состояние паники и отчаяния. Все это в реальности и произошло в первые месяцы войны.

Одной из причин катастрофических поражений Красной Армии в первые месяцы войны следует считать тот факт, что в 1941 году армия не могла называться армией во всеобъемлющем понимании этого слова. Судите сами, уважаемый читатель. За два года до начала войны численность РККА была укомплектована на уровне 1, 5 млн. человек, а в марте 1941 года в ее рядах уже насчитывалось 2, 7 млн. призывников, к июню, буквально через три месяца численность армии уже составила более 5 миллионов. Именно этот факт, подчеркивает вывод, что в июне 1941 года — это была не армия, а большая масса людей в военной форме, практически не обученных солдат и офицеров, мало представляющих себе, что необходимо делать в бою. Такая армия военной силой быть не могла ни при каких условиях.

Хочется добавить, что на протяжении уже нескольких десятилетий либеральная печать и их «историки-исследователи» всячески муссируют фальшивки об «уничтожении» Сталиным 40 тысяч командиров Красной Армии. Это чистая ложь, придуманная еще Хрущевым. А как же все обстояло на самом деле? Увольнения в РККА, происходившие в 1937–1940 годах по приказу Наркомата обороны, в количественном отношении касалось 36898 командиров и комиссаров по следующим мотивам: возраст, дисциплинарные проступки, состояние здоровья, моральная неустойчивость, политическое недоверие. Из них к 1 января 1940 года в строй возвратился 12461 командир, в том числе 10700 человек, увольнявшихся по политическим мотивам, а к 1 января 1941 года их насчитывалось уже 15245 человек. 10838 человек были судимы военными трибуналами НКО СССР, из которых 1573 командира в процессе трибуналов были освобождены. Остальные 9265 человек получили различные сроки, в том числе 762 человека были расстреляны, а 8217 человек в 1941 году были направлены на фронт… Таким образом, из рядов Красной Армии были уволены 10815 человек, в основном, по возрасту и состоянию здоровья.

Если говорить об офицерском составе РККА, необходимо отметить, что вопрос чистки ее рядов в предвоенные годы имел очень важное значение. Связано это было, прежде всего с тем, что необходимо было нейтрализовать сильное и широкое влияние Троцкого в армии, так как очень долгое время в годы гражданской войны и в течение семи лет после нее Троцкий находился во главе РККА, ему принадлежала важнейшая роль в формировании командного состава армии, в выдвижении на руководящие посты командиров и офицеров. Так сформировалась в армии значительная масса командиров и комиссаров, обязанных Троцкому своей военной карьерой. В этом большую роль играл и момент личной преданности Троцкому назначенных командиров и комиссаров. Практически все тогдашнее руководство Красной Армии прошло через Троцкого, им отбиралось, назначалось, выдвигалось. И главное, все эти командиры и комиссары были «заражены» идеей Троцкого о победе мировой революции. Немецкий писатель Л. Фейхтвангер, посетив Москву в 1938 году, отмечал: «Раньше троцкисты были менее опасны, их можно было прощать, в худшем случае — ссылать… Теперь непосредственно, накануне войны, такое мягкосердечие нельзя было позволить. Раскол, фракционность, не имевшие серьезного значения в мировой обстановке, могут в условиях войны, представить огромную опасность».

Таким образом, можно сказать однозначно, что РККА к 22 июня 1941 года, — это очень большое количество учебных воинских подразделений, состоящих сплошь из новобранцев, наспех одетых в военную форму. А для такого громадного количества новобранцев у Красной Армии не было большого подготовленного унтер-офицерского корпуса, ни тем более младшего и среднего комсостава.

К слову сказать, у гитлеровской армии был неисчерпаемый запас офицеров кайзеровского рейхсфера, — двести тысяч безработных лейтенантов и гауптманов, плюс генерал фон Сект, который весьма осознанно из армии Веймарской республики создавал одно громадное юнкерское училище. И как бы ни росла в дальнейшем армия Вермахта, для нее всегда в достатке были командиры с боевым опытом и необходимыми знаниями.

А что же Красная Армия? Офицеров резерва с боевым опытом на 5-ти миллионную армию было не более 8 % от потребности, и опять в этом «большая заслуга» троцкистского террора в начале 20-х годов против «золотопогонников». А подготовкой офицеров запаса интернационал-троцкистское руководство Красной Армии безусловно занималось, но только в плане «освободительного похода в Европу» на помощь восставшим пролетариям. Идеологическая подоплека ясна — «наркомат мировой революции» действует. Пользы для армии от таких офицеров быть не могло в предстоящей войне в принципе.

«Выдвиженцы» Троцкого в военном смысле безграмотные, но при этом крикливые и «политически весьма грамотные», люди которым в высшей степени была совершенно безразлична Советская Россия и судьба русского народа, — именно они руководили РККА перед войной.

И то, что в первые месяцы войны руководство Красной Армии оказалось неспособным управлять армией и остановить врага, так и в этом даже выразились издержки извращенной и безумной кадровой политики Троцкого и его сторонников.

И. В. Сталин перед войной сумел сместить с высших постов в РККА и расстрелять Тухачевского, Гамарника, Якира, Уборевича, Блюхера, Примакова, Штерна и еще некоторых предателей и ярых апологетов «мировой революции», но в рядах РККА все еще оставалось много высокопоставленных военных, профессионализм и военные знания которых были под большим вопросом. Сталин прекрасно понимал, что к предстоящей войне необходимо очистить страну и, прежде всего, армию от диверсионных повстанческих и шпионских кадров, и особенно от троцкистов во всех уровнях партийной и государственной власти, которые продолжая вести свою подрывную работу, будут всячески запутывать следственные и агентурные дела, сознательно извращать советские законы, производить массовые и необоснованные аресты, спасая от разгрома своих сообщников, в особенности, засевших на командных постах в Красной Армии.

Вот почему можно утверждать, что тяжелые катастрофическое поражение Красной Армии летом 1941 года имело место быть в том числе и по причине того, что Красная Армия не была армией в профессиональном смысле этого понятия, и кадровый состав ее не обладал необходимым боевым опытом и выучкой.

Советский Союз, имея мощную экономику к началу ВОВ, мог произвести множество танков, артиллерийских орудий, самолетов — все это не так много решало в предстоящей войне. А решало другое: профессионализм и выучка личного состава, боевое мастерство, основанное на реальном боевом опыте, слаженность действий различных родов войск, самоотверженность солдат и боевой опыт командиров.

А всего этого у Красной Армии не было. Для понимания этого факта давайте рассмотрим стратегическую операцию немецкой армии 22–26 июня 1941 года в Белоруссии.

Итак, немцы силами трех танковых, двух моторизованных и десяти пехотных дивизий атакуют войска ЗапОВО на северном участке «белостокского выступа». Против них четыре стрелковых дивизии 11-й армии Северо-Западного фронта и 56-я стрелковая дивизия ЗапОВО. Немцы прерывают оборону советских войск, к исходу 23 июня занимают Гродно, расширяют прорыв между двумя фронтами до 130 км и туда 24 июня устремляются танковые и моторизованные дивизии немцев 3-й танковой группы и 9-й полевой армии.

Допустим, что все это произошло, — немцы добились этого успеха из-за внезапности нападения. Хочу сразу же оговориться, что никакой внезапности не было, как я показывал не раз выше, все это миф придуманный Хрущевым, в чем ему очень «преданно помогал» Г. Жуков в 1956 году при подготовке фальшивого доклада ХХ-му съезду КПСС с целью опорочить имя Сталина и возложить на него вину за катастрофическое поражение Красной Армии летом 1941 года. Таким образом, в полосе нашей обороны, где стояла 3-я армия ЗапОВО, немцы в июне 1941 года, добившись частного успеха на стыке двух советских фронтов, южнее «белостокского выступа» одержали тактическую победу, тоже самое произошло на брестско-барановичском направлении силами 5 танковых и 11 пехотных дивизий, которые разгромив 4 стрелковые дивизии нашей 11-й армии, начали стремительное продвижение вглубь Белоруссии и на 5 день войны взяли Минск.

И тут возникает резонный вопрос. Как подобное могло произойти? Если западнее этого немецкого прорыва находился ударный кулак ЗапОВО! Именно в районе Белостока еще перед началом войны здесь были сосредоточены войска 10-й армии генерала Голубева, плюс части 3-й и 4-й армий, всего 8 танковых, 4 моторизованные, 12 стрелковых и 2 кавалерийских дивизии. В составе 10-й армии 6-й механизированный корпус генерала Хацкилевича имел на вооружении более 1000 танков, из которых 352 танка — это были Т-34 и КВ, а всего на «белостокском выступе» было не менее двух тысяч бронированных машин — и все это мощное вооружение еще 21 июня находилось в ЗапОВО. В немецкой группе армий «Центр», которая прорвалась к Минску, и на Барановичи наступало 800 тысяч человек, т. е. все немецкие войска были в наступлении, прикрывать их было некому. У советского командования появился единственный шанс остановить врага, — необходимо было перерезать линии снабжения, лишить врага продовольствия и боеприпасов. К сожалению, верховное командование этим не воспользовалось, маршал Тимошенко и генерал армии Жуков вообще были не готовы к серьезным действиям! А ведь для этого сил у Красной Армии было более чем достаточно.

Но Верховное командование РККА потребовало от группы войск, находящихся в «белостокском выступе», перейти в контрнаступление и к исходу 24 июня окружить и разгромить вклинившегося врага в районе Сувалок. Удар должен был быть нанесен силами 6-го механизированного и 6-го кавалерийского корпусов 10-й армии и 11-м механизированным корпусом 3-й армии генерала Мостовенко, — командовал этой группой войск заместитель командующего ЗапОВО генерал Болдин.

Имея 1300 танков эти войска вполне могли бы выйти на линии снабжения наступающих немцев и через три дня отрезать глубоко вклинившегося в советскую территорию механизированные и танковые дивизии вермахта от складов и бензохранилищ.

Немцам пришлось наспех создавать оборону, а три корпуса ЗапОВО два дня 23 и 24 июня пытались прорвать ее, все это было настолько неубедительно, что в итоге контрудар Красной Армии превратился в разгром и хаотичное бегство ударной группировки войск, которая просто перестала существовать.

Если говорить о приказе Верховного командования, то на первый взгляд, он не представляется ошибочным, так как общее соотношение сил Ударной группы ЗапОВО и немецкой группировки в районе Сувалок было примерно равным. Но рассмотрев все аспекты двухдневного боя, становится ясно, что данный приказ был глубоко ошибочным, так как у наших войск не было авиации, которая вся была уничтожена еще 22 июня в первый день войны, уничтожена на земле, на аэродромах. Практически все танки Ударной группы войск были уничтожены немецкой авиацией. О каком контрударе можно было говорить, не имея авиации в наступлении. Отрезать линии снабжения необходимо было глубоко активной эшелонированной обороной.

Это был полный провал. К 28 июня ЗапОВО как фронт перестал существовать. В этот день ударные группировки немцев соединились в районе деревни Крынки около Волковысска, окружив 17 дивизий 3-й и 10-й армий, одновременно немецкие части 2-й и 3-й групп ворвались в Минск, окружив западнее столицы 11 дивизий ЗапОВО, не попавших в «белостокский котел».

В оправдание советским танкистам ударной группы надо сказать следующее. Казалось бы, трем нашим механизированным корпусам противостояли в обороне всего 4 пехотные дивизии немцев! Все дело в том, что немцы очень тщательно готовили свои пехотные дивизии к отражению массированного танкового удара. По штату в немецкой пехотной дивизии в 1941 году состояло 75! 37-мм противотанковых орудий, двадцать 75-мм легких пехотных орудий, по 6 орудий в пехотных полках и два в разведбатальоне, двенадцать 20-мм зенитных орудий, более ста противотанковых ружей. Кроме того, бороться с танками могли, плюс ко всему, шесть 150-мм тяжелых пехотных орудий, гаубицы — 36 орудий 105-мм и 12 орудий 150-мм. Оснащение немецкой пехотной дивизии огневыми средствами было весьма серьезным — минометов по штату насчитывалось 138, 84 штуки — 50 мм, 54 миномета — 81 мм. Короче говоря, оснащение немецкой пехотной дивизии и профессиональная выучка солдат позволяло вести успешный оборонительный бой против любого противника. Красная Армия в этом смысле к войне была не готова. Совершенно не готов к войне был генералитет РККА во главе с Г. К. Жуковым и С. К. Тимошенко, — почему и произошла «Трагедия 22 июня 1941 года».

В двух немецких «котлах» оказалось, по существу, большая часть войск ЗапОВО — 28 дивизий из 44, находившихся в наличии 22 июня 1941 года. Но ведь окружение — это еще не разгром и не поражение, это бой с окружившим тебя противником. В окружении войска очень долго могут сражаться и даже побеждать. И таких примеров в истории ВОВ было очень много. Но Красная Армия на Западном фронте (ЗапОВО) сделать этого не могла в июне 1941 года, сопротивление окруженных войск было хаотичным, неорганизованным и слабым, значительная часть этих войск перестала существовать как организованная военная сила через пять дней после начала войны и это подтверждается тем, что уже 29 июня 1941 года штаб фронта ЗапОВО перестал отдавать приказы окруженным войскам.

Итак, говоря о причинах жестокого поражения РККА в июне 1941 года, необходимо констатировать следующее: 1. Разгромное поражение Красной Армии летом 1941 года — это не только военное поражение, это политическое поражение троцкистского курса на «мировую революцию», это политический крах интернационал-троцкизма и идеи создания «пролетарской армии пролетарского государства», полное крушение политической доктрины троцкизма, которая возникла в 1917 году при полной поддержке В. И. Ленина и просуществовала до февраля-марта 1937–1938 гг., когда И. В. Сталин начал уничтожение этой системы вместе с ее партийными функционерами, возрождая при этом на принципах политического реализма доктрину национального возрождения и обеспечения государственных интересов. Именно троцкистское руководство в высших партийных, государственных и армейских органах власти создали в 30-х годах политический режим террора, доносительства, поисков «врагов народа», разоблачений «вредителей», что в итоге раскололо советское общество, вынуждая людей отказаться от традиционных ценностей в угоду совершенно непонятных идей «пролетарского интернационализма».

2. Катастрофическое военное поражение Красной Армии летом 1941 года произошло по причине отсутствия профессионализма и боевого мастерства у личного состава, и прежде всего, у младшего и среднего офицерского состава, отсутствия у них боевого опыта и слаженности действий различных родов войск.

3. Безусловно, вышеуказанные в п. п. 1 и 2 причины поражения РККА летом 1941 года, имели важное значение в начале войны и отрицать это невозможно. Но все же, по-моему глубокому убеждению существует более весомая определяющая причина катастрофы Красной Армии в июне 1941 года — в первом полугодии 1941 года до 22 июня произошло нечто невероятное, во что почти невозможно поверить, фактически произошла полная подмена принципа обороны, изложенного в общегосударственном документе — «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы» от 18 сентября 1940 года, разработанные маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержденные И. В. Сталиным 14 октября 1940 года. Т. е. произошла полная подмена самого замысла отражения агрессии на иной принцип обороны, а вся реализация этого иного принципа обороны велась к тому же на редкость неадекватными средствами, методами и приемами. И осуществили эту подлую и грязную акцию в мае 1941 года Высший генералитет РККА, персонально — Нарком обороны маршал СССР С. К. Тимошенко и Начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков.

Ко всему необходимо добавить весьма важный факт вредительской деятельности Г. К. Жукова, когда к 22 июня 1941 года направление Минск — Смоленск — Москва, как направление главного удара гитлеровской Германии непонятным образом исчезнет из речи и оперативных планов возглавляемого Жуковым Генерального штаба, также как и принцип активной обороны, как главный метод прочного прикрытия наших границ на период отмобилизования и сосредоточения наших войск.

Выше мы уже говорили о том, что существенной причиной поражений РККА в начальный период войны была плохая теоретическая и практическая подготовка высшего командного состава армии, а порой просто отсутствие опытных командиров высшего звена там, где это было крайне необходимо. Отсюда и появился миф о том, что сталинское руководство, пытаясь скрыть катастрофические провалы и неудачи 22 июня 1941 года, придумало сказки о предательстве или измене высшего звена генералитета еще в 1937 году и перед началом войны, чтобы оправдать свою беспомощность и личную безответственность в первые недели войны.

В конце апреля 1945 года по заданию Гитлера Борман доставил в бункер Рейхсканцелярии журналиста из Швейцарии К. Шпейделя, который должен был взять у фюрера предсмертное интервью. Вот как выглядели последний вопрос и ответ этого знаменитого интервью:

К. Шпейдель — «О каком решении в своей жизни Вы жалеете больше всего?».

А. Гитлер — «Разгон верхушки СС в 1934 году и казнь Рема. Тогда я пошел на поводу у собственных эмоций, сыграли роль и грязные интриги внутри партии. Эрнст со всеми его недостатками был преданным национал-социалистом и с самого начала борьбы шел со мной плечом к плечу. Без его штурмовых отрядов НСДАП не было бы. Я знаю, многие тогда меня обвиняли в предательстве национальной революции, но вопреки всяческим слухам мною двигали только соображения морали и нравственности, я боролся за чистоту партийных рядов. Эрнст был моим другом и умер с моим именем на устах. Если бы сегодня он был рядом, все было бы по-другому. А вермахт просто предал меня, я гибну от рук собственных генералов. Сталин совершил гениальный поступок, устроив чистку в Красной Армии и избавившись от прогнившей военной аристократии».

Да, у Гитлера были серьезные причины ругать своих генералов — именно они провалили военную компанию лета 1942 года, когда немцы захватили большую часть европейской части СССР. А немецкие генералы даже в этих условиях победить не смогли. Именно эта мысль Гитлера в данном интервью абсолютно понятна, как понятно и то, что поднимать имидж Сталина он не хотел. Почему же он заговорил об этом в такие критические минуты своей жизни, — уверен, что он тяжело переживал свою собственную ошибку, — ведь он лично в 1937 году помог Сталину избавиться от «пятой колонны».

Вот на этой основе давайте поговорим о «выдающемся военном профессионале». Первом заместителе Наркома обороны по вооружению Красной Армии с 1931 года и временно оставим за скобками его деятельность как предателя и организатора заговора с целью военного переворота. Выше я уже говорил о том, что вооружение и военная техника Красной Армии, с которыми она вступила в войну с гитлеровской Германией оказалось совершенно несопоставимой с вооружением вермахта ни по каким тактико-техническим показателям и именно это обстоятельство явилось одной из серьезных причин наших трагических поражений в первые месяцы войны, так как тысячи и тысячи наших бойцов были убиты в боях из-за несовершенства нашего оружия.

К примеру немецкая армия начала и закончила войну одним и тем же оружием и техникой, которые они разработали и выпустили за период 1934–1938 годов, т. е. к началу войны немцы имели на вооружении отработанные и освоенные, не уступающие ни одной армии мира образцы военной техники, которая была настолько совершенна, что не устарела и через 20 лет после войны.

Судите сами, уважаемый читатель. Немецкий основной средний танк Т-IV был заказан конструкторам и изготовлен в 1934 году. Наш Т-34, который ни в чем не уступал, а в некоторых тактико— технических показателях превосходил немецкий танк Т-IV, и в итоге провоевал всю войну был создан только в начале 1941 года и освоен только к лету 1942 года. И к слову сказать, созданием этого танка занимался лично И. В. Сталин, по мнению очень многих специалистов, — это был лучший танк ВМВ.

Истребитель «Мессершмитт 109», по мнению некоторых специалистов — лучший самолет ВМВ, был создан в 1934 году, пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87» — в 1935, бомбардировщик «Юнкерс-88»— в 1936, «Хейнкель 111» — в 1935, истребитель «Фокке— Вульф-190» — в 1938 году, т. е. к началу войны для гитлеровской армии вопрос о вооружении был полностью закрыт. /144/.

В Красной Армии вопросами вооружения, начиная еще с 1929 года, заказами советским конструкторам и проектировщикам, заказами советским заводам, изготовителям оружия и военной техники, объектов военного строительства занимался заместитель наркома обороны маршал М. Н. Тухачевский.

И вот из оружия и техники, которые заказал для Красной Армии этот «выдающийся профессионал» к концу 1941 года практически ничего не производилось, так как в 1939 году по решению компетентной комиссии Наркомата обороны страны легкие танки серии БТ, средние танки Т-28, тяжелые танки Т-35, истребители И-16 и И-153, тяжелые бомбардировщики ТБ-3 (летавшие со скоростью мотоцикла), «скоростные» бомбардировщики СБ оказались абсолютно непригодными для ведения боевых действий в условиях предстоящей войны.

По образному выражению замечательного советского конструктора артиллерийских орудий Грабина «…если бы Тухачевский остался еще немного на посту замнаркома, то у Красной Армии не было бы и артиллерии». Вся наша техника и вооружение, которые победили в этой страшной войне, — танки КВ и ИС, Т-34, штурмовик ИЛ-2, бомбардировщик Пе-2, истребители Як, МиГ, ЛаГГ, зенитные орудия, минометы, «Катюши», артиллерийские орудия Грабина были созданы уже без Тухачевского и создание всей техники курировал лично И. В. Сталин.

Теперь становится понятным, почему отсутствие вооружения у РККА ставило перед Сталиным решение важнейшей задачи, — оттянуть начало войны с Германией хотя бы до начала 1942 года, пока не будет закрыт вопрос о вооружении для армии, что в свою очередь привело к необходимости заключения договора о ненападении с Германией в 1939 году.

Следует сказать прямо, что деятельность маршала М. Тухачевского на посту замнаркома по вооружению привела к настолько тяжелым последствиям для Красной Армии, которые к тому же были столь продолжительными, что их следует рассматривать для Тухачевского, если не предательством или халатным отношением к своим служебным обязанностям, то уж точно по статье неполного служебного соответствия или полной профессиональной непригодности.

Мы уже определились в предыдущих главах, что у катастрофических поражений, которые преследовали Красную Армию летом и осенью 1941 года, безусловно, очень много составляющих. Но, абсолютно уверен, ни одна из этих причин поражений не принесла РККА столь серьезных последствий, какие произошли практически из-за полного отсутствия в армии радиосвязи во всех родах войск. Причем, если быть до конца честным, — именно почти полного отсутствия радиосвязи во всех родах войск! Почему «почти»? Да, потому, что формально радиостанции кое-где существовали, но их было так мало и качество их было таким низким, что можно утверждать, что наша Красная Армия начала войну без радиосвязи.

И если говорить об ответственности за эти тяжелые последствия, то вина за это лежит, главным образом, на М. Тухачевском, именно с него все началось в самом начале 1930-х годов, когда именно он заказывал промышленности огромное количество самолетов — истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков, транспортной авиации, огромное количество танков, организовывая при этом танковые корпуса, соединения на вооружении, в каждом из которых находилось более тысячи танков.

Тоже самое можно сказать и о силе пехотных стрелковых подразделений, частей и соединений, которые все вместе то ли атакуют противника, то ли обороняются. Именно в данном случае необходимо, чтобы сведения об обстановке поступали командиру соединения, а его приказы — боевым подразделениям. А все это может обеспечивать только связь. Нет связи, нет атаки, нет эффективной обороны, нет победы, наконец! Нет управляемых войск! Как мог заместитель Наркома обороны по вооружению РККА этого не понимать?!

И. В. Сталин, будучи в принципе невоенным человеком, очень хорошо понимал какую роль будет играть радиосвязь в предстоящей войне, и начиная еще с 1931 года, когда только еще создавалось вооружение РККА, он периодически инспектировал НИИ ВВС и больше всего при этом интересовался вопросами совершенствования радиосвязи в ВВС РККА. Об этом очень ярко написано в статье А. А. Туржанского «Во главе советской авиации». /150/.

Руководство ВВС РККА по каким-то непонятным причинам (Рычагов, Локтионов) не уделяли должного внимания вопросам радиосвязи авиации. А ведь прекрасно знали, что Сталин никогда не упустил бы этот вопрос, тем более, что можно было купить радиостанции в США, в той же Германии. И то, что Сталин этого не делал, объясняется только тем, — руководство РККА обманывало его — дескать «с радиосвязью проблем нет».

Если внимательно прочесть мемуары людей, которые пишут о первых месяцах войны, то бросается в глаза, прежде всего, что к 22 июня немцы забросили в наши тылы множество диверсантов, главной задачей которых было перерезать телефонные провода и убивать посыльных. Немцы прекрасно знали, что радиосвязи у РККА нет, а без телефонной связи никакие боевые действия армии, корпусов, дивизий и полков в принципе в западных округах окажутся невозможны. Вместо этого появятся несколько тысяч разрозненно действующих подразделений, которые серьезного сопротивления оказать не смогут, не имея единых планов и приказов.

В качестве примера. Командующий ЗапОВО генерал армии Д. Г. Павлов объединял своим штабом 3-ю, 4-ю, 10-ю, и 13-ю армии. Всего 50 дивизий всех родов войск или в пересчете на подразделения — 1300 батальонов или более 400 батальонов в пересчете на одну общевойсковую армию. Представляете, какая силища! Так вот, уже к середине дня 22 июня командующий 3-й армией доложил, что из имеющихся у него трех радиостанций две уже разбиты, а третья повреждена. Павлов, находясь в Минске запросил три радиостанции в Генштабе из Москвы. Ему пообещали прислать самолетом, но не прислали. За связь с фронтами отвечает лично начальник Генштаба (Г. К. Жуков), который почему-то не смог решить этот вопрос, а возможно, что и не собирался его решать.

Фактически с этого дня все усилия штаба ЗапОВО сводились не к планированию обороны, а к тому, чтобы узнать, где находятся войска и что они делают. Никакой устойчивой связи с ними не было. Западный фронт в считанные часы развалился на разрозненно действующие части. Продолжим тот же пример. Немецкий мотопехотный батальон помимо ультракоротковолновой радиостанции на каждом бронетранспортере с радиусом приема передачи 3 км. имел на таких же бронетранспортерах еще и радиостанции для связи с командованием. Этих бронетранспортеров с рациями, защищенных броней, как наши танки, и неотличимых от других типов машин, в штабе немецкого мотопехотного батальона по расписанию 01. 02. 1941 года полагалось 12 радиостанций. Вот и сравните, в Красной Армии в одной общевойсковой армии, объединяющей около 400 таких подразделений, как немецкий батальон, было всего три радиостанции на незащищенных автобусах, а у немцев по 12 на БТРах в каждом батальоне, не считая ультракоротковолновой рации на каждой единице боевой техники.

У немцев даже командиры артиллерийских взводов имели свой БТР с рацией, а в РККА и в 1945 году командиры танковых бригад возили командиров дивизионов приданных им артиллерийских полков с уже появившимися рациями снаружи, на броне своих командирских танков.

Так какой мог быть толк от 10 тысяч танков в западных округах к началу ВОВ и от того, что танков в РККА к началу войны было в два раза больше, чем у гитлеровской Германии танков без радиостанций. Так вот в чем и заключается, вероятнее всего, одна из причин катастрофического поражения РККА в первые месяцы войны — отсутствие радиосвязи во всех родах войск нашей армии.

Еще меньше было толку без связи от самолетов в войсках западных приграничных округов. Как свидетельствуют наши летчики-командиры, написавшие свои воспоминания о первых днях войны, советские пилоты, когда знали куда лететь и с кем драться, воевали блестяще даже на наших недоведенных самолетах, которые уступали немецким по всем тактико-техническим показателям.

По немецким данным о потерях советская авиация 22 июня 1941 года потеряла в воздухе и на аэродромах 1000 самолетов, а за первые две недели войны — 3500. В западных приграничных округах было всего 33 авиадивизии с более чем 10 тысяч самолетов. Известно, что немцы напали на нашу страну, имея 4260 боевых самолетов, а у советской авиации и через две недели оставалось 6500, т. е. было полное превосходство в количестве. Почему же наши войска все время были без авиационного прикрытия и поддержки? Да потому, что для прикрытия своих сухопутных войск летчики должны четко знать, кто-где-когда в их помощи нуждается. А можно ли все это знать без связи?

В немецких ВВС еще в 1939 году на 4250 самолетов приходилось 16 полков и 59 батальонов связи, т. е. 15 связистов на один самолет Люфтваффе. При этом Геринг заставлял связистов (они все входили в состав Люфтваффе) наступать вместе с танками. Естественно, они ведь должны были связать аэродромы со станциями наведения самолетов в пехотных и танковых частях, иначе как же летчики узнают, где бомбить и кого защищать от бомб советской авиации? Вот тут и «собака зарыта» — поскольку немцев все время с земли наводили, то они всегда начинали бой с выгодой для себя и внезапно для наших войск. Вот как записал в своем дневнике Ф. Гальдер — начальник Генштаба сухопутных войск по поводу ВВС РККА: «Войск связи ВВС в нашем смысле нет… Наземная организация русских ВВС не отделена от боевых частей, поэтому громоздка, работает с трудом и, будучи однажды нарушена, не может быть быстро восстановлена». /51/.

В нашей армии даже в 1942 году командующий ВВС в приказе отмечал, что 75 % вылетов советской авиации осуществляется без использования радиостанций. Кстати, в это время радиостанции были установлены только на командирских самолетах, а у остальных приемники. А командные пункты авиации появились только к концу войны, но все равно, это было далеко от того, что было у немцев.

Позвольте, привести пример. Один из лучших летчиков СССР И. Н. Кожедуб начал воевать в марте 1943 года, а лучший летчик-истребитель Германии Э. Хартман в декабре 1942 года. В расчете на каждые 100 дней войны Хартман совершил 161 боевой вылет, а Кожедуб всего 42 боевых вылета, при этом боев Хартман проводил до 95-ти на каждые 100 дней, а Кожедуб — только 15. Как же все это прикажете понимать? Что, Кожедуб не хотел летать или некого было сбивать? Чушь! Все дело в том, что Хартмана войска по радио непрерывно наводили и он не сделал никогда ни одного «холостого» вылета, а Кожедуб летал на «авось», жег бессмысленно бензин, вырабатывая моторесурс самолета-истребителя.

А беда заключалась только в том, что до 1942 года в Красной Армии практически не было радиосвязи, а после 1942 года она хоть и существовала, но была весьма недоразвита.

 

Глава десятая

Почему РККА не готова была к войне? И снова о подлой лжи Г. Жукова. О советской авиации в начальный период войны. О вооружении Красной Армии. Подлейший миф о том, что якобы Сталин спровоцировал нападение на Финляндию.

Итак, в предыдущих главах мы рассмотрели довольно подробно множество диких обвинений Г. К. Жукова в адрес И. В. Сталина, которые основаны на лживых утверждениях Хрущева-Жукова, в одном из которых, в частности, говорится, что якобы Верховный Главнокомандующий, начиная с 1939 года, игнорировал угрозу нападения Германии и в этом заключается его «главная ошибка, приведшая в итоге к тяжелым поражениям Красной Армии в начальный период войны».

Следует отметить, что это не единственное обвинение Жукова в адрес Сталина. В пятидесятые годы, Хрущев начиная антисталинскую истерию, у историков и литераторов типа Солженицына и Волкогонова, поддержавших сумасбродного Никиту, бытовало мнение, что о начале войны уже в начале мая 1941 года знали буквально все, в книгах о ВОВ существовало «неопровержимое» мнение, что немцы хотели напасть на СССР и 10 мая, и 15 мая, и 1 июня, 8–9 июня, да вот только по каким-то непонятным причинам откладывали нападение. Все эти даты поступали в донесениях разведчиков, таких, например, как Р. Зорге, хотя обвинять разведчиков в этом разнобое ни в коем случае нельзя, так как они обязаны посылать все сведения, которые могли собрать у немцев, а те в неимоверном количестве плодили дезинформацию с одной единственной целью — заставить СССР начать мобилизацию.

Вот чего боялся Сталин, требуя не допустить открытой мобилизации, ведь скрытая мобилизация шла, надо было готовить оборонительные редуты, не проспать преступно начало войны, но не допустить открытой мобилизации, так как Гитлер именно этого и добивался, старался спровоцировать Сталина на мобилизацию, чтобы не выглядеть в глазах Западного мира агрессором. Именно в том, что Сталин отказался от мобилизации, Жуков и обвиняет его, считая, что Сталин якобы прозевал начало войны, что явилось составной частью игнорирования угрозы нападения Германии на СССР. Глубокое заблуждение Жукова и не понимание того, что мобилизация такой страны как Россия, столь сложная во всех отношениях и дорогостоящая военная операция, что ее саму по себе необходимо рассматривать как акт агрессии.

Вспомним как начиналась Первая Мировая война. Серб Принцип убил австрийского наследника престола в Сараево. Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, Россия начала мобилизацию, союзница Австо-Венгрии Германия потребовала от России прекратить мобилизацию, Россия отказалась выполнить это требование, Германия тут же объявила себя в состоянии войны с Россией, что автоматически привело к состоянию войны с Германией союзников России — Францию и Англию. И агрессором была признана Россия, так как для такой большой страны как Россия, начало мобилизации и объявление войны— это практически одно и то же.

Что же касается ВОВ, немцы начали войну тогда, когда полностью подготовились. Это произошло не ранее 20 июня 1941 года, именно тот день, который Гитлер определил «Планом Барбаросса», а фельдмаршал Браухич — Главнокомандующий сухопутными войсками, установил еще 31 января 1941 года приказом: «Подготовительные работы нужно провести таким образом, чтобы наступление могло быть начато — день «Б» — 21. 06. 1941 г. и задержались немцы с наступлением всего на одни сутки — начали его 22. 06. 1941 г.

А Советский Союз был не готов. Высший командный состав армии во главе с Генштабом находился в состоянии преступной халатности, личный состав Красной Армии был не готов в профессиональном плане, а кадровый состав не обладал необходимым боевым опытом и выучкой.

Вооружение Красной Армии, и прежде всего, авиация и танковые части, требовали полного обновления и модернизации, радиосвязь в войсках отсутствовала почти полностью, зенитная артиллерия в количественном и качественном отношении была только на подходе. Нынешние российские «историки», в основном либерального толка, пытаясь угодить Западу и правящему режиму, примыкающему к либералам, используют тяжелые и трагические события для страны и народа в начальный период войны с одной единственной целью, объяснить все случившееся и доказать, что страна исключительно по вине Сталина не была готова к войне. Так, например, «историк» Млечин доходит до абсурда, и утверждает, что Сталин в своем выступлении 3 июля 1941 г. сам признает, что войска Красной Армии не были приведены в боевую готовность. (Я провел опрос 10 человек с высшим образованием по этому поводу, у всех опрашиваемых ничего кроме смеха этот вопрос не вызвал. — Б. С.). Очередная чушь, ничего другого от Млечина ждать не приходится. В реальности же И. В. Сталин, объясняя почему часть территории СССР захвачена врагом, говорил совершенно о другом. Сталин высказал мысль, что войска фашистской Германии были полностью отмобилизованы и изготовились для нападения на нас, в то время как войскам Красной Армии еще только предстояло отмобилизоваться для активной обороны. И еще он добавил о том, что Германия внезапно и вероломно нарушила договор о ненападении. СССР же не мог нарушить этот договор, так как военная доктрина нашей страны не позволяла агрессивное нападение по определению.

«Историк» Сванидзе пытается обвинить И. В. Сталина и в том, что он якобы дал согласие на формирование новых 20 танковых корпусов, запрашиваемых Тимошенко и Жуковым, только в марте 1941 года. Не давал Сталин подобного разрешения и некогда не собирался. Во-первых, РККА не было никакой необходимости иметь столько танковых корпусов, разве что для большего количества мишеней для немцев, а как управлять таким количеством корпусов, радиосвязи у Красной Армии для танков в помине не было. Во-вторых, просто не было новых танков, а использовать легкие и средние «танки Тухачевского» можно было только на переплавку. И, наконец, даже сам Жуков в своих мемуарах не скрывает, что Сталин колебался с таким решением с самого начала. И не без основания. Действительно, сразу же после начала войны все имеющиеся в наличии танковые корпуса были расформированы.

И по поводу приведения войск в боевую готовность Г. К. Жуков вынужден врать, — якобы Сталин дал разрешение на приведение войск в боевую готовность только 21 июня 1941 г. (подробности по этому поводу в главах 6–8 — Б. С.). Сказать правду по этому вопросу Жукову не позволил Хрущев, ведь смыслом его жизни было оболгать ВОВ и Сталина в ней, поэтому вся эта оголтелая ложь и была изложена в докладе ХХ-му съезду в 1956 году. Затем правду сказать Жукову не позволила цензура, созданная хрущевской партноменклатурой. Тоже самое произошло и с маршалом А. М. Василевским, И. Х. Баграмяном и многими другими армейскими руководителями. В 1989 году «Военно-исторический журнал» № 3 и № 5 опубликовал статью В. Крикунова «Фронтовики ответили так. Пять вопросов Генерального штаба». В этой статье говорится о развертывании наших войск на западных границах в середине июня 1941 года. 21 непосредственных участников первых дней войны отвечают на вопрос: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?».

В качестве примера приведем подробно некоторые ответы:

— Генерал-майор П. И. Лялин(бывший начальник штаба 10-й армии ЗапОВО): «Судя по тому, что за несколько дней до начала войны штаб округа начал организовывать командный пункт, командующий войсками ЗапОВО был ориентирован о сроках возможного начала войны. Однако от нас никаких действий не потребовали… На госгранице в полосе армии находились на оборонительных работах до 70 батальонов и дивизионов общей численностью до 40 тысяч человек. Разбросанные по 150-ти километровому фронту и на большую глубину, плохо или вообще невооруженные, они не могли представлять реальной силы для обороны госграницы. Личный состав строительных, саперных и стрелковых батальонов при первых же ударах авиации противника, не имея вооружения и поддержки артиллерии, начал отход на восток, создавая панику в тылу».

Генерал-майор Б. А. Фомин(бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба ЗапОВО): «Дивизии начали передислокацию в приграничные районы походным порядком в апреле-мае 1941 года… Перемещались следующие соединения: 85-я стрелковая дивизия — западнее Гродно, 21-й стрелковый корпус — северо-западнее Лиды, 49-я и 113-я дивизии западнее Беловежской пущи, 75-я дивизия в район Малориты, 42-я дивизия в Брест и севернее… В середине июня командованию 47-го стрелкового корпуса было приказано к 21 июня выдвинуться по ж/дороге в район Обуз-Лесны. Одновременно 55-я дивизия (Слуцк), 121-я (Бобруйск), 143 я (Гомель), стрелковые дивизии проследовали туда же…До начала боевых действий войскам запрещалось занимать оборону в своих полосах вдоль госграницы… К началу авиационного удара(3 ч. 50 м. — 22 июня) и артподготовки (4 ч. 00 м., 22 июня) противника, успели развернуться и занять оборону госграницы: в 3-й армии — 4-й стрелковый корпус, в 4-й армии — 42-я стрелковая дивизия, в 10-й армии — 1-й 45-й стрелковые корпуса».

— Генерал-армии М. А. Пуркаев (бывший начальник штаба КОВО): «13 или 14 июня я внес предложение вывести стрелковые дивизии на рубеж Владимир-Волынского укрепрайона, не имеющего в оборонительных сооружениях вооружения. Военный совет округа принял эти соображения и дал соответствующие указания командующему 5-й армией… Однако на следующее утро генерал-полковник М. П. Кирпонос, в присутствии члена военного совета, обвинил меня в том, что я хочу спровоцировать войну. Тут же из кабинета я позвонил начальнику Генерального штаба… Г. К. Жуков приказал выводить войска на рубеж УРа, соблюдая меры маскировки». (По поводу сообщения Пуркаева, мне необходимо дать свой комментарий, так как уверен, что правды здесь нет. Во-первых, не могло быть предложений по вопросу развертывания и сосредоточения войск округа, к тому же 13–14 июня 1941 года, — это не уровень начальника штаба КОВО. Во-вторых, Военный совет округа не мог собраться без командующего КОВО и принимать подобные решения, поэтому уверен, что «обвинения» Кирпоноса вписать сюда никак невозможно. Далее следует совершенно неправдоподобное действие — звонок и жалоба М. А. Пуркаева начальнику Генштаба РККА Г. К. Жукову в присутствии командующего КОВО — это и нарушение субординации и всех норм армейской жизни, чего сам Жуков никому из подчиненных никогда не прощал. — Б. С.).

— Генерал-полковник П. П. Полубояров (во время войны прославленный командир 4-го Кантемировского танкового корпуса, бывший перед войной начальником автобронетанковых войск ПрибОВО: «16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединений в боевую готовность. 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня 1941 г. это было сделано… 16 июня распоряжением штаба округа приводился в боевую готовность и 3-й механизированный корпус, который в указанные сроки сосредоточился в указанном районе».

Кстати, ответ на этот вопрос был дан еще в 1953 г. Приведенные ответы генералов-руководителей крупных воинских соединений перед началом войны свидетельствуют о том, что значительная часть войск Красной Армии были своевременно, еще с весны 1941 года были развернуты к границам. В середине июня начался решающий этап развертывания соединений под видом лагерных учений и сборов. Как показывают ответы генералов, это развертывание проводилось под руководством командования приграничных военных округов и практически не контролировалось Наркоматом обороны и Генштабом РККА. Все эти действия проводились дважды 12–13 июня и 16–18 июня 1941 года на основании Директивы о приведении всех войск западных приграничных военных округов в полную боевую готовность, санкционированной и инициированной И. Сталиным. Наиболее организованно все это прошло в ПрибОВО, где командовал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Хуже всего и абсолютно бесконтрольно со стороны командующего Д. Г. Павлова развертывание воинских соединений прошло в ЗапОВО. Именно все это — халатное отношение к своим обязанностям, — Павлов в июле 1941 года судом Военного Трибунала был приговорен к расстрелу.

Все эти выводы были подтверждены и в трудах немецких историков. В частности, фон Бутлар в книге «Мировая война. 1939–1945 г. г». писал: «Критически оценивая сегодня пограничные сражения в России, можно прийти к выводу, что группа армий «Центр» смогла добиться таких успехов, которые даже с оперативной точки зрения представляются значительными. Лишь на этом направлении(ЗапОВО) немцам удалось разгромить действительно крупные силы противника и выйти на оперативный простор. На других участках фронта русские повсюду терпели поражения, но ни окружить крупные силы противника, ни обеспечить для моторизованных соединений достаточной свободы маневра немцы не сумели. Группы армий «Север» и «Юг» продвигались, как правило, тесня искусно применявшего маневренную оборону противника, и на их фронтах даже не намечалось никаких возможностей для нанесения решающих ударов».

Вот так Бутлар описывает военные действия немецкой армии по состоянию на 15 июля 1941 г. А вот описание генерал-лейтенанта Курта фон Типпелькирха, командира 30-й пехотной дивизии в 1941 году, которое он дает в своей «Истории Второй Мировой войны», указывая на стойкость и мужество войск Северо-Западного фронта с 22. 06. 1941 г., и с 10. 07. 1941 г. — в составе Северо-Западного стратегического направления под командованием маршала К. Е. Ворошилова: «Войска противника под командованием маршала К. Ворошилова с самого начала имели глубоко эшелонированное расположение. Очевидно, противник был осведомлен о большом сосредоточении немецких соединений в Восточной Пруссии. Уничтожение крупных сил противника, как это намечалось, не было осуществлено. Убедительным было упорство противника, поражало количество танков, участвовавших в его контратаках. Это был противник со стальной волей, который безжалостно, но и не без знания оперативного искусства бросал свои силы в решительный бой».!!

Оценивая вышеизложенное, мне бы хотелось высказать некоторые весьма существенные выводы. Во-первых, нет никаких сомнений в том, что И. В. Сталин в течение с 12 июня по 18 июня 1941 года, а также непосредственно 21 июня 1941 г. направил в войсковые соединения приграничных округов предупреждения о нападении гитлеровской Германии на СССР с указанием точной даты, оперативные директивы Наркомата обороны и Генштаба по повышению боеспособности и приведению войск в полную боевую готовность на западных границах. Все это было инициировано лично Сталиным или выполнено по его указаниям.

Во-вторых, Наркомат обороны и Генштаб не контролировали должным образом исполнение всех этих приказов и директив. Именно поэтому вина Наркомата обороны и Генштаба в трагическом развитии событий для нашей страны, настолько очевидна и бесспорна, что большинство крупных военноначальников в своих мемуарах старались не затрагивать этих вопросов, а маршал С. К. Тимошенко, чувствуя за собой непростительную вину, не оставил после себя никаких мемуаров.

Чтобы понять до конца всю важность и полную необходимость предупреждения и подготовки войск в приграничных округах, хочу перечислить хотя бы часть основных мероприятий, которые были проведены И. В. Сталиным в последние два месяца перед войной.

— 6 мая 1941 г. Указ Президиума Верховного Совета СССР о назначении И. В. Сталина Председателем Совнаркома. Вся исполнительная власть страны сосредотачивается в одних руках, что остро необходимо в преддверии неизбежности войны.

— 10-11 мая 1941 г. Штабы приграничных военных округов получают оперативные директивы Наркомата обороны и Генштаба, в которых определены задачи войск округов в случае внезапного нападения Германии на СССР. Авиацию приказывалось держать в готовности к передислокации на полевые аэродромы с учетом всех правил маскировки.

— 13 мая 1941 г. И. В. Сталин отдает распоряжение Наркомату обороны обеспечить перемещение к границе из внутренних военных округов 5 общевойсковых армий.

— 14 мая 1941 года. Нарком обороны издает приказ о досрочном выпуске курсантов военных училищ и слушателей военных академий последних курсов и немедленной их отправке в войска.

— 15 мая 1941 года. Нарком обороны и начальник Генштаба докладывают Председателю Совнаркома И. В. Сталину план стратегического развертывания Вооруженных сил СССР при агрессивном нападении Германии с предложением нанести упреждающий удар по сосредоточенным у наших границ немецко — фашистским войскам.

— 24 мая 1941 года. Именно этот стратегический план обсуждается на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) с привлечением комсостава приграничных военных округов, а также командующих ВВС этих округов.

— 27 мая 1941 года Генштаб РККА дает указания западным приграничным военным округам срочно строить фронтовые командные пункты с тем, чтобы 19 июня вывести на них соответствующий командный состав.

— 12–13 июня и 16–18 июня 1941 г. Наркомат обороны и Генштаб направляют в штабы приграничных военных округов оперативные директивы о приведении войск в полную боевую готовность в связи с возможным нападением гитлеровской Германии на Советский Союз в ночь на 22 июня 1941 года, которые санкционировал и инициировал И. В. Сталин.

Следует отметить и еще одно очень важное обстоятельство, связанное с тем, что Сталин прекрасно понимал высокую вероятность возможности Англии и США пойти на военный союз с фашистской Германией. Сталин знал о том, что даже в момент нападения на СССР немцы не исключают союз с Англией, именно этого больше всего опасался Сталин. И когда 10 мая 1941 года Рудольф Гесс — второе лицо в гитлеровском государстве, перелетел в Англию, то следует полагать, цель этого перелета Сталину была предельно ясна. Было совершенно понятно, что имущие классы в Англии будут стремиться к соглашению с Германией, которая в свою очередь пойдет на уступки Англии в вопросе о Бельгии и Голландии. Сталину оставалось надеяться только на то, что если указанное направление в политике Англии возьмет верх, У. Черчиллю придется уйти в отставку. Вот почему И. В. Сталин, предупреждал руководство армии о том, что немцы могут спровоцировать СССР на военное выступление и затем представить всему миру агрессором, все же был при этом уверен, что войска западных приграничных готовы отразить нападение, что сил там достаточно для того, чтобы дать должный отпор агрессору.

Итак, казалось, что все было предусмотрено, страна и армия готовы к войне, и все, кто нес прямую ответственность за боевую готовность войск были неоднократно предупреждены о готовящейся агрессии со стороны фашистской Германии. Но случилось невероятное, из-за отсутствия должного контроля со стороны Наркомата обороны и Генштаба за исполнением всех приказов и директив по приведению войск приграничных военных округов в полную боевую готовность, а также непонимание и неприятие Генеральным штабом(конкретно, Г. К. Жуковым) стратегической военной доктрины плана «Барбаросса» — мощнейшего удара по прямой на Белорусском направлении — «Белосток — Минск — Смоленск — Москва», именно на этом был построен «План поражения СССР в войне с Германией», созданный еще М. Н. Тухачевским и принятый к исполнению «дуэтом Тимошенко — Жуков». Ну, и наконец, о главной причине жестоких поражений РККА в первые дни войны и о той страшной тайне, которую Г. К. Жуков не раскрывал более 25 лет, — речь идет о том, что до 22 июня 1941 года произошло нечто невероятное, во что почти невозможно поверить, — фактически произошла полная подмена принципа обороны и самого замысла отражения агрессии, изложенного в общегосударственном документе — «Соображения об основах стратегического развертывания и сосредоточения Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 г. г». от 18 сентября 1940 года, разработанные маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержденные И. В. Сталиным 14 октября 1940 года. Это и была та страшная тайна, раскрытия которой так боялся Жуков, иначе бы померкла бы навеки слава о «Георгии Победоносце» и стало доподлинно известно, кто несет персональную ответственность за «Трагедию 22 июня 1941 года», — Нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. (подробно об этом изложено в главе 8 — Б. С.).

Вот как высказался по этому поводу адмирал флота СССР Н. Г. Кузнецов: «Анализируя события последних мирных дней, я предполагаю, что И. В. Сталин представлял боевую готовность наших вооруженных сил более высокой, чем она была на самом деле. Совершенно точно зная количество новейших самолетов, дислоцированных по его приказу на приграничных аэродромах, он считал, что в любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут взлететь в воздух и дать надежный отпор врагу. И был просто ошеломлен известием, что наши самолеты даже не успели подняться в воздух, а погибли прямо на аэродромах, где были расположены».

А через неделю обнажились страшная катастрофа Западного фронта (ЗапОВО) — командующий генерал— полковник Герой Советского Союза Д. Г. Павлов. Узнав об этом, И. В. Сталин потерял веру в высший командный состав РККА и принял решение взять руководство Вооруженных сил страны в свои руки.

В итоге, по данному вопросу уместно было бы высказать следующее. В отличие от западных приграничных военных округов, военно-промышленный потенциал страны был к 22 июня 1941 года в полной боевой готовности. Например, авиационная промышленность, всегда работавшая с 1939 года в ударном темпе, очень быстро восполняла страшные потери самолетного парка, понесенные в первые дни войны.

Следует иметь ввиду, что военную промышленность в целом, и авиационную, в частности, в последние годы перед войной курировал лично И. В. Сталин. Но Сталин до начала войны никогда не занимался непосредственно вооруженными силами, никогда не инспектировал войска, не проверял их боеготовность, полностью полагаясь в этих вопросах на Наркомат обороны, как это всегда делал, когда Наркомом обороны был К. Е. Ворошилов. В своей речи 3 июля 1941 года по радио И. В. Сталин, уже полностью разобравшись в военной обстановке на фронтах, в стратегических планах врага, сказал горькую правду народу, ни словом не упрекнув армию и ее командный состав, спасая тем самым их авторитет в критический момент истории страны. Он верил в стойкость своего народа, прежде всего, русского народа. И народ верил в него.

Теперь подробнее о советской авиации, на основании материалов знаменитого летчика-испытателя В. И. Алексеенко. Наши боевые летчики начали войну на недоведенных самолетах нового типа, не имея необходимых знаний и навыков по боевому применению и эксплуатации их в воздухе.

Самолеты нового типа не имели надежно работающую радиосвязь, а самолеты МИГ— 3, ЯК — 1, ЛАГГ — 3 по существу вообще ее не имели. На каждом 15-ом самолете радиостанции устанавливались на заводе, но летчики и ими не могли пользоваться из-за больших помех радиоприему, создаваемых системой зажигания мотора и другими самолетными источниками.

Основным тормозом в развитии нашего самолетостроения было низкое качество авиамоторов. Авиамоторостроение, как известно, является наиболее наукоемкой и высокотехнологичной отраслью машиностроения. Оно требовало специальных высокопрочных и жаростойких сталей и сплавов, а также высокоточного металлообрабатывающего парка. К сожалению, наша промышленность в полной мере всем этим не располагала и все это было необходимо создать в самые кратчайшие сроки, тем самым обеспечить нашу армию новейшими самолетами.

Если учесть, что боевая авиация предназначена для продвижения наземных войск или удержания рубежа обороны, тогда станет понятным, что сторона завоевавшая господство в воздухе получит в войне полное преимущество. И, безусловно, понятно, что из всех родов авиации задачу по завоеванию господства в воздухе выполняет истребительная авиация.

Опыт ВОВ показал, что что наша армия терпела неудачи в первые годы войны в основном из-за технического отставания нашей истребительной авиации, которое оказывало существенное влияние на действия в операциях сухопутных войск. В первые недели войны люфтваффе завоевал стратегическое(на всех фронтах) господство в воздухе и удерживал его до Курской битвы.

К началу войны РККА имела в пяти западных приграничных округах 304 истребителя нового типа (ЛаГГ-3, МиГ-3 и Як-1), находящихся в стадии технических доработок и недоиспытанных, кроме того, 3156 истребителей устаревшего типа И-15, И-16, И-153. Все эти истребители радиосвязи по существу не имели. А устаревшие самолеты к тому же уступали немецким по всем летно-тактическим показателям.

Военно-воздушные силы гитлеровской Германии против Советского Союза сосредоточили 1233 истребителя (МЕ-109Ф-593 единицы, МЕ-109Е — 423 единицы и МЕ — 110–217 единиц). Всего боевых самолетов — 2604. Кроме того, устаревших самолетов Венгрии, Румынии и Финляндии было около тысячи единиц. При сравнении легко заметить, что авиация люфтваффе имела полное превосходство над советской авиацией, особенно в истребительной авиации.

Эти факты красноречиво говорят о том, что решение И. В. Сталина как можно дальше оттянуть начало войны с фашистской Германией было абсолютно правильным. Нам крайне необходимо было время для доводки, испытаний и создания боевых самолетов нового типа и, прежде всего, истребительной авиации. Без мощной истребительной авиации вступать в войну с такой армией, какая была у гитлеровской Германии было категорически недопустимо, и необходимо было сделать все, чтобы не допустить по-возможности скорого нападения Германии на СССР. /80/.

Именно эти факты опровергают клеветнические измышления последователей Волкогонова и «демократов»— фальсификаторов типа Сванидзе и Млечина о нашей предвоенной истории, которые всеми силами пытаются очернить деятельность И. В. Сталина, — почему дескать Сталин «никак не реагировал», получив неопровержимые данные о концентрации гитлеровских войск у границ СССР еще в первой половине мая 1941 года и «не верил» в вероятность скорого нападения Германии? Именно на этот вопрос ответ был дан несколько выше, но хотелось бы при этом отметить, что нельзя, конечно, считать полное превосходство люфтваффе над советской авиацией в первые два года войны единственной причиной наших тяжелых поражений в начальный период.

Продолжая тему авиации и возможных причин поражений РККА в начальные месяцы войны, вновь обратимся к мемуарам Г. Жукова, когда он вспоминая первые дни работы в Генеральном штабе говорит: «…мне очень не хватало старших офицеров для организации военных действий в Красной Армии. Их просто не было. Это было связано и с тем, что некоторые старшие офицеры были репрессированы уже в 1941 году».

Ему вторит «историк» Волкогонов в статье «Кадры военные» в военной энциклопедии, где говорится о репрессиях в авиации: «В ВВС в течение 1938–1941 гг. несколько раз обновлялся весь высший командный состав. Вслед за Алкснисом, репрессированным в 1938 г., были репрессированы последовательно сменявшие друг друга начальники ВВС А. Д. Локтионов, Я. В. Смушкевич, П. В. Рычагов. Все трое были расстреляны в октябре 1941 г., как шпионы и враги народа. Только П. Ф. Жигареву, ставшему командующим ВВС в июне 1941 года, удалось избежать общей участи». (т. 3, стр. 444, ВЭ.). В своих «Воспоминаниях…». Жуков дает весьма высокую оценку выступлению начальника Главного Управления ВВС Красной Армии П. В. Рычагова на совещании в НКО в декабре 1940 года, при этом указывает на следующее: «Трагическая гибель этого талантливого и смелого генерала в годы культа личности Сталина была для нас большой потерей. Вскоре после совещания он был расстрелян». /23/.

Опять ложь, — видимо, Г. К. Жуков без этого никак не может, — но не просто ложь, а попытка увести читателя далеко от правды с одной-единственной целью, — самому остаться «белым и пушистым».

Позвольте, уважаемый читатель, предложить Вам суть вопроса, изложенную в воспоминаниях летчика— испытателя, военного инженера НИИ ВВС В. И. Алексеенко, который с 1939 года возглавлял бригаду по испытаниям и исследованиям истребительной авиации, а с 1970 года стал историком авиации и авиационной техники. Вот что он пишет:

«Во-первых, уточним. П. В. Рычагов был снят с должности начальника ГУ ВВС КА 12 апреля 1941 г. и направлен на учебу в академию Генштаба. Арестован он был через 2, 5 месяца 24 июня 1941 г., т. е. не только не после совещания в декабре 1940 года, но и не как начальник ГУ ВВС. Но нас должно заинтересовать другое — почему Жуков вспомнил о Рычагове, но молчит о Я. В. Смушкевиче?! Ведь в отличие от Рычагова, дважды Герой Советского Союза Я. В. Смушкевич был не просто служебным знакомым Жукова, он был не только Герой за войну в Испании, но и Герой за сражение на Халкин-Голе, т. е. он был боевой соратник Жукова. Почему же Жуков даже не вспомнил о нем? (Очень странно! — Б. С.).

Дело в том, что после проверки результатов «чистки» армии в 1937–1938 гг. в ее рядах были восстановлены около 12 тысяч ранее уволенных командиров. После этого Наркомат обороны принял решение, что ни один военнослужащий не может быть арестован органами НКВД, если на это не дал согласия его непосредственный начальник. Таким образом, следователи НКВД должны были сначала убедить начальника, что подозреваемый враг народа или преступник, и арестовать подчиненного, получив при этом подпись — согласие начальника.

Так вот, непосредственным начальником, как ни странно, Я. В. Смушкевича был Г. К. Жуков, так как Смушкевич с августа 1940 г. и до своего ареста по 7 июня 1941 г. был помощником начальника Генштаба РККА, а с января 1941 г. начальником Генштаба РККА был Георгий Константинович Жуков. Вот он и стенает о невинном Рычагове, но помалкивает о Смушкевиче, с кем Рычагов проходил по одному делу. По одному делу с ними проходил и начальник НИИ ВВС генерал-майор А. И. Филин, который был арестован 23 мая 1941 г., а расстрелян 23 февраля 1942 года. А. И. Филин был моим командиром и учителем, и я никогда не поверю, что он был врагом. Но ведь надо понять, что тогда происходило.

Приближалась война, а хороших самолетов у советских ВВС было очень и очень мало. Конечно, искали причины, почему страна затрачивает много сил, а результатов нет. А тут еще и давление на НИИ ВВС авиаконструкторов, которые пытались протолкнуть на вооружение Красной Армии свои недоработанные машины. Принимали или отклоняли эти машины начальники ГУ ВВС КА, а изучали их непосредственно мы — НИИ ВВС. И мы могли дать отрицательное заключение на машину, у которой на бумаге великолепные летные данные, но недостатков очень много. Но ведь для того, чтобы понять причину, почему мы отказали, надо в этом разбираться, вникнуть в подробности. С другой стороны, мы могли принять машину, которая на бумаге и хуже, но промышленность могла ее освоить, а недостатки ее могли быть устранены. Опять же — кто это поймет, кроме специалистов?

Естественно, принимая одни самолеты и отклоняя другие, НИИ ВВС наживали себе уйму заинтересованных врагов, в том числе и среди авиаконструкторов, которые легко извращали дело так, что руководители ВВС, якобы, специально ставили на вооружение плохие машины и не пропускали хорошие, т. е. были врагами народа. С весны 1941 г. в НИИ ВВС работала комиссия, которая кропотливо собирала компромат на руководство института, через них — на руководителей ВВС. Я помню эту комиссию, помню, как она на несколько месяцев парализовала нашу работу.

Но что комиссия — это мелочь, которой поручено написать бумагу, вот она и старается. Ведь пока эту бумагу не подпишут высшие чины Красной Армии она бумажкой и останется. Но когда высшие чины и начальник подписывают и утверждают бумагу, превращая ее в обвинительный документ они же обязаны вникать в текст, не подписывать огульного обвинения на своих товарищей. Так должно быть, но думается, что когда нарком обороны и другие подписывали акт по нашему НИИ ВВС, то они доверились своим подчиненным — членам комиссии и в технические подробности не вникали.

А что после этого могли поделать НКВД и трибунал, если все высшие руководители наркомата обороны, да, видимо и ряд авиаконструкторов, утверждали своими подписями, что Рычагов, Смушкевич и Филин враги? Отпустить их?

А что мог поделать Сталин? Бросить все, и не веря руководству НКО, самому ехать на аэродромы, смотреть и сравнивать, изучать результаты испытательных полетов, самому выяснить существует или нет техническая возможность устранения тех или иных дефектов авиамоторов и т. д. и т. п.? (Остается только один вопрос, как мог Жуков своего боевого товарища-соратника одним росчерком пера подвести под расстрел?? Как вас теперь называть «Георгий Победоносец»? Язык не поворачивается! — Б. С.).

В истории нашей авиации есть блестящие страницы, есть трагические, но есть и грязные. И с этими грязными страницами тоже надо разобраться, чтобы не повторить их в будущем. А от того, что Сталина неустанно и бессовестно забрасывают грязью всякие волкогоновы и им подобные сванидзе, история наших грязных страниц не прояснится и будущие поколения умней не станут». В. И. Алексеенко

Продолжая тему о состоянии нашей авиации накануне войны, следует отметить, что в последние годы возросло число фальсификаций, и прежде всего, с намеренным искажением исторических фактов.

Еще в 1931 году в своей речи на Всесоюзной партийной конференции И. В. Сталин ставил перед социалистической промышленностью грандиозные задачи: «Мы отстали от ведущих капиталистических стран на 50 — 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние за 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут. Именно это обстоятельство диктует нам наши обязательства перед рабочими и крестьянами Советского Союза».

К сожалению, сделать все необходимое за такой короткий исторический срок — 10 лет — для эффективного отражения фашистской агрессии страна не смогла. Наша наука и наша промышленность не смогли обеспечить нашу военную авиацию, в частности, необходимым количеством боевых самолетов.

Но фальсификаторы типа волкогоновых и сванидзе не унимаются. При создании 10-ти томника «Великая Отечественная война советского народа» с целью преувеличения наших возможностей в обороне страны искажались исторические факты, умышленно дискредитировалась наша армия и, главным образом, сталинское руководство.

К большому сожалению, тоже самое можно сказать и о последнем дополненном издании «Воспоминаний и размышлений» Г. К. Жукова, которые вышли в 1991 году в 3-х томах. Это компилированное произведение, конечно, читать невозможно — все соткано из сплошной лжи, все дополнения сделаны уже после смерти автора, и лично я абсолютно уверен, что написаны они не Георгием Константиновичем, а выполнены по прямому заказу высокопоставленными чиновниками при власти ангажированным военным экспертом— либералом. Это не трудно понять историку, который внимательно читал мемуары Г. К. Жукова, написанные им лично и изданные в 1974 году.

В качестве примера хочу привести две выдержки из 10-го издания мемуаров Жукова. Стр. 351 1-го тома «Воспоминаний»: «С лета 1940 г., особенно после войны с Финляндией, партия и правительство уделяли большое внимание вооруженным силам и обороне страны, но экономические возможности страны не позволили в короткий предвоенный год полностью обеспечить проводимые организационные меры по вооруженным силам… Законно возникает вопрос, а нельзя ли было начать проведение этих мероприятий значительно раньше? Конечно, можно и нужно, но сталинское руководство ошибочно считало, что времени у нас еще хватит…».

Не кажется ли Вам, уважаемый читатель, что этот абзац написан только ради нескольких слов, «…но сталинское руководство ошибочно считало».

А на стр. 315 2-го тома «Воспоминаний» говорится: «Частично принятые меры по устранению выявленных недостатков в обороне страны в 1940-м и в начале 1941 года были несколько запоздалые. Особенно это относится к развертыванию военной промышленности для массового производства боевой техники новейших образцов… В результате в предвоенные годы войска не получили необходимой военной техники… Давать ее войскам надо было не тогда, когда «заговорили пушки», а задолго до начала войны»!

Так Вы, господа антисталинисты, действительно думаете, что можно было создать самолеты и танки, реактивную артиллерию, равноценные немецким, «задолго до войны»? А «задолго» — это когда? Вы действительно считаете, что И. В. Сталин мог ошибаться в стратегических вопросах? Уверяю вас, господа антисталинисты, — это вы ошибаетесь. Все дело в том, что Сталин еще в 1931 году знал (в начале 1-ой пятилетки), что у него «на все и про все» имеется только 10 лет! К тому же в 1937 году, когда И. В. Сталин узнал «чего накуролесил» Тухачевский в вопросах вооружения РККА, он тут же принял решение, что курировать создание, проектирование, производство и испытание военной техники будет лично.

Так объясните, пожалуйста, 1937 год — это «задолго до войны»? Ведь для того, чтобы запустить в серию новый самолет или танк одного желания мало, да и принятия любых срочных мер по развертыванию военных заводов тоже недостаточно.

Самолеты и танки создают не только профильные производства военной промышленности, необходима была перестройка всей промышленности гигантской страны. Необходимо создать и развить новую металлургию, станкостроение, приборостроение, радиотехническую и химическую промышленность. Нужны высококвалифицированные кадры как рабочих, так и инженеров — конструкторов и технологов. А кадры даже за год не создашь, десятилетия требуются. А ведь все это в то время только создавалось. Так сколько это — «задолго до войны»?

К примеру, по воспоминаниям авиаконструктора А. С. Яковлева только на фирме «Мессершмитт» конструкторов работало больше, чем во всех КБ Советского Союза. Вспоминает знаменитый авиаконструктор и такой случай. Когда в 1940 году его конструктора испытывали немецкие боевые самолеты, которые ВВС РККА закупило у немцев за взятые у них же кредиты, то обратили внимание, что немцы резиной тщательно герметизируют каждый люк, каждый проем. Сначала нашим конструкторам казалось, что все это делать довольно бессмысленно и только позднее они поняли, что перетоки воздуха внутри самолета забирают мощность у двигателя, снижают скорость самолета. А в наших КБ об этом просто некому было думать, — квалифицированных кадров еще не было. Но герметизация самолетов все же не являлась решающим фактором при создании новых самолетов-истребителей, таких как ЛаГГ-3, МиГ — 3 и Як — 1, для этих самолетом определяющим фактором было критическое положение с авиационными моторами, — именно это было бичом нашей истребительной авиации.

В декабре 1937 года начальник ВВС РККА А. Д. Локтионов подписал советским авиаконструкторам и промышленности план опытного строительства самолетов на 1938–1939 годы, в котором предусматривалась разработка новейших самолетов разных классов и назначения со сроками предъявления на испытания к 1 декабря 1938 года. Именно по этой причине, что необходимо было спешить, — «война была на носу», выдающийся авиаконструктор Н. Н. Поликарпов, создав скоростной истребитель И — 180 с мотором М-88, срочно передал его на заводские испытания к 1 декабря 1938 года, а 15 декабря в первом испытательном полете разбился при заходе на посадку легендарный советский летчик Валерий Чкалов.

Как потом подтвердили официальные испытания мотора М-88 в мае 1939 года, «отсутствует приемистость с малого газа при различном тепловом его состоянии», т. е. мотор глох при увеличении оборотов. Только лишь в январе 1940 года мотор М-88 был принят на вооружение советских ВВС и запущен в крупное серийное производство, и все-таки еще недостаточно доведенным.

Тоже самое можно сказать и о проектировании бронированного штурмовика ИЛ-2, которое было начато авиаконструктором С. В. Ильюшиным еще в 1937 году, а самолет был запущен в массовое производство лишь в начале 1941 года. Причина задержки та же — не было мотора для самолета такого типа.

А вы, господа антисталинисты, постоянно лжете, что дескать сталинское руководство «ошибочно считало, что у них еще есть время…».

Аналогичное положение сложилось и с другими боевыми самолетами нового типа и в 1939–1940 гг. заметных улучшений не произошло, так как запустить в серийное производство новые модернизированные и мощные моторы для самолетов А. Н. Туполева, В. Климова, А. Микулина, А. Д. Швецова, В. М. Петлякова в ближайшее время не было никакой возможности, так как требовался громадный объем доводочных работ.

Так что говорить о том, что «…мы могли иметь в войсках необходимую военную технику задолго до начала войны» — это полный шизофренический бред всяких волкогоновых, млечиных, сванидзе и прочих «историков», желающих только одного — оскорбить память Сталина. А между тем, никто кроме И. В. Сталина так сильно не желал внедрения новой военной техники и как можно быстрее. И он, как и всегда, добился своего. Уже в 1941 году, а с 1942 года в эвакуации советский ВПК выпускал новейшую военную технику, которая по всем технико-тактическим показателям ни в чем не уступала немецкой, и выпускалась на 86-ти крупных заводах. А создавали и проектировали эту технику особые и специальные СКБ, ОТБ и ОКБ, общая численность которых составляла более 120 КБ различных технических направлений.

Положение с вооружением РККА в предвоенное десятилетие напоминало гигантского мастодонта, который совершенно напрасно напрягает все свои силы, но смысла в этом и конечной цели не понимал и не видел никто. Все это больше походило на вредительство, так как промышленность страны напрягала все силы для выпуска готовой продукции, а вся эта продукция уже к моменту выпуска была уже не нужна.

Об авиации я уже говорил, давайте обсудим положение в танковой промышленности или, точнее, в танковых войсках.

Прежде всего, обратим внимание на тот факт, что уже к началу 1930-х годов практически любое противотанковое оружие легко пробивало броню 20–30 мм. А М. Н. Тухачевский требовал строительства 25 тысяч легких танков «для выполнения разведывательных задач и охранения». Изготовили этих танков к 1939 году — Т-26 около 11 тысяч единиц. Кто бы объяснил зачем маршалу Тухачевскому понадобилось такое количество малоподвижных — скорость до 28 км/час., малобронированных — лобовая броня — 13 мм. танков.

Наверное, кто-то может сказать в защиту маршала, что он, дескать, хотел построить 50 тысяч танков для создания 20-ти танковых корпусов. Не успел! И очень хорошо, что не успел, а то ведь весь этот металлолом очень нужен был немцам для отправки на их заводы. Другое детище Тухачевского— тяжелый танк Т-35, который предназначался для прорыва обороны противника(вес-54 т., броня— 30 мм., на испытательном полигоне не мог вылезти из лужи). С такой тактико-технической характеристикой эта 5-ти башенная махина какую же оборону могла прорвать?! Тоже самое можно сказать и о среднем танке Т-28 трехбашенном, который в танковых войсках еще в 1940 году назвали «Смерть танкиста». Их было выпущено 550 единиц, и как все остальные танки Тухачевского, от них уже в первые недели войны следов не осталось.

И еще одна очень важная деталь. Зачем нужны были все эти танковые корпуса и дивизии, если танками и танковыми войсками управлять без радиосвязи было практически невозможно. Немцы на практике показали, что танк без связи становится в бою неэффктивной и «пустой игрушкой» для противника.

Таким же образом, совершенно не нужны были скоростные танки, о которых мечтал Тухачевский, если к ним не создавались специальные скоростные системы обеспечения! В 1934 году уже были созданы образцы самоходно-артиллерийских установок с пушкой 76-мм., с гаубицей 122-мм., и со 152-мм. мортирой. И бронетранспортер ТР-4 был в это время создан на базе танка Т-26. Но все оказалось не нужным, необходимы были только легкие танки?! Тухачевский же требовал от конструкторов создать оружие, которое было бы одновременно и противотанковым, и гаубичным, и зенитным, т. е. он хотел артиллерию заменить на безотказные пушки. При этом не существовало никаких ремонтно — транспортных машин. Немецкие ремонтно-танковые подразделения(специальные роты) ремонтировали до 75 % своих подбитых танков и САУ и быстро вводили их в строй. /49/.

Если попытаться подвести итоги поражений и тяжелых потерь в начальный период войны, то начинать надо с того, что многое не успели, и в частности, в создании новейшего вооружения:

— Не успели создать современную радиосвязь, оснастить ею войска научиться ею пользоваться.

— Не успели создать современную авиацию, включить ее как единое целое в сухопутные войска, что было невозможно из-за отсутствия радиосвязи.

— Не успели создать эффективные танковые соединения, обладающие высокой ударной силой и мобильностью, что опять таки было невозможно без радиосвязи.

Один из подлейших антисталинских мифов гласит о том, что якобы именно Сталин спровоцировал нападение на Финляндию. Он был запущен в жизнь относительно недавно — в 2005 году «либеральными историками» современной России.

Уже давно никого не удивляет беспардонное враньё этих, так называемых «историков», у которых начисто отсутствует честь, совесть, элементарное чувство патриотизма и которые именно на этом основании готовы без всякой аргументации обвинить Россию в агрессии не только против Финляндии, но и против гитлеровской Германии, и даже Японии в 1940–1941 гг.

Может быть кому-то покажется странным, но в возникновении советско-финской войны 1939–1940 годов виноваты русские цари и, прежде всего, Александр I, именно за его недальновидный либерализм пришлось «расплачиваться» Сталину и советской России ровно через 130 лет.

Обратимся к истории. 5 сентября 1809 года мирным договором завершилась последняя русско— шведская война, согласно которому вся территория Финляндии, бывшей шведской провинции, отошла к России. Необходимо отметить, что в составе Швеции финские племена никогда не имели ни собственной государственности, ни административной автономии, ни даже культурной автономии.

И вот войдя в состав Российской империи, финские племена официально получили территорию, которая была названа Великим княжеством Финляндским и по воле российских монархов превратилось практически в автономное государство, получило государственные органы власти, денежную единицу, свою армию, почту и таможню, а с 1863 года еще и государственный язык — финский. Финнам бы век благодарить Россию за такие «царские подарки» всей нацией, но уже с 1830 года они все вопили о какой-то русификации, чего фактически не имело места быть.

Но беда пришла совершенно с другой стороны — русские цари так «расщедрились» и, в частности, Александр I, по решению которого еще 11 декабря 1811 года в состав Великого княжества Финляндского была передана Выборгская губерния, в результате чего административная граница Финляндии оказалась вплотную придвинута к городу Санкт — Петербургу.

Самое интересное заключается в том, что к моменту провозглашения независимости Финляндии — 23 ноября 1917 года и ее признания молодым советским правительством ровно через месяц, финны уже привыкли к огромности своей территории, начисто позабыв, что значительная часть территории Финляндии была подарена русским царем. Вот именно отсюда все пошло и поехало.

В 1918 году и в Финляндии, и в России началась Гражданская война. Воспользовавшись слабостью Советской России, финские националисты успели отхватить значительные русские территории. Но ведь за спиной Финляндии стояла Антанта, Советам пришлось воздержаться от резкого ответа по данному поводу, но буквально все понимали, что долго это не будет продолжаться.

К сентябрю 1939 года резко обострился вопрос безопасности Ленинграда, ведь граница проходила почти по предместьям города. В 1937–1939 годах Советский Союз многократно пытался урегулировать этот вопрос дипломатическим путем и даже выступил с фантастическим предложением об обмене громадной по площади советской территории на небольшой клочок земли, чтобы отодвинуть границу подальше от Ленинграда. Об этом, между прочим, свидетельствует карта советских предложений об обмене территориями, которая находится в архивах Военной истории СССР.

Следует отметить, что Финляндия никак не соглашалась ни с одним из советских предложений. Понятно, что в дело вмешались западные страны, и прежде всего, Великобритания, Франция и Германия, а Финляндия даже не желала вести переговоры по этому поводу, даже предварительные.

В дело вмешался сам И. В. Сталин, он прекрасно понимал, что война с Германией будет и будет очень скоро, и Финляндия то ли будет союзником Германии, то ли будет оккупирована последней, в любом случае необходимо решать вопрос об удалении границы Финляндии от города Ленинграда, который очень хорошо виден неприятелю даже невооруженным глазом.

С большим трудом переговоры все-таки были начаты в октябре 1939 года в Москве, в которых участвовал лично Сталин. Финляндии было предложено заключить с СССР оборонительное соглашение, начисто отвергнутое финляндской стороной. Что предложил Советский Союз? Прежде всего, решить чисто военные вопросы, — перенести границы на Карельском перешейке на запад с таким расчетом, чтобы к СССР отошло северное побережье Кронштадтского залива. Финской стороне было предложено уступить на условиях длительной аренды треть полуострова Ханко или любой остров на крайнем юго-западе Финского залива, чтобы можно было создать военно-морскую базу, которая бы закрывала бы вход в Финский залив.

В обмен на уступку на Карельском перешейке была предложена вдвое большая территория советской Карелии. Т. е. за 2761 кв. км на Карельском перешейке было предложено 5529 кв. км!

Финны абсолютно ничего даже не приняли к рассмотрению. причем под такими надуманными предлогами, что скрывали даже эти мотивировки от своей общественности и парламента Финляндии. При этом следует обратить внимание на тот факт, что советско-финские переговоры начались в Москве с 12 октября 1939 года, а с 10 октября правительство Финляндии уже начало скрытую мобилизацию, т. е. уже полным ходом финны готовились к началу военных действий. Советская разведка уже в начале второй декады ноября располагала сведениями о том, что правительство Финляндии вот-вот объявит открытую мобилизацию, что в реальности и произошло 16 ноября 1939 года.

Считается, что советско-финская война началась с артиллерийского инцидента в районе деревушки Майнила. Согласно советской версии этого инцидента 26 ноября 1939 года в 15 час. 45 мин. финская артиллерия выпустила семь снарядов в районе Майнилы по позициям 68-го стрелкового полка на советской территории. Были убиты три красноармейца и один младший командир.

Безусловно, либералы и «демократы» всех мастей эту акцию приписывают спецподразделениям НКВД. Врут как всегда и во всем, не задумываясь о том, что в советско-финской войне подразделения НКВД вообще не участвовали, — это, во-первых. Во-вторых, сейчас уже подлинные факты реальной истории этой войны подкреплены данными из советских архивов, и свидетельствуют о том, что тайна этого инцидента фактически уже раскрыта. Очень огорчительно для либералов, — факты не в пользу Финляндии. Отсюда и рушится подлый миф о том, что якобы И. В. Сталин развязал агрессию против «маленькой беззащитной Финляндии».

Таким образом, 26 ноября 1939 года в 15 час. 45 мин. состоялся обстрел финской артиллерией позиций советского стрелкового полка. 27 ноября НКИД СССР от имени советского правительства обратились с нотой протеста к правительству Финляндии и потребовал отвода финских войск от границы на расстояние до 20–25 км. При этом в ноте СССР говорилось следующее: «Советское правительство не намерено раздувать этот возмутительный акт нападения со стороны частей финской армии, может быть, плохо управляемых финским командованием. Но оно хотело бы, чтобы такие возмутительные факты впредь не имели места».

Как и следовало ожидать, правительство Финляндии начисто отрицало факт обстрела советской территории и предложило отвести на те же самые 20–25 км. от границы не только финские, но и советские войска. Это было форменным издевательством над СССР, так как предложение финнов означало вывод всех советских войск из Ленинграда!

29 ноября 1939 года НКИД СССР вручил посланнику Финляндии в Москве ноту о разрыве дипломатических отношении между СССР и Финляндией. А 30 ноября 1939 года президент Финляндии К. Каллио официально объявил войну Советскому Союзу.

В 8: 00 час. утра того же дня войска Ленинградского военного округа получили приказ перейти границу с Финляндией. Все действия СССР в данном случае однозначно соответствовали нормам международного права, оспаривать этот факт невозможно. Сначала с советской стороны была нота протеста, причем с намерением не раздувать конфликт. Финляндия ничего не признала, — в результате последовал разрыв дипломатических отношений. При этом СССР войны не объявлял, а Финляндия официально войну объявила. Только после этого в СССР последовал приказ войскам. Что это означало? Давайте разбираться.

Финляндия готовилась к войне, именно к наступательной войне, все это через пятьдесят пять лет подтвердила смешанная комиссия российских и финских историков. Дело в том, что в военном архиве Финляндии сохранились оперативные планы финской армии, свидетельствующие о том, что это были планы агрессивной войны.

Кстати говоря, когда в 1940 году так называемая «зимняя война» завершилась, один из лучших агентов резидентуры советской внешней разведки в Хельсинки некто «Монах» подтвердил, что на провоцирование и дальнейшее развязывание войны с СССР Финляндию толкнули Великобритания и Франция, которые официально обещали помощь добровольцами и оружием, а также закрыть глаза на аннексию Финляндией советской территории вплоть до Урала!/42/.

Вот почему Финляндии необходима была провокация на границе с СССР, чтобы выдать это за факт нападения Советского Союза на Финляндию. Именно в этом случае Англия, Франция и Германия смогли бы выступить на ее стороне, а иначе Финляндии пришлось бы держать ответ в Лиге Наций. Ради всего этого и была осуществлена провокация финской артиллерии в Майниле, это и подтвердил впоследствии лично Главнокомандующий финскими войсками Карл Маннергейм.

К. Маннергейм случайно и неожиданно для себя проговорился, что провокация в Майниле — это его рук дело. В своих мемуарах он указывает, что 26 ноября 1939 года он лично побывал на Карельском перешейке в связи с происшедшим инцидентом. Однако, Советский Союз вручил ноту протеста только 27 ноября. А ведь до этого дня никто в мире и не знал, и не мог знать, что там в Майниле произошел артиллерийский инцидент. Кроме, конечно, тех людей, кто этот инцидент организовал, и тех, безусловно, кто в нем пострадал. Как ни крути, сам Маннергейм, собственной персоной признал, что лично причастен к данной провокации, в противном случае, для Маннергейма появляется убийственный вопрос, что ему было делать и чего вдруг он оказался 26 ноября на месте той самой провокации, которая и стала причиной «зимней войны» между СССР и Финляндией. Только причем же здесь И. В. Сталин, господа либералы и лживые «демократы»?! Или вам еще очень жаль «маленькую беззащитную» Финляндию. /42/.

 

Глава одиннадцатая

Мифы о Сталине — грязная мистификация истории. Миф о том, как Верховный планировал сдать Москву. Миф о том, как Жуков спас Москву. Харьковская трагедия 1942 г. — грязная клевета Хрущева. Как Тимошенко-Жуков подставили РККА под полный разгром.

В предыдущих главах мы рассматривали, главным образом, причины, которые в той или иной степени привели нашу страну к тяжелым поражениям Красной Армии в начальный период ВОВ, и фальшивые обвинения в этом И. В. Сталина. Надо прямо сказать, что современные российские историки либерального и антисталинского толка никак не хотят понимать, что все действия Сталина были направлены на обеспечение безопасности Советского Союза и максимальной, насколько это было возможно в то время, оттяжки и без того неминуемой войны с Германией. Отсюда и появились на свет все эти лживые и отвратительные мифы, запущенные в жизнь еще подлейшим Хрущевым на ХХ-ом съезде КПСС, поддержанные в конце прошедшего века разрушителями СССР Горбачевым и Яковлевым, и гуляющие в России и поныне, среди которых выделяются «исторические» интерпретации Сванидзе, Солженицына, Безыменского, Волкогонова, Млечина.

Позвольте привести только несколько примеров этой подлой и пошлой политической казуистики.

«Настоятельно необходимо стыдиться Договора Молотова-Риббентропа потому, что, подписав этот договор, Сталин якобы вступил в тайный сговор с Гитлером в целях провоцирования с его помощью ВМВ путем нападения на Польшу с последующим разделом как ее, так и других стран Восточной Европы».

«Подписав этот договор и вступив в тайный сговор с Гитлером, Сталин превратил СССР в союзника гитлеровской Германии, принял обязательства о военном сотрудничестве с ней, включая полное осуществление военных акций в отношении государств, вошедших в их сферы влияния, на основании чего СССР воевал на стороне вермахта против Польши».

«Сталин направил Молотова в Германию для того, чтобы обсудить с Гитлером сепаратный раздел мира на сферы влияния».

«Сталин не готовился к войне с нацистской Германией и вместо подготовки к отпору гитлеровской агрессии вновь устроил кровавые разборки с генералитетом».

Я привел в качестве примера несколько мерзких мифов о Сталине (кстати, все они относятся к одной теме, суть которых достаточно подробно изложена в первых главах) с тем, чтобы показать, что придуманные всевозможные, порочащие его имя и дела, мифы — есть не что иное, как грязные фальсификации, подчеркивающие лишний раз тот факт, что смертельная схватка с «мертвым львом» продолжается и сегодня. Подобных мифов как утверждает известный российский историк А. Б. Мартиросян существует свыше 1200, и именно этот факт свидетельствует только о том, что не могут все эти политические карлики и ничтожества одолеть «мертвого льва», проще говоря, все их попытки вычеркнуть И. В. Сталина из истории неизменно заканчиваются полным провалом. Один из них — подлый троцкист Никита Хрущев — попробовал сделать это на ХХ-ом съезде КПСС в 1956 году и как утверждает У. Черчилль — «Хрущев вступил в схватку с «мертвым львом» и вышел из нее побежденным»!

К сказанному следует добавить, что все эти мифы построены на злоумышленном передергивании и фантастическом извращении реальных фактов и рассчитаны на полное неведение нормальных людей в вопросах понимания специфики дипломатических и политических взаимоотношений руководящих служб государств, имеющих весьма заметный вес на геополитической карте мира.

Один из наиболее гнусных и коварных антисталинских мифов пытается показать, как Верховный Главнокомандующий Сталин планировал сдать Москву гитлеровцам и удрать из столицы в октябре 1941 года. В отличие от иных мифов запускался в жизнь исподволь, без прямых обвинений Сталина. Начало мифу положил Хрущев. Очень часто эксплуатировался Жуковым, но только в форме либо очень прозрачных намеков на якобы «великую сермяжную правду истории», либо в частных беседах. Часто используется и сейчас такими «историками» как Сванидзе и Млечин. В реальности все обстояло совсем иначе.

Может быть кому-то покажется странным, но сдать Москву предлагал непосредственно Г. Жуков! Главный маршал авиации А. Е. Голованов в беседе с писателем Ф. Чуевым (01. 02. 1975 г.) говорил: «Жуков написал, что 6 октября 1941 года Сталин у него спрашивал, отстоим ли Москву, и Жуков ответил: «Отстоим». А ведь было так, что он прислал генерала Соколовского к Василевскому (Александр Михайлович это должен помнить), чтобы тот в Генштабе принял узел связи для Западного фронта. Василевский с недоумением позвонил об этом Сталину, и тот дал нагоняй Жукову. Жуков предлагал сдать Москву, и так оно и было бы, если бы не Сталин». Это отрывок из книги Ф. Чуева «Солдаты империи».

И далее Ф. Чуев приводит короткий монолог маршала Голованова в ответ на свою просьбу, не может ли маршал подтвердить свои слова документально. «Как подтвердишь? Большинство документов, показывающих истинную роль Сталина в ВОВ сожгли при Хрущеве (Все это творили в 1955 году лично Хрущев и Жуков. Так сказать «заметали следы» своих преступлений. — Б. С.). Так были уничтожены три тома моей переписки со Сталиным. Умрет Василевский, умрет Голованов, умрет Штеменко и никто не узнает истинную правду. А ведь этот факт нисколько не принижает роли Жукова, а показывает сколько было сомнений, и какими усилиями советского народа была достигнута победа под Москвой. Но и сравнивать в этом деле Жукова с Кутузовым тоже нельзя, ибо сдача Москвы в 1941 году значила для нас куда больше, чем в 1812 году, когда она не была столицей. Жуков мог не знать того, что знал Сталин и что стало известно нам значительно позже — с падением Москвы против нас на востоке сразу же выступала Япония, и воевать в то время пришлось бы на два фронта»!!

Рассказ Голованова подтверждается выступлением перед читателями генерала армии С. М. Штеменко. Вот отрывок из стенограммы: «Командный пункт Жукова в период угрожающего положения находился ближе к линии обороны. Жуков обратился к Сталину с просьбой о разрешении перевода своего командного пункта подальше от линии обороны к Белорусскому вокзалу. Сталин ответил, что если Жуков перейдет к Белорусскому вокзалу, то он займет его место».

Бывший командующий Московским военным округом и Московской зоны обороны генерал-полковник П. А. Артемьев в 1975 году вспоминал, что в ответ на эту просьбу Жукова Сталин ответил следующим образом: «Если вы попятитесь до Белорусского вокзала, то я в Перхушкове займу ваше место».

В первой же части процитированного выше рассказа А. Е. Голованова, опубликованного Ф. Чуевым под названием «Лопаты» в книге «Несписочный маршал» говорится следующее:

«В октябре 1941 года, в один из самых напряженных дней московской обороны, в Ставке ВК обсуждалось применение 81-й авиационной дивизии, которой командовал Голованов. Неожиданно раздался телефонный звонок, Сталин, не торопясь, подошел к телефону. При разговоре он никогда не прикладывал трубку к уху, а держал ее на расстоянии — громкость была такая, что находившийся неподалеку человек слышал все. Звонил корпусной комиссар Степанов, член Военного Совета ВВС. Он доложил, что находится в Перхушкове, немного западнее Москвы, в штабе Западного фронта.

— Как у вас дела? — спросил Сталин.

— Командование обеспокоено тем, что штаб фронта находится очень близко от переднего края обороны. Нужно его вывести на восток, за Москву, примерно в район Арзамаса (а это, между прочим, уже Горьковская область. — Б. С.). А командный пункт организовать на восточной окраине Москвы.

Воцарилось довольно долгое молчание.

— Товарищ Степанов, спросите в штабе лопаты у них есть? — не повышая голоса, спросил Сталин.

— Сейчас. — И снова молчание. — А какие лопаты, товарищ Сталин?

— Все равно, какие.

— Сейчас… Лопаты есть, товарищ Сталин.

— Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта остается в Перхушкове, а я останусь в Москве. До свидания.

Он произнес все это спокойно, не повышая голоса, без тени раздражения, и не спеша положил трубку. Не спросил даже, кто именно ставит такие вопросы, хотя было ясно, что без ведома командующего фронтом Жукова Степанов звонить Сталину не стал бы».

В воспоминаниях одного из руководящих работников охраны Сталина генерал-лейтенанта В. Румянцева концовка этого эпизода выглядит так: «Товарищ Степанов, дайте каждому вашему товарищу по лопате в руки, пусть роют себе братскую могилу. Вы останетесь в Перхушкове, а я в Москве. Отступления не будет. Только вперед». Такова была реакция И. В. Сталина.

Во-первых, очевидно, что Жуков как минимум дважды предпринимал такие попытки — через не имеющего никакого отношения к подобным вопросам какого-то корпусного комиссара, второй раз — через генерала Соколовского. Что называется, не мытьем, так катаньем с передовой удрать, хотя другим выдавал, причем в самых грубейших формах, приказы стоять насмерть. Во-вторых, в обоих случаях Жуков, по сути дела, подставлял головы других, хотя был обязан лично докладывать об этом Верховному Главнокомандующему. В-третьих, вопрос об обороне Москвы стоял тогда чрезвычайно остро, и только исключительная принципиальность, сознание своей особой ответственности за судьбу Родины, личное мужество, а также чисто стратегические соображения, чем в совокупности и руководствовался в тот момент Сталин, предотвратили паническое бегство командующего Западным фронтом и фактический развал фронта. /33/.

По свидетельству личного шофера И. В. Сталина — А. Кривченко — именно в те дни Сталин и сказал: «Остаюсь в Москве, с русским народом». Более того. В те дни Сталин весьма осознанно заявил, что если немцы и войдут в Москву, то только через его труп!

В этой связи весьма любопытен такой факт. На заседании Президиума Российской Академии наук 16 ноября 1999 года член-корреспондент РАН Н. Н. Шмелев говорил: «Когда я был молодым человеком, то случайно узнал из двух источников, что по личному распоряжению Хрущева уничтожена была одна интересная бумага. Потом покойный академик А. М. Деборин подтвердил, что такая бумага была и он держал ее в руках. Эта бумага — Постановление ЦК от 16 октября 1941 года о сдаче Москвы, где были подписи всех членов Политбюро, включая и Хрущева, не было лишь одной подписи — И. В. Сталина. Он не подписал эту бумагу».

Покойный ныне публицист Феликс Чуев был также и хорошим поэтом. Его перу принадлежит пронзительное стихотворение, связанное именно с описываемыми событиями.

Что же до того, что якобы И. В. Сталин планировал удрать из Москвы в октябре 1941 года, то миф об этом был запущен еще Геббельсом. Зачем — это вполне понятно. А вот почему точно так поступили некоторые советские писатели — М. Паджев в книге «Через всю войну» и вслед за ним П. Проскурин в романе «Имя твое» — и фальши напустили столько, что читать эти романы мало кому хотелось, а все дело в том, что стремились угодить подлейшему Хрущеву. Например, такая ложь, — якобы Сталин приехал в Рогожско-Симоновский тупик, где стоял специальный поезд, и в тяжелых раздумьях два часа ходил по платформе, размышляя ехать ему в Куйбышев или остаться в Москве? Все абсолютно точно как у лживого драматурга Радзинского, тот тоже «всегда знал» о чем думал Сталин. Безусловно, хрущевские писатели врали красиво, ничуть не уступая доктору Геббельсу.

А в действительности все происходило совершенно иначе. По свидетельству сотрудников личной охраны И. В. Сталина — А. Рыбина, П. Шитоха, П. Лозгачева, А. Белехова, В. Круташева, В. Тукова, С. Кашеварова и других — специальный поезд и в самом деле существовал и был заранее подготовлен. Ничего удивительного в этом нет и быть не может. Меры безопасности для руководителя государства предпринимались всеобъемлющие и занимались этим только те люди, которым по штату было положено. Однако Сталин туда не приезжал, поезда этого не видел и по платформе не расхаживал, тем более, что ее там и не было. Более того, случайно заметив, что комендант дачи в Семеновском — С. Соловов — перевозит куда-то вещи с дачи, Сталин дал ему нагоняй и сказал: «Никакой эвакуации не будет, остаемся здесь до победы».

Кроме того, для Сталина был подготовлен специальный пассажирский самолет «Дуглас» и звено истребителей для охраны в полете. Самолеты стояли под особой охраной НКВД на аэродроме имени Фрунзе. Однако Сталин и туда ни разу не приезжал.

Несмотря на весь риск, Сталин прекрасно понимал значение фактора своего пребывания как руководителя государства в столице для стойкости фронта и вообще устойчивости всего государства. Ведь некоторые представители, например, творческой интеллигенции уже мастерили себе парадные платья, чтобы в праздничных нарядах встретить гитлеровских ублюдков. Об этом рассказывала наша выдающаяся балерина М. Плисецкая в интервью знаменитому А. Караулову в 2005 году. Но как только стало известно, что Сталин никуда не уехал, многие стали отказываться от эвакуации. К примеру, великий русский певец солист Большого театра С. Я. Лемешев так и заявил: «А почему я, собственно, должен ехать в Куйбышев, когда Сталин находится в Москве? Нам надо здесь помогать фронту, открывать наш театр, а не стремиться в тыл?!

Сталин остался в Москве — значит, Москва выстоит. Все прекрасно понимали, что это означает, — победа действительно будет за нами!

В паническом страхе хорошо обученная гитлеровская армия вермахта откатилась далеко от Москвы под сокрушительными ударами Красной Армии, которая действовала в тех же тяжелых условиях достаточно холодной зимы 1941 года.

Несмотря на все трудности первого периода войны, все потери, ошибки, провалы, невзирая на то, что под оккупацией оказалась весьма значительная часть европейской территории СССР, что эвакуированная советская оборонная индустрия еще не развернулась в полной мере и потому, естественно, не хватало оружия, боеприпасов, военной техники, советское командование под руководством Сталина сумело организовать и эффективную оборону, и мощное контрнаступление, приведшее в шок не только вермахт, но и весь мир. Вот по какой причине гитлеровцы в панике бежали от советских войск под Москвой! Высочайший героизм, беспрецедентная храбрость, мужество и доблесть советских солдат и офицеров, грамотное командование Верховного Главнокомандующего и помощь всей страны — вот подлинные причины выдающейся победы РККА в контрнаступлении под Москвой.

Рассмотрим еще один миф о том, как «Жуков спас Москву в 1941 году». Этот миф возник давно, раздут и придуман самим Жуковым, безусловно, не без помощи хрущевской пропаганды. Нельзя отрицать, у Жукова были сторонники и последователи его культа в армии, которые весьма преувеличивали его заслуги в подготовке и проведении фронтовых операций и, вместе с этим старались замалчивать его серьезные ошибки и промахи, а иногда просто боялись ему говорить об этом, и все это в результате приходилось оплачивать очень большой кровью…

Конечно, трудно отрицать, что Г. Жуков внес определенный вклад в организацию отпора врагу под Москвой, но называть его спасителем Москвы было бы большим преувеличением и принижением роли других военачальников.

Необходимо, прежде всего, учесть, что основные решения по организации и созданию обороны на Можайской линии, о переброске к Москве соединений с других участков фронта и выдвижении резервов из глубины страны были приняты И. В. Сталиным и Б. М. Шапошниковым задолго до назначения Жукова командующим воссозданным Западным фронтом. Именно Генштаб во главе с Шапошниковым внимательно отслеживал положение на подступах к Москве и немедленно реагировал на изменения в обстановке, направляя резервы на угрожаемые участки фронта под Москвой.

Некоторые военные историки, как например, Л. Н. Лопуховский считают, что «…Сталин подмял под себя Генштаб, состав которого с началом войны был значительно ослаблен, не считался с ним при принятии важнейших решений». /36/.

Несколько слов о книге Л. Лопуховского. Нужно сказать, что автор собрал богатый фактический материал о «Вяземской катастрофе 1941 года» и в этом отношении автор действительно от правды не отступает. Но как только требуется автору принять какие-то аналитические решения, дать свою оценку деятельности высшего генералитета РККА в той или иной ситуации, Лопуховскому зачастую разум и чувство объективной оценки реальности начинает изменять, как и в случае приведенной цитаты.

Давайте конкретно рассмотрим приведенную цитату: «Сталин подмял под себя Генштаб». Во-первых, начиная с 10–12 июля 1941 года, когда Сталин стал Верховным Главнокомандующим, Генштаб находился в прямом подчинении Сталину. Во-вторых, если действительно Генштаб «внимательно отслеживал положение на подступах к Москве и немедленно реагировал на изменения обстановки…»., то разве это не означает, что это стало возможно именно потому, что И. В. Сталин имел именно такую же точку зрения. Да, именно Сталин отслеживал положение на подступах к Москве и немедленно реагировал на изменения обстановки, именно он направлял резервы на угрожаемые участки фронта. А кто еще, позвольте спросить, мог тронуть какие-либо резервы в те тяжелые времена, кроме Сталина, — ведь без его разрешения ни один батальон, ни одна рота не сдвинулась бы с места.

И еще одно важное обстоятельство следует отметить. Действительно И. В. Сталин в первые полгода войны потерял доверие ко многим военным руководителям и не очень прислушивался к их мнению, особенно по стратегическим вопросам. Но ведь по-другому и быть не могло. Именно в первые шесть месяцев войны генералы столько раз врали ему, множество раз не выполняли директивы Ставки, а Тимошенко и Жуков со своей «стратегией войны» довели страну до страшной трагедии 22 июня 1941 г., что ни о каком доверии не могло быть и речи.

Кстати, все это ни в коей степени не имело отношения к маршалу Б. М. Шапошникову, к мнению которого Сталин всегда прислушивался в первую очередь, так как считал его выдающимся асом генштабовской работы и даже учился у него стратегической премудрости и не скрывал этого.

А вот и оценка деятельности Г. К. Жукова, как командующего Западным фронтом в той же книге Л. Лопуховского: «Оценивая роль Жукова, нельзя не упомянуть такие его качества, как самоуправство, грубость и жестокость по отношению к подчиненным. По свидетельству К. К. Рокоссовского, «его жестокость переходила допустимые границы». Для Жукова было характерно пренебрежение к человеческой жизни. Отсюда его приказы «любой ценой», «чего бы это ни стоило». А во что обошлось жуковское требование, чтобы командиры и комиссары всех степеней были в первых рядах наступающих частей и своим личным примером вели части вперед? И это в условиях острого дефицита командных кадров. По приказам Жукова было расстреляно, при этом не всегда обосновано (зачастую без суда и следствия), много командиров различного уровня, не считая простых солдат.

Эту жестокость, показательные расстрелы перед строем нельзя оправдать сложными условиями обстановки. Потому, что так он поступал и на Холкин-Голе, и под Ельней, и под Ленинградом.

Командующий 43-й армией Западного фронта генерал К. Д. Голубев 8 ноября 1941 года вынужден был обратиться к И. В. Сталину с жалобой на командующего Западным фронтом Жукова: «На второй день по приезду меня обещали расстрелять, на третий день отдать под суд, на четвертый день грозили расстрелять перед строем армии. В такой обстановке работать было невозможно».

А вот как оценивает деятельность Г. К. Жукова военный историк-исследователь А. Мартиросян. /40/.

«Если говорить о Жукове, то оценка его роли в спасении Москвы, конечно же, весьма реалистична. Все это имело место быть. Никто отрицать даже не помышляет. Однако же, когда утверждается, что такое нельзя оправдать сложными условиями обстановки, то желательно услышать более внятное разъяснение. Жуков имел право на расстрел в соответствии с приказом № 270 от 16 августа 1941 года. И не только он один пользовался этим правом. Не только он один проявлял грубость и жестокость. Но надо же ясно сказать, что одно дело расстрел, к которому, по условиям военного времени, человека приговорили в результате следствия и тем более по суду за конкретное преступное в условиях военного времени деяние, что в рамках законодательства периода войны являлось правомерным. И совсем иное, когда и без следствия, и без суда, запросто так — захотелось командующему для острастки остальных шлепнуть несколько человек, вот он и шлепнул. А вот этим-то Жуков грешил безмерно. За это его и прозвали «мясником». Что же касается грубости и хамства генералов, то Сталин видел, что генералитет распоясался донельзя, — не будучи в состоянии по человечески, нормально решать вопросы, они чуть что, так сразу кулаки в ход пускали, или как минимум таким матом обкладывали подчиненных, что затворы на винтовках заклинивало. И именно поэтому еще 4 октября 1941 года И. В. Сталин, как нарком обороны, издал приказ № 0391 «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями». Приказ резко осуждал случаи превышения власти, самочинные расстрелы и рукоприкладство со стороны командиров различных уровней по отношению к своим подчиненным. Но даже Сталину, увы, далеко не всегда удавалось с первого раза вдолбить в генеральские головы самые элементарные правила поведения с подчиненными.

Угрозы и самые строжайшие приказы не могли привести при защите Москвы, если бы защитники столицы не ощущали материальную и моральную поддержку всего народа великой страны. Источником мужества и стойкости бойцов и командиров в боях под Москвой были отнюдь не страх перед заградительными отрядами и расстрелами, а чувство патриотизма, любовь к Отечеству, высокий моральный дух советских воинов, защищавших свою столицу.

В ходе Великой Отечественной войны были операции, в которых командование допустило серьезные, трагические просчеты. Что было, то было. Безусловно, это не повод для злорадства, для искажения истории, искажения правды. Иначе этот вопрос понимал подлейший Хрущев, который, мало того, что ни слова правды не сказал на ХХ-ом съезде о ВОВ, о роли Сталина в этой войне, он залихватски врал всей стране, пытаясь уйти от ответственности за ту жестокую трагедию, которая произошла в начале 1942 года, когда по вине Тимошенко и Хрущева случился Харьковский «котел» 1942, где погибло 588 тысяч бойцов Красной Армии или шесть полноценных армий. Да, действительно «плакала» по Никите 58-ая статья УК РФ, а он, видите ли, «страной руководил».

Вот как вся эта история начиналась. 27 мая 1942 года в телеграмме Тимошенко и Хрущеву И. В. Сталин писал: «Ставка считает нетерпимым и недопустимым, что Военный совет фронта вот уже несколько дней не дает сведений о судьбе 28-й, 38-й и 57-й армий, а также 22-го танкового корпуса. Ставке известно из других источников, что штабы указанных армий отошли за Дон, но ни эти штабы, ни Военный совет фронта не сообщают Ставке, куда девались войска этих армий и какова их судьба, продолжают ли они борьбу или взяты в плен. В этих армиях находилось, кажется, 14 дивизий… — Ставка хочет знать: куда девались эти дивизии?». /87/.

В конце мая 1942 года, когда Харьков превратился в «мясорубку», где уже погибли 20 советских дивизий, раздраженный просьбами Тимошенко об усилении фронта, Сталин продиктовал следующую телеграмму Тимошенко, Хрущеву и Баграмяну: «За последние 4 дня Ставка получает от вас все новые и новые заявки по вооружению, по подаче новых дивизий и танковых соединений из резерва Ставки. Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их теперь на фронт — значит доставлять врагу легкую победу. Имейте в виду, что наши ресурсы по вооружению ограниченны, и учтите, что кроме вашего фронта есть у нас еще и другие фронты. Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением… Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь. 21. 50. 27. 5. 42 г. Сталин». (ЦАМО. Ф32. Оп. 1. Д. 16. Л. 19).

Эту историю подробнейшим образом рассказывает военный историк А. Мартиросян. /40/.

«Сначала проанализируем грязную клевету Хрущева насчет Харьковской трагедии 1942 г. Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на следующее. Как и полагается подлецу, Хрущев все полностью злоумышленно передернул и следствие выдал за причину. Помните, с чего он начал описание Харьковской трагедии: «Когда в 1942 году в районе Харькова для наших войск сложились исключительно тяжелые условия, нами было принято правильное решение о прекращении операции по окружению Харькова, так как в реальной обстановке того времени дальнейшее выполнение операции такого рода грозило для наших войск роковыми последствиями». Вот это и есть злоумышленное передергивание с выдачей следствия за причину. Потому что в действительности все обстояло иначе.

22 марта 1942 года в Ставку ВГК поступил доклад Главнокомандования Юго-западного направления № 00137/оп об обстановке, сложившейся к середине марта 1942 г. на фронтах Юго-Западного направления и соображениях о перспективах боевых действий войск направления в весенне-летний период 1942 года. В 1989 году он был опубликован в № 12 «Военно-исторического журнала». Так вот, в разделе, посвященном соображениям о перспективах боевых действий войск Юго-Западного направления в весенне-летний период 1942 г., Тимошенко, Хрущев и Баграмян преднамеренно дезинформировали Сталина и Ставку ВГК следующими словами: «Если допустить, что все танковые и моторизованные дивизии, находящиеся в данное время против Юго — Западного направления, будут вновь пополнены до уровня начала войны, то мы будем иметь против войск Юго-Западного направления… при первом варианте 7400 и втором — 3700 танков. Однако, учитывая значительные потери противника на протяжении всего периода войны с нами, более вероятно, что ему под силу будет иметь против Юго — Западного направления количество танков по второму варианту, т. е. до 3700 единиц».

В данном случае автор не сгущает краски, дабы обвинить Тимошенко, Хрущева и Баграмяна. Дело в том, что Тимошенко и Хрущев заранее, еще в первой половине марта 1942 г., знали, что гитлеровцы, нанесут удар на южном фланге. И Тимошенко с Хрущевым почему-то решили пойти именно же в лобовую атаку на грядущее наступление немцев на своем направлении. И тут же бодренько при личной встрече 23 марта наобещали Сталину, что разгромят на юге, выпросив под обещанный успех огромные силы. Но, увы, выражаясь словами лысого кукурузника, обделались так, что, угробив массу людей и техники, потерпели сокрушительное поражение. Причем уже в третий раз с начала 1942 года. Потому как еще с января месяца проводились две Харьковские операции, также не приведшие ни к каким положительным результатам, а только к колоссальным потерям.

18 января 1942 года началась Харьковская наступательная операция, которая закончилась в конце января тем, что советские войска попали в полуокружение в районе Барвенково-Лозовая. В результате из стратегической наступательной, прозванная Барвенково-Лозовой операция, превратилась в оборонительную, которая продолжалась вплоть до марта. Поскольку «стратеги», Тимошенко и Хрущев, на Юго-Западном направлении были, мягко выражаясь, никуда негодные, и держались на постоянной дезинформации, то в марте, практически без перерыва, началась еще одна кровопролитная, но малоизвестная Харьковская операция, осуществлявшаяся командованием ЮЗН как две частные самостоятельные операции:

1. 7 марта в наступление перешли 6-я и 38-я армии ЮЗФ, имевшие задачу разгромить чугуевско—балаклеевскую группу войск противника и освободить Харьков.

2. 12 марта в наступление перешли 9-я армия и оперативная группа Южного фронта А. Гречко, имевшие цель разгромить славянско-краматорскую группу войск.

Интенсивные, с большими потерями бои продолжались весь март и первую декаду апреля, однако расширить горло Барвенковского оперативного «мешка»(полуокружения) не удалось и часть войск ЮЗФ и ЮФ по-прежнему находились в полуокружении. «Полководческая» бездарность и полное пренебрежение командования ЮЗН к человеческим жизням привело к тому, что в течение этих операций войска ЮЗН ежемесячно теряли по 110–130 тысяч человек и к середине марта, когда «доблестные стратеги» дезинформировали Сталина, некомплект личного состава только в стрелковых дивизиях ЮЗН уже составлял 370888 человек!

Вот в таких условиях эти «стратеги» нашли возможным дезинформировать Сталина и Ставку ВГК и выпросили дополнительные силы и ресурсы для третьей операции. Хотя в условиях такой постоянной убыли обстрелянного личного состава и заменой его новобранцами надо было помалкивать и не напрашиваться на третью наступательную, опять таки лобовую операцию. Во всяком случае, не сразу после первых двух, окончившихся жуткими потерями. Но куда там, они же «стратеги» — только Сталин ни хрена, по их послевоенному мнению, не понимал в стратегии. Но вот что произошло дальше — кого-угодно вгонит в шоковую оторопь.

Стыдно об этом говорить, но за период с июня 1941 года по март 1942 года командование ЮЗН и ЮЗФ, а Тимошенко летом 1941 г. уже успел возглавить ЗН и ЗФ, но так и не узнало, из скольких же танков по штату состоит немецкая танковая дивизия. Необходимо указать, что тот самый Тимошенко, бывший нарком обороны и первый главнокомандующий начала войны, и тот самый Хрущев, который к началу войны был Первым секретарем ЦК КПУ, и именно он перед началом войны отказался форсировать строительство УРов на ЮЗФ и вступил в войну, находясь при командовании ЮЗФ в июле 1941 года, как любитель «безграмотных сценариев вступления в войну». Что касается Тимошенко, он дедь и после войны никак в толк не мог взять, каким образом мы выиграли войну. Известный советский актер театра и кино Евгений Весник как-то рассказывал, что однажды, много лет спустя после войны, ему довелось ехать в одном купе с Тимошенко. Как полагается на Руси, оба попутчика крепко «вмазали» по коньяку — маршал признавал только этот напиток. Порядком захмелев, Е. Весник, как он сам же и говорил, набрался наглости и едва ворочающимся языком спросил у Тимошенко, как мы выиграли войну. Влив в себя очередной стакан коньяка, Тимошенко, не мудрствуя лукаво, ответил: «А хрен его знает». Вот это Маршал Советского Союза, нарком обороны СССР и бывший первый главнокомандующий на войне?!

Когда 13 мая по войскам нашей северной группировки ударили немецкие танки и когда вопреки ожиданию оказалось, что удар наносит не одна, а две танковые дивизии, т. е. не 250–500 танков, как неверно полагало командование, но к чему приготовились, а 500-1000 танков, то нервы у советского командования ЮЗН должны были дрогнуть и оно должно было запретить, по крайней мере, до выяснения обстановки, ввод в бой двух танковых корпусов на участке южной ударной группы… Обе танковые дивизии мог ополовинить 22-й танковый корпус 38-й армии, если бы он реально существовал, а не был разбросан бригадами по стрелковым дивизиям. Вторую половину немецких танков могла бы добить советская авиация, которая утратила господство в воздухе только 18 мая 1942 года.

Фактически находящиеся в полуокружении, точнее в оперативном «мешке», советские танковые корпуса не были введены в бой из-за отсутствия авиационного прикрытия, так как вся авиация, которая должна была обеспечивать южную ударную группировку, была брошена на помощь северной группировке. Второй причиной не введения в бой корпусов стала ошибка «партизанской разведки», на основе данных которой советское командование полагало, что немецкие танки находятся… на правом фланге перешедшей в наступление 6-й армии Городнянского…

Проще говоря, Тимошенко и Хрущев полезли в очередное лобовое наступление, толком не зная, какие силы противника перед ними и даже не контролируя его действия. А ведь как «славно» лгали Сталину! Причем полезли точно так же, как тот же Тимошенко действовал еще летом 1941 года. И если еще проще, то поросту спровоцировали механизм трагедии 22 июня на ситуацию ЮЗН весной 1942 года!

Немного истории. Летом 1941 года под «доблестным командованием» Тимошенко, как главнокомандующего Западным направлением, ЗФ подвергся повторному страшному разгрому. В ходе продолжавшейся с 10 по 30 июля 1941 г. Смоленской операции, имевший чуть ли не абсолютное превосходство над гитлеровцами Западный фронт, под общим «бравым командованием» Тимошенко потерпел еще более умопомрачительное поражение и разгром, параметры которых просто потрясают своей чудовищной, нет, не бездарностью, а именно, преступностью командования. Наши потери многократно превосходили потери вермахта:

а) в живой силе — 1: 10, ибо у гитлеровцев 50 тыс. человек, у нас же 500 тыс. человек.

б) в танках — 1: 9, ибо у гитлеровцев эти потери составили 220 единиц, у нас же 2000 единиц.

в) в артиллерии — 1: 14, у противника эти потери составили 1 тыс. ед., у нас же 14 тысяч единиц.

г) в авиации — 1: 15, 33, ибо люфтваффе потерял 150 самолетов, наши потери составили 2300 самолетов.

Сталин в прямом смысле слова был вне себя от гнева и, понятно, более чем заслуженно снял Тимошенко с этого поста. А действительно, как же надо было командовать наиважнейшей стратегической операцией, чтобы дать гитлеровцам возможность устроить такой погром? В настоящее время у нас принято твердить, якобы у нас бездарные были полководцы в начале войны. Но это совсем не так. Тимошенко еще до начала Смоленской операции вполне сознательно устраивал на этом направлении локальные контрблицкриги. Так 4 июля по его личному приказу 1400 танков без прикрытия с воздуха и без взаимодействия с пехотой ринулись в контрнаступление против всего-то ста немецких танков! В результате, при абсолютном превосходстве в танках и артиллерии едва смог остановить немцев! А громадное количество техники было потеряно, в том числе и в болотах. 5 июля — произошло то же самое. По личному приказу Тимошенко 21-я армия наносила контрудар под Жлобином, дабы прикрыть Могилевское направление. И что же? Опять то же самое — контрудар наносился без прикрытия с воздуха, и результат соответствующий — гитлеровцы тщательно отбомбили это контрнаступление! Очень много наших бойцов погибло… 6 июля по личному приказу Тимошенко (и во исполнение указания Ставки Главного Командования, где Сталин еще не был Верховным — это произошло только с 10 июля 1941 года) 20-я армия предприняла очередное контрнаступление. И опять ничего не получилось, — встречным ударом гитлеровцы смяли наши механизированные корпуса. И опять таки, большая часть наших танков утонула в болотах…

«Ну и как прикажете расценивать подобное, если оно уже тогда носило явно системный характер, но именно тот системный характер, который только на бездарность, ничего нового в стратегическом опыте вермахта, не видевшего Тимошенко, не спишешь. Тут явно о другом следует думать — ведь с маниакальным упрямством, фактически умышленно, делались одни и те же грубейшие ошибки, приводившие к еще более тяжелым последствиям. И всякий раз, обратите внимание, без прикрытия с воздуха, без взаимодействия с пехотой, без тщательного учета действий противника. И каждый раз танки тонут в болотах… Как будто специально?! Что, Тимошенко ничего не знал о современной на тот момент войне, что поступал только так, как придется?! Он что, вообще ничего не соображал, что специально загонял танки в болота, чтобы потом оправдываться подобной «объективной» причиной?! А ведь, напоминаю об этом вновь, до 10 июля 1941 года Тимошенко был не только наркомом обороны СССР, но и председателем Ставки Главного Командования, первым на войне Главнокомандующим. Что же прикажете думать обо всем этом, если оно носило столь явно злостный системный характер. Соответственно и выходит, что и второй жутчайший разгром Западного фронта был не только не случаен, но и закономерен, как, впрочем, и первый, устроенный Павловым! Разве не так? Хуже того. Как же теперь прикажете расценивать ситуацию с Харьковской операцией, если все это повторилось один к одному?! С той лишь разницей, что таких болот там не было, чтобы сотнями танки топить». /40, 50/.

Вот так Тимошенко и Хрущев и угробили людей в Харьковской операции, а когда представилась возможность безнаказанно солгать, то Хрущев, хорошо известный своей подлой душонкой, не преминул это сделать, подлец. Во всем обвинил Сталина, мерзавец. А правда — вот она, выше изложена абсолютно точно!

Мы посмотрели трагедию Харьковских операций в 1942 году, трагедию Смоленских операций осенью 1941 года, когда во главе ЮЗН и ЮЗФ стоял в первом и втором случаях бывший нарком обороны маршал Тимошенко, и надо сказать, что такая же трагедия произошла на Западном фронте и 22 июня 1941 года, и действительно все это произошло только в результате подставы войск западных группировок, и имя этой подставы — немедленный встречно-лобовой контрблицкриг при «жесткой обороне», которая была определена псевдостратегическими устремлениями Наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова.

К этим трагедиям привела органическая ненависть начальника Генштаба генерала армии Г. К. Жукова к штабной работе, при поддержке ничего нового не увидевшего в стратегии противника, Наркома обороны С. К. Тимошенко, при этом оба руководителя РККА не скоро осознали, что подставили свои войска под полный разгром.

Нужно сказать. что в условиях стратегии «жесткой обороны», в которые были изначально поставлены наши войска в первую очередь решениями и действиями Генштаба, в ходе боевых действий наши воинские части постоянно попадали в окружение и «котлы», и все это происходило не просто так, наблюдалась какая-то закономерность.

Ведь все решения и действия ГШ во главе с Жуковым, под особым патронажем Тимошенко, были сведены к организации встречно-лобового контрудара единым 4500-километровым фронтом, а когда это не вышло, так как ничего подобного не могло выйти по определению, то изготовившиеся к такому варианту действий и имевшие на руках майские 1941 года предписания Генштаба только для указанного варианта действий войска мгновенно оказались в крайне уязвимом положении, когда продолжать обороняться становилось практически невозможно, — у людей наступает паралич воли, появляется страх, паника и растерянность.

Тут надо понять, что окружение и паника возникают не на пустом месте. Все очень просто. Оказывается, уже в самый первый день войны(!) Тимошенко и Жуков пытались на самом высоком уровне узаконить в представлении у Сталина ситуацию паники и страха, которые якобы охватили наши войска, и что оба руководителя РККА нарвались на резкие критические высказывания Сталина в свой адрес. Именно тогда 22 июня И. В. Сталин высказался по поводу их болтовни: «Вы прикрываетесь проблемой внезапности. Имейте в виду, немцы внезапностью рассчитывают вызвать панику в частях нашей армии». Но в данном случае возникает два естественных вопроса. Во-первых, откуда Тимошенко и Жуков в середине первого дня могли что-либо знать о положении на фронтах? Как известно, связи у них с фронтами не было. Во-вторых, зачем они хотели убедить Сталина фактически в разложении армии.

А ведь даже с точки зрения аргументации их заявления Сталину о внезапности выглядело весьма глупым, — всего 14 часов назад Тимошенко и Жуков отправили в войска Директиву, в первых строках которой буквально звенело — «возможно внезапное нападение»!

Вот почему очень хотелось бы найти вразумительный ответ на вопрос, чего же добивались Тимошенко и Жуков от И. В. Сталина?!

Мне кажется, что ответ на данный вопрос был получен в ходе войны при изучении проблем морального и идеологического свойства. Дело в том, что в начальный период войны на имя Сталина хлынул поток отчаянных жалоб от рядового состава армии, на приводящую к массовой гибели личного состава и потере позиций, несуразность действий командиров всех уровней. По сути своей это неслыханное явление, когда войска откровенно жалуются на командиров уже в ходе войны, но все это, к сожалению, имело место быть, причем, что особенно странно, чем больше проходило времени с момента начала агрессии, тем чаще в этих жалобах звучали откровенные намеки на предательство командования всех уровней, а нередко и прямые утверждения по этому поводу.

Приведу одно из многих писем начального периода войны на имя И. В. Сталина.

15 августа 1941 года.

Политуправление РККА. Копия — в ЦК ВКП(б)

Секретарю ЦК И. В. Сталину.

от политбойцов — членов ВКП(б): Окунева А. Ф., н/б— № 3483297, Кузнецова В. Г., Бычкова А. И.

Считаем нужным сообщить следующее:

Вместе с другими товарищами-политбойцами в начале августа мы прибыли на Смоленское направление на участок фронта, занимаемый 89-й дивизией. И что же? Прекрасный боевой дух политбойцов в несколько дней был подорван бессмысленной (на наш взгляд преступной) тактикой изолированных наступлений отдельных рот и батальонов на линии обороны противника, при отсутствии наших танков и самолетов. Причем все эти наступления проводились днем, словно, нарочно, для того, чтобы побольше вывести из строя наших политбойцов, из которых, в основном состояли роты 400-го и 536-го полков, так как основной их состав выбыл раньше. Так с 6. 08. 1941 г. днем по открытому полю, не имея перед собой никакой определенной задачи, наступала 7-й рота 3-го батальона 400-го стрелкового полка. Поползав по полю взад-вперед, она потеряла половину личного состава. Так было и 12 августа с ротой 2-го батальона 536-го стрелкового полка, 11 августа с разведотрядом 8-й роты 400-го стрелкового полка и т. д.

В итоге за неделю был истреблен не только боевой дух, но и личный состав, от сотен бойцов 400-го и 536-го стрелковых полков остались десятки и единицы бойцов. В результате так организованных, вернее совсем неорганизованных наступлений наши замечательные политбойцы умирали на поле боя с горьким сознанием бессмысленной гибели.

И верно, получилось избиение наших людей днем в открытом поле. Следует отметить, что подобная тактика непродуманных наступлений проводилась все время и до нашего прибытия. (Вот он ответ на наш вопрос!! — Б. С.). Она привела к огромным потерям, разброду целых подразделений, к самострелам. Командование указанных полков, таким образом, расходует человеческий материал как нерадивый хозяин.

Помимо больших бесцельных потерь, надо указать на отсутствие достаточной заботы о бойцах, их питании и отдыхе. Отдельные полки 89-й дивизии двигались к фронту полуголодные, иногда не получая пищи по два-три дня. Тыловые службы обеспечены питанием в несколько раз лучше, чем бойцы на передовых позициях, где они находятся уже около месяца. Все это мы наблюдали, слышали от массы бойцов. Сейчас мы находимся в госпитале и решили написать письмо, считая необходимым принять нужные меры, ибо такие факты имеют место быть до сих пор у нас и могут быть и на других участках фронта.

В заключение выражаем непоколебимую уверенность в полной победе над подлым врагом — немецким фашизмом.

С коммунистическим приветом Окунев, Кузнецов из Ленинградской организации, Бычков из Тамбовской организации». (Цитируется по: Досье гласности. 2003. № 7/8(23). с. 5).

Судя по этому письму, и множеству подобных писем, тоже самое творилось фактически повсеместно на всех фронтах и по сути дела продлилось почти до конца войны.

Но какое отношение к данной ситуации имел генерал армии Г. К. Жуков. Оказывается, самое прямое. Ведь не зря же он был прозван простыми солдатами «мясником» и случилось это уже в бытность его командующим Западным фронтом в 1942 году, когда Георгий Константинович 30 марта письменно признался, что хорошо знает об этой тяжелой повальной ситуации в армии, и написал в СВГ, т. е. фактически И. В. Сталину следующее послание: «В Ставку Верховного Главнокомандования и Военный Совет фронта поступают многочисленные письма от красноармейцев, командиров и политработников, свидетельствующие о преступном и халатном отношении к сбережению жизней красноармейцев пехоты. В письмах и рассказах приводятся сотни примеров, когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи людей при атаках на не уничтоженную оборону противника и не уничтоженные пулеметы, на неподавленные опорные пункты, при плохо подготовленном наступлении. Эти жалобы, безусловно, справедливы и отражают только часть существующего легкомысленного отношения к сбережению пополнения…». (ЦАМО РФ. Ф. 353. Оп. 5879. Д. 74. Л. 320.).

В этом жуковском «фолианте» очень интересным вырисовывается факт, который говорит нам о непонимании Жуковым того, что в данном случае он высек себя сам своим признанием и становится понятным, именно он имел самое прямое отношение к организации больших бессмысленных потерь в РККА, еще будучи начальником Генштаба в первые дни войны.

Военный историк-исследователь А. Мартиросян по этому поводу высказывается крайне резко: «…какого хрена надо было ждать до 30 марта 1942 года, когда уже со всей очевидностью захлебывалась наша Ржевско-Сычевская операция, осуществляемая Западным фронтом под командованием самого Жукова с 8 января по 20 апреля 1942 года? Приходится потому так резко ставить вопрос, что просто физически невозможно понять, почему для того, чтобы до конца все это понять, нужно было девять с лишним месяцев самого кровавого периода войны?! Неужели раньше нельзя было сообразить? Ведь сам Жуков только и знал, что с 22 июня занимался именно этим преступно халатным отношением к сбережению не только жизней, не только вновь прибывших или старослужащих, но и военнослужащих вообще! Именно так он и готовил эту операцию в том числе. Чего вдруг понадобился такой приказ, если, к примеру, Сталин, и подлые наветы на которого Жуков готовил еще с 1955 года и до самой своей смерти, и до войны еще в 1940 году к тому же отчаянно призывал.

Это что двухлетнее тугодумство генералитета или лично Жукова? Вопрос этот именно потому справедлив, что вся эта директива Жукова от 30 марта 1942 года, при всей справедливости установленных ею весьма жестких мер и тем более объективности описанного в ее преамбуле, совершенно однозначно и целенаправленно определяется следующим образом — это можно назвать простой документальной отмазкой лично Жукова за уже совершенные к 30 марта 1942 г. крайне печальные итоги осуществлявшейся под его командованием операции и особенно за весьма серьезные потери в живой силе». /33/.

Просто Жуков совершенно открыто, имея этот документ от 30 марта 1942 г., сделал вид, что он здесь однозначно не при чем. А сделал он все это именно потому, что с самого начала войны И. В. Сталин непрерывно ужесточал свои требования к максимальному сбережению жизней простых солдат и в начале 1942 года за это уже можно было лишиться не только погон, но и свободы и даже жизни…

И чего больше всего боялся Г. К. Жуков, что в конце концов придется нести полную ответственность за бездарную стратегическую линию как раз тех, кто «ставил задачу навалиться на врага именно могучими контрударами», а это и определяло суть крайне неадекватного реальности замысла дуэта Тимошенко-Жукова выполнить немедленный встречно-лобовой контрблицкриг.

Грамотный военный историк в состоянии рассказать и доказать, что немедленный встречно — лобовой контрблицкриг против внезапного блицкрига автоматически и мгновенно все превратит в жесточайшее поражение. Что, собственно говоря, и случилось в действительности в 1941 году. Особенно те же самые «преимущества расположения наших армий», под которыми Тимошенко и Жуков имели ввиду Белостокский и Львовский выступы. Потому что при внезапном блицкриге против изготовившихся к немедленному встречно-лобовому контрблицкригу войск, тем более, якобы с ударных позиций в виде именно этих выступов, последние автоматически превращаются в братские могилы. Это истина на уровне наидревнейшей аксиомы в военном искусстве, известной еще со времен сражения при Каннах в 216 году до н. э. /41/.

Уже после войны бывший начальник Генштаба Сухопутных сил вермахта, хорошо известный всем историкам и исследователям ВМВ генерал Ф. Гальдер высказался, как пригвоздил: «Русское военное руководство потерпело крушение в 1941 году со своим принципом жесткой обороны». /32/.

Почему подобного напрашивающего вывода по этому поводу не было сделано самим Жуковым как начальником Генштаба РККА? В определенной мере на этот вопрос ответил еще великий полководец, маршал СССР К. К. Рокоссовский. Еще в ноябрьской 1932 года аттестации Жукова Рокоссовский написал: «На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может — органически ее ненавидит». /5/.

Кому-то может показаться, что это навет на Жукова. Но это совсем не так. Рокоссовский в 30-е годы был командиром Жукова и знал его очень хорошо. Но ведь и после войны Жуков сам открыто признавался, например, тому же К. Симонову, что штабная работа не для него.

Очень подробно и красочно описал Г. К. Жукова на посту начальника Генштаба РККА в нескольких беседах с писателем Ф. Чуевым в 1973-74 гг. Главный маршал авиации А. Е. Голованов. Привожу запись беседы Ф. Чуева из книги «Несписочный маршал» (запись от первого лица).

«Не раз мы говорили о Генеральном штабе. Особенно после книг Штеменко и Василевского. Однажды я заметил:

— Василевский пишет, что И. В. Сталин не придавал значения роли Генштаба…

— А как он мог придавать, — откликнулся маршал Голованов, — если до Сталинграда Генштаб был такая организация, которая неспособна была действовать и работать. Какое значение можно было придавать этому аппарату, который не в состоянии был даже собрать все необходимые материалы. Все основные предложения о ведении войны были от Сталина — я там каждый день бывал, а иногда по нескольку раз в день. Генеральный штаб войну проморгал, — вот что такое Генеральный штаб!

И я, между прочим, пишу так: «Генеральный штаб в первый год войны особой роли не сыграл». (Голованов в 1973 году работал над рукописью своих мемуаров, которые затем партийная цензура не пропустила.-Б. С.). /73/.

Жуков командовал дивизией, корпусом, округом. А что такое начальник Генштаба? Это человек, который все суммирует докладывает без своего мнения, без навязывания идей, а когда все доложит, обсудят и спросят его мнение, тогда он скажет.

А Государственному комитету обороны решать эти вопросы. Как бы там ни было, Жуков показал бы документы, вот то, что происходит, а вот мнение Генштаба, и расписался бы — начальник Генштаба такой-то. А почему этого не делали? Не делали потому, что Сталин говорил: смотрите, это провокация! (Кстати, Сталин был тысячу раз прав! И эти его слова надо было расценивать как предупреждение, а не как обоснование запрета на какие-то действия. — Б. С.). И все хвосты поджали, к ядреной бабушке!

Жуков, — вон Василевский пишет: решение о полной боевой готовности Сталин приказал отдать в 8 часов вечера, а они (Тимошенко и Жуков.-Б. С.) только в час ночи передали, а в 4 часа утра уже немцы напали. С восьми до часу ночи?! Это, знаешь что, за одно место нужно подвесить за такие вещи! Потому и пишет Василевский: конечно, мы запоздали с этим делом. Но мы же знаем, кто был начальником Генштаба. Каждый должен быть на своем месте. Когда козел ест капусту, а волк — ягненка, это одно дело, а когда волк начинает капусту жрать, ничего не получается. Жуков полгода не просидел, наверно, на этом деле, его поставили на свое место — командовать фронтом, замом Верховного, — вот это его место. Все встало на свои места, когда начальником Генштаба опять стал Шапошников. Жуков никаким начальником Генштаба не был и быть не мог — для этого надо иметь не такой характер…». /73/.

Закончить настоящую главу мне хочется рассказом о том, почему И. В. Сталин, будучи категорическим противником резких и жестких мер на селе, вынужден был в 1930 году пойти на ускоренную коллективизацию при обязательном изъятии у деревни почти всего товарного хлеба.

В настоящее время в России вся либеральная общественность главным смыслом своей жизни считает тотальное очернительство нашего советского прошлого и, прежде всего, сталинского периода. Но даже для либералов будет большой сенсацией узнать о том, что именно действия Великобритании в экономической политике против России в конце 20-х годов заставило Сталина и его соратников пойти на ускоренную, фактически насильственную и весьма жесткую коллективизацию с изъятием у села почти всего товарного и семенного зерна. И это произошло несмотря на то, что И. В. Сталин из всего советского партийно-хозяйственного руководства был настроен весьма категорически против резких и жестких мер на селе и занимал эту позицию еще до 1928 года.

Только в 2000 году общественности и историкам стало известно, что насилие на селе вызвало крайне резкую, негативную, а главное, немедленную реакцию Сталина. Когда 30 января 1930 года в Москву поступили сведения о крайнем насилии на селе со стороны секретаря Средне-Волжского крайкома Менделя Хотаевича, Сталин уже 31 января крайне быстро отреагировал и послал ему секретную телеграмму: «Ваша торопливость в вопросе о кулаке ничего общего с политикой партии не имеет. У вас получается голое раскулачивание в его худшем виде».

Телеграмма была подписана также Молотовым и Кагановичем. Причина такой жесткой реакции Сталина заключалась в том, что Мендель Хатаевич решением бюро крайкома от 20 января 1930 года фактически развязал гражданскую войну в отдельно взятом регионе!

К началу марта 1930 года уже было видно, что почти все секретари крайкомов и обкомов действуют по единому плану, откровенно провоцируя гражданскую войну. В связи с этим и появилась знаменитая статья в «Правде» «Головокружение от успехов» (2 марта 1930 года).

Вот почему Великобритания и весь Западный мир вместе с ней, едва только узнав о намерении Сталина построить социализм в отдельно взятой стране, принял решение о введении против СССР «золотой блокады», т. е. речь шла о прямом отказе что-либо продавать Советской России, особенно промышленное оборудование и любые средства производства. А если продавать то только за золото, которого у России — СССР практически не было, так как известно было, что в самом начале 20-х годов В. И. Ленин допустил грубую ошибку, вместе с группой руководителей молодой страны Советов «коммунистов — интернационалистов» в кооперации с США и Великобританией выкачали из России тысячи тонн золота, перегнав пароходами его на Запад.

Однако, Запад признавал возможность прямой альтернативной оплаты, но это должно было быть только зерно. А получить от села зерно было практически невозможно, так как село готово было отдать зерно за промышленные товары, которых также неоткуда взять, потому что нет промышленности и оборудования для производства этих товаров. Появился «замкнутый круг», который и нужен был Западу, — ведь конечной целью «золотой блокады» была открытая провокация новой гражданской войны в СССР, т. е. дать возможность внутренней оппозиции выступить единым фронтом и взорвать изнутри едва только появившееся государство. И не случайно, как писал Анри Барбюс, в 1927 году оппозиционеры повели по всему фронту широкое наступление против руководства ВКП(б) и Коминтерна».

И вот именно в это время, точнее в августе 1928 года, на фоне тяжелейшего хлебного кризиса в стране, на фоне тяжелейших внутренних и внешних проблем СССР, начальник Генштаба «великий военный стратег» Тухачевский выходит в ЦК ВКП(б) со своим, мягко говоря, не совсем адекватным предложением о создании 100 тысяч танков, которое точно копировало провокационные затеи его политического кумира Л. Троцкого.

На таком политическом и социальном фоне абсолютно милитаристское и подлое предложение Тухачевского, если бы его принял Кремль, давало бы прямые козыри всему Западу обвинить СССР в развязывании гонки вооружений, а учитывая, что Германия уже была уравнена со всеми странами победителями и система военного контроля с нее уже была снята, то это и Германии давало бы серьезный повод развернуть свою гонку вооружения. Таким образом, «красный милитаризм» Тухачевского мог спровоцировать Запад на использование вооруженной силы против Советского Союза.

И что же делать в этом случае? Армии как таковой нет, индустрии нет, хлеба нет, оппозиция агрессивно и методично разворачивается по весьма определенному плану, зажиточное крестьянство жестко выступает против государства, сложная международная обстановка накалена до предела, и в итоге возможно вооруженное нападение Запада на Советский Союз!

Вот что в себе таило, казалось бы, внешне глупое, а скорее подлое предложение начальника Генштаба Тухачевского. И к чему оно могло привести страну, если бы не И. В. Сталин.

Но пойдем дальше. Уже в январе 1930 года, «великий военный стратег» Тухачевский, вновь демонстрируя на этот раз полную неадекватность, предлагает, в мирное-то время, создать армию из 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 дивизий артиллерийских, 225 пулеметных батальонов, 50 тысяч танков и 40 тысяч самолетов.

Следует обратить внимание на реальное положение в стране к 1930 году. Ведь это был самый разгар коллективизации села, когда абсолютное большинство секретарей крайкомов, обкомов, горкомов партии на местах «как по команде» правых сил (Бухарин, Рыков, Томский) перешли к жесточайшему насилию на селе, откровенно провоцируя новую гражданскую войну в стране. И вот в такой обстановке «великий военный стратег» предложил призвать в армию несколько миллионов крайне озлобленных крестьян. Спрашивается, зачем?! Ответ может быть только один, — развернуть оружие этих крестьян против советской власти! Другого ответа быть не может. Ведь именно в это время в 1930 году в отношении Тухачевского пошла волна слухов и сообщений о его планах по поводу военного переворота в стране.

Тогда и было раскрыто ГПУ дело «Весна», которое было санкционировано в т. ч. самим Тухачевским против бывших царских офицеров и генералов, служивших в то время в РККА. Военный историк Кокурин на допросе 26 августа 1930 года показал, что как до ХVI съезда ВКП(б), так и на одной из встреч со своими сторонниками после него, «Тухачевский выдвинул вопрос о политической акции, как цели правого уклона, которая мыслилась как военная диктатура».

Вот по какой причине Тухачевскому и понадобился срочный набор в армию нескольких миллионов озлобленных крестьян, — это был замысел военного переворота.

Уже в 1937 году бывший генеральный консул СССР в Париже Н. И. Кузьмин на допросе признал следующее: «1 ноября 1930 года я был в Ленинграде на квартире М. Тухачевского и обедал у него. Эту дату я хорошо помню. Беседуя с ним, я информировал его о встречах с Сувориным в Париже. Я прямо сказал ему, что Суворин в беседах со мной просил передать привет от Троцкого и его личный, что он информирован о том, что группа наиболее талантливых военных во главе с ним Тухачевским находится в опале, что пора перейти к активной борьбе… Тухачевский на это мне ответил, что те методы и формы борьбы, которые применяли троцкисты, ничего кроме разгона дать не могут».

Между тем, троцкисты в те времена применяли в основном листовки, нелегальные сходки, всевозможные воззвания, протесты, демонстрации. Следовательно, из слов Кузьмина со всей очевидностью вытекает, во-первых, борьба против Сталина и его политического курса — это давно обсуждаемая Тухачевским и его окружением тема, а во-вторых, «мирный троцкизм» Тухачевского более не устраивает, что прямо соответствует данным Кокурина, особенно в отношении реакции Сталина на его показания.

В действительности И. В. Сталин сразу и безоговорочно поверил Кокурину, несмотря на то, что его показания горячо опровергали сторонники Тухачевского, у которых Сталин, естественно, поинтересовался на этот счет. И именно поэтому немедленно инициировал назначение Тухачевского на должность заместителя наркома по вооружению. Именно в этом действе Сталина и содержится ответ на вопрос, во что же поверил он сам. А поверил он именно в угрозу военного переворота, почему вновь оторвал Тухачевского от непосредственного командования войсками, даже в округе, и перевел его в Москву, где наблюдать за ним было легче.

Тухачевский в итоге оказался тем самым тщеславным «наполеончиком», которого обвели вокруг пальца, — дали серьезное повышение, но без реальных рычагов власти, и поставили под надзор Лубянки, и не только ее. В 1930 году у И. В. Сталина хватало много других забот., чтобы думать еще и о военном перевороте…

 

Глава двенадцатая

Цена победы. Вернуть Сталина победе — это историческая закономерность. Антисталинизм — нагромождение лжи и фальсификаций.

Очень точно заметил Иосиф Виссарионович Сталин в беседе с премьер-министром Черчиллем, когда тот, торгуясь, сослался на возможные потери союзнических войск и добавил при этом, дескать, «войны без потерь не бывает». Притом потерь огромных, воистину неисчислимых, когда во главе вражеских моторизованных полчищ, ведущих истребительную войну, стоит маньяк-убийца, одержимый кровожадной идеей тотального уничтожения людей низшей расы. По этому поводу Гитлер говорил: «Если я посылаю цвет германской нации в пекло войны без малейшей жалости, проливая драгоценную немецкую кровь, то, без сомнения, я имею право уничтожать миллионы людей низшей расы».

Что же касается заявления Черчилля, то оно выглядело весьма циничным, так как он хорошо знал о потерях советских войск и его заботило только одно, любыми путями отсрочить открытие второго фронта на Западе. По этому поводу И. В. Сталин писал: «Должен Вам заявить, что дело здесь идет не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России, и о сокращении жертв Красной Армии, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину». Непосредственное влияние на количество потерь, понесенных СССР в ВОВ, имело то обстоятельство, что Германия вела против нашей страны истребительную войну, войну на истребление. 30 марта 1941 года, говоря о войне против СССР, Гитлер особо подчеркнул: «Речь идет об истребительной войне».

В каждой войне вопрос о цене победы имеет свои особенности. Тем более, это относится к Великой Отечественной войне, не имеющей себе равных по напряжению и ожесточенности сражений, по протяженности линии фронтов, количеству и огневой мощи вооружений. Победа в такой войне не могла быть легкой и стоить малой крови. Советскому Союзу противостоял в этой войне жестокий и страшный враг, — фашистская Германия, обладающая самой сильной и подготовленной армией в мире.

Один из английских парламентариев в августе 1941 года писал: «Меня охватывает дрожь при одной мысли о том, какая судьба могла бы постичь Великобританию, если бы против нас, находившихся в одиночестве, было бы предпринято наступление такой же силы, какое было начато Гитлером против России». Именно поэтому большие потери, особенно в начале войны, для СССР были неизбежны.

Вот почему нынешним российским либералам — антисталинистам надо сокрушаться не о цене победы, о чем они вслед за политическим пигмеем Хрущевым, вопят уже больше шестидесяти лет, а следует подумать о цене нашего неминуемого поражения, если бы не И. В. Сталин. И это не слепая вера, а однозначное понимание той ситуации, которая сложилась на советско — германском фронте к октябрю 1941 года. Где бы мы были сегодня, и были бы мы вообще, если бы парад немцев все-таки состоялся, как замышлял Гитлер, на Красной площади, 7 ноября 1941 года?!

Именно Хрущевым, отъявленным лжецом и фальсификатором, было положено начало дискредитации И. В. Сталина как Верховного Главнокомандующего, когда в основу своей лжи «кукурузник Микита» положил астрономические цифры наших потерь, которые он брал прямо «с потолка», а некоторые его последователи: «историки и литераторы», «профессора и академики» и прочие борзописцы, все сплошь ярые антисоветчики и антисталинисты, затем дико вопили на весь мир «о цене» нашей Победы, которую они понимают и представляют себе предательски — извращенно и весьма далеки от исторической истины.

В своем неукротимом стремлении оболгать личность Великого Сталина, вытеснить его из исторического пространства и заполнить это пространство собственной персоной, Никита Хрущев, был первым в СССР, кто замахнулся на самое святое, на Правду о Великой Отечественной войне, положив начало фальсификациям и мифотворчеству о великом подвиге советского народа и его полководце И. В. Сталине. И хотя сейчас, через 70 лет после Великой Победы документально установлена историческая истина по каждому пункту «обвинений» Сталина Хрущевым и доказано, что этот подлый партноменклатурщик солгал во всех 62-х случаях своего лживого доклада ХХ-му съезду, когда он пытался обвинить Сталина, однако массовое сознание людей, переживших еще и горбачевские годы антисталинизма, настолько отравлено, что оздоровить его может только время.

Именно поэтому мне хочется рассказать об эпохе конца 1980-х — начала 1990-х годов — эпохе Горбачева— Яковлева-Ельцина, когда в стране началось господство фальсификаций и лжи, разрушения и повального воровства, голода и безработицы. Когда-то в недалеком прошлом фальсификаторы очень серьезно заботились о том, чтобы их не схватили за руку, старались замаскировать подоплеку лжи. Даже Хрущев, будучи «первой персоной» в государстве, вынужден был лгать с оглядкой, уничтожать архивные документы, фальсифицировать и «создавать» липовые документы, не задумываясь о последствиях.

Во времена Горбачева с его липовой перестройкой, все изменилось, — маски были сорваны, началась «свобода», основой которой стал анархизм, — говори и пиши, что хочешь, доказательств не надо, никто тебя не спросит, — правда ли это, — никого это не должно интересовать, — на то и свобода, чтобы насмехаться над здравым смыслом, порочить все самое дорогое и светлое, извращать исторические истины, оскорбляя память и чувства советского народа о его великих созидательных и боевых делах.

То что всю эту пакость в советское общество несли два политических подлеца — подельника Горбачев и Яковлев, ничего удивительного нет. Уже в 1999 году, откровенничая за границей, бывший генсек Горбачев признался: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма. Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране». Как видите, махровый предатель со стажем. Что же касается «идеолога перестройки» Яковлева, то он как политический подонок и предатель, ни в чем не уступал своему шефу. Еще в середине 1980-х годов, работая в Канаде послом СССР, он стал агентом влияния ЦРУ, масоном, о чем сотрудники КГБ уведомили Политбюро ЦК еще в 1985 году. Будучи подельником Горбачева по развалу Советского Союза, русофобом, открытым врагом России и СССР, Яковлев носил в своей душонке Иуды более глубокие замыслы. В 1988 году в «Известиях» он признался, что стал работать в ЦК КПСС только для того, чтобы разрушить советский режим изнутри, используя для этого партийную дисциплину в высших эшелонах власти и слабые стороны партийной структуры КПСС.

Используя свои достаточно широкие возможности, бывший член Политбюро ЦК, «философ» из Канады, которого Горбачев очень быстро «сделал» академиком, ставший главным идеологом советской страны, Яковлев в интервью «Московской промышленной газете» в 2000 году изрекал весьма «многозначительно»: 1). Советский Союз не выиграл, а проиграл войну по причине катастрофических потерь. 2). У нас не было талантливых военачальников. Сталин — никакой он не великий полководец. Это предатель… просто уголовный преступник».

Вот он — агент влияния! Во всей своей мерзости! Все советское ненавидит, никаких успехов у нас не было, и оказывается царская Россия была процветающим государством и чуть ли не оплотом демократии в Европе и все это «царство во Христе» разрушила Октябрьская революция 1917 года. Весь этот бред не нуждается в комментариях. Его подлые безответственные заявления напоминают речи человека, недавно сбежавшего из сумасшедшего дома. Подобная ложь и профанация никому и никогда не приносили лавров. Только вдумайтесь, этот предатель, был вторым коммунистом страны.

Что же касается болтовни Яковлева о неумении воевать, о катастрофических потерях, то здесь необходимы разъяснения. Получается так, что не умея воевать, мы все-таки выстояли под натиском самой мощной, обученной, опытной фашистской армии, не умея воевать, мы сокрушили эту армию, разгромили ее, освободили родную страну и вдобавок Европу и, наконец, не умея воевать, одержали Великую Победу!

Говоря о наших потерях, следует прежде всего отметить, что в сражениях с немецко-фашистскими захватчиками за годы Великой Отечественной войны общие безвозвратные потери наших Вооруженных сил составили 8 млн. 668 тыс. человек, — гриф секретности снят. Это цена нашей победы. Конечно, эта победа очень жестока и тяжела для нашего народа, мы потеряли лучших, без сомнения. Но спекулировать на этом не позволено никому. Всякая мразь винит Сталина в том, что победа нам досталась слишком дорогой ценой. А позвольте спросить, а что поражение кому-то показалось бы дешевле?!

Думаю, даже уверен, что такие есть и немало. Это, прежде всего, либерально настроенная интеллигенция, ценность которой основывается на беспринципном примиренческом отношении к врагам и на предательстве святых истин русского и советского народа. В этом плане особенно свирепствуют некоторые СМИ и, главным образом, радиостанция «Эхо Москвы», которая ведет весьма часто бессовестную и отвратительную возню вокруг цены Победы, поднятую еще высокопоставленным лжецом и фальсификатором ХХ-го века Иудой Хрущевым. Ведь именно с его подачи «большая кровь, которой стоил нам Сталин», стала предметом самого пристального внимания и гадливого чувства радости сотрудников ЭМ — всяких болтянских, дымарских, ганопольских, венидиктовых, а также подлой спекуляции лжеисториков Сванидзе, Млечина, Сахарова, Петрова, которые совсем недавно в канун празднования 70-летия Великой Победы, своей безответственной ложью и фальсификациями о Сталине унизили и оскорбили честь и достоинство всего российского народа. Весьма преуспел в этом лжеисторик Сванидзе, заявивший, что «народ победил в этой войне вопреки Сталину, — это уже вершина идиотизма и очернительства. И этот, с позволения сказать, «журналист» ведет передачу «Исторические хроники» на ведущем канале российского ТВ. Просто не верится, что такое возможно.

Еще раз повторю, что говоря о цене Победы и цене войны для нашего народа и его Вооруженных сил для будущих поколений, необходимо иметь ввиду, что наша страна заплатила эту страшную цену, но мы отстояли свою землю, свое государство, будущее всего человечества. Отстояли и сохранили честь и достоинство советского народа, несгибаемую нравственную, патриотическую силу его духа. Речь идет не о нашей катастрофе, а о полном крушении гитлеровской Германии, о нашей Победе — безоговорочной и блистательной.

Так, может быть, действительно, пора кончать эту гадкую мышиную возню вокруг цены Победы и остановить эту сатанинскую пляску вокруг «большой крови», которую закрутил политический подлец Н. Хрущев, назвав цифру наших военных потерь в письме премьер-министру Швеции Эрландеру «более 20 миллионов человек». И пошло, поехало…

И вот уже фаворит Хрущева, недобитый враг народа Солженицын, изобретает и запускает в оборот невероятнейшую цифру наших потерь — 31 миллион солдат, а вскоре называет еще более глупую, но очень «впечатляющую» цифру — 44 миллиона солдат. Его нисколько не смущает, что это практически все мужское население страны. Не забудьте, что тот же лжепророк Солженицын «закопал» еще 66 миллионов «репрессированных в довоенные годы», в итоге 110 миллионов человек. А кто ж тогда строил, кто воевал? Неужели социализм строили одни старики, женщины и дети? Совсем заврался лжепророк!

Подобная чудовищная ложь и по сей день кочует по различным публикациям, тиражируется в миллионах экземпляров, отравляя массовое сознание и оскорбляя общественную нравственность, хотя прошло двадцать лет, как были обнародованы все официальные данные о числе людских потерь как с нашей, так и с противной стороны, все подсчитано и выверено. Речь идет о статистических исследованиях «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» под общей редакцией Г. Ф. Кривошеева.

Согласно этим данным, за годы Великой Отечественной войны, включая потери на Дальнем Востоке против Японии в 1945 году фактическое число демографических потерь Красной Армии с учетом убитых, пропавших без вести, умерших от ран, болезней и несчастных случаев, составили за всю войну 8 миллионов 668 тысяч 400 человек. В то время как вермахт потерял на своем Восточном фронте 6 миллионов 923 тысячи 700 человек. Это означает, что на каждые 4 убитых немца приходилось 5 красноармейцев. И не надо врать, господа антисталинисты всех мастей, что «мы, дескать, победили потому, что завалили немцев трупами своих парней», что «на каждого одного убитого немца приходилось 10 советских воинов», как об этом пишет Виктор Астафьев в своем подлейшем клеветническом романе «Прокляты и убиты».

И опять же, на сей раз фаворит недалекого Ельцина, редкий подлец и ненавистник советской страны и Красной Армии, окрещенный Ельциным в «патриоты» русского народа, «писатель» Астафьев, а это именно он, запустил в оборот любимый и бредовый тезис антисталинистов «о горах трупов советских солдат и русском мясе». Кстати, тем антисталинистам, кто сейчас «льет» слезы о потерях в годы ВОВ, следовало бы помнить, что в годы мирного неолиберального реформирования (1991–2000 гг.), потери населения были на порядок выше, чем в 1937–1938 годах, когда партийная номенклатура сумела развязать репрессии против народа. К тому же тогда при Сталине всегда был прирост населения, даже в годы войны не падала рождаемость. Профессор МГУ Б. Хорев утверждает: «Правление Ельцина обошлось россиянам в 20 миллионов жизней. Каждый год «продолжения реформ» прибавляет к этой цифре от полутора до трех миллионов» («Правда», 1998 год, 26 февраля). Такого в России никогда не было.

Возвращаясь к «писателю» Астафьеву, хочу обратить Ваше внимание, уважаемый читатель, как этот «патриот» решительно прошелся по Великой Победе Красной Армии под Сталинградом: «Весьма мелкое достижение. Сбивши внука Бисмарка, побивши шестую армию немцев, что ж Вы не похвалитесь, что немцы тут же округлили эту цифру и разбили под Харьковом (заманив в явный мешок) шесть наших армий? Только одних Ваших доблестных сотоварищей — лампасников под Харьковым одновременно было взято в плен 19 штук, потому что они привыкли наступать сзади и отступать спереди, вот и угодили в полосу сомкнутого кольца сами. В 1943 году».

Что можно сказать по этому поводу? Поражает, с каким цинизмом написаны эти строки! И главное, сколько злобы и сколько злорадства. Что же касается сути, то Астафьев, как всегда, в своем амплуа — лжет без зазрения совести. Харьковская катастрофа была в мае 1942 года — это было последнее крупное поражение Красной Армии в ВОВ — поражение большей части сил Юго-Западного и Южного фронтов, гибель 3-х армий и оперативной группировки, но кликуши типа Астафьева совершенно не понимают, что тройная лобовая наступательная операция группы советских войск не сравнима со Сталинградской битвой на любом её этапе. Теперь посмотрим на Харьковскую оборонительную операцию 4 — 25 марта 1943 года, — никакой катастрофы вообще не наблюдалось, Манштейн сетовал на очень маленькие трофеи и небольшое количество пленных. 19 пленных советских генералов в марте 1943 года — это ложь. После мая 1942 года ни один советский генерал в плен не попадал.

Вообще относиться серьезно к бредням Астафьева, Солженицына не следует. Есть гораздо более интересные свидетели — немецкие генералы и офицеры, которые даже в годы холодной войны признавали, что Красная Армия была очень грозным противником — «русские с первых дней войны дрались стойко, а с середины 1942 года очень умело, гораздо лучше, чем англосаксы, а советское командование знало свое дело лучше всех». Вот и думайте кому верить, — ельцинисту — «патриоту» Астафьеву, хрущевскому подельнику Солженицыну или немецким профессиональным военным?!

Все, что написал Астафьев — это пляска на трупах и подтасовка фактов. Какие могут быть 40–50 млн. погибших, это из той же лживой оперы Солженицына, что и 110 млн. жертв коммунизма.

Исходя из этих посылов антисталинисты очень хитро считают потери — берут потери вооруженных сил Германии на Восточном фронте и общие потери населения СССР. И получают «реальное соотношение потерь» убитыми и умершими от ран — 4 млн. к 7 млн. Ну, пора, наконец, понять, что РККА никогда не «соревновалась» с немцами и войсками СС в убийствах пленных и мирного населения.

И хотя в самые сложные периоды войны Сталин не возражал против лозунга «Убей немца», лично для него, интернационалиста, на протяжении всей войны было ясно, и он неоднократно внедрял это в массовое сознание современников, что нельзя отождествлять нацистов с немецким народом, давших миру величайших философов, ученых, композиторов, писателей. В своем выступлении 23 февраля 1942 года И. В. Сталин сказал: «Красная Армия уничтожает гитлеровцев не из-за их немецкого происхождения, а в виду того, что они хотят поработить нашу Родину. Красная Армия, как армия любого другого государства, имеет право и обязана уничтожить поработителей своей Родины независимо от их национальной принадлежности».

И именно Верховный Главнокомандующий был тем человеком, который не только не поставил задачу организованной мести немцам при взятии Берлина, но и выдвинул перед Жуковым жесткое требование самыми суровыми мерами пресекать любые малейшие эксцессы подобного рода, хотя чисто по-человечески И. В. Сталин не мог не понять солдат, которые горели желанием отомстить «проклятым немцам» за повешенных и поруганных родителей, за изнасилованных дочерей, за спалённые хаты(по статистике, 25 миллионов советских людей в результате войны остались без крова). Но И. В. Сталин как мы знаем на это не пошел, да и не мог пойти, поскольку такой шаг противоречил бы коммунистической морали, в основе которой лежит, как никак, идея защиты общечеловеческих ценностей. Наоборот, он поил вражеских деток бесплатным молоком, быстро организовал продовольственную помощь населению Берлина, включавшую набор продуктов питания для рабочих тяжелого труда и вредных производств, рабочих иных производств, служащих, детей, иждивенцев и прочего населения, таких, как хлеб, картофель, крупа, мясо, жиры, сахар в день в таком объеме, в каком и не снилось нашей сегодняшней «продовольственной корзине». (Постановление ГКО от 8 мая 1945 года).

К слову сказать, И. В. Сталин никогда не нарушал международных конвенций в отношении пленных. К этому он относился серьезно и взыскательно, начиная с 1920-х годов. Думаю, не требуется большого ума, чтобы понять нелепость того, что подлец Хрущев и его наследники инкриминировали Сталину «Катынское дело». Даже, если бы я не знал, что все это дело сфабриковано и сфальсифицировано, я бы никогда не поверил, что И. В. Сталин смог бы приказать расстрелять 22. 5 тысячи польских офицеров, к тому же собиравшихся воевать на стороне СССР.

Возвращаясь к теме цены Великой Победы и потерь Красной Армии, хочу обратить внимание на потери немецкой армии в ходе военной армии в разных странах. Генерал вермахта Мюллер-Гилебранд в своих воспоминаниях пишет, что до войны с СССР Германия несла «удивительно малые потери», начиная с 1939 года и по июнь 1941 года немецкая армия потеряла менее 100 тысяч человек. И столько же она потеряла в первые пять недель войны против СССР! Немецкие генералы отмечали разительное отличие в бою советских войск от польских, а также от войск западных союзников. Даже будучи окруженными, советские солдаты стойко держались и не покидали своих позиций. Это была армия, которая по боевым качествам превосходила все армии, с которыми до того приходилось сражаться германским войскам.

А антисталинисты Астафьев, Солженицын, Млечин, Сванидзе одно талдычат, что советские солдаты пачками сдавались в плен и не хотели воевать ни за Родину, ни за Сталина.

Общие потери англо — американских союзников с сентября 1944 года по апрель 1945 года оказались в 2, 6 раза выше, чем у Красной Армии. Это при том, что на западных фронтах немцы не имели ни одной полноценной армии, все силы Гитлер бросил на Восточный фронт. Вот так и развенчиваются мифы о «заваливании противника трупами».

А блестящие операции на Дальнем Востоке?! Это была отнюдь не легкая война. Японцы дрались отчаянно. Наша армейская группировка насчитывала 1, 5 миллиона человек, японцы — 1, 3 миллиона. С 9 августа по 2 сентября 1945 года на полях сражений от Маньчжурии до Сахалина и Курильских островов погибли 83837 японских военнослужащих. Советские потери составили 12301 человек, из них на поле боя — 9880 бойцов Красной Армии. Хочу отметить, что только 9 августа четверо советских солдат повторили подвиг Александра Матросова, закрыв своей грудью амбразуру вражеского дзота. Наши взяли в плен 148 японских генералов и почти 600 тысяч офицеров и солдат.

Хочу заострить ваше внимание, уважаемый читатель, на двух показательных моментах. Как часто «вещают» лже-историки и антисталинисты о подвиге Александра Матросова, который повторили более 30 советских солдат еще тогда в 1941 году, — это «вовсе не геройство, а поступок безумия и отчаяния, так как у этих солдат не было никаких шансов сохранить свою жизнь». Еще один миф развенчан, господа астафьевы, солженицыны, сванидзе и прочие лже-свидетели. Я думаю, что возразить нечего, потому что наша Армия всегда дралась самоотверженно и геройски с любым врагом.

И еще об одном. Не могу снова не упомянуть о расстреле в Катыни. Более 600 тысяч японских солдат и офицеров были взяты в плен и в начале 1947 года все до единого человека были возвращены японским властям после восстановления целого ряда промышленных объектов на Дальнем Востоке. А польских офицеров расстреляли?! Один только вопрос. Кто и зачем?

Завершая рассказ о японской кампании 1945 года, хочу для сравнения поведать об американском десанте на остров Ивадзима — символ героизма солдат США. В центре Вашингтона в их честь стоит огромный бронзовый памятник. Площадь острова чуть более 40 кв. км. Американцы его брали с 19 февраля по 18 марта 1945 года. До этого они бомбили его 70 дней. Против японского гарнизона в 23 тысячи человек на остров бросили 220 тысяч морских пехотинцев США. Из всего гарнизона в плен были взяты 212 человек. Американцы потеряли убитыми 5 тысяч человек, ранеными — 16 тысяч.

Вот теперь и считайте, кто воевал числом, а кто — уменьем. Ради объективности надо сказать, что умение воевать пришло не сразу, а если учесть, что воевать пришлось с самой мощной и прекрасно обученной армией в мире, то станет понятно, почему Красная Армия потеряла людских ресурсов на фронтах ВОВ в соотношении 1, 3: 1, 0. Это объясняется, прежде всего, значительными потерями в начальный период войны.

Один из наиболее видных пропагандистов хрущевской лжи «историк» Волкогонов в своей книге пытается доказать, что «Сталин был бесчувственным к бесчисленным трагедиям войны. Стремясь нанести максимальный урон противнику он никогда особенно не задумывался, какую цену заплатят за это советские люди. Тысячи, миллионы жизней для него давно стали сухой, казенной статистикой». В газете «Аргументы и факты» к 53-й годовщине Великой Победы выступил другой наследник Хрущева, Виктор Астафьев, в ту пору — 72-летний автор романа «Прокляты и убиты», где в омерзительном свете изображены красноармейцы на войне — «жертвы бессмысленной жестокости советской репрессивной системы». Так вот, этот идейный власовец злословит в газетной заметке: «Да, до Берлина мы дошли, но как? Народ, Россию в костре сожгли, залили кровью. Воевать то не умели, только в 1944 году навели порядок и стали учитывать расход снарядов, патронов и жизней». (А кто же, спрашивается, бил немцев под Москвой, в Сталинграде, на Курской дуге, в других наступательных операциях 1941–1943 годов, включая и освобождение Киева, на 6 лет ставшего вотчиной Хрущева? — Б. С.). И дальше Астафьев продолжает врать: «Наличие горючего, снарядов, патронов было на первом месте, а наличие людей — на последнем». /16/.

Но пора уже дать слово истине — правде. Выступая на совещании начальствующего состава РККА 17 апреля 1940 года, Сталин настойчиво, в жесткой форме указывал на необходимость принять меры к тому, чтобы уменьшить потери в надвигающейся войне. Он решительно напутствовал: «Будете жалеть патроны и снаряды — будет больше потерь. Нужно жалеть своих людей, сохранять силы армии. Если хотите, чтобы у нас война была малой кровью, не жалейте мин. Разговоры, что нужно стрелять по цели, а не по площадям, жалеть снаряды, это несусветная глупость, которая может загубить дело. Если нужно в день дать 400–500 снарядов, чтобы разбить тыл противника, передовой край противника разбить, чтобы он не был спокоен, чтобы он не мог спать, нужно не жалеть снарядов, патронов. Кто хочет вести войну по-современному и победить в современной войне, тот не может говорить, что нужно экономить бомбы. Чепуха, товарищи, побольше бомб нужно давать противнику для того, чтобы оглушить его, перевернуть вверх дном его города, тогда добьемся победы. Больше снарядов, больше патронов давать — меньше людей будет потеряно. Будете жалеть снаряды и патроны — будет больше потерь. Надо выбирать. Нужно жалеть свою армию, сохранять силы и жалеть своих людей, допускать минимум убитых».

Призыв жалеть людей, сохранять силы армии, воевать малой кровью в выступлении И. В. Сталина звучит как заклинание. И не случайно лозунг «воевать малой кровью, на чужой территории!» воспринимался в предвоенные годы как призыв, имеющий обязывающую силу. /80/.

Авиаконструктор А. Яковлев вспоминает: «Сталин не мог спокойно относиться к фактам безразличного отношения командиров к нуждам бойцов. Однажды, выслушав доклады нескольких высших командиров, прибывших с фронта, и узнав о плохом подвозе питания и обмундирования для солдат, Сталин вспылил и с возмущением сказал: «Стыдно! Вы — коммунисты! Смотрите, — он кивнул на висевшие у него в кабинете портреты Суворова и Кутузова, — дворяне, помещики Кутузов, Суворов проявляли больше заботы о своих солдатах, больше знали своего солдата, больше любили его, чем вы советские командиры-коммунисты».

Как известно, «города танками не берут». Но министру обороны РФ П. Грачёву захотелось навсегда увековечить свое имя в истории. И в новогоднюю ночь 1995 года начался штурм города Грозный. Печальный результат известен всем. За сутки были сожжены более 200-х бронированных машин российской армии, погибло много солдат и офицеров, которые честно выполнили свой долг. Ну, а что же генерал армии Грачёв?! Оказывается, ему захотелось повторить беспримерную воинскую операцию маршала Г. К. Жукова, который загнал танковую армию в узкие городские, непроходимые для танков улицы, под огонь фаустпатронов и ценой значительных потерь в танках взял Берлин. В данном случае П. Грачёв не учел только одного, — операции такого глобального масштаба повторить нельзя!

Да, действительно, Берлин был взят при помощи танковых армий штурмом в лоб. Почему маршал Жуков так удачно использовал танковые соединения в 1945 году? Никакой загадки и тайны здесь нет. При докладе замысла Берлинской операции в связи с возникшими у Г. К. Жукова сомнениями в целесообразности массового использования танков И. В. Сталин настойчиво предлагал подумать об изменении порядка применения ТА и ТК. «Не жалейте танки в боях на улицах Берлина. Война заканчивается. Нужно максимально сохранить людей, а танки все равно пойдут в переплавку».

Вот вам наглядный пример стратегического мышления и понимания тактики военных действий Верховным. Действительно, танк в условиях города — это мощное средство непосредственной огневой поддержки пехоты и штурмовых групп. Танк в городе действительно уязвим, но по эффективности, защищенности и маневренности танк или САУ безусловно превосходит 45-мм ПТО и даже орудие 203-мм. И совершенно естественно, что тысяча танков НПП, примененных в большом городе против миллионной группировки противника, по сути предопределили успешное выполнение задачи при минимуме потерь в живой силе стрелковых войск. Именно применение танков позволило в короткие сроки добиться капитуляции военного гарнизона большого города. /2/.

Не так давно один из послевоенных военачальников заявил, что во время войны, не считаясь с потерями, стремились к юбилеям брать Киев, Берлин и другие города. В. М. Сафир же пишет, что штурм Берлина и его взятие к майским праздникам нужны были «только для очередного возвеличивания Сталина и Жукова…». А вот о чем говорит документально зафиксированный факт. Когда Жуков доложил Сталину о том, что в ближайшие дни овладеть Берлином не удастся, так как нужна перегруппировка сил, И. В. Сталин ему ответил: «Ну ничего, впереди Первомай, это и так большой праздник, народ хорошо его встретит. А что касается того, возьмем ли мы Берлин 2-го или 3-го мая, это не имеет большого значения. Надо жалеть людей, мы меньше потеряем солдат. Подготовьте лучше заключительный этап этой операции».

Киев освободили 6 ноября 1943 года, но и здесь особой спешки не было. В ходе наступления командование сделало оперативную паузу с тем, чтобы перегруппировать основные силы на новое направление и более основательно подготовить завершающее наступление на город.

Можно однозначно сказать, что вопросы потерь и цены победы занимал пристальное внимание и озабоченность И. В. Сталина на протяжении всей войны. Это сейчас у его критиков преобладает чисто бухгалтерский подход. Отбрасывается всеконкретная военная и политическая ситуация, цели стратегической и тактической операции, ее боевое обеспечение. Сталин как политик и полководец очень умело оценивал конкретную ситуацию и предвидел будущее, принимал окончательное решение по той или иной крупномасштабной операции. Для руководства нашей страны задача сохранения могущества государства, чтобы СССР вышел из войны мощным, с сильной армией, имел во всех отношениях первостепенное значение. Это связывалось непосредственно с результатами войны для нашей страны, какое место, какие позиции она займет в послевоенном мире, в каких условиях будет проходить ее развитие в послевоенный период. Резервы, какими обладала страна для своего спасения, цена войны, насколько трагично и тревожно воспринимало этот вопрос руководство страны, видно из приказа наркома обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 года. В нем набатом звучали такие слова: «Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория советского государства — это не пустыня, а люди, рабочие, крестьяне, интеллигенция, — наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики и заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем свою Родину». /75/.

Маршал А. М. Василевский писал о приказе № 227: «Приказ наркома обороны № 227 как раз и выразил тревогу народа, веление Родины — «Ни шагу назад!». Этот приказ занял видное место в истории Великой Отечественной войны. В нем в сжатой, понятной каждому воину форме излагались задачи борьбы с врагом… Суровость мер за отход с позиций без приказа, предусмотренные приказом № 227, не противоречила факту высокого морального и патриотического подъема в войсках. Она была направлена против конкретных случаев нарушения воинской дисциплины, невыполнения боевой задачи, приказ этот вместе с другими мерами партии, Ставки ВГК, командования фронтов повысил личную ответственность каждого воина за ход и исход каждого боя, каждого сражения. Он не унизил чести советского воина-патриота — защитника Родины».

Несмотря на всю суровость, приказ № 227 сыграл исключительно важную роль в стабилизации фронта и обеспечения нашей победы под Сталинградом. Необходимость такого приказа понималась страной и армией, была положительно встречена и в войсках, и в тылу. Вспоминая это время, генерал В. Варенников пишет: «Возьмите известный приказ И. В. Сталина № 227 от 28 июля 1942 года. Сегодня дико слышать, что это якобы был драконовский документ. Да нет же! Он был крайне необходим. Его ждала страна, армия. В нем была заложена целая программа мобилизующих действий. Мы еще в училище были, когда вышел этот приказ. А приехав в Сталинград, первое, что нам довели до сведения, так этот приказ. В нем ясно и четко было сказано: «Ни шагу назад!». Действительно, куда же дальше?!».

Да, этот приказ говорил, прежде всего, о цене победы и поражения, и тех страшных потерях, которые наша страна несет ежедневно, ежеминутно. Армия и народ хорошо поняли до какой пропасти страна могла докатиться, осознали всем сердцем всю трагическую правду о тяжелейших сражениях на фронтах. Этот приказ появился в тяжелое для нашей страны и армии время, когда разворачивались кровопролитные сражения на дальних подступах к Сталинграду и на Северном Кавказе.

Приказ содержал суровые, жесткие требования, направленные на укрепление дисциплины и порядка в действующих войсках, на борьбу с паникерами, трусами и предателями. «Ни шагу назад!.. Военный трибунал… Расстреливать на месте паникеров и трусов… Штрафные роты и заградительные отряды…». Эти слова сразу врезались в память и в комментариях не нуждались. Они на первых порах не давали покоя. Стоять насмерть — это звучало в ушах, где бы ты не находился и что бы ни делал. Другого выхода не было. Или сдавайся на милость Гитлеру, или стой насмерть. Ни шагу назад — Родина или смерть!». /70/.

К сожалению, многие россияне, оболваненные либералами-болтунами, далеко не всегда могут найти правдивые и объективные ответы на сложнейшие исторические вопросы начального периода войны. В России очень часто подтасовываются исторические факты, подло и лживо обливается грязью И. В. Сталин и все связанное с ним извращается или, наоборот, ретушируются любые трагические события, а еще хуже, когда вся горечь и боль начального периода войны лжеисторики объясняют «плохими солдатами и командирами, их неумением воевать». Может быть некоторые лжеисторики и писатели, с позволения сказать, в настоящее время сочтут приказ Сталина «Ни шагу назад» излишне жестоким, безнравственным, аморальным. Сейчас некоторые «специалисты по войне» заявляют, что приказ Сталина № 227 «унижал человека и воина», нарушал «права человека», что под приказ попадали невинные, мужественные люди. Все это демагогия и болтовня, смею утверждать, что мужественный человек под действие этого приказа никогда не мог попасть. Этот приказ носил чрезвычайный характер и полностью соответствовал обстановке на фронте. Чтобы избежать катастрофы, надо было остановить беспорядочное отступление войск. Приказ Сталина достиг своей цели — наступил перелом в стратегической ситуации, беспорядочное бегство прекратилось, каждый рубеж удерживался до последней возможности.

Что же касается заградотрядов, а также штрафбатов, то возникли они в Красной Армии не от хорошей жизни. Заградотряды впервые появились не по приказу Сталина и не воле НКВД, как любят врать ставленники «Эха Москвы» и прочие «историки»— кинорежиссеры в своих дешевых и лживых телефильмах, а были созданы по инициативе командования Брянского фронта в августе-сентябре 1941 года. Только 5 сентября СВК разрешила сформировать в дивизиях этого фронта такие специальные подразделения. А спустя неделю СВК объявила о создании в пятидневный срок при стрелковых дивизиях Красной Армии заградотрядов.

Критическая ситуация на фронтах требовала принятия очень жестких мер. Особенно тяжелая обстановка сложилась в 1941 году после разгрома нашей 600-тысячной группировки трех фронтов — Западного, Резервного и Брянского, окруженных в районе Вязьмы, целью которой была весьма не простая задача, не пропустить немцев к Москве.

И в первом полугодии 1942 года, когда немецкие войска значительно нарастили мощь своих ударов, бросали в сражения все новые и новые дивизии, переброшенные с Запада и других направлений, было крайне тяжело. Немцы рвались к Волге и на Кавказ, намереваясь отрезать наши житницы хлеба и нефть. Наши войска отступали, нередко бежали в панике, оставляя свои позиции самовольно, без приказа. В этих условиях СВК старалась стабилизировать положение, в сражения вводились армии второго стратегического эшелона, подтягивались резервы из глубины страны. Но положение оставалось крайне отчаянным, наши войска отступали. В это страшно тяжелое время СВК вынуждена была пойти на крайние меры, — создание заградотрядов не только в соединениях, но и в объединениях, а также штрафных рот и батальонов. И. В. Сталин объяснял принятие этих крутых мер следующим образом: «После своего зимнего отступления под напором Красной Армии под Москвой, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более ста штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им кровью искупить свою вину. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие… Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов? Я думаю, что следует». /5/.

Должен прямо сказать, что в истребительной войне, а именно такую войну навязали нам гитлеровцы, заградотряды и штрафные батальоны — мера крайне жесткая, но вынужденная и необходимая. Эти меры во многом помогли преодолеть страх войны, трусость, боязнь идти в бой, в штыковую атаку, «танкобоязнь», паникерство, попытки дезертировать с поля боя.

Все эти факты имели место быть, они были далеко не единичны, потому и появился приказ И. В. Сталина — «Ни шагу назад».

Удивляет нагромождение лжи и фальсификаций по поводу заградотрядов и штрафбатов со стороны лжеисториков и псевдописателей, а также создателей многочисленных кинофильмов и телесериалов. Большинство наших солдат и офицеров, кто воевал честно и никогда не смотрел назад, заградотряды и штрафбаты были неизвестны, их на переднем крае никто никогда не видел. Эти подразделения были, главным образом, во фронтовых, армейских и дивизионных тылах, вылавливали диверсантов, дезертиров, а также выполняли функции власти. Была у людей уверенность в том, что наш охраняется надежно. Что же касается штрафбатов, скажу однозначно, все офицерские и сержантские должности, т. е. постоянный состав, занимали неосужденные командиры, остальной личный состав — штрафники. И, полно-те, врать, господа псевдописатели, невиновных среди штрафников не было.

Любой историк или писатель, далекий от дурной ненависти к Сталину и советской власти, выступит обязательно в защиту тех жестких мер в то невероятно жестокое время, когда решался вопрос о жизни и смерти нашей страны, нашего народа. Для меня самым главным свидетелем всех этих событий является мой отец, который честно воевал всю войну на переднем крае. Законы войны жестоки. Воевала вся страна, воевала, истекая кровью, воевала многими тысячами жертв. Против Гитлера страна выставила не только силу и мощь своего оружия, но прежде всего, силу духа, громадную духовность советского народа. Именно это принесло Великую Победу, гитлеровцы ничего этому противопоставить не смогли.

 

Глава тринадцатая

Н. С. Хрущев — человек без чести и совести, позор советской эпохи. Партийная бюрократия приходит к власти. ХХ-й съезд КПСС — предвестник развала великого государства.

Вероятнее всего, я как автор не смог бы считать свою книгу завершенной, если бы не рассказал о злейшем враге Советского Союза и, прежде всего, И. В. Сталина, эпохи сталинского возрождения России, маргинале Н. С. Хрущеве, благодаря кому в итоге и произошел развал Великой страны — страны социальной справедливости, благодаря кому в жизнь были запущены подлые и лживые мифы о Сталине, и главное, оболгана и оплевана Великая Отечественная война и Великая Победа советского народа над фашистской Германией.

Прежде всего необходимо проанализировать, что оставил Хрущеву в наследство И. В. Сталин. Следует понять, что без Сталина Хрущева рассматривать как государственного деятеля совершенно невозможно. Вся политика Хрущева определялась не проблемами, стоящими перед страной, а простым и глупым, а порой идиотским протестом против Сталина, желанием что-либо сделать «только наоборот или лишь бы наперекор», независимо от того к чему приведет вот такое «наоборот».

Следует отметить, что Хрущев в своих социальных и политических воззрениях (если они у него вообще могли быть, ведь он был человеком весьма малограмотным), прочно стоял на позициях троцкизма и также как и сам Троцкий видел в Сталине, прежде всего, реставратора царской России, а значит сторонника имперских взглядов, в прошлом семинариста, а значит скрытого клерикала. Чем для Сталина были репрессии и «чистки» 1936-38 гг.? Уничтожением «старой ленинской гвардии», уничтожением всех, кто ходил в кожаных куртках и, нанюхавшись кокаина, стрелял из маузера «контру» без суда и следствия, уничтожением троцкистов, для которых осуществление мировой революции вопреки созиданию и развитию России имело великий и глубокий смысл.

Кстати говоря, в 1930-х годах Сталин восстановил суды и следствие, и даже сделал их показательными, в отличие от 1920-х годов, когда ставленники Троцкого пускали в расход всех буржуев, попов и кулаков только за один внешний вид. Опять же в 1930-х годах было восстановлено элементарное следствие и делопроизводство, террор в сравнении с революционным уменьшился более чем в 100 раз. Все это явно указывало на то, что И. В. Сталин проводил в жизнь, пусть временно, но однозначно консервативную и реакционную внутреннюю политику.

В то же время в СССР воплотились в жизнь самые невероятные мечты либералов, — всеобщее избирательное право, равенство полов, отсутствие препятствий для социальной мобильности, т. е. любой человек независимо от сословия мог стать «из никем всем», полностью отсутствовало давление на образование и на жизнь религиозных институтов. В самое короткое время более 100 миллионов безграмотных крестьян было обучено грамоте. Это был сталинский триумф советского просвещения.

Московское метро и сталинские высотки все советские и зарубежные журналисты описывали как великие стройки, самые современные из них вызывали ощущение сбывшейся фантастической реальности. Рост промышленного производства по своим темпам до сих пор не превзойден ни одной страной мира. Это относится к вопросу о «неэффективности экономики социализма» — тезису, который и сегодня успешно культивируется в России, именно там, где все это было воочию осуществлено в 30-е годы прошлого столетия. Уже через 10 лет после ВОВ восхищались японским чудом, в настоящее время — китайским, но самым удивительным и воодушевляющим было советское чудо, с которого японцы и китайцы, кстати говоря, практически все и скопировали. Такие темпы — это, безусловно, дела левого и либерального направления. В этом плане можно сказать, что И. В. Сталин был политиком и государственным деятелем левого направления. Но в то же самое время он никогда не отказывался и от правого уклона, предполагая, что крестьянство скорее всего будет развиваться «естественным путем» без подтягивания его к историческому авангарду, т. е. рабочему классу.

Если с середины ХIX века либерализм был в кризисе, а коммунизм и социализм чисто теоретически были просто модными идеями с позиций, по которым интеллигенция обличала всех и вся, то с 1930 годов ситуация значительно изменилась. Социализм, как оказалось, на практике доказывал свое огромное превосходство. Дальнейшие успехи Сталина на стезе государственного строительства только подтверждали этот тезис. В различных странах проходили забастовки трудящихся под лозунгами «Хотим как в СССР». Интеллигенция бредила всем русским, недаром НКВД так легко вербовал самые высшие в науке и самых лучших ученых, — именно и только на идейной почве! История с «кембриджской четверкой» была бы невозможной без коммунистической политики передовой западной интеллигенции.

Ситуация резко изменилась после победы СССР над гитлеровской Германией. Начинается холодная война между двумя супердержавами. Европа восстанавливается при помощи США и огромных капиталовложений по плану Маршалла. США как всегда наживается после окончания мировой войны. Европа же восстанавливает свои города и индустрию весьма медленно. В Советском Союзе уже идет регулярное снижение цен, а Великобритания на пять лет позже СССР отменяет карточную систему. Уже никто не говорит про «экономическую неэффективность социализма»! Самое интересное, что человек, имеющий телевизор, считался в послевоенной Европе очень состоятельным. Везде были огромные очереди, мусор не убирался неделями, нищета жуткая, гиперинфляция, дорогое образование и медицина.

А в Советском Союзе в это же самое время создаются атомная и термоядерная бомбы, первый в мире атомоход, первая в мире атомная электростанция, первый космический спутник, первые ракеты для полета человека в космос… Успехи СССР, конечно же, шокировали истеблишмент развитых стран капитализма, вызывали восхищение у людей труда и интеллигенции, а также в развивающихся странах.

Мои родители, родные и близкие люди, наставники и старшие товарищи часто говорили мне о «великом духе 1945-го», как о неповторимом феномене. Неожиданно стало понятным, что дух Великой Победы — это дух радости и счастья, высокого благородства и прощения. Именно поэтому советские люди в массе своей забыли все тяжести коллективизации и индустриализации. Народ абсолютно верил сталинской власти и верил в своего вождя. И. В. Сталин единственный из руководства весьма трезво оценивал ситуацию. Именно в это время он начал оказывать всемерную поддержку Православной церкви. Дело в том, что Сталин взялся за осуществление проекта по задариванию ведущих православных патриархов с тем, чтобы они на вселенском соборе, который должен был пройти в Москве, передали титул «Вселенского патриарха» от Константинопольского Патриарха Московскому.

Безусловно, самое главное над чем постоянно работал И. В. Сталин — это создание условий для развития экономики социализма. Необходимо понять простую вещь, — экономика при капитализме это наука выживания в условиях рынка, иначе говоря, макроэкономика, а экономика при социализме — это наука управления единой мощной корпорацией, т. е. микроэкономика. Таким образом, Сталин хотел превратить СССР в единую корпорацию, где все граждане были бы акционерами этой могучей корпорации, а правительство должно было управлять ею. При этом Сталин считал необходимым полностью устранить партийных чиновников от любых властных полномочий. На этой основе Иосиф Виссарионович и сформулировал основной закон социализма — «удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей на базе высшей техники».

Вот почему всегда и даже в тяжелые 1940-е годы Сталин находил возможность тратить на образование до 15 % госбюджета. Он считал, что Советский Союз в 1950-е годы обязательно станет ведущей научной державой мира.

Исходя из этого Сталин был абсолютно уверен, что СССР должен стать локомотивом мировой истории, СССР должен был стать творцом своей собственной истории, как независимое суверенное государство, поскольку все, что Сталин делал для развития советской экономики осуществлялось впервые. При этом в науке действительно был создан богатейший технологический задел мирового уровня. Впервые советской России стали подражать в атомной энергетике, в авиации, в космических разработках, в математических исследованиях, в различных областях физики и других науках.

В 1953 году после смерти И. В. Сталина власть в стране захватил Н. С. Хрущев. Да, именно захватил, так как все это произошло в результате практически открытого государственного переворота, который Хрущеву помог осуществить маршал Г. К. Жуков. Безраздельную власть в стране вновь получила партийная номенклатура.

Хрущев в отличие от И. В. Сталина был человеком малограмотным, малообразованным, низкой культуры, интеллектом не выделялся. Хрущева с полным основанием можно считать типичным и уродливым порождением партийной номенклатуры. Он принадлежал к числу тех честолюбцев, которых привлекала роль вождя народов и связанные с ней непомерные восхваления. Он упивался властью и при этом отличался непомерно болезненным самолюбием. Именно благодаря этому качеству в нем был развит комплекс неполноценности и затаенных обид. Поэтому ему и пришлось ради карьеры унижаться, лицемерить, играть роль простака, в душе накапливая злобу.

Хрущев втайне люто ненавидел Сталина. Однако для него была наиболее целесообразной стратегия выжидания. С более крупными фигурами он часто участвовал в беседах в роли мужиковатого простачка, режущего «правду — матку» в глаза, угождать каждому из них, не гнушаться доносами, вести двойную и тройную игру и ждать удобного момента для выхода на первый план. Хрущев как великолепный хамелеон — приспособленец менялся и перерождался по мере продвижения по служебной лестнице.

Такая подробная характеристика Хрущева приведена с той целью, чтобы было понятно, что этот человек, заняв всеми правдами и неправдами пост Первого руководителя государства, не мог, и так и не сумел понять какие задачи стоят стоят перед страной в экономике, в государственном строительстве, в промышленности и сельском хозяйстве, он так и не понял гуманитарную проблематику и все, что с ней связано и даже не собирался рассматривать сталинскую задачу для Советского Союза о возможной необходимости быть в духовном авангарде мира.

Отсюда и становится ясным, почему Хрущев выбрал своей самой главной задачей для страны установку на борьбу с прошлым, со Сталиным и памятью о нём. При этом его совершенно не заботила проблематика будущего советского государства.

Одной из главных задач, которую поставил перед страной Хрущев заключалась в бредовой идее — «догнать и перегнать Америку по молоку и мясу». Нужно сказать, что сама постановка вопроса, что США являются образцом и ориентиром, уже являлась достаточно порочной, так как ставка делалась на удовлетворение материальных потребностей, что вело к отвержению и даже к уничтожению, созданного И. В. Сталиным в советском обществе «духа победы». В СССР в те времена были десятки миллионов людей, которые были готовы, как писал В. Маяковский, «…сотню солнц мартенами воспламенять Сибирь», лететь к звездам, освобождать человечество от ига колониализма, а Хрущев всем этим людям предложил повышать яйценосность, надои и производство мяса.

Уже сам отказ от принципа опережающего развития для страны средств производства и простая переориентация на производство товаров потребления теперь означал экономический переход на снижение капитализации, создаваемой социалистической корпорацией, чего в принципе нельзя было допустить.

Во внешней политике Хрущев натворил столько откровенно негативного и подлого для СССР-России, что ему по сей день рукоплещут все враги России и реакционные круги Запада. Когда он стучал ботинком, находясь на трибуне ООН и дико кричал в зал: «Мы вас похороним», только этим он оттолкнул от Советского Союза большую часть элиты и простого народа западных стран. Ведь симпатии народов капиталистических стран Европы и мира были на стороне России, так как именно советский солдат избавил мир от газовых камер и зверств фашизма. Это было вполне естественно. Но Хрущев сделал то, чего не смогла сделать вся антисоветская пропаганда Запада, — он показал всему миру, что СССР надо бояться. Таким же глупым ляпсусом Хрущева в международной политике была ссора с Китаем, который в течение полувека постоянно поддерживал СССР и шел в фарватере всех советских реформ. В результате Китай стал по сути крупнейшим экономическим пособником и союзником США, — он стал производственным цехом Америки, в то время как сами США сосредоточились на создании главных гуманитарных активов — долларов, программного обеспечения и всеобщей компьютеризации высоких технологий, телефонов и смартфонов, а также производства новых видов вооружений для себя и своих союзников, т. е. ведения «холодной» войны.

Можно еще долго говорить о различных глупостях Хрущева в международной политике — например, тот же дурацкий Карибский кризис, когда мир стоял на грани Третьей Мировой войны, и подписание совершенно бестолковой декларации с Японией с подлым обещанием передать ей Курильские острова после заключения мирного договора, — в результате Россия и сегодня не имеет с Японией мирного договора и нормальных отношений с третьей экономикой мира.

А теперь снова о политике внутренней. Самый значительный просчет Хрущева заключался в том, что он поднял роль одной единственной партии в СССР — КПСС до такой степени, что партийные чиновники искренне были убеждены, что партноменклатура пришла к власти навеки. В своем докладе на проклятом ХХ-ом съезде КПСС, о котором мы еще будем говорить, Хрущев дал старт многочисленным фальсификациям истории, и прежде всего, в части репрессий 1937-38 гг., масштабы которых он завысил в десятки раз и виновником «назначил» Сталина, а главное, Хрущев как только мог, оболгал Великую Отечественную войну и Великую Победу 1945 года.

Если май 1945 года действительно объединил страну и, можно сказать, перевернул страницу истории, люди были счастливы, ведь их с Победой поздравлял и благодарил сам И. В. Сталин, то сейчас Хрущев все «вернул на круги своя», — Победа в ВОВ была оплевана и те, кто еще вчера осознавали себя героями, сегодня вынуждены были прятать глаза, понимая, что нет ничего святого и что «тебя просто предали». Поколение победителей стало прятаться и стесняться своих наград, они потеряли оптимизм и радость, потеряли веру в советскую власть. А все объяснялось очень просто. Одним из первых правительственных указов Хрущева, когда он пришел к власти, была отмена фронтовикам денежной оплаты за боевые награды.

Хрущевский период почему-то был назван «оттепелью», но фактически именно при Хрущеве возник чисто волевой волюнтаристский стиль управления. Ему и в голову не приходило, что страной должны управлять профессионалы, а не партийные чиновники. Хрущев никогда не работал со Сталиным и поэтому совершенно не понимал, и главное, не хотел понимать как работает система принятия решений. Он понимал только одно, если он генеральный секретарь, а с 1957 года Хрущев, отправив в ссылку Г. М. Маленкова, стал к тому же и Предсовмина СССР, и теперь стал себя чувствовать на правах царя или даже бога. И он начал «вершить»! Ломать, — не строить. И он начал разрушать и крушить. И промышленность, и сельское хозяйство, и систему управления страной. Хрущев принимал те или иные решения в соответствии с минутным капризом. Например, понравилось ему в США кукуруза и стоячие кафе, он тут же дал указание создать повсеместно подобные кафетерии и засеять на всех пахотных землях кукурузу. Посудите сами, вместо того, чтобы идти по пути интенсивного земледелия, решили срочно распахивать целину, при этом ничего не было предусмотрено для получения хороших урожаев, ведь нужны были особые сорта хлеба, отсутствовала ирригация, борьба с эрозией почвы. В итоге целина стране обошлась настолько дорого, что бюджет оказался в дефиците на 28–30 %. К тому же, в 1963 году наступило голодное время, в стране категорически не хватало хлеба. Впервые, конечно, не считая военных лет, Советский Союз вынужден был закупать зерно в зарубежных странах. Сюда следует добавить, что Хрущев «позаботился» о полном разрушении личных крестьянских хозяйств, когда вырезана была вся домашняя скотина с целью «догнать и перегнать Америку» по производству мясной продукции.

Более того, ввиду социально-экономических и политических авантюр Хрущева пришлось сильно девальвировать «сталинский золотой рубль» (более чем в 10 раз) и резко уменьшить его золотое содержание, а несколько позже золотое содержание советского рубля де-факто совсем ликвидировали. И. В. Сталин оставил после себя наследство — 2200 тонн золотого запаса, который Хрущев «успешно» в короткий срок разбазарил почти полностью. Со времен Хрущева после ликвидации конвертируемого рубля внешняя советская торговля с большинством стран стала осуществляться опять в долларах США и СССР стал снабженцем Западного мира дешевым энергетическим и промышленным сырьем. И по сей день Россия никак не может избавиться от долларовой зависимости США.

Идея «советской глобализации» на финансово — экономическом уровне и свобода от доллара США, зависимости от ФРС США и сегодня актуальна как никогда. Собственно и ничего придумывать не надо. Все уже для России придумано И. В. Сталиным. Тогда Россия будет полностью независима на финансово — экономическом уровне и подорвет власть ФРС.

Некоторые российские политологи по сей день считают, что Хрущев был либералом и по сравнению с И. В. Сталиным должен был быть яростным защитником творческой интеллигенции, но в реальности все было как раз наоборот. Именно Хрущев уже в 1957 году резко снижает в бюджете страны затраты на образование и науку до 3 %, в то время как при Сталине они составляли 13–15 %. При Сталине инженеры и профессора были элитой советского общества, получали весьма большие квартиры, имели солидную зарплату. При Хрущеве наступил период всеобщей «уравниловки», выделялась только партийная номенклатура, которой принадлежали все блага жизни, они ощущали себя «хозяевами в собственной стране». Если при Сталине у людей существовало чувство полного единства народа и власти, то при Хрущеве все стали понимать, что теперь вся власть находится в руках партийной бюрократии, т. е. Хрущев передал власть в стране партноменклатуре, которую сам же и создал.

А теперь перейдем к ХХ-му съезду КПСС. Итак, в феврале-марте 1956 года состоялся очередной ХХ-й съезд КПСС, в повестке дня которого стоял один единственный вопрос об отчете ЦК за период прошедших четырех лет после XIX-го съезда, как вдруг перед закрытием съезда без установки регламента было объявлено о внесении в повестку дня доклада Первого секретаря ЦК Хрущева «О культе личности и его последствиях», смысл которого заключался в том, что И. В. Сталин — тиран, на протяжении 30 лет держал в страхе советский народ и целенаправленно уничтожал лучших представителей партии и советского народа. Это прозвучало на съезде настолько дико и несуразно, что делегаты, находясь в шоковом состоянии, даже не пытались выяснить, почему нет обсуждения. Сразу после доклада съезд был закрыт.

После съезда вся пресса СССР, находившаяся в руках партийной номенклатуры, стала навязывать советскому народу и остальному миру миф о тиране Сталине и его «культе личности». Дикость и подлость этого мифа заключалась в том, что вся партийно — государственная верхушка были учениками и соратниками Сталина, весьма этим гордились, при его жизни многократно восхваляли и возвеличивали его (кстати, против воли самого вождя), а главное, все что в стране происходило, в том числе и преступления, и незаконные деяния, выполнялись по воле партийных руководителей. А теперь эти же руководители обвиняли во всем непосредственно Сталина.

Многие были убеждены, что так называемый «секретный»(поскольку он до 1989 года никогда не публиковался в открытой печати) доклад «О культе личности и его последствиях», якобы положил начало правдивому освещению эпохи сталинизма. Суть потока такого рода «правды» в том, что И. В. Сталин — якобы маниакально подозрительный самовлюбленный тиран, который оказался во главе коммунистической партии чуть ли не вопреки воле В. И. Ленина и съездов партии, и потом на протяжении десятилетий, с целью сохранения своей личной безраздельной власти, целенаправленно занимался уничтожением членов партии и кроме того на протяжении десятилетий организовал несколько волн массовых репрессий, давая указания все уголовные дела фальсифицировать, для того, чтобы держать весь народ в страхе и не допустить возникновения в стране дееспособной оппозиции своему режиму. /69/.

Конечно, все это чистейшей воды ложь, придуманная подлейшим Хрущевым и его сателлитами. Но на фундамент этой лжи на протяжении уже почти 65 лет антисталинисты пытаются возложить серьезный политический и исторический вывод о том, что Сталин якобы достаточно открыто показал своей политической и социальной деятельностью, что представляет собой социализм как общественно-экономическая формация и на чем основаны его идеалы.

Нужно заметить, что общество не приняло основной идеи историко-политического вывода в отношении сути социализма и сталинского подхода к его воплощению, тем более, что эта «суть» была предложена Хрущевым ХХ-му съезду, а в ней кроме фальсификаций ничего быть не могло.

Но вместе с этим и категорическое отрицание злоупотребления власти и нарушений законности, а точнее массовых репрессий и «чистки» партийных рядов, имевших место в период сталинского управления государством, также не находит в обществе значительного числа сторонников, т. е. можно сказать, что в обществе установилась опять же некоторая неопределенность в осмыслении своего исторического прошлого. А причина все та же, — все «доказательства» Хрущева основаны на подлой и необузданной лжи.

Так как же все это было в действительности? Традиционно считается, что стартом для массовых репрессий стал февральско-мартовский Пленум ЦК 1937 года. Именно в это время и началась, кстати стихийным порядком, «чистка» партийных рядов. Нужно сказать, что как и обычно на Пленуме ЦК партийные лидеры своих регионов вели разговоры о «врагах», о троцкистах — каждый рассказывал кого уже уничтожили и за что и призывали продолжать процесс в том же духе. Все это рассматривалось на Пленуме, прежде всего, в соответствии с подготовкой партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР по новой альтернативной системе и соответствующей перестройке партийной работы.

С докладом выступал член Политбюро А. А. Жданов, который сообщил, что больше в Верховный Совет никто «выдвигаться» и кооптироваться не будет, т. е. партийные лидеры теперь будут избираться в первичных организациях тайным голосованием с неограниченным отводом и критики всех кандидатов. Иначе говоря, партийная верхушка теряла власть, наступал период демократии в чистом виде. Все «партийные бароны» оказались перед угрозой потери своих теплых, сытных и почетных мест.

Хочу напомнить, еще спустя двадцать лет, народ говорил, что в «тридцать седьмом» сажали, дескать, тех, кто притеснял народ.

Единственным человеком, которому при данной системе выборов ничто не угрожало был И. В. Сталин, так как его авторитет, как вождя, в народе был настолько велик, что никто не посмел бы и слова сказать. Дело в том, что вождя не выбирают, — им становятся. Кстати, именно этот факт в дальнейшем особенно обозлил Хрущева и еже с ним. Таким образом, это уже были не возвышенные идейные и идеологические соображения, это была борьба за власть. Конкурентная борьба группировок в районах, в городах, областях и краях в условиях демократических выборов и кампании по поискам «врагов».

Вот откуда взяли старт подлинные репрессии. Автором этого казуистического плана, безусловно, была высшая партийная номенклатура. Последний день февральско-мартовского Пленума ЦК был посвящен именно начинающейся «чистке». С докладом «О политическом воспитании партийных кадров и мерах по борьбе с троцкистскими и другими двурушниками в партийных организациях» выступил сам Сталин. Он, как обычно, хотел всех примирить. Пытался убедить в том, что кадры нужно беречь. С этой целью он старательно занижал уровень троцкистской угрозы. Сталин говорил о том, что надо выкорчевывать троцкизм, но тех, которые когда-то колебались в сторону троцкизма, а затем отошли от него необходимо простить. И он несколько раз повторил: «Давайте же их простим, простим, простим».

Но все это не помогло остановить репрессии. Высшие партийные бонзы, «верные ленинцы», — Эйхе, Хрущев, Постышев, Косиор, Рудзутак и другие члены Пленума ЦК инициировали и запустили «колесо» репрессий, и Сталин обязан был подчиниться этому решению, так как высшая власть в стране была в руках Пленума ЦК.

Нужно сказать прямо, чем больше изучаешь речи и труды И. В. Сталина, все его дела, тем больше понимаешь, что он никак не мог быть инициатором репрессий, так как это противоречило и шло в разрез со всей сущностью его политики, и шарахаться из одной крайности в другую было для Сталина абсолютно невозможно. Именно поэтому он постоянно пытался снизить накал этих партийных «чисток», при этом надеясь на свой высочайший авторитет. Но результата не было никакого, так как для высшей партноменклатуры Сталин авторитетом никогда не был.

Имелся ли у сталинской команды интерес к тому, чтобы отодвинуть от власти партийную верхушку тех самых старых большевиков «верных ленинцев». Конечно, был такой интерес. Так как это были действительно «рыцари революции без страха и упрека». Это были закованные в железо солдаты, для которых смыслом жизни было дело которому они служили. Потому они и носились со времен Гражданской войны с раскаленным маузером, сметая на своем пути всех кто мог им помешать осуществить мировую революцию.

Сталину претила сама идея мировой революции, он мечтал совсем о другом, — возрождении Великой России, и поэтому он как мог боролся с «ленинской гвардией», у которой был авторитет «вечно живого» Ленина, идеи которого «живут и побеждают». Надо понять, что время Ленина — это было время борьбы «пролетарской диктатуры», классовой борьбы рабочего класса, время репрессий по классовому признаку, диктатуры партии от имени рабочего класса.

Именно с этого времени у «верных ленинцев» сохранились черты и наклонности — враждебность по отношению к крестьянству, ярко выраженная русофобия, прикрываемая интернационализмом, патологическая ненависть к церкви и религии, и при этом желание решать любые проблемы с помощью маузера. Именно «верные ленинцы» шли вперед по трупам, заливая страну кровью во времена всех кампаний.

А И. В. Сталин был великим государственником и созидателем великой страны, никаких общих целей с мечтателями мировой революции у него не было и быть не могло.

Надо сказать, что Хрущев в своем докладе на проклятом ХХ-ом съезде КПСС постоянно проговаривается. Будучи одним из уцелевших региональных партийных секретарей, кстати, из числа самых кровавых, Хрущев обвиняет Сталина фактически в уничтожении «ленинских честных партийцев» и указывает на имена таких «красных кровавых баронов», каким был и он сам, — Эйхе, Постышева, Косиора, Рудзутака и других. Воистину, русская пословица «На воре шапка горит» — это приговор для Никиты Хрущева.

Изучая доклад Хрущева хотелось бы получить ответ всего на два очень важных вопроса. Во-первых, за что Хрущев и его команда испытывали такую жгучую ненависть к Сталину? Во-вторых, какую мотивацию имела хрущевская команда, чтобы осуществить морально-идеологический развал страны. Вдумайтесь, уважаемый читатель, ведь весь остальной мир впал в прострацию от этого идиотизма партийной номенклатуры, ведь никаких серьезных практических причин осуществить такой дурацкий «идеологический переворот» у этих «горе-коммунистов» не было, да и быть не могло, кроме мести И. В. Сталину, и желания вычеркнуть его из истории России.

Главное, что хотелось бы понять, с чего это вдруг первые лица государства, а именно высшая партийная номенклатура решили облить себя и свою страну грязью перед всем остальным миром. Ведь до этого случая партия коммунистов не занималась самобичеванием, а наоборот, любые недостатки тщательно скрывались. С моей точки зрения, «ларец открывается» просто — Никита Хрущев, у которого «руки были по локоть в крови», таким образом в кампании 1937 года решил отвести от своей персоны все возможные подозрения, а все, что будет со страной после ХХ-го съезда его очень мало интересовало.

Таким же образом он действовал и за три года до съезда в марте 1953 года, когда с подачи Л. Берия газета «Правда» сообщила о нарушениях законности в ходе «дела врачей», тот же Хрущев, который был одним из инициаторов и организаторов этого дела, подвергает Берия резкой критике, понимая, что тот имеет очень много компромата против самого Хрущева. Именно по этой причине, а также ввиду того, что Берия занимал тогда фактически пост первого лица в государстве, Хрущев с помощью маршала Г. К. Жукова организовал государственный переворот, в результате чего Берия в июне 1953 года был убит и власть перешла в руки подлейшего Хрущева. Суть этого военно-политического переворота заключалась в том, что партия, а точнее партийная номенклатура, в последнее десятилетие все более отодвигаемое И. В. Сталиным от управления государством, насильственным образом узурпировала власть, и объявилось государство диктатуры партийной олигархии.

И произошло это потому, что начиная с середины 30-х годов фактически произошел раскол, в котором столкнулись между собой две политические группы — созидатели-государственники, т. е. сталинисты и разрушители-революционеры, т. е. оппозиционеры — партийная номенклатура. Вот почему к концу 80-х годов большинство советских историков, политологов и философов считали, что в СССР никогда не было единого социалистического государства, так как существовало три различных государства со своими управленческими системами, различными политическими и экономическими воззрениями и ценностями — ленинское, сталинское и брежневское. Как показала история, жизненным и эффективным оказалось только сталинской государство.

Говоря об одиннадцатилетнем периоде правления Хрущева, необходимо ориентироваться в нем по главному документу этого времени — докладу Хрущева на ХХ-ом съезде КПСС. И вот тут-то и выясняется, что этот документ ни в коем случае нельзя считать историческим источником, так как все свидетельства и объяснения Хрущева невозможно использовать из-за их недостоверности, — буквально все его «факты» основаны на подлой лжи и фальсификациях. Хрущевский доклад следует рассматривать и сегодня как оружие информационной войны против России, чем успешно пользуется Запад, хорошо понимая, что чем чудовищнее ложь, тем больше со временем от нее останется. И действительно, хрущевский доклад настолько «врос» в историю сталинского времени, что полностью подменил фальсификациями все то, что было в те годы на самом деле. Все молчали и сегодня тоже молчат, — видимо, историческая правда никому не нужна. Иначе это понять нельзя.

А между тем, за прошедшие 25 лет после развала Советского Союза, появилось большое количество литературы с объективным анализом хрущевского доклада на ХХ-ом съезде КПСС и роли Сталина в истории. Весомую долю в Правду сталинской эпохи внесли, безусловно, российские писатели-историки, но особенно мне хотелось бы отметить американского историка профессора Гровера Ферра, которому удалось доказать, что из всех утверждений «закрытого доклада», напрямую «разоблачающих» Сталина, не оказалось ни одного правдивого. Как выясняется, самая влиятельная речь ХХ-го столетия по утверждениям идеологов «холодной войны» оказалась плодом мошенничества и шарлатанства. Гровер Ферр рассмотрел и исследовал доклад Хрущева досконально, разделил его по темам: о попранной Сталиным коллегиальности в руководстве, о его произволе по отношению к партии, о деятельности Сталина как Главнокомандующего Красной Армией в период ВОВ, о репрессиях и о культе личности, о переселении народов и т. д. В этих рамках профессор отметил 61 обличительное утверждение и исследовал каждое на соответствие исторической правде.

На эту работу у Гровера Ферра ушло около тридцати лет, при этом результат оказался просто катастрофическим. В своем докладе Хрущев оклеветал Сталина во всех 61 случае. В 1930-х годах всесильным был не Сталин, а Пленум ЦК. Преследования крестьян «за три колоска», гонения на кулаков и дело «Промпартии» организовал и курировал не Сталин, а Бухарин. Не Сталин инициировал и организовал террор 1937 года против народа, а первые секретари обкомов и крайкомов, в том числе лично Хрущев и глава НКВД Н. Ежов. А Сталин и Берия остановили массовый террор в 1938 году! В 1939–1940 годах при Берии число казней упало ниже 1 % от уровня 1937–1938 годов при Ежове. Кого казнил Берия? Организаторов массового террора, который до него осуществила партийная номенклатура. Хрущев в своем докладе заменил Ежова на Берия, первых секретарей-партократов на Сталина и под этот лживый аргумент реабилитировал истинных вдохновителей террора, своих коллег типа Эйхе, Постышева, Косиора, Рудзутака и других. И аресты военных заговорщиков не были следствием «мнительности» Сталина… Книга Гровера Ферра была издана в России под названием «Антисталинская подлость» в 2007 году, и, к сожалению, очень небольшим тиражом и заметного следа не оставила…

К этому следует добавить о военном заговоре, точнее «пятой колонны» в армии. А вся правда состоит в том, что не всех участников военного антинародного заговора в 1937 году ликвидировали и уволили из рядов Красной Армии. Те, кого не выявили и не нейтрализовали, те продолжали работать на повторение сценария 1914–1917 гг., т. е. на поражение в войне, как повод для ниспровержения исторически сложившегося режима. Причем заговор был только по декларациям антисталинский, а по сути антинародный, поскольку за готовность армии к войне отвечал генералитет, а в результате своими жизнями и сломанными судьбами расплатились сотни тысяч советских людей — солдаты в армии и граждане страны, как на оккупированной территории, так и в остальных регионах.

Если говорить об «итогах» проклятого ХХ-го съезда КПСС, то следует, прежде всего, отметить, что насквозь лживый доклад Хрущева нанес Советскому Союзу жестокий моральный удар, удар по психологии и нравственным устоям советского народа. Осквернение памяти И. В. Сталина как величественного символа былой эпохи явилось дискредитацией бесчисленных подвигов и достижений миллионов людей в период культурной революции, индустриализации, коллективизации и Великой Отечественной войны. Низвержение великого прошлого изменило поведение и настроение советского общества — наступила стадия пассивности, меланхолии, безверия, идеологической пустоты.

Особенно тяжелый удар был нанесен мировому коммунистическому движению. Практически сразу же после смерти Сталина, когда Хрущев с целью захвата власти организовал военный государственный переворот в июле 1953 года в ГДР произошел политический кризис. А сразу после ХХ-го съезда КПСС резко ухудшились взаимоотношения с Китаем. Тогдашний глава венгерского государства М. Ракоши сказал послу СССР Ю. Андропову: «То, что вы натворили на своем съезде, — это большая беда. И я еще не знаю, во что она выльется и у вас, и у нас».

Еще в начале 1950-х годов сенатор Франции, Генеральный секретарь ФКП Морис Торез мог на всю страну заявить, что если Франция попытается начать войну против СССР, то ФКП начнут партизанскую войну против правительства, и французы с пониманием отнеслись к заявлениям коммунистов. А сразу после ХХ-го съезда тираж газеты ФКП «Юманите» упал с 1, 2 миллиона экземпляров в 1956 г. до 80 тысяч экземпляров в 1957 г., а число коммунистов в парламенте Франции со 150 до 7.

Недавно во Франции было опубликовано мнение Шарля де Голля 1958 года об «антисталинском» докладе Хрущева: «Я сомневаюсь, что Хрущев искренен и объективен в своих выводах. Но подобное шельмование выдающегося руководителя СССР, к соратникам которого Хрущев прежде с гордостью себя причислял, не добавит чести и авторитета нынешнему советскому руководству ни в мире, ни в коммунистическом движении…». /49/. Также надо обратить внимание и на то, что Шарль де Голль, лично знавший И. В. Сталина, но не вдохновляемый в политике идеалами коммунизма, почему-то не выразил радости по поводу того, что Хрущев на ХХ съезде нанес удар в спину мировому коммунистическому движению в его исторически сложившемся виде. Иными словами, можно поставить еще один вопрос: — О чем был осведомлен де Голль, и что осталось в умолчаниях доклада Хрущева на ХХ съезде и в умолчаниях полемики в прессе вокруг этого доклада?

На Западе начался массовый выход из компартий. Идея советского варианта социализма стремительно теряла опору среди населения западных стран, международный авторитет России был весьма серьезно подорван. Спецслужбы Запада тут же спровоцировали антисоветское восстание в Венгрии, престиж СССР — победителя фашизма резко упал. Организаторы борьбы с «культом личности» не могли не предвидеть этого, но все равно, пошли на этот шаг. Спрашивается, зачем?! Мне кажется, что это была чисто подрывная, вредительская акция против своей страны.

После 26 июня 1953 года в стране установилась диктатура партии, вскоре выродившаяся в олигархию, где роль олигархов играла верхушка партаппарата. Лишенная эффективного управления экономика начинала разваливаться, а психологический удар, нанесенный ХХ-м съездом, надломил народ. Выморочная идеология не работала, а попытка возродить культ личности в лице Хрущева обернулась фарсом. Страна стала загнивать и быстрее всего голова — партийная бюрократия. Сталинская перестройка была ликвидирована, однако структурно управление страной и партией не изменилось совершенно. Официально было объявлено, что весь этот лживый маскарад на съезде осуществлялся с целью исправления ошибок и преступлений «культа личности». Вот только каких, было непонятно.

Стали выпускать из заключения людей, осужденных за измену Родине, уголовников. Амнистия всем. Помните советский художественный фильм «Холодное лето 53-го»? И к чему это привело? Но если хотелось внести изменения в судебную систему, — пожалуйста! Только при чем тут «культ личности»? Кто мешал партократии исправить судебную систему таким образом, чтобы исключить или затруднить вынесение ошибочных или заведомо неправомерных приговоров? Но ведь именно это и не было сделано! Напротив!

Начиная с Генпрокурора Руденко правосудие стало комплектоваться послушными партийному аппарату чиновниками, коррупционерами, зачастую исполняющими не волю закона, а волю ЦК КПСС и лично Хрущева, чего и близко не было и не могло быть при Сталине. Так зачем же к этому беззаконию надо было добавлять позор «разоблачения культа».

Именно в этот период и было преподнесено, что началась «хрущевская оттепель», под которой подразумевалась определенная свобода слова, а на самом деле начался хрущевский беспредел. Свобода была дана избирательным порядком, прежде всего, писателям-лжецам типа Солженицына и Волкогонова, которые выплеснули на Сталина и на советское государство не один ушат грязи. Таким образом, это была все та же хрущевская пропагандистская кампания «разоблачения культа». Все кто думал иначе, открыть рот не имели права!/6, 49/.

Свобода слова по сравнению со сталинскими временами была пресечена самым жестким образом, никто не мог написать что-либо сомнительное или спорное о линии ЦК КПСС, дискуссии были категорически запрещены. Великолепно проходил любой научный и экономический бред, утверждавший «иновационный характер» предложений бездарного Никиты как то: ликвидация МТС, безумие освоения целинных земель, повсеместный посев кукурузы, ликвидация приусадебных участков, «догонялки» с США по производству мяса и молока, реорганизация министерств в совнархозы и обратно.

Как считают многие российские историки, «главная вина Хрущева не в том, что он «исключил» собственное участие в репрессиях, и не в том, что он в чисто уголовной манере стал цинично «валить» все на Сталина. Все дело в том, что он вольно или невольно стал реализовывать на деле антироссийскую идею подрыва системы власти, управления и морально — политического климата в Советском Союзе».

Вскоре после ХХ-го съезда западные журналисты задали вопрос Хрущеву об аутентичности опубликованного за рубежом и зачитанного на съезде документа. Но своим ответом Хрущев поставил себя, мягко говоря, в конфузное положение, заявив, что «такого документа я не знаю — пусть на этот вопрос отвечает разведка США». В партийных и других СМИ Китая часто отмечается, что преодоление ошибок лично Сталина, если они действительно были, могло бы осуществляться без надругательства над его личностью и деятельностью и, соответственно, без деморализации государства, народа и правящей партии. Утверждается, что без таких эксцессов исправлялись ошибки Мао Дзе Дуна, что не только позволило сохранить морально — политическое единство китайского общества, но и продемонстрировало идеологическую порядочность китайского руководства.

В заявлении ЦК компартии Китая указывалось, что «преступные действия Хрущева и его сподручных будут иметь долговременные последствия, они приведут к перерождению, а затем к разрушению Советского Союза и КПСС… Либо СССР под руководством клики Хрущева превратится в бюрократическое империалистическое государство, а КПСС станет номенклатурной надстройкой такого государства, либо ревизионистская, провокационная политика Хрущева приведет к распаду КПСС и СССР, к превращению его республик в колонии и протектораты западного империализма». Как точно было предсказано будущее СССР и его республик.

Итак, напряженность в международной обстановке возрастала. Вследствие утечки информации о докладе Хрущева на ХХ-ом съезде за границу активизировались планы холодной информационной войны руководства стран Западного мира и, прежде всего, США против Советского Союза, в соответствии с «доктриной А. Даллеса», директивы СНБ США 20/1 от 18. 08. 1948 г. и № 68 от 30. 09. 1950 г. Именно директор ЦРУ США Аллен Даллес незадолго до описываемых событий пытался предсказать: «Даю за текст доклада 1, 5 миллиона долларов! Это будет первый гвоздь в могилу советского коммунизма».

Не берусь определенно утверждать, когда был вбит «первый гвоздь в могилу коммунизма», но думается мне, что самый значительный задел как могильщик коммунизма и государства СССР через 32 года после ХХ-го съезда КПСС сделал именно Горбачев, который приложил много усилий к тому, чтобы показать, особенно Западу, полную неконкурентоспособность социализма, как общественно — экономической формации, и главное, оболгать и очернить И. В. Сталина и все его великие дела, отразившиеся в создании Советского Союза и его индустриальной и военной мощи, в победе советского народа в Великой Отечественной войне и послевоенном восстановлении страны, на которое Запад отводил СССР как минимум 50 лет.

Исходя из вышеизложенного, определенно можно сказать о лживости утверждения Горбачева: «Значение ХХ-го съезда не только в том, что был раскритикован Сталин, речь шла о серьезном пересмотре принципов управления страной, процессов, которые касались основ всей нашей жизни, в том числе проблем демократии».

А вот это уже явная ложь, г. Горбачев. Хрущева в 1956 году, как и вас с Яковлевым в 1989 году, не интересовали проблемы демократии, а интересовал один, единственный вопрос, а именно, на кого персонально возложить ответственность за все ваши преступные деяния, чтобы при этом сохранить свою корпоративную и по сути антинародную власть?!

Вот почему абсолютное большинство людей и в СССР, и затем в России так и не поверили, и не приняли «перестройку» Горбачева-Яковлева и по сей день считают ее актом предательства по отношению к народу.

Если же обратиться к рассмотрению самого доклада Хрущева «О культе личности и его последствиях», необходимо пояснить одно важное обстоятельство. Дело в том, что сам текст доклада и его смысловое наполнение не позволяет выйти за рамки предлагаемой лживой схемы, назначение которой навязать человеку неадекватное понимание эпохи Сталина. Поэтому становятся непонятными причинно-следственные связи в потоке лживых и вымышленных фактов, между самими фактами и историческими событиями сталинской эпохи, а также необходимостью проявления этих фактов в определенных условиях. А совершенно понятным становится то, что лживая по сути схема доклада Хрущева и его соавторов партийных функционеров — номенклатурщиков, — это не ошибка и не какое-то заблуждение, а выражение особого искусства лгать, когда ложь и вымыслы похожи на правду, но правды здесь или вовсе нет, или она частично присутствует.

Поскольку делегаты ХХ-го съезда приняли всю эту ложь «царя» Микиты, то оценить все это необходимо, как преднамеренный злой умысел, цинизм либо трусость и безволие тех, кто понимал, что Хрущев нагло и подло лжет в глаза съезду. В этом и заключалась защита партийно-бюрократического аппарата, — любой ценой не допустить сталинской перестройки и остаться у власти. Впоследствии все это подтвердила жизнь. Когда в начале 60-х годов Хрущев был изгнан из властных структур, бывшие делегаты съезда «переписали» свои мемуары и воспоминания, где уже многие события трактовались совершенно иначе.

В плане вышеизложенного, мне бы хотелось затронуть очень важный вопрос, связанный с тем, что даже сейчас через 60 лет после проклятого ХХ-го съезда, многие историки и политические эксперты позволяют себе высказывать удивительно несуразные вещи: «…мы имеем право спокойно говорить обо всех преступлениях и политических ошибках руководства в период сталинской эпохи, так как ХХ-й съезд КПСС дал честную и принципиальную оценку всему негативному, что имело место быть в те годы, когда страной руководил Сталин».

Необходимо отметить, никакой оценки, а тем более «честной и принципиальной», съезд не давал по той простой причине, что после насквозь лживого и подлого доклада Хрущева, где правда даже частично не присутствовала, съезд был немедленно закрыт, т. е. обсуждения доклада не было, и решения или резолюции по докладу принято не было. Не случайно, советские люди этот доклад впервые прочитали через 32 года, т. е. в 1988 году. Хрущев очень боялся широкой огласки своей вредительской деятельности против советского государства.

Если бы этот доклад был опубликован в сборнике материалов ХХ-го съезда, то в обществе был бы предмет для обсуждения и критики именно позиции той внутрипартийной мафии, публичным выразителем интересов которой стал сам Хрущев. Если же стенограммы выступлений не опубликованы, то в обществе могут быть только сплетни о том, что на съезде произошло нечто, а содержание этого «нечто» каждый может излагать только в соответствии со своей осведомленностью, пониманием и умением разграничивать правду и вымыслы.

Имеет смысл остановиться на одном из самых лживых и глупейших пассажей в докладе Хрущева, когда он неожиданно для всех делегатов высказал «сакраментальную» для себя мысль о том, что «без Сталина и войны бы не было». Конечно, подобное без смеха воспринимать невозможно.

Высказав это, Хрущев проболтался о том, что заговор имел место и был подавлен в конце 1930-х гг. и что заговор был многоходовый и многоплановый. Когда троцкизм в СССР к середине 1930-х утратил авторитет в обществе, то для ликвидации большевизма в СССР во главе со Сталиным, хозяевам троцкизма потребовалась внешняя сила — ею стала Германия, а внутренний саботаж и вредительство затаившихся организованных троцкистов, прочих противников большевизма и идейно-психологически нестойких и аполитичных людей, должен был ослабить сталинский режим изнутри и отвлечь ресурсы общества от задач строительства социализма и коммунизма на решение задач защиты этого строительства. Агрессия извне и внутренний саботаж, и вредительство должны были привести по мнению заправил троцкизма к созданию революционной ситуации и падению большевистского режима.

То, что Хрущев назвал на ХХ съезде словосочетанием «культ личности», и что дало мощный импульс антисталинским нападкам на непогрешимого вождя в течение всей второй половины ХХ-го столетия, настоятельно требует осмысления и расшифровки, так как именно в него, в этот термин была заложена громадной разрушительной силы мина, уже взорвавшая более двадцати пяти лет назад любимое детище И. В. Сталина— Советский Союз.

Американский ученый-антисталинист Роберт Такер в работе «Сталин как революционер» весьма убедительно утверждает, что «…личность Сталина является решающим фактором в понимании хода советской истории в сталинскую эпоху вплоть до 1953 года — года его смерти. Когда он умер, внешние составляющие еще весьма длительное время сохранялась, но личность Сталина отсутствовала. Она перестала быть действующим фактором, чем очень искусно воспользовались Никита Хрущев и его команда. Но итог их деятельности однозначен — полная дискредитация социализма. /98/.

Другой американский ученый-антисталинист Д. Ранкур — Лаферриер, автор гнусной книжонки «Психика Сталина», считает тем не менее, что грандиозные титулы, использовавшиеся средствами массовой информации по отношению к Сталину при его жизни, отражают подлинное величие Сталина: «Сталин действительно был преобразователем природы» и «Великим мастером смелых и больших революционных решений и крутых поворотов», «Продолжателем дела Ленина» и «Творцом Великой Сталинской Конституции» — «И только из-за его действительного могущества миллионы людей верили в него как в бога». Не надо забывать, что попытки искусственно создать «сверху» культ личности Хрущева, а потом и Брежнева, которые не имели и тысячной доли сталинского авторитета и влияния, а потому опирались на взращенный ими паразитический класс партноменклатуры, потерпели фиаско. Говоря о «культе личности» И. В. Сталина, Хрущев преследовал только одну цель — обгадить имя И. В. Сталина. Жаль, что Хрущев не дожил до сегодняшнего дня, чтобы посмотреть на последствия своей борьбы с «культом личности» И. В. Сталина. А получилось, что вслед за Сталиным, было осквернено и имя В. И. Ленина, и не осталось у двух как минимум поколений, которые по утопическим прогнозам Хрущева, уже давно должны были жить при коммунизме, ни нравственных ценностей и каких-либо ориентиров, ни духовных авторитетов. А ведь еще Фридрих Энгельс говорил: «Особенно необходим авторитет, к тому же властный авторитет, в открытом море. Там, в момент опасности, жизнь всех зависит от немедленного и беспрекословного подчинения всех воле одного».

«Шестидесятник» Владимир Буковский пишет: «Конечно, после того шока, который дало нам всем «хрущевское разоблачение» Сталина, ни один коммунистический вождь никогда уже любим народом не будет и ничего, кроме насмешек и анекдотов не заслужит. Но никто, видимо, и не вызовет столь единодушной и лютой ненависти, как Хрущев. Все раздражало в нем людей. И его неумение говорить, неграмотность, и его толстая ухмыляющаяся рожа — кругом недород, нехватка продуктов, а он ухмыляется, нашел время веселиться! До него тоже бывал голод, была безысходность, но была вера в усатого бога, которая заслоняла собой все. Хрущев отнял эту веру… и вся горечь, вся ненависть, вызванная смертью бога, обрушилась на этого кукурузника. Лишив людей иллюзий… он тотчас же оказался для всех виновен». /6/.

Олег Пеньковский, гнилой продукт хрущевского времени и отличный его свидетель, вращавшийся в самых высоких кругах и не понаслышке знакомый с жизнью высшей партноменклатуры, писал о тех, кто работал при Хрущеве в Центральном Комитете партии, Совете Министров, КГБ и различных министерствах: «Сыновья, дочери, зятья и другие родственники партийных лидеров и высокопоставленных правительственных чиновников учатся в самых престижных вузах, а по окончании их получают хорошую работу, хотя некоторые из них абсолютно для нее не пригодны. Для них открыты все дороги. Их быстро продвигают по службе. И делается это по блату, через друзей и семейные связи. Со страниц газет постоянно звучат призывы покончить с семейственностью и протекционизмом на службе. И что же? Да, «сдвиги» в этой области есть — наказывают какого-нибудь директора завода за то, что взял на работу свою племянницу, и сразу же срочное сообщение об этом появляется в прессе. А вот того, что творится на самом верху, никто словно не замечает. /98/.

А какую райскую жизнь создал своим абсолютно всем выдвиженцам — партийным вельможам лично Хрущев, давший им понять все это на ХХ-ом съезде: «Сталин сам не спал и другим не давал. Я — не Сталин. Отныне будете спать и жить спокойно. Гарантирую». И, действительно, Хрущев ввел в действие принцип ненаказуемости высшей партноменклатуры, за что она, естественно, была благодарна ему, готовая поддерживать его и помогать ему удержаться у власти любым путем.

Восторженный трубадур хрущевской «оттепели», литературовед К. Чуковский в своей дневниковой записи так описывал медицинское обслуживание партаппаратчиков по сравнению с лечением простых людей: «Работники ЦК и другие вельможи построили для себя рай, на народ наплевать. Народ на больничных койках, на голодном пайке, в грязи, без нужных лекарств, во власти грубых нянь, затурканных сестер, а для чинуш и их жен — сверхпитание, сверхлечение, сверхучтивость, величайший комфорт». /6/.

Сталиновед Михаил Лобанов пишет: «Каким бы ни было отношение к Сталину, но одно не подлежит сомнению — его непоколебимая верность идейным принципам. В послевоенное время невозможно было себе представить, чтобы партократы, десятилетиями орудовавшие на вершинах власти, вплоть до членов Политбюро, переметнулись бы вдруг на сторону тех, кого сами еще вчера клеймили как классовых врагов. Ныне это стало фактом. Когда-то сами «сталинисты», сегодня эти оборотни уже обвиняют в сталинизме других, всех тех, кто не отрекся, как они от своей истории, от всего того, что было сделано, пережито за годы новой России, до пресловутой «перестройки».

В то же время внутри властных партийных структур нарастала кампания по неумеренному восхвалению Хрущева, что этому пустобреху весьма было по душе. Но стоило ему задеть стяжательскую жилу партноменклатуры, покуситься на её «привилегии», в частности, закрыть специальные распределители и перевести партаппаратчиков на обслуживание через обычную торговую сеть, резко сократить перечень лиц, имевших право пользоваться персональными госавтомобилями, как «хрущевский трон» серьезно зашатался. Партийная мафия, которая была обязана Хрущеву самим фактом своего процветания, была готова свергнуть и растоптать его.

Уже находясь на пенсии, в своих малоправдивых «воспоминаниях» Хрущев, этот, по словам Молотова, «сапожник в вопросах теории, он же противник марксизма-ленинизма, он же враг коммунистической революции, скрытый и хитрый, очень лживый и завуалированный», окончательно сорвал с себя маску «коммуниста № 1», заявив буквально следующее: «Социалистический строй может победить в мире при условии, что им будет достигнута более высокая производительность труда, чем при противостоящим нам капиталистическом строе. Производительность труда в СССР сейчас ниже, чем в ФРГ, Франции, Англии, США, Японии. Мы бьемся над этим столько лет, имеем такие просторы, такие ресурсы и никак не можем создать нужных запасов… Нельзя увлечь за собой народ только рассуждениями о марксистко — ленинском учении. Если государство и обещанная система не дают людям материальных и культурных благ больше, чем их обеспечивает капиталистический мир, бесполезно звать людей к коммунизму». Хрущеву и в голову не приходит, что он изложил признание в собственной несостоятельности, если хотите, в собственной некомпетентности. Никто не мешал «достойному продолжателю дела Ленина», как сам Никита себя мыслил, поставить экономику так, чтобы можно было действительно «догнать Америку», а не словоблудием заниматься. А тут еще и необходимо было рационально использовать природные ресурсы, и чтобы при этом были созданы достаточные резервы. Но для этой цели у Никиты не хватало самой малости — головы! Тем более, что и Сталин не просто учил, а оставил в наследство свои указания. «Нужно, чтобы в руках государства могли скапливаться известные резервы, необходимые для страховки страны от всякого рода случайностей, для питания промышленности, для поддержания сельского хозяйства, для развития культуры и т. д. Жить и работать теперь без резервов нельзя». /99/.

Но вот как раз здесь и коренится главное различие между И. В. Сталиным и пигмеем Никитой. Первый умел организовывать и вдохновлять массы на великие дела. А второй полагал, что государство (т. е. партийная номенклатура) существует само по себе, а массы — сами по себе, что народ подходит к «государству и обещанному строю» с чисто простых обывательских, потребительских позиций — «Ах, не можете обеспечить достойную жизнь, тогда катитесь ко всем чертям со своим коммунизмом. Сами ведь говорите, что нельзя увлечь народ только пустыми рассуждениями о марксизме-ленинизме, что «марксизм не курица, в суп не положишь» (афоризм Хрущева, который кроме смеха и издевок у людей больше ничего не вызывало). Так развращался народ-строитель, народ-созидатель, богатырский советский народ, который жил своей заземленной жизнью, без высоких запросов, без идеалов, в то время, как партийная номенклатура, отождествляющая себя как высшая власть в государстве, паразитируя на социализме, жирело за счет сверхэксплуатации рабочего класса, колхозного крестьянства и трудовой интеллигенции. /6/.

В свете изложенного выше мне бы хотелось рассказать о грандиозном Сталинском плане преобразования природы и чем все это закончилось. Дело в том, что этот план должен был быть завершен в 1963 году. Одобрен он был 20 октября 1948 года. Согласно этому плану в СССР намечалось создать самое совершенное в техническом отношении орошаемое земледелие на площади, превышающей территорию Англии, Бельгии, Голландии, Дании и Швейцарии вместе взятых. Восемь крупных лесных полос, общей протяженностью свыше 5300 км., защитные лесонасаждения на полях колхозов и совхозов на площади в 5 миллионов 709 тысяч гектаров, 44 тысячи 228 прудов и водоемов. При этом составной частью этого грандиозного плана было крупномасштабное строительство промышленных электростанций и каналов, которые получили наименование великих строек коммунизма.

Более 30 лет после смерти Сталина партийно — государственная бюрократическая машина и её ангажированные научные сотрудники думали и гадали, к чему было И. В. Сталину сооружать массу больших и малых каналов, что заставляло его настаивать на том, чтобы повернуть в бассейны Арала и Каспия воды могучих сибирских рек Оби и Енисея, впадающих в Северный Ледовитый океан.

Осуществление этих работ должно было обеспечить максимальное повышение плодородия почв и повышение высоких и устойчивых урожаев для создания подлинного изобилия продуктов в стране.

Если бы Сталинский план преобразования природы, впервые в истории человечества широкомасштабно поставивший на научную основу задачи охраны окружающей среды — и вместе с тем нацеленный на решение проблемы достижения изобилия продуктов питания, был осуществлен, то, советские люди жили бы очень неплохо уже в 1964 году, в год, когда не в меру зарвавшегося Хрущева «убрали» его же выдвиженцы, представлявшие интересы нарождающейся советской буржуазии. Ну, а созданные в 1949–1951 годах 570 лесозащитных станций были безжалостно уничтожены подлейшим Хрущевым, несколько тысяч прудов и водоемов, которые предназначались для разведения рыб, были преступно заброшены, новые рыбоводческие хозяйства не создавались, травопольная система земледелия выдающихся русских ученых В. В. Докучаева, П. А. Костычева и их ученика — советского ученого В. Р. Вильямса, лежавшая в основе плана преобразования природы, была загублена, в результате чего как раз в 1963 году природа крупно отомстила бездарному Хрущеву — произошла экологическая катастрофа, связанная с эрозией почв на целине, и в стране разразился страшный продовольственный кризис. Осенью 1963 года с прилавков магазинов внезапно исчезли хлеб и мука. Повсеместно начались перебои с сахаром и сливочным маслом. По всему Советскому Союзу в хлебных магазинах выстраивались многочисленные очереди, белый хлеб выдавали строго по заверенным печатью учебных заведений и медицинских учреждений справкам только некоторым категориям больных и дошкольникам. В том году СССР впервые в своей истории импортировал хлеб из-за границы. В народе острили: «Хрущев посеял хлеб на целине, а собрал урожай в Канаде». А поэт Сельвинский сочинил едкую эпиграмму: «Хрущев добился чистейшей лазури за эти десять «великих» лет — нет юдофобства, нет цензуры, даже хлеба и того нет».

Говоря о Хрущеве, очень трудно найти что-либо положительное во всех аспектах его деятельности как первого руководителя государства. Тем более, что вся его жизнь в партийном и политическом руководстве была конгломератом лжи, интриг, преступлений и фальсификаций.

Хрущев очень много бед принес советскому народу, развалив полностью сельское хозяйство в стране, и своими разрушительными реформами создал ситуацию провала продовольственной программы на многие годы вперед. Все государственные институты и ведомства внешней и внутренней политики СССР были дезорганизованы. К власти пришли непрофессионалы — партийная номенклатура. Этим сказано все. К 1960 году в стране были разрушены, развалены и дестабилизированы — государственная система управления, институты государственного планирования, снабжения и экономического развития, система хозяйственного управления, система мелиорации и лесного хозяйства. А главное, была дезориентирована и разрушена идеологическая машина социалистического государства, которую так долго и тщательно создавал И. В. Сталин.

Все государственные ресурсы, в том числе и материальные, а Сталин создал золотой фонд страны в размере 2200 т. был уничтожен и разбазарен за годы правления Хрущева.

Преступлениям Хрущева не счесть конца. Но об одном из преступлений мне все же хочется сказать особо. Это касается военно-промышленного комплекса ВПК, где Хрущев в силу своей глупости и безграмотности принес своей стране много вреда.

Уже в 1958 году С. П. Королев довел свою ракету Р-7 до серийного производства. Почти тридцать этих ракет поступили на вооружение. Однако Хрущев, чувствуя себя «владыкой мира», в тот момент весьма неожиданно объявляет весь надводный флот СССР «плавучими гробами» и приказывает списать семь только спущенных со стапелей мощнейших авианосцев — «списать в металлолом» и туда же еще не спущенные со стапелей пять кораблей тяжелого класса.

Об этом подробно рассказывает в своих мемуарах авиаконструктор А. С. Яковлев. Финансирование военного самолетостроения Хрущев тут же урезал на порядок. Некоторые КБ были ликвидированы ввиду их «бесперспективности». Так определил Хрущев. И как результат, если к началу 60-х годов советская авиация и средства доставки ракет опережали американский ВПК на добрых 20–25 лет, то сегодня за хрущевский произвол и его волюнтаристскую политику расплачивается сполна уже нынешняя Россия.

 

Послесловие

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, унесшая 27 миллионов жизней наших соотечественников. Уже более 70 лет масса историков и исследователей и в России, и на Западе пытаются ответить на бесконечные «почему», каждый в меру своего понимания, таланта и совести, надеясь хоть как-то объяснить казалось бы совсем нелогично сложившееся, катастрофическое для СССР начало войны.

Историческое повествование, изложенное выше, как представляется автору, достаточно полно отвечает на все существующие и могущие еще возникнуть вопросы о «Трагедии 22 июня».

Вместе с тем, на один вопрос, имеющий самое прямое отношение к содержанию книги, мне бы хотелось в заключение ответить. Речь идет о главе 13, которая подробно рассказывает о десятилетии после смерти И. В. Сталина, когда СССР возглавлял Хрущев. Резонно спросить, ведь речь идет о трагедии 22 июня 1941 года, какое же отношение к тому, что произошло 15–20 лет спустя, могло каким-то образом повлиять на на катастрофические поражения Красной Армии летом 1941 года? Абсурд, парадокс?! Никак нет, все объясняется очень просто!

Дело в том, что причины этих трагических поражений РККА формировались, составлялись, выискивались и фальсифицировались, прежде всего, непосредственно Хрущевым и группой его подельников из числа партноменклатуры, при участии маршала Г. К. Жукова. Все эти материалы готовились для доклада Хрущеву к ХХ-му съезду КПСС с одной единственной целью, — абсолютно во всем обвинить И. В. Сталина, и прежде всего, в катастрофических поражениях РККА в первые месяцы ВОВ.

Говоря о приходе к власти Хрущева, необходимо совершенно определенно уяснить, что 26 июня 1953 года в СССР произошел классический государственный переворот, о чем и сегодня мало кто знает в России. Упрощенное понимание этой ситуации, которую, фальсифицируя факты, пытаются нарисовать антисталинисты, не выдерживает никакой критики, так как основана на ложном посыле «дележа власти» якобы между наследниками И. В. Сталина. К тому же в основе понимания версии о «дележе власти» главенствует совершенно нелепая гипотеза, что якобы Сталин так и не успел (то ли не хотел) подготовить себе преемника, чтобы передать ему штурвал управления государством.

Необходимо отметить, что эту глупую басню о патологическом властолюбии И. В. Сталина, как и большинство подобных нелепиц о том, что он якобы панически «боялся конкуренции», запустил именно Хрущев. Именно Хрущеву было крайне выгодно и, если угодно, необходимо так запутать ситуацию, чтобы, с одной стороны, скрыть все кровавые преступления, с другой стороны, чтобы партийная номенклатура получила в стране абсолютную и неограниченную власть.

Для этих целей Хрущеву и его подельникам необходимо было осуществить государственный переворот. Хорошо известно, что в конце 1952 года прошел ХIX-й съезд ВКП(б), а затем и Пленум ЦК, где И. В. Сталин сделал вторую попытку полностью отстранить партийную номенклатуру от государственной власти. Все решения съезда и Пленума ЦК должен был осуществить преемник Сталина, а им был Л. П. Берия, как Первый заместитель Главы Правительства СССР. Хрущеву необходимо было любым путем его устранить, и физически, и морально, и идеологически. И Хрущеву все это удалось осуществить при поддержке и военном руководстве путча маршалом Г. К. Жуковым.

Важнейшим актом государственного переворота 26 июня 1953 года стал штурм особняка Л. Берия (на улице Качалова). Во время штурма особняка Берия был убит. Никакого ареста Берии на заседании Президиума ЦК, как это присутствует в побасенках Хрущева никогда не существовало. Так что ныне живущая официальная версия об аресте Берия на заседании Президиума ЦК, и последующим суде над ним в декабре 1953 года — это очередная подлая ложь Хрущева. Убийство Л. Берия, как нельзя лучше, было весьма кстати для Хрущева и Жукова, так как именно Берия имел солидный пакет компромата, прежде всего, на генералитет РККА в канун ВОВ. Именно этого Хрущев и Жуков панически боялись, они знали, что по приказу Сталина в 1949 году соответствующими органами велось расследование по поводу «Тайны 22 июня», что привело Советский Союз к катастрофическим провалам в первые дни Великой Отечественной войны! Хрущев знал кого следует бояться больше всего, кто курировал все три силовых ведомства СССР — МВД, МГБ и МГК, и кто может инициировать раскрытие всех преступлений Хрущева и его подельников. Эти факты и послужили поводом для убийства Л. П. Берия и «громогласного объявления» его англо-японским шпионом и врагом Советского Союза.

Казалось бы, цель была достигнута, — военный переворот удался, Хрущев и партийная номенклатура пришли к власти, Жуков также освободился от возможного преследования за свои «грехи прошлого». Недоумение вызывает только одно, какой смысл был в оголтелой клевете на И. В. Сталина, которую подлый интриган Хрущев, как всегда при помощи маршала Жукова организовали и официально навязали советскому народу и миру гнусные мифы о негативной роли Сталина в Великой Отечественной войне и, прежде всего, в «Трагедии 22 июня». Причину подобной деятельности Хрущева и Жукова нетрудно понять, их постоянно преследовала «тень Сталина». Именно поэтому все годы «правления Хрущева» в общественное сознание упорно внедрялись идеологические штампы, которые предназначались только для одной цели — любым путем дегероизировать Великую Отечественную войну. Чего только не узнаешь сегодня, каких отвратительных исторических мифов не услышишь, глядя на экран телевизора или интернета, а также листая страницы целого ряда массовых изданий или новостей «Мемориала», для которых основой является подтасовка и фальсификация фактов.

Оказывается, многие высокие гитлеровские чины, а также сотни немецких летчиков и танкистов «учились и проходили» военную подготовку в академиях и военных училищах Советского Союза, а вот весь офицерский корпус Красной Армии был уничтожен во времена «чисток» 1937–1938 годов и при этом маршалы СССР К. Ворошилов и И. Буденный, ничего не понимая в стратегических направлениях предстоящей войны, создали такое количество кавалерийских дивизий, что в громадной стране для выполнения других задач лошадей больше не осталось.

Оказывается, советские разведчики неоднократно передавали И. В. Сталину точнейшую информацию о дате начала военных действий Германии против СССР, а руководитель и вождь страны отмахивался от этих сообщений и приказывал генерал-лейтенанту Голикову (начальнику ГРУ) не докучать ему подобными сообщениями и тот прятал эти донесения под сукно.

Оказывается, в ночь на 22 июня 1941 года несколько немецких солдат-коммунистов, в разных местах многокилометровой границы, перебежали на нашу сторону, но были (немедленно!) расстреляны НКВД как провокаторы.

Ну, а что же И. В. Сталин? Оказывается, сразу же с началом войны наш вождь впал в тяжелую трехнедельную прострацию, и не подавал никаких признаков жизни, а когда к нему пришли члены Политбюро потребовать от него вернуться поскорее к руководству страной, Сталин «очень испугался, считая, что его пришли арестовать».

Да, а в жертвах ленинградской блокады, точно и безусловно виновато советское руководство во главе со Сталиным, которое отказалось сдать Ленинград немцам, ну, и конечно же, руководство города во главе с А. А. Ждановым, которые питались черной икрой в то время, как люди умирали с голода. Да, и в итоге, оказывается, город Ленинград был спасен командованием финской армии во главе с весьма благородным маршалом Маннергеймом, который почему-то отказался наступать на Ленинград с севера.

Что же касается советских военнопленных, освобожденных из немецких концлагерей, то оказывается, все они все до единого человека отправлялись на Колыму, а отступающие подразделения Красной Армии, расстреливались все без разбора из пулеметов заградотрядами НКВД…

Список подлых и лживых мифов можно продолжать и продолжать… Большинство из них появилось на белый свет во время проведения ХХ-го съезда КПСС в 1956 году, когда лжец и фальсификатор Н. Хрущев в своем докладе о культе личности облил грязью историческую память советского народа о Великой Отечественной войне и его Верховном Главнокомандующим И. В. Сталине.

В этой заключительной главе своей работы необходимо рассмотреть четыре основополагающих мифа о Великой Отечественной войне с тем, чтобы исключительно объективно попытаться изложить «Тайну трагедии 22 июня 1941 года».

1. Сталин не готовил страну и армию к отпору гитлеровской агрессии, потому и произошла «Трагедия 22 июня 1941 года».

2. «Трагедия 22 июня 1941 года» произошла целиком по вине Сталина, так как он не разрешал до 22 часов 21 июня 1941 года приводить войска Западных военных округов в полную боевую готовность.

3. «Трагедия 22 июня 1941 года» произошла потому, что по независящим от командиров и красноармейцев причинам, они в массовом порядке попадали в плен.

4. Миф о том, что «Трагедия 22 июня 1941 года произошла не потому, что имело место предательство или измена генералитета накануне или в начале войны, — все это, на самом деле, выдумки сталинской пропаганды, направленной на то, чтобы скрыть катастрофические провалы и неудачи, и потому неприлично говорить о предательстве даже части генералитета, так как командование РККА не замышляло никаких антисоветских и антиправительственных действий.

Прежде всего, надо понять, что практически все антисталинские мифы о Великой Отечественной войне не имеют никаких прямых или хотя бы косвенных фактологических доказательств, именно поэтому все эти мифы выглядят абсурдными и, как правило, вызывают недоумение. Именно Сталин, начиная еще с 1935 года, предпринял множество серьёзных политических, экономических и социальных шагов, которые, как стало ясно позднее, полностью сорвали германскую стратегию молниеносной войны. Сталин делал все, что считал возможным, для укрепления позиций в неизбежном столкновении с сильнейшей армией мира. К 1939 году были построены и заработали более 4000 крупнейших заводов и предприятий военно-промышленного комплекса СССР. Были преобразованы Белорусский, Прибалтийский и Киевский округа во фронты Западный, Северо-Западный, Юго-Западный и, кроме того, был создан Южный фронт. За три дня до начала войны, 18 июня, И. В. Сталин принял решение о создании второго стратегического эшелона — «второй линии обороны»— вдоль Днепра, что прежде всего, свидетельствовало об изменении прежней установки и принципов оборонительной войны. Уже впоследствии Г. К. Жуков признался, что в случае развертывания на государственной границе второго эшелона обороны наши войска были бы разбиты, «а Ленинград и Москва пали бы в 1941 году».

И еще одна очень важная деталь. И. В. Сталин прекрасно понимал, что Советский Союз мае-июне 1941 года был не готов к войне, он уже выиграл почти два года, ему необходимо было выиграть еще хотя бы полгода. С другой стороны, он знал что германские генералы могут затеять провокации на границе и надо любой ценой не поддаться на провокации, вытерпеть. И Сталин был тысячу раз прав. В недавно рассекреченных документах КГБ СССР есть не одно свидетельство, объясняющее правоту Иосифа Виссарионовича. Разведка сообщала, что США и Великобритания окажут помощь СССР только в случае неспровоцированной агрессии Германии. Но если же Советский Союз нанесет превентивный удар, что тогда? Тогда он останется в одиночестве. Вот в таких условиях Сталин принял решение бросить все силы на фортификационные и оборонительные сооружения. В данном случае надо понять, у Сталина не было других решений, он не мог верить ни немцам, ни англичанам, ни американцам, играющим свои геополитические партии, ни даже своим генералам, которые вопреки военной науке заявляли, что «в смысле стратегического творчества войны в Европе, пожалуй, не дадут ничего нового», именно так заявил нарком обороны С. К. Тимошенко на совещании высшего командования РККА 22 декабря 1940 года.

Ну, а в 1939–1941 годах руководством СССР был проведен целый ряд крупных мер, инициированных и санкционированных непосредственно И. В. Сталиным, по повышению боевой готовности советских Вооруженных Сил:

— перевод Красной Армии в 1939 году на кадровую основу и введение всеобщей воинской обязанности;

— создание и развертывание мощного серийного производства нового поколения танков и самолетов в 1939–1941 годах, до войны;

— стратегическое мобилизационное по округам развертывание Вооруженных Сил в 1939–1941 годах из армии мирного времени в армию военного времени (до войны!) с 98 дивизий до 303 дивизий;

— принятие Постановления Совнаркома СССР № 1355 — 279сс от 2 сентября 1939 года об утверждении плана реорганизации сухопутных войск на 1939–1940 годы;

— создание и сосредоточение на всех западных границах в 1939–1941 годах армий прикрытия невиданной в истории человечества для мирного времени численности в 186 дивизий, с учетом 16 дивизий второго стратегического эшелона, прибывших в армии прикрытия до войны;

— подготовка Западного ТВД (театра военных действий) к войне — аэродромы, укрепрайоны, дороги;

— призыв в апреле — мае 793 тысяч резервистов для пополнения войск западных военных округов почти до штатов военного времени;

— директива начальника Генштаба от 14 апреля о срочном приведении в боеготовность всех огневых долговременных сооружений (ДОСов), укрепленных районов (УРов) с установкой в них оружия полевых войск при отсутствии табельного;

— о приведении в повышенную боевую готовность и скрытном выдвижении с 12 июня 1941 года в сторону границы дивизий Второго оперативного эшелона Первого стратегического эшелона, а также резервов западных округов в количестве 7 армий — 66 дивизий (16, 19, 20, 22, 24 и 28-й армии, 41-й стрелковый, 21-й и 23-й механизированные корпуса);

— приведение в боеготовность 63 дивизий резервов западных округов и выдвижение их ночными маршами, скрытно, с 12 июня в состав армий прикрытия этих округов (Директива № 1 НКО от 12 июня 1941 года);

— приведение в боеготовность и скрытый вывод под видом учений в месте сосредоточения 52-х дивизий Второго эшелона армий прикрытия из мест постоянной дислокации (Приказ НКО от 16. 06. 41 г.);

— вывод дивизий Первого стратегического эшелона армий прикрытия в укрепрайоны по прямой телеграмме начальника Генштаба от 10. 06. 41 г. и указанию наркома обороны от 11. 06. 41 — с начала июня;

— приведение всех сухопутных войск западных военных округов — ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО, а также флотов — Черноморского, Балтийского и Северного в полную боевую готовность 18–21 июня 1941 года (Директива № 1);

— создание с апреля 1941 года командных пунктов и занятие их 18–21 июня немедленно сформированными фронтовыми управлениями;

— создание группы армий под командованием С. М. Буденного на линии Днепра 21 июня 1941 года;

— досрочный выпуск по Приказу НКО от 14 мая 1941 года изо всех военных училищ и направление выпускников в западные приграничные военные округа;

— приказ НКО № 0367 от 27 декабря 1940 года и его повторение от 19 июня 1941 года о маскировке и рассредоточении самолетов во всех западных военных округах;

— разработка и создание «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы» от 18 сентября 1940 года, разработанные маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержденные И. В. Сталиным 14 октября 1940 года;

— направление заместителя наркома обороны генерала армии К. А. Мерецкова И. В. Сталиным в ЗапОВО И ПрибОВО для проверки боеготовности ВВС округов 14 июня 1941 года;

— направление Директивы № 1 Наркоматом Обороны и Генеральным штабом для приведения в полную боевую готовность всех войск западных военных округов с объявлением даты нападения, подписанная И. В. Сталиным 21 июня 1941 года в 20. 00 часов, но отправленная на узле связи Генштаба около 1. 00 часа ночи уже 22 июня 1941 года. (точно известно из тетради секретаря Сталина, что Жуков и Тимошенко вышли из кабинета Сталина в 20. 00 часов, почему на отправку шифрованного письма им потребовалось более 4-х часов, — неизвестно.

Читая и изучая перечень всех вышеуказанных серьезнейших мер по повышению боевой готовности советских Вооруженных Сил, невольно задаешься простым вопросом: какими данными располагал Н. Хрущев, когда ему привиделось, что И. В. Сталин не готовил страну и армию к войне с гитлеровской Германией, где же в данном случае отсутствие подготовки к отражению агрессии, и где же здесь отсутствие подготовки к оборонительной войне с нацистской Германией??

В главах 7-11 достаточно убедительно показано, что все, кто нес прямую ответственность за боевую готовность войск были неоднократно предупреждены о готовящейся агрессии со стороны гитлеровской Германии. И не Сталин повинен в том, что из-за отсутствия должного контроля со стороны Наркомата обороны и Генштаба за исполнением всех приказов и директив в войсках — в пограничных военных округах войска не везде были приведены в полную боевую готовность и именно это стало одной из причин поражения наших войск в первые месяцы войны.

Анализируя меры по повышению боеготовности советских войск, необходимо отметить, что всего в полную боевую готовность до нападения немцев были приведены 225 из 237 дивизий Красной Армии, предназначенных для войны против Германии и ее союзников по планам обороны.

Не были проведены в жизнь до войны только два важных мероприятия — всеобщая мобилизация в стране и ввод войск в предполье укрепрайонов. Стратегическое мобилизационное развертывание Красной Армии до войны в армию военного времени (5, 4 миллиона человек), создание огромных армий прикрытия, скрытая мобилизация дополнительно 793 тысяч человек и прибытие в армию выпускников военных училищ позволили осуществить практически большую часть мер, предусмотренных всеобщей мобилизацией, в силу чего необходимость в ней до войны отпала. Еще в мирное время были сформированы все 303 дивизии, запланированные для войны. Т. е., было сделано все главное, что страна должна была и могла сделать для успешного отражения надвигавшейся агрессии, если не затрагивать вопроса о качественных показателях Красной Армии в сравнении с гитлеровской. По факту с марта 1941 года происходило встречное стратегическое сосредоточение и развертывание вооруженных сил Германии для агрессии и частей Красной Армии для ее отражения.

В настоящее время большим просчетом в вероятных сроках нападения немцев называют совсем другое, а именно, решение Сталина, несмотря на очевидную неизбежность агрессии Германии в июне 1941 года, не объявлять всеобщую мобилизацию и не вводить войска в передполье укрепрайонов до нападения немцев, считая проведенные весной 1941 года мероприятия вполне достаточными, а армии прикрытия в 186 дивизий способными отразить любое внезапное нападение Германии и ее союзников.

Во-первых, это был не просчет в сроках и дате нападения гитлеровцев, так как И. В. Сталин знал точную дату уже 10 июня, а это было продуманное сознательное решение вождя, учитывающее все плюсы и минусы. А вот просчет в предвидении вероятного направления главного удара вермахта все же произошел, однако произошел не по вине Сталина, так как он вопросами стратегии вооруженных сил в то время не занимался. Решение о приоритетном направлении главного удара вермахта было принято генералитетом Красной Армии — наркомом обороны маршалом СССР С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба Г. К. Жуковым — сосредоточить главные силы Красной Армии на Украинском, т. е. Юго-Западном направлении. Вместе с тем, Георгий Константинович в своих «Воспоминаниях и размышлениях» весьма настойчиво врал, что «…украинское направление, как направление главного удара гитлеровских войск» ему приказал принять Сталин. Абсурд, да и только! И. В. Сталин, даже когда уже стал Верховным Главнокомандующим и Председателем Ставки ВГК, никогда по подобным вопросам не отдавал приказаний своим генералам, всегда терпеливо ждал, чтобы они сами приняли необходимое ответственное решение, после чего давал свое согласие. В данном же случае Жукову приходилось врать, так как они совместно с Тимошенко приняли решение в соответствии с «Планом поражения» М. Н. Тухачевского. Именно Тухачевский утверждал, что Белорусское (Западное) направление главного удара вермахта является для планов Гитлера фантастическим. Так и написал в своем «Плане поражения»: «Белорусский театр военных действий только в том случае получает для Германии решающее значение, если Гитлер поставит себе задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако, я считаю такую задачу совершенно фантастической».

А военно-политическое руководство нацистской Германии уже на рубеже 1936–1937 годов замыслило начало восточной кампании с плацдарма в Восточной Польше, т. е. в центре западной границы СССР. Между тем, нарком обороны Тимошенко и начальник Генштаба Жуков почему-то ожидали от Гитлера именно этой же «фантастики», несмотря на то, что советская разведка вмксте с первыми сигналами о грядущей агрессии сообщала только о трех больших группировках вторжения и о трех направлениях главного удара. И как теперь можно объяснить тот факт, что с приходом именно Г. К. Жукова на должность начальника Генштаба из документов военного планирования сразу у двух округов Западного (Белорусского) и Северо-Западного (Прибалтийского) исчезла задача прочного прикрытия именно Минского направления, — ведь это был самый короткий путь на Москву — «Белосток — Минск — Смоленск — Москва»!! При этом для генералитета складывалась весьма странная, если не сказать больше, ситуация, — официальный план отражения агрессии и оборонительной войны от 18 сентября 1940 года, и утвержденный И. В. Сталиным 14 октября 1940 года, никто ведь не отменял!

Некоторые военные историки считают, что в данном случае серьезного просчета в предвидении вероятного направления и допущении возможного главного удара вермахта в Украине не произошло, так как сосредоточив главные силы Красной Армии на Украине, можно было предполагать, что 44 советских дивизии будет достаточно для успешной обороны против 50 дивизий гитлеровцев. Возможно, подобное допущение можно было бы принять. Но ведь суть вопроса заключается в том, что было совершено воинское преступление со стороны генералитета РККА — был практически «похоронен» официальный план отражения агрессии и оборонительной войны от 18 сентября 1940 года.

Что касается версии о поражении наших войск именно в первый день войны, — это неправда. Фактически первым ударом войск вермахта 22 июня подверглись лишь 30 дивизий первого эшелона армий прикрытия от Балтики до Карпат из 237 дивизий западных приграничных округов второго стратегического эшелона. Трагедия поражения главных сил трех Особых военных округов (ЗапОВО, КОВО и ПрибОВО) из 118 дивизий произошла не 22 июня, а несколько позже, уже во время встречных сражений 24–29 июня 1941 года между новой и старой границами…

Что же касается версии «историков»— мифологов о том, что якобы трагедия 22 июня 1941 года произошла потому, что по независящим от командиров и красноармейцев причинам, они в массовом порядке попадали в плен, то стоит действительно удивиться подобному «открытию». Что же это за историки, что же это за исследователи? Это же натуральный шизофренический бред! Ну, кто возьмется объяснить, как в армии могут войсковые соединения в массовом порядке попадать в плен, по независящим от командиров причинам? Кто это из историков не может понять, вбить себе в голову, что за результаты боевой деятельности армейских подразделений прямую ответственность несут именно командиры всех рангов.

В действительности же поражения Красной Армии в начале войны, и последовавшие за этим массовые сдачи в плен солдат и офицеров, произошли в результате фактической подставы войск Первого Стратегического эшелона Западной группировки под катастрофический разгром.

Из секретного письма Г. К. Жукова от 19 мая 1956 года, уже после ХХ-го съезда КПСС, когда Хрущев уже вылил ушат лжи и фальсификаций на все события, связанные с историей Великой Отечественной войны: «Наши войска, не будучи развернутыми в правильных оперативных построениях, фактически дрались отдельными соединениями, отдельными группировками…». И далее, Жуков в каждой строке своего лживого письма во всем обвиняет И. В. Сталина. Вдумайтесь, бывший начальник Генерального штаба обвиняет Сталина в том, … что «войска не были развернуты в правильных оперативных построениях»? А кто же, позвольте спросить, за это должен отвечать?! Неужели, лично Сталин, или все же начальник Генштаба вместе с Наркомом обороны, тем более, что И. В. Сталин к началу войны никакого отношения к руководству РККА вообще не имел. А то, что Г. К. Жуков соврал, — ничего сверхъестественного не произошло, так как начиная с 1941 года и по 1974 год, Георгий Константинович врал постоянно. А в данном случае, следует попытаться понять, каким образом он умудрился «не развернуть войска в правильном оперативном построении».

Во-первых, это произошло по той простой причине, что Г. К. Жуков вместе С. К. Тимошенко (это и был Генералитет РККА) пытались без огласки заменить стратегическую идею, изложенную в «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы» от 18 сентября 1940 года, разработанные маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержденные И. В. Сталиным 14 октября 1940 года.

Фактически произошла полная подмена принципа активной обороны на идею немедленного встречно-лобового контрблицкрига, который заведомо вел войска РККА к жесточайшей катастрофе, так как нашим войскам противостояли мощнейшие группировки противника, прекрасно оснащенного, маневренного, обладавшего высокой мобильностью, превосходным боевым опытом и готовым осуществить блицкриг с целью захвата советских войск в гигантские клещи.

Как я уже показал, на всех западных фронтах противостоять натиску и мощи идущего на прорыв врага, было очень трудно, но все-таки возможно, так как беспрецедентность неравенства в начальный период войны непосредственно на поле боя ни в коей мере не существовало. Однако, дело в том, что в своих лживых мемуарах Г. К. Жуков пытался убедить всех именно в том, что в первые дни войны РККА столкнулась с «чудовищной ударной силой» вермахта. Поэтому, как утверждает маршал Жуков и произошла «трагедия 22 июня», и далее он приводит слова о том, что он был «поражен этим фактом». А вся суть лжи маршала заключалась в том, что своими сказочными прибаутками Жуков и еже с ним прикрывали «фантастический эффект» от подмены главного стратегического плана Правительства СССР по отражению агрессии Германии, а также основополагающего принципа обороны,»активной стратегической обороны» на принцип «жесткой обороны». Иначе говоря, Тимошенко и Жуков на мощнейший блицкриг гитлеровцев собирались отвечать встречно-лобовым блицкригом, совершенно не понимая, что при подобной стратегии ведения боевых действий втрое большие потери несет не наступательная сторона, а оборонительная!

Вот это и была та самая «беспрецедентно чудовищная ударная мощь» вермахта, чему Георгий Константинович так поражался до конца своей жизни, преднамеренно скрывая истинную правду от всех!!

В данном случае настоятельно необходимо объяснить одну очень важную вещь. В реальности вследствие чрезмерного расширения фронта обороны дивизий Первого стратегического эшелона и при почти вдвое пониженной численности в каждой дивизии РККА, а также при 2, 5-кратном превосходстве, идущего на прорыв противника, в линейной плотности на 1 км. вторжения, создавалась картина весьма постоянной устойчивости дивизий РККА для Первого стратегического эшелона, т. е. уровень «жесткости» такой обороны по Тимошенко — Жукову была весьма низкой. Именно поэтому и произошла «Трагедия 22 июня», именно поэтому и Г. К. Жуков всю свою жизнь «твердо верил» в «чудовищно мощный и кровавый» удар стратегии и тактики таранно-штурмового пролома гитлеровцев против «жесткой обороны» Тимошенко-Жукова.

Вот здесь и будет весьма уместно заметить, что наиболее выгодным вариантом для обороны России на ее Западных границах бесспорно является «активная стратегическая оборона», так как с одной стороны позволяет включить в действие фактор гигантских пространств страны, на которых как бы растворяется ударная мощь противника, вынужденного подставлять свои фланги под удары, а с другой стороны позволяет рассчитывать на долговременные оборонительные сооружения и укрепрайоны в несколько линий. Именно подобный принцип — активной стратегической обороны и был заложен маршалом Б. М. Шапошниковым в самый главный документ страны по отражению немецкой агрессии «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы». Это был веками апробированный предками самый надежный принцип обороны страны.

Между тем, при стратегическом развертывании войск РККА, которое осуществили С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков к 22 июня 1941 года, один стрелковый корпус РККА (три стрелковые дивизии, 24000 бойцов) должен был противостоять как минимум трем армиям вермахта на ширине фронта 25–30 км. В подобной ситуации в условиях «жесткой обороны» любой стрелковый корпус продержится не более 24 часов, тем более, что стрелковые корпуса РККА были серьёзно ослаблены тем, что к 22 июня по приказу начальника Генштаба у них были отобраны танковые батальоны, т. е. стрелковые дивизии были лишены своей главной ударной силы, а ведь в стрелковом корпусе было три танковых батальона. И еще одна деталь, в каждой стрелковой дивизии по штату было положено иметь 14483 человека, а на самом деле их было только 8000. О какой «жесткой обороне», а тем более «встречно-лобовом контрблицкриге можно было вести речь?!

Все эти действия генералитета РККА, а конкретно Наркома обороны С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г. К. Жукова и привели к «Трагедии 22 июня 1941 года» и к катастрофическому разгрому РККА в начальный период Великой Отечественной войны. Именно полное игнорирование Генералитетом РККА основного документа Правительства СССР по отражению гитлеровской агрессии и стало главной причиной «Трагедии 22 июня 1941 года». Именно поэтому Г. К. Жуков панически боялся расследования, которое вели сотрудники КГБ в 1949 году, он боялся раскрытия тайны «Трагедии 22 июня 1941 года».

 

Список литературы

1. Александров М. Внешнеполитическая доктрина Сталина. Австралия. Мельбурн. 2004.

2. Анчуков С. Сталин и Армия. 2001. Рунет.

3. Баграмян И. Х. Так мы шли к победе. Воениздат. М., 1977.

4. Баландин Р. Конец великой эпохи. 2007. Рунет.

5. Балаян Л. Сталин и Хрущев. 2001. Рунет.

6. Балаян Л. Сталин и война. 2000. Рунет.

7. Бенедиктов И. А. Сталин. Трибуна. М., 1992.

8. Бешанов В. Десять сталинских ударов. Минск, Харвест. 2003.

9. Бушин В. Гении и прохиндеи. Алгоритм. М., 2003.

10. Бушков А. Сталин. Красный монарх. Нева. М. 2005.

11. Быков К. Харьковский котел. Крушение надежд. М. 2007.

12. Волкогонов Д. Сталин. Книги 1и 2. Изд. Полит. лит. М. 1967.

13. Волкогонов Д. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. М., 1989.

14. Шарль де Голль. Военные мемуары. Воениздат.-М., 1960.

15. Грабин. В. Г. Оружие победы. Правда.-М., 1964.

16. Долгополов Н. Гении внешней разведки. Молодая гвардия.-М., 2004.

17. Доклад Н. Хрущева на ХХ-м съезде КПСС «О культе личности и его последствиях. Правда.-М., 1989.

18. Документы и материалы кануна Второй Мировой войны 1937–1939 гг. Политиздат.-М., 1981.

19. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. 7. Политиздат.-М., 1973.

20. Елисеев А. Разгадка 1937 года». Преступление века» или спасение страны. Рунет. 2007.

21. Емельянов Ю. В. Сталин. Путь к власти. Изд. Вече.-М., 2002.

22. Емельянов Ю. В. Сталин. На вершине власти., Изд. Вече.-М., 2003.

23. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Воениздат.-М., 1974.

24. Жуков Ю. Н. Иной Сталин. Вагриус.,-М., 2003.

25. Жуков Ю. Н. Сталин: тайны власти. Вагриус.-М., 2005.

26. Жухрай В. М. Сталин. Правда и ложь. Изд. Аст-Пресс книга.-М., 2002.

27. Залесский К. А. Кто был кто во Второй Мировой войне. Союзники Германии. — Аст.-М., 2003.

28. Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. Воениздат.-М., 1986.

29. Из опыта боев Великой Отечественной. Вып. 36, Воениздат.,-М., 1945.

30. История советской внешней разведки. Т. 1., 2. Изд. Мир.-М., 2002.

31. Каганович Л. М. Памятные записки.-М., 2003.

32. Козинкин О. Были ли секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа. Рунет. 2009.

33. Козинкин О. «Заговор Тухачевского» — какие перспективы и последствия. Рунет. 2009.

34. Константинов С. Ленинградское дело. 1949–1950 гг. Несостоявшиеся наследники И. В. Сталина. Изд. БГ-Знание. Рунет. 2006.

35. Колпакиди А., Прудникова Е. Двойной заговор. Сталин и Гитлер. Несостоявшиеся путчи. Изд. Олма— Пресс.-М., 2000.

36. Колпакиди А., Лемехов О. Главный противник. ЦРУ против России. — Вече.-М. 2002.

37. Лобанов М. П. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи. 1930–1953 гг., Экомо». Алгоритм».-М., 2002.

38. Мартиросян А. Заговор маршалов. Британская разведка против СССР.-Изд. Вече., 2003.

39. Мартиросян А. Кто расстрелял пленных польских офицеров в Катыни? — Правда № 60., 2007.

40. Мартиросян А. Харьковский «котел». Трагедия по вине Тимошенко и Хрущева.-2009. Рун.

41. Мартиросян А. 200 мифов о Сталине. Изд. Символ.,-М., 2007.

42. Мартиросян А. Трагедия 1941 года.,-М., Изд. Эксмо., 2007.

43. Мартиросян А. Адмирал Колчак: предатель и только предатель. — 2009. Рунет.

44. Мартиросян А. Б. Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена.-2007. Рунет.

45. Мартиросян А. Б. Сталин и Великая Отечественная война.-2007. Рунет.

46. Медведев Ж., Медведев Р. Неизвестный Сталин. Изд. Права человека.-М., 2001.

47. Мещеряков В. Сталин и военный заговор 22 июня 1941 года. Рунет. 2007.

48. Миронин С. Ленинградское дело. Надо ли ставить кавычки? — Рунет. 2005.

49. Мухин Ю. Н. Убийство Сталина и Берии. Изд. Крымский мост.-М., 2002.

50. Мухин Ю. Н. Катынский детектив.-М., 1995.

51. Мухин Ю. Н. Антироссийская подлость. Крымский мост — 9Д. Форум. — 2002.

52. Мухин Ю., Голенков В., Гровер Ферр. Оболганный Сталин. — Рунет. 2009.

53. Новикова Л. Уроки Сталинской Конституции.-М., Газета «Завтра». № 6., 2003.

54. Орлов А. И. Сталин. В предверье войны.-М., Эксмо., Алгоритм. 2003.

55. Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина. Изд». Нева». Олма-Пресс., 2003.

56. Рыбас С. Сталин.-М., Молодая гвардия. 2009.

57. Рыбин А. Т. Рядом со Сталиным.-М., Изд. Ветеран. 1992.

58. Сейерс М., Кан А. Тайная война против Советской России.-М., Изд. Иностр. Лит., 1947.

59. Симонов К. Глазами человека моего поколения.-М., Изд. худлит. 1989.

60. Соловьев Б., Суходеев В. Цены достигнутой победы.-М., Ветеран. 1976.

61. Служба внешней разведки РФ. Таинственная Эрна. Независимое военное обозрение.-М., 2000.

62. СССР в борьбе против фашистской Германии. Энциклопедический сборник. — М., 1976.

63. СССР. Внешняя политика в период Великой Отечественной войны. — М., 1944. В 3-х томах.

64. Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль в 1930–1950 годах.-М., 1997.

65. Сталин И. В. Экономические проблемы социализма в СССР.-М., 1952.

66. Стенографический отчет. Политбюро ЦК ВКП(б). Февраль-март. Июнь. 1937 г. Рунет.

67. Стенографический отчет. Военный Совет Наркомата обороны СССР. 1946 г. Рунет.

68. Ферр Гровер. Антисталинская подлость.-М., Алгоритм., 2007.

69. Хрущев Н. С. Воспоминания.-М., 1969.

70. Червов Н. Д. Провокации против России.-М., Олмапресс. 2003.

71. Черчилль У. Речь В Палате общин 21 декабря 1959 года в день 80-летия И. В. Сталина. Рунет.

72. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны.-М., Ветеран., 1989.

73. Чуев Ф. И. Солдаты империи.-М., Ковчег. 1998.

74. Чуев Ф. И. 140 бесед с В. М. Молотовым.-М., Ветеран., 1989.

75. Чуев Ф. И. Воспоминания о Сталине.-М., Изд. Мир. 1978.

76. Шикман А. П. Деятели отечественной истории.-М., 1969.

77. Устинов Д. Ф. Во имя победы.-М., Мир., 1988.

78. Эпоха Сталина. Энциклопедия.-М., Алгоритм. 2002.

79. Отечественные спецслужбы в 30–40 гг. Исторические чтения на Лубянке.-М., 2000.

80. Яковлев А. С. Цель жизни. Записки авиаконструктора.-М., Политиздат., 1973.

81. Козинкин О. Дата 22 июня в документах. Рунет. 2009.

82. Козинкин О. «Каноны», «Апокрифы», фальшивки. Рунет. 2011.

83. Гареев М. А. Маршал Жуков.-М., Мир., 1976.

84. Ярушевич — Митрополит Николай. Верховный вождь страны и Красной Армии. — Рунет. 2011.

85. Риббентроп И. Тайная дипломатия Третьего Рейха. — М., Ветеран., 1959.

86. Семиряга А. Тайны сталинской дипломатии. 1939–1941 гг.-М., Высшая школа. — 1992.

87. История Великой Отечественной войны.-М., Ветеран. — 1960.

88. Зиновьев А. Глумление. — М., Правда. 1945.

89. Докучаев М. История помнит. — 1998. Рунет.

90. Лесков Д. Ю. Сталин и заговор Тухачевского.-2007., Рунет.

91. Зенькович Н. Маршалы и генсеки. — Смоленск., Русич. — 1998.

92. Стенографический отчет. ХХII съезд КПСС.-М., Госполитиздат. 1962.

93. Военный вестник АПН. № 9., 1992.

94. Козинкин О. Дата 22 июня 1941 года в документах. — 2015. Рунет.

95. Гаевский И., Червонная С. Под кодовым названием и без…-М., Олма-Пресс. — 2002.

96. Свирин М. Зачем Сталин уничтожил «линию Сталина»? — М., 2012. Рунет.

97. Зимняя война 1939–1940 гг. И. В. Сталин и финская кампания. Сборник.-М., 1998.

98. Такер Р. Сталин. Путь к власти.-М., Алгоритм. 1998.

99. Сталин И. В. Сочинения. Т. 15. — М., 1949.