Пятиминутка в Управлении уголовного розыска республики начиналась в 9 часов утра. У Виктора было в запасе еще 40 минут. Значит, можно спокойно проехать в трамвае пять остановок и не торопясь, пройтись пешком до министерства.

Таллин утром совсем непохож на тот город, каким его видят днем. Озабоченно поглядывая на часы, люди торопятся, перед газетными киосками выстраиваются мимолетные очереди. Деловито позванивают симпатичные маленькие трамвайчики, развозя людей на работу, за прозрачностью магазинных витрин мелькают лица продавцов, раскладывающих товары.

Город готовился к трудовому дню. Это потом неизвестно откуда на улицы выплеснутся нарядные толпы туристов, самозабвенно щелкающих фотоаппаратами, жужжащих кинокамерами, внимательно осматривающих островерхие церкви и седые башни Таллина. Эта разноголосая гудящая толпа всегда почему-то раздражала Виктора, хотя он прекрасно понимал, что у людей отпуск и они удовлетворяют свою извечную страсть к передвижению и познанию. Ему было непостижимо, как небольшой по территории Таллин умудряется размещать столь огромную многонациональную массу людей — в тюбетейках и папахах, шляпах и замысловатых кепочках, желающих все посмотреть, запечатлеть, увезти что-то с собой.

Виктор, соскочив с трамвая, направился к Ратушной площади. Сегодня пятница, и, если все будет спокойно, впереди два дня отдыха. Можно будет… Вот загадывать, на что можно будет употребить эти два выходных, Виктор не решился.

В «конторе», как шутливо окрестили сотрудники уголовного розыска свое управление, собрались уже почти все. Приветствия, шутки и, конечно, оживленное обсуждение вчерашнего футбольного матча. В коридоре гудел бас Энделя Рооса.

Он обладал необыкновенной способностью в любое время суток, в любом месте, чуть ли не в лесу, отыскать телевизор и, вожделенно бормоча что-то себе под нос, все-таки посмотреть очередной матч. Карманы его вечно были набиты футбольными справочниками, таблицами и одному ему известными таинственными графиками. Эндель знал всех игроков советских и многих зарубежных команд, их биографии, в каких играх забиты «классные» голы, короче, любые подробности футбольной жизни. Но это не мешало ему работать и прекрасно знать свое дело.

Натренированная память Энделя могла моментально выхватить эпизоды любого преступления, над расследованием которого он работал когда-то, фамилии всех соучастников, сроки наказаний и всю прочую информацию, так необходимую в работе и за которой другие сотрудники вынуждены зачастую обращаться к специальным картотекам.

Все ждали начальника отдела подполковника Уно Яановича Рохтлу. Тот каждое утро заходил сначала к дежурному по министерству, брал сводку происшествий по республике за последние сутки и ровно в 9.00 появлялся в своем кабинете.

Так и в это утро Уно Яанович прошел через весь кабинет, сел за стол и поверх очков оглядел собравшихся:

— Кто отсутствует? Двое в командировке, один в отпуске, двое на учебной сессии. Да, не густо нашего брата осталось. Итак, как прошли последние сутки…

Виктор переглянулся с Энделем и напряженно стал слушать.

— В Таллине два угона личных автомашин. Один угонщик задержан, вторая машина найдена в исправном состоянии. Происшествий больше нет, — продолжал Рохтла. — Впереди суббота и воскресенье, дежурят Роос и Клименко. У кого ко мне есть вопросы, прошу обращаться до одиннадцати часов, после я уеду на весь день.

Понедельник и вторник следующей недели прошли спокойно, работа шла в обычном ритме. К вечеру, покончив с делами, Виктор поехал домой. По дороге купил торт со взбитыми сливками, любимое лакомство Катьки. Жена, увидев Виктора, радостно засуетилась, быстро накрыла на стол и умчалась к портнихе. Сидя на кухне вдвоем с дочкой, Виктор рассеянно ужинал, а дочь по уши вгрызлась в огромный кусок торта.

— Катерина! Не торопись! — Виктор грозно нахмурил брови.

Катька захлопала голубыми глазами, с набитым ртом промычала что-то и с новым усердием принялась за торт. Уложив дочь спать, Виктор открыл окно и закурил. На улице было тихо и сыро. В темноте, вспыхивая голубыми искрами, прогрохотал ярко освещенный трамвай. Немногочисленные пассажиры сонно покачивались в креслах. И опять тишина.

Виктор поежился, закрыл окно. Поправив на дочери одеяло, прилег на диван. Постепенно его стало охватывать смутное беспокойство.

А беда случилась в эту ночь на одиноком лесном хуторе.

Звонок не разорвал грохотом тишину спящего дома, а лишь слабо тренькнул, приглушенный регулятором. Виктор привычно протянул руку к телефону:

— Шахов слушает.

— Говорит помощник дежурного по министерству. Вас срочно вызывают в управление. — Помощник посопел немного в трубку и, видимо, распираемый информацией, срывающимся голосом зачастил: — Убийство! Давай жми, Шахов, дежурную машину за тобой уже выслали.

Виктор взглянул на часы. Они показывали без пяти минут шесть. Встал, торопливо прошел в ванную, наскоро побрился. Уже затягивая галстук, заглянул на кухню и увидел Лену, которая сонным воробышком сидела на стуле. Виктор молча взял жену на руки и отнес в спальню.

— Спи. Я позвоню потом.

— Да, дождешься от тебя, — улыбнулась Лена. — Ну беги, машина уже пришла. Только выпей сначала кофе, я приготовила. Ну, ни пуха!

У входа в управление Виктор столкнулся с Энделем. Церемонно расшаркавшись друг перед другом, каждый сделал приглашающий жест рукой, пропуская товарища вперед. Пожилой старшина-вахтер укоризненно покачал головой и, хотя несколько лет знал обоих, проверил их удостоверения.

Начальник отдела уже находился в своем кабинете. Разговаривая с кем-то по телефону, он взглянул на вошедших и указал на стулья. Виктор с Энделем сели и стали наблюдать, как бегает по бумаге карандаш шефа. Кончив записывать, Рохтла положил трубку, поправил очки и буднично произнес:

— С добрым утром, сыщики! Машина наша из гаража уже вышла, собирайтесь, и через три минуты быть внизу.

Сборы — дело нехитрое: пистолет в кобуру, второй снаряженный магазин — в маленький кожаный чехол на поясе, из стола — пару пачек сигарет, портфель, который всегда находится в «дежурном режиме», — вот и все, можно ехать.

Рохтла сидел в машине. Шофер Славка радостно приветствовал обоих капитанов, резко нажал стартер, и машина рванулась с места, завизжав о брусчатку резиной. Усаживаясь поудобнее, погнал машину по залитому солнцем утреннему Таллину.

— Куда едем? — не выдержал Виктор.

— Значит так, бойцы. Едем но направлению к Хаапсалу. — Уно Яанович достал записную книжку. — Там на хуторе обнаружен труп семидесятилетнего Вольдемара Ауна. Как говорится, с признаками насильственной смерти. Старик на хуторе жил один, о родственниках пока ничего не известно. Я успел проверить в информационном центре: Аун не судим и вообще в наше поле зрения никогда не попадал. Вот все, чем мы в настоящее время располагаем.

— Да, не густо. — Эндель наклонился к начальнику. — А как он был убит?

— Огнестрельная рана. На месте разберемся, криминалисты должны были выехать на своей машине.

Уно Яанович снял трубку радиотелефона и набрал номер дежурного по министерству.

— Рохтла говорит. Из ЭКО товарищи выехали?.. Скажите их позывной. Понял, спасибо.

Рохтла переключился и переговорил с машиной экспертно-криминалистического отдела. Выяснилось, что они едут другой дорогой. Договорились встретиться на месте преступления.

В машине повисло молчание. Да и о чем говорить? Пока ничего не известно, кроме того, что убит пожилой одинокий человек. Кто поднял на него руку? Что толкнуло убийцу на этот шаг? Все предстояло еще выяснить.

Люди, сидевшие в машине, были профессионалами своего дела, и много раскрытых тяжких преступлений на их счету. На раскрытие некоторых пришлось потратить годы кропотливого труда. Годы!.. Непосвященному человеку трудно даже представить себе этот колоссальный объем работы. А ведь сколько тратится сил и нервов?! И, видимо, тогда только преступник не посмеет убить или ограбить, когда будет убежден в неотвратимости наказания. Стопроцентной неотвратимости! А для этого необходимо каждое преступление раскрывать.

Виктор откинулся на сиденье, расслабился, прикрыл глаза. Тревога холодила сердце. Это всегда так, при каждом выезде на место преступления. Несмотря на большой стаж работы, он никак не мог привыкнуть к виду трупов, чужих ран, смотреть на людей, находящихся в отчаянии и горе. Всякий раз Виктора охватывало огромное желание быстрее найти преступника.

За окном мелькал осенний лес. Солнце золотило пожелтевшую листву, в низинах ватным слоем стелился туман. На опушке, растопырив неуклюжие ножки, стоял лосенок и с любопытством смотрел на приближающуюся машину. Славка плавно затормозил и выключил двигатель. Лосенок сделал несколько шагов к машине, чавкая по болотине копытцами, вытянул шею в сторону людей, принюхиваясь и вздрагивая всем телом.

Рохтла приоткрыл окно.

— Что, парень, заблудился?

Лосенок присел, замотал обидчиво головой и, разбрызгивая грязь, помчался в лес.

На место прибыли уже в десятом часу. Хутор находился на большой лесной поляне в окружении могучих сосен. Старый, вытянутый в длину приземистый дом, крытый камышовой крышей. Рядом такие же древние сарай, амбар и баня. Двор в полном запустении — все заросло травой, в углу куча сгнивших досок, посередине насквозь проржавевшая косилка. Только свежая поленница дров говорила о том, что дом обитаем. За стеклом маленького окошка Виктор увидел громадного серого кота, который неподвижно сидел и меланхолически жмурился. Возле распахнутой входной двери стоял пожилой человек в форме капитана милиции. Растерянно затоптавшись, он растопыренными пальцами неуклюже отдал честь и сказал:

— Извиняюсь, ваши документы. Сюда нельзя.

Рохтла молча протянул удостоверение. Капитан внимательно прочитал красную книжицу и, вытянувшись, отчеканил:

— Участковый инспектор Лаур.

Из проема двери показался озабоченный начальник местного уголовного розыска Юхан. Увидев приехавших, горячо пожал всем руки.

— Товарищ подполковник! Следователь прокуратуры и судмедэксперт уже работают в доме, еще ждем криминалистов из Таллина.

— Вон они уже подъезжают. Пускай начинают работать, а мы пока поговорим. — Рохтла приветственно махнул рукой прибывшим и повел сотрудников к поленнице. Расселись на чурбаках.

— Давайте начнем по порядку. — Рохтла закурил сигарету. Виктор и Эндель достали блокноты.

— Пускай участковый начнет, — сказал Юхан. — Он обнаружил труп, но растерялся немного — с самой войны на его участке никаких преступлений не было. Вы уж извините, товарищ подполковник.

— Ты, Юхан, зря извиняешься. Раз таких преступлений не было, значит, хорошо работал. — Рохтла повернулся к участковому: — Рассказывайте, Лаур.

Капитан осторожно снял фуражку и расправил пятерней седые слежавшиеся волосы.

— Живу я здесь недалеко, километра три будет. Не спалось ночью, товарищ подполковник, старая рана беспокоит. — Лаур непроизвольно потер ногу. — Часа в четыре утра услышал два выстрела из ружья. Подумал, браконьерствует кто-то, потому как не сезон сейчас. Лесник в отъезде, у дочери гостит, замужем она за офицером армейским. Мужик хороший, рыбак. — Лаур смутился, что увел разговор в сторону. Присутствующие молчали. — Значит, сел я на мотоцикл, поколесил по лесу. Никого. Когда проезжал мимо дома старого Вольдемара, увидел, что дверь нараспашку. Непохоже это на старика. Может, случилось что? Зашел в дом, а он в крови весь… Мертвый. — Капитан дрожащей рукой вытер вспотевший лоб. — Рация моя на мотоцикле до райотдела не достает. Позвонил от себя и сразу вернулся.

Участковый потерянно умолк.

— Так. Расскажите об убитом подробнее. — Рохтла ободряюще посмотрел на Лаура.

— Что о нем рассказывать? Одинокий старый человек. С тридцатых годов был в здешних местах егерем. Детей не было. Старуха померла лет пятнадцать назад. После этого сдал Вольдемар, хозяйство забросил, протянул еще несколько лет, да и оформил пенсию. Видно, не под силу стала егерская служба. В магазин ему было далековато ходить, так часто я подбрасывал ему хлеб, консервы. Иногда заезжали по старой памяти охотники из пожилых, останавливались у Вольдемара на ночевку, оставляли кое-что из продуктов. Он и рюмку мог с ними поднять, а так не пил. Уравновешенный был человек.

— Извините, — улыбнулся Виктор, — придется задать банальный вопрос: были ли у Ауна враги или неприязненные отношения с кем-нибудь?

— Какие враги?! Он и мухи не обидит. Хоть и егерем работал, а в живность не стрелял, жалел ее. И не общался ни с кем, жил себе бирюком.

— Да, задача! — Рохтла поднялся. Встали и остальные офицеры.

— Юхан, а служебную собаку использовали?

— Так точно! Взяла след, дошла до ручья — это метрах в ста пятидесяти отсюда, дальше идет заболоченный лес, — на том все и кончилось.

— Ясно. Необходимо выделить Лауру достаточное количество людей и организовать осмотр местности. Ведь кто-то стрелял из ружья ночью? Заодно обойти все хутора, переговорить с жителями. Узнать, не было ли у кого гостей, может, видели посторонних в лесу? Немедленно информируйте пограничников. Давай, Юхан, действуй, а мы здесь поработаем.

Юхан с Лауром уехали, остальные вошли в дом. Первым помещением была кухня. Грязная, закопченная плита, на ней металлические миски с остатками засохшей еды. В углу лежал развязанный мешок с картошкой, рядом, в старом тазу, горка проросших луковиц. Стоял кислый, затхлый запах. Виктор потрогал плиту — та была еще теплая. Далее была комната, в которой, кроме шести кроватей с засаленными матрасами, ничего не было. Видимо, здесь обычно ночевали охотники. Прошли в последнюю комнату, откуда слышались голоса. Из-за грубо оструганного стола поднялся пожилой мужчина и представился:

— Следователь прокуратуры Юрисоо. Этот молодой человек, — он указал на парня, сидевшего на лавке между двух окон, — судебно-медицинский эксперт Панов, а это, — теперь последовал кивок в сторону двух женщин, робко жавшихся друг к другу, — понятые. Ваших коллег-криминалистов представлять нет необходимости.

Рохтла назвал себя и сотрудников, потом с Юрисоо отошел к двери, где они негромко заговорили. Эндель присоединился к ребятам из ЭКО.

Виктор оглядел комнату. Убранство небогатое. Облезлый шкаф (наверное, еще довоенный) с распахнутыми дверцами, весь нехитрый скарб, валявшийся на полу. У глухой стены широченная тахта — одеяло отброшено, обивка вспорота, из нутра сиротливо торчат пружины. Повсюду следы полного разгрома: приподнятые доски пола, искореженные деревянные плиты подоконников, разбитая кадка, в которой рос фикус. На полу между тахтой и стеной лежал труп, прикрытый залатанной простыней. Мрачное, зловещее зрелище. Полная комната занятых делом людей, и это неподвижное тело, то, что всего несколько часов назад было живым человеком. Виктор подошел к трупу, присел. Рядом опустился Панов, откинул с лица убитого простыню. Жидкие седые волосы, небритое, изможденное лицо, рот открыт в последнем вздохе. Панов снова набросил простыню и тихо сказал:

— Пулевая рана навылет в области сердца. Ваши спецы пулю из стены уже выколупали. Убит в середине ночи, точнее скажу после вскрытия. Вечерком загляни в мое хозяйство, результаты будут готовы. Пойду теперь встречать машину, мне пора ехать.

#img_9.jpeg

Виктор задумчиво сидел на корточках. Мягко спрыгнув с подоконника, к нему приблизился кот, сел неподалеку и уставился желтыми глазами. Видно, проголодался, а никто его не кормит. Странные животные эти кошки. Человек сильно ошибается, думая, что приручил их. Собака давно бы почувствовала смерть хозяина, а этот котище спокоен и равнодушен. Что видел он этой ночью? Какая трагедия разыгралась здесь?

Следователь Юрисоо вернулся к столу, пригласил поближе понятых и продолжил заполнение протокола. Рохтла увел сотрудников в пустующую комнату, расселись на кроватях. Калда, руководитель группы криминалистов, не дожидаясь приглашения, начал докладывать:

— Порадовать особенно нечем, Уно Яанович. Дом мы осмотрели. Сняли несколько отпечатков пальцев, но я уверен, что все они принадлежат хозяину — его узор. Обнаружена стреляная гильза и пуля от пистолета калибра 7,65 миллиметра. Оружие не отечественное, что-то типа маузера, «вальтера», судя по гильзе — еще со времен войны. После экспертизы скажем точнее. Фотосъемки тоже произведены, сейчас начнем осматривать остальные постройки. Двери самого дома не взломаны. Хозяин, похоже, не имел привычки запираться. Брать у него нечего, сами видели.

— Нечего, говоришь? А погром у него устроили зачем, что искали? Давайте, Калда, работайте дальше — большая надежда на вашу фирму. Виктор, подключайтесь к научным мужам, а мы с Энделем пока займемся бумагами покойного. Может, там что найдем, какого-нибудь дружка или родственника.

Осмотр места происшествия длился еще около четырех часов. Закончив обследование бани, Виктор вылез наружу и, осторожно вытащив грязными руками сигарету из пачки, закурил. После копания в старой рухляди хотелось тщательно вымыться. Из сарая выглянул радостный Калда и помахал рукой.

Виктор торопливо перебежал двор и, споткнувшись о порожек, ввалился в сарай.

— Осторожней, Витя! Иди сюда.

Калда со своим товарищем, подсвечивая себе фонариками, склонились в углу. Привыкнув к полумраку, Виктор увидел, что земляной пол сарая в нескольких местах вскопан. Возле одной из ям Калда внимательно осматривал измазанную глиной лопату.

— Видишь, на глине синие ворсинки. Это или рукавицы, или нитяные перчатки. Изымем — пригодятся. Вот почему в доме не было чужих отпечатков. Но не это главное, ты сюда смотри.

Луч фонарика переметнулся в сторону, и Виктор увидел на свежем выбросе земли четкий отпечаток обуви. Калда осторожно измерил след, поднялся и сказал напарнику:

— Сейчас пришлю следователя с понятыми. След сфотографируешь, сделаешь с него слепок. Пошли в дом, Виктор.

Внимательно осмотрели всю обувь, находящуюся на хуторе, но ничего похожего не обнаружили. Да и нога покойного соответствовала 40-му размеру, а на земле отпечатался явно 43-й. Но это уже было кое-что! Калда ходил в героях.

В Хаапсалу приехали в четвертом часу дня. Калда со своей бригадой срочно отбыл в Таллин, увозя «трофеи». На совещание все собрались в прокуратуре в небольшом кабинете Юрисоо. Перед самым началом совещания примчался запыхавшийся Юхан. Несмотря на усталость, все были сосредоточенны, собранны и спокойны. Юрисоо откинулся на спинку стула, пригладил редкие волосы и неторопливо начал:

— Уважаемые товарищи! — Это прозвучало настолько торжественно, что все заулыбались. Юрисоо тоже рассмеялся, неожиданно и открыто, совсем по-молодому. — Обстановка не благоприятствует веселью, но я, каюсь, взял не тот тон. Мы с вами должны и обязаны решить один вопрос: кто совершил убийство? Для этого необходимо уяснить себе цель и мотивы преступления. Какие будут мнения?

После недолгого раздумья Виктор твердо сказал:

— Есть три версии: первая — с целью ограбления, вторая — убийство с целью мести и, наконец, третья версия — убийство из хулиганских побуждений. Я понимаю, что это стандартная заготовка, но уйти от нее, от этих версий мы не можем. Попробуйте сейчас придумать что-нибудь новое!

— Убедительно, хотя возможны и более оригинальные варианты, — произнес Юрисоо. — Давайте обсудим. Итак, первая версия: ограбление. Все мы были на место происшествия и видели, в каких условиях жил Аун. О достатке не может быть и речи. Накопления? Много ли сэкономишь на зарплату егеря?

— В практике бывали случаи, когда преступления совершались совсем из-за незначительной суммы денег, — сказал Виктор.

— Согласен, Шахов. Не нужно горячиться. Ведь мы пытаемся нащупать наиболее веские аргументы, которые могли толкнуть преступника на убийство. Ведь пойти на такое ради нескольких десятков рублей мог разве что сумасшедший. Кстати, вот вам еще одна версия: сумасшедший, и ее также придется отрабатывать.

В разговор вступил Рохтла:

— Да, и это тоже версия. Эндель, когда будете готовить ориентировку по республике, обязательно укажите, что необходимо устанавливать лиц, имеющих отклонения в психике и скрывшихся из дома или лечебницы. Ты, Виктор, не переживай — первую версию мы не отбрасываем. Теперь проверим другую: убийство из мести, хотя это тоже довольно шаткое предположение. Друзья или враги Ауна нам неизвестны, скорее всего их и вовсе не было. Родственники отсутствуют, переписку покойный ни с кем не вел. Чтобы окончательно убедиться в этом, Юхану поручается переговорить с работниками почты. Итак, пока наиболее приемлемая версия: убийство из хулиганских побуждений. Да, такое предположение расширяет объем работы почти до бесконечности, но мы должны учитывать все обстоятельства, которые дают отправные точки для розыска. Уединенный лесной хутор не место для прогулок хулиганов. Если там побывал кто-то посторонний, его могли видеть окрестные жители. Значит, нужно продолжать опрос населения. Необходимо установить водителей рейсовых автобусов, маршруты которых проходят через интересующий нас лесной массив. Они прекрасно знают своих местных пассажиров, постоянных попутчиков и наверняка запомнили чужака, если тот садился или выходил из автобуса. Товарищи из Хаапсалуского райотдела пусть займутся местной шпаной. Юхан, переверни весь район, но проверь всех лиц, представляющих интерес для нас. Виктор и Эндель окажут тебе посильную помощь. Таков примерный план первоначальных действий. Какие будут дополнения? Эндель, ты хочешь что-то сказать?

— Да! Есть еще одна версия, на всякий случай. Ауна могли убить для того, чтобы заставить его навсегда замолчать.

Немногословный Эндель не стал комментировать свое сообщение, хотя оно заслуживало внимания. Такое тоже могло быть. А что, если старый Аун знал какую-то тайну и умер вместе с ней?

Совещание затянулось до позднего вечера. Чтобы хоть как-то освежиться, Виктор отправился к Панову не автобусом, а пешком. Прогулка по городу действительно взбодрила его, в голове прояснилось, стало легче дышать. Миновав в темноте скверик при небольшой больнице, Виктор зашел с правого крыла и поднялся по ступенькам. Гулкий белый коридор освещался тусклой лампочкой. За обитой дерматином дверью слышался голос Панова. Когда Виктор вошел, тот положил трубку телефона, серьезно посмотрел на Виктора.

— То ли случайно, то ли стрелок был меткий, но пуля пробила сердце. Летальный исход мгновенный. Смерть наступила примерно в 24 часа. Алкоголь покойный не принимал, следы побоев абсолютно отсутствуют. А как у вас дела, зацепились за что-нибудь?

— Нет. Строим конструкции из версий и тут же их сами разрушаем. Отчаиваться, конечно, не следует — негодяя мы обязательно найдем. Ладно, пойду в гостиницу.

— Давай ко мне домой? — предложил Панов. — Места много, и жена будет рада гостю из столичного города. На ужин отведаем зайчатины. Уговорил?

— Уговорил, чревоугодник.

Рассмеявшись, Панов позвонил домой, чтобы предупредить жену. Они вышли на улицу. Старый маленький городок готовился ко сну — в окнах гас свет, по пустынным улицам спешили запоздалые прохожие. В ночной тишине издалека доносился шум морского прибоя. Впереди медленно пересекла улицу желтая машина — ночная милиция несла службу.

Режим работы в Хаапсалуском райотделе изменился. Создали оперативную группу, куда, помимо уголовного розыска, вошли представители других служб. В отделе не было ни одного человека, кто не пытался бы оказать посильную помощь в раскрытии преступления.

Удалось выяснить, что два выстрела из ружья, которые ночью слышал капитан Лаур, произвел тракторист местного колхоза Кууль. К нему в огород повадилось семейство кабанов, и, чтобы отпугнуть их, Кууль устроил пальбу. Опрос водителей рейсовых автобусов и окрестных жителей ничего не дал: никто из них никого постороннего не видел.

А время шло, и постепенно остывало ощущение, будто преступник где-то рядом, что его скоро задержат. На пятый день розыска участковый инспектор Геймонен сообщил, что из Хаапсалу исчез Яков Моргун, ранее судимый за покушение на убийство.

Виктор решил срочно навести справки об образе жизни Моргуна. Выяснилось, что после отбывания наказания он прописался в доме отца, в котором проживала еще его незамужняя сестра. Работать Моргун устроился слесарем в автохозяйство. Последнее время много пил, первого сентября вышел пьяным на работу, и начальник вынужден был отправить его домой. Второго сентября Моргун в автохозяйство не явился и отсутствует на работе по сей день.

Информация была интересная. Виктор поспешил в прокуратуру. Юрисоо внимательно выслушал его рассказ.

— Вы заинтриговали меня, Шахов! Что намерены предпринять дальше?

— Начнем розыск Моргуна. Считаю целесообразным провести по месту жительства Якова Моргуна обыск. Поищем там его обувь. Помните след на хуторе?

— Помню и согласен с вами. Разрешение на обыск я оформлю.

Через час Виктор, Юхан и два молодых сотрудника выехали на обыск. Каменный дом Моргунов хоть и выглядел крепким, но чувствовалось, что владелец не очень-то занимался хозяйством: ворота перекосились, двор захламлен, ставня на окне висит на одной петле. Здоровенный рыжий пес яростно хрипел, кидался на людей, но крепкая цепь отбрасывала его назад.

Поднялись на крыльцо, постучали. Дверь открыл пожилой мужчина, отец Якова. Равнодушно прошел в комнату, сел за стол и принялся хлебать жиденький суп. Привык, видно, к частым визитам милиции. Осмотревшись, Виктор присел за стол напротив мужчины.

— Где сын?

Старший Моргун, не прекращая жевать, промычал:

— Черт его знает?.. Свистнул у меня полсотни, теперь и рыла не кажет. Объявится — прибью!

— Сколько дней он отсутствует?

Моргун поскреб небритую щеку, встал и открыл ящик комода, вытащил из него синенький бланк телеграммы и, отставив далеко руку, пробежал глазами текст.

— Стало быть, с первого сентября этот прохиндей намылился, Надя, дочка моя, 31 августа в Пярну уехала, тетка там приболела, а на следующий день и Яшка рванул. Плакали мои денежки…

— Так, может, он тоже в Пярну поехал к тетке?

— Да он за всю жизнь ни разу ее в Пярну не навещал.

Моргун-старший решил, что тема разговора исчерпана, уселся и снова принялся за остывший суп. Он так был поглощен едой, что даже сообщение о том, что в доме будет произведен обыск, не произвело на него, казалось, никакого впечатления.

Дом осмотрели быстро. Со всех углов собрали обувь: резиновые сапоги, сандалии, старые ботинки, из-под кровати вытащили коробку с новыми туфлями.

— Чьи?

— Яшкины, — бесстрастно сказал Моргун.

Виктор глянул на подметку — так и есть, 43-й размер! Медленно вытащил из бумажника фотографию следа с места происшествия, осмотрел всю обувь, но аналогичного рисунка не было. Иначе все сразу бы стало на свои места. Правда, еще одна пара 43-го размера была на ногах отсутствующего Якова Моргуна, и на нее нужно было взглянуть как можно быстрее. Опыт Виктора не позволял ему необдуманно торопиться. Дом осмотрели еще раз — искали рукавицы или нитяные перчатки. Впустую. Взяв адрес пярнуской тетки, поехали в автохозяйство, где работал Яков Моргун. Тщательно осмотрели все подсобные помещения, но ни похожей обуви, ни перчаток, ни рукавиц не нашли. Правда, была там одна пара зеленых брезентовых рукавиц, но они ничего общего не имели с синими ворсинками, обнаруженными Калдой на лопате.

Возвратившись в отдел, подвели итоги.

Вольдемар Аун убит в ночь со второго на третье сентября, в сарае убийцей оставлен след — отпечаток обуви 43-го размера. Яков Моргун ранее был осужден за покушение на убийство, пьет, испытывает недостаток в деньгах, носит обувь именно 43-го размера. Первого сентября исчез из Хаапсалу, и до сих пор нигде не обнаружено его местопребывание. Вывод вроде напрашивался сам собой.

Посоветовавшись, решили, что в Пярну поедет Эндель, а Виктор с местными розыскниками займется изучением связей Моргуна в Хаапсалу.

Половина следующего дня ушла на малоприятные беседы с помятыми, синюшными личностями. Уж больно однообразную компанию подобрал себе Яшка — почти все были постоянными клиентами вытрезвителя. Посему и добиться от них толку было невозможно, никто из них не знал местонахождения своего бывшего собутыльника.

К обеду вернулся Эндель с хорошими вестями: Надежда Моргун сообщила, что ее непутевый братец наверняка махнул в Нарву к своей подружке Клавке. Где живет и работает Клавдия, пока установить не удалось. В свое время Яков Моргун служил в Нарве в пожарной части, там и познакомился со своей пассией.

Виктор, однако, расстроился. Нарва — очень своеобразный город, сродни Иванову или Орехову-Зуеву: там тысячи девчат-текстильщиц, а сколько из них Клавдий? Пришлось срочно звонить в Таллин, докладывать Рохтле обстановку. Уно Яанович пессимистическому настроению Виктора не поддался.

— Берите в Хаапсалуском отделе машину и поезжайте с Энделем в Нарву. Туда я сейчас позвоню, предупрежу. Ищите, Виктор. Только будьте благоразумны и осторожны, не забывайте, что Аун убит из пистолета. Юхану передай, пускай продолжает работать на месте. У меня все, жду от тебя известий. До свидания.

До Нарвы добирались четыре часа. Эндель, настроив приемник на футбольный репортаж, оживленно обсуждал с водителем перипетии матча. Куда девался его обычный флегматизм?! Виктор дремал на заднем сиденье. К Нарвскому отделу подъехали поздно вечером. Виктор с Энделем зашли в дежурную часть. Из-за пульта поднялся майор с повязкой на рукаве.

— Здравия желаю! С приездом! — Майор не успел договорить, как зазвонил телефон. — Алло, милиция…

Телефон оказался подключенным к динамику, и оттуда послышался мужской голос:

— Так это милиция?

Дежурный устало сдвинул фуражку на затылок, передвинул журнал и приготовился записывать.

— Вас слушает дежурный помощник майор Коняев.

— Повторите фамилию, я должен записать.

— Ко-ня-ев!

— Товарищ Коняев, я делаю официальное заявление: нас обокрали. Ну, что же вы молчите? Нас обокрали!

— Кого вас?

— Ах, да. Моя фамилия Геральдин. Улица Халтурина, дом два, квартира двенадцать. У нас украли Риту! — Голос мужчины перешел на трагический шепот.

— Это ваша дочь?

— Какая еще дочь? Это такса черной масти, возраст — два года и четыре месяца. Мы были во дворе, вдруг Рита кинулась на улицу. Когда я выбежал, она уже пропала. Вы должны найти собаку, иначе Соня просто не пустит меня домой.

— А Соня — кто это?

— Вы что, смеетесь надо мной, издеваетесь?

— Откуда я знаю? Может, Соня — мама Риты?

— Соня — моя жена! А на вас я буду жаловаться. Так вы будете искать собаку?

— Собак вообще-то мы не ищем. Ждите, может, сама прибежит. Если объявится у нас, вам сообщат.

— Ну что же, товарищ Коняев, я буду писать в газету.

— Это ваше право, но лучше подайте туда объявление о пропаже собаки.

Майор положил трубку и сразу включил несколько тумблеров:

— Внимание маршрутам! Из дома номер два по улице Халтурина пропала собака, такса черной масти. При обнаружении сообщить в дежурную часть. Конец связи. — Майор повернулся к приехавшим. — А теперь скажите, что это не собачья работа.

Поняв по улыбающимся лицам, что сочувствия не найти, Коняев сокрушенно махнул рукой и протянул записку от начальника уголовного розыска Даркова:

«Вам заказан номер в гостинице «Нарва».

Пожелав дежурному спокойного дежурства, поехали в гостиницу. Хаапсалуский водитель от отдыха отказался и сразу уехал обратно. Виктор с Энделем оформили документы и поднялись в номер. Ужасно хотелось есть, но ресторан был уже закрыт. Виктор собрался было идти к дежурной по этажу поклянчить хотя бы чайку, но его остановил звонок телефона. Звонил Дарков.

— Вы уже привели себя в порядок? Выходите, сейчас заеду, и ко мне на ужин.

— Поздновато вроде, Степан Гаврилович?

— А когда у нас было что-нибудь вовремя, Витя? Знаю же, что голодные. Жена давно ждет, все кастрюли полотенцами обмотала, чтобы не остыло. Для поднятия боевого духа и аппетита сообщаю: нашли мы эту Клаву! Подробности за столом…

— Интриган! Уже бежим.

Подробности были простые. Смекалистый и многоопытный Дарков, получив предписание Рохтлы, не мудрствуя лукаво, направился прямо в пожарную часть, в которой служил когда-то Моргун. В каждой части есть «вечный» старшина. И тому не стоило особого труда вспомнить, что разгильдяй и любитель спиртного рядовой Моргун похаживал к кладовщице рыбколхоза Клаве, где и был застигнут однажды во время самовольной отлучки.

К утру уже было известно, что Клавдия — человек постоянный и профессию кладовщицы не сменила. Живет в Усть-Нарве в маленьком домике. Оставалось только выяснить, не у нее ли Моргун.

В Усть-Нарве их уже поджидал участковый инспектор, молодой круглощекий парень. Жизнерадостно улыбнувшись, представился не по-уставному: Федор Круглый. Фамилия вполне соответствовала его комплекции. Участковый гостеприимно расставил стулья, включил в розетку электрочайник.

Виктор с интересом оглядел помещение: на подоконниках стояли обернутые в розовую бумагу горшки с цветами, перед столом массивное, потертое кожаное кресло, в углу старый холодильник ЗИЛ, вручную подкрашенный масляной краской, обитая дерматином дверь сверкала замысловатыми шляпками медных гвоздей.

— Хорошо живешь, Федор Круглый! — Виктор опустился в мягкое кресло.

— Он у нас хозяйственный, и на участке полный порядок. Может, пошлем Федора к Клавке, пусть разведает, что к чему? — сказал Дарков и принялся поливать из графина цветы.

— Товарищ майор, они уже политы. — Федор выключил чайник, разлил по стаканам чай и поставил на стол вазочку с кусковым сахаром. — Я тут кумекал до вашего приезда. Недалеко от дома Клавы пивная имеется, и она там приторговывает вяленой рыбкой. Отдыхающие из санатория частенько заглядывают туда.

— Хорошо «кумекал», Федор! Нас с Энделем здесь не знают, сойдем за отдыхающих. Начерти-ка план дома.

— План и не нужен. Там кухонька и одна комната. Все на виду.

— Сарай или погреб есть?

— Нет. Одна она живет, без мужика. Кто ж сарай будет строить? Как пойдете, мы с товарищем Дарковым из кустов приглядим, там подход хороший.

— Договорились. — Дарков поднялся. — Виктор с Энделем заходят в дом, мы с Круглым прикрываем. Пошли.

«Отдыхающие» фланирующей походкой подошли к дому Клавдии. Виктор, не вынимая сигареты изо рта, решительно забарабанил в окно. Занавеска отдернулась, выглянула растрепанная женщина. Увидев двух приятелей, она возмущенно покрутила пальцем у виска.

— Открывай, Клава! Дельце к тебе есть…

Когда дверь отворилась, Виктор галантно взял женщину под руку и увлек в дом.

— Клавочка, родненькая! Рыбки бы нам пару хвостов. Уважь!

— Алкаши! С жиру беситесь в своем санатории. С утра уже зенки заливать собрались…

Виктор с первого взгляда понял — Моргуна здесь нет. Круто повернулся к Клавдии и, глядя ей прямо в лицо, твердо спросил:

— Где Яков Моргун?

Женщина удивленно раскрыла глаза, присмотрелась внимательно к посетителям и расхохоталась.

— Так вы из милиции? Артисты! — Клавдия захлебывалась смехом. — Нету Яшки, в больнице он.

— В какой больнице?

— Известно в какой — в Нарвской. Аппендицит ему вырезали, теперь езжу вот, супчиком подкармливаю.

— Какого числа его оперировали?

— Как приехал, так и свалился. Вызвала «скорую», сразу забрали в больницу. Второго сентября это было. Опять натворил чего-нибудь?

— Пустяки… Дома не знают, куда он пропал. Извините нас за беспокойство.

В больнице все подтвердилось. Второго сентября «скорая помощь» доставила Моргуна в приемный покой, и в тот же вечер он был оперирован. Виктор полистал его паспорт, для убедительности заглянул в палату, где цветущий Моргун возлежал на подушках. Эндель спокойно прокомментировал:

— Первый тайм мы уже отыграли. Команды удаляются на отдых…

Виктор в тон ему закончил:

— …при полном молчании трибун. На световом табло загорается большой знак вопроса. Дарков, пойдем позвоним от тебя главному судье «соревнований», получим соответствующие указания и рекомендации.

Рохтла «порекомендовал» к утру быть в министерстве.

В уголовном розыске принято считать, что если при отработке версии получен отрицательный результат, то это тоже результат. Причастность Моргуна к убийству была полностью опровергнута, и ради этого стоило тратить время и силы. Теперь предстояло проанализировать проделанную работу и наметить новые розыскные меры.

Эндель добровольно вызвался писать справку-меморандум. Виктор тем временем рылся в архиве, просматривая материалы по преступлениям прошлым лет, совершенным на лесных хуторах. Таких преступлений было немного, но Виктор снова и снова листал дела, составлял списки, тщательно разбирался в мотивах, толкнувших людей преступить грань закона. Особенно его интересовал вопрос, что побуждало преступников идти именно на отдаленные хутора? Кажущаяся беззащитность людей? Но ведь можно нарваться на агрессивного хозяина, и тогда трудно будет унести ноги. Предположение, что владельцы хуторов прячут деньги в кубышках? Смешно! Гораздо выгоднее положить деньги в сберкассу и получать льготные проценты.

На третий день творческих мук Виктор пришел к выводу, что никакой системы здесь нет и быть не может. Пока оставался один реальный путь — проверить людей, ранее судимых за аналогичные преступления. Для этого необходимо установить, где они находятся. Виктор ушел с головой в составление запросов. От писанины его оторвал робкий стук в дверь.

— Войдите.

На пороге стоял пожилой человек в сером пальто и шляпе.

— Товарищ капитан, я участковый инспектор Лаур. Разрешите обратиться?

— Лаур! Да вас же узнать нельзя в гражданском платье. Проходите.

Виктор силком снял со смущенного Лаура пальто, усадил в кресло.

— Как там дела в вашем лесу, что нового?

— Тут вот какое дело, товарищ капитан… Промашку я допустил. Вы уж извините меня. Видно, пора мне на пенсию.

— Да что случилось? Не волнуйтесь, Лаур, говорите смелее.

— Вспомнил я один факт. С год назад увидел во дворе у старого Вольдемара молодого парня, модный весь из себя, костюмчик блестит. Спросил ненароком, что, мол, за чудо: грибник не грибник, охотник не охотник? Вольдемар пробормотал что-то насчет племянника, вроде в «Интуристе» работает. Я тогда не придал значения, забыл. А теперь вот вспомнил и все эти дни думаю. Была у Вольдемара когда-то сестра, только померла давно. Может, и в самом деле племянник это был?

— Что ж, очень хорошо, что вы пришли ко мне. Вы надолго в Таллин?

— Начальник сказал, что могу быть здесь, пока не разберемся.

— Тогда едем в «Интурист» в отдел кадров. По фотографии узнать сможете?

Лаур кивнул головой с полной уверенностью.

Кадровики — народ обстоятельный. Все у них разложено по полочкам в идеальном порядке, папки аккуратно подшиты и подписаны, картотека разбита по службам. С милостивого разрешения начальника отдела кадров расположились в его кабинете. Виктор усадил Лаура возле окна и подавал ему карточки, отбирая только мужчин. Просмотрели всех гидов, переводчиков сервис-бюро, работников гостиницы и вспомогательных служб, шоферов, швейцаров, наконец перешли на ресторан. Лаур молча отложил одну карточку и, взглянув на Виктора, кивнул — он! Виктор внимательно всмотрелся в фото и записал: Ялакас, 1949 года рождения, проживает в Таллине, улица Кирси, 6, кв. 39. Бармен.

Заинтересованный кадровик посмотрел через плечо Виктора.

— Ялакас? Никаких претензий не имеем. Добросовестный работник, член месткома, хороший семьянин. Вы, вероятно, ошиблись.

— Я тоже так думаю, так что не нужно его зря беспокоить.

— Понимаю. Кстати, Ялакас сегодня работает, завтра у него выходной.

На улице Лаур распрощался, поехал навестить родственников, а Виктор через десять минут стучался в кабинет Рохтлы.

Обсудили возникший вариант. Ялакаса предстояло проверить капитально, ведь это пока единственный человек, которого видели на хуторе. К тому же родственник Ауна.

Виктор неторопливо шагал по улицам вечернего города. Сырость освежала кожу лица, снимая усталость. Запахнув плотнее плащ, он ускорил шаг и вышел на площадь, посреди которой будто новогодняя елка стояла гостиница «Виру». Прекрасное современное сооружение, пользующееся большой популярностью у приезжих, но, как казалось Виктору, место для постройки гостиницы было выбрано не совсем удачно — бывшая Центральная площадь потеряла свое очарование.

Вспомнив, что сегодня как раз должен работать Ялакас, Виктор обогнул здание и подошел к входу в ресторан. Возле дверей толпилась молодежь. Швейцар за стеклом, как карась в аквариуме, важно дефилировал, гордый и неприступный.

Виктор стоял в нерешительности. Хотелось бы, конечно, посмотреть со стороны на «племянника», но как попасть туда? Не объясняться же с этим старым павлином.

— Шахов, привет! — К Виктору подходил оперативник из городского управления. — Что здесь делаешь?

— Да вот хотел чашечку кофе выпить, но разве проберешься через такой кордон. — Виктор пожал протянутую ему руку. — Ты знаешь, все время испытываю мистический страх перед швейцарами, прямо комплекс какой-то…

— Ну, это проблема разрешимая. Пойдем, составлю тебе компанию, если не возражаешь.

Оперативник решительно направился ко входу, Виктор шел следом, мучительно вспоминая, как того зовут. Чертыхался про себя, что за своими делами стал забывать имена коллег. Потом вспомнил — Антс.

Антс уверенно растолкал джинсовых парней и забарабанил в дверь. Швейцар подслеповато сощурился, вглядываясь в нахальных посетителей, потом быстро засеменил открывать. Пропуская Антса и Виктора, весь разулыбался, как будто встретил долгожданных и горячо любимых родственников.

Сдав плащи, они спустились по лестнице, свернули налево и попали в полутемный маленький бар. От гремящей музыки, казалось, вибрировали бетонные стены. Бармен священнодействовал за стойкой. Уверенной рукой разбрасывал по бокалам лед, смешивал коктейли, неуловимым движением распечатывал пачки сигарет, наполнял кофейные чашки. Затем наступал кульминационный момент: рука замирала и мягко опускалась на кнопки электронного калькулятора. Исполнялись замысловатые гаммы, «автор» на секунду задумывался, как бы в уме сверяя счет, и со скучающим видом отсчитывал сдачу. Небрежно, как на паперти, бросал мелочь на поднос. Разомлевшие клиенты смущенно сгребали мелочь настойку — на чай, мол, — и, забрав поднос с горячительным, удалялись в темноту бара.

Ялакас царил в своем маленьком громыхающем царстве. Увидев Антса, вежливо поклонился и пошел вдоль стойки к пришедшим.

— Добрый вечер! Пришли отдохнуть? Что желаете заказать? — Говоря это, Ялакас тревожно окинул зал глазами, затем запоминающе посмотрел на Виктора.

— Два кофе… — начал Виктор.

— …и два коньяка, — закончил Антс.

Все трое засмеялись. Бармен с явным облегчением кинулся выполнять заказ. Лихо орудуя рычагами кофеварки, кивнул на свободные места у противоположной стены.

Усевшись, Виктор с интересом оглядел зал. Низенькие круглые столики, вокруг них кожаные кресла-пуфики. Сизый сигаретный дым слоями поднимался к потолку и исчезал в невидимой вентиляции. В углу горланила компания подвыпивших финских туристов. За остальными столиками сидела молодежь, некоторые явно школьного возраста. Все навеселе. Естественно, бар-то не молочный. Посередине на крохотной площадке дергалась пара: какие-то судорожные движения руками, бедрами, ногами. Парень и девушка даже не смотрели друг на друга, лица у них были бесстрастные, как у мимов. Никто в баре не обращал внимания на танцующих.

Ялакас торжественно подошел с подносом, расставил кофе, коньяк и блюдце с миндалем. Поклонившись, так же торжественно удалился. По реакции зала Виктор понял: оказал им царский прием. Выпили по глотку коньяка, отхлебнули великолепного кофе и захрустели орешками.

— Часто здесь бываешь, Антс?

— Приходится по службе… Публика, сам видишь, беспокойная. Присматриваем за ними. И чего сюда этих сопляков тянет, как пчел на мед? Каждый вечер одни и те же физиономии. Сидят, коптятся в дыму, глохнут от этой какофонии.

— А где деньги берут? Тут трешкой не обойдешься.

— Потому и приглядываем. Находишься по этим барам — голова начинает трещать, а молоко за вредность нам не дают. — Антс весело рассмеялся. Виктор придвинулся ближе.

— Послушай, Антс, что представляет собой этот бармен? Давно его знаешь?

— Ялакас? Личность любопытная. Работает здесь уже шесть лет. Замечаний по службе, как говорится, не имеет. Двое детей, жена работает в Доме торговли. У них кооперативная квартира и дача. Только что купили «Жигули», последнюю модель. В данный момент автомобиль стоит возле входа в ресторан. Чем это он так разбередил твое любопытство, Витя? Тут скорее должна другая служба интересоваться.

— Да так, просто колоритная фигура. Интересуюсь с чисто познавательной целью. Есть такой детский киножурнал «Хочу все знать», я его постоянный зритель.

— Ты, Виктор, детскими делами не занимаешься, не твой профиль. Что тебя интересует?

— Когда он купил машину, хоть примерно?

— Вот эту информацию могу выдать запросто и точно. В первых числах сентября я с отцом ездил в ГАИ на его машине, проходил техосмотр. Ялакас был там, регистрировал свое приобретение. Погоди, сейчас схожу позвонить отцу, пускай посмотрит по техпаспорту.

Антс стремительно вышел из бара. Виктор маленькими глотками отпивал кофе и лихорадочно размышлял. Кооперативная квартира, дача, семья — все это требует денег, и немалых. А тут еще покупка машины. Старый Аун убит второго сентября, через несколько дней племянник покупает машину. Совпадение? Слишком разительное совпадение. Слишком? Может, пистолет лежит где-нибудь здесь, в бесчисленных ящиках бара? Глупости, кто станет прятать оружие на работе? Его же сменяют другие бармены, инвентаризация, в конце концов, бывает. А может, организовать сейчас какую-нибудь ревизию, проверку? Стоп! Хватит пороть горячку. Совсем зарапортовался. Если он убийца, будем работать спокойно и осторожно.

Виктор покосился на руки бармена. Могли ли эти руки убить, эти холеные пальцы нажать спусковой крючок? Вопрос один, а ответов два: да и нет. Вот для этого и работаем, чтобы под одним из ответов провести жирную черту. А пока пускай этот напомаженный молодой человек спокойно живет и работает. Презумпция невиновности! Виктор улыбнулся своим мыслям. Подошел Антс.

— Выяснил — седьмого сентября это было. И не надо никаких оваций, Витя. А теперь давай закругляться, мне пора по делам бежать.

Ялакас, мгновенно уловив ситуацию, уже подходил к ним. Виктор полез было за деньгами, но Антс сделал протестующий жест и достал бумажник. Пока он расплачивался, Виктор машинально взглянул на обувь бармена: на ногах у него были лакированные узкие туфли.

По данным ГАИ, Ялакас приобрел машину у частного лица через магазин в Москве. Документы магазином оформлены третьего сентября. Автомобиль зарегистрирован в ГАИ УВД города Таллина седьмого сентября.

Виктор и Эндель сидели в кабинете и размышляли: если Ялакас убийца, то мог ли он после совершения преступления оказаться третьего сентября в Москве? Мог! Причем есть два способа быстро добраться до Москвы — самолетом или на автомашине. Убийство совершено в ночь со второго на третье сентября примерно в час ночи. При определенных навыках вождения автомобиля в Москву можно было добраться во второй половине дня третьего сентября.

Эндель, листая расписание Аэрофлота, сказал:

— Давай, Виктор, пошлем запрос в Москву, а затем двинем в аэропорт.

— С запросом будет слишком долгая волокита. Я лучше позвоню в МУР, а ты сходи узнай, может быть, ребята уже сделали фотографии Ялакаса. Они нам сегодня пригодятся.

Когда Эндель вышел, Виктор полистал записную книжку, нашел номер служебного телефона Игоря Семина, давнего приятеля из МУРа. Набрал код Москвы, номер Игоря и, прижав трубку плотнее, услышал гудки вызова и потом голос: «Семин слушает».

— Игорь! Здравствуй! Шахов говорит из Таллина. Вот удача, что застал тебя!

— Витюша! Привет! Где пропадаешь? Звонил как-то, сказали — в командировке. Я, правда, и сам только сегодня ночью вернулся. Все дела, дела. Ну да ладно, говори, что нужно? Ты ведь просто так не позвонишь.

— Неудобно беспокоить. Чувствую, что ты занят очень.

— Виктор, кончай дипломатию разводить, не в санатории для сердечников работаем. Говори толком.

— Уговорил. Третьего сентября в Москве некий Ялакас, землячок мой, приобрел автомобиль «Жигули-2106». Нас интересует, в какое время дня была оформлена покупка в магазине и кто бывший хозяин машины. Ну и, по возможности, поподробнее о хозяине.

— Хорошо! Сейчас доложу начальству и займусь. Жди звонка.

Виктор встал и пошел к Рохтле, застав его в крайне раздраженном состоянии.

— Был на ковре. — Рохтла многозначительно поднял палец вверх. — Там недовольны участившимися кражами из сельских магазинов. И правильно. Какая-то шпана безобразничает, а мы бессильны. Позор! Главное, берут-то что — водку, колбасу, носки. И ни одного следа. Что у тебя?

Виктор коротко доложил о сделанном и попросил машину для поездки в аэропорт. Рохтла совсем вышел из себя.

— Машину вам?! Заелись! Тут на автобусе ехать пятнадцать минут. Сыщика ноги кормят. Я сейчас в район позвоню насчет краж, припомню им эти носки! Они у меня босиком забегают!..

Виктор вылетел из кабинета и столкнулся с проходившим Энделем.

— С легким паром, Витенька! Получил? Я тоже был там. Нормально, освежает.

— Мог бы предупредить, коллега.

— Песню знаешь: «Тебе половина, и мне половина»? Поехали в аэропорт, только перекусим сначала где-нибудь по дороге.

Начальник отдела перевозок, подтянутый, в хорошо пригнанном форменном костюме, принял с уважением, по-деловому. Ознакомившись с удостоверениями, попросил сесть в роскошные вращающиеся кресла.

— Чем обязан уголовному розыску? Какие-нибудь претензии к нам?

— Нет, нет. Нас интересуют списки пассажиров, вылетевших третьего сентября в Москву.

Начальник снял трубку и попросил принести отрывные талоны авиабилетов на московские рейсы за третье сентября. Виктор достал пачку сигарет и обратился к нему:

— Простите. Не знаю вашего имени-отчества…

— Владимир Иванович. Сам я не курю, но вы курите, пожалуйста.

Эндель недовольно поморщился.

— Он меня и на работе травит дымом. Владимир Иванович, мы вам не помешаем тут?

— Что вы! Работайте. Возможно, возникнут вопросы, тогда обращайтесь.

Когда принесли документы, Виктор и Эндель сразу начали проверять фамилии. Полистали талоны раз, два. Фамилии Ялакас не было.

Виктор спросил с тревогой:

— Владимир Иванович! В этот день дополнительных рейсов не было?

— Нет.

— Тогда, возможно, не было билетов на Москву и интересующий нас пассажир мог полететь, допустим, через Ленинград?

— Судя по количеству талонов, некоторые рейсы ушли в тот день с неполной загрузкой.

Это была неудача, и она очень усложняла дело. Начальник перевозок неожиданно спросил:

— Вы уверены, что ваш пассажир улетел именно третьего сентября? Ведь это могло случиться позже или раньше?

— Позже нас не интересует, а вот раньше… Это мысль! Давайте посмотрим еще за пару дней.

Принесли новые талоны. Виктор стал проверять за первое число, Эндель — за второе. Повезло Энделю. Ялакас улетел в Москву последним вечерним рейсом. Значит, в ночь, когда было совершено убийство, Ялакас находился в Москве. Версия тихо и беззвучно рухнула, растворилась, ушла в небытие.

Виктор решил быть добросовестным до конца.

— Владимир Иванович, еще одна просьба: фамилии и адреса стюардесс с этого рейса.

Тот понимающе кивнул, позвонил и через несколько минут сообщил:

— В том рейсе была одна стюардесса — Тина Нурмик. Сегодня она выходная, вот ее адрес.

Друзья поднялись и от души поблагодарили гостеприимного хозяина. Владимир Иванович пожал им руки и проводил до дверей. В здании аэровокзала они зашли в бар, взяли кофе. Пили молча и удрученно, не обращая внимания на пассажирскую сутолоку. Виктор проворчал:

— Ну что, прилетели? Допивай кофе, и поехали к Нурмик. Это же черт знает где.

Эндель взмолился:

— Витя, сегодня же футбол! — И выразительно постучал по часам. — К тому же зачем к одной стюардессе ехать двум сыщикам?

— Прелюбодей и фанатик! Давай сюда фотографии Ялакаса, один поеду.

Нурмик опознала Ялакаса. Более того, она его хорошо знала по гостинице «Виру», где она до ухода на летную работу продавала билеты на самолеты. Да, Ялакас улетел в Москву именно тем рейсом. Именно он, и никто другой.

Усталый и мрачный, Виктор ехал домой. Автобус плавно покачивался, усыплял. Напротив дремала старушка, чему-то улыбаясь во сне. Виктор встряхнулся. А что, собственно, произошло? Чего паниковать? Человек оказался не убийцей? Радоваться надо! Это верно, но настоящий убийца пока ходит на свободе, да еще с оружием. Если он выстрелил один раз, сможет и еще. Найти его нужно! Хотя бы ради этой улыбчивой старушки — пускай себе улыбается и дальше.

Дома Виктор тихо отпер дверь и на цыпочках прошел на кухню. Сделал себе бутерброды, заварил чай. Услышав тихий зуммер телефона, взял аппарат из комнаты и перенес на кухню.

— Виктор? Игорь Семин говорит. Где бродишь? Я уже на работу тебе звонил и домой… Значит, слушай внимательно. Ялакас купил машину в первой половине дня. Это точно. Хозяин машины — инженер-строитель. Человек исключительно положительный. На днях отбыл в длительную командировку за рубеж, поэтому и машину продал. Я тут нашел его товарища, на одной лестничной площадке живут. Так ему инженер рассказывал, что Ялакаса встретил случайно, машину продал по своей цене, без всяких там «сверху» и «сбоку», не хотел мараться человек. Ну вот и вся моя информация. Помог тебе чем-нибудь?

— Игорь, нет слов! Только не мне, а этому Ялакасу. Лопнула версия…

Утром Виктор с опаской заглянул в кабинет Рохтлы. Тот сидел свежий, добродушный. От вчерашней раздражительности не осталось и следа. Выслушав доклад Виктора, задумчиво тер подбородок, глаза через очки смотрели пытливо.

— Огорчен?

— Конечно! Но не тем, что Ялакас не убийца, а тем, что опять тупик. Хотя, должен признаться, с версией расставаться так же трудно, как с любимой девушкой.

Рохтла улыбнулся.

— Уно Яанович, что, магазинные кражи раскрыли?

Рохтла глянул поверх очков и, вспомнив вчерашний конфликт, с шутливой строгостью ответил:

— Если бы! Сегодня ночью еще один магазин обчистили.

Неудачи настроили Виктора на минорный лад. Сидя в кабинете у Рохтлы, он философствовал по поводу природы неудач:

— Уно Яанович, давайте рассмотрим процесс раскрытия преступления, совершенного, как говорится, в условиях неочевидности, то есть когда преступник неизвестен. Я беру вариант, когда этот процесс требует длительного времени. Знаете, каков будет его алгоритм? Нечто сходное с барьерным бегом на марафонскую дистанцию: серия барьеров-неудач, потом — рывок и финиш.

Уно Яанович саркастически посмотрел на оратора и прервал его:

— В таком случае я предпочел бы видеть в тебе спринтера, а не марафонца.

Виктор не успел ничего ответить, так как в кабинет вошел начальник экспертно-криминалистического отдела Калда. Кивнув всем приветственно головой, он стал посреди комнаты, руки в карманы, мерно покачиваясь с носка на пятку.

— Я надеюсь, Уно Яанович, вы в курсе, что прошла целая серия краж из сельских магазинов, что преступники не оставляли следов и до сих пор не задержаны. Так вот. В последнем магазине преступник все-таки оставил свои следы. Или спугнул кто, или нервы сдали. Во всяком случае, отпечатки пальцев рук — вот они! — Калда показал увеличенную фотографию. — Принадлежат они… Кейву! Тому самому, который в конце августа был освобожден из колонии.

— Спасибо, Калда! Теперь все стало ясно, сейчас же займемся этим.

— Благодарить еще рано, Уно Яанович… — Калда достал из кармана еще одну фотографию и положил на стол. На снимке был виден след ботинка, отпечатавшийся на рассыпанной муке. Рохтла сидел, ничего не понимая. Тогда Калда достал фото еще одного следа и положил рядом. Виктор почувствовал, как кровь отхлынула от лица: точно такой снимок лежал у него в кармане, это был след в сарае на хуторе Ауна. Рохтла поднялся, взял Калду за плечи и спросил:

— Идентичны?

— Абсолютно! В магазине и на хуторе побывал Кейв.

Немых сцен не было. Быстро и по-деловому принялись за проверку имевшейся информации. Кейву 23 года, дважды судим за квартирные кражи, приметы известны. Эти данные совершенно не давали ответа на многие возникшие вопросы. Какую цель преследовал Кейв? Что он искал на хуторе?

Не теряя времени, Рохтла отправил Энделя в Хаапсалу искать следы Кейва там. Виктор должен был ехать в колонию, где отбывал наказание Кейв. Там все началось, там Кейв, возможно, и получил сведения, толкнувшие его на преступление. От кого? Какие сведения? На все эти вопросы предстояло получить ответ.

Информация, добытая Виктором в колонии, оказалась весьма скудной. А ведь это был единственный источник, из которого надеялись получить хоть какие-то полезные данные.

— Кейв какое-то время воспитывался в детском доме, — рассказывал Виктору сотрудник колонии Крюков. — Потом болтался где придется, стал воровать. Дважды судили за кражи. Работал в колонии с неохотой, все отлынивать пытался. По характеру вспыльчив, но трусоват. Особой дружбы ни с кем не имел, ни с кем не переписывался. Был, правда, здесь один грузин, освободился месяца четыре назад. Подождите, сейчас уточню. — Крюков быстро перелистал журнал. — Так, записывайте. Мамалашвили Гурам Мерабович, после отбытия срока наказания уехал в город Гори, Грузинская ССР, к бывшему месту жительства. Мужик он неплохой, добросовестный и не бузил. Вот с ним-то Кейв и поддерживал кое-какие отношения.

Совещались недолго, обсуждать практически было нечего. Поскольку Мамалашвили в единственном числе представлял все связи Кейва, решили его проверку организовать с особой тщательностью. Можно было, конечно, направить в Грузию запрос с перечнем вопросов, по которому работники милиции опросили бы Мамалашвили. Однако важность задачи требовала провести очную беседу с Мамалашвили, досконально знающим детали. Ведь любой, на первый взгляд малозначительный факт мог стать решающим в раскрытии преступления.

Рохтла распорядился: в Грузию полетит Шахов. Оформив командировку и получив требование на билет, Виктор приехал в агентство Аэрофлота. Перед кассами выстроилась солидная очередь. Опасаясь, что не достанется билета на завтрашний рейс, Виктор подошел к окошечку с надписью «Начальник смены». Им оказалась миловидная женщина с ямочками на щеках. Серые глаза смотрели на Виктора с любопытством.

— Здравствуйте! Я к вам с огромной просьбой, прошу не отказать, заранее благодарю…

Улыбаясь, женщина выжидательно молчала. Видя, что от него ждут продолжения, Виктор решил наступать:

— Возникла необходимость срочно вылететь в командировку в Тбилиси. Не хочу злоупотреблять служебным положением, но для убедительности сообщаю: я работник уголовного розыска.

— Мой муж тоже работник уголовного розыска. — Женщина уже смеялась. — Давайте ваше требование.

Через пять минут Виктор вышел из агентства. Неожиданную удачу с билетом он посчитал счастливым предзнаменованием. Теперь домой, Катюшка наверняка заждалась. Сейчас начнет помогать отцу собираться в путь-дорогу.

Самолет как бы подкрался сверху к полосе, ощетинившейся перьями механизации, затормозился воздушным потоком, чиркнул колесами и весело побежал по бетонке, вздрагивая на стыках плит. Пассажиры сразу оживились, загалдели и, несмотря на отчаянный призыв стюардессы оставаться на местах до полной остановки самолета, заполнили весь проход между кресел, доставая сетки, портфели, торопясь одеть детей.

Выйдя на трап, Виктор зажмурился от яркого солнца и всем телом почувствовал теплоту воздуха. Он быстро прошел к зданию вокзала, вышел на площадку передним и сел на нужный автобус.

Начальник Управления уголовного розыска, ознакомившись с документами, усадил Виктора в кресло и сказал:

— Ваш начальник звонил мне, и мы обо всем договорились. — Он порывисто потянулся рукой к кнопке селектора: — Майора Беридзе ко мне. — Затем опять обратился к Виктору: — Ну, как там в Эстонии? Работы много?

— А где ее нет? — ответил Виктор. — Немало людей бросили на это дело. Пока безрезультатно, но очень надеемся на вашу помощь. Мамалашвили освободился из колонии четыре месяца назад. Характеризуется положительно, работал добросовестно, местом жительства избрал Гори, так как сам оттуда родом. Он единственный, с кем в колонии поддерживал контакт разыскиваемый нами Кейв. Возможно, от него удастся получить маломальскую информацию. — Виктор выжидательно посмотрел на собеседника.

Постучали, дверь отворилась. На пороге стоял высокий мужчина в элегантном коричневом костюме, из-под ниточки усов блеснули золотые коронки.

— Проходи, Беридзе. Знакомься — это капитан Шахов из Таллина.

Беридзе крепко пожал руку Виктора и, уловив приглашающий взгляд полковника, уселся в кресло.

— Насколько я понял, разговор о Мамалашвили? Тогда ничего хорошего сообщить не могу. Из Гори пришло сообщение по телетайпу, что Мамалашвили к избранному месту жительства так и не прибыл.

— Да, вот это новость!.. — растерянно протянул Виктор.

Но Беридзе не дал ему продолжить:

— Не надо раньше времени волноваться, коллега. Наши сотрудники из Гори поработали по его связям. Может, что-то и будет.

— Видимо, мне нужно ехать самому в Гори? — обратился Виктор к полковнику.

— Нет, капитан. Город маленький, ты там будешь слишком заметной фигурой. А ажиотаж сейчас пока ни к чему. Розыскники в Гори толковые, прощупают без шума родственников, знакомых. Вот что, Беридзе. Устраивай гостя в гостиницу, пускай пока отдыхает. Как получите информацию из Гори, доложите.

Солнце пригревало уже основательно. Расстегнув пиджак, Виктор неторопливо шел по сияющему чистотой проспекту Руставели. Пахло горячим асфальтом, бензином и цветами. Нарядные горожане фланировали по улице, собирались группами, громко разговаривали, при встрече разражались радостными воплями, обнимались, целовались. «Как будто сто лет не виделись. Темпераментные ребята», — улыбнулся Виктор и свернул с проспекта в лабиринт боковых улиц. Оставив в стороне железнодорожный вокзал, он поднялся в гору и попал в район домиков индивидуальной застройки, обнесенных заборами разнообразнейших форм. Домики как бы состояли из одних застекленных веранд, увитых виноградными лозами. Здесь не было городского шума, тишина и патриархальное спокойствие. Во двориках сновали по хозяйству женщины. «Старый Тбилиси. А вообще хорошо здесь», — подумал Виктор, с любопытством оглядываясь вокруг.

Из-за угла выехала «Волга», за ней следовал фургон «Мебель». Хозяин «Волги» затормозил возле дома и юркнул в калитку. Оттуда вдруг высыпала гомонящая толпа родственников, заднюю дверь фургона открыли и стали дружно выгружать новую упакованную мебель. На этикетках Виктор прочел: «Спальный гарнитур «Лайне». Довольный, будто повстречал земляков из далекого Таллина, Виктор зашагал дальше.

Проплутав сонными улочками, Виктор стал выбираться к городским магистралям. Проходя мимо невысокого забора, увидел во дворике старика, сидящего на скамеечке. Перед ним на деревянной колоде стояла громадная керамическая ваза, сверкающая глазурью. Виктор остановился как завороженный. Старик сидел неподвижно и, казалось, ничего, кроме вазы, не видел. Затем он повернул голову, прищурился и посмотрел на Виктора.

— Заходи, путник. Зачем стоишь за забором? Калитка не заперта.

Виктор нерешительно открыл заскрипевшую калитку и вошел во двор.

— Извините, я просто проходил мимо и увидел вашу вазу. Разрешите посмотреть?

Старик продолжал сидеть, опустив натруженные, с корявыми пальцами руки. Виктор залюбовался замысловатыми узорами, переливающимися всеми цветами радуги. Ваза, казалось, дышала теплом красок. Виктор невольно протянул руку, провел ладонью по блестящему боку и тут же резко отдернул обожженную ладонь. Старик всплеснул руками.

— Осторожно, сынок! Я ее только что из печи вытащил. — Озабоченно рассматривая Виктора, добавил: — На выставку готовлю.

— Ничего, отец, я сам виноват. Уж больно ваза красивая, так и хочется потрогать.

Старик помолчал, поднялся, покряхтывая, и открыл дверь в пристройку. Виктор догадался, что там была мастерская: аккуратно разложен инструмент, на стеллажах стоят кувшины, вазы, какие-то сосуды. Старик появился из дверей, держа в руках увесистую кувалду, решительно подошел к вазе и… грохнул по ее сияющему великолепию. Ваза рассыпалась разноцветьем кусков, на обломки оседала красноватая пыль. Виктор в недоумении подался к старику.

— Зачем вы, отец, такую красоту разбили?!

Старик бросил кувалду, устало встряхнул руками.

— Не получилась. Шестую уже делаю… Стар стал, глаз не тот, руки не те. — Старик полез в карман вымазанного глиной фартука, достал трубку и принялся раскуривать дрожащими пальцами.

— Ну зачем же разбивать? Продали бы кому-нибудь, ведь сколько трудов пропало. — Виктор тоже зашарил по карманам, ища сигареты.

— Молод ты, сынок, и потому не понимаешь. Я мастер, старый мастер. И Шалва тогда только скажет, что вещь готова, когда сердцем почувствует это. А сердце молчит… — Старик укоризненно посмотрел на Виктора. — Продать? Разве можно это продать?! — Старик выразительно постучал себя по груди.

Сгорбившись, мастер вошел в дом. Виктор растерянно топтался на месте, не зная, что ему делать. Но старик быстро вернулся, поставил плетеную бутыль с вином, два оригинальных — собственного, очевидно, изготовления — стаканчика из глины с глазурным украшением.

— Садись, расскажи, откуда приехал, что привело тебя в наши края? — Старик разлил вино в стаканы.

— Издалека я, отец, из Прибалтики. Работаю в милиции, разыскиваю преступника.

— Что сделал этот человек? — Сурово глянул тот из-под седых бровей.

— Он убийца, отец. И я должен его найти. — Виктор снял пиджак и присел рядом с мастером, с облегчением вытянув ноги.

Старик протянул стакан Виктору, второй торжественно поднял сам.

— Сынок! Я — старый солдат. И в Прибалтике твоей воевал. В Литве был, в Латвии. Город Кёнигсберг брал. Я знаю, что такое жизнь и смерть. Но это была война. Хорошо, сынок, что ты избрал себе мужской труд, воюешь в мирное время. Пусть удача сопутствует тебе, пусть будет чистым и смелым твое сердце! — Старый мастер осушил стакан до дна, глаза его молодо блестели.

— Спасибо, отец. Вам побольше здоровья, многих лет жизни и хороших учеников, чтобы не пропало ваше искусство! — Виктор поднялся, натянул пиджак.

— Подожди, сынок, возьми эти два бокала. Давно их делал, лет двадцать уже. Выпьешь из них вина — вспомнишь старика. Может, купить захочешь? — хитро улыбнулся мастер.

— Что вы! Спасибо! — Виктор завернул бокалы в газету и положил в портфель, потом достал оттуда баллончик с газом, из кармана — обшитую сафьяном зажигалку «Ронсон» и все это протянул старику. — А это вам. Трубку раскуривать.

Старик вертел в руках изящную безделушку, явно довольный. Виктор показал, как пользоваться зажигалкой, крепко пожал шершавую, узловатую руку старика и торопливо направился к центру города. Шел как будто обновленный, бодро и уверенно.

Виктора разбудило солнце. Открыл глаза, потянулся, оглядывая номер. «Сколько уже было этих гостиниц и сколько еще будет?» — подумал он и вскочил с кровати, открыл окно. Далеко внизу шумел поток машин. Дыша полной грудью, Виктор энергично размялся, побрился, постоял под душем, неторопливо оделся. Вздрогнул, когда раздался резкий звонок телефона, стоящего на столике.

— Беридзе говорит. Здравствуй, дорогой! Хватит тебе прохлаждаться, есть хорошие новости.

— Все понял. Скоро буду. — Виктор бросил трубку, быстро оделся.

Беридзе сидел у себя в кабинете и разговаривал по телефону. Увидев входившего Виктора, приветственно помахал рукой и показал на стул. Виктор сел, почувствовав, как внутри холодком поднималось возбуждение.

— Ну, капитан, везет тебе. — Беридзе откинулся на спинку стула и сладко потянулся. — Ребята в Гори раскопали интересный вариант. Дело в том, что у Мамалашвили там была зазноба — Коробова Вера. Работала официанткой в столовой. После осуждения Мамалашвили переписывалась с ним. Год назад неожиданно выехала из Гори. Мы проверили: по данным адресного бюро прописана здесь, в Тбилиси, живет в районе Нахаловки. Это у нас так район называют на другой стороне города, домишки на горе стоят.

— Теперь знаю, я там бродил вчера.

— Занесло же тебя. Так вот, мои орлы уже поехали туда, посмотрят со стороны, что к чему.

Перебрасываясь ничего не значащими фразами, стали ждать. Время тянулось томительно долго. Наконец раздался звонок. Беридзе схватил трубку, внимательно выслушав и что-то записав, ободряюще подмигнул Виктору.

— Картина такая: частный дом принадлежит одинокой пожилой женщине. Вера действительно живет там — ухаживала за больной хозяйкой, но та уже несколько месяцев как находится в больнице. В последнее время соседи видели в доме какого-то мужчину. В данный момент Коробова находится дома, утром выбегала в магазин за продуктами. Я думаю, мужчина сей — Мамалашвили. Давай привезем его да побеседуем здесь по душам, а?

Виктор задумался.

— Понимаешь, Беридзе, спугнем мы его так — уйдет в себя, и тогда слова из него не вытянешь. Давай-ка лучше сам туда съезжу, поговорю с ним на месте. Надо только твоему шефу доложить.

— Полковник сейчас на совещании в прокуратуре. Вот что, я организую машину, может, из ребят моих возьмешь кого-нибудь на всякий случай?

— Спасибо. Не надо, я сам. Давай точный адрес.

Молчаливый шофер уверенно вел машину по городу: перекрестки проскакивали с ходу, гаишники приветственно поднимали руки.

— Вы только скажите мне, когда эта улица начнется, — попросил Виктор. Шофер не отвечал. На маленькой тихой улочке коротко бросил: «Здесь!»

Поехали медленнее. Виктор всматривался в таблички на домах. За несколько домов до нужного попросил остановиться. Отпустив шофера, Виктор закурил и неспешно двинулся в сторону дома. Остановился в тени деревьев, стал всматриваться. Небольшой двор с садом, аккуратненький домик с традиционной застекленной верандой. Во дворе, спиной к улице, стоял мужчина и тюкал топором по какой-то жерди. Виктор дождался, когда мужчина повернется в профиль. Он! Мамалашвили! Виктор торопливо затоптал сигарету, решительно шагнул во двор. Калитка предательски хлопнула за спиной. Мужчина резко обернулся и, глядя на приближающегося Виктора, отбросил жердь.

— Гурам? — спросил Виктор и остановился.

Мужчина, не выпуская из рук топора, попятился к углу дома.

— Стойте, Мамалашвили! — твердо сказал Виктор и шагнул ближе.

— Кто вы? Документы! — Мамалашвили остановился, кадык нервно задергался на небритой шее.

Виктор полез было в карман за удостоверением, но задержал руку и выжидательно посмотрел на топор, судорожно сжатый в руках Мамалашвили. Тот с неохотой опустил топор на землю, внимательно прочитал раскрытое удостоверение Виктора. Тут открылась дверь дома, и на крыльцо вышла светловолосая женщина. Увидела Виктора, сразу испугалась и тревожно спросила:

— Гурамчик, что случилось? Кто это?

— Милиция. Иди в дом, — хрипло ответил Мамалашвили. Глаза у женщины сразу налились слезами.

— Вы не волнуйтесь, Вера. Нам с Гурамом потолковать нужно немного, — попытался успокоить ее Виктор.

Женщина прижала передник к лицу, повернулась и исчезла.

Они прошли в угол сада и сели на врытую под большим тутовником скамейку. Виктор достал сигареты.

— Закуривай, Гурам, эстонские.

— Меня там такими сигаретами не угощали, — ответил Мамалашвили и демонстративно забросил в рот сигарету из своей измятой пачки «Примы». Помолчали, приглядываясь друг к другу.

— Каким ветром в наши края, гражданин начальник? — забеспокоился Мамалашвили. — Вроде в Эстонии грехов не имею?

— Ты лучше скажи, Мамалашвили, почему в Гори не поехал? Порядков не знаешь?

Мамалашвили скосил на собеседника черный глаз, глубоко затянулся несколько раз, собираясь сказать что-то резкое, но внезапно сник, лицо у него обмякло. Тоскливо ответил:

— Нельзя мне в Гори, понимаешь? Сыт я всем по горло. Отсидел свое, и хватит. Завязал, по-настоящему завязал. А там дружка ждут не дождутся. Ну вот и решили мы с ней, — Гурам кивнул в сторону дома, — пока здесь обосноваться.

— Ты что же, всю жизнь собираешься прожить непрописанным и без работы сидеть, за бабью юбку держаться? — Виктор схватил за плечо вскочившего было Гурама и с силой усадил обратно на скамейку. — Пошел бы в милицию, объяснил что к чему, помогли бы тебе.

— Кому я нужен, эдакая конфетка с бантиком?

— Да что ты из себя мученика изображаешь? Ты о будущем подумай, о Вере! Она тебя ждала зачем? Чтобы кормить дармоеда?! Вот уж действительно «с бантиком»! Да сиди ты!

Гурама, видно, здорово забрало. Он вскочил опять, возбужденно походил по дорожке сада, потом решительно остановился перед Виктором.

— Вот и помоги, если ты такой правильный.

— И помогу, сегодня же поговорю в министерстве. Только не мельтеши перед глазами, сядь наконец. Дело у меня к тебе есть.

Мамалашвили сел и с интересом уставился на Виктора.

— Ты когда в колонии был, вроде дружбу водил с Кейвом? — Виктор волновался и не смотрел в лицо Гурама.

— Кейв?.. Да, был такой, жмот ужасный, за пачку сигарет удавится. А ко мне все в корешки набивался, потому что от Веры посылки я получал. Вот, собственно, и вся наша «дружба». Почему он вас интересует? Случилось что, скажите, если можно?!

— Через несколько дней после освобождения из колонии он совершил убийство и сейчас скрывается где-то. Понимаешь? Нужны его связи.

Гурам явно мучился, но лицу было видно: хочет помочь парень, но нечем.

— На воле у него никого не было, я бы знал. — Глаза у Гурама вдруг заблестели хитринкой. — Начальник! А ведь в колонии совсем недавно у Кейва появился еще один кореш. Пожилой такой мужик, русский. Хрюнов его фамилия. Темнили они что-то втихаря, все шептались по ночам. Я еще удивился — мужик русский, а с Кейвом на его языке говорит.

— Хрюнов, говоришь? Фамилию не перепутал?

— Точно, начальник! Его в нашу бригаду определили. — Гурам оживился, рад был, что хоть чем-то помог. Потом беспомощно развел руками: — Все, больше ничего не знаю.

— И на том спасибо.

Виктор поднялся со скамейки.

— Пора мне, Гурам. На днях к тебе ребята заедут из местной милиции. Жди, все утрясется.

Из дома вышла Вера — видимо, наблюдала за ними в окно, — вопросительно посмотрела на Гурама.

Виктор торжественно пожал растерянным хозяевам руки и направился к калитке. Идя по улице вдоль ряда домишек, размышлял: «Итак, появился какой-то Хрюнов. Что за фигура? Что его связывало с Кейвом?» Из переулка послышался негромкий свист. Виктор обернулся и увидел «Волгу», из которой выглядывал улыбающийся Беридзе.

Виктор подошел, церемонно раскланялся с ним, как будто не виделись целый год.

— Загораешь, майор?

— Понимаешь, приятель у меня появился. Самостоятельный. Вот и присматриваю.

Оба рассмеялись по-дружески. В машине Виктор рассказал Беридзе все, что узнал, заодно попросил помочь Мамалашвили. Сам же решил срочно возвращаться в Таллин.

Беридзе сделал страшные глаза:

— Как домой? У нас с тобой вечером шашлык. Да и прямого рейса сегодня на Таллин нет.

— Шашлык попробуем в другой раз. Если рейса нет, полечу через Москву. Спасибо тебе за все, коллега! А сейчас в аэропорт!

В Таллине с нетерпением ждали возвращения Виктора из Тбилиси. Всех волновал вопрос о том, что связывало Кейва и Мамалашвили? Возможно, Мамалашвили знал кое-кого из друзей Кейва.

Сотрудниками уголовного розыска была проделана большая работа по установлению бывших однокашников Кейва по детдому. Как выяснилось, все они по окончании школы разъехались по стране: кто учиться, кто работать. Во все концы Советского Союза полетели запросы. В ответ чаще всего сухие телеграфные строчки:

«Не представлялось возможным», «Местонахождение неизвестно».

Те же, которых удалось сразу найти, выражали озабоченность судьбой Кейва, но с ним давно уже не поддерживали никаких контактов. Однако нельзя сказать, что следствие по делу об убийстве Ауна зашло в тупик. Велась активная розыскная работа, хотя отсутствие четких отправных точек сильно усложняло дело.

Сообщение Виктора о том, что у Кейва в колонии была еще одна связь, некий Хрюнов, вызвало большой интерес. К тому же настораживала маленькая деталь, которую сообщил Мамалашвили: Хрюнов и Кейв скрывали свое знакомство. Почему? Нить рассуждений вела к одному выводу: скрытность вызвана необходимостью конспирироваться. Зачем? Это и предстояло разгадать. Для начала занялись личностью Хрюнова. Его анкетные данные сами по себе ничего не говорили: Хрюнов Георгий Васильевич, 1920 года рождения, уроженец города Пскова, с 1951 года прописан в Таллине, последнее место работы — Таллинская нефтебаза; женат, имеет несовершеннолетнего сына; 30 июля сего года народным судом Морского района города Таллина осужден к шести годам лишения свободы за хищение государственного имущества путем злоупотребления служебным положением.

Уно Яанович решил действовать методично. Связались с сотрудниками республиканского ОБХСС и выяснили, что делом этого матерого расхитителя занимался старший инспектор по особо важным делам Спаржин. Через десять минут он уже входил в кабинет Рохтлы.

— Расскажи-ка нам про делишки Хрюнова, — попросил подполковник. — Биографию не надо, знакомы.

Олег Спаржин сообразил, что дело серьезное, и четко доложил:

— Уно Яанович! Буду краток и конкретен. Георгий Хрюнов пять лет назад по неизвестным нам причинам решил бросить профессию мясника в магазине и подался на бензоколонку. Спустя три года перешел работать на Таллинскую нефтебазу, где получил в свое ведение нефтепродукты в виде того же бензина. Привязанность к бензину выражалась у него в завышении норм расходования этого продукта и в создании тем самым «излишков» с последующей их реализацией в корыстных целях, разумеется. Не буду описывать тонкости нашей работы, сообщу только конечный результат: удалось доказать факты хищений, совершенных Хрюновым, на сумму порядка двадцати четырех тысяч рублей. К сожалению, победный звон фанфар не раздался. После ареста Хрюнова и проведения обыска мы убедились, что у этого типа нет ни копейки. Припертый к стенке фактами, он вынужден был признаться в хищениях, но куда девал деньги — выяснить не удалось. Находясь под следствием, Хрюнов заявил, что зарыл деньги в сквере неподалеку от своего дома. Я сам возил его на место… Мы погуляли по скверику, подышали воздухом. Хрюнов нашел какую-то ямку под деревом и закатил истерику — якобы его обокрали. В результате всего Хрюнов получил шесть лет, а я — выговор за то, что не обеспечил возмещения ущерба, причиненного Хрюновым государству. У меня все.

— За дело и получил. Почуял Хрюнов, что вы подбираетесь к нему, и отложил денежки «про черный день»… — Уно Яанович после каждой фразы утвердительно постукивал карандашом по столу.

Виктор из чувства солидарности решил заступиться, подбодрить коллегу:

— Ничего, Олег, бывают срывы. Вывести такого подлеца на чистую воду — тоже пуд соли съесть надо. Скажи, что известно о его связях?

— Только лица, которым Хрюнов сбывал бензин и талоны. Больше ни с кем не контачил.

Рохтла решил повести беседу в доверительном аспекте:

— Вот что, Олег. Ты, конечно, слышал про убийство в Хаапсалу. Мы подозреваем, что его совершил некий Кейв, ранее дважды судимый за квартирные кражи и всего несколько дней назад освобожденный из колонии. Так вот, в колонии Кейв «контачил» — как ты выражаешься — с Хрюновым. Нас крайне интересует, что их связывало. Возможно, их знакомство началось еще на свободе. Что можешь сообщить по этому поводу?

— Ума не приложу…

— А ты приложи, родимый.

— Уно Яанович, что вы меня все время подначиваете? — возмутился Спаржин.

— Я не подначиваю, а воспитываю. Любя, так сказать.

Все рассмеялись, и Олег тоже.

— В процессе работы я немного изучил личность Хрюнова. Уж очень он некоммуникабельный человек, все интересы сводятся к наживе. Это его кредо. Связи какие? Только те люди, которым можно сбыть бензин. Воришка Кейв к этому разряду не относится, ему бензин ни к чему. Значит, ищите причину их взаимных интересов в самой колонии.

— Понятно. Теперь второй вопрос: Хрюнов в своей преступной деятельности не имел выходов на Хаапсалу?

— Нет. Я понимаю. Вы хотите увязать цепочку: Хрюнов — Кейв — убитый человек в Хаапсалу?

— Увязывать мы ничего не собираемся, — сказал Рохтла. — Скорее пытаемся выяснить неясности. Кстати, тебе что-нибудь известно о «небензиновых» связях Хрюнова?

Олег отрицательно покачал головой.

— С женой Хрюнова разговаривал?

— Разговаривал, допрашивал, проводил на квартире обыск. Она абсолютно ничего не знает. Видели бы вы ее реакцию, когда я сообщил о суммах, которыми располагал ее муженек! Сомневаюсь, что она может дать интересующую вас информацию.

— И все-таки необходимо с Хрюновой поговорить еще раз. Давай ее координаты. — Рохтла повернулся к Виктору: — Сегодня отдыхай после дороги, а завтра нанесешь визит. Попытайся хоть что-нибудь выяснить. Вижу, у тебя началась полоса удач, тогда нужно двигаться вперед без остановки.

Лифт натужно заскрипел, задергался и медленно пополз вверх. На пластиковых стенках кабины размашисто расписаны мнения подъездных пацанов о своих соседях. На седьмом этаже в полумраке Виктор с трудом рассмотрел номер нужной квартиры и позвонил. Тихие, осторожные шаги раздались по ту сторону двери и замерли, словно выжидая. Никто не открывал. Виктор решительно надавил кнопку звонка еще раз. Дверь на четверть приоткрылась, в проеме мелькнуло женское лицо.

— Здравствуйте! Варвара Антоновна?

Женщина молчала, выжидательно и пугливо оглядывая незнакомца.

— Простите, ваша фамилия Хрюнова? Я из милиции, нужно поговорить. — Виктор показал развернутое удостоверение. Женщина отступила на шаг от двери, включила в коридоре свет.

— Проходите, — прошептала она едва слышно.

Войдя в комнату, Виктор поразился ее «убранству»: голые стены, продавленный диван, рядом стояла кровать с никелированными шишечками, два стула и… все. Хозяйка по виду вполне соответствовала обстановке: возраст неопределенный — с одинаковым успехом можно дать ей и пятьдесят, и семьдесят лет, на худом теле бесформенной тряпкой висел линялый халат, в глазах испуг и обреченность. Указала Виктору на стул, приглашая присесть, сама осторожно уселась на краешек дивана. Виктор продолжал оглядываться, несколько растерянный. Не ожидал, что у подпольного «бизнесмена» Хрюнова такие апартаменты.

— Варвара Антоновна, прошу извинить. Но я должен задать несколько вопросов. Вы знали, чем занимался ваш муж?

— Вы имеете в виду его махинации на работе? Нет, не знала, об этом мне сообщили в милиции на допросе. Обыскивали квартиру, искали деньги. Откуда им здесь взяться?.. — Хрюнова беззвучно заплакала и, не вытирая слез, продолжала: — Вы не подумайте, прошу вас, ничего плохого. Не нужны мне ворованные деньги, но хотя бы зарплату он мог приносить домой? Мальчонке шоколадку подарить на праздник мог? Так и не дождались… Весь дом держала на свои семьдесят рублей. Подлец! Вы поверите — когда мужа арестовали, вздохнула с облегчением, впервые вздохнула свободно. Всю жизнь его боялась. Приходил по ночам пьяный, ругался, кричал, бил меня и сына. Утром опохмелится стаканом водки и уходит. Вот так и жили…

— Приятели у него были? С кем поддерживал отношения?

— Домой никого не приводил ни разу. А с кем и где водку пил, не знаю. Я же говорю, домой приходил по ночам, а то и вовсе уезжал дня на два-три на охоту свою. Тогда мы с сыном хоть спали спокойно.

— На охоту? А куда он обычно ездил, в какое место?

— Не знаю. В эти дела муж меня тоже не посвящал. Ездил часто, возвращался домой грязный и всегда пьяный. Бросит, бывало, в кладовку рюкзак, завалится на диван и храпит.

— Варвара Антоновна, а где его охотничий билет? Я хочу узнать, в каком коллективе Хрюнов состоял.

Женщина задумалась надолго, вспоминая. Потом обрадованно всплеснула руками.

— Есть и билет! Мне его в милиции вернули. Ведь в ту ночь, когда мужа арестовали, он как раз с очередной охоты вернулся. Сейчас поищу.

Хрюнова вышла из комнаты, быстро вернулась, неся в руках зелененькую книжицу. Виктор полистал ее, но не торопился отдавать. Его беспокоила неясная еще, неоформившаяся мысль.

— Вы уверены, что в ту ночь муж вернулся с охоты?

— Конечно! У меня побаливало сердце, пришлось встать, принять капли на кухне. Ночью тихо, сразу услышала хлопанье дверок машины. Выглянула в окно, вижу — муж из такси вылез. Когда поднялся в квартиру, сразу поняла, что в этот раз он особенно сильно пьян. Ругался страшно, угрожал кому-то, потом повалился на диван одетый. Раздевать его я не стала, боялась к нему подходить. Рано утром, часов в пять, за ним приехала милиция.

— А почему вы убеждены, что муж приехал именно с охоты?

— Как же иначе? Ружье с ним было и рюкзак.

— Варвара Антоновна, позвольте мне взглянуть на эти вещи.

— Смотрите. Пойдемте в коридор.

Подставив стул, Хрюнова выволокла с антресолей охотничью амуницию. Первым делом Виктор извлек из чехла ружье — старую дешевенькую «тулку» с давно не чищенными стволами. Теперь очередь была за рюкзаком. Тот оказался неожиданно легким. Единственным предметом в рюкзаке был складной топорик-лопатка в кожаном чехле. Виктор внимательно осмотрел многочисленные кармашки рюкзака — пусто.

— Варвара Антоновна, вы ничего отсюда не вынимали?

— Что вы! Я и трогать ничего этого не хочу. Как его забрали, так и забросила все наверх.

Странно, что в рюкзаке не было патронов. Виктор сам полез на антресоли, нашел туго набитый патронташ.

— А это муж брал с собой тогда на охоту? Может быть, надевал на себя? — Виктор показал, как это делается.

— Да нет же! Как оно там лежало, так и лежит.

Любопытно! Человек ездил на охоту, а патроны с собой не брал. Было над чем задуматься, поразмыслить. Виктор еще раз взял в руки топорик-лопатку, осмотрел, отстегнул кнопку чехла и потянул за рукоятку. Из чехла посыпался песок. Стоп! Лопатка существует для того, чтобы копать. Не огород же Хрюнов копал на охоте? Раскапывать или закапывать? Вот это уже более приемлемо. Лопатку на время придется позаимствовать.

Оформив протокол изъятия, Виктор распрощался с хозяйкой.

Уно Яанович выслушал новости спокойно, без лишних эмоций. По привычке взял лист бумаги, карандашом нарисовал жирный круг в центре листа и написал в кругу: Хрюнов.

— Давай думать, Виктор. Как раз перед самым арестом Хрюнову вдруг захотелось съездить на охоту, поразвлечься. Он исполняет это свое желание, однако не берет с собой патронов. Странно. Забыл? Вряд ли. Ружье-то он берет. О чем это говорит?

Виктор уже догадался и нетерпеливо продолжил:

— Это говорит о том, что Хрюнов был на «охоте» не один, а с кем-то. И этот «кто-то» должен был поверить, что цель поездки — охота.

— Молодец! Теперь перейдем к истинной цели Хрюнова. Лопатка наталкивает на мысль, что ему срочно нужно было что-то закопать. Что? Допустим, документы, изобличающие его в хищениях? Нет! Они были изъяты работниками ОБХСС, и уже полным ходом работала ревизионная комиссия. Скорее всего это были накопленные ценности. Ведь у Хрюнова во время обыска ни копейки не нашли в возмещение причиненного государству ущерба. После ареста он выдвинул легенду о якобы похищенном кладе и позаботился о частичном ее подтверждении, выкопав заранее ямку в сквере.

Виктор сидел пораженный. Похоже, что Рохтла предполагал заранее такой оборот дела и мудро продумал все в деталях.

Рохтла, сдерживая усмешку, невозмутимо смотрел на Виктора.

— Сейчас самое главное для нас — установить, куда ездил Хрюнов? Вот от этого «куда?» и можно будет танцевать.

— Уно Яанович, есть одна, на мой взгляд, интересная мысль. Мы предполагаем, что Хрюнов вынужден был перед кем-то маскироваться под «охотника». Почему? Ведь он мог куда-то поехать сам и зарыть ценности. Зачем ему тогда лишние свидетели? Мне кажется, что все объясняется только одним — дефицитом времени. Хрюнов мог решить эту проблему с помощью автомобиля. Своей машины нет, значит, необходимо найти человека, который отвез бы его на место. Вот еще одно направление поисков.

— Толково! С чего полагаешь начать?

— Поеду в охотничий коллектив, переговорю с мужичками, узнаю, где любимые угодья Хрюнова. Охотники — народ скрытный, но друг про друга все знают.

Рохтла улыбнулся и добродушно сказал:

— Жилу почуял, Виктор? Что-то в этом, несомненно, есть. Действуй! Энделя пошлю на бывшую работу Хрюнова, пускай поговорит с людьми. Задача теперь формулируется так: куда и с кем ездил Хрюнов?

Охотничий коллектив № 201 располагался в подвале. Спустившись по лестнице, Виктор поплутал в темноте и, услышав голоса за дверью, толкнул ее. В большой, ярко освещенной комнате было жарко от проходивших по стене паровых труб. На другой стене прибиты грубые полки с пыльными чучелами птиц. В дальнем конце комнаты стоял большой стол, за которым расположились пятеро мужчин.

Виктор поздоровался и сообщил, что он из уголовного розыска. Один из мужчин вдруг встал и протянул руку.

— Вот не думал, Виктор, что ты работаешь в уголовном розыске. Что, не узнаешь? Помнишь, в Кярдна на гусей вместе охотились?

Виктор узнал мужчину и горячо пожал ему руку, довольный встречей знакомого. Тот взял Виктора за плечи и повернул к остальным.

— Знакомьтесь, ребята! Свой брат — охотник!

Виктор присел за стол и взял сигарету из предложенной пачки. Закурили. Похоже, охотнички были немножко под градусом — лица раскраснелись, глаза блестят. Не сидится им дома, после работы соберутся в своем подвале и… пошли охотничьи байки.

— Мне нужно навести кое-какие справки о бывшем члене вашего коллектива — о Хрюнове.

— Почему бывшем? Он и сейчас состоит у нас на учете.

— Хрюнов недавно арестован, осужден и уже отбывает наказание в колонии. Вы этого не знали?

По реакции мужчин Виктор понял, что это известие было для них новостью. Пришлось рассказать о «деятельности» Хрюнова. Все принялись возмущенно комментировать услышанное. Один из мужчин — председатель общества, как бы оправдываясь, сказал:

— Не знали мы о Хрюнове ничего. Появился он здесь незаметно, с нами ездил не часто, пару раз съездил на лося, бензином выручал… — Председатель густо покраснел и понял, что сказал лишнее. После этого он замолчал, смутился.

— Меня интересует другое. В какие угодья предпочитал ездить Хрюнов?

— Бог его знает? Попытайтесь узнать об этом в нашем Совете — они же выдают путевки в угодья.

— Путевку можно взять и на месте, у егеря или у лесника. Так что эта проверка нам практически ничего не даст.

Все задумались. Пожилой мужчина, молчавший до сих пор, степенно произнес:

— В Хаапсалу он ездил.

Виктор повернулся к говорившему и замер. Мужчина пожевал губами, прикрыл глаза, вспоминая что-то, потом продолжил:

— Встречались мы там с ним несколько раз, ночевали. Место хорошее: осенью утка есть, зимой зверья в лесу полно, боровая птица имеется.

— Ночевали-то где? — Виктор напрягся, в висках застучала кровь.

— Обычно у Вольдемара, егеря. Сейчас, правда, тот уже не работает, но в дом пускает. Только Хрюнов — компаньон паршивый, под стать своей фамилии, напивался всегда как свинья. Противно с ним.

— Значит, Хрюнов знаком с Вольдемаром?

— Ясное дело, знаком.

— Скажите, а с кем Хрюнов приезжал на охоту? Был ли у него напарник или приятель?

— Откуда приятелю взяться? Не тот Хрюнов человек, чтоб с кем-нибудь дружбу водить.

— Каким транспортом Хрюнов пользовался? Может, подвозил его кто на машине?

— Нет. Ездил все время поездом или автобусом, это я точно знаю.

Сразу уходить было неудобно. Поболтали об охоте, о ружьях, новых способах снаряжения патронов. Председатель пригласил Виктора съездить с их коллективом на кабана. Поблагодарив за приглашение, Виктор распрощался с честной компанией. От беготни за день гудели ноги. И все-таки он решил немного пройтись пешком, необходимо было поразмыслить спокойно, разложить все «по полочкам», проанализировать полученную информацию.

Итак, излюбленное место охоты Хрюнова — Хаапсалу. Он излазил там все вдоль и поперек, прекрасно знал окрестности. Может, и присмотрел заранее место, где зарыть ворованное богатство. Район этот от города довольно далеко, народу бывает мало — только охотники да редкие грибники. Опасаясь, что невольно подтасовывает факты, Виктор еще и еще раз взвешивал все «за» и «против». Все верно, такое вполне могло быть. Но главное достижение в другом: наконец-то появилась прямая линия, связывающая Хрюнова и убитого Ауна. Они встречались раньше, были знакомы. В конце этой линии, на хуторе, остался след Кейва, а начинался он в колонии, где сейчас находится Хрюнов. Конечно, пока все зыбко и предположительно, но, как в игре «холодно — горячо», стало немного теплее.

Утром Виктор зашел к начальнику ЭКО. Тот сидел, погруженный в изучение кипы документов. Калда приветственно кивнул и показал на кофейник, стоящий на подоконнике. Виктор без церемоний налил себе чашку кофе, уселся в кресло и стал размешивать ложечкой сахар. Управившись с кофе, Виктор раскрыл портфель и достал лопатку, упакованную в целлофановый пакет.

— Есть предположение, что этой лопаткой зарыли кое-что, а вот где — неизвестно. На лопатке есть частицы. Чем наука сможет помочь?

— Для тебя это лопатка, а для нас это предмет-носитель, на котором имеются наслоения. Мы можем ответить на два вопроса: а) являются ли обнаруженные наслоения почвой; б) не принадлежит ли эта почва участку местности, который вы нам сможете предложить. Короче, нужны сравнительные образцы с участка действий, то есть с места происшествия. Удовлетворен?

— Нет. Хотя одну мысль ты мне подсказал. Значит, если мы найдем место, где это «нечто» зарыто, то вы сможете доказать, что лопатка, изъятая на квартире у одного дяди, на этом месте побывала.

— Абсолютно верно, хотя на почвоведческую экспертизу понадобится время.

— Ну что ж, спасибо за твою науку на кофейной гуще. Счастливо! — Эту фразу Виктор закончил уже почти за дверью. Калда укоризненно покачал головой и снова принялся за свои бумаги.

У себя в кабинете Виктор засел за справки. Нужно коротко и ясно изложить полученную информацию, сделать выводы и запланировать дальнейшую работу. Так требовало начальство, и это давно уже вошло у Виктора в привычку. За писаниной пролетело несколько часов. Рохтла вызвал к себе после обеда. Готовый к докладу Эндель перемигнулся с вошедшим Виктором, но моментально посерьезнел и начал докладывать:

— У меня ничего заслуживающего внимания нет. На работе Хрюнов ни с кем близко не общался. Естественно, никто из сослуживцев катать его на собственном автомобиле не хотел. К тому же на работе тогда уже знали, что Хрюнов влип в какое-то темное дело, и, естественно, у всех вообще пропало желание с ним контактировать. Отпал и вариант использования Хрюновым служебного транспорта: в тот день часть машин была на техосмотре, остальные выполняли рейсы.

Задавать дополнительные вопросы не следовало — все знали, что Эндель педантичен в таких ситуациях.

После Энделя докладывал Виктор. Оп рассказал о визите в охотничий коллектив. Уно Яанович тут же водрузил очки на лоб и, не скрывая торжественности, произнес:

— Ребята! Это маленькая, но удача! Кончились наши игры с завязанными глазами. Под ногами появилась твердь. Теперь мы можем совершенно определенно сказать, что существует связь: Хрюнов — Кейв — Аун.

Виктор с Энделем благодушно улыбнулись. Увидев это, Рохтла изменил тон:

— На сем митинг заканчиваю, перейдем к рабочим будням. Виктор прав, предполагая, что Хрюнов в день перед арестом, одиннадцатого мая, ездил с кем-то на автомобиле. Но с кем? Тут наши усилия не увенчались успехом, найти таких знакомых не представилось возможным. Да и знакомый ли это был? Ведь опасно в критический момент полагаться на знакомого — тот может проявить излишнее любопытство, разболтать. Так на чем же ездил Хрюнов?

— На такси. — Это сказал Эндель, спокойно сказал, даже с долей равнодушия. — Хрюнов заплатил таксисту большую сумму денег, и тот повез его. Риск почти исключается, так как шофер не будет болтать о подвернувшейся халтуре. К тому же и жена Хрюнова утверждает, что вернулся он домой на такси.

Виктор рассмеялся.

— Все гениальное просто. Я почему-то думал, что Хрюнов пересел в такси в городе, положим, на железнодорожном вокзале, автобусной станции или у дома мнимого знакомого. А он мог же запросто арендовать такси на весь день — средства позволяли. Эндель, ты умница! Теперь опять проблема: как установить личность таксиста? Конечно, можно проверить в диспетчерской, были ли в тот день заказы на дальние рейсы?

Виктор взял телефонный справочник, нашел номер телефона таксопарка и позвонил. Пока он разговаривал, Рохтла растолковывал что-то Энделю. Положив трубку, Виктор прислушался к их тихому разговору.

— Свяжешься с Хаапсалу, пусть они поработают среди егерей и лесников. Необходимо точно установить, в чьих хозяйствах Хрюнов брал путевки. Фотографию срочно передай по фототелеграфу. Ну что у тебя, Виктор?

— В тот день заказов на рейсы далее пятидесяти километров не было. Уно Яанович, разрешите самому поехать в парк и заняться проверкой. Может, в помощь кого дадите?

— Нет, Виктор, не могу. Сам знаешь, все люди заняты. Придется действовать самостоятельно: побольше фантазии, обратись к общественности.

— Уж больно трудный народ эти таксисты. Ну ладно, я поехал.

Через тридцать минут Виктор уже стучался в дверь директора таксопарка. Закрыто. Толкнулся в кабинет главного инженера — тоже никого. Досадуя, Виктор пошел по коридору, читая таблички. Перед одной дверью в раздумье остановился. Партком. Виктор постучал и открыл дверь. За большим столом никого не было, но, переведя взгляд вправо, Виктор увидел возле окна мужчину, который стоял со сложенными на груди руками и смотрел на него.

— Здравствуйте! Мне нужен секретарь парткома.

— Это я. Здравствуйте! Проходите. На учет становиться?

— Нет, я из милиции по важному делу.

Мужчина недовольно поморщился, мельком взглянул на удостоверение и предложил сесть.

— Опять кто-нибудь отличился из наших?

— Не волнуйтесь, ничего криминального.

Виктор кратко рассказал, какой вопрос его интересует. Секретарь парткома озабоченно раздумывал.

— Вы понимаете, у нас в смену на линии сотни машин. Неужели придется опрашивать каждого водителя? К тому же у вас нет уверенности, что такой рейс был.

— Может, переговорить с людьми в колоннах или отрядах?

Секретарь покачал нерешительно головой, потом вдруг оживился, широко улыбнулся и сказал:

— Послушайте, что мы мучаемся? Завтра у нас общее партсобрание, соберется весь актив таксопарка. Тогда можно будет поговорить с людьми. Как идея, подходит?

— Меня этот вариант вполне устраивает.

— Вот и отлично! Жду вас завтра в семнадцать часов.

В таксопарк Виктор приехал за десять минут до собрания, привычно ориентируясь, прошел длинным коридором и попал в небольшой актовый зал. На сцене за столом, накрытым зеленым сукном, сидел секретарь парткома и незнакомый Виктору мужчина в очках. Увидев Виктора, секретарь приветственно помахал ему рукой и показал на свободный первый ряд. Потом наклонился к мужчине и оживленно зашептал что-то. Тот согласно закивал головой.

Зал постепенно заполнялся народом, слышались шутки, смех. Наконец все расселись по местам. Секретарь поднялся из-за стола и, установив тишину в зале, сказал:

— Прошу внимания! Перед открытием собрания слово для информации имеет товарищ из милиции.

Виктор встал, легко поднялся по ступенькам на сцену и подошел к трибуне.

— Товарищи коммунисты! Я пришел сюда не информировать вас, а от имени уголовного розыска республики просить вашей помощи. Да, мы просим помощи у вас, коммунистов таксопарка. Речь идет о раскрытии очень серьезного преступления. Нам в срочном порядке необходимо выяснить, кто из вас возил пассажира одиннадцатого мая этого года на охоту в район Хаапсалу. — В зале поднялся легкий шум. Виктор улыбнулся и продолжал: — Я знаю, что при поездке на дальние рейсы необходимо получить разрешение у диспетчера парка, но никто за этим разрешением не обращался. Видимо, признавшийся водитель получит взыскание за это нарушение порядка, все зависит от руководства таксопарка. Но повторяю еще раз — нам крайне срочно нужно его найти. У нас к нему претензий нет. Поэтому, если этот водитель сейчас сидит в зале, то пускай он встанет. Прошу. — Виктор замолчал и выжидательно посмотрел в зал. Тишина была ему ответом. Из третьего ряда поднялся пожилой человек в кожаной куртке, сурово оглядел присутствующих и, откашлявшись, пробасил:

— Вот что, ребята! Мелкие грешки бывают у всякого, да и товарищ из розыска не кошелек с трамвайными билетами ищет. К нам обращаются как к коммунистам, а мы сидим себе курицами на жердочках…

— Погоди, Аксель! Не агитируй. — Посреди зала встал худощавый мужчина. — Напарник мой, Женька Соколов, что-то рассказывал такое, еще хвастался, что клиент на мешок чая подбросил. Парень-то он неплохой, Женька, так что вы его не очень… Да вы, товарищ, зайдите в диспетчерскую — он скоро на линию выезжает.

Мужчина помолчал, степенно поправил галстук и сел. Виктор развел руками.

— Вот не ожидал, что так быстро получится. Спасибо, товарищи. — Все засмеялись. Секретарь, довольный, вышел из-за стола и пожал на прощание руку Виктору.

В диспетчерской быстро нашли путевой лист Соколова за одиннадцатое мая. Да, был на линии, вернулся в парк в 0 ч. 30 мин. Машина в исправном состоянии. Оставалось дождаться Соколова и выяснить, возил ли он Хрюнова в тот день и куда? От нетерпения Виктор не находил себе места, нервно расхаживал по комнате. Вначале хотел позвонить в управление, но потом передумал. Рано! Сел у окна, закурил. В мозгу все время колотилась мысль: он или не он? Должно же быть «милицейское» счастье? Сколько сил потратили, а результат почти нуль. Теперь все уперлось в этого любителя чаевых — Женьку Соколова!

В диспетчерскую вошел парень лет двадцати пяти, черные длинные волосы, оранжевая нейлоновая куртка, обтягивавшая крутые плечи. Он небрежной походкой подошел к диспетчеру и стал оформлять документы. По тому, как девушка метнула взгляд в его сторону, Виктор догадался — Соколов! Женька сложил бумаги в маленькую папку с выведенным краской номером машины, прощально помахал рукой и вышел на улицу. Возле машины постоял немного, потянулся крупным телом, обошел вокруг машины, постукивая ногой по баллонам, и открыл дверцу.

— Подвезешь, шеф?

Женька оценивающе оглядел Виктора и молча кивнул на сиденье. Виктор нырнул в тепло машины и захлопнул дверь.

— С первого клиента причитается! Куда ехать? — Женька с улыбкой посмотрел на Виктора и завел мотор.

— На улицу Пикк, к Министерству внутренних дел.

Улыбка моментально слетела с Женькиного лица, он выпрямился и сосредоточенно закрутил баранку. Молчали. Когда подрулили к подъезду управления, Виктор протянул деньги, дождался сдачи и сказал:

— Зайдем, Соколов, поговорить нужно.

Водитель присвистнул, вышел и запер машину. Когда поднялись наверх и Виктор отпирал дверь своего кабинета, Женька глянул на табличку на двери и озадаченно спросил:

— Это по каким таким важным делам меня привезли сюда?

— Не тебя привезли, а ты сам себя привез. Заходи и садись. — Виктор набрал номер телефона. — Уно Яанович, Шахов говорит. Прибыл из таксопарка. И не один. Может, зайдете? Жду.

Женька заерзал на стуле, явно удивленный и обеспокоенный случившимся. В кабинет зашел Рохтла, посмотрел с любопытством на Женьку и присел к столу. Женька не выдержал.

— Здесь, случаем, не ГАИ?

— Нет, здесь Управление уголовного розыска, — спокойно ответил Виктор.

Женька совсем опешил.

— Вот что, Соколов! Я с тобой не ради спортивного интереса на моторе катался. Давай успокойся и вспомни, кого и куда в мае месяце, точнее одиннадцатого числа, ты возил далеко за город? Надеюсь, ты понимаешь, что такое «далеко»?

— «Далеко» нам нельзя без отметки у диспетчера.

— А ты ее и не делал. Так проехался. Навар, говорят, хороший получил. Но нас не это интересует. Кого возил и куда? — Голос Виктора стал суровым. — Нам нужен этот человек, пойми ты!

Женьку, видимо, перестали терзать сомнения.

— А чего его искать? Давно уже посадили хапугу! Хрюнов это с бензоколонок, личность всем известная.

Пока Женька распространялся о том, что расхитителей нужно сажать в тюрьму в неограниченном количестве, Виктор внезапно ослабевшими пальцами чиркнул спичку и закурил. Затянулся глубоко, жадно, до головокружения.

Рохтла придвинул к себе бумагу, приготовил авторучку и сделал останавливающий жест разошедшемуся Женьке.

— Давай, паренек, по порядку; и чтоб все как на духу. Ясно? Рассказывай спокойно и со всеми деталями.

Соколов сразу стал серьезным, надолго задумался, потом начал рассказывать, запинаясь и вспоминая подробности:

— Времени уже прошло много… Значит, так. Покрутился я в тот день по городу, отвез нескольких клиентов, потом заехал на заправку. Тут ко мне и подрулил этот Хрюнов. Так, мол, и так, кончай трамваем работать, поехали воздухом дышать; ружьецо прихвачу, харчи, а насчет «хрустиков» — не беспокойся, отвалю сполна. Ну, недолго мучилась старушка, решился я и… погнали. Заехали к Хрюнову домой. Вытащил он ружье, рюкзак. Потом в гастроном отправились и взяли курс на Хаапсалу. В лес приехали часов в пять вечера. Разложил Хрюнов свою скатерть-самобранку: водка, закуска богатая. Пить я отказался, а вот на еду налег от души. Выпил он пару стаканов белой, взял ружье и в лес подался. Бродил где-то часа два. Пришел весь вспотевший и без дичи. Выстрелов я тоже не слышал. Опять перекусили маленько. Я еще спросил, на кого он охотится. Хрюнов психанул, разорался на меня, потом взял рюкзак и опять ушел в лес.

— Рюкзак был пустой? — спросил Рохтла.

— Да нет, кажется, что-то было. — Женька виновато умолк, потом продолжал: — Вернулся Хрюнов минут через тридцать, запыхался, грязный весь. Сел на землю и платком стал утираться. Хотел еще стакан водки махануть, но тут из леса выполз дедок с ружьишком, облезлый такой, заношенный. Хрюнов, как увидел его, чуть не подавился. Глаза вытаращил, воздух ртом хватает. Видать, они знакомы были, так как клиент мой засуетился, стал приглашать деда выпить-закусить. Но тот на принцип: пробурчал насчет того, что, мол, как буржуй на такси катаешься, отошел в сторонку и сел на пенек. Наблюдает. Ну, думаю, влипли… Видать, Хрюнов браконьерил, а этот его застукал. Тут и темнеть стало, собрались мы и покатили домой. Хрюнов по дороге меня успокаивал, говорил, что никакого браконьерства не было, мол, не боись. Засосал еще бутылку, совсем пьяным стал. Возле дома выгрузил свое барахло, отвалил два стольника — это двести рублей, значит, я и уехал. Больше Хрюнова не видел, только слышал среди таксеров, что арестован он за аферы с бензином. Туда ему и дорога, обормоту. Это что же выходит? Вроде как я с ним браконьерил? Теперь отвечать, да?

Рохтла и Виктор расхохотались. Женя сначала опешил, потом заулыбался. Виктор достал из стола карту Эстонии.

— Место «охоты» показать сможешь?

Женька смущенно поводил пальцем по карте, пошептал, потом виновато сказал:

— Не мастак я в этом деле. Так показать могу. Поехали?

— Куда на ночь глядя? — Рохтла поднялся. — Сейчас поезжай работай, а завтра с утра к нам. Не обессудь, отдохнуть тебе не придется, поедем на место. Проводи, Виктор!

Когда Виктор вернулся в кабинет, Рохтла сидел над картой и думал. Потом поднял голову и улыбнулся.

— Ну, Виктор, молодец! Теперь сдвинемся с мертвой точки. Похоже, наше предположение подтверждается. Видимо, спрятал Хрюнов в том лесу свое состояние, но вот где?

Виктор, полный оптимизма, ответил не задумываясь:

— Уно Яанович! Все не так страшно, как кажется. Хрюнов с рюкзаком уходил от машины на тридцать минут. Значит, надо отойти на какое-то расстояние, успеть спрятать или закопать ценности и вернуться. Я думаю, радиус поисков должен быть примерно пятьсот-шестьсот метров, не больше.

— Остынь, Виктор! Давай смотреть на вещи трезво. Попробуй что-нибудь найти хотя бы в радиусе ста метров. Прошло несколько месяцев, следы вряд ли остались. Но искать будем обязательно. Я сейчас позвоню в Хаапсалу начальнику райотдела, пускай к утру готовит весь личный состав, соберет общественность. Думаю, что и местный райком партии поможет. Еще сегодня нужно связаться с командованием пограничников, они дадут солдат и служебных собак. Наших собачек из питомника задействуем. Как видишь, силы соберем большие. Тут и лопатка, которую ты нашел в рюкзаке Хрюнова, пригодится. Говоришь, частицы грунта на ней остались? Вот и подключим криминалистов в поиск.

— Уно Яанович! Это же во сколько такой поиск обойдется? И еще неизвестно, найдем мы ценности или нет.

Добродушное выражение на лице Рохтлы сменилось сердитым.

— Ценности — это дело десятое. Мы обязаны раскрыть преступление, а для этого никаких средств не жалко. Это наша цель, наша главная задача, наше прямое назначение. Понадобится, всю республику поднимем. Понял? А сейчас иди отдыхать, «экономист», завтра трудный день будет. Выспись как следует. — Рохтла поднялся, хитро улыбнулся, подмигнул Виктору и вышел из кабинета.

Утром собрались в кабинете начальника Управления уголовного розыска Гришина. Он молча курил и просматривал какие-то бумаги, иногда бросая взгляд на присутствующих.

— Ну что? Ждете поздравлений? Рановато… Сработали неплохо, но это только начало. Очень важно не забуксовать сейчас, не потерять темп. Уно Яанович, все ли готово к поискам?

— Да, — Рохтла взглянул на часы, — к одиннадцати часам сбор в Хаапсалуском райотделе. Наши кинологи и криминалисты уже выехали, связь держим по телефону. Так что благословляйте — и в добрый путь.

Гришин скептически улыбнулся.

— Поезжай туда — не знаю куда, найди то — не знаю что! Как любят писать авторы детективов, задача с многими неизвестными. Практически все построено на наших предположениях, но они логически обоснованы. Помните логику? Похоже на силлогизм. Если посылки правильные, то задача должна решиться. — Гришин поднялся из-за стола, неслышно прошелся по ковру и сел рядом с Виктором. — Хрюнов, конечно, ездил не на охоту. Какая уж там охота, когда ждешь ареста с минуты на минуту. Что-то он спрятал в лесу — ценности, документы или бес его знает что. Сейчас не столь важно «что», важно это «что» найти. Тогда многое станет на свои места. — Гришин снова поднялся. — В лесу работать спокойно, четко. Желаю удачи!

Женька Соколов не подвел, помогла тренированная память таксиста. После недолгих блужданий по лесным дорогам выехали все же на ту самую поляну и вышли из машины. Женька был непоколебим и уверен.

— Здесь это, товарищи, поверьте! — Вот бутылки пустые и банки из-под консервов. — Женька с радостью извлек из кучи отбросов потемневшую банку с этикеткой «Язык в желе». — Я же говорил, что закуска была классная!

— Все ясно, молодец, Соколов! — Рохтла добродушно похлопал Женьку по плечу. — Эндель, свяжись по радио с райотделом, вызывай людей.

Эндель, несмотря на свои крупные габариты, ловко юркнул в машину и защелкал тумблерами. Разговор по радио занял не более минуты. Оставалось ждать. Славка с Женькой, породненные шоферской профессией, подняли капот машины и полезли в двигатель. Офицеры развернули карту и задумчиво склонились над ней.

— Чует мое сердце, будет результат, — взволнованно сказал Виктор. — Смотрите, покойный Аун жил неподалеку. Это звенья одной цепи.

— Звенья! А нам нужна цепь, — рассудительно протянул Эндель.

Рохтла утвердительно кивнул головой, сложил карту и повернулся к Энделю.

— Когда люди прибудут, возьми Соколова и езжай с ним к следователю прокуратуры в Хаапсалу, нужно провести официальный допрос и опознание по фотографии Ауна. Следователь предупрежден, будет ждать.

Ожидание было томительным. Виктору хотелось уже сейчас, немедленно начать поиски. Думалось: отойди на несколько шагов в лес и сразу найдешь тайник. Ребячество… В лесу стояла тишина. Осеннее солнце пригревало немного, и свежая желтизна листьев на земле казалась темной.

Послышался шум моторов. Все обернулись к дороге — на поляну колонной въезжали автомашины. Откинув борта грузовиков, на землю спрыгивали солдаты, часть из них сразу стала собирать миноискатели. Взволнованно повизгивали служебные собаки, предчувствуя работу. Из автобусов выходили сотрудники милиции, дружинники. Старшие групп собирались возле Рохтла. Виктор хотел было тоже присоединиться к ним, по остановился, увидев вытаращенные глаза Евгения Соколова.

— Вот это да! Это что, из-за нашего браконьерства такой шум? — Женя был напуган не на шутку.

— А ты как думал? — Виктор еле сдержал смех, потом добавил извинительно: — Женя, сейчас поедешь с капитаном Рооса в Хаапсалу, там тебя допросят и покажут фотографию. Может, узнаешь того старика с ружьем, помнишь? Здесь дело намного серьезней, чем браконьерство. О том, что видел здесь, пока помалкивай. Надеюсь, предупреждать тебя не надо? Да не бойся, ты нам очень помог. Спасибо! — Виктор пожал Женьке руку, проводил его к машине и торопливо направился к группе прибывших товарищей.

Поиски длились до позднего вечера. Когда усталые, запыленные люди собрались опять на поляне, стало ясно, что обнаружить ничего не удалось. Нельзя сказать, чтобы Виктора охватило отчаяние: усталость и какая-то апатия сделали его равнодушным, скорее даже безразличным. Виктор сидел на пне и без всякого ощущения вкуса дымил сигаретой. На поляне появился Рохтла. Чувствовалось, что он тоже устал, но бодрился. Рохтла поднялся на подножку автомашины и обратился ко всем:

— Товарищи! Не будем огорчаться тем, что наши поиски не увенчались успехом. Понятно, что вы все очень устали, но завтра работу придется продолжить. Сегодня каждый горел желанием найти тайник, но отличиться пока никому не удалось. — На поляне все заулыбались. — Район поиска расширять не будем. Завтра каждый пойдет тем же маршрутом еще раз, внимательно и спокойно осмотрит снова каждый сантиметр площади. А сейчас отдыхайте, товарищи. Спасибо вам большое!

Люди стали рассаживаться по машинам, снова послышались шутки, все оживленно делились впечатлениями. Рохтла подошел к Виктору.

— Что, сыщик, нос повесил? Небось хотел через пять минут найти? Так не бывает. Поехали в Хаапсалу, гостиница заказана. Я связался с Энделем — твой Соколов опознал по фотографии Ауна. Это уже что-то. Цепочка помаленьку восстанавливается…

В машине ехали молча. Славка газовал вовсю, торопился, как конь в родное стойло. Виктор с заднего сиденья наблюдал за Рохтлой. Тот дремал, привалившись к двери, очки сползли на нос. Устал человек после трудов праведных — такой у него мирный и домашний вид. Пятьдесят семь лет Уно Яановичу. Сколько сделано за прожитые годы — считать и не пересчитать. Один отдел борьбы с бандитизмом после войны сколько здоровья отнял. А он и сейчас держится молодцом, о пенсии пока не думает. Видно, вошла в кровь эта суматошная работа, эти командировки, этот вечный поиск и поиск… Виктор устыдился своей давешней слабости на поляне, приоткрыл окно и задышал холодным воздухом, разгоняя сон.

Юхан и Эндель уже ждали их в номере гостиницы. На столе благоухала ароматом жареная курица, колбаса, дразнили красными боками соленые помидоры. Наскоро умывшись, все уселись за стол и принялись за еду. Обсудили сложившуюся ситуацию, пошутили по поводу собственных неудач. Настроение у всех поднялось. Спать улеглись в надежде на фортуну.

…Тайник нашли во второй половине дня. Рядом с разрытой небольшой ямой стоял счастливый сержант-пограничник, у его ног лежал громадный черный пес.

— Это все он, Юмбо! Крутился, крутился на этом месте, потом начал лапами рыть. Я копнул, смотрю — пакет, больше ничего не стал трогать. — Сержант гладил пса, а тот лежал с гордым видом, сознавая свою значимость.

— Молодец, сержант! Быть тебе с наградой! — Рохтла с чувством пожал парню руку. — Поиск всем продолжать до конца, возможно, что тайников несколько. Пригласить понятых. Так, криминалисты уже здесь? Начинайте, хлопцы!

Осторожно извлекли из ямы пакет из толстого, плотного пластика, перевязанный крест-накрест синей изолентой. Пакет был увесистый. Когда развернули, увидели множество пачек денег, перехваченных резинкой, и деревянную коробку, по самую крышку забитую золотыми украшениями. На золоте мелкими слезками блестели бриллианты. Все молчали. Эксперт поколдовал над сокровищами, потом сказал:

— На деньгах пальцы есть, на золоте тоже кое-где фрагменты. Думаю, что установить хозяина сможем. Отпечатки пальцев Хрюнова мы захватили с собой, так что в отделе все сделаем.

По окончании фотографирования, протоколирования и прочих атрибутов процессуального порядка срочно двинулись в Хаапсалуский отдел. Расположились в кабинете у Юхана. Все были в приподнятом настроении. В кабинет зашел следователь прокуратуры Юрисоо.

— Уважаемому уголовному розыску привет и горячие поздравления! — Юрисоо обошел всех, каждому пожал церемонно руку. — А где же долгожданная находка? Сумма-то хоть какова?

— Над находкой пока эксперты работают. Вот ждем результатов, — сказал Рохтла. — Присаживайтесь, товарищ Юрисоо, давайте пока посовещаемся, чтобы не терять времени.

Рохтла не дал ребятам насладиться радостью победы. Опять этот темп, все подчинено заданному ритму. Главное — не расслабляться! Раз появились подтверждающие факты, значит, нужно наступать, работать, соединять разрозненные звенья цепочки.

— Итак, наши предположения оказались верными. Хрюнов действительно спрятал в лесу ценности, а мы их нашли. Это веский козырь. Он нам понадобится в разговоре с Хрюновым. — Рохтла вопросительно посмотрел на следователя, тот согласно кивнул. — Мы также используем показания таксиста Соколова. Все это должно помочь нам в изобличении Хрюнова, в признании им факта укрывательства ценностей. Но как вот увязать эти три фамилии: Хрюнов — Кейв — Аун? Иначе говоря, как доказать причастность Хрюнова к убийству старого Ауна? Хрюнов отбывает наказание, находится в изоляции, Кейв, оставив след своего ботинка на хуторе, скрывается в лесу, а Аун убит. Вот все, чем мы располагаем. Давайте хоть теоретически попробуем восстановить картину. — Он замолчал, снял очки и стал массировать пальцами веки.

Юрисоо побарабанил пальцами по столу, потом, размеренно взвешивая каждое слово, заговорил:

— Я уже не молод, чтобы строить фантастические предположения. Но мне кажется, что одна версия здесь наиболее приемлема: я вчера допрашивал Соколова, и он очень живописно описал реакцию Хрюнова на появление Ауна на поляне. Мог Хрюнов подумать, что Аун следил за ним? Конечно, мог. Даже обязан был подумать так, учитывая его тогдашнее нервное напряжение. В ту же ночь Хрюнова арестовали. Затем тюрьма, следствие, суд, ожидание отправки в колонию — и все это время Хрюнова должен был мучить вопрос: знает ли Аун о его кладе или нет? И Хрюнов находит выход, а именно: использует Кейва, который выходил на свободу после отбытия срока. Чем же он прельстил Кейва? Скорее всего деньгами. Понимаю, что доказать все это будет не просто. Ожиданием мы делу не поможем, потому считаю допрос Хрюнова необходимым и безотлагательным.

— Спасибо. Какие еще будут высказывания, мнения? — Рохтла оглядел задумавшихся сотрудников. — Веселей, ребята. Давайте идеи! Эндель, хочешь высказаться?

— Да. Вот вы, товарищ подполковник, сказали, что Хрюнов находится в изоляции. А ведь это нам на руку. Послав Кейва на убийство, он до сих пор не знает результатов. Дошел ли Кейв или нет? Убит Аун или жив? Где деньги? Наверняка Хрюнов взвинчен сейчас до предела, и это мы должны учесть при его допросе.

Рохтла не успел ответить — раздался телефонный звонок.

— Слушаю. Да-да, Рохтла. — Уно Яанович внимательно слушал, глаза его стали веселыми. — Вас понял, спасибо! — Рохтла медленно оглядел всех, читая на лицах вопрос, затем улыбнулся и сказал: — Эксперты звонили. Есть отпечатки пальцев Хрюнова. Да они и должны были быть. А сумма… Сумма — 86 тысяч рублей, не считая драгоценностей. Это вам не 24 тысячи, которые смогли доказать при расследовании. Коллегам из ОБХСС придется доработать, хотя Хрюнов будет утверждать, что скопил эти сокровища за свою трудовую жизнь на свою скромную зарплату.

Рохтла рассмеялся, заулыбались и остальные. Виктор встал и после установления тишины заговорил:

— Уно Яанович! Я уже докладывал, что Хрюнов по натуре страшный скряга. Имея такие деньги, домой копейки не давал. Вся его жизнь была построена на стяжательстве. Деньги для Хрюнова — все. Он даже Кейва погнал на убийство только из предположения, что Аун видел его деньги. Вы представляете, какой будет эффект, когда Хрюнов узнает, что его богатство находится у нас? Конечно, это чисто психологический аспект, но он очень важен.

— Меня больше интересует юридический аспект, — Юрисоо прервал Виктора, — но все, что вы говорите, крайне любопытно. Учтем ваши замечания при разработке тактики допроса.

Рохтла подвел черту:

— Полностью согласен, товарищ Юрисоо, с вашим мнением о незамедлительном допросе Хрюнова. Тактику продумаем сегодня же, а завтра выезжаем в колонию.

Виктор снова нетерпеливо поднялся.

— Товарищ Юрисоо, есть предложение пригласить на допрос Спаржина из ОБХСС. Его Хрюнов знает, пусть хоть вначале думает, что нас интересуют его старые делишки.

Непроницаемый Юрисоо неожиданно улыбнулся и хлопнул ладонью по столу.

— Приглашайте, Шахов. Позвоните в Таллин и передайте, что завтра часам к десяти мы его ждем в колонии. Думаю, Спаржин тоже нам что-нибудь подскажет в психологическом аспекте. Ведь он с Хрюновым долго возился. Да и все равно товарищам из ОБХСС придется впоследствии продолжать работу по своей линии. Так что вызывайте.

В эту ночь Виктор спал очень беспокойно: то и дело просыпался, ворочался. Потом он встал, вышел в ванную комнату покурить. Из комнаты раздавался Славкин храп — того ничего не мучило.

Утро встретило облачностью. Моросил мелкий затяжной дождь. Позавтракали в буфете сосисками с капустой и спустились к машине. Славка уже прогрел мотор и салон и теперь сидел с улыбкой за рулем, включив на полную громкость музыку. Глядя на него, повеселели и остальные. Заехали за Юрисоо, и, разбрызгивая лужи, машина вырвалась на автостраду. На место прибыли, как и рассчитывали, к десяти часам. Эндель отправился выяснять подробности «времяпрепровождения» Хрюнова в колонии. Остальные разместились в предоставленном для работы кабинете. Юрисоо уселся за стол и сразу начал оживленную беседу с приехавшим Спаржиным. Рохтла и Виктор устроились у окна. За Хрюновым уже послали дневального.

По лицам присутствующих нельзя было догадаться, насколько они все взволнованы. Ведь так много ставилось на карту в предстоящем допросе. Конечно, после его окончания работа будет продолжаться при любом исходе. Но направление и объем этой работы определятся уже сегодня, сейчас. Будет ли это финишная прямая, или опять кропотливые, изнурительные поиски — пока не известно. Любому человеку свойственно желание поскорее увидеть результаты своего труда. И они страстно желали этого. Так требовал их профессиональный долг, человеческая совесть.

Стук в дверь заставил говоривших умолкнуть. В комнату вошел Хрюнов, снял шапку, обнажив ежик седых волос. Лицо у него было оплывшее, недоброе, в глазах — беспокойство и вопрос. Оглядев присутствующих и не поняв, кто старший, Хрюнов, ни к кому не обращаясь, назвал свою фамилию, номер статьи, по которой осужден, и срок наказания. Все молчали. Хрюнов узнал Спаржина и криво улыбнулся.

— Здравствуйте, Олег Всеволодович. Никак опять по мою душу? Я думал, мы с вами дела закончили. Или проведать приехали старика? — Хрюнов явно хотел укрыться за потоком слов, сориентироваться в обстановке, мучительно стараясь понять, что привело сюда этих людей.

Юрисоо решил перехватить инициативу:

— Нет, Хрюнов, мы не с визитом вежливости. Садитесь. Фамилия моя Юрисоо, работаю следователем прокуратуры. Имею к нам несколько вопросов.

— Понятно, исповедовать будете?

— Уже нахватались жаргона? Да, будем вас допрашивать. Следовательно, схема остается традиционной: вопрос — ответ.

Юрисоо достал из папки протокол допроса, не торопясь, записал анкетные данные Хрюнова и задал первый вопрос:

— Итак, вы судимы за хищения социалистической собственности путем злоупотребления служебным положением. Какова сумма причиненного вами ущерба?

— Двадцать три тысячи восемьсот шестьдесят восемь рублей.

— Какая же участь постигла эти деньги? Вы их истратили? Что-нибудь купили?

— Нет, ничего не купил. Деньги были мною спрятаны в сквере недалеко от дома. После ареста мы выезжали с товарищем, извините, с гражданином Спаржиным, на место, но… увы, тайник оказался пуст. Кому-то крупно повезло.

Юрисоо отложил ручку и сказал, потирая ладони:

— Да, вы ничего не купили. В квартире даже описывать нечего — одни голые стены. Жена с ребенком жили впроголодь.

Хрюнов сидел потупившись, сжав толстые пальцы в замок. Юрисоо тем временем продолжал:

— А вы, Хрюнов, скопидом. Денежки зря не тратили, рублик к рублику складывали. И вдруг такой казус! Не смогли как следует свое богатство спрятать? Какое ротозейство! На вас это непохоже.

Хрюнов не реагировал. Присутствующие выжидательно молчали.

— Послушайте! Может, вы не ту сокровищницу показали?

Хрюнов разогнулся, побагровел и отрывисто заговорил:

— Гражданин следователь, что вы мне душу мотаете? Неужели вы думаете, что я не отдал бы эти деньги только за то, чтобы получить срок на несколько лет меньше? Да тут за каждый день свободы готов бы заплатить!

— Двадцать четыре тысячи вы, может быть, и не пожалели, отдали бы. А ну как в тайнике сумма покрупнее. Как бы вы, Хрюнов, объяснили это товарищам из ОБХСС?

Хрюнов стал раздражаться, голос срывался на визг.

— Какая сумма? О чем вы говорите? Меня кто-то обокрал, и я же виноват!

— Не вас обокрали, Хрюнов, а вы обокрали государство. Вы уже свыклись с мыслью, что это ваши деньги, ваша собственность. Перестаньте разыгрывать из себя жертву! Я предлагаю вам, Хрюнов, добровольно назвать место, где спрятаны деньги, нажитые преступным путем.

Настроение Хрюнова пошло на улучшение, он уже улыбался.

— Послушайте, ведь это несерьезный разговор, и из-за этого такой кворум собрался? — Хрюнов оглядел всех с веселым недоумением. — Я повторяю: никаких денег у меня нет! Почему вы мне не верите?

Казалось, на Юрисоо совершенно не действуют перемены в настроении Хрюнова. Он молча смотрел на сидящего перед ним человека. Пауза затянулась.

— Да, мы вам не верим, Хрюнов. Все, что вы говорите, — ложь! И вот тому доказательство… — Юрисоо наклонился, вытащил большую картонную коробку и раскрыл ее. В коробке лежали пачки денег, перетянутые резинкой. Тут же блестели драгоценности.

Хрюнов застыл на своем стуле, скулы у него свело судорогой.

— Не пытайтесь, Хрюнов, отказываться от причастности к этим богатствам… Вы, наверное, знакомы с дактилоскопией? Вот заключение эксперта. — Юрисоо придвинул бумагу к краю стола. Хрюнов сидел не шелохнувшись. По его лицу текли слезы. О чем он сейчас думал? Да и думал ли он вообще?

Виктор понял, что настал критический момент, когда нужно что-то сделать. Тревога резанула сердце, и Виктор не выдержал.

— Хрюнов! Вам привет от Ауна и Кейва… — Виктор не смог продолжать, осекся, увидел гневный взгляд Рохтлы.

Гнетущая, спрессованная тишина заполнила кабинет. Хрюнов закрыл лицо руками и сидел так несколько минут: неуловимое дрожание пальцев, пульсирующая жилка на виске выдавали лихорадочную работу мысли. Хрюнов искал выход. Наконец он опустил руки и с трудом разлепил губы:

— Значит, Вольдемар видел? — Никто ему не ответил. — Чуяло мое сердце, что эта старая скотина все выболтает.

— Выбирайте выражения, Хрюнов. Вы находитесь на допросе, а не в курилке со своими «коллегами». — Юрисоо опять взял ручку. — Скажите, вы давно знаете Ауна?

— Порядочно. На охоту ездил в те места, вот и познакомились. А денежки он, видимо, хотел прикарманить. Иначе давно бы сдал вам. Времени для этого у него было достаточно, считай, с мая. Интересно, а ему за укрытие что-нибудь полагается?

— Мы же договорились, Хрюнов, что вопросы задаю я. Лучше расскажите теперь про ваши отношения с Кейвом.

— С Кейвом? Можно сказать, что не было у меня с ним отношений. В зоне все подкатывался ко мне, советовался. Я ему говорил: терпи, мол, совсем ничего тебе осталось, подчистую выйдешь. Ну и рассказал, что у Вольдемара мои деньги спрятаны, объяснил, где он живет. Порешили, что, когда Кейв освободится, он заглянет к Вольдемару и в его отсутствие пошарит на хуторе. Если найдет деньги, то перепрячет, а часть себе возьмет на расходы. А потом мне весточку даст. Только этот теленок решил быть умнее всех.

Юрисоо закончил писать протокол допроса и дал его прочитать Хрюнову. Тот долго и придирчиво изучал каждую страничку, потом, чуть помедлив, поставил свои подписи.

— Все? Я могу быть свободным?

Юрисоо аккуратно сложил бумаги, свинтил авторучку и спрятал ее в карман. Затем посмотрел на Хрюнова и заговорил. В голосе Юрисоо зазвенел металл, и это было так неожиданно, что у Виктора перехватило дыхание.

— Нет, осужденный Хрюнов! Вы не можете быть свободным! Неужели вы думаете, что эта розовая сказка может быть принята за правду? Вы, опытный, прожженный преступник, и рассказываете «за спасибо» этому недоумку Кейву про деньги? Да вы за них убить любого готовы! Вы и убили, Хрюнов! Убили Вольдемара Ауна!

Хрюнов, царапая правой рукой стену, пытался приподняться.

— Сидеть! И не устраивайте истерику, я не впечатлительный. Да! Аун убит на своем хуторе. Убит выстрелом из пистолета. Это вы послали Кейва на убийство, вы сказали ему, где найти оружие. Уговорить его было, видимо, нетрудно: соблазнили большими деньгами, обещали райскую жизнь. Ваш расчет был подлым и жестоким. Первый вариант: Кейв, угрожая оружием, требует у Ауна деньги. Если тот выдает их, Кейв стреляет и скрывается. Место, где спрятать деньги, вы наверняка указали заранее. Зачем стрелять? Затем, чтобы Аун не сообщил потом в милицию. Кроме того, вам необходимо было кровью убитого привязать к себе Кейва. Теперь он никуда не денется с деньгами — ведь только вы знаете, кто убийца Ауна. Забрав свою долю, Кейв должен был осесть где-то и терпеливо ждать эти годы, ждать вашего освобождения. В случае задержания Кейва и обвинения в убийстве он не сказал бы про тайник с деньгами, так как убийство из корыстных побуждений — весьма отягчающее вину обстоятельство и грозит высшей мерой наказания. Такую юридическую подробность вы намертво вдолбили в голову Кейва. Пусть боится, а в будущем и самого Кейва можно будет убрать. Теперь второй вариант: совершив убийство, Кейв ничего не находит и скрывается. Теперь вам на него наплевать: тайник цел, Аун убит, а Кейв? Черт с ним! Пускай болтается где угодно. Поймают — никто не докажет вашу с ним связь. Пусть его судят за убийство. Таким образом вы обрекли Кейва.

Хрюнов, не мигая, смотрел в лицо Юрисоо. Никто не шевелился. Виктор обдумывал услышанное. Нестерпимо хотелось курить, но он не решался этого сделать. Юрисоо, не меняя тона, продолжал:

— Я знаю, Хрюнов, что вы будете юлить, пытаться уйти от ответственности. Не удастся! Кейв, как исполнитель вашего замысла, будет нести ответственность по закону за предумышленное убийство. Ваши действия как организатора преступления будут квалифицироваться по той же статье. Вы ответите перед законом за умышленное убийство. Слышите, Хрюнов? Должен сообщить вам, что Кейв пока на свободе. Он вооружен и опасен. Каждое новое преступление, которое Кейв успеет совершить, ляжет и на вас. Кроме того, вам вновь придется долго и подробно объясняться с товарищами из ОБХСС по поводу источников приобретения такой огромной суммы денег и ценностей. Сегодня же вас отправят в Таллин в следственный изолятор. По закону я обязан предоставить вам возможность дать следствию чистосердечное признание, то есть новые показания по делу. А сейчас идите. Наш разговор на сегодня окончен.

Хрюнов тяжело поднялся, постоял, бессмысленно оглядываясь, и шаткой походкой вышел за дверь. Всех сидевших в комнате постепенно оставляло напряжение. Виктор, понурившись, катал в пальцах сигарету. Рохтла приоткрыл окно, пройдясь по комнате, остановился перед Виктором.

— Не ожидал от тебя, Шахов, такого срыва.

— Да что с этим подлецом церемониться?

— Не церемониться, а работать с соблюдением социалистической законности. Это не громкие слова, это догма. Мы не имеем права лгать даже преступнику. Это он может выкручиваться, обманывать, запутывать. Если мы начнем делать то же самое, то станем с ним на одну доску, сравняемся. Это унизительно, Шахов! За твоей спиной — государство, закон, народ, а ты пытаешься работать, опираясь на ложь. Ты хоть понимаешь, от имени кого обманываешь? Позор! Я думаю, что об этом мы еще поговорим на ближайшем партийном собрании.

Виктор подавленно молчал. Нечего было ответить — во всем прав Уно Яанович. Жгучий стыд заполнил душу.

Юрисоо пытливо смотрел на Виктора, потом смягчился и добродушно сказал:

— Не стоит так раздувать инцидент. Будем считать это досадной оплошностью Шахова. Слишком много нервов потратил он на это дело, вот и сорвался. Перейдем к дальнейшим перспективам. Что нам дал допрос Хрюнова? Полную уверенность в том, что исполнителем преступления был Кейв. Хрюнов, сам того не желая, подтвердил наши предположения. Кейва нужно задержать — и как можно скорее.

Это было просто невероятно, что Кейв до сих пор не задержан. Все силы брошены на его поиски. Управление уголовного розыска превратилось в штаб. Во все концы республики летели телетайпограммы, телефонные звонки. Ориентировали Ленинградскую, Псковскую и Новгородскую области, Латвию и Литву. Кейв стал притчей во языцех. У каждого постового и внештатного сотрудника милиции, у каждого дружинника была фотография Кейва. Тщетно. Кейв как в воду канул.

Виктор с Энделем нанесли на карту республики места совершения краж из сельских магазинов, пытаясь определить направление его продвижения. Никакой системы в этом не было. Кейв беспорядочно метался, как затравленный зверь. К тому же кражи из магазинов пока прекратились. Как ни странно, но оперативники с нетерпением ждали очередной кражи, чтобы локализовать поиски. Каждое, даже самое малозначительное преступление бралось на контроль, анализировалось на причастность к нему Кейва.

…Утром резко зазвонил телефон. Кража из магазина в Эльве, недалеко от Тарту. Снова похищены водка и еда. Виктор с Энделем выехали немедленно. Славке же представилась возможность показать свое искусство: включая на обгонах сирену, он гнал машину по трассе — вокруг вздымались вихри снежной пыли.

Местные товарищи оказались расторопными. К приезду Виктора и Энделя осмотр магазина был окончен. Картина выглядела следующим образом: преступник попытался воспользоваться топориком с пожарного щита и взломать массивную, обитую железом дверь. Убедившись, что из этого ничего не выйдет, он разбил топориком витринное стекло, влез в магазин, схватил несколько бутылок водки, колбасу, хлеб, масло, после чего рассыпал по полу трубочный табак — и был таков. Вся эта процедура заняла минуты три, от силы пять. Не было никакого сомнения в том, что здесь побывал Кейв, — его манера.

Теперь нужно было действовать четко и решительно. На место прибыл начальник Тартуского райотдела со своими сотрудниками. Они обосновались в местном исполкоме. Расстелили на столе карту, обозначили район поисков. Работа кипела: перекрывались автотрассы, железнодорожные станции, формировались экипажи для патрулирования по местным дорогам. Круг постепенно замыкался.

После обеда тяжелая, низкая облачность затянула небо. Поднялся ураганный ветер — снежные заряды следовали один за другим. Быстро стемнело. Оконные стекла исполкома дребезжали под неистовыми порывами ветра. Обстановка была не из легких: пришлось отменить патрулирование на лесных дорогах — не проехать, заносы. Необходимо было чаще менять людей на выставленных постах, организовать для них питание.

На следующий день пурга продолжалась с неослабевающей силой. Поздним вечером Виктору удалось дозвониться до Таллина. Трубку снял начальник управления Гришин. Выслушав доклад Виктора, он помолчал немного, потом сказал:

— Вот что, Шахов! Завтра рейсовым автобусом выезжайте в Таллин. На 16.00 назначено совещание, будем срочно готовить операцию по задержанию Кейва. Как говорится, в минимальные сроки с максимальными силами. Начальника райотдела отрывать не буду, пусть продолжает блокировать район. Да, чуть не забыл. Захвати с собой Энделя Рооса, у него жена заболела, ничего страшного — простуда, но все-таки присутствие его желательно. До встречи!

Виктору никак не хотелось уезжать сейчас. Близилась развязка, Кейва могли взять в любую минуту. Но приказ есть приказ. Виктор с Энделем всю ночь не ложились, обсуждали возможные варианты поведения Кейва. Было даже чисто по-человечески обидно за этого потерявшего человеческий облик парня, который стал слепым орудием в руках матерого преступника и превратился в убийцу. О чем сейчас думал Кейв, сидя в этом заледенелом, продуваемом злыми ветрами лесу? Наверняка о том, что все безнадежно, жизнь кончена… И для того, чтобы вырвать у судьбы еще один день, час, минуту, Кейв готов стрелять, стрелять в любого, кто попытается к нему приблизиться.

Ночью пурга стихла. Утро встретило свежим снегом, искрящимся на солнце. Автобус мощно несся мимо сосен, покрытых снегом, в салоне было тепло и уютно. Пассажиры, устроившись поудобнее, в большинстве своем дремали. Эндель вытянул ноги, откинул голову и сразу засопел. «Чертов викинг, — усмехнулся про себя Виктор. — Превосходная черта прибалтийцев — спокойствие всегда и во всем. Нет, не то! Это чисто внешне, просто умеют сдерживать эмоции».

Усталость давала себя знать. Виктор откинул спинку сиденья, закрыл глаза и сразу почувствовал, как напряжены мышцы лица. Расслабился — и как будто снял тяжеленную маску: наступило облегчение, только немного болела кожа на лбу и скулах. «Дохожу, что ли? В отпуск бы на юг, к солнышку, к водичке, с Катькой в футбол босиком погонять. Мечта! На охоту нужно съездить, с ружьишком побродить по лесу, подышать свежим воздухом. Но это все потом, когда со временем посвободнее будет».

…Автобус стал резко притормаживать, принял вправо и, захрустев нетронутым снегом, остановился. Виктор глянул на часы — 11.15, до Таллина еще больше двух часов езды. Отворилась дверь, в автобус поднялся мужчина, наклонился к водителю и забубнил, что-то спрашивая. Порывшись в карманах, достал деньги, зазвенел мелочью. Водитель раскрутил рулон билетов и оторвал с полметра. Мужчина медленно обернулся лицом к пассажирам. Виктор окаменел — он! Мужчина обвел взглядом салон автобуса, выискивая свободное место, и встретился глазами с Виктором. Вздрогнул, почувствовав что-то, виновато улыбнулся и стал пятиться к двери. Как загипнотизированный, Виктор медленно поднимался с кресла.

— Стой, Кейв! Назад! — сказал тихо, срывающимся голосом.

Кейв метнулся из автобуса и с грохотом захлопнул за собою дверь.

— Эндель! — закричал Виктор, бросаясь в проход между креслами. — Эндель! — И, крикнув на ходу водителю: — Без нас не трогаться, — он вылетел в снег.

Кейв уже пересек опушку леса и мелькал между молоденькими елочками. Утопая по пояс в снегу, Виктор преодолел метров пятьдесят и остановился задыхаясь. Обернулся назад, Эндель, огибая лесок, бежал вперед по дороге, на ходу скидывая дубленку. «Умница, викинг! Теперь спокойненько, торопись не торопясь. — Виктор сбросил пальто в снег, глубже натянул шапку. — Куда бежать? Наперерез? Нельзя, могу потерять. Пойду по следу, буду, как лося в загоне, выгонять его на Энделя. Ну, вперед, сыщики-охотники!»

Виктор уже минут десять бежал по следу, пистолет в кобуре под рукой больно колотил по ребрам, дыхания не хватало, слезы застилали глаза. «Вот прет, гад! И правда как лось. — Виктор выскочил на поляну и увидел, что следы, сделав петлю, возвращаются в лес. — Обратно пошел? — удивился Виктор. И страшная догадка обожгла его. — Там же автобус, люди! Оплошали, уйдет ведь!» Ярость придала ему силы. Ломая кусты, Виктор бросился наперерез. Ударом кнута хлестнул выстрел. Подсеченная пулей ветка рухнула, сбив снежную шапку с ближайшего куста. Виктор с разбегу повалился в снег, лихорадочно выдернул пистолет, дослал патрон в патронник. «Этого еще не хватало?! Детективщина какая-то! Эдак он гранатами начнет скоро швыряться. Шутки шутками, а лежать нечего. Не на курорте. Вперед!»

Второй выстрел заставил Виктора глубже зарыться в снег. «Где он, сволочь? Не вижу! — Виктор осторожно поднял голову, по его разгоряченному лицу текли струйки растаявшего снега, смешанные со слезами. — Чего это я рыдаю, как бабка-плакальщица на кладбище? Вон он!» Закрыв лицо руками, Виктор проломился сквозь кусты и увидел Кейва метрах в двадцати от себя. С ненавистью или от ужаса — кто в этот момент разберет — Кейв вскинул руку с пистолетом и нажал курок. Раздался сухой щелчок — выстрела не было.

«Осечка», — мелькнуло в голове у Виктора. Полусогнувшись и что-то крича, он сделал первый прыжок в сторону Кейва, не отрывая глаз от пистолета. И сразу увяз, упал на колени; поднялся, с трудом выдирая ноги из снега, и всем корпусом кинулся к преступнику. Кейв уже передернул затвор и поднял руку с оружием. Зацепившись за что-то, Виктор в падении выстрелил. Распластавшись на снегу, раскрывая рот, как рыба, почти теряя сознание, Виктор слышал, как Кейв, хрипя, покатился по снегу, а потом затих. Виктор встал на четвереньки — не было сил подняться, — дурнота подкатила к горлу. Ломая кусты, выскочил Эндель. Пробегая мимо лежащего Кейва, он отбросил ногой его пистолет — и прямо к Виктору.

— Витя! Ранен? Где, куда? — Эндель ощупывал его всего, искал кровь.

— Я в порядке. Посмотри, что с ним? — Виктор кивнул на Кейва и стал с трудом подниматься.

Кейв лежал на спине без сознания, снег вокруг окрасился каплями крови. Эндель расстегнул ватник, задрал свитер и рванул рубаху. Пуля вошла в правую сторону груди, из раны толчками текла кровь. Эндель достал носовой платок и зажал рану. Платок сразу стал пропитываться кровью.

— Витька, иди к автобусу, позови людей на помощь. У водителя должна быть аптечка, захвати. Спроси, может, среди пассажиров есть врач?

Виктор поднял пистолет Кейва, прочитал: «Вальтер-7,65», разрядил, сунул в карман и, пошатываясь, пошел в сторону дороги.

Возле автобуса толпились встревоженные пассажиры. Виктор обратился к водителю:

— Слышь, друг! У тебя есть аптечка? Там человек ранен.

Водитель, помявшись, сказал:

— Знаешь что, парень, покажи-ка свои документы. А то вы все бегаете, пуляете…

Виктор, усмехнувшись, протянул ему удостоверение, наклонился и умылся снегом. Повеселевший водитель вернул красную книжечку.

— В момент все сделаю, капитан. Аптечка есть, полный комплект. — И юркнул в автобус.

— Товарищи, среди вас есть врач?

Пассажиры молчали. Из автобуса вышла пожилая женщина с суровым лицом.

— Я акушерка, постараюсь вам помочь.

— Нужно еще несколько человек, помочь перенести раненого, — обратился Виктор к мужчинам.

Вперед выступили двое парней.

— Если можно, мы пойдем.

— Можно. — Виктор зашагал по снегу, остальные потянулись за ним цепочкой.

Склонившись над Кейвом, женщина деловито осмотрела рану, засунула руку под спину и покачала головой.

— Выхода нет… — Она сноровисто стала разбирать аптечку и бинты. Потом обернулась к Энделю: — Скажите, кто этот человек?

— Он убийца, мать.

Руки женщины дрогнули, но лицо оставалось бесстрастным.

— Я думаю, у него задето легкое, пуля осталась в теле. Попытаюсь остановить кровотечение, но необходима срочная операция.

Парни и водитель соорудили из жердей некое подобие носилок, застелили их лапником. Так и не пришедшего в сознание Кейва перенесли в автобус. Пока его устраивали на сиденьях, Виктор беспомощно похлопал себя по карманам, подошел к молодой женщине, которая курила в сторонке.

— Простите, у вас не найдется сигареты?

— Пожалуйста, возьмите. — Протянув зажигалку, она добавила: — А гардероб ваш, который вы с приятелем расшвыряли по всему лесу, я собрала. Висит на вешалке в автобусе.

— Спасибо! — Виктор улыбнулся и подошел к шоферу. — Сколько километров до ближайшей больницы?

— Километров сорок.

— Тогда все в автобус, и давай жми, друг, на всю железку!

Автобус взревел и понесся по полуденному лесу.

В больнице поселка врачи сразу стали готовить Кейва к операции. Узнав от них, что жизнь Кейва вне опасности, Виктор и Эндель после долгих поисков нашли участкового инспектора и поручили ему организовать охрану в больнице. Из какой-то конторы с трудом дозвонились до Таллина и доложили о случившемся. Рохтла весело кричал в трубку:

— Молодцы, сыщики! Отдыхайте пока. Ребята к вам выезжают.

В жарко натопленной комнате для приезжих Виктор быстро разделся и залез под одеяло. Его непрерывно бил озноб, во рту все пересохло, глаза воспалились и болели. Эндель молча смотрел на Виктора, затем оделся и вышел. Вернулся минут через пятнадцать с таинственным видом, жестом фокусника достал бутылку водки, разложил на столе нехитрую закуску.

— Выпить тебе надо, Виктор! Хоть половину стакана, а то совсем скрючит.

Виктор выбрался из-под одеяла, взял стакан и выпил. Закусывать не стал — не мог смотреть на еду.

Эндель сидел на кровати, расшнуровывая туфли.

— Это же надо, какое совпадение! Выскочил Кейв прямо на нас. Невероятно…

— Это не совпадение, Эндель! И не случайность. Это — неотвратимость! Устал, Эндель?

— Конечно! Давай поспим немного, старина.

— Вот все думаю, что я кричал, когда бежал на этого гада?

— А я слышал, — невозмутимо сказал Эндель.

Виктор заинтересованно приподнялся с подушки.

— Ты кричал: гражданин Кейв, не нарушайте правил социалистического общежития! Не шмаляйте в меня из вашего пистолетика, так как я являюсь представителем власти!

Виктор расхохотался и почувствовал, что успокоился, что стало тепло, что он очень устал и нужно обязательно уснуть. И уснул.