В истории людей был период, когда боги ещё царствовали на земле, но земля уже становилась непригодной для их обитания. Потому что истинной сферой их обитания была не земля, а человеческий разум. Это он, разум, воспринял для себя Олимп как место пребывания богов. Это он выстроил храмы и святилища для встреч с богами. А так как все цари (помазанники божии) утверждали, что ведут свою родословную от богов и являются их отпрысками и прямыми наследниками на земле, то какую-то часть функций богов они, естественно, примеряли на себя.

Богов это очень забавляло. Всю черновую работу среди людей за них выполняли так называемые наследники. Им даже не надо было спускаться в храмы и святилища, помазанники божии вполне достойно заменяли их.

Однако фимиам, молитвы, а за ними бесчисленные просьбы, просьбы весьма утомляли богов однообразием. И они решили особо разумным царям и правителям предоставить как можно больше своих полномочий. Их очень веселило, что чем больше полномочий они отдавали людям, тем выше и выше поднимались в их сознании. Так что со временем они смотрели на людей и на их поселения только с высоты Олимпа.

Теперь они не думали о земных делах, а всё больше отдавались своим божественным играм и забавам. Самыми захватывающими, конечно, были войны. Но впечатление от войн всегда ослаблялось тем, что боги бессмертны.

И опять выручили люди. Переняв игры и забавы богов, они не щадили сил, и боги вскоре почувствовали, что наблюдать за состязаниями людей и их войнами гораздо интереснее уже потому хотя бы, что ставкой у них – жизнь. Превратившись в заинтересованных зрителей, боги частенько вмешивались в ход событий не только по причине личных симпатий, но даже из-за пустых капризов. И тогда, чтобы покончить с вмешательствами, боги постановили перенести Олимп в небесную область. И перенесли.

Поначалу отсутствие богов не смущало смертных и тем более бессмертных: они сами удалились в заоблачную высь. Но с течением времени состязания и войны среди людей стали настолько жестокими, что боги содрогнулись и решили вмешаться. Решили, но не смогли. Как некогда непобедимые титаны утратили первенство в разуме богов, а с ним и мощь, так и боги вдруг ощутили, что в разуме людей им уже нет места. Они слишком долго пребывали на Олимпе, люди научились обходиться без них. Так время богов закончилось.

Кеша приехал в Андреевку за полночь. И это ему ещё повезло, водитель оказался из Алабушево, подбросил едва ли не к церкви. Когда красные огоньки маршрутки померкли, Кеша осмотрелся. Земля была припорошена лёгким, почти прозрачным снежком. В свете электрических лампочек он вспыхивал, переливался подобно драгоценным каменьям, а столбы с фонарями стояли точно последний дозор, дальше – село.

Кеша поднял голову – тёмные очертания изб словно придвинулись к нему, а шум города как бы осел и ушёл под землю. Из церкви донеслось праздничное песнопение. И ни ветерка, ни дуновения – хорошо! Вот она Рождественская ночь!

Он прислушался. В церковное песнопение влился едва слышимый скрип колодезного барабана и звяканье ведра. Кто бы это и почему? У них в Андреевке у всех водопровод, а на каждой улице – колонка. Такое впечатление, что как раз возле их дома? Отец говорил, что в эту ночь многое дозволяется не только кудесникам, а даже нечистой силе. Возрадовавшись рождению Сына, Господь Бог и ей попустил почудить. Пусть чудит, а Кеша пойдёт в церковь. Он взглянул под ноги: даже боязно ступать – белое лёгкое покрывало.

Дверь в Спасскую церковь была приоткрыта. Пение смолкло. Осеняясь крестным знамением, Кеша вошёл. Яркий свет. Лики икон. Люди, стоявшие вкруг старенького иерея Василия (духовника мамы, а потом и отца), вдруг приветственно повернулись, словно ждали именно его, Кешу. И он опять подумал – время в нас самих. Оно непременно имеет цвет, запах, вкус. Наверное, особые люди, избранные, могут видеть его и осязать? То есть чувствовать всеми органами чувств, как мы чувствуем присутствие Бога. Его удаление или приближение к нам. Мы ведь в большинстве живём не столько с тем, что нас окружает, сколько с тем, что проникло и овладело нашим разумом.

– Иннокентий Иннокентьевич, вы?! Голубчик, наконец-то! А то мы уже по второму разу тропари сполняем.

Отец Василий опустил руку, и Кеша, упав на колени, уткнулся лбом в ладонь в ожидании благословения. И отец Василий, как и всегда раньше бывало, благословил.

– Пойдёмте, голубчик, пойдёмте, мы уже вас заждались. Сейчас всем обществом пойдём и заявимся к вам, не упустим счастливой возможности побывать у вас по приглашению вашего родителя Иннокентия Ивановича.

Отец Василий оглянулся на сестёр и братьев, как бы ища поддержки, и они согласно закивали в ответ, мол, им действительно не хочется упускать счастливой возможности. Отец Василий, уходя, стал отдавать обычные для настоятеля распоряжения, а Кеша с изумлением воззрился на так называемое общество, с которым ему предстояло сейчас заявиться домой. Общество удивило молодостью и этим, более слов отца Василия, озадачило. На дворе далеко за полночь, а в церкви в основном парни и девушки от восемнадцати до двадцати лет, самое большее – двадцати двух. Поневоле удивишься.

– Извините, но с моим отцом всё в порядке? – осведомился Кеша у всего общества.

Никого из присутствующих он не знал. Сразу после школы – МГУ, потом служба в армии (Хабаровск, авиация – метеорологическая служба). После армии – аспирантура (изучение сверхчувственного – научный руководитель Богдан Бонифатьевич Бреус). В общем, прошло восемь лет, как окончил среднюю школу. Конечно, дома бывал, этакие беглые наезды на пару дней, с целью поправить финансовое положение до следующей стипендии. По сути, все одноклассники осели в Москве, так что поддерживать какие-либо связи на селе было не с кем.

Его, очевидно, тоже никто не знал или не помнил. Выступил вперёд юноша в красно-чёрной куртке с серебряными люминесцирующими полосами на рукавах.

– С отцом всё хорошо, мы вот только что расставляли кадки и обновляли в них колодезную воду.

– Зачем?! – удивился Кеша.

Теперь выступила вперёд девушка в белой вязаной шапочке и белой беличьей шубке. Глаза её весело блестели.

– А то вы пр-рямо не знаете зачем? – как бы уличая его в неискренности, громко и звонко усомнилась она. Лёгкая картавинка придавала её голосу весёлую игривость.

Молодёжь дружно засмеялась, а некоторые девушки, продолжая смеяться, прятались за спины друг друга. Парни, несерьёзно стро́жась, стали одёргивать девчонок, чем ещё больше прибавляли смеха. Кеша невольно тоже засмеялся.

Прибежала сестра-смотрительница.

– Вы что, забыли, где находитесь?

Она взялась отчитывать, но тут появился отец Василий и, отозвав в сторону, нагрузил её, очевидно, какими-то дополнительными поручениями. Сам же легко и спешно, мелкими шажками, приблизился к молодёжи и, как бы всё ещё сердясь на сестру, осуждающе махнул ей вслед.

– Вот скажет, а вы не слушайте. Если сердце смеётся, надо смеяться. Сегодня младенец Иисус Христос родился, Спаситель мира! А нам в церкви Всемилостивого Спаса, его доме, запрещают смеяться. Экая деревня…

Отец Василий снова махнул рукой, мол, что с неё возьмёшь? И это было так забавно, что уже нельзя было не смеяться.

Потом, взяв под руку Кешу, он пригласил всех следовать за ними. Однако молодёжь опередила – гурьбой вывалила на улицу.

– Благодать-то какая!

Отец Василий приостановился, в свете электрических лампочек кружилась и сверкала снежная пыльца. Пользуясь, что молодёжь затеяла игру в снежки и в веселии была занята исключительно собой, Кеша спросил, как так получилось, что они ждали его, он совершенно случайно заглянул в церковь. В ответ отец Василий хитро усмехнулся – это ему, Иннокентию, кажется случайно, а на самом деле они точно знали, что он подъедет на маршрутке, для того и пели тропари, чтобы он услышал и завернул к ним.

– Странно, очень странно всё это, – сказал Кеша.

А отец Василий, искоса взглянув на него, опять хитро усмехнулся.

– Ты так считаешь?

Кеша кивнул, и отец Василий, попросив прислушаться к голосам развлекающейся молодёжи, сказал: может ли он выделить самый звонкий голос? Самым звонким был голос девушки в белой беличьей шубке, которая вот только что усомнилась в его искренности. Кеша опять кивнул.

– Её звать Татьяна, а фамилия – Савчук. Она у нас староста молодёжной группы Спаса, а отец твой староста всего общества. (Иерей помолчал.) Она не согласна с тем, что её настоящая фамилия Савчук. Говорит, что она в украинском толковании имён – дочь совы.

И хотя молодёжь как будто ещё больше отдалилась, отец Василий вдруг понизил голос.

– Это она во сне увидела, что ты приезжаешь. И с тропарями настояла, чтобы пели. Мы уже заметили: что ей ни приснится – обязательно сбывается.

Отец Василий поведал, что при церкви они основали православное общество Спас. Если спасение от всяких Фантомов и Фантомасов придёт, то, конечно же, через Спасителя, в общем, название придумывать не пришлось, оно само придумалось.

В свою очередь и Кеша поделился, что в городе какое-то поветрие на всевозможные общества. Зачастую они организуются по интересам, точно бизнес-клубы, причём в некоторых из них, например, исповедуют спасение через добровольную обдуманную гибель, попросту говоря, самоубийство.

– О Господи, изыди, сатана! – выдохнул отец Василий и, перекрестившись, сообщил, что перед Концом света наполнится мир лжепророками и их мерзостью. Но, в конце концов, схвачен будет зверь и с ним лжепророк, сотворивший перед ним знамения, которыми обманул принявших клеймо зверя и поклоняющихся образу его. Оба будут брошены в озеро огненное, горящее серой. И остальные будут убиты мечом Сидящего на коне.

– Батюшка, а как же всех мастей предсказатели и наша звонкоголосая дочь совы? Насколько мне известно, церковь осуждает всякого рода волхвования, ворожбу и чародейство.

– Да, осуждает и предаёт анафеме. Но во все времена были, есть и всегда будут люди, которым благоволил и благоволит Господь. С ними Он вступал в беседу, выслушивал жалобы, через них и сегодня Он глаголет истину. Иногда церковь не признавала их, но то, что такие люди есть и они – соль земли, она никогда не отрицала. Да и как отрицать, дорогой Иннокентий Иннокентьевич, если вера и истина всегда в Боге? Нет веры – нет и истины. Человек вне Бога – пустоцвет. Открою тайну – наше общество Спаса благословил сам владыка Московской епархии Климент.

Возле свёртка в улицу молодёжь остановилась, Кеша напрягся: первый угловой дом возле колодца – его. Однако что всё это значит?

– Ничего особенного, голубчик, – как бы отвечая на вопрос, сказал отец Василий и пояснил: – Сегодня общество Спаса проводит очередное занятие в гостях у вашего родителя.

Он призвал Кешу поторопиться, потому что Иннокентий Иванович знает о приезде и, наверное, ему давно не терпится обнять сына.