ИСТОРИЯ АСТЕЛЯНА

Часть первая

Свист двигателей челнока за спиной постепенно затихал, Астелян стоял на посадочной площадке, разглядывая большие, богато изукрашенные ворота. Когда-то их выковали из черного металла и отделали симметрично расположенными эмблемами в форме крылатых мечей.

Гигантские силуэты в стихарях из плотной белой ткани замерли в полумраке пещеры. Их было десять, все они оставались в тени, избегая яркого света свечей, находившихся на стенах. Каждая фигура удерживала перед собою поднятый двуручный меч, острые лезвия оружия сверкали в неверных отблесках огня. Такое же красноватое свечение падало на тысячи черепов, украшавших стены и потолок огромного склепа, мерцало в пустых глазницах, заставляло сиять отполированные безгубые оскалы. Некоторые кости были человеческими, но чаще они принадлежали чужакам — тут вперемешку находились черепа тонкие, с удлиненными чертами, и отвратительные, с ковшеподобными челюстями. Попадались безглазые чудовища, рогатые, перекрученные твари и прочие собранные Темными Ангелами искаженные нелюди, останки которых сейчас молча взирали с высоты. Одинокий удар колокола привлек внимание стражи. Огромные ворота перед Астеляном открылись внутрь, он сделал шаг, еще один удар колокола заглушил шипение гидравлики и скрип дверных петель. Одетый в силовую броню мерцающего угольно-черного цвета, Астелян даже без шлема возвышался над окружающими. Темные глаза спокойно смотрели из-под тяжелых надбровий, гладко выбритая кожа головы блестела. Астелян оглядел космодесантников, которые вместе с братом Бореем прибыли на шаттле. Борей тоже был облачен в белый стихарь, но, в отличие от воинов почетного караула, носил к тому же броню. Лицо капеллана скрывала маска в виде позолоченного черепа. Безжизненные линзы, вставленные в глазницы, не выражали никаких эмоций.

— Я не ожидал почетного караула. — Астелян взглядом указал на Темных Ангелов, замерших вокруг.

— Правильно, что не ожидал. Они здесь в мою честь, а не ради тебя, — ответил Борей спокойно и ровно, голосом, лишь слегка искаженным ретранслятором шлема. Затем он повысил тон, обращаясь к космодесантникам, собравшимся в зале: — Перестроиться для сопровождения!

Пятеро космических десантников заняли позицию впереди, а еще пятеро — позади вновь прибывших. По команде Борея они начали свое медленное шествие. Астелян чувствовал, как капеллан его подталкивает, и старался идти в ногу с остальными. Процессия миновала просторный зал и очутилась в широком, но низком коридоре, стены здесь украшали гравированные плиты. Астелян вдруг понял, что узнает это место.

— Мы только что прошли через Мемориальные ворота, не так ли? — спросил он Борея, который не ответил. — Я уверен. Все это кажется таким знакомым. Вон в той палате вывешивали родовые знамена тех семей Калибана, лорды которых пали в бою.

— Возможно, когда-то, но не сейчас, — все же отозвался Борей.

— Но как такое может быть? Еще с транспорта я разглядел, что это не Калибан, а что-то вроде космической станции. Раньше Мемориальные ворота вели к гробнице в катакомбах под цитаделью. Там было место для мертвых.

— Это верно, — подтвердил Борей.

Обеспокоенный и смущенный, Астелян пребывал в молчании, пока Темные Ангелы уводили его все дальше в глубины вызывающего тревогу места. Шествие освещали бездымные факелы, через равные интервалы прикрепленные к стенам. Коридоры пересекались, уходили то влево, то вправо, и Астелян отлично помнил, что все эти проходы ведут к гробницам древних правителей Калибана. Однако примирить недавнее зрелище с собственными воспоминаниями не получалось. Бронированная крепость, без сомнения, висела в космическом пространстве — с челнока он разглядел множество башен и огневых точек на том, что поначалу принял за гигантский астероид. Космодесантники, то и дело сворачивая, пробирались сквозь хаотическое переплетение тоннелей. Каменные плиты стен, покрытые надписями, славили имена Темных Ангелов, принявших смерть в героической борьбе. Казалось, эта дорога бесконечна и пролегает сразу во всех направлениях. Ноги ступали по толстому слою пыли, которая копилась тут долго, быть может, десятки лет или даже столетия. Небольшие ниши по сторонам хранили реликвии прошлого: там находились богато украшенные наплечники, рукоять и часть лезвия переломленного силового меча, гравированные черепа, перчатка из тусклого металла. Застекленные оссуарии позволяли видеть кости павших в бою воинов, а мемориальные доски рассказывали, какими они были при жизни. Астелян щекой чувствовал холод сквозняка, исходящего из боковых комнат, иногда он слышал то отдаленный вздох, то лязг цепей, каждый из этих звуков добавлял что-то свое в жуткую ауру склепа, усиливая смятение Астеляна.

На одном из перекрестков он краем глаза уловил движение. Слева в полутьме пряталось едва заметное миниатюрное существо ростом чуть выше, чем по пояс человеку. Из-под черного капюшона маленькой мантии в сторону Астеляна сверкнули холодным синим светом два глаза. Существо поспешно подалось обратно во тьму и исчезло. По мере спуска вглубь склепа замешательство Астеляна все возрастало, поэтому он не сразу осознал, что процессия остановилась. Темные Ангелы повернулись и вышли тем же путем, которым явились, оставив его и Борея в круглой камере около двух десятков метров в поперечнике с глухими железными дверями по периметру. Все двери, кроме одной, оказались закрыты, и Борей ткнул пальцем, указав направление. Астелян колебался лишь мгновение, а потом шагнул через порог и тут же замер, ошеломленный открывшимся внутри зрелищем. Небольшую, примерно пятиметровую комнату освещала жаровня в дальнем углу. Весь центр занимала каменная плита с привинченными к ней железными кольцами, с которых свисали тяжелые цепи, металлические приспособления на полке у стены угрожающе блестели, отражая мерцание углей. Еще двое космодесантников в рясах ожидали вошедших, их лица скрывали тяжелые капюшоны, на руках эти Темные Ангелы носили клепанные металлические перчатки. Один из них шагнул вперед, из-под капюшона мелькнула костяная белизна маски. Дверь захлопнулась за Астеляном, он обернулся и обнаружил, что Борей тоже прошел внутрь. Капеллан стащил с себя шлем и теперь держал его под мышкой. Пронзительные глаза смотрели так же холодно, как и плоский лик черепа со шлема. Голова, как и у Астеляна, чисто выбритая, была отмечена едва заметными шрамами. Левую щеку украшала татуировка с символом ордена — крылатым мечом, изо лба буграми выступали штифты за выслугу.

— Ты обвиняешься в том, что предал Императора и Льва Эль'Джонсона, и я как капеллан-дознаватель ордена Темных Ангелов нахожусь здесь, чтобы руководить твоим спасением, — произнес Борей речитативом.

Тон капеллана был мрачен. Астелян рассмеялся в ответ, смех эхом отразился от голых стен.

— Ты должен стать моим спасителем? — огрызнулся он. — И какое право ты имеешь судить меня?

— Покайся в прошлых грехах, признай ошибочным путь вашего Лютера, и твое спасение получится быстрым, — произнес Борей, не обращая внимания на презрение Астеляна.

— А если я этого не сделаю? — поинтересовался Астелян.

— Тогда твое спасение будет долгим и трудным. — Борей многозначительно глянул в сторону полки, на которой лежали лезвия, щипцы и клейма.

— Значит, Темные Ангелы забыли прежнюю славу и выродились в варваров и палачей? — Астелян сплюнул. — Темные Ангелы были воинами, блестящими рыцарями битвы. И все же, прячась в здешней тени, они сами сделались тенью.

— Так ты не раскаиваешься в своих поступках? — снова спросил Борей.

Лицо его выражало решимость, в голосе проскользнул гнев.

— Я не совершил ничего плохого. Я отказываюсь отвечать на твои претензии и не признаю за тобой права обвинять меня.

— Очень хорошо, тогда постараемся снять бремя с твоей души, — заявил Борей, снова бросив взгляд на орудия пытки. — Если ты не покаешься добровольно и не заслужишь тем самым легкую смерть, нам придется изгнать грех из твоей души путем боли и страдания. Выбор за тобой.

— Никому из вас не удастся снять груз, который я на себя взвалил, — заявил Астелян. — Никому в этой комнате я и пальцем не дам себя тронуть, так что применяйте силу, если хотите.

— А вот это твой последний просчет. — Борей мрачно усмехнулся и подал знак одному из Темных Ангелов. — Брат-библиарий Самиил быстро все поправит.

Космодесантник откинул свой капюшон и открыл темное, обветренное лицо. Татуировка над правой бровью имела вид крылатого меча с навершием в форме глаза. Выбритую, как и у других, кожу головы испещряли крестообразные шрамы и следы ожогов. В глазах Самиила что-то шевельнулось. Астеляну понадобилось время, чтобы понять — это движение создавали крошечные искры психической силы.

Астелян шагнул к Борею, занося кулак для удара.

— Арканатум Энергис!

Самиил словно выплюнул эти слова. Синие молнии выскочили из пальцев псайкера и ударили Астеляна в грудь, швырнули его через всю комнату и припечатали о стену. Древний камень раскололся, и Астелян скривился от боли. Голубоватые искры плясали на его броне в течение нескольких ударов сердца — как раз столько понадобилось, чтобы подняться на ноги.

— И вы называете меня предателем, вы, допустившие колдуна в свои ряды! — проворчал Астелян сквозь зубы, с отвращением глядя на Борея.

— Молчать! — рявкнул Самиил.

Его голос пронзил разум и сокрушил чувства точно так же, как психический удар только что сломил тело Астеляна. Сопротивление длилось краткие мгновения, прежде чем сила ушла из рук и ног и Астелян обмяк внутри собственной брони. Сервомоторы взвыли, пытаясь удержать тело в вертикальном положении.

— Спать! — снова приказал Самиил.

На этот раз Астелян сумел дать отпор и на короткое мгновение воспротивился желанию опустить веки.

Его открытый взгляд перехватил библиарий, и в тот же миг псайкер нанес ответный удар всей силой своего разума. Мысли смешались, зрение исказилось, и рев заполнил уши. Астелян отчаянно и безуспешно пытался освободиться от пылающего взгляда Самиила. Будто прикованный, он не мог отвернуться и поневоле все глубже погружался в колдовской огонь, полыхавший в глазах псайкера.

— Спать… — повторил Самиил, и Астелян провалился в беспамятство.

Очнувшись, Астелян не удивился, обнаружив себя прикованным к плите для допросов. Оглядев толстые звенья цепей на руках и ногах, он моментально понял, что даже его необычайная мощь не дает никаких шансов вырваться из оков. Он был лишен брони и лежал голым на каменном ложе. Жесткую кожу на бугрящихся мускулах покрывали десятки шрамов от операций, когда-то превративших его в космодесантника. На груди и животе чуть блестела темная вторая кожа, сквозь нее проходили разъемы для проводов и кабеля, которые в бою обеспечивали взаимодействие с силовой броней. Теперь металл бездействующих соединений и схем, проходя сквозь тело, холодил плоть. Оглядевшись, Астелян понял, что он один в комнате, и спросил себя, насколько быстро явятся мучители, хотя, в сущности, это не имело значения. Он хорошо знал, что сумеет блокировать любую боль, какую они осмелятся ему причинить. Боль — это слабость, у космодесантника из ордена Темных Ангелов нет слабых сторон. Лежа в ожидании, он напомнил себе о перенесенных в бою ранах и о том, как все равно продолжал сражаться. Даже сейчас, заключенный в тюрьму теми, кто отбросил оставленное им наследие, он будет продолжать борьбу.

Боевые братья предупреждали его, что Темные Ангелы уже не те, что теперь ими правят скрытность и подозрительность, но он действительно не поверил.

Если бы он понял, что они из себя представляют, то никогда не сдался бы им на Тарсисе. Последние недели оказались тяжелыми. Темные Ангелы напали на мир, которым правил Астелян, и вынудили его дать отпор. Только после большого кровопролития, пренебрегая советами починенных, Астелян смирился и позволил нападающим войти в собственный бункер.

Первые космодесантники, которых он увидел, казались очень осторожными и сбитыми с толку. Вскоре все они были отозваны, и капеллан Борей прибыл с эскортом терминаторов в тяжелой белой броне. Их нетрадиционная форма и варварские украшения в виде костей и перьев лишь усилили замешательство Астеляна, так же, как и использованное Бореем название — Крыло Смерти. В своем невежестве он не сопротивлялся даже тогда, когда они сковывали ему руки толстыми кандалами из титана — такими толстыми, что даже в силовых доспехах он не в силах был разорвать звенья. Боевой корабль, также с эмблемами Крыла Смерти, приземлился прямо возле командного центра. Погрузка прошла очень быстро, на борту Астелян не обнаружил никаких признаков присутствия других десантников.

С тех пор он содержался в полной изоляции. Перед посадкой на транспорт Темных Ангелов ему на голову накинули глухой черный капюшон, рот плотно заткнули кляпом. Позже он не виделся ни с кем, кроме Борея, который сам приносил Астеляну пищу и воду. Неясно, сколько длилось путешествие, наверняка прошли недели. Наконец Борей вернулся с кляпом и капюшоном, Астелян покинул шаттл и очутился на посадочной площадке.

Теперь ему предстояло перенести пытки от рук обманом заманивших его в тюрьму Темных Ангелов. Астелян знал, что по невежеству его сочли предателем, а из-за суеверий к тому же вообразили, будто спасают его душу. Это выглядело насмешкой над всем, что было ему дорого, над всем, что Темные Ангелы несли Галактике. По мере того, как гнев возрастал, Астелян решил, что покажет этим существам ошибочность их пути, продемонстрирует, насколько они пали в глазах Императора.

Чтобы скоротать время и успокоить разум, Астелян погрузил себя в транс. Как учили, он отделился от физического тела, позволяя каталептическому узлу, имплантированному в мозг, контролировать психические функции. В полусне Астелян по-прежнему осознавал происходящее, был готов к отражению любых опасностей, но мозг отдыхал, пересылая нервные сигналы из покоящихся областей в те, что продолжали бодрствовать.

В состоянии дремы восприятие изменилось. По мере того как сознание перетекало между долями мозга, комната то ненадолго делалась яркой и цветной, то блекла до серости. Звуки появлялись и исчезали, воспоминания сначала накатывали волной, а потом таяли. Астелян ощущал себя плывущим в воздухе и крепко стиснутым его стремительным потоком. Вместе с тем сквозь эту иллюзию он внутренним взглядом видел дверь и ждал возвращения своих тюремщиков.

Прошло много времени, возможно, несколько часов, и Астелян вышел из гипнотического состояния уже в полном сознании. Усиленный слух уловил шаги, приближавшиеся снаружи. Именно этот звук кольнул сознание и заставил Астеляна прийти в себя. Тяжело загремел ключ, замок сдвинулся с громким лязгом, и дверь распахнулась. Вошел Борей, а за ним Самиил. Капеллан захлопнул дверь. Он был без доспехов, в простой белой одежде, распахнутый ворот открывал массивную мускулистую грудь космодесантника.

Борей обернулся и повесил ключи на крючок возле двери.

— Я надеюсь, ты использовал это время одиночества и покоя, чтобы как следует обдумать свое решение, — начал Борей, встав справа от Астеляна.

Астелян тем временем внимательно наблюдал за Самиилом, который устроился на другом конце комнаты.

— Насколько я понимаю, твои угрозы не имеют смысла, — отозвался он, повернув голову, чтобы встретиться взглядом с Бореем.

— Если ты не собираешься отрекаться от своих злодеяний, мы обязаны действовать в соответствии с древними традициями и долгом. — Борей речитативом начал ритуальный допрос: — Назови мне свое имя.

— Я командир ордена Мерир Астелян, — ответил он с ноткой пренебрежения в голосе. — Твое обращение не соответствует моему обязывающему к уважению рангу.

— Кому ты служишь? — спросил Борей.

— Когда-то я служил в Космическом Десанте Императора, в легионе Темных Ангелов, — ответил Астелян капеллану, опустив взгляд.

— Когда-то служил? А кому ты теперь служишь? — продолжал Борей, выступая вперед.

— Я был предан своими владыками, — ответил Астелян после минутных болезненных воспоминаний, по-прежнему избегая взгляда Борея. — Они отвернулись от меня, но я старался продолжать то великое дело, ради которого был создан Императором.

— А что за великое дело? — Борей наклонился и, прищурившись, уставился на Астеляна.

— Добиваться, чтобы человечество могло править Галактикой, не опасаясь ни внутренней, ни внешней угрозы. — Астелян ответил жестко, с твердостью встречая взгляд капеллана-дознавателя. — Для этого нужно с гордостью и на переднем крае бороться против чужаков и невежд.

— А как получилось, что ты воевал против Темных Ангелов на Тарсисе? — спросил Борей.

— Я был еще раз предан Темными Ангелами, и мне опять пришлось бороться, чтобы защитить себя и защитить то, что вы уничтожили по незнанию. — Астелян поднял голову, чтобы посмотреть прямо на капеллана-дознавателя, и Борей заметил ненависть в его глазах.

— Ты из чистого эгоизма, по собственной прихоти поработил мир!

Борей сплюнул, наклонился и стиснул горло Астеляна. Мышцы шеи пленника напряглись, сопротивляясь давлению мощных пальцев Темного Ангела.

Когда Борей заговорил снова, в голосе его сквозило отвращение:

— Ты предал все, чему присягал, что должен был хранить! Признай это!

Астелян ничего не ответил. Эти двое ядовито посмотрели друг на друга и на какое-то время замерли в обоюдном отвращении, пока Борей не разжал захват и не отступил.

— Расскажи, каким образом ты оказался на Тарсисе, — потребовал капеллан. Теперь он скрестил руки на груди с таким видом, будто не пытался только что выдавить жизнь из прикованного пленника.

Астелян несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь прийти в себя.

— Скажи мне только одно, — попросил он, окинув взглядом сначала Борея, а затем и Самиила. — Скажи мне, где я, почему это место кажется одновременно знакомым и совсем незнакомым. Если скажешь, тогда я, возможно, выслушаю твои обвинения, обдумаю их и отвечу.

— Неужели он так ни о чем и не догадался? — Самиил в изумлении уставился на Астеляна.

Гримаса раздражения на миг исказила лицо капеллана, прежде чем он обратился к своему пленнику:

— Ты находишься в Башне Ангелов, ренегат.

— Не может быть! — запротестовал Астелян, пытаясь сесть, но под тяжестью цепей он лишь немного приподнял голову. — Я не видел Калибан, когда мы сюда прилетели. Это не может быть нашей крепостью. Почему ты издеваешься надо мной?

— Никто над тобой не издевается, — ответил Самиил тихо. — Эта крепость — все, что осталось от нашего домашнего мира.

— Ложь! — заявил Астелян, снова пытаясь сесть, его мышцы напряглись, пока он воевал с цепями. — Это просто уловка!

— Ты знаешь, мы говорим правду. — Борей, нажав рукой на грудь Астеляна, заставил его снова лечь. Взгляд капеллана продолжал источать отвращение. — Это все, что осталось от Калибана, — нашу родину уничтожило твое предательство.

Все замолчали на насколько минут, пока пленник переваривал эту информацию. Холод каменного ложа уже начал проникать в плоть Астеляна. На грани обморока он слушал собственное дыхание, это дыхание было таким тяжелым и быстрым, будто воздух вдруг наполнился густым туманом. Все эти годы Астелян собирал информацию о бывших командирах, но ни разу не слышал о катастрофе. Быть может, это трюк, призванный ослабить его решимость? Идею насчет трюка тут же пришлось отбросить, против нее свидетельствовали наблюдения самого Астеляна, сделанные в момент прибытия.

Он совершенно точно находился в катакомбах под некогда славной крепостью ордена Темных Ангелов, но теперь эта часть планеты оказалась оторванной и находилась в космосе. Именно эта мысль принудила Астеляна заговорить:

— Так вот почему вы напали на Тарсис, хотя я вас не провоцировал? Считаете, уничтожить мой новый дом — это удачный реванш за собственную утрату?

— Твой новый дом? — переспросил презрительно Борей. — Мир, полный солдат и рабов, которые поклялись тебе в верности. Думаешь, в твоих действиях нет ереси?

— Разве теперь это ересь — править миром во имя Императора? Разве это неправильно — вновь командовать армией, как и раньше?

Астелян взглянул на Борея, а потом быстро перевел взгляд на Самиила.

— Мы были созданы, чтобы служить человечеству, а не чтобы господствовать над ним, — хрипло сказал Борей, склонился над Астеляном и большим пальцем вытер бусины пота с его лба.

— Ты отрицаешь, что мы правили Калибаном? — рассмеялся Астелян. — Ты забываешь, что миллионы крепостных трудились на полях нашего мира, чтобы одеть и накормить нас, и в кузницах и механических цехах, чтобы вооружить нас, и на наших кораблях и заводах.

— Мир не должен находиться в рабстве у одного космодесантника, — отозвался Борей.

— Мы все своего рода рабы, но некоторые служат Императору с охотой, а других приходится заставлять, — возразил ему Астелян.

— А ты-то сам каков? — спросил Самиил и шагнул вперед. — Разве не ты и другие, одной с тобою породы, предали Темных Ангелов и отказались служить, чтобы узурпировать власть Льва?

— Никогда! — яростно выкрикнул Астелян. — Это остальное человечество предало нас! Я воевал с вами на Тарсисе и был потрясен тем, что увидел. Мои армии были велики, отлично обучены и достойны самого Императора, но против мощи Темных Ангелов не устояли. Однако вы все равно разделены и рассеяны в космосе, среди звезд, ваши зубы вырваны… Мне хватило двухсот лет, чтобы разобраться в этом.

— Ты не прав, — заявил Борей, прохаживаясь туда-сюда и бросая на Астеляна хищные взгляды. — Легионы разделили, чтобы впредь никто не сумел завладеть слишком большой властью…

— Действие безвольных людей, завистников, которые страшились нашей сущности, — возразил Астелян, двигая головой так, чтобы Борей оставался в поле зрения. — Раньше я командовал тысячами космодесантников и был лишь одним из многих командиров в легионе Темных Ангелов. Тогда целые миры склонялись перед нашим гневом. Я взял бы Тарсис за один день, но вы воевали против меня вдесятеро дольше.

— Власть испортила тебя, как портила многих других, — бросил Борей, отворачиваясь. — Она — то самое искушение, которому мы не позволили существовать.

— Испортила? Вы называете меня испорченным?! — Теперь Астелян уже кричал, его голос звенел в стенах тесной камеры. — Это вы испортились, скрываясь в темных кельях, крадущиеся в тени, страшащиеся власти, которой обладали раньше. Я помню это место в дни победы. Сто флагов реяли над башней, и тысячи огней освещали залы в великий праздник, пока мы наслаждались нашей славой. Я помню время, когда Темные Ангелы рассекали Галактику подобно мечу Императора. Мы были первыми и самыми лучшими, никогда не забывайте об этом! Следуя за Императором, мы ни разу не знали поражений, и даже когда нам отдали Калибан и Эль'Джонсон возглавил нас, мы оставались повелителями битвы. Это был момент славы, который нужно пережить заново. Мы существуем ради битвы! Я ковал армию, чтобы продолжить Великий крестовый поход.

— Великий крестовый поход закончился десять тысяч лет назад, когда ты и подобные тебе пошли против Императора и попытались уничтожить все, что он создал, — заявил Самиил.

Борей задумался, молча отвернувшись.

— Я не принимаю ваших обвинений, — произнес Астелян.

Некоторое время в камере царило молчание, потом Борей навис над плитой, скрестив руки на массивной груди, бицепсы напряглись под тканью одежды.

— Если ты не предатель, то объясни, почему командовал армией, чтобы противостоять нам на Тарсисе, — спокойно попросил капеллан-дознаватель.

— Выбора не было, — отозвался Астелян с горечью. — С моих судов и форпостов шли сообщения, они касались корабля, который вышел из варпа, я приказал провести расследование на месте. Ваше ударное судно, не отвечая на позывные, открыло огонь и уничтожило один из моих патрульных кораблей. Вполне естественно, остальные начали атаку, на них же напали без предупреждения. Вы не выказали милосердия и убили почти тысячу моих людей!

— И все же, когда боевые братья приземлились и стало понятно, что это Темные Ангелы, ты не сдался, не приказал армии обеспечить нам свободный проход, — продолжил Борей.

— Я приказал им держаться любой ценой! — выпалил Астелян.

— Такие приказы — твоя вина! — взревел Борей. — Причина — в твоих злодеяниях и страхе пред правосудием!

— Я сделал это, чтобы сохранить созданное. — Голос Астеляна понизился до шепота. — Однажды против наших великих дел повернули оружие по ошибке. Я не позволил бы такому повториться.

— Что за великие дела? — Борей усмехнулся. — Мир, который трудится ради твоей спеси? Десять миллионов душ в цепях, чтоб питать твои амбиции? Наемные работники, призванные солдаты, повязанные твоей алчностью?

— Я узнал, что Империум распространился более чем на миллион миров, — объяснил Астелян, представив себе огромные города-кузницы Тарсиса. — Количество людей неисчислимо, миллиарды миллиардов переполняют звездные системы, космопорты и корабли. Скученные в городах-ульях, рассеянные по рудным мирам, заключенные в тюремные баржи… Я еще раз повторяю — мы все рабы воли Императора.

— Рабы Императора, возможно, но не твои рабы, — возразил Борей. — Ты был создан, чтобы служить, а не править, ты воин, а не губернатор. Твоя обязанность — подчиняться и воевать, более ничего.

— Я инструмент воли Императора, его оружие и его символ, — ответил Астелян, снова взглянув на дознавателя. — Как можно не замечать лицемерие собственных слов? Вы обвиняете меня в том, что я сопротивлялся. Как я мог не сделать этого, если ваши машины уничтожили поля, кормившие мой народ, ваши пушки разрушили фермы и города, а твои боевые братья убивали моих людей, как бракованный скот?

— Мы сделали то, что ты вынудил нас сделать. — Борей обвиняюще ткнул пальцем в Астеляна. — Это все твоя надменность, которая принесла страдания и гибель рабам Императора. Это все ты, пославший их против нас. Это ты обрек их на смерть, чтобы они жертвовали жизнью, защищая тебя. Ты, предатель, обречен уничтожать все, с чем столкнешься. Твои грехи — вот твое проклятие, так же как след крови и смерти за тобой.

— Моя армия храбро сражалась до конца, как я учил их, — сказал Астелян, закрывая глаза.

Перед его мысленным взором возникла картина военного парада на улицах столицы: тысячи воинов шли рядами, реяли высоко поднятые знамена, били барабаны, их звук сливался с топотом ботинок. Он вспомнил свою последнюю ставку в командном бункере, вспомнил, как солдаты бросались на штурмующих, закидывая их собственными телами. Ни один не заговорил о капитуляции, ни один не уклонился от выполнения долга.

— Их вела любовь к Императору, вы вынудили людей к таким актам отчаяния. Они боялись того, чем вы являетесь, страх дал им силы продолжать сопротивление, чтобы помешать вашим паразитическим планам.

— И ты называешь нас паразитами! Кто жил в роскоши, в то время как твои люди голодали, а твои солдаты дрались за объедки? — Сказав это, Борей покачал головой. — Ты мерзость, отвратительная пародия на космодесантника. Там, где ты видишь силу, я вижу жестокость. Где провозглашаешь величие, я вижу деспотизм худшего сорта. Твои ереси уму непостижимы. Просто признайся в своих грехах, очисти душу от этой ноши, и ты будешь свободен.

— Ты называешь это свободой? — Астелян горько рассмеялся, кивнув на орудия пытки на полках. — Ты называешь это службой Императору? Темные Ангелы были первыми, это был гордый легион. Мы проложили путь света среди звезд во имя Императора, а теперь вы окружаете себя тенью и обманом. Ваши могучие воины опустошили планету из-за меня одного, в то время как целые звездные системы погибают под натиском чужаков и нечистых.

— Ты смеешь обвинять меня! — отрывисто бросил Борей. — Клянусь Львом и Императором, ты признаешь свои преступления и покаешься в грехах. Я учту все, что ты сделал, каждый неправильный поступок, каждое совершенное тобой злодеяние.

— Я тебе ничего не скажу! — отрезал Астелян.

— Ты лжешь, — вмешался Самиил, глядя прямо в глаза Астеляну. — Ты боишься. Есть секреты, запертые в твоем мозгу, знания, которые ты пытаешься спрятать от нас.

— Отойди от меня, колдун! — взревел Астелян. Цепи глубоко врезались в его плоть, когда он попытался добраться до псайкера. — Не загрязняй мою душу магией.

— Твоя душа и так загрязнена, — сказал Борей, резко прижав голову Астеляна к мокрой от пота плите. — У тебя только один шанс спасти ее, и я предлагаю тебе его. Покайся в том, что встал на путь Лютера, попроси прощения у Льва и Императора. Признайся в своем бесчестье, и спасение твое придет без боли и сожаления. Сопротивляйся — и я буду вынужден спасти тебя от тебя же самого.

— Делай свое дело, палач, — тихо проговорил Астелян, закрывая глаза и отворачиваясь от Борея.

— Перед тобой капеллан-дознаватель, и мне не нужен твой страх, нужно только твое послушание, — произнес Борей, бросив взгляд на полку с орудиями пытки.

Он выбрал клеймо с наконечником в виде двуглавого имперского орла, медленно подошел к жаровне и погрузил железо в пламя, поворачивая его время от времени, чтобы нагреть равномерно. Потом приподнял и легонько подул. Тусклый свет вспыхнул ярче, струйки дыма рассеялись в воздухе. Борей занес клеймо над правой рукой Астеляна, и тот кожей ощутил жар металла и покалывание.

— Космодесантники настолько ослабели за эти холодные тысячелетия, они боятся огня до такой степени, что даже простой ожог причинит им боль? — Астелян усмехнулся.

— Будет немного боли для начала, — объяснил Борей. — Но даже ты, физически совершенный, испорчен духовно. Ты начнешь чувствовать касание пламени, ласку лезвий — после сотого дня, на тысячный день. Время не имеет значения. Очищение души — процесс неспешный. Это долгий и трудный путь, мы с тобой будем путешествовать вместе.

Астелян стиснул зубы, когда клеймо впилось в его плечо, наполняя ноздри запахом горелого мяса.

 

ИСТОРИЯ БОРЕЯ

Часть первая

Пламя гигантского костра взметнулось ввысь, окутав естественный амфитеатр горячим красноватым свечением. Окружность каменных стен вздымалась в небо на сто метров и даже выше, древние кальдеры тоже достигали сотен метров в поперечнике, их испещряли десятки отверстий, опутывала сеть веревочных лестниц и мостков. Размеренный стук барабанов эхом отражался от скал, резонировал с заунывной песней людей, которые танцевали и прыгали вокруг огня. Странные звери, шестиногие и восьминогие, жарились на вертелах над огненными ямами в полу арены, запах горелого мяса смешался с ароматическим дымом ритуального костра.

За краем кальдеры джунгли простирались на многие километры. В лесу шум варварского праздника был еле слышен, свет быстро гас, зато там шипели и рычали ночные хищники, тревожно вопили их жертвы, гудел ветер, который шевелил густой и темный навес зелени. Простиравшееся над верхушками деревьев ночное небо было скрыто облаками сернистого дыма, порожденного многочисленными вулканами Писцины V. Свечение этих вулканов окрашивало алым цветом подбрюшье облаков, в то время как земля содрогалась от извержений, а реки лавы непрерывно заливали мир, сметая целые участки джунглей.

Крошечная, будто укол иглы, точка света появилась в сумрачном небе, ярко-желтая и быстрая. По мере приближения она выросла в ясное свечение, и рев двигателей боевого корабля перекрыл звуки ветра. Плазменные двигатели выбросили струю огня. «Громовой ястреб» спикировал в джунгли, струи пара стекали с коротких крыльев, тупой ребристый нос рассекал плотную атмосферу.

Готовые отразить любую опасность, многоствольные орудия зашевелились под крыльями, когда корабль с шумом появился всего в десяти метрах над вершинами деревьев. «Громовой ястреб» мчался над вздымающимся морем растительности, выхлопы его моторов заставляли содрогаться верхушки деревьев. Потом рев двигателя перешел в вой, корабль отчаянно тормозил, свечение плазмы главных двигателей сменилось синими бликами двигателей малой тяги. «Громовой ястреб» опустился в кальдеру на лазурном столбе огня и разогнал туземцев, перепуганных его падением с неба едва ли не в главный костер.

Паника на некоторое время охватила жителей деревни, они отчаянно метались туда-сюда, пытаясь спрятаться от огненной струи, пока вождь не прикрикнул, приказав им унять страх. К тому времени, как машина приземлилась, глубоко зарывшись в грунт на дне кратера, вождь и его лучшие воины уже собрались, чтобы приветствовать отряд, прибывший на десантном корабле. Двигатели отключились и затихли, на несколько секунд воцарилась напряженная тишина, после чего передняя аппарель опустилась под шипение гидравлики.

Трап тяжело лязгал под ботинками, когда Борей выходил из «Громового ястреба». Одетый в черную силовую броню, космодесантник имел внушительный вид. Толстые пластины из твердых сплавов, покрытые абляционной керамикой, защищали все тело. Пучки искусственных мускулов под сокрушительной тяжестью доспехов откликались на каждое движение, позволяя двигаться так быстро и легко, как будто этой тяжести не существовало. Шлем в форме черепа между двумя огромными наплечниками свободно вращался при помощи приводов, что не только обеспечивало обзор, но и создавало устойчивую защиту против атак сбоку. Ранец на спине, соединенный с нервной системой, позволял регулировать питание брони легко и без усилий, будто второе сердце, а броня давала возможность в любой момент впрыснуть стимуляторы в кровяное русло. Даже без усовершенствованной брони за счет генетически улучшенной физиологии Борей был во много раз сильнее и быстрее обычных людей, а в боевой броне он мог рукой раздавить чужой череп или кулаком пробить защиту танка. Сотни датчиков усиливали и без того обостренные чувства, поставляя поток информации, не сравнимый с обычными ощущениями, специально развитый мозг воспринимал этот поток на уровне подсознания. Так же неосознанно обычный человек слышит или видит.

Борей остановился на секунду и бросил взгляд на собравшихся жителей деревни. Автоматические сенсоры черепоподобного шлема окрасились в красный цвет. Обонятельные фильтры позволили определить состав атмосферы: в основном кислород и азот, но с сильной примесью серы, углерода от костра, а также пота перепуганных жителей деревни. Все это он тоже определил без усилий.

— Режим ужаса, — пробормотал Борей, звукосниматель брони распознал суб-акустическую команду.

Фокус зрения смазался и изменился. Обитатели деревни теперь выделялись резкими контурами, он мог видеть внутренние органы людей и биение жизни под их кожей. Измененным глазам Борея понадобилось некоторое время, чтобы сориентироваться в смешении форм и оттенков, после чего он заново разобрался в своем окружении. С точки зрения жителей деревни, которые таращились с открытыми ртами, тускло-красные линзы шлема сменили свой обычный цвет, засияв от прилива энергии, и благоговейный ропот прокатился над поселком.

Борей спокойно оглядел кальдеру, усиленный техникой взгляд, пронизав камень, упал на людей, укрытых в пещерах, на их грубые постели и скарб, который выглядел как переплетение серых и зеленых линий. Людей в пещерах было мало, в основном дети. Довольный, что все прошло по плану и ничто в поселке не несло угрозу, он прошептал другую команду, которая привела глаза в норму.

Борей помигал в своем шлеме. Даже на короткое время усиленные зрительные способности оставили после себя пляску расплывчатых образов, заметную краем глаза. Впервые получив новую броню, такую точную и оснащенную вспомогательными системами, он вообразил, будто «режим ужаса» — настоящее чудо. Однако вскоре обнаружилось, что длительное использование этого чуда может привести к серьезной дезориентации и тошноте, несмотря на вековой опыт и долгие месяцы тренировок.

— Территория безопасна, следуйте за мной, — проговорил он, и шлем передал эти слова космодесантникам на корабле.

Вниз по трапу за Бореем прошагали другие члены его команды. Первым шел Гефест, технодесантник и пилот «Громового ястреба». Его броня была отделана почти так же богато, как у Борея, пластины на груди украшал двуглавый орел с распростертыми крыльями и шестеренкой в когтях, густо-зеленый цвет доспеха на левом плече сменялся красным, чтобы подчеркнуть особый ранг владельца. Затем появились боевые братья Тамиил и Завл, которые промаршировали по трапу бок о бок в ногу, непринужденно неся болтеры, однако оба сохраняли непоколебимую бдительность, то и дело оглядывались, поворачивая покрытые шлемами головы. Последним в группе был Нестор, апотекарий, хранитель физического здоровья. Его белые доспехи бугрились от дополнительного оборудования, из предплечья торчали шприцы и шейки ампул, кабели, размеренно покачиваясь, тянулись к громоздкому ранцу.

Старейшина деревни выступил вперед и преклонил колено, а следом за ним склонились и другие аборигены. Вождь был жилистым и худым, но, несмотря на свой преклонный возраст, сохранил крепкие мышцы и двигался с текучей грацией. Он был одет в темно-красный короткий саронг из толстых шкур, украшенный растительным орнаментом. Его грудь и руки, так же как и лысый череп, покрывали синие татуировки. Каждая состояла из мелких точек и изображала пылающие звезды, завитки туманностей и странно искаженные схемы орбитальных систем и спутников. На плечи старейшина накинул длинный плащ, сплетенный из тонкой лозы и покрытый крошечными шипами, которые ранили плоть, оставляя на спине и плечах кровоточащие царапины.

После долгой почтительной паузы вождь выпрямился, причем его голова доходила только до груди Борея. Глядя вверх, в суровое стилизованное лицо в виде черепа, вождь улыбнулся так, что глубокие морщины сделались еще глубже.

— Еще одно ваше посещение — большая честь для нас, — сказал он с удовлетворением и коротко кивнул.

Борей не сразу понял варварский вариант имперского готика, но спустя короткое время его мозг перевел наиболее архаичные слова местного диалекта.

— Дважды за мою жизнь звездные воины посетили мой народ, и теперь уже дважды они возьмут наших лучших сыновей, чтобы сражаться вместе, — продолжил старейшина свою речь.

— Внешняя система оповещения, — шепнул Борей, приказывая шлему усиливать голос так, чтобы он прогремел на всю деревню. Имя вождя племени уже всплыло в памяти. — Да, Хербис, сыновья твоего народа уже почтили нас своим мастерством и самоотверженностью. А теперь мы вновь пришли выбрать воинов для заоблачного Императора. Я не сомневаюсь, вы готовы.

— Как всегда, господин, — произнес Хербис торжественно. — Долгие годы мы ждали твоего возвращения, наши лучшие охотники и воины смотрели в небо и искали знаки пришествия. Сменилось целое поколение сильнейших, в то время как твои глаза были обращены не на нас, однако следующее поколение готово проявить себя.

— Это хорошо, — сказал Борей, наклонив голову и глядя сверху вниз на татуированную макушку вождя. — Мы готовы начать испытания.

— Мы всегда готовы. Это хороший знак, что вы посетили нас сегодня. Двадцать лет прошло, как умер мой отец и мне дали плащ из терна, — добавил Хербис. — Эту ночь мой народ будет помнить долгие поколения. Пожалуйста, следуйте за мной.

Группа воинов расступилась, освобождая дорогу гостям. Дикари были высоки, худощавы и носили броню из шкур свирепых мутировавших тварей, на которых охотились в джунглях. Одежда выглядела грубым подражанием броне Космического Десанта, в который время от времени принимали самых храбрых молодых воинов: выпуклые нагрудники, округлые наплечники, ножные доспехи в форме раструбов. Каждый воин нес копье с наконечником из застроенной кости, увешанное пучками шерсти, перьев и когтей добытых на охоте животных.

Тела воинов, как и тело вождя, были сильно татуированы рисунками звезд и светил, символами лунного серпа и хвостатой кометы. Ни один из этих людей не видел ничего подобного в течение тысячелетий, ночное небо им заменяла безликая пелена облаков. Знание передавалось от предков, которые первыми заселили этот мир более двадцати тысяч лет назад, за десять тысяч лет до прихода Императора, во времена, известные как Темный Век Технологий. На протяжении сотен веков богатые месторождения Писцины V были разграблены, небо загрязнено отходами, реки высосаны досуха. Позже Эпоха Раздора поглотила всю галактическую империю человечества, Писцина V тысячи лет оставалась в изоляции, все это время планета восстанавливалась после повреждений, нанесенных человеком. Геотермальные станции, которые получали энергию от ядра планеты, пришли в упадок и работали с перебоями. Планета оказалась охваченной массовыми землетрясениями, из-за которых некогда могучие города лежали в упадке, погибли миллионы людей и мир погрузился в новую эпоху варварства.

Теперь на Писцине V преобладали огромные вулканы, выбросы дыма от них и вспышки огня заменили смог ста тысяч заводов.

Хербис провел Борея и других космодесантников между двумя шеренгами своих личных охотников и воинов, в то время как остальные жители деревни шли сзади на небольшом расстоянии, чтобы как следует рассмотреть гостей из другого мира. Они последовали за старым вождем по небольшим сходням на краю кратера, пока не достигли ровного помоста в десяти метрах над уровнем кальдеры.

За помостом находился вход в самую большую пещеру в деревне, который охраняли два воина, одетые подобно членам почетного караула, с той лишь разницей, что, помимо всего прочего, они носили шлемы из черепов животных. Внутри пещеры располагался храм, освещенный сотнями ламп, заправленных жиром существ, на которых эти люди охотились в джунглях. На виду, на столах, богато украшенных резьбой, располагались объекты почитания: священные артефакты древней истории племени, неясного назначения и недоступные для воссоздания. Предметы были так же непонятны Борею, как и вождю и людям вождя, но Борей знал достаточно, чтобы признать в обломках архаичную технику.

Бо льшая часть обломков выглядела почти неузнаваемой под толстым слоем ржавчины, которая скопилась, несмотря на все попытки отчистить ее, предпринимаемые жрецами Хербиса. Кисловатый влажный воздух Писцины V становился проклятием для любых металлов. Правда, кое-что Борей опознал. Это были вещи, созданные из давно забытых материалов, устойчивых к неблагоприятной среде планеты: лопасти вентилятора, шестерни и колеса, замысловатая кристаллическая схема, керамические сосуды, светившиеся собственным светом. Борей оглянулся на Гефеста, который склонился над неким объектом, похожим на механического паука со спиралью проволоки вокруг ржавого тела.

— Ничего не трогай, — предупредил Борей, когда технодесантник протянул руку к устройству.

Тот сразу остановился, голова, покрытая шлемом, повернулась к капеллану-дознавателю.

— Адептус Механикус очень заинтересовались бы этим устройством, — сказал Гефест по внутренней комм-связи. — Оно могло бы принести пользу на переговорах с ними.

— Ну а личного интереса у тебя вообще нет, — пошутил Завл.

— Я в первую очередь космодесантник, а техножрец только во вторую, — отозвался Гефест недовольным тоном.

— Мы здесь по другому делу, ведите себя пристойно, — упрекнул Борей их обоих. — Эти реликвии принадлежат Хербису и его людям, не позорьте свой орден и самих себя, рассматривая их с неуважением.

— Я понимаю, брат-капеллан, и прошу прощения за мои ошибки в суждениях, — ответил Гефест, выпрямляясь.

— Я тоже прошу прощения за свой поступок, — добавил Завл с поклоном.

— Тогда все будет хорошо, — отозвался Борей.

Он заметил, как вождь смотрит на гигантских воинов, заметил трепет в его широко распахнутых глазах.

Этот человек, конечно, пропустил обмен репликами между космодесантниками, но Борей понял, что их выдает язык тела и жестов.

— Внешняя система оповещения. Мы просто любуемся священными реликвиями твоего народа, — сообщил Борей Хербису, отвернувшись от остальной команды.

— Мы обнаружили это в джунглях семь лет назад, — объяснил Хербис с гордостью, его лицо прорезала ухмылка, когда он указал на особенно уродливый кусок хлама.

— Внешняя система оповещения. Твое усердие и усердие твоих людей внушает уважение, — проговорил Гефест с одобрением, опустив массивную руку в перчатке на плечо Хербиса.

Старик заметно присел под тяжестью, и технодесантник быстро скрестил руки на груди.

— Благодарю тебя за добрые слова, — отозвался Хербис. — Однако довольно об этом! Вынести скамью для наших повелителей.

Старейшина хлопнул в ладоши, и четверо мускулистых воинов вернулись бегом в пещеру и вышли оттуда с огромным сиденьем, целиком высеченным из ствола дерева. Потея и кряхтя, они вынесли его из пещеры, дотащили до края помоста и поставили на землю. Борей и его спутники заняли свои места, скамья заскрипела под их тяжестью, но выдержала.

— Можете начинать, — объявил Борей, кивнув Хербису.

Вождь выбежал вперед и крикнул, обращаясь к жителям деревни, которые собрались полукругом чуть ниже святилища.

— Мои любимые сыны и дочери! — кричал Хербис, и лицо его сияло. — Сегодня наступит долгожданная ночь! Наши молодые воины должны будут сразиться в испытаниях перед лицом небесных воинов, которые служат заоблачному Императору. Достойные отправятся к звездам, чтобы в сражениях добыть славу, и принесут нашему народу большую удачу и честь. Пусть выйдут вперед добровольцы!

Из пещеры у подножия скалы выдвинулась группа из двадцати юношей-подростков. Они были нагими, лишь пятна фиолетовой и алой боевой раскраски, нанесенной ладонями, покрывали лица и грудь. Каждый нес охотничьи трофеи: кто череп, кто большую кость. Подростки вошли в полукруг, образованный столпившимися соплеменниками, и выстроились в ряд перед космодесантниками.

— Великие посланцы Императора! — кричали они со слезами на глазах. — Сегодня мы прольем нашу кровь и докажем, что способны принести пользу!

Крайний слева выступил вперед, преклонил колено и почтительно положил перед собой свирепо оскалившийся череп размером с туловище человека. Выпрямившись, он почтительно посмотрел на Темных Ангелов.

— Я охотился шесть сезонов бурь, — проговорил мальчик. — В прошлом году я убил саблезуба и предлагаю его голову как дань.

Когда он отступил назад, освободившееся место занял следующий в шеренге мальчик, который скрестил две кости размером с руку и положил их рядом с черепом саблезуба.

— Я охотился семь сезонов бурь, — произнес он торжественно. — Мои товарищи на охоте ранили эту древопасть, а я прикончил ее ножом.

Претенденты один за другим выходили вперед и объявляли, каким образом добыли свои подношения, складывая их на землю перед помостом. Борей сидя кивал каждому, но хранил молчание.

— А теперь мы покажем почтенным гостям силу нашего народа, — заявил Хербис и вновь хлопнул в ладоши.

С одной стороны кальдеры появилась группа из пяти воинов, которые принесли бревна разной длины и обхвата и разложили их по возрастанию размера. После этого воины отступили, и юноши выбежали вперед.

В той же очередности, что и раньше, каждый подбегал к первому бревну и хватал его за один конец. Затем какой-нибудь воин вставал на противоположный конец так, чтобы нога не скользила, и юноша пытался поднять бревно над головой, действуя им будто рычагом. Руки стоящего дрожали от напряжения, племя от души подбадривало его, пока он, благодарный, не бросал бревно обратно на землю. Все с легкостью прошли первое испытание.

Испытание повторилось со вторым стволом дерева, все претенденты опять справились, хотя многие опасно пошатывались, и их ноги грозили согнуться под тяжестью. С третьим бревном первый юноша не справился, напряженные руки дрогнули, бревно на высоте шеи вырвалось из захвата, и претендент едва успел отпрыгнуть в сторону. Потерпев поражение, он удалился, грустно опустив голову, и очутился в объятиях родных, которые успокаивающе и ласково трепали его взъерошенные волосы.

Еще трое не сумели поднять такое же бревно и вышли из состязания. Один из них не сумел увернуться от падающего бревна и получил скользящий удар по ноге, который свалил его наземь. Пристыженный и сильно хромающий мальчик отталкивал руки пытавшихся поддержать его соплеменников.

С четвертым бревном не сумели справиться еще двое, но оставшимся удалось поднять пятое и последнее бревно и заслужить тем самым громкое «ура» собравшихся людей. Когда пятнадцать претендентов опустились на колени и склонили головы перед космодесантниками, бревна оттащили.

— А теперь мы покажем нашим почтенным гостям, как быстр наш народ, — объявил Хербис, в очередной раз хлопнув в ладоши.

Толпа расступилась и отодвинулась от помоста, чтобы освободить деревенскую дорогу. В дальнем конце шесть воинов встали, держа по лоскуту ярко-красной ткани, еще шестеро образовали такую же шеренгу у подножия помоста. Претенденты выстроились, готовые начать гонку.

Воины одновременно бросили тряпки, и мальчики пустились бежать. Рыжий парень выбился в лидеры, оторвавшись от своих конкурентов уже через десять шагов. Толпа ревела и хлопала, когда мальчики пробегали мимо, толкая друг друга локтями.

Первый мальчик быстро добежал до дальнего конца, схватил один из лоскутов и рванул в обратную сторону. Через несколько секунд остальные тоже достигли середины пути, и самым проворным удалось захватить оставшиеся пять тряпок. Все они мчались назад к космодесантникам, именно теперь некоторые начали уставать, отставая от других, и группа постепенно растянулась. В пятидесяти метрах от финиша самый быстрый юноша вдруг замедлил свой бег, его походка сделалась неловкой из-за судороги, скрутившей ногу. Стиснув зубы, он заковылял дальше, в то время как другие бежали мимо, цепляясь друг за друга, чтобы попасть в лидеры и претендовать на оставшиеся куски ткани.

Один споткнулся и упал, наступив на ногу бегущего за ним мальчика, чем вызвал смех зрителей. Вскочил на ноги и вновь бросился бежать, держась одной рукой за ушибленную спину. В конечном рывке победил долговязый паренек. Он сэкономил силы, на последних десяти метрах вырвался вперед и нагнулся за одним из оставшихся лоскутов. Остальные последовали его примеру, и разгорелась отчаянная сумасшедшая борьба между теми, кто еще не получил тряпицу. В конце концов определились двенадцать победителей.

Трое других повернулись, чтобы уйти, но рыжий юноша заковылял вслед и схватил одного из них за плечо. Возник короткий обмен репликами, во время которого парень пытался заставить других претендентов забрать лоскут, который он не мог донести сам, но юноши отказывались, отталкивая его. Охранники Хербиса вмешались и отделили проигравших, прогоняя их обратно в толпу гневными подзатыльниками. Как только все утряслось, одиннадцать оставшихся конкурентов вернулись на свои места перед Бореем, красные лоскутья они повязали вокруг талии. Хербис воздел руки, после чего болтовня и крики его народа затихли.

— А теперь покажем почтенным гостям, как мы можем прыгать по воздуху подобно древесным обезьянам, — объявил он, опять хлопнув в ладоши.

На этот раз двадцать воинов вышли из пещеры, каждый нес пучок тонких заостренных палок длиною примерно до пояса. Они выстроились перед Бореем слева направо и присели на корточки, удерживая копья в вертикальном положении перед собой. Первый юноша вприпрыжку подошел к краю линии, а затем повернулся и поклонился космодесантникам. После ответного кивка Борея он побежал к сидящим на корточках воинам. Подпрыгнув в воздух, подросток наступил на спину первого и перескочил через острия копий на спину второму. Так, раз за разом, он проворно проскочил весь строй, пользуясь воинами как ступеньками, чтобы избегать заточенных наконечников. В двенадцатый раз он дрогнул, бросился в сторону и тяжело приземлился прямо в грязь. Хохот жителей деревни эхом отразился от стен кальдеры, когда он поднялся на ноги и выпрямился со вскинутыми руками.

Следующий юноша упал после восьми прыжков, с рваной раной от копья на бедре, равновесие удержать не удалось, и он завалился вперед. Он так и стоял на одной ноге, кровь стекала по другой, пока мальчик принимал восхищенные крики толпы. Следующий претендент почти добрался до конца, упав лишь после семнадцатого прыжка, и рев благодарных соплеменников сделался оглушительным.

Другие претенденты в свою очередь достигли большего или меньшего успеха, пока испытание не завершилось. Один из воинов загнал проигравших юношей обратно в толпу, подгоняя их рукоятью тонкого копья. После этого осталось только семеро претендентов.

Эти семеро бегом отправились в одну из пещер и исчезли с глаз Борея, но вышли снова через несколько минут. Каждый нес дубину, утыканную зубами гигантского хищника, и щит, изготовленный из шкуры, натянутой на деревянную раму.

— Теперь, когда мы уже доказали достоинства нашего тела, мы докажем достоинства нашего духа! — крикнул Хербис, и толпа вновь образовала полукруг перед космодесантниками, оставив претендентам пространство около двадцати метров в поперечнике. — Только в бою мы узнаем это!

Юноши принялись барабанить дубинами о щиты, и остальные барабаны по всей кальдере подхватили бешеный ритм. В течение нескольких минут они барабанили все громче и громче. Мальчики потели от усилий, их руки дрожали от напряжения. Хербис бросил взгляд на Борея, тот кивнул.

— Пусть испытание начинается! — взревел Борей, заглушая какофонию, встал и вскинул правый кулак над головой.

Юноши нарушили строй и образовали круг, лицом друг к другу, взяв оружие и щиты наизготовку. Барабаны замедлили темп, басовитый звук их ударов раздавался каждые несколько секунд, пока юноши осторожно сближались, бросая взгляды вверх, на космодесантников. Не говоря ни слова, Борей опустил руку, и ритуальное сражение началось.

Белокурый юноша справа бросился вперед и сократил расстояние до противников, он держал оружие высоко поднятым, испуская боевой клич. Храбрый, но опрометчивый, подумал Борей, увидев, как этого мальчика быстро окружили и свалили другие. Борьба вскоре распалась на отдельные поединки, если не считать двух бойцов, которые стояли спиной к спине, настороженно наблюдая за ходом сражения.

Борей очень внимательно наблюдал, как эти двое работают в паре, в то время как уцелевшие в одиночных поединках подступили ближе и бросились на свежих врагов…

Вскоре осталась только эта пара и еще один юноша, остальные претенденты, бросив оружие, сдались или лежали без сознания от полученных побоев. Кое-кто, сидя в грязи с сильным кровотечением, не имел сил продолжать. Племя гикало и скандировало, вездесущий грохот барабанов эхом раздавался в круге амфитеатра.

— Быстрые, сильные и умные, — передал Тамиил через комм-устройство, безусловно, имея в виду первую пару.

— Да, они выглядят перспективно, — согласился Борей, улыбаясь в шлем. — Тот, другой, тоже смелый, смотри, он продолжает бороться, хотя видел, как они избивали остальных.

Сам Борей уже насмотрелся достаточно, и продолжать кровопролитие не имело смысла. Капеллан вскинул руку над головой, разом прекращая бой.

— Внешняя система оповещения. Отправьте всех троих в комнату испытаний, — обратился космодесантник к Хербису, после чего отвернулся и вслед за товарищами прошагал обратно в пещеру.

Там он миновал заполненное реликвиями святилище и очутился возле тяжелого занавеса, сотканного из листвы. Смахнув в сторону легкую преграду, Борей прошел под аркой и очутился за пределами святилища, в маленькой комнате, в центре которой доминировала каменная плита, установленная на высоте пояса. Ее покрывали красно-коричневые потеки давно засохшей крови. Это напомнило капеллану камеру допросов в Башне Ангелов.

В ситуации присутствовала ирония: место вербовки — надежда на будущее — имело определенное сходство с местом, предназначенным для ликвидации позора прошлого.

Смущенный Борей иногда задавался вопросом, почему самое первое дознание все чаще приходит ему на ум. Все прошлые недели во время молитвы и в более или менее спокойные часы его мысли возвращались к встрече с Астеляном. Она произошла пятнадцать лет назад, позже он еще дважды проводил допросы, но все равно самый первый поединок воли с одним из Падших навсегда запечатлелся в памяти.

Борей списал причину на жизнь в отрыве от братьев. Год за годом он со своими людьми служил в гарнизоне системы Писцина и за все это время не имел контактов со старшими по ордену или с другими членами внутреннего круга. Время повлияло на разум, и даже продолжительные молитвы лишь в незначительной степени облегчали усилившиеся в последние месяцы сомнения. Сжав кулаки, Борей постарался взять мысли под контроль и вернулся к делу.

Они прождали несколько минут, после чего занавес качнулся, и три претендента вошли, их глаза широко раскрылись от страха и благоговения. При виде плиты мальчики замерли, нервно поглядывая на окруживших их гигантских космодесантников.

— Кто из вас будет первым? — спросил Нестор, придвинувшись.

Претенденты переглянулись, самый старший и самый высокий мальчик вышел вперед. По мнению Борея, парень быль чуть старше двенадцати-тринадцати терранских лет и идеально подходил для целей Темных Ангелов. Он был худой и жилистый, с густой копной черных волос, которые падали на глубоко посаженные глаза. Мальчик ухмыльнулся по-волчьи и сделал шаг к апотекарию.

— Я Варсин, я буду первым, — заявил он с гордостью.

— Ляг на плиту, — приказал ему Нестор.

Мальчик вскочил на стол испытаний и лег, скрестив руки на груди. Нестор маячил над ним, набор ножей и игл торчал из нартециума, встроенного в правое предплечье.

— Положи руки по сторонам, Варсин, — попросил он, опустив руку на лоб испытуемого. Пальцы апотекария, которые умели ломать кости, двигались выверено и нежно, когда он произвел беглый осмотр. — Это может вызвать у тебя сильную боль, — предупредил он и погрузил нартециум в живот Варсина.

Пронзительные вопли отразились от стен, когда лезвия прорезали кожу и мышцы, а усики ворвались во внутренности через рану. Нестор положил руку на грудь мальчика и надавил, придерживая, пока тот дергался и кричал, размахивая конечностями от дикой боли. Пузырящаяся кровь брызгала из глубокой раны, стекая на плиту и покрывая белую броню Нестора алыми каплями.

Двое других юношей в ужасе ахнули и попятились к занавешенным дверям, но выход блокировал Тамиил, который остановил их, заботливо положив ладони на макушки претендентов.

— Вы видели кое-что и похуже, когда кто-нибудь ошибался на охоте, — сказал он, и мальчики молча кивнули в ответ, по-прежнему ошеломленные кровавой сценой.

Пока Варсин корчился, Нестор стоял спокойно, в то время как нартециум сам взял то, что требовалось. Автоматические зонды отобрали образцы слизистой желудка мальчика, извлекли кровь, желчь и другие жидкости, измерили артериальное давление и пульс, ввели противоядия и прижгли раны. Свечение задней панели устройства из оранжевого сделалось красным, и Нестор убрал руку. В считаные мгновения система игл зашила рану. Варсин лежал весь в поту, слезы стекали по лицу, грудь вздымалась под ладонью Нестора.

— Полежи неподвижно, иначе раны могут открыться, — предостерег апотекарий юношу, убрал ладонь и отошел в сторону.

Мальчик посмотрел на товарищей, которые вместе с ним участвовали в испытаниях и борьбе, а теперь стояли, дрожа, и таращились с ужасом. Затем его взгляд переместился на Борея, и капеллан обнадеживающе кивнул. Нестор повозился с показаниями нартециума, получая данные о взятых образцах. Через несколько минут раздался сигнал, и апотекарий подошел к Борею.

— Что скажешь? — спросил тот.

— Девяносто восемь процентов ткани пригодны, — сообщил апотекарий, сверяясь с зеленым дисплеем на руке. — Эндемические или наследственные заболевания отсутствуют. Приемлемые уровни переносимости воздействия токсинов, показатели жизнедеятельности и реакция на боль в норме. Мальчик — совершенство, в физическом смысле, конечно.

— Хорошо, — сказал Борей, рассматривая дрожащего мальчика. — Внешняя система оповещения. Иди сюда, Варсин.

Варсин спустил ноги с плиты и слез на пол. Обхватив руками свой живот, он обогнул камень и встал перед космодесантником, нервно поглядывая.

— Расскажи о себе, — попросил его Борей.

— Я пятый сын Хербиса, вождя, который был вторым сыном Геблина, который взял терновый плащ у Дарско в поединке, — ответил мальчик, выпятив грудь. — Старший брат моего отца был выбран, чтобы стать воином звездного Императора.

— Тогда кровь вашей семьи сильна, вы из хорошего рода, — согласился Борей. — Что ты мог бы сделать, чтобы доказать свою верность заоблачному Императору?

— Я не понимаю, господин, — признался Варсин.

— Ты убил бы своего отца, если бы я приказал? — спросил Борей.

— Убить отца? — нерешительно отозвался мальчик. — Я сделал бы это, если бы ты велел, хотя и был бы опечален.

— А почему это опечалило бы тебя? — поинтересовался Борей, наклоняясь, чтобы заглянуть Варсину в глаза. Лицо мальчика отражалось в красноватых линзах шлема.

— Меня огорчило бы, что мой отец опозорил наш народ, оскорбив заоблачного Императора и его звездных воинов, — немедленно ответил мальчик. — Я не могу представить другую причину, по которой ты пожелал бы ему смерти. Мой отец хорошо служил нашему народу.

— А ты, мальчишка, можешь судить об этом? — спросил Борей, плоский лик черепа с его шлема в упор смотрел на Варсина.

— Нет, господин, я следовал бы твоему приказу и убил бы отца, потому что ты судишь правильнее, чем я, — ответил Варсин с легким поклоном.

— Хорошо. — Борей выпрямился. — Иди на улицу и передай отцу, что ты этим вечером останешься с нами.

— Я? — Глаза мальчика сияли гордостью, он ухмыльнулся во весь рот.

Затем он сделал несколько торопливых шагов к двери и остановился, согнувшись от боли.

— Я сказал, побереги свои раны! — рявкнул Нестор.

— Мне очень жаль, господин, — пробормотал Варсин с гримасой, прежде чем уже более спокойным шагом уйти за занавес.

Борей обратился к двум оставшимся претендентам и жестом указал на плиту. Они обменялись беспокойными взглядами, а затем один из них порывисто шагнул вперед.

— Я… Я… — Парень заметно дрожал, разглядывая свежую кровь на столе испытаний. — Нет! Я так не могу!

Он с плачем упал на колени и уткнулся лицом в ладони. Борей подошел и присел рядом, сервомоторы в броне взвыли, когда он сделал это. Мальчик смотрел на него снизу вверх и покачал головой, слезы струились по лицу.

— Я прошу прощения, — простонал он. — Я обесчестил себя и опозорил свою семью, но я не могу…

— Как тебя зовут? — Голос Борея жестким металлическим звуком отразился от стен камеры.

— Санис, господин.

— Знание своих пределов делает человека храбрым, Санис, но у космодесантников Императора никаких пределов нет. Ты понимаешь это?

— Да, — снова отозвался Санис.

— Тогда следуй за мной, — сказал Борей юноше.

Он подошел к дальней стене комнаты, просунул руку в незаметную трещину в камне и активировал потайной переключатель. Участок стены исчез, и открылся темный проход в рост капеллана или чуть выше. Борей жестом пригласил Саниса войти, мальчик исчез в темноте, и космодесантник двинулся следом. Он гнал юношу все дальше, на ходу передавая кодированный сигнал через комм-устройство брони. В ответ тусклый красный свет затеплился наверху. Теперь оба они, и Темный Ангел, и мальчик, находились в камере, которая простиралась дальше в темноту. На полу здесь валялись старые кости, местами их слой доходил до колен. Черепа отливали красным и наблюдали за претендентом пустыми глазницами.

— Если ты вернешься к родным, не пройдя испытания, это принесет им бесчестие, — объяснил Борей мальчику, и юноша кивнул в знак согласия. — Они потеряют положение, скорее всего, умрут от голода, как только сменится сезон. Ваш народ будет вас бить, презирать и издеваться над вами.

— Это правда, — уступил Санис. — Я пройду испытание, простите, что я струсил.

— Слишком поздно менять решение, ты не можешь отказаться, а потом согласиться, — ответил Борей. — Остаток твоей жизни будет наполнен страданиями и болью, и твое возвращение принесет гибель семье. Хотя ты пал и не преодолел преграду, ты был избран, и я окажу тебе честь. Я избавлю тебя и твою семью от унижений, которые неизбежно приносит отказ.

Борей протянул руку в перчатке и обхватил шею мальчика. Даже сейчас юноша приоткрыл рот, чтобы возразить, но капеллан повернул запястье, и позвоночник Саниса легонько щелкнул. Борей бережно поднял обмякшее тело и с уважением положил его поверх кучи костей. Потом шагнул назад и склонил голову.

— Пусть твоя душа сохранится от порчи и возродится, чтобы снова служить Императору, — произнес он, стоя на коленях и положив ладонь на грудь мальчика. — Мы скажем твоему народу правду: ты умер во время испытания и храбро принял смерть. Это скроет твой позор.

Борей повернулся на каблуках и вышел из секретной камеры, просигналив, чтобы свет был погашен. Выбравшись наружу, он нажал на потайной переключатель, дверь вернулась на место, никаких следов не осталось. Капеллан-дознаватель обернулся к последнему юноше и указал ему на плиту. Претендент не знал, что произошло в соседней комнате, и выглядел теперь более уверенным.

— Ты отдаешь себя суду Темных Ангелов? — спросил Борей.

Мальчик улыбнулся и кивнул.

Сквозь бронированное окно «Громового ястреба» Варсин с удивлением наблюдал, как надвигается звездолет Темных Ангелов, зависший на орбите Писцины V. Остроносый и гладкий, с мощными двигателями, «Клинок Калибана» походил на космического хищника. Это и был космический хищник, ударное судно, один из самых быстроходных кораблей в секторе, который построили, чтобы патрулировать как разведанные, так и неизученные звездные системы и оперативно реагировать на любую ситуацию. Корабль к тому же обладал достаточной огневой мощью, чтобы уничтожить любой объект такого же размера.

Для судна, способного двигаться сквозь варп, он все равно считался небольшим, достигал полукилометра в длину и теоретически мог вместить половину роты Космического Десанта, однако в основном служил флоту «глазами и ушами», сопровождая и поддерживая более крупные крейсера и огромные боевые баржи.

Целую треть длины звездолета занимали мощные плазменные двигатели и реакторы для их разгона, почти все остальное место — огневые позиции, сканеры и пусковые отсеки. В передней части бронированный нос пронизывали темные отверстия торпедных аппаратов. Корабли сблизились, звезды словно на миг потускнели, это объяснялось рассеянием лучей синего и фиолетового света при прохождении сквозь пустотные щиты.

Второй из претендентов, Бейас, сидел, привязанный к креслу и принудительно успокоенный. Попав на орбиту Писцины V, он испытал такое сокрушительное потрясение, что принялся яростно вопить и рыдать, отказываясь верить своим глазам. Это было обычным делом, претенденты из диких миров часто страдали от сильнейшего культурного шока, и Нестор ввел мальчика в состояние нарколепсии. Если тот не опомнится в скором времени, то окажется бесполезен в качестве рекрута и тогда попадет в руки техножрецов, которые сотрут память о травме и ради пользы ордена превратят мальчика в сервитора.

«Громовой ястреб» вошел в тень корабля и продолжил свой путь к посадочному отсеку. Как только снаружи стемнело, Варсин, глаза которого широко раскрылись от волнения, отвернулся от иллюминатора. Интерьер «Громового ястреба» походил на нечто среднее между часовней и командной палубой, мерцающие экраны и рунические клавишные панели заполняли сводчатые арки, богато вышитые знамена покрывали обшивку до самого потолка. Космодесантники сняли шлемы и отправили ранцы на перезарядку от корабельных двигателей, в то время как броня работала на внутренних источниках питания. Все, кроме Гефеста, который находился в кабине пилота, молились со склоненной головой и, беззвучно шевеля губами, повторяли избранные основы веры, обращенные к Императору и примарху ордена Льву Эль'Джонсону. Мальчик ощутил общее подавленное настроение, сдержал волнение и занял место в задней части корабля, подальше от грозного Космического Десанта.

Вскоре в стыковочных портах «Громового ястреба» забрезжил свет, под звон прижимного устройства корабль благополучно попал внутрь «Клинка Калибана». Очнувшиеся от дум космодесантники поднялись, прикрепили ранцы, гидравлика зашипела, звякнули механизмы блокировки, оружие вошло в предназначенные для него разъемы. Космодесантники нагнулись за шлемами и синхронно взяли их под левую руку. Когда аппарель рухнула на настил, они цепочкой, один за другим, спустились в док. Техножрецы и сервиторы забегали туда-сюда, проверяя «Громовой ястреб», воздавая хвалу Богу-Машине за благополучное возвращение корабля и окропляя его освященным маслом из тяжелых кропильниц.

Космодесантники прошагали сквозь набежавшую толпу. Нестор, у которого правая рука оставалась свободной, тащил Бейаса под мышкой, Варсин торопился, чтобы шагать наравне с сопровождающими его гигантами.

— Тут не все такие, как вы, звездные воины? — поинтересовался он.

Взгляд мальчика метался туда-сюда, отмечая странные подробности со смесью удивления и страха. Он ткнул пальцем в сторону слуг, занятых в доке: обычных людей, которые изо дня в день выполняли сотни возложенных на них орденом дел в интересах своих хозяев-космодесантников.

— Нас очень немного, — ответил Нестор. К нему уже подбегала группа одетых в униформу работников. Апотекарий передал им находящегося в бессознательном состоянии Бейаса, и того сразу же унесли. — Говорят, что в Империуме больше миров, чем космодесантников. Ты прошел только первые испытания, а предстоит еще больше. Некоторые погибают, а те, кто не справился, но при том сохранил жизнь, позже прислуживают ордену разными способами.

— Еще испытания? — спросил Варсин. — Когда они будут? Как скоро я стану космодесантником и смогу сражаться за Императора?

— Экое нетерпение, — рассмеялся Завл. — Если ты все же справишься, чтобы стать космодесантником, понадобятся годы обучения и еще хирургия. Меня избрали в двенадцать лет, и только к восемнадцати я получил свой черный панцирь.

— Что это такое, твоя броня? — спросил Варсин.

— И да, и нет, — отозвался Нестор. — Многие годы уйдут на изучение звезд и миров, всего, что находится за облаками, чтобы ты действительно понял, что с тобой будет. Мои братья апотекарии изменят твое тело, делая его таким же крепким, как наши тела. Твои новые легкие смогут дышать ядом, второе сердце станет качать кровь в пылу сражения, несмотря на самые тяжелые раны. Мы дадим тебе драгоценное геносемя Льва, и его величие потечет по твоим жилам и войдет в твои кости. Ты перестанешь чувствовать боль и будешь силен как десять обычных людей, сможешь видеть в темноте так же отчетливо, как в разгар дня, и услышишь дыхание убийцы среди рева бури. Наконец, ты получишь черный панцирь, который объединит твое тело с броней, и станешь носить его как вторую кожу.

Мальчик онемел, он не имел даже начатков знаний о генной терапии или имплантации, хотя именно эти операции ему предстояли. По мнению Варсина, тут присутствовала магия, созданная могуществом заоблачного Императора, которая не подлежала ни пониманию, ни обсуждению.

— Не только твое тело превратится в живое оружие Императора, — добавил Борей. — Твой разум тоже обучат. Ты узнаешь катехизис ненависти, боевые молитвы ордена и гимны Льву. Ты должен научиться использовать новые органы, которые начнут расти внутри тела, должен контролировать гнев и понимать, когда перед тобой чужак, мутант или еретик. Как растут мышцы, так же будет расти и сила твоего духа, подобно всем космодесантникам, ты больше не испытаешь страха, не ощутишь ни сострадания, ни милосердия, ибо слабый и подлый враг может их использовать.

Произнесенные Бореем слова не нашли отклика в его собственном сердце. Последствия разговоров с Астеляном до сих пор причиняли боль. Капеллан учил других подавлять именно те чувства, которыми сам грешил: страх перед собственной силой, сомнения в личной лояльности и мотивах, сострадание и милосердие к тем, кого орден поклялся уничтожить еще десять тысяч лет назад. Предательские мысли терзали разум, будто загноившаяся открытая рана.

— Воистину вы великие. Блаженны мы, получившие таких повелителей! — воскликнул Варсин.

Космодесантники молча переглянулись, каждый знал, какую боль и психические пытки им пришлось перенести, чтобы сделаться сверхлюдьми. Никто из них не помнил по-настоящему, откуда пришел, не помнил свою семью и друзей. Они были космодесантниками ордена Темных Ангелов, не более того, но и не менее. Все они жили, чтобы служить Императору, добывать боевую славу и охранять человечество. Оставаясь главными защитниками людей, сами они уже не могли познать истинную человечность.

— Хватит вопросов! — рявкнул Борей, недовольный собственным зловредным самоанализом, из-за чего Варсин вздрогнул и едва не споткнулся. По лицам остальных было непонятно, почувствовали ли они неладное. Вопросов окажется достаточно, когда Башня Ангелов прибудет в Писцину.

На возвращение к Писцине IV «Клинку Калибана» пришлось потратить несколько дней. Во времена Эпохи Раздора, в отличие от дикой пятой планеты, Писцина IV поддерживала видимость цивилизации, позже, во времена Великого крестового похода, когда Темные Ангелы вновь присоединили этот мир, местные жители встретили их с распростертыми объятиями. Во многих отношениях Писцина идеально служила целям самих Темных Ангелов. Воины с пятой планеты — выносливые от природы — становились отличными новобранцами. Таких можно было отыскать только на смертельно опасных планетах или в глубине жестоких миров-ульев. Вместе с тем наполовину культурная четвертая планета позволяла устроить форпост, убежище, в котором можно было жить, не вмешиваясь в развитие племен Писцины V.

Крепость Темных Ангелов находилась в столице, к порту Кадилла «Громовой ястреб» прямо сейчас и направлялся. Как только корабль вошел в верхние слои атмосферы, Гефест пригласил Борея к себе в кабину.

Сквозь лобовое стекло капеллан видел обширные океаны планеты и россыпь вулканических островов, которые опоясали мир тысячекилометровой цепью. Почти все они были необитаемыми. Наиболее крупный из них, Кадилл, вздымался над соседними островами и был самым высоким на многие километры вокруг. Он сформировался из пяти огромных вулканов. В период спячки та самая геотермальная активность, что породила этот мир, отдавала жителям часть своей мощи. Борей разглядел потоки испарений над электростанциями; эти испарения, словно толстый туман, скрывали остров до самых вулканических вершин.

— Сержант Дамас принял аварийный сигнал комм-устройства полковника Брэйда, — сообщил капеллану-дознавателю Гефест.

Брэйд был командиром соединений Имперской Гвардии, размещенных на Писцине несколько лет назад, после вторжения орков, которое почти захлестнуло мир. Гнезда орков до сих пор встречались в пределах обжитых территорий, и, несмотря на регулярные зачистки и все новые операции по уничтожению спор, планета постоянно находилась под угрозой диких атак.

— «Громовой ястреб» на связи, — передал Борей через комм собственной брони, корабль тем временем ретранслировал это сообщение дальше. — Здесь капеллан-дознаватель Борей, чем можем быть полезны, полковник?

— Лорд Борей, орки сейчас всерьез атакуют Вартоз, — раздался трескучий голос Брэйда.

Вартоз был старым рудником, уже заброшенным и превратившимся в настоящий лабиринт зданий и подземных тоннелей. Борей отлично понимал: поселись там орки, и для их изгнания потребуется полномасштабная операция.

— Уточните, пожалуйста, полковник, — произнес Борей, неодобрительно покачав головой.

— По нашим оценкам, почти пятьсот орков прорвались внутрь комплекса, все они скрылись в постройках шахты, — объяснил Брэйд. — У меня три взвода пехоты в зоне боевых действий, а также три бронированных ударных взвода в пути, но к их прибытию зеленокожие уже хорошо окопаются. Орки, кажется, отлично вооружены. Пожалуйста, помогите.

Люди Брэйда имели численное преимущество, Борей просчитал это быстро. При поддержке бронетранспортеров и легких танков они могли бы занять устойчивый плацдарм для продвижения к руднику.

— Конечно, полковник Брэйд, — согласился капеллан и бросил взгляд на Гефеста. Технодесантник манипулировал одним из дисплеев, выстраивая тактические схемы.

— Мы будем у вас через десять минут, полковник, — сообщил он командующему Имперской Гвардией, сверяясь по цифровой карте.

— Будьте готовы выдвигаться, как только мы прибудем, — предупредил Борей.

— Я в километре к югу от рудника и жду вашего прибытия, — проговорил Брэйд. — Мы обсудим вашу помощь и выберем лучший вариант.

— Вы меня не поняли, полковник. Мы немедленно начнем атаку, пожалуйста, приведите ваши войска в боевую готовность.

— Ох, я… — запнулся Брэйд на полуслове. — Конечно, мы начнем продвижение немедленно, к вашему прибытию я приготовлю дополнительные отряды.

— Спасибо, полковник Брэйд, — поблагодарил Борей, прежде чем разорвать комм-связь, после чего оглянулся на Гефеста: — Призови дух машины. Открой оружейный склад и раздай прыжковые ранцы.

— Понял, — кивнул технодесантник.

Его большие руки коротко протанцевали над системой управления кораблем, прежде чем их владелец встал и направился к бронированной секции в хвостовой части «Громового ястреба». Управляемый искусственным интеллектом корабль продолжил свой путь к Вартозу сквозь облака.

Юные претенденты приютились в углу, наблюдая оттуда, как космодесантники готовятся к бою, подключая друг друга к прыжковым ранцам и затягивая крепления. Прыжковые ранцы выглядели более громоздкими, чем обычные энергоранцы, основная часть их веса приходилась на пару двигателей, разработанных для перемещения владельца по воздуху на высокой скорости. Космодесантники прикрепили шлемы и взяли болтеры с оружейной стойки, в то время как Борей открыл свой небольшой реликварий и извлек силовой меч.

Он проверил активацию, и длинное лезвие окутала мерцающая голубоватая дымка, энергия которой позволяла крушить броню и шинковать кости. Удовлетворенный тем, что все находится в рабочем состоянии, капеллан убрал меч и вынул розариус, символ своего положения. Богато украшенный кованый знак в форме квадрата сверкал рубинами, которые играли роль проектора силового поля от расположенного внутри генератора. Вынув ключ в виде крылатого черепа из реликвария, капеллан вставил его в розариус, который сразу ожил и загудел.

— Приближаемся к зоне высадки, — предупредил Гефест из кабины, и Борей кивнул ему в ответ.

— Проверить крепления, приготовиться к высадке, — скомандовал капеллан-дознаватель, и все они собрались в том месте внутри корабля, что примыкало к штурмовой аппарели.

Борей подошел к Варсину и Бейасу, которые в молчаливом недоумении сидели возле кабины и рядом с воинами казались карликами.

— Пристегнитесь плотнее. Прежде чем покинуть вас, я должен убедиться, что никто не пострадает, — сказал он, указав на страховочные ремни. — «Громовой ястреб» доставит вас в безопасное место, как только мы уйдем. Не пытайтесь встать, даже когда он приземлится. «Громовой ястреб» может быть призван в любой момент, будет очень плохо, если в это время вы окажетесь в небезопасном положении.

Оба претендента коротко кивнули. На «Клинке Калибана» они уже познакомились с дисциплиной Темных Ангелов и знали, что обязаны подчиняться каждому приказу.

— Опускаем аппарель, — сказал Гефест и активировал гидравлику корабля, предварительно убедившись, что мальчики надежно закреплены ремнями безопасности.

— Что с нами будет? — пронзительным голосом пожаловался Варсин. — Как можем мы не пойти за вами, когда вы окажетесь на земле?

— На земле? — рассмеялся Завл. — Это займет слишком много времени. Вы не сумеете следовать за нами. Просто оставайтесь в «Громовом ястребе», тут вам ничего не грозит.

Рев двигателя вырос и стал оглушительным, в открытом проеме показалось серо-голубое небо Писцины. Ветер ворвался в салон корабля, мальчики вцепились в ремни, когда он взъерошил им волосы и ударил в лицо. Земля находилась крайне далеко, сотнями метров ниже, и Борей, который стоял в авангарде отряда, оглянулся на остальных.

— Оружие проверено? — спросил он.

В подтверждение все ответили хором.

Рванувшись вперед, Борей побежал вниз по трапу.

— За Императора! Слава Льву!

Капеллан-дознаватель прыгнул прямо в небо, остальные быстро последовали за ним. Удаляясь из зоны конфликта, «Громовой ястреб» резко накренился в вышине, полуразумный дух машины направил его в безопасную зону, чтобы корабль именно там ожидал вызова от Гефеста.

Реактивной струей из ранца Борей замедлил падение на пару секунд, молниеносно оценив сцену внизу. Объект Вартоз оказался группой из пяти зданий, расположенных вокруг шахты. Высокая стена, ограждавшая комплекс, была разрушена с северной стороны, за проломом валялись обломки бутового камня.

Вспышки орудийных выстрелов и сгустки лазерного огня замелькали в подступивших сумерках, когда орки внутри зданий вступили в перестрелку с гвардейцами, отчаянно пытавшимися пробиться через ворота и пролом. Людей сдерживал вражеский огонь, с внутренней стороны стены им негде было укрыться, и землю уже усеяли убитые и раненые. Комплекс состоял в основном из прямоугольных зданий в три-четыре этажа, выстроенных из серого феррокрита. Они были изрыты следами эрозии и растрескались во многих местах, поскольку грунт под ними из-за чрезмерной добычи ископаемых просел. Именно там, в проемах окон с выбитыми стеклами, засели орки, которые неистово стреляли по Имперской Гвардии, поливали двор пулями и обильно разбрасывали стреляные гильзы. Наиболее плотный огонь они вели из десятиэтажной башни слева.

— Нестор, Завл! За мной налево! — скомандовал Борей. — Гефест, Тамиил, вам — насосная станция справа.

Земля стремительно мчалась навстречу, команда заглушила прыжковые ранцы в непосредственной близости от поверхности. Даже на обратной тяге космодесантники приземлились так жестко, что каменистый грунт пошел трещинами.

Борей выхватил меч, силовой клинок ожил, одновременно капеллан левой рукой извлек из-за пояса болт-пистолет. Высадка произошла в самом центре боя, пули рикошетили и свистели возле шлемов, когда отряд разделился и каждый космодесантник направился к своей цели.

Пуля звякнула о левое плечо Борея, он слегка подался в сторону и открыл ответный огонь по клыкастой роже орочьего стрелка. Три болта ушли очередью, стена здания рухнула, превратившись в обломки и пыль, когда в нее ударили разрывные наконечники болтов.

Орк был отброшен, осколки феррокрита вонзились ему в лицо, пистолет, кувыркаясь, выпал из мертвых пальцев.

Пока Завл и Нестор вели заградительный огонь, Борей помчался к двери башни. Многочисленные пули, не причиняя вреда, отскакивали от его брони, а болт-пистолет самого капеллана непрерывно огрызался ответными выстрелами. Вскоре под градом болтов весь фронтон башни стал рябым от выбоин, а кое-кто из отвратительных чужаков повис мертвым в оконном проеме.

Внезапно из другого здания вылетела ракета, она промчалась через двор, и колоссальный взрыв сотряс землю. Завла сшибло с ног ударной волной, и он свалился с грохотом. Нестор вытащил и швырнул гранату, она пролетела через открытое пространство и попала в окно. Орки, захватившие здание, получили в подарок лавину огня и дыма. Брызги темной крови и ошметки зеленого мяса посыпались из пролома.

Завл поднялся на ноги и открыл огонь по окнам башни, удерживая болтер одной левой рукой, его правый наплечник был сорван, искореженный привод искрил и жужжал, широкая струя крови текла из трещины в плече. Нестор бросил взгляд на травму, но Завл отмахнулся от него.

— Исцели меня позже, апотекарий, — попросил боевой брат и, снова стиснув болтер обеими руками, двинулся вперед.

— Царапины вроде этой не нуждаются в моем внимании, — усмехнулся Нестор.

Деревянная дверь башни была крепкой, но не могла стать препятствием для Борея в силовой броне. Всего один пинок расколол ее пополам, сорвал с петель, и дверь рухнула на засевших за нею орков. Силовой меч вспыхнул, когда капеллан-дознаватель легким движением справа налево отсек оркам головы и конечности. В ответ оставшиеся навалились толпой, колотя по броне врага прикладами краденых ружей, но были отброшены, когда розариус ожил, ослепляя их белыми бликами.

Борей выстрелом с близкого расстояния размозжил голову еще одному орку, в то время как Завл и Нестор кулаками пробивали себе дорогу, ломая зеленокожим кости и разрывая чужую плоть нечеловечески сильными руками. Орки не были слабаками, мощные мускулы позволяли им жестоко ранить обычного человека. Более того, их клыки и когти могли срывать плоть с людских костей. Однако орки казались детьми в сравнении с бронированной мощью Темных Ангелов. Космодесантники быстро зачистили первый этаж, перешагивая через мертвые тела одних чужаков, чтобы ринуться на следующих. Завл обработал лестницу несколькими массированными болтерными залпами, гарантированно закрепив ее на какое-то время за отрядом Борея.

Потом космодесантники переглянулись с капелланом, и тот кивком указал на Завла. Вставив в болтер новую обойму, боевой брат двинулся вверх по лестнице, почти в тот же миг залпы огня обрушились на него, пули пропахали глубокие борозды в доспехах, наполнили воздух взметнувшимся облаком отшелушившейся краски. Завл в ответ открыл стрельбу с колена, два орка рухнули с верхней площадки прямо под ноги Борею. Один успел ошеломленно тряхнуть головой до того, как его в череп вонзился пылающий кончик меча капеллана.

Пока Завл прикрывал, Борей и Нестор предприняли штурм верхней части лестницы, их болт-пистолеты громыхали в узком пространстве лестничной клетки. Орки, уступив натиску, ретировались в боковые комнаты. Борей остановился, чтобы извлечь из-за пояса осколочную гранату. Нестор последовал его примеру, и они одновременно метнули гранаты в дверные проемы. Как только прогремели взрывы, космодесантники устремились сквозь дым и град осколков, вспышки их оружия походили на огненные цветы в клубах пыли. Ошеломленные нападением орки кашляли и шатались, тем временем болт-пистолет Борея проделал дыру в черепе одного и разворотил другому бедро. Придя в себя, зеленокожие чужаки бросились на капеллана, они колотили по нему прикладами и пытались вскрыть броню ножами. Еще четверо вцепились в снаряжение, стараясь повалить врага.

Первый орк был отброшен, когда болт взорвался в его желудке, второй отшатнулся и схватился за лицо, когда Борей головой боднул его прямо между глаз. Короткий удар раздробил грудь третьему, а четвертого Борей ликвидировал мечом: удар развалил челюсть чужака и швырнул его самого через всю комнату. В помещении оставалось еще восемь орков, но пока они перезаряжали оружие, Завл зашел со стороны Борея и метнул гранату. Двоих орков мгновенно разорвало в клочья, остальные бросились на пол. При помощи болтера и пистолета Темные Ангелы быстро избавились от уцелевших.

Так они теснили орков, минуя этаж за этажом. После зачистки верхней части башни броня Борея оказалась помятой и треснувшей во многих местах, под нею густо запеклась кровь от порезов на руках и ногах. Вскоре короткий, но кровавый бой был завершен, и ни один орк не выжил.

Через оконный проем Борей видел имперских гвардейцев: теперь, когда смертельный перекрестный огонь прекратился, они сгрудились во дворе и обстреливали окна других строений.

— Доложите обстановку, — просигналил капеллан космодесантникам, которые атаковали правое здание.

— Насосная станция очищена, Имперская Гвардия охраняет рудник, небольшое сопротивление остается, — сообщил Тамиил.

— Понял, всем выйти во двор и перегруппироваться, — передал команде Борей.

Во дворе висели клубы дыма и облака пыли, но при помощи автоматического визора Борей легко опознал полковника Брэйда, который, стоя в воротах, командовал операцией по истреблению.

Имперский командир тоже заметил гигантские фигуры, появившиеся из мрака, и его лицо приняло настороженное выражение. Помятая броня космодесантников была исцарапана, покрыта зарубками и трещинами, краска местами слезла. Линзу в шлеме Борея разбило прямое попадание из автоматической винтовки, и полковник хорошо видел металлические зонды, которые уходили прямо в плоть возле глаза капеллана. Отведя взгляд, полковник Брэйд протянул союзнику руку.

— Огромное спасибо за помощь, лорд Борей, — проговорил он.

Капеллан-дознаватель принял протянутую маленькую ладонь полковника и сжал ее.

— Вашу благодарность можно только приветствовать, но гибель врагов Императора сама по себе награда, — ответил он, бросив взгляд через плечо полковника.

— Конечно, конечно. — Брэйд убрал руку и оглянулся на реактивные струи «Громового ястреба», а потом на технодесантника, который руководил возвращением судна.

— Я уверен, что вы и ваши люди способны справиться с нынешней ситуацией, — заявил Борей, окинув Брэйда взглядом.

— Да, сколько-то орков еще осталось. Нам просто нужно сжечь тела, чтобы предотвратить распространение спор, — согласился полковник. — Однако эти атаки случаются все чаще и становятся более организованными. Разрешите спросить еще раз, когда ваш уважаемый глава сможет выделить побольше боевых братьев и помочь нам в наших усилиях?

— Когда Башня Ангелов возвратится, магистр Азраил будет уведомлен о ситуации и примет решение, — твердо ответил Борей.

Пусть уважительные и преисполненные лучших намерений, но все же слишком частые просьбы Брэйда насчет размещения все новых Темных Ангелов на Писцине уже переполнили чашу терпения капеллана. Он много раз объяснял, что Космический Десант не предназначен для массовой службы в гарнизонах, и, не будь рекрутских наборов на Писцине V, Имперской Гвардии пришлось бы защищать планету самостоятельно, даже без Борея и его команды.

— Я понимаю и, конечно, свяжусь с Департаменто Муниторум, чтобы попросить о дополнительных войсках, — разочарованно ответил полковник и отвел взгляд.

— Хорошо, тогда я должен с вами попрощаться.

Борей повернулся и просигналил остальным уходить, в то время как рев двигателей приближающегося «Громового ястреба» уже заглушил разрозненные выстрелы и потрескивание огня.

 

ИСТОРИЯ АСТЕЛЯНА

Часть вторая

Астелян не мог припомнить, как долго он, прикованный к плите, находится в камере. Борей посетил пленника более десяти раз, иногда он являлся в одиночестве, иногда заодно приходил псайкер.

Тело Астеляна покрывали ожоги и шрамы, оставленные стараниями капеллана-дознавателя. Часть черного панциря срезали, чтобы обследовать и ранить скрытую под ним незащищенную плоть.

Голод грыз Астеляна, в горле пересохло, губы потрескались, разум притупился от усталости. Однако он не позволял себе спать — сон мог выдать его слабость. В моменты передышки он впадал в медитативный транс, позволяя боли струиться прочь с тела, и она исчезала, оставляя сознание ясным. Астелян решил, что ни за что не подчинится, ибо, подчинившись, он совершил бы величайшее предательство.

Все принципы и идеалы, хранимые Астеляном, подтверждали правильность выбранного пути, а похитители, конечно же, ошибались. Именно они впали в невежество и заблуждение, опутанные теми, кто боялся их мощи. Жизнь или смерть самого Астеляна уже не имели значения, он будет верен делу, ради которого создан.

В свой двенадцатый визит капеллан-дознаватель пришел один. Он принес с собой кубок воды, которую Астелян жадно проглотил, не замечая холода в горле и того, что расплескивает ледяную влагу по лицу. Затем он взял хлеб, принесенный Бореем и разделенный им на ломти, и, собрав силы, разжевал и проглотил, хотя боль вспыхнула в пересохшей глотке. Когда он покончил с едой, Борей вынул из-под одежды сосуд с жидкостью и обрызгал раны Астеляна. Поначалу боль обожгла огнем, но через пару минут утихла.

— Нужно дать телу восстановиться, потому что оно слабее души, — сказал Борей, стоя рядом с Астеляном и скрестив руки на груди. — Пока длится нечестье души, тело должно держаться.

— Тогда тебе придется сохранить мою физическую оболочку для вечности. Я никогда не соглашусь с твоей ошибочной логикой и не приму твой путь заблуждений.

— Расскажи мне о Тарсисе, — попросил Борей, не обратив внимания на вызывающее поведение Астеляна.

— Что именно? — пожал плечами тот.

— Я хочу узнать, как ты сумел настолько разрушить мир, оправдывая это служением Императору, — объяснил Борей и подошел к полке, чтобы выбрать одно из лежащих там лезвий.

— Я не разрушал Тарсис, ведь я тот, кто его спас, — запротестовал Астелян.

— Не верю. — Борей фыркнул, играя с ножом. — Ты принес в этот мир проклятие.

— Нет, это не так, совсем не так, — возразил Астелян, мотая головой. — Я спас Тарсис от самого Тарсиса.

— Расскажи мне, как тебе удался такой подвиг. — Борей вернул нож на место и, подойдя к плите для допросов, расположился так, чтобы Астелян мог видеть только его лицо.

— Я прибыл на Тарсис восемьдесят лет назад, — начал Астелян. — Это был прекрасный мир высоких гор и травянистых равнин, похожий на десятки других миров, которые я повидал за свою долгую жизнь. Однако эту красоту покрывали пятна разложения. Мир погрузился в смятение, охваченный пороком гражданской войны.

— Войны, которую ты начал! — Борей словно выплюнул эти слова и впечатал свой кулак в каменный стол рядом с головой Астеляна.

— Нет, клянусь Императором, это было не так! — Астелян попытался говорить убедительно и повернул голову, чтобы держать в поле зрения лицо своего дознавателя. — Мы явились туда за припасами. Тарсис располагался близ края неосвоенного пространства, самодостаточный и слишком далекий от болтунов, превративших Империум в насмешку над мечтой Императора.

— Ты сказал: «Мы». Кто еще был с тобой? — Голос Борея сочился подозрительностью.

— Я путешествовал полтора столетия, прежде чем наткнулся на Тарсис с его бедами, — объяснил Астелян. — К тому времени судьба распорядилась так, что мой путь и пути еще двоих, подобных мне, пересеклись. Но на Тарсисе мы много спорили. Они не поддержали мою миссию — избавить планету от тиранов, которые пытались узурпировать власть Императора.

— Они отвернулись от тебя на Тарсисе? Нелояльность субъектов твоей же породы — неплохо для начала? — с издевкой произнес Борей.

— Я отпустил их добровольно. — Астелян сопроводил эти слова легким покачиванием головы. — Хотя они не пожелали разделить мою миссию, я понимал, что снова обрел цель, шанс совершить то, ради чего был создан.

— И что именно?

— Бороться за Императора, конечно! — Рука Астеляна бессознательно сжалась в кулак, и от напряжения мышц цепи заскрипели. — Другие уехали, но я остался на Тарсисе. Поначалу было сложно различать друзей и врагов, но вскоре я понял, какие признаки тут годятся. Сепаратизм, ересь, бунт, называйте это как хотите. Все это сильно разделило людей, сделав пустыми сами речи о равенстве и братстве. Враги бросили вызов имперскому правителю и разгромили часть его армии. Когда я приехал, война уже велась целый год.

— Раздоры предвещали твой приезд — странное совпадение.

Борей даже не пытался скрыть свое недоверие. Обвинение казалось предельно ясным: Астелян начал войну.

— Не совпадение, случайный поворот судьбы, — заспорил пленник. — Не важно, кто правит нашей судьбой, он счел нужным привести меня на Тарсис, когда в этом возникла необходимость. Как я мог не вмешаться? Во время Великого крестового похода восемьдесят миров пали под натиском моего ордена, потому что сопротивлялись мудрости и власти Императора. Восемьдесят миров! И вот появился еще один шанс проявить себя.

— И ты вообразил, будто один-единственный космодесантник может что-то изменить в мировом конфликте? — бросил Борей, выпрямившись и отойдя подальше от плиты. На полуслове он оглянулся в сторону Астеляна. — Такое высокомерие недостойно.

— Нет, не высокомерие, это было ощущение цели. — Астелян, не отрываясь, следил за капелланом. — Сердце подсказало мне, что я могу изменить ситуацию, и я изменил ее.

— А как тебе это удалось?

Борей произнес это, стоя спиной к Астеляну, и его низкий голос эхом отразился от стен камеры.

— Сначала я просто боролся с мятежниками там, где их находил, они были плохо обучены и слабо экипированы. Это была всего лишь большая экзекуция, совершенная на поле боя. Однако вскоре я присоединился к другим сражавшимся за Императора. Они радостно кричали и приветствовали меня, когда я бился рядом с ними за город Калтан, прорываясь вперед, круша строй врагов болтером и кулаком.

— Разве они не удивились? — Борей повернулся к своему пленнику и скрестил руки на груди. — Одинокий космодесантник не вызвал у них подозрений?

— Они увидели во мне воина Императора, — терпеливо объяснил Астелян. — Мое присутствие укрепило их сердца. Они поверили, что, сражаясь на одной с ними стороне, я подтверждаю правоту их дела.

— Таким образом, ты сделал из себя символ поклонения? Решил заменить Императора в их сердцах и умах?

Отвращение было написано на лице Борея, когда он прикинул всю тяжесть такого греха.

— Ну почему ты все переворачиваешь с ног на голову? — проворчал Астелян, отворачиваясь с презрением. — Твои собственные усилия настолько легковесны, что ты готов умалять заслуги тех, кто до сих пор сражается на правильной стороне?

— Сам ты проявил бесстыдную манию величия! — отрезал Борей и шагнул вперед. — Ты искал лишь средство удовлетворения собственных амбиций. Бывший командир ордена, лишенный всего, ты снова возжелал власти!

— Власть? Я расскажу тебе о власти, — Астелян перешел на сдавленный шепот. — Мое слово — это слово Императора. Мой меч — его меч. В каждом бою я дрался во имя его. У него было видение, мечта — отбросить чужаков и мутантов, объединить человечество под своей властью и управлением. Он хотел, чтобы люди получили обратно звезды, которые раньше были нашими и которые мы потеряли из-за ничтожных стремлений и поклонения технологиям. Император поднялся из пепла Эпохи Раздора, чтобы вернуть нам галактику, покорить звезды и защитить наше будущее. Он один увидел это, наш Император, который нас создал, чтобы воплотить свою мечту. Мы, космические десантники, должны были стать инструментом созидания. Это был наш долг, наша общая цель — превратить мечту Императора в реальность.

— И все же в конце концов вы обратились против него и замахнулись уничтожить все, что до этого строили, проливая кровь.

Голос Борея наполнился грустью, а не гневом.

— Не мы предали первыми! — запротестовал Астелян.

— И на Тарсисе? — Борей низко наклонился и прошептал прямо в ухо Астеляна: — Как все это соотносится с порабощенным тобою миром? Великий крестовый поход был десять тысяч лет назад.

— Заявляя так, ты доказываешь свое невежество, — ответил Астелян, глядя прямо в глаза капеллана. — Великий крестовый поход — это не событие, это состояние души. Крестовый поход никогда не заканчивается, победа не будет полной, пока хоть один живой чужак угрожает нашим мирам, пока раздоры продолжают зреть в самом сердце Империума.

— И поэтому ты продолжал сражаться на Тарсисе? — Голос, чуть громче шепота, прозвучал из темноты, когда Борей шагнул назад и исчез из поля зрения Астеляна.

— Да, я так и сделал, сплотил тех, кто меня поддержал! — гордо воскликнул Астелян. — Именно тогда я получил аудиенцию у имперского правителя Дэкса. Он слышал о моих победах во имя Императора и был вне себя от радости.

— И поэтому твое эго оказалось польщенным, твой грех гордыни вырос.

Навязчивый шепот Борея, казалось, звучал отовсюду, отражаясь от стен, будто говорила целая толпа обвинителей.

— Я никогда не стремился возвеличивать себя, но признаю, что был рад похвале, — сказал Астелян, который вертел головой, пытаясь поймать взглядом Борея. — Тебе этого не понять, ты не знаешь, каково это, быть оставленным и презираемым прежними союзниками. Я чувствовал себя потерянным, искал способ отыскать свое место, и на Тарсисе я его нашел.

— Но был еще долгий путь от прославленного воина к деспоту.

— Твои оскорбления заслуживают только презрения, они доказывают недостатки твоего характера и вопиющее невежество. — Астелян плюнул, устав от попыток капеллана дезориентировать его и запутать. — Хотя мы выиграли несколько сражений, многое еще предстояло сделать, чтобы добиться перевеса над мятежниками. Пусть я был самым великим воином на Тарсисе, даже я не смог бы в одиночку добиться победы.

— Какая это скромность — признать пределы своих возможностей.

— Если ты будешь слушать, а не отпускать жалкие издевки после каждого моего слова, то, может быть, что-нибудь поймешь, — медленно произнес Астелян, опустил голову на плиту и уставился в потолок. Он вернулся мыслями к собственным первым дням на Тарсисе. — Сам по себе, одними воинскими усилиями я не сумел бы выиграть войну. Но мои навыки, насколько мне известно, до сих пор оберегают Тарсис от ренегатов. Я передал собственное оружие техножрецам имперского правителя, чтобы они изучили его и создали военные заводы по производству превосходной военной техники. У меня было сто лучших солдат, прикомандированных ко мне в столице. Там я обучил их всему, что знал сам. Полгода я постоянно давил на них. Многие не выжили, и поначалу возникли сомнения. Имперский правитель доверял мне безоговорочно, но у его адъютантов мои методы вызывали беспокойство. Их претензии на значимость выглядели возмутительными — кто они такие, чиновники и священники, чтобы спорить по военным вопросам с командиром ордена Темных Ангелов? Я игнорировал их, и протесты умолкли, когда я впервые повел в бой свою элитную армию. Солдаты не стали космодесантниками — пятерка моих боевых братьев стоила шестидесяти таких воинов — но эти люди были лучше оснащены и опаснее любого противника, с которым мятежники сталкивались до сих пор. Мы штурмовали один из опорных пунктов в горах Сезенуан. Войска, лояльные Императору, пятьсот семнадцать дней осаждали эту крепость, а мы взяли ее всего за одну ночь.

— Да, я помню, как выглядели твои так называемые священные отряды, когда мы отвоевали Тарсис. Фанатичные, мужественные, достойные противники.

— Достойные, в самом деле! — согласился Астелян. — В первом священном отряде уцелел пятьдесят один человек, и я послал их в другие полки подготовить по сто бойцов на каждого. Выжившие после этого подготовили еще по сотне. По мере того как священные отряды росли, спрос на болтеры, боеприпасы, броню и другое оружие увеличивался, превышая возможности заводов. Имперский правитель последовал моим рекомендациям и построил еще больше заводов. Почему нельзя использовать для этого сельскохозяйственные угодья, если вражеская рука вцепилась тебе в горло?

На минуту в камере воцарилось молчание, после чего бестелесный голос Борея ответил:

— Возможно, чтобы прокормить тех, кого ты защищал? — предположил капеллан. — Когда мы освободили Тарсис от твоей тирании, он оказался пустошью. Построенные тобой и расползшиеся по планете города-заводы переполнились нищетой и преступностью. Именно это ты нес человечеству?

— Это было средством, не целью, — объяснил Астелян. — Не суди меня, я видел Империум, который вы защищаете. Миры-ульи, засыпанные слоем мертвого пепла, население в переполненных многокилометровых зданиях-шпилях. Люди час за часом работают, будто насекомые, выгребают из своих мертвых миров все ресурсы до последней горсти, чтобы обеспечить другие планеты металлической рудой, деталями машин, химикатами. И конечно, они дают оружие и воинов Императору.

— Как раз благодаря взаимозависимости Империум сохраняет целостность, — возразил Борей. — Планеты получают друг от друга пищу, машины или защиту.

— И в этом его слабость, потому что это хрупкая конструкция, — заявил Астелян, опять пытаясь приподняться, насколько получится, и сесть. Его наполняла возродившаяся энергия. — Корыстные командиры Империума конкурируют друг с другом, рискуя обороной доменов Императора ради достижения собственных целей. Даже самая защищенная система может пасть, если ее соседи завоеваны, а вода и пища исчезли. Хитросплетения интересов и взаимного страха больше не работают на породивший их великий идеал.

— И это тебя сильно удивило на Тарсисе?

— Нет, я воин, который придерживается правила «сказано — сделано», у меня инстинкты воина, — признался Астелян. — Хотя мы выигрывали битвы, это разрушало Тарсис. Да, заводы разрослись, и мы начали призывать граждан в армию, но это было необходимо для войны. Наша сила возрастала, но и враги наши становились хитрее. Они не искали открытого боя, а ранили нас из тайных убежищ, сеяли страх и неуверенность.

Из цитаделей в пустыне они наносили удары по нашим складам, бомбили наши фабрики и убивали наших людей. Где бы ни находились наши войска, их никогда не хватало, чтобы искоренить всех врагов, и победа уходила из рук, война поневоле заходила в тупик. Мы стремились отыскать и раздавить живую силу мятежников, они же скрывались в городах и атаковали заводы и казармы. Чем сильнее росла армия, тем больше требовалось пушек, складов провианта, рекрутских баз и транспортных колонн. А поскольку все это увеличивалось в размерах, нам требовалось еще больше войск для защиты.

— Твои собственные амбиции стали для тебя целью, твое желание править само себя разжигало.

Астелян проигнорировал заявление капеллана.

— Война затянулась на восемь лет, — продолжил он. — Армейские командиры находились в растерянности, имперский правитель проявлял апатию. Хотя мы убивали тысячи повстанцев каждый год, всегда находились глупые и заблудшие души, чтобы их заменить. Вера в то, за что мы боролись, оказалась утрачена, слава Императора потускнела в горестях сражений и выживания. Победы не было, и война сделалась самоцелью.

— И что же произошло дальше? Твой авторитет был абсолютным, когда мы отрешили тебе от власти.

— Ты сознательно искажаешь события, — проговорил Астелян со вздохом. — Мне надоело убивать людей. Я работал изо всех сил, чтобы пережить те трудные времена.

— Времена, которые ты сам и создал, — вполголоса заметил Борей.

Он находился теперь позади Астеляна, и тот почувствовал дыхание капеллана кожей головы.

— Разве ты не слушал меня? — Астелян рванулся, дав волю растущему раздражению. — Теперь ты должен понять, почему мы оказали сопротивление, когда были атакованы. Целое поколение тарсисцев умерло, чтобы их потомки могли занять свое место в видении Императора, люди не могли бездействовать, когда вы отняли эту возможность.

— Итак, ты взял власть в свои руки, узурпировал полномочия имперского правителя и принес на Тарсис собственную версию просветления, — сказал Борей.

— Нет, не сразу, — ответил Астелян сквозь кашель: горло пересохло.

Он услышал, как шевельнулся капеллан в изголовье плиты, и перед лицом возникла рука Борея и чаша с водой. Астелян не мог дотянуться и взять чашу, поэтому капеллан медленно вылил ее содержимое на пересохшие губы пленника. Глотая освежающую влагу, Астелян наслаждался каждым мгновением, прежде чем продолжить.

— Я давал советы генералам и полковникам, но они часто отвергали мои знания и опыт. Они постоянно не доверяли мне, говорили, что, мол, я требую от армии того, что допустимо ждать только от Космического Десанта. Это были старые аргументы, и, хотя я твердил им про стремление к величию и создание нового мира в горниле битвы, мои страстные просьбы проходили мимо их ушей. Когда один из наших полков попал в засаду и был уничтожен в проходах Зарзокса, правитель Дэкс назначил меня командующим армией лоялистов на Тарсисе. Я поклялся, что мое командование через год принесет победу.

— Смелое заявление… Еще один признак твоего самомнения, наверное? — сказал Борей и поставил чашу на пол, металл при этом скрипнул по камню.

— Достижимая цель при наличии у меня верховной власти и прямого контроля, — ответил Астелян. — Первым делом я казнил тогдашних армейских командиров. Эти представители старой планетарной знати, воспитанные на охотничьих играх, завсегдатаи экстравагантных банкетов, не годились, чтобы вести людей в бой. Я заменил их лучшими лидерами моих священных отрядов, мужчинами, которые были сильными и способными, мужчинами большого ума и железной дисциплины.

Я знал: чтобы выиграть грядущую войну против ренегатов, придется вести тяжелые бои, и выбранные мною люди были полностью лояльны Императору, они командовали без колебаний и подчинялись без вопросов.

— И ты выполнил свою клятву? — спросил Борей из тени.

— За двести пятьдесят дней, — заявил Астелян с гордостью. — Старый режим оказался слаб и недальновиден. Ограниченные умы не могли охватить величие конечной цели, понять необходимость лишений и жертв. Они сопротивлялись кое-каким из моих мер, никогда по-настоящему не понимая, в чем состоят плоды победы. Эти двести пятьдесят дней были наполнены потрясениями и травмами, лилась кровь, было много страданий. Но все это происходило ради будущего Тарсиса. Если бы я действовал, как мои предшественники, война длилась бы до сих пор, народ Тарсиса жил бы в вынужденном раболепии, в подчинении и страхе. Для мира это была бы долгая, медленная смерть.

— И тогда ты нашел сильное лекарство от этой планетарной болезни? — В голосе Борея появился оттенок гнева, Астелян услышал глубокое дыхание капеллана. — Ты, самозваный спаситель, вывел их из тьмы.

— И была тьма, — проговорил Астелян, предпочитая игнорировать обвинения. — Мои командиры были жестоки в исполнении моих приказов. Ложная терпимость породила бы слабость, и моя армия не давала пощады. Мы уничтожили рассадники бунта, сожгли все дыры, в которых прятались мятежники, казнили их родичей и всех, кто поддерживал бунт бездействием. Впрочем, я вовсе не горжусь тем, что сделал, многие из окружения Дэкса были настроены оппозиционно, но имперский правитель оказывал мне полную поддержку. В тот самый момент он один разобрался в моих истинных намерениях и понял необходимость совершаемого. Не отрицаю, погром достиг устрашающих масштабов, многие невиновные были судимы и казнены без веских оснований. На то были исключительные времена, народу Тарсиса указали путь, людям пришлось осознать, что жизнь под властью Императора не дается даром, ее зарабатывают жертвами — потерей личной свободы, трудом и, когда необходимо, кровью. Тарсис горел двести пятьдесят дней, пока продолжалась чистка. В самый последний день я лично повел священные отряды в атаку, и свобода на Тарсисе восторжествовала!

Астелян остановился, он задыхался и покрылся потом. По мере рассказа его воодушевление нарастало, насколько это позволяли оковы на руках, ногах и вокруг тела.

— Тебя там не было, — сказал он Борею, расценив молчание капеллана как недоверие. — Как ты можешь понять наш восторг окончательной победы, если ты такой безжизненный и бесстрастный? Мы гнали их месяц за месяцем, пока не вынудили стать последним лагерем на побережье северного моря. Их осталось всего четыре тысячи. Наши воины догоняли, их было пятьдесят тысяч, и еще со мной на переднем крае более двадцати тысяч бойцов из священных отрядов. Мятежники не могли спастись, им некуда было бежать, у них не осталось логова, чтобы в нем укрыться. Мы их окружили, и мы не дали им пощады. К чести наших врагов, они сражались хорошо, и не один не попытался сдаться.

— Это имело бы смысл? — спросил Борей.

— Никакого, — резко ответил Астелян, пожав плечами, его цепи глухо громыхнули. — Все они знали, что обречены на смерть, и решили умереть в бою. Понадобилось менее часа, сыпались снаряды, священные отряды наступали. На моем счету оказалось сто восемь врагов. Сто семь я убил в бою, а в самом конце Вазтуран, лучший из моих командиров, боготворимый отрядами, привел ко мне последнего живого мятежника. Я помню, он был молод, не старше двадцати лет, ранен в руку, и его лицо заливала кровь. На бритой коже головы он вытатуировал эмблему бунтовщиков: там была голова ворона и перевернутая аквила. Я подвел его к краю скалы, моя армия собралась вокруг, их были десятки тысяч, многие стояли на танках, чтобы лучше видеть, толкали и отпихивали друг друга, чтобы не пропустить зрелище смерти последнего тарсийского ренегата. Я сбросил парня с обрыва на острые камни, и армия разразилась одобрительными возгласами. Точно такой же гвалт отметил некогда победу моего ордена после завоевания Муапре Прим.

— Весомый повод для праздника, как погляжу, — прорычал Борей, выходя из темноты.

Впервые с момента прихода он не скрывал истинных чувств. Капеллан-дознаватель разнял руки и шагнул ближе к Астеляну. Без предупреждения он хлестнул его тыльной стороной ладони по лицу, почти не причинив боли. Такой удар означал оскорбление и подходил, чтобы наказать претендента. Никакие слова не выразили бы лучше чувства Борея.

— Я знаю, что ты сделал! — проревел капеллан-дознаватель прямо в ухо Астеляна. — Существуют данные Администратума, перепись на Тарсисе была проведена десять лет назад до вашего прибытия, перед войной, когда еще не было твоего кровавого режима. Мы проверили результаты: население Тарсиса составляло около восьмисот миллионов человек. Когда ты пришел к власти, ты делал очень хорошие записи. Были переписаны твои солдаты, твои рабочие, руководители и члены их семей. Я видел эти записи перед самым отъездом. Ты не солгал, когда сказал, что за тебя отдало жизнь целое поколение. В твоих списках значатся двести или двести пятьдесят миллионов людей — от населения, которое ты вызвался хранить, осталась только четверть!

— Война требует жертв, жертвы были принесены, разве ты не понимаешь?! — закричал Астелян в ответ.

— Ты, клятвопреступник, предатель собственного примарха, виновен в массовом геноциде… — Голос капеллана упал до ядовитого шипения.

— И ты это говоришь с чистой совестью? У Темных Ангелов руки не в крови?

— О, я согласен, результат сражений — это жертвы и смерть, — поморщился Борей. — Я понимаю, мы живем в жестокой вселенной, души Империума неисчислимы, и каждую минуту умирают миллионы. Темные Ангелы очищали миры, для которых искупление невозможно, и мы делали это с радостью, ибо знали, что действуем ради будущей безопасности. Истинно сказано, что момент слабости приводит к жизни в ереси.

— Тогда вы меня поймете! — Астелян ощутил проблеск радости.

Впервые за два столетия у него возникла надежда: вдруг все-таки остались те, у кого хватит характера сделать Империум достойным Императора. Может быть, Темные Ангелы не пали так низко, как ему пытались внушить.

— Вы признаете, что были неправы, когда атаковали меня?

— Никогда! — отрезал Борей и стиснул лицо Астеляна обеими руками, рот капеллана скривился в дикой гримасе. — Триста миллионов жителей Тарсиса умерли уже после завершения войны, когда ты узурпировал власть. Ты вкусил крови, и ты хотел больше. Развращенный и порочный, ты наслаждался ужасом подвластных людей! Те, кто не воевал в твоих священных отрядах, жили в страхе, при помощи которого ты правил! Не было общей мечты о величественном Империуме, не было общих усилий во имя службы Императору. Было только два миллиона наемных убийц и двести миллионов запуганных рабов! Как мог командир ордена пасть так низко? Или, возможно, у вас всегда было так. Возможно, кровожадные маньяки были необходимы во время Великого крестового похода.

— Они были правы, десять тысяч лет без Императора ослабили вас. — Астелян отверг обвинения капеллана и отвернулся.

— Кто «они»? — настойчиво спросил Борей.

— Другие мне подобные, которых я встретил на своем долгом пути, те, кто прожил в вашей вселенной дольше, чем прожил я. Я от них многому научился, — ответил Астелян.

— Был ли Хорус слаб, когда повел свои легионы против Императора, или он был силен, потому что оставлял после себя разруху и опустошение? — спросил Борей, разжав хватку и отступив.

— Ты сравниваешь меня с проклятым Воителем? — Астелян запрокинул голову, уставившись на Борея. — Ты думаешь, что я хотел этих смертей, жаждал пролития крови?

— Я думаю, что вина за совершенные грехи свела тебя с ума. Ты потерял ясность суждений, больше не годился в командиры ордена и, когда твое падение стало явным, ты попытался окунуться в кровопролитие и ужас. Разве крики страха могут заглушить проклинающие ренегата голоса? Разве кровь трехсот миллионов людей, которых ты якобы защищал, способна смыть пятно предательства?

— Был риск потерять все, за что мы боролись с таким трудом, и я не мог допустить этого, — объяснил Астелян, опустив голову на плиту и уставившись на ровный камень потолка. — Я не мог потворствовать новым изменам, вроде тех, от которых мы страдали на Калибане. Следовало остерегаться сомнений, слухов, ропота, которые разъедают сердца и разрушают волю, мешают людям подняться и взять свое по праву.

— Итак, ты встал и заявил, что обнаружилось, оказывается, кое-что твое? — спросил Борей.

— После войны надолго наступили дни торжеств, но, как это обычно бывает, эйфория у людей в конце концов прошла, — ответил опечаленный воспоминаниями Астелян.

Хотя он и знал о слабости обычных людей, но все равно не мог понять ее до конца.

— Не имея врага, чтобы с ним бороться, тарсисцы позабыли обо всем, что их связывало, — продолжал он. — Начался ропот, направленный против нового положения вещей, правда, неявный и недоказуемый, пока только зародыш недовольства. Появились идеи насчет того, что священные отряды следовало бы разоружить: раз война с мятежниками закончена, то, мол, нет необходимости в такой армии. Люди не понимали, что победа в войне на Тарсисе — лишь первый шаг на пути к великой славе. Закаленные в боях, священные отряды пригодились бы Императору. Дух Великого крестового похода еще жил в моем сердце, а на Тарсисе была армия, готовая продолжить миссию, которую другие отринули.

— Ты собирался начать завоевательную войну, чтобы распространить свою власть на другие миры вокруг Тарсиса?

— Я хотел показать Галактике, чего я добился! — Астелян ударил кулаком по плите. — Я хотел рассеять устаревшие заблуждения и доказать власть имущим, что Империум еще может укрепляться и расти. Однако имперский правитель Дэкс, узнав об этих намерениях, отвернулся от меня так же, как Эль'Джонсон сделал это сто веков назад.

Память ранила Астеляна, будто нож, который вонзили в живот и там повернули. Он не забыл ощущение кошмара, когда его надежды внезапно рухнули. Даже сейчас чувство потери по-прежнему терзало его. Одно время Астелян воображал, будто душа уже очистилась от сожалений прошлого, пока вновь не утратил слишком многое.

— Дэкс заявил, что я оказал и Тарсису, и ему лично громадную услугу, и ее будут славить сто поколений, — продолжал Астелян. — Эти слова ничего не значили, внезапно его настоящая цель стала явной. Он чужими руками решил совершить невозможное и потому позволил мне принять ответственность на себя. Если бы война с мятежниками не удалась, он ничего не потерял бы, но теперь он выигрывал все. Правитель заговорил о сокращении армии, о том, что капитанами и полковниками нужно назначить людей из знати. Я ужаснулся, но оставался беспомощным. Я не призывал священные отряды, но они явились сами и указали мне путь. Я не давал такого приказа, клянусь Императором, но они сами осадили Дэкса во дворце. Им никто не оказал сопротивления, если не считать нескольких солдат, вся армия поддержала меня как командира. Немногие противники были ликвидированы. Столкнувшись с такой мощной оппозицией, имперский правитель согласился пересмотреть собственное решение. Но тут верх взяла его трусость, и он был убит при попытке покинуть дворец.

— Как удобно для тебя, — заметил капеллан, качая головой. Он скрестил руки на груди и сердито посмотрел на Астеляна. — Лояльность твоих людей, наверное, была отрадна, а тут еще своевременный инцидент со смертью имперского правителя.

— Я не питаю иллюзий, будто солдат интересовали только мои великие планы, — признался Астелян. — Во время мятежа они рисковали жизнью и семьей ради борьбы с врагом, но я добился, чтобы их наградили за соответствие моим ожиданиям. Знаю, сердце обычного человека слабо, ему не стать космодесантником. Однако под умелым руководством он может подняться выше присущего людям эгоизма. Поэтому воинам требовались земли и хорошее питание. Чтобы солдат мог сосредоточиться на войне, к каждому приставили слуг, эти слуги замечали и удовлетворяли каждую потребность хозяина. Я не хотел, чтобы мои люди отвлекались на мелкие проблемы.

— Ты создал на Тарсисе класс воинов-господ с самим собою во главе, — сделал вывод Борей.

— С твоей циничной точки зрения, может, оно и так, но учти вот что, — сказал Астелян, встретив презрительным взглядом взгляд капеллана. — Даже сейчас, когда ваша сила утекла прочь, а легион разделен, сколько в Башне Ангелов людей-некосмодесантников? Десятки, сотни, тысячи?

— Орден обслуживается примерно пятью сотнями крестьян, слуг и техножрецов, — ответил Борей осторожно.

— Пятьсот человек на тысячу космодесантников, не слишком много, — поморщился Астелян. — А за стенами этой крепости, на кораблях и в дальних гарнизонах? Еще столько же? Наверняка гораздо больше. И ваша пища, и ваши боеприпасы, даже краска для брони, откуда все берется? Тысячи, десятки тысяч людей трудятся ежедневно, чтобы вы могли сражаться и охранять их от опасностей Галактики.

— Но Темные Ангелы — это орден Космического Десанта, единственная наша цель — сражаться в бою, вести войну с врагами Императора, — заметил Борей. — Миры же существуют не для этого.

— А почему? Почему бы и нет?

Астелян снова оживился. Это была самая суть его взглядов, такая простая — почему бы Борею не понять?

— Калибан был таким! Итак, ты видишь сам, какова моя мечта, которую я пытался воплотить. Слабые люди у власти боялись наших легионов и разделили их, нынешние легионы, разбросанные по углам Галактики, рассеянные среди звезд, оказались бессильны. Полки Имперской Гвардии неповоротливы, громоздко вооружены. Я многое понял в период пребывания на Тарсисе и начал, по сути, презирать гвардейцев. Они полагаются на корабли Имперского Флота, которые находятся под контролем разных организаций. Целый отдел Администратума, Департаменто Муниторум, занимается единственным вопросом — переброской полков в зону боевых действий и их материальным обеспечением. Ты это знаешь, но ты не понимаешь, что на самом деле это значит. Войну сейчас ведут писари и бухгалтеры, а не кадровые офицеры. Бесстыдная свора политиков и иерархов погрязла в созданной ими же путанице. Куда подевалась проницательность? Все это смахивает на мою старую армию на Тарсисе, которая становилась еще более неповоротливой, пытаясь решить возникающие от неповоротливости проблемы. Кто возьмет на себя выполнение заветов Императора и сделает Галактику безопасной для человека? Клерки? Фермеры? Шахтеры?

— А твой путь лучше? — спросил капеллан с издевкой. — Думаешь, можно довериться тебе? Ты развязал беспрецедентное кровопролитие в мире, который, по твоим же словам, принял тебя и стал тебе домом.

— О том же самом ныли священники на Тарсисе!

— Те, которые были убиты, потому что высказались против тебя? — спросил Борей, сделал шаг вперед и снова навис над Астеляном.

— Со смертью имперского правителя по воле людей я занял его место. — Астелян дерзил, уже решив, что не позволит этому дознавателю запугать себя и принудить к признанию неправоты, ведь в сердце своем он знал, что был прав. — Они признали, что я добился успеха в войне. Однако цена победы была высока, и в скором времени правящий класс показал мне свою неблагодарность. Советники, иерархи и аристократия сопротивлялись признанию моих полномочий, хотя ради собственной безопасности с радостью позволяли людям Тарсиса жертвовать жизнью. Хуже всех были лицемеры из Экклезиархии, занятые самообманом. Я из первых рук знал о том, сколько вреда они принесли. В первую очередь это были их нелепые бормотания и напыщенные проповеди, которые подрывали силы Империума.

— И поэтому ты решил, что вправе устранить их, да? — Борей схватил одну из цепей и, зажав в кулаке, так затянул ее на мускулистой груди Астеляна, что цепь впилась в плоть. — Может быть, ты просто боялся их власти над твоими рабами? Они были подлинной оппозицией твоему перевороту? Единственными конкурентами по части мертвой хватки, которой ты удерживал народ Тарсиса? Возможно, тебя разъярила зависть к их привилегированному положению и духовному авторитету?

— Из-за нелепых догм они отказались поддержать мое назначение имперским правителем, потому что я, в отличие от них, не считал Императора богом, — заявил Астелян, сопротивляясь давлению цепей. — Ха! Я шагал рядом с Императором, я слышал, как он говорит, я видел его сердитым и грустным. Что они знают, с их резьбой и росписью, с их идолопоклонством и суевериями? Император, конечно, более чем человек, но Бог? Таких намерений у него не было, и дураки, которые основали эту Экклезиархию, совершили серьезную ошибку. Император не какая-то там далекая фигура, которой поклоняются, он тот, кто всегда будет с нами, он сила, которая движет людьми в преодолении испытаний. Он говорил, что человечество определяет собственную судьбу, но теперь, когда это послание отброшено, слабаки могут валить на Бога свои недостатки.

— Ты изображал близость к Императору? — спросил Борей и отпустил цепь так, чтобы она хлестнула Астеляна.

— Нет, ничего подобного. — Астелян покачал головой. — Я был магистром ордена, таких набралось бы несколько тысяч, своими достижениями я гордился, но они стоили внимания Императора не более, чем достижения любого другого. Я видел Императора только один раз, в мире, который назывался Шеридан, да и встреча была короткой. Всякий раз, когда у меня возникают сомнения, я вспоминаю ее, и память придает цель моей жизни. Он сказал мне лишь несколько слов, похвалил кампанию, одобрил усердие нашего ордена. Я искренне жалею об одном: что не был с ним вместе во время присоединения Калибана. Возможно, окажись я там, все сложилось бы иначе. Когда примархи вернулись, многое изменилось и уже не стало прежним, мы уже не следовали только за Императором.

— И поэтому ты приказал своим эскадронам смерти перебить священников, кардиналов, даже деканов и хор мальчиков, — прошипел Борей сквозь стиснутые зубы.

— Ты преувеличиваешь. — Астелян в знак отрицания попытался махнуть рукой, но жесту помешали оковы. — Священники предъявили мне ультиматум: признать Императора богом или оказаться перед лицом еще одного восстания. Их слова и поступки свидетельствовали о предательских намерениях. В ответ я выступил с собственным ультиматумом — отказаться от угроз, а также от атрибутов и выгод лжеучения или идти под суд за предательство. Кто-то согласился, кто-то — нет. Я не участвовал в судебном разбирательстве, но все они были признаны виновными и казнены. И впрямь, настоящий хор мальчиков!

— Но ты не ограничился приказами насчет священников, — продолжил Борей. — Ты вел войну против всех не согласных с тобой представителей Империума, вел войну против собственного населения, когда люди начали выражать недовольство.

— Их возмущали мои успехи, — насмешливо фыркнул Астелян. — Судьи, арбитры, проклятые колдуны-астропаты, интендантский Муниторум и кишмя кишащие орды Адептус Терра… Я забрал у них власть, украденную ими более десяти тысячелетий назад, когда они отошли от задуманного Императором, ловко узурпировав Империум. Мелочные соображения и дрязги заслонили для них истинную мечту, идеал Императора был извращен. Я поклялся восстановить его, и они поднялись против меня. Да я ни одного из них даже не убил лично, тут и говорить не о чем! Народ Империума познал много великих истин, но никто по-настоящему не задумывался насчет афоризма: «В смерти своей познаются пришедшие воплотить волю мою». Были верные герои, которые пали в бою, были и предатели, которые после войны умерли на виселице. Тарсис разделил мои мечты, он верил и в меня, и в Императора.

— И пока ты заново строил планы завоеваний, твои священные отряды навязывали комендантский час с болтерами в руках и вершили на улицах правосудие при помощи палок и ножей, зверствуя над теми, кто не вписался в твои мечты.

При этих словах кулаки Борея сжались, но потом он снова медленно их разжал.

— Я лишь хотел гармонии, клянусь в этом собственной жизнью! — запротестовал Астелян. — Нужно было изгнать раздор, который воцарился после того, как Император бросил вызов Хорусу. Я воспринимал как неизбежное то, что мне пришлось делать.

Борей поначалу ничего не ответил. Вместо этого он отвернулся от Астеляна и отошел к двери, задумчиво опустив голову.

— Однако был диссидент, который избежал твоего гнева, — сказал капеллан тихо.

— Я не понимаю. — Тон Астеляна выдавал охватившее его смущение. — О каком диссиденте ведет речь капеллан?

— Как ты думаешь, почему мы явились на Тарсис? — спросил Борей, обернувшись с торжеством на лице. — Семь десятилетий ты находился там, отгородившись от остального Империума. Кто слышал о Тарсисе? Конечно, не великие дома и не Темные Ангелы. Твои силы контролировали корабли, чтобы никто не сбежал без разрешения, но ты не принял во внимание веру и непокорность одного-единственного человека. Он украл шаттл и пролетел через поле астероидов, чтобы оторваться от преследования. Всего один дезертир, хотя я подозреваю, что находились многие другие. У того человека не было ни единого шанса выжить, ему некуда было податься, он просто хотел вырваться на свободу. Это было совпадение, рок или судьба, называй как угодно, но теперь ты платишь по счетам. Пятьдесят дней он плыл в космическом пространстве, на грани смерти, истощенный и сильно обезвоженный, потому что пил только восстановленную воду. Пятьдесят дней, не много с точки зрения космоса, но этого хватило, чтобы передать сигнал бедствия. Один из наших кораблей, патрулируя окраину системы Тарсис, перехватил этот сигнал. Шаттл спасли, и мы узнали о страшных событиях, которые развернулись на планете. И мы узнали о тебе.

— Так вы напали на Тарсис из-за бреда сумасшедшего? — с насмешкой спросил Астелян.

— Нет, командующий Астелян, не поэтому, — медленно произнес Борей и неторопливо двинулся обратно к Астеляну, глаза капеллана сверкнули в тусклом свете жаровни. — Память Темных Ангелов обратилась к событиям, которые произошли десять тысяч лет назад, когда подобные тебе поднялись против собственных братьев и предали их. Об этом времени анархии известно мало, но кое-какие записи остались, у великого магистра капелланов в священном ларце в главной часовне хранится список. Десять тысяч лет мы охотимся за Падшими Ангелами, которые почти уничтожили Льва и его легион, охотимся, где бы они ни были. Мы не знаем, где вас искать и сколько вас осталось, но у нас в списке сто тридцать шесть космодесантников, это они первыми поклялись в верности Лютеру, когда он выступил против нашего примарха. Твое имя, командующий Астелян, в самом верху этого списка. Мы охотились за тобой долго, и теперь мы узнаем от тебя правду.

Борей повернулся и открыл дверь. Там, закутанный в стихарь, стоял Самиил. Библиарий тихо прошел в комнату и встал рядом с Астеляном, у изголовья. Он протянул руки, и бывший командир ордена попытался убрать голову, но оковы не дали ему необходимого пространства. Холодные ладони псайкера опустились на лоб, и Астелян ощутил в глубине сознания шепчущий голос.

«Ты слишком долго обманывал самого себя, — прошелестел голос. — Теперь настало время отбросить ложь. Мы будем срывать покровы лжи, пока не останется только голая правда совершенных тобою поступков. Ты затаил вину в глубине души, но мы не позволим тебе скрывать ее далее. Ты познаешь причиненные тобою стыд и боль и покаешься, что встал на путь зла».

— Я не сделал ничего плохого! — прохрипел Астелян, пытаясь освободить голову.

— Лжец! — взревел Борей, и боль, которая превосходила все, когда-либо перенесенное, пронзила мозг Астеляна.

— А теперь начнем заново, — сказал капеллан-дознаватель своему пленнику. — Расскажи мне о Тарсисе.

 

ИСТОРИЯ БОРЕЯ

Часть вторая

Через четыре дня после столкновения с орками Борей, преклонив колени, молча медитировал в часовне форпоста. Капеллан был одет в белый стихарь, который указывал на принадлежность владельца к элите ордена — воинам Крыла Смерти. Второй, неведомый посторонним смысл этой одежды означал членство в секретном внутреннем круге. Немного приподняв стихарь, Борей опустился на колени перед алтарем из темного камня с золотыми и платиновыми инкрустациями. Алтарь находился в глубине часовни, которая была устроена на верхнем этаже пятиярусной башни Темных Ангелов в Кадилле, столице Писцины IV. Комната соответствовала изначальному размеру цитадели и была невелика, но все же достаточно просторна для пятидесяти человек, которые участвовали в ежедневных вечернях и заутренях, проводимых Бореем.

Внутри часовни слуги обновляли фрески, их было трое, все — провалившиеся претенденты в космодесантники, тем не менее выжившие во время испытаний. Два человека как раз заново наносили позолоту на трехметровый портрет, который возвышался над алтарем и изображал примарха Темных Ангелов Льва Эль'Джонсона.

Борей попытался игнорировать пронзительный скрип деревянных лесов, на которых работали живописцы. Третий слуга освежал фреску, написанную в честь обороны Писцины в недавней войне, начавшейся, когда вожди орков Гхазгхал и Наздрег, объединив армии, молниеносно обрушились на планету. Картина была особенной и внушала Борею как гордость, так и легкий страх. Она изображала защиту базилики, являвшейся когда-то форпостом Темных Ангелов в столице. Капеллан лично командовал боевыми действиями против орды отвратительных чужаков за обладание стратегически важной точкой, которая всю кампанию переходила из рук в руки. Во время битвы у базилики капеллан потерял правый глаз от удара орочьего кулака, едва не размозжившего ему голову. Хотя орки в конце концов были изгнаны, а планета спасена в эпической битве у хребта Коф, бои в залитой кровью резиденции ордена оказались настолько тяжелыми, что после победы над орками укрепленное здание администрации пришлось забросить и построить новую цитадель. Руины все еще возвышались в километре от того места, где Борей сейчас преклонял колени, их сохранили как знак покровительства Темных Ангелов на бесконечно долгие годы.

Вспоминая доблестных боевых братьев, чьи предсмертные слова он слышал в тех разрушенных комнатах и коридорах, вызывая в памяти огромные жертвы, понесенные братьями-космодесантниками, Темными Ангелами и Предвестниками, Борей ощущал некую стесненность в груди. «Была ли базилика настолько уж важна?» — вновь и вновь спрашивал он себя. Быть может, все дело в гордыне, порожденной словами магистра Велиала, приказавшего Борею защищать здание любой ценой? В конце концов, боевые действия внутри мрачного собора были только прелюдией кампании, их роль по сравнению с последствиями бойни у хребта Коф выглядела сомнительной.

Бросив отрывистый приказ, Борей отослал слуг прочь. Чужое присутствие разрушало концентрацию, хотя капеллан пытался думать только о присяге, данной при вступлении во внутренний круг. Он и глазом моргнуть не успел, как люди, собрав инструмент, убрались, за что Борей был им благодарен. Несмотря на сомнения, он оставался командиром Темных Ангелов на Писцине, долг которого — руководить уверенно и показывать пример другим. Даже его минутная слабость могла причинить невообразимый вред не только самому Борею, но и подчиненным, абсолютно доверяющим его мудрости и его руководству. Один Борей знал, какие проявления анархии и разложения могли последовать, окажись доверие нарушенным.

Сообразив, что присутствие слуг тут ни при чем и только собственные темные мысли вызывают тревогу, капеллан решил, что в одиночестве душу успокоить не удастся. Возможно, лучше поискать утешение в компании пяти космодесантников собственного отряда, подумал он. Напоследок коротко оглядев наполовину позолоченного примарха, Борей повернулся и зашагал, его босые ноги громко топали по каменным плитам пола. Распахнув наружу двойные двери, он выбрался из часовни, обернулся и прикрыл тяжелые створки. Гул удара громко разнесся в тишине. Свернув налево по коридору, капеллан пересек башню, чтобы попасть в оружейную палату, в которой надеялся отыскать Гефеста.

Мысль была верная, в этом Борей убедился, как только вошел в мастерскую технодесантника. Как и другие помещения цитадели, это тоже было квадратным и функциональным, с простыми, ничем не украшенными стенами из камнебетона. Здесь, в окружении стеллажей с оружием и рабочих столов, в компании пятерых своих слуг, устроившись за верстаком, Гефест работал над силовой броней Борея. Зажав пластрон в тисках, он деловито удалял с него многочисленные царапины, полученные в бою с орками. Один из помощников, устроившись рядом, время от времени погружал ковш в чашу со святой водой и выливал содержимое на механический напильник.

Слева размещались болтеры и ящики с боеприпасами, все аккуратно уложенные и помеченные символами имперского орла и крылатого меча Темных Ангелов. Рядом с ними на стене висели разнообразные клинки и топоры, среди них цепные мечи, силовые мечи и крозиус Борея. Все они блестели в лучах светильников, что свидетельствовало об особом внимании Гефеста, который каждый вечер с любовью очищал оружие при помощи священного масла.

— Что привело тебя в мою комнату, брат-капеллан? — спросил Гефест.

В этот миг Борей понял, что завороженно смотрит на испускаемое крозиусом сияние.

Технодесантник бросил взгляд поверх плеча Борея.

— Ты опоздал на общую молитву вчера вечером, — сказал Борей, которому вдруг пришло в голову, что и сам-то он не очень уверен в причине прихода.

— Ну-ну… — Гефест вытер мясистые ладони о белую ткань и встал со скамьи. — Ты же знаешь, мне позволено исполнять мои обязанности здесь, я так и поступаю все последние вечера после боя на Вартозе.

— Конечно, — согласился Борей, прекрасно зная, что технодесантники освобождены от молитвы, если присутствие на ней мешает ремонту и обслуживанию боевого снаряжения. — Я не сообразил, как много работы досталось тебе после той стычки.

— Я предпочел бы потратить двадцать часов на ремонт одного болтера, чем хоть на секунду засомневаться: вдруг мои боевые братья не могут сражаться в полную силу из-за моей небрежности в работе, — улыбнулся Гефест. — И еще я обращаю особое внимание на броню капеллана-дознавателя, потому что она того заслуживает.

— Да, я знаю о твоей любви к изделиям мастера Мандеуса, — заметил Борей, позволив себе одну из редких своих улыбок. — Ты не раз говорил, что умрешь довольным, если сможешь создать модель брони вполовину столь же великолепной, как моя.

— Я мог такое сказать, — подтвердил Гефест, — но по ошибке. Как следует поработав с броней в эти дни, я многое узнал о методах Мандеуса и теперь буду доволен, если создам такой же хороший доспех!

— Разве ты не предпочел бы сработать доспех лучше Мандеуса? — спросил Борей, подошел к верстаку и принялся разглядывать разрозненные части сервоприводов и искусственные мышцы-волокна, которые Гефест извлек из нагрудника.

— Если я сумею подражать его умениям с теми инструментами, которые у меня найдутся здесь и сейчас, я сочту себя лучшим мастером, — ответил Гефест тихо.

Борей наградил его вопрошающим взглядом.

— Великие мастера Мандеус, Генеон, Астер и все им подобные работали в Башне Ангелов, среди братьев, с помощниками, выполнявшими второстепенную работу, на которую я тут растрачиваю свои дни. Ты видел большой армориум нашего ордена. Это место в нашей башне по сравнению с ним ничто.

— Тебя тяготит здешний пост? — тихо спросил Борей, понимая, что его собственную душу гнетет то же самое чувство: желание быть свободным от Писцины с ее ограничениями. — Ты считаешь, что в армориуме, со своими коллегами-технодесантниками, ты лучше послужил бы Императору?

Гефест колебался, пытаясь уловить настроение Борея. Он коротко глянул на помощников (те погрузились в собственные обязанности, или, по крайней мере, выглядело это именно так), после чего задумчиво ответил, понизив голос и придвинувшись вплотную к капеллану-дознавателю:

— Мы все боролись, проливали кровь на этих вулканических островах, чтобы защитить Писцину от орков, — сказал он. — Я готов снова делать это и работать на Писцине, пока магистр кузни не посчитает нужным прислать кого-нибудь взамен.

— Но ты не ответил на мой вопрос, — настаивал Борей с печальной улыбкой. — Я не стану судить тебя, почему бы тебе не достичь совершенства в своем деле? И я не собираюсь возлагать на тебя ответственность за желание идти по стопам великих предшественников. Ты великий мастер, твое терпение — дань уважения нашему ордену. Не мне выступать от имени великих магистров, но, когда Башня Ангелов снова возвратится к нам, они узнают о твоей самоотверженности и твоем мастерстве.

— Я не искал похвалы, брат-капеллан, — быстро сказал Гефест. — Ты меня спросил, и я ответил честно, как мог.

— Раз ты не искал похвалы, то тем более достоин ее, — заявил Борей, положив руку на плечо товарища. — Я задал вопрос не из подозрения, но из доверия. Не хочу, чтобы тебя угнетали твои мысли и амбиции, ты должен чувствовать себя свободно и говорить свободно, и со мной, и с другими. Только в стремлении к вершинам своих возможностей мы сумеем сохранить гордость ордена и его честь.

— В таком случае могу я задать вопрос, брат-капеллан? — спросил Гефест, вглядываясь в лицо Борея.

— Да, конечно.

— Твой глаз… — начал Гефест. — В последнее время ты выглядишь обеспокоенным, и я задался вопросом, а нормально ли работает устройство. Это оно вызывает у тебя боль?

— У меня постоянные боли, ты же знаешь, Гефест, — ответил капеллан, отстранив руку и отступив назад. — Другого пути нет, а этот служит средством от самоуспокоения.

— Я все-таки хотел бы глянуть и развеять свои страхи, — продолжал настаивать Гефест.

— Ты проделал прекрасную работу с моим глазом, — заметил Борей. — Оценивать результаты своих трудов — это хорошо, но ты судишь себя слишком строго.

Заметив решимость в глазах технодесантника, капеллан смирился, кивнул и опустился на скамью. Гефест склонился над ним, пальцы ловко занялись бионическим органом, и основная часть изделия, щелкнув, высвободилась. В тот же миг Борей ослеп на правый глаз. Это не вызывало беспокойства: раз в год Гефест всегда удалял глаз, чтобы убедиться в его безотказной работе. Странным было то, что технодесантник попросил сделать то же самое всего через два месяца после предыдущей проверки.

Взяв с верстака сложный инструмент, Гефест разблокировал корпус глаза и проник внутрь его. Он бережно извлек линзы, протер их тканью и отложил в сторону, прежде чем углубиться еще дальше при помощи маленького пинцета. Пока Гефест делал свое дело, капеллан зрячим глазом наблюдал за напряженным лицом технодесантника. Раз Гефест так сильно озабочен состоянием Борея, то, возможно, и другие заметили перемену в его настроении. Капеллан-дознаватель решил переговорить с ними, оценить настроение и задать кое-какие важные вопросы. Бездействие и рутина даже для привычных к ним космодесантников стали слишком уж постоянными спутниками и нагоняли тоску. После предыдущего визита Башни Ангелов минуло уже два года, и жизнь в изоляции от ордена, возможно, начинала взимать дань со всех, а не только с Борея.

— Все, кажется, функционирует как и положено, — сообщил Гефест, собрал бионический глаз и вставил его обратно. В правой глазнице Борея коротко кольнуло, а затем полноценное зрение вернулось к нему. — Однако я заметил на имплантате свежие струпья, похоже, недавно рана снова открылась. Ты можешь попросить Нестора глянуть, что там.

— Спасибо, так и сделаю, — пообещал Борей, радуясь, что нашел причину для посещения апотекария и беседы с ним, хотя к ответственности за сохранение боевого духа и дисциплины такая причина отношения не имела. — Я тебя увижу сегодня на вечерней службе?

Гефест сделал паузу и оглядел арсенал, прикидывая объем работы, потом посмотрел на Борея и коротко кивнул, после чего вернулся за верстак и подобрал свой механический напильник. Режущие зубья, ожив, загудели, когда Борей выходил из комнаты.

Капеллан-дознаватель спустился по центральной винтовой лестнице башни и попал на уровень, расположенный двумя этажами ниже. Здесь находился апотекарион, владение Нестора и медицинский центр форпоста. Войдя, Борей не обнаружил никаких признаков присутствия апотекария. Светили продолговатые потолочные лампы, их резкие отблески сияли на полированных поверхностях из стали, на тщательно систематизированных хирургических инструментах, на пузырьках с каплями и эликсирами, которые рядами выстроились вдоль длинных полок. В центре комнаты доминировали три хирургических стола. Капеллан понятия не имел, где может находиться Нестор, поэтому подошел к комм-блоку и нажал руну общего вызова башни.

— Это Борей. Апотекарий Нестор, ответь, — проговорил он и отпустил кнопку активации.

Ответ пришел через секунды, дисплей комм-блока показал, что сигнал идет из расположенного глубоко в основании башни подвала.

— Нестор здесь, брат-капеллан, — отозвался апотекарий.

— Пожалуйста, пройди в апотекарион, мне нужно обсудить один вопрос.

— Подтверждаю. Буду незамедлительно.

Борей подошел к ближнему операционному столу и посмотрел на собственное отражение в блестящей металлической поверхности. Капеллан много раз бывал в подобных местах, иногда как пациент, иногда ради духовной поддержки оперируемых братьев. К тому же он слишком часто проводил последние обряды над умирающими, в то время как апотекарий извлекал прогеноиды для того, чтобы передать священное геносемя будущим воинам. Это было наиважнейшее дело, совершаемое ради выживания ордена.

Новое геносемя почти невозможно создать — Борей не знал ордена, который сумел бы совершить подобный подвиг. Таким образом, приходилось полагаться исключительно на хранилища геносемени и имплантацию этих жизненно важных органов. У каждого десантника было два прогеноида, и теоретически его смерть могла обеспечить сразу две замены. Но, несмотря на отчаянно смелые усилия апотекариев, многие прогеноиды гибли на поле боя, прежде чем их удавалось собрать ради продолжения существования ордена.

В задачу капеллана входило объяснять каждому десантнику, какое наследие он несет в себе, воспитать чувство долга и стремление преумножить славу ордена. Космодесантника учили, что ему в любой момент могут приказать пожертвовать собой, однако он не должен продавать жизнь за бесценок, ибо тем самым он предал бы тех, кто придет следом.

Известная имперская поговорка гласила: «Только со смертью кончается долг». Однако даже гибель не снимала с космодесантников обязанности по защите человечества и созданного слугами Императора Империума. В самой своей смерти они продолжали жить во вновь созданных космодесантниках. Иногда тех, чьи физические тела уже не удавалось спасти, помещали внутрь могучих ходячих танков, дредноутов, и они продолжали по тысяче лет жить в виде гигантских воинов с телом из пластали, адамантия и керамита. В результате узы братства просуществовали десять тысячелетий Империума и теперь объединяли самых первых космодесантников с теми, кого посвятили в разведчики десятой роты. Именно это физическое родство связывало воинов ордена, каждого с каждым. Не только традиции ради они назывались боевыми братьями…

…Или так поучали литании, но Борей имел и другой опыт. Став членом Крыла Смерти, вступив в элиту внутреннего круга Темных Ангелов, он открыл для себя многое ранее неизвестное. Еще больше сведений он получил во время допроса Падшего Ангела Астеляна, и эти знания до сих пор беспокоили его.

Герметическая дверь отворилась, ее шипение возвестило о прибытии апотекария Нестора. Из всей пятерки, служившей сейчас под командованием Борея, этот был космодесантником дольше всех и уже достиг определенной черты. Сам Борей стал Темным Ангелом почти триста лет назад, но более чем шестисотлетний Нестор являлся одним из старейших членов ордена. Борей не понимал, почему ветеран не возвысился и не был принят в Крыло Смерти. Нестор считался одним из лучших апотекариев на поле боя, раненный в битве за базилику Борей своей жизнью был обязан именно ему. Кроме того, Нестор получил награду за боевую доблесть во время первого штурма орками хребта Коф.

Апотекарий поседел сильнее Борея. Толстую восковую кожу его лица покрывали рубцы и шрамы, шесть штифтов выслуги были забиты в лоб, по одному за каждое столетие службы. Темные глаза и наголо бритая голова придавали медику угрожающий вид, что совершенно не вязалось с известной Борею добросовестностью и заботливостью апотекария. Однако ошибкой было бы принимать такую заботливость за слабость, в бою Нестор проявлял не меньшую свирепость, чем любой другой воин, соратник Борея.

— Чем могу помочь? — спросил апотекарий, прошел мимо и прислонился к операционному столу.

Борею показалось, будто он уловил некое мерцание во взгляде Нестора, мгновенную вспышку нервозности.

— Гефест сказал, что мой глаз, возможно, смещается внутрь раны, и порекомендовал это проверить, — быстро проговорил Борей, глядя прямо на апотекария.

— Возможно, он сместился во время стычки на Вартозе, — предположил Нестор.

Он, продолжая стоять, жестом предложил Борею лечь. Капеллан-дознаватель сделал это и уперся взглядом в яркую лампу прямо над смотровым столом. Нестор исчез на мгновение, потом вернулся с одним из своих инструментов и попытался осторожно прижечь плоть на правой половине лица пациента. В основном это были искусственные ткани, приживленные к металлической пластине, заменившей капеллану значительную часть виска, щеку и лоб. Борей ощущал приглушенное покалывание, пока апотекарий осматривал старые раны. С ворчанием Нестор выпрямился.

— Там, кажется, несколько разрывов на трансплантате, ничего серьезного, — прокомментировал Нестор. — Это вызывает у тебя дискомфорт?

— Не более чем обычно, — ответил Борей, усаживаясь и свесив со стола ноги. — Как ты думаешь, хуже будет?

— Спустя время — да, именно так оно и будет. Некоторые капилляры отказали, другие ослабли, и плоть медленно умирает. Для полного исцеления потребуется новый трансплантат. — Нестор быстрым взглядом окинул апотекарион, прежде чем продолжить: — Боюсь, у меня нет возможности провести такую операцию на Писцине. Я дам тебе раствор, чтобы омывать лицо каждое утро, будем надеяться, что процесс отмирания замедлится. Насчет инфекции волноваться не нужно, твой организм более чем готов очиститься от любой болезни, которую тут можно подхватить.

— Гефест будет рад, — заметил Борей. — Он слишком уж беспокоился.

— Неужели так? — пробормотал Нестор, укладывая свой инструмент в автоматическое моющее устройство, скрытое в стене апотекариона.

— В смысле? — Капеллан встал и поправил тяжелое облачение. — Ты только что подтвердил, что причин для беспокойства нет.

— Насчет глаза все верно, — бросил Нестор через плечо. Он убрал зонд и бережно вернул его на прежнее место среди скальпелей, зеркал, игл и других инструментов своего ремесла. — Тем не менее одной из причин кровотечения из трансплантата могла оказаться нагрузка на другие части твоего тела.

— Думаешь, нужно полное обследование? — спросил капеллан, оглядывая самого себя. — Я вроде здоров.

— Нет, я имел в виду другое, — отозвался Нестор, сопроводив свои слова легким покачиванием головы.

— Тогда говори, что ты имеешь в виду, — раздраженно бросил Борей, устав от тонких намеков. — Что, по-твоему, не так?

— Прости меня, брат-капеллан. — Нестор смиренно склонил голову. — Я просто сделал наблюдение.

— Ну так поясни свои наблюдения, во имя Льва! — рявкнул Борей.

— Тебе труднее, чем всем остальным, служить в гарнизоне вдали от наших братьев, — заявил Нестор, поднимая взор.

— Ты о чем?

— Обеспокоенные, это к тебе мы обращаемся, чтобы ты напомнил нам о священных обязанностях и освежил в нашей памяти данные обеты, — объяснил мягко Нестор. — Когда мы подавлены вынужденным бездействием и жаждем общения с другими, это ты руководишь нами и делишься собственной мудростью. Но к кому руководящий обращается сам?

— Именно из-за моей веры и силы духа я был избран, чтобы стать капелланом, — заметил Борей. — Такова наша роль — отдавать свои внутренние силы другим.

— Тогда прости мои ошибки, — проговорил Нестор быстро. — Таким, как я, иногда сомневающимся, идущим кровавым путем и нуждающимся в руководстве, не понять, как можно пройти тем же путем в одиночку.

— Точно так же, как я не могу понять, для чего нужны машины в этой комнате, или разобраться в секретах калибан хеликс в нашем геносемени, — ответил Борей после минутного раздумья. — Я не могу понять и работу собственного искусственного глаза, меня удивляет, что Гефест изготовил этот глаз из стекла и металла и все же придал ему подобие жизни.

— Думаю, у каждого из нас своя цель в этом мире, — согласился Нестор, хлопнув по ладони Борея. — Гефест занят машинами, я — здоровьем тела, а ты, брат-капеллан, существуешь для нашего ума и нашей души.

— Вот поэтому я и прошу тебя перейти к обсуждению твоих собственных проблем, — предложил Борей, решив, что пора перевести разговор в русло, которое ему нравилось куда больше.

Он знал, что Нестор не ставит под сомнение ни образ мыслей капеллана, ни его лояльность, но чем больше Борей говорил о таких вещах, тем явственнее звенел в его ушах смех Астеляна.

— Я доволен, — сказал Нестор. — Я шесть веков служил Императору и Льву. Я купался в белом огне сражений и создавал новые поколения Темных Ангелов. Все, что я стремился доказать самому себе или моим братьям, уже доказано, остается лишь передать познания другим да еще хранить гордость и достоинство нашего ордена. Если судьба и верховный великий магистр решат до конца дней оставить меня на Писцине IV, я не стану спорить с ними.

— Ты определенно слишком опытный, чтобы ограничиваться такими приземленными обязанностями, — заявил Борей, крепко скрестив руки на груди. — Не думаешь, что опыт, подобный твоему, лучше бы потратить в Башне Ангелов на обучение последователей? Роль сиделки при капеллане с разбитым глазом едва ли достойна таких талантов.

— Ты пытаешься меня провоцировать, брат-капеллан? — жестко спросил Нестор. — Следуй воле Императора, и я снова повторю, что доволен. Писцина не только форпост, это система вербовки. Мои умения и опыт позволяют оценивать приходящих следом. В том, что касается будущей судьбы ордена, мне доверено много большее, чем ты думаешь.

— Я не стремился принизить то, что ты здесь делаешь, мои слова, возможно, были неразумными, прошу прощения, — поспешил оправдаться Борей.

Он расцепил руки и шагнул к Нестору. Апотекарий улыбнулся и кивнул, принимая извинения. Бросив последний взгляд, Борей отвернулся и прошагал к двери.

— Брат-капеллан, — окликнул его Нестор. — Ты ничего не забыл?

— Я могу прочитать на память все триста стихов калибанской хроники, и я не забываю вещи.

— Значит, успокоительный эликсир для лица тебе не нужен?

— Принеси мне его во время вечернего приема пищи, — отозвался капеллан с улыбкой.

Борей вернулся на лестницу, намереваясь спуститься на нижний уровень и поискать других членов своей команды. На площадке он остановился и посмотрел сквозь толстое стекло узкого окна, собираясь с мыслями. Густой смог ограничивал видимость, так что башни и заводы на расстоянии выглядели смутно очерченными силуэтами. Птица вспорхнула совсем близко, прежде чем скрыться в коричневато-серых облаках. Наблюдая, как она исчезает вдалеке, он вдруг понял, что именно выявили разговоры с Гефестом и Нестором: нужно больше времени проводить с братьями, а не замыкаться в своих опасениях. Космодесантники решили, что он их тонко проверяет, и это доказывало Борею, что от его компании отвыкли. Отвернувшись от окна, он продолжил спуск по лестнице.

На первом этаже находились помещения для претендентов, которые приступили к суровым физическим тренировкам, как только попали в башню; капеллан знал, что в их компании найдет и сержанта Дамаса. Хотя Борей был командиром форпоста, за претендентов отвечал Дамас. Достигнув звания сержанта-ветерана, он был переведен в десятую роту для участия в наборе рекрутов. Как и другие Темные Ангелы на Писцине, Дамас был награжден за доблесть, проявленную во время вторжения орков. Он вместе с командой разведчиков и теперь уже легендарным сержантом Нааманом проник в расположение орков, собрал там важные сведения и уничтожил реле, которым чужаки пользовались, чтобы питать энергией свой громоздкий орбитальный телепорт. В результате контрудар по продвигающимся оркам получился сокрушительный, и хотя во время отступления лазутчиков Дамас был тяжело ранен, он контратаковал противника до тех пор, пока его собственная команда не отошла.

Сейчас Дамас находился среди четырнадцати подопечных юношей. Почти наполовину такой же огромный, как рассказы о нем, он выглядел гигантом даже без доспехов и даже по меркам космодесантников. Когда Борей вошел, претенденты сидели вокруг сержанта-ветерана. Капеллан на мгновение остановился в дверном проеме, прислушиваясь к разговору.

— Ваше первейшее оружие — это ваше тело, — произнес Дамас, обращаясь к своей внимательной аудитории. — Еще до того, как вы получите такие же кости и мышцы, как у меня, я научу вас ломать человеческую шею одним ударом. Я покажу вам, как можно раздавить внутренние органы врага кулаками, обезвредить его пальцами или покалечить ему локти и колени.

Дамас наклонился и положил на голову одного из юношей свою руку, размером с хорошую доску.

— Со своею силой, данной мне апотекариями и моей верой, я могу за секунду превратить твой мозг в кашу, — объяснил он мальчику, который нервно засмеялся, вызвав тем самым смех других. — Более того, я могу выдержать любую предпринятую тобой атаку.

Дамас отдал юношам распоряжение встать и указал на одного из них, предложив тому ударить так сильно, как только получится. Мальчик подошел ближе и остановился в нерешительности.

— Я не ударю тебя в ответ, — заверил Дамас мальчика. — Но если ты еще раз постесняешься выполнить мой приказ, отлуплю.

Получивший нагоняй мальчик атаковал с пронзительным воплем и впечатал свой кулак Дамасу в живот. Удар заставил бы обыкновенного человека задохнуться, но, по расчетам Борея, он не мог заставить Дамаса даже оторвать подошвы от пола. Мальчик взвизгнул и схватился за ушибленные пальцы. Борей рассмеялся вместе с претендентами. Единственной жизненно важной частью тела космодесантника, которую не защищал черный панцирь, была голова. Сердца, легкие, желудок — все эти органы оставались неуязвимыми для ударов без применения оружия, даже если их наносил самый сильный противник. Услышав смех капеллана, Дамас оглянулся. Следом за инструктором кандидаты тоже увидели Борея и моментально замерли в торжественном молчании, склонив головы. Борей вошел и хлопнул по спине парня, нападавшего на Дамаса, почти сбив претендента с ног.

— Смелая попытка, — похвалил Борей, помогая мальчику удержаться на ногах.

Он уже узнал Бейаса, одного из двух претендентов, привезенных перед битвой у Вартоза. Бейас, видимо, оправился от шока. С момента прибытия минуло всего несколько дней, но мальчик успел измениться. Его голову обрили наголо, весь щенячий жирок сошел с сильного торса. Юноша держался прямо, взгляд стал жестче, чем прежде. Дамас проделал хорошую работу.

— Марш! — рявкнул Дамас, дважды хлопнув в ладоши. Мальчики без лишних слов пустились бежать вдоль стен гимназии, которая занимала весь этаж башни.

Топот босых ног по деревянным доскам заглушал разговор космодесантников.

— Я вижу, дела идут хорошо, — начал Борей, наблюдая за бегающими юношами.

— Удачный выбор. У двоих последних, в частности, хороший потенциал, — кивнув, согласился Дамас.

Затем его взгляд слегка потемнел.

— Но их только четырнадцать в этом сезоне? Башня Ангелов будет здесь раньше, чем через полгода, и для второго этапа тестирования нам нужно найти тридцать новобранцев, их там ждут.

— По-твоему, что лучше: недобрать нашу квоту или передать им мальчиков, которые провалятся в два счета? — поинтересовался Борей. — Раз качества нет, значит, его нет, и ничего тут не поделать.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — настаивал Дамас. — Не понимаю твое нежелание…

— Ты про восточные племена? Думаешь, мы можем принимать тамошних дикарей в новобранцы?

— Все они дикари, — заметил Дамас, пожав плечами. — Не вижу никакой разницы.

— А я вижу, — возразил капеллан. — Я уже говорил, они слишком кровожадные, даже для наших целей. Будь у нас на Писцине дислоцирована полная рота, я их истребил бы. Некоторые замашки восточных племен — на грани адских. Они прекратили поклонение Императору и вернулись к варварству, боюсь, этого не выбить даже за десять лет обучения.

— Они сильно напоминают мне мой собственный народ на Слэзи, — многозначительно прокомментировал Дамас. — Возможно, ты слишком сурово судишь о них.

— Возможно, твоя постоянная настойчивость в этом вопросе указывает на то, что ты кое о чем умалчиваешь, — предположил Борей. — Уже несколько месяцев это единственное, о чем мы говорим.

— Число претендентов сокращается, и это меня беспокоит, вот и все, — спокойно заявил Дамас. — Я считаю своим долгом напомнить тебе обо всех доступных возможностях. Тут нет неуважения к твоей позиции, я понимаю, у каждого из нас свои обязанности и свои принципы, которых следует держаться.

— Быть может, это их сходство с племенами Слэзи тяготит тебя, — сказал Борей.

— Думаешь, я тоскую по домашнему миру? — Дамас нахмурился.

— Тосковать — это слишком сильное слово, я ни на минуту не сомневаюсь в твоей верности Темным Ангелам. Наша традиция мудра: мы не посылаем космодесантников в их домашние миры, опасаясь последствий. Возможно, тебя зря отправили на планету, которая очень похожа на твою собственную.

— Не вижу тут ошибки, — возразил Дамас. — Мой домашний мир теперь Башня Ангелов, она была им двести лет. Слэзи — лишь один из миров, которые я поклялся защищать.

— Тогда я допустил ошибку, — признал Борей, доброжелательно кивнув. — Не хочу, чтобы ты подумал, будто я затаил какие-то сомнения по поводу твоей работы. Я здесь твой наставник и советник и хочу, чтобы ты свободно говорил обо всех своих тревогах.

— Тогда я беспокоюсь, что у нас так мало новобранцев, вот и все, — проговорил Дамас тихо.

— Очень хорошо, отмечу твои рекомендации в журнале, так что, если мы провалимся с квотой, никто тебя не обвинит, — пообещал Борей.

— Меня беспокоят не обвинения, а будущая сила нашего ордена, — поправил Дамас капеллана-дознавателя.

— Тогда я позабочусь, чтобы моя запись упомянула и об этом. Ты доволен новой партией претендентов, несмотря на их малое число?

— Все они улучшили свои навыки и оправдали мои ожидания, — подтвердил Дамас и снова дважды хлопнул в ладоши.

Внимательные к приказам инструктора претенденты, стремительно работая ногами, собрались возле космодесантников.

— Я оставляю тебя твоим ученикам, — сказал Борей и повернулся, чтобы удалиться.

Уже очутившись по ту сторону двери, он услышал, как сержант-ветеран приказал группе разбиться на пары, чтобы попрактиковаться в рукопашном бою.

Ход мыслей Борея расстроился. Присутствовало в ситуации нечто неладное, он это чувствовал. На первый взгляд все шло своим чередом, однако в настроениях команды появились «подводные течения». В них присутствовал слабый неопределенный упрек. Подобно самому Борею, остальные Темные Ангелы тоже были разочарованы, фактически они сидели на необитаемом острове, в то время как другие боевые братья устремлялись в славную битву совсем в другом месте за сотню, если не за тысячу световых лет от Писцины. Или причина была в беспомощном состоянии самого Борея, которое он проецировал на других? Других космодесантников назначение на эту планету, возможно, слегка раздражало, но не более. Этого следовало ожидать. Нестор вроде бы чувствовал себя в этой ситуации комфортнее остальных. Но это само по себе могло оказаться проблемой. Вдруг старый апотекарий смирился с собственной судьбой? А если он потерял энергию? Не хотел ли он, измученный долгой службой, наконец-то умереть?

Прежде чем идти проверять боевых братьев Тамиила и Завла, капеллан решил поразмыслить как следует. Он прошагал по лестнице до самого верха цитадели и выбрался на крышу, где находилась площадка, предназначенная для наблюдений и стрельбы. Порт Кадилл был виден как на ладони, а выше него — большой вулкан, на склонах которого выстроили город. Крепкий бриз бил в лицо, хлопал полами стихаря, заодно освежая разум капеллана. Когда пределы часовни начинали стеснять разум, Борей часто приходил сюда, чтобы вернуть мыслям их свободное течение. На этот раз он подобрался к южному парапету и посмотрел вниз по склону вулкана в сторону моря.

Тут был промышленный центр Кадилла. Именно здесь находились громадные доки, к которым причаливали чудовищно громадные океанские комбайны, были тут и высокие подъемные краны, и портальные погрузчики, которые рассекали бухту, чтобы забрать грузы газа и минералов, взятых со дна моря. Фабрики, которые перерабатывали руду и выплавляли металл для перевозки на другие планеты, расползлись вокруг гавани, подобно дымящемуся пятну. Здесь же располагались и жилые блоки, вместительные конструкции из камнебетона, набитые миллионами рабочих Кадилла. Близился вечер, вскоре гудки и сирены должны были известить об окончании дневной смены и о наступлении ночных часов. Когда опустится тьма, тысячи плавильных печей зальют небо багряным светом.

Борей обошел башню вдоль парапета и обратил взгляд на восток. Тут был район побогаче, а рядом развалины древней базилики. Еще дальше, за островерхими башнями планетарной знати, за дворцом имперской правительницы леди Созен, лежал хребет Коф. Именно возле него Темные Ангелы и Имперская Гвардия когда-то удерживали позиции и отбивали атаки орков. В случае прорыва обороны две армии зеленокожих получали возможность соединиться, и тогда планета пала бы наверняка.

Именно поэтому тысячи гвардейцев и космодесантники числом около сотни сдерживали бесчисленную орду чужаков на бесплодном и каменистом клочке земли. Борея там не было, потому что он продолжал сражаться в Кадилле. Однако рассказы о героизме и победе вызывали у него гордость. Боевые братья Темных Ангелов боролись, понесли страшные потери, но своей кровью добыли победу и уберегли Писцину от порабощения. Пади Писцина IV, и орки высадились бы на Писцине V, не встретив ни малейшего сопротивления. Племена оказались бы вырезаны или порабощены, а мир утрачен Темными Ангелами навсегда.

Борей ничего не мог с этим поделать, однако с горечью размышлял о событиях последних пяти лет. Когда-то целая рота под командованием магистра Велиала была дислоцирована на планете. Теперь только горстка ветеранов продолжала защищать будущее ордена. Башня Ангелов возвращалась все реже и реже, и Борей задавался вопросом — как скоро великие дела уходят в забвение?

Продолжая обход цитадели, он обратил взгляд на север. В первую очередь он увидел огромную открытую площадку северного космопорта, корабли там приземлялись и взлетали каждую неделю, доставляя жизненно важные грузы и взамен увозя в дальние системы полезные ископаемые. Возле космопорта происходило неладное. Сосредоточившись, Борей разглядел струи темного дыма, которые, будто змеи, извивались над прилегавшими улицами. Вдобавок он сумел различить оранжевые сполохи пламени.

Капеллан-дознаватель подбежал к ближайшей орудийной башне и вошел внутрь. Он включил комм-блок и нажал кнопку вызова командного центра, размещавшегося в цоколе здания. Там как раз дежурил Завл.

— Это Борей. Ты получал какие-нибудь необычные сообщения из северной части города?

— Ответ отрицательный, сегодня не было ни одного экстренного сеанса связи, — ответил Завл через минуту. — Есть проблемы?

— Соедини меня со штаб-квартирой полковника Брэйда, — велел капеллан, активировав систему управления турелью.

Двигатели, зажужжав, ожили, комм потрескивал, пока Завл подключал его к главной антенне, которая возвышалась как раз над центральной частью башни. Борей развернул пушку на север, манипулируя одной рукой и одновременно наблюдая за большим сенсорным экраном. На экране было ясно видно, как полыхают многочисленные уличные пожары, а дым заполняет похожие на каньоны мостовые и шоссе.

— Лорд Борей? — ожив, прохрипел комм.

— Полковник Брэйд, прямо сейчас я вижу некоторые признаки беспорядков рядом с северным космопортом. Пожалуйста, проясните ситуацию.

— Там произошел небольшой мятеж, мой лорд, — ответил Брэйд. — Всего лишь сотня-другая погромщиков. Силы безопасности правителя пытаются сдержать их по моему приказу.

— Пожалуйста, сообщите, кто отвечает за операцию, и я немедленно присоединюсь к нему, — пообещал Борей, наблюдая на мониторе, как разрастается пожар.

— Не думаю, что в этом будет необходимость, мой лорд. — Голос Брэйда сорвался. — Я уверен, люди правителя способны справиться с ситуацией.

— Я желаю лично наблюдать за событиями, пожалуйста, проинформируйте полевого командира, пусть ждет моего приезда.

Борей оборвал связь и отключил питание турели.

— Следи за всеми местными передачами, я отправляюсь в район северного космопорта. Надо узнать, что там происходит, — передал он Завлу.

— Я прослежу за тобой на оракул-экране, — подтвердил боевой брат.

Маячок, встроенный в шасси мотоцикла, мог каждые несколько секунд передавать координаты, это позволяло космодесантникам быстро отыскать седока, если тот сталкивался с опасностью или не сообщал о себе в назначенное время.

— Открыть ворота, — приказал Борей под рев двигателя и отпустил сцепление. Он прогрохотал по скату и углубился в городской сумрак, оставляя позади хвост синеватого дыма.

Проехав между бронированными бастионами ворот, Борей прибавил скорости. Пока капеллан мчался по улицам, его стихарь хлопал на ветру, случайные автомобили и тяжелые грузовики-платформы притормаживали, уступая дорогу. Был самый разгар рабочей смены, и улицы стояли почти пустыми. По обе стороны мелькали, быстро оставаясь позади, мрачные здания Кадилла. Борей заметил краткие проблески удивления на лицах немногих гуляющих горожан. Им не часто доводилось видеть своих таинственных сверхчеловеческих покровителей, и некоторые пешеходы бежали следом, выкрикивая слова благословения и хвалы.

Понадобилось всего несколько минут езды, после чего в небе над Бореем появился густой черный дым. Впереди сгрудилась толпа, но она легко расступилась, пропуская мотоцикл, после чего улицы вновь начали наполняться. Теперь люди держались более осторожно. Борей заметил темно-красный мундир стража порядка из службы безопасности Кадилла и направил мотоцикл прямо к этому человеку. Стражем оказалась женщина, ее глаза и голову скрывало блестящее стекло забрала, она откровенно изумилась, когда капеллан очутился перед ней. В руках женщина держала лазган, который уже начал ходить ходуном из-за ее нервной дрожи.

— Кто тут отвечает за все, где я могу его отыскать? — спросил Борей, наклонившись к стражнице.

Крошечная женщина, очевидно, была напугана его присутствием.

— Лейтенант полиции Верузий, — ответила она, задыхаясь. — Он т-там, где самые сильные беспорядки. Это на западе, следующий перекресток.

— Больше не пропускайте людей в эту зону, — велел ей Борей.

— Это мы и п-пытаемся делать.

Женщина отступила на шаг назад.

— Хорошо, — одобрил Борей, запустил двигатель и поехал прочь.

На пути к перекрестку, на протяжении примерно километра, ему все чаще попадались сотрудники службы безопасности. Наплыв горожан, сдерживаемых кордоном, усилился. Толчея и натиск приостановились под взглядом космодесантника, толпа расступилась, то здесь, то там раздавались возгласы, извещавшие о прибытии Темного Ангела.

Вскоре он увидел линию противостояния. Дым клубился над головами, и многочисленные стражи выстроились цепью поперек дороги. Борей заметил припаркованный неподалеку бронированный автомобиль и небольшую группу офицеров рядом с ним. Все они разом отпрянули, когда мотоцикл, взвизгнув покрышками, затормозил позади их машины.

— Лорд Борей! — воскликнул один из них. Он тут же схватился за свой комм-блок, который время от времени резко выдавал новую порцию непонятного шума. — Какая честь для меня!

— Вы лейтенант полиции Верузий? — спросил молодого человека Борей.

— Нет, это я, — отозвался более старый и низкорослый сотрудник безопасности. Одетый в длинную красную форменную шинель с золотым кантом, он был без шлема. Лицо у него было широкое и будто рассеченное темными усами, жидкие волосы коротко острижены.

— Полковник Брэйд уже предлагал свою помощь, и я заверил его, что у нас все под контролем.

— Нисколько не сомневаюсь, я просто хочу узнать, что происходит, — сообщил Борей.

— События зрели месяцами, — сердито проговорил Верузий. — Началось все с волнений на заводах, люди заговорили о каких-то якобы таинственных знамениях, о противоестественных бурях в середине сухого сезона, во всех шахтах наткнулись на пласты пустой породы, на все про все ушло несколько недель, потом странные мутанты атаковали океанские комбайны. Пошли слухи, будто астропаты в своих грезах видели водовороты крови и слышали крики умирающих детей. Драки участились, люди даже убивали друг друга в ссорах, а теперь случилось вот это.

— Вспышку неповиновения этим не объяснить, — возразил Борей. — Беспорядки были чем-то или кем-то раздуты.

— Сегодня утром прилетел звездолет и стыковался с орбитальной станцией, — объяснил Верузий. — Пошли циркулировать выдумки про их навигатора, который пострадал от какой-то атаки, будто бы его вытащили из купола, и с лица потоком текла кровь, каждый сосуд в теле порвался. Мы пытались пресечь слухи, приказали службе безопасности закрыть космопорт, но сказанного не воротишь. Люди начали стекаться сюда, чтобы узнать новости, потом все это приняло скверный оборот.

— Почему меня не поставили в известность? — возмутился Борей. — Эта информация касается безопасности нашего форпоста.

— Я тут ни при чем, вам придется связаться с помощником правителя, — ответил Верузий, пожав плечами. — Если станет хуже, нам придется отдать приказ и стрелять на поражение.

— Нет! — отрезал Борей, окинув взглядом сотрудников службы безопасности. — Никаких ненужных смертей. Предоставьте оценку ситуации мне. Я проинформирую вас, что следует предпринять.

Он прошел дальше вдоль улицы и обнаружил, что бунтовщики уже выстроили баррикады из платформ и покрышек. Из-за баррикад в стражей порядка летели куски кирпича, оттуда же погромщики метали пылающие факелы, поджигая здания по обеим сторонам улицы. Мужчины и женщины из службы безопасности выстроились в неровную цепь поперек главной дороги, ведущей к космопорту, заодно перекрыв бунтовщикам доступ к имперским дворцам. Борей остановился позади цепи и оглядел сброд в дальнем конце улицы. Стоящих перед ним стражников пугал этот взгляд поверх их голов.

Толпа состояла из двух сотен человек, многие с горящими факелами и импровизированным оружием. Шум разносился по улице, однако острый слух Борея различал в какофонии бунта каждый звук. Вопли и крики глушили треск огня, хруст дерева и звон бьющегося стекла. Капеллан ощутил запах дыма от пожара, пот людских тел, кровь, пролитую в грязь на другом конце улицы.

Красные пятна мундиров выделялись на черном камне дороги там, где лежали раненые стражи, товарищи не имели возможности спасти их из самой пасти мятежной толпы. Борей протиснулся сквозь заградительную линию, один из стражников камнем рухнул на колени, когда здоровенный космодесантник, слегка коснувшись рукой, отстранил его.

После этого капеллан двинулся к бесчинствующей толпе, обломки кирпича падали возле него и разбивались о дорогу. Через мгновение бунтовщики заметили Темного Ангела, град метательных снарядов сделался реже и совсем иссяк, крикуны успокоились и замолчали. В считаные минуты присутствие капеллана прекратило насилие, одного его появления хватило, чтобы изгнать дух неповиновения из разума бунтовщиков, эти мысли оказались вытеснены опасениями и трепетом. Борей находился в десяти шагах от авангарда мятежной толпы и продолжал медленно и целеустремленно надвигаться. Благоговение снова заставило толпу расступиться, люди образовали круг, и тогда Борей остановился в самой его середине. Только случайный звон битого стекла, на котором скользили ноги протестующих, да еще треск пламени нарушали встретившее космодесантника молчание.

Борей оглядел окруживших его людей, гнев и ненависть на их лицах сменились откровенным ужасом. Многие плакали, некоторые в шоке повалились на колени, кое-кого вырвало от страха. Другие невнятно молились Императору, кирпичи и дубинки выпали из пальцев и со стуком ударились о камнебетон. В конце концов воцарилось молчание, Борей слышал только дыхание впавших в панику людей и стук их сердец. Никто не посмел поднять взгляд, когда капеллан-дознаватель суровым взором окинул покоренную толпу.

По мере того как Борей смотрел на нарушителей покоя, его собственный гнев постепенно улегся. Эти люди не были еретиками, подлежащими уничтожению, не были они и недовольными, замыслившими мятеж. Они были только гражданами, страх которых превратился в гнев, которые вопиют о помощи и руководстве.

— Простите нас, мой лорд, простите нас! — взмолился один из бунтовщиков, тощий человек в униформе грузчика северного космопорта, и бросился в ноги Борею. — Мы не хотели вызвать ваш гнев!

— Мир вам! — произнес Борей, нависая над скопищем перепуганных людей.

Он протянул руку и поднял простершегося человека на ноги.

— Сложите оружие, отбросьте свой гнев и страх. Взгляните на меня и запомните, что слуги Императора наблюдают за вами. Не бойтесь, ибо я нахожусь здесь как ваш опекун, а не как ваш палач.

Люди в толпе стояли молча и рассматривали космодесантника, заодно переглядываясь между собой.

— Но мы боимся, мой лорд, — признался портовый рабочий. — Время тьмы приходит, мы видели приметы, мы слышали пророчества.

— А я здесь, чтобы защитить вас, — заверил горожан Борей. — Я и мои братья здесь, чтобы следить за вами, чтобы охранять вас от опасности. Я стою перед вами как представитель Темных Ангелов, как воин Императора, чтобы напомнить о священной клятве, которая связывает наши судьбы. Я подтверждаю ее здесь и сейчас! Клянусь честью моего ордена и своей собственной душой, что я и мои боевые братья отдадим жизни ради защиты вашего мира, какова бы ни была угроза.

— Что с нами будет?! — крикнула высокая женщина, в ее светлых волосах запеклась кровь, рана пересекала одну щеку.

— Я не могу винить вас за ваши страхи, — сказал Борей. — И не могу помиловать за ваши поступки. Вы не можете восстать против слуг Императора и остаться безнаказанными. Я попрошу имперского правителя проявить снисходительность, но сейчас я прошу вас сдаться на ее милость и подчиниться правосудию. Кто из вас считает себя лидером этих беспорядков?

Возник слабый ропот, трое мужчин нерешительно выступили вперед со склоненными от стыда головами.

Все они были одеты в комбинезоны портовых рабочих с нашивками диспетчеров на груди.

— Был же еще один человек! — выкрикнул кто-то. — Он-то все и начал!

— Инопланетник, который выступал с речами, — добавил чей-то голос.

— Расскажите о нем, — потребовал Борей от главарей.

Ответил самый старший, человек средних лет с густыми кудрявыми волосами и длинной бородой.

— Парень работал на судне, которое находилось на орбите, его шаттл привез историю про изуродованного навигатора, — сказал мужчина, оглядывая толпу. — Я не вижу здесь этого инопланетника.

— Расскажи мне о корабле, — попросил Борей, нависая над человеком. — С какого корабля он высадился?

— Он называл свой корабль «Сан Карте», — ответил другой лидер мятежников. — Судно бродячих торговцев, как он рассказывал. Говорил, что пришел из других миров, в которых было восстание и где Темные Силы обработали руководителям мозги. Он обвинил правительницу Созен в том, что она попала под влияние чужаков.

— «Сан Карте»? Ты уверен, именно так назывался корабль? — настойчиво спросил капеллан, ухватил бунтовщика за нагрудник комбинезона и заставил привстать на цыпочки.

Название шокировало Борея, как удар.

— Да, да, мой лорд, — заикаясь, повторял человек, его глаза переполнились страхом.

Борей отпустил его, поспешно повернулся и пошел, люди из толпы спотыкались и отбегали, чтобы убраться с дороги. Сделав несколько шагов, он задержался и, заметив, что стражники осторожно продвигаются вперед, снова обратился к толпе.

— Подчинитесь правосудию и славьте Императора за мое терпение! — предупредил он, а потом зашагал прочь, обуреваемый мрачными мыслями.

Капеллан-дознаватель вернулся к стайке сотрудников службы безопасности, рядом с мотоциклом Борея стоял Верузий.

— Большое спасибо за ваше выступление, мой лорд, — поспешно поклонился он. — Ваша милость оказывает мне честь.

— Накажите их по собственному усмотрению, — велел Борей, толчком отстранил Верузия и взобрался на мотоцикл.

Сейчас его заботило только одно — установить истину относительно присутствия «Сан Карте». Если корабль действительно побывал на Писцине, это было опасно и сулило гораздо большие беды, чем бесчинства нескольких горожан или вспышки беспорядков на почве суеверий.

— Помните, нужна сильная рука, чтобы вести слабые умы, — сказал он Верузию резко. — Доброта похвальна, но слабость лишь позволяет раку ереси развиваться дальше незамеченным и порождать гниль. Правосудие — не мое дело, на то есть законники, но я предлагаю подвергнуть экзекуции главарей. Они предали оказанное им доверие, а такое недопустимо. В ускоренном порядке накажите остальных, а потом верните их на работу, безделье — причина, по которой плодится инакомыслие. Я также вынужден потребовать, чтобы вы нашли прибывших на корабле «Сан Карте» и немедленно казнили их.

Он не объяснил, что, отвергни Верузий предложение капеллана, очень может быть, Темным Ангелам пришлось бы взять на себя работу палачей. Чем меньше тех, кто в курсе насчет «Сан Карте», тем меньше вероятность, что сомнительная история корабля выйдет наружу. Верузий снова заговорил, но пульсирующий рев ожившего мотоциклетного двигателя заглушил его голос. Борей развернулся, оставив за собой шлейф дыма вперемешку с пылью, и помчался вдоль по улице. На сердце было тяжело, он прокладывал путь назад на форпост, не обращая никакого внимания на шатающихся горожан и патрульных стражников, которые разбегались, освобождая дорогу.

 

ИСТОРИЯ АСТЕЛЯНА

Часть третья

Комната плыла и вращалась в видении, закручиваясь над плитой в серый водоворот. Астелян потерял представление о времени, ощущения сводились к чередованию периодов пустоты и боли. В некотором роде ожидание пытки в одиночестве страшило сильнее, чем сама пытка. Присутствие рядом Борея, который по-своему перетолковывал любые действия, а слова Астеляна обращал против него самого, давало точку опоры. Несмотря на боль от ран и запугивания капеллана-дознавателя, Астелян мог сосредоточиться и защищаться от обвинений. Он понял, что пытается подтолкнуть Темных Ангелов к пониманию поступков, которые они называли его преступлениями. Хотелось избавить их от невежества, вынудить глядеть шире, это был вызов, реальная цель, которая помогала Астеляну держаться.

Но когда они оставляли его в одиночестве, казалось, на несколько дней кряду, становилось трудно, это было труднее, чем продолжать борьбу. Доводы, такие ясные, когда он излагал их Борею, превращались в путаницу сомнений.

Вопросы капеллана вгрызались в разум и изводили Астеляна, ослабляя решимость. Что, если он потерял свой путь? Что, если он сошел с ума и все совершенное — только отвратительные поступки, порожденные измученным разумом?

Астелян боролся против этих мыслей, согласиться с ними было все равно, что признать все свои действия бессмысленными. Окажись это правдой, и величайший момент в его жизни, когда он высказался в поддержку Лютера, тоже потерял бы всякое обоснование. Если все бессмысленно, то Борей прав, и он, Астелян, совершил тяжкий грех.

Но он не согрешил, Астелян оставался непреклонен в этом, по крайней мере, в те драгоценные минуты, когда мог собраться с мыслями. Его обвинителей там не было, они не пережили ничего подобного. Теперь у них появилась благоприятная возможность открыть неизведанную часть истории, то самое событие, которое совершенно явно наложило печать на их души. Астелян мог научить их тому, что знал сам, мог вернуть Темных Ангелов на истинный путь Императора. Он разрушил бы их предрассудки и доктрины, повернув допрос в свою пользу. Он должен был сказать, а Темные Ангелы обязаны были услышать.

Тем не менее приходилось заодно противостоять псайкеру, колдуну Самиилу. Внутренняя память о самом себе, собственные мысли и чувства казались Астеляну грубо оскверненными. Это был факт, который в первую очередь внушал тревогу. Наряду с чуждыми инопланетными расами психические мутанты представляли для человечества самую большую угрозу. Император знал об этом и сам говорил об опасности одержимости и порчи. Разве не осудил он легион Тысячи Сынов за занятия магией? И вот теперь, после десяти тысяч лет хаоса, Империум наводнен колдунами. Целые организации занимаются их вербовкой и обучением. Эти колдуны стали оскорблением всех прежних стремлений Императора. Адептус Астра Телепатика с их обязательным ритуалом связывания души были подобны пиявкам, присосавшимся к великолепию Императора; Схоластика Псайкана призвала псайкеров на военную службу. Астеляну больно было думать о том, что извращенная небрежность позволяет внутренним врагам процветать за счет самого человечества. Забыли люди об опасности или просто предпочитают ее игнорировать, ставя под угрозу будущее Империума?

И, вершина глупости, они позволили псайкерам становиться космодесантниками! Называют их библиариями, утешительным эвфемизмом, чтобы не слишком задумываться о последствиях. Это маска, ширма, чтобы власть имущие могли делать вид, будто у творимых ими мерзостей есть цель. Астелян опасался за судьбу Империума, сформировавшегося после принесшей бедствия Ереси Хоруса, и тревожился по поводу шансов человечества выжить в Галактике, которая по определению противодействует выживанию.

Но что он мог поделать? Пока Астелян оставался командиром ордена, он в авангарде борьбы защищал будущее человечества. Теперь же за все, что он собой олицетворяет, на него обрушились ненависть и невежество.

Но что же на самом деле он олицетворяет? Вопросы Борея снова надоедливо крутились на краю сознания, давая иное объяснение доводам, которые Астелян использовал, чтобы оправдаться. Действительно ли он отличался от примархов, которые отринули дело Императора и заменили его своими собственными планами? Рожденный воином, кто он такой, чтобы судить о судьбах человечества? Его дело — выполнять и отдавать приказы, сражаться в битвах, а не определять будущее людей. Неужели высокомерие толкнуло его покинуть Льва Эль'Джонсона? Он, Астелян, заявлял, что ему известны замыслы Императора, но разве это так?

— Я вижу, ты размышлял о своей жизни, — раздался голос Борея.

Астеляна на миг охватила паника. Как долго он, сосредоточившись на собственных мыслях, не замечал присутствия капеллана-дознавателя?

— Я пытаюсь убрать мерзкий голос колдуна из своей головы, но он меня отравил! — прошипел Астелян, пытаясь вытереть грязь, которую чувствовал на своем лице, но цепи были слишком тугими, и ладони, словно в насмешку, лишь помахали в воздухе перед лицом. Ненадолго Астеляну показалось, что это руки Самиила готовятся снова осквернить его разум и покопаться в тайниках памяти, эта мысль вызвала мгновенную дрожь. Тряхнув головой, он снова сосредоточился на камере и Борее.

— Ты хорошо поступаешь, Астелян, — сказал ему капеллан. — Вижу, мы отходим от грязи и лжи, я уже почти слышу, как ты кричишь, умоляя о прощении.

— Никогда! — Решимость Астеляна сразу вернулась к нему, и разум опять прояснился.

Он никогда не признает, что не прав. Это значило бы отказаться от всего, чему учил Император, и примириться с пародией, в которую теперь превратился Империум.

— Я не нуждаюсь в прощении. Это вы должны молить о пощаде Императора, потому что извратили его мечты, его славные стремления.

— Я пришел сюда не бред слушать, а информацию получить, — отрезал Борей.

— Спрашивай, что хочешь, я стремлюсь говорить только правду. Если ты приветствуешь подобное, то хорошо, но что-то я в этом сильно сомневаюсь.

— Ну, это мы посмотрим. — Борей скрестил руки на груди и занял свою обычную позицию возле плиты, в головах. — Ты говоришь, что отправился на Тарсис на корабле, с тобой были другие Падшие. Расскажи, как ты и твои спутники попали на это судно.

— Для начала я должен рассказать, что случилось со мной после сражения на Калибане, — заговорил Астелян. — Все началось с великого смятения и боли. Целую вечность я чувствовал себя бесформенным, искаженным и вывернутым наизнанку бурлящей силой. Я находился в центре шторма и одновременно был частью водоворота. От понимания, кто я и где я, уцелела бесконечно малая часть. А потом словно наступило пробуждение ото сна. Калибан, сражение и огонь с небес казались лишь иллюзорной памятью.

— Где? В каком месте ты себя обнаружил?

— Вот это и оказалось самым неприятным.

Астелян поморщился. После пыток, причиненных руками Борея, и психического зондирования, устроенного Самиилом, он все еще испытывал головокружение и тошноту. Чтобы сконцентрироваться, пришлось закрыть глаза.

— Я находился на каменистом склоне, бесплодная безжизненная пустошь тянулась передо мной. Исчезли густые леса Калибана, небо над головой было желтым, а над горизонтом висело словно разбухшее светило. Сначала я подумал, что все еще продолжаю спать. Невероятная природа случившегося мучила меня и заставляла сомневаться в собственном здравомыслии. Но когда это разбухшее солнце село, а ночное небо заполнилось незнакомыми созвездиями, я понял, что все это реально существует. Не понимая, куда попал, я решил выяснить, что это за место. Прошло много времени, прежде чем я обнаружил истину.

— Что за истина? — спросил Борей.

— Я оказался далеко, очень далеко от Калибана, — вздохнул Астелян. — Когда наступило новое утро, я решил идти на восток. Никакой реальной цели не было, но внутренний голос подсказывал, что следует идти в сторону солнца. Я надеялся, что отыщу поселение или, если подобное невозможно, по крайней мере получу представление о месте, в котором оказался. Так я шел целый день по каменистой осыпи на склоне большого дремлющего вулкана и ничего не нашел.

— Как ты выжил?

— Планета оказалась не такой безжизненной, как мне сначала подумалось. Имелись отдельные перелески из тонких деревьев и колючего кустарника. Тут я обнаружил, что, если копать достаточно глубоко, можно найти воду, которая сочилась сквозь скалы и собиралась в небольшие лужи под поверхностью. Там же обитали грызуны, змеи и насекомые, все они пожирали друг друга, и их оказалось нетрудно поймать. Таким образом я поддерживал себя. Боюсь, если бы не чудесное тело, которое дал мне Император, я погиб бы. Если бы мои желудок, мышцы и кости не были столь приспособлены, я умер бы с голоду или подхватил болезнь от зараженной воды. Но мы были созданы, чтобы выживать, разве нет? Император дал нам такую физическую форму, чтобы мы преодолевали смерть и продолжали борьбу.

— А как же корабль, как ты до него добрался? — нетерпеливо спросил Борей.

— Я считал дни и одновременно брел, всегда на восток, всегда навстречу утреннему солнцу. — Астелян продолжал свой рассказ размеренно, получая удовольствие от разочарования капеллана. — Ночью я охотился, как раз в это время многие существа вылезали из нор и логовищ. Двести сорок два дня продолжал я свой путь, прежде чем мне удалось найти кое-какие признаки присутствия разумных существ. Все это время я пытался разобраться в случившемся, заново переживая битву, стараясь собрать воедино и осмыслить последние минуты сражения на Калибане. И по сей день я не могу сказать, что нашел ответы.

— Что произошло после двухсот сорока двух дней? — В голосе Борея не было гнева, лишь на короткий миг проявилось раздражение.

— Я увидел свет в ночном небе, — сказал Астелян, улыбнувшись при этом воспоминании. — Поначалу показалось, будто это комета или метеор, но, пока я приглядывался, он описал в ночном небе круг и исчез. Потом, как я и надеялся, он вернулся, и тогда стало понятно, это не метеор, а корабль или какой-то летательный аппарат. В этот миг меня не волновало, друг в нем находится или враг, я просто принял корабль за знак, который указывает направление. Так я продолжал двигаться на север, на четвертый день снова увидел корабль и поспешил прямо ему вслед, а всего шел двенадцать дней.

— Ты отыскал место посадки корабля?

— Как и прочие существа в этом заброшенном мире, люди предпочитали жить под поверхностью, вырубая себе убежища в скалах, — объяснил Астелян. — Я увидел бронированные ворота, встроенные в склон большого холма, и обширное пространство, освещенное сотнями посадочных огней, на его вершине. Я так долго видел лишь солнечный и звездный свет, что красные и желтые огни на горизонте показались мне восхитительными. Я удвоил усилия и пересек каменистую равнину, чтобы скорее достичь сияния цивилизации.

— И что тогда? Что ты там нашел? Где это место? — Борей сыпал вопросами так поспешно, будто стрелял из болтера.

— Когда я был близок к концу моего путешествия, сомнения внезапно охватили меня, — сказал Астелян лениво, наслаждаясь недовольством Борея. — Империум раздирала война, развязанная Хорусом. Владения Императора были разделены, я не знал, на чьей стороне находятся жители подземного города, не заметил никаких признаков войны и провел день, наблюдая, отыскивая какой-нибудь символ лояльности, но не было ничего.

— Ересь Хоруса закончилась. Прошло много времени с тех пор, как Император одержал победу, — наставительно сообщил Борей.

— Я понятия не имел, сколько времени прошло, у меня не было способа узнать, сколько веков я пропустил и как вообще такое могло случиться, — сказал Астелян, открыв глаза и глядя на Борея. — В конце концов я дерзнул войти, посчитав, что риск смерти от рук предателей все же лучше, чем верная гибель, до которой пустошь в итоге довела бы даже меня. В ближайших воротах я представился как воин Темных Ангелов. Никогда не приходилось видеть такого изумления, какое появилось на лице человека при моем появлении. Однако он не пытался напасть, и я понял, что опасения были напрасны. Ошеломленный охранник провел меня внутрь и вызвал свое начальство.

Астелян усмехнулся, вспоминая, какое облегчение он испытал, оказавшись принятым в подземное поселение. Потрескавшиеся губы снова закровоточили. До этого момента он не вполне осознавал, каким потерянным был тогда, до какой степени бурные события прошлого сбили его с толку.

— Они созвали правящий совет, — продолжил он. — Я мало что мог сказать, потому что сам не знал, куда попал. Священнослужители объявили это чудом, заявив, что меня направил к ним сам Император. Однако на каждый их вопрос у меня находилось еще больше встречных вопросов. Что слышно о Ереси? Где я, как могу вернуться к своим собратьям? Я многому научился на том первом собрании. К моему ужасу, они сообщили мне, что пролетело целых девять тысяч лет. Это было невообразимо, чудовищно много для понимания. Я онемел в потрясении, пытаясь усвоить эти сведения.

— Однако в конечном счете ты пришел к пониманию случившегося? — спросил Борей.

— Не вполне, — признался Астелян. — Это выходило за пределы моего воображения и было уму непостижимо. Я отдыхал в отведенной мне комнате, пытался разгадать эту загадку, но не мог мыслить рационально и не находил ответов. Рационального объяснения пережитому не было, вместо этого я по возможности постарался доискаться, что же произошло за время моего необыкновенного отсутствия. Я начал с самого банального и изучил то новое место, в котором очутился. Это была горняцкая колония в мире, который назвался Скаппе Дельве. У них было мало точных звездных карт, но, к собственному ужасу, я сумел выяснить, что нахожусь в двенадцати сотнях световых лет от Калибана. Вдобавок ко всему прочему по мне ударили страх и одиночество, мир, который стал мне домом, оказался слишком удаленным, но я принял этот ужасный факт, потому что прочие откровения оказались еще более странными.

— Итак, ты узнал, что случилось из-за твоего восстания против Льва и войны на Калибане. — Голос Борея теперь звучал ровнее. Видимо, он решил, что можно позволить Астеляну рассказать историю в выбранной им самим манере.

— В наше время факты трудно отличить от слухов и сфабрикованных версий, — вздохнул Астелян. — Почти десять тысяч лет затмили события времен Ереси, и хроники Скаппе Дельве не были пространными. Но я застал время, когда Император еще ходил среди нас, поэтому мог просеять легенды и получить зерна истины. Хроники рассказывали о том, как Хорус ударил по Терре, и сражение бушевало внутри императорского дворца. Воитель спустил с привязи кровожадных Пожирателей Миров, а Имперские Кулаки обороняли укрепления от их беспощадных атак. Но конец… конец был таким сбивчивым, таким невразумительным. Все, что я мог извлечь оттуда, оказалось историей о победе Императора, его личной победе над Хорусом в поединке, и о великих ранах, которыми был оплачен этот триумф. Именно на этой части истории, очевидно, сказалось влияние Министорума. Записи сообщали о поднявшемся до божественности Императоре на Золотом Троне и о великолепии Императора, которое распространилось по всей Галактике, будто свет маяка.

— Причудливо, конечно, но, по сути, правдиво, — подтвердил Борей. — Мало кто по-настоящему понимает, что происходило в те трудные времена, даже я, член внутреннего круга Темных Ангелов, знаю только часть правды.

— Это неудивительно, если человека учили ненавидеть знание, чтить старые мощи превыше жизни и надежд на будущее, да еще и смешивать мифы с реальностью.

Астеляна поражало, насколько Империум изменился после ухода Императора — человека, посвятившего себя познанию, разуму, преодолению предрассудков и невежества Эпохи Раздора.

— Познания самого Императора были велики. Именно это позволило ему создать нас, он имел представление о страшных опасностях, которые подстерегают человечество, и предвидел решение. Вы, родившиеся и выросшие в теперешние непросвещенные времена, те, кто стал космодесантником и боролся в пределах известного вам Империума, не в состоянии понять мою точку зрения. Ваши виды на будущее извращены, потому что вы взираете поверхностно. Даже ваши хроники менялись на протяжении тысячелетий, их переосмысливали, подвергали цензуре, переписывали, и теперь они стоят не больше, чем детские сказки на ночь.

— Итак, ты, наделенный мудростью человек из прошлого, утверждаешь, будто знаешь путь в будущее? — Презрение снова прозвучало в голосе Борея, его лицо исказила насмешливая гримаса. — Я уже слышал про эту твою манию, и высокомерия ней не убавилось с тех пор, как ты реализовал свои взгляды и устроил тиранию на Тарсисе.

— Эта точка зрения не имеет ничего общего с Тарсисом, ее рамки гораздо шире, — возразил Астелян. — Все произошло еще до Ереси Хоруса, изменения начались с приходом примархов.

— До этого у нас дело еще дойдет. Сначала расскажи о времени, проведенном тобой на Скаппе Дельве.

— Поначалу у меня в голове не укладывалось, как сильно изменилась Галактика, потому что сам-то я остался прежним во всех отношениях. — Астелян с трудом подбирал слова, чтобы выразить свои чувства. Как он мог объяснить, что это значит — обнаружить, что Галактика сама собой вдруг постарела на десять тысяч лет?

— Хотя никто уже не возглавлял Великий крестовый поход легионов, экспансия и завоевания человечества продолжались, и Империум распространился более чем на миллион миров. — Астелян сделал паузу, ожидая, что его прервут, но Борей, кажется, решил обойтись без своих обычных коротких реплик и позволил ему продолжать.

— Я радовался, что мечта Императора до сих пор жива, пока не прочитал больше и не переговорил со священниками, техножрецами и советниками. Я увидел, что огромное здание рушится, изнемогая под собственной тяжестью, что Империум теряется перед собственной сложностью. Я видел фракции, междоусобные конфликты, власть переходила из рук в руки, ее делили частные лица и безликие, непонятные организации. После ухода Императора даже примархи не сумели продолжить то, для чего они были предназначены. И когда все они умерли или пропали без вести, от главного идеала Императора осталось еще меньше.

— Итак, ты дошел до ненависти к Империуму, который когда-то сам создавал, позавидовал власти, которая теперь принадлежала другим? — спросил Борей обвиняюще.

— Я не ненавижу Империум, мне его жаль, — объяснил Астелян, пристально глядя на Борея и тем показывая, что самого капеллана он жалеет почти так же. — Миллиарды адептов пытаются найти в этом смысл, их повелители в цитаделях, вплоть до высших лордов Терры, которые претендуют на власть во имя Императора, — никто из них не может контролировать созданное. У человечества больше нет лидеров, есть лишь слабые люди, которые отчаянно пытаются удержать то, что имеют. Да, немногие просвещенные личности все же были, такие, как Махарий, который возжег факел и попытался отодвинуть тьму, но Галактика, в которой они жили, не терпит героев. Она поддерживает безликую посредственность и отнимает у человека право стремиться к славе.

— Все же наибольшую угрозу для Империума представлял Хорус, — возразил капеллан. — Он был наделен силой, о которой ты говоришь, получил абсолютные полномочия от Императора, ему доверили вести человечество вперед, в новую эпоху. Когда ты сам получил лишь малую меру такой власти, она испортила тебя, и ты превратил Тарсис в кладбище. Согласись, такая власть не для одного человека!

— Это то же самое горестное отсутствие мужества, которое охватило Тарсис во время восстания, — прохрипел Астелян. — Страх, который душит человечество, лишая решимости пойти на риск и добиться всего, что людям принадлежит по праву. Робость и колебания стали править Империумом. Вами движет страх перед неведомым, вы в плену сомнений, скованы собственным стремлением к безопасности и предсказуемости. Ваш образ мыслей отравлен вредным влиянием мелких испытаний и невзгод.

— И тогда ты решил изменить все это, перековать Империум в ту форму, которая, по-твоему, соответствует его изначальной дели, — прорычал Борей.

— Мои амбиции никогда не доходили до подобного самомнения, такое пристало лишь Императору. — Астелян энергично затряс головой. — Но я думал, что могу зажечь огонь, свет маяка для тех, кто пытается вырваться из оков, хочет сразиться в великой битве во славу Империума, а не просто ради его выживания.

— И поэтому тебе необходимо было покинуть Скаппе Дельве. — Борей попытался вернуть допрос в русло истории жизни самого Астеляна. — Ты ничего не мог поделать, пока находился в удаленном мирке шахтеров, там не было ни триумфальных побед, ни славных битв, которые можно выиграть.

— Мне нужно было побольше узнать о Галактике, в которой пришлось теперь жить, это желание толкало меня вперед, почти что снедало, — объяснил Астелян. — Моя жизнь перевернулась с ног на голову, судьба выбросила меня на угрюмые, неизведанные берега. Ты прав, Скаппе Дельве, ограниченный тесным миром тоннелей и искусственного света, сделался для меня тюрьмой. Этот самодостаточный мир находился на границе необжитого пространства, он обладал подземными плантациями грибов и рециркуляторами воды и почти не имел контактов с остальными частями Империума. Даже добытую здесь руду никуда не отправляли, и, чтобы складировать ее, приходилось выдалбливать все новые хранилища. Как это было нелепо! Забытый мир, слишком незначительный, слишком маленький, чтобы претендовать на внимание мудрого и могучего Империума.

— Но ты уже видел один корабль и поэтому знал, что в конечном счете придет и другой, — догадался Борей. — Поэтому ты настроился терпеливо ждать появления возможности…

— Мне действительно пришлось проявить терпение, — согласился Астелян. — Два с половиной года ни один корабль не заходил даже в звездную систему. Но потом судно пришло. Я случайно узнал, что корабль был тот самый, что стал когда-то моим проводником на пути к шахтам. Он назывался «Сан Карте», а капитаном был купец по имени Росан Триэлартес, вольный торговец, как они его называли, и я спросил, что это значит. Представь себе, что я почувствовал, когда они объяснили.

— Ты увидел в вольных торговцах еще одно свидетельство упадка Космического Десанта, — отрезал Борей. — Это гражданские исследователи, которые совершают чартеры, чтобы торговать без ограничений, путешествовать за пределы известных границ Империума и открывать новые миры. Думаю, тебе было досадно узнать, что тьмой космоса, доступной раньше лишь Космическому Десанту, теперь по праву могут пользоваться купеческие семьи и неимущие дворяне.

— Да, ты прав, мне было очень досадно, но я сдержал гнев, — признался Астелян. — Народ Скаппе Дельве не нес за то вины, он сам был жертвой. Однако прибытие Триэлартеса дало мне возможность увидеть, что сталось с Галактикой, сравнить скупые хроники на свитках с тем, что действительно происходило за пределами Скаппе Дельве.

— Итак, ты уехал с вольным торговцем Росаном Триэлартесом. Что было потом? — поинтересовался Борей. — Каким образом ты столкнулся с другими Падшими? И что вам понадобилось на Тарсисе?

— Я отбыл не сразу. Триэлартес поначалу возражал против моего присутствия, и только его эгоистический страх был тому причиной, — сказал Астелян, сердито сжав челюсти при этом воспоминании.

— А я-то думал, что вольный торговец был рад видеть космодесантника у себя на борту, — заметил Борей.

— Я тоже.

— И в чем состояли его возражения? — спросил Борей, сохраняя бесстрастную маску на лице.

— Они были расплывчато сформулированы, — пробормотал Астелян. — Он называл это оскорблением его права на торговлю, утверждал, что мое присутствие будет ограничивать свободу чартерных рейсов, дарованную ему как вольному торговцу. Триэлартес обозвал меня символом власти, от которой он свободен. Тем не менее совет Скаппе Дельве встал на мою сторону, в конце концов торговец сдался и согласился взять меня на борт. Думаю, люди из шахтерского города были рады, что я уйду, по непонятной причине мое присутствие вызывало у них беспокойство.

— Это довольно обычное явление, — подтвердил Борей. — На протяжении длинного периода истории человечества мы, космодесантники, были далекой отстраненной силой, защитниками из легенд и историй. Не удивительно, что люди были потрясены, узнав, что мы действительно существуем и до сих пор можем ходить среди них.

— Как я узнал позднее, колебания Триэлартеса имели более понятное объяснение, — горько усмехнулся Астелян. — Из Скаппе Дельве мы перебрались на Орион, чтобы выгрузить руду, которую он забрал у шахтеров, и обменять ее на лазганы и силовые ранцы. Однако это возбудило мои подозрения. Торговец не устанавливал контакты с обитаемым миром и не предпринял никаких попыток стыковки с орбитальной станцией.

— Он был контрабандистом? — спросил Борей.

— Он сказал мне, что вольных торговцев так называть несправедливо, — ответил Астелян после минутного раздумья, устыдившись, что позволял вольному торговцу избегать воздаяния. — Он объяснил мне, что его корабль перевозит оружие между системами. Такое поведение меня беспокоило, но я не был знаком с обычаями Империума и плохо представлял, что в нем изменилось. Я был наивен в отношении Триэлартеса, потому что он знал Галактику куда лучше. Таким образом, из-за собственного невежества я не сделал ничего и пустил дело на самотек.

— А как же другие Падшие? — Борей настойчиво вернулся к этой теме. — Где ты познакомился с ними?

— Ты хочешь услышать, что со мной произошло, так позволь же мне рассказывать по-своему! — отрезал Астелян.

— Меня не заботит твоя бесконечная сказка, я здесь для того, чтобы поставить тебя перед лицом твоих грехов и привести к покаянию, — огрызнулся Борей. — Твои связи с другими Падшими, в чем они заключались?

Оба замолчали, каждый не отрываясь смотрел на другого и пытался вложить всю свою волю в этот взгляд. Какое-то время единственными звуками в камере оставались тяжелое дыхание да еще шипение и редкое потрескивание жаровни.

— Я встретил их в том месте, которое Триэлартес в шутку называл Порт-Империал, — ответил в конце концов Астелян. — Я принуждал капитана доставить меня обратно на Калибан, потому что хотел вернуться к своим собратьям, но он признался, что не знает такого места. Это показалось мне невероятным, родину первого легиона будто бы скрыл мрак забвения. Я показал Триэлартесу место на карте, он категорически отрицал, что там находится обитаемый мир. Тогда я потребовал, чтобы он доставил меня туда, но купец отказался. В итоге мне пришлось бросить эту идею. Мы сделали еще несколько рейсов, путешествуя от системы к системе, разгрузили оружие в одном месте и приняли на борт плазменные камеры, взятые где-то еще, и так продолжалось несколько месяцев. Однако на планетах, где мы побывали, не было того, что я искал. Триэлартес усердно вел торговлю на окраинах Империума, путешествуя между дальними мирами на границе необжитого пространства. Когда я завел разговоры о своем желании узнать больше и отыскать мир с хранилищем знаний для изучения, он предложил поискать более охочего до таких путешествий капитана в Порт-Империале. Именно там я встретил других обездоленных братьев.

— Где это место? — потребовал ответа Борей.

— Не трудись искать, дознаватель, — засмеялся Астелян. — Оно не существует.

— Ты лжешь! — взревел Борей, схватил Астеляна за подбородок, запрокинул его голову и прижал ее к плите.

— Мне не нужно лгать, — процедил Астелян сквозь стиснутые зубы. — Думаешь, я пытаюсь защитить отщепенцев и изгоев, которые там жили? Думаешь, я прячу своих братьев от тебя? Нет, я говорю правду, Порт-Империала больше нет. Я-то знаю, потому что сам разрушил его.

— Еще больше разрушений, чтобы удовлетворить твою потребность в резне? — прорычал Борей.

— Конечно нет! — Астелян рывком головы освободил лицо из рук Борея, капеллан отступил на шаг. — Порт-Империал был логовом контрабандистов, пиратов и еретиков. Я с ужасом обнаружил там двоих Темных Ангелов. Когда-то Порт-Империал служил верфью и орбитальным доком. Он оказался заброшенным после череды древних войн, а потом чудесные писари Администратума на века забыли о его существовании. Бывшая перевалочная база Имперского Флота столетиями пустовала, пока туда не перебрались рейдеры. На одном из таких кораблей за сотню с липшим лет до моего появления туда прибыли братья Мефела и Ановель.

— Ты их знал? — В голосе Борея появилось удивление.

— Ничуть. — Астелян пренебрежительно помотал головой. — Они не из моего ордена, не из старого легиона, они были сыновьями Калибана. Однако меня узнали сразу же. Сначала держались так, будто прибыл сам Император, но я быстро пресек такое недостойное поведение.

— Объяснись, — отрывисто приказал Борей.

— Они никак не могли понять, бояться им или радоваться. Они утратили дисциплину, сбились с пути. О да, попав туда, они вскоре захватили контроль над Порт-Империалом, никто не смел им перечить, но у них не было ни цели, ни решимости. Воистину имя «Падшие» подходило тем, кто правил пиратами и человеческим отребьем.

— В то время как у тебя амбиции были побольше — править миром, в котором сотни миллионов душ.

— И все же ты стойко держишься за свои инсинуации и обвинения, несмотря на все мои рассказы, — посетовал Астелян. — Я нахожу твой страх пред истиной из ряда вон выходящим и непростительным.

— Ну и что привело к разрушению космической станции? — На этот раз Борей проигнорировал насмешку.

— Появившись, я принял командование на себя, и они без колебаний подчинились, — сказал Астелян с гордостью. — Раньше они довольствовались тем, что выжили и продолжают существование на краю цивилизации, я же рассказал им о том, что узнал, о чем тогда мечтал и чего намеревался достичь. Прошло совсем немного времени, и они уже разделяли мои взгляды, касавшиеся возвращения эры величия. Моя мечта вдохновила их, мы вместе разработали способ хотя бы на шаг приблизиться к великолепной цели. Для начала нам требовался корабль. «Сан Карте» был лучшим и самым большим судном, которое можно было реквизировать, но Триэлартес отклонил наши предложения. Он прибег к насилию, чтобы выставить нас с корабля, и это оказалось серьезной ошибкой.

— Ты убил его и забрал корабль? — недоверчиво спросил Борей.

— Жесткое, но в целом точное описание событий, — признался Астелян. — Кое-кто из экипажа выступил против нас и обрек себя на смерть этим сопротивлением. Некоторые капитаны других кораблей совершили ту же ошибку, встав в оппозицию, и тут мы поняли, в чем недостаток вновь приобретенного нами отряда. Не хватало всего, имелся лишь минимум вооружения, защиту судну обеспечивали кое-какие лазерные батареи, но для корабля такого типа их было мало и, конечно, недостаточно, начни мы наш новый крестовый поход. Мы взяли на абордаж еще один корабль и предложили экипажу тот же выбор, что и Триэлартесу. Глупо, но капитан не усмотрел смысла в нашем предложении и отказался поддержать нас. И вновь пришлось сражаться, и мы убили всех, кроме тех людей из экипажа, которые первыми согласились нам помочь. После такой демонстрации силы сопротивления больше не было.

— …и ты начал командовать флотилией рейдеров и контрабандистов, — продолжил Борей презрительно. — Должно быть, это трудно, когда прославленный командир ордена становится пиратским принцем.

— У меня не было намерения становиться лидером такой коллекции нечисти, — фыркнул Астелян в ответ. — Мы потратили месяцы, чтобы переоборудовать «Сан Карте» для новой достойной роли, забирая оружие с других судов, таким образом, корабль принял более подходящий для команды вид. Экипажи других судов сотрудничали из страха, но не более того.

— И что ты собирался делать с этим созданным тобою военным кораблем? — поинтересовался Борей. — Ты что, решил, что можешь в одиночку продолжить Великий крестовый поход?

— Он не должен был заканчиваться! — прохрипел Астелян. — Предательство Хоруса привело к громадной задержке, но катастрофу предотвратили, она была провалом примархов и человеческих лидеров, которые неудачно пытались вернуть человечество к звездам. Однако, я вижу, ты по-прежнему глух к моим аргументам.

— У тебя нет аргументов, только бред и еще раз бред, — заявил Борей, опять отворачиваясь и как бы игнорируя слова пленника.

— Мой, как ты его называешь, бред имеет более веские обоснования, чем все остальное в Империуме, — бросил Астелян в спину капеллану. — Ты представляешь, чего могло бы добиться вновь объединившееся человечество? Среди звезд не нашлось бы силы, способной противостоять нам!

— Объединившееся, я полагаю, под твоим правлением, — сказал Борей, обернувшись к Астеляну. — Ты встал бы на место нового Императора, чтобы привести нас всех в золотой век твоей мечты.

— Ты не понимаешь всей мерзости собственных обвинений. — Астеляну захотелось освободиться от цепей, которые тяжелее чем прежде давили на его усталое тело. — Я никогда не смог бы соперничать с Императором, и никто не смог бы. Даже Хорус, лучший среди примархов, не сумел сравниться с ним в величии. Нет, не я один, все космодесантники могли бы вести за собой человечество. У вас отобрали вашу истинную цель, превратили вас в рабов.

— Мы существуем, чтобы защищать человечество, а не править им! — Борей развернулся на каблуках и ткнул пальцем, обвиняя Астеляна. — Признайся, что ты проповедуешь ересь! Согласись, что, оказавшись на Калибане, ты нарушил все данные клятвы, пренебрег каждой частью своего долга!

— Это не мы были клятвопреступниками! — запротестовал Астелян.

— Ты предавал всех ради собственных амбиций, начиная от событий на Калибане и заканчивая твоим царством на Тарсисе! — Голос Борея перешел в рычание, пока он мерил камеру шагами.

— Этого не может быть, потому что я ничего не знал о Тарсисе, когда мы отбыли из Порт-Империала. — Астелян, убеждая, попытался придать своему голосу спокойствие.

— Так что же ты собирался делать? — поинтересовался Борей. — Возможно, отправиться на Терру? Представить свои доводы Сенаториуму Империалис, чтобы верховные лорды получили возможность узнать о твоей грандиозной мечте?

— Верховные лорды для меня пустое место, — Астелян сплюнул бы, если бы рот не был таким сухим. — Это лишь куклы, претендующие на обладание властью. Нет, я имел в виду людей Империума, миллиарды, в руках которых ключ к судьбе человечества. Империум на протяжении веков и тысячелетий впадал в стагнацию и самодовольство из-за тех, кто удерживает бразды правления лишь для того, чтобы продлить свою власть. Вести человечество вперед, к эре превосходства, будут люди, которые трудятся день за днем, сражаются на кораблях флота или жертвуют жизнью ради Императора на далеких полях сражений.

— И как ты собирался добиться этого с твоим грубо сделанным кораблем и пиратским экипажем? — спросил Борей, снова овладев собой.

— Собственным примером! — воскликнул Астелян и потянулся навстречу капеллану в попытке добиться его понимания. — Мы обратили наши пушки против других кораблей, уничтожили Порт-Империал и преследовали тех, кто попытался бежать. Эти рейдеры, отщепенцы, были почти столь же виновны, сколь и трусливые секретаришки, которые стоят у власти. Они были паразитами, которые доедают гниющую тушу Империума и осушают до дна остатки его сил. Скольким кораблям приходится гоняться за корсарами, в то время как эти корабли могли бы раздвигать границы Империума? Сколько жизней растрачено в борьбе с этими пиявками — жизней, которые могли бы увеличить нашу мощь, послужить делу истребления чужаков и колонизации новых миров? Именно потому Империум сейчас погружается в упадок, так пусть большое дело станет катализатором, который даст мечте Императора осуществиться. Миры, один за другим, помогут продвижению к высшей цели. Опираясь на один мир, можно вновь открыть или завоевать другой, а за ним еще и еще. Таков Великий крестовый поход, его смысл не в битвах и войне, а в доминировании человечества.

— Я до сих пор не могу понять, как ты с одним кораблем собирался добиться этого, — заметил Борей.

— «Сан Карте» был нужен только для того, чтобы переправить меня в такое место, где я смог бы пустить в дело свои идеи, — объяснил Астелян. — Как ты уже понял, я этого и добивался на Тарсисе, пока вы не уничтожили мою великую армию, ослепленную вашей мнимой слабостью.

— Но ты же говорил, что ничего не знал о Тарсисе. Ведь нужен же был план, хоть что-то конкретное, — продолжал настаивать Борей.

— Поначалу мои цели были туманными и нечеткими, — без спешки объяснил Астелян. — Я многому научился у Ановеля и Мефелы. Они рассказали, что легионы после Ереси Хоруса были разделены на ордена. Рассказали о том, что чужаки продолжают неистовый натиск, а предатели беспрепятственно восстают против Императора. План продолжения Великого крестового похода рос во мне, питая меня энергией. Он еще не достиг тех глубин и масштаба, которые возникли на Тарсисе, но это он подсознательно толкал меня вперед. Звездные карты Триэлартеса были удручающе неадекватны. Без навигатора, который сумел бы провести корабль через варп, сократив расстояние, мы были вынуждены перебраться в более густонаселенные системы. Именно там мне открылась величайшая трагедия, связанная с предательством Хоруса. Со своей бесконечной войной против Императора предатели запятнали имя космодесантника. Ты верно заметил, что другие нас не понимают. Когда мы сталкивались с имперскими судами, они принимали нас за изменников. Они спасались бегством либо атаковали. Мы защищались, некоторых приходилось уничтожать, потом мы собирали трофеи с обломков. Посещая миры, мы сталкивались с противодействием, нас гнали прочь. Судно не выживет без обеспечения, приходилось забирать все необходимое с других судов или добывать на форпостах.

— Пиратство, — констатировал Борей. — Твоя совесть подсказывает тебе, что ты пират. Броня, которую ты носишь, не меняет дела. Ты неизбежно сравнялся с теми, кого на словах так сильно презирал.

— Разве это пиратство — владеть болтерами из другого мира? — спросил Астелян. — Ты пират, раз пища, которая тебя поддерживает, получена от других?

— Слабенькое сравнение, нас снабжают в силу древних соглашений. — Борей с усмешкой покачал головой. — Поскольку мы выполняем свои обязательства защищать человечество, человечество обязано кормить нас и вооружать. Нет никакого насилия, нет угрозы.

— Нет угрозы, говоришь, — продолжил Астелян. — А как насчет угрозы гнева Темных Ангелов? Как насчет страха мести, которая последует, если поставщик разорвет договор? Разница лишь в том, что ты утверждаешь, будто действия Темных Ангелов оправданы. А мне что было делать? Мои потребности были не менее законными, а цели — не менее достойными. Однако среди этой непробиваемой массы, в которую превратился Империум, не находилось места для меня. Мы не вписывались в извращенные схемы, поэтому были вынуждены принять другие меры.

— А твои братья, Мефела и Ановель, как же они?

— Они никогда не понимали моих мотивов до конца, — признался Астелян. — Да и как им понять, они же не из старого легиона! Хотя оба брата и поддержали Лютера, но позже я обнаружил, что ими в значительной мере руководит мелочность. Не думаю, будто они искренне верили в мои планы восстановления великого Империума. Скорее, стремились нанести удар по тем, кто, как им казалось, их отвергает. Это было желание мести, а не стремление к высшей цели. Когда, наконец, удалось наткнуться на Тарсис, они не захотели составить мне компанию, и мы расстались.

— Они бросили тебя, — проницательно предположил Борей.

— Не знаю, какими мотивами они руководствовались, но братья уехали без меня, — подтвердил Астелян.

— Итак, каким образом твоя идея насчет восстановления Империума привела тебя в мир, раздираемый гражданской войной?

— Наш корабль был поврежден, мы искали убежище, и первой подвернулась система Тарсис.

— Каким образом твой корабль получил повреждения? — Голос Борея звучал тихо, капеллан говорил небрежно, будто всего лишь наблюдал за Астеляном, не испытывая подлинного интереса к его ответам.

— Мы по ошибке попали на заметку как изменники, за нами охотились, нас преследовали. — Мрачные воспоминания захватили Астеляна. — Ситуация сделалась невыносимой, мои мечты рухнули, обстоятельства обернулись против меня. Все эти события спровоцировали люди, не желавшие, чтобы до слуг Императора дошло мое послание, ибо оно противоречило всему, чему жителей Империума учили в течение десяти тысяч лет. Ради нашего уничтожения выслали флот, и он почти поймал нас на Гисаме. Пришлось бежать, чего я ни разу в жизни раньше не делал.

— Значит, трусость двигала тобою все эти годы? — резко спросил Борей. — Ты теперь признаешь, что это был тот самый страх перед долгом, который давил на тебя и вынудил повернуть против собственных командиров?

— Нет, неправда, будто я бежал как трус, все определило понимание важности моей миссии, моей мечты, — ответил Астелян решительно. — Она важнее меня самого, я охотно пожертвовал бы жизнью, найдись кто-нибудь другой, способный продолжить поиски, но никого не нашлось. Тем временем испытания только укрепили мою решимость добиться успеха. Империум был заражен коррупцией и поработил сам себя, моя убежденность в этом тоже окрепла. Они по всей Галактике возвели вычурные статуи Императора, почитают его и просят ответить на молитвы — без малейшего понимания, кем на самом деле является Император.

— А ты понимаешь, кем он является? — Обозленный Борей принялся шагать туда-сюда вдоль полок с орудиями пытки.

— Все дело в человечестве, Борей. Он представляет человечество, — медленно, словно наставляя непонятливого ребенка, проговорил Астелян. — Ни ты, ни я не можем сделать это, поскольку давно не являемся нормальными людьми. Создавая Космический Десант, Император открывал человечеству дорогу к звездам. Ты все еще обвиняешь меня в эгоистических амбициях, но при этом не слушаешь, о чем я говорю. Не только ради себя я участвовал в кровавых кампаниях Великого крестового похода. Не для себя самого я вел войну на десятках планет. Это чистая правда, не для себя мы создали Империум, а для людей, которые не в состоянии с этим справиться самостоятельно. Не для Адептус Терра, не для Министорума или торговых домов, а ради всего человечества. Ты должен понять: нынешний Империум, как он есть, это не человечество, он существует ради самого себя и сам себя поддерживает.

— Я поклялся защищать государство Императора и оберегать человечество, — настаивал Борей.

— И я дал такую же клятву! — с силой возразил Астелян.

— Ты нарушил эту клятву, когда предал Льва! — рявкнул Борей, надвигаясь на Астеляна.

— А я говорю тебе, что не мы предали первыми! — Астеляна уже измучили попытки отстоять свою невиновность. — Это все примархи и ваш трижды проклятый Лев в их числе!

— Твоей ереси нет предела! — прорычал Борей, изо всех сил ударив Астеляна кулаком в лицо, густая кровь из распухших и разбитых губ потекла на плиту. — Я вижу, что ты совсем не сдвинулся с места. Ты не ближе к признанию своих грехов, чем раньше. Твоя ненависть глубоко укоренилась, таится у тебя внутри, и ты к ней слеп. Раз ты сам не хочешь этого видеть, мы откроем тебе глаза.

— Нет! Ты не слушаешь! — предостерег Астелян, игнорируя боль во рту и вкус собственной крови. — Пожалуйста, прислушайся к моим словам! Не поддавайся тьме, которая опутала тебя. Вы еще можете победить, можете восторжествовать над теми, кто стремится вас уничтожить.

Насколько позволяли цепи, Астелян протянул к капеллану-дознавателю руки, и Борей с силой отшвырнул их.

— И ты, и другие изменники уничтожили нас в тот самый момент, когда решили встать на сторону Лютера Предателя! — зарычал он. — Я вижу, тут найдется много работы для брата Самиила.

— Держи этого колдуна подальше от меня! — Астелян не сумел скрыть отчаяния в голосе.

Всю свою жизнь он ничего не боялся, но мысль о возвращении псайкера наводила на него противоестественный ужас.

— Не позволяй ему лезть в мою голову, его скверна по-прежнему во мне, я чувствую, как она просачивается прямо в душу!

— Тогда покайся в грехах! — Голос Борея упал до вкрадчивого шепота. — Спасти душу так легко… Просто признайся в грехах, покайся в ереси, и все закончится без боли. Тебе даже не нужно говорить, только кивай.

Астелян откинулся назад и плотно зажмурился, его цепи загремели. Пот стекал с него на плиту ручьями, от напряжения многие раны открылись, покрывая тело кровью.

— Я не признаю за тобой право судить меня, — хрипло прошептал он. — Я не признаю твой авторитет.

— Тогда ты не оставляешь мне выбора, — проговорил Борей, подошел к двери камеры и распахнул ее.

 

ИСТОРИЯ БОРЕЯ

Часть третья

— Значит, они не оставили описания своего маршрута? — спросил Борей через комм-устройство.

«Клинок Калибана» находился на орбите Писцины IV, капеллан стоял на мостике. Вернувшись в башню, он связался со скоростным ударным судном Темных Ангелов, намереваясь захватить «Сан Карте», но корабль вольных торговцев к тому времени уже покинул орбиту. Теперь сам Борей и другие космодесантники на борту «Клинка Калибана» продолжали поиски исчезнувшего корабля. Перед этим капеллан через астроиата отправил закодированное сообщение, известив Башню Ангелов о присутствии Падших в системе. Не менее десяти дней требовалось для того, чтобы сообщение дошло до цели, и еще столько же — чтобы пришел ответ. Борей надеялся, что успеет вернуться на Писцину IV и сам его получит. Однако он все же решил, не дожидаясь инструкций, двинуться по следу «Сан Карте», иначе шанс схватить Падших мог выскользнуть из рук.

— Силы системы патрулируют коридор выхода, признаков «Сан Карте» нет, лорд Борей, — отозвался командор Кейли, который командовал кораблями, обеспечивающими оборону Писцины.

Командор уже обещал помощь в поимке подозрительного судна и теперь руководил операцией с орбитальной станции.

— У меня четыре судна размещены на внешнем периметре, еще два на обитаемых мирах и один направился во внутреннюю часть системы.

— Мы со своим кораблем тоже направимся в сторону внутренних планет, — отозвался Борей. — Возможно, на «Сан Карте» поняли, что их ищут. Они знают, что будут обнаружены, если попытаются сбежать на безопасное расстояние и перейти в варп. — Очень хорошо, лорд Борей, — согласился Кейли. — Наше судно во внутренней части системы называется «Тор Пятнадцать», им командует капитан Стэр. Я передам, что вы достигнете их местоположения через несколько дней.

— Благодарю за сотрудничество в этом вопросе. Пожалуйста, напомните капитану, я просто хочу, чтобы судно противника было найдено. Ни при каких обстоятельствах не следует идти на абордаж. Если нужно, ваши корабли могут мешать его продвижению, но только на расстоянии, никакого близкого контакта.

— Ваше сообщение передано, лорд Борей, но я не понимаю, с чем связана подобная осторожность. Мои люди вполне способны справиться с пиратами такого пошиба.

— Хорошо, если перед нами только пираты и мое предположение необоснованно, я сам буду только рад, — возразил Борей. — Однако, боюсь, любого, кто попытается подняться на борт этого корабля, ждет куда худший враг. Никто, абсолютно никто не должен вступать в контакт с экипажем «Сан Карте».

— Как пожелаете, лорд Борей. Я проинформирую вас, если мы что-нибудь обнаружим, вы также со своей стороны держите нас в курсе дела.

Кейли разорвал связь, комм-устройство с минуту гудело, пока Борей не выключил его. Все это время капеллан простоял, разглядывая унылый интерьер мостика: коммутируемые табло ввода-вывода, датчики, динамики, плоские экраны, рабочие места радиоперехвата. Он попытался безмолвным усилием воли заставить «Сан Карте» показаться на одном из экранов, хотя знал, что на самом деле поиски окажутся не такими скорыми и простыми. В штат корабля, как и в штат планетарной цитадели, входили в основном слуги-некосмодесантники, сервиторы и небольшое число техножрецов. Борей повернулся к Сену Назиилу, старшему из корабельных офицеров, который исполнял обязанности капитана, если Темных Ангелов не было на борту. Назиил носил простую темно-зеленую рясу поверх облегающего черного комбинезона, его худощавое лицо с детства перечеркивали шрамы, полученные во время проверки, выполненной апотекариями.

— Проложи курс во внутреннюю часть системы, к Писцине-три, — приказал Борей человеку. — Я хочу, чтобы личный состав авгуров оставался укомплектованным все время, каждую минуту. Мы должны найти «Сан Карте» раньше, чем его обнаружат другие.

— Слушаюсь, капеллан-дознаватель, мы двинемся к Писцине-три на полной скорости, — подтвердил Назиил. — Время до выхода на орбиту — примерно три с половиной солярных дня.

— Хорошо, Назиил, хорошо, — рассеяно отозвался Борей, перед тем как отключить связь и уйти с мостика.

Он добрался до подъемника, собираясь спуститься на три уровня и добраться до казарменных отсеков Космического Десанта. Нужно было провести инструктаж. Ожидая подъемник, вслушиваясь в его лязг и грохот, Борей размышлял, что он скажет боевым братьям. Никто из них не состоял в Крыле Смерти, значит, не был допущен к тайне существования Падших. На деле они обладали крайне скудной информацией, к тому же окутанной мифами и легендами и касавшейся в целом Ереси Хоруса.

Борей дал священный обет никогда не разглашать сведения о тех бурных временах, потому что лишь вступление в Крыло Смерти позволяло снять с настоящей правды первый слой полуправды-полувымысла. Капеллан полностью одобрял традицию ордена в сохранении тайны. Некогда Темные Ангелы стояли на самом пороге измены, и, сделайся эта история известной, орден был бы обречен. Кроме членов внутреннего круга никто не знал истины целиком, за исключением, быть может, некоторых инквизиторов Империума, которые о многом догадывались, но ничего не могли доказать. В качестве капеллана-дознавателя Борей был допущен к третьему уровню секретности внутреннего круга, этот третий уровень одновременно являлся седьмым по счету для элиты Крыла Смерти. Капеллан немало знал о предательстве примарха Хоруса, о том, как Лютер поднялся против Императора, после чего Темные Ангелы десять тысячелетий потратили на поиски, призванные искупить их полупредательство. Однако много больше Борей узнал у Астеляна в камере допросов. Гораздо, гораздо больше. Тогда он не поверил, отверг услышанное, счел его пропагандой и попыткой избежать кары, однако в последние годы и особенно в последние месяцы аргументы Падшего приобрели в сознании Борея немалый вес.

Лифт прибыл на место с громким скрежетом. Двери открылись, испустив струйку испарений, и Борей вошел внутрь. Когда двери снова сомкнулись, он ткнул в руну, означавшую отсек, где размещались космодесантники. Лифт медленно громыхал вниз, тем самым давая Борею время подумать еще и решить, что он скажет другим Темным Ангелам. В конце концов подъемник прибыл на место, капеллан выбрался на металлический настил и глубоко вздохнул. Вместо того чтобы направиться прямо в комнату для инструктажа, он повернул направо, к расположенной неподалеку корабельной часовне. Она была скромно украшена тиснеными рельефами с эмблемой ордена, на небольшом алтаре стояла золотая чаша, возле нее — кувшин красного вина. Наполнив чашу, Борей опустился на колени и склонил голову. Он сделал большой глоток, поставил чашу на пол рядом с собой и стиснул руки на груди.

— Мы живем в галактике тьмы, — прошептал он пересохшим горлом. — Древние враги ордена окружают нас. Чужаки хлынули из скрытых убежищ. Еретик восстает против власти Императора. Я боюсь, что снова зашевелились гнуснейшие виды зла. Зараженные порчей, изменники, предатели поклялись Темным Силам протянуть когтистые лапы и разрушить все, что мы построили. Я трудился, ограждая Галактику от этих бед, а моих воинов — от развращающих идей мира, в котором мы живем. Теперь я рискую своей честью. Я должен нарушить клятву секретности, чтобы выполнить величайшую клятву, ведь я присягал защищать Императора и его подданных. Посмотри на меня ласково из-за завесы, великий Лев, могущественный военачальник Калибана. Прошу твоей мудрости, со своего места подле Императора направь мои слова и дела. Прошу, дай мне силы искоренить зло, подобное опухоли. Прости меня за то, что я должен совершить, чтобы защитить имя твое и честь всего, тобою созданного. Пусть клятва, данная мною как воином Крыла Смерти, утратила силу, зато я присягаю тебе новой клятвой. Клянусь, что пойду на все, чтобы остановить и уничтожить эту тьму. Ничто не остановит меня и не помешает защитить самое дорогое. Дай нам твое благословение в этом начинании, а мы будем стремиться служить тебе. Даруй нам победу в этом крестовом походе.

Встав, Борей нагнулся за чашей, снова поднес ее к губам и осушил, выпив вино до дна. Потом он поставил чашу на алтарь, повернулся, вышел и устремился в комнату для инструктажа. Минуты раздумий и молитва укрепили веру капеллана. Следовало сделать то, что должно. С окрепшей душой и готовый ко всему, он оглядел космодесантников: все они разместились на скамьях в первом ряду, десять рядов таких же скамей занимали все остальное пространство комнаты. Кафедра имела форму стилизованного двуглавого орла, который распростер свои крылья над аудиторией. Борей поднялся на свое место и встал там, заложив руки за спину.

— Братья мои! — начал он, глядя на их внимательные лица. — Все последние годы мы были призваны исполнять наш самый простой долг, делать то, ради чего мы были созданы. Перестрелки, зачистки, патрули — к ним свелись все битвы, ради которых нас создали и обучили. Однако время ожидания подходит к концу. Прошли годы покоя, пора дать волю Ангелам Смерти, воинам Льва, настало время снова явить ярость Темных Ангелов! Противник находится рядом, в этой самой звездной системе, которую мы охраняем. Это злейший изо всех врагов, с которыми мы сталкивались лицом к лицу, и мы должны покарать его за отвратительные преступления, совершенные им. Эти преступления еще хуже от того, что были направлены против всего, что мы несем в наших сердцах. Против самого Императора, против нашего примарха Льва Эль'Джонсона, против всего нашего ордена.

Борей замолчал, осознав, что под яростной хваткой его пальцев кафедра подается, и металл, из которого сделан орел, медленно сгибается. Космодесантники смотрели на руки капеллана, их лица выражали тревогу. «Пусть видят мой гнев, — решил про себя Борей, не ослабляя хватки. — Пусть мой пример научит их, как воистину ненавидеть врага».

— Есть кое-что, о чем я должен вам рассказать, — продолжил он, встречая каждый из направленных на него взглядов.

Глаза Завла сузились, рот сжался в тревожном предчувствии. Дамас ответил капеллану взглядом, исполненным равной энергии. Тамиил потирал подбородок и смотрел задумчиво. Гефест скрестил руки на груди, терпеливо ожидая продолжения выступления. На Нестора Борей взглянул в последнюю очередь. Апотекарий сидел расслаблено, поочередно рассматривал Борея и других, руки при этом аккуратно сложил на коленях.

Под выжидательными взглядами Борея на миг охватили сомнения. Он знал, что собирается совершить беспрецедентный в истории ордена поступок. Этот поступок могли счесть ужасным служебным злоупотреблением. Интересно, должен ли он превысить свои полномочия? Позволительно ли принять такое решение самому, без указаний от руководства ордена? Другого выбора нет, решил он. Обмен сообщениями с Башней Ангелов займет недели, к тому времени «Сан Карте» может бесследно исчезнуть. Опасность присутствия Падших не только перевешивает важность сведений, передаваемых братьям, но и личные последствия для самого капеллана.

— Когда вы стали космодесантниками, вас научили многим вещам, — начал Борей. — Самое главное, вы узнали великую историю Темных Ангелов, которая длится со дня основания Империума Человечества. Десять тысяч лет назад мрак окутал Галактику, и человечество рассеялось по звездным системам. Люди были изолированы друг от друга, на них охотились чужаки, их раздирали розни. Но затем Император явил себя, положил конец Эпохе Раздора и тем самым начал золотой век Империума. Он породил нас, космодесантников. Мы отвоевали Галактику во имя его. Мы принесли войну тысяче врагов, мы освободили человечество от власти зла. Император создал нас совершенными воинами, и никто не мог устоять перед нами. Мы, Темные Ангелы, были первым легионом в авангарде Великого крестового похода. Лев Эль'Джонсон, наш истинный отец и наш примарх, вел нас от победы к победе, и имя Темных Ангелов прославилось среди звезд. Сам Император удостоил похвалы нашу храбрость, наше упорство и нашу жестокость.

Борей увидел гордость во взглядах своих людей. Они слышали великие истории, они знали легенды и могли представить себе славные дни прошлого, будто действительно находились там. Кровь Льва текла в их жилах, уже десять тысяч лет такие, как они, рыцари-сверхлюди посвящали свои жизни Императору.

— Но тьма, подобная нарыву, собралась в самом сердце созданного нами. — Борей понизил голос от громового рычания до приглушенного шепота, почти неслышимого обычными людьми. — Вам рассказывали о том, как слабейшие из легионов были охвачены порчей. О том, как змей Хорус совратил их с указанного Императором пути славы. Они поднялись и нанесли удар по человеку, который создал их, тем самым совершив акт предательства столь подлый, что не было подобного ему и не будет. В сражении брат пошел против боевого брата, и Империум плакал под натиском разрушения. Однако мы одержали победу над тьмой. Император пожертвовал собой, чтобы уничтожить Хоруса, его тело было искалечено почти смертельно, так что теперь он может лишь наблюдать за нами силой своего ума и души. Враги поставили Империум на колени, разрушили построенное нами государство и почти отняли у нас Императора. Но мы не сдались, мы одержали верх. С Золотого Трона, который поддерживает его, Император направлял нас долгих десять тысяч лет, и мы стремились восстановить то, что было почти уничтожено.

Теперь гордость ушла, только ненависть горела в глазах Темных Ангелов, которые вслушивались в слова Борея. Всю жизнь они внимали рассказам об изменниках, которые последовали за Воителем Хорусом и ввергли Империум в гражданскую войну. Их учили, что нет врага более ненавистного и никакой враг не заслуживает смерти в большей мере, чем предатели-космодесантники. Именно предатели призвали темных богов, и даже сейчас они порой выбираются из своих нор, чтобы нести страдания и разрушения. Темные Ангелы были подготовлены и могли воспринять то, что Борей собирался им рассказать.

— Однако есть еще более мрачная история, которую вы должны услышать.

Капеллан снова остановился и сделал еще один глубокий вдох. Это была точка невозврата. Сказанное изменит их навсегда.

— Вам ведомы имена предателей, названия ненавистных нам легионов, охота за которыми будет продолжаться до тех пор, пока хоть один изменник продолжает дышать: Дети Императора, Тысяча Сынов, Пожиратели Миров, Альфа-Легион, Несущие Слово, Железные Воины, Гвардия Смерти, Повелители Ночи, Сыны Хоруса. Вы вспоминаете эти имена с яростью. Но есть еще один легион, который не попал в тот омерзительный список. Имя его — Темные Ангелы.

Космодесантники сидели, потрясенные услышанным. Борей мог видеть замешательство, написанное на их лицах. Он хорошо понимал мысли и эмоции, которые сейчас овладели их сознанием. Внезапная пустота, сомнение, отрицание. Брат Дамас заговорил первым.

— Я не понимаю, брат-капеллан, — начал сержант-ветеран, наморщив лоб в раздумье. — Как мог наш орден оказаться в числе предателей?

— Я лоялен Императору как сам Лев! — воскликнул Завл, вскочил на ноги и ударил себя кулаком в грудь.

— Мы все лояльные воины, — согласился Гефест. — Как ты можешь обвинять нас в таких поступках?

— Ваша чистота и верность не подлежат сомнению, — сказал Борей, спустившись с кафедры и встав перед ними. — Однако семя ереси находится внутри всех нас.

— Это проверка? — спросил Тамиил, оглядываясь на других. — Это испытание, не так ли?

— Наша жизнь — постоянная проверка, брат Тамиил, — отозвался Нестор спокойно. — Я не думаю, что капеллан-дознаватель собирается нас проверять.

— Слушай! — свистящим шепотом произнес Борей, жестом приказывая Завлу сесть. Космодесантник нехотя вернулся на скамью и уставился на Борея с подозрением. — Слушай, и тогда получишь мудрость и знания. Как вы думаете, почему Темные Ангелы не участвовали в битве на Терре? Почему мы не стояли возле стен императорского дворца вместе с Имперскими Кулаками и Белыми Шрамами?

— Нас задержали силы Воителя, — ответил Гефест. — Мы прибыли, когда битва уже была выиграна. Или ты хочешь сказать, что это очередная ложь?

— Не ложь, а полуправда, — ответил Борей. — Мы действительно боролись с теми, кто поднялся против Императора. Мы воевали против наших боевых братьев, которые восстали против него. Когда Лев вернулся на Калибан, собственные космодесантники атаковали его.

— Но это бессмыслица, — запротестовал Завл. — Мы были старейшим и величайшим из легионов, почему же кто-то из нас поклонился Хорусу?

— Кто знает, что происходило в развращенных умах предателей, которые пошли против своих боевых братьев?..

Это была уже откровенная ложь, Борей прекрасно знал, почему Темные Ангелы воевали друг с другом. Он слышал об этом от Астеляна. Однако здесь и сейчас требовалось не понимание, а просто послушание.

— …Они были развращены человеком, который оказался мастером убеждения, яд которого прикрывала ложь о дружбе со Львом. Близкий Эль'Джонсону человек повернулся против него. Это был Лютер Предатель.

— Лютер был Льву как отец, — фыркнул Дамас. — Почему в наших легендах не упоминается такой тяжкий проступок?

— Потому что мы вычеркнули его, — жестко ответил Борей. — Потому что истина слишком опасна, чтобы дать ей волю. Потому что знание портит само по себе. Потому что вы, мои боевые братья, должны мыслить с чистотой и ясностью, а времена Ереси Хоруса полны сомнений и неопределенности.

— Ты лгал нам, обращался с нами как с детьми… — Тамиил опустил взгляд и сжал голову руками. — Ты сомневался в нас и все от нас скрывал.

— Нет! — отрезал Борей. — Все потому, что такое позорное наследие — не подходящая для вас ноша. Знание — опасная вещь. Оно омрачает ум, порождает распущенность и ересь. Только сильные волей, только самые крепкие в вере и чистые могут осознать, какой грех лег на нас из-за этого гнусного поступка, совершенного в момент нашей величайшей славы. Только тот, кто с мужеством противостоит тьме внутри собственной души, может стремиться к восстановлению чести нашего ордена. Я считаю, что вы готовы к этой борьбе, и я говорю вам это не с целью причинить вред, но чтобы дать вам силы исполнять свой долг с энергией и рвением.

— А почему именно сейчас, капеллан-дознаватель, ты решил раскрыть эту информацию? — спросил Нестор тихо.

Другие резко обернулись к нему, а потом перенесли внимание на Борея, кивая в знак согласия.

— Потому что возможность искупления под рукой! — заявил Борей, прохаживаясь перед космодесантниками. — Тот самый подлый враг, о котором я говорю, последователи Лютера, Падшие Ангелы, возможно, находятся прямо здесь, в системе Писцина.

— Изменники здесь?! — ахнул Завл. — Откуда ты знаешь? Как мы можем доверять твоим словам?

— В нашем ордене веками верили и мне, и другим капелланам, — отозвался Борей. — Мы никогда не лгали вам, не лгали напрямую. Мы стремились защитить вас, уберечь от нашей запятнанной истории. Так было все десять тысяч лет. Думаете, что я сам чувствовал, когда узнал правду? Думаете, я принес обет хранить тайну с легким сердцем, когда мне открылось то же самое, что сейчас открывается вам? Я задавался вопросами, которые теперь беспокоят и вас. В смятении своего разума я искал смысл. И нашел его с помощью братьев, а вы теперь можете найти этот смысл с моей помощью. В этом заключается самое большое испытание Темных Ангелов. Но это не проверка, которую можно выдержать или не выдержать, здесь нет установленного мерила. Это испытание, в котором судья истины — ваше собственное сердце. Правду нести тяжело, теперь вы среди тех, кто обязан разделить это бремя. Вы должны находиться среди боевых братьев, зная, что нами движет, они же не будут этого знать. Вот что означает вступить в Крыло Смерти.

— Крыло Смерти? — переспросил Гефест. — А какая связь между Крылом Смерти и Падшими?

— И в прошлом, и в настоящем все воины Крыла Смерти знают то, что я вам поведал, — объяснил Борей. — В силу ваших новых знаний вы теперь тоже принадлежите к Крылу Смерти. Это означает нести одновременно и честь ордена, и позор прошлого в своей душе.

— Я сейчас в Крыле Смерти? — рассмеялся Тамиил. — Вот так просто я могу попасть в первую роту, в элиту ордена?

— Существуют церемонии, нужно принести клятвы и перекрасить броню, — сказал Борей, остановился перед боевым братом и положил ладонь на его голову. — Но, да, сейчас вы в Крыле Смерти, другого пути нет. Обычный боевой брат не должен знать то, что узнали вы, таким образом, мне придется выполнить посвящение и передать вам тайные знания нашего ордена.

— Я снова задаю свой вопрос, брат-капеллан: почему именно сейчас? — поинтересовался Нестор.

— Падшие в Писцине! — повторил Борей. — Я же сказал, мы охотимся за их судном. Объявляю эту миссию крестовым походом, священной войной против самого древнего врага нашего ордена. Мы должны пойти и приготовиться к битве. Мы не будем знать отдыха, не снимем броню и не сложим оружия, пока враг не будет уничтожен. Расплата откладывалась сто веков, но сейчас наша месть не за горами. Теперь вы видите, в чем истинная цель Темных Ангелов. Пока хоть один Падший живет, не раскаявшись в грехах, мы не можем добыть себе истинные почести, не можем служить Императору, как полагается величайшим из воинов. Все остальное мы можем совершить, и все будет в конечном счете тщетно, но охота, поиск — они придают смысл нашему существованию. Только исцелившись от тяжких ран Ереси Хоруса, мы сможем заново начать созидание.

— У меня внутри все горит огнем! — заявил Завл, стукнув себя в грудь.

Глаза его широко распахнулись, мышцы напряглись. Он упал на колени к ногам Борея.

— Я все понял, капеллан-дознаватель! Прости мои сомнения! Спасибо, что открыл мне глаза и поведал тайну. Благодарю, что подарил моей жизни цель. Клянусь, я последую за тобой даже в Око Ужаса, чтобы перечеркнуть наше прошлое.

Остальные космодесантники последовали его примеру и опустились на колени перед капелланом-дознавателем. Нестор поколебался, глядя на других, а затем преклонил колени в конце строя. Гордость переполняла сердце Борея, когда он шел вдоль шеренги братьев, касаясь головы каждого. При взгляде на коленопреклоненных воинов его сомнения, казалось, рассеялись как туман. Завл был прав. Они готовы к борьбе, готовы искоренить позор ордена.

Борей тоже был готов сражаться, чтобы вырвать с корнем память об Астеляне и забыть собственный позор.

Миновало несколько дней, все это время «Клинок Калибана» рыскал во внутренней части системы Писцина, а Темные Ангелы готовились. Они не просто готовились к войне, они собирались предпринять крестовый поход, священный для космодесантников. Предстояла не обычная миссия, ведь они поклялись священной клятвой и не могли успокоиться, пока она не исполнится или пока они не умрут. Это был более чем поиск, скорее, состояние души, цель превыше всех иных целей.

На протяжении крестового похода космодесантники не знали ни сна, ни отдыха, и всего один час в день тратили на медитацию в полубессознательном состоянии. Погрузиться в нее помогал имплантированный каталептический узел. Оставшуюся часть времени Темные Ангелы проводили за подготовкой снаряжения или в молитве. Теперь, когда Борей ввел своих боевых братьев в Крыло Смерти, они перекрасили броню в цвет белой кости, подобающий воинам первой роты, и применили новые маркировки. Они получили право на личную геральдику и, полагаясь на помощь Борея и его старые записи, часами проверяли гребни шлемов и окраску на соответствие традициям ордена. Капеллан-дознаватель научил их новым боевым гимнам: секретному «Катехизису ненависти», посвященному истории Падших, гимну под названием «Опус Викториус», сложенному в честь победы лояльных Темных Ангелов над адептами Лютера, и «Строфам осуждения», в которых перечислялись имена и злодеяния всех Падших, обнаруженных за годы поиска.

Тем временем «Клинок Калибана» рассекал пространство в поисках «Сан Карте». Сен Назиил находился на связи с «Тором 15». Прошло восемь дней, судно миновало Писцину ІП и двинулось дальше, во внутреннюю часть системы. Иногда приходил ложный сигнал тревоги, вызванный аномальными показаниями приборов на одном из двух кораблей. По большей части такие сигналы объяснялись сбоями в системе или радиоактивным излучением астероидов. Один раз Темные Ангелы наткнулись на торговое судно, которое получило повреждения при выходе из варпа и теперь дрейфовало с испорченной системой дальней связи. «Клинок Калибана» проходил совсем близко, когда принял сигнал бедствия. Борей, который не собирался отказываться от охоты на Падших ради транспортировки заблудившегося судна, обменялся с капитаном «торговца» короткими нелицеприятными сообщениями, что огорчило сначала капитана «Тора 15», а потом и командора Кейли, но Борей не придал этому значения. Он сосредоточился на крестовом походе и не собирался ни отвлекаться, ни отклоняться от цели.

Капеллан много времени проводил с другими космодесантниками, помогая им примириться с услышанными откровениями. Он руководил их молитвами, пока братья не пришли к некоторому, пусть грубому, пониманию. Завл реагировал с гневом, его ненависть к изменникам превратилась в едва управляемую ярость, когда Борей подробнее рассказал об их предательстве и о гражданской войне, которая расколола орден. Гнев Дамаса, более холодный, обратился вовнутрь. Каждую свободную минуту он тратил, тщательно записывая «Опус Викториус» в крошечные свитки, прикрепленные к силовой броне, это приносило ему облегчение и позволяло сосредоточиться на мести. Гефест тоже трудился в корабельной кузнице или в мастерской, призывая благословение Бога-Машины на каждый болт-пистолет, каждую заклепку брони, каждый энергоранец. Тамиил тренировался на полигоне, поражая в каждом раунде статические и движущиеся цели и, не переводя дыхание, нараспев проклинал Падших при каждом выстреле. По мнению Тамиила, открытого противостояния приходилось ждать слишком долго.

И наконец, Нестор. Он мало изменился после того, как Борей приоткрыл прошлое ордена. Апотекарий провел тщательный, строжайший медицинский осмотр братьев, после чего объявил, что все они находятся в идеальном состоянии и готовы к борьбе и священной войне. Возможно, он изменился только в одну сторону — стал еще тише. Чем дольше затягивался поиск, тем более закрытым и необщительным становился Нестор, казалось, он только и ждет возможности высадиться с корабля. Всякий раз, когда Борей затрагивал эту тему, апотекарий отвечал, что он полон решимости завершить миссию как можно скорее, так как опасается за Писцину, покуда в системе остаются Падшие.

Этот факт беспокоил и самого Борея. Настойчиво преследуя «Сан Карте», он забрал с собой всю свою команду. Впервые за целое тысячелетие на Писцине IV находились только слуги Темных Ангелов и не было ни одного космодесантника. Прежде, даже во время коротких вербовочных экспедиций на Писцину V, за командира в цитадели оставался Дамас, Завл или Тамиил. Борей мучился тем, что недооценил ситуацию: возможно, враг попросту выманил их с Писцины. Капеллан отбрасывал эту мысль, но она возвращалась снова и снова, глубоко засела в мозгу, мучила во время молитвы, надоедала во время тренировочных боев. Однако он ничего не мог поделать, кроме как придерживаться однажды выбранного образа действий. Священной обязанностью воина Крыла Смерти всегда оставался поиск Падших, где бы они ни прятались, а тут как раз появилась прекрасная возможность выполнить эту обязанность. Борей объявил крестовый поход, и будущее определилось, хорошо это было или плохо. К тому же на Писцине IV находился пятнадцатитысячный гарнизон Имперской Гвардии во главе с командующим, и даже Падшие не рискнули бы противостоять такой мощи.

Минуло еще девять дней, и поиск наконец принес результат. «Тор 15» обнаружил судно неподалеку от орбиты Писцины II и двинулся туда, чтобы изучить ситуацию. Борей приказал на полной скорости вести «Клинок Калибана» в этот же самый район. Встреча на первый взгляд могла показаться самой заурядной, но внутренний голос подсказывал капеллану, что на этот раз перед ними враг, и последняя схватка уже не за горами. До точки перехвата судна изгоев оставалось всего два дня пути, когда Борей собрал Темных Ангелов в часовне. Физически они были готовы к предстоящему сражению, но теперь следовало подготовить их разум и душу.

Весь первый день Темные Ангелы постились и медитировали, каждый наедине с собственными мыслями. Борей на это время погрузился в размышления о будущем. Если орден прямо сейчас не вел где-нибудь полномасштабную войну, то, получив предупреждение Борея, Башня Ангелов должна была отправиться на Писцину через варп. Где-то в глубине души капеллан опасался, что действия его сочтут самонадеянными и эгоистическими. С другой стороны, он даже хотел, чтобы так и получилось, потому что это значило, что приспешников Лютера на Писцине нет и нового допроса не будет. После встречи с Астеляном капеллан провел еще один допрос, но там было проще, чем в первый раз. Полностью совращенный силами Хаоса космодесантник болтал, бредил и, несмотря на мучения, причиняемые Бореем, так и отказался от покаяния. Сильно покалеченный, он умер с криком, проклиная имя Льва Эль'Джонсона. Там не было коварных намеков, домыслов и откровений о Ереси Хоруса, как в случае с Астеляном, слова которого до сих пор смущали разум капеллана.

Вместе с тем больше всего Борей мечтал о столкновении с древним врагом. Это был шанс заново доказать свою лояльность после многих месяцев внутренних колебаний. Подобно Завлу, он жаждал получить очищение в священной битве, смыть страхи и сомнения кровью врагов. Во время ночных бдений Борей был потрясен, осознав, что космодесантники воистину живут лишь ради одного сражения за другим. Нигде, кроме как на иоле боя, они не чувствовали себя такими сильными, целеустремленными, исполненными жизни и энергии, а Борею слишком долго было отказано в этом удовольствии. Даже столкновение с орками оказалось обыденным и стандартным, по сравнению со сражением у базилики это была простая драка, хладнокровно рассчитанная стычка, которая не являлась испытанием и не отвлекала от проблем.

На второй день Борей собрал братьев для последней молитвы.

Подготовленные телесно и очищенные духовно, Темные Ангелы с нетерпением ожидали, когда «Клинок Калибана» приблизится к точке перехвата. «Тор 15» двигался туда же со стороны внутренних планет системы, так как обнаружил чужое судно на обратном пути. Чуть позднее полудня авгуры скоростного ударного корабля сообщили, что до источника энергии рукой подать.

«Тор 15» первым столкнулся с «Сан Карте» и завязал с ним бой на расстоянии. Капитан Джаэл Стэр попросил о поддержке как раз в тот момент, когда Борей заступил на мостик. Капеллан при помощи главного экрана с минуту наблюдал за сражением. На пушечной палубе корабля ренегатов сверкали лазеры; сталкиваясь с пустотными щитами защитной системы судна, они превращались в прерывистые вспышки синего цвета. Ракеты, отправленные в ответ, перечеркнули звездное небо, но прошли мимо «Сан Карте». Пиратское судно, сближаясь с имперским кораблем, в течение нескольких минут имело возможность пройти за кормой противника и поразить его двигатели. «Тор 15» проигрывал по всем фронтам.

— Они чересчур хорошо вооружены для торгового судна, — раздался трескучий голос Стэра.

Борей прекрасно знал, на что способен вражеский корабль, он слышал об этом от Астеляна, который сам оснастил «Сан Карте» и разграбил на нем многие конвои. «Тор 15» оказался скверно подготовленным, и командование им оставляло желать лучшего. Убедившись в этом, Борей приказал включить плазменные реакторы на полную мощность, чтобы покрыть оставшееся расстояние как можно быстрее. Остальным Темным Ангелам он велел собраться в погрузочном отсеке. План капеллана состоял в том, чтобы вывести из строя двигатели «Сан Карте», а затем нанести короткий удар по командной палубе корабля. Захватить контроль, отключить систему жизнеобеспечения, уничтожить всех внутри корабля. Такой способ позволял провести абордаж с минимальными потерями и, что еще более важно, окажись Падшие на борту, с ними не столкнулся бы никто, кроме самого капеллана и других космодесантников. Сто лет назад Борей поклялся, что даже ценой жизни будет защищать мрачную тайну ордена. Теперь остальные, подобно ему, пойдут на все, чтобы не разгласить сведения о Падших. Это был позор Темных Ангелов, и только они сами могли искупить его.

— Вам следует лишь убедиться, что их отступление полностью блокировано, — ответил Борей Стэру. Он посмотрел на тактический дисплей, размещенный на главном щите, и добавил: — В самом скором времени мы выйдем на дистанцию атаки.

— Очень хорошо, лорд Борей, мы будем вести бой так долго, как сумеем, — отозвался Стэр. — Можно поразить двигатели противника, а потом попытаться ворваться к ним на борт.

— Нет! — Борей взревел так, что люди на мостике замерли в ужасе. — Мои приказы ясны, вы не полезете на борт «Сан Карте».

— Нас тут на куски порвут, — запротестовал Стэр. — Сократить дистанцию и пойти на абордаж — наш единственный шанс.

Борей уже начал передавать ответный сигнал, как вдруг обнаружил, что «Тор 15» прервал связь.

— Продолжай сигналить капитану Стэру, чтобы не приближался к «Сан Карте», — приказал капеллан офицеру связи. — Скажи ему, что в противном случае мы будем вынуждены вмешаться.

Сен Назиил отошел от пульта управления оружием и передал информационный планшет Борею, тот глянул на тактические данные и улыбнулся старому офицеру. Показания датчиков «Клинка Калибана» в сочетании с потоком данных из технических отчетов «Тора 15» говорили об одном: оружейные системы «Сан Карте» расположены только вдоль бортов. За время боя корабль еще ни разу не открывал огонь с носовой части. Такое положение вещей полностью устраивало Борея: можно было начать фронтальную атаку и выпустить абордажный бот, не рискуя попасть под шквал огня. Конечно, план основывался на допущениях и, случись ошибка, оказался бы очень опасным, но Борей не видел другого способа овладеть вражеским судном, не вступая в затяжной бой.

— Захват корабля является главной целью, — сказал он Назиилу. — «Сан Карте» не должен бежать, тарань его, если понадобится.

Орудийный офицер доложил, что огневая дистанция почти достигнута.

— Играйте боевую тревогу! — крикнул Борей, и сирены взвыли, загоняя экипаж на боевые позиции. Мостик загудел, охваченный бурной деятельностью, пока приказы передавались по всем помещениям корабля.

— Довести скорость до боевого режима, снизить питание пустотных щитов, — приказал Назиил после кивка Борея.

— Зарядить торпедные аппараты номер два и четыре, навести на цель.

— Торпеды нацелены.

— Щиты на девяноста процентах мощности.

— Двигатели на пятидесяти процентах тяги, управление переведено с навигаторской на штурвал.

— Питание пушечных батарей включено, экипажи на месте.

— Поврежденные двери запечатаны, пожары ликвидированы.

— Переключить дисплей в режим улучшенного изображения, — продолжил Назиил.

Тактический дисплей моргнул, вновь ожил, часть картины сменилась видом на «Сан Карте».

Это был элегантный корабль, тонкий в поперечном сечении, с двумя комплектами плазменных двигателей по обе стороны корпуса. Металлическая обшивка блестела сотнями желтых огней, когда лазерные импульсы вырывались из судовых орудий, укрытых в его утробе. Синее и фиолетовое мерцание переливалось вокруг кормы, пока щиты «Сан Карте» поглощали выстрелы с «Тора 15».

— Лорд Борей, «Тор Пятнадцать» сближается с целью, это выглядит, как если бы они готовили абордажную атаку, — сообщил один из офицеров службы наблюдения.

Борей подошел к консоли и ткнул в руну на передатчике.

— «Тор Пятнадцать», — вызвал он. — Прекратить попытки проникнуть на борт, или мне придется открыть по вам огонь.

Прошло несколько секунд, прежде чем появился ответ.

— Покусай тебя Император, мужик! — донеслось из динамиков проклятие Стэра. — Это же несерьезно, мы на одной стороне.

— Управление торпедами, прицел по траектории вектора один-пять-шесть, — передал Борей орудийному офицеру.

— Подтверждаю, новая траектория один-пять-шесть. — Ответ офицера через минуту появился на панели.

— Запуск торпеды, — приказал Борей, бросив взгляд на Назиила.

— Вы уверены, мой лорд? — спросил Назиил, проверяя свой тактический дисплей. — По этой траектории мы обстреляем «Тор Пятнадцать».

— Запуск торпеды! — взревел Борей так, что Назиил и другие офицеры вздрогнули. — Еще хоть раз оспорьте мой приказ, и я прикажу техножрецам понаделать из вас сервиторов!

— Да, мой лорд, — неуверенно отозвался Назиил. — Запуск торпеды, целевой вектор один-пять-шесть.

— Торпеды пошли! — передал орудийный офицер.

Борей снова активировал руну связи.

— «Тор Пятнадцать», сбросьте скорость на тридцать процентов и измените курс на сорок градусов по левому борту, — проговорил он, бросив сердитый взгляд на Назиила. — Невыполнение этого требования приведет к столкновению с нашими торпедами.

— Вы нацелили торпеды на нас? — раздался на связи хриплый голос Стэра. — На чьей вы стороне, разрази вас Император?!

— Повторяю, измените курс на сорок градусов по левому борту и сбросьте скорость на тридцать процентов. Прекратите сближение, и будете в безопасности.

Капеллан-дознаватель оглянулся на офицера службы наблюдения. Тот пристально следил за развитием событий в прицел.

— «Тор Пятнадцать» сбросил скорость, — подтвердил он то, что Борей и так уже заметил на своей тактической панели. — Он меняет курс и все круче ложится на левый борт.

— Хорошо, — хмыкнул Борей. — Подготовьте к запуску абордажный бот и включите питание батарей правого борта. Я хочу обстрелять носовую часть цели продольным огнем, как только мы приблизимся.

— Подтвердите цель, пожалуйста, — со значением попросил Назиил.

— «Сан Карте», — ответил Борей с угрюмым видом. — Еще одно такое замечание, Назиил, и я казню тебя за неповиновение. Все понятно?

— Простите меня, лорд Борей. — Назиил склонил голову. — Я никогда раньше не стрелял по союзным кораблям.

— Я тоже, — помедлив, отозвался капеллан. — Просигналь в стыковочный отсек, пусть подготовятся к моему прибытию. Назиил, я надеюсь, теперь ты выполнишь любой приказ, чтобы удержать «Тор Пятнадцать» от абордажной атаки. Если их отряды высадятся на «Сан Карте», они будут уничтожены вместе с вражеским экипажем.

— Мне очень жаль, лорд Борей. — Назиил вытер пот, заливавший глаза. — Теперь я все понял. Мы удержим «Тор Пятнадцать» от сближения.

— Хорошо.

Борей шагнул к двери. Он поднял свой шлем, который лежал возле нее, и прикрепил его к поясу.

— Кое-что еще, мой лорд, — сказал Назиил ему вслед.

Борей молча обернулся, на его лице появилось вопросительное выражение.

— Пусть хранит вас Император, пусть он направит вашу руку.

— Спасибо, Назиил, — ответил Борей через мгновение. — Да защитит тебя и других благословение Императора, пока я не вернусь. Сохрани для меня корабль, Назиил.

— Да, лорд Борей, сохраню, — пообещал Назиил с улыбкой и поклоном.

Издавая рев и сильно вибрируя, абордажный бот вырвался из корпуса «Клинка Калибана». Являясь модифицированной десантной капсулой, он походил на бронированную каплю с растопыренными как когти амортизаторами у основания и кольцом размещенных на корпусе и способных прорезать даже самую толстую броню вражеского корабля плазменных горелок. Малые маневровые двигатели бота время от времени создавали вспышки по всей его длине, в то время как Гефест держал курс на перехват «Сан Карте». Удовлетворенный тем, что траектория правильная, технодесантник отстегнул ремни фиксации и встал. Несмотря на невесомость, ботинки на магнитной подошве прижимали его ноги к корпусу бота. Когда Гефест с глухим стуком опустился вниз, пролетев мимо Борея, капеллан дал сигнал остальным выдвигаться.

— Время до столкновения? — спросил он, проверяя экран хронометра.

— Приблизительно двадцать семь терранских минут, брат Борей, — отозвался Гефест.

— Показать обратный отсчет, двадцать семь минут, — приказал Борей системе своей брони; уходящие минуты и секунды тут же замелькали в левой нижней части поля зрения.

За полчаса в космическом сражении может многое случиться, но капеллан доверился высокой скорости и малым размерам абордажного бота, которые позволяли подобраться прямо к цели. Авгуры и сканеры большого корабля обладали большой мощностью, их создавали, чтобы заглядывать в глубины космоса. Однако такой небольшой объект, как абордажный бот, едва ли регистрировался сканерами противника в непосредственной близости от них самих. Даже будучи замеченным, он выглядел как небольшой блуждающий астероид или фрагмент обломков.

— Проверить оружие, — приказал Борей.

Он проверил и активировал свой крозиус, а другой рукой снял с предохранителя болт-пистолет. Потом пересчитал прикрепленное к поясу снаряжение, хотя делал это раза три, пока Темные Ангелы готовились к бою.

Кроме крозиуса, который генерировал защитное поле, и болт-пистолета у Борея были запасные пятнадцатизарядные обоймы в количестве пяти штук, четыре осколочные гранаты, две мелта-бомбы, пять противопехотных мин, ауспик, боевой нож с мономолекулярной кромкой, запасные блоки питания — один для крозиуса, а второй для генератора конверсионного поля розариуса.

Боевые братья Завл и Тамиил вооружились табельными болтерами и боевыми ножами, а также обычным набором гранат и мин. Дамас носил массивный силовой кулак на правой руке в дополнение к болт-пистолету и цепному мечу, который висел на поясе рядом с ножом. Гефест имел при себе здоровенный силовой топор и плазменный пистолет; это оружие технодесантник изготовил собственными руками. У Нестора имелся болт-пистолет и цепной меч. Когда апотекарий проверил мотор оружия, кабину наполнило хриплое жужжание вращающихся лезвий. Удовлетворенный результатом проверки, Борей склонил голову, и остальные последовали его примеру.

— Что дает нам цель? — речитативом спросил капеллан.

— Война! — ответили все остальные.

— Какова цель войны?

— Победа над врагами Императора!

— Кто такие враги Императора?

— Еретик, чужак, мутант.

— Что значит быть врагом Императора?

— Это значит быть проклятым.

— Кто орудие проклятия Императора?

— Мы, космодесантники, ангелы смерти!

— Что значит быть космодесантником?

— Быть чистым, сильным, не ведать ни жалости, ни милосердия, ни угрызений совести.

— Что значит быть чистым?

— Не знать страха, ни разу не дрогнуть в бою.

— Что значит быть сильным?

— Бороться, когда другие бегут. Стоять насмерть, зная, что смерть несет последнюю награду.

— Какова последняя награда?

— Служба Императору.

— Кому мы служим?

— Мы служим Императору и Льву, а через них — человечеству.

— Что значит быть Темным Ангелом?

— Это означает первенство, это честь быть сыном Льва.

— Что такое наш поиск?

— Он нужен, чтобы смыть наш позор, предав смерти тех, кто отвернулся от Льва.

— Что значит победить?

— Воссоздать разрушенное, чтобы снова заслужить доверие Императора!

— Какова судьба Падших, за которыми мы охотимся?

— Воздаяние и смерть!

Последняя фраза речитатива отозвалась рычанием по комм-связи, ее громовые звуки были наполнены гневом и ненавистью. На мгновение наступило молчание. Борей взял из сумки на поясе небольшой пузырек. Он шел вдоль строя космодесантников и кропил склоненные головы воинов, покрытые шлемами.

— Благословенной водой Калибана я посвящаю ваши души Императору и Льву, — нараспев повторял Борей, выполняя этот ритуал. — Да будут чистыми ум, тело и душа. Как течет пролитая вода, пусть так же прольется кровь наших врагов. Как вода высыхает, так пусть ожесточатся ваши сердца и не узнают страха. Мы, Темные Ангелы, избранные Императором, святые рыцари Калибана. Кровь Льва течет в наших жилах. Его сила бьется в наших сердцах. Его дух живет в нас.

— Славься, Лев! — повторили Темные Ангелы хором, выпрямляясь.

С Бореем во главе они переместились к выходу в нижней части бота. Обратный отсчет показывал, что до столкновения осталось чуть менее десяти минут. На своем планшете капеллан мог отчетливо видеть «Сан Карте». Это судно долгие годы преследовало Борея в кошмарах, но сегодня оно впервые стало реальностью. Заградительный огонь мощных лазеров «Клинка Калибана» пронзил верхнюю часть вражеского корабля. Волнообразный энергетический выброс фиолетового и зеленого цветов сигнализировал о перегрузке щитов, следующий залп врезался уже в сам корпус судна, наружу изверглись потоки горячего воздуха и беспорядочное скопище обломков.

— Лорд Борей! — комм вдруг с треском ожил, голос Сена Назиила прозвучал настойчиво. — Мы обнаружили активность в нижней носовой части «Сан Карте». Я полагаю, что там есть батареи, и они собираются открыть огонь.

— Сближайтесь с ними, готовьтесь к тарану, привлеките их внимание огнем! Запустите торпеды, они нас замаскируют!

Несмотря на опасную для абордажного бота ситуацию, Борей не мог не восхититься хитростью капитана «Сан Карте». В бою с «Тором 15» тот много раз имел возможность открыть огонь из носовых батарей и быстро закончить схватку, но вместо этого затягивал дуэль, заманивая «Клинок Калибана» на уязвимую позицию. Такое притворство было рискованным, но противник не сомневался, что дождется подходящей цели. Шансы пушки поймать в прицел маленький и быстрый абордажный бот были крайне малы, однако имелась вероятность случайно попасть в Темных Ангелов.

— Гефест, вернись в кресло пилота и направь нас вверх, я хочу подняться выше линии огня батареи, — приказал Борей, пристально наблюдая за обстановкой сквозь бронированный иллюминатор.

Пока технодесантник карабкался обратно к пульту управления и при помощи ускорителей уводил бот с линии огня «Сан Карте», аугментические глаза капеллана проследили, как светящийся след ракетного залпа тает ниже абордажного бота.

Именно в этот миг противоабордажные турели пиратского судна открыли огонь. Пучки лазерных лучей устремились вперед с шести оборонительных огневых позиций, разбросанных вдоль носа. Слишком мало, чтобы причинить беспокойство звездолету, но вполне достаточно по мощности, чтобы прямым попаданием разнести бот в клочья. Мерцающие синим пучки энергии окружили абордажный бот со всех сторон, шлем Борея автоматически опустил защитные фильтры, прикрывая линзы глаз от ослепительно яркого света.

Капеллан снова проверил отсчет. Две минуты до столкновения.

— Просканируй, здесь могут оказаться командные отсеки, — приказал он Гефесту.

Теперь «Сан Карте» казался Борею сплошной массой турелей, бронированной обшивки и галерей наблюдения. Одна из этих галерей, возможно, служила мостиком, и капеллан собирался нанести удар как можно ближе к нервному центру корабля. Успех плана зависел от этого быстрого, решающего удара. Даже в ближнем бою, с учетом значительного превосходства своей брони и оружия, Темные Ангелы не могли противостоять всему экипажу судна. Следовало в считаные минуты захватить мостик и отключить систему жизнеобеспечения, в противном случае космодесантники оказались бы пойманными в ловушку и убитыми. Или того хуже. Борей с самого начала понимал, что может попасть в плен. Эта мысль вызывала отвращение, и он решил, что скорее покончит с собой, чем попадет в руки приспешников Лютера.

— Я обнаружил узел связи, — сообщил Гефест, прерывая тем самым меланхолические размышления Борея. — Система управления заблокирована.

Под ударом лазерного луча корпус дрогнул, бронезащита бота частично расплавилась. Через мгновение последовал еще один удар, который вызвал короткое замыкание, свет погас и прогремел взрыв.

— Режим ужаса! — рявкнул Борей доспехам, и его собственное зрение мгновенно исчезло, замененное искусственным при помощи сложной системы линз и мощного излучения.

— Будет столкновение, — предупредил он, посмотрев в иллюминатор.

Корпус «Сан Карте» рвался ему навстречу. Обратная тяга двигателей в последний момент чуть замедлила скорость сближения.

Последовал сокрушительный удар, и абордажный бот врезался в цель. Сервоприводы и искусственные мышцы в доспехах капеллана взвыли, заскрипели, пытаясь удержать тело в вертикальном положении, абляционная носовая часть бота оказалась раздавленной, стыковочные зажимы, вырвавшись наружу, вгрызлись в металл вражеского корабля и подтянули бот вплотную к «Сан Карте». Плазменные резаки ожили, вспыхнули белым огнем, в секунды прожгли керамит и металл, прежде чем пневматический таран одним ударом пробил вспоротый отсек неприятельского судна, оставив круглое отверстие с неровными краями в броне метровой толщины. Борей нажал на кнопку, и абордажный трап с лязгом опустился.

Ураганный огонь лазерного оружия моментально заполнил проход. Луч ударил в шлем капеллана, заставив его запрокинуть голову. Болтер Завла наполнил уши ревом и перекрыл визг лазганов. Быстро опомнившись, Борей спрыгнул с трапа и наткнулся на окровавленные трупы четырех врагов. Все они валялись в проходе, на металлической решетке пола, насквозь продырявленные разрывными болтами. Другие противники, присев за столбами и опорами, неистово поливали огнем атакующих космодесантников.

Завл и Гефест прикрывали Борея с флангов, пока он наводил болт-пистолет на ближнюю цель, ею был человек в шлеме с забралом, который остановился, чтобы перезарядить лазган. Перекрестье прицела возникло перед глазами капеллана, переданное с болт-пистолета на визор. Как только цвет перекрестья сменился на красный, Борей плавно нажал на спусковой крючок, и через мгновение, оставив за собой огненную вспышку, болт пошел в цель. Он легко пробил толстый жилет человека, боеголовка, отреагировав на массу, взорвалась, разворотив грудь. Капеллан и другие атакующие теперь неуклонно продвигались вперед по коридору, каждый их шаг сопровождался ревом болтерных и пистолетных выстрелов, воплями умирающих людей.

— Вперед, за Императора! — взревел Борей.

— Воздаяние и смерть! — вторил ему Завл, его болтер выбросил пустую обойму, Темный Ангел вставил новую, плавным движением вытащив ее из-за пояса, тем временем лазерный огонь без вреда поливал его силовую броню.

Лучи лазеров много раз ударяли и по Борею, опалили краску на левом наплечнике, прожгли левую перчатку, не причинив вреда, отразились от формованных пластин защиты, которые прикрывали бедро и пах. Мерцающий шар синей плазмы, исторгнутый пистолетом Гефеста, прошел сквозь стойку с левой стороны и сжег человека, скорчившегося позади нее, дымящуюся руку и голову расшвыряло по палубе. Через двадцать метров показалась развилка коридора, один проход вел прямо, другой — налево. Оставив за спиной три десятка мертвых тел, космодесантники продолжили неудержимо наступать на укрепленную позицию. Борей отстрелил ноги матросу, который попытался бежать, крик человека эхом отозвался в наушниках капеллана-дознавателя. Внезапно наступила тишина, последние враги отступили и скрылись из виду.

— Оценить обстановку, — приказал Борей, его пистолет нацелился на левый коридор. Завл и Тамиил двинулись вперед под прикрытием.

— На входе чисто, хвала Льву! — подтвердил Завл.

— Мы должны взять ориентир на мостик, — сказал Борей, убрал пистолет и передал свой ауспик Гефесту.

Технодесантник активировал устройство и медленно повернул его по дуге сначала влево-вправо, а потом вверх-вниз. Вихри помех на экране соединились в образ окружающего пространства, и границы видимости расширились примерно до пятидесяти метров.

— У меня тут множественные признаки жизни впереди и справа, — сообщил Гефест, возвращая ауспик. — Обнаружены электрические сети, кажется, в тридцати метрах отсюда, в комнате справа есть терминал. Найден нексус связи, на той же самой позиции.

— Завл, Нестор, обезопасьте эту точку, — приказал Борей и забрал протянутый технодесантником ауспик.

От тридцати до сорока человек из экипажа находились дальше за углом и в помещении слева.

— Будьте готовы к контратаке, — добавил капеллан. — Остальные за мной. Захватить и удерживать комнату с терминалом.

Космодесантники быстро выдвинулись вперед, они уже достигли герметично запертой двери, когда позади загремели болтеры.

— Враг атакует, неся тяжелые потери, — передал Нестор. — Помощь не требуется.

Гефест склонился над клавиатурой рядом с дверью комнаты, чтобы изучить ее. В этот самый момент более двадцати людей из экипажа «Сан Карте» появились из-за угла. Пули застучали о переборки, лучи лазеров ярко вспыхивали, пронизывая коридор. Тамиил открыл ответный огонь сразу же, его болтер стрелял в полуавтоматическом режиме, оставляя кровавые воронки в торсах первой линии атакующих, валил людей с ног, швырял их на идущих следом. Пока враги карабкались по завалу мертвых тел, Борей левой рукой вел огонь из болтера, в слабо защищенных людях болты пробивали отверстия размером с кулак. Последние уцелевшие слишком поздно поняли свою ошибку, они повернулись и попытались удрать, однако их безжизненные тела тут же повалились на груду мертвецов.

— Они включили систему безопасности, область заблокирована, — сообщил Гефест.

— А я могу попробовать? — поинтересовался Дамас, поднимая силовой кулак, который лучился синим светом из-за переполнявшей его энергии.

— Разрешаю. — Борей кивнул и снова перенес свое внимание на ауспик.

Вокруг, в радиусе пятидесяти метров, не осталось ни единого живого врага. Дамас примерился к бронированной двери и занес левую руку. Сжав силовой кулак, он размахнулся. Громовой удар раскатился по коридору эхом, когда кулак пробил металл насквозь. Раскрыв ладонь, Дамас очистил ее от обрывков металла, будто от приставших клочков бумаги. Пробитое отверстие оказалось достаточно большим, чтобы протиснуться внутрь.

— Тамиил, точка за тобой. Завл и Нестор, покиньте охраняемое место и продвигайтесь в сторону нашей позиции.

Получив подтверждение приказов, капеллан-дознаватель пролез внутрь комнаты, а следом за ним туда проникли Гефест и Дамас. Помещение оказалось небольшим, занимало около пяти квадратных метров и было наполнено гудящими проводами и катушками с информационным кабелем в палец толщиной.

— Интерфейс линии связи, — сказал Гефест, указав на экран терминала слева.

Борей кивнул, и технодесантник подошел к машине. Он вытащил из ранца набор проводов и перепробовал пару из них, пока не нашел подходящий разъем.

— Изучаю схемы.

Борей проверил свой хронометр. Не прошло и двух минут с начала абордажной атаки. Еще через пятнадцать секунд Гефест выдал необходимую информацию.

— Мы четырьмя уровнями ниже капитанского мостика и примерно в шестидесяти метрах от него по правому борту, — доложил он, сверившись с трехмерной схемой, полученной из сети связи. — В двадцати метрах отсюда есть шахта подъемника, на нем можно добраться до лестничной площадки возле мостика.

Комм капеллана загудел, получив и расшифровав входящую передачу.

— Лорд Борей, — раздался голос Сена Назиила. — «Сан Карте» почти прекратил стрельбу. Я полагаю, экипаж противника собирается, чтобы отразить абордажную атаку.

— Прием подтверждаю, — ответил Борей, прежде чем обратиться к Гефесту: — Насколько безопасно это место?

— В ста метрах отсюда есть лестница, пригодная для наступления, еще три подъемника на таком же расстоянии, — ответил тот после небольшой паузы.

— Ты можешь прямо отсюда заблокировать подъемники?

— Не сразу, нужно инициировать обряды управления, — ответил технодесантник, качая головой. — Однако мы можем перекрыть подачу энергии в целый отсек, это задержит подход подкреплений противника.

— Согласен, — кивнул Борей. — Установить мелта-бомбы.

Гефест принялся размещать заряды с помощью Дамаса, который, следуя указаниям технодесантника, ставил их в самых подходящих местах, Борей тем временем нырнул через пролом обратно, к Тамиилу и Нестору, которые ждали его в коридоре.

— Завл, Тамиил, выдвигайтесь за угол и охраняйте подъемник, — приказал он.

Темные Ангелы отправились вдоль по коридору, держа болтеры наизготовку. Гефест и Дамас поспешили выбраться из комнаты связи. Через мгновение помещение озарила пламенная вспышка. Искры фонтаном ударили из разорванных силовых линий, огни погасли, умирая. Искусственное зрение Борея затопила красноватая мгла.

— Быстро выдвигаемся, это ненадолго задержит их.

Космодесантники с капелланом во главе устремились вслед за Завлом и Тамиилом. Повернув за угол, Борей обнаружил боевых братьев, которые заняли позиции по сторонам от шахты подъемника. Силовая броня повышенной прочности позволила ему ненадолго раздвинуть двойные створки двери. Шахта уходила и вверх, и вниз. Сама клеть подъемника находилась всего одним уровнем ниже.

— Тамиил, Завл, займите позицию около шахты. Нестор, охраняй эту точку, Гефест и Дамас со мной.

Отдав все приказы, Борей убрал пистолет, вцепился в трос подъемника и спрыгнул в шахту. Конструкция заскрипела под дополнительным весом. Определенно, она не выдержала бы троих космодесантников в полной броне. Капеллан наклонился к стене шахты, вонзил пальцы в относительно тонкий металл, удерживаясь на руке. Освободив вторую руку, он качнулся над провалом и впечатал носок ботинка в стену. Потом, установив равновесие, начал подниматься вверх по шахте, упираясь руками и ногами. Внезапно верхний портал подъемника открылся, и в тот же миг свет заполнил шахту. Завл открыл огонь, болты просвистели мимо Борея, чтобы разорваться над его головой, тремя уровнями выше. Что-то кровавое и рваное пролетело мимо и приземлилось на клеть с влажным шлепком. Капеллан проигнорировал перемежающуюся стрельбу сверху и снизу, сосредоточившись на сохранении равновесия; он карабкался вверх сквозь беспорядочный лазерный огонь и жужжание пуль.

Одним уровнем ниже открытого проема и этажа, на котором находился мостик, Борей задержался и посмотрел в отверстие шахты. Гефест был в паре метров от него, Дамас следовал за Гефестом примерно на таком же расстоянии. Оба остановились по знаку капеллана, который вытащил из-за пояса осколочную гранату. Перед броском он свободной рукой установил на таймере секундную задержку. Граната пролетела вверх и слегка по дуге, взорвалась в полете, осколки шумно зацокали по броне Темных Ангелов и скосили людей, засевших в открытом проеме портала. Довольно заворчав, Борей подтянулся еще пару раз на руках, а затем прыгнул в портал, его пальцы вцепились в решетку пола.

Встав на ноги, он вытащил свой крозиус и огляделся. Четыре расчлененных тела валялись в коридоре. Живых членов экипажа тут была примерно дюжина, у всех — лазганы или дробовики. Очутившись лицом к лицу с Темным Ангелом, эти люди в ужасе отшатнулись.

— Внешняя система оповещения. Ни пощады, ни передышки, ни шагу назад! — взревел Борей, динамики превратили его боевой клич в оглушительный рев, который еще сильнее ошеломил предателей.

Капеллан оказался перед ними прежде, чем эти люди успели среагировать, крозиус размозжил кому-то челюсть, обратным движением раздробил чьи-то ребра. Гефест бросился мимо Борея вперед, сверкающий топор перерубил одного врага вдоль диафрагмы пополам и отсек руку другому противнику. Сломленные и обращенные в бегство люди не могли оторваться от космодесантников, которые мчались вслед длинными мощными прыжками. Силовое оружие Темных Ангелов оставляло на полу след из дымящейся крови и обожженной плоти.

— Выход очищен! — рявкнул Борей. — Всем перегруппироваться и перейти на мою позицию.

В ожидании Нестора, Завла и Тамиила капеллан снова проверил хронометр. Пять с половиной минут от начала операции. Он вытащил и активировал ауспик, направил его в сторону мостика. Экран заполнило сплошное белое мерцание — сигналы присутствия многочисленных живых врагов.

— Полная готовность, завершить атаку, — приказал он, когда все собрались. — Завл и Тамиил прикрывают огнем, Нестор в арьергарде.

Все они кивнули и приготовили оружие, чтобы начать последний рывок. Гефест ткнул в кнопку, открывая проход.

— За Льва! — выкрикнул Борей, бросаясь к мостику по коридору.

Коридор оказался пуст, после нескольких шагов капеллан остановился, на мгновение озадаченный. Впереди в двадцати метрах находилась тяжелая бронированная дверь капитанского мостика, крепко запертая гидравликой. Ауспик все еще предупреждал о присутствии бесчисленных врагов. Капеллан ударил рукоятью пистолета по прибору, тот издал жалобный свист, и экран потух.

— Брат-капеллан, я обнаружил помехи, они идут с мостика, — объявил Гефест. — Наши сканеры глушат.

Борей прикрепил ауспик обратно к поясу и обвел взглядом космодесантников.

— Враги укрылись внутри, за дверью, — заявил он, осторожно продвигаясь по коридору, в то время как остальные шли следом. — Мы не знаем, сколько их. Надо думать, что мостик под усиленной охраной.

— У нас нет тарана, чтобы проломить дверь, — отозвался Гефест.

— Другие точки доступа найдутся? — спросил Борей уже перед самой дверью.

Тут тоже было пусто. Капеллан заметил следящее устройство на стене и расстрелял его из болтера так, что искры осыпали броню.

— Есть слабые места в самой переборке, — ответил Гефест, покрутив головой и осмотревшись.

— Усиленный режим ужаса, — пробормотал Борей, и его искусственное зрение преобразилось, показав объемную каркасную схему окружающего пространства.

Теперь он мог видеть конструкцию стены, все машины и консоли позади нее, люди из экипажа «Сан Карте» кровавыми каплями выделялись среди пресекающихся линий. Внутри оказалось не менее тридцати врагов, возможно, даже больше, многие заняли позицию по другую сторону от двери. Борей ткнул в самую тонкую часть переборки, и контур Гефеста зашагал в указанном направлении.

— Прекратить усиление, — приказал Борей доспехам, и мутновато-приблизительное, зато нормальное зрение вернулось.

— Если использовать оставшиеся мелта-бомбы, можно взрывом пробить отверстие вот здесь, — объяснил технодесантник, вырубая силовым топором пометку в пяти метрах правее двери.

Всего он сделал на стене шесть зарубок, показывая, где устанавливать заряды. Дамас собрал боеприпасы и принялся за работу, деактивируя таймеры, чтобы подрыв можно было произвести по сигналу. Когда дело было сделано, Темные Ангелы встали полукругом в паре метров от места будущей бреши и приготовили осколочные гранаты.

— Завл, Дамас, первыми вперед, потом направо. Гефест и Нестор прикрывают. Тамиил налево и за мной, — отрывисто изложил свой план Борей. — Гранаты на трехсекундную задержку.

Дамас шагнул первым, его силовой кулак светился. Завл, слегка пригнувшись, двинулся следом. Гефест взглянул на Борея, капеллан-дознаватель коротко кивнул. С шипением, а затем и громким треском мелта-бомбы взорвались, металл перегородки растаял в одно мгновение.

Дамас прыгнул вперед, силовым кулаком проломил ослабленную преграду и обрушился на противника, одновременно ведя огонь из болт-пистолета. Завл быстро последовал за ним, в одной руке он держал болтер, другой сжимал боевой нож. Завл к тому же напевал в бою, это пение было слышно по комм-связи, Нестор и Гефест двинулись следом, их пистолеты извергали огонь. Борей, атакуя, развернулся налево, к двери, Тамиил держался сразу за капелланом, рев его болтера разносился по мостику.

Около двадцати офицеров и людей из экипажа, вооружившись лазганами, стаб-пистолетами и дробовиками, столпились возле портала. Они попытались отразить нападение, но капеллан первым открыл огонь. Один болт снес лицо парню в красной бандане, голова которого через мгновение словно испарилась. Второй снаряд разорвался на прикладе вражеского дробовика и отшвырнул еретика, его оружие рассыпалось на части прямо у него в руках.

Борей, проникнув в пролом, продвигался дальше, продолжая стрелять и держа крозиус над головой. Блики света на полированных контрольных панелях указывали на то, что преобразователь поля заработал под лазерными лучами, градом снарядов и пуль. Сильный удар пришелся в колено, и капеллан споткнулся. Меткий выстрел пробил изогнутое уплотнение между листами брони, но доспехи почти мгновенно активировали железы, которые подавили боль. Тамиил навис над капелланом-дознавателем, осыпая болтами врагов вокруг себя, выкашивая их полуавтоматическим огнем.

Борей с ворчанием выпрямился, убрал пистолет и сжал крозиус обеими руками. Первым взмахом он отшвырнул человека на пять метров, и тот рухнул среди вдребезги разбитых приборов и разорванных проводов. Следующий удар размозжил грудь офицеру в длинной синей шинели с золотыми галунами. Человек упал, на его губах появились пузыри крови из разодранных легких. Еще один противник поднял меч и с неистовым отчаянием рубанул им по лбу Борея. Лезвие отскочило от шлема, голова капеллана запрокинулась. Он опустил свой крозиус, отразил следующий выпад бронированной перчаткой и зажал в кулаке чужой клинок. Под давлением пальцев лезвие изогнулось, покоробилось и в конце концов сломалось. Борей пробил человеку горло и отпустил тело, позволив ему упасть на залитый яркой кровью пол.

Уцелело только три человека, все они побросали оружие и подняли руки над головой. Первому из них Завл выстрелил в грудь, раздробив позвоночник и разодрав на части внутренние органы. Голову второго Борей зажал в ладони, свернул шею еретика и с легкостью отшвырнул тело. Третий противник рухнул на колени, слезы потекли по щекам, белые брюки потемнели. Он еще бормотал свои нечестивые молитвы, когда ботинок Борея опустился и растоптал затылок человека, выдавив из врага жизнь.

— Дамас, Нестор, охраняйте вход! — рявкнул капеллан, отворачиваясь от груды тел. — Гефест, найди, как тут отключить силу тяжести и систему жизнеобеспечения.

Мостик был взят.

 

ИСТОРИЯ АСТЕЛЯНА

Часть четвертая

Голоса доносились из темноты по углам камеры и взывали к Астеляну. Он лихорадочно метался в оковах, его некогда могучее тело ослабело и исхудало. На плоти жестокими стараниями капеллана-дознавателя не осталось живого места. Психическое вторжение Самиила в равной мере опустошило душу Астеляна. Израненный и избитый, с раздерганными в клочья мыслями, он изо всех сил пытался сохранить хрупкую связь с реальностью.

Сдвинуть голову удавалось, но лишь немного, весь мир теперь свелся к двухметровому клочку пространства. Астелян отчетливо, будто карту, помнил все щели на потолке. Он знал, что на полке тринадцать лезвий, три сверла, пять тисков, восемь зажимов, девять клейм и два заостренных крюка. Он на память чувствовал все это в своей плоти, каждый предмет ощущался немного иначе. Даже если Борей не пользовался своими страшными инструментами, Астелян часто просыпался с помутившимся сознанием, ощущая их беспощадное прикосновение.

Чтобы занять мысли, он сотни раз, загибая пальцы, пересчитывал звенья цепей, но стоило хоть на миг ослабить концентрацию, и голоса возвращались.

Он давно прекратил свои прежние попытки бороться со сном. Крики во время ночных кошмаров уже не имели значения. Проснувшись, он ощущал легкое просветление, барьеры между грезами и реальностью ненадолго становились размытыми.

Все это он понимал обособленной частью своего сознания, которая сохранила ясность и иногда пыталась одержать верх. Он понимал, что голоса — только эхо в голове, оставленное вопросами Борея и психическим зондированием Самиила. Он знал, что измученное пыткой сознание порождает иллюзии, именно поэтому тени отращивают руки и тянутся к нему. Однако моменты просветления случались все реже и становились все короче.

Астелян потерял счет визитам тюремщиков. Может быть, они приходили пятьдесят раз, может быть, пятьсот. Иногда он пытался спорить, чаще замыкался, не обращая внимания на лезвие, режущее плоть, сверло, пронзающее кости, или на обжигавшее кожу клеймо. Борей приходил и уходил, Самиил приходил и уходил, в их появлениях не было никакой системы, понятной Астеляну. Просыпаясь, он иногда видел Борея, который наблюдал за пленником и слушал его порожденные кошмарами крики. Порой капеллан являлся с вопросами, обсуждал все аспекты ответов, но не причинял боли. Иногда была только боль и никаких вопросов, или коварный шепот в голове, именующий Астеляна лжецом и клятвопреступником.

В моменты мучительного бреда скрежет большого медного ключа в замке вызывал страх. Потом проходило время, искаженный разум не мог удержать бушующие мысли, стремился поделиться ими, и Астелян мечтал о возвращении Борея. Иногда он изо всех сил пытался вспомнить, почему оказался здесь, а затем воспоминания возвращались и накатывали волной, смывая боль. Так в постоянной борьбе Астелян пытался сохранить хоть какую-то часть прежнего себя.

В воображении эта часть была яркой звездой, которая находилась в самом центре разума. Тени пытались схватить звезду, красные светящиеся глаза колдуна изучали ее, но она спокойно светилась в безопасности. Это был замысел Астеляна, его мечта. Вернуться на славный путь Великого крестового похода, избавившись от нелепых институтов и соглашений, которые низвели человечество до столь невысокого уровня. Когда удавалось сконцентрироваться, звезда начинала расти, воспоминания воспламеняли ее, а мечты раздували огонь все сильнее.

Астелян знал, что никогда не увидит Великого Империума, никогда уже не поведет армии Императора по полям сражений под грохот болтеров и треск пламени. Теперь это было выше его сил, саму возможность отняли, когда он сдался Темным Ангелам на Тарсисе. Если бы он, Астелян, понял все раньше, если бы по-настоящему представлял себе их намерения, то сражался бы так упорно, как не сражался никогда раньше.

Сожаление оборачивалось горем, когда он видел свой план развалившимся на куски, золотая звезда превращалась в мутное свечение, клонилась к закату и ускользала. Веками Астелян оставался защитником, командиром, воином-покорителем. Теперь он понял свой крах и проклял Темных Ангелов, проклял Льва Эль'Джонсона, который направил их по ошибочному пути. Горе оборачивалось гневом, и тогда Астелян слабо бился в оковах, сил едва хватало, чтобы приподняться на каменном столе.

В этот раз он ощутил скулой уже знакомый ветерок, бросил взгляд на приоткрытую дверь, и голова снова бессильно склонилась на плиту. Заплывшими от синяков и налитыми кровью глазами Астелян разглядел Борея и ощутил что-то вроде благодарности в душе: капеллан-дознаватель явился один. Борей быстро подошел, раздались лязг цепей и царапание ключа по металлу замка. Одна за другой цепи свалились, освобождая конечности и грудь Астеляна. Избавленный от тяжести железа, он попытался сесть, но понял, что не в силах этого сделать.

— Приложи усилия, — шепнул ему на ухо Борей. — Твои мышцы должны вспомнить, для чего они нужны. Попробуй еще раз, и они начнут вспоминать.

Астелян захрипел без слов, всеми фибрами души стремясь собрать оставшиеся силы. Позвоночник горел огнем, мышцы стонали от напряжения, казалось, минули часы, прежде чем удалось преодолеть себя и принять вертикальное положение.

— Очень хорошо, — сказал капеллан-дознаватель, пройдясь перед пленником, а потом ткнув пальцем в дверь. — Ты можешь уйти прямо сейчас.

Астелян медленно повернул голову, посмотрел сначала на дверь, а потом на Борея. Он нахмурился, не в состоянии вспомнить слова; мысли, которые он хотел выразить, тоже притупились.

— У тебя есть вопрос?

Астелян закрыл глаза и сосредоточился. Усилием воли он прекратил кружение мыслей. В горле было сухо.

— Дать тебе немного воды? — спросил Борей.

Астелян кивнул, голова бессильно мотнулась из стороны в сторону.

— Очень хорошо, — проговорил Борей и вышел.

Астелян сидел, уставившись на светильники за приоткрытой дверью. После долгого пребывания в унылом сумраке свет жег ему глаза. Нужно было всего лишь встать, пройти пять шагов и покинуть камеру, но Астелян исчерпал самого себя. Все равно он сейчас соберет все силы, а потом уйдет и будет свободен.

Капеллан вернулся с кувшином воды и чашей.

— Ты хочешь уйти, да? — спросил он, и Астелян вдруг понял, что руки сами потянулись к двери.

Он отдернул руки и прижал их к себе.

Борей шагнул вперед, налил воды в чашу и поставил кувшин на пол. Взял руку Астеляна, слегка согнул ему пальцы и прижал их к сосуду с водой, потом то же самое повторил с другой рукой. Как только капеллан отнял свои ладони, Астелян уронил чашу, и она с грохотом полетела на пол, разбрызгивая воду. Холод этой воды сразу обострил чувства.

— Попробуй еще раз, — настоятельно попросил Борей, он снова наполнил сосуд и поднес воду ближе. — Тебе удалось сесть, теперь ты сумеешь напиться сам.

Пальцы Астеляна вцепились в чашу, но, пока он не взял ее понадежнее, Борей не разжимал хватку. Чаша качалась в ладонях Астеляна, когда он поднес ее к губам и вылил несколько капель на язык. Наслаждаясь ощущением, он влил в рот еще немного воды, а потом не сумел противостоять искушению и проглотил все до дна. Вода тут же освежила его, отчасти смыв замешательство и боль.

— Я точно могу уйти? — спросил он, и голос его дрогнул.

— Дверь там, все, что тебе нужно сделать, это встать и уйти.

— И в этом нет обмана?

— Я выше обмана, я следую своему священному призванию.

— Ты не закроешь дверь прежде, чем я до нее доберусь?

— Нет, клянусь тебе клятвой космодесантника, что не закрою. На самом деле я вообще ее больше не закрою, пока ты в камере. Можешь уйти, когда захочешь.

Астелян сидя обдумывал слова Борея, его мысли, поначалу медленные, прояснялись и набирали обороты. Приняв решение, он кивнул самому себе и слез на пол. Колени подогнулись, пришлось ухватиться за плиту. Борей отступил в сторону и жестом указал на дверь.

— Очень хорошо, командир, — сказал он тоже с кивком. — Всего несколько шагов, и ты уйдешь из этой камеры.

Выражение лица капеллана оставалось непроницаемым. Собрав все силы, Астелян шагнул вперед, продолжая опираться о каменный стол. Ноги едва держали вес тела, он осторожно убрал руку и встал свободно, покачиваясь из стороны в сторону. Потом сделал второй шаг, шаркая по полу и ощущая, как от нагрузки трещат суставы. Боль пронзила колени, бедра, позвоночник, заставив его стиснуть зубы. Светлый прямоугольник двери то становился расплывчатым, то опять оказывался в фокусе.

— А ты понимаешь, что означает уход? — спросил Борей.

Астелян проигнорировал насмешку и сделал еще один судорожный шаг.

— Ты оставляешь эту камеру, потому что боишься и считаешь свои убеждения ложными.

Астелян обернулся и посмотрел на капеллана.

— Я не понимаю, — сказал он.

— Твоя великая мечта, громадный план, — объяснил Борей. — Я тебе не верю. Думаю, что ты лжец и тиран, тобою всегда двигали только эгоистические желания.

— Неправда, — заспорил Астелян. — Я сделал это ради Императора, ради всего человечества.

— Не убежден. Но ты же уходишь, не так ли? Больше не имеет значения, верю я тебе или нет. К тому же ты, разумеется, умираешь. Даже космодесантнику не вынести всего, что я с тобой сотворил. Даже с твоими совершенными органами и сверхчеловеческой силой тебе это не удастся, и без медицинской помощи ты вскоре умрешь. Ты держался долго, очень долго, у тебя сильное геносемя. Возможно, после твоей смерти его изучат наше апотекарии. Но сам ты умрешь мирно.

— Я живу не для мирной смерти! — Голос Астеляна походил на скрежет.

— А для чего ты живешь?

— Чтобы умереть в бою за Империум Человечества, чтобы служить Императору, — слабо прохрипел Астелян.

— И что — ты добьешься этого, если выйдешь за дверь, а потом ляжешь и скончаешься в каком-нибудь всеми забытом углу? — Насмешка Борея ударила по Астеляну, снова смешав его мысли. — Бежишь от борьбы, командир ордена? Наверное, боишься, что твои убеждения не столь крепки, как ты думал, и твоя ложь становится явной? Впрочем, уходи. Убирайся и умри, сознавая, что не посмел пройти последнее испытание, что отказался от шанса рассказать мне о своей великой мечте и убедить меня в собственной ценности. Уходи, и ты избавишь себя от страданий и боли, но я буду знать, что ты умираешь как еретик, потому что твой уход докажет, что ты слаб. Человек вроде тебя способен только нарушать клятвы, нападать на собственных командиров и развязывать кровавую войну против тех, кому раньше служил. Давай, уходи!

— Нет! — Астелян шагнул к Борею, гнев вызвал внезапный прилив сил. — Я прав! Мой путь истинный, это ты заблуждаешься!

— Тогда остается только доказать это, — предложил Борей. — Какую боль можно вытерпеть ради Императора? Такую, как твоя? Вдвое больше? Втрое? Какую боль ты вытерпишь, чтобы остаться верным Императору?

— Всю боль Галактики, если это докажет, что я прав.

— Веришь, что я сумел держать тебя живым целых сто дней?

— Да, да, верю. — Астелян снова свесил голову на грудь.

— На самом деле я занимался тобой только пятнадцать дней, — сообщил капеллан с мрачной улыбкой.

— Пятнадцать? Невозможно.

Сила, которую ощутил Астелян, снова ушла из его тела. Неужели это правда? Он вытерпел всего пятнадцать дней этой муки?

— Я не лгу, зачем мне лгать? — Борей скрестил руки на груди. — Тебя привезли сюда пятнадцать дней назад. Эти мучения и эта боль — работа пятнадцати дней. Ты можешь положить всему конец. Только три шага, и ты уйдешь из камеры и оставишь страдания позади.

Астелян посмотрел на сияние в дверном проеме, оно манило и в то же время издевалось над ним, потом сделал пару шагов, добрался до самой двери и остановился, давая передышку протестующему организму.

— Шаг, всего один шаг, — подстрекал Борей.

Астелян оперся о косяк, обернулся и поглядел на капеллана-дознавателя. Размахнувшись, захлопнул дверь так, что лязг разнесся по всей камере. На мгновение, всего лишь на долю секунды, с лица Борея словно сползла маска, в выражении мелькнуло одобрение, которое быстро исчезло, стертое обычной ничего не значащей манерой держаться.

Потом Астелян выпрямился, целеустремленно прошагал назад к плите, лег на нее и уставился на капеллана. Борей подошел и склонился над пленником.

— Очень хорошо, ты сделал свой выбор, — сказал он. — Но есть и другой способ. Путь, который мы можем пройти без цепей, без боли, без брата Самиила.

— Я слышать больше не хочу о твоих трюках, — отозвался Астелян, отвернувшись в сторону.

— Трюки тут не нужны. Я уберу ножи и крючья, и мы поговорим как космодесантник с космодесантником. — Голос Борея звучал тихо и мягко. — Прошу об одном — открой мне свои разум и сердце. Проверь чувства, определи мотивы. Пусть вековая ненависть, годы изоляции и непонимания не застят твои глаза. Внимательно изучи свои желания, и ты увидишь, насколько они чисты.

— Я отлично знаю, что чисты, — парировал Астелян с вызовом.

— Это до поры. — Борей склонился над плитой. — Мы просто побеседуем, ты меня выслушаешь, я тебя выслушаю, и ты поймешь, что твои аргументы легковесны.

— А я думаю, что нет, — фыркнул Астелян.

— Тогда тебе нечего скрывать, говори свободно, расскажи мне свою историю, открой свои мысли, и мы посмотрим, — настойчиво повторил Борей.

Астелян сел и посмотрел на капеллана в упор, но понять хоть что-то по лицу Борея не получалось.

— Что ты хочешь узнать? — спросил он.

— Расскажи мне о своем родном мире, о Калибане.

— Ты хочешь открытого и правдивого разговора, и все же твой первый вопрос выдает твое невежество, — рассмеялся Астелян, но кашель перешел в удушье и позывы к рвоте.

— Что ты имеешь в виду?

Борей нахмурился в замешательстве. Астелян лег спиной на плиту и выждал, пока восстановится прерванное дыхание.

— Калибан мне не родной мир и никогда им не был, — ответил он. — Я принадлежу к старому легиону, к тем Темным Ангелам, что были до прихода Льва Эль'Джонсона. Я родился на Терре в семье, предки которой освободили древнюю родину человечества от мучительного состояния Эпохи Раздора. Император явил себя, указал нам цель, и наши люди сражались рядом с ним, плечом к плечу. Когда он создавал новый тип воина-сверхчеловека, то выбрал первых испытуемых из моего народа. С помощью этих воинов Император отвоевал Терру, и человечество подошло к порогу золотого века, века Империума. Нет ничего странного в том, что многие из нас стали командирами Великого крестового похода, и я оказался в их числе. Вот почему ты заблуждаешься. Моя родина — Терра.

— Значит, Калибан никогда не заботил тебя? — предположил Борей.

— Это тоже неправда. — Астелян закрыл глаза, чувствуя, как от напряжения по лицу струится пот. — Когда легионы покорили Галактику, вернули человечеству миры, освободили людей от их собственного невежества и от ксеносов, мы обрели примархов. У примархов был несколько иной вид геносемени, схожий с тем, при помощи которого создавали нас, так что судьба каждого воина-предка из любого первого легиона отчасти связана с судьбой примарха. Лев Эль'Джонсон нашелся на Калибане, это стало для нас праздником. Император сказал, что Темные Ангелы обрели новый дом, и мы радовались, потому что успели отдалиться от Терры.

— И что случилось дальше? Как вышло, что ты встал на темный путь предательства? — Голос Борея звучал ровно и не выражал никаких эмоций.

— Эль'Джонсон получил под командование легион, а мы приняли Калибан и стали считать его своим домом, мы думали, что привыкнем. — Астелян отвечал медленно, собираясь с мыслями и игнорируя обвинения в предательстве, у него не осталось сил оспаривать каждую колкость Борея. — Новых Темных Ангелов набирали среди жителей Калибана. Хорошее решение, потому что эти люди получали истинную цель, столь редкую в те беспокойные времена. Я тогда еще не знал, что наш новый примарх предаст нас и попытается разрушить все, что мы сделали.

— Расскажи мне о сражении на Калибане. Как это началось? — спросил Борей.

— Наш славный и якобы мудрый примарх нас бросил. Он отвернулся от появившихся без него, хотя мы приветствовали Эль'Джонсона как вновь обретенного отца и приняли его мир как собственный.

Волна холода прокатилась по телу Астеляна, когда он подумал о событиях, заставивших его обратиться против примарха.

— Он совершил серьезный промах, но мы дали клятву верности и не нарушили бы ее. Мы надеялись, что наш примарх поймет свою ошибку. Я послал делегатов, но они вернулись, не получив ответа. Даже ответа не дал! Эль'Джонсон промолчал и издали окатил всех нас презрением.

— И каким образом Лютер склонил тебя ко злу? — спросил Борей, его голос становился все настойчивей.

— Лютер? Ха! — воскликнул Астелян и тут же закашлялся, прошли секунды, прежде чем он снова сумел заговорить. — Ваша история демонизирует Лютера, перекладывает на него вину за все, что случилось с Темными Ангелами, но как мало в этом правды… Легенда удобная, выставляет его злодеем, змием, который исподтишка ужалил покорившего Галактику Льва. Однако величайшим было предательство самого Эль'Джонсона! Без меня Лютер так и продолжал бы разглагольствовать и вопить в своей башне, но не добился бы результата.

— Хочешь сказать, что это ты несешь ответственность за раскол нашего легиона, а вовсе не Лютер? — не в силах скрыть недоверие, ахнул Борей. — Это великое и страшное признание.

— Я такого не говорил, — ответил Астелян тихо. — Очень часто факты истории не так удобны, как написанные слова. Не подлежит сомнению, Лютер сам оказался пострадавшим. Для примарха он был как отец, был ему близким другом и союзником. Спас Эль'Джонсона от смерти в лесу. И чем Эль'Джонсон ему отплатил? Загнал на Калибан, как и всех нас. Оставил Лютера гнить там, а для себя тем временем искал славы.

— Лев сделал его стражем Калибана, — заявил Борей и принялся мерить камеру шагами. — Примарх удостоил Лютера чести и доверия, когда поручил ему защиту планеты.

— Лютер был почти таким же великим полководцем, как и сам Лев. Хотя наш примарх, без сомнения, одаренный тактик и стратег, Лютер куда лучше Эль'Джонсона разбирался в умах и сердцах людей. Когда прибыл Император и передал командование Темными Ангелами Эль'Джонсону, Лютер плакал, он был слишком стар, чтобы стать космодесантником.

— Как и многие рыцари Калибана. — Борей остановился и в упор посмотрел на Астеляна. — Вот почему Император отправил туда своих лучших хирургов и апотекариев, чтобы люди, слишком старые для геносемени примарха, все же получили многие преимущества. Им дали новые органы, продлили жизнь далеко за ее естественные пределы, подарили возможность совершить великие подвиги на войне.

— Тогда разве не странно, что Лютер был оставлен на Калибане, а не повел воинов на поле битвы? — спросил Астелян, устраиваясь поудобнее и пристально глядя на Борея. — Я знаю, почему так случилось. Эль'Джонсон взрастил в себе страх перед Лютером, который пользовался популярностью среди воинов, потому примарх и оставил его на Калибане, где звезда этого человека закатилась.

— Это ложь самого Лютера. Она осквернила твой разум и разум всех прочих, кто пошел против братьев, — категорично возразил Борей, и его лицо застыло.

— Несмотря на все свое пламенное красноречие и страстную убедительность, Лютер не был космодесантником и не мог стать им, — возразил Астелян. — Мало кто слушал его, почти все они были из нового легиона. Мои же космодесантники, глубоко уважая Лютера и его великие заслуги, служили лишь Императору, и только ему одному были обязаны верностью.

— И как же так вышло, что якобы лояльные Темные Ангелы пошли против примарха, если их не трогало красноречие Лютера? — спросил Борей, подавшись вперед.

— Потому что я встал рядом с ним и предложил свою поддержку, — ответил приглушенным шепотом Астелян, и на мгновение его одолели сомнения.

Не поступи он подобным образом, вдруг все остальное сложилось бы иначе? Он отогнал тревожную мысль. Будущее Темных Ангелов определилось задолго до тех событий.

— Зачем ты это сделал? — Голос Борея прервал его размышления.

— Чтобы мы могли совершить желаемое — сразиться с врагами Императора и повернуть вспять силы тьмы, которые обступили человечество.

— Объяснись.

— Эль'Джонсон был далеко и продолжал Великий крестовый поход, когда нас настигла страшная весть. Хорус, величайший из примархов, магистр войны, Воитель Императора, превратился в предателя. Сообщения были разрозненными и редкими, но мы, хотя и медленно, разобрались во всем, что произошло. Мы узнали про вирусную бомбардировку и кровавую бойню на Исстваане. Примархи и их легионы восстали против Императора и воевали между собой. Невозможно стало отличить друга от врага. Мы слышали, и не раз, будто Темные Ангелы обратились против Императора и Лев Эль'Джонсон убит. Ходили слухи, что Космические Волки сражаются против Тысячи Сынов, и боевой брат убивает брата по всей Галактике.

— Стало быть, ты решил, что есть возможность сделаться предателем и перейти на сторону Хоруса, — с осуждением сказал Борей.

— Мы собирались отправиться на борьбу с Хорусом, — чуть слышно возразил Астелян, его тело, в отличие от духа, утратило силу. — Не было уверенности ни в чем, лишь в своих сердцах мы были уверены. Это Лютер первым предложил оставить Калибан и вступить в бой, чтобы защитить Императора.

— Лютер привел бы вас к Хорусу! — отрезал Борей. — А как же приказы Льва? Неужели правитель Калибана ничего не значил ни для Лютера, ни для тебя?

— Для Лютера он имел большое значение, для меня — меньшее. Но откуда нам было знать, чего хочет примарх? Связь была прервана, намерения Льва скрыты, нас разъединяли противоречивые выдумки и расстояние в сотни световых лет. Примарх мог готовиться к сражению на далекой планете, мог перейти на сторону Хоруса или оборонять Императора — мы ничего не знали. Поэтому мы сделали единственно возможное: взяли на себя ответственность и сами выбрали свой путь.

— Что же произошло потом? Что послужило причиной сражения? — Борей снова приблизился, его одежда и кожа купались в красноватом свете жаровни, это придавало капеллану полудемонический вид.

— Были у нас и такие братья, в основном неофиты, которым немного не хватало веры и усердия старого легиона, вот они и выступили против ухода, — ответил Астелян.

— Поэтому вы напали на них и уничтожили несогласных.

Лицо Борея исказилось от накатившего гнева.

— Нет, именно они напали первыми и выдали свои предательские намерения, став причиной сотни смертей, — поправил его Астелян. — Мы были готовы уйти, погрузились на транспорты, чтобы отправиться на орбиту, где нас ждали боевые баржи и ударные крейсера ордена. Когда мы уже уходили, предатели нанесли удар. Их орбитальные суда обстреляли наши корабли, батареи планетарной обороны были захвачены штурмом, из этих батарей открыли огонь по транспортам, сожгли их в небе, и обломки рухнули нам на головы. Некоторые корабли продолжили выход на орбиту и оказались уничтоженными, другие попытались приземлиться, и их разнесли на части. Удар был стремительным, однако мы контратаковали. Их корабли сбежали, а предатели, засевшие на батареях, были изгнаны или убиты.

— Они поступили так, чтобы пресечь неповиновение примарху, — подсказал Борей.

— Они не имели на это права! — прохрипел Астелян. — Я же сказал, что никто не знал, чего желает примарх, положение дел на войне с Хорусом тоже оставалось неизвестным. Выступив против нас, они совершили грех.

— Но вы не ушли с планеты?

— Мы не могли. — Астелян с печалью покачал головой. — Мы боялись оставить Калибан в руках братьев-предателей. Надо было удостовериться, что он в безопасности.

— И как вы надеялись этого добиться? — спросил Борей.

— Мы охотились на них, конечно, — ответил Астелян. — Они прятались в лесах и вели оттуда партизанскую войну, но в конце концов наш численный перевес принес свои плоды, и мы решили, что уничтожили их. В течение трех месяцев наши пушки молчали, и это был, вероятно, единственный совершенный нами грех — грех благодушия. Враги замыслили использовать такую беспечность и уничтожить нас, когда мы снова попытаемся покинуть планету. Они прятались гораздо тщательнее, чем нам казалось, и скрывались в самых негостеприимных уголках Калибана. Потом они собрали все свои силы, внезапно напали на космопорт и захватили часть транспортов. Ошеломленные, мы промедлили и не активировали лазеры вовремя, противники успели догнать наш флот, а мы не могли их обстреливать, опасаясь ударить по своим кораблям. Они сконцентрировались на самом большом корабле флота, на моей боевой барже «Гнев Терры», штурмовали и захватили ее, а потом навели пушки и торпеды на остальной флот. Бой был недолгим, ибо «Гнев Терры» превосходил любое другое судно, и вскоре флот ордена превратился в дымящиеся обломки.

— Итак, вы застряли на Калибане, верные примарху Темные Ангелы не дали вам присоединиться к Воителю, — сказал Борей, в какой-то мере гордый, потому что поступок был отчаянным.

— Это не последнее их деяние, — с горечью сказал Астелян. — Они направили «Гнев Терры» в атмосферу Калибана, там корабль сгорел, распался на огненные фрагменты, которые рухнули на поверхность. Кормовые плазменные реакторы взорвались в лесу, оставив там километровые в поперечнике кратеры, пыль от разбитого камня поднялась в небо и закрыла солнце. Некоторые части корабля врезались в замки и города, уничтожили их, а наибольшая часть погрузилась в Южный океан, создав приливную волну такой силы, что та смыла все на двадцать километров вглубь побережья. Мало того что враги оставили нас на Калибане в безвыходном положении, так еще и их действия привели к неописуемым разрушениям на самой планете, которая сделалась нашей тюрьмой.

— Если ты говоришь правду, то как получилось, что вы обстреляли вернувшегося примарха? — спросил Борей, не скрывая осуждения.

— Калибан был разорен и обезлюдел, — продолжил Астелян, и его голос упал до еле слышного шепота. — Леса умерли, потому что живительную энергию солнца скрыли облака пыли и пепла, которые повисли в воздухе. Мир медленно уничтожал сам себя, потому что мы не сумели защитить его от наших же боевых братьев. Деревья были сожжены, свет звезд у нас отняли. Ты рассуждаешь о позоре, но он ничто по сравнению с виной, которую мы тогда ощущали…

— Но почему вы напали на Льва?

— Лютер поселился в Ангеликасте, в Башне Ангелов, самой большой цитадели Калибана и величайшей крепости Темных Ангелов. Я лично взял на себя командование внешней обороной планеты и лазерными батареями и управлял ими из командного центра, удаленного на сотни километров. Получив сигнал о приближении кораблей к орбите, мы поначалу решили, что вернулись суда предателей, те самые, что сбежали в первом бою.

— И поэтому вы открыли огонь?

— Нет, не поэтому, — ответил Астелян с вызовом. — Спустя небольшое время выяснилось, что наш примарх вернулся. Лютер обратился ко мне и попросил совета. Он встревожился, потому что перехватил сообщение о том, что Эль'Джонсон сам ведет корабли. После того, что произошло на Калибане, Лютер не знал, что делать, и опасался гнева Льва.

— И что ты ему сказал?

— Ничего, — мрачно ответил Астелян. — Я приказал батареям открыть огонь по прибывающим кораблям.

— Ты отдал команду?! — Борей схватил Астеляна за горло и снова прижал его к плите. — Это ты ускорил уничтожение мира, который был нашим домом? И после этого отказываешься каяться в грехах?!

— Я остаюсь при своем решении, — прохрипел Астелян, тщетно пытаясь вывернуться из хватки капеллана. — Мне ничего другого не оставалось. Эль'Джонсон попросту размазал бы нас, потому что корабли предателей, как я подозревал, уже встретились с его флотом. Их версия событий обрекала нас на проклятие. Наш милосердный примарх кого угодно прикончил бы за то, что случилось с его домашним миром. К тому же я боялся, что наш примарх уже не лоялен Императору. Мы кое-что слышали о подвигах Темных Ангелов во время Ереси, не следовало сбрасывать со счетов разные варианты, Эль'Джонсон мог сражаться на стороне Хоруса.

— Значит, ты стрелял, потому что боялся возмездия?! — прорычал Борей, приподнял голову Астеляна и ударил его затылком о каменную плиту.

— Я стрелял, потому что хотел убить Эль'Джонсона! — возмутился Астелян, делая слабые попытки оттолкнуть Борея и освободиться. — Моя верность принадлежала в первую очередь Императору, а Эль'Джонсон был на втором месте, к тому же сильно отставал. Это был долг по отношению к Императору — защитить космодесантников под моей командой, тех самых, которых Император сам отобрал и вырастил, и которым угрожал примарх. Ты понимаешь?

— Вовсе нет, я не могу понять, как могло в тебе биться такое предательское сердце, — ответил Борей, отпуская Астеляна и с отвращением отстраняясь.

Продолжая говорить, он больше не смотрел на пленника.

— Выступить против примарха, пожелать ему смерти — самый тяжкий грех, который можно совершить.

— Этот был из примархов, что пошли против Императора. До их появления не было никакого инакомыслия, не было гражданской войны, — заявил Астелян, отталкиваясь от плиты, чтобы сесть. — Это примархи повернули легионы против истинного хозяина, который потакал амбициям этих же самых примархов и тысячи космодесантников отдал под их начало. Примархи почти разрушили Империум, а Эль'Джонсон своими поступками обрек на гибель Калибан.

— Твое высокомерие происходило от ревности, подпитывалось грязными соблазнами, исходившими от Лютера! — заорал Борей. — Ты пошел против примарха в обмен на власть и обещанное Темными Силами господство!

— Я защищал себя от сумасшедшего, который уже пытался уничтожить мой орден и не постеснялся бы сделать это снова! — огрызнулся Астелян. — Я никогда не присягал никакой темной силе и вообще никому, кроме Императора! Но я все равно ошибся.

— Таким образом, ты это признаешь!

Триумф был написан на лице Борея, когда он прошествовал через камеру обратно к Астеляну.

— Я ничего не признаю.

Слова Астеляна заставили Борея остановиться, его восторг обернулся яростью.

— Я был неправ, полагая, что Лев Эль'Джонсон собирается посчитаться со мной, — продолжил Астелян. — Он был полон решимости уничтожить Лютера, своего наставника и друга. Именно Лютера, правителя Калибана, ненавидел Эль'Джонсон, ему он завидовал. Мою правоту доказывают действия Льва! Разве он не возглавил лично атаку на Башню Ангелов, пока корабли вели бомбардировку Калибана с орбиты? Не стремился ли он уничтожить все свидетельства собственной слабости, когда ударил по тому, кто видел его истинную суть?

— Лев действительно слышал о предательстве Лютера и знал, что ради излечения болезни следует действовать решительно и быстро, — объяснил Борей. — Он надеялся спасти Калибан от злого влияния, когда наносил этот удар.

— Нетрудно было понять намерения примарха, когда ракеты и плазма с ревом обрушились с орбиты, — возразил Астелян. — Моря вскипели, суша треснула, и крепости превратились в руины. Помню, как земля зашаталась под ногами, и я упал в то, что выглядело как бездна, после чего потерял сознание.

— Вот самая суть обличающих тебя доказательств, неопровержимая улика! — взревел Борей. — В конце концов, когда измученный Калибан развалился на части, твои темные хозяева протянули руки и спасли тебя от смерти. Когда планета была разрушена, варп-шторм разразился над Калибаном, он унес и тебя, и всех тех, кто выступил против Льва. Поэтому ты виновен, и никакие доводы и аргументы не убедят меня в обратном. Силы Хаоса спасли тебя и твоих сообщников, рассеяли вас во времени и пространстве так, чтобы мы не могли свершить свою месть. Лютер был совращен, как и Хорус, как и все вы! Признайся в этом и покайся!

— Не буду, — прорычал Астелян. — Я отрекаюсь ото всех выдвинутых против меня обвинений! Я был верен Императору с того самого дня, как решил стать космодесантником, и останусь верен ему до последнего вздоха. Пытай меня, копайся в моем сознании при помощи колдовской силы! Я отвергаю все! Теперь понятно, что выросло из так называемого чистого геносемени Льва Эль'Джонсона! Вы стали созданиями тени и тьмы, и я не узнаю вас, Темные Ангелы!

— Да будет так! — объявил Борей и толкнул Астеляна на плиту. — Я вернусь и снова возьмусь за лезвия, за мои клейма, и позову брата Самиила. Твоя душа узнает, что такое правосудие, хочешь ты этого или нет. Ты сам выбрал путь страданий, а мог бы пойти путем мира и просветления.

Борей прошествовал к двери и с силой распахнул ее.

— Подожди! — окликнул его Астелян.

Капеллан остановился, потом оглянулся.

— Тебе нечего больше сказать.

— Но ты не выслушал мою историю до конца. — Голос Астеляна упал до сдавленного шепота. — Ты не узнал правду.

— Я узнаю истину своими методами.

Борей повернулся, чтобы уйти.

— Не узнаешь, — возразил Астелян. — Теперь твоя очередь выбирать жизненный путь, как выбираем мы все. Давай, иди и возвращайся с колдуном и орудиями боли, а я сохраню свои тайны в душе. Даже твой псайкер не сумеет их извлечь. Но если ты останешься, если выслушаешь меня, я расскажу тебе все по доброй воле.

— А зачем тебе это? — спросил Борей, не оборачиваясь.

— Затем, что я хочу спасти тебя так же, как ты хочешь спасти меня, — ответил Астелян, толчком подымаясь на ноги. Он задохнулся, ощутив, как боль переполняет тело. — Через страдания и мучения ты ничего от меня не добьешься, не узнаешь истину и останешься слеп. Но если откликнешься на мою просьбу и выслушаешь, как я слушал тебя, то узнаешь нечто такое, до чего иначе не докопался бы.

— Какие-то сокровенные секреты? — Борей обернулся. — Что еще ты можешь сообщить?

— Есть одна интересная мысль, она меня беспокоит, — ответил Астелян, встречаясь взглядом с капелланом.

— И какая? — спросил Борей, переступив назад через порог.

— В те времена до нас редко доходили сообщения, а впоследствии их было трудно проверить, но я постарался узнать больше об осаде Императорского Дворца на Терре в самом конце Ереси Хоруса, — заговорил Астелян настолько быстро, насколько позволяли поврежденные легкие. — Вижу, ты согласен, это волнующая история. Предания повествуют о подвигах Имперских Кулаков, которые держали оборону стены, сопротивляясь бешеному натиску Пожирателей Миров. Сотни страниц занимает похвала отваге Белых Шрамов, которые атаковали место высадки штурмующих. Есть даже сообщения, подозреваю, все же ложные, что сам Император телепортировался на боевую баржу Хоруса, и эти двое сошлись в титанической битве.

— Ну и что? — спросил Борей с подозрением.

— А где рассказы о битвах Темных Ангелов и их героизме? — спросил Астелян в ответ.

— Лев вел легион, чтобы оборонять Терру, но по дороге пришлось много сражаться, и он прибыл слишком поздно.

— Итак, величайший стратег Империума Лев Эль'Джонсон, который никогда не терпел поражений, позволил себя задержать? Думаю, в это трудно поверить.

Астелян снова обессилел, ноги подогнулись, и он упал на плиту для допросов.

— А во что веришь ты, еретик? — Борей жаждал получить ответ.

— Есть одна очень простая причина неучастия Льва Эль'Джонсона в последней битве против Ереси Хоруса. — Астелян позволил себе скатиться на пол, сел там, прислонившись спиною к каменному столу, и закрыл глаза. — Если вдуматься, все это незамысловато, но очаровательно. Он ждал.

— Ждал? Чего ждал? — тихо спросил Борей. Астелян посмотрел капеллану в глаза и заметил, что в них промелькнуло любопытство.

— Ясное дело, он ждал, кто победит.

Борей вошел в камеру и закрыл за собою дверь.

 

ИСТОРИЯ БОРЕЯ

Часть четвертая

Экипаж «Сан Карте» умирал шесть часов. За это время отчаянные еретики предприняли четырнадцать контратак в надежде отбить мостик и снова активировать систему жизнеобеспечения. Каждое нападение наталкивалось на слаженные, смертоносные залпы болтерного огня. Шансы взять мостик у экипажа были ничтожными даже при благоприятных обстоятельствах: Темные Ангелы, неумолимые и безжалостные как в наступлении, так и в обороне, упрямо отказывались уступить хотя бы сантиметр пространства, их обезумевшие от отчаяния противники напрасно накатывали волна за волной. Воздух уходил сквозь распахнутые шлюзы и открытые клапаны, атаки в невесомости потерпели сокрушительный провал, и двести трупов, парящих в вакууме, стали результатом этого безрассудства.

Только когда внутренние сканеры корабля показали, что признаков жизни за пределами мостика нет, Борей решил, что опасность миновала. Работы оставалось еще немало. Более часа ушло на прочесывание заваленных трупами коридоров, выживших на судне не оказалось, обнаружить признаки присутствия Падших тоже не удалось, и Темные Ангелы вернулись на мостик с пустыми руками. Когда они вновь собрались вместе, Нестор озвучил мысль, которая с момента захвата капитанского мостика и так досаждала Борею.

— Если это корабль Падших, то где они все? — Апотекарий отвернулся от экрана, чтобы окинуть взглядом Борея. — Чем это судно отличается от любого другого рейдера в секторе? Что, если твоя информация неверна и в бойне не было смысла?

Борей ответил не сразу. Он тяжело прошагал через мостик к капитанскому креслу, черная кожа которого оказалась забрызгана кровью, иссечена осколками и пробита пулями. Капеллан посмотрел на разбитые, искрящиеся консоли, на парящие трупы и шарики крови, то поднимавшиеся, то опускавшиеся в оскудевшей атмосфере корабля. Что, если Нестор прав? Точно ли присутствие «Сан Карте» означает, что последователи Лютера посетили Писцину, или собственная реакция капеллана оказалась непомерно острой?

— Капитаном этого корабля был один из Падших, — ответил Борей. — С этого самого мостика на протяжении почти века он вел войну против Империума.

— Но сейчас его здесь нет. — Нестор растолкал тела, подступил к капеллану-дознавателю вплотную и указал на мундир одного из офицеров. — Посмотри, по мне так он не похож не предателя. Посмотри на их одежду, на значки и инсигнии. Имперские значки, инсигния имперского купца.

— Конечно, у них гражданские инсигнии, — перебил Дамас. — Они стыковались с орбитальной станцией, посылали шаттл на Писцину IV и при этом едва ли собирались афишировать свою предательскую суть.

— Будут вопросы, — торжественно произнес Нестор. — Начнутся сомнения.

— Да пусть спрашивают! — зарычал Завл, который стоял возле пролома в облаке зависших болтерных гильз. — Тебя послушать, так мы действовали неправильно!

— Мы открыли огонь по имперскому судну, — напомнил Нестор. — А потом поднялись на борт другого судна и уничтожили всю его команду из-за ничем не доказанных подозрений.

— Доказательства тут не нужны.

Борей отвернулся от изодранного кресла.

— Инквизиция узнает об этом, командор Кейли будет осведомлен, — вздохнул Нестор.

— Нет! — отрезал Борей. — Обнародование секрета вызовет претензии. Мы поклялись хранить тайну Падших, и о ней никто не должен узнать. Никто! Не важно, есть ли у нас доказательства, потому что предъявить их нельзя — это все равно, что по всей Галактике разнести весть о нашем позоре. Нас раздавят, за нами станут охотиться, как за еретиками, орден будет уничтожен.

— Падшие были здесь, — тихо сказал Гефест, который как раз возился возле консоли.

Прочие Темные Ангелы повернулись и посмотрели на него.

— Ты что-то нашел? — Дамас пересек мостик и уставился через плечо технодесантника на мерцающие экраны.

— Да, брат-сержант, кое-что есть, — ответил Гефест. — Их навигационные записи. «Сан Карте» несколько месяцев провел в системе и часто совершал рейсы на Писцину II, если точнее — на один из ее спутников.

— Но все планеты системы, кроме третьей и четвертой, необитаемы, — заметил Тамиил. — Значит, там какой-то секретный форпост?

— Я пришел к этому же выводу, — подтвердил Гефест, в упор посмотрев на Борея. — К тому же имеются данные, касающиеся силовой установки определенного типа, которой пользовались незадолго до прибытия на Писцину.

— И что это значит? — поинтересовался Дамас.

— В момент использования им понадобилась почти вся мощность судового плазменного реактора, кроме того, принесенная на борт энергетическая ячейка была такого же образца, какой используется в наших ранцах, — объяснил технодесантник. — В перечне оружия и оборудования корабля нет ничего и близко похожего. Силовая броня — вот единственное объяснение.

— Падший был на борту, — сделал вывод Борей.

— По крайней мере один, возможно, несколько, — предположил Гефест.

— Что-нибудь еще?

— Данные в основном стерты или уничтожены во время штурма мостика, — ответил технодесантник, качая головой.

— Какие будут приказания? — спросил Нестор, отталкивая плечом труп, который плыл прямо на него.

— Дамас, свяжись с Сеном Назиилом, скажи, пусть отправляет «Громовой ястреб» для нашей эвакуации. — Решимость Борея снова укрепилась, он выпрямился в полный рост. — Прикажи перезарядить торпедные аппараты и взять «Сан Карте» на прицел. Гефест, передай навигационную информацию на мостик «Клинка Калибана», это позволит проложить кратчайший курс к Писцине II.

— Думаешь, уничтожение корабля сорвет любое расследование? — спросил Нестор.

— Нет, но оно уничтожит доказательства существования Падших, — пояснил Борей. — Мы найдем их базу, разрушим ее и заявим, что истребили ренегатов.

— Ложь?

— Полуправда. Оставим кое-какие доказательства и будем утверждать, что предатели-космодесантники побывали в этой системе. Никто не спросит, из какого они легиона.

— Думаешь, такое объяснение развеет подозрения? — спросил Дамас.

— Мы выслеживали Падших десять тысяч лет и все же сумели скрыть истинную цель поиска, — осторожно объяснил Борей. — Инквизиция увидит только то, что мы ей покажем. Сомнения возникнуть могут, но не будет доказательств, которые позволили бы перейти к действиям или раскопать что-нибудь еще.

— Мне как-то неловко, — признался Тамиил, покрутив головой и переглянувшись с другими космодесантниками. — Я чувствую, что этот обман позорит нас.

— Да мы и так в бесчестии по уши! — прохрипел Завл. — Ты что, плохо слушал брата-капеллана? Ты забыл нашу клятву хранить секреты? Прошлое — вот наше проклятие перед лицом Императора, и мы не искупим грехи, всего лишь выставив свой стыд напоказ. Борей прав, за нами стали бы охотиться, как за предателями, минутная слабость может запятнать наше служение и нашу лояльность, которым десять тысяч лет. Хотите, чтобы история запомнила Темных Ангелов героями, или чтобы их поставили на одну доску с Пожирателями Миров и Альфа-Легионом?

— Довольно! — рявкнул Борей. — Гефест, проложи нам маршрут к доку, об остальном поговорим позже. В первую очередь следует разрушить этот оскверненный корабль, а также расстаться с капитаном Стэром и «Тором Пятнадцать». Потом выследим и ликвидируем злодеев в их собственном логове. Теперь это наша единственная задача.

— Как прикажешь! — ответили остальные хором.

Борей неподвижно стоял на мостике «Клинка Калибана», наблюдая, как медленно расширяется облако, состоящее из газа, плазмы и того хлама, который раньше был кораблем «Сан Карте». Сверкающая масса на фоне созвездий постепенно рассеивалась, и у капеллана камень с сердца упал. Подобное чувство не объяснялось одним лишь избавлением от угрозы, оно было глубже и затрагивало самую сердцевину души. После бунта на Писцине IV само название корабля Падших занозой торчало в мозгу и постоянно напоминало об Астеляне. В простом физическом смысле капеллан-дознаватель почти не боялся, однако в его воображении корабль сделался олицетворением неясного ужаса. Теперь злая сила была изгнана, болезненные сомнения и тревоги последних лет улеглись.

— Лорд Борей? — прервал мысли капеллана офицер связи. — Нас вызывает капитан Стэр.

— Отлично. — Борей кивнул, подошел к пульту связи и активировал динамик. — Ваше присутствие более не требуется, капитан, желаю скорейшего и ничем не осложненного возвращения в орбитальный док.

— Это невыносимо! — раздался напыщенный голос Стэра. — «Сан Карте» был призом Имперского Флота, а вы его просто-напросто уничтожили, не имея на то никакого права.

— Я не только имел право, но в силу своих полномочий был обязан именно так и поступить, — заявил Борей со всей суровостью. — Судно предателей представляло собой угрозу, я действовал исходя из этого и не понимаю вашего беспокойства.

— Корабль был законным трофеем по праву захвата, — запротестовал Стэр. — Моя команда могла бы его отремонтировать и получить великолепную выгоду.

— Служба Императору сама по себе награда, — напомнил Борей. — А ваше финансовое положение — не моя забота.

— Я сообщу командору Кейли о ваших ничем не спровоцированных действиях, — продолжил Стэр. — Вы не только обстреляли судно Имперского Флота, но к тому же уничтожили весь экипаж трофейного корабля и сам корабль заодно.

— Верю, вы предоставите командору Кейли самый полный и самый подробный отчет, — отозвался Борей. — Не сомневаюсь, что там будет упоминание о том, как вы нарушили мой приказ не лезть с абордажной атакой на «Сан Карте». Заодно вам придется рассказать о своем неуважительном поведении, которое вызвало у меня негативную реакцию, это и есть ваша настоящая головная боль.

— Вы ударили по нам торпедами! — Голос Стэра почти сорвался на крик.

— Торпеды прошли рядом с кораблем, чтобы помешать вам натворить еще больших бед, — поправил Борей. — Однако я требую, чтобы вы покинули это место и впредь воздержались от контактов с «Клинком Калибана», иначе следующий торпедный залп мимо не пройдет. Я больше не потерплю неподчинения.

— А я еще увижу, как против вас выдвинут обвинения, — пообещал Стэр. — Даже если мне самому придется предстать перед военным судом за неподчинение приказу. Раз такое дело, буду обращаться к высшим органам власти.

— Оставьте пустые угрозы, — отрезал Борей. — Мы не из Имперского Флота, ни командор Кейли, ни ваши адмиралы, ни даже лорд-адмирал сектора не имеют над нами власти. Даже имперский правитель леди Созен не имеет ее. Мы отвечаем только перед верховным великим магистром Темных Ангелов и перед самим Императором. Мы с вами вместе боремся против общего врага, но вот способы борьбы с врагами Императора мы выберем и без вас. Пока что я еще терплю все эти угрозы и болтовню, но скоро мое терпение лопнет. Присутствие вашего корабля нарушает безопасность моего судна и моих боевых братьев. Даю вам пятнадцать минут, если увижу, что вы все еще здесь, начну действовать по собственному усмотрению.

Борей хлопнул ладонью по руне комм-связи, чтобы прекратить обмен репликами, от удара деревянная панель треснула.

— Правый борт, возьмите на прицел «Тор Пятнадцать», — приказал он, и на этот раз экипаж выполнил приказ без промедления.

Спустя короткое время офицер службы мониторинга доложил, что «Тор 15» включил плазменные двигатели и набирает скорость. Капеллан скомандовал отбой орудийным расчетам и вышел из рубки с испорченным настроением.

«Клинку Калибана» понадобилось шесть дней, чтобы добраться до орбиты Писцины II. С точки зрения Борея, время текло очень медленно. Уничтожение «Сан Карте» стало победой Темных Ангелов, и победой заслуженной, однако избавиться от Падших пока не удалось. Борей все же надеялся, что без корабля приспешники Лютера не смогут воплотить свои дьявольские замыслы. Однако он не был в этом полностью уверен, поэтому оставалось, полагаясь на шаткие доказательства, искать секретную базу врага.

Однако ему следовало еще по одному вопросу обратиться к боевым братьям. Через день после абордажной атаки на «Сан Карте» Борей собрал свою команду в комнате для инструктажа.

— Вы скоро встретитесь с новым врагом, который отличается от всех прежних, — начал капеллан-дознаватель. — Все мы в прошлом сражались с предателями, но борьба с Падшими — это борьба с нашим собственным темным отражением. Некоторые изменники полностью совращены, их физическая форма переменилась, таких называют берсерки, или чумные десантники, однако есть и иные — эти ничем не отличаются от вас или от меня, тоже носят форму Темных Ангелов, у них такие же символы на плечах. Но помните — между нами нет сходства. Они предатели и еретики, которые пошли против Льва и Императора.

— Это не новость. — Тамиил наклонился вперед. — Мы были готовы к такому, и готовность никуда не делась.

— Вы думаете, что готовы, но реальность такова, что следует стать твердыми как сталь, — предупредил Борей. — Они будут пытаться заговорить, назовут вас братьями-космодесантниками. Они перевернут с ног на голову учение Льва, захотят посеять сомнение в вашем сознании и тем ослабить вашу решимость. Не слушайте их! Закалите свои сердца, станьте невосприимчивыми ко лжи, фальсификации и извращенной философии.

— Да я ничего не услышу из-за рева моего болтера! — с рычанием заявил Завл. — Пусть их трупы попробуют нас совратить!

— В этом-то и опасность, — медленно проговорил Борей. — Падшие — не тот враг, которого можно казнить на месте.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Гефест. — За совершенное ими предательство наказание одно — смерть и проклятие.

— Однако наши поиски, наш крестовый поход — это не просто попытка уничтожить свидетельства прошлого бесчестья. — Борей посмотрел поверх голов, будто мог увидеть нечто за пределами помещения. — Необходимо искупить старые грехи. Мы можем просто убить Падшего, но это так мало… Пятно на душе все равно останется. Да, все они заслужили смерть, и мы их убьем. Но сначала нужно дать им шанс раскаяться. Только предлагая Падшим спасение души, мы сами получаем надежду на прощение.

— Спасение? — Это слово Завл едва ли не выплюнул, и Борей перевел взгляд на боевого брата. — Падшие навлекли на нас проклятие, какое им еще спасение? Убить по-быстрому, вот Галактика и очистится от присутствия зла, а у нас будет хорошее искупление.

— Не нам судить о мудрости десяти тысячелетий, — ответил, опередив Борея, Нестор.

В глазах и на лице Завла отразился ужас.

— Убей мутанта, колдуна, еретика и чужака, — упрямо повторил боевой брат. — Нас этому учили.

— И ты хорошо усвоил, — заметил Борей с легкой улыбкой, однако лицо его тут же ожесточилось. — Но теперь вы все должны узнать кое-что новое, к тому же учиться придется быстро. Если мы столкнемся с Падшими, их следует взять живыми. Мы подвергнем пленных заключению, а после прибытия Башни Ангелов передадим в руки моих братьев-капелланов.

— А потом? — настаивал Завл. — Потом предатели все рано умрут?

— Да, но сначала мы вскроем всю подноготную их преступлений. И смерть наступит не раньше, чем они получат шанс спасти душу, сознавшись в предательстве.

Темные Ангелы промолчали, верно угадав, что имел в виду капеллан. В каюте для инструктажа воцарилась тишина, нарушаемая только шумовым фоном корабля. Слегка жужжали линии электропередачи, издали, сквозь переборки судна, доносились стук двигателей и лязг машин. Борей смотрел прямо в глаза Завла.

— Если такова твоя воля, брат-капеллан, хорошо, мы возьмем Падших живыми, — пробормотал в конце концов Завл и потупился.

— Такова моя воля, — подтвердил Борей.

Экран в каюте для инструктажа мерцал, на нем переливалась картина лунной поверхности. Сверху наложилась сетка из белых линий координат, в самом ее центре растянулось пятно: изображение базы Падших, состоящее из одних красных точек. Станцию ренегатов могли защищать зенитные орудия, поэтому «Клинок Калибана» по приказу Борея опускался осторожно, короткими рывками, готовый отступить при малейших признаках атаки. Однако этого не произошло, и теперь быстроходное ударное судно зависло всего в двух километрах над тонкой атмосферой луны, авгуры и сюрвейеры корабля нацелились на изрытую кратерами поверхность.

Насколько мог разобраться Борей, сердцевиной базы служил массивный тупоносый десантный корабль, трехсотметровый в длину и пятидесятиметровый в ширину. Прочие строения располагались вокруг корабля и напоминали феррокритовую паучью сеть, составленную из дорожек и бункеров, полузасыпанных песком и пылью.

— У них нет орбитального оружия, — заметил Гефест, подтвердив тем самым догадку Борея. — И все же на их корабле наверняка имеется сканирующее оборудование, к тому же связанное с подстанциями, так что они теперь знают о нашем присутствии, даже если не в состоянии атаковать.

— Вот это похоже на турели.

Дамас указал на огневые точки: одна располагалась на корабле, а две другие — в нескольких сотнях метров, вместе они создавали оборонительный треугольник. Брат-сержант провел пальцем по экрану, обозначив секторы обстрела.

— Расположение у них отличное, легкой атаки не будет. Откуда бы мы ни ударили, все равно окажемся мишенью по крайней мере для двух турелей.

— Там энергетическое оружие, я прав? — спросил Борей, бросив взгляд на Гефеста.

— Да, — кивнул технодесантник. — Вон там в нескольких местах виден бронированный силовой кабель, все линии идут от главного двигателя корабля. Лазерные пушки, судя по виду. С учетом вертикальной наводки и дифракции, у них эффективная дистанция четыре-пять километров, этого хватит, чтобы поразить нас при входе в атмосферу.

— Может, ударить с орбиты по генераторам? — предложил Тамиил. — Цель довольно велика, я уверен, наши артиллеристы справятся.

— Слишком рискованно, — возразил Борей. — Случайное попадание может уничтожить несущие конструкции и похоронить нашу добычу. Даже если попадем точно в цель, нет уверенности, что не начнется цепная реакция, а это катастрофа с теми же результатами.

— Если они догадаются о наших намерениях, то смогут приготовиться, — добавил Дамас. — Сейчас они, возможно, нас уже заметили, но элемент неожиданности еще сохраняется, и мы его потеряем, как только откроем огонь.

— Атмосфера там еле пригодна для людей, на темной стороне луны температура куда меньше точки замерзания, — заметил Нестор. — Можно первым ударом в нескольких местах разрушить строения, тогда некосмодесантники в большинстве своем умрут, а мы получим перевес.

— Успеха это не гарантирует. — Гефест покачал головой. — Смотрите, база состоит из герметичных отсеков, так что придется вскрывать их по очереди. Едва ли Падшие сами тут все понастроили, так что у их приспешников наверняка есть экипировка для работы во внешней среде. Некоторых мы убьем, но скорости атаки не хватит, чтобы устранить всех, остальные успеют надеть защиту.

— Нам удалось одолеть экипаж звездолета, — напомнил Завл. — Здешний штаб невелик, людей в нем наверняка вдвое меньше, чем было на «Сан Карте».

— На «Сан Карте» мы воспользовались фактором неожиданности. Кроме того, мы руководствовались понятной, достижимой целью. — Борей вздохнул, отворачиваясь от экрана. — Имей мы в распоряжении посадочные капсулы, штурм можно было бы начать, сбросив их пустыми, как приманку для турелей. Однако что есть, то есть, придется атаковать на «Громовом ястребе», и даже огневая поддержка с орбиты нас не прикроет, риск слишком велик.

— Может быть, высадиться за пределами видимости и атаковать пешими? — предложил Нестор. — По экологическим сводкам, там сила тяжести составляет две трети от терранской. Мы покроем расстояние в пять километров менее чем за десять минут.

— Если нас обнаружат, лазерные пушки перенацелятся очень быстро, — предупредил Гефест. — Всего несколько попаданий, и «Громовой ястреб» выйдет из строя, а он — хоть какая-то защита против их батарей. Знай мы заранее, что предстоит что-то, кроме абордажной атаки, могли бы взять с собою «Рино» и под прикрытием брони более или менее безопасно подобраться к базе.

Борей опустился на скамью в первом ряду, и деревянное сиденье заскрипело под его тяжестью. Он окинул взглядом экран, снова покачал головой. Остальные Темные Ангелы собрались вокруг капеллана, который задумчиво поглаживал подбородок.

— Покончить с этим быстро и легко не получится, — подвел Борей итоги, откинувшись на спинку скамьи. — Однако, как и в случае абордажной атаки, узкие коридоры и помещения помешают врагу использовать против нас численное преимущество. Мы ударим так сильно и быстро, как только сумеем, доберемся до входа и зачистим всю базу — помещение за помещением, проход за проходом. Завл, ты понесешь огнемет, он будет неоценим на близкой дистанции. Каждый должен взять с собой столько боеприпасов и гранат, сколько сумеет унести. Подготовьте снаряжение, а потом соберитесь в часовне, мы будем молиться перед боем. Гефест, передай экипажу, пусть они проверят «Громовой ястреб» и загрузят его полным боекомплектом.

— Я сам благословлю каждую ракету, — кивнул Гефест, шагнул к двери и, напоследок обернувшись, добавил: — Думаю, с нами будут Император, Бог-Машина и Лев.

— Их глаза неотрывно следят за нами, и мы не проиграем, — добавил Завл, касаясь эмблемы Темных Ангелов на груди. — Слава Льву!

Борей стоял в бронированной кабине «Громового ястреба» и через плечо Гефеста разглядывал приборы. Перед началом операции «Клинок Калибана» перебрался на дневную сторону луны, и теперь, судя по показаниям этих самых приборов, внутри кабины становилось все жарче и жарче, однако броня надежно защищала космодесантников от перегрева. План Темных Ангелов заключался в том, чтобы спустится с орбиты вне поля зрения засевших на базе врагов, а потом приблизиться к ним на бреющем полете. Далее предполагались стремительная атака, разворот и высадка на грунт по другую сторону от базы и на минимальном от нее расстоянии.

Ярко-белая неровная поверхность луны придвинулась и почти заслонила обзор, летательный аппарат слегка задрожал в сгустившейся атмосфере. Гефест толкнул штурвал от себя, и «Громовой ястреб», опустив нос, на большой скорости устремился вниз. За сотню-другую метров до столкновения с грунтом технодесантник выровнял траекторию полета, аппарат теперь с ревом перемещался над кратерами и естественными рвами, преодолевал разрозненные невысокие пики или опускался в широкие расселины, которые прорезали поверхность луны.

— До атаки восемнадцать минут, — сообщил Дамас, который занимал место наводчика радом с Гефестом.

— Главная цель — вон те турели, — указал Борей сержанту-ветерану. — Второстепенные цели — на твое усмотрение.

— Понял, брат-капеллан, — кивнул Дамас, его взгляд оставался прикованным к тактическому экрану, зеленоватые блики падали на лицевую часть шлема.

Борей прошел в главный отсек, другие космодесантники, закончив проверку оружия, молча сидели на скамейках. Завл при помощи боевого ножа гравировал что-то на корпусе огнемета. Несмотря на тряску и бортовую качку в «Громовом ястребе», движения Темного Ангела оставались выверенными и точными.

— Что ты пишешь? — спросил Борей, присаживаясь рядом.

Завл приподнял огнемет, позволяя рассмотреть вырезанные аккуратным почерком слова: «Очисти нечистого». Борей знал продолжение этого стиха, который входил в посвящение Богу-Машине: «Покарай нечестивого священным болтом, очисти нечистого непорочным огнем, пронзи загрязненного клинком ненависти».

— «Защити свой дух щитом праведности», — произнес капеллан начало следующего стиха.

— «Храни свое сердце под стражей чести», — продолжил Тамиил.

— «Укрепи свою руку сталью отвращения», — закончил Нестор молитву.

Улыбнувшись в душе, Борей вынул крозиус из оружейного рундука под скамейкой. Это был знак статуса и одновременно смертельное оружие, которое хорошо ложилось в руку. Пятнадцать капелланов-дознавателей владели крозиусом до Борея, который, получив оружие, узнал имена своих предшественников. Время от времени он задавался вопросом: каково это, жить в эпоху отступничества и принимать участие в крестовых походах в конклаве Гаталомор? Капеллан чувствовал, что подобное время близится снова. Инстинкт подсказывал, что слухи, толки, приметы и знамения не могут быть плодами простого суеверия. Даже само присутствие Падших близ мира Темных Ангелов не объяснялось одним только совпадением. Силы как реальности, так и варпа пришли в движение, и Борей мог только строить догадки по поводу собственной роли в грядущих событиях.

В размышлениях время пролетело незаметно, и капеллан слегка удивился, услышав от Дамаса, что они находятся в трех минутах полета от радиуса поражения.

— Обнаружено какое-то сканирующее поле, — объявил Гефест, наблюдая за прокруткой данных на полудюжине экранов «Громового ястреба».

Прошло секунды три, а затем три ослепительно-белые вспышки вырвались из темноты, ударили в лоб по боевой машине и прошли ниже ее. Второй залп мощного лазерного огня полыхнул под другим углом и пересек траекторию полета в сотне метров перед «Громовым ястребом».

— Будем надеяться, что их меткость не улучшится. Это было бы весьма некстати, — засмеялся Дамас и взялся за управление вооружением. — Духи нашей ракетной установки начинают осознавать цель, — добавил он торжественно.

Полыхнул еще один вражеский залп, на этот раз он пришелся немного ближе. Гефест заставил машину снизиться, и полет продолжался в тридцати метрах над уровнем грунта. Рельеф тут выглядел достаточно ровным, поверхность тянулась полого вверх, к широкому гребню холма, на котором выстроили базу.

— Залп ракетами, — объявил Дамас и нажал кнопку.

Две полосы огня вырвались вперед по сторонам от «Громового ястреба» и разошлись после того, как крошечный метрикулятор в каждой боеголовке выбрал свою цель. Спустя секунды справа и слева по курсу расцвели огненные цветки взрывов.

— Подтверждаю уничтожение первой цели, — доложил Дамас. — Насчет второй не уверен, но определенный ущерб мы им причинили.

Ответный удар был нанесен только через минуту, два сгустка белой энергии врезались в нос «Громового ястреба», после чего лобовое стекло разлетелось на тысячу осколков, а консоли в кабине взорвались, испустив сноп разноцветных искр. Машина внезапно легла на правый борт, пока Гефест тщетно боролся с отказавшим управлением. Борей и другие врезались в стенку кабины. Крыло опасно накренилось, капеллан ощутил стремительную потерю высоты.

— Приготовится к крушению! — предупредил Гефест, отпустил рукоять управления и вцепился в поручни пилотского кресла.

Правое крыло срезал выступ скалы, машину жестко перекосило под визг разорванного металла и грохот взорвавшихся двигателей. Бешено вращаясь, «Громовой ястреб» врезался в кромку кратера, это вращение вынуждало космодесантников падать снова и снова, корпус погнулся, там, где раньше были крылья, пламя вырвалось из разорванной топливной магистрали. Машина еще четырежды перевернулась, прежде чем забуксовать и остановиться. Десантники кучей посыпались на пол, Тамиил лежал поперек Борея, Нестор и Завл, зацепившись снаряжением, очутились за пределами кабины.

Не обращая внимания на сполохи огня, который едва начал шелушить краску на броне, Борей оттолкнул Тамиила и поднялся на ноги. Перекличка показала, что у прочих Темных Ангелов тяжелых травм нет, дело обошлось небольшими повреждениями брони и несколькими синяками.

Сквозь клубок погнутых лонжеронов и смятых переборок Борей продирался к аппарели. Гидравлика превратилась в исковерканное месиво и извергала жидкость на палубный настил, капеллан подорвал болты, которые удерживали аппарель в задраенном положении, и беззвучно поблагодарил Бога-Машину за то, что механизм аварийного выхода не сломался во время крушения.

Корма «Громового ястреба» зависла в нескольких метрах над грунтом. Борею пришлось спрыгнуть вниз, при приземлении из-под его ботинок взметнулись фонтаны пыли.

По расчетам капеллана, машина потерпела крушение примерно в километре от периметра базы, однако он на всякий случай извлек болт-пистолет и описал им дугу, целясь вдоль кромки кратера, в то время как другие Темные Ангелы карабкались, освобождаясь из-под обломков. Потом они заняли оборону вокруг разбитого летательного аппарата, Борей тем временем прикидывал план дальнейших действий.

— Можешь определить наше местоположение? — спросил он, оглянувшись на Гефеста.

— До базы почти километр вон в том направлении. — Технодесантник указал на более пологий склона кратера. — Я известил об аварии «Клинок Калибана», они готовы выполнить твои приказы, брат-капеллан.

— Продолжаем атаку, разбейтесь по двое, — распорядился Борей. — Гефест со мной. Завл с Нестором, Тамиил с Дамасом. Интервалы по пятьдесят метров, Завл и Нестор прикрывают правый фланг, Тамиил и Дамас — левый. Нужно постараться и захватить ближний вход в штаб-квартиру врага, а потом можно будет атаковать их изнутри.

— Я понял, брат Борей, — подтвердил Дамас, постучал по рукаву брони Тамиила и указал налево.

Сержант кивнул в ответ, и оба двинулись к заданной цели, перемещаясь длинными шагами-прыжками. Борей повел Гефеста вперед, в то время как два других космодесантника, прикрывая, поспешно переместились вправо.

Через миг все они достигли кромки кратера. Борей осторожно выглянул, сверху он ясно видел огни логова Падших на фоне ночной черноты. А еще он разглядел фигуры людей: десятки врагов наступали на позицию космодесантников.

— В атаку! В атаку! — взревел Борей, поднявшись в полный рост и вскинув крозиус над головой.

Время изысканных планов и сложных стратегий миновало с крушением «Громового ястреба», теперь приходилось рассчитывать на оружие и собственные сверхчеловеческие способности.

— Во имя Льва, в атаку!

Вспышки ружейных выстрелов засверкали в темноте, когда предатели открыли огонь с полукилометровой дистанции, и первые пули прошли мимо цели. Борей мчался вперед, предпочитая не стрелять, а сокращать расстояние. Слева от него Тамиил остановился и несколько раз выстрелил из болтера, Дамас тоже добавил заградительного огня. Через пятьдесят метров Борей затормозил так резко, что его занесло, и вскинул болт-пистолет, то же самое сделали Нестор и Завл, которые находились впереди и справа. Выбрав полуавтоматический режим, Борей опустошил магазин пятью короткими очередями, болты яростно рвались в трехстах метрах впереди, в самой гуще противника.

Теперь капеллан-дознаватель отчетливее разглядел врагов. Громоздкая амуниция — комплекты тяжелой защиты, шлемы с забралами и дыхательные маски — сковывала движения людей и делала их неуклюжими. Трассирующие пули автоматических винтовок и пулеметов сыпались из ночной темноты. Тем временем Завл и Нестор добрались до следующей позиции справа от Борея и открыли огонь оттуда, следы их реактивных болтов ярко вспыхивали. Капеллан извлек пустую обойму, отшвырнул в сторону, вынул новую из-за пояса и вставил ее на место. Взглянув налево, он заметил Гефеста, который, опустившись на одно колено, прицелился из плазменного пистолета. Синий жгучий шар вырвался из дула, блеснул, разгоняя тени, устремился в грудь изменнику, разодрал защиту и проделал в теле сквозную дыру, прежде чем энергия рассеялась.

Болтерные выстрелы впереди и слева указывали на то, что Завл и Дамас тоже перешли на новую позицию. Борей бросился вперед, роняя на ходу пустые гильзы. Дисплей, совмещенный с обычным зрением, наполнился изображениями целей, некоторые противники двигались на капеллана, другие притаились за валунами и в мелких впадинах грунта. Каждый раз, когда перекрестье светилось красным, Борей нажимал на спусковой крючок, и через пару секунд новый враг валился наземь. Продвинувшись еще на шестьсот метров, Темные Ангелы перестроились: двое побежали вперед, остальные прикрывали их огнем. Предатели медленно отступали под этим неослабевающим натиском. В акустических датчиках брони Борея раздавался треск выстрелов, дистанция сократилась, и пули противника начали попадать в цель, отбивая осколки от абляционного керамита брони и вгрызаясь в пласталь. Капеллан позволил себе секундную передышку, чтобы оценить ход сражения.

От сорока до пятидесяти тел осталось лежать между позицией космодесантников и ближним выходом базы предателей. Некоторые люди еще дергались, раны и кислородное голодание не сумели прикончить их, но теперь врага замерзали насмерть в разорванных доспехах. Часть еретиков засела в укрытиях и вела по Темным Ангелам беспорядочный огонь, таких оказалось человек двадцать. Из ближних дверей появлялись все новые силуэты, многие моментально валились наземь, срезанные смертоносным огнем Завла и Тамиила.

— Врываемся в здание, и побыстрее, — распорядился Борей.

Заново отрегулированный целеуказатель болт-пистолета сфокусировался на предателе, который неловко пытался убежать за угол. Капеллан нажал на спусковой крючок, выстрел раздробил человеку бедро, развернул и швырнул на землю тело, винтовка медленно вывалилась из рук.

— Поскорее обезопасьте проход. Сначала зачистим все внутри, потом снаружи ликвидируем выживших.

Дамас двинулся первым, принимая на себя огонь противника, пули то свистели мимо, то рикошетили от брони. Проход располагался в ста метрах впереди и по левую руку от Борея. В конце концов сержант-ветеран подобрался к цели, вытащил гранату из-за пояса и метнул ее в проем, через мгновение оттуда вырвались клубы дыма, разорванный труп мужчины рухнул космодесантнику под ноги. Дамас исчез в здании, чуть позже его голос, сопровождаемый треском, раздался по комм-связи.

— Стычка и небольшое сопротивление, — сообщил сержант, слова перемежались глухими выстрелами болтера. — Зачистка прохода завершена.

Борей жестом послал Гефеста и Завла вперед и развернулся в другую сторону, чтобы прикрыть Нестора и Тамиила. В этот самый миг пуля ударила в шлем, расколола линзу на правом глазу и вошла в бионику. Лицо затопила накатившая волна боли, Борей завалился назад, почва ушла из-под ног. Однако вместо того, чтобы рухнуть навзничь, капеллан сгруппировался и лишь опустился на одно колено. Он изо всех сил старался не упасть, под черепом пульсировало, зрение помутилось. Аугментический глаз искрил, жег изнутри глазницу, Борей от боли стиснул зубы. Заметив надвигающуюся расплывчатую фигуру, он прицелился в нее из пистолета.

— Прекрати огонь, брат-капеллан! — раздался голос Нестора, и Борей убрал палец со спускового крючка.

Зрение оставалось размытым, он видел нечеткий контур брони апотекария, который маячил рядом, потом появилась рука Нестора и попыталась поднять капеллана на ноги. Борей принял вертикальное положение и с минуту постоял, опираясь на Нестора, пока не прошло головокружение. Боль в лице унялась. Броня впрыснула в кровь транквилизатор. Рана уже запеклась, но воздух продолжал вытекать из пробитого шлема. Борей раз-другой споткнулся, а потом восстановил равновесие. Теперь он мог видеть дверь, которую охраняли другие Темные Ангелы, и рванулся к ней, Нестор тем временем держался рядом.

Внутри оказалось тесно, однако ширины коридора хватало, чтобы двигаться друг за другом гуськом. Дамас с пистолетом в руке удерживал дальний конец прохода.

Гефест стоял чуть позади него среди груды тел.

— Завл и Тамиил обеспечивают безопасность, — сообщил Дамас. — Им оказали лишь незначительное сопротивление.

— Точнее, тут у нас шаром покати, — добавил Тамиил. — Прошлись по комнатам, все они стоят пустые.

— Думаешь, еретики эвакуировались, бросив арьергард? — спросил Борей, которого кольнуло неприятное чувство нарастающей тревоги.

— Брат-капеллан, тут не просто безлюдно, — объяснил Тамиил. — Тут голые комнаты. Полностью пустые, будто в них вообще не живут.

— Бессмыслица какая-то, — заметил Нестор. — Объект большой, в нем сотни людей поместятся.

— Может, тут новая пристройка, незаконченная? — предположил Гефест. — В конце концов, мы на дальней окраине базы.

— Удерживайте позицию, — приказал Борей, выкраивая этим время для размышлений.

Он еще не оправился после выстрела в голову, но кое-как собрался с помутившимися мыслями, вытащил из-за пояса ауспик и настроил его на максимальную дальность сканирования. Этот режим не давал подробной информации, зато помогал подтвердить или опровергнуть подозрения, которые все росли. Когда блок питания прогрелся, экран ожил. Немногие расплывчатые пятна могли означать присутствие жизни, но сигнал, исходивший от них, оказался слишком слаб. Тишина привлекла внимание капеллана, и он выглянул за дверь. Ни справа, ни слева не было ничего интересного, кроме быстро остывающих тел. Повстанцы, загнанные внутрь строения, — их оставалось еще около двадцати — бесследно исчезли.

— База полностью пуста, — заявил Борей, закрыл ауспик и отправил его обратно на пояс. — Нет никакой разницы, эвакуация тут была или просто не успели завершить строительство. Нужно побыстрее добраться до комнаты с пультом управления. Благослови нас Лев, там мы найдем ответы.

— Что еще зачистить? — спросил Дамас.

— Да нечего тут больше зачищать! — отрезал Борей, раздраженный невероятным оборотом событий. — Как можно быстрее выдвигаемся к кораблю в центре базы. Противника, если встретится, сметаем, не останавливаясь.

— Приказ понятен, брат-капеллан, — подтвердил Дамас. — Тамиил, Завл, вы оба в авангарде.

По мере продвижения, разглядывая голые феррокритовые стены комнат и коридоров, Борей понял, насколько точным оказался краткий рапорт Тамиила. Не было ни мебели, ни мусора, ни пятен на полу, лишь свет круглых ламп указывал на то, что помещение до сих пор подключено к энергогенераторам. Временами звук болтерных выстрелов раздавался впереди и нарушал тишину, после чего Борею попадались одетые в вакуумную защиту трупы, у некоторых не хватало рук или ног, у других — головы или части торса. Уже пройденные коридоры выглядели так, будто базу наскоро собрали из модулей, после чего почти сразу же забросили. Когда однообразие серых стен сменилось металлом, капеллан понял, что Темные Ангелы добрались до самого центра паутины переходов и находятся внутри вражеского десантного корабля. Грубо намалеванные рисунки и девизы покрывали здесь стены. Борей остановился, чтобы посмотреть, и ощутил спазмы в желудке. Граффити оказались бледной имитацией огромной фрески в главной часовне Башни Ангелов. Плохо прорисованные черные фигуры шагали сквозь желтый огонь, вызывая в памяти картину «Очищение Ариса».

— Это издевательство! — заявил Завл, когда все Темные Ангелы собрались в круглой комнате.

Потолок здесь покрывала шелушащаяся краска, жалкая картина неуклюже воспроизводила спасение Льва. Примарх Темных Ангелов находился в мрачном лесу Калибана, рыцари обступили его. Белоснежная фигура протягивала полудикому человеку руку. Борей фыркнул от отвращения, когда опознал в этой фигуре Лютера, представленного ангельским спасителем.

— Это граничит с худшим из кощунств! — прохрипел Завл, поднял болтер и расстрелял фреску. Осколки металла и потоки пыли водопадом рухнули вниз и покрыли окрашенную в костяной цвет броню Завла разноцветными пятнами.

— Такое варварство нестерпимо!

— Рисовали не Падшие, — заметил Борей, разглядывая еще одну топорно выполненную сцену.

Как и первая, она была не только грубой по технике, но к тому же несовершенной с точки зрения композиции и пропорций. И все-таки поделка явно подражала картине из Башни Ангелов и имела отдаленное сходство с ее сюжетом.

— Мы сами не художники, но сумели бы получше скопировать фрески главной часовни. Рисовальщики никогда не видели оригиналов. Все это сотворили слуги приспешников Лютера, которые использовали описания и воспоминания своих повелителей.

— Зачем? — потребовал ответа Завл, разворачиваясь лицом к Борею, дуло его болтера все еще дымилось.

— Ради поклонения! — прорычал Борей. — Они боготворят Падших, они испорчены Падшими и теперь поклоняются не только им самим, но и их извращенным идеалам!

— Не стоит здесь задерживаться, — прервал его Дамас. — Ты сказал, нужно двигаться к центру управления.

— Вон там, — указал Гефест. — Есть прямой путь из центральных переходов, нужно только повернуть налево, и дальше будет главный коридор.

— Действуйте осторожно, — предупредил Борей, который помнил про разрозненные сигналы на ауспике. — Тут еще могут оставаться враги.

Бросив последний взгляд на еретические картины, Завл пошел прочь, Тамиил двинулся следом.

Через сотню метров они наткнулись на широкий перекресток, коридоры отсюда расходились по восьми разным сторонам. Один из проходов вел, очевидно, к центру управления десантным кораблем, стены тут были покрыты всевозможными граффити, которые обожествляли Лютера и славили подвиги Падших. Бронированная дверь в дальнем конце оказалась открытой, Борей уловил по другую сторону ее короткое движение. Тамиил, который заметил то же самое, бросился вперед с огнеметом наготове. В два прыжка он добрался до дверного проема, выстрелил, и языки пламени наполнили комнату. Пронзительный крик смешался с треском огня, и вспыхнувшая фигура появилась в поле зрения. Болт-пистолет Дамаса рявкнул, голова пылающего человека взорвалась, тело завалилось, отброшенное назад.

— Нам нужен пленник для допроса! Одного взять живым! — закричал Борей.

Остальные Темные Ангелы с оружием наперевес устремились в атаку.

Ворвавшись в комнату, Борей обнаружил, что это высокое и узкое помещение, наполненное выжженными, мертвыми консолями, на полу и стенах до сих пор полыхали пятна огнеметного топлива. Обугленные дымящиеся трупы валялись или до сих пор сидели, скорчившись за панелями и креслами, в тех самых позах, которые предатели приняли в надежде спастись. Некоторые враги все еще извивались на полу, завывая от боли или разевая перекошенные рты в беззвучном вопле.

Немногие уцелевшие начали ответную стрельбу, заряд, выпущенный из дробовика, а также несколько пуль попали в появившегося первым Тамиила. Завл ответил огнем из-за плеча боевого брата, выстрелы разнесли дисплеи на куски, прошли сквозь стойку с приборами и разорвали на части троих слуг Падших.

Двое выжили, и Борей быстро повалил их навзничь пинками. Эти люди, как и все остальные, были одеты в серые защитные костюмы и ошалело смотрели сквозь тонированные маски шлемов. Один попытался вскинуть ствол и выстрелить, но палец не успел надавить на спусковой крючок: выхватив боевой нож, Нестор метнул его в плечо еретику, и тот выронил оружие.

Капеллан убрал пистолет и подошел поближе. Люди пытались отползти и спрятаться за треснувшей рабочей станцией, на которой искрили разбитые устройства связи. Борей схватил ближайшего мужчину за трубку респиратора и вздернул вверх, заставив болтаться над полом. Второй человек попытался медленно отодвинуться, капеллан наступил ему на раненую ногу, раздробив кость, и тишину нарушил сдавленный крик.

— Внешняя система оповещения. Где они? — спросил Борей, его черепоподобный шлем приблизился к лицу пленника.

Тот молча крутил головой и озирался, но не видел пути к спасению, зато он заметил еще пятерых охваченных жаждой мести космодесантников, которые стояли неподалеку.

— Отвечай! — заорал Борей, динамики шлема усилили голос до оглушительного рева, который заставил схваченного человека задрожать. — Как тебя зовут?

Пленник бросил взгляд на второго выжившего, который яростно замотал головой.

— Ничего не говори! — задыхаясь, проговорил лежащий на полу еретик. — Вспомни наши клятвы!

Борей выпустил человека, толкнул его и оставил валяться на разбитом устройстве связи. Удерживая этого пленника одной рукой, он повернулся к другому, сграбастал его за сломанную лодыжку и поднял вверх, как младенца.

— Твой друг умрет быстро, — пообещал Борей, раскачал раненого и ударил его головой об основание рабочей станции, шейные позвонки жестко хрустнули.

Отшвырнув труп, капеллан-дознаватель охватил ладонью шею последнего живого пленника и пережал трубку дыхательной маски.

— А ты будешь умирать медленно.

— Эс… Эскобар Венез! — взвизгнул предатель.

Он какое-то время неумело сопротивлялся жестокой хватке капеллана, но потом сдался и обмяк.

— А я капеллан-дознаватель Темных Ангелов, меня зовут Борей. У меня даже космодесантник будет корчиться в муках и расскажет все что угодно: и про свои потаенные секреты, и про свои самые темные страхи. Так что тебя-то я мигом заставлю говорить. Нет смысла сопротивляться.

— Я не хочу умирать, — заныл Венез.

— Раньше надо было думать, — отрезал Борей. — А теперь осталось только выбирать — или ты умрешь медленно и мучительно, или расскажешь мне все, и мучения кончатся быстро.

— Если я буду говорить, это кончится быстро? — спросил предатель.

Борей кивнул.

Слезы начали собираться под маской Венеза, наполнили глаза и потекли по лицевому щитку. Он посмотрел на Борея, потом на других Темных Ангелов, потом снова на Борея. Потом, зарыдав, коротко кивнул. Капеллан отпустил человека и отступил назад. Оглянувшись, он заметил изготовившихся к атаке Дамаса и Тамиила возле двери. Завл находился рядом, он наблюдал за пленником, нацелив свой болтер человеку в живот. Гефест и Нестор стояли чуть поодаль.

— Где твои хозяева? — спросил Борей.

— Они ушли давным-давно, — ответил Венез. — Двадцать или, может быть, двадцать пять дней назад.

— Где они теперь? — Борей подался вперед, оперся о сломанную панель и навис над мятежником.

— Я в точности не знаю.

Борей наклонился ближе, и Венез попятился.

— Они на Писцине-четыре! Отправились туда на корабле.

— Какой корабль? — резко спросил Завл через плечо Борея.

— «Сан Карте», — ответил Венез, неотрывно глядя на маску капеллана, так похожую на лик смерти.

— Что они делают на Писцине-четыре? — продолжил допрос Борей, стараясь сохранять спокойствие.

Ярость и трепет переполняли его душу. Опасения оказались не напрасными, все, что предпринял капеллан, только отдаляло его от добычи, а вовсе не приближало к ней.

— Подробности мне не известны, — признался Венез. — Но хозяева говорили про какой-то код. Код безопасности.

— Код безопасности для чего? Почему они нуждались в коде?

— Не знаю! — закричал Венез, он отвернулся, сморщился и зажмурил глаза. — Это как-то связано с вашей цитаделью, вот и все, что мне известно!

— Скажи мне все! — зашипел Борей.

— Я не знаю, что они планировали, клянусь! — взмолился пленник. — «Сан Карте» доставил их в систему Писцина, они считали, что вы будете преследовать корабль, но их остановить все равно не сумеете.

— Что еще?

Черепоподобная маска Борея находилась теперь в нескольких сантиметрах от лица Венеза.

— Они надеялись, что вы покинете свою крепость, и собирались отправиться туда, вот и все, что я знаю. — Венез рыдал. — Мы должны были задержать вас подольше, как получится. Весь наш здешний форпост — просто уловка, чтобы обмануть вас и заманить подальше.

— Назови их имена! — потребовал Борей, от этих слов Венез дрогнул.

— Две группы… Они прибыли двумя группами, — пролепетал он. — Мы следовали за лордом Сайфером, но потом встретили прибывших на «Сан Карте». Иногда они спорили между собой, думаю, планы у них были разные. Мы редко виделись, они мало говорили при нас. Мне кажется, лорд Сайфер не был в курсе насчет кода безопасности, думаю, он имел в виду нечто такое, что хранится в вашей цитадели. Больше ничего не знаю, это все!

Рука Борея переместилась, пальцы пронзили грудную клетку и разорвали сердце человека. Пузырящаяся кровь потекла по лицу Венеза, когда он соскользнул на пол. Умирающий метался несколько минут, потом движения сделались слабыми, взгляд с укором остановился на капеллане.

— Обещания, данные предателю, не в счет, — проворчал Борей, отворачиваясь. — Умри в муках.

Пальцы Венеза безуспешно царапали ботинок капеллана-дознавателя, прежде чем рука соскользнула и неловко шлепнулась на металлический пол.

— Нам нужно уходить, — с трудом проговорил Гефест, подходя к Борею.

— Ты понял, что он сказал? — спросил капеллан.

Гефест молча отвернулся.

— Скажи мне!

Технодесантник попятился и оказался лицом к лицу с другими Темными Ангелами. Все они уставились на Гефеста, даже те двое, что стояли в дверях.

— Устройство безопасности установлено в подвале цитадели, — объяснил технодесантник, встречаясь взглядом с боевыми братьями. — Оно называется аннигилус. После битвы с орками за базилику было решено, что вновь возведенная крепость не должна попасть в руки врага ни при каких обстоятельствах. Если бы пала наша крепость, пала бы и вся Писцина-четыре, но устройство безопасности не позволит никакому противнику захватить планету.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Борей, охваченный недобрыми предчувствиями. — Как может устройство безопасности помешать противнику захватить всю планету?

— Вирусное оружие, — посмотрев на Борея в упор, отрезал Гефест, шлем скрыл выражение лица, но интонация выдала смятение.

Борей был ошеломлен. Он хотел что-то сказать, но осекся, слова не имели смысла. Он пытался придать чувствам определенную форму, выразить страх и вскипевший в душе гнев, но не смог.

— Я командую нашим форпостом в этом мире, внутри здания форпоста имеется устройство, способное уничтожить все живое на планете, и я не в курсе этого?

Борей почувствовал усталость и оцепенение.

— Ты не должен был знать, так было надо, — ответил Гефест. — Великие магистры отдали вполне конкретный приказ.

— И все же Падшие, худшие из наших врагов, знали об этом! — взревел Борей и шагнул к технодесантнику.

Он сорвал с пояса крозиус, нажал кнопку, холодное голубое сияние окутало навершие оружия. Рука Нестора сомкнулась на запястье капеллана, когда тот размахнулся для удара.

— Это ничего не изменит, — тихо сказал апотекарий. — Расследование и, если необходимо, правосудие подождут. Сейчас важнее предотвратить катастрофу.

Борей замер на мгновение, слова Нестора проникли сквозь закипевший гнев капеллана и коснулись его сознания. Расслабившись, он кивнул, и апотекарий разжал хватку. Борей посмотрел на крозиус, на символ крылатого меча. И, издав невнятное рычание, позволил оружию упасть на пол.

— Брат-технодесантник, свяжись с «Клинком Калибана», пусть высылают за нами «Громовой ястреб»! — рявкнул он и проследовал к двери, оставив свой крозиус рядом с умирающим Венезом на полу.

 

ИСТОРИЯ АСТЕЛЯНА

Часть пятая

Бывший командир ордена собрался с мыслями, прежде чем начать, и, оттолкнувшись, забрался обратно на плиту. Он говорил медленно, обдумывая каждое слово. Голос не выдавал ни физической, ни душевной слабости Астеляна.

— Если хочешь, можешь проигнорировать все, что я уже сказал. Не отрицаю, история была из ряда вон выходящая, ты обнаружил такое, с чем трудно согласиться. Если ты не признаешь мои аргументы весомыми, значит, твои хозяева хорошо тебя подготовили, и твоя верность делает тебе честь. Но такая преданность неуместна. Она отдана тому, кто ее не стоит. Твоя истинная верность должна принадлежать Императору и человечеству, никогда не забывай об этом. Учитывай этот факт, когда будешь слушать меня. Из многих истин, которые я могу открыть, эта самая важная. Темные Ангелы считают, будто прокляты и несут позор со времен Ереси Хоруса. Они ошибаются. Проклятие началось, когда Калибан был открыт заново и Лев Эль'Джонсон принял командование легионом.

Астелян сделал паузу и посмотрел Борею в лицо. Оно, как и прежде, оставалось невыразительным, взгляд был пристальным и мрачным.

— Продолжай, — предложил капеллан.

— Темные Ангелы уже десять тысяч лет пытаются искупить то, что случилось на Калибане. Об этом мне стало известно от Мефелы и Ановеля, а ты подтвердил то же самое словом и делом. Вы окутали себя тайной, сделали запретными знания о тех давних событиях, уничтожили все доказательства существования Падших. Даже в своих собственных рядах вы установили уровни секретности, так что боевые братья не знают истинных истоков ордена. Будто сборище недовольных, вы шепчетесь друг с другом среди теней. Вы вступили в сговор, чтобы тайно вести свой поиск вдали от посторонних глаз. Завеса полумрака скрывает ваши дела. Это не из-за Ереси Хоруса, не из-за Лютера и не из-за меня, не из-за прочих, которые, подобно нам, сражались с собственными боевыми братьями. Это не потому, что позор наших грехов приходится скрывать. Все это отговорки, измышления, оправдания, нацеленные на сокрытие правды. А правда так проста, и она ужасает. Тьма гнездилась в душе Льва Эль'Джонсона. Тьму вы все несете в себе. Интриги, секреты, загадки, ложь — вот наследие вашего примарха.

— Почему ты так думаешь? — спросил Борей.

— Это долгая история, но выслушай ее до конца, — попросил Астелян. — Началась она еще до эпохи Империума. Представь себе, как Древняя Земля страдает от вражды и анархии, и человечество увязло в событиях Эпохи Раздора. Провидец находит способ вывести человечество из тьмы, открыть людям дорогу к звездам. Мы называем его Императором, и он далеко не обычный человек. Создав армию превосходных воинов, Император подчиняет себе варварские племена, которые преобладают на Древней Земле, и основывает новое общество — Терру, фундамент будущего Империума. Хотя воины Императора сильны, проворны, умны и верны, он стремится усовершенствовать свою мечту и создает существ, называемых примархами. Обо всем этом я узнал как командир Темных Ангелов…

Примархи были совершенны и намного превосходили любого смертного человека, созданные, а не рожденные естественным путем, они несли в себе измененные гены, которые делали их непревзойденными созданиями, каких еще не знала Галактика. Обо всех намерениях Императора теперь уже можно только догадываться, потому что примархов забрали от него тем же способом, каким, согласно твоему рассказу, сторонников Лютера забрали с Калибана. Император, наверное, считал примархов потерянными или, быть может, знал, что они там, в Галактике, и ждут, чтобы их разыскали. Примархов или нельзя было воссоздать, или он не хотел даже пытаться. Он взял геносемя, сохранившееся от примархов, и создал нас, Темных Ангелов, и другие легионы, и на этом Первое Основание было завершено.

Великий крестовый поход начался, мы устремились к звездам, чтобы приступить к колоссальному завоеванию. Планеты склонились перед нами и были возвращены в лоно растущего Империума, мы подготовили новых воинов и создали новых космодесантников из того же геносемени. Таким образом легионы набрали полную силу.

Со временем примархи были обнаружены. Они не погибли, но оказались разбросаны по разным уголкам Галактики и проснулись, будто обычные младенцы, на планетах, заселенных людьми. В конечном счете они выросли в человеческом обществе и были вновь обретены Императором и легионами. Каждый примарх получил под командование легион, созданный из его геносемени, и Великий крестовый поход продолжился.

Не сомневаюсь, эта история тебе во многом известна. И все-таки среди легенд есть улики, которые подтверждают то, о чем я собираюсь рассказать. Некоторые примархи были дефектны. Возможно, их геносемя оказалось не столь совершенным, как первоначальный замысел Императора, или Темные Силы сильнее повлияли на них во время разлуки с Императором. Но есть другое, куда более простое объяснение.

Примархи и их легионы стали единым целым. Непосредственно из геносемени примархов были созданы новые ордены, отданные под их начало. Личности примархов наложили на воинов неизгладимый отпечаток, так что боевые братья стали уменьшенными копиями своих командиров. Они, конечно, разделили общий дом — миры, народы которых вырастили примархов, будто родных детей. Тем не менее это не вполне объясняет воздействие примархов на легионы.

Причина единения примархов с легионами, думаю, в том, что примархи в своих мирах научились человечности. Леман Русс, очнувшись на Фенрисе, попал в дикий ледяной мир воинственных варваров. Он вырос и стал отчаянно преданным, порывистым и неортодоксальным, таким, каким его воспитали. Когда Робаут Жиллиман рос на Макрагге, его обучали государственные деятели, стратеги и общественные лидеры, в итоге он прославился организаторскими способностями, ему удавалось все — от далеко идущих планов до самой мелкой детали. Поразмысли об этом. Примарх научился быть человеком.

Возможно, это была неизбежность, или, быть может, Император сразу задумал растить их как сыновей. Причина не важна, каждый примарх при всей своей быстроте, силе, ловкости и разумности был чистым листом. Они все прекрасно усваивали, быстро получали знания, но факт остается фактом — человечности примархам приходилось учиться.

Мы с тобой космические десантники, а это значит, мы далеко вышли за пределы человеческого. Наши тела лишь внешне схожи с людскими, геносемя и имплантированные органы превратили нас в нечто весьма отличающееся от нормальных людей. Мы были избраны не только из-за нашей физической пригодности. Как и примархи, мы умные, ловкие, быстро соображаем, десятилетия обучения, а потом целая жизнь, проведенная в сражениях, отточили наши навыки. Говорят, мы не ведаем страха, и это так — тот страх, что присущ людям, нам незнаком. Мы неспособны к страсти, воспетой в стихах и романах. Мы больше не люди, потому что нас такими сделали. Наша жертва была необходима, поскольку природа человека делает его уязвимым, склонным к предательству, сомнениям, отчаянию и разрушительным амбициям. Мы далеки от таких слабостей и никогда уже не будем частью человечества, не станем снова этими существами, мы были созданы, чтобы защищать их. Но при всех громадных различиях, в которых и наша сила, и наша слабость, мы куда ближе к человечеству, чем примархи. Их создали искусственно, у них не было ни матери, ни отца. Мы, космодесантники, ты и я, были когда-то людьми. Пусть мы прошли обучение, наши тела изменились, целая жизнь, проведенная в сражениях, укрепила нас — и все равно где-то глубоко внутри мы до сих пор храним человечность. Она никогда полностью не проявится, она подавлена, похоронена в подсознании, однако в наших душах и наших сердцах мы до сих пор люди, и такое недоступно ни одному примарху.

— Как все это связано со Львом Эль'Джонсоном? — спросил Борей. — Он был воспитан Лютером в кругу верных и храбрых рыцарей Калибана.

— Сама способность хорошо учиться и тем самым приспосабливаться к окружающему миру сделалась для примархов источником гибели. Им недоставало истинной, неизменной человечности, поэтому примархи оказались только копиями, физически прекрасными, непревзойденно умными, но душевно пустыми. С момента пробуждения они начали учиться и формироваться, достигая положенной им сути. Окружение помогало этому процессу, передавая примархам основные жизненные ценности. Те переняли мораль приютивших их культур, поняли, как следует бороться, как себя вести и какие испытывать чувства.

— Я до сих пор не ухватил суть, — заметил Борей, тряхнув головой.

— Иногда обучение давало результаты, подобные первоначальным намерениям Императора. Робаут Жиллиман был величайшим из примархов, служил верно и с непоколебимой преданностью. Однако он во всех отношениях уступал Хорусу. Он не был таким способным, харизматичным и не обладал такой физической подготовкой. Почему же именно Хорус обратился к силам Хаоса, в то время как худший по качествам Жиллиман уже десять тысяч лет считается ярким примером настоящего примарха? Все дело в том, что Жиллиман познал неподкупность. Не важно почему, не важно как, но ум Жиллимана сформировался так, что искушение власти и личные амбиции не имели влияния на примарха, он оставался неприступен. Он говорил, что самовозвеличивание не должно пятнать десантников, и не лгал, поскольку стремился направить Космический Десант по собственному достойному пути. Воспитание Хоруса, напротив, привило ему фатальную слабость, в броне души получилась щель, поэтому примарх поставил себя выше Императора. Он восстал против повелителя, восстали и те, у кого имелись схожие недостатки, в конечном счете сам Хорус был убит, а прочие отправились в Око Ужаса и находятся там по сей день, лелеют свои недостатки и укрепляют свои предубеждения.

Борей некоторое время обдумывал слова Астеляна.

— Я до сих пор не получил доказательств вины Льва Эль'Джонсона. Почему он виновен в падении Темных Ангелов? Если все сказанное правда и Лев был испорчен, то в основе — ошибка Лютера, того самого человека, которого ты считаешь побежденным спасителем ордена. Допустим, Лютер сбил Льва Эль'Джонсона с пути, значит, Лютер отвернулся от Императора, и это по-прежнему его грех.

— Это было бы верно, но есть одно соображение, — продолжил Астелян. — Наш примарх, великий Лев, будущий полководец Темных Ангелов, был несовершенен уже тогда, когда Лютер спас его от охотников Калибана. Эль'Джонсон пробудился в самой гуще леса. Места были дикие, опасные, окутанные почти непроницаемой темнотой, и солнце редко проникало туда сквозь кроны деревьев. В тени скрывались ужасные мутировавшие твари, способные убить человека одним движением чудовищных челюстей, одним ударом смертоносных когтей. Там Лев и эти твари упорно преследовали друг друга на охоте, вели жестокую игру хищника и добычи. Вот тот мир, в котором рос и учился Эль'Джонсон. Там он узнал, что тени опасны, но они же дают защиту. Он сделался существом тьмы, избегающим света, который несет с собой уязвимость и подвергает опасности. Когда Лютер обнаружил Эль'Джонсона, тот был абсолютно дик, не умел говорить и немногим отличался от зверя. Примарх был и охотником, и добычей в одном лице. Не имело значения, чему учил его Лютер, насколько хорошо он воспитывал Льва, в какой мере он относился к нему как к приемному сыну. Внешне Лев стал культурным, красноречивым, интеллектуальным, но в душе он оставался напуганной жертвой охоты. Налет цивилизованности, созданный обучением, лишь прикрывал внутреннюю ущербность. Так возник конфликт в сердце великого примарха. Когда-то я проклинал Эль'Джонсона и желал ему смерти, но теперь перерос эти чувства. Нельзя ненавидеть примархов за их природу, точно так же нет смысла ненавидеть орков, потому что они воинственные ксеносы, или оружие, потому что оно по тебе стреляет. Примархи таковы, какими их создали. Мы можем ненавидеть их действия, ненавидеть их суть, как я ненавидел и презирал примарха за его суть и поступки. Но это все симптомы, не сама болезнь, это эффект, который мы презираем, а не причина.

— Причудливая теория, но не более того, — отозвался Борей. — В теориях нет истины, значит, ты обещал рассказать именно это…

— Хочешь доказательств? Если я приведу доказательства, твои сомнения рассеются? Раз так, мы оставим теории в стороне, и ты услышишь конец, точнее, настоящее начало моего рассказа.

Астелян глубоко вздохнул, попробовал потянуть свои больные, покрытые рубцами руки и ноги. Потом слез с плиты, наполнил чашу водой и долго глотал. Борей наблюдал за ним неотрывно, не отводя взгляда, возможно, пытался угадать правду по одному лишь выражению лица Падшего.

— Когда мы узнали, что нашего примарха нашли, мы были вне себя от радости, — продолжил Астелян, прислонившись спиной к каменному столу. — Будто давно потерянный праотец вернулся к нам из могилы, это, наверное, истинная правда, а не просто удачная аналогия. Нас создали, использовав частицу примарха, своей сущностью мы во многом обязаны ему. В сражениях прошло еще два с лишним года, прежде чем я сумел привести орден на Калибан и лично встретиться с Эль'Джонсоном, но встреча была приятной. Более того, она оказалась обнадеживающей. Раньше мы сражались за Императора, а теперь у нас появился новый командир. Это было время неопределенности, и на то имелись веские причины. Мы слепо доверяли Императору, который передал командование Темными Ангелами Льву, считали все его решения правильными, однако последствия до поры до времени казались неясными.

Когда я впервые увидел нашего примарха, когда он схватил меня за плечо и заглянул мне в глаза, все опасения рассеялись. Это был взгляд бессмертного существа, и разве что взгляд самого Императора обладал большей мудростью. Темные, проницательные, всевидящие глаза Льва смотрели прямо в душу. Если бы я сумел заметить безумие, которое скрывалось за этой силой, возможно, вся история сложилась бы иначе… Хотя нет. Даже если бы я зарубил его на месте, это ничего не изменило бы. Наследие Эль'Джонсона уже перешло Темным Ангелам и определило их судьбу на десять тысяч лет.

Трудно объяснить, какие чувства вызывало присутствие примарха. Даже я, закаленный командир ордена, космодесантник лучшего легиона, ощутил благоговение и смирение. Не удивительно, что в легендах говорится, будто обычные мужчины падали в обморок в присутствии Льва. Он излучал силу и интеллект, каждое движение было совершенно, каждое высказывание — прекрасно обосновано.

Ничуть не испуганный, я был вдохновлен. Много лет прошло с тех пор, как Император повел нас за собой, Империум его трудами и заботами стал огромен. И вот, стоя перед нашим примархом, чувствуя, как его первозданная сила, будто жар, покалывает мою кожу, я присягнул новой клятвой и Императору, и человечеству, и Темным Ангелам, и самому Льву Эль'Джонсону.

Как раз тогда Великий крестовый поход достиг своего апогея. На Калибане я провел всего несколько дней, не уставая поражаться, насколько он прекрасен. Как я сейчас понимаю, в нашем примархе отразилась его родина. Видимая часть казалась бесподобной, но в глубине таился мрак.

Мой орден снова отправился расширять границы Империума, мы опять сражались против врагов человечества и теснили их дальше и дальше во тьму. Именно тогда все стало меняться. Медленно, незаметно влияние Льва сделалось ощутимым, и в легионе словно возник диссонанс. Пока мы боролись за Императора, мы фактически имели свободу действий. У нас был мандат, предназначение, и мы интуитивно понимали, чего от нас ждут. Это — то самое предвидение, мечта, о которой я уже рассказывал, понимаю, тебе трудно такое осознать. Вы, не присутствовавшие там, не внимавшие речам Императора, никогда меня не поймете. Та судьба — часть меня самого и подобна в этом второму сердцу.

В то время как Император посылал нас вперед в уверенности, что его воля — наша воля, примарх начал действовать иначе и ввел жесткий контроль. Поначалу это воспринималось как должное, ведь Лев действительно был гениальным стратегом, он координировал усилия Темных Ангелов, и никто не мог нас остановить. Однако постепенно, год за годом, у командиров орденов оставалось все меньше полномочий и самостоятельности. Лев практически полностью взял на себя бразды правления легионом.

Именно тогда произошло событие, зародившее во мне подозрения. На первый взгляд оно могло показаться незначительным. Корабли ордена вышли из варпа в отдаленной звездной системе, и мы отправились вглубь нее, чтобы отыскать обитаемые миры. Уже близ внутренних планет от разведчиков пришло сообщение, что чужой флот находится прямо по курсу. Мы выстроились в боевой порядок, приготовились к атаке и приступили к маневрированию, чтобы занять самую выгодную позицию. Я был доволен нашим преимуществом и приказал атаковать. Этот приказ мог дорого обойтись нам, если бы не бдительность одного из капитанов авангарда. Он отказался открыть огонь и срочно представил доклад. Вражеский флот вообще не был нашим врагом! Мы едва не атаковали корабли двадцать третьего ордена под командованием Ментея.

Атака, которая едва не привела к катастрофе, была прервана, о ней больше не говорили, но я задумался. Почему Ментей оказался там? Почему Эль'Джонсон отправил в одну и ту же систему два флота? Я предположил, что наш примарх впервые совершил ошибку. Но это выглядело невероятным, ведь точное планирование и координация были сильными сторонами Льва. Он никогда не совершал ошибок такого рода. Имелась вероятность, что ошибся Ментей или ошибся я, но, посовещавшись, мы оба пришли к выводу, что просто следовали полученным приказам. Я не понимал, зачем посылать разные подразделения в одну и ту же необитаемую систему. Для двух обновленных и полностью укомплектованных орденов в ней не было достойного врага.

Я не видел никакой причины, а потому гнал мысли прочь, но они изводили мой разум и в конце концов вывели меня на новый след. Мне не сказали, что нас посылают в одну и ту же систему. Еще большую тревогу вызывали иные факты. Наш примарх не счел целесообразным сообщить мне, что мы с Ментеем находимся в одном и том же секторе, хотя сам Ментей был об этом прекрасно осведомлен. Это наконец-то заставило меня понять: усиление контроля примарха над каждым из орденов фактически уничтожило связи между командирами. Раньше, на заре Великого крестового похода, мы регулярно проводили совещания, чтобы выработать общую стратегию, скоординировать наши усилия, увеличить шансы на победу. Теперь мы получали приказы и просто следовали им.

Эль'Джонсон как будто пытался изолировать нас. Страх и недоверие, с детства укоренившиеся в его душе, возможно, перешли в паранойю. Базовый инстинкт выживания переплелся с уроками Лютера, а также с полученным воспитанием. Раньше Эль'Джонсон видел тень, а в ней врагов и добычу, теперь он увидел их вновь, но только в окружающей его Галактике. Думаю, примарх начал нас бояться, и не по своей вине он замечал вокруг одну лишь угрозу.

Я решил хоть как-то воспротивиться нарастающей изоляции и предпринял более тщательное расследование. Мои подозрения тогда еще не пробудились, я просто увидел назревшую проблему и хотел избежать ее последствий. Когда информации скопилось больше, картина прояснилась. У каждого старого ордена, основанного еще до прибытия на Калибан, имелась своего рода тень — новый орден, созданный на Калибане из геносемени Льва Эль'Джонсона. Каждый новый орден находился на расстоянии пяти секторов от старого или даже ближе. Можешь утверждать, что это совпадение или такой способ взаимодействия, и я согласился бы, если бы не один странный факт. Командиры новых орденов были проинформированы о присутствии космодесантников старого легиона, а вот командиры, которые вместе со мной воевали в Великом крестовом походе, редко знали о местонахождении своих товарищей. Мы оказались объектом слежки.

Ты можешь подумать, будто именно я страдал тогда паранойей, а вовсе не примарх. Возможно, ты прав, возможно, его порча каким-то образом затронула и меня, но еще раз подчеркиваю — в то время у меня не было ни реальных проблем, ни подлинной обиды, просто чувство тревоги, инстинктивное ощущение чего-то неладного. Ощущение усилилось, когда я сделал еще одно открытие. Нашего примарха всегда хвалили за активные боевые действия, за то, как в авангарде завоевательного похода он руководил объединенными силами легиона. Но, как оказалось, внутри самого легиона его внимание распределялось неравномерно.

Говорили, будто примарх любит свой домашний мир больше, чем может любить его смертный обитатель, однако факты выявляли занятную картину. Фаворитизм по отношению к орденам, разделившим с примархом мир рождения, был бы неприятен, но понятен, однако Лев большую часть времени проводил, возглавляя старые ордены легиона. Уже две трети Темных Ангелов были теперь сыновьями Калибана, однако Эль'Джонсон уделял им менее четверти своего времени. Я пришел к шокирующему и неизбежному выводу: наш командир, примарх Темных Ангелов, не доверяет нам!

Астелян сделал паузу, чтобы суть рассказа проникла в сознание Борея, но выражение лица капеллана-дознавателя не изменилось.

— Разве ты не понимаешь? — спросил бывший командир ордена.

— Объясни подробнее, — потребовал Борей.

— Мы были не кто-нибудь, а Темные Ангелы! Лучшие, первый из легионов Императора! Он сам следил за нашим основанием, обучением и нашими войнами! Отборные бойцы Империума! Никто не завоевал больше, никто не показал такого рвения, никто не был таким преданным своим парням! И вот — оказалось, наш примарх нам не доверяет!

Это так ударило, так ошеломило, будто в меня выстрелили. Теперь я вижу, почему ты ничего не понимаешь. Вы дети Льва Эль'Джонсона, его наследие в вашей душе, поэтому недоверие и секреты — ваша вторая натура. Но не моя! Я отчаянно искал другое рациональное обоснование, хоть какую-то альтернативу, но ничем больше не мог объяснить действия нашего примарха.

И все-таки я не сомневался по поводу Льва. Я и не думал его обвинять, не понимал, что причина — в его безумии и недоверии. Поначалу мне казалось, будто причина в каких-то неудачах старого легиона. Возможно, сами того не подозревая, мы менее доблестно сражались за Льва, чем за самого Императора. Вдруг наши достижения были лишь бледным подобием успехов новых орденов? Вдруг в каком-то смысле мы стали не слишком внимательны к своим обязанностям?

Я еще сильнее начал волноваться, когда получил известие, что примарх лично возглавит мой орден в следующей военной кампании. Это выглядело почти обвинением, и, обратившись к своим капитанам, я призвал их сражаться с большим упорством и с большей преданностью, чем раньше, чтобы на этот раз отличиться. Я внушил им, что перед лицом самого Льва сражение следует провести блестяще. Капитаны передали все это боевым братьям, и время, потраченное на путешествие в систему Альтис, мы провели в жесточайших тренировках, чтобы не потерпеть неудачу в присутствии примарха.

— Именно тогда ты начал подрывать преданность ордена примарху? — сурово спросил Борей. — Это и стало началом твоей ереси?

— Мое расследование было осторожным и осталось в тайне, я ни с кем не обсуждал проблему и надеялся, что растущие подозрения беспочвенны, — ответил Астелян. — Не надо так говорить, я не обвинял Льва Эль'Джонсона с наскока, не воображал, будто вправе его судить, и не объявлял с самого начала виноватым. Это случилось позднее, в течение долгого времени, проведенного на Калибане, и даже еще позднее, когда я бродил по заброшенным шахтам Скаппе Дельве, именно тогда инстинкты, подсознание и наблюдения создали единую картину. На той планете у меня нашлось время подумать о своей жизни, а затем, когда я покинул Скаппе Дельве, мечта о Великом Империуме постепенно сложилась и заполнила мои мысли. Только теперь и только тебе я открыл эти истины.

— Сомнительная честь, будь уверен, — отозвался Борей. — Ты сам понимаешь, у этих событий имеются объяснения, даже если бы я сбросил со счетов твою очевидную паранойю и манию величия. Рассказанная история не оправдывает действия на Калибане, в частности, личную попытку убить примарха. Где истоки твоей ереси, Астелян? Когда она на самом деле получила начало? Если ты будешь ей противостоять, если осознаешь ее как акт предательства, ты сумеешь раскаяться в содеянном.

— Это началось, действительно началось в системе Альтис. Там были обнаружены слабые сигналы, означавшие присутствие людей, и наш примарх захотел провести расследование. Мы, как всегда, двигались, сохраняя бдительность, поскольку Великий крестовый поход оставался войной, которая несла свет во тьму. Никогда не знаешь, что ждет тебя возле звезд и в тенях между звездным светом. Древние расы с их тайным оружием, варварские человеческие цивилизации, миры во власти ничем не ограниченных технологий, поселения, порабощенные чужаками, — все это попадалось нам. То есть, пойми меня правильно, каждую новую систему мы считали враждебной, не зная, что еще предполагать. Нашим лучшим оружием были агрессия, скорость и решимость, а сдерживала их лишь чистота цели. Все эти качества понадобились, когда мы достигли Альтиса.

— Что вы нашли там?

— Происхождение слабых сигналов подтвердилось. На Альтисе были люди. Они сохранили большую часть своей цивилизации и могли бы сделаться отличным пополнением для растущего Империума, если бы не одно препятствие. Мир уже захватили орки. Зеленокожие явились столетием раньше, подавили сопротивление альтисцев, и вся планета оказалась порабощена. Человеческая популяция работала на больших заводах, создавая корабли и оружие для орков, которые на Альтисе скопились в изобилии.

Мы ударили разом. Наверное, для альтисцев это было подобно удару молнии, а оркам показалось, будто вся Галактика обрушилась на них. Пока мы спускались с орбиты при помощи посадочных капсул и транспортных кораблей, флот открыл огонь по планете.

Мы ожесточили наши сердца, чтобы не думать о том, сколько жителей Альтиса погибнет заодно с орками, потому что спасали целый мир, а не отдельных людей. Часто ли Темные Ангелы ходили на войну целым орденом, было такое в твоей собственной жизни, капеллан Борей?

— Не помню подобного, в самом крупном из моих сражений участвовало пять рот. Ну и дальше?

— Целый орден на войне — зрелище вдохновляющее! Космодесантники несут гнев Императора, а их более тысячи. В небе завывают реактивные струи, оно черным-черно от посадочных капсул и кораблей. Сама земля горит под ударами лазеров, плазмы и ракет, сердце врага разорвано, его воля к победе сломлена точно так же, как пронзена его грудь, — все одним ударом. Даже с целым орденом, с тысячью космодесантников под началом покорить мир нелегко, но этой силы достаточно, чтобы уничтожить любого врага.

Мы нанесли решающий удар, уничтожили или захватили самые крупные заводы и опустошили их. Быстро и точно били по дорогам, мостам, укреплениям, посадочным площадкам. На орбите наш флот разбирался с кораблями орков, их загнали в атмосферу или превратили в пылающие громады. За два дня мы выковали победу и захватили плацдарм на Альтисе.

Используя этот плацдарм, мы расширили его, начали теснить орков, нападали из засад, гнали их в низины и на побережья. Постепенно враг дрогнул и ослабил сопротивление, мы теснили их все более жестко, потом окружили. Орки превосходили нас численностью в сотни раз, но мы разделили их, потом разделили на более мелкие группы и продолжили делать это, уничтожая врага по частям.

Высадившись на планете, орки загрязняют ее, поэтому мы тщательно очищали Альтис, искореняя всякий след их присутствия. Они по возможности наносили ответные удары, но неорганизованные, без блеска проведенные атаки орков были почти бесполезны против боевых братьев ордена Темных Ангелов. Жестокость врагов не притупилась, но, воюя против Льва, они были обречены. Они проигрывали по всем статьям. Мы имели превосходство в огневой мощи и маневренности, были сильнее на орбите, и рвение наше оставалось чистым. Когда орки собирали силы, мы били по ним с кораблей. Когда рассеивались, мы отправляли ударные отряды и уничтожали чужаков прежде, чем они снова собирались для сопротивления.

Я был умелым и опытным командиром, и все же многое узнал во время кампании на Альтисе. Я учился у Льва, наблюдал, как он планирует операции, распределяет силы, использует уловки, которые я не мог себе представить и уж конечно раньше не применял. Да, я учился упорно и выучился хорошо, но только подавляя восстание на Тарсисе, в полной мере использовал эти уроки.

Несмотря на наш беспрецедентный успех, несмотря на доблесть боевых братьев, уничтожение орочьего мира оказалось небыстрым делом. Проходили дни, потом месяцы, наконец миновал год. В конце концов остался последний серьезный очаг сопротивления. Тысячи орков нашли приют в ущелье, которое пересекало горы в самом центре южного материка. В то время как половина ордена устраняла следы присутствия чужаков на остальной территории Альтиса, Эль'Джонсон вместе со мной собрал пять рот, чтобы окончательно уничтожить расположившихся лагерем орков.

Именно тогда наш примарх показал свою истинную натуру. Орки напали внезапно, то ли от отчаяния, то ли просто заметили слабое место в линии фронта. Они хлынули из ущелья, когда мы уже готовились к атаке, и разгромили восьмую роту.

Однако вместо того, чтобы повернуть на восток или на запад, орки двинулись на север, в сторону города Келтиса. Наш примарх проинструктировал меня, приказав позволить оркам войти в город. Это выглядело безумием высшей пробы и подвергало бессмысленной опасности жизни полумиллиона альтисцев.

— Но ты же сам рассказывал о жертвах, понесенных альтисцами во время первой атаки, — возразил Борей. — В чем отличие судьбы Келтиса?

— Жертвы среди гражданского населения во время войны неизбежны, — осторожно ответил Астелян. — Мало того, чрезмерная осмотрительность в начале кампании могла нас задержать, а нехватка стремительности подвергла бы альтисцев еще большему риску. В случае с Келтисом таких соображений не было. Я думаю, Эль'Джонсон попросту игнорировал ценность человеческой жизни и эгоистично стремился сохранить своих подчиненных, этим и объяснялся его план.

— То есть ты высокомерно вообразил, будто примарх неправ, и что ты сделал после этого? — спросил Борей.

— Мои роты, четвертая и вторая, могли пресечь атаку орков и задержать их до подхода остальных подразделений ордена, — объяснил Астелян. — Я посмотрел на тактический дисплей и понял, в чем заключался гений Льва, а в чем — тьма его души. Вторая и четвертая роты занимали отличную для атаки на Келтис позицию, план примарха состоял в том, чтобы окружить орков в городе и там их истребить. Мне также стало ясно, что щель в нашей обороне, возникшая из-за растянутого фронта восьмой роты, была скрупулезно организована Львом, чтобы выманить орков из лабиринта долин и каньонов. Чтобы избежать кровопролитной атаки, он выманил орков на открытое пространство, используя людей Келтиса как приманку!

Успех такому плану был гарантирован, но, с моей точки зрения, не было необходимости жертвовать Келтисом. Теперь, когда орки вышли на равнину, мы могли напасть прежде, чем они добрались бы до города. Я попросил разрешения передислоцировать вторую и четвертую роты так, чтобы заблокировать орочью атаку.

Наш примарх отказал. Он велел позволить оркам разграбить Келтис, а потом двинуть туда наши силы и полностью сокрушить противника. Он беспокоился, что нападение на равнине оставит врагу шансы рассеяться или отступить, а это будет стоить нам борьбы, которая затянется на месяцы, притом многие космодесантники погибнут. Я спросил примарха: разве сокращение числа сражений может послужить оправданием для полумиллиона человеческих смертей? И он ответил: полумиллион этих смертей спасет жизнь сотне космодесантников.

Я был потрясен. Нам это не годится: если защищаешь людей, нельзя ставить собственную ценность превыше их жизни. Наш долг — защищать человечество от чужаков, а не использовать людей ради собственного спасения. Когда мир переходит из рук в руки, гибель населения нежелательна, хотя порой и неизбежна. Однако мы могли легко спасти Келтис, поэтому я затеял спор с Эль'Джонсоном, но он не прислушался к моим доводам. В конце концов, хотя и с тяжестью на сердце, но я приказал второй и четвертой ротам перехватить орков и остановить их прежде, чем чужаки доберутся до города.

— Ты не повиновался Льву? — Борей испытал подлинное потрясение, и голос выдал его.

— Я сделал то, что сделал, и ни о чем не жалею. Как и предполагал Эль'Джонсон, вторая и четвертая роты понесли большие потери, но боевые братья сдерживали орков до тех пор, пока мы не начали контратаку всеми силами. Второе предположение Льва тоже оказалось верным: измотанные нами орки отступили назад через равнины, и предвкушаемая решительная победа не наступила. Однако Келтис был спасен, и я считаю, что поступил правильно.

— И что случилось потом? — спросил Борей.

— Эль'Джонсон пришел в ярость, — ответил Астелян, закрыв глаза и покачав головой. — Он выслал меня вместе с моим орденом назад на Калибан, нас заменили двадцать третьим орденом Ментея. Ах, не правда ли, как это было удобно — они находились на расстоянии всего трех субсекторов. Наши тени все время следовали за нами. Я пытался протестовать, но Эль'Джонсон даже не дал мне аудиенции. Таким образом, наша ссылка в домашний мир примарха началась.

— Таким образом, ты сделал первый шаг по пути к окончательному предательству твоего примарха и твоего легиона, — вздохнул Борей. — Этим простым актом неповиновения ты обрек Темных Ангелов, теперь они несут наследие страха и тайны. Не Лев создал мрачное будущее, причина в твоем неверии, в твоем мятежном характере и твоей ревности.

— Эту дорогу проложили до меня, когда Лютер обнаружил Льва в лесах Калибана, — возразил Астелян. — Появление примархов почти уничтожило Империум, я имею в виду их всех, а не только изменивших во время Ереси Хоруса. В начале Великого крестового похода мы, космические десантники, и Император были единым целым. Но когда командование легионами приняли примархи, их личная гордость, честь, амбиции и традиции испортили своей суетностью ясную мечту Императора. С этого момента Империум был обречен на угасание.

— И все же Империум до сих пор, спустя десять тысяч лет, торжествует. Что бы ты ни говорил, мы находимся здесь, — заметил Борей, со значением окидывая взглядом камеру.

— Но Великий крестовый поход стал памятью, далекой легендой. Этого не должно было случиться, и это была не случайность, все дело в состоянии души. После Ереси Хоруса примархи отдали власть слабым, склонным к ошибкам людям. Не по злому умыслу, лишь по незнанию. Люди не должны были управлять собственной судьбой, они просто неспособны к этому. Что случилось с Империумом? Он сделался лабиринтом политических организаций, имперские командующие препираются между собой, управлением занимаются торговые посредники, а не лидеры. Легионы Космического Десанта были разделены на ордены, Имперская Гвардия, поднявшаяся нам вослед, пересела на наши суда, и так был создан Имперский Флот.

Даже сейчас я сижу в этой камере, приговоренный вашими страхами. Боязнь величия, тяга к посредственности — вот что процветает в Империуме. Люди и примархи, которые сделались их марионетками, обрекли и себя, и нас на медленную, мучительную смерть. Темные Ангелы боятся людей, которых сами же защищают. Разве нет в этом странной иронии — принесенная мною жертва привела к тому, что вы десять тысяч лет таитесь во тьме? Прежние яркие звезды на небосклоне сражений стали теперь тенями, которые боятся показаться, боятся самих себя, боятся того, что таится у них внутри, хотя знают о собственной сути. Игнорируй мои слова, если тебе так хочется, но, когда придет время, загляни в собственную душу и почувствуй там дух Льва. Порча есть. Говорю тебе еще раз, а ты помни об этом. Тьма была в душе у Льва Эль'Джонсона. Тьму вы все несете в себе. Она окружает вас, но вы слепы к ее присутствию. Интриги, секреты, ложь и тайна. Вот наследие нашего примарха.

Борей ничего не ответил, вместо этого долго стоял в раздумье. Наконец он посмотрел в сторону Астеляна, но ничего не сказал. С едва заметным поклоном капеллан повернулся и пошел к двери. Распахнув ее настежь, остановился и оглянулся.

— Мое дело сделано, великий магистр? — спросил он, и Астелян смутился.

— Ты хорошо поработал, брат-капеллан, — раздался глубокий сильный голос позади Астеляна. — Ты заслужил черную жемчужину на свой розариус. Теперь я сам займусь этим предателем.

Астелян огляделся по сторонам, но поначалу никого не заметил. Зато он услышал лязг двери, и свет ламп перестал проникать в камеру из коридора. Некое движение привлекло его внимание, заставило всматриваться еще пристальней. Сначала из теней появился лик черепа, это была маска мужчины, закутанного в рясу, будто сотканную из черноты. Незнакомец вышел вперед. В тусклом свете жаровни Астелян узнал в нем космодесантника, который находился в камере, когда в нее впервые привели самого Астеляна.

— Ты слышал все, ты все это время находился здесь? — выдохнул он в недоумении. — Кто ты?

— Я Сафан, великий магистр капелланов, искатель секретов, — ответил космодесантник медленно, взвешивая каждое слово. — И я действительно был здесь с самого начала. Простой трюк для отвода глаз, твое внимание было сосредоточено на чем угодно, только не на моем присутствии.

— Что ты со мной сделаешь? — спросил Астелян.

Сафан молча махнул кому-то через плечо пленника. Дверь отворилась, появились еще две фигуры в масках-черепах и черных рясах. Руки в клепаных перчатках схватили Астеляна. Он тщетно попытался отбиваться, но оказался слишком слаб для сопротивления, жизненные силы вымотала пытка последних дней. Его уже тащили к двери, когда Сафан вскинул ладонь и жестом приказал охране остановиться.

— Ты будешь взят в самые глубокие тайники Скалы и там останешься, о тебе позаботится лучший из наших апотекариев, — сказал великий магистр глубоким сильным голосом. — Там не будет покаяния, не будет конца, ни быстрого, ни иного. Там ты услышишь крики Предателя и придешь к пониманию, что ты натворил.

— Лютер, Лютер здесь? — спросил Астелян, мысли его закружились. — Как? Почему? Разве он не принял смерть от руки Льва на Калибане?

— Он не умер, — ответил Сафан. — Он наш и содержится в глубочайшей камере внутри этой Скалы. Когда его мольбы о прощении эхом отзовутся в твоих ушах, ты научишься молить о милосердии как следует.

— Я не понимаю, — признался Астелян.

— Ты любишь афоризмы Империума. — Сафан махнул рукой космодесантникам, которые удерживали пленника. — Ты говорил, что их смысл глубже, чем принято считать. Я тоже понимаю мудрость, которая лежит в основе пословиц и бранных слов простонародья.

Астелян кивнул. Пока охранники вытаскивали его из камеры и закрывали дверь, он снова услышал слова Сафана.

— Знание — сила, остерегайтесь его, — произнес голос великого магистра ему вслед.

 

ИСТОРИЯ БОРЕЯ

Часть пятая

Даже используя опасные режимы работы реактора, «Клинок Калибана» мог добраться до Писцины IV только за двенадцать дней. Едва космодесантники вернулись на борт, судно двинулось полным ходом. Борей прошел прямо в часовню и закрылся в ней наглухо. Десять дней он находился там.

Все это время он стоял на коленях перед алтарем, безмолвный и без сна, система брони поддерживала его и не давала упасть. Со стороны Борей походил на статую. Однако, хотя тело оставалось неподвижным, мысли капеллана-дознавателя бушевали в лихорадочном смятении. Чтобы успокоиться, он беззвучно повторял молитвы и гимны, часами читал про себя на память псалтырь и катехизис, но все было тщетно. Отчаяние превратилось в гнев, гнев сделался страхом, страх снова обернулся отчаянием, разум словно затягивало в водоворот.

Борей отчаянно искал здравомыслия и спокойствия, но безумие вползало в мозг, терзало совесть, раздирало в клочья гордость, разжигало чувство вины. Осознание собственной опрометчивости и глупости жгло позором душу капеллана. Раскаяние замучило его, и тогда Борей мысленно обрушил проклятия и на головы великих магистров с их тайнами и на Гефеста с его недоверием. Безысходность ситуации сокрушила душу. Прежде эмоции Борея сдерживала усвоенная при обучении железная дисциплина, теперь они дрейфовали, как обломки разбитого корабля в штормовом море.

Пылкие молитвы и просьбы указать путь, дать знак и направить поступки так и остались без ответа, откровение не наступило. Каждый раз ощущение, что он предан, нарастало в душе капеллана. Одно предательство совершили те, кому он служил, другое — служившие рядом с ним. Некто издевался с глумливым смехом, в галлюцинациях преобладало видение безжизненной Писцины, земли, усеянной миллионами костей. Искаженные, осклабившиеся лица, фигуры, закутанные в тени, потешались над невежеством Борея.

Больнее всего было осознавать проигрыш. Падшие все время водили капеллана за нос, поддразнивали его, выманивали с планеты. Хуже того, Борея не просто провели, но вдобавок совратили духовно. Он нарушил клятву, согласно которой обязан был оберегать Писцину и ее жителей. Падшие заставили его вступить в конфликт с военными силами, верными Императору. Сам масштаб совершенного врагами смущал и превосходил всякое понимание. Это была иллюзия, спектакль театра теней, который отвлек капеллана и увел его от истинной цели.

Беспорядки были спровоцированы Падшими, чтобы привлечь внимание Борея, теперь это сделалось таким очевидным… Не было изуродованного навигатора, был лишь предлог. Как долго агенты Падших манипулировали гражданами Кадилла, как долго сеяли ложь и интриги в самом сердце страны, которая, согласно клятве, находилась под защитой Борея? Они наверняка предвидели, что слухи о присутствии «Сан Карте» в конце концов дойдут до капеллана-дознавателя. Они знали, насколько немилосердны Темные Ангелы во время охоты, и ради реализации плана без жалости пожертвовали собственными сторонниками. Подброшенной информации хватило, чтобы заманить капеллана на фальшивую базу, в итоге он покинул то место, в котором обязан был пребывать. Самой убийственной стороной плана была его абсолютная отвага и дерзость. В моменты просветления Борей сводил все воедино, и выводы получались неутешительные: спасти Писцину IV от уготованной ей ужасной судьбы не получится. После гибели Писцины IV новой жертвой нападения станет Писцина V. С прибытием «Сан Карте» возникла цепочка событий, которая увлекла Борея прочь, Падшие тем временем, высадившись, оставались на планете. По мере преследования корабля расстояние между Бореем и его настоящей добычей только увеличивалось. В этом имелась хорошо просчитанная и жестокая ирония, нацеленная на причинение максимальных мучений. Падшие не ограничились уничтожением мира, который находился под защитой Борея, они заодно навлекли проклятие на душу самого капеллана.

Стоя на коленях на полу часовни, склонив голову перед алтарем, Борей просил Императора и примарха о прощении. Он знал, что прощения не получит, потому что сам не может себя простить. Темный комок греха и позора корчился внутри капеллана, пока он находился один в запертой часовне. Если Борей когда-нибудь решится выйти, как он встретится с Гефестом, невольным виновником постигшего их проклятия? Как он будет разговаривать с Завлом, с самым пылким изо всех, с тем, кто считал капеллана героем ордена? А другие — Нестор, Дамас, Тамиил… Даже их молчаливое присутствие станет обвинением и причинит не меньшее страдание. Борей не мог предстать перед братьями. У него не было ответов на самые важные для них вопросы. Темные Ангелы обратятся к нему как к источнику мужества и силы, а он ничем не сможет с ними поделиться.

На десятый день, осмеиваемый воображаемыми демонами, Борей выхватил пистолет и приставил дуло к слабому месту брони на стыке возле шеи. Если болт разорвет горло и снесет позвоночник, боль прекратится навсегда. Полдня капеллан сидел, касаясь пальцем спускового крючка и воображая себе это легкое, одним движением достижимое забвение.

Разум умиротворился в безмолвии. Лишние мысли ушли, в голове остался единственный всеобъемлющий вопрос. Галактика исчезла, не было больше боевых братьев, сознание скользило мимо них. Остался только сам капеллан и его пистолет. Жизнь и смерть.

В этот миг в поле зрения единственного глаза капеллана попала эмблема ордена Темных Ангелов на стене. Красиво сделанный меч из чистого золота и серебра в самом ее центре, тонко выточенные из черного мрамора крылья — по сторонам от меча. Борей замер. Болт-пистолет вывалился из пальцев. Капеллан протянул руку к воплощению смысла своей жизни, к тому, ради защиты чего был создан. Он сделал пару неуверенных шагов, а потом двинулся вперед более целенаправленно, обошел алтарь и положил руку на меч. Снял побитый и покрытый зарубками шлем, отбросил в сторону, склонился, прижался лбом к рукояти меча, ощущая разорванным лицом пульс и вибрацию корабля. Закрыв глаза, нагнулся, нежно и благодарно поцеловал лезвие.

— Слава Льву, — прошептал он. — Слава Льву за силу, мудрость и стойкость. Кровь его течет в моих жилах. Дух его живет в моей душе. Хвала Императору за мужество, за то, что направляет нас и дает нам цель. Меня создавала его рука, по его воле я живу. Не существует ни мира, ни передышки. Только война.

Борей нашел других Темных Ангелов собравшимися в реклюзиуме, там они сидели в безмолвной медитации, одетые в рясы. Завл первым увидел капеллана, удивление космодесантника мгновенно сменилось радостью.

— Брат Борей! — воскликнул он, вскочив на ноги.

Остальные прервали транс и поднялись, реагируя на появление капеллана со смесью любопытства и облегчения. Только Гефест продолжал сидеть, не поднимая глаз.

— Брат Гефест?

Борей подошел и встал напротив. Он заметил порезы и кровоподтеки на руках Гефеста, глубокие рубцы от ударов на его груди и плечах. Технодесантник поднял на капеллана-дознавателя затравленный взгляд. Борей протянул руку, после минутного колебания Гефест крепко сжал ее и поднялся на ноги, слабая улыбка заиграла на его губах.

— Нестор прав, — заявил Борей, обращаясь ко всем сразу. — Сейчас более, чем когда-либо, мы должны быть едины. Они хотят нас разделить, настроить друг против друга и против самих себя. Мы не позволим им победить, мы сильнее.

Завл поспешно приблизился и, все еще улыбаясь, хлопнул рукой по левому плечу Борея.

— Мы переживали из-за твоего отсутствия, брат-капеллан, — сказал он, и улыбка сменилась выражением испуга. — Мы были как потерянные без руководства, без твоих мудрых слов.

— Мы долго обсуждали возможные варианты действий, — объяснил Дамас. — Мы не знали, как лучше поступить.

— Я тоже, — признался Борей, стиснув плечо Завла. — Я заблудился на одиноком пути, но Лев помог мне отыскать дорогу.

— Какие будут приказания? — спросил Нестор. — Думаю, как только мы доберемся до Писцины IV, нужно сразу вернуться в цитадель.

— Согласен, — ответил Борей, отступив и сжав кулаки. — Нужно проверить сведения. До сих пор Падшие играли с нами в смертельную игру, они способны подкинуть новую порцию вранья, чтобы нас посрамить.

— А если все не так? — спросил Тамиил. — Что тогда?

— Мы помешаем им, если сумеем, — быстро ответил Борей. — А если уже поздно, то будем скорбеть по мертвым.

— А как поступим с Падшими? — уточнил Дамас.

— Будем добиваться правосудия и соразмерного вине наказания, как делали это на протяжении десяти тысяч лет.

Они ненадолго замерли, общая мысль объединила Темных Ангелов. Борей подошел к Дамасу и коснулся пальцем его стихаря.

— Ты без брони, брат-сержант, — сказал капеллан с легкой улыбкой. — Не припоминаю, неужели я объявил, что крестовый поход завершен?

— Как скажешь, брат Борей, — ответил Завл. — Нам нужно приготовить оружие для новой битвы. Но пока мы будем этим заниматься, ты должен поесть с аппетитом и освежиться. Я почуял тебя прежде, чем увидел, и лицо у тебя стало тонкое, как у эльдара. Должно быть, в своих поисках пути ты забрел слишком далеко.

— Это был долгий путь, — кивнул Борей. — Длинный и опасный путь, но я больше не пойду по нему в одиночку.

Как только корабль вошел в верхние слои атмосферы планеты, какофония передач захлестнула устройство связи. Пару предыдущих дней «Клинок Калибана» пытался связаться то с наземными службами Писцины IV, то с орбитальной станцией, но так и не получил ответа. Тишина продолжалась, Борею становилось все страшнее. Он опасался, что молчание — признак отсутствия жизни, что Падшие активировали аннигилус и стерли с лица земли все, что капеллан присягнул защищать. Теперь, по мере приближения космодесантников к их собственной крепости, каждая частота, каждый канал передач заполнился почти бессмысленной болтовней, и тревога Борея сменилась облегчением — на планете определенно сохранилась жизнь.

Однако все попытки вступить в контакт по-прежнему заканчивались ничем, и капеллан-дознаватель не мог составить план действий. Гефесту, несмотря на все старания, не удалось отфильтровать перемешанные сообщения, лишь их разрозненные фрагменты, искаженные помехами, хрипели в динамиках.

— …потери — тридцать пять процентов…

— …беспорядочный огонь продолжается, отступаем…

— …в час нужды не покинь, взгляни на нас с великодушием…

— …западное крыло в руинах, огонь распространяется, воды больше нет…

— …гнев Императора пал на нас за грехи…

— …эвакуация приостановлена…

— …бросили нас. Я не могу поверить, они нас бросили. Я не могу поверить…

— …в ответ на зов. Как будто они…

— …Император, защити нас, тут повсюду тела. Похоже на бойню…

— …почему они так сделали? Это не…

— …потери сейчас сорок процентов, дальнейшее продвижение возможно…

Борей выключил связь и в отчаянии уставился в пространство, видимое сквозь лобовое стекло тупоносого корабля. Внизу расстилались белые облака. Впереди темное пятно загрязняло небо. В течение нескольких секунд, пока «Громовой ястреб» проходил сквозь слой облаков, капеллан-дознаватель не видел ничего, кроме белизны. Потом аппарат опустился пониже, и Борею открылась панорама Кадилла.

В разных концах города, более чем в десяти местах, столбы дыма поднимались в небо, даже с высоты были заметны обширные пожары, охватившие доки и космопорт. Слева можно было разглядеть еще одно свидетельство беды: взрывы на склонах вулкана, близ рудника Баррак с северной стороны хребта Коф.

— Курс на форпост, мы можем высадиться поблизости от него в Рэндэл-Парке.

Борей неотрывно смотрел на сцену опустошения внизу. «Громовой ястреб» продолжал снижение, и капеллан заметил новые свидетельства тяжелых боев. Это были разбитые снарядами здания и тлеющие руины жилых блоков, груды щебня, разрушенные фабрики, беспорядочное месиво перекрученных балок и рухнувших кранов.

— Как такое могло произойти? — спросил Гефест. — Город как будто порвали на части.

— Думаю, причина вон там, — ответил Борей, указав вниз, в сторону улиц.

Они были переполнены людьми, десятки, быть может, сотни тысяч жителей толпились на мостовой, занимаясь поджогами, драками и грабежами. Отряды Имперской Гвардии без разбора стреляли в толпу. В довершение сумятицы по шоссе катили танки, с равной яростью расстреливая здания и горожан, их тяжелые болтеры извергали огонь, там, где проходили эти машины, оставались ряды разорванных тел. Борей обратил внимание на гвардейцев, которые сражались с другими гвардейцами на крышах домов и на прилегающих улицах.

Люди внизу уже начали замечать «Громовой ястреб», который, снизив скорость, кружился над землей. Некоторые воздевали руки, очевидно, в адресованной космодесантникам мольбе. Другие открыли огонь, их пули свистели рядом, сгустки лазерного огня без вреда отскакивали от тяжелой брони воздушного судна.

— Я не могу приземлиться! — сказал Гефест. — Тут нет свободного места.

Борей пригляделся и понял, что общественный парк заполонила толпа. Ухоженные деревья и живые изгороди, единственная зелень в городе, если не считать растительности в садах имперского правителя, были теперь вытоптаны и сожжены. Лужайки и сады камней оказались сплошь заняты как живыми людьми, так и многочисленными трупами.

— Приземляйся немедленно! — приказал Борей.

Он отцепил ремень безопасности и прошагал в отсек экипажа. Гефест оглянулся вслед капеллану, покачал головой, а потом сосредоточился на управлении.

«Громовой ястреб» приземлился, испуская столб синего огня. Толпа пыталась отпрянуть в разные стороны, но давка привела к тому, что многие попали под реактивную струю и мгновенно сгорели дотла. Боевое судно тяжело ткнулось в мягкую землю, раздавив собой обугленные трупы, металлические опоры на метр погрузились в грунт. Аппарель качнулась вниз, и Борей ступил на нее первым, сжав в руке болт-пистолет. Люди разом двинулись к капеллану, и он выстрелил в воздух. Некоторые остановились, другие бросились на землю ничком, многие развернулись и попытались бежать, их крики сотрясали воздух.

Женщина со спутанной копной волос, в красном шерстяном платье, испачканном сажей, вскочила на аппарель с разделочным ножом в руке. Она бросилась к Борею, и лезвие ножа погнулось, встретившись с нагрудником его брони. Капеллан толкнул женщину в сторону и сбросил на опаленную землю.

— Прекратите безумие! — проревел он, но испуганная и взбешенная толпа не обратила на приказ ни малейшего внимания. Бегущие в панике топтали упавших, крики страха и боли тонули в возгласах и истерических воплях.

— Мы должны прорваться, минимально применяя силу, — сказал капеллан, спускаясь вниз. — Следует выработать стратегию, но сначала мы убедимся, что цитадель не получила повреждений.

Космодесантники последовали за ним, оглядываясь по сторонам в недоумении. Как только на поверхности оказался последний Темный Ангел, аппарель позади них с громким скрежетом вернулась на место.

Пробираясь сквозь массу напирающих тел, Борей отпихивал мужчин и женщин. Он схватил за горло и отшвырнул старика, который пытался стащить болт-пистолет прямо из кобуры. Горожане царапали капеллана ножами, колотили по груди и ногам, он отгонял их, сметая сокрушительными взмахами, будто мусор. Оглянувшись, Борей заметил, что остальные Темные Ангелы продвигаются так же медленно, толпа слегка отстранялась под натиском, однако скапливалась позади.

Пробираясь сквозь это человеческое болото, Борей вслушивался в крики. Темных Ангелов проклинали, называли их предателями и убийцами. Люди просили Императора обрушить свою месть на космодесантников, преступивших клятву. Борею было больно, он уже догадался, что произошло.

Падшие побывали здесь и, возможно, до сих пор находились поблизости. Граждане Писцины, Имперская Гвардия, офицеры стражи — все они приняли предателей за лояльных космодесантников. Люди мало знали о Ереси Хоруса, даже меньше, чем о войне с легионами предателей, и совсем ничего не знали об измене последователей Лютера. Страшно подумать, какие зверства творили Падшие, но, что бы они ни сделали, это настроило планету против Темных Ангелов.

— Мы должны попасть на форпост любой ценой, — объявил капеллан своей команде.

Одновременно кулаком в бронированной перчатке он разбил грудь тощему, но отважному человеку, который размахивал куском металлической арматуры. Сам Борей продвигался теперь с большей свирепостью, сокрушая толпу, рассеивая ее направо и налево. Он добрался до высокого металлического забора на границе парка и машинально отметил, что вдоль всей ограды валяются изувеченные тела задавленных насмерть людей. Капеллан без промедления выломал из забора два прута, потом еще два, и делал это до тех пор, пока не получилось отверстие, достаточно широкое, чтобы вылезти наружу. Тут было тихо и пустынно, вокруг стояли высокие здания.

Борей устремился налево, в сторону цитадели, тяжело стуча ботинками по мостовой, его гнев нарастал, капеллан побежал еще быстрее, и в конце концов изо всех сил помчался вдоль дороги.

Завернув за угол, он очутился на широкой площадке из камнебетона, которая окружала форпост. Десятки гвардейцев тоже находились здесь, сражаясь с горожанами и друг с другом. Пылающие обломки двух бронетранспортеров заливали все вокруг кровавым светом. Борей замедлил шаг и остановился. Рассматривая массу дерущихся людей, он заметил еще одну боевую машину, над которой развевался флаг полковника Брэйда. Установленная на БТРе многоствольная лазерная пушка открыла огонь, сполохи озарили мрачную сцену, сгустки энергии выкашивали гвардейцев — и обезумевших горожан заодно.

— Расчистить путь. Если возможно, выстрелами только ранить, но при необходимости разрешаю убивать, — приказал капеллан, вытаскивая свободной рукой болт-пистолет.

Он стрелял, шагая первым, целясь ниже, болты, проходя сквозь мышцы, дробили бедренные кости, разбивали колени до тех пор, пока в рядах противника не образовалась брешь, позволявшая пройти к полковнику Брэйду. Небольшая башенка БТРа повернулась, на мгновение показалось, будто по капеллану вот-вот начнут стрелять. Затем дуло наклонилось, и орудийный огонь расчистил ему дорогу в этой дьявольской схватке. К бронетранспортеру Борей бросился первым, Темные Ангелы последовали за ним. Он ударил кулаком по корпусу, через мгновение люк открылся, и Брэйд высунул голову.

— Хвала Императору, вы вернулись, лорд Борей! — еле выдохнул полковник, неловко карабкаясь наружу.

Какое-то время он рассматривал космодесантников так, будто встретился с ними впервые. Только тогда Борей осознал, насколько, должно быть, изменился облик Темных Ангелов. Броня стала белой как кость, ее украсили красные, зеленые и черные геральдические знаки, а также печати чистоты, которые теперь трепетали на ветру.

Вмятины, следы от пуль, застрявшие осколки испещрили каждый доспех, несмотря на все старания Гефеста, который по возможности ремонтировал снаряжение. Броню Дамаса с ног до головы покрывали аккуратно нанесенные строки «Опус Викториус», лик черепа на шлеме Борея, с одной стороны пробитый, залатали простой металлической пластиной.

— Рассказывайте все, — потребовал капеллан, развернувшись так, чтобы осторожности ради наблюдать за полем битвы.

Сражение понемногу отдалялось, гвардейцы, защищавшие полковника, пробивались на север, лазерным огнем разгоняя собравшуюся возле цитадели вооруженную толпу. Посвистывали пули, лазерные выстрелы проходили поверху, шум, вопли, стрельба вперемежку со взрывами сотрясали воздух.

— Я не знаю, с чего начать, — заговорил Брэйд, мотая головой и осторожно озираясь.

— Расскажите мне о космодесантниках, — попросил Борей, жестом приказав Тамиилу и Дамасу прикрыть машину с противоположной стороны.

Вскоре раздался рев болтеров: Темные Ангелы принялись обстреливать мятежников, которые уже прорвали кордон Имперской Гвардии.

— Откуда вы узнали про них? — спросил Брэйд.

— Не важно, — Борей отмахнулся. — Вы должны рассказать мне о других космодесантниках.

— Никто не знает, когда они появились, никто не видел, чтобы тут приземлялся корабль или челнок, — начал полковник. — Я просто услышал от полицейских офицеров, будто космодесантники вернулись в крепость, и больше не задумывался на этот счет, полагая, что вернулись именно вы и ваши подчиненные. Затем снова напали орки, в таком количестве я их не видел со времен вторжения. Вартоз оказался захвачен в тот же день, мы организовали линию обороны, чтобы помешать им прорваться на юг. Однако они все равно прорвались вчера после полудня, и теперь мы отчаянно пытаемся удержать Баррак.

— Я видел бои, — сообщил Борей. — Где космодесантники теперь?

— Не знаю. — Брэйд пожал плечами. Он вздрогнул, когда в стену соседнего дома угодил снаряд. — Я пытался с вами связаться, но ответа не получил, пришлось послать делегацию и просить о встрече. Вот тогда они и вышли наружу. До меня дошли только разрозненные сведения, я не вполне понимаю, что произошло дальше.

— Расскажите все, что знаете, — настаивал Борей. — Тут большую роль играет каждая мелочь.

— Ну, первая группа космодесантников просто игнорировала моих посыльных, — насупившись, напряженно сказал Брэйд.

С виду он походил на человека, оказавшегося на грани краха: изможденное лицо, тяжелый мрачный взгляд.

— Их было трое, может быть, четверо. Определенно космические десантники. Броня как у вас, эмблема ордена, значки — все совпадает. Мои офицеры пытались поговорить с их лидером, но получили предложение убираться и не стали упорствовать, так как боялись нанести оскорбление.

— Откуда они узнали, что это лидер?

— Он был одет не так, как остальные, — пояснил полковник, — в длинную одежду наподобие шинели поверх брони, к тому же носил две низко подвешенные кобуры, в каждой по болт-пистолету.

— А меч в ножнах? Не было ли у него длинного меча в разукрашенных ножнах? — Борей ощутил незнакомый прежде холодок предчувствия.

— Да, да, помню, выживший упоминал о похожем мече, — ответил Брэйд, слегка кивнув. — Так вы знаете того космодесантника?

— Его — нет, не знаю, зато знаю кое-что о нем. Это не ваша забота, продолжайте. Вы упомянули про выжившего?

— Э-э… да. — Брэйд явно был потрясен. — Первая группа космодесантников ушла в южную сторону, к докам, и исчезла. Мои люди не знали, как поступить. Они по комм-связи обратились ко мне за приказаниями, и в этот самый момент появились те, другие. Они мгновенно открыли огонь, у меня в динамике раздался крик лейтенанта Тэйна и болтерные выстрелы. Один из офицеров, лейтенант Стрэвен, сразу же бросился бежать. Только он ушел живым, остальные полегли там, где стояли.

— А потом? — поторопил Брэйда крепко задумавшийся Борей.

— Те, другие космодесантники, начали погром, — ответил полковник с гримасой на лице. — Они вошли в город, убивали любого и каждого на своем пути, уничтожали автомобили, бросали в дома гранаты. Началась бойня. Мы не знали, что делать, послали туда взвод, но когда он прибыл, на месте никого не оказалось. Было слишком поздно. Паника распространилась, пошли разговоры, будто Темные Ангелы от нас отвернулись. Я не поверил, но потом все погрузилось в хаос. Половину планеты охватил бунт, половина моих собственных людей к нему присоединилась под предлогом поимки космодесантников. После этого дела пошли все хуже и хуже.

— Какова теперь ситуация?

— Не сомневаюсь, вы сами все видели, — с горечью отозвался Брэйд. — В городе восстание, хотя имперский правитель в безопасности и наши танки перекрыли все дороги, которые ведут к дворцам. Северный космопорт в руинах, ни один корабль не покинет планету, а от доков осталась едва ли не куча хлама.

— Мне срочно нужно в цитадель, — сказал Борей.

Приказав отряду двигаться следом, он первым пошел к воротам крепости. Однако после нескольких шагов обернулся и бросил взгляд на Брэйда:

— Спасибо за оказанное доверие.

— Я должен был верить несмотря ни на что, — проговорил полковник, который стоял, устало привалившись к бронетранспортеру. — Верить, что вы нас не предали. Альтернатива выглядела слишком ужасной.

— Да, это так, полковник, — спокойно согласился Борей. — Удерживайте периметр так долго, как только сумеете, я очень скоро к вам вернусь.

Главные ворота цитадели оказались герметично заперты. Повинуясь введенному коду, дверь скользнула в сторону, и космодесантники вошли внутрь крепости, держа оружие наизготовку. Как только это произошло, дверь зашипела и встала на место. В прихожей, в луже крови, валялись тела привратников, их было трое, все в красных рясах, в обязанности этих людей входил прием делегаций имперского правителя. Нестор осмотрел убитых и указал на глубокие ножевые раны на груди и на горле. Безоружных мужчин забили, будто скот, вероятно, в тот самый момент, когда они приветствовали нежданных визитеров.

По мере продвижения взгляду Темных Ангелов открывались все новые признаки хладнокровной расправы. Обслуга цитадели, секретари, логисты — все они лежали близ своих рабочих мест, жестоко заколотые и зарезанные. На лестнице башни, в коридорах — повсюду были мертвые тела. В сильном волнении Борей последовал за Дамасом в комнаты претендентов.

Сержант-ветеран, страдальчески застонав, бросился туда первым. Тела юношей обмякли, свесившись с кроватей, распластались на полу, остались лежать вдоль стен. Проверив всех по очереди и добравшись до последнего, Дамас медленно покачал готовой.

— Им всем перерезали горло, — жестко заявил он, и трупы отразились в красноватых линзах его шлема.

Сержант-ветеран взял на руки мертвого мальчика, лежавшего у самых его ног, того самого, которого звали Варсин. Пальцы юноши были переломаны и окровавлены.

— Они пытались бороться, воспользовались моими уроками. Все бесполезно.

— Зато погибли мужественно, — отозвался Завл. — Погибли, сражаясь за Императора.

— Нет! — Дамас уже не говорил, а рычал. — Не было тут никакой храбрости, одно только отчаяние! Бесполезное, бессмысленное кровопролитие. Без всякой цели. Все эти убийства без всякой цели. Люди были беззащитны, вот и все.

Кое-какими соображениями Борей решил не делиться со своими обезумевшими братьями. Цель была: убийство совершили, чтобы нанести крайнее оскорбление и окончательно бросить вызов могуществу ордена. Совершенно ясно, в каких намерениях тут расписались кровью по стенам — у Темных Ангелов нет будущего.

— Нужно проверить подвал, — внезапно сказал Нестор.

— Аннигилус, очевидно, не активен, — возразил Гефест. — Будь он активен, на этом острове никто не выжил бы.

— Они могли что-нибудь с ним сделать, — продолжал настаивать апотекарий.

— Очень хорошо, — согласился Борей. — Нестор и Гефест — за мной. Завл, Тамиил — проверьте верхние этажи башни и крышу. Дамас, отправляйся к машине и подготовь «Рино» к бою.

Шагая по лестнице вниз, Борей вдруг ощутил, что сам он выжат досуха и пуст изнутри. Падшие не просто убили слуг ордена, они совершили нечто гораздо большее. Атака, нацеленная не куда-нибудь, а на форпост Темных Ангелов, стала клинком, который вогнали в самое сердце ордена.

Следы беспорядочного боя внутри цитадели опять попадались по дороге: то пулевые отверстия в стенах, то разорванный труп, свесившийся с лестницы вниз, то пятна запекшейся крови на полу.

Чтобы попасть в подвал, Темным Ангелам пришлось перешагивать через тела слуг, которые погибли тут, обороняя проход. Нестор провел братьев мимо операционной и еще глубже, по тоннелям. Показалась бронированная дверь, она была открыта и висела на погнутых дверных петлях, засов попросту скручен, замок сорван. Нестор бросился вперед, в небольшое помещение за порогом. Спустя несколько минут он вернулся и тяжело оперся о стену.

— Они забрали его… — простонал апотекарий.

— Забрали что? — спросил Борей.

Он знал о тайнике апотекария и всегда полагал, что там хранятся редкие или, быть может, легко испаряющиеся медикаменты.

— Геносемя, они взяли священное геносемя, — ответил Нестор хриплым шепотом.

— Геносемя? — Борей был смущен. Потом случившееся ударило по нему, и опять вернулся гнев. — Все больше тайн! Больше лжи и полуправды!

— Это ради безопасности ордена, Борей, — объяснил Нестор, опустив голову. — Глупо все наше геносемя держать в Башне Ангелов. Что делать, если произойдет немыслимое? А если Скала будет потеряна? Возможно, разрушится в варпе? Мы уже пережили утрату калибанского Льва, хотелось бы иметь гарантии, что орден вынесет все. Было решено разослать часть геносемени по отдаленным форпостам, там его спрятали, о местонахождении знали лишь немногие избранные.

— Что ты знаешь о Калибане? — потребовал ответа Борей. — Что еще вы скрывали от меня?

— Борей, брат-капеллан… — Нестор резко и неприятно расхохотался, в его голосе сквозили оттенки безумия. — Мне шестьсот семнадцать лет, и ты действительно вообразил, будто я до сих пор не член внутреннего круга? Да ведь именно поэтому такого ветерана, как я, и послали на этот форпост. Чтобы защитить будущее, чтобы охранять геносемя.

Слова Астеляна сверкнули в разуме Борея: «Тьма была в душе у Льва Эль'Джонсона. Тьму вы все несете в себе. Она окружает вас, но вы слепы к ее присутствию. Интриги, секреты, ложь и тайна». Орден ими укрыт, пелена тьмы соткана, в ней запутались и посторонние, и сами Темные Ангелы.

— Мы должны вернуть геносемя любой ценой, — настаивал Нестор.

Он уже оправился от потрясения и шагал туда-сюда между Бореем и Гефестом, который застыл на месте, ошеломленный таким поворотом событий. Несмотря на давление Нестора, технодесантник, казалось, задумался о чем-то своем.

— Сначала нужно проверить, не поврежден ли аннигилус, — сказал он наконец, подняв взгляд на Борея.

— Где?

— В главном пункте управления, я могу оттуда получить доступ, — пояснил Гефест, следуя за Нестором по тускло освещенному тоннелю.

Очутившись в пункте управления, он прошел в самый его центр и активировал один из главных интерфейсов. Экраны вокруг ожили и замерцали, комната погрузилась в их зеленоватое свечение, стрелки за стеклами контрольных приборов отреагировали на изменение в энергосистеме цитадели и дрогнули. На экране слева от себя Борей увидел панораму двора и улицы, мятежники как раз поднялись в атаку против Имперской Гвардии, некоторые падали, безжалостно срезанные залпами огня, другие кулаками и камнями прокладывали себе дорогу. Оторвавшись от этого зрелища, Борей перенес свое внимание на Гефеста, пальцы которого плясали над руническими клавишами.

— Скорее! Каждая впустую потраченная минута позволяет Падшим еще дальше сбежать с геносеменем! — резко напомнил Нестор, который остался по другую сторону двери.

Пока Гефест действовал, бессмысленные на вид строчки букв и цифр двигались по экрану вверх, экран ненадолго потемнел, после чего пустой белый квадрат появился в самом его центре.

— Код авторизации, — объяснил технодесантник и ввел последовательность рун.

Экран опять померк, затем появилась надпись:

+КОД ПРИНЯТ — ВИРУСНАЯ СИСТЕМА БЕЗОПАСНОСТИ АННИГИЛУС АКТИВИРОВАНА+

— Что-то случилось, — предупредил Гефест, безуспешно тыча в клавиши.

— Что происходит? Скажи мне, что это значит?! — потребовал Борей при виде надписи на дисплее.

Игнорируя капеллана, технодесантник продолжал отчаянно колотить по клавишам, пытаясь вмешаться в протоколы безопасности и переназначить команды. Внезапно отступив, он разнес экран кулаком, осколки стекла разлетелись по сторонам.

— Гефест, скажи мне, что происходит! — Борей уже кричал, он силой развернул боевого брата лицом к себе.

— Их последний трюк, — пробормотал Гефест. Он окинул взглядом разбитый экран, потом взглянул Борею в глаза. — Падшие проникли в самое сердце духа машины и поменяли команды. Как только я получил доступ к аннигилусу, он начал активироваться.

— Не мог бы ты остановить его? — спросил Нестор и шагнул в комнату.

— Нет, невозможно, задержки нет, — ответил Гефест. — Активация происходит мгновенно. Аннигилус применяется лишь в крайнем случае. Зачем рисковать, вдруг враг отключит оружие во время обратного отсчета?

— Ты хочешь сказать, вирус уже распространяется? — спросил Борей.

Он огляделся, словно в попытке увидеть смертельный токсин, которым наполнился воздух.

— Да, — ответил технодесантник и рухнул на пол возле консоли. — Мы проиграли.

— Что будет дальше? — вмешался Нестор. — Какой тип вируса используется?

— Омнифагик, — ответил Гефест через силу. — Он будет пожирать все живое. Передается через воздух и воду, и при контакте тоже. Через два часа Кадилл будет заражен, за полдня заразится весь остров. Дальше все зависит от силы ветра и течения, но вирус будет убивать каждое живое существо, за пять дней он уничтожит все органические клетки на планете. Распространяясь, он сделается еще опаснее, это циклический эффект, планета в конце концов полностью оголится. Распадутся даже кости. Нас защищает броня, иначе мы уже умерли бы. Но все равно, это поражение.

— Не вполне, — вмешался Нестор.

Внимание Гефеста и Борея мгновенно переключилось на него. Надежда вспыхнула в душе капеллана-дознавателя.

— Мы еще можем вернуть геносемя, — добавил апотекарий.

— Завл, Дамас, Тамиил, собраться возле выхода! — скомандовал Борей и зашагал от пульта управления прочь.

Апотекарий и технодесантник последовали за ним. По дороге Борей объяснил ситуацию остальным Темным Ангелам.

— Зачем было это делать? — спросил Завл по комм-сети. — В чем смысл?

— Точно не скажу, но, думаю, это послание, — ответил ему Борей. — Они хотят, чтобы наши братья узнали о случившемся, но такой извращенный резон мне не понять.

— А к чему было так рисковать, мы ведь могли не активировать аннигилус? — удивился Гефест. — Мне кажется, привязывать активацию к переназначению команд глупо.

— Пленник Борея на базе говорил, что у Падших разногласия, — напомнил Нестор. — Быть может, некоторые из них не согласились, быть может, геносемя для них оказалось важнее. Остальные не могли, как положено, запустить аннигилус, и пришлось прибегнуть к обману.

— Или они хотели убраться с планеты раньше, чем вирус окажется на свободе, — предположил Дамас. — По-моему, для такой трусливой уловки это как раз подходящая причина.

— Не важно, — проворчал Борей. — Когда мы поймаем Падших, они непременно все расскажут. Я лично за этим прослежу.

Дамас последним присоединился к собравшимся у входа и подошел к Борею, который ждал, стоя лицом к запечатанной двери.

— Мы должны вернуться к «Громовому ястребу». В случае необходимости убивайте, — приказал капеллан своей команде. — Падшие от нас не сбегут, я каждый камень переверну, обшарю каждый километр в Галактике. За то, что они сегодня сотворили, я им устрою такую боль, которую и вообразить-то раньше не мог. Пусть поживут в мучениях год и еще один день — это будет справедливое наказание за их преступления.

Он сделал шаг к двери, а потом внезапно остановился.

— Что-то не так, брат-капеллан? — поинтересовался Нестор.

— Гефест, скажи мне, где хранился вирус? — обратился Борей к технодесантнику.

— В самом глубоком подвале. А это имеет значение?

— Первая задача вируса — очистить цитадель от незваных гостей? — продолжил Борей цепочку рассуждений.

— Да, вирус сначала высвобождается внутри нее, а потом перекидывается на другие районы города, — подтвердил Гефест.

— И как он распространяется?

— Да очень просто, если бы враги проломили стены, или захватили форпост, то найдутся различные способы, чтобы… — Голос Гефеста пресекся, когда технодесантник вслед за Бореем бросил взгляд в сторону бронированного входного портала. — Тут не было атаки, никаких разрушений…

— Цитадель герметична, — сказал Борей и по очереди окинул взглядом каждого из Темных Ангелов. — Она полностью герметична, это защитная мера против газовой или вирусной атаки извне. Пока мы не распечатаем дверь, вирус останется внутри.

— Но как же мы уйдем, не распечатав дверь? — спросил Нестор. — Я не понимаю.

— Мы никуда не уйдем, — медленно произнес Дамас.

— А Падшие? А геносемя? — с горечью запротестовал Нестор. — Писцина уже обречена. Допустим, обстоятельства активации оказались неординарными, но цель-то вирусной бомбы все равно та же самая. Кадилл в тисках мятежа, орки атакуют, и у них подавляющее преимущество. Планету мы уже потеряли. Следует просто ускорить ее кончину. Вирус очистит мир, как должно, и помешает врагам Императора.

— Нет, — категорически возразил Борей.

— Нет?! — взревел Нестор. — Ты хочешь отказаться от нашей надежды на будущее ради мира, который и так уже в огне, и так на грани разрушения?

— Ради мира, который мы поклялись защищать, — напомнил ему Борей. — Мы принесли священный обет отдать наши жизни и хранить планету всеми способами.

— Писцина потеряна! — заявил апотекарий. — Если восстание не уничтожит этот мир, его все равно заполонят орки! Здесь нечего хранить, Борей!

— Мы не уйдем, — упрямо повторил капеллан-дознаватель, опять вспомнив свой спор с Астеляном. — Мы живем, чтобы служить Императору и человечеству, а не Темным Ангелам.

— Это ересь! — заорал Нестор. — Ты отказываешься от собственной присяги на верность?

— Нет, я помню ее! — закричал Борей в ответ. — Мы поклялись защищать Писцину, именно это мы и сделаем. Не имеет значения, придется ли пожертвовать жизнью или даже ценой будет священное геносемя. Долг перекрывает все.

— Я не позволю этого сделать, — сказал Нестор и отступил на шаг к двери. — У меня собственный долг, моя клятва касалась защиты геносемени.

Борей сорвал с ремня Гефеста плазменный пистолет и придавил переключатель активации. Оружие загудело и завибрировало в руке, наполняясь энергией.

— Ты не откроешь эту дверь, брат-апотекарий, — предупредил Борей, прицелившись в голову Нестора.

— Это что — предательство? — Голос Нестора, даже искаженный передающей системой брони, все равно сочился презрением. — Ты убьешь братьев вместо того, чтобы продолжить великий поиск нашего ордена? Ты, капеллан, хранитель традиций, проводник наших душ, скорее убьешь меня, чем искупишь грех десяти тысячелетий? Думаю, нет.

Нестор сделал еще три шага и добрался до покрытого рунами пульта управления порталом. Борей придавил спусковой крючок, шар перегретой плазмы врезался в апотекария и взорвался. Обезглавленный торс с дымящимся обрубком шеи упал ничком и остался лежать на полу возле ворот.

— Никто из нас не уйдет.

Борей вернул пистолет Гефесту.

— Ты же понимаешь, если мы не выйдем из цитадели, то здесь и умрем, — сказал ему технодесантник. — Вирус будет активен еще семьдесят дней. Это на двадцать дней больше срока, в течение которого нас будет поддерживать экосистема брони.

— Я послушаюсь твоих приказаний, брат-капеллан, — произнес Завл. — Если скажешь, что нужно умереть здесь, значит, так тому и быть.

— Отправляйся к Писцине V, пусть судно остается на орбите и защищает планету от любого вторжения, — проинструктировал Сена Назиила по комм-связи Борей, который находился в пункте управления цитаделью. — Никто не должен приземлиться, абсолютно никто. Ты понимаешь?

— Да, лорд Борей, — ответил корабельный офицер.

— Я оставляю закодированное сообщение, — продолжил Борей. — Как только Башня Ангелов доберется сюда, оно должно быть передано великому магистру капелланов Сафану. Вне зависимости от событий последних недель и наших действий, ни тебе, ни экипажу не будут предъявлены никакие обвинения. Благодарю тебя за преданность ордену и усердное выполнение обязанностей.

— Когда вы сможете к нам присоединиться? — спросил его Назиил.

Борей замолчал, он не знал, что ответить.

— Мы с тобой уже не встретимся, — произнес он наконец. — Это мой последний приказ. Великие магистры дадут тебе новое назначение.

— Я не понимаю, мой лорд.

В голосе Назиила послышалось замешательство.

— Ты не обязан ничего понимать, просто выполни приказ, Сен. Уважай орден. Почитай Императора. Славь Льва.

— Славься, Лев! — эхом повторил Назиил, и Борей отключил связь.

Просмотрев данные журнала, он активировал рекордер.

— Говорит капеллан-дознаватель Борей из императорского ордена Темных Ангелов, — начал он. — Это мое последнее сообщение из системы Писцина, в которой я выполнял свои обязанности командира. Древние противники ударили по ордену. Проклятый враг нанес нам жестокую рану. Мы опутаны кознями, которые выходят за рамки нашего понимания. Все, о чем я собираюсь рассказать, касается не только этого мира, не только глухих уголков звездной системы, цепь событий протянулась слишком далеко. Великие и Темные Силы снова принялись за работу, я вижу, как они манипулируют нами и связывают нас по рукам и ногам.

Борей замер, все остальные слова следовало выбирать осторожно.

— Десять тысячелетий мы стремились к искуплению. Мы преследовали Падших, покрывших позором наших братьев, когда те уже стояли на пороге триумфа. Без сомнения, грех серьезный, непростительный, который требует возмещения. Однако в последние дни на свет вышел еще более тяжкий грех. Это грех невежества. Грех повторения прошлых ошибок.

Я спрашиваю себя: что значит быть Темным Ангелом? Значит ли это непременно охотиться за Падшими, ловить тени по темным углам Галактики? Обязан ли Темный Ангел продолжать нашу охоту любой ценой и ставить ее превыше иных клятв и обязательств? Или быть Темным Ангелом значит лгать и плести интриги, чтобы никто не узнал о нашем позоре? Быть может, это значит держать собственных братьев в неведении и скрывать от них прошлое ордена, наше общее, разделенное наследие? Или быть Темным Ангелом все же значит быть космодесантником? Следовать дорогой, которую в дни основания великого Империума Человечества проложили для нас Император и Лев Эль'Джонсон? Охранять человечество, изгонять чужаков, очищать нечистых?

Если наши поступки будут подобны яркому огню в ночи, они станут примером для подражания. Мы воины Императора, стража человечества. Робаут Жиллиман называл нас яркими звездами на небосклоне битвы, которых не коснется самовосхваление. И все же мы, Темные Ангелы, совершаем величайший из грехов. Превыше долга мы ставим самих себя. Мы похоронили свои традиции, скрыли нашу подлинную историю под маской мистицизма и легенды, и все ради того, чтобы ввести других в заблуждение. Мы не яркие звезды, а тени в пустой черноте, и мы не следуем своему предназначению.

Борей замолчал и прислонился к панели, он чувствовал себя усталым. Капеллан понимал, что его не захотят выслушать, да и не смогут, а все потому, что он выступает против самой сути Темных Ангелов.

— В журнале находится полный отчет о катастрофе, постигшей и Писцину, и нас самих. Ответственность я беру на себя. Наши враги знают нас слишком хорошо. Мы сделались собственным проклятием, и козни Падших лишь сделали этот факт явным. Что случилось, то случилось, здесь и сейчас у нас нет иного выхода, придется поступить как должно. Десять тысяч лет назад душу ордена разделили пополам. Принято было говорить: мы и Падшие, свет и тьма — вот две половины. Я получил горький урок, узнав, что это неправда. Утешительная ложь защищает нас от сомнений, вопросов и пугающих ответов. На самом деле нет тут ни света, ни тьмы, есть только оттенки сумерек между ними.

Быть может, шанс на искупление был, но он утрачен десять тысячелетий назад. Сто веков нами двигало стремление к этому самому искуплению, но оно же нас и пожирало. Мы не можем найти мир в собственной душе, покуда жив хоть один Падший. Но что потом? Каково это, быть Темным Ангелом без Падших? Мы докатились до того, что ими измеряем самих себя. Уберите их, и орден останется без цели. Наш путь потерян, и я горячо молюсь, чтобы великие магистры, мудрейшие среди всех, отыскали правильную дорогу.

В противном случае не будет нам спасения, и стремления наши впустую, и все достижения окажутся напрасными. Умоляю вас, не допустите этого. Приносим нашу последнюю жертву во имя народа Писцины и ради защиты будущего Темных Ангелов. Сделайте так, чтобы смерть моих братьев не оказалась напрасной.

Борей выключил запись и пошел прочь. Уже у самой двери он остановился, в голову пришла новая идея, капеллан вернулся и снова запустил рекордер.

— Нужно переправить еще одно сообщение. Прогуляйся по темному пути вниз через помещения для допросов, мимо катакомб до самых удаленных комнат. Дойди до одиночной камеры в самом сердце Скалы и передай тому, кто в ней находится: «Ты не ошибся».

…Они собрались в часовне, поверх брони накинули стихари. Вдоль стены уложили тела сорока двух слуг и четырнадцати претендентов, каждое тело прикрыли белым саваном с вышитой на нем эмблемой ордена. В самом конце ряда лежал Нестор, его покров вывернули наизнанку. Темные Ангелы выстроились в ряд и опустились на колени перед алтарем, слева от Борея — Гефест и Завл, справа — Тамиил и Дамас. Каждый, склонив голову, прижал к груди мелта-бомбу. Борей держал детонатор, положив палец на кнопку. В этом космодесантники оказались единодушны: лучше быстро завершить страшное испытание, чем умирать от голода, задыхаться, дойти до отчаяния и выказать слабость. Избранный ими способ был чистым и мгновенным.

— Что дает нам цель? — произнес Борей речитативом.

— Война! — ответили все остальные.

— Какова цель войны?

— Победа над врагами Императора!

— Кто такие враги Императора?

— Еретик, чужак, мутант.

— Что значит быть врагом Императора?

— Это значит быть проклятым.

— Кто орудие проклятия Императора?

— Мы, космодесантники, ангелы смерти!

— Что значит быть космодесантником?

— Быть чистым, сильным, не ведать ни жалости, ни милосердия, ни угрызений совести.

— Что значит быть чистым?

— Не знать страха, ни разу не дрогнуть в бою.

— Что значит быть сильным?

— Бороться, когда другие бегут. Стоять насмерть, зная, что смерть несет последнюю награду.

— Какова последняя награда?

— Служба Императору.

— Кому мы служим?

— Мы служим Императору и Льву, а через них — человечеству.

— Что значит быть Темным Ангелом?

— Это означает первенство, это честь быть сыном Льва.

— Славься, Лев, — сказал Борей и нажал кнопку.

 

Имена Крыла Смерти и их перевод

Аккад (Каменное Сердце)

Эзекиль (Бегущий по Туче)

Марий (Свирепый Ласка)

Сергио (Хромой Медведь)

Арадиил (Два Языка)

Пауло (Кровавая Луна)

Лион (Длинное Копье)

Габриель (Ходящий по Огню)

Гдеон (Коготь Ястреба)

Маркус (Одинокий Охотник)

Люций (Крадущаяся Смерть)

Маттиас (Красный Лис)

Рафаил (Серая Грива)

Натаниель (Бегущий по Ветру)

Плювий (Кровавый Клинок)

Октавий (Быстрое Крыло)

Антоний (Летящий Орел)

Калибан (Железный Кулак)

Клаудий (Красный Ворон)

Адонай (Каменная Рука)

Уриил (Великий Медведь)

Саммаил (Адский Ходок)

Викконий (Смеющееся Солнце)

Саффон (Бледный Ворон)

Маллок (Несущий Дождь)

Амаил (Бегущий Призрак)

Бетор (Рычащий Медведь)

 

Глава 1

Бегущий по Туче смотрел на крушение своего дома и испытывал желание заплакать. Он закрыл глаза и сделал три вдоха, но когда посмотрел вновь, ничего не изменилось. Он возвратился к десантному кораблю Крыла Смерти. Свирепый Ласка только что спустился с трапа. Он хищно взглянул на то, что когда то было деревней Бегущего по Туче и перевел свой штурмовой болтер в атакующий режим. Усмешка рассекла его белое как череп лицо.

— Темные Ангелы, будьте осторожны. Здесь прошла смерть, — сказал он.

Солнце блестело на черной терминаторской броне Свирепого Ласки. Со своими белыми волосами и у-подобными шрамами-татуировками, он был похож на Поедающего Кости, который возвратился, чтобы потребовать этот мир.

Бегущий по Туче закачал головой, не веря. В течении двухсот лет он держал воспоминания об этом месте в своей памяти. Хотя Орден был его домом, а боевые братья семьей, он всегда чувствовал, что его дух возвратится сюда, когда Император даст ему отдых. Он посмотрел в направлении курганов. Они были вскрыты. Он прошел к входу. Он увидел, что кости были разбиты и искорежены. Это было богохульство, которое мог сделать только самый ожесточенный из противников. Это означало конец его клана.

— Призраки моих предков блуждают бездомные, — сказал он. — Они станут пьющими кровь и пожирателями экскрементов. Мой клан обесчещен.

Он почувствовал тяжелую руку на своем плече, и обернулся, чтобы увидеть Хромого Медведя, пристально глядящего на него. Два столетия тому Бегущий по Туче и он принадлежали к вражеским кланам. Теперь члены клана, вместе с которыми он сражался, были мертвы, и старая вражда давно стала крепкой дружбой.

— Теперь Темные Ангелы — твой народ, — сказал Хромой Медведь своим мягким голосом. — В случае необходимости мы отомстим за позор.

Бегущий по Туче покачал головой.

— Это не Путь. Воины Неба выше ссор кланов. Мы выбираем только самых храбрых из сильных Людей. Мы не принимаем сторон.

— Твои слова делают честь Ордену, брат капитан, — сказал Хромой Медведь, останавливаясь подобрать что-то, лежавшее в траве.

Бегущий по Туче увидел, что это была металлическая головка топора. Скорбь боролось с любопытством.

— Это было не тем возвращением домой, которое я себе представлял, — мягко сказал Бегущий по Туче. — Где дети, собирающие цветы для Осеннего Фестиваля? Где молодые парни, мчащиеся, чтобы сосчитать знаки победы на наших доспехах? Где говорящие с духами, которые хотели поговорить с нами? Мертвы. Все мертвы.

Хромой Медведь поковылял прочь, оставляя Бегущего по Туче наедине со своим горем.

* * *

Две Говорящие Головы изучал иссохшие тела в вигваме. Одно принадлежало старому воину. Его усохшая рука все еще сжимала каменный топор, с вырезанными на нем рунами грозовой птицы. Другое принадлежало скво. Между ее костяными пальцами была шейка младенца.

— Она задушила ребенка, чтобы он не попал в руки врага, — сказал Кровавая Луна. Библиарий заметил скрытое чувство ужаса в голосе Десантника. Он сделал глубокий вдох, пытаясь не обращать внимания на заплесневелое зловоние, которое заполняло длинный дом.

— Здесь произошло нечто плохое, но это было десятилетия назад, — ответил Две Говорящие Головы, стараясь ослабить суеверный страх Кровавой Луны. Ему нужно было время для того, чтобы рассмотреть, исследовать события прошлого. Аура старого ужаса душила его. В вигваме ложились тени. В психической ауре территории было что-то зловеще знакомое.

— Лорд Шаман… — сказал Кровавая Луна.

Библиарий слегка улыбнулся, давние привычки возвращались с новой силой, теперь, когда они вновь шли по земле своего родного мира.

— Мой титул Брат Библиарий, Кровавая Луна. Ты больше не мой почетный страж. Мы оба Десантники.

— Лорд-Брат Шаман, — продолжил Кровавая Луна. — Никакие воины Равнин не произвели бы таких опустошений. Не считаешь ли ты…?

— Нам следует провести расследование, старый друг. Нам нужно побывать в других селениях и поговорить с их вождями. Если кто-то возвратился к обычаям Времени Опустошения, мы положим этому конец.

Ходили слухи, что некоторые из Кланов Холма все еще придерживались старого демонопоклонничества, которое практиковалось еще во времена до прихода людей Императора. Если это было правдой, то Десантникам следовало принять меры.

Так или иначе, Две Говорящие Головы не думал, что все дойдет до такого. В этом деянии не чувствовалась рука поклоняющихся демонам, но в воздухе витала зараза, подобная той. Почти узнанный ужас цеплялся за его разум. Он подавил свои чувства в надежде, что его подозрения не были верны.

* * *

Город, воздвигнутый на равнине, походил на левиафана, покрытого сажей и копотью. Бегущий по Туче заметил его раньше остальных, и приказал Хромому Медведю посадить десантный корабль в долине, так, чтобы его не было видно со стен. Он изучал его через магнокуляры с выступа холма. Это было унылое место, напоминавшее ему о мирах-ульях, которые он посещал. Он занимал много миль и был окружен монолитными стенами. Большие дымовые трубы, видимые на расстоянии, изрыгали едкие химические облака в серое небо.

Снаружи стен текла река, черная от отравы. Наблюдая, Бегущий по Туче заметил стадо вопящих лосей, которых вели от баржи к большим скотобойням за стенами. Люди шли по улицам от громадных каменных бараков к невероятно большим кирпичным заводам. Смог был повсюду, временами скрывая грязный город и его обитателей.

— Вот откуда металлический топор Хромого Медведя, — сказал Две Говорящие Головы, ложась на землю возле Бегущего по Туче. — Хотел бы я знать, кто его построил.

— Это кошмар, — пробормотал Бегущий по Туче. — Мы вернулись домой, чтобы найти наши вигвамы разоренными и это… уродство на их месте.

— Этот город может содержать в себе всех жителей Равнин и даже вдесятеро больше. Мог ли наш народ быть порабощен и приведен сюда, Брат Капитан?

Бегущий по Туче хранил молчание, раздумывая.

— Если это так, тогда мы спустимся туда с огнеметом и тяжелым болтером и освободим их.

— Перед тем, как действовать, нам нужно узнать больше. Нас могут превзойти по численности и заманить в ловушку, — ответил Шаман.

— Я говорю, идем туда с оружием в руках, — сказал позади них Свирепый Ласка. — Если мы найдем противников, то испепелим их.

— Считаешь, они не думают о том же? Сажа и грязь придают месту орочий вид, — сказал Хромой Медведь. Он продолжал разведывать, идя вдоль гребня.

— Никакой орк никогда не положил бы камень на камень подобным образом, — ответил Две Говорящие Головы. — Это людское творение.

— Это не работа Человека, — сказал Бегущий по Туче. — Эти бараки в сто раз больше вигвамов и построены из кирпича.

— Есть только один способ узнать что-либо, — сказал Две Говорящие Головы. — Один из нас должен посетить город.

* * *

Воины согласно кивнули. Каждый показал шрам-татуировку, указывая на то, что они готовы пойти добровольцами. Две Говорящие Головы покачал головой.

— Я должен идти. Духи охранят меня.

Бегущий по Туче увидел, что воины смотрят на него в ожидании решения. Как Капитан, он мог отклонить предложение Библиария. Он посмотрел на город, затем на Шамана, тихо и гордо стоящего перед ним. К нему пришло ощущение пустоты, тщетности. Его люди, его деревня исчезли.

— Как пожелаешь, Лорд Шаман. Говори с духами и ищи у них помощи, — сказал он, давая древний ритуальный ответ. — Взвод Кровавой Луны останется здесь, чтобы следить за тобой. Все остальные возьмут Крыло Смерти, и будут искать выжившие поселки.

* * *

Опустилась ночь, когда Две Говорящие Головы завершил приготовления. Он бросил четыре руны из гравированных черепов своих предшественников на землю. Каждая указывала на одну из сторон света, следя за приближением из царства духов.

Он зажег маленький костер в глубокой ложбине, бросил в огонь горстку трав и сделал глубокий вдох. Он коснулся церемониального крылатого черепа на груди, а затем черепа, инкрустированного на его поясе. Наконец, он помолился Императору, укротителю громовых птиц и маяку на дороге душ, чтобы он присматривал за ним, когда он будет совершать волшебство. Затем он начал петь.

Ароматы трав наполнили его легкие. Казалось, он поднялся над своим телом и смотрел на него сверху. Другие Терминаторы отступили от круга духов. Им овладел холод, и жизнь испарялась из него до тех пор, пока он не оказался на краю смерти. Сильные всхлипывания сотрясли его тело, но он превозмог себя и продолжил ритуал.

Он был в холодном, темном месте. На краю своего восприятия он ощущал морозное белое присутствие, липкое, как туман, и холодное, как дыхание могилы. Над собой он слышал взмахи могучих крыльев, там, где парило Крыло Смерти, пегас Императора и носитель душ умерших.

Шаман говорил с духами, заключал договоры, которые обязывали их служить ему и быть награжденными толикой его силы. Он ощущал вокруг себя витающих голодных духов, готовых оградить его со стороны, укрывая пеленой глаза любого, кто мог его заметить, заставляя их видеть всего лишь дружественное существо.

Он вышел из круга, прошел мимо наблюдавших Десантников. Достигнув выступа холма, он увидел далекий город. Даже ночью, его огни горели, освещая небо и превращая метрополис в огромную тень на земле.

* * *

Над ними, сквозь мрак, вырисовывались Штормовые Горы. Бегущий по Туче задавался вопросом, как Хромой Медведь мог все это так воспринимать. Лицо большого мужчины было непроницаемой маской. Он не позволял себе думать о том, что могло случиться с его людьми.

Поселок Охотящегося Медведя был последним, который они посетили: наиболее отдаленный, построенный в пещерах под Пиком, Опоясанным Тучами. Хромой Медведь поковылял по узкой тропинке в утесе.

Бегущий по Туче старался не думать о других поселках, которые они видели. Они не нашли ничего, кроме опустошенных и оскверненных могил. Ни единой живой души, кроме Десантников, ходивших среди поваленных тотемов. Они похоронили тела, которые нашли, и вознесли молитвы Императору, чтобы он хранил их убитый род.

Бегущий по Туче увидел, что Свирепый Ласка остановился. Худая рука мужчины играла крылатой рукояткой его церемониального кинжала. Он изучал выступы над дорогой, и казалось, принюхивался к воздуху.

— Никаких часовых, — сказал он. — Как мальчишки. Я совершал набеги в эти горы. Охотящийся Медведь всегда имел остроглазых наблюдателей. Если кто есть в живых, то нам бы уже бросили вызов.

— Нет, — закричал Хромой Медведь и побежал мимо порога поселка в пещеры.

— Взвод Пауло, на прикрытии! — сказал Бегущий по Туче. Пять терминаторов замерли на позиции, охраняя вход.

— Остальные, следуйте за мной. Одеть шлемы. Будьте настороже. Свирепый Ласка, не спускай глаз с Хромого Медведя. Не потеряй его.

Когда они вошли в пещеру, включились фонари. Дюжины туннелей уходили из этого места. Неясные очертания колебались от их огней. На мгновение Бегущий по Туче почувствовал надежду. Если им и было суждено найти выживших из Народа Равнин, то это будет здесь. В этих огромных темных лабиринтах люди Хромого Медведя могли прятаться годами, избегая любой погони.

Следуя за сигналом локатора Хромого Медведя через туннели, Бегущего по Туче наполнило отчаянием. Они пересекали коридоры, в которых лежали мертвые. Иногда тела были отмечены следами копья и топора; иногда они были сокрушены и искорежены нечеловеческой силой. Некоторые были разорваны пополам. Бегущий по Туче уже видел прежде тела, убитые подобным образом, но говорил себе, что здесь это было невозможно. Подобное не могло случиться на его родном мире — в огромных халках, лежавших холодными в космосе — возможно, но не здесь.

Они нашли Хромого Медведя, стоявшего в самой большой пещере. Пол устилали кости. Тени убегали от их огней. Хромой Медведь рыдал, указывая на стены. Рисунки, датированные самыми ранними временами, укрывали стену пещеры, но внимание Бегущего по Туче привлекло последнее, и наиболее высоко расположенное изображение. В нем безошибочно угадывалась злобная четырехрукая фигура. Ненависть и страх сменяли друг друга в его уме.

— генокрады, — выплюнул он. Хромой Медведь застонал позади него. Свирепый Ласка издал короткий, лающий смех. Этот звук пробрал Бегущего по Туче до костей.

Две Говорящие Головы прошмыгнул через открытые городские ворота. Ему в нос ударило зловоние. Его концентрация снизилась, и он почувствовал, что духи изо всех сил пытались убежать. Он напряг свою железную волю, и защитное заклинание стало на место.

Изучая окружающую обстановку, он понял, что у него не было причин волноваться. Здесь не было стражи, только пост для сбора пошлины, где сидел клерк с одутловатым лицом, отмечающий счета. Для него это казалось зловещим: строители города, очевидно, чувствовали себя в такой безопасности, что даже решили не ставить часовых.

Две Говорящие Головы рассмотрел писца. Он сидел у небольшого окна, внимательно изучая бухгалтерскую книгу. В его руке была перьевая ручка. Он писал при свете маленького фонаря. На мгновение, он, казалось, ощутил присутствие Библиария, и поднял взгляд. У него были высокие скулы и румяная кожа Народа Равнин, но на этом схожесть заканчивалась.

Его члены казались чахлыми и слабыми. Черты имели нездоровую бледность. Он покашлял и вернулся к работе. На его лице не было признаков шрамов мужества. Его одежда была из какой-то грубо сотканной ткани, не лосиной шкуры. У него не было под рукой никакого оружия, и он не выказывал никакого негодования из-за того, что был заперт в тесном кабинете, вместо того, чтобы находится под открытым небом. Две Говорящие Головы с трудом мог поверить в то, что вот это было потомком его культуры воина.

Он поспешил в город, тщательно выбирая себе путь через узкие, грязные улицы, пробегавшие между огромными зданиями. В этом месте не было ни смысла, ни логики. Обширные площади лежали между громадными фабриками, но они не имели очевидной системы. Город рос бесконтрольно, подобно раку.

Не было никаких сточных каналов, и дороги были полны грязи. Запах человеческих отходов смешивался с ароматом жарящейся пищи и острого крепкого запаха дешевого алкоголя. Низкие темные двери трактиров и киоски с едой были на каждом шагу.

Повсюду сновали немытые дети. Время от времени, огромные, откормленные мужчины в длинных синих пальто прокладывали себе путь через толпу. У них на лице были шрамы-татуировки, и они шли с выражением самодовольной гордости. Если кто-то вставал у них на пути, они набрасывались на них с деревянными палками. К удивлению Двух Говорящих Голов, никто не защищался. Они казались слишком слабодушными, чтобы бороться.

Блуждая, Библиарий обнаружил еще кое-что более ужасное. Все члены толпы, кроме мальчишек и носителей синих пальто, были искалечены. Мужчины и женщины имели искромсанные конечности или обожженные лица. Некоторые ковыляли на деревянных костылях, выставляя перед собой обрубки ног. Другие были слепыми и велись детьми. Мимо вперевалку прошел безногий карлик, использующий для движения руки, идя на ладонях. Все они, казалось, были случайными жертвами какого то огромного индустриального процесса.

Во мраке и со светом, исходящим из адских домен, они двигались подобно теням, они кричали о милостыне, о помощи, об избавлении. Они взывали к Небесному Отцу, четырехрукому Императору, за спасением. Они проклинали и бредили и умоляли под загрязненным небом. Две Говорящие Головы смотрел, как бедные крали у бедных, и удивлялся, как его народ мог пасть столь низко.

Он вспоминал высоких, сильных воинов, живших в поселках и ничего не просивших у других. Какое пагубно волшебство могло превратить Народ Равнин в этих жалких существ?

Он вздрогнул, когда ребенок дернул его за руку.

— Жетоны, Старший. Жетоны на еду.

Две Говорящие Головы с облегчением вздохнул. Его заклинание все еще держалось. Ребенок увидел всего лишь безопасную, неприметную фигуру. Он почувствовал напряжение связи с духами, подсознательно грызущихся в нем, но не ослабил хватку.

— У меня для тебя ничего нет, мальчик, — сказал он. Паренек убежал, извергая ругательства.

* * *

Подавленные и сердитые, Десантники покинули пещерный поселок. Бегущий по Туче заметил, что лицо Хромого Медведя было белым. Он показал большому мужчине и Свирепому Ласке, чтобы они следовали за ним. Два командующих взводами пошли следом. Они вышли на большой выступ скалы и посмотрели вниз на длинную долину.

— генокрады, — сказал он. — Мы должны сообщить Империуму.

Свирепый Ласка сплюнул с края утеса.

— Темный город принадлежит им, — сказал Хромой Медведь. Бегущий по Туче понял, что в его тихом голосе звучала глубокая ненависть. — Они, должно быть, победили Народ и стали их хозяевами.

— Некоторые кланы сопротивлялись, — сказал Бегущий по Туче. Он гордился этим. Факт того, что его клан решил продолжать безнадежную борьбу, а не сдаться, давал ему ощущение комфорта.

— Наш мир погиб, наше время вышло, — сказал Свирепый Ласка. Его слова прозвенели подобно большому похоронному колоколу в черепе Бегущего по Туче. Свирепый Ласка был прав. Вся их культура была истреблена.

Единственные, кто помнил мир Народа Равнин, были Десантники Темных Ангелов. Когда они умрут, кланы будут жить только в записях флота ордена. Если Темные Ангелы не порвут с традицией и не начнут набирать рекрутов с других миров, орден прекратит существование со смертью нынешнего поколения Десантников.

Бегущий по Туче ощутил пустоту. Он возвращался домой с такими большими надеждами. Он хотел еще раз пройтись среди своих людей, вновь увидеть свое село перед тем, как состарится. Теперь он обнаружил, что его мир был мертв, мертв в течении долгого времени.

— И мы никогда не знали, — мягко сказал он. — Наши кланы были мертвы уже много лет, а мы не знали. Это был проклятый день, когда мы полетели на Крыле Смерти на наш родной мир.

Командиры взводов хранили молчание. Сквозь облака пробивалась луна. Под ними, в долине, они увидели, как на земле появилось изображение огромного крылатого черепа.

— Что это такое? — спросил Свирепый Ласка. — Когда я последний раз исследовал долину, его там не было.

Хромой Медведь одарил его странным взглядом. Бегущий по Туче знал, что его старый друг никогда не представлял себе такой храбрый вражеский клан, который бы ходил по священной долине его народа. Даже спустя столетие, молчаливый, сухощавый мужчина мог все еще удивить их.

— Это там говорящие с духами творили волшебство, — ответил Хромой Медведь.

— Должно быть, они пытались вызвать Крыло Смерти, несущее Воинов с Неба. Они, наверное, отчаянно пытались вызвать нас. Они верили, что мы их защитим. Мы так и не пришли.

Бегущий по Туче услышал рычание Свирепого Ласки.

— Мы будем мстить за них, — сказал он.

Хромой Медведь согласно кивнул.

— Мы войдем туда и покараем город.

— Нас всего тридцать против целого города генокрадов. Насчет подобных ситуаций Кодекс полностью ясен. Нам следует сбросить на планету вирусную бомбу с орбиты, — сказал Бегущий по Туче, прислушиваясь к возникшей тишине. Хромой Медведь и Жестокий Ласка потрясенно смотрели на него.

— Но как насчет наших людей? Они все еще могли выжить, — без особой надежды сказал Хромой Медведь. — Нам следует по крайней мере предположить, что такая возможность существует, прежде, чем мы очистим наш родной мир от жизни.

Свирепый Ласка побледнел. Бегущий по Туче еще никогда не видел его столь встревоженным.

— Я не могу этого сделать, — мягко сказал он. — А сможешь ли ты, Брат-Капитан? Сможешь ли ты отдать приказ, который уничтожит наш мир, и наших людей навсегда?

Бегущий по Туче почувствовал, как ужасный вес ответственности упал на его плечи. Его обязанность была ясной. На этом мире была большая угроза Империуму. Его слово осудит всех людей на забвение. Он пытался не думать, что Хромой Медведь мог быть прав насчет того, что не все Люди еще могли быть порабощены генокрадами. Но эта мысль крутилась у него наибольше, потому, что он надеялся, что это была правда. На мгновение он замер, парализованный чудовищностью решения.

— Выбор не только за тобой, Бегущий по Туче, — сказал Свирепый Ласка. — Он касается всех воинов Народа.

Бегущий по Туче взглянул в его горящие глаза. Свирепый Ласка начал древний ритуал, на который нужно было ответить по правилам. Капитан терминатор взглянул на Хромого Медведя. Лицо великана было мрачным.

Бегущий по Туче кивнул.

— Должно быть Собрание, — сказал он.

 

Глава 2

Две Говорящие Головы увидел, как на площади вспыхнуло волнение. Взвод синих плащей принуждал искалеченных нищих прижаться к одной стороне. Людей избивали ногами, когда они проталкивались сквозь толпу, подобно тому, как лезвие проходит через плоть.

Библиарий отскочил ко входу в таверну. Неприветливый мужчина с недавно изрезанными щеками подошел слишком близко. Он поднял свой жезл, чтобы ударить Две Говорящие Головы, очевидно, считая его одним из толпы. Он отбился от каркаса доспехов Терминатора. Солдат удивленно покосился на него, а затем двинулся в обратном направлении.

Через путь, очищенный громилами, двое бритоголовых мужчин в коричневых формах несли паланкин. Две Говорящие Головы увидел знак четырехрукого человека на его стенке, и по нему прошло чувство острого страха. Его худшие опасения подтвердились.

— Милостыню, Старший, дай нам милостыню, — умоляла толпа, голоса сливались в один могущественный рев. Многие унижались и падали на колени, обрубки и руки в просьбе тянулись к паланкину.

С одной стороны отодвинулся полог, и оттуда вышел небольшой полный человек. Его бледная кожа имела синеватый оттенок, и он носил богатое одеяние из черной ткани, белый жилет и высокие, черные кожаные ботинки. На его нашейной цепочке висел четырехрукий кулон. Его голова была полностью лысой, и он имел проницательные черные глаза. Он взглянул на толпу и злорадно ухмыльнулся, его большие челюсти немного отодвинулись, открывая дюжину маленьких подбородков.

Он спустился вниз и вытащил кошелек. Толпа в надежде затаила дыхание. На мгновение его взгляд упал на Библиария, и он озадачился. Затем он нахмурился. Две Говорящие Головы почувствовал, как его что-то дернуло за ногу, и упал на колено, хотя он не преклонялся ни перед чем, кроме изображения Императора. Он чувствовал, как на нем задержался пагубный взгляд, и задавался вопросом, сумел ли этот толстяк каким либо способом проникнуть через маскировку укрощенных им духов.

* * *

Все взводы собрались вокруг огня. Большие бревна тлели в темноте, освещая лица Десантников, и заставляя их выглядеть похожими на демонов. Позади них, на посадочных лапах стояло Крыло Смерти, служа оплотом против тьмы. Он знал, что за ней лежал вражеский город, в котором обитало отвращение.

У самого огня с безразличными лицами сидели командиры взводов. Позади них находились их бойцы при полных боевых регалиях и со штурмовыми болтерами и огнеметами в руках. Блики огня отражались на крылатых мечах, нарисованных на плечевых пластинах. Их одеяние было имперским, но изрезанные шрамами лица, освещаемые костром, принадлежали Народу Равнин.

Он знал этих людей так долго, что даже Две Говорящие Головы возможно не смог бы лучше разглядеть их настроение. В каждом лице он видел жажду мести и желание умереть. Воины хотели присоединиться к своим кланам в царстве духов. Бегущий по Туче также чувствовал шевеление духов предков, их призывы к отмщению. Он старался не обращать внимания на их голоса. Он был воином Императора. Кроме своего народа, он имел и другие обязанности.

— Мы должны сражаться, — сказал Свирепый Ласка. — Мертвые требуют этого. За наши кланы нужно отомстить. Если кто-то из нашего народа выжил, то их необходимо освободить. Наша честь должна быть восстановлена.

— Есть много видов чести, — ответил Кровавая Луна. — Мы почитаем Императора. Наши доспехи Терминатора — символ этой чести. Это знаки чести, что дал нам Орден. Можем ли мы рискнуть потерять все следы древнего наследия нашего Ордена в схватке с генокрадами?

— В течение ста столетий носимые нами доспехи хранили Десантников в сражениях. Они не подведут нас и сейчас, — горячо ответил Свирепый Ласка. — Мы можем только прибавить им чести, убивая нашего врага.

— Брат Марий, брат Пауло, пожалуйста, тише, — сказал Бегущий по Туче, призывая их к спокойствию, используя ритуал Ордена, назвав Свирепого Ласку и Кровавую Луну именами, которые они взяли, став Десантниками. Два Терминатора склонили головы, признавая серьезность мгновения.

— Прости нас, Брат-капитан, и назови нам епитимью. Мы в твоем распоряжении. Semper fideles, — ответили они.

— Нет нужды в епитимье, — Бегущий по Туче осмотрел собравшихся у огня. Все глаза смотрели на него. Он осторожно взвесил слова, перед тем, как вновь заговорить.

— Сегодня вечером мы собрались не как солдаты Императора, а за древним обычаем, как воины Народа. Этими словами я даю свое благословение как военный вождь и Капитан. Мы собрались здесь как представители своих кланов, соединенные узами братства, поэтому мы можем вещать как один голос, думать как единый разум и найти верный путь для всех наших людей.

Бегущий по Туче знал, что его слова звучали фальшиво. Присутствующие здесь не были представителями своих кланов. Они и были кланами — тем, что от них осталось. Однако ритуалу положили начало, и он должен был продолжаться.

— В пределах этого круга не будет никакого насилия. До конца этого Собрания мы будем единым кланом.

Казалось странным произносить эти слова воинам, сражавшихся вместе в тысяче битвах под сотней солнц. И все же это был древний ритуал приветствия, предназначенный, чтобы гарантировать мирную беседу среди воинов из враждующих племен. Он увидел, как некоторые Десантники поклонились.

Внезапно это стало казаться правильным. Культура их народа родилась на этом мире, и пока они находятся здесь, они будут ее придерживаться. В это время и на этом месте они были связанны общим наследием. Каждый нуждался в утешении после испытаний этого дня.

— Мы должны говорить о судьбе нашего мира и нашей воинской чести. Это — вопрос жизни и смерти. Давайте говорить честно, как и подобает нашему народу.

* * *

Старший поласкал свою цепочку и продолжил смотреть на Две Говорящие Головы. Хмурый взгляд заставил наморщиться его высокий, выпуклый лоб. Он резко отвел взгляд и начал рыться в своем кошельке.

Со стороны толпы донеслись нестройные приветствия, когда он начал бросать им горсти мерцающих железных жетонов, а после забрался в свой паланкин, чтобы понаблюдать за дракой. Десантник смотрел, как люди унижались, сражаясь в пыли за монеты. Он в отвращении покачал головой и вошел в таверну. Даже самый ничтожный обитатель мира-улья показал бы больше достоинства, чем та толпа снаружи.

Заведение пустовало. Две Говорящие Головы оглядел утрамбованный земляной пол и грубо сколоченные столы, за которыми сгорбились несколько оборванных, немытых пьяниц. Стены покрывала грубая драпировка, повторявшая стилизованный четырехрукий образец, выглядевший как грубо нарисованная звезда. Снаружи, вдали, он услышал длинный, одинокий паровой гудок.

Хозяин таверны перегнулся через стойку, грозно взирая из-за бара. Две Говорящие Головы пошел к нему. Когда он достиг стойки, то понял, что не имел при себе жетонов. Хозяин холодно на него уставился, мясистой рукой протирая грязную, рассохшуюся боковую стойку.

— Ну, — безапелляционно произнес он. — Чего тебе надо?

Две Говорящие Головы удивился грубости этого человека. Люди всегда вежливым народом. Они всегда выказывали любезность там, где другой оскорбленный человек уже бы размахивал топором. Он встретил его пристальный взгляд и немного надавил на его волю. Он не обнаружил никакого сопротивления в слабом духе мужчины, но даже в этом случае усилие было утомительным.

Хозяин таверны отвернулся, опустив глаза, и без слов налил напиток из глиняной бутылки. За дверью послышался звук шагов. Она распахнулись, и внутрь хлынула толпа рабочих, на ходу заказывающих выпивку.

Все мужчины и женщины имели изможденные, усталые лица. Их руки и босые ноги были столь же грязными, как и их одежда. Две Говорящие Головы предположил, что их смена только что закончилась. Он взял свой напиток и сел в углу, наблюдая за усевшимися на стулья рабочими, и слушая, как они вяло проклинают своих надсмотрщиков и нехватку жетонов. В уголке группа людей начала играть в кости, равнодушно спуская деньги.

Через некоторое время Две Говорящие Головы заметил, что люди уходили через дверной проем в задней стене таверны. Он встал и последовал за ними. Казалось, никто не возражал.

Комната, в которую он вошел, была темной, и в ней стоял запах звериного жира. В центре ее находилась яма, окруженная радующимися и проклинающими рабочими. Две Говорящие Головы пробивался вперед, и толпа расступалась перед ним. Он стоял на краю ямы и видел объект всеобщего внимания.

Внизу сражались две великие ласки Равнин, вырывая длинные полосы плоти друг у друга, в то время, как публика ревела и делала ставки. Каждая была размером со взрослого человека и носила металлический ошейник с шипами. Одна уже лишилась глаза. У обоих шла кровь из множественных порезов.

Две Говорящие Головы почувствовал отвращение. В молодости он охотился на ласок, имея только каменный топор против свирепой хитрости. Это было состязание, на кон которого воин ставил свою жизнь, сражаясь с жестоким и смертельным противником. В этом же кровавом спорте не пахло никаким состязанием. Это был всего лишь безопасный выход для жажды крови этих утомленных, голодных рабочих.

Библиарий отступил от ямы, оставляя рабочих и их спорт. Уходя, он заметил, что в бар вошел синий плащ и о чем-то заговорил с барменом. Когда он выходил наружу, то увидел, что они оба смотрели в его направлении. Он поторопился выйти в задымленную ночь, думая, что почувствовал, как за ним наблюдают нечеловеческие глаза.

* * *

Бегущий по Туче смотрел на лица вокруг огня. Они ждали, когда он начнет. Он сделал три глубоких вдоха. По долгой традиции, именно он должен говорить первым.

Формально, Собрание Воинов не являлось дискуссией, на которой оружием служили слова, чтобы победить врага. Здесь делились опытом, рассказывали истории. Слова не должны были иметь острых краев, чтобы не создавать конфликтов. Он выбирал их тщательно.

— Когда мне было двенадцать лет, — начал он, — я жил в Желтом Вигваме среди молодых ребят. Это было мое последнее лето там, потому что меня обязали жениться на Бегущей Лани, которая была первой красавицей моего клана.

Часто ребята заговаривали о Воинах Неба. С их последнего посещения прошло сто лет, и в небе уже виднелась красная звезда. Пришло время для их возвращения.

Деда моего деда, Когтя Ястреба, избрали и увели в царство духов, чтобы служить Великому Занебесному Вождю. Из-за этого мой род был в большом почете, хотя он оставил своего сына без отца, которому теперь нужно было построить новый вигвам.

Серебренный Лось был мальчишкой, с которым я соперничал из-за руки Бегущей Лани. Когда она выбрала меня, он меня возненавидел. Он хвастал о том, как его изберут. Его слова были насмешкой, нацеленной на приуменьшение чести моего родственника. В роду Серебренного Лося не было духов, которые путешествовали на Крыле Смерти за гранью неба.

Меня это задело, и я ответил на его насмешку. Я сказал, что если бы это действительно было так, то он не отказался бы от того, чтобы взобраться на Призрачную Гору и посетить Обитель Предков.

Бегущий по Туче замолчал, чтобы его слова усвоились, позволяя воинам представить себе картину. Воспоминания, казались чистыми и ясными. Он почти чувствовал резкий запах древесного дыма, заполнявшего вигвам парня, и видел опахало, свисающее с потолка.

— Именно это хотел услышать от меня Серебряный Лось. Он усмехнулся и сказал, что пойдет на гору, если кто-то будет сопровождать его как свидетель. Он смотрел прямо на меня.

Вот так я попал в ловушку. Я не мог отступить, не опозорившись. Или я бы пошел, или он бы победил меня.

Когда Бегущая Лань услышала это, она просила меня не идти, боясь, что духи заберут меня. Она была дочерью Шамана и имела Колдовской Взор. Но я был молод, со всей присущей юношеству гордыней и глупостью, и поэтому я отказал ей. Видя, что я непоколебим, она отрезала свою косу и вплела в нее заклинания, сделав из него амулет, чтобы я благополучно вернулся домой.

Охотничьими тропами до Призрачной Горы было три дня пути. Нас все время сопровождал страх. То, что казалось возможным в теплом вигваме, оказалось ужасным в холодных осенних ночах, когда луна была полной и между деревьями мелькали духи. Я думаю, будь мы поодиночке, то давно бы уже вернулись, потому что приближаться к местам упокоения мертвых в предзимние ночи было просто ужасно.

Но мы не могли показывать страх, ведь один из нас всегда смотрел на другого, и наша конкуренция вела нас вперед. Никто не хотел отступить первым.

Вечером третьего дня мы встретили первые предупреждающие тотемы, покрытые черепами тех, кого судили Воины Неба и нашли их неподходящими. Я тогда хотел убежать, но гордость заставила меня идти дальше.

Мы начали взбираться. Ночь была безмолвной и холодной. В подлеске что-то шелестело, и луна светила вниз подобно Колдовскому Духу. На тропе сгорбились чахлые деревца, похожие на погибельных призраков. Мы взбирались до тех пор, пока не добрались до обширного и пустынного плато, отмеченного знаком крылатого черепа.

Нас переполняло чувство успеха, и в тот момент наша вражда умерла. Мы находились в месте, виденным немногими людьми. Мы бросили вызов призракам и выжили. Однако мы находились на краю.

Не знаю, о чем я подумал, когда Серебряный Лось указал вверх. Оттуда донесся вой тысячи пробудившихся призраков, и небо осветило зарево. Возможно, я думал, что духи решили покарать меня за самонадеянность. Возможно, меня настолько переполнил ужас, что я вообще не мог ни о чем думать. Я знал, что просто стоял на месте, в то время, как Серебренный Лось обернулся и побежал.

Если я боялся и до того, так вообразите себе, что я почувствовал, когда увидел большую крылатую тень вдали и услышал рев приближающейся громовой птицы. Представьте мой ужас, когда я увидел, что это было Крыло Смерти, конь Императора, избирающий павших, Крылатый Скелет-Охотник.

Я горько жалел о своей глупости. Я не мог сдвинуться с места, чтобы спастись, и ждал, когда Крыло Смерти поразит меня когтями и заберет мой дух.

Я удивился, когда громовая птица села на землю лицом ко мне, и прекратила свой сердитый рев. Я все еще не мог убежать. Его клюв открылся, извергая массивные фигуры избранных мертвых в черных доспехах. Каждый из них носил на плече знак крылатого клинка.

Тогда я понял, что находился в царстве духов, потому что среди них стоял Коготь Ястреба, дед моего деда. Я видел его лицо, вырезанное на балке крыши нашего семейного вигвама. Он выглядел постаревшим, седым и усталым, но все еще сохранял семейное сходство.

Видеть столь знакомое и странное лицо в настолько ужасном месте казалось чем-то успокаивающим. Это позволило мне преодолеть страх. Переполняемый удивлением, я шел вперед, пока не остановился перед ним, этим ужасным, седым стариком, лицо которого так походило на мое собственное.

В течение долгого времени он просто смотрел на меня. Затем он улыбнулся и рассмеялся. Он прижал меня к бронированной груди и закричал, что это было удачное возвращение домой. Он, казалось, был столь же рад видеть меня, как и я его.

Бегущий по Туче замолчал, сравнивая возвращение своего предка с собственным. Здесь не звучал смех, как это происходило среди тех Десантников давным-давно. Теперь он понял, как, наверное, обрадовался старик, увидев знакомое лицо. Он был рад тому, что Когтя Ястреба здесь не было, и он не видел гибели их народа.

— Конечно, я поражался тому, что стоял среди этих легендарных воинов, разговаривая со своим древним кровным родственником. Я знал, что они вернулись, чтобы избрать себе преемников в служении Императору, и позабыв обо всем, попросил разрешения присоединится к ним.

Старик посмотрел на меня и спросил, имел ли я какую-либо причину, чтобы остаться или что-то, о чем я буду сожалеть уходя. Я подумал о Бегущей Лани и заколебался, но я был всего лишь зеленым юнцом. Видения славы и чудес за небом переполняли меня. Что я в действительности знал о жизни? Меня призвали сделать выбор, и сделав его, я смог бы жить в течение многих столетий, хотя я не знал об этом.

Но мой предок знал. Он увидел мое колебание и сказал, что в таком случае мне лучше остаться. Мне этого не хотелось, и я настоял, чтобы они подвергли меня испытанию.

Они привязали меня к стальному столу и вскрыли мою плоть металлическими ножами. Я вынес ритуал Когтя Ласки, чтобы доказать свою храбрость, но эта боль была ничем по сравнению с тем, что мне пришлось пережить потом. Когда они вскрыли мое тело, то внедрили вещи, которые, как они сказали, срастутся с моей плотью и дадут мне силу духов.

Я неделями лежал в лихорадочной муке, в то время, как мое тело изменялось. Стены вокруг меня танцевали, и мой дух сбежал на границу хлада. Пока я блуждал, потерянный и одинокий, один из Братьев стоял возле меня, читая Имперские литании.

В видении ко мне пришел Император, верхом на Крыле Смерти, самом могучем из громовых птиц. Он отличался от того, который принес Воинов Неба домой. Это был зверь духа, остальные же были птицами из металла, тотемы несли в себе его образ.

Император говорил со мной, рассказывал о великой борьбе, которая велась на тысячах тысяч миров. Он показал мне расы, не похожие на человеческую, и тайное сердце вселенной, коим являлся Хаос. Он показал мне силы, скрывавшиеся в варпе, и подверг меня их соблазнам. Он смотрел, как я сопротивлялся. Я знал, что если поддамся им, то он низвергнет меня.

В конечном счете, я проснулся со знанием того, что мой дух принадлежит Императору. Мне предстояло оставить своих людей, свой мир и свою невесту, чтобы служить ему. Я знаю, что сделал правильный выбор.

Бегущий по Туче огляделся на других Терминаторов. Он надеялся, что рассказал историю достаточно хорошо, чтобы заинтересовать слушателей и напомнить им об их обязанности перед Императором. Он надеялся, что напомнил им о том, что все они также приняли это решение, и вновь сделают правильный выбор.

Он покачал головой и прикоснулся к амулету из косы, который он до сих пор носил на шее. Он задавался вопросом, принял ли он верное решение тогда, или он мог быть счастливее, оставшись с Бегущей Ланью? Яркие, самоуверенные мечты, которые он имел в своей молодости, поблекли и потеряли свое очарование за все эти годы бесконечной войны. «Я даже с ней не попрощался», подумал он, и почему-то эта мысль казалась ему самой грустной.

Он считал, что поколебал многих Десантников, но когда Хромой Медведь наклонился вперед, чтобы говорить, то понял, что борьба только началась.

— Я буду говорить о генокрадах, — тихо сказал большой мужчина. — Я буду говорить о генокрадах, об их терроре и их жестокости…

 

Глава 3

Две Говорящие Головы блуждал ночными улицами. Они казались пустыми, теперь, когда рабочие вернулись в бараки. Появился небольшой бриз, неся по улицам пепел и немного очищая город от смога. Его рот заполнил горький вкус пепла.

Он прошел мимо фабрик, где стояли все еще работающие паровые двигатели. Их шум разносился по воздуху. Поршни двигались вверх и вниз подобно головам взбешенных динозавров. Он знал, что они никогда не останавливались.

Он шагал по улице с богатыми особняками, ведомый болезненным любопытством. Он чувствовал, что ему будто показали куски обширной головоломки, и если он сумеет найти последний кусочек, то все станет на свои места.

Каждый особняк, мимо которого он проходил, имел ворота из кованого железа, которые несли на себе знаки Полуночника, Пумы и Крысы. Это были звериные тотемы Кланов Холма. Две Говорящие Головы задумался, обитали ли вожди этих людей внутри. Он полагал, что они могли заключить договор с тем, кто стоял за всем этим. Те люди имели темную репутацию.

Он чувствовал, как в нем, вытесняя замешательство, растет гнев. Его жизнь стала бессмысленной. Его народ предали. Его мир украли. Даже Темные Ангелы погибли. Здесь окончилось десять тысяч лет традиции. Не было больше смелых охотников равнин, которых забирали Воины Неба.

Орден мог существовать и дальше, но его наследие уничтожили, и он никогда не станет таким, как прежде. Две Говорящие был из последнего поколения Десантников, завербованных из Народа Равнин. Других уже не будет.

Идя вдоль особняков к загрязненной реке, его дух предупредил, что за ним кто-то шел. Его это не заботило, он будет рад столкновению с любыми скрывающимися наблюдателями. Впереди он услышал стон.

* * *

— Мы не знаем, откуда они пришли, — сказал Хромой Медведь. — Даже Кураторы Администратума не знают этого. Они появляются неожиданно, несомые в могучих космических халках, дрейфующих в пространстве варпа.

Даже по этим закаленным Терминаторам прошла дрожь. Бегущий по Туче видел взгляды встречавшихся с генокрадами. Их лица выражали мрачные воспоминания о тех столкновениях.

Подсознательно, они выпрямились и нервно осмотрелись. Впервые Капитан осознал, что они действительно вновь встретились с генокрадами. Они оказались перед угрозой, которая могла их убить.

— Они ужасные противники — свирепые, не знающие ни усталости, ни жалости, ни страха. Они не используют оружие, возможно потому, что не нуждаются в нем. Их когти могут разорвать адамантий как бумагу.

Они не пользуются доспехами: их кожа настолько прочная, что некоторое время они могут жить без скафандров даже в вакууме. Хотя они и выглядят как звери, они разумны и организованны. Они — самые ужасные противники, с которыми сталкивался Десантник со времен Ереси Гора.

Откуда я это знаю? Я встречался с ними, как и все вы.

Бегущий по Облаку вздрогнул, вспоминая те разы, когда он оказывался перед генокрадами. Он помнил их хитиновый облик, зияющие челюсти и четыре когтя, предназначенных для разрывания. Он пытался не вспоминать их ослепляющей, насекомоподобной скорости.

— Не внушающее страх искусство сражения делает генокрадов такими ужасными противниками. Это кое-что другое. Я расскажу вам об этом.

Сто двадцать лет назад, еще до того, как я надел доспехи Терминатора, меня послали с флотом, расследовавшим странное молчание мира-улья Транкс.

Имперский Губернатор не платил дань двадцать лет, и Адептус Терра решили, что, возможно следует сделать ему тонкий намек насчет данных им клятвенных обязательств.

На момент прибытия флота на нем находились отделения Темных Ангелов, Космических Волков, Ультрадесантников и полк Имперской Гвардии с Некромунды. Когда флот выдвигался на позицию для высадки, мы ожидали сопротивления, восстания. Но орбитальные устройства наблюдения не открывали по нам огонь, и Губернатор говорил с нами по комлинку вполне дружелюбно.

Он утверждал, что мир был отрезан варп-штормами и набегами Орков. Он принес извинения за неуплату дани и предложил незамедлительные компенсации. Он попросил Инквизитора Ван Дама, ответственного за карательную экспедицию, спустится и принять его гостеприимство.

Мы имели естественные подозрения, но Ван Дам предположил, что любой шанс вернуть мир в лоно Империума без применения силы, по крайней мере, должен быть опробован. Он попросил Темных Ангелов составить ему почетную стражу. Мы установили точку прибытия и телепортировались в приемный зал Губернатора.

Транкс был миром, одетым в сталь. Его уроженцы никогда не видели неба. Зал был настолько обширным, что под его сводами образовывались облака, и дождь проливался на деревья, окружающие Павильон Правителя.

От этого зрелища бурлила кровь. Длинные ряды гвардейцев выстроились по бокам извивающейся металлической дороги, ведшей к павильону. Сам павильон парил над искусственным озером. Губернатор сидел на троне, вырезанном из цельного куска штучного жемчуга, по бокам которого стояли две прекрасные слепые девы, его придворные телепаты. Он поприветствовал нас и показал дань.

Ее несли из хранилищ специально выведенные рабы, евнухи с серой кожей и мускулами, как у огринов. Но даже они с трудом несли эти сундуки. Они шли мимо нас бесконечной процессией, неся промышленные алмазы, инкрустированные золотом болтеры, костюмы из керамита и нефрита.

Все это время Губернатор Хуак поддерживал нескончаемую и любезную болтовню. Мы взирали, пораженные и обманутые его гладким голосом и приветливыми манерами. День все тянулся и тянулся, и мы начали осознавать, что не было никакой нужды сражаться, оставалось просто взять дань и уйти восвояси.

Наши умы находились в приятном дурмане, и мы уже готовы были согласиться на все, что ни предложил бы нам наш добрый хозяин, когда внесли великие криогенные гробы. Хуак говорил, что это были его величайшие сокровища. О его мастерстве можно судить по тому, как мы без лишних раздумий почти взяли их.

Именно Две Говорящие Головы сказал «нет». Мгновение он стоял, подобно смутившемуся человеку, а затем начал петь. С наших глаз будто спала пелена, и мы увидели подготовленную для нас хитрую ловушку.

Заклинание Магуса, которым был Хуак, развеялось, и к своему ужасу мы увидели, что почти взяли с собой на флот два гроба с генокрадами. Весь тот день, пока нас усыплял длинный, медленный марш, Хуак вставлял в наши умы тонкие, загадочные усики.

Однако, мы были настолько восторженны, что почти возразили, когда Две Говорящие Головы пронзил Хуака и его учениц болтерным огнем. Только Живущий Дредноут Коготь Ястреба присоединился к стрельбе. Когда он попросил нас защищаться, мы все еще медленно реагировали. Мы были практически в руках гвардейцев Хуака.

Но мы Десантники. Едва они начали стрелять из лазганов, как мы ответили им болтерным огнем, выкашивая их ряды. Ван Дам попытался связаться с флотом, но на комлинках были помехи, и мы не могли телепортироваться. Этот вариант отпадал. Нам предстояло проложить собственный путь на поверхность планеты в надежде, что десантный корабль заберет нас оттуда.

Казалось, будто против нас повернулась целая планета, и это было недалеко от истины. Двести человек пробивалось из комнаты для приемов. Нас встречали вооруженные мужчины, невооруженные дети и их матери. Все они бросались на нас с безумной свирепостью. Когда мы убивали их, они не выказывали страха — только странную, порочную радость. Мир был заражен целиком.

Наше путешествие на поверхность было кошмаром. Мы вели бои в темных коридорах, взбирались по служебным лестницам и через узкие люки, которые никогда не предназначались для Десантников. Я видел, как из одного люка выпал обезглавленный Стальной Кулак. Ван Дам вбросил туда горсть крак-гранат, и нас обрызгало остатками взрослого генокрада.

Моего брата Красное Небо снесло волной диких детей со взрывчаткой в руках. Они взорвали их, когда ползали по его телу. Он не выжил.

Дважды в бесконечных коридорах нас почти загоняли в ловушку. Я сражался врукопашную с чистокровными генокрадами. Двадцать наших братьев пало, прежде чем силовой топор Двух Говорящих Голов и энергетический меч Бегущего по Туче выручили нас.

Именно во время охраны последнего люка я утратил способность двигать ногой. Генокрад появился прямо из пола и схватил меня, пытаясь утащить вниз. Я изо всех сил старался от него отбиться. Последнее, что я помню, было отвратительное, злобное лицо, тянувшее меня вниз. Вокруг него находилась группа транксиан, которые его гладили и нежно подталкивали вперед.

Когда я уже проснулся в медицинском отсеке корабля с новой бионической ногой, другие рассказали мне о том, что произошло. Две Говорящие Головы и Бегущий по Туче вытащили меня и донесли до крыши мира, где нас ждал десантный корабль.

Оставалась всего одна вещь, которую нам предстояло сделать — Экстерминатус. Вся местность должна была быть простерилизована с орбиты вирусными бомбами. Позже, инквизиторские дознаватели установили, что все это началось около шестидесяти лет назад, когда в систему прибыл незарегистрированный космический халк.

Для заражения мира генокрадам потребовалось всего три поколения. Они размножаются, превращая людей в носителей своего потомства. Их жертвы охотно это переносят из-за гипнотических возможностей генокрадов.

Много ночей я лежал с открытыми глазами, задаваясь вопросом, могли ли мы спасти мир, если бы пришли раньше. Если бы мы могли устранить этот рак прежде, чем он распространится, то нам не нужно было бы призывать Экстерминатус.

Бегущий по Туче видел, что воины были поколеблены и возмущены рассказом Хромого Медведя. Он мог сказать, что ассимиляцию своего Народа они принимали за размножение скота, но существовала возможность предотвратить это быстрыми действиями.

— Позволь нам идти, — сказал Свирепый Ласка, поднимаясь. — Позволь нам войти в город и убить выводок генокрадов.

— Подождите, — сказал Кровавая Луна. — Собрание еще не окончилось, и я буду говорить…

* * *

Гнев и нетерпение вели Две Говорящие Головы на крики боли. На берегу реки, в тени чудовищной фабрики, он увидел, как группа солдат приставила старика к стене, медленно и уверенно избивая того до смерти своими палками. Один из них держал фонарь, иногда отдавая спокойные, точные приказания.

— Говоришь мятежную чушь, не так ли? — сказал один головорез. Его удар завершился хрустом ломающихся ребер. Старик застонал и упал на колени. Остальные синие плащи рассмеялись.

— Проповедуешь ересь против Имперского культа и воинов неба, а? Что заставляет вас, старых дурней, делать это? Во имя Императора, я думал, что мы уже расправились с последними из вас.

Их жертва посмотрела на них.

— Вас ввели в заблуждение. Воины Неба не построили бы это место и не выпасали нас здесь как лосей, которых откармливают перед забоем. Как и не разрушили бы курганы наших людей. Ваши хозяева — злые духи, вызванные Кланами Холма, они не истинные Воины Неба. Крыло Смерти вернется и разорвет их на куски.

— Заткнись, богохульник, — сказал главарь солдат. — Хочешь доказать свою храбрость, да? Возможно, нам следует вернуться к старым способам, алкоголик, и попрактиковаться на тебе в ритуале Когтя Ласки.

Старик сплюнул кровью.

— Делайте, что хотите. Я — Утренняя Звезда из рода Бегущей Лани и Серебряного Лося. У меня есть Колдовской Взор. Я говорю вам, что духи идут. Древние силы шагают по земле. В небе ярко горит красная звезда. Грядет время неприятностей.

— И вот поэтому ты начал разглагольствовать этой ночью? Думается мне, что единственные духи, с которыми ты говорил, приходили из бутылки, — сказал другой солдат, пнув Утреннюю Звезду по ребрам. Старик застонал. Две Говорящие Головы шел сквозь туман, пока не возник в свете фонаря.

К нему обратился главарь синих плащей.

— Пошел отсюда, парень. Тут дела Вигвама Воинов. Если не имеешь желания присоединиться к этому алкоголику в реке, уходи сейчас же.

— Ты бесчестишь идею Вигвама Воинов, — спокойно сказал Две Говорящие Головы. — Покиньте это место немедленно, и я пощажу вас. Останетесь на удар сердца дольше, и я точно гарантирую вам смерть.

Старик посмотрел на него в благоговейном страхе. Две Говорящие Головы увидел Шаманскую татуировку крылатого черепа на его лбу. Несколько головорезов рассмеялись. Те, что поумнее, услышали тихую угрозу в голосе Десантника и отступили назад.

Главарь дал солдатам сигнал атаковать.

— Взять его!

Две Говорящие Головы парировал удар палкой своим предплечьем. Послышался металлический звон, когда дубинка отбилась от него. Он сломал головорезу нос торцом своего силового топора, а потом с нечеловеческой силой ударил ногой в живот другого. Когда человек согнулся пополам, Библиарий нанес ему удар по шее, ломая ее.

Теперь синие плащи столпились вокруг него. Их дубинки были столь же неэффективны, как прутик против медведя. Некоторые пытались схватить его за руки и обездвижить. Он с легкостью уклонялся от них, нанося смертельные удары оружием и локтем. С каждым его ударом умирали люди.

Когда его охватила жажда битвы, он почувствовал, как связанные им духи убегают. Он знал, что уже стоял в своем истинном облике. Последний из солдат начал убегать. Две Говорящие Головы обхватил его рукой вокруг шеи и свернул ее. Раздался хруст ломающегося позвоночника.

Старик смотрел на него в религиозном порыве.

— Духи говорили правду, — сказал он, будто еще не до конца веря в это. Он протянул руку и прикоснулся к нему, удостоверяясь в его реальности.

— Вы наконец-то прибыли, чтобы освободить Народ от неволи ложного Императора и привести его обратно в равнины. Как тебя зовут, Воин Неба?

— В юности я был Две Говорящие Головы, ученик Духа Ястреба. Когда я начал служить настоящему Императору, то взял имя Люциан.

Он увидел, как по изрезанным щекам старика покатились слезы.

— Скажи мне, старик, что случилось с нашим народом? Как он мог пасть так низко?

— Все началось, когда я был еще совсем юным, — сказал Утренняя Звезда, утирая слезы. — Одной летней ночью небо загорелось, и раздался сильный рев. Огненный след пересек небо, и раздался взрыв. Там, где мы сейчас стоим, образовался обширный кратер, и в его центре, где сейчас находится Храм Четырехрукого Императора, лежала большая раскаленная груда металла.

Некоторые люди думали, что это вернулись Воины Неба, а рев был голосом их громовой птицы. Шаманы знали, что этого не могло быть, потому что Крыло Смерти возвращается только раз в сто лет, осенью, а с тех пор, как последний раз виднелась красная звезда, прошло всего лишь пятьдесят лет.

Мы радовались, потому что думали, что сможем улететь на Крыле Смерти. Большинство из нас должны были стать стариками, когда Воины Неба придут вновь.

Те, кто встретил наших вождей, не были бронированными воинами из легенд. Они были слабыми, с бледной кожей, утверждавшие, что прибыли от Императора, дабы показать нам способ, как построить рай земной. Они проповедовали достоинства терпимости, братской любви и окончания вражды. Вожди отказали им, что было ошибкой, потому что, когда сладкие слова не подействовали, они взялись за оружие. Они объединились с Кланами Холма и дали им металлические лезвия, с которыми наше оружие не могло сравниться.

В итоге, кланы были вынуждены покупать новое оружие, чтобы противостоять врагам. Ходили рассказы о том, как колдовские духи с четырьмя руками и ужасными когтями убивали наших воинов. Скоро претенденты уже правили Равнинами, забирая рабов и уничтожая тех, кто выступал против них.

Потом наступило строительство этого большого города, использование рабского труда и оплата жетонами при торговле.

Внезапно глаза старика расширились от ужаса. Он смотрел во мрак позади Двух Говорящих Голов. Библиарий обернулся, и из тумана возникли фигуры.

Одна принадлежала толстяку, который ранее ехал в паланкине. С обеих его сторон стояли две огромные четырехрукие фигуры. Их панцири блестели, будто смазанные маслом. Они подняли большие когти, сверкнувшие в лунном свете.

— Мы бы рассказали тебе все это, если бы ты попросил, — сказал толстяк, глядя на Две Говорящие Головы своими темными, притягивающими глазами.

Библиарий сжал пальцы, и в его руке силовой топор зазвенел песней смерти.

* * *

— Это было во времена Магистра Арадиила, сто лет назад, — сказал Кровавая Луна. — Мы находились на борту боевой баржи «Ангелус Морте» патрулируя границы сектора, когда прозвучал сигнал тревоги. Зондирование обнаружило, что из варп пространства возле нас выкинуло космический халк. Глубокое сканирование ничего не обнаружило. Нам приказали исследовать его.

Мы сели в абордажные торпеды и полетели к халку. Когда мы выгрузились, он был дезактивированный и темный, поэтому мы включили свет на шлемах и выдвинулись, чтобы занять периметр. Мы не встретили никакого сопротивления, но согласно стандартным боевым процедурам, мы были предельно осторожны.

Мы идентифицировали халк как «Узилище Загубленных Душ», и, как выяснилось позже, это было подходящее имя. Мы нервно шли по его темным коридорам, поскольку в судне все еще таилась зараза варпа. Это беспокоило нас.

Сначала не было никаких признаков опасности. Потом мы наткнулись на тела нескольких Космических Волков. Они были изрешечены болтерным огнем. Мы не знали, как долго они здесь лежат — возможно, с тех пор, как халк последний раз попал в обычный космос. Это могло быть десять или десять тысяч лет назад. Течения варпа непредсказуемы, время там течет странно.

Брат-сержант Конрад приказал нам быть настороже. Тогда и произошло ужасное. Глаза сидевшего вертикально трупа Космического Волка запылали красным цветом.

— Вы обречены, — сказал он нам. — Каждый из вас умрет, как и я.

Мы изрешетили его своим оружием, но, тем не менее, его ужасный шепот все еще отдавался в наших умах.

Мы начали отступать. Внезапно вокруг нас на сенсорах возникли точки. Они бежали параллельно нам, пытаясь отрезать от абордажных торпед.

В пересечениях коридора мы заметили бронированные фигуры. Мы сделали по ним несколько выстрелов. Я подстрелил одного, и услышал его крик по комлинку. Они использовали те же частоты, что и мы. Когда мы поняли это, наша кровь застыла. Мы спрашивали себя, могут ли они быть Десантниками?

Ответ не заставил себя ждать. Они волной ринулись к нам по коридору. Хоть они и имели доспехи Десантников, они страшно мутировали. Некоторые сжимали ржавые болтеры щупальцами вместо рук. У некоторых лица были влажными, зелеными и слизистыми, как у жаб. Некоторые имели когти и дополнительные конечности. Некоторые ползли, оставляя за собой слизистый след.

На них была метка Хаоса. Они взывали к Гору и тем силам, которые лучше не называть. И тогда мы поняли, что они были отступниками, оставшимися в живых после Эпохи Ереси, заключившими договор с Хаосом в обмен на вечную жизнь. Сражение ставало все ближе и тяжелее. У них был перевес в численности, но мы имели доспехи Терминаторов и силу правоты.

На мгновение показалось, будто они сокрушат нас, но затем в ход пошли громовые молоты и молниевые когти, и мы начали безостановочно прорубаться сквозь них. Они сражались как демоны, и у них была сила проклятых, но в конечном счете мы победили.

Я стоял и смотрел на тело моего последнего противника, и мне в голову пришла мысль: этот человек когда-то был Десантником, как и я. Он подвергся тому же обучению и идеологической обработке, что и я. Он поклялся служить Императору. И все же он предал человечество. Как это могло произойти?

Как мог настоящий Десантник стать клятвопреступником? Казалось маловероятным, что он внезапно отвернулся от дела всей своей жизни и заключил договор с Тьмой. Что мог предложить ему Хаос?

Богатство? Нам не нравятся безделушки, которых жаждут другие мужчины; мы уже имеем самое лучшее из всего, чего может желать человек. Чувственное вознаграждение? Нам говорили его мимолетной природе. Силу? Мы знаем истинную силу, коей является воля Императора. Кто промеж нас мог сравниться с его жертвой?

Нет, — стоя над его телом, я пришел к пониманию. Он сбился с пути не одним махом, а маленькими шажками, постепенно.

Сначала он проникся доверием к Воителю. Легкий шаг, ведь разве не Гор был главным чемпионом Императора?

Затем он последовал за Воителем. А кто нет? Солдат следует за своим командиром.

Потом он начал верить в божественность Гора. Легкая ошибка. Не был ли великий Еретик одним из примархов Первого Основания, одаренным богоподобными силами, уступающими только самому Императору?

Таким образом, он отклонялся от истинного пути, пока, в конце концов, не потерял и жизнь и душу. Это путь, открытый для всех, одна маленькая ошибка следует за другой, пока, наконец, не совершается Большая Ошибка. Это я понял, изучая тело отступника в «Узилище Загубленных Душ». На том месте и в тот час я решил предоставить себя воле Императора. Я знал, что все наши уставы и принципы имеют цель, и не нам подвергать их сомнению, потому что они удерживают нас от пути инакомыслия.

Вокруг огня стояла тишина. Бегущий по Туче мог сказать, что слова Кровавой Луны коснулись струны внутри Десантников. Он обнаружил, что изучает свою совесть на признаки ереси. Значение рассказа Кровавой Луны было ясным: если они уклонятся от служения Императору, то сделают первый шаг на пути к проклятию. Он также напоминал им, что они Десантники, избранные Императора. Если у них не будет веры, то у кого тогда?

В течении долгого времени все было тихо. Тогда Свирепый Ласка выказал свое желание говорить.

— Я буду говорить о смерти, — сказал он. — О смерти людей и миров…

* * *

Две Говорящие Головы почувствовал воздействие толстого Магуса подобно физическому удару. Большие, темные глаза казалось, расширялись, становились бездонными ямами, в которые падал Библиарий. У его ног захныкал Утренняя Звезда.

С усилием, Десантник разорвал психический контакт, благодарный за то, что его доспехи Библиария были оборудованы психическим капюшоном. Магус был силен, и Две Говорящие Головы уже устал.

К нему помчались генокрады. Библиарий поднял свой штурмовой болтер и послал в них град сердитых пуль. Огонь трассирующих снарядов разорвал ночь. Первого генокрада тяжелые пули разорвали на клочки. Другой уклонился от них с нечеловеческой скоростью.

Утренняя Звезда прыгнул между библиарием и его противником. Мелькнул коготь, и тело старика распалось на две половины. Две Говорящие Головы бросился со своим топором, желая ударить как можно сильнее, клинок холодно вспыхнул и прошел через шею генокрада. Он отпрыгнул назад, чтобы избежать его рефлекторных предсмертных конвульсий.

Магус рассмеялся.

— Ты не можешь убежать. Зачем сражаться?

Толстяк сосредоточился, и вокруг его головы заиграл ореол силы. Библиарий вел по нему огонь, но какая-то сила отбивала снаряды, заставляя их безопасно взрываться в нескольких футах от своей цели.

Две Говорящие Головы пошел вперед, замахнувшись топором. Он чувствовал, как в нем росла сила, когда лезвие по дуге понеслось к цели. Что-то остановило его в футе от головы Магуса. Сильные мускулы вздулись под доспехами, когда он проталкивал его вперед. Сервомоторы заскулили, добавляя ему свою силу.

Медленно, непреклонно, Десантник приближал лезвие к своему врагу. От сосредоточенности по бровям толстяка потек пот. На его лице отобразился страх. Он не мог спастись, и он это знал.

Когда пропала концентрация, он издал один единственный вопль. Силовой топор рассек его от головы до паха. Две Говорящие Головы почувствовал, как предсмертный психический крик Магуса разнесся по ночи. Он чувствовал, как на расстоянии ему ответило сотни умов, сквозь непроницаемый туманный занавес он услышал приближающиеся шорохи.

Зная, что единственный шанс выжить лежал в побеге, Две Говорящие Головы повернулся и начал бежать.

 

Глава 4

— Наш мир мертв, — сказал Свирепый Ласка. Некоторые Десантники заворчали насчет того, что он говорил об этом прямо, а не придерживался ритуала. Он заставил их замолчать коротким взмахом правой руки. Когда он заговорил вновь, его тон был резким и свирепым.

— Этот ритуал — обман. Он — пережиток прошлого. Зачем притворяться? Может, вы хотите обманывать сами себя, оставаясь на старых путях, но я — нет.

Вы можете аллегорично рассказывать о наших клятвах Императору, ужасе генокрадов или природе проклятия. Я избрал говорить правду.

Наши люди мертвы или порабощены, а мы сидим здесь как старухи, спрашивая себя, что делать. Разве нас околдовали? Когда мы были столь нерешительны? Настоящий воин в подобной ситуации не имеет выбора. Мы должны мстить за наших людей. Наше оружие должно отведать вражеской крови. Не встретиться с ними будет означать трусость.

— Но если мы потерпим неудачу… — начал Кровавая Луна.

— Если мы потерпим неудачу, то так тому и быть. Ради чего нам еще жить? Сколько у нас осталось лет прежде, чем мы умрем от старости или будем заключены в холодное, металлическое тело Живущего Дредноута?

Он замолчал и пристально посмотрел на собравшихся вокруг огня. К удивлению Бегущего по Туче, он опустил глаза, и из него ушла вся ярость.

— Я старый, — тихо сказал он. — Старый и уставший. Я видел более двух сотен лет. Так или иначе, еще через несколько я буду мертв. Перед тем, как это произойдет, я хотел еще раз взглянуть на свой род, но этому не судилось случиться. Это единственное, о чем я сожалею.

Бегущий по Туче видел в нем усталость, чувствовал ее эхо в собственном разуме. Каждый мужчина у огня служил Императору в течение столетий, их продолжительность жизни увеличилась за счет процесса, превратившего их в Десантников.

— Если бы я остался среди людей, — сказал Свирепый Ласка, — то к этому времени я был бы уже мертв. Я избрал другой путь, и жил долго — возможно дольше, чем должен любой смертный.

Это — время конца. Где он может быть лучше, как не здесь, на нашем родном мире, среди костей нашего рода? День Народа Равнин завершился. Мы можем отомстить за них, и присоединится к ним. Если мы падем в бою, то погибнем как воины. Я хочу умереть так, как жил: с оружием в руках и врагами возле меня.

Я верю, что это то, чего хотим все мы. Давайте сделаем это.

Кроме потрескивания огня, кругом царила тишина. Бегущий по Туче переводил взгляд от лица к лицу, и видел, что на каждом из них была написана смерть. Свирепый Ласка высказал то, что чувствовали все они, начиная с того времени, как впервые увидели разрушенные вигвамы. Они стали привидениями, идущими по руинам старых дней.

Для них здесь ничего не осталось, кроме воспоминаний. Если они уйдут сейчас, то впереди у них будет только старость и неизбежная смерть. Этот же путь, по крайней мере, придаст их гибели смысл.

— Я говорю, мы идем внутрь. Если осквернение не распространилось слишком далеко, мы еще можем спасти выживших, — сказал Хромой Медведь. Бегущий по Туче посмотрел на Кровавую Луну.

— Пускай Крыло Смерти сбросит вирусные бомбы на планету, если мы потерпим поражение, — сказал он. Остальные воины вытянули вперед правые кулаки, показывая согласие. Они все смотрели на него, ожидая того, что он скажет. Он вновь ощутил, как на него свалилась тяжесть командования. Он вспомнил разрушенные вигвамы и собственную потерю, и сравнил это с обязанностью перед Империумом. Ничто не могло вернуть Народ Равнин, но, возможно, он мог спасти их потомков.

Но он понял, что это было еще не все. Он хотел удовлетвориться встречей с врагом, лицом к лицу. Он был зол. Он хотел, чтобы генокрады страдали за то, что они сделали, и хотел в тот момент быть там. Он хотел мести за себя и своих людей. Это было так просто. Такое решение не было правильным для Имперского офицера, но это был путь его клана. К своему удивлению, в самом конце он понял, в чем суть истинной лояльности.

— Я говорю, мы будем сражаться, — наконец сказал он. — Но сражаться мы будем, как Воины Народа. Это сражение не ради Императора. Оно ради наших уничтоженных кланов. Наш последний бой должен быть проведен в соответствии с древними законами. Давайте исполним обряд Крыла Смерти.

* * *

Две Говорящие Головы бежал изо всех сил. Темными улицами за ним вприпрыжку гнались генокрады, быстрые и смертельные. Он повсюду чувствовал их присутствие.

Он запрыгнул на груду мусора, лежащую на его пути, и свернул за угол на главную дорогу. Двое рабочих высунули головы через дверной проем, чтобы посмотреть на происходящее, и стремительно спрятались.

Две Говорящие Головы начал уставать. Его сердце колотилось, а дыхание стало тяжелым. Напряжение от долгого поддерживания маскировочного заклинания истощило его силы. Он задавался вопросом, как долго он сможет поддерживать взятый им темп.

Он рискнул сделать быстрый взгляд за плечо. Один генокрад только что появился из-за угла. Он дал залп по нему из штурмового болтера, но выстрел оказался неточным, и генокрад нырнул в укрытие.

Почувствовав перед собой опасность, он обернулся. Из темного проема возник еще один генокрад. У него было достаточно времени, чтобы поднять свой силовой топор до того, как он прыгнул. Он выставил перед собой лезвие, раскалывая грудь монстра. По инерции существо опрокинуло его. В руку впился коготь, обжигая ее болью. Он понял, что если бы удар не прошел чисто, то он был бы уже мертв.

Не обращая внимания на боль, он перекатился на живот, мельком увидев бегущих преследователей. Он нажал на спусковой крючок болтера и прошил их груди очередью огня. Сила доспехов позволила ему с легкостью сбросить тело врага. Он продолжил свой путь.

Еще недалеко, думал он, принуждая себя идти вперед. Он увидел огромные стены, возвышающиеся над соседними зданиями. Он произнес заклинание, чтобы очистить разум от боли и пошел к вратам.

Он упал духом, увидев то, что его ожидало впереди — массу сутулящихся людей со злыми лицами и темными, пронизывающими глазами. Некоторые имели древне выглядевшее энергетическое оружие. Некоторые держали клинки в своих трех руках. Над ними возвышались чистые генокрады, угрожающе размахивающие когтями. Две Говорящие Головы остановился, встретившись с противниками.

Мгновение они глядели друг на друга в почтительной тишине. Библиарий поручил свой дух Императору. Скоро его заберет Крыло Смерти. Его болтер был почти пуст. Имея только силовой топор, он знал, что не мог противостоять столь многим. Будто по какому-то безмолвному сигналу, генокрады и их выводок хлынули вперед. Заряд из энергетического оружия впился в его броню, оплавив один из черепов на грудной пластине. Скрежетнув зубами, он произвел ответный залп, создавая в их рядах великую просеку смерти. Когда его болтер заклинило, раздался громкий щелчок. У него не было времени чистить его, поэтому он бросился на противников, напевая гимн смерти.

Он ринулся в море тел, давящих на него, поражающих его клинками и разрывающими когтями. Он собрал последние крохи силы, чтобы привести в действие силовой топор и взмахнул им большой двойной дугой. Он с радостью отсекал головы и конечности, но на место каждого упавшего противника тут же ставал следующий. Он не мог уберечь себя от всех ударов, и вскоре он уже кровоточил из множества больших ран.

Из него уходила жизнь, и над собой он слышал биение могучих крыльев. Крыло Смерти пришло, подумал он, перед тем, как ему по голове пришелся удар, и сознание покинуло его.

* * *

Бегущий по Туче на мгновение замер, прежде чем нарисовать личный знак тучи и грома на правом плече своих доспехов. Он чувствовал себя изменившимся. Закрасив имперский знак отличия, он закрасил часть себя, отрезал от части своей истории. Он начал медленно гравировать на доспехах новые тотемные знаки, отметки мести и смерти. Сделав это, он почувствовал, как в него начали вселяться силы тотемных духов.

Он посмотрел на Свирепого Ласку. Изможденный человек закончил рисовать последнее изображение на своих доспехах. Теперь они были белыми, цвета смерти, за исключением левого плеча, на котором остался череп. Он казался уместным здесь.

Они исполнили обряд, восходивший к древним временам, до того, как прибыл Император, чтобы приручить громовых птиц. Только однажды Бегущий по Туче видел его исполнение. Будучи мальчиком, он наблюдал за собранием старых воинов, дававших клятвы мести, красивших свои тела в белый цвет, и после ушедших за ордой налетчиков из Клана Холма, убивших ребенка. Они покрасили свои тела в погребальный цвет, потому что не рассчитывали вернуться из схватки со столь многочисленным противником.

Кровавая Луна взглянул из-за другой стороны огня и одарил его слабой усмешкой. Бегущий по Туче подошел к нему.

— Готов, старый друг? — спросил он. Кровавая Луна кивнул. Бегущий по Туче склонился над огнем и опустил руки в пепел. Он сжал ладони, пальцы вместе, и поднес их к лицу, рисуя на каждой щеке знак Крыла Смерти.

— Хотел бы я, чтобы Две Говорящие Головы вернулся, — сказал Кровавая Луна, повторяя действия Бегущего по Туче.

— Он все еще может удивить тебя.

На лице Кровавой Луны было написано сомнение. Бегущий по Туче дал воинам сигнал собраться. Они сформировали круг у потухшего костра. Один за другим, они начали петь песни смерти.

* * *

Даже когда они несли его длинными стальными коридорами, Две Говорящие Головы знал, что умирает. Жизнь утекала из его ран. С каждой каплей крови, падавшей на тех, кто его нес, он становился все слабее.

Это походило на какой-то злой сон, будто эти сутулые, демонические фигуры выводка генокрадов были порождением этих слабо освещенных туннелей. Библиарий смотрел на происходящее сквозь пелену боли, удивляясь тому, как он все еще был жив. Часть его разума понимала, что он находился внутри корабля, который принес выводок на его родной мир.

Его захлестнула волна муки, когда один из несущих немного его тряхнул. Он напряг всю свою волю, чтобы не закричать. Они вошли в длинный зал, в котором их ожидала ужасная, сутулящаяся фигура. Его положили на пол перед ней. Она наклонила голову, изучая его.

По лицу Библиария потекли слезы боли, когда он, превозмогая себя, начал подниматься. Стражи генокрада помчались к нему, но огромное существо посмотрело на них, и он замерли на месте.

Две Говорящие Головы пошатывался, зная, что встретился с Патриархом генокрадов. Он слышал туманные легенды о подобных существах, прародителях выводков, наиболее древних из их линии.

Он посмотрел в глаза врага. Он ощутил, как по его телу прошло нечто похожее на электрический удар, когда их разумы соприкоснулись. Библиарий обнаружил, что противостоит врагу древнему, непримиримому, смертоносному. Его разум раскалывался от атаки его свирепой воли. Он чувствовал необходимость стать на колени, показать свое уважение этому пламенному существу. Он знал, что оно было достойно уважения.

С усилием, он сумел сдержаться. Он напомнил себе, что это существо убило его людей. Он бросился на него, желая сделать смертельный удар здоровой рукой. Он прыгнул, но ноги подогнулись под ним, и Патриарх поймал его с легкостью, почти с нежностью, и сжал своими когтями. На его языке возник длинный яйцеклад, но он пока не трогал его.

Внезапно, он оказался втянутым в ожесточенную психическую борьбу. Усики пришельца казалось, проникали в его разум. Он блокировал их, обрубая лезвиями ненависти. Он нанес собственный психический удар, но его остановила древняя воля, которая казалась непроницаемой для влияния извне.

Патриарх показал всю свою силу, и Две Говорящие Головы почувствовал, что его защита начала прогибаться под ужасным давлением. Холодная, сконцентрированная сила генокрада была огромной. Даже имея свежие силы, Две Говорящие Головы имел сомнения насчет того, сумел ли он бы с ним справиться. Теперь же, когда его сила убывала из-за ранений, и истощенный предыдущими сражениями, у него вообще не было шансов.

Его внешний экран пал, и Патриарх уже находился в его разуме, роясь в его воспоминаниях, поглощая их в себя. На мгновение, пока оно было дезориентировано, он попробовал совершить психический удар. Генокрад с легкостью его парировал, но на секунду их разумы встретились.

На Библиария нахлынули странные воспоминания и видения пришельца, угрожающие утопить его. Он смотрел, как перед ним разворачивается прошлое Патриарха. Он увидел длинный след, ведущий через разоренные миры и прошлое многих детей. Он увидел мир-улей, из которого тот сбежал на быстром корабле как раз перед тем, как на него упали вирусные бомбы.

С ужасом он понял, что и он сам там был — на Транксе, и, спустя столько времени, существо узнало его ауру. Он увидел, как по кораблю попала Имперская боевая баржа, и он едва сумел совершить прыжок в варп-пространство.

Он пережил долгую борьбу ради того, чтобы вернуться в нормальный космос, к извечным ценностям, которых он лишился, сбежав, но потерпел крушение при посадке подбитого корабля на новом, девственном мире. Он увидел, как из него вылезло ничтожно малое количество выживших — несколько чистых и три гибрида техов. Он увидел, как они делают топоры из обломков судна для торговли с племенами, и смотрел, как они начинают долгую борьбу, чтобы утвердится во враждебном мире.

Он был удовлетворен, потому что паутина психического контакта расширялась с каждым новым членом выводка. Он чувствовал холодное удовлетворение от уничтожения племен и знания того, что скоро будет построена новая индустриальная база. Корабль будет отремонтирован. Новые миры для завоевания будут в пределах досягаемости.

В этот мрачный момент Две Говорящие Головы наполнило отчаяние. Он видел, что генокрады планировали распространяться и заражать новые миры. И он ничего не мог сделать, чтобы остановить это старое, неодолимое существо. Он почти сдался.

Он не видел выхода. Смерть уже приближалась к нему, но казалось, давала отсрочку. Тогда он и понял, что должен сделать. Часть его уступила атаке Патриарха, в то время как другая начала готовить его дух к забвению.

Он вновь стоял в холодном месте, ощущая далекий дух Императора, светлого и сияющего, подобно звезде. Рядом с ним находились злые призраки. Патриарх ощущался в голодном, зловещем присутствии, решившем поработить его. Вдалеке он слышал раскаты грома от взмахов Крыла Смерти, пришедшего забрать его.

Слишком поздно Патриарх понял, что он совершил и попытался разорвать связь. Две Говорящие Головы сконцентрировал всю свою ненависть, гнев и страх и продолжал удерживать связь, эта задача казалась легче, чем их предыдущий контакт. Патриарх отчаянно сражался, но не мог освободиться.

Удары крыльев становились ближе, Библиарий тонул в реве, который мог быть ураганом или же его последним вздохом. Из вихря агонии он погрузился во тьму. Круговорот поглощал Патриарха. Он умер, поверженный агонией Библиария.

На мгновение Две Говорящие Головы почувствовал, что его противник исчез, почувствовал ощущение потери, исходящее из его выводка. Когда дух Библиария возносился, он потянулся и прикоснулся к разумам своих товарищей, прощаясь с ними, и говоря, что нужно делать. После этого Две Говорящие Головы уже ничего не помнил.

* * *

Смотря в огонь, Бегущий по Туче почувствовал чье-то присутствие. Он взглянул вверх и увидел Две Говорящие Головы, стоявшего перед ним. Библиарий был бледным. Его лицо исказила мука, на теле были ужасные раны. Он знал, что это всего лишь видение, старый Шаман был мертв.

На мгновение ему показалось, что он услышал взмахи титанических крыльев, и увидел самую могущественную из громовых птиц, летевшую к луне. Видение исчезло, оставляя Бегущему по Туче чувство холода и одиночества. Он задрожал от внезапного похолодания. Он знал, что к нему мимолетно прикоснулось Крыло Смерти.

Он взглянул на других и понял, что они увидели то же самое. Он поднял руку в прощальном жесте и затем опустил ее, давая Десантникам знак выдвигаться.

Наполненные решимостью, Терминаторы в белых доспехах шли к далекому городу.

 

Глава 5

Бегущий по Туче восседал на троне и глядел на прибывших. Его люди выстроились длинными рядами, формируя коридор, вдоль которого осторожно шли Десантники. Их возглавляли Капитан и Библиарий. В дверном проеме стояла на страже огромная бронированная фигура дредноута. Бегущий по Туче обнаружил, что вид старой, знакомой фигуры его успокаивал.

Он видел, как беспокойные, боготворящие лица его людей вопросительно смотрят на него. Его лицо было мрачным и спокойным. Он ощущал неловкость Боевых Братьев из-за странности народа внутри большого вигвама. Они держали болтеры наготове, будто ожидая, что насилие может прорваться в любой момент.

Бегущий по Туче был рад их видеть. После смерти Хромого Медведя он чувствовал себя очень одиноким. Он заметил несколько знакомых лиц среди приближающихся Имперских воинов. Его наполнило воспоминаниями о старых днях в Доме Ордена. Он сделал три глубоких вдоха, прикоснулся для удачи к древнему, покрашенному в белый цвет костюм позади него, и затем заговорил.

— Приветствую, Братья Воины Неба, — сказал он.

— Приветствую, Брат Эзекиль, — подозрительно сказал предводитель Десантников.

Бегущий по Туче потер скрюченной рукой свои шрамы-татуировки, а затем усмехнулся.

— Значит, они сделали тебя Капитаном, а, Сломанный Нож?

— Да, Брат Эзекиль. Они сделали меня Капитаном, когда ты оказался не в состоянии вернуться, — он замолчал, очевидно, ожидая объяснений.

— Тебе потребовалось десять лет, чтобы найти почетные костюмы Темных Ангелов? — спросил старик со скрытой насмешкой.

— Была война: большая миграция орков через Сегментум Обскура. Орден был призван служить. В это время отсутствие наших Терминаторов ощущалось особенно тяжело. Конечно же, у тебя найдутся этому объяснения.

Десантники холодно воззрились на Бегущего по Туче. Казалось, будто для этих мрачных юнцов он был чужим, или еще хуже, предателем. Он вспомнил, как впервые стоял среди Десантников, и, впервые за долгие годы, вспомнил об их ужасающих способностях. Он чувствовал себя изолированным и обеспокоенным.

— Это не наши люди, Бегущий по Туче. Что здесь произошло? — спросил глубокий, раскатистый голос. Это был дредноут. Внезапно, он перестал чувствовать себя столь одиноким, Коготь Ястреба был здесь, закованный в системы жизнеобеспечения дредноута. По крайней мере, здесь присутствовал один человек, достаточно старый, чтобы понимать его. Это походило на их первую встречу в тени Крыла Смерти, когда он увидел это лицо среди незнакомцев.

— Нет, почетный предок, это не так. Они — незараженные выжившие после завоевания генокрадов.

Он услышал потрясенный ропот Десантников, увидел, как они инстинктивно нацелили свое оружие на собравшихся в вигваме.

— Тебе лучше объяснить, Брат Эзекиль, — сказал Сломанный Нож.

* * *

Бегущий по Туче рассказывал свою историю изумленным Десантникам. Он рассказывал им о приземлении команды Терминаторов и о том, как они обнаружили опустошение, вызванное генокрадами. Он рассказывал им о Собрании и о выборе, сделанном Десантниками — о духе Двух Говорящих Голов и заключительном походе Терминаторов к городу. Он говорил им на сложном Имперском языке, а не наречии Народа Равнин.

— Мы прошли через черные врата и были атакованы генокрадами. Сперва они казались растерянными, будто перенесли большое потрясение. Они атаковали маленькими беспорядочными и бесконтрольными группами, и мы их уничтожали.

Мы пробивались сквозь толпы орущих людей, следуя за идентификационным маяком Библиария к центру города. Когда мы продвигались, из зданий выскакивали огромные чистые генокрады. Они атаковали с безумной яростью, но не осмысленно, поэтому мы с легкостью их побеждали.

В центре города мы обнаружили храм — здание, бесстыдно пародирующее Имперский культ, над которым доминировала огромная четырехрукая статуя, которая должна была означать Императора. Мы опрокинули ее на улицу и под ней нашли вход в преисподнюю.

Мы ступили в холодные металлические коридоры. Мы шли через воздушные шлюзы и перегородки. Он был подобен погребенному космическому кораблю. Мы до сих пор следовали за отметкой локатора, полные решимости отобрать доспехи Двух Говорящих Голов и отомстить за его смерть.

Сначала мы с легкостью одолевали разрозненные атаки генокрадов, но потом произошли изменения. На мгновение все стихло.

Мы обменялись настороженными взглядами. Кровавая Луна спросил, могли ли мы их всех уничтожить. Даже сейчас я помню его озадаченное лицо. Это выражение все еще было на нем, когда из вентиляционной шахты выпрыгнул генокрад и отрубил ему голову. Я расстрелял тварь из болтера, превратив ее в кровавое месиво.

генокрады вновь начали нападать. Но теперь из атаки стали скоординированными, управляемыми некой враждебной разведкой. Казалось, будто какое-то время они были без руководства, но сейчас их взял под контроль новый злодей.

Они обходили нас через параллельные коридоры, проложенные через шахты в потолке. Орды генокрадов и их человеческого выводка атаковали нас со всех сторон. Их волны неслись с ослепительной скоростью, угрожая сокрушить нас численностью. Ужасно было наблюдать, как приближаются те огромные бронированные звери, игнорируя павших.

Наконец они подошли вплотную. Наши наводчики и арьергард попали в засаду и были уничтожены. Угрозы возникали настолько быстро, что у нас практически не было времени, чтобы ответить.

Я видел, как их убивал огонь из огнемета, зловоние, заполнявшее воздух, было неописуемым. Они опрометчиво тратили свои жизни в слепой жажде убить нас. В воздухе витало чувство ужасной, гнетущей ярости. Казалось, будто они имели к нам личные счеты, и все были готовы за них умереть.

Любой другой взвод, даже Терминаторов, был бы отброшен чистой яростью их атаки, но мы носили знак Крыла Смерти. Наши погребальные песни были спеты — в нас не было страха, и мы имели собственный счет. Дюйм за дюймом мы продвигались вперед.

Кровь омывала коридоры, когда мы прокладывали свой путь к великой центральной палате. Там мы нашли Две Говорящие Головы. Он был мертв, его тело — иссечено ранами. Поблизости лежал Патриарх без внешних признаков ранений.

Зал был полон врагов, чистых и их выводков. Наша горстка пробилась в тронный зал. Враг во много раз превосходил нас по численности. Мгновение мы стояли, обмениваясь взглядами. Думаю, обе стороны ощущали, что встретили наибольшего своего врага — и то, что исход этой схватки решит судьбу мира.

Не считая звуков нашего дыхания, в зале стояла тишина. Я слышал биение своего сердца. Во рту у меня пересохло. Но я был странно спокоен, уверенный, что скоро буду приветствовать духов мох предков. Генокрады построились, и мы подняли наши болтеры в позиции для стрельбы.

По негласному сигналу они пошли в атаку, их рты были открыты, но из них не исходило ни звука. Некоторые из выводка стреляли из древнего энергетического оружия. Возле меня упал Боевой Брат. Наш огненный вал разорвал первую волну на куски. После такого ничто не могло выжить. Все, во что мы стреляли, погибало. Но их просто было слишком много. Они закишели среди нас, и финальный конфликт разгорелся уже всерьез.

Я видел, как Свирепый Ласка шел через кучи генокрадов. Его болтер заел, но он продолжал сражаться, выкрикивая насмешки и оскорбления в сторону противника, в последний раз я его видел, когда он отрывал голову генокраду, несмотря на то, что тот вонзил коготь ему в грудь. Так ушел величайший воин нашего поколения.

Хромой Медведь и я сражались плечом к плечу, в окружении врагов. Энергетическая перчатка и меч разили генокрадов. Если бы там было немного больше чистых генокрадов, в тот день все могло сложиться иначе, но, похоже, большинство из них погибло еще в первых бесполезных атаках.

Тем не менее, они были близко, Хромой Медведь упал, раненый, и я оказался лицом к лицу с огромным бронированным кошмаром. Предводитель выбил меч из моей руки взмахом могучего когтя. Я поблагодарил Императора за напалечное оружие в моей энергетической перчатке и обстрелял глаза чудовища отравленными иглами, ослепляя его. За данную мне короткую отсрочку я поднял свой штормовой болтер и убил его.

Я оглянулся — в зале остались только Терминаторы. Мы вопили от радости, когда обнаружили себя оставшимися в живых, но затем, увидев количество павших с нашей стороны, мы остановились в потрясенной тишине. В живых нас осталось всего шестеро. Мы не могли сосчитать число убитых генокрадов.

В вышнем мире ждали дети Народа Равнин. У храма собралась огромная толпа, желающая увидеть исход битвы. Они смотрели на нас, преисполненные благоговейным страхом. Мы уничтожили их храм и убили их богов. Они не знали, были ли мы демонами или же избавителями.

Мы глядели на утомленных существ, бывших уцелевшими остатками наших прежних кланов. Мы победили, и забрали наш мир обратно. И все же, наша победа казалась пустой. Мы спасли потомков от генокрадов, но наш образ жизни исчез.

Стоя перед собравшейся толпой, я понял, что мы должны делать. В это мгновение Император лично дал мне вдохновение. Я объяснил свой план остальным.

Мы вывели толпы из города и собрали их на равнине. Мы искали среди них следы выводка, но их не было. Похоже, инфекция генокрадов была уничтожена во время нашего отмщения.

Я шел через фабрики и мимо поваленных дымоходов. Затем мы подняли наши огнеметы и сожгли город дотла. Мы разделили людей на шесть новых племен и попрощались друг с другом, зная, что, скорее всего, мы никогда больше не встретимся. Затем мы увели наших потомков от все еще пылающего города.

Хромой Медведь увел свой народ в горы. Я привел своих людей к моей старой деревне, и мы ее заново отстроили. Я не знаю, что стало с другими.

Я сказал этим людям, что меня послал Император, чтобы вывести их обратно на старые пути. Я обучил их охоте и рыболовству, и стрельбе в старом стиле. Мы сражаемся с другими племенами. Однажды они вновь будут достойными стать Воинами Неба.

Бегущий по Туче замолчал. Он видел, что Боевые Братья были тронуты его рассказом. Сломанный Нож повернулся к Библиарию. Бегущий по Туче почувствовал прикосновение разума.

— Брат Эзекиль говорит правду, Брат Капитан Габриель, — сказал Библиарий. Сломанный Нож взглянул на старого Десантника.

— Прости меня, брат. Я был о тебе неверного мнения. Кажется, Орден и Народ Равнин задолжали тебе, а также твоим воинам.

— Semper Fideles, — сказал Бегущий по Туче. — Вы должны забрать костюмы. Они принадлежат Ордену.

Сломанный Нож кивнул.

Сделайте одолжение, в честь наших погибших, оставьте костюмы в цвете Крыла Смерти. Деяния наших братьев должны быть увековечены.

— Да будет так, — ответил Сломанный Нож. — Крыло Смерти будет увековечено.

Десантники повернулись и начали выходить один за другим мимо дредноута. Могучее существо стояло, наблюдая за Бегущим по Туче своими нечеловеческими глазами.

С отбытием Терминаторов Бегущий по Туче внезапно почувствовал себя уставшим. Он ощущал тяжесть своих лет.

Он почувствовал на себе взгляд дредноута и поднял глаза.

— Да, почетный предок? — спросил он на языке Народа Равнин.

— Ты можешь вернуться с нами. Ты достоин того, чтобы стать Живущим Дредноутом, — сказал он.

Он мечтал о том, чтобы вернутся и провести свои последние годы в Ордене, но он знал, что не сможет. Теперь у него была обязанность перед своими людьми. Он должен вернуть их на путь Императора. Он покачал головой.

— Думаю, что нет. Ты — достойный вождь Народа, Бегущий по Туче.

— Любой Воин Неба был бы таким, Предок. Шанс дают немногим. Прежде, чем вы уйдете, есть нечто, что я хотел бы знать. Когда мы впервые встретились, вы сказали мне, что я не стану Воином Неба, если останется что-то, о чем я буду сожалеть, уходя. Сожалели ли вы о чем-то, став Десантником?

Дредноут уставился на него.

— Даже до сих пор. Печальная вещь оставлять людей, о которых ты заботился, со знанием, что теряешь их навсегда.

Прощай, Бегущий по Туче. Мы больше не встретимся.

Дредноут повернулся и ушел, оставляя Бегущего по Туче среди его людей, его руки играли с косой из древних волос.

 

Пролог

Бак с горючим взорвался, разметав тела и металлические осколки по всему перерабатывающему заводу. Звероподобный смех сотряс вершину горы корабля-астероида. Из пламени возникла горстка громоздких фигур в порванных гермокостюмах, с дымящимися бородами и густыми бакенбардами. Направив на толпу зеленокожих, которые прорывались по тоннелю, свои скорострельные пневматические молотки, они открыли огонь. Несколько орков упали, сраженные огнем противника, остальные открыли ответный огонь из своего грубого оружия, заполнив тоннель яркими вспышками выстрелов.

— А ну-ка, давай еще разок! — гаркнул Гхазгкулл орку, стоящему слева от него.

Зеленокожий снова зарядил гранатомет неимоверно громадной ракетой, широко расставил ноги и прицелился в уцелевших противников. Раздалось громкое шипение, и заряд взорвался, уничтожив гранатомет и оторвав орку руку. Проклятия раненого орка заглушал звериный смех Гхазгкулла.

— Еще один пациент к докам, — проревел военачальник, направляя орущих воинов вперед своей когтистой ручищей. Смех Гхазгкулла оборвался, когда град снарядов, выпущенных из пневматического молотка, застучал по толстой броне его шлема. Зеленокожий обратил свой грозный взор на забарикадировавшихся под остатками перерабатывающего завода демиургов.

— Пара канчать с ними. Мачи их, парни!

Следуя за военачальником, орки ринулись в горящие развалины, круша все вокруг своими зазубренными топорами и пилоклинками. Гхазгкулл откинул в сторону кусок металла, под которым спрятался демиург. Орк взревел и открыл огонь из своей многоствольной пушки, разорвав тело шахтера на части.

— Дакка, дакка, дакка! Вот это по мне!

Взгляд Гхазкулла упал на следующую жертву, шахтер попытался пробиться ко входу во вспомогательное строение. Сшибая подпорки и разбрасывая попадающиеся на пути камни, военачальник ринулся за беглецом. Демиург ударил Гхазкулла бурильным молотком, целя в грудь орка. Алмазный наконечник, жужжа, врезался в броню военачальника и, оставив небольшую царапину, отскочил от нее, молоток выпал из рук шахтера.

— Неплохая попытка, — взревел Гхазкулл, взглянув на царапину на своей броне. Орк поднял окутанный энергией кулак. — Моя очередь, карлик!

Силовой коготь орка, потрескивая от энергетических разрядов, врезался в скуластое лицо демиурга, голова шахтера отлетела к дальней стене. Покореженная броня военачальника задымилась, когда он опустил бронированный ботинок на обезглавленное тело демиурга. Всегда лучше лишний раз перестраховаться.

Врезавшись в стену, Гхазкулл оглянулся вокруг. Всюду кишели разрозненные группы орков в поисках новых целей, но в живых никого не осталось. Военачальник заметил маленькую фигуру, держащую здоровый шест с прикрепленным к нему стягом и карабкающуюся по булыжникам наверх.

— Эй, Макари! — крикнул Гхазкулл своему знаменосцу. Гретчин вздрогнул и развернулся, уставившись своими расширившимися глазами на своего господина.

— Да, босс? — пропищал Макари. — Что желаете?

— Где меки? Они должны тащить руду и барахло карликов на корабль.

— Я пайду поищу их, босс, — пролепетал Макари. Прежде чем убежать, он закрепил флаг на куче обломков.

Гхазкулл сел на груду камней и оглянулся вокруг. Карлики были слишком легкой добычей, но это не волновало орочьего военачальника. Орки прибыли сюда ради трофеев и наживы. Меки могли сделать очень полезные приспособления из оборудования карликов.

Еще один взрыв сотряс искусственную пещеру, сгусток пламени поглотил группу орков, исследовавших одну из шахт. Гхазкулл подумал, что это мог быть случайный взрыв, но затем прогремело еще три, каждый сопровождался дымовым следом ракет.

— Странно.

— Че это, босс? — спросил Фангратз, вставая с груды камней, при этом сочленения его брони жалобно заскрипели.

— Гляди, — сказал Гхазкулл, указывая зазубренным когтем в сторону взрывов. — Эта ракеты. Эта кто ваще в нас палит?

— Карлики? — предположил Фангратз

— Ракеты карликов не дымят и не кружатся как эти.

Гхазкулл треснул Фангратза по башке за столь идиотское предположение.

— Эта орачьи ракеты!

В подтверждение слов Гхазкулла из входа в шахту высыпала орда зеленокожих воинов, потрясая оружием во все стороны. Они были облачены в черно-желтую броню, на стягах нобов красовались скалящиеся полумесяцы.

— Эта не наши парни! — заключил Фангратз. Пушка Гхазкулла снова врезалась в башку орка. Глаза ноба сошлись в кучку, и он рухнул на землю.

— Канечна нет, тупая башка. Вали вниз и надери им задницу. Они приперлись за нашей дабычей!

Гхазкулл дал знак парням, и те ринулись в драку, которая в некоторых местах уже переросла в бешеную пляску лезвий и клыков. Гхазкулл рванулся вниз, поднимая облака пыли позади себя и попутно раздавая приказы.

— Не дайте им забраться на вершину! Всыпьте им хорошенько! Вкатите им пинка пад зад!

Военачальник увидел, как что-то черно-красное пролетело над шахтой и врезалось в одного из его парней, оставив на его груди рваную рану. Тело швырнуло наверх прямо под ноги Гхазкуллу. Орочий вожак услышал грохот очередей, перекрывающий даже скрежет его собственной брони, и увидел короткие оранжевые вспышки выстрелов у входа в шахту. Множество орков попадали на землю, на их телах были видны многочисленные рваные раны. Гхазкулл заметил огромного орка, ведущего огонь из пулемета в разных направлениях.

Соперник был облачен в мегаброню, разрисованную в яркий желтый цвет с черными языками пламени. По сравнению с ржавыми пластинами и забрызганными маслом трубами брони Гхазкулла броня вновь прибывшего военачальника выглядела безупречно чистой и была небрежно украшена кусками золота и — Гхазкулл насмешливо ухмыльнулся — клыками орков.

— Че за клоун? — пробормотал военачальник, направляя свое орудие на незнакомца.

Гхазкулл открыл огонь, посылая в противника оставшиеся в магазине патроны. Пули попадали в стены и в пол шахты, и лишь некоторые достигли своей цели, рикошетя от брони орочьего командира. Военачальник клана Плахих Лун, о чем свидетельствовало показушная отделка его брони, направил свое оружие на Гхазкулла, когда обойма орочьего предводителя опустела.

— О, черт! — выругался Гхазкулл.

Его буквально поглотила огненная буря быстро мелькающих снарядов. Один из них попал в его правый наплечник, выбив сноп искр. Сервомотор брони жалобно заскрежетал, но продолжал работать, хотя и с небольшим потрескиванием.

Два военачальника приблизились друг к другу, братва расступилась, давая своим боссам возможность решить проблему между собой, земля содрогалась от топота армированных ботинок.

Гхазкулл первым нанес удар, скользнув своим когтем по груди противника. Плахая Луна, в свою очередь, ответил ударом когтя по его макушке, от чего орочий вожак потерял равновесие. Бронированный ботинок противника врезался в колено Гхазкулла, и военачальник пошатнулся вправо. Гхазкулл ударил острым шипом, торчащим из его локтя, в левое плечо противника, усиливая нажим в область сочленения доспехов, но был отброшен ударом колена в живот.

Остановившись на мгновение, орки смерили друг друга свирепыми взглядами. Воины обоих кланов застыли в ожидании концовки поединка, лишь изредка слышались отдельные звуки стрельбы, пинков и ударов.

— Убирайся! — взревел Гхазкулл. — Это моя добыча!

— Я паявился здесь первым! — парировал Плахая Луна. — Сам убирайся!

— Да ну? — ухмыльнулся Гхазкулл. — Я че та не видел никакой пасудины. Как это ты сюда папал?

Плахая Луна скривил свои толстые губы в ухмылке.

— Эта я хател бы узнать.

— Ты че попутал? Да ты ваще знаешь, кто я? Я— Гхазгкулл Маг Урук Трака, я— прарок Горка и Морка. Я самый агромный и ужасный. А ты ваще кто па жизни такой?

— Да, слышал о тебе, — произнес Плахая Луна, отступая на шаг назад. — Ты надрал задницу людишкам, да. Ты мог бы быть прароком Морка и Горка. Тока круче прарока, чем я, нету.

В памяти Гхазкулла начали всплывать отдельные фрагменты: военачальник Плахих Лун, тупой, нереально богат, куча дакка.

— Наздрег? — хмыкнул он.

— Он самый! — его оппонент напыщенно ухмыльнулся. Глаза Наздрега хитро сузились. — Я слышал ты чуток таго, типа мыслитель.

— Тачняк, — рявкнул Гхазкулл. — Со мной гаварит Горк, а мож и Морк, кто их разберет. Они мне нашептывают умную хрень, паэтаму я наикрутейший орк здесь.

— У меня есть базар к тебе, Гхазгкулл Маг Урук Трака.

— Ну, давай побазарим. Че па чем?

— Мы ща можем устроить замес, пока друг друга не перемочим…

— Я не прочь отвесить тебе люлей!

— …или добазариться.

Гхазкулл взглянул на Наздрега и его парней. Тех было слишком много. Он был уверен, что смог бы побить их…но после этого ему пришлось бы еще столетие набирать новых парней, чтобы поквитаться с этим проклятым Морком боссом людишек Яриком, и было бы глупо мочить орков вместо того, чтобы убивать людишек.

— Ну, че хочешь? — осторожно спросил он.

— Я те скажу, как сюда папал, если ты со своими парнями паможешь мне в адном деле.

Гхазкулл неожиданно понял, что стал центром внимания с обеих сторон. Он немного помедлил, ожидая, что скажут по этому поводу Горк и Морк. Но боги остались глухи, наверное, подумал Гхазкулл, им пофиг. Он набрал воздух в легкие и опустил свой силовой коготь.

— Я слушаю…

Покрытые синими перьями чайки кружили над стеной.

Тауно следил за ними, парящими в мрачном небе, тихо насвистывая знакомую мелодию. Он взглянул назад на Кадильский мост. Окруженный высокой стеной, город стоял на крутом берегу вулканического острова, смесь серого и серебряного на фоне темной горы. Посадочные платформы Северного порта выступали из стены на несколько километров; орбитальный корабль размером с городской квартал возвышался из корабельного дока. Смог и плазма окутывали защитные отражающие рампы, в то время как атмосферные суда, поднятые в воздух реактивными двигателями и несущими винтами, жужжали и ревели. Рядом с площадью возвышался шпиль базилики Темных Ангелов.

От ворот протянулись длинные автомагистрали, по обеим сторонам которых располагались высокие дома и окутанные дымом заводы, сходясь в одной точке, центральной площади. Базилика представляла собой высокое сооружение, украшенное контрфорсами, горгульями, витражными окнами и богато украшенными балконами. Здания рядом казались невзрачными по сравнению с величественным строением, ни одно из них не превышало трех этажей, казалось, будто возвышение над святилищем космических десантников означало прямое оскорбление Ордена.

За базиликой находился крутой спуск к портовому кварталу. Море казалось ярким пятном на горизонте, cкрытое от взгляда чередой кранов и платформ, располагающихся в верхней части огромных складов. Дюжина причалов растянулась вдоль океана, где с огромных тральщиков длиной в три километра разгружали собранный ими улов.

Тауно отвлек обеспокоенный голос Меггала, сидевшего напротив него.

— Посмотри туда, — сказал его напарник, передавая Тауно магнокуляры. — Похоже на пылевую бурю или что-то вроде того.

— Что-нибудь слышно по комм-связи? — спросил он, не отводя взгляд от места, о котором говорил Меггал.

— Нет, — ответил Меггал. — Если подумать, то разве Кендил и его наряд не должны патрулировать район аванпоста Тета?

Тауно убрал прядь блондинистых волос с лица, увеличивая дальность магнокуляров и стараясь держать его как можно ровнее, и внимательно посмотрел на пылевую бурю. Он не смог ничего разглядеть, так как пыль буквально заволокла все вокруг. Поставив локти на парапет, он попытался сфокусировать бинокль.

Неожиданно он отчетливо увидел фигуры, возникшие из клубов пыли. Тауно аккуратно нажал на руну приближения. Все новые фигуры возникали в клубах бури, и в конце концов собралась целая толпа: сгорбившиеся зеленокожие, потрясавшие оружием в воздухе. Прошли секунды, пока Тауно смог разглядеть колонну нескончаемой процессии. Тысячи зеленокожих.

— Яйца Императора… — прошептал Тауно, магнокуляры выпали из его похолодевших рук.

 

История Борея

Собор Темных Ангелов

Из разбитого витражного окна на Борея взирала одноглазая статуя льва. Из-за пламени, полыхавшего внутри, черная броня капеллана казалось смесью красного, синего и желтого цветов. Улица, вымощенная камнем, сотрясалась от нескончаемых взрывов; один из снарядов угодил в балку над десантником, осыпав капеллана и его отделение градом осколков. Клыкастые зеленые физиономии скалились из окон верхних этажей. Орки, встречавшиеся на пути Темных Ангелов, вели беспорядочную стрельбу, не нанося броне десантников практически никакого урона.

Злость все сильнее закипала в Борее, пока он ждал еще одно отделение, собиравшееся на противоположной стороне разрушенной базилики. Он посмотрел в сторону останков дверей парадного входа в главный зал. Открытое пространство было заполнено горами осколков и зеленокожих тел. Стяги со столетней историей тлели в руинах.

— На позиции у восточного входа, брат-капеллан, — сообщил по воксу сержант Пелиил. — Ожидаю дальнейших приказаний.

— Отделение Геман на позиции, — раздался доклад второго сержанта. Капеллан бросил взгляд через плечо на опустошителей, направивших свое тяжелое вооружение на противоположную сторону улицы

— Душа Льва восстала при виде этого мерзкого сброда в его святилище, — с отвращением произнес Борей. — Восстановите покой в его душе и почтите его память, уничтожив тварей огнем и мечом. В атаку!

В третий раз с момента прибытия капеллан выбил дверь и вломился внутрь, держа болт-пистолет в правой руке и крозиус арканум в левой. Стены и окна верхних этажей взорвались, когда ракеты и лучи лазпушек отделения Геман достигли орочьих позиций. Зеленые тела разбросало по всей галерее, расположенной над залом, забрызгав обломки орочьей кровью.

Пол скрипнул под ногами, капеллан резко повернул вправо и ринулся к металлической спиралевидной лестнице рядом с останками небольшого алтаря. На другой стороне святилища Пелиил и его Темные Ангелы двигались по лестнице, ведущей в катакомбы.

Орки открыли огонь, как только Борей спустился в самый низ, пули и лазерные лучи вызвали клубы пыли и град осколков рядом с капелланом. Они отскакивали от брони Борея, выбивая снопы искр, вся лестница вибрировала от его поступи. Следовавшие за капелланом десантники открыли ответный огонь. Святилище наполнилось грохотом болтерных очередей. Трассеры снарядов пробивались сквозь мрак собора, заканчиваясь небольшими взрывами в верхней галерее.

Борей помчался туда. Здесь было еще темней, чем внизу, капеллан переключил авточувства в тепловой режим. Несколько безжизненных тел орков валялись на мраморном полу, ручейки их крови образовали большую склизкую лужу. Он заметил тепловые очертания противника в дальнем конце галереи, орки вели огонь по находящимся на первом этаже десантникам.

Капеллан прицелился. Пометив орков целеуказателями, Борей нажал на спусковой крючок. Первым выстрелом он вышиб мозги одному из стрелков, кровь забрызгала ближайшую стену. Два выпущенных следом болта пробили грудь второго, разорвав ребра и грудную клетку. Для Борея время словно остановилось, его улучшенная реакция позволяла ему двигаться настолько быстро, что движения орков были кадры из замедленной съемки. Четвертый болт прошел сквозь плечо противника, швырнув орка в дверной проем. Первые пули просвистели рядом с Бореем, только когда он услышал топот приближающихся братьев. Послав еще один болт в живот орка, капеллан на миллисекунду бросил взгляд вправо и увидел, как подкрепление орков начинается стягиваться к святилищу.

Он заметил вспышку выпущенной ракеты и резко сделал кувырок в сторону от стены, боеголовка, пролетев рядом с ним, врезалась в нее, вызвав град осколков. Силовое поле креста, висевшего на шее капеллана, замерцало, когда шрапнель застучала по его броне, оно поглотило большую часть осколков, превратив их в прах. Последовавший за этим град пуль начал превращать галерею в руины. Борей двинулся прямо на орков, над ним свистели болты, выпущенные его братьями по позициям ксеносов, наскоро сделанные из обломков баррикады тварей сносило мощными взрывами гранат.

Перепрыгнув через обломки, капеллан разрядил всю обойму в зеленокожих, заставив их попятиться назад. Борей размозжил армированным ботинком голову одного из них, ринувшегося на капеллана, размахивая жужжащим пило-мечом. Голова орка откатилась в сторону, капеллан, не теряя скорости, врезался в оставшуюся группу зеленокожих, его крозиус впился в руку следующего противника, достав до кости.

Приземлившись, Борей сбил зеленокожего с ног ударом правой руки. Что-то ударило по его ранцу, и он развернулся, врезав локтем в лицо противника, послышался хруст ломающейся челюсти. Тяжелое лезвие меча другого орка задело правую сторону шлема, срывая краску и превращая керамит в осколки.

Зеленокожий отпрыгнул назад, за пределы досягаемости. Борей бросил ему в морду свой опустевший пистолет, что дало капеллану возможность настигнуть противника и нанести ему мощный удар в колено, тем самым сбив зеленокожего с ног. Розарий снова замерцал, поглощая вихрь пуль, попадающих в броню десантника, его свет на мгновение ослепил орков. Борей, взмахнув крозиусом, нанес зеленокожему удар в голову, наконечник в виде двуглавого орла глубоко вошел в красный глаз твари. Ударом руки он сбил еще одного орка, размозжив ему трахею.

Болты приближающихся братьев разрывали тела ксеносов, орошая броню капеллана орочьей кровью. Перепрыгнув через баррикады, Темные Ангелы бросились на зеленокожих с цепными штыками и боевыми тесаками с мономолекулярной заточкой.

Дюжина оставшихся тварей не собиралась сдаваться, выкрикивая боевые кличи и проклятия, они ринулись на космодесантников. Четверо из них опрокинули брата Зефея на пол, посыпался град ударов, нацеленных в лицо и грудь десантника, орки старались вонзить свои грубые клинки в сочленения доспехов боевого брата. В попытке пробить броню они открыли огонь по лежащему Зефею, однако пули, отрикошетив от брони десантника, снова возвращались к своим хозяевам, пронзая их тела насквозь.

Крозиус Борея проломил череп одного из зеленокожих, пытавшегося заколоть Зефея. Орк взревел, все еще живой он вытащил свой зубчатый клинок из покореженной брони боевого брата и нанес удар капеллану в лицо, забрызгав его шлем-череп кровью Зефея. Разъяренный Борей плечом отбросил зеленокожего назад к стене, послышался хруст костей, и стена с грохотом разлетелась под тяжестью орка. Капеллан для полной уверенности свернул ему шею и бросил безжизненное тело ксеноса на пол. Он повернулся к сержанту Лемаилу, вытаскивающему цепной топор из тела последнего орка, крутящиеся лезвия разбросали остатки плоти и костей по всей галерее.

Борей прошел сквозь арку в конце галереи, где располагались внутренние палаты. Лемаил разделил своих братьев на два боевых отделения, следуя за братом-капелланом с братьями Сарионом, Данаилом, Асферием и Замиилом. Оставшиеся Темные Ангелы заняли оборонительные позиции по всему периметру, пока апотекарий занимался раненным Зефеем.

— Тебе может понадобиться это, брат-капеллан, — сказал Асферий, протягивая Борею болт-пистолет, который он случайно подобрал среди тел орков. Капеллан принял его со словами благодарности, загоняя новый магазин, и просканировал пространство за аркой, ища новых противников. Коридор вел к северной части базилики; взглянув направо, Борей увидел разбитые окна, слева от них располагались двери, ведущие в скриптории. Не обнаружив следов орков, капеллан отключил питание своего крозиуса для сбережения энергии и кивком приказал Темным Ангелам продвигаться вперед.

— Проверьте и зачистите каждую комнату, — приказал Лемаил своим воинам. — Будьте внимательны, зеленокожие могли оставить ловушки. Никто не знает что на уме у этого сброда.

Сарион вышиб первую дверь, пока Данаил следил за коридором. Космодесантники ворвались в комнату с болтерами наготове. Внутри все было перевернуто вверх дном. Столы и стулья были сломаны, тлеющие манускрипты разбросаны по полу. Сломанные перья и стилосы валялись рядом с разбитой дверью библиотеки, стены были разрисованы мерзкими орочьими символами черными и красными чернилами. Ради развлечения зеленокожие залили пол и потолок зеленой, желтой, фиолетовой и синей красками.

— Отбросы, — произнес Борей.

Он ожидал подобное надругательство, но злость переполняла все его существование, он вспомнил, как буквально несколько дней назад ходил по этим комнатам с ротными сервами, внимательно следя, как те переписывают священные тексты Ордена Темных Ангелов. Базилика была обителью чистоты и порядка на фоне этого суетливого города, отражая учения Льва и мудрость Императора.

Его внимание привлек клочок пергамента, края которого были смяты и обуглены. Борей закрепил крозиус на поясе и поднял клочок с пола, узнавая наполовину сгоревшую иллюстрацию. Капеллан издан иронический смешок.

— Страница четырнадцать «Размышлений о наказании», — обратился он к своим боевым братьям. Борей начал громко читать. — Благословен будет воин, уничтожающий нечисть. В искоренении еретиков, мутантов и пришельцев, Астартес доказывает свою чистоту. Только воин, свободный от влияния Хаоса, может являться исполнителем воли Императора.

Оставшуюся часть писания невозможно было прочитать, но Борей знал ее наизусть. Его голос наполнился ненавистью.

— С этой честью, на воина возлагается и ответственность осуществлять наказания не щадя своих сил. Ни один еретик, мутант или пришелец не избежит кары, ниспосланной свыше. И пока Имперская Воля не достигнет всех уголков галактики, воин Астартес будет нести вечную борьбу со злом, неся справедливость и возмездие.

Борей скомкал листок и бросил его на землю. Отстегнув крозиус, он нажал на руны активации, осветив комнату синим сиянием.

— Братья, нам нанесено гнуснейшее оскорбление, — взревел капеллан. — Орки не просто атаковали имперский мир, они атаковали территорию, находящуюся под защитой Темных Ангелов. Это здание не просто стратегическая точка, которую необходимо удерживать. Это базилика нашего Ордена, наследие Башни Ангелов, частица души потерянного Калибана. Напасть на нее, значит напасть на Орден Темных Ангелов. Это попытка обесчестить Льва! Покарать вероломного врага не только наша задача, но и наше право!

Ему ответил хор голосов во главе с сержантом Лемаилом.

— Смерть пришельцам!

Следующие две комнаты не отличались от первой. Когда Темные Ангелы покинули третью комнату, Лемаил приказал остановиться. Борей прислушался, его авточувства засекли то, что первым заметил сержант: из соседний комнаты доносились звуки, похожие на хрюканье и скрежет клыков.

— Интересное открытие, — отметил Лемаил. — Орки готовят засаду?

— Их проницательность слегка не согласовывается с действиями, — заметил брат Сарион, когда раздался звук падения чего-то очень крупного.

— Преподайте им урок, — гаркнул Борей, вскидывая пистолет и доставая из-за пояса осколочную гранату.

— Замиил, делай свою работу, — приказал Лемаил.

Десантник вскинул огнемет, синее пламя зажигателя отразилось от его темно— зеленой брони.

— Сотри пришельцев с лица земли! — крикнул Борей, вышибая дверь.

Краем глаза он уловил осклабившиеся физиономии орков, торчавшие из укрытий в виде перевернутых кафедр и столов. Капеллан выдернул чеку из гранаты и швырнул ее в дальний конец комнаты, вслед за ней пронеслись еще четыре, ударяясь о стены и потолок. Борей откатился назад, когда осколки разорвавшихся гранат заполнили всю комнату и коридор.

Через секунду Замиил, стоявший за дверью, вбежал в комнату, поливая скрипторий белым пламенем прометия, среди орков началась паника, послышались проклятия и мерзкое визжание. Огонь пожирал все вокруг, древесину, плоть и паркет. Только когда все было объято пламенем, десантник отпустил спусковой крючок, отступая назад и позволяя остальным зайти в комнату.

Ворвавшись, боевые братья открыли огонь по корчащимся телам орков. Борей чувствовал жар пламени, но датчики его силовой брони показывали, что уровень воздействия огня на броню в пределах нормы. Когда пламя прометия начало стихать, капеллан обнаружил себя стоящим в полностью черной, выжженной дотла комнате. Обуглившиеся кости с кусками орочьей плоти громоздились бесформенной кучей на полу, от них шел пар, а кровь зеленокожих, струящаяся вокруг останков, образовала огромную склизкую лужу.

— Мы должны выдвигаться, чтобы успеть зачистить башню и установить контроль над площадью, — приказал Лемаил. — Нужно спешить пока враг не выслал подкрепление.

— Чувство справедливости и возмездия поддерживает, — произнес Борей. — Мы не подведем наш Орден.

Покинув тлеющую комнату, отделение двинулось в сторону крыши базилики, где основная башня возвышалась на сто метров, упираясь своим шпилем в небо над Кадиллусом. Целью Темных Ангелов была самая высокая точка в центре города. Оттуда они могли вести огонь по окружающим базилику зданиям и что самое главное: направлять артиллерию своих союзников непосредственно на орочью армию, занявшую порт два дня назад.

Атака зеленокожих застала жителей Кадиллуса врасплох, и, развивая успех этой неожиданной атаки, орки пробились к сердцу города, к докам и верфям. Никто не знал, откуда появилась такая огромная армия, орбитальные сенсоры не засекли никакой угрозы в космосе, как и корабль Темных Ангелов, курсирующий по орбите Писцины IV.

Это чудо, что десантники в тот момент оказались поблизости. Орден прибыл четыре недели назад с запоздалым визитом для набора рекрутов, отбиравшихся с миров, граничащих с Писцинией V. Основная группа Ордена отбыла шесть дней назад, оставив третью роту и несколько вспомогательных отделений из других рот для контроля над последними стадиями набора. Если бы не мгновенная реакция магистра Велиала и его воинов, весь город мог пасть в течение нескольких часов. Командир роты один раз уже бился с орочьим военачальником, и, как слышал Борей, еле уцелел с той последней встречи.

На настоящий момент орки заполонили прибрежные районы и несколько кварталов у центральной площади. В ограниченных пределах города, не зная количества и цели зеленокожих, даже Темным Ангелам приходилось осторожно передвигаться, чтобы не столкнуться с ними лоб в лоб. План магистра Велиала состоял в следующем: окружить орков, окопавшихся в доках, уничтожив при этом связь с группами, находящимися в центре города. Затем, мобилизовав Свободное Ополчение, разгромить разрозненные банды.

Первым этапом было взятие базилики, но задание оказалось не таким простым. Эта была четвертая попытка Борея, и до полного успеха было еще очень далеко.

Темные Ангелы продвигались дальше, минуя комнаты, периодически они встречали слабое сопротивление отдельных банд зеленокожих, по-видимому, орки разбились на группы, чтобы не делиться друг с другом добычей, это было лишь на руку космическим десантникам. Однако их продвижение по трем этажам административного корпуса, находящегося между святилищем и шпилем, не прошло незамеченным для зеленокожих.

Орки контратаковали отделение Темных Ангелов, когда те достигли лестницы, ведущей прямиком на крышу. Лемаил в этот момент как раз начал взбираться наверх, когда что-то подкатилось к его ногам и аккуратно стукнулось о его бронированный ботинок. Это была граната с удлиненной ручкой.

Пока Борей и другие братья отпрыгивали в сторону, граната взорвалась, заполнив лестничный пролет бурей металлических осколков. На мгновение воцарилась полная тишина, авточувства Борея боролись с эффектом детонации. Его розариус мерцал, поглощая осколки, попадавшие в броню капеллана, но Борей все равно чувствовал удары осколков, обрушившихся на отделение десантников. Хотя слышимость и была восстановлена, стены все еще вибрировали от взрыва. Лемаил тяжелым грузом лежал рядом со стеной, броню его правой ноги разворотило взрывом, сама конечность была неестественно вывернута.

— Занять оборонительный периметр! — выкрикнул Борей. — Защищайте своего сержанта!

Данаил и Сарион заняли позиции, пока Замиил и Асферий относили Лемаила от стены, оставляя за собой след темной крови.

Сверху еще посыпались гранаты. Большинство взорвалось прежде, чем достигнуть космических десантников, не принеся им никакого вреда. Данаил подхватил две из них и швырнул обратно наверх, ошарашенные орки смотрели, как сброшенные ими гранаты летят прямо на них, град осколков поглотил их. Еще одна упала, начав дымиться, но так и не разорвалась.

Грохот шагов по паркету предупредил десантников о приближении орочьей ватаги. Первым открыл огонь Сарион, скашивая несущуюся волну зеленокожих. Некоторые из орков спотыкались о тела их павших соплеменников, остальные же продолжали надвигаться, перепрыгивая через них, они теряли равновесие и неуклюже приземлялись на пол. Пока Сарион перезаряжался, Данаил принял эстафету и начал поливать огнем толпу зеленокожих, ринувшихся на него, каждый из выстрелов проделывал в телах ксеносов дыру величиной с кулак.

Не останавливаясь, орки кинулись в атаку, нанося по космическим десантникам удары кувалдами и клинками. Лестница вибрировала под тяжестью тел, повсюду раздавались звуки треснувшего керамита. В мгновение Данаил и Сарион оказались прижаты орками, и Ангелы отступили назад в коридор, отстреливаясь и пиная орков кулаками и ногами.

Борей присоединился к обороняющимся десантникам, паля из болт-пистолета и круша орков объятым энергией крозиусом. Коридор был достаточно широк, чтобы вместить трех космических десантников, Сарион справа от капеллана, Данаил слева. Пытаясь настигнуть Темных Ангелов, орки мешали друг другу, исключая возможность заполнения коридора большим количеством зеленокожих. В результате обе стороны оказались в безвыходном положении: Борей, Сарион и Данаил по одному заваливали каждого зеленокожего, появлявшегося в коридоре, но сами не могли пробиться вперед.

— Брат Борей! — неожиданно по вокс-связи раздался голос сержанта Пелиила. — Орки проникли в катакомбы. Оказывают яростное сопротивление. Трое братьев пало. Мы выдвигаемся назад к святилищу. Считаю, что ваша позиция непригодна для обороны.

— Астартес не отступают! — взревел Борей. Два дня продвижения по базилике коту под хвост. Капеллан не собирался просто так сдавать позиции.

— Стойте насмерть, сержант!

На мгновение в воксе раздался треск, прежде чем Пелиил ответил. Борей отбил крозиусом удар топора, направленный ему в живот, и послал болт в морду орка, атаковавшего его, кровь зеленокожего забрызгала идущих следом орков.

— Жертва на этом этапе не даст нам стратегического преимущества, брат-капеллан, — раздался спокойный голос сержанта. — Враг вооружен тяжелым переносным вооружением, способным пробить броню Астартес. Даже погибнув, мы не сможем задержать их надолго. Я отдаю приказ о тактическом отступлении. Советую вам сделать то же самое.

Борей подавил рев разочарования. Расстроенный, он не заметил, как следующий орк открыл по нему стрельбу. Розарий поглотил большинство пуль, и капеллан выбил пистолет из рук зеленокожего наконечником крозиуса.

— Принято, сержант Пелиил. Встречаемся в святилище через три минуты. — Борей услышал щелчок переключения на частоту его отделения. — Заберите сержанта Лемаила и отступайте к галерее. Брат Данаил, Сарион и я прикроем отступление.

Услышав подтверждения, Борей сосредоточился на накатившей волне орков. Он послал последний болт в спину орку, вцепившегося в левую руку Сариона, снаряд пробил позвоночник зеленокожего.

Прикрывая друг друга, трое Темных Ангелов отступали назад по коридору. Сарион отбросил свой опустевший болтер и орудовал боевым ножом, Данаил послал длинную очередь, отбрасывая шестерых противников, и его болтер тоже опустел, между десантниками и их преследователями образовалось пространство в несколько метров. Они отступили к дверному проему, ведущему в узкую келью напротив базилики. Внешняя стена заканчивалась широким окном розового цвета.

— Прикройте, — приказал Борей. Десантники встали плечом к плечу, болтеры наизготовку. Капеллан вставил в магазин болт-пистолета последнюю обойму — Отступаем к галерее.

В этот момент он увидел, как к ним, расталкивая своих сородичей, несется огромный орк, ростом превышающий даже Темного Ангела. Он взмахнул секирой, держа ее обеими руками, по лезвию топора затрещали разряды энергии. Удар в один момент снес голову Сариона, обезглавленный десантник рухнул на пол.

Борей выпустил по твари несколько миниатюрных гранат, разорвавшихся у груди огромного ксеноса. Орк пошатнулся назад, припадая на одно колено.

— Отступаем, брат! — крикнул капеллан Данаилу. — Я буду прикрывать тебя.

Один из орков оказался впереди лидера группы, вскинув пистолет, он послал очередь в сторону десантников. Борей увернулся, принимая град снарядов своим правым наплечником, керамит треснул, и осколки посыпались на пол. Капеллан бросил взгляд на розариус, силовой кристалл прерывисто мигал. Вслед за главарем на лестницу выбежали еще пятнадцать или более зеленокожих, издеваясь и глумясь, они кинулись на Борея, бросившегося сквозь дверной проем к окну. Он отцепил от пояса осколочную гранату. Подняв ее над головой, чтобы оркам было видно, капеллан нажал на руны активации.

— Смерть пришельцам! — выкрикнул он, звук его голоса из-за динамиков был похож на раскаты грома. Борей швырнул гранату, пока орки пытались успеть добежать до лестницы. Все, кроме главаря, ринувшегося на капеллана, размахивая секирой, попадали, сраженные взрывом.

Темный Ангел встретил орка ударом в челюсть, в момент, когда граната уже успела разорваться. Удар незначительно притормозил продвижение твари, но этого оказалось достаточно, удар секиры, пришедшийся в левое плечо капеллана, нанес Борею минимальный урон. Силой инерции орк продолжил двигаться вперед, свалив капеллана на пол.

Пока Темный Ангел пытался подняться, выжившие орки, перескочив через груду тел своих убитых товарищей, открыли огонь. Снаряды пробили стену и дверь. Орочий лидер навалился на Борея, усилив нажим на свою секиру. Он что-то проревел на непонятном капеллану языке и направил лезвие в голову десантника. Борей повернул голову в сторону, и секира врезалась в пол, круша дерево и паркет. Капеллан выхватил крозиус и ударил по локтю ксеноса. Кость треснула, и рука зеленокожего вывернулась в обратную сторону. Орк издал рев ярости и боли, отпустив секиру, он нанес капеллану удар кулаком в лицо, разбив линзы шлема и сломав дыхательную трубку.

Отброшенный ударом, Борей оказался зажатым в комнате с широким окном. Следуя за своим раненным вожаком, орки ломились в дверь. Капеллан мог слышать топот Данаила и преследующих его орков. Он ударил одного из них крозиусом, сломав зеленокожему кости и выбив зубы.

Свободной рукой Борей вытащил последнюю осколочную гранату.

— Я Астартес, воин Императора! — выкрикнул он, бросая ее в центр комнаты. Как только граната упала на пол, орочий лидер ринулся на капеллана, пытаясь сдавить его шею своей железной хваткой.

Прогремел взрыв. Силой удара Борея и орка швырнуло в окно, тела десантника и зеленокожего свалились вниз. В полете капеллан обрушил на огромного ксеноса град ударов. Орк пытался прокусить шлем Борея, но сломал все свои зубы, капеллан отвечал ударами крозиуса.

Пролетев тридцать метров, они рухнули на площадь. Орк принял на себя всю тяжесть удара, его голова превратилась в кровавое месиво. Правый наплечник капеллана разлетелся на множество осколков, и Борей почувствовал, как что— то впилось в его руку повыше локтя. Шея сильно болела, в ранце зияла глубокая трещина. Красные индикаторы вспыхивали на дисплее его шлема, предупреждая о распространяющихся повреждениях систем силовой брони. Еще до того как взгляд Борея смог сфокусироваться, он почувствовал как в вены впрыскивается адреналин, оба сердца снова застучали и кровь хлынула по артериям и венам. Он не чувствовал боли, казалось, что единственное доказательство ее присутствия это раны на теле капеллана. Еще мгновение Борей лежал неподвижно, анализируя обстановку.

Прошло несколько секунд с момента его падения, а Темный Ангел уже ощущал опасность, в которой он оказался. Городская площадь была разрушена, ее восточная часть удерживалась орками, западная — имперскими войсками. Словно доказывая его правоту, строения справа от него горели ярким пламенем, орки передвигали свою артиллерию в основное строение полуразрушенного Администратума. По площади, слева от Борея, застучали снаряды орков. Капеллан прошептал слова благодарности, зеленокожие не славились меткой стрельбой

Сжав зубы, Борей поднялся на ноги и побежал, вокруг него мелькали взрывы, осыпая капеллана землей и плиточными осколками. Он достиг одно из убежищ позади базилики, когда с противоположной стороны площади открыли огонь. Лазерные лучи прорезали воздух, Свободное Ополчение Писцины должно быть получила приказы от Темных Ангелов открыть заградительный огонь.

— Император защищает, — прошептал Борей, выбираясь из укрытия и бросаясь к базилике, с пробитых снарядами стен на него сыпалась штукатурка и пыль.

Он добежал до угла и увидел, как сержант Пелиил и выжившие десантники его отделения отстреливаются от врага, находящегося внутри главного зала, их болты яркими вспышками проносились сквозь разбитые двери и окна. Понимая, что сейчас он не в состоянии сражаться, капеллан нашел укрытие в зданиях на противоположной стороне улицы, где обнаружил остатки отделения Лемаила, ожидавшие его. Темные Ангелы стояли у окон, готовые сразить любого орка, посмевшего вылезти из убежища. Данаила не было среди них.

С гордо поднятой головой Борей спокойно прошел к одному из окон и взглянул на разрушенный собор. С нижних этажей поднимался дым, без сомнения вызванный поливавшим орков огнем, братом Замиилом. Он повернулся к собравшимся космическим десантникам.

— Никогда не сдавайтесь, братья. Мы еще не сдали наш храм зеленокожим. Мы не дадим им пощады. Мы вернемся!

Трассеры снарядов и вспышки взрывов осветили улицы и крыши порта Кадиллуса, лишь окутанная дымом часть разветвленных дорог все еще оставалась плохо различимой. На веранде дома рабочих, в двух кварталах от собора, Борей и стоящий рядом сержант Пелиил всматривались в очертания базилики, жилой дом, в котором временно располагались Темные Ангелы и Свободное Ополчение Писцины являлся одной из наиболее важных стратегических точек. Некогда аккуратные цветочные клумбы были разрушены бронированными ботинками, перила испещрены дырами от орочьих пуль.

С помощью голосовой команды Борей усилил свои авточувства, благодаря чему очертания базилики стали более отчетливы. Через коротковолновый командный канал он передал в шлем сержанта Пелиила изображение святилища.

— Это не просто наследие нашего Ордена, брат, хотя уже это является достаточным основанием для возвращения храма, — спокойно произнес капеллан. — Базилика имеет огромное стратегическое значение как место, откуда мы сможем следить за каждым шагом противника. Когда мы займем ее, местные силы самообороны смогут выслать своих наводчиков и нанести удар по позициям орков рядом с доками.

Громкий стук бронированных ботинок возвестил о прибытии технодесантника Гефеста и следовавших за ним сервов Ордена, закутанных в рясы. Они несли части для замены брони Борея. Капеллан непроизвольно согнул руку, проверяя работу вправленной, укрепленной апотекарием Нестором подкожными штифтами, кости. Движение оказалось не таким естественным, как он ожидал, зато боли практически не чувствовалось.

— У меня не нашлось некоторых частей для замены твоего Марк VI, — сказал технодесантник. Одна из его четырех серворук со скрипом вытянулась вперед, держа цилиндрическую пластину наруча. — Я приложу все усилия, но ты должен понимать, брат-капеллан, правая сторона доспеха получила сильные повреждения.

— Я понимаю, брат, — ответил Борей. — Я уверен, ты сделаешь все возможное.

Технодесантник и его свита принялись за починку брони капеллана, сварочный аппарат заработал, и искры от керамита разлетелись во все стороны. Капеллан отогнал свои размышления прочь и обратился к Пелиилу.

— Ты упрям, брат-сержант.

— Я знаю, — ответил Пелиил. — Четыре раза мы занимали базилику, и четыре раза мы были отброшены. Я не думаю, что будет разумным тратить свои усилия, штурмуя противника напрямую. Мы должны отбросить орков с главной площади и окружить базилику со всех сторон.

— У нас недостаточно людей, чтобы обеспечить такой кордон, — заявил Борей. — Неожиданный штурм — это то, что у нас получается лучше всего, брат. Как только мы займем базилику, орки не смогут отвоевать ее назад.

— У Сил планетарной обороны достаточно людей, брат-капеллан. — Пелиил указал рукой на восток. — Все новые силы прибывают с дальних укреплений.

— Задержка, задержка, задержка! — выкрикнул Борей. — Я вижу, что у тебя недостаточно запала для такой операции, брат-сержант. Я не хочу, чтобы в анналах Ордена было написано, что мы отдали базилику на Писцины в руки орков, а затем обратились за помощью к подразделениям СПО! Ты хотел бы, чтобы твое имя упоминалось в таком контексте?

— Нет, брат-капеллан. — Пелиил склонил голову в знак извинения. — Я не хочу, чтобы меня считали отлынивающим от битвы. Я лишь надеюсь помочь тебе трезво составить стратегический план. Прости мою дерзость.

— Когда Кадиллус будет очищен, мы обсудим твое наказание в базилике, — ответил Борей.

— Возможно, было бы правильным посоветоваться с магистром Велиалом по поводу наилучшего решения в данной ситуации? — Пелиил сделал последнюю попытку.

Борей отступил назад, вызвав недовольство Гефеста, работающего над его броней, и с гневом обрушился на сержанта.

— Магистр роты командует всеми силами на планете. Он доверил операцию по зачистке центральной площади мне, и не нуждается в дальнейшем беспокойстве.

— Я понимаю, брат-капеллан, но что если —

— Достаточно! — взревел Борей. — Я приказываю занять базилику. Впредь ограничься от подобных высказываний, я хочу слышать от тебя лишь те предложения, которые помогут нам выполнить задание. Тебе недолго осталось быть сержантом, брат Пелиил. Докажи, что магистр Велиал не ошибся, доверив свою судьбу такому как ты.

— Конечно, брат-капеллан, — ответил Пелиил. Его следующие слова были произнесены с яростной убежденностью. — Мое отделение первым пойдет на штурм. Я отобью базилику, брат-капеллан!

— Так-то лучше, брат-сержант. Докажи свою смелость и преданность не словами, но действиями в бою. Орки пытаются опозорить нас, они же и понесут наказание.

Пелиил еще раз взглянул на базилику. Его лицо скрывал шлем, но в словах чувствовался жар битвы.

— Орки еще пожалеют, что посмели усомниться в могуществе Темных Ангелов. — Пелиил положил руку на нагрудную пластину капеллана. — Спасибо за то, что направляешь нас и проявляешь терпение, брат Борей. Твоя мудрость и чистота души — пример для всех нас.

— Хорошо подготовься к битве, сержант, — ответил Борей. — Нам предстоит долгий и сложный бой этой ночью.

— Я буду сражаться упорнее, чем любой из нас, — заявил Пелиил. Он развернулся и направился к жилому дому.

— Сколько еще времени это займет? — Борей обратился к Гефесту.

— Еще одна деталь, брат-капеллан, — ответил технодесантник, его серворуки убрались обратно за спину. Гефест знаком приказал одному из своих сервов подойти. Человек вышел вперед, держа шлем-череп Борея. Царапины были зачищены, а линзы заменены, свежая белая краска сияла в ярком пламени горящей базилики.

Капеллан надел шлем и пристегнул заклепки. Он проверил системы авточувств, все работало в норме. Удовлетворенный, Борей проверил работу жгута псевдомышц и наруча на правой руке. Капеллан нанес удар по одной из каменных перил, кулак без особых усилий прошел насквозь.

— Хорошая работа, брат, — улыбнулся Борей. — Если ты еще смог бы достать мне новый болт-пистолет, то я был бы у тебя в огромном долгу…

Святилище было на удивление спокойным. Шаги десантников гулким эхом отдавались в главном холе собора. Тепловые сенсоры не засекли присутствие орков, и датчики на дисплее шлема подтвердили, что зеленокожие удерживают верхние этажи.

— Давай сузим поле боя, брат-сержант, — Борей обратился к Пелиилу.

Сержант дал команду двум десантникам, несшим огромный заряд с детонатором. Прикрываемые еще двумя братьями, Темные Ангелы спустились в катакомбы. Оставшиеся пятнадцать космических десантников заняли наблюдательные позиции вокруг лестницы, направив стволы болтеров в сторону галерей на верхних этажах и основного входа в святилище.

— Взрывчатка на месте, брат-капеллан, — послышался доклад одного из братьев. — Таймер установлен.

— Принято, — ответил Борей. — Возвращайтесь.

Космические десантники вернулись обратно в святилище и заняли позиции в дальнем конце зала. Когда часы на таймере остановились, базилику сотряс мощный взрыв, окутывая залу дымом и пылью. Часть пола обрушилась вниз, завалив выход из катакомб.

Капеллан отправил пятерых Ангелов проверить остальные выходы, остальным приказал продвигаться к верхним этажам. В этот раз орки не смогут отбросить Темных Ангелов.

Наверху закипела яростная битва. К зеленокожим подошло подкрепления из разрушенных подземелий под святилищем, и теперь на каждой лестнице, у каждого дверного прохода Темных Ангелов встречали град пуль и лес клинков. На протяжении нескольких часов десантники, паля из болтеров, кромсая орков мечами, поливая их огнем и разрывая тела зеленокожих на части выпущенными из ракетницы снарядами, пробивали себе путь сквозь лабиринты комнат и тоннелей. Из-за плотного потока огня с обеих сторон, стены во многих местах были разрушены, открывая Темным Ангелам новые проходы к позициям орков.

На протяжении боя тактика бойцов Борея менялась несколько раз, иногда один десантник удерживал целую ватагу, а иногда капеллан и его воины вместе подавляли яростное сопротивление орков. Порой схватка становилась настолько яростной, что даже Борей не мог точно сказать, заполнена ли комната врагом или его братьями. Обрывки докладов, получаемых капелланом по воксу, давали не полное представление о боевой обстановке.

Большую часть боя Борей использовал свое тепловое зрение, нападая на орков в темных, объятых дымом, коридорах, словно мифический ангел мести, изображавшийся на стягах и фресках Ордена. Любой другой воин мог бы решить, что находится в аду, но для космических десантников это была всего лишь среда, в которой они могли прекрасно применять свою тактику боя. Хотя зеленокожих нельзя было недооценивать при столкновении в ближнем бою, когда дело доходило до рукопашной, они оказывались чрезвычайно свирепыми противниками, тем не менее, опыт, собранность и силовая броня давали Темным Ангелам явное преимущество. С каждой комнатой и этажом космические десантники отбрасывали орков все дальше и дальше, пока не загнали их на самый шпиль башни.

Борей собрал братьев для последней атаки. Пелиил был одним из восьмерых, присоединившихся к капеллану на последних ступенях лестницы.

— Финальный рывок к победе, брат-капеллан, — объявил сержант. — Позволь нам обрушить праведный гнев не противника и уничтожить их!

— Твое стремление отмечено, брат-сержант, — ответил Борей. — Возможно, ты удостоишься чести повести братьев в атаку.

Пелиил поднял кулак в знак благодарности. Сержант повернулся к пятерым десантникам своего отделения. Борей внимательно слушал сержанта, стараясь найти в его словах намек на нежелание сражаться, но так и не обнаружил его.

— Врагу некуда бежать, братья. Executium non capitula. Мы ударим как меч Льва, быстро и смертельно. Никакой пощады!

— Никакой пощады! — хором ответили десантники.

Пелиил со своими братьями ринулся наверх, лестница завибрировала от грохота бронированных ботинок. Борей последовал за ними, когда он достиг крыши; там уже вовсю кипела битва. Трое оставшихся десантников следовали за ним, держа оружие наготове, готовые, если будет нужно, присоединиться к своим братьям. Судя по обрывкам связи, Пелиил держал ситуацию под контролем, его приказы эхом разносились сквозь грохот выстрелов и разрывы гранат.

Бой продолжался еще несколько минут. Борей крепко сжал свой крозиус, сопротивляясь желанию присоединиться к Пелиилу. Это был шанс сержанта доказать свою решимость в бою, и капеллан не мог позволить себе помешать ему. Оставшиеся орки не представляли значительной угрозы Темным Ангелам. В конце концов, стрельба прекратилась, и воцарилась тишина. Борей через динамики обратился к своим спутникам.

— Возвращайтесь в святилище к своим братьям. Мы вскоре присоединимся к вам и организуем оборону.

Как только десантники спустились вниз, капеллан быстро направился к Пелиилу. Лестница заканчивалась входом в центральное крыло шпиля. Тела зеленокожих были разбросаны по всей комнате, как минимум две дюжины, больше, чем Борей предполагал. Повреждения на броне Пелиила и его отделения говорили о яростном сопротивлении загнанных в ловушку орков. Сержант осторожно крался по темной комнате, отрубая оркам головы. Это было стандартной процедурой, учитывая способность орков к регенерации тканей, бывали случаи, когда зеленокожие в неподходящий момент вылезали из груды тел своих сородичей.

Борей заметил узкую лестницу, ведущую на чердак, откуда пробивались красные лучи рассвета. Пелиил проследил за взглядом капеллана.

— Крыша зачищена, брат-капеллан, — заверил сержант. — Ни один зеленокожий не ускользнул.

— Это хорошо. Пошли свое отделение к остальным и следуй за мной.

Борей вскарабкался по лестнице на чердак. Отсюда он мог видеть все, что происходило вокруг порта Кадиллуса, от основной стены на востоке до доков на западе. Теперь можно было отследить передвижения орков по разрушенным зданиям и дорогам, окутанным пламенем. Все их действия говорили о том, что они преследуют одну определенную цель. Вместо того, чтобы разбежаться по всему городу, как ожидал Борей, орки целенаправленно двигались от внешних ворот к силовой станции в центре доков.

Почему орки решили занять именно порт, эта мысль не давала капеллану покоя. Он чувствовал себя одураченным подобным нестандартным поведением зеленокожих.

Мысли Борея прервал звук шагов Пелиила. Капеллан взобрался на вершину башни, окруженную толстой стеной высотой по пояс Темному Ангелу. Небольшие фигурки окрыленных Ангелов на верхушке стены, держащие мечи в своих бронированных рукавицах, казались безмолвными стражами на фоне красного неба.

— Базилика наша, брат-капеллан, — обратился Пелиил к Борею. Сверху он мог видеть передвижения с обеих сторон, однако на какой-то момент стрельба прекратилась.

— Твои действия доказали твою преданность брат-сержант, — сказал Борей, оборачиваясь к Пелиилу. — Это место послужит прекрасной огневой точкой для сержанта Гемана и его опустошителей.

— Так точно, брат. Или, возможно, для брата Наамана и его скаутов-снайперов.

— Нааман? Нааман слишком часто действует по собственному усмотрению. Возможно, это и характерно для человека, действующего в одиночку, но подобное поведение является плохим примером для тех, кого он тренирует. Нет, я свяжусь с Геманом и передам ему, что базилика готова к прибытию его отделения.

— Ты думаешь, что орки проведут еще одну атаку?

Борей обдумал этот вариант. Он заметил передвижение через аллеи и здания на востоке. Враг стягивал свои силы.

— Определенно. Я не думаю, что орки не захотят получить базилику назад. Не потому что она представляет огромное стратегическое значение, а из-за того, что она оказалась в наших руках.

— Это была одна из их первых целей, когда они вошли в город, брат-капеллан, — возразил Пелиил.

— Совпадение, брат-сержант. — Борей указал на первую линию орков. — Базилика как раз стоит на их пути в город. Мы пытались защитить это место, поэтому они и атаковали его. Мышление орков не такое глубокое, брат-сержант. Они атакуют там, где есть враг, потому что обожают сражаться. Если бы мы стали оборонять торговый квартал или рыбный рынок, они бы атаковали нас с той же яростью.

— Каков твой план относительно обороны, брат-капеллан? — спросил Пелиил, отступая от стены, чтобы проследить за другими передвижениями к базилике.

— С заваленными катакомбами будет легче защитить подходы к главной зале. Если мы сможем сдерживать их в основном храме, то нам будет достаточно только одного отделения. Надо возвести баррикады и останется только ждать.

— В действиях орков прослеживался некий намек на хитрость. Их проникновение в катакомбы через канализационные тоннели стало полной неожиданностью. Они могут попытаться проникнуть на верхние этажи другим способом. Например, пехота с прыжковыми ранцами. Или какими-либо другими способами.

— Возможно, ты прав. В таком случае необходимо разместить еще одно отделение на крыше.

Оба десантника пересекли башню, чтобы взглянуть на оставшуюся часть крыши базилики. Позади собора виднелись мансарды и вспомогательные строения. Везде зияли огромные дымящиеся воронки. Между крышей и местом, где они стояли, был огромный разрыв длинной тридцать метров.

— Как вы и говорили, брат-капеллан, — сказал Пелиил. — Боевое отделение может свободно отражать атаки со всех направлений.

Борей снова взглянул на запад. Ему было интересно, как обстоят дела у остальных Темных Ангелов, сражавшихся в доках с целью окружить орков. Только окружение сможет предотвратить распространение врага по всему городу. Пытаясь отстоять доки и захватить силовую станцию, зеленокожие разделились на две группы: одна оставалась в порту, вторая базировалась в торговых и посольских кварталах на севере и западе от базилики. Необходимо было не допустить воссоединения этих групп. Базилика была лишь первой частью плана, предполагавшего продвижение Темных Ангелов и сил СПО в район дислокации второй группы зеленокожих.

Это был хороший план, но он опирался на то, что магистр Велиал будет сдерживать орков в доках. Странные помехи, возможно вызванные каким-то хитроумным устройством зеленокожих, сводили на нет связь между подразделениями, находящимися на большом расстоянии друг от друга.

Борею оставалось лишь надеяться, что Велиал преуспеет в исполнении своей части плана.

— Мы должны вернуться к остальным, брат-капеллан, — произнес Пелиил. Сержант подошел к лестнице. — Нам еще многое предстоит сделать.

— Ты должен гордиться своими деяниями, — обратился к Пелиилу Борей, спускаясь по винтовой лестнице.

— Я горжусь, брат-капеллан. Спасибо за то, что веришь в меня.

На мгновение Борей задумался. Что если орки не знают о том, что базилика перешла в руки Темных Ангелов. Отстегнув заклепки, он снял шлем и вдохнул в легкие воздух Писцины. Это была смесь запахов моря, дыма пожаров, пороха и крови орков, валяющихся внизу.

Его взгляд упал на каменного ангела на стене. Левое крыло безмолвного стража валялось на полу рядом со стеной, замысловато вырезанные перья обколоты. Капеллан закрепил крозиус на поясе и поднял разбитое крыло. Он потянулся к подсумку, висевшему на поясе под ранцем, и достал оттуда кусок смолы, которая использовалась для временной починки деталей брони. Борей скатал из нее маленький шарик и аккуратно приклеил крыло на место, выбросив остатки смолы на пол. Выглядело грубовато, но пока достаточно и этого. Когда орки буду изгнаны из Писцины, он распорядится провести тщательную реставрацию.

Не важно, что порт Кадилла пылает огнем, а половина базилики разрушена. Здесь все было так, как должно быть, или, по крайней мере, близко к этому. Какой смысл быть капелланом, если даже мельчайшая деталь останется незамеченной?

Удовлетворенный, он развернулся и поспешил к остальным.

В базилике не было ни одного целого окна, а пол был покрыт пылью и осколками. Все, что висело на стенах, было сорвано и большей частью сгорело в огне. Столы перед алтарем были уничтожены, их остатки использовали для построения баррикад. Экраны были опрокинуты, чтобы закрыть проход на верхние этажи. Гротески и статуи валялись в руинах на полу.

В центре главного зала осталась стоять лишь одна статуя. В четыре раза выше обычного человека, безглазое лицо враждебно уставилось на окружавший святилище хаос. Облаченная в робу, скрывающую лицо под капюшоном, статуя держала полуторный меч, наконечником вниз. Складки робы были отбиты во время перестрелки, белый мрамор покрыт сажей и кровью. В какой-то момент осады, орки посчитали, что статуе чего-то недостает и разрисовали ее красными символами.

У Борея уже не было сил даже на то, чтобы подумать о ней. В течение пяти дней с момента начала осады базилики, он без отдыха и еды сражался с орками, показатели его брони давали понять, что система работает на пределе своих сил. Повреждения брони ухудшили работу некоторых узлов псевдомышц, и, в конце концов, даже после ремонта Гефеста, узлы на правой руке иногда притормаживали, если капеллан начинал слишком быстро двигать локтем. Воздух в шлеме имел горьковатый привкус, это говорило о том, что фильтры пора было прочистить. В вены Борея постоянно впрыскивались стимуляторы. Голова ныла от тупой боли, причиняемой имплантированными органами, работавшими на пределе своих возможностей, пытаясь очистить кровь от нечистот, попадавших в кровеносные сосуды.

Несмотря на эти неудобства, Борей старался выглядеть бодрым. Он просканировал разрушенные дверные проемы и окна, внимательно исследуя здания на западной стороне базилики на случай нападения орков. Борей надеялся, что они окажутся существенным препятствием при следующей атаке орков. В последний день десантники решили использовать и тела в качестве баррикад. Целый рой мух носился над этими раздутыми кровавыми останками.

За последние два дня значительно поредел запас боеприпасов. Но теперь это не было проблемой: отделение Экзакта, посланное магистром Велиалом, доставило запасы и информацию. Магистр роты зажал орков в юго-восточной части доков, районе, где располагалась геотермальная силовая установка, обеспечивающая Кадилл энергией, магистр вышлет подкрепления как можно быстрее. Капеллан понимал, что ему необходимо продержаться еще несколько часов, и линии орков будут нарушены, и тогда третья рота Темных Ангелов снова воссоединится.

— Как думаешь, брат-капеллан, орки понимают, в каком затруднительном положении они оказались? — спросил сержант Андраил. Его отделение специального назначения расположилось за перевернутыми столами и кафедрами, принесенными из галереи, прежде чем ее завалили.

— Возможно, но скорее всего нет, брат-сержант, — ответил Борей. — Я не думаю, что их навыки тактического наблюдения настолько высоки, чтобы понять, что они обречены.

Шум посыпавшихся осколков привлек внимание всех космических десантников, дула болтеров развернулись в сторону дверей и окон на западной стороне. Шум на мгновение затих, а затем гортанный рев заполнил базилику, и орки ринулись к защитникам святилища. Часть из них бежала через улицу к выломанным дверям, часть карабкалась на балконы базилики.

Боевой клич орков был встречен громом орудий Темных Ангелов. Борей палил из болт-пистолета по зеленокожей массе, прорывавшейся через окно слева от него. Грохот разрывов справа возвестил о прибытии ватаги, проломившейся сквозь дверной проем. Чувство дежавю слегка удивило капеллана. Подобное действие уже повторялось много раз ранее: иногда орки вынуждали десантников отступить, иногда вышибали их. Борей был уверен, это будет их последний штурм.

Все новые орки прибывали в зал, капеллан палил без перерыва, опустошая магазин своего пистолета, каждый болт попадал точно в цель. Перезаряжаясь, он на какой-то момент задумался, что если орки действительно, каким-то образом поняв затруднительность своего положения, все же решились на последнюю попытку пробиться к своим боссам в порту. Казалось, что орки стянули сюда все оставшиеся в центре силы.

Несмотря на плотный заградительный огонь Темных Ангелов, орки все же пробились к баррикадам. Началась настоящая мясорубка, деревянные и каменные осколки стен и столов летели во все стороны. Борей отбил жужжащий пило-топор, направленный ему в голову, и врезал шлемом по голове орка, оставив на его морде глубокий кровавый отпечаток. Из раны забил фонтан крови. Орк отступил назад, слизывая кровь с губ и, издав рык, вновь ринулся на капеллана. Блокировав своим крозиусом топор, Борей разрядил обойму в голову зеленокожего. Кровь и остатки мозгов забрызгали стену, и орк рухнул на пол. Капеллан нанес удар крозиусом следующему орку, размозжив ему череп.

Выпущенная зеленокожими ракета задела грудную пластину брони Борея, отбрасывая его к перилам. Он попытался удержать равновесие, но плита лопнула под весом его ноги, и капеллан упал на пол. Падая, Темный Ангел вытянул правую руку вперед. Из-за резкого движения локтем сочленения наруча скрипнули, застопорив движение руки; когда он рухнул на пол, Борей выругался. Он попытался перевернуться на спину, но рука, ставшая в этот момент бесполезной, не позволяла этого сделать, град лезвий и ударов обрушился на спину капеллана. Неожиданно он получил удар в голову, отчего зрение Борея помутнело.

Он отбивался, как мог, подсечкой он сломал трем оркам ноги, и зеленокожие попадали на пол. С усилием он перенес весь вес на правую сторону, круша орков крозиусом, зажатым в левой руке. Тяжелый удар клинком обрушился на его левый кулак, лезвие, пробив броню, дошло до кости. Рука Борея дернулась, и крозиус выпал из ослабевших пальцев, оружие со сверкающим наконечником в виде двуглавого орла затерялось в водовороте орочьих лап.

Пелиил подоспел вовремя, держа перед собой объятый синей энергией силовой меч. Сержант пробился к упавшему капеллану, разрубив дюжину орков надвое. Несколько секунд, выигранных Пелиилом, позволили Борею наполовину подняться. Он ухватился за ранец сержанта, помогая себе встать. Правая рука капеллана с все еще зажатым в пальцах пистолетом бесполезно болталась из стороны в сторону. Он подался телом вперед, чтобы направить оружие в сторону орков, и выпустил в зеленокожих три оставшихся болта.

Еще двое десантников из отделения Пелиила подоспели к месту сражения, кромсая орков ножами и разрывая болтерным огнем их тела, Темные Ангелы прижали ксеносов к стене. Борей отключил энергетические импульсы на правой руке, и она безвольно повисла вниз. Он попытался отыскать крозиус, но его не было видно в этой гуще сражающихся.

Борей и его спутники, прижимаясь к стене, пробивались к статуе. Очередной огневой шторм поглотил их. Пелиил пал, снаряд попал ему в шею и взорвался. Борей наклонялся, чтобы поднять упавший меч сержанта, когда ему под ноги подкатилась граната. Взрыв отбросил десантника к постаменту, оружие отлетело в противоположную сторону. Капеллан обнаружил, что отрезан от остальных, одна рука не действует, и он безоружен.

Белые шары плазмы, выпущенные подоспевшими на помощь опустошителями отделения Экзакта, врезались в толпу орков, разбросав их тела по всему залу. В момент неразберихи капеллан укрылся за постаментом и попытался проанализировать обстановку.

Андраил и отделение Экзакта были заблокированы под галереей. Зеленокожих на улице больше не было, значит эти — последние. Несколько дюжин, укрываясь за колоннами и кучами мусора, отстреливались от десантников. Справа от Борея небольшая группа орков пыталась, передвигаясь в темноте, обойти отделение Экзакта сзади. Он обратил внимание на силовое вооружение зеленокожих, видимо о нем и докладывал Пелиил, отступая в катакомбах несколько дней назад.

Капеллан сделал шаг в сторону орков, но тут же остановил себя. Даже двумя руками он бы не справился с ними, не имея оружия. Он начал искать под собой какой-нибудь брошенный нож или болтер, или что-то, что он мог бы использовать как оружие. Ничего не найдя, капеллан взглянул на статую. Между стеной и статуей Темного Ангела был небольшой разрыв. Борей вскарабкался на статую, помогая себе ногами и неповрежденной рукой.

Уперев плечо в стену, капеллан согнул колени и уперся ногами в спину статуи. Собрав всю энергию в сервоузлах ног, Борей, что есть сил, начал толкать каменного Ангела. На лбу выступили капли пота. Оранжевые индикаторы брони сменились на красные, когда напряжение всех узлов брони достигло предела.

Раздался громкий треск, и статуя сошла с постамента. Она пошатнулась вперед и снова стала на место.

— За Льва! — взревел Борей, вкладывая в последний толчок всю свою силу.

Сначала медленно, затем набрав скорость, статуя начала падать. Массивный колосс обрушился на орков, превращая их в кровавую массу, разлетевшиеся осколки пронзили тех, кто избежал удара. Борей рухнул на пол, голова ударилась о постамент.

В ушах зазвенело, глаза заволокло пеленой, но капеллан заставил себя встать на ноги. Оперевшись на край постамента, он помог себе встать. Темный Ангел взглянул на плоды своих стараний. Вокруг статуи валялись останки орков, несколько зеленокожих уползали, оставляя за собой кровавый след. Огнемет Замиила ожил, поливая оставшихся зеленокожих пламенем прометия. Стрельба прекратилась, и воцарилась тишина.

— Территория зачищена, брат-капеллан. — раздался в воксе спокойный голос Андраила.

Борей обвел взглядом святилище. Повсюду валялись тела убитых орков, голова разрушенной статуи лежала рядом с бесформенной массой зеленокожих. Но капеллан не видел перед собой ни разбитые окна, ни порванные и тлеющие остатки гобеленов, ни лежащие повсюду деревянные осколки. В сознании был образ возрожденной базилики, наполненной светом фонарей и тысячи свечей, освещающих записи о великих деяниях Темных Ангелов и их сервов, лежащие на столах и кафедрах, писцы снова будут переписывать великие тексты Ордена, отражающие мудрость Императора и Льва.

Иногда тебе приходится уничтожить почти все, чем ты дорожил, чтобы защитить от надругательства и затем заново воссоздать; что и произошло с Темными Ангелами.

— Восславим же Льва за его волю и терпение, — произнес Борей.

Со стены башни капеллан, сквозь дым и копоть, мог видеть войска, передвигающиеся к позициям вдоль Котриджа. На западе и на юге, где рядом с силовой станцией окопались орки, все еще велись ожесточенные бои.

— Это лишь вопрос времени, брат Борей.

Капеллан повернулся и увидел приближавшегося к нему магистра Велиала. Он был полностью облачен в броню, личный штандарт, закрепленный на ранце, развевался на ветру, поверх зеленой брони — белые одеяния Крыла Смерти. На броне виднелись глубокие царапины, оставленные после боя с орочим военачальником, капеллану оставалось лишь догадываться, какие ранения в бою получил магистр.

— Это будет величайшей победой Темных Ангелов, — заявил магистр роты. — Разведка докладывает, что нашим противником является орочий босс Гхазкулл, небезызвестный Зверь Армагеддона. Многие удостоятся почестей за уничтожения монстра.

— Ты прав, брат-капитан, — ответил Борей. — Я уже составил список наиболее отличившихся братьев, как живых так и погибших, они предстанут перед Верховным Магистром Азраилом, когда мы вновь объединимся с Орденом

— Я надеюсь, твой список пополнится новыми именами к моменту завершения нашей миссии, — произнес Велиал. — Место высадки орков где-то на востоке отсюда. Наши войска заняли Котридж, тем самым заблокировав переброску подкреплений в город, но я считаю, что это лишь для перестраховки. Не думаю, что группы орков, передвигающиеся за пределами порта Кадиллуса, представляют серьезную угрозу.

— Мы будем штурмовать место высадки, брат-капитан?

Велиал взглянул на капеллана, и на его губах заиграла улыбка.

— Ты хочешь участвовать в штурме? Хотя воля твоя сильна как и прежде, боюсь, броне и телу требуется отдых и уход, как и мне. Я подумаю об этом. К тому же, оно еще не обнаружено. Мы должны знать с кем мы там столкнемся. Возможно, орбитальной бомбардировки будет достаточно. Но сначала нам нужно выбить орков из гнезд с лазерными установками ПВО, захваченными ими в доках. Хотя, вряд ли зеленокожие знают как ими пользоваться. Я не хочу рисковать «Неослабевающей яростью», когда воздушное пространство все еще в руках врага.

— Ты думаешь, именно эти установки хотел захватить Гхазкулл, брат-капитан?

— Я не исключаю такой возможности. Обладание лазерными установками означает превосходство в воздушном пространстве. Я уверен, корабль орков все еще на поверхности, запуск не зафиксирован. Когда мы отобьем установки, «Неослабевающая ярость» добавит орбитальную огневую мощь к моему арсеналу.

— Когда ты собираешься оповестить Орден о победе?

Велиал повернулся к бронированному окну и взглянул на восток.

— Очень скоро. Общими усилиями третей роты и Свободного Ополчения Писцины мы сломим сопротивление орков. Я послал отделения скаутов и "Крыла Ворона" для обнаружения остатков орочих сил за пределами города.

Xenos temperitus acta mortis. Уничтожение этой мерзости не займет много времени.

 

История Наамана

Разведка боем

— Вас понял, брат-капитан, — ответил сержант Аквила. — Мы продолжим отслеживать противника.

Скаут-сержант Нааман ожидал, пока сержант Крыла Ворона выключит передатчик, встроенный в его оснащенный тяжелым вооружением мотоцикл. Аквила, облаченный в черную броню, неторопливо направился к ожидавшим его скаутам.

— Мы получили новые приказы? — спросил Нааман.

— Ответ отрицательный, — ответил Аквила. — Мы продолжим патрулирование Кот-Индолийской магистрали. Магистр Велиал убежден, что разрозненные группы орков подтягиваются к Кадильскому мосту со стороны их места высадки.

— Интересно, что это за место, брат Аквила? — спросил Нааман. Он отошел от скаутов, притаившихся в траве по обеим сторонам дороги и сосредоточивших свое внимание на восточном направлении, и теперь говорил тихо, скаутам не следовало слышать разговор двух сержантов.

— О чем это ты, брат Нааман?

— Мы же еще его не обнаружили, так?

— Да, — ответил Аквила. Было очевидно, что он не понял скрытый смысл вопросов Наамана, а потому решил попросту игнорировать их. Скаут-сержант продолжал настаивать, слегка повысив тон.

— Это должно быть то место, куда орки высадились незамеченными, так?

— Не один сенсор не гарантирует стопроцентной уверенности, сержант Нааман.

— Ты знаешь не хуже меня, что даже самый точный сенсор может не засечь один корабль, вошедший на орбиту.

— Я согласен с тобой, брат Аквила. Меня удивляет то, что корабль, способный перевозить тысячи зеленокожих, смог обойти системы охраны. Если корабль такого размера смог обойти датчики, значит могут быть еще корабли, либо на этом корабле еще осталось достаточное количество орков, которые могут стать серьезной угрозой для нас.

— Магистр Велиал дал четкие указания, Нааман. — То, что Аквила обратился к брату Нааману неформально, означало, что он терял последние остатки терпения. — Если подобная угроза и существует, отделения, разбросанные по всему восточному направлению до хребта Коф, обнаружат ее. Именно поэтому мы здесь и должны следовать приказам магистра Велиала.

— Я уверен, что мы должны продвинуться дальше к восточным границам, за пределы Индолы к Восточной пустоши. Если существует еще одна крупная группировка войск противника, было бы разумно обнаружить ее и сообщить магистру Велиалу, чтобы он смог оперативно отреагировать.

Аквила отрицательно покачал головой и, отвернувшись, пошел к своему мотоциклу. Нааман следовал в шаге от него, не давая сержанту просто так уйти от разговора. Аквила перебросил ногу через сиденье мотоцикла и взглянул на командира скаутов.

— Почему ты продолжаешь настаивать на том, что орки еще могут представлять угрозу для нас? Ты боишься?

Нааман пожал плечами. В отличие от брони боевых братьев, броня скаутов была облегченной и давала им больше свободы в движениях. Нааман, будучи сержантом десятой роты, использовал это преимущество, однако в отличие от брони боевых братьев, броня скаутов была менее защищена.

— Это не страх, а озабоченность. Я не могу позволить будущим боевым братьям Ордена Темных Ангелов столкнуться с врагом, превосходящим их по численности. Наша цель — обеспечить магистра роты самой полной информацией, поэтому мое и другие отделения были прикреплены к роте магистра Велиала. Мы лишь зря растрачиваем свои способности на этом патрулировании.

— Ты думаешь, твои подопечные смогут получить больше опыта? К тому времени как эти скауты станут боевыми братьями, они должны быть достаточно дисциплинированными, чтобы исполнять рутинные, но необходимые обязанности. Возможно, ты бы предпочел выполнять более важную миссию?

Нааман расхохотался.

— Это право магистра Велиала выбирать, как и когда использовать своих скаутов. Именно он предпочел ради «нашей безопасности» не посылать нас в бой. Я полагаю, что его приказы можно интерпретировать как требование собрать как можно больше информации по восточному направлению.

Аквила включил зажигание и прогремел сквозь динамики.

— Приказы не обсуждаются, Нааман, им следуют. Запомни это.

Сержант Крыла Ворона понесся вперед, оставляя за собой клубы пыли. Другие члены его отделения, перестроившись, последовали за своим командиром. Вскоре они затерялись за холмом, направляясь к Индолийским шахтам.

Нааман вернулся к скаутам, ожидавшим его у дороги.

— Поднимайтесь, — приказал он. — Перестроиться для марша.

— Так точно, брат-сержант, — хором ответили скауты, перестроившись в колонну.

Кудин, самый старший из отделения и, неофициально, помощник сержанта, отсалютовал Нааману ударом кулака по орлу на грудной пластине. Он был наиболее способным из своего отделения, ростом почти с сержанта. Нааман подумывал доложить о его готовности покинуть ряды десятой роты, сразу после того как операция на Писцине завершится. Тогда он сможет пройти последние стадии трансформации, которые превратят его в полноценного космического десантника. Лишь тогда Кудин сможет войти в братство Ордена и получить новое имя. Скаут Кудин перестанет существовать, прошлая жизнь будет забыта, и родится новый Темный Ангел. Кудин вызывал зависть у остальных членов отделения, которые провели в роте не более двух лет.

Нааман заметил вопросительное выражение на лице Кудина.

— Ты желаешь что-то спросить, скаут Кудин?

Скаут почесал свою коротко остриженную голову и, прежде чем ответить, обменялся взглядами с остальными.

— Мы заметили напряженность в ваших отношениях с братом Аквилой.

— Действительно? — Нааман внимательно взглянул на каждого из присутствующих. Никто, даже Кудин, не осмелился встретиться с ним взглядом. — Как вы знаете, когда два брата одного ранга действуют сообща, старшим назначается тот, чья выслуга лет больше. Я стал Темным Ангелом на несколько лет раньше, чем брат Аквила. Однако, наше отделение приписано к третьей роте, и мы не являемся ее частью. В этом случае командование берет на себя офицер именно этой роты. Что это означает скаут Тельдис?

Тельдис удивленно уставился на сержанта.

— Что вы и сержант Аквила обладаете равными полномочиями?

— Неверно, скаут Тельдис, — ответил Нааман, отрицательно качая головой. Он перевел взгляд на Келифона.

— Сержант Аквила является старшим? — предположил он.

Нааман разочарованно вздохнул. Он с надеждой бросил взгляд на Кудина, который, повернувшись к остальным, раздраженно изрек следующее:

— Сержант Аквила — из Крыла Ворона! Он также приписан к третьей роте, что означает, что ни он, ни сержант Нааман не обладают полномочиями самостоятельно осуществлять командование. Будьте внимательны и заполняйте пробелы в информации, которую получаете.

— Разве ваша выслуга лет не учитывается? — спросил Келифон.

— Учитывается, — спокойно ответил Нааман. — Однако, сержант Аквила напрямую получает приказы от магистра роты, поэтому неважно, за кем из нас последнее слово. Магистр роты приказывает нам патрулировать восточное направление, и именно этим мы займемся. Не важно, сомневаюсь я или нет, мы все должны следовать приказам магистра Велиала.

Скауты переварили полученную информацию и кивнули в знак подтверждения. Перестроившись, они последовали за сержантом вперед по дороге. Он решил оставить более строгие догмы Ордена капелланам, Нааман хотел привить скаутам гибкость мышления при решении стратегических задач. Непримиримые и четкие догматы Ордена не поощряли самостоятельность. За саму попытку привить своим скаутам мысль о том, что иногда можно идти в обход приказам командования, а именно так истолковали бы его действия капелланы, он мог понести суровое наказание.

Они покрыли расстояние в милю, прежде чем сержант снова заговорил.

— Конечно, когда мы достигнем Индолы, я продолжу разговор с сержантом Аквилой.

— Вы думаете, он изменит свое мнение? — спросил Кудин.

— Возможно нет, но помните наставления капелланов: упрямство — добродетель. Возможно, я смогу убедить его…

Хребет Коф упирался в Восточные пустоши, гористая местность вела к пологому склону в основании бездействующего вулкана, сформировавшего остров, на котором стоял Кадиллус. Скауты продолжали путь вдоль магистрали, продираясь сквозь заросли высокой травы. Густое облако зависло над гористой местностью, придавая пейзажу серовато-синий оттенок. Нааман слушал щебетанье птиц и поступь животных, занятых поиском пищи, и жужжание насекомых, кружившихся над травой. Ветер с запада колыхал терновые кусты, разбросанные по всей пустоши. Всюду сержант улавливал запах гниения: остатков тех, кто потерял зубы и когти, сражаясь за выживание.

Орки оставили множество «следов» по краям дороги: кучи экскрементов, остатки костей и еды, пустые ящики для боеприпасов, канистры с бензином, сломанное оборудование, погнутые гвозди, куски разорванной одежды, осколки снарядов и другой неопознанный мусор.

На покрытом трещинами рокрите были видны следы шин и гусениц орочей техники. Там, где прошла тяжелая пехота орков и колесно-гусеничная техника, зияли крупные впадины. И над всем этим в воздухе витал запах зеленокожих, запах затхлости и плесени.

Нааман почуял опасность. Рев мотоциклов прекратился час назад, но запах бензина все еще витал в воздухе. Он уловил в воздухе запах смрада и приказал скаутам сойти с дороги и двигаться на север, к источнику этой вони. Пройдя сто метров, Келифон доложил, что что-то нашел. Пока Рас и Тельдис просматривали местность в прицелы своих снайперских винтовок, Нааман с остальными исследовал участок прижатой травы.

Она была стоптана множеством ботинок, несомненно, банда орков свернула с дороги, преследуя какую-то цель. Через несколько минут следования по орочьему маршруту, Нааман обнаружил труп зеленокожего. Он лежал лицом вниз, рой мух кружился над бездыханным телом. Его раздели, оставив лишь несколько кусков ткани. На коже, в области рук и спины, была дюжина ножевых ран, как будто орк сражался с множеством врагов. Носком ботинка Нааман перевернул тело на спину. Смрад исходил из порезов на груди и животе, скауты с отвращением отвернулись.

— Смотреть сюда! — гаркнул Нааман. Скауты мгновенно подчинились, прикрывая руками ноздри и рот. — Что вы видите?

Скауты нерешительно переминались вокруг тела.

— Он мертв, — заключил Кудин.

— Ты уверен?

— Абсолютно, — ответил скаут. — Орки обладают свойством регенерации, и если они живы, раны восстанавливаются. А здесь наблюдается полное разложение. По опыту, в раны орков не попадает инфекция. Есть что-то в крови зеленокожих, что останавливает гангрену и другие заражения крови.

— Верно, Кудин. — Нааман взглянул на остальных. — Что-нибудь еще?

— У него нет зубов, — заметил Гетан. Скаут подошел ближе и приподнял губы зеленокожего, обнажив беззубые десна. — Они забрали даже его зубы.

— Кто забрал? — спросил Нааман.

— Это мог сделать кто угодно, — ответил Гетан. — С тела сняли броню и одежду, даже ботинки, и зубы пропали. Похоже, что этого орка убили свои же.

— В ранах какая-то странная субстанция, — заявил Келифон. Он вытащил нож и сделал разрез вокруг раны на груди орка. К ножу прилипла похожая на желе волокнистая плесень.

— Споры, — сказал Нааман. — Их можно найти на каждом убитом орке. Их тела сжигают, чтобы споры не могли распространиться. Когда операция завершится, ополчение должно будет очистить всю территорию от тел зеленокожих. Доки в городе будут зачищены, а затем заново восстановлены.

— А чем они опасны? — спросил Рас.

Нааман еще раз взглянул на место, где они обнаружили орка, видимо зеленокожие, сделав дело, вернулись обратно к дороге. Скорее всего, один или несколько орков отбились от ватаги и, отойдя в кусты, были атакованы другими зеленокожими, которые в свою очередь, прихватив награбленное, присоединились к основной колонне. Ничего необычного.

— Продолжаем патрулировать. Будем идти вдоль дороги до наступления ночи.

— Так чем все-таки опасны споры, сержант? — повторил Рас, остальные неровной колонной продолжили путь, утопая в высоких зарослях.

— Не знаю, — ответил Нааман. — Лучше лишний раз перестраховаться. Все ксеносы размножаются по-разному. Уничтожение их тел, строений, оружия — необходимая осторожность.

В последний раз взглянув на орка, Нааман последовал за своими скаутами, солнце уже начинало садиться.

К двум часам ночи скауты достигли кривого, обмотанного цепями забора, что окружал заброшенные Индолийские шахты. Некогда процветавшая индустрия теперь находилась в полном упадке, о чем свидетельствовали ржавые, плохо закрепленные крыши, разбросанные балки и рабочий мусор. Лишь огромная шахта лифта, освещаемая одной из трех лун Писцины, выделялась на фоне упадка и разрухи.

Желтый свет фар, пробивавшийся сквозь открытую дверь гаража, заполнил пространство между бараками рабочих и складов с рудой. Внутри виднелись огромные фигуры: Крыло Ворона сержанта Аквилы.

— Сержант Нааман и его отделение выдвигается к вашим позициям с запада, — доложил по воксу скаут-сержант. — Противник не обнаружен.

— Аванпост разбит в ангаре по обслуживанию транспорта, — ответил Аквила. — С нашей стороны противник также не обнаружен. До рассвета нет необходимости в дальнейшем патрулировании. Отдыхайте, Нааман.

— Присоединимся к вам через минуту, Аквила, — ответил Нааман и снова растворился во тьме.

Мотоциклы Крыла Ворона стояли в гараже, образовав некое подобие заграждения небольшого лагеря, при этом лучи их фар и прицелы сдвоенных болтеров были направлены в сторону входа. Аквила и его десантники наскоро соорудили аванпост из ящиков для запчастей и контейнеров с рудой. Трое из них отдыхали, пока двое других патрулировали по периметру. Брат Арамис поднял руку, приветствуя скаутов, появившихся их тени. Нааман кивнул в ответ и приказал скаутам расположиться для отдыха.

Аквила взглянул на Наамана, когда тот оказался в зоне, освещаемой лучами фонаря. Сержант Крыла Ворона снял шлем, скрывавший его лицо, его втянутые щеки и круги под глазами говорили об усталости Аквилы. Его волосы, обычно ниспадающие до плеч, были убраны назад серебряным обручем с черной жемчужиной, свисавшей над его бровью. На правой щеке выбита татуировка в виде красного символа Темных Ангелов, окрыленного меча — эмблемы Крыла Ворона. Любой другой, не десантник, сказал бы, что в нем есть какая-то пугающая привлекательность.

— Никакой неожиданной второй волны орков? — спросил Аквила. Уголки его губ растянулись в легкой улыбке. — Никаких засад?

Нааман присел напротив Аквилы и улыбнулся в ответ.

— По крайней мере, не сегодня, — ответил скаут-сержант. — Но всегда есть завтра.

— Безусловно, — согласился Аквила. — Возможно зеленокожие, которых ты не обнаружил, задержались ради какого-то события. Может орочий праздник?

Нааман расхохотался, представив подобное зрелище. Он не имел никакого представления, кем был Аквила до того, как стал Темным Ангелом, Нааман сам мало что помнил о своем детстве, но судя по веселому характеру, Аквила был воспитан в менее строгих традициях, нежели он сам, родившийся в суровых пустынях Калабрии. Там не было праздников, каждый просто пытался выжить.

— Возможно, они охраняют зону высадки, ожидая победоносного возвращения своей армии, — предположил Нааман.

— Вряд ли, — ответил Аквила. — Орки никогда не променяют возможность разграбить какой-нибудь город на унылую обязанность охранять свой корабль.

— Ты прав, — вздохнул Нааман, понимая, что подобные предположения абсолютно неуместны. — Похоже, магистр Велиал вскоре отправит верховному магистру сообщение о победе.

— Гхазкулл как никак, — добавил брат Демаил, сидящий справа от Наамана. Глаза скаута-сержанта расширились от удивления. — Сегодня мы получили сообщение, что орков ведет Зверь Армагеддона.

— Да, это будет действительно огромная добыча для третьей роты, — заявил Нааман. Он взглянул на своих собеседников, прежде чем продолжить. — И, конечно же, Крыла Ворона.

— Десятая тоже разделит славу, — ответил Аквила великодушным тоном, салютуя кулаком. — Зверь Армагеддона, убежавший от Кровавых Ангелов, Саламандр и Ультрамаринов, будет сражен мощью Темных Ангелов.

— Поэтому нужно убедиться, что Гхазкуллу некуда будет отступать, — произнес Нааман. — Он доказал свою неуловимость и коварство. Мы не должны повторить ошибки других Орденов.

— Зверь зажат в Кадильском порту третьей ротой и почти всеми силами СПО, подключился брат Анелий, оператор плазма пушки Крыла Ворона. — Гхазкулл — орк, не какой-то там хитроумный эльдар! Ему не удастся сбежать с Писциины.

— Я полностью согласен с тобой, брат, — ответил Нааман, поворачиваясь к десантнику Крыла Ворона. — Но чтобы полностью убедиться в этом, не будет ли разумным обнаружить и взять под контроль корабль или иное приспособление, с помощью которого он попал на планету?

— Если бы он собирался в итоге ускользнуть, то кораблю пришлось бы приземляться на северной окраине порта, — заявил Аквила. — Ускользнуть оттуда невозможно.

— Я уверен, командующий Данте, как и другие известные магистры, тоже не верил в возможность побега, — ответил Нааман. — Это невозможно, да. Но для полной уверенности лучше захватить этот корабль.

— Почему ты так рвешься на восток, Нааман? — спросил Анелий. — Это может быть воспринято как нездоровая одержимость.

Нааман снова рассмеялся.

— Возможно ты прав, брат, — ответил он. Взгляд скаута-сержанта стал серьезным, он обернулся посмотреть на своих людей, расположившихся у ржавого корпуса тягача. — Будучи скаутом, ты становишься одержимым в поисках информации, принимая во внимание даже самые неожиданные предположения. Я считаю, что это гарантирует дальнейшее выживание наших будущих боевых братьев.

— Время вечерних молитв, — объявил Аквила, вставая с ящика. Он взглянул на Наамана. — Я предлагаю тебе и твоему взводу присоединиться к нам.

— Почту за честь брат, но… — начал Нааман, также поднимаясь с земли. — Было бы разумней не оставлять всех нас без прикрытия. Я буду стоять на страже, пока вы будете молиться.

— Ты не желаешь присоединиться к нам, Нааман? — в голосе Аквилы чувствовалась обида.

— Я помолюсь, пока буду на страже, — ответил Нааман. — Завтра один из твоих братьев будет нести стражу, и я помолюсь вместе с вами.

Аквилу удовлетворил этот ответ, и он кивнул. Двое космических десантников, дежуривших снаружи, зашли внутрь, Нааман сменил их, и братья присоединились к остальным.

— Сегодня мы снова несли службу под неустанным взором Императора и Льва, сегодня мы снова выжили, потому что Император и Лев оберегали нас, сегодня мы снова сражались…

Нааман отвлекся от молитвы, выйдя наружу. Он подошел к ржавой башне над забоем и поднялся по лестнице на первую платформу. Оттуда скаут-сержант мог наблюдать за всем, что происходит на Индолийских шахтах. Нааман неспеша двигался вдоль платформы, осматривая местность, слух улавливал шум ветра и потрескивание разрушавшихся строений.

Мысленно он вознес хвалу Льву за его учения, которые Нааман теперь передавал будущему поколению Темных Ангелов. На ум пришло одно из них: «Знание — сила, хорошо охраняйте его». Знание. Именно это хотел получить Нааман. Знание как орки смогли пробраться на Писцину незамеченными, знание об их количестве за пределами города, знание о сохранявшейся угрозе. Он остановился и посмотрел на восток.

Сотни квадратных километров зарослей протянулись во всех направлениях, достаточно пространства, чтобы скрыть целую армию. Новости о том, что армией зеленокожих руководит сам Гхазкулл, привели его в замешательство. Орочий босс не был обычным военачальником. Новости о его нашествии на миры Армагеддона передавались Ультрамаринами, Кровавыми Ангелами и Саламандрами в другие ордена. Слухи о том, что орочий командир приносил огромные разрушения и внезапно исчезал, оставляя десантников без надежды на возмездие.

Ни разу не говорилось о том, что имперские силы, преследовавшие его, смогли захватить босса зеленокожих. Подобные индивидуумы редко избегали правосудия, допуская фатальную оплошность, либо уверовав в собственное превосходство. Гхазкулл не только избежал бойни, но и смог восстановить свои силы и ускользнуть от своих преследователей. Появление здесь, в ста световых лет от места, где он был замечен в последний раз, было плохим знаком.

Появление орочьего босса объясняло поведение зеленокожих, смысл их атаки на город и ярое стремление удержать порт. Магистр Велиал полагал, что Гхазкулл окружен войсками в районе силовой станции в порту Кадиллуса. Но зачем лидеру зеленокожих понадобилась станция?

Нааман прошел еще один круг, встревоженный возникшими мыслями. Знание. Только оно поможет захватить Зверя, и его следует искать не в порту, а на восточных границах, там, откуда пришли зеленокожие.

Скаут-сержант принял решение. С рассветом, неважно как отреагирует сержант Аквила, Нааман и его скауты не пойдут к Котрдиджу. Они продолжат путь на восток в поисках ответов.

— Обнаружен противник.

Потрескивание ожившего передатчика, встроенного в ухо, выдернули Наамана из его размышлений. Он вскинул болтер. Взглянув вниз, сержант увидел, как его отделение также приготовилось к бою.

— Движение на северо-востоке, триста метров.

— Провожу наблюдение, — ответил Нааман. — Ждите приказов.

Сержант кивнул своим людям, и скауты выдвинулись на север, осторожно перемещаясь от здания к зданию. Бросив взгляд через плечо, Нааман увидел брата Баракиля, спускающегося со своей наблюдательной точки над сараем. Ускорившись, он повел скаутов к длинной вспомогательной постройке, расположенной в северо-восточной части сломанного забора.

— Подтверди наличие противника и тут же доложи мне, — Нааман отдал приказ Кудину.

Гетан перекинул ремень болтера через плечо и помог Кудину забраться на крышу постройки. Старший скаут сделал несколько осторожных шагов, присев, он взглянул в оптический прицел своей снайперской винтовки. Нааман занял позицию на краю постройки и также начал всматриваться сквозь прорехи в заборе. Первые отблески рассвета осветили часть горизонта, и сержант увидел слабо различимые черные тени, крадущиеся во мраке, именно они привлекли внимание брата Баракиля.

— Десять орков двигаются прямо на нас, — доложил Кудин. — Двести пятьдесят метров до периметра. Передвигаются не в строю, без какой-либо определенной цели.

Нааман удовлетворительно кивнул. По словам Кудина, орки не знали о присутствии космических десантников и шли к шахтам явно с другой целью. Сержант активировал передатчик.

— Сержант Наамн — сержанту Аквиле.

Раздалось короткое потрескивание.

— Аквила на связи, — ответил сержант Крыла Ворона. — Что ты видишь?

— Небольшое подразделение орков, десять единиц. Угроза минимальна, — доложил Нааман. — Мы открываем огонь. Предлагаю вам присоединиться.

— Принял, Нааман, — раздался голос Аквилы. — Мы используем звук стрельбы, чтобы скрыть рев двигателей, а затем окружим их с юга.

— Принято, Аквила.

Отключив передатчик, Нааман извлек из болтера магазин и вставил картридж с газо-пропеллентовыми бесшумными пулями. Он дал знак Келифону присоединиться к Кудину на крыше для ведения снайперского огня, а оставшимся трем приказал занять позиции внутри постройки, стены из кусков металла послужат прекрасными бойницами. Сержант остался на месте и приготовился к стрельбе.

Они ожидали, пока фигуры в темноте станут более различимыми.

— Сто пятьдесят метров, — доложил Кудин.

В предрассветной тишине Нааман мог четко слышать похожие на хрюканье переговоры орков. Зеленокожие шли вразвалочку, отодвигая лапами встречающуюся растительность.

— Сто метров, — снова доложил Кудин.

— Огонь, — спокойно приказал Нааман.

Раздались хлопки снайперских винтовок, и двое орков рухнули в траву. Зеленокожие бросились врассыпную, пытаясь скрыться в зарослях. Нааман нажал на спусковой крючок, выпустив три болта в грудь одного из орков. Зеленокожих накрыло градом пуль. Одни достигали цели, другие пролетали мимо во тьму.

Орки пребывали в замешательстве от столь неожиданной атаки. Они вскинули свои грубые винтовки и принялись палить во все стороны, даже не догадываясь о местоположении десантников. Еще один рухнул, подкошенный снайперским огнем, даже умирая, орк продолжал давить на спусковой крючок, пытаясь попасть в невидимых противников. Нааман снова выстрелил, взрывные болты разворотили ноги зеленокожего, повернувшегося в его сторону.

Орки пустились наутек, продолжая палить в невидимого противника, болтерный огонь скаутов преследовал их. Сквозь грохот стрельбы Нааман смог различить рев двигателей мотоциклов Крыла Ворона. Десантники перестроились в колонну по одному, и мгновения спустя настигли орков, ослепив их ярким светом фар. Зеленокожие продолжали бежать, отстреливаясь от приближающихся десантников. Сдвоенные болтеры ожили, разрывая уцелевших орков.

Зеленокожие попадали в траву. Аквила и его братья выхватили пистолеты, и, умело управляя мотоциклами одной рукой, начали отстрел беглецов. Аквила сделал еще пару выстрелов, пока его отделение выстраивалось в форме дуги позади него.

Грохот стрельбы прекратился, и теперь был слышен только рев работающих двигателей. Крыло Ворона последовало за своим сержантом к северным воротам, знамя подразделения, установленное над сиденьем Аквилы, гордо развивалось на ветру.

— Противник уничтожен, — доложил сержант Крыла.

— Подтверди доклад, — приказал Нааман Кудину. Встав на колено, скаут через оптику взглянул на север, а затем на восток.

— Враг не обнаружен. Подтверждаю доклад, — доложил он.

— Оставить позиции, — обратился Нааман ко всем бойцам отделения, перекинув ремень болтера на шею. — Возвращаемся в лагерь.

Ангар был наполнен дымом отработанных газов, тикающий звук остывающих двигателей усиливался за счет акустики помещения. Аквила все еще восседал на своем мотоцикле, шнур комм-передатчика был воткнут в открытую панель брони предплечья. Остальные рассредоточились и проводили стандартные процедуры по уходу за своими боевыми машинами: проверка боезапаса, чистка стволов болтеров и смазка двигателей освященными технодесантниками машинными маслами. Убедившись, что Крыло Ворона поглощено работой, Нааман приказал Расу и Кудину встать на стражу снаружи.

Сержант сел на один из ящиков и снял болтер, ожидая пока Аквила закончит свой доклад. Он автоматически разобрал болтер и принялся за его чистку, не сводя глаз с сержанта Крыла Ворона: Аквила слишком долго докладывал о таком коротком бое. Наконец сержант замолчал, и экран монитора сменился на карту хребта Коф. Нааман закончил чистку и вставлял в магазин новые болты взамен использованным, когда сержант Крыла Ворона вынул кабель и выключил двигатель мотоцикла.

— Плохие новости, брат-сержант? — спросил Нааман. Аквила сел напротив него. Металлическая коробка заскрипела под тяжестью брони космического десантника.

— Всего понемногу, брат-сержант, — откликнулся он. Аквила все еще был в шлеме, и Нааман не мог видеть выражение его лица, но, судя по интонации сержанта, понял, что тот осторожно выбирает слова. — Наш доклад о столкновении — пятый среди групп, высланных магистром Велиалом. Обнаружено присутствие орков к востоку от хребта Коф, но эти банды слабы и разрозненны. Потерь среди Темных Ангелов нет. Магистр Велиал считает, что мы столкнулись с шайками дезертиров, отколовшихся от основных сил орков. Нам приказано продолжать следовать маршруту и уничтожать подобные банды.

— Понял тебя, брат-сержант, — произнес Нааман, обдумывая полученные новости. — Могу я воспользоваться передатчиком, брат-сержант?

— С какой целью?

— Я хочу попросить разрешение у магистра Велиала изменить наш приказ, а именно, предложить выдвинуться дальше на восток с целью нахождения места высадки орков. Если мы обнаружим это место, то сможем в дальнейшем эффективно противодействовать новым попыткам вмешательства зеленокожих.

— Конечно, брат-сержант, — ответил Аквила, делая жест рукой в сторону мотоцикла. — Но знай, что брат-капитан занят отбрасыванием орков с позиций в порту Кадиллуса. Ему могут не понравиться твои размышления.

— Благодарю за совет, — откликнулся Нааман, пересекая ангар. — Я лишь хочу получить разрешение от капитана, а не его одобрение.

Нааман активировал переговорное устройство и настроил его на частоту магистра. Сквозь помехи возник голос брата-капитана Велиала.

— Это капитан роты, назовитесь, — проговорил Велиал.

— Говорит ветеран-сержант Нааман из десятой роты, брат-капитан, — ответил Нааман.

— Ты хочешь что-то добавить к докладу сержанта Аквилы, брат-сержант?

— Нет, брат-капитан. Я прошу разрешения продлить маршрут на пятьдесят километров дальше на восток. Я полагаю, что нашей приоритетной задачей должно стать обнаружение зоны высадки.

— Не согласен с тобой, брат-сержант, — откликнулся Велиал, ответ удивил Наамана. — Силы орков, сопротивляющиеся в порту, возможно охраняют зону высадки. Если это так, то корабль ближе к хребту Коф, чем я полагаю. Продление на пятьдесят километров может слишком растянуть наш кордон. Вы можете продлить маршрут на двадцать километров, если не обнаружите зону высадки, значит враг достаточно далеко, чтобы немедленно атаковать Кадиллус, и мы сможем справить с ним позже, как только уничтожим зеленокожих в порту. Подтвердите приказ.

— Продлить маршрут патрулирования на двадцать километров на восток, брат-капитан, — ответил Нааман.

— Хорошо. Я хочу, чтобы вы узнали, откуда пришли орки, Нааман. Я также дам команду увеличить маршрут патрулю к северу от вашей позиции. Посвяти свое служение Льву и Императору!

— За Льва я живу, за Императора — умираю! — ответил Нааман. Он отключил связь и вынул шнур из своих наушников. Сержант улыбнулся сержанту Аквиле: — Изменение в приказах, брат-сержант. Мы движемся на восток!

Через три часа после рассвета Нааман и его отделение взобрались на холм, возвышавшийся над Индолийскими равнинами на двести метров. Отсюда он мог разглядеть восточные пустоши, земли, казавшиеся нескончаемыми, без каких-либо признаков дороги или поселения. Они были испещрены раздробленными камнями, подобными тем на которых он стоял: остатки вулканической активности десятитысячелетней давности, когда извержение разрушило весь Кадиллус.

Поднеся магнокуляры к глазам, он посмотрел налево и направо в поисках признаков орочего корабля. Нааман не обнаружил зоны высадки, зато заметил дым в нескольких километрах к югу. Скаут-сержант взглянул на показатели магнокуляров: два с половиной километра. Слишком далеко для отделения Аквилы. Сержант активировал вокс-передатчик.

— Сержант Аквила, ты меня слышишь?

Ответ сержанта Крыла Ворона был нечетким из-за помех. Очевидно, он находился в самой крайней точке приема.

— Подтверди свое местоположение, брат-сержант.

Возникла пауза: Аквила проверял показатели.

— Мы в двух километрах четыреста метрах от Индолы, вектор девять-два-ноль-восемь. Что-нибудь обнаружил, Нааман?

Ветеран-сержант снова сверился с показателями магнокуляров. Два орочих багги выскочили из зарослей и понеслись на запад, подпрыгивая на кочках, шины были облеплены огромными комьями грязи. Нааман не смог более четче разглядеть детали, но, похоже, на орочих авто было установлено тяжелое вооружение. Он снова проверил расстояние до цели и попытался настроить приближение на мониторе бинокля.

— Подтверждаю визуальный контакт. Две единицы вражеской техники. Колесная. Установлено тяжелое вооружение. Координаты: один километр шестьсот метров от Индолы, вектор восемь-три-пять-пять. Враг направляется к западным границам. Они пройдут в трех километрах к югу от нас. Мы не сможем перехватить их.

— Принято, брат-сержант. — Протокольный тон Аквилы не смог скрыть восторга от предстоящей битвы. — Маршрут перехвата рассчитан. Поддержка не требуется. Провожу захват на двадцатом километре. Позже сообщу о результатах перехвата. Меткий глаз, Нааман.

— Принято, брат-сержант. Raptorum est, fraternis eternitas. Удачной охоты.

Нааман отключил передатчик и вставил магнокуляры обратно в футляр. Взмахом руки сержант дал команду выдвигаться.

— Продолжаем патрулировать восточные границы, — объявил он, спускаясь с холма.

— Мы не будем участвовать в схватке, брат-сержант? — спросил Тельдис.

— Это не наша обязанность, скаут Тельдис, — ответил Нааман. — Именно поэтому мы работаем в паре с сержантом Аквилой. Мы проводим разведку, а он обеспечивает мобильность и огневую поддержку. Может хочешь попробовать погоняться за этими багги? Я не думаю, что они будут ждать, пока ты их поймаешь.

Пока они спускались по склону, на ум Нааману пришло еще одно «наставление». Все еще просматривая местность в поисках следов орков, он набрал в грудь воздуха и произнес:

— Астартес — образец правильного применения силы, — процитировал он Книгу Калибана, написанную примархом Темных Ангелов десять тысяч лет назад, Нааман так много раз слышал это наставление, что его воспроизведение было практически автоматическим, он принял позу наставника, читающего лекцию своим студентам. — Для правильного применения силы командир Астартес должен выбрать наиболее важные цели путем тщательного анализа противника и стратегической обстановки. Обладая информацией, Астартес, путем упреждающего удара, сможет одержать победу. Основными составляющими информации будут являться сведения о возможностях противника, ресурсах и местоположении. Существует множество способов получения подобной информации: с орбиты: установленные на корабле авгуры могут обнаружить мегаполисы, отследить передвижение тяжелой пехоты, сети противника, колонны техники и источники статических помех. На суше: сканирующие устройства могут обнаружить тепловые, лазерные, микроволновые и другие сигнатуры. Они могут обнаружить звуки и вибрацию, даже изменения в температуре воды и атмосферах. Согласованное применение этих устройств может в три раза повысить эффективность при обнаружении противника. Даже простой проводник может являться детектором при сборе информации. Но при всех возможностях этих технологических чудес, есть лишь одна информация, которой командир Астартес может доверять целиком и полностью. Информация, полученная от Астартес, наблюдающих за позициями противника своими собственными глазами.

Завершив лекцию, Нааман взглянул на своих скаутов и увидел понимание в их глазах.

— Вы, мои младшие братья, — продолжил он, — самое лучшее средство обнаружения противника. Так говорил Лев. Когда вы станете боевыми братьями и будете готовы вступить в схватку с врагом, вспомните эти слова и прислушайтесь к докладам скаутов.

Дело близилось к закату, и Нааман со своим отделением продвигался вдоль северных границ к точке захвата. Они уже дважды убеждались в ярости Крыла Ворона, встретив по пути остатки двух банд зеленокожих, двигавшихся пешком к западным границам. С наступлением сумерек Нааман сообщил Аквиле о месте встречи, и скауты разбили временный аванпост у входа в ущелье. Используя тепловое видение, Кудин и Келифон осуществляли наблюдение за близлежащей местностью. Скауты поужинали протеиновыми батончиками и расположились для отдыха в ущелье.

Рев двигателей возвестил о прибытии Крыла Ворона. Отключив фары, десантники двигались, используя свои улучшенные авточувства. Кудин заметил выхлопные газы мотоциклов, когда отделение появилось на юге.

— Отделение Аквилы, это Нааман. Вижу вас.

— Сержант Нааман, это Аквила. Подтверждаю наше приближение с юга к вашим позициям. Дистанция — один километр. Получена обновленная информация о деятельности противника. Готовьтесь к совещанию по прибытии моего отделения.

— Принято, Аквила., — ответил Нааман в предвкушении новых сведений. Возможно, другая группа, патрулирующая восточные пустоши, обнаружила орочий корабль.

Скаут-сержант с нетерпением ожидал прибытие отделения Аквилы. Они появились без предупреждения, возникнув из тени ущелий, и тут же принялись за обслуживание своей техники. Аквила подозвал Наамана к себе.

— Приветствую, брат-сержант, — обратился к Аквиле скаут-сержант. — Орден может гордиться твоими деяниями.

— Магистр Велиал связался со мной час назад и сообщил плохие новости. — ответил Аквила, сразу переходя к делу. — Он потерял контакт с тремя патрулями на востоке от хребта Коф. Два отделения скаутов и "Лендспидер" Крыла Ворона. Все три группы сообщали о периодических столкновениях с противником, участившихся с приходом ночи.

— То, что они не смогли связаться с командованием, еще не означает, что братья мертвы. — отозвался Нааман, обеспокоенный полученной информацией. — Звуковые помехи присутствуют в сообщениях из порта Кадиллуса. Возможно, на корабле орков есть устройство, создающее их.

— Возможно, — произнес Аквила. Сержант Крыла Ворона обратил свой взор на север. — Брат-капитан полагает, что эти патрули обнаружили место высадки зеленокожих. Мы не знаем, почему братья не вышли на связь: возможно, из-за слишком большого расстояния, помех или деятельности противника, главное, что информация, подтверждающая эти предположения, не была получена. Проанализировав маршрут патрулей, магистр Велиал пришел к выводу, что орочий корабль может находиться приблизительно в тридцати километрах к северо-востоку от нас. Наш приказ — попытаться обнаружить потенциальное место высадки, попытаться связаться с силами Темных Ангелов в этом районе и подтвердить присутствие противника.

— Мы продолжим двигаться вперед, — ответил Нааман, собираясь направиться к остальным космических десантников. Аквила удержал его за руку.

— Есть еще кое-что, что я хотел бы передать тебе, Нааман. — обратился он к скауту-сержанту. — Мысль, которая не дает мне покоя уже несколько часов.

— Говори открыто, Аквила. Я постараюсь разъяснить то, что тебя беспокоит.

— Наблюдая за твоими действиями, я вспомнил времена, когда я еще был скаутом в десятой роте. Наш сержант говорил нам тогда: замечайте не то, что похоже, а то, что отличается.

— Без сомнения это прекрасное наставление. Это означает обнаружение изменений в маршрутах, либо деталей, неестественных для конкретной местности. Ты что-нибудь заметил?

— Не знаю, важно это или нет. Орки, которых я убил сегодня, отличаются вооружением и экипировкой от тех, которые засели в порту Кадилла. Броня этих зеленокожих не похожа на ту, что у орков Гхазкулла. Цвет брони последних — черный, красный и белый, а у этих — желтый и оранжевый. Правда, я не совсем понимаю важность подобной мелочи.

Нааман на мгновение застыл, обдумывая полученную информацию.

— У меня нет четкого ответа для тебя, но я мог бы поделиться с тобой своими опасениями, если ты не против.

— Продолжай.

— Я не специалист в орочьей символике и цветах брони, но как я понял, они означают принадлежность к какому-либо клану. Я к тому, что в войсках Гхазкулла есть несколько небольших групп из других кланов. Возможно те зеленокожие, которых ты уничтожил, оказались в немилости у босса и были оставлены охранять корабль. Либо, почувствовав себя преданными командиром, орки решили организовать свою собственную банду. Орками движет желание действовать, а не оставаться на одном месте. Видимо этим зеленокожим надоело охранять корабль, и они решили двигаться на запад в поисках добычи и битвы.

Аквила постучал пальцами по наручу другой руки, обдумывая услышанное.

— Я не вижу в этом причины менять наши приказы. Наблюдения подтверждают, что орки, оставшиеся за приделами порта Кадилла, двигаются к западным границам. Это может говорить о том, что нет никакого другого места высадки. Просто орки, оставленные позади основных сил, решили, что их бросили и двинулись по собственному маршруту. Возможно, именно с такими группами и столкнулись наши братья.

— Возможно. Однако нам все же следует продвигаться с осторожностью. Зеленокожие непредсказуемы в своих действиях. Оставшись без предводителя, они могут руководствоваться природными инстинктами, а не каким-то конкретным планом, и их решения могут меняться в зависимости от обстановки.

— Я согласен с тобой. Мое отделение будет держаться впереди на случай предотвращения неожиданных угроз, пока ты со своим отделением будешь продвигаться к цели нашей миссии. Corvus vigilus. Разрыв — не более километра, следуем стандартным процедурам на случай неожиданного контакта с противником.

— Подтверждаю. Построение «Предупреждение Ворона», разрыв один километр. Будем прикрывать спины друг друга.

Аквила кивнул и отсалютовал поднятым вверх кулаком.

— За Льва! — крикнул он.

— За Льва! — эхом отозвался Нааман.

Скаут-сержант подозвал Кудина и приказал построить отделение, пока Аквила объяснял своим братьям план действий. Буквально через несколько секунд десантники завели двигатели и двинулись на север, то же сделал и Нааман со своими скаутами.

— У нас новая цель, — объявил он остальным, когда они закончили проверку оружия. — Следуем без отдыха. Направление — северо-восток, ночной марш-бросок. С этого момента восточные пустоши будут рассматриваться как вражеская территория. Если заметите что-либо, отличающееся от остального, сразу докладывайте. Как только я скомандую, занимаем укрытие, пока я не оценю угрозу.

Нааман прошелся вдоль шеренги скаутов, давая последние инструкции.

— Двигаемся бесшумно. Каждый следит за своим сектором. Без команды огонь не открывать. Будем двигаться без света, поэтому настройте режим ночного видения и смотрите под ноги.

Он остановился и обратился лично к Кудину.

— Если я погибну, ты немедленно уводишь людей в безопасное место. Затем вы возвращаетесь и докладываете обстановку командованию Ордена в Котрдидже. Возможно, другие отделения уже погибли. Здесь нет припасов, которые нужно охранять, нет каких-то специфических целей и людей, которых нужно защищать. Это разведывательная миссия, и мы не действуем по типу «обнаружить-уничтожить». Если мы встречаем ожесточенное сопротивление, тут же отступаем, независимо какой объем информации удалось собрать. Это вопрос жизни и смерти, магистр Велиал имеет представление об обстановке только благодаря вашим докладам, пока вы живы, капитан знает, что творится за пределами Кадилла.

Кудин, Рас и Келифон кивнули в знак понимания. Гетан и Тельдис выглядели озабоченными. Нааман обратился к самым молодым членам отделения.

— Эти приказы — меры предосторожности, — произнес он. — Я уже сто семьдесят четыре года являюсь Темным Ангелом, последние двадцать шесть лет я провел в десятой роте. Я бы не получил ранг ветерана, если бы позволил себя убить.

Скауты рассмеялись над глупой шуткой, но снова стали серьезными, когда Нааман дал знак выдвигаться. Он двигался позади скаутов, туман застилал местность, и в легкие сержанта проникал холодный воздух. Нааман активировал канал связи с Аквилой.

— Аквила, это Нааман. Двигаемся к цели. Есть контакт с противником?

— Отрицательно, брат-сержант, — ответил Аквила. — Местность в радиусе километра чиста.

После рассвета Нааман приказал отделению остановиться. Они достигли конечной точки, не встретив сопротивления со стороны орков, о которых скаут-сержант высказывал предположения. Впереди виднелись обрывы, образованные сейсмической активностью в далекие времена. Отряд не обнаружил никаких признаков зеленокожих, и даже показания бинокля не выявили каких-либо доказательств их присутствия.

— Аквила, это Нааман. Как ты думаешь, мы пропустили орков в темноте? Я ничего не вижу.

— Нааман, это Аквила. Мы к северу от твоей позиции, враг не обнаружен. Здесь нет никакого места высадки. Мы вернемся в хребет Коф и доложим об этом командованию. Нет никаких дополнительных сил орков.

— Отрицательно, брат-сержант. Мы продолжим движение на восток. Лучше вернуться хоть с какой-нибудь информацией, чем совсем без нее.

— Нааман, выполняй приказ! Магистр Велиал приказал нам разведать обстановку только до этой точки. Мы выполнили задачу и теперь должны доложить о результатах. Мы получим новые приказы от магистра. Если он посчитает нужным, мы вернемся и продолжим поиски.

— Я не согласен, брат-сержант, — откликнулся Нааман, отходя от своего отделения. — До хребта Коф день пути. Чтобы вернуться обратно, получив новые приказы, потребуется два дня. Это слишком долго. Как старший по выслуге лет я беру на себя ответственность за продолжение патрулирования.

— Твое решение — ошибка, Нааман. Мы уже потеряли достаточно людей, отправленных на это задание. Магистр Велиал рассчитывает, что мы вернемся с докладом как можно быстрее. Если дальнейшая разведка будет необходима, буду отданы соответствующие распоряжения. Ты должен высказать свои предположения магистру и позволить ему решать, что делать дальше.

— Мы не нашли доказательства присутствия противника, у нас также нет данных, проливающих свет на исчезновение наших братьев. Отступать сейчас — преждевременно, Аквила. Позволить мне разъяснить сложившуюся ситуацию. Я со своим отделением продолжу двигаться на восток. Я запрашиваю твою поддержку, но если ты решишь отступить, это никак не повлияет на мое решение. Мы — десятая рота, эта миссия — то зачем мы здесь.

В ответ послышался недовольное рычание разъяренного сержанта Крыла Ворона. Нааман не хотел ставить Аквилу в трудное положение, но он был настроен разобраться, что же случилось с остальными Темными Ангелами. Если скаутам суждено выполнять эту миссию одним, он согласен понести ответственность за последствия.

— Как скажешь, Нааман. Persona obstinatum! Я продолжу следовать по маршруту, осуществляя поддержку. Я не допущу, чтобы Крыло Ворона запятнали позором за то, что они оставили своих братьев из десятой роты. Я даю тебе еще шесть часов, Нааман. Если за это время мы ничего не обнаружим, ты признаешь, что миссия завершена.

— Даю тебе слово, брат-сержант. Благодарю, за твою поддержку. В тебе живет дух Льва.

— По прибытии я обязательно доложу об этом магистру Велиалу. Я не думаю, что твое поведение подходит для должности, которую ты занимаешь.

— Я понимаю, Аквила, и уважаю твое искреннее мнение по этому вопросу. Я беру всю ответственность на себя.

— Хорошо. Теперь, разобравшись с этим вопросом, я проследую со своими братьями вперед, дабы предотвратить неожиданные атаки.

— Согласен. Надеюсь, ты прав, а я нет.

Нааман прервал связь и вернулся к своему отделению.

— Мы проследуем до ближайшего утеса. Я хочу разбить наблюдательный пост до обеда. Готовьтесь выдвигаться.

Нааман взглянул на простиравшуюся перед ним местность так, словно сила его взгляда могла заставить ее поделиться своими секретами. Что-то, чего не знал ни он, ни другие, произошло на Писцине, в этом он был абсолютно уверен. Он также был уверен в том, что существуют дополнительные силы орков. Ему только осталось их обнаружить.

Через два часа Нааман и его отделение, пересекая восточные пустоши, были на полпути к границе с горной местностью. Сержант выходил на контакт с Аквилой только чтобы доложить о своем местоположении, поэтому возникший в передатчике голос командира Крыла Ворона стал для него полной неожиданностью

— Нааман, это Аквила. Обрати внимание на юго-восток. Что видишь?

Нааман поднес к глазам магнокуляры и посмотрел в сторону границы. Сперва он ничего не заметил. Понимая, что Аквила не связался бы с ним просто так, он еще раз просканировал местность вокруг холмов.

Кое-что привлекло его внимание. Нааман нажал на руну приближения. За холмом, там, куда указывал Аквила, поднимались клубы дыма. Вскоре, ветер рассеял их, но теперь Нааман был уверен: там точно что-то есть.

— Аквила, это Нааман. Похоже, этот дым — следствие выброса отработанных газов. Ты видишь?

— Подтверждаю, брат-сержант. Там находится геотермальная точка.

— Еще один завод? Зачем он оркам?

— Я бы не стал делать какие-либо выводы. Мы обнаружили орков и должны вернуться и доложить об этом.

— Это могут оказаться дымящиеся строения, которые зеленокожие подожгли во время марша. Мы еще никого не обнаружили, Аквила. Это всего лишь несколько километров.

— Чего ты добиваешься, Нааман?

— Ничего, брат-сержант. Давай подойдем поближе и разузнаем, что к чему.

В передатчике послышался треск: Аквила вздохнул.

— Хорошо, Нааман. Мы поедем вперед, следуй за нами.

— Принято. Мы выдвигаемся.

Скауты побежали по неровной поверхности, держа болтеры наготове. Нааман продолжал смотреть в сторону предполагаемого местонахождения орков, чтобы не потерять его из виду. Покрыв расстояние в полкилометра, Нааман приказал отделению остановиться. У него было плохое предчувствие по поводу этого дыма. Скаут-сержант снова поднес магнокуляры к глазам. Теперь дым был более темным и густым. Поток ветра не изменился, следовательно, подобное сосредоточение газов могло означать две вещи. Либо пламя становилось сильнее, либо источник дыма был уже почти рядом…

Нааман взглянул в сторону границы в поисках отделения Аквилы. На третий раз он заметил их: десантники медленно двигались по гористому ущелью, находясь в двух километрах от скаутов. Нааман срочно активировал передатчик, продолжая смотреть в магнокуляры.

— Назад, Аквила!

Возникла небольшая пауза, прежде чем Аквила откликнулся. Крыло Ворона почти наполовину скрылось за уступом горы.

— Нааман, говорит Аквила. — Повтори, что ты сказал.

Нааман сделал глубокий вздох, его отделение стояло рядом, и скауты могли слышать каждое слово из переговоров сержантов. Его сердцебиение участилось, уровень гормонов в крови увеличился, Нааман приготовился к битве. Сержант понимал, что должен оставаться спокойным.

— Аквила, это Нааман. Облако дыма — это отработанные газы. Я полагаю, что мы столкнулись с крупными силами противника, включающими моторизованные единицы, сейчас они за холмом и двигаются в нашем направлении.

— Принято, брат-сержант. Предположительное число единиц противника?

— Не могу сказать. Ветер быстро разгоняет облако. Судя по уровню выхлопов: несколько машин, двигающихся на небольшом расстоянии друг от друга.

— Сержант Нааман! — крикнул Кудин, наблюдавший за границей из оптики. — Вижу противника!

— Немедленно уходи оттуда, брат-сержант! — крикнул в передатчик Нааман, направляя свои магнокуляры в сторону противника, замеченного Кудином. — Зеленокожие приближаются с севера от твоей позиции.

Вдоль границы двигалось несколько дюжин орков. Внимание Наамана привлек взрыв, раздавшийся в районе узкого ущелья, там, где находилось Крыло Ворона. Местность окутал шлейф огня и дыма.

— Вражеская засада! — огрызнулся Аквила. Со склона горы послышался звук стрельбы. — Они ждали нас на спуске, заминировав дорогу, ксеносы начали забрасывать нас гранатами. Брат Карминаил мертв, мотоцикл уничтожен. Поддержка не требуется.

Еще один взрыв сотряс ущелье. Нааман перевел внимание на орков, несущихся к ущелью. Их было около пятидесяти, они несли тяжелое вооружение и были облачены в крепкую броню. Зеленокожие продолжали спуск с хребта, их броня была перекрашена в зеленый и желтый.

— Противник уничтожен, отступаем к вашим позициям, — доложил Аквила.

— Отрицательно, Аквила. Орки еще не обнаружили нас. Не привлекай к нам внимание. Мы отступим незамеченными. Встречаемся в двух километрах к западу от вашей позиции.

— Принято, Нааман. Два километра к западу.

— Отделение, внимание, — спокойно обратился к скаутам Нааман. — Вы немедленно отступаете на запад. Через два километра вы встретите отделение Аквилы.

— Что вы собираетесь делать, сержант? — спросил Тельдис.

— Я продолжу наблюдение за противником. — ответил Нааман. — Скоро я присоединюсь к вам. Пошли, пошли!

Скаут-сержант продолжал через магнокуляры наблюдать за обстановкой. Убедившись, что скауты отдалились на безопасное расстояние, он снова переключил внимание на клубы дыма. Теперь можно было с полной уверенностью говорить о нескольких машинах. Они уже почти приблизились к границе с пустошами. Нааману было необходимо еще несколько минут, чтобы увидеть все силы противника.

Пехота зеленокожих находилась уже в менее чем полукилометре от его наблюдательного пункта.

Нааман достал свой камуфлированный плащ и закрепил его на плечах. Надев капюшон, он спрятался за холмом.

Теперь Нааман смог увидеть технику противника. Три мотоцикла двигались вдоль границы, оставляя позади себя огромные клубы дыма. За ними двигались два автомобиля с безбортовой платформой, по отделению зеленокожих в каждом. Позади них шли еще несколько машин, но их пока не было видно.

Пехота была уже в четырехстах метрах от позиции сержанта.

Зеленокожие внимательно просматривали участки холмов, болтеры вскинуты наизготовку после столкновения с отделением Аквилы. Нааман присел и взглянул на вершину холма. Он насчитал около ста пеших воинов, идущих в колонне. С его позиции было трудно разглядеть, сколько еще воинов могло идти за ними.

Рев двигателей эхом разнесся с юга горного хребта. С приближением техники звук становился все громче. Соскользнув со своего наблюдательного пункта, Нааман посмотрел направо. На холме появилась более крупная орочья машина, оснащенная турельным вооружением.

С полдюжины орков разместились в кузове, облаченные в раскрашенную яркими красками тяжелую броню. Через могнокуляры Нааман смог хорошо разглядеть их дымящиеся ранцы, закрепленные на броне.

Нааман уже был готов убрать могнокуляры обратно в футляр и покинуть наблюдательный пост, как вдруг увидел огромного орка, выделяющегося на фоне остальных. Этот зверь был огромен, на его желтой броне были изображены черные языки пламени, огромное знамя с орочими символами за его спиной гордо развивалось на ветру. Это был еще один орочий военачальник!

Заметив, что орки были уже в двухстах метрах от него, Нааман понял, что пора уходить.

Пробираясь через густые заросли кустарника, Нааман пытался проанализировать увиденное. Еще один орочий командир мог означать только одно — на Писцине две орочьих армии. Хотя выяснить численность второй армии и ее связь с силами орков в порту Кадиллуса не представлялось возможным, необходимо было срочно оповестить об этом магистра Велиала. Определенно, орки направлялись к Котрдиджу, те орки, с которыми десантники столкнулись ранее, были, видимо, передовыми отрядами, высланными на разведку. Хребет Коф, в основном, был под контролем войск СПО при поддержке всего лишь двух отделений Темных Ангелов. Необходимо было укрепить линию обороны.

Закутавшись в плащ, Нааман перешел на бег. Мотоциклы уже почти поравнялись с его позицией, грузовики и «баивая фура» тоже приближались сзади. Впереди показалось скопление валунов. Нааман спрятался между двумя из них и оглянулся в сторону орков. Они приближались к нему на полной скорости, хотя он был уверен, что его не заметили.

Пора было слегка притормозить их.

Он аккуратно прицелился в трех зеленокожих, движущихся в центре группы, и нажал на спусковой крючок. Раздалось несколько хлопков, и газо-пропелентные болты бесшумно прорезали воздух. Их стандартные боеголовки были заменены на ртутные, поэтому они пробили орков насквозь. Двое из них рухнули сразу, третий припал на одно колено, кровь струей потекла из открытой раны на плече.

Неожиданная атака привела орков в замешательство. Большинство из них попадали на землю и принялись палить во все стороны. Остальные взобрались на валуны, слушая их панические вопли, Нааман улыбнулся. Несколько командиров принялись выкрикивать приказы, посылая своих подчиненных в разные стороны, зеленокожие беспорядочно разбежались по кустам и валунам.

— Тупые животные, — пробормотал Нааман, перекидывая ремень болтера через плечо.

Удовлетворенный тем, что задержал орков на какое-то время, Нааман продолжил спуск, достигнув равнины, он перешел на бег.

— Почему ты продолжаешь спорить со мной, Нааман? — огрызнулся Аквила. — Даже Лев не выдержал бы подобного упрямства.

Наступил полдень, и орки подступали к западным границам, их численность с каждым разом все больше увеличивалась. Зеленокожие передвигались разрозненно, а не в составе колонны. Два часа Аквила и Нааман отводили свои отделения к хребту Коф. К наступлению сумерек стало понятно, что Нааман со своими скаутами не сможет оторваться от орочих машин. Нааман вызвал сержанта Аквилу для обсуждения сложившейся ситуации, приказав скаутам занять позиции.

— Информация, которой мы обладаем, слишком важна, чтобы ей рисковать, брат-сержант, — изрек Нааман. — Ты должен добраться до места, где можно поймать связь с хребтом Коф и предупредить их об атаке орков.

— Это идет в разрез с моим кодексом чести, я никогда не брошу своих братьев, — гневно произнес Аквила. — Мы всего лишь в десяти километрах от точки приема. Мы сможем добраться до туда все вместе.

— И сократить время подготовки войск к обороне, — откликнулся Нааман, не скрывая раздражения. — Передовые подразделения зеленокожих всего лишь в одном-двух километрах от нас, они живо нас догонят. Аквила, брат мой, ты знаешь свои обязанности. Если орки нас настигнут, мы сможем укрыться, но твои мотоциклисты будут привлекать внимание. Если ты действительно хочешь помочь, атакуй орков и заставь их двигаться на север. Если орки продолжат двигаться в этом направлении, то вынудят нас отдалиться на юг, тем самым отрезав от хребта Коф.

— Я вижу смысл в твоих словах, брат-сержант, — медленно произнес Аквила, обдумывая идею, высказанную скаутом-сержантом. — Мы организуем диверсию и затем отступим к точке приема. Как только я передам информацию магистру Белиалу, я тут же вернусь к тебе и прикрою ваше отступление.

— В этом не будет необходимости, брат. Лучше прибереги свои силы для обороны хребта Коф. Если защитники падут, все наши старания и достижения будут напрасны.

Аквила мотнул головой, сопротивляясь выбору подобного курса действий. Сержант, не произнеся ни слова, развернулся и подал своим людям знак выдвигаться на запад. Раздался рев двигателей, в передатчике Наамана послышалось потрескивание.

— Лев защитит, — произнес Аквила.

— Пусть Темный Ангел придаст вам сил и на своих крыльях приведет вас к победе. — ответил Нааман, провожая взглядом Крыло Ворона.

После расставания с Крылом Ворона Нааман снова погрузился в раздумья. Орки не доберутся до Кориджа к концу дня. Темнота ночи будет лучшим прикрытием для его отделения, и, скорее всего, орки разобьют лагерь с наступлением сумерек. Он уже дважды видел, как «баивые матациклы» и багги зеленокожих несутся по равнинам. Похоже, они не искали Наамана и его отделение, но орки догадывались о присутствии космических десантников в этой зоне. Необходимо было действовать осторожно, в противном случае, с таким количеством боевой техники для скаутов все будет кончено.

Нааман собирался выдвигаться на запад, прямиком к хребту Коф, но местность оказалась слишком открытой. А скалы Кадиллуса не предоставляли абсолютно никакого укрытия, в виду полного отсутствия растительности. Скаутам придется обходить скалистые участки на юге, по крайней мере, пока не наступит ночь, тогда Нааман сможет обдумать дальнейшие действия.

Приняв решение, Нааман передал приказы остальным членам группы, и скауты ускорили темп передвижения, перейдя на бег, им необходимо было как можно дальше отдалиться от орков, пока солнце было еще в зените.

Марш-бросок проходил с отточенной монотонностью: бег, остановка, разведка местности, снова бег.

Они бежали уже три часа, делая короткие остановки для разведки местности.

Затаившись в траве, скауты поочередно следили за приближением орочих машин. Нааман уже практически перестал обращать внимание на не прекращавшийся рев двигателей. Лишь иногда, когда громкость звука менялась, Нааман переключал внимание на приближающуюся технику.

С наступлением вечера уже стали видны очертания хребта Коф. На фоне красного неба скалистые выступы возвышались, словно огромная стена, но они были еще слишком далеко, чтобы предупредить отделения космических десантников. Нааман вознес молитву Льву, надеясь, что Аквила и его люди обошли зеленокожих и доставили вести о приближающейся ватаге.

Свет фар, прорезавший темноту ночи, давал Нааману полное представление о местонахождении войск зеленокожих по отношению к его позиции. На небольшом расстоянии, позади от основных сил, в районе Восточных Пустошей, вспыхивали огни пожаров. Присмотревшись, Нааман увидел тысячи зеленокожих, орущих и размахивающих оружием во все стороны. Основная масса двигалась с севера, но свет фар и периодические вспышки беспорядочной стрельбы говорили о группе из нескольких машин, следовавшей прямиком за Нааманом.

Он все еще не мог повернуть на север, тогда бы скауты лоб в лоб столкнулись с основными силами орков. Движение на юг было не самой лучшей идеей: они все дальше отдалялись от места назначения, и в итоге скауты упрутся в ущелье Кот. Даже если они обойдут эту преграду, маршрут приведет их к берегу, а не к хребту Коф. Единственным выходом было следовать на запад и надеяться, что орки перестанут следовать за ними или сменять курс. Нааман решил, что если зеленокожие не остановятся через пятьсот метров, скауты выроют траншеи и спрячутся там, и орки, возможно, не заметят их в темноте, или хотя бы будет создан неплохой плацдарм для обороны.

Через два часа после захода солнца, воцарилась тьма, и лишь на западе все еще были видны отблески пожара, Нааман ощутил себя в некоторой безопасности. Орки, приближавшиеся с тыла, взяли курс на север, чтобы объединиться с остальными войсками, оставив скаутов в более чем километре позади себя. И хотя фары машин все еще освещали округу, а воздух наполнился дымом, Нааман решил, что пора бежать к хребту Коф. И если они продолжат двигаться без препятствий, а так оно и должно было быть, то достигнут скал до рассвета.

Заросли понемногу редели. Они сменились мелкими кустарниками, дорога начала уходить вверх, и по расчетам Наамана до хребта Коф оставалось еще три километра. Все еще было темно, и оставалось еще два часа до того, как первые лучи рассвета скользнут по землям на востоке. В воздухе веяло прохладой, но Нааман не чувствовал ее. Также как и утомление от длительного бега. Его мышцы работали независимо от разума. Он не чувствовал боли, отдышки, судорог или головокружения, все то, что чувствовал бы обычный человек.

Но физиология скаутов отличалась от физиологии Астартес, каждый из них ощущал напряжение по-разному, в зависимости от количества вживленных имплантатов и уровня подготовки. Кудин бежал также легко, как и Нааман, Рас и Келифон тяжело дышали, но держали темп, Тельдис и Гетан были на пределе своих возможностей. Их лица покраснели, шаги стали короче, одежда прилипла к телам. При всей своей истощенности никто из скаутов не проронил ни слова. Это было хорошим знаком, потому как наличие воли было не менее важным фактором, чем способность переносить нагрузки.

Никто не разговаривал. Каждый следил за своим сектором, держа оружие наготове, но докладывать было не о чем. Казалось, что они оставили орков в километре-двух позади. Нааман был обеспокоен молчанием передатчика. Хотя они еще не достигли зоны покрытия, скаут-сержант ожидал поймать хотя бы командную чистоту, но ничего не происходило. Возможно, Аквила совершил безрассудный маневр и нарвался на орков прежде, чем успел доставить предупреждение.

— Сержант! — голос Келифона прервал размышления Наамана. Скаут, двигавшийся в хвосте отделения, резко остановился и вскинул снайперскую винтовку.

— Отделение, на месте, — выкрикнул Нааман. — Продолжаем наблюдение. Докладывай, Келифон.

— По-моему, я слышал рев двигателя, сержант.

Нааман подошел к присевшему скауту.

— Так ты слышал его или нет? — спросил он.

— Я слышал, сержант, — уверенно ответил Келифон. — Позади нас.

— Расстояние? Размер?

— Не знаю, сержант. Я вижу дым в том направлении. — скаут указал в сторону спуска, который они преодолели несколько минут назад. Нааман вынимал свои магнокуляры из футляра, когда скаут снова что-то заметил. — Я их вижу! Три машины! Два грузовых транспорта и одна бронированная «баивая фура». Мотоциклы и пехота отсутствуют. Они движутся прямо на нас!

Нааман ничего не смог разглядеть, хотя зрение космического десантника было намного лучше, чем у обычного человека. Орки двигались с выключенными фарами. Охотились ли они на скаутов? Поднеся к глазам магнокуляры, он, наконец, увидел то, о чем говорил Келифон: три орочих машины, набитые зеленокожими воинами, нагоняют их.

Нааман оглянулся в поисках лучшей оборонительной позиции. Справа, в двухстах метрах от него был небольшой участок с невысокими деревьями, и узкий ручей в тридцати метрах слева. Деревья могут скрыть их от орочих глаз, но стволы и ветки не смогли бы защитить скаутов. Ручей был в метр глубиной, и по краям раскинулся кустарник, но он находился прямо по курсу зеленокожих. Нааман еще раз взглянул в магнокуляры и убедился, что за тремя машинами не следует подкрепление. Если скаутам и суждено быть обнаруженными, им будет противостоять только три машины.

Убрав магнокуляры, он принял решение.

— Все в ручей, дистанция четыре метра, снайперы спереди и сзади!

Добежав до ручья, ширина которого не превышала и трех метров, скауты по колено погрузились в воду. Нааман повел своих людей вверх по течению, туда, где вода, обогнув валун, протекала на юг, почти перпендикулярно маршруту зеленокожих.

— Мы не можем позволить врагу встать между нами и хребтом Коф, — объявил он скаутам. — Мы подождем, пока враг проедет мимо и нападем на них сзади. Подразделения СПО могут заметить нас и тогда вышлют подкрепление.

Скауты закивали, их зрачки расширились, адреналин заполнил тело. Они заняли позиции, используя в качестве бойниц заросли кустарника. Нааман следил за орками, уперев свой болтер в насыпь. Противник был в трехстах метрах от них и двигался на достаточной высокой скорости. Они действовали слаженно, сразу стало понятно, что это не безрассудный бросок на хребет Коф, а хорошо спланированное наступление. Сама мысль о проблесках рассудка у зеленокожих беспокоила сержанта. Орки и без того были грозными противниками.

Нааман чувствовал, как дрожит земля при приближении машин. Первым шел полугусеничный транспорт с кабиной водителя справа и крупнокалиберной пушкой слева. Позади располагался трясущийся мостик, на котором стояли два орка, державшие прикрученные к перилам пушки, более дюжины орков, ссутулившись, сидели в ячейках для пехотинцев по обоим бокам транспорта. Из турбин валил дым, а грязь, слетавшая с гусениц, облепила весь корпус машины.

Остальные две машины были вполовину меньше первой, с четырьмя колесами с баллонными шинами, они могли передвигаться в любых условиях и местах, будь то размытая дорога или густые заросли. Нааман увидел сидевших в кабинах водителей и стрелков, стоящих за туррельным пулеметом в каждой машине. Патронташ занимал все свободное пространство рядом со стрелком. Зеленокожие в рогатых шлемах, сидевшие в первом транспорте, опасливо оглядывались в поисках угрозы. Когда орки поравнялись с позицией Наамана, он услышал их гортанную болтовню, за которой даже был не слышен рев двигателей.

«Баивая фура» пересекала ручей в пятидесяти метрах у верховья реки, пытаясь перепрыгнуть ее без остановки. Но гусеницы отказывались выполнить столь безрассудный маневр. Один из водителей увеличил число оборотов двигателя, пытаясь выполнить этот маневр, машину окутало облако дыма. Однако это не принесло желаемого результата: транспорт упал в реку и врезался в противоположную часть берега. Шины вспороли землю, и машина пошатнулась, сбрасывая половину орков в воду. Водитель второго транспорта двигался более осторожно, и машина погрузилась в воду, послышался треск покореженного металла. Машина встала, создав вокруг себя дымовую завесу. Нааман предположил, что ось автомобиля сломана.

Последовала перебранка, сопровождаемая пинками, руганью и криками и, наконец, зеленокожие решили передвигаться пешком. Нааман отдал команду открыть огонь, когда последний из них вскарабкался на берег.

Болты врезались в спины орков, вырывая куски плоти, ломая позвонки и разрывая конечности. Нааман сосредоточил огонь по брошенному транспорту, вызвав серию взрывов по всей ширине корпуса машины. Машина заполыхала, пламя распространилось на топливные канистры, раздался еще один мощный взрыв, и машина взлетела на воздух. Осколки брони и ходовой части разорвали ближайшего зеленокожего на куски. Вода смешалась с кровью.

Было сложно разглядеть, что случилось с «баивой фурой»: она была скрыта от глаз дымовой завесой, образовавшейся после взрыва транспорта. Последняя машина орков развернулась в сторону скаутов и рванула им навстречу, машину периодически заносило, а стрелок без перерыва палил по разведчикам.

Тельдис получил выстрел и рухнул в воду, он потерял глаз и часть правой щеки. Он стал растерянно озираться по сторонам своим единственным глазом, одной рукой опираясь о мель, и крепко держа болтер другой. Нааман отвлекся от всхлипываний скаута и направил оружие на приближающийся грузовик. Над головой сержанта проносились крупнокалиберные пули, врезаясь в землю позади него. Нааман прицелился в водителя грузовика и нажал на курок. Первая пуля, разбив стекло, попала в грудь зеленокожего, вторая, слегка отклонившись в сторону, врезалась в отделение для пехоты позади орка. Зеленокожий, несмотря на дыру в груди, попытался справиться с управлением, наклонив голову вперед.

Послышался звук тяжелого удара. Менее чем через секунду упавший заряд взорвался, осыпав скаутов грязью. Крики Тельдиса прекратились, но сержант не сводил взгляд от грузовика. Туррельная установка выпустила еще одну очередь, и Рас, вскрикнув, рухнул на землю.

— Волосатая задница Императора! — прокричал Скаут, бешено взмахивая встряхивая руку, кровь фонтаном хлестала из того места, где недавно был его палец.

— Прекрати богохульство! — рявкнул Нааман, посылая болты уже в сторону стрелка. Орка отбросило от его орудия, сдетонировавший снаряд взорвал голову зеленокожего. — Не смей упоминать Императора всуе!

— Мои извинения, сержант, — ответил Рас, снова занимая свою огневую позицию, кровь на ране уже запеклась. — Я сообщу об этом капеллану когда мы вернемся и смиренно приму наказание.

Орк остановил грузовик в нескольких метрах от скаутов. Зеленокожий высунулся из кабины и принялся палить по разведчикам из пистолета, пока остальные пассажиры выскакивали из транспорта. Нааман переключил внимание на пехотинцев. Двое орков погибли, не успев коснуться земли, их тела разорвало множество взрывов, вызванных детонацией болтов. Четверо других с дровоколами и пистолетами в руках ринулись на скаутов. Случайный выстрел задел правую часть головы Наамана, уничтожив передатчик и оторвав кончик уха. Краем глаза Нааман увидел, как водитель опрокинулся назад, сраженный выстрелом из снайперской винтовки в голову.

— Отличный выстрел, скаут Кудин, — прокомментировал Нааман, загоняя очередной магазин.

Но ответа не последовало. Нааман взглянул направо и увидел Кудина, лежащего в луже крови, сочащейся из его глубокой раны на шее, Гетан, подобрав винтовку товарища, продолжал вести огонь.

Нааман встал во весь рост и вытащил боевой нож, ожидая орков, несущихся к нему навстречу. Один из зеленокожих попытался перепрыгнуть через него, Нааман рубанул в паховую область, когда орк оказался над ним, оставив глубокий разрез от таза до колена, орк рухнул на бок, не сумев удержать равновесия на раненной ноге, Нааман развернулся и выстрелил ему в лицо.

«Баивая фура» снова открыла огонь. На этот раз снаряд разорвался в воде, разорвав в клочья остатки Тельдиса и двух орков, в этот момент оказавшихся в воде. Гетан выстрелил в последнего орка позади Наамана, попав ему в горло.

Наступила небольшая пауза. Орки из первой машины были мертвы, зеленокожие из другой мчались навстречу скаутам. «Баивая фура» медленно продвигалась вперед, стрелок неуклюже перезаряжал орудие из дула которого валил дым.

— Надо избавиться от этой штуки за раз, — произнес Нааман, обращаясь к самому себе. Он потянулся к поясу и вынул гранату правильной сферической формы. Нааман включил руну активации и, хорошенько прицелившись в «телегу», швырнул ее. Задравшие головы вверх, орки наблюдали, как шар, очертив дугу, упал в кузов «баивой фуры».

Взрыва не последовало. Вместо огня и шрапнели, стазис-граната превратилась в мерцающий шар энергии, поглощая «фуру» и все, что находилось в десяти метрах от нее. Внутри шара время как будто остановилось. Нааман увидел стрелка, держащего руку на затворе пушки. Увидел перекошенное лицо водителя, ошметки слюны на зубах. Пули, выпущенные стрелками из туррельной пушки, повисли в воздухе, двигаясь словно в замедленной съемке. Пехотинцы, пытавшиеся спрыгнуть с транспорта, также застыли в воздухе вместе с кусками металла и грязи, окружавшими их.

Нааман всего лишь выиграл немного времени. Стазис-поле начало слабеть, сфера энергии понемногу стала сокращаться. Сержант заметил подбежавшего Гетана и прицелился в ватагу орков, приближающихся к ним.

— Остались только мы, сержант, — прошептал Гетан.

— Нет, не только, — ответил Нааман, посылая очередь в орков, разрывая ноги ближайших зеленокожих.

Шум двигателей, который скаут-сержант уловил несколько секунд назад, перерос в рев, когда мотоциклы Крыла Ворона выпрыгнули в ручей прямо позади Наамана. Отделение Аквилы понеслось прямо на дезорганизованную ватагу орков, разрывая зеленокожих болтерными снарядами. Пули отскакивали от них и брони их мотоциклов, оказавшись в рядах противника, братья выхватили цепные мечи и начали рубить орков на куски.

Раздался громкий хлопок, и стазис-поле исчезло. Пули, выпущенные в Наамана тридцать секунд назад, просвистели над его головой и врезались в землю за ним. Нааман перевел взгляд на грузовик, стрелок и пассажиры были мертвы, водитель направил машину прямо на сержанта.

— Ложись! — крикнул он, бросаясь в ручей и увлекая Гетана за собой.

Грузовик, пролетев над ручьем, врезался в насыпь. Водитель вывалился из козырька кабины прямо на стеклянные осколки. Удивительно, но орк еще был жив, он пополз по грязи в сторону Наамана, безуспешно пытаясь застрелить его из пустого пистолета.

— Убей его! — приказал Нааман. Гетан вскинул снайперскую винтовку и выстрелил в левый глаз орка. Зеленокожий содрогнулся, когда пуля вошла в глаз, выпустив токсины в кровь пришельца.

Со стороны «баивой фуры» раздался еще один выстрел. Через мгновение снаряд оказался в центре группы Аквилы. Нааман увидел, как двое десантников с их мотоциклами взлетели на воздух, а осколки двигателей разлетелись во все стороны. Останки братьев и обломки машин рухнули на землю, разогнав дымовую завесу.

— Пора выдвигаться, — обратился Нааман к Гетану, подталкивая его к берегу. Вскарабкавшись, он увидел двух стрелков нацелившихся на них. Предупреждение слетело с губ Наамана слишком поздно, и пули прошили Гетана насквозь.

Скаут рухнул на землю, изо рта пошла кровавая пена. Нааман быстро взглянул на юного разведчика, пытаясь найти возможность спасти его. Но ее не было. Если бы Гетану вживили все имплантаты, его раны не были фатальными, но он был слишком юн, и его тело не выдержало подобного удара. Нааман выстрелил скауту в лоб, чтобы прекратить его страдания, повернулся в сторону орков.

— Смерть ксеносам!

Хотя тело Наамана было объято пламенем гнева, рассудок держал его под контролем. Орки стали объектом его ярости, каждая пуля, каждая очередь, выпущенная из болтера сержанта, достигала своей цели.

Аквила и оставшийся член его группы объезжали «фуру» кругами, поливая броню болтерным огнем, но она была слишком крепкой и, взрываясь, болты не причиняли ей значимого вреда. Спрятавшегося за туррельной пушкой зеленокожего практически невозможно было достать, пока он палил по братьям Крыла Ворона, однако его пули проходили мимо Темных Ангелов.

Аквила объехал «баивую фуру» и поравнялся с Наамананом.

— Направляйся в хребет Коф, брат, — произнес он. — Я передал предупреждение магистру Велиалу, но то, что увидел ты, ценнее моего доклада.

— Тебе незачем продолжать возиться с этой «баивой фурой», брат, — ответил Нааман. — Ты должен убираться отсюда. Ты не должен отдавать за меня свою жизнь.

— Нет, брат Нааман, — откликнулся Аквила. Он отсалютовал сержанту поднесенным к груди кулаком. — Я делаю это не ради тебя, а ради информации, которой ты обладаешь. Десятая рота будет гордиться тобой, Нааман. Exulta nominus Imperialis. Я уверен, что не найдется более достойного наставника для будущих поколений Темных Ангелов, чем ты.

Прежде чем Нааман успел ответить, Аквила отпустил тормоза и унесся прочь. Последние слова скаута-сержанта потонули в реве двигателя. Двое мотоциклистов понеслись навстречу орочей ватаге, паля по ним из болтеров и размахивая цепными мечами. Десантники врезались в строй зеленокожих, и завязалась битва. Меч напарника Аквилы врезался в грудь орка и застрял там, десантник, не отпуская меча, вылетел из седла. Окруженный зеленокожими, он сопротивлялся из последних сил, зарубив еще нескольких противников, но его старания прекратились, когда очередной снаряд туррельной пушки упал рядом, разорвав Темного Ангела и стоявших рядом орков на части.

Остался только Нааман, Аквила и «баивая фураа». Сержант Крыла Ворона воздел меч над головой и понесся в сторону бронированной машины. Его мотоцикл врезался в правую гусеницу, полностью уничтожив ее и колеса. Сержанта Аквилу выбросило вперед и он, пролетев над кабиной, рухнул на заднюю часть машины. Мотоцикл взорвался, и Аквила, уцепившись за поручень одной из ячеек для пехоты, начал двигаться к кабине. Пламя объяло двигатель машины. Сквозь дым и пламя Нааман увидел фигуру в черных доспехах, продвигающуюся к кабине. Через мгновение отрезанная голова орка покатилась в траву.

— За Льва! — крикнул Нааман, надеясь, что Аквила выживет.

Раздался взрыв и Наамана отбросило назад, «баивая фура» взлетела на воздух. На образовавшийся от взрыва кратер посыпались обломки гусениц и двигателя. Осколки продолжали сыпаться вокруг Наамана, сержант встал и двинулся к месту взрыва. Все еще был крошечный шанс, что броня Аквилы выдержала взрыв, и сержант Крыла Ворона выжил.

Найдя ногу сержанта, Нааман прекратил дальнейший поиск. Он не хотел находить остальные части Аквилы.

Вернувшись к ручью, он перенес тела своих мертвых скаутов к берегу и накрыл их ветками, присыпав землей, он надеялся, что орки не найдут тела и не надругаются над ними. Когда Темные Ангелы уничтожат орков, он вернется сюда и проследит, чтобы тела вернулись в Орден для дальнейших погребальных ритуалов.

Он подобрал одну из снайперских винтовок и проверил свой боезапас. Вдали показались огни фар орочих багги. Шум битвы привлек внимание зеленокожих. Ему нужно было уходить.

Ветеран-сержант Нааман снова перешел на бег и помчался по направлению к хребту Коф.

 

История Нестора

Оборона

На вершине хребта Коф кипела бурная деятельность. Словно муравьи, строящие муравейник, сотни солдат СПО Писцины рыли окопы и траншеи, орудуя лопатами и другими инструментами для копания. Пустые ящики наполняли землей и устанавливали в качестве баррикад, очистительные команды продвигались к восточному склону, с помощью пил и огнеметов они вырубали деревья и сжигали колючие кустарники высотой по пояс обычному человеку. Другие отделения пытались вырыть валуны, разбросанные по склону, дабы укрепить оборонительные сооружения, но лишь самые маленькие из них удалось занести наверх.

Среди изнуренных пехотинцев возвышались фигуры в зеленых доспехах, Темные Ангелы, одновременно осуществлявшие контроль за процессом возведения оборонительных сооружений и наблюдавшие за приближавшимися орками. Апотекарий Нестор прохаживался мимо толпы пехотинцев, выделяясь на фоне братьев своей белой силовой броней. Он искал полевого командующего Сарпедона. Нестор заметил черную броню и белый плащ капеллана-дознавателя среди опустошителей, обосновавшихся на укрепленной мешками позиции на севере.

Встречавшиеся на пути пехотинцы расступались, уступая Нестору дорогу. Некоторые из них отдавали воинское приветствие, приложив пальцы к козырьку фуражки, другие разворачивались и бежали выполнять свои обязанности. Нестор чувствовал их страх, хотя они и старались скрыть его. Исходящий от защитников адреналин пропитал весь воздух. Все их мысли сводились к тому, как возвести надежные баррикады. Ожидание неминуемой смерти представляло большую угрозу, нежели ножи и пистолеты орков.

Когда Нестор подошел к капеллану, тот уже заканчивал беседу с опустошителями. Капеллан-дознаватель повернулся к ожидавшему его апотекарию.

— Брат-капеллан, я хотел бы поговорить с тобой, — обратился к капеллану Нестор. Шлем в виде черепа был закреплен на поясе у Сарпедона, и Нестор смог разглядеть суровые черты лица капеллана, на каждой щеке десантника был вытатуирован символ Ордена Темных Ангелов — крылатый меч.

— Чем могу быть полезен, брат Нестор? — спросил капеллан.

— Я обеспокоен недостатком запасов медикаментов, которыми располагают войска СПО, — ответил Нестор. — Похоже, они захватили с собой только самые основные из них. Ты не мог бы попросить магистра Велиала выслать больше медикаментов из Апотекариона города?

— У тебя достаточно медикаментов и оборудования для помощи нашим боевым братьям? — лицо Сарпедона оставалось бесстрастным.

— Если руководствоваться разведданными о численности зеленокожих, то у нас нет недостатка в запасах, — ответил Нестор. — Ты говорил мне, что мы не должны допустить крупных потерь. Ты пересмотрел свое решение?

— Нет, брат-апотекарий. Согласно докладу сержанта Аквилы численность врага не превышает и сотни. У нас преимущество в огневых позициях и местоположении. В докладе не упоминалось о какой-либо тяжелой технике противника или артиллерии. У нас — превосходство. Дополнительные силы стягиваются к нам из порта Кадиллуса.

Нестор посмотрел на запад в сторону города, затем на восток, где виднелись клубы дыма и пыли. Светало, и очертания техники и ватаг орков в нескольких километрах от хребта Коф становились все более отчетливыми

— Вряд ли подкрепления подойдут раньше орков, брат-апотекарий, — произнес Сарпедон, угадав мысли Нестора. — Магистр Велиал в зависимости от обстановки в доках будет направлять отделения к нам на помощь, а это займет какое-то время. Необходимо, чтобы орки не закрепились на хребте Коф. Если они сделают это, наше подкрепление окажется в засаде.

— Я залатаю наших братьев, сколько бы орков на нас не напало, брат, — заявил Нестор. — Пока Темный Ангел жив, ни один орк не закрепится здесь. Я лишь беспокоюсь за состояние наших союзников. Количество потерь среди пехотинцев будет значительно выше. Мы заинтересованы в их дальнейшем выживании. Поэтому я предлагаю обеспечить их медиков достаточным количеством медикаментов.

— Войска Писцины несут значительные потери в городе. Мы не можем изъять запасы. Мы не можем сосредоточить все силы здесь и позволить оркам убежать из города. Поступления ресурсов не предвидится, брат Нестор. Офицеры СПО должны грамотно распорядиться запасами, которые у них есть на настоящий момент.

— Я понимаю, — произнес апотекарий. — Где я должен быть во время обороны, брат?

Сарпедон оглядел местность вокруг. На его лице появилась улыбка, когда он взглянул на отделение Вигил в центре оборонительного рубежа. Терминаторы из роты Крыла Смерти были облачены в огромные доспехи цвета кости, способные выдерживать огонь противотанковых орудий и артиллерии.

— Я думаю, сержант Скальпрум и его отделение будут нуждаться в твоем присутствии больше всего, — ответил капеллан.

Нестор кивнул. Крылу Смерти вряд ли понадобится помощь Нестора: судя по докладам, приближающиеся орки не были тяжело вооружены.

— Да прибудет с тобой благословение Льва, — произнес Сарпедон, кладя руку на наплечник апотекария.

— Лев хранит тебя, брат капеллан, — ответил Нестор.

Апотекарий развернулся и пошел по направлению к позициям опустошителей сержанта Скальпрума. Командир опустошителей распределял своих людей по двум оборонительным точкам, укрепленным ящиками: одна группа отвечала за оборону со стороны руин разрушенного охотничьего домика в пятиста метрах вниз по склону, другая контролировала подступы на юге. В каждой группе было по два десантника, несущих тяжелое вооружение: плазменная пушка — для уничтожения легкой техники противника, и тяжелый болтер — для уничтожения пехоты орков.

— Приветствую, брат-апотекарий, — обратился к Нестору Скальпрум. — Надеюсь, в этой битве ты будешь использовать свой болт-пистолет чаще, чем нартециум.

— Я разделяю твою уверенность, брат-сержант, — ответил Нестор. Сжав пальцы левой руки, апотекарий активировал рукавицу с нартециумом, пила для ампутации конечностей ожила, приводя в движение зубцы лезвия. — Нартециум может также использоваться для спасения жизней. Я рад, что магистр Велиал вовремя отправил меня сюда.

Скальпрум расхохотался.

— Я был слегка в недоумении, когда увидел «Громовой Ястреб». Я подумал, что магистр хотел передать с тобой информацию, которую мы еще не знаем!

— Не беспокойся, мое внезапное появление означает лишь то, что я выполнил свои обязанности в городе, и магистр Велиал посчитал возможным отправить меня сюда, пока сложно привлечь больше сил, практически все войска в городе задействованы в операции.

— Брат Сарпедон говорил мне о том же, — заявил Скальпрум. — Лев придаст нам сил, и я думаю, когда наши братья прибудут сюда, победа будет уже одержана.

— Будем надеяться на подобный исход, — ответил Нестор. — Поступала ли какая-нибудь новая информация от сержанта Аквилы?

Броня Скальпрума заскрипела, когда он отрицательно покачал головой.

— Нет, с его последнего доклада этим утром не поступало никаких новых сведений, — ответил сержант. — Два часа назад была замечена перестрелка на подходе к ущелью. Если бы мы не послали «Носорог» за подкреплениями в Кадиллус, то смогли вмешаться. Хотя я и надеюсь, что не прав, но мне кажется, наши братья из Крыла Ворона и десятой роты принесли себя в жертву, чтобы доставить предупреждение о приближении орков.

Нестор взглянул в сторону склона, обдумывая, что же могло случиться с сержантом Аквилой и остальными. Он еще не извлекал прогеноидные железы из членов двух других отделений Крыла Ворона. Содержащие геносемя Темных Ангелов, эти органы были жизненно важны для дальнейшего создания будущего поколения Астартес.

— Когда мы отбросим зеленокожих, сразу проведем поиск и убедимся, что над телами наших павших братьев будут исполнены все соответствующие ритуалы, — произнес апотекарий.

На ум Нестору пришла еще одна мысль, он повернулся к Скальпруму. Апотекарий открыл панель информации на перчатке с нартециумом. Нажав на несколько клавиш, он получил список имен.

— Если мои записи верны, то прогеноидные железы братьев Андриила, Мефаила, Сабоата и Зараила не повреждены, — заявил апотекарий.

— Верно, — ответил Скальпрум. Он указал пальцем на троих опустошителей. — Мефаил, Сабоат и Зараил, брат Андраил — в другой группе.

— Я уверен, что они продолжат охранять собственность Ордена до последнего, пока мы не освободим их от этого бремени при более спокойных обстоятельствах, — сказал Нестор, втягивая обратно лезвия нартециума. — Твое отделение сражалось в порту Кадиллуса. Есть ли у членов твоей группы еще какие-либо ранения, о которых я не знаю?

Скальпрум взглянул на свое отделение, уперев руку в кобуру пистолета.

— Ранений, требующих ухода, нет. У Сабоата — порез на бедре, у Хасмала — разрыв на правой ноге, у Анахила поврежден преомнор, от чего он иногда испытывает дискомфорт.

Нестор кивнул, запоминая информацию. Благодаря крепкой физиологии Астартес, затяжные операции и длительное лечение были достаточно редки на поле боя. Но незнание о существующих ранениях или состоянии бойца повышало риск заражения всего тела. Иногда приходилось продлевать жизнь боевого брата всего на несколько часов, зная, что впоследствии он не выкарабкается. Об этих суровых уроках апотекариона говорил еще наставник Нестора брат Меннион, рассуждая о бремени, которое берет на себя апотекарий при принятии решения.

Нестору много раз приходилось принимать сложные решения еще до битвы. В самом разгаре боя апотекарий действовал без колебаний, моментально принимая решения. В спокойное же время, после битвы, сложно было оставаться таким же беспристрастным.

Нестор отошел от группы опустошителей в тень позади выдающегося вперед куска глыбы. Он посмотрел на юг в сторону обрыва, под которым волны океана Писцины разбивались о скалы. Голубое небо над океаном, казалось, не затронула суматоха предстоящей битвы.

Нестор вздохнул и ощутил приятную прохладу морского воздуха. Он отбросил мысли о ранениях, которые могут получить его братья в предстоящем бою, и тихо произнес литании диагноза, спасения и жалости.

Укрепив словами свою волю, Нестор уловил рев приближающихся двигателей и сильное присутствие углеводородов, принесенных ветром с востока. Передатчик в ухе Нестора ожил, когда тот произносил слова литании битвы, и он услышал спокойный голос Сарпедона.

— Замечен противник. Ноль-три-пятьдесят. Опустошители, минутная готовность. Вера — наш щит.

Нестор выхватил болт-пистолет и поспешил занять свое место в обороне.

Его авточувства приспособились к яркому солнечному свету. Армия орков наступала двумя волнами: колонна машин следовала на небольшом расстоянии от пехоты.

Нестор заметил, что войска зеленокожих передвигались в полнейшем беспорядке. Движимые жаждой битвы, «матациклисты» и багги неслись впереди основных сил. Вероятно, орочий командир рассчитывал, что мобильные единицы отвлекут на себя все внимание защитников, пока пешие подразделения будут взбираться по склону. Теоретически, это было неплохим решением, но Нестор с первого взгляда определил, что план не сработает, орочих машин было не так много, и они не были оснащены достаточным количеством тяжелого вооружения, чтобы противостоять космическим десантникам и войскам СПО. Лазпушки СПО первыми открыли огонь.

Хотя целая дюжина машин зеленокожих устремилась по склону, оставляя за собой облака дыма и пыли, защитники имели явное преимущество. Первыми открыли огонь бойцы СПО, лучи синей энергии устремились навстречу машинам орков. Несмотря на то, что стрельба и была преждевременной, и выстрелы оказались неточными, некоторые из них попали в цель, превратив пару-тройку полугусеничных мотоциклов в груды пепла. Вскоре к лазпушкам присоединились автопушки, поливая орков заградительным огнем. Взрывы подбрасывали в воздух камни, траву, землю и тела.

Брат Сабоат зарядил свою плазменную пушку. Плазменная катушка засияла голубовато-белым светом, энергетические разряды и искры заплясали у дула его орудия. Он тут же навел пушку на цель. Проследив за направлением дула, Нестор увидел отряд боевых багги, бешено несущихся по склону, подскакивая на кочках и трещинах.

Сабоат выстрелил. Шар плазмы через весь склон понесся к ближайшему багги. Снаряд попал точно в цель, и блок двигателя разлетелся на кучу металлических осколков, а машину объяло голубоватое пламя, заживо спалившее водителя и стрелка и деформировавшее корпус. Искалеченный транспорт врезался в валун, оставив после себя полосы горящего масла и разлетевшиеся повсюду полыхающие обломки

— Отличное попадание, брат, — констатировал Нестор.

— Первый выстрел всегда самый простой, — ответил Сабоат.

Еще один шар плазмы полетел со стороны второго отряда опустошителей и врезался в бок очередного багги, превращая машину в груду металла, а его пассажиров в горящие факелы. Гудение плазменных пушек возрастало с каждой перезарядкой.

— Цель на пятьдесят-три-пять, семьсот метров, — спокойно произнес Скальпрум. Нестор понял, что сержант опустошителей использует общую чистоту для переговоров как с бойцами СПО, так и с Темными Ангелами.

Он взглянул в сторону цели, отмеченной Скальпрумом, и увидел несколько дюжин рабов зеленокожих, гретчинов, передвигающих артиллерийские орудия на позицию позади невысоких валунов. Две установки представляли собой огромные пушки, установленные на колесной платформе. Еще одна была похожа на механическую катапульту. Были и другие: огромные ракеты на гусеничной платформе, каждая — вдвое больше космодесантника. Команды гретчинов, управляемые крупными орочьими надзирателями в стальных масках, изо всех сил толкали орудия на склон.

Нестор услышал огонь минометов, установленных в укрепленных мешками огневых точках, команды вели огонь по приказу Скальпрума. Повернув голову, он наблюдал за траекторией снарядов, которые, пролетев по дуге, обрушились на боевые машины орков. Некоторые из них не попали в цель, и, взорвавшись, не принесли никакого вреда машинам, но четыре или пять бомб приземлились рядом с большими пушками, осыпая команды градом шрапнели и уничтожая одну из грубо собранных ракет.

На всех участках хребта Темные Ангелы вместе с бойцами СПО поливали противника огнем. Весь склон был завален дымящимися обломками и обугленными телами, сильный ветер подгонял разгоравшееся пламя к защитникам. Для орков дым был такой же помехой, как и защитники хребта, «матациклы» разбивались о валуны, а багги проваливались в скрытые ущелья, опустошители прекрасно видели свои цели, их тепловое зрение пробивалась сквозь туман также легко, как и снаряды, выпущенные и плазменных пушок, пробивали броню орочьих машин насквозь.

На севере, слева от Нестора, зеленокожие увеличили плотность огня. Полдюжины багги устремились вдоль хребта, параллельно позициям защитников, снаряды пулеметов и пушек пробивали мешки с песком, ящики и насыпи. Не проявлявшие осторожность бойцы падали наземь, истекая кровью, но подавляющее большинство солдат прятали свои головы, спасаясь от яростной стрельбы противника.

Странный свист, прорезавший воздух, привлек внимание Нестора. Оставшаяся орочья ракета пролетела над головами защитников. Бойцы развернули установленные на треноге тяжелые стабберы, направив стволы в небо, и открыли огонь по ракете трассирующими пулями. Пули прошли мимо цели, и ракета полетела прямо к границе хребта.

Рядом с Нестором раздался рев тяжелых болтеров, опустошители открыли сконцентрированный огонь по отряду появившихся в поле зрения «матациклов». Апотекарий сосредоточил все свое внимание на траектории ракеты, пехотинцы уже попадали на землю, укрывшись в окопах и длинных траншеях.

Ракета приземлилась позади переднего края обороны, разбившись о валуны в центре минометной батареи. Удар вызвал множество каменных осколков и вырвал крупные участки земли, разлетевшейся во все стороны, но взрыва не последовало. Сначала Нестор подумал, что боеголовка не сдетонировала, но когда трясущиеся от страха люди стали озираться вокруг, не веря своим глазам, земля начала вибрировать. Волна зеленой энергии вырвалась на свободу из кратера, образовавшегося после падения ракеты.

Зеленая волна подбрасывала людей и предметы, разбрасывая оружие и поднимая пехотинцев на десять метров над землей, кости людей трещали, а конечности неестественно изгибались. Нестор почувствовал слабую вибрацию у его ног, и земля на ящиках заплясала с ней в такт. Бойцы, которые волей случая оказались в зоне действия волны, попадали вниз словно камни, ломая себе шейные позвонки и конечности, раскраивая головы.

Дюжина солдат не двигалась, остальные бойцы либо катались по земле, либо пытались заползти в безопасные укрытия. Последовало еще несколько взрывов, металлические осколки бомб, установленных в боеголовках, пронзали выживших металлическими осколками, не давая людям ни единого шанса.

Оглянувшись назад, Нестор убедился, что позиция опустошителей в безопасности: обломки пяти «матациклов» дымились далеко внизу, ближайший из них валялся в трехстах метрах от позиции. Он уже был готов прийти на помощь выжившим пехотинцам, как снова почувствовал вибрацию. Шоковая волна была более медленной, но более разрушительной, Земля зашаталась под ногами защитников. Валуны взорвались, осколки разлетелись во все стороны, сбивая бойцов с ног, баррикады, выстроенные с таким трудом, были уничтожены импульсом, неглубокие траншеи завалены, люди, окопавшиеся там, оказались погребенными под камнями и землей.

Взревели двигатели «баивых матациклов» и багги, блеснули дула установленных на них орудий. Нестор увидел, как молодой офицер встал на ноги, поправил свое кепи и тут же упал, сраженный пулями, пробившими его грудь и желудок. Чудом выжившие бойцы минометного расчета попытались отползти в укрытие, но пули достали их, изрешетив насквозь. Совсем юный пехотинец, сжав гранату в правой руке, смело поднялся из укрытия. Его лицо превратилось в кровавую кашу, а граната выпала из рук, взорвавшись среди его товарищей.

Орки злобно загоготали, сменив направление, багги понеслись к укрепленным огневым позициям, подскакивая на телах погибших и раненых, под колесами хрустели ломающиеся кости людей, каждый выстрел приносил смерть. Небольшая полугусеничная машина орков, трейлер с топливом, бешено подпрыгивая, следовал за ними. Пламя, извергаемое из сдвоенных турелей, перескакивало с защитников на ящики с боеприпасами. Объятые пламенем солдаты, сея панику, носились меж своих товарищей. Нестор, держа болт-пистолет наготове, поспешил к месту битвы. Краем уха он слышал, как Скальпрум отдает приказы своим людям, направляя огонь в сторону границы хребта. Немного впереди, цепью, двигались сержант Вигил и его терминаторы, сквозь пламя были видны вспышки их грохочущих штурмовых болтеров. Подкрепления выдвинулись к позициям, офицеры в серой форме приказывали солдатам занять опустевшие окопы. Закончив кровавую бойню, орочьи машины со скрипом унеслись обратно по склону, не дав шанс Темным Ангелам и бойцам Писцины отомстить за убитых товарищей.

Нестор прибыл к месту бойни, когда терминаторы Крыла Смерти уже заняли одну из наполовину разрушенных позиций. Апотекарий, заметив, что в живых не осталось никого, поспешил к укреплению минометного расчета. Рыдания вперемешку с кашлем, справа от Нестора, привлекли его внимание, он замедлился, сканируя разбросанные между валунами и ящиками тела. Из груды тел выполз пехотинец, волоча за собой изувеченную ногу, лицо было похоже на маску из застывшей крови

— Помогите мне, — взмолился он, рухнув напротив Нестора.

— Твое имя, боец?

Апотекарий перевернул солдата на спину, игнорируя его крики. Его бедренная кость представляла собой кровавое месиво, сломанные кости торчали наружу. Нестор прошелся по клавишам нартециума, и в его руке появился скальпель. Удерживая извивающегося бойца, Нестор сделал надрез на внутренней части ноги. Усилив свои авточувства, апотекарий обследовал кровоток и заключил, что бедренная артерия не тронута. У солдата был косой перелом в удаленной части бедренной кости. Его можно было спасти.

— Твое имя? — снова повторил он.

— Леммит, сэр, — задыхаясь, произнес боец.

— Не бойся, боец Леммит, — спокойно произнес Нестор. — Сейчас будет очень больно, но это спасет тебе ногу. Ты понимаешь?

Леммит кивнул, глаза расширились от страха.

Нестор не мог использовать ни одно из обезболивающих в нартециуме, они могли убить обычного человека или же привести к коме. Свободной рукой апотекарий сорвал ремень с талии Леммита и вставил его между зубов пехотинца.

— Зажми, если тебе это поможет, — произнес он.

Сначала апотекарий зафиксировал кость, вернув ее в прежнее положение, при этом Леммит содрогнулся в агонии. Нестор отключил связь на своем шлеме, дабы избежать лишнего шума. Медицинским заклепщиком, выскочившим из нартециума, он обработал раздробленную кость, закрепив два обломка вместе. Это заняло несколько секунд, взглянув на Леммита, Нестор понял, что тот в отключке. Как и обезболивающие, стимуляторы в нартециуме оказывали сильное воздействие на обычного человека.

Быстро замерив пульс и дыхание Лемммита и убедившись, что они в пределах нормы, Нестор решил оставить его в таком состоянии. Используя быстро заклеивающуюся резину, апотекарий обмотал закрепленные участки бедренной кости. Зажав область надреза, Нестор побрызгал рану био-клеем, через несколько секунд клей засох. Для полной уверенности апотекарий зашил рану автоматическим сшивателем.

Убедившись, что у бойца нет других поверхностных и внутренних повреждений, Нестор осторожно поднял Леммита и отнес его к баррикадам, апотекарий положил бойца на коробки, подперев поврежденную ногу камнем.

— Разбуди его и дай немного воды, — обратился он к проходившему мимо сержанту, боец выполнил приказ космического десантника, опустившись на колено и достав полевую флягу.

Нестор двинулся дальше, процедура проведения операции отложилась в его голове для возможного применения в будущем. Он подошел к сильно обгоревшему солдату, взиравшему на апотекария своим уцелевшим глазом, его лицо было изуродовано ожогом. Присев на одно колено, Нестор увидел, что грудь человека была прожжена до грудной кости, огонь уничтожил кожу на левой части груди, оголив линию ребер. Треть его торса была покрыта ожогами, из открытых ран сочилась багрянистая жидкость. Лишь смерть смогла бы облегчить его страдания. Нестор закрыл ладонью единственный глаз пехотинца. Правой рукой он вытащил свой боевой нож и быстро, но аккуратно, вонзил его в обнажившиеся ребра, достав до сердца. Боец дернулся и затих.

Апотекарий вытер нож о форму защитника и вставил его обратно в ножны.

Нестор поднялся и стал искать других нуждавшихся в его помощи. Он увидел группу бойцов, сгрудившихся над телом одного из их товарищей, кто-то пытался вызвать сердцебиение, ударяя по груди бедолаги. Нестор уже сделал шаг в сторону пехотинцев, как вокс снова ожил.

— Брат Нестор, приближается пехота. Возвращайся на боевую позицию, — раздался голос брата Сарпедона.

— Подтверждаю, брат-капеллан, — ответил Нестор. Он последний раз взглянул на погибших и раненых и, развернувшись, поспешил обратно к позиции опустошителей.

Проходя вдоль хребта, он стал свидетелем цены, которую заплатили орки за свою тактическую наивность. Дюжины машин дымились у границы хребта, тела орков, пытавшихся сбежать, валялись у их уничтоженных мотоциклов и багги. За исключением попадания ракеты в позиции защитников, орки так и не смогли подобраться к линии обороны ближе, чем на двести метров.

Теперь толпа орков ломилась вперед, сотни, если не тысячи, зеленокожих воинов карабкались по склону, пока их пушки и катапульты вели огонь по позициям защитников, разрываясь в воздухе над головами обороняющихся и осыпая их множеством накаленных металлических осколков.

Что-то отскочило от наплечника Нестора, когда он уже приближался к позиции сержанта Скальпрума. Взглянув на наплечник, он увидел, как небольшой фрагмент белой краски упал на землю, обнажив серый керамит брони. Раздался свист, и что-то попало в ногу Нестора. Он наклонился и подобрал небольшой осколок. Внимательно изучив его, он понял, что это осколок болта, головка разлетелась при попадании в броню апотекария.

Нестор швырнул остатки на землю. Если это самое большее, на что способны орки, то в его помощи будут нуждаться лишь пехотинцы в легкой броне.

Орки умирали сотнями. Это было подобно дезинфекции. СПО и Темные Ангелы дезинфицировали хребет Коф от орочьей инфекции лаз— и автопушками, минометами и тяжелыми болтерами, плазменными пушками и тяжелыми стабберами. Апотекарий даже не произвел ни единого выстрела: ни один орк так и не смог приблизиться к радиусу действия его пистолета.

— Говорит капеллан-дознаватель Сарпедон, всем силам обороны. Те, у кого нет защиты для глаз, не смотрите на восток. Сейчас последует бомбардировка с орбиты. Я повторяю, бомбардировка с орбиты, сопровождающаяся всплесками плазменной энергии. Защищайте глаза. Атака через сто восемьдесят секунд.

— На это стоит посмотреть, — заявил Скальпрум

Нестор кивнул и усилил визуальную фильтрацию авточувств до максимума. хребет Коф казался темным в линзах его шлема. Группы пришельцев, карабкающихся по валунам и оврагам, казались тенями во мраке.

— Это брат Сарпедон, — снова раздался голос капеллана, теперь обращавшегося непосредственно к Темным Ангелам. — «Неослобевающая ярость» появится лишь на короткое время. Орки все еще контролируют лазерные батареи в порту Кадиллуса. Если эта бомбардировка не уничтожит волну орков, то следующая поддержка с воздуха будет очень не скоро. Приготовьте ваше оружие и души и верьте в чистоту наших помыслов.

— Подтверждаю, брат-капеллан, — Нестор услышал голос сержанта Вигила. — Есть ли информация о прибытии подкреплений из города?

— Транспортники и бронированная техника покинули порт Кадиллуса. Подкрепление ожидается в течение четырех часов. Скорее всего, до сумерек придется обороняться в одиночку.

— Понял тебя, брат-капеллан, — ответил Вигил. — Мы будем щитом Каддилуса.

Нестор взглянул на серое небо. Даже без туч он не мог видеть боевую баржу Темных Ангелов, готовящуюся нанести удар с высоты в сотни километров. «Неослабевающая ярость» углубится в слои атмосферы Писцины и направит пушки для дорсальной бомбардировки под скорректированным углом. Снаряды размером со строение были загружены в огромные казенники, большая часть их корпусов состояла из абляционной защиты,

которая расплавится при вхождении в атмосферу планеты, пока бронированные орудийные турели размером с городской квартал будут медленно разворачиваться для ведения огня.

Сквозь затемненные линзы шлема Нестор увидел, как две едва различимые точки со сверхзвуковой скоростью приближаются к поверхности. Боеголовки взорвались в воздухе в пятиста метрах над орками, в двух километрах от защитников хребта Коф. Вспышка плазмы заставила заслезиться даже улучшенные хирургическим путем глаза Нестора. С небес на зеленокожих обрушился шквал огня, превращающий атакующих орков в пепел, и шоковая волна, сметающая все на своем пути. Нестор услышал пронзительные вопли орков и крики ослепленных вспышкой солдат, не обративших внимание на предупреждения Сарпедона.

Местность протяженностью в полкилометра была полностью уничтожена за три секунды, Валуны превратились в пыль, орки — в золу и пепел, трава и кустарники были выжжены дотла. Все что осталось от сотен орков, оказавшихся в зоне бомбардировки, так это два огромных кратера.

Наступление зеленокожих, прерванное внезапной атакой, остановилось. Орки принялись вопить и бесцельно палить в воздух. Некоторые из них оказались умнее, поняв, что бомбардировка не будет проводиться близко к границе хребта, дабы не задеть его защитников. Эта «мудрость» передалась по рядам зеленокожих, и орки, словно безумные, ринулись по склону орущей толпой. Но это не принесло им никакой пользы. Достигнув безопасной от бомбардировки зоны, орки оказались под прицелом болтеров и лазпушек защитников.

Шквал красных лучей и град болтов поглотил орочью волну. Пока орков пронзали очереди болтеров и лазпушек, с орбиты обрушилось еще два снаряда, теперь уже на землю. Весь хребет Коф содрогнулся от прогремевших взрывов, тысячи тонн осколков осыпали орков. Их окровавленные тела падали словно капли дождя. По склону прошла трещина, затягивая тела и валуны в пропасть.

На расстоянии многих километров позади Нестора возник луч, не менее яркий, чем разрывы плазмы, и устремился в небеса, несколько секунд позже раздался звук похожий на гром.

Похоже, орки научились пользоваться оборонительными лазерами.

— Они попали? — воскликнул Нестор.

Передатчик оставался тих на несколько секунд, в течение которых апотекарий и Темные Ангелы с недоумением взирали друг на друга.

— Отрицательно, — ответил Сарпедон. — Но близко. Щит принял на себя основной удар остаточной радиации. Магистр Велиал отзывает «Неослабевающую ярость». Он не хочет рисковать, пока орки корректируют орудия. Теперь мы сами по себе. Никакой пощады врагу! Обрушьте свой гнев на эту толпу безмозглых зеленокожих и помните, что вы защищаете один из миров Императора!

Хаос и замешательство воцарились на хребте Коф. На севере пехотинцы Писцины поливали орков сосредоточенным огнем лазпушек и тяжелых орудий. Опустошители Скальпрума добавляли огневой мощи, их тяжелые болтеры и плазменные пушки сеяли смерть среди зеленокожих. Нестор добивал тех немногих орков, прорвавшихся сквозь стену огня опустошителей.

Несмотря на тяжелые потери, орки продолжали упрямо двигаться по склону. Некоторые из них нашли укрытие среди разрушенных стен и наполовину уничтоженных надворных строений. Они обстреливали пехотинцев Писцины, полагаясь больше не на точность, а на совокупную огневую мощь. Пока пехотинцы были заняты перестрелкой с ними, остальные орки устремились вперед, укрываясь за валунами и залегая во впадинах.

Нестор услышал, как Сарпедон выкрикивает приказы через передатчик, отзывая пехотинцев с севера и перебрасывая их на передний край. Но бомбы и ракеты орков заставляли солдат скрываться в окопах и укреплениях. Разъяренный Сарпедон побежал к позиции Темных Ангелов, держа в руках силовой меч.

— Отделение Вигил, брат Акут, за мной! — гаркнул капеллан-дознаватель. — На врага! Отбросим их назад!

Терминаторы Крыла Смерти промаршировали вниз по склону, болты, выпущенные из штурмовых болтеров, взрывали валуны и стены, за которыми укрывались орки. Брат-лексиканий Акут, облаченный в отличительные робы библиария синего цвета, вырвался вперед. В одной руке он держал богато украшенный жезл с наконечником в виде высеченного из мрамора символа Ордена, крылатого меча. Прикрываемый терминаторами от пуль и энергетических снарядов орков, Акут воздел жезл над головой, держа его обеими руками. По всему жезлу заплясали искры психической энергии. Психическая буря поднимала в воздух камни и землю вокруг библиария. Кристаллические провода вокруг его головы также излучали потоки чистой энергии.

Акут вонзил жезл в землю прямо перед собой. На небольшом расстоянии от терминаторов с оглушительным визгом разорвались молекулы. Библиарий проделал трещину в материи реальности, образовав разлом между материальным и нематериальным миром. Вихрь ослепительно сияющего света и оглушающих голосов вырвался из трещины разлома. Терминаторы шагнули в него вслед за Акутом и исчезли.

Через несколько секунд Нестор увидел, как позади стен разрушенного строения образовалась вторая трещина. Из нее вышли терминаторы Крыла Смерти и устремились внутрь, заполнив постройку вспышками выстрелов из штурмовых болтеров. Брат Амедиил позволил ярости своего тяжелого огнемета выплеснуться наружу, белое пламя поглотило руины, выбивая двери и окна и превращая все живое в пепел.

Орки повыскакивали из своих укрытий, некоторые из них были объяты пламенем. Зеленокожие принялись колотить и рубить терминаторов. В ответ бойцы Крыла Смерти пустили в ход силовые и жужжащие цепные кулаки, ломая кости, разрывая органы и плоть. Акут вышел из трещины, держа наготове свой психо-силовой жезл. Первым ударом психической энергии он снес головы троих орков, второй волной отрубил ноги двум другим.

Орки, преследуемые болтами штурмовых болтеров, ринулись наружу. Нестор так и не досмотрел концовку этого побоища: предупреждающий крик сержанта Скальпрума возвестил о новой волне орков, приближающихся к линии обороны опустошителей.

Новая атака началась с нескольких разорвавшихся вокруг Нестора снарядов. Осколки взорванных ящиков лишь оставили несколько царапин на темно-зеленой броне космических десантников. Рассредоточившись, чтобы снизить урон от убийственных выстрелов плазменной пушки, орки, выкрикивая ругательства и проклятия, ринулись по склону, полагаясь больше на скорость, нежели на прикрытия.

— Осталось две обоймы, — доложил брат Хасмал, загоняя очередной магазин в свой тяжелый болтер.

Позади Нестора снова раздался выстрел из плазменной пушки, заряд плазмы попал в строй орков, разорвав их на куски. Но зеленокожие продолжали наступать, Нестор заметил огромную фигуру, двигающуюся позади зеленой массы, что-то типа шагателя, в два раза выше, чем обычный орк, со щупальцами и тяжелыми орудиями.

— Вражеский дредноут, — выкрикнул Нестор.

— Вижу, — ответил Скальпрум.

Орки были уже в менее чем пятидесяти метрах от десантников, некоторые из них ползли по земле, и их сложно было увидеть.

— Приготовиться к ближнему бою, — приказал Скальпрум, поднимая свой силовой кулак. Возникшее вокруг кулака силовое поле потрескивало между усиленными костяшками.

Нестор перезарядил свой болт-пистолет и активировал пилу для резки костей. Опустошители выпустили последнюю волну снарядов в сторону приближающихся орков, но зеленокожих уже было не остановить.

Апотекарий встал за одной из баррикад и взял орков на прицел, зеленокожие ринулись на отделение космических десантников, их глаза налились кровью, все существо каждого пришельца наполнилось первобытной яростью. Апотекарий выстрелил в морду ближайшему орку в нескольких метрах от него, болт раздробил череп твари. Нестор сделал еще один выстрел в живот следующего противника, это была его последняя возможность сделать выстрел, орки прорвались к баррикадам, паля из своих пистолетов и размахивая топорами и пилами, они ринулись на защитников

Нестор парировал выпады зеленокожих лезвием своего нартециума, не давая им забраться на стену из мешков с песком и ящиков. Апотекарий отстреливался от орков, пока его обойма полностью не опустела. Он отбросил оружие и врезал кулаком в подбородок одному из зеленокожих, пытавшемуся вскарабкаться на баррикаду, отбросив его назад.

Следующий орк ударил Нестора секирой. Апотекарий отшатнулся назад, избегая удара. Зеленокожий споткнулся, и Нестор поймал его запястье свободной рукой, кости захрустели под нечеловеческой хваткой космического десантника. Апотекарий приподнял противника над баррикадами и вонзил жужжащее лезвие нартециума в руку повыше локтя. Орк, практически не обращая внимания на рану, принялся палить в грудь Нестора. Апотекарий нанес еще один удар, и лезвие нартециума вонзилось в левый глаз твари, вращающиеся зубцы вгрызлись в мозг зеленокожего.

Пока Нестор вытаскивал лезвие, рядом с ним возник Скальпрум, его силовой кулак и золотой орел были залиты орочьей кровью.

— Сабоат пал, — произнес сержант. — Я буду удерживать позицию.

Нестор спрыгнул с баррикад и повернулся к павшему опустошителю, его оружие лежало рядом с ним, связанное с Сабоатом силовым кабелем. Лицевая пластина Темного Ангела и правая рука были сильно повреждены, кровь сочилась из трещины в правой части груди.

— Что случилось? — спросил Нестор, опускаясь на колено перед раненым космическим десантником.

— Что-то вроде силового лезвия, — спокойно ответил Сабоат. — Я думаю, повреждено второе сердце.

— А остальные повреждения? Как твоя рука?

— Болит. Возможно вывих. — опустошитель докладывал о своих ранах очень спокойно, не выражая никаких эмоций, будто говорил о неисправностях своей брони или оружия.

Нестор снял шлем боевого брата и проверил дилатацию кровеносных сосудов глаз космического десантника. Она была меньше, чем он ожидал, пульс — слабый. Похоже, Сабоат был прав, функционировало только одно из сердец. Апотекарий убрал пилу и выбрал адреналиновый активатор из набора в своем нартециуме.

— Это вызовет небольшое напряжение в твоей груди. Скажи мне, если станет трудно дышать, — произнес Нестор, делая укол длинной иглой в сонную артерию Сабоата. Тело космического десантника на мгновение содрогнулось, когда инъекция смешалась с гормональной системой тела.

— Жжет, словно пожары Гехенны, — прохрипел Сабоат.

— Хорошо, — ответил Нестор. — Это означает, что твоя бископия еще функционирует.

Апотекарий расширил трещину на броне Сабоата, чтобы лучше осмотреть рану. Силовой клинок орка глубоко вошел в ребра космического десантника, оставив зарубку на кости и хряще. Исследуя дальше, Нестор обнаружил, что кончик лезвия задел одну из вен, ведущую ко второму сердцу, заполнив грудную полость кровью.

— Я собираюсь приостановить функционирование твоего второго сердца, — пояснил Нестор. — Это остановит внутреннее кровотечение. Повреждение не критическое, поэтому я смогу прооперировать тебя через некоторое время. Твое кровеносное давление остановится. Ты почувствуешь небольшой упадок сил и, возможно, легкое головокружение. Возможно, будет трудно глотать, и твое дыхание будет немного неестественным, поэтому я собираюсь вколоть адреналин в твое третье легкое, чтобы кровоток восстановился.

— Просто почини меня, чтобы я снова мог вернуться в бой, брат. — откликнулся Сабоат.

Нестор кивнул и принялся за работу, сначала он ввел обезболивающее и, используя микро-зажимы, перенаправил кровоток в основное сердце космического десантника. Он выкачал кровь из грудной полости и впрыснул в рану фиксирующую пенку. В течение нескольких секунд пенка превратилась в мягкую массу, закупорив рану, а затем и полностью затвердела вокруг поврежденных ребер. Это сложно было назвать полным восстановлением, но процесс был быстрым и на время ставил пломбу на ране, и тело за армированной оболочкой могло на какое-то время нормально функционировать. Скоро Сабоат сможет встать на ноги.

Покончив с раной на груди, Нестор взглянул на плечо Сабоата. После короткого осмотра апотекарий сделал свои выводы, отличающиеся от оценки космического десантника. Подтащив Сабоата ближе к себе, Нестор открыл панель на ранце космического десантника. Он ввел код диагностики, чтобы получить доступ к контроллерам компрессии и силы тяги пучка оптических волокон брони.

— Подними руку и выпрями ее, — приказал Нестор. Сжав зубы, Сабоат вытянул руку настолько, насколько смог.

— Приготовься, — предупредил Нестор. Он активировал систему внутренних мышц костюма. Сабоат снова сжал зубы, броня с треском вытянула руку Темного Ангела и вправила шаровидный сустав на место. Удовлетворенный результатом, Нестор отключил систему и закрыл панель.

— Берегись! — крикнул Сабоат.

Апотекарий оглянулся и увидел орочий дредноут, нависший над баррикадой. Он поливал огнем все вокруг, когти дредноута сомкнулись на сержанте Скальпруме. Болты, выпущенные из тяжелого болтера, со звоном отскакивали от его брони. Нестор перепрыгнул через Сабоата и поднял плазменную пушку. Перекатившись на спину, апотекарий выстрелил в корпус орочьей машины. Болт плазмы врезался в дредноута и взорвался, вынудив его отшатнуться назад, металлические капли упали с расплавленной обшивки, сержант Скальпрум перепрыгнул через баррикаду и ударил своим силовым кулаком по корпусу дредноута. Кулак прошел сквозь покореженный металл, и сержант выдернул оттуда пучок проводов, кабелей и наполовину уничтоженные механизмы, выбив фонтан искр из поврежденной системы орочьей машины.

Сабоат поднялся на ноги, переступая провода, соединяющие плазменную пушку и ранец.

— Я думаю, мне лучше вернуть это тебе, — произнес Нестор, держащий плазменную пушку. — Постарайся не ввязываться в рукопашную, я не хочу, чтобы ты потерял свое второе сердце.

Сабоат скривился и надел шлем, закрепив заклепки. Он забрал у Нестора плазменную пушку, держа оружие одной рукой, десантник проверил индикаторы.

— Благодарю тебя, брат-апотекарий, — произнес Сабоат. — Когда бой закончится, я найду тебя, и ты сможешь завершить восстановление.

Нестор кивнул и приготовился к новой битве. Орки, потеряв дредноут, отступили вниз по склону и спрятались за валунами. На юге фланг орочьей армии снова двинулся в наступление. Нестор проверил свой хронометр.

Оставалось менее двух часов до прибытия подкрепления.

Еще час орки обстреливали имперцев из катапульт и пушек. И хотя многие баррикады были разрушены, а в окопах зияли впадины от разорвавшихся снарядов, войскам СПО был нанесен незначительный ущерб, а Темным Ангелам — вообще никакого. В спокойной обстановке, когда снаряды взрывались в воздухе, не долетев до цели, Нестор снова проверил состояние брата Сабоата, вновь наполнив систему стимуляторов его костюма из своего нартециума, апотекарий практически не тратил своих запасов, и он постепенно начинал соглашаться с прогнозом Сарпедона и Скальпрума: у орков не было оружия, способного нанести ощутимый урон космическим десантникам. Ранение Сабоата было самым тяжелым из всех, остальные Темные Ангелы получили незначительные повреждения — пару сломанных костей, несколько царапин и стрелковых ранений в незащищенных участках брони.

Даже солдаты СПО отделались минимальными потерями, их медики были укомплектованы лучше, чем Нестор, для лечения ожогов и ран. Апотекарий уже начал скучать, беспорядочная стрельба, ведущаяся между двумя армиями, была не в пользу орков.

— Они сосредотачиваются для новой атаки? — спросил Нестор.

— Возможно, брат, — ответил Скальпрум. — А возможно они ожидают прибытия более тяжелого вооружения и техники, чтобы попробовать нас на зуб. Странно, что мы видели только один дредноут и никаких «баивых фур» и мощных пушек.

— То же самое было и в порту Кадиллуса, — проговорил Нестор. — Скопление пехоты и минимум техники. Похоже, наши противники слабо оснащены.

— Я сомневаюсь. Что они ожидали столкновение с гневом Темных Ангелов, — заявил сержант. В его тоне проскользнул намек на то, что он разделяет разочарование Нестора в неспособности противника противостоять Темным Ангелам. — Если они вообще чего-то ожидали. Я сомневаюсь, что это тупое отродье в принципе может что-то планировать. Как только мы возьмем под контроль лазерные установки, «Неослабевающая ярость» обрушит смерть с небес и оркам некуда будет скрыться.

— Нам еще предстоит преследовать их на земле и добивать. Самоуверенность — не менее опасный противник для нас. — произнес Сарпедон, подходя к позициям опустошителей, его ряса превратилась в лохмотья, залитые орочьей кровью.

— Как скажешь, брат-капеллан, — отозвался Скальпрум.

— Мне кажется, что подкрепление из города прибудет, когда все уже будет кончено, — заявил Нестор.

— Не будь так уверен, — ответил Сарпедон. — Лексиканий Акут почувствовал, как что-то перемещается в орочьей армии. Они собирают свои силы, и он чувствует, что новая сила фокусирует их волю. Готовьтесь к следующей атаке.

— Всегда готовы, брат, — откликнулся Скальпрум.

— Берегите боеприпасы и ведите массированный огонь Давайте не будем праздновать, когда победа еще не достигнута.

Нестор и Скальпрум поочередно склонили головы, пока капеллан удалялся к позициям Крыла Смерти.

— Новые силы? — спросил Нестор, взглянув на сержанта. — А я думал это все, на что способны орки.

— Пути псайкера неисповедимы, брат, — заявил Скальпрум. — Лучше не углубляться в их тайны.

— Истину глаголешь, брат, — ответил Нестор. — Мне намного спокойней заниматься артериями и венами чем неизведанными силами варпа. Будем надеяться, что подозрения Акута не подтвердятся.

Оба обернулись и взглянули на склон. Орки действительно собирались в месте, где они были отброшены. Осталось несколько сотен, в километре от хребта. Выхлопы газов означали прибытие нескольких машин. Нестор усилил свои авточувства и увидел три «баивые фуры» медленно ползущие между рядов орков. Один из транспортов вез орков в тяжелой броне со стягами и помощниками-гретчинами.

— Любопытно, — произнес Нестор. Он включил канал связи. — Брат Сарпедон, обрати внимание на их подкрепления. Похоже, к войскам присоединился еще один главнокомандующий.

Возникла пауза, пока Сарпедон проверял доклад Нестора.

— Я не согласен с твоими наблюдениями, брат, — ответил Сарпедон. — Vigilus est fortis maximus. Будь бдителен. Несомненно, что готовится новая атака. Пусть наше оружие послужит инструментом ярости Императора.

Прошло еще несколько минут, прежде чем орки снова ринулись вверх по склону. Позади защитников солнце постепенно начало клониться к закату. «Баивые фуры» следовали за пехотой, сохраняя дистанцию, облако выхлопных газов заволакивало пространство позади машин орков. Несколько уцелевших «матациклов» и багги стремительно продвигались на север, объезжая правый фланг армии зеленокожих. Казалось, что враг понял свою ошибку, и теперь пехота и машины собирались ударить все вместе.

Бойцы Писцины, полные решимости отбросить новую волну орков, открыли огонь по врагу с предельной дистанции, поливая его огнем минометов, лаз— и автопушек. Большинство снарядов либо не долетали до врага, либо пролетали мимо. Опустошители не сдерживали огонь защитников.

Не обращая на минометный обстрел никакого внимания, орки сгруппировались, образовав три большие группы, каждая из которых прикрывалась «баивой фурой». Одна группа отклонилась на север, чтобы объединиться с легкой техникой, две другие двинулись прямо к позициям Темных Ангелов. Орочий военачальник целенаправленно двигался к позициям космических десантников, намереваясь смять их лобовой атакой, возможно, он осознал, что даже такой небольшой контингент десантников представляет серьезную угрозу для его армии. Вместе с зеленокожими воинами, изрыгая клубы выхлопных газов, медленно двигались орочьи дредноуты.

Весь склон сотрясался от рева двигателей орочьих машин. Прислушавшись, Нестор услышал точно такие же звуки позади них. Повернувшись, он побежал к западному склону хребта Коф. В двух километрах от склона он заметил колонну машин, окрашенных в цвета Темных Ангелов и ополчения Писцины. Колонну возглавлял танк «Хищник», за ним шли темно-зеленые «Носороги», далее — «Химеры» с бойцами СПО. Два тяжелых танка «Леман Русс» замыкали колонну, штурмовики, используя прыжковые ранцы, быстро сокращали расстояние до хребта.

Огонь со стороны орков усилился, и Нестор поспешил к позициям опустошителей, уверенный, что Сарпедон уже получил сообщение о подкреплении. Опустошители уже вовсю вели заградительный огонь из тяжелых болтеров и плазменных пушек.

«Баивые фуры» открыли ответный огонь, трассирующие пули, выпущенные из их орудий, вырывали куски земли позади позиции опустошителей. Залп башенных орудий возвестил о приближении снаряда к позиции опустошителей, десантники бросились на землю прежде, чем их успел накрыть град осколков и комья земли. Несколько валунов рухнуло прямо перед Нестором, пока он осматривал позиции в поисках раненых.

Следующий снаряд упал рядом со второй позицией опустошителей. Однако остальные снаряды, выпущенные орками, взрывались на безопасном расстоянии от позиций космических десантников, не причиняя им никакого вреда.

Пока опустошители вели ответный огонь по толпе зеленокожих, Нестор помогал Скальпруму и остальным братьям заново возводить баррикады, используя осколки ящиков для боеприпасов и мешки с песком. Баррикады не спасут их от пуль, но станут реальной преградой для орков, если они пойдут на штурм.

Снаряды, выпущенные орудиями «баивых фур», продолжали разрываться рядом с позициями десантников, осколки разбитых камней разлетались во все стороны. Нестор оглянулся в сторону второго боевого отделения и увидел двух десантников, лежавших рядом с баррикадами. Один из них потерял руку, ранец второго был раскурочен, в броне зияла дыра.

Когда апотекарий был уже на пути к раненым, очередной взрыв сотряс хребет. Шоковая волна вывела Нестора из равновесия. Он споткнулся и упал, ударившись плечом о близлежащий валун. Вскочив, он снова продолжил бежать, орочьи голоса и свист пуль теперь были слышны более отчетливо: орки приближались.

— Кто ранен, братья? — спросил Нестор, перепрыгнув через разрушенные баррикады.

— Хазрин и Андриил, брат, — услышал он.

Нестор подбежал к Хазрину, Ангел потерял правую руку, но его еще можно было спасти. Взрыв вырвал всю конечность из плеча десантника. Кровь медленно вытекала из разорванных кровеносных сосудов, несмотря на то, что кровь у Астартес должна была запекаться быстро. Апотекарий сконцентрировался на ране, не обращая внимания на рев болтеров вокруг него. Необходимо было спасти как можно больше кровеносных сосудов, нервных окончаний и частиц скелета, чтобы в дальнейшем установить искусственный протез.

Кровеносная система Хазрина подпитывала клетки Ларрамана через кровоток, который при контакте с воздухом покроется защитным слоем. Однако с другой стороны существовала вероятность того, что воздушные пузыри закупорят кровеносные сосуды, что приведет к некрозу и отмиранию клеток, если апотекарий не успеет обработать рану десантника. Нестор ввел разжижитель для замедления процесса, а затем прижег поврежденные сосуды. Введя противовоспалительные и ускоряющие рост клеток препараты, апотекарий смочил открытую рану раствором, который усилит эффект пенообразования клеток Ларрамана. В течение нескольких секунд пораженная область превратилась в быстро затягивающийся шрам.

Лишь закончив операцию, Нестор заметил, что десантник пытается что-то сказать.

— Зеленая волна огня принесет горечь… Пламя возмездия уничтожит нечисть…Небеса озарятся, и воцарится справедливость…

Аккуратно повернув голову Темного Ангела, Нестор увидел осколок шрапнели, торчащий из его шлема. Рана оказалась неглубокой, инфекция не проникла в нее, и порез быстро затягивался. Апотекарий переключился на закрытую частоту.

— Брат Хазрин. Это брат Нестор. Что ты видишь?

— Черную стену и чистоту братских уз, — последовал ответ. Здоровая рука Хазрина вздрогнула, пальцы сжались в кулак.

Апотекарий исключил возможность травмы мозга: это была лишь царапина. Нестор покопался в своей памяти, припоминая ритуалы диагноза, но не нашел ничего, что подходило к этому симптому.

Единственное, что приходило в голову — дисфункция каталептического узла, небольшого органа, имплантированного в кору головного мозга космического десантника для того, чтобы различные части головного мозга могли отдыхать и без сна. Подобное бормотание могло быть вызвано нарушением работы этого органа. Похоже, удар слегка сместил его. Как бы то ни было, Хазрин был не в состоянии продолжать бой: поврежденный каталептический узел вызывал нарушение фокусировки, необходимой для эффективного ведения боя.

Сделав все возможное, Нестор помог Хазрину сесть. Нартециум здесь был бесполезен. Не придумав ничего более лучшего, Нестор ударил кулаком по неповрежденной части шлема Темного Ангела. Хазрин медленно повернул голову направо, затем налево, и наконец взглянул на апотекария, линзы его авточувств сосредоточились на лице Нестора.

— Брат Нестор? — произнес Хазрин. — Я думал, это был ты.

— Как твое имя? Где ты находишься?

— Я брат Хазрин из отделения Скальпрум, третья рота Темных Ангелов. — Нахожусь на хребте Коф, Писцина IV, система Писцина. — Хазрин взглянул направо, затем снова на апотекария. — Мне кажется, что я потерял руку, или это действительно так, брат?

Нестор помог космическому десантнику подняться.

— Ты потерял руку, брат, но тебя все еще ждет битва, — ответил апотекарий, протягивая Хазрину свой болт-пистолет. — Император ожидает, что ты будешь драться до последнего вздоха.

— Благодарю, брат-апотекарий, — произнес Хазрин, положив палец на спусковой крючок. — Я упомяну твое имя, когда буду обращаться ко Льву в часовне Ордена.

Нестор наблюдал, как боевой брат присоединился к остальным трем десантникам из своего боевого отделения, держа пистолет наготове. Мгновение спустя, Хазрин уже вовсю вел огонь по приближающимся оркам, в его действиях уже не наблюдалось посттравматического синдрома.

Нестор повернулся к Андриилу.

Апотекарий еще раз внимательно обследовал десантника, но к своему сожалению вынужден был признать, что состояние Темного Ангела можно было оценить двумя словами — «кровавое месиво». Кожа, мускулы, кости и органы, все превратилось в одну большую кровавую массу после попадания снаряда, осмотрев повреждения на броне, Нестор предположил, что здесь имело место быть прямое попадание снаряда, выпущенного орудиями «баивой фуры». Апотекарий снова перешел на закрытую частоту.

— Ты слышишь меня, брат Андриил?

Тяжело дыша, десантник еле слышно прошептал.

— Я плохо слышу тебя, брат, я ничего не чувствую, и темнота застилает мои веки. Мои братья целы? Я пытался защитить из от взрыва.

— Твои братья все еще воюют, — ответил Нестор. — Однако твои раны я вылечить не могу, брат.

Возникла небольшая пауза, прежде чем Андриил снова заговорил.

— Я понимаю, брат, — произнес он. — Мое геносемя еще может послужить Ордену. Извлеки его и верни домой, брат.

— Я сделаю это, Андриил, сделаю, — ответил Нестор, наклонившись к поверженному Темному Ангелу. — Ты не почувствуешь боли.

— Я и так ничего не чувствую, — произнес Андриил, когда Нестор принялся за работу.

Апотекарий произнес молитву милосердия, сняв шлем Андриила и положив его рядом с собой. Нестор, через иглу нартециума, вспрыснул двенадцать дюймов укрепляющей смеси в шею и мозг десантника. Это был самый быстрый и наиболее безболезненный способ умерщвления Астартес.

Убедившись, что Андриил мертв, Нестор преступил к следующей стадии операции. С помощью скальпелей и пилы он разрезал позвоночник и ткани, скрывающие прогеноидные железы, расположенные в шее космического десантника. Сам процесс был очень сложен, но пальцы Нестора двигались с удивительной легкостью благодаря пятидесятилетнему опыту апотекария. Он достал контейнер и поставил на землю позади Андриила. Сделав еще два надреза, Нестор, наконец, извлек прогеноидные железы. Он аккуратно положил на ладонь серую блестящую массу. Внутри железы содержали генетический материал Темного Ангела, стерильный и готовый к выращиванию новых органов для имплантации в тела будущих рекрутов. Взращенные внутри боевого брата, органы являлись бесценным даром космического десантника своему Ордену.

Быстро положив прогеноиды в контейнер и закрыв его, Нестор решил извлечь орган близнец из груди Андриила. Операция была несложной и быстрой, Нестор сделал несколько надрезов в области позвоночника и ребер, удаляя передние мышцы, чтобы добраться до грудной полости. Заранее подготовив еще один контейнер, апотекарий обрезал кровеносные сосуды, связывающие прогеноиды с системой внутренних органов, и извлек органы. Поместив драгоценное геносемя в контейнер, он поместил обратно внутрь все вырезанные им органы и затянул рану био-пеной. Тело Андриила вернется в Орден, где будут проведены соответствующие ритуалы и возданы почести павшему боевому брату.

Встав, Нестор оглянулся по сторонам и с удивлением осознал, что сражение выиграно. Он был настолько занят, что не услышал рев техники, пересекающей хребет и залпы орудий, превращающих орков и их машины в прах. Посмотрев на восток, он увидел две «баивые фуры», удирающие вниз по склону, позади них бежали орочьи пехотинцы. Их преследовали мотоциклисты Крыла Смерти, посылая в удирающих орков очереди болтов.

Апотекарий взглянул на Андриила помолился Императору, чтобы тот принял душу павшего воина. Нестор глубоко сожалел, что десантник так и не дожил до победы, которую помог одержать. Подобная судьба ожидала каждого Темного Ангела, будь то молодой Андриил или ветеран Крыла Ворона.

Нестор возблагодарил Императора за то, что успел спасти хотя бы двух братьев за этот день. Потерять себя, скорбя и оплакивая павших, означало оскорбить всех, кто отдал жизни, служа Империуму, за все время существования Темных Ангелов. Андриил хорошо сражался, он проявил умение и храбрость и теперь обрел покой в смерти. Нестор надеялся, что в один прекрасный день также погибнет с честью.

Хотя орки понесли огромные потери во время штурма хребта Коф, новости из порта Кадиллуса были не такими радужными. Нестор внимательно слушал магистра-капеллана Уриила, разъясняющего ситуацию брату Сарпедону и полковнику Хайнесу из СПО.

— Орки упорно сопротивляются любой попытке отбросить их из доков, — произнес Уриил. — вчера они дважды пытались пробиться через наш кордон, но оба раза мы отбрасывали их. Вероятно, Гхазкулл не в курсе, что эта попытка объединиться с группами в городе провалилась, но если на востоке еще есть орки, то возможно, они предпримут еще одну попытку. Даже с СПО у нас недостаточно воинов для эффективного противостояния на хребте и в городе.

Раздавшийся крик дозорных пехотинцев, расположившихся на склоне, прервал речь Уриила. Нестор и остальные повернулись, чтобы рассмотреть причину возникшего волнения. Расплывчатая фигура возникла в четырехстах метрах вниз по склону и вскоре обрела очертания скаута-сержанта, закутанного в хамелеоновый плащ. В покрытом кровью воине Нестор признал скаута-сержанта Наамана из десятой роты. Он держал болтер в обеих руках, а за плечом висела снайперская винтовка. Скаутов и бойцов Крыла Ворона, посланных с ним на восток, не было видно.

Нестор поспешил к Нааману, заметив, что сержант прихрамывает и его броня покрыта его собственной кровью. Скаут-сержант взмахом руки дал понять апотекарию, что не нуждается в помощи.

— Благодарю за беспокойство, брат, но у меня срочное дело, — произнес Нааман. Его глаза были полны решимости. — Мне нужна связь. Я должен поговорить с магистром Велиалом.

Сарпедон присоединился к ним и проводил Наамана к «Носорогу» Уриила. Нааман, потрепанный в битве с орками, принял из рук Уриила рацию и устало рухнул в кресло, уперев болтер в колено. Сержант откашлялся и, набрав воздух в легкие, нажал руну активации.

— Брат-капитан Велиал? Это ветеран-сержант Нааман, прошу выслушать мой доклад.

 

История Наамана

Воины-Тени

Магистр Велиал внимательно слушал длинный доклад Наамана о том, что произошло на востоке. Сержант-скаут рассказал, где и когда он обнаружил противника. Нааман опустил свои собственные выводы, сделанные на основе полученной информации, и терпеливо стал ждать, пока Велиал посовещается со своим окружением.

Он облокотился на «Носорог» Уриила и наблюдал, как пехотинцы СПО Писцинии роют глубокие могилы для своих павших товарищей. Еще несколько дюжин бойцов прибыло на хребет с закатом. Часть из них послали помочь апотекарию Нестору оттащить останки брата Андриила. Восемь человек с трудом приподняли тело десантника и понесли к машине, сначала выражение их лиц оставалось беспристрастным, но после пары шагов их лица покраснели, выступил пот и участилось дыхание, приложив все свои усилия, люди все же смогли водрузить тело Темного Ангела на один из «Носорогов».

Молодой пехотинец привлек взгляд Наамана. Он прислонился к машине, вытирая рукавом пот со лба, отдышавшись, боец зачесал прядь своих светлых волос назад. Его униформа была заляпана грязью и кровью и ужасно сидела на нем: узкая в плечах и слишком длинная при его небольшом росте.

Нааман призадумался, что значит для человека вот так столкнуться с орком лицом к лицу. Как и его братья, скаут-сержант рассматривал себя в качестве инструмента войны, и его выживание было тактически необходимо.

Несколько раз за прошедший день его жизнь оказывалась под угрозой, но важность миссии, а не боязнь смерти, заставляла его делать все, чтобы выжить. Он знал, что его память передастся следующему поколению боевых братьев через геносемя, взращенное в теле сержанта, а подвиги навеки останутся в записях Ордена, поэтому скаут-сержант не испытывал страха перед смертью. Даже свое имя Нааман получил будучи на службе Ордену Темных Ангелов, он знал истории предшествовавших ему двадцати шести братьев Нааманов и также знал, что двадцать восьмой брат Нааман будет знать о его деяниях.

Молодой боец, напротив, сражался с врагом, не зная, вспомнят о нем или забудут. Он был один из многих тысяч, а Нааман — один из тысячи, и существовал лишь крохотный шанс, что его поступки, героические или трусливые, будут занесены в записи Империума. Миллионы таких как он гибнут каждый день, защищая и расширяя владения Императора. Этот молодой боец напомнил Нааману об одном Имперском высказывании: во славу битвы тысяча героев погибают забытыми и невоспетыми.

Нааман направился к группе пехотинцев, отдыхавших после погрузки тела Андриила. Услышав шаги, солдаты развернулись. Сержант проигнорировал их удивление и отсалютовал молодому пехотинцу.

— Как твое имя? — спросил Нааман.

— Рядовой Тауно, — ответил боец, явно удивленный таким вниманием со стороны боевого брата. — Могу я быть чем-то полезен, ээ…сержант?

— Просто помни о своем долге и сражайся, как если бы Император наблюдал за тобой, — ответил Нааман.

— Я буду, сержант, — произнес Тауно, испуганно переглянувшись с товарищами.

Нааман кивнул и вернулся к «Носорогу», не обращая внимания на удивленные перешептывания солдат. Скаут-сержант смог бы подслушать, о чем они говорят, если бы хотел, но решил этого не делать, оставляя людей наедине со своими сплетнями.

Руна передатчика замигала, когда он приблизился к командному «Носорогу», и скаут-сержант поднес наушник к уху.

— Это ветеран-сержант Нааман.

— Нааман, это магистр Велиал. Я не могу рисковать «Неослабевающей яростью», чтобы провести сканирование геотермального завода в Восточных пустошах. Какова, по-твоему, численность остатков орочьей армии на востоке?

— Все что я могу сказать — лишь догадки, брат-капитан, — ответил Нааман. — Похоже, основная часть войск, которую я обнаружил, была уничтожена сегодня, но насколько велика была потеря для всей армии противника, я сказать не могу.

— Как я понимаю, ты намекаешь на наличие еще более крупной группировки противника.

— Я не уверен, что корабль высаживал войска на геотермальной станции. Полагаю, стартовая площадка находится где-то в Пустошах. Недостаток тяжелой техники, в частности «баивых крепостей» и боевых машин, указывает на то, что мы противостояли лишь авангарду более крупного войска.

— Я считаю, ты сильно преувеличиваешь, сержант, — произнес Велиал. — Мы уже столкнулись с двумя орочьими армиями. Маловероятно, что несколько судов высадились незамеченными.

— Это маловероятно, брат-капитан, но не невозможно. Без какой-либо информации о размере и местоположении посадочной зоны, дальнейшие предположения так и останутся теорией.

Возникла небольшая пауза. Магистр обдумывал слова Наамана. Сержант не хотел бы оказаться на месте магистра в этот момент: командиру Темных Ангелов предстоял тяжелый выбор. Нельзя было отзывать бойцов из порта Кадиллуса, но если с востока приближалась реальная угроза, бои в городе могли оказаться бессмысленными.

В передатчике раздался треск.

— Угроза с востока будет нейтрализована. Остатки орочьей армии будут разбиты. Мы не позволим им перегруппироваться. Я прикажу усилить наступление в сторону восточных границ, к Индоле, и мы уничтожим оставшееся сопротивление. Это будет крупномасштабное наступление, сержант. Я пошлю к тебе сержанта Дамаса с его скаутами, и вместе вы будете проводить разведку и наблюдение на востоке. Подтверди.

— Подтверждаю брат-капитан. Объединиться с отделением Дамаса и провести разведку на востоке.

— Отлично, брат-сержант. Твои действия в Восточных Пустошах достойны подражания и являются примером лучших традиций Ордена. Имена твоих павших скаутов будут вписаны в Свиток Славы вместе с именами сержанта Аквилы и его отделения. Третья рота в долгу у десятой, ты внес значительный вклад в нашу победу над зеленокожими.

— Благодарю, что чтишь павших, брат-капитан. Я также почту их своими делами. Желаешь ли ты пообщаться с братом Сарпедоном?

— Полевым командующим назначен магистр Уриил. Позови его пожалуйста, сержант.

Нааман положил наушники и дал знак Уриилу. Пока магистр-капеллан Уриил заканчивал беседу с полковником Свободного Ополчения, Нааман подошел к валуну и уселся на его пологую поверхность, устремив свой взор на восток. Тучи разошлись, из-за горизонта уже появилась часть луны, тускло мерцающие звезды освещали все вокруг. До прибытия Дамаса у Наамана еще оставалось немного времени.

Сержант закрыл глаза и погрузился в царство сна.

Войска СПО стягивались к хребту Коф со всех концов Писцинии. Пехотинцев по воздуху переносили в зоны боевых действий. Когда Нааман и отделение Дамаса покидали позиции, оборона хребта выглядела более чем внушительно. Вырытые артиллерийские гнезда соединялись друг с другом цепью траншей и окопов. Пока пехота СПО продолжала рыть траншеи, Темные Ангелы продвигались по хребту на восток.

Нааман и сержант Дамас вели своих скаутов вдоль южного фланга, на несколько километров обгоняя силы Темных Ангелов. Скауты практически не обнаружили следов орочьего присутствия. Мусор и следы, обнаруженные Нааманом, свидетельствовали о том, что новый орочьий военачальник в спешке ретировался на восток, возможно для того, чтобы перегруппироваться, а возможно, просто убегал. Велиал дал четкие распоряжения: преследовать и уничтожать орков, не дать им перегруппироваться.

Ближе к обеду Нааман получил сообщение по передатчику дальнего радиуса действия, который сержант Дамас захватил из порта Каддилуса. Это было стандартное сообщение от пилота одного из трех «Громовых ястребов» роты, которые были посланы с разведывательной миссией к электростанции в Восточных Пустошах.

— Это «Ревностный Страж» под командованием брата Хадразаила. Extremis vindicus. Вызываю оперативную группу Уриила. Подтвердите получение сигнала.

— Подтверждаю, «Ревностный Страж», говорит ве-

— «Ревностный Страж», магистр Уриил на связи, — в передатчике возник новый голос. Скаут-сержант дал знак отделению остановиться и спрятаться, пока он будет слушать обмен сообщениями.

— Попал под огонь противовоздушных орудий в окрестностях геотермального завода. Получены повреждения. Теряю высоту. Подтвердите готовность принять доклад.

— Слышу тебя, Хадразаил, — откликнулся Уриил. — Докладывай.

— По прибытию в район Восточных Пустошей нами было обнаружено присутствие форм жизни. А также сильный всплеск энергии. Облетая местность на расстоянии двух километров от завода, мы идентифицировали множество вражеских целей как внутри, так и снаружи, приблизительная численность — более ста орков. Визуальное подтверждение сигнатуры энергетического всплеска отсутствует. Атакованы противовоздушным ракетным комплексом неизвестной конструкции. При взрыве боеголовки образуется гравиметрическое поле. Стабилизационные системы повреждены, отказывают приборы. Исходя из визуальной оценки расстояние до столкновения — четыре километра.

— «Ревностный Страж», говорит Уриил. Опишите состав вражеских войск на электростанции.

— Тяжелая техника отсутствует. Статическая оборона отсутствует. Небольшое количество багги, дредноутов и «матациклов». В основном пехота. Брат-капеллан. Конец связи. Столкновение неизбежно.

— Нааман! — крик Дамаса отвлек сержанта от сеанса связи.

В дюжине километров на востоке темная точка, объятая дымом и пламенем, быстро приближалась к земле. Когда до земли оставалось четыреста метров, корабль, пролетев над хребтами, начал слегка замедляться, и казалось, начал выравниваться. Нааман представил, как Хадразиил борется с управлением, пытаясь выровнять корабль большой массы с поврежденными механическими системами. Для стабильного полета необходимо, чтобы нормально работали комплексные автоматизированные системы и гравитационные амортизаторы, без них единственное, что мог бы сделать в такой ситуации Хадразиил — попытаться замедлить падение машины.

Носовая часть Громового Ястреба неожиданно накренилась. Нааман мог слышать рокот двигателей «Ревностного стража», когда тот выполнял торможение. Тяжело бронированный десантно-штурмовой летательный аппарат, подпрыгнув, почти вертикально врезался в землю. Огромные крылья, бронированные пластины и хвостовое оперение скрылись за облаком пыли. Нааман достал монокуляры и, внимательно приглядевшись, увидел «Громовой Ястреб», лежащий на боку в четырех километрах от них. Дыма и огня не было видно.

— Оцепить место крушения, — крикнул Нааман остальным скаутам. — Перейти на бег. Там могут оказаться орки.

Когда скауты побежали навстречу возрастающему облаку пыли, Нааман активировал передатчик дальнего радиуса действия.

— Магистр Уриил, говорит Нааман. Мы обнаружили место крушения, движемся туда. Жду дополнительных указаний.

— Отрицательно, брат-сержант. Проверьте состояние команды и корабля. Если «Громовой Ястреб» не подлежит восстановлению, активируйте бортовые заряды и уничтожьте его. Если возможно, захватите бортовой журнал.

— Вас понял, брат-капеллан. Доложу по прибытии.

Нааман побежал за остальными, держа в одной руке болтер, в другой — передатчик. Он перешел на стандартную тактическую чистоту.

— «Ревностный Страж», слышите меня? Брат Хадразиил?

Ответа не было.

Дамас расставил скаутов вокруг места крушения, зная, что падение летательного аппарата может привлечь орков. Пока скауты патрулировали территорию вокруг корабля, Нааман направился прямиком к «Громовому Ястребу». Он лежал на левом борту фюзеляжа, оставив за собой борозду в сто метров длинной. Броня корпуса, как и крыло и часть хвостового оперения на правом борту, была покорежена. От правого борта и двигателей фюзеляжа исходил жар. Накалившийся металл слегка потрескивал. Кабина пилота оказалась целой, однако в носовой части торчали осколки валуна, в который врезался «Громовой Ястреб» при падении.

— Это сержант Нааман, приближаюсь с юго-запада, — крикнул Нааман, приложив руку ко рту. Скаут— сержант меньше всего хотел быть застреленным своими же братьями, поэтому решил не полагаться на передатчик.

Штурмовая рампа была заблокирована деформированным обломком. Нааман схватился за кусок покоробившейся брони на крыше Ястреба и полез наверх, к правому борту фюзеляжа.

— Это Дамас. Противник не обнаружен.

— Принято, Дамас. Расставь скаутов по периметру моей позиции, брат.

— Принято. Периметр триста метров.

Нааман прошел несколько метров по корпусу к запасному люку позади основной кабины пилота. Присев, он нажал на руну активации. Послышалось шипение, но небольшой люк не сдвинулся с места. Перекинув болтер через плечо, Нааман обеими руками схватился за рычаг люка. Повернув рычаг на четверть, он разблокировал неавтоматизированные болты и сбросил люк на землю.

— Братья? — голос Наамана эхом разнесся по всему кораблю. — Это Нааман.

Он услышал приглушенный голос, возможно со стороны кабины. Послышался скрежет металла и глухой удар, вызвавший вибрацию по всему кораблю.

— Сейчас слышишь меня, брат? — снова раздался голос в темноте.

— Брат Хадразиил? Это Нааман, десятая рота.

— Рассечена передняя переборка, она блокирует выход. Мне нужна твоя помощь, чтобы сдвинуть ее.

— Кто-нибудь еще? — спросил Нааман, запрыгивая внутрь.

Он приземлился на дверной люк с противоположной стороны. Было странно видеть внутреннюю часть «Громового Ястреба» под углом девяносто градусов.

Нааман огляделся, ориентируясь в новой обстановке.

— Брат Мефаил сидел на месте стрелка, когда мы врезались, — произнес Хадразиил. — Я думаю, он мертв. Проверь его первым.

Нааман покарабкался к хвостовой части, переступая оборудование, выпавшее из ящиков, он аккуратно обходил листы обшивки и выдернутые кабели. На полпути сержант заметил место стрелка из кормовых орудий. Верхняя часть самого стрелка была зажата деформированным опорным раскосом. На нем не было ни ранца, ни шлема, ни наплечников, что было не характерно для космического десантника. Хотя и они бы вряд ли спасли стрелка. Не было видно ног Мефаила, Нааман предположил, что их оторвало при падении «Ястреба». Сержант попытался обнаружить хоть какие-то признаки жизни, но десантник был уже мертв. Нааман покарабкался обратно к кабине пилота, где выход была заблокирован упавшей сверху деформированной переборкой. Сквозь небольшую, похожую на треугольник, дыру скаут-сержант смог разглядеть брата Хадразиила.

— Мефаил мертв, брат, — произнес Нааман. — Давай-ка вытащим тебя отсюда. Передатчик поврежден?

— Да, брат, — ответил Хадразиил. — У Мефаила заклинило замок ремня безопасности. Я отстегнулся, чтобы помочь ему, в этот момент нос корабля врезался в землю. Похоже, это я сломал передатчик, ударившись об него головой.

— Ты ранен?

Хадразиил рассмеялся.

— Не сильно. Панель управления пострадала больше, чем я. Потяни со своей стороны, а я толкну со своей.

Нааман схватился бронированными пальцами за острые края переборки. Он поставил ногу на край наблюдательного купола и потянул кусок металла на себя. Сержант услышал скрежет изнутри, когда Хадразиил всем весом надавил на бронированный металл. Переборка прогнулась еще на несколько сантиметров, расширив дыру. Используя болтер как рычаг, Нааман продолжал расширять дыру, пока, наконец, Хадразиил не смог просунуть руку наружу.

— Отойди, брат, — предупредил Наамана пилот. — Я попробую выбить ее с разбега.

Нааман отошел на несколько метров от дверного проема. Послышались несколько быстрых шагов Хадразиила, а затем глухой удар. Вылетели последние, удерживающие переборку болты, и пластина рухнула на землю вместе с десантником. Нааман помог Хадразиилу подняться.

— Что с электронным журналом, брат? — спросил Нааман

Пилот достал информационный кристалл из подсумка.

— Все загружено, брат.

Хадразиил поискал глазами свой шлем и наплечники и обнаружил их среди раскрытых контейнеров и вырванных проводов. Его ранец все еще находился в нише для подзарядки, но его невозможно было достать. Нааман первым выбрался наружу и тут же увидел скаутов, патрулировавших место крушения. Он спрыгнул на землю, пока Хадразиил вылезал из обломков. Скаут-сержант активировал передатчик.

— Командование, говорит сержант Нааман. Брат Хадразиил полностью боеспособен. Брат Мефаил мертв. Электронный журнал загружен. Запрашиваю «Носорог» для эвакуации с места крушения.

В передатчике послышалось жужжание, которое продолжалось тридцать секунд. Обеспокоенный молчанием, Нааман снова повторил свой рапорт. Еще через несколько секунд он услышал голос брата Сарпедона.

— Нааман, говорит Сарпедон. На твой запрос ответ отрицательный, брат. Противник усиленно сопротивляется. Их больше, чем мы предполагали. Свободных «Носорогов» нет. Сопроводи брата Хадразиила к хребту Коф.

— Что случилось с братом Уриилом, брат-капелла? — спросил Нааман.

— Контакт с полевым командующим был потерян три минуты назад. Сержант Крыла Ворона Валид докладывает об ожесточенном сражении на северном фланге. Я отвожу оперативную группу для контратаки. Следуйте к хребту Коф для получения новых распоряжений. Подтверди.

— Подтверждаю, брат-капеллан. Препроводить к хребту Коф.

Нааман подозвал Дамаса и остальных. Нахмурившись, он поведал братьям об услышанном.

— Сколько орков ты видел у электростанции? — спросил Дамас.

— Около сотни пехотинцев, — ответил боевой брат.

— Даже если они сразу покинули завод и двинулись на запад, их все равно мало.

— Это так, братья, — согласился Нааман, не высказывая свои опасения вслух. Возвращение в хребет Коф было хорошей идеей. Ему нужно было поговорить с Велиалом.

С наступлением ночи направление ветра сменилось, и теперь он дул на юг, принося холодный воздух с моря. Нааман терпеливо ждал ответа на свой запрос от магистра Велиала, наблюдая, как апотекарий обрабатывает раны брата Хадразиила. Сержант окинул взглядом окрестности в поисках пехотинца Тауно. Его не было видно. Нааман не понимал, что его так заинтересовало в этом парне: он был одним из многих, присланных сюда защищать хребет. Сержант был уверен, что история жизни любого другого защитника ничем бы не отличалась от истории этого пехотинца.

Сощурившись, он взглянул на солдат. Они мало чем отличались друг от друга: кто-то чуть толще, кто-то чуть выше, кто-то чуть моложе, кто-то чуть храбрее, кто-то чуть умнее. Все эти различия не имели никакого значения. Все они держали палец на спусковом крючке лазгана. Империум охватывал миллионы миров, и их жизни ничего не стоили.

В них не было ничего выдающегося.

Ни один из них никак не влиял на судьбу галактики, они были похожи на песчинки с орбиты планеты. Единственное, что было важно — их количество. Именно количество людей решает судьбы миров или даже всего человечества. Один человек ничего не решает, миллион трудно игнорировать, а миллиард…

Тауно был ничем не примечательным человеком, но он был один из бесчисленных миллиардов. Он взял в руки лазган по причинам, которые Нааман вряд ли мог понять, и решил сражаться. Сам по себе он был никем. Но с девятью другими бойцами он был отделением. С сотней других они были ротой. Дюжина рот — это уже целый полк. И так с каждым новым человеком полки превращались в дивизии, группы армий и даже в целые крестовые походы. Не имеющие никакой информации друг о друге, они были разбросаны среди многих тысяч звездных систем. Тауно был одним из толпы и в то же время олицетворял все человечество. Он был само человечество, воплощенное в единственном теле и повторённое бесчисленное количество раз.

В этом Нааман находил нечто выдающееся.

Сержант улыбнулся про себя, подумав о возможности перенести свои мысли на бумагу.

— Учения Наамана? Нет, лучше оставить философию более просвещенным умам, — решил он. — Я могу научить только одному — как убить болтером, ножом или снайперской винтовкой, а затем скрыться, используя плащ-камуфляж. Лишь эти «Учения» важны для настоящего космического десантника.

Треск в передатчике прервал его мысли. Нааман нажал на кнопку приема.

— Сержант Нааман слушает.

— Говорит магистр Велиал. Брат Сарпедон отводит остатки войск к хребту Коф.

— Остатки, брат-капитан? — Нааман не верил своим ушам.

— Твоя оценка численности противника оказалась более точной, чем моя, — продолжил Велиал. Это была констатация факта, а не попытка извиниться или признать свою неправоту. — Число орков на востоке снова возросло. Я даже и не предполагал, что зеленокожие могут оставить такой крупный резерв. Это абсолютно нелогично. Почему эти войска не атаковали город с первого раза, или, хотя бы, хребет Коф? Похоже, орки прибывают волнами. Я должен знать численность третьей волны.

— Я найду ответы, брат-капитан, — заверил Нааман. — Если я смогу обнаружить орочий корабль, мы сможем определить точную численность противника. Возможно, удастся уничтожить это место орбитальной бомбардировкой.

— Это рисковое предприятие, брат-сержант, — ответил Велиал. — Мы не должны упустить эту волну орков, в противном случае они нападут на город. Чтобы обеспечить вам дополнительные силы, мне придется приостановить наступательную операцию в порту Каддилуса и перейти к фазе сдерживания орков. Похоже, я не смогу отвоевать оборонительные лазерные установки.

Командующий колебался. В его следующих словах чувствовался небольшой оттенок внутренней борьбы. Нааман слушал, не перебивая.

— По моему приказу брат-библиарий Харон послал в Орден астропатическое сообщение об ухудшении обстановки на Писцинии. Я ожидаю, что Великий Магистр Азраил пришлет дополнительные силы к нам на помощь. Они прибудут приблизительно через десять дней. Если мы сможем уничтожить этот корабль, подкрепления не понадобятся, и Харон пошлет сообщение об отмене.

— Я хочу, чтобы ты узнал, что происходит, Нааман. Мне не нужны новые сюрпризы. Сейчас ты ближе всех к востоку. Ты должен обойти орков и провести разведку в районе геотермальной станции в Восточных Пустошах.

— Вас понял, брат-капитан. Могу я взять с собой отделение Дамаса?

— Ответ положительный. Убедись, что все члены твоего патруля знают, как пользоваться длинноволновыми передатчиками.

— Я не ожидаю, что кто-нибудь из нас вернется, брат-капитан. Процент выживания в подобной миссии — ноль и семь десятых. Я бы хотел, чтобы членов отделения Дамас почтили как боевых братьев. Их жертву должны помнить.

— Я согласен с тобой, брат Нааман. In perpetuis Leo gravitas excelsior. Двигайтесь в тени Льва без страха. Император приведет вас к победе.

— Я не знаю страха, брат-капитан. Я Астартес. Я сам страх.

Закончив разговор, Нааман передал сообщение сержанту Дамасу и предупредил его об опасности миссии.

— Мы с тобой оба знаем, что у нас мало шансов вернуться живыми, — произнес Дамас. — Ты скажешь скаутам об этом?

— Они — в твоем отделении, брат. Скажи сам, — ответил Нааман, слегка пожимая плечами.

— Тогда я не вижу преимущества в том, чтобы объявить им, что они идут на смерть. Осознание этого факта вызовет страх, который негативно отразится на боевой эффективности и значительно снизит шансы на успех.

— Согласен с тобой, брат, — Вероятность выживания слишком мала, не стоит заранее хоронить себя.

— Ты уже был на грани смерти дважды, и дважды ты возвращался. Единственный, кто сможет вернуть нас, это ты, брат, — продолжил Дамас, похлопав Наамана по плечу.

К полуночи транспортник «Химера» со скаутами на борту достиг Индолийских шахт. Докладов о присутствии орков на западе от Индолы не поступало, и Нааман правильно рассчитал, что необходимо прибыть туда как можно быстрее. Отослав испуганного водителя СПО назад, Сержант с остальными затаились в шахтах, до наступления ночи. Они прождали два часа, наблюдая за горизонтом через монокуляры на случай появления орков.

Но орки так и не появились. С восходом первой луны Писцинии на востоке Нааман собрал отделение Дамаса. С юга подул морской ветер, принеся легкий туман, однако он не смог затмить свет звезд.

— Нет смысла более оставаться здесь, — заявил Нааман. — Навряд ли туман усилится. Наша миссия состоит в том, чтобы пройти сквозь кордоны орков и достичь хребтов на западе Восточных Пустошей в районе геотермальной станции. У нас нет информации о численности и местоположении орков. Все что мы знаем: наша оперативная группа подверглась нападению и была отброшена. Это означает, что у орков достаточно вооружения, чтобы дать серьезный отпор. Мы здесь не затем, чтобы убивать орков. Никто из вас не должен ввязываться в бой без приказа сержанта Дамаса или моего.

Нааман набрал воздух в легкие, его лицо слегка покрылось инеем.

— Нас не должны обнаружить. Если орки обнаружат нас, они тут же начнут преследование, и у нас не будет никаких шансов провести наблюдение за силовой станцией. Успех миссии зависит от нас, мы должны двигаться словно призраки. Сержант Дамас поведет вас, я буду следовать позади.

Сообщение ограничить до голосовых команд. Наши враги невежественны, но не тупы. Всем ясно?

Скауты хором подтвердили получение приказа. Нааман одобрительно кивнул и дал знак Дамасу выдвигаться. Пока скауты выходили за ворота, направляясь на восток, Нааман еще раз проверил снаряжение: болт-пистолет, цепной меч, гранаты и цилиндрический контейнер, который дал ему брат Гефест еще до прибытия скаутов в хребет Коф.

В длину он был не больше предплечья сержанта-скаута. Контейнер был сделан из обычного металла, сверху находился пульт с рунами, а снизу гнездо для кабеля передатчика. Внутри все было по-другому. После установки, телепортационный передатчик посылал варп-сигнал на «Неослабевающую ярость», на борту которой находился сержант Адаманта с четырьмя братьями-терминаторами из Крыла Смерти. В течение нескольких минут после активации они смогут телепортироваться и обеспечить поддержку. Риск был высок, прибытие отделения терминаторов не пройдет незамеченным, но если миссия окажется на грани провала, дополнительная огневая мощь сможет спасти ситуацию.

Нааман присел и положил телепортационный пеленгатор на траву. Вытащив кабель из длинноволнового передатчика, он воткнул его в гнездо. Набрав команду для тестирования, Нааман застыл в ожидании.

— Захват телепортационной частоты — раздался монотонный голос сервитора, подключенного к панели сообщения на борту баржи. Процессор, нашедший пристанище в человеческой плоти, послал запрос на подтверждение частотного сигнала и координат. Сверившись с цифровой картой, Нааман подтвердил, что местоположение определено корректно. Убедившись, что маячок работает, он прекратил тестирование и отключил связь.

Сержант закрепил устройство на левом бедре с помощью магнитного зажима. Дамас со своими скаутами уже практически растворился во тьме, их хамелеолиновые плащи сливались с темно-синими и серыми цветами ночи. Если бы Нааман не знал, в какую сторону они побежали, и не обладал присущей всем космическим десантникам бионикой, он никогда бы не заметил их.

Накинув плащ, Нааман последовал за ними, слившись со тьмой.

Скауты двигались медленно, но верно, останавливаясь через каждые четыреста метров, чтобы осмотреться с помощью монокуляров. Скауты двигались в отработанном темпе, преодолевая километры между Индолой и энергетической станцией. Они покрыли уже половину расстояния, когда Дамас привлек внимание Наамана во время очередной остановки. Сержанты обосновались на вершине небольшого холма, покрытого зарослями высотой по пояс.

— Три километра на восток, — произнес Дамас, когда сержанты затаились в траве. — Тепловая сигнатура. Может это техника?

Нааман приставил монокуляры к глазам и увидел яркое оранжевое сияние. Сигнатура выглядела слишком яркой и локализированной, это было что-то другое.

— Огни лагеря, — ответил Нааман.

Дамас снова взглянул в монокуляры и выругался.

— Ну конечно. Еще два на расстоянии в пятьсот метров друг от друга, первый — на севере. Какой план?

Нааман направил монокуляры на юг и увидел другие огни, в километре или более от тех, что они заметили на востоке, точки были разбросаны по всем Пустошам. Некоторые находились рядом друг с другом, однако их можно было обойти по тропе, ведущей на юго-восток, с которой потом можно было свернуть на северо-восток.

Нааман указал Дамасу на безопасный маршрут

— Согласен с тобой, — откликнулся сержант. — Огней фар не видно, но существует вероятность патрулей между лагерями.

Нааман вытащил болт пистолет.

— Именно поэтому у нас есть это, — произнес он с кривой усмешкой, Дамас усмехнулся в ответ, доставая свой боевой нож.

— Я предпочитаю более надежный вариант.

— Да благословит нас Лев, — ответил Нааман. — Готовь свое отделение, мы выдвигаемся. Я пока еще разок осмотрюсь. Дамас протиснулся сквозь заросли и исчез из виду. Нааман еще раз оглядел местность в поисках какой-либо активности. Но ничего не увидел, похоже, орки действительно расположились на ночлег, подумал он. Нааман был расстроен тем, что ветер сменил направление, в темноте орочий запах был лучшим предупреждением об опасности. Теперь им придется передвигаться с еще большей осторожностью. Подобная задержка раздражала Наамана: он был уверен, что с рассветом орки снова выдвинуться на запад, и скауты окажутся в опасности.

Скауты Темных Ангелов бесшумно передвигались между аванпостами лагерей. Тьма и защитные плащи превращали их в невидимых призраков, плавно перемещающихся от водостока к холму, от холма к реке. Дамас вел их по низинам, избегая возвышенностей. Из-за каменистого рельефа Каддилуса скаутам не раз приходилось обходить участки, усыпанные галькой и щебнем, выбирая тропы с мелкой растительностью.

После полуночи передатчик ожил: Дамас полушепотом приказал отделению остановиться. Нааман, держа пистолет наготове, присоединился ко второму сержанту. Подойдя к Дамасу, сержант-скаут сразу же увидел причину остановки.

В чуть более ста метрах впереди небольшое существо присело на валун, зажав в лапах огнемет. Это был гретчин, один из рабов орков. Сперва, Нааман подумал, что маленький раб задремал, но затем красные глаза гретчина сверкнули, и жилистое существо начало опасливо оглядываться вокруг.

— Там еще один, — прошептал Дамас, указывая направо. — И третий — на этом холме.

Нааман услышал, как два визгливых гретчина спорят между собой. Они были близко, в пятидесяти метрах слева, почти позади скаутов. Припав к земле, Нааман пополз по траве к источнику шума, выставив вперед пистолет.

Маршрут привел его к краю небольшой ложбины. В центре, два гретчина устроили потасовку, борясь и кусая друг друга за длинные уши. Нааман не понимал ни слова из их перепалки, но сразу понял причину их драки, обнаружив пистолет с большим барабаном, лежащий между ними.

Сержант подполз ближе, убирая траву в сторону свободной рукой, он не сводил глаз с дерущихся караульных. Присев, Нааман аккуратно прицелился. Они были настолько близко, что он смог бы метнуть в них свой пистолет, но гретчины постоянно двигались взад-вперед, они толкали друг друга в грязь, вскакивали и снова начинали колотить друг друга. Дуло пистолета Наамана двигалось за ними.

На долю секунды гретчины остановились, вцепившись друг в друга. Один из них оказался спиной к Нааману, держа пистолет за спиной одной когтистой лапой, а другой — за лицо оппонента, второй гретчин своими тонкими пальцами вцепился в горло первого.

Послышался короткий хлопок: Нааман выстрелил. Вылетевший из дула болт прошел сквозь заднюю стенку черепа ближайшего гретчина, взорвав его ушастую башку. Второй гретчин широко раскрытыми глазами уставился на Наамана через кровавые остатки головы его товарища, все еще держа руки на шее собрата. Второй болт попал гретчину в глаз и оба безголовых тела рухнули на землю.

Отползая к дальнему краю впадины, Нааман взглянул на восток. Третья луна Писцинии поднялась над горизонтом, озаряя небо бледно голубым мерцанием. Несмотря на свет, сложно было различить фигурки гретчинов, патрулировавших лагеря или стоящих на страже.

— Thermis tapeta, — прошептал Нааман, обращаясь по передатчику к отделению. Он надел очки ночного видения и выбрал в опциях режим "дальний инфракрасный". Пейзаж Пустошей стал похож на смесь темно-синего и пурпурного цветов, кое-где смешивавшийся с ярко-желтым и белым цветом огней. Повсюду виднелись темно-красные сигнатуры гретчинов и более светлые силуэты орков, освещаемые огнем костров.

Путь на восток был отрезан группой лагерей, а обходной путь на юг добавит еще несколько километров в и без того затянувшееся путешествие. Нааман сверился с показателями хронометра. Луна сядет где-то через три часа. Легче всего проскочить через орочьи лагеря при полной темноте. Наконец, он принял решение.

— Сбор у моей позиции, — объявил он.

Через очки он наблюдал, как скауты передвигаются к его позиции. Нааман лишь несколько раз смог заметить тепловой отпечаток лица или запястья, хамелеолин тщательно скрывал тепловые сигнатуры скаутов. Наконец, отделение прибыло к краю впадины.

— Нам нужно дождаться полной темноты, лишь тогда мы сможем двигаться дальше, — произнес Нааман. — Сейчас нас могут легко обнаружить. Кто-нибудь заметил надежное укрытие, где мы сможем затаиться до наступления темноты?

— В ста метрах к юго-востоку есть небольшой водосток, сержант, — ответил скаут Лютор. Он указал направление. — Это в менее чем в двухстах метрах от одного из лагерей, в радиусе пятисот метров других лагерей не обнаружено. Взгляд Наамана проследовал за пальцем скаута. Он не смог ясно различить водосток, но зато увидел два костра на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. Активность орков была минимальной.

— Да, пойдет, — кивнул он. — Мы подойдем с юг, дистанция двадцать метров. За мной.

Нааман шел впереди, выбравшись из впадины, он помчался вперед, держа болтер наготове. Заметив красную вспышку слева, он свернул на юг и укрылся за валуном. Обойдя валун, сержант убедился, что ничто не помешает ему добраться до водостока, который он обнаружил между двумя небольшими хребтами, покрытыми растительностью. Повторно проверив посты охраны, он перешел на бег. Преодолев четыреста метров до водостока, Нааман снял очки и поднес к глазам монокуляры. Сержант внимательно осмотрел расщелину на склоне горы. Ничего не обнаружив, он дал знак остальным укрыться внутри.

Пока Дамас распределял скаутов по наблюдательным постам, Нааман выбрался из небольшого оврага и пополз к ближайшему лагерю орков.

Орки выбрали себе место для ночлега среди заросших травой руин. Нааман не мог сказать, чем раньше были эти руины, они поросли колючими зарослями, стены обвалились, образовав холмы расколовшегося кирпича. Справа от сержанта, за выступом, виднелась тусклая аура костра одного из лагерей. Слева, между холмом и руинами, Нааман увидел еще одно пламя. Несколько секунд сержант наблюдал за орками, обосновавшимися вокруг костра. Некоторые валялись на земле, возможно ловя десятый сон. Остальные сидели на ящиках или перевернутых бочонках, другие просто развалились на траве. Нааман насчитал семерых. Было сложно определить, какое количество орков собралось у второго костра, но, похоже, их вряд ли было больше.

Горстка гретчинов сновала между руинами и валунами, пиная камни и переговариваясь друг с другом писклявыми голосами. Нааман какое-то время наблюдал за ними, пытаясь выявить схему их передвижений, но в конце концов пришел к заключению, что гретчины просто беспорядочно бродят вокруг лагерей. Гретчины неохотно отходили от костров, но периодически какой-либо из орков поднимался и орал на ближайшего из патрульных, заставляя их идти дальше.

Беспорядочное передвижение патрульных вызывало проблемы. Хотя Нааман и убедился, что единственный маршрут гретчинов проходил на север через самые крайние руины, он понимал, что будет рискованно вести своих людей до наступления темноты. Проникновение скаутов должно быть быстрым.

Убежденный в том, что он выбрал правильный план действий, Нааман вернулся к остальным. Он нашел их притаившимися по краям водостока, Дамас с двумя скаутами наблюдали за восточным направлением, двое других — за юго-восточным и северо-западным. Нааман нашел себе наблюдательную точку среди небольших кустарников. Отсюда он мог видеть большую часть левой стороны лагеря и разрушенное строение, костер за которым постепенно затухал.

Всем, что им нужно было сейчас ждать, пока зайдут луны планеты.

— Сержант!

Сержант обернулся на предупреждающий шепот. В темноте он увидел, как Лютор поднял руку и указал на ближайший к руинам лагерь. Три небольших силуэта, освещенные ярким светом пламени, медленно приближались к водостоку.

— Не стрелять, — прошептал Дамас. Сержант тихо отполз к Нааману. — Что думаешь? Снять их?

— Пока нет, — шепотом ответил Нааман. — Посмотрим, что они намереваются сделать.

Нааман сверился с хронометром. Оставалось двадцать шесть минут до заката лун, на небе оставалась лишь одна из них, и та была достаточно тусклой. Если патрульные сменят маршрут, то придется ждать до наступления темноты. Если нет, у Наамана имелось подходящее решение.

Его дыхание замедлилось, Нааман сфокусировался на гретчине. Между мелкими пришельцами и краем водостока повсюду был разбросан мусор: ящики, детали и небольшая груда угля. Каждый из патрульных нес ружье. Возможно, ущерб от ружей будет минимальным, но звук стрельбы предупредить остальных орков, с которыми справиться будет уже тяжелее.

Группа гретчинов продолжала идти прямо на скаутов. Не дойдя семидесяти метров, гретчины остановились и принялись рыться в кучах мусора. Подобная близость к патрульным беспокоила Наамана. Стук камней, звон оружия, даже раскат грома, мог привлечь внимание часовых.

Настало время выдвигаться.

— Брат Дамас, — прошептал Нааман. — Веди отделение к окраине лагеря и уничтожь часовых. Я пойду на север и проверю фланг.

— Понял, брат, — ответил Дамас. — Я прикажу Лютору с тяжелым болтером выдвигаться к ближайшему лагерю, пока мы будем устранять патрульных.

— Принято, — ответил Нааман. — Если поднимут тревогу, сосредоточь огонь на лагере. Я займусь подкреплениями со стороны второго костра.

Сержанты кивнули друг другу и разошлись. Нааман услышал, как Дамас шепотом отдает распоряжения и покидает водосток по холму между двумя разрушенными строениями. Следуя дальше от разрушенных строений, Нааман услышал шаги по гравию. Ветеран инстинктивно лег на землю, выставив вперед пистолет, он быстро взглянул направо и налево в поисках причины звука. Сержант завернулся в накидку, прикрыв лоб и колени, сквозь капюшон Нааман продолжал следить за обстановкой.

Сержант-скаут увидел, как гретчин подошел к углу здания, держа похожий на мушкет дробовик. Нааман уловил странный запах плесени, исходящий от зеленокожего, когда тот сел на груду кирпичей и что-то вынул из кармана своего порванного жилета. Раздался чавкающий звук.

Гретчин смотрел в сторону Наамана. Сержант направил пистолет в грудь пришельца. Закончив свой ужин, патрульный продолжил свой путь, пройдя в нескольких метрах от затаившегося десантника.

Как только гретчин прошел мимо, Нааман вскочил, одновременно доставая левой рукой боевой нож. Сделав два быстрых шага, он оказался позади существа. Услышав тихие шаги Наамана, гретчин стал поворачиваться, но было слишком поздно. Нааман схватил зеленокожего за плечо и всадил нож ему в горло, перерезав трахею. Патрульный забился в конвульсиях и обмяк, истекая кровью, пока десантник вынимал нож, перерезая мускулы и вены.

Убедившись, что его никто не заметил, Нааман убрал нож в ножны и, схватив гретчина за лапу, приподнял тело. Пройдя несколько шагов, Нааман наткнулся на руины, там, в углу, он и спрятал тело незадачливого часового. Сержант прошел через комнаты без крыш к восточной стороне здания. Присев около окна, он осторожно выглянул наружу и увидел орков, сидящих у костра на северной стороне лагеря.

Пока Нааман выжидал лучшего момента, его внимание привлек внезапно раздавшийся громкий вопль, который тут же прекратился. Один из гретчинов обнаружил скаутов!

Неожиданно воздух наполнился разрывами сотни болтов, выпущенных тяжелым болтером Лютора. Нааман услышал пронзительные визги умирающих гретчинов и яростный рев орков. Зеленокожие, сидевшие у костра, медленно поднялись с земли. С южной стороны слышались стрельба и голоса, туда и направились орки, прихватив с собой свое оружие.

Нааман достал свой цепной меч, но не активировал его. Сержант выпрыгнул в окно и побежал прямиком к костру. Орки, спешившие на помощь своим товарищам, не заметили сержанта. Менее чем в двадцати метрах от зеленокожих Нааман открыл огонь. Бесшумные болты пробили спину орка, бежавшего последним, разорвав ему мышцы спины и позвоночник. Один из орков услышал падение своего товарища и обернулся посмотреть, что же произошло, когда зеленокожий полностью развернулся в сторону Наамана, тот уже укрылся за высоким валуном, хамелеолин надежно скрывал его в сумраке ночи. Как только орк отвлекся, Нааман появился из-за глыбы и выпустил три болта в грудь и морду монстра, мгновенно сразившие орка.

Оставалось еще пять зеленокожих. Нааман вышел из укрытия и побежал за орками. Догнав их, Нааман всадил цепной меч в шею ближайшего зеленокожего, активировав клинок на середине замаха. Зубцы меча, пройдя половину пути, застряли в толстом позвоночном столбе орка. С усилием вырвав меч из тела зеленокожего, Нааман выстрелил в голову орка, ошметки взорвавшейся головы разлетелись во все стороны.

Орки, внезапно атакованные смертельной тенью, оказались в замешательстве. Нааман нырнул под неуклюжий удар топора и всадил стрекочущий меч в живот твари, кончик оружия прошел, пройдя сквозь желудок, врезался в грудную клетку зеленокожего. Орк содрогнулся в конвульсиях, слюна бешено полилась с его толстых губ.

Рев справа предупредил Наамана о следующей атаке, и сержант снова нырнул под удар, одновременно высвобождая меч из тела твари, клинок, похожий на дровокол, срезал край плаща сержанта. Пригнувшись, Нааман ударил по ногам твари. Следующий орк ринулся на Наамана, направив в десантника зазубренный меч. Сержант отбил лезвие своим цепным мечом, одновременно всаживая болты в упавшего зеленокожего, мозги орка разлетелись по разбросанным вокруг камням.

Тяжелый болтер ревел уже совсем близко, и орк, набросившийся на Наамана с зазубренным клинком, был отброшен множественными попаданиями в его грудь и плечи. Его ошметки кровавым дождем посыпались на стоящего рядом товарища. Нааман воспользовался замешательством орка и рубанул его по руке, отсекая конечность до плеча. Инстинктивно орк попытался ударить сержанта своим обрубком. Тварь с удивлением уставилась на рваную рану, когда удар так и не последовал. Нааман подкосил орка выстрелом в колено, а затем всадил меч в спину рухнувшего вперед зеленокожего, сержант несколько раз проткнул тело, пока не достал до позвоночника.

Закончив резню в другом лагере, Дамас и его отделение присоединились к Нааману, добивая орков болт-пистолетами, цепными мечами и мономолекулярными боевыми ножами. Орки, находящиеся в замешательстве и ослепленные тьмой, умирали быстро, все закончилось в считанные секунды.

И снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом ветра и потрескиванием костров. Весь бой занял менее двадцати секунд, от первого крика часового до добивания последнего орка.

— Потери? — спросил Нааман, взглянув на остальных.

— Нет, брат, — ответил Дамас. Сержант обернулся к своему отделению с гордой улыбкой. — Лишь царапины. Внезапность — наше самое смертоносное оружие.

— Это хорошо, — произнес Нааман.

Он стряхнул капли крови со своего меча и вытер оружие о жилет мертвого орка. Сержант смерился с хронометром. До рассвета оставалось два с половиной часа и еще много километров предстояло покрыть, пока они не достигнут хребта, с которого хорошо просматривается геотермальная станция.

— Спрячьте тела в руинах и потушите костры, — приказал Дамас своему отделению, Нааман спрятал хронометр и взглянул на восток. До ближайших костров было два три километра по склону. Они смогут покрыть следующий маршрут бегом в нормальном темпе.

— Оставьте их, — приказал Нааман. Скауты бросили тела орков и взглянули на сержанта. — Когда орки найдут их, если конечно найдут, мы уже будем далеко отсюда. Нам нужно выдвигаться.

— Как скажешь, — отозвался Дамас, предпочитая не оспаривать решение сержанта-ветерана. — Тогда, нам нужно добраться до наблюдательной точки до рассвета.

Перезарядив оружие и проверив свои плащи, скауты скрылись в ночи.

Нааман с отделением свернули на юг, обходя группы лагерей впереди. По пути сержант замечал ватаги орков и слышал рев двигателей их машин, собиравшихся на севере от станции в Восточных пустошах. Нааман был удивлен отсутствием здесь крупного контингента зеленокожих. Он был уверен, что силы орков, наступавшие на десантников днем ранее, лишь часть армии, направленная для атаки хребта Коф. Орки снова куда-то выдвигались, однако сложно было определить куда именно.

Скауты прибыли вовремя, покрыв расстояние в спокойном темпе. Хотя расположение лагерей заставило их отклониться дальше на юг, Нааман был доволен, что они наконец-то достигли хребта, за которым виднелась станция. Само сооружение было в пятистах метрах на востоке.

Настроив на монокулярах тепловой режим, Нааман начал рассматривать строения, разбросанные вокруг геотермального генератора. Он различил большое количество тепловых сигнатур, большинство из которых исходили от самой станции, но помимо этого была дюжина, если не сотни тепловых сигнатур орков. Он провел несколько минут, наблюдая за станцией, но так и не увидел ничего похожего на космический корабль. Даже на равнинах, простиравшихся далее, отсутствовали какие-либо следы площадки для корабля.

В голове Нааман возникло единственное объяснение, подходящее для данной ситуации. У орков имелось множество технологических приспособлений, в основном грубых, но очень эффективных. Единственное объяснение отсутствия посадочной площадки — это поле, скрывающее ее. Оно должно было быть где-то неподалеку, предположил Нааман, орки не могли появиться из неоткуда.

Он надеялся, что с рассветом получит ответы на свои вопросы, Нааман приказал скаутам двигаться на север, чтобы лучше рассмотреть лагерь орков, разбитый у основания хребта. Обнаружив хорошую наблюдательную точку, отделение расположилось, ожидая рассвета и одновременно проводя наблюдение.

Лучи рассвета озарили небеса на востоке. Нааман спокойно ожидал, осматривая равнины в поисках какого-либо намека на скрытый невидимым полем корабль. С каждой минутой его беспокойство возрастало. Он перевел свое внимание на силовую станцию, чтобы проверить, не прибыло ли новое подкрепление, а также рассмотреть оборонительные точки противника.

Монокуляр выпал из его рук. Нааман ошарашено уставился на лагерь орков, не в силах выразить свое удивление.

— Что случилось? — спросил Дамас, увидев удивление на лице Наамана.

— Лев, защити нас, я никогда не видел ничего подобного, — произнес Нааман.

Все еще шокированный увиденным, Нааман нащупал передатчик дальнего радиуса действия и включил командную частоту для прямой связи с магистром Велиалом. Поднеся монокуляры к глазам, он снова убедился, что это не мираж, и он видел то, что видел.

— Магистр Велиал на связи. Докладывай, брат-сержант.

Нааман был не совсем уверен, как именно преподнести информацию магистру. Как описать то, что он увидел?

— Нааман, что случилось?

— Простите, брат-капитан, — откликнулся Нааман, наконец придя в себя. — Похоже, я знаю, как орки попали на Писцину.

 

История Наамана

Ответы

Нааман с трудом смог описать магистру Велиалу то, что он видел своими глазами. Сержант не мог поверить своим глазам, увиденное им превышало все границы разумного.

— Орки захватили геотермальную станцию, — докладывал он. — Их примерно несколько сотен. В основном пехота и всего несколько небольших машин и полевых сооружений.

— Электростанция переделана под нужды орков. Я вижу странные приспособления и энергетические ретрансляторы и большой диск, похожий на преобразователь, по его поверхности проходят энергетические волны. Возникают периодические всплески энергии, вызываемые перегрузками систем генератора.

— Они используют его для «подкачки» своего корабля, брат? — спросил Велиал.

— Здесь нет корабля, брат-капитан, — ответил Нааман.

Он снова взглянул на лагерь орков. Вертикальный диск-преобразователь находился не более чем в двухстах метрах от геотермальной станции, разряды энергии периодически потрескивали по краям устройства. Поверхность диска странно блестела, искажая отражение близлежащей местности. Диск, пульсируя, то слегка увеличивался, то уменьшался в размерах. Ритм пульсации совпадал со вспышками молнии на геотермальных ретрансляторах.

— Вижу устройство, похожее на энергетический экран, не более пяти метров в диаметре. Подождите, что-то происходит.

Диск озарила вспышка энергии, а генераторы электростанции извергли фонтаны искр. Края устройства излучали яркий зеленый свет, направленный лучами в небо.

Диск превратился в потрескивающий ореол энергии, «врата» устройства разошлись в стороны, и возникла сфера, похожая на окно. Сквозь сферу Нааман увидел темный зал, свисающие с потолка стяги, расписанные разноцветными символами, стены, разрисованные в орочьем стиле. Но взгляд Наамана сосредоточился не на самом зале, а на его обитателях. Море злобно ухмыляющихся зеленых рож: тысячи орков, окруженные «матациклами» и багги, и над всем этим возвышались огромные машины войны.

Орки хлынули к проходу…и оказались в Восточных Пустошах! Ватага из дюжины орков ринулась к склонам Кадиллуса, разряды зеленой энергии пробежали по ним, когда те выходили из портала. Ореол энергии вспыхивал каждый раз, когда очередной орк проходил сквозь портал. Когда тринадцатый орк пересек окно портала, ореол ярко вспыхнул, осыпав вновь прибывших синими и фиолетовыми искры. За ними последовала вспышка на энергетическом ретрансляторе электростанции. Сфера исчезла, и «врата» закрылись.

— Телепорт! — воскликнул Нааман. — Орки телепортируются прямо на поверхность.

— Этого не может быть, — ответил Велиал. — Датчики с орбиты не засекли ни одного орочьего корабля поблизости. Возможно, они телепортируются с корабля, который находится на отдаленном расстоянии в Пустошах.

— Навряд ли, брат-капитан, — возразил Нааман. — Похоже, орки откачивают энергию с геотермальной станции, и она посылается в небо, а не в ее окрестности. Однако связь с кораблем нерегулярная. Я видел, что у них внутри корабля, базы или чего-то там еще. У них есть Титаны, но они не могут их перебросить. Видимо пока телепорт не может переносить очень крупные предметы.

— Пока это только догадки, брат-сержант, — заявил Велиал. — Мне нужно подтверждение и подробная информация для технодесантников, если мы хотим выяснить истинную природу этого устройства.

— Вас понял, брат-капитан. Орки рассеиваются по Пустоши и двигаются на запад к промежуточному пункту на другой стороне хребта. Есть возможность подобраться поближе и снять энергетические показатели.

Пока Нааман наблюдал за станцией, портал снова ожил, выпустив наружу три багги.

— Считай это своей миссией, брат-сержант, — ответил Велиал. — Сними показатели уровня энергии, отследи интервал прибытия подкреплений и сразу доложи мне.

— Принято, брат-капитан, — откликнулся Нааман. — Мы выдвигаемся.

Нааман отключил передатчик и повернулся к скаутам.

— Нам нужно подобраться поближе. За мной.

Отделение осторожно передвигалось по восточной стороне хребта, сохраняя дистанцию в один километр от орочьего лагеря. Орки считали свою позицию безопасной ввиду наличия лагерей на западе, поэтому Нааман и скауты не встретили никаких патрулей или наблюдательных пунктов. Хотя скауты хранили молчание, Нааман видел на их лицах беспокойство и замешательство из-за этого нового «открытия».

Нааман сконцентрировался на основной цели: добраться до геотермальной станции незамеченными.

Без подробной информации он мог лишь догадываться о возможностях телепорта. К моменту, когда скауты достигли равнин Восточных Пустошей, ветеран-сержант был уверен лишь в одном: телепорт представляет серьезную опасность для защитников Кадиллуса. Когда орки наконец поймут как использовать портал, они тут же отправят на поверхность машины войны, и ни Темные Ангелы, ни СПО, не смогут противостоять им. Нааман почувствовал облегчение, когда узнал, что магистр Велиал послал сообщение в Орден, даже если Темные Ангелы прибудут, когда все уже будет кончено, они отомстят за третью роту.

Подкрепления прибывали медленно, но стабильно. Вновь прибывшие орки продвигались на запад, чтобы воссоединиться со своими сородичами, поэтому Нааман повел скаутов по обходному маршруту, приближаясь к станции с северо-запада, почти позади лагеря орков. Геотермальная станция покрывала площадь шириной в полкилометра, центральная электростанция, выделявшаяся своими размерами, была окружена небольшими ремонтными мастерскими и полуразрушенными обзорными установками. Не было видно ни техно-жрецов, ни дюжину рабочих, находившихся здесь до прибытия орков, Нааман предположил, что все они были мертвы, орки наверняка застали их врасплох.

С вершины хребта просматривалась вся территория станции, расположившейся на трех пологих холмах. Портал был установлен на гребне одного из холмов, на другом холме виднелись небольшие участки деревьев, валуны и кусты, которые смогут обеспечить хорошее прикрытие. Нааман был благодарен природе за то, что рассвет сопровождался густыми облаками, усиливавшими сумрак раннего утра.

Пока скауты осторожно продвигались в листве близлежащего холма, стараясь не привлечь внимание нескольких орков, шатающихся вокруг лагеря, Нааман обдумал ситуацию, в которой они оказались. Дамас присоединился к Нааману, и оба сержанта поползли через кусты к южному краю холма, откуда они смогли бы лучше рассмотреть лагерь.

Нааман достал ауспик и включил режим дальнего сканирования. Помимо всплесков энергии и сигнатур орков прибор не предоставил ему никакой новой информации.

— Мы должны подобраться поближе, — заявил Нааман, убирая ауспик.

— Как насчет того строения на западе от станции? — предложил Дамас, указывая на полуразрушенное здание в двадцати метрах от основного генераторного комплекса.

Нааман изучил местность. Было еще одно строение, стоящее еще ближе к генератору, но скаутам пришлось бы пересекать несколько метров открытого пространства прямо перед порталом. Телепорт работал лишь несколько секунд, а для его перезарядки требовалось несколько минут, но по расчетам Наамана у орков не было четкого расписания прибытия подкреплений. Предприятие было очень рискованным, но эта позиция позволила бы сержанту просканировать не только электростанцию, но и сам портал.

— Сначала подберемся поближе к станции, — решил Нааман, посчитав маршрут Дамаса наименее рискованным, даже если скаутам придется передислоцироваться для сканирования портала. — Ты поведешь отделение, я последую за вами.

Дамас кивнул и пополз к остальным. Нааман активировал передатчик дальнего радиуса действия для связи с Велиалом. В передатчике послышались помехи, ритм которых совпадал с ритмом пульсирования энергии трансформаторов электростанции.

— Магистр Велиал на связи, докладывай.

— Первоначальное сканирование подтверждает, что ретранслятор используется для проецирования энергии через микроволновый луч, брат-капитан, — доложил Нааман. — Я получу более четкие энергетические сигнатуры и пошлю их на «Неослабевающую Ярость».

— Что по поводу сосредоточения орочьих войск? Как скоро нам ждать нападения?

— Я бы сказал, что орки восстановят свою прежнюю численность в течение следующих двух часов, возможно чуть позже, брат-капитан. Могу я высказать предположение?

— Будь добр, брат-сержант, твоя проницательность уже сослужила нам хорошую службу.

— Телепорт не связан с электростанцией напрямую. Откуда бы не шел луч, телепорт будет работать только при наличии энергии. Захват орками электростанции означает, что сам по себе телепорт не может устойчиво функционировать, именно поэтому Гхазкулл сначала атаковал одной пехотой. Если бы вы смогли уничтожить электростанцию, то уничтожили бы источник энергии, тем самым приостановив работу телепорта.

— Бомбардировка возможна лишь при самом худшем раскладе, Нааман, — ответил Велиал. — Эти геотермальные станции расположены на самых слабых линиях разлома Кадиллуса, там, где скважины, прорытые к сердцу Кадиллуса, ослабили почву. Брат Гефест предупредил меня, что бомбардировка образует трещину в магматическом бассейне, за этим последует извержение, которое поглотит остров целиком.

— Я понимаю, — произнес Нааман, проклиная себя за то, что не подумал о последствиях взрыва. Сержант почувствовал усталость и протер глаза. — Возможно ли нанести тактический удар, брат-капитан? Если мы возьмем станцию под свой контроль, то сможем отрезать источник энергии от портала.

— Единственный выход — атака отделения Крыла Смерти во главе со мной. Мы сможем провести ее, но у нас не будет возможности закрепиться. Поэтому ты должен четко обозначить нам основные цели.

— Вас понял, брат-капитан. Я свяжусь с Вами после получения более подробной информации.

— Ты отлично выполняешь свои обязанности Нааман, — замечание Велиала очень удивило Наамана. — Я понимаю, что ты испытывал немалое давление последние несколько дней, ведь я взвалил на тебя ощутимую ношу. Я безоговорочно доверяю твоим способностям и суждению, Нааман. Исполни свою миссию.

— Подтверждаю, брат-капитан. Я вдохновлен примером Льва. Мы не подведем Орден.

Ободренный поддержкой Велиала, Нааман кивнул Дамасу, и отделение двинулось дальше. Сержант последний раз кинув взгляд на портал и последовал за скаутами. Они осторожно продвигались по спуску, периодически скрываясь за небольшими деревцами. Осветив окрестности яркой вспышкой, портал изверг пару «баивых матациклов», которые тут же умчались на запад. Уверенный, что портал не откроется еще как минимум несколько минут, Нааман просигналил скаутам выйти из укрытия.

Оказавшись на открытой местности, скауты ринулись к валунам и насыпям почти к северу от станции. Нааман побежал за ними, посматривая направо, пока не добежал до валунов. Сержант снова активировал ауспик, но сигналы силовых ретрансляторов были еще слабы, и снять с них подробные показатели не представлялось возможным. Им нужно подойти еще ближе.

До разрушенного строения оставалось двадцать метров. Почти все верхние ярусы здания оказались разрушенными, стены уничтожены, а усиленные балки из пласкрита выдернуты орками. Зеленокожие использовали их для возведения грубых лесов вокруг геотермальной электростанции, оплетя балки и трансформаторы паутиной подпорок и лестниц, чтобы цеплять свои собственные кабели и генераторы к главным линиям электропередач. В голове у Наамана созрел план. Накинув капюшон и плотно обернувшись в плащ, сержант побежал по усеянной щебнем тропе к разрушенному строению. Скрытно перемещаясь от комнаты к комнате, Нааман услышал звук приближающихся шагов остальных скаутов. Трудно было сказать, чем раньше являлось это здание. Орки вытащили отсюда всю мебель и технику, оставив лишь полуразрушенную оболочку. Крыша также отсутствовала, но лучи солнца еще не проникли внутрь голого строения.

Лестница из пласкрита в центре здания была практически цела, и Нааман жестом приказал скаутам занять позиции у ступеней. Взобравшись по лестнице наверх, Нааман лег на пол и завернулся в плащ. Достав ауспик, он стал наблюдать за активностью зеленокожих на электростанции. Орки беспорядочно сновали вокруг станции, их было не более десяти, по крайней мере тех, кого видел Нааман. Очередная вспышка возвестила о прибытии новых подкреплений, но сержант проигнорировал их. Скауты надежно укрылись в строении, и обнаружить их возможно было только в случае, если орки знали о присутствии десантников. Однако правда заключалась в том, что орки не проявляли никакого интереса к патрулированию, тратя больше времени на перебранку и отпускание непристойных шуток. Поэтому существовала возможность проникновения на станцию без поднятия тревоги.

Нааман насчитал еще четыре открытия портала, пока ауспик снимал и анализировал показатели энергетических волн, исходящих от электростанции. Он не был технодесантником, и поток информации оставался для него такой же загадкой, как и хрюканье орков, но, тем не менее, сержант отметил одну интересную деталь.

Энергия электростанции была направлена в какую-то другую точку, резко набрав мощность за минуту до открытия портала. Как только телепорт активирован, связь поддерживается в течение пяти открытий, каждое открытие длится не более нескольких секунд. Почему так происходило, оставалось для Наамана загадкой, однако это подтверждало его теорию о том, что без силового реле геотермальной станции портал не может быть открыт на продолжительное время. Для одного выброса энергии телепорта требуется вся мощность электростанции, поэтому, чтобы разорвать луч нужно просто уничтожить одно из омерзительных реле, приделанных орками к электростанции.

Вооружившись вновь полученной информацией, Нааман связался с Велиалом.

— Брат-капитан, говорит сержант Нааман. Скоро я вышлю Вам собранную мною информацию. Я уверен, что нарушение работы станции сведет на нет все планы орков. Я также передам Вам снимки реле для последующего изучения технодесантниками.

— Доклад принят, брат-сержант, — ответил Велиал. — Ожидаю получения информации.

Нааман подсоединил ауспик к длинноволновому передатчику и ввел команду для передачи собранной информации. Он с нетерпением ждал, пока информация передавалась магистру, когда передача была завершена, сержант отсоединил ауспик и, подключив монокуляры, начал передавать снимки. Завершив операцию, Нааман убрал монокуляры и ауспик и стал ждать ответ.

Время ожидания затянулось. Нааман аккуратно переместился к остальным скаутам. Орки все еще прибывали в полном неведении относительно присутствия скаутов, и сержант испытывал некоторое облегчение. Он понимал, что это укрытие — временно. Если Крыло Смерти телепортируется в этом районе, это привлечет внимание не только орков, находящихся на территории станции, но и тех зеленокожих, которые расположились на западе хребта.

И тогда у них точно не будет возможности вернуться к хребту Коф. Нааман собрал скаутов, чтобы сделать объявление.

— Приближается время, когда нас призовут свершить великую жертву во имя Ордена, — начал он. Он был доволен тем, что ни один скаут не показал и намека на страх или удивление. — Мы использовали скрытность в качестве оружия, и она сослужила нам хорошую службу. Но наступит время, когда на смену скрытности придет грубая сила. Мы не доживем, чтобы увидеть плоды нашей миссии, так как эффект от наших действий не будет мгновенным.

Нааман взглянул на скаутов и не увидел ничего, кроме решимости и гордости.

Следующим заговорил Дамас.

— Мы покажем всю силу Астартес, — начал сержант. — Все ваши тренировки, вся наша скрытность и осторожность служили единой цели: уничтожению врагов Императора. Хотя наша миссия, как и участие в войне, подошла к концу, у нас осталась священная обязанность уничтожить как можно больше врагов. Мы будем сражаться до последнего вздоха, и даже после этого мы будем бороться, пока смерть не настигнет нас. Мы — Космические Десантники, наследники Льва, мы стражи Имперской Воли.

Сигнал передатчика привлек внимание Наамана.

— Сержант Нааман, это магистр Велиал. Мы проанализировали информацию и нашли слабые участки в плане противника. Луч телепорта орков создает помехи нашему сигналу захвата. Зеленокожие все еще контролируют лазерные установки, и «Неослабевающая ярость» сможет действовать только в течение пяти минут. В связи с этим приказываю установить маячок как можно ближе к цели. Это возможно?

Нааман бросил взгляд в сторону собиравшихся у станции орков.

— Так точно, брат-капитан, — ответил он. — Я обеспечу Вам проникновение на территорию станции.

— Хорошо, — откликнулся Велиал. — Мы готовы провести операцию сразу же после получения сигнала. Мы не сможем забрать вас из-за энергетических помех.

— Мы в курсе, брат-капитан. Отделение Дамас и я проведем диверсию и обеспечим минимальное сопротивление. Служба Ордену— честь для нас.

— Тебя будут помнить, брат Нааман. Ты и твои воины вдохновляют нас.

Повисла тишина. Нааман отсоединил передатчик и отложил в сторону. В нем больше нет необходимости. Он посмотрел на скаутов и понял, что они слышали все его слова. Братья по оружию собрались в круг, и отсалютовали друг другу.

— Сражайтесь изо всех сил, — произнес Нааман. — Не отступать и не сдаваться. Мы — Астартес, погибель для еретиков, мутантов и пришельцев. Мы — Темные Ангелы, первые и величайшие. Почитайте своих боевых братьев, будьте готовы принести жертву во имя благой цели.

— Какой план, Нааман? — спросил Дамас.

— У меня маячок. Открывайте огонь по моему сигналу. В образовавшейся суматохе я проберусь на территорию электростанции и установлю его. Магистр Велиал и отделение Адаманта телепортируются к цели и уничтожат либо выведут из строя энергетические реле и телепортируются обратно. Мы останемся и нанесем как можно больше урона. Мы не сможем вернуться обратно.

— Понимаю, брат, — произнес Дамас. Сержант вытащил свой цепной меч. — Уничтожим пришельцев.

— Уничтожим пришельцев, — хором отозвались скауты.

— За Льва, — прошептал Нааман, направляясь к двери.

Ветеран-сержант ринулся вперед, держа болт пистолет в одной руке и телепортационный маячок в другой. Он двигался с максимальной скоростью к ближайшему генератору. Один из орков заметил его и начал поднимать оружие. Сержант выстрелил, попав зеленокожему в горло, болт отшвырнул зеленокожего на ограждения. Перелетев их, орк рухнул на твердую поверхность. Нааман услышал испуганные голоса остальных орков.

— Bellicus extremis, — прогремел он. — Открыть огонь!

Нааман свернул за угол генератора и столкнулся лицом к лицу с испуганным орком. Скаут-сержант дважды выстрелил, послав болты в мерзкую морду твари. До точки оставалось двадцать метров. Перепрыгнув через рухнувшего орка, он ринулся вперед, в этот момент воздух разорвали болтерные снаряды, выпущенными скаутами и пулями примитивных пушек орков.

Сержант уловил в воздухе запах озона и почувствовал, как разряд энергии пробежал по его коже. Очередная вспышка возвестила об открытии портала, и Нааман почувствовал покалывание от возникшего статического напряжения. Разряд пробежал по голым кабелям и узлам проводов, в беспорядке висевших между блоками генератора, и земля содрогнулась под ногами.

Почувствовав колебание силовых линий, Нааман понял, что место, которое он выбрал, находится слишком близко к основному излучателю: помехи, создаваемые энергетическими реле, могут разорвать сигнал телепорта.

Он повернул налево под полуразрушенную арку, выискивая открытое пространство, и наткнулся на полдюжины орков, одетых в ярко-красные куртки, на их мордах были намалеваны ухмыляющиеся солнца. Орки были заняты перестрелкой со скаутами и не заметили, как он проскользнул под аркой. Он укрылся в тени, держа пистолет наготове, и осторожно выглянул за угол. Трое орков лежали разорванные снарядами тяжелого болтера.

— Отличный выстрел, Лютор, — произнес Нааман по рации. — Продолжай вести огонь!

Орки начали искать укрытие, снаряды тяжелого болтера разрывали провода и оставляли небольшие пробоины в генераторах. Нааман выскочил из укрытия и выстрелил в орка, притаившегося за изогнутой балкой. Орки тут же открыли ответный огонь, но сержант успел укрыться за колонной, вокруг него посыпались осколки рокрита. Сержант бросил взгляд в сторону холма, на котором располагался портал, и увидел приближающихся к электростанции орков, облаченных в пластинную броню, на этот раз ее украшали черные и красные клетки, наподобие шахматной доски. Зеленокожие размахивали грубо сделанными пистолетами и тесаками, их клыкастые морды были широко раскрыты, они подбадривали остальных орков и выкрикивали предупреждения.

Нааман убрал пистолет и набрал комбинацию для активации телепортационного маячка. Все больше и больше пуль летело в сторону его укрытия. Наконец, после серии щелчков, лепестки прибора разошлись в стороны.

Воздав хвалу Императору, Нааман выбежал из укрытия и побежал к южной стороне электростанции. Отбежав от орков в черной броне на пятьдесят метров, Нааман воткнул маячок в землю и отскочил в сторону. Очередная пуля задела его руку, пройдя сквозь рукав, она оставила царапину на его бицепсе. Нааман понимал, что он должен отвлекать орков от маячка, поэтому он побежал налево от маячка, паля в орков из болт пистолета. Позади него маячок полностью раскрылся и послал невидимый сигнал.

Нааман нырнул в листву кустарника, когда пули начали разрываться прямо у его ног. Перекатившись, он припал на одно колено и прицелился в ближайшего орка. Три выпущенные болта пробили куртку пришельца, отбросив орка назад. Зеленокожие открыли ответный огонь, их перекошенные физиономии потонули в огне собственных орудий.

Очередная пуля орка нашла свою цель, попав Нааману в бедро. Сжав зубы, он выстрелил в ответ, послав в орков шторм болтов. Двое тварей рухнули на землю, однако выжившие зеленокожие оказались уже в двадцати метрах от сержанта.

Наааман напрягся: его авточувства засекли небольшое возрастание напряжения в воздухе, подобное волне, создаваемой воздушными судами. Ветер поднял в воздух песчинки земли.

Из образовавшейся сферы синего цвета с оглушающим треском появились терминаторы Крыла Смерти. Пять гигантов, облаченных в тактический дредноутский доспех, предстали перед Нааманом и опешившими орками. Терминаторы незамедлительно открыли огонь, огонь их штурмовых болтеров отбросил оставшихся орков за несколько секунд.

В центре ослепительного сияния возвышалась фигура капитана Велиала, магистра третьей роты. Его наплечники были украшены геральдикой Ордена и знаком ветерана в виде черепа, белый плащ воина Крыла Смерти ниспадал с его плеч. В правой руке он держал штурмовой болтер, в левой — силовой меч.

Окруженный пятью тяжело бронированными космическими десантниками, магистр Велиал взмахом меча направил свое отделение вперед. Вслед за появлением терминаторов телепорт орков снова озарился яркой вспышкой, извергнув очередную волну подкреплений. Нааман услышал стрельбу со стороны хребта. Орки, двигавшиеся на запад, услышали стрельбу и поспешили обратно к станции.

Перезарядив пистолет, Нааман побежал к скаутам. Слева от него Велиал и отделение Адаманта углубились в сердце трансформаторов и генераторов, направляясь к силовым реле, которые направляли энергию из геотермальной станции. Когда Нааман миновал электростанцию, Крыло Смерти уже скрылось из виду. Впереди, из разрушенного здания, скауты вели непрекращающийся обстрел из болтеров и тяжелого болтера по оркам, появлявшимся из портала.

Нааман ринулся внутрь. Взглянув в окно, он увидел, как Крыло Смерти образовало заслон вокруг магистра Велиала, пока тот поднимался по лестнице к одному из полуразрушенных реле орков. Порванные кабели извергали искры, сыпавшиеся на броню терминаторов, пока те вели сконцентрированный огонь по наступающим оркам. Велиал добрался до портала подъемного крана и двинулся к одному из генераторов. Пули отскакивали от рокрита под его ногами, оставляя дыры в его плаще цвета кости и серые царапины на его зеленой броне.

— Враг с юга! — раздался предупредительный крик Дамаса, переместившегося к другому окну.

Нааман бросил взгляд на приближающихся орков, но они еще были вне зоны поражения из болт-пистолета. Он вытащил свой цепной меч и нажал на руну активации. Острые как бритва зубцы зажужжали, готовые растерзать плоть противника.

Левым краем глаза Нааман увидел, как портал орков снова ожил, готовый выпустить еще одну волну зеленокожих. Через секунду портал завибрировал и окно захлопнулось. Велиал триумфально возвышался над электростанцией, держа кусок орочьей техники, выдернутой из основания. Без реле генераторы стали бесполезны и поток энергии, проходящий по кабелям, прекратился.

— Отделение Дамас, приветствуйте своего командующего! — крикнул Дамас. Скауты повернулись и отсалютовали Велиалу. Магистр отсалютовал в ответ, подняв вверх свой силовой меч.

Местность снова озарилась вспышкой синей энергии, и телепортационное поле поглотило магистра и отделение терминаторов.

Скауты остались одни. Как и всегда, подумал Нааман.

— Миссия завершена, — прошептал он.

Взбешенные повреждениями, причиненными их телепорту, орки обрушили свой гнев на скаутов. Стены полуразрушенного строения взрывались от попаданий снарядов и пуль. Вынужденные отступить от западной стены, скауты последовали за Дамасом в следующую комнату, пока Нааман бежал по лестнице наверх, чтобы оценить позиции противника.

С хребта спускалась группа гретчинов, подгоняемая их орочьим надзирателем. Позади них шествовали несколько отделений пехоты, вооруженные разнообразными «пушками», пистолетами, грубыми дубинками и зазубренными тесаками. Другая ватага орков со стороны портала заняла позиции среди голых валунов. Они открыли огонь из своих странных тяжелых орудий, посылая заряды зеленой энергии и снаряды с кулак, обрушивавшие тонкие стены, защищавшие скаутов.

Один из скаутов, издав крик, отшатнулся от окна, когда один из болтов зеленой энергии, пролетев через дверь, врезался в его плечо. Окровавленный и обожженный, скаут отполз к дверному проему, нащупывая рукой болтер, пока очередной шквал пуль проделывал бреши в стенах. Он успел сделать лишь один выстрел, прежде чем отрикошетившая пуля, попав ему в щеку, лишила скаута жизни.

Нааман спрыгнул с лестницы вниз и подхватил болтер погибшего скаута. Все новые и новые болты зеленой энергии разрывались рядом с оконной рамой, и ветеран-сержант переместился к другой точке.

Он помчался вперед, избегая крупнокалиберных снарядов и разрядов энергии, пока не достиг еще одного надворного строения. Перекатившись внутрь, он оказался в помещении похожем на магазин, на стенах висели сломанные полки, а в полу зияло множество дыр — еще один наглядный пример деятельности орков. Нааман ухватился за металлическую полку и залез на нее, оказавшись у небольшого окна рядом с потолком. Разбив окно ударом приклада, он открыл огонь по оркам, расположенным ближе всего к порталу, очередь болтера прошла прямо по укрытию орков, осыпав зеленокожих каменными осколками.

Взрыв, раздавшийся сзади, привлек внимание сержанта. Взглянув через плечо, он увидел в другом окне орочий дредноут, направлявшийся к позициям скаутов. Ростом он в два раза превышал космического десантника, крупный жестяной каркас с ходовой частью и четырьмя механическими конечностями, две из которых заканчивались потрескивавшими энергетическими когтями, одна — ракетной установкой со свисающей ленточной подачей ракет, четвертая конечность представляла собой огнемет с огромным дулом, извергающий обжигающее пламя на траву под его стальными ногами. Нааман заметил несколько повреждений от детонировавших болтов, однако стальной монстр бесстрастно продолжал наступать на скаутов. Еще одна выпущенная ракета, пролетев по спирали, взорвалась прямо на их позиции.

— Доложить обстановку! — гаркнул Нааман в передатчик.

Прошло несколько секунд, прежде чем раздался голос Дамаса.

— Остались только я и Лютор. Отступаем с позиции.

Дредноут был уже совсем близко к строению. Нааман не мог разглядеть находящихся внутри скаутов. Как только Дамас закончил доклад, огнемет дредноута вновь ожил, и волна пламени проникла внутрь постройки.

— Дамас?

В передатчике воцарилась тишина, лишь эхо разрывавшихся болтов и потрескивание языков пламени раздавалось вокруг Наамана.

— Дамас? Лютор?

Ответа не последовало. Нааман остался единственным выжившим Темным Ангелом в Восточных Пустошах.

У него не было времени скорбеть о павших братьях или обдумывать случайное везение в этой войне. Сержант услышал звук приближавшихся шагов, раздался треск, и дверь слетела с петель. Нааман перекинул болтер через плечо и снова достал болт-пистолет и меч.

Первого орка встретили зубцы цепного меча сержанта, лезвия вошли в его морду, разрывая глаза и мозг. Нааман выстрелил в грудь следующему зеленокожему, отбросив его назад. Сержант отрубил руку третьему, а затем вонзил меч в его глотку. Парируя тесак, направленный ему в живот, скаут-сержант услышал топот, сотрясавший землю. Он не обратил на это внимание и рубанул мечом в колено следующего зеленокожего. Как только тварь рухнула на землю, сержант всадил две пули ему в затылок, разворотив орку череп.

Дредноут врезался в стену и появился справа от Наамана. Ветеран-сержант успел заметить накалившийся запальник. Он прыгнул навстречу машине войны и перекувыркнулся через обломки стены в момент, когда пламя заполнило пространство внутри магазина, огонь распространился по полкам, и пламя начало яростно пожирать орков.

Подняв взгляд наверх, Нааман увидел клыкастую физиономию, намалеванную на корпусе дредноута, сваренного из металлических листов. Через щели в броне на него смотрели два красных глаза пилота боевой машины. Нааман поднял пистолет, готовый выстрелить, но дредноут ударил его когтистой конечностью. Коготь не попал в цель, но конечность отшвырнула Наамана к стене. Инстинктивно он выстрелил из пистолета, но болты отрикошетили от брони дредноута, оставив лишь небольшие царапины на желто-красном корпусе.

Когда пистолет Наамана умолк, дредноут поднял конечность с когтем. Сержант автоматически поднял меч, чтобы защититься от удара. Коготь обрушился на десантника, превратив его меч в осколки и задев руку Наамана. Кровь хлынула из раны на запястье. Правой рукой сержант снял с пояса небольшой предмет и зажал его в кулаке.

В глазах Наамана не было ни страха, ни сожаления. Он поклялся защищать Императора и его подданных. И если за это стоило умереть, то он был готов. Придут другие и продолжат эту битву.

— Помни меня, Тауно, — прошептал Нааман, срывая чеку с мельта-бомбы.

Он бросил противотанковую гранату в разрисованную пасть монстра и отпрыгнул в сторону. Нааман успел увидеть удивленные глаза пилота, когда тот заметил мигающую красную руну на мельта-бомбе. Через секунду бомба сдетонировала, сфокусированный, расплавляющий броню поток прошел сквозь каркас дредноута. В мгновение ока голова пилота превратилась в пепел. Через секунду взорвался двигатель машины, возникшее белое пламя уничтожило Наамана.

Ветеран-сержант Темных Ангелов Нааман погиб без страха и сожаления. Его последние мысли были об обычном, ничем не примечательном человеке, которого он поклялся защищать.

 

История Борея

Битва в ущелье Баррак

Из-за рева двигателей «Громового Ястреба» и шума ветра капеллан Борей, будучи на связи с магистром Велиалом, вынужден был отключить функцию приема внешних сигналов в своем шлеме.

— Теперь, благодаря стараниям сержанта Наамана из десятой роты, храбрым действиям скаутов и Крыла Ворона мы знаем об истинной угрозе со стороны орков. Наши доблестные братья не только предоставили необходимую нам информацию, но и нанесли удар по орочьей угрозе, дав нам время для адекватного ответа на действия зеленокожих.

— Я намерен внести Наамана в список героев Ордена Темных Ангелов, когда мы объединимся с остальными силами Ордена. Даже сейчас сержант Нааман всеми силами противодействует коварным замыслам орков. Ожидая полного доклада брата Наамана, мы должны быть готовы к тому, что свежие силы орков попытаются атаковать хребет Коф. Будь бдителен и обрушь на врага всю ярость и мощь Темных Ангелов.

Склонив голову, Борей шепотом помолился за героического брата. Десантники отделения Залтис, стоявшие вокруг него, также склонили голову в молитве. Тоновый сигнал в шлеме Борея возвестил о смене частоты. Капелан настроил радиостанцию «Громового Ястреба» на прием входящего сообщения.

— Магистр Велиал брату Борею: слушай приказ. Нам стала известна часть орочьей стратегии. Мы допускаем, что зеленокожие держат под контролем часть энергосистемы Каддилуса. Пока не ясно, какую именно цель они преследуют, сержант Нааман работает над этим. Однако, раз орки удерживают геотермальную станцию в Восточных Пустошах, они действуют по какому-то плану, и мы не должны позволить ему осуществиться. Сейчас я не уверен, контролирует ли еще Гхазкулл силовую станцию в порту Кадиллуса, но у нас есть возможность нейтрализовать эту точку.

— Твой пилот получает координаты радиорелейной станции, соединяющей порт Кадиллуса и Восточные Пустоши. Захвати станцию и оборви связь. Разведка докладывает, что в данный момент станция слабо охраняется. После выполнения задания, передислоцируйся к ущелью Баррак для защиты энергостанции на территории заброшенной шахты. Дополнительные силы уже высланы для защиты еще нескольких точек.

— Вас понял, брат-капитан, — ответил Борей. — Какова численность контингента войск в том районе и насколько велика угроза со стороны противника?

— Две роты пехотинцев СПО уже на пути к ущелью Баррак. Принимай командование и не дай оркам захватить станцию. Также я высылаю «Лэндспидер» Крыла Ворона для проведения разведки, сержант Залтис будет сопровождать тебя со своим отделением.

Возникла пауза. Борей взглянул на пилота, брата Деменсия.

— Брат, ты получил координаты?

— Так точно, брат-капеллан, — ответил Деменсий. — Цель в двадцати трех километрах от нашей позиции.

— Велиал Борею. Я полагаю, что если первая фаза твоей миссии пройдет благополучно, орки снова попытаются прорваться через хребет Коф к войскам Гхазкулла в городе. Угроза в ущелье Баррак минимальна.

— Вас понял, брат-капитан. Вы получали какие-либо сообщения из Ордена?

— Да. Великий магистр Азраил уведомил меня, что флот перемещается к точке прыжка. Нам повезло: наши братья в шести часах от точки прыжка. Я намерен частично покончить с орочьей угрозой к их прибытию, а затем, вместе с прибывшими ротами, вышвырнуть зеленокожих с Кадиллуса. Необходимо, чтобы силы орков были разделены, и мы должны прекратить подачу энергии к захваченным ими электростанциям.

— Вас понял. Мы загоним тварей в клетку, а затем уничтожим. Во славу Льва и Императора.

— Во славу потерянного Каллибана, — произнес Велиал прежде чем отключиться.

Борей отложил наушники на консоль и повернулся к десяти десантникам, сидевшим на скамейках по обоим краям «Громового Ястребя»

— Братья, мы получили задание захватить и удерживать точку, — произнес капеллан. — Ожидается небольшое сопротивление. Твой план атаки, сержант?

Залтис опустил цифровой дисплей и несколько секунд изучал цель. По его губам пробежала улыбка.

— Атака с воздуха с последующей высадкой на прыжковых ранцах, брат-капеллан.

— Отлично, сержант, — кивнул Борей. — Готовь отделение. Я буду осуществлять наблюдение и координацию действий с командной палубы.

— Две минуты до цели, братья, — раздался голос Деменсия. — Снижаюсь до пятидесяти метров для проведения атаки и высадки с воздуха. Перевожу орудийные системы под контроль духа машины. Восхвалим незамутненный рассудок, который принесет нам победу над врагом.

Пока Борей возвращался на палубу, Залтис со своими братьями готовился к предстоящему штурму. Десантники достали из оружейных шкафчиков болтерные и плазменные пистолеты, цепные и силовые мечи, а также гранаты.

Сержант сменил свою обычную латную перчатку на громоздкий силовой кулак и вытащил из подножного отсека-хранилища ручной огнемет. Вооружившись, братья стали помогать друг другу подсоединить большие турбореактивные прыжковые ранцы к гнездам на спинных пластинах брони. Корпус корабля завибрировал, когда десантники начали проверять их работоспособность

— Тридцать секунд до начала воздушной атаки, — возвестил Деменсий. — Пусть гнев наш со скоростью света падет на врага, и да будет сей удар последним, что он увидит.

Цвет сигнальных ламп внутри «Громового Ястреба» сменился на красный. Борей уже видел очертания энергетического ретранслятора, видневшиеся вдалеке.

Автоматические локаторы-сюрвейеры обследовали поверхность перед пикирующим "Громовым ястребом". На мониторах возникли красные визирные сетки с указанием целей. Борей насчитал двадцать восемь.

Крыша строения потонула в ярких вспышках оружейной стрельбы, когда орки открыли огонь по приближающемуся транспорту. Однако пули, прожужжав в воздухе, отскакивали от сделанных из армопластика ветровых стекол «Ястреба», не причиняя машине никакого ущерба.

— Дух машины пробудился. Цели отмечены. Провожу атаку.

— Вера — наш щит, праведность — наш меч! — продекламировал Борей.

По «Громовому ястребу» разнеслось эхо стрельбы.

Корабль вздрогнул, когда надфюзеляжная пушка открыла огонь, посылая снаряд точно в крышу строения. Взрыв на сто метров подкинул в воздух тела и осколки рокрита.

«Громовой Ястреб» выпустил две ракеты «Адский огонь». Обгоняя друг друга, ракеты двигались к цели, их искусственные интеллекты пометили орков, пытавшихся найти укрытие. Первая разорвалась в тридцати шести метрах от строения, превратив багги в горящие обломки. Вторая свернула налево, преследуя орков, бегущих к оросительному каналу. Она взорвалась в тот момент, когда они достигли укрытия, разметав тела зеленокожих по газону.

Боевое орудие снова открыло огонь, к нему присоединились тяжелые болтеры, превращая рокрит в осколки, болты разрывали разбегавшихся в панике орков. Снаряд пушки врезался в небольшое караульное помещение с металлической крышей, взорвав его изнутри.

— Приготовиться к высадке, — произнес Деменсий. — Маневр развертывания.

Пилот вырубил маршевые плазменные двигатели и включил тормозные.

«Громовой Ястреб» резко сбросил высоту и заложил крутой левый вираж, продолжая поливать орков огнем тяжелых болтеров, по инерции Борея слегка занесло в сторону. Дневной свет заполнил основную кабину, когда штурмовая рампа опустилась вниз.

— На штурм! — скомандовал Залтис. — Никакой пощады!

Штурмовые десантники, активировав ранцы, приготовились к прыжку. Оттолкнувшись от рампы Темные Ангелы по двое начали выпрыгивать из «Ястреба». Борей наблюдал за их спуском по внешней пикт-трансляции, десантники резко снижались, слегка замедляясь на подлете к поверхности. При приземлении удар о землю был настолько силен, что обычный человек переломал бы себе все кости, но Залтис, как и его братья, не был обычным человеком. Братья тут же открыли огонь, добивая выживших после атаки орков.

— Провожу круговой маневр поддержки, — объявил Деменсий, когда штурмовая рампа захлопнулась, и плазмо двигатели вновь ожили.

Обстрел и высадка заняли в общей сложности двадцать пять секунд.

— Передай мне контроль над боевой пушкой, брат, — приказал Борей.

Перед капелланом загорелся экран, показывая ему вид из основной оружейной системы «Громового ястреба». На небольшом экране справа были отображены показатели термального сканирования области, точки, обозначавшие тела орков, выделялись ярким белым цветом на сером фоне поверхности. На другом экране слева отображался топографический дисплей каркасного моделирования территории и рельеф окружавших ее пастбищ.

— Брат-сержант, разбиться на боевые отделения, — произнес Борей, анализируя информацию с экранов. — Основные цели — орудие ПА в трехстах метрах к югу от ворот строения, плюс двадцать единиц пехоты, укрывшихся за трубопроводом в ста пятидесяти метрах к юго-востоку.

— Вас понял, брат-капеллан, — ответил Залтис. — Необходим огонь на подавление для прикрытия наступления.

— Принято, брат-сержант, — произнес Борей.

Пальцы Борея набирали комбинации на панели управления, отмечая цель для боевого орудия: дальнобойная артиллерийская установка, спрятанная орками по дороге к ретранслятору. Дуло пушки, стоявшей в выкопанном орками окопе, выглядывало из-под наваленных на нее листьев и веток. Если бы Темные Ангелы наступали в пешем порядке, пушка нанесла им ощутимый урон.

Капеллан нажал на руну активации, и десантно-штурмовой аппарат содрогнулся от отдачи. На дисплее окоп скрылся в облаке огня и земли. Хотя взрыв был чрезвычайно мощным, выстрел лишь повредил насыпь, защищавшую пушку. Несмотря на то, что физический ущерб не был причинен, Борей сделал то, что от него требовалось: Залтис и половина его отделения были уже на полпути к цели, перемещаясь к позиции орков длинными прыжками.

Борей переключил пикт-связь, когда «Громовой Ястреб» начал кружить над комплексом. Вторая половина отделения уже вела бой с пехотой орков на юго-востоке, отстреливая орков из болт-пистолетов. Капеллан наблюдал, как орки ринулись на штурмовых десантников лоб в лоб. Капеллан понимал, что это был скорее животный инстинкт, нежели храбрость, их жажда сражения затмевала все остатки разума и здравого смысла. Результат был предсказуем: штурмовые десантники принялись кромсать и расстреливать орков, уничтожив их всех за несколько секунд.

— Братья, замечен тепловой сигнал на северо-западе, — предупредил Деменсий. — Приближается орочий транспорт.

Борей снова переключил транслятор и увидел два грузовика с открытым кузовом, несущихся сквозь высокую траву из лагеря в полу километре от станции. В передатчике капеллана послышались характерный звук разрывов мельта-бомб.

— Пушка орков уничтожена, — доложил Залтис. — Продвигаемся к зданию ретранслятора.

— Передать ручное управление противопехотными орудиями, — приказал Борей Деменсию. — Доставь нас к этим грузовикам.

Держа штурвал правой рукой, пилот пальцами левой руки набрал комбинацию на клавиатуре и активировал ручное управление парой сдвоенных тяжелых болтеров, установленных на транспорте. Перед Бореем появилась матрично-визирное перекрестие, пляшущее по неровному ландшафту местности.

— Снижаю скорость для захода на атаку с бреющего полета, — объявил Деменсий.

«Громовой Ястреб» накренился вправо на несколько секунд, после чего снова выпрямился, встав на прямой курс в сторону транспортников.

— Открываю огонь, — произнес Борей, наведя болтеры на идущий впереди грузовик.

Из дюжины выпущенных болтов восемь, очертив в воздухе дугу, устремились к орочьему транспорту. Попадание вызвало возгорание шин и взрыв двигателя, капот взлетел в воздух и ударился о козырек кабины, следующая очередь прошлась по всей длине грузовика, болты пробивали тела орков, находящихся в кузове. Передняя ось лязгнула, и грузовик, перевернувшись, покатился вниз по склону, оставляя за собой горящие обломки и масло.

— Цель уничтожена, — спокойно произнес Борей. — Terminus excelsis.

Следующий грузовик резко ушел влево, ударившись о низкий хребет, когда очередная очередь, выпущенная Бореем, оставила глубокую борозду в почве Кадиллуса. Грузовик снова вильнул в сторону, уворачиваясь от следующей очереди, неожиданная смена направления застала двух орков врасплох, и их вышвырнуло из кузова. Сидящий рядом с водителем стрелок направил пушку в сторону «Громового ястреба» и начал палить по кораблю, однако пули пролетали мимо цели.

— Подними нас над грузовиком, расстояние десять метров, — приказал Борей.

— Вас понял, брат-капеллан, — ответил Деменсий.

Борей встал со своего кресла и двинулся обратно к штурмовой рампе, пока Деменсий боролся с управлением, пытаясь поспевать за хаотичными маневрами водителя. Слегка покачиваясь, чтобы не упасть при очередном резком повороте или нырке, дошел до штурмовой рампы и нажал руну активации.

— Брат-капеллан? — Деменсий в шоке уставился на капеллана.

— Держи курс и увеличь скорость на пять процентов, — приказал Борей, не обращая внимание на обеспокоенность боевого брата. Ветер проник в кабину «Громового ястреба», поднимая полы рясы Борея. «Ястреб» увеличил скорость, оставаясь на высоте нескольких метров над землей, орочий грузовик впереди снова попытался уклониться в сторону от преследователей.

— Три градуса по правому борту, заходи на перехват.

— Вас понял, брат-капеллан.

«Ястреб» снова качнуло в сторону.

Транспорт быстро приближался к орочей машине. Водитель грузовика оставил все попытки добраться до ретрансляторного комплекса и теперь лишь пытался оторваться от «Громового ястреба». Стрелок не успевал вращать свое орудие, поэтому попросту высунул из кабины пистолет и стал палить в десантно-штурмовой корабль.

С ревом плазменных ускорителей «Громовой Ястреб» устремился к грузовику. Выхватив из-за пояса свой крозиус, Борей спрыгнул с рампы. Приземлившись бронированными ботинками на блок двигателя, Борей буквально вдавил грузовик в землю. Машина перевернулась, расшвыривая орков в разные стороны. Борея отбросило на землю, и он покатился по дороге, оставляя своим ранцем глубокие борозды.

Через двадцать-тридцать метров Борей и грузовик остановились. Проверив системы своего костюма и удостоверившись, что они в норме, капеллан поднялся с земли, стряхивая с брони обломки грузовика. Контуженные орки, валявшиеся неподалеку, начали медленно подниматься с земли. Предпочтя экономить боезапас до битвы в ущелье Баррак, Борей бросился на орков, сбивая их с ног сияющим наконечником крозиуса. Хотя двое оглушенных орков еще были в состоянии сражаться, они не являлись серьезными противниками для капеллана. Он без колебаний переломал им конечности и раскроил черепа. Остальных раненых и корчащихся орков капеллан добил бронированными ботинками.

— Брат, мне приземляться? — спросил Деменсий, когда корабль завис над Бореем.

Борей прикинул расстояние до станции: она была менее чем в километре отсюда.

— Нет, брат, — ответил он. — Лети к комплексу. Помоги сержанту Залтису выгрузить генератор фазового поля. Он понадобится нам, чтобы добраться до подземных кабелей под станцией.

— Понял, брат. Хорошей прогулки.

Борей хотел было упрекнуть Деменсия за его несерьезность, однако вовремя осекся. Капеллан взглянул на тела орков и дымящиеся обломки грузовика и удивился, почему он выбрал именно атаку лоб в лоб, вместо того, чтобы уничтожить противника огнем тяжелых болтеров. Сержант Нааман и его скауты проявили истинный героизм и стали примером для всего Ордена, и каждый пытался совершить свой собственный геройский поступок, чтобы сравниться с ними.

Дорога к комплексу даст ему время успокоиться и обдумать свои безрассудные действия.

Оторвавшись от земли, «Громовой Ястреб» образовал под собой огромное облако пыли, окутавшее комплекс. Борей сверился с экраном хронометра: три с половиной минуты до взрыва. Используя генератор фазового поля, Деменсий пробил дыру под бункером генератора и заложил взрывчатку между кабелями, соединявшими Восточные Пустоши с портом Кадиллуса. Если расчеты технодесантника были верны, то взрыв обрубит сеть и обесточит всю энергосистему.

Сбивающее с толку изобилие датчиков и труб, консолей и блоков переключателей было чуждо Борею, но он верил в способности Деменсия. Пока Борей заучивал «Наследие Калибана» и «Гимны Силе Духа», Деменсий постигал загадки машин и пути успокоения их духов.

Капеллан взглянул на удаляющуюся поверхность. Он безоговорочно верил в Деменсия, но капеллану было неспокойно от того, что он не мог контролировать происходящее.

— Все идет согласно плану, брат, — заверил его Деменсий, возможно почувствовав небольшое беспокойство Борея.

— Что случится в худшем случае? — спросил Борей, сфокусировавшись на небольшом блоке рокрита, на котором располагались панели управления ретрансляторами.

— Ну, если исходить из целей миссии, наихудший сценарий: связь не прервется, и орки продолжат получать энергию для своих целей. Если смотреть шире: если я допустил ошибку в расчетах, весь остров превратится в пепел из-за извержения вулкана, вызванного взрывом, произойдет разлом тектонических пластин, и цунами смоет все формы жизни с остальных островов, и Писцина, как имперский мир, перестанет существовать.

Борей резко повернулся к Деменсию, обеспокоенный услышанным.

— Это действительно может произойти, брат? — спросил капеллан. — Мы можем уничтожить планету.

Деменсий продолжал смотреть перед собой.

— Это теоретическая возможность, брат, но она маловероятна, — ответил технодесантник.

— Насколько маловероятна?

Деменсий медленно повернул голову к Борею, на его губах играла улыбка.

— Я бы сказал один шанс на сорок восемь миллионов.

Капеллан, раздраженный легкомыслием Деменсия, повернулся к хронометру. Двадцать секунд до взрыва.

— Это твой последний шанс попрощаться с третьей ротой, брат-капеллан, — продолжил Деменсий. — Что скажешь напоследок?

— Я нахожу твое поведение крайне неуважительным! Такое неуважение непозволительно для боевого брата. Я считаю, что в будущем тебе стоит больше времени проводить в реклюзиаме, чем в арсенале. Эти вы —

Борей замолчал, увидев, как станцию поглощает голубоватый шар огня и газа.

Строения превращались в мелкие частицы, отрываясь от рокрита. Через несколько секунд «Громовой Ястреб» накрыло взрывной волной, Борея резко тряхнуло, и лишь благодаря ремням безопасности он остался на месте.

Деменсий внимательно изучил поверхность после взрыва и затем взглянул на Борея.

— Похоже, мои вычисления были верны, брат, — произнес технодесантник. — Прости что перебил. По-моему, ты говорил о том, что я больше времени должен проводить в реклюзиаме.

— Мы поговорим об этом позже, когда вернемся домой, — пригрозил Борей. — В будущем старайся быть менее красноречивым.

Деменсий склонил голову в знак извинения и направил «Громовой Ястреб» на север.

— Двадцать шесть минут до прибытия к ущелью Баррак, брат-капеллан, — произнес он. — Желаете лично доложить магистру Велиалу об успехе нашей миссии или это сделать мне?

Борей схватил наушники.

— Говорит капеллан Борей. Магистр Велиал, миссия выполнена. Межсистемная связь с Восточными пустошами пресечена. Передайте братьям на хребте Кох, что я молюсь за них: скоро орки обрушат на хребет всю свою ярость.

Ночные жуки, жужжа, описывали круги вокруг ярких ночных фонарей, освещавших основные строения рудника. Храп спящих пехотинцев СПО смешался с шепотом тех, кто стоял на страже, и звуком шагов космических десантников, охранявших периметр.

Борей не спал, хотя у орков и не было шансов добраться до лагеря с севера так быстро. Он думал о братьях, обороняющих хребет Кох. От них еще не поступало доклада о следующей атаке орков на порт Кадиллуса, но капеллан был уверен, что ждать осталось не долго. Он стоял, вглядываясь в отдаленный силуэт хребта Кох, представляя космических десантников, устремивших свои взгляды на восток в поисках признаков активности орков.

Расположенное на высоте четыре тысячи метров от склона центрального холма, ущелье Баррак пролегало в конечной части огромного разлома. Потоки лавы в прошлом сформировали сеть водостоков и впадин. С вершины ущелья была видна геотермальная станция, внизу виднелись пещеры выработанного рудника и комплекс рабочих строений.

Борей услышал передаваемые шепотом приказы, что означало смену караула. Он взглянул на две сотни людей, сбившихся в кучу и укрывшихся полевыми накидками. С момента прибытия Борея они в течении пяти часов без перерыва продолжали жаловаться на холод, разреженный воздух и размер пайка. Эти жалобы не озвучивались капеллану лично, но Борей слышал их голоса, когда пехотинцы укрепляли позиции мешками с песком или устанавливали тяжелое вооружение.

Борей развернулся и зашагал через лагерь, стараясь игнорировать перешептывания сменявшихся часовых. Капеллан менее других хотел задерживаться в этом месте, однако его причины кардинально отличались от жалоб людей. Не неудобство и дискомфорт так раздражали Борея, но ощущение, что он пропускает самое важное сражение в этой кампании. Он был уверен, что следующее нападение на хребет Кох будет последней попыткой ненавистного сброда пришельцев объединить свои силы. Когда орков отбросят, останется лишь ждать прибытия подкреплений для завершения очищения.

— Я просто не хотел быть рыбаком, — услышал Борей голос одного из пехотинцев, проходя мимо отделения солдат, укрывшихся позади небольшой стены из пласкрита. — Я думал, если присоединюсь к СПО, у меня будет шанс покинуть этот мир. И взгляни на меня сейчас! Да я буду счастлив снова оказаться в порту Кадиллуса.

Борей мог видеть лицо молодого солдата, отражавшегося от тусклой поверхности нагревательной плиты. Ему было не больше двадцати, светлые волосы ниспадали на плечи. Пехотинец ошарашено уставился на Борея, выступившего навстречу. Люди отвели взгляды от черной брони капеллана и уставились на его череповидный шлем, закрепленный на поясе.

— В этом нет никакой удачи, — произнес капеллан. Он слегка наклонился, чтобы оказаться на уровне с пехотинцами, сервоприводы брони жалобно скрипнули. — Воины живут и умирают, полагаясь на свои умения. Если и есть сила, которая вершит наши судьбы, то это не удача, а сам Император.

— Восславим Императора, — бездумно пролепетал блондин.

Борей посмотрел на солдат и увидел их изможденные лица, застывшее на них напряжение, и как сильно они прижимают лазганы к груди.

— Умение и храбрость — вот залог победы, — произнес капеллан, обращаясь к собравшимся пехотинцам, его взгляд сосредоточился на лице солдата, с которым он разговаривал. — Вера в себя и своих товарищей — самое ценное, что есть у вас сейчас. Не пасуйте перед трудностями, которые вам приходится преодолевать, и помните о чести, которая дарована вам. Кто еще сможет похвастаться, что сражался с врагами самого Императора и выстоял? Кто еще сможет отдать свою жизнь, защищая родной дом? Большинство людей влачат жалкое существование, скрываясь во тьме, око Императора никогда не наблюдает за их трудом, уши императора не слышат их голосов. Над галактикой нависла тень зла, и лишь вы можете хоть и на мгновение проделать в ней брешь, куда проникнет Его свет.

— Те из нас, кто побывал на войне, видели истинную борьбу за существование. Другие могут спокойно спать ночью лишь потому, что в этот холод вы стоите на их страже. Возможно, нам и не приведется сражаться и у других будет больше шансов на доблестную битву. Все это не важно, важно лишь то, что вы были готовы к битве и вам не перед кем оправдываться.

Борей осознал, что говорит это больше для себя, чем для писцинцев.

— Моя семья погибла при первом нападении орков на порт Кадиллуса, — произнес один из солдат, его лицо, помеченное немалым возрастом, выражало беспокойство. — За что я сражаюсь сейчас? Все, что было дорого для меня, потеряно.

Вспомнив, что разговаривает с обычными людьми, Борей подавил желание зарычать на пехотинца. Он откашлялся и постарался говорить более мягким голосом.

— Ты сражаешься, чтобы их помнили, боец. Неужели ты хочешь, чтобы орки стерли твой город с лица земли, убили всех тех, кто знал твою семью? Они все еще живут в твоей душе и в твоем сердце, и в сердцах и душах тех, кто знал их. Память защищать намного сложнее, чем кого-то одного. Ее могут уничтожить страх и сомнение, а это страшнее чем пуля или снаряд. Смерть тех, кого ты любил, не должна ослабить твою решимость, она должна еще больше укрепить ее. Они отдали свои жизни за Империум, будь то по своей воле или нет. Кем ты будешь считать себя, если сдашься сейчас, после того, что случилось с твоей семьей? Кровь невинных — семя Империума, пехотинец.

Борей выпрямился, взглянув на старика, он прочитал в его глазах чувство собственной вины. Борей уже собирался уходить, когда пехотинец-блондин задал ему еще один вопрос.

— Сэр, а за что воюете Вы?

У капеллана было множество ответов. Борей мог бы рассказать им про случайность, благодаря которой третья рота вовремя прибыла на эту планету. Он мог бы сказать, что Писцина является местом, откуда Темные Ангелы набирают новобранцев. Он боролся с искушением рассказать им о древних пактах между Темными Ангелами и командующими Писциной. Борей мог рассказать и об узах братства, о том, что брат никогда не оставит другого брата в беде.

Он даже мог сказать им, что биться с одними из самых свирепых врагов человечества и вести своих людей в бой, являясь для них примером — честь для капеллана. Смог бы он объяснить им священный долг космического десантника, возложенный самим Императором много веков назад?

Но он остановился на ответе, который объяснял все это одним предложением.

— Я — Астартес, избранный воин Императора, — произнес он.

Капеллан покинул людей, оставляя их наедине со своими мыслями и переживаниями. Он обнаружил сержанта Залтиса сидящим на валуне, Темный Ангел смотрел на облачное небо на юге. В тумане его фигура приобрела странные очертания: прыжковой ранец создавал ощущение горба на спине сержанта. Залтис повернулся к Борею, шагавшему по каменистой тропе.

— На что ты смотришь, брат? — спросил капеллан, останавливаясь рядом с Залтисом.

— Ничего особенного, брат-капеллан, — сержант снова повернулся к горизонту. — Тут не на что смотреть. Орков не видно. Им потребуется как минимум день, чтобы добраться сюда. Очень странно, что штурмовому отделению поручили приглядывать за заброшенной шахтой.

— Магистр Велиал действует согласно лучшим доктринам боя, брат, — произнес Борей, опустив руку на свой крозиус. — Решение выставить здесь войска, дабы не быть захваченными врасплох, было весьма мудрым.

Залтис подался вперед и подобрал небольшой черный каменный осколок. Сжав кулак, сержант превратил его в черную пыль.

— Я не осуждаю магистра Велиала. Мне лишь жаль, что мне не повезло, и я оказался здесь. Неужели писцинцев недостаточно, чтобы справиться с ватагой орков, если они, конечно, вообще захотят захватить электростанцию?

Борей окинул взглядом отделения СПО Писцины и вспомнил недавний разговор с солдатами.

— Направь их в порт Кадиллуса, и они будут драться до смерти, в этом я уверен, — начал капеллан. — Здесь же, вдали от своих военачальников, домов и семей, которые они хотят защитить, вряд ли. Им неважно, какое стратегическое значение имеет данный объект, как бы хорошо это не объясняли наши командующие. Я разделяю твое недовольство, брат-сержант, но, несмотря ни на все, мы все равно будем защищать это место.

— Я вижу, ты не особенно расположен к нашим союзникам, брат.

— Они всего лишь обычные люди, — ответил Борей. — Я не могу оценить степень их храбрости, лишь один раз взглянув на этих людей, но все, что я слышу от них — это эгоизм и жалость к себе, разлагающие человека. Если бы они были одни, то сбежали еще до начала атаки орков, уж в этом я уверен. С нашим присутствием их решимость крепнет, подпитываемая если не честью, так гордостью.

Залтис соскочил с валуна и взглянул на людей, чьи лица освещал тусклый свет ламп и огонь костров.

— Ты не веришь в наших союзников, брат, — произнес сержант. — Разве космический десантник не был в начале просто обычным человеком? Разве мы не доказательство тому, что дисциплина и тренировки могут закалить рассудок и душу?

— Нет, мы не такие, — без раздумий ответил Борей. — Даже до того, как мы попали в Орден, каждый из нас был лучшим, величайшим из своего народа, алмаз среди руды. Мы жили в жестких, опасных условий, и эта жизнь сделала нас такими, какие мы есть сейчас.

Капеллан приблизился к Залтису и прикоснулся к символу Темных Ангелов на его наплечнике.

— Апотекарии могут улучшить наши тела, капелланы — укрепить наш рассудок, но все это они могут сделать, лишь опираясь на крепкий фундамент личности. Лишь идеальное телосложение может принять дары Льва, его геносемя, лишь идеальный дух сможет понять и принять учения Льва. Мы сильнее, быстрее и храбрее нас прошлых, но не забывай, что мы были рождены, чтобы разделить судьбу, не уготованную обычному человеку.

Залтис молчал. Тучи проскользнули по ночному небу, когда луна взошла над краем ущелья Баррак, ее цвет отразился от линз шлема космического десантника, придав им серебристый оттенок. После очередной смены караула над лагерем снова повисла тишина. В такой атмосфере можно было забыть о сотнях зеленокожих в нескольких километрах к югу, готовящихся принести смерть и разрушения. Почти забыть.

Борей заметил, что Залтис снова смотрит в небо.

— Чем тебя так привлекли небеса, брат? — спросил капеллан.

— Я был неправ, брат-капеллан, и за это приношу свои извинения, — ответил Залтис. — Я слышал, как ты разговаривал с теми солдатами о защите их домов, и это напомнило мне кое о чем.

— И о чем же?

— Я родился на Писцине V, брат, — ответил сержант. — Дважды я возвращался сюда набирать рекрутов из своего народа, но никогда ранее я не вставал на его защиту. И это чувство гложет меня.

— Поясни.

— У Темного Ангела нет дома — это то чему ты учил нас, брат-капеллан. Орден — наше братство и Башня Ангелов — наш монастырь. Потеряв благословенный Калибан, Темные Ангелы странствуют меж звезд, преследуя врагов и выполняя нашу миссию.

— Верно. Пока остальные Ордена прикованы к одному миру, мы — Темные Ангелы не зависимы от одного места. Естественно, что ты ощущаешь связь с планетой, которая дала тебе жизнь. Но Темные Ангелы дали тебе цель.

Залтис, казалось, не слушал капеллана.

— Все, что я помню — это джунгли и огромные звери, на которых мы охотились. Копья и кровь, триумфальный рев и крики воинов. И я помню ту ночь, когда Темные Ангелы пришли за мной. Много поколений никто не видел небесных воинов. Были и те, кто сомневался в их существовании, но я всегда верил. Я слушал истории и наблюдал за небом, и я знал, что мое место не здесь. Мой отец и дед были лучшими воинами в племени, сильнее, чем их предки, но небесные воины не пришли за ними. Но я все равно верил, что они придут за мной.

— Я не вижу связи с нашей миссией, брат-сержант.

Залтис слегка покачал головой.

— Там, в миллионах километрах отсюда, такой же юноша, каким был я в свое время, ждет своего часа, и он тоже быстрее, храбрее и сильнее, чем остальные. Мы должны быть там, осуществить его мечту, а вместо этого мы сражаемся здесь, против врага, который даже не подозревает о нем.

— Это — еще одна причина, почему мы должны уничтожить орков, — произнес Борей.

— Да, — ответил Залтис. — Пойми, брат, ты сражаешься, потому что у тебя есть долг перед Орденом, Львом и Императором. Я же сражаюсь, потому что Писцина может погибнуть, и Темные Ангелы никогда не смогут вернуться сюда. Сейчас я Темный Ангел, но люди, давшие мне жизнь, будут брошены на произвол судьбы. Они будут ждать небесных воинов, устремив взор к небу, но если сейчас мы проиграем, они больше никогда не увидят их.

Сержант-штурмовик дважды хлопнул Борея по нагруднику своей бронированной перчаткой.

— И поэтому, брат-капеллан, я бы хотел сражаться на хребте Коф, сражаться за Писцину, а не ждать здесь врага, который никогда не придет сюда.

Залтис сделал шаг, но капеллан остановил его, схватив за руку.

— Здесь не о чем сожалеть, брат, — произнес Борей. — Завтра я поговорю с магистром Велиалом и попрошу его направить тебя к хребту Кох. Твои свирепые предки становились лучшими воинами Ордена, их потомки продолжат эту традицию. Я позабочусь о том, чтобы ты защитил наследие своих предков.

Залтис поклонился.

— Благодарю, брат. Ты унаследовал не только мудрость Льва, но и его сердце.

Капеллан наблюдал, как Залтис возвращается в лагерь, затем снова обратил свой взор на юг. Было понятно, почему сержант испытывает такое сильное чувство долга по отношению к этому миру, но эта привязанность не должна быть сильнее связи с Орденом. Когда битва завершится, Залтису необходимо будет напомнить о клятвах верности Ордену и проследить, чтоб тот обязательно произнес молитвы памяти и преданности, он поможет Залтису забыть эти будоражащие его разум воспоминания, и сержант снова, без сожаления, будет готов отдать свою жизнь за Орден.

Такова была природа капелланов: не допустить даже проблеска слабости или сомнения. Десятая рота тренировала космических десантников, апотекарии совершенствовали их тела, арсенал предоставлял им оружие и броню. И именно капелланы давали космическим десантникам самое смертоносное оружие: праведность цели. Без этого десантник переставал быть великим воином.

Верность учениям Ордена, распространявшимся среди Темных Ангелов, была основой дисциплины и бесстрашия. Апотекарий может вживлять прогеноиды, снабжать тело гормонами и белками, но это лишь работа над физической оболочкой боевого брата, капелланы же делают из этой оболочки настоящего космического десантника, наделяя его такими качествами как отвага, честь и агрессивность.

Сама мысль о священной обязанности капеллана еще больше укрепила боевой дух Борея. Быть капелланом означало оправдывать самые высокие ожидания. Борей вспомнил чувство справедливости и целостности, которое он ощутил, когда последний орк был повержен в базилике, сейчас это чувство снова вернулось к нему.

Не только чувство ярости к врагу прибавляло Борею уверенности в себе. Он знал древние секреты Ордена, знал, к чему могут привести колебание и сомнения. Около десяти тысяч лет прошло с того дня, когда те, кому доверял Лев Эль Джонсон, предали его. Борей не раз слышал ложь, срывавшуюся с губ предателей, помещенных в Башню Ангелов. Он воочию убедился, насколько лживы могут оказаться космические десантники. Если он и был жесток, то лишь потому, что осознавал истинную опасность двуличия.

Иногда эти секреты казались слишком тяжелой ношей. Борей взглянул на Залтиса и попытался вспомнить, что такое быть рядовым Темным Ангелом, не привлеченным во Внутренний Круг и не узнавшем о моменте слабости Ордена во время ереси Гора. Был бы он слабее или сильнее, не зная о тайне Ордена? Трудно было сказать, через год, после получения статуса боевого брата, совет капелланов вызвал Борея и объявил ему, что сила разума, которой он обладает, выделяет его среди остальных, так он стал одним из них.

В этот день он был преисполнен гордости. Он был горд не тем, что выделялся среди остальных, а тем, что сможет внести свой вклад в развитие Ордена. Если бы он знал, что ему предстоит узнать за следующие несколько десятков лет, он бы не был так счастлив. Ему понадобилось все его мужество и постоянная поддержка его братьев-капелланов, чтобы смириться с позорным прошлым Темных Ангелов.

Допросы Падших давно бы ослабили чувство решимости у обычного Темного Ангела. Но не в случае Борея. С каждой новой ложью, с каждой попыткой обоснования собственного величия и правосудия, Падшие, огрызавшиеся на допросах, лишь еще больше укрепляли его веру и решимость. С каждой попыткой оправдать свои действия или спасти собственную шкуру капеллан убеждался в истинной природе тех, кто отвернулся от примарха и стал предателем.

Его последний допрос был труднее, чем все предыдущие, допрашиваемый пытался посеять в нем семена сомнения, подвергая сомнению лояльность Льва Императору. Эта предательская змея был зачинщиком восстания против Льва и ярым клеветником.

Борей вспомнил его имя: Астелян. Он так и не раскаялся и остался верен своим убеждениям, несмотря на все старания Борея.

Неистовый и полусумасшедший Падший с пеной у рта доказывал свою правоту, приводя дикие аргументы и пытаясь переврать всю историю Ордена. Как мог тот, кто сам признался в массовом геноциде и был настолько нагл, что гордился своим пренебрежением ко Льву и Императору, говорить правду?

И именно с этим безумием капеллан пытался бороться. За десять тысяч лет капелланы научились бороться с предателями и распознавать ложь в их показаниях.

Обладая знаниям, Борей мог уничтожить любое семя сомнения еще до того, как оно пустит корни. Залтис был космическим десантником из Ордена Темных Ангелов, и Борей ни на момент не сомневался в его решимости. Однако в давние времена те, кому Лев доверял более остальных, предали его. Пока Залтис не представлял угрозы, но это пока.

Его сентиментальная привязанность к родному миру являлась микротрещиной в броне его души, которая однажды может стать причиной ее распада. То, за что сегодня он готов превратить орков в порошок, завтра может стать причиной его неповиновения. Если Темные Ангелы не смогут сдержать орков и Писцина падет, можно ли будет доверять Залтису в будущем и не бояться, что он не нарушит приказ, и что самое важное, не пойдут ли за ним остальные члены его группы?

Рядом с электростанцией послышался гул анти-гравитационных двигателей патрулирующего «Лэндспидера» Крыла Ворона. Пока Крыло Ворона патрулировало окрестности, защищая лагерь от нападения противника извне, Борей защищал его от еще более опасного противника: сомнения.

Ночь прошла спокойно. Борей сидел на валуне, чистя свой болт-пистолет, когда на горизонте с востока показались красные лучи. Он огляделся вокруг и увидел приближавшийся к нему сзади «Лэндспидер» Крыла Ворона. Окрашенный в черный цвет, «Лэндспидер» остановился в нескольких метрах от капеллана, зависнув над землей. Брат Аматаил спрыгнул на землю, выпустив из рук тяжелый болтер, ствол орудия ударился о корпус машины. Аматаил нагнулся проверить нижнюю часть «Лэндспидера»

— Что-то случилось, брат? — спросил Борей, включив передатчик

— Я не уверен, брат. — ответил Аматаил.

Его черная броня слилась с машиной, когда тот нырнул под «спидер». От ударов его бронированной перчатки по корпусу в горах, окружавших шахту, раздавалось эхо. Наконец, десантник появился из-под корпуса со сломанной веткой в руке. Он вытянул руку, демонстрируя ветку водителю, брату Метаниилу.

— Видимо, она попала туда, когда мы прочесывали восток ущелья, — произнес Аматаил, откидывая ветку в сторону. — Как там сенсор, брат?

Услышав этот разговор, Борей встал и направился к машине, зависшей на несколько метров над землей. Антигравитационное поле слегка освещало поверхность, гравитационные импеллеры поддерживали судно в воздухе. Авточувства Борея зафиксировали электромагнитную энергию, излучаемую антенной, установленной на носу машины, когда пилот активировал длинноволновый авгур.

— Он все еще не в порядке, брат, — ответил Метаниил. — Сигнал нечеткий, проверь еще раз.

Аматаил снова залез под «Лэндспидер», послышались глухие удары, означавшие попытки десантника найти неисправность.

— Кабели на месте, — произнес Аматаил. — Проверь связь с орудиями.

Послышался лязг пневматики, когда многоствольная штурмовая пушка в нижней части «спидера» начала вращаться влево и вправо. По команде пилота ствол пушки завертелось с большой скоростью, орудие жалобно зажужжало, затем жужжание переросло в скрежет.

— Я думаю, твое ужасное обращение разгневало дух сенсорной матрицы, брат, — произнес Метаниил. — Я говорил тебе обратиться к брату Гефесту за его благословением, перед тем как мы покинем порт Кадиллуса.

— Магистр Велиал отдал четкие распоряжения, брат, — ответил Аматаил. — У нас не был времени обращаться за помощью к технодесантникам.

Борей кашлянул, привлекая внимание космических десантников.

— Поясни ситуацию, брат, — произнес капеллан.

Аматаил и Метаниил переглянулись, ожидая, кто начнет говорить первым. Наконец, Аматаил повернулся к Борею.

— Мы повредили длинноволновый авгур, брат-капеллан, — признался стрелок Крыла Ворона. — Мы думали, что временной починки будет достаточно, но, похоже, дух машины поврежден больше, чем мы предполагали.

— Ты считаешь необходимым прервать патрулирование из-за этого? — спросил Борей, стараясь говорить спокойнее.

— Мы прочесывали окрестности вдоль и поперек, брат, — ответил Аматаил. — Есть более важные вещи, чем несколько горных ящериц.

— Как давно вы обнаружили неисправность сенсора, братья? — спокойно спросил Борей.

— Менее двадцати минут назад, брат-капеллан, — ответил Метаниил

— И сейчас на сенсоре видны помехи?

Метаниил взглянул на панель и кивнул.

— Так точно, — ответил пилот. — Проклятое устройство думает, что в трех километрах находится огромный источник тепловой энергии. Если бы это были орки, то их должно быть сотни.

— Я думаю, мы должны проверить, — поспешно заявил Аматаил. Он бросил взгляд на Борея и занял позицию рядом с водителем. — Лучше лишний раз перестраховаться, правильно брат-капеллан?

На вопрос стрелка Борей ответил молчанием.

— Следуем протоколу «Рассвет», — произнес Аматаил. — С востока на запад. Более не будем беспокоить брата-капеллана.

Борей разочарованно покачал головой, когда «Лэндспидер» растворился в ночи. Крылу Ворона была предоставлена относительная свобода и независимость, но слабая дисциплина непростительна. Когда Темные Ангелы вернутся домой, Борей обо всем доложит брату Саммаилу, магистру Крыла Ворона. Подобное дерзкое поведение не позволительно для третей роты.

Несколько минут спустя послышались крики командиров писцинцев, приказывающих ночному караулу смениться. Пехотинцы неохотно вылезали из своих спальных мешков, ворча и препираясь друг с другом. Проходя мимо них, Борей услышал какой-то шум на юге ущелья. Словно жужжание огромной осы.

Капеллан сразу понял его природу: огонь штурмовой пушки.

Секунду спустя передатчик Борея ожил.

— Брат Борей! — голос Метаниила был очень взволнованным. В передатчике послышалась стрельба из тяжелого болтера и выстрелы штурмовой пушки. — Это Крыло Ворона-шесть. Замечен противник. В двух километрах от Вашей позиции. Мы отходим на безопасное расстояние. Вижу тяжелую пехоту. Запрашиваю дальнейших распоряжений.

Борей сразу переключился на общую частоту.

— Братья Льва, сыны Писцины, враг близко! Собирайтесь и готовьте оружие. Сегодня враг проверит на прочность нашу отвагу и силу. И мы не покажем ему слабости. — капеллан снова переключил частоту. — Крыло Ворона-шесть, говорит Борей. Какова численность противника?

— Четыреста — пятьсот единиц, включая легкую технику и дредноуты, брат, — спокойно ответил Метаниил. — Я насчитал пять «баивых матациклов» и один грузовик с огнеметом. Ожидаю приказа.

— Задержите их, — ответил Борей, направляясь в центр лагеря. Он осмотрелся вокруг, проверяя готовность защитников. Реакция на наступление противника проявлялась по-разному. Залтис и его штурмовые десантники передислоцировались на левый фланг, взяв под контроль позиции напротив руин одного из строений шахты. Пехотинцы сновали взад вперед, некоторые из них уже находились на своих постах, других новость застала в момент приема пищи. — Две минуты, Крыло Ворона-шесть.

— Подтверждаю, брат. Задержать противника на две минуты.

Борей занял место в центре линии обороны, позади полуразрушенного валуна и ящиков с землей. Напротив него испуганный лейтенант писцинцев выкрикивал приказы своему отделению, пока они устанавливали автопушку. Пехотинцы, залегшие в окопе, не хотели покидать укрытие и мешали установке противотанковой пушки. Пронзительные крики офицера лишь сеяли панику в рядах солдат. Борей подошел к взбешенному офицеру, тень космического десантника нависла над пехотинцами, передвигавшими тяжелое орудие.

— У вас будет больше преимущества, если установите орудие на более твердой поверхности, вот здесь, — Борей указал на окоп в дюжине метров вправо, который в данный момент пустовал. — Не спешите, у вас еще есть время.

Офицер опустил голову и приказал своим людям двигаться на пустую позицию. Борей придержал человека за руку, когда тот двинулся за своим отделением, стараясь не ранить офицера.

— Я надеюсь, ты проявишь спокойствие и дисциплинированность, лейтенант, — произнес Борей. — Помни, что твои люди считают тебя лидером. Я знаю, что тебе страшно, но ты не должен показывать это. Ты офицер, представляющий самого Императора, не забывай этого.

Лейтенант ничего не сказал, а лишь кивнул и сделал глубокий вдох. Борей еще несколько секунд держал офицера, пока тот полностью не успокоился. Взглянув на окоп, он увидел, что оружие уже установлено, готовое отражать атаки орочьих машин.

— Ступай к своим людям и сражайся с честью и гордостью, — произнес Борей, слегка подтолкнув лейтенанта в правильно направлении.

— Это Крыло Ворона-шесть. Два «баивых матациклов» уничтожено, брат-капеллан, — доложил по рации Метаниил. — Тяжелый болтер уничтожен, стрелок погиб. Ожидаю приказов.

— Продолжай сдерживать противника, — ответил Борей. — При необходимости пожертвуй своей жизнью. Подтверди.

— Подтверждаю, брат-капеллан, — без колебаний ответил пилот.

Борей проверил развертывание своей маленькой армии. Многие из солдат прятались за электростанцией, вместо того, чтобы быть на передовой. Они собрались у внешних строений шахты, а двигаться вперед было уже поздно.

Капеллан связался с Залтисом.

— Орки, вероятнее всего попытаются захватить внешний периметр комплекса, брат-сержант. Не вступай в бой, пока не наступит подходящий момент для контратаки. Если враг займет эти строения, тебе придется выбивать их оттуда. Боюсь, наши союзники не смогут с этим справиться.

— Подтверждаю, брат-капеллан. Мы дадим писцинцам шанс задержать противника и нападем, когда противник начнет маневрировать.

Передатчик затрещал, и Борей снова услышал голос Метаниила.

— Говорит Крыло Ворона-шесть. Уточнение численности противника. Как минимум пятьсот единиц пехоты. Я вижу тяжеловооруженных вожаков, движущихся к ущелью. Похоже хребет Кох не основная цель про—

Передача оборвалась, и долину сотряс взрыв. Борей усилил свои авточувства и увидел облако красного пламени в полукилометре от ущелья. Дым от орочьих мотоциклов и грузовиков был уже недалеко.

Борей переключился на общую частоту.

— Говорит ваш командующий, капеллан Борей из Ордена Темных Ангелов. Сегодня вы покажите, насколько крепка ваша решимость. Сейчас вы сражаетесь не за шахту, а для того, чтобы остановить орков. Враг пришел, чтобы уничтожить все, что вам дорого и поработить ваших любимых. Наших врагов много, но у нас — преимущество в местоположении. Сегодня у каждого из вас есть возможность стать героем Императора. Сосредоточьтесь на убийстве врага и не позволяйте страху одержать над вами победу. С каждым убитым орком вы снижаете угрозу уничтожения ваших домов и семей. Разделите ярость с Темными Ангелами и уничтожайте этих омерзительных тварей. Sanctorius via mortis majorus. Убивайте без жалости, почувствуйте сладкий вкус победы!

Залтис и его штурмовые десантники ответили ему ревом одобрения, реакция писцинцев была менее радостной. Большинство пехотинцев с тревогой ожидали в своих окопах прибытия орков. Воцарившаяся на мгновение тишина была нарушена ревом двигателей, эхом отдававшимся по всему ущелью. Борей увидел густую завесу дыма, скорее всего исходившую от уничтоженного «Лэндспидера», и клубы пыли, поднимаемые орочьими «матациклами».

Как только «матациклы» оказались в поле зрения, тяжеловооруженные команды справа от капеллана открыли огонь из своих лаз— и автопушек, наполняя воздух градом снарядов и голубыми разрядами энергии. Один из снарядов лазпушки попал в двигатель «матацикла», разом уничтожив и машину и водителя. Еще два мотоцикла, укрывшись за грузовиками, уворачивались от каменных осколков и разрядов энергии.

«Баивые матациклы» были даже больше чем боевые мотоциклы Крыла Ворона, на каждом из них были установлены скорострельные пушки, осыпавшие снарядами ущелье. Вместо обычных колес на орочьих «матациклах» были установлены здоровенные гусеницы, разбрасывавшие комья грязи и песок во все стороны.

Глаза и морды водителей «матациклов» скрывали защитные очки с толстыми стеклами и разрисованные яркими красками шарфы. На их безрукавках красовались красные полосы в тон окраски машины. На «матоцикле» одного из них, орка с в шлеме, похожем на ежа, был установлен стяг, на котором был изображен пылающий череп. Голову другого орка покрывала кожаное кепи с небольшими рогами, торчащими из нее. Шарф сорвало, открылась перекошенная из-за быстрой езды морда, забрызганная слюной.

Борей был не сильно обеспокоен появлением «матациклов». Он изучал доклады о штурме хребта Коф и теперь воочию убедился, что орки повторяют те же самые ошибки. Желая поскорее схватиться с противником, «матациклисты» оказались слишком далеко от пехоты, став прекрасной мишенью для тяжеловооруженных команд.

Через несколько секунд «матациклы» выскочили позади разрушенной будки внизу ущелья, один из уцелевших «матациклов» был тут же уничтожен выстрелом автопушки. На валуны посыпались осколки, а вокруг писцинцев образовалась густая завеса дыма с оттенками зеленого и серого.

Оставшийся «матациклист» резко менял направление то вправо, то влево, стяг позади него также болтался из стороны в сторону в такт поворотам «матацикла», теперь практически все ущелье было окутано пылевыми волнами. На такой скорости прицелиться было просто невозможно, поэтому пули выпущенные орком, пролетев над головами защитников, попадали в верхние этажи электростанции. Поведение орка было крайне безрассудным, Борей предположил, что орк находится в состоянии боевой эйфории.

К лаз— и автопушкам присоединились тяжелые болтеры, когда орк оказался в радиусе их действия. Один из болтов попал в магазин пушки орка, вызвав цепную реакцию. Объятый пламенем и дымом «матацикл» перевернулся и полетел вниз, подскакивая на валунах и расщелинах, пока не врезался в стену ущелья. Ручейки вытекавших из машины бензина и масла заструились навстречу оркам. Патроны продолжали взрываться, и через несколько секунд после удара волна искр ускорило поглощение «матацикла» пламенем, распространившимся на всю правую часть ущелья.

Переключив визор шлема в «режим ужаса», Борей, сквозь пламя и дым, окутавшие передний край шахты, увидел приближающийся грузовик. Он был немного больше чем «баивые матациклы» и тянул за собой длинный прицеп, на котором изо всех сил старался удержаться гретчин, вцепившись во вращающееся кресло. На крыше грузовика было установлено похожее на дымоход приспособление, то и дело извергавшее пламя.

Борей заметил, что защитники прекратили стрельбу, и лишь в этот момент он понял коварный план орков. Орочий вожак послал «матациклы» вперед, зная, что они будут уничтожены, но созданные ими клубы пыли и дыма затруднят видимость, и орки смогут беспрепятственно подойти ближе.

— Минометчики! — гаркнул Борей. — Забросать ущелье бомбами.

Пехотинцы сразу отреагировали на приказ, но извергающий пламя грузовик уже появился из завесы дыма, водитель направил машину прямиком на ближайшую огневую позицию. Шокированные писцинцы начали выкрикивать предупреждения, раздалось несколько выстрелов из автопушки, но снаряды пронеслись мимо цели.

Грохот падающих бомб присоединился к реву грузовика и крикам офицеров СПО. Серия взрывов сотрясла ущелье с левого по правый край, в нескольких метрах от приближающегося грузовика, лишь усилив дымовую завесу.

— Сержант Залтис! — Борей развернулся к штурмовикам. — Уничтожьте грузовик, пока он не подошел к линии обороны!

— Принято, брат-капеллан, — сержант и его отделение, включив прыжковые ранцы, стали продвигаться к цели.

Покрывая с каждым прыжком расстояние в двадцать метров, штурмовое отделение каждый раз замедлялось, и десантники посылали в сторону грузовика болты и разряды энергии. Орочий стрелок повернул орудие в сторону Ангелов и выстрелил. Ярко-оранжевая струя, очертив дугу, поглотила отделение Залтиса. Струя задела одного из десантников, и он, объятый пламенем, полетел вниз, прямо на валун. Остальные Темные Ангелы избежали критического попадания, их броня лишь слегка почернела.

Стрелок снова выстрелил и развернул огнемет, когда грузовик попытался уклониться от приближавшихся десантников. Огненная волна прошла по валунам и каменистой поверхности ущелья, но слишком низко, чтобы задеть космических десантников. Залтис и его отделение наконец-то настигли грузовик, и очередной раз увернувшись от огненной струи, с ревом обрушились на врага.

Один из штурмовых десантников приземлился на кабину грузовика, врезав водителю ботинком между глаз, он вышиб его с сиденья. Орк полетел прямо под скрежещущие гусеницы, буксируемый прицеп подпрыгнул, наехав на его изуродованный труп.

Этот скачок вынудил Залтиса совершить прыжок, сержант врезался плечом в бок трейлера, выведя из равновесия гретчина, стоявшего на цилиндрической цистерне с топливом.

Заклёпки вылетели из своих отверстий, и густая маслянистая жижа потекла из пробитой цистерны, попадая на броню штурмовых десантников.

Даже без водителя орочья машина неслась вперед к ущелью, штурмовые десантники следовали за ней по пятам. Один из них приземлился прямо на трейлер. Борей заметил, как космический десантник с силой швырнул мельта-бомбу в брешь, из которой вытекала жижа, в устройстве связи капеллана раздался предупреждающий крик. Менее чем в дюжине метров от переднего окопа отделение оторвалось от обреченного грузовика, взмыв высоко в воздух, через долю секунды мельта-бомба взорвалась. Взрывная волна сбила нескольких писцинцев с ног. Горящие останки полугусенечной машины, прочертив дугу над мешками с землей, врезались в неровную стену и взорвались.

Послышались крики нескольких раненых пехотинцев. Сержанты и офицеры орали на своих людей, приказывая удерживать позиции, пока двое медиков ринулись к пострадавшим. Борей засек гретчина, которого отшвырнуло в сторону, тот изо всех сил пытался залезть за валун. Он уже собирался предупредить сержанта Залтиса, но увидел, что тот уже обнаружил карабкающегося зеленокожего. Ручной огнемет сержанта ожил, и белое пламя полностью поглотило пришельца.

— Живешь в огне, так и сдохни в нем же, — взревел Залтис, удовлетворенный результатом. Сержант пересек ущелье и подошел к своему павшему боевому брату. — Брат Лемазий мертв. Мы будем помнить твою жертву.

— Его дела навсегда останутся в наших сердцах, — заверил его Борей.

Штурмовые десантники подняли обуглившееся тело боевого брата и понесли его обратно к шахте. Позади них, за густой завесой, можно было разглядеть крупное скопление зеленокожих, рвущихся вперед по ущелью. Борей слышал их гортанные боевые крики, звон снаряжение и стук ботинок.

— Приготовиться к обороне, — скомандовал капеллан пехотинцам, стоящим рядом с ним.

Орки, облаченные в желтую и черную броню, зеленой волной хлынули сквозь дымовую завесу. Борей увидел, как сотни ватаг орков устремились вверх по склону, их красные глаза пожирали защитников ущелья, скрежеща клыками, они выкрикивали вызовы своим противникам.

Капеллан услышал, как кричали писцинцы, но не от злости, а от ужаса. Сквозь грохот орочьих сапог он услышал звук удаляющихся шагов и звон брошенного оружия. Оглянувшись направо, он увидел, как минимум две дюжины писцинцев покинули свои позиции и убегают, игнорируя приказы своих сержантов.

Пехотинцы со всех ног устремились назад к геотермальной станции, их панические вопли побуждали их товарищей следовать за ними.

— Держать линию! — взревел Борей, развернувшись, он пытался остановить убегавших солдат. Несколько солдат осторожно отползли от баррикады и вскинули свои лазвинтовки. — Открыть огонь, черт бы вас побрал!

Взбесившись из-за отступления пехотинцев, Борей испытывал желание похватать этих трусов и размозжить им головы о скалу. Он сделал несколько шагов в сторону убегавших пехотинцев, сжав крозиус в руке, но остановился, когда услышал огонь лазвинтовок и потрескивание орочьих пушек, капеллан напомнил себе, что сейчас есть дела поважнее.

— Traitorium eternis. Пусть ваши предательские душонки сгниют в пучине тьмы, — произнес Борей сквозь стиснутые зубы, глядя вслед убегающим пехотинцам.

Он вернулся к своей позиции и обнаружил, что орки уже в ста метрах от линии обороны. Как он и опасался, некоторые из них сумели добраться до вспомогательных строений и теперь обеспечивали хоть и неточную, но мощную огневую поддержку тем, кто еще не добрался до зданий. Пули и разряды лазвинтовок заполнили пространство между атакующими и обороняющимися.

Минометы снова открыли огонь, разрывая на части тела орков. Зарокотавшая автопушка штабелями косила ряды орков.

Борей оценил состояние обороны. Орки, засевшие в административных зданиях, вели беспорядочный огонь. Ко всему прочему движение зеленокожих значительно замедлилось из-за гор трупов их сородичей. Орки, подступавшие к правому флангу, практически беспрепятственно двигались к намеченной цели, обходя позиции, оставленные сбежавшими пехотинцами. Левый фланг держался, отбрасывая орков к валунам.

— Борей Залтису, перемещайтесь на правый фланг и закройте бреши, оставленные этими трусами.

— Вас понял, брат-капеллан.

Пока штурмовые десантники выполняли его приказ, Борей достал пистолет. Орки замедлялись и останавливались через каждые несколько метров, ведя огонь по защитникам геотермальной станции. Если бы он командовал войсками Астартес, то немедленно организовал контратаку, чтобы отбросить орков с ущелья. Но в данном случае эта тактика не работала. Борей понимал, что писцинцы никогда не пойдут на орков врукопашную.

— Прицельный огонь! — крикнул Борей ближайшему офицеру, заметив, что те ведут беспорядочную стрельбу. — Разобрать цели, сосредоточить огонь.

Команду передали по всей линии обороны, сначала шквал огня слегка ослаб, а затем снова возобновился, но теперь огонь велся более сосредоточенно. Орки один за другим валились на землю, а те, кто сидел в укрытии, не собирались покидать его. Несколько орков попали в прицел пистолета Борея. Те, кто был настолько глуп, чтобы попасть в радиус действия пистолета капеллана, были сражены четкими выстрелами Темного Ангела.

Потихоньку орки потеряли интерес к перестрелке и стали отходить назад, периодически оборачиваясь, они палили в защитников, изрыгая мерзкие проклятия.

Ярость битвы начала угасать. Когда последняя пуля, выпущенная со стороны административных зданий, просвистела в воздухе, капеллан зашагал вдоль линии обороны, проверяя состояние его войск. Десятая часть пехотинцев оставила позиции, еще несколько сбежали в общей суматохе битвы. Потерь было на удивление мало, погибло не более десяти пехотинцев и брат Лемазий, пятнадцать были тяжело ранены. Около тридцати человек получили легкие ранение и окровавленные и забинтованные были отправлены на свои посты офицерами.

Борей был доволен теми, кому хватило смелости остаться и продолжать сражаться. А тех, кто дезертировал уже и след простыл. Они убежали по узким каналам водостокам, пересекавшим склон горы и, без сомнения, направлялись обратно к порту Кадиллуса. Сейчас Борей ничего не мог им сделать, по окончании операции он переговорит с командующими Писцины, и те проследят, чтобы дезертиры были найдены и казнены.

Орки, затаившиеся в административном здании, все еще доставляли небольшие проблемы, прикрывая огнем своих сородичей: две или более дюжины орков выбрались из своих укрытий и заняли низкую лачугу, ранее выполнявшую роль мастерской. Стрельба снова затихла, и теперь обе стороны обменивались снайперскими выстрелами по мере появления противника из укрытия. Пренебрежительно относившийся к меткости орков, Борей прохаживался от позиции к позиции, напоминая офицерам об их обязанностях и заверяя пехотинцев, что худшее уже позади.

Дойдя до правого фланга, Борей присоединился к Залтису. Сержант менял контейнер с топливом на своем ручном огнемете.

— Враг вернется, брат, — заявил сержант. — Орки прошли слишком большой путь, чтобы сдаться после первой же атаке.

— Мы обуздали их жажду крови, — ответил капеллан. — В следующий раз они будут более осторожны. Они будут прикрывать своих сородичей, используя постройку и, набрав нужное количество, снова ринутся в атаку с левого фланга, через те валуны.

Залтис проследил за рукой капеллана и кивнул.

— Похоже на то, брат-капеллан. Мы можем удерживать этот фланг, а ты можешь сконцентрировать писцинцев по центру и на левом фланге.

Борей обдумал это предложение, пробежав взглядом по зоне боевых действий в поисках возможных направлений атаки, углов возвышения и мертвых точек.

— Очень хорошо, брат-сержант, — произнес он. — Когда в следующий раз орки начнут отступать, преследуй их и атакуй административную постройку. Я постараюсь провести атаку с левого края и нападу на орков с другой стороны.

Капеллан прошагал к центральным позициям, созывая офицеров писцинцев. Он перенаправил тяжеловооруженные отделения для защиты административного комплекса и перебросил большую часть пехоты на левый фланг, чтобы противостоять противнику, передвигавшемуся через валуны и кусты, в обилии росшие в восточной части ущелья. Внизу орки также перегруппировывали свои войска, зеленые и желтые цвета мелькали между разрушенными валунами и обрушенными стенами.

Удовлетворенный тем, что приготовился к следующему штурму, Борей занял место в центре переформированной линии обороны и включил связь с магистром Велиалом.

— Говорит капеллан Борей. Магистр Велиал, вступили в контакт с противником в ущелье Баррак. Готов доложить обстановку.

На минуту в наушниках воцарилась тишина. Когда Велиал начал говорить, тон его голоса казался монотонным и безжизненным.

— Говорит Велиал. Докладывай, брат.

Ночью орки подошли к ущелью Баррак и с рассветом атаковали нас, брат-капитан. — Борей сделал несколько шагов вперед, чтобы оценить силу противника, затем отступил назад. — Мы сражаемся с превосходящими силами противника. Как минимум несколько сотен единиц пехоты. Уничтожено несколько небольших транспортов. Риск потери станции маловероятен, мы удерживаем позиции.

Снова воцарилась длинная пауза.

— Орки не при каких раскладах не должны захватить станцию, брат. Брат Нааман преуспел в обнаружении волн орков, и теперь мы знаем, как они появляются на поверхности. Орки используют энергию Писцины для подпитки своего телепорта и перебрасывают войска из пока неизвестного нам места. Я только что вернулся из Восточных Пустошей, уничтожив их связь с источниками энергии.

— Уничтожение связи между портом Кадиллуса и Пустошами также сократит численность их подкреплений, и я уверен, что орки, нападающие на ущелье, знают об этом. Все наши усилия пропадут даром, если мы уступим станцию оркам.

— Вас понял, брат-капитан, — ответил Борей, по-новому взглянув на армию орков. — Ущелье Баррак не попадет в руки врага.

— Оно не должно попасть. — произнес Велиал, делая акцент на каждом слове. — Я думаю, что сейчас орки пытаются починить ретрансляторы в Восточных Пустошах, но их недостаточно, чтобы переправить сюда более крупный контингент. Нам необходимо во что бы то не стало отрезать войска орков от источника энергии, только так мы сможем продержаться до прибытия подкреплений. Они не должны завладеть еще одной станцией.

— Вас понял. Брат-капитан. Темные Ангелы не допустят, чтобы эта планета пала под натиском этих мерзких ксеносов.

— Эта зараза будет уничтожена. Орки познают гнев сынов Калибана.

К полудню орки возобновили атаку.

При поддержке тяжелых орудий зеленокожие воины хлынули из дверей и разбитых окон административной постройки и устремились к восточному краю ущелья.

— Берегите патроны, пусть противник подойдет поближе, — приказал Борей голосом, подобным раскатам грома. Орки будут изо всех сил пытаться захватить станцию, со всей своей безудержной яростью, а магистр Велиал ничего не сказал о том, когда ожидать прибытия подкреплений.

Орки использовали заросли и каменные глыбы в качестве прикрытия. Они передвигались с особой осторожностью, избегая попадания в зону поражения. Но, несмотря на все их уловки, орков было слишком много и, продвигаясь вперед, зеленокожие оставляли за собой след из кровавых тел своих сородичей, попавших под обстрел защитников ущелья.

Борей вытащил из своего болт-пистолета опустевший магазин и потянулся к подсумку, висевшему на ремне. Он достал свежую обойму, снаряженный самонаводящимися болтами, которые технодесантник Гефест вручил ему после обороны базилики. Каждый снаряд, сделанный вручную, содержал в себе миниатюрный когитатор, способный направлять болты по тепловым сигнатурам цели.

— Пусть невидимая рука направит тебя к цели, принеси погибель моим врагам, — шепотом обратился Борей к крошечным духам каждого болта, вставляя обойму в пистолет.

Он переключил тактический дисплей на тепловое видение и несколько секунд наблюдал, как орки ползут к ущелью, на экране были видны белые тепловые сигнатуры орков на фоне яркого желтого солнца. Плавно положив палец на спусковой крючок, Борей активировал прицел оружия и увеличил приближение.

Капеллан выстрелил, и проследил траекторию трех болтов, которые, оставляя огненный след, неслись к противнику. Два болта попали в орка, притаившегося за разветвленным стволом дерева, взорвавшись в спине и ноге пришельца. Третий резко развернулся, подлетев на два метра, он скрылся за глыбой, снаряд взорвался и кровавые брызги разлетелись во все стороны.

Борей произвел еще несколько выстрелов, когда орки поднялись из своего укрытия и открыли огонь из пистолетов. Разрывы болтов потонули в граде лаз-разрядов и языков пламени, поглотивших ринувшихся орков. Борей отключил тепловое видение и окинул взглядом поле битвы.

— Минометный огонь по административному строению, — приказал Борей, когда очередной град снарядов, выпущенный засевшими в строении орками, полетел в сторону защитников. — Расчеты автопушки, прикрывайте центр. Левый фланг, приготовиться к ближнему бою.

Он слез с грубо установленной баррикады и направился к восточному краю сдерживать натиск орков. Рассвирепевшие орки с воплями прорвались к двум передним позициям, кромсая все вокруг своими тесаками и бешено паля из пистолетов. Пехотинцы кололи и отбивали атаки штыками и прикладами, их офицеры кромсали орков цепными мечами и приказывали своим людям держать позиции.

— За мной! — взревел Борей, обращаясь к отделению писцинцев, удерживавших одну из позиций.

— Вы слышали командующего! — проорал их сержант, схватив одного из своих людей за шиворот, он поставил пехотинца на ноги.

Борей последовал вперед и через мгновение услышал шлепанье их ботинок, сердцебиение капеллана было похоже на гром, он чувствовал, как ярость битвы поглотила его. Он выстрелил еще раз и ринулся в рукопашную, размахивая своим крозиусом.

Пробив гору пустых ящиков для боеприпасов, капеллан ударил орка крозиусом по голове, прорубая кости череп насквозь. Обратным ударом он вонзил крозиус в шею другому орку. Активировавшееся поле розария поглотило болты, выпущенные в сторону капеллана. Он сбил плечом еще одного орка, с которым сражались пехотинцы, следовавшие за капелланом.

— Отбросьте их назад! — Борей наглядно продемонстрировал, что нужно делать: врезав орку промеж глаз, он выбил зеленокожему зубы и сломал его поросячий нос. — Позвольте гневу Императора заполнить ваше тело!

Пистолет Борея ожил, разрывая тела орков вокруг капеллана. Борей крошил противника направо и налево, ломая крозиусом кости и разрывая их тела. Взбешенные орки рубили писцинцев, сражавшихся рядом с капелланом, но бойцы, вдохновленные присутствием капеллана, сжав зубы, бились не на жизнь, а на смерть.

— Брат-капеллан. — капеллан сквозь пелену ярости различил спокойный голос Залтиса. Борей увернулся от тесака и направил колено в брюхо зеленокожего.

— Докладывай, брат-сержант, — рявкнул Борей.

— Враг собирается атаковать центр, брат. Могу я начать контратаку?

Капеллан врезал локтем в челюсть орка и, как только тот рухнул на землю, выстрелил ему в грудь. Борей был полностью окружен врагами и не мог адекватно оценить обстановку.

— Я оставляю право принимать решение за тобой, брат, — ответил он. — Орки не должны занять станцию.

— Подтверждаю, брат. Мы вступим в бой, когда противник доберется до станции.

Зазубренный тесак врезался в шлем Борея, выбив фонтан искр. Подняв руку, Борей попытался отбить лезвие, зазубренный кончик тесака оставил царапину на наруче. Борей нанес удар и почувствовал, как ломаются ребра зеленокожего. Капеллан заморгал, пытаясь восстановить видимость, и обнаружил, что находится лицом к лицу с рычащим орком с острыми как кинжалы клыками.

Борей отпустил крозиус, оружие повисло на цепочке на его руке, и схватил орка за шею, пытаясь достать до связок. Орк выпучил глаза, с его губ сорвалась слюна, когда Борей начал душить пришельца, запрокидывая его тело назад. Орк ударил лапой по груди десантника, оставив царапины на украшениях на его броне. Издав рев, Борей резко накренился вперед, ломая позвоночник зеленокожего. Когда тело рухнуло на землю, капеллан произвел контрольный выстрел в грудь пришельца.

Резким движением руки Борей вовремя вернул крозиус в боевое положение, чтобы успеть отбить потрескивающий энергией коготь, направленный ему в лицо. Два силовых поля встретились друг с другом, вызвав фонтан голубых искр. Борей обменялся взглядом со своим противником, орк, габариты которого превышали даже космического десантника, был облачен в пластинчатую броню, покрытую заклепками. Зеленокожий согнул пальцы в кулак и нанес удар в грудь Борея. Розарий капеллана замерцал, поглощая основную тяжесть удара, однако Борей был вынужден отступить назад.

На морде орка появилось выражение замешательства. Он взглянул на свой коготь, из его глаз полились слезы, вызванные ярким светом активированного силового поля. Борей взмахнул крозиусом, и навершием в виде крылатого ангела под прямым углом вошел в шею орка.

Зеленокожий упал на спину, запрокинув голову. Ударом пятки Борей размозжил череп орка. Пришелец содрогнулся в конвульсиях, непроизвольно он схватил колено капеллана рукой с силовым когтем. Борей почувствовал деформацию брони, в визоре его шлема замелькали красные огоньки.

Освободившись от мертвой хватки, Борей сделал несколько шагов вперед и почувствовал, как его колено прожгла острая вспышка боли. Даже супрессивные препараты в его броне не смогли унять тупую боль в колене.

И тут капеллан услышал крики. Подняв взгляд, он увидел, как орки отступают, их воля была сломлена убийством вожака, и теперь окровавленные и побитые они отходили к своим позициям. Капеллан глубоко вздохнул и взглянул направо, туда, где еще кипела битва.

Отделение Залтиса вклинилось в атаку в центре и теперь преследовало разбитые прядки орков, бегущих вниз по ущелью. Ожесточенная перестрелка велась между отделениями в районе силовой станции и орками, засевшими в административной постройке. Позиция орков была окутана пылью, вызванной минометным огнем, и Борей заметил множество зеленых трупов свисавших со стен и из окон строения.

Капеллан насчитал тридцать мертвых орков у баррикад и еще большее количество убитых пехотинцев. Он увидел тело офицера в разорванной и пропитанной кровью серой шинели, меч писцинца все еще торчал из груди убитого орка. Изрубленные тела его отделения были навалены друг на друга, на лицах бойцов застыло выражение агонии и ужаса.

Слегка прихрамывая, капеллан подошел к остаткам баррикад. Активировав передатчик дальнего радиуса действия, Борей связался с магистром Велиалом.

— Магистр Велиал, говорит капеллан Борей. Докладываю обстановку.

Ответ не заставил себя долго ждать.

— Говорит Велиал. Докладывай, брат.

— Мы отбили вторую атаку орков, брат-капитан. Станция все еще в наших руках. Местность под контролем, но требуются подкрепления.

— Отрицательно, брат. В данный момент у меня нет свободных людей. Мы не можем ослабить наше присутствие в городе или на хребте Кох. По докладам скаутов вам противостоит лишь часть армии противника. Это лишь ударные силы. Продолжайте удерживать позиции.

— Понял, брат. Мы встречали врага и посильнее. Потери приблизительно семь к одному, мы сотрем эту орду нечистых с лица земли!

Борей отключился и посчитал оставшихся людей. Судя по количеству трупов, полегла половина писцинцев, еще двадцать-тридцать человек убежали во время боя. Его взгляд упал на Залтиса, находящегося внизу ущелья. Капеллан увидел двух мертвых космических десантников, убитых орками.

Это было не то, на что он рассчитывал, но этого хватало, чтобы противостоять этим зеленокожим отбросам, уцелевшим во время последней атаки. У защитников станции все еще было преимущество в позиции.

— Оставшиеся офицеры, доложите обстановку, — объявил Борей.

Два офицера осторожно продвигались между мертвыми телами и разрушенными баррикадами. Третий указывал в сторону правого фланга. Офицер повернулся к Борею, на его лице застыло выражение ужаса, фуражка упала на землю.

— Лорд Борей! Орки!

Борей взглянул в направлении, указанном лейтенантом. Огромный орк прокладывал себе дорогу сквозь деревья и кустарники. Облаченного в массивную броню желтого цвета, украшенную черными языками пламени, вождя орков сопровождало полдюжины звероподобных орков и двадцать более мелких зеленокожих.

Борей быстро понял, что произошло.

За листвой и валунами скрывался узкий овраг, идущий почти параллельно основному ущелью, вверх к окраине станции. Окинув взглядом ущелье, Борей увидел расщелину в дальнем конце. Дым и пыль — это не прикрытие основного наступления орков, с помощью завесы вожак орков с небольшой группой воинов смог проскользнуть в расщелину незамеченным. Последняя атака вынудила защитников отойти с фланга, и теперь никто не мог остановить вожака и его телохранителей, обошедших позиции.

— Залтис, возвращайся в строй! — выкрикнул Борей. — Противник атакует с фланга. Приказываю вступить в бой немедленно.

— Сэр, орки возвращаются, — доложил сержант слева от Борея.

Капеллан развернулся и увидел несущихся орков, зеленокожие перегруппировывались в районе валунов и кустов на левом фланге. Борей с раздражением сплюнул, поняв, что зеленокожие перехитрили его.

— Это еще не конец, зеленокожая мразь, — взревел капеллан. Он переключил динамики на максимальную громкость, и его голос загромыхал над всем ущельем. — Солдаты, возьмите в руки свои винтовки! Эта битва еще не проиграна. Уничтожить врагов Императора!

— Мы загнаны в ловушку, — пробормотал один из лейтенантов, стоявших рядом с Бореем.

Капеллан развернулся к офицеру, шлем-череп уставился на испуганное лицо лейтенанта.

— Значит, тебе нечего терять, так? Собирай своих людей!

Трясущийся от страха лейтенант отпрянул, выкрикивая команды срывающимся голосом. Позади него Борей увидел, как отделение Залтиса возвращается к ущелью, перепрыгивая валуны и булыжники.

Орки разделились. Ватага облаченных в черную броню орков, размахивая пистолетами и зазубренными тесаками, рванулась к станции, пока вожак и его свита направлялись к штурмовым десантникам. Вожак поднял правую руку, которая заканчивалась многоствольной пушкой. Из выхлопных труб на его броне повалил дым, и стволы пришли в движение. Воины вокруг вожака последовали его примеру, вскинув свои необычные энергетические пушки и гранатометы.

Вожак прорычал команду, и орки открыли огонь. Оружие вожака «выплюнуло» несколько ракет, которые, оставляя за собой зеленый след, полетели в сторону десантников. Один из воинов Залтиса попал под обстрел. На середине прыжка его ранец взорвался, десантника швырнуло к валунам, осколки от его наплечников и нагрудной пластины разлетелись в разные стороны. Остальные ракеты пронеслись мимо десантников, взорвавшись где-то внизу ущелья, однако разряды плазмы, выпущенные пушками орков, все еще преследовали Темных Ангелов, словно миниатюрные сюрикены.

Залтис приземлился на каменистую поверхность, и сделав несколько шагов снова прыгнул, взлетев над вожаком. Темные Ангелы, следовавшие за сержантом, открыли огонь, посылая болты и разряды плазмы в телохранителей.

По всему прокатилось эхо от лязга металла, когда Залтис ногами врезался в броню орка, лишив того равновесия. Пламя ручного огнемета поглотило зеленокожего от пояса до плеча. Телохранитель, не обращая внимание на пламя, пожирающее его броню, нанес удар своей секирой, лезвие обрушилось на правую руку сержанта.

Борею пришлось отвести взгляд, когда очередной выкрик пехотинцев напомнил ему об орках, возвращавшихся к ущелью. Борей снова бросил взгляд на штурмовых десантников и понял, что ничем не может им помочь: орки и боевые братья сцепились друг с другом, орудуя силовыми когтями и цепными мечами

— Держать фланг! — рявкнул пехотинцам Борей. — Огонь по готовности.

Пространство между атакующими орками и защитниками наполнилось лучами лаз-ружей и пулями. Автопушки и тяжелые болтеры проделывали дыры в наступавших зеленокожих, но орки отчаянно продолжали наступление.

Борей понял, что это последний гамбит вожака орков. Если защитники смогут удержать позиции, то у противника не останется козырей. Капеллан отыскал глазами лейтенанта с грубыми чертами лица, выкрикивавшего приказы, спрятавшись за кучу пустых кабельных барабанов. Борей поставил пехотинца на ноги.

— Сражайся до последнего, победа почти у нас в руках, — прорычал капеллан. — Пролей свою кровь во имя Императора.

Лейтенант кивнул, подняв над головой свой цепной меч, он приказал своему командному отделению следовать за ним и ринулся к оркам, минуя баррикады. Борей послал еще несколько болтов в сторону орков, взбиравшихся по склону, и повернулся к Залтису.

Двое телохранителей пало от рук штурмовых десантников, при этом Темные Ангелы заплатили за это высокую цену: четверо десантников лежали на земле, не подавая признаков жизни. Сержант был все еще жив, своим силовым кулаком он врезал в грудь орка. Слева от него орк силовым когтем схватил за горло одного из боевых братьев, десантник выпустил обойму в морду зеленокожего. Оба рухнули на землю, телохранитель-орк придавил Темного Ангела своим телом, и лишь ноги десантники были видны за этой огромной тушей.

Залтис схватился за кусок покореженной брони противника и вырвал его, оголив торс орка. Орочий вожак повернулся к сержанту, широко разведя лапы с силовыми когтями.

— Залтис, сзади! — крикнул Борей в передатчик.

Но предупреждение пришло слишком поздно. Коготь обрушился на сержанта, когда десантник стал поворачиваться, острые лезвия вошли в голову сержанта, разбивая линзы, кроша керамит и череп.

Единственный выживший штурмовой десантник бросился на вожака и ударил его цепным мечом. Орк поставил блок когтем и выстрелил из пушки, град пуль прошил десантника насквозь. Наклонившись, орк всадил коготь в рану и поднял десантника в воздух. Истекающий кровью штурмовой десантник направил кончик меча в глаз орку, но орк начал мотать его из стороны в сторону, и удар прошел мимо.

Десантник рухнул на землю со сломанным позвоночником. Издав звериный рев, вожак поднял вверх свой трофей, а затем, схватив тело за руку, швырнул десантника на землю.

— Они снова отступают, — доложил лейтенант. Офицер вскарабкался на баррикады, рваная рана протянулась от его носа к щеке, лицо было залито кровью. Его командное отделение погибло, их тела лежали рядом с телами орков внизу ущелья.

Борей взглянул на спуск и убедился, что это была правда. Зеленокожие, не добежав до баррикад, попали под обстрел: те, кто успел повернуть назад, с воплями уносились к административному строению.

— Хорошая работа, — произнес Борей. Он указал на вожака. Зеленокожий шагал вдоль склона с двумя выжившими телохранителями. — Цельтесь из тяжелых оружий в этих животных. Передайте остальным, чтобы проверили станцию. Внутри как минимум двадцать орков.

Вытерев кровь со рта, лейтенант кивнул и принялся выкрикивать команды оставшимся бойцам. Борей насчитал тридцать человек. Они перенаправили оставшиеся тяжелые орудия: два тяжелых болтера, столько же автопушек и единственная лазпушка — все, что осталось от арсенала писцинцев, в сторону зеленокожих.

— Цельтесь по центру! Открыть огнь! — выкрикнул лейтенант, воздев меч над головой.

Заряд лаз, выпущенный из лазпушки, пролетел над головой вожака. Воздух вокруг небольшой группы стал потрескивать. Орков окружала нечеткая, колеблющаяся красноватая аура. Град снарядов, выпущенных из автопушки, обрушился на невидимое поле. Борей заметил, как пули замедляются, как только попадают в призрачный барьер, некоторые из них, сплющившись, попадали перед наступающими орками, другие отклонялись от курса и пролетали мимо. Те немногие снаряды, которые все-таки дошли до цели, потеряли нужную скорость и, не нанеся никакого вреда, отскочили от брони орков.

Лейтенант взглянул на Борея, в его глазах читалось отчаяние.

— Продолжайте стрелять, — произнес Борей, поочередно смотря то на вожака, то на тени, отбрасываемые силовой станцией. Капеллан наполовину ослабил хватку на своем крозиусе и спокойно произнес: — Постарайтесь перегрузить их силовое поле.

— Забросайте его снарядами, парни, — рявкнул офицер.

Силовое поле орков ярко вспыхивало с каждым болтом, снарядом и зарядом и становилось все более отчетливым. Колеблющееся поле с каждым новым попаданием извергало фонтан искр.

Звук шагов привлек внимание Борея, и он бросил взгляд на блочные трансформаторы силовой станции. Одетые в черное орки высыпали из своего укрытия, паля из пистолетов и наполняя воздух своими боевыми криками.

— Легковооруженные команды, на правый фланг, — обратился Борей к окровавленным пехотинцам, стоявшим рядом с ним. — Тяжелые орудия, продолжайте обстрел вожака.

Силовое поле орков продолжало искриться. Дым и пар повалили из устройства вожака, когда полевой генератор достиг своего предела.

— Вот так, продолжайте поливать тварей огнем, — произнес лейтенант. — Мы почти достали их.

Справа от Борея послышалась стрельба из лаз-ружей: защитники вступили в бой с орками, высыпавшими из силовой станции. Он увидел, как несколько снарядов достигло своей цели, но орки, не обращая на раны и ожоги внимание, продолжали наступление.

— Обойма пуста, сэр! — крикнул стрелок из лазпушки.

Лейтенант писцинцев выругался и стал шарить взглядом по куче из коробок и мешков в поисках боеприпасов.

— Отставить, — рявкнул на офицера Борей. Капеллан повернулся к стрелкам и указал на орков у геотермальной установки: — Найдите лазганы и охраняйте станцию.

Пока пехотинцы вынимали из рук мертвых товарищей лазганы, Борей сосредоточил внимание на вожаке. Через несколько секунд, когда пришельцам оставалось пройти всего пятьдесят метров, поле вожака исчезло, озарив окрестности яркой вспышкой. Орки мгновенно вскинули оружие.

— В укрытие, — предупреждающе крикнул офицер СПО.

Ракета попала в баррикаду и взорвалась, осыпав людей металлическими и деревянными осколками. Заряжающий автопушки упал на спину, сраженный деревянным осколком, попавшем ему в глаз. Стрелок поспешил к кричащему пехотинцу. Над ними нависла фигура капеллана.

— К оружию, боец, — приказал Борей. Пехотинец взглянул на шлем-череп капеллана, глуповато кивнул и бросился к автопушке.

На Борея посыпался град фосфоресцирующих снарядов. Каждый снаряд был окутан мерцающим полем, и при соприкосновении с броней капеллана крошил ее словно хрупкий фарфор. Борей почувствовал жжение в правом бицепсе, словно его ужалила гигантская оса. На грудной пластине и наплечнике образовались трещины, куски керамита, откалываясь, сыпались на землю.

— Тень Льва, — пробормотал он. Рана на руке Борея, полученная при осаде базилики, только зажила. Он был уверен, что кость уцелела, но почувствовал, что не может пошевелить пальцами. Пистолет тут же стал тяжелым.

Капеллан взглянул на свою грудную пластину, пытаясь понять, почему розарий не защитил его, и обнаружил небольшую трещину силовом кристалле.

— Он не оставит меня, — пробормотал Борей. — Imperator fortis exalta. Моя душа — мой щит.

Еще одна ракета, просвистев над барьером, задела плечо лейтенанта, сорвав эполет с его кителя. Лейтенант отскочил в сторону и присел, уставившись на упавшую напротив него ракету. Ничего не случилось, лишь несколько искр отскочило от взрывателя. Писцинец, смеясь, подобрал снаряд.

— Она не—

Голос лейтенанта оборвался, когда ракета внезапно взорвалась, оторвав ему руку и нашпиговывая лицо пехотинца шрапнелью. Он упал, лицо писцинца превратилось в кровавую маску: губы и нос разорваны, обгоревшая кожа отслаивается с лица.

Справа от Борея послышался шум стрельбы. Даже не глядя, он понял, что орки с силовой установки прорвались сквозь заслон и теперь уничтожают пехотинцев. Он прицелился и послал оставшиеся болты в сторону геотермальной станции, а затем перевел взгляд на вожака подступающего все ближе и ближе.

Гигантский орк неуклюже двигался вперед, пистоны его брони жалобно скрежетали от напряжения, а каждый новый шаг был подобен раскату грома. Борей отбросил пистолет в сторону. Свободной рукой он дотянулся до зажимов шлема и отстегнул их. Сняв шлем, он повесил его на пояс, взгляд сосредоточился на зеленокожем.

Вожак встретил его взгляд, уголки его жестких губ растянулись в сторону, образовав некое подобие ухмылки. Орк что-то пробормотал и кивнул, взмахнув когтем, он приказал телохранителям отступить. Монстр отвел правую руку в сторону. Механические застежки скрипнули, и многоствольная пушка с грохотом упала на землю.

Борей принял боевую стойку и, схватив крозиус обеими руками, стал ждать противника. Он сплюнул, хотя горло уже пересохло. В голове возникли строки из Литании Ревностного Служения. Он начал тихо произносить слова, его голос становился все сильнее с каждым шагом вожака.

— Я принесу свет и веру туда, где есть сомнения. Я укажу на путь искупления грехов и дам ярости верное направление. — Борей перешел на бег. — Слова, сказанные от души, словно болтер на поле битвы, будут разить тьму и сомнения.

Первым ударом Борей отбил коготь орка в сторону. Поднырнув под удар кулаком, капеллан нанес удар наконечником крозиуса арканума по блоку цилиндров на ранце вожака.

— Никогда не забывать! — взревел Борей, откалывая выхлопную трубу ударом крозиуса. — Никогда не прощать!

Когда вожак развернулся к Борею, капеллан обрушил на него град ударов, оставляя вмятины и царапины на металлических пластинах орка.

— Impudianta xenos, mortia et indignatia!

Он услышал сигнал передатчика на шлеме, но проигнорировал его и направил наконечник крозиуса в грудь орка. Капеллан продолжал свою безжалостную атаку, выплевывая каждое слово, словно снаряд из болтера.

— Не…оставляй…нечисть…в живых!

Орк нанес удар когтем Борею в живот. Капеллан отшатнулся назад, его погнутая, разорванная броня впилась в мускулы живота. Зазубренный носок ботинка вожака врезался в подбородок Борея, послав капеллана на землю. Морда орка исказилась в дикой гримасе, брови нахмурились. С уголка рта стекала кровь.

Челюсть Борея была сломана, зубы выбиты. Он не мог говорить, не мог более озвучивать свою ярость и гнев. Вожак поставил лапу на грудь капеллана, втаптывая его в землю. Броня затрещала и прогнулась, когда орк наклонил морду, чтобы взглянуть Борею в глаза.

Капеллан плюнул вожаку в лицо.

Этот плевок не был актом бессмысленного вызова: слюна космического десантника была пропитана кислотным составом из железы Бетчера, имплантированной под его языком. Орк отскочил, его кожа покрылась волдырями. Борей заставил себя встать и сделал шаг вперед.

Орк, ничего не видя перед собой, нанес удар. Борей выставил крозиус, чтобы отбить его, но оказался слишком слаб. Потрескивающий коготь пробил защиту Борея и врезался в голову капеллана.

В ушах Борея раздался звон, подобный грому. Мир перевернулся. Капеллан рухнул на землю.

Все вокруг потемнело и затихло.

 

История Велиала

Контратака

В оперативной рубке на борту «Неослабевающей ярости» воцарилась тишина, лишь шум передатчика слегка нарушал ее. Магистр Велиал внимательно посмотрел на микрофон. Он был облачен только в церемониальную рясу, его броней занимались технодесантники, устраняя повреждения, полученные в ходе боя за силовое реле орков. Шрамы, оставленные Гхазкуллом, украшали открытую грудь и руки магистра, свежие рубцы на жесткой коже.

Неожиданно статические помехи были прерваны звуком, похожим на глухой удар. Капитан роты удивленно моргнул, услышав оглушительный грохот, раздавшийся от динамиков по всей рубке.

— Борей? — спросил капитан, не услышав ответ, он снова повторил. — Брат Борей, это магистр Велиал.

Он вслушался в микрофон, но ответа не последовало. Велиал подошел к покрытой деревянными листами стене с панелью управления и был готов уже оборвать связь, как вдруг услышал громкое дыхание. Где-то вдалеке слышались гортанные голоса.

— Брат-капеллан Борей? Отвечай. Доложи обстановку.

Послышался скрежет, и дыхание стало еще громче. Неожиданно рубку сотряс басистый голос.

— Они все мяртвы.

Громкий смех наполнил каюту «Неослабевающей Ярости». Затем послышался звук падения, и связь пропала.

Велиал вздохнул и переключил микрофон на общую частоту.

— Говорит магистр Велиал. Всем вооруженным силам. Геотермальная станция в ущелье Баррак попала под контроль орков. Велика вероятность того, что враг вскоре начнет переброску войск. Всем станциям быть наготове. — Командующий снова переключил частоту. — Сержант Крыла Ворона Валидий, говорит магистр Велиал. Присоединяйся ко мне на борту «Неослабевающей Ярости». Я высылаю к тебе «Громовой Ястреб».

Не дожидаясь ответа, он снова переключил частоту. — Братья Уриил, Гефест и Харон, двигайтесь к позиции сержанта Валидия для транспортировки на орбиту.

Он отошел от панели и направился к голографическому экрану, расположенному в центре рубки. Позади него послышались подтверждения от его братьев. Набрав координаты, Велиал вывел на экран расплывчатое изображение хребта Кох и Восточных пустошей. На нем тут же появилось множество красных иконок, обозначавших недавние передвижения сил орков согласно докладам.

Он взглянул на показатели хронометра и снова вздохнул. Помимо сигналов в порту Кадиллуса, последний доклад был от Борея. Остальные очаги активности орков в Восточных пустошах были зарегистрированы им шесть часов назад. Он начал всматриваться в изображение, словно хотел увидеть орков на планете внизу.

— Где же вы? — тихо спросил он, почесывая подбородок. — Что вы собираетесь делать дальше?

Совет роты собрался в течение часа. Велиал неотрывно следил за цифровой картой, пока ждал своих советников, но ни на йоту не приблизился к определению последующего курса действий. Сейчас он восседал во главе экрана, опершись локтем в командный трон, и подперев щеку кулаком.

Уриил сидел слева от магистра, его черная броня была скрыта под безрукавной рясой цвета кости. Взгляд его глубоко посаженных глаз постоянно перемещался от одного десантника к другому.

Справа от Велиала сидел старший библиарий роты, лексиканий Харон. Имея низший ранг библиария, Харон был приписан к третьей роте самим магистром Азраилом и, несомненно, являлся его глазами и ушами. Псайкер сидел, выпрямившись, сложив ладони перед собой, он внимательно смотрел на верховного командующего. Кабели его психического капюшона были присоединены к нервной системе Харона и подергивались в такт пульса библиария, соприкасаясь друг с другом с каждым двойным сердцебиением.

Рядом с библиарием ссутулился сержант Крыла Ворона Валидий, самый старый член второй роты, представленной на Писцине. Его черная броня была испещрена царапинами и местами обожжена, керамит в некоторых местах был наскоро залатан смолой и сваркой. Его крылатый шлем лежал пере ним на столе, глазная линза была разбита, решетка погнута.

Последним из присутствующих был технодесантник Гефест, представитель арсенала. Без рюкзака с серво-руками и тяжелых наплечников он казался ниже ростом. Технодесантник находился рядом с панелью управления

Три кабеля, торчавшие из его наруча, были подсоединены к голографическому экрану.

— Есть еще один человек, чей совет будет нам крайне полезен, — провозгласил Велиал. Он дал знак одетому в рясу серву, стоявшему рядом с передатчиком. — Почтенный Венерари, ты слышишь меня?

Механический голос эхом отразился от динамиков.

— Я здесь, брат. И готов поделиться своим опытом.

— Благодарю, брат. Вскоре нам понадобится не только твоя мудрость, но и сила и стремление. — Велиал встал с трона и облокотился на край широкого экрана, по очереди взглянув на каждого из присутствующих. — Наша война подходит к концу братья. Мы сдерживали орков из последних сил, но этого оказалось недостаточно. Остальные силы прибудут только через семь дней. Орки снова взяли под контроль две станции, и вскоре они возобновят переброску подкреплений. Хотя мы и ослабили наших противников за последние восемь дней, у нас не хватит резервов, чтобы продолжать сдерживать их и дальше. Потери среди личного состава второй роты и Астартес из других подразделений в моем подчинении — тридцать два процента. По докладам офицеров писцинцев их потери составляют семьдесят процентов, в основном в порту Кадиллуса.

Велиал отошел назад и скрестил руки на груди.

— Мы точно не знаем, насколько быстро смогут орки восстановить свою численность, или как скоро они возобновят атаку, но мы должны понимать, чем дольше они выжидают, тем больше будет их численность, когда они решат нанести удар.

— Задействованы все войска, брат? — спросил Венерари. — Остались ли какие-нибудь резервы?

— Пехота и танки СПО со всех краев острова на подходе к порту Кадиллуса, — ответил магистр роты. — Мы могли бы доставить их воздушным путем прямо к городу, но ввиду того, что враг контролирует защитные лазерные установки, это невозможно. Присутствие Гхазкулла в порту также затрудняет нам передвижение по морю. Так как эти силы передвигаются по суше, ожидаемое время прибытия — через два дня.

— И ты надеешься, что эти войска станут опорой нашей защиты. — слова Харона прозвучали как утверждение нежели как вопрос. — Неразумно надеяться на силы, Которые ты не можешь контролировать.

— И я не собираюсь, брат, — заявил Велиал, возвращаясь к трону. — Если мы просто будем сидеть и ждать, пока орки восстанавливают свою численность, мы не сможем их остановить. Их численность может возрасти за пять дней, они станут значительно сильнее и сметут наши силы за день, еще до прибытия остальной части Ордена.

— Возможно, орки атакуют ранее, — предположил Уриил. — Воодушевленные успехом в ущелье Баррак, они могут развить наступление.

— Возможно, но маловероятно, — отозвался Венерари. — Гхазкулл показал нам, что он обладает выдающимся для орка стратегическим мышлением, и его действия до сегодняшнего дня подтверждали это. Второй вождь также отличается коварством и хитростью.

— Истинно так, — произнес Велиал. — К моему стыду я недооценил орочью угрозу, и возможно, именно поэтому на данный момент орки имеют преимущество.

— Если бы не разведчики Наамана, мы никогда не догадались, как орки направляют подкрепления на планету, — произнес Уриил. — Ты действовал в соответствии с лучшими учениями и доктринами Ордена. То с чем мы столкнулись — по сути беспрецедентно. Мало того, что два орочьих вождя создали союз, чтобы атаковать эту планету, Которая сама по себе является не типичной для орков целью, они масштабно используют продвинутую технологию, с которой Орден не встречался уже десять тысяч лет. Я уверен, что магистр Азраил не будет осуждать тебя.

Велиал повернулся к сержанту Валидию.

— Что там с разведданными Крыла Ворона, тебе есть что добавить? — спросил капитан.

— Нет, брат, на данный момент новых данных нет, — ответил Валидий, отрицательно покачав головой. — В моем распоряжении остались только три «Лэндспидера» и одно отделение мотоциклистов на несколько сотен квадратных километров без каких-либо данных с авгуров. Если бы ты сказал мне, где искать орков, мы бы прочесали это место, но мы не можем бесконечно, без полной уверенности патрулировать дикую местность.

Магистр роты забарабанил пальцами по столу, обдумывая ситуацию. Его взгляд остановился на Урииле, когда тот сел напротив, положив руки на стол.

— Ты смог бы вместе с ударной группой терминаторов нанести удар по точке в Восточных Пустошах, — заявил капеллан. — Мы хотя бы ненадолго сможем задержать прибытие подкреплений, чтобы лучше подготовиться к обороне.

— Или организовать атаку и отбить ущелье Баррак, — добавил Валидий.

Велиал покачал головой.

— Последняя атака была возможна лишь потому, что Нааман установил маячок. Теперь он уничтожен. — Он взглянул на Валидия. — Если только Крыло Ворона не сможет установить еще один.

Валидий пожал плечами.

— Стоит попробовать, братья, — заявил сержант второй роты. — Сержант Нааман преуспел, используя внезапность, возможно, мы сможем проделать то же самое, используя нашу скорость.

— Эта тактика лишь слегка замедлит орков, но не более, братья, — произнес Венерари. — Это предложение не лишено смысла, но и не является окончательным решением в ситуации, с которой мы столкнулись. Возможно, операция пройдет успешно, но я не думаю, что орки попадутся на одну и ту же уловку трижды. Нам нужны еще решения, чтобы продержаться до прибытия сил Ордена.

— Даже если мы еще раз попытаемся это сделать, — начал Гефест. — Мы нарвемся на хорошо укрепленную базу противника, а они, несомненно, улучшили защиту с последней атаки. Я считаю, в этом случае у Крыла Ворона мало шансов на победу.

Некоторое время десантники сидели молча, в воздухе витал дух разочарования. Велиала раздражал сам факт, что его провели два отброса. Он изо всех сил пытался найти какую-нибудь стратегию, которая поможет переломить ход битвы в пользу Темных Ангелов.

— Могу я высказать предположение, брат-капитан? — Гефест первым нарушил молчание.

— Поэтому я и собрал вас здесь, брат, — с некоторым раздражением ответил Велиал. — Говори, что думаешь.

— Так как задержать прибытие подкреплений проблематично, есть и другая альтернатива, — начал технодесантник. Гефест увеличил изображение геотермальной станции в Восточных пустошах на голографическом экране. — У нас есть точка, куда мы можем высадиться. Благодаря энергетической сигнатуре, полученной сержантом Нааманом, мы засекли телепортационный маяк длинноволновыми лучами сканера. Его не перемещали, логично предположить, что точка прибытия подкреплений находится в одном месте.

— Мы не знаем, где сейчас орки, уже высадившиеся на планете, но мы знаем, куда будут прибывать новые подкрепления. — улыбнулся Велиал, поняв ход мыслей Гефеста.

— Орбитальный удар, — предложил Уриил.

— Отрицательно, — ответил Гефест. — Близость электростанции представляет угрозу всей геотермальной сети.

— Обстрел из «Громовых Ястребов» — предложил Венерари. — Десантно-штурмовой корабль атакует подкрепления, затем возвращается на боевую баржу для пополнения боеприпасов.

Велиал снова забарабанил пальцами по столу.

— У наc остался только один «Громовой Ястреб», — произнес командующий. — Если мы потеряем его, в нашем распоряжении останутся только гражданские суда.

— Здесь может помочь Крыло Ворона, — заявил Валидий. — Отделение «Лэндспидеров» будет в этом районе в течение трех часов. Они смогут произвести разведку и доложить нам о состоянии оборонительных установок противника и изменениях, произошедших с последнего контакта с Нааманом.

— Хорошо, — ответил Велиал, вставая с кресла. Остальные встали вместе с ним. — Мы подготовим успешные удары с воздуха. Сержант Валидий будет руководить разведкой и обеспечивать наземное наблюдение за атакой. Брат Гефест, приготовь оставшийся десантно-штурмовой корабль для тяжелой бомбардировки. Брат Уриил, составь список оставшихся боевых братьев, которые прошли курс стрелка-специалиста, они будут работать в паре с Гефестом. Я организую их переброску из мест дислокации подразделений.

Десантники кивнули в знак подтверждения. Пока Валидий, Гефест и Уриил покидали рубку, Харон, стоявший сзади Велиала, не сдвинулся с места.

— Тебе есть, что добавить, брат? — спросил библиария Велиал.

Харон снова сел и кивнул.

— Я получил сообщение от моих братьев-библиариев. — Псайкер смерил Велиала проникающим взглядом. — Это послание от Верховного Магистра Азраила. Я подумал, что будет лучше, если я передам тебе его лично, без посторонних.

— Хорошо, — ответил Велиал. Он повернулся к библиарию.

Выпрямившись в своем кресле, Харон положил руки ладонями вниз на стеклянную поверхность голографического дисплея. Разряды энергии пробежали по кабелям его психического капюшона. Глаза библиария почернели. Внезапно его охватил приступ удушья, библиарий запрокинул голову, его глаза закатились, превратившись в переплетение искрящихся разрядов энергии

Лицо псайкера изменилось. Черты остались неизменными, но мускулы исказились, превратив лицо библиария в некое подобие слепка с другого лица, лица Магистра Темных Ангелов Азраила. Тонкие губы, впалые щеки, крепкая челюсть. Харон заговорил голосом командующего Ордена, и казалось, что сам Магистр сидит на месте лексикания.

— Магистр Велиал. Я думаю, мне не стоит напоминать тебе о важности ситуации на Писцине. Я повелеваю не сдавать этот мир оркам, приказываю удержать его любой ценой. Я верю в тебя и твою роту, освобождение от этих мерзких тварей уже на подходе. Технодесантники полагают, что они вычислили район, из которого через телепорт на землю посылаются подкрепления. Я полагаю, что в системе находится орочий скиталец, набитый войсками зеленокожих, и их количество настолько велико, что может стать серьезной угрозой для целого Ордена. Орки не должны занять ни единого клочка земли на Писцине. Если твоих усилий окажется недостаточно, чтобы сдерживать орду, сделай так, чтобы орки не высадили на планету все свои силы. Я уверен, ты приложишь все усилия, чтобы не допустить этого.

Харон-Азраил на мгновение отвернул лицо в сторону, затем снова взглянул на Велиала.

— Ты получишь подтверждение этих приказов по стандартной частоте до моего прибытия. Восхвалим Льва.

Харон сделал глубокий выдох и упал лицом на экран. Открыв глаза, он взглянул на Велиала своим обычным лицом.

— Судя по выражению твоего лица, ты понял намерения Верховного Магистра, — произнес библиарий.

— Да, брат, — кивком ответил Велиал. — Лучше Кадиллус будет уничтожен, чем попадет в руки врагов.

— Очень хорошо, брат, — произнес Харон. Он встал и почтительно склонил голову. — Я покидаю тебя, чтобы ты мог сосредоточиться на необходимых приготовлениях.

Глаза Велиала следили за Хароном, пока тот не вышел из рубки. Мигающая лампа на панели передатчика привлекла его внимание.

— Ты слышал это, почтенный Венерари, — произнес магистр роты.

— Да, брат.

— Почему он считает, что мне необходимо напомнить о моих обязанностях.

— Не воспринимай это как наставление. Лорд Азраил имел ввиду, что полностью поддерживает все твои действия.

— Мы не падем. Мы Астартес.

— Лев с нами, брат. Во имя Его мы победим.

Лампа погасла, и Велиал остался наедине с техником. Повернув к Велиалу свое бесстрастное лицо, парень уставился на Магистра.

— Ваши дальнейшие распоряжения, Магистр?

На какой-то момент Велиал задумался, почесывая подбородок.

— Пошли за капитанами артиллеристов. Им нужно сделать кое-какие приготовления.

Полдюжины сервов копошились рядом с терминалами командной рубки, передвигаясь от одной консоли к другой, они настраивали антенны связи и обновляли информацию на цифровой карте. Велиал, безмолвный, словно статуя, наблюдал за процессом, он был облачен в темно-зеленую броню, полы его рясы цвета слоновой кости свисали чуть ниже колен, красный символ Крыла Смерти красовался на груди с левой стороны, силовой меч магистра был закреплен на поясе. Рядом молча стояли Харон и Уриил.

Из перешептываний сервов Велиал смог уловить доклады о ведущимся в порту Кадиллуса сражении. Командующий роты слушал обрывки информации о ситуации вокруг доков и силовой установки, передаваемые космическими десантниками и офицерами писцинцев, доклады менялись каждую секунду. Он приказал всем войскам Императора удерживать позиции продолжать сжимать в кольцо армию Гхазкулла, чтобы самому сосредоточить все свое внимание на предстоящую операцию Крыла Ворона.

Он отдавал короткие распоряжения через мини-рацию, встроенную в воротник его брони, направляя отделения в слабо укрепленные районы, или заменяя вымотавшихся бойцов свежими подкреплениями. Он делал это, даже не смотря на карту, все его мысли были сосредоточены на силовой установке в Восточных Пустошах.

Голос Валидия оборвал остальные голоса в рубке.

— Пять километров до цели.

— Отключить все остальные передачи, — приказал Велиал, усаживаясь на командный трон.

Он обменялся взглядами с Хароном и Уриилом. Трое обратили свое внимание на голографический дисплей. Мигающая руна, обозначавшая отделение «Лэндспидеров», двигалась вдоль Кадиллуса, восточнее хребта Коф.

— Активирую длинноволновые авгуры. Крыло Ворона-2, увеличить разрыв до ста метров. Начинаю загрузку информации со сканеров.

Изображение на голографическом экране исказилось на несколько секунд, рельеф Кадиллуса изменялся по мере поступления информации на дисплей. Когда изображение полностью сформировалось, Велиал увидел несколько скоплений новых рун на склоне горы впереди отделения «Лэндспидеров».

Правильный расчет времени был ключом ко всей операции. Перед отделением Крыла Ворона стояло три задачи: обнаружить вражеские силы рядом с местом высадки, пометить наземные цели для последующей бомбардировки с «Громовых Ястребов» и уничтожить противовоздушные установки, которые ранее подстрелили один из кораблей роты.

— Велиал Гефесту. Выпустить «птички» и приступить к снижению.

— Вас понял, брат-капитан, — ответил технодесантник. — Запуск через пять секунд. Маршрут атаки задан. Оружие заряжено.

— Лучи сканера слабеют. — Велиал почувствовал напряжение в тоне Валидия. — Что бы там орки не сотворили с силовой установкой, это «что-то» не дает пробиться авгурам. Присутствует техника орков, тип неизвестен. Необходимо визуальное подтверждение.

— «Громовые Ястребы» вылетели, брат-капитан, — доложил Гефест. — Снижаю орбитальную скорость до шести километров в секунду. Гравитационный захват развернут. Преодоление атмосферы через три минуты. Время до цели — восемнадцать минут.

В двух метрах над цифровой поверхностью Писцины появилась небольшая иконка «Громового Ястреба» Гефеста. Велиал нажал на руну активации передатчика на панели управления напротив.

— Велиал Валидию. «Громовой Ястреб» в пути. Обновите информацию со сканера, несмотря на помехи из-за орочьих усовершенствований. В бой не вступать.

Коммандующий забарабанил по панели дисплея, ожидая пока его сообщение достигнет поверхности, и сержант Крыла Ворона ответит на него.

— Разумно ли было выпускать корабль до подтверждения цели, брат? — произнес Уриил. — Маловероятно, что мы сможем вовремя отменить миссию в случае—

Голос Валидия прервал речь капеллана. Велиал поднял руку, приказывая Уриилу замолчать.

— Помехи отражаются от вулканогенных отложений, — доложил Валидий. — У нас будет более четкий сигнал, когда мы преодолеем хребет. Ожидаю дальнейших распоряжений.

Велиал сверился с хронометром.

— Через пятнадцать минут отменить задание будет невозможно, брат. Враг не должен обнаружить ваше присутствие. Пересекайте хребет. Жду доклад через шесть минут. Начинайте уничтожение установок через тринадцать минут. Подтверди. — Велиал взглянул на Уриила через полупрозрачный голографический экран. — Если мы будем ждать подтверждение, то дадим оркам возможность ответить на присутствие Крыла Ворона. Кодовое слово для отмены миссии — «падение ангела». О нем знает каждый член Крыла Ворона. Как только что-то пойдет не так, они предупредят Гефеста, и тот без промедления перенаправит Ястреб к Северному порту.

Внутри Велиала росло возбуждение. Хотя он и не был напрямую вовлечен в процесс, магистр был в предвкушении предстоящей битвы. Десятилетний опыт и тренировки научили его терпению. Именно терпение помогло Велиалу стать командующим, и только оно могло сейчас помочь ему в этой непростой обстановке.

Пока он обдумывал возможный исход операции и действия в ближайшие пятнадцать минут, поступило сообщение с подтверждением от Валидия. Словно актер, повторяющий свою роль, Велиал еще раз пробежался по всем сценариям и возможным адекватным ответам: чтобы он будет делать, если орков будет немного, какие приказы он отдаст Гефесту, если контакт с Крылом Ворона будет потерян. Он наметил основные цели в случае, если силы противника окажутся значительными и будут угрожать выполнению миссии, он обдумал угрозу защитных орудий для Громовых Ястребов, если Валидий отменит операцию.

Все это Велиал обдумал и проанализировал и был готов ко всему. Стимуляторы, которые придавали десантнику сил во время боя, в данный момент усиливали активность нейронов в мозгу капитана. Каждое вычисление было точным и тщательно просчитанным, проанализированные в деталях, они были отложены в копилку опыта магистра. Были просчитаны все возможные последствия каждого шага, а также последствия предпринятых шагов в будущем. Разум Велиала был наполнен решениями, возможными развитиями событий и последствиями.

Он резко взглянул на Харона, уловив еле заметное движение со стороны библиария. Харон спокойно встретил сосредоточенный взгляд Велиала. Взор библиария упал на сжатые кулаки магистра, которыми он уперся в панель дисплея.

Велиал сделал глубокий вдох и разжал кулаки. Магистр роты улыбнулся Харону и слегка наклонил голову в знак признательности.

Капитан третьей роты посмотрел на хронометр. Прошло две минуты.

— Время до цели — шесть минут, — доложил Гефест. — Прохожу стадию аэродинамического торможения и поглощения энергии. Проверка вооружения завершена. Ожидаю информацию о наземных целях.

Велиал сверился с голографическим дисплеем. «Громовой Ястреб» постепенно выравнивался и со скоростью, в несколько раз превышающую скорость звука, приближался к Восточным Пустошам. Отряд Валидия засек разрозненные элементы пехоты орков и вступил в бой, в итоге победа оказалась в руках десантников, и с минуты на минуту отделение должно было пересечь хребет над геотермальной установкой. Велиал выжидающе смотрел в сторону передатчика.

— Валидий магистру Велиалу. Потери врага — шестнадцать единиц, с нашей стороны потери отсутствуют. Через десять секунд мы попадем в зону достаточного покрытия авгуров и сможем провести визуально наблюдение за противником. Энергетические сигналы сходны с сигналами телепорта, находящегося в районе, где Вы ранее уничтожили реле, брат-капитан. Разумно предположить, что противник улучшил оборону точки.

Послышались статические помехи, скорее всего вызванные переговорами десантников из отделения Валидия.

— Отследите переговоры отделения, — приказал техникам Велиал. Они засуетились за своими приборами, и через несколько секунд магистр роты услышал голоса пилотов и стрелков Крыла Ворона.

— …на восток, брат-сержант. Три легких транспортника приближаются прямо к нашей позиции.

— Что с защитными установками, брат? — раздался голос Валидия.

— Пока отрицательно. Орудия среднего калибра…Подожди! Что-то позади силовой установки. Выдвигаюсь на юго-восток для лучшего обзора. — Повисла пауза. — Что это?

Еще один голос вмешался в переговоры.

— Сержант, вижу ракетную батарею, установленную на технике. Две из них — между деревьями в тысяча восьмистах метрах к северо-востоку.

В передатчике снова возник голос первого десантника.

— Брат-сержант! Огромный ракетный комплекс на юго-востоке от геотермальной установки. Похож на противовоздушный, но кто может быть абсолютно уверен, когда дело касается орочьей технологии?

Рубка снова наполнилась потрескиванием в частотах передатчика. Все десантники и сервы застыли в ожидании следующего доклада. Наконец, раздался сильный голос Гефеста.

— Это Гефест. Орудия заряжены. Вижу цель. Провожу завершающее маневрирование. Захват цели через пятьдесят секунд.

Велиал снова сверился с хронометром. Оставалось двадцать восемь секунд, в течении которых Гефест мог сойти с курса и избежать огня защитных установок в Восточных Пустошах. Капитан решил не посылать Валидию сообщение со своим решением, ко времени когда оно достигнет сержанта Крыла Ворона, и он ответит на него, останется всего несколько секунд, чтобы отдать приказ Громовому Ястребу. Велиал должен был довериться решению Валидия.

Три секунды в рубке стояла тишина, затем голос Валидия снова прервал ее.

— Крыло Ворона-1 Гефесту. Падение Ангела! Повторяю, падение ангела! Противовоздушных установок противника слишком много. Прекратить атакующий маневр.

Велиал смог представить рев двигателей, когда технодесантник резко сменил курс. Экран слегка зарябил, когда корабль начал удаляться от силовой установки.

— Гефест магистру Велиалу. Код отмены получен, прекращаю атакующий маневр. Перенаправляюсь в доки Северного порта. Орудия деактивированы. Ожидаю дальнейших приказов.

Напряженная тишина повисла в оперативной рубке. Она была прервана сообщением Валидия.

— Крыло Ворона — Один магистру Велиалу. Враг заметил наше присутствие и готов ответить. Ваши приказы?

Велиал активировал передатчик.

— Приказываю провести тщательную разведку войск противника и затем отступить. Займите исходное положение в пятнадцати километрах к западу от станции в Восточных Пустошах и ждите дальнейших указаний. Подтвердите.

Магистр роты вздохнул и посмотрел на Харона. Выражение лица Харона оставалось неподвижным. Уриил мягко постукивал пальцами по краю стола, не скрывая своего разочарования.

— Крыло Ворона — Один магистру Велиалу. Подтверждаю приказы. Отступить на пятнадцать километров к западу. Избегать контакта с противником.

— Значит это конец, — прорычал Уриил. — Что мы собираемся делать теперь?

Валидий подтвердил, что орки подключили свой телепорт к силовой установке в Пустошах, и приток подкреплений возобновился. Это лишь вопрос времени, когда орки поймут, что у них достаточно сил для последующей атаки.

Велиал промолчал. Он склонил голову и задумался, избегая буравящих взглядов Уриила и Харона.

— Ты получил приказ Верховного Магистра, брат. — голос библиария был спокоен, но настойчив.

Храня молчание, Велиал пробежался по клавишам дисплея, и теперь он мог видеть огромную территорию, окружавшую порт Кадиллуса, хребет Коф, ущелье Баррак, Индолу и установку в Восточных Пустошах. Он некоторое время смотрел на экран, сосредоточив внимание на рунах, означавших войска орков.

Велиал вздохнул и почесал подбородок. Лишь после этого он встретил ждущий взгляд Харона.

— Я еще не готов сдать Писцину оркам, — произнес капитан роты Темных Ангелов.

— Тогда отдай приказ на бомбардировку, брат, — отозвался Харон.

— Не сейчас. — Велиал покачал головой и встал. — Есть и другой путь, Который мы должны отыскать. Я отменяю штурм с воздуха, но наш арсенал от этого не опустеет, есть и другие способы.

— С того момента, как прибыли орки, мы лишь пытаемся сдерживать противника. Довольно. Теперь я вижу, что нам нужно было сделать с самого начала. Мы — космические десантники! Мы — острый наконечник копья Императора, режущее лезвие Его меча. Мы атакуем уверенно и быстро, сметая все на своем пути. Гхазкулл превратил нас в оборонительные войска, и мы заплатили за это высокую цену. Довольно! Мы сделаем то, ради чего нас создали и тренировали. Мы атакуем!

Он указал на орочьи позиции на дисплее.

— Пока наши силы растянуты, мы не должны недооценивать мощь противника или сосредоточение их войск. Они были побеждены на хребте Коф и понесли тяжелые потери. Хотя Борей и подвел нас в ущелье Баррак, орки также понесли крупные потери. Последние неудачи не должны повергать нас в уныние, успехи врага еще не гарантируют ему безоговорочную победу.

— Оркам понадобиться лишь несколько дней, чтобы восстановить прежнюю численность и атаковать хребет Коф. Если мы ударим сейчас, пока они разделены, а новые подкрепление только начинают прибывать, мы сможем захватить геотермальную установку в Восточных Пустошах. Я лично был свидетелем тому, что подкрепления пребывают крайне медленно. Даже если мы не сможем полностью уничтожить телепорт, то во всяком случае оборудуем там позицию и будем уничтожать небольшие группы орков по мере их прибытия.

— Откуда мы возьмем войска для этой атаки? — спросил Харон.

— Мы должны пойти на риск. В ближайшие несколько часов к порту Каддилуса подойдут свежие подкрепления, состоящие из СПО Писцины. Мы передадим наши позиции в городе этим солдатам и создадим из освободившихся подразделений ударную группу.

— Что, безусловно, ослабит оборону порта Кадиллуса. — Как обычно Харон лишь констатировал факты без намека на упрек или совет.

— Мы доверимся нашим союзникам, — произнес Уриил. — Если сделать это под покровом ночи, враг и не заподозрит, что войск стало меньше.

— Более того, они подумают, что людей стало больше, — заявил Велиал. — Я свяжусь с командующим колонной и проинструктирую его, чтобы войска вошли в порт Кадиллуса, показав всю свою мощь противнику. Я не думаю, что Гхазкулл имеет полное представление об обстановке вне города. Прибытие войск и показушное проявление силы введут противника в заблуждение, и орки подумают, что они изолированы, а мы готовимся к завершающей атаке.

— Это стоящий план, брат, — оживившись, произнес брат Уриил. — Когда мы уничтожим место высадки орков, мы вернемся и очистим город от этой нечисти, как и следовало сделать с самого начала.

Велиал бросил на капеллана жесткий взгляд.

— Ты полагаешь, что я был слишком осторожен, брат?

— Я не осуждаю твои действия и не считаю их непредусмотрительными, брат, — возразил Уриил.

— Судя по тону твоего голоса, мне кажется, что осуждаешь, — ответил Велиал. — Если у тебя были сомнения по поводу моих ответных действий на атаки орков, почему ты не озвучил их мне ранее?

— Ты неправильно понял меня, брат, — ответил Уриил. — Ты старался сдерживать врага в порту Кадиллуса и направил туда большую часть роты. Ты мог бы на короткое время пожертвовать городом, тогда мы бы не были разделены и не оказались в конечном итоге в тупике. Здесь имел место выбор приоритетных задач, ни одно из решений не было лучше или хуже.

Сглотнув, Харон встал и поднял руки, ладонями в сторону своих братьев.

— Прошлое ясно, будущее туманно, — произнес библиарий. Он сосредоточил внимание на Велиале. — Ты считаешь эту атаку наилучшим решением проблемы?

Велиал удивленно поднял бровь.

— Ты думаешь, я просто придумал этот план, чтобы не утруждать себя размышлениями об альтернативе? — командующий роты вздохнул. — Я старался избегать крайних решений этой проблемы, этот план — не моя блажь. Наша задача состоит в том, чтобы защитить Писцину любой ценой.

Раздосадованный этим разговором, Велиал прохаживался по рубке. Наконец, его взгляд упал на Уриила.

— Брат-капеллан, — произнес капитан. — Слушай приказ. Ты остаешься на «Неослабевающей ярости» и берешь на себя командование в мое отсутствие. Я поведу атаку на силовую установку в Пустошах. Если это предприятие окажется провальным, ты начнешь бомбардировку с орбиты и уничтожишь оборонительные лазерные установки в городе и Северном порту. Затем ты приступишь к бомбардировке комплекса в Восточных Пустошах. Если этого окажется недостаточным, чтобы остановить прибытие подкреплений орков, ты сделаешь то же самое с ущельем Баррак, и, в случае крайней необходимости, уничтожишь установку в порту Кадиллуса. Когда прибудет Орден, орки должны остаться без поддержки, ты должен добиться этого любой ценой. Гхазкулл и его отребье не должны снова ускользнуть.

Уриил нахмурил брови, задумавшись.

— Разве орбитальная бомбардировка не является огромным риском, брат-капитан? — спросил капеллан.

— Именно так, — ответил Велиал. — Подтверди приказ.

— Подтверждаю, брат-капитан. Я приму командование «Неослабевающей яростью» и проведу бомбардировку, чтобы остановить прибытие подкреплений орков.

Велиал повернулся к Харону.

— У тебя остались вопросы, брат?

Задумавшись, библиарий поджал губы.

— Нет, брат. Я присоединюсь к тебе, если ты не возражаешь.

— Твое присутствие безусловно пригодится, брат. — Велиал взглянул на своих братьев. — Мы победим, братья. Третья рота не будет покрыта позором, мы не позволим оркам захватить одно из владений Императора.

Кивком он приказал Харону с Уриилом удалиться.

— Меня ждут приготовления, братья. Я снова соберу совет, когда все будет готово.

Когда они ушли, Велиал занял место на командном троне и глубоко вздохнул. План был слишком рискованным: жизни его людей стояли на кону, а шанс на победу выглядел весьма призрачным. Он устремил взор на цифровую карту, понимая, что другого выхода нет, альтернатива станет слишком большим ударом по его чести, который он не сможет выдержать.

Отогнав дурные мысли, Велиал сосредоточился на голографическом изображении порта Кадиллуса и принялся анализировать расположение имперских войск, осматривая точки, откуда он будет забирать Темных Ангелов.

Неуклюжие сервиторы, сновавшие рядом с ангарной палубой, то и дело падали на землю, разбрасывая содержимое ящиков со снаряжением для «Громового Ястреба». Их пустые взгляды были устремлены вперед, пока Гефест руководил погрузочными работами, стоя на рампе корабля, отдавая приказы на сложном языке техно-жрецов. Напичканные пневматикой и кабелями, сервиторы, разинув рты, с трудом поднимались по рампе, чтобы разгрузить свою ношу, пока облаченные в рясы сервы вносили изменения в погрузочный список.

Персонал арсенала пополнил запасы вооружения корабля дополнительными болтерами и цепными мечами, силовыми топорами и огнеметами, тяжелыми болтерами и лаз-пушками. Предыдущие сражения потребовали достаточное количество вооружения, но Гефест и его команда собрали все, что только смогли найти: болты, блоки питания и вооружение. Даже простые люди из команды «Неослабевающей Ярости» отдали свои лазганы, дробовики и бронежилеты, чтобы обеспечить необходимым вооружением и броней Свободное ополчение Писцины.

Все это Гефест отправил на поверхность планеты четырьмя партиями. В Северном порту, команды арсенала ремонтировали два забытых «Носорога», которые были найдены технодесантником в самом дальнем углу хранилища. Несколько спутниковых антенн дальнего радиуса действия были смонтированы с боевой баржи, чтобы заменить примитивные комплекты, используемые писцинскими командирами, один из плазменных реакторов корабля был использован для зарядки баллонов с горючим для сенсоров и тяжелого вооружения.

Наблюдая за деятельностью с перил полетной палубы, Велиал понимал, что это его последний рывок к решающей победе. Он был уверен в своем плане, альтернатива состояла в отчаянной, истощающей войне с противником, постоянно пополняющим свои силы. Если бы он последовал по этому пути, Темных Ангелов ждало поражение.

Атака, предложенная Велиалом, являлась не просто стратегическим планом. Если третья рота и падет, то только на поле брани, сражаясь с орками, а не позорной медленной смертью, неизбежной в затяжной войне. Более слабые назвали бы это тщеславием, но Велиал был другого мнения. Его космические десантники будут сражаться еще лучше, осознавая, что их ждет либо победа, либо смерть. Все восемьдесят два десантника под командованием Велиала горели желанием встретить свою судьбу в битве с орками, а не позорно отсиживаясь и ожидая неизбежного поражения.

Стук ботинок о решетчатую поверхность возвестил о прибытии Харона. Лицо библиария было скрыто под капюшоном, но его глаза светились психической энергией. На ремне Харона был закреплен длинный, двуручный клинок, рукоять украшал кристалл величиной с кулак космического десантника, выполненный в виде черепа.

Увидев, что загрузка «Громового Ястреба» почти завершена, Велиал проверил свое собственное снаряжение. Он отстегнул с пояса генератор смещающего поля и проверил показатели мощности. Похожий на щит рыцаря с выпуклым изображением льва, генератор состоял из датчика близости и компактного варпового двигателя. Активируемое при атаке противника, устройство на долю секунды могло перенести Велиала в варп, а затем снова вернуть его в материальное пространство в нескольких метрах от угрозы, при этом ему не будет нанесено никакого ущерба. Это загадочное устройство, не смотря на постоянное наблюдение со стороны технодесантников, работало крайне непредсказуемо и не гарантировало абсолютной защиты.

В кобуре с магнитными заклепками на правом боку командующего покоился болт-пистолет капитана, заряженный болтами, найденными Гефестом на уцелевших складах в катакомбах базилики в порту Кадиллуса. На поясе также висели три подсумка с заряженными обоймами. На левом боку висел плазменный пистолет с запасным контейнером с горючим. На ремне, пересекавшем грудь капитана, висели гранаты: осколочные — для зачистки вражеских позиций, крак-гранаты, пробивавшие броню, и противотанковые мельта-бомбы.

Не было врага, которого Велиал не смог бы уничтожить этим вооружением, но у него было еще кое-что: богато украшенный силовой меч. Его рукоятка и головка были выполнены в форме позолоченного темного ангела с распростертыми руками, рисунок, в виде миниатюрной копии меча протянулся на все длину лезвия, крестовина представляла собой распахнутые крылья. Велиал достал оружие из украшенных малахитовыми вставками ножен и нажал на руну на груди ангела. Меч загудел и ожил, по жилкам обсидиана, вплавленного в адамантиевый клинок, побежали, потрескивая, сполохи энергии. Это было не обычное оружие, оно являлось символом власти и опыта Велиала. Великий Магистр Азраил вручил меч Велиалу, удостоив его чести носить одну из нескольких реликвий, уцелевших после разрушения Калибана. Наблюдая за белым пламенем силового поля меча, Велиал вспомнил о делах, за которые он был удостоен этой чести.

Это были тяжелейшие сражения, возможно даже тяжелее нынешней ситуации. Его противниками были изменники, десантники-предатели, отрекшиеся от своего долга и клятв верности Императору. Их командующий, когда-то также носивший звание капитана, пал от руки магистра Темных Ангелов, и его армия была по отдельности разбита воинами Велиала.

Велиал желал вонзить меч в сердце Гхазкулла, отдав оружию дань уважения. Обещание отмщения орочьему вожаку, поставившему Армагеддон на колени, разграбившего Писцину и угрожавшего репутации Велиала, подстрекало душевное волнение командующего. Он посмотрит орку в глаза, когда тот будет испускать последний вздох, также как он смотрел в глаза Фуриону, когда жизнь ренегата вытекала из пореза на шее.

— Мы готовы, — произнес Харон, вырвав Велиала из его воспоминаний.

Магистр бросил взгляд на взлетную палубу и увидел Гефеста за панелью управления «Громового Ястреба». Сервы и сервиторы расходились в стороны от корабля. Зажглись красные предупредительные сигналы, и завыла сирена, когда с шипением открылись внутреннее створки взлетной палубы. Воздух проник сквозь открытый замок, разбрасывая обрывки проводов и одежды, разбросанные по палубе.

— Должен прибыть еще один, — произнес Велиал.

Он покинул смотровую площадку, кивнув техникам за армированным стеклом каюты контроля за запуском.

Каменные ступени лестницы, по которым Велиал спускался к взлетной палубе, были истоптаны целыми поколениями космических десантников. Магистр приказал Харону занять свое место на борту, а сам стал ждать у основного входа, ведущего в ангар.

Двойные створки, раздвинутые двумя гигантскими стальными конечностями, с грохотом разошлись в стороны. Палуба содрогнулась, когда почтенный Венерари ступил на ее поверхность, закрывая собой свет, горевший в коридоре. Переваливаясь из стороны в сторону, Венерари зашагал по взлетной палубе, его бронированный каркас возвышался над магистром роты.

Дредноут был в два раза выше и шире Велиала. Толстые пластины брони защищали саркофаг, где в резервуаре с амниотической жидкостью находилось то, что осталось от брата Венерари. Спасенный от смерти апотекариями и технодесантниками и подключенный к огромному исполину, брат Венерари снова жил и сражался. Заключенный внутри своего второго тела из керамита, адамантия и закаленной стали, Венерари был связан со своими гидравлическими конечностями посредством блока мыслеуправления, аналога нервной системы обычного космического десантника. Заключенный в броню ветеран видел мир через авгуры и сканеры. Он служил Ордену уже восемьсот семьдесят лет, из них четыреста шестьдесят лет боевым братом. Сраженный в бою и закованный в дредноут, Венерари стал бессмертным во всех смыслах.

Для не-Астартес подобная судьба считалась бы ужасной, но для космического десантника это было не только великой честью, но и естественным продолжением жизни в сражениях: жизни, которую проживал космический десантник, будучи закованным в бронекостюм, и через «черный панцирь» подсоединенный с системам жизнеобеспечения. Обычный космический десантник ощущал мир через авточувства и был одновременно и человеком и машиной. Единственное отличие Велиала от Венерари заключалось в том, что капитан мог снять свою броню.

— Приветствую тебя, брат, — произнес Венерари, его голос раздался сквозь решетку внешних динамиков, встроенных в богато украшенный саркофаг, голосовые связки брата Венерари были уничтожены силовым клинком эльдар, который чуть не забрал жизнь боевого брата. Искусственный голос не отличался по длине и напряжению, но Велиал ощущал тяжесть в словах ветерана.

— Спасибо за то, что присоединился к нам в этом предприятии, брат. Твоя мощь, как и твоя мудрость, безусловно приведут нас к победе.

Венерари поднял вверх свою огромную руку с четырьмя пальцами, которую тут же обвила мерцающая синяя аура.

— Мне не терпится снова сразиться с орками, брат. Это я должен благодарить тебя за предоставленную возможность снискать славу. Враг будет сожалеть о том дне, когда обратил на себя всю ярость Темных Ангелов

Серво-узлы и пневматика издавали лязгающие и шипящие звуки, металл звенел под когтистыми ногами Венерари, когда тот пересек палубу и поднялся на борт «Громового Ястреба». Следуя за ним, Велиал поднял кулак, давая команду Гефесту, сидящему за панелью управления, и двигатели пришли в движение, гул возрастал, отражаясь от стен взлетной палубы.

Капитан взбежал по рампе наверх и нажал ладонью на кнопку, активирующую механизм поднятия рампы. Корабль завибрировал, когда Гефест увеличил мощность двигателей. Обойдя брата Венерари, Велиал направился к кабине пилота и уселся рядом с Гефестом, пристегнув ремень. Через фонарь кабины экипажа он увидел, как внешние створки палубы расходятся в стороны, и воздух, попадая в вакуум, начинает превращаться в пар.

Звезды было почти не видно из-за темного силуэта Писцины IV, атмосфера планеты освещалась с правой стороны светом звезды системы. День наступит через три часа. Своим наступлением он ознаменует начало такого кровопролития, какого оркам еще не приходилось видеть.

Ярость Темных Ангелов вот-вот должна была выплеснуться наружу.

Полковник Граутц ожидал Велиала на краю основной площадки северного порта. Посадочные огни мерцали в предрассветной тьме. Как только магистр роты ступил на землю Писцины, рампа захлопнулась за ним с легким поскрипыванием. Через несколько секунд транспорт снова взлетел, направляясь к линии обороны на хребте Коф с необходимыми запасами: хотя Велиал и намеривался одержать победу в Восточных Пустошах, он не собирался оставлять свои тылы неприкрытыми.

Командующий войсками Писцины и его окружение в изумлении наблюдали за Венерари, его металлический голос был слегка приглушен, когда он беседовал с Хароном, стоящим рядом с ним. Велиал направился прямо к командующему.

— Все готово, полковник?

Граутц перестал таращиться на дредноут и повернулся к Велиалу. Полковнику было не более пятидесяти, большую часть лица скрывала толстая борода с сильной проседью, прядь седых волос торчала из-под высоко поднятого кепи с кокардой в виде имперской аквилы. Граутц стоял, выпрямившись, и казался высоким по нормальным стандартам, но его глаза были почти на уровне шеи Велиала. Его темно-карие глаза смотрели на свое отражение в линзах шлема магистра.

— Все сделано, как Вы приказывали, магистр Велиал. — Граутц говорил мягко, но в его голосе чувствовался оттенок беспристрастности. Это была его планета. — Мы предприняли наступление через восточные доки час назад. Мои пехотинцы следуют за кордоном танков, пока Ваши воины отходят к восточным воротам. Похоже, мы здорово взбесили орков, и теперь они предпринимают ответные действия. Сегодняшний день будет долгим.

— Для некоторых он будет коротким, полковник, — произнес Велиал. — Будем надеяться, что этих некоторых будет немного.

Граутц откашлялся и кивнул.

— Мы будем сдерживать орков, как Вы и приказали, — заявил он. — Хотя мы многим обязаны Темным Ангелам, сыны и дочери Писцины также обладают достаточным мужеством.

Велиал взглянул в глаза полковника и увидел в них гордость за своих людей. Велиал не сомневался, что люди Граутца будут сражаться до последнего, если потребуется. После неудачи в ущелье Баррак Велиал был доволен, что на Писцине были еще люди, понимавшие, насколько важной стала эта битва.

— Я целиком и полностью доверяю Вашим людям и Вашему умению руководить ими, полковник, — спокойно произнес Велиал. — Темные Ангелы знают, что Писцина сильна. В течение шести тысячи лет мы использовали ваш мир, сегодня Темные Ангелы исполнят свои обеты и сполна отплатят людям Писцины.

— В моем распоряжении находится бронированная колонна, готовая выдвинуться за Вами в Восточные Пустоши, — произнес Граутц. — Если потребуется.

Велиал покачал головой.

— Я ценю столь щедрое предложение, полковник, но в этом нет необходимости. Ваши танки не настолько быстры, чтобы угнаться за нашими войсками. Держите их здесь, на случай, если Гхазкулл попытается прорваться.

— Вы полагаете, что Ваша атака будет настолько быстрой? — спросил полковник, даже не пытаясь скрыть свое сомнение. — Между хребтом Коф и Восточными Пустошами достаточно орочьих войск.

— Это так, полковник, но мы не собираемся сражаться со всеми ними, — ответил Велиал. — Мы — космические десантники: наносим быстрый, мощный и четкий удар. Наша армия пройдет сквозь войска противника, подобно снаряду гнева Императора. Как только мы захватим место высадки орков, то сможем оборонять ее до прибытия Ордена. У нас будет достаточно времени, чтобы уничтожить орков.

Велиал слегка подался вперед и положил руку на плечо полковника, вторая рука покоилась на рукояти его клинка.

— Сегодня, мой союзник, ты увидишь, почему Астартес называют мечом Императора.

Отработанные газы и рев двигателей наполнили воздух, когда колонна космических десантников выстроилась на скоростной трассе Индолы. Темно-зеленая краска на броне транспортников была местами облуплена, но на каждом «Носороге», бронированной транспортной машине класса «Секач» и танке класса «Хищник» сервы обновили эмблему Темных Ангелов. Белый крылатый меч замелькал на дюжине машин, когда из-за скал Восточных Пустошей начал пробиваться рассвет. Белая полоса в слегка оранжевом небе выдавала «Громовой Ястреб», парящий в воздухе над колонной.

Велиал поднялся со своего кресла в ведущем «Носороге» и пробрался к командной башне. Он поднялся наверх и окинул взглядом свою роту. Повеяло утренней прохладой, у поверхности земли переливался слой теплого воздуха; серая дымка и поднимавшиеся в воздух пары, словно туман, окружили бронированные машины, огни пробивались сквозь дымовую завесу, тени исчезали под лучами поднимавшегося солнца. Велиал сравнил рев двигателей со зверем, готовым к внезапному прыжку, наполненным скрытой энергией и ужасающей яростью, удерживаемой до подходящего момента.

Раздались хлопки открывающихся люков, когда команды машин и перевозимые в них бойцы высыпали наружу послушать речь командующего. Велиал вынул свой меч из ножен и воздел над головой, клинок сиял в утреннем свете на фоне его отполированной брони.

— Это утро станет началом дня, который принесет нам долгожданную славу, — начал он. — В течение многих дней мы сдерживали нашего вероломного врага и заставляли его платить кровью за каждый кусок земли Кадиллуса. Теперь пришла его очередь бороться за свое выживание.

Он опустил меч, указывая на восток.

— Этот новый день станет началом нашей победы. Мы нанесем удар со скоростью свистящего в воздухе клинка и с силой крушащего кулака. Ни один враг не выстоит перед нами, ни один враг не избежит гнева наших орудий. Воины третьей роты, наши братья узнают о сегодняшнем дне и будут гордиться и сожалеть. Они будут гордиться своими братьями, сражавшимися с честью и яростью, и сожалеть о том, что не смогли разделить с нами радость от этой великой битвы.

Велиал убрал меч в ножны и придвинулся к кормовой части «Носорога», звук его шагов отразился от бронированного корпуса. Его ряса развивалась на утреннем ветру, капитан стоял вытянувшись, держа рукоять меча одной рукой, а вторую положив на кобуру своего болт-пистолета.

— Сегодня мы сражаемся с обновленной целью, братья. Наша миссия ясна, мы знаем нашего врага, наша цель лежит перед нами. Мы — сыновья битвы Льва, выращенные для войны и жаждущие кровопролития. Сегодня мы сражаемся не только, чтобы выполнить наш долг, но и чтобы наказать тех, кто посмел посягнуть на нашу четь. Сегодня мы принесем возмездие на головы тех, кто принес на мир Императора раздор и анархию. Сегодня мы дадим врагу бой, которого он жаждет, и покажем ему, насколько он был глуп, что вызвал на себя ярость Темных Ангелов.

— Не забывайте традиции Льва. Мы — первые. Мы — Темные Ангелы!

— За Льва! — хором ответили ему восемьдесят голосов.

Удовлетворенно кивнув, Велиал вернулся к люку и забрался внутрь «Носорога». Сев в командное кресло, он застегнул ремни безопасности на груди и поясе. Активировав панель управления напротив него, Велиал включил канал связи с Темными Ангелами, которых он собирался отправить к хребту Коф.

— Брат Сарпедон, брат Хеброн, отделения Менелай, Доминий, Анихилий и Эриний. Приказываю отделиться от колонны и двигаться к своим позициям.

Послышались подтверждения, и указанные космические десантники выдвинулись вдоль хребта для соединения со Свободным ополчением, со страхом и благоговением уставившихся на войска Темных Ангелов.

Он развернулся и постучал по плечу своего водителя, брата Лефарила. Космический десантник завел двигатель, машина завибрировала от набираемой мощности. Через внешние приемники Велиал услышал похожие звуки, издаваемые другими машинами.

Капитан переключил канал.

— Третья рота, вперед!

Колонна, взревев двигателями, двинулась вниз по хребту, набирая скорость на подходе к равнинам. «Носорог» Велиала находился во главе колонны, вместе с ним ехали Харон и боевые браться из личной стражи магистра, апотекарий Нестор также находился в машине Велиала. За ними следовали два «Хищника», оснащенные лазпушками на орудийных башнях и тяжелыми болтерами на бортовых выступах с каждого бока. За тяжеловооруженными танками следовали остальные машины — два «Секача» с тяжелыми болтерами на орудийных башнях, каждый из которых вмещал боевое отделение, состоящее из пяти Темных Ангелов, и три «Носорога» по боевому отделению, состоящему из десяти десантников, в каждом.

Эскадроны Крыла Ворона — три «Лэндспидера» и пять мотоциклов — устремились вперед по краям колонны, следуя за сержантом Валидием. В полукилометре над ними парил «Громовой Ястреб», на борту которого находились Гефест, Венерари и штурмовое отделение.

Каждая боевая единица, обозначенная красной руной, отражалась на тактическом дисплее справа от Велиала. Он выполнил непростую задачу, убрав своих воинов с переднего края порта Кадиллуса, но сделал это аккуратно, не привлекая внимания орков. Затем следовали два часа суматохи, связанной с реорганизацией: Велиал прикреплял остатки отделений к новым сержантам, а также назначил двух братьев командирами специальных боевых отделений, находившихся в данный момент в «Секачах». Оружие и снаряжение было распределено среди нуждающихся, в то время как апотекарии и технодесантники лечили раненых и проводили ремонтные работы.

Хотя третья рота и понесла потери, она все еще оставалась грозной силой.

Велиал был преисполнен чувства свободы, которое он не испытывал с момента неожиданного появления орков в Кадиллусе. Ответственность за защиту порта Кадиллуса и неуверенность по поводу курса стратегии орков тяжелым грузом давили на него при каждом принятии решения. Все это осталось в прошлом, когда Темные Ангелы понеслись вперед по дороге в Индолу. В его распоряжении были достойные войска, способные сокрушить любого врага. Велиал одновременно ощущал и облегчение, освободившись от тяжелой ноши, и возбуждение при мысли о предстоящей встречи с противником лицом к лицу.

Лицо Велиала, скрытое под шлемом, озарилось улыбкой.

Темные Ангелы спустились с хребта Коф и к середине утра были на полпути к комплексу в Индоле. Доклады «Громовых Ястребов» и Крыла Ворона

подтвердили прогнозы Велиала относительно отсутствия орков непосредственно на востоке хребта Коф, дорога была открыта.

Заброшенная шахта была практически полностью занята орками. Днем ранее, когда отделение сержанта Валидия возвращалось к хребту Коф, сержант Крыла Ворона обнаружил значительное количество вражеских единиц рядом с полуразрушенным строением.

В двадцати километрах от шахты Велиал должен был принять решение. Колонна могла покинуть магистраль и двигаться сквозь Восточные Пустоши, игнорируя присутствие орков, либо космические десантники продолжат следовать дальше по дороге до комплекса и отчистят его от орков.

Первый вариант гарантировал безопасное и быстрое продвижение колонны к Восточным Пустошам. Велиал прикинул, компенсирует ли убийство орков, которые в случае дальнейшего продвижения останутся за спинами космических десантников, время, затраченное на остановку. Прикидывая такой расклад, Велиал доверился инстинктам. Он не желал оставлять орков, спешащих на помощь братьям. К тому же, уничтожив их сейчас, он сэкономит время на будущее, когда орки попытаются рассеяться в пустыне.

— Брат Гефест, говорит магистр Велиал. Приказываю совершить разведывательный облет над комплексом Индолы и доложить о наблюдениях. Как поняли?

— Вас понял, брат-капитан. Провожу девятиминутный разведывательный облет. Ждите доклада.

Колонна устремилась вперед, гусеницы утаптывали потрескавшуюся поверхность скоростной трассы, оставляя за собой облака пыли. Утреннее небо было безоблачным, и солнечный свет освещал равнины, словно пытался стать незримым свидетелем предстоящих битв.

— Говорит Крыло Ворона— один. Вижу обломки на дороге, два километра к востоку от вашей позиции. Враг не обнаружен. Провожу круговое наблюдение по периметру до вашего прибытия.

Колонна замедлилась, приближаясь к точке. Вылезая из люка, Велиал усилил свои авточувства. Менее чем в километре впереди он увидел искореженные остатки двух машин, одна из них была «баивой телегой» орков, вторая — небольшой полугусеничный транспорт. Судя по всему, машины врезались друг в друга. Тела нескольких орков безжизненно торчали из кабин.

Это выглядело как типичная авария в стиле орков, но Велиал уже попадался на удочку орков и теперь не собирался давать зеленокожим и единого шанса. Он дал знак своим войскам.

— Рота, стой. «Ярость Калибана» и «Молот Правосудия», приказываю обеспечить прикрытие с флангов. Перестроиться в колонну по двое.

Два «Хищника» съехали с дороги и заняли позиции по бокам «Носорога» Велиала, направив орудия на северо— и юго-восток. Позади них «Секачи» и «Носороги» выстроились по двое, сократив протяженность колонны.

— Велиал Крылу Ворона— один. Подтвердите отсутствие противника.

— Говорит Крыло Ворона— один. Враг не обнаружен. Орки в радиусе километра отсюда мертвы.

Не доверяя сенсорам, которые не раз ошибались в предыдущих миссиях, Велиал оставался настороженным.

— Двигаемся в строю. Стрелки на позиции, режим круговой обороны, — он переключил частоту для связи с Лефраилом. — Двигайтесь вперед со скоростью двадцать километров в час. Переключить мощность на бронебашни.

— Вас понял, брат-капитан.

«Носорог» медленно набирал скорость, остальные следовали за ним. Справа и слева ползли «Хищники», переваливаясь по неровной поверхности, орудийные башни вращались по дуге, а стрелки внимательно сканировали поверхность в поисках целей. Сервомеханизмы бронебашни под Велиалом пришли в движение. Велиал, держа болтер, закрепленный на бронебашне обеими руками, начал вращать его из стороны в сторону, проверяя, насколько свободно вращается оружие. Позади него космические десантники делали то же самое, вращая орудия из стороны в сторону, и прикрывая конвой со всех направлений.

Как только колонна приблизилась к обломкам, Велиал увидел слева клубы пыли, оставленные байками Крыла Ворона, а справа — неясные черные очертания «Лэндспидеров», патрулирующих по кругу место аварии. Если бы они что-то обнаружили, то доклад поступил незамедлительно.

— Останови машину в двадцати метрах от обломков, — приказал Лафраилу Велиал. Он продолжал держать на мушке покореженный транспорт, пока «Носорог» замедлял ход. Ничего не происходило. Велиал обратился к своим братьям.

— Угроза не обнаружена. Объезжаем обломки и перестраиваемся для ускоренного передвижения на другой стороне.

Оставив болтер, Велиал спрыгнул в кабину «Носорога», задраив за собой люк. Он вернулся к своему командному креслу, пока Лафраил уводил «Носорог» с трассы, чтобы объехать обломки, при этом утрамбовывая траву и землю.

— Если бы я не знал тебя, брат, то подумал, что ты нервничаешь, — произнес Харон, присоединившись к Велиалу

Капитан не отрывал взгляд от тактического дисплея, пока иконки объезжали преграду на дороге и выстраивались в одну линию, позади ускоряющегося командного «Носорога».

— Я уже допустил достаточно ошибок, брат, — произнес Велиал, когда колонна снова возобновила стандартное передвижение. — Я свершил грех, недооценив нашего противника в начале нашей кампании, и я более не собираюсь впредь повторять эту ошибку.

— Хороший урок, брат, но не начинай сомневаться в себе. Сомнение ведет к колебанию…

— …а колебание ведет к поражению, — закончил изречение Велиал. — Не переживай, брат. Я не опасаюсь решительных действий.

Словно среагировав на слова капитана, ожил передатчик.

— Первичная разведка комплекса Индолы завершена, брат-капитан, — раздался голос Гефеста. — Подтверждаю присутствие противника. Пехота. Пятьдесят— шестьдесят единиц. Несколько полевых пушек неизвестной конструкции скрыты в зданиях, прикрывающих ворота. Ожидаю дальнейших приказов.

Велиал взвесил варианты в свете новой информации. Не было смысла скрывать приближение космических десантников, облака пыли, поднятые ими при передвижении, были наглядным тому подтверждением. Он предположил, что орудия, прикрывающие ворота, могут пробивать броню танков. Это означало, что десантникам придется спешиться, что еще больше замедлит передвижение.

— Есть еще один вариант, брат, — произнес Харон.

Велиал не мог сказать, прочитал ли псайкер его мысли, или просто понял их по выражению лица капитана. Он развернул кресло и взглянул на Харона.

— Высказывай свое предложение, брат.

— Ты можешь применить обстрел с воздуха, — произнес библиарий, показывая пальцем вверх.

— У «Ястреба» ограничен боезапас, — ответил командующий, — мы можем бездарно растратить его, и не сможем потом воспользоваться преимуществом в основной битве.

— У брата Гефеста на борту есть не только орудия. Обдумай боевую высадку под прикрывающим огнем со стороны колонны.

План был неплох. Велиал мог бы отвлечь внимание орочьих защитников на колонну, проведя диверсию, и «Громовой Ястреб» сможет осуществить развертывание в сердце комплекса. Зажатые с двух сторон, орки будут быстро уничтожены.

— Прекрасно, брат, это дерзкий ход, сегодня все решит агрессия и уверенность.

Он повернулся к передатчику и связался с «Громовым Ястребом». — Брат Гефест, говорит магистр Велиал. Приготовься высадить сержанта Арбалана и почтенного Венерари. Жди указаний.

— Вас понял, брат-капитан. Ожидаю дальнейших приказов по высадке.

Велиал кивком приказал Харону вернуться на свое место. Командующий переключился на частоту роты.

— Всем отделениям, приготовиться к бою. Колонне перестроиться в клин в двух километрах от комплекса Индолы. За пятьсот метров до противника открыть огонь. Отделение Арбалан и почтенный Венерари высадятся в комплексе через три минуты после начала атаки. Как поняли.

Получив подтверждения от команд и отделений, Велиал позволил возбуждению внутри себя возрасти. После стольких разочарований, тщательных приготовлений, третья рота вскоре прольет первую кровь в этой новой битве. Они отобьют Индолу, а затем Восточные Пустоши, а затем и всю Писцину.

Пушки «Хищников» возвестили о начале атаки, разряды лазпушек попадали в кирпич и металл сторожевых башен, прикрывавших основные ворота комплекса. Позади танков «Носороги» отползли влево, ожили тяжелые болтеры на их бронебашнях. Велиал наблюдал за всем с бронебашни своего «Носорога» в нескольких метрах от «Хищников», держа палец на спусковом крючке штурмового болтера.

Справа опустошители отделения Винидиктус заняли огневые позиции рядом с «Молотом Правосудия», направив гранатометы и лазпушки в сторону комплекса. По сигналу сержанта, космические десантники открыли огонь, две ракеты понеслись к одной из башен, в то время как автопушки оставляли бреши в кирпичной кладке другой.

Велиал увидел, как орки выбегают из центрального строения, вопя и паля в воздух, зеленокожие поднимали тревогу. Похоже, зеленокожие оказались не такими внимательными, как ожидал командующий. Через прицел штурмового болтера, он проследил за орком, орудующим хлыстом, подгоняя гретчинов к грубо выкопанному орудийному окопу. Через несколько секунд ствол огромной пушки высунулся из-под земли, наваленной вокруг позиции.

Велиал нажал на спусковой крючок, посылая очередь болтов в сторону окопа.

Взорвавшись, болты подняли в воздух песок и землю. Полевая пушка выстрелила, извергнув пламя и дым, снаряд полетел в сторону «Ярости Калибана» и упал в ста метрах позади космических десантников. Велиал снова выстрелил, понимая, что вряд ли убьет кого-нибудь из зеленокожих, но хотя бы помешает стрелкам перезарядить орудие и прицелиться.

«Секачи» вели огонь по второму этажу полуразрушенного строения, находящегося на полпути к забору комплекса. Убийственная шрапнель и осколки феррокрита кромсали зеленокожих, укрывшихся за остатками стены. Сопровождаемый вспышкой, шар плазмы вылетел из здания и упал рядом с ближайшим «Секачом». Раздался предупреждающий крик водителя, и боевое отделение десантников высыпало из люка, заняв огневую позицию в нескольких метрах от машины.

Сторожевые башни были настолько плотно обстреляны из всех орудий, что не должно было остаться ни одного выжившего орка. Защитная постройка слева обрушилась, ее пластинчатая металлическая крыша обрушилась на возможно оставшихся в живых орков. Еще одна яростная волна, выпущенная лазпушкой «Молота Правосудия» прожгла ржавую сталь.

— Передвигайтесь к вторичным целям, — приказал Велиал командам «Хищников». — Следите за складом справа.

Орудийные башни и бортовые орудия танков развернулись в сторону указанных командующим целей. Велиал развернул штурмовой болтер в сторону орков, целящихся в «Секачи», добавляя огневую мощь к огню тяжелых болтеров, установленных на машинах, и оружия спешившегося отделения. Завесу пыли, окутавшую постройку по периметру, разрывали дюжины болтов, ракет, снарядов автопушек и тяжелых болтеров. Велиал включил тепловое видение и продолжил огонь, целясь в яркие тепловые сигнатуры на нижнем этаже здания.

Авточувства командующего засекли звук двигателей «Громового Ястреба», транспорт стал снижаться, штурмовая рампа на носы корабля открылась, выпустив штурмовых десантников отделения Арбалан. Прыжковые ранцы озарились яркой вспышкой, и десантники оторвались от садящейся машины и направились прямиком к другим воротам.

Пушка, в которую целился Велиал, открыла огонь. С лязгом, который можно было услышать даже сквозь орудийный огонь, снаряд врезался в бронебашню «Молота Правосудия» и отскочил от брони, оставив там глубокую царапину. В ответ, стрелок развернул орудия в сторону окопа, два лазерных луча врезались в насыпь, укрывавшую орудийный расчет. Велиал уловил движение и через мгновение увидел маленьких зеленокожих, выползавших из укрытия. Но они двигались слишком медленно, боезапас пушки взорвался, осыпав всю территорию рядом с воротами раскаленным металлом.

— Атакующая скорость, колонна, вперед!

Разбрасывая комья земли, гусеницы машин Темных Ангелов устремились к постройке. «Громовой Ястреб» приземлился между основным строением шахты и сторожевыми строениями, пули зеленокожих рикошетили от его корпуса. Венерари прошагал вниз по рампе, его силовой кулак потрескивал в воздухе, из бронированного контейнера вылетали ракеты. Огонь поглотил орков, когда «Громовой Ястреб» оторвался от земли и завись в воздухе, поливая здания струей плазмы.

— Влево! — крикнул водителю Велиал, увидев группу орков удирающих от горящих строений. Он нажал кнопку основного передатчика. — Рота, за мной!

Лефраил направил «Носорог» на зеленокожих, и Велиал открыл огонь.

Болты разорвали цепь, и «Носорог» влетел внутрь, накренившись на пласкритовом фундаменте забора. Машину трясло и заносило на усыпанной гравием поверхности, но Велиал сохранял равновесие, послав очередь в убегающих орков, он свалил на землю двоих из них. Позади него рев штурмовых болтеров эхом отразился от разрушенных стен строений комплекса, как только стрелки открыли огонь по затаившимся там оркам.

Позади командующего со скрежетом гидравлики открылся основной люк, личная гвардия магистра повыскакивала из машины, направив болтеры на строения. Болты и шары плазмы полетели во все направления, пересекаясь с пулями и лазерными разрядами пушек орков.

Переместив свой вес влево, Велиал перенаправил болтер в сторону группы орков, направлявшихся к проему между ржавым резервуаром-хранилищем и толстой трубой. Ржавый металл раскололся на осколки под огнем болтера Велиала. Облако ржавой стружки окутало зеленокожих, прежде чем болты нашли свою цель, прошив насквозь конечности и тела орков.

— Уничтожить нечисть! — взревел Велиал, отсоединив израсходованную обойму, он нырнул в Рино за боеприпасами. — Уничтожить всех до единого!

Колонна «Носорогов» и «Секачей» строем двигалась среди навесов для складов, огромной техники, амбаров с рудой и бараками, построенными из феррокрита. За пределами комплекса «Хищники» продолжали поливать здания огнем тяжелых болтеров и лазпушек, целясь в каждое укрытие, за которым мог прятаться враг.

Пули, посылаемые ватагой орков из окон выжженной насосной станции, отскакивали от корпуса «Носорога» и царапали броню Велиала. Командующий не мог повернуть орудие под таким крутым углом и вести ответный огонь, так как его «Носорог» уже проехал мимо. Команды транспортов, следовавших за командной машиной, развернули орудия на зеленокожих, град огня ворвался в окна и изрешетил тонкие стены.

— Брат-капитан, говорит Гефест. Более пятнадцати орков покидают комплекс на севере. Готов вступить в бой, Ваши приказы?

— Отрицательно, брат, — ответил Велиал. — Сержант Валидий патрулирует эту область и разберется со всеми, кто попытается скрыться.

— Вас понял, брат-капитан. Продолжаю наблюдение.

Колонна достигла открытой местности на западе основной постройки комплекса, где несколько ночей ранее сержанты Нааман и Аквила спорили о природе орочьей угрозы. Велиал отключил тепловое видение и развернул башню в сторону колонны.

— Оборона по периметру. Отделениям спешиться для расчистки местности.

Затем он вернулся обратно в «Носорог», несколькими секундами позже Лефраил занял его место рядом с пушкой. Командное отделение десантировалось из верхнего люка, пока створки люки закрывались, Велиал открыл люк в задней части. Магистр роты первым спрыгнул с нижней рампы и шагнул навстречу яркому утреннему солнцу. «Носороги» и «Секачи» образовали кольцо вокруг него, направив орудия в разные стороны. Топот ботинок спешивающихся десантников эхом отдавался от стен комплекса, казавшимся неестественно спокойным. Десантники использовали машины как прикрытие, целясь из болтеров в строения, окружавшие их.

— Тактическим отделениям: зачистить сектор. Проверьте местность на наличие подвалов, бункеров и других скрытых строений. Отделению Виндиктус: разбиться на боевые отделения, оставайтесь в резерве для обеспечения огневой поддержки. При ожесточенном сопротивлении немедленно докладывать.

Космические десантники рассыпались вокруг комплекса, передвигаясь от здания к зданию с гранатами и болтерами наготове. Грохот выстрелов или разрывы противопехотных гранат раздавались при каждой зачистке помещений и лачуг Темными Ангелами.

Харон присоединился к магистру роты, пока Нестор занимался несколькими ранеными космическими десантниками. Библиарий хранил молчание, и это угнетало Велиала.

— Ты считаешь, что это ненужное привлечение внимания? — спросил капитан.

Харон покачал головой, сканируя взглядом окружавшие их строения.

— Я даже не претендую на лавры стратега. Разве есть причина сомневаться в мудрости твоего решения?

Велиал не был уверен, к чему клонит библиарий. Магистр прохаживался взад вперед рядом с командным «Носорогом».

— Я чувствую, что ты, являясь глазами Азраила, оцениваешь меня, брат. Ты не можешь осуждать меня, в то же время я постоянно ощущаю на себе твой испытующий взгляд. Я помню о всех совершенных мною ошибках, и я не желаю, чтобы ты напоминал мне о них.

— Ты по-своему интерпретируешь мое поведение брат, но не в этом мои намерения. Тебе нечего доказывать ни мне, ни магистру Азраилу. — Харон остановил Велиала вытянутой рукой. — Если кто и осуждает тебя, так это ты сам. Если у тебя есть сомнения, то они рождаются в твоем сознании, а не в моем. Как могу я упрекать тебя за эту операцию?

Раздраженно постукивая пальцами по рукояти меча, Велиал взглянул на Харона. Магистр роты еще раз припомнил все причины, подтолкнувшие его на атаку Индолы и не нашел никакого изъяна, за исключением излишнего беспокойства по мелочам.

— Строгий наблюдатель мог бы упрекнуть меня в том, что я оттягиваю настоящую битву в Восточных пустошах. Этот штурм мог бы расцениваться как излишнее привлечение внимания, влекущее неизбежный провал операции. Кто-то скажет, что я страшусь того, что ожидает нас на востоке.

— Дело не в этом, брат, — тихо произнес Харон, отворачиваясь в сторону. — У нас есть более важная проблема.

Велиал хотел закончить этот разговор. Слова библиария затронули мотивы магистра и заставили его подумать о возможности провала, возможности того, что он, Велиал, мог стать причиной поражения Темных Ангелов в этой войне. Уйти от разговора значило бы признать свою вину. Он заставил себя мыслить рационально, собрав мысли в кулак, Велиал снова начал рассуждать как командующий.

— Постоянно прибывают орочьи подкрепления, и эта задержка даст им возможность усилить свою мощь, — произнес он. Велиал еще раз обдумал стратегические варианты решения проблемы, стоящей перед ним и продолжил спокойным голосом. — Хотя эта задержка и позволит противнику увеличить численность, это не будет существенно влиять на баланс сил. Если бы мы не очистили сейчас эту территорию от врага, то, согласно доктрине, нам пришлось оставить здесь арьергард, на случай атаки со стороны орков. Численность орков растет, и потери арьергарда могут стать весьма ощутимыми. Я считаю, что было бы неразумным разрывать ударные силы.

Велиал сверился с хронометром, его раздражение пошло на убыль, сменившись вновь возникшей уверенностью.

— Я рассчитываю, что на зачистку комплекса понадобится не больше часа. И нам останется восемь часов, чтобы успеть добраться до Восточных пустошей до наступления темноты и вступить в схватку с орками. Хотя мы и можем провести ночную операцию, лучше занять станцию до заката, для того, чтобы не дать оркам шанса убежать.

Скрестив руки на груди, Харон кивнул.

— Ты все держишь под контролем, ничто не ускользнуло от тебя, брат, — произнес библиарий. — Важно, что ты осознаешь это.

— Так и есть, брат, — ответил Велиал. Он подошел к люку «Носорога», но перед тем как залезть внутрь, остановился. — Каково это, видеть сомнения, когда даже я не замечаю их? Поэтому верховный магистр Азраил прикрепил тебя ко мне?

Библиарий оставался бесстрастным.

— Я вижу души людей насквозь, брат, но при этом не использую тех способностей, которых нет у тебя. Лев учил нас, что мы должны знать друг друга как самих себя. Момент колебания может остаться незамеченным, но при этом он может стать причиной внутренних разногласий. Изменение приказа или неожиданная отмена решения могут дать начало распаду в душе. Я вижу это в людях, но не в тебе.

Велиал кивнул, задумавшись.

— Я уверен, ты способен видеть больше, чем говоришь, брат. Неужели конфликт внутри меня настолько очевиден?

— Нет, брат, — ответил Харон, улыбнувшись в первый раз с момента присоединения к роте Велиала. — Я не вижу в тебе того, что предполагает сомнения и нерешительность. Важно, чтобы ты понимал это. Ты выдающийся командующий и прекрасный воин. Доверяй своим инстинктам и суждению. Верховный магистр Азраил направил меня к тебе не потому, что ты слаб, а потому что он считает тебя сильным. Он верит, что тебя ждут великие дела, Велиал, и ты не дашь мне никакого повода сомневаться в его вере в тебя.

— Почему ты просто не сказал мне об этом с самого начала? Почему заставлял меня мучиться, представляя себе самые ужасные решения моей участи.

Улыбка Харона пропала.

— Мы не должны восхвалять друг друга, также как и растрачиваться на не приоритетные цели. Мы должны каждый день испытывать себя, испытывать свою лояльность, ответственность и преданность нашим братьям. Здесь нет места самодовольству. Мы оба знаем, куда может привести темная тропа эгоизма.

Магистр роты непроизвольно осмотрелся по сторонам, понимая, что Харон говорит о Падших: тайна, доверенная ему как магистру и члену «Крыла Смерти». Сейчас не время думать о подобных вещах. Харон был прав: у него и правда были дела поважнее.

Зачистка Индолы заняла чуть больше часа. Орки были застигнуты врасплох и практически не оказывали сопротивления. Задержка была вызвана избавлением от тел. Гефест настоял, чтобы тела орков были сожжены, дабы устранить возможную в будущем угрозу на Писцине. Это означало, что нужно было вырыть ямы для сожжения и стащить туда все тела.

Три черных столпа дыма поднимались в небо, пока Темные Ангелы продвигались на восток. Вряд ли орки смогли увидеть дым с такого расстояния, а даже если и смогли бы, это абсолютно не беспокоило Велиала. Его задумка заключалась в том, чтобы привлечь как можно больше орков и уничтожить их. Если орки рассредоточатся в зарослях, их поимка займет немало времен. Лучше всего было уничтожить их на месте, до того как они успеют скрыться.

Колонна Темных Ангелов передвигалась через волнистые пастбища Восточных пустошей, словно зеленое копье, кончик которого был нацелен на тепловую станцию. Десантники двигались уже несколько часов, ни Гефест наблюдающий за обстановкой с «Громового Ястреба», ни Крыло Ворона, пересекающее равнины, не докладывали о каких-либо признаках противника. Это состояние раздражало Велиала, и он задумался о некоторых проблемах, связанных с логистикой и касающихся предстоящей атаки.

Его войска понесли незначительные потери в битве при Индоле — стрелок «Секача» и один из мотоциклистов Валидия были мертвы, несколько десантников получили серьезные ранения, поставившие под вопрос их дальнейшее участие в битве. Велиал убрал этих братьев из их отделений, отправив их в ущелье Коф на «Носороге», и заткнул прорехи людьми из отделения Лаэтий. Соответственно его силы поредели на один транспорт и отделение, но Велиал заранее просчитал вероятную потерю по крайней мере одного отделения и возможность оставить два отделения в арьергарде, если бы операция провалилась.

Атака опустошила половину боеприпасов колонны, хотя в конце Темные Ангелы сэкономили свои резервы, использовав цепные мечи и кулаки. После этого запасы были перераспределены между отделениями и машинами.

Основная проблема состояла в снарядах для тяжелого болтера, была потрачена практически половина боеприпасов ударной группы. Это не стало неожиданностью: мощное противопехотное оружие с высокой плотностью огня, тяжелый болтер был идеальным инструментом в войне против орков. Два «Хищника» пожертвовали своими запасами боеприпасов, которые также были распределены по отделениям. Компромисс был найден: лазпушки танков были более ценными в предстоящей битве, на случай если у противника окажется значительное количество техники и дредноутов, энергетические орудия заряжались от реактора «Хищника», у которого был практически неиссякаемый запас энергии.

Наполненный оптимизмом по случаю предстоящего сражения, командующий сосредоточился на будущих планах. Он обдумал все возможные исходы битвы. Поражение не входило ни в один из них. Даже если Темные Ангелы проиграют, Уриилу были даны четкие распоряжения на этот случай.

Менее печальной перспективой могла стать частичная победа. Основная цель операции состояла в захвате тепловой станции, выведении из строя реле орков, и удерживание позиции. Если войска орков окажутся значительными, Велиал обдумал вариант обстрела места высадки орков, чтобы не дать подкреплениям разбежаться в стороны. План мог бы дать десантникам еще четыре дня до прибытия сил Ордена. Исходя из масштаба и частоты подкреплений, операция требовала значительных ресурсов.

Еще одной проблемой был так и не раскрытый план Гхазкулла в порту Кадиллуса. Велиал не имел никакого представления, как орочий вожак связывается со своими силами на востоке, имеет ли представление, что творится за пределами города, было бы глупо сбрасывать со счетов тот факт, что орки удерживают доки, силовые установки и оборонительные орудия.

Если все пойдет хорошо, писцинцы смогут перебросить силы к хребту Коф и укрепить защиту в городе, дав Темным Ангелам возможность сосредоточить свои силы на восточном направлении. Если будет достигнута частичная победа, защитники Кадиллуса будут разделены на два фронта, растянув при этом свои людские и иные ресурсы. Командующий сделал пометку в своем тактическом планшете, чтобы не забыть проконсультироваться с полковником Граутцом по вопросу возможной доставки ресурсов по воздуху с мелких островов Писцины.

Часами Велиал обдумывал эту ситуацию снова и снова, прерываясь лишь на получение докладов от «Крыла Ворона» и Гефеста. Лишь в эти моменты он обращал свой взор на хронометр и подмечал, что до атаки осталось совсем немного времени.

За час до атаки Велиал отбросил все свои мысли в сторону и сосредоточился на предстоящей атаке. Ключом к победе станет быстрая, хорошо контролируемая яростная атака. Космические десантники были мастерами неожиданного штурма, и предстоящая битва станет проверкой этого качества. Атаковать с «Носорогов» было слишком рискованно: у орков имелись ракетные системы, способные сбивать воздушную технику и разумным было ожидать наличие по крайней мере нескольких противотанковых пушек, расставленных по периметру силовой установки. Орки не допустят высадку или обстрел с «Громового Ястреба».

План медленно формировался в голове Велиала, в сознании всплыли нечеткие контуры того, что должно было произойти. Через пять минут он приказал колонне остановиться, в тридцати километрах на западной стороне хребта виднелась тепловая установка. Он собрал сержантов и командиров машин на совещание.

— Мы проведем штурм в четыре фазы, — обратился Велиал к собравшимся космическим десантникам. Гефест и Валидий слушали слова командующего по ком-связи, продолжая патрулировать окрестности рядом с колонной.

Велиал положил информационный планшет на командный пульт в его «Носороге» и указал братьям на изображение местности рядом со станцией. Рельеф местности был детально изображен на карте, благодаря усилиям Наамана и «Крыла Ворона» во время их наблюдения за местностью. Руны указывали на диспозиции противника, и хотя информация устарела, это все, чем на данный момент располагал магистр.

— Первой фазой будет разведка «Крыла Ворона» и подтверждение численности и расположения войск противника. Вторая фаза — атака «Секачей» и «Хищников» на противотанковые и противовоздушные орудия. Третья фаза — основной штурм, целью которого будет уничтожение ключевых огневых точек рядом с зоной высадки при поддержке «Громового Ястреба». Четвертая фаза — штурм самой станции с высадкой с воздуха.

Он сделал паузу, давая Темным Ангелам возможность прокомментировать его план или задать вопрос. Но комментариев не последовало. Велиал снова продолжил изложение своего плана, набирая комбинации на клавиатуре информационного планшета, выводя на экран направления атаки, прикрывающего огня и другие тактические детали.

Большинство из вас воевало со мной при Агреоне, и вы должны помнить штурм Форджвела, — последовало несколько кивков со стороны сержантов. — Здесь будут использоваться те же принципы. Ключевой деталью станет создание постоянной огневой точки. Как только «Хищники», «Секачи» и опустошители окажутся на позиции, оставшаяся часть сможет выдвигаться для занятия основного строения.

Он снова сделал паузу, и опять никто из десантников не стал задавать вопросы.

— Первоначальное построение — cohortis rapida, тактические дисплеи будут передаваться вам через назначенных для этого людей. После этого нас будет волновать только, как много врагов мы собираемся убить, и где нам стоит их искать. Переговоры вне отделений только по закрытым каналам. Оказавшись перед лицом непредсказуемого противника, мы должны быть готовы ко всем неожиданностям.

— Где будут располагаться точки для перегруппировки сил, брат-капитан? — задал вопрос сержант Ливений.

— Не будет никакой перегруппировки или отступления, — ответил Велиал. — Если мы не сможем захватить тепловую установку, то будем удерживать то, что захватим. Мы не покинем Восточные Пустоши, пока орки не будут уничтожены.

— Понял, брат, — произнес Ливений. — Не отступать!

Призыв был поддержан остальными.

— Победа или смерть! — добавил по воксу Валидий.

Велиал рассмеялся.

— Именно так, братья, — произнес он. — Сегодня нас ждет победа или смерть.

Взрывная волна от взорвавшегося орочьего носителя ракет сотрясла землю. Металлические осколки и языки пламени каскадом обрушились на орков. Уничтожив одну из целей «Молот Правосудия» покатился вперед к зоне высадке орков, распарывая пространство внизу хребта яркими лучами лазпушек. «Ярость Калибана» следовал рядом, его тяжелые болтеры яростно ревели, посылая волны снарядов в лагерь противника. Слева на севере два «Секача» вели прикрывающий огонь, пока отделения, спешившись, неслись вниз по линии хребта прямо к тепловой установке.

Велиал наблюдал за разрушениями с тактического дисплея в освещенной желтым светом кабине «Носорога». Информация, переданная «Крылом Ворона» была идеальной, благодаря ей Велиал знал о сосредоточении орочьих сил и о том, что противовоздушные ракеты стояли именно там, где он и полагал. Если враг попытается отбить то, что потерял, Темные Ангелы заставят его заплатить за это кровью.

— Брат Гефест, говорит магистр Велиал. Мы почти закончили уничтожение противовоздушных батарей. Займи позицию и готовься к атаке. Как понял?

Пока технодесантник подтверждал приказ, Велиал отрегулировал настройки дисплея и расширил экран. Сопоставив сенсорные сигналы «Крыла Ворона» на севере и юге, тактические метрикуляторы спустя несколько секунд вывели изображение поля боя. Если бы он атаковал по узкому фронту, Велиал мог наблюдать за всем собственными глазами, и был бы готов среагировать гораздо быстрее, однако холмистая поверхность и атака протяженностью в милю не позволяли этого. Вместо этого он мог наблюдать за своими силами посредством сигнатур их идентификационных передатчиков, враги же отображались как отражения авгуров или тепловые сигнатуры.

Передатчик наполнился голосами командиров машин и сержантов отделений, обменивавшихся информацией и координировавших атаки. Весь этот поток речи превратился в шум, привлекая внимание командующего, только когда происходило что-либо, выходящее за рамки обычного.

Велиал не вмешивался в координирование действий отделений в ближнем бою, он просто указывал своим войскам основные направления, при этом реагируя на неожиданные угрозы.

Одной из них было сосредоточение орков в зданиях между силовой установкой и левым флангом атаки. Батареи орочьих гаубиц и минометов забрасывали хребет своими снарядами. Бомбы не представляли большой угрозы для бронированных «Носорогов», но когда транспорт слегка качнуло после очередного близкого попадания, Велиал решил не испытывать судьбу. Удачное попадание в люк или гусеницы стало бы достаточным для выведения целого отделения из боя.

— «Секачам», сблизиться и атаковать артиллерию в точке омега-пять. Заблокируйте их. Боевому отделению Беллафон, следовать за техникой и захватить позиции. Как поняли?

Велиал дождался подтверждений, после чего он перенес взгляд на другой фланг, где «Молот Правосудия» быстро приближался к окну телепорта. С момента прибытия космических десантников пополнения орков продолжали прибывать, сосредотачиваясь между деревьями рощицы на юге.

Руна «Хищника» загорелась предупреждающим красным цветом, и раздался голос командующего машиной, брата Меледона.

— Атакован противотанковыми ракетами с юго-востока. Правый спонсон поврежден, стрелок не ранен. Жду приказов, брат-капитан. Мне продолжать наступление к последней противовоздушной установке или отойти назад.

Велиал мгновенно принял решение, преимущество в воздухе было важнее, чем возможная потеря «Хищника».

— Наступай вперед, Меледон. «Ярости Калибана», прикрыть «Молот» с фланга.

— Вас понял, брат-капитан. «Молот Правосудия» двигается к последней установке.

Вернувшись к левому дисплею, Велиал увидел, что высланные им «Секачи» и боевые отделения неплохо справляются со своей задачей, подавляя артиллерию противника. Прошло несколько секунд с момента, когда последний заряд взорвался рядом с «Носорогами».

— Гефест магистру Велиалау. Осуществляю боевое патрулирование. Орудия заряжены. Корректировщики «Крыла Ворона» установили связь с системами наведения. Ожидаю приказа на атаку.

— Понял тебя, Гефест. Валидий, ты можешь получить четкую сигнатуру тех машин на северо-востоке?

Ожидая ответ, командующий дотронулся до экрана и сосредоточился на двух «Хищниках». «Молот Правосудия» объезжал разрушенное строение и должен был достигнуть последних противовоздушных установок через несколько секунд. Второй танк был втянут в яростную битву с орками, скрывавшимися между небольшими деревцами. Велиал представил, как снаряды рокочущего тяжелого болтера разрывают орков и срывают листву с деревьев, а разряды лазпушки расщепляют кривые стволы, в то время как из гущи леса вылетают ракеты.

Командующий принял решение.

— Магистр Велиал — Гефесту. Даю разрешение на атаку. Основные цели помечены эскадронами «Крыла Ворона». Валидий ты подтверждаешь присутствие орочьих машин в зоне видимости?

— Прошу прощения, брат-капитан. Две колонные орочьих машин движутся с северо-востока. Ближайшая — менее чем в километре отсюда, легкая техника. Вторая — в трех километрах, два тяжелых транспорта и «баивая телега». Какую из них вы прикажите атаковать?

— Вышли эскадрон, пусть пометят тяжелую технику для «Громового Ястреба». Атакуй легкую технику «Лэндспидерами». Как понял?

— Вас понял, брат-капитан. Мотоциклетное отделение выдвинулось для пометки целей. Перестраиваю «Лэндспидеры» для атаки приближающейся легкой техники противника.

Судя по взрыву, который Велиал услышал даже сквозь гул «Носорога», ракетная установка орков была уничтожена. Уничтожение последней противовоздушной установки подтвердил командир «Хищника».

— Отхожу к основной огневой позиции, «Ярость Калибана» обеспечивает поддержку с дальней дистанции. Как поняли, брат-капитан.

Велиал еще раз сверился с дисплеем. Орки будут ждать возмездия, укрывшись за деревьями, пока тактические отделения выдвинутся для их зачистки: нельзя было рисковать «Хищниками», находящимися в ограниченном пространстве между холмами и зданиями.

— вас понял, «Ярость Калибана» и «Молот Правосудия». Отходите к огневой позиции.

Темп атаки возрастал, как Велиал и предполагал. Теперь, когда каждая боевая единица готова была сыграть свою роль, пора было провести решающую атаку. Командующий еще раз просканировал местность и, убедившись, что ничего не упущено, дал сигнал «Громовому Ястребу».

— Магистр Велиал — Гефесту. Сколько времени до захвата цели?

— Гефест — Велиалу. Сто пять секунд. Ожидаю подтверждения цели.

— Велиал — Валидию. Доложи статус мотоциклетного эскадрона.

Возникла пауза, пока лидер «Крыла Ворона» вел переговоры с сержантом отделения.

— Валидий — брату Велиалу. Захват цели через тридцать секунд. Вражеская техника в двух с половиной километрах.

— Вас понял, брат Валидий. — С уничтожением противовоздушных установок стало возможным использование «Громового Ястреба». Промедление грозило свести на нет неожиданность и движущую силу штурма. — Магистр Велиал — всем боевым единицам. Приказываю осуществить третью фазу, основной штурм. В ускоренном порядке выдвигайтесь к отмеченным целям.

Он встал и похлопал водителя по плечу.

— Поехали, брат. Время наступать.

— Вас понял, брат-капитан.

Велиал, открыв люк, высунулся из башни. Его авточувства потемнели, когда яркий дневной свет отразился от изображенных на «Носороге» сумерек. Крепко сжав рукоять штурмового болтера, он проверил обойму и взглянул на скопление скал в нескольких сотнях метров от машины.

Накренившись, «Носорог» рванул с места, громыхая гусеницами, утаптывающими толстый слой почвы хребта. Машина перескочила склон и приземлилась на другой стороне, но броня Велиала и природное ощущение баланса позволили ему без ущерба пережить такой опасный прыжок. «Носорог» несся на орков, проезжая валуны и ущелья, остальные машины шли по флангам в двухстах метрах от него.

Велиал взглнул вверх и увидел, как «Громовой Ястреб», издав рев, нырнул навстречу орочьим подкреплениям на северо-востоке. Воздух у крыльев штурмового корабля наполнился огнем, когда «Ястреб» выпустил четыре ракеты в сторону машин. Через несколько секунд послышалось несколько взрывов, эхом отразившихся от стен хребта.

Огонь справа привлек внимание Велиала. Самый крайний «Носорог» налетел на ватагу орков, пытавшихся скрытно пробраться по водстоку, чтобы отвоевать свои позиции. Снаряды тяжелого болтера прорезали воздух, когда стрелок выпустил несколько коротких очередей. Отделение высыпало наружу. Брат Кадемон шел впереди, поливая пространство огнем. Пламя охватило кустарник, к нему добавился рокот болтеров, и вскоре послышались крики умирающих орков.

— Продолжайте двигаться вперед, — предупредил Велиал своих воинов. — Я хочу, чтобы каждое отделение было на позициях в течение двух минут.

Закончив говорить, командующий заметил в воздухе темное пятно. Мгновение спусте, что-то упало прямо перед «Носорогом», забрызгав Велиала краской и засыпав осколками керамита. Машина подскочила от удара и дико подпрыгнула на холме, и брат Лефраил на мгновение потерял контроль. Машину заносило из стороны в сторону, гусеницы мяли траву и набивались землей.

Велиал оглянулся назад в сторону предположительного запуска снаряда. Он увидел то, что поначалу можно было принять за гору мусора: куча лохмотьев, покореженный металл, кости и остатки какой-то техники. Из кучи высунулся длинный ствол орудия, из дула которого вверх поднимался дым.

— Велиал — роте. Противотанковое орудие в трехстах метрах к востоку. Подавляющий огонь.

Командующий открыл огонь из сдвоенного штурмового болтера, ведя стрельбу одиночными выстрелами. Скоро к нему присоединились болтера с правого и левого фланга.

— Продолжать движение, — приказал Лафраилу Велиал. — Сократить дистанцию.

Клуб дыма, треск и свист снаряда, пролетающего в воздухе, были очередными доказательствами следующего выстрела орков. Велиал переключил режим стрельбы на «стрельбу очередями». Трех секундными очередями он послал болты в яму под лохмотьями. Он не мог видеть эффекта, только разрывы снарядов.

Характерный глухой звук послышался над головами десантников: боевая пушка «Громового Ястреба» вращалась, ведя огонь по целям. Велиал услышал шум выпущенного снаряда, и через мгновение куча мусора исчезла в вспышке света и дыму.

— Цель уничтожена, — доложил по передатчику Гефест. — Гефест — роте. Провожу атаку места высадки. Не выходить за пределы отмеченных позиций. Повторяю, провожу атаку места высадки.

«Носорог» снова устремился вперед под руководство Лефраила, проскочив между двумя огромными валунами. Поверхность резко выравнивалась. До первого здания геотермального комплекса оставалось всего двести метров.

Передатчик взорвался сообщениями от отделений, докладывающих о прибытии на позиции. Слева от Велиала, рядом с пустыми топливными баками вспыхнул пожар. Чуть дальше на севере характерная вспышка плазмы и белые трассеры ракет наполнили воздух: опустошители вели прикрывающий огонь с позиции, откуда просматривалась вся силовая установка.

В ста метрах от его цели, Велиал нырнул обратно в «Носорог». Он бросил взгляд на тактический дисплей, чтобы убедиться, что он не ошибся: фаза три проходила успешно. Он развернулся к Харону и другим космическим десантникам, сидевшим позади.

— Высадка через тридцать секунд. Приготовить оружие.

Послышались щелканье пристегиваемых обойм и жужжание цепных мечей: личная стража командующего проверяла оружие перед битвой. Среди этих звуков Велиал различил еще один — мелкая дробь по корпусу машины.

— Мелкокалиберные орудия, брат-капитан, — заверил его Лефраил. — Тупые орки не пониают, что пули не причинят нам никакого вреда.

— Откуда? — спросил Велиал. Пригнувшись, он стал рядом с водителем и заглянул в смотровую щель.

— Двухэтажное строение на тридцать градусов слева, брат-капитан.

В окнах здания виднелось порядка дюжины орков, вспышки выстрелов отражались от их клыков и красных глаз. Велиал повернулся к остальным.

— Приготовьтесь к пролому здания. Гранаты к бою.

Командующий шагнул к основному отсеку в момент, когда Лефраил произвел выстрел. Красный сигнал замелькал на панели перед водителем.

— Замечен реактивный снаряд!

Что-то тяжелое врезалось в правую часть «Носорога», взрыв на мгновение запрокинул одну из гусениц транспорта. Лефраил боролся с управлением, извергая проклятия.

— Во имя Льва, что это было? — воскликнул Велиал, нависнув над тактическим дисплеем.

Все что он смог увидеть — тепловой отпечаток в семидесяти метрах от транспорта, между двумя небольшими строениями. Он высунулся из люка, чтобы увидеть все своими глазами. В тени узкого прохода скрывался орочий шагатель класса «Дредноут», на одном плече машины виднелись ракеты, а на другом — силовой коготь. Дредноут вышел на свет, когда вторая ракета скользнула в пусковую установку.

Велиал забрался обратно в «Носорог». Он нажал на руну активации ракетной системы класса «Охотник-убийца». Над ним, перед куполом, появилась пусковая установка. Велиал щелкнул переключатель, активирующий установку, другой рукой командующий включил искусственный прицел.

Система подачи пришла в движение на небольшом экране над панелью управления как раз в момент, когда следующая ракета взметнулась в воздух и упала в нескольких метрах от «Носорога», который все еще несся вперед к удерживаемому орками зданию.

Велиал развернул установку в сторону начавшего движение шагателя. Он нажал на пуск, раздался грохот, и ракета класса «Охотник-убийца» устремилась к цели. Велиал искусно управлял «Охотником-убийцей», несшейся к дредноуту, его глаза сосредоточились на небольшом перекрестии на экране. Ракета извивалась и снова возвращалась на прямую траекторию по команде Велиала, последним нажатием он направил заряд прямиком в бедро машины.

Трубки, кабели и пистоны приближались на экране, а затем дисплей почернел. Послышался взрыв. Велиал снова высунулся из машины проверить результат попадания. Пули орков, засевших в здании, проносились рядом с ним, пока командующий, наблюдал, как дредноут завалился на бок, проливая масло, оторванная конечность валялась неподалеку от машины, ракетомет уткнулся в землю.

Схватив штурмовой болтер, Велиал развернул орудие в сторону орков, удерживающих верхние этажи здания, и послал несколько очередей в разбитые окна. «Носорог» остановился в нескольких метрах от остатков основного входа, одна из створок небрежно шаталась на единственной петле, вторую не было видно, возможно орки забрали ее для своих нужд.

Харон и командное отделение начали десантирование. Люк в задней части опустился вниз, и «Носорог» начало слегка пошатывать из стороны в сторону, пока десантники выгружались из машины. Велиал прозвел еще несколько выстрелов и уже полностью вылез из «Носорога». Отстегнув свой плазменный пистолет и выхватив меч, он спрыгнул с машины.

— Сыны Калибана, за мной! — крикнул он, метнувшись внутрь строения.

Тактическая проницательность уступила место ярости, орки оставили свои позиции наверху и ринулись вниз, навстречу космическим десантникам. Велиал посылал шары плазмы в зеленокожих, прыгавших со ступеней вниз, пока его почетная гвардия кромсала орков рядом с ним, здание заполнилось ревом болтеров и потрескиванием плазмы.

В здании оказалось больше врагов, чем предполагал Велиал: по крайней мере две дюжины орков, трое из них — гиганты, возвышавшиеся над остальными.

Харон бросился вперед, держа психосиловой обеими руками, все его тело было объято сине-черным туманом. Пули орков плавились, попадая в библиария. Он с силой рубанул мечом по первому пришельцу, его оружие прошло вверх от пояса до плеча орка, разрубив зеленокожего надвое. Харон парировал зазубренное лезвие топора и направил острие меча в морду другого орка.

Не желая уступать свои братьям, Велиал рванулся в самую гущу зеленокожих, посылая очередной синий заряд плазмы. Он вспорол горло первого орка коротким ударом, перепрыгнув через павшее тело, он вонзил меч в грудь второго. Ударив третьего наконечником рукояти в морду, он послал орка в полет, прямиком на своих собратьев.

Один из орочьих вожаков плечами пробивал себе путь сквозь толпу, держа кровавый тесак обеими лапами. Когда он замахнулся громоздким оружием, Велиал молниеносно вонзил свой силовой меч в ребра зверя, сверкающее лезвие моментально разорвало мускулы и внутренние органы орка. Но орк даже в таком положении отказывался умирать. Гигант обрушил тесак на голову Велиала.

В момент, когда оружие должно было соприкоснуться с головой командующего, активировалось замещающее поле командующего. Велиала слегка скрутило, когда его тело оказалось в варп-пространстве. На долю секунды его окружила какофония воплей и криков, пока его конечности вздрагивали от энергии, а цвет глаз менялся с одного на другой.

Давление воздуха подтвердило, чно он вновь оказался в реальности. Велиал обнаружил, что находится в нескольких метрах позади от орка, напротив дверей. Его авточувством понадобилось полсекунды, чтобы снова прийти в норму, и через мгновение он снова устремился по каменному полу для следующей атаки.

Харон был окружен кучей дымящихся тел. Один из орков поднырнул под меч библиария и ударил его в пах зазубренным ножом. Лезвие отскочило от брони, не причинив Харону никакого вреда. Он позволил мечу продолжить движение, а второй рукой схватил вытянутое запястье орка. Психическая энергия прошла сквозь все тело орка, его кожа обуглилась, живот покрылся пузырями, когда энергия заполнила жилы и сосуды зеленокожего. Орк рухнул на землю, и затрясся в конвульсиях, из таявших глазниц поднимался дым, пенящаяся кровь вытекала из его носа и ушей.

Харон отшвырнул труп в сторону и схватил меч обеими руками, готовый к бою со следующим противником.

Сражение было яростным и быстрым, и космические десантники получили повреждения. К моменту гибели последнего орка апотекарий Нестор ухаживал за братом Мандиилом, чья правая рука была отрублена тесаком. Броня остальных была испещрена царапинами и дырами, как свидетельство ярости их противника, в некоторых местах слезла краска.

— Закрепиться в остальной части здания, — приказал Велиал, поднимаясь по лестнице.

На верхнем этаже валялись тела и двое раненых орков, попавших под огонь штурмового болтера Велиала. Они смотрели на космических десантников маленькими блестящими красными глазами, один держал руку на дыре в животе, второй пытался подняться на оставшуюся лапу.

Велиал в мгновение ока оборвал жизни орков.

Окруженный тишиной, Велиал соединился посредством своих авточувств с тактическим когитатором на броне «Носорога». На ег оправой линзе отразилась миниатюрная версия боевой карты. Передвижения на дисплее позволили Велиалу понять, что происходило на поле боя, пока он сражался с орками. Левым глазом он выглянул из разбитой рамы окна, чтобы воочию убедиться в происходящем.

Остальные отделения были на позициях, сформировав полукруг вокруг тепловой установки и портала. Пространство рядом с телепортатором было испещрено кратерами, оставленными снарядами боевой пушки, некоторые строение полыхали, дым от пожаров медленно поднимался в воздух. Портал был все еще активен, Велиал увидел, как он пришел в движение и изверг пару трехколесных мотоциклов, они почти сразу открыли огонь по космическим десантникам. «Хищники» на хребте, контролирующие место высадки, открыли ответный огонь, один из выстрелов попал точно в один из трициклов, второй дико уклонился и исчез между холмами и водостоками на юге.

Велиал не мог видеть всю силовую установку. Он двинулся в соседнюю комнату. Крыша была низкой и сильно наклонялась вниз, но рваная дыра дала ему неплохой обзор. Он мог видеть орков, перемещающихся рядом с трансформаторными блоками, лабиринты подъемных кранов и лестниц над установкой, теперь заваленные сваренными листами, грудой камней и мусором: с его последнего набега, когда он украл силовое реле, орки поняли, что нужно держать десантников подальше от их источника энергии.

Харон присоединился к нему, согнувшись под стропилами.

— Битва проходит успешно, брат, — заявил библиарий.

— Достаточно неплохо, — отозвался Велиал.

Он отключил тактический дисплей и обратился к остальным отделениям.

— Велиал — роте. Доложить о потерях и запасах.

В ответ передатчик снова заполнился статикой, возникавшей во время докладов сержантов. Слушая доклады, Велиал сделал вывод, что быстрый штурм прошел довольно успешно, но, к сожаленью, не без потерь. Не было ни одного отделения, не понесшего потери, а два тактических отделения вообще потеряли половину своего состава, зачищая здания в центре места высадки.

Он снова взглянул на силовую установку, пытаясь предположить, сколько орков еще осталось внутри. Он предположил несколько сотен, и все они будут держаться в укрытии. Технодесантники проанализировали, где удары «Громового Ястреба» будут рискованными для тепловой сети, также как и бомбардировка с орбиты. Без поддержки удержание станции будет достаточно кровавым делом. Темные Ангелы пытались и проиграли, у них может не хватить сил для сдерживания все еще прибывающих подкреплений.

Велиал взглянул на Харона. Шум болтерных выстрелов и потрескивание лазпушки все еще раздавались в районе места высадки, к ним присоединились грохот орочьих пушек. Рев «Громового Ястреба» Гефеста сопровождался звуками стрельбы из тяжелых болтеров.

— Будет ли слабостью изменение условий, по которым мы оцениваем победу? — спросил командующий.

— В этом природа войны. Мы должны постоянно пересматривать и менять наши ожидания и цели, — ответил библиарий. — Остановиться на достигнутом — вот истинная слабость, но и идти на неоправданный риск не выход, а глупость. О чем ты думаешь?

— Я думаю, что сдерживать орков до прибытия верховного магистра Азраила — большая ответственность, — ответил Велиал. — Попытаться уничтожить орков сейчас — было бы высокомерным поступком. Хотя мы и можем биться в одиночку, нельзя забывать о братстве. Мы можем гордиться тем, что мы достигли, но не должны позволять гордыне подстегивать нас к действиям только ради завоевания репутации.

Велиал сделал глубокий вздох, снова взглянул на силовую установку и переключился на командный канал.

— Велиал — роте. Миссия завершена. Прекратить фазу четыре. Мы не будем штурмовать силовую установку. Удерживать позиции, укрепить оборону и уничтожать врага, когда представится возможность.

Место высадки принадлежало Велиалу. Этого было достаточно. Все, что оставалось сделать — удерживать орков до прибытия сил Ордена. Если орки хотят Кадиллус, пусть попробуют прийти и захватить установку.

Темные Ангелы будут ждать.

Треск костров раздавался по всей линии обороны хребта Коф, над которым парили ароматы регидратированного протеина. Стоптанные сотнями башмаков трава и грязь превратились в некое подобие матов, повсюду подминаемых гусеницами машин. Баррикады, уцелевшие с последней атаки орков, были отремонтированы, некоторые из них укрепили пласкритом, собранным с руин разрушенных строений порта Кадиллуса. Ночная живность повизгивала и покрикивала друг на друга.

Кинув свой рюкзак позади баррикады из ящиков, Тауно устало рухнул рядом с костром и зевнул.

— Не расслабляйся, боец, — произнес сержант Кейз. Он что-то написал на клочке бумаги и передал его Тауно, одновременно вставая на ноги. — Отнеси это лейтенанту Ларсору.

— Есть, сержант, — откозырял Тауно перед отбытием.

— Тебе понадобится вот это, придурок, — заявил Кейз, протягивая пехотинцу лазган.

Сержант развернулся и неторопливо зашагал по неосвещенной местности, направляясь к палатке, где расположилось командное отделение. Поднялся ветер, принося прохладу с острова. Тауно уставился на клочок бумаги, но ничего не смог разобрать. Там были какие-то буквы и цифры, которые он не смог распознать, и странное слово, все это казалось какой-то бессмыслицей. Ничего важного, подумал он, засовывая бумажку в карман своей куртки.

Подняв воротник, он перекинул лазган через плечо и засунул руки в карманы штанов, поддерживая тепло. Он услышал смех и болтовню пехотинцев из других отделений, споривших о пари и обсуждающих плохую еду или просто подтрунивавших друг над другом. Один сержант со свисающими усами отчитывал своих людей за неопрятный внешний вид и беспорядок. Позади линии фронта команды тяжелых орудий, дремали рядом со своими пушками.

Заморгав от яркого света, Тауно нырнул под навес, прикрывавший рацию, выделенную роте Темными Ангелами. Позади деревянных столов стояли консоли с циферблатами, кабели уходили во тьму к спутниковой тарелке, установленной технодесантниками. Офицер, лейтенант Ларсор, сидел на небольшом, обернутом брезентом, стуле, держа в руке рацию. Его уставшие подчиненные расположились неподалеку.

— …даем, что орки предпримут атаку, чтобы отбить место высадки. — услышал Тауно. В динамиках рации раздавался голос полковника Граутца. — Возможно, орки предпримут отчаянный штурм, чтобы прорваться к порту и попытаться воссоединиться со своими войсками в городе. Если так, но навряд ли они затронут ваш участок, лейтенант, но Ваша рота должна быть готова обеспечить подкрепления офицерам на севере.

— Вас понял, полковник, — ответил Ларсор.

— Надеюсь, что это так, лейтенант, — произнес Граутц. — Имейте в виду, что хотя Астартес и могут на данный момент справляться с прибывающими подкреплениями, враг не должен увеличить мощность телепорта. Это означает, что Вы не должны допустить захвата радиорелейной станции между портом Кадиллуса и Восточными пустошами. Эта ответственность ложится на Вас, Ларсор.

— Вас понял, полковник, — ответил лейтенант, его голос был пропитан энтузиазмом, что нельзя было сказать о его выражении лица.

— Еще раз повторюсь, лейтенант, если до Вас еще не дошло. — Ларсор закатил глаза, однако следующие слова полковника заставили его посерьезнеть. — Если орки наладят связь между тремя тепловыми установками, то командующий Астартес отдаст приказ на бомбардировку этих установок. Даже если это и не вызовет разлом, что приведет к уничтожению острова, ущерб будет колоссальным.

Неуверенно переминавшийся под навесом Тауно, увидев, что его заметил штабной сержант, вынул листок бумаги из своего кармана. Коренастый писцинец кивнул и дал знак Тауно войти внутрь.

— Донесение разведывательного подразделения, сержант Майкон, — шепотом произнес Тауно, пока полковник Граутц продолжал излагать свою точку зрению. Он отдал клочок бумаги сержанту. — Если вкратце: мы ничего не видели, сержант.

Тауно сложил ладони вместе и начал согревать дыханием пальцы, бросая жадный взгляд на тарелку с нежными бифштексами.

— Посиди здесь, парень, можешь взять кусочек, — с улыбкой произнес сержант.

— Благодарю, сержант, — ответил Тауно. Сев на стул напротив сержанта, он снял с пояса штык и всадил его в горелое мясо. — Что это?

— Белый олень, сынок, — ответил Майкон. — Лейтенант недавно подстрелил его. Обнаружил их стадо у ручья на юге отсюда, когда шел наполнить флягу.

— Сержант Кейз не позволяет нам ничего отстреливать во время патрулирования, — фыркнул Тауно. Он всадил зубы в мясо, сок потек с губ на жилет.

— Это потому, что офицеры сами устанавливают себе правила, сынок, а ты, как я погляжу, совсем на них не смахиваешь, — произнес Майкон. Его губы исказились в отвращении. — Тебе бы не мешало почистить свой жилет перед тем, как вернешься к своим, а то сержант Кейз поставит тебя не дежурство на всю ночь.

Тауно взглянул вниз на сальное пятно и скривился.

— У Вас есть платок или какая-нибудь тряпка, сержант?

Майкон надул щеки и вздохнул.

— Что такой бесполезный солдат как ты делает в войсках СПО, а сынок?

— Это лучше, чем быть рыбаком, как мой отец и дед, — пробормотал Тауно в перерыве между чавканьями. — Сержант-вербовщик сказал, что возможно я смогу увидеть другие миры, если Мунитерруму понадобятся дополнительные силы.

— Му-ни-то-рум, сынок. Департаменто Муниторум. Им достаточно будет одного взгляда, после чего они отправят тебя к Механикус, чтобы те сделали из тебя сервитора. Этот сержант должен был знать, что ты — последний кого надо было вер..

— Это были Вы, сержант, — произнес Тауно. Он жадно проглотил последние остатки оленины и облизал пальцы. — Вы были тем, кто меня завербовал.

Майкон расхохотался и хлопнул Тауно по колену.

— Ну что ж, похоже я что-то разглядел в тебе. — штаб-сержант покосился в сторону лейтенанта, заканчивавшего переговоры с полковником Граутцом и встал. — Возвращайся-ка ты к своему отделению, сынок.

— Благодарю, сержант, — отозвался Тауно, слегка моргнув.

Он выскользнул из палатки и направился к своему отделению. Прибыв на место, он обнаружил, что несколько пехотинцев уже спали, их дыхание и похрапывание стали одной из составляющих ночного шума. Вспомнив о предупреждении Майкона, Тауно скрывался в тени все время, пока снимал куртку и стирал остатки еды со своего серого мундира. Затем он присоединился к остальным. Взяв оловянную кружку, Тауно налил себе супа из кастрюли, висевшей над огнем, и присел на землю, облокотившись на рюкзак.

— Похоже, космические десантники взорвут Кадиллус, если орки прорвутся, — произнес он.

Послышались удивленные возгласы со стороны его товарищей.

— Это правда, я слышал, как об этом говорил полковник, — продолжил Тауно.

— Они не сделают этого, — заявил Люндвир.

— Будь уверен, сделают, — присоединился сержант Кейз. — Думаешь, они беспокоятся о нас? Они не позволят оркам разбежаться, даже если при этом погибнут несколько наших парней.

— По мне, так лучше погибнуть от руки Астартес, чем быть разрубленным орком, — заявил Тауно. — По крайней мере, это будет быстро.

— А я бы не хотел очутиться здесь, когда это произойдет, — произнес Юльберг, вставая с земли. — У меня семья в порту Кадиллуса. Если это конец, то в последний час я хочу быть с теми, кого я люблю.

— Ты никуда не уйдешь отсюда, боец, — заявил Кейз. — Ты, черт побери, останешься здесь и будешь охранять этот чертов хребет. Это приказ.

Каниннен встал рядом с Люндвиром.

— Карл прав, мы должны защищать наши дома, а не торчать здесь до второго пришествия.

— А ну сели оба, — рявкнул Кейз. — Если лейтенант услышит, вам не поздоровится.

— Я уверен, что другие тоже присоединятся к нам, — заявил Люндвир. — Если нас будет много, никто не посмеет нам препятствовать. Мы должны предупредить наши семьи, чтобы они убирались из Кадиллуса!

Взгляд Тауно перемещался от пехотинцев к сержанту. Посмотрев за спину сержанта, он уловил маленькие точки желтого и красного цветов в ста метрах от их позиции: линзы шлемов космодесантников.

— Я думаю, лейтенант будет не самой большой вашей проблемой, если попытаетесь сбежать, — произнес Тауно, прихлебнув варева из чашки. Он кивнул в сторону Астартес.

— Все пройдет по плану в этот раз, — заявил Люндвир. — Мы же смогли сбежать из ущелья Баррак. Мы сказали им, что отступили в последний момент, и это сработало.

— Это лишь потому, что мы нужны им здесь. И я не хочу вас больше слушать, — отрезал Кейз. — В этот раз мы не побежим.

Тайно разделял чувства сержанта, оставить силовую установку было плохой идеей. Тогда, когда их окружали десантники, все казалось не таким страшным. Но в итоге остался горький привкус на губах и неприятное ощущение в низу живота. На этот раз, решил Тауно, он останется и будет сражаться.

Они решили больше никогда не вспоминать об этом.

— Тише вы, — произнес Тауно, наблюдая за Темными Ангелами. — Если они обнаружат правду о том, что случилось в ущелье Баррак, я даже думать не хочу, что они с нами сделают. Никогда не знаешь, когда из них тебя слышит.

Каниннен проследил за взглядом Тауно и зашелся смехом.

— Они? Ха-ха, они могут нас слышать, — прыснув, Каниннен снова уселся на землю. — Возможно, ты и прав, мы не сможем обмануть судьбу дважды.

— Просто заткнись, — произнес Кейз. — Не о чем волноваться. Мы патрулировали весь день и всю ночь и не обнаружили ни одного орка в радиусе десяти километров. Мы посидим здесь еще пару дней, и Темные Ангелы свернут лагерь, и мы сможем вернуться домой.

— Им хорошо, — произнес Каниннен, его голос возрастал, и в нем чувствовались нотки раздражения. Он все еще смотрел на гигантов Астартес.

— Вот что я вам скажу: дайте мне такую же броню, и я тоже стану смелым.

— Я понял, к чему ты клонишь, — присоединился Дарин, развернувшись к пехотинцам. Он сбросил мундир, которым укрывался. — Они называют «это» броней? У китов, которых ловят мои братья, и то кожа толще.

— А посмотри на их болтеры, а? — не унимался Каниннен. — Они проделывают дыры в орках величиной с рот. — Он указал на свой лазган, прислоненный к коробкам. — Эти штуки — барахло. Я не прочь подстрелить орка, но я бы не стал использовать их даже если хотел найти что-нибудь в темноте.

Тауно расхохотался, хотя и не был полностью солидарен с остальными. Убегая, он задержался на несколько секунд и увидел, как дерутся космические десантники. Даже на расстоянии битва пугала, пугала тем, как десантники без колебаний бросались на зеленых монстров. Даже в броне и с болтером Тауно не сошелся бы с орком один на один, если только тот не был от него в двухстах метрах.

— Да, да, — продолжал Дарин. — Я виню имперского командующего. Ей бы стоило позаботиться о лучшем вооружении для нас.

Тауно заметил огромную фигуру, появившуюся из тьмы.

— Заткнись, — шепнул Тауно.

— Я имею в виду, хорошо быть смелым, когда знаешь, что враг не достанет тебя? Я сомневаюсь, что эти Астартес были бы такими смелыми, окажись они с этим хламом. О чем они вообще беспокоятся? Они могут просто уйти, если захотят, в отличие от нас. Я имею в виду, они могут оставить нас подыхать в любой момент.

— Заткнись, Дарин, — прошипел Тауно сквозь зубы.

— Да что с тобой? — спросил Дарин. — Может у них и волшебный слух и зрение, но даже со всеми своими примочками они не смогут услышать нас с такого…

Дарин развернулся, и его глаза расширились от страха, когда он заметил огромную фигуру рядом с костром. Тауно знал мало о космических десантниках, но за это короткое время, что он провел с ними, Тауно научился различать их звания, и, судя по отметкам, перед ними стоял сержант.

Зеленая броня космического десантника была отполирована так, что в ней отражались блики костра.

— Мы чем-то можем Вам помочь, сэр? — спросил Кейз.

Астартес приблизился к пехотинцам и сел, прислонившись спиной к укреплению, при этом ящики, составлявшие укрепление, слегка прогнулись под его весом.

— Постоянная бдительность — ключ к выживанию, — произнес космический десантник. Его голос был спокоен и лишь слегка искажался статикой динамиков, встроенных в шлем. — На протяжении многих тысяч лет лапа орка не ступала на землю Писцины. Однако это произошло десять дней назад. Хотя вы сейчас и не видите врага, это не означает, что его нет. Мой командир сообщил о контратаке против наших войск в месте высадки, что означает, что орки уже не там.

Шлем сержанта скрывал его выражение лица, но его линзы, направленные на пехотинцев, заставляли Тауно трепетать.

— Мы не знаем о количестве орков, захвативших ущелье Баррак, — продолжил космический десантник. И хотя в его голосе не чувствовалось обвинительной интонации, у Тауно возникло чувство вины. — Наши патрули прочесывают заросли в поисках зеленокожих, но пока мы их не обнаружили. Поэтому не думайте, что вы в безопасности.

— Значит, Вы думаете, что орки нападут здесь? — спросил Дарин, присаживаясь на землю. Его бунтарство испарилось, и теперь он нервно поглядывал на своих товарищей.

— Возможно, — ответил сержант. — В этом и заключается твоя обязанность: быть наготове, если это случится.

Каниннен вызывающе скрестил руки, хотя его голос подрагивал, когда он заговорил.

— Почему Темные Ангелы сейчас здесь, с нами? Почему вы не охотитесь на орков?

Сержант медленно повернул голову в сторону Каниннена.

— У нас у всех есть приказы, солдат, — ответил он. — Лучше скажи мне, почему вы не охотитесь на орков? Ты же сказал, что вы должны защищать свои дома и семьи. Возможно, писцинцы предпочитают решать эту проблему нашими руками?

— Я не имел в виду ничего такого, — промямлил Каниннен. — Я лишь…

Космический десантник не сводил глаз с пехотинца, и тот умолк.

— Минуту назад ты сказал следующее: «Они могут просто уйти, если захотят, в отличие от нас. Я имею в виду, они могут оставить нас подыхать в любой момент». — Каниннен судорожно сглотнул, когда услышал свои слова, произнесенные сержантом. — Это обвинение лишь выдает твое непонимание того, что значит быть Астартес.

Сержант встал. Тауно проследил, как он прошагал вперед и взял из ослабевших рук Каниннена его лазган. Десантник взглянул на оружие и отдал его обратно.

— Ваше оружие отвратительно, потому что вы не заслуживаете лучшего, — заявил сержант. — На изготовление одного болта для моего болтера требуется больше усилий, чем на весь лазган. Ты бы доверил выстрел таким снарядом такому отвратительному стрелку как ты?

Скрипнув броней, он наклонился вперед так, чтобы решетка шлема оказалась напротив лица Каниннена.

— Моей броне много тысяч лет. Она была выкована еще до того, как Темные Ангелы пришли на Писцину. — голос десантника стал грубее, в его словах чувствовалась злость. — Ты предлагаешь обесчестить ее, доверив трусу, убежавшему с поля боя? Доверить дни, потраченные на ее изготовление и уход, человеку желающему защитить только себя?

Выпрямившись, сержант взглянул на остальных, пехотинцы опускали головы, когда взгляд десантника останавливался на каждом из них. Только Тауно выдержал этот взгляд, хотя это и стоило ему усилий.

— Люди эгоистичны и хотят защитить только свое, — продолжил сержант. — Это мелочность. Своим существованием человек обязан Императору. Астартес поклялись защищать пространство Императора и Его подданных, несмотря на свои желания и амбиции. У нас есть броня и оружие, которое вы жаждите, лишь потому, что мы немногие, кто достойны этого. Подобная роскошь не для людей с низменными интересами, слабаков и трусов, таких как вы.

— Это немного резковато, — пробормотал Кейз. — Мы делаем все, что в наших силах.

— Действительно? — рявкнул космический десантник, его слова пронзили совесть Тауно. — Кто из вас покинет этот мир, будет странствовать по галактике и отдавать свои жизни за дома и семьи, которые даже не знает?

Пехотинцы обменялись взглядами, никто не проронил ни слова.

— Кто из вас сможет броситься прямо в ад, чтобы спасти жизни остальных? И не раз, не в приступе героизме, не думая, бросаться в пламя на протяжении всей своей жизни, зная, что однажды ты умрешь, и это будет мучительная, кровавая смерть. Кто из вас сделает не только это, но и пожертвует собой, не только посвящая жизнь Императору, но и ради чьего-либо существования? — Далее десантник говорил уже смягчившимся голосом. — Вы не можете ничего ответить на это, и поэтому вам не понять, что значит быть Астартес.

Пехотинцы не смогли вымолвить и слова. Кейз стыдливо отвел взгляд в сторону, Дарин смотрел во тьму. Космический десантник развернулся и собрался уходить, когда Тауно вскочил с места и позвал его.

— Прошу прощения, сэр. У вас есть скаут-сержант. Он разговаривал со мной несколько дней назад, спрашивал, как меня зовут. Я больше не видел его с того момента, и я так и не узнал его имени. И к тому же, могу ли я узнать ваше имя?

Астартес повернулся к отделению.

— Я сержант Офраил из третьей роты. Сержанта, о котором ты говоришь, звали Нааман. Он доказал нам, что мы были не правы, и своим существованием ты обязан ему, его храбрости и стремлению.

— Звали? Значит он мертв?

Офраил медленно кивнул.

— Как и многие из моих братьев он отдал жизнь, защищая твою планету. Его будут помнить и чтить. Он умер в одиночестве, окруженный полчищем врагов. Магистр Велиал нашел его тело несколько часов назад. Что он сказал тебе?

— Он сказал, что я должен выполнять свои обязанности и помнить, что Император смотрит на нас.

Сержант сделал шаг к Тауно, его голос был мягок настолько, насколько это возможно для космического десантника.

— Точные слова. Не забывай их и человека, который сказал тебе это.

— Я не забуду, сержант.

— Ты никогда не станешь Астартес, но ты можешь быть хорошим солдатом. Помни, что ты…

Офраил остановился и выпрямился, слегка наклонив голову. Тауно почувствовал зуд: космический десантник активировал передатчик. Сержант повернулся на восток, его голубовато-желтые глаза сменились на ярко красные. Тауно почувствовал нервную дрожь при виде столь неожиданного изменения. Его габариты пугали, но было что-то еще в его поведении, заставлявшее Тауно съежиться, его поза, наклон головы, сжимание и разжимание кулаков — все являлось следствием внезапного прилива энергии.

— Возвращайся к своему отделению, боец, — произнес Офраил резким голосом. — Bellum instantium. Готовьте свое оружие. Орки на подходе.

Линия обороны выглядела очень оживленной: сержанты выкрикивали приказы, пехотинцы сновали туда-сюда, ящики с боеприпасами были вскрыты, пехотинцы последний раз проверяли оружие перед боем. Перед ними стоял лишь один вопрос: где орки?

Темные Ангелы разглядели с помощью своего улучшенного зрения армию орков, двигающуюся к хребту. Тауно и остальные всматривались во тьму, но так и не смогли ничего увидеть.

— Заткнитесь! — рявкнул Кейз. — Возможно, мы сможем что-нибудь услышать. Орки далеко не тихие создания.

Воцарилась тишина, и Тауно вытянул шею, чтобы что-нибудь услышать, однако единственный звук, который он слышал, был шум ветра.

Слева послышался выстрел ракетницы: опустошители открыли огонь. Снаряд взорвался в четырехстах метрах внизу хребта. Во вспышке света Тауно разглядел тела со звериными рожами, подброшенные в воздух.

— Там! — крикнул он. Он нацелил свой лазган в направлении взрыва и открыл огонь, посылая очередь лазерных разрядов в сумрак.

Остальные присоединились к нему, стреляя во тьму, пока Кейз не приказал им остановиться.

— Берегите боеприпасы, — произнес сержант. — Ждите, пока не увидите свои цели.

Опустошители низвергли на врага всю ярость своих орудий: ракеты уносились в сумрак, два тяжелых болтера разрывали воздух снарядами.

— Справа! — крикнул Хануман.

Тауно повернулся вправо и упер лазган в верхний край баррикады. Свет двух лун пробивался сквозь облако и слегка освещал низ хребта, Тауно увидел крупные фигуры, перемещающиеся среди валунов. Он прицелился в ближайшую и нажал на спусковой крючок. Болт лазерной энергии пронесся над спуском и попал в орка, но тот выстоял.

Мгновение спустя орки открыли ответный огонь, и пули градом посыпались на баррикаду из ящиков. Тауно пригнулся, ныряя обратно в укрытие. Он почувствовал, как чья-то рука схватила его за шиворот. Сержант Кейз вернул его обратно на огневую позицию.

— Укрываясь, ты не заставишь их отступить, — произнес сержант. — Хочешь остаться в живых? Вали ублюдков!

Все отделения вели огонь. Двое смелых парней выбежали за линию хребта и развернули фонари. Лучи красного света выявили еще больше орков, двоих смельчаков, решившихся на такой дерзкий поступок, накрыло огнем, когда они пытались добежать до оборонительных позиций.

— Давайте, давайте, — шептал Тауно. Орки пытались подойти к отделению справа, используя холмистую поверхность.

— Сержант, они слишком близко, — произнес Кауннен. — Мы должны отступить.

— Ни в коем случае, боец, — ответил Кейз. — Виннаман! Тащи огнемет на правый фланг. Ну-ка, пальни по тем кустам. Прикройте его!

Пехотинец Виннаман неохотно выдвинулся из окопа, по команде Кейза. Тауно присоединился к обстрелу, прикрывая медленно продвигавшегося огнеметчика. Когда Виннаман оказался в зоне поражения, он открыл огонь, опустошая контейнер своего оружия. Орков объяло пламя, кто-то упал, остальные ретировались, поспешно сбрасывая с себя горящие одежды и пытаясь потушить горящие участки тела.

Горящие кусты прибавили освещения, и теперь Тауно мог лучше выбирать свои цели. Он выстрелил в руку орка, скакавшего между валунами рядом с кустами. Пистолет выпал из раненой руки зеленокожего. Ринувшись за оружием на открытое пространство, орк схватил пистолет и начал отстреливаться, не обращая внимание на дымящуюся дыру в броне.

Тауно сжал зубы, когда пули полетели мимо него, промахнувшись, он продолжал посылать заряд за зарядом. Наконец, орк начал отступать, волоча за собой раненую ногу. Тауно мотнул головой, не веря своим глазам, видя, как отступает орк. Он произвел еще два выстрела и начал кричать, пока орк не остановился.

Лауссо вскрикнул от боли и отскочил назад, из раны на плече пошла кровь. Тауно повернулся помочь ему, но Кейз вернул его обратно.

— Продолжай стрелять, я позабочусь о нем, — произнес сержант.

Следующие несколько минут превратились в какофонию, состоящую из звериных рыл, освещаемых вспышками лазганов, пляшущего пламени и шума выстрелов с обеих сторон. В какой-то момент орки подошли достаточно близко, чтобы метнуть гранаты в укрытие на правом фланге отделения. Тауно в ужасе наблюдал, как пехотинцев разбрасывает по баррикадам взрывом гранаты.

— Огонь в южном направлении!

Лейтенант Ларсор выпрямился и направил свой цепной меч в сторону орков, его командное отделение следовало за ним. Рев автопушек добавился к общему шуму, и трассерные снаряды порезали ночное небо.

— Смотри! — воскликнул Каниннен.

Пехотинец указал на север. Штурмовое отделение Темных Ангелов, охранявшее хребет, взмыло в воздух, прыжковые ранцы извергли яркое синее пламя. Плазма, вырвавшаяся из пары пистолетов, полетела в сторону группы орков в нескольких дюжинах метров от линии обороны. Тауно наблюдал за происходящей битвой, меняя опустевшую батарею лазгана и вставляя свежую.

Пехотинец вздрогнул, услышав шум стрельбы из пистолетов и свист лезвий и цепных мечей. Со стороны это казалось хаосом, но штурмовые десантники целенаправленно нападали на крупных орков, пытаясь отыскать их лидера. Ватага зеленокожих кружила вокруг них, паля в десантников из своего примитивного оружия и пытаясь достать их грубыми лезвиями.

— Не беспокойся о них, парень. — Тауно обернулся на голос и увидел штаб-сержанта Майкона, спрыгнувшего в окоп. Ветеран командного отделения указал на юг. — Беспокойся о них.

Закончив метать гранаты, орки выбежали из укрытия и попытались проникнуть в укрепление. Несколько выживших бойцов отделения пытались отбиваться лазганами, словно дубинками, от орков, залезавших на баррикады. Двое из них пали, двое других развернулись и бросились бежать, побросав свое оружие на землю.

Как только орки забрались на стену из мешков и ящиков, их тут же поглотил огонь с обеих сторон. Тауно присоединился к стрельбе, зажатые в укреплении орки были легкой мишенью.

Тауно инстинктивно пригнулся, когда над его головой пронеслась ракета. Она взорвалась в центре орков, покосив полдюжины орков шрапнелью. Снаряды тяжелых болтеров пронеслись в нескольких метрах от писцинцев, разрывая оставшихся орков. Вторая ракета, выпущенная опустошителями Темных Ангелов с хребта, пролетев двадцать метров, взорвалась, уничтожив еще больше орков.

— Ярость Императора, я думал, они заденут нас, — гаркнул Кейз, возвращаясь к баррикадам, его глаза были наполнены страхом.

— Показываешь слабую веру, сержант, — произнес Майкон. Штаб-сержант вытянулся и посмотрел на юг. — Похоже, с этой атакой справились.

Тауно проверил правую сторону хребта. Несколько орков еще были живы, они удирали по склону, некоторые из них прихрамывали. Он выпустил в них пару выстрелов, чтобы ускорить их передвижение.

— И не возвращайтесь! — крикнул Лисскарин в след отступавшим оркам. — У нас еще найдется парочка снарядов для вас!

Тауно рассмеялся. Его первая настоящая битва с орками, и он выжил в ней. Однако вскоре радость сошла с его лица.

— Сержант Майкон, передайте всем отделениям, — произнес лейтенант Ларсор. — Астартес сообщают о многочисленной группе пехотинцев, на этот раз при поддержке техники. Расмуссен! Беги с этими координатами к минометчикам и передай им, чтобы готовили крупнокалиберный снаряд.

Лейтенант казался другим человеком. Его глаза блестели. Тауно подумал, что, возможно, Ларсор испытывает наслаждение, офицеры сильно отличались от обычных пехотинцев.

Вскоре пехотинцы услышали глубокий рев двигателей орочьих машин. Копоть и дым, исходящие от автомобилей, сопровождались зловонием отработанных газов. Во тьме раздавался рев моторов, который наводил страх не меньше, чем крики предыдущей волны орков.

Тауно взглянул на свой лазган и вспомнил, какой минимальный ущерб он смог причинить оркам, стреляя из этого оружия. В данной ситуации лазган казался бесполезным.

— Сержант, разве мы не должны отойти к позициям отделений с тяжелым вооружением? — предложил он. — Им нужно наше прикрытие, вы же понимаете.

— Неплохая попытка, Таваллинен, — расхохотался Кейз. — Мы остаемся здесь. Мой совет — стреляй по небольшим скоплениям орков.

В ста метрах внизу хребта промелькнуло несколько вспышек. Через полсекунды Тауно услышал глубокий рокот орудий. Сверху посыпались снаряды, издавая характерный свист при подлете к поверхности.

— Бомба! — крикнул Тауно, бросаясь в укрытие.

Пехотинцы полегли, когда два снаряда взорвались чуть позади линии обороны. Тауно обнаружил, что смотрит в мертвые глаза Лассо. Тени от потухавшего огня отражались на лице пехотинца, как бы насмехаясь над его смертью. Тауно вздрогнул и отвернулся.

— Вставай, — приказал сержант Кейз, распихивая пехотинцев.

Вернувшись на позицию, Тауно увидел вспышки полевых орудий, приблизительно в одном километре к северу от линии обороны. Было очевидно, что орки не собирались отступать.

На этот раз снаряд упал рядом с опустошителями. Космические десантники, игнорируя взрывы и возникшее пламя, продолжили вести огонь, выбирая цели, которые могли видеть только они.

— Не паниковать! — раздался рядом голос штаб-сержанта Майкона. — Поддерживать огневую дисциплину. Держать линию обороны.

Майкон взглядом дал знак Кейзу присоединиться к нему. Тауно одним глазом наблюдал за низом хребта и слышал все, что говорил сержант.

— Лейтенант только что получил сообщение от полковника Граутца, — произнес Майкон. — Орки пытаются вырваться из порта Кадиллуса, чтобы объединиться. Сражения идут по всей нашей линии обороны. Похоже, здесь сосредоточилась крупная группировка. Полковник полагает, что орки пытаются пробиться к ретранслятору. Граутц посылает бронированную колонну, она прибудет с рассветом. Мы должны держаться, неважно какой ценой.

— Почему бы нам не отойти для защиты ретранслятора? — спросил Кейз.

— Здесь лучше держать оборону, Саул, — ответил Майкон. — Мы будем сражаться и умирать на хребте Коф.

Кейз кивнул и присоединился к отделению, а Майкон поспешил к остальным сержантам.

— Похоже нас ожидает самое интересное, — сообщил Кейз. — Вот оно, парни. Вот здесь вы и будете защищать свои семьи.

Тауно вспомнил, что полковник говорил Ларсору: если орки объединятся, космические десантники начнут бомбардировку Кадиллуса, чтобы тот не попал в руки врагов. Он взглянул на космических десантников, ведущих огонь из болтеров и тяжелого вооружения, и задумался, отступят ли они, если будет отдан приказ на бомбардировку.

Он отогнал от себя эти мысли. Если то, что говорил сержант Офраил правда, орки прорвутся только тогда, когда сердца десантников перестанут биться.

Эта мысль стала слабым утешением для Тауно, он осознал, что вероятней всего сам погибнет раньше, чем последний из Астартес.

— Не отвлекайся, — рявкнул Кейз, дав Тауно подзатыльник. — Цели по фронту!

Повернувшись к угрозе своего выживания, Тауно направил лазган в сторону противника. Рев двигателей наполнил все пространство вокруг укреплений. Тауно заметил огромных орков, несшихся по хребту прямо на него. Он и остальные пехотинцы тщетно пытались попасть в орков, но большинство разрядов пролетело мимо скоростных «байков», а те, которые все-таки попали в цель, не причинили огромным машинам никакого вреда. Несколько удачных выстрелов задели одного из водителей, выбив его из седла «байка», машина накренилась и через несколько метров врезалась в вулканическую породу.

Возвращаясь на свои позиции, штурмовые десантники оказались немного впереди орков. «Байкеры» открыли огонь, выпустив по Темным Ангелам град пуль, трассирующих снарядов и гранат. Тауно едва разбирал, что происходило внизу, он увидел, как один из десантников тяжело приземлился на землю, его ранили в ногу, когда тот находился в воздухе. Десантник завалился вбок, его ранец лишил Темного Ангела баланса. Еще больше болтов понеслось в десантников, образовавших защитный барьер вокруг своего павшего брата.

Тауно открыл огонь по приближавшимся к Ангелам «байкам», его палец беспорядочно жал на курок снова и снова, посылая лаз-разряды в орков.

Повсюду взрывались мины, разряды лазпушки прорезая тьму, попадали в канистры бензина, воспламеняя их, громоподобный рев болтеров и автопушек дополнял эту хаотичную симфонию. Тауно едва улавливал крики пехотинцев вокруг него, выкрикивавших проклятия в сторону наступавших орков. Он вдруг понял, что и сам кричит, извергая несуразные проклятия и ругательства.

Двое оставшихся мотоциклистов направили свои машины прямо на штурмовых десантников. Один из Темных Ангелов был сбит с ног, когда мотоцикл орков врезался в него. Десантник медленно поднялся, но орк остался лежать на земле.

Несмотря на всю ярость огня пехотинцев, орки продолжали наступать и были уже в чуть более ста метрах от позиции. Все больше и больше снарядов разрывалось среди писцинцев, а пули градом сыпались на баррикады. «Шагатели» орков, дредноуты с четырьмя конечностями, по сравнению с которыми даже самые крупные орки казались маленькими, двигались среди орочьих пехотинцев, выпуская ракеты и разряды взрывной энергии.

«Лэндспидер» космических десантников появился из тьмы, проскользнув над поверхностью. Рокот его пушек присоединился к общей какофонии, несколько секунд освещался огнем орудий. Ряд орков пал, сраженный сотней снарядов. Стрелок вращал тяжелый болтер влево и вправо, стреляя короткими очередями, каждая из которых разрывала на части очередного зеленокожего воина.

Это был хаос, состоящий из ослепляющего света и заглушающего звука. Тауно пытался противостоять ему. Он сменил опустевший контейнер на своем лазгане и продолжил стрелять, посылая выстрел за выстрелом в сторону орков. Возможно два или три все же нашли свою цель, несколько выстрелов слегка притормозили наступавших орков.

Задержанные орочьими «байкерами» штурмовые десантники оказались под угрозой быть поглощенными волной зеленых пришельцев, заполнивших хребет. Тауно делал все, что мог: он без перерыва посылал разряд за разрядом в орков, приближавшихся к космическим десантникам.

— Святой Трон! — задыхаясь, проговорил стоявший рядом с Тауно Каниннен.

Еще один боец смотрел на север. Тауно отвел глаза от врага, чтобы увидеть то, что вызвало такую реакцию.

Одинокая фигура, облаченная в силовую броню и синюю рясу, противостояла оркам. В одной руке десантник держал болт-пистолет, отстреливая орков, в другой — искусно украшенный жезл с наконечником в виде окрыленного черепа. Его окружал силовой нимб — кружащаяся аура черной и красной энергии.

Из жезла библиария вылетели белые стрелы энергии и понеслись к багги, двигавшемуся прямо на него. Молния метнулась к машине и обволокла корпус и экипаж. В мгновение ока багги превратился в шар пламени, катящийся обратно по склону. Библиарий двинулся вперед, болты энергии, вылетавшие из его жезла, отбрасывали орков от покрытых лишайником руин.

У Тауно не было времени задумываться об ужасающих силах, свидетелем которых он стал. Орки подобрались к опустошителям и перешли в рукопашную. Воздев светящийся энергией силовой кулак, сержант Офраил возглавлял оборону. Он раскидывал орков, пытавшихся перелезть через баррикады, остальные десантники расстреливали орков из болтеров и кромсали их боевыми ножами.

Несмотря на нагроможденную кучу орков перед баррикадами, зеленая волна продолжала наступать, и десантникам приходилось несладко. Одному-двум оркам все же удалось попасть в окоп, пока остальные сражались с Темными Ангелами.

Увидев окруженных космических десантников, Тауно запаниковал. Если Астартес падут, у них не останется ни единого шанса. Он оглянулся вокруг. Повсюду пехотинцы вели бои с орками, недалеко от него тяжелые орудия получили урон, и орки поспешили на север, подальше от их смертельного огня.

Именно сейчас представилась хорошая возможность убраться отсюда.

Кто-то похлопал Тауно по плечу, Тауно обернулся и увидел Дарина. Он кивнул, взглядом предлагая Тауно посмотреть назад. Пехотинец обернулся и увидел сержанта Кейза, лежащего в грязи лицом вниз без половины головы.

— Пошли отсюда, мы сделали все, что смогли, — произнес Дарин.

Тауно быстро осмотрелся вокруг: лейтенант Ларсор вернулся в свою палатку и в данный момент разговаривал по вокс-передатчику. Сержанта Майкона нигде не было видно. Тауно взглянул на остальных пехотинцев. Численность отделений сократилась наполовину. Пехотинец взглянул на опустошителей, завязших в схватке с орками. Когда они падут, орки смогут прорвать линию оборону и ринутся на запад, и все пути к отступлению будут перекрыты.

Он увидел, как сержант Офраил вбивает силовой кулак в череп орка. Отчаяние завладело Тауно. Он безумно хотел убежать отсюда, добраться до порта Каддилус и снова увидеть своего отца. Он был идиотом когда присоединился к ополчению.

Но он присоединился. Он давал присягу на огромных книгах, содержащих много слов, смысл которых он не понимал, но Тауно прекрасно помнил обещание, которое дал. Обещание защищать своего отца и деда. Почти такое же обещание, которое дали космические десантники: отдать жизнь за защиту Империума.

— Мы должны выполнить свой долг, — произнес он, пустым голосом, словно говорил с кем-то еще.

— Что? — спросил Дарин. — Ты тронулся?

Что-то екнуло в душе Тауно.

— Император смотрит на нас! — закричал он. — Сейчас он судит наши действия!

Тауно достал штык из-за пояса и рванулся вперед, перепрыгивая через баррикаду. Он неуклюже пытался вставить штык, и с четвертого раза у него наконец-то получилось.

Он услышал отдышку и понял, что это он так тяжело дышал. Но с ним рядом был кто-то еще. Он оглянулся через плечо и увидел Лайско и Каниннена. В нескольких метрах позади стоял Дарин.

— Ну что, никаких отступлений в этот раз, а? — рявкнул Лайско.

Тауно сжал зубы и и рванулся к оркам, сражавшимся с космическими десантниками. Он сосредоточил внимание на пришельцах, представляя, что случится с его семьей в порту Кадиллуса, если орки выиграют эту битву.

— За Каддилус! За Писцину! — слова непроизвольно сорвались с его губ, но следующие слова были осознанные, подкрепленные виной, ужасом и страхом. Именно эти слова придавали смысл тому, что он сейчас делал.

— За Императора!

Несколько орков развернулись, чтобы встретить атакующих пехотинцев. Ужас охватил Тауно, когда он увидел их клыкастые морды, огромные мышцы и маленькие, наполненные яростью глаза. Казалось, некоторые из них смеются. Страх Тауно придавал силу его ярости, и он устремился вперед.

Он всадил штык в грудь ближайшего орка, разбег придал его толчку силу, и орк отшатнулся назад. Достав лезвие, он начал колоть орка. Снова и снова всаживая штык в тело зеленокожего, Тауно не переставал кричать. Что-то ударило его по голове, и он пошатнулся, кончик штыка вонзился в морду орка.

Контуженный, Тауно сделал шаг назад, пока остальные проносились мимо него, по-своему выражая свой гнев и страх. Струйка крови заструилась по задней стороне его шеи, на момент Тауно задумался, накажут ли его за очередное пятно на униформе. Переборов головокружение, он снова вернулся в гущу рукопашной, коля и рубя всех, чья кожа была зеленой, и не заботясь при этом, попадает он или нет.

Дарин упал перед ним с тесаком, торчащим в его затылке. Когда орк попытался вынуть свое оружие из головы друга Тауно, пехотинец ударил в его морду штыком. Оружие прошло в мозг, проткнув глаз орка. Тауно, вспомнив чему их учили, провернул лазган прежде чем вытащить его из головы орка.

— Что я делаю? — прошептал он, вся его энергия испарилась, когда тело орка рухнуло на труп Дарина. — Император, защити!

Люндвир пал следующим, его голова разлетелась на части от выстрела пистолета, приставленного к его горлу. Тауно рефлекторно выставил ружье, защищаясь от удара тесака, грозящего отрубить ему руку. Лазган прогнулся под тяжестью лезвия, которое почти достало руки пехотинца. Слева раздался крик Каниннена, он резко упал, нога дернулась, и тело застыло. Тауно отразил следующую атаку, но споткнулся о тело Люндвира.

Задыхаясь от падения, Тауно увидел, как один из орков пробивает себе путь к Ларсену. Он направил свой лазган в перекошенную злостью морду орка и нажал на курок.

Ничего не произошло.

Взревев, орк отпихнул оружие Тауно и направил пистолет в грудь пехотинца.

В этот момент Тауно мог видеть все с пугающей ясностью: слюна слетающая с клыков орка, странная фигурка вырезанная в металле рукояти огромного пистолета, грязный ноготь нажимающий на курок.

Что-то огромное и темное загородило Тауно вид орка. Он увидел вспышку синей энергии и услышал потрескивающие звуки. Брызги крови упали на его ботинки. Обезглавленное тело орка рухнуло на землю.

Сержант Офраил отошел в сторону, стряхивая с кулака остатки орочьей головы. Тауно увидел кровь, стекавшую с объятой энергией перчатки. Красные линзы шлема космического десантника были намного страшнее, чем глаза орков. Он не мог сдвинуться с места из-за шока, вызванного возможностью неминуемой смерти.

— Вставай, — произнес космический десантник.

Офраил развернулся и взял в руки цепной меч. От одного выстрела из его болт-пистолета грудь орка просто исчезла в кровавом взрыве.

— У меня нет оружия, сэр, — вяло пробормотал Тауно.

Тауно вздрогнул, когда орочий клинок врезался в наплечник Офраила. Космический десантник развернулся и ударил шлемом в морду зеленокожего, отбросив его назад. Вытянув пальцы, сержант направил силовую перчатку в живот чудовища. Жир и кровь вырвались наружу, когда Офраил проник во внутренности.

— Возьми это, — произнес сержант, протягиая свой болт-пистолет. — Осталось пять болтов. Используй их с умом.

Тауно поднялся на ноги и схватил оружие. Ему пришлось взяться за него обеими руками, так как оружие было слишком тяжелым.

— Благодарю вас, сэр, — произнес он, но Офраил уже сражался с орками, пытаясь выпихнуть их за укрепления. Его силовой кулак разил орков направо и налево с беспощадной яростью.

Тауно неуверенно, трясущимися руками, поднял болт-пистолет. Он увидел, как орк оказался позади одного из космических десантников, готовый нанести удар своим тесаком. Тауно нажал на курок. Тауно почувствовал отдачу, она не отличалась от отдачи автопушек, из которых он вел огонь на тренировочных стрельбах. Мгновенье спустя в паре-тройке метров от Тауно с резким, ударившим по ушам звуком включился реактивный двигатель болта, а краткая вспышка заставила прищуриться.

Разогнавшийся болт попал в спину чуть ниже лопатки. Кожа и плоть разошлись в разные стороны, когда болт стал проникать внутрь, мгновение спустя снаряд детонировал, образовав дыру размером с голову Тауно в спине орка.

Орк завалился набок и рухнул мордой в грязь.

Тауно захохотал.

— Получай, зеленый ублюдок!

Осталось четыре снаряда, напомнил он сам себе. Будь Астартес, считай каждый выстрел.

Яростная схватка закипела в нескольких метрах от баррикады, когда десантники стали теснить орков. Все еще держа пистолет обеими руками, Тауно повернулся вправо, краем глаза уловив движение. Пару орков откололись от общей массы и теперь направлялись к нему. Пистолет зашатался в трясущихся руках Тауно, когда он попытался прицелиться. Пехотинец снова выстрелил.

Болт попал орку в живот, вызвав фонтан крови и разорвав подкожные ткани, но пришелец продолжал наступать. Орк открыл ответный огонь, одна из пуль угодила в плечо пехотинца. Тауно снова выстрелил, игнорируя внезапно возникшую боль. Он пытался контролировать дыхание, хотя каждый мускул его тела был пропитан страхом.

Болт попал орку точно между глаз, разорвав голову на две части. Его приятель рванулся к Тауно, на бегу срывая с пояса ручную гранату. Когда зеленокожий выдернул кольцо, слева от Тауно раздалось несколько выстрелов, три болта сдетонировали в груди орка.

Тауно бросил взгляд через плечо и увидел одного из десантников-опустошителей, упиравшегося ногой на остатки баррикад, из дула поднималась тонкая струйка дыма. Космический десантник воздел оружие, салютуя Тауно, и вернулся к остальным.

Еще одна фигура появилась из тьмы. Сначала Тауно не узнал человека, представшего перед ним, половина лица пехотинца была залита кровью, текущей из рваной раны на лбу. Затем он увидел усы, когда пехотинец вышел на свет.

— Сержант Майкон!

Штаб-сержант чуть не упал на Тауно, но удержал равновесие, схватившись рукой за плечо пехотинца.

— Я смотрю у тебя довольно небольшая пушка, приятель, — произнес Майкон. — Видел, что ты только что сделал. Ты можешь гордиться собой. Я думаю, на сегодня с тебя хватит.

— У меня еще осталось два выстрела, сержант, — запротестовал Тауно.

— Прибереги их напоследок, — произнес Майкон. — Пойдем-ка осмотрим твои раны.

Когда сержант напомнил Тауно о его ранениях, пехотинец почувствовал зудящую боль в голове и увидел порез на руке. Свесив руку, в которой он держал пистолет, Тауно дотронулся второй рукой до затылка. Он резко набрал воздух и прикоснулся к ране рукой. Пальцы Тауно коснулись мокрой от крови кости.

Он почувствовал головокружение, и Майкон помог ему устоять на ногах.

— Насколько плохи мои дела, сержант? — спросил Тауно. — Я умру?

— Я подозреваю, что тебе придется носить шляпу, чтобы привлечь внимание девушек, потому что у тебя будет плешь, которую придется прикрывать, но я думаю, все будет в порядке.

Тауно почувствовал тошноту. Он сглотнул, чтобы побороть приступ рвоты.

— Мне бы не мешало посидеть, сержант, но нам нужно сражаться.

— Посмотри внимательней, сынок.

Майкон помог Тауно взобраться на валун. Оттуда Тауно мог видеть сияние рассвета где-то вдалеке. Он чувствовал, как под ним дрожит земля, и Тауно стало интересно, чудится ли все это ему или нет. Но запах отработанных газов и рев двигателей трудно было с чем-нибудь перепутать.

Повернув голову к северу, он увидел выкрашенные в серый цвет танки, пересекающие хребет. Снаряды, вылетавшие из их пушек, падали среди атакующих орков, пока лазпушки и тяжелые болтеры сеяли смерть в предрассветных сумерках. Транспорты высаживали дюжины пехотинцев Свободного Ополчения. Орки отступали под натиском контратаки писцинцев.

Он удивился тому, что не заметил их, я был слишком занят, подумал он.

— Мы победили, сержант? — спросил Тауно.

— Да, пехотинец, мы выиграли сражение.

Штаб-сержант взглянул вниз, и взгляд Тауно последовал за взглядом ветерана. По всей лини хребта изможденные пехотинцы падали на землю, подпирая друг друга спинами. Они жадно пили воду из фляжек или наклонялись к трупам, валявшимся по всему спуску.

Недалеко от Тауно остановилась одна из машин. Открылся люк, оттуда появился полковник Граутц и тут же принялся разглядывать поле битвы через магнокуляры. Удовлетворенный увиденным, он повесил магнокуляры на шею и взглянул на пехотинцев собравшихся вокруг.

— Великолепная битва, бойцы! — произнес полковник. — Вам объявлена благодарность от имперского командующего Сосана. Я уверен, что каждый из вас будет вознагражден за усилия, проявленные сегодня и в последние несколько дней. Однако нельзя расслабляться, будет преувеличением сказать, что орочья угроза уничтожена. Темные Ангелы скоо будут здесь и помогут нам. Даю вам два дня на восстановление сил. Молодцы!

Транспорт двинулся дальше во главе колонны танков. Впереди космические десантники наносили беспощадные удары по убегавшим от бронированной техники оркам.

— Знаете, кто действительно выиграл эту войну? — произнес Тауно. Майкон кивнул, и снял флягу с ремня. Он поднял ее в сторону фигур в темно-зеленой броне, продолжавших свой беспощадный бой.

— Император храни Астартес, — пробормотал Тауно.

Свист лопастей был единственным звуком, который слышал Тауно. Он лег, закрыв глаза, и поплотнее закутался в одеяло. Больничная койка надежно подпирала его тело. После кошмара на хребте Коф, тишина и спокойствие были благословением самого Императора, выражаясь фигурально, на самом деле о нем заботились сестры из Ордены Госпитальеров.

Тауно услышал звук шагов по кафельному полу, интервал между шагами был слишком длинным для обычного человека, то были шаги космического десантника.

Пехотинец открыл глаза и сел на кровати. Огромное тело сержанта Офраила протиснулось в дверь. Он был облачен в рясу темно-зеленого цвета без рукавов. Без брони его тело казалось не менее впечатляющим: загорелая кожа, огромные мускулы и вздувшиеся вены. Его лицо было на удивление молодым, квадратная челюсть, собранные в пучок светлые волосы и зеленые глаза дополняли картину. Десантник вытянулся, вокруг послышались удивленные перешептывания остальных пациентов.

Тауно вздохнул.

— Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — обратился он к Офраилу, откидывая одеяло, чтобы поудобней сесть на кровати. — Я должен возвращаться?

— Один день, — ответил десантник, укрывая Тауно. — Орков не так легко уничтожить. Силам обороны еще многое предстоит сделать, после чего, я уверен, вы будете годами проводить церемониальные парады. Но я здесь не ради этого.

— Да?

Космический десантник вытянул руку и разжал кулак. В его ладони лежал небольшой камень светло-серого цвета шириной в несколько сантиметров, черный с одной стороны.

— Это тебе, — произнес Офраил. Он передал камень Тауно, который осторожно принял его.

— Что это? — спросил боец.

— Я рассказал магистру Велиалу, о том, что произошло, во время второй обороны хребта Коф. Он был тронут твоими действиями и решил, что твоя храбрость и целеустремленность должны быть отмечены. У нас нет титулов и медалей для не-Астартес, но мы отмечаем людей, хорошо послуживших Ордену. Теперь ты можешь звать себя сыном Калибана.

— Благодарю Вас, — произнес все еще растерянный Тауно. — Но, все-таки, что это?

Офраил грустно улыбнулся.

— У сына Калибана нет материальной награды, но я подумал, что возможно тебе понравится это. — Астартес сжал пальцы Тауно в кулак на удивление мягким для таких пальцев движением. — Это кусок брони сержанта Наамана. Я вижу его пример в тебе. Делай из этого украшение, положи в шкаф или подвал, он твой. Просто помни что это.

Тауно моргнул, и слеза скатилась по его щеке, его голос стал похож на всхлипывание, когда он вспомнил космического десантника, однажды разговаривавшего с ним и спросившего его имя, и одного из многих, отдавших свою жизнь за всех жителей Писцины.

— Выполняй свой долг, сражайся и помни, что сам Император наблюдает за тобой…

 

История Велиала

Последствия

Штормовые облака заволокли небо Кадиллуса, сильный ливень обрушился на холмы, штормовой ветер сгибал низкорослые деревья. Ручейки растеклись между валунами ущелья Баррак, смешивая с грязью поломанные ветки и небольшие камни. Капли дождя колотили по корпусу разворачивавшегося «Носорога».

Велиал взял в руки свой штурмовой болтер, когда рампа пошла вниз. Он последовал за своим командным отделением, спрыгнув на землю, на его рясу полетели грязевые брызги, когда отделения Темных Ангелов начали выстраиваться перед командующим.

— На силовой установке замечен противник, брат-капитан, — доложил Гефест. Вспышка молнии прорезала сумрак, послышался раскат грома. — Не могу определить численность, помехи с геотермальной станции блокируют топографические сенсоры. Невозможно атаковать. Плохие атмосферные условия.

— Понял, брат, — ответил Велиал. — Возвращайся в Северный порт. Мы не можем рисковать последним «Громовым Ястребом».

— Вас понял. Возвращаюсь в Северный порт.

Отделения космических десантников рассыпались по всему ущелью, занимая позиции среди валунов и руин, дула оружий нацелились на силовую установку. «Хищник» проехал меж камней, стрелок вращал турель влево и вправо в поисках противника. Велиал напряг свои авточувства и просканировал шахту и установку, ища глазами орков. Повсюду мелькали тепловые сигнатуры, но отчетливых целей он не обнаружил.

— Bellum vigilus et decorus operandi. — Велиал медленно двинулся вперед, взмахом руки приказывая трем отделениям выдвинуться к позициям противника под прикрытием «Хищника» и опустошителей.

Вода, стекавшая по водостоку, придвинула тела к холмам: люди и пришельцы представляли собой огромную трудноразличимую массу.

Велиал бросил мимолетный взгляд на изувеченные тела, двигаясь по полю битвы.

До геотермальной станции оставалось двести метров, когда орки открыли огонь.

Энергетические разряды имперских лазпушек, теперь используемых орками, понеслись в сторону десантников, пули забарабанили по камням и пласкриту. Один из разрядов попал в борт «Хищника», который тут же открыл ответный огонь из своих собственных лазпушек. Тяжелые болтеры присоединились к пушкам, издавая бешеный рев, они посылали очереди снарядов в зеленокожих. Опустошители присоединились к «Хищнику», болты и плазменные разряды пролетали сквозь капли дождя.

— Очистить периметр, в атаку! — выкрикнул Велиал, переходя на бег.

Командующий и его отделение ринулись вверх по склону, не тратя время на стрельбу. Велиал перескочил через остатки баррикад, построенных Свободным Ополчением. Он приземлился на чье-то тело, раздробив все кости скелета павшего своими бронированными ботинками. Напуганные яростным обстрелом орки поспешили в укрытие. Они принялись беспорядочно палить в десантников из всех своих пушек, но снаряды падали рядом с Темными Ангелами, не причиняя им никакого вреда.

Поравнявшись с генераторами и трансформаторами, Велиал остановился. Заметив группу орков на орудийной вышке над ним, командующий вскинул свой штурмовой болтер. С помощью авточувств он захватил цели. Семь тел попали в перекрестие, и магистр открыл огонь. Болты пробили толстую стену раздробленного металла, защищавшую орков, снаряды остальных десантников, пролетая между стальными балками, ударялись о рокритовые плиты.

Мертвые тела орков выпадали из прохода на площадку из феррокрита. Повсюду раздавалось эхо от болтерных снарядов. Передатчик разрывался от докладов командиров отделений.

Взрыв впереди привлек внимание Велиала. По звуку он определил, что это была орочья граната. Выхватив свой силовой меч, магистр перешел на бег.

— Остерегайтесь мин и ловушек, братья, — послышался голос сержанта Ламиила. — Угроза минимальна.

Велиал налетел прямо на ватагу орков, пытавшихся обойти отделения слева, обрубая провода дуговых генераторов. Издав боевой клич, он бросился на них, на бегу поливая зеленокожих огнем из штурмового болтера. Ошарашенные орки развернулись, чтобы встретить командующего, их оружие загрохотало, посылая пули в сторону Велиала. Разряд плазмы поджарил одного из орков еще до того, как Велиал оказался рядом с ними. Магистр кромсал и рубил орков своим силовым мечом. Он ударил прикладом в череп одного из орков и отрубил ногу второго. Что-то врезалось в его ранец и он развернулся к орку, поднявшему двуручный тесак для нанесения второго удара. Силовой жезл Харона, окутанный физической энергией, врезался в грудь орка. Орк отлетел назад к энергетическому ретранслятору и забился в конвульсиях, искры отскакивали от его тела.

Прорвавшись сквозь периметр, Темные Ангелы устремились к центральному строению, практически не встретив сопротивления. Несколько орков, попавшихся им на пути, были плохо вооружены и были сметены отделениями десантников. Через пять минут после начала штурма ущелья Баррак тепловая установка оказалась в руках Темных Ангелов.

Пока десантники прочесывали местность в поисках, чтобы окончательно убедиться в отсутствии противника, Велиал вывел свое отделение за пределы силовой установки. Среди павших писцинцев он увидел и тела в темно-зеленой броне.

— Проверь наших павших братьев, Нестор, — приказал он. — Прошло три дня, но возможно есть выжившие.

Апотекарий направился к павшим, а Велиал продолжил осматривать свидетельство кровавой бойни при первой атаке орков.

— Символический гарнизон, ничего более, — произнес Харон. Он указал на кучу орочьих тел в более тяжелой броне чем у остальных зеленокожих. — Эти похожи на телохранителей главнокомандующего. Подобных трупов на хребте Коф не обнаружено.

— Второй военачальник бежал, — произнес Велиал. — Место высадки под контролем наших войск. Даже если один сбежал, Зверь все еще зажат в порту Кадиллуса.

Харон выглядел разочарованным. Он взглянул на линии обороны, прищурив глаза, от кабелей его силового капюшона исходило свечение. Ни говоря ни слова, он ринулся к западной стороне ущелья. Велиал последовал за ним.

— Что такое, брат? — спросил Велиал, когда библиарий остановился у тел пехотинцев Свободного Ополчения.

— Здесь, — произнес он, указывая на труп в черной силовой броне.

Это был Борей.

— Его будут помнить, — произнес Велиал, приклонив колено перед капелланом.

— Ты не понял, брат, — отозвался Харон. — Брат Нестор! У нас выживший!

Велиал внимательней присмотрелся к телу. Кожа Борея была мертвенно бледной, на голове — сильный порез, броня помята и пробита во многих местах. Включив тепловое зрение, командующий уловил слабые тепловые показатели на кровеносных сосудах космического десантника.

Он встал, когда Нестор подошел к нему.

— Он во власти своей сус-ан мембраны, брат, — заявил Нестор, присев рядом с капелланом. — Жизненные показатели слабые, но стабильные. Процесс криптобиоза начался автоматически, среагировав на его ранения. Возможно, орки подумали, что он мертв, и слава Императору, что они не продолжили избивать его.

Апотекарий еще некоторое время обследовал Борея, после чего поднялся с земли.

— Нам лучше не выводить брата Борея из его метаболическом состояния. Необходимо перенести его на «Неослабевающую Ярость», где мы сможем обеспечить ему лучший уход. У него сильные внутренние и внешние ранения, брат-капитан, но аугментика и операция вернут его в прежнее состояние.

— Хвала Императору, — произнес Харон. — Мы потеряли многих боевых братьев, и это благословение свыше, что один из них остался жив.

— Действительно хвала Императору, братья, — шутливым тоном произнес Нестор. — Нашим телам, созданным Императором, не страшна даже смерть, и вот тому доказательство.

Оставив Нестора, дававшего инструкции отделению по транспортировке Борея, Велиал побрел к своему «Носорогу». Он всем телом ощущал жгучую боль от собственных ран, которая, возможно, усилилась после слов Нестора. Впервые за много дней Велиал смог побыть в одиночестве. Он снял шлем и сел в командное кресло. Магистр прошептал слова преданности Властителю человечества, и несколько слов благодарности примарху Темных Ангелов. Оставалось три дня до прибытия Ордена, три дня нужно было сдерживать Гхазкула в порту и следить за орочьим телепортом.

Возможно, это будут самые тяжелые три дня за всю компанию Велиала. В военном плане действия будут прямолинейны, но вскоре его поступки будет оценивать уже сам Великий магистр Азраил.

Харон произносил слова поддержки, но Велиал знал, что некоторые его решения были неверными. Лучшее, на что он мог рассчитывать — это признание того, что трудности, с которыми столкнулись Темные Ангелы, уникальны. Ему следовало заранее принять во внимание опасения сержанта Наамана. Если бы телепорт обнаружили перед первой атакой на хребет Коф, орки бы не представляли такой угрозы. Велиал никогда не допускал непредусмотрительность и сомнение, но он чувствовал, что его уверенность превратилась в самонадеянность. Он недооценил орков и, отказавшись признать потенциальную угрозу, Велиал потерял многих Астартес и тысячи писцинцев. «Скорее всего», — думал он, — «я буду отстранен от командования третьей ротой и разжалован до боевого брата Крыла Смерти».

Велиал отогнал от себя эти мрачные мысли. Правосудие Азраила подождет. Орки все еще оставались на Писцине, и кампания продолжалась.

Магистр включил передатчик.

— Магистр Велиал — всем подразделениям. Свободное Ополчение на пути к тепловой установке. Приказываю загружаться в транспорты и немедленно возвращаться к порту Кадиллуса. Diem victorum non. Битва продолжается, братья.

Сильный морской бриз перенес дым в город вместе с отзвуками стрельбы артиллерии, потрескиванием лаз-разрядов и ревом болтеров. Почерневшие руины базилики гордо выделялись на фоне города, ее верхушку заволок дым. Большая часть города представляла собой жалкое зрелище: множество разрушенных строений, покрытые пылью тела людей и орков, которые были похоронены под грудой кирпичей и разрушенных балок. Рев двигателей танка был слышен на всех улицах, когда колонна Свободного Ополчения прокладывала себе путь по руинам города, пламя огнеметов заполняло руины, снаряды падали в предполагаемые укрытия противника.

Как и ожидал Велиал, орки не собирались сидеть и ждать неизбежного. Битва была яростной, но объединенные силы третьей роты Темных Ангелов и Свободного Ополчения не давали оркам выйти из доков.

И теперь пришло время сокрушить их.

Стоя на краю основной площадки Северного порта Велиал смотрел на дымовой след, оставляемый «Громовыми Ястребами», разрывающими облака на небе. Высоко над планетой парила Башня Ангелов, весь флот Темных Ангелов прибыл на Писцину. Транспортники и боевые корабли садились вокруг города, пока остальные убывали для усиления Свободного Ополчения на хребте Коф. В вечернем сумраке можно было разглядеть летящие вниз, словно падающие звезды, десантные капсулы шестой роты, отправленной к Восточным Пустошам.

«Громовой Ястреб» с Верховным магистром Азраилом на борту вынырнул из тучи и мягко приземлился на космодроме. Велиал испытал трепет, когда транспорт приземлялся на поверхность, включив плазменные двигатели. Велиал услышал шум серво-узлов и увидел Почтенного Венерари, вставшего перед ним.

— Ты слишком осуждаешь себя, — произнес дредноут.

Велиал промолчал. Жара от двигателей вызвала потрескивание на его броне. Со скрежетом гидравлики рампа откинулась вниз. За «Ястребом» последовали другие боевые транспортные корабли, они приземлялись в различных частях доков, выгружая тяжелые танки класса «Лэндрейдер», штурмовые пушки класса «Поборник» и другие сокровища арсенала Темных Ангелов. Все силы Темных Ангелов прибыли на планету.

Верховный магистр Азраил, Хранитель Правды, был первым, кто спустился на землю. Верховный командующий Темными Ангелами был облачен в орнаментированную броню, эмблема Ордена и его личная геральдика были украшены драгоценными камнями и ценными металлами. Его сопровождала небольшая свита: брат Бетор, несший священный Стяг Возмездия, космические десантники в одеяниях библиариев, капелланов и технодесантников, полумеханические сервиторы и сервы Ордена. Небольшое существо в метр длинной следовало рядом с Азраилом, его лицо был скрыто капюшоном, а в руках карлик нес окрыленный Шлем Льва. Эти существа назывались Смотрящими во Тьме, их происхождение оставалось тайной, эти загадочные создания делили кров с десантниками на Башне Ангелов.

Взгляд Азраила был строг, черные волосы коротко подстрижены, глубоко посаженные глаза оттенялись в вечернем солнце. Велиал услышал шипение персонального передатчика, и через мгновение появился Харон.

Велиал терпеливо ждал, пока магистр разговаривал с библиарием. Он заметил брошенный в его сторону взгляд Азраила, но не смог прочитать его. Наконец, беседа завершилась, и Азраил направился к Велиалу. Магистр роты подался вперед, чтобы встретить главнокомандующего.

— Да прибудет с тобой благословение Льва, Верховный магистр, — приклоняя колено, произнес Велиал. — Это честь для меня.

— Non desperat countenanti, exemplar est bellis fortis extremis, mon frater, — ответил Азраил, жестом показав Велиалу, что тот может подняться. — Я знаю, что ты считаешь позором для себя призвать Орден на помощь. Отринь эти мысли, так как в этом нет ничего постыдного. Приходится прилагать огромные усилия, чтобы противостоять тьме, еще больше сил требуется, чтобы признать, что ты нуждаешься в помощи.

Азраил положил руку на плечо Велиала и улыбнулся, этот простой жест развеял все сомнения капитана.

— Ты выполнил свой долг, — продолжил Азраил. — Передо мной, перед своим Орденом, Львом и Императором. Благодаря твоим действиям Писцина IV свободна от орков, соответственно и мир Писцины V свободен от заразы. Будущие поколения Темных Ангелов будут возносить слова благодарности тебе и твоим воинам, их жертва не будет забыта.

— Я благодарен тебе за эти слова, Верховный магистр, — произнес Велиал. — Многие достойны больших похвал чем я, но больше всех — сержант Нааман из десятой роты.

Азраил кивнул.

— Имена братьев будут записаны и отмечены, — произнес Верховный командующий. Он взглянул на разрушенный войной город. — Остальные возможно будут добавлены в список к моменту завершения кампании. Ты начал битву со Зверем Армагеддона, теперь мы должны закончить ее.

— Да, пришло время принести возмездие на головы этих тупых пришельцев, — произнес Велиал. Он ударил кулаком по грудной пластине, салютуя магистру. — Жду Ваших приказов, Верховный магистр.

 

Эпилог

Звук взрывавшихся снарядов становился все громче и громче. Очередной взрыв разнес крышу склада, осколки посыпались на улицу, по груде черепицы и кирпичей забегали объятые пламенем орки.

Гхазкулл разочарованно покачал головой, предположив, что «людишки, возможно уже заняли лазерную пушку. Бомбежка была лишь вопросом времени. Затем они возьмутся за «Скиталец» Наздрега».

— Эй, Макари, хватай-ка мой стяг! — гретчин появился из ниоткуда, словно по мановению волшебной палочки, и выдернул здоровый стяг из груды обломков. — Пайдем прайдемся.

Гхазкулл направился в пустое хранилище, лязг его брони эхом отдавался от стен здания. Макари бежал позади, неся с собой огромный стяг.

— Мы надерем людишкам задницу позже, босс? — спросил гретчин.

Гхазкулл кивнул.

— Мы заткнем им рты свинцом, но ща ни нада гнать.

Военачальник снял с брони неказистое устройство. Его оболочка была похожа на расплющенный барабан колеса с множеством разноцветных проводов и красной кнопкой в центре.

— Это че за штука, босс? — спросил Макари.

— Хватайся, — произнес Гхазкулл. — Эта — телепорта. Кагда я нажму кнопку, мы пападем на пасудину Наздрега.

— А че с астальными парнями? Мы же не сбежим?

— Не, мы не убигаем. Эта — ста-ра-те-гия. Мы ненадолго. А парни пусть пака весилятся. Пусть удерживают людишек, пока мы ста-ра-тегично смоемся.

Гхазкулл врезал кулаком по кнопке. Устройство озарилось зеленым сиянием и завибрировало в руках орочьего вожака. От проводов отскакивали искры, и военачальник почувствовал плавящийся пластик.

— Ана так и дажна работать, босс? Это —

Склад исчез и на какой-то промежуток времени Гхазкулл почувствовал прикосновение варпа. Как и в прошлый раз, вокруг военачальника возникло множество шумов, и чьи-то лица злобно скалились на него. Ему почудилось, что он слышит смех и крики Горка (а может и Морка).

А затем зеленокожие очутились на корабле Наздрега. Начав дымиться, устройство остановилось, куски расплавленного металла посыпались на пол. Коридор был почти пуст, но повсюду валялся мусор и экскременты, оставленные ордой. Прождав пару дней, орки не выдержали и превратили металлический пол в помойку.

Все еще облаченный в свою богато украшенную мега-броню Наздрег стоял в конце коридора и общался с нобами. Он заметил Гхазкулла, когда тот появился после вспышки зеленого света.

— Мне была интересна, будет ли эта штука работать, — крикнул Наздрег. — Рад снова видеть тебя.

Гхазкулл пересек коридор и направился к командирам «Плахой Луны».

— Эта штука работает, Наздрег, — произнес военачальник, протягивая дымящееся устройство Наздрегу.

— Не знаю, — ответил Наздрег. — Нада многа энергии.

— Была немнога праблем, — произнес Гхазкулл. — Маи клыки забавна патряслись.

— Кстати о зубах, эта небальшая прагулка принесла многа пользы, — заявил Наздрег. — Многа всяких штук взяли у людишек. Куча дакки и зубов.

— Не, я не успел ниче взять, — отозвался Гхазкулл. — Слушай, если тебе не нажна эта телепорта, атдай ее мне.

— Эта будет стоить немного зубов…

— Канешна. Па рукам?

— Если так, тада па рукам. А че ты будешь с этим делать?

Гхазкулл вспомнил, как много лет назад пытался захватить одну планету. Но один «тупой и храбрый челавечишка» не дал ему захватить ее. «В этот раз я вазьму свае», — подумал он

— Мне все равно не нажна была эта место. Эта была тренировка перед бальшим штурмом. За мной далжок…