Всю ночь я не сомкнула глаз. Ведь зарекалась не раз не смотреть на ночь телевизор. Ну что они там вставляют – 25 кадр, что ли. Зомбирование чистой воды этими бесконечными сериалами. Саша с Машей уже какую серию выясняют отношения. Миша с Гришей уже не первый год из серии в серию гоняются друг за другом, что-то никак поделить не могут, а побеседовать времени нет, так как выяснение правоты происходит исключительно силовым методом. Кругом сплетни, интриги, подвохи, подставы, измены, адюльтеры, передел влияний, раздел нажитого праведным и не праведным путём, – и всё это в море крови и море грязи. Нет, конечно, праведники и праведницы, то есть положительное, не совсем вычеркнуто из жизни, но через что пройти-то им надо в поисках света в конце какой-нибудь надцатой серии. А ведь хочется теплоты, чистоты, чтобы всё-таки уснуть, и, самое главное, проснуться не в ощущении мутного болота, а с надеждой на пробуждение у берега надежды неувядаемости наших светлых помыслов.
Вот этот, смотренный на ночь сериал, стоил ли он моей бессонной ночи? Какое мне дело до провинциалки, покоряющей столицу? И какую цель преследовали авторы этого «шедевра»? Инструкцию для выживания молоденьким девушкам? Какие заезженные стереотипы – предел её мечтаний – пожилой кавказец с Рублёвки. Так мне всю ночь мерещилась эта парочка, сидящая за обильным кавказским столом, кокетство молодой «Мессалины», растянутое на несколько серий по всем правилам расстановки ловушки для престарелого ловеласа. Её постоянное «да, бросьте вы, да бросьте», на что распалённый прямолинейный старый кавказский джентльмен конкретно ставил вопрос, тоже, кстати, не одну серию, «ты только скажи, куда бросить». Ну вот, я у телевизора маялась дурацкой проблемой, и потом ещё эта проблема всю ночь не давала мне спать. Если она скажет, куда бросить, и что же он бросит?
Было субботнее летнее, ясное, как я предполагала по солнечным зайчикам, скакавшим по стенам спальни, утро. Вечерняя проблема, сидевшая у меня в голове, всё равно не дала бы мне спать. Надо стряхнуть с себя эти надуманные телевизионные проблемы. Всё! Подъём и завтрак. Поколдовав над немудрёной утренней трапезой, снуя от плиты к столу, от стола к плите, я несколько раз мельком бросала свой взгляд в окно. Благо третий этаж и всё утопало в буйствующей листве, сквозь которую игриво мерцающе бликовало солнце, что придавало настроению расслабленный характер и, несмотря на примитивность вдалбливаемого бытия телевизионными гуру, хотелось возвышенности духа и жизненным устремлениям. «Куда бросить, куда бросить», неужели это кого-то может волновать? Но вот я, к примеру, тоже вот зациклилась на «куда бросить, куда бросить». Нет, я не зациклилась, меня просто хотели затащить в ту жизнь, которая была болотом, продажным, грязным и липким, затуманить голову вот таким увлекающимся телевизором девушкам, как я. И как же они, эти телевизионщики, умеют держать интригой в тонусе, играя на вполне безобидном женском любопытстве. Меня это даже стало на утреннюю голову забавлять. И вспомнились мне бабушкины постулаты о женской гордости и девичей чести. Её талисман-иконка «Неувядаемый цвет» был красивым, но и поучительным подарком мне на совершеннолетие. Не принято было как-то раньше выставлять лики святых на всеобщее обозрение как фото про семейные торжества и собрания сочинений книг, символизирующие интеллектуальный потенциал хозяина квартиры. Икона всегда была для меня чем-то не откровенным, а сокровенным. В минуты разуверений в правоте воспитавших моё отношение к бытию время, я всё же помнила, что в грубом мире есть чистота и нежность. Но это, наверно, было в том далёком мире, когда бабушка давала мне напутствие во взрослую жизнь.
Благо, что третий этаж и не было оторванности от человечества, которое, несмотря на утро выходного дня, уже выползало из своих квартир. Так вот, готовя завтрак, я непроизвольно подсматривала за миром нашего двора. Всё было, как обычно, что происходит по субботним утрам. И у меня на кухне всё то же самое, из года в год, каждую субботу, – традиционный завтрак и отпечатки картинок моему взору нашего московского быта. Матроны с авоськами в сопровождении своих благоверных, держащих путь в ближайший супермаркет, малыши, созидающие в песочницах под бдительным присмотром молодых мам, тинейджеры, выписывающие круги в дворовом пространстве, и много другого люда, дефилирующего по делу и без дела, и вся эта суетность была всё равно небудничной. Всё было благоденственно, если бы не одно, нарушившее картинку привычного нашего двора. Из-за густых крон деревьев я с начала не увидела пришельцев, вальяжно прохаживающихся напротив нашего подъезда. Статные, не к утру субботнему облачённые в строгие костюмы и галстуки, двое мужчин, о чём-то мирно беседуя, прохаживались, явно кого-то ожидая. Интересно, к кому это они приехали? Прошло минут тридцать, мужчины не покидали наш двор. Покончив с завтраком и проходя мимо окна, я вновь зацепила взглядом этих неординарных персонажей явно не из нашего дома. Любопытно. От окна меня отвлёк звонок телефона. Звонила соседка со второго этажа, моя бывшая одноклассница. Сказала, что у неё для меня что-то важное есть сообщить, и предупредила, что сейчас поднимется ко мне. «Может, маньяки объявились очередные в Москве, но, вроде бы, про маньяков давно сериалы не показывали», – подумала я. В этот момент мои мысли прервал звонок в дверь, заставивший меня вздрогнуть, – «маньяк», но нет же, соседка же идёт, предупреждала ведь. Подошла к двери тихонько, чтобы всё же снаружи не было слышно моих шагов, заглянула бдительно в глазок. Ух, слава богу, соседка. Открыла ей дверь, и она прошмыгнула мимо меня прямо на кухню: «Сюда иди». Подчиняясь командному её голосу, я, не понимая происходящего, быстро оказалась рядом с ней у окна.
– Видишь? Вот этих с иголочки одетых.
– Да, не из нашего дома, я это заметила.
– А машины видела?
– Машины?
– Ну да. Два роскошных «Мерседеса».
– А, вот теперь вижу.
– А видишь, на одном лобовом стекле какая-то гирлянда из букв.
– Да, что-то есть.
– О, вот и на заднем стекле тоже что-то висит с надписью.
– А что написано?
– Вот никак разобрать не могу. Я к тебе за этим и пришла. Бинокль есть?
– Есть. Сейчас поищу. А что тебя так смутило?
– Сейчас объясню. Я первое слово прочитала «I», то есть «Я», второе не слово, а сердечко нарисовано, то есть означает «люблю», а третье не разобрала. Неси скорее бинокль.
После недолгих поисков под приглушённые констатации соседки «не уехали», я извлекла из залежей антресольного «богатства» старенький полевой бинокль. И бегом к наблюдательному пункту.
– Ну, читай.
– Я люблю Иру.
– Иру? Ну, и что это значит.
– Как что? Ну, Ирка даёт.
– Ты о чём? О ком?
– Ирку с четвёртого знаешь?
– Да, видела. Подросла девочка. Красавица стала.
– Хм, красавица-красавица.
– А что не так?
– Семья, знаешь, какая? Неблагополучная.
– Ну, что с этим поделаешь.
– Видно, по скользкой дорожке пошла. Пристраивается в жизни. Не видела, как к ней мужской народ хаживает?
– Да как-то не особенно внимание обращала.
– Ну, ты даёшь. А вот последний ухажёр старый совсем, сколько раз по утрам наблюдала, как он счастливый выскакивал из подъезда и рукой всё машет, и машет рукой, прямо расстаться не может.
Южный мужчина с благородной сединой, неужели не видела.
Я напряглась, что-то стало всплывать в моей памяти. Да, слова бдительной соседки были правдой, этого мужчину я несколько раз видела утром в окно и действительно долго машущего в окна над моими.
– Этот точно в подарок пригнал Ирке «Мерседес». Ну Ирка даёт.
Мне сразу вспомнились сериальное «куда бросить?». Значит, она сказала, куда. Стала грустно и жалко молоденькую верхнюю соседку. Это что же, её цена? Оплата старости за молодость? Телевизионщики, значит, хорошо изучили нашу действительность. И их сериальные «нетленки» – отражение правды жизни.
– Ну, вот, смотри, эти две «шестёрки» привезли подарок от старого олигарха. Посмотрим, как Ирка будет подарок получать.
Мы ждали долго. Сначала просто стояли у окна, потом перетащили к окну стулья и, устроившись на них, не покидали свой дозорный пост. Действие, которое мы ожидали, подкованные нашим телевидением, оно всё никак не разворачивалось и не разворачивалось. Утомлённые и выпившие уже по шесть чашек чая, мы всё же не хотели пропустить завершение «сериала» из жизни нашего двора. И, если пришлось бы засидеться до поздней ночи, мы, ветераны наблюдения телевизионных историй, стойко бы перенесли эти испытания. Не в первой, так сказать.
Первой не выдержала соседка, её одолевали звонки мужа, не понимающего, что за причина могла её задержать, «на минутку» забежавшую ко мне.
– Ну, я пойду к себе. А то там без меня ничего поделать толком не могут.
И ушла командовать своим семейным батальоном, ну и мне наказала ничего не упустить из виду в окне на тот случай, если её отвлекут. Она тоже по мере возможности будет бдить у окна.
Дверь за ней захлопнулась. Стало грустно от всей этой истории. Может, и не стоит смотреть изнанку жизни. У каждого свой путь, красив он или не красив, кому судить. Ведь не каждый получил благословение в жизнь «Неувядаемым цветом».
Я прошлась печальным взглядом по красивой, сверкающей на солнце и ценой молодости юной девы машине, и решила не портить себе настроение в это субботнее утро предполагаемым финалом. Но не успела я ещё отвернуться, как увидела, что строгие мужчины как-то подтянулись, застегнулись на все пуговицы и почему-то с улыбками бросились к машинам, а не к подъезду, чтобы подать машины ко входу. Любопытство подтолкнуло меня открыть окно и выглянуть на улицу. А там было на что посмотреть. Звонить соседке, уже не было времени.
Двери нашего подъезда как-то разом распахнулись, как на дворцовых приёмах, и в сопровождении нарядной компании вышла принцесса в белоснежном неземном одеянии невесты. Она несла себя над землёй в преддверии волшебства единения своей жизни с избранником, юным, как невеста, который, оказывается, не только машину своей невесты, весь двор украсил «Я ЛЮБЛЮ ИРУ». И когда она только переступила порог своего дома навстречу Ему, шарики с яркими надписями взмыли в небо. И ещё долгое время «ЛЮБЛЮ» плавало в небе над нашим двором. Вот он «Цвет неувядаемый» – праведная жизнь, внутренняя чистота, душевная красота, нежность и мягкость облика невесты, юной Ирочки.
Раздумья прервал звонок соседки.
– Я простояла у окна и проплакала, пока Ирочку нашу не увезли в ЗАГС, – всхлипывая, сказала она.
– Не знаю даже, у кого прощения просить за наши тёмные мысли, – ответила я ей.
– Телевизор проклятый вообще всё с ног на голову в жизни поставил, – посетовала она.
– Да уж, – вздохнула я. – А последняя серия про южные страсти когда будет? – она была неисправима.
– Ты знаешь, на кого была похожа наша Ирочка сегодня? – я пропустила мимо её слова и задала ей свой вопрос.
– На кого? – заинтриговалась она.
– Придёшь, покажу, – я любовалась бабушкиным подарком – красавицей мадонной с иконы «Неувядаемый цвет».
Воскресное утро встретило меня радостью от хорошего здорового сна и приветливой полуулыбки небесного лика талисмана жизни. Привычные утренние хлопоты от стола к плите, и привычный взгляд за окно, как там наш двор. Народ снует туда-сюда, из подъезда в подъезд и обратно, кто куда – кто в песочницу, кто на велосипеде погонять, кто просто так выглянуть, на скамеечке с кумушками поболтать. Было приятно наблюдать за этой мирской суетой. Может, и мне выйти прогуляться. Нет-нет, никаких подруг-соседок, так просто – пройти по двору, посидеть на скамеечке. Прекрасно. А вот и ещё один персонаж истории. Из подъезда вышел седовласый пожилой мужчина, уроженец кавказских гор. «Недавно заехали в наш дом», – комментировала выход мужчины из подъезда подсевшая ко мне на скамеечку «кумушка» с явным желанием развить тему. Но я ничего уже не слышала из её комментариев, потому что всё моё внимание было увлечено новоявленным соседом. Что в нём было привлекательного? Была привлекательна улыбка. Это была улыбка человека, с радостью вступавшего в это воскресное утро. Хм, и кому это он там самозабвенно машет?..
В проёме окна стояла седовласая гордая горянка с ослепительной улыбкой. Что я подумала, глядя на эту пару немолодых, но влюблённых людей. Я подумала, что это счастье, когда можно любить вечно. Это и есть неувядаемый благоуханный цвет жизни.