"Силками пользуются для ловли зайца. Поймав зайца, забывают про силки. Словами пользуются для выражения смысла. Постигнув смысл, забывают про слова. Где бы мне найти забывшего слова человека, чтобы перекинуться с ним словечком?".

В этой фразе Чжуан-Цзы сказано все, что надо о рок-н-ролльной поэтике. В рок-музыке слова должны быть легки, и БГ - первый, кто реально облегчил рок-язык. Определенно, рок-музыканты - люди, забывшие как надо правильно говорить. Забывшие падежи, склонения и спряжения.

Из рок-поэзии ушел навсегда какой-то классический момент, Россия, Лета, Лорелея, и его жаль, очень жаль. Потому что - как мне кажется - классическая поэзия не устояла перед рок-музыкой и голосами - что после этого значат немые страницы? И в отличие от традиционной поэзии - самосознания языка - рок берет язык себе на службу, не стесняясь в грамматике.

Нелепо и куцо выглядели все публикации, антологии, книжки так называемой рок-лирики. Слова, перенесенные с концертов на бумагу, вынутые из своего энергетического поля, лишались своей плоти, плотности. Тексты чувствовали себя как рыбы не в воде - бумага была не их стихией, не их средой обитания. Когда я прочел еще ксероксное "Дело Мастера Бо", мне стало очень грустно. "Говно-поэт" - подумал я. Видимо то же самое подумали западные критики, пролиставши Желтого Дилана.

С Высоцким или Башлачевым проще - они более литературны, традиционны, и они читаются с листа. Но в целом, все эти "антологии" и сборники рок-поэзии по своему рангу гораздо ниже, например, учебников гитарной игры или барабанного боя.

БГ часто заговаривал о том, что он не поэт. "И не любил писать стихи, предпочитая вино". Поэзия - его хобби, и им написаны милые штучки, вроде "Сцен из сельской жизни" или цикла об Иннокентии. В "Сценах" можно даже найти чистейший образчик высокопоэтического хэви-металла:

Но все равно это разные дела, и стихотворчество всегда было отграничено БГ от сочинительства песен. И кажется, никогда им серьезно не воспринималось.

Рок-текст невозможно прочесть. Он жив ритмом баса и барабанных палочек, в отличие от стиха, живущего своей внутренней музыкой. Сами слова в рок-песне почти не выполняют ритмических функций. Да и образность и мысли у рокеров в основном куцые - так что беда для литературы небольшая, что не прочесть.

Послушаем лучше самого БГ о ходе его процессов: "Музыка вытягивает слова, потом слово вытягивает музыку, потом еще, пока все слова не встанут на свои места, единственно возможные. Я подбираю слова, а не сочиняю их... Песня рождается в человеке ни в коем случае не как музыка и не как стихи: одно подталкивает и выявляет другое".

Это значит, что тот, кто искал у БГ влияний Анненского или обэриутов, говорил не по существу. Эти влияния найти можно, но они посторонние и ничего не решающие.

Но вот что поразительно: на рок-аккорды оказалось возможным положить Лао-Цзы! Факт беспредельный! Китаец, живший не сто и не тысячу лет назад, подошел Аквариуму и его рок-н-роллу и стал фактом современной песни. Но даже не в цитатах дело. Подумаешь - цитаты! Это может и попугай. Поразительно другое.

Согласитесь, первое впечатление от песен было примерно такое: эти речи взялись ниоткуда. У них нет возраста. Брезжит, срывается, исчезает и снова выглядывает смысл. Слова тают на глазах, но порой не надивишься их меткости. Речи темны и странноваты, но слушаешь их, пока не запомнишь наизусть.

Поразительно само проникновение БГ в совершенно иной неевропейский порядок развертывания смыслов китайцев, в иную логику. БГ велик не тогда, когда он поет цитаты, но когда сам поет что-то похожее, равносущее. Короче, когда из читателя даосов он сам в некотором смысле превращается в даоса. Проследи, к примеру, как движутся смыслы "Встань У Реки" - как они перетекают друг в друга, колеблются, перешептываются. Попробуй переписать все прозой и вставить куда-нибудь в Чжуан-Цзы - фиг отличишь.

Но странность текстов БГ не только даосского происхождения. Цирк Боба Дилана, ЛСД-лирика Морриссона, дадаизм Марка Болана - во все это БГ въехал как в поэзию. Новая американская поэзия началась в полный рост с Боба Дилана и живет например в группе R.E.M. или в рэп-музыке. Смешно, но даже русские писатели-эмигранты, рассуждая об Америке, все еще твердят, что у них нет поэзии. У них есть она, только вы не там ее ищете.

Не счесть нападок БГ на слово. "Я не терплю слов", "бери себе слова". В аквариумовском мире слово - начало окаменения бытия, начало небытия. Эта посылка подсказана даосами и дзен-буддистами и главное музыкой, в которую они врубились, и закреплена в условиях нехватки социального воздуха. Мнимая лексика мнимой реальности - тоже один из ключей к пониманию этих нападок. БГ просто убежал раз и навсегда из "страшного царства слов" (так Чжуан-Цзы называл великую китайскую империю). Аквариум абсолютно непроницаем для общественно-политической лексики. Гребенщикову недосуг даже пародировать штампы социума.

Но в этих нападках - не только недовольство зазором между словом и реальностью, но и жалобы поэта-дилетанта, которому приходится возиться со словами. Кажется, что БГ облегчительны эти языковые тупики - "Река Гора Трава" - вполне естественные в его песнях. Можно выкинуть из башки все слова.

Но есть еще слово как "тема для новой войны" - один из пределов слова, его отрицательный полюс. Слово надменное, не подпускающее к себе новые смыслы. Думается, БГ знает такое слово не только из газет и политинформаций. Все эти его зеркальные стекла, те и эти стороны стекла, по которым всегда хотелось вмазать чем-нибудь тяжелым - раз сверкнувший ему образ и кочующий из песни в песню - что это как не халтура, раз уж он считает себя почтенным ремесленником рок-гильдии?

Фактически, когда панки долбанули по этим шарам из хрусталя и запели о компаниях звукозаписи (ленивых и глупых монстрах) или о непроходимой скучище лондонской жизни, они разрушали именно эту окаменевшую хипповскую эстетику.

Панк изменил каждую заповедь музыкального производства, но в первую очередь он изменил рок-текст. Петь про любовь в первую очередь неэстетично. Проблемы он-она, о которых разорялись на стадионах хиппаны, проблемы личного порядка. Хули об этом орать во всю глотку? Поэтому никогда не верь хиппи - не верь, что он там поет про любовь. Он поет про себя.

Это один из моментов культурной революции, проделанной в Англии в 1976 году - революция рок-текста. Отныне в рок-музыке начинается настоящая литература. Петь можно о чем угодно: о компаниях звукозаписи, о своих каникулах, о Королеве, превратившейся в какое-то национальное чучело, о том, какой кайф слоняться по улицам без царя в башке, о садомазохистских фантазиях такого оригинала как Малькольм Макларен, о том, что весь мир окончательно обезумел.

Так что эта гребенщиковская максима подтвердилась - слово действительно может стать темой для новой войны (между тинейджерскими группировками).

И, конечно, слов никогда нету, когда есть что сказать.

Таким образом, опершись на традиции рок-поэзии и начитавшись китайцев, БГ творит свой язык - свой перекресток ленинградского тусовочного сленга, рок-символов и болтовни мудрых китайцев. Замес получился магический - кто писал об их концертах непременно упоминал особую магическую атмосферу. Слово БГ больше не было башней из слоновой кости, феодальной крепостью художника, где он единолично царствовал. Слово как бы пускалось по миру.

Если в литературе слово выступает (и воспринимается) в виде знака, то в рок-музыке оно более публично. И в одном из своих предельных значений слово - это просто воздух.

При этом БГ мог использовать романтические штампы - "капитаны стоят на башнях" - и при этом это не была литература. Его интонация вносила в мир знаков чистое дыхание и речь закреплялась в воздухе - отсюда все цитаты, которыми тогда разговаривали.

Вот как в текстах БГ работают китайцы:

Что в кавычках - цитаты из "Книги Перемен". Но даже не так важно, кто тут что говорит. Китайцы - раз уж они встряли в разговор - вполне равноправные собеседники. Группа становится просто связующим звеном между "мировой культурой" и своей аудиторией. Никакой эзотерики. Беспечный рыбак Чжуан-Цзы, пославший на фиг сановников великой империи, оказывается рядом со слушателем - возможно, тоже задумывающимся о своем жизненном пути.

Кто-то из поэтов назвал это ветерок вечности.

Рок-язык - бунт против слова как знака. Cлово не должно быть знаком, ибо Всемирная Библиотека накрылась.

"Marx, Engels, Lenin Were The Greatest Readers. What a Fucking Waste Of Time!" - начирикано на стенке туалета Вавилонской Библиотеки. Варвары-академики давно уже проглотили все в свои животы и лучшее занятие в библиотеке - листать фотохроники похождений Секс Пистолз. До этого ни один пидор еще не добрался. Вот почему слово должно стать воздухом.

"Я пел о том что знал. Я что-то знал..." - в таких строчках почти нет языка как такового. БГ обожает неопределенные местоимения, всех этих кто-то, что-то, когда-то. Они ему не мешают, они не создают устойчивых смыслов, не грузят. И порой у него работают самые непредвиденные неопределенности - и на них ложится центр поэтической тяжести:

Может быть? Хорош нюанс в этих светоматериях.

Разобравшись с традиционной поэтичностью, рок-н-ролл что-то навсегда утерял. Слово стало яснее человеку, но какая-то красота из него ушла.

Такой "песенки" уже не будет. И БГ это знает - иначе бы его не клонило в классику, иначе бы он не пел своего Вертинского.

Но вот что очень важно - рок-поэзия избегает индивидуально-авторских метафор, какими всегда щеголяет поэзия. В конце концов это небрежение к миру - навязывать ему свои узкие личные значения. В Аквариуме есть только всеметафоры - "кровь тростника на песке" - и здесь ни одна вещь не потревожена, ничто не вспугнуто.

Слово у БГ несет в себе функцию моста.

Например, Мастер Бо объединяет ремесленника-рабочего - Бориса Гребенщикова - Мастера Бодхидхарму - Бога как творца-ремесленника. Так слово может сплотить разнокачественную реальность. Приведу другой пример. Вот песенка "Моей Звезде" - окутанная еще романтическими облаками:

У звезды нет еще своего имени, она символизирует безымянную небесную метафизику, царящую над суетой. В какой-то мере это небесная проекция героя, его романтическое альтер-эго.

Но ни одно слово в Аквариуме бесследно не исчезает. Больше того, что-то с ним происходит по ходу дела. В песне "Сны" из Дня Серебра есть такая строчка:

Я выскажу предположение, что лестницы - это тщета разумных построений, бессильных дотянуться до неба. Переосмысленная библейская Лестница Иакова. Что здесь важно, так это разрыв, пропасть между землей и небом. Эта необходимость восстановления связи в песне "Глаз" звучит как категорический императив:

Вскоре была написана "Аделаида" - одна из вершин БГ (тем сложнее оказалось ее записать). Имя звезды, произвольное, сделало свое дело: на небо было отпущено что-то человеческое - имя, и холодные звездные выси стали уже не те. Аделаида - и звезда спускается на землю, а Слово отпускается на небо.

И пусть БГ ругает слова сколько угодно - он может петь с полным на то правом:

Лучшие образцы рок-поэзии в первую очередь конкретны. Вот Капитан Бифхарт поет как он сидит на берегу с удочкой, смотрит на поплавок и думает о своей любимой Бимбо Лимбо Спам. А Роберт Джонсон о том, как он проснулся, а любимой уже нет - сама удрала, еще и ботинки прихватила. А Моррисси о том как он пришел в клуб на дискотеку, а девушки ему не найти, он стесняется, он "наследник целомудрия" и хочет от горя умереть. БГ не всегда конкретен, но лучшая его лирика не прячется за абстракции. Худшая же - прячется. Но звезда его не менее конкретна, чем поплавок Бифхарта.

Мы можем говорить только о фрагменте. В припеве песни всегда есть такой ударный отрывок: "время луны", "сейчас мы будем пить чай" и т.д. Текстовая ткань, как правило, сшита из таких лоскутков, каждый из которых есть определенный факт:

Рок-н-ролл вынужден свертывать синтаксис и в ударных местах не темнить, быть кратким и метким - без хотя бы одного точного попадания песни не случится. Снайперские качества обязательны для русской речи в рок-н-ролле:

Есть высшая смелость искусства - ни на что не оглядываясь, ни с чем не сообразуясь, наплевав на все жанровые законы, беззаконно, как выстрел, воплотить свое подсознательное - первичное - желание. Сделать единственно правильный мазок и выдать истину одним ударом кисти, внезапно закончить песню гимном "No Future" или в последней строке песни послать в сортир своего героя. У дзенов это называется сатори, когда в мгновение открывается истина. И гвоздь моей мысли - в предельной элементарщине воплощения твоего подспудного и сокровенного, в отсутствие мостика между желанием и его воплощением, когда ты за миг перескакиваешь пропасть между духом творящим и принимающей материей, когда этот дух печатается в ней фотографически. Это не относится ни к какому жанру специально.

Назовем ли мы это поэзией или нет, но БГ просто сказал много точного и правильного. Недаром столько их цитат порхало в воздухе безвременья.

БГ врубился в то, что в языке надо оставлять зарубки. Это главное. Разразиться стихом - венком сонетов! - гораздо менее интересно. Потому что надолго в языке остаются именно зарубки - не рифмованные строки.

Вот замечание о времени, истории, сверхдержавах, как раз в это время грозно переругивавшихся через океан:

Аховый росчерк тире - и мысль со скоростью света побеждала всю материю.

Абстракционизм БГ порой точнее точных наук:

Вот какое выражение нежных чувств вплывает посреди песни:

Вот деталь предутреннего города:

Великая строчка о радости труда:

а то и формула бытия: "они шли так долго что уже не знали куда"

Но возможно список заканчивается на печально-гомеровской ноте: "но ветер придет и нас уже не жаль".

 

ВЕЛИКИЙ СОБИРАТЕЛЬ

Битлз разрушили то, что веками со времен Ренессанса культивировалось европейскими художниками - творящее Эго, двухметровое Я на плоскости, созидающее свой мир. Вспомним, что во времена Средневековья перед художниками стояли совершенно другие задачи.

Абсолютное одиночество последнего романа Джойса, высящегося одинокой скалой - одно из доказательств, что эта эпоха действительно пошла. И гадать над ее египетскими пирамидами будет кто-то другой.

Думается, у Аквариума есть несколько строчек по этому поводу.

Что это за люди и откуда они - те, кто рисует нас красным на сером? Думаю, этого гипотетического антипода можно как раз назвать индивидуалистическим художником. Ибо между красным и серым есть непреодолимая пропасть - и пурпурное знамя индивидуалистического отрицания всегда полощется на обязательном фоне серости. Окрестности относительны - Я абсолютно. Это придумали в Эпоху Возрождения.

Вместо романтической оппозиции Я - ОНИ, Аквариум дает широкое МЫ, разом камерное и просторное, потому что это МЫ обращено ко всем, кто может его подхватить. Романтики не любили повседневность, они предпочитали революции. Темы БГ - первичные основы обыденности, мирной жизни (на дворе - эпоха застоя). Из сора повседневности и растут все песни. "В сутолоке каждого дня можно найти Путь" - это дзен.

Индивидуалистического разрыва нет даже в аквариумной сатире. Восклицание "Козлы!" обращено как вовне, так и вовнутрь.

Вот почему у БГ нет слова "творчество", он выражается иначе - ремесло, работа, дело, умение. В процессе работы искусный мастер самоустраняется, являя саму вещь:

Мы продолжаем петь, не заметив что нас уже нет

Мастер уподобен туннелю, из которого мир выходит преображенным. Он должен лишь что-то обработать, найти мелодию и подобрать ближайшие слова.

Во многих песнях Аквариума можно выследить некую последовательность собирательства. БГ собирает все, что попадается под руку. Материалом для песни, способной кристаллизовать любой сор, может послужить брошенная вскользь фраза Майка ("она не знает что это сны"), даосский афоризм, фрагмент видеофильма, русифицированная строка группы R.E.M. ("мир как мы его знали подходит к концу, мир как мы его знали - и Бог с ним"), обложка пластинки Ино-Фриппа с "прозрачными комнатами, полными зеркал", своеобразно переведенная строка Леннона "В поле ягода навсегда" или титул романа Франсуазы Саган "Немного солнца в холодной воде". Если БГ увидел что-то свое - он просто возьмет это себе (в лукошко). И каждая его вещь, строка или картинка претворена Аквариумом в новое аквариумное качество.

Особенно радуют в Аквариуме их мультики:

Рок-герой в песне устроился сторожем, и это наблюдение из окна на рабочем месте.

Весь аквариумный юмор - детские игры с кубиками реальности. Мир - большая игрушка: можно сложить его так, а можно этак.

Рок-н-ролл демонстрирует полную свободу пребывания в настоящем времени - основном времени детства, игры и рок-н-ролла.

БГ может сходу задать такой вот озадачивающий вопрос - "какая рыба в океане плавает быстрее всех?" - и так на него не ответить. В его "Колыбельной", обращенной к сыну, нет подыгрывающего ребенку взрослого - детская форма вполне естественна для Аквариума.

Смотря на мир сквозь призму внутренней ясности, рок-н-ролл, сходя в дольний мир, находит вещи в состоянии легкого бреда, многозначительные курьезы, странности, откровенную ересь.

Порой БГ сам творит какую-то кунсткамеру странностей, например, "Комнату, лишенную зеркал" с ее ангелами, похожими на Брюса Ли, Ленскими у пивного ларька... И, быть может, эта эксцентрика намекает на то, что есть какое-то Целое, где все вещи этого мирра равны между собой, где они могут переходить друг в друга, меняться местами, кувыркаться...

Что это за бред? Может быть, рок-н-ролл творит себе монстров, просто потому что ему скучно в этом мире, как металлистам?

Я думаю, странны все строчки Аквариума. Потому что с какого-то неназываемого холма - из потаенной поднебесной - все вещи это мира загадочны, непроницаемы, темны.

Чувство странности этого мира одно из основных чувств Аквариума. БГ как хроникер повседневности всегда в каком-то недоумении. Ему бесконечно странно в этом мире - и в этом есть какая-то бесконечность.

Я вижу то, что я вижу, но вряд ли что-то в этом понимаю. Возможно, так можно вкратце описать поэзию Аквариума.

 

СИМВОЛ-СКАЗКА ИЛИ:

ПОДНЕБЕСНАЯ СПРЯТАННАЯ В ПОДНЕБЕСНОЙ

Поп-культура - особая и независимая поднебесная. Ее происхождение не связано ни с античным, ни с христианским мифом. Она выросла из совершенно других корней, не европейских - она выросла из смешения рас, населяющих Америку. Тем интереснее, что есть нечто общее, что можно найти у Платона, Пушкина, негров-блюзовиков и Джима Мориссона - что проходит вне времени и географии - СИМВОЛ.

Известно, что символ никем не выдуман, символ найден в природе, как некое окошко, как лужица, в которой отражается небо.

Битлз обнаружили его сами, учась настраивать инструменты и на них играть - у них не было никаких подсказок в лице традиции, к которой можно было бы подключиться. Они сами создавали традицию. Они начали с рок-н-ролла и в итоге создали свой мир - Пепперландию. А что такое Пепперландия, как не единый символ чего-то еще? Намек, что мир, данный нам в ощущениях, вовсе не единственный. Что где-то есть миры соседствованные и порой их можно соприкоснуть с нашим миром.

Сначала несколько слов опять о рок-поэзии. Кажется, ее основное противоречие - между внесловесной вестью рок-н-ролла и ее неизбежной словесной одеждой. Как передоверить словам сгусток света?

Поначалу все было просто: "baby, baby, baby" - строго в русле популярной песенной традиции. Ни одному исследователю не под силу исследовать с точки зрения слова первые синглы Элвиса Пресли - величайшие в истории поп-музыки и абсолютно внесловесные.

С началом подключения мозгов к поп-традиции начала проявляться рок-поэзия. Рок-н-ролл вкушает плодов с древа познания и вступает в силу в стадию поэтического грехопадения. Противоречие между духом и словом разрешается символом.

Вернемся к Петербургу.

Установка на символ - вот то место, где встречаются русские младосимволисты (Блок, Андрей Белый, Вячеслав Иванов) с представителями ленинградского рока в лице Аквариума, Кино, других.

И первая точка их совпадения - расширительное понимание искусства как благовествования (отсюда и избранничество с риском попасть в лжепророки). "Стихи о Прекрасной Даме" или "Золото в лазури" больше, чем стихи, равно как и рок-н-ролл Аквариума больше, чем рок-н-ролл. Аквариум - это попытка музыкального праздника, где упразднено время, прообразом чего является церковный праздник. Рок-н-ролл понят БГ как новая религия, призванная совершить чудо - вот откуда вдохновенная серьезность Аквариума (и огоньки на концертах). Без пафоса строительства нового храма не понять Аквариум, как без религиозной подоплеки не понять символистов.

Но при единой установке на символ, его воплощения друг от друга отличаются. Символ - связь конкретного и вечного. Символ символистов, восходя к небесной сущности, сбрасывал с свою предметную ипостась, как ветхие лохмотья.

Мир Аквариума изначально един. Сказка заложена внутри самой материи. Аквариум не знает "мира идей" и "мира видимостей" - есть только миры реализованных и нереализованных потенциалов, открытых и потаенных возможностей. Гармония найдена за столом, за стаканом чая, за настройкой инструментов - только после этого можно строить какие-то предположения о мирах соседственных.

Символистам было немного труднее - они обеими ногами стояли в истории и лишь пророчили ее конец. Для БГ конец истории наступил, когда он услышал "Penny Lane" - тихую вечность пригородов и их небеса. После "Penny Lane" в историю можно съездить как в командировку, но все равно туда уже не вернуться.

Поговорим о бедности словаря - как у любого символиста, песни у БГ бедны словесной материей. Словесная территория Аквариума строго очерчена. "Мой друг критик сказал мне на днях, что мой словарный запас иссяк" - прав критик. Совсем не любая вещь может обосноваться в мире Аквариума - не любую вещь можно взять к себе в дом, потому что с ней надо будет жить дальше. Ей необходимо занять свое место, стать насущной потребностью. Густая бытовуха Майка Науменко или агонизирующие вещи Петра Мамонова, его сюрреальные электрические счетчики, невозможны в песнях БГ - в его доме нет места случайным случайностям.

Лексика - богатство случайных встреч слов, их ауканья и переклички - сведена почти на нет. Лексика служебна по отношению к вести. "Слово относится к сущности как гость к хозяину". Это верно и в случае символистов. Любой трансцендентальный настой лиры мешает богатству лексики. Но только так можно распахнуть новые горизонты - выйдя за пределы словесных координат.

Вот почему следующее поколение, ища потерянное слово, распахивает новые лексические пласты, касается политической и социальной конкретики, берет святые символы и делает из них себе игрушки, ругается и плюется - все символы они уже получили от учителей в наследство и хотят жить в более материальном и просторном мире. Сколько можно сидеть дома и посасывать теплый чаек.

"Нет такого закона, чтобы в природе чего-нибудь не было" - утверждает БГ в своей сказочке. И это главная аквариумовская аксиома. Опираясь на эту аксиому, ХХ век и создавал свои миры-сказки. Прятал в поднебесной еще одну поднебесную.

Существует расхожее мнение, что в Бога можно либо верить, либо не верить. Обретение веры - основной мотив русской литературы XIX века. ХХ век здесь что-то меняет. Битлз - пусть это будут они - совершили одно чудесное открытие: они сняли вопрос веры-неверия и пошли работать в мир света. То есть строить какие-то вещи из этой светоматерии - которые могли бы пригодиться здесь.

"Моя работа проста - я смотрю на свет" - именно работа снимает все проклятые вопросы и открывает путь.

И вопрос веры, раздиравший творения стариков, сменился вопросом качества выпускаемой продукции (может это и есть благая весть рок-н-ролла). А качество определяется количеством света, впущенного в ту или иную вещь.

Без сомнения, "Алиса" Кэролла, "Властелин Колец" Толкиена, "Сержант Пеппер" Битлз - это высококачественная продукция.

По Гребенщикову, задача художника - расширять этот недореализованный мир, актуализировать возможности мира как гармонии.

И словесный символ тоже работает здесь как инструмент - как способ открытия этой реальности. Что такое "эпоха интернационального джаза" как не одна из возможностей мира? И если она наступает, то она действительно наступает, в снежную ночь, с приходом друзей, за ночными разговорами или как раз без разговоров, на концерте или на улице по пути в пирожковую.

У БГ этот возможный мир умеет очаровательно вклиниваться в повседневность:

что разрешается с достойным легкомыслием, ибо что тут скажешь:

Но иногда этот мир может предстать Судьей:

Как страшно!

В Аквариуме символично все, потому что символична перспектива созданного ими мира. В Аквариуме, как и в Битлз, как и у Толкиена символов в привычном смысле нет. Все есть символ - или одна сказка. Потому что каждый предмет освещен общим светом, и сами вещи никогда не теряют свой вес, свою предметность, но благодаря новому освещению приобретают небывало ясный оттенок.

Символичны его цвета и просты их оппозиции. Ничто ему так не чуждо как словесный импрессионизм, потому что "даже пять цветов притупляют зрение", как сказано им вслед за Лао-Цзы в американском альбоме.

Эта экономность уничтожает неопределенные полутона цветов, но пытается явить простые краски в их природной первозданности. "Золото на голубом" - это просто реальность одного из летних дней.

Лучшие символы Аквариума по своему строению многослойны. В них есть что-то общее для всех и в то же время сугубо частное для каждого адресата. Я приведу одну широко известную фразу: ДЕЛО МАСТЕРА БО

1. БО - сам Борис, чье дело отдаленно напоминает дело...

2. МАСТЕРА Бодхидхармы, героя Дня Серебра. Вспомним понимание рока как ремесла - и сама собой прибежит русская пословица:

3. ДЕЛО МАСТЕРА БОится, искусно обрамляющая эту фразу. Все это выкликает последнего ремесленника (кстати, именно так понимало Его Средневековье).

4. БОга, Чье дело Любовь и управление водами жизни, текущими под Мостом Мирабо.

Так стрела, выпущенная одной тетивой, летит в четыре цели, а может быть в пять или шесть - пусть кто-то что-то добавит.

Одна из даосских максим гласит, что "слово должно ежедневно обновляться". Как рок-н-ролл, как сама группа Аквариум, их символ - начало вбирающее, саморазвивающееся. Он распахнут, он брошен в мир, и это главное в нем - его демократизм. За пройденный группой путь символы обретали новые и новые значения, вбирали в себя новые реальности. Так Вода, даосская и равнодушная, в поздних песнях обрела христианский - крещенский - смысл. Я уже говорил, как сработал символ Звезды. Можно обратиться к Траве.

Ранний акустический вариант настраивал меня на такое понимание - это рок-н-ролльное возвращение к природе, проникновение в мельчайшие природные единицы. И, конечно, марихуана, сладчайший цветок земли. В поздней интерпретации, с приходом скрипки Куссуля, вдруг открылся еще один пласт, уже заложенный в песне - это желание стать вне закона природы. Двери Травы - это смерть. Пронзительно томится в земном круге запредельная скрипочка - и как еще слушать песню после смерти Куссуля, утонувшего в 86-ом?

И это "вечное обновление" заложено в самом символе - в его вбирающей природе. Да и сами символы всегда актуализируются.

Если пытаться делать какие-то выводы, сравнивая символы прошедшей и настоящей эпох, лучше всего прибегнуть к образному - немного утрированному - сравнению. Среднестатистический символист пытался наделать сразу много символов. "Лес символов" - как писал Вячеслав Иванов. В лучшем случае он играл ими, в худшем - у него съезжала крыша.

Он прорубал какое-то окошко вверх и вместо того, чтобы туда пристально вглядываться, начинал порубать следующее окошко. Скажем, вбок. Затем он принимался за другое окошко. Художник никак не мог остановиться в творении все новых и новых символов. И вот как-то раз прорубил он окошко куда-то не туда - а оттуда глядит тьма. Испугался. Запутался. Начал в спешке рубить еще одно окошко - а оно смотрит в никуда. В итоге такой художник оказывался в дурдоме собственного изобретения. Сотни символов глядели на него и ни в один из них он не вошел.

Лучшие художники ХХ века, такие как Толкиен, Даниил Андреев или Боб Дилан, заняты одним символом. Символ понят не как цель, а как средство, метод настройки своего художественного сознания на определенный лад. Это всего лишь окошко, куда нужно все пристальнее вглядываться, полюбив это пространство и населяя его тем, что тебе близко. Все остальные символы растут из какого-то единого символа, за которым однажды устремился ум. Попутные вселенные, встречающиеся по соседству, можно использовать как добавочные краски, но в целом уму должно следовать за одним символом, попутно занимаясь искусством, ибо ничего нет важнее детали, мельчайшего, нюанса. Сам символ - просто метод, и он выносится за раму, а на самой картине остаются только детали.

Это одно из художественных завоеваний ХХ века. Символ становится единым и расширяется до размеров особой вселенной, превращаясь в то, что называется сказкой. Символ напрямую смыкается со сказкой, и между ними уже нельзя провести грань, как бы не старалась наука.

Во взаимопроникновении искусства и сказки, этих корневых противоположностей человеческого творчества, кроется несомненная победа художников ХХ века.

 

Рок-н-ролл родился как вызов всей европейской культурной традиции. Это было рождением нового света, которому не требовались ни книги, ни другая музыка, ни искусство. (Первые пластинки американских рокеров абсолютно безыскусны в плане оформления). Но рок-н-роллу не было другого пути, кроме как в сторону других культур. Он просто начал взрослеть и решил немного поумнеть.

Битлз, вслед за Диланом, заявили свои права на все наследие человечества. Они же перекинули первый мост между старой и новой Европой, приглашая к себе симфонические оркестры (и показывая им, что и как надо играть) или используя в своих песнях элементы классической музыки. Но в классике Битлз искали не источники вдохновения, а материал для работы. Вопрос стоял только так: что нам может пригодиться?

Рок-музыка не могла прожить без остальной культуры - той, которой она дала пинка при своем рождении. То и дело она припадает к классическому источнику, ибо сама по себе она - ПОП, то есть хлопушка, пустое сотрясение воздуха, фиксируемое разве что идиотскими хит-парадами.

И едва ли можно определить, где кончается экспансия, бездумное присвоение чужого, и где начинается ученичество.

Рок-музыка бунтовала против Вавилона и его культуры - музейной, книжной, состарившейся, бескровной - довеска буржуазной цивилизации с ее штатом библиотекарей, толкователей, смотрителей, оценщиков, покупателей-насосов.

"Музеи это кладбища, - говорил Боб Дилан. - Живопись должна висеть на стенах ресторанов, в продуктовых лавках, на бензозаправках, в комнатах людей... Музыка пока единственная вещь, которая чутко улавливает то, что происходит."

Рок-н-ролл хотел сам все понять, брать вещи живьем, отвлекаясь от корпуса примечаний к ним на миллионах страниц. И у Европы с ее библиотекой нет никаких особых привилегий перед африканскими барабанчиками, индийским ситаром, или пением австралийских аборигенов - все это в равной мере живительные источники поп-музыки. Но если она того захочет.

Приведу небольшой коллаж из интервью БГ: "Литература ограничена хотя бы потому, что рождается в конкретном языке... Нам стали тесны рамки одной страны... Рок пробудил в нас желание жить не в частной и формализованной культуре, но в живой общемировой культуре... Через рок-музыку был совершен прорыв в мировую культуру... Мир казался неограниченным, горизонты во все стороны необозримы... Если взять всю общемировую культуру и мысленно собрать ее в комочек, то мы получим квинтэссенцию культуры. Рок-музыка - мощное средство открытия для себя этого общего... Пусть пока культура эта воспринимается в примитивных формах, это был путь возвращения к истоку..."

В одной из песен БГ назвал себя "прекрасным дилетантом". Где бы он себя ни пробовал, к чему бы ни прикасался - а особенно его любительство ощутимо в живописи, поэзии, сказочной прозе - открыто заявляемое дилетантство является методом его работы. "БГ - певец, музыкант, поэт, не владеющий в совершенстве ни одним из своих дарований" (РОКСИ-84). Сам БГ утверждал, что "никогда не умел записываться", их музыка - народная, стихи - рок-н-ролльные, а философия... синтез всего и вся, что может пригодиться.

Дилетант - private man (частный человек). Он занимается тем, чем он хочет. Если его спросят - чем? - он перечислит свои источники вдохновения. БГ решил заняться рок-музыкой и просветить Россию.

Думается, став объектом телевидения, пресс-конференций, критики, поклонения и недовольства, БГ на время утратил свою легкую поступь "частного человека".

Дилетант БГ вступил в мировую культуру со своим компасом - рок-н-роллом. В силу своего дарования БГ не нацелен на спор или культурный диалог: он предпочитает не слышать контрреплик и элементарно от них отмахивается - "мне это не нужно". От бесконечного блуждания в джунглях мировой культуры его спасает то, что он попросту не замечает все "чужое", безошибочно чуя свое. Он никогда не заблудится, он уже знает, как ему жить и работать, "праздно гуляя среди беспредельной шири". Это знание дал мировой рок, и везде БГ ищет подтверждение его и своей правоты.

"Это хороший рок-н-ролл" - так БГ высказался о прозе Аксенова. Примерно так же высказывался он о Дао Дэ Дзин или православной церкви.

Дилетант, работающий в культуре, - плохой ученый, совсем не книжник, не археолог, он - праздношатающийся в лесу мировых смыслов. И вряд ли ему будет стыдно, если он чего-то не знает - скажем, кто такой был Наполеон. Тем более, что этого уже никто не знает.

Рок-поколение вообще уже ничего не знает, а следующее поколение будет знать еще меньше. Слава Богу БГ что-то еще помнил, и в нем произошло взаимопроникновение этих миров - рока и классики. Он еще не разучился стихосложению и уже научился аккордам. Еще читал какие-то книжки, но уже знал, кто такие Роллинг Стоунз.

Хиппи заново освещают поверхность культуры, и на свет выходят только добрые духи. Хиппи не хотят знаться со злыми духами. Остаются те, кто имел к этому духу прямое отношение - китайские монахи и святой Франциск, друиды и эльфы, сказочники и трубадуры, английские нонсенисты и местные фольклористы, рассказчики баек и писатели небылиц. Народец себе на уме. Все остальные деятели мировой культуры без следа исчезают в истории. Классика на секунду становится сказкой. Остальное просто не показывается на свет.

Исторически эта эпоха заканчивается, когда благодаря разгильдяйству Роллинг Стоунз показываются силы зла, на мгновение более реальные, чем все небылицы. Сами Стоунз в принципе ни при чем: взгляните повнимательнее на все их лица... Но от потрясения Алтамонта герои той эпохи уже никогда не оправятся. Дилан уходит еще глубже в свой трень-брень, иначе, кантри, Битлз распадаются, Хендрикс OD'd, Джоплин OD'd, Слай Стоунн садится на кокаин, Криденс распадаются, Болан уходит в попс, и в начале 70-х слово "хиппи" становится словом ругательным.

Однако, сам заряд той эпохи входит в мир, и, фактически, наша планета становится уже немного другой.

Главное: дилетантская модель мира - это private man's world (мир частного человека), решительной предлагаемый в качестве альтернативы. Дилетант ни на шаг не отступает от внутреннего опыта, не покупается на опыт чужой. Глобальная проблема "личности в истории" решается, например, так:

Но кто не вспомнил "того, кто вышел вперед"? Только сам БГ как частный человек. И кто это такой - "тот, кто вышел вперед"? Пусть это будет любой тиран, именем которого пестрят учебники истории. Пусть это будет Наполеон, пусть это будет сам БГ. Это одна из действительно гениальных строк Гребенщикова. Внутреннее его ощущение предстает высшим мерилом ценностей и единственным историографом новых времен. Вот - дилетантизм!

При всей своей тяге к культуре, рок-песня не умеет играть в культурологические игры. У нее они просто не получаются. Культурный багаж "вестника" ограничен и выверен: ничего лишнего. Когда говорят о роке как "игре в бисер", нужно заметить, что БГ - не лучший, а самый плохой и самый наглый ученик Магистра Игры.

Дилетантский метод БГ не знает исторического погружения, проникновения в строй чужого сознания. Ни одно имя и ни одна цитата ничего нам не скажут о тех местах, откуда они пришли. Потому что подразумевается, что пришли они из Вечности.

Вкус к подлинности цитируемого источника появляется только у следующей эпохи. Те же Битлз ни черта не понимали в какой-нибудь озерной школе английской поэзии, равно как и в Иоганне Себастьяне - понадобились Моррисси и Джонни Марр, чтобы европейская классика очнулась в поп-культуре. Битлз лишь дали понять, что брать можно все.

Но тут снова выползает одно противоречие: с появлением вкуса к наследию прошлого, появляется страх перед прошлым. Мертвецы оживают и их проблемы становятся твоими проблемами. Поэтому когда ты совершаешь прогулки по историческому кладбищу - гуляй себе, вдохновляйся, не надо только выкапывать мертвецов, они смердят. Возможно и такой обертон можно найти в дилановском Don't Look Back.

И конечно, между дилетантом и "прекрасным дилетантом" неуловимо-огромная разница. Гребенщикова спасает гибкость, кошачья плавность: умение взять, что нужно, никого не побеспокоив, войти в чужую культуру как тень, решить все историко-культурные вопросы, полагаясь исключительно на интуицию, и одновременно создать нешуточный универсум из подсобного материала и подручных инструментов.

Особенно БГ дорожит мостиками, соединяющими что-то оттуда и что-то оттуда. Его герои, как правило, вестники. Волхвы, кажется, его самые любимые герои - такие рождественские дедушки с дарами. Волхв ведет светлого героя через темный лес. В символике - связывает Восток и Запад.

Бодхидхарма для него тоже самый правильный человек - соединил Индию и Китай, свел буддистские ордена и учредил чайные церемонии.

И, конечно, странствующие друиды - братки.

С культурными символами, именами, прочей интеллектуальной требухой БГ абсолютно бестактен. В библиотеке он берет себе только то, что нужно, не думая о том, что соседство Марата с Архимедом не понравится ни тому, ни другому.

Когда Боб Дилан жонглировал университетскими именами, ему тоже было абсолютно плевать - как Офелия отреагирует на соседство с Золушкой. Тем более что реагировать некому, кроме профессоров, которым давно уже на все плевать, кроме гомосексуализма.

В Деле Мастера Бо безнадежно перепутаны китайский Дракон Лун, французский поэт Гийом Аполлинер, какая-то цитата из И-Цзин, вневременная парочка Марат и Архимед на правах второго члена сравнения. Такое наступает снежное рождество в городе на Неве. Всем движет Любовь и время течет и не течет.

Снег идет за окном гребенщиковской квартиры, снег тает в водах Сены, снег идет при написании Книги Перемен, на фоне китайца, приземляется Дракон. Эта рок-н-ролльная эклектика в лирической поэзии выглядела бы жалко. Но у БГ все это работает! Рок-н-ролл сдувает пыль с культуры. А поскольку наступает эпоха интернационального джаза, то о чем мы вообще говорим?

Когда цитирует поэт - он находится внутри поэтической традиции, выработанной тысячелетиями. БГ цитирует совершенно по-другому - как пришлый, как странник, забредший в гуманитарную вотчину. Но порой он выдает по-настоящему классические фразы - на зависть страдальцам русского слова:

Такие предельно-общие символы Аквариума пускают долгое эхо по мировой культуре. Они шагают поверх барьеров культур именно благодаря своей всеобщности, выкликая городские, национальные, интернациональные эха.

Кого только БГ не цитирует, но все это утверждается от своего имени - цитата втягивается в музыку Аквариума, и уже совершенно неважно кто это говорит - сам БГ или Элвис Костелло. Вопрос авторства отходит на второй план - критикам и комментаторам. А цитата раскавычивается почти телесным ее осязанием.

И это даже не цитата - это слова того или другого человека, с которым БГ согласен. Цитата не переосмысливается - она просто дается как факт. В эту цитату не замешано ничего от себя - только интонация, свой почерк. Гребенщиковские цитаты из Дао Дэ Дзин - те же граффити, наскальная живопись городов. В конечном счете, это возвращение к истокам художественного труда, к первоначальному значению искусства для человека - в противовес придворным выставкам и музеям.

И китайцы гребенщиковских песен такие же сейчас беспризорники, как любая настенная надпись. Вся реальная культура беспризорна в эпоху демократии.

Так или иначе, хиппи заново открывают Восток. Это была одна из самых победоносных экспедиций белого человека на Восток. Франциска Ассизского, представшего перед турецким султаном с требованием "закончить войну", можно назвать началом этой экспедиции.

Когда Джордж Хариссон взял в руки ситар (и так и не научился на нем играть), двери на Восток были открыты. И хиппи ломанулись туда шумной толпою. Даже придурки Роллинг Стоунз облачились в одежды магов и сочинили псевдоисторический опус. Караван паломников в страну Востока был снаряжен задолго до появления поп-культуры и к тому времени уже совершил немало увлекательных путешествий. В Индию врубился Шопенгауер, в Китай - Гессе. Оставались ли они при этом самими собой? Да, Шопенгауер по-прежнему любил пирожные с кремом, а Гессе много читал.

Восток контркультуры хиппи был идеален и идеализирован. Есть ли что-то плохое в идеализации, если она помогает транслировать то, чего нет у нас и что есть у них? Мифологическая духовность Индии была противопоставлена упершейся рогом в землю рационалистичности Запада. И это "открытие Востока" было Встречей с Другим, пусть Другой и воспринимался некритически. Эта встреча дала свои культурные плоды.

Зачастую европеец идет на Восток с протянутой рукой. Так было в первые века нашей эры, когда Рим был наводнен магами и мессиями, которые естественно заполняли пустоту западного сознания. Один из них оказался Человеком - и стал Богом. Так было в начале века, когда повально увлекались теософией. Когда Битлз поехали к Махариши, они ехали за светом, которого не было уже в Европе. Они хотели знать, что они не одиноки. Но Махариши был из тех нарко-дилеров, что вместо гашиша подсовывают тебе кусок дерьма. Джон Леннон поглядел его насквозь и восточный вопрос был для него решен. Джордж Хариссон, другой участник ансамбля, решил его по-другому. Следует заметить, что Хариссон был наиболее аквариумный участник этого ансамбля.

Чжуан-Цзы или буддистские монахи всегда были предметом исследования русских востоковедов. В Питере жил великий буддолог Федор Щербатской. Шестидесятники и семидесятники делали ксероксы с монашеских трактатов и читали их по ночам. Благодаря Аквариуму даосы стали фактом сегодняшней молодежи. Философия Дао оказалась ближе к реальности проживания, чем вся черно-белая продукция газет и журналов, и какой-то остробородый китаец оказался живее всех живых в условиях глубокой общественной стагнации.

Панк-эпохе суждено было переоткрыть Восток. У этой экспедиции есть тоже свои предшественники. Томаса Дэ Куинси, крепко сидевшего на опиуме, еще в начале XIX века мучали "восточные" кошмары. Восток входил в его сны страшной внеисторической громадой, колоссальным не тронутым разумом пыточным механизмом. Подобные кошмары мучали Осипа Мандельштама в сердце советской ночи.

Этот же Восток есть у Янки, увидевшей свою родину безжалостной и примитивной восточной деспотией.

В этот же Восток отправляли американских туристов Dead Kennedays: "Съезди-ка приятель на каникулы в Камбоджу, где такие клевые трущобы. И не забудь прихватить жену".

Не надо только говорить, что Восток умеет медитировать, а Запад не умеет. Послушайте "Sister Ray" Velvet Underground или "L.A.Blues" The Stooges. Если это не подходит, всегда есть Марк Болан и его тунч-тунч-тай-та, тунч-тунч-тай-та, тунч-тунч-тай-та. Повторения одной фразы Марком Боланом до полного забытья сродни детской игре, когда ребенок повторяет одну и ту же фразу и ждет, когда наконец перестанет понимать, что же она означает. Когда смысл навсегда от нее отлетит и останется один кайф - чистое сознание.

Но я немного отошел от темы. Попробую подвести итог.

Аквариум - с самого своего рождения - поставил себя как систему вбирающую. Добро пожаловать все. В идеале эта система должна была вбирать в себя всю мировую культуру. Но и фактически она вобрала в себя немало. Интеллектуал найдет там Будду и Германа Гессе, Лао Цзы и Чжуан-Цзы, поэтов-символистов и древних друидов, Башлачева и апостола Иоанна, Ветхий Завет и Иисуса Христа, Толкиена и Бодхидхарму. Другой интеллектуал, идущий по пути собственных ассоциаций, домыслит еще кучу имен: Хармса, Заболоцкого, Борхеса, а еще приплетет сюда суфиев и Васю Аксенова. Рок-критик найдет в Аквариуме: The Beatles, Rolling Stones, Donovan,The Troggs, Incredible String Band, Bob Marley & Wailers, Tom Petty & the Heartbreakers, Trevelling Willbuiris, The Doors, Bob Dylan, Pink Floyd, Talking Heads, Abba, The Velvet Underground. Другой рок-критик удвоит этот список. Искусствовед покажет, как визуальная рок-продукция (обложки пластинок) становится в песнях БГ текстом... Правы будут все. Неправ будет лишь тот, кто заговорит о плагиате.

Более того: подобное заявление отбросит его на целый век назад, в эпоху, где царили творцы, авторы, гении. Где каждый трясся над своей рукописью и считал ее своим личным достоянием.

Аквариум открывает метод работы с культурой в мире, культурой переполненном. Это просто любовь к культуре, и ощущение просторного величественного дома, ею построенного, где место найдется каждому и где никто ни у кого не может ничего отнять, потому что все там - общее.

 

ПРОЕКТ ВЕЛИКОГО СИНТЕЗА

Попробую прояснить идеологию того, что БГ называет "рок-н-ролл"... Конечно, он имеет ввиду не только музыкальный стиль, рожденный в Америке в начале 50-х. Его рок-н-ролл - это новый ритм и, значит, новая религия.

РИТМ - простейшая и неделимая единица культур, общее для всех культур, сама природа. Приведу один отрывок:

"В какой-то момент Борис открыл-таки роман и показал на обрывок фразы:"... и коты, непременно minouche, кис-кис, мяу-мяу, kitten, cat, chat, gatto, - серые, белые, и черные - из всех сточных канав" - это и есть рок, - сказал он" (из интервью в журнале Аврора). Хотя это джаз, но неважно.

Ритм - штука интернациональная, в отличие от языка. Рок-н-ролл был ее новым ритмом, открытым в Америке, который снес Европе ее интеллектуальную башню. И если бы не негры и их белые имитаторы, в европейской музыке продолжали бы мастурбировать пост-Шенберги и пост-Штокгаузены.

Если и была какая-то ритмическая музыка на западе, то только военная - походный барабанчик, под маршевый бит которого штурмовали крепости. Музыка феодальных междоусобиц. Рок - некая интернациональная неделимая единица, идеальное объединяющее начало, не враждебное никакой частной религии или культуре. Вот почему рок-н-ролл прошагал пол-планеты. Это ритм, которому нечего противопоставить, его не побороть никакими локальными религиозными, национальным или тусовочными истинами - его можно лишь принять или не принять. Но во втором случае есть риск навсегда остаться взаперти.

Прим: Интересно, что ритм (топливо) всегда задают негры - от них исходят все изначальные ритмические толчки, которые получает вся Европа. Все современные ритмы, которые обуздывали, опошляли и одухотворяли европейцы - черные!

По-новому открывается теперь давняя фраза БГ "Аквариум - всеядное животное". Тот ритм, который они для себя открыли, позволял принимать все. Музыкально Аквариум мог впитывать в себя реггей и попсу Аббу, блюз и нью-вейв, рок-н-ролл и психоделику ("Чистая Вода"). "Вавилон" или "Аристократ" - это Аквариум в реггей, "В Полный Рост" - Аквариум в блюзе. При этом с самой идеей ничего не происходит. Покой сознания не нарушается. Фактически, эта идея только и может проявиться в Другом, в иной среде. Потому что сама она - магическая Пустота, или улыбка без кота. Она может впитывать любые идеи, религии, верования, предрассудки и тд. и тп. - те, что несут в себе хотя бы одну рок-н-ролльную частицу.

Рок-н-ролл - бездумная радость пробуждения от кошмара истории, от летаргического сна ее войн, партий, правительств и междоусобиц. Идея Аквариума - идея радости. Впервые в нашей культуре они так ясно сказали о правоте чистого веселья - веселья, возникающего из ом-хо-хом, из "хорошо бы золотых лошадей за копыта цапать" или "он был инженером, теперь он сторож". Они открыли в человеке этот очаг и предложили его как всеобщий подход, на мгновение перевернувший нашу поднебесную, превративший ее в праздник.

"О том, что есть во мне, но радостно не только для меня". В этой связи митьки - законные продолжатели акварирумовской идеи, ее братки, стилизаторы и фольклористы. Аквариум и митьки соотносятся так же как миф и фольклор.

Подобно музыке, которую впитывал в себя Аквариум, БГ работал с религиями. В Аквариуме сосуществуют три мировые религии - христианство, буддизм, даосизм. К ним примыкает растафарианство. БГ все соединяет по принципу "все, что в кайф, то годится".

Лао-Цзы, Будда, Иисус Христос, Хайле Селассиай - добро пожаловать в Петербург! Сам Петербург точно такой же - буддистская пагода, татарская мечеть, русские церкви, крепости, итальянские соборы, египетские сфинксы. Все флаги в гости будут к нам! Валерий Брюсов тоже писал: "И всем богам я посвящаю стих". Но Брюсов - эстет. Рассматривал столетия-фонарики, развешанные на длинной нити истории.

БГ же - утопист. Рок-н-ролл у него - красота, которая спасет мир. Для всех найдется место в рок-универсуме.

"Дао Дэ Дзин это тот же рок-н-ролл".

"Христианство включает в себя и рок и Дао Дэ Дзин".

"Рок может принять в себя христианство, Дао, все что угодно".

Так создается некое мифологическое поле, где время не бежит, область покоя сознания, где все боги рассажены по местам и друг с другом не ругаются. Всех мирит рок-н-ролл. На очереди Аллах с кривым полумесяцем. Таким образом, это попытка создать некий религиозный синтез. Тем же путем шли суфии, которые не были связаны конфессиональными узами ни с одной из религий, однако признавали ценность каждой религии, сами оставаясь при этом тайной духовной общностью, действующей вне времени и пространства.

Рок-н-ролл ищет не религию, к которой можно прилепиться - он ищет дух там, где он еще остался. Ему по фигу все религиозные догматы, потому что сам он религия - если он не шоу-бизнес. Каждая религия открывает свой участок истинны - и каждый участок одинаково реален. Рок-н-ролл не разочаровывается в религиях, он лишь бредет из монастыря в монастырь в поисках новых открытий.

Рок-н-ролл возникает в экуменическую эпоху, когда сами религии становятся шоу-бизнесом или медитацией конкретного человека или просто приколом. Рок-н-роллу понятно, что исторически традиционные религии свое отслужили. Поэтому он настроен на синтез религий. И только по такому пути - пути слияния религий - пойдет религиозное развитие мира в будущем. Как работает такая "подключенная религия" я попробую прояснить на примере китайской религии Дао.

 

ДАО - ЭТО ПРАЗДНИК

(надпись на замерзшем стекле трамвая № 63 в ясный морозный день).

Даосская философия касается Аквариума в лице БГ в 1977, когда БГ прочел эту книжку и написал "Дорогу 21". С той поры эта философия начала пропитывать образную ткань его песен, саму философию Аквариума. Пиком даосских мотивов можно считать альбом Радио-Африка - "Искусство быть смирным", "Вана-Хойя", "Музыка серебряных спиц". Но такие песни как "Платан", "Встань у реки", "Они назовут это блюз", "Как движется лед" навеяны духом дао-религии. Короче, древние китайцы становятся рок-н-роллом.

Приступая к вопросу, приведу слова другого "прекрасного дилетанта", Германа Гессе, во многом родственного БГ: "Я нашел здесь в полной мере то, чего не хватало индийцам: близость к жизни, гармонию благородной высоконравственной духовности с игрой и очарованием чувственной повседневности, широкий диапазон от высокой одухотворенности до наивного наслаждения жизнью. Если Индия достигла поразительных высот в аскезе и монашеском отречении от мира, то Древний Китай достиг не меньшего, культивируя такую духовность, для которой природа и дух, религия и повседневность не враждебные, но дружественные противоположности, и у каждой свои права".

БГ тоже акцентировал личный момент : "Мое взаимодействие и понимание окружающей Среды вполне выражается в этих терминах (Дао)".

Отмечу, что именно социально отстраненный даосизм стал родственен и Гессе и Аквариуму - отнюдь не социально направленное конфуцианство, другая сторона медали китайской духовности. Гессе восхищался устроением двухтысячелетней Империи, покоившейся на конфуцианских правилах, но все свои симпатии отдавал Дао Дэ Дзин и "Книге Перемен".

Кстати, по отношению к официальному конфуцианству даосизм был как раз той самой контркультурой, какой был Аквариум по отношению к официальной религии советской Империи и ее светской культуре.

Философия Дао прежде всего асоциальна и анархична. Даосизм перестал смотреть на человека как члена клана, общинны, социума и увидел его как существо космическое. Анархия Чжуан-Цзы была реакцией на попытки превратить человека в колесико и винтик китайской машины. И это не могло не быть близким поколению дворников и сторожей.

Идеал неприхотливого мудреца, свободного от социальных имиджей, которого не купить подарками цивилизации, оказывается в песнях Аквариума. И что-то от китайцев есть в самом облике рок-героя песен Аквариума - бодрствующего сновидца, странствующего за чертой горизонта, "великого дворника в полях бесконечной росы".

"Влачить хвост по грязи и воспарять за облака" - это кредо Чжуан-Цзы не могло не импонировать грязной сайгоновской тусовке.

Даосские семена не могли дать ростки на почве обостренно социальных 60-х. Тогдашние эзотерики тащились на чернухе и медитациях. Но люди 70-х уже находят общий язык с великими странниками Империи - в общем-то теми же хиппарями - и в общем-то нормальными людьми... да и сами империи похожи (читайте Малявина)...

А если говорить о Дао Любви - то это та же математика, теория предела (не кончи 1, не кончи 2, не кончи 3, не кончи 4...- и любовь продлится вечность).

Я думаю БГ не смог бы сдать по дао-философии кандидатский минимум, и убейте, если он прочел Чжуан-Цзы целиком. Но что-то перешло в его тексты. И каким-то образом его даосы вписались в петербургский пейзаж - как сфинксы.

БГ вживается в несколько ключевых моментов даосской философии - НЕДУАЛЬНОСТЬ МИРА (мир как Целое), и ЕДИНСТВО ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ (в большей мере чем их борьба). Об этом можно писать трактаты. Я все сокращу.

МИР КАК ЦЕЛОЕ. Если есть какая-то философия Аквариума, то это ее краеугольный камень. Это Единство не может быть описано или выражено - только подсказано и желательно ребусами, шарадами, гротесками:

Такие гротески контрастны и в то же время нейтральны. Они указывают только на Целое, их опосредующее. Они и есть некий осколок этого Целого, где все может стать всем, где постоянно идет поток взаимопревращений. Заметим: там, где кончилось движение - там совершается отпадение от Целого. Все оформленное и застывшее видится как шлак Единства, космический мусор. Таковы статуарные образы БГ, вроде Козлодоева. У Аквариума есть антикультурны символы, намекающие на связь природного и человеческого:

Между камнем и книгой - какой-то неуловимый нюанс. Это вещи Великого Целого. Вот самый, пожалуй, ясный аквариумовский образ:

Мы знаем из западной философии, что "человек - мыслящий тростник", но здесь не человек и не тростник, а что-то среднее - человеческий тростник - тростниковый человек - просто безымянный знак на песке - отметина Целого.

ЕДИНСТВО ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ. Как "наивный диалектик" БГ не знает полярных европейских оппозиций и напряжения противоположностей: жесткого дуализма веры и разума, духа и тела, рационального и эмпирического. Его мысль не чувствует, а чувства не мыслят в подобных категориях. Наоборот: его противоположности, устремляясь к своим пределам, достигают не конфронтации (как в традиционной европейской мысли), но плавно перетекают друг в друга. Это даосский стиль мышления с его взаимопревращающимися противоположностями ("великое мастерство подобно неумению", "правдивые слова похожи на ложь"). Гребенщиковский квадрат круглый, а день его - та же ночь, только жарче.

Всем ясно, что Движение противоположно Покою. Это сказал Аристотель. Но вот несется безумный трамвай из одноименной песни, идет там, где нет рельсов, срывается на какую-то нездешнюю скорость и, кажется, обретает состояние Покоя. "Величайшее движение равно покою" - наверняка какой-нибудь даос это сказал.

ВОДА. Даосский контекст, созданный Аквариумом, порождающий даосские ассоциации даже там, где нет прямых цитат, держится несколькими ключевыми символами. Вода - первейший из них, зримый и осязаемый аналог Целого.

"Высшая добродетель подобна воде. Вода приносит пользу всем существам и не борется с ними" (Лао-Цзы). Из понимания воды как закона сущего вытекает вся этическая тема Аквариума. Вода не знает побед или поражений. Она умеет принимать и она же умеет выталкивать. Этика смирения и ненасилия - водной природы.

Река - это конкретная вода песен Аквариума. Географическая карта Аквариума испещрена реками. Рок-н-ролл, "новые люди на новой земле", подобно действительным первым людям, нашим предкам, обживается у естественных источников. Река вытекает из океана и впадает в океан. Река отражает небо. Река всегда в движении и течет она между двух противоположных берегов. "Стань рекой" - лучшее, что можно посоветовать девушкам и юношам.

В гребенщиковском движении от новой волны к старому фольклору, от альбома к альбому, от Аквариума к Аквариуму нет никакого трагизма. Ибо это всего лишь крохотный эпизод всеобщего движения. Разве что иногда никуда двигаться не хочется: на улице мокрый снег, самое противное агрегатное состояние воды, а дома свой аквариум.

Если вода - аналог всего сущего, то сердце - аналог всего человека. Это центральная личностная категория Аквариума. О Сердце БГ пел еще до всяких Дао Дэ Дзин:

Это песенка 1978 года "Ты строишь мост". В китайском понимании "Сердце" - нерасчленимый орган мысли и чувства, центральный узел человека, мост, по которому сообщаются земное и небесное. Ни в Дао, ни в Аквариуме нет драмы разума и чувств - потому что ее нет в Сердце. БГ чужда драма разумных построений, когда разум отрывается от своего носителя и абсолютизирует свои гносеологические данные. Разуму не дают забираться на интеллектуальные высоты - он обязан держаться фактов сердца.

Тому есть прекрасный эпизод в Чжуан-Цзы. Гуляя у реки, Чжаун-Цзы рыбакам обрадовался. С ним шел один философ-софист и сказал ему: но Чжуан-Цзы, ты же не рыба, как ты можешь знать радость рыб? Чжуан-Цзы ответил как человек: "Я знаю радость рыб, стоя здесь, над рекой Хао". Софист ничего не понял, но в блокнот свой записал. У БГ тоже есть очень хорошая строчка: "Я весел от запаха рыб". (Не Джорджа ли?).

Есть такой даосский афоризм: "Для сердца нет времени. Все имеет такой предел, сердце же беспредельно". Сердце может, если захочет, побороть время. У БГ есть об этом прекрасные строки в "Аделаиде". Все братки, "те кто работают вместе со мной" едины в этом "беспредельном сердце". БГ даже на английский перевел это Сердце - FIELDS OF MY LOVE. И на русский - Поля Бесконечной Росы.

"Все это напрямую касается идеи Аквариума".

Дао-философией пронизано множество песен ( а к приведенным символам можно добавит Путь, Дом, Небо, Смерть). Но БГ опять находит тот самый даосский серединный путь, приобщая к своему рок-н-роллу христианские ценности.

Дао - "трава, чья любовь не меньше твоей любви" - "не знает слова любовь". Слово Любовь для даосов было окончательно скомпрометировано моистами с их проповедью общеобязательной всеобщей любви. Это слово в позднем и вершинном Аквариуме - христианского происхождения. Слово Любовь приводит с собой слово Война - и эти противоположности уже не сливаются и не перетекают друг в друга. Это христианские противоположности, и в них - конечное напряжение мира. Бесстрашный даосский мудрец уступает место проповеднику интернациональной любви, срываясь на прямую дидактику: Любовь - это все, что мы есть.

Христианские ценности вытесняют даосские. Сейчас Дао Дэ Дзин Гребенщикову вроде бы не нужен. Настали другие времена? Возможно... Но мне кажется Дао Дэ Дзин с его апологией Срединного пути хранил Аквариум от распада, пусть я и переоцениваю эту книжку. Эта книга учила балансу противоположностей и, оглядывая путь Аквариума, я вижу, что их маятник, склоняясь то влево, то вправо, в музыкальном ли отношении, стратегическом или смысловом, всегда в итоге оказывался посредине. Однако, Лао-Цзы не спас эту группу от распада. Книжка это только книжка.

БГ - плохой гуманитарий, и важно, что это не было отношением ученого, корпящего над буквой, это было отношением людей, один из которых жил в Китае в 5 веке до нашей эры, а другой в России в 20 веке нашей эры. Каким-то образом они нашли понимание, БГ нашел что-то свое в древних текстах - и бездны времени не стало. И на том уровне сознания, где произошла эта встреча, времени нет. Бездна времени умещается в несколько аккордов, подобранных к словам Чжаун-Цзы. Что после этого значат деяния Советского Дракона и какой Генеральный Секретарь лучше другого? О чем шумят народы? И что такое Россия как не бескрайнее поле, в котором можно затеряться и странствовать в беспредельном?

 

РОЖДЕСТВО И КРЕЩЕНИЕ (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)

В период наивысшего подъема Аквариума БГ почувствовал себя вправе войти в христианский миф и взять там свое. Это была первая в России встреча христианских и рок-н-ролльных ценностей. Я думаю, это было самое высокое и прекрасное время Аквариума, 1984-1986. Подобно Битлз 1966-1967, Аквариум почувствовали, что они могут все. Что на высоте, ими набранной, все позволено. И так оно и было.

"Боящийся в любви несовершенен" было поставлено эпиграфом к "Дню Серебра" - без сомнения, утверждая это от первого лица, БГ знал что он говорит. Этот самый негромкий альбом Аквариума стал чем-то вроде их Евангелия. И немногие в России в своей работе выходили на такие высоты. Евангельские символы появляются в песнях БГ года с 1983. БГ вдруг врубается, что вокруг рок-н-ролла существует мощная духовная традиция - на Руси фактически основная - церковная. "В церкви я нашел объединение и тихий праздник". Он понял, что его рок-н-ролл не одинок. Что есть кто-то еще - но Другой. Без сомнения, знакомство с христианской духовностью помогло ему установить свой миф и подвести под него еще одно основание.

Увеличивается удельный вес христианской символики в песнях, песни обретают напряженность эсхатологического мировидения. Некогда цельный мир Аквариума раскалывается - Война или Светлые Времена - третьего не дано.

В этом расколе выстоял Цой. Башлачев пел о том же: то, что не дух - то прах. После Башлачева церковные колокола могут звонить блюзами и рок-н-роллами. БГ пел о символах жажды и серебра - серебряной купели и чистоты грядущего преображения. Каждая его песня говорила: этот мир не одинок, я виду что-то еще, я знаю о чем-то еще. "И будь я проклят, если это мираж". Вода его христианизировалась - теперь это была вода купели - очистительная. БГ почувствовал себя вправе брать себе евангельские слова "я стану водой для тебя", "туда, куда я - за мной не уйдет никто", "I am church". А порой это мог быть развеселый карнавальчик из христианской апокалиптики с женщиной верхом на шершавом козле.

Думается, весть рок-н-ролла звучит так: "весь человек есть правда", возражая Апостолу Павлу с его "весь человек есть ложь". Делай, что хочешь. Рок-весть противоречила общехристианскому пониманию природы человека, которая вся правдой быть не может. История рок-музыки - это развертывание этого "делай, что хочешь", реализация новой свободы в самом широком спектре. В молодежной Телемской Обители Бог разрешил все, и результаты вышли самые разнообразные.

Церковники в свое время ниспровергали рок-музыку, приводя в пример ее демонические крайности - с тем же успехом они могли ниспровергать поэзию, выставив кощунственные строки Бодлера или Маяковского. Рок-н-ролл начался с вызова христианству буржуев - похожему на хороший тон или правила уличного движения больше, чем на религию. Это был вполне естественный ход для западного тинейджера. В России в этом смысле воевать было не с кем - нас душила другая машина, государственная. В нашем роке вообще нет антиклерикальных песен - таких как "Религиозная Рвота" Дэд Кеннедиз или "Пидор на Небесах" Роттена (Первоначальное название песни "Religion"). Думаю, скоро они появятся.

На Руси светская и церковная традиции впервые соприкоснулись в XIX и особенно в начале ХХ века. На стыке этих традиций рождаются самые интересные русские философы и писатели. И их взаимопроникновение всегда было очень полезным для обеих сторон. Из наших рокеров Борис Гребенщиков первый, кто реально поднял эту тему - искусство или христианство. Он первый поставил этот вопрос - могут ли они вместе работать? Он даже давал концерт в действующем Соловецком монастыре. Монахи, правда, на концерт не пришли. Накрапывал дождик и они сидели по темным кельям.

Зря.

Подобно тому как в православии Богородица, родившая Богочеловека, снимает с твари клеймо первородного греха и предваряет возможность обожения всей твари - точно так же рок-н-ролл в Аквариуме возвращает человеку первородную радость, снимает с него вину.Мотив невинности - один из основных мотивов мирового рока, и Аквариум тут не исключение. Мы, рок-музыканты - невинные дети. Нашими устами глаголет истина. Миф о детстве вообще самый большой кит поп-культуры. Замечу, что кит - животное божественное. Этот же мотив невинности есть в русском приватизированном православии - у Достоевского, Розанова, Бориса Пастернака. Константин Леонтьев (вслед за монахами в кельях) презрительно называл такое православие "розовым" и усматривал в нем прелесть бесовскую. Но именно этой своей стороной православие встречается с рок-н-роллом.

Что же Аквариум?

Сначала я приведу высказывание Осипа Мандельштама, одного из самых исторически чутких культурологов начала ХХ века: "Искусство не может быть жертвой, ибо она уже совершилась, не может быть искуплением, ибо мир вместе с художником уже искуплен, - что же остается? Радостное богообщение, как бы игра отца с детьми, жмурки и прятки духа." Мандельштам написал это в военный 1915, к конференции русского религиозного Общества. Это одна из рок-н-ролльных истин.

Но без сомнения: православие БГ, синтезированное с другими религиями и философиями, перестает быть соборной истиной. Есть православие, вошедшее в рок-н-ролл - наравне с другими религиями. В отличие, скажем, от питерской группы "Трубный Зов", чья музыка является методом утверждения именно христианских ценностей, в Аквариуме христианство вторично по отношению к рок-н-ролльной вести. Потому что мир открыли заново Битлз, а не священники.

Опираясь на содержание песен и пытаясь не касаться вопроса "БГ - частный человек", можно сказать, что Бог, всегда находясь в мире возможном, в зрелом Аквариуме начинает персонифицироваться, обретать слово. Еще в песне "Гость" БГ споет:

В "Хозяине" Бог получает реальное воплощение. Отношения Бога и Человека в песне дружеские, почти братковские. Герой песни разговаривает с Ним накоротке:

Это удивительно согласно с афористической мистикой Н. Бердяева, с его мыслями о творчестве человека как свободной покорности Богу. Бог одинок без человека, он тоскует по ответной любви - ответу на свой божественный зов. Гребенщиковские Гости - Орел, Телец и Лев - ждут от человека слова ответа, того, что Бердяев называл "антропологическим откровением".

В зрелом Аквариуме Бог и человек стоят лицом к лицу, близко. У БГ много песен-молитв - он просит о помощи:

Таких чистых моментов немного в рок-н-ролле; у VELVET UNERGROUND есть такая песня-молитва, "Jesus". "Иисус, помоги мне в моей слабости, меня сносит с моей колеи" - поет Лу Рид.

Иногда БГ случается ощутить подарочность своего проживания под надежной крышей, подарочность своего счастливого билета. Кажется, в одном из вариантов "Я хотел петь" он поет так:

Рок-н-ролльное богопознание свободно от христианских догматов, и очень осторожно следует применять к нему даже догмат о Святой Троице, не рискуя описывать рок в чужих для него категориях. Но определенно можно сказать, что БГ, распоряжаясь словом Христа по своему хотению, занимает позицию интернационального рокера, а отнюдь не прихожанина православной церкви. И эксплуатацию этих слов можно ему не поставить в упрек лишь в том случае, если он не принадлежит христианству как соборной истине и раскавычивает Христа точно так же, как Толкиена или Боба Дилана.

Христос несколько раз упоминается в Аквариуме, но в их рок-н-ролльном универсуме для него места нет. В истории светлых времен отсутствует центральное событие христианского мира - Голгофа. Христос выпадает из Триады божественных ипостасей и на его место заступает некий интернациональный вестник, несущий радостную весть. БГ назвал его Иван Бодхидхарма. Скорее уж дух святой присутствует в рок-н-ролльном христианстве. Та сила, откуда идет любовь, рок-н-ролл, культура. "Дух святой, который делает жизнь жизнью, а не существованием."

И если говорить об отражении Троицы в российском рок-н-ролле, то Событие Голгофы, отсутствующее в Аквариуме, высветили другие люди - в первую очередь Александр Башлачев и Янка Дягилева. Аквариуму удалось передать рождественский дух христианства. Это Рождество и Крещение в русском рок-н-ролле - но продолжили христианскую мистерию не они, а те, кто шел следом.

Не забудем слова Толкиена, одного из аквариумовских вожатых: история Христа - это сказка со счастливым концом. Именно так она и воспринималась в детстве - как страшная, но счастливая сказка.

Именно так и спел об этом Аквариум.

 

ОТЦЫ-ПУСТЫННИКИ (ЧАСТЬ ВТОРАЯ)

Наговорившись об Аквариуме, попробую прояснить такой вопрос: как соотносятся современная поп-музыка ("музыка Битлз подарила им Тело Негра" сказал один негр) и такая варварская религия как христианство ("не мир я принес в мир, но меч").

Это совершенно необъятная и неуловимая тема. Так или иначе христианские смыслы проступили в поп-культуре. О попсе не может быть разговора, хотя именно она с циничной наглядностью развенчивает любой религиозный символ. Но все эти символы парадоксальным образом утверждаются заново.

Леннон мог прикалываться - мы популярнее Иисуса Христа - потому что это была правда. В качестве ответа на это заявление христианство в лице техасского ку-клус-клана смогло лишь инспирировать местных ковбоев сжечь дюжину пластинок - ничтожнейшую часть тиража Битлз. Короче, с христианством рокерам все было ясно сразу. Они ни во что не врубаются. Это далекая, темная и варварская религия. Их собрания скучны, их мораль фальшива, их адепты злонамеренны. Вот откуда эти перевернутые распятия металлистов и их буффонада во славу инцестов и пыточных орудий.

Христианство - дело темное, но, совершая экспансию на всю территорию мировой культуры, поп не мог не столкнуться с христианством. Он должен был пройти все моменты западной культуры и пережить их в себе. А поскольку с точки зрения исторической христианство - соперник поп-культуры, то последней необходимо было присвоить себе христианскую символику и в итоге ее развенчать, равно как и утвердить ее по новой и на своих собственных примерах. Следуя логике вечного возвращения, на какой-то стадии поп-культуры христианский миф в ней повторится.

Хиппи не могли знать христианские истинны: им распахнул свои объятия коварный Восток. Отрицая благородную истину страдания, они могли стать буддистами, кришнаитами, даосами, но не христианами.

Все началось в Калифорнии. Хиппи рождается из сложения стихий музыки, солнца и воды. Снова как в добиблейские (или постбиблейские) времена все забывают что такое грех и что такое страдание. Пляжи, мотоциклы, серфинг, психоделический музон. Они забывают, что такое время. Тот же БГ советовал никогда не смотреть на часы. Естественно, моралью новой нации стал гедонизм. Мир это счастье. Счастье это удовольствия. "Не могу никак получить удовлетворения" - вопил Джаггер в одной из своих предельно глупых песен, ставшей монстром всех хит-парадов.

Счастливейшие моменты Битлз случаются, когда Леннон закрывает глаза и отказывается что-либо понимать в этом мире - и мир отлетает на расстояние. Битлз открывают легкую, как мяч, многоцветную планету в солнечных лучах, где нет страдания, как может быть наша земля видится Богу в настроении. Приняв этот мир как единственно возможный, Стоунз движутся в Храм наслаждений. В качестве источника вечного наслаждения Стоунз открывают самих себя.

Недаром именно Стоунз стали зримым образом новой морали (именно - морали!). Лучшую музыку они играют, изгнанные из своего Храма Тела ("Изгнанники на Главной Улице"), преследуемые героиновыми кошмарами. Помимо того, что это самая дальняя экспедиция белого человека в Страну Блюза, "Exile On Main Street" это Стоунз, смотрящие в лицо злому року -твой храм превратился в кусок дерьма - и играющие при этом лучшую свою музыку, музыку стоицизма. Сейчас Мик превратился в маску Смерти. Знаменитые концерты Стоунз 1989 были триумфом мертвецов, бряцающих костьми. Они лишь доказали, что их тематика была тематикой тленна и праха. "Удовлетворения!" - кричит в свои пятьдесят и будет кричать Мик.

Итак, эра хиппи восславила наслаждение. Сложно восславить что-то другое под калифорнийским солнцем. Или в летнем буддийском Лондоне. От христианского мироотношения они были страшно далеки. Первый проблеск христианства в поп-культуре случается совсем на другом побережье Америки - в нью-йоркских трущобах, на гноище современной цивилизации. "I feel just like Jesus son" - споет Лу Рид о своем героиновом приходе. Назовем это началом совершенно другой эпохи. Панк начинается с признания того факта, что этот мир так же реален, как и тот, и с принятия того факта, что этот мир тебя убьет.

Такой художник лишен права выбора. Он не может петь о любви и не петь о насилии. Он не может не вглядываться в мир, потому что там его ждет смерть, возможно насильственная. За этим стоит христианский архетип. Но помимо описания нью-йоркских прелестей, Velvet Underground создали прекрасные песни о любви, чудесные песенки-считалки Мо Такер и даже рок-н-ролльнную молитву. Если Битлз этот вечная сказка, то VU это столь же непреходящее ослепительное искусство. Но в отличие от сказочника, у художника нет права выбора. Это просто разные профессии. Другое дело, что их можно пытаться соединить.

Другой гигант-долгожитель панка, Игги Поп, вскрывая вены на концертах, царапая себя и избивая микрофоном, прыгая в толпу, впервые выставил себя Жертвой, изобразив (средствами сценического искусства) символ рок-звезды, восходящий к христианскому архетипу. Концерты The Stooges, в свое время ужаснувшие мирных хиппи, стали первым панковским шоу.

Панк развенчивает мессианскую идею рок-н-ролла, и сам рок-н-ролл обзывает Великим Надувательством. Сид Вишес - вот кто главный герой рок-н-ролла, его подлинный Ромео, его невинноубиенный - ха-ха-ха! Да и вообще кайф - это газовые камеры, - отвечали панки своим старшим товарищам.

Но поп-культура - чудовищный парадокс. В панке рок-н-ролл снова захотел поглупеть и послать всех и вся, но именно панк открывает для поп-культуры святоотеческое христианство. Убив гедонистический дух 60-х, панк населяет поп-культуру вполне средневековыми персонажами - придворными шутами, на празднике Ее Величества громогласно обзывающими Королеву (Роттен), апостолами католического целибата (монах Морисей), мучениками в язвах и цыпках, носящими вериги, певцами смерти и загробного мира (Ян Кертис), яростными проповедниками и поджигателями (The Clash).

Пистолз первые вводят в поп-культуру Иисуса Христа в виде карнавально-балаганном - распятый Роттен, показывающий с креста язык. Они же вводят в пантеон мифов первого невинноубиенного - Сида. Помимо того, что Сид - герой рок-н-ролла, он же невинный мученик, агнец, любивший сладости и миньеты, а вместо этого получивший рок-н-ролльный крест и посмертие тинейджерского святого. Профанация достигает своего чудовищного апогея.

Короче, прошлое Европы, десятилетие назад закиданное цветочками, на секунду воскресает как живое. В каких-то панковских героях Европа словно вспоминает себя, свою боевую молодость. Религией этой молодости было христианство.

Главный же рецидив христианского сознания в поп-культуре - ICONS. Рок-иконы, такие как Джоплин, Морриссон, Хендрикс, Вишиус. Их смерти собрали вокруг себя культ. И культ этот христианской природы, равно как и публичная смерть (на глазах медиа) и все, что за ней следует (культ).

Но мы не договорили о христианстве. Эпохе 60-х удалось открыть тот аспект Христа, который нашел свое идеальное воплощение в св.Франциске - цветочки и сестрицу-водицу. Панк открывает его келейную, мрачную и огненную сторону, источник которого - это громкое НЕТ, сказанное миру, христианство отшельников и огненных проповедников, бичующих мир. Приведу британский пример. Группе Sex Pistols нужно было чем-то добить свой альбом, но ко времени его комплектации, они уже ничего не могли и не хотели. "Bodies" - предпоследняя их песня, сделанная на грани помрачения, за несколько месяцев до последнего безумия их американских гастролей, после которых Роттен скажет, что всегда ненавидел панк-рок и любил только реггей.

"Bodies" - это предсмертная паранойя Пистолз (в кромешный мрак они погрузятся в своей последней песенке "Belsen Was a Gas", взятой из школьных архивов Сида Вишеса), но это и их последнее НЕТ и одновременно черная стрела в сердце гедонизма 60-х. Там поется просто о девчонке из Бирмингема. За Пистолз таскалась одна безумная фанатка, Паулин. Она всегда торчала в первых рядах и своим маниакальным взглядом вселяла ужас в Роттена. То и дело она попадала в дурдом. Прячась там от санитаров, она несколько дней прожила на дереве, откуда писала письма своему кумиру. Однажды она написала ему, что ее трахнул какой-то санитар и ей пришлось делать аборт. Роттена это почему-то стукнуло по башке и в один из кислотных приемов он увидел себя этим зародышем: как его вытащили на фабричный стол, сунули в целлофановый пакет и спустили в сортир. Об этом песенка. Роттен вживается в образ, и его SCREAMING FUCKING BLOODY MESS выдает такое проклятие миру, которое может взять напрокат любой христианский проповедник. "Я не животное" - орет Роттен, "я не жертва аборта, я не плоть, я не кровавый кусок мяса". Когда какой-нибудь святой в рубищах бичевал этот мир, распинаясь на базарной площади, у него получалось что-то подобное. И с точки зрения искусства я не знаю песен, равных этой.

Видение католика Джонни Роттена - кошмар современной цивилизации, где таинство рождения неотличимо от любого другого фабричного процесса - есть обвинение миру, и звучит оно сильнее всех книг или кафедральных проповедей, потому что сделано оно с помощью современной техники.

Я лишь хотел проиллюстрировать, что дух христианства возникает поверх всех цитат и поверх всех намерений. И этот дух наиболее реален там, где реален страх и трагедия, которые в Аквариуме не выведены в песни.

И в общем-то это глава о Янке Дягилевой, которую я не смог написать.

 

"Настоящий живой миф - это никоим образом не собрание рассказов; его не рассказывают, в нем живут, воспроизводя его в действии, т.е. в обряде, в ритмической магии танца и пения и вообще во всяком общезначимом человеческом акте (!)

Сергей Сергеевич Аверинцев.

В Аквариуме нет ничего проще их мифа, и поэтому о нем так сложно писать. Но это самое главное.

О мифическом в примитивных обществах, в повседневной жизни, в искусстве и литературе существует море исследований. Мифология - одна из самых интересных наук, которая многих ученых вывела из их кабинетов прямо к дикарям. Но о рок-мифологии, которая реальна как на уровне образцов, создаваемых музыкантами, так и на уровне внутренних законов этой культуры, не написано практически ничего. Это не тема для рок-критики, она до нее не доросла. В качестве дисциплины она еще слишком юная. По молодости ее больше заботят шмотки и хит-парады.

Она не доросла до понимания того, что во второй половине нашего века произошел тектонический переворот в культуре - смена богов! Боги античности больше не правят историей культуры Запада. Пала сама парадигма, питавшая музыку, литературу, искусство Платона, Архимеда и Иисуса Христа. Более того: конец настал самому диктату белого человека в культуре. Но это тема особая. Все это было понятно еще на рубеже веков. Но тогда лишь гадали - что придет на смену умирающим богам? Все только чесали репу.

Для начала разберемся с мифологичностью классики ХХ века, ее литературы и искусства. Так называемый расцвет неомифологизма литературы ХХ века - это последний ее крик души: мы не можем жить без мифа, мы должны хоть как-то к нему подключиться. Мы устали от научной картины мира, мы не можем жить на плоскости.

Джеймс Джойс радикально уравнял с мифами всю дублинскую чепуху и слова десяти языков, создав эпического Улисса - страхового агента.

Франц Кафка создавал реальные мифы человека эпохи разложения классики - мифы о бесполезности и безжизненности нового ("Приговор"), о превращении человека в агонизирующее насекомое ("Превращение"), о безвыходных лабиринтах (романы). В критике их назвали антимифами, но фактически это были единственно реальные мифы, которые могла создать европейская классика в начале ХХ века. Ибо эта кафкианская метаморфоза произошла с самим европейским индивидом и его богами.

Но главный человек в этой компании - маркиз де Сад, продуманный только ХХ веком. В нем свершился апокалипсис всех европейских мифов, античных и христианских. Если после Шекспира оставались горы трупов (финал ренессанса ЭГО), то после Сада остается кровавое месиво самой европейской плоти, какая-то зловещая каша производительных органов человека. В качестве раковой болезни мозга постмодернистов де Сад писатель глубоко современный. БОЛЬШЕ НЕТ НИЧЕГО ЖИВОГО - на этой почве сходятся интеллектуал-постмодернист и черный монах. Де Сад - самый смердящий мертвец прошлого. Это аномалия христианского мира, в качестве писателя возможная только в христианском мире.

Но были литературные мифы, запечатленные кошмары людей, шедевры - и не более. В социальном плане развернулись другие мифы, созданные опять же на классической почве - русский коммунизм и немецкий фашизм. За фашизмом стоит возрожденный пантеон героических богов древних германцев, за коммунизмом - утопические мифы, пронизывающие всю классическую культуру со времен Гесиода и Платона, ставшие наукой. Главное: индивидуальные мифы пророков заката западной цивилизации и коллективные мифы массового безумия растут из одного источника - классики, мифов прошлого. Это были страшные судороги умирающих богов европейской истории.

Недаром Джим Моррисон, дикий американец, пораженный в сознание европейскими поэтами, увидел этих "безумных европейских детей". "Я теряюсь в Романской пустыне боли, где все дети безумны" - это отчет о кислотном путешествии по "священным камням Европы". Нигилизм Европейского Сознания Моррисон увидел издалека - лежа в кислотных глюках на калифорнийском пляже. Но он поехал в Париж разбираться - так ли это? Не знаю. Может быть, Европа - это пастбище для овечек, пасущихся вокруг готических соборов, построенных инопланетянами.

Некоторые различия лежат на поверхности - рок-миф невозможен без широкой обратной связи в отличие от романа-мифа. Роман-миф хорош в умных читательских головах, на страницах критических эссе, на церемонии литературоведов . Если брать социологический срез, видно, что он плавает в верхних слоях интеллектуальной элиты. Можно не прислушиваться к читательскому безмолвию. В одном из предельных случаев это противоречие наглядно как комикс - гениальный секретный роман Джойса не прочтет никто, хоть он и замешал туда все эпосы мира, как древний кельт.

Ни один рок-н-ролльный миф не может быть создан в изоляции, вне аудитории, в кабинете, где пишутся книги. Миф появляется из воздуха, которым дышит группа, из атмосферы незримого сотрудничества группы и ее аудитории. Фактически, он общий для группы и подключенных к ней людей - миф находится над ними.

Аквариум черпали из своей аудитории, сами питая этот воздух. И поделить эту атмосферу на группу и аудиторию сложно. Я говорю не о корпусе песен, а о чем-то невесомом и атмосферном - я вижу эту идеальность в гуще квартир, концертов, сейшенов, ночных разговоров - в том аквариумическом, что бурлило в 80-х. Эти атмосферные явления можно передать словами БГ, сказанными им о раннем рок-н-ролле его юности: "Это была жизнь духа... поэтому были хиппи, были разговоры о жизни, о любви, о религии, все друг друга понимали. И поэтому все лезли на эти сейшены, летели как бабочки на огонь, сквозь всех ментов, через крыши, через женские туалеты". Думаю. что где-то там БГ и нашел своего Ивана Бодхидхарму.

Миф Аквариума - это рок-н-ролльный миф, перенесенный на русскую почву. Это отнюдь не "вечные темы", сведенные до фарса или эстетизированные, это не игра с мертвыми костями предков. Это миф в строгом его значении, как скажем миф о Геракле или Прометее. То есть, это весть о чем-то новом, новое событие.

Одна из параллелей светлому вестнику Аквариума - миф о культурном герое, но этот культурный герой и есть Рок-н-ролл. Наверное, это самый правильный метод классификации мифов современной музыки: по жанрово-стилевому принципу. Джаз, Реггей, Рэп, Блюз, Рок-н-Ролл, Ритм-н-Блюз, Соул (Душа!).

БГ говорил о том, что "рок-н-ролл это религия", но правильнее говорить не о рок-н-ролле, а об африканских богах вообще. Рок-н-Ролл всего лишь вестник, как Рэп или Джаз. Он не главный в божественной иерархии. Главный сидит в страшных африканских джунглях. Но и он не главный. Главная Богиня - Музыка.

Фактически, до БГ достучался какой-то африканский бог. Известно, что негры барабанчиками передавали свои сообщения по всей Африке.

Естественно, что Аквариум не создали никакого нового мифа - они просто подключились к общему мифу и поставили его на русскую землю. И в более полном виде, чем любая другая наша группа. Тем самым они как бы создали этот миф - впечатали его в русский язык и русское сознание.

Битлз тоже не создавали мифа, как и Элвис Пресли - они просто лучше других на него настроились. Но факт есть факт: в Америке 50-х, в Британии 60-х родился новый миф, не имеющий параллелей ни в каком другом искусстве. Когда в Лондоне 1967 года явился на свет Сержант Пеппер, в критике его назвали "поворотным моментом западной цивилизации". Перстами легкими как сон Сержант Пеппер коснулся европейского Сознания - и отныне только личные нюансы разделяют Карла Маркса, Мерилин Монро и Махатму Ганди, Марию Дэви Христос и Бориса Гребенщикова (последних нет на обложке пластинки). Все они - воплощение единого Целого. Когда Битлз рассказали о своем проекте обложки, руководство ЕМ1 забеспокоилось. "Вы ничем не рискуете, - успокоил их Маккартни, - все вышеперечисленные будут только довольны". Сэр Джозеф поверил Маккартни. И жалоб действительно не поступило.

Не так важно, что к 1969 от их мифа уже ничего не осталось - важно, что миф свое отработал и открыл новый мир, переломив ход западной культуры. В Америке этот миф пошел через Элвиса Пресли - десятью годами раньше. Миф абсолютно прост.

Однажды давным-давно так с высокой лондонской башни, собрав большой хоровод, спели Битлз. Видели и слышали их по всему свету. "Собственно это все слова, которые мы хотели сказать за годы нашей работы" - скажет кто-то из них.

Где критерии - миф это или просто бред одинокого мечтателя? Популярность группы? Влияние на умы и поведение? Может быть какая-то особенная цельность группы - которая смогла построить альтернативную модель мира и быть ее живым воплощением? Нина Барановская нашла миф в рок-группе "Алиса", а Джеймс Джойс нашел его в куске мыла, который в кармане мистера Блума вместе с хозяином совершает мифическую одиссею. Я нашел миф в группе Аквариум и попробую это прояснить.

 

ИВАН БОДХИДХАРМА

Песня эта не есть Аквариум, стянутый воедино, просто опираясь на нее, легче говорить о мифе. Она даже немного легковесна - но у музыкантов в 1984 не оказалось денег, чтобы пригласить на запись большой оркестр. Скажу даже больше: в качестве песни она не очень получилась. Однако для научного подхода эта песня - самое то.

В Аквариуме миф сюжетно закреплен в двух песнях: "10 Стрел" и "Иван Бодхидхарма". Сюжет их один и тот же - издалека движется некий вестник, под присмотром и охраной мифологических животных, с вестью о рождении нового времени. С его появлением мир преображается. Аквариум дает свой вариант преображения: "Иван Бодхидхарма движется с Юга на крыльях весны"

БГ намеренно выбирает вестника, связавшего две культурные традиции (мост). Бодхидхарма, первый патриарх дзен-буддизма, отсидевший семь лет перед слепой стенкой, наконец прозрел и двинулся из Индии в Китай с радостной вестью, результатом чего стала дзенская традиция. БГ опять все универсализирует, избегая конкретики - "с Юга", оттуда, где теплее, потому что в Питере еще только-только тронулся лед. Иван Бодхидхарма (между именами - все тот же невидимый мост) в такой же мере русский, в какой интернациональный вестник, возвещающий новые времена. Он имеет параллель в культурных героях всех времен и народов.

Вообще, песня очень весенняя, и великое преображение неотделимо от отступлений льдов и первозелени деревьев.

Бодхи-Дхарма, он же Пробужденный Мудрец, приносит счастье и исполнение желаний. Белый Тигр, соотнесенный с Западом и осенью, конечно, молчит, потому что Боги давно уже глядят на Восток, а Синий Дракон (Восток и весна-пробуждение в какой-то там мифологии) поет свою песню. У дзен-буддистов Поющий Дракон означает, что "чувство радости присутствует и вся вселенная наполнена звуками его песни".

"Тем кто хочет ВСЕ знать" - миф опущен в мир, отпущен на свободу и адресован тому, кто захочет забрать его себе. А не хочешь - не надо. От мифа не убудет.

Попробую теперь обрисовать какую-то панораму. Это миф о том, что мир есть Целое - единство, которое глубже всех видимых противоречий. Альбом Радио Африка был попыткой его воплотить. Там нет никакого вестника - там нечего примирять - Инь и Ян нераздельны. Когда в Дне Серебра появляются Любовь и Война, рождается светлый вестник, способный примирить этот раскол.

Но без мифа о Целом не было бы вестника - без понимания мира в его единстве лишней была бы функция примирения. (Я очень условно вычленяю эти "мифы", тем более, что они развивались синхронно, то сплетаясь, то расплетаясь...) Внутри Целого загорается какой-то свет. Что это за свет? БГ много раз говорил: "Человек рожден, чтобы примирить главное противоречие природы... это первое существо, которое может существовать не за счет поеданий кого-то". Фактически, его вестник и есть идеальный человек, "окно, в котором прекрасен мир".

"Человек - единственное существо, способное служить задаче наведения мостов". Мост - универсальная функция нового мифа, функция примирения. Мир погряз в склоках и разборках - но неужели нет мостов между роком и культурой, русским и интернациональным, Америкой и Россией, небом и землей, даосизмом, буддизмом и православием? Я вспомнил лишь то, что так или иначе касается работы Аквариума. И неважно получилось у него что-то или нет - всегда остается открытой эта возможность, и каждый, кто захочет пойти этой дорогой - ею пойдет.

И, конечно, "All You Need Is Love" - это единственное идейное завещание Битлз и самая их идеологически правильная песня.

Сам миф исчерпывающе прост, потому что миф это что-то очень простое. И сколько бы не давалось определений мифа в науке (их кажется несколько сотен), все они упускают главное. Новый миф - это новый способ любви. И никогда никакая наука в это не врубится. Немного по-другому - это новое событие духа и выход на новый уровень сознания.

 

РОСТ МИФА

Повествовательно миф получился дважды, но мифом овеян весь Аквариум. Никто не вырывает эти две песни из Аквариума и не возносит их на вершину их труда. Иван Бодхидхарма немыслим и непонятен без каждой гребенщиковской строки. Песни Аквариума едины, потому что едина природа создаваемого ими мира. Между их морализмом и идиотизмом - несущественный нюанс. Старик Козлодоев не менее мифологический персонаж, чем китайский Дракон.

К универсальному мифологическому видению тянутся даже мелкие песенки, что-то добавляя мифу. От песни к песне мир обретал мифологическую перспективу, раздвигаясь вглубь и вширь. Каждая строчка Аквариума вносила что-то уникальное в создаваемую модель мира, то есть миф. Совершенно неважно кто был ее автором: БГ, Джордж, Вертинский или Хвостенко.

Раз уж я взялся рассматривать рок-н-ролл там, где он больше, чем развлекуха и тинейджерские косухи, обозначу такую проблему - в чем коренится мифологическое сознание рок-н-ролла? Отвечу: в отношении рок-н-ролла к истории. Спросим Джонни Роттена и он ответит: "История - это большая куча говна. Мы не хотим вписываться ни в какие истории, мы пишем ее следующую главу". Он прав: история закончилась, когда Элвис или Битлз спели первые свои песенки. У БГ есть прекрасные строки об этом:

Так по-библейски рождается новый мир, и царство кесаря остается навсегда в прошлом. Точно так же в прошлом оставались всякие химеры, сциллы и харибды, когда их секрет разгадывал умный Одиссей. (Пока их для забавы не воскресили металлисты). Истории с ее повивальной бабкой насилием нет никакого оправдания. Рок-н-ролл уже не понимает кошмара истории. "Это было и это прошло".

В этом вопросе только бесконечное удивление и ничего больше.

История лично меня не касается. Ее войны создают дискомфорт, но больший дискомфорт создает плохой контакт в наушниках уолк-мена. У меня своя история. Историческое время в Аквариуме я сравнил бы с какофоническими тресками настраиваемого радио, хаосом шумов, сигналов и глушилок, что вклинивается между песнями на Радио Африке.

Аквариум решительно равнодушен к царству кесаря. Темное прошлое уже непонятно, настоящие бюрократические нагромождения нелепы. Поэтому, когда рок-н-ролл пытается взглянуть на историю, она видится ему цирковым представлением. На арене рок-сознания дурачатся странные персонажи, Максим Горький шагает под руку с Клеопатрой (БГ), Эйнштейн зачем-то маскируется по Робин Гуда (Дилан), а Эзра Паунд затевает драку с Томасом Стернсом Элиотом на капитанском мостике Титаника, уходящего на дно (Дилан).

Это летаргическое оцепенение истории, дурманный мир между митьком и друидом особенно прочувствован поздним БГ ("Капитан Воронин", "Генерал Скобелев").

Хиппи не было дела до истории - их распирало от собственных открытий. Они сошли с этой ведущей в тупик дистанции и расположились на берегу, под вечным солнцем. И все-таки установка хиппи противоречит общеевропейской исторической парадигме. Это влияние сонного Восточного Гашишного Царства. Само равнодушие к бегу исторического времени происхождения восточного. Символ Востока - Колесо, символ запада - Крест. Европейская история это в первую очередь конфликт, борьба старого и нового, мир как развитие.

Поэтому, когда появились панки, и спели, скажем, о своих берлинских каникулах:

с этого началась какая-то новая эпоха в истории европейского искусства. Панк возвращается в историю. Панки снова восстанавливают в своих правах настоящее - историческое - время и идут еще дальше: для них история - это комикс-ужастик, еще более далекий от сознания.

Но прежде чем войти в историю, из нее нужно было выйти. Эсхатология Аквариума и есть выход во внеисторическую реальность - "в подлинную" - куда не подступают волны истории. Но это и есть глубинная черта рок-н-ролльного мифа. Как однажды спел БГ: "просто нам изначально дан выбор - история или любовь". Настоящее-любовь как протекание вечности - вот основное время песен БГ. Песня и начинается, когда время выступает из времени, отплескивая вечности. Песни - это прикосновения к тому, что есть не-время, фрагмент музыки.

Скажу по-другому: рок-н-ролл и есть то движение сердца, которое снимает вопрос времени, дарует свободу от него - свободу пребывать во времени настоящем, в этой скользящей точке, откуда всегда видно во все стороны света.

Послушаем Начальника Фарфоровой Башни: "Бытующие у нас концепции времени-пространства настолько неверны, что просто глупы... они страшно ограничивают нашу способность к мировосприятию, миропониманию, действию в этом мире... Время - это клетка, в которой мы существуем... это психологическая характеристика, которая отделяет человека от всех остальных, она присуща человеку и никому другому... Я не вижу его (Джимми Хендрикса) смерти, всех этих временных штучек. Для меня это реально сейчас, в данный момент, как в 67-ом. Реально во мне: я выхожу, вижу деревья, людей, солнце, все это продолжается. Ты въезжаешь в настоящую реальность, она неподвластна времени, и музыка времени неподвластна".

Итак, время это фантом, забирающий у нас лучшие силы, проблема времени выдумана и раздута. Вопросы человека о природе времени неестественны. Да и вообще времени нет. Времени нет, потому что оно мешает - такова предельность рок-н-ролльной аргументации. Это сравнимо со словами Апостола Павла: "Смерти нет, потому что это старо, скучно и надоело". Или с тем как откликнулся Пол Маккартни на смерть Джона Леннона: "Это ужасно скучно" (потом он вынужден был извиняться за эту фразу).

БГ часто говорил о своем "музыкально-магически-фактическом поле", где никогда не кончалось утро Битлз. БГ называл его абсолютной реальностью, и иногда говорил, что это и есть идея Аквариума. У него даже получилось очень поэтическая строка по этому поводу:

Все тут стянуто в фокус: настоящее, прищур, солнечный свет, сквозящие в нем Леннон, Хендрикс и Морриссон, бессмертные и сегодняшние...

Но порой время теряет свою мифологическую перспективу и рок-герой оказывается в пустом настоящем, в нигде. В науке это называется "профанное время" и противопоставляется оно времени мифологическому: "Прекрасный дилетант по пути в гастроном - того ли ты ждал?

"Дилетант" еще не очень грустная песня. Чуть грустнее они у Майка. Настоящее словно отрывается и зависает бессмысленной точкой, откуда нет хода ни вперед, ни назад:

Это поле как раз и распахивает современная музыка. Из этой точки она смотрит на мир. В этом безблагодатном поле абсолютно гениально у нас отработала Янка.

Мамонову снилось, что все они голые пляшут твист - правильная панковская забава!

БГ видит прекрасные сны - ему действительно прекрасно спится, наверное потому что он много работает. Отлично зимой спится на даче, февральским утром. Если только не мешать по совету Дилана "техасские колеса" с "железнодорожным джином". И как никто другой БГ умеет вспомнить конкретику своих сновидений:

Просто какой-то Райнер Мария Рильке! У Рильке тоже есть прекрасные описания царства смерти - но гораздо печальнее. БГ же, как он ни старается выглянуть за ту сторону стекла, в общем-то по фигу это царство смерти. Как китайскому мудрецу. Во всяком случае, я сужу по его вершинным песням.

Заметим, что в интеллектуальной системе БГ сны - передатчик важных небесных сообщений. Миф воспринимает чистая область бессознательного - сны. Часто, конечно, снится всякая чушь, но иногда сны приходят изумительные. И тот, кто видит такие сны, обязан о них рассказать, потому что хорошими снами можно делиться.

Древние люди жили своим мифом - они не спрашивали откуда он берется. И миф не создает никто - он не может иметь своего автора. Гомер лишь привел в систему местные сказания. Точно так же Элвис или Битлз абсолютно ничего не соображали. Битлз просто слушали музыку революции и вспоминали своих кельтских богов. Когда они начали думать, что они сами боги, а не передатчики - все накрылось. Крыша поехала в не сторону весны - в сторону мессианства, в край непуганных идиотов. Когда Джону Леннону померещились кремлевские звезды его будущего храма, он тут же послал все на фиг (включая Колю Васина). За то его и уважали панки, которые уже знали какой это кошмар - быть богом.

Это не под силу выдержать нормальному человеку, и Курт Кобайн это только доказал. Гораздо легче коллективу придурков: каждый может показывать на другого - "это все он" - и гонять так по кругу. Мик на Кита, Кит на Брайена, Брайен на Билли, Билли на Чарли... разорвать цепочку нельзя. Если кто-то, окончательно охреневши от происходящего, удалбывается наркотиками и засыпает в собственном бассейне, идя на дно, как камень, в который он наконец превратился, как обещал в своей песенке, остальные берут на его место другого музыканта. Джеггер оботрет скупую слезу и прочтет что-то из Перси Биси Шелли, но отряд не заметит потери бойца.

Давным-давно это стало ясно как день: хочешь поехать башкой - стань суперзвездой. Самая наглядная суперзвезда, суперстар в чистом виде - Майкл Джексонн - ходячий триллер. Человек пошел в расход на кока-колу. Кстати, выйти из игры удавалось людям, как раз рожденным для сцены, Игги Попу и Роттену, вершинам мирового сценического мастерства. В мифологию Секс Пистолз Роттен вошел как предатель, но никто так грамотно как Роттен не свалил из навязываемого ему образа суперзвезды, не меняя профессии. Профессию пришлось сменить Капитану Бифхарту.

БГ пел, что он не хочет становиться героем (богом). Я ничего не знаю про его крышу, но судя по некоторым строчкам она на какой-то миг накренилась. Но богом он не стал. И профессию ему менять не пришлось. Из Аквариума однажды донеслись очень ясные строки - "мы продолжаем петь, не заметив что нас уже нет". После того, что мы спели, нас нет. Нас вообще больше нет.

 

ДЛЯ УЧЕНЫХ И ПРОФЕССОРОВ

Чувство Холма - один из главных критериев мифичности. Гора, как известно, один из извечных мифологических архетипов. Синай, Олимп, Голгофа. На таких холмах свершались главные происшествия мирового сознания. В ХIX веке наука сравнивает этот холм с землей. Последний, кто на нем стоял и озирал непокоренные окрестности, был Наполеон, оставивший свой героический образ для всего ХIX века. Сам он потом впал в детство. Для немецких философов этим холмом был их собственный кабинет - лаборатории по искусственному скрещиванию Бога, человека, истории и государства. Холм, откуда видно во все стороны света, обращается в свою противоположность - скорлупу, где в кромешной тьме сидит одинокий мудрец.

Авторы лучших книг ХХ века уже не хотят никуда взбираться. В лучшем случае они склонны к гуманитарному толкованию холма. Библиотека Борхеса как и Касталия Гессе - чисто гуманитарные Альпы, где отдыхает уставшее от истории сознание. Приятно уловить этот холм, например, в той особенной манере, в какой Борхес перечисляет несуществующие книги, скрупулезно расписывая в примечаниях их исходные данные (прикалываясь над Библиотекой). Холм Кафки - это сияющая недоступная громада, вокруг которой бродит испуганный человек.

Так или иначе, Европа ХХ века прощается с иллюзией холма. И на холм забирается потный и вонючий негр, сбежавший со своей плантации (и раскумаривает Брикстонскую Морковку). Ха-ха-ха-ха!

 

ДЛЯ СТУДЕНТОВ И ШКОЛЬНИКОВ

Назовем его Джимми Оттяжник. Джимми Оттяжник, увиливая от работы на белого дядю, забирался на холм, доставал гармошку и пел идиотские песни. Песни Удолбанного Лентяя - переведем их так, например. Впоследствии он попробовал разных наркотиков, еще больше осмелел и стал угрожать. И правда - с этого Холма - все по барабану.

У меня есть такой Холм и, наверное, у тебя есть такой Холм. На этом Холме сидели все греческие боги и оттягивались, предаваясь возлияниям. Греки назвали его Олимпом. У Битлз на холме сидит дурак и сам считает всех дураками. Биафра сидит на холме и смотрит как горят подожженные им дома калифорнийских насосов. "Спасай свой кокаин, который ты припрятал в подвале. Или прихвати хотя бы жену" - скалится Биафра. У Чжуан-Цзы там сидят два совершенных мудреца - Распиздяй и Раздолбай - они или молчат, или несут полную околесицу.

Крыша - место не менее философское. На крышах созрели все гениальные планы детства. БГ сидит на крыше в песенке "Аристократ". Он курит там траву и говорит остальному миру - "я не вижу смысла скандалить со мной". Твой завтрашний день уже две тысячи лет как прожит. А у меня одна беда - книжек умных обчитался. Вот и свою надо дописать.

Аквариумовский миф предполагал аналогичный свет в некоем неаквариуме - окружающем мире. У которого есть только одна характеристика - он БОЛЬШОЙ. С какого-то ракурса миф - это вскрытие возможностей этого мира. "Музыка в вас самих" - отвечал залу БГ с разоружающей улыбкой.

Самое интересное, что действительно, она там есть. Но вот вопрос - что сказал неаквариум? Как прореагировал?

Есть миф Аквариума, и есть миф вокруг Аквариума - его жалкая производная. Во-первых, миф Аквариума не был антисоциален - он был внесоциален. Это были частные упражнения БГ и его друзей в рок-н-ролле, оказавшиеся значимыми для многих. Миф вокруг Аквариума был построен на оппозиции Аквариум-и-социум. Когда герой признан обществом - он становится неинтересен. Все на миг забывают, что Гребенщиков, Гаккель, Фанштейн и Дюша - это только инкарнации, а музыка в нас самих. Таким образом, вестника, которого выпустил в мир Гребенщиков, принимают за самого БГ. Подъезд его расписывают от первого до последнего этажа. Даже я водил туда двух англичанок. БГ останавливают на улице, на него завороженно смотрят: вот он, Король Солнце! Он погасил остальные девять солнц! На самом же деле БГ - просто балбес, то есть транслятор высшей реальности.

Тяготился ли он своей популярностью? - не знаю. Можно ли популярность использовать как комфорт и покупать много игрушек? - если да, то не тяготится и по сей день. Но он уже ничего не сочинит, стоя в переполненном троллейбусе. Хотя в поздних его интервью чувствуется желание удержать свой миф, удержать знамя поколения, выпавшее у него из рук. Но вестник уже распахнул все двери.

БГ всегда был в круге этих вопросов - имеют ли какой-то расширительный смысл аквариумовские дела, имеют ли они вообще смысл? Или их попросту ждет "какой-нибудь мелкий музей" вроде магазина "Нирвана" на Пушкинской? "Пока мне кажется, что все это зря" (БГ).

Но миф действительно существовал. Как духовная сила и просто как воздух. Миф ходил по миру.

БГ - наш современник в несколько ином значении, чем Пушкин-наш-современник. Пушкин и Лермонтов "были" в прямом значении этого слова. Они тоже были чудом, только чтобы в него врубиться, нужно восстанавливать контекст эпохи, а это занятие скучное. Даже такому как я вдумчивому аквариумологу сейчас скучно слушать Аквариум, потому что ушел контекст. Это все равно что один и тот же чай пить по десятому разу. Заварить все лучше по-новой. Мы не можем уже восстановить тот контекст - только вспрыскивать труп парфюмчиком.

Но тогда Аквариум в качестве чуда был не менее реален, чем трамваи. Я это застал. Чудо - это когда легенда творится на твоих глазах. Оказывается под колпаком российской государственности есть люди, которые могут просто жить и работать и даже высветить малый участок земли, размером с почтовую марку. А марки можно наклеивать на конверты и отправлять по почте.

Да и вообще в воздухе тогда было что-то небывалое, в Питере. Англичанам тоже никогда не забыть свингующий Лондон 67-ого - это уже вошло в генетическую память города. Как и Сан-Франциско не забыть своего лета Любви.

Но дело не в упрощении мифа аудиторией, просто миф перестал быть. Он исчез как буквальность. БГ с ним ничего не мог поделать - миф остывал, кристаллизировался, готовил себя музею. Это был абсолютно объективный процесс - как остывание метеорита. Сам свет уже разошелся по миру. В музей кладется остывший булыжник. А вестника уже фиг догонишь - фиг прогонишь из поднебесной.