Весенний вечер баловал тёплым ветерком. Жизнь на севастопольском рейде текла своим чередом: по спокойной воде между кораблями сновали шлюпки и катера, слышался скрип канатов, откуда-то доносились нестройное пение отдыхающих матросов. И только на пароходе «Великий князь Константин» ближе к вечеру становилось всё оживленнее. В открытую яму трюма опускали на канатах мешки с углем, трое матросов тащили на плечах свёрнутую в рулон парусину, офицеры на мостике выверяли навигационные приборы.

Внезапно сверкающие в лучах заходящего солнца горны протрубили большой сбор. По трапам и палубам под свистки боцманских дудок застучали матросские ботинки. Минута — и весь экипаж застыл в строю по команде «смирно». С берега на борт по трапу поднялся, почти вбежал плечистый и кряжистый человек с роскошными длинными усами. Внимательно оглядев строй, он отрывисто произнёс:

— Идём топить турок. Война объявлена. Прошу помнить, что наш «Константин» — лучший миноносец в мире! Одной только миной мы можем отправить на дно броненосец врага. И помните, мы — русские моряки! С нами Бог! И если случится, мы вступим в бой с целой эскадрой!

Экипаж ответил своему командиру раскатистым «ура!».