Венский вальс

Спайрс Розанна

Внешне благополучно складывается жизнь Шилы Грейс. Девушка из провинции, она сумела стать одним из ведущих специалистов крупного рекламного агентства в Лондоне; встретила порядочного человека, который предложил ей руку и сердце. Вот-вот должна состояться свадьба. Но случайная встреча с богатым бизнесменом стала для Шилы роковой, поскольку смешала и расстроила все планы.

У Судьбы своя логика, в споре с ней чаще всего проигрывают. Но и послушно следуя ее воле, тоже не всегда можно одержать победу. Хотя и в том и в другом случае бывают исключения… если в сердцах любовь.

 

Пролог

Путь от Лондона до Суиндона не так уж и далек, но Шила гнала вовсю: родители обидятся, если опоздать к празднику. Шутка ли — сегодня у них серебряная свадьба.

Вообще-то они виделись довольно редко, хотя и любили друг друга. У Шилы никогда не хватило бы смелости признаться отцу и матери, почему ей тягостно возвращаться в город, в котором прошло счастливое, беззаботное детство.

Впереди уже маячили кварталы окраин. Каких-нибудь двадцать минут — и она будет дома. Но ни с того ни с сего почему-то зачихал вдруг мотор, а потом и вовсе заглох.

Помрачнев, молодая женщина вылезла из кабины. Поднимать капот бесполезно, что она понимает в хитросплетении проводов и всяких свечах зажигания? На углу Шила увидела бензоколонку и поспешила туда.

— У вас проблемы, леди? — двое мужчин в комбинезонах вышли ей навстречу.

— Да вот… не заводится, хоть плачь.

— Не огорчайтесь, сейчас мы вызовем механика. Он живет в двух шагах отсюда.

— Как вы думаете, починка займет много времени?

— Поверьте, Билл знает свое дело. Вон, видите, через дорогу отличное кафе. Закажите чай или чашечку кофе, мы позовем вас, когда все будет в порядке.

Чертыхнувшись про себя, Шила Грейс подумала, что и правда лучше уж с комфортом переждать там, чем бессмысленно торчать здесь.

В маленьком уютном зале оказалось не много народу. Она заняла свободный столик у окна, чтобы видеть происходящее на бензоколонке. На соседний пустующий стул положила сумочку и перчатки. Официант, едва приняв заказ, тут же принес кофейник, молочник со сливками, хрустящий слоеный пирожок. Шила не обращала внимания на остальных посетителей, пока не услышала у себя за спиной:

— Мисс Грейс, если не ошибаюсь?.. Вот неожиданность!

Меньше всего на свете Шила хотела бы увидеть Фрэнка Кегни. Но это был именно он.

— Я могу присесть?

Секунду поколебавшись, она переложила на край стола свои вещи, подчеркнуто вежливо кивнула. Фрэнк окинул ее оценивающим взглядом.

— Ты стала настоящей леди. Красива, элегантна. Здорово изменилась, я не сразу тебя узнал. Как ты очутилась в этом кафе?

— У меня сломалась машина. Жду, пока починят. А ты, почему здесь?

Фрэнк картинно развел руками.

— Наверное, чтобы через столько лет увидеть тебя.

Он по-прежнему красив, подумала Шила, вглядываясь в его лицо, даже эффектен. Но почему я прежде не замечала, как неприятна его ухмылка? Как была слепа, если принимала за обаяние элементарное самодовольство.

— Оставь, пожалуйста, свои дурацкие шуточки, — довольно миролюбиво осадила она Фрэнка.

— А ведь когда-то они тебе нравились.

Шила нахмурилась.

— Это было в другой жизни, Фрэнк.

— И ты забыла о ней?

— Давай не будем о прошлом, хорошо? Ни тебе, ни мне не стоит о нем говорить…

Фрэнк смутился.

— Тогда расскажи о себе. Как живешь? Чем занимаешься?

— Рекламой.

— Успешно?

— Да.

— Вышла замуж?

— Это тебя не касается, Фрэнк.

— Отчасти… касается.

Шилу передернуло от намека. С каким удовольствием она влепила бы Фрэнку пощечину, но даже этого он не стоил. Господи! Угораздило же ее заглянуть в дурацкое кафе, надо же было сломаться машине!

— Ты ведешь себя не по-мужски, — на сей раз, резко сказала она и жестом подозвала официанта. — Счет, пожалуйста.

— Если твоя машина еще не готова, могу подбросить тебя на своей. Я слышал, у вас в семье сегодня большое торжество. В нашем городе, как понимаешь, всем и все всегда известно.

— Надеюсь, не все! — Шила решительно встала и, попрощавшись, ушла.

Несколько лет назад, вернувшись с рождественской вечеринки, куда пригласил ее Фрэнк, Шила, к удивлению родителей, тут же собралась и уехала в Лондон, хотя в колледже занятия начинались лишь через десять дней. Вот с тех самых пор она и не любила возвращаться в Суиндон. Не то чтобы Фрэнк Кегни сыграл в ее судьбе роковую роль, но она долго не могла прийти в себя, пока однажды не встретила Ронни…

 

1

Одетая в ярко-красный наряд с вызывающе блестящими украшениями, она выделялась среди неторопливо прохаживавшихся по лужайке респектабельных и чопорных гостей. Подведенные карандашом зеленые глаза казались огромными, в ушах поблескивали серьги-колокольчики, на шее сверкало монисто, на запястьях и щиколотках звенели браслеты. Черные волосы волнами рассыпались по плечам, живот чуть оголен, как у соблазнительной невольницы из восточной сказки.

Вдруг Шила почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и обернулась. Оказалось, ее разглядывал не просто высокий, а очень высокий мужчина с холодными голубыми глазами и волосами цвета воронова крыла. Ей с трудом удалось унять легкую дрожь внезапно охватившего тело возбуждения. Странное ощущение… будто незнакомец обладал сверхъестественной магнетической силой.

Четко очерченный рот свидетельствовал о твердом характере; снисходительная, если не сказать циничная, улыбка — о властности, которую, как правило, открыто демонстрируют люди, отлично знающие себе цену.

В обращенном на себя взгляде Шила прочла вызов.

Статный, облаченный в дорогой темный костюм, мужчина был столь великолепен, что от восторга замирало сердце.

Из замешательства Шилу неожиданно вывела маленькая девочка, спрятавшаяся у нее за спиной от мальчугана с водяным пистолетом.

— Эй! — притворно строго прикрикнула Шила, пытаясь увернуться от струи воды. — Мы так не договаривались. Не хочу превратиться в мокрую курицу!

Ребятишки, забыв извиниться, со смехом бросились наутек.

Незнакомец по-прежнему пристально наблюдал за ней, что не на шутку рассердило Шилу. Кем он себя считает, в конце концов?.. Так бесцеремонно рассматривает, будто оценивает выставленный на продажу товар…

Демонстративно повернувшись спиной к наглецу, Шила решительно направилась к бассейну, вокруг которого за плетеными столиками потягивали шампанское многочисленные участники праздника, устроенного с благотворительной целью.

Ее жених Тимоти Стринг, держа в руках стакан апельсинового сока, поскольку редко пил спиртное, о чем-то почтительно беседовал с пожилыми леди, по инициативе которых было организовано сегодняшнее мероприятие. Довольно беспардонно Шила тронула Тима за плечо, мало волнуясь о том, что подумают дамы, о ее воспитании. Главное — показать голубоглазому нахалу: она пришла сюда не одна и нечего так откровенно на нее пялиться!

— Дорогая! — Тим застенчиво улыбнулся. — Разве ты уже освободилась? Я видел у твоего шатра целую толпу страждущих узнать свою судьбу.

— Мне захотелось увидеть тебя, и я устроила перерыв.

— Отлично! Отдохни немного. — Тимоти вежливо поклонился дамам. — Если хочешь, давай пройдемся. На той стороне бассейна не так многолюдно.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

Тим опешил.

— При посторонних?!

— Какое нам до них дело, дорогой? — Шила обвила его шею руками, унизанными браслетами, втайне надеясь, что нахальный голубоглазый тип наблюдает эту сцену. Из этих же соображений она наградила Тима весьма чувственным поцелуем, от которого бедняга покраснел до корней волос.

Тимоти Стринг обладал довольно приятной, хотя и заурядной, без «изюминки», внешностью. Одевался он так же, как и жил: традиционно скромно, практично, непритязательно. А еще ненавидел «показательные выступления», вроде того, какое Шила устроила сейчас, поэтому смущенно пробормотал:

— Дорогая, я не узнаю тебя. Что подумают о нас люди?

— Что мы любим, друг друга, помолвлены и…

— И дурно воспитаны. — Тим мягко отстранился. — Будь умницей, веди себя как следует.

Она залилась краской, чувствуя, что темноволосый незнакомец смотрит на них. Наверняка забавляется, наблюдая, как ее наигранно страстный порыв натолкнулся на более чем сдержанную реакцию партнера.

Ну и чего ты добилась? — в смятении подумала Шила. Выставила себя на посмешище! Разве не знаешь характер Тима?

Они были помолвлены уже год, а до этого еще год встречались. И никогда, ни при каких обстоятельствах Тим не позволял себе вольностей, поскольку считал сдержанность, чуть ли не главным достоинством настоящего мужчины.

— По-моему, благотворительный комитет вполне доволен сегодняшними сборами. Во всяком случае, леди, с которыми я разговаривал, не рассчитывали получить такую сумму. Кстати, много ли ты выручила за свое гадание или еще не знаешь?..

— Почему же? Знаю. — Шила обрадовалась возможности переключиться на нейтральную тему. — Особым успехом пользовалась хиромантия.

— А карты Таро?

— Одна дама мне дала фунт, другая — чек на две сотни. — Она нервно повела плечами, так как даже спиной чувствовала на себе взгляд незнакомца. — Считаю, совсем неплохо.

— Конечно. Получить сразу двести фунтов за какое-то гадание! — весело присвистнул Тим. — Возможно, тебе стоит заняться этим профессионально?

— И бросить работу? — рассмеялась Шила. — Ни за что на свете!

Она была в числе ведущих специалистов по рекламе в «Эббот компани» — одном из крупнейших рекламных агентств Лондона. Пришла туда сразу по окончании художественного колледжа и очень быстро сумела сделать блестящую карьеру. Миссис и мистер Грейс гордились дочерью.

Когда-то в детстве бабушка научила Шилу старинным гаданиям, неожиданно пригодившимся ей не только для развлечения друзей и сослуживцев. На разного рода благотворительных вечерах Шиле всегда сопутствовал успех.

Вот и сегодня она исполняла роль цыганки, предсказывающей судьбу. Специально для нее устроители разбили шатер, чтобы создать соответствующую атмосферу. И не прогадали — спрос на сеансы удачливой гадалки превысил самые смелые ожидания.

— Знаешь, Тим, если меня пригласят в следующий раз, я попрошу на билетах сделать специальную надпись.

— Какую же? — добродушно усмехнулся тот.

— «К гадалке вход без чековых книжек воспрещен».

— По-моему, зря только краску переведут. Здесь присутствуют весьма состоятельные люди, для которых пожертвовать на обездоленных ребятишек десяток-другой фунтов — полный пустяк.

— Ты имеешь в виду кого-нибудь конкретно?

— А как же. Вон того высокого господина, окруженного самыми элегантными женщинами. Разве ты не узнала его? — Шила проследила за взглядом Тима и поняла, что речь идет о голубоглазом незнакомце. — Да о нем пишут все газеты, а фотографии не сходят со страниц журналов. Посмотри повнимательней. Это же Роналд Ирвинг. Помнишь, на днях мы видели его выступление по телевидению в «Деловом вестнике»?

— Так вот кто это… — Обескураженная, она вцепилась в надежную верную руку жениха, теряя способность здраво мыслить, поскольку опять встретилась взглядом с Ирвингом.

— Недавно я прочел, что он взял и купил себе небольшой остров в районе Багам. Богачи вроде него могут позволить себе все.

— Уж не завидуешь ли ты ему? — искренне изумилась Шила. — Мы оба принадлежим к той категории людей, по одному виду которых можно безошибочно определить, сколько у них на счету денег. Но разве это так важно?

— Завидовать глупо, — заметил в свое оправдание Стринг, — хотя, честно говоря, когда покупал тебе колечко в день нашей помолвки, я пожалел, что не могу позволить себе более дорогое.

— Оно прелестно, Тим! Посмотри, как сверкает.

Стринг взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

— Если тебе нравится, я счастлив.

Роналд Ирвинг, издали наблюдавший эту сцену, чуть нахмурился. Шила торжествовала. Пусть знает, подумала она, как мало значит для меня кто-нибудь, кроме моего жениха.

— Ты уже решила, когда мы все-таки поженимся? — робко спросил Тим.

— Да хоть на следующей неделе, — выпалила Шила.

Молодой человек застыл как изваяние, потом, заикаясь, выдавил из себя:

— Ты серьезно?

Шила уже проклинала свой длинный язык. Обычно, отвечая на вопрос о дне свадьбы, она уговаривала Тима подождать, поскольку опасалась в ущерб карьере оказаться связанной по рукам и ногам семейными заботами. И вообще, если честно, не очень-то представляла Тимоти в роли мужа, а себя в роли жены, хотя со стороны они выглядели вполне подходящей парой.

— Ты же знаешь, я очень люблю тебя, — тихо сказал Тим. — Я ждал и готов ждать сколько угодно… и не хочу ловить тебя на слове…

— Не волнуйся, это была шутка, — рассмеялась Шила, в голове которой крутились две мысли, не дававшие ей покоя. Первая: почему, в самом деле, они оба постоянно тянут со свадьбой? И вторая: зачем она стремится продемонстрировать Роналду Ирвингу, что принадлежит другому мужчине? — Нам с тобой действительно нет нужды пороть горячку, мой дорогой. Я уверена в твоих чувствах, ты — в моих, с формальностями можно и подождать. — Шила чмокнула жениха в щеку, шаловливо взъерошила ему волосы. — А сейчас мне пора возвращаться в свой шатер. Там наверняка скопилась очередь желающих узнать судьбу. Не провожай меня. Цыганка должна быть вольной как ветер и таинственной. Иначе кто поверит ее гаданию?

Провожаемая любопытными взглядами, Шила Грейс пробиралась сквозь праздную толпу. Голова гордо вскинута, волосы распущены, на губах загадочная улыбка. Поравнявшись с Ирвингом, она невольно напряглась, запрещая себе даже смотреть в его сторону, но сразу ощутила, как кровь застучала в висках и все тело — и обнаженный живот, и грудь, и даже босые ступни, мягко ступавшие по зеленой траве, — словно обдало горячей волной. Лишь задернув полог шатра, Шила перевела дух, сердясь на себя за излишнюю чувствительность.

Шила пыталась понять, почему она так взбудоражена. Зачем демонстративно страстно поцеловала Тима и огорошила его заявлением насчет свадьбы, о которой если и думала, то весьма неопределенно. А тут словно захотела обезопасить себя. От кого? Неужели от этого надменного красавца? Да какое ей до него дело! А почему я, собственно, решила, что ему есть до меня дело? Подумаешь, смотрел пристально! Надо быть проще и не делать из пустяков далеко идущие выводы.

В шатре царил таинственный полумрак. Стены были задрапированы алыми и сиреневыми атласными шалями, с потолка свисала золоченая лампа, на покрытом лиловой шелковой скатертью столе разложены карты. В общем, подходящая декорация.

Собрав колоду и перетасовав ее, Шила села в старинное резное кресло, закрыла глаза.

Она давно не гадала на себя. Фактически с тех самых пор, как два с половиной года назад ей выпала карта, означавшая страсть. Боже, каким недобрым оказалось это вещее пророчество! Сейчас, раскладывая перед собой карты, Шила боялась вытащить тот же зловещий символ.

Колода в руках делалась все тоньше, а от расклада Шиле все больше становилось не по себе. Карту, сулящую свадьбу, неожиданно покрыла другая — означающая тираническую власть. Еще одна, выпавшая между первыми, говорила о непримиримой борьбе. Последняя же карта повергла Шилу в шок: опять страсть!

Она похолодела. Больше двух лет ей пришлось потратить, чтобы забыть прошлое и навсегда от него избавиться. Уравновешенный, добродушный Тим стал для нее тихой, надежной пристанью после катастрофы, постигшей ее отношения с Фрэнком.

Вспомнив о нем, Шила до боли закусила губу. Боже, как наивна и романтична была она когда-то! Так хмелеют от предчувствия чего-то радостного и светлого, будто пришла весна. И сердце тает от нежности, когда самый прекрасный на свете мужчина дарит тебе свою улыбку. И кровь закипает, томимая страстью… Она и вообразить не могла, что будет потом мучиться самим воспоминанием о ночи, проведенной с Фрэнком, умудрившимся растоптать все ее возвышенные представления о любви, которая связывает мужчину и женщину…

Психологическая травма оказалась столь сильной, что Шила долго вообще сторонилась кавалеров, а мысль о возможных интимных отношениях приводила ее в ужас. Даже в кино она с отвращением наблюдала постельные сцены.

Собственный первый сексуальный опыт не принес ей ничего, кроме унижения и разочарования. Она больше не хотела любить! Никого, никогда!

Ее спасением стали выпускные экзамены в колледже, потом работа в рекламной компании, захватившая целиком. В ней она нашла то, что придало смысл жизни и постепенно зарубцевало раны на сердце. Здесь же, у Эббота, Шила встретилась с Тимоти Стрингом, чувства к которому отнюдь не походили на страсть, зато с ним было безмятежно-спокойно. Она отдавала себе отчет, что относится к нему скорее как к другу, чем к возлюбленному, но была уверена: если выйдет за него замуж, их брак будет счастливым, то есть без бурь и потрясений, оставляющих за собой лишь обломки исковерканных судеб…

Колокольчик, висевший у входа в шатер, возвестил о новом посетителе, и Шила быстро смешала колоду, сунув зловещую карту в середину.

На пороге стоял Роналд Ирвинг. Его мощная фигура как бы сразу заполнила все пространство. Шила невольно съежилась — столько поистине исполинской силы было в облике этого человека.

Они молча смотрели друг на друга. Смятение охватило ее. Ирвинг улыбнулся, будто знал, что она в его власти. Шила с трудом взяла себя в руки.

— Что вы хотите? — строго спросила она.

— Вас, — тихо, но твердо произнес он, сверкнув голубыми глазами.

От такой наглости у нее перехватило дыхание, слова застряли в горле, губы перестали слушаться.

— Вас… — повторил Ирвинг, приближаясь к столу. — Хочу, чтобы вы предсказали мне судьбу. Говорят, вы отличная гадалка.

Шила видела только его глаза, в которых светились лукавые искорки.

— Вообще-то я больше верю не картам, а собственной интуиции, — продолжал он. — Но сегодня не помешает узнать, ждут ли меня сюрпризы, уготованные небесами.

— Хорошо. — Шила старалась вести себя так, будто перед ней просто очередной клиент и предстоит обычное гадание. — Не угодно ли присесть, мистер… э-э… мистер…

— Ирвинг, — подсказал тот, устраиваясь в кресле напротив. Он непринужденно откинулся назад, наблюдая за Шилой из-под чуть прикрытых век. — Меня зовут Роналд Ирвинг. Мое имя говорит вам о чем-нибудь?..

Шила насмешливо взглянула на него.

— Для карт имя не имеет значения, у них своя логика. Иногда они безжалостны. Не боитесь узнать о себе правду?..

— Я ничего не боюсь.

Похоже, так и есть, подумала Шила. Удивительное лицо: красивое, но жесткое, особенно в очертаниях скул, подбородка, губ. Одновременно отталкивающее и привлекательное. Опасное сочетание. Впрочем, какое мне дело…

— Тогда начнем. Снимите верхнюю карту, положите в середину. Только не открывайте, пожалуйста… Теперь загадайте желание.

Ирвинг улыбнулся, послушно выполнил все распоряжения, но при этом как бы ненароком коснулся ее руки, отчего Шила невольно вздрогнула.

— Вам не следует думать ни о чем постороннем. Сосредоточьтесь только на загаданном желании.

— О! Это очень просто. Оно у меня перед глазами.

Шила вспыхнула.

— Надо иметь железные нервы, чтобы терпеть ваши намеки. Уймитесь.

— Но вы же терпите, — иронически заметил он.

— Вынуждена терпеть во имя той суммы, которой вы позолотите ручку гадалке, работающей здесь ради обездоленных сирот.

— Сирот я не обижу. — Ирвинг полез во внутренний карман пиджака, достал роскошный кожаный бумажник, извлек из него чековую книжку. — Тысяча фунтов устроит?..

— Вы жертвуете тысячу? — изумилась Шила.

— Исключительно ради вас. — Ирвинг вынул тонкую серебряную ручку, аккуратно, разборчиво вписал в нужные строчки сумму и размашисто поставил подпись. — А теперь, когда с формальностями покончено, прошу вас продолжить, я сгораю от нетерпения узнать, что сулят мне карты.

Шила приняла чек, положила его в ящичек для пожертвования. Она понимала — ее визави рисуется, пускает пыль в глаза, рассчитывает произвести впечатление, расставляет сети, но пусть не надеется на улов.

— Благодарю вас, весьма щедро с вашей стороны.

— Пустяки. — Брови Ирвинга капризно изогнулись. — Почему же вы не приступаете? Сколько можно тянуть!

Это была команда, приказ, не терпящий возражений. Ненавидя себя за неспособность послать его ко всем чертям, Шила послушно разложила карты.

— Так что же ждет нас в будущем?

Она в недоумении подняла глаза и не без насмешки поинтересовалась:

— Вы всегда говорите о себе во множественном числе?

— Нет. Но в данном случае я имел в виду именно нас. Вас и меня.

— У нас нет будущего.

— Давайте посмотрим, согласны ли с таким утверждением карты.

Стиснув зубы, Шила стала раскладывать карты крестом — это был простой и самый легкий в трактовке вариант гадания. Первым выпал король.

— Это — я, правда, ведь? — сразу угадал Ирвинг. — А где же моя дама?

Шила открыла новую карту и вздрогнула от неожиданности. Всего десять минут назад, когда она гадала на себя, выпала карта, означавшая страсть. Теперь все повторилось. Как рок, как наваждение, как предзнаменование.

Это так напугало Шилу, что она с трудом подавила желание немедленно сбросить карты со стола. Скрепя сердце она открыла оставшиеся. Дурные предчувствия ее не обманули. Расклад недвусмысленно говорил об одном: королю и его даме суждена не просто любовь, а испытание страстью.

— Я догадываюсь, на что намекают карты. Надеюсь, вы тоже? — глухо спросил Ирвинг.

— Чушь! — с жаром выпалила Шила, поспешно сгребая колоду. — Эта дама не моей масти, к тому же она означает замужнюю женщину.

— Но я загадал именно на вас, и карты однозначно ответили, что мы будем любовниками, хотя вы и помолвлены.

— Откуда вы знаете?

Ирвинг усмехнулся.

— Сорока на хвосте принесла. А сегодня я смог убедиться: вы не пара друг другу.

— Это уж слишком! — возмутилась Шила. — Не вам судить, кто годится мне в мужья.

— Не обманывайте себя, дорогая, вы никогда за него не выйдете!

— Почему же? Или вы умеете читать в сердцах?

Ирвинг холодно улыбнулся.

— Вам нужен не ваш жених, а… я.

— Какого черта! С какой стати вы вбили себе в голову эту чушь?!

— Я сужу по вашим взглядам, которые ловлю на себе. Они весьма красноречивы.

— И как же я на вас смотрю?

— Словно боитесь меня… Вас ведь тянет ко мне, Шила! Не отпирайтесь, я вам нравлюсь… — Он посмотрел на нее плотоядным взглядом. — Не терзайтесь, это притяжение взаимно с единственной лишь разницей — я отдаю себе в том отчет, а вы нет… Признаюсь, мне доставляет удовольствие видеть робость в ваших глазах. В такие секунды вы выглядите абсолютно беспомощной и очень женственной, а у меня возникает непреодолимое желание немедленно заняться с вами любовью.

— Мистер Ирвинг, я не намерена терпеть подобное обращение! Прошу вас, соблюдайте приличия! Вы и так слишком вольны на язык.

— Отнюдь. Я еще не спросил, каков ваш жених в постели? — Глаза Ирвинга насмешливо блеснули, когда он взглянул на ошарашенную Шилу. — Подозреваю, он держит вас на голодном пайке, а, скорее всего, намерен «осчастливить» как женщину только после свадьбы. Приступи он к делу до того — вы, возможно, разочаруетесь и сбежите, зачем же ему рисковать? Я знаю такой тип мужчин. Они разглагольствуют о неких моральных принципах, порядочности, чтобы скрыть отсутствие определенных потенций.

Она покраснела до корней волос.

— Боже, какой изощренный цинизм!

— Вы — самая сексуальная женщина, которую я когда-либо видел. Но вашему жениху это неведомо. Он остался холодным как лед, когда вы на лужайке подошли и обняли его. Да будь я на его месте, тут же затащил бы вас в кусты…

Шила гневно вскочила из-за стола. Ирвинг ухмыльнулся, тоже встал и направился к ней. Дерзко, уверенно.

— Если вы выйдете замуж за этого слизняка — потом проклянете себя, — очень тихо произнес он.

— Я не изменю своего решения!

— А это мы еще увидим. — Ирвинг подошел к ней так близко, что буквально обжигал своим дыханием. — Я постараюсь спасти вас от роковой ошибки. Не уговорами, так силой. И держу пари, в конце концов, Шила Грейс, воображающая себя волевой женщиной, мне подчинится…

Она с ужасом понимала: одного взгляда этих глаз достаточно, чтобы укротить ее. Но больше пугало Шилу другое, а именно то, что где-то внутри нее нарастало желание безраздельно принадлежать этому человеку — властному, сильному, уверенному в себе…

Разбуженное Роналдом Ирвингом чувство живо всколыхнуло в памяти историю с Фрэнком, о которой Шила даже думать себе запрещала. Он был с ней жесток и безжалостен, но Роналд в двадцать раз опаснее! Старше, опытнее, искушеннее. Фрэнк всего лишь нанес ей удар, пусть и ощутимый, Роналд же способен полностью и навсегда разрушить ее как личность.

— Если я и подчинюсь вам, то только под дулом автомата, мистер Ирвинг, — угрюмо сказала она.

— А вот мы сейчас проверим.

Рывком он схватил ее за руку.

— Не прикасайтесь ко мне!

— О, да ваш пульс просто взбесился!

— Отпустите!

— Ни за что. Я не болван, как ваш женишок.

— Да что вы себе позволяете! — В железных объятиях Ирвинга Шила буквально задыхалась.

— Пока еще ничего, иначе бы вы не спрашивали.

— Подлец!

Роналд рассмеялся.

— Когда мужчина до смерти хочет женщину — это вовсе не означает, что он подлец. Сопротивление только распаляет его, да ее тоже. Разве не так?.. Вы дрожите, негодуете, но меня ваш гнев не обманет. Смелее, Шила! Расслабьтесь и дайте волю своему темпераменту. Не думайте о приличиях, пусть о них рассуждают бесполые ханжи.

— Умоляю, Роналд, оставьте меня в покое.

— Так-то лучше, вы уже называете меня по имени.

— Вы пользуетесь тем, что сильнее меня!

— Мужчина по своей природе завоеватель, моя прелесть. Рано или поздно я все равно возьму свое.

— Никогда! — воскликнула яростно Шила.

— Так попробуйте остановить меня! Не получается?.. И не получится, потому что на самом деле вы тоже страстно хотите меня…

Шила похолодела. Он угадал то, в чем она не желала себе признаться.

Словно дремавший до времени вулкан заговорил в ней, грозя сжечь изнутри дотла. Внизу живота сладко ныло, груди налились тяжестью, соски отвердели.

— Неужели вам доставляет удовольствие унижать женщину?

— Унижать? — притворно изумленно переспросил Ирвинг.

И тут Шила поняла: да этот человек, принадлежащий к сильным мира сего, просто валяет дурака!

— Захотелось поразвлечься? Так найдите себе соответствующую партнершу.

— Я уже нашел.

Она в отчаянии принялась молотить кулачками его грудь, плечи. Он только улыбался, еще сильнее сжимая ее, будто железными руками, а потом вдруг стремительно наклонился и впился ей в губы.

В голове сразу зашумело, глаза затуманились, тело безвольно обмякло, все вокруг перестало существовать: и этот нелепый шатер, и шумящая за его парусиновыми стенами толпа. Шила ясно ощущала лишь вкус поцелуя и чуть горьковатый запах одеколона, а еще — горячие ладони сначала на груди, потом на спине, на бедрах… И эти прикосновения окончательно лишали ее воли.

Это было словно наваждение. Уставшая сопротивляться Шила сдалась и сама обхватила Роналда за шею, приникла к нему всем телом. Неспособная, более сдерживаться, растворилась в неистовом желании… И рухнули барьеры, так долго ограждавшие ее, от жизни, любви, страсти. Появился он, Роналд Ирвинг, освободил ее из плена и заставил почувствовать себя женщиной. Однако страх вновь оказаться на краю пропасти заставил Шилу резко отстраниться.

— В чем дело? Ты боишься, сюда войдут? Плевать!

Ирвинг с трудом скрывал досаду.

— Мы оба слишком далеко зашли, — покусывая припухшие от поцелуев губы, сказала Шила.

— Ошибаешься, мы только начали. И столь бурное начало, признаюсь, меня вдохновляет.

— Продолжения не будет, мистер Ирвинг. — Шила уже полностью овладела собой, сумела освободиться из его объятий, подошла к столу, где россыпью лежали карты.

Какое-то время Роналд издали молча за ней наблюдал, потом насмешливо сказал:

— Разве не ты напророчила нам общее будущее? Зачем же противиться судьбе?

Шила нахмурилась.

— Я ведь не настоящая гадалка! Не путайте маскарад и жизнь. С ней шутки плохи.

— Ах, вот в чем дело? Мисс Грейс пытается убедить себя, что карты лгут? Забавно.

— Прощайте, мистер Ирвинг.

Тот нахмурился, лицо стало жестким.

— Я заплачу вам столько же, если когда-нибудь согласитесь погадать мне еще раз.

— Другого раза не будет! — отрезала она.

— Как знать, как знать…

Ирвинг отдернул полог шатра и вышел.

Шила смотрела ему в спину взглядом, полным ненависти. Ненависти и желания.

 

2

Шила сдала дамам из оргкомитета почти две тысячи фунтов. Это оказался самый крупный сбор, все были просто поражены. Она умышленно подчеркнула, что наибольшую сумму внес некий Роналд Ирвинг, и как бы, между прочим, поинтересовалась:

— Он всегда столь щедр на пожертвования или сегодняшний взнос исключение из правил? Мне показалось, мистер Ирвинг — человек настроения.

Ответ Мойры Гарден, в чьи обязанности входило отнести выручку в банк, предельно удивил Шилу:

— Да что вы, милочка. Мистер Ирвинг неизменный участник всех наших мероприятий и никогда не скупится. Он очень сердобольный человек. На его средства мы содержим приют для детей-инвалидов и специальную больницу.

— Вот как?

Шила даже немного растерялась. Столь лестная характеристика никак не вязалась с ее представлением о наглом и развязном типе, поведение которого ничего общего не имело с добродетелью. Что ж, подумала она про себя, значит, двуликие Янусы существуют не только в легендах. И лучше держаться от них подальше, иначе попадешь в беду.

— Вы останетесь на ужин? — поинтересовалась миссис Гарден. — По традиции мы собираем за столом всех, кто славно потрудился на нашем мероприятии.

Шила пожала плечами.

— Не знаю, еще не решила, хотя вряд ли останусь… Надо переодеться, смыть грим, снять маскарадный костюм…

— Он вам идет, милочка. Вы как настоящая цыганка. Для англичан такая внешность большая редкость. В кого это вы уродились, а?

— Понятия не имею.

— Лукавите, у ваших далеких предков наверняка есть примесь восточной крови. Порасспрашивайте своих родных хотя бы ради интереса. И обязательно приходите на ужин — будете украшением нашего общества.

Нет уж, решила Шила. Не приведи господи, если там окажется Роналд Ирвинг.

Вернувшись в шатер, она побросала в дорожную сумку свой наряд, изрядно надоевшие браслеты, серьги, мониста. Словно сдирала с себя кожу. Потом гладко причесала волосы, с помощью косметического молочка и ватного тампона сняла вызывающе яркий макияж, оценивающе глянула на себя в зеркало и усмехнулась: от «женщины с бурным темпераментом», как откровенно выразился Ирвинг, не осталось и следа.

С тех пор, как однажды ночью Фрэнк силой взял то, что хотел, разрушив все представления о настоящей любви, которая грезилась ей в мечтах, сердце Шилы словно заледенело. Мужчин, пытавшихся за ней приударить, держала на дистанции, хотя и понимала: рано или поздно придется сделать выбор, чтобы, как каждая нормальная женщина, иметь дом, семью и так далее.

В Тимоти Стринге она ценила его непохожесть на современных молодых людей. Он оказался не из тех, кто не брезгует случайными связями или интрижками. В нем чувствовалась основательность, внушающая доверие.

С ним Шиле было на редкость легко и покойно. Тим боготворил ее, восхищался присущими ей деловыми качествами, ценил ее творческие успехи, словом, вел себя как верный рыцарь, а не господин, стремящийся навязывать свою волю или демонстрировать мужское превосходство. К тому же Шила была благодарна ему за то, что он не форсировал события; за бесконечное терпение, которое Тимоти проявлял, не настаивая на близости.

Только такой циник, как Роналд Ирвинг, мог сказать, будто она пожалеет, если выйдет замуж за Тимоти Стринга.

Вспомнив о Роналде, Шила невольно провела пальцем по губам. На них еще горели проклятые поцелуи. С какой стати Ирвинг решил, что я его боюсь, подумала она, собирая со стола карты. На самом деле меня напугал дважды выпавший аркан страсти! Хотя я могла плохо перетасовать колоду, скорее всего так и случилось. И нечего выискивать в простом совпадении глубокий смысл.

Оглядев напоследок шатер, она аккуратно повесила на спинку кресла, валявшуюся на полу шаль.

— Шила, ты долго будешь копаться? — раздался снаружи голос Тима.

— Сейчас иду, я уже готова.

— Проверь, все ли собрала?

Главное — собраться с мыслями, но, похоже, мне это удалось. Шила еще раз кинула взгляд в зеркало и окончательно успокоилась. Даже самый проницательный психолог не обнаружил бы и следа недавнего смятения.

— Ты не хочешь перекусить? — спросил Тимоти, когда из предместья машина выехала на оживленные вечерние улицы Лондона. — Если уж не остались на ужин, давай заглянем в бар, хоть немного выпьем, отметим твой триумф. Знаешь, все от тебя в восторге.

Ему было невдомек, сколь двусмысленно прозвучала эта фраза. Шила даже поморщилась. Как ни гони от себя мысли о Роналде Ирвинге, они не дают покоя.

— Я не хочу есть, да и выпивка мне ни к чему.

— Как знаешь, дорогая.

Обычно его покладистость Шиле нравилась, сейчас же вызвала раздражение, которое она с трудом скрыла.

— Наверное, ты очень устала?

— Конечно, устала, Тим. Ты же знаешь — всю неделю мучилась с заказчиками, которые абсолютно не смыслят в рекламном деле, уговаривала, убеждала, предлагала варианты.

— Ты слишком много вкладываешь эмоций. Я и раньше говорил тебе, что так нельзя.

— Ничего не могу поделать. Я типичный трудоголик.

— Сделай исключение хотя бы на выходные. Давай я завтра утром заеду. Тихо-мирно посидим, посмотрим телевизор, погуляем.

— Тебе не кажется, что мы ведем какой-то растительный образ жизни? — Упрек, прозвучавший в ее словах, озадачил Тима. — И вообще похожи на ветхих стариков, для которых смысл существования сводится к равновесию и покою? Тебе не хочется встряски?

— Что ты имеешь в виду?

— Хотя бы интимные отношения, — выпалила она и покраснела. — В конце концов, нелепо, что два любящих друг друга молодых человека исключили… постель.

— Не исключили, а отложили, — смущенно поправил Тим. — Возможно, современной молодежи это кажется старомодным, но для порядочного мужчины секс до свадьбы в принципе неприемлем. Я не хочу пошлости, потому что воспринимаю наши отношения серьезно… Не как твой Фрэнк.

Шилу передернуло.

— Жалею, что честно рассказала тебе все.

— Я же не упрекаю, даже в мыслях не было, поверь! Тебе требовалось время, чтобы восстановить душевное равновесие, и я рассудил, что для нас обоих будет лучше, если мы не будем форсировать события. Вспомни, ты сама сказала, что согласна встречаться со мной при условии, если я пообещаю не затевать любовные игры и не принуждать тебя к близости, пока ты сама не захочешь.

— Да, верно, я настаивала на этом и признательна тебе за терпение. — Она благодарно погладила сжимавшую руль руку Тима. — Не знаю, что на меня нашло…

На самом же деле знала. Роналд Ирвинг взбудоражил ее, пробудив дремавшие доселе желания, лишив того безмятежного покоя, который она обрела с Тимоти. Шиле стало нестерпимо стыдно. Нельзя давать волю низменным чувствам, приказала она себе, иначе сама разрушишь свое будущее. Тим будет хорошим мужем. Верным, надежным, заботливым, внимательным, предупредительным… Она упорно перечисляла в уме достоинства жениха, будто уговаривала себя не сомневаться в правильности выбора.

Из задумчивости ее вывел визг тормозов. Тим чертыхнулся.

— Я каждый раз забываю про эту чертову клумбу! Какой идиот надумал ее разбить в таком неудобном месте!

Действительно, поворот к дому, где жила Шила, был слишком неудобным, она и сама каждый раз поминала лукавого, когда задевала колесом бордюр.

Тим заглушил мотор, вопросительно взглянул на нее.

— Хочешь, я приготовлю чай или кофе, посидим немного?

— Я так устала, что ничего не хочу. Извини, дорогой.

— А как насчет завтра?

— Давай созвонимся утром, хорошо? — Шила чмокнула его в щеку и вылезла из машины. — Спокойной ночи. Не буди меня раньше двенадцати, мечтаю всласть отоспаться, чего и тебе желаю.

— Ты же знаешь, что по воскресеньям я встаю рано.

— Ах, да, совсем забыла — провожаешь в церковь мать. Кланяйся ей.

— Спасибо, обязательно.

Шила натянуто улыбнулась, поцеловала жениха на прощание в щеку и открыла парадную дверь.

Она считала, что с квартирой ей повезло: приличный район, умеренная арендная плата, уютная, со вкусом обставленная гостиная. Сейчас же все здесь показалось ей чужим, случайным. На душе стало тоскливо.

Приготовив себе постель, Шила нырнула под одеяло, но, как ни старалась, уснуть не могла, в голове вертелись дурацкие детали сегодняшней встречи с Роналдом Ирвингом, вспоминались его обескураживающая наглость, самоуверенность… и притягательность. Чтобы избавиться от наваждения, она, в конце концов, зажгла свет и взялась за папку со сценарием рекламного ролика, над которым трудилась всю прошлую неделю. Работа всегда помогала ей уйти от личных проблем. Однако сейчас все, что Шила считала удачными находками, показалось слишком прямолинейным.

Нужно ли, рекламируя кофе, снимать кофейные плантации? Такие кадры встречались уже тысячу раз! Утренняя чашечка кофе в постели — тоже штамп. Она забраковала почти все, оставив лишь фразу, которую произносит счастливая молодая девушка, героиня ролика: «Мне нравится горячий, и крепкий. С ним я, как с настоящим мужчиной, чувствую прилив сил». Звучит несколько вызывающе, зато в самую точку, решила Шила. Вскоре она крепко спала.

Утром Шила снова вернулась к сценарию, пробуя найти самые емкие и точные, запоминающиеся слова. Обычно эта работа давалась ей легко — а тут застопорилась. Виной сему был тот же Ирвинг, мысли о котором неотступно преследовали ее, мешая сосредоточиться. Раздражали и настойчивые звонки Тима, который с интервалом в полтора часа настойчиво уговаривал хотя бы пойти прогуляться и был явно удручен решительным отказом. Шила понимала, сколь несправедлива по отношению к человеку, в искреннюю любовь которого, безусловно, верила. Пытаясь проанализировать их отношения, Шила, однако, пришла к поразительному для себя выводу: ей мало поклонения и обожания. Они, как пресные блюда, не способны разжечь аппетит.

Сознательно обуздывая себя, она лишь загнала страсть внутрь, но природу не обманешь. При одном воспоминании о Роналде Ирвинге все в ней начинало пылать. Она была потрясена, осознав, что впервые за последние годы вновь почувствовала себя женщиной. И это испугало ее.

В понедельник утром Шила Грейс, как всегда без опозданий, явилась в офис компании Каспара Эббота, надеясь за работой отвлечься, наконец, от опасных мыслей. Поднявшись в лифте на седьмой этаж, она поздоровалась с сослуживцами, бурно обсуждавшими какой-то рекламный буклет; кивнула Тимоти Стрингу, склонившемуся над монтажным столом. Все было знакомо, привычно, вселяло уверенность. Здесь она чувствовала себя как рыба в воде.

Открыв свой кабинет, Шила не без удовольствия окинула взглядом призы и грамоты, которыми неоднократно отмечались ее личные достижения в рекламном деле. От природы самолюбивая, она гордилась своими успехами и цену себе знала. Внутренняя установка — сначала сделай карьеру, все остальное приложится — определяла тот стиль жизни, который отличал Шилу от многих знакомых ей молодых женщин, озабоченных в первую очередь тем, как обзавестись семьей, детьми, стиральной машиной новейшей модели и тому подобным. Она никого не осуждала, но ей было важно, чтобы будущий избранник, кем бы тот ни оказался, сумел оценить творческий потенциал, определяющий ее как личность. Тимоти буквально боготворил Шилу, чем отчасти и завоевал расположение к себе, хотя сам звезд с неба не хватал. Он был приличного уровня специалист по монтажу уже готового, отснятого другими материала, но не более того. Отчасти Шиле даже нравилось, что Тим смотрит ей в рот. Иногда, правда, одновременно и раздражало. Ему во всем, пожалуй, не хватало чисто мужского самолюбия. Весь вчерашний день она почему-то с досадой размышляла на эту тему.

Раздался стук в дверь.

— Войдите! — Шила заставила себя сосредоточиться.

— Доброе утро, — приветствовала ее служащая, занимавшаяся в фирме приемом и отправкой корреспонденции.

— Что-нибудь срочное, Агги?

— Вам посылка.

— Странно. — Шила пожала плечами, разглядывая прямоугольный сверток в нарядной упаковке. — Как же она дошла, если на ней нет адреса, только мое имя?..

— Ее принесли.

— Посыльный?

Девушка улыбнулась.

— Меня просили вручить и все.

Обескураженная, Шила сняла оберточную бумагу, крышку и обомлела, увидев красное, шитое золотом шелковое платье. Сверху лежала записка.

«Мисс Грейс, в субботу у меня состоится ужин для узкого круга лиц. Мне бы доставило удовольствие, если бы вы согласились развлечь гостей, выступив в роли уэльской колдуньи. Мой шофер заедет за вами в семь тридцать. Костюм прилагаю. До встречи.
Роналд Ирвинг».

На секунду Шила потеряла дар речи. Ее взбесила и сама выходка Ирвинга, и тон, сквозивший в каждом слове, — будто отдавалось распоряжение домашней прислуге. Она пожалела, что прочла записку вслух.

У Агги же от удивления округлились глаза.

— Я сразу поняла, что господин, вручивший мне это, птица высокого полета, — восторженно сказала девушка. — Он самый потрясающий мужчина, которого я когда-либо видела. Статный, голубоглазый — просто загляденье!

Шила болезненно поморщилась.

— И что же, красавец, поразивший твое воображение, вручил свою посылку и молча ушел?

— Сначала поинтересовался, на месте ли вы. Попросил передать лично в руки, потом отправился к шефу.

— Ты хочешь сказать, он у Каспара?

— Да, я сама проводила его до кабинета.

Шила не ожидала, что знакомство с Ирвингом будет иметь продолжение. Не глядя, она швырнула в коробку платье, которое с восторгом вертела в руках Агги, сверху бросила записку и небрежно захлопнула крышку.

— Никогда не видела, чтобы шеф так расшаркивался перед кем-нибудь, — тараторила Агги. — Наверняка рассчитывает получить выгодный заказ.

— Даже если Роналд Ирвинг станет нашим клиентом, я не собираюсь иметь с ним никаких дел!

Шила так разгневалась, что напоминала фурию.

— И на прием тоже не пойдете? — Агги была явно заинтригована и недоумевала, как можно игнорировать столь интересного мужчину.

— Еще чего! — фыркнула Шила. — И не подумаю!

— А я бы пошла, — мечтательно вздохнула Агги. — Только состоятельные красавцы не про мою честь.

В этот момент зазвонил внутренний телефон. Шила сняла трубку, на том конце провода послышался голос шефа:

— Мисс Грейс, прошу вас подняться ко мне в кабинет.

— Это срочно, сэр, или время терпит?

— Отложите все и поднимайтесь. Я хочу, чтобы вы встретились с нашим новым клиентом и ознакомились с его заказом. Не заставляйте себя ждать!

Отбой. Несколько секунд Шила растерянно молчала, собираясь с мыслями, пока не услышала вопрос Агги:

— Шеф требует? Я так и знала. Наверняка угощает мистера Ирвинга как самого желанного гостя отличным бренди и всячески его обхаживает.

А Шила думала о своем. Если уж встреча с Ирвингом неизбежна, то, как себя вести? Сделать вид, будто ничего между ними не было? И уж совсем нелепо в присутствии шефа устраивать сцену из-за оскорбительной выходки с платьем! Нет уж! Надо постараться взять себя в руки и не наделать глупостей. Машинально поправив волосы, Шила шагнула к дверям.

— Ни пуха, ни пера, — с чувством пожелала Агги.

— К черту, — бросила через плечо Шила.

В кабине лифта, где всю заднюю стену занимало зеркало, она придирчиво оглядела себя с головы до ног. Внешне напряжение почти не сказывалось, разве только глаза блестели чуть ярче обычного. Строгий, вишневого цвета костюм сидел как влитой, но был сшит настолько хорошо, что лишь намекал на округлости груди и бедер. Шила предпочитала в одежде деловой стиль, позволявший чувствовать себя уверенно. Сейчас ей было особенно важно держаться твердо, с достоинством, хотя в мыслях царил хаос, а колени предательски дрожали.

— Мисс Грейс, — приветливо улыбнулась ей секретарша, поднимаясь навстречу. — Мистер Эббот ждет вас.

— Я знаю.

— Он не один. У нас гость. Его фамилия… — секретарша заглянула в блокнот и прочла по слогам: — Ир-винг.

— Я знаю, — сухо ответила Шила и решительно открыла дверь кабинета.

Роналд Ирвинг стоял у окна рядом с Каспаром Эбботом. Они производили впечатление старых добрых друзей. Но сразу же становилось ясно, что хозяин лишь пыжится быть с гостем на равных.

Во-первых, тот возвышался над приземистым Каспаром чуть не на голову. Во-вторых, разительно отличался одеждой. Роскошный серый костюм, в изысканно-тоненькую полоску рубашка, поблескивающая серебром цепочка карманных часов… Все говорило о возможности пользоваться самыми дорогими магазинами и снобистской привычке демонстрировать превосходство над людьми, которым это недоступно.

С выжидательной и чуть заметной улыбкой Ирвинг посмотрел на Шилу. Она выдержала взгляд, но ее сердце стучало как барабан, щеки залило румянцем. Она сгорала от стыда, что не властна противиться его обаянию, что затрепетала, как только увидела Роналда.

— Вот мы и встретились вновь, мисс Грейс.

— Здравствуйте, мистер Ирвинг. — Голос звучал не так твердо, как ей того хотелось. — Что привело вас в мое агентство?

— Но разве оно ваше, а не мистера Эббота? — Ирвинг не упустил случая насмешливо подчеркнуть ее оплошность.

— Да, конечно, мне следовало бы выражаться точнее, — вспыхнула Шила. — Добро пожаловать в «Эббот компани». Чем мы можем помочь вам?

— Мистер Ирвинг не очень доволен, как для него делают рекламу у старика Хьюберта, — вмешался Каспар Эббот.

Шила удивленно вскинула брови.

— По-моему, они работают на уровне.

— Если бы этот уровень удовлетворял мистера Ирвинга, он не обратился бы с предложением перевести свои заказы к нам.

— Ах, вот как! — Шила в упор посмотрела на Роналда. Тот демонстративно проигнорировал сарказм, прозвучавший в ее реплике, лениво подошел к столу, пригубил кофе из крохотной чашечки.

— Я действительно готов пойти на этот шаг, но мне нужно присмотреться. Для начала я хочу, чтобы вы, мисс Грейс, лично занялись одним из моих проектов.

Наглец, подумала про себя Шила, ловок, расставлять ловушки.

— Боюсь, в настоящее время я не смогу переключиться на новую работу, занята по горло.

— Какая жалость, — пожал плечами Ирвинг. — В таком случае давайте забудем о моем предложении вообще.

— О… мистер Ирвинг, — торопливо вмешался Эббот, бросив на свою служащую яростный взгляд. — Занятость мисс Грейс легко устранимое препятствие. Мы освободим ее от всего, что мешает ей немедленно включиться в новое дело.

— Похоже, мисс Грейс от такой перспективы не в восторге, — усмехнулся Роналд. — Разве не видите сами?.. Что ж, в таком случае я поищу более сговорчивых партнеров.

Каспар рассердился не на шутку.

— А я — менее строптивых сотрудников.

Шила приуныла. Пойти на поводу у собственного гонора и лишиться из-за этого любимой работы и хорошей должности значило для нее потерять все, чем жила.

— Я готова поработать над вашим проектом, — через силу улыбнулась она. — Надеюсь, не подведу ни свою фирму, ни вас.

— Рад это слышать, — отозвался Роналд, внутренне торжествуя победу. — Мистер Эббот, будьте добры, оставьте нас вдвоем, чтобы мы обсудили хотя бы первоочередные задачи.

— Да, конечно-конечно. — Каспар засуетился и, спешно покидая кабинет, сказал: — Если понадобится помощь моей секретарши, она к вашим услугам…

Когда они остались вдвоем, в комнате воцарилась гнетущая тишина. Первой не выдержала Шила.

— Вы проделали ловкий трюк. Соблазнили шефа выгодным заказом и при этом не постеснялись загнать меня в угол. Должно быть, приятно ощущать себя всесильным и всемогущественным?..

Роналд Ирвинг скромно потупился, изображая смущение.

— Одного не пойму, зачем понадобилось посылать мне оскорбительное приглашение развлечь на вечеринке ваших друзей?

— Я нарочно хотел разозлить вас. Разъяренная мисс Грейс наверняка отказалась бы сотрудничать со мной и упорно стояла бы на своем, даже в присутствии шефа. В мою задачу входило доказать строптивой, что положение ее безвыходно.

Шила с трудом сдержалась.

— С каким удовольствием я врезала бы по вашей самодовольной физиономии, мистер подлец! — выпалила она, в бессильной ярости сжимая кулаки.

— Так попробуйте. Посмотрим, что из этого получится. — Ирвинг приблизился к ней почти вплотную, усмехаясь, заглянул ей в глаза. — Но никогда не угрожайте, если не готовы к действию, дорогая.

— Не смейте называть меня дорогой! — прошипела она. — Я не наивная дурочка, чтобы не понимать, чего вы добиваетесь.

— Да, я хочу вас и не намерен этого скрывать… А, судя по вашему поведению, вы испытываете аналогичное желание. Чего же вы боитесь, Шила? Сгореть в огне собственной страсти?.. Я вижу, как вы возбуждены и распалены, так не прячьтесь от самой себя, дайте себе волю. Безнадежное дело бороться с природой! Какие плотины на пути бурного потока ни возводи, он все равно прорвется. Так и с любовью. Даже если боги и посылают ее в наказанье, напрасно пытаться искать убежище в тихой пристани.

Роналд умолк. Она в смятении задумалась. По сути, он облек в слова те мысли, которые вот уже долгое время не давали ей покоя. Шила действительно сознательно облачилась в некую смирительную рубашку, способную защитить от душевных бурь, хотя вирус страсти затаился в ее крови до поры до времени и только ждал момента, когда сможет заразить весь организм.

— Шила, — вполголоса позвал Ирвинг, заметив перемену в ее настроении. — Что случилось?

— Ничего!

— Эй, посмотрите на меня… — Большая и сильная рука мягко легла ей на плечо.

Она, как упрямый ребенок, которого застали врасплох, резко отвернулась.

— Ладно, — примирительно сказал Роналд. — Успокойтесь.

— Я совершенно спокойна.

Он рассмеялся:

— Вы непосредственны, как дитя, еще не умеющее владеть своими чувствами. Просто прелесть!

Шила вспыхнула.

— Мои чувства вас не касаются!

— Но я хочу, чтобы касались. — Роналд с величайшей осторожностью, словно Шила, была фарфоровая, развернул ее к себе, нежно посмотрел в глаза, полные слез, погладил по волосам. — Дать носовой платок?

— Не надо меня опекать!

— Ну вот, вы опять демонстрируете силу, а ваше самое острое оружие — это беззащитная женственность, способная растопить даже черствое мужское сердце. Мое, во всяком случае, вам растопить удалось.

Шила вскинула брови.

— Сомневаюсь, есть ли оно у вас вообще. Вы бесцеремонно вторгаетесь в чужую жизнь, и вряд ли вас волнует, что способны ее разрушить.

Ирвинг мрачно улыбнулся.

— Ошибаетесь. По отношению к вам я действую вполне осознанно. Еще позавчера я понял: Шиле Грейс не следует выходить замуж за человека по имени Стринг.

— У меня своя голова на плечах.

— Тогда вдумайтесь хотя бы в смысл слова «стринг»… — с явной иронией посоветовал Роналд. — Оно ведь означает «веревка»! Так распутайте узел, обрубите концы, пока не поздно…

Ирвинг крепко обнял Шилу, властно притянул к себе. Она услышала, как гулко стучит его сердце, увидела бездонную голубизну глаз, в которых буквально тонула.

— Если бы вас связывали истинные чувства, постель сделала бы их прочнее. Вы когда-нибудь занимались со своим женихом любовью?

Она хотела погрешить против истины, но испугалась. Что-то подсказывало Шиле, что этому человеку лгать нельзя.

— Отвечайте! — Его голос звучал грозно, объятия стали неуютными. — Я хочу знать правду, черт побери!

— Нет, не занимались.

Он с явным облегчением вздохнул, немного успокаиваясь.

— Но это не значит, что… Да я на пушечный выстрел вас не подпущу. — Шила отважно пыталась сопротивляться. — Остудите свою дурную голову.

— В моей голове и, правда, много всякого вздора, но уж дурной назвать ее никак нельзя. И если мне вздумается затащить вас в постель, я это сделаю. И будьте уверены, вы не пожалеете!

— Как вы смеете говорить мне такое? — задыхаясь от возмущения, прорычала она.

— Смею, потому что хочу, чтобы вы были счастливы, упрямая глупышка.

— Я буду, счастлива только тогда, когда вы, наконец, уберетесь из моей жизни.

— Но я намерен остаться в ней, Шила! Думаю, вам следует перестать артачиться. Вспомните, карты сулили нам стать любовниками. Почему бы вам в таком случае не вручить свою судьбу мне?

— Я сама контролирую свою судьбу, — Шила не скрывала неприязни, — а не карты и тем более не вы.

— Уважаю женскую независимость в бизнесе, но в интимной сфере все диктует мужчина.

— А если я не позволю?

— О, вы позволите! — уверенно сказал Роналд. Его взгляд, до этого теплый, неожиданно стал жестким. — Вы с радостью подарите мне свое тело. У животных, лишенных возможности жонглировать словами, жаждущая любви самка издает определенный острый запах. Женщина инстинктивно делает практически то же самое, когда в ней играют гормоны, а тело исходит соками вожделения. Мужчины безошибочно улавливают аромат любви и рано или поздно получают награду.

— Вам это не грозит! — Шила почувствовала, как Ирвинг разжал руки и отпустил ее.

— Я мог бы доказать обратное прямо здесь. Меня не остановили бы даже ваши крики о помощи. Но не будем торопить события. Определенного согласия мы уже достигли, я имею в виду вашу работу над моим рекламным проектом. Поговорим подробнее в субботу вечером, когда вы приедете ко мне домой.

— Ах, да! Субботний ужин! Я совсем забыла про приглашение.

— Напоминаю, хочу видеть вас в том платье, которое прислал.

— Опять пытаетесь унизить меня? — возмутилась Шила.

— Хотя… вы хороши в любом наряде, моя прелесть, — внезапно голос Роналда чуть дрогнул. Его проникновенные интонации задели Шилу за живое, сердце предательски заныло.

— Я… — сдавленно произнесла она, чувствуя дрожь во всем теле, — в общем, я… Не собираюсь ни надевать ваше платье, ни приезжать к вам.

— Приедете! Иначе будете уволены.

— Уволена?! — от злости у Шилы пересохло во рту. — Не забывайтесь, мистер Ирвинг! У меня прекрасная репутация. Я умею работать, за что меня ценят в «Эббот компани».

— Но не всегда умеете хранить тайны… Вряд ли Каспар Эббот простит вам, если узнает, что в скандале с проектом «Пегас» виноваты лично вы.

Шила похолодела. Откуда он знает историю, случившуюся, когда я только начала работать у Каспара? Мне мучительно даже вспоминать об этом.

Автомобильная фирма «Траффик» конфиденциально попросила компанию Эббота придумать название для легковых машин, которые они собирались выпускать. Каспар безжалостно отвергал все варианты и, к радости Шилы, одобрил именно ее предложение.

«Пегас», или «Крылатый конь», звучало броско, а главное, имело четко сформулированный символический смысл. Мог ли кто предположить, что удача обернется почти катастрофой. Владельцев «Траффика» опередили конкуренты, выбросившие в продажу спортивные автомобили «Пегас». Скандал получился громким и едва не пустил Эббота по миру. Утечка информации в рекламном деле обходится слишком дорого.

— Да с какой стати вы взяли, что я виновата в той грязной истории? — Шила не на шутку разволновалась. — Или думаете, я тайно продала свой вариант концерну «Спорткар», чтобы хорошенько подзаработать? За кого вы меня принимаете?

Ирвинг с удовольствием наблюдал, как в ней нарастает паника, и хладнокровно продолжал свое наступление.

— «Спорткар» возглавляет мой давнишний друг Генри Фишер, а у него есть сын Томас, женившийся…

— Знать не знаю мистера Фишера! Тем более мне нет дела до того, на ком женился его сын. Чушь какая-то!

— Погодите-ка, — прервал Шилу Роналд. — Разве Джинни Брук не ваша школьная подруга? И разве не к вам в гости девушка приезжала в Лондон?

Шила моментально вспомнила: Джинни, в самом деле, однажды останавливалась у нее. Приехала на какие-то недельные курсы для педагогов. У Шилы как раз была запарка с заказом фирмы «Траффик». Вечерами Джинни рассказывала, как преподает в их родной школе в Суиндоне…

Шила похолодела. По всей гостиной у нее висели тогда красочные эскизы, в которых она искала графическое решение слова «Пегас».

Тяжело вздохнув, она горько произнесла:

— Неужели Джинни?.. Вы меня убили. Мне и в голову не приходило, что лучшая подруга может оказаться шпионкой.

— Даже самым преданным подругам нужны мужья, — философски заметил Ирвинг. — Она была по уши влюблена в Томаса Фишера. Еще бы — ведущий инженер известной автомобильной фирмы, красавец, богач… Он оценил блестящую фантазию скромной учительницы, сумевшей придумать для нового спортивного автомобиля яркое и запоминающееся название «Пегас».

— Какая подлость!

— Думаю, она присвоила чужие лавры без злого умысла. Хотела произвести впечатление — только и всего. Сейчас Джинни и Томас, как вам наверняка известно, уже женаты и ждут ребенка. Фишер-старший в восторге от выбора сына. Собственно, от него я и узнал столь пикантную подробность, о подноготной которой никто пока не догадывается, в том числе и ваш шеф.

Только тут Шила поняла, куда клонит Ирвинг.

— Хотите раскрыть ему глаза на историю, в какую по оплошности я вляпалась?

— Некоторые оплошности непростительны, дорогая, и не имеют срока давности… Вот вы кичитесь своей репутацией. А уверены, что Каспар, узнав, кому обязан весьма ощутимыми финансовыми убытками, пожелает терпеть у себя пусть и способного, но неосмотрительного в конфиденциальных делах сотрудника?.. Он ведь не случайно проводил тогда служебное расследование, хотя виновного не нашел и вас не заподозрил…

Шила отлично знала характер шефа. Каспар перестанет ей доверять, даже если она будет на коленях просить прощения, и немедленно уволит предательницу без выходного пособия.

Этот негодяй Ирвинг рассчитал, точно: она вылетит на улицу… Значит — снова искать работу, звонить по объявлениям, унижаться…

— Итак? — Словно издалека услышала Шила ироничный голос Ирвинга. — Вы придете ко мне в субботу, или посвятить Эббота в загадочную историю с «Пегасом»?

— Я приду, — отозвалась она после долгой тяжелой паузы.

— Вот и хорошо! — Ирвинг явно торжествовал победу. — До субботы у вас как раз будет время поработать над моим рекламным проектом. Поговорим, обсудим. С нетерпением буду ждать.

Шила в полном замешательстве смотрела на Роналда. Он был сама галантность, почтение, хотя в его глазах прыгали чертенята.

— Что ж, давайте попробуем сотрудничать, — севшим от злости голосом выдавила она. — Но только учтите: никаких вольностей! Вы вынудили меня пойти на деловые отношения с вами, а других я не допущу. Хватит играть в кошки-мышки, мистер Ирвинг. У таких игр, как правило, плачевный финал. Роль жертвы мне не по душе.

— Почему же обязательно жертвы? — вдруг серьезно спросил он. — По-моему, вы себя недооцениваете, мисс. Вы хоть иногда смотритесь в зеркало?.. Женщине с вашими данными стоит лишь захотеть — любой окажется у ее ног. Вы молоды, красивы, обаятельны, умны…

Шила смутилась. Очень уж неожиданны все эти комплименты. Или он льстит намеренно? Зря старается, подумала она и твердо сказала:

— Я не терплю фальшивых любезностей. Давайте-ка лучше обсудим то, над чем мне предстоит работать.

Ирвинг взял со стола толстую кожаную папку, протянул ей.

— Вам придется поломать голову. Если возникнут вопросы, все мои телефоны есть у Эббота. Передайте ему, пусть готовит контракт. Я готов подписать его сегодня же.

— Вы уже оговорили сумму? — спросила Шила, листая бумаги.

— Расходы меня не волнуют.

— А если вас не устроит то, что мне удастся придумать? Если мои идеи покажутся вам не оригинальными, не очень эффективными?

— Я попрошу вас придумать что-нибудь еще.

— Но от неудач никто не застрахован.

Ирвинг на секунду задумался, потом сказал:

— Я верю в способности Шилы Грейс…

Не попрощавшись, он вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Несколько минут Шила бездумно перебирала машинописные страницы. Она была не в силах вникнуть в содержание текста.

Из задумчивости ее вывел Каспар Эббот, вернувшийся в кабинет явно в хорошем настроении.

— Рад, что вы нашли общий язык. Мы с Ирвингом успели перекинуться у лифта парой слов, и я понял, что он удовлетворен исходом ваших переговоров. Не понимаю, с какой стати ты поначалу повела себя агрессивно и чуть не испортила все дело? К нам нечасто заплывают такие крупные рыбы. Верх глупости упускать их. И можешь быть уверена, ты поплатилась бы за свою строптивость. Слава богу, вовремя одумалась.

И может быть, сделала это напрасно, мрачно решила Шила.

 

3

В надежде поднять Шиле настроение, Тимоти пригласил ее на ленч в популярный мексиканский ресторан. Все официанты здесь были одеты в национальные костюмы, говорили с утрированным латиноамериканским акцентом, а гостей потчевали фантастически острыми блюдами и экзотическими напитками.

Шила действительно повеселела, во всяком случае, сумела взять себя в руки. Когда же Тим поинтересовался, зачем ее вызывал к себе шеф, довольно сдержанно рассказала о визите мистера Ирвинга и его заказе на рекламу. Не забыла, и упомянуть, как Каспар Эббот стелился перед клиентом и даже на время убрался из собственного кабинета.

Правда, она умолчала о некоторых щекотливых моментах. Что толку посвящать Тима в свои недобрые предчувствия? В таком деликатном вопросе жених ей не советчик.

— Дорогая, тебе выпал отличный шанс! — воодушевленно воскликнул Тимоти. — Не понимаю, почему ты впала в уныние. Разве тебе не интересно поломать голову? Я тебя не узнаю.

— Мне не заказ не нравится, а заказчик. Он, видите ли, хочет ознакомиться с моими предложениями по проекту у себя дома за ужином, будто для этого нет более подходящего места и времени.

Тимоти старательно окунул ломтик картофеля в соус и философски заметил:

— Иногда важные дела и сделки вершатся как раз в непринужденной обстановке. В ресторане, на загородной вилле… Слышал, прогулки на яхте весьма располагают партнеров друг к другу.

Ее поразила безмятежность жениха. Будто речь шла не о близкой ему женщине, а о какой-то совершенно посторонней особе.

— Боюсь, я буду чувствовать себя неловко. Ирвинг довольно бесцеремонен, я заметила это еще на благотворительном мероприятии.

— Но ты же не искательница приключений и не охотница за богатыми поклонниками! У тебя другой характер. Думаю, он прекрасно понимает это. Бизнесмены никогда не путают деловое партнерство и флирт.

Шиле едва удалось скрыть раздражение. Неужели Тимоти настолько толстокожий? У невесты в душе полный хаос, а ему хоть бы хны! Да будь Тимоти хоть немного более чутким, он уловил бы, что с ней творится неладное.

Этот Ирвинг свалился как снег на голову и лишил ее покоя. Сама мысль о Роналде то приводила ее в бешенство, то рождала предательское волнение. Вот и сейчас она смотрела на Тимоти, а думала о мужчине с властным, волевым лицом и видящими все насквозь глазами.

— Эй, Шила, ты совсем ничего не ешь. О чем задумалась?

— Так, ни о чем.

— Кофе будешь?

— «Когда горячий и крепкий, я чувствую прилив сил…» — воскликнула она и выжидательно взглянула на Тима. — Вернее так: «Мне нравится горячий и крепкий, с ним я, как с настоящим мужчиной, чувствую прилив сил…» Как тебе такой текст? Перебрала много вариантов и остановилась пока на этом.

Тим поморщился.

— Думаешь, перебор? — забеспокоилась Шила.

— Слишком вызывающе и чувственно, по-моему.

— В тебе умер цензор!

— Не сердись, пожалуйста, — обиделся Тимоти. — Держу пари, текст у заказчика не пройдет.

— Посмотрим.

— Я бы на твоем месте не рисковал.

Она усмехнулась:

— Где наша не пропадала!

Когда они вернулись в офис, Тимоти не сразу пошел к себе, а проводил Шилу в ее кабинет. Там на столе он сразу заметил толстую кожаную папку с золотым тиснением «Роналд Ирвинг». Рядом лежали листочки с торопливыми записями Шилы.

— Я вижу, ты уже приступила.

— Только ознакомилась с основными параметрами. Слава богу, мне не надо вникать в технические подробности. Ирвинг собирается рекламировать новую модель «Престижа».

Тимоти присвистнул.

— Это же знаменитые мужские часы, насколько я понимаю!

— Совершенно верно.

— Они слишком дорогие, чтобы стать ходовым товаром, — пожал плечами Тимоти. — Не всякому по карману золотые часы ручной сборки. Вряд ли тебе удастся заставить мужчин раскошелиться ради этого самого престижа.

— Попробую. Смею надеяться, я сумею найти ответ на вопрос, что в принципе отличает чисто мужской характер и чисто мужское поведение. Думаю, в первую очередь — чувство превосходства: морального, физического, умственного. Эдакий род шовинизма.

— В таком случае присмотрись к своему заказчику, — посоветовал на прощание Тимоти. — Судя по всему, мистер Ирвинг подходящий типаж.

Сам того, не подозревая, Тим подсказал ей решение. Оно еще не оформилось в конкретный рекламный образ, но Шила вдруг отчетливо поняла, что, попадись ей сейчас фотография Роналда, где он, например, небрежно сдвинув белоснежный манжет, смотрит на циферблат часов «Престиж», это было бы в самую точку.

Дрожа от нетерпения, Шила достала папку для эскизов, угольный карандаш и принялась за работу. Портретное сходство далось ей легко: волевой рот, жестко очерченные скулы, сосредоточенный взгляд. Она сама удивилась, сколь точно запомнила каждую черточку. И чем дольше рисовала, тем сильнее ощущала притягательную силу мужского лица, рожденного на бумаге ее вдохновением.

Первый набросок оказался самым удачным. Ей удалось схватить почти неуловимое: некую ауру, характерную для личности, прекрасно осознающей свое превосходство. Почти машинально Шила подписала рисунок: «Мужчина, которому подвластно все, даже время».

А что, если именно эту фразу взять в качестве рекламного девиза, внезапно подумала она. Ярко, броско, хорошо запоминается и… льстит мужскому самолюбию. Вот и найден крючочек. Понравится ли слоган Ирвингу?

Скорее всего, он не захочет видеть в рекламе собственную физиономию, да и ни к чему ему знать, сколь сильное впечатление произвел на некую мисс Грейс. Шила разорвала рисунки на кусочки и швырнула их в корзинку. Придется поискать аналогичный тип в иллюстрированных журналах, порыться в актерских картотеках.

Она уже примерно представляла себе сюжеты роликов для телевидения, макеты рекламных полос для газет и журналов. Она сделает героем мужчину! Запомнят его — заметят и часы! Рекламируемый товар должен стать лишь знаком, символом принадлежности к тем, кто правит бал.

К вечеру субботы генеральная линия рекламной кампании была продумана и выверена Шилой до мелочей. Она понимала, что по ходу дела, какие-то детали изменятся, но в девизе не сомневалась. Куда-то на задний план отошли и переживания по поводу возмутительного отношения к ней Роналда Ирвинга. Шила обрела уверенность в себе, бесповоротно решила, что ни на провокации, ни на уловки больше не поддастся. Встреча будет сугубо деловой, а если Роналд попытается взять прежний тон, получит достойную отповедь.

Одевалась Шила долго и тщательно. Конечно, платье, которое прислал Ирвинг, было из дорогих, ничего подобного в ее гардеробе не существовало вообще. Но Шила, повертев в руках, сунула его обратно в коробку. Фиолетовый костюм остался висеть на вешалке, потому что Роналд уже видел ее в нем, строгие юбки с блузками забраковала, чтобы не выглядеть, синим чулком. Остановилась на нарядном, изумрудного цвета легком платье, которое всегда выручало по праздникам.

У подъезда, как и было, обещано, ждал роскошный белый лимузин. Шофер любезно открыл перед Шилой дверцу. Она бросила на сиденье портфельчик с бумагами, с которыми собиралась познакомить заказчика, затем уселась сама. Шила предполагала, что Роналд проживает в каком-нибудь фешенебельном квартале, но пришла в замешательство, когда машина остановилась у роскошного старинного особняка, на ступеньках которого тотчас появился дворецкий.

— Добрый вечер, мисс Грейс. Мистер Ирвинг ждет вас в гостиной. Позвольте принять ваш… — он неуверенно покосился на портфель.

— Благодарю, но я здесь по делу.

— Прошу вас, мэм, — дворецкий отступил назад, впуская Шилу в сказочного убранства холл. Мраморный черно-белый пол сверкал, золоченые канделябры отбрасывали мягкий свет, в нишах стояли античные статуи, стены украшала искусная роспись. Дворецкий распахнул двустворчатую дверь и торжественно объявил:

— Мисс Грейс, сэр!

— Пусть войдет, Морис.

Хозяин дома стоял у камина с бокалом шампанского в руке. Шикарный смокинг, величественная поза, чуть снисходительная улыбка — все говорило о принадлежности к именитым и богатым людям из высшего общества.

Шила вошла в гостиную, убранство которой свидетельствовало об изысканном вкусе. На полу лежал бледно-желтый с длинным ворсом ковер, вдоль стен стояли диваны, обитые лимонным и голубым шелком. Длинные тяжелые занавеси закрывали окна. Хрустальные подвески люстры искрились и переливались всеми цветами радуги. На ковре, свернувшись клубочком, дремал черный кот.

Дворецкий, поклонившись, закрыл за собой дверь, и они остались вдвоем.

Сердце Шилы дрогнуло. Одно присутствие этого властного и сильного человека приводило ее в трепет.

— А где остальные гости? — спросила она, стараясь не выдать своих чувств.

— Вы моя единственная гостья сегодня, — спокойно ответил Роналд.

Шила недовольно поджала губы: следовало бы догадаться, что он обманет ее и выкинет подобный фокус.

— Вы выглядите великолепно, — мягко продолжал Роналд, наблюдая за ней. — Жаль, что постеснялись надеть то платье, которое я прислал. Оно пошло бы вам еще больше.

— Я не принимаю подачек, — вспыхнула Шила, — потому что не хочу никому быть обязанной. Тратьтесь на своих содержанок, любовниц, подружек… Тешьтесь их благодарностью за щедрые подношения. Я не отношусь к категории женщин, которых можно купить, запомните это!

— Похоже, вы репетировали эту зажигательную речь всю дорогу, пока ехали сюда?

— Честно говоря, да, — храбро призналась Шила.

— Молодец, — снисходительно похвалил Ирвинг. — Если быть откровенным, я и не ожидал увидеть вас сегодня в том платье. Но, надеюсь, такой день когда-нибудь наступит, и готов набраться терпения. Хочу, чтобы вы сами приняли решение. Хочу убедиться, что оно искренне и добровольно.

— Вы придаете этому чертову платью какое-то символическое значение, мистер Ирвинг! — не без издевки заметила Шила.

— Возможно.

— Но почему?

— Сами поймете однажды…

Проникновенность, с которой Ирвинг произнес эти слова, заставила сердце Шилы бешено заколотиться, она смешалась. Он же лишь криво улыбнулся и через мгновение совершенно другим, деловым тоном спросил:

— Я вижу у вас в руках портфель. Надеюсь, вы добросовестно потрудились над моим проектом?

Сбитая с толку столь быстрой сменой темы разговора, Шила не сразу обрела уверенность.

— Да. Я… я работала над ним всю неделю.

— Что ж, тогда давайте посмотрим. — Роналд протянул руку, и Шила почему-то оробела. — Позвольте-ка ваш портфель… на минуту.

Хозяин дома сел на диван, положил ногу на ногу, неторопливо раскрыл портфель и начал внимательно изучать аккуратно отпечатанные листочки.

— Садитесь, — властно приказал он, не поднимая головы.

Гостья послушно опустилась в ближайшее кресло, не решаясь сесть на диван. Ирвинг с интересом читал принесенные ею материалы и изредка улыбался. Шила исподтишка наблюдала за выражением его лица, и робость постепенно отступала, поскольку Ирвинг явно был доволен.

— «Мужчина, которому подвластно все, даже время», — процитировал он. — Великолепно, мисс Грейс. Я знал, что вы справитесь.

— Неужели? Мне казалось, вы цените в женщинах не столько ум и деловые качества, сколько их сексуальный потенциал.

— Я могу желать затащить вас в постель, могу использовать любой предлог, чтобы побыть с вами наедине, — насмешливо улыбнулся он, — но, уверяю, на пушечный выстрел не подпустил бы вас к важному для меня проекту, если бы не был убежден, что он вам по зубам.

Эти слова пролились бальзамом. Самолюбивая от природы, Шила ликовала.

— Значит, можно приступать к раскрутке на телевидении и в прессе?

— Конечно, именно так и нужно действовать, сразу по всем направлениям.

Воодушевленная похвалой, Шила подалась вперед.

— Вы не находите, что эпизод в сценарии, где герой летит в Америку на встречу с президентом, несколько прямолинейно подчеркивает его всесильность? Может быть, стоит этот кусок убрать?

— Ни в коем случае! Я люблю, когда мою власть замечают.

— Боже мой! — всплеснула руками Шила. — Речь ведь идет о герое рекламы, а не о вас!

— Разве? — Роналд не сводил с нее глаз. Оба прекрасно осознавали, что переживают эмоциональный подъем и явно восхищены друг другом. — Разве не я послужил прототипом вашего героя?..

Ей стало неловко: он угадал ее тайну. Шила была готова умереть от стыда.

— Идите сюда, — мягко позвал Ирвинг.

В следующее мгновение он рывком поднял Шилу из кресла и усадил к себе на колени. Застигнутая врасплох, она растерялась, умоляюще заглянула ему в глаза.

— Роналд, прошу вас…

— Мне нравится, когда у меня просят пощады, а на самом деле желают обратного.

Шила залилась краской, не в силах отвести взгляда, полного обожания. Но она не могла допустить, чтобы Ирвинг догадался, как велико его влияние на нее, и стала отчаянно сопротивляться, стараясь вырваться.

— Сидите смирно! — приказал он, с легкостью подавляя бунт. Еще бы, сильные, как у какого-нибудь землекопа, руки без особого труда контролировали каждое ее движение, делая беспомощной и заставляя Шилу трепетать.

— Отпустите… Вы не можете так поступать!

— Я волен делать все, что мне заблагорассудится, — высокомерно заявил Роналд, цинично усмехаясь.

Шилу охватило отчаяние.

— Не надо!

— Вы хоть представляете, как мне хочется заняться с вами любовью? — не без вызова спросил он.

— Я не позволю вам…

— Не позволите?! — Казалось, эта мысль забавляла его.

— Да, именно так! — Щеки Шилы пылали. — Вы же не из тех, кто способен насиловать женщину!

— Применять силу — абсурд, моя дорогая. Вы так страстно желаете меня, что дрожите от вожделения, — самоуверенно заявил Роналд. — Думаете, я не чувствую этого?

Шила закусила губу. Он опять угадал, черт побери! Мысли в голове путались. Не в состоянии справиться с охватившим ее волнением, Шила смущенно потупилась.

— В вас говорит естество, милая, чего же тут стыдиться? Ну-ка, посмотрите на меня.

Она покорно подняла голову и буквально утонула в озерной голубизне его глаз. Воля окончательно покинула ее.

— Вот и прекрасно… — тихо произнес Роналд и шагнул к ней. Шила услышала, как глухими ударами забилось его сердце, почувствовала тепло рук, сжимавших ее в объятиях. — Я хочу, чтобы вы меня поцеловали, Шила.

— Нет…

— Я прошу, — хрипло выдохнул он и, не дожидаясь ответа, прильнул к ее губам.

В его поцелуе была та откровенная, безудержная страсть, которая моментально передалась и ей. Захлестнутая чувственной бурей, Шила обвила шею Роналда, прильнула к нему всем телом. Его ладони медленно скользили по ее обнаженной шее, плечам, мягко касались пышной груди, бедер. И эти прикосновения наполняли ее блаженством. Она уже не могла сдерживать стоны, рвавшиеся наружу. Сладостная мука звучала в них.

— О, дорогая… — Роналд с трудом переводил дыхание. — Ты само упоение. — Голос его звучал хрипло, грудь тяжело вздымалась, сердце бешено колотилось. Шила почувствовала, как он пытается справиться с молнией, чтобы избавиться от платья, мешавшего ему наслаждаться бархатистостью ее кожи. И она, как ни странно, совершенно не хотела возмущаться.

В этот момент в дверь постучали.

— Войдите, — раздраженно бросил Ирвинг.

Смущенная, что их застанут в такой откровенной позе, Шила попробовала отстраниться, но он не отпускал, наоборот, еще крепче обхватил ее за талию.

Дверь отворилась.

— Сэр, ужин готов… — невозмутимо произнес дворецкий, делая вид, будто ничего не замечает. — Разрешите подавать?

— Благодарю, Морис. Мы придем через минуту.

Когда дверь закрылась, Шила, вся пунцовая от стыда, вырвалась из объятий Роналда, суетливо оправила платье, пригладила растрепавшиеся волосы.

— Ужасно! Что подумает ваш слуга?

— Что мы играли в любовные игры, — невозмутимо отозвался Ирвинг. — Может быть, отложим ужин и продолжим?.. Я только-только вошел во вкус… Ты, по-моему, тоже или я ошибаюсь?..

Рональд, похоже, уже считает меня своей собственностью, отметила про себя Шила и нахмурилась.

— Ошибаетесь, мистер Ирвинг.

Он усмехнулся.

— Не надо лгать самой себе, дорогая. Я уверен, что пробудил в тебе желание.

Шила опустила глаза: конечно, он абсолютно прав, и мы оба знаем это. Как же я допустила, что Роналд в одно мгновение сумел подчинить меня себе?

— Я жду ответа, только честного ответа, — напомнил он.

Поколебавшись, Шила прошептала:

— Да… Но это ничего не значит. Не надейтесь! Вы воспользовались минутной слабостью, только и всего.

Весело рассмеявшись, Роналд поцеловал ее в макушку.

— Я так и думал. — Он снова притянул Шилу к себе, заглянул ей в глаза. — Должен сказать, слабость тебе идет больше, чем вызывающая агрессивность.

Его поцелуй был так стремителен, что Шила не успела ни увернуться, ни взять себя в руки. В сладком забытьи она была не в состоянии сопротивляться напору, с каким Роналд жадно овладел ее губами, проник языком во влажную глубину рта.

Отпустил он Шилу так же внезапно, как и набросился на нее.

— По-моему, нам обоим не мешает остыть, иначе я ни за что не ручаюсь, — не то в шутку, не то всерьез произнес Роналд и мягко подтолкнул Шилу к дверям. — Пойдем. За столом я обещаю вести себя прилично.

Взяв за руку, он повел гостью за собой. Она безропотно подчинилась, хотя самым разумным было бы сейчас наградить его парой пощечин и навсегда покинуть этот дом, послав хозяина ко всем чертям. Шила презирала себя за то, что не может сделать это…

Стены столовой, обшитые красным деревом, украшал искусный резной бордюр старинной работы. Свечи в бронзовых канделябрах бросали мягкий свет на изысканно сервированный стол. На самом видном месте висела большая картина в золоченой раме. Шилу поразил сюжет: художник изобразил молодую красавицу в ярко-красном платье, которая раболепно припала к ногам застывшего в снисходительном выжидании мужчины. Внимание Шилы отвлекли двое слуг, принявшихся отодвигать для гостьи и хозяина стулья.

— Как долго вы работаете у Каспара Эббота? — спросил Роналд, когда слуги удалились.

— Третий год. Пришла туда сразу же по окончании художественного колледжа. Начинала как дизайнер, но оказалось, что мои возможности шире. Мне удавались сценарии рекламных клипов, броские слоганы. Я выиграла несколько авторских конкурсов и быстро пошла в гору.

— Как я понял, ваш жених тоже работает в этом агентстве?

— Да, — сдержанно ответила Шила.

— Расскажите, как вы познакомились.

Настойчивость Ирвинга начала ее раздражать.

— Не понимаю, почему вас интересуют подробности моей личной жизни.

Лицо Роналда стало хмурым, в прищуре глаз появилась суровость.

— А разве в вашей встрече было нечто такое, о чем вы хотели бы умолчать?

— Нет, абсолютно ничего, — чересчур быстро выпалила она и, покраснев, схватила бокал, чтобы выиграть время. Эта наивная уловка не укрылась от Ирвинга, молча наблюдавшего за манипуляциями гостьи. — Мы с Тимоти познакомились, когда я первый год работала в агентстве. Помню, тогда неожиданно отключили электричество, и мы сидели без света несколько часов. Кажется, в тот день из-за сильного снегопада обледенели провода, и весь Лондон оказался в потемках.

— Помню, помню, — щелкнул пальцами Рональд. — У меня было срочное дело в Штатах, а я торчал в аэропорту, поскольку никак не удавалось расчистить взлетную полосу.

Шила с облегчением улыбнулась, надеясь, что воспоминания о собственных злоключениях отвлекут Ирвинга от интереса к деталям ее знакомства с Тимоти, но не тут-то было.

— Итак, капризы английской погоды, потемки, что дальше?..

— Работать было невозможно, и мы почти весь день проболтали.

— О чем?

— О, я не помню, — растерялась она.

— Не помните?! Но эта беседа стала началом отношений, которые привели к помолвке! Вероятно, вы говорили не о пустяках…

— Да какое это имеет значение? — Зеленые глаза Шилы недобро вспыхнули.

— Другими словами, вы не хотите рассказывать?..

В очередной раз покраснев, Шила решительно отодвинула тарелку. Роналд со снисходительной улыбкой сделал то же самое. Затем встал, подошел к стене, на которой висела картина, и позвонил в колокольчик.

— Вы интересуетесь живописью? — желая сменить тему разговора, поинтересовалась гостья. — Коллекционируете полотна?

— Нет. Я не большой знаток, но эта картина меня завораживает.

— Вот как? Почему же?

— Мне нравится сюжет: женщина на коленях перед мужчиной. Рабское обожание.

— Ах, да! — резко бросила Шила. — Идеальное воплощение того, как мистер Ирвинг понимает любовь. Как я сразу не догадалась!

Он рассмеялся.

— Именно так. Присмотритесь-ка: эта женщина по-своему сильна и властна. Пламенный взгляд, красивое лицо… Непоколебимая уверенность в себе. Даже ее невероятный наряд призван околдовать, обворожить и прельстить. — Его голос восторженно звенел. — Это именно тот тип женщины, который мне нужен. Я увидел эту картину на аукционе в Париже лет пять назад, влюбился с первого взгляда и, заплатив целое состояние, купил.

Двери столовой раскрылись, вошли слуги и занялись сменой блюд, давая тем самым Шиле время справиться со смущением. Следующим номером программы была запеченная оленина в соусе из красной смородины и с гарниром из свежих овощей.

Трапезу продолжили в молчании. Хозяин исподтишка наблюдал за гостьей и заговорил, лишь, когда слуги оставили их одних.

— Ваш жених одобрил девиз, который вы придумали для моего проекта?

— По правде говоря, я не посвятила его. — Шила пожала плечами.

— Вот как? Почему? Разве вам не интересно его мнение?.. Забавно. О чем же вы беседуете по вечерам?

— О нашем будущем.

— Да бросьте вы! У вашего союза нет будущего.

— Откуда такая уверенность? — вызывающе прищурилась она.

— Потому что я не дам вам выйти за него замуж и не позволю веревке затянуться на вашей шее.

— Моя личная жизнь вас не касается! — Шила уже кипела от гнева.

— Полагаю, человека, который намерен обладать каждой клеточкой вашего тела, это касается напрямую, — твердо возразил он.

— Послушайте, мне не нравится, как вы со мой разговариваете! Я пришла к вам потому, что вы шантажом принудили меня к сотрудничеству, но предупреждаю, мистер Ирвинг, если вы и впредь будете позволять себе вольности…

— По-моему, некоторые вольности пришлись вам по вкусу, дорогая. Не могу забыть, как вы отвечали на мои поцелуи…

От этих слов, произнесенных проникновенным тоном, Шила покраснела.

— Я не смогла сдержать себя, это правда, но такое сумасшествие с моей стороны больше не повторится.

— А на поцелуи жениха вы реагируете так же?.. Хотя можете не отвечать, я догадываюсь. Он не способен разжечь в вас страсть. Я понял это сразу, когда увидел вас вместе… Вы не боитесь стать несчастной, выходя замуж без любви? — резко изменившимся голосом спросил Роналд, и Шила увидела, как потемнели его глаза. — Без бешеного зова плоти, без неудержимой тяги друг к другу? Что же толкает вас на это? Просто хотите быть защищенной, не так ли? Защищенной от чего? От жизни? Да она обернется душевной пустотой и внутренним одиночеством. Вы такого удела себе хотите? Одумайтесь, пока не поздно.

— Прекратите!

Ирвинг резко встал из-за стола и, отшвырнув скомканную салфетку, подошел к собеседнице.

— Вы не сделаете такой глупости. Я этого не допущу!

Дрожа всем телом, она поднялась со стула. Ее сердце было готово выскочить из груди.

— Вы психопат!

— Возможно, — криво усмехнулся Роналд. — Вы напомнили мне женщину на этой картине в первую же минуту, как только я увидел вас. Мой идеал, моя мечта явилась в плоти и крови, и я заставлю вас полюбить меня! Волевая, красивая, сексуально привлекательная, к тому же по-современному деловая и энергичная — это подарок судьбы.

— Никогда! Никогда я не преклоню колени у ваших ног!

— Чего бы мне это ни стоило, но я добьюсь своего, и увидите, каким счастьем обернется тогда жизнь.

— Скорее кошмаром, — твердо сказала она.

За дверью раздался требовательный звонок, в холле послышались шаги и голос дворецкого.

Ирвинг сердито нахмурился.

— Странно. Я никого не жду.

— Кем бы ни оказался ваш поздний визитер, я очень признательна ему. Спасибо за ужин. Прощайте.

Он догнал ее уже у двери и схватил за руки.

— Останьтесь!

— Вы не можете заставить меня силой. Дайте мне уйти… — Шила не просила — требовала.

В дверь столовой постучали.

— Да? — сквозь зубы процедил он, по-прежнему удерживая гостью.

— К вам мисс Сара Селби, сэр! — доложил дворецкий из-за закрытой двери. — Она отказывается уходить, пока не переговорит с вами.

Шила усмехнулась: как правило, так настойчиво ведут себя лишь женщины, у которых есть на то некие права. Ненависть и презрение к Ирвингу буквально захлестнули ее.

— Вероятно, ваша возлюбленная? — фыркнула она, обдав его ледяным взглядом.

— Нет, она мне не любовница! — выдавил он. — Больше нет. Я порвал с ней почти год назад. — И, посмотрев на дверь, громко выкрикнул: — Морис, скажите, что я занят!

— Я не уйду, пока мы не поговорим! — прозвучал решительный женский голос, и дверь в столовую настежь распахнулась. — Ронни, я пыталась дозвониться тебе, но ты не берешь трубку…

Мисс Селби умолкла, внезапно обнаружив, что Ирвинг не один в комнате.

Шила ревниво оглядела ее: хрупкая, изящная яркая блондинка с большими голубыми глазами и фарфоровым личиком казалась необыкновенно красивой и очень юной. Бедная глупая девочка, подумала она, что заставило тебя связаться с таким человеком?

— Я запретил тебе являться сюда, Сара. Ты разве забыла? — грозно спросил Ирвинг.

Шилу поразило, как испуганно округлились и наполнились слезами глаза несчастной.

— Извини, — прошептала она. — Но у меня не было выхода. Это действительно срочно. Пожалуйста… могу я поговорить с тобой наедине?

Ирвинг поджал губы.

— Перестань разыгрывать трагедию. Из тебя неважная актриса!

— Дорогой… — едва не плача, взмолилась Сара. — Пожалуйста, не будь так жесток! Я не заслужила этого. Мне действительно нужна твоя помощь.

— Хорошо. — Роналд покосился на Шилу и, чеканя каждое слово, распорядился: — Ждите меня здесь, я заранее уверен, что услышу какой-нибудь очередной вздор, но придется пойти мисс Селби навстречу. Вернусь через пять минут, не больше.

Нет уж, решила Шила, чего ждать? Он, как демон-искуситель, туманит голову страстными поцелуями и льстивыми словами. На самом же деле преследует лишь одну цель — сделать меня своей любовницей и ничего более. Достаточно взглянуть, как он обращается с несчастной Сарой… Пусть не надеется. Никогда, ни за какие посулы и блага ему не удастся заманить меня в золотую ловушку. Будь проклят миг, когда мне вдруг показалось, будто… будто я вытащила счастливый билет в будущее. Какое заблуждение, какая наивность! Ни минуты нельзя более оставаться в доме этого чудовища!

На цыпочках она вышла из столовой, пересекла холл, осторожно открыла парадную дверь. В лицо тут же подул свежий ветер. Шила старалась действовать бесшумно, но ее рука соскользнула, и дверной замок громко щелкнул. В испуге она бросилась по ступеням к тротуару, чтобы остановить такси.

Ей повезло. В тот момент, когда рядом притормозила машина, Шила услышала требовательный оклик выскочившего на улицу Ирвинга:

— Подожди, Шила!

Но она уже успела юркнуть в салон, назвать шоферу адрес и захлопнуть дверцу.

— Вернитесь, мисс Грейс!

— Поехали!

Шофер молча подчинился приказу.

Лишь когда такси тронулось, Шила облегченно вздохнула. Последнее, что она увидела, — искаженное гневом лицо Роналда.

— Иди к черту! — пробормотала она себе под нос.

 

4

На следующий день, в воскресенье, как обычно, приехал Тимоти. Пока он листал в гостиной свежие газеты, Шила на кухне возилась с цыпленком. Все сегодня валилось из рук, так как ночью она почти не спала. Перебирала в памяти вчерашние события, пыталась их проанализировать, но чем больше размышляла, тем отчетливее сознавала, что окончательно запуталась.

Стыдно признаться, но каждая клеточка ее тела помнила ласки Роналда, а на губах до сих пор сохранился вкус поцелуев. Более того, Шила знала, что произошло бы, если бы она не сбежала. Она сдалась бы, уступив не столько натиску, сколько собственному желанию, бушевавшему в крови. Потом, скорее всего, проклинала бы себя за минутную слабость: мистер Ирвинг ведь не из тех, для кого женщины что-то значат в жизни; они не более чем прихоть — завоевал и, когда надоело… бросил. В последнем, можно не сомневаться — достаточно яркого примера бедняжки Сары.

— Ты что-то бледненькая сегодня, — перебил ее размышления заглянувший на кухню Тимоти. — Плохо себя чувствуешь?

— С чего ты взял? Все в порядке.

— А как прошел твой вчерашний визит?

— Нормально.

Тим пожал плечами.

— Я же вижу, ты не в духе.

— Визит тут ни при чем! — огрызнулась она.

— Но Ирвинг одобрил твой замысел?

— Более чем. Даже не ожидала.

— Я рад…

Они сели за стол, Шила разложила по тарелкам кусочки цыпленка, рис. Разговор не клеился, пауза затягивалась.

— Соус тебе сегодня явно не удался. Я же советовал взять рецепт у моей мамы.

— Невкусный? Странно. По ее рецепту и готовила.

— Наверное, передержала.

Избалованный материнской стряпней, Тимоти в еде был довольно капризен. Шила старалась не обращать на это внимания, а тут вдруг разозлилась. Хороша же будет ее семейная жизнь, если он станет постоянно попрекать и воротить нос! Она терпеть не могла возиться у плиты и удивлялась женщинам, которые ублажали своих мужей, готовя им блюда повкуснее.

Интересно, вдруг подумала Шила, доставило бы мне удовольствие приготовить что-нибудь эдакое для Роналда?.. Подумала и тут же одернула себя — нельзя распускаться! Надо выбросить из головы любые мысли о нем!

— Пожалуй, тебе необходимо начать выписывать кулинарные журналы. Если ты, конечно, хочешь стать хорошей хозяйкой. Как, например, моя мама.

Шила с раздражением взглянула на жениха. Иногда Тимоти становился ей неприятен, когда речь заходила об обыденных вещах, но сегодня особенно, хотя вряд ли стоило вымещать на нем свое настроение.

— Кофе будешь или чай? — Шила улыбнулась, старательно изображая ту самую «хорошую хозяйку», которую мечтал видеть в ней будущий супруг.

— Да рано еще. Давай посмотрим телевизор, сегодня обещали массу интересных передач, потом выпьем по чашечке.

Поколебавшись минуту-другую, она сказала:

— Честно говоря, у меня масса работы. Я еще не решила, например, какого характера музыку выбрать в качестве лейтмотива для телевизионного и радио вариантов рекламы проекта Роналда Ирвинга.

— Иными словами, ты хочешь побыть одна?.. Что ж, понимаю.

— Надеюсь, ты не сердишься, дорогой?

— Вовсе нет, — Тимоти поднялся. — Увидимся завтра в офисе.

Шила проводила жениха до двери и на прощание с чувством поцеловала — так обрадовалась, что Тим, наконец, уходит. Неужели их отношения дали трещину?..

У Шилы была обширная коллекция пластинок и магнитофонных записей. Классику она отвергла сразу — слишком уж серьезно для озвучивания рекламы, рок — чересчур претенциозно. Остановилась на блюзах. В их тягучем звучании, замедленных ритмах таилась возбуждающая чувственность. Они погружали в сладкий мир грез. Поджав ноги, Шила сидела на диване и слушала как завороженная.

Внезапно раздавшийся звонок в дверь заставил Шилу вздрогнуть. Наверняка это вернулся Тим, решила она, вернулся под каким-нибудь нелепым предлогом, не дай бог, вздумал сейчас выяснять отношения…

Но на пороге стоял совсем другой человек.

— Вы? — Шила похолодела от испуга.

— Вчера в спешке вы забыли свой портфель, — насмешливо произнес Ирвинг. — Я подумал, что он вам понадобится.

— Спасибо.

Дрожащими руками она взяла портфель, стараясь не смотреть в лицо непрошеному гостю.

— Вы не собираетесь пригласить меня в дом?

— Нет, не собираюсь. — Шила поборола, наконец, смущение.

— Я слышу музыку. Вы не одна?.. Только не говорите, что ваш жених здесь, но если и так — тем хуже, я намерен все расставить по своим местам.

— Представляю…

— Вряд ли, — усмехнулся он. — С соперниками предпочитаю выяснять отношения не на словах.

— Неужели пускаете в ход кулаки?

— Пригласите в дом, тогда узнаете. Так как?..

Шила демонстративно отступила.

Ирвинг стремительно миновал прихожую, окинул взглядом пустую гостиную. Двери в спальню и в кухню распахнуты — там тоже никого.

— Так я и знал.

— Тимоти недавно уехал, чтобы не мешать мне, работать.

— Я тоже надолго не задержу вас, можете не беспокоиться. Заехал только, чтобы вернуть вам все материалы, а еще сказать: вы напрасно вчера сбежали.

— Давайте не будем об этом, — резко оборвала Шила. — Вы заставили меня работать на себя, но развлекать вас я не обязана.

— Ну-ну, Шила, под такую музыку лучше заняться любовью, чем препираться.

Она молча уставилась в его самоуверенное лицо.

— Молчание — знак согласия, или вы колеблетесь? — Роналд вплотную подошел к ней, заглянул в глаза. — Мне не терпится поцеловать вас. Хочу наверстать упущенное вчера.

— Да прекратите же, ради бога! — взмолилась она.

Голос Рональда звучал нежно, проникновенно. Ее сердце бешено колотилось, и она чувствовала, как вопреки здравому смыслу в ней просыпается желание.

— Я всю ночь думал о нас, — очень тихо сказал Ирвинг. Но когда он слегка обнял ее за плечи, Шила возмутилась.

— Даже после того, как затащили очаровательную Сару к себе в постель? — ядовито спросила она, поразившись вдруг вспыхнувшей в душе ревности.

— Я не делал ничего подобного. Просто напомнил ей в миллион первый раз, что между нами все кончено, затем отправил на такси домой. Эта женщина приносит мне одни неприятности с самого первого дня, как мы встретились… Она и сейчас постоянно вмешивается в мою личную жизнь. У нее собачий нюх. Она постаралась испортить мне ужин с вами, — спокойно пояснил он. — Неужели вы не поняли ее замысел? Это же хрестоматийный пример женского коварства.

— Я лучше разбираюсь в мужчинах, особенно таких, как вы.

— Сомневаюсь, — с горечью сказал Роналд. — Хотите, верьте, хотите, нет, я устал от фокусов Сары.

— Женщина без памяти влюблена в вас, а вы называете это фокусами?

— Сара отнюдь не трогательное и ранимое существо, за которое вы ее приняли. Она меркантильная, расчетливая, способная шантажировать и интриговать. Обидно, что умная Шила Грейс попалась на старый как мир трюк.

— Попасться на ваш трюк — вот что беспокоит меня больше, — сердито сказала она, упираясь ладонями ему в грудь, но Ирвинг еще крепче притянул Шилу к себе.

— Поймите, — проникновенно произнес он, — Сара пришла, чтобы расстроить наши с вами отношения.

— У нас нет никаких отношений.

— Разве? Не обманывайте ни меня, ни себя. Они возникли, когда мы только увидели друг друга. Я не мальчик, не ведающий, что значит игра гормонов, будоражащая кровь. И насколько могу судить, такое состояние вам тоже знакомо. Так зачем же пытаться обуздывать себя? Все равно вам не возвести крепостную стену между нами, я ее разрушу, даже если мне придется пойти на штурм. Но я не хочу брать вас силой, хотя и могу… даже сейчас.

— Вам не удастся.

— Почему же? Интимная обстановка, звучат чудесные блюзы… Одно резкое движение — и с треском полетят на пол пуговки очаровательного халатика. Вы плохо представляете, чего мне стоит сейчас держать себя в рамках. Пойми же, наконец, Шила, просто обладать тобой… мне этого мало. Впервые в жизни я боюсь навредить чувству, которое едва проклюнулось. Я даже не знаю, любовь ли это… Возможно, и нет. Мне будет жаль, если нет… А тебе?

Ее сердце бешено колотилось. Она видела, как сияют его глаза, и уже не так противилась рукам, нежно обнимавшим и прижимавшим ее к себе.

— Мне тоже будет жаль, — непослушными губами едва выдавила Шила.

— Ты понимаешь, что сейчас сказала? — Роналд требовательно заглянул ей в лицо. — Повтори.

Шила вдруг опомнилась, призвав на помощь всю свою выдержку.

— Я сказала неправду.

— Ах, так?

Он с силой швырнул ее на диван. В следующий момент по полу защелкали пуговицы халатика. Теперь Шила действительно была во власти этого человека. Он стоял на коленях, руками удерживая ее тело и хаотично покрывая поцелуями шею, ложбинку между полушариями грудей, обнаженный живот…

Искусительные ласки сделали Шилу беспомощной. Она уже не сопротивлялась, наоборот — изнемогала от сладостной истомы.

Почувствовав это, Роналд приспустил кружевной лифчик и приник к остро торчащему соску. Он то играл с ним языком, то слегка покусывал, вызывая у Шилы конвульсивную дрожь.

— Не надо, — шепотом попросила она, но Роналд закрыл ей рот поцелуем.

Шила стонала от сладостной муки, а он прерывал ласки лишь для того, чтобы с улыбкой понаблюдать, как меняется от страсти ее лицо и туманятся глаза.

— Скажи, что тебе хорошо, — вдруг потребовал Роналд. — А будет еще лучше, когда я возьму тебя по-настоящему. Я готов…

— Пощади меня, Ронни! — взмолилась она.

— Ты молила и своего первого мужчину, или он взял тебя силой?

Слезы вдруг потекли у нее из глаз. Роналд такой реакции не ожидал. Горькая складка залегла в уголках рта Шилы, она закусила губу. Он сразу будто отрезвел: отпрянул, оставил ее в покое.

— Прости за неуместный вопрос. Я больше никогда об этом не спрошу. Твое прошлое меня не интересует…

Он наблюдал, с какой стыдливой поспешностью Шила пыталась привести себя в порядок.

— Но я не отступлюсь. Ты поняла это, наконец? — Роналд нежно поцеловал ее и встал с колен. — Принеси мне воды, пожалуйста.

Когда она вернулась из кухни с бутылкой минералки и стаканом, Ирвинг был уже не в гостиной, а в прихожей у дверей, чем, конечно, и удивил, и обрадовал хозяйку.

— У тебя будет неделя, чтобы подумать над моими последними словами. Могу повторить: я не отступлюсь.

Наступила мертвая тишина.

— Уж не пытаетесь ли вы опять мне угрожать? — собрав волю в кулак, спросила Шила.

— Через час у меня самолет в Нью-Йорк. Вернусь — тогда и обсудим наши взаимоотношения.

— Вы больше не запугаете меня, — глядя ему прямо в глаза, заявила она. — Я говорю это серьезно. Мы не встретимся с вами ни на следующей неделе, ни…

— Не обманывайся! Однажды ты добровольно отдашься мне. Возможно, даже надев то самое платье, которое я прислал тебе. И чем дольше будешь откладывать этот день, тем сильнее станет твоя жажда. Вот увидишь.

Ирвинг ласково потрепал ее по волосам, коснулся губами полуприкрытых век.

— Я понимаю, все это очень неожиданно и серьезно, но выбора у тебя нет.

— Выбор есть всегда, — тихо отозвалась она.

— А это мы как раз и проверим в следующую субботу. Мой шофер приедет за тобой в семь тридцать пополудни. Запомнила?

— Да, — едва слышно произнесла Шила.

— Вот и отлично! — Его глаза победно сверкнули.

Должно быть, я сошла с ума, если позволяю так обращаться с собой, в отчаянии подумала Шила, когда дверь за Роналдом захлопнулась. Потерянная и опустошенная, она села на диван, дрожа от нервного напряжения. Анализируя свое безрассудное поведение, Шила пришла к выводу, что влюбилась в Роналда Ирвинга безоглядно и бесповоротно. Чем еще можно объяснить растущую день ото дня страсть к этому человеку?

Подспудно она жаждала его жгучих ласк, поскольку впервые испытывала волнующие, ни с чем не сравнимые ощущения, порождаемые ими. В отличие от Фрэнка, Роналд как бы приобщал ее к тайнам любовной игры, о которых она доселе не подозревала; к тайнам, где роль мужчины не сводится к удовлетворению грубого животного инстинкта, низводящего любовь до постели, а постель до пытки. Ирвинг скорее стремился разжечь в ней чувственность, а не удовлетворить собственную похоть, иначе уже своего бы добился.

О боже! Что же происходит на самом деле? Шила была в отчаянии: ей безумно нравится Роналд, а она ему?.. Или он супер лицемер, заставивший принять его коварную игру за любовь?..

В любом случае она непростительно быстро забыла о существовании Тима. Всего час, как он уехал, а кажется, будто никогда и не существовал в ее жизни! Люби она его по-настоящему, сейчас поедом себя ела бы, а ведь нет. Думает об Ирвинге, а вовсе не о женихе.

Шила застонала. Ей стало жаль и Тимоти, и себя: прошлое умерло… Будущее же только мерещилось в сладком предчувствии настоящей, всепоглощающей любви…

На следующий день Шила пришла в офис в приподнятом настроении. К счастью, ее воодушевления никто не заметил, включая Тимоти. Сидя в своем рабочем кабинете, она с трудом пыталась настроиться на рабочий лад, потому что не переставала думать о том, чем занят сейчас Ирвинг в Нью-Йорке. Летел ли он обычным рейсом или на персональном самолете? Не устал ли? А еще… вспоминает ли о ней? Шила чувствовала незримые нити, связывающие ее, и Роналда, нити, которыми тот опутал ее сердце.

Стараясь не кривить душой, она призналась себе, что меньше всего хотела бы сейчас разговаривать с Тимом, поэтому отказалась пойти с ним на ленч. Решила купить в ближайшем кафетерии бутерброды и перекусить у себя в кабинете.

На улице Шила остановилась у газетного киоска, размышляя, не приобрести ли какое-нибудь чтиво. Так, биржевые котировки — скучно, бульварные сплетни — пошло, кулинарные рецепты — о-о-о, какая гадость! Ну-ка, ну-ка, а это что такое?..

Шила взглянула повнимательнее и обомлела: на первой полосе красовалась фотография Роналда Ирвинга и Сары Селби, входящих в здание аэропорта Хитроу. В душе сразу, будто что-то оборвалось.

— Покупаете, леди? — прозаический вопрос киоскера вернул ее к действительности. Преодолевая противную дрожь в коленках, Шила расплатилась и отошла в сторону. Пробежала глазами подпись под снимком.

«Магнат Роналд Ирвинг вылетел вчера вечером в Нью-Йорк в сопровождении мисс Сары Селби, с которой был помолвлен в прошлом году. Они вместе прибыли в аэропорт и, оживленно беседуя, прошли к трапу самолета. Означает ли это, что их бурный роман возобновлен, а самому богатому холостяку Европы теперь не миновать брачных уз с красавицей Селби?»

Шила застыла на месте, белая, как полотно. Мимо проходили люди, торопясь по делам; разносчики мелкого товара зазывали покупателей, визжали тормоза машин, но для нее мир вокруг перестал существовать — все поглотили мысли о Роналде. Он не разорвал помолвку с Сарой более того, взял ее с собой в Нью-Йорк, и, возможно, в этот самый момент они развлекаются в постели в каком-нибудь роскошном пятизвездочном отеле. Ирвинг соврал, что между ними все кончено.

Никогда не прощу ему обман! Никогда!

Забыв о бутербродах, Шила вернулась в офис. На глаза попалась папка с проектом Роналда Ирвинга. С остервенением она запихнула папку в нижний ящик стола.

Шила не находила себе места, вспоминая вчерашнее мимолетное свидание и проклиная доверчивость последними словами. Мало того, что дала обвести себя вокруг пальца, так еще и размечталась о каком-то будущем, полном необыкновенной любви!

Неподдельная скорбь царила в ее душе. Скорбь и смятение. Неимоверным усилием воли Шила заставила себя собраться. Утерла слезы, поправила макияж и сделала это очень во время, так как на пороге кабинета появился Тимоти.

— Домой не собираешься?

— Нет, еще посижу, много дел.

— А я сейчас уеду. У мамы возникли проблемы с новой плитой — что-то с духовкой, придется повозиться.

— Передавай миссис Стринг привет, — заученно вежливо произнесла Шила, стараясь выдавить улыбку.

— О, Роналд Ирвинг и Сара Селби? — Тимоти увидел на столе газету со злополучной фотографией. — Потрясающая пара, ты не находишь? Они словно созданы друг для друга!

От этих слов Шила едва не задохнулась, а Тим как ни в чем не бывало, продолжил:

— Представляю, каким победителем чувствует себя мужчина рядом с такой красоткой! Но как утверждает моя мама, самые лучшие жены, как правило, обладают вполне заурядной внешностью.

— Твоя мать — просто ходячая энциклопедия! — ехидно заметила Шила.

— Да. А вот тебя я не узнаю. Ты сегодня какая-то злая.

— У меня выдался тяжелый день, — процедила она сквозь зубы. — И еще полным-полно работы.

— А тебе не кажется, дорогая, что, выкладываясь целиком на работе, ты забываешь о той стороне жизни, которая не менее важна для женщины?.. Хорошо, что я из тех, кто умеет ждать, но терпение не бесконечно.

— Ах, вот как? Похоже на ультиматум.

Тимоти испугал ее колючий взгляд.

— Какие могут быть ультиматумы, дорогая, если я люблю тебя? Ты сто раз могла убедиться в моих чувствах. — Он осторожно коснулся ее плеча. — Ты не в духе, но давай не будем ссориться. Если захочешь, приезжай к нам на ужин. Мама будет рада.

Стоило Тимоти закрыть за собой дверь, как Шила вновь посмотрела на фотографию и расплакалась. В этот миг она окончательно поняла, что ни о каком замужестве за Стрингом и речи быть не может: до конца своих дней ей суждено страдать из-за Роналда Ирвинга, властно вторгшегося в ее жизнь.

На автопилоте она добралась до дома, не переодевшись, рухнула на диван, уткнулась лицом в подушку. Будущее представлялось абсолютно беспросветным. Безжалостный и насквозь лживый человек вмиг разрушил радужные мечты, не оставив камня на камне. Безнадежность, мрак и отчаяние охватили ее.

Вдруг тишину комнаты прорезал телефонный звонок.

— Вас слушают, — глухо сказала Шила, подняв трубку.

— Шила? — донесся сквозь шорох и треск далекий голос. — Это ты?

Сердце ее замерло. Знакомые модуляции вызвали в ней ярость, любовь и ненависть одновременно.

— Шила! Ты меня слышишь?

— Да, — односложно и сухо ответила она. — Чем обязана?

— Дорогая, я чувствую, ты уже видела утреннюю газету? — В голосе Роналда сквозила озабоченность. — Так хочу тебе сказать, что все это неправда!

— Фотография или текст?.. Ни то, ни другое меня не волнует.

Шила с грохотом бросила трубку. Продолжать разговор было выше ее сил. Телефон ожил вновь и прозвонил тридцать раз, прежде чем она ответила.

— Да?

— Шила, не бросай трубку! Клянусь, у тебя нет оснований верить газете больше, чем мне. Между мной и Сарой давно все кончено. Я говорил тебе об этом и повторяю вновь. Если ты думаешь, что я лгу, то заблуждаешься. И духу ее нет близко!

Как бы не так, горько усмехнулась Шила, представив себе, роскошный отель в Нью-Йорке, где в дорогих апартаментах поселилась эта парочка. Надо быть великим актером, чтобы заставить меня поверить в твою искренность.

— Хорошо же! — вдруг взорвался Ирвинг. — Не хочешь разговаривать — не надо! Но в субботу я прилечу и заставлю выслушать меня! — Пошли короткие гудки.

Шила тихо плакала, уговаривая себя собраться с силами. Она слишком много уступала с того момента, как они встретились, и каждый раз совершала ошибку.

— Подлец! — негодующе прошептала Шила, твердо решив впредь не подвергать испытаниям свое изболевшееся сердце.

Благими намерениями устлана дорога в ад. Но Шила забыла об этом.

 

5

Неделя пролетела быстро, наступила суббота. Сегодня Ирвинг возвращается из Нью-Йорка. Шила не хотела видеть его, вернее боялась самой встречи, поскольку все это время боролась с собственными противоречивыми чувствами.

Стараясь не вспоминать об Ирвинге, она, тем не менее, постоянно анализировала свое внутреннее состояние и все отчетливее понимала, что, будь Тимоти повнимательней, он наверняка заметил бы, как она изменилась, почувствовал бы невидимую преграду, возникшую между ними. Но если Тим и уловил нечто, то не делал даже попытки обсудить это.

— Тим, нам надо поговорить, — решилась Шила, когда субботним утром они лежали на траве в садике позади ее дома и загорали. Было очень жарко. Из транзистора лилась лирическая музыка, из соседнего дома приятно веяло ароматом свежеиспеченного хлеба.

— О чем?

— О нас.

— А что такое? — забеспокоился Тимоти.

— Понимаешь, мне кажется, в наших отношениях что-то нарушилось. Все не так, как было раньше. Чем больше я думаю, тем чаще прихожу к выводу: мы не стали единым целым… Да это и невозможно, если мужчина и женщина до конца не познали друг друга…

— Милая, я люблю тебя по-прежнему. И не жалею, что мы не преступили черту, не испытав временем серьезность наших чувств и намерений.

Она тяжело вздохнула.

— Возможно, это было правильно, а возможно, и нет… — Шила замялась, вспомнив, как страстно жаждала ласк, поцелуев и объятий Роналда. Ничего подобного к своему жениху она никогда не испытывала, но признаться ему в том — значило смертельно оскорбить. — Боюсь, мы оба, как бы поточнее выразиться, перекипели, что ли… Судьбу нельзя долго испытывать, она может и отомстить. Мне иногда страшно за нас.

— Дурочка. — Он покровительственно погладил ее по голове. — У тебя просто нервы разыгрались. Поменьше занимайся самокопанием или, если уж на то пошло, сходи к психоаналитику. Моя мама может порекомендовать…

— Вот пусть она сама к нему и ходит! Утром — в церковь, вечером к психоаналитику, а в промежутках — на кулинарные курсы!

— Да что ты взъелась? — изумился Тимоти. — Она столько сил и средств вкладывает в ремонт дома, чтобы к нашей свадьбе отделать второй этаж.

— А ты уверен, что я захочу жить с ней вместе? — Услышав такое, Тим опешил. — Ты ведь даже не спросил мое мнение, на сей счет. Как же! Миссис Стринг решила: так будет лучше. Для кого, позволь узнать?

— Ты к ней несправедлива! Сама убедишься, когда мы на Рождество поженимся.

Шила усмехнулась.

— Вы с мамочкой и день выбрали без меня?.. Я ведь не случайно заговорила о нас с тобой… Очень хочу выбраться из тупика, чтобы все стало как прежде, когда на душе было легко и ясно, да не могу. — Голос Шилы звенел от отчаяния. — А ты делаешь вид, будто ничего не происходит.

Секунду Тимоти молчал, уставившись в пространство.

— Я не любитель выяснять отношения.

— Ну да… Так тебе спокойнее, — укорила Шила.

— Ты либо договаривай все до конца, либо давай отложим наш разговор хотя бы до завтра. — Тим решительно встал, натянул рубашку, аккуратно заправил ее в брюки. Шила тоже вскочила, кинулась к нему, приникла к его груди.

— Завтра может быть уже поздно…

— Подумай, какую чушь ты несешь! Ты просто перегрелась на солнце. Прими душ — верное лекарство, когда нервы на взводе. Тебе лучше сейчас побыть одной, а мне — лучше уехать. Это будет единственное разумное решение.

Подняв на него глаза, полные слез, Шила покорно отстранилась.

— Ты уверен, что разумное всегда самое правильное, Тим?..

— Прошу тебя, не начинай все сначала.

Тимоти решительно пересек дворик, поднялся по ступенькам в дом. Потом она услышала, как хлопнула парадная дверь, как с улицы донесся звук взревевшего мотора… Тим уехал.

Что же теперь делать? Неужели он не видит, какая пропасть разверзлась между ними? Шила собиралась сказать правду о том безумии, которым охвачено ее сердце помимо ее воли, подспудно надеясь с помощью Тимоти обрести душевное равновесие, но вдруг со всей очевидностью осознала всю бесполезность своей затеи. Тим не смог бы постоять ни за себя, ни за их будущее, поскольку не обладал ни настоящим мужским характером, ни темпераментом, ни деятельной натурой. Неужели я раньше не понимала, что он просто мямля? Что рано или поздно я устану быть в семейном тандеме ведущей, и однажды, как замок, построенный на песке, наш брак все равно рухнет…

Возможно, стоить благодарить Ирвинга хотя бы за прозрение. Своим появлением в моей жизни он предотвратил катастрофу.

Шила как сомнамбула кругами бродила по дому. Долго стояла под душем, пытаясь взбодриться. На душе кошки скребли.

Все мысли крутились вокруг Тимоти и Роналда: у первого просила прощения за боль, которую невольно причинила ему, второго молила о пощаде…

Пробило пять часов. Шила услышала шум подъехавшей к дому машины. Как ужаленная, вскочила с дивана, где безуспешно пыталась заснуть. Если это Тимоти — Шила твердо решила не пускать его, чтобы не возвращаться к тяжелому для обоих разговору, если же Роналд Ирвинг — тем более.

Раздался звонок в дверь. Однако она не пошевелила и пальцем. Звонок повторился еще раз.

— Шила! — прогремел голос Ирвинга. — Я знаю, ты дома! Открывай, иначе я устрою скандал! Хочешь, чтобы собрались все соседи?..

Он мог запросто выломать дверь или даже влезть в окно, но если она останется с ним наедине, то вряд ли сумеет обуздать свои чувства и устоит перед его чарами.

Лихорадочно соображая, что ей делать, Шила скинула халатик, прямо на голое тело торопливо надела белый хлопчатобумажный сарафан, сунула ноги в мягкие туфли и, на цыпочках, миновав прихожую, пробралась в кухню, откуда можно было выйти в садик на заднем дворе, а из него уже и на улицу. Она спасалась бегством от самой себя.

Маневр вполне бы удался, если бы не шофер Ирвинга, который обратил внимание на истошные гудки машин на углу, с визгом тормозивших перед перебегавшей дорогу молодой женщиной.

— Сэр, по-моему, это мисс Грейс… Или я ошибаюсь?..

Роналд еще не успел усесться на переднее сиденье и захлопнуть дверцу.

— Ты прав. Это она. Жди меня здесь.

Он выскочил на тротуар и, ловко маневрируя в потоке автомобилей, ринулся через улицу, на другой стороне которой располагался старый запущенный парк.

Шила, хоть и не видела своего преследователя, но шагу не сбавляла, а тот старался не упустить из виду белый сарафан, мелькавший в тени аллеи. Наконец он догнал беглянку, схватил за руку.

— Ну-ка, стой! Поиграть вздумалось, дорогуша? Молчишь в трубку, когда звоню, не открываешь, когда приезжаю…

— Я не хочу видеть тебя.

— Вот как? — Роналд с силой развернул Шилу к себе лицом. — Так сначала выслушай хотя бы!

— Зачем? — Она гордо вскинула голову. — Я по горло сыта! Какой смысл слушать, если я все равно не поверю ни единому слову!

— А ты попытайся, — строго сказал он и направился к скамейке, силком таща за собой Шилу. — Напрасно вырываешься, ты же хорошо знаешь, что это бесполезно.

Роналд буквально впечатал ее в сиденье скамьи, прижав к деревянной спинке.

В кольце могучих рук она не могла даже шевельнуться и с ужасом ощущала, как поднимается в ней жаркая волна от близости Роналда, как краска заливает грудь, шею, щеки.

Он посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом.

— Я тоже достаточно изучил тебя, чтобы угадывать твои истинные желания.

По глазам Роналда Шила поняла: от него не укрылось, как под легкой тканью сарафана вдруг остро обозначились соски, а грудь будто налилась, распирая материю.

— И что же я на самом деле хочу? — едва слышно вымолвила она.

— Меня, — тягуче ответил он и широко, открыто улыбнулся. — Так же, как я тебя…

В его интонациях не чувствовалось и тени иронии, наоборот — сейчас мистер Ирвинг был сама откровенность и искренность. В замешательстве Шила отвернулась, стараясь скрыть смущение.

Неподалеку мальчики с визгом перекидывались мячом, а забавная собачка путалась у них под ногами. Эта идиллическая картинка навеяла на Шилу печаль. Вряд ли человек, разбудивший в ней настоящую любовь, намерен создавать семью и уже тем более обзаводиться детьми. Семейное счастье не для таких, как он, и нечего питать иллюзии, тоскливо думала Шила, при этом отчасти жалея, что поставила крест на своем будущем с Тимоти.

— Эй, — тихо позвал Роналд. — Давай поговорим, и тебе станет легче.

Шила с трудом заставила себя посмотреть ему в глаза и тяжко вздохнула.

— Нет, не станет… Когда мы только встретились, мне следовало пресечь отношения, опасность которых чувствовала сердцем… Я не вняла и теперь расплачиваюсь за собственную глупость и непростительную доверчивость…

— Ты расстроилась из-за Сары? Из-за дурацкой заметки в газете? Я знал, что тебе будет неприятно, поэтому и пытался по телефону убедить тебя не принимать всерьез обычную газетную галиматью. Все это ложь!

Она горько улыбнулась.

— Вижу, ты мне не веришь, но я не отпущу тебя, пока ты не выслушаешь мои объяснения.

— А что тут объяснять? И так все ясно.

— Будь благоразумной и не поддавайся эмоциям, так нельзя! Я ни в чем не виноват перед тобой! — горячо воскликнул Роналд.

— Только не лги и не изворачивайся. Если бы между тобой и Сарой все было кончено, как ты уверял, зачем же вы вместе отправились за океан?..

— Я не просил ее лететь со мной.

— О!!! Тогда как же фоторепортерам удалось засечь вас в аэропорту? — Ее глаза сверкали от ярости. — Нет! Нет! Нет! Пожалуйста, не отвечай, не хочу ничего слышать! Я больше не позволю дурачить себя.

— Дорогая, — внезапно ласково улыбнулся Роналд. — Признаться, я очень рад, что ты ревнуешь.

— Не заговаривай мне зубы! Ревность тут ни при чем.

— Жаль, если так… — Подлинная печаль, прозвучавшая в его голосе, привела Шилу в замешательство. — Я бы, например, просто умер, если бы ты дала мне хоть малейший повод.

Роналд стремительно привлек ее к себе. Задыхаясь от нахлынувших чувств, Шила умоляюще прошептала:

— Пусти!

— Ни за что! Я целую неделю мечтал об этой минуте.

— Прекрати! — Она густо покраснела — так горячи были руки, обегавшие ее тело.

— На тебе ничего нет, кроме сарафана?! — сдавленно выдохнул Роналд, и его голубые глаза потемнели от желания. — О, Шила, ты так соблазнительна! Ты просто сводишь меня с ума.

— Я не успела одеться, — сконфуженно оправдывалась та. — Мне нужно было поскорее выбраться из дома… — Все попытки вырваться были напрасны, Роналд исступленно целовал обнаженные плечи.

— Если не хочешь, чтобы нас застукала полиция нравов, давай вернемся к тебе.

— Ни за что! — Шила пришла в ужас.

— Я сгораю от нетерпения, но не можем же мы заниматься любовью на садовой скамейке? — В этих словах ей послышалась насмешка.

— Я никогда не пущу тебя в свой дом! А любовью можешь заниматься с кем угодно, только не со мной, потому что я не желаю стать третьей лишней.

— Ты, правда, ревнуешь меня?

— Хватит издеваться! — взорвалась Шила.

— Хорошо, извини. — Он чуть отстранился, пристально посмотрел ей в глаза. — Послушай, я действительно разорвал помолвку с Сарой.

— Не собираюсь слушать очередную ложь, когда и так все очевидно… Отпусти меня сейчас же или я закричу!

— Я свободен. Нас с Сарой ничего не связывает, поверь… — Роналд поцеловал ее в дрожащие губы.

— Но она носит твое кольцо, я заметила.

— Потому что не хочет признать, что между нами все кончено.

— Между нами тоже все кончено.

— Я не допущу, чтобы так случилось! Ты нужна мне.

Страсть, с которой он произнес эти слова, до глубины души потрясла Шилу. Она ясно ощущала все растущее в нем возбуждение, слышала глухой стук его сердца, видела, как затуманились его глаза, и с каждой секундой все яснее сознавала собственное неудержимое влечение к Роналду. О нет! Нельзя поддаваться соблазну, лихорадочно думала Шила, стараясь совладать с собой, а он тем временем продолжал:

— Я говорю серьезно, дорогая. Мне самому странно, как ты взбудоражила меня, просто мистика какая-то… Ничего подобного никогда со мной не происходило. Да, меня переполняют плотские желания, но не передать словами, как тянется к тебе сердце и душа… Все, чего я хочу и намерен сейчас добиться, даже если ближайшие двадцать лет мне придется проторчать на этой скамейке, — это чтобы ты хотя бы выслушала меня.

Наступило напряженное молчание. Шила знала, что поступит глупо, если позволит уговорить себя, но отказать не могла.

— Хорошо, давай поговорим, но сначала отпусти меня. Я не могу сосредоточиться, когда мы так близко сидим.

— Я тоже не могу, — признался Роналд, еще крепче обнимая ее. — Я боюсь, ты убежишь, если я разомкну руки.

— Нет, не убегу. — В его словах была та мальчишеская искренность, которая не могла не тронуть Шилу. Ей стоило больших усилий не кинуться Роналду на шею, не взлохматить волосы на макушке…

— О, дорогая, — угадав ее намерения, восхищенно выдохнул он, целуя тыльную сторону запястий Шилы и чуть дрожащие пальцы.

— Прекрати! — Она испугалась собственного порыва нежности и решительно отодвинулась.

— Хорошо, — глухо проговорил он, тем не менее, крепко сжимая ей ладони. — Моя связь с Сарой Селби, вероятно, с самого начала была ошибкой… Мне льстила ее молодость и то, что сонму поклонников она предпочла именно меня.

Шила затаила дыхание. Они теперь сидели, взявшись за руки, и со стороны выглядели парочкой влюбленных подростков, которым жизнь обещает счастье. Но Шила знала: их с Роналдом будущее, если и возможно, то вовсе не безоблачно…

— Сара относится к женщинам, которые упорно идут к своей цели. Ими движет честолюбивое желание обеспечить себе прочный тыл, положение в обществе, заключить престижный брак. Поэтому Сара настойчиво преследует меня повсюду до сих пор, хотя между нами уже давно все кончено. Не скрою, поначалу эта девушка мне нравилась. Вызывающе эффектная, красующаяся на обложках модных журналов… Меня забавляло, что она благоговейно внимала каждому моему слову, да что там — буквально смотрела мне в рот. — Роналд криво усмехнулся. — Очень мило кокетничала, капризничала, лукавила — словом, умело пользовалась всем своим природным женским арсеналом… Но как только она добилась помолвки и статуса моей невесты, в ней проснулось нечто хищническое. И тут я понял, что интересует ее в мужчинах больше всего.

— Но ведь она преуспевающая топ-модель, — нахмурилась Шила. — Зачем же ей твои деньги? У нее, наверное, и своих куры не клюют.

— На самом деле это не совсем так. Своим продвижением она обязана тетке, возглавляющей парфюмерную фирму «Корниш».

— Каролина Корниш — ее тетя? — изумилась Шила. Рекламное агентство Эббота часто приглашало девушек-манекенщиц из «Корниш», среди которых она ни разу не видела Сару.

— Из чувства семейной солидарности тетка помогала Саре, но работать у себя не приглашала. Ей нужны высокопрофессиональные, ответственно относящиеся к своему делу молодые женщины. Сара же ничем таким похвастаться не могла, поэтому Каролина старалась пристроить племянницу на стороне и даже уговорила известного кутюрье Реджиналда Клайфа взять Сару в свою команду. Скандалы не заставили себя ждать.

— Говорят, с ним трудно поладить, — неуверенно сказала Шила. — У него крутой характер, насколько я могу судить хотя бы по слухам, которые роятся вокруг столь неординарной персоны.

— Согласен, но сейчас мы говорим не о нем… Как-то Сара прилетела в Париж для участия в показе его весенней коллекции. До начала оставалась буквально минута, а она была пьяна в стельку. Естественно, Клайф взбесился. Каролине с трудом удалось замять скандал. Я был в шоке, когда узнал об этом, пригрозил Саре, что разорву с ней отношения, если она не изменит свое поведение. К тому времени я уже начал прозревать, ее фокусы больше не казались мне очаровательно-забавными.

— После этого вы и расстались?

— Так или иначе, а я должен был сделать то, что, в конце концов, сделал, — помрачнел Роналд. — Несколько месяцев Сара держалась, однако водоворот пьянок-гулянок все равно увлек ее. В светских кругах, где я вращаюсь, не принято осуждать в открытую, но я часто ловил на себе сочувственные взгляды. Поверь, речь не о том, что страдала моя репутация. Имей Сара хоть каплю ума, она поняла бы, что брак и семья для меня это, прежде всего взаимные моральные обязательства, уверенность друг в друге, порядочность во всем: в помыслах, чувствах, поведении… Мне было нелегко осознать, что даже если когда-нибудь Сара родит от меня ребенка — она не станет настоящей матерью… Жить в свое удовольствие, купаться в роскоши, беззаботно порхать — вот единственное, чего ей хочется и чего она добивается…

Шила поразилась его рассуждениям о нравственности и порядочности, о моральных принципах супружества. Сама она высоко ценила все эти качества, но для нее было открытием, сколь они важны и для Роналда.

— Порвав с Сарой, я, признаться, надеялся, что она оставит меня в покое, и искренне пожелал ей удачной охоты за тугим кошельком. Прошел уже год, но она все еще преследует меня всюду и нарочно всем напоказ носит кольцо, которое получила в день помолвки. Сара буквально шпионит за мной, а я вынужден это терпеть, так как человеку моего положения ни к чему публичные скандалы.

— И поэтому ты взял ее с собой в Нью-Йорк? — ядовито спросила Шила, сверкнув глазами.

— Дорогая, — мягко возразил он, поглаживая ее руку. — Сара поджидала меня в Хитроу с билетом на руках на тот же рейс. Репортеры сфотографировали нас, когда мы одновременно входили в здание аэропорта, — вот и все. Но в самолете я сидел рядом со своим телохранителем, а в Америке он не позволил ей остановиться в том же отеле, где был мой номер.

— Ты всегда путешествуешь с телохранителями? Вот уж не думала…

— Береженого Бог бережет, хотя вообще-то опека не очень приятна. Чего хорошего, если посторонние в курсе всей твоей частной жизни.

— Так ты… — Шила откашлялась перед тем, как задать вопрос, не дававший ей покоя. — Ты не виделся с Сарой в Нью-Йорке?

— Ни разу!

— Допустим, — осторожно сказала она, — на словах ты меня убедил, хотя на самом деле все это выглядит сомнительно. — Глядя на его посуровевшее лицо и плотно сжатые губы, Шила поежилась. — Согласись, разве я не права?

— Нет. Ты можешь все проверить, — сердито бросил Роналд. — Каждый мой шаг. Тебе надо лишь сделать несколько телефонных звонков.

— Я не стану никуда названивать и копаться в твоем грязном белье.

— Ах, вот как? Так я докажу тебе, что сказал чистую правду!

— Пусти, куда ты меня тащишь?

Роналд действительно схватил ее за руку и стремительно направился в сторону улицы, не обращая внимания на протесты Шилы.

— Будь я проклят, если отпущу тебя! Сейчас мы поедем к Саре, и я заставлю ее рассказать, как на самом деле все было!

— Ты не сделаешь этого!

Сопротивляться ему оказалось бесполезно, хоть она и пыталась. Не устраивать же драку на глазах у прохожих, которые и так с любопытством косились в их сторону.

— Нет, я не позволю ей разрушить наши отношения!

Шофер, сидевший за рулем, делал вид, будто ничего не видит и не слышит.

— У нас нет никаких отношений!

Эти слова Шилы, подействовав, как красная тряпка на быка, привели Роналда в бешенство.

— Они у нас есть! Я сделал все, чтобы завязать их. Я без колебаний отдал тебе на откуп свой важнейший рекламный проект — самый крупный бриллиант в моей короне! Я восхищаюсь твоими способностями; преклоняюсь перед даром, которым наградил тебя Господь! Я в открытую, а не намеками говорю о своих чувствах, потому что меня неудержимо к тебе влечет.

— Говори потише, — взволнованная его вспышкой, попросила Шила, озираясь по сторонам. — Соседи могут услышать.

— Я не виноват, что ты держишь меня на пороге! Пусть все слышат!

Ей ничего не оставалось, как открыть ему дверь.

— Входи, если и дальше намерен так кричать.

— Мне плевать на весь мир, но я не позволю, чтобы подлая интрижка Сары помешала мне добиться того, чего я так хочу!

Шила криво усмехнулась, в сердцах хлопнула дверью.

— Единственное, что ты хочешь, так это затащить меня в постель! Тебя интересует лишь секс!

— А что в этом плохого? Я мужчина и не вижу ничего предосудительного в таком желании.

Столь откровенное признание лишило ее дара речи. Вмиг отрезвев, Шила поняла, как нелепы романтические мечты, подспудно гнездившиеся в ее душе. Теперь стало очевидным то, чего она больше всего боялась: Роналдом руководит только похоть. Внутри у нее словно что-то оборвалось, губы задрожали, и слезы ручьем потекли по щекам. В эту минуту она напоминала беззащитного, отчаявшегося ребенка.

— Эй… не плачь, — Роналд ласково притянул ее к себе. — Я не хотел обидеть тебя…

— Замолчи! — сквозь рыдания прошептала она и попыталась отстраниться. — Оставь меня в покое!

За подбородок он поднял к себе ее лицо, нежным поцелуем осушил слезы.

— Прелесть моя, в сексе ничего постыдного нет. Я нормальный мужчина из плоти и крови, и, когда встретил женщину, соответствующую моим идеалам, у меня возникло естественное желание заняться с ней любовью… Я чувствую, ты хочешь того же, хотя и стесняешься в том признаться… Твоя сдержанность — лишь видимость. Ты дрожишь от малейшего моего прикосновения, трепещешь — так же как я — каждой жилкой и каждой клеточкой… Ты не боишься, что мы оба умрем от разрыва сердца, если… если…

— О, Ронни, Ронни, — как в лихорадке прошептала она, прильнув к нему всем телом.

— Дорогая моя девочка, не думай ни о чем, кроме нас и нашего будущего. Поверь, ты ни о чем не пожалеешь, если станешь моей.

Глядя ему прямо в глаза и ощущая жгучий стыд и смущение, Шила нашла в себе силы признаться:

— Я давно… твоя, Ронни…

Трясущимися руками она развязала ему галстук, который, шелестя, упал к их ногам, расстегнула пуговки рубашки, зарылась лицом в мягкие завитки волос.

Роналд застонал от поцелуев, которыми Шила осыпала его грудь, от ее жаркого дыхания.

— Если ты не скажешь, что хочешь меня, я найду в себе силы остановиться сейчас. Мне важно, чтобы ты сознательно произнесла это. Просто скажи мне правду и все.

— Да, Ронни, да!..

Их губы слились в обжигающем поцелуе, в который воплотилась неукротимая страсть охватившая обоих. Как пушинку, он подхватил Шилу на руки и отнес на диван, спустил с плеч бретельки сарафана, потом сдернул его совсем. Стоя на коленях, Роналд любовался обнаженным женским телом.

— Боже, как ты прекрасна!

Она купалась в его изощренных ласках, когда он стал покусывать ей соски, касаться губами ложбинки между грудей. Не в силах дольше сдерживаться, Шила застонала — так сладостны были ощущения, рождавшиеся от медленного, скользящего движения языка, увлажнявшего ее кожу.

Умело, и настойчиво разогревая в Шиле желание, Роналд упивался ее стонами; тем, как податливо вздымаются навстречу ласкам женские бедра, готовые по-настоящему принять его. На секунду он поднял лицо — хотелось заглянуть Шиле в глаза.

— Посмотри на меня, дорогая, прошу тебя, открой глаза.

— Мне стыдно, — пролепетала она.

— Глупышка. Ты самой природой создана для любви и страсти. Мы оба для этого созданы.

Шила поняла, что стоит за этими словами. Нетерпение охватило ее. Баррикады, которые она старательно возводила, опасаясь за свое будущее, — рухнули. Ничто теперь не имело значения. Она хотела быть счастливой хотя бы на миг. Сейчас и немедленно!..

Их спугнул шорох. Оба замерли от неожиданности.

На пороге с ключами в руках стоял Тимоти.

 

6

Лицо Тима окаменело, на нем не было ни кровинки. Он не мог поверить своим глазам. Обнаженная Шила и полуодетый Роналд застыли на диване в весьма недвусмысленной позе.

Круто развернувшись, Тим молча вышел. В прихожей за ним громко захлопнулась дверь.

— Ужасно, ужасно! — В отчаянии Шила вскочила, заметалась в поисках какой-нибудь одежды, поскольку сарафан с оборванными бретельками валялся на полу. — Я должна догнать его!

— Нет! — отрезал Роналд. — Ты не сделаешь этого. Да и что ты ему скажешь? Он все равно рано или поздно узнал бы обо всем. Ему будет очень тяжело, но, надеюсь, он справится.

Где-то невдалеке послышался визг тормозов. Шилу передернуло. Если бы Тим сейчас попал в аварию, она себе этого не простила бы.

— Я знаю, почему он вернулся… Еще утром я попыталась намекнуть, что наши отношения исчерпали себя…

— Теперь окончательно во всем убедился. — Роналд не скрывал насмешки.

— Ты безжалостный. Я ему за многое благодарна…

— Я отчасти тоже, — озорно улыбнулся тот. — Никогда не думал, что жених, если он, конечно, не размазня, заботливо сохранит свою невесту для другого… Иди-ка сюда… Ты напрасно накинула халатик, он нам только будет мешать.

— Ради бога, Ронни! — ужаснулась она. — Я сейчас совсем не в том состоянии… — Шила попыталась вырваться из рук, плотно обхвативших ее талию. — Пусти, пожалуйста.

Ирвинг заколебался на мгновение, но поборол себя, сел на диван, искоса наблюдая за Шилой.

— У тебя найдется чего-нибудь выпить? Как ни парадоксально, нам, всем троим, сейчас не помешает хорошенько напиться.

Шила сделала вид, будто не расслышала, ее терзали мысли о Тиме.

Боже, что же я натворила! Разве он заслужил такое? Надеялась деликатно и постепенно свести их отношения на нет, а предала самым низким и пошлым образом — вот чего нельзя простить себе. Муки совести, сознание вины перед Тимом, приводили ее в отчаяние.

— Думаю, Тимоти так и сделал: сидит где-нибудь в баре, заливает горе бренди.

— Нет, он не пьет, и наверняка поехал домой, к маме.

— Как я не догадался? — презрительно фыркнул Ирвинг. — Типичный случай инфантилизма: уже вырос, но все еще держится за материнскую юбку.

— Да, они очень близки, — огрызнулась Шила, — но тебе-то какое дело?

— Никакого. Меня только поражает, как тебя угораздило связаться с человеком, в котором нет ничего мужского.

— Прекрати! Держи свое мнение при себе. Ты и так уже принес достаточно неприятностей сегодня.

— Я? — ухмыльнулся Роналд. — По-моему, ты не меньше меня хотела получить удовольствие, значит, мы несем ответственность на равных…

Горячая краска стыда залила Шиле лицо. Роналд прав, он разбудил чувственность, которую она сознательно в себе подавляла, потому что первая физическая близость с мужчиной повергла ее в шок. Фрэнк унизил и грубо растоптал все представления об интимных отношениях. Психологическая травма оказалась настолько сильна, что Шила даже думать боялась о сексе. И только когда на горизонте появился Роналд Ирвинг, природа властно и настойчиво заговорила в ней…

— Успокойся и возьми себя в руки. — Роналд встал и осторожно обнял Шилу за плечи. — Тебе не за что казниться, то, что нас влечет друг к другу, естественно.

— Я не желаю говорить об этом! — резко оборвала Шила. Панический страх потихоньку просачивался в кровь: страх перед будущим. Уступив Роналду, она станет лишь любовницей и содержанкой! «Завидная» же роль ей уготована.

— Твои отношения с Тимоти Стрингом умерли задолго до сегодняшнего дня, просто господин Случай поставил точку, а у нас все впереди.

— Убери руки и оставь меня в покое. — Губы Шилы дрожали, в глазах стояли слезы.

— Я не в силах это сделать, дорогая… Успокойся, у тебя истерика, расходились нервы, так нельзя.

Роналд хотел поцеловать ее, но Шила решительно воспротивилась.

— Ты исковеркал мне жизнь и разбил ее на мелкие кусочки! Моя помолвка рухнула, моя репутация подорвана, а ты стоишь здесь полуголый и намереваешься лаской подсластить пилюлю?!

— У меня не было времени одеться, — чуть смутился он. — Будь же благоразумной, солнышко.

— Ты всех своих любовниц так называешь? Надеешься, расчувствуюсь, разомлею?.. Клянусь, я не пополню список претенденток на эту роль. Она не по мне.

Роналд нахмурился, резко развернул ее лицом к себе.

— Послушай, ты несешь, бог знает что!

— Нет! — Шила резко сбросила его руки. — Я говорю серьезно.

— Мне тоже не до шуток. Я никогда еще не испытывал такого сильного желания близости с женщиной, даже не представлял, какое упоительное наслаждение может подарить твое тело. Оно просто таяло, откликаясь на ласки. Я без труда мог бы овладеть тобой, но что-то удерживало. И я знаю причину — это бесконечная к тебе нежность… затопившая мою душу и сердце. Если бы ты не призналась, что хочешь меня, я бы умер…

Она поняла — еще минута и ей не устоять. Мысли ее путались. В глазах Роналда Шила читала мольбу, но отказывалась верить словам — слишком сладким, слишком обольстительным для правды.

— Почему ты молчишь? Скажи хоть слово.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — тихо, но твердо произнесла она.

— Надеюсь, не навсегда? — Роналд постарался обратить все в шутку.

— Могу повторить. Я не хочу больше видеть тебя здесь.

— В моем доме тоже есть спальня…

Она бы влепила ему звонкую и весьма ощутимую пощечину, если бы Роналд буквально не отшвырнул ее, припечатав к стене.

— Ты сделал мне больно.

— Сама напросилась.

Даже не обернувшись, он подошел к дивану, рядом с которым на коврике валялись его рубашка, галстук, пиджак, и стал одеваться.

— Наверное, ты права. Самое лучшее для нас — это расстаться.

Кровь лихорадочно застучала у Шилы в висках, спазмы сдавили горло, но очевидный и бесповоротный разрыв, на котором она сама минуту назад настаивала, отозвался не радостью, а болью.

Ей захотелось подбежать к нему, прижаться к его груди, довериться ласкам, о которых помнила каждая клеточка тела, и насытиться ими сполна, чтобы потом до конца жизни не жалеть о том, как по собственной глупости потеряла возможное счастье.

— Ронни, — дрожащим голосом позвала Шила. — Прости меня, но мне очень плохо… Сейчас в моей жизни сразу двое мужчин, которым я причинила боль.

— Оставь это! — равнодушно перебил он, надевая пиджак.

Бледнея от страха, что любимый человек уходит навсегда, она умоляюще сказала:

— Останься.

Роналд прекратил завязывать галстук и не без иронии спросил:

— Решила сменить гнев на милость?

— Зачем ты так?

— Хватит играть в кошки-мышки, дорогуша, — жестко отозвался он, продолжая возиться с галстуком. — Я щадил твое самолюбие и не позволял себе ничего лишнего.

— Но ты и так делал все, что хотел…

— Ошибаешься, милая, я еще и не начинал. Отныне мы будем играть по другим правилам. И запомни — в следующий раз, когда мы останемся наедине, ты в этом убедишься. Я получу то, что хочу!

Он, не оглядываясь, вышел. От звука захлопнувшейся двери Шила вздрогнула, как от удара плетью. Брошенные им на прощание слова означали одно: ей, грезившей о счастливом и долгом союзе с Роналдом, суждено стать всего лишь его любовницей. Тоска, граничившая с отчаянием, охватила ее, потому что любовь обернулась вовсе не подарком судьбы, о котором она подсознательно мечтала. Любовь — это боль и безысходность, если избраннику твоего сердца нужна лишь физическая близость, а все твои нежные чувства к нему не стоят и ломаного гроша.

До самого утра Шила не смыкала глаз, отчетливо представляя себе дальнейший ход событий, вернее, своих отношений с Роналдом Ирвингом. Да, став его подругой, она будет летать с ним в экзотические страны, носить дорогие наряды и получать в подарок драгоценные безделушки. Возможно, он даже поселит ее в своем доме, но рано или поздно всему придет конец…

Любой ребенок без сожаления выбрасывает надоевшую игрушку, которую изучил вдоль и поперек, когда ему на глаза попадается новая.

Шила не сомневалась — какое-то время постель будет приносить им обоим радость, однако она же может стать распятием ее любви, потому что у Ирвинга начисто отсутствует уважение к женщине как таковой. Он по природе своей разрушитель. И поддаться ему — значит похоронить в себе личность. Вот почему, хотя бы из чувства самосохранения, она должна собрать волю в кулак…

На следующее утро, в воскресенье, Шила отправилась к Тимоти. Ей было по-настоящему перед ним совестно, он не заслуживал того удара, который получил вчера. Вряд ли существуют слова, способные хоть частично смягчить его боль, однако еще хуже, если она не попытается объяснить свое предательство…

Единственное, о чем Шила молила сейчас Бога, — чтобы матери Тима не оказалось дома. Та с самого начала ее недолюбливала. Каждый раз в присутствии сына, которого обожала, делала вид, будто рада ей, но Шила часто ловила на себе косые взгляды, сопровождаемые при этом фальшиво-сладкой улыбкой.

Через полчаса Шила подъехала к внушительных размеров дому. Фанни Стринг гордилась и своим родовым гнездом, и тщательно ухоженным газоном, и роскошными цветами, которые вырастила под окнами. Как назло, хозяйка, вооружившись тяпкой, именно сейчас боролась с сорняками.

Увидев на дорожке Шилу, она сурово поджала губы.

— Тим дома?

По тому, как Фанни решительно преградила ей путь, Шила поняла: если и не все, то что-то мамаше известно.

— Не думаю, что он захочет видеть тебя. Я всегда была убеждена, что вы не пара, и оказалась права.

— Фанни, позвольте мне повидаться с ним. Я должна поговорить с вашим сыном.

В глазах миссис Стринг сверкнула лютая ненависть.

— Хорошо. — Она открыла дверь и позвала: — Тимоти, выйди на минутку.

— Да, я сейчас, — послышалось из глубины дома.

— Приехала твоя Клеопатра! На сей раз полностью одетая.

Шила вспыхнула: значит, Тим умудрился посвятить ее во все детали! Это совсем не по-мужски, зато в полном соответствии с характером отношений между ним и матерью. Какая же он, в сущности, тряпка! И с таким мужчиной она надеялась обрести счастье?

На пороге появился Тимоти. На нем были джинсы и футболка, руки в карманах, волосы аккуратно причесаны. Лицо каменное, побелевшее.

— Я не хочу тебя видеть, Шила. Уходи!

— Тим, я понимаю, что ты чувствуешь…

— Ты этого и представить себе не можешь… — непослушными губами произнес он. — Можешь считать нашу помолвку разорванной.

— Пожалуйста, выслушай и дай мне объяснить…

— Я ничего не хочу слышать, — резко перебил он. — Никогда не поверил бы, что Шила Грейс, которую, мне казалось, я хорошо знал и уважал, всего лишь безнравственная и развратная особа, способная втоптать в грязь самое святое чувство.

Шилу передернуло. Неужели и правда, с болью подумала она, в любви столько же возвышенного, сколь и низменного?.. В отношениях с Роналдом ее пугало именно это, вернее и отталкивало и влекло одновременно.

— Когда мы с тобой впервые встретились, ты боялась секса как огня, потому что именно этот аспект человеческих отношений причинил тебе в свое время душевную боль. Я не настаивал на близости, знал, что должен дать тебе время оправиться; отогреть, не замутить чувства, которое, как прекрасный цветок, постепенно расцветало в наших душах.

— Да, так было, пока я не встретила Роналда Ирвинга, — взволнованно воскликнула Шила. — Я пыталась честно тебе признаться, но разговора, если помнишь, не получилось, и ты ушел, не выслушав все до конца.

— Зато мое место в твоем сердце занял мужчина, предпочитающий не разговаривать, а действовать.

— Зачем ты так? Мне бесконечно стыдно… Но в Роналде Ирвинге есть нечто такое, что заставляет меня терять голову.

— Тогда для чего ты пришла? Сказать, как тебе нравится не со мной заниматься любовью?!

— Тим, видит бог, я за многое тебе признательна… Мы долго были вместе, нас многое по-настоящему привязывало друг к другу. Мы должны постараться остаться друзьями, несмотря ни на что…

— Не дай ей заговорить тебя! — За спиной сына как из-под земли выросла Фанни.

— Пожалуйста, не вмешивайтесь. Вас это не касается.

— Меня здесь все касается! — злобно выкрикнула миссис Стринг.

— Мама, дорогая, пожалуйста, успокойся, я справлюсь сам.

— Будь тверд и непреклонен, Тим! Ты связался с женщиной без стыда и совести. Я поняла это, едва взглянув на нее. Разве я не предупреждала тебя?

— Да, мама.

— Почему бы вам не оставить Тима в покое и дать ему возможность думать самому?

Фанни злобно прищурилась.

— Ах, вот как ты заговорила? Почти два года прикидывалась овечкой и вдруг осмелела. Уж не потому ли, что подцепила такого богача, как Ирвинг?.. Крутишь с ним роман, а моего сына намереваешься держать про запас — на случай, если окажешься у разбитого корыта? Так и будет — вот увидишь. Такие, как Ирвинг, не дураки, чтобы жениться! Слава богу, и Тимоти наконец поумнел. С вашей помолвкой покончено. Забудь дорогу к нашему дому, шлюха!..

Шила молча развернулась и пошла к машине. Всю дорогу домой думала не столько об ужасающей сцене, сколько о том, как жить дальше. К прошлому возврата нет. Шила сняла с пальца кольцо — подарок Тимоти и сунула в карман джинсов, жалея, что не швырнула его в лицо Фанни.

С будущим тоже все ясно. Теперь она сознавала, что значит любить мужчину по-настоящему, несмотря на его высокомерие, властность, жестокость, без надежды достучаться до сердца… Значит, ей суждено страдать, испытывать адские муки, но все-таки горячо и страстно любить. Хуже, если бы она никогда в жизни не узнала, как велико и захватывающе может быть это чувство.

 

7

На следующее утро, едва придя в офис, Шила сразу же заглянула к Тимоти, намереваясь вернуть ему кольцо. Но Тимоти не оказалось на месте.

— Ищете Стринга? — спросила одна из девушек, оторвавшись от работы. — Он звонил десять минут назад и сказал, что заболел.

— Что-нибудь серьезное?

— Не думаю. Пожаловался на головную боль. Может, простыл? В жару так бывает. Да вы позвоните ему, он же дома.

— Да, да, конечно.

Шила поднялась к себе. Звонить Тиму домой она не собиралась — еще расценит как попытку примирения, поэтому, сосредоточившись, принялась за работу. Папка с проектом рекламной кампании часов «Престиж» первой попалась ей на глаза. Какой бы оборот ни приняли наши с Ирвингом личные отношения, подумала про себя Шила, дело есть дело.

Телефонный звонок шефа прозвучал как всегда не вовремя. Обычно по понедельникам тот устраивал головомойку сотрудникам среднего звена, не отвлекая ведущих специалистов и руководителей отделов, занятых решением творческих, а не производственных вопросов. Но тут, видно, припекло, если Эббот требует немедленно подняться к себе.

— Прямо сейчас? — уточнила она, надеясь отвертеться. — Нельзя ли обойтись без моего участия?

— Вы плохо слышите? Я же сказал — немедленно.

Шила вздохнула и, бросив мимолетный взгляд в зеркало, направилась к лифту. Скорее всего, опять возникли проблемы с рекламой кофе, решила она, вспомнив, какими неудачными оказались и киноролики, и печатная продукция. Сама виновата — следовало держать все под контролем, теперь придется расхлебывать. Ей и в голову не приходило, что в кабинете шефа ее ждал не кто иной, как Роналд Ирвинг.

Шила остолбенела от неожиданности, сердце ухнуло и болезненно защемило, краска залила ей лицо. Не хватает еще, чтобы шеф заметил ее замешательство.

Эббот же, как ни в чем не бывало сказал:

— Мистер Ирвинг доволен тобой и, как я догадываюсь, хочет даже наградить тебя.

— Чем же? — Стараясь не смотреть в сторону Роналда, она пожала плечами.

— Поездкой в Вену.

— Куда-куда?.. — Только тут Шила отважилась взглянуть на «благодетеля».

— Хочу представить вас Совету директоров, — невозмутимо ответил Ирвинг. — Пусть познакомятся с вами и вашими предложениями.

— По-моему, часы «Престиж» выпускают в Швейцарии.

— Да, но фирма «Ирвинг и К°» занимается и другими мужскими игрушками, которые разрабатываются в Германии, Японии, да и по всему миру. Для решения общих, важнейших вопросов Совет избрал нейтральную территорию, поэтому штаб-квартира концерна и расположена в Вене. Там же есть выставочные залы всей нашей продукции.

— Это пойдет тебе на пользу, да и нам в будущем не придется тратиться на ознакомительные поездки, без которых не обойтись. Мистер Ирвинг берет все расходы на себя. — Каспар Эббот был явно доволен тем, что контакт с могущественным концерном обретает все большую прочность. — А сейчас я приношу свои извинения. У меня совещание.

С одной стороны, Шиле стало легче, когда шеф вышел. С другой же — она боялась дать волю своим эмоциям.

— И когда же состоится эта поездка? — помолчав, сдержанно спросила она, наконец.

— Вылетаем завтра, — ответил Роналд, исподтишка наблюдая за ее реакцией. — Рейс в десять утра, к ленчу будем в Вене. Билеты заказаны. Отдельные номера в отеле забронированы. Успеешь еще собраться и привести себя в порядок. Что-то ты чересчур бледная сегодня. Мучаешься угрызениями совести из-за субботних событий? Так возьми себя в руки и успокойся.

— Ты издеваешься? — гневно воскликнула она. — Отдельные номера или нет, но мы оба знаем, что поездка — очередная попытка затащить меня в постель!

— Чтобы получить то, что я хочу, совсем необязательно лететь в Вену, — усмехнулся Роналд.

— Если ты думаешь, будто я верю в необходимость срочно посетить Вену, то глубоко заблуждаешься. — Лицо ее пылало, глаза сверкали. — А окончательно успокоюсь, только когда ты перестанешь меня домогаться. В конце концов, это подло!

— Я предупреждал — буду безжалостен.

— Тебе мало, что ты разрушил мои отношения с Тимоти? Мало, что я не нахожу себе места? Мало моих слез и страданий? С тобой я становлюсь, как… сумасшедшая…

Роналд уставился на нее широко раскрытыми глазами, суровое лицо смягчилось, и Шила с ужасом поняла: сгоряча выдала сокровенное… Ему ни к чему знать, как сильны ее чувства. Зардевшись, она прижала ладони к щекам. Тут-то Ирвинг и обратил внимание на одну деталь.

— Я не вижу у тебя кольца Стринга.

— Ты очень наблюдателен, — съязвила она в ответ.

— Должен ли я рассматривать сей факт как официальное прекращение твоих отношений с мистером Стрингом?

— Да.

Роналд долго и пристально смотрел на нее, пытаясь убедиться, правильно ли все понял.

— Ты не жалеешь о принятом решении? Мне важно знать.

— Самое ужасное сейчас, что мы вместе работаем. Не знаю, как буду смотреть ему в глаза.

— Подумаешь, проблема! Попрошу Эббота его уволить.

Шила обомлела.

— Какой же ты мерзавец! Я лучше сама подам заявление об уходе. И сделаю это немедленно.

Она повернулась и решительно направилась к двери. В три прыжка Роналд догнал Шилу и схватил за руку.

— О чем ты говоришь, черт побери?! Я не позволю тебе уволиться!

— А я не позволю тебе издеваться. Ни над собой, ни над Тимоти.

— Глупая женщина! Насчет Стринга можешь не принимать мои слова всерьез. Я действительно не мерзавец.

— О да, конечно! — Шила нервно рассмеялась. Слезы навернулись ей на глаза.

— Пойми, поездка в Вену обусловлена действительно деловыми соображениями. Ты сама убедишься… А еще мне хочется, чтобы ты, хоть ненадолго, сменила обстановку. Чуточку расслабилась и пришла в себя… Время и путешествие, хорошие лекари, Шила. Отрешившись от всего, ты успокоишься, и по-другому будешь воспринимать мир.

Шила смотрела на Роналда и боялась верить ему. Он говорил очень проникновенно, проявлял поистине рыцарское благородство и заботу, чем предельно ее удивил.

— Я убежден, нам обоим полезно уехать из Лондона. Хотя сейчас и нет туманов, мы, похоже, основательно заблудились, в чем виноваты в равной степени. На нейтральной почве нас не будут преследовать призраки прошлого, тебя в особенности.

— Призраки?

— Воспоминания, — мягко уточнил Роналд. — Старые горечи, обиды и катастрофы. Иногда мне кажется, тебя гложет нечто, заставляющее принимать бойцовскую стойку при одном только намеке на близость с мужчиной.

У Шилы засосало под ложечкой, пол поплыл под ногами.

— Надеюсь, когда-нибудь, когда ты окончательно мне поверишь, расскажешь о том первом мужчине, — неожиданно мягко произнес он. — Мне давно стало ясно, что неестественные и нелепые отношения, сложившиеся между тобой и Стрингом, обусловлены чем-то таким, что тебя однажды надломило. Так не бойся и расскажи — только так ты сбросишь с себя груз и психологически раскрепостишься.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, а если ты попытаешься силой заставить меня, ударю так, что услышишь, как звонят колокола.

— Я, кстати, слышал их вещий звон в тот день, когда впервые увидел тебя.

— Г-гд-где? — спросила она, заикаясь.

— На часах в своей спальне, — лукаво улыбнулся Роналд. — А ты, о каких, подумала?

— Снова секс, всегда секс!

— Уж не решила ли ты всерьез, что я подразумевал свадебные колокола? — Он насмешливо прищурился. — Это было бы романтично, но весьма далеко от правды.

— Замолчи! — обиженно воскликнула Шила. — Я по горло сыта твоей циничностью, как в словах, так и в поступках, и ничего общего не хочу с тобой иметь. Я не полечу в Вену!

— Нет? — Улыбка исчезла с его лица. Роналд упрямо не давал ей пройти к двери, не обращая внимания на отчаянные попытки прорваться. — Ты отдаешь себе отчет в том, что сказала?

— Да.

— Тогда я найду способ и силой заставлю тебя согласиться. — Его лицо вмиг стало суровым, даже жестоким.

Некоторое время они смотрели друг на друга в напряженном молчании. Затем Ирвинг резко притянул ее к себе, и Шила оказалась прижатой к его груди. Тотчас по телу Шилы побежали зажигательные искорки возбуждения, сердце бешено заколотилось.

— Не надо, — умоляюще прошептала она. — Отпусти.

— Тогда обещай лететь в Вену.

— Зачем? Чтобы там стать твоей любовницей? Если это случится, я потеряю к себе уважение и душевный покой на всю оставшуюся жизнь. Роль содержанки оскорбительна и унизительна для меня настолько, что я скорее готова умереть…

— Я знаю. — Он ласково погладил ее по голове и нежно поцеловал в щеку. — Клянусь, ты ни о чем не пожалеешь, Шила… А теперь иди и не забудь захватить с собой заготовки по рекламе часов. Совет директоров — испытание довольно серьезное, не подводи ни меня, ни себя… Если захочешь — улетишь обратно сразу после заседания. Если захочешь остаться и узнать, сколь прекрасен этот город, — готов служить тебе добросовестным гидом. Я очень люблю старушку Вену, но, к сожалению, еще ни разу со мной рядом не было партнерши, с которой мне захотелось бы танцевать или слушать знаменитые венские вальсы. Не лишай меня такого удовольствия, пожалуйста…

Он отступил, дав Шиле возможность беспрепятственно выйти. Она надеялась, что у себя в кабинете сможет все обдумать, но не удалось — столько сразу возникло неотложных дел. Домой вернулась поздно. Было довольно тепло, но Шилу познабливало от враз навалившихся мыслей. В поисках шерстяного пледа она наткнулась в шкафу на старую дорожную сумку и едва удержалась, чтобы не зарыдать, так, как правда, в которой страшно признаться самой себе, заключалась в том, что зов сердца оказался сильнее доводов рассудка. Пусть будет, как будет! Еще никому не удалось победить в игре с судьбой. Но если хоть один день в жизни окажется счастливым — уже и за то стоит сказать спасибо…

На следующий день они прилетели в Вену. С самого начала поездки оба держались настороженно и заметно нервничали, особенно Шила.

Вена предстала перед ней во всей своей красе, когда роскошный лимузин миновал предместья и въехал в центральную часть города. Названия, которыми сыпал Роналд, обращая внимание спутницы на достопримечательности, ровным счетом ничего не говорили ей.

— Ты намерена весь день игнорировать меня? — упрекнул Роналд. — Не слушаешь даже, что я тебе рассказываю.

— Извини. Вена, конечно, потрясающий город, но сейчас, думаю, мне лучше попридержать эмоции.

— Да, конечно, постарайся сохранить деловитость и строгость, чтобы произвести впечатление на членов Совета. Надеюсь, они отнесутся к твоему проекту с заслуживающим того интересом.

— О, можно подумать, тебя серьезно заботит, как они встретят автора рекламы часов «Престиж».

— Естественно, меня волнует это, — нахмурился Ирвинг. — Они знают одно — я подписал контракт с новым агентством, но не в курсе, что представлять его, разрабатывать и воплощать проект в жизнь будет женщина.

— Ты хочешь сказать, они могут воспротивиться?..

— Им придется смириться, — усмехнулся он.

— Разве ты не единолично принимаешь решения?

— Да, так и есть. Я полновластный хозяин концерна, и Совет обычно не перечит мне. Но в данном случае нарушил когда-то сообща выработанный принцип, заимствованный у моряков: на пушечный выстрел не подпускать к нашему «деловому кораблю» женщин.

— Я не подведу тебя. — Гордость, смешанная со злостью, сверкнула в зеленых глазах Шилы.

— Знаю. — Роналд ободряюще похлопал ее по руке. — Ты постарайся не тушеваться, если услышишь нечто нелицеприятное. В крайнем случае, просто посмотри мне в глаза. Я буду счастлив, прийти тебе на помощь, потому что ценю твои творческие способности, профессионализм, придерживаюсь высокого мнения о деловых качествах и прочее… и прочее.

Шила невольно расцвела благодарной улыбкой.

— Я вовсе не пытаюсь тебе польстить, чтобы, так сказать, попробовать наладить личные отношения. Мне, правда, обидно, что ты не принимаешь их всерьез и мучаешь себя и меня. Я не спал сегодня ночь, все перебирал в уме причины, по которым мы оказались в тупике.

— Я тоже, — смутившись, призналась Шила. — Но давай не будем сейчас это обсуждать.

— Действительно, не стоит комкать важный для нас обоих разговор, тем более мы уже приехали.

Машина притормозила на площади, где величественно возвышались пять шпилей-башен на здании ратуши. Оказалось, особняк, который арендовал для своих нужд концерн Ирвинга, расположен совсем рядом.

Швейцар в ливрее поспешил к лимузину, почтительно поклонился.

— Добрый день, мистер Ирвинг, добро пожаловать.

Роналд помог Шиле выбраться из автомобиля, подхватил под локоть и повел к дверям. Когда они вошли в сверкающий мрамором холл, ее поразило скопление темных строгих пиджаков — здесь собрались приветствовать своего шефа исключительно представители мужской половины человечества. Шила пожалела, что надела светлый костюм. Цвет чайной розы ей шел, но все равно в нем одном уже таился некий вызов. Она с благодарностью оперлась на руку Роналда, поднимаясь по широким ступеням лестницы, ведущей на второй этаж в зал заседаний. Там за огромным круглым столом чинно восседали члены Совета директоров.

Не обращая внимания на откровенно удивленные взгляды партнеров по бизнесу, Ирвинг представил свою спутницу.

— Мисс Шила Грейс. Прошу любить и жаловать.

Шила вежливо склонила голову и заняла место, которое указал ей Роналд, — по правую от него руку.

— Надеюсь, вы внимательно ознакомились с рекламной разработкой новой серии часов «Престиж»?.. Поговорим об этом чуть позже, а пока займемся текущими делами и послушаем отчет финансовой группы.

Довольно долго они обсуждали котировки ценных бумаг концерна на биржах Лондона, Нью-Йорка, Токио; перспективы расширения рынка торговли своей продукции; меры по борьбе с конкурентами. То и дело слышалось: «оборотные средства», «инвестиции»…

Даже если бы Шила захотела вникнуть в суть — ничего не получилось бы. Она слушала, но не слышала. Пропустила и момент, когда разговор коснулся непосредственно проекта «Престиж». Включилась лишь потому, что один из выступавших обратился прямо к ней.

— Мисс Грейс добросовестно проработала все аспекты рекламной кампании, но, к сожалению, наши эксперты не признали девиз удачным.

— Вот как? — вопросительно вздернул брови Ирвинг.

— «Мужчина, которому подвластно все, даже время» — звучит, конечно, броско. Но, как бы поточнее выразиться, чтобы не задеть авторское самолюбие… чересчур, пардон, по-дамски. — В зале воцарилась напряженная тишина. — Наши часы рассчитаны на определенного покупателя — поэтому, убежден, — только мужчина, в силу своей психологии, справился бы с данной задачей.

— Я в этом не уверен, — сухо сказал Ирвинг.

И тут Шила не выдержала:

— Я хочу обратить ваше внимание вот на какую деталь: рассчитывать как раз нужно на покупательницу-женщину. Эти часы дорогие, но именно женщина обычно готова потратить любую сумму, чтобы порадовать подарком человека, которого… которого любит…

Шила почувствовала, как под столом Ирвинг осторожно наступил ей на носок туфли.

— Мисс Грейс, я поручаю отныне вести все рекламные дела концерна, — услышала она вдруг слова Роналда. — В ближайшие дни попрошу вас дать ей подробные консультации по всем интересующим ее вопросам. Учитесь работать с женщиной, которая куда тоньше, чем все мы, вместе взятые, разбирается в психологии…

Он обвел всех сидящих за столом взглядом, не допускавшим возражений.

— Если вы дадите мне слово, я займу ваше внимание не более десяти минут. — Шила раскрыла свой портфельчик, но в последнюю минуту решила все-таки обойтись без бумажек. Ей было важно видеть реакцию своих слушателей. Иногда она чувствовала на себе подбадривающий взгляд Роналда, и это придавало ей силы…

Когда, наконец, все кончилось, и они с Ирвингом вернулись в машину, тот обнял ее за плечи и сказал:

— Ты была великолепна! Я знал, что ты уложишь моих надутых индюков на лопатки.

— Я ужасно трусила. Не переношу мужской шовинизм. Он не уместен ни в делах, ни… — Шила на миг замялась, — ни в личных отношениях…

— Учту, — улыбнулся Роналд, — хотя знаю: вряд ли можно покорить женское сердце без стремительного натиска. Оно предпочитает победителей. Разве не так?

Шиле стало не по себе. Все вернулось на круги своя, Роналд опять всколыхнул чувства, которые она старательно гнала прочь. Вот сейчас они приедут в гостиницу, и ей станет еще труднее с собой справляться.

— Для меня было сюрпризом, что ты мне поручил заняться рекламой всей без исключения продукции концерна.

— А я и хотел, чтобы это был сюрприз.

— Для остальных тоже?

— На них мне плевать. А ты разве не рада? Получаешь самостоятельность, широкое поле деятельности, словом, становишься полновластной хозяйкой…

— В итоге целиком завишу от тебя, — вздохнув, заметила она.

Ирвинг испытующе взглянул на нее.

— Я хотел бы, чтобы зависимость была совсем другого рода… И, надеюсь, так будет.

Шила покраснела, не смея взглянуть на него, поскольку опасалась выдать свое волнение. Ей не терпелось кинуться Роналду на шею, поблагодарить за честь, которую он оказал, доверив действительно перспективное дело; признаться, как дорога его поддержка. Но про себя она знала: будет верой и правдой служить ему не из чувства благодарности, а потому, что до беспамятства влюблена.

Они продолжали путь в молчании. На поворотах автомобиль заносило, Роналд бережно прижимал Шилу к себе, и тогда она ощущала теплое дыхание на своей щеке, легкий запах мужского одеколона и словно погружалась в блаженное небытие. Наваждение закончилось, когда автомобиль остановился у шикарного подъезда гостиницы. Как сомнамбула, Шила последовала за Ирвингом в холл, украшенный диковинной красоты растениями, в зелени которых таинственно мерцали светильники.

— Мистер Ирвинг! — Дежурный низко поклонился у справочной стойки. — Ваши номера готовы, осталась лишь пустая формальность. Заполните, пожалуйста, карточки…

Шила ждала, пока Роналд что-то размашисто писал, и заметно нервничала. Наконец ему вручили ключи, и он сказал:

— Все, пойдем.

Лифт остановился на пятом этаже, Роналд подвел Шилу к массивной дубовой двери с золочеными ручками.

— Это мой номер? — осторожно спросила она.

— Нет, это наш номер, — отозвался он, мягко подталкивая ее вперед. — Ну же, Шила, ты, никак, робеешь?

— Да, — в смятении призналась она.

Тронутый откровенностью, Ирвинг притянул Шилу к себе, заглянул ей в глаза.

— У нас раздельные спальни, и я обещаю, что не буду приставать к тебе, если сама не попросишь… Даю честное слово. Ты должна верить мне. Ничего не будет между нами, пока ты сама не захочешь.

Роналд закрыл дверь на ключ. Шила подумала, что он положит его в карман, и чуть было не взбунтовалась, однако ее опасения не оправдались.

— Я оставляю ключ в замке. Это означает одно: ты вольна сделать выбор. Но прошу тебя, не торопись. По-моему, нам обоим следует выговориться, иначе никогда ни в чем не разберемся… Я понимаю, что совершил ошибку…

— Тогда о чем говорить? — Сердце у Шилы оборвалось, мрачная тень пробежала по лицу. Невидящим взглядом она уставилась в окно, за которым багряными красками светилось закатное небо.

Ирвинг подошел сзади, обнял ее за талию, повернул к себе.

— Я совершил ошибку с самого начала… Был непростительно нагл и самоуверен в желании немедленно покорить женщину, которая понравилась мне с первого взгляда. Отпор лишь подстегнул меня. Тогда я пошел на шантаж, который, казалось, приблизил меня к цели, но, поверь, не принес радости. Ты не похожа ни на одну из моих прежних возлюбленных. Я впервые увидел в женщине личность и понял, что именно о такой подруге мечтал, а ты не доверяла мне, даже когда я был совершенно искренен… Твой союз с Тимоти, с моей точки зрения, представлял собой верх нелепости. Мне казалось, ты ищешь в нем некое спасение. От чего?.. Я задал себе однажды этот вопрос и сам же ответил: потому что уже достаточно хорошо тебя изучил. Ты бежишь от секса, как черт от ладана, хотя желание сквозит в каждой твоей клеточке. Значит, в прошлом существовало нечто, отвратившее тебя от радостей жизни. Ведь так?

Шила была готова разрыдаться.

— Не надо, не спрашивай, — взмолилась она.

— Я хочу, чтобы ты выздоровела и справилась с призраком, преследующим тебя. Не Тимоти стоит между нами, нет! А тот мужчина, который был до него. — Роналд поцеловал ее в краешек дрожащих губ. — Я вправе знать, что случилось с тобой, любовь моя, иначе это так и будет нас мучить… всю жизнь…

И в этот момент Шила осознала: судьба свела ее с человеком, который в равной мере жесток и отзывчив, высокомерен и добр, но он как раз из тех, кто способен понять. И каков бы ни был в итоге его приговор — нельзя ни хитрить, ни пытаться себя оправдать или обелить, даже если потом Роналд станет презирать ее.

 

8

— Его звали Фрэнк… — тихо начала Шила и вдруг умолкла — перехватило горло. Она была благодарна, что Роналд смотрит ей не в глаза, а куда-то поверх головы. — Однажды в нашем колледже, где я училась, появился Фрэнк Кегни.

— Он из Лондона?

— Подожди, не перебивай, мне и так нелегко говорить.

— Хорошо.

— Мы оба были из Суиндона, когда-то закончили одну школу, правда, он намного раньше, поэтому и знакомы мы прежде не были. Оказалось, Фрэнк приятельствовал с одним из наших молодых преподавателей, вернее ассистентов, к которому и приехал погостить в Лондон. Он иногда заглядывал к нам на лекции, ходил с нами в музеи, стал завсегдатаем наших вечеринок. Остряк и весельчак, Фрэнк умудрился очень быстро завоевать всеобщую симпатию. До встречи с ним я, признаться, почти не обращала внимания на молодых людей, мне было не очень интересно проводить время в их компаниях, а тут вдруг все изменилось.

— Ну конечно, он же стал ухлестывать за тобой, — прокомментировал Роналд.

— Нет, — призналась Шила. — Это меня потянуло к нему. Фрэнк на редкость красив — хоть портрет пиши. Но ни на холсте, ни на бумаге у меня это не получалось. Чего-то не могла схватить. Потом, уже гораздо позже, поняла: я стремилась придать его чертам некий романтический ореол, чего и в помине не было в его натуре.

— Глаз художника должен быть ясным и зорким, разве нет?

Шила горько усмехнулась.

— Глаз женщины тоже, иначе разочарования не миновать… На рождественские каникулы я собиралась к родителям, и в Суиндон мы с Фрэнком поохали вместе. Праздник я встречала в кругу семьи, а уже на следующий день он позвонил и пригласил к себе на вечеринку. Сначала мы лишь пылко обнимались и целовались, меня, правда несколько смущало, что он делает это при посторонних. Нарядная елка, свечи, шампанское, танцующие пары — все качалось сказкой. Мне хотелось, чтобы волшебство длилось вечно… Но кончилось все постелью. — Шила замолчала, собираясь с духом. — Не помню, как мы оказались в спальне…

— Рано или поздно такое случается с каждой девушкой, — вдруг услышала она ровный голос Роналда. — Это естественный пролог дальнейших любовных отношений.

— Или финал. — Шила облизала пересохшие губы. — Больше мы ни разу не были вместе. Хватило и одной ночи.

У Роналда округлились глаза.

— Ах, вот как?.. Но почему?

— Потому что Фрэнк рай превратил в ад. Он буквально швырнул меня на кровать, коленом раздвинул ноги и с силой вошел в меня. Я кричала, а он лишь смеялся… Ему явно доставляли удовольствие мои вопли. Он наслаждался моей болью.

— Скотина!

— Он брал меня грубо, как животное. Ему было наплевать на мои муки. Наоборот, они будто подстегивали его. Он взнуздывал меня щипками, превратившими мою грудь в сплошной кровоподтек, хлестал по щекам. В какой-то момент я подумала, что он сумасшедший. Лишь безумец может быть так безжалостен.

— Или мужчина с задатками садиста. Эти извращенцы очень жестоки, потому что только так способны удовлетворить свою страсть.

— Первые слова, которые я услышала, когда Фрэнк вдруг оставил в покое мое тело, ошеломили меня. Помню их до сих пор: «Ты, наверное, думаешь, что невинность большой подарок? Ошибаешься. Я не люблю неумех…»

— Подлец! — прорычал Роналд, прижимая рыдающую Шилу к себе. — Этот негодяй не стоит ни одной твоей слезинки. Успокойся, забудь. Теперь ты выговорилась и тебе станет легче, вот умилишь. — Он исступленно целовал ее потрескавшиеся губы, мокрые от слез глаза, утешая, поглаживал плечи. — Сейчас я понимаю, почему тебя страшит секс. Боишься повторения печального опыта? Глупышка. Он изнасиловал тебя, не дав почувствовать подлинного наслаждения, которое приходит только с настоящей любовью… Мне кажется, я сумею залечить твои раны, потому что без памяти тебя люблю.

— Правда? — Шила робко подняла глаза.

— У меня нет причин лгать. С самой первой встречи меня неудержимо влекло к тебе, а ты упорно воздвигала между нами барьеры. Знай, я, какая психологическая травма тому причиной, вел бы себя тактичнее. Но поверь, терпение мое не безгранично. Твое прошлое не должно стоять между нами. С ним покончено. Думай о нашем будущем. Ты слышишь… в саду заиграл оркестр. — Роналд подхватил Шилу и закружил по комнате.

— Это наш первый вальс, — смущенно улыбнулась она. Напряжение вдруг покинуло ее. Она только ощущала, как в ритм вальсу бьются их сердца. Закружившись, они рухнули в гостиной на диван, и Шила, хмелея от возбуждения, сама прильнула к губам Роналда. Поцелуй был долгим, страстным. Она чувствовала жаркие ладони любимого на своей груди, на бедрах, повсюду и буквально упивалась этими ласками.

— Ты говорил, что в номере две спальни?

Роналд замер от неожиданности.

— Хочешь, чтобы я отнес тебя туда?

Шила в ответ лишь тихонько засмеялась.

— Нет, ты скажи вслух. Только тогда поверю.

— Я люблю тебя, Ронни, и хочу быть твоей.

— Даже если мы потом станем просто любовниками?

— Да.

— Ты отдаешь отчет тому, что сейчас сказала?

— Да! Да! Да!..

Роналд стремительно подхватил ее на руки, ногой распахнул двустворчатую дверь в спальню. Комнату освещал мягкий свет бронзовой лампы под абажуром, стоящей на тумбочке в изголовье огромной кровати. Осторожно опустив Шилу на шелковое покрывало, он вдруг заглянул ей в глаза и сказал:

— Посмотри, я приготовил тебе… подарок…

— А что это?

Тут только Шила заметила рядом с лампой маленькую черную бархатную коробочку.

— Наши обручальные кольца.

— Ронни, — прошептала она, задохнувшись от волнения. — О Ронни!

— Мы не вернемся в Лондон, пока не обвенчаемся.

— Я не верю своим ушам.

— Поверишь звону свадебных колоколов… Помнишь, что ты нагадала нам на картах?.. Уже тогда я понял — сама Судьба сводит нас.

Невыразимая радость захлестнула Шилу. Она покрывала лицо Роналда поцелуями, исступленно повторяя:

Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя, Ронни! Я влюбилась с первого взгляда, но тщательно скрывала свои чувства, боясь, что тебе нужен от меня лишь секс.

— О, дорогая! Секс без любви в жизни зрелого мужчины почти ничего не значит. Легкая эмоциональная встряски — не более. Ради чего, ты думаешь, я постоянно преследовал тебя… чтобы заняться сексом?..

— Но ты все время твердил об этом!

— Я расставлял сети, хитрил, ходил кругами, бросал вызов с единственной целью — убедиться, встретит ли моя любовь, столь же сильное ответное чувство. Иногда мне и вправду казалось, что ты испытываешь меня.

— Понимаешь, когда я впервые увидел тебя, то понял: ты — живое воплощение моего идеала женщины. Ты была всем, о чем я мог мечтать. Я навел кое-какие справки о тебе, в том числе у Каспара Эббота. Он сказал: «Шила Грейс моя самая большая надежда» — и посоветовал посмотреть вечером одну твою рекламу по шестому лондонскому каналу. Я посмотрел и пришел в восторг.

— Ты разыгрываешь меня!

— Хорошо, Фома неверующий, слушай, — засмеялся Роналд. — Хочешь, расскажу весь сюжет по кадрам?.. Джунгли, пантера, затем машина, длинная и блестящая, вылетает из зарослей, словно пуля из ружья. Звучит музыка, и голос диктора за кадром: «Дикая штучка!»

— За тот проект я получила первую свою награду.

— И за рекламу «Пегаса» тоже получила бы, если бы закадычная школьная подружка не подвела тебя.

— Было подло с твоей стороны шантажировать меня этой ужасной историей, в которую я нечаянно влипла!

— Согласен, но у меня не было другого выхода. Я искал тогда повода к сближению, поскольку ты демонстрировала явное ко мне пренебрежение, а я привык, что женщины заискивают передо мной, перед моей властью, деньгами… А после знакомства с тобой у меня появилась надежда: вот та единственная, которую я столько ждал и которая полюбит меня, а не мой кошелек. Гордая, независимая, бесхитростная. Единственная реальная возможность контактов с тобой, как я понял, это затеять какое-нибудь общее дело. Тогда и пришла мне в голову идея заставить тебя поработать над рекламой часов «Престиж». А когда ты принесла проект, меня просто поразили изящество и лаконизм решения. Ко всем твоим прелестям Бог еще и щедро одарил тебя талантом.

— Спасибо, мне действительно важно знать, что ты ценишь во мне не только женщину.

— Даже больше, чем ты думаешь. — Роналд нежно поцеловал ее в губы. — У тебя впереди блестящее будущее, и я, чем могу, всегда буду помогать тебе. Моя мама тоже сделала неплохую карьеру. Кстати, в ближайшее время мы должны слетать к ней в Лос-Анджелес.

— А чем она занимается?

— Она — главный редактор журнала «Звезды кино», — не без гордости сообщил Роналд. — Я уже рассказывал ей о тебе, правда, не признался, что по уши влюблен.

Шила рассмеялась и чмокнула его в щеку.

— Но я уверен, мама и так обо всем догадалась, — хмыкнул он. — Как и Сара. Ей хватило одного взгляда на тебя, чтобы понять, что именно такую женщину я ждал всю жизнь, поэтому в отчаянии и ринулась за мной в Нью-Йорк. Думала, наведет мосты. Но ничего не вышло. С тех пор, как я заработал первую крупную сумму, многие красотки старались притащить меня к алтарю. К каким только ухищрениям они ни прибегали, и я привык считать всех женщин лживыми, хищными и… в общем… распутными…

— И про меня тоже так думал?

— Нет! Но я всячески старался спровоцировать ситуацию, в которой ты могла бы проявить свое истинное лицо. Помнишь изысканное платье, которое я тебе прислал?

— По-твоему, я могу забыть? Это было верхом непристойности, будто ты отдавал распоряжение своей содержанке или рабыне! Меня твоя выходка возмутила и обидела до глубины души.

— Дорогая, но ты не представляешь, сколькие заглотили бы крючок вместе с наживкой, наплевав на унижение.

— Только не я! — отрезала Шила.

— Я знаю. — Глаза Роналда светились нежностью, любовью и гордостью. — Увидев тебя на пороге своего дома в скромном, простеньком изумрудного цвета платье, услышав гневную отповедь насчет моего «подношения», я умилился. В тот момент мне хотелось покрыть тебя поцелуями с головы до пят.

— Ронни, я надела свой лучший наряд. — Она лукаво улыбнулась.

— Ты в любом хороша, моя прелесть. Когда в тот вечер незваной явилась Сара, я чуть не убил ее. Она все испортила, причем сделала это намеренно. А затем, чтобы вконец расстроить нас, объявилась в аэропорту.

— Мне было очень больно, когда на глаза попалась ваша фотография в газете. — Шилу даже передернуло. — Я уже любила тебя тогда. Твой звонок из Нью-Йорка лишь подтверждал мои подозрения, сколь лжив и изворотлив Роналд Ирвинг…

— Я знал, что твое самолюбие сильно задето. Мне было невыносимо думать, что сочтешь меня подлецом, но ты даже не захотела со мной разговаривать.

Шила покраснела и призналась:

— Мне было очень больно, я боялась заплакать.

— О!

Долгим поцелуем Роналд приник к ее губам, потом стал осторожно раздевать. Расстегнул пуговки шелкового жакета, крючки лифчика, молнию юбки… Он словно священнодействовал, то ли щадя ее стыдливость, то ли боясь ненароком выдать нетерпение. Свою одежду он скинул быстро и ловко, но, к удивлению Шилы, даже не сделал попытки занять место рядом с ней, а остался стоять на коленях у кровати.

— Я ворвался в твою жизнь, круша все на своем пути, хотя на самом деле страшился сделать хоть один неверный шаг и потерять тебя навсегда… А сейчас я бесконечно счастлив уже тем, что любуюсь твоим обнаженным телом, наслаждаюсь запахом твоей кожи, ласкаю грудь, смотрю, как страсть туманит твои глаза… Я с трудом сдерживаюсь, но готов подождать, если ты все еще боишься физической близости.

— С тобой я ничего не боюсь, Ронни. Иди сюда и… научи меня всему…

Где-то далеко в парке все еще звучали вальсы, но Шила и Роналд не слышали их.

Он вошел в нее плавно и осторожно. Не как завоеватель. И только когда ее лоно приняло его целиком, усилил натиск. Шила выгнулась дутой и бедрами подалась навстречу, почувствовав прилив неведомых сладостных токов.

— О-о-о…

Они упивались друг другом. Достигали пика блаженства и погружались в нирвану, а потом опять взмывали на волне страсти.

— Устала? — тихо спросил Роналд, когда наступило утро и солнечный свет начал пробиваться сквозь неплотно задернутые шторы спальни.

— Кажется, я никогда не смогу устать. Мне несказанно хорошо… Не думала, что так бывает.

Он засмеялся.

— А будет еще лучше. Ты сама не ведаешь, какой чувственностью наделена, как упоительно твое тело.

— Ты говоришь правду?

Роналд поцеловал ее в запекшиеся губы.

— Дурочка. Зачем мне лгать или притворяться? Ты создана для любви. Страсть у тебя в крови.

— Но в первый раз… я не испытала ничего подобного, — залепетала Шила.

— Забудь Фрэнка! Его следует поставить к стенке и расстрелять за все, что он проделал с тобой. Он поступил как насильник. Они тем и опасны, что калечат психику женщин. Слава богу, твою душевную травму мы исцелили.

— Я долго и думать боялась о физической близости, поэтому… поэтому так и затянулись наши платонические отношения с Тимоти… Хотя, наверное, с ним мне не было бы так хорошо, как с тобой.

— Забудь и о нем! — фыркнул Роналд. — У некоторых пар нет будущего, хотя они всю жизнь делят кров. Многие женщины никогда не испытывали оргазма.

— Разве так бывает? — изумилась Шила.

— Конечно.

— Но почему?

— Святая простота! Одни в постели зажаты, стесняются якобы низменных порывов, другие от природы холодны, фригидны. Те, кто поумней, мастерски имитируют оргазм, стараясь удержать при себе мужчину.

— Боже, какой ужас!

— Запомни, в том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, если они любят друг друга, нет ничего общего с развратом. Они могут и должны уметь доставлять себе то удовольствие и наслаждение, которое только усиливает их чувства. Я умираю от нежности к тебе… Я…

Глубокий вздох вырвался из груди Роналда. Шила ответила ему долгим, протяжным стоном.

— Боюсь, Ронни, я… ненасытна.

— Тогда берегись! — Роналд стремительно опрокинул ее навзничь.

Два дня они не выходили из гостиницы. Еду, вино, фрукты им доставляли в номер, но главным для влюбленных было удовлетворение изголодавшейся по ласкам плоти. А еще они с наслаждением погружались в прохладную голубую воду небольшого бассейна, куда можно было попасть прямо из ванной комнаты.

— Послушай, дорогая, ты знаешь, который час? — Роналд подтянулся и выбрался на мраморный бортик бассейна.

— Нет, а что?

Его крепкое, бронзовое от загара тело эффектно сверкало брызгами. Она с нежностью подумала, что Роналд совершенен, как греческий бог.

— У тебя не так много времени, чтобы привести себя в порядок.

— Мы разве куда-нибудь торопимся? — рассмеялась она, переворачиваясь на спину. — К черту завтрак, не хочу есть. Лучше еще поплаваю.

— Вылезай, пожалуйста, иначе мы опоздаем.

— Куда, Ронни? — Она скорчила капризную гримасу.

— Не скажу.

— Ах, вот как?! — Шила озорно забила по воде ладонями, окатив Роналда с головы до ног.

— В полдень мы должны быть в одном присутственном месте.

— В каком?

— Не скажу.

— Тогда можешь отправляться один.

— Туда, моя дорогая, в одиночку не являются.

— Приличия не позволяют?.. Так знай: меня всегда смешили идиотские светские условности, правила этикета и тому подобные глупости. Ты забыл, что я из простой провинциальной семьи, не вхожей в так называемое общество. Тебе либо придется к этому привыкнуть, либо… пока не поздно, одуматься.

— Вот мы уже и ссоримся, — упрекнул Роналд. — Не порть себе и мне настроение. Момент не подходящий.

— Скажите, пожалуйста! — Шила нехотя подплыла к ступеням бассейна.

Роналд протянул ей руку, набросил на плечи махровое полотенце и стал, как маленькую, старательно вытирать, не обращая внимания на недовольную гримаску Шилы.

— Держу пари, наш визит придется тебе по душе. Любая женщина на твоем месте прыгала бы от счастья.

— Не все женщины одинаковы.

— В данном случае все. — Лукавый огонек в его глазах заставил Шилу сменить гнев на милость. Она чуть улыбнулась. — Ладно, не буду тебя томить. В полдень в мэрии состоится… наше бракосочетание!

Новость ошеломила ее настолько, что Шила не могла вымолвить ни слова, слезы полились по щекам, дыхание перехватило. Роналд заглянул ей в глаза и нежно поцеловал.

— В ванной, кажется, есть фен, успеешь высушить волосы.

— Я, кажется, не захватила с собой косметику, — растерянно бормотала она.

— Зачем она тебе, моя прелесть? Ты и так прекрасна.

— А что мне надеть? Не могу же я явиться на собственное бракосочетание в костюме, в котором хожу в офис?

— Вижу, тебе не чужды предрассудки.

Шила расхохоталась, так как попалась на собственную удочку.

В гостиной на столе их ждал завтрак, но от возбуждения кусок буквально не лез ей в горло.

— Не понимаю, когда ты успел все устроить? Можно было и не пороть горячку.

Роналд вскинул брови.

— Я не Тимоти, моя дорогая, чтобы ждать у моря погоды. Предпочитаю держать в руках вожжи судьбы: в данном случае хотя бы в виде официального документа на гербовой бумаге с печатью… Вена цивилизованный европейский город, где браки иностранцев отнюдь не в диковинку.

— Но когда же ты все-таки смог об этом договориться?

— Ты спала вчера утром как убитая, чем я и воспользовался. Остальное — дело техники: употребил свое влияние, пустил в ход связи, настоял, наконец. В виде исключения получил приглашение на сегодня, так что давай явимся без опозданий, а вечером закатим пир на двоих. — Роналд чмокнул Шилу в макушку, притянул за плечи к себе. — Давай договоримся так. Когда процедура закончится, я заскочу в свою контору — там скопились кое-какие важные бумаги, которые мне необходимо подписать, потом позабочусь о праздничном ужине. А ты тем временем поброди по здешним магазинам и купи, пожалуйста, самое роскошное свадебное платье. Я хочу, чтобы мы оба запомнили этот день.

— Разве мы не будем венчаться в церкви? — робко спросила Шила, и легкая тень омрачила ее лицо.

— Непременно. Вернемся в Лондон и обвенчаемся. Я не лишу тебя и себя обряда, освященного Богом, не заставлю огорчаться родных и друзей, не дам повода журналистам соревноваться в злословии, а Саре Селби продолжать строить матримониальные планы. Пусть все знают: Роналд Ирвинг сделал выбор.

Процедура бракосочетания в мэрии была обставлена довольно торжественно, но все равно ей не хватало благоговейной возвышенности, которая возникает перед алтарем. Шила рассеянно слушала напутственные слова, запомнила лишь, как Роналд размашисто поставил свою подпись в каком-то фолианте, и как дрожащей рукой поставила свою подпись рядом, чуть заехав на соседнюю строчку.

Под руку с мужем она вышла на улицу.

Яркое солнце ударило новобрачным в лицо, и Шила подумала: хорошее предзнаменование.

Роналд наказал не экономить, когда положил ей в сумочку свою кредитную карточку, и на цены не обращать внимания. Впервые в жизни Шила Грейс могла позволить себе купить то, о чем раньше не смела, даже мечтать.

Проходя мимо больших дорогих магазинов, она останавливалась у нарядных витрин, приглядывалась, мысленно прикидывая на себя выставленные, на обозрение платья. Они были великолепны — воздушные, фантастически пышные, кипенно-белые — не платья, а нечто сказочное, волшебное. Но лишь одно покорило ее воображение — длинное, узкое, без единой оборки чудо из голландского кружевного полотна цвета старинного серебра.

Шила толкнула дверь и вошла в довольно скромный по размерам магазинчик. Здесь тихо звучала музыка, тонко пахло дорогими духами, вешалки с платьями располагались не рядами на стойках, а висели на стенах, будто картины на какой-нибудь художественной выставке.

Шила опустилась в одно из уютных кожаных кресел и стала неторопливо присматриваться к выставленным образцам. Она вдруг успокоилась, поняв, что непременно найдет здесь вещь по душе.

Так и случилось. Пожилая дама-продавщица, появившаяся как из-под земли, любезно поприветствовала посетительницу и, сев в кресло напротив, поинтересовалась, на чем та остановила свой выбор и почему.

Не меньше часа они обсуждали коллекцию, действительно изысканную. Секрет оказался прост — здешние кутюрье предпочитали черпать вдохновение в работах старых мастеров, делая ставку не на сиюминутную моду, а на то, что отобрано и проверено поколениями и временем.

Потом Шила примерила то самое кружевное платье, которое заметила в витрине.

— Далеко не все женщины умеют увидеть себя со стороны, — улыбнулась продавщица. — Вам оно удивительно идет по фактуре, цвету, покрою. Вы — англичанка, если не ошибаюсь?.. По-моему, в интерьерах какого-нибудь замка вы смотрелись бы так, будто сошли с фамильного портрета. Гордая посадка головы, прямая спина, тонкая талия…

— Я отнюдь не из аристократов, — рассмеялась Шила.

— Не в том дело. Поверьте, мне будет жаль, если платье окажется вам не по карману. Оно недешево стоит из-за кружев, изготовленных не бездушной машиной, а вручную. К нему прилагаются атласные серебристого цвета туфли на шпильке. Примерьте?

— Разумеется.

Из глубины подсобки молоденькая помощница принесла коробку. Туфли оказались Шиле впору, а вот платье… Платье требовалось немного удлинить и чуть, самую малость, расставить швы на бедрах, чтобы не так вызывающе обтягивало.

— Завтра будет готово.

Шила расстроилась.

— Понимаете, мне надо сегодня.

— Нет проблем. Полистайте журналы, выпейте кофе… Вам по-венски нравится или предпочитаете по-турецки, может, капуччино?.. Посидите или погуляйте… Вы наш оперный театр уже видели? Он отсюда недалеко. А мы пока займемся делом.

— Я лучше побуду у вас. Отдохнуть мне не помешает. Такой уж сегодня выдался день — столько сразу непредвиденного…

— Если курите, могу предложить сигареты. Меня, например, они успокаивают.

— Нет, я не курю, благодарю вас. Однажды попробовала — не понравилось. А позвонить от вас можно?

— Пожалуйста.

— Я хочу поговорить с мамой. С Англией здесь автоматическая связь?

— О да, конечно. Код найдете в справочнике.

— Вы не беспокойтесь, — добавила Шила. — При оплате покупки я прибавлю сумму по международному тарифу за разговор…

Сквозь витринное стекло Шила наблюдала жизнь улицы. Дневная жара пошла на убыль, тени деревьев легли на мощенную булыжником мостовую и узорные плиты тротуара, стало многолюдней. Шила, вытянув ноги, блаженно утопала в глубоком кресле, наслаждаясь тишиной и покоем. Кофе по-венски был давно выпит, но его аромат витал в воздухе.

Несколько раз она набирала номер телефона в Суиндоне, однако прорваться не могла, все время оказывалось занято: мать не отказывала себе в удовольствии всласть поболтать с кем-нибудь из приятельниц. Про себя Шила невольно подбирала слова и строила фразы, чтобы сообщить о сегодняшнем событии. Они не должны звучать чересчур патетически. Междометия, восклицания, «ахи» и «охи» в любом случае будут ответом, поскольку Дебора Грейс отличалась впечатлительностью, свойственной эмоциональным натурам. Легко приходила в возбуждение, легко поддавалась панике или впадала в эйфорию и тогда могла совершать непредсказуемые, невероятные поступки, о которых потом жалела.

Шила пришла к выводу, что должна быть краткой, дабы избежать вопросов, требующих разъяснений, подробностей, словом, разговора с глазу на глаз. Все детали потом, когда увидятся, а не сейчас.

Когда связь сработала, и послышался голос матери, волнение все равно невольно охватило Шилу.

— Мамуля, милая, это я.

— Детка, какая радость! Умница, что звонишь, я сильно соскучилась… Ты здорова? У тебя все в порядке? Как дела?.. Вчера разбирала вещи на чердаке и наткнулась на твои школьные рисунки… Как с погодой? У нас дождливо и довольно прохладно, а в Лондоне?

Шила не стала сообщать матери, что звонит из Вены, иначе придется объяснять, почему здесь оказалась.

— Послушай, мам… Поздравь меня. Я вышла замуж.

— Ах! Какое счастье, доченька!.. Кент, иди скорей сюда! Потрясающая новость — наша девочка вышла замуж!.. Признайся, это совершенно иное психологическое состояние для женщины, разве нет?

— Еще не поняла.

— Со временем поймешь. Я так взволнована, так рада за тебя. Готова смеяться и плакать одновременно. Скажи, когда ждать тебя с мужем у нас?

— Извини, мамуля, я не могу больше разговаривать.

— Понимаю. Тебе сейчас не до меня. Алло!.. Тебя почему-то стало плохо слышно…

В салоне действительно появились новые покупательницы, с любопытством разглядывавшие дамские аксессуары, разложенные под стеклом на прилавке, а затем, услышав, очевидно, звяканье колокольчика, из подсобки вышла продавщица. Это и дало Шиле повод закруглиться. Облегченно вздохнув, она опустила трубку на рычаг.

Откуда было знать Деборе Грейс, что дочь звонит не из лондонской квартиры, или из офиса Эббота Каспара, или из дома Тимоти Стринга. Возбуждение переполняло ее до краев.

— Дебора, ты ведешь себя так, будто никогда не предполагала услышать эту новость. — Кент Грейс, в отличие от жены, отличался уравновешенным характером, по достоинству оцененным персоналом клиники, где доктор работал не один десяток лет. — Уймись!

— Ты ничего не понимаешь. Затянувшиеся помолвки коварны. Они часто кончаются ничем. Я, признаться, немного опасалась.

— И, как видишь, совершенно напрасно.

Дебора металась по гостиной, рылась в каких-то ящиках, лихорадочно переворачивала стопки белья в гардеробе.

— Что ты ищешь? Можно подумать, нечто важное.

— Конечно. Я давно приготовила для Шилы и Тима кое-какие подарки и напрочь забыла, куда их припрятала. Вот будет фокус, если к завтрашнему дню не найду.

— А при чем тут завтра?

— Притом, что утром отправлюсь в Лондон. Надеюсь, наша машина в порядке и ты обойдешься денек без нее?.. Хочу немедленно поздравить молодых.

— По-моему, ты порешь горячку, дорогая.

— А ты, как всегда, споришь. Не трать зря слова. Тебе не удастся отговорить меня.

Доктор безнадежно махнул рукой.

Всю дорогу Дебора весело напевала. Она будто расцвела и помолодела. Еще вечером подкрасила начавшие седеть волосы, чуть подвела глаза, румяниться не стала — щеки и так горели от душевного подъема. Усталости не чувствовалось совершенно, и она даже не огорчилась, когда констебль оштрафовал ее при въезде в Лондон за превышение скорости.

У дома на Грин-роуд, где дочь снимала квартиру, Дебора нетерпеливо просигналила, потом позвонила в дверь.

Тишина.

Дебора несколько удивилась, забарабанила по двери кулаком.

Все напрасно.

На шум вышла соседка. Дебора извинилась за причиненное той беспокойство и осведомилась о Шиле. Оказалось, ее не видели здесь уже несколько дней.

Только тут миссис Грейс несколько подрастерялась, хотя виду не подала. Логика подсказывала, где наверняка можно найти дочь. Конечно, в доме Стрингов! Дебора уже была там однажды, когда праздновали помолвку Шилы и Тимоти.

Довольно долго она плутала, вспоминая маршрут, по которому ехала тогда с мужем, проклинала свою плохую зрительную память, но, в конце концов, узнала и улицу, и домик с чудесными цветами под окнами. Окончательно же Дебора убедилась, что попала по назначению, когда угадала в седовласой женщине, копавшейся в земле, мать Тимоти.

Хмурое лицо Фанни озадачило Дебору. Миссис Стринг явно пребывала не в духе. Недоброе предчувствие кольнуло ей сердце, однако она широко улыбнулась, готовая по-родственному заключить Фанни в свои объятия.

Та же молча окинула взглядом прическу и нарядный костюм гостьи, и здороваться явно не собиралась.

— Моя дорогая, вы трудитесь, даже когда в доме праздник… Я прилетела сюда как на крыльях. Искренне, от всей души поздравляю вас и себя с событием, которого мы обе так долго ждали.

Лицо Фанни перекосилось.

— Не торопитесь с поздравлениями, миссис Грейс. Они неуместны… Или вы таким «дипломатическим» приемом пытаетесь навести мосты?.. Да поймите же, Тимоти и Шила не поссорились, а разорвали помолвку раз и навсегда.

Губы Деборы побелели, сердце ухнуло и болезненно сжалось.

— Ничего не понимаю.

— А я давно поняла — они не пара. Ваша дочь особа самоуверенная, но лишена элементарной женской порядочности. Она расчетливо водила Тима за нос, а сама поглядывала на сторону. Таких, как она, берут не в жены, а в любовницы.

В голове Деборы царил полный хаос. Мысли путались. Неужели Шила солгала? Зачем?.. Нет, это на нее не похоже. А все обвинения в ее адрес просто оскорбительны!

— Я могу переговорить с вашим сыном? Возможно, Тимоти не успел сообщить вам, что изменил ранее принятое решение?..

— По милости вашей дочери он серьезно болен, и я не позволю, чтобы своим визитом вы нанесли ему очередную травму. Прошу вас уйти и никогда впредь не пытаться переступать порог моего дома.

В Суиндон Дебора Грейс вернулась совершенно разбитой. Кент не узнал жену — так та осунулась и словно почернела. К тому же ее била мелкая дрожь.

— Что случилось?

— Шила не вышла замуж за Тимоти, — непослушными губами едва вымолвила она.

— Тогда за кого? — изумился Кент, не ожидавший такого поворота событий.

— Не спрашивай… Не знаю. Помоги, мне что-то нехорошо…

 

Эпилог

Шила узнала, что мать слегла с микроинфарктом, лишь через несколько дней, когда вернулась из Вены. Она простить себе не могла, что счастливейшее в ее жизни событие обернулось столь драматично для любимой матери. Чувствовала себя кругом виноватой. Родители не присутствовали и на венчании, так как Дебора не могла встать с постели, а Кент даже на день не хотел оставлять жену без присмотра.

Роналд предлагал родителям жены помочь перебраться из Суиндона в Лондон, но они наотрез отказались. Шила подозревала, что мать считает ее брак с Ирвингом неравным и потому обреченным на бесславный конец. Поначалу, только познакомившись с Роналдом, Шилу тоже всерьез беспокоила социальная пропасть, которая их разделяла, пока она не убедилась: у любви нет преград.

Отец и мать постепенно обвыклись, во всяком случае, избавились от комплекса, который мешал их сближению с зятем. Надо сказать, именно ему в основном принадлежала заслуга в том, что отношения сгладились и постепенно стали даже теплыми. А через год у Шилы и Роналда родился первенец, которого дедушка с бабушкой, естественно, обожали…

Заботы о доме, малыше, казалось, целиком поглотили Шилу. Она отлично справлялась с новой для себя ролью матери, жены, хозяйки, блистала на раутах и приемах, но все чаще тосковала по работе в «Эббот компани».

Хотя добросовестно выполненная по ее разработкам реклама часов «Престиж», часто мелькавшая на экране телевизора, слегка раздражала Шилу одной ей, заметными шероховатостями и неточностями, отложенные в долгий ящик остальные проекты вообще не давали покоя. Она чувствовала себя предательницей по отношению к самой себе.

Иногда, когда мужа не было дома, Шила запиралась в его кабинете и бралась за эскизы. Творческая мысль жаждала выхода, фантазии будоражили, а отвыкшая от карандаша рука не слушалась.

Роналд сильно удивился, когда однажды утром к завтраку Шила вышла в строгом деловом костюме.

— Ты куда-то собираешься?

— Да, Ронни, — решительно сказала она. — Я уже созвонилась с Каспаром Эбботом и сообщила, что с сегодняшнего дня приступаю к своим обязанностям.

Он ласково похлопал жену по руке.

— Я видел, как ты тоскуешь, и знал: золотая клетка не для тебя, рано или поздно натура все равно возьмет свое.

Шила рассмеялась.

— Намекаешь на мой характер?

— Он мне всегда нравился и теперь тоже.

Как на крыльях Шила влетела в офис, где даже запахи были родными. В радостном возбуждении она кивала знакомым и удивлялась, что здесь еще помнят ее, а в лифте даже расцеловалась с чопорной секретаршей, которую когда-то побаивалась.

На этаже руководства по-прежнему вдоль всей стены висели свежие рекламные постеры. Она сбавила шаг и стала внимательно их рассматривать, поэтому не сразу услышала за спиной шаги, и, обернувшись, увидела Тимоти.

— Ты?!

— Здравствуй, Шила.

Сердце ее сразу защемило, прошлое, которое казалось давно забытым, напомнило о себе.

— Как ты живешь? Надеюсь, счастлива?

— А ты?

Знакомым жестом Тимоти пригладил волосы, пожал плечами.

— Живу…

— Как мама?

— Полгода назад я похоронил ее.

— Извини, не знала. — Шила дружески тронула его за руку. — Я виновата перед тобой, Тим, но, если можешь, прости…

— Я сам во всем виноват, Шила. Нелепо и глупо упустил свое счастье.

— Ты милый, добрый человек, Тим, оно когда-нибудь обязательно придет и к тебе.