Вернувшись в одиночестве на борт «Наследия страданий», Дейн Лиан принял командование юужань-вонгским флотом. Заняв покои прежнего господина, он немедленно отдал распоряжение, подготовку к которому начал еще месяц назад, когда уяснил, как будет проще всего разобраться с Итором. Шедао Шай тогда отверг его идею, но ведь истинный повелитель Дейн Лиана одобрил ее, а потому сейчас как раз пришло самое время привести план в действие.
Десять йорик-коралловых корабликов овальной формы вырвались из гнезд, специально вживленных в корпус «Наследия страданий», и устремились в сторону планеты. Не такие замысловатые, как кораллы-прыгуны, эти беспилотные капсулы обладали зачаточным интеллектом, который позволял им замкнуть луч довина-тягуна на планетарном ядре Итора и направить падение прямо в образовавшийся гравитационный колодец. Когда истребители ворвались в верхние слои атмосферы, их внешняя оболочка заполыхала и стала с необычайной быстротой осыпаться. В мгновение ока двенадцать крошечных капсул разлетелись по дневной стороне планеты, став практически недосягаемыми для сил противовоздушной обороны.
* * *
В медицинском отсеке «Ралруста» неподалеку от громоздкого резервуара с бактой и плавающим внутри Корраном Хорном стоял адмирал Кре’фей и тревожно выслушивал отчет помощника, переговариваясь с ним через комлинк.
— Адмирал, «Радуга» засекла десяток гравитационных аномалий невероятных размеров прямо посреди скопления флота юужань-вонгов. — Делавший доклад офицер-ботан тихо взрыкнул. — Несколько объектов размером с коралла-прыгуна ворвались в атмосферу Итора. «Радуга» докладывает о вспышках в воздухе.
— Вспышки? Мне срочно нужно на мостик! Свяжитесь с «Химерой»! — Щелкнув тумблером, адмирал отключил комлинк и повернулся к Люку Скайуокеру, чтобы узнать, что он думает о таком странном поведении юужань-вонгов. Вопрос так и застыл на губах Кре’фея, так как джедая в этот момент, словно электрическим током, била дрожь, и он корчился от боли, привалившись к переборке.
* * *
Маленькие органические корабли один за другим вспыхивали в воздухе над Матерью Джунглей, застилая околоземное пространство Итора непроглядной пеленой белесого тумана. Крошечные капельки росы оседали на верхушках самых высоких деревьев баффорр, дымка и влажный воздух служили отличным прикрытием для микроорганизмов, распыленных над джунглями и с немыслимой быстротой прокладывавших себе путь к поверхности планеты. Джунгли были для них, что стадо таунтаунов для вечно голодного снежного монстра вампы. Пожирая все на своем пути, они размножались в геометрической прогрессии и продолжали распространяться по лесам беззащитной планеты.
Порождаемая бактерией черная слизь медленно сползала с крон деревьев, все ниже и ниже стекая по ветвям. Для природы Итора она была почти что кислотой, ветви и листья опадали от соприкосновения с нею, разнося вирус по самым укромным и потаенным уголкам джунглей. Летучий шамарок выпорхнул из гнезда и попытался скрыться от карающей длани судьбы, но черные маслянистые пятна на ее крыльях в мгновение ока разъели плоть, отправив несчастное существо в последний пикирующий полет к поверхности планеты.
Длиннохвостая змейка-аррак плавно соскользнула со своего насеста и мертвой хваткой вцепилась зубами в пернатого. Урча от удовольствия, она заглатывала редкую добычу, еще не зная, что покончив с птицей, бактерия примется и за нее. Насытившись, змея отползла к своему лежбищу, но было уже поздно: буквально через несколько мгновений она забилась в жуткой предсмертной муке, когда микроорганизмы принялись разъедать ее тело изнутри. Вскоре от нее осталась лишь зловонная лужица протоплазмы, которая стала быстро растекаться по окрестностям.
Ветви по-прежнему осыпались на землю, перенося туда все новые и новые колонии бактерий. Дерево разжижалось, производя достаточно протоплазмы для того, чтобы черная лужица вскоре превратилась в бассейн, а потом — в огромное озеро. Зловонная жидкость начала растекаться по нижним уровням Матери Джунглей, обгладывая корни растений, опрокидывая наземь гигантские многовековые деревья и пожирая их еще до того, как успевало замолкнуть эхо от ударов, сопровождавших их падение.
Ничто органическое на Иторе не могло противостоять бактерии. Она вгрызалась в почву, уничтожая насекомых и даже своих собратьев-микробов. Она проникала в норы грызунов и наполняла собой туннели, выкопанные червями. Застигнутых врасплох подземных жителей смертоносная волна просто вымывала из убежищ, разъедая плоть и кожу, а потом возвращалась, чтобы завершить трапезу скелетом.
Волна шла по корням, сверху вниз и снизу вверх. Если корневая система была полой, растение попросту падало на землю. К другим, более стойким, бактерия имела свой, особый подход, прогрызаясь к самой сердцевине и пожирая растения изнутри. Черная слизь просачивалась наружу, покрывая стволы. Ветви осыпались на землю, разбрызгивая протоплазму. Наконец наружу извергался поток гнойного нектара; кора дерева раскалывалась, и оно свергалось вниз со своей высоты.
Бактерия наступала быстро и безжалостно. При таком масштабном поглощении органики в воздух выделялось немыслимое количество водорода и кислорода. Температура на планете быстро поднималась, океаны темнели, буквально за считаные секунды на лик Итора спустилась тень.
В последнюю очередь вирус добрался до высокогорных участков планеты, достигнув того места, где покоился труп Шедао Шая. Его крепкая кожа секунду или две еще сопротивлялась прожорливым бактериям, но крошечные организмы быстро нашли себе лаз в тех местах, где тело было вспорото сверкающим серебристым лезвием. Вирус проник внутрь, жадно набросившись на кости и сухожилия. Скелет рассыпался на кусочки, разжиженные кости медленно таяли, расточая в воздух зловоние. В конце концов микробы сожрали его череп, окончательно избавив некогда зеленый и цветущий мир от существа, чья смерть предполагала его спасение.
* * *
С тяжестью на душе адмирал Пеллеон рассматривал голограмму, запечатлевшую предсмертный образ Итора:
— Я согласен, адмирал, они что-то сделали с планетой. Содержание кислорода и водорода увеличилось. Температура все еще продолжает расти. Если Скайуокер прав, то вся жизнь на Иторе уничтожена. — Имперский адмирал содрогнулся, будучи не в состоянии представить себе биологическое оружие, способное проглотить целую планету.
Коммандер Йейдж подала голос со своей позиции у сенсорного поста:
— Адмирал, флот юужань-вонгов пришел в движение. Они хотят покинуть систему.
— Вектор Альфа-семь?
— Единственное открытое для них направление.
Пеллеон кивнул и повернулся к маленькой голограмме адмирала Кре’фея в углу приборной панели.
— Они уходят вектором Альфа-семь. Пора и нам выступать, адмирал. Итор взывает к отмщению.
* * *
Дейн Лиан самодовольно скалился, разглядывая передаваемое виллипом лицо Цавонг Ла, мастера войны юужань-вонгов:
— Все произошло в точности так, как вы предсказывали, мой повелитель. Шедао Шай мертв. Угрозы Итора больше не существует. Я взял на себя смелость отдать нашему флоту приказ об отступлении.
— Великолепно! — Наконец и мастер войны позволил себе удовлетворенную улыбку. — Ты хорошо потрудился, Лиан. «Наследие страданий» отныне принадлежит тебе. Когда вернешься на Дубриллион, тебя будут ожидать новые распоряжения.
— Благодарю вас, повелитель, — благоговейно кивнул Дейн Лиан. — Буду счастлив служить вам верой и... Что это?
Под воздействием неведомых сил флагман юужань-вонгов хорошенько тряхнуло. Виллип сорвался с насеста и грохнулся о палубу. Буквально секунду спустя за ним последовал и новоиспеченный командир юужань-вонгского флота. «Что-то пошло не так!.. Совсем не так». Игнорируя доносившееся от виллипа утробное рычание Цавонг Ла, Дейн Лиан вскочил на ноги и рванул к командному мостику.
* * *
В течение той недели перемирия, которую Корран Хорн смог вытогровать, адмиралы Кре’фей и Пеллеон не сидели сложа руки. Просмотрев запись минувшего боя, изучив технические характеристики больших и малых кораблей противника, они пришли к выводу, что их вполне можно уничтожить, если грамотно воспользоваться недостатками в их конструкции.
Вспоминая боевой опыт с кораллами-прыгунами, которые лишались маневренности, если слишком активно использовали гравитационные воронки, и наоборот, становились практически беззащитными, если перенапрягали двигатели, адмиралы решились провернуть тот же трюк с юужань-вонгским флагманом. По приказу Кре’фея с Агамара был специально отозван крейсер-заградитель «Блистающая радуга». Корабль был надежно укрыт от посторонних глаз за одной из иторианских лун и смиренно ждал своего часа. И вот, как только вражеский флот пришел в движение, заградитель спешно выплыл из укрытия, занял позицию на одной из низких орбит Итора и запустил все четыре гравипроектора. Увеличив почти вдвое эффект от планетарной массы, корабль создал гравитационный колодец таких невероятных размеров, что «Наследие страданий», как магнитом, потянуло обратно к умирающему миру.
Рулевой «Наследия» мгновенно принял контрмеры, подключив к борьбе с гравитацией все имеющиеся на борту довины-тягуны. Корабль замедлил падение на планету, а затем и вовсе его прекратил. Потихоньку он стал выкарабкиваться из гравитационного колодца, и к тому моменту, как Дейн Лиан достиг мостика, «Наследие страданий» уже уверенно двигалось в направлении точки выхода из системы.
К несчастью для Дейн Лиана, команды «Наследия» и для самого живого корабля, «Блистающая радуга» подошла к Итору не только для того, чтобы пугать противника гравитационными проекторами. Пока юужань-вонги сражались с внезапно возросшей массой планеты, офицеры-артиллеристы крейсера-заградителя произвели оптимальную наводку на цель и передали полученную телеметрию всему оборонительному флоту. Каждый истребитель, каждый легкий крейсер и звездный разрушитель союзников вышел на ударную позицию и нацелил весь имеющийся на борту боезапас на флагман юужань-вонгов.
Одна за другой протонные торпеды вычерчивали яркие полосы в звездном небе и вгрызались в коралловую обшивку «Наследия». Освобождавшаяся после взрывов энергия уничтожала нервную ткань корабля и сжигала дотла его довинов-тягунов. Первая ударная волна вспорола кормовую надстройку флагмана, открыв его внутренности безжалостному холоду космоса. Но воздух и экипаж еще не успело выдуть наружу, как накатила вторая, еще более мощная волна. Взорвавшиеся торпеды учинили настоящий хаос на корабле юужань-вонгов, воспламенив его искусственную атмосферу.
Кошмар пришел на мостик юужань-вонгского флагмана вместе с жутким огненным шквалом, перед которым не могло устоять ничто живое. Дейн Лиан был готов кричать от ужаса, но не смог произнести ни звука: воздух испарился из его легких в первые же секунды светопреставления. В памяти тут же всплыл суровый образ Шедао Шая, который требовал от своего нерадивого подчиненного принять боль, сделать ее частью себя самого, чтобы он смог достичь единения с пантеоном богов. В последнее перед смертью мгновение Дейн Лиан осознал правоту своего почившего повелителя. Он отказался от своих низких целей, подчинился боли, и она поглотила его.
Под слаженным огнем союзных сил скелетообразный остов «Наследия страданий» раскололся на части. Горящая корма накренилась в сторону Итора и неумолимо набирала скорость, падая на планету. Центральная конструкция еще держалась минуту-другую, но вот и она сдалась под напором притяжения. Носовая часть, на которой еще оставались дееспособные довины-тягуны, сопротивлялась дольше других, что, однако, тоже не позволило ей избежать уготованной участи.
То, что «Наследие» уже полыхало, врываясь в атмосферу Итора, не имело значения. Одной только невероятной силы трения было бы достаточно, чтобы поджечь насыщенный кислородом воздух. В течение нескольких секунд вся планета была охвачена огнем. Перегретая атмосфера расширялась, заставляя союзные корабли, находившиеся на низких орбитах Итора, броситься на утек. Один из небольших юужань-вонгских корветов также попал под воздействие катаклизма и взорвался, но прочие корабли захватчиков были уже достаточно далеко от планеты, чтобы скрыться от возмездия.
Еще через несколько мгновений флот юужань-вонгов — вернее, то, что от него осталось, — спешно ушел на недосягаемый вектор выхода из системы и растворился в гиперпространстве.
Итор, когда-то мирная и цветущая планета, продолжал полыхать, расцветая ярким пламенем. Вместе с пеплом от этого пожара развеивались и надежды Новой Республики на успешный исход войны.