Струи дождя пузырили воду по расплесканным лужам на аэродроме, когда в мглистом рассвете с надрывом завыла сирена.
В дежурном звене истребителей сигнал тревоги дважды повторили послушные динамики, и тут же вспыхнули красные лампочки. Два летчика, одетых для вылета — в белых гермошлемах и высотных костюмах, — добежали до своих машин и стремительно забрались в глубокие кабины.
Взревели турбины самолетов, раздирая тишину острым вибрирующим свистом. Отблески красного пламени, вырвавшегося из сопел, выхватывали из темноты мокнувших под дождем техников самолетов, механиков и оружейников.
Ведущий пары включил радиоприемник и, еще не отдышавшись после стремительной пробежки, передал на СКП о готовности к вылету на перехват.
— Двадцатый? Ждать команду!
Прошло десять томительных минут. Их отсчитали в кабинах самолетов — ведущего и ведомого — короткие светящиеся стрелки часов, но команды на вылет не последовало. Летчики продолжали сидеть в самолетах, встревоженно прислушиваясь к каждому шороху в наушниках, которые приносили им радиоприемники.
А в это время дежурный на КП передал приказ поднимать летчиков второй группы. Пока посыльный по штабу полка сержант Сироткин бежал к общежитию летчиков третьей эскадрильи майора Карабанова, планшетист на КП вычертил маршрут летящего на большой высоте неизвестного самолета, который пересек нейтральные воды и держал курс в глубь страны. Но об этом знали пока лишь операторы на радиолокационных станциях, штурман наведения и планшетист.
— Лейтенанты Кузовлев и Захарушкин, на аэродром! — громко крикнул сержант, отыскивая выключатель на стене. Пятирожковая люстра высветила комнату и быстро одевающихся летчиков.
К общежитию подъехал автобус. Рядом с шофером сидел майор Карабанов и кивком отвечал на приветствия подсаживающихся в машину летчиков. Майор Федоров остановился рядом с командиром эскадрильи.
— Лейтенанты Кузовлев и Захарушкин, наденьте высотные костюмы, — возможно, придется идти на потолок, — озабоченно сказал комэск. — Как бы нам с тобой тоже не пришлось вылетать, — обратился он к замполиту. — Готовься!
Федоров промолчал.
— Шофер, к высотному домику, — распорядился Карабанов, прислушиваясь к шуму дождя.
Капли стучали по крыше автобуса тысячами надоедливых звонких колокольчиков. Автобус скатился с горы, пронесся по узкой улице с деревянной мостовой, мимо темных окон домов. Майор Карабанов посмотрел на окно своей квартиры, подсвеченное неярким светом ночника.
— Валя не спит, — сказал он тихо замполиту, с нежностью думая о жене.
Майор Федоров вздохнул, встревоженный нахлынувшими воспоминаниями. Люда, провожая его на ночные полеты, тоже никогда не ложилась спать, ждала телефонного звонка с аэродрома. «Скорей бы строители заканчивали последний дом. Приедет Люда с ребятами, и я увижу свою крошечную дочку».
Майор Федоров почувствовал, что приказ выехать на аэродром второй группе отдан не зря. Видимо, границу нарушил неизвестный самолет. Трудно заранее предугадать, как могут развернуться события. Пока нужно лишь правильно организовать действия.
Автобус подкатил к высотному домику. Летчики поспешили переодеваться. Майор Федоров остановился на пороге. Заметив в стороне красный огонек папироски, направился на него. Курил механик самолета, нахлобучив на голову капюшон куртки. При затяжке огонек вспыхивал и на мгновение освещал его нахмуренный лоб, мокрые пряди волос.
— Дежурное звено взлетело?
— Ждут команду, — ответил механик шепотом.
Быстро переодевшись, Кузовлев и Захарушкин заняли места в автобусе. Высотные костюмы преобразили их.
— Я с вами на стоянку! — сказал майор Федоров, любуясь офицерами. Нравились ему рослые парни. С мальчишеских лет он представлял летчиков этакими богатырями, а самого природа обидела ростом. Наверное, сказались блокадные дни в Ленинграде. Растущий организм не получал тогда питания. Мать до сих пор режет хлеб маленькими кусочками. И ни одну крошечку не выбрасывает. Иногда ему было неудобно перед гостями — подумают, скупые. Страшно вспомнить, но как он хотел есть в те тяжелые дни! До сих пор не забыл вкус блокадного хлеба!
Шофер лихо промчался по бетонированной рулежной дорожке. На стоянке третьей эскадрильи около расчехленных истребителей озабоченно суетились техники самолетов и механики. Разговаривали между собой тихо, встревоженные обстановкой. Как во время войны — курили из кулака, а переноски прикрывали брезентом и полами курток.
Замполит проследил, как Кузовлев и Захарушкин забрались в кабины. Через минуту грозно засвистели турбины истребителей, заглушая шум дождя.
— На КП, — приказал майор Федоров шоферу.
Первые проблески вари тронули край неба, но темнота не отступила, сгущенная глухими черными тучами. Неожиданно для себя замполит отметил дробный стук капель. В хлопотах он не заметил дождя, который то усиливался, то на время затихал, сея водяную пыль. Посмотрел на наручные часы: три сорок пять!
С КП вышел майор Карабанов. Не замечая сидящего в автобусе замполита, вытянул руку: поймав капли, резким движением застегнул на комбинезоне «молнию».
— Я жду тебя! — крикнул Федоров.
— Шофер отвезет меня на СКП. Могу сообщить новость: майор Румянцев преследует «сову». Знаешь?
— Знаю. Конечно. Он же должен улететь со своим подразделением.
— Видимо, решил еще полетать на Севере.
— Почему не подымают пару?
— Полковник Здатченко следит за обстановкой. Сейчас нарушителя видит майор Румянцев. Аэродром может стать для него необходимым уже сейчас. Проследи, чтобы выслали «скорую помощь» и пожарную машину на старт.
— Сейчас прикажу!
Напряженное ожидание не покидало майора Федорова. Он спустился на КП, куда каждую минуту поступали данные со станций слежения и поэтому было все известно о полете нарушителя.
Замполит открыл податливую дверь и оказался в большой комнате. На одной стене географическая карта, на противоположной — условные квадраты неба. За столом сидел полковник Здатченко. В полумраке мерцала электрическая лампочка, подсвечивая целлулоид.
— Товарищ командир, машины высланы на старт!
Командир полка молча кивнул, не спуская глаз с высвеченного круга-развертки локатора антенны. Самолет-нарушитель скользил светлой точкой, и сержант-планшетист тянул за ней жирную линию. Эта же точка проектировалась на противоположной стене, где все было увеличено в размерах. Стоящий во весь рост второй планшетист строго чертил курс летящего нарушителя, проставляя цифры высоты тушью.
Вторая белая точка — истребитель-перехватчик майора Румянцева — двигалась неотступно за неизвестным самолетом.
Замполит нетерпеливо следил за рукой планшетиста, стараясь не пропустить момент, когда фломастер настигнет первую точку. Нарушитель, не сворачивая, шел с набором высоты. Он бросал самолет в разные стороны, и это отчетливо показывала ломаная линия фломастера.
— Высота «совы» уже достаточная, — сказал планшетист сдавленным голосом.
— Вижу.
— Уйдет!
— Исключено! — Командир полка встретился взглядом с майором Федоровым — они без слов поняли друг друга.
Штурман наведения передал по радио перехватчику:
— Двести второй, цель по курсу. Будьте внимательны…
— Сложное положение у Румянцева, — задумчиво сказал Здатченко, следя за курсом самолета. — Горючее у него на исходе. — Потом улыбнулся каким-то своим мыслям и добавил: — Не исключено, потянет на аэродром. А почему сюда? На свой собственный, обжитый. Как-никак, а в свое время отлетал с Песчаной косы.
— Я еду на старт! — Выйдя с КП, майор Федоров с наслаждением вдохнул свежий воздух после душного помещения.
Дождь сеял водяной пылью. Замполит недовольно посмотрел на небо: конца нет этому дождю, все залило. Около высотного домика его окружили техники самолетов и механики. Смотрели выжидательно, видимо не решаясь спросить, почему объявлена тревога.
— Майор Румянцев ведет «сову»! — озабоченно сказал Федоров, понимая, что должен объяснить механикам и техникам самолетов, что происходит.
На старте, обмытые дождем, сверкая серебристым блеском металла, стояли вытянутые стрелы.
После ухода с КП майора Федорова напряжение там не спадало. Со станций наведения поступали все новые и новые данные о нарушителе границы.
«Сова» не сворачивала с курса, по-прежнему стараясь оторваться от преследующего истребителя.
— Цель вижу, — твердо передал майор Румянцев, напряженно ожидая команду от штурмана наведения.
В этот момент «сова» резко отвернула от границы, взяв курс к своему берегу.
— Все, — тихо сказал полковник Здатченко. Он машинально мял в руке сигарету. Мысли его были сейчас заняты летчиком. Майор Румянцев летел на «миге» над морем далеко от берега. Командир, словно проверяя память, посмотрел на карту. Если летчик повернет к аэродрому — не дотянет. Должен искать запасную площадку. Наклонился над микрофоном и торопливо передал: — СКП, перехватчик может садиться!
— Понял, — четко ответил майор Караганов. Он окинул взглядом аэродром, широкую полосу и тут же отдал приказ своим помощникам: — Закрыть рулежные дорожки. Приготовить прожектора!
На КП планшетист продолжал вычерчивать курс самолета майора Румянцева, получая точные данные от операторов радиолокаторов.
Свистящий звук турбин обогнал летящий самолет.
— Двести второй над аэродромом, нижний край пятьдесят метров! — озабоченно передал майор Карабанов.
Истребитель вывалился из облаков неожиданно. Скошенные назад крылья рассекали рваные края низких туч.
— Двести второй, подтянуть, подтянуть! — спокойно командовал руководитель полетами.
Карабанов удивился. Румянцев прилетел на знакомом скоростном истребителе — вытянутой сверкающей стреле. Переднее колесо чиркнуло по бетонке. Летчик отпустил ручку, и истребитель легко помчался по широкой полосе.
— Парашют, — подсказал майор Карабанов, провожая глазами мчавшийся самолет.
Сзади истребителя выстрелом хлопнул парашют, закручиваясь на крепких стропах. Круглый зонт раскрылся и погасил скорость пробега. Самолет прокатился еще немного и остановился посередине взлетной полосы.
— Вот и все. — Майор Карабанов снял с головы фуражку и вытер вспотевший лоб.
Турбины смолкли. «Горючее сжег до последней капли, — восхищенно подумал майор Карабанов. — Полет на нервах!» Во время посадки Румянцева он не имел права выдавать волнение или как-то отзываться на действия летчика, чтобы не смущать его.
— На полосу! — отрывисто бросил Карабанов, торопливо сбегая по крутой лестнице. Очень хотелось первым встретить приземлившегося летчика и пожать ему руку. Потом майора засыплют хвалебными словами, а может быть, передадут из штаба благодарность от командующего. Все это будет обязательно, но он, руководитель полетами, должен раньше всех дать свою оценку. Карабанов, по натуре сухой человек, за эти несколько минут словно переродился, и горячее сердечное тепло захлестнуло его. Его собственные полеты здесь, на Севере, ровно ничего не значили по сравнению с сегодняшним подвигом Румянцева. Летчик имел право сто раз катапультироваться, чтобы не подвергать себя смертельной опасности, но сберег машину, как хорошего и надежного товарища…
В этот момент Карабанов, размечтавшись, подумал, что хорошо бы дожить до того дня, когда прославится какой-нибудь летчик из его эскадрильи. В чем секрет успеха майора Румянцева? Что помогло ему отлично провести полет в трудных условиях? Машины у них совершенно одинаковые, с одного и того же завода, — сверхзвуковые всепогодные. Он, летчик первого класса майор Карабанов, уже год летает на этих машинах, а майор Румянцев за короткий срок сумел открыть в истребителе секрет новых скоростей и дальности полета. Не зазорно будет все выспросить у Румянцева, чтобы его опыт передать своим молодым офицерам, да и самому есть чему поучиться!
Майор Румянцев резко откинул фонарь и выглянул из кабины. Рывком сдернул с головы гермошлем и, обтирая потное лицо и не замечая секущего дождя, наслаждался полным покоем. Весь полет провел в облаках, в крайнем напряжении всех сил.
С разных сторон подлетели к истребителю служебные машины и автобусы. Майор Румянцев попал в объятия друзей, каждому он старался выразить свою благодарность за сочувствие в трудную минуту.
— Здравствуй, здравствуй, — говорил, крепко тиская в объятиях летчика, полковник Здатченко. — Передали на КП: в воздухе майор Румянцев, а я никак не пойму, кто такой? Мой знакомый майор Румянцев улетел на учения. Решил, однофамилец объявился.
— Учение пришлось отложить. — Румянцев озадаченно взъерошил волосы. — Командующий соблазнил меня. Летчика, как цыгана, всегда можно купить. Первому — пообещай новый истребитель, а второму — коня. Остался еще пока на Севере. Не вам одним на новых птичках летать. Ключ нашей эскадрильи не потеряли от неба? — Он в упор посмотрел на стоящего в толпе Кузовлева.
— Ключ в надежных руках, не беспокойтесь, — твердо ответил летчик. — Командир полка подтвердит.
— Тянул, братцы, при нулях, — начал рассказывать Румянцев, поглядывая на собравшихся. — Ни в первом баке нет керосина, ни во втором. Все сжег. Хотел уже из своей зажигалки дозаправиться… На «сове» же летели хулиганы. Иначе их не назовешь. Шарахались из стороны в сторону, как чумовые, чтобы меня подразнить, и ставили радиопомехи. — Майор старался шутить, но офицеры понимали: там, в воздухе, ему было не до шуток. Они с полуслова представляли всю сложность ситуации.
Кузовлев слушал рассказ и мысленно задавал себе вопросы: «А как я повел бы себя, окажись в подобной ситуации, хватит ли у меня выдержки и мастерства для такого полета?» И он недовольно посмотрел на Захарушкина, словно боялся, что тот подведет его. Особенно остро чувствуя свою значимость перед заступлением в дежурное звено на долгую ночь, Кузовлев тщательно готовился к выполнению задания. Как эстафету от старшего по званию, он повторял про себя слова присяги — до конца выполнить долг перед Родиной.