Надя уронила на тарелку куриную бедреную кость и, автоматически облизав жирные пальцы, потрясенно спросила:

— Ты что, хочешь сказать… За тобой кто-то следит?

— Не «кто-то», а этот крашеный парень! Только не знаю зачем…

— Слу-ушай! — завопила Надя, вытирая губы салфеткой и бросая ее на стол. — А может, все просто? Может, он влюбился в тебя, и все?

— По-моему, — злобно сказала я, — отпуск плохо повлиял на твои мыслительные способности. Допустим, даже влюбился. И допустим, проследил за мной до дома, а потом увидел, как я оттуда выхожу и сажусь в лимузин к Бехметову. Но как он ухитрился очутиться на балу раньше нас да к тому же среди оркестрантов? Не могли же они взять первого встречного, только что пришедшего с улицы! Думай все-таки, что говоришь, хотя бы иногда.

— Ты просто завидуешь тому, что я успела немного отдохнуть. Может, он маньяк? А маньяки — они, знаешь, какие? У них все всегда предусмотрено. Они очень основательно все изучают, все узнают, поэтому всюду могут проникнуть.

— А ты очень хорошо знакома с повадками маньяков, как я посмотрю! Откуда такие глубокие познания? У тебя что, были приятели-маньяки?

— Нет, но я очень люблю триллеры, — гордо ответила Надя, и мы дружно прыснули.

— Вообще, — не в силах прекратить нервное хихиканье, сказала я, — ты меня прямо-таки успокоила. То, что за мной следит не просто парень, а маньяк — это, честно скажу тебе, внушает оптимизм и веру в светлое будущее.

— На самом-то деле это должно внушить тебе тревогу за свою жизнь и осмотрительность. А то ты сначала лезешь на рожон, а потом пугаешься. А бояться надо заранее… Ну ладно, а дальше-то что было?

— Дальше… — вяло ответила я. — Да ничего особенного. Привезли меня домой, оказалась я живой. А тут ты звонишь…

Конечно же, я не стала рассказывать ей, что, сев в лимузин, почему-то велела отвезти себя не домой, а на маленький перекресток в центре Москвы. Там я распрощалась с вампиром, решительно отказалась от его предложения проводить меня дальше, с отсутствующим видом выслушала комплименты собственной персоне, без энтузиазма покивала в ответ на предложение встретиться в ближайшее время, безо всяких эмоций позволила поцеловать себе руку и, дождавшись, пока красные огни лимузина не проглотит расстояние, двинулась вверх по узенькому переулку. Возле трехэтажного особняка с четырьмя атлантами, поддерживающими полукруглый фронтон над двумя входными дверями, я остановилась и задрала голову, глядя на тускло светящиеся окна верхнего этажа. Простояв так целую вечность, медленно подошла к левой двери, потянулась к панели домофона… И, так и не нажав кнопку, торопливо пошла прочь. На перекрестке махнула рукой очень кстати подлетевшему такси и, в очередной раз согласившись отдать бешеные деньги за доставку своей несчастной особы домой, печально забралась на заднее сиденье.

— Н-да, — задумчиво протянула Надя. — Весело, нечего сказать. Вампир, политик и маньяк. И каждого из них нужно опасаться…

— Вообще-то, умом я это понимаю, но сердцу абсолютно все равно. У меня уже просто нет сил на то, чтобы опасаться. Предпочитаю, как Скарлетт О'Хара, подумать об этом завтра, — призналась я, с трудом поднимаясь из-за стола — сказалось съеденное и выпитое, а также хождение в туфлях на высоких каблуках и неподходящего размера. Включила электрический чайник и тяжело плюхнулась обратно на свое место. — Теперь твоя очередь говорить. Рассказывай, что ты там придумала. Заговор какой-то…

Надины глаза заблестели.

— Вот именно! — торжественно произнесла она. — Заговор! Вернее — борьба за справедливость и свободу угнетенного класса!

— Слушай, подруга, а ты, часом, «Капитал» Маркса в отпуске перед сном не читала? — опасливо осведомилась я.

— Я что, похожа на умственно отсталую? Я, слава богу, с Даниелем была, так что на такую ерунду, как чтение, у меня времени не хватало. А говорю я о том, что нас с тобой эксплуатируют и унижают. Лишают отпуска, выходных и любви. Третируют и недооценивают. И терпеть все это я больше не намерена!

— И что же ты предлагаешь?

— Я же тебе говорю: заговор.

— Про заговор я уже поняла, но в чем он будет состоять?

Надя посмотрела на меня снисходительно:

— Мы найдем убийцу Хромова. Раньше, чем наши ангелы.

При этих словах я так энергично замахала руками и затрясла головой, что смахнула бы со стола почти пустую бутылку «Шардоне», если бы не ловкость, с которой Надя успела поймать ее на полдороге, не дав пролиться ни единой капле.

— Нет-нет-нет! Ни за что! Я уже пробовала ловить преступников в одиночку — из этого ничего хорошего не получается. Влипаешь во всяческие передряги, а потом выглядишь кретинкой в глазах Себастьяна.

— Нельзя выглядеть кретинкой, не являясь ею на самом деле, — тактично объяснила мне Надя. — Я не предлагаю тебе ловить преступников, тем более в одиночку. Я предлагаю искать их вдвоем.

— Думаешь, если количество расследующих дело кретинок удвоится, результат улучшится? — не осталась я в долгу. — И потом… Это такое сложное дело! Там одних подозреваемых вагон и маленькая тележка. Как мы перелопатим все вдвоем?

Надя закатила глаза к потолку:

— Нет, ты не кретинка! У кретинок мозги есть, просто они работают неправильно. А у тебя, похоже, работать особенно нечем. Мы не будем ничего лопатить. Лопатить будут ангелы. А мы будем добывать у них эти сведения с помощью одной глубоко законспирированной в тылу врага девицы.

— Тебя, что ли?

— Разумеется! Ты же встала в позу журавля, объявила бессрочную забастовку и в агентстве не показываешься. Очень здорово придумала, и работать по воскресеньям тебе не надо… Ну так вот, мы будем пользоваться сведениями по своему усмотрению и добьемся успеха раньше, чем наши начальнички.

— Но это же…

— Заговор, как и было сказано!

— Но почему ты так уверена, что мы добьемся успеха? — недоумевала я.

— Потому что мы умные, сообразительные, хитрые, пронырливые, красивые женщины в полном расцвете сил! Понятно?

Сраженная наповал такими железными аргументами, я молча кивнула. И, немного подумав, осторожно спросила:

— А с чего мы начнем?

— С самого начала! — рубанув воздух ладонью, ответила Надя, явно решившая, что этим парадом командовать будет она. У меня, правда, было на сей счет иное мнение. Все-таки я — фея, даже если у меня нет ни капли мозгов. И то, что в Надиных жилах течет кровь Кордовских халифов, не дает ей права задирать нос выше потолка. Но я решила о своем мнении пока помалкивать.

— Завтра, — говорила тем временем Надя, — я пороюсь в бумагах, послушаю разговоры — словом, выясню все, что нам нужно.

— А я?

— А ты жди! Тебе ведь могут позвонить всякие черти и вампиры… Слушай, кто-нибудь бы нас сейчас услышал — точно решил бы, что у нас белая горячка. Кстати, не забудь зарядить мобильный телефон и носить его все время с собой.

— Будет исполнено, товарищ генералиссимус! — козырнула я.

Надя оглядела стол и с чувством продекламировала:

— О поле, поле! Кто тебя усеял мертвыми костями!

Стало ясно, что нам пора ложиться спать…

Протянув руку к телефонному аппарату, я приподняла трубку, пару секунд подержала ее на весу, слушая слабо доносящийся из динамика длинный гудок, и с тяжелым вздохом положила ее на место. В двести тридцать первый раз. Или в двести тридцать второй.

Надя поднялась ни свет ни заря, когда моя бесчувственная, хотя и теплая тушка еще сладко похрапывала в недрах одеяла, и подалась куда-то по делам агентства. Мне же по пробуждении оставалось только догрызть половинку куриной ножки с половинкой помидора и кусочком лаваша — чудом сохранившиеся остатки вчерашнего пиршества — и ждать у моря погоды. Точнее, у телефона звонка.

Самым печальным в моем положении было не ожидание, хотя, конечно, и в ожидании нет ничего хорошего. Но гораздо хуже было сильное — до слез! — желание позвонить любимому ангелу.

А поскольку я страшно боялась услышать на другом конце телефона такой же холодный и равнодушный голос, какой слышала в последнюю нашу с Себастьяном встречу, то вместо того, чтобы поддаться искушению, в страшной нерешительности нарезала бесконечные круги по квартире и проникалась все большей неприязнью к ни в чем не повинному телефонному аппарату.

Более того, меня начали посещать странные мысли. Живо представилось мне, как я отправляюсь в «Гарду», вызвав своим появлением столбняк у Нади и бурную радость у Даниеля, ураганом врываюсь в кабинет Себастьяна, бросаюсь перед ним на колени… Нет, тут я, пожалуй, перегнула палку… Бросаюсь ему на шею — «а он такой холодный, как айсберг в океане…» — и говорю, что готова отправиться куда угодно — в Австралию, на мыс Горн, в Гренландию, в Антарктиду, на околоземную орбиту, на Луну и даже на Марс, только бы с ним вместе… Говорю, а сама целую его нахмуренный лоб, сдвинутые брови, сурово сжатые губы… И лед тает, и мы тонем, тонем, тонем…

Однако окончательно утонуть в воображаемом море любви мне не удалось, потому что телефон очнулся, о чем известил меня громким и требовательным звонком.

Это он, он! Он прочитал мои мысли!

Но это был не он. То есть он, но не тот. Короче говоря, это был Тигра.

— Ты готова? — торжествующе спросил он.

— Всегда готова. Скажи только к чему.

— Едем охотиться на одного чувака. Алисова я пока не нашел, зато нашел оператора, с которым он работает. Собирайся, я сейчас за тобой заеду. Да, у тебя фотоаппарат есть?

— Есть, — недоумевая, ответила я.

— Не забудь взять его с собой. — Зачем?

— Объясню при встрече.

Честно говоря, я не ожидала от Тигры такой прыти. Не прошло и десяти минут, как в мою дверь зазвонили.

— Это что такое! — рявкнул Тигра, появляясь в прихожей. — Ты почему еще не одета?

— Я что, десантник? — справедливо возразила я. — Я так не могу…

— Ну, ты еще давай скажи, что тебе надо принять ванну и выпить чашечку кофе, — фыркнул Тигра, порадовав меня хорошим знакомством с классикой отечественного кинематографа. Прямо как будто и не дьявол, а наш советский парень — обычный и простой. — Ты бросай это дело — бегать туда-сюда! Мне очень нравятся зверюшки на твоем халате, но сейчас на них любоваться мне некогда. Где твой фотоаппарат?

Выскочив из подъезда, я совсем было рванула в сторону автобусной остановки, но Тигра поймал меня за рукав.

— Куда собралась? Вон наш транспорт… Посмотрев в сторону, куда указывал его палец, я увидела устрашающего вида серый сорок первый «Москвич». Человек, дорожащий своей жизнью и здоровьем, ни за что бы не сел в такую подозрительную колымагу, но я девушка бесшабашная. Я не только покорно забралась на сиденье рядом с водителем, но даже воздержалась от критических замечаний в адрес моторизованной консервной банки. Лишь кротко заметила:

— Не знала, что у тебя есть машина,

— У меня ничего нет, но я всегда могу добыть все, что понадобится, — таинственно ответил Тигра.

— А если мне что-нибудь понадобится — добудешь? — нахально осведомилась я.

— Обращайтесь! — самодовольно отозвался Тигра. Но что-то в его морде заставило меня усомниться в его словах.

И вообще, если он может добыть что угодно, почему мы едем не на только что сошедшем с конвейера шестисотом «Мерседесе», а на этом пенсионере отечественного автомобилемучения? О черт, а это еще кто улыбается и машет мне рукой? Проклятие, бывший одноклассник! Где этот зараза был вчера, когда я садилась в лимузин?! Со злости я сделала вид, что никого не вижу и всецело поглощена изучением пожелтевшей от времени газеты, лежащей поверх приборной панели «Москвича». По-моему, купленной его хозяином в тот же день, что и сам «Москвич».

— Значит, так, — огибая забор, за которым уже лет десять громоздилась начатая и брошенная на полдороге стройка, произнес Тигра. — Объясняю смысл происходящего. Мы едем на встречу с оператором Алисова. Зовут его Стасик, а фамилию, по-моему, вообще никто не знает. Мне дали его домашний телефон. Я позвонил и нарвался на жену. Она сначала все говорила, что его нет, куда уехал, она не знает, когда вернется — тоже. Ну, я начал ныть. Короче, врал, врал, уже сам не помню что. Короче, она раскололась. Он ей, оказывается, звонил, сказал, что вечером заедет, а в два часа дня будет в офисе у каких-то своих друзей, у него там деловая встреча. Ну, друзья нас не интересуют, а адрес офиса есть. Очень удобный офис. Расположен, как я понимаю, в жилом доме. И если все пойдет по плану, мы будем там через полчаса после назначенной встречи. Как только мы окажемся внутри, ты сделаешь несколько снимков…

— Между прочим, нужно купить пленку, — заметила я.

— Не нужно! Главное — создать видимость, что ты снимаешь. Главное — сбить его с толку. Хорошо, если мы застанем его в объятиях какой-нибудь пылкой красотки. Может, тогда он сделается более сговорчивым.

— Это попахивает шантажом! — недовольно произнесла я.

— Ох-ох-ох, какие мы нежные… Тогда давай мне фотоаппарат, а сама дари ему букет цветов и бутылку водки. И посмотрим, чей метод эффективнее.

— Но если бы он собирался встречаться с красоткой, разве назвал бы жене адрес и время встречи?

— Понимала бы чего! — снисходительно сказал Тигра. — Чем больше женщине рассказывать, тем меньше она будет подозревать, что от нее что-то скрывают.

— Тебе видней! — не без ехидства ответила я.

— Тогда слушай, что тебе говорят, и выполняй без лишних рассуждений… Так, а это еще что такое?

Вопрос относился к затору на дороге, в котором мы внезапно оказались. Тигра покрутил ручку стеклоподъемника и чуть не по пояс высунулся в окно. Ничего не увидев, вернулся в машину, открыл дверцу и вылез наружу почти целиком, не считая правой ноги, оставшейся в кабине. Я наблюдала за этими акробатическими этюдами молча, но не без удовольствия.

В конце концов желание непременно узнать, что за препятствие мешает нам и всем остальным ехать дальше, побудило Тигру покинуть машину и трусцой направиться вперед, в самое сердце затора.

Вернулся он злой… ну да, как черт. А как кто же еще? Выяснилось, что впереди авария, для проезда оставлена одна полоса и сквозь нее — в час по чайной ложке! — просачивается застрявший в пробке транспорт.

Ругая весь род людской на чем свет стоит, бедный бес пытался придумать, как бы нам побыстрее вывернуться из возникшей проблемы. Но как ни крути, оказывалось, что нам остается только положиться на расторопность городских служб и на беспредельное милосердие божие, если, конечно, оно распространяется на нечистую силу.

Могло быть и хуже. По-моему, попасть в пробку на полтора часа по московским меркам — пустяки и ерунда, не заслуживающие ни малейшего внимания. Однако Тигра был явно другого мнения. Его душила бессильная ярость.

— Если мы его упустим… — рычал он, разгоняя автокорыто, как только мы вырвались на оперативный простор, до такой скорости, что у меня возникло опасение, как бы оно не стало для нас автогробом. — Я не знаю тогда, что я со всеми этими уродами сделаю! Им тот свет курортом точно не покажется!

Я тихонько захихикала. Даже участие в заговоре против ангелов не могло заставить меня относиться к происходящему серьезнее. Видимо, организм, настроенный на отдых, никак не желал пе-рестраиваться на рабочий лад и устроил свои собственные каникулы, невзирая на отсутствие моря и теплого песочка.

По крайней мере, в одном Тигра оказался совершенно прав — по адресу, полученному от жены оператора, располагалась многоэтажная жилая башня. Во дворе по случаю испортившейся погоды — мелкого, но частого дождика и пронизывающего холодного ветра — не было ни души, и это меня почему-то порадовало.

Тигра внимательно осмотрел домофон и протянул пальцы к замку — не иначе как собираясь открыть его при помощи черной магии, — как вдруг дверь распахнулась, чуть не ударив Тигру по лицу, и из подъезда выскочил молодой человек. Отпихнув Тигру и задев меня плечом, он во весь опор помчался прочь.

— Хам! Идиот! — взвизгнула я, возмущенно потирая ушибленное плечо — правой руке опять досталось. — Несется, будто за ним черти гонятся!

— Черти за ним не гонятся, — резонно возразил Тигра, придерживая дверь, чтобы не дать ей захлопнуться. — А вот по голове его явно стукнули, хотя и давно, но не пыльным мешком, а чем-то посерьезнее. Видела шрам у него на лбу?

— На такой перекошенной роже вообще лицо трудно разглядеть! — презрительно фыркнула я, заходя вслед за Тигрой в полутемный подъезд. — Спасибо, конечно, что дверь открыл, но…

— Не нравится мне этот парень… — пробормотал Тигра, нажимая на кнопку лифта. — Очень не нравится…

Двери лифта плавно разъехались, и нашим взорам предстал небритый брюнет в черной кожаной куртке, с озабоченным видом нажимающий на кнопки мобильного телефона. При виде нас он поспешно убрал телефон в карман и, прошмыгнув мимо, скользнул вниз по лестнице — бесшумно и быстро, словно пантера.

Выйдя из лифта на пятом этаже, мы свернули направо и очутились перед распахнутой дверью коридора.

— Так, — насупившись, сказал Тигра. — Готовь фотоаппарат… Хотя уже и не знаю, будет ли в нем прок.

Дверь в конце коридора слева тоже была открыта настежь. Тут опасения Тигры передались и мне. Тревожно переглянувшись, мы вошли внутрь. Краем глаза я успела заметить на стене прихожей прямо напротив двери несколько приклеенных скотчем листов бумаги, представляющих из себя какие-то прайс-листы. Очевидно, квартира действительно использовалась как офис.

В комнаты из прихожей вели две двери. Одна, дальняя, была открыта. Никогда бы не подумала, что меня может так испугать открытая дверь.

В комнате стояли три заваленных бумагами стола, некоторое количество складных стульев с матерчатыми спинками и сиденьями и пара стеллажей, под завязку набитых папками. Людей в помещении не наблюдалось. Тигра заглянул под столы, но и там никого не обнаружил.

Вторую комнату занимали два дивана, журнальный столик перед ними с полной смердящих окурков пепельницей в центре и черной от кофе кружкой на одном из углов. За дверью пряталась пустая и очень неустойчивая вешалка, автоматически падающая на того, кто оказывался в пределах досягаемости. В нашем случае она упала на меня. Еще на стене висели шкафчики. Но людей опять не было.

Однако Тигра не терял надежды. По дороге на кухню он по очереди приоткрыл двери в ванную и в туалет. Потом толкнул дверь в кухню…

На клетчатом, имитирующем керамическую плитку линолеуме лежал человек. Поскольку я не знала в лицо Стасика, то не могла быть уверенной, он ли это. Но одно мне сразу же стало абсолютно ясно — человек мертв.

И, разумеется, стоило мне осознать это, как все предметы вокруг причудливо изменили форму и цвет и с каким-то пронзительным свистом кинулись на меня. Не теряя ни секунды, я шмякнулась в обморок. Я же предупреждала, что не выношу покойников.

Открыв глаза, я обнаружила, что довольно неудобно сижу на коврике для ног, уткнувшись лбом в дверной косяк. Повертев головой, сообразила, что нахожусь в общем коридоре, под дверью той самой нехорошей квартиры… И вновь накатила волна дурноты, но я ее мужественно преодолела.

В процессе поверхностного обследования собственного тела на предмет обнаружения телесных и костюмных повреждений, упомянутых повреждений найдено не было, но зато оказалось, что в кулаке у меня зажата какая-то бумажка. Поднеся ее к глазам, я прочла: «Созвонимся позднее. Извини, но с ментами мне встречаться совсем ни к чему. Не говори обо мне, ладно?»

Хотя почерка этого я раньше никогда не видела, а подписи на бумажке не стояло, мне сразу стало понятно, что записка оставлена Тигрой. От возмущения я резво вскочила на ноги, хотя и чувствовала себя еще довольно слабой. Сбежал! Бросил меня возле квартиры рядом с трупом и смотался. Ах, подлец! Ах, шкура полосатая!

С лестничной клетки донесся звук открывающихся дверей лифта, и через открытую дверь коридора я увидела, как на площадку вышли двое мужчин. Прижавшись на всякий случай спиной к стене — так, чтобы от лифтов меня не было видно за стоящим в коридоре фанерным шкафом, я затаила дыхание.

Неразборчивый шепот и осторожно приближающиеся шаги. Похоже, я здорово влипла.

Чье-то лицо вдруг возникло из-за шкафа прямо перед моим. Но едва я приготовилась заорать, как на мой рот плотно легла широкая ладонь. Пока мы с незнакомцем ошарашенно таращились друг на друга, прошло, наверное, не больше двух секунд, но мне они показались длиннее двух лет.

Тем временем из-за плеча первого мужчины показалось лицо второго. Ладонь опустилась, и я, глотнув, наконец, воздуха полной грудью, выдохнула:

— Себастьян!

— Так, — прошипел Захаров, а именно он оказался незнакомцем, чья рука только что зажимала мой рот. — Кто-нибудь может объяснить мне, что здесь происходит? А? Шнайдер!

— Боюсь, ничего хорошего, — тихо ответил Себастьян, не отрывая взгляда от моего лица.

Ничего похожего на любовь я не увидела в этом взгляде.