1
К труду уж призывает смертных солнце;
Уж полпути оно свершило в небе.
Неверные из башни видят вдруг
Далекую клубящуюся тучу,
Что движется к Солиму прямо; вскоре
Они распознают в ней египтян:
Бесчисленные полчища стеною
Вздымают пыль, окрестность затмевая.
2
Желанный этот вид у осажденных
Восторженные крики исторгает:
Так стаи журавлиные тепло
Приветствуют, к тем странам приближаясь,
Куда они летят от зимней стужи.
Надежда оживляет в их сердцах
И мужество и бодрость; христианам
Летят от них и стрелы и каменья.
3
Понять нетрудно было христианам,
Чем вызвано неистовство неверных;
Едва они взглянули на равнину,
Как возгорелись пылом боевым,
И крики уж: «К оружию!» несутся.
Вся молодежь Готфрида обступает
И восклицает, яростно дрожа:
«Дай, государь, дай нам приказ к сраженью!»
4
Однако же герой их нетерпенью
Противится и сдерживает смелость;
И небольшими стычками он даже
Не разрешает счастья испытать.
Он говорит: «Так много потрудившись,
Хоть день еще передохнуть нам надо».
А также, может быть, внушить врагу
Он ложную уверенность желает.
5
Оружие готовя, каждый ждет,
Чтоб, наконец, огни зажгла аврора.
Еще ни раза здешний воздух не был
И чист и ясен так, как в это утро.
Аврора, восходя, взяла у солнца
Как бы весь блеск для своего венца,
И зрелищем деяний славных небо
Без покрывала хочет любоваться.
6
Чуть день настал, в порядке боевом
Готфрид уж в поле войско высылает.
Раймунд следить за башнею обязан,
Не дозволяя выйти осажденным.
Имеет он в своем распоряженье
Гасконцев и еще один отряд
Сирийцев-христиан, что под знамена
Своих освободителей явились.
7
Читается в лице Готфрида ясно
Предчувствие победы несомненной;
В его чертах сиянье неземное.
Он войску никогда еще таким
Величественно-мощным не являлся:
Играет на щеках его румянец;
Осанка, взгляд, все в нем изобличает,
Что выше он обыкновенных смертных.
8
Перед его глазами вся картина
Огромного египетского стана;
Велит он холм занять, что от него
По левой стороне назад уходит.
Широкий, грозный строй перед врагом
Развертывает он по всей равнине:
Ядро в строю пехота образует,
А конница размещена по крыльям.
9
Распределяя по местам отряды,
Налево от себя он ставит двух
Робертов, брату центр предоставляет
И остается сам на правом фланге,
Растянутом далеко по равнине.
Здесь главная опасность предстоит:
Сосредоточив силы, египтянам
Здесь христиан замкнуть в кольцо нетрудно.
10
Сюда он помещает лотарингцев
И с ними лучший цвет своих бойцов;
При этом конных с пешими мешает,
Привыкшими среди коней сражаться.
Неподалеку от него стоит
Отряд авантюрьеров и другие
Отвагою известные отряды:
Над этими начальствует Ринальд.
11
«В твоих руках победа, – говорит
Готфрид Ринальду, – и вся участь наша
От одного тебя теперь зависит.
Держи же свой отряд пока в засаде;
В тот миг, когда приблизится к нам враг,
Бросайся на него со всею мощью,
Чтоб замыслы его разрушить сразу.
Он окружить захочет нас, наверно».
12
Оттуда он на быстром скакуне
Летит по фронту с поднятым забралом.
Черты его и взор угрозой блещут:
Поддержит здесь смущенную отвагу,
Там слабую надежду подкрепит;
О подвигах напомнит совершенных;
Одним награду посулит, другим же —
Почетное отличие за удаль.
13
В конце концов перед своею ратью
Он всходит на возвышенное место
И к воинам оттуда держит речь,
Отвагу в их сердцах воспламеняя;
И льется красноречие его,
Уподобляясь горному потоку,
Что, тающих снегов питаясь влагой,
Стремительно в равнину ниспадает!
14
«Востока победители, бичи
Нечестья иноверного, внимайте!
Пришел ваш день, так долго жданный день
Последнего, решительного боя;
Вы видите: все вражеские силы
Здесь собраны сегодня Небесами,
И собраны затем лишь, чтобы их
Подставить под удары ваши сразу.
15
О, сколько здесь побед в одной победе!
И от скольких трудов и от скольких
Лишений нас Всевышний избавляет!
Несметной этой рати не страшитесь:
Без связи, без согласия, сама же
Она себя в смятенье приведет;
Ни мужества не хватит, ни порядка,
Чтоб в пользу обратить все эти руки.
16
Их большинство, бессильных, неумелых,
Оторвано от праздности иль низких
Ремесел, и являются сюда
Они с одною трусостью своею.
Я вижу их дрожащие мечи,
Щиты, знамена; в их нестройных звуках,
В движеньях нерешительных читаю
Их гибель я и наше торжество.
17
И в золоте и в пурпуре, с таким
Надменным взглядом их военачальник,
Быть может, побеждал арабов, мавров;
Но здесь бессилен он со всем искусством
И мужеством своим. Своих солдат
Не знает он, они его не знают;
И многим ли из них сказать он мог бы:
«Ты там-то был, и я там был с тобою»?
18
А у меня все на подбор солдаты:
Вчера товарищ ваш, сегодня вождь,
Я побеждал врагов бок о бок с вами.
Найдется ли меж вас один, кого бы
Не знал я по рождению? Следя
За вашими летящими стрелами,
Про каждую я не сказал бы разве:
«Вот ту пустил француз, а ту – ирландец»?
19
От вас мне новых подвигов не надо:
Лишь будьте тем, чем были до сих пор;
Да не покинет вас святое рвенье
И к общей нашей славе, и к Христовой.
Разите нечестивых и на смрадных
Останках их победу созидайте.
Что может нас удерживать? В глазах
Читаю я у вас: победа наша».
20
Смолкает он, и светлый луч вокруг
Его лица сиянье образует.
Так молния блестит; с ночного неба
Сорвавшись и прорезав бездну мрака,
Так в волны погружается звезда.
И христиане думали, что служит
Явленье это предзнаменованьем
Того венца, что ожидал Готфрида.
21
Быть может (если только взору смертных
Небесные доступны тайники),
Быть может, это из селений горних
Слетел хранитель-ангел на героя
И явно осенил его крылами.
Не менее усердно в то же время
И египтянин войско размещал,
Солдат перед сраженьем ободряя.
22
Такого же порядка в размещенье
Он держится, как и Готфрид: пехоту
Всю в центре ставит, конницу по флангам.
Себе берет он правый фланг, вождем
На левом назначает Альтамора,
А центр Мулеазему поручает;
Армида ж с ослепительным своим
Конвоем остается в арьергарде.
23
Где Эмирен, там и отряд бессмертных,
А также и Адраст и Тизаферн;
Налево же, где Альтамор, четыре
Властителя: персидский, африканский
И эфиопских два. Пространство нужно
Обширное для их несчетных полчищ;
Оттуда полетят на христиан
Каменья из пращей, из луков стрелы.
24
Ряды военачальник объезжает
И держит речи к воинам, попреки
Мешая с похвалами и посулы
С угрозами. Так молвит одному:
«Что за унылый вид? Чего боишься?
Один что может сделать против ста?
Довольно нашей тени, наших криков,
Чтоб эта горсть в испуге разбежалась!»
25
Другому: «Воин доблестный, люба
Твоя отвага мне, так отбери же
Свое добро, насильно отнятое!»
Кой-где припоминает про отчизну;
Ее молящий образ представляя,
Картины обездоленных семей
Рисует в ярких красках: «Край родимый
Через меня к тебе взывает слезно:
26
«Спаси святые храмы; не давай
Врагу их орошать моею кровью.
Избавь юниц дрожащих от позора;
От скверны защити могилы предков».
Взгляни на старца слабого, что кажет
Тебе седые волосы; взгляни
На ту, что с ложа брошенного молит
Тебя и к ней, и к детям возвратиться».
27
Иным же говорит: «И честь и месть
Вам Африка вручила, и суровой,
Но справедливой кары ожидает
Она от вас нагрянувшим злодеям».
В сердцах бойцов он разжигает пламя.
Но вот вожди умолкли; оба войска
Разделены лишь узкой полосою.
28
Что за величественный вид! Сигнал
К сраженью дан – и все заколебалось.
Пестреет воздух яркими значками;
Широко развеваются знамена;
Султанами играет ветер вольный;
Как светочи, от солнечных лучей
И золото и сталь горят, окрестность
Сиянием и страхом наполняя.
29
Как лес дремучий, дротики и копья
Укрыли все; натянутые луки
Пустить готовы трепетные стрелы;
Струной звенит взвивающийся пращ.
И ненависть и ярость переходят
От всадников к коням: взрывают землю
Неистово копытами они,
И пламенные ноздри их дымятся.
30
Насколько это зрелище ужасно,
Настолько ж тайной прелести полно,
И от него отвлечься взор не может;
Нестройный хор рогов военных все же
Ласкает слух. Меж тем у христиан
Хотя и меньше воинов, но больше
Величия: и ярче блеск доспехов,
И звуки труб согласней и бодрей.
31
Готфрид вещает первый наступленье;
Шлет Эмирен ему ответ тотчас же
И принимает битву; христиане
Смиренную мольбу возносят к Небу
И, на колена пав, целуют землю.
Мгновение, и нет уже равнины:
Все ринулось, сомкнулось и смешалось;
И всюду кровь, и всюду смерть и ужас.
32
Из христианских воинов удары
Кто первые нанес? И чья рука
Стяжала лавры первые в той битве?
Твоя, твоя, Джильдиппе! Было свыше
Так решено, чтоб женщина сразила
Гирканца, повелителя Ормусы:
Он падает и слышит, как враги
Удар, его лишивший жизни, хвалят.
33
Уже в кусках копье у амазонки,
Уже в ее руках сверкает меч,
И, налетев на персов, прорывает
Она за рядом ряд, как паутину.
Зопира, ухватив за пояс цепко,
Она перерубает пополам;
Вонзив железо в шею, Аларкону
Перерезает и гортань и глотку.
34
Без чувств летит на землю Артаксеркс;
Аргей, насквозь пронзенный, испускает
Последний вздох; беспомощная виснет
На коже кисть руки у Измаила.
Ослабшие поводья скакуна
По шее хлещут; чувствуя свободу,
Животное все далее несется,
Среди врагов смятенье порождая.
35
И много-много воинов безвестных
Повержены рукою амазонки.
Враги уже теснят ее, грозя
И споря, чьей она добычей станет.
Но верный Одоард, вооруженный
Всей нежностью, стремится к ней на помощь.
Вдвоем супруги чувствуют, как в них
И сила и отвага возрастают.
36
О доблестная пара! Ты в боях
Невиданное зрелище являешь.
Свою опасность забывает каждый,
Чтоб защитить в опасности другого!
Джильдиппе отражает те удары,
Что Одоарду нежному грозят;
А Одоард с Джильдиппе глаз не сводит,
Ее своим щитом оберегая.
Чтоб меч отвесть от головы бесценной,
37
Он под него, как щит, без колебанья
Подставил бы свою нагую грудь.
И вот уж сражены им и отважный
Бекана повелитель, и Альвант,
Дерзнувший нанести удар Джильдиппе;
Джильдиппе же безглавит Аримонта,
Что дням ее супруга угрожал.
38
Тем временем властитель самаркандский
Средь христианских войск еще ужасней
Производил разгром: вокруг него
Все падает, все гибнет лютой смертью.
Кто ускользнет от страшного меча,
Того скакун копытами раздавит;
Блаженны находящие кончину
Не под ногами яростных животных!
39
Да, Альтамор свою сбирает жатву:
Им сражены и мощный Брунеллон,
И исполинский Гардуин. Так череп
У первого разрублен, что на каждом
Плече внезапно будто вырастает
Придаток окровавленный. Второй
От действия причудливого раны
Не может, умирая, не смеяться.
40
Пощады меч воителя не знает.
Пав от его ударов смертоносных,
Гентон и Гваск, Гюи и Роземунд
Последние свои сливают вздохи.
Кто может сосчитать его все жертвы?
Кто назовет всех тех, что под конем
Его погибли? Сколько ран различных
Нанесено? И много ли убитых?
41
Боятся на глаза ему попасться,
Боятся пригрозить – одна Джильдиппе
С противником опасным рвется в бой
И на него бесстрашно нападает.
В долине Фермодонта амазонка,
Испытанная в битвах, никогда
Щита с такою мощью не держала
И не рубила храбро так секирой.
42
Она наносит первая удар
Неверному и дивный венчик шлема
Из золота с эмалью разбивает.
На миг чело надменное невольно
Склоняет перед нею Альтамор.
И гнев и стыд в нем вспыхивают разом;
Но мщением не медлит он, тотчас же
Бесчестие смывая вражьей кровью.
43
Джильдиппе отвечает он ударом
Таким ужасным, что, лишившись чувств,
Она чуть не лишается и жизни;
Но верный друг спешит уж к ней на помощь.
Случайно ли, иль в доблестном порыве
Вдруг жертву покидает Альтамор.
Так от врага, поверженного наземь,
Отходит лев с пренебреженьем явным.
44
Меж тем Ормонд, со многими грехами
На совести, Ормонд переодетый
Втирается меж христиан и с ним
Участники в намеренье коварном.
Так с приближеньем ночи темной волки
Готовятся врасплох напасть на стадо
Под видом неусыпных сторожей,
Не знающих покоя до рассвета.
45
Они все продвигаются вперед;
Уж варвар недалеко от Готфрида,
Но, разглядев его наряд военный,
Герой с негодованьем восклицает:
«Вот, вот он, под личиной вероломной
Несущий гибель мне, а вот его
Товарищи!» – и с этими словами
К предателю торопится навстречу.
46
Злодей смертельно ранен; недвижимый,
Бессилен он разить и защищаться.
Отвага стынет в нем; от одного
Готфридова он взгляда каменеет.
И все мечи уже грозят убийцам,
Уже все стрелы сыплются на них;
От тел их, рассеченных и пронзенных,
Кровавые куски лишь остаются.
47
Весь кровью нечестивою покрытый,
Бросается Готфрид в средину свалки,
Где перс высокомерный, Альтамор,
Теснейшие ряды опустошает.
Как ветрами взметаемый песок
Разносится в пустыне африканской,
Так исчезают быстро и бесследно,
Едва его завидят, христиане.
48
Угрозами и криками Готфриду
Увлечь их удается за собою.
И все смешалось вдруг: ни Симоент,
Ни Ксанф на берегах своих от века
Не видели такой резни ужасной.
Пехота Балдуина уж сошлась
В бою с Мулеаземовой; налево ж,
Где Эмирен, все пламенем объято.
49
С одним из двух Робертов вождь неверных
Ведет упорный бой: равны их силы.
Другому же Роберту успевает
Адраст и щит и латы раздробить.
Достойного себе единоборца
Все не находит Тизаферн: врываясь
В сомкнутые, сплоченные ряды,
Он и разгром и смерть повсюду вносит.
50
Колеблются тревоги и надежды,
Обломками щитов, мечей и копий
Покрыто все. Живых и мертвых тел
Кровавые повсюду видны груды:
Одни ничком повержены; другие
Лицом к врагу, как бы еще грозят.
Почти у всех насквозь зияют раны,
Следы ударов, жизни их лишивших.
51
Там рядом с господином верный конь;
Здесь друг бок о бок с другом христианин
И сарацин, сраженный и сразивший,
Еще живой и мертвый уж, все вместе.
Неистовые крики, гневный ропот,
Стенания, рыдания слились
В нестройную громаду диких звуков,
Рождающих в душе и страх и ужас.
52
Блестящее оружие отныне
Являет вид и мрачный и печальный;
Не мечет искры сталь, и яркий блеск
Утратило убранство золотое;
Поблекли, как цветы под осень, краски,
Нашлемники разбиты, а одежды
Военные, в лохмотьях и клочках,
Покрыты кровью, смешанною с пылью.
53
Меж тем арабы, мавры, эфиопы
Развертывают строй, чтоб христиан
Все левое крыло отнять от центра,
Уж издали летят каменья, стрелы,
Как выступает вдруг Ринальд с отрядом:
Потоки и вулканы не влекут
Таких опустошений за собою
И ужаса такого не внушают.
54
Отважный Ассимир, вождь смуглолицых,
Становится перед Ринальдом первый;
Ударом мощным в шею тот его
На землю опрокидывает мертвым.
При виде крови, им же пролитой,
Он в бешенство приходит и упиться
Резнёю жаждет: что за чудеса
Отваги! Что за славные деянья!
55
Смерть, под его рукою размножаясь,
По нескольку зараз уносит жертв;
Сдается изумленным мусульманам,
Что он тремя орудует мечами.
Введенные в обман движеньем быстрым,
Так видим мы три жала у змеи.
Сердца их наполняя, смертный ужас
Со всех сторон являет им погибель.
56
Тираны Ливии и эфиопских два
Властителя и кровь свою, и вздохи
Последние сливают воедино.
Вождя воспламененные примером,
Ринальдовы бойцы крошат врагов,
Что сами же ложатся перед ними:
Удары их мечей у сарацинов
Отчаянья лишь крики вызывают.
57
Рассеянные полчища такой
В конце концов охватывает ужас,
Что в бегстве беспорядочном они
Должны искать спасения; герой же
Их по пятам преследует упорно,
Пока не довершает пораженья:
Погоню прекращает он тогда
И чувствует, что бранный пыл в нем гаснет.
58
Так яростные ветры, что колеблют
Холмы и опрокидывают рощи,
Слабей и мягче дуют на равнине;
Так мощные валы, что у камней
Подводных и мятутся и грохочут,
Стихают на просторе беспредельном;
Ринальд, грозящий стойкому врагу,
Перед врагом бегущим безоружен.
59
Отвага, презирающая жертвы,
Что перед ней трепещут и бегут,
Его к пехоте вражеской приводит.
Арабы с африканцами служили
Ей верною поддержкою; теперь же
Осталась беззащитною она:
Готфрид с бойцами буйными своими
Ее ряды сметает без препоны.
60
Когда на ниву буря налетает,
Не с большей беспощадностью она
Покорные к земле колосья клонит.
Все плавает в крови, везде остатки
Оружия разбитого и в корчах
Предсмертного томления тела.
Что от ударов стали уцелело,
То гибель под копытами находит.
61
Так, наконец, за рядом ряд Ринальд
В то место проникает, где Армида
С оружием сидит на колеснице
Среди своих поклонников отважных.
Тотчас же узнает она врага:
В ее глазах и ненависть и нежность,
А в сердце кровь то стынет безнадежно,
То пламенною вспыхивает страстью.
62
Нежданный вид героя поражает:
На миг остановившись, хочет он
Уйти назад; но, связанные клятвой,
Соперники не медлят нападеньем,
И уж грозят ему мечи и копья.
Стрела и у Армиды наготове:
Торопит гнев ее, но, споря с ним,
Любовь ее удерживает властно.
63
Восставшая в груди ее любовь
Вновь зажигает пламя, что, казалось,
Навеки там она похоронила.
Пытается три раза натянуть
Она свой лук; трепещущие руки
Отказывают в этом ей три раза:
И все ж в конце концов стрела летит,
А вслед за ней раскаянье несется.
64
Хотела бы она, чтоб он ушел;
Хотела б, чтобы он пронзил ей сердце.
О, дивный плод отвергнутого чувства!
Что ж было бы, когда б он победил?
Но слабости она уже стыдится,
И сердцем вновь овладевает ярость.
Колеблясь меж боязнью и желаньем,
Она следит глазами за стрелой.
65
Стрела герою в латы попадает,
Пронзает их и остается там;
Ринальд уходит молча, и Армида
К себе одно презренье видит в этом.
В бессильном исступлении она
В него стрелу пускает за стрелою.
Меж тем любовь ей растравляет раны,
И оттого они зияют глубже.
66
И говорит она: «Мои уж, значит,
Удары поражать его не могут?
Как тело, так и сердце у него
В алмазную броню одето, верно.
Была побеждена я безоружной;
С оружием в руках – еще скорее:
Любовница ли, враг ли, я равно
Презрения его служу предметом.
67
Бесплодны средства все! Бесплодны чары!
Несчастная! Ах, уступает все
Могуществу его: и силы смертных,
И колдовства испытанные тайны.
Где все герои, что вооружались
Для мщенья за меня? Одни ему
Покорность изъявили раболепно,
Другие под ударами погибли».
68
Одна, без обороны, на себя
Она уж как на пленницу взирает,
Носящую позорные оковы;
Под гнетом ужаса и лук, и стрелы,
И чародейство – все забыто ею.
Так лебедь робкий, увидав орла,
Что растерзать его готов, трепещет,
Заранее к земле уж припадая.
69
Но Альтамор летит стрелы быстрее
К возлюбленной на помощь; для нее
Своих он даже персов покидает,
И без того давно готовых сдаться:
Присутствие его там бесполезно,
О славе не заботится он больше;
Вселенною пожертвовал бы он,
Чтоб лишь спасти предмет своих желаний.
70
Спешит он к беззащитной колеснице,
Мечом себе дорогу пролагая;
Ринальдом и Готфридом между тем
Отряд его бесследно уничтожен.
Он это видит, он скорбит об этом;
Но, более любовник, чем боец,
Он для себя считает первым долгом
Армиде отступленье обеспечить.
71
Где был отряд, там только смерть и ужас
Находит он; зато на правом фланге
Победа за неверными пока.
Рассеяны повсюду христиане:
Один Роберт, в крови, в глубоких ранах,
Едва спасает жизнь свою; другой же —
В оковах у Адраста. Так судьба
С удачами делила неудачи.
72
Потом Готфрид солдат своих сбирает
И сам ведет их в битву снова: два
Крыла победоносные двух станов
Свои ряды мешают в общей свалке.
Покрытые дымящеюся кровью,
В победном упоении они
За лавры постоять готовы грудью;
Судьба ж колеблет счастье между ними.
73
Меж тем с верхушки башни Сулейман
Всех ужасов резни кровопролитной
Картину созерцал: тревожным взглядом
Следил он за движениями войск
И своего и вражьего, за каждой
Удачей там и здесь и неудачей,
За всей игрой изменчивой, за всеми
Нежданными причудами судьбы.
74
На миг он остается пораженным;
Но вспыхивает скоро в нем отвага:
Опасности он хочет разделить,
Стяжать он хочет лавры, что в награду
Сулит ему кровавая равнина.
И восклицает он: «Идем, идем
Немедленно! День наступил, в который
Нам победить иль умереть придется».
75
Быть может, Небеса, разбить желая
Последние пехоты сарацинов
И в жертву христианам их предать,
Внушают Сулейману эту ярость;
Иль тайное предчувствие, быть может,
Его на шаг безумный побуждает:
Стремительно бросает башню он
И на врагов летит с угрозой смерти.
76
Летит один и вызов шлет на бой
Один же сотням рук вооруженных;
И вот уж он среди врагов. Отвагой
Его воспламененный, весь отряд
За ним несется вместе с Аладином;
Трусливый забывает все боязни,
Выходит из себя благоразумный,
И не надежда гонит их, а злоба.
77
И сколько же бойцов Христовой рати
Последнее дыханье испускало
Под мощными ударами султана!
Как молния небесная, насмерть
Разит он неожиданно и быстро.
Предтечею его несется ужас:
Сирийцы-христиане, трепеща,
Спасения искать готовы в бегстве.
78
Свой строй блюдя, испугу и смятенью
Не поддаются воины Раймунда:
Опасности они не презирают,
Но и бежать не склонны от нее.
Не ведает пощады меч султана:
Добычу ухватив, орел не столько
Являет ярости; в овчарне волк
Опустошений меньше производит.
79
Имея Аладина во главе,
Не отстают бойцы от Сулеймана,
Как он, неся с собою смерть и ужас.
Однако же Раймунд великодушный
Своих не оставляет без поддержки:
Он видит Сулеймана, узнает
Стяжавшего победу в поединке
И отомстить готов за пораженье.
80
О, старость роковая! От руки,
Которою уж был сражен однажды,
Он без сознанья падает вторично.
Вмиг сто щитов над ним простерты кровлей,
И сто мечей направлены в него;
Султан же удаляется внезапно,
Врага на произвол судьбы бросая:
В его глазах он мертв иль безопасен.
81
Свой меч всесокрушающий он с места
На место переносит постепенно,
И подвигов невероятных ряд
Везде его вещает появленье.
Но вскоре жертв уж больше не хватает
Для ярости убийственной его;
Тогда он, жаждой крови опьяненный,
Без отдыха стремится к новым схваткам.
82
Через обломки стен на поле битвы
Он вылетает вихрем смертоносным;
Не остывая в рвенье боевом,
И воины его за ним несутся.
Вокруг себя распространяя ужас,
Неверный довершить победу хочет;
Хоть христиане держатся еще,
Но стойкость их напоминает бегство.
83
Гасконцы отступают в беспорядке;
Сирийцы же рассеянные ищут
Приюта, где Танкред вкушает отдых.
Их крики уж доходят до него;
Встает он, как ни слаб, глядит и видит:
Лежит в пыли сраженный граф Тулузский,
Из воинов же часть готова сдаться;
А часть в смертельном ужасе бежит.
84
Недремлющая доблесть оживляет
Героя угасающие силы
И кровь, еще оставшуюся в нем,
Воспламеняет бодростью воскресшей.
Тяжеловесный щит еще способен
Поднять он ослабевшею рукою;
Другою меч хватает он и в бой
Несется, восклицая громогласно:
85
«Несчастные! Опомнитесь! Иль вы
Хотите, чтоб Раймундовы доспехи,
Украсив эти храмы, послужили
Как памятник его геройской славе
И вашему бесславию? Тогда
В Гасконию вы лучше возвращайтесь
И сыну графа вашего скажите,
Что предали отца его, как трусы».
86
Излив негодованье, все еще
И слабый и без лат, готов сразиться
Он с тысячью бойцов вооруженных.
Раймунда прикрывает он огромным
Своим щитом, и падают бессильно
Перед преградой мощной все в нее
Направленные стрелы и удары;
А меч неверных натиск отражает.
87
Передохнув под сенью недоступной,
В сознание приходит старец вскоре;
Встает, и гневом и стыдом пылая,
И варвара, нанесшего удар,
С угрозой ищет взором искрометным.
Но нет врага, и поиски напрасны:
Тогда, весь трепеща, он на других
И месть свою, и ярость обращает.
88
И весь его отряд, такого ж гнева
Исполненный, за ним стремится следом.
Отвага пробуждается в сердцах
У христиан, а ужас переходит
В неверных вместе с гибелью и бегством.
Раймунд в кровавой мести ненасытен,
И новых жертв десятки искупают
Бесчестье, нанесенное ему.
89
Пока из благороднейших голов
Снимает с плеч одну он за другою,
Нежданно случай иль судьба наводит
Его на похитителя Солима.
Нанесши старцу в лоб удар ужасный,
Таких еще наносит двадцать он;
И, умирая, падает маститый
На землю, над которой был владыкой.
90
Двоих вождей лишившись, предаются
Неверные отчаянью и страху;
Одни в порыве ярости себя
Врагам на жертву сами обрекают;
Другие в башне уцелевшей тщетно
Пытаются убежище найти.
Туда за побежденным вслед проникнув,
Победу довершает победитель.
91
И сломлена последняя твердыня.
Защитники на ступенях ее
Последнее дыханье испускают.
Восходит на вершину граф Тулузский
И водружает там в виду двух ратей
Победоносный крест. А Сулейман
Тем временем уж отбежал далеко
От города и мчится прямо в свалку.
92
И землю окровавленную он,
И груды тел надменно попирает.
Владычество и праздник смерти всюду
Встречает взор его воспламененный.
Вдруг видит он, что конь без седока
И без узды блуждает по равнине,
Хватает он немедленно поводья
И, на спину вскочив коню, несется.
93
Присутствие его в сердцах неверных
Живит испугом скованную храбрость:
Является он с блеском лишь на миг,
Но это – яркий блеск стрелы небесной,
Что на обломках самых пышных зданий
Неизгладимый след свой оставляет.
О, сколько жертв! Но между ними две
Должны быть миру памятны навеки.
94
Джильдиппе! Одоард! О, если только
Мои стихи переживут века,
За ними ваши подвиги и ваши
Несчастия последуют, как тени:
Все возрасты людские вашу нежность
И ваши добродетели восхвалят,
И верные любовники рассказ
О вашей смерти горестно оплачут.
95
Джильдиппе устремляется в разгар
Резни и Сулейману два удара
Наносит: в бок его глубоко ранит
И пробивает щит насквозь. Жестокий,
Узнав ее тотчас же, восклицает:
«Вот без стыда и совести чета!
Несчастная! Веретено с иглою
Пристойней для тебя, чем твой поганец».
96
Сказал он так и в исступленье злобном
Разит ее отчаянным ударом;
И дерзко рассекает меч ту грудь,
Что создана для стрел Амура только.
Поводья выпуская, на коне
Шатается Джильдиппе; муж несчастный
Спешит, чтоб защитить ее, но поздно!
И отомстить лишь за нее он может.
97
Как поступить ему? Терзая сердце,
В нем борются и бешенство и нежность;
И поддержать избитую он хочет,
И в тот же миг убийцу наказать.
Любовь ему подсказывает выход
И с нежностью возмездье примиряет:
Одной рукой обняв Джильдиппе, он
Другою меч заносит над султаном.
98
Но, слишком обессиленный, чтоб оба
Намеренья свои исполнить сразу,
Он и любви и ненависти должен
Надеждам поневоле изменить.
Султан ему отхватывает руку,
Что служит для возлюбленной поддержкой;
Та падает, он – тоже и ее
Притискивает тяжестью своею.
99
Так, срубленный секирой или бурей,
Исторгнутый из почвы вяз кончает
Существованье вместе с виноградом,
Что обвивал его, пока он жил:
И кажется, как будто бы он стонет
На тех ветвях, что лаской украшали,
Его чело, и на плодах, что сам
Раздавливает он теперь нещадно.
100
Так гибнет Одоард: одно в нем чувство,
Одна в нем скорбь – об участи Джильдиппе;
Сказать друг другу силятся «прости»,
Но вздохами лишь могут обменяться.
Последний взгляд, последнее объятье,
Последний поцелуй; в одно и то же
Мгновение смыкаются их веки
И души отлетают в небеса.
101
Молва внезапно крылья расправляет
И всюду новость страшную разносит.
Доходит чрез надежного гонца
Она и до Ринальда: чувство долга,
Привязанность, печаль и гнев героя
Воспламеняют к мести беспощадной;
Но, гордого Адраста встретив, он
Другого в нем противника находит.
102
«Вот жертва, что мой меч себе наметил!
Тебя я по доспехам узнаю.
Весь день тебя искал я; многократно
Выкрикивал твое повсюду имя.
Хочу сложить к ногам моей богини
Я голову твою: так выходи же,
Армиды враг, с защитником ее
На поединок злобы и отваги!» —
103
Так варвар восклицает и наносит
Удар по голове Ринальду страшный.
Хотя героя шлем не поврежден,
Но сам он пошатнулся. Вслед за этим
Смертельно ранен в бок могучий варвар.
Он падает, чудовищный гигант,
Властитель необузданный, сраженный
В последний раз единственным ударом.
104
При виде поражения такого
От ужаса сердца все замирают;
И даже Сулейман, сам Сулейман,
Колеблется, трепещет и бледнеет,
Уверенный в погибели своей,
Впервые он теряется в сомненьях.
О Небо! Всем Ты управляешь в мире,
И все Твоей покорствует деснице.
105
Хотел бы он вступить в единоборство,
Хотел бы на Ринальда налететь;
Но он в себе уж не находит больше
Того огня, что в нем пылал недавно;
Не чувствует он прежних сил в себе;
Не чувствует отваги прирожденной:
Какой-то ужас тайный гасит злобу
И сдерживает рвенье боевое.
106
В бреду так представляется больному,
Что он куда-то силится бежать,
Но двинуть ни рукою, ни ногою
Не может и на месте остается;
Хотелось бы ему промолвить слово,
Но языком не шевельнуть ему.
Одолевают мысли Сулеймана,
Лишь мысли нет о сдаче иль о бегстве.
107
Ринальд на Сулеймана налетает,
Как молния; сопротивленья мало
Оказывает тот и, умирая,
Все так же неизменно смел и тверд.
Не делает попытки ни малейшей
Он от ударов грозных уклониться
И принимает их без вздоха: все
Величием и гордостью в нем дышит.
108
Так вождь-боец, что в долгую войну
То падал, то вставал еще ужасней,
Подобно баснословному Антею,
На этот раз, упав, не встанет больше.
Все узнают о гибели его;
Фортуна ж не колеблется отныне:
Меж христиан внедрившись, направляет
Она свои удары на неверных.
109
Последняя надежда мусульманства,
Не оправдав названья своего,
Бежит постыдно и отряд бессмертных;
И с ним бежит калифов знаменосец.
«Несчастный! – восклицает Эмирен,
Путь беглецу внезапно преграждая, —
Из тысячи я выбрал не тебя ли,
Чтоб с честью это знамя охранять?
110
Я, Римедон, тебе его доверил
Не для того. О жалкий трус! Среди
Врагов военачальника ты видишь
И все ж его решаешься покинуть?
Чего ты хочешь? Жизни? Так вернись,
Вернись со мной; твой путь ведет лишь к смерти.
Сражаться – для тебя одно спасенье,
Путь чести есть единственный путь к жизни».
111
Заставив Римедона устыдиться,
Других не упрекает Эмирен:
Угрозы и удары расточая,
Он заставляет их о самой смерти
Забыть перед возможностью ее;
И вновь он окрыляется надеждой
При виде собирающейся рати
И Тизаферна доблестных деяний.
112
И вправду этот день для Тизаферна
Днем вечной славы был: он смял нормандцев,
Бельгийцев в бегство обратил; Герньер,
Рожер, Герард – все от него погибли.
Уверенный, что подвиги его
Прославленное имя обессмертят,
Не бережет он жизни и стремится
Лишь в те места, где бой всего опасней.
113
Ринальда видит он и узнает,
Хотя его одежда боевая
Поблекла уж и весь орел в крови.
«Вот, – говорит он, – страшное мгновенье.
О Небо, помоги мне! О Армида,
Свидетельницей будь моих усилий!
О Магомет! Коль мертвым враг падет,
Тебе я посвящу свои доспехи!»
114
Обеты не доносятся до Неба,
И Магомет мольбы не слышит жаркой!
Меж тем в себе он распаляет гнев,
Его огнем любви воспламеняя.
Так лев свирепый, чтобы кровожадность
Усугубить, себя по бедрам бьет.
Исполненный и ярости и мощи,
Он быстро нападает на Ринальда.
115
Ринальд летит навстречу. Христиане
И сарацины, видя двух героев,
Как бы по уговору, отступают,
Чтоб поединка круг расширить им;
Забыты все враждебные их чувства,
Забыты и опасности войны,
И общее устремлено вниманье
На битву, что других всех битв страшней.
116
Удары лишь наносит Тизаферн;
С ударами Ринальд наносит раны.
Неверный весь в крови, с разбитым шлемом
И со щитом, уж ни на что не годным.
Армида видит мстителя почти
Погибшим; все от ужаса трепещет:
Мгновение одно лишь рассекает
Защитников ее непрочный узел.
117
Вокруг ее блестящей колесницы
Уж пустота: победа ускользнула,
На месть надежды нет; ей цепи рабства
Мерещатся и ненавистен день.
Растерянная, яростная, сходит
Она на землю, на коня садится
И с поля, как преступница, бежит,
Но гнев и страсть с собой уносит в сердце.
118
Так древле Клеопатра убегала,
Антонию сражаться предоставив
С Октавием счастливым. Самого
Себя предатель, но невольник верный
Любви, пренебрегает он победой,
Чтоб за своей возлюбленной лететь.
Так поступить и Тизаферн хотел бы,
Но от Ринальда он уйти не может.
119
Утратив созерцанье красоты,
Им страстно обожаемой, неверный
Как будто день утрачивает ясный:
В отчаянье к врагу оборотившись,
Он в лоб ему удар наносит страшный.
Шатаясь, пригибается герой.
Так наковальня в мрачных недрах Этны
Дрожит под тяжким молотом циклопа.
120
Но быстро выпрямляется он снова,
Мечом пронзает латы Тизаферна
И через кожу, мясо, между ребер
До сердца проникает острием.
Оно выходит сзади, образуя
Две раны: на груди и на спине —
Два выхода широкие, как будто
На выбор для души освобожденной.
121
Герой глазами ищет христиан,
Чтоб помощь оказать, иль сарацинов,
Чтоб в бой вступить; но все уж в полном бегстве,
И по земле разбросаны знамена.
Резню он прерывает: тот огонь,
Что пожирал его, как будто гаснет;
И мысль его летит за одинокой
Покинутой красавицей-беглянкой.
122
Он видел, как она бежала; жалость
Зовет его к участью и к заботам.
Он вспоминает, что в последний миг
Быть рыцарем ее дал обещанье,
И по следам коня ее внезапно
Пускается. Армида в это время
Находит место, где осуществить
Намеренье отчаянное хочет.
Она благодарит счастливый случай,
Что этот мрачный и уединенный
Приют ей указал. Сойдя с коня,
Она бросает лук, колчан и стрелы
И говорит: «Что пользы мне в тебе,
Злосчастное оружие! Ты мщенью
Не послужило моему, останься ж
Навеки здесь, в пустыне, погребенным…
124
Так много стрел еще, и ни одна
Из вас омыться кровью не способна?..
Грудь варвара пронзить вам не под силу:
В грудь женщины проникнуть попытайтесь…
Моя открыта вам, и пусть искупит
Она и немощь вашу, и бесчестье…
В ней слишком много нежности, увы!
Владычица-любовь про это знает.
125
Я вас прошу, лишь смерть пошлите мне…
Отчаянье и вы, вот весь мой жребий…
Несчастная Армида! Исцелила б
Хоть смерть мое израненное сердце,
И мой огонь угас бы вместе с жизнью!
А если яд губительный за мной
Последует и в недра преисподней?
Любовь! Любовь! Покинь свою добычу!
126
Пусть только месть и ярость скорбной тени
Моей навеки спутницами будут!..
Иль пусть не ада мрачные пространства
Они терзают, нет, а иноверца
Жестокого, что мною пренебрег!
Пусть по ночам в безмолвии зловещем
Они тревожат сон его, вокруг
Распространяя смертный страх и ужас!»
127
Так говорит и, умереть решившись,
Стрелу острее прочих выбирает;
И в тот же миг является Ринальд,
Является и видит, что готова
Она уж прекратить свой жалкий жребий.
Стремительно бросается он к ней
И схватывает за руку, в которой
Сверкает смертоносное железо.
128
Армида, обернувшись и увидя
Ринальда, испускает громкий возглас,
Глаза от черт любимых отвращает
С презрением и падает без чувств.
Так лилия, подрезанная в стебле,
Беспомощно к земле головку клонит.
Одной рукой Ринальд царевну держит,
Другою грудь спешит освободить.
129
Он смачивает жалости слезами
И шею и лицо злосчастной девы;
Она в себя приходит и глаза
Приоткрывает наконец. Так розу
Отцветшую живят Авроры слезы.
И троекратно вновь смыкает вежды
Армида, лишь не видеть бы того,
Кто так и ненавистен ей, и дорог.
130
Пытаясь руку мощную Ринальда
Своей рукой ослабшей оттолкнуть,
Она его невольно заставляет
Ее сжимать еще плотней и крепче.
Смиряется она, горючих слез
Обильным разражается потоком
И, не глядя упорно на героя,
Такую держит речь ему: «Кто, варвар,
131
Привел тебя сюда? Равно жестокий
И в бегстве, и в возврате, ты даешь
Мне смерть и хочешь жизнь мою продолжить!
Какой позор еще, какие муки
Готовишь ты Армиде злополучной?..
Известны тайны мне, каких изменник
Не ведает… Но что могу я сделать,
Когда и умереть не в силах я?
132
Обидно для твоей бы славы было,
Когда б за колесницею твоею
Та женщина не шла, что, лживость клятв
Твоих познав, и мощь твою познала.
Одна лишь смерть меня утешить может,
Но я не у тебя ее прошу.
О варвар! От руки твоей и смерть
Была бы для меня ужасной карой.
133
От ярости твоей спасусь я все же.
В цепях бессильна я с собой покончить;
Но, чтобы умереть, есть у меня
Иные средства: их ты не отнимешь.
За эту мысль благодарю я Небо.
Оставь пустые ласки при себе…
Изменник! Сколько в нем еще притворства!
Как он моим играет легковерьем!»
134
Воитель слезы жалости чистейшей
Мешает со слезами и любви
И гнева, что текут из глаз прекрасных.
«Армида, – говорит он, – успокойся!
Не жребий униженья и презренья
Готовлю я тебе: престол державный.
Я, я – твой враг? И был и остаюсь
Я рыцарем, рабом твоим навеки.
135
Взгляни в глаза мои, когда не хочешь
Моим словам поверить: ты увидишь,
Как чисто рвение мое. Клянусь
Тебя восстановить на троне предков.
Ах, поскорей бы свет небесный в душу
Твою проник и тьму ее рассеял!
Тогда на всем Востоке твоего
Могущественней царства не нашлось бы».
136
Он к ласковым речам своим и просьбам
Примешивает вздохи и рыданья.
И вот в глазах Армиды гаснет гнев:
Одной любви в них остается пламя.
Так тает снег от солнечной улыбки
Иль от дыханья нежного зефира.
И слышит он: «Приказывай рабе;
Твои желанья ей законом будут».
137
Вождь египтян меж тем находит знамя
Владыки своего в пыли: сраженный
Готфридом, умирает Римедон,
Отряд же весь повержен иль рассеян.
Отчаянье его воспламеняет
В последний раз: теперь он ищет смерти,
Но от руки, которая могла бы
Прославить поражение его.
138
Единственно достойного в Готфриде
Противника он видит для себя.
Внезапно на него он налетает
По грудам жертв своей кровавой мести
И издали еще ему кричит:
«Пусть поразят меня твои удары;
Но упаду я лишь с тобою вместе,
И будешь ты моим раздавлен телом».
139
Едва он речь свою закончил, оба
Свирепо нападают друг на друга.
Готфрида щит пронзен в одно мгновенье,
И левая рука его в крови.
Тогда он Эмирена ранит в щеку.
Тот, покачнувшись, выпрямиться хочет;
Но роковой удар уж нанесен,
И падает с коня он, бездыханный.
140
Несметной вражьей рати лишь останки
Печальная равнина представляет.
Победу довершая, видит вдруг
Готфрид, что Альтамор, покрытый кровью,
Едва обороняется от сотни
Направленных в него мечей и копий;
И он кричит: «Остановитесь! Ты же
Оружие отдай мне!.. Я – Готфрид».
141
Великодушный воин, никогда
Себя не унижавший подлым делом,
Чуть славного и грозного героя
Заслышав только имя, произносит:
«Тебе сдаюсь я; доблести твоей
Почтение я этим выражаю.
Но знай, что победитель Альтамора
Со славой и богатство умножает.
142
Каменья все свои и всю казну
Отдаст тебе жена моя как выкуп».
Готфрид ему в ответ на это: «Небо
Меня не наделило алчным сердцем.
Своих врагов я жизни не ценю
На золото. Не расточай напрасно
Ни Индии, ни Персии богатства;
Я в Азии – боец, а не торговец».
143
Он страже доверяет Альтамора,
А сам еще преследует неверных:
Скрываясь за окопами, они
Защиты в них себе уж не находят.
Резнёю вся наводнена равнина,
По ставкам бродит смерть, и те богатства,
Что навезли с собою египтяне,
Ненужным хламом плавают в крови.
144
Готфрид ликует; день еще не меркнет;
Идет он в город, им освобожденный,
И, руки не омыв от вражьей крови,
Вступает вместе с воинами в храм,
Там прикрепляет он свои доспехи
И, распростершись ниц перед святым
Господним Гробом, произносит громко
Смиренные молитвы и обеты.
